Memento memory. Как улучшить память, концентрацию и продуктивность мозга

Зачем мне это

К 2030 году – а это уже совсем скоро – около 47 % рабочих мест в США и развитых странах будут автоматизированы[1]. Это значит, что почти половина сегодняшних специалистов через десять лет станет невостребованной рабочей силой. Конкуренция на оскудевшем рынке ручного труда возрастет, а цена такого труда резко снизится. Ведь автоматизация уже и так значительно оптимизирует стоимость труда[2]. Однако и на рынке интеллектуального труда конкуренция будет высокой. Big data и все более возрастающий темп формирования новых знаний уже сегодня требуют освоения огромного количества информации – человеку с его физиологическими ограничениями мозга трудно состязаться с искусственным интеллектом, который в разы быстрее анализирует и обрабатывает массивы данных.

В то же время гаджеты и высокие технологии все больше будут упрощать нам жизнь. А побочный эффект, выраженный в снижении когнитивных способностей, в проблемах с мышлением, обучением, адаптацией, памятью, будет только расти.

Способность обучаться

На первое место уже сейчас выходит способность быстро обучаться и уметь сразу же применять новые знания. Раньше профессиональный успех был следствием единожды полученного образования в высшем учебном заведении и карьеры в одном выбранном направлении. В ближайшие пять лет тенденция к непрерывному обучению только укрепится, профессионалы будут все время учиться и получать знания, а «проживание» нескольких карьер в разных профессиональных областях станет нормой. Понятие «вечный студент» поменяет свою негативную окраску на мотивирующую – добьется успеха только тот, кто постоянно учится и применяет новые знания на практике. Образование уже сейчас доступно в самых разных формах, и сервис по «доставке» знаний будет все более гибким и разнообразным.

Резко возрастет спрос на специалистов с высокоразвитыми творческими и когнитивными способностями. Представление о капиталисте, владеющем «банком интеллектуального капитала», эквивалентным по ценности сегодняшним деньгам, сформируется уже через пять-шесть лет. Креативные и быстрые мозги – валюта нашего столетия. Вернее, их интеллектуальная продуктивность. Ирония в том, что профессионалам, способным на анализ и синтез в различных, порой несовместимых областях науки, производства и социума, не нужны большие вложения для реализации их инновационных проектов. Бум стартапов позади, старые добрые стратегии оборота финансов перестают работать. Экономику, построенную на обороте денежных единиц, сменит информационная экономика.

Демон ИИ

Соперничество с искусственным интеллектом (ИИ) может пугать. Машины уже сейчас хорошо «считывают» людей, поскольку у среднестатистического человека не так много поведенческих паттернов и он довольно предсказуем. А в алгоритмы ИИ, как вы понимаете, можно заложить сотни сценариев поведения, множество жизненных ситуаций. ИИ ничего не «осознает», он просто фиксирует сигналы, проверяет их по базе и в считаные секунды выдает результат. Но демонизировать машины, на мой взгляд, смешно, потому что именно человек с какой-то определенной целью закладывает в память ИИ программы и сценарии. Стоит обратить внимание на другое – на «элитарность» креативных человеческих мозгов. Если в гонке новых знаний и открытий, в информационной агрессии вперед вырвутся единицы, то и управлять новым интеллектуальным миром будут эти единицы. Наш образованный, цивилизованный мир погрузится в новое Средневековье.

Конечно, постоянно обучаться и развивать свои способности – огромный труд, весьма энергозатратный и ресурсоемкий. Именно поэтому стоит обращать внимание на открытия нейрокогнитивистики, нейропсихологии, нейроэкономики и всех наук, связанных с работой мозга. Метазнание о работе мозга дает ключ к более эффективному обучению и познанию. К сожалению, пассивное восприятие информации не приводит автоматически к получению знаний: наш мозг оптимизирует работу и при любой возможности перенаправляет энергию на жизненно важные физиологические потребности организма. Знание этих механизмов – переключение, экономия энергии – позволит эффективнее использовать время, выделенное на мышление и познание как созидательные процессы.

Высокая обучаемость и овладение знаниями в самых разных областях в наше время как никогда сильно зависят от концентрации и памяти. Именно умение переключать внимание, входить в продуктивное состояние фокуса или потока, отключить внутренний отвлекающий ретранслятор заезженных мыслей (так называемой мыслительной жвачки) усиливает когнитивный контроль и дисциплинирует мышление. Степень понимания информации, с которой работает мышление человека, использование различных стратегий осмысления знаний, критический анализ и обсуждение, выработка собственного мнения и отношения – только такой подход ведет к освоению знаний, а значит, к прочному запоминанию и способности вспоминать по требованию. Это умение оперировать целыми интеллектуальными системами в своем мышлении – не крутить одну мысль по кругу, а выстраивать объемные цепочки рассуждений, как логические, так и ассоциативные. Но разве нас кто-то этому учил? В школе, в институте? Нам просто читали лекции – а мы пассивно воспринимали материал.

Мифы стареющей цивилизации

Ко всему прочему, мы напичканы массой мифов и устаревших убеждений, которые не пересматриваем годами, наша осознанность стремится к нулю, а эмоции по-прежнему правят бал.

Я много работаю с женщинами – успешными, состоявшимися, иногда растерянными, зачастую измотанными бесконечной борьбой с неуверенностью, с заниженной оценкой среды и невысокой самооценкой. Частый вопрос: есть ли разница в освоении новых знаний между «лириками» и «физиками»? Себя женщины частенько записывают в «лирики». Так вот, врожденной разницы нет. Мы рождаемся без какой бы то ни было предрасположенности к точным или гуманитарным наукам. Социологи, нейрофизиологи, когнитивисты провели уже достаточно исследований, чтобы с уверенностью утверждать: именно первичное окружение и социализация формируют предрасположенность ребенка.

Допустим, ваши родители «технари» и их мозг «заточен» специфически – на восприятие мира через точные науки: в доме соответствующая атмосфера, разговоры, книги, конструкторы, опыты. Вы, маленькая девочка, сосредоточенно собираете лего, и довольный папа восклицает: «Вся в меня!» Все, есть предустановка: теперь родители будут замечать только математические склонности ребенка. Поведут в школу, расскажут о своем мнении учителям. Будут всячески развивать и поощрять ребенка заниматься точными науками.

А если вы маленький мальчик и любите рассматривать книжки с картинками и мама или папа вдруг решают, что вы пошли в деда-филолога, – все дальнейшие семейные суждения о вас будут строиться вокруг ваших гуманитарных наклонностей.

Мы рождаемся с равными «правами» левого и правого полушария. Более того, современные нейрофизиологические исследования опровергают грубое обобщение идеи нобелевского лауреата Роджера Сперри, который впервые противопоставил полушария по способностям. Медиа подхватили и упростили эту концепцию – и устоялся вредный миф. Однако американский психолог Стивен Косслин цитирует самого Р. Сперри, который в эссе 1984 года, опубликованном в журнале Neuropsychologia, предупреждал: «…экспериментально наблюдаемая полярность в когнитивных стилях левого и правого полушарий – это лишь общая идея, которая очень легко может выйти из-под контроля… важно помнить, что два полушария в нормальном здоровом мозге, как правило, функционируют в тесном сотрудничестве как единое целое»[3]. Так что на деле в решении любых задач – как логических, так и творческих – задействуются различные зоны мозга обоих полушарий.

То, как создаются нейронные связи в процессе нашего взросления, к сожалению, в большей степени зависит от окружения. До семи-восьми лет мы, как правило, не имеем собственных суждений и впоследствии воспринимаем себя так, как видели нас наши родители и учителя. И если в процессе взросления мы чаще решали математические задачи, то и соответствующие нейронные пути будут лучше развиты.

Я уже не говорю о гендерных предрассудках: девочки – гуманитарии, им не дано постичь математику и технические науки. Все это архаичный патриархальный бред. Нужно помогать мозгу развиваться на обоих «тренажерах» (гуманитарные и точные науки), а не клеить на ребенка ярлыки.

Еще один миф – наследственность. Почему-то мы отказываем детям в наличии у них склонности к математике, если сами в ней слабы.

Взрослые «лирики» могут стать сносными «физиками», если начнут заниматься математикой, поверят в свои возможности и будут интенсивно наращивать новые нейронные цепочки, постоянно практиковаться и «гонять» соответствующие мысли по этим цепочкам. Так же и «технари» могут понять искусство, разобраться в философии, занявшись этими темами более плотно и отбросив представления о себе, навязанные обществом. Главное – поверить в себя и не жалеть потратить 10 000 часов на практику.

Результаты последних исследований нейропластичности мозга впечатляют: да, у всех нас свой генотип, полученный по наследству, но опыт, знания, реакции конкретного индивида задействуют те или иные гены из этого набора, каждый человек смешивает свой собственный «коктейль» из генов. Как способности, так и предрасположенность к болезням в большей степени зависят от нашего образа жизни и мышления, чем от генов, полученных в наследство. Конечно, ваши действия и мысли не изменят вашу ДНК, но существенно повлияют на то, как она будет работать.

В прошлые века людей с ограниченными возможностями списывали со счетов и они уже не могли стать полноценными членами общества, оно само вытесняло их из нормальной жизни. А сегодня такие люди нередко добиваются поразительных результатов – и в спорте, и в науке, и в искусстве. Наш мозг настолько пластичен, что даже с одним полушарием человек может нормально жить[4]. Но и люди, перенесшие болезни и потрясения, которые раньше вели к фатальным последствиям, сегодня восстанавливают память, мышление, речь, утраченные функции мозга, связанные с моторикой и когнитивным контролем. Само осознание, что мозг пластичен и может «реорганизовать» себя под новые нужды организма, уже помогает людям брать труднейшие барьеры, приходить в норму после серьезных травм и заболеваний.

То же касается и старости. Почему у старости теперь два полюса? С одной стороны, интеллектуалы, художники, энергичные девяностолетние долгожители продолжают жить активной жизнью, оставаясь влиятельными членами общества, а с другой стороны – многие и многие пожилые люди, страдающие старческой деменцией и другими подобными заболеваниями, становятся обузой для общества. Один полюс – прекрасная иллюстрация, каким активным может быть мозг даже в самом преклонном возрасте, другой – показатель, как много людей со «спящим» мозгом, причем «спящим» на протяжении 20–30 лет, с переломного момента ухода на пенсию.

Действительно, продолжительность жизни значительно увеличилась. Но «предназначение» пенсионеров и сценарии жизни в старости остаются неизменными. «Выйду на пенсию – наконец-то отдохну». Человек выходит на пенсию, круг общения сужается, пассивный и замкнутый образ жизни приводит к «замиранию» огромного количества нейронных связей за ненадобностью. Сфера интересов сводится к физиологическим потребностям. Одиночество, невостребованность профессиональных умений, пассивный отдых, лень и единственный маршрут передвижения «дом – магазин – двор – скамейка – дом» – это реальность многих стариков. Мозг не работает – и ускоряются все деградационные процессы, как в физиологических, так и в социальных аспектах.

Необходимы новые ролевые модели и стратегии для жизни после пятидесяти. Осознание, что и в 50, и в 60 лет человек может получить новую профессию, состояться на новом поприще как профессионал, подталкивает к беспрерывному развитию, к постоянному обучению, к поддержанию работоспособности мозга, к сохранению активной памяти и критического мышления.

Новые подходы к освоению знаний

В прошлом веке на освоение знаний в выбранной сфере хватало пяти – семи лет, и далее специалист применял свои знания на практике. Сегодня новые данные, исследовательская информация, научные открытия появляются в разы быстрее, и для того, чтобы поддерживать свой профессиональный уровень, необходимо постоянно обновлять базу знаний. Желательно делать такой апгрейд каждый год. Кроме того, новые знания все чаще оказываются кросскультурными и междисциплинарными. Все больше возникает так называемых холонических[5] систем знаний – когда система является целым («холон»), но при этом представляет собой часть еще большей системы. Возьмем, к примеру, такую дисциплину, как маркетинг: сегодня она включает в себя более 50 функциональных направлений, каждое из которых тянет на отдельную дисциплину. Маркетинг становится «холоном» для множества отдельных систем – реклама, SMM, дизайн, брендинг, сторителлинг. А еще – для таких новейших направлений, как нейромаркетинг (который тоже достаточно быстро разветвляется), нейроэкономика и нейропсихология. Каждое из этих направлений настолько обросло знаниями, что требует узкой специализации. Однако настоящий маркетолог обязан разбираться как в целостной структуре маркетинга, так и в отдельных «холонических» его составляющих. Если учесть, что каждое из этих 50 с лишним направлений динамично развивается и изменяется – новые тенденции, новые стратегии, тактики, механизмы, функциональные альянсы, – то можно представить себе, какой объем знаний необходимо постоянно обновлять. В последние 20 лет мы наблюдаем, как прогрессирует тенденция к узкой специализации. Но уже видны минусы: узкоспециализированный работник, решая узкую же профильную задачу, не видит всей картины, всего контекста и не понимает, какие последствия могут иметь его решения в масштабах предприятия в целом. Все это может привести к самым непредсказуемым результатам, а то и к крупным провалам из-за мелкой досадной нестыковки.

Поэтому на смену прежнему обучению теории в течение пяти лет, неторопливому и пассивному, приходит динамичное и непрерывное обучение в течение всей жизни. Новая стратегия подразумевает модульное и интервальное обучение с немедленным применением на практике, выработкой необходимых навыков, апробацией бета-версий и прототипов (продуктов, решений, гипотез, идей, предпосылок), извлечением знаний из ошибок и промахов. Для такого обучения необходимы критическое мышление и способность довольно быстро обрабатывать большие объемы новой информации. Новую информацию мозг усваивает с трудом, требуются большие энергозатраты. Проблемы с концентрацией и вниманием сильно усложняют эту задачу. Все эти навыки – извлекать из памяти по требованию необходимые знания, вырабатывать нестандартные решения – необходимо «поставить» прежде, чем осваивать знания. Важно обзавестись навыками, общими для всех дисциплин, – навыками обучения. Это знание не «что», а «как». О том, какую роль во всем этом играют память, фокус и различные режимы решения творческих и новаторских задач, мы поговорим в этой книге.

Вы спросите: почему бы сразу не перейти к практике? Зачем такие долгие прелюдии и объяснения? При чем здесь физиологические и психологические аспекты? Терпение. Именно для того, чтобы в ходе практики вы не задавались этими вопросами, рассмотрим основы в самом начале – как говорится, на берегу. В океане поздно учиться плавать. Без основы для эффективной работы мозга бесполезно тренировать умение входить в состояние фокуса и потока, о которых речь пойдет дальше, отрабатывать мнемонические техники запоминания и навык вспоминания (да, с ним следует работать отдельно), «прокачивать» быструю обучаемость, пытаться овладеть скорочтением и ораторским искусством. Только устранив проявления «плохой памяти» (в кавычках, потому что память здесь ни при чем, и об этом мы поговорим позже) на физиологическом уровне, только имея навыки управления эмоциями, только устранив ограничивающие убеждения, можно переходить к тренировке памяти и наращиванию объемов информации, обрабатываемой мыслительными процессами.

Для многих станет неожиданным открытием, как влияют на способности концентрации и запоминания сон, еда и эмоции. Взаимосвязь эта выявлена не так давно – всего каких-то 50–60 лет назад ученые вплотную занялись изучением этих аспектов работы мозга. Если вы чувствуете сонливость, рассеянность, если у вас в голове туман – причина тому может быть либо в бессоннице, либо в неоптимальном рационе питания, либо в нехватке физической нагрузки. Наши мыслительные способности напрямую связаны с физиологией. Мы – системные биокомпьютеры, сбой в одной области неминуемо ведет к сбою в другой. Раньше мышление и когнитивные способности не связывали с общим состоянием организма, они существовали в отрыве от него, в каком-то интеллектуально-духовном облаке, на каком-то мифическом сервере. Человеческое мышление было чем-то умозрительным.

Но именно правильное питание способствует нейрогенезу, воспроизводству новых здоровых клеток мозга. Нарушение баланса сахара и окисленных жиров резко ухудшает нейрогенез. Когда окисленные жиры попадают в кровоток, это вызывает воспаление. А когда перебор с потреблением сахара, в кровотоке увеличивается содержание инсулина, который ведет к деградации мозга. Думаю, очевидно, что быстрое воспроизводство новых клеток повышает все когнитивные способности, улучшает память, понимание, обучение, целеполагание. Дэйв Эспри в своей книге «Биохакинг мозга» цитирует эксперта по нейрогенезу Бранта Кортрайта, согласно которому любой человек способен увеличить скорость своего нейрогенеза в пять раз[6]. Это напрямую ведет к увеличению скорости обработки информации. И, пожалуй, самым важным в нейрогенезе является миелин. Это субстанция, которая обволакивает коммуникации между клетками. Миелин на 80 % состоит из жиров. По словам доктора Джорджа Бартзокиса, невролога и исследователя миелина, «все навыки, речь, музыка и движения обусловлены живыми электросетями, которые формируются согласно определенным правилам»[7].

Кстати, именно миелит (воспаление, способное привести к повреждению миелина) – диагноз, который мне в итоге поставили врачи и от которого лечили впоследствии. Миелин образует липопротеиновую оболочку, обернутую вокруг нервных волокон подобно изоленте. Миелиновая оболочка в разы увеличивает скорость прохождения нервного сигнала. Она обертывает нейронную цепочку несколькими слоями – не равномерно, а сегментами, образуя структуру, похожую на сосиски. Впервые довольно близко к разгадке роли миелина подошел Билл Гринаф, проводивший в 1980-х эксперименты на крысах. Крысы первой группы росли поодиночке в пластиковых коробках, крысы второй группы – все вместе, но в одной коробке, а третья группа – в «обогащенной» среде: в их коробке было множество игрушек, крысы даже научились пользоваться рычагом на игрушечном самосвале. Через два месяца Гринаф исследовал их мозг и выявил, что у крыс третьей группы количество синапсов увеличилось на 25 % по сравнению с крысами других групп. Также Гринаф констатировал увеличение белого вещества – миелина – на 25 %. «Мы не обращали внимания на миелин, никто не придавал ему особого значения, – признавался Гринаф. – Но затем стало ясно, что он играет важную роль»[8].

Чем лучше нейроны окутаны миелином, тем лучше они передают информацию. Если оболочка разрушается, то обрываются нейронные цепочки: вы что-то забываете, ухудшается способность выражать мысли через речь, слабеет когнитивный контроль, то есть исполнительные функции – когнитивные процессы, регулирующие другие когнитивные процессы. Поэтому нашему мозгу необходимы продукты, содержащие неповрежденные (неокисленные) жиры. А качество этих жиров – качество продуктов, качество ежедневного рациона питания.

Питание для мозга

Сегодня наука – на стыке генетики и нейрофизиологии – доказывает, что еда, среда и культура «включают» хорошие или плохие гены в организме человека. Эта наука называется эпигенетика. Мозг сравнивают с отпечатками пальцев – уникальность его рисунка, биохимический состав и генная «мозаика» серьезно разнятся от человека к человеку. Набор генов передается нам по наследству, но в какой рисунок сложатся эти гены, зависит от других факторов. Изучено 15 миллионов вариаций генома человека, и большинство из них так или иначе связано с работой мозга.

С младенчества в мозгу формируются устойчивые паттерны как мышления, так и поведения – в том числе и питания. Вернее, вначале среда – семья, культура, местные традиции – через определенный рацион питания закладывает в мозг ребенка информацию, которая формирует нейронные связи и «программы». Питательные вещества – это, строго говоря, информация: биологические сигналы при попадании в организм «считываются» клетками, у которых есть детекторы, ищущие те или иные вещества[9]. Культура социума с ее традициями питания может способствовать формированию определенного генотипа нации – с определенными способностями и ограничениями в интеллектуальной деятельности. Смелая мысль для тоталитарной антиутопии? Однако возрастающее внимание к осознанному питанию и научные открытия, касающиеся влияния еды на работу мозга, дают пищу для размышлений, извините за каламбур.

Итак, первые пищевые привычки мы получаем в семье – а этот мир священен для ребенка. Продолжающаяся социализация – детский сад, школа – знакомит нас с другой культурой питания: рацион может быть таким же, как в семье, а может и существенно отличаться. Кроме того, наш мозг получает новые впечатления через вкус и обоняние: я до сих пор помню запах школьной столовки. Мы вдруг понимаем, что еда может быть домашней и общепитовской. Еще мы иногда ходим в гости – там тоже, в общем, домашняя еда, но она нам кажется вкуснее. Мы взрослеем и знакомимся с ресторанной кухней. Путешествуем – узнаем кухни разных народов мира. Кстати, это цепочка познания для поколения Х (рожденные с 1960 по 1979 год), к которому принадлежу я сама. Миллениалы (поколение Y) и поколение Z с самого детства познают весь спектр традиций питания, начиная с фастфуда и заканчивая высокой кухней. Эклектика в сочетании различных кулинарных традиций – реальность современного российского ресторана.

Чем кормить мозг

Существует стандартный набор продуктов, который большинство нутрициологов рекомендуют для полноценной подпитки мозга.

Продуктовая корзина в основном состоит из растительной пищи: зелень, овощи и фрукты, зерновые и орехи, рыба и морепродукты, оливковое масло. Это так называемая средиземноморская кухня. Л. Москони в своей книге «Диета для ума» ссылается на ископаемые артефакты, которые свидетельствуют, что древние люди старались селиться вокруг пресных водоемов (источник воды) и занимались в основном собирательством, не брезгуя и «подбирательством» (подбирали на берегу мертвую рыбу или отгоняли мелких хищников от их добычи)[10]