Дракон в свете луны

Происходящее в дораме частично основано на исторических событиях корейского полуострова времен 16 века, но персонажи, инциденты и упомянутые факты не соответствуют правде. Все совпадения с реально существующими людьми случайны.

Остров Цусима, 1580 год, год Металлического Дракона

Делегация из Чосона1 – мастер Вонгсун, два его ученика и небольшой отряд – прибыли в храм Белого Тигра одновременно с японцами. Генерал Тоётоми, его сын и пехотинцы-асигару2 ждали у западного склона горы. Мастер Вонгсун поклонился, его ученики, весело переглянувшись, тоже согнули спины в приветственном поклоне. Генерал удостоил их легким кивком головы.

Японский отряд поднимался по горной тропе первым, мастер Вонгсун и его ученики шли позади.

– У него такие начищенные доспехи, – шептал старший ученик мастера, глядя в спину генеральского сына, – хорошая из него мишень при солнечном дне.

Младший ученик усмехнулся и возразил:

– Нет-нет, он ослепляет врагов издалека.

– А потом велит лучникам стрелять на поражение.

– Что я вам говорил, – прервал ехидные шутки своих подопечных мастер Вонгсун, – проявите уважение. Сын генерала прибыл сюда не ради вашего зубоскальства.

– А чтобы покрасоваться в новых доспехах, – хохотнул старший ученик. Младший засмеялся, толкнул его в бок на повороте тропы. Сопровождающие их воины сделали вид, что ничего не замечают.

Храм Белого Тигра ждал обе делегации, распахнув истертые временем двери. На пороге стояла, смиренно ожидая приближения гостей, молоденькая шаманка. Она поклонилась генералу и мастеру и тихо сказала:

– Она ожидает вас. Все готово.

Генерал и мастер зашли в храм друг за другом, ученики мастера шли следом и продолжали шептаться, и их тихие голоса теперь вместе с заплутавшим ветром уносились ввысь, под старые своды храмовых стен и крыши и застревали там в пыльной паутине:

– Зачем в этот раз японцы прислали целого генерала? Еще и сына притащил!

– А нас зачем позвали, ты, глупый.

– Один из нас преемник мастера, а второй будет его хранителем, нас наставления Кэмеко больше всех касаются!

– Это еще не решено наверняка.

– Много ты понимаешь. Ты младше меня, вот и не знаешь ничего.

Они приблизились к помосту, на котором восседала шаманка Кэмеко – седовласая старуха с изрезанным морщинами лицом, под которыми скрывались старые шрамы от когтей лисицы. Прежде жители острова считали, что она кицунэ3, но Кэмеко не спускалась с горы уже более двадцати лет, а лисиц в лесах Цусимы не видели еще дольше, и слухи со временем переплелись с местными сказками.

Окруженная ворохом белых одежд Кэмеко сидела с абсолютно прямой спиной и смотрела на прибывших за ее советами мутным взглядом: один глаз у нее был белым; вторым, серым, она смотрела только вперед, и было не совсем понятно, видит ли она своих гостей или только прислушивается к их осторожным шагам.

Генерал Тоётоми и мастер Вонгсун сели перед шаманкой на колени и низко поклонились. Сын генерала и ученики мастера остались стоять поодаль, за вторым кольцом деревянных колонн, окружающих главный помост. Младший ученик рассматривал посеревшие от времени изображения белого тигра на стенах храма, старший ковырял носком сандалии дыру в истлевшей половице.

– В прошлый визит ты был старше, – выдала вдруг шаманка хриплым голосом, глотая звуки. Было непонятно, к кому она обращается: голову старуха не поворачивала ни в одну сторону, руки держала на коленях, и дрожащие пальцы указывали в пол.

– Десять лет назад вас навещал Асано-сан, мой тесть, – склонился с ответом генерал Тоётоми.

– А с тобой был сын, – сказала шаманка, на этот раз мастеру Вонгсуну. Мастер прижал ладони ко лбу и тоже поклонился.

– Это был мой старший ученик, Кэмеко-сан. Не сын. Но он и сегодня со мной.

– Не с тобой он, – возразила ему старуха, понизив голос. – Вижу, он покинул тебя.

Ученики не понимали японского и не знали, что встревожило их мастера – только по дрогнувшей спине поняли, что беседа с шаманкой идет не так, как мастер Вонгсун предупреждал.

– А твой сын по чужой земле ходит, – продолжала Кэмеко, теперь обращаясь к генералу. – Ест и сытым не становится.

Генерал Тоётоми не изменился в лице, но рядом стоящие асигару услышали отчетливый скрип – так зубы стирают зубы. Ученики мастера переглянулись, пожали плечами, и младший не сразу расслышал скрипучий голос старухи Кэмеко:

– Всех время рассудит… И металлический дракон.

Мастер Вонгсун и генерал одновременно вскинули головы и посмотрели на неподвижную шаманку.

– Металлического дракона не видели сотни лет, Кэмеко-сан, – напомнил Тоётоми. Его сын, стоящий вдалеке от помоста на одном уровне с учениками мастера, сделал шаг вперед, но ему преградила путь безымянная шаманка.

Седьмой раз приглашала Кэмеко гостей в свой храм огласить пророчество на грядущее десятилетие – и ни разу за все это время никто не осмеливался прерывать ее речи. Генеральский сын не станет исключением и сегодня.

– Вижу, война грядет, – прохрипела старуха надрывно. – Судьба мира ляжет на плечи наших детей. Тяжелое будет время. Бездна следит за нами. Закрыты глаза ее, но поднимет она свои веки.

Генерал сердито вздохнул, мастер Вонгсун принял тяжелые слова со смирением.

Кэмеко вдруг хрипло втянула ртом воздух; завыл внезапно прорвавшийся в храм ветер, просвистел мимо учеников мастера и мимо генеральского сына, взвился вдоль колонн под крышу. В визгливых порывах воздуха гости шаманки услышали ее последние слова:

– И явится из черной бездны металлический дракон, и выберет путь – его выбор предрешит исход войны.

1

Пусан, Южная Корея, 2024 год, год Деревянного Дракона

Черт возьми!

Мысленного ругательства было мало – Сон Йонг пнула ножку стола и тут же об этом пожалела: ноутбук задребезжал по неровной поверхности, стакан с кофе опасно качнулся, грозя опрокинуться и затопить приторно-сладким латте и без того поганые результаты ее вычислений. Девушка схватилась за стаканчик, продолжая ругать равнодушные цифры на мониторе компьютера.

От нее требовалось только пересчитать данные и сообщить руководителю Паку, что он все сделал правильно – от этого зависел успех презентации ее отдела в завтрашнем демо-дне. А теперь Йонг смотрела на цифры в таблице и не могла понять, где сама допустила ошибку.

Пожалуйста, пусть все сработает, как надо, пусть это только глюк системы! Йонг запустила данные в обработку в третий раз – компьютер подвис на мгновение и выдал ей не красивую кривую в графике изменения аккреационного диска черной дыры, а восемь ломанных линий, больше похожих на лапы паука, чем на что-то вменяемое.

Проклятье, чтоб ее!

Руководитель Пак вернется с собрания в шесть вечера, сейчас на часах только половина четвертого. Если Йонг забьет на обед, то успеет перепроверить все еще раз… И пусть боги помогут ей с этим.

– Говорят, к нам переводят новичка из вышестоящего отдела, – бодро заявила Юн А со своего места.

– Я слышал, он ничего не умеет делать, потому его и переводят, – отбрил Тэгён, не отрываясь от компьютера. Он строил из себя трудоголика, но всем было известно, что он главный лентяй в офисе: руководитель Пак два раза в этом месяце ловил его за игрой в какие-то китайские аркады. Тэгёну все сходило с рук, потому что он оба раза умело подлизывался к начальству. Скользкий везучий тип.

– Сон Йонг, Ким Рэ Вон-щи4 ничего про это не знает?

– А?

Юн А выкатилась на стуле в проход и нашла сгорбленную спину подруги через три пустующих стола от нее.

– Сонбэ5 ничего про новичка не знает? Его переводят из отдела М87. Я слышала, он там не прижился, хотя умненький.

– Не слышала, – отмахнулась Йонг, – прости, Юн А, у меня тут…

Новая проверка опять выдала какую-то ересь. Сон Йонг с досады ударила кулаком по столу; тот загромыхал вместе с ноутбуком, сваленными в кучу блокнотами и пустыми стаканчиками из-под кофе, Тэгён испуганно ойкнул и вскочил с места.

– Сон Йонг! Скажи руководителю, что отчет верный, его все равно перепроверять не будут. Разберешься после демо-дня.

– Не могу, – сердито ответила Йонг. – После демо-дня все презентации уйдут в М87, я не хочу, чтобы они получили от меня фигню вместо адекватных данных.

– Ну, там тебя твой жених прикроет, – съехидничал Тэгён. Йонг посмотрела на него поверх перегородки между их столами и чуть не плюнула в его сторону.

– Он мне не жених, – едва слышно процедила девушка.

– Ну, будешь так волосы на себе рвать, он им и не станет, – согласился Тэгён без задней мысли. Йонг взглянула на него с недоумением, и он кивнул. – У тебя на голове уже не прическа, а гнездо. Много нервничаешь, Сон Йонг, а отчет даже не твой. Брось его и иди на свиданку со своим любимым сонбэ, чего зря переживать.

Слабенький голосок внутри Йонг нашептывал ей согласиться с коллегой, оставить чужие ошибки и отправиться на особое свидание с Рэ Воном, о котором она успела размечтаться – даже надела новые туфли, и те стерли ей пятки до крови за пару часов, которые девушка потратила на отчет. В конце концов, уговаривал ее голос, руководитель Пак не будет хвалить Йонг, если она вернет ему отчет с ошибкой, да еще и сообщит об этом прямо перед демо-днем. И сонбэ будет ждать ее…

Но это она будет завтра смотреть на презентацию из общего зала и ждать вердикта от руководящего состава института, она будет нервничать и переживать, что закравшаяся ошибка в отчете повлияет на все дальнейшие вычисления… И это она выест себе печень, словно кумихо6, если не исправит все сегодня.

Проклиная себя и помня, что Рэ Вон терпеливее и добрее, чем сама Йонг, девушка вернулась к вычислениям.

***

Рэ Вон ждал ее в кафе на первом этаже: сидел у окна с подносом, на котором стоял стаканчик с кофе. Кафе уже не работало, в зале царил комфортный глазу полумрак – идеальная атмосфера для тихой беседы. Хотя Рэ Вон обещал Йонг провести этот вечер в более романтичном месте; оттого волновалась девушка в три раза сильнее, чем на их первом свидании.

Йонг застыла в дверях, пригладила растрепавшиеся волосы и оглядела себя в мелькнувшем в изогнутой поверхности колонны отражении. Светлая блузка (это что, пятнышко от кофе на воротничке?), чуть мятые брюки… Но в целом она выглядит прилично для той, кто провел несчастные три часа, согнувшись над столом с отвратительным отчетом. Зато она нашла, что искала (вечно эта невнимательность!), и получила красивый график.

Девушка натянула на лицо чуть дрожащую улыбку и прошла до стола, где ее поджидал Ким Рэ Вон.

– Сонбэ, – тихо позвала она. Тот обернулся; в тени, мазнувшей его по щекам, лицо Рэ Вона показалось девушке серьезнее обыкновенного, словно заострившееся, осунувшееся и оттого непривычно холодное.

– О, Сон Йонг-щи! Все хорошо?

Йонг коротко кивнула и села за столик.

– Прости, мне пришлось задержаться, я там… Неважно. Я не хотела заставлять тебя ждать.

– Это ничего, Сон Йонг, – улыбнулся сонбэ и покраснел. Йонг прикусила щеку изнутри, чтобы не растечься смущенной лужицей по стулу. Это ведь очень ответственное свидание, верно? Рэ Вон не зря намекал всю неделю, что сегодняшний вечер запомнится девушке надолго…

– Я-э… – Йонг заметила, как сонбэ стискивает руки в кулаки и тут же их разжимает. Явно нервничает: словно не знал, что Йонг, как маленькая, ждала подобного свидания с ним все полгода их стремительных отношений.

– Пойдем, Сон Йонг-щи, – он улыбнулся и встал с места. – Я хотел бы отвезти тебя в особенное место, ты не против?

Йонг запнулась об ножки столика; сонбэ вовремя подставил ей руку и не дал упасть. Она же не придумала себе этот вечер, сонбэ действительно готов задать ей тот самый вопрос!

Ким Рэ Вон перевелся в их пусанский космический институт из столичного и сразу же стал звездой: говорили, в его отделе парня умнее не было, его доклады о поведении черных дыр заставляли всех остальных коллег в М87 кусать локти. Руководство гордилось им и негодовало, отчего он не приехал к ним раньше и зачем Сеул скрывал такой талант от Пусана. Йонг нравилось, что Ким Рэ Вон был неизменно вежлив со всеми, а еще – что он осторожно ей улыбался всякий раз, как замечал на себе ее взгляд во время обеда. Если бы Рэ Вон не пригласил ее погулять через месяц после знакомства, Сон Йонг сама бы не выдержала и наведалась в офис М87 с шоколадом7 и неуклюжим признанием в любви.

– Твоя группа готовит доклад про аккреационные вспышки, – Ким Рэ Вон придержал дверь института, и Йонг выскочила в прохладу вечера перед сонбэ и застыла, потирая одной ногой другую. – Что ты об этом думаешь?

– Прости?

Сонбэ улыбнулся и жестом пригласил Йонг пройтись по аллее, ведущей до остановки при институте.

– Что находится по другую сторону черных дыр, Сон Йонг-щи? – спросил Ким Рэ Вон.

– Я… – девушка запнулась, облизала пересохшие губы. Он хочет обсудить с ней старую, как мир, тему? – Я считаю, внутри черной дыры мир наизнанку вывернут, но… Это просто фантазии, сонбэ.

Она осеклась, взглянула на Ким Рэ Вона. Мама всегда говорила, что нельзя говорить все, что она думает, это плохо сказывается на отношениях с людьми в обществе. Но в тени парковой зоны Йонг рассмотрела не смущение на лице сонбэ, а нездоровый блеск в его глазах, который наблюдала всякий раз, когда они заговаривали о работе. Преданный своему делу, почти фанатично исследующий черные дыры, Рэ Вон в этом был похож на Йонг и оттого нравился ей сильнее.

Сонбэ подал девушке руку, подходя к остановке. Она на всякий случай обернулась – не поджидают ли их любопытные коллеги, мечтающие разнести сплетни по всему институту, – и только тогда смущенно ухватилась за ладонь Рэ Вона.

– Все еще волнуешься, что о тебе будут говорить Юн А-щи и Тэгён-щи? – улыбнулся Рэ Вон. Йонг дернула плечом, и он сжал ее пальцы в своих, теплых. Рваный шрам поперек его ладони привычно царапнул влажную от волнения кожу.

– Немного. Они, ты ведь знаешь, они чересчур мнительные.

Рэ Вон тихо рассмеялся.

– Это ты мнительная, Йонг.

Пожалуй. Сон Йонг, как и в первые их свидания, чувствовала себя неуверенной и абсолютно не готовой к той волне любви и заботы, что на нее обрушилась с появлением парня. У нее было не так много опыта в отношениях – Рэ Вон был первым молодым человеком, с которым она дала себе волю мечтать о продолжении длиною в жизнь, и эта новая, жадная Йонг пугала девушку.

Они сели в автобус на юг, Сон Йонг удивилась, но виду не подала, хотя всю дорогу, что Рэ Вон держал ее за руку, дрожала от предстоящего разговора с ним.

– Все… в порядке? – осторожно спросил Рэ Вон. Йонг моргнула, словно очнулась от микросна, и несмело улыбнулась.

– Да. Да. Переживаю за демо-день.

Парень кивнул.

– Все будет в порядке. Ты сделала все, что могла, и теперь будущее института зависит уже не от тебя.

– Почему? – запнулась о свои мысли девушка. – В смысле, правда?

– Конечно. Волноваться следует только о себе, Йонг. Не думай про то, что решат другие.

Этим они отличались совершенно: Йонг не умела бояться только за себя, а вот Рэ Вон жил в убеждении, что собственное благополучие было важнее всего остального. Должно быть, в который раз подумала Йонг, этому его научила сиротская жизнь. Рэ Вон воспитывался не то в приюте при каком-то монастыре, не то в богадельне имени кого-то важного и мудрого, и рос без поддержки близких, а потому научился искать свой путь и идти по нему с уверенно поднятой головой. Мама заметила, что это хорошее качество, которое помогает ему в жизни. Йонг считала так же, но глубоко внутри себя испытывала жалость, перерастающую в желание стащить Рэ Вона с намеченной им самим дороги, чтобы показать мир. Это рвение она подавляла в себе все полгода, с самой первой их встречи.

– Я думаю, ты права, Сон Йонг-щи.

– Да?

– Да. За черными дырами мир, в каком-то смысле, действительно наизнанку…

Они вышли на остановке перед парком: тот переходил в сосновый лес, окольцовывающий промзону, и говорили, что в темное время суток здесь лучше не гулять в одиночестве. Но сонбэ вел девушку вдоль освещенных асфальтированных дорожек парка, вокруг царил приятный вечерний шорох и слышался шум машин на скоростной магистрали, проходящей позади памятника адмиралу Ли Сун Сину8.

Йонг замерла в тени бронзовой статуи высотой с Будду и потянулась за смартфоном.

– Тебе так нравится этот памятник? – улыбнулся Рэ Вон. Девушка смущенно повела плечом, фотография вышла смазанной.

– Он же национальный герой, сонбэ. Самый крутой в истории Чосона.

Рэ Вон поморщился, но Йонг этого не заметила.

– В истории Чосона было много героев, куда важнее выдуманного флотоводца.

Девушка повернулась к сонбэ, не успев сделать повторный кадр.

– Он не… ах, ты пошутил.

Они обошли фонтан, пересекли растущие ровным рядом клумбы и углубились в парк, где невысокие клены сменялись липами. Йонг поежилась, когда резкий порыв ветра надул воздухом ее блузку и превратил в парашют, и сонбэ придержал ее за спину. А потом протянул свой пиджак. Сон Йонг накинула его на плечи привычным уже движением, отметая прочь зародившиеся было сомнения: они довольно долго встречались для того, чтобы теперь вот так вот смущаться проявления чувств, правда, Йонг?

Ким Рэ Вон прошел вдоль рядов неровно посаженных лип, перемежающихся с соснами, и повернулся лицом к замявшейся на повороте тропы девушке. Неяркий свет отдаляющихся фонарей вдоль аллеи отразился в его блестящих глазах.

– Твой отец сказал, у тебя в роду были японцы? – спросил вдруг сонбэ. У него был приятный голос, и Йонг нравилось его слушать – он задавал вопросы мягко, отвечал спокойно и всегда со знанием дела, никогда не перебивал, в отличие от того же Тэгёна.

Сейчас же вопрос прозвучал вкрадчиво, голос не к месту дрогнул. Обратила ли Йонг на это внимание? Нет, поглощенная атмосферой вечера она подумала: «Вот оно!» – волнение перед главным вопросом, нарастающее напряжение и покалывание в кончиках пальцев, вот они! – словно сам воздух электризовался, готовя ее к ответу.

Позже, вспоминая этот роковой день, Йонг так и не смогла понять, почему не заметила явных намеков от сонбэ, посчитав их тем, чем они не являлись. Он казался ей до ужаса привлекательным со своей вежливостью, приятным голосом, хорошими манерами и милой улыбкой.

– Папа успел прочитать тебе целую лекцию, да? – сонбэ пожал плечами, одно дернулось выше второго; Йонг тщетно пыталась согнать с лица широкий мазок смущения.

Девушка познакомила его с родителями, те встретили Рэ Вона тепло и с радостью, как будто уже приняли в семью и… Как могла она тогда думать о катастрофе, если все сводилось к счастливому финалу?

– Папа родом из Пусана, его предки жили еще при Тоннэ9 в пятнадцатом веке, – медленно заговорила девушка. Она подошла к сонбэ – тот ждал ее, замерев в тени высокой сосны, и протянул руку, за которую девушка радостно ухватилась. – У папы старый род, но он говорит, в его родословной были японцы. Кажется, это из-за Имдинской войны10.

– А семья мамы? – спросил сонбэ, теперь голос звучал совсем глухо. Йонг чувствовала, как тепло его пальцев передается ее ладони, как приятно покалывает кожу небольшой шероховатый шрам Ким Рэ Вона. Она шла вслед за сонбэ, чувствуя, как ее неуемное сердце взбирается вверх по горлу.

– Мама тоже… – Йонг запнулась за корень дерева, Ким Рэ Вон придержал ее и сильнее сжал руку. – А почему… почему спрашиваешь, сонбэ?

Рэ Вон повернулся к девушке.

– Родословная важна, если не хочешь допустить ошибку, – сказал он, отчего-то посмотрев в небо.

Йонг невольно потянулась следом за его взглядом и увидела Бай Ху, созвездие Белого Тигра, пробивающееся сквозь густую хвою.

– Красиво сегодня, – выдохнула она, но сонбэ вдруг остановился.

– У моей семьи тоже длинная история, – почти нараспев произнес он, будто и не услышал неприкрытого ожидания в голосе Йонг. – Отца я не знал, а мать…что ж, – Рэ Вон замялся и договорил после заметной паузы: – Говорят, она была одной из многочисленных корейских наложниц Хидэёси.

Прежде сонбэ говорил, что не знал семью. Выходит, сегодня он доверился девушке настолько, что готов был поведать даже самые малые крупицы воспоминаний из своего детства… Воодушевленная этой победой, Йонг пропустила пару ударов заполошного сердца.

– Яп-японского полководца? – с голосом справиться не удалось – он зазвенел в тишине парковой зоны и затерялся где-то в густой листве окружающих деревьев. – Того самого, который напал на Корею в шестнадцатом веке?

– А ты знаешь историю, хубэ11! – восхитился сонбэ. И добавил неожиданно строгим тоном: – Даймё12 предлагал им мирное решение проблемы.

Йонг зависла в этом моменте и на мгновение выпала из разговора. Сначала правда о родителях, потом это… Он никогда не называл ее хубэ, каждый раз смеялся, когда она обращалась к нему, как к старшему, говорил, что это ей следовало быть сонбэ, раз она работала в пусанском космическом институте дольше него. Он никогда не рассказывал о себе так много… до этого вечера.

– Знаю… неплохо, – с заминкой и видимым усилием ответила Йонг. Если теперь он будет с ней откровенным, значит, этот вечер она себе не выдумала, верно?..

– Я думал, тебя привлекает космос, но родительское воспитание и в этом мире играет большую роль, – тихо произнес сонбэ. – Впрочем, твой отец почти убедил меня, что это японцы завезли в Чосон перец.

Он привел девушку к скале, подъем на которую открывал вид на весь Пусан и порт и жестом пригласил следовать за ним вверх. Йонг растеряла последние мысли, в голове набатом стучало только «наконец-то!», словно она ждала этого не каких-то полгода, а всю свою жизнь.

– Хорошо, что ты не стал спорить с мамой, она потащила бы тебя на свою экскурсию в музей… Ты хочешь показать мне город?

Ким Рэ Вон не ответил, и Йонг прикусила язык. Не стоит сбивать своего парня с намеченного курса, пока от нее зависит столь малое. Но сонбэ молчал всю дорогу до обзорной точки, и пока Йонг пыхтела, неуклюже взбираясь на шпильках по крутым каменным ступенькам, не проронил ни слова.

Нагорье распласталось перед вспотевшей Йонг на десяток метров, теперь девушка смотрела вниз на родной город, сверкающий вечерними огнями телевизионной башни, портовыми рампами и яркими желтыми окнами в жилых домах Йондогу13.

– Никогда не привыкну к этому виду. А ты, сонбэ? Рэ Вон-сонбэ?

Он изменился в одно мгновение – или за то время, что вел Йонг сюда, а она попросту не заметила, – и теперь выглядел… по-другому. Выглядел серьезным, вовсе не таким, каким его знала девушка.

– Пойдем со мной, Сон Йонг.

Оказалось, их путь не оканчивался у панорамы Пусана. Йонг неуверенно взяла протянутую руку сонбэ и молча пошла за ним в черноту соснового леса, раскинувшего свои хвойные лапы по горе от ее подножия до самой вершины. Ким Рэ Вон больше не смотрел на девушку, он шел вперед, вскинув голову, надменно, холодно, и тот блеск, который она заметила у него во взгляде сегодняшним вечером, теперь не казался наваждением – он был реальным, он вызывал дрожь в теле, отнюдь не приятную.

– Ким Рэ Вон-щи? – голос Йонг сел на первом же слоге, девушка осеклась и засипела, пока сонбэ сжимал ее руку и вел куда-то в самую гущу леса.

– Ты же родилась в год дракона, Сон Йонг?

Вопрос распорол накрывающую этот вечер тишину окончательно, и та лопнула, как пузырь.

– Чего? – выплюнула от удивления Йонг. Замялась спустя мгновение, но опустила даже извинения за свой неподобающий тон. – В смысле, да. А что?

Йонг теряла терпение, как этот вечер – свое ожидаемое очарование.

– Я покажу тебе кое-что, Сон Йонг-щи, – сказал сонбэ и замер у высоких кустарников колючего можжевельника. Йонг попыталась затормозить, но споткнулась – чертовы туфли! – и упала вперед на Ким Рэ Вона.

Стало вдруг холодно; сонбэ притянул к себе девушку – и Йонг резко выдохнула, тут же замечая, как воздух из легких превращается в пар. Листья кустарника заблестели в неровном голубом свете, словно по ту сторону была дорога и мимо них проезжали редкие автомобили со светящимися фарами.

– Сонбэ? – прошептала Йонг. – Мне что-то не очень хочется здесь находиться…

Она поняла, что прогулка завела их в ту самую часть леса, о которой ходили нелепые слухи – будто здесь пропадали люди, а случайные прохожие видели что-то странное: города в тумане, людей в темных одеждах…

– Не волнуйся, Сон Йонг. Я буду рядом с тобой.

Ким Рэ Вон посмотрел на нее и улыбнулся, и эта улыбка уже не сулила девушке ничего хорошего, в этом она была уверена.

– Мы говорили про черные дыры, хубэ, – сказал Ким Рэ Вон. – Хочешь посмотреть на одну из них?

Он держал девушку за локоть и не давал отойти ни на шаг, хотя она уже дергалась и вырывалась из его хватки, а свободной рукой отодвигал заросли кустарника. В лицо ошарашенной Йонг ударил ледяной ветер, таинственный свет вылился ей под ноги, но это была не дорога с машинами.

Это была воронка из пустоты, которая заворачивалась внутрь себя прямо в воздухе. Искрились стволы стоящих плотным рядом деревьев, им из ничего в пустоте отзывался гул.

Йонг смотрела на нее, не мигая, не сходя с места, даже на таком расстоянии чувствуя, что ее тело тянет в самый центр воронки.

– Ты считала, Сон Йонг, – вкрадчиво заговорил сонбэ, – что по другую сторону черной дыры весь мир вывернут наизнанку. Хочешь это проверить?

Йонг перевела стеклянный взгляд на Ким Рэ Вона. Медленно помотала головой. Снова попыталась вырваться из неожиданно крепкой хватки всегда вежливого, уравновешенного сонбэ. Его пиджак свалился Йонг под ноги.

– Н-не хочу, – просипела девушка сквозь подступающие к горлу слезы. – Не хочу, пусти, сонбэ. Отпусти!

– Сперва помоги мне, Сон Йонг, – произнес Ким Рэ Вон упрямо. – Ты моя последняя надежда.

А потом упал в воронку, увлекая девушку за собой.

Оказалось, что черные дыры в их солнечной системе были ближе к Земле, чем полагал Тэгён и остальные. Но радости Йонг это знание не добавило.

2

Считалось, что при попадании в черную дыру человека должно сжать с одной стороны и растянуть с другой. Известная задача ставила вопрос: что случится раньше – оторвет голову или расплющит? Ответ ученых был – оторвет голову вначале, а потом сотрет тело.

Но вопреки всем предположениям и гипотезам, тело Йонг не расплющило, и голова ее осталась на месте: она зажмурилась, когда падала внутрь воронки, и открыла глаза, почувствовав легкое дуновение ветра, холодного ветра на своих щеках.

Ощущение казалось неправильным, даже с учетом всех происходящих событий. Девушка обнаружила себя посреди кромешной неоднородной темноты, воздух пах хвоей, и ей в лицо летела пыль и бархатистые листья – один мазнул по щеке и застрял в туго заплетенной косе.

– На другой стороне черных дыр, Сон Йонг… – заговорил сонбэ, о котором Йонг на мгновение даже забыла, настолько была ошарашена тем, что чувствует, – не время течет иначе. А весь мир.

Она с трудом высмотрела в сумраке – то была не темнота, а глубокая ночь без единого источника света – силуэт Ким Рэ Вона, стоящего посреди густо растущих сосен. Зажмурилась, заморгала, чтобы прогнать странное и нелепое до крайности видение, но он никуда не исчез.

Он стоял в сосновом лесу в своем обычном костюме-тройке, смотрел на нее и вел себя так, словно вообще ничего не случилось. У Йонг закружилась голова, она попыталась осмыслить происходящее, цепляясь за ту рациональную часть себя, которая всегда ее выручала даже в самых отвратительных ситуациях.

– Где… где мы? – прохрипела Йонг первый вопрос, вспыхнувший во все еще дрожащем сознании. Скудный полдник из сладкой рисовой булочки и бананового йогурта запросился обратно, девушка закашлялась и согнулась к земле, стараясь унять позывы желудка.

– По другую сторону сингулярности? – непривычно усмехнулся сонбэ. – В параллельной вселенной? В исторически важной точке времени и пространства? Называй, как хочешь. Я скажу так: мы в моем мире.

Сухие сосновые иголки ровным слоем покрывали каменистую почву; Йонг провезла по ним носком туфли, расчищая проглядывающую землю и тут же ударилась в набирающую обороты панику: все чувствовалось настоящим. Не придуманным, надуманным ее подсознанием или навеянным сном – она знала, что во сне не могло быть таких резких порывов ветра и такого холодного воздуха, а еще во сне все вокруг, пусть и подернутое полумраком, не могло быть настолько реалистичным.

– Кегурё…14 – невольно выдохнула она, все еще слабо соображая. Слова сонбэ звучали, как бред, фантастическая шутка.

– Не Когурё, – поправил ее Ким Рэ Вон и шагнул в сторону, открывая ошарашенной девушке вид с пригорка, на котором они стояли. За стволами деревьев мерцали на приличном от них расстоянии редкие оранжевые огни размером со спичечную головку, неровно дрожали в темноте и вылавливали из нее углы деревянных построек, берег водоема – море, то было море, кажется! – и качающиеся на его волнах лодочки. Крохотные, похожие на щепки в темной луже.

– Не Когурё, – повторил сонбэ, пока Йонг собирала в кучу последние живые клетки мозга. – Ты бы назвала это Чосон.

***

– Понимаю, ты не этого ожидала, – сказал сонбэ, пугающая ухмылка стерлась с его лица, но легче не стало.

– Не этого? – почти задохнулась Йонг. – Я… Я даже не знаю, что это такое, и ты… – она попыталась облечь в слова весь свой шок и растерянность, и страх, уже стискивающий сердце в колючих пальцах, но смогла только втянуть ртом почти ледяной влажный воздух.

– Я прошу твоей помощи, Сон Йонг, – неожиданно сказал Рэ Вон. Йонг прищурилась, вылавливая его бледное лицо в темноте соснового бора. Что это, сожаление в его взгляде? – Только ты можешь помочь моему народу.

Какому еще народу?

– Какому… Чего? – выпалила от неожиданности девушка.

Сонбэ вздохнул. Шагнул к Йонг, но она отшатнулась и зацепилась шпилькой за корень сосны. Гравитация и страх сделали свое дело: Йонг вскинула руки, пытаясь уцепиться за воздух, и упала на спину, врезаясь в толстый ствол дерева. Пальцы проскользили по шершавой коре сосны, девушку повело дальше, и она полетела вниз с пригорка. Бледное лицо сонбэ дернулось и пропало в сумраке.

– Сон Йонг!..

Гора, на которой она оказалась вместе с Рэ Воном, была не такой высокой, как в Пусане, и это ее спасло: Йонг совсем недолго падала, кувыркаясь и царапая себе локти, колени, ладони и щиколотки, и жмурилась, лишь бы колючие травы и шипастые ветки кустарников не попали ей в глаза. Приземление оглушило ее, она ударилась затылком о твердую холодную землю и только спустя болезненный стук сердца открыла глаза. Небо кружилось, звезды сливались в единый поток, ослепивший ее на мгновение, и тут же над ней нависли тени, много теней.

К теням прилагались мечи – блестящие в неверном свете растущей луны лезвия – и наконечники стрел, острые, точно иглы. Что это…

Испугаться еще раз Йонг не успела: тени превратились в силуэты мужчин – черные фигуры в черных же кимоно с закрытыми до глаз лицами. Мечи троих указывали на девушку, остальные спрятали оружие в ножнах на поясе, зато держали наготове луки со стрелами. Мечи указывали на Йонг. Стрелы взмыли в сторону спустившегося сонбэ.

– Сон Йонг! Ты… – он замер в полуметре от незваных гостей, вскинул руки. – Она со мной, – договорил Рэ Вон низким, непривычным для девушки голосом.

– Это ханрю? – спросил у него один из воинов. Сонбэ выругался, ни разу не заикнувшись, как прежде, и шагнул к Йонг.

– Да. Дайте помочь ей.

Мужчины в кимоно расступились, Рэ Вон вошел в их круг, ни один мускул на его застывшем лице не дрогнула, и он подал Йонг руку, словно ничего не случилось.

– Вставай, хубэ. Поднимайся.

Йонг с трудом встала, ладонь Рэ Вона была липкой от пота и неприятной, она отдернула пальцы, едва обрела равновесие. Что же это…

Окружившие ее и сонбэ воины стояли плотным кольцом вокруг, за их спинами Йонг высмотрела оранжевые огни – ближе, чем прежде, – и отвернулась от спрятанных под черными тряпками лиц. Раскосые глаза, желто-зеленая в неверном ночном свете кожа. Они все были при мечах и не сводили напряженных взглядов с девушки.

– Мы договаривались, что вы дадите мне время, – сказал Рэ Вон, чеканя слова.

– У тебя оно было, – перебил его тот же воин. Его слова звучали грубо и искажались – то ли Йонг плохо слышала, оглушенная падением, то ли говорил он с акцентом, разобрать который не было сил. – Ты свою миссию выполнил. Это точно ханрю?

Сонбэ кивнул, в темноте протянул до Йонг руку и схватил ее за запястье и сжал. Она больше не пыталась вырываться. Что же это такое?..

– Да.

– Кто? – просипела Йонг. Мечи и стрелы в руках воинов дрогнули одновременно.

– Сон Йонг, – тихо сказал Ким Рэ Вон. Йонг подняла к нему дрожащий взгляд – стало страшно, хотя она еще не осознала этого страха, просто почувствовала себя внезапно крохотной, мозг отказывался принимать действительность и не успевал обработать всю поступающую в него информацию. Эмоционально она все еще существовала в моменте в парке, прямо перед прыжком в черную дыру.

– С-сонбэ?

– Прости, – выдохнул он, – я хотел сделать все не так, но у меня не осталось времени.

Как «так», Йонг узнать не дали – воин что-то рявкнул людям вокруг девушки, двое схватили ее под руки и оторвали от сонбэ, который даже не сопротивлялся, не пытался защитить ее; Йонг молча упиралась, пока ее уводили вниз по склону горы, дальше от воронки, дальше от сонбэ.

– Ты моя последняя надежда, Сон Йонг-щи, – повторил Ким Рэ Вон ей в спину.

Крик застрял в горле; Йонг, наконец, нагнала саму себя во времени и пространстве, и паника схватила ее за горло, мешала кричать, мешала дышать. В голове билось одно слово, набирало обороты, из вопроса превращалось в гнев: «Сонбэ? Сонбэ! Сонбэ!», но вслух она ни разу не позвала его. И он за ней не шел, оставив на попечение неизвестных воинов, с тяжелыми мечами на поясе, с луками и стрелами в колчанах за спинами. От них пахло потом и грязью.

Йонг грубо тащили вниз по широкой тропе к оранжевым огням, не спросив ее мнения, не выслушав, не дав объясниться, тащили и дергали, когда она упиралась.

– Что же это… Что… – Йонг запиналась о торчащие из земли корни деревьев, потеряв одну туфлю на склоне, и теперь стирала в кровь голую ступню правой ноги и неуклюже хромала. Она почти плакала, боясь, что вот-вот упадет и разобьется, что ее унесет по крутому склону с тропы и раздавит о камни у самого подножия горы, до которого долететь сама не успела.

Молчаливые воины, схватившие ее в кольцо из тел, утягивали девушку ниже, ниже в темноту, черноту ночи, к мерцающим огням, которые превращались в факелы.

Где-то за пределами внезапной паники и неприятия всего происходящего вокруг, Йонг понимала одно: ее уводят все дальше от черной воронки, от портала, если хотите, который мог бы привести обратно в ее мир. Впрочем, даже несмотря на заверения сонбэ, девушка все еще полагала, что сосновый бор, приближающиеся факелы и десяток воинов ей приглючились. От волнения она упала в обморок, ударилась головой и придумала себе мир в кустах темной парковой зоны, точно.

Но реальность, что ей привиделась, не хотела распадаться на молекулы и растворяться в пространстве: Йонг привели к берегу моря, отделенному от соснового бора на небольшом нагорье только узкой полоской деревянных построек.

– Рэ Вон наконец-то привел нам ханрю, – произнес один воин перед выросшими буквально из ниоткуда воротами, за которыми скрывались еще постройки. Стоящие у ворот стражники в пластинчатых доспехах с ржавыми пятнами на плечах кивнули и пропустили их внутрь.

– Иди, ханрю, – заскрипел в сторону Йонг воин. Кто-то ткнул ее пустыми ножнами в спину, слева блеснул в свете факелов красноречиво обнаженный меч. Девушка проглотила подступающие к горлу слезы и шагнула на неширокий двор.

За деревянными воротами скрывались деревянные же дома на один-два этажа, все окруженные факелами. Здесь было много людей – мужчин, одетых в такие же кимоно, как были на воинах, пленивших Йонг, и в доспехах, напоминающих японские, пластинчатые, какими пользовались еще во времена сегуната15. Пока ее вели к самому высокому и большому дому, она старалась не встречаться ни с кем взглядами, чтобы не навлечь на себя беду: казалось, все вокруг смотрят на нее с удивлением, неверием, шоком, рассматривают с головы до ног, словно она чудовище, которое наконец-то удалось поймать бравым воинам.

– Это точно ханрю? – шептались вокруг, корейские слова перемежались с неразборчивым грубым наречием. – Рэ Вон не ошибся? Ханрю – женщина?

Йонг не понимала, чем заслужила подобное, и попыталась оглянуться: вдруг за спинами окруживших ее людей покажется макушка сонбэ, который идет за ней, чтобы все объяснить и успокоить. Но его не было, Йонг видела только провожающих ее взглядом мужчин, а потом пропали и они – широкие тяжелые двери главного дома открылись перед ней, впустили ее и воинский отряд, и тут же закрылись с громким скрипом. Что не предвещало ничего хорошего.

– Садись, – приказал ей все тот же воин сиплым голосом. Перед Йонг поставили стул – прямо в центре тускло освещенного, огороженного деревянными балками зала.

– Я не понимаю…

– Садись или я посажу тебя! – прорычал воин – девушке пришлось подчиниться. Она бы села и без приказов: ноги едва ее держали, а невыраженный плач, рвущийся из груди, стягивал все нутро, отчего держать себя прямо становилось невыносимее с каждой секундой, проведенной в душном зале.

Йонг села, ее тут же схватили за руки, увели их за спинку скрипучего стула и стянули веревкой. Она… она теперь пленница?

Еще утром все, что волновало девушку, заключалось в сонбэ и его улыбке, а теперь она каким-то невероятнейшим образом оказалась на грани жизни и смерти. Жизнь утекала из ее груди с каждым тяжелым выдохом, а смерть дышала в спину, обнажая клинок меча. Нет, не думать об этом. Может быть, суровые воины не станут ее убивать, а всего лишь припугнут пленом и отпустят… обратно к черной дыре.

Воины разошлись по углам, растянулись вдоль стен и остались стоять там молчаливыми наблюдателями. Йонг сидела на стуле со связанными руками и молча плакала.

Здесь было душно, и воздух лип к коже, тяжелый от грубого сладкого аромата, витавщего в метре от пола. Слезы на щеках Йонг тут же высыхали, превращаясь в белые соленые дорожки, слипались от туши ресницы, тушь стекала по щекам, а горло уже саднило до боли – девушка сдерживала себя, чтобы не разрыдаться окончательно.

– Для слез тут нет места, – раздался в тени колонн мужской голос.

Его обладатель шагнул в тусклый круг света – от многочисленных свечей, окружавших зал по периметру, – и превратился в мужчину средних лет, облаченного в доспехи. Сонбэ сказал, что Йонг очутилась в Чосоне, но пока что все люди, которые ей попадались, выглядели совсем не корейскими воинами. Мужчина перед ней был в кирасе – металлические пластины, стянутые шнуром, закрывали живот и грудь, наплечники держались на широких плечах, по их обрамлению текла, точно кровь, ярко-алая нить шелкового шнура. Такие доспехи назывались о-ёрой – Йонг рассматривала подобные им в витрине пусанского исторического музея с пяти лет, почти каждый год.

Такие доспехи носили японцы, и мужчина был не простым воином, а самураем, чья семья могла похвастаться знатным происхождением.

Самурай держался прямее и статнее тех воинов, что привели к нему Йонг.

– Честно говоря, я удивлен, что вижу здесь женщину, – сказал мужчина на устаревшем корейском. Йонг присмотрелась к нему и не заметила ни меча на поясе, ни колчана со стрелами за спиной. – Мои люди тоже удивлены. До вас мы видели гостей из Священного Города совсем иного толка.

– Ваши… люди, – с сомнением начала Йонг, поборов новый приступ слез. – Меня похитили?

– Ох, я бы не стал использовать такие выражения, – покачал головой мужчина. Ему поставили стул прямо напротив девушки, и он сел с абсолютно прямой спиной. У него была бледная кожа, узкие глаза в тисках выпуклых полных век, узкое лицо и редкая борода. Шлема Йонг не заметила, да и выглядел самурай так, будто надел доспех специально для нее. Мама на своих экскурсиях рассказывала Йонг, что о-ёрой нередко передавались из поколения в поколение в качестве знака престижа, фамильной ценности. Но выглядели доспехи рабочими – на отдельных пластинах в отблесках свечей выделялись засохшие, точно ржавчина, пятна… крови?

Должно быть, Йонг спятила. Откуда бы в Чосоне, даже если он ей не пригрезился, мог быть этот японский воин?

– Как вы находите это место? – спросил мужчина.

– Меня сейчас стошнит, – честно сказала Йонг. Мужчина запрокинул голову и засмеялся хриплым ненатуральным смехом, призванным, должно быть, разрядить обстановку. Но девушка не врала: ее в самом деле тошнило, и человеку, сидящему прямо напротив нее, следовало бы прислушаться к словам пленницы.

– Наш дорогой Рэ Вон, должно быть, не успел рассказать вам о тяжком положении, в котором мы оказались… – игнорируя слова Йонг, произнес мужчина.

– Мы? – выплюнула девушка. И повторила, громче: – Меня сейчас стошнит, я не шучу.

– Ах… Принесите ей воды и чего-нибудь поесть.

Два молчаливых воина в тусклых белых повязках на руках отошли за границу света и скрылись в темноте. Мужчина в их сторону даже не повернулся, он смотрел на Йонг и улыбался, будто был обладателем алмазного фонда хитрых взглядов.

– Я прошу прощения за такой грубый прием, – снова затянул свою песню этот человек. Он говорил чище предыдущего воина, но все же коверкая некоторые слова: обволакивал их в грубую форму и выплевывал окончания. – Прежде нам не доводилось принимать девушек. Надеюсь, вы не будете держать зла на моих людей за такое обращение, они не хотели вам навредить.

– Как знать, – просипела Йонг сквозь ком в горле. – Это не я сама себя к вам приволокла и связала руки.

– Ах, – повторил мужчина. – В самом деле. Развяжите ее, прошу вас, и впредь не совершайте таких глупостей. Госпожа нежнее мужчин, помните об этом.

Воины, помедлив, двинулись к Йонг. Тот, что связал ее, распутал ей руки и даже неуверенно поклонился. Йонг растерла запястья, искоса оглядела стоящих рядом людей. Она понимала, зачем вокруг нее разворачивался весь этот цирк. Сперва напугай и поставь в некомфортное положение, лишив опоры, а потом сыграй в добрячка. Классический случай доброго и злого копа тут разыгрывали этот благородный с виду мужчина и командир отряда, который приволок Йонг на постоялый двор и рычал, словно собака.

В зал вернулись воины с едой и кувшином воды, за ними внесли стол. Все это водрузили между улыбающимся человеком и освобожденной Йонг, без единого слова и лишнего действия. Йонг смотрела на них с зарождающейся злостью, которая начала одолевать ее после растерянных слез.

– Ешьте, милая, пейте, – пригласил мужчина и покровительственным жестом обвел еду рукой. Йонг чуть не фыркнула. Она сказала, что ее тошнит, а не что она хочет есть.

– Я не голодна, – плюнула она, даже не удостоив человека напротив вежливым обращением, но вовремя спохватилась. – Благодарю.

– Понимаю. Тогда, может, расскажете о себе?

Зачем?

– Зачем? – повторила Йонг вслед за сознанием, и мужчина вновь заулыбался неприятной улыбкой, елейной, от которой становилось еще противнее. Аромат сладких цветов, сбрызнутых глухим кислым запахом, витающий в воздухе, исходил, казалось бы, от него. – Раз вы схватили меня, то вам известно обо мне уже все, что нужно.

– Не все, – медленно покачал головой человек. – У нас в гостях побывали некоторые представители вашего Города, но вы – первая женщина.

У Йонг кружилась и пухла от всех этих слов голова. Она точно не оказалась посреди съемочного процесса какого-нибудь сагыка16, нет?

– И что? Принесете меня в жертву богам? – проблеяла девушка. – Сдадите в дом кисэн17?

Мужчина опять улыбнулся. Что-то в его облике – кроме традиционных японских доспехов, кроме положения, в которое он ее поставил, кроме улыбок, – смущало Йонг. Она не могла понять, что именно. Будто его лицо было одновременно знакомо и незнакомо ей. Будто она могла его видеть – где-то в отдаленных уголках ее памяти, сохраненный из далекого прошлого отпечаток, дежавю.

– Мы никого не приносим в жертвы, моя дорогая, – произнес человек. – Вы попали к нам в непростое время, оно на исходе, и сейчас вы единственная, кто может помочь нам. Согласно словам нашего дорогого Рэ Вона.

Нашего? Дорогого? Йонг окончательно запуталась и решила, что больше играть в эти игры не станет.

– Я даже не понимаю, где именно нахожусь, – процедила она. – В каком времени? В каком городе? Что здесь вообще происходит?

– Ах, – заладил свое мужчина. Если он еще раз ахнет, Йонг бросит в него кувшин с водой, тот как раз стоит аккурат рядом с девушкой. – Рэ Вон предполагал, что такое может случиться. Вы пришли в наш мир из Священного Города, моя дорогая. Разумеется, там могли не слышать о нас.

– Простите?

Он улыбнулся. Отодвинул чашу, склонился ближе к девушке. Йонг почти потянулась к нему в ответ, но вовремя себя удержала: этот человек уже пытался манипулировать ею, хотя был ей неприятен, а теперь заставляет ее заглядывать к нему в рот? Нет, не бывать такому.

– Здесь идет война, милая. Наши земли находятся под гнетом дурной династии. Они вырезают неугодных им наследников, находят глупых преемников, чтобы удержать власть в своих руках. Они отравляют родные земли и заставляют своих людей страдать ради их личного блага.

Бла-бла-бла. То есть, ведут себя, как большинство правителей большинства государств на протяжении столетий. Сонбэ сказал, что она попала в Чосон, да и все вокруг напоминает Чосон, кроме этих ряженых в кимоно людей, но… В каком именно году она оказалась? Можно ли считать, что она попала в прошлое? Священный Город, о котором этот человек с жеманными улыбочками постоянно говорит, это будущее?

– Они держат в страхе всю страну, потому что обладают могущественной силой, – продолжал человек. Йонг невольно нахмурилась, он заметил это и просиял – значит, она внимательно его слушала. – Она способна сжигать целые города. Уничтожать народы. Стирать с лица земли государства.

Неужели? Что это за сила такая? Огнестрел?

– Мы хотим свергнуть дурных людей с трона, чтобы в стране установились справедливые порядки. Понимаете меня, милая?

– Я не милая, – буркнула Йонг, которая устала и сидеть на жестком стуле, и дышать приторно-сладким воздухом, и смотреть на улыбчивого противного человека перед собой. И слушать его тоже.

Это все сагыки виноваты, решила Йонг с напускной флегматичностью, которой не могла похвастаться ни в какое другое время. Мозг упорно отказывался принимать эту действительность за реальную: не могла Сон Йонг оказаться в каком-то лагере рядом с морем. Не могла стать пленницей елейного человека в японских доспехах. Не могла быть нужной ему.

– Меня вряд ли касается ваша борьба за власть, – заявила девушка.

– Хм, – задумался мужчина. – А вот тут вы не совсем правы.

Что?..

– Я не сказал вам, госпожа, что на стороне правящего клана, есть могущественная сила? Точно такая же есть у вас.

Приехали, куда не просили. Йонг запрокинула голову на спинку кособокого стула, и та скрипнула от усилия. Очнись, отчаянно думала девушка, приди в себя, во имя всех святых духов. Все происходящее тут настолько нереально, что не может быть даже сном – ей не снятся такие безумные фантазии о чосонских темных временах, о черных дырах, ведущих в другие реальности, о ряженых японцах в военном лагере… Ей ничего такого не снится, никогда не снилось.

Но признать все за чистую правду Йонг тоже была не способна.

– У любой королевской династии есть наследники, найдите среди них адекватного и поставьте его у руля, – пожала плечами девушка.

– Наследник королевской династии покинул страну, – сказал человек. – Полагаю, его убили. Власть не любит пустоты, и скоро на его место посадят послушную куклу. Мы хотели бы это предотвратить, но наших сил недостаточно.

Йонг смотрела на него, но мысленно уже считала деньги, которые придется потратить на психоаналитика, когда ее отпустит этот приход. Похоже, она сгорела на работе – не надо было корпеть над дурацким отчетом три часа вместо обеда, надо было все оставить руководителю Паку и сбежать вовремя.

– И вы хотите, чтобы я…

– Чтобы вы помогли остановить дурных людей, госпожа, – закивал человек и снова заулыбался, будто теперь они достигли нужного уровня понимания. А Йонг просто хотела, чтобы он закончил свою мысль поскорее.

– Но причем тут я?

Человек не ответил – замялся, а потом его прервал глухой удар; тяжелые двери дома, в котором держали Йонг, распахнулись, ударились о стены, вызвав возмущение самурайской стражи, и к ним пришел Ким Рэ Вон.

Одетый в японское кимоно темно-синего цвета, с белым оби18, с белой повязкой на лбу. У него даже был меч, он нес его в руках, а поравнявшись с Йонг и человеком перед ней, повесил на пояс отточенным движением и низко поклонился.

Не Йонг. Человеку.

– Тоётоми-сама19, – проговорил он в поклоне, и Йонг решила, что ослышалась. Сама? Выглядящий совершенно органично среди японских самураев Ким Рэ Вон обращался к человеку перед девушкой, и потому до нее не сразу дошло.

Постойте. Тоётоми? Японский полководец шестнадцатого века? Тот самый, которого сонбэ упоминал в разговоре о предках? В каком веке она все-таки оказалась?

– Сон Йонг-щи, – позвал сонбэ девушку. Она подняла к нему взгляд, но совсем его не видела: ситуация явно выходила из-под всяческого контроля, и больше списывать все на игры разума девушка не могла. Вот бы ее кто-то приложил головой об пол, вырубил на пару часов, чтобы она очнулась уже у себя дома или, в крайнем случае, в больничной палате, а какой-нибудь добрый доктор сказал ей, что она перетрудилась и потому нуждается в отдыхе.

За стенами дома зашумели: бегали и кричали люди, которых Йонг до этого видела только мельком. Стало еще тревожнее.

– Интересный выбор, Рэ Вон, – кивнул ему Тоётоми. – Надеюсь, в этот раз ты не ошибся.

– Я почти уверен, господин, – сказал тот, разом побледнев, и только потом повернулся к Йонг. – Сон Йонг-щи, в этом мире ты можешь стать сильнее и влиятельнее королевской династии и их приспешников. Ты спасешь наш… мой народ и меня, если согласишься помочь нам.

Чего?..

– Чего? – повторила за уплывающим сознанием девушка. Ким Рэ Вон и человек перед ней переглянулись, последний расплылся в довольной улыбке.

– В ваших жилах течет могущественная кровь, госпожа Сон Йонг, – добавил улыбающийся Тоётоми-сама. – И мы позволим вам осознать свою силу.

– Я не…

Не понимаю. Не хочу понимать. Не хочу быть здесь.

Йонг взглянула на Рэ Вона, но не получила в ответ ни улыбки, прежде успокаивающей ее даже в самые сложные дни на работе, ни простого кивка: сонбэ, которого она знала, теперь казался совсем чужим, сошедшим со страниц учебников по истории воином в стане японского военного лагеря.

– Сонбэ… – тихо позвала девушка. Тот, помедлив, посмотрел на японского самурая и только после молчаливого одобрения присел перед Йонг. Его бледное лицо оказалось совсем рядом с девушкой, она поморщилась, невольно вдавливая себя в спинку стула. Этот человек не мог быть ее парнем. Он был незнакомцем.

– Сон Йонг, уверяю, здесь никто не причинит тебе вреда.

Можно ли ему верить? Сонбэ пообещал, что ее не тронут, а теперь Йонг сидела в доме, полном враждебных воинов, была пленницей незнакомого самурая с планами, в которые он замешивал девушку, и сонбэ, одетый так, будто всю жизнь служил японцам, просил у нее невозможного.

– У меня нет никакой… – слабо запротестовала Йонг и осеклась, понимая, что голос дрожит от слез и злости, и все это слышат. Она зажмурилась, когда руки Рэ Вона коснулись ее ладоней.

– Не плачь, Сон Йонг, здесь ты в безопасности.

Она уже не плакала – злилась, мечтая проснуться. Пожалуйста, взмолилась девушка, пусть все окажется противным липким сном или бредом, или глюками, или пусть она просто сошла с ума… Нет, пусть лучше Рэ Вон сошел с ума, пусть это его нужно будет вести к психиатру и пичкать таблетками.

В конце концов, сонбэ привел ее сюда, не она. Сонбэ сидел перед ней, ряженный в японское кимоно, как на съемках дорамы. Сонбэ рассказывал пафосные сказки вместо того, чтобы просить ее руки и сердца.

Люди за стенами дома, в котором она была невольной пленницей, кричали, слышался звон мечей. Пока Йонг молила всех известных ей богов и духов о пощаде, японский самурай отдал три коротких приказа на своем языке, воины вокруг девушки зашевелились и выбежали из дома навстречу шуму.

– Я думала, ты хочешь просить меня о другом, – процедила Йонг, выливая в слова обиду, и та ссыпалась ей в руки песком и горьким пеплом.

Воздух пах им на самом деле.

– Ёнг20, – выдохнул вдруг Рэ Вон и встал, хватая девушку за руки. Ей пришлось подняться следом, на слабых ногах она едва ли могла держаться и схватилась за кимоно сонбэ влажными от невольных слез и пота пальцами.

– Тоётоми-сама, уходите, – велел Рэ Вон самураю. – Я уведу ханрю.

Она бы расспросила явно сумасшедших людей, что все это значит, если бы в этот момент крышу дома над головой Сон Йонг весьма прозаично не сорвало резким порывом ветра. Сам дом тоже был хлипким и неустойчивым, но крытую соломой крышу унесло первым делом, и было, из-за чего.

Люди за стенами, шумевшие все то время, что Йонг включалась в нереальный разговор, теперь кричали в голос, стреляли из луков в темное небо, и то отвечало им. Сперва две краткие вспышки осветили низко нависшие над ними облака, а потом прямо над Йонг, сонбэ и другими из-за стен дома выросла огромная тень. Взвилась прямо из-за деревьев, впилась в темно-серые облака, проскользила и нырнула вниз.

В небе, изрыгая вспышки ярко-оранжевого огня, извивался дракон. Длинное тело, переходящее в хвост, блестящая в редких факельных огнях чешуя с коричневыми подпалинами, блестящие когти на длинных лапах. Йонг не смогла бы такое придумать даже в самом болезненном бреду. Нервы окончательно отказали; она закричала в голос, ей вторил крик сонбэ.

– Йонг! Сон Йонг, берегись!

Ким Рэ Вон схватился за меч; дракон снова осветил пламенем грозящие пролиться дождем облака, и в неверном свете с земли Йонг поняла, что летающий дракон больше похож на змею.

«Серьезно?! – искренне возмутилась Йонг, продолжая кричать от ненадуманной паники. – А дальше кто? Пусанский тигр? Дух кумихо? Отель для призраков?»

Ким Рэ Вон замахнулся и бросил меч прямо в небо. Драконья тень мазнула девушку по лицу, и внезапно оказалось, что он гораздо ближе, чем ей почудилось: он спустился с густых облаков прямо к ней, дыхнул, опаляя искрами и жаром стоящих рядом с ней самурайских стражников. Те кричали и падали, стараясь увильнуть от языков пламени, Йонг приварилась к земле, на которой стояла, и не могла пошевелиться. Сонбэ лишился меча и закрывал собой Йонг.

– Бежим, Сон Йонг!

Куда?! Сонбэ потащил девушку за собой, крича воинам, но те в страхе разбежались, и посреди полупустого зала некогда целого дома Йонг и Рэ Вон остались одни.

– Защитить ханрю! – кричал сонбэ, а потом перемежал свои возгласы японской речью. Если бы в этот момент Тоётоми не отдавал приказы своим воинам, те, вероятно, услышали бы Рэ Вона, но в реве чудовища, что висел над Йонг и закрывал ее своей устрашающей тенью, девушка не слышала даже себя.

– Давай же, Сон Йонг!

Она бежала за Ким Рэ Воном, продолжая кричать; в уцелевших дверях дома запнулась и полетела лицом в землю. Сонбэ попытался схватить ее за талию – и не успел.

Длинные когтистые лапы дракона, все в темно-коричневой чешуе, в темноте похожей на кору дерева, обхватили Йонг за талию, словно она была куклой и ничего не весила. Дракон взмыл в небо вместе с ней, стрелы, выпущенные самураями, будто зависли в воздухе, последняя просвистела мимо, задев девушку по голой ступне; она этого не почувствовала. Дракон тащил ее в облака, а Йонг не могла даже закричать.

– Йонг! – кричал с земли стремительно уменьшающийся сонбэ. – Сон Йонг! Я спасу тебя!

В горле оседал пепел и морось из дождевых облаков. Сердце леденело от страха.

Самый настоящий дракон уносил девушку прочь от Ким Рэ вона в мире по ту сторону черной дыры. И Йонг больше не чувствовала себя во сне.

3

Кажется, она потеряла сознание где-то между горным хребтом, который отделял береговую линию от основной земли, и густым непролазным лесом, за которым скрывалась новая деревня, чуть больше той, что Йонг уже видела. В себя она пришла в месте, где было больше света и больше воздуха: в четырех стенах в доме, похожем на тот, куда ее уже приводили. Этот был еще старее, времен короля Конмина21, не иначе.

Йонг решила сперва, что ей в очередной раз все пригрезилось – и жесткая деревянная лавка, на которой она очнулась, и стены вокруг нее, и дракон, и самураи, и сонбэ в японском одеянии, и черная дыра, в которую она провалилась… После обморока нереальным ощущалось все, даже неудачное свидание с Ким Рэ Воном, пусть он на поверку оказался совершенно ненормальным косплеером. Но чем дольше девушка лежала без движения в страхе пошевелиться, тем больше понимала, что ее грезы продолжаются: она чувствовала грубую циновку на лавке, твердую поверхность самой лавки, как затекли и болят у нее плечи, а еще то, с каким натяжением отзываются на каждое движение ее ребра.

Дракон обхватил ее за талию, прежде чем взмыть в небо и унести прочь под перепуганные крики самураев и сонбэ. Кажется, под ребрами у Йонг остались царапины от длинных острых когтей – блузка слиплась от крови и неприятно тянула кожу при малейшем движении.

В комнате кроме нее были еще люди: по крайней мере, двое из них тихо переговаривались в дальнем от Йонг углу. Девушка побоялась открывать глаза и задержала дыхание, чтобы те не обнаружили, что она уже очнулась.

– …как это случилось? – спрашивал первый голос, звонкий. – Думаешь, дракон становится сильнее?

– На этих землях у него мало власти, – отвечал собеседник, тихо и твердо. – Возможно, все дело в ночи – Лан сказала, сегодня инь глотает луну. Но дракон пробудился не из-за врат, они не связаны…

– Значит, из-за женщины? – перебил его звонкий голос.

– Сначала ребенок, теперь она. – Ногти заскребли по деревянной поверхности стола. – Не думал, что Рэ Вон осмелится привести из Священного Города женщину. Какой в этом смысл?

– Рэ Вон терпел неудачи столько раз, неудивительно, что он отчаялся, – первый собеседник подвинул стул – с глухим перестуком ножки встали на новое место. – Насколько я могу судить, это его последняя попытка выслужиться перед своей новой семьей.

– Терпел неудачи Рэ Вон, а расплачивались за них представители Священного Города. Вспомни, что случилось с последним… Впрочем, не стоит сейчас об этом.

– Почему?

Скрипнули половицы под тяжелым весом говорящего.

– Наша гостья очнулась.

Йонг вжала себя в лавку, надеясь, что та поглотит ее целиком и спрячет от чужих глаз: по полу застучали мерные шаги двух людей, одна тень нависла над Йонг, закрывая от нее и без того неяркий свет прорезающих комнату белых утренних лучей.

– Как вы себя чувствуете, госпожа?

Девушка открыла глаза не столько от страха, сколько от недоумения – не похож был его голос на того, кто собирается держать Йонг в плену, как она уже успела себе надумать. Из расплывающихся в воздухе очертаний, пятен тусклого света и теней под низким потолком сложилось лицо: смуглые нос и скулы, обрамленные черными волнистыми волосами; те были собраны в слабый пучок на затылке, влажные пряди свисали вниз, скрывая правый глаз. Йонг на мгновение почудилось, что в нем отражается язычок пламени, и тут же зажмурилась, заморгала, пытаясь разогнать муть в голове. Человек стоял перед ней в плотной черной рубашке, чогори22 с темно-зеленым воротником и корымом23. Человек был похож на воина.

– Она в порядке? – послышался голос его недавнего собеседника. Тот стоял чуть поодаль, заглядывал через плечо воина и распахивал в удивлении глаза. У него кожа была бледнее, черты лица тоньше, и весь он был испуганнее своего друга, но одет был так же – разве что на нем наряд сидел хуже, словно был снят с чужого плеча. Его лоб закрывала неширокая повязка, темно-зеленая, с тонко вышитым на ней символом. Что это? Это дракон?

– Госпожа? – переспросил первый.

«Что те, что эти – какая я им госпожа?» – вспыхнул в сознании Йонг протест, но она прикусила губу и отвечать не стала: в незнакомой обстановке лучше было притвориться глухой, немой, а порой и слепой, лишь бы враг решил, что ты безобидна. Жаль, эта мудрая мысль не пришла ей в голову в гостях у самураев.

– Кажется, она немая? – с сомнением спросил второй человек. Первый нахмурился, оглядел Йонг с головы до ног и протянул ей ладонь. Он что, рассчитывает, что девушка возьмет его за руку, вот так просто, будто они друзья-приятели? Кем он себя возомнил? На что надеется?

Да и потом, разве не собирается он допрашивать ее и пытать в лучших традициях сагыков, каких Йонг в подростковом возрасте проглотила с пару сотен? Девушка сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как напряжение скользит вдоль ее ладоней вверх по рукам, и медленно села. Отодвинулась дальше от протянутой руки воина, к стене, вжалась в нее лопатками.

Воин выпрямился, кинул другу короткий взгляд и дернул плечом.

– Ты, должно быть, сильно напугана, – сказал второй, тот, что побледнее. – Прости нас, мы не хотели создать такое о себе впечатление.

– Конечно, она напугана, – заявил первый. – Она даже не понимает нас.

У Йонг были слабые представления о людях, проживающих в этом… мире? времени? моменте? – но второй напоминал ей выходца из благородной семьи, голубую кровь; по крайней мере, именно такими представлялись принцы и интеллигентные ученые в сагыках, ученики академии Сонгюнгван24 и летописцы. Он говорил чисто, тянул гласные, не коверкал отдельные звуки, а будто пел. Первый же явно походил и голосом, и манерами, и способностью держаться на воина, командира отряда, кого-то, кто с мечом обращается куда лучше, чем с людьми. И говорил так же: хрипло, но уверенно, отделяя друг от друга каждое слово.

– Послушайте, – уже сердясь, произнес воин и склонился к Йонг – так резко, что девушка дернулась и ударилась затылком об стену. – Нет, я не… Слушайте, я не хочу обижать вас. Мы не для этого вас спасали.

Йонг свела брови к переносице, сжала губы, и воин все понял без слов – коротко кивнул, выпрямился, вновь загораживая девушку от россыпи потухших свечей вдоль стен и пронизывающих комнату белых лучей утреннего солнца за своей спиной.

– Мы доставим вас к вратам и вернем в Священный Город в самое ближайшее время. Вы можете довериться нам.

С какой стати? Резонный вопрос, должно быть, отразился во всем облике Йонг: воин и его друг одинаково наклонили головы, замялись. Юноша из Сонгюнгвана потянулся к воину и зашептал (но Йонг все равно их услышала):

– Мы буквально выкрали ее у японцев, вряд ли у нее найдутся достойные причины нам доверять.

– Вряд ли у нее будет выбор, – отбрил воин, ничуть не прячась. Потом вернул внимание к девушке. – Вы в безопасности здесь, юджон-ёнг.

Йонг вновь нахмурилась: она не слышала прежде этого слова, не похожего на привычные ей обращения, не похожего даже на чосонские обращения и диалектные формы обращений. Должно быть, здесь так звали выходцев из черных дыр, не иначе. Или девушек, попавших в беду. Или пленниц.

– Она не поверит тебе, – покачал головой бледный соратник воина. – Я бы тоже не стал.

Воин покосился на своего друга, лицо пересекла хмурая ухмылка – уголок губ пополз к рассеченному уху с тонкой коркой засохшей крови на нем. Йонг это не понравилось, она шумно сглотнула подступившую к горлу густую слюну – страшно, душно, будто сам воздух оборачивает ее тело в плотный кокон.

– Как я и сказал, выбора у нее нет. Мы единственные, кто может помочь ей вернуться домой. После того, как поймем, что ей ничто не угрожает, сразу же отправим в Священный Город.

Он покосился на Йонг; девушка смотрела прямо на него, не мигая, и он чуть изменился в лице, стал еще серьезнее.

– Скажи, чтобы госпоже принесли поесть. Она наверняка голодна.

Воин развернулся и в три широких шага преодолел расстояние до дверей комнаты, распахнул их резким движением и вышел, не оглядываясь. Бледный юноша кинулся за ним, немного помедлив в нерешительности у лавки с девушкой.

– Эй! Эй, кто сказал, что ты можешь отдавать мне приказы? Разве я стою не выше тебя, а? Нагиль!

Двери неплотно закрылись, но перед этим Йонг заметила за ними коридор и приставленных к комнате стражников, по одному с каждой стороны. Два воина в кожаных доспехах, с мечами на поясе. Вы можете довериться нам, как же. Йонг отодвинулась так, чтобы сквозь щель в двери ее не было видно, и осмотрелась внимательнее.

Тесная комната с невысоким окном, ставни которого скрипят при малейшем дуновении ветра снаружи. Здесь низкие потолки, душный воздух, в носу свербит из-за гари от десятка потухших свечей, расставленных по периметру комнаты на деревянной же балке – видно, их потушили недавно. Значит, сейчас утро. Значит, она пробыла без сознания всю ночь.

Двери резко открылись: девушка вздрогнула в испуге, и появившийся за ними мальчишка с подносом в руках ойкнул и вжал голову в плечи.

– Ка-капитан сказал, что вы голодны, – прошепелявил он и вытянул руки. Стоящие на подносе глиняная чашка и миска задребезжали, мальчик опустил поднос на стол в углу комнаты и шмыгнул за двери, которые тут же захлопнулись.

На подносе остались стоять сероватая каша с комочками и мутноватая, не вызывающая доверия, вода. Даже если бы Йонг и хотелось есть, она бы к угощению не притронулась. С чего вообще все в этом мире пытаются ее накормить?

Девушка закашлялась; происходящее с ней казалось если не болезненным бредом, то, как минимум, приключением из дорамы.

Упала в черную дыру и очутилась в Чосоне – кому рассказать, не поверят. И нет бы тут ее встретил кто-то приятный. Вот Айю утонула в озере и оказалась в купальне с кучей красавчиков-принцев, Ким Хи Сон вообще из ее времени увел прекрасный, как тысяча солнц, капитан королевской стражи25. А что Йонг? Думала, что идет на свидание, а в итоге сидит в душной комнатке под стражей, где-то неподалеку перемывают ей кости растрепанный воин и сонгюнгванский студент-ученый, и никто из них и близко не похож на красавца Ли Мин Хо26.

Вот бы Йонг все вокруг просто приснилось – но она устала щипать себя за локоть и кусать губу до крови, стены комнаты не растворялись в тумане из грез, сигнал будильника не вырывал ее из безумного сновидения, а говорившие с девушкой были реальнее, чем ей хотелось бы.

Как и сонбэ, что привел ее сюда. Как и японские самураи и тот тип с елейной улыбочкой.

Как и дракон, унесший Йонг из одного плена в другой.

Был ли он правдой или всего лишь игрой воображения вконец свихнувшейся девушки, проверить это она могла единственным способом: на свободе, подальше от враждебных ей людей какой бы то ни было нации.

Сонбэ пообещал, что спасет ее, но здесь Йонг окружают десятки воинов, и Рэ Вон не сможет пробиться к ней в одиночестве. Будут ли у него помощники? Хватит ли их сил? Эти вопросы были слишком тревожными, чтобы задавать их себе, и девушка отодвинула их дальше в подсознание. Будет ли он искать ее один или с войском – и будет ли искать вообще, – проще станет, если она окажется за пределами вражеского лагеря.

Значит, надо спасаться самой.

Йонг хорошо слышала, как за дверью ее комнаты ходили вдоль коридора стражники, как тихо переговаривались еще какие-то люди. Они говорили с явным акцентом – хрипели, растягивали гласные, понижали голос там, где Йонг обычно тянула верхние ноты. Звучали не так, как звучат пусанцы, да и на выходцев из столицы не походили совсем.

«Должно быть, в Чосоне были совсем другие диалекты, и врали историки о сохранении языковой чистоты», – решила Йонг – и тут же себя одернула. Дура, вот сейчас-то зачем думать про диалекты и разговоры людей? Понять бы, в каком временном периоде очутилась…

Она встала с лавки, с удивлением обнаружив, что натертые до крови ступни ей кто-то заботливо обмотал тряпьем и натянул поверх них посоны27. Одну туфлю она потеряла еще на склоне после черной дыры, вторая обнаружилась у лавки рядом с парой сандалий.

Она встала, проигнорировала сандалии и шагнула к окну с закрытыми ставнями. Кажется, те легко отпирались (только бы не скрипели!), а высота окна позволяла вылезти через него наружу и оказаться если не на свободе, то на верном пути к ней.

Лишь бы стражники за дверьми ничего не заподозрили. Похвалив себя за находчивость – притвориться немой и тупой было очень кстати! – Йонг схватила с пола несчастную туфлю и сломанным каблуком не без усилия открыла ставни. Те скрипнули, Йонг тут же испуганно охнула и, почти не глядя, прыгнула в распахнутое окно.

Думать надо было до того, как действовать. Эта светлая мысль пришла девушке в голову уже в листве хурмы, увитой плющом, которая росла прямо напротив окна ее комнаты. Ветки дерева подстраховали ее от ужасного падения на землю: до нее было метра три. Йонг кое-как добралась до ствола хурмы и уселась, свесив вниз ноги. Густая листва прикрывала ее со всех сторон, ветер шелестел листьями, и внутри дома никто не запаниковал и не застучал по дверям ее комнаты, – значит, у нее было немного времени на придумывание хоть какого-то плана.

Кажется, главные врата были справа от главного дома – там было больше всего людей и шума от их сонных голосов. Слева находился… амбар? Что-то, похожее на амбар, в котором могли в равной степени хранить кимчи, казну и оружие, от мечей и кинжалов до винтовок с арбалетами. Были ли у людей этого времени вообще огнестрелы?

И почему, ради всех святых богов, Йонг раздумывает об этом в такой неподходящий момент?

Она прикинула свои шансы: расклад так себе. Если ее охраняют, значит, она представляет собой какую-то ценность. Может быть, хотят выменять ее у сонбэ на кого-то важного, или выпытать из нее сакральные знания о будущем – она же из будущего к ним попала, верно? Или вернуть в какой-то Священный Город против ее воли. Если ее охраняют, значит, будут искать.

Местности она не знает; что скрывается за вратами этого лагеря с кучей стражников, тоже понятия не имеет. Стоило бы спрятаться вон в том амбаре между бочками с кимчи и оружием, или духи их знают, чем, и последить за ситуацией. Дождаться вечера, например: вечерний сумрак и тени укроют ее от неприятных глаз, а дальше, если ей повезет, она укроется в лесу и будет в шаге от воспаления легких. Зато на свободе и ближе к Рэ Вону. Только бы вырваться из-под стражи.

В конце концов, она изучала темную материю, уж с людьми из Чосона сладить сумеет. Сумеет же?..

Йонг решила так: раз она не может очнуться от бреда, раз стандартные методики «разбуди себя ото сна» не помогают, она примет как данность то, что очутилась в Корее времен династии Чосон. Чтобы не свихнуться окончательно. Чтобы не тратить силы на поиски логики там, где она даже не предполагалась. Чтобы разобраться со своим бедственным положением как можно быстрее, а потом уже отправляться на поиски черной дыры, которая приведет ее в настоящее, и почившего разума, который похоже, окончательно ее оставил.

Да, так она и сделает. Сперва разберется со своим пленом и стражниками, а потом найдет сонбэ или, если повезет, черную дыру, через которую можно вернуться домой.

Стражники обходили периметр дома, загребая усталыми ногами песок. Йонг дождалась, когда очередная пара воинов зайдет за угол, и только тогда попыталась спуститься с дерева. Веток здесь было много, девушка упиралась ногами в нижние и аккуратно снимала себя с верхних, цепляясь каблуком туфли за кору дерева, стараясь не издавать лишнего шума и жалея даже, что в детстве не лазала по заборам.

Голоса новой пары стражников она услышала до того, как слезла совсем, и потому, испугавшись, прыгнула вниз и кое-как откатилась к западной стене дома, у которой ее на некоторое время укрыла плотная тень.

И тень заговорила голосом уже знакомого Йонг воина:

– Так и знал, что вы решите подышать свежим воздухом.

Девушка вскрикнула и замахнулась на воина туфлей, но тот, хмыкнув, лениво отбил ее выпад. Он стоял совсем рядом с ней, опираясь плечом на стену, и смотрел на перепуганную Йонг сверху вниз. У него в руках были сандалии, и он медленно опустил их на землю и пододвинул к девушке.

– Я же обещал доставить вас обратно к вратам, почему вы сбегаете, госпожа?

***

Ее вернули в дом. Первый этаж тут заполняли воины и девушки, одетые в одинаковые простые ханбоки28 с хлопковыми юбками с зеленой оторочкой и зеленые же чогори. Воин привел упирающуюся Йонг под руку и отпустил, едва они перешагнули порог. К ним сразу же повернулись с десяток пар глаз: смолкли тихие разговоры и смех стражников, один, помоложе, тыкал второго в бок, на него шикали, служанки окинули Йонг оценивающим взглядом и покраснели при виде воина позади девушки.

– Проходите, госпожа, здесь вы в безопасности.

Он столько раз успел повторить это «в безопасности», что Йонг окончательно разуверилась в его благородных мотивах. Если он хотел спасти ее и вернуть домой, то зачем удерживает здесь? Меч, спрятанный у него в ножнах на поясе, без лишних пояснений намекал на ждущую своего времени силу, которую он мог применить.

Он и все остальные в этом доме.

Йонг прошла до лестницы, ведущей на второй этаж от просторного зала, где толпились, выглядывали из-за деревянных колонн, шипели друг на друга проснувшиеся после сна стражники и, тихо шурша подолами юбок, мимо ходили любопытствующие девушки. Остановилась, обернулась на молчаливо ждущего ее решения воина. Тот смотрел на нее, не мигая, а потом перевел взгляд на стражу, и те в одно мгновение скрылись с его глаз.

Стало тихо, напряженно. Йонг решила, что вновь возвращаться в тесную комнатку не станет, и раз уж она все равно себя выдала, будет глупо скрываться и дальше.

– Зачем я вам? – спросила она и тут же получила в ответ удивленные вздохи со всех сторон.

Воин перед ней хмыкнул, скривил губы в подобии улыбки.

– Как я уже сказал, мы хотим вернуть вас домой.

– Так верните, – отрезала Йонг, вскинув подбородок. Воин был выше нее почти на голову, и она дышала ему в остро торчащий вперед кадык, обтянутый смугловатой гладкой кожей. Его вид и властная манера держаться могла бы испугать ее, если бы перед этим Йонг не столкнулась с глюками пострашнее.

– Прямо сейчас, – начал воин с таким видом, будто Йонг просила подать ей звезду с неба, – это будет непросто.

– Сюда же вы меня как-то притащили. Или вы боитесь дракона?

Притихшая компания стражников разом выдохнула, кто-то поперхнулся. Воин бросил на них еще один взгляд, и несколько человек встали с занимаемых ими лавок и промаршировали мимо, прямо к выходу.

– Вернитесь в комнату, госпожа, – процедил воин сквозь зубы. Звякнул меч у него на поясе, и Йонг спорить не стала.

– Мы не боимся дракона, – сказал воин, как только дверь в комнату за ним и девушкой закрылась. – Дракон служит нам.

Йонг повернулась к нему лицом.

– Так прикажите ему доставить меня домой, – сказала она. Будь, что будет: хотел бы убить – сделал бы это еще внизу, на глазах своих подчиненных, а не приводил бы в чистую комнатку.

Она нашла стул в углу комнаты и села, вытягивая уставшие ноги. Не стоило вести себя так опрометчиво во вражеском лагере… Только вот Йонг слишком устала. Гудело все тело, мозг отказывался перерабатывать картинки, что транслировал ему зрительный нерв. Девушка уже отмела вариант, что попала на съемочную площадку какой-то дорамы: все тут было слишком реальным, да и боль под ребрами от когтей дракона ощущалась так остро, что игнорировать ее не было возможности.

Молчаливый воин смотрел на нее, склонив голову, не двигаясь. Йонг прикинула, что шансов вырваться из-под его контроля у нее все равно немного – ждал же он ее под деревом. А теперь вот взирал на девушку сверху вниз, словно она была его добычей.

Да и дракон, судя по всему, скрывался где-то неподалеку, а сталкиваться с ним вновь Йонг очень бы не хотелось.

– Понимаю, вы нам не доверяете, – сказал воин. Йонг кивнула с некоторым удивлением – неужели понимает? – Но мы не желаем вам зла. Иначе предоставили бы в условия пострашнее.

– В клетку бы кинули?

– Оставили бы японцам.

Йонг прикусила губу, боясь плюнуть в воина коварное «меня найдут и спасут!», и отвела взгляд на свои перепачканные, порванные брюки. Хвастаться близкими отношениями с представителем вражеской стороны – так себе затея для девы в беде. Йонг подавила в себе желание растереть глаза докрасна. Проснись, глупая, проснись!

– Откуда мне знать, что вы не врете? – спросила, наконец, девушка и тут же пожалела о своих словах: по лицу воина пробежала тень и тут же рассеялась от вспыхнувшей в глазах злости.

– Ниоткуда, – уронил он. – У вас нет причин довериться нам, но я прошу вашей веры. – Йонг шумно сглотнула, покосившись на его меч. – Я верну вас к вратам, из которых вы пришли, как только мы убедимся, что войска генерала Тоётоми и человек, известный здесь, как Ким Рэ Вон, не будут чинить вам препятствия.

На этом имени они оба – и воин, и Йонг – одновременно поморщились, только воин сделал это с некоторой злостью, а Йонг с недоверием.

– Не знаю, что Рэ Вон пообещал вам, раз вы добровольно прошли за ним через врата, – добавил воин, – но здесь ничего хорошего вас не ждет. Вернуться домой – самое большее, на что вы можете рассчитывать.

– Я ни на что не рассчитываю, – оборвала его Йонг. Раздражение и обида оплетали все остальные чувства внутри нее, обволакивали усталость, сковывали горло – девушка заплакала бы, снова, будь у нее возможность остаться наедине с собой, а не сидеть под наблюдением пары глаз, горящих не то праведным гневом, не то яростью ко всему живому. Если бы эта эмоция имела цвет, она стала бы красной, как языки пламени.

Йонг забралась с ногами на стул и опустила лоб на колени, шумно выдохнула.

– Могущество, власть какая-то… Я просто хочу домой.

И чтобы сонбэ вытащил ее отсюда самолично и объяснил, наконец, куда втянул. Или чтобы просто вернул домой, без объяснений. Йонг вернется в Пусан, отоспится, как следует, и решит, что ей все привиделось.

– Пока войска Тоётоми охраняют врата, – заговорил воин после паузы, – нам к ним не пройти, но…

Йонг вскинула голову, и он осекся.

– Постойте. – Девушка нахмурилась, села прямее. – Значит, я не ослышалась, Тоётоми? Тот, который воевал с Чосоном в шестнадцатом веке? Имдинская война и все такое?

– Простите? – откровенно удивился воин. – Вы знаете про войну?

Девушка нахмурилась, окинула воина внимательным взглядом. Не похож он был на того, кто удивляется простым вопросам.

– Это… в школе проходят, – с сомнением ответила Йонг. – На уроках истории… Война Кореи с Японией, подвиг корейского флота, адмирал Ли Сун Син29… Послушайте, это уже смешно.

– Согласен, – кивнул воин. Потом подошел к дверям, дернул их и рыкнул на стоящего за ними стражника. – Чун Сок, скажи Когтям, чтобы удвоили слежку за японским лагерем! Позови Ли Хона.

Он опустил голову к замершей Йонг и почему-то рассердился.

– Кажется, я знаю, почему Рэ Вон похитил из Священного Города женщину, – сказал воин. Его глаза подернулись красной пеленой, и на этот раз Йонг точно не показалось – в них плескались языки пламени.

4

Они медленно шли чуть впереди Йонг – бледный юноша с темно-зеленой повязкой на лбу, на которой красовался вышитый золотой нитью свившийся в узел дракон, и угрюмый больше прежнего воин с горящим взглядом. Это не было преувеличением: Йонг замечала, как отражение солнечного света в его глазах вспыхивает сильнее каждый раз, когда он поворачивает в ее сторону голову.

«Голубую кровь» звали Ли Хон, воин откликался на имя Мун Нагиль. Ни одно из этих имен не было знакомо Йонг: значит, они не являлись ни исторически важными шишками, ни выходцами из благородных кланов. Эти двое показывали ей лагерь, будто она напрашивалась на экскурсию, и уверяли, что здесь ей не грозит ни один японец.

Их лагерь был небольшим, его обнимали горный хребет с одной стороны и густой выжженный лес – с другой. Забор упирался в спускающийся почти к центру лагеря склон, на вершине которого Йонг заметила крыловидную крышу с черной на фоне серо-голубого предрассветного неба черепицей. Весь воздух был пропитан гарью, будто недавно здесь был пожар.

– Японские войска захватили южную часть полуострова и продвигаются на север, но наш лагерь скрыт от них горным хребтом и густыми лесами, – говорил Нагиль отточенным до каждого звука тоном. Йонг слушала его вполуха, разглядывая плотным рядом составленные брусья ограды. Высоко, без подспорья не перебраться.

– Нас оберегает сила дракона, – добавил Ли Хон, и Нагиль наступил ему на ногу, пока Йонг не заметила.

– Врата в Священный Город в этот раз открылись на территории, отвоеванной самураями Тоётоми, – продолжил воин. – Но я верну вас обратно. Как только выдастся благоприятный момент. И как только вы перестанете думать о побеге, госпожа.

Йонг запнулась от неожиданности и врезалась в спину замершего Нагиля. Ойкнула, сделала вид, что не понимает его последнего изречения, и вскинула голову. Он взглянул сперва на Ли Хона, поймал его напряженный взгляд, и со вздохом протянул Йонг черный камешек – отполированную гальку неправильной круглой формы размером со сливу.

– Подержите, – попросил он тоном, выбора который не предоставлял. Йонг набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, но Нагиль надавил: – Просто подержите, он не обожжет вас.

Девушка с недоверием подняла руку. Горячий, нагретый теплом чужого тела, камень отражал блеск от ярко-голубого, почти белого неба, он лег в руку Йонг, умещаясь на дне ее ладони.

– И что это?

– Ничего.

Камень скользнул с руки Йонг обратно к воину и затерялся в складках его чонбока30, напоследок ярко блеснув. Очевидно, это не подарок, решила девушка, глядя в отчего-то сердитое лицо Нагиля. Не больно-то и хотелось. Смотреть ему в глаза было неудобно и неловко, и она повернулась к Ли Хону.

– Давайте-ка еще раз, – попросила Йонг чуть злее, чем следовало. Ли Хон обернулся к девушке. Они шли мимо амбара, мимо деревянных построек меньше главного дома, в котором переодевались в легкие одежды воины, и приближались к воротам, охраняемым двумя стражниками. Они рассказывали ей невероятные вещи: будто в стране война с японцами, будто те хотят завоевать их. Будто Ким Рэ Вон служит японскому генералу.

– Меня протащили через черную дыру, – медленно повторила Йонг, намеренно избегая упоминания сонбэ, и Ли Хон закивал, прикрывая глаза, – которую вы тут называете вратами в Священный Город, и я оказалась в Чосоне. В шестнадцатом веке в Чосоне. Прямо посреди войны с Японией.

– Она на удивление быстро схватывает, – высказался Ли Хон. Йонг перевела к нему потухший взгляд, и тот поперхнулся воздухом. – Это поразительно. Ты знаешь наш мир!

– А люди, которых прежде приводили в ваш мир, ничего про вас не знали?

Ли Хон покачал головой. Это сбивало с толку: Йонг уже решила, что черная дыра, через которую она прошла вместе с Рэ Воном, привела ее в прошлое – другие люди, о которых ей говорили и японцы, и эти двое, должны были знать про Имдинскую войну.

Но Ли Хон сказал, что гостей было двое, и ни первый мужчина, ни второй подросток про их страну и войну с Японией ничего не слышали. Подростка Йонг могла понять – сейчас они все мало что помнили из истории родного государства, но первый мужчина должен был знать о прошлом чуть больше.

Йонг прижала руки ко лбу, чтобы успокоиться. Она пыталась медленно дышать, делать вдох на четыре такта и выдох на шесть, как учили их приезжающие в институт уджуины31, но пресловутая техника не работала – от яркого утреннего света перед глазами все плыло, и непокрытая голова нагревалась быстрее, чем ее тело справлялось с терморегуляцией. Не каждый день человек из двадцать первого века проваливался в средневековую войну за путь к Китаю.

Насколько Йонг помнила, война с Японией, в которую Корея оказалась втянута, изначально затевалась ради вторжения в Китай. Японские войска пришли на территорию корейского полуострова с требованием обеспечить им свободный проход до Поднебесной. Корея отказалась помогать японцам, потому что боялась опустошения: у корейских войск не было ни мощи, ни достаточной подготовки, чтобы противостоять японским силам, если бы те начали разграблять земли Чосона.

Верхушка корейской армии состояла из аристократов, не готовых к реальным боевым действиям, и из ученых мужей, которые знания ценили выше силовой подготовки. Пехота была слабо вооружена, пехотинцы носили китайские шлемы и шляпы, но не имели доспехов. Они хорошо и далеко стреляли из лука, но в ближнем бое проигрывали и в опыте, и в численности. К войне с Японией страна была не готова. Чосон рассчитывал на помощь Империи Мин.

– Тот человек, Тоётоми, сказал, что страной управляет дурная династия, – остановившись, вспомнила Йонг и тут же пожалела, что рассуждает об этом вслух. Мун Нагиль смерил ее очередным взглядом, за которым крылись духи их знают какие мысли. Девушка не нашла в себе смелости смотреть ему прямо в глаза. – Как зовут нынешнего короля?

– Его Величество, – даже не смутившись, ответил Ли Хон вместо воина. Йонг сердито поджала губы.

– Нет, имя, имя у короля какое? Ах, вы же не назовете…32 – она не заметила, что Ли Хон и Нагиль снова переглянулись и одинаково пожали плечами. – Если сейчас идет война с Японией, значит, на дворе приблизительно тысяча пятьсот девяностые…

– Тысяча пятьсот девяносто второй, на самом деле, – вклинился в ее бормотания Ли Хон. Йонг махнула рукой в его сторону – помолчите, пожалуйста, не до вас. Ли Хон отодвинулся с самым обескураженным видом.

– Нет, так я не вспомню… Какой ван33 по счету правит Кореей?

– Четыр… надцатый, – с запинкой ответил Ли Хон. Йонг кивнула и начала загибать пальцы и нараспев считать:

– Тхэ, Джон, Тхэ, Сэ, Мун, Дан, Се, Йе, Сон, Ён, Джун, Ин, Мён, Сон…34Сон! Сонджо, значит?

Ли Хон и Нагиль молча кивнули, Ли Хон больше не улыбался.

– Откуда ты все это… Ты шаман? Связываешься с духами?

По урокам истории и экскурсиям мамы Йонг помнила, что японские войска продвигались по территории Кореи стремительно, и за пару месяцев смогли отхватить себе большую часть страны. Король Сонджо бежал на север вместе со своей свитой, пока генералы корейской армии сдерживали натиск японцев.

К тому моменту Китай уже вел войну с монголами и давил восстание на юге страны, а потому криков о помощи от династии Чосон не услышал. Или не поверил, если полагаться на исторические трактаты: военачальники Китая посчитали провокацией известие о том, что японские войска захватили почти весь корейский полуостров за столь короткое время.

Но здешний генерал Тоётоми сказал, что страной управляет династия королей, убивающая наследников. Насколько мог быть прав человек, посягающий на чужую страну, когда называл Чосон своими землями?

Больше всего смущало причастие сонбэ ко всей этой истории. Йонг не все знала о его прошлом, но и в страшных фантазиях не могла бы представить, что он может провернуть такой трюк ради того, чтобы показать девушку своему… кем он там ему приходился?

– А откуда… откуда вам столько известно про японского генерала и его помощника? – осторожно спросила Йонг, чувствуя, как набухает в груди сердце. От страха, злости из-за этого страха и злости на сонбэ. Где бы он ни был, ему стоило бы явиться за ней сюда немедленно и забрать в знакомый мир, в Пусан двадцать первого века.

Нагиль и Ли Хон переглянулись, пока Йонг пыталась справиться с собой, и ответили с заметной паузой.

– Скажем так, он считает себя вассалом Тоётоми, но родился в Чосоне.

– Мы не знаем этого наверняка… – вяло запротестовал Ли Хон; Нагиль кинул ему предупреждающий взгляд, и тот умолк.

– Сонбэ на самом деле вассал японского генерала? – тихо повторила Йонг, с видимым усилием пытаясь собрать расплетающиеся мысли в кучу. Святые духи, ну что за бред… Девушка мотнула головой, и Нагиль вздернул одну бровь, а Ли Хон потянулся за словами Йонг.

– Это Ким Рэ Вона ты зовешь сонбэ? – переспросил он и хмыкнул.

Йонг окинула «голубую кровь» сердитым взглядом, тот осекся на полуслове. Поджал губы, повернулся к Нагилю за поддержкой, но получил лишь молчаливое сопротивление.

Сонбэ не сидел в соцсетях и не пользовался чатами, предпочитая звонить. Йонг считала это милой особенностью, но теперь все обретало иной смысл – правдоподобный и оттого пугающий. Она помотала головой. Нет, прочь пока мысли о сонбэ.

– Значит, японский генерал, Тоётоми Хидэёси, в сговоре с…

– Хидэёри, – поправил девушку Нагиль. – Его сын.

Это не соответствовало истине, той истине, по крайней мере, которая была известна Йонг. Она нахмурилась, снова схватилась за виски. Войну с Кореей затеял Тоётоми Хидэёси, талантливый полководец, объединивший Японию. На момент войны его сыну было меньше десяти, а в гостевом доме с Йонг разговаривал человек, переживший не один десяток лет. Выглядел старше сонбэ, но морщин на лице Йонг не заметила, лишь пару седых волос на висках.

Получается, местному генералу было около тридцати-сорока… Как такое возможно?

– А его отец… – неуверенно начала девушка и замерла, задумалась. – Его отец, разве не он возглавляет японскую армию?

– Его отец умер прямо перед вторжением, сейчас сын продолжает его дело и успешно продвигается вглубь страны.

Это расходилось с тем, что знала Йонг. Она начинала думать, что не просто попала в прошлое, а оказалась втянута в исторический период с какими-то нелепыми изменениями в сценарии. Или, может, историки врали потомкам?

Испытывая не самые приятные ощущения, Йонг всмотрелась в лица стоящих напротив нее Нагиля и Ли Хона.

– Он сказал, что освобождает земли страны от дурной власти. Может быть, это вы мне врете, выдавая себя за защитников Чосона?

Нагиль усмехнулся – дернул губой, слишком поздно отвернувшись, и Йонг это заметила и нахмурилась. Слишком неприметный для капитана всех этих воинов, слишком скрытный для благородного рыцаря, готового защитить девушку, попавшую в беду. Впрочем, Йонг не могла судить объективно, сверяясь лишь с сагыками и образом красавчика Ли Мин Хо – и сейчас она хотела получить не эфемерную защиту, а ответы на бесконечные вопросы.

– Тебя в чужую страну затащил помощник японского генерала, а ты собралась им верить? – уточнил Ли Хон и скрестил руки. – Рэ Вон, конечно, красавчик, но не настолько, чтобы затмевать правду своим тщеславным профилем.

– Прекрати, Ваше Высочество.

Ли Хон умолк и прожевал последние возмущения, пока Йонг всматривалась в его лицо и хмурилась, находя его черты слишком утонченными для простого воина. Ваше Высочество? Не зря же она сравнила его с учеными из Сонгюнгвана, не был он простым человеком, попавшим в жерло войны.

– Ли Хон – твое… ваше полное имя? – сощурившись, осторожно спросила девушка. Ли Хон взглянул на нее и вдруг просиял, выпрямился, раздувая ноздри.

– К твоим услугам, госпожа. Это мои благородные родственники разграбили страну, а теперь сбежали на север просить помощи у династии Мин.

– Ты… вы сын короля? – не поверила Йонг.

– Так точно, – кивнул он и поклонился, продолжая улыбаться.

У короля Сонджо долго не было наследника, и он назначил своим преемником внебрачного сына от наложницы. Его в итоге низвергли и не дали ни храмового имени, ни почетных посмертных титулов35. Ему не нашлось места ни в королевской династии, ни в летописях королевского двора. Вот, почему Йонг не вспомнила его сразу.

Ли Хон, улыбающийся так, словно никогда в жизни не знал никаких бед, был похож и не похож на выходца из королевской семьи. Он выглядел лучше своего молчаливого друга, держался ровнее, но среди стражников, одетых в простую одежду, казался не будущим королем, а их немного свихнувшимся предводителем.

– Японцы считают, вы мертвы, – вспомнила Йонг, и Ли Хон нисколько не удивился.

– Да, и в этом мое преимущество. Подержи это в секрете, госпожа, договорились?

Он подмигнул, Нагиль закатил глаза.

Девушка осмотрелась снова: просыпающиеся стражники расходились по своим постам и сменяли своих ночных соратников, факелы тушились через один, весь лагерь готовился к новому дню, словно не произошло ничего страшного. Словно таких, как Йонг, здесь видели уже много раз.

– Передо мной было еще двое попаданцев, – заключила девушка, пока Нагиль отдавал приказы своим воинам, Когтям Дракона – символично, подумала Йонг мимоходом, и пафосно. – Попаданцев привел сюда Ким Рэ Вон, а вы выкрали их у японцев и вернули в Священный Город?

– Ну, японцы, они… – то, как замялся Ли Хон, Йонг наконец-то отметила и в который раз подумала, что ему и капитану драконьего войска верить полностью нельзя.

– Что это значит? – спросила она. Ли Хон строил из себя высокомерного выходца из благородной семьи, каким и являлся, но Нагиль был воином, который отдавал приказы также часто, как исполнял их. Поэтому Йонг потянулась за ответом к Нагилю и повторила свой вопрос. – Что это значит?

– Мы вернули домой первого человека, мужчину в странном костюме с атласной веревкой на шее, – сухо ответил Нагиль. У Йонг снова кружилась голова и резко захотелось пить. – Но теперь Рэ Вон привел вас.

– Погодите-ка, – остановила его девушка, вскинув руку. Острый страх, оставивший ее где-то на пороге гостевого дома японцев, снова настиг Йонг, отыскал среди густых лесов в лагере чосонских воинов и забрался через рот в легкие, расцарапав при этом горло. – Первого вернули, а второго? Что случилось с подростком?..

Нагиль и Ли Хон одновременно опустили головы.

– Ответьте! – потребовала Йонг, срываясь на шепот.

– Он погиб, – процедил Нагиль, вскинув к девушке злой взгляд.

Говорить себе «проснись» больше не имело смысла, как и щипать себя за руки. Йонг посмотрела на Нагиля – бледное смуглое лицо, в глазах отражается неяркий луч рассветного солнца, сведенные к переносице брови, покрасневшие от злости скулы. Он сжимал меч одной рукой, и тот дрожал и чуть звенел в нагревающемся поутру воздухе.

– Кого ищет сонбэ? – просипела Йонг, стараясь больше не падать в слезы. – Кто нужен японцам? Кто такой ханрю?

Ли Хон отвернулся, сделал несколько нервных шагов из стороны в сторону. Нагиль молчал и смотрел прямо на Йонг тем самым взглядом, какой девушка увидела у него в первый раз: сдержанным, злым, виноватым, словно ждал от нее удара в спину за проступок, о котором девушка знать не могла.

– Дракон, – наконец, ответил он. Йонг охнула. Что?.. – Японцы ищут дракона.

***

– Это же метафора, верно? – уточнила Йонг. – Там, откуда меня привел сонбэ, нет драконов.

Нагиль вспыхнул и отвернулся от нее, будто бы рассердился – впрочем, эту единственную эмоцию он демонстрировал девушке на протяжении всего утра, других выражений на его лице Йонг не замечала. Злость, и злость, и еще ярость, когда он общался со стражниками: ругал их за что-то, за простой или за то, что ушли с постов – «Чун Сок, смени патрули, почему они у тебя такие жалкие!».

– Это не смешно, – повторила девушка. – В будущем нет драконов. И в Чосоне, раз уж на то пошло, нет драконов, в летописях и исторических книгах остались бы свидетельства…

– Но ты уже столкнулась с ним, – напомнил Ли Хон. Йонг его проигнорировала. Она решила, что ей все привиделось. В этом мире ей много чего могло показаться странным – да все, все тут казалось ей странным, и летающий дракон, прямо как на старинных картинах мифологических, ненастоящих сюжетов, он ей тоже почудился или приснился, или… Она вспомнила огромные когти и блеск драконьей чешуи в свете факелов, и крики японцев и свой собственный – и поежилась, обхватив себя руками за плечи.

– Давайте вернемся в дом, – сказал Нагиль. – Госпожа, не время упрямиться.

Они пришли в гостевой дом, заполненный сонными стражниками, Нагиль подозвал к себе того беднягу, который уже получал по шее от своего командира пару раз – и это только при Йонг. Не задался у него день, отстраненно подумала девушка, мазнув по нему едва заинтересованным взглядом.

– Это Чун Сок, – представил его Нагиль. – Он присмотрит за вами, пока меня не будет.

Стражник встал прямо перед девушкой, поклонился и, хмуро осмотрев ее с ног до головы, сплюнул в сторону пару шипящих звуков.

– Чун Сок! – предупредил его командир. Тот кивнул, явно вины не чувствуя, и жестом позвал Йонг в сторону уже знакомой ей лестницы на второй этаж.

– Что происх… – начала девушка, и Ли Хон поспешил объясниться вперед остальных:

– Нагиль осмотрится и сообщит, когда путь до врат будет свободен. Мы вернем тебя, как только японцы ослабят контроль за сосновой рощей у моря.

Нагиль уже отдавал приказы своим воинам, менял местами патрульных, ставил юношей помоложе – боги, да им и двадцати нет! – к основным вратам, а тех, что постарше, к дверям домов. Нагиль уже кивал девушкам в одинаковых платьях, и те убирали волосы под темно-зеленые повязки и снимали верхние одежды, оставаясь в одинаковых темно-серых рубашках. Под юбками у них были мешковатые штаны.