КроШа. Книга вторая

Пролог

Она знала, что разговор будет не из легких.

Знала, что ему сообщат…

И всё же…

Всё же, глупая, на что-то надеялась.

На что — даже сама не знала точно.

Её сразу же проводили к нему в кабинет.

Интересно, где Тимур находился, когда ему позвонили из клиники? Успел ли вернуться домой?

С другой стороны, ей-то какая разница?

Её должно волновать лишь то, что ей сейчас предстоит один из самых трудных разговоров в жизни.

Даже труднее того, что был с Верестовым. Когда? Да вечность назад.

Лера шла, не чувствуя под собой ног.

Собраться… собраться, Бекетова!!!

Ты должна контролировать каждое слово! И точно знать, что будешь говорить!

Должна…

Потому что нет другого выбора.

Сардынов не улыбался.

Сидел в кресле и ждал её.

— Итак, ты беременна.

Холодные слова, за которыми скрывалась тщательно сдерживаемая ярость, обрушились на неё.

Но Лера их приняла спокойно.

— Да.

— И у тебя многоплодная беременность…

Термин-то какой подобрал!

— Да. Я рожу двойню.

Лера выдержит всё.

Всё.

Потому что у неё будет ребенок.

Свой ребенок.

Глава 1

Несколькими часами ранее….

Постояв ещё какое-то время на крыльце, Лера вернулась в клинику. Вроде бы успокоилась и готова к встрече с Генычем.

Пройдя к его палате и коротко постучав, она сразу же вошла. Обычно, перед тем, как войти к маме или брату, она осведомлялась у медперсонала. Мало ли что.

Как оказалось, и сейчас надо было. Потому что Лера столкнулась как раз вот с этим самым «мало ли чем».

Геныч в палате был не один. С Софией. Той медсестрой, что периодически звонила Лере. И рука брата находилась под халатом Софии.

— Упс! — невольно вырвалось у Леры. И неожиданно пикантная ситуация, свидетельницей которой она невольно стала, стремительно повысила настроение Леры.

Жизнь-то только начинается!

Настоящая жизнь! Яркая!

Виноватые глаза Софии и шаловливые у Геныча — тому подтверждение!

— А вот и сестренка!

— Извините, — София суетливо одернула халат и скинула здоровую руку Гены.

Выглядел брат странно. По-другому Лера и не смогла бы сказать. Лицо в гематомах, голова перевязана, одна нога на вытяжке. Подключен к капельнице, и между тем умудрился залезть под юбку к медсестре! Ну, Геныч! Ну, бабник!

— Как говорится, картина маслом, — Лера улыбнулась и прошла вглубь комнаты. — София, все нормально, не смущайтесь. Это вот тому товарищу надо извиняться. Только что пришёл в себя, а уже…

— Так мы знакомы были ранее…

— Соня!

Возглас Гены оборвал слова медсестры.

И её признание очень не понравилось Лере. Улыбка медленно сошла с губ девушки.

— Были знакомы ранее? — брови Леры изогнулись. — Интересно.

— Ничего интересного, — фыркнул Геныч. — Совпадение.

— Ну, да… Конечно.

— В общем, ещё раз извините, я побежала.

София чувствовала себя пойманной на месте преступления, и Лера её хорошо понимала. Она тоже бы постаралась как можно быстрее скрыться, окажись в подобной ситуации.

— До встречи, — Геныч подмигнул ей не заплывшим глазом.

София кивнула и вышла.

Лера с братом остались одни.

— Ну, привет, мелкая.

— Привет, — в горле мгновенно образовался ком. Лера, более не сдерживая себя, стремительно подошла к кровати, и Геныч приподнял здоровую руку, давая понять, что хочет её обнять.

— Иди сюда.

Лера осторожно припала к груди брата, с легкой тревогой слушая, как ускоренно бьется его сердце.

Бьется… И это главное.

— Как же вы меня напугали, — Лера не хотела плакать, но слезы брызнули из глаз. Сколько себя не подавляй, эмоции всё равно рано или поздно вырвались бы наружу.

Рука брата легла на её затылок.

— Было дело…

Брат ответил хрипло, видимо, слезы душили и его.

Некоторое время молчали. Лера полулежала у него на груди, наслаждаясь минутами краткого затишья, когда голова становится легкой, и все мысли куда-то разом деваются. Геныч тоже не спешил что-либо говорить.

— Ты хорошо справилась, — всё-таки первым нарушил молчание.

Лера нехотя оторвалась от его груди. Выпрямилась, посмотрела в лицо брату. Потом придвинула стул ближе к кровати и, лишь сев на него — своим ногам она не доверяла — негромко спросила:

— Ты о чем?

— Об этой клинике, мелкая. Колись, во что вляпалась.

Пытливые глаза брата пытались прочесть ответ на её лице. Но Лера подготовилась. Она отлично понимала, что брат — это не мама. С ним будет куда сложнее. Так и оказалось.

— Ни во что я не вляпалась.

— Ну да, — Геныч скривил губы, выражая всю степень недоверия к её словам. — Если бы я посильнее приложился головой, то, может, и поверил бы. А так… хренушки! Я не зря упомянул Соньку. Она — бывшая девчонка одного моего шапочного знакомого. Но я её запомнил — красивая девочка. Так вот, я так же отлично помню, когда она, как-то сидя с нами в кафешке, озвучила сумму, которую платят богатенькие дядечки и тетечки за сутки пребывания в клиники Вагизова. Мы тогда ещё знатно поржали. Потому что охреневали, иначе и не скажешь. И вот я прихожу в себя… И — опа — лежу я в этой самой клинике, где сутки пребывания… сколько стоят, Лера?

Лера покачала головой и улыбнулась. А как она могла ещё отреагировать?

— В общем так, Геныч. Я ни во что не вляпалась. У меня всё ок. На твою провокацию я не поддамся. Что ты там себе надумал — твои заботы. Лучше выкинь все предположения из головы. Они всё равно не соответствуют истине. Далее… Стоимость вашего лечения — моя забота…

— Да черта с два!

— Угомонись! — Лера тоже повысила голос. Иначе никак. — Вы в беде, значит, в семье автоматически я стала главной. И я сделала так, как сочла нужным. Нашла деньги на ваше лечение. Что, кстати, сделал бы и ты. И перестань, черт возьми, хмуриться! Тебе нельзя волноваться!

— Мелкая… — в голове брата послышалось откровенное предупреждение.

Лера ничего не успела ответить — у неё зазвонил телефон.

Отвечать не хотелось, она даже знала, кто звонит. Но если она не ответит, у Геныча возникнет ещё больше вопросов.

Поэтому Лера достала телефон. Выбора не было.

Звонила Диана.

— Да, Диана, привет, — как можно спокойнее проговорила Лера. За ней, прищурившись, наблюдал Геныч.

— Ещё раз здравствуй, Лера, — как-то уж очень медленно проговорила личная помощница, и если бы девушка знала её чуть лучше, то пришла бы к выводу, что Диана пребывает в состоянии легкого шока, с которым пока ей не удалось справиться. — Дмитрий сообщил, что ты в клинике у родных. Сколько ещё планируешь там пробыть?

— Хотелось бы подольше, — расплывчато ответила девушка.

Ей ответили не сразу, что снова было очень странно.

— Лера, — Диана шумно выдохнула. — Я всё понимаю… Ты долго не видела своих. Но тут такое дело… В общем, Тимур ждет тебя. Я бы сказала, чем быстрее, тем лучше.

— Он вернулся?

— Лера, да. Я с ним только что разговаривала.

Если бы не присутствие Геныча, возможно, она бы и поинтересовалась, к чему такая спешка, и какое настроение у «барина». Конечно, не факт, что Диана ей ответила бы. Но в любом случае, гадать тут не стоило.

— Я приеду быстро.

Лера и сама хотела поговорить с Сардыновым. Чем быстрее они объяснятся, тем лучше.

Как только Лера нажала на «отбой», сразу же услышала ещё один вопрос Гены:

— Диана? Не знал, что у тебя есть подруга с таким именем. А кто это и откуда у тебя вернулся?

Лера вздохнула и положила руку поверх кулака брата. Тот, сам того не замечая, сжал его, когда слушал её разговор.

— Диана — помощница моего молодого человека. С мамой, кстати, я его познакомила уже. И да, предвещая твой вопрос — он мне помогает с оплатой вашего лечения. Не фырчи. Это был единственный вариант вас спасти. И если ты меня сейчас начнешь выговаривать — я обижусь. Серьезно обижусь. Потому что четко знаю — для меня и мамы ты сделал бы тоже самое. Если не больше.

— Принял бы помощь своего парня? — сквозь плотно сжатые губы хмыкнул Геныч.

— Не ерничай. Ты меня понял.

— Мелкая… Я же переживаю.

— И я переживаю. Поэтому давай пока друг другу не будем мотать нервы? Давай нервотрепку оставим на потом. А, Геныч?

Лера очень часто говорила ему подобное. Именно просящим голосом. Тоном младшей сестры.

И он всегда сдавался. Потому что любил её.

Сдался и на этот раз.

Морщины между бровями разгладились, уголки губ приподнялись. Лишь только глаза по-прежнему выдавали волнение.

— Мелкая, ты — манипуляторша.

— Я только учусь.

— Я спрашивал у Софийки, как там мать… — голос Геныча снова понизился. Парень даже несколько раз моргнул, чтобы скрыть от сестры влажность, так некстати появившуюся на глазах. — Она говорит, что относительно нормально.

— Да, относительно нормально. Я её сегодня не видела и не увижу уже, наверное.

— Это почему? К своему надо ехать?

— Угу, — Лера сжала губы, чем невольно выдала себя.

— Мелкая, вот ты мне тут хоть что говори, но у вас там что-то неладное!

— Геныч… У нас не неладное. У нас…

Она оборвала себя.

— Залет, — брат не спрашивал — утверждал. И дальше… — Я его, суку, убью! Я его…

Лера вскочила и зажала рот брата рукой.

— Тихо! Тихо! Не кричи!

— Я его…

— Знаю. Ты ему голову оторвешь, яйца вырвешь и прочее. Слышала. И мне задницу надерешь. Но давай потом, а? Не сейчас, а? Давай, когда поправишься, тогда всё и сделаешь, ок!

— Мелкая!!!

— Я — мелкая, — Лера уже не стеснялась своих слез. — А ты — мой грозный старший брат. Поэтому не кричи на меня. Ни тебе, ни мне волноваться нельзя, уяснил?

Геныч, тяжело дыша и пыхтя от сдерживаемых яростных эмоций, сжал челюсть и кивнул.

— Матери ни слова, — это он.

— И ты не говори пока.

— Вот ты встряла, Лерка.

Если бы ты знал, НАСКОЛЬКО встряла твоя сестра, Геныч.

Лера размазала слезы по щекам и шмыгнула носом. Совсем, как в детстве.

— Все идет так, как должно быть.

— Он знает? Твой ё…

— Геныч!!!

— Хорошо. Твой ухажер.

— Пока нет, — Лера соврала, не моргнув. Она не сомневалась — ему уже сказали. Иначе бы он не потребовал её к себе в столь спешном порядке. Другой причины для вызова «на ковер» она не находила. — Сейчас скажу.

— Всё равно ты что-то темнишь. Но я слишком рад тебя видеть и слишком ошарашен твоей беременностью, чтобы устраивать допрос с пристрастиями. Мля, Лерка, это я что, дядей стану?

— Типа того, — Лера смущенно пожала плечами.

— А ну-ка, иди-ка сюда. Я тебя ещё раз обниму, раз задницу не имею возможности надрать.

Лера пробыла у Гены ещё минуты три, когда в палату вошла незнакомая медсестра и попросила её уйти. Геныча необходимо было везти на процедуры.

— Когда придешь?

— Постараюсь завтра.

— Всё, запомнил. Буду ждать, — и брат подмигнул ей.

Лера под терпеливым взглядом медсестры, вышла из палаты. Как только дверь за спиной закрылась, Лера прислонилась к стене.

Так. План минимум на день выполнен. Осталось самое трудное — выдержать разговор с Сардыновым.

Глава 2

Трудно сказать, как Лера представляла возвращение в поместье Сардынова. Думала ли она, что её встретит Диана и хоть что-то скажет? Да и хотела ли она видеть личную помощницу? Больше нет, чем да. Та выполнила свою функцию — связалась с ней и попросила вернуться. Скорее, тут была даже не просьба, а завуалированный приказ.

Дмитрий всю дорогу молчал. Лишь посматривал на неё в зеркало заднего вида. Наверное, и с ним поговорили.

Они попали в небольшую пробку, простояли с час. За этот раз Дмитрию было сделано три звонка, на которые он отчитался:

— Стоим.

Как ни странно, чем дольше они ехали, тем спокойнее становилась Лера. Словно в её сознании постепенно всё раскладывалось по полочкам. Или это провидение решило сделать ей малюсенький подарок в виде дополнительного времени, чтобы она свыклась с мыслью, что у неё под сердцем зародилась не одна, а сразу две жизни?

Лера не знала, как отреагирует на подобную новость Тимур.

Она знала другое — в договоре ни слова не говорилось про второго ребенка.

Ни слова.

Уж она-то в этом была уверена. Договор она успела выучить наизусть.

Коттедж встретил ее молчанием. Лере даже показалось, что парни у ворот странно косятся на неё. Умом она понимала, что это лишь иллюзия, сердце всё равно стыдливо ёкнуло.

К себе в спальню идти не имело смысла. Зачем заставлять Тимура ждать? Он, наверняка, уже видел, что они приехали. Скинув пальто, Лера начала подниматься по лестнице.

Вчера они расстались не особо хорошо, Тимур уехал в дурном настроении. Опять же, непонятно, где он провел ночь и в каком настроении вернулся. А тут новость.

И какая…

Лера поднималась с тяжелым камнем на сердце.

Как она ни готовилась к их встрече — подготовиться не получилось.

Дверь в кабинете была приоткрыта. Но Лера всё равно постучала.

— Заходи.

Вроде бы спокойный тон.

Да, слишком спокойный.

Иногда Лера спрашивала себя — неужели Тимур настолько замороженный циник, что его ничто не колышит, или у него сумасшедший уровень контроля?

Лера склонялась ко второму варианту. Потому что однажды она видела, как он вышел из себя. Как на его лице отразились истинные эмоции.

Интуиция шептала ей — возможно, история повторится.

Тимур сидел в кресле, скрестив руки на груди. Ноутбук был открыт, но он в него не смотрел. Папка с документами напротив закрыта. Значит, не работал.

Ждал её.

И думал. Наверняка, думал.

Всё просчитывал.

Что очень плохо для неопытной Валерии.

— Итак, ты беременна.

Холодные слова, за которыми скрывалась тщательно сдерживаемая ярость, обрушились на неё.

Но Лера их приняла спокойно. По крайней мере, постаралась. Она приказала себе расслабиться и ни в коей мере не поддаваться на эмоции. Сейчас они — худшие советники.

— Да.

Её голос прозвучал так же ровно.

Девушка ранее всеми правдами и неправдами гнала от себя мысли про беременность. Потому что отчаянно боялась последствий. Но нет-нет, да и допускала их. И в те минуты слабости она пыталась представить, как сообщит Сардынову о том, что забеременела. Сколько не пыталась — так и не смогла.

Как оказалось — правильно.

За неё это сделали другие.

— И у тебя многоплодная беременность…

Термин-то какой подобрал!

— Да. Я рожу двойню.

Она стояла посреди кабинета. Не спешила проходить и садиться в кресло напротив.

Она помнила, чем закончился их прошлый разговор в этом кабинете. Сардынов поимел её, разложив на столе.

Сегодня одна из её задач — не подпустить его к себе.

Ни к чему.

Сначала им надо поговорить.

Тимур не двигался. Как сидел, скрестив руки на груди, так и продолжил. Но на его лицо Лере было страшно смотреть. Нет, оно не подурнело за сутки, оно, по-прежнему, оставалось мужественным и интересным.

Страх вызывали серые глаза. Холодные. Жестокие. Пронзающие тебя насквозь. Вскрывающие твою сущность, пытающиеся проникнуть туда, куда вход запрещен.

Они смотрели на Леру. Скользили взглядом по её лицу. Губам. Глазам. Ниже. И снова возвращались к лицу.

Потом, оглядываясь назад, Лера не понимала, как смогла вынести этот выворачивающий душу взгляд и паузу, по размеру равную целой Вселенной. Так и продолжала стоять и ждать, что он скажет и предпримет дальше.

Его реакция была очень важна. И она не могла не последовать.

— У тебя были в роду двойни? Нет. У меня тоже не было. Так скажи, пожалуйста, Лера, откуда появилась многоплодная беременность?

Лера, дыши… и помни: спокойствие — твой основной козырь…

Девушка пожала плечами.

— Тимур, твой вопрос не ко мне. К генетикам, как минимум. Ты правильно информирован — в моей семье ни у кого не было двойни. Ни разу. Если и есть, то у очень дальней родни. Для меня многоплодная беременность — такая же неожиданность, как и для тебя.

— Неужели? — голос Сардынова всё-таки завибрировал.

Девушка облизнула пересохшие губы. Зря не догадалась смазать их гигиенической помадой или увлажняющим гелем.

Пока Лера держалась. Ей очень хотелось сесть. Даже не так. Упасть. На диван, на кровать. На что-то мягонькое. И никак не хотелось стоять посредине кабинета, как нашкодившая ученица перед директором школы и думать, как извернуться, чтобы не выгнали из учебного заведения. В её случае было всё куда серьезнее.

— Я не поняла сути твоего вопроса. Я не могла предвидеть…

— Я не про предвидение! — грубо оборвал её Тимур и, резко подавшись вперед, с силой ударил раскрытыми ладонями о поверхность стола. Его лицо исказилось от обуревавшего гнева, который вот-вот уже готов был вырваться наружу. — Я про то, что у нас с тобой были разные реакции на сообщение о том, что ты беременна двойней. Скажи, что почувствовала ты, когда Орешко сказала, что у тебя два эмбриона? Начистоту, не лукавя!

Каждое его слово звучало, как выстрел. Как свист ножа, летящего точно в цель.

— Я обрадовалась, — Лера и не собиралась лукавить. Для чего?

Сардынов хлопнул ладонями вторично и усмехнулся.

— А чему ты обрадовалась? Продолжи! Мне интересно тебя послушать!

Лера плотно сжала губы.

Чего он добивается?

Вспышки её гнева? Старается вывести её из себя?

О, нет, господин Сардынов, она малость закалилась, пока жила с тобой под одной крышей!

— Рождение ребенка — всегда радость. Тут — двойная!

— Лера!

Его рычащие нотки невольно отразились на девушке. Когда на тебя кричит здоровенный злой мужчина, тут волей неволей начинаешь испытывать желание быть осторожной в высказываниях.

Геныч немного уступал в комплекции Тимуру. Но одно дело, когда на тебя орет, порой и матом, родной брат, который и волоску не позволит упасть с твоей головы, и другое дело — чужой мужчина, которого ты абсолютно не знаешь. Который тщательно скрывает себя.

Лера переплела пальцы и, тщательно подбирая слова, проговорила:

— Тимур, не кричи на меня.

Её слова подействовали на мужчину неожиданным образом.

Он пару секунд молчал, а потом откинулся на спинку кресла и рассмеялся. Его смех иначе, как гомерическим, назвать было нельзя.

Дурное предчувствие медленно овладевало девушкой. Она надеялась на продуктивный разговор? Глупая.

— Лера, ты что-то путаешь, — просмеявшись, хлестко бросил он. Сейчас перед ней сидел новый Сардынов — мужчина, привыкший отдавать четкие приказы и не терпящий неповиновения. Если раньше она его видела уставшим, но, в большинстве случаев, тактичным с ней, то сегодня всё изменилось и не в лучшую сторону.

Перед Лерой появился делец. Хваткий и жестокий.

Чьи планы внезапно разрушились.

И что теперь? Он будет искать виновного?

Пусть ищет.

Лера понаблюдает за этим процессом.

— Если я позволила себе что-то лишнее, прошу меня извинить, — она постаралась максимально отзеркалить его тон.

Между ними по-прежнему стоял контракт, в котором четко было прописано — покорность.

Покорность, мать её ети!..

То есть ссориться с Тимуром нельзя. Ни под каким предлогом. Чтобы он ей ни говорил, и чтобы она ни думала по поводу его слов и действий.

От Сардынова едва ли не ощутимо исходил негатив. Им пропитался весь воздух кабинета. И он давил на хрупкие плечи Леры. И чем сильнее он давил, тем яростнее внутри девушки разгоралось желание выстоять. Смочь. Противостоять.

Не дать себя задавить его авторитетом и жизненным опытом. Даже не опытом. Скорее, возможностями, едва ли не безграничными. Богатый мужчина с очень хорошими связями. И она… Обычная студентка из обычной семьи.

Сардынов приглушенно выругался и с силой сжал губы, отчего желваки на его скулах нервно заходили.

— Ты понимаешь, что мы попали в очень дерьмовую ситуацию? — он не желал сбавлять оборотов.

Раз он её спрашивает, значит, она имеет право отвечать, не так ли?

— Ситуация с моей беременностью не может быть дерьмовой.

— Лера, не надо, — он сделал предупреждающую паузу, от которой Лере стало реально плохо. Даже тошнота подкатила к горлу. — Не надо со мной сейчас играть в непонимание. Ты и я, мы оба знаем, что в контракте прописан один ребенок. Один! Мои юристы лохонулись по полной, — от него жаргон звучал куда настораживающе, чем мат. — Они старались предусмотреть всё. И многоплодную беременность можно было ожидать в случае ЭКО. Но тут… Ты не должна была забеременеть двойней. Не должна… Но забеременела.

— Да. И мне думалось, у тебя будет другая реакция, — каждое его слово ударяло по и без того натянутым нервам.

— Она и была бы другой, не случись форс-мажора.

Лера, не в состоянии дальше вести разговор, кивком головы указала на кресло:

— Я пройду? Сяду?

— Давно пора. Не знаю, почему ты застыла посредине комнаты, — раздраженно бросил Тимур.

Леру так и подмывало сказать, что она не чувствует себя свободно, когда он кричит на неё и обвиняет, не пойми в чем не только в его кабинете. Она себя вообще не чувствует комфортно на его территории. Тут ничего нет её. И никогда не будет.

Она — гость.

Причем гость невольный.

Лишь когда Лера опустилась в холодное кожаное кресло, поняла, что совершила ошибку. Теперь её от Тимура отделяло расстояние чуть меньше метра. Пожелай, он спокойно сможет до неё дотянуться.

И его холодные глаза, смотрящие на неё едва ли не с ненавистью, тоже слишком близко.

Тимур молча наблюдал, как она усаживается. Сейчас его фигура напоминала коршуна, застывшего в воздухе и в любой момент готового наброситься на уже выбранную жертву. Он следил за каждым её движением. Отмечал любое изменение эмоций на лице. Но надо отдать должное девчонке — та хорошо держалась.

— Итак, Лера, я не буду ходить вокруг да около. Давай сразу переходить к делу. Что ты хочешь?

Хорошо, что теперь не было видно её рук. Лера сжала их в кулаки, отчего короткие ногти впились в мягкую ладонь. Боль иногда бывает полезной. Она отрезвляет, не дает впасть в некий ступор. Да, боль бывает полезной.

— Хочу спокойно выносить и родить здоровых детей.

Это была истинная правда.

Родные живы, пусть и не совсем здоровы, но за них душа более-менее спокойна. Наступил другой переломный момент в жизни Леры. Она будет мамой.

Лера, конечно, знала, что нередко бывает, когда девушки беременеют сразу. Она же надеялась, что у неё будет хотя бы немного времени. Месяц-два. А тут… Из огня да в полымя.

Кажется, ухмылка окончательно приклеилась к губам Тимура.

— Похвальное желание. И сказанное, главное, вовремя. Спокойно — камень в мой огород. Что ж… Мы сейчас, милая, с тобой поговорим, и будет у тебя спокойная жизнь. Любой каприз.

У Леры пересохло в горле, потому что его слова прозвучали, как угроза. Явственная.

— Спасибо, — она сделала над собой титаническое усилие, чтобы продолжить говорить. В горле образовался ком, который никак не хотел исчезать. Но Лера лучше сдохнет от жажды, чем обратится к Тимуру с просьбой налить воды. — На ранних сроках велик риск выкидыша…

— Вот не надо… — яростный рык остановил её. Она даже вздрогнула и снова пожалела, что села рядом с Тимуром. Лучше бы на диван, что стоял у стены. Мужчина, заметив, что она побледнела, снова выругался. — Лера, прошу тебя… Думай, что говоришь.

— Я — думаю.

— Нет, — в подтверждении своих слов он покачал головой. — Ты не представляешь, до какой степени я сейчас взбешен. И рассказывать о том, что с девушкой происходит за период беременности — не самый умный ход. Я всё знаю. Уж поверь… И тебя, и меня сейчас волнует лишь одно — контракт. А именно — второй ребенок.

Лера откинулась на спинку кресла и тихо протяжно выдохнула.

Плевать… Пусть видит, как тяжело ей дается разговор с ним. И если он такой умный и осведомленный, то пусть задумается, что ей нельзя чрезмерно волноваться.

— Я полностью с тобой согласна. В контракте ни слова не говорится про второго малыша, поэтому…

— Сколько ты хочешь?

Сначала Лера даже не поняла сути вопроса. Нахмурилась и непонимающе уставилась на мужчину.

— Что? — а потом… — Ты про деньги?

— Так точно.

— Стой, ты….

Черт! Как же сложно сформулировать мысль, когда эмоции, которые приходится сдерживать, бьются через край.

— Ты же не хочешь купить…

Нет, она не в состоянии была ЭТО произнести вслух.

Линия губ Сардынова стала ещё жестче.

— Ты меня правильно поняла. Я предлагаю тебе внести в контракт доп. соглашение. И увеличить сумму.

Лера быстро-быстро покачала головой. Её сердце сжали, точно тисками. Боль в груди разрасталась огненным цветком. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. А тут ещё и жажда. Да и тошнота никуда не девалась. Лера понимала, что тошнит её не из-за беременности, а от того, что давление скакнуло. Или от голода. Она не помнила, когда ела в последний раз. Последнее было плохой привычкой, которую надо будет стремительно менять.

— Тимур, — Лера постаралась его имя произнести, как можно спокойнее. — Послушай меня, пожалуйста. Один раз. Думаю, ты поймешь и…

— Лера, — он её снова оборвал. Слушать явно не хотел. — Я всё знаю, что ты мне сейчас скажешь. Что ты «не такая». Что пойти на договор со мной, тебя вынудили обстоятельства. Никто и не спорит. Ты — хороший человек. Покладистая. Умная. Добрая. Хорошая любовница, — а последнее он к чему приплел? — Но! Мне на всё это плевать. Я хочу и второго ребенка. И готов платить.

Если раньше по спине Леры то и дело пробегал холодок, то теперь её словно в кипяток кинули. Причем, этак неаккуратно. Просто толкнули в спину.

И она полетела…

— Тимур, — она снова обратилась к нему, хотя в глубине души и понимала, что её жалкая попытка достучаться до него ни к чему не приведет. — Твой разговор о деньгах — пустое.

— Неужели?

Он ударил по самому больному. В одно простое слово вложил столько яда, что Лера едва ли не захлебнулась им.

Она ничего не ответила. Лишь вскинула кверху подбородок.

Он оценил её жест.

Снова подался вперед, наклонившись как можно глубже, максимально приблизив своё жесткое лицо к её фигуре.

— Ты же должна понимать, что я ни за что не отдам тебе ребенка…

Вот он это и сказал.

Ожидаемо.

И как же страшно.

Он сказал без угрозы, без насмешки.

Констатация факта.

Она медленно улыбнулась в ответ.

Спокойно так.

— Тимур, и ты должен понимать, что я не отдам тебе второго ребенка.

Он был готов к этому заявлению.

— Знаю. Поэтому я с тобой пока и веду диалог.

— Пока? — это слово низвергало всё хорошее, что теплилось в душе Леры.

Что давало надежду…

Нет-нет-нет! Стоп-стоп-стоп!

Думать о плохом она не имеет права! Да и нельзя забывать, что Сардынов сейчас находится в таком состоянии, что готов применить угрозы в том числе. За него говорят эмоции.

Ей же главное — не отреагировать на них так, как он того добивается. Не выказать страха.

— Пока, Лера, — он, не мигая, смотрел на неё. — Ты сама сказала — тебе необходим покой. Душевное равновесие. Вот я и хочу покончить разом с возникшим… недоразумением.

— Мой ребенок — не недоразумение.

— Твой… — Тимур снова скривил губы, и Лере безумно захотелось его ударить. Схватить со стола первый попавшийся предмет и запустить им в него.

— Мой, Тимур.

Он хотел что-то сказать, его губы зашевелились, потом, видимо, передумал. Лишь продолжил гипнотизировать её взглядом.

Это было давление. Открытое.

Они оба понимали, что оказались в непростой ситуации. Может, и правильно выразился Сардынов — в дерьмовой. Потому что, как ни крути, выхода пока не было.

Лера за себя знала — второго ребенка не отдаст.

Потому что второй малыш — это её спасение.

Звучит малодушно? Так она и не заявляла о себе, как о сильной личности. А спасение ей необходимо. От той тьмы, от той безнадежности, что обрушится на неё в роддоме, когда она напишет отказ от ребенка. То, что напишет — она ни разу не сомневалась. Она выполнит свою часть договора.

Теперь же… У неё будет своё личное счастье. Та частичка, что не позволит ей скатиться в бездну, тот лучик счастья, что осветит непроглядную тьму.

У неё есть шанс на будущее.

Она не шелохнулась под взглядом Тимура. Могла собой гордиться — потому что выдержала его.

Но когда мужчина начал медленно подниматься, её нутро предательски сжалось. Уж лучше бы он сидел…

Лере надо было тоже подняться, чтобы ни в коем случае не давать ему ещё одного преимущества над собой. Не смогла. Слабость накатила на девушку. Может быть, всё-таки попить?

Между тем, Тимур, не спеша, играясь с ней и, точно осознавая, что делает и как воздействует на собеседницу, обошёл стол и встал рядом с креслом.

Лера, не желая поддаваться на его провокацию, продолжила сидеть, делая вид, что не замечает его фигуры, нависшей темной башней над ней. И лишь когда он сделал последний шаг, встав сбоку от неё, и наклонился так близко, что обдал теплым дыхание щеку Леры, её сердце испуганно ойкнуло.

— Мне сейчас в голову пришла очень интересная мысль, — его слова, как холодные жемчужины, покатились по телу девушки. — Ты решила пойти в ва-банк? Сыграть по крупному?

Страх внутри Леры усиливался. Непростой разговор оборачивался для неё серьезнейшим испытанием. И то, что мужчина стоял рядом, пришёл на её территорию комфорта без приглашения, не придавало ощущения, что разговор для неё закончится хоть каким-то позитивным решением на будущее.

Когда Тимур стоял рядом, сбивалось дыхание. Всегда. У неё, наверное, уже выработался условный рефлекс — мужчина подходит ближе, значит, будет секс. Мышцы живота рефлекторно сжались. Груди слегка потяжелели. Странная реакция.

— Не понимаю тебя. Я не играю в игры, — выдавила она из себя, отчаянно желая, чтобы он отошёл от неё.

И ведь не сбежишь. Не встанешь и не уйдешь.

— Неужели? — голос Тимура ещё понизился. Стал хриплым. Едва ли не бархатистым. И от того усилилось предчувствие надвигающейся беды. — Возможно, ты ещё и сама не понимаешь. Но, милая девочка, я ни за что не поверю, что за тот отрезок времени, когда ты вышла из кабинета Орешко и прибыла ко мне, тебе ни разу в голову не приходила одна занятная мысль.

Лера, чувствуя, как окончательно сбивается дыхание, облизнула пересохшие губы и сильнее сжала кулаки.

— И какая же?

— Озвучить?

— Как хочешь.

Ей на самом деле было всё равно.

— Ты быстро в уме сложила дважды два. Поняла, что я ни за что не отдам второго ребенка. Буду за него биться. Потому что разлучать близнецов — паскудное дело. Поэтому ты и отказываешься от моего предложения дополнить контракт соглашением. Зачем тебе какая-то определенная сумма, когда можно получить всё?

Если бы Сардынов её ударил, она была бы меньше шокирована.

— Что?.. — тихо сорвалось с её губ.

— Да, да, Лера, и не надо мне сейчас говорить, что ты такая правильная и не думала о том, что с помощью двух детей сможешь поиметь меня. А что? Крутая перспектива. Богатый муж, обеспеченная жизнь. Чем не вариант?

Больше Лера слушать не могла. Условия контракта и постоянный самоконтроль остались на периферии гнева и возмущения, что накрыли девушку с головой.

— Не вариант! — зло рыкнула она, всё же титаническим усилием не позволив себе повысить голос. Хотя хотелось. Очень хотелось. А ещё хотелось обернуться и посмотреть в наглое лицо Сардынова. Самоуверенный ублюдок! Неужели он думает, что она… Что она… С ним… Господи! — Вот вообще не вариант, Тимур Олегович! Я никогда не думала о тебе, как о муже! Да мне и в страшном сне…

Она не договорила, потому что сильные пальцы сжали хрупкие плечи.

— Не распыляйся. Чтобы ты мне сейчас ни сказала — не поверю.

— Знаешь, что…

Она сделала попытку сбросить руки и встать. Ей не позволили.

— Ещё раз повторю — не распыляйся. А лучше — помолчи.

Черт…

Лера прикрыла глаза.

Помолчать…

Помолчать!

Хорошо! Она, мать вашу, помолчит! Ни черта больше не скажет! Ни единого слова!

Да пошёл он! Это Сардынов! Далеко и надолго!

Леру затрясло. Но она послушалась его.

Она всегда слушается его!!! Потому что контракт…

Хотя очень сильно помимо того, что хотелось послать Сардынова, хотелось рассмеяться. Как это сделал он пятью минутами ранее. Иронично и откинув голову назад. И в этом смехе выразить всё презрение к его предположению!

Она и Сардынов! В браке! До скончания лет… В радости и печали… В болезни и здравии…

С ума сойти! Одно дело — с ним спать. Потому что надо. Потому что она — продалась. К чему лукавить? Уж себе-то она может назвать вещи своими именами. И другое дело — согласиться с ним жить добровольно. Каждый день просыпаться с ним, видеть его холодное лицо, и слышать равнодушный голос. Ни эмоции, ни тепла. Про любовь Лера даже не заикается. Она с трудом представляла, что такого равнодушного человека можно полюбить. А с его стороны про любовь даже заикаться опасно.

Лера, в виду своего максимализма и веры в людей, искренне считала, что каждый человек способен на любовь. Только у всех она разная. Кто-то, любя, готов кинуть к ногам любимого человека всё, ничего не требуя взамен. Дышать рядом с ним. Быть рядом с ним. Видеть его. Готов даже отпустить, если того потребуют обстоятельства… Потому что любит и желает тому счастья. Даже не с ним.

А есть другая любовь. Одержимая. Эгоистическая. Когда люди перешагивают через трупы — в прямом и переносном смысле — лишь бы обладать объектом своей одержимой страсти. Иметь его. Подчинять. Запереть в клетке и никому не показывать. Потому что — его… Его навсегда. Несмотря на слезы. Несмотря на затравленный взгляд. И, порой, несмотря на не сходящие синяки на теле.

Да, любовь бывает разной. У каждого она своя.

Какая может быть у Сардынова — Лера знать не желала.

Да и ни разу за всё время общения у неё в голове не вставали рядом два слова — Тимур и любовь. Потому что изначально их отношения простирались в другой плоскости.

Его же предположение, что она захочет выйти за него замуж, мотивируя наличием двух детей — абсурдность в чистом виде. Никогда. Ни за что. Ни за какие деньги.

Хотя есть хорошая присказка — никогда не говори «никогда».

Но сейчас не о ней.

Тимур, удостоверившись, что она послушалась его — отошел. Лера, открыв глаза, наблюдала, как он подошёл к бару и, достав пузатую бутылку и стакан, щедро плеснул прозрачной жидкости в него.

— Ты беременна, теперь мне снова можно пить, — в очередной раз усмехнулся Тимур.

А ведь и правда… После того, как он сказал, что больше не возьмет её в алкогольном опьянении — так и было. Что ж… Одно очко в пользу Тимура.

Лера никак не прокомментировала его реплику.

Ещё не могла.

За первым стаканом последовал второй. Кто-то решил сегодня «на радостях» накидаться?

Не её дело. Ей бы до спальни дойти да упасть на кровать. Или поплакать в ванной, чтобы никто не слышал и не видел.

И покушать. Хорошо покушать.

Тимур со стуком поставил стакан на полку и встал, подперев спиной шкаф. Посмотрел на наблюдающую за ним Леру.

— Хреновый у нас разговор получается. Переговоры не удаются.

Лера снова смолчала.

Она высказала свою позицию. Сообщила, что беременна. Что он от неё хочет ещё?

— Ладно, — протянул он, и снова дурное предчувствие покатилось по телу девушки. Как-то настораживающе прозвучало одно-единственное слово. — Я не хочу и не буду опускаться до угроз и шантажа. Всё-таки ты беременна, ранние сроки и да, я меньше всего хочу, чтобы у тебя случился выкидыш. Тебе нужен относительный покой. Что ж… Будем его каким-то образом создавать. И ещё…Чтобы у тебя не осталось иллюзий по поводу нашего с тобой сотрудничества, Лера.

Он сделал паузу, ожидая её реакции.

Её не последовало.

— Ответь мне на вопрос — у тебя хорошая память?

Лера удивленно вскинула брови кверху и медленно кивнула.

— Не жаловалась.

— Но ты не помнишь меня?

Вот тут уже пришла пора и округлять глаза.

А после и хмуриться.

Потому что не просто так задавал вопросы Сардынов.

Ох, не просто так…

— Нет. А должна?

Ещё один смешок.

— Мы с тобой встречались. Давно, но встречались. Напомнить?

Лера выпрямила спину и подавила в себе желание сказать «нет».

Если Тимур завел разговор об их якобы прошлом знакомстве, значит, здесь имеется тайный смысл. Или какой-то намёк.

— А надо? — она решила схитрить.

— Чтобы у тебя развеялись кое-какие сомнения относительно меня. Чтобы ты нечаянно этак не надумала себе, невесть что… Что я, например, пойму тебя. Войду в положение. И прочее…

От его, казалось, спокойного тона повеяло замогильным холодом. Иначе и не скажешь. Да, шантажировать он не станет — благодетель наш. Он пойдет каким-то другим путем.

Более изощренным.

— Тимур, что ты мне собирался напомнить? Напоминай.

Она пыталась сохранить остатки спокойствия и достоинства.

Он выждал небольшую паузу, за время которой Лера всё же предприняла попытку вспомнить его. В клубе пересекались? Блин, нет! Точно нет! Слишком колоритная внешность. По-любому запомнился бы, если не ей, то Светулечку, с которой они всегда по клубам и ходили.

Дальше… Где она могла с ним пересечься? Универ? Вряд ли. Офисы, где она проходила практику? Опять же, она помнила всех, с кем общалась.

Где же… Где…

— Ты была ребенком, Лера, — он вновь прочитал её мысли. — Но, думаю, ты вспомнишь нашу встречу.

Глава 3

Тринадцать лет назад…

Самолет приземлился с опозданием в пятнадцать минут.

Тимур, закинув спортивную сумку через плечо, двинулся к выходу. В ушах — наушники. На лице — довольная ухмылка.

Полет удался на славу. Оттрахать грудястую стюардессу в туалете было довольно интересно. А что? Секс в туалете — классика жанра.

Как только Тимур занял своё место, она крутилась вокруг него. И этак прогнется, и так нагнется. И едва своим пятым размером по его лицу не проедется. Как на такое не обратить внимание?

Он и обратил.

Бесцеремонно схватил её за руку и в туалет.

А там без прелюдий поставил на колени, расстегнул джинсы и сразу перешёл к делу. Стюардесса минет делала знатно, старалась. Практика и опыт.

Как только Тимур решил, что вот-вот кончит, опять же, не церемонясь, поднял её, прогнул в пояснице и вошёл во влажного лоно, с готовностью принявшее его.

Девочка оказалась славной.

Поэтому настроение было довольно терпимое.

Его встречал Марат — шофер отца, работающий у них уже десять лет.

— С прибытием, — мужчина скупо улыбнулся.

— Привет.

— Как добрались?

— Всё отлично. Кто дома?

Тимур закинул сумку на сиденье, после чего сел сам.

— Дома Руслан и Алена.

Тимур приглушенно выругался.

— А отец?

— Отец уехал на встречу с партнерами. Сообщил, что будет поздно. Не раньше двенадцати.

Конечно, мать вашу, зачем оставаться дома и встречать сына, которого не видел четыре месяца? Да плевать! Партнеры-то важнее! Партнеры — это мужские разговоры, доступные шлюхи, новые договоры. А сын — второстепенная важность.

Тимур почувствовал, как в нем закипает злость. Приехал домой, называется!

Возникла мысль сказать Марату, чтобы вез его в какой-нибудь отель. Закинет сумку, помоется и в клуб. До утра. Чтобы тупая боль в сердце, которая каждый раз, помимо его воли, появлялась в груди от холодного равнодушия отца, как можно скорее исчезла под влиянием алкоголя и таких же доступных женщин.

Тимур так бы и сделал, если бы не получил сообщения от Руса.

«Едешь? Я тебя жду, потусим».

По мальцу он соскучился, хотя тот, порой, и доставал его прилично. С тех пор, как Тимур уехал учиться в Англию, Рус задался целью знать о его жизни всё. Сначала Тим раздражался. Его сообщения и просьбы потрепаться по скайпу ничего, кроме желания отмахнуться от младшего брата, не вызывали. Потом он понял, что Руслан таким образом элементарно пытается отгородиться от того, что творилось дома.

И, прежде всего, от равнодушия отца.

Если бы был жив дед…

С дедом было бы иначе.

Но дед умер пять лет назад. И всё понеслось. Закрутилось так, что не разобраться. И не повернуть вспять.

С самого рождения Тимур был намного ближе с дедом, чем с отцом. Возможно, тут ещё и бабка внесла свою лепту. Бабка была чистокровной татаркой, жесткой, но справедливой женщиной, каким-то образом вышедшей замуж за русского. Тимур несколько раз как бы ненароком приставал к ним с просьбой рассказать собственную историю, но те переглядывались, хитро улыбались и отшучивались.

В семье бабушки и деда всегда царил порядок. Ни ссор, ни ругани. Полная гармония. Но гармония, основанная на уважении и солидарности. Каждый четко знал свои обязанности. Если говорил дед, бабушка никогда не встревала. Решения мужчины в семье не обсуждались. Как дед говорил — так и было.

Тимур считал, что именно Алексей Игнатьевич занимался его воспитанием. Говорил за жизнь. Привел в секцию восточных единоборств. С раннего детства рассказывал про бизнес. Возил по стройкам сначала его, потом и маленького Руса. Мама была против, ворчала. Но ворчала как-то неубедительно. К маме у Тимура было особое отношение. Тихая, спокойная женщина, и не скажешь, что дочь своих родителей. Не было в ней стержня что ли. Слишком податливая, лепи, что хочешь.

Вот отец и лепил.

Отец стал самым сильным разочарованием деда. Это уже потом Тимур поймет, почему… А в детстве всё видится иначе. Дед часто ругался с отцом, называл того слабаком. Олег психовал, но доказывать обратное не спешил. Без надобности как-то было. Ну, покричит старший Сарыдынов, поорет, но никуда не денется. Детей-то больше у того не было. Значит, все деньги и бизнес перейдет ему.

Дед, сделав определенные выводы, сосредоточился на внуках. Вроде бы и не навязчиво, между делом, но вплотную занялся их воспитание. Один раз оставил ночевать у себя Тима. Второй. А что молодежь? Молодежь и рада остаться без детей.

Тимур многократно замечал, как отец спокойно кивал, когда приезжал дед, чтобы забрать сначала его, а потом его и Руса. Был не против. А что? Дети из дома — свобода. Можно в клуб съездить, с друзьями на дачу. Да, его родители были неисправимыми тусовщиками. Любителями сладкой жизни. Без забот, без проблем. По курортам, на море. Красота.

Маленькому Тимуру сначала было всё равно. Лет в десять он призадумался — а любят ли его родители? Нужен ли он им?

Ответа на вопрос так и не узнал.

Потому что наступила черная полоса.

Беда не приходит одна.

Сначала умерла бабушка. Просто легла спать и не проснулась. Остановилось сердце. Тим помнил, как бесновался дед. Как кричал на весь дом, что такого не может быть! Потому что его Нейля ни разу не пожаловалась на боль.

На девятый день после похорон бабушки в обморок упала мама.

Врачи поставили неутешительный диагноз — опухоль мозга.

И всё.

Спокойствие в семье Сардыновых закончилось.

Дед «сломался». Неожиданно для Тимура. Смерть любимой жены подкосила его. Болезнь невестки добавила проблем и забот. Олег сразу же отстранился, сказав, что не выносит запаха лекарств. Тимур, услышав подобное заявление, набросился на отца с кулаками, за что получил хлесткую оплеуху. Даже сейчас, много лет спустя, ему нет-нет, да казалось, что щека до сих пор горит. Тимур всегда усмехался. А он, оказывается, злопамятный типец.

Но факт оставался фактом. Как только заболела мама, отец ушел в загул. И алкогольный, и бабский. Совмещал приятное с полезным. Если пил он, не стесняясь, то женщин сначала скрывал.

Тимур тоже сначала делал вид, что не замечал, как тот зачастую возвращался домой под утро. Как от него несло женскими духами. Как на рубашке и брендовых футболках чудесным образом появлялись следы губной помады.

Потом у Тимура сорвало крышу, и он снова набросился на отца.

— У тебя жена болеет! — кричал он. — Лежит при смерти!

— Рот закрой, молокосос.

Спасал ситуацию опять-таки дед. Хмуро смотрел на Олега.

— Я стыжусь, что у меня такой сын.

— А мне плевать.

Мама умерла через год.

А ещё через два не стало и деда.

Его «заказали».

Первым, кто попал под подозрения Тимура, был отец. Он счел, что тому выгодна смерть деда — и «позором» семьи прекращает быть, и к рукам бизнес прибирает. Благо, Тимуру хватило ума не высказать подозрения вслух. Заказчика Алексея Игнатьевича нашли быстро — конкурент в строительном бизнесе.

Всё оказалось донельзя просто и безумно сложно одновременно.

Сюрпризом стало завещание деда.

Тут уже пришла очередь возмущаться Олегу. Он знатно бесновался.

По завещанию строительная империя деда переходила ему не единовластно — сорок девять процентов и должность генерального директора. Но лишь до тех пор, пока сыновья не достигнут рубежа в двадцать один год. Тимуру и Руслану доставалось по двадцать пять с половиной процентов акций каждому.

Подросток всё воспринимает иначе. На момент смерти деда Тимуру было пятнадцать.

Вроде бы и круто стать наследником нехилого капитала. С другой стороны, Тимур предпочел бы, чтобы дед был жив.

Потому что отец, после его смерти, стал чудить ещё больше.

Сыновей скинул на гувернанток. В основном молодых и длинноногих. А эти самые ноги без проблем раздвигались, как перед Олегом, так и перед Тимуром. Бывало, отец с сыном трахали одну и ту же девушку, благо не вместе. Тимур знал, что у них общие любовницы. Знал ли об этом сам Олег — никому не было интересно.

Олег Сардынов не брал сыновей в офис, не ездил с ними на стройку. Учатся в лучших лицеях? Одеваются в бутиках? Сыты? Подарки получают вовремя? Вот и славно. А его не стоит трогать. У него своя жизнь.

Тимур не пытался наладить отношения с отцом. Пустое.

Жалко было Руса. Тот мелкий, что-то пытался сделать, как-то угодить отцу. Все попытки заканчивались безразличием со стороны последнего.

Поэтому, когда представилась возможность после лицея уехать учиться в Лондон, Тимур без колебаний это сделал. Возвращаться в Россию потом не планировал. Чем будет заниматься — не решил. Или жить на доход от акций, или строить свой бизнес.

Пока же он плыл по течению. Отдыхал с друзьями, трахал девочек, гонял на авто. Обычная жизнь обычного богатенького мажора.

Омрачало одно — отец снова женился.

На сей раз его выбор пал на молодую модельку. Красивая, кто же спорит. Шатенка с роскошным ртом и алчными глазами. Голос ангела, душа змеи.

Алёна была идеальной внешне и полностью прогнившей изнутри.

Тимур, несмотря на свою молодость и показушную беспечность, сразу раскусил её.

Хотя нет… Не сразу.

В день её бракосочетания с отцом. Когда она бесцеремонно попыталась залезть к Тимуру в штаны.

— О, как интересно, — она положила руку ему на ширинку и медленно облизнула губы.

Тимур опешил.

— Руку убрала, — сквозь крепко сжатые губы выплюнул он, чувствуя, как слепая ярость расцветает в груди. Захотелось схватить крашеную сучку и хорошенько встряхнуть. Крикнуть ей, что она несколько часов назад стала женой. Женой! А продолжает вести себя, как потаскуха.

— Мальчик мой, — сладко пропела она. — Что ж ты так кипятишься-то. Я уверена, нам будет весело.

— Ты…

Непонятно, чем бы закончилась их встреча в одном из коридоров особняка, если бы не случайно проходящий мимо нанятый официант, чье появление заставило Алёну отойти от Тимура и наклеить на лицо улыбку.

— Увидимся, Тимур, — промурлыкала девушка и, подобрав подол роскошного белоснежного платья, заказанного в Париже и стоящего целое состояние, направилась к гостям.

И мужу.

В тот день Тимур впервые напился до беспамятного состояния. За что и получил выговор от отца на утро.

— Мне стыдно за тебя.

— Где-то я это уже слышал, — огрызнулся Тимур, запивая таблетку водой. — Только говорили не мне.

Встал и ушёл.

Купил билет на ближайший рейс и улетел в Лондон.

Виделись они с отцом редко. Когда тот приезжал в Англию или вызывал его в Москву, если возникала надобность.

Сегодня был как раз один из тех случаев.

— У меня намечается сделка, — лаконично бросил он. — С китайцами. Нужно твоё присутствие.

— Зачем? — не понял Тимур.

— Жду.

Вот и весь разговор отца с сыном.

Тимур не хотел лететь. Проигнорировать приказ отца, демонстративно послать того на хрен? Но потом понял, что соскучился по Русу. А в России оставались друзья, с которыми можно неплохо потусить пару дней.

На том и порешил.

Первое, что бросилось в глаза Тимуру, когда они въехали на территорию охраняемого особняка — перемены в интерьере. Молодой человек досадливо скривил губы. Кто-то счел себя полноправной хозяйкой и начал всё перекраивать под себя. Сука. Тимур помнил, с какой любовью мама проектировала дом. Дом увлек её, и она с удовольствием занималась дизайном и прочими женскими штучками — выбором мебели, обоев, посуды.

Алена разрушала то, что было ему дорого.

Сжав плотно губы, Тим молча проследовал в свою комнату. С третьего этажа, где располагалась родительская спальня, доносилась приглушенная музыка.

— Тим! Здорово!

Руслан ждал его. И как только увидел брата, сразу же бросился тому на шею.

Тимур похлопал мелкого по спине.

— Здорово.

— Черт! Ты ещё что ли раздался в плечах? Качаешься или что принимаешь?

— Только спорт. И тебе советую. Узнаю, что принимаешь «колеса» — башку оторву.

Руслан — долговязый мальчишка с длинной челкой, отзеркалил ухмылку старшего брата.

— Я боксом занимаюсь. Забыл?

Точно — забыл, но говорить об этом не стал.

— Пожрать что есть?

— Естественно!

— Тогда пошли на кухню.

Тимур кинул сумку, не забыв придирчиво оглядеть свою комнату. Он предупреждал отца — его вещи не трогать. Если что-то измениться в спальне, ночевать в доме не будет.

Пока ничего не трогали. Но Тимур не строил иллюзий. Отцу наплевать на то, где он спит. Скорее всего, сука-Алёна не добралась до его территории.

Они сидели на кухне, ужинали отбивными, салатом из морепродуктов, Тимур запивал всё пивом, Руслану налил сок, хотя тот и посматривал на баночки с пенистым напитком.

— Рано ещё.

— Мне двенадцать, если ты не забыл.

— Охренеть! Мужик!

— Ты в двенадцать уже…

— О, кто приехал! Тимурчик…

Руслану пришлось замолчать, потому что на кухню царственной походкой вплыла Алёна.

Тимур едва не поморщился от омерзения. Вот вроде бы красивая девушка. Он должен если ей не восхищаться, то относиться ровно. Ухоженная. Яркая.

Его мачеха.

Ну да… Расхаживающая по особняку в полупрозрачном пеньюаре и демонстрирующая свои прелести. Они с братом могли без проблем лицезреть её груди с темными ореолами сосков.

Интересно, на этой твари хотя бы трусы есть?

— Тебя не приглашали присоединиться, — раздраженно бросил Тимур, увидев, как она, виляя задницей, двинулась в их сторону.

— Фи, Тима, ты по-прежнему грубишь? Не наскучило?

Казалось, Алена непробиваема. И то, что ей здесь не рады — её ни в коей степени не волновало. Она прошла к столу и, развернув стул, оседлала его верхом.

Тимур грязно выругался.

Он оказался прав — на ней не было трусов.

Руслан, увидев тоже, что и он, сильно покраснел. Закашлялся.

Тимур же невольно сжал руки в кулаки. Он сам не отличался монашеским поведением и любил провести время с пользой, если не для души, так для тела — точно, но Алену он был не в состоянии воспринимать, как жену отца. Как мачеху. Скорее уж, как ту, которую можно трахнуть в туалете клуба, не спрашивая имени. Но, не позабыв натянуть презерватив на член.

— Что тебе здесь нужно? — он несколькими большими глотками осушил банку с пивом и открыл другую.

— Пришла поздороваться с любимым пасынком. Не нальешь мне вина? — она кивнула в сторону бара.

— Нет.

— Руслан, мальчик мой, подай бутылку моего любимого.

Её любимого? Мать вашу, что это значит?

Глаза Тимура потемнели.

— Рус, сиди на месте.

Алена растянула губы в ядовитой улыбке и томно произнесла:

— Хорошо, сама возьму.

И встала так, что сыновья Сардыновы могли лицезреть половые губы, напрочь лишенные волос.

Руслан опустил голову, спрятав глаза за длинной челкой. Тимур же более внимательно посмотрел на него. Неужели эта дрянь и его младший брат… Стоп! Русу всего двенадцать! Какого черта тут происходит?!

Тем временем, Алёна подошла к шкафчику и достала со стеклянной полки вино. Ловко открыла его и отхлебнула прямо из горлышка. Чего уж тут стесняться-то, все свои!

— Итак, Тимурчик, ты приехал. Надолго к нам?

— Я приехал в свой дом, — огрызнулся он, открыто говоря, что и этот особняк формально принадлежит им троим, и отец по факту ничего не может единолично с ним сделать. — И держать ответ перед тобой — много чести!

— Грубиян!

Тимуру уже не казалось — в глазах отцовской шлюхи загорелось возбуждение.

Дамочка заводится от оскорблений? Отец мало внимания ей уделяет? Или у него от бесконечных возлияний с так называемыми партнерами стоит на полшестого?

Тимура это не волновало, но терпеть её присутствие он не собирался.

Встал, прихватив с собой тарелку с отбивными, и кивнул Русу:

— Ты со мной?

Тот, продолжая пребывать в образе вареного рака, поднялся. Но как-то нехотя.

Алена, прислонившись попой к кухонным шкафчикам, сделала ещё глоток вина.

— Трусливо убегаешь?

— Да пошла ты!

На этом история с Аленой не закончилась.

Она пришла к нему через час. Пьяная и сексуально озабоченная. И по-прежнему не одетая.

Встала в дверях, выставив ногу вперед, так, чтобы сильнее обнажилось бедро.

Тимур лежал на кровати с открытыми глазами, пялился в потолок, слушал музыку и думал: какого черта он остался дома, а не сорвался в клуб.

Видимо, судьба…

Как только он увидел в дверях спальни Алёну — сердце сделало кульбит. Тимур не был суеверным, но тут дурное предчувствие едва ли не обрушилось на него штормовой волной. Молодой человек напрягся и медленно приподнялся.

Мачеха пьяно улыбнулась.

— Снова будешь мне противиться? Тимурчик… Ну, сколько можно? Я хочу тебя, ты хочешь меня — по глазам вижу. Всё понимаю… Понимаю, ты не переживай. Да, я замужем за твоим отцом, но, Бог ты мой, он такой… — она поморщилась. — Не будь засранцем, как папашка, сделай малышке приятно.

И она распахнула халат.

Упругая высокая грудь — не факт, что не силикон.

Тонкая талия.

Округлые бедра.

Голые половые губы.

Если бы на её месте была любая другая девушка, Тимур, не задумываясь, сделал бы ей приятно.

Этой же…

Говорить он ничего не стал.

На кой черт сотрясать воздух?

Эта тварь всё равно ничего не понимает.

Он встал и медленно пошёл на неё.

Она чуть шире расставила ноги, показывая то, что бесстыже предлагала, другой рукой затеребила сосок.

Тимур, подавляя в себе негативные эмоции, фейерверком взрывающиеся у него в груди, приблизился к Алене и, не церемонясь, схватил полы халата, рванув на себя.

— Если ты, мразь, ещё раз появишься на пороге моей спальни, я тебя придушу собственными руками, шалава!

Хорошенько тряхнул, отчего послышался звук рвущейся ткани пеньюара, и с силой толкнул Алену.

Та, в виду нетрезвого состояния, на ногах не устояла. Пролетела через коридор и ударилась затылком о противоположную стену.

— Придурок! — закричала она, хватаясь за затылок и не делая попытки прикрыться. — А ты чего уставился?

Тимур повернул голову и увидел Руса, недоуменно застывшего посредине коридора. Покачав головой, он зашел в спальню и пошёл переодеваться. К черту всё! Он отсюда сваливает.

Не успел.

Потому что началось то, что он не мог предположить и в страшном сне.

Один из телохранителей отца, имени которого он не знал, вышиб ногой дверь.

— Я тебя убью, сучонок!

Это уже был отец.

Разъяренный и тоже пьяный.

Тимур мгновенно всё понял, когда увидел за его спиной Алену в разорванном пеньюаре — на лице размазана помада, которой не было десятью минутами ранее, под глазами черные круги потекшей от слез туши, кровь на щеках и пальцах.

— Я сопротивлялась… не хотела… звала на помощь…

— Я её не трогал! — заорал Тимур, понимая, что поздно — ему никто не поверит.

— Убью! — отец пошёл на него.

Вовремя вспомнил, что сам с ним не справится. В отличие от него, Тимур вышел и ростом, да и над объемом плеч и грудной клетки постоянно работал, не обходя стороной тренажерный зал.

— Я её не трогал, — повторил Тимур. — Она сама пришла. Я её выгнал…

— Врет! Олежек, он врет! Руслан… Руслан… он всё видел… Подтвердил! Ты же слышал, что он сказал… Я вырвалась… убежала…

Тимур нахмурился, яростно сжимая кулаки.

Что-то тут не так…

Что-то не так.

Но было поздно.

Его пустили в размес.

От двух бугаев отца ему удалось отбиться, он их почти завалил. Алена завизжала, точно её резали. На крик прибежали ещё несколько охранников. С дубинками и электрошокерами. Дубинкой его и завалили.

Били долго.

Он сгруппировался, пытаясь предотвратить травмирование внутренних органов. Но у отца работали хорошие парни — бить они умели.

Теряя сознание, Тимур думал лишь об одном — Рус, почему? Почему…

Спустя какое-то время Тимур очнулся на несколько мгновений, преодолевая дикую боль во всем теле, только для того, чтобы понять — его куда-то везут. Да-да, в багажнике автомобиля. Если бы были силы, он рассмеялся бы. Как в лучших гангстерских фильмах — избиение, багажник, лес и собственноручно выкопанная могила. С последним у товарищей злодеев выйдет облом — копать он не в состоянии. Тимур не знал последствия избиения, но то, что ребра у него переломаны — факт.

Кочка, крутой поворот, адская боль и снова темнота.

В следующий раз он пришел в себя, лежа на холодной траве. Роса приятно охлаждала окровавленное тело.

Тимур некоторое время лежал, не шевелясь. Кое-как разлепил глаза.

Рассвет.

Уже хорошо.

Вопрос в другом — где он?

Кое-как оглядевшись, пришёл к выводу, что его выкинули в каком-то поселке или небольшом городке.

Что же, показательно. Мол, парень, добивать тебя — много чести. В лесу закапывать — много возни. Сдохнешь — будет здорово. Кто-то тебя подберет — значит, родился под счастливой звездой. Нет — туда тебе и дорога.

Тимур закрыл глаза.

О том, что он будет делать — не думал.

Немного оклематься, а там разберется.

Полежав некоторое время и слушая, как просыпается поселок, Тимур начал действовать.

Сначала — приподняться.

Сесть.

И хотя бы доползти вон до того пенька.

Черт, где вы в последний раз видели пеньки?

Тимур сделал попытку приподняться, неприятно осознавая, как что-то булькает в гортани. Кровь.

У него внутреннее кровотечение?

Вряд ли. Он тогда бы вообще даже не приподнялся. Хотя, не факт…

Рывок… Ещё один рывок.

Сколько времени потребовалось, чтобы доползти до пенька — он не знал, да и к чему такие подробности.

Сел. Сплюнул кровь.

Теперь необходимо привлечь к себе внимание…

Неожиданно Тимур увидел свечение, исходящее из травы. Да ну, на фиг! Те уроды, что выкинули его из багажника, ещё и телефон ему снизошли швырнуть? Звука не было, значит, и новенькому смартфону досталось.

Тимур снова закрыл глаза. Кто бы ему ни звонил — сейчас не имело значения.

Он даже мог предположить, кто адресат вызова. Но не хотел.

Тимур ждал.

Поселок населенный, кто-нибудь да пройдет… Когда-нибудь.

Наверное.

— Бабка Глафира, всё, тут я добегу!

Детский голос врезался в угасающее сознание Тимура, заставив того активировать последние ресурсы.

Ответа он не услышал. Видимо, ребенок говорил на бегу.

Заставив себя снова открыть глаза, Тимур понял, что уже наступило утро. А всего в метре от него располагалась практически заросшая травой узкая тропинка, по которой сейчас бежала девочка. Джинсы с вышитыми цветочками, белая майка и расстегнутая синяя кофточка.

Тимур, сам себе напоминая рыбу, открыл рот, чтобы окрикнуть девочку, но из его губ ничего не вырвалось. Лишь приглушенный свист.

Но этого оказалось достаточно, чтобы девочка заступорилась. Он видел, как она, шугаясь, приподняла плечики и, не оглядываясь по сторонам, побежала быстрее.

— Кро… — всё-таки с губ Тимура сорвалось что-то похожее на окрик, — шааа…

Разбитые губы не слушались.

Он, как и большинство парней, привык своих девочек называть безликими прозвищами. Чтобы ненароком не запутаться и в именах.

И сейчас он, действуя инстинктивно, окликнул девочку ласковым прозвищем.

Девочка услышала. Остановилась. Огляделась.

Увидела его. На её лице промелькнуло удивление, перемешанное с испугом, и потом уже с её губ сорвался крик:

— Бабушка! Бабушка Глаша, тут человек! В крови!..

Наши дни

Конечно, он не стал рассказывать Лере ни про свою семью, ни про подставу мачехи, ни про предательство брата. Зачем? Это его жизнь. Его история, которая, как он узнает чуть позже, в ту ночь только начиналась.

Лера слушала его молча. Лишь губы сжала плотнее.

— Как тесен мир, — негромко отозвалась она, когда он закончил говорить. — Да, я помню того молодого человека. Тебя…

Тимур продолжал смотреть на неё, скрестив руки на груди.

— Ты поняла, для чего я тебе напомнил нашу первую встречу?

— Чтобы я не строила иллюзий, — повторила Лера его слова, пытаясь справиться с удивлением. Сегодняшний день когда-нибудь закончиться? — Я поняла тебя, Тимур. Ты мне даешь понять, что не испытываешь в отношении меня каких-то теплых чувств. И то, что когда-то я оказалась в нужное время в нужном месте — не повод для твоего смягчения. Ты ведь отблагодарил потом бабушку Глафиру? Сейчас я припоминаю, что она рассказывала моей бабушке, что тот молодой человек, которого нашли неподалеку от её дома, присылал к ней парней. Это были твои друзья, как я понимаю. Коробки с продуктами, какая-то техника, деньги, что она не желала брать, — все оставили ей на столе. Та история долго ещё шумела.

— Долго, — подтвердил Тимур, и на мгновение Лере показалось, что в его глазах промелькнула боль.

Она вовремя прикусила язычок — вопрос, что же с ним случилось и как он, никому не известный парень, избитый едва ли не до полусмерти, оказался в поселке, где проживала бабка с сестрой. Это не её дело — раз. И два — Тимур всё равно не ответит.

Естественно, после того инцидента, поднялась шумиха. И вроде бы даже нашлись те, кто видел черный джип с тонированными стеклами…

— Когда мне Анатолий показывал твои фото и сказал фамилию, мне показалась она знакомой. С трудом, но я вспомнил. Менты говорили, что меня спасла некая гражданка Глафира Бекетова. Такое не забываешь.

— Сестра дедушки. Я у нее ночевала в ту ночь.

Лера находилась, как во сне.

Не то, чтобы предупреждение Тимура на неё повлияло особым образом. Она и так понимала, что Сардынов будет биться за второго ребенка. Какими способами — другой вопрос.

Но то, что у Тимура была своя история — история, где он был не просто мажористым мальчиком, и ему не преподносилось всё на блюдце с золотой каемочкой, странным образом повлияло на Леру. Она не могла сказать, что именно с ней произошло — слишком много событий на один день. Сердце заныло с утроенной силой.

— И ещё, Лера… Не вздумай себе что-то придумывать и жалеть меня. Контракт между нами сохраняется. Ни одно условие не меняется. Пока не меняется… Разговор, думаю, стоит прервать. Ты бледная. Иди, отдохни. И поешь, черт возьми. Наверняка, голодная. Меня бесит, что ты не следишь за своим питанием!

Последнее предложение он сказал повышенным тоном, что снова удивило Леру.

Нет, пора уходить из кабинета.

Бежать.

Её отпускают? Вот и славно.

— Да, надо поесть, — пребывая в сомнамбулическом состоянии, ответила Лера.

Сказала и вышла.

Глава 4

После того, как Лера покушала, она завалилась спать. Посмотрев на кровать, поняла, что, если сейчас же, вот прямо ежесекундно не упадет на мягкую пружинящую поверхность, случится её личный апокалипсис.

Разбудил телефонный звонок.

Опасаясь, что звонят из больницы, и она может пропустить что-то важное, Лера вскочила с кровати и, тихо ругаясь и пиная себя за то, что оставила телефон на комоде, а не положила его на прикроватную тумбочку, едва ли не путаясь в простыне, успела-таки схватить телефон до того, как рингтон перестал звучать. Понимала — перезвонить можно всегда.

И всё же…

Звонила Светулечек.

Отчего-то её звонок вызвал улыбку на лице Леры.

— Привет, подруга.

— Привет, пропавшая. Куда снова затерялась?

— Я в городе. Все ок.

— Всё ок у неё. Ну-да, ну-да. Слышали, знаем, — дружелюбно фыркнула Светланка.

— Не ворчи, — Лера вернулась к кровати.

— Я ещё и не начинала. Как у тебя дела — спрашивать не буду. Сразу перейду к делу. Если ты помнишь, у меня завтра день варенья, — Лера мысленно застонала, потому что она абсолютно забыла об этой дате. Вот стыдоба-то! — Встречаемся в клубе, — далее следовало название достаточно пафосного заведения, — в десять. Возражения не принимаются. Будут только свои и ещё кое-кто. Кто, кстати, и оплачивает весь банкет. И да… Можешь своего друга тоже захватить. Мы на него посмотрим. Оценим. Всё. Люблю. Жду. Пока.

Валерия даже не успела ничего ответить — Светулёчек нажала на «отбой».

Перезванивать не имело смыла — она, наверняка, уже обзванивала следующего адресата.

Лера упала на кровать и уставилась на двухуровневый потолок с красивыми точечными светильниками.

И как ей быть?

Отказаться?

Да ну, на фиг! Она целыми днями сидела дома, ни с кем практически не общаясь и постоянно находясь под контролем. И если даже этого контроля не было, то напряжение внутри неё росло с геометрической прогрессией! Ей необходимо развеяться. Увидеть знакомые лица. Посмеяться над нелепыми шутками. Просто посидеть рядом с теми, кого знает целую вечность и кто ничего от неё не ждет.

Иначе стресс ей гарантирован.

А он ей нужен, как собаке пятая нога.

Рука самопроизвольно легла на практически плоский живот.

Она беременна. Беременна! И снова улыбка появилась на её лице.

Лера пока не осознавала всю степень грядущих перемен. И не хотела.

Не сегодня. Она снова трусливо убегала от себя…

В коттедже стояла тишина. Словно все куда-то ушли.

Лера, снова поднявшись, подошла к окну. И на территории никого.

Нет, ей точно надо в люди. Срочно!

Ужинала она снова одна, что её вполне устаивало.

Самое удивительное, что и после того, как она вернулась в комнату и приняла душ, хотелось спать.

Она впадает в спячку? Девушка усмехнулась. Ну-да, ну-да, осенняя депрессия, никак не иначе.

Высушив полосы и увлажнив лицо кремом, Лера по инерции снова вернулась в свою кровать. Забралась под теплое одеяло и закрыла глаза.

Она думала, что провозится долго, прежде чем сон накроет её. Ошиблась. Стоило найти удобное положение — сегодня им оказалась поза эмбриона на левом боку. Она находилась в полусонном состоянии, когда почувствовала, как кто-то сначала навис над ней, а потом аккуратно снимает одеяло и приподнимает на руки.

Сардынов.

Пришёл, значит.

Уже засыпая, Лера поняла, что выбрала не ту кровать. То есть фактически нарушила распоряжение барина — спать в его комнате. Но на неё накатила такая дикая лень, что она не стала перекладываться. Видимо, в полусонном состоянии мозг реагировал иначе, чем когда бодрствовал.

Лера открыла глаза и… уткнулась лбом в грудь Тимура.

Добровольно.

Что на неё нашло… почему… Она не знала. Возможно, в ту секунду ей просто хотелось, чтобы кто-то был рядом. Кто-то теплый, сильный, пусть и не родной. Её измученная постоянными стрессовыми ситуациями душа устала и тянулась к покою. Пусть даже и иллюзорному. Возможно, через пару минут Лера и пожалеет о своей слабости, а пока…

Какая девушка не мечтает, чтобы её вот так носили на руках?

Бережно. Аккуратно. Точно она — самый драгоценный и хрупкий сосуд в мире.

Лера зажмурилась. Почему ему не сказать: «Я жду тебя у себя». Зачем надо было молча подходить, а тем более переносить её на руках?

Сердце отозвалось новой болью.

Лера ничего не придумывала и четко осознавала грани их отношений. Грани, обусловленные контрактом. Где был выверен и выучен каждый пункт.

Но сердце… Разве ему прикажешь?

Нет, Лера не испытывала к Тимуру никаких романтических чувств. Побойтесь Бога. Она бежала от него, как от огня. Жесткий. Циничный. Не подпускающий к себе никого. С таким общаться-то трудно, а любить… Чур-чур, её!

Просто сегодня, в эту самую секунду он оказался рядом.

Оказался нужным ей.

Подмена понятий?

Так она и не претендовала на самообман.

Лера, закрыв глаза, осторожно, стараясь, чтобы он ничего не услышал и ничего не почувствовал, втянула в себя терпкий запах его тела. Мускат и дорогой парфюм. Древесные нотки и цитрусовые. Идеальное сочетание.

Она ни слова не сказала, пока он переносил её.

Промолчала, когда он опустил её на прохладные простыни разобранной кровати. И лишь негромко выдохнула, увидев, как Тимур начал раздеваться.

Он повернулся к ней спиной и методично стал избавляться от одежды.

Тенниска, джинсы, носки, плавки.

— Я разговаривал с Орешко. У тебя пока нет противопоказаний к сексу.

Он не смотрел ей в лицо, что само по себе было странным для Леры.

Девушка удобнее устроилась на подушках, прогоняя остатки сна.

— Я знаю. Срок маленький.

— Я хочу, чтобы ты мне сообщала о любых изменениях в твоих ощущениях. Боль. Дискомфорт. Тошнота. Что угодно.

На этой фразе он повернулся к ней и прожег пламенным взглядом, что категорически не совпадал со спокойным рассудительным тоном. Точно Тимур заставлял себя сдерживаться.

И Лера уже не знала, что для неё благо — его напускное спокойствие или эмоции, что нет-нет, а в последнее время пробивались наружу.

Мышцы живота инстинктивно сжались. Как бы девушка не противилась, но Тимур приучил её к сексу. Приучил к удовольствию, что она с ним испытывала практически всегда. Лера снова себе не врала — физически Тимур привлекал её. Красивое натренированное тело. Молодое. К такому прикасаться — одно удовольствие. И если отбросить их жизнь вне спальни, Лера бы сказала, что у них всё хорошо.

Оттого становилось так страшно, что хотелось бросить все и бежать без оглядки, неважно куда. Как может человек, что несколько часов назад предлагал ей заплатить деньги и за второго ребенка, сейчас смотреть на неё с совершенно другими эмоциями и проявлять заботу об её физическом состоянии?

И хотеть.

Тимур был уже возбужден.

Лера, сама того не понимая, сглотнула, и её взгляд невольно проследовал от мужского лица к бедрам. К паху.

Черт…

Что с ней происходит?

Неужели она попадает под ту сумасшедшую, не поддающуюся никакой логике категорию женщин, что становятся физически зависимы от мужчин, которые их не уважают и лишь используют?

Лере не хотелось думать про себя, что ей пользуются. Грубо и пошло. И больно.

За последние недели она научилась «правильно» думать. Отсекать от себя мысли, что могли причинить ей вред. Разорвать её изнутри. Для неё задача минимум — не сойти с ума от происходящего, не скатиться в бездну, не позволить стрессу захватить её разум. Потому что то, что с ней сейчас происходит — только начало.

Самое трудное — впереди.

И до этого «самого трудного» ей ещё дожить надо.

Но если возвращаться к Тимуру и их деловым отношениям, Лера честно пыталась понять и его, и себя.

Вот и сейчас он говорит, что ей следует сообщать ему о любых дискомфортных ощущениях в теле, а сам собирается с ней заняться сексом. И она уже ждет его! Черт побери, ждет!

Лера тихо выдохнула. Так, стоп, Бекетова. Угомонись и притормози. У тебя спросонья реакция на обнаженного мужчину неправильная.

— Хорошо, я постараюсь, — негромко ответила она, снова устремив взгляд на мужской пах.

Тимур нахмурился.

— Не надо стараться. Надо говорить, — его голос прозвучал приглушенно.

Мужчина видел, куда девушка смотрит.

Видел, как смущается и краснеет.

Странно.

И ещё больше возбуждающе.

Всё вообще сегодня странно, мать вашу.

День не предвещал ничего нового. Отель на Мальдивах был забронирован, и Тимур собирался за ужином сообщить Лере, что они вылетают. Пусть девочка отдохнет пару дней, повидается с родными, с подружками, а дальше поступит в его полное распоряжение.

Тимур даже представлял, что с ней будет делать. В каких позах будет иметь. И где ещё лишит её невинности. В последнее время он нет-нет, да посматривал на её попку. Аппетитную. Шикарную для её хрупкой фигуры. И где он ещё не был.

А хотел.

На Мальдивах они будут предоставлены друг другу целыми сутками, вот он и порезвится на славу. Более того, Тимур был убежден, что и Лере понравится.

Девочка оказалась чертовски отзывчивой. Он не ошибся. Она не эмитировала оргазм, как многие знакомые молодые женщины. Она его испытывала. Иногда стесняясь, точно с её телом происходило нечто противоестественное, иногда открыто кайфуя, отбросив прочь ненужные сомнения. В сексе нет места скованности, нет места запретам. То, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной — правильно.

У Тимура были опасения, что Лера окажется холодной. Это и естественно. Он для неё незнакомый мужчина, она — бывшая девственница. Он не без умысла интересовался — ласкала ли она себя и доводила ли до оргазма. Несмотря на общеизвестную присказку: «Не бывает фригидных женщин, бывают неумелые мужчины», существовал небольшой процент женщин, абсолютно равнодушных к сексу. Их он попросту не интересовал. Двадцатилетняя очаровательная девственница вполне могла попасть в их число.

Когда в голове Тимура возникла идея с суррогатным материнством, он вначале хотел обычный контракт с привлекательной женщиной. Безо всяких дополнительных условий. Но так совпало, что на протяжении полугода Тимур успел сменить трех любовниц. Сначала всё было неплохо — встречи в дорогих ресторанах, необременительные разговоры, отличный секс, его не скупость в отношении них. Дальше наступало то, что всегда его обременяло — звонки с их сторон, внезапные приходы в офис: «Ой, милый-котик-пупсик-дорогой, я проезжала мимо, думаю, дай тебя порадую», неуместная, зачастую наигранная ревность, неизменно появляющиеся претензии, прав на которые Тимур им не давал. Это раздражало. Напрягало. А Тимур не любил отвлекаться и чувствовать дискомфорт в отношениях.

Так появилась идея с послушной любовницей.

А дальше появилась идея всё совместить.

Тимур осознавал, что хочет почти нереального. Девственница, согласившаяся бы отдать ему ребенка. Нет, в закрытых клубах и элитных ресторанах можно было встретить девственницу, ищущую спонсора и за определенную сумму спокойно согласившуюся бы отдать ребенка. Только Тимур да и его окружение знали, что подобные девственницы были мастерицами минета и анального секса. Открой их сумочки и неизменно с духами и пудреницами ты там увидишь смазку. У Тимура же возник пунктик — если он соберется заключать контракт, то пусть девочка будет девственницей во всех планах.

Безумие?

Так он особо и не рассчитывал на успех.

Дал задание Верестову. Пусть ищет.

Тимуру не горело. Год-два вполне может подождать с ребенком. С любовницей, чьи претензии были бы обусловлены контрактом, было куда проще. В столице существовало несколько организаций, поставляющих вышколенных лучших в своем роде девушек для эскорта.

Ему же зачем-то нужна была девственница. Чтобы подогнать её под себя? Писать на ней, как на чистом листе? Всё может быть.

Или не быть…

Потому что кошмары до сих пор мучали и не отпускали его.

Но сейчас не о них.

И не о контракте.

А о Лере. И её беременности.

Если отбросить факт, что беременность оказалась многоплодной и создала серьезные проблемы, Тимур не без некого удивления отметил, что, как только в его постели появилась неопытная, но старательная Лера, выполняющая беспрекословно все его прихоти, у него ни разу не возникла мысль переспать с другой девушкой. Даже взять поездку в Калининград и секретаршу Тамима, что была не прочь отсосать у него под столом. Да и встать рачком тоже. Он её не захотел, хотя девочка и привлекательна.

Просто Тимур знал, что сегодня будет он, завтра другой партнер Тамима, а между ними и сам Тамим. Нескончаемый конвейер.

И девственная Лера. С её принципами, которые она не оглашала, но которые у неё имелись.

У которой был только он.

Неожиданно этот факт встал косяком в сознании Тимура.

Никогда раньше его не заботило, сколько партнеров было у его любовницы. Они все взрослые люди и живут так, как считают нужным. Меняют партнеров, занимаются сексом на первом свидании, некоторые и вовсе предпочитают «перчинку» и не отказываются от «тройничка». Каждый делает выбор сам. Тимур и не ревновал толком никого и никогда. Так, периодически вспыхивало раздражение, когда он видел, что партнерша пытается вызвать у него ревность, кокетничая с другим, и тем самым рассчитывая на проявление у него куда более серьезных чувств. Да плевать ему было на то, с кем она уйдет сегодня вечером — с ним или с другим. Потому что на её место с легкостью придет следующая. Цинично? Нет, констатация факта.

Все всё знают наперед. Правила игры придуманы не ими.

Лера же оказалась из другого мира.

Современная. Общительная. Добрая.

И абсолютно невинная.

Он хорошо помнил её глаза, когда предложил ей сделать минет.

Думал, убежит. Пойдет на попятную. Или пошлет его.

Нет, подошла. Опустилась на колени.

Мать вашу… Какой это был вид. Коленопреклонённая Лера. Со светлой макушкой между его ног.

Если бы для Тимура не пошли третьи бессонные сутки, он бы оттрахал её в рот по полной. Даже проигнорировав звонок от Тамима.

Её рот был чистейшим искушением. Невинный и порочный.

Когда раньше Тимур слышал это высказывание, ему хотелось рассмеяться. Люди, вы бредите? Как невинность может быть порочной? Если только в немецком порно. Реальность — иная.

Он ошибся. И был этому чертовски рад.

Язычок Леры на его члене, тепло её рта…

Шикарно.

Невероятно шикарно.

Крышесносно.

То, что ему требовалось.

Дальнейшее знакомство с её телом ему понравилось ещё больше.

Узкая. Маленькая. Невероятно вкусная.

Он готов был ласкать и вылизывать её часами.

И то, что у них был перерыв в два дня, выворачивало его наизнанку.

Тимур любил секс, как и любой здоровый тридцатидвухлетний мужчина. Может, чуть сильнее, чем среднестатистический. Для него секс пять раз в неделю была норма. Когда не уставал — надо было ежедневно. И чем старше он становился, тем отчетливее возникала потребность в выбросе энергии. Регулярной.

Это был ещё один пунктик в желании обзавестись постоянной любовницей.

Многие бы, услышав, что он желает иметь под боком постоянную любовницу и слышать в своем доме топот детских ножек и заливистый смех ребенка, спросили бы — почему не женишься? Женитьба решала бы всё.

Нет. Не все.

Пока любовница и ребенок.

В Лере он нашел то, что искал. Не говорливая. Без видимых претензий. Послушная. Старательная.

Она четко соблюдала контракт и не доставала его без повода. Она вообще не доставала его, стоило признать. Лишь однажды поддалась эмоциям, когда кинулась к нему в объятия с новостью о том, что её родные пришли в себя.

Мать твою ж… У Тимура начинало щемить в груди, стоило вспомнить её радостный блеск в глазах и счастливую улыбку.

А вот эту хрень нам, пожалуйста, не надо.

Никаких эмоций в груди.

Ничего лишнего.

Секс. Приятное времяпровождение. Ребенок. Расставание.

Всё.

Никаких претензий. Никаких обязательств, что не прописаны в договоре.

Ничего лишнего.

Тимур смотрел на ожидающую его Леру, и ему хотелось что-нибудь разбить. Швырнуть в стену.

Он хотел невинную девушку с сильным характером?

Вот она, перед тобой, Сардынов.

Так в чем дело-то, парень?

Всё, как ты и хотел…

«Опасную игру ты затеял, брат…» — очень некстати вспомнились слова Тамима.

Тогда Тимур отмахнулся.

«Невинная девушка, способная пойти на всё ради родных… Достойна уважения. Или мужского внимания. Не жалко будет потом отдавать её другому? — Тамим сдержанно улыбнулся. Он вроде бы и не ждал ответа, поэтому продолжил. — Я бы задумался».

Тимур стиснул зубы.

Он бы задумался! Тамим! Кто бы говорил… Его друг был ещё более помешанным на сексе, чем он. Даже не так. Тамим любил женщин. Всех. Боготворил их. И радовался, что имеет возможность одновременно любить нескольких, благо, воспитание и традиции позволяли. Он восхищался каждой. И в каждой видел идеал. Неповторимую красоту.

Он даже Леру предлагал выкупить.

— Если решишь, что не подходит, дай мне знать. Я поговорю с девушкой. Как вариант, перекуплю твой контракт. Конечно, без ребенка…

Тимур тогда сглотнул. Он отчего-то запомнил свою реакцию.

Этот разговор был по приезду в Калининград.

Они сидели в офисе у Тамима. Удобно расположившись в комнате отдыха, пили крепкий кофе.

— Я уже все решил. Отменять договор не буду, — бросил Тимур, стараясь скрыть внезапно вспыхнувшее раздражение.

Какого черта?!.. Тамим и Валерия. Да ну, на хрен!

Эта маленькая девочка и его названный брат? Тимуру приходилось видеть, как Тамим занимается сексом. Больно Лере не будет. Она даже получит удовольствие. Но… Тут возникало чертово, непонятно откуда взявшееся «но»! Пока он от неё отказываться не собирался! Не для того он искал чистую девочку, чтобы через пару недель подкладывать её под другого мужика!

И да, черт возьми! Он пока не желал, чтобы кто-то ещё видел мокрые складочки Леры!

Аккуратные.

Красивые.

Тимуру хватило негативных эмоций, когда он в том же Калининграде увидел её с массажистом. Дамиром. Мило беседовали. Оч-чень мило. Аж до скрежета между зубами. Какого хрена она с ним обедала? Вот какого?!

Тимур злился. Пока между ними контракт — никаких других мужиков! Ни встреч! Ни обедов! И тем более, поздних ужинов! Она должна быть рядом с ним! Когда ему удобно и где удобно!

Жаль, что Мальдивы придется отменить. Очень жаль. Он бы дорвался до её тела и, как говорят в простонародье, затрахал бы её. Сделал бы так, чтобы румянец не сходил с её лица, а нижние складочки припухли от постоянных ласк.

Желание с новой, куда более острой силой скрутило Тимура. Не трогать её несколько дней было не лучшей идеей. В Калининграде и по приезду боялся сорваться. Порвать. Оттрахать жестко. В самолете его посещала мысль взять её за руку и прогуляться до ВИП-комнаты, где, поставив на колени, вогнать свой член ей прямо в глотку. Чтобы она задохнулась. Чтобы от дискомфорта и боли у неё на глаза навернулись слёзы.

Тимур притормозил себя. Что-то нехорошее с ним происходит… Если женщин и следовало наказывать, то не сексом — это точно. Никакой боли. Никогда.

Они с Тамимом знали, как бывает им больно…

Наказание может быть частью игры. По обоюдному согласию. И только.

Но то, что ему захотелось наказать Леру, непонятно за что, его насторожило. И он принял единственно верное решение — отгородил себя от неё.

Сейчас же он собирался наверстать упущенное.

Тимур сделал ещё пару шагов к кровати, и оказался сбоку от девушки. Заждалась.

И он заждался.

В паху заныло от нетерпения. Может, к черту прелюдию и сразу насадить её на себя? Ворваться нежно, но настойчиво? Растянув её?

Неплохая идея.

Он как раз поставил одно колено на матрас, когда услышал негромкое:

— Тимур, а можно я завтра не ночую в коттедже?

Глава 5

Мужчина остановился. Нахмурился.

Лера про себя ойкнула. Вот кто её тянул за язык? Скажите, кто? Ведь видела прекрасно, что Сардынов настроен на секс. Его возбужденный член сложно не заметить! Да и она тоже хороша, вылупилась на него, как на восьмое чудо света! Точно только и делала, что думала о его члене.

И чтобы как-то отвлечься от странной истомы между ног, вспомнила про разговор со Светулечком. Вот и брякнула.

Вопрос не понравился Тимуру. Вот явно. Даже неопытная в общении с мужским полом Лера, заметила, как недобро прищурились его глаза.

— В смысле ты не ночуешь дома?

Он ловко подменил понятия.

Лера облизнула пересохшие губы, и снова её взгляд остановился где-то в районе обнаженной груди Тимура.

— Я, наверное, не так выразилась, — в горле тоже пересохло, а сердце в груди учащенно забилось.

Как-то странно всё происходило… И реакция Тимура на её вполне безобидный вопрос, и её собственное поведение. Он ведет себя, как недовольный молодой человек, а она, как девушка, пытающаяся у своего ревнивого парня отпроситься на вечеринку к подругам.

Мощная фигура Сардынова нависла над Лерой, заставив ту снова себя почувствовать маленькой и беспомощной.

Даже немного стушеваться.

— Выразись так, — желваки заиграли на скулах Тимура. Взгляд его глаз намертво приклеился к лицу Леры, точно задался прочитать по нему, что она скрывает. Если, конечно, скрывает.

— У меня у подруги день рождения, — голос Леры невольно понизился, мышцы живота ритмично сокращались, а между ног становилось горячо.

Стоп-стоп-стоп! Это же не может быть… возбуждение?

Она же не чертова нимфоманка, что начинает течь при виде обнаженного самца?

Лера даже мотнула головой, прогоняя наваждение, и продолжила:

— Она его отмечает в клубе. Вот поэтому я и завела этот разговор. Мне проще вернуться к себе в квартиру…

— Нет.

Жесткое слово оборвало её речь.

У девушки от возмущения перехватило дыхание. И она уже готова была позабыть о договоре, о его четком указание, не говорить слишком много, но дальнейшие действия мужчины решили многое.

Его рука накрыла лодыжку Леры и потянула вниз.

Девушка пискнула, нелепо взмахнув руками.

Поздно.

Тимур уже оказался между раздвинутых бедер девушки.

Вся сущность Леры затрепетала от непонятных нелогических эмоций, что не заставили себя долго ждать. Разум шептал, что не стоит продолжать разговор, что следует как-то вывернуться, возможно, вернуться к нему чуть позже или через Диану постараться объясниться с Тимуром. Другая часть девушки, что одновременно трепетала от властных действий любовника, взбунтовалась. Физическое возбуждение толкнуло её раскрыться.

— Я…

Снова начала она и снова была бестактно прервана.

— В клуб поедешь. С Дмитрием. Вернешься сюда.

И не дав ей возможности что-либо сказать в ответ, обрушился на неё с поцелуем.

Именно обрушился. Его губы были губами голодного хищника, добравшегося, наконец, до долго выслеживаемой жертвы. Ни разу ещё Тимур не целовал Леру столь яростно. Столь собственнически. Его длинные пальцы ласкали подбородок девушки, не позволяя сделать лишнего движения. Увернуться. Избежать. Властные, чуть жесткие губы захватили в плен мягкие женские и тотчас смяли их, заставляя раскрыться и впустить его внутрь. Он был хозяином положения, и он утверждал своё право.

У Леры перехватило дыхание. Нет, оно где-то сбилось в груди. В груди, что оказалась распластанной о жесткую мускулистую грудь любовника, который с неимоверной жадностью прижимал её к себе, одновременно удобнее устраиваясь между её раскинутыми бедрами.

Его возбужденный член нетерпеливо уткнулся в лоно, в поисках входа, что был прикрыт лишь тонким белым кружевом. Лера нарушила ещё один приказ — она была в белье. Хотя и стоило ждать Тимура обнаженной. Но она почему-то решила, что после неприятного разговора в кабинете, он, как минимум, сегодня её не тронет.

Ошиблась.

И сказать, что она рада этому, значит, ничего не сказать.

В теле Леры, словно сдвинули заслонку. Снова. Опять. Как всегда. В очередной раз, стоило Тимуру прикоснуться к ней, и внутри пробуждалась женская сущность, которая не спала — была приглушена разумом. Сейчас же вырвалась на свободу и готовилась заполонить все вокруг. Она устремилась навстречу требовательным ласкам мужчины, оставив где-то далеко позади всё то, что всегда ограничивало её, сдерживало.

Тимур не церемонился с её губами. Он сминал их и одновременно ласкал, то проникал внутрь, встречаясь языком с её языком, то на мгновение прерывал глубокий поцелуй, чтобы с нежностью, не поддающейся вразумлению, провести язычком по влажным, трепещущим губам Леры.

Она хотела откинуть голову назад — мужские пальцы не позволили. Держали крепко. Чтобы снова дать возможность губам Тимура обрушиться на неё, тем самым низвергнув саму девушку в пучину зарождающейся страсти. Страсти без ограничений. Да и какие ограничения могут быть с Сардыновым? С мужчиной, который сейчас распластал её под собой, подмял. Дал понять, что она никуда от него не денется.

Только не сегодня.

Его губы покусывали нижнюю губу Леры, заставляя девушку исторгать приглушенные стоны. Лера не заметила, как её руки перенеслись на литые мужские плечи и с большой долей отчаяния вцепились в них, словно они были последним оплотом, удерживающие её от бесконечного падения. Она короткими коготками впилась в смуглую кожу, отчего бедра Тимура невольно подались вперед. Ещё вперед… Казалось, ещё чуть-чуть, и его член разорвет ткань трусиков.

Тимур оторвался от её губ, чтобы с жаром выпалить:

— Никаких трусов в моей постели. Никаких!

Лера лишь жалко кивнула.

А что ей ещё оставалось делать? Потому что она и сама чувствовала, как они им мешают. Как они ей мешают. Дорогое кружево, которое в обычной жизни не доставляло ни малейшего дискомфорта, сейчас же неприятно холодило кожу. Впилось в нежные намокшие складки.

Тимур же был обжигающе большим и возбужденным. И как бы Лера ни относилась к нему в повседневной жизни, как бы ни обзывала — барином, порой и похлеще, сейчас она до безумия хотела его. Её тело стремилось к нему. Ей хотелось, нет — требовалось! — ещё сильнее прижаться к нему, отчетливее прочувствовать каждый его мускул.

Иначе…

Что будет иначе — она так и не узнала.

Тимур резким движением проник к ней под ягодицы, хлопком заставил её их чуть приподняться и бесцеремонно сорвал трусики вниз. Послышался звук рвущейся ткани. Дорогое кружево не выдержало испытание мужской страстью.

Лера снова застонала и закрыла глаза. Внизу живота уже всё пылало, и даже девушка чувствовала, насколько сильно её возбуждение. Как опухли и намокли её нижние губы.

— Открой глаза, — полурык-полустон заставил подчиниться.

Лера распахнула глаза и тихо ахнула. Таким Тимура она никогда не видела. Лицо, точно высечено искусным скульптором из антрацитового камня, доведенного до совершенства. Да, жесткое. Где-то жестокое. Но от того не менее прекрасное. Сжатые губы. Сумасшедший блеск в глазах. Ходящие желваки на скулах. Вздувшиеся вены на висках и шее.

Всё кричало о едва сдерживаемой похоти.

Лера перестала дышать. Она смотрела в лицо Тимура и ждала.

На мгновение промелькнула мысль, что он войдет резко. Что ей даже будет больно. Что он слегка порвет её. И она приготовилась. Плевать на боль и дискомфорт. Чтобы этот мужчина сейчас ни приготовил ей, она примет всё.

Потому что не будет в мире ничего естественнее, чем то, что сейчас происходит между ними.

Она снова ошиблась.

Тимур, не разрывая зрительного контакта, плотнее прижимая её за лопатки к себе, тем самым чуть приподнимая, начал входить. Наполняя её, растягивая. Осторожно, но настойчиво.

Как того и требовалось.

Реснички Леры затрепетали. Как же в тот момент хотелось откинуть голову назад и закрыть глаза, полностью растворившись в тех ощущениях, что дарило ей его проникновение. Сантиметр за сантиметром. Без единого намёка на боль. Только наслаждение. Безграничное.

— Не смей…

Он понял о её интуитивном желании, и очередной приказ, идущий из груди, сорвался его губ.

Лера, сама того не осознавая, часто задышала. На её глазах навернулись слёзы. Слишком остро. Слишком… сладко. Тугой узел внизу живота продолжал закручиваться. Чтобы как-то сдержать крик, рвущийся наружу, Лера прикусила нижнюю губу.

Чтобы тотчас услышать.

— Я же говорил — не кусать губы!

И точно в наказание за непослушание — вошёл до конца. Так глубоко, что Лера почувствовала, как его жесткие паховые волосы соприкоснулись с её обнаженным пылающим диким огнем лоном.

Пружина сорвалась — с губ Леры слетел крик.

Который сразу же поймали губы Тимура. Он пил его, как полминуты назад пил сладость её губ. Вбирал в себя, одновременно подаваясь бедрами назад и тотчас возвращаясь. Проникая осторожно и на всю длину.

Лера забилась в его руках. Отголосками потерявшегося разума она понимала, что с ней происходит нечто, чего ранее не было. Что оргазм наступает практически сразу же. Почему… Отчего… От одного поцелуя? От вида Тимура? От того, что он приучил её к своему телу? От осознания, что сейчас будет нереально круто?

Что весь мир померкнет?

И он померк.

Тело Леры сотрясла крупная дрожь. На коже выступила испарина. Девушка выгнулась едва ли не дугой, интуитивно посылая бедра вперед, чтобы ещё плотнее соединиться с Тимуром, дать ему возможность глубже проникнуть в себя…

— Тихо… тихо… тихо…

Его шепот донесся до Леры сквозь туман. С запозданием девушка поняла, что он продолжает удерживать её в полусидячем положении, а глаза она всё же закрыла. Не выдержала. Ослушалась.

Тимур тоже не двигался. И между ног было вдвойне мокро. Значит, он так же кончил.

Лера, судорожно всхлипнув, хрипло прошептала:

— Тимур…

На большее она не была способна.

От неё большего и не требовалось.

— Тихо, крошка, всё хорошо… всё хорошо…

Его рука опустилась ей на затылок, тем самым полностью зафиксировав её тело, забирая в своё распоряжение.

Он по-прежнему был в ней. Она его чувствовала. И выходить он не спешил.

Тяжело, рвано дыша, смотрел ей в лицо.

Что-то решал.

Глава 6

— Ангелина Геннадьевна, насколько опасен перелет при ранних сроках?

— Тимур Олегович, вы интересуетесь в отношении Валерии?

Черт, а в отношении кого же еще?!

— Да.

Орешко не спешила отвечать.

— Давайте я вам вот так скажу… Если есть срочная необходимость в перелете, то да, конечно, летите. Если же нет… Лучше повременить до двенадцати недель.

— Я понял. Спасибо.

Тимур швырнул телефон на стол и раздраженно скрестил руки на груди. Ему было плевать, что он побеспокоил Орешко в одиннадцатом часу ночи. Не он первый, не он последний.

И чего он бесится? Причина? То, что нарушились его планы, и он не сможет провести пару дней с одной маленькой девочкой, которую хочет с неимоверной силой? Причем, постоянно.

Или то, что эта самая маленькая девочка сейчас крутит задницей перед толпой озабоченных самцов?

Тимур с такой силой сжал зубы, что послышался неприятный скрежет. Не стоило ее отпускать в клуб. Вот не хрен беременным девушкам шляться по злачным местам! Там и наркота, и сигаретный дым, и толкотня! Оставалось надеяться, что день рождения они будут отмечать вдали от шумной зоны.

Черт!

Тимур раздраженно забарабанил пальцами по столу.

И до какого часа она собралась тусоваться?

И наряд выбрала соответствующий, мать его ети! Нет, длина платья вполне приличная — ниже колена. Тут никаких претензий не было. Но спина открыта, и задницу обтягивает, как вторая кожа. Кто ей его купил, это платье?! Сама или Диана?

Он соответствовал его вкусу, и если бы Валерия надела его, допустим, на ужин с ним, то никаких претензий не было бы. Девушка при мужчине — все нормально. Но когда одна… Да у нее на спине на заднице написано — задери подол и трахни меня!

Резко оттолкнувшись руками от края стола, Тимур поднялся и подошел к окну.

Ночь. Его коттедж. Деревья. Лужайка.

Несколько звонков за сегодняшний день, урегулирование насущных проблем. Обычный выходной. И только червяк, плотно засевший у него в области груди, не позволял насладиться редким тихим вечером. Грыз его, подначивал. Подталкивал сделать то, что никак не входило в планы Тимура.

Да, он злился, что Леры нет дома. Но так же и понимал, что не имел права сказать ей: «Нет». На каком основании? Что она беременна? Так она скажет, что будет сидеть за столиком и танцевать не пойдет. Или вообще позвонит подруге, и они там что-нибудь другое организуют. Это первое. Второе — Валерия спросит, на каком основании он не пускает ее? Вот на каком? Ее встречи с друзьями никаким контрактом не контролировались. И надо быть идиотом, чтобы подобное обсуждать. Соответственно, и запрещать.

Лера и так достаточно прогнулась под Тимура. Докладывала ему едва ли не обо всех планах. Боялась нарушить договор.

Тимур с силой сжал подоконник.

Он уже собирался отойти от окна, когда увидел, что зажегся свет на террасе дома Дианы, и та, пошатываясь, вышла на свежий воздух. Ноги явно не желали с ней сотрудничать, и личная помощница споткнулась, но успела задержаться за дверь.

Тимур от души выругался. Он привык, что в последнее время вечерами выпивает, и то из-за Леры и беременности сдерживался. Но Диана!

Накинув спортивную ветровку, Тимур быстро преодолел расстояние до ее коттеджа, и прошел сразу к веранде. Женщина не заметила его. Сидела на кресле-качалке, держа в руках плоскую бутылку. Ловко перепрыгнув через невысокое ограждение, Тимур оказался на веранде. Диана, увидев его, тихо вздохнула.

— Тимур…

Он прошел к ней и без лишних слов отобрал практически опустошенную бутылку.

— Хватит.

— Тимур, близнецы…

Голос женщины звучал жалко. Из глаз полились слезы.

Непричесанная, растрепанная и не накрашенная, Диана выглядела старше своих лет. Смыв с себя лоск современной успешной личной помощницы, она превратилась в уставшую ранимую женщину, которая сейчас выглядела особенно несчастной и потерянной.

— Диана, перестань.

Тимур постарался говорить одновременно жестко, но не грубо. Не стоит сейчас излишне давить.

— Близнецы, понимаешь? — Диана посмотрела на него отекшими глазами, вынудив Тимура приглушенно выругаться.

Он хорошо помнил этот взгляд…

— Понимаю, — он снова подошёл к ней и опустился на корточки, положив руки на ее ладони и легонько их сжав. — Но это не повод пить второй день. Завтра — работать.

— Я не смогу…

— Диана, сможешь.

— Нет…

— Диана, без комментариев. Давай-ка сделаем вот так.

Порывисто поднявшись, Тимур сразу же подхватил на руки и Диану. Та, не имея сил для возражений, уткнулась ему в грудь. Её тело подрагивало от сдерживаемых рыданий.

Тимур прошел в коттедж и сразу же направился в ванную. Усадив Диану на пуфик, включил воду и отрегулировал ее. Щедро плеснул душистой пены.

— Без глупостей, ок? Я позвоню через сорок минут. Чтобы отлежалась и пришла в себя.

Диана, кусая губы, посмотрела затуманенным взглядом на мужчину.

— Топиться не буду — точно.

— Всегда приветствовал в женщине самоиронию.

Тимур подошел к Диане и поцеловал её в затылок.

— Я позвоню.

— Спасибо, — она выдавила из себя измученную улыбку, не прекращая плакать.

Тимур покачал головой и вышел из ванной. Видеть слезы женщины было выше его сил.

В дом он не спешил возвращаться. Постоял некоторое время на улице, засунув руки в карманы и смотря на небо.

После чего достал телефон, который по инерции взял с собой, выходя из кабинета, и набрал Дмитрия:

— Вы где?

Дмитрий назвал клуб, куда отвез Валерию.

Тимур снова выругался.

Вот какого хрена из обилия клубов, что функционируют в столице и округе, подруга Леры выбрала клуб, принадлежащий Демьяну и Русу?

Как ни странно, но девчонки проявили деликатность, и расспрашивать Леру о том, где она пропадает и почему пришла на вечеринку в одиночестве, не стали.

Лера почти расслабилась. Настроилась на то, что сегодня-то она проведет нормальный беззаботный вечер, сможет снова окунуться в теплую атмосферу дружеского веселья. И все будет ок.

Но ее надежды рухнули, как только к вип-зоне, в которой они расположились, подошла Светулек, ведя за собой молодого человека.

— Всем привет-привет! А вот и мой котик! Прошу любить и жаловать!

Лера замерла с приподнятым безалкогольным мохито.

Новым молодым человеком оказался Демьян Богатый, тот самый художник, что дружил с Тимуром или же был его хорошим знакомым.

У Леры было чувство, что ей дали под дых. Она мечтала беззаботно отдохнуть? Оставить без объяснений свою новую жизнь? Скрыть от девочек своё новое положение?

Не получится.

Черт.

Лера заставила себя улыбнуться.

Их компания насчитывала более десяти человек. Кто-то приходил, кто-то уходил. Девочки не желали сидеть за столиком — девочки желали танцевать. Лера от подобного мероприятия отказалась, хотя и любила танцы. Но сейчас стоило поберечься. Она и по клубу передвигалась с осторожностью, чтобы ненароком ее кто-то не задел, не толкнул. Понимание того, что она беременна кардинальным образом начало менять ее поведение. Следовало быть осторожной. И воздерживаться от танцев — точно. Лера мысленно сделала себе пометку, при следующей консультации у Орешко стоит более подробно расспросить, что ей можно, а от чего следует отказаться. Интернет ей в помощь, но реальная консультация специалиста куда полезнее.

Лера не стала делать вид, что не узнала Демьяна.

— Привет, — улыбнулась она.

— Валерия, — художник расплылся в ответной улыбке и галантно поцеловал ей руку.

Светулечек, что выглядела сегодня сногсшибательно в белом кожаном платье, удивленно вскинула брови.

— Вы знакомы? Вот так номер! — и послала предупреждающий взгляд Лере, в котором отчетливо читалось — не отвертишься.

Лера лишь пожала плечами. Если Светулечек была подружкой Демьяна Богатого, и имела на него определенные виды, разговора не избежать.

Рано или поздно Света узнает, с кем ее подруга живет.

Со всеми вытекающими последствиями.

Пока лишь оставалось отшучиваться.

Думать о негативном Лера не желала. Она пришла сегодня в клуб расслабиться, вот этим она и собиралась заняться.

Именинница поймала ее на пути в дамскую комнату. Схватила за руку и сделала огромные глаза.

— Откуда ты знаешь Дёму?

— Была на одном из его приемов.

— Ты?! — кажется, у подруги перехватило дыхание. — Ну, Лерочка… Ну, темная лошадка… Так-с, золотце ты наше, если ты мне не расскажешь, кто ходит у тебя в кавалерах, я об этом спрошу у Дёмы. Хочешь сама или…

Лера осторожно освободила руку и сделала такие же огромные глаза, как и у Светика.

— Если мы сейчас же не дойдем до туалета, и не сделаем свои женские дела, разговор у нас получится… мокрым.

Светулек снисходительно хмыкнула.

— Типа отмазалась?

— Типа того.

Они прошли в туалет, и после того, как вышли из кабинок, Света уже более серьезным тоном спросила:

— Слушай, как там Геныч и мама?

— Пока в больнице. Но я уже рада, что они пришли в себя.

— Что говорят врачи?

— Что потребуется долгая реабилитация.

— А когда их домой отпустят?

— Не знаю… — в горле запершило. — Думаю, не скоро. Геныч выглядит не ахти как. Да и мама тоже…

— Получается, ты вообще, что ли, не живешь у себя?

Интересно, с чего она сделала такие выводы? Но не успела Лера задать этот вопрос, как уже получила ответ.

— Серый несколько раз приезжал к тебе на квартиру. Звонил, никто не открыл. Тебя днем с огнем не сыщешь.

— Вот и не ищите.

Лера, как раз закончив сушить руки, подошла к Светулечку со спины и обняла подругу. Потерлась щекой об ее плечо.

— Не подлизывайся… — глаза у именинницы стали серьезными. — Ты же должна понимать, что мы волнуемся.

— Я понимаю. Поэтому и прошу — не трогайте пока меня. Придет время, и я вам все сама расскажу.

— Обещаешь?

— А у меня есть выбор?

— Нет, конечно.

Девушки засмеялись и покинули дамскую комнату, не подозревая, что в первой кабинке к ним очень внимательно прислушивались.

Вечер перестал быть томным, когда Лера решила выйти подышать свежим воздухом.

Демьян все время проводил с Светулечком, одаривая ее восхищенными взглядами, но нет-нет, да посматривал на Леру. При каждом таком взгляде мышцы живота неприятно сводило, и Лере все казалось, что сейчас он спросит ее о Тимуре.

Лера старательно избегала общества Сардынова весь день. Чувствовала она себя при этом глупо. Зачем прятаться? Если у него возникнет необходимость с ней поговорить, он или войдет в комнату или кого-нибудь попросит её разыскать. Ей никак не извернуться. Лера боялась не встречи с ним — она боялась продолжения разговора. Что он снова заведет речь про второго ребенка и будет настаивать на доп. соглашении. Ни к чему подобному Лера готова не была.

Находясь в клубе и смотря на друзей, она в какой-то момент поняла, что ей катастрофически не хватает воздуха. Может, идея провести вечер в клубе, была не такой уж и хорошей?

Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, Лера, накинув пальто, вышла из клуба.

Она сошла со ступенек и встала поодаль от двери, чтобы никому не мешать.

Уже заметно похолодало, не за горами и зима. Она любила зиму. С удовольствием каталась на коньках и лыжах. И мечтала, что как-нибудь с семьей вместе они сгоняют хотя бы на Домбай.

— Не помешаю?

Мужской приятный голос прервал размышления девушки, и она, не поворачиваясь к говорившему, ответила.

— Помешаете.

Знакомиться с кем-либо Лера тем более не собиралась. Хватит ей и одного нового знакомого в жизни. Ей даже трепаться ни о чем пустяковым не хотелось. Внезапно она почувствовала усталость. Сколько она пробыла уже в клубе? Часа два, не меньше. Получается, сейчас уже за двенадцать. Пора на боковую?

— Всё-таки я попробую настоять на знакомстве.

Услышав это заявление, Лера разозлилась. Вот какого черта он к ней привязался? Разве в клубе мало девочек, жаждущих знакомства и секса без обязательств? Почему надо обязательно пристать к одиноко стоящей?

Лера, уже приготовив неприличный ответ с указанием конкретного направления, куда следует отправиться навязчивому тусовщику, обернулась и так и осталась стоять с приоткрытым ртом и заготовленной тирадой.

В метре от нее стоял брат Тимура.

Она бы, возможно, его и не узнала, столкнись они где-нибудь в клубе. Мелькают лица, шум, гам. На улице, в относительной тишине, все воспринимается иначе.

И синяки с ссадинами. Много молодых парней разгуливают по городу с разукрашенным лицом, при этом не стесняясь «боевых», а нося их, как нечто обыденное?

— Стоит ли, — негромко отозвалась Лера, более внимательно рассматривая брата Тимура.

В ней внезапно проснулся интерес. То самое пресловутое женское любопытство. Колокольчик в голове, предупреждающий, что не стоит даже начинать разговор, что лучше, разумнее вернуться к девочкам, активировался. Но Лера проигнорировала его. Иногда же можно поддаться легкому безумию?

— Ответим на ваше предположение чуть позже.

У брата Тимура была обворожительная улыбка. Открытая. Добрая. Или так показалось Лере в люминесцирующем свете ночных огней?

— Вы меня узнали, поэтому и подошли, — она решила сразу перейти к делу. Не ходить вокруг да около.

Черные брови мужчины медленно скользнули кверху, а губы искривились в ухмылке.

Такой знакомой…

Лера не знала, что произошло между братьями Сардыновыми в прошлом, но стоило на них посмотреть, как их родство не вызывало сомнений.

— Да, есть такое дело, — растягивая слова, произнес Сарднов-младший.

— Зачем?

— Познакомиться.

— Зачем?

— Чтобы передать привет Тимуру. Снова спросишь: «Зачем?»

— Ну да, — Лера плотнее запахнула полы пальто. — В прошлую вашу встречу у меня сложилось впечатление, что Тимур не был рад вас видеть.

— Он сопротивляется по привычке.

Теперь Лера демонстративно вскинула брови.

— Даже так… То есть ваши «бои» — норма?

— Ну да, — он скопировал ее ответ, чем невольно вызвал легкую симпатию. — Периодически так вот бьемся.

— То есть вас бьет Тимур, а вы позволяете.

— Мазохист, что ж поделаешь.

Лера демонстративно медленно окинула его мощную фигуру. Ничем не уступает Тимуру. В кожаной куртке и джинсах, в плечах даже шире кажется.

— Дамир о вас отзывался очень хорошо.

Стоило только упомянуть массажиста, как легкомысленность мгновенно слетела с мужского лица. Взгляд стал колким, пронизывающим. Даже недобрым.

— Дамир? — в голосе Сардынова-младшего появились рычащие нотки.

Лера мысленно себя похвалила. У нее в последнее время прекрасно получается выводить мужчин из себя. Сбивать их первоначальные планы в отношении нее.

— Да, Дамир Кеминов. Мы с ним познакомились в Калининграде.

— Каким образом?

— А разве я давала вам право расспрашивать меня? И обещала, что буду отвечать на ваши вопросы и посвящать в подробности своей жизни?

Лера приготовилась услышать в ответ что-то агрессивное. В духе Сардынова.

Ошиблась.

Молодой человек хмыкнул, сверкнув голливудской улыбкой.

— Правильно, мне обещать и говорить ничего не стоит. Брат разозлится.

— В самое яблочко!

В первое мгновение Лера подумала, что у нее слуховые галлюцинации. Откуда здесь взяться Тимуру?

Но когда знакомая фигура появилась из темного, плохо освещенного угла, Лера мысленно пискнула. Что это такое — катастрофическое невезение или роковое стечение обстоятельств? Впору вспомнить об интуиции, что кричала ей немедленно вернуться в клуб.

Младший Сардынов тоже подобрался. Но по его лицу нельзя было сказать, что он удивился. Ожидал увидеть Тимура?

А вот Лера — нет.

Совсем нет.

Хотя…

У нее несколько раз проскальзывала шальная мысль, что Тимур может появиться в клубе. Потом включалась рациональность. На кой ляд ему ехать в клуб? Для чего? Чтобы удостовериться, что с ней всё в порядке? Так для этого есть Дмитрий. Тому даны четкие указания.

И появление Тимура отозвалось непонятной щемящей тоской в груди. Сначала, конечно, был шок. Быстро сменившийся страхом. Страхом за себя, за его брата. Неужели снова устроят драку? Да помилуйте, они живут в двадцать первом веке, разногласия давно решаются не с помощью кулаков. Или она ошибается?

Тимур, который сейчас, как никогда напоминал хищника, вышедшего на охоту, медленно приблизился к замершей паре. Охранники бросили в их сторону пару заинтересованных взглядов. Где-то неподалеку был и Дмитрий.

Лера мысленно застонала. Вот она попала…

Подойдя, Тимур посмотрел на неё. Брата он игнорировал.

— Не замерзла?

Лера быстро мотнула головой.

— Ты, кажется, на день рождение пришла? — Кивок. — Вот и ступай к подружкам. Через два часа Дмитрий заберет тебя.

Лера не знала, как реагировать на его слова. Ноги подкосились от усталости, и она в очередной раз пожалела, что выбрала ботильоны на высоком каблуке. Как же они ей надоели — высокие каблуки! Радовало другое — скоро у неё появится стопудовый повод от них отказаться. На девять месяцев!

Слова Тимура доходили до Леры в замедленном режиме. Она смотрела на его застывшее, словно в непроницаемой маске лицо и одновременно прислушивалась к своему участившему сердцебиению.

Снова холоден… Снова безэмоционален.

А, собственно, чего она ожидала?

Но всё же его появление никак не соответствовало тону.

Лера, напомнив себе о чертовом контракте, который все чаще вставал у неё, будто поперек горла, выдавила из себя улыбку.

— Буду готова через два часа.

И не смотря ни на кого из мужчин, прошла к распахнутым дверям клуба.

Подходя к столику, она пыталась унять дрожь в теле и придать лицу, как можно более беззаботное выражение. Все ее благие намерения закончились, когда она увидела, как Демьян ей подмигивает. Так вот кто сдал ее!

Девушка сжала руки в кулаки. Злость колыхнулась в душе. Да сколько можно с ней играть? Во что брат Тимура и этот Демьян ее пытались ввязать? Сделать разменной монетой?

От благого намерения не осталось и следа. Не хотелось ни веселиться, ни оставаться в клубе. Хотелось уйти.

Но уйти опять же — куда? Поехать в коттедж Сардынова? Где её будет поджидать разгневанный он? Она не сомневалась — он не будет кричать, выяснять отношения. «Добьет» ее показным равнодушием.

Взгляд Леры остановился на водке. А если…

Нет. Она беременна.

Ей кто-то что-то говорил, она отвечала — когда впопад, когда мимо. Светулечек бросила на неё настороженный взгляд, на который Лера отмахнулась.

Настроение окончательно испортилось.

Посидев некоторое время с друзьями, Лера встала и направилась в дамскую комнату. Нервы оказались натянуты до предела. Не замечая никого и ничего, она шла, думая о том, что ее жизнь катится под откос.

И не увидела, как к ней со спины подошел парень в низко натянутой шапке, неприметной толстовке и потертых джинсах.

Дальше — запах хлороформа и темнота.

Глава 7

Тимур лишь один раз отвечал на звонок с этого номера.

Когда еще не знал, кому он принадлежит.

Потом его игнорировал.

Когда звонок от Руслана его застал по пути домой, на мужских губах появилась усталая улыбка.

Вот же упертый… Деду бы понравилось. А ему? Он уже и сам не знал. Иногда думал, что пришла пора сложить оружие в ножны. И поговорить. А, может, стоит и еще немного повоевать.

Семья. Она же должна быть у человека. Наверное.

Не обращая внимания на назойливый рингтон, отдающий тупой болью в затылке, Тимур продолжал гнать авто по ночным улицам столицы.

Сообщение по вайберу пришло практически сразу после того, как оборвался звонок.

Руслан никогда не писал сообщений.

Больше на автомате, Тимур взял телефон.

«Твоя Валерия пропала».

Смысл прочитанного не сразу дошел до Тимура.

Резко вдавив по тормозам, отчего автомобиль пошел юзом, Тимур остановился, чтобы еще раз перечитать сообщение.

Что за гадство?

Валерия пропала? Кто-то решил разыграть его?

Или…

Тимур, чувствуя, как учащается сердцебиение, и злость, замешанная на ярости и сумасшедшей тревоге, выворачивающей все нутро наизнанку, нажал на обратный вызов.

Руслан ответил сразу же.

— Тимур.

— Что произошло?

Из его груди вырвался приглушенный рык. Перед глазами от напряжения замелькали мушки.

Кто… кто посмел?

Агиев? Краморов? Маринадзе?

В голове одно за другим всплывали имена конкурентов. Только сейчас не лихие девяностые! И конкуренция разруливается иначе.

Без похищения…

Но если… вдруг…

Дыхание сбилось, и картинки из прошлого замелькали перед внутренним взором. Лишь усилием воли Тимур прогнал их. Ему хватает и ночных кошмаров, в реальности он научился себя контролировать.

Дышать… Главное — дышать…

На лбу выступила испарина, температура тела резко скаканула. Проклятье!

— Мы поднимались в кабинет, когда Демьян заметил, что твоя девушка пропала. Мол, появился ты, грозный и сердитый, и забрал ее. Я бы тоже так подумал, но ты при мне отвел ей ещё два часа на посиделки. Парням отдали указание проштудировать бар. Мало ли… Валерии нигде не было, хотя ее пальто осталось в гардеробной.

Руслан сделал небольшую паузу, чтобы Тимур успел проанализировать ситуацию.

— Дальше.

— Дальше мы стали просматривать камеры. И заметили твою Валерию. Ее вел под руки молодой человек. Девушка фактически висела на нем. Можно предположить, что она была обкурена или пьяна, но Дема утверждает, что Лера ничего не пила, кроме безалкогольного мохито.

Тимур протяжно выдохнул через крепко сжатые губы.

— Она не пьет. Что потом?

— Потом они исчезают с камер. Вышли через запасной ход. Откуда у парня ключи — выясняем.

— Лера не могла уехать с кем-либо, — жестко бросил Тимур, ни на мгновение не сомневаясь в своих словах.

— Я знаю, — ответил Руслан, чем вызвал у Тимура ухмылку.

Этот сукин сын знает! Хотя… Тимур бы, если бы желал помириться с братом, тоже очень аккуратно, но с наибольшими подробностями интересовался бы его жизнью.

— Предположения? Мои конкуренты…

— Тимур, тут не замешан твой бизнес. Творится другая херня. На днях разговаривал с Егором Беркутовым, не знаю слышал ли ты о нем, парень держит охранные агентства, так вот… Поступает информация, что за последние два месяца пропали пять девочек. Это только те, про кого известно. Общее у них одно — или приехали из другого города, или в Москве живут одни. То есть минимальная вероятность, что их будут разыскивать.

В глазах окончательно потемнело. Тимур на ощупь обнаружил бутылку с водой, двумя пальцами открыл крышку и сделал несколько жадных глотков.

Уже лучше…

— То есть похищение ради похищения, — Тимур не спрашивал — он утверждал.

— Да. Похищают девочек. Скорее всего, или для продажи, или для игрищ.

Тимур грязно выругался.

— Спасибо, Руслан. Я тебя понял.

— Стой, Тимур! Послушай меня… — брат заговорил быстрее, чтобы успеть прежде, чем Тимур сбросит звонок. — У меня есть парни… Мы уже пробиваем информацию. Выследили машину…

Тимур закрыл глаза, откинувшись на кожаное сиденье.

— Я понял, что ты хочешь сказать, Руслан. Действуй. Я позвоню своим.

— Я… — было слышно, как Рус шумно сглотнул. — Мы вернем тебе девочку, Тим.

И Тимур, сам того не ожидая, сказал:

— Я знаю.

…сырость. Грязь. И вонь. Больше всего раздражала вонь. Остатки жалкой еды, которой и едой назвать нельзя. Опорожнения. И запах немытых грязных тел.

К холоду, идущему от стен пещеры, они уже привыкли. Это оказалось достаточно легко. Да и то, что осталось от их одежды и мешки, кинутые им, плохо, но согревали.

Их было две.

Две маленькие женщины с затравленными глазами.

Поначалу глаза были испуганными и затравленными.

Потом в них появилось отчуждение и полное безразличие.

Тимур с Тамимом знали — если девочек забирали, значит, вернут их не скоро.

По первости и Тимур, и Тамим что-то кричали бородатым охранникам, ругались, даже бросались на них. Но цепи и приклад автомата решали вопрос быстро. Боль, вспышка, порой, полная темнота. И полная беспомощность, что рвала душу в клочья.

Когда Тимур с Тамимом увидели, что сделали с девочками, утробно зарычали. И снова рванулись на охранников. В тот раз досталось Тамиму.

Девочек швырнули на каменные плиты пещеры. Даже до вонючих тюков их не донесли. Не удосужились. Кровь на лице, заплывшие глаза, кровь между ног, запах спермы.

— Суки! — рычал Тимур, получая очередной удар прикладом в живот.

Им бы хотя бы до девчонок доползти… Помочь чем-то. Обмыть. Но цепи не позволяли. Короткие. Слишком короткие…

Девочки хрипели от боли, дышали через раз. У одной никак не прекращалась кровь — тонкой струйкой текла по бедрам, что когда-то были белоснежными. Сейчас их покрывали фиолетовые синяки и многочисленные ссадины…

Тимур тряхнул головой, прогоняя наваждения. Сделав еще несколько жадных глотков воды и не обращая внимания на ухудшающееся самочувствие, сделал еще один звонок.

— Сардынов беспокоит.

— Тимур Олегович, куда подъехать? — бывшему спецназовцу не требовались объяснения — если раздался звонок во втором часу ночи, значит, что-то случилось.

— Я в твоем районе, буду через десять минут.

— Спускаюсь.

Тимур снова завел двигатель и рванул с места.

Отрывки чужих голосов доносились до Леры сквозь туман.

— Ты уверена, что с ней проблем не возникнет? — мужской голос, незнакомый.

— Абсолютно, — женский, чуть насмешливый. — Как я поняла, родные в больнице. Из квартиры, где жила, съехала. Или еще там что-то… В общем, она даже подружке сказала, мол, меня не дергайте, не ищите.

— Тогда ок. Но все равно взяли, не проверив…

— Ой, я тебя умоляю! Зассал что ли? Граф будет доволен. Две девочки за неделю. Кстати, что там с первой? На переправу уже отправили?

— Мне не докладывают.

Лера поморщилась и хотела открыть глаза, но ничего не получилось. Почему так сильно болит голова? И странный привкус во рту? Да и пить очень хочется.

Но спать сильнее…

Снова проваливаясь в темноту, Лера успела подумать, что сны ей снятся очень странные… И почему-то она не чувствует на себе рук Тимура. Он сердится? Поэтому не обнимает? Странно… Он же всегда обнимает. Хотя его объятия — тоже странно.

Голова была чугунной. Не повернуть, не сдвинуть. И глаза не открывались. Может, она заболела? Ох, нет, не надо! Болеть на ранних сроках нежелательно — об этом Лера где-то читала. Детишки могут родиться слабыми. Детишки…

Мысль ускользала от Леры, куда-то проваливалась, исчезала.

— Приехали. Вынимай ее.

— А почему я? Пусть Граф выводит своих амбалов. Моё дело — вывести девчонку из клуба, что я и сделал. Я получаю бабло и сваливаю.

— Значит, все-таки зассал. У тебя нюхнуть что-нибудь есть?

— Отвали! Не балуюсь и тебе не советую.

В ответ — ироничный женский смех.

Лера хотела открыть глаза. После смерти папы ее часто мучили кошмары, и она научилась выныривать из сна. Просыпалась, и лежала несколько минут в темноте, прогоняя остатки кошмарного сна. А потом вновь засыпала. Сейчас она хотела сделать тоже самое. Сон ей категорически не нравился. И было холодно… Без рук Тимура.

На этот раз хитрость, спасавшая её много раз, не помогала. Девушка продолжала во сне куда-то ехать.

Вот машина остановилась, и Лера снова услышала:

— Прибыли. Давай, вынимай ее.

Какое странное слово «вынимай». Почему-то Лера знала, что оно применилось в отношении нее, но она не мешок с картошкой, чтобы ее вынимали!

Больно дернули за руку.

Что-то не так… Во сне не ощущается боли. И холод, схвативший кожу, чувствуется иначе.

— Не морозь ее. Давай к воротам. Граф не будет возиться с подпорченным товаром.

— Дай покрывало. На сиденье валяется.

На ее тело что-то накинули — колкое и дурно пахнущее. Алкоголь, сигареты и что-то еще.

Лера слабо застонала, пытаясь скинуть с себя эту вонь.

— Она просыпается что ли?

— Не должна. Ей спать еще минимум часа два.

— Ну-ну.

Послышались шаги и еще какие-то голоса. Глумливые. Неприятные. От них Лере еще сильнее захотелось очнуться. Да, надо обязательно очнуться, прийти в себя, в туалет сходить, попить водички. И лишь потом вернуться на кровать.

А можно и вовсе не возвращаться. Сесть почитать книгу, конспекты. Да просто спуститься вниз и заварить себе травяного чая.

Но снова ничего не получалось… И пропали даже голоса. Но в данном случае это оказалось лучшим исходом. Сон без сновидений порой бывает благом.

Следующее, что запомнила Лера, это усиливающуюся головную боль. Девушка поморщилась. Что за фигня такая? Мигрень? Или ей что-то подсыпали в мохито? Нет, нет, нет. Кто-нибудь да видел. Когда только она с Иркой и Светулечком начали посещать клубы, то договорились, что будут присматривать друг за другом и за тем, что пьют. Девочки были наслышаны, про наркотики, добавляемые в коктейли и прочие напитки. Порой, мальчики не желали долго ждать, когда понравившаяся им дама раскачается на интимное продолжение, и кое-что подсыпали, отчего девушка сразу же становилось отзывчивой, а, главное, сексуально раскрепощенной.

Поэтому Лера и не боялась расслабляться в своей компании. Знала, что при возникших трудностях, ей сообщат о подлоге.

Девушка хотела дотронуться до висков, перевернуться на живот, поясница от долгого лежания на спине, затекла. Но странно… Руки не желали ее слушаться. Она не могла ими пошевелить.

Что происходит?

Лера, щурясь, кое-как разлепила глаза. И сразу замерла. Дыхание сперло в груди.

Она находилась не в спальне Сардынова. И не в своей спальне. Никаких светлых, белых оттенков.

Где она может быть?

Сглатывая панику, Лера осторожно осмотрелась. Действовала она без лишних резких движений, хотя уже и поняла, что ее руки зафиксированы за головой.

Высокий золотистый потолок с точечными светильниками. Такого же цвета глухие шторы. Стены — темно-синие. И полное отсутствие мебели.

Лера, несмотря на то, что по-прежнему считала себя в доме Сардынова лишь гостьей, ни в коем случае не стремилась хозяйничать и без особой надобности бродить по коттеджу, не усомнилась ни на секунду — она не в доме Тимура.

Изловчившись, Лера закинула голову назад и тихо застонала — она не ошиблась: ее руки были зафиксированы шелковыми лентами к столбикам изголовья кровати.

Черт… черт… черт…

Это не Тимур! Не Тимур! Не паниковать… Вдох-выдох…

Лера закрыла глаза и мысленно сбосчитала до десяти. В груди, не смотря на пгризыв не поддаваться паники, зарождался дикий ноичем не контролируемый страх. Лера никогда не бёыла смелой до безрассудства. Да что говорить — она больше себя причисляла к трусихам. Ни экстремальных видов спорта, ни увлечений, способных привести к травмам. Она и танцы живота изучала для себя, отказываясь от публичных выступлений. Поэтому сейчас для нее страх — естественная реакция.

Лера дернула руками, и почувствовала, как шелковые путы сильнее врезались в запястья. На то и был расчет.

Хорошо, что хотя бы ноги не привязали.

На глазах от отчаяния заблестели слезы. Во что она вляпалась? Где находится? Кто ее привязал?

Вот и сходила в клуб.

В груди защемило. Лучше бы она уехала с Тимуром! Так нет же, осталась! Надо было показать себя! Свою самостоятельность! Продемонстрировать свое право на выбор!

Прикусив нижнюю губу до крови, Лера сдержала крик, рвущейся из груди. Она понимала — кричать и звать на помощь пока не имеет смысла. Надо понять, где она находится.

И у кого.

Во рту все пересохло. Очень хотелось пить, и с каждой прошедшей секундой эта проблема усугублялась.

— Да что ж это такое, — простонала девушка с отчаянием.

И именно в этот момент услышала, как медленно поворачивается дверная ручка.

Лера замерла. Привязанные руки, и без того затекшие, неприятно вывернулись. На лбу выступила испарина.

В комнату, не спеша, вальяжно, входил мужчина. Высокий, с ни чем не примечательной внешностью, на вид тридцать-тридцать два года. В джинсах и полностью распахнутой рубашке, обнажающей безволосую грудь. В руках он держал стакан с прозрачной жидкостью.

Лера не знала вошедшего. Ни разу его не видела, нигде не сталкивалась. У неё в голове мелькнула шальная мысль, что он каким-то образом связан с Тимуром… Ведь может такое быть? Конкуренция, похищение… Если так, то ее дела обстоят очень плохо.

Несмотря на панику, что билась в груди, Лера титаническим усилием воли заставила себя промолчать. Не закричать, униженно не заплакать. Ее похитили с определенной целью, и чтобы она сейчас ни говорила, как бы ни умоляла, никто ее не отпустит. И не сжалятся над ней.

— Вот и еще одна пташка у меня в гостях, — ухмыльнулся незнакомец и отсалютовал ей стаканом.

Стоило ему заговорить, как в голове Леры мгновенно прояснилось. Словно пазлы, соединились.

Еще одна пташка… В гостях. Значит, похищение для этого ублюдка — привычное дело. Обыденность. Не она первая, не она последняя. И, скорее всего, бизнес Тимура тут ни при чем. Тут другое… И от этого «другого» скручивало нутро, и парализовало волю.

Лера точно увидела себя со стороны. Со связанными руками, с судорожно сведенными коленями, с задранным платьем. Распластанная на кровати. В глазах застыл дикий страх, оно и понятно.

Она ничего не ответила на реплику похитителя.

Не смогла.

Валерия, не мигая и не делая никаких движений, лежала и смотрела, как к ней приближается незнакомец. Тот явно наслаждался. Не только его тонкие губы кривились от цинизма, в глазах также плескалась жестокость.

Никогда ранее Лере не приходилось видеть таких глаз. В университете она сталкивалась с людьми, которые сразу же вызывали у неё антипатию — своей самоуверенность, вседозволенностью, ублюдочностью. Презрением к окружающим. Она старалась обходить их стороной. Если же приходилось общаться, то старалась дать достойный ответ, не позволяла себя унижать.

Но даже у них глаза были другие. Не такие жестокие. Не такие безумные.

Лера готова была поклясться, что у фанатиков, замышляющих теракт, в результате которого пострадают десятки, а то и сотни мирных людей, взгляд именно такой.

Холодные мурашки побежали по спине, и, несмотря на то, что в комнате было тепло, Леру зазнобило.

Она думала, что жизнь больше не сможет ударить ее больнее? Что самое страшное позади? Она ошиблась.

— А ты забавная, — продолжал глумиться похититель. Он подошел к кровати и встал у изножья. Сделал неспешный глоток, явно наслаждаясь спиртным, и более внимательно начал рассматривать девушку. Лера едва ли не физически чувствовала, как его взгляд скользит от её лица вниз по телу, и лишь страх удержал ее от того, чтобы не передернуться от отвращения?

Чему их учили по основам безопасной жизнедеятельности? Если вы случайно оказались в одной комнате с маньяком или террористами, необходимо себя вести, как можно лояльнее к их требованиям. Ни словом, ни взглядом не вызвать у них агрессию. Не провоцировать.

Вот Лера и старалась не провоцировать.

— Да, точно, забавная. Смешная такая. Не истеришь, не умоляешь тебя развязать. Даже не плачешь.

Лера сжала губы сильнее. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Можно попить, — она все же вытолкала из себя эти два слова и внутренне сжалась, ожидая насмешки в ответ или очередного глумления.

Похититель демонстративно медленно приподнял брови.

— Попить? Студеной водицы…

Лера медленно кивнула.

Она не в том положении, чтобы пререкаться или качать права. Господи, какая ирония! Ей впору говорить Тимуру спасибо за то, что обучил ее самоконтролю.

— Значит, пить хочешь…

На мгновение Лере показалось, что мужчина соображает заторможено. Кстати, как вариант. Под наркотиками находится, оттого и реакция замедленная. Дышать стало еще труднее. Лера понимала, что с похитителем вести разговор — сложно. Требуется умение, определенные навыки. Психологическое образование, как минимум. Но ей молчать — нельзя. Сейчас… вот немного она адаптируется… придет в себя…

— Да. Если можно.

— Оооо, — мужчина наигранно громко удивился. — Мы еще и покладистые. Ок. Это даже интересно. Будет тебе сейчас водица.

И он плеснул остатки алкоголя в лицо Леры.

Кожу обожгло и защипало. Лера проморгалась, мысленно поблагодарив провидение, что алкоголь не попал в глаза. Она понимала, похититель внимательно за ней наблюдает и уже готов к определенной реакции. К слезам, к истерике.

— Не понравилась? — он опередил ее.

— Можно еще… — Лера нервно сглотнула, — воды?

Ей снова удалось выйти из шаблона, к которому, видимо, привык этот мерзавец. Потому что он откинул голову назад и неприятно рассмеялся. Его смех был наигранным, показным, что еще раз подтвердило опасения девушки относительно адекватности мужчины. Хотя о какой адекватности может идти речь, если перед тобой похититель?

То, что он заказчик — Лера не сомневалась.

Оставалось понять, с какой целью было организовано похищение. И желательно это сделать до того, как ей начнут причинять физическую боль. Тогда есть шанс быть услышанной.

— Знаешь, птаха, а ты ничего… Позабавила меня, а это дорогого стоит. Так и быть, я принесу тебе водицы.

И, продолжая смеяться, он вышел из спальни.

Лера не поверила, что ей удалось отсрочить «приговор». Неужели ей на самом деле принесут попить? Или маньяк вернется в бутылкой водки, которую вольет в нее?

Господи, помоги…

Помоги ей и двум только-только зародившимся малышам…

Помоги…

Дальнейшее надолго в голове Валерии будет ассоциироваться с промыслом Божьим. Потому что она не успела закончить молитву, как раздался грохот.

Лера испуганно закричала, полностью дезинформированная. Если раньше сердце готово было выпрыгнуть из груди, то сейчас оно захлебнулось в диком волнении.

Повинуясь инстинкту, Лера снова потянула руками, не оставляя попытки вырваться.

Что происходит?

Ей показалось, что где-то кто-то тоже крикнул. Слуховой обман? Но этот грохот… Словно что-то обрушилось. Или что-то взорвалось.

Лера забилась в путах. Благие намерения сохранить контроль остались позади. Если там, за дверью, что-то происходит нехорошее, то что будет с ней? О ней вообще забудут? Хорошо это или плохо? Сколько человек может продержаться без воды и еды? Сутки? Вся информация вылетела из головы.

И когда послышался сторонний звук, доносившийся из-за двери, очень похожий на бег, Лера не выдержала. Снова сорвалась на крик.

— Помогите…

Крик получился жалким, хриплым.

Но ее услышали. Потому что дверь на этот раз не открыли. Ее выбили, снеся с петель.

Глава 8

Лера крепко зажмурилась, и, если бы у нее была возможность, закрыла бы лицо руками. Она была не в состоянии здраво реагировать. Кто вломился в комнату… С какой целью… Девушка инстинктивно сжалась, готовясь к худшему. Хотя, казалось, куда уж.

— Валерия!

Услышав собственное имя, девушка не поверила. Решила, что у нее слуховые галлюцинации и лишь плотнее, до резкой боли, зажмурилась сильнее, не замечая, как слезы потекли по щекам. Она мысленно взвыла. Да сколько можно Судьбе испытывать ее?! Она не железная, она сломается… скоро сломается…

— Лера!! — паника в мужском голосе подействовала неожиданно отрезвляюще.

И голос… он был знакомым. Нет, он не принадлежал Тимуру и все же… Стоило подумать о Тимуре, как кто-то ироничный внутри нее не без сарказма заметил, что она надеялась в глубине души на спасение. Надеяться — это так естественно. Но естественно ли в ее ситуации видеть спасителем человека, который в ее жизни занимает очень неопределенную роль? Да что неопределенную… роковую. И она ждет его… на подсознательном уровне. На том самом, что не поддается логике. Не поддается объяснению. Этот уровень есть, и с ним нельзя не считаться.

Лера, задыхаясь, давясь рыданием, чувствуя, как ни с чем не сравнимая волна облегчения проносится по крови, выбрасывая в нее изрядную долю адреналина, так называемого отката, распахнула глаза. Чтобы увидеть, как к ней бежит брат Тимура.

Господи, она даже имени его не знает…

— Лера, все, все…

На его лице отразилась обеспокоенность, в глазах — с трудом сдерживаемая ярость. Парень успел переодеться, и теперь на нем были черные штаны и такого же цвета куртка.

Лера открыла рот, чтобы что-то сказать, но из гортани не вырвалось ни слова. Она глотала воздух, как рыба, жестокими волнами выброшенная на берег.

— Все в прошлом, девочка. Сейчас я тебя освобожу, — младший Сардынов оказался у кровати и достал из кармана куртки складной нож.

Когда блеснула сталь, Лера подсознательно зажмурилась, и тотчас услышала приглушенное ругательство со стороны мужчины.

— Лера, посмотри на меня, — он говорил тихо и медленно, тщательно выговаривая каждое слово. — Посмотри, чтобы ты поняла — я не причиню тебе вреда. Это как у стоматолога, когда он говорит пациенту, что собирается делать с зубами больного и какими приборами. Так легче. Я собираюсь ножом разрезать путы.

Лера послушалась. Открыла глаза и дрожащими губами постаралась улыбнуться, чтобы показать, что она услышала его.

Два взмаха, и ее руки оказались на свободе.

— Не вставай резко. Кровообращение может быть нарушено. Хотя и прошло несколько часов… мало ли что…

Парень опустился на край кровати и протянул руку, аккуратно протолкнув ее под плечи Валерии. Та села и глазами, в которых застыло недоверие, посмотрела на брата Тимура.

— Я… вы… — слова давались с огромным трудом. А еще она невольно отметила, что мужчина никуда не спешит, точно у них уйма времени впереди.

Или он специально создавал для неё иллюзию комфорта?

Всхлипнув, Лера потянулась к нему. Протянула руки, желая, чтобы ее обняли. Она готова была безоговорочно поверить ему лишь по той причине, что он имел отношение к «той» жизни. До похищения.

Чуть позже Лера поймет, как сильно ей повезло. Неслыханно повезло. Что ее быстро нашли, что о ней спохватились. И что да, похищение происходило в столице, где оперативно удалось вычислить машину, на которой ее увезли и кому она принадлежала. Возможно, похитители потеряли бдительность. Им фартило, и они расслабились. Что было бы с Лерой, задержись помощь на несколько часов? Или дней… А что было бы, не найди они ее и вовсе? Изнасилование? Пытки? Лера не могла об этом думать без содрогания. Ещё долгое время ей будет в кошмарных снах приходить лицо похитителя с затуманенным взглядом и циничным голосом. Уверенного в своей безнаказанности.

Но это все будет потом. Сейчас же Лера кинулась в объятия брата Сардынова, жалобно всхлипывая. Даже рыдать она оказалась не в состоянии. Слишком сильными был шок и осознание того, чего ей удалось избежать.

Молодой человек прижал ее к себе и погладил по голове.

— Ну, что… что ты… Все позади.

Сквозь пелену Лера слышала мужские крики. Она жмурилась и гнала от себя мысли о том, что могли они означать. Ей плевать. Все, кто находился в этом ужасном доме — доме, явно принадлежащему не простому смертному — не заслуживают жалости. Они преступники. И несут заслуженное наказание.

— Валерия, я сейчас тебя подниму на руки и отнесу в машину. Хорошо? — Сардынов говорил с ней, как с маленькой. Объяснял каждый свой жест, поступок, и Лера мысленно была ему за это благодарна.

— Я сделаю это сам.

До боли знакомый голос взорвал мозг.

Вот как… как у этого человека получается появляться незаметно и в определенный момент. Появилось ощущения дежавю. Где-то это уже было… Она, мужчина и еще один мужчина.

Лера дрожащими руками осторожно отодвинулась от молодого человека и чуть-чуть, совсем немного повернула голову влево. В дверном проеме, вернее в том, что от него осталось, стоял Тимур. Почему-то первое, на что обратила внимание Лера, была его одежда. Точно такие же черные штаны и куртка, как и у младшего брата. Совпадение? Или это какая-то универсальная одежда, которую раздают всем, кто спешит на помощь похищенным девам?

Лицо Тимура Лера не запомнила. Сколько потом ни пыталась вспомнить, как оно выглядело, какие эмоции, возможно, отпечатались на нем, ничего не выходило.

Запомнились лишь глаза. Серый гранит, ставший практически черным.

И Лера сорвалась. Почему она это сделала? Что руководило ей? Что сподвигло? Она не знала. Да и надо ли было ей это знание?

Как она не упала, спрыгивая с кровати — непонятно. Ей двигали инстинкты, которые завопили, что самым правильным сейчас будет оказаться в руках Тимура. Знакомых. Сильных. Она даже забыла предупреждения его брата, который негромко крикнул:

— Осторожнее!

Ей не дали сделать и шага. Расстояние от нее до двери Тимур преодолел в три прыжка. Молниеносно. Чтобы подхватить Леру, готовую рухнуть на подкашивающихся от слабости и стресса ногах.

— Ти… мур…

Он прижал её к себе с такой силой, что не вздохнуть, ни выдохнуть. Но Лера не противилась. Она спрятала лицо на его груди, обхватила шею дрожащими непослушными руками.

— Лера.

Его голос был хриплым. Рваным. Как и мужское дыхание.

Лера не могла видеть, как переглянулись мужчины. Как медленно кивнул Тимур, выражая благодарность, и получил в ответ такой же медленный кивок. Между мужчинами происходил невербальный разговор, понятный только им одним. И он был куда продуктивнее, чем те, что состоялось у них ранее.

Тимур подхватил Леру на руки, действуя предельно осторожно.

— Что-то болит? Как ты себя чувствуешь? Тебе что-то сделали…

На последнем предложение из его груди вырвался звук, отдаленно напоминающий рычание. Лера, не смотря в лицо мужчины, покачала головой.

Господи, как же было хорошо у него на руках! Как хорошо… Уютно. Надежно.

Безопасно.

Без страха и сомнений.

Естественно.

— Нет… нет… — она в подтверждение своих слов покачала головой. — Пить хочу… и слабость.

Брат Тимура опередил просьбу — кивнул и быстро направился в смежную комнату, вернувшись оттуда фактически через полминуты с бутылкой минералки.

— Вот.

Лера не желала отрывать голову от груди Тимура. А если это сон? Обман разума? Может, ее так же накачали наркотиками, и ей снится собственное спасение?

Нет. Силу рук Тимура она не перепутает ни с чем.

— На, попей.

Мужчины с ней обращались предельно осторожно. Наверное, их разговор и сами действия выглядели немного странно на фоне тех разрушительных звуков, что доносились из коридора.

Жажда победила уют, и Валерия оторвалась от груди и шеи Тимура. Приняла бутылочку с уже отвинченной крышкой и сделала пару глотков.

— Я хочу… Тимур, уведи меня отсюда… Пожалуйста…

Продолжая прижимать бутылку с водой к себе, интуитивно опасаясь, что больше воды не дадут, Лера все же взглянула на Тимура. Он так же пристально смотрел на нее — глаза чуть прищурены, взгляд устремлен на ее лицо, губы плотно сжаты, вены на лбу и на висках проступили отчетливее.

— Лера, — он шумно сглотнул. — Я сейчас тебя передам Руслану, он отнесет тебя к моей машине. Я чуть задержусь. Пожалуйста, ни о чем не волнуйся. Я приду через две-три минуты.

Да — он передумал. Пусть брат отнесет Леру в машину. По поводу двух-трех минут он соврал. Ему понадобится чуть больше времени, чтобы лично «поговорить» с хозяином дома.

Глаза Руслана увлажнились. Но ни Тимур, ни Лера этого уже не увидели.

Сидя в джипе и кутаясь в плед, который принес ей Руслан — теперь она знала его имя, — Лера поджала ноги к груди и с маниакальной настырностью всматривалась в сторону трехэтажного особняка, спрятанного за высоким забором и не менее высокими воротами.

У дороги стояло три неприметных фургона и два джипа. Несколько парней в масках на лицах дежурили у джипа, в котором сидела Валерия. Девушка не сомневалась — ребята не принадлежали к структурным органам, а если и имели к ним отношение, то здесь находились неофициально.

После того, как Руслан усадил ее в джип и обеспечил самым необходимым, он так же скрылся за воротами. Лера закрыла глаза. Иногда справедливость носит черные маски с прорезями. И не ей кого-то судить.

Она не мерзла, но сильная дрожь сотрясала тело. Нервы. Сейчас, находясь в тепле и безопасности, Лера отчаянно пыталась взять себя в руки, и с тоской понимала, что у нее не получается. Предел ее самоконтроля закончился. Лимит исчерпан. Слез больше не было. Девушка сидела и раскачивалась из стороны в сторону.

Тимур сказал, что его не будет несколько минут. Прошло, как минимум пять, а то и десять. Почему он не выходит? Что его держит в чертовом особняке?

Сердце облилось кровью, и тупая боль разрослась в груди.

Поэтому, когда автомобильная дверца распахнулась, и внутрь салона скользнула мощная фигура Тимура, девушка до крови прикусила нижнюю губу. Хотелось снова броситься к мужчине… Прижаться к нему… Но, наверное, уже нельзя. Он пришел за ней, и теперь эмоции следует держать при себе.

— Ты снова кусаешь губу, — глухо произнёс Тимур, усаживаясь рядом. Одновременно с ним двое молодых ребят заняли передние сиденья, и двигатель, довольно заурчав, заработал. Машина съехала с обочины и мягко двинулась по дороге.

Лера кивнула.

— Ну, да… кусаю… Не слушаюсь тебя…

От Тимура исходила едва ли не живая металлическая энергетика. Если бы Лера не находилась в шоковом состоянии, она поняла бы, что воздух в салоне пропитался запахом крови. Лера была девушкой, и о подобном ей знать было ни к чему. Не заметила она так же и отсутствие куртки на Тимуре. Пришлось ту снять, чтобы не пугать девушку.

Тимур протяжно выдохнул, точно пытался мобилизоваться, взять контроль над собой.

— Иди ко мне.

Он протянул руку и не совсем аккуратно притянул девушку к себе. Лера не сопротивлялась. Не возражала.

Она уже знала — в его объятиях ей будет хорошо.

Глава 9

Всю дорогу они молчали.

Лера полулежала на груди Тимура, прислушиваясь к учащенному мужскому сердцебиению. Она закрыла глаза, хотя сна и не было. Просто так комфортнее. Еще ее радовала тишина. То, что Тимур не пытался с ней говорить, расспрашивать. Сейчас ей не хотелось вести диалог, что-то вспоминать.

На душе по-прежнему было тревожно. Да, она понимала, что все позади, что все обошлось. Но подспудный страх никуда не делся. Воображение тоже не осталось в стороне, то и дело подкидывало ей живописные картинки. Лера старалась никак на них не реагировать, только сердце не желало слушаться, и сжималось, обливаясь кровью.

Когда машина остановилась, Лера оторвала голову от груди Тимура.

— Приехали? — негромко поинтересовалась она, пытаясь рассмотреть за тонированными стеклами двор коттеджа Сардынова.

— Да. Мы дома.

И снова Лера внутренне сжалась. Для него — дом, а для нее? Конечно, он не повезет ее на квартиру. В пустую, где никто не ждет. Но, возможно, при данных обстоятельствах было бы применимо: «и родные стены помогают».

Тихо выдохнув, Лера собрала остатки мужества и самообладания, и последовала за Тимуром. Не будет же она сейчас возмущаться и капризничать? Не при Тимуре. Не поймет он ее.

Спас — хорошо. Спасибо огромное ему. Будет благодарна до конца жизни.

Только… контракта никто не отменял. И ее покорности. Покладистости.

А как хотелось закричать… Выплеснуть эмоции, что копились в дальнем уголке души, скручивались в тугой узел и обрастали черными колючками, которые вспарывали ее сущность, одновременно подавляя.

Когда схлынула волна облегчения, и те минуты, что она в сознании находилась в доме похитителя, немного поблекли, на Леру нашло оцепенение. Странная ночь. Слишком длинная.

И, как оказалось, еще не оконченная.

Потому что выйти из машины ей не позволили. Как только она собралась опустить ноги на подножку, Тимур подхватил Леру на руки. Девушка ойкнула.

— Не пугайся.

Как тут не испугаешься! На земле стоять предпочтительнее и передвигаться своими ногами — тоже. Наверное.

Или все дело в том, что от Тимура она не ждет ничего, выходящего за рамки их постельно-деловых отношений. Все регламентировано. Все безэмоционально.

Оспаривать его решение потаскать ее на руках, Лера не стала. Ни к чему. И тут же мысленно усмехнулась. Да и не имеет она право что-то оспаривать.

Дурные мысли — это откат после пережитого? Или для нее они становятся нормой? Не хотелось бы к такому печальному итогу прийти.

Но, черт! Как же приятно, когда тебя носят на руках!

Геныч, дурачась, частенько ее кружил, подхватив на руки. Лера вцеплялась в него мертвой хваткой и верещала: «Пусти, дурак! Уронишь!» Брат лишь смеялся в ответ. Они оба знали — он ни за что, ни при каких обстоятельствах не уронит.

Не уронит и Тимур.

Разница лишь в том, что, когда он нес ее на руках по брусчатке, сердце не захлебывалось от восторга и счастья.

Хотя, стоит признать, Тимур передвигался с легкостью, словно она ничего и не весила. Приятно.

Он вошел в дом и, нигде не задерживаясь, направился к лестнице. Тут уже Лере стало не по себе. Все-таки она не пушинка.

— Тимур, я сама… могу… — ее голос прозвучал совсем тихо.

Мужчина не удосужился ответить — спокойно начал подниматься по лестнице. Лера неожиданно для себя улыбнулась, пряча голову на мужской груди. Нет, все-таки, приятно, что тебя вот так, прямо от машины да в спальню.

Дверь Тимур открыл ногой. Хорошо, что не выбил. На вторую выбитую дверь психика Леры непонятно как отреагировала бы.

Пройдя в комнату, Тимур поставил Леру рядом с кроватью и лишь только после этого посмотрел на девушку, двумя пальцами приподняв её подбородок.

Лера ждала каких-то слов.

Любых.

Но Тимур ничего не говорил. Он только смотрел. Его антрацитовые глаза внимательно изучали ее лицо. Их взгляд скользил. Пронзал. Впитывал в себя.

Лера не совсем понимала действия Тимура. Что он пытается рассмотреть? Видимых повреждений на ней не было. А душа… Помилуйте, кого интересует ее душа?

— Тимур, я…

Не вынося мужского пронзительного взгляда, в котором то вспыхивало пламя, то вставали ледяные глыбы, Лера первой нарушила молчание. Но закончить ей не позволили. Указательный палец дотронулся до губ.

— Ничего не говори, — выдавил из себя Тимур, подтверждение тому, как нервно дернулся его кадык.

Если бы между ними были романтические отношения, то Лера бы пришла к выводу, что Тимуру сложно говорить, что у него, как говорят, в горле встал ком. Но не было же между ними этих самых романтических отношений… Наверное, разыгралось воображение.

Лера постаралась выдавить из себя подобие улыбки. Она поспешила, когда сочла, что способна передвигаться собственными ногами — она и стояла-то с трудом. Хотелось лечь и сразу провалиться в сон. Только Лера понимала, что ничего подобного ей «не грозит». О, нет, эта ночь для нее не закончилась.

Видимо, смотрины закончились, потому что Тимур, прищурив глаза, медленно кивнул.

— Тебе надо… помыться.

И снова эти странные паузы. И интонации хриплая.

Может быть, за то время, что он пробыл в том ужасном доме, с ним что-то случилось? Тело окатило холодом. А если Тимур ранен? Мало ли! Что она знает о том, что он делал в доме?! Лера заморгала, стараясь не выказать накатившее волнение. Если у человека, допустим, сломаны ребра, он же говорит с трудом?

Внутренний голос прокомментировал ее нерадивые мысли — со сломанными ребрами девушек не таскают на руках. Да еще по лестнице.

Лера сцепила руки в замок, не зная, как еще подавить и скрыть разбушевавшиеся эмоции.

Как выяснилось через мгновение, она зря старалась. Потому что Тимур снова подхватил ее на руки. На этот раз, чтобы донести до ванной.

Каких-то десять шагов. Но нес.

Пришла пора Лере ощутить, как тот самый пресловутый ком возникает уже у нее в горле. Да что же это такое.

В ванной Тимур глухо бросил:

— Руки подними.

— Зачем? — невольно вырвалось у Леры.

— Сниму с тебя платье. Раздену.

— Я… Зачем? Я могу… сама. Правда…

Кажется, она начинает повторяться.

Тимур гневно прищурил глаза и тяжело задышал.

— Мне надо… раздеть тебя. Понимаешь, надо? Убедиться, что ты… — шумно сглотнул, — в порядке. Что с тобой… ничего не сделали.

Она ему поверила — ему на самом деле было надо.

Очень медленно Лера подняла руки и, когда платье заскользило по ним, перестала дышать. Она чувствовала близость Тимура, как никогда ранее. Остро… и нежнее. Его большое тело сейчас становилось для нее оплотом спокойствия. И защиты.

Неправильная ночь… неправильные мысли. Уголки губ девушки дрогнули. Ну, и пусть. Пусть. Она так хочет. Она устала все время себя контролировать, быть «солдатом на плацу». Хочется уже снова почувствовать себя маленькой. Хочется поддаться иллюзии и представить, что вот этот большой и сильный мужчина проявляет о ней заботу, потому что ему жизненно необходимо знать, что она не пострадала, что ей не причинили боль. Потому что иначе его сердце разорвется от отчаяния.

Платье полетело на пол.

За ним бюстгальтер.

Шумно дыша, Тимур опустился на одно колено и потянул вниз трусики.

Так там и замер — внизу.

Его теплое дыхание щекотало живот, заставляя мышцы интуитивно сжиматься.

Коленопреклоненный Тимур смущал. Видеть его темную макушку в районе талии было странно. Если бы он проявлял в отношении Леры сексуальные действия — ничего бы странного в его позе не было. И в том, что он не спешил подняться. Но в эти секунды не было и намека на сексуальный подтекст.

Лера стояла перед ним обнаженной, мурашки побежали по позвоночнику. Несмотря на то, что Тимур видел ее голой едва ли не каждый день, она продолжала испытывать неловкость. Не могла до конца раскрепоститься, хотя и никогда не считала себя чрезмерной ханжой.

В ванной комнате образовалась тишина. Она не давила. Она была правильной.

Жаль недолгой.

Тимур поднялся и, не посмотрев более на Леру, подошел к самой ванне и включил краны. Наладив воду, он снова повернулся к девушке.

— Иди ко мне.

Вот зачем он так… Зачем к нему?

Нет, ей надо, чтобы ночь закончилась. Чтобы ее сознание отдохнуло, перестало чрезмерно остро реагировать на любые действия Сардынова и видеть то, чего нет и в помине. Все иллюзии развеются с утра.

Ночью многое видится в ином свете. А разум девушек склонен фантазировать и домысливать. Ничего нет, а нам уже кажется, что были влюбленные улыбки, смущенные взгляды, подмигивание. Какие-то обещания. Утро приносит отрезвление и разочарование.

Лера сделала первый шаг в сторону Тимура. Как же было дискомфортно находиться обнаженной перед полностью одетым мужчиной!

Тимур по-прежнему не отводил от нее потемневшего взгляда. Только сейчас Лера заметила, что под глазами у него образовались круги, да и выглядел он не ахти как. Подойдя ближе, заметила уже и знакомую испарину на лбу. Неужели снова температура поднялась? Как в ту ночь, когда Руслан заявился к нему, и они подрались?

Рука невольно потянулась, чтобы коснуться лица Тимура и удостовериться, что у него нет температуры. Но у мужчины были иные планы — руку он перехватил на полпути. Покачал головой, точно понял, что она намеревалась делать.

Лера вспыхнула. Она не сделала ничего постыдного, тогда отчего ощущение, что ее застукали за воровством сладкого?

Лера знала ответ… Она знала ответы на большинство вопросов, что задавала сама себе.

Воспользовавшись тем, что завладел ее рукой, Тимур осторожно потянул девушку на себя. Она не противилась и оказалась так близко к его телу, что, вдохни она поглубже, и можно грудью задеть рубашку, на которой виднелись темные пятна, о происхождении которых Лера не желала думать. Ей и без них было о чем волноваться.

— Ты… — снова начал Тимур и уже привычно для сегодняшнего вечера не договорил.

Второй рукой коснулся плеча и скользнул к локтю.

— Где-нибудь болит?

Лера лишь покачала головой, воздержавшись от ответа.

Мужчина обеими руками взял кисти девушки и чуть приподнял их, после чего начал изучать. Искал следы от шелковых пут?

В глазах снова защипало, и Лера сдержала порыв освободить руки из нечаянного плена.

— Тимур.

— Т-ссс.

Он двинулся указательными пальцами кверху, оставляя за собой красноватый след, что сразу же исчезал с виду, но продолжал гореть внутри кожи. Лера, не желая видеть лица Тимура, прикрыла глаза. Ей сейчас простительно легкое неповиновение. Отставлять глаза открытыми и смотреть на мужчину становилось все труднее. Не так — невыносимее.

А когда сухие чуть шершавые губы обожгли предплечье, Лера едва не сорвалась — застыла каменным изваянием.

Зачем он ее целует… Почему…

Эти прикосновения так же не несли сексуального подтекста. Скорее, ласка. Душевная. Когда ты через прикосновения пытаешься сказать то, что не может выразить словами. На что у тебя не хватает сил. Надеешься, все равно надеешься, что тебя поймут неправильно, и то, что ты скрываешь, так и останется не замеченным.

Или снова виновата ночь и женская фантазия?

Вода продолжала журчать, наполняя ванную.

Губы Тимура добрались до шеи. Не открывая глаз, Лера поняла, что мужчина перебрался за спину — поцеловал ее между лопаток. Ниже — в поясницу.

Там и задержались.

Лера боялась шевелиться. На нее нашло странное оцепенение. Одна часть девушки просила прекратить то непонятное действо, что свершает Тимур. И другая умоляла прошептать «еще»…

Неожиданно Лера почувствовала холод. Странный. И лишний в ванной комнате. От неприятного ощущения она распахнула глаза.

Вовремя. Чтобы увидеть, как Тимур выходит из комнаты, оставляя ее в одиночестве.

Глава 10

Открывать глаза не хотелось.

Но пришлось.

Потому что на нее смотрели.

Слишком пристально.

Лера даже знала, кто пришел в спальню Сардынова, чтобы разбудить ее.

Узнала по духам. Правда, сегодня к элитному парфюму присоединились и еще кое-какие неприятные запахи.

— Доброе утро, Диана.

Лера открыла глаза и, щурясь, села на кровати. Она плохо спала — Тимур снова не вернулся в кровать. По этому поводу уже впору иронизировать, что выгнала мужика из собственной кровати. Или что она, как влюбленная молодая супруга, плохо спит в отсутствии мужа.

Первое, на что обратила внимание Лера — шторы были плотно завешаны. Вчера, ложась спать, она их не трогала.

Второе — вид Дианы. Лера привыкла видеть личную помощницу Тимура всегда элегантно выглядящей и в тайне даже чисто по-женски восхищалась этим умением. Сегодня на Диане было черное вязаное платье, на плечи накинута шаль, на лице — ни грамма косметики.

— Привет, Лера, — Диана опустилась в кресло и закинула ногу на ногу. Руки положила на колени, предварительно поправив шаль. — И уже не утро. Три часа.

— Ого, — выдохнула Лера, лихорадочно пытаясь понять, что она могла пропустить. Поездку в клинику — понятно. Да и в универ надо было бы заскочить. Но в виду ночных событий было лишь одно желание — не вставать с кровати.

— Как спала? — Диана не сводила взгляда с девушки, и остатки сна покинули Леру.

Вот почему Диана всегда приходит, чтобы сообщить ей нечто, что стопроцентно ей не придется по душе?

— Плохо, — она тоже решила не юлить. Да и есть шанс, что Диана передумает ей сообщать свою привычную «гадость».

Помощница протяжно выдохнула, словно признание девушки каким-то негативным образом отразилось и на ней.

— Я тоже.

А вот это что-то новенькое — откровения Дианы.

— Сочувствую.

Диана усмехнулась.

— Мне? Не стоит. Я пью третий день. Кстати, сегодня тоже уже пропустила пару стаканчиков. И если сегодня не угомонюсь, Тим меня потащит в клинику, где меня запрут на несколько дней. Не завидная перспектива, как считаешь, Лера?

Лера медленно выпрямила спину и, стараясь не делать резких движений, уселась ближе к изголовью, приятно ощущая, что подушки фиксируют спину.

Ей только что признались, что страдают алкоголизмом. Лера читала про женский алкоголизм. Многие специалисты считали, что он фактически не излечим.

Но алкоголизм и Диана?

Эти два понятия несовместимы!

— Вам виднее, Диана.

— Ой, перестань мне выкать, — фыркнула женщина и грустно рассмеялась. — И вообще… Сорвалась я из-за тебя!

Так-с… День начинается просто замечательно.

— При чем тут я? — разговор все сильнее не нравился Валерии. Она начинала понимать, что Диана пришла к ней в спальню, чтобы расставить некие точки над «i».

Сбросив с себя остатки сна, Лера мысленно приготовилась к тяжелому разговору.

И все равно, она оказалась не готовой.

— При том, — хмыкнула Диана и окинула взглядом спальню Тимура. — Тим меня прибьет. Точно прибьет. Но я подохну, если не выпью еще. Двух смертей все равно не бывает. А то, что я собираюсь делать… Вернее, тебе рассказать…

Лера пока ничего не понимала, но врожденное чувство самосохранения приказало ей молчать. Что, собственно, девушка и делала. Диана пришла к ней не просто так.

Личная помощница встала с кресла и прошла к бару.

— Тимур не знает, что я у тебя. Он вообще ночью уехал. Кстати, к Руслану. Хоть помирятся, наконец-то, и одним демоном в его душе станет меньше, — последнюю фразу женщина произнесла глухо, наливая себе алкоголь.

Лера насторожилась. Фраза прозвучала высокопарно и больше подходила для книг или исторических фильмов. В современной жизни редко, кто так говорил.

— Он звонил с утра. Просил тебя доставить к Орешко…

Диана обернулась и сделала несколько глотков. Не поморщилась.

— Я приходила несколько раз к тебе. Ты спала. Я хотела тебя разбудить. А потом мне сказали, что тебя вчера похищали. Это правда, Валерия?

Девушка не спешила с ответом.

Что-то происходит… Что-то, что ускользает от нее. Какая-то важная нить, за которую она никак не зацепится.

— Да. В клубе нарвалась на отморозков. Руслан меня спас.

Диана горько усмехнулась.

— Ублюдки… Не Руслан с Тимуром, не закидывай брови! — женщина разом допила остатки виски и налила еще полный стакан. — Те, кто промышляет торговлей людьми. Несколько дней назад проскальзывала инфа, что пропали молодые девушки. И вот…Черт! Здесь! В России! В клубе! Мрази!

— Все обошлось, Диана. Слава Богу.

— Бог тут не при чем! — зло бросила Диана, и ее лицо исказила гримаса ярости. — Оперативно сработали люди Руслана. Потом и Тимура. Несколько часов промедления, и тебя, детка, вывезли бы из столицы, где тебя уже было бы намного сложнее найти. Изнасилование, избиения, пытки… Какой бы ты стала спустя сутки? Или неделю? Месяц? И что было бы с малышами…

Грудь женщины резко поднималась и опускалась. Пальцы, держащие стакан с алкоголем, побледнели.

У Леры екнуло в груди. Не от мысли, чего ей удалось избежать.

В голове возникла более страшное предположение.

— Диана?

— Что Диана? Я пришла к тебе, чтобы поговорить! За этот разговор Тимур попрет меня из своей жизни! Но я не могу промолчать! Потому что… — она снова зло рассмеялась. — Потому что так надо. Потому что… Потому что мне не безразлична судьба Тимура. Я за него любому перегрызу глотку, не поморщившись. И не стоит, милая, делать такое ошарашенное лицо!

Лера пыталась справиться с эмоциями, сохранить невозмутимое лицо. Может быть, стоит прервать разговор? Если уж Диана говорит, что он не понравится Тимуру, значит, разговор несет в себе информацию, не предназначенную для неё.

С другой стороны — маховик запущен.

— Ты любишь его? — вопрос сорвался с губ Леры самопроизвольно. Спросила и лишь потом вздрогнула от неожиданности.

Но, кажется, Диана не заметила подвоха.

— Люблю, — жестко бросила женщина. — Я очень сильно люблю моего Тимура. Но не той любовью, про которую ты сейчас подумала, детка. Я его люблю, как младшего брата. Как сына, которого у меня никогда не было и не будет! Как человека, спасшего меня из ада! Но не как мужчину! — и снова смех, от которого холодные мурашки побежали по спине Леры. — Так что не тушуйся… Меня давно не интересуют мужчины. Я смотреть на них не могу! Как представлю, что хотя бы один ко мне прикоснется… — из груди говорившей вырвался приглушенный рык, и потемневший взгляд заскользил по комнате, что-то выискивая. — Представлю, и мне сразу же хочется схватить нож и всадить его по самую рукоять в грудь любого, кто только посмеет ко мне прикоснуться!

Лера замерла, шокированная признанием. Она даже не успела отреагировать на слова Дианы, как та продолжила:

— Я могу заниматься сексом. Мне, как и любому человеку, требуется иногда ласка. Но в партнеры я выбираю женщин, милая.

И Диана осушила второй стакан.

Лера провела рукой по спутанным волосам, пытаясь прийти в себя.

Диана — лесбиянка. Ладно, хорошо, в этом ничего крамольного нет.

Но остальное… Как она говорила про Тимура. С каким жаром! И она называла его «своим».

Как только Лера услышала, как та сказала, что любит его, грудь девушки точно тисками сжали. Стало трудно дышать. Собственная реакция несказанно удивила Леру. Во рту образовалась горечь. За долю секунды в голове промелькнули множество мыслей. Начиная с тех, что реакция Леры совершенно неестественная, не правильная. Чуждая. Ей абсолютно наплевать, что Диана испытывает к Сардынову. Напротив, ее влюбленность вполне обоснована. Она постоянно находится при нем — сильном привлекательном мужчине. Богатом, способном дать женщине очень многое. И все же… Несмотря на то, что Лера за себя могла сказать с уверенностью, что Тимур у нее не вызывает никаких теплых чувств, собственный отклик досадливо удивил ее. Что такое… Почему… Да кто ж разберется в них, женщинах! Мы можем ничего не испытывать к мужчине и чувствовать горечь лишь от знания того, что его любит другая! Бывает такое.

Только отчего тогда на сердце нахлынуло облегчение, стоило услышать, что Диана любит его, как сына, а сама предпочитает секс с женщинами?

— Вы пережили сексуальное насилие? — Лера интуитивно постаралась увести тему от Тимура. И от своих странных ощущений.

— Пережила ли я насилие? — Диана покачала головой. На ее лице появилась безумная гримаса, пугающая, страшная. Безжизненная. — Валерия, вот смотрю я на тебя и порой поражаюсь. Добрая. Наивная. Готовая идти на жертву. Смотрю я на тебя и думаю… Ты бы стала идеальной женой для Тимура.

Это было слишком!

Лера отшвырнула одеяло, собираясь встать, но резкий окрик пригвоздил ее к месту.

— А ну, тихо! — Диана даже сделала в направление к ней шаг. — Мы с тобой только начали говорить. И как я сказала выше — я поражаюсь тебе. Ты даже не пытаешься ни в чем разобраться. Не пытаешься понять…

— А мне оно надо? — Лера тоже сорвалась. Стиснула зубы и гневно посмотрела на собеседницу. — Разбираться?! Зачем? Для чего? Я в этом доме по контракту! Я искренне сожалею, что с вами произошло в прошлом! Но ваше прошлое — это ваше прошлое! Извините, но у меня своих проблем хватает!

— Вот как… И тебя, детка, даже собственные дети не волнуют? Лишь только твоя душа и твое душевное спокойствие?

Диана била не в бровь, а в глаз. По самому больному. Точно рассчитывая удар и его силу.

Леру затрясло. Прекрасное утро. Шикарное. Ничего не скажешь.

— Не трогайте моих детей и мою душу. Диана, и давайте-ка… Ступайте из комнаты. Я хочу умыться.

— О, нет, милочка! Я даже не начинала разговора. И если ты не поняла еще… Я не уйду, пока не расскажу всё, что намереваюсь. А потом будь… что будет. Потому что… я должна. Поняла? Я должна Тимуру…

Лера облизнула пересохшие губы и сжала руки в кулаки.

— Диана, я повторюсь — меня не интересует то, что вы собираетесь рассказать.

— Да неужели? Не поверю. Ты, дорогая, будешь жить в доме Тимура еще минимум восемь месяцев, и за все это время у тебя ни разу не возникнет желание получить ответы на бесконечные «почему», что у тебя крутятся в голове? А они крутятся! Можешь меня попытаться переубедить в обратном. Но я помню, как ты кинулась разнимать Тимура с Русланом. Поэтому я тебе не поверю.

Стиснув зубы, Лера посмотрела на Диану.

— Вы не уйдете, пока не выскажитесь? Так?

— Так.

— Хорошо, давайте, говорите, что вы хотели! — Лера вышла из себя. — И начните, пожалуйста, с того момента, когда вы объявили, что я — причина вашего возобновившегося алкоголизма.

Лера тоже не стала щадить Диану.

Диана медленно кивнула.

— Правильно… С него и начну. Меня потянуло выпить, когда я узнала, что ты беременна двойней. Близнецы — это особые дети. Они чувствуют одинаково, любят одно и то же. Всегда вместе. Всегда вдвоем, — Диана не сообщила Лере ничего нового, и девушка никак не прокомментировала услышанное. Она вообще решила поменьше говорить. Быстрее Диана выговорится, быстрее уйдет. — Я знаю, о чем говорю. Потому что у меня была сестра-близнец.

Была…

Лере стало не по себе.

Но она снова промолчала.

— Двенадцать лет назад, я и сестра отправились отдохнуть в Турцию. Так получилось, что обе переживали кризис в личной жизни. О, да, тогда я еще предпочитала мужчин, — Диана покачала головой, словно сожалела о чем-то. — Дарина только что развелась. Мне хотелось ее чем-то порадовать, отвлечь от нехороших воспоминаний. Порадовала, называется. На пятый день пребывания в Анталии мы познакомились с компанией турок. Веселые ребята. Открытые. Доброжелательные. Мы провели прекрасный вечер вместе. На следующий день договорились посмотреть город — они обещали выступить экскурсоводами. Они и выступили. Я даже не помню, как меня накачали наркотиками. Первый месяц я вообще не помню. Ничего, — Диана говорила ровно, ни разу ее голос не дрогнул, и от этой безэмоциональности в душе Леры зародился страх. Так может говорить человек, у которого внутри выжжены все эмоции, который пережил то, что убило в нем большинство чувств. — А потом меня лишили «дозы». И я поняла, что нахожусь в турецком борделе, в каком-то портовом городишке, где меня имеют во все щели по десять человек в сутки. Как и мою сестру. Я оказалась живучее. Стрессоустойчивее. Я смогла приспособиться. Во мне оказалось больше жажды жизни и желания выбраться во что бы то ни стало. Дарина перегрызла себе вены через три месяца после похищения. Лера, как ты думаешь, в каком состоянии должен находиться человек, чтобы перегрызть себе вены?

Вопрос был риторическим. Обе женщины это понимали.

— Я потеряла сестру-близнеца. Я потеряла часть себя. И все же… Все же бордель оказался не самым ужасным местом на земле.

Тут Диана сделала паузу, явно ожидая комментария Леры.

— Мне жаль, что вам пришлось пережить подобное.

Женщина усмехнулась.

— Хорошо держишься, детка… Ладно, я продолжу. Чтобы ты поняла, к чему я веду. Я «истрепалась», и в какой-то момент мои работодатели решили от меня избавиться. Знаешь, как от ненужного хлама… Выкинули. В прямом смысле. Но хлам иногда подбирают. Вот и меня подобрали. Знаешь, такие бородатые мужчины с бородами и с автоматами наперевес. На Западе их принято называть парнями из Аль-Каиды. Слышала про таких?

Вот тут у Леры защемило в сердце, и она отчетливо поняла, что не желает слышать продолжения. Хотела возразить, снова оборвать Диану, но отчего-то не смогла. Интуиция?

— Меня привезли в какие-то пещеры. И жизнь в борделе мне показалась раем по сравнению с… Ладно, чего это я. Мое прошлое имеет касательное отношение к твоему будущему, Лерочка. Я выпью еще, ок?

Не ок, но останавливать ее Лера не стала. Бесполезно.

— Именно у террористов я и познакомилась с Тимуром. Тссс! — Диана приложила указательный палец к губам и пьяно улыбнулась. — Только не говори Тимуру, что знаешь его историю. Он будет не рад. Такая ирония… Даже не верится. Мы все трое были в плену. Ты, я, Тим… Даже интересно… Так, блин, на чем я остановилась… Нельзя уходить в сторону и терять нить разговора. Ах, да. Тимура тоже похитили. С целью выкупа. Вернее, не Тима… Тимур попал под «раздачу», его бы, если бы не Тамим.

Вот тут уже Лера не смогла сдержаться.

— Не совсем понимаю.

Она выдала себя. Проявила интерес.

Анализировать свои поступки и слова она будет потом. Чуть позже. Не сейчас — точно.

— А что тут непонятного? Тамим — сын шейха. Богатого, влиятельного человека. Они тусили с Тамимом в клубе, к ним подсели девочки. К кому-то подсаживаются мальчики, к кому-то девочки. История одинаковая. Поехали в отель. Там наркотики в коктейле и всё. Да здравствует неволя! Террористы потребовали с родни Тамима выкуп. Тимур, насколько я знаю, ничего про себя не рассказывал. В общем… Захочешь, сама у него как-нибудь спросишь.

Лера едва не рассмеялась. Она что-то будет спрашивать у Тимура о его пленении? Лера так и представила, как они лежат с «барином» на кровати, после очередного секс-марафона, и она говорит: «Тимур, извини меня, пожалуйста, я, конечно, понимаю, что данный вопрос выходит за рамки нашего соглашения, но тут на днях мне твоя личная помощница поведала, что лет десять-двенадцать назад ты был в плену у террористов. Не расскажешь подробности?»

— Потом я поняла, что он не верил, что за него заплатят выкуп. Не верил… Зато Тамим его не бросил. Его отец выкупил их обоих. Так, стоп… Я что-то упускаю из рассказа, да? Ах, да, как я познакомилась с Тимуром. Так нас держали в одной пещере. Тамима, Тимура, меня и Луизу. Луиза была хорошей девочкой. Кстати, она была женой турка. Чем-то провинилась, вот он и продал ее. Молодая. Красивая. Двадцать лет. Ее насиловали чаще всего. Так, про насилие тебе знать не надо. Ни к чему, — Диана снова горько усмехнулась. — Тамим с Тимуром оказались хорошими парнями. Настоящими. Они и меня вытянули из плена. Золотом заплатили. А вот Луизу… Не смогли. Ее за день до освобождения забили камнями.

Лера закрыла пол-лица ладонями. Она хотела бы отреагировать спокойнее — не получалось.

Перед ней стояла другая Диана. Та, что рассказывала ужасающие вещи едва ли не с улыбкой на лице.

Это как в фильмах. Вроде бы смотришь фильм ужасов, где героев убивают всеми мыслимыми и немыслимыми способами, и на следующий день ты не сможешь вспомнить ни названия, ни сюжета. Потому что четко осознаешь, что фильм — вымысел воображения. Больного или нет — другой разговор. И смотришь второй фильм, где вроде бы нет убийств, где не показывают маньяков, а фильм давит на тебя своей правдивостью.

Так и сейчас.

Если в начале разговора Лера относилась к словам Дианы, как к пьяному бреду, то сейчас чувствовала, что это только начало. И да, Диана не ставила перед собой цель показать, как тяжело им пришлось в прошлом. Было что-то другое.

И это другое будет куда серьезнее всего предыдущего.

— Я часто думаю, почему так случилось… Я не о Луизе, не о мальчиках. Уже проживая в доме отца Тамима, я поняла, что беременна. Представляешь? После двух лет постоянного насилия. Меня же… Я не должна была забеременеть после всего того, что со мной делали. Не должна… Но кто-то выше, в кого я давно уже не верю, распорядился иначе, — Лера не заметила, как слезы потекли по щекам. — И да, детка, я выносила детишек. У меня родились два мальчика… Два прекрасных мертвых мальчика… Тамим с Тимуром лично копали им могилы.

Лера вскочила на ноги и хотела сделать шаг к Диане, но натолкнулась на резко выставленную вперед руку.

— Стой, Лера! Не подходи. Не надо. И утри слезы. Меня жалеть не надо. Тима с Тамимом тоже. Просто ты должна теперь понимать, что ради этих мальчишек я пойду на все… На все, Лера. Ты — беременна двойней. Я не знаю, что ты будешь делать. Не знаю, как ты будешь разруливать ситуацию с Тимуром. Я не одобряла его стремления получить ребенка путем сурматеринства. Причем и ваш контракт-то, и сурматеринством не назовешь… Но теперь ты должна понимать, что ситуация изменилась. Критически. Ты не можешь отдать одного ребенка Тимуру, второго забрать себя. Я же… Я же тоже этого не смогу допустить. Поэтому вам — и тебе, и Тимуру надо как-то договариваться. И наилучшим выходом будет ваш брак. Поэтому влюбляй в себя Тимура. Он — хороший… Ты это поймешь когда-нибудь. И сама в него влюбляйся. Иначе… — Диана улыбнулась. — Я убью тебя, Лера. Убью, но не допущу разлуки детей.

Диана отсалютовала стаканом, выпила его содержимое и вышла из спальни.

Глава 11

Лера поверила каждому слову Дианы.

И то, что та способна осуществить угрозу — даже не усомнилась ни разу.

Ее история была ужасна.

Но было в ней то, что зацепило Валерию сильнее всего.

Тимур.

«Потом я поняла, что он не верил, что за него заплатят выкуп. Не верил…»

Лера, тряхнув головой и чувствуя слабость во всем теле, прошла в ванную. Надо умыться. Собраться. Позавтракать. Мобилизоваться. И как-то свести в кучу ту информацию, которую она сегодня получила с той, что имелась уже у нее.

Выглядела Лера не краше Дианы. Те же черные круги под глазами да бледность. И волосы растрепаны. Выдавив из себя улыбку, девушка принялась чистить зубы.

Умывшись холодной водой, она пошла одеваться.

По сути, сейчас с ней должна случиться истерика. Хорошая такая. С криками, битьем посуды и рыданием в голос. Чтобы выплеснуть весь негатив, что копился последнее время.

Фактически ей только что пригрозили физической расправой, если Валерия не найдет способ остаться при Тимуре и при детях. Интересно, а нечто подобное Диана заявит Тимуру или только сия пламенная речь предназначалась ей?

Лера успела выйти из ванной, как дверь в спальню распахнулась, и в комнату едва ли не влетел взбешенный Тимур. Куртка нараспашку, с закатанными рукавами, без галстука.

— Ты почему не отвечаешь? — сразу же набросился он на девушку и, не дав возможности ей, ответил, преодолел разделяющее их расстояние за считанные секунды и быстро ощупал девушку на предмет видимых повреждений.

Лера растерянно моргнула.

В этом доме все сумасшедшие. И сегодня — обострение. У всех.

Она — не исключение. Говорят, психоз бывает заразным. Сегодня как раз тот случай.

— В смысле я не отвечаю?

— На телефон! — рявкнул Тимур, сверкнув серыми глазами.

— Я вообще не знаю где он — это первое. Во-вторых, я только что проснулась.

— Только что? — а вот и рычащие нотки.

Лера спокойно кивнула. Лимит страха на сегодня у нее исчерпан.

— Да.

— И к Орешко, получается, ты не ездила?

— Нет.

Мужчина приглушенно выругался и снова скользнул взглядом по лицу Леры. А у той в голове снова и снова всплывали слова Дианы…

— Тимур, я не хочу к врачу, — негромко проговорила она, прежде чем мужчина и дальше продолжил выливать на нее возмущение и негодование. — И хотела тебя попросить не настаивать на визите. Физически я чувствую себя хорошо. У меня нигде ничего не болит. Низ живота не тянет. Сердце не колит. То есть… Я что хочу сказать — у меня нет посттравматического синдрома. Я не нахожусь в стрессовом состоянии.

— Тебя ночью похитили!

Каждое слово, как камень, пущенный в воду.

— Да, я помню. Спасибо вам, что быстро пришли на помощь. Наверное, задержись вы с братом на час-два, ситуация была бы иной. Но сейчас… Я, правда, не хочу ни к каким врачам. И сами гинекологи говорят, что лишний раз «туда», — Лера не заметила, как покраснела, — лучше не лазить. Я имею в виду инструментами. Ну, ты понял меня.

Тимур даже не моргнул. Как смотрел, так и продолжил смотреть на нее.

Последнее время Лера все чаще ловила на себе его странный взгляд. Он раньше на нее смотрел иначе. В его взгляде обычно сквозило мужское желание, страсть, жажда обладания. А последние дни, еще с Калининграда, появилось что-то темное, нехорошее. Тревожащее Валерию. И она не могла определить, с чем связаны подобные изменения.

— Понял, — наконец, после небольшой паузы ответил он. — И ты утверждаешь, что тебя ничего не беспокоит?

— Почему же не беспокоит? Беспокоит. Голод. Есть хочу жутко.

Она попыталась свести разговор к шутке.

Пока она говорила, выражение на лице Тимура успело поменяться несколько раз, что само по себе было новым. Что происходит с мужчиной? И что принесут эти изменения Лере?

Может, хватит изменений, а? Сколько можно?

— Значит, голодная… Хорошо. Переоденься, поедем обедать вместе. Я тоже хочу есть.

Леру так и подмывало съязвить, отчего же его не покормили там, где он провел остаток ночи. Черт, а ее все же задело, что он ушел. Мог бы и остаться. Даже правильнее было бы, если бы остался.

С другой стороны — с какой стати. Кто она ему такая? Защиту своего дома и комфорт он ей обеспечил. Нянькой не подряжался. Но червоточинка от того, что он ушел, никуда не девалась.

Наверное, Валерия соскучилась по простому человеческому теплу, которым в коттедже Сардынова и не пахло. Всё-таки слабачка она.

— Я могу выбрать любую одежду? — она должна была спросить. А то заявится в джинсах в фешенебельный ресторан.

— Мы поедем к «Артему».

Лера не сразу поняла, к какому Артему он ее повезет, и лишь спустя полминуты догадалась, что он имеет в виду кафе, в котором они как-то обедали с Дианой после шопинга.

Лера кивнула и уже собиралась пойти к себе, когда Тимур поймал ее за руку. Девушка даже ойкнула. Недоуменно посмотрела на руку, удерживающую ее, потом на Сардынова.

Тот, прищурившись, смотрел на нее. Снова.

Лера ничего не стала говорить. Так же не стала она отводить взгляда. Если у Сардынова что-то происходит в голове — его проблемы. Ей же хватает своих. И первая проблема — еда. Да, она, черт возьми, зверски хотела есть. Вот покушает, а потом будет разбираться со всем, что навалилось.

И со странным поведением «барина».

И с угрозами Дианы.

И со словами бабушки Глаши, ставшими как никогда актуальными.

Тимур чувствовал себя паскудно.

Он выпустил руку Валерии, и девушка поспешно прошла в свою комнату, чтобы скрыться за углом.

Он знал, что она сбежит, не задержится ни на секунду.

И слова при этом лишнего не скажет. Как и постарается, чтобы он ничего на её лице об истинных эмоциях не прочел. Ни страха, ни сомнений. Ничего.

А должен был бы.

Хоть что-то.

Хоть какой-то отблеск эмоций.

Если бы Лера вчера не пережила похищение, и он собственнолично не видел её затравленного взгляда, не почувствовал, как она трепетно прижимается у его груди в поисках защиты, ее поведение было бы для него даже желательным. Маленькая послушная женщина. Идеальная для него. Ни вопросов, ни претензий. Даже укора в глазах нет. То, что требовалось.

Но не при данных обстоятельствах.

Когда он позвонил ей, и она не ответила, дурное предчувствие охватило мужчину. Он постарался на него не реагировать. Мало ли что… Не ответила один раз, не услышала. Позвонил второй. И снова тишина. Тут он уже не стал откладывать телефон и сделал сразу же ещё несколько звонков. Они так же остались без ответа.

Вот тут он и сорвался.

Домчался до дома в рекордно короткие сроки, благо, дом Руса находился неподалеку. Влетел в гостиную, едва ли ни ногой распахнув дверь. И сразу наверх. Уже видя, как Валерия выходит из ванной с немного заспанным и оттого еще более нежным очаровательным лицом, в голове промелькнула мысль, что он дурень, и мог связаться со своими людьми, чтобы они проверили Леру. Плюс охрана — они бы с легкостью ему сообщили, что она не покидала коттеджа. И так же посмотрели бы, где она находится.

Но нет! Ему надо было удостовериться лично. Увидеть Валерию собственными глазами. Убедиться, что с ней все в порядке.

Ее «все в порядке» вызвало у него большие сомнения.

Она маленькая… Одинокая… Ни с кем почти не общается.

И все держит в себе.

Валерия идеально исполняет его договор. Слишком идеально. Ответственно.

Но она, черт побери, не робот!

Тимур, тяжело дыша, и чувствуя, как во рту все пересохло, подошел к столику и налил себе воды. Сердце продолжало учащенно биться.

Что, черт возьми, происходит?

Тимур не любил заниматься самокопанием, у него на эти глупости элементарно не хватало ни времени, ни сил.

Все изменилось с Калининграда. В тот день, когда он увидел, как Лера обедала с незнакомым мужиком. Ничего предосудительно они не делали. Только, мать вашу, почему ему не понравилось видеть ее в компании другого?

Если бы он был героем кино-мелодрамы, то нежные дамы, сидящие по другую сторону экрана, дружно вздохнули бы и подумали, что он влюбился. Что в его изуродованной очерствевшей душе пробуждаются зачатки светлого и прекрасного чувства, именуемого поэтами и идиотами «любовью». А как же тут не влюбиться? Рядом с ним, в доме, в его кровати находится прекрасная юная дева, пожертвовавшая собой ради родных.

Тимур ни в какую любовь не верил. Он верил в расчет и человеческий комфорт. Пока тебе комфортно в обществе другого человека, ты остаешься с ним рядом. Как только появляются неудобства — лучше разбежаться, пока дело не скатилось к истериками и недовольствам.

С Лерой было комфортно. Всегда.

До долбанного последнего дня в Калининграде.

Когда он увидел, как она сердечно, открыто улыбается массажисту, по годам подходящего ей в отцы, ярость затопила сердце. Захотелось подойти и намылить ему морду. Яростно спросить — встает на маленьких девочек? Тимур усмехнулся. Лера не такая уж и маленькая, и у него-то самого на нее встает, стоит только подумать, вспомнить ее безумно красивую плоть с маленькими аккуратными губками. Но сейчас разговор не о нем. А о массажисте. И о Лере. О милой, доброй, всегда молчащей Лере, которая обедала с другим мужиком и улыбалась. Улыбалась, черт возьми! Как не улыбалась ему.

Тимур пытался себя притормозить. Остановить. Говорил себе, что у него где-то приоткрылась крышка, и тормозная жидкость выливается очень быстро. Но это поправимо. Главное — знать, где образовалась брешь.

Потому что то, что он чувствовал, никакого комфорта ему не приносило.

Вернувшись с ней на квартиру, Тимур знал — ему надо ее оттрахать. Оттрахать жестко. Так, как он любил. Разложить на диване, поставить на колени на ковре, перегнуть через кресло. А лучше всего — приказать сесть в это долбанное кресло и закинуть ноги на подлокотники. Чтобы оказаться полностью раскрытой. Для него. Только для него! Чтобы видеть, как глаза наполняются тихой страстью, которая потом распустится, расцветет. Лера не горела желанием быть с ним, не терлась об него, как кошка, намекая, что хочет секса, не предлагала первой интим. Он понимал ее.

Он слишком хорошо понимал и ценил ее исполнительность, черт возьми!

До поры, до времени.

Никогда не предполагал, что однажды признает, что покорность может разозлить! Даже не покорность, а полное подавление собственных эмоций. Не может молодая девушка постоянно думать о контракте и сдерживать себя!

Или может?

Тимур в тот день не тронул Леру. Как не тронул он ее в самолете и по прибытию в Москву. Более того, домой не поехал, а направился в клуб, где заказал девочку для приватного танца. Блондинку с потрясающей фигурой и сумасшедшей пластикой.

Танцовщица была профессионалкой. Четко знала, что делать и для чего делать. Явно настраивалась на продолжение и дополнительное вознаграждение. Она умело предлагала себя, и в ее действиях Тимур не увидел ни пошлости, ни навязчивости. Лишь работа. И он, чувствуя нарастающее желание, даже подумывал согласиться. Пока танцовщица присаживалась перед ним на корточки и разводила колени в сторону, практически демонстрируя через плотное кружево то, что готова предложить, он представил, что сделает с ней. И… ушел, расплатившись. Поехал на квартиру, что находилась в центре, и уснул мертвецким сном. Следующее утро не принесло облегчения.

Выпив крепкого кофе, он уже собирался поехать в фитнес-центр, куда не заглядывал последние недели, но в этот момент раздался звонок от Дианы.

— Тимур, Лера была у Орешко. Мне только что звонила Ангелина Геннадьевна, — Тимур слишком хорошо знал Диану. Всегда собранная, исполнительная. Тут же ее голос дрогнул.

— Что случилось?

— Ничего страшного. Вернее… — Диана перевела дыхание. — Лера беременна. Двойней.

Новость ошарашила. Да что там, ошарашила! Выбила почву из-под ног, правильнее так было сказать.

Тимур нажал на «отбой» и долго смотрел на телефон с потухшим экраном.

Двойня.

Мало того, что его начала беспокоить сама Лера. Она незаметно пробралась к нему под кожу, и необходимость, если не видеть, то постоянно чувствовать под собой девочку, проявилась странными, но очень яркими эмоциями.

Так теперь и новость о беременности.

Он не ожидал, что Лера быстро забеременеет. Какой процент, что девушки «залетают» сразу? Три- четыре? Минимальный. И думать о беременности не думал. Он наслаждался телом Леры, ее запахом, вкусом. Дурел, когда прикасался языком к ее увлажняющимся складочкам и готов был часами вылизывать ее, заставляя кончать снова и снова.

Беременность изменит все.

Бессонная ночь не прошла даром, и Тимур осознал, что Валерия его чем-то зацепила. Она абсолютно ничего не делала, чтобы дополнительно привлечь его внимание. Никак не влияла на его жизнь. Лишь однажды пришла с просьбой съездить к пришедшей в себя матери, и «показаться». За свою услугу девочка готова была отблагодарить. Она делала все, что от нее требовалось.

Кроме проявления эмоции.

Но тут — бинго! Он-то, отдавая распоряжения по поводу контракта, как раз и хотел избежать каких-либо эмоций со стороны любовницы. А что получилось в итоге? Взбесился, как ревнивый подросток, когда увидел, что нравившаяся ему одноклассница улыбается другому парню.

Отец Тамима частенько говорил: «Изучишь себя — приручишь мир». Мудрый мужчина, к мнению которого Тимур прислушивался.

Он и изучал себя. Точно знал, чего хочет. Любовницу без претензий, которая по истечению девяти месяцев напишет отказную от ребенка и свалит из их жизни.

Лера идеально справлялась с ролью «любовницы без претензий».

Слишком идеально.

Тогда что изменилось в нем? В его требованиях относительно нее?

И он бы разобрался, непременно разобрался, если бы не нарисовалась многоплодная беременность.

У него будут малыши. Два мальчика. Или две девочки. Или мальчик и девочка. Ему без разницы. Лишь бы детки были здоровыми.

Сердце задохнулось от радости, адреналин подскочил в крови.

Радость была не долгой, отрезвление пришло быстро.

Контракт был составлен на одного ребенка.

Возникла проблема, которую предстоит решать.

Как ни крути, все дороги снова вели к Лере.

Как он там однажды сказал Тамиму? Что ему нужна женщина. Возможно, он ошибся. Лера-таки оказалась той самой сильной маленькой женщиной. Несмотря на то, что ее Судьба толкнула на отчаянные меры, она держалась. И он ни на мгновение не сомневался, что девчонка вцепится зубами во второго ребенка. Он бы вцепился. Вгрызся насмерть, и хрен бы, кто его оторвал. Загвоздка заключалась в том, что ему-то как раз и придется вырывать и отрывать.

Разговор с Валерией получился таким, каким он и предвидел. Предлагая изменить условия договора, он был на девяносто девять процентов уверен, что Валерия не согласится. Он бы не согласился.

Давить Тимур не стал. Пока что…

Им обоим надо отойти от новости. И хорошо все обдумать.

Когда Тимур в субботу добрался до тела Леры, думал у него поедет крыша от взрыва тестостерона в крови. Ему приходилось сдерживаться, хотя тело с эрегированным членом требовало, чтобы он спустил тормоза. Одна его часть нашептывала, что он может с девочкой делать все, что ему заблагорассудиться, и она не будет против, он даже может без особого напряга «распечатать» ей попку, наказать за те эмоции, что она невольно пробудила в нем. Другая, более щепетильная, склонная к глупому романтизму, что не выжгла даже Турция, говорила, что не стоит… Зачем? Почему бы не поддаться нежности, не прикоснуться к коже Леры так, как он того хотел после двухдневного перекура? А хотел он нежности. Хотел ответной страсти. Хотел чувствовать, как она кончает вместе с ним, видеть, как ее глаза затуманятся. Он хотел видеть на ее лице отклик — живые эмоции.

И он их получил.

Чтобы потом вновь разозлиться, когда отпустил ее в клуб на непонятную вечеринку.

Завершением которой стало ее похищение и его примирение с братом.

Предчувствие не подвело его.

Надо было приставить к Лере сторожевого пса. Пусть бы наблюдал издалека. И, возможно, ему бы удалось предотвратить похищение.

Стоило вспомнить ночь, как в груди вспыхивало пламя. Снова возникало желание взять бейсбольную биту и хорошенько покрушить все вокруг. Да так, чтобы потом руки ныли от усталости.

Сам факт похищения едва ли не положил его на лопатки. Все, что касалось похищения людей, Тимур воспринимал неадекватно. На то у него были веские причины.

Но Лера… и не родившиеся малыши… Если бы те ублюдки, что промышляли торговлей людей, увезли бы ее из города сразу, было бы куда проблематичнее. Тимур не сомневался — они бы их нашли. Тем более, с его связями и связями Егора Беркутова, которого подключил Руслан. Тимур не знал, что те общаются. Хотя, как ни крути, столица любого государства — маленькая деревня, и, если люди занимаются серьезным бизнесом, рано или поздно они пересекутся.

Беркут — красавчик. Его люди — тоже.

И Лера у Тимура красавица, которую он не мог видеть в объятиях чужого мужика. Даже если этот мужик приходился ему родным братом.

Перед глазами застыла сцена — Лера прижимается к Руслану.

Тимур все понимал. Все! И ничего с собой не мог поделать! Это в его объятиях она должна была находиться! К нему прижиматься! У него искать утешения! Он опоздал на каких-то жалких пять минут! Но все же опоздал. И вот Лера благодарит за спасение другого.

Вспоминая, с какой жадностью он забрал ее у Руса, Тимур не мог не усмехнуться. Вот мы и приплыли. Доигрались в контракт и в нежелание заводить какие-либо серьезные отношения.

То, что на лицо собственнические инстинкты — Тимур отрицать и не думал. Обладать женщиной всегда приятно. Особенно, если женщина молода и привлекательна. Лера же была еще и доброй, открытой. С другими — не с ним.

Не зря Тамим нет-нет да про нее интересуется. Засранец точно ждет, что Тимур наиграется и отдаст ее ему. Обломись, брат. Лера нужна ему самому.

Нужна.

Странное чувство. Пугающее.

Тимур очень долго отучал себя в ком-либо нуждаться. Нуждаться и любить очень больно.

Луиза до последнего надеялась, что за ней вернется муж. Простит ее, непонятно за что и придет, заберет ее у террористов, и она снова станет для него самой лучшей, самой любящей женой.

Похищение Леры выудило на свет Божий воспоминания, которые он предпочел бы похоронить всегда.

Пока Тимур гнал машину к своему человеку, хорошо осведомленному и не понаслышке знающего, как находить людей, у него перед глазами то и дело мелькали картинки из прошлого. Луиза… Луиза… И снова Луиза. Маленькая девочка, попавшая в месиво скотского потребления. Только у Луизы лицо было Лерино. И Тимур прибавлял газу, не заботясь, что вылетает на встречку, и его стиль вождения становится агрессивнее с каждой прошедшей минутой.

Глаза застлала кровавая пелена.

Прошлое смешалось с настоящим.

Вот он первый раз видит Леру… Она стоит посредине просторной комнаты на лайнере Тамима и наблюдает за ним. Нервничает. Краснеет. Такая очаровательная. Милая. И он чертовски усталый. Гонимый лишь одним желанием — снять стресс.

Вот она в гостиничном номере в Питере… Смотрит на каллы… Стоит на коленях к нему спиной, выпятив попку… Открытая. Доступная. Безумно сексуальная.

Тимур, забывшись на мгновение, едва не врезался в непонятно откуда взявшееся заграждение — вовремя вырулил. И больше не позволил себе отвлекаться за рулем.

Даже когда Валерия оказалась в его джипе, в безопасности, облегчение не пришло. Напротив. Грудь сжали тисками, да такими, что не хватало сил разжать. И до сих пор не отпустило.

В ванной раздевал ее — боялся трогать. Никогда за собой не замечал особого трепетного отношения к женщинам — в основном любил жесткий, страстный секс. Чтобы до упора. Чтобы без стеснения. Чтобы грязно и раскрепощенно.

Неся Леру на руках и ощущая, как бьется ее испуганное сердце рядом со своим, скрежетал зубами и искренне сожалел, что не убил ублюдка, торговавшего людьми — Руслан помешал.

— Посадят.

Остаться с Лерой он не мог.

Не мог и все тут.

Уехал к Руслану.

Брат ждал его. Сидел на крыльце своего дома, держа ворота открытыми.

Мужчины некоторое время смотрели друг на друга. Потом шагнули навстречу и обнялись.

Как-то опять же отец Тамима, слушая историю друга сына, заметил:

— Важно простить не на словах. Важно простить в душе.

Ночью Тимур отпустил прошлое. Он тысячу раз себе говорил, что не прав. Что в отношении брата ведет себя неразумно. Что тот тринадцать лет назад был еще сопливым пацаном. Руслан ему так же заявил, когда пришел поговорить первый раз.

— Мне было двенадцать! Всего двенадцать!

— Дед в двенадцать лет таскал меня уже по стройкам. Значит, считал мужчиной.

Руслан не сдавался и проявлял завидную настойчивость в желании примириться.

Говорили они долго. Всю ночь. Поспали от силы часа три.

— Мы в доме нашли еще двух девочек. Одна — в тяжелом состоянии. Вся спина исполосована. Кровавое месиво.

Тимуру захотелось закурить. Не курил с малых лет — однажды дед унюхал от него запах табака. Ругаться не стал. Посмотрел так, что, будучи мальчишкой, Тимур дал зарок — никогда больше не возьмет сигарету в рот ради прихоти.

Братья не пили, Руслан продолжал заниматься спортом, уже не профессионально, ради поддержания формы.

— Кстати, Беркут организовывает бои. Не удивлюсь, если через пару тройку лет они выйдут если не на уровеньBellatora, то М-1 точно.

— Хорошие бойцы?

— Крутые. Есть профи, есть любители.

— Стоит посмотреть.

— Стоит.

Они не касались темы многолетней ссоры. Сидели, пили крепкий кофе и просто беседовали о том, что интересует мужчин всегда — деньги, спорт, женщины, политика.

Тимур уснул у брата. Спал урывками, постоянно испытывая дискомфорт. Несколько раз ловил себя на том, что ищет на кровати Валерию. Ее миниатюрное тело, пахнущее сексом и легким ненавязчивым парфюмом, что приятно щекотал обоняние. Он терпеть не мог, когда женщины выливали на себя полфлакона духов и, прикасаясь к желанному телу, ты вдыхал не запах самого тела, что зачастую служил лучшим афродизиаком, а резкий запах ядовитого парфюма.

Раздражался, когда понимал, что спит в чужой постели, и рядом нет никого.

И испытывал легкое чувство вины за то, что, несмотря на произошедшее, его тело тянулось к телу Леры. Он хотел ее.

Не мог насытиться.

И дело тут уже было не в его сексуальной активности.

Направляя ее к Орешко, он желал удостовериться, что с ней все в порядке. Ничто не угрожает ни ее здоровью, ни беременности.

Лера никуда не поехала. Утверждала, что с ней все хорошо. И выглядела спокойно.

Чересчур спокойно.

Тимур еще постоял некоторое время, смотря на проход, что соединял две спальни. Потом пошел в ванную, чтобы освежиться и переодеться к обеду. Стоит не забыть сделать один звонок.

Глава 12

Тимур застал Валерию за выбором обуви. Уже одетая в светло-синее платье-футляр с длинными рукавами, девушка задумчиво смотрела на полусапожки.

— Что-то не так?

Тимур неслышно подошел и встал сзади, досадливо отметив, как девушка вздрогнула, и напряглась ее спина.

С ответом она не спешила, что тоже не пришлось по душе Тимуру.

Она всегда такая замкнутая? Или он чего-то ранее не замечал?

— Нет, все хорошо.

Она потянулась за полусапожками на высоком каблуке. Нагнулась, и, мало того, что платье задралось, так еще и обтянуло аппетитную попку.

Тимур, мысленно чертыхаясь по поводу того, что не в состоянии контролировать свое желание в отношении этой девушки, стараясь говорить мягче, заметил:

— Если ты не любишь каблуки, зачем носишь?

Лера ответила быстро:

— Любишь ты.

— Н-да? — Тимур хмыкнул. — Вот не знал. Я обычно предпочитаю или низкий каблук или мокасины.

Лера негромко рассмеялась, и Тимура точно током прошибло. Ее смех напоминал перекат жемчужин — легкий и ненавязчивый. Но оттого еще больше привлекательный.

Дыхание в груди сперло. Когда он так ярко реагировал на женщину? Тимур не помнил.

— Сегодня остановлюсь на этих, — Лера достала все же те полусапожки, которые выбрала изначально. Изящные, замшевые. Чувствовался стиль Дианы.

Интересно, а какой у Леры?

Наверняка больше студенческий, свободный. Чтобы было удобно и комфортно.

Легкость от смеха Леры обернулась резким раздражением.

— Тебе скоро нельзя будет носить обувь на каблуках. Смени.

Рука Леры замерла на застежке.

— Прямо сейчас сменить?

Проклятье! Она воспринимает все слова буквально.

— Сейчас не надо. Я говорю о ближайших днях.

Обувшись, распрямилась, лишив его возможности лицезреть упругую попку. Легкий румянец играл на щеках девушки, что говорило о том, что она снова подавляет себя.

Из нее получилась бы неплохая актриса.

Стоило подумать про актерское мастерство, как злость ядовитой змеей колыхнулась в груди, что было и вовсе непривычно для мужчины.

А где она еще играла? Скрывала истинное свое лицо?

И какая ему разница в том, как она себя проявляет? Не все ли ему равно?

Засунув руки в карманы ветровки, Тимур молча наблюдал, как девушка достает легкое пальто. Не осталось им не замеченным, как она аккуратно увеличивает расстояние между ними. Хитрит. Или ей дискомфортно?

Злость усиливалась. Какого он сегодня занимается психоанализом? Ему это надо?

Он точно знал, что ему надо — задрать подол чертова платья, стянуть белье и языком вылизать красивые складочки! Вместо этого он ведет обладательницу самой аппетитной попки в кафе и прячет руки в карманах, потому что иначе они, помимо воли, потянутся к желанному телу и им будет наплевать, что девочка пережила накануне, и откуда растут ноги у ее чрезмерной покорности!

— Я готова, — Лера улыбнулась одними губами.

В кафе «У Артема» было немноголюдно. Тимур давно не выбирался, и, как только они прошли к забронированному им столику, к ним сразу же подошел администратор.

— Тимур Олегович, рады вас видеть.

Тимур кивнул. Настроение не улучшалось. Он продолжал отмечать «особенности» поведения Валерии. Почему он раньше не замечал ее скованности? И почему он раньше думал, что молчаливая девушка — это здорово?

Всю дорогу до города она провела, смотря в окно. Тимур тоже молчал. Любая на ее месте уже давно бы вынесла ему мозг своей болтовней ни о чем. Лера, как всегда, молчала. Свою нервозность выражая лишь крепко сжатыми в кулачки руками, что положила на колени. Девочка нервничает, переживает, но подавляет себя.

Тимур почувствовал легкий укол совести. Надо немного ослабить давление, загонит девчонку. У нее родные в больнице, похищение, он тут со своей чрезмерной сексуальной активностью да еще их разборки по поводу детей. Много навалилось на нее — может не выдержать. А она нужна ему психически и физиологически здоровой.

Обед протекал спокойно. Он что-то ее спрашивал, она отвечала. Об учебе, предпочтениях в еде. От нее же не последовало ни одного встречного вопроса. Тимур, откинувшись на спинку кожаного дивана, лениво отхлебнул кофе и в сотый раз за сегодняшний день задумался над тем, что его перестали устраивать сложившиеся между ними отношения.

Лера пила чай с молоком. И нет-нет да посматривала на часы.

— Куда-то торопишься?

Она поджала губы, и ему показалось, что она уйдет от ответа.

— Мне бы хотелось попасть в больницу. У меня сейчас один маршрут. Твой дом — больница, да изредка университет. Но, чувствую, с университетом совсем будет туго. И так почти в нем не бываю, теперь беременность.

— Возьмешь «академ», потом выйдешь.

Лера опустила голову, чтобы он не имел возможности прочесть выражение ее глаз. Ненавязчиво опустила, но между тем умудрилась отгородиться.

— Не думаю, что получится и потом выйти, — после небольшой паузы произнесла она, чем слегка удивила его.

— Почему?

— Родным нужна будет реабилитация. И маленький ребенок…

— Лера, — он позвал ее по имени негромко, войдя в интонацию предупреждения. — Сейчас не то время и не то место, чтобы возвращаться к разговору о детях. Давай сделаем передышку.

Он видел, как недовольство плеснулось в ее глазах. Давай, девочка, выскажись. Скажи, что я мудак. Поспорь со мной.

Лера медленно выдохнула и, продолжая держать обеими руками теплую чашку так же, как он, откинулась на спинку.

— Не будем, — она чуть заметно побледнела, отчего синяки под глазами проступили четче.

Вот же… упрямица!

— То есть ты сама планируешь заниматься вопросами реабилитации родных?

Она с явной неохотой ответила:

— Да. Сама. Хочу проводить с ними, как можно больше времени. Пока, правда, плохо представляю, как будет проходить реабилитация, какие специалисты потребуются. Дамир мне показал несколько способов разминания мышц, думаю, пригодятся.

Стоило только Валерии вспомнить про массажиста из Калининграда, как все благие намерения Тимура продолжить необременительный разговор полетели к черту. Мгновение — и он подобрался, как хищник, на чью территории зашел другой самец. Все чувства обострились, в том числе вернулась и злость, что была сегодня его верным спутником.

— Дамир, значит.

— Да, массажист, к которому я ходила на курсы…

— Я знаю, черт побери, о каком Дамире идет речь! — вспылил Тимур, отпуская тормоза. Не хватало еще обсуждать другого мужика! Не слишком ли часто он стал всплывать?

Лера растерянно заморгала, явно не понимая причину его недовольства. А ему что теперь объяснять, что ему элементарно не нравится, что она думает о каком-то там массажисте?!

— И, кстати, — тут Тимур резко подался вперед. — Почему он учил тебя азам разминания поврежденных мышц, а не азам массажа?

— Он меня научил азам массажа. Я могу продемонстрировать, — девочка побледнела еще сильнее.

Паскудство, почему у него такое ощущение, что она сейчас грохнется в обморок. А вместо того, чтобы рявкнуть, что она может немедленно приступать размять ему плечи, благо, они сидят в отдельной кабине, ему хочется усадить ее к себе на колени и прижать к груди?

Да, Сардынов, вчерашняя ночь сдвинула тебе мозги в отношении этой девчонки. И сдвинула серьезно.

Не к добру.

— Продемонстрируешь. Чуть позже. А сейчас поехали.

— Куда? — встрепенулась испуганным воробьем.

— В больницу. Я же, типа, твой новый ухажер. Вот и навестим родных вместе.

На этот раз Валерия нервничала в машине сильнее и не скрывала этого.

Тимур не выдержал первым.

— Что-то не так? — холодно спросил он.

Девушка бросила на него настороженный взгляд.

Млять, еще немного подобного общения, и он сам себе начнет казаться монстром. Почему девочка не может расслабиться?

Он и так ради нее изменил планы! Ехать к родственникам, натянуто улыбаться и рассказывать про их лже-любовь с Лерой — приятного мало. Он хотел, чтобы она немного расслабилась. Успокоилась.

А еще он не хотел отпускать ее одну. Никуда.

Только лишь рядом с ним. Куда бы она сегодня не надумала отправиться.

Лера облизнула губы без помады, чем вызвала очередной невольный отклик в штанах Тимура. Черт. Вот что она творит? Что?! Уже должна понимать, что он ее постоянно хочет. Что уже находиться с ней наедине в замкнутом пространстве для него само искушение. А тут еще ее шаловливый язычок скользит по алым губкам. И сразу в голове взрыв мозга, и воспоминания ошпаривают кипятком — эти самые губы смыкаются на его розовой головке.

Как Тимур не ударил кулаком по рулю — непонятно даже для него самого.

— Тимур, если мы сейчас появимся вместе в больнице, я не знаю, что говорить.

— А обязательно надо что-то говорить?

Лера негромко вздохнула.

— Я… Я, наверное, немного запуталась. Или завралась. В общем… — резкий выдох. — Спасибо тебе. Мама по-любому будет о тебе спрашивать. И я… Само твое присутствие…

Она сама себя оборвала, отвернувшись к окну.

Тимур выругался. Прекрасно проводят время!

В клинике ситуация обострилась.

Маргарита Николаевна вновь оказалась на процедурах, что лично для Тимура оказалось кстати. Правда, заметив, как обеспокоилась Лера, как нервно сжала губы и побледнела, он быстро передумал.

— Лера.

— Что? — встрепенулась она.

— Посмотри на меня.

Она с явной неохотой выполнила его просьбу.

Не зря говорят, что глаза — зеркало души. Сейчас в них билась едва сдерживаемая истерика, тщательно подавляемая и скрываемая.

— Лера, если бы с твоими родными было бы что-то не так — ты бы узнала. Первая. Услышь меня, пожалуйста.

Он говорил с ней, как с маленьким ребенком. Да она едва ли таковым не была! Чуть-чуть вышла из детского возраста. Если же брать в расчет ее небольшой рост, особенно в сравнении с ним, то так и казалось. И лишь ее женственность и невероятная тяга к ней говорили об обратном.

Лера вымученно улыбнулась.

— Тимур, я тебя услышала. Поняла. И… спасибо. Ты извини меня, пожалуйста, я что-то сегодня сама не своя. Никак не могу собраться. Мысли нехорошие в голове.

Ее признание на него подействовало оглушающе. Захотелось тотчас прижать к себе, спрятать на груди, утащить в машину — а лучше в квартиру, что находилась в пяти минутах езды — и никому не показывать.

Чем больше времени он проводил с девушкой вне постели, тем отчетливее осознавал, что его отношение к ней стремительно меняется.

— Твое состояние вполне объяснимо, в виду последних событий.

— Все равно… Тебя не должны касаться мои заботы. Ты и так… — снова облизнула губы, — поехал со мной. Возишься… Еще раз спасибо.

Тимур едва не заскрежетал зубами. Сколько можно его благодарить?

— Раз твоя мама на процедурах, пошли — познакомишь с братом.

— С Генычем?

— Если его так зовут, то — да, с ним, — Тимур постарался, чтобы его усмешка выглядела добродушной.

Вот теперь Лера покраснела. И румянец ей шел куда больше бледности.

Парень понравился Тимуру сразу же. Как только они вошли в его палату, Тимур обратил внимание на две вещи: брат Леры лежал, и несмотря на капельницу, разнимал кистевым эспандером свободную руку и как радостно вспыхнули его глаза при виде сестры. Правда, тотчас в них появилась настороженность, когда он понял, что она не одна.

— Мелкая, — парень улыбнулся еще до конца не зажившими губами.

— Гена, привет.

Лера стремительно преодолела разделяющее их расстояние и обняла брата. Тот, позволив ей это сделать, из-за плеча неотрывно смотрел на Тимура. Сардынов спокойно встретил его взгляд.

Пока Лера, продолжая еще сильнее краснеть, их представляла, Тимур молчал.

И почему-то совсем не удивился, когда Геныч сурово бросил:

— Мелкая, а ну-ка, иди, поговори с врачом или медсестрой. Или просто прогуляйся.

Хамоватость старшего брата Леры Тимуру тоже понравилась. Парень бил не в бровь, а в глаз.

Лера конкретно стушевалась, не зная, как реагировать на слова Геныча. Она повернулась спиной к Тимуру, видимо, чтобы что-то показать брату гримасой и глазами. Но тому хоть бы хны — смотрел на Тимура.

— Гена, мы…

— Лера, чего ты напугалась? — Тимур подошел к ней и обнял за талию. Девушка была неимоверно напряжена. — Мы поговорим с твоим братом по-мужски. Должен же я получить наставления от родственника своей девушки.

Лера посмотрела на брата, потом на него. Потом снова на брата.

Медленно кивнула.

— Вы… серьезно?

— Лера, а чего ты напряглась-то? — Геныча не просто так было обмануть.

— Я не напряглась! — немного зло ответила она, раздраженно сверкнув глазами. — И я все равно не понимаю, о чем вам говорить! Я…

— Лера, иди, правда, погуляй. Кофе попей. Вернее, чай. С мамой увидься. Я найду тебя.

Тимур поставил жирную точку в ее попытке опротестовать предложение брата. Если с тем она могла спорить, то отказать Тимуру не имела возможности.

Ничего не говоря, Лера покачала головой, последний раз показывая, что недовольна сговором мужчин и, стараясь держать спину прямой, не посмотрев ни на кого, вышла из палаты.

Тимур стоял в метре от кровати. Достаточно близко, чтобы считывать эмоции с лица парня. Тот, в отличие от сестры, их скрывать и не собирался. Как, впрочем, и изображать радужность.

— Итак, ты — парень Лерки.

Тимур не стал подтверждать очевидное.

— Интересная картина складывается. Не находишь?

— Конкретнее, в чем состоит интерес, — Тимур тоже не стремился лицемерить.

— В чем? Сейчас объясню. Моя сестренка — домашняя девочка. Вот прямо совсем домашняя. И я ее пасу лет с пятнадцати. Знаю поименно всех козлов, кто подбивал к ней конечки, когда она была малолеткой. Но тут моя сестренка включала голову и никого к себе не подпускала. Она всегда отличалась благоразумием. Никогда не совершала опрометчивых поступков, думала головой, не поддавалась эмоциям. Она и в юриспруденцию пошла не от того, что у нее к ней лежала душа или есть тяготение защищать всяких отморозков. Она считает, что, будучи юристом, у нее есть шанс стопроцентно устроиться на хорошо оплачиваемую работу и никогда не сидеть «без дела». Хотя, как я ее помню, она всегда больше любила рисовать. Мать открыто говорила, что если Лера будет поступать на дизайнера, она ее поддержит. Но Лерка уперлась — не хотела доставлять матери излишних хлопот. С парнями у нее так же. Никаких легкомысленных романов. И когда мы с матерью видели ее в день долбанной аварии, она была обычной. Не юлила, взгляд не прятала. Щебетала об универе и подругах. Интересовалась нашими делами. И ни словом, ни жестом не сказала про намечающийся или уже имеющийся роман, — Геннадий смотрел на Тимура, не отводя жесткого цепкого взгляда. — То есть про тебя. А если бы ты нарисовался у нее на горизонте, я бы почувствовал. Или мама. Кто-нибудь из нас — точно. Значит, еще пару-тройку недель назад тебя в жизни мелкой не было и в помине.

Парень замолчал, давая возможность Тимуру ответить на его яростный монолог.

Тимур, как стоял, так и продолжил стоять с невозмутимым выражением на лице.

— Мы познакомились с ней после вашей аварии.

— Я так и знал! — не сказал, а выплеснул Геннадий. Подался вперед, точно собирался вскочить с кровати и схватить Тимура за грудки, но, застонал — сломанные ребра и поврежденные внутренние органы дали о себе знать. Выругавшись, он продолжил: — Ты не просто так появился в жизни Леры. Я ей не верю! Как и не верю в вашу внезапную любовь!

— Хм… Интересно, почему?

— Ты спрашиваешь, почему? Ок! Я сейчас тебе расскажу! Во-первых, ты старше Леры! Тебе лет тридцать-тридцать три! Разница колоссальная. Она никогда не интересовалась мужчинами старше нее! Дальше идем! Лера выбирала парней по себе! Никаких крутых тачек, мажористых ухажеров! У нее пунктик в этом плане! Мать нас так воспитывала! А ты явно не бедствуешь, и познакомились вы с Леркой не в клубе! После аварий ей было не до развлечений, — снова ругательство. — По-любому, она искала деньги на наше лечение! Вот в этом я уверен сто процентов… Вот здесь где-то и притаился подвох, который я никак не могу определить. Сначала решил, что она продала тебе девственность! Да, братец, я в курсе, что моя сестренка ни с кем не трахалась! Потому что… — эмоции распирали парня, и он не договорил, сжал губы с такой силой, что они побледнели. — Она берегла себя. Верила в большую и светлую любовь на всю жизнь. Но мы попали в аварию, ей понадобились деньги, и тут нарисовываешься ты с приличным баблом. У тебя строительный бизнес, нехилый такой.

— Проинформировали?

— Да здравствует всемирная паутина! — огрызнулся Геннадий. — Лера не связалась бы с тобой, если бы ты… В общем, я хочу знать, что между вами!

Тимур усмехнулся и засунул большие пальцы рук в задние карманы брюк.

— А с чего ты решил, что я тебе что-то буду рассказывать?

— Будешь, — в голосе парня прорезались угрожающие нотки. — Не сейчас, так потом… Или ты думаешь, что, если я прикован этими долбанными проводами к больничной койке, то не достану тебя? Ошибаешься. Но опять-таки, ладно… Я не хочу ссор. Пока не хочу. Я хочу разобраться. И ещё… — тут он прищурил глаза. — Я в курсе, что Лера беременна! То есть мало того, что она тебе сразу дала, так еще и позволила обрюхатить!

— Ты, парень, выбирай выражения!

— А я и выбираю! Лера не выглядит счастливой, мать твою! Не выглядит! Глаза затравленные, постоянно оглядывается! Можно половину ее нервозности списать на переживания за нас, но где влюбленность, а, товарищ Сардынов? Ее нет и в помине! За ручки вы не держитесь, пылинки друг друга не сдуваете! Я сейчас за вами наблюдал. Сначала она вошла, потом ты. И она явно ожидала от тебя каких-то действий! И вышла из палаты только, когда ты на нее надавил. Скажи, где не логичны мои замечания и выводы?

Парень оказался неглупым и наблюдательным.

Главное для Тимура было другое — он рассказал ему о Лере то, что не было ни в одном досье.

— Я от ребенка не отказываюсь, — Тимур тактично промолчал о двойне, ни к чему подливать масла в огонь. — И от Леры отказываться я тоже не собираюсь. Причины, побудившие нас быть вместе, касаются только нас двоих. И если кто-то не будет активничать и вмешиваться, то все закончится благополучно.

Тимур развернулся и пошел к выходу.

— Сардынов!

Окрик остановил его.

— Не обижай Лерку. Встану, приду и глотку тебе перегрызу.

— Я тебя услышал, парень.

Нет, брат Леры ему определенно понравился.

Глава 13

То, что они едут не в коттедж, Лера поняла сразу.

Как только Тимур уверенно вырулил на трассу, влившись в поток машин, Лера, нарушая одно из его указаний, негромко спросила:

— Куда мы едем?

Сегодня был неправильный день, и она позволила себе роскошь завести разговор первой.

Посмотрим, как отреагирует «барин».

«Барин» отреагировал вполне адекватно.

— На квартиру. У меня в городе имеется жилье.

Кто бы сомневался!

— Не всегда хочется мотаться за город, а гостиницы я не люблю.

Еще одно откровение. Не многовато ли на сегодня?

Леру не покидало ощущение, что разговор с Дианой послужил неким катализатором сегодняшнего дня, который и не думал заканчиваться, хотя часы показывали девятый час.

— Ужин закажу на дом. Не хочу снова мотаться по ресторанам.

А вот тут она его поддерживала на все сто процентов! Она не сомневалась, что если бы они снова пошли куда-то обедать, то выбрали бы тихое, укромное место с лучшим сервисом. Но лучше дома, без посторонних глаз.

Лера поежилась и обхватила плечи руками.

— Тебе холодно? — тотчас отреагировал Тимур, чем снова вызвал недоумение девушки.

Какой-то он сегодня слишком активный.

— Нет.

— Лера, — в его голосе послышались предостерегающие нотки. И, бросив быстрый взгляд на его профиль, девушка обратила внимание, как надулись венки на виске. — Если тебя что-то не устраивает — говори сразу.

Ее что-то не устраивает?

Это он сейчас серьезно?

И ей можно смело начинать перечислять?

А как он предпочитает в письменном виде или устном?

И да, прежде чем начать перечислять, что ее не устраивает, надо остановиться и где-нибудь купить ему попкорна. Потому что ее список будет длинным — пусть мужчина расслабится и получит зрелище от ее рассказа.

Глупости, конечно, она думает. Она ни за что, ни при каких обстоятельствах не откроется перед Сардыновым. Зачем? Чтобы он потом использовал ее слабости против нее же?

Какой бы наивной Лера ни была, она четко осознавала — поведение Тимура — затишье перед бурей. Он не передумал в отношении второго ребенка. Затаился. Решил повременить с обсуждением. Дает ей или себе передышку в пару-тройку дней.

А потом пойдет напролом.

И ей надо подготовиться. Только как — вот в чем вопрос?

Да и слова Дианы не выходили из головы. Снова и снова прокручивались в сознание помимо воли.

— Меня все устраивает, Тимур, — глухо отозвалась она и добавила: — Правда.

Она не видела, как раздраженно вспыхнули глаза мужчины, и зло поджались губы. Пальцы вцепились в руль с такой силой, что побелели костяшки.

И к лучшему, что Лера ничего не заметила, поглощенная собственными мыслями.

Родные шли на поправку. Из-за того, что с ней был Тимур — в этом она не сомневалась — с ней встретились два нейрохирурга — женщина лет пятидесяти и молодой мужчина, ее ассистент. Они долго говорили Лере о состоянии мамы и брата. Лера не вдавалась в медицинскую терминологию. Поняла лишь одно — кризис миновал. В клинике они проведут еще неделю. Это минимум. Потом можно будет говорить о выписке и переводе на дистанционное наблюдение.

Врач говорила, а у Леры перед глазами вставали цифры. Деньги, что перевел ей Тимур, стремительно подходили к концу. Есть еще те, что собрали друзья.

И все.

Говорить с Тимуром о деньгах — не вариант, от слова «совсем». Стоит только заикнуться, что ей нужен следующий транш, как он протянет ей дополнительное соглашение к контракту.

Которое она ни за что не подпишет.

Так, по крайней мере, она думала сейчас. Что будет через две-три недели, Лера не ручалась. Не имела права. Не могла.

Тимур въехал на охраняемую территорию элитного дома. Помог выйти Лере из автомобиля и, когда девушка осторожно попыталась высвободить свою руку из его захватнического плена, не отпустил.

При этом даже не посмотрел на нее.

Лера молча последовала за ним. Дом поражал. Шикарное фойе, белые стены с изящными фотографиями, цветы. Невольно вспомнился подъезд дома, где находилась ее квартира. Не грязно, стены без надписей, не обшарпаны — уже хорошо. Но тянуло именно туда. К той лестнице с отбитыми замызганными ступенями. А не к идеальному стальному комфортному лифту.

Поднимались они на одиннадцатый этаж.

Тимур по-прежнему не выпускал руки Леры. Первый признак того, что скоро у них будет секс. Оставалось только гадать — сначала покормит или возьмет?

Что оказалось для Леры полной неожиданностью, так легкое томление внизу живота, стоило только подумать о сексе с Сардыновым. Все-таки приучил он ее к плотскому удовольствию. Значит, права была Светулечек, что говорила, что к сексу привыкаешь. Еще как привыкаешь, оказывается.

Квартира поражала воображение. Большая, нет, огромная. Одно фойе метров тридцать, не меньше. Высокие разноуровневые потолки, где с точечными светильниками, где с изящными люстрами. Широкие дверные проемы. Бело-стальные или стеклянные двери. Чувствовалась рука дизайнера.

— Давай пальто, — голос Тимура отвлек ее от разглядывания квартиры. Успеется.

Лера послушно расстегнула пальто, передала его в руки Тимура и, не смотря на него, принялась снимать обувь.

— Чай? Минералку без газа? Что-нибудь хочешь? Сок?

Лера любила минералку с газом. Так как ей с газом не предложили, выбрала обычную.

Кухня была идеально белой. Абсолютно вся. Стены, мебель. Лишь кое-какая посуда да дизайнерские решения вторгались черным цветом.

Наблюдая, как Тимур открывает двухстворчатый холодильник и достает бутыль с минеральной водой, Лера невольно залюбовалась им. Если откинуть прочь их странные взаимоотношения и посмотреть на ситуацию со стороны, разве Тимур не хорош? И разве не мечта любой девушки прийти с любимым мужчиной в шикарную квартиру и чувствовать, видеть, как он хлопочет о тебе, заботится? Мечта. Только не ее… Иначе бы она не ощущала горечь во рту.

Тимур налил воду в высокий стакан и протянул его Лере.

— Спасибо, — отозвалась она и сделала несколько глотков. Не помогло — горечь не ушла.

Тимур поставил стакан на кухонную панель идеально белого цвета, уперся в нее поясницей и, чуть прищурив глаза, сказал:

— Лера, подойти ко мне.

Началось…

Лера, которая и так стояла от него в двух шагах, сделала один шаг вперед.

Хозяин — барин? Ее случай.

Глаза Тимура в люминесцирующем свете точечных светильников блеснули сталью, и отчего-то захотелось поежиться. Только сейчас Лера обратила внимание, насколько колкий и недобрый у него взгляд.

Она что-то сделала не так?

Этот вопрос уже готов был сорваться с губ. Но Сардынов ее опередил.

— Ударь меня, Лера.

Если бы сейчас земля развернулась под ногами, девушка удивилась бы меньше.

— Что? — вырвалось у нее.

— Ты слышала меня, Лера.

Если Лера когда-то думала, что знакома со всеми властными интонациями Сардынова, она сильно заблуждалась.

Лере приходилось бить парней. Да и опять же, бить — это сильно сказано. Отвешивала она пару оплеух зарвавшимся засранцам.

А тут… Тимур Сардынов. Жесткий взрослый мужик. Который — что? Решил поиграть в садо-мазовские игры?

— Тимур, я… — она растерялась.

Мужские глаза блеснули опасной сталью. Как никогда ранее, сейчас Тимур напоминал ей хищника. Опасного. Дикого. И она стояла рядом с ним в качестве… кого? Жертвы?

В голове отчаянно запульсировало, захотелось присесть на корточки и сжать виски руками.

— Ударь меня, — хлестко. Безапелляционно. — У нас контракт, крошка.

Контракт…

Долбанный чертов контракт.

Лера, шумно сглотнув, подняла руку и отвесила «барину» легкую пощечину. Даже ладонь не зажгло.

Соответственно, голова Тимура не дернулась от так называемого удара, и следа на щеке не осталось.

Зато губы искривила неприятная усмешка.

— И это все, на что ты способна?

Лера, чувствуя, как в ее груди разрастается пожар, снова подняла руку. И снова ударила.

Стоит ли говорить, что и на этот раз на лице Сардынова ничего не отпечаталось?

Лишь глаза блеснули опасностью. И еще чем-то темным, что Лере доводилось видеть лишь однажды — в ту ночь, когда братья Сардыновы устроили бои без правил.

— Сука.

Услышав обидное прозвище, Лера подобралась. Никто никогда ее не обзывал — она не давала повода. Стало обидно. И эта обида оказалась столь острой, столь отчаянной, что Лера, в какой-то момент раскрылась, отпустила сдержанность, перестала себя контролировать.

На этот раз удар был сильным. Она вложила в него всю внутреннюю боль, которая терзала ее с момента, когда ей сообщили об аварии, и она провалилась в пучину вечного страха, постоянных переживаний и метаний.

— Я — не сука! — прорычала девушка, краснея и захлебываясь от рыданий, которые неожиданно образовались и застряли комом в горле.

— Не уверен…

— Я — не сука!! — громче и яростнее выкрикнула Лера и, уже не отдавая себе отчета, что делает, добавила: — Ублюдок!

Тимур лишь хмыкнул в ответ.

— Неубедительно.

— Ах, неубедительно…

Никогда раньше кровавая пелена не застилала глаза Валерии. Всегда контролировать себя, не опускаться до уровня уличной шпаны и безкультурщины — вот к чему она стремилась и чему учили ее родители. Даже Геныч не имел права выражаться дома.

Сейчас же у Леры сгорел некий внутренний предохранитель. Что-то взорвалось глубоко внутри. Выпустило наружу неизвестную Леру, которая устала подавлять собственные эмоции и следовать четко выстроенному плану.

Девушка, шипя, словно кошка, которая увидела своего заклятого врага-пса, превосходящего ее и в размерах, и в хватке пасти, бросилась на Тимура. Сначала снова ударила… по щеке… по плечам… по груди… и совершенно не заметила, как стала осыпать мужчину ударами, а из груди ее вырвались столь долго копившие рыдания.

— Сволочь!.. Ублюдок… Сам ты — сука…

Она выкрикивала одно оскорбление за другим, не замечая ничего. Вулкан ожил.

Ее эмоции приобрели черный окрас, сформулировались в обидные слова. В удары. И все же Валерии этого было мало.

Сердце лихорадочно билось в груди. Истерика нарастала.

Мало…

Кто сделал из них первый шаг, она так и не поняла.

Потом, спустя пару часов, она все-таки вспомнит, что Тимур позволил ей самой принять решение. Но в те секунды ей хотелось думать, что он. Потому что она не могла. Не так ли? Она — лишь исполнитель контракта. Она — дочь, что спасала своих близких. Она — будущая мать, продавшая не родившееся дитя. Она не могла испытывать ничего к холодному красавчику-мужчине, что своей властностью ввергал ее в ступор и злость. Что познакомил ее с чувственной стороной жизни. Окунул в водоворот страсти. Заставил ее желать…

Кровь, выступившая в уголке его губ, заставила Леру глухо застонать и… прижаться к этим самым губам в страстном одержимом поцелуе. Лера и предположить не могла, что может так целоваться. Остервенело — иначе не скажешь. Прикусывая губы партнера, прижимаясь к ним так плотно, что становилось трудно дышать. И жадно, бесцеремонно проталкивая свой язык в чужой рот, чтобы в следующую секунду почувствовать чужое дыхание на своих губах. И натолкнуться на не менее яростный ответ.

Тимур мгновенно перехватил инициативу. Сменил положение ролей. Это было нагло. Это было вызывающе. Это было столь желанно.

Тимур обхватил раскрытой пятерней затылок девушки, припечатывая ее еще плотнее к себе, надежно фиксируя, давая понять, что она от него теперь никуда не денется. Что ее игры кончились. Пришло его время.

Его напор был настолько яростным, что у Леры на несколько секунд потемнело в глазах. То, что начиналось, как ее взрыв, как ее поцелуй, превратилось в чистый секс. Развратный и порочный. От которого сносило крышу, и первобытное возбуждение сильными волнами прокатилось по телу, заставляя вибрировать каждый оголившийся нерв.

Лера отвечала с жадностью голодавшего, что, наконец-то, добрался до пищи и, вопреки предупреждениям не спешить, набросился на еду. Так же и она. Не чувствуя ничего, кроме дикого желания растворится в Тимуре, слиться с ним, впечататься в него и оставить свои следы на его теле, что, впрочем, она и сделала, девушка вцепилась в его плечи. Их языки переплелись. Его губы мяли, порабощали, трахали ее рот. Леру сотрясла дрожь, колени подгибались, но она знала — ей не дадут упасть.

А если и дадут, то последуют следом.

Из ее горла вырывались хриплые стоны. Она не могла так стонать… Или могла?

Ее вели инстинкты. И злость, перемешавшаяся с невероятным возбуждением, когда кровь превращается в огненную лаву и устремляется вниз, сжигая все на своем пути.

Вот и Лера сжигала все мосты. Неосознанно. Единственно правильно.

Ее стоны отразились в рычании Тимура.

И вот уже ее платье трещит по швам, холодный воздух гостиной касается обнаженной спины. Руки Тимура, казалось, везде. На затылке, на оголенной спине, под подолом, на ягодицах.

Не в силах себя остановить, продолжая яростно двигать бедрами, показывая, что ей требуется, Лера не сдержала очередной порыв и вновь укусила Тимура. За что и получила по попе.

— Ах, ты…

Его глаза горели черным огнем. Лицо — отражение того бушующего пламени страсти, похоти, чистейшего возбуждения, что захватило мужчину и уже не отпускало.

Он действовал четко. Быстро.

Одно резкое движение и вот уже ладони Леры упираются в столешницу, остатки несчастного платья бесцеремонно задраны на талию. Трусики разорваны, и их треск еще вибрирующей музыкой отзывается у нее в голове.

Когда два пальцы Тимура требовательно проникли в ее горячее влажное лоно, Лера, не стесняясь, закричала. И подалась навстречу резким и между тем аккуратным толчкам. Поцелуями-укусами мужчина впился в лопатки девушки, оставляя на ее коже красноватые следы — следы своей страсти, своей одержимости. Он клеймил ее и получал от этого наивысшее наслаждение.

Окончательно потеряв связь с реальностью, Лера могла лишь чувствовать. Как внизу живота плавилась агония ее холодности, ее нежелания признавать очевидного. Лера сама подставляла бедра и раздвигала ноги, выпячивала попку. Прося, умоляя, требуя.

И тот мужчина, что разбудил в ней вулкан нешуточных страстей, не стал томить. Несколько порывистых движений, и Лера, кусая уже свои губы до крови, почувствовала, как ее тело наполняется, как пустота внутри нее — физическая и моральная, растворяется.

Леру держали крепко за бедра, оставляя на нежной коже следы.

Движения Тимура были жесткими.

Так самец берет самку.

Так мужчина утверждает права на свою женщину.

Не чувствуя по собой ног, не замечая, как прогибается в спине и царапает мраморную поверхность столешницы, Лера подавалась назад, чтобы вновь и вновь столкнуться с телом Тимура. Почувствовать его силу, ярость его движений, что выворачивали ее душу наизнанку и дарили телу невероятные по своей яркости ощущения. Услышать пошлые, еще сильнее возбуждающие шлепки двух соединяющихся тел.

Обоюдный оргазм не заставил себя долго ждать. Два стона слились в один.

Фейерверк. Пожар. Капитуляция.

Лера уперлась животом в столешницу.

Силы разом покинули.

Тимур, осторожно потянув ее за талию, прижал спиной к своей груди.

— Тихо, тихо, девочка…

Через два дня Тимур самолично вручил Лере новый договор.

Брачный контракт.

Который она подписала.

Глава 14

Два месяца спустя…

— Тимур, уйди…

— Нет!

— Тимур, пожалуйста…

— Нет, я сказал.

Блевать в присутствии кого-то — перспективка та еще.

Лера, жмурясь и чувствуя, как тошнота снова подкатывает к горлу, схватилась обеими руками за края унитаза.

Господи, ну, может, хватит…

Мысленно обозвав себя богохульницей, и пообещав, что впредь постарается воздержаться от подобного, Лера сглотнула. Потом еще раз.

Кажется, тошнота уходит.

Девушка, протяжно выдохнув, стала медленно оседать на пол.

Не успела.

Крепкие руки мужа осторожно подхватили ее за талию, потом и вовсе подняли и прижали к твердой мускулистой груди, источающей терпкий мускатный аромат.

Муж… Сардынов… С ума сойти.

Лера зажмурилась и спряталась у него на груди. Плевать она хотела на то, как выглядит со стороны, и что может подумать «барин» о ее поведении. Когда тебя выворачивает постоянно наизнанку, и свет меркнет от желудочных спазмов, тут уже не до щепетильности. В какой-то момент тебе становится совершенно все равно, кто и что о тебе думает. В голове лишь одно — поскорее бы все закончилось.

Перефразируя известную фразу — токсикоз подобрался незаметно. Лера, конечно, знала, что существует конфликт эмбриона и матери, отсюда и постоянная тошнота, рвота. Но, девоньки, милые, не в такой же степени!

Ее тошнило постоянно. От запахов. От вида пищи. От мыслей даже, что надо встать и покушать.

А потом снова обниматься с «белым другом».

Три недели. Три долгих бесконечных недели. Изо дня в день. Из часа в час.

И только ночь приносила облегчение. Упасть на подушку, закрыть глаза, и раствориться в тихих звуках засыпающего дня.

А еще…

Черт!

А еще чувствовать, что рядом с тобой находится большое мужское тело, чей обладатель внимательно следит за тобой.

Так внимательно, что снова начинает тошнить. Но уже от тревоги.

Потому что прислушивается, присматривается. Бдит, будь он неладен.

Вот скажите, какой нормальный мужик будет ходить за вами в ванную и присутствовать при жуткой сцене, когда тебя выворачивает наизнанку? А потом убирать взмокшие прядки с лица и протягивать салфетку. И смотреть — спокойно, без брезгливости.

— Живот сводит? Желудок болит? Во рту сухость? Воды с лимоном принести?

И это Тимур.

Сардынов, мать его ети!

Если бы вокруг нее так бегал любой другой мужчина, Лера была бы бесконечно счастлива.

А так… Ничего не изменилось — горечь ситуации никуда не делась.

Тимур с ней на руках, вернулся в спальню и аккуратно положил на разобранную постель. Лера, почувствовав приятную прохладу белоснежных простыней, блаженно выдохнула. Все-таки есть счастье в этой жизни, пусть небольшое и примитивное.

Тимур остался стоять у кровати, нависая над нею огромной недвижимой глыбой.

Взгляд — пристальный, металлический.

Без тепла.

Вот как, скажите, такое может быть? Лера абсолютно его не понимала. Сколько ни пыталась. А последние дни она пыталась это сделать. Ничего не получалось.

Никогда еще в восприятии Валерии Сардынов не был настолько противоречивым. С одной стороны, он с ней носился, как с писаной торбой. Постоянно спрашивал о ее самочувствие, если видел, что она бледнеет — отправлял в кровать. Решал все ее вопросы по университету. Ездил с ней к Орешко. Поднял на ноги всю клинику, едва не довел Антонину Васильевну до истерики, когда Лера у них упала в обморок от сильного головокружения. Тщательно следил, чтобы она выполняла все, абсолютно все предписания врача. Был рядом, когда Лере становилось плохо.

Одним словом, вел себя, как безумно влюбленный мужчина, малость паникующий оттого, что у его девушки идет перестройка организма, в виду интересного положения.

Это сводило с ума. Честно.

И с другой стороны, он оставался таким же холодным и неприступным «барином» со стальным блеском в глазах. Неулыбчивым. Неразговорчивым. Не подпускал Леру близко к себе. Сейчас она не про физическую сторону их отношений. Тут Лера себя ругала. И тоже все списывала на разбушевавшиеся гормоны. Что ей надо от Сардынова? Он и так делает куда больше, чем большинство мужчин, когда у них жены или невесты оказываются беременными. Черт возьми, он даже как-то умывал ее, когда Леру рвало минут десять на пустой желудок, и ноги подкашивались так, что она была не в состоянии дойти до умывальника. Сидела на полу, прислонившись к стене с закрытыми глазами. Тимур зашел в ванную, потому что девушка слишком долго не выходила. Собственно, с этого случая он и начал свое «хождение» вместе с ней, что каждый раз сильно нервировало и смущало Леру.

Он мог говорить какие-то нежности. Банальные до жути. И до такой же жути раздражающие Леру.

Потому что она-то понимала — все иллюзия.

Обман.

Всюду.

Иногда в голову приходила крамольная мысль — а если специально поизводить Тимура? Закатить «беременную песню» — хочу клубники с сырным соусом в два часа ночи? Разбудить его и с самыми несчастными глазами выдать просьбу.

Лера откидывала подобные мысли сразу же прочь. Она не сомневалась — Тимур выполнит ее просьбу. Причем самолично.

И что потом будет испытывать она? Вот, в чем вопрос.

Поэтому не хотелось окончательно добивать свою нервную систему.

Ей и так приходилось не сладко.

Вот и сейчас Тимур полуобнаженный, в одних домашних серых штанах, босой, стоял у кровати и спрашивал ее:

— Тебе что-то надо?

Может, подушкой в него кинуть? А? Чтобы снести с его лица это спокойное, отчасти высокомерное выражение! Чтобы хоть какие-то нормальные человеческие эмоции у него появились!

— Ничего, — Лера не лукавила.

— Точно?

— Если только яблоко.

— Сейчас принесу.

Ну да, сам…

Черт!

Когда широкоплечая спина Сардынова исчезла с горизонта, Лера закрыла глаза, не позволяя появиться слезам. Что-то она совсем слабачкой становилась. Чуть что — сразу слезы на глазах наворачивались, и ничего с этим поделать не могла. Гормоны. Организм бунтует.

Или эта жизнь бунтует против постоянного ее подстраивания?

Несмотря на то, что условия изменились, Лера не могла расслабиться.

Никак.

Она хорошо помнила то утро.

Она кое-как проснулась в постели Тимура и лежала с открытыми глазами, смотря в потолок. Ночь выдалась бессонной. Сначала секс-марафон с Сардыновым, который снова своими прикосновениями вывернул ее тело и душу наизнанку, заставив поверить, что физиологическая сущность может жить отдельно от духовной. Да-да, Лера утром размышляла о том самом пресловутом женском феномене, знакомый едва ли не каждой девочке, что хотя бы однажды прочитала любой роман из цветастой серии «Шарм». Она его ненавидит всей душой и одновременно сгорает в страсти от мимолетного прикосновения.

Лера Тимура не ненавидела.

Не за что.

Да и, как мужик, он был нормальный. Адекватный. С небольшими придурями, но у кого их нет?

Проблема возникала у Валерии. Из-за того, что у нее никого, кроме Сардынова, не было, ей не с кем было его сравнивать. Со своими ласками — нелепо. Других мужчин Лера не знала. Вот сейчас она и думала — а кончала бы она с ними? Или только с Тимуром? Как женщина она страстная или больше холодная?

В последнее время с Тимуром она удовольствие испытывала четыре раза из пяти. И утром назрел вопрос — что с ней не так?

Пока она откровенно занималась дурью, Тимур успел принять душ и вернулся к кровати. Лера уже хотела вставать, когда увидела, что Тимур протягивает ей черную папку.

Смутные подозрения закрались в душу. С утра, да с папкой…

Она не стала спрашивать, что в ней — знала.

Дополнительное соглашение к контракту. Всё-таки подготовил. Она не была удивлена. Сардынов ни за что не отступится. Лера постаралась никак не выдать свое волнение и нарастающую тревогу. А тревожиться было за что.

Когда она получила первый транш в сто тысяч, то была безмерно счастлива. Чувствовала, как с ее плеч рухнул груз. И подумать не могла, что очень скоро возникнет необходимость, если не в такой же сумме, то почти.

И попросить вот так запросто у Тимура она не могла. Вот никак.

Стоит ей заикнуться о деньгах, Тимур без проблем ей переведет. Только на каких условиях?

Лера не стала гадать. Открыла папку и нахмурилась.

Бегло прочитала первую страницу, и паника ее усилилась многократно.

Лера подняла голову и увидела, что Тимур стоит рядом с кроватью и так же держит в руках бумаги.

— Подписываешь этот, — кивок на ее папку, — я рву это.

И чуть приподнимает свои бумаги.

Лера очень отчетливо запомнила те секунды, складывающиеся для нее в бесконечно долгие минуты. Даже спустя месяцы она их помнила. Будет помнить и годы спустя.

Казалось, весь мир замер вокруг. Все. Остались лишь она и Тимур. С новым контрактом. Брачным.

Когда она прочитала первые строки — не поверила. Хоровод сумасшедших мыслей проник в голову и взорвался. Как же так…Откуда… Почему… Ни одна мысль не складывалась в логическую, все обрывались, натолкнувшись на спокойный выжидающий взгляд стальных глаз. Лера, как завороженная, смотрела на Тимура, позабыв, что надо дышать. Все происходящее воспринималось через пелену воспаленного сознания, что взбунтовалось и отказывалось принимать действительность.

Слишком невероятным казалось происходящее.

Пару дней назад Сардынов яростно шипел в кабинете, что она собирается сорвать куш в качестве него-любимого, на что Лера ответила категорическим отказом, едва ли не высмеяв его предположение о том, что они могут когда-то пожениться. Она и «барин»… Разве можно такое представить? Два противоположных мира. И возраст! Он — взрослый мужчина, познавший жизнь, перенесший плен и имеющий довольно ощутимое влияние в современном мире. И она. Девочка-студентка из среднестатистической семьи, потерявшая девственность несколько недель назад. Живущая в коконе собственных иллюзий и мечтаний, столкнувшаяся с жестокими реалиями лишь после аварии близких, когда пришлось пойти на крайние меры.

Он и она.

Вы это серьезно?..

Создавалось впечатление, что ее ударили в грудь. Нокаутировали. Она только-только примирилась с собой, даже толком не успела осознать, что беременна и скоро родит двух малышей, как «барин» снова готов перевернуть ее жизнь с ног на голову.

Она не заметила, как руки стали подрагивать. Как она несколько раз безмолвно открывала и закрывала рот, точно рыба, безжалостно выброшенная на берег жестоким прибоем. И теперь барахталась, не в силах достичь спасительной прохлады воды.

Так и Валерия. Где-то на подсознательном уровне ее инстинкты кричали об опасности. О том, что она все сильнее увязает в трясине, в зыбучих песках, и нет спасения. Что шторм, носящий имя Тимур Сардынов неуклонно движется в ее сторону. Что он ни перед чем не остановится. И рано или поздно получит свое.

Он хотел договариваться. Обсуждать. Подготовил новые документы. Только отчего она не спешит их читать? Не от того ли, что потом не будет шанса все перекроить?

Брачный договор.

Это же серьезно.

Тут циник в ее душе скривился от омерзения — а продажа собственного ребенка это не достаточно серьезно?

И так Лере стало больно, так противно, что, наконец-то удалось оторваться от гипнотизирующего лица Тимура и уткнуть взгляд в документы.

Но строчки прыгали перед глазами, а смысл фраз отказывался восприниматься должным образом. Набор слов, бессмысленных, чуждых.

Сардынов готов порвать контракт…

Что он предлагает взамен?

И в чем подвох?

— Тимур?

Что она хотела услышать? Какие слова? И главное… От кого?

— Читай, Лера.

Он никуда уходить не собирался.

Лера, смутно осознавая, что именно сейчас он будет ждать от нее ответа, приказала себе собраться. Успокоиться. Она даже усилием воли постаралась угомонить не на шутку разбушевавшееся сердцебиение, но куда тут. Реакция тела выдавала панику мозга.

Сардынов знал, когда ей подсовывать документы. Спросонья, когда соображаешь не в полную силу.

Что ж, дорогой «барин». Она прочитает. И если ей что-то не понравится, что-то смутит или она увидит мелкий шрифт, она ни хрена не будет ничего подписывать. По крайней мере, сейчас. День на раздумья он ей даст.

Кивнув, Лера снова открыла папку и погрузилась в чтение.

И чем дольше она читала, тем сильнее понимала, что она ничего не понимает.

Оторвавшись от бумаг, девушка снова посмотрела на Тимура, который едва ли не с равнодушным видом наблюдал за ней. Как же хотелось в тот момент забраться к нему в голову и узнать, про что он думает!

Мать вашу, да он ее замуж зовет! Предлагает пожениться!

Вот так…

Ни ресторана. Ни цветов. Ни влюбленного взгляда. Ни окрыленности.

Лишь тоска. И страх. Да безысходность.

— Тимур, что это…

— Брачный контракт, — спокойно так.

— Я поняла, что брачный контракт. Но… зачем?

— Как зачем? Чтобы у детей были родители. Чтобы мы с тобой не провели оставшиеся восемь месяцев, выясняя и выстраивая стратегии по дележки детей. Двойня — это двойня. Разделять их нельзя. Да и мать… — тут он всё-таки прищурился, показав, что там, за маской холодности и напускного равнодушия, скрываются нешуточные эмоции, — им нужна будет. А ты будешь хорошей матерью.

Где-то в глубине души Валерия отчаянно желала услышать нечто подобное. Желала получить подтверждение того, что она не конченая дрянь, что с ней еще не все потеряно. Что мужчина, с которым она спит и который использует ее в качестве постельной грелки да инкубатора, рассмотрит когда-то, кроме ее тела, еще и душу, и ее качества. Конечно, такие мысли посещали совсем в черные минуты. Потом Лера приходила в себя и даже посмеивалась. Ей-то на кой одобрение Сардынова?

И всё-таки оно ей, как оказалось, было необходимо.

Тело продолжало предавать ее — в горле застрял ком.

«Ты будешь хорошей матерью»…

Не матерью-сукой, что продала ребенка. Не матерью, рыдающей ночами и оплакивающей свою незавидную участь, не имеющая возможности увидеть ребенка. Его первую улыбку. Шаги. Слово. Ни-че-го.

А стать матерью — настоящей. Что всегда рядом. Что всегда поддержит — не позволит упасть. Научит. Направит. Что будет молча наблюдать за победами своих деток.

Лера, уже перестав себя контролировать и отпустив эмоции, поднесла руку ко рту и прикрыла его пальцами. Не плакать, Бекетова. Не смей.

— Допустим, — она желала расставить все точки над «i». — Допустим… Я могу предположить, что ты руководствуешься созданием благ для детей. Я тоже… — шумно сглотнула. — Ты же должен, Тимур, понимать, что я не жажду отдать ребенка… Да, я не планировала беременеть и рожать в двадцать лет, но…

Лера оборвала сама себя. Кому нужны ее мысли? Точно не Сардынову.

— Но так получилось. И я рада. Рада, что у меня… у нас будут малыши. Но брак, Тимур, это же…

— Это же серьезно? Ты об этом хочешь мне сказать? — немного резковато бросил Тимур. — Тебя интересуют наши с тобой взаимоотношения.

Лера медленно кивнула.

А у самой душа обливалась кровью… И куда-то проваливалась. В какую-то неизведанную бездну. В адову пропасть.

— Все останется, как и есть сейчас. Лера, я не буду скрывать, да ты, наверное, уже заметила, — ни черта она ничего не заметила! Не до него ей! — что, как женщина, ты меня очень сильно привлекаешь. Мне нравится с тобой заниматься сексом. Я постоянно тебя хочу. И мне комфортно в твоем обществе. Я пока не решил — ты немногословна от природы или придерживаешься старого контракта, — но то, что ты мне не выносишь болтовней мозг — огромный твой плюс, — он прищурил глаза, наблюдая, как меняется лицо Валерии. Как на нем появляется бледность и откуда-то взявшиеся темные круги под глазами. Как она испуганно облизывает губы, к которым мгновенно захотелось прижаться и подтверждение его слов — член в штанах налился кровью. — Теперь, что касается тебя. Я знаю, что у тебя я первый. Что у тебя не было серьезного романа, пусть даже и платонического, ни с кем из ребят. По сути, тебе не с кем меня сравнивать. Кстати, меня это устраивает. И ты считаешь меня зарвавшимся, зажравшимся мудаком. Лера, правильно и считаешь.

Лера молча выслушивала его речь. Не часто он ее балует разговорами.

Она отвечать не спешила. Пусть продолжает дальше.

— Я — властный. Жесткий. Люблю, чтобы все было по-моему. Ненавижу, когда мне перечат. Терпеть не могу человеческую глупость. То, что ты не глупа — убедился, — усмехнулся, Лера бы сказала, что даже по-доброму. — Вот видишь, крошка, все снова скатывается к тебе. Продолжу про себя, раз уж мы начали так называемое сватовство, и мне надо себя разрекламировать. Я — не подарок. И не стремлюсь им быть. Со мной непросто. Но жить можно. Я всегда открыт для переговоров, как ты могла убедиться. Мы подходим друг другу физиологически, тебе в постели со мной хорошо. В остальной жизни… Мне же надо тебе сказать, как мы будем жить, если ты подпишешь договор? Любви не обещаю, да, думаю, ты ее и не ждешь. Главное для нас — дети. Обижать тебя не буду, это точно, Лера. Все финансовые расходы беру на себя. Это я к тому, что тебе не надо будет беспокоиться за оплату реабилитации родных. Позже готов обсудить лечение, физиотерапевта и прочее. Ежемесячно тебе будет выделяться сумма, которую ты сможешь тратить на свое усмотрение. Отчет мне не нужен. Еще что… Я бы предпочел, чтобы первый год или полтора ты бы полностью занималась детьми, потом все же закончила университет. Да, кстати, захочешь получить дополнительное дизайнерское образование — без проблем.

Он говорил, а бездна, куда катилась душа Леры, становилась все глубже.

— Что касается наших с тобой личных отношений. Измен я не потреплю. Я — собственник. Со своей стороны… Меня ты полностью устраиваешь, и трахать кого-то еще меня не тянет. В этом договоре нет ничего о полной покорности. Сейчас я озвучу лишь свои пожелания. Я снимаю этот пункт, но хочу, чтобы ты оставалась покорной и доступной в постели. Мне это важно, Лера. Полный контроль с моей стороны. Если ты захочешь выйти из зоны моего контроля… Будут проблемы, Лера. Не скандалы, скандалить я не люблю. Но… Надеюсь, ты меня поняла.

Лера его пока плохо понимала.

Его слова вызвали в ее сознании бурю эмоций и противоречий, и необходимо, жизненно важно было их свести вместе, проанализировать и выдать единственно правильное решение.

Но как его сделать, когда в висках пульсирует, а грудь жжет огнем?

Тимур говорил страшные вещи. Он раскладывал их — ее! — дальнейшую жизнь по полочкам, разъяснял, что да как будет.

Ее поразило несколько признаний.

То, что он собственник. Даже не так. Не сам факт его собственнических инстинктов, а их проявлений в отношении нее. Это нормально? Как к этому относиться? То есть фактически он, не обещая ей теплых чувств со своей стороны, накладывал вето на любые ее надежды в отношении других мужчин.

Стоило подумать о других мужчинах, как Лера мысленно поморщилась и обругала она. О чем ты сейчас думаешь, Бекетова? О каких мужчинах?! Тебе про детей говорят, а ты о парнях.

Глупо. И нелепо.

Наверное…

Дальше. Несмотря на то, что Лера приучила себя думать, что к Сардынову она не имеет права ничего испытывать, что их взаимоотношения временные, ее женская сущность пришла в нежный трепет, стоило услышать, что Тимур не хочет никого, кроме Леры.

Приятно, черт побери.

Даже очень.

И отчего-то так сладко, так жарко стало между ног.

Странная реакция.

Но сейчас не о ней.

Собрав волю в кулак и максимально мобилизовавшись, Лера ответила:

— Мне вполне ясны твои условия. И твои требования.

— Это не требования, Лера, — его глаза гневно вспыхнули. — Это предложения.

Спорить она не стала.

— Давай по пунктам. Не буду скрывать — я хочу воспитывать детей. Обоих малышей. Это естественно. Поэтому… поэтому для меня брак с тобой, если и не идеальное решение, то приемлемое, — как надулись вены на его висках, и заходили желваки, невозможно было не заметить. «Барину» что-то не понравилось в ее словах? Потерпите. Не всегда же ей молчать. К тому же, сейчас-то ей как раз и дали возможность высказаться. И имеет же она право на небольшую месть? — Мне приятно, что ты считаешь, что я буду хорошей матерью. Я постараюсь. И да, я немногословна от природы. Не люблю пустой болтовни. Лишь иногда, с подругами. Что касается финансовой стороны… Тут я тебе, Тимур, ничего не могу сказать. Сам знаешь, в каком положении находится моя семья и какие суммы мне нужны на их реабилитацию. Чего-то лишнего я не хочу, — теперь он ко всему прочему и нахмурился. — По поводу секса. Глупо было бы с моей стороны лукавить и говорить, что ты меня не устраиваешь. Я кончаю с тобой, и это плюс. Искать кого-то на стороне — не хочу. И не буду. Про чувства тоже пока думать не хочу. Ты просишь остаться покорной в постели… — тут она сделала небольшую паузу, отметив, что когда дают тебе высказаться, при этом не вступая в диалог, мысли путаются сильнее, и ты сбиваешься и забываешь, что хотела сказать. — Думаю, это не проблема. Проблема… в пунктах о разводе.

На мужском лице не дрогнул ни один мускул.

— Что тебя не устроило? Озвучивай.

Лера убрала с лица непослушные, еще не причесанные после ночного сна волосы. Хороши же они — ведут переговоры об их дальнейшей жизни: один после душа, вторая ещё вообще не вставала с кровати. Переговорщики, блин.

— Мы с тобой не имеем права развестись в первые десять лет. Почему?

— В десятилетнем возрасте дети уже в состоянии принять разрыв родителей.

Лера бы поспорила. В каком бы возрасте не находился ребенок, ему сложно перенести развод родителей. Будучи взрослыми, кстати, тоже.

— Если кто-то из сторон желает прервать брак, то раздел детей будет происходить через суд.

— Да.

— Суд будет происходить в стране, гражданином которой является отец, — Лера снова вернулась к написанному. — Я правильно тебя поняла?

— Да, Лера. На данный момент я являюсь гражданином Российской Федерации. Второго гражданства у меня нет. И не предвидится. Дети наши будут гражданами России.

Лера снова вчиталась в договор. Даже, если именно в этих строках заключался подвох, что она могла предъявить?

Ей предоставляют шанс. Первое, и самое главное, остаться при детях. Второе, гарантируют обеспечить дальнейшее лечение и профессиональную реабилитацию мамы и брата. Третье, она сможет выкрутиться — ей не придется лгать близким людям о расставании с мифическим возлюбленным, а еще придумывать стопудовый, очень веский, неоспоримый довод, почему она отказалась от ребенка в роддоме. И с ужасом представлять, что скажет мама и что предпримет еще полностью не восстановившийся Геныч.

Минусы. Они тоже были. Лера была бы полной идиоткой, если бы не понимала, что жизнь с Тимуром Сардыновым будет нелегкой. Он сам хорошо себя охарактеризовал. Очень точно. Жесткий. Властный. Так и есть на самом деле.

На жалкое мгновение Лере подумалось, что и он, наверное, способен не только хотеть. Не только проводить с девушкой время в горизонтальной плоскости. Неужели он не помышляет о любви? О взаимности? И к чему тогда собственнические инстинкты…

Пришлось оборвать себя. Не о том думаешь, Лера, ох, не о том.

Какие, черт возьми, размышления о любви, когда речь идет о собственных детях и здоровье родных?!

Возможно, кто-то, узнав ее историю и ее мысли, скажет, что она слишком практична. Лишена романтики.

Первое — да.

Второе… Романтика не помогла оплатить жизнь мамы и брата. В мире живут сотни тысяч людей, которые вступали в брак из чистого расчета и счастливы.

А еще…

Была бабушка Глаша.

И ее слова, что внушали робкую, но надежду.

— Мне этот пункт не нравится. Но я не буду настаивать, чтобы ты его убрал, — Лера скептически улыбнулась. — Тимур, кто я и кто ты. У тебя связи, влияние, положение. У меня — молодость и здоровье. При желании, если откинуть прочь человеческие принципы и мораль…Ты же заберешь у меня обоих детей. Сейчас. Или десять лет спустя. Я не хочу думать плохо о будущем, но…

— Хорошего же ты обо мне мнения, девочка.

— Адекватного.

— Все может быть. Итак? Тебе нужно время на размышления?

Лера покачала головой.

Зачем оно ей?

В новом контракте ничего не было завуалировано. Отсутствовал мелкий шрифт. Четко прописывался имущественный момент, но Лера на деньги Тимура и не претендовала. Вылечит родных — низкий ему поклон. На свои нужды сама заработает.

Тут впору снова усмехаться. И про дизайнера узнал. Хорошо работают у него люди. Грамотно.

— Я подпишу его, Тимур, — глухо отозвалась она. — У меня еще один вопрос назрел.

Она не смотрела на мужчину, снова уткнулась в папку, иначе увидела бы, как жадно вспыхнули антрацитовые глаза. Как в них появилось новое хищное выражение, с которым ей ни разу не приходилось сталкиваться. Как дернулся корпус Тимура, точно желал податься вперед, туда, где сидела растрепанная и розовощекая Лера.

Остановился.

— Какой? — его голос прозвучал хрипло.

— По поводу росписи. Мы же… мы же не будем… — она запнулась и покраснела еще сильнее.

Уголки мужских губ дрогнули.

— Лера, сформулируй мысль до конца.

Вот засранец! Лера была уверена, что он понял ее!

— Я не хочу ни свадебного банкета, ни пышного белого платья, ни прочих атрибутов бракосочетания. Роспись, желательно, ты и я, если такое возможно.

— Без проблем. Тут все сделаем так, как ты захочешь.

Больше Лера не медлила. К папке была прикреплена ручка. Она сняла ее с крепежа и поставила свою подпись.

Вот и всё.

Ещё один виток сделала её непростая Судьба.

Услышав звук разрываемой бумаги, Лера недоуменно заморгала. И лишь подняв голову и увидев, как Тимур рвет их первый контракт, вспомнила про его обещание.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

Когда Сардынов обогнул кровать и зашел к Лере с другой стороны, девушка чуть приподняла голову.

Что он задумал… Девушка невольно замерла.

Тимур опустился на корточки, чтобы их лица оказались напротив друг друга.

— Ты сделала правильный выбор, девочка, — негромко проговорил он и, вытянув руку, двумя пальцами притянул ее за подбородок.

Его поцелуй был другим. Он целовал ее не спеша, без зарождающейся страсти. Его губы спокойно прикасались к ее. И между тем, Валерия чувствовала, как каждое его движение несет негласный посыл — теперь они связаны.

Больше всего Лера опасалась реакции матери. Как та воспримет новость о скором бракосочетании дочери? Естественно, возникнут вопросы. На разговор с ней Лера отправилась одна.

— Что случилось? — Маргарита Николаевна мгновенно отметила необычную бледность дочери.

— Мам… В общем тут такое дело… Я выхожу замуж за Тимура, и ты скоро станешь бабушкой.

— Тааак, — протянула Маргарита Николаевна, прищурив глаза и отмечая, как замерла нахохлившейся птахой дочь, наверняка, решившая, что сейчас со стороны матери последует гневная тирада, что при данных обстоятельствах вполне ожидаемо и оправданно.

Женщина поступила мудрее.

Протянула руки и, пряча материнскую тревогу подальше, глухо сказала:

— Иди ко мне. Дай я тебя обниму, непутевую.

Лера не поверила своим ушам и глазам. Как так?.. И это все? Или данная реакция затишье перед бурей?

Зато Геныч был куда категоричнее.

— Это хорошо, что вы расписываетесь. Но я все равно, как только встану на ноги, тебе жопу напорю, а твоему… жениху накостыляю.

— Договорились, — проговорила Лера, улыбаясь и пряча слезы. — Ты только встань, ок, Геныч?

Лера бы соврала, если бы сказала, что не волновалась перед росписью. Но больше всех волновалась и хлопотала Диана.

Лера думала, что после ее угроз, и близко к себе не подпустит личную помощницу. Как ни странно, та через два дня выглядела снова так, словно и не пила по-черному несколько дней подряд. Леру нет-нет да подмывало рассказать Тимуру про ее «душевный» разговор с Дианой. И каждый раз она эту мысль откидывала, как не нужную. Они с Тимуром не на том уровне доверия, чтобы Лера пришла к нему и сказала:

— Милый, тут твоя личная помощница мне поведала про ваше совместное прошлое. Я, конечно, тебе сочувствую, но знаешь, как-то не особо себя комфортно чувствуешь, когда тебя грозятся хлопнуть, если ты не влюбишь в себя одного мужчину. Ну да, тебя, милый.

Стоило представить, как Лера нечто подобное говорит Сардынову, как на лице появлялась глупая улыбка. Наверное, Лера совсем становилась странной и бесстрашной.

Диана, узнав, что они решили расписаться, развела активную деятельность.

— Что с платьем? — был ее первый вопрос.

Лера пожала плечами.

— Какие-нибудь предпочтения? Бренды? Кутюрье? Тимур сказал, что вы расписываетесь через неделю. Как мало времени… Мне бы хотя бы месяца три… Тогда еще можно было бы успеть! Ладно, будем брать, что есть.

Лера сидела в кресле, читала лекции, скинутые девчонками. Лекции были ужасно скучными и неинтересными. И девушка все чаще задавалась вопросом — а, может, зря она не послушала маму, что настаивала на ее обучении дизайнерскому делу? Все равно в юриспруденции она оказалась довольно посредственной.

— Диана, я не буду ездить по бутикам, — спокойно проговорила Лера, едва ли не равнодушно встретив всполошенный взгляд личной помощницы.

— Как не будешь?

— Вот так. Не хочу.

Диана открыла рот и тотчас закрыла его.

— Ок. Без проблем.

Лера вздохнула с облегчением, чтобы через три часа обнаружить в своей комнате довольно улыбающуюся все ту же Диану и еще пять девушек в фирменной униформе.

— Как там говорится — если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету? Будем примерять здесь!

Это было сказано столь торжественно, что Лера растерялась и покраснела. Ну, не выгонять же работниц бутиков, что приехали к ней с примеркой.

Когда один белоснежный шедевр сменялся другим, Лера спрашивала себя — сколько же надо было заплатить, чтобы организовать выезд на дом?

Ей ничего не понравилось.

— Как так? Совсем ничего?

— Нет.

— Хорошо… Все платья были с пышной юбкой. Я поняла тебя, Лера.

Следующей день ознаменовался примеркой более современных нарядов, подходящих под описание делового стиля.

И вот тут Лера не устояла перед платьем, словно пошитым специально для нее. Верх представлял собой топ на тонких лямках. Низ же состоял как бы из двух юбок: одна — обтягивающая, как вторая кожа, устремлялась книзу и заканчивалась у лодыжек, вторая шла воланами по бедрам. Дополняла наряд изящная накидка.

— Диана, я хочу вот это, — без всякого стеснения заявила Валерия, красуясь перед зеркалом. Впервые за время примерки у нее заблестели глаза.

Диана довольно улыбнулась.

— Прекрасный выбор.

Через два часа перед Валерией лежали несколько ювелирных футляров.

— А это что?

— Тимур одобрил все. Тебе необходимо выбрать.

Лера с толикой страха смотрела на черные и красные бархатные коробочки, понимая, что сверкающие, переливающиеся камушки в серьгах, колье и цепочках — бриллианты.

— Я не знаю, — тут Лера растерялась. Она мысленно пыталась представить, сколько стоят хотя бы вон те серьги в виде толстой цепочки и ей становилось дурно.

— Можно я помогу?

Мир, определенно, менялся, если Диана спрашивала у нее разрешения. Лера медленно кивнула.

— Давай остановимся на этом гарнитуре. Он идеально подойдет к твоему платью.

Диана указала на изумительный комплект из тонких серег, инкрустированных десятками бриллиантов и заканчивающиеся жемчужиной. Колье шло под горло, и лишь одна нить, так же унизанная бриллиантами и жемчужиной, спускалась вниз.

У Леры не нашлось слов.

В день бракосочетания никто более, кроме жениха и невесты, не присутствовал на процедуре. Тимур учел пожелания Леры.

Сам Тимур был в черном костюме. И крепко держал руку Леры. Выпускал ее лишь по надобности.

День бракосочетания важен для любой девушки. Хочет она того или нет. Валерия так же сильно волновалась, то твердо, без малейшего колебания ответила «да», когда понадобилось.

Отправляясь на встречу с Верестовым в тот далекий осенний день, могла ли она предположить, чем закончится ее авантюра? К чему она приведет? Какой коктейль эмоций пробудит в ее душе?

Какую подарит надежду.

Лишь после того, как они вышли из зала бракосочетания, Тимур снял накидку с плеч Леры и вместо нее накинул на плечи короткую шубку. На улице пошел первый редкий пушистый снежок.

— Холодно уже.

Девушка готова была разрыдаться.

Все, как во сне. Тимур, свадьба, она сама.

И лишь блеск стальных глаз был реальнее всего остального.

Глава 15

Тимур вернулся быстро. С порезанными яблоками — зелеными и красными — красиво уложенными на белоснежной тарелке. Во второй руке он держал стакан с водой, где плавали маленькие дольки лимона.

Молча подойдя к кровати, он поставил ночные лакомства на прикроватную тумбу со стороны Леры и присел на край кровати.

— Больше не тошнит? Может позвонить Орешко?

Бедная Ангелина Геннадьевна! Лера не знала, сколько ей платит Тимур, но если бы ее беспокоили по каждой ерунде днем и ночью, она бы не выдержала и, как бы не дорожила клиентом, указала бы на время и на свою занятость. И у Орешко они были не единственными!

— Тимур, вот кого точно не стоит беспокоить, так это Ангелину Геннадьевну, — девушка постаралась улыбнуться, хотя взгляд зацепился за обнаженные мужские плечи и отказывался от них отлипать.

Странные у нее гормоны. Очень странные. Разве такое может быть, чтобы тремя минутами назад тебя выворачивало наизнанку, скручивало внутренности, а когда буря успокоилась, ты не без зарождающегося возбуждения начинаешь смотреть на красивого мужчину, что с недавних пор числится твоим мужем и с тех же самых пор осторожничает в отношении секса с тобой? Вернее как — Сардынов не прикасался к Лере с того дня, как у нее начинался токсикоз.

Три недели.

И если бы ей кто три недели назад сказал, что она будет изводиться от недотраханности — да простят ее французский, но именно такой она себя и чувствовала — Лера бы улыбнулась, мысленно охарактеризовав сказавшего, как человека недалекого или абсолютно ее не знавшего. Она, что практически равнодушно относилась к сексу, и вдруг превратится в нимфоманку, что сквозь опущенные ресницы будет наблюдать, как переодевается в ее присутствии мужчина? Как играют его обнаженные ягодицы, когда он натягивает белье? Или как перекатываются сильные мускулы, не прикрытые ни рубашкой, ни футболкой? Она бы сказала — бред.

Сейчас реакции собственного тела пугали Леру. Это все гормоны. Гормоны и ничего более.

Ведь правда же?

Как сейчас.

Только ушла тошнота и исчезла горечь во рту, появились другие признаки. Грудь потяжелела, соски раздражались даже от нежного шелка сорочки. Между ног так же было дискомфортно. Непривычно. Словно чего-то не хватало. И думать о том, чего конкретно Валерии не хватало, было стыдно.

Да, именно стыдно.

Перед собой.

Потому что ситуация получалась карикатурной.

Она не должна была хотеть Сардынова.

Во-первых, она беременна. Во-вторых, он вроде бы как на время оставил ей в покое, и она должна была этому радоваться. Почему радоваться? Потому что между ними не было никаких чувств. Страсть возникает в результате привязанности, зародившейся симпатии. А не… по контракту.

Сколько Лера ни думала, не пыталась анализировать — ничего не получалось.

Она просто чувствовала.

Чувствовала, что ей необходимо его тепло по ночам и тихо бесилась, когда он, осторожничая, откатывался на другую половину кровати и засыпал.

Чувствовала потребность прильнуть к его плечу, а еще лучше устроиться на нем и уснуть. Сладко. Без накатывающей тошноты и подбирающихся кошмаров.

Чувствовала, что ей не хватает его властных требовательных поцелуев. Его жадного взгляда, направленного на ее груди или на плоть между ног.

Она видела — он по-прежнему ее желал. Да-да, черт возьми, Лера постоянно пялилась на его эрегированный член, который сложно было не заметить под хлопковыми домашними штанами. Слышала, как Сардынов раздраженно шипит сквозь зубы, устраиваясь спать на живот и задевая тем самым органом о матрас. Так почему у нее не спросить о самочувствии и хорошенько ее не оттрахать?

Лера злилась и признавала свою неправоту. О самочувствии он ее как раз и спрашивал. Постоянно. И о ее желаниях. И о ее предпочтениях. Почему ей просто не сказать ему — возьми меня. Так нет, язык прилипал к нёбу, в горле вставал ком, и чувствовала она себя при этом реально кисейной барышней из восемнадцатого века.

Вот и сейчас — так хотелось провести рукой по литым плечам. Скользнуть вниз по спине, играючи пройтись по позвонку и ноготком подцепить резинку штанов. Дать понять, что она готова. Что она хочет.

Но вместо этого Лера потянулась за яблоком и с приличной долей ярости сделала первый укус.

Кисловатый сок приятно отозвался на вкусовых рецепторах, не вызвав тошноты.

Тимур молча наблюдал за ней, и Лера кое-как доела несчастное яблоко. Раз попросила, будь любезна скушать.

— У меня к тебе есть разговор, — Тимур выждал, пока она проглотит последний кусь, и лишь тогда выдал. Правильно — иначе бы Лера подавилась.

В груди мгновенно что-то сжалось, и девушка интуитивно приготовилась к худшему.

Если Сардынов говорит, что у него к ней разговор — хорошего ждать не приходилось. «Барин» изволит чудить.

— Я тебя слушаю, — отозвалась девушка, облизнув пересохшие губы и не заметив, как жадный взгляд стальных глаз метнулся к ним. Поймал кончик розового языка и тотчас ретировался. Опасно.

— Мой знакомый продает дом. Небольшой по местным меркам. Расположен он смежно с моим участком по восточной стороне. Я хочу его купить.

Лера непонимающе продолжила смотреть на Тимура.

— Хорошее желание.

— Для твоей семьи, — его слова били не в бровь, а в глаз. Разили наповал. — Для Маргариты Николаевны и Геннадия. Свежий воздух им пойдет на пользу. Да и рядом будут с тобой и малышами, когда те родятся. Твоя задача состоит в том, чтобы уговорить их принять дом и переехать в него.

Лера, проведя с Сардыновым три месяца бок о бок, думала, что пережила в плане эмоциональных качелей все, что можно и нельзя. Он подкидывал ей один сюрприз за другим. Постоянно что-нибудь вворачивал новое. Шокировал. Выводил ее из зоны комфорта.

Но то, что он сейчас предлагал…

Если бы Лера стояла, она бы упала. Ноги подкосились бы точно. Жаркая волна окатила тело, ввергая девушку в новую борьбу с собственным телом.

После того, как она подписала второй контракт, Виктор Игнатьевич Вягизов связался с ней пару дней спустя. Он долго и муторно говорил ей медицинскими терминами о состоянии родных. Лера сначала и не поняла, что он фактически отчитывается перед ней, дает полный расклад. В конце беседы он вскользь поздравил ее с бракосочетанием и сообщил, что бесконечно рад, что финансовые вопросы с нее снялись. Лера промолчала.

К Вягизову у нее было двоякое отношение. С одной стороны, Лера понимала, что он — не благотворительный фонд, и в его клинику ежедневно обращаются те, кому нужна помощь, и среди них есть процент «холопов». Он не может всех принимать. С другой стороны стало неприятно, что он кардинально изменил тон общения, как только она связалась с Сардыновым.

Но, в любом случае, она была благодарна Виктору Игнатьевичу, что он вытащил маму и брата.

Предложение же Тимура в очередной раз показало Валерии, что она ни черта не знает человека, чьей женой стала. Ни на йоту. Делец, циник, с травмой в прошлом. С расчетом подходящий ко всему. Даже к ребенку. И тут… Для чего ему возиться с ее родными? Да еще покупать им дом?

Лера, чтобы выиграть время и как-то скомковать мысли в кучу, подтянула к себе одеяло.

— Тимур, это… неожиданно.

А что она могла еще сказать?

Захлопать в ладоши от радости? Броситься к нему на шею?

В другой жизни, Лера, в другой…

— Вягизов их выписывает на днях. Тебе он говорил о дальнейшей реабилитации?

— Да.

— Думаю, и твоя близость им не будет лишней. Поэтому — поговори с ними.

Вот так просто.

Куплю — поговори.

И никаких эмоций на лице.

Зато саму Леру начинало потряхивать от их избытка.

Сколько можно? Неужели они всю жизнь будут жить под одной крышей, но каждый сам по себе?

Тогда почему Тимур настаивает, чтобы она спала с ним в одной постели? Если в его планах нет перспективы на сближение, то для чего ему ее сопение под ухом?

— Я поговорю, — стараясь не показать нелепую обиду непонятно на что, ответила Лера и потянулась за одеялом. — Спасибо. Ты очень внимателен. Да, очень.

Брови Сардынова медленно изогнулись.

— Лера?

— Если ты не возражаешь, я спать!

Она видеть его больше не могла! Заносчивая задница! Нет, не задница! Задница у него как раз отличная, а вот то, что находится в груди… Не сердце, а камень. Булыжник.

Не обращая внимания на удивленное выражение на лице так называемого мужа, Лера забралась под одеяло и повернулась набок, спиной к продолжающему сидеть Тимуру.

Вот пусть, что хочет, то и думает о ее поведении! Пусть списывает все на разбушевавшиеся гормоны. Она еще нормально себя ведет! Она еще сдерживается!

Только отчего-то предательски защипало в глазах…

Тимур, больше ничего не говоря и никак не комментируя ее поведение, встал, выключил свет, оставив лишь приглушенный ночник на противоположной стене, и, скинув штаны, так же лег спать, забравшись под одеяло.

Лера заскрежетала зубами.

Сардынов, будь он неладным, был обнажен. Полностью!

Это нормально? Вот как реагировать на его поведение! И ведь сейчас не пройдет и пары минут, как по комнате раздастся его ровное дыхание.

Лера, раздражаясь еще сильнее, перевернулась на спину.

У нее сна не было ни в одном глазу.

Может, встать и попить?

Не хотелось.

Хотелось другого — удовлетворения иной потребности организма.

И, Лера, мысленно обозвав себя нерадивой трусихой, решилась.

Раз Сардынов так печется о ее физическом благополучии, пусть уж удовлетворяет все ее позывы.

Кровать была большой. Королевских размеров, и Тимур не раз и не два Леру крутил-вертел на ней в удобных для него положениях. Вытянуться в полный рост можно было и вдоль и поперек. Чтобы приблизиться к Тимуру, необходимо было перекатиться минимум через полтора метра.

Что Лера осторожно и сделала. Чувствовала она себя при этом едва ли не преступницей.

Почитывая женские журналы, рубрики с советами психологов, Лера часто встречала статьи про неуверенность женщин в постели. Про зажатость и боязнь быть отвергнутой. Тогда Лера посмеивалась — как можно испытывать дискомфорт в сексуальных отношениях с любимым мужчиной, и тем более, с мужем? О, теперь она отлично понимала, как.

И спрашивала себя — а как бы поступила она, если бы между ней и Тимуром была любовь?

Сердце отозвалось тоской. В последнее время что-то странное происходило с Лерой. Что-то, о чем она не желала думать. Что-то, заставляющее ее испытывать потребность в постоянном пребывании рядом с Тимуром. И в глубине души Лера была рада, что он с ней носился. Оберегал. Заботился. Она радовалась этому, несмотря на его эмоциональную холодность. Лера осознавала — она тоже не спешила раскрываться. Хотя они и договаривались, что она может и даже предпочтительнее, чтобы вела себя свободно.

Но отчего-то не получалось.

И кто-то должен был сломать, разрушить стену отчуждения между ними.

Лера заставила себя перебраться через всю кровать и осторожно прижалась к голому мужскому телу. И не без мстительного удовольствия отметила, как оно тотчас напряглось.

Девушка пошла дальше. Получив подтверждение, что Тимур не так холоден и сексуально сыт, как пытается казаться, Лера осторожно коснулась его плеча рукой.

Провела вниз.

Остановилась на локте.

Дыхание Тимура, полминуты назад бывшее практически ровным, стало прерывистым.

Лера не смогла сдержать счастливой улыбки.

То, что он реагировал, и реагировал именно так, как ей требовалось, вселило в нее уверенность и подтолкнуло к более активным действиям. Она, мысленно перекрестившись, губами прижалась к лопатке Тимура.

Чего греха таить, Лере нравилась спина Сардынова. Даже не так. Она периодически на нее «залипала». Это, как в тренажерном зале. Когда ты видишь мужчину, полностью сделанного из мышц, с развитой мускулатурой, и в тебе невольно просыпается эстет. Тебе нравится на него смотреть, нравится любоваться перекатом его мышц. Это красиво. Это завораживает.

Так и с Тимуром. Природа была к нему щедра. Прожив с ним бок о бок некоторое время, Валерия знала, что практически каждый вечер, что он проводил дома, он минимум тридцать минут уделял спорту. Благо, в коттедже на нулевом этаже находился нехилый спортзал с множеством тренажеров на любой вкус и любую физическую подготовку. Если бы Лера не находилась в интересном положении, она бы тоже не отказалась позаниматься на той же беговой дорожке или орбитреке.

Тимур никак более не отреагировал на ее робкий поцелуй. Как лежал на левом боку, так и продолжил.

Зато Лера стала еще смелее. Проложила легкими поцелуями целую дорожку, рукой же дотронулась до бедра Тимура и устремилась к жестким кучерявым волосам.

К чему она никогда не привыкнет — так это к броскам Тимура, к его резким сильным движениям.

Ррраз! И она лежит на спине, распластанная под его телом с вздернутыми кверху руками. Дыхание такое же сбившееся, как и у него. Глаза расширены.

— Тебе нельзя, — глухо отозвался он, вызывая своим грудным голосом табун мурашек по всему телу.

— С какой стати? — этот вопрос сорвался с губ Валерии прежде, чем она успела подумать о последствиях. Испугалась, и тут же шикнула на себя. Бекетова, да сколько можно! Ты хочешь Тимура! Он тоже хочет тебя! Подтверждением его желания был полностью эрегированный член, нагло упирающийся ей во внутреннее бедро. И если она сейчас чуть спустится, если ей позволит захват, то он упрется в жаждущее лоно.

— У тебя токсикоз.

Следующее выражение Тимура заставило отвлечься от порочных мыслей.

И кто-то еще смеет подтрунивать над женской логикой?

— Ну и что? Токсикоз — токсикозом, но матка у меня не в тонусе. Нет угрозы выкидыша, — Лера заерзала бедрами, показывая, что она готова. Что она жаждет. Что она хочет. Что сама предлагает себя.

Несмотря на полумрак комнаты, Лера видела, как застыло лицо Тимура. Мужчина решал, соглашаться с ее доводами или остаться при своих нелепых, непонятно откуда взявшихся убеждениях.

Лера мысленно застонала. Если она начала приставать к мужу, то и продолжит тоже она.

Извернувшись, она закинула ноги на спину мужчины и свела их в лодыжках.

— Лера.

Голос Тимура вибрировал от напряжения.

— Что?

Она потянулась и уткнулась ему в шею. Господи, кто бы только знал, как приятно вдыхать его запах! Дорогой парфюм, не смываемый окончательно даже душем, перемешанный с собственным запахом. Идеальный коктейль, способствующий еще большему разжиганию возбуждения со стороны Леры.

Тимур закрыл глаза и откинул голову назад.

Жест капитуляции?

Лера собиралась восторжествовать, когда услышала:

— Сейчас ты скинешь с меня свои очаровательные ножки, — Лера обмерла. Неужели Тимур отталкивает ее? — И поставишь их на матрас. Широко разведя.

О, да.

Кто-то там говорил о покорности в постели?

Так она с радостью!

С большой-большой радостью!

— И сорочки сними на хрен.

Как снять сорочку на хрен она не знала. А вот просто снять — запросто!

Он освободил ее руки и помог избавиться от единственной ткани, выступающей препятствием между их телами. Трусики Валерия в кровать не одевала. Уже давно. Ни к чему они тут.

Трепеща от волнения и окутанная предчувствием чего-то восхитительного, что непременно накроет ее вскоре, она поспешила выполнить указание Тимура.

И вскрикнула, когда почувствовала, как губы Тимура с жадностью накинулись на ее уже увлажненную плоть.

Как же она соскучилась…

По его языку.

Губам.

Пальцам.

По дыханию.

Ничего удивительного не было, что Лера кончила почти сразу же. Удерживая руки над головой, она вцепилась жесткой хваткой в подушку и, не стесняясь собственных сильных эмоций, громко застонала, когда огненная волна скрутилась внизу живота, чтобы взорваться яркими красками.

— Моя девочка кончила?

Непонятно, что выбило ее из колеи. Испытанный только что оргазм, столь долгожданный после устроенного ей воздержания. Или его обращение — столь нежное, трепетное, чувственное. Произнесенное с хриплой, вибрирующей интонацией, позволяющей на мгновение почувствовать себя «его девочкой».

Лера подалась вперед, вытянув руки, желая дотронуться до литых плеч, притянув его хозяина к себе, давая понять, что теперь пришла его очередь получать удовольствие и продлевать его.

Но натолкнулась на категорическое качание.

— Нет.

Теперь пришло ее время недоумевать.

— Почему? Я… — она оборвала себя, облизнув губы, и чувствуя себя безумно порочной и пошлой, продолжила: — Хорошо, давай я губами.

— У тебя токсикоз.

Черт!

Этот мужчина доведет ее до белого каления, если еще раз скажет про ее токсикоз.

— Тимур! — если бы Лера слышала себя со стороны, она бы удивилась рычащим ноткам, что вырвались у нее из горла. Возмущение, негодование — все было вложено в них.

Тимур оставался непреклонным. Перекатившись, он сел на свою сторону кровати и, положив голову на кожаное изголовье, закрыв глаза, не менее хрипло, приказал:

— Поласкай меня руками.

Лера была согласна и на это.

Потребность прикоснуться к нему, доставить ему удовольствие пульсировала в ее организме, как жизненно необходимый факел. Ей казалось, что, если она сейчас же, в эту минуту не сожмет в своих дрожащих ладонях его гладкую упругую плоть, она сойдет с ума. Нет, попросту умрет. Ее бешено колотящееся сердце не выдержит столь жестокого испытания.

Лера подползла к нему и обхватила рукой плоть.

Тимур громко застонал.

Движение вверх-вниз.

Стон.

Его ладонь поверх ее.

Ее зачарованный взгляд на розовую плоть с жемчужной капелькой.

Еще вверх-вниз.

И снова стон.

— Сильнее, Лера. Прошу…

Это «прошу» вышибло остатки воздуха из груди девушки.

Она не удержалась и лизнула головку, после чего быстро заработала рукой.

Как оказалось, и Тимур находился на грани. И когда густая белая жидкость пролилась на его упругий живот, Лера с силой сжала бедра, готовая поклясться, что в этот момент испытала микрооргазм.

Тимур не дал ей возможности прийти в себя. Ее сорочка оказалась как нельзя кстати. Вытерев с себя вязкую жидкость, он откинул ее прочь.

После чего порывисто притянул к себе Леру, что, замерев, наблюдала за его действиями.

Он поцеловал ее в губы, опрокинул на кровать и вторично поцеловав, на этот раз в затылок, сказал столь долгожданное:

— Спи.

Так, как он это делал ранее.

Глава 16

Лера готовилась к сопротивлению, к тому, что родные найдут тысячу причин, чтобы отказаться от подарка Тимура. К чему она совершенно не была готова, так это к согласию.

Маргарита Николаевна выслушала ее сбивчивые доводы, не перебивая.

Разговор происходил на квартире Валерии, куда они приехали пару часов назад. Девушка настояла на том, чтобы они оставались в городе. Геныча задержали в больнице. Как утверждал лечащий врач, не более чем на пару дней. Брат с задержкой был категорически не согласен, и метал гром и молнии. Но в конечном итоге смирился.

— Пара дней, и я отсюда сматываюсь.

Загвоздка заключалась в том, что он мог передвигаться только в инвалидной коляске. Чувствительность ног сохранилась, но из-за полученных травм врачи настоятельно рекомендовали повременить с самостоятельным передвижением.

Мама же передвигалась, опираясь на костыли.

Каково же было удивление Леры, когда она услышал, что та не против поселится по соседству с ними.

Сначала Лера даже не поверила. Не замечая, как на глазах навернулись слезы, она застыла посредине маленькой кухоньки с пустой чашкой в руках. Она, чтобы чем-то себя занять и избежать слишком пристального и все замечающего взгляда матери, развела деятельность.

— Мам, ты серьезно? Согласна?

— Да. Хочу быть поблизости с дочерью. Да и когда родятся внуки, надо же мне их баловать?

Геныч не выказал особого радушия от нового известия.

— Твой расщедрился. С чего бы это?

— Геныч, не начинай, пожалуйста.

— Ты хотя бы представляешь, сколько стоит дом в том поселке?

— Дом небольшой.

— Небольшой — это десять спален, три гостиные, пять ванных комнат, бассейн и три этажа антикварной мебели?

Лера подошла к брату и опустилась на корточки, положив руки на подлокотники инвалидного кресла. Она понимала причину сарказма брата. Несмотря на то, что врачи давали сто процентную гарантию, что он будет ходить, требуется лишь грамотная реабилитация, Геныч не мог смириться с самим фактом наличия коляски. И хотя не говорил вслух, но опасался, что она вошла в его жизнь навсегда. Все доводы выглядели в его глазах неубедительными.

— Гена, перестань поясничать. Мы сейчас нужны друг другу. Все. Я очень хочу, чтобы вы жили поблизости.

В конечном итоге и он сдался.

Переезд состоялся в скором времени.

Лера полностью втянулась в процесс, и с удвоенным рвением занималась подготовкой дома. Как Тимур и говорил, соседский дом оказался раза в три меньше Сардыновского, что вполне устраивало Леру с мамой. Они быстро организовали все необходимое.

Дом был двухэтажный, очень уютный, выполненный из оцилиндрованного бревна, и больше напоминал загородный, с большими панорамными окнами и деревенским уютом.

— Не ожидала, — прокомментировала Маргарита Николаевна при первом осмотре.

Они были вдвоем с Лерой, и сердце последней тревожно екнуло.

Она обеспокоенно посмотрела на мать:

— Не нравится, да?

Сама Лера фактически влюбилась в дом сразу, и ей очень хотелось, чтобы и мама так же его восприняла.

Маргарита Николаевна, стуча костылями, прошла по деревянному полу и, задрав голову, посмотрела на потолок, что в гостиной уходил ко второму этажу.

— Хм, тут определенно потребуется… сколько метровая люстра? Три? Нет, пожалуй, все четыре. И ковер. Обязательно ковер. А вот сюда мы поставим наш диван. Тот, что Гена отреставрировал. Как раритет.

— Мама.

Пряча слезы, Лера подошла к родному человеку со спины и обняла ее.

— Надо будет пандус сделать.

— Лера, ни в коем случае! Гена разозлится.

— Хотя да, тут ты права. Мам, то есть, дом тебе нравится?

Маргарита Николаевна хмыкнула.

— Кому же такая красота может не понравиться. Так что расслабься, милая. А то ходишь натянутая, точно тетива. Куда это годится.

— Тогда готовимся к переезду?

— А чего медлить.

Вторым сюрпризом в отношении нового дома для родных выступило желание Тимура принимать участие в его обустройстве.

— Дизайнер нужен? — спросил он за ужином.

Лера покачала головой.

— Я хотела сама…

Она при первичном осмотре загорелась мыслью плотно заняться обустройством дома. Лера не сомневалась, мама против не будет. В отношении интерьера та полностью полагалась на дочь. Осталось решить две проблемы — совместить переезд с учебой и получить добро от Тимура. Как-никак финансовая сторона ложилась на него.

Деньги, что собрали ребята для лечения Геныча, Лера решила ему и отдать. Пусть сам ими распоряжается. Для нее они были крайним вариантом, так и лежали неиспользованными. Как символ того, что в этой жизни не все потеряно, раз есть друзья, способные жертвовать и сопереживать.

Поэтому снова и вставал финансовый вопрос.

Лере немного было не по себе. Мало того, что Тимур купил дом, так теперь и спрашивать у него на мебель?

Мама, конечно, надумала перевести свою. Хотя обе женщины понимали, что многое будет смотреться неуместно. Лера решила воздержаться от рассказа матери о задуманном. Та точно не одобрит. Девушка подозревала, что мама принимает подарок зятя, скрепя сердцем, делает это только из-за нее.

— Сама? Здорово, — Тимур улыбнулся в ответ, и у Леры от неожиданности выпала вилка из пальцев. — Все, что тебе потребуется — сообщай или мне, или Диане. С Анатолием, я так понимаю, ты общаться особо не рвешься.

Слова мужа доходили до Леры через туман.

Она смотрела на сидящего напротив мужчину, а в висках стучала одна мысль — почему она такая дура?

— Лера?

Тимур, как всегда, мгновенно заметил ее изменившееся состояние.

Лера, пряча глаза, и не зная, куда себя деть, прошептала:

— Ты улыбнулся.

Естественно, ее нелепая фраза не могла не вызвать недоумение.

Мужчина нахмурился.

Лера же, понимая, что скатывается в неадекват, быстро поднялась и пролепетав «извини», как можно быстрее покинула гостиную, сделав вид, что не заметила оклика Тимура.

Быстрее! Еще быстрее!

Вверх по лестнице, в комнату, в ванную.

Чтобы закрыть дверь, прижаться к ней, и дать волю слезам.

Слезы катились по щекам, Лера зажимала рот рукой, чтобы не зарыдать в голос.

Чего она не ожидала, так это то, что Тимур последует за ней.

— Валерия, открой дверь.

Его напряженный, звенящий голос резанул по и без того натянутым нервам.

Первым желанием было отмолчаться. Как в детстве, притвориться, что тебя нет в комнате, ты ничего не слышишь и тот, кто стоит за дверью, обязательно уйдет.

Лера, продолжая зажимать рот рукой и чувствуя себя истеричкой, покачала головой. Нет, Тимур никуда не уйдет. Не для того он за ней поднимался.

И сердце заныло с новой силой.

— Тимур, со мной все… — она шумно сглотнула, — хорошо.

— Лера, открой дверь.

Она совсем не удивилась тому, что он ее не послушался. Да и с чего бы?

Валерия не узнавала себя. Куда подевалась здравомыслящая, молодая девушка, что всегда гордилась умением взвешивать собственные поступки? Неужели на нее столь кардинально влияет беременность?

Или тут нечто иное?

Лера сделала два шага вперед и открыла дверь.

Напряженная застывшая фигура Тимура сказала ей, что он приготовился к более кардинальным мерам. Неужели собирался выбивать дверь?

Тимур быстро прошел в ванную и приблизился вплотную к девушке. Та хотела сделать шаг назад, но крепкая рука, легшая на поясницу, не позволила.

— Что случилось? — стальные глаза резали сердце Валерии без ножа. Чертовы гормоны! Как же она их ненавидела! Как и себя в тот момент за несостоятельность, за невозможность взять себя в руки. За то, что слишком остро реагирует на слова Тимура.

Его поведение с того момента, как они подписали брачный договор, изменилось. Да, он оставался таким же чужим, таким же холодным и недоступным. Но его постоянная забота, постоянное стремление принимать активное участие во всем, что с ней происходит, не могло не отразиться на самой Лере. Ей-то еще никак не удавалось перестроиться! И даже то, что она на днях сама едва ли не залезла на мужа — тому подтверждение.

Тимур задал вопрос и теперь, не отрывая пристального взгляда от ее побледневшего лица с покрасневшими глазами, ждал ответа.

— Это все гормоны, Тимур, — залепетала Валерия первое, что пришло на ум. — Извини меня. Выписка родных, покупка им дома, намечающийся переезд, сама беременность… Наверное, слишком много эмоций. Понимаю, что веду себя глупо, но ничего не могу с собой поделать.

В завершении своей речи, Лера еще и шмыгнула носом.

Тимур, продолжая нависать над нею высоченной скалой, недоверчиво мотнул головой.

— У тебя с настроением минуту назад было все в порядке.

— Знаю. Поэтому и извиняюсь.

— Лера, посмотри на меня, — она уже собиралась огрызнуться. Честное слово. Всему есть предел. Но следующие его слова попросту ее убили: — Если я что-то делаю не так, скажи мне об этом сейчас.

Лера все же посмотрела на него. Потому что иначе никак не могла выразить свое изумление.

Перед ней точно стоит Тимур Сардынов? Ее «барин»? Точно?

Да ну вас, на фиг, ребята!

Этого не может быть!

Все пошло наперекосяк после росписи.

Или раньше?

А она не замечала?

Слезы снова покатились из глаз, и, более не желая идти наперекор своим чувствам и желаниям, Лера сама сделала шаг навстречу Тимуру и уткнулась ему в грудь. Мужчина обнял ее, аккуратно прижимая к себе, второй рукой поглаживая по голове, словно малое, нерадивое дитя.

— Ты все правильно делаешь, — всхлипнула Лера. — Но лучше бы ты оставался ТЕМ… Покупка дома, твоя забота, контракт… Сардынов, вот какого черта ты не продолжаешь воевать со мной? Почему идешь на уступки? Зачем они тебе? Не проще было бы все оставить, как есть?

Его большое тело ощутимо напряглось, а рука, гладившая голову, замерла на затылке.

— Я никогда не воевал с тобой, Валерия.

Ей показалось или в его голосе прозвучала досада?

Ааа, ей сейчас какая разница?

— Воевал, — еще один всхлип. — Когда дал понять, что, если я не соглашусь на новый контракт, ты отнимешь у меня и второго малыша.

— Я у тебя и первого не собирался отнимать.

Как красиво прозвучало!

Ну да, не собирался. Она сама должна его была отдать, все верно.

— Тимур, черт! — она хотела вырваться, но куда там. Ее держали крепко. — Вот, правда, зачем тебе?.. Откуда в тебе взялась эта доброта ко мне? К моей семье? Мы же незнакомые для тебя люди! Да, я провела с тобой три месяца! Забеременела! Но, блин… Это неправильно! Понимаешь? Ты же… ты же «барин», который…

— Кто я?

Лере, наконец, удалось его удивить.

Пришла очередь замирать Лере. И нет бы угомониться, нет бы устыдиться и умолкнуть, так нет же, она продолжила откровенничать.

— Я так про себя тебя называла. Извиняться за это не буду.

Мужчина хмыкнул ей в макушку.

— Интересно. Я-то ожидал, что ты в отношении меня использовала более крепкие словечки, среди которых «мудак» — самое безобидное.

— Я не ругаюсь матом.

— А, то есть, поэтому я и избежал сей участи быть обласканным?

До Леры доходило долго. Как в той присказки про жирафа. Когда она поняла, что Тимур мало того, что не разозлился, так еще и подтрунивает над ней, задрала заплаканное лицо, чтобы взглянуть на мужчину.

Он смотрел на нее спокойно. И… снова улыбался.

То есть, чтобы увидеть на его высокомерном лице улыбку, ей надо было его обозвать?

Что ж, учтем на будущее.

Лера покачала головой и снова уткнулась ему в грудь. Тут было уютно. Было сладко. Было комфортно. Тут ее окутывал аромат хвои, моря и мускуса, от которого слегка кружилась голова, щемило в груди, и тяжелели груди, а соски напрягались. Реакция собственного тела снова удивила Леру. Вот, стоило оказаться рядом с Тимуром, как у нее что-то заклинивало в голове или где-то там еще, разбираться она не хотела.

— Итак, я барин, который… что там делал или должен был делать?

Лера обхватила Тимура за торс и сильнее зарылась в грудь. Все, больше она не скажет ни слова.

Будет стоять и наслаждаться теплом его тела.

Глава 17

Затишье закончилось перед Новым Годом.

Лера, полностью погрузившись в хлопоты по переезду и обустройству дома, даже не заметила, как буря медленно подкралась.

Токсикоз перестал ее беспокоить в прежнем объеме, и она безвылазно торчала в строительных магазинах. Подбирала материалы для отделки, мебель. Мама ворчала, Геныч супился или ухмылялся.

— Скажешь хоть слово — прибью, — как-то раз бросила ему Лера.

Тот примирительно поднял руки кверху.

— Я вообще молчу.

— Вот и молчи.

А еще у Леры вошло в привычку все обсуждать с Тимуром. Как так получилось, она и сама не поняла. Просто однажды перед сном стала говорить, что сделала, что заказала. Спросила его совета. Он выслушал и ответил. И лишь потом, уже засыпая, Лера с легким недоумением осознала, что именно произошло.

Они начали общаться.

По-настоящему.

Разговаривать.

Тимур ее не оттолкнул. Не высмеял. Отнесся с пониманием.

Правда, табу на секс так и не отменил.

За прошедшие недели Лера так уставала, что даже была рада. Сил к вечеру у нее не оставалось. Нет, она бы, конечно, не отказалась, если бы он поласкал ее языком, оральная ласка в его исполнении стала для нее особым лакомством. Но просить было стыдно.

Так и жили.

— Ты много работаешь, — как-то заметил Тимур за завтраком, посылая Лере недовольный взгляд, который она, поглощенная чаем, не заметила.

— Хочу, чтобы дом был готов к Новому Году, — сказала и внезапно осеклась. Поставила кружку на стол и лишь потом посмотрела на Тимура. — Кстати, про праздник. А где мы его будем встречать?

— Для меня Новый Год, как праздник таковой не имеет значения. Я с большей симпатией отношусь к Рождеству. На него, скорее всего, улетим куда-нибудь отдохнуть. Пожелания какие-нибудь будут?

Лера покачала головой.

— Нет. Куда выберешь, туда и полетим. Предпочтений нет. Тогда… возможен вариант встретить новогоднюю ночь с моими близкими? Тимур, я понимаю, что ты не горишь желанием с ними общаться, и я…

То, как резко отодвинул от себя чашку Тимур, заставило Леру оборвать себя. Она невольно вжала плечи в голову, наблюдая, как мужское лицо искажается сдерживаемой яростью.

— Лера, — голос Тимура способен был заморозить Тихий океан. — Скажи мне, пожалуйста, как хорошо ты меня знаешь, чтобы понимать?

Каждое выговоренное сквозь плотно сжатые губы слово долетало до Леры острыми ледяными осколками и неприятно ранило нежную кожу. То небольшое, невесомое перемирие, что установилось между ними, оказалось слишком хрупким. И Лера была причиной того, что оно лопнуло, разлетелось на множество частиц.

— Я не то хотела сказать, — более глупого оправдания Лера не могла придумать.

Сверкнув глазами цвета стали, Тимур резко поднялся, с шумом отодвинув стул.

— Приятного дня, Валерия.

Ей надо было остановить его. Окрикнуть. Ее душа требовала именно таких действий.

Но, как назло, тело и язык отказались повиноваться. На Леру нашло оцепенение. Она смотрела, как удаляется высокая фигура мужа и чувствовала, как пропасть разворачивается под ногами.

Посидев некоторое время в оглушающей тишине, Лера поднялась. Сегодня запланирован перевоз вещей. Мама обещала приехать вместе с Генычем. Брат по-прежнему передвигался на инвалидном кресле, что не придавало ему доброты. Радовало одно — он уже мог стоять на ногах без посторонней поддержки.

Когда Лера одевалась, заметила, что руки мелко дрожат. На нее сильно подействовало гневное замечание Тимура. И кто дернул ее за язык? Он прав — она его не знает. Абсолютно. Спроси ее, какой кофе он предпочитает пить, и она не ответит. Хотя нет. Про кофе знает. Черный, крепкий с одной ложкой сахара.

А остальные предпочтения?

Какие фильмы любит смотреть? Любит ли читать? Что слушает? Посещает ли театр или оперу?

Лера сжала виски пальцами.

Прошло более трех месяцев со дня их знакомства. Под сердцем она носит их детей. Их общих детей, которых они будут воспитывать вдвоем. По крайней мере, десять лет точно. Тимур незаметно, ненавязчиво помогает ей во всем. С учебой, с ее увлечением дизайном. Обеспечивает ее родных медицинской помощью. Купил дом по соседству, чтобы Лера могла видеть их так часто, как ей захочется.

А что она…

Что она?

Где Лера затормозила? Когда упустила что-то важное?

Девушка села на подлокотник кресла. Тихо, Бекетова, тихо. Назвав себя девичьей фамилией, она горько усмехнулась. Она даже мысленно продолжала себя считать незамужней. Формально она взяла фамилию Тимура. Это вышло само собой. После росписи, им вручили документы, где она была записана под фамилией Сардынова.

Валерия Сардынова.

Она долго пробовала новое имя на вкус.

Валерия. Сардынова. Как перекат карамельных шариков.

И чем больше она пробовала, тем сильнее ей нравилось.

В глазах защипало.

Лера что-то делает не так. Определенно. Может, стоит посоветоваться с мамой? Эту мысль она отбросила сразу же. Маму беспокоить нельзя. Да и как она ей объяснит ситуацию с Тимуром? Лера подозревала, что мама догадывалась, что между ними все не так просто. Присматривалась, задавала наводящие вопросы как бы между делом, хотя напрямую ни о чем не расспрашивала, за что Лера ей была благодарна. Новой порции лжи она не хотела.

На душе было погано и, одеваясь, Лера то и дело поглядывала на телефон. Позвонить Тимуру и извиниться? А что она скажет? Да и звонки между ними не приняты. Кому сказать — засмеют. Женаты, спят вместе, ждут детей, а не перезваниваются. Она — потому что он не звонит, он — потому что занят. Да и для его поручений есть личные помощники.

Черт.

День прошел в хлопотах.

Лера была рассеянной, ее постоянно одергивали и переспрашивали. Она же все думала, что вот пройдет еще час, может, два, она подойдет к Диане и попросит номер телефона Тимура. Или его секретаря.

Время шло. Лера так и не подошла.

Тимур не пришел ночевать. Впервые за время их супружества.

Лера, кусая губу, и ворочаясь с бока на бок, старательно уговаривала себя не плакать.

Это оказалось только начало. Тот снежный комочек, что грозился превратиться в лавину.

Муж появился под утро.

Лера проснулась за пять минут до его прихода. Не выспавшаяся и раздраженная, с привычной тошнотой по утру, она протянула руку к прикроватной тумбочке и повернула к себе электронные часы.

4:35

Мило.

Соседняя сторона кровати оставалась пустой.

Сходив в туалет, и заставив себя снова лечь в постель, Лера крепко зажмурила глаза. Почему же так пакостно на душе? И так холодна кровать… Почему Лера не находит себе места? Нервничает? Изводится?

В голове снова и снова, раз за разом прокручивались одни и те же мысли — где Тимур? С кем он? Задержался на работе? Уехал к Руслану? Или…

Про «или» лучше было не думать. Вот совсем. Стоило безжалостной фантазии нарисовать картину, где Тимур обнимает другую девушку, в груди расцветала такая боль, что хоть вой. Было чувство, что одновременно ее пронзали сотни мелких игл. Валерия раньше сталкивалась с подобным выражением, но сейчас ей удалось его испытать. Хотелось рвать и метать. А еще плакать.

Она, закусывая губы едва ли не до крови и сжимая покрывала, гнала прочь мысли о том, что Тимур мог проводить ночь с любовницей. Лера до такой степени привыкла, что он постоянно с ней, постоянно трогает, ласкает ее, спрашивает с нее секс, что одна мысль, как он целует другую, выворачивала душу наизнанку.

Черт побери, он ее муж!

Муж!

И вот так пропадать ночь где-то после глупой обиды…

Леру мелко затрясло. Неужели он вообще ее ни во что не ставит? Не правда. Это она загнула. Она видела, что он делал для нее и семьи. Да и много ли мужчин будут поддерживать беременную жену, когда та активно общается с «белым другом»?

Но любовница…

Лера уже готова была встать с кровати и отправится на кухню — лежать одной на холодных простынях не было сил, — когда услышала тяжелые шаги.

Кто-то поднимался по лестнице.

Мужчина.

И она узнала его по шагам… Как в той песенке — «я милого узнаю по походке»… Неужели и Тимур стал для нее «милым»? Вышел из категории красивого мужчины с дюжиной тараканов в голове и превратился в того, кого хочется иметь единолично?

Лера резко села, не замечая, как короткие ногти от напряжения впились в нежную кожу ладоней.

Дверь открывали по-максимуму бесшумно. Он думал, что она спит?

Тимур, осторожно вошел в комнату, и свет от ночника упал на него, заставив Леру испуганно вскрикнуть и соскочить с кровати.

— Тимур!

— Тихо-тихо, малышка. Не шуми.

— Тимур! Ты…

— Все хорошо.

И это он называет хорошо!

Слова непротолкиваемым комом застряли в горле. И единственное, что могла делать Лера — это дышать и прислушиваться к неистово бьющемуся сердцу, которое грозилось выпрыгнуть из груди.

Пиджака на Тимуре не было. А то, что осталось от рубашки, и рубашкой назвать было нельзя. Изорванная, испачканная грязью и кровью. Сам Тимур выглядел не лучше. На щеке царапина, чуть выше — синяк. На лбу тоже глубокая царапина, заклеенная пластырем.

Как во сне, не чувствуя ног, Лера подбежала к мужу и лихорадочно принялась осматривать его на предмет сильных повреждений. И когда увидела под рубашкой бинты, вскрикнула и сделала еще один шаг, максимально приблизив себя к мужу.

— Что произошло… что произошло… — она не могла себя слышать и видеть.

Но ее мог слышать и видеть Тимур.

И то, что он видел, не могло не удивить его.

— Я попал в аварию, не справился с управлением. Не был пристегнут ремнем безопасности, и меня выкинуло на трассу. Хорошо, что не было встречки, а сзади едущая машина успела затормозить, — он говорил обыденным тоном, точно ничего не произошло.

У Леры же перед глазами замелькали мушки, и чтобы позорно не упасть к ногам мужчины бесполезным кулем, она осторожно, помня о возможных травмах, положила руки на плечи Тимура.

— Господи… — глаза увлажнились, она из последних сил сдерживала рвущиеся наружу рыдания. — Почему не позвонил… Не сообщил… Я же подумала, ты специально не приехал ночевать, решил проучить меня…

Тимур нахмурился.

— Проучить? За что?

Они разговаривали посредине комнаты.

— Как за что? Утром за завтраком я наговорила тебе… Черт, Тимур, у тебя что-то болит? Конечно, болит, о чем я спрашиваю! Пойдем в кровать или кресло! Или тебе, наверное, надо в душ? Точно, в душ!

— Лера! — его окрик подействовал на нее оглушающе. Она перестала мельтешить и даже на мгновение успокоилась — задрала лицо выше, чтобы посмотреть в глаза Тимура. Правильно и сделала, потому что он в свою очередь смотрел на нее пристально и очень серьезно. — А, ну, перестань паниковать. — Я тут. Дома. С тобой. Ничего страшного не произошло. Пара ссадин и одно сломанное ребро. Все.

Тут…

С тобой…

Дома…

Это оказалось последней каплей.

Лера столько времени держала эмоции в себе, привыкла их подавлять и ни коем образом не говорить никому, а тем более, Тимуру о своих чувствах, что сейчас ее прорвало. И она негромко, почти неслышно прошептала:

— А я подумала ты к любовнице поехал.

Эти слова стоило сказать, хотя бы для того, чтобы посмотреть на лицо Тимура.

Сначала оно застыло. В прямом смысле. Замерло. Ни одна мышца не дернулась, не двинулась. Потом, спустя двадцать секунд, когда смысл сказанного дошел до мужчины, его брови медленно поползли вверх.

А потом Тимур и вовсе откинул голову назад, рассмеявшись.

Он смеялся открыто, искренне, забористо. Как смеется человек, с плеч которых внезапно свалился огромный груз. Он его пытался скинуть бесчисленное количество раз, но никогда не получалось. А тут — оп — и его больше нет.

Смеясь, Тимур положил руку на правый бок, видимо, ребро было сломано с этой стороны.

Лера же, немного пораженная его реакцией на ее слова, невольно улыбнулась.

Смех Тимура… Он был чудесным.

— На кой… на кой хрен мне любовница, если у меня есть ты?

Вот это признание стоило бессонной ночи. Стоило непролитых слез. Оно много чего стоило.

Проведя рукой по лицу, не зная, что больше сказать, чтобы не выставить себя еще большей дурочкой, Лера негромко произнесла:

— Пойдем я тебя помою. И плечи разомну.

Мужской смех тотчас оборвался.

И глаза цвета стали задержались на порозовевшем женском лице.

— Получается, ты себе напридумывала черте что?

Лера пожала плечами.

— Получается, что так.

— А позвонить?

— У меня нет твоего номера.

— Это ты сейчас серьезно?

— Абсолютно.

Тимур покачал головой и притянул Леру к себе. Та осторожно прижалась к его телу и с легкой тревогой отметила, что к обычному его запаху примешался запах медикаментов. Она закрыла глаза и тихо вздохнула. Почувствовав, как Тимур целует ее в макушку, снова едва смогла удержать слезы.

Да что же она какая чувствительная стала…

Или дело не в чувствительности? А в том, что они впервые проявляют нежность открыто по отношению друг к другу?

Испытывая легкий стыд за свои грешные мысли, Лера призналась, что ей безумно нравится вот так стоять, обнимая потрепанное тело Тимура. И ей было хорошо. Ей было очень хорошо.

Именно на душе. Наверное, впервые с момента их знакомства. Она позволила себе роскошь открыться, принять то, что ей дают и не оттолкнуть, не искать подвоха.

— Ты там говорила что-то про мытье и массаж? Не передумала?

— Нет.

Осторожно отодвинув ее от себя, Тимур взял ее за руку и повел в ванную, точно Лера была маленькой девочкой. Порой рядом с ним она себя именно так и чувствовала — глупой, неразумной. Сейчас снова спрашивала себя — когда же наступит время, и они будут общаться на равных? И от кого это больше зависит?

— Я помогу, — Лера встала за спину Тимура и потянула за рукава его рубашки.

Он не противился.

На теле так же имелись многочисленные мелкие ссадины. Лере хотелось прикоснуться к каждой. Дотронуться осторожно-осторожно, кончиком пальчика. Или подуть. А лучше всего поцеловать.

— Повязки снимать нельзя? — вместо этого спросила она.

— Снимай. Не в бинтах же мыться. Врач перестраховался. От перелома никто не умирал. Потом затянусь.

Тимур по-прежнему стоял к ней спиной, и не мог видеть ее довольную улыбку. Он дал добро, а она и рада стараться. Лера, стараясь не задеть ссадин, сняла повязку. Она уже говорила, что залипает на спину мужа? А на его ягодицы? В голове мелькнула шальная мысль — она их ни разу не покусывала. Во время секса. А хотелось.

Чтобы не привести ненароком шальное желание в действие Лера прошла к ванне и открыла воду. Убедившись, что та нужной температуры, обернулась. И снова внутри девушки что-то дрогнуло. Пронзило область груди и стремительно обрушилось вниз огненной лавой.

Сегодняшнее утро было щедрым на сюрпризы, на неожиданные открытия.

Лера как бы увидела себя со стороны. Она стоит в пол-оборота и заворожено смотрит на собственного мужа. Мужа, которого до сих пор чурается. Мужа, к которому начинает что-то испытывать. Не ревнуют без чувств.

Тимур стоял полностью раздевшись. Казалось, она видела его обнаженным сотни раз. Десятки раз — любовалась красивым мускулистым телом. Сначала, просто, как девушка, прожившая всю жизнь в одном доме со старшим братом и вынужденная периодически слышать, как трудно накачать «восемь кубиков». Она оценила его мужскую стать.

Сейчас она смотрела на него иными глазами. Глазами молодой женщины, которой жизненно необходимо заявить права на это сногсшибательное сильное тело.

Лере пришлось одернуть себя.

О чем только думает…

И тотчас прилетело в ответ — о Тимуре, о муже.

— Лера, ты, наверное, зря воду наливаешь.

— Почему?

Хорошо, что он заговорил и отвлек ее.

— Мне сейчас неудобно будет садиться. Лучше душ.

Тимур, двигаясь с грацией раненного, но отнюдь не слабого хищника, подошел к ней и потянул за плечи, давая понять, чтобы она поднялась.

— Разденься.

Сегодня Лера с особым удовольствием обнажалась перед ним. Она понимала, что никакого сексуального подтекста его указание — или все же просьба? — не несет, и после того, как они примут душ вместе, продолжения не последует. Она и сама его не допустит. Переломанное ребро — не шутка. Но как же приятно было наблюдать, как темнеют мужские глаза! Как в них появляется знакомая поволока — признак желания. Да что глаза. Лера не без удовольствия заметила, как член наливается кровью и встает.

Она скинула сорочку.

— Пойдем?

В душе она встала за его спиной и, взяв мочалку, осторожно стала смывать с бронзового тела следы крови и грязи. Она слышала, как периодически из плотно сжатых губ Тимура вырывалось приглушенное шипение. Вода, попадая на ссадины, причиняла дискомфорт.

Тимур стоял, упираясь руками в стенку душевой кабины, откинув голову назад. Лера омывала его, а хотелось целовать. Аккуратно. Нежно. Чтобы показать не страсть, а именно тепло, идущее из души.

Он устал. Она это видела и чувствовала. Да и как тут не устать? С утра жена нервы помотала, наговорив всякой ерунды, день на работе, а под вечер или уже ночью авария. Не спал.

Сердце защемило от накатившей нежности к этому сильному мужчине. Что-то под утро Валерия совсем растрогалась. Или наружу, наконец, начали пробираться первые чувства?

— Я хочу тебя.

Его признание не было неожиданным. Пока Лера омывала мужа, член не опал, не стал вялым.

— Тимур, я вижу. Но со сломанным ребром…

Ее рука легла на его пах и осторожно дотронулась до уже потяжелевших яичек. От осознания того, что даже в таком измотанном состоянии его тело откликается на ее присутствие рядом, грело душу.

— Дай себе время до вечера. Пожалуйста.

Она осторожно прижалась к нему — кожа к коже. Показывая, что не отказывает, что тоже нуждается в нем. Возможно, ее попытки выглядели неубедительными, неумелыми, но они шли из самого сердца.

Сегодняшним утром все воспринималось иначе.

В первый раз…

Тяжелая мужская рука опустилась ей на талию, после чего Тимур положил подбородок на ее затылок.

— Ты права. Я валюсь с ног от усталости. На хрен работу. Не пойду. И да… Утром запишешь мой телефон. Глупость какая… У тебя серьезно нет моего номер, Лера?

— Серьезно.

— Абсурд какой-то.

В их отношениях было много абсурда. Но сейчас об этом точно не стоило упоминать, чтобы не разрушить возникшую хрупкую идиллию.

— Тимур, давай, ложись, поспи.

— А ты полежишь со мной рядом?

Почему после этого вопроса слезы снова подобрались к глазам, а в горле образовался ком?

Не в силах ответить, она кивнула.

Они вышли из душевой, и Лера, взяв полотенце, так же осторожно промокнула тело Тимура, стараясь не пропустить ни одного мокрого участка тела. Мужчина наблюдал за ней с легкой улыбкой.

— Ты такая красивая.

Черт. Черт! Черт!!..

Они легли в кровать, и Тимур, шипя и приглушенно ругаясь, пытаясь принять более удобную позу, все же притянул девушку к себе, уложив ту на плечо. Как ни странно, но Лера сразу же почувствовала, как глаза наливаются тяжестью. С другой стороны, чему удивляться? Она всю ночь спала урывками.

— Тимур, если ты уже сегодня не будешь работать, то, может, проведешь вечер со мной? — закрыв глаза, спросила она.

— Проведу, — он ответил сразу же, и если бы Валерия не погружалась в сон, то непременно заметила бы, что он ответил без колебаний.

Она, удобнее устраиваясь у него на плече, прошептала, уткнувшись куда-то в подмышку.

— Мои же в дом заезжают. И твое присутствие необходимо. А то как-то неправильно получается.

С лица Тимура медленно сползла улыбка.

— Хорошо, мы придем. Будут только твои?

— Да, и еще пару друзей Геныча. Самые близкие.

Мужские губы сжались в тонкую линию.

Глава 18

Валерия суетилась до тех пор, пока Геныч не подкатил к ней на инвалидной коляске и не фыркнул:

— Мелкая, а ну, угомонись.

Лера растерянно посмотрела на брата и поставила поднос с закусками на столик.

— Геныч, я…

— Сейчас ты пойдешь и сядешь с нами. Выпьешь. Я — кофе, ты — чай, парни — пиво. И больше не будешь мельтешить перед глазами туда-сюда. Все накрыто. Хватит егозить.

— Но…

— Валерия.

Если брат называл ее полным именем — дело плохо.

Значит, Геныч нервничал не меньше ее. Лера постаралась успокоиться. Правда, что она суетится? С раннего утра, причем. Как в девять часов выбралась из объятий Тимура, что сонно что-то проворчал, так и отправилась хозяйничать. Она хотела попросить Антонину Васильевну приготовить закуски, за что получила от матери нагоняй.

— Ребенок, я вполне в состоянии накрыть на стол. Причем, парни мясо уже замочили, так что не надо лишних движений. Ты и так теперь с нами проводишь больше времени, чем дома. Муж не ворчит?

Хороший вопрос. Сегодня она обязательно спросит. Наверное.

С матерью Валерия спорить не стала. Но все же четыре пиццы принесла.

Маргарита Николаевна покачала головой, при этом по-доброму улыбнувшись.

Будущие хозяева дома и гости расположились на утепленной веранде, чтобы проще было готовить мясо на костре.

Жарить мясо вызвался Тимур и Михей.

Серый остался развлекать Леру и Маргариту Николаевну. Геныч ворчал и комментировал все происходящее. Лера понимала причину его иронии — он желал оказаться на месте Тимура, и чувствовал себя неуютно, вынужденный передвигаться пока что с помощью кресла. Лера, однажды придя на свою квартиру, и увидев его, пытающимся ходить, расплакалась. Но не от счастья и радости за него.

— Ты понимаешь… понимаешь, что тебе рано? Что еще нельзя? — шептала она, глотая слезы.

Брат, психуя, и одновременно матеря ее за то, что ей нельзя волноваться — беременным это строго запрещено! — торжественно дал обещание, что больше самовольничать не будет. Она ему поверила. Брат всегда держал слово.

Не был он доволен и переездом в дом, купленный Тимуром.

— Все равно он его.

— По документам — наш.

Геныч нахмурился сильнее.

— Слушай, я ничего не понимаю в ваших отношениях. Любви до гроба между вами точно нет, так на фига ему покупать тебе дом, стоящий пусть и не миллион евро, но около того.

Лера не стала говорить, что между ними брачный договор, и Тимур, по сути, ничем не рискует.

А что касается их отношений — Лера тоже перестала что-либо понимать. Вот абсолютно.

И не пыталась более ничего анализировать. Все со временем встанет на свои места.

Собираясь на вечерние посиделки, заменившие полноценный сабантуй по поводу новоселья, Лера старалась не показывать, как сильно нервничает. Впервые ее семья проведет время вместе с Тимуром. Она находилась, точно на пороховой бочке. Разумом понимала, что Тимур взрослый человек, серьезный, ответственный, и он точно ничего не скажет и не сделает, что могло расстроить маму. А вот Геныч… За брата она не была уверена.

Как оказалось, зря.

Геныч, хоть и посматривал на зятя с настороженностью, на рожон не лез. Видимо, тоже понимал, что мужские разборки следует оставить на потом.

Когда мясо было готово, перешли в дом. Лера как-то сама собой оказались в обществе парней, а Тимур уединился с тещей. Взяв по тарелке с мясом, они удобно расположились в креслах, установив между собой невысокий журнальный столик. Две тарелки с мясом, пара с овощами и бутылка вина с одним бокалом. Бутылку вина прихватила Маргарита Николаевна. Лера, увидев, что мама надумала споить зятя, хотела это безобразие пресечь на корню, но ее отвлекли. Потом было поздно. То и дело оглядываясь на них и посматривая в сторону Тимура, лениво потягивающего вино, Лера спрашивала себя — ну, что будет взрослому мужчине с бутылки вина? Ничего. Наверное.

Лера рассказала брату про деньги, что собрали Михей с Серым, и тот хотел их всучить парням обратно. Не получилось.

— Ты за кого нас принимаешь? — насупился Михей.

На этом разговор закончился. Парни обменялись взглядами, которые сказали куда больше, чем слова.

Постепенно Лера расслабилась. Серый откуда-то притащил плед и ненавязчиво укрыл им ее ноги. Лера немного сонно улыбнулась в ответ.

— Спасибо большое.

Дом, здоровые родные, потрескивающие дрова в настоящем камине, вкусный ужин, чувство, что внутри тебя зреет жизнь — две! — что еще надо для счастья.

Лера лениво посмотрела в сторону мамы с Тимуром, и с долей удивления заметила, что тот, нахмурившись, смотрит на нее. Странно. Потом перевел взгляд на плед, причем перевел демонстративно медленно, когда заметил, что Лера за ним наблюдает. И недобро так усмехнулся.

Лера отвела взгляд, даже головой как можно незаметнее тряхнула. Может, ей показалось? Почему Тимур должен недовольно на нее смотреть? Вечер вроде бы хорошо проходит. Когда в следующий раз Лера повернулась в его сторону, он продолжил разговаривать с тещей, которая с увлечением о чем-то ему рассказывала. На столике вместо вина оказался пузатый графин с янтарной жидкостью. Коньяк, поняла Лера. А вот это уже плохо. Даже она, не пьющая, знала, что смешивать нельзя.

Геныч оживленно спорил с Михеем по поводу каких-то IT- разработок, а Серый присел рядом, оказавшись не у дел.

— К тебе можно? — спросил он.

— Конечно. О чем речь?

Вопрос друга брата прозвучал странно. Ранее Лера не замечала, чтобы кто-то из друзей Геныча спрашивал у нее разрешение, чтобы опуститься рядом или подтрунить над ней. Она же для них была «мелкой». Они для нее — теми, кто постоянно ошивался в их доме, защищал в школе и периодически поучал.

Она их любила. Искренне. И Мишу, и Сережу. Потому что они были частью ее жизни. Той беззаботной поры, что принято называть детством. И поэтому обрадовалась, когда Геныч сказал, что пригласил их в гости. С кем с кем, а с ними она с удовольствием пообщается.

Правда, когда Сергей опускался на соседнее кресло-качалку, что установили напротив камина, его лицо выглядело серьезным.

— Ты как? — задал он еще один вопрос и отхлебнул пива.

Мама была всегда настроена категорически против того, чтобы в ее присутствии пили дети, и неважно, что детям уже за двадцать. Но сегодня сделала исключение.

— Отлично, — не кривя душой, ответила Лера и поправила плед. — Геныча и маму выписали, кризис миновал. Жизнь налаживается.

— Ты вышла замуж, — ни с того ни с сего или продолжил, или перевел тему Серый.

У Леры неприятно заныло в груди. Женская интуиция обострилась и кинула в хозяйку вопросом — а не замечала ли она в отношении себя со стороны Серого чего-то большего, чем заботу друга брата?

— Вышла, — тщательно подбирая слова, проговорила Лера, внимательно посмотрев на парня. — И счастлива. Да, рано. Да, не запланировано. Но так, наверное, надо было.

— Надо кому?

А вот теперь тон Серого ей совсем не понравился. И в глазах появилась затаенная злость. Так, кому-то больше не наливать.

— Сереж, ты сейчас о чем со мной пытаешься поговорить? — Лера постаралась ответить, как можно мягче. Ни в коем случае нельзя допустить вспышки ярости со стороны Серого. Поэтому она даже улыбнулась, не желая портить вечер. — Если о моей личной жизни — то не стоит. Я знаю — ты, Геныч, Михей, Артур, Стас — вы все всегда заботились обо мне. Как о сестре. Как и о Дине, сестре Артура. Как и о Игорьке, брате Стаса. Это круто. Это здорово. Это незабываемо. Вы реально лично меня уберегли от многих необдуманных поступков. Честно. Допустим, я и помыслить не могла, чтобы выпить на школьных дискотеках в старших классах. Потому что точно знала, что один из вас где-то рядом. И если что — устроит нагоняй, мало не покажется. Вы — классные ребята, и я каждому желаю всего наилучшего. А ваш поступок с материальной помощью Генычу… — тут непрошенные слезы все же выступили на глаза, Лере пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прогнать их. — Это неоценимо. Но вот сейчас ты, наверное, мне хочешь что-то сказать, касаемо моего брака. И я тебя прошу — не надо. Не порть наши отношения.

— И все-таки мы тебя не уберегли, — он кивнул на ее слегка округлившийся животик, правда, который не было видно под просторным трикотажным платьем. — Залетела.

— Я не залетела, Сереж. Я забеременела. Сознательно. И думаю, ты будешь частым гостем в этом доме, и тебе еще придется нянчить моих деток, когда я их буду спихивать на Геныча. Поэтому… не надо, Сереж. Пожалуйста. Не продолжай. Или не начинай.

Она ожидала, что Сергей заартачится, это так свойственно выпившему мужчине. Полезет на рожон, начнет спорить.

Она ошиблась — Сергей, чуть скривив губы, покачал головой.

— Слушай, мелкая, когда ты успела набраться житейской мудрости? Я ведь реально готов был наговорить тебе пару ласковых про твоего… хмм… мужа. Не вписывается он в… В общем, ты и он…

Лера приглушенно засмеялась.

— Сереж, лучше молчи. Вот, правда. И да, я тебя поняла.

Молодой человек откинулся на спинку кресла.

— Ок. Молчу. Про него. Но за жизнь-то ты со мной поболтаешь?

— Конечно.

— Слушай, а реально, что ты сама занималась этим домом? Оформлением, я имею в виду?

Лера почувствовала, как краснеет. Так, и кому подрезать язык? У кого он слишком длинный?

— Есть немного.

— Немного? Генка сказал, что ты носилась по магазинам, как угорелая.

— Ой, а то ты Гену не знаешь. Преувеличивает.

— Не думаю, — Сергей обвел гостиную. — Офигитильно получилось.

— Рада, что нравится.

— Нет, правда, здорово. Вот замутим мы один проект, — он кивнул в сторону Геныча и Михея, — и если все выгорит, то… В общем, мою берлогу будешь оформлять ты.

Лера не выдержала и снова рассмеялась. Слова Сергея одновременно прозвучали по-мальчишечьи, с легким налетом задора, энтузиазма и в то же время Лера знала — у парней все серьезно, они создают какой-то проект с абсолютно ей непонятным названием, и он касается новых технологий. Вкладываются с него. Начинают работать в этом направлении. Авария Геныча немного притормозила их, но видя, как сейчас брат оживленно спорит с Михеем, пришла к выводу, что дальше они начнут работать в удвоенном темпе. И она не сомневалась — у них получится.

— Отнекиваться точно не буду. Как потребуются услуги — звони.

Тимур подошел неслышно. Лера даже вздрогнула, когда увидела его тень, простирающуюся из-за спины, и услышала голос оттуда же:

— Не прогуляешься со мной до кухни?

Девушка обернулась и моргнула.

— Да, конечно, — она слишком поспешно встала, отчего плед соскользнул на пол. Серый поймал его и положил на кресло.

— Тогда договорились, мелкая.

Услышав, как он ее назвал, Тимур чуть приподнял брови.

— Мелкая?

Лера снова покраснела.

— Младшая сестра. Вот они, — она кивнула на Сергея и на брата с Мишей, — меня так и прозвали.

— Звучит… довольно интимно.

Тимур выразительно посмотрел на молодого парня, а тот в свою очередь разулыбался, чем окончательно сбил Леру. И чего такого сказал Тимур, что неожиданно Серый стал весь таким довольным?

— Тимур, — девушка позвала мужа, тем самым пытаясь отвлечь его на себя. Она по-прежнему панически боялась ссор. Понимала — глупо. Кажется, никто ни с кем не собирается ссорится, и все же… Да и мама, наблюдавшая за ними и без зазрения совести споившая зятя, выглядела довольной.

— Идем.

Тимур взял Леру за руку и потянул за собой.

Та, улыбнувшись родным и друзьям, что разом уставились на них, пожала плечами. Мол, муж требует внимания.

Кухня находилась через большой холл.

Пока они преодолевали его — молчали.

Лера снова разволновалась и уже мечтала, чтобы вечер закончился. Почему она воспринимает все происходящее слишком остро? Не пора успокоиться. Даже Геныч и тот шикнул на нее. Может, она придумывает проблему там, где ее и быть не может? Раздувает мыльный пузырь на пустом месте?

Она не знала, зачем ее позвал Тимур. Предположила, что захотел что-то сказать наедине. В тактичности ему не откажешь.

Как только они вошли на кухню, Тимур не особо аккуратно дернул Леру на себя. Девушка, не ожидав ничего подобного, подлетела к нему, ощутимо врезавшись в грудную клетку.

— Ай!

Больше добавить она ничего не успела.

Потому что оказалась сжата в стальном захвате.

Одной рукой Тимур обхватил ее затылок, распластав пальцы и тем самым фиксируя голову, чтобы при желании она не смогла ее отвести назад. Второй он ощутимо сжал ее за талию, притянув максимально к себе, так, чтобы их тела соприкасались вплотную. Так она могла почувствовать каждую его напрягшуюся мышцу. Чтобы он мог полностью накрыть ее тело.

— Какого хера ты мило улыбаешься этому молокососу? — рыкнул он хрипло, обдав ее горячим дыханием с легким запахом алкоголя. Он наклонил голову, приблизив свое лицо к ее. Так, что она видела, как гневно раздуваются его ноздри, как желваки заходили на скулах, а от уголков глаз побежали более глубокие морщины.

Она ответить ничего не успела. Лишь задохнулась. Не то от неожиданности, не то от того, что кровь по жилам побежала быстрее, и тело бросило в жар.

— Лера! — теперь его голос вибрировал. Тимур говорил приглушенно, не хотел, чтобы их слышали посторонние. — Ты — моя, девочка! Ты это помнишь?

И тут у Леры в голове перемкнуло. Обычно сдержанная и собранная, она сорвалась. Так же шепотом ответила, яростно шипя:

— Как я могу это помнить, если уже забыла, когда в последний раз ты брал меня?

Глава 18

Валерия суетилась до тех пор, пока Геныч не подкатил к ней на инвалидной коляске и не фыркнул:

— Мелкая, а ну, угомонись.

Лера растерянно посмотрела на брата и поставила поднос с закусками на столик.

— Геныч, я…

— Сейчас ты пойдешь и сядешь с нами. Выпьешь. Я — кофе, ты — чай, парни — пиво. И больше не будешь мельтешить перед глазами туда-сюда. Все накрыто. Хватит егозить.

— Но…

— Валерия.

Если брат называл ее полным именем — дело плохо.

Значит, Геныч нервничал не меньше ее. Лера постаралась успокоиться. Правда, что она суетится? С раннего утра, причем. Как в девять часов выбралась из объятий Тимура, что сонно что-то проворчал, так и отправилась хозяйничать. Она хотела попросить Антонину Васильевну приготовить закуски, за что получила от матери нагоняй.

— Ребенок, я вполне в состоянии накрыть на стол. Причем, парни мясо уже замочили, так что не надо лишних движений. Ты и так теперь с нами проводишь больше времени, чем дома. Муж не ворчит?

Хороший вопрос. Сегодня она обязательно спросит. Наверное.

С матерью Валерия спорить не стала. Но все же четыре пиццы принесла.

Маргарита Николаевна покачала головой, при этом по-доброму улыбнувшись.

Будущие хозяева дома и гости расположились на утепленной веранде, чтобы проще было готовить мясо на костре.

Жарить мясо вызвался Тимур и Михей.

Серый остался развлекать Леру и Маргариту Николаевну. Геныч ворчал и комментировал все происходящее. Лера понимала причину его иронии — он желал оказаться на месте Тимура, и чувствовал себя неуютно, вынужденный передвигаться пока что с помощью кресла. Лера, однажды придя на свою квартиру, и увидев его, пытающимся ходить, расплакалась. Но не от счастья и радости за него.

— Ты понимаешь… понимаешь, что тебе рано? Что еще нельзя? — шептала она, глотая слезы.

Брат, психуя, и одновременно матеря ее за то, что ей нельзя волноваться — беременным это строго запрещено! — торжественно дал обещание, что больше самовольничать не будет. Она ему поверила. Брат всегда держал слово.

Не был он доволен и переездом в дом, купленный Тимуром.

— Все равно он его.

— По документам — наш.

Геныч нахмурился сильнее.

— Слушай, я ничего не понимаю в ваших отношениях. Любви до гроба между вами точно нет, так на фига ему покупать тебе дом, стоящий пусть и не миллион евро, но около того.

Лера не стала говорить, что между ними брачный договор, и Тимур, по сути, ничем не рискует.

А что касается их отношений — Лера тоже перестала что-либо понимать. Вот абсолютно.

И не пыталась более ничего анализировать. Все со временем встанет на свои места.

Собираясь на вечерние посиделки, заменившие полноценный сабантуй по поводу новоселья, Лера старалась не показывать, как сильно нервничает. Впервые ее семья проведет время вместе с Тимуром. Она находилась, точно на пороховой бочке. Разумом понимала, что Тимур взрослый человек, серьезный, ответственный, и он точно ничего не скажет и не сделает, что могло расстроить маму. А вот Геныч… За брата она не была уверена.

Как оказалось, зря.

Геныч, хоть и посматривал на зятя с настороженностью, на рожон не лез. Видимо, тоже понимал, что мужские разборки следует оставить на потом.

Когда мясо было готово, перешли в дом. Лера как-то сама собой оказались в обществе парней, а Тимур уединился с тещей. Взяв по тарелке с мясом, они удобно расположились в креслах, установив между собой невысокий журнальный столик. Две тарелки с мясом, пара с овощами и бутылка вина с одним бокалом. Бутылку вина прихватила Маргарита Николаевна. Лера, увидев, что мама надумала споить зятя, хотела это безобразие пресечь на корню, но ее отвлекли. Потом было поздно. То и дело оглядываясь на них и посматривая в сторону Тимура, лениво потягивающего вино, Лера спрашивала себя — ну, что будет взрослому мужчине с бутылки вина? Ничего. Наверное.

Лера рассказала брату про деньги, что собрали Михей с Серым, и тот хотел их всучить парням обратно. Не получилось.

— Ты за кого нас принимаешь? — насупился Михей.

На этом разговор закончился. Парни обменялись взглядами, которые сказали куда больше, чем слова.

Постепенно Лера расслабилась. Серый откуда-то притащил плед и ненавязчиво укрыл им ее ноги. Лера немного сонно улыбнулась в ответ.

— Спасибо большое.

Дом, здоровые родные, потрескивающие дрова в настоящем камине, вкусный ужин, чувство, что внутри тебя зреет жизнь — две! — что еще надо для счастья.

Лера лениво посмотрела в сторону мамы с Тимуром, и с долей удивления заметила, что тот, нахмурившись, смотрит на нее. Странно. Потом перевел взгляд на плед, причем перевел демонстративно медленно, когда заметил, что Лера за ним наблюдает. И недобро так усмехнулся.

Лера отвела взгляд, даже головой как можно незаметнее тряхнула. Может, ей показалось? Почему Тимур должен недовольно на нее смотреть? Вечер вроде бы хорошо проходит. Когда в следующий раз Лера повернулась в его сторону, он продолжил разговаривать с тещей, которая с увлечением о чем-то ему рассказывала. На столике вместо вина оказался пузатый графин с янтарной жидкостью. Коньяк, поняла Лера. А вот это уже плохо. Даже она, не пьющая, знала, что смешивать нельзя.

Геныч оживленно спорил с Михеем по поводу каких-то IT- разработок, а Серый присел рядом, оказавшись не у дел.

— К тебе можно? — спросил он.

— Конечно. О чем речь?

Вопрос друга брата прозвучал странно. Ранее Лера не замечала, чтобы кто-то из друзей Геныча спрашивал у нее разрешение, чтобы опуститься рядом или подтрунить над ней. Она же для них была «мелкой». Они для нее — теми, кто постоянно ошивался в их доме, защищал в школе и периодически поучал.

Она их любила. Искренне. И Мишу, и Сережу. Потому что они были частью ее жизни. Той беззаботной поры, что принято называть детством. И поэтому обрадовалась, когда Геныч сказал, что пригласил их в гости. С кем с кем, а с ними она с удовольствием пообщается.

Правда, когда Сергей опускался на соседнее кресло-качалку, что установили напротив камина, его лицо выглядело серьезным.

— Ты как? — задал он еще один вопрос и отхлебнул пива.

Мама была всегда настроена категорически против того, чтобы в ее присутствии пили дети, и неважно, что детям уже за двадцать. Но сегодня сделала исключение.

— Отлично, — не кривя душой, ответила Лера и поправила плед. — Геныча и маму выписали, кризис миновал. Жизнь налаживается.

— Ты вышла замуж, — ни с того ни с сего или продолжил, или перевел тему Серый.

У Леры неприятно заныло в груди. Женская интуиция обострилась и кинула в хозяйку вопросом — а не замечала ли она в отношении себя со стороны Серого чего-то большего, чем заботу друга брата?

— Вышла, — тщательно подбирая слова, проговорила Лера, внимательно посмотрев на парня. — И счастлива. Да, рано. Да, не запланировано. Но так, наверное, надо было.

— Надо кому?

А вот теперь тон Серого ей совсем не понравился. И в глазах появилась затаенная злость. Так, кому-то больше не наливать.

— Сереж, ты сейчас о чем со мной пытаешься поговорить? — Лера постаралась ответить, как можно мягче. Ни в коем случае нельзя допустить вспышки ярости со стороны Серого. Поэтому она даже улыбнулась, не желая портить вечер. — Если о моей личной жизни — то не стоит. Я знаю — ты, Геныч, Михей, Артур, Стас — вы все всегда заботились обо мне. Как о сестре. Как и о Дине, сестре Артура. Как и о Игорьке, брате Стаса. Это круто. Это здорово. Это незабываемо. Вы реально лично меня уберегли от многих необдуманных поступков. Честно. Допустим, я и помыслить не могла, чтобы выпить на школьных дискотеках в старших классах. Потому что точно знала, что один из вас где-то рядом. И если что — устроит нагоняй, мало не покажется. Вы — классные ребята, и я каждому желаю всего наилучшего. А ваш поступок с материальной помощью Генычу… — тут непрошенные слезы все же выступили на глаза, Лере пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прогнать их. — Это неоценимо. Но вот сейчас ты, наверное, мне хочешь что-то сказать, касаемо моего брака. И я тебя прошу — не надо. Не порть наши отношения.

— И все-таки мы тебя не уберегли, — он кивнул на ее слегка округлившийся животик, правда, который не было видно под просторным трикотажным платьем. — Залетела.

— Я не залетела, Сереж. Я забеременела. Сознательно. И думаю, ты будешь частым гостем в этом доме, и тебе еще придется нянчить моих деток, когда я их буду спихивать на Геныча. Поэтому… не надо, Сереж. Пожалуйста. Не продолжай. Или не начинай.

Она ожидала, что Сергей заартачится, это так свойственно выпившему мужчине. Полезет на рожон, начнет спорить.

Она ошиблась — Сергей, чуть скривив губы, покачал головой.

— Слушай, мелкая, когда ты успела набраться житейской мудрости? Я ведь реально готов был наговорить тебе пару ласковых про твоего… хмм… мужа. Не вписывается он в… В общем, ты и он…

Лера приглушенно засмеялась.

— Сереж, лучше молчи. Вот, правда. И да, я тебя поняла.

Молодой человек откинулся на спинку кресла.

— Ок. Молчу. Про него. Но за жизнь-то ты со мной поболтаешь?

— Конечно.

— Слушай, а реально, что ты сама занималась этим домом? Оформлением, я имею в виду?

Лера почувствовала, как краснеет. Так, и кому подрезать язык? У кого он слишком длинный?

— Есть немного.

— Немного? Генка сказал, что ты носилась по магазинам, как угорелая.

— Ой, а то ты Гену не знаешь. Преувеличивает.

— Не думаю, — Сергей обвел гостиную. — Офигитильно получилось.

— Рада, что нравится.

— Нет, правда, здорово. Вот замутим мы один проект, — он кивнул в сторону Геныча и Михея, — и если все выгорит, то… В общем, мою берлогу будешь оформлять ты.

Лера не выдержала и снова рассмеялась. Слова Сергея одновременно прозвучали по-мальчишечьи, с легким налетом задора, энтузиазма и в то же время Лера знала — у парней все серьезно, они создают какой-то проект с абсолютно ей непонятным названием, и он касается новых технологий. Вкладываются с него. Начинают работать в этом направлении. Авария Геныча немного притормозила их, но видя, как сейчас брат оживленно спорит с Михеем, пришла к выводу, что дальше они начнут работать в удвоенном темпе. И она не сомневалась — у них получится.

— Отнекиваться точно не буду. Как потребуются услуги — звони.

Тимур подошел неслышно. Лера даже вздрогнула, когда увидела его тень, простирающуюся из-за спины, и услышала голос оттуда же:

— Не прогуляешься со мной до кухни?

Девушка обернулась и моргнула.

— Да, конечно, — она слишком поспешно встала, отчего плед соскользнул на пол. Серый поймал его и положил на кресло.

— Тогда договорились, мелкая.

Услышав, как он ее назвал, Тимур чуть приподнял брови.

— Мелкая?

Лера снова покраснела.

— Младшая сестра. Вот они, — она кивнула на Сергея и на брата с Мишей, — меня так и прозвали.

— Звучит… довольно интимно.

Тимур выразительно посмотрел на молодого парня, а тот в свою очередь разулыбался, чем окончательно сбил Леру. И чего такого сказал Тимур, что неожиданно Серый стал весь таким довольным?

— Тимур, — девушка позвала мужа, тем самым пытаясь отвлечь его на себя. Она по-прежнему панически боялась ссор. Понимала — глупо. Кажется, никто ни с кем не собирается ссорится, и все же… Да и мама, наблюдавшая за ними и без зазрения совести споившая зятя, выглядела довольной.

— Идем.

Тимур взял Леру за руку и потянул за собой.

Та, улыбнувшись родным и друзьям, что разом уставились на них, пожала плечами. Мол, муж требует внимания.

Кухня находилась через большой холл.

Пока они преодолевали его — молчали.

Лера снова разволновалась и уже мечтала, чтобы вечер закончился. Почему она воспринимает все происходящее слишком остро? Не пора успокоиться. Даже Геныч и тот шикнул на нее. Может, она придумывает проблему там, где ее и быть не может? Раздувает мыльный пузырь на пустом месте?

Она не знала, зачем ее позвал Тимур. Предположила, что захотел что-то сказать наедине. В тактичности ему не откажешь.

Как только они вошли на кухню, Тимур не особо аккуратно дернул Леру на себя. Девушка, не ожидав ничего подобного, подлетела к нему, ощутимо врезавшись в грудную клетку.

— Ай!

Больше добавить она ничего не успела.

Потому что оказалась сжата в стальном захвате.

Одной рукой Тимур обхватил ее затылок, распластав пальцы и тем самым фиксируя голову, чтобы при желании она не смогла ее отвести назад. Второй он ощутимо сжал ее за талию, притянув максимально к себе, так, чтобы их тела соприкасались вплотную. Так она могла почувствовать каждую его напрягшуюся мышцу. Чтобы он мог полностью накрыть ее тело.

— Какого хера ты мило улыбаешься этому молокососу? — рыкнул он хрипло, обдав ее горячим дыханием с легким запахом алкоголя. Он наклонил голову, приблизив свое лицо к ее. Так, что она видела, как гневно раздуваются его ноздри, как желваки заходили на скулах, а от уголков глаз побежали более глубокие морщины.

Она ответить ничего не успела. Лишь задохнулась. Не то от неожиданности, не то от того, что кровь по жилам побежала быстрее, и тело бросило в жар.

— Лера! — теперь его голос вибрировал. Тимур говорил приглушенно, не хотел, чтобы их слышали посторонние. — Ты — моя, девочка! Ты это помнишь?

И тут у Леры в голове перемкнуло. Обычно сдержанная и собранная, она сорвалась. Так же шепотом ответила, яростно шипя:

— Как я могу это помнить, если уже забыла, когда в последний раз ты брал меня?

Глава 19

В голове что-то взорвалось. Ударило. Разнесло в щепки, в клочья, в миллиарды молекул.

Тимур порой любил, когда во время секса партнерша использовала грязные словечки. Да и он по настроению мог их использовать, чтобы добавить остроты, пикантности. Когда окончательно спускал тормоза. Такое позволял себе в обществе опытных партнерш, которые не смутятся, если их назовут неласковым, даже оскорбительным словом или укажут на исконно русском, что следует сделать и куда что вставить.

Но Лера…

Она же такая девочка.

Которую он развращал для себя и под себя. Приучал. Показывал, что любит и как любит. Не задумываясь о том, что будет потом.

А потом случилась беременность и брак. И его переклинило.

Он смотрел на безумно сексуальное тело теперь уже жены, что только-только начало изменяться, на потяжелевшие груди, на чуть округлившийся животик, уже замечая, как она его прикрывает руками в извечном движении всех беременных женщин, и его рвало на части. Он жаждал ее остервенело, дико, до ломоты в яичках. Один взгляд, одно воспоминание о ней — и все, у него вставал. Тимур даже подтрунивал над собой, говоря, что у него скоро будет смермотоксикоз. На других женщин не смотрел. Не хотел.

Есть жена. Другие — табу.

Тимур понимал — ничто не мешает ему трахнуть одну из старых знакомых. Или обзавестись новой. Только зачем?

У него дома есть роскошная маленькая девочка, к которой он отчего-то опасался прикасаться. А если повредит? А если сделает больно? А если…

Лучше перетерпит. Как там говорят врачи, когда заканчивается опасный период? В шестнадцать-двадцать недель? Значит, осталось немного.

Ничего страшного.

Хотя, нет, тут он привирает. Для него этот период будет нелегким. Тимур, которому требовался секс практически ежедневно, сам себе назначил испытание. Но видя, как выворачивает Леру несколько раз на дню, как она старательно делает вид, что все хорошо, что ей не больно, как она минимизирует капризы, понимал — его решение абсолютно верное.

Чего он не ожидал и с чем не думал сталкиваться — так с недовольством Леры. И по поводу чего?? Отсутствию секса.

Тамим, не посвященный в его «диету», подтрунивал. Мол, беременная жена становится особенно ласковой. И у некоторых даже обостряется чувствительность. Им становится «надо» едва ли не чаще, чем мужчинам.

Тимур скептически выслушивал названного брата. Пусть говорит, а он послушает, ему не трудно.

Трудно возвращаться домой, ложиться спать в одну постель с Лерой и не притрагиваться к ней. Когда аромат ее духов и кожи медленно, но от того еще более настойчиво окутывал его, забирался под кожу, в легкие, пропитывал кровь, заставляя в памяти воскрешать одну ночь за другой. Вспоминать Леру, стоящей на коленях с выпяченной попкой. Или делающей ему минет. Или с раскинутыми ногами, когда он приближался к ее «розочке», чтобы вылизать, испить ее соки, заставить содрогнуться в оргазме.

Ее тело, облаченное в белоснежное неглиже, дразнило его. Выступало наисильнейшим оргазмом.

Тимур мог попросить Леру спать в смежной комнате, мотивируя свою просьбу беременностью или даже ничего не объясняя. Но как, черт возьми, он отпустит жену на другую кровать и лишит себя ее тепла?

Она прижималась к нему. Каждую ночь. Засыпала и во сне искала его тело.

Осознание того, что она инстинктивно нуждается в нем, срывало крышу. Выворачивало душу наизнанку. Заставляло сжимать зубы с такой силой, что они аж скрежетали.

Млять… Это было невыносимо. Это было восхитительно.

Перевернуть бы ее на спину и взять сонную. Разбудить резкими толчками. Увидеть, как в полусонных глазах зарождается желание. Как она выгибается под ним и аккуратно, порой едва ли не робко, подается вперед, к нему навстречу.

Но Тимур не мог. А если все-таки сделает ей больно…

Она же маленькая. И носит двойню. И такая миниатюрная, несмотря на то, что груди крупные и… Снова груди. Все мысли Тимура так или иначе скатывались к телу Валерии.

— Это хорошо, что ты ей не изменяешь, — заметил Тамим накануне.

— Ты за мной следишь? — усмехнулся Тимур.

— Наблюдаю.

— Тогда объяснись.

Тамим, закинув ногу на ногу, откинулся на спинку кресла. Разговор происходил в кабинете Тимура.

— Хорошая она у тебя. Нравится мне. Эй-эй, не свирепей! Вижу, как оскаливаешься. Не надо. Твоя жена — неприкосновенна. Если бы я ставил цель поиметь ее — перекупил бы. И не качай головой. Три месяца назад ты не был в нее влюблен и при сильном моем хотении…

Тимура как током прошибло. Он сидел за столом, руки на подлокотниках кресла, и сам не заметил, как с силой сжал их. Лишь чуть корпусом подался вперед, точно хищник, замерший перед прыжком.

— Ты что-то путаешь, брат.

Тамим с ехидной улыбкой покачал головой.

— Не, не путаю. Уж кто-кто, а я тебя знаю. Ты женился на ней. И не говори, что из-за детей. Мы с легкостью могли отобрать обоих малышей. Повторюсь — с легкостью. Даже, почти не напрягаясь. Увез бы ты ее ко мне на девятом месяце, она бы там и родила. А дальше — дело техники. Но нет. Ты выбрал другой путь. Правильный. За что я тебя уважаю еще сильнее, брат. Мы еще не знаем, кто у тебя родится — мальчики или девочки, а может, и разнополые дети. Но то, что рядом будет мать — положительный момент.

Тимур молча слушал Тамима. Тот был философом, и порой, под вечер, любил поговорить за жизнь. Это у них с Турции повелось. Разговоры зачастую их и спасали от безумия.

— Твои размышления интересны.

— Да я только радуюсь за тебя, Тимур. И воздаю Хвалу Аллаху, что у тебя все складывается благополучно. Ты желал сильную достойную спутницу, не развратницу, не охотницу за твоим состоянием, а настоящую женщину — она у тебя есть. Береги ее. А то придут и отберут. Твоя Лера — неграненый бриллиант, и от тебя зависит, засверкает он или потускнеет.

И вот теперь этот «бриллиант», что самым непосредственным образом весь вечер крутила перед ним очаровательной попой и умиленно улыбалась какому-то молокососу, нагло заявляет, что он, оказывается, не хочет ее. Не трахает, видите ли.

Он!

Ее!

Тимур, что последние годы тщательно тренировал свою выдержку и не позволял эмоциям взять вверх, сорвался.

Не заботясь об аккуратности и послав, куда подальше деликатность, издавая приглушенные стоны, больше походившие на рыки голодного зверя, коим он сейчас себя и чувствовал, Тимур обрушился на свою девочку.

Ах, бриллиант…

Ах, не дотраханый…

Если бы ему кто сказал, что Валерия сделает ему предъяву на тему сексуальной неудовлетворенности, он открыто поглумился бы над тем недотепой. Да она еще чуть больше месяца назад краснела, стоило ему попросить развести ножки пошире и показать себя!

Он впился в ее губы безжалостно. Знал, что делает больно. Что не ласково. Что доставляет ей дискомфорт. Что надо немного притормозить…

И мысленно был опрокинут на лопатки, когда почувствовал, как Лера с не меньшей страстью откликнулась на его прикосновения. Более того! Она укусила его. Не до крови, но ощутимо. Показав тем самым, что не шутила, когда заявила, что он ее посадил на «голодный паек».

Дальше — хуже. Или ярче. Жарче.

Прижимая к себе все еще хрупкое тело жены, Тимур подхватил ее под ягодицы, вздернув кверху. Лера, продолжая отвечать на его сокрушительный, жалящий, обжигающий поцелуй, обхватила его за шею и сама постаралась как можно плотнее прижаться к нему.

Тело Тимура завибрировало от внутреннего напряжения. Перед глазами возникла кровавая пелена. Он слишком долго ждал. Он слишком сильно соскучился.

Сил терпеть не было. Хотелось получить все и сразу. Стоило вдохнуть запах Леры, как голова закружилась, а в висках застучало. Он с силой сжал чертово шерстяное платье, комкая его и задирая.

— Опаньки.

Насмешливый голос новоиспеченного шурина охладил пыл Тимура, но недостаточно, чтобы отказаться в последствие от продолжения. Зато Тимур сразу же почувствовал, как замерла на его руках Лера, испуганно и смущенно охнув, и уткнувшись ему в шею.

— Удивили, ничего не скажешь.

У Геннадия, как и любого другого молодого парня, напрочь отсутствовала какая-либо субординация. Тимур посмотрел в сторону дверного проема и увидел, как шурин ухмыляется. Что его удивило — в глазах парня исчезла злоба, настороженность, недоверие, которое неизменно присутствовало, когда они общались.

— Немного расслабились. Имеем право. Мы — молодожены, — ответил Тимур, аккуратно опуская Леру на пол.

— Ладно уж вам. И ты, мелкая, не крайней. Стоишь пунцовая, как рак. Вы тут можете продолжать, а я укатываю. Черт, даже забыл, что хотел взять на кухне.

Сказал и был таков.

Лера хотела сделать шаг назад, но Тимур не собирался ее никуда отпускать.

— Не спеши, Лера.

Та стояла и шумно дышала в грудь.

— Боже…

— Тебе стыдно?

Он приготовился услышать какой-нибудь лепет и ждал, что Лера сейчас начнет выбираться из его рук, что совсем его не устраивало. Буря, образовавшаяся внутри и до сих пор беснующаяся там, не собиралась утихать, что его вполне устраивало.

— Нет. Ни капельки.

А вот это уже интересно.

Тимур не заметил, как улыбнулся.

— Тогда твои претензии принимаются. Жду тебя через две минуты на крыльце. Прощаешься со своими, желаешь им приятного вечера и… — он предвкушающе усмехнулся, проведя рукой по позвоночнику Леры, отчего та затрепетала пташкой в его объятиях. — И потом мы с тобой более подробно обсудим, почему ты позволила себе вольность — кокетничать с тем молокососом.

— Я не кокетничала!

Конечно-конечно, естественно. Только тот парень смотрел на нее плотоядно. Едва ли не облизываясь. Тимур подавил в себе желание пойти и посчитать ему ребра. Так, для профилактики. Чтобы не смел даже в мыслях представлять себя рядом с его Лерой.

Тимур оторвал от себя жену и двумя пальцами приподнял ее подбородок, вынуждая посмотреть ему в лицо.

— Вот даже и не пробуй начинать. Я не пойму. И не оценю. А теперь беги.

Он развернул ее к себе спиной и ощутимо шлепнул по попе.

— Жду на крыльце.

Лера упорхнула с кухни, а Тимур дал себе небольшую передышку. Не так и плохо, что Геннадий помешал им, иначе он не давал гарантию, что не взял бы Леру где-нибудь в подсобке. Затащил бы в темный уголок и показал, как по ней соскучился, и чего стоило ему воздержание.

Может, правда, к черту его маниакальность! Большинство пар занимаются сексом на протяжении всей беременности, если нет противопоказаний. Орешко заверила его, что Лера абсолютно здорова, беременность протекает без осложнений. Чего же его перемкнуло?

Тимур вышел на крыльцо. Его «до свидания» собравшимся не требовалось.

Лера вышла за ним вскоре. Она успела накинуть на плечи пальто. Тимур, покачав осуждающе головой, аккуратно снял пальто с плеч и молча заставил одеть. Ребенок, сущий ребенок. Глаза блестят от волнения, на щеках играет румянец.

До их дома они добрались довольно быстро.

И сразу в спальню. Без лишних слов.

Сорвать друг с друга одежду.

Добраться до тела, до кожи. Лизнуть. Поцеловать. Прикусить.

Заклеймить.

Его…

Он все же донес ее до кровати, где распластал на животе.

Его…

Прошелся губами, руками по спине. Прикасаясь нежно, остро, страстно.

Его…

Раздвинул ноги, чтобы тотчас погрузить пальцы в истекающее соком лоном и победно застонать, удостоверившись, что его маленькая девочка хочет его с не меньшей силой.

Лера вцепилась пальцами в простыню, собрав ткань, и уткнувшись головой в пространство между подушками.

Такая послушная. Идеальная для него.

Тимур не мог долго ждать. Второй раунд за ним.

Он ворвался в ее лоно одним движением, подчиняя, утверждая на нее права.

Она не противилась. Напротив, подмахивала бедра, пытаясь быть, как можно ближе с ним, дать ему возможность проникнуть глубже, сильнее.

Оргазм накрыл его практически сразу же. И кончая, он с почти звериным удовольствием, зародившимся глубоко внутри, ощутил, как и она содрогается под ним, застонав в одну из подушек.

До сих пор его стесняется. Зажимается.

Осознание того, что Лера никак не может раскрепоститься в его обществе, досадливой змеей вползла под кожу, испортив все то очарование, что образовалось между ними.

Какого черта? Вот какого?

Что ей еще не хватает? Почему продолжает быть «солдатом на плацу»?!

Тимур поднялся резко, перекатившись на край.

Лера повернула голову в его сторону.

— Тимур? — едва ли не сонно прошептала она.

Вот и весь запал прошел. Девочка получила свое.

— Я мыться.

Тимур чувствовал себя отвратно.

А что ты, мужик, хотел? Это у тебя меняется к ней отношение! Это ты пылинки с нее сдуваешь и ловишь взгляд, при этом обзывая себя идиотом! Это тебя выворачивает наизнанку, когда ей плохо!

И все почему?

Тимур выдохнул сквозь сжатые зубы.

Плевать на все. Лера принадлежит ему, хочет она того или нет. Десять лет, достаточный срок, чтобы приручить ее к себе. А там… Там они разберутся. Составят очередной контракт. Ведь его крошка не может без них?

Алкоголь ударил в голову. Ему надо успокоиться, злость — не лучший советчик. Особенно, если в соседней комнате лежит беременная жена, которая сводит тебя с ума.

Тимур, включив холодный душ, встал под него.

Простоял так недолго, вскоре переключив воду на более теплую. Струя освежала, добрила.

Он уже собирался выключать воду, когда услышал странный звук. Повернулся, и увидел тень.

Лера пыталась открыть створку большой стеклянной душевой.

Увидев девушку, Тимур немного расслабился, напряжение ушло с мышц. Если Лера решила присоединиться к нему, значит, не все так плохо, как ему кажется.

Он открыл дверку и побледнел.

Обнаженная Лера стояла, опираясь на стену. На ее лице застыла гримаса боли. Спутанные волосы. Испарина на лбу. Второй рукой она держалась за слегка округлившийся живот.

— Тимур… больно… внизу живота… и тянет сильно…

Глава 20

— Тимур Олегович, пожалуйста, услышьте меня…

— Я вас слышу Ангелина Геннадьевна!

— Нет, не слышите. Абсолютно.

Дверь в смежный кабинет была приоткрыта, и Валерия сквозь пелену возвращающегося сознания слышала их голоса.

Она задремала на полчасика, даже сама не заметила, как так получилось.

— Черт возьми…

— Тимур, а-ну, перестаньте выражаться! — врач чуть повысила голос, но по-прежнему говорила приглушенно. — Хватит. Я еще раз повторяюсь, и, надеюсь, сейчас вы меня услышите! У вашей жены кишечные колики! Вы сами сказали, что она ела мясо и пиццу. Плюс овощи. Все это легко могло спровоцировать метеоризм. Никакой угрозы выкидыша не существует.

— Вы не понимаете… Ей — ничего не грозит?

— Кому? Валерии?

— Да. Детей… Дети еще будут, а она…

Послышался женский смех.

— Тимур Олегович, вы меня шокировали. Нет, просто убили. Вот честное слово. Я… Ох. Ладно, все ваши сегодняшние заявления я спишу на то, что уже ночь, а вы после посиделок, и на то, что вы только недавно поженились, а у вашей жены это беременность первая.

— Ангелина Геннадьевна, — а вот и сердитые нотки.

— Что? Ну, вот что? — сейчас женщина говорила ласково. — Тимур, я все понимаю. Честно. И еще раз повторюсь — ни вашей жене, ни вашим деткам ничего не угрожает. Валерии придется посидеть на диете, и только. Кстати. Половую диету я вам не прописываю. Напротив. Вашей жене необходима ласка и забота, как и любой другой беременной женщине.

Лера зажала рот рукой, чтобы не разреветься. И быстро-быстро заморгала, прогоняя прочь непрошеные слезы, что все-таки выступили.

Когда несколько часов назад она почувствовала неприятные ощущения, сильно испугалась. Про выкидыш думать запретила. Она — здоровая молодая женщина, и никаких предпосылок для прерывания беременности не было.

Но сказать Тимуру и показаться врачу необходимо.

Еще в ванной Лере показалось, что Тимур разволновался больше, чем она. Выскочил из душевой, донес Леру до кровати, в рекордно короткие сроки оделся, позвонил Орешко и сказал, что они едут в клинику. Ангелина Геннадьевна жила рядом, и тоже приехала. Осмотрела Валерию и сразу же успокоила, сказав, что никакого тонуса матки нет. Что все нормально.

Тимур в это время хмурился и даже присутствовал при осмотре, чем немало смутил Леру.

Потом Ангелина Геннадьевна порекомендовала Лере подремать, а сама увела Тимура к себе в кабинет.

— Вы меня госпитализировать не будете? — с опаской спросила Лера, после того, как ей дали какие-то препараты.

— Не вижу смысла. Если вы сами, конечно, не хотите понаблюдаться стационарно.

Лера покачала головой и посмотрела на Тимура. Что скажет он?

Тот молчал и так же смотрел на нее, при этом хмурился. Выглядел он взволнованно, даже бледно.

— Мы всем необходимым обеспечим ее дома.

— Тогда пусть Валерия немного отдохнет. Хорошо, Лера? А мы пойдем, выпьем чайку, Тимур Олегович. Любите вы поднимать врачей среди ночи.

Лера не планировала подслушивать. Так получилось.

И сейчас она не знала, что думать по поводу услышанного. Как реагировать на то, что мгновенно пробралось под кожу, в самую кровь. Всколыхнуло внутри нее целый ураган эмоций.

Дыши, Валерия, дыши.

Девушка осторожно села и пригладила растрепавшиеся волосы.

Слова Тимура… Они шокировали ее.

И ей требовалось время, чтобы переосмыслить их.

Проанализировать.

Принять.

Немного похлопав по щекам, чтобы придать им более здоровый вид и одновременно мобилизовать себя, Лера встала и направилась в смежную комнату. Для порядка постучала по косяку, дверь бы открылась еще шире.

— Можно?

Тимур, увидев Леру, сразу же вскочил на ноги и двинулся в ее сторону.

— Ты зачем встала? Как себя чувствуешь? Где-то болит?

Он подошел и остановился в шаге от девушки.

Она покачала головой и выдавила из себя улыбку.

— Все хорошо. И я очень хочу домой. Ангелина Геннадьевна, вы нас отпустите?

Какого бы возраста не достигал человек, он часто тушуется перед лечащим врачом, и ему требуется добро, чтобы покинуть поликлинику.

Орешко тоже поднялась и вышла из-за стола. Обойдя его, она прижалась поясницей к столешнице.

— Конечно. Все необходимые рекомендации я дала Тимуру Олеговичу. Лера, неприятные симптомы могут повторяться еще в течение нескольких дней. Не пугайтесь, пожалуйста. И соблюдайте диету.

— Я поняла. Спасибо.

— Вот и славно. Все, а теперь… — врач снова улыбнулась. — Идите уже. И дайте возможность и мне поехать домой.

Уже в машине, когда Тимур вырулил со стоянки, а Лера, кутаясь в пальто и поджимая от нерешительности пальчики на ногах, негромко спросила:

— Тимур, у нас теперь снова целибат?

Вопрос удивил мужчину, потому что тот усмехнулся и даже немного расслабился. Лера заметила, что он перестал хмуриться и настороженно поглядывать в ее сторону.

— С чего ты решила?

— Как с чего… — она сознательно утаила информацию, что слышала слова Орешко. Ночью многие вещи и слова воспринимаются иначе. Ночь дарит нам раскрепощенность. Позволяет делать и говорить то, на что при дневном свете ты никогда не отважишься. — Как только у меня начался токсикоз, ты перестал со мной заниматься любовью… сексом. С чем это связано — непонятно для меня. У меня создалось впечатление, что ты… боишься повредить мне и плоду. Вернее, малышам. Но это не так. И плюс… Тимур, как бы тебе это сказать… Я хочу. Мне надо… Понимаешь?

Резкое торможение послужило ей лучшим ответом.

Она испуганно вскрикнула и вовремя успела выставить руки вперед, чтобы не удариться о панель.

Валерия даже не успела возмутиться. Потому что мужчина, повернувшись к ней корпусом, не позволил — выругавшись и глухо застонав, он притянул ее к себе и снова впился жарким обжигающим поцелуем в губы. Лера с готовностью ответила. Его прикосновения сейчас ей были необходимы, как воздух. Как вода для путника пустыни. Она вцепилась пальцами в воротник его куртки, создавая для себя иллюзию, что если он пожелает прервать поцелуй — она не позволит.

Не отпустит.

Потому что…

Так надо. Ей. Ему. Им.

Легкий запах, исходящий от Тимура, послужил неким отрезвляющим звонком. Сардынов сел за руль, выпив. Не порядок. Надо срочно попасть домой.

И, кстати, если уж мысль зашла про алкоголь…

Валерия, застонав, глухо выдохнула в мужские губы:

— Поехали домой. Пожалуйста.

Тимур с неохотой оторвался от девушки, и, положив ладонь чуть выше ее колена, погладил. Даже неопытная Лера поняла — внутри него сейчас происходит борьба. И от этого осознания по телу прошла теплота.

— Поехали.

— Ночь. И… дома лучше, Тимур.

Лера вернула ему его же жест — откинув прочь природную стеснительность, она положила руку на мужское колено. И сразу же увидела, как взгляд Тимура метнулся к ее руке. Мгновение — и его ладонь легла поверх.

— Вот здесь и держи.

Возражений не имелось.

До особняка они доехали быстро, благо, ночные улицы не были перегружены. Поднялись наверх, держась за руки. Тимур захватил в плен ее ладонь еще у машины и не отпускал.

— Как себя чувствуешь?

— Лучше. И… Тимур, я спать не хочу.

Он помог ей раздеться, кинув пальто на кресло.

Услышав ее заявление, нахмурился.

— Лера, время первый час.

— Знаю. Посидишь со мной?

Она это сказала.

Сказала.

Осталось еще кое-что сделать…

Тимур медленно кивнул.

— Хорошо, посижу. Чем займемся? Можем, пройти в гостиную и посмотреть фильм.

С ума сойти. «Барин» ей предлагает посмотреть фильм! Совместно, как молодожены.

При других обстоятельствах, если бы вечер изначально складывался иначе, Лера бы обрадовалась и непременно согласилась бы. Сегодня у нее были другие планы.

— А если выпить?

— Тебе нельзя! — слишком поспешно и чуть гневно бросил мужчина.

Лера улыбнулась.

— Тебе можно.

— Лера.

— Да?

— Что ты задумала?

— То, что ранее сделала моя мама — хочу тебя напоить.

— Зачем?

— Ты как-то мне сказал… Что разговорчивый, когда пьяный. Вот я и хочу…

Она замолчала, чувствуя, как щеки становятся пунцовыми. На нее очень сильно подействовал случайно подслушанный разговор. И если сейчас Тимур находится в немного расшатанном состоянии, почему ей не воспользоваться?

Чувствуя небольшую вину оттого, что лукавит, идет на хитрость, пользуется положением, Лера подняла голову, чтобы посмотреть на Тимура.

Тот стоял в метре от нее, скрестив руки на груди, отчего под футболкой четче обрисовались его мышцы, к которым, чего уж греха таить, ей все больше и больше нравилось прикасаться.

И улыбался.

Его улыбка снова подействовала на Леру, как нечто невероятное, что случается крайне редко. Девушка невольно залюбовалась. Улыбка смягчала черты лица Тимура, делала его более доступным, открытым. И из глаз пропадала холодность, настороженность.

Он становился обычным.

Мужчиной, с которым можно говорить. Что-то обсуждать. Что-то рассказывать.

Уходил тот, перед которым необходимо морально зажиматься и контролировать каждое свое слово.

— Ай-я-яй. Женщины вашей семье мне, определенно, начинают нравиться, — добродушно усмехнулся Тимур и направился к бару. — Только у меня одно условие, Лера.

— Какое? — она сглотнула, до конца не понимая, в какую авантюру снова ввязалась.

— Если ты себя чувствуешь вполне для того, чтобы споить и вывести на душевную беседу мужа, то, значит, ничего страшного не будет, если он в ответ попросит тебя переодеться. Порадуй меня, Лера.

Лера поняла его.

Проходя в смежную комнату и открывая бельевой шкаф, она знала, что выберет. За время беременности она поправилась пока не намного — на два-три килограмма. Чуть-чуть грудь увеличилась, да животик стал круглее. На белье ее килограммы никак не отразятся.

Она достала из шкафа изумительное по своей работе бирюзовый пеньюар и неглиже, идущее к нему. Трусики — микроскопические, предназначенные явно не для того, чтобы в них расхаживать по городу.

Они — для ночи.

Для соблазнения.

Для игры.

Лера поймала себя на мысли, что впервые за то время, что живет с Тимуром, выбирая нижнее белье, испытывает волнение. Предвкушение. Она понимала — сексом дело не закончится. Он сто процентов ее не тронет. Только не сегодня. И все же…

Тимур успел организовать маленький фуршет. Придвинул кресла, между ними поставил журнальный столик. На него початую бутылку с коньяком, несколько стаканов, графин с яблочным соком, графин с водой и фрукты.

Когда успел?

Увидев нерешительно застывшую в дверях Валерию, он медленно выпрямился. И посмотрел на девушку, вложив в свой взгляд все то восхищение, что сейчас испытал, увидев ее в откровенно сексуальном наряде.

Волосы цвета карамели небрежно распущены. Робкая, очаровательная улыбка. Нежность в глазах.

— Лера.

— Нравится?

Она впервые спрашивала его о том, как выглядит.

Впервые интересовалась его мнением.

— Очень. Мне все на тебе нравится. Любая одежда. И когда ты без нее — тоже очень нравится.

Она ожидала аналогичного ответа. Но одно дело — предполагать и другое — получить тому подтверждение.

Мысль, что она возбуждает и вызывает симпатию у Тимура, взволновала ее еще больше.

Она нервно поправила пеньюар, так кстати оголивший ее бедро.

— Иногда у меня складывается впечатление, что ты абсолютно не умеешь принимать комплименты, Валерия. Стесняешься. Краснеешь. А потом я понимаю, что и это мне в тебе нравится. Что ты не избалована вниманием мужчин. Потому что я ревную, крошка. Не думал, не гадал, что буду испытывать подобное собственническое чувство, а вон как… И на старуху бывает проруха. Ты же хотела признаний, детка? Они начинаются. Прошу к столу. Будем беседовать.

Лера, ступая босыми ногами по приятному ковровому ворсу, прошла к одному из кресел и опустилась в него. Сознательно сделав так, чтобы оголились трусики. Прикрывать которые она не собиралась. Тимур хотел зрелища? Она ему предоставит. Она сама завелась от осознания того, что он ей восхищается. И не скрывает этого. Его серые глаза блуждали по ее телу, задерживаясь на лифе, что идеально подчеркнул ее налитые груди. Скользнул к аккуратному животику. И остановился на резинке трусиков.

Тимур шумно выдохнул воздух из груди и сел на другое кресло. Щедро плеснул себе коньяка.

— Наверное, зря я принес сок.

— Да, лучше воды, — во рту у Леры пересохло, и она точно знала, с чем связана эта нечаянная засуха.

Тимур налил ей воды.

— Итак, ты решилась на разговор с пьяным мной? — он говорил, а его глаза улыбались. Именно глаза, и на душе от его доброго взгляда становилось легко. — Помня, что утром я ничего не забуду.

Лера кивнула.

— Отважная девочка.

— Твоя?

А вот этот вопрос был незапланированным.

Рука Тимура, ставившая графин с водой на столик, замерла в воздухе. Глаза, что и так в свете ночника казались темными, приобрели едва ли не черный оттенок. Мужчина, не мигая, смотрел на ее лицо, пытаясь прочитать на нем то, что девушка не решалась произнести.

Лера улыбнулась и, стараясь вести себя, как можно непринужденнее, взяла стакан и сделала один небольшой глоток, посматривая на Тимура из-под опущенных ресниц.

Тот, чуть прищурив глаза, ответил вопросом на вопрос:

— А ты хочешь быть моей? Без контракта? Без условий?

Его рычащие нотки, что прорезались через хрипотцу, отозвались в душе Леры непонятной вибраций, что мгновенно распространилась по телу, вызывая оглушающее волнение. Более того, реакция мужчины на ее появление в неглиже и дальше на ее сорвавшийся нечаянно вопрос, пробудили в ней странное желание продолжить общаться именно на эти щекотливые темы. В принципе, так и задумывалось, просто начали они диалог чуть раньше.

— Контракты и условия порядком надоели. Да и как мы видим, они не могут предусмотреть всего.

— Лера! — ее имя было произнесено сквозь сжатые зубы.

Тимур по-прежнему смотрел только на нее.

Лишь графин поставил.

Его взгляд продолжал обжигать. И бередить душу.

— Что, Тимур…

Ласково. Почти шепотом.

Мужчина выругался и откинулся на спинку кресла.

— Черт, как дети малые! Вокруг да около ходим! Боимся признаться в очевидном! Ок, раз я пьяный, и ты от меня ждешь именно откровенности — она тебе будет! Но, крошка… Назад дороги нет!

Лера облизнула пересохшие губы и сглотнула, стараясь, чтобы последнее не выглядело столь очевидным. Собственная реакция поражала. Неужели в глубине души она ждала от Тимура признания? От Сардынова? От «барина»?

Если это на самом деле так, то что она… Какие ее ответные действия? И почему так жизненно важно, просто беспредельно необходимо было продолжить разговор?

— А она нам нужна?.. Эта дорога? — приглушенно ответила Валерия, не пытаясь спрятаться от его обжигающего взгляда.

— Тогда мой ответ — да! — рыкнул Тимур, и от этого рыка каждый волосок, каждая клеточка в теле Леры завибрировала от бесконечного, сумасшедшего, чисто женского ликования. Когда эмоции достигли своего апогея и резко рванули вниз, чтобы в следующую секунду снова устремиться ввысь да там и остаться. — Ты — моя девочка! И ничто, никакие силы и никакие долбанные контракты этого не изменят! И я спецом не стал отвечать на твой вопрос! Потому что знал, что ты испугаешься, стушуешься!

Валерия медленно покачала головой, чувствуя, как ком образуется в горле.

— Ты ошибся, Тимур. Я не испугалась. Ты прав в другом — мы на самом деле ведем себя, как дети малые. Ладно я… У меня ты первый, и опыта в общении с мужчинами у меня кот наплакал. И да, если я чего-то постоянно и опасалась, то это вызвать твой гнев и недовольство. Потому что… — Лера провела ладонью по лбу. — Блин, я, кажется, что-то не то говорю.

— Да. А мне, пожалуй, следует выпить.

На мгновение Лере показалось, что когда Тимур наливал себе спиртное, его рука дрогнула.

Лера молча наблюдала, как он пьет. Залпом, не морщась. И поймала себя на мысли, что ей нравится смотреть на Тимура. Нравится наблюдать за его эмоциями. Заглядывать в глаза.

Проклятье…

Ей нравилось вот так сидеть с ним, почти обнаженной и смотреть на собственного мужа, испытывая желания прикоснуться к нему. Интересно, если она заберется к нему на колени, что он сделает?

Ох, не туда тебя, Сардынова, понесло, не туда.

Леру, точно током прошибло. Ударило в голову бейсбольной битой. Она даже несколько раз моргнула, чтобы скрыть собственную растерянность и поспешила снова взять воду.

Впервые за прошедшее время, со дня их бракосочетания она мысленно себя назвала не Бекетовой, а Сардыновой.

Что-то в ее жизни меняется в очередной раз.

Нет, не что-то. Все.

Тимур, откинувшись в кресле, скрестил руки на груди.

— Итак, мы с тобой заступорились на следующем. Я хочу, чтобы ты так же признала, что являешься моей, а ты мне в ответ сообщила, что боишься вызвать гнев и недовольство.

Лера осторожно улыбнулась.

— Ты перекраиваешь наши слова. И мои, и свои.

Изогнутая мужская бровь скользнула кверху.

— И в чем же?

— Ты не говорил, будто хочешь, чтобы я сделала признание, что признаю себя твоей.

Какой у него выразительный взгляд. Или сегодня Лера смотрит на сидящего напротив мужчину и сама другим взглядом?

— Говорю.

— Это… странно. Давай мы вернемся к моему ответу чуть позже. Хотя бы через пятнадцать-двадцать минут?

— Хитришь?

— Пока есть возможность, Тимур. И ты в добром расположении.

— А что, я обычно в дурном? — нахмурился.

— Больше не в дурном, а серьезном. Черт, я могу на пальцах сосчитать разы, когда ты мне улыбался.

О-па. А вот про это говорить не стоило. Лицо мужчины помрачнело.

— Даже так… Интересное у тебя обо мне мнение сложилось, крошка.

Лера выдохнула. Была — не была. Не для того она затеяла весь этот разговор, чтобы увиливать при первой же опасности.

— Мнение адекватное. Другого и быть не могло, Тимур. И ты знаешь, почему. Но я бы очень хотела, чтобы… оно изменилось.

Сказала, словно глубокий брод перешла.

И быстро продолжила, пока не передумала, пока не увидела в его серых глазах нечто, способное остановить и снова откинуть ее назад, в скорлупу, из которой она не желала вылезать.

Сейчас скорлупа дала небольшую трещину, и у Леры появилась возможность избавиться от нее окончательно.

— Я говорю обо всем именно сегодня, потому что… Потому что ты другой. Более открытый. Мне это импонирует. И я подозреваю, что и ты мои слова воспримешь более… — она замолчала, беспомощно пожав плечами. Нет, все-таки рано она решила, что сможет откровенничать перед ним, пусть и в подвыпившем состоянии.

— Лера, детка, если бы не твои кишечные колики, я бы сейчас тебя оттрахал до одури прямо в этом долбанном кресле. Ты это понимаешь? Осознаешь?

Лера медленно кивнула.

— Думаю… да. И, кстати, почему ты перестал со мной заниматься сексом?

— Первый вопрос?

— Ну, да. Пользуюсь твоим состоянием.

— Потому что опасался навредить тебе и малышам.

Пришла очередь Леры искренне удивляться, приподнимая брови.

— То есть, не потому что я вдруг… ээээ… перестала тебя привлекать?

Этот вопрос тоже сорвался сам собой.

Ответом ей послужил отборный мат, от которого она даже покраснела. Вроде бы не кисейная барышня, и Геныч порой заворачивал и похлеще, но в исполнении Тимура матерная речь прозвучала особо сочно. Учитывая, что адресовалась ей.

— А теперь, Валерия, мне хочется отодрать тебя ремнем. Или хотя бы ладонью по твоей очаровательной попке. Для профилактики. Чтобы подобные мысли больше никогда не возникали в твоей красивой головке. Уяснила суть слов?

— Эээээ…

— Не экай. Я не прикасался к тебе, потому что твой токсикоз сводил меня с ума! Проклятье, я же видел, как ты мучаешься, как тебя выворачивает наизнанку!

— И что? Тимур, токсикоз — это почти норма. Ничего страшного в этом нет.

— Есть! Не могу выносить вида женских страданий… — сказал и осекся.

У Леры в животе образовался тугой ком. Она догадалась о скрытом смысле его слов. Поджав инстинктивно пальчики на босых ногах, она не стала углубляться в тему плена Тимура. Раз не говорит — значит, еще рано. Она не исключала, что он вообще никогда ей о нем и не расскажет. За что она его не осудит и в глубине души не затаит обиду. Рассказывать о собственном пленении — ворошить прошлое. То, что давно похоронено.

Зачем?

— Допустим. А как же… меня спросить? Ты же не мог не видеть, как я ласкаюсь…

Лера закрыла лицо руками. Вот что она несет? О чем говорит?

— Женщина, а ну, иди сюда! Все, я больше не могу с тобой разговаривать! Если ты намеревалась меня споить и о чем-то там расспросить — твоя затея провалилась! Иди ко мне, кому говорю!

В голосе Тимура не слышалось ни злости, ни агрессии. Напротив, присутствовали хриплые нотки, больше похожие на рыки животного, что желает привлечь самку, завоевать ее расположение. Или у Валерии не на шутку разбушевалась фантазия?

Лера медленно встала. Полы пеньюара распахнулись еще шире, она и не подумала их прикрывать. Микроскопические трусики, сотканные из одного дорогого кружева, едва-едва скрывали ее аккуратно выбритый лобок с тонкой полоской светлых волосиков.

Сердце глухо ударилось о ребра.

Да, ее затея провалилась. Ну и что? Зато они оба узнали то, что хотели узнать. Что по каким-то причинам не желали озвучивать раньше. То, на что не рассчитывали, но, тем не менее, это случилось.

Об их чувствах.

О которых еще ничего не было сказано вслух.

Но обозначили.

Лера опустилась на колени Тимура. Хотела оседлать — передумала в последний момент. Все-таки не стоит его дразнить. Он не железный.

Она подразнит его… потом. Обязательно.

Крепкие мужские руки сразу же пробрались под полы пеньюара и с силой прижали ее к стальному торсу.

— Сиди тихо.

— Как скажешь.

Она уткнулась ему в основание шеи и втянула запах.

Знакомый. Терпкий. Родной?

Глава 21

На Новый год они улетели на Мальдивы.

Лера обещала, что примет любое решение Тимура, и, хотя она думала провести праздник в кругу домашних, с удивлением поняла, что не прочь уехать из заснеженной столицы туда, где белый песок и прозрачный океан.

К тому же, она ни разу не была за границей.

Тимур заручился поддержкой Орешко.

— Лере летать можно?

— Тимур, да улетайте вы уже куда-нибудь. И дайте мне спокойно встретить праздники. На сегодняшний момент вы у меня одна такая нервная пара.

Но на этом сюрпризы не закончились.

Маргарита Николаевна позвонила Лере и спросила:

— Ты в курсе, что твой муж советовался со мной по поводу вашего отпуска? Лера… я в шоке. Честно.

Лера рухнула в кресло. Благо, оно стояло рядом.

Если мама пребывала в шоке, то что говорить о ней.

— Мам… когда? И зачем? Вернее…

В последнее время Лера за собой заметила, что ей становится сложно связывать речь в грамотные предложения. Потому что происходящее вокруг часто ставит ее в ступор.

После той памятной ночи, когда она попала в больницу, общение с Тимуром не стало «ми-ми-мишным». Он не будил ее легкими поцелуями в нос, не говорил красивых слов, не смотрел на нее влюбленным взглядом. Все осталось на том же уровне.

Ну, почти.

Добавились прикосновения. Не робкие. А более собственнические. Например, сегодня. Она чистила зубы, он умывался рядом. Обтер лицо полотенцем и, проходя мимо, медленно провел рукой по ее позвоночнику, задержавшись на ягодицах. Лера невольно откликнулась — по спине пробежал табун мурашек, захотелось прильнуть к груди Тимура, поерзать ягодицами по его паху.

— Жду за завтраком, — чуть сжал бедро и вышел.

А у Леры, когда она ставила зубную щетку, мелко подрагивали руки.

И сейчас — признание мамы.

— Пришел и говорит, что хочет посоветоваться. Мол, ничего страшного не будет, если он тебя от нас увезет? Лер, ты меня слышишь? От нас! Твой муж! Вот честно — я, когда вас видела в больнице, думала, что-то не то. Не ассоциировались вы у меня, как пара. Слишком разные. Все ждала каких-то подвохов. Сейчас же… Лера, у меня, кажись, не зять, а золото.

— Ну да, мама, раз советы у тещи спрашивает.

— Налаживает мосты.

— Получается, что так.

Перелет Валерия перенесла нормально. Они снова летели на лайнере Тамима.

И да, она все-таки завершила одно незаконченное дело.

Сделала минет мужу в той гостиной, где состоялось их первое знакомство.

Мальдивы понравились Валерии. Тепло, хорошо. И песок мягкий-мягкий.

Большую часть времени она проводила у бассейна. Тимур рядом, с ноутбуком.

— Поработаю, — садился и включал его.

Лере же становилось хорошо от того, что он рядом.

Странно.

Непривычно.

Реально.

Проблема их недосказанности никуда не делась. Они по-прежнему мало говорили друг с другом. Возможно, дело было в том, что они оба относились к числу не разговорчивых. Лера привыкла. И ей даже это нравилось — спокойное молчание в обществе друг друга.

Сам Новый Год встретили в ресторане, где собрались россияне.

А потом пошли бродить по пляжу.

Лера сняла босоножки на высоких каблуках. Она чувствовала себя героиней любовной мелодрамы. Он. Она. Ночной пляж. Оба в вечерних нарядах.

Они шли молча, пока Тимур не предложил:

— Посидим?

— Да, конечно.

Он скинул пиджак, расстелил его на песке и негромко сказал:

— Присаживайся.

Лера послушалась.

Странная ночь получалась. Там, на Родине, в заснеженной стране, наступление Нового Года праздновали шумно, с фейерверками, походами по соседям и неизменном «оливье» на столе.

Тимур опустился прямо на песок, вытянув ноги.

— Не возражаешь? — он кивнул головой на бутылку шампанского, что прихватил с собой.

— Конечно, нет, — улыбнулась она.

Она смотрела, как он откупоривает ее. Надо же, не пролил ни капли, лишь тонкая дымка просочилась из горлышка.

— Бокала нет, буду пить из горла, — усмехнулся Тимур, и его усмешка выглядела совсем мальчишеской.

Сердце Леры ускорило бег.

— Пей.

Когда они праздновали в ресторане, Тимур ограничивался соком. Как и она. Он поддержал ее. И только получив от нее согласие на прогулку, попросил официанта принести бутылку.

— Мы снова будем разговаривать? — игриво поинтересовалась Валерия, откидываясь на локти.

— Почему бы и нет? Ты, Лера, со мной разговариваешь только с выпившим. Когда я трезвый — ни-ни.

А вот такого замечания Валерия не ожидала. Никак. Девушка замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Неприятно.

Да, ей было неприятно услышать упрек от Тимура.

— Это не так, Тимур.

— Так.

Мужчина сделал несколько больших глотков, наблюдая, как волны океана накатываются на песок.

— Поэтому сейчас я быстро уговорю бутылку, в твоем понимании стану добрым и доступным, и мы сможем пообщаться. Вот никогда не думал, что мне надо будет напиваться, чтобы поговорить с собственной женой.

Лера, оттолкнувшись, снова села, выпрямилась и, не колеблясь ни секунды ловко, рассчитывая на неожиданность, выхватила бутылку из руки Тимура. В следующую секунду эта ненужная вещь улетела в ночь, беззвучно упав куда-то на песок.

Расчет оказался верным — Тимур посмотрел на нее с неподдельным удивлением.

— Даже так?

— Да! — приглушенно воскликнула Лера, приглушая внезапно всколыхнувшуюся в душе злость. — Можешь считать, что это мой ответ на твое заявление!

— Интересный ответ.

В его голосе не слышалось ни ярости, ни раздражения. Напротив, появилась легкая хрипотца, уже знакомая Лере. Игривость. Та самая, что пробуждала в теле истому и от которой появлялась тяжесть внизу живота.

Последнее время Лера постоянно думала о том, что с ней происходит. Почему ее так тянет к Тимуру. Почему она жаждет находиться с ним рядом. Понятна тяга в сексуальном плане. Тимур ее приучил к сексу, показал, как надо заниматься любовью с мужчиной, а не удовлетворять саму себя. Плюс — гормоны.

Да-да, Лера продолжала списывать свою резко возросшую сексуальную потребность в Тимуре на гормоны.

Это удобно.

То, что это самообман, ей в голову приходило.

Но она не желала признавать очевидного.

Слишком… опасно.

В ее душе только-только начинало восстанавливаться спокойствие. Родные идут на поправку, детки внутри животика развиваются нормально, муж тоже не устраивает ей эмоциональные горки, в сексе проявляет заботу и внимательность. Проводит с ней больше времени. Даже отпуск им устроил.

Возможно, именно поездка на Мальдивы и внесла сумятицу в душу Леры.

А еще….

То, что она слышала в кабинете Орешко.

Его слова не давали покоя.

Она снова и снова прокручивала их в голове.

Нет… Не может быть… И все же.

Все же…

Она сама тянулась к Тимуру. Была возможность — присаживалась рядом. И сразу же чувствовала, как он ее обнимает. И сердце замирало, в груди распространялось тепло. Такое робкое, такое только-только зарождающееся.

Спугни его, и оно снова спрячется, улетит, растворится в воздухе.

А Валерия не хотела его пугать.

Напротив.

Она желала, чтобы этот зародившийся початок перерос во что-то более серьезное.

— Какой есть, — Лера снова откинулась на локти, подогнув колени, тем самым обнажив бедро.

Пляж был пустынным. Почему бы немного не подразнить Тимура?

Господи, и это она…

Дразнит «барина».

— Наверное, так даже лучше. Привыкай ко мне, — Тимур растянулся рядом, лег боком, подперев рукой голову. Вторую руку положил на бедро Леры. — Я не изменюсь, Валерия. Уже возраст не тот. Характер скверный, властный.

— Хм… — Лера, которая внезапно разволновалась, и вся храбрость которой куда-то запропастилась, закинула голову назад и посмотрела на небо. — Тимур. К тебе не надо привыкать. Ты… Мужчина. Какой есть. Да, в чем-то жесткий, в чем-то властный. Но…

Она замолчала, оборвав себя.

— Договаривай.

— Но… меня все устраивает.

Рука, лежавшая на ее бедре, сжала его чуть сильнее.

— Все устраивает?

— Да. А чему ты удивился?

Ответом послужила совершенно неожиданная реакция Тимура.

Он резко, молниеносно изменил позу, оказавшись сверху, и самым бессовестным образом вклинился между ног Валерии. Девушка откинулась на спину, не сопротивляясь вторжению. Тяжесть мужчины была приятна. Он удерживал свой вес на руках, расставленных по обе стороны от ее лица. Она оказалась в ловушке. Добровольной. Заманчивой.

Глаза в глаза.

Губы в губы.

— Вот и поговорили….

Мужские руки привычным собственническим жестом задрали подол, обнажая бедра.

— Ты не представляешь, до чего соблазнительна сегодня, — с придыханием проговорил он, приближаясь к ее губам.

Лера прикрыла глаза, закинув голову назад и подставляя шею для поцелуев.

Это тоже классика жанра.

Двое на пустынном пляже занимаются сексом.

Или… любовью?

Лера была не против. Откликаясь на ласки Тимура, на его смелые властные прикосновения, она не задумывалась о том, что их могут увидеть. Что кто-то так же решит прогуляться.

За недели воздержаний она безумно соскучилась по тем ощущениям, что пробуждал в ее теле Тимур. Даже здесь, на отдыхе, она не могла им насытиться. По-прежнему с нетерпением ждала любого прикосновения. И даже несколько раз первой проявляла инициативу.

Она постепенно училась открываться перед ним. Пока это получалось только в физическом плане.

Она подставляла свое тело под его жаркие губы. Не выдержав, потянулась навстречу. Выдернула рубашку из брюк. Быстрее… быстрее… к теплой, нет, горячей коже…

Они не раздевались до конца.

Тимур отодвинул в сторону ее трусики, у себя расстегнул молнию и приспустил брюки.

Ворвался внутрь влажного, истекающего соками лона.

Лера приглушенно застонала, скомкав рубашку и прикусив нижнюю губу, чтобы тотчас услышать:

— Ну, сколько можно кусать свои губы… Лера, сколько…

Утром она завтракала в ресторане без Тимура. Тот извинился, сказав, что у него важный видеозвонок и пообещал, что присоединится, как только освободится.

Лера не стала ему мешать.

Спустившись вниз, она устроилась на веранде. Заказала сок и хрустящие булочки. После вчерашнего ночного торжества кушать особо не хотелось.

Она сидела и наслаждалась тишиной пробуждающегося дня. Большинство посетителей отеля, да и жителей тоже, предпочитали нежиться в кроватях, и мало кто спустился вниз. Леру такая немноголюдность устраивала. Тихо. Спокойно.

После того, как она позавтракала, заказала чай. Тимур все еще не присоединялся к ней. Почувствовав легкую тошноту, что нет-нет да продолжала беспокоить девушку, Лера решила подняться в номер. Она полежит в спальне и ни коем образом не помешает общению Тимура с деловыми партнерами.

Что заставило Леру обернуться, она так и не поняла, сколько потом не анализировала. Обычно она не особо глазела по сторонам, больше любовалась пейзажами. А это посмотрела в сторону ворот, что находились на довольно приличном расстоянии от веранды отеля. И замерла.

У ворот стояла женщина. Возможно, Лера на нее не обратила бы внимания, если бы ни черный костюм, так резко контрастирующий с цветастой, белой или праздничной одеждой отдыхающих. А так же черная шляпа с широкими полями.

Женщину Лера узнала сразу. И даже в первое мгновение не поверила своим глазам. Да ну, на фиг! Не может быть!

Женщина, увидев, что Лера смотрит за нее, поспешно удалилась по тропинке вглубь сада.

Черт побери, что тут делает Диана?!

Леру затрясло от злости. Да сколько можно…

Она-то надеялась, что та успокоилась. Поняла, что дети останутся с Тимуром, что их брак настоящий, и никто никуда не собирается уходить. Диана продолжала хлопотать вокруг Леры. Ездила с ней в клинику, даже моталась по магазинам, когда первая выбирала вещи в дом мамы.

Они почти подружились.

Ни одна из них не вспоминала «пьяный» разговор и тем более последовавшие за ним угрозы. И вот нате вам, пожалуйста.

Она за ними следит!

Следит, черт побери!

Лера не знала, как реагировать. Рассказать Тимуру? Обо всем! Об угрозе, о том, что Диана порой позволяла себе слишком многое, что ее опека бывает утомительной.

Но к чему это приведет? Лера не раз и не два замечала, с какой теплотой Тимур общается с Дианой, если они не обсуждают рабочие моменты. Как со старшей сестрой.

И сейчас Лера задала себе вопрос — может, она ревнует? Неосознанно. К тому, что Диана занимает в жизни Тимура непоколебимое место? Что их объединяет трагичное прошлое?

Девушка задумчиво поджала губы и приказала себе успокоиться.

Диана… Бог с ней.

Она поднялась в номер. Тимур как раз закончил разговор и стоял у панорамного окна, скрестив руки за спиной. Лера сразу обратила внимание на его напряженную позу.

— Тимур? Что-то случилось? — обеспокоилась она, мгновенно забыв о тошноте.

Мужчина обернулся. Как она и предполагала, он был чем-то озабочен. Брови сведены, губы поджаты.

— Лера, извини, но мы вынуждены прервать отпуск. У меня возникли кое-какие непредвиденные обстоятельства.

— Что-то серьезное?

Девушку вели инстинкты.

Она сама не заметила, как оказалась рядом с Тимуром и положила ладонь ему на грудь. В глазах Тимура промелькнуло удивление, сразу же перешедшее в удовлетворение.

— Нет. Обычные рабочие моменты, требующие моего присутствия.

Лера кивнула, негромко вздохнула и положила голову на грудь мужа.

— Я тоже уже успела соскучиться по своим. Так что я совсем не против, если мы прервем отпуск.

Она нуждалась в нем.

В его тепле, исходящем от сильного надежного тела.

И не видела, как Тимур прикрыл глаза, осторожно прикасаясь губами к ее макушке.

Глава 22

Лера была рада оказаться дома, в кругу семьи. Пусть они и созванивались с мамой каждый день, однако телефон не заменит реального общения. Да и Геныч после той пикантной сцены на кухне заметно подобрел.

— Мелкая, я все равно когда-никогда узнаю всю правду, — вглядываясь в лицо сестры, заявил он, когда перестал тискать ее в своих медвежьих объятиях. — Но сейчас я, по крайней мере, вижу, что Тимур не такой мудак, как показался мне вначале. И он реально на тебя запал.

Услышав последнее заявление, Лера притихла. Тимур? Запал? Ох…

— Было бы здорово, если бы вы с ним нашли общий язык. Правда, Геныч. Не лютуй. Не так все плохо, как ты себе надумал.

— Плохо? — Геныч усмехнулся и откатился на коляске к журнальному столику, где у него стояла минералка. — Не, сестренка, я не говорю, что у вас плохо. Судя по тому, каким взглядом на тебя смотрит этот мужик, я даже думаю, мы с ним скорешимся. Сейчас немного пообвыкнем друг к другу. Я встану на ноги, и обязательно вместе напьемся. Желательно, чтобы это случилось до рождения племяшей. Кстати, уже знаешь, кто у вас будет?

— Геныч, пол ребенка определяют после двадцатой недели. Если не позже. Так что притормози немного.

— Ок. Буду ждать. О, и еще! Мне тут твой муж подогнал физиотерапевта. Не поверишь — жгучая брюнетка. Незамужняя.

— Ты не выносим. Честное слово!

Подозрения по поводу Дианы подтвердились. Женщина так же улетала из Москвы на новогодние праздники. Правда, вроде бы на Гоа. Но Лера ей не поверила. А потом и вовсе забыла о том инциденте.

Сессию в университете она сдала с горем пополам. И выходя из аудитории с последнего экзамена, с сожалением подумала, что выбрала не ту профессию. Адвокатская практика ее интересовала все меньше и меньше.

А еще возникли подозрения, что сессию она сдала не без ходатайства Тимура. И, что самое ужасное, она даже ему была благодарна. Реалии жизни, куда ж без них.

Девчонки атаковали в последний день перед отъездом.

— В кафе? — Ирка преградила дорогу, вызывающе скрестив руки на груди, хотя глаза её и искрились от смеха.

Рядом стояла Светулечек.

— В кафе, — не стала противиться Лера.

— Едем на моей, — заявила Светик.

— О, у тебя появилась машина? Когда купила?

— Купила! — хмыкнула подруга. — Подарили!

Комментарии были лишними.

Лера договорилась с Димой, что позвонит ему, когда все сдаст и освободится. Зачем держать парня полдня у универа?

Светулечек похвалилась новой красненькой «маздой».

— Красотка?

— Как и хозяйка.

Лера соскучилась по девчонкам. По беззаботной болтовне. После ее замужества, они виделись несколько раз, но опять же недолго. Перекусывали в кафешке при университете и разбегались.

Сначала подруги обиделись на Лерку.

— Даже не сказала, что выходишь замуж! И на роспись не позвала! — бушевала Света. — Мне Дёмочка сказал, что ты и твой Тимур поженились! Охренеть! Просто охренеть!

Если Светулечек начинала выражаться, значит, дело обстояло серьезно. Подруга старалась не ругаться, потому что образ ругающейся дамы не соответствовал ее имиджу.

Страсти поутихли, когда Лера сообщила девчонкам, что ждет малышей.

— Двойня? Серьезно? — это уже шокирована была Ира.

— Ну да.

— Круто! А крестные уже назначены?

— Ирка, дай им родиться.

— Но ты мой намек поняла?

— Я тебя услышала.

На этот раз они болтали больше о самих девчонках. У Иры все было стабильно — дом, клубы по субботам, встречи с парнями, не перерастающее ни во что большее.

Зато Светулечек преподнесла им сюрприз.

— Я, девоньки, боюсь сглазить, но мне кажется, у меня с моим Дёмочкой все серьезно. Он мне квартирку снял. Ой, вы должны побывать у меня в гостях. Девоньки, она вся белая! Вся-вся! И стены, и мебель. Чудо, а не квартира.

— То есть ты ждешь предложения? — допытывалась Ира, попивая молочно-клубничный коктейль.

Светулечек неопределенно поцокала языком. А потом внезапно посерьезнела и посмотрела на Леру.

— А ты знаешь… Мне ведь до сих пор нравится твой Генка.

Ирина закрыла лицо руками. Мол, ничего не хочу видеть, ничего не хочу слышать.

Лера понимающе улыбнулась.

— Я знаю, Свет.

— Знаешь?

— Да. Видела, как ты на него смотришь.

— А он?..

Щеки девушки покрылись румянцем.

— Если бы ты захотела, ты была бы с ним. Свет, без обид. Если бы Геныч был тебе очень важен… Ты бы ночи проводила у него в больнице, а не в постели Демьяна.

— Лерка, твоя жестокость поражает! Когда ты отрастила себе коготки, кошечка? Но, знаешь, ты права. Права, черт побери…

— Я хочу чая. Зеленого, — чтобы сгладить напряженный момент, перевела разговор Валерия и поднялась: — Пойду, закажу.

— Давай, я? — предложила Иришка.

Лера покачала головой и улыбнулась.

— Я сама. Мне полезно двигаться.

— Ну да, ну да, у кого-то скоро будет боооольшой животик!

— Завидуйте молча, девочки!

Лера успела отойти от столика, когда увидела Диану.

Та сидела у окна, и делала вид, что смотрит на проезжую часть. В очках и снова в черном костюме. Это было уже слишком!

Даже для терпеливой Леры. Переменив направление, она устремилась в сторону столика, за которым сидела Диана. Та увидела ее и резво вскочила. Не дождавшись, когда подойдет Валерия, она развернулась и быстрым шагом направилась в сторону туалетов.

Лера за ней.

Нет! Хватит! Сейчас она ей выскажет все!

Это уже перебор. Она следит за ней. Теперь Лера не сомневалась.

Как только за Лерой захлопнулась дверь, она громко сказала:

— Диана, выходи, я знаю, что ты тут!

Лера находилась в том состоянии, что для нее присутствие других посетителей стало второстепенным. По иронии судьбы в туалете никого не наблюдалось. Редкий случай.

Первая дверца отворилась и из кабинки вышла Диана. Пол-лица занимали очки, но даже они не смогли достаточно ее замаскировать.

— Какого лешего происходит, Диана? — тотчас набросилась на нее Лера. Сердцебиение участилось, кровь прильнула к щекам и яростным набатом отдавалась в височной области. Валерия не ожидала от себя столь сильной вспышки злости.

Стоящая напротив нее женщина тяжело дышала. Дышала и смотрела.

— Отвечай, Диана!

Та молчала.

Лера ощущала на себе ее пристальный, немигающий взгляд, от которого холодные мурашки побежали по позвоночнику.

Слишком странно…

Мысль промелькнула в голове и мгновенно исчезла. Лера была слишком злой, чтобы адекватно анализировать происходящее.

— Черт побери! Я требую объяснений, иначе…

— Рот закрой, сука.

Тихий надсадный голос отрезвил Леру, ввел ее в ступор. Она растерянно моргнула и даже сделала шаг назад.

Странное чувство нереальности охватило девушку.

Она более внимательно всмотрелась в женщину в черном. Слишком худое лицо, да и по килограммам она весила меньше, чем личная помощница Тимура, с которой они сегодня пили чай утром. Та выглядела, как всегда безупречно — строгий пучок, жемчужные серьги в ушах, синее платье-футляр чуть ниже колен, идеально подчеркивающее ее стройную фигуру.

Не изнеможенную.

— Что?.. — выдохнула Валерия. Осознание того, что она ошиблась, приходило медленно. Накатывало леденящей волной.

Женщина оскалилась, показав гнилые, обколотые зубы.

— Ничего! Сама, тварь, подошла! Значит, будем тут вершить правосудие… Во имя Аллаха.

В руке женщины появился нож. Откуда он взялся — совершенно непонятно.

Лера даже не успела испугаться — закричала изо всех сил. Завизжала.

Дальнейшие события разворачивались и воспринимались Лерой через какую-то пелену. Точно не с ней происходило и не на ее глазах. Женщина с ножом, рыча и извергая проклятья на непонятном языке, бросилась в сторону Леры. Откуда у последней взялась изворотливость так и осталось для нее загадкой. Лера прытко отпрыгнула, ускользая от смертельного оружия.

В этот самый момент дверь, ведущая в туалет, распахнулась. И задела женщину в черном. Она споткнулась и упала руками на пол.

В дверном проеме стоял Руслан. Лера сразу его узнала. Действовал он быстро, без лишних разговоров. Не давая незнакомке возможности прийти в себя, он кинулся на нее, стремясь обезоружить.

— Лера! В коридор! Быстро! И жди меня там!

Лере дважды повторять не пришлось.

Благо, туалет в кафе был просторным, и она, зажимая рот, проскользнула мимо шипящей, точно кобра, женщины и Руслана, пытающегося ее скрутить. Та сопротивлялась отчаянно.

Выбежав в коридор, Валерия прислонилась к стене. Из ее рта вырывалось хриплое рваное дыхание. Она зажимала рот руками, не в состоянии принять факт случившегося нападения.

По коридору к ней бежали люди. Служащие кафе и два парня в черной неприметной одежде.

— С вами все в порядке?

— Что случилось?

— Девушка!

Перед глазами замелькали мушки.

И последнее, что запомнила Лера, теряя сознание, как один из парней в черном бросился к ней.

— ЛЕРА!!

Она пришла в себя именно от крика.

Крик резко диссонировал с тишиной вокруг.

Лера, приглушенно застонав, пошевелилась и открыла глаза.

Она сразу поняла, что находится дома. В своей спальне.

Уже несколько месяцев спальню Тимура она считала своей. А ту, что выделили когда-то ей — гардеробной. Она даже не помнила, когда ночевала в ней. И ночевала ли вообще.

Ее звал Тимур. Его окрик эхом отразился от стен и достиг сознания Валерии.

Растерянно моргнув, Лера осторожно приподнялась на локтях. В комнате она была одна.

Так, стоп. Она же вроде бы с девочками в кафешке…

А дальше, как в калейдоскопе — Диана, туалет, нападение.

Нет, женщина явно была не Дианой. Но их схожесть поражала. И порождала множество вопросов.

Больше Валерия ни о чем не успела подумать — в комнату ворвался Тимур. Именно ворвался, настежь распахнув дверь. На мгновение замер и сразу же бросился к девушке.

— Лера…

Валерия тоже не смогла усидеть на кровати и потянулась к мужчине. Она как раз успела встать на колени на матрас, когда он достиг кровати.

Почувствовав, как крепкие надежные руки обнимаю ее и прижимают к родному телу, Лера всхлипнула. Слезы навернулись на глаза самопроизвольно, в груди защемило от непередаваемой нежности и жажды оказаться как можно ближе к Тимуру.

Тот сжал ее так, что едва не захрустели косточки. Но она не возражала. Его губы прижались к ее затылку, и только тогда она услышала, как тяжело он дышал.

Лера успокоилась быстро. Стоило ей почувствовать, что Тимур рядом, что она дома, как страх и тревоги отступили.

— Тимур, — выдохнула она и хотела от него отстраниться, но у кое-кого были другие планы — мужчина продолжал ее удерживать.

Лера провела руками по его плечам, с легким удивлением отметив, что на костюме присутствуют снежинки. Он что же от машины до дома шел без пальто?

— Тимур, пусти. Задушишь, — она помимо воли улыбнулась. В глазах еще стояли непролитые слезы, а она улыбалась.

Странно.

Или… естественно?

Тимур с явной неохотой разжал руки с ее спины, но лишь для того, чтобы положить их на предплечья девушки.

— Как ты себя чувствуешь? Где-нибудь болит? Проклятье! Руслан должен был отвезти тебя в больницу, а не домой! И…

Лера энергично замотала головой, отчего несколько светлых прядей упали ей на лицо.

— Нет-нет. Руслан все правильно сделал. Дома — лучше. Ну, упала я в обморок. Это нормально для беременных.

— Ты — испугалась!

Глаза цвета стали, как никогда ранее, походили на металл. Их блеск завораживал. Валерия встретилась с ними взглядом, и они затянули ее. Поглотили. Они жадно всматривались в ее лицо, пытаясь на нем отыскать следы усталости и скрываемой боли.

Лера постаралась как можно ласковее улыбнуться.

— Сейчас уже все позади. Меня больше интересует вопрос — что произошло? Я вообще не понимаю… Кто это женщина? Я подумала, что Диана. Что она следить за мной и…

Ее сбивчивую речь прервал поцелуй. Опьяняющий. Требовательный. И одновременно безмерно нежный. Жесткие губы Тимура касались Лериных осторожно, но так, чтобы было понятно — не отпустит. Не позволит увильнуть.

Лера с готовностью ответила на поцелуй. Раскрылась. И с легким удивлением осознала, как же она сильно истосковалась по его губам. Уходя в офис, он поцеловал ее, но… Мало, ей было мало. Она хотела еще.

С глухим стоном Тимур оторвался и ладонями обхватил ее лицо, заключив в нежный плен.

— Ты понимаешь, что я мог тебя потерять? Потерять, Лера?

Его голос был хриплым, низким. Точно он говорил через силу, точно ему что-то мешало. От его признания, сделанного ей — не кому-то! — по спине побежали мурашки, а в области груди вспыхнул пожар.

— Тимур, я…

— Молчи! Молчи…

Его губы снова набросились на лицо Леры, покрывая его сумасшедшими дикими поцелуями. Лера стояла, боясь шелохнуться. То ли от удивления, то ли от счастья.

Девушка позволила себя целовать, лишь крепче сжала мужские плечи руками, показывая, что для нее не безразлично то, что происходит сейчас здесь между ними.

— Со мной все хорошо. Правда. Тимур, ты меня слышишь?

Мужчина, наконец, оторвался. Взгляд у него был дикий, растрепанный. Словно ему вновь и вновь необходимо было удостовериться, что Лера стоит рядом с ним. Живая и здоровая.

— Да. Черт, если бы с тобой… с малышами что-то случилось…

Он провел рукой по влажным волосам.

— Расскажи, что произошло.

— Ты почему мне не сказала, что на Мальдивах видела женщину, похожую на Диану? — мгновение, и его взгляд потяжелел. Заметнее стали морщинки в уголках губ и глаз. Но обвинения или осуждения, коих можно было ожидать при столь требовательном вопросе, не последовало.

Валерия, повинуясь инстинктам, и тому, что она чувствовала, что больше не в силах скрывать все в себе, подняла руку и дотронулась до уже начинающей пробиваться щетины.

— Потому что сочла это не значимым фактом. Диана… Она предана тебе и очень переживает за мою беременность. Даже больше, чем моя мама. В курсе протекания беременности, знает наизусть результаты анализов. Вот я и подумала…

Тимур на пару секунд прикрыл глаза.

— Тебе удобно стоять?

— Лучше присесть, конечно. Да и в горле пересохло.

Тимур прошел к трюмо и налил воду в высокий стакан. Пока наливал, начал говорить:

— Я понял про тебя и Диану. Да, она немного перегибает палку в своем стремлении опекать меня и тебя. Но она такая, какая есть. Ты же знаешь, что нас связывает в прошлом?

Он обернулся.

Лера не стала лукавить:

— Диана… рассказывала. Пришла ко мне как-то в подпитии и…

Тимур, коротко кивнув, всучил девушке стакан. Та с благодарностью осушила его до дна.

Она опустилась на кровать, поджав под себя ноги. Тимур же подошел к окну, скрестив руки за спиной. Прожив с ним бок о бок несколько месяцев, Валерия кое-что уже знала о его физиологических привычках. Когда он размышлял, принимал решения, то обязательно подходил к окну.

— Я пока не могу с тобой разговаривать про Турцию… Прости, — она его прекрасно понимала. — Что касается Дианы… Она сегодня влетела ко мне в офис вся взбудораженная, в слезах. Начала сбивчиво говорить, перескакивая с темы на тему, упоминая тебя и говоря об опасности. Я ничего не понимал. Пришлось прикрикнуть, чтобы она успокоилась. Женская истерика — тяжелый случай. Выпив коньяка, она, наконец, смогла связно говорить. В это сложно поверить, но ее сестра-близнец жива. Диана, да и все мы думали, что она умерла. Но, как я теперь понимаю, мы ошиблись. Из борделя ее выкинули на улицу, где ее подобрал кто-то из местных. С ним или с ними она и жила. Более подробная информация будет к вечеру. Все эти годы она считала, что Диана ее бросила. Особенно после того, как она однажды увидела ее в газете, на фото, рядом со мной. Я бывал по делам в Турции, не единожды. Вот так все и сложилось… Тогда-то Дарина и задумала месть. Уничтожить тех, кто дорог Диане. По поводу вашей женской логики я промолчу. Ее выбор пал на тебя и меня. Меня она планировала взорвать. Тротил обнаружили у нее на съемной квартире. Тебя… Про тебя ничего говорить не буду. Главное, что обошлось. Когда Диана была у меня, я позвонил Руслану, так как Дмитрий сказал, что ты его отпустила. Тогда я попросил брата забрать тебя с университета. Как оказалось, не зря.

Лера молча выслушала его речь.

Встала и подошла к мужчине, стоящему к ней спиной. Обняла его, прижавшись щекой.

— Не зря. Руслан спас меня. Он появился, как никогда, вовремя. Эта женщина напала на меня с ножом. Мне удалось увернуться, а потом в туалет ворвался Руслан. Я даже толком не успела ничего понять… Гневная, я пошла за ней следом, думая, что она — Диана. Если бы присмотрелась внимательнее, поняла бы, что она на нее похожа, но различия вполне заметны.

Тимур развернулся так резко, стремительно, что Лера даже покачнулась.

Мужчина с пылающими глазами, в которых она видела свое отражение, схватил ее за плечи и сжал.

— Валерия, пообещай мне, что если вдруг тебе что-то будет казаться странным, ты мне сообщишь! Не знаю что: человек, звонки, пробегающая мимо тебя в одно и тоже время животина! Что угодно! Пообещай!

Лера, как зачарованная смотрела на него, и чувствовала, как в горле образовывается ком.

— Обещаю, — шумно сглотнула и быстро, пока не ушла решимость, продолжила: — Сейчас мне кажется твое поведение странным.

Мужчина приглушенно выругался.

— Ты права, черт побери! Я за тебя так сильно испугался… Когда позвонил Рус и сказал, что едва успел! Млять, Лера! — рывок, и Тимур прижал ее к себе. — Девочка моя любимая…

Вот тут Валерия уже не выдержала. Всхлипнула и руками вцепилась в рубашку мужа, благо, пиджак был распахнут.

— Любимая?

— ЛЕРА! — его хрип отозвался в самом сердце.

— Скажи… Скажи…

— Любимая, черт побери! — он отодвинул ее от себя, чтобы иметь возможность посмотреть в заплаканное лицо. Улыбающееся. С робостью и надеждой застывшей в глазах. — Я… Лера, а, ну, не смей плакать, иначе я ничего не буду говорить. Потому что и так чувствую себя дураком! И не делай бровки шалашиком! Я в жизни ни одной девушке в любви не признавался!

Последнее откровение и вовсе шокировало Леру.

— Ни одной…

— Нет. После пленения, после подставы мачехи сложно верить женщинам. А тут ты. Чистая. Добрая. Нежная.

— А что не так с мачехой?

Тимур покачал головой.

— Потом. Не сейчас. Просто не могу. Ты знаешь, я не разговорчив. Не умею говорить о своих чувствах, особенно женщине. Для меня всегда они были приятным времяпровождением. Сексом. Телом. Ты же… Ты все изменила. Да что же ты плачешь-то… Господи, Лера! У меня сердце разрывается от твоих слез!

Лера размазала слезы по щекам и улыбнулась.

— Так это… Тимур, банально, но от счастья. Вот уж поистине, не было бы счастья, да несчастье помогло. Интересно, сколько бы мы ходили вокруг да около?

— Ты про что?

Мужское тело по-прежнему было напряжено. Лера чувствовала ладонями.

— Про наши чувства. Я так понимаю, мы с тобой несколько раз пытались поговорить. Перед поездкой на Мальдивы, в новогоднюю ночь, и каждый раз ступорились. Я — понятно. Я — девочка…

— Это ты сейчас таким образом отмазываешься? — складки на лбу Тимура и вокруг губ разгладились. Взгляд потеплел. В нем больше не плескалась настороженность.

— Отмазываюсь? Тимур Олегович, что за сленг? — Лера подняла руку и дотронулась до его губ. Провела по ним, почти не касаясь. — Хотя, ты прав. Я, как истинная консерваторша, ждала первого шага от тебя. И у меня на то были свои причины. Я пришла в твою жизнь необычным образом. Суррогатная мама, которая суррогатной никогда и не была.

Тимур захватил губами ее пальчик и легонько принялся то посасывать, то покусывать подушечку фаланга. От этой, казалось, простой ласки по телу Леры прокатилась уже знакомая волна предвкушения. Груди отозвались мгновенно, соски затвердели, в трусиках стало влажно. Быстро-то как.

— Тот первый контракт… Мы вроде бы все по нему решили, — оторвавшись от ее пальчика, сказал Тимур.

— Да. И правда… Это я к чему, Тимур. К тому что, переступая порог твоего дома, даже лайнера, принадлежащего Тамиму, я давала себе четкую установку ни в коем случае не увлекаться тобой. В интернете я видела твое фото, знала, что ты привлекательный мужчина. И это являлось для меня большой опасностью. Искушением. Влюбиться в привлекательного мужчину — тем более, первого мужчину — легко. И я сопротивлялась. Отчаянно. Не позволяла думать о тебе. Постоянно, раз за разом напоминала, что мы расстанемся. Более того, я вынуждена буду отдать тебе ребенка, — воспоминания о тех кошмарных днях накатили на Леру, и она внутренне содрогнулась. — А потом двойня. И новый контракт. На десять лет. И вот тут у меня возникла надежда. Шальная. Нереальная. Десять лет, Тимур. Это же огромный срок. Я подумала — не будет же мужчина связывать себя на десять лет с женщиной, к которой абсолютно ничего не испытывает? Наивно. Понимаю. Даже Геныч бы меня поднял на смех. У вас психология иная. Но я рассказываю про свои чувства, эмоции. И потом… Твоя забота… Твое внимание…

Лера оборвала себя. Она сама от себя не ожидала столь пламенной эмоциональной речи.

Смущаясь от собственной смелости и откровения, посмотрела на Тимура и поняла — не зря она говорила. Вот точно не зря.

Ее муж в данную минуту напоминал довольного сытого кота.

— Продолжай.

— Оно покорило меня. Не знаю, когда… Честно, не знаю. Просто в один прекрасный момент, я поняла, что ты мне нужен. Что мне жизненно необходимо, чтобы ты был рядом. Всегда. Даже неулыбчивым. Даже всегда серьезным.

— Неужели я так плох в плане общения, Валерия? Никогда не замечал.

— Тимур, у тебя и другие отношения с женщинами были. Вы же знали, что хотите в эмоциональном и физическом плане друг от друга. А мне приходилось ставить запреты. Раз за разом.

— Но теперь я так понимаю, запреты рухнули?

Лера медленно кивнула.

— Да.

— И…

— И я тоже люблю тебя, Сардынов. Люблю.

— Крошка моя…

— А еще нам жизненно необходимо учиться разговаривать друг с другом, — это последнее, что успела сказать Валерия до того, как губы Тимура обрушились на ее.

Эпилог

Восемь месяцев спустя…

Лера поправила одеяльце у малышей и обернулась в сторону Тимура, что повязывал галстук.

— Тимур, у меня к тебе просьба.

— Да, какая?

Ровный голос мужа сообщил, что он готов ее выслушать. Ни тени сомнения.

Так приятно…

Лера улыбнулась уголками губ и подошла к нему.

— Давай я.

Она поправила ему галстук. Сколько раз она видела подобную сцену в фильмах? Сотни. Классика жанра, что называется. И никогда не думала, что и сама так будет делать.

Оказалось, завязывать галстуки целая наука. Помогала ее освоить Диана. Они на это потратили неделю. Подумать только — целую неделю! Прорва времени.

Но оно того стоило.

Тимур, узнав, что она овладела наукой завязывания галстука, причем в нескольких вариантах, радовался, как ребенок.

— Ты даже не представляешь, как они меня бесят.

— Кто? Галстуки?

— Они самые. Жуть. Может, в бизнесе тоже стоит отменить дресс-код?

— Попробуй. Тебе сотни тысяч мужчин скажут спасибо.

— Хм… Я могу сказать спасибо одной женщине, — его рука опустилась на ее ягодицу. — Ей этого будет достаточно?

Лера подавила в себе улыбку и с серьезным выражением на лице продолжила завязывать узел.

— Эта женщина предпочтет получить спасибо вечером в спальне.

— О как…

— Да.

— Я не против.

— Договорились.

Им было сложно. Особенно первые месяцы после признания. Они учились говорить и шутить в обществе друг друга. Оба немногословные от природы, они раскрывались постепенно. Шаг за шагом.

Когда Тимур второй раз ей попытался сообщить, что он не изменится, она прижала указательный палец к его губам.

— Тим, я поняла. Не надо.

Иногда Лере начинало казаться, что у этого сильного взрослого мужчины есть парочка комплексов в отношении себя. Из-за его характера и стремления все контролировать. Он должен быть в курсе всего. Где она, с кем она. Особенно после покушения сестры Дианы.

Да, та история наделала много шума.

Особенно тяжело на это отреагировала Диана. Она пришла в комнату Леры. Та как раз расчесывалась, готовясь ко сну. Диана присела на кресло за спиной Валерии и негромко произнесла:

— Прости меня, Лера. Прости… Я виновата. Во многом. Где-то смалодушничала. Где-то не поверила. Где-то тебя напугала. Да-да, напугала, не подумав о том, что будешь испытывать ты. Знаешь, как туман перед глазами, а в голове набатом — близнецы, близнецы, близнецы. И боль от того, что я потеряла сестру… А оказалось вон что, — на Диану было больно смотреть. От холеной женщины, привыкшей выглядеть идеально и в любой ситуации держать удар, не осталось и следа. Сейчас она казалась постаревшей на десять лет. И, глядя на нее, Лера верила каждому сказанному слову. В то, что она искренне раскаивается.

— Что с Дариной?

Диана покачала головой.

— Я в шоке… Нет, в ужасе. Как же так… То есть, понимаешь, она через вас… меня уничтожить…

— Да, Тимур говорил.

Лера, не выдержав, обернулась.

— Диана, не рви душу ни себе, ни мне. Я все понимаю. Ты не виновата. По крайней мере, ты не несешь ответственность за поведение сестры. Она замышляла убийство. А ты… — девушка сдержанно улыбнулась. — Сейчас я замужем за Тимуром. Мы вместе будем растить детишек. И будет здорово, если ты нам будешь помогать.

Стоило это сказать, чтобы увидеть, как на лице несчастной просияла надежда.

— Но, Диана, давай договоримся. Не перегибать палку. Ты понимаешь, о чем я.

Женщина медленно кивнула.

— Спасибо. Я… не ошиблась в тебе.

Лера не стала уточнять, что та имела в виду.

Дарину признали невменяемой и отправили на принудительное лечение. Что будет потом — время покажет.

Одним из самых запоминающихся моментов за прошедшие месяцы была реакция Тимура на первое шевеление деток.

Валерия с Тимуром лежали на разложенной софе и смотрели телевизор. Это было в Праге. Тимур утащил жену с собой, естественно, предварительно получив добро от Орешко.

— Тимур Олегович, рожать вы у меня будете? — в голосе женщины слышалась наигранная обреченность.

— У вас, Ангелина Геннадьевна, у вас.

Тимур с переговоров освободился раньше, и, купив мороженое, отправился в отель. Леру обнаружил, смотрящей телевизор.

— Не возражаешь, если я присоединюсь?

Спрашивающий разрешения Сардынов для Леры на тот момент все равно продолжал относиться к категории чего-то новенького. Но такого долгожданного…

— Мороженое, — она едва не захлопала в ладони от восторга. — Тимур, как ты догадался? Я только что сидела и думала, что хочу именно мороженое. Клубничное.

Мужчина нахмурился, искренне озадачившись внезапно возникшей проблемой.

— Я взял фисташкого.

— Господи, какая разница, — в сердцах пробормотала молодая беременная женщина, протягивая загребущие ручки к лакомству. — Все равно, какое! Это же МОРОЖЕНОЕ!

Если Тимур и что-то понял, то относительно.

Скинув пиджак, он устроился рядом с женой. Переодеваться не хотелось. Он вытянул ноги и сказал:

— Иди ко мне.

Лера, увлеченно уплетая сладкое лакомство, с радостью устроилась на плече мужа.

Есть в жизни счастье.

Мороженое. Любимый мужчина. И спокойствие на душе.

Они молча смотрели фильм. Лера полудремала на плече Тимура. Тот немного сменил положение, и теперь его рука лежала на заметно подросшем животе жены. После того, как миновал рубеж в шестнадцать недель, животик у Леры начал расти не по дням, а по часам.

Тимур замечал за собой постоянное желание его гладить. Дотрагиваться до него. Обнимать. Он знал, что многие педиатры и гинекологи советуют даже разговаривать с еще не родившимися малышами, но пока для него это было… сложно. Он не мог гарантировать, что не будет целовать пузико жены не только во время сексуальных игр, а именно адресуя некий посыл нежности деткам.

Сейчас он уже ни за что не мог поручиться.

Держа в объятиях задремавшую Леру, он думал про нее. Сама еще почти ребенок. Доверчивая. Сильная. Добрая. Его.

И тут… легкое шевеление под его пальцами.

Тимур замер. Ему Лера говорила, что малыши вот-вот начнут шевелиться. Сначала едва заметно. А вот к концу срока…

Шевеление повторилось. У Тимура резко подскочил пульс. И он, повинуясь инстинкту, сделал то, о чем только что думал.

Поцеловал пузико Леры прямо через ткань легкого домашнего платья.

Лера тоже почувствовала шевеление одного из малышей. Боясь открыть глаза и спугнуть очарование, она затаилась, прислушиваясь к себе. Какое же это щемящее, нежное чувство. Первое шевеление. Бытует мнение, что мамочки, вынашивающие первенцев, зачастую путают шевеление малыша с теми же газами. Лера знала точно — это был один из малышей.

Когда же она почувствовала прикосновение губ Тимура, резко распахнула глаза.

Мужчина и молодая женщина сказали все друг другу без слов. Да и к чему они были в том момент — слова…

Такие нежные поцелуи все же вошли в привычку Тимура. Лера никогда не говорила, какой сильный эффект они производили на нее. Даже, наверное, сильнее, чем поцелуи Тимура в губы.

Особенно приятно было наблюдать за мужем, когда детки уже начали устраивать в животе «свистопляску». Живот отчего-то в прямом смысле ходил ходуном, именно вечерами. Тимур на это «безобразие» зависал. Смотрел, едва ли не моргая.

Роды у Валерии начались на седьмом месяце. Орешко предупреждала, что с двойней практически нереально проходить весь срок. Так что они были готовы.

И, кстати, они до последнего не знали, кто у них будет.

На УЗИ оба малыша, как сговорившись, не показывали свой пол. Решили устроить маме и папе сюрприз.

Так и оказалось.

Родились разнополые дети.

Гена не преминул пошутить по сему поводу:

— Девочка — для мелкой, пацан — для Тимура.

Услышав его комментарий, Валерия невольно посмотрела в сторону Тимура. В его глазах она прочла отражение своих мыслей — что было бы, если бы на самом деле пришлось детей разделить? Если бы они не смогли договориться? Если бы Тимур, не перешагнув через себя, не предложил новый контракт, а Валерия….

Она оборвала себя.

Стоп.

Не думать.

Уже в прошлом.

Зачем ворошить то, что кануло в Лету?

И все же…

Иногда стоило вспомнить прошлое.

Над детишками хлопотали все. И дня не проходило, чтобы Геныч, мама и Диана не навещали их. Сначала бывало такое, что приходили скопом. Потом поочередно. У Леры возникли подозрения, что они договорились. Да-да, договорились.

Кормила Лера грудью. Молока хватало обоим малышам.

С просьбой к Тимуру она обратилась, спустя два месяца после их рождения.

— Лера, так что там за просьба?

— Я бы хотела съездить на кладбище.

Реакцию мужчины было не сложно предугадать — он удивился.

— На кладбище?

— Да.

— К кому?

— К бабушке Глафире.

Кто она такая уточнять не имело смысла.

Тимур без колебаний ответил.

— Хорошо. В четыре тебя устроит?

— Ой, отлично. Я как раз уложу малышей спать.

— Освобожусь, позвоню.

— Может, мне приехать в тебе?

Тимур мотнул головой.

— Сам заеду.

На поездки Валерии по-прежнему налагалось строгое «табу». Или с Дмитрием, или с мамой, или с Тимуром. Одна — ни-ни. По первости Лера обижалась, потом смирилась.

День пролетел в приятных хлопотах, и к назначенному времени она была готова. Сцедив молока на тот случай, если она не вернется в срок, а детки проголодаются, она передала бутылочки Диане.

Та смущенно улыбнулась.

Диана сильно изменилась с той поры, как родились детки. Иногда Лере начинало казаться, что та считает себя едва ли ни бабушкой. Ну, или родной теткой. Хлопотала, гуляла с ними, даже памперсы меняла. Надышаться над ними не могла.

Что самое удивительное: Лера к этому отнеслась спокойно. С пониманием. Да и ей лишней помощь никогда не будет.

На кладбище было немноголюдно. Тимур предварительно купил цветы, за что она была ему благодарна.

— Ты, наверное, хочешь побыть в одиночестве?

— Да, если можно.

Он кивнул.

— Подожду тебя на скамье. Вон под тем дубочком.

— Спасибо.

Лера встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Забрав цветы, направилась к ухоженной могиле. За ней присматривала соседка бабушки Глафиры, с которой они дружили. По возможности, и Маргарита Николаевна приезжала. Да и сама Валерия, пока не случилась беда с аварией, старалась прибраться на могилке хотя бы раз в четыре месяца.

— Бабуль, прости, что долго не была. Закружилась… Ой, вот снова, даже не поздоровалась. Прости… Здравствуй.

Лера положила цветы на могилку и опустилась на низкую скамью, установленную Генычем.

Помолчала, кусая губы.

— В моей… нашей жизни, бабуль, многое произошло. Очень. Да и что говорить, ты и сама знаешь. Я пришла сказать «спасибо». А еще, надо признать, что ты оказалась права. Зря смеялись те, кто в твоих гаданиях видели шулерство. В отношении меня ты… — Лера облизнула внезапно пересохшие губы и улыбнулась сквозь слезы, невольно навернувшиеся на глаза. В горле образовался ком, мешал говорить. — До сих пор не верю, что все так сложилось… Помнишь утро, когда мы обнаружили сильно избитого молодого человека… И те слова, что ты произнесла мне вечером накануне… Гадая. Я пристала к тебе, а ты не хотела. Говорила, что я слишком маленькая. Глупая. Я и сейчас себя не считаю большой да шибко умной, — девушка усмехнулась. Самоирония — это хорошо. — Ты посмотрела на разложенные карты и сказала мне, что однажды в мою жизнь придет Ночь. Темная. Непроглядная. Ночь, что пожелает забрать самых близких мне людей. И что не стоит отчаиваться. Потому что в этой Ночи я встречу человека, который обязательно перевернет весь мой мир. И к двум имеющимся у меня близким людям прибавит еще двух… Я не поняла ничего. Совсем-совсем ничего. Почему-то помню очень хорошо те свои мысли. Я уже знала грамоту и никак не могла понять, как к двум живым людям кто-то еще способен прибавить двух. Теперь знаю. Спасибо тебе, родная. Спасибо…

Тимур издали наблюдал за Валерией. Сегодня на ней было темно-синее платье, туфли на невысоком каблучке и длинный жакет. Роды и кормление изменили фигуру жены, но не кардинально. Чуток остался лишний вес да груди стали еще роскошнее. Ему нравилось. Все.

Для него Валерия была идеальной. Маленькой, смелой женщиной, пришедшей в его жизнь в роли купленного тела и ставшая матерью его детей. Глядя на нее сегодня, он вспомнил день, когда они подписывали второй договор. Вернее, состоявшийся потом разговор с Дианой. Она, постучав, вошла в кабинет, когда он просматривал вечернюю почту.

— Тимур, можно?

— Да.

В руках она держала бумаги.

Он сразу даже и не понял, какие…

— Вот. Ты бы не разбрасывал… Конечно, не мое дело, но…

Она протянула ему им же порванные документы. Нет, не документы. Муляж первого контракта. Без их подписей… Безо всего.

Тимур не испытывал угрызений совести. Ни по какому случаю.

Да, порой был чрезмерно властен. Возможно, зря затевал те же эмоциональные качели в начале их знакомства. Но когда он планировал получить ребенка, то и мысли не допускал о полноценной семье. Сейчас понимал, как был не прав. Не мог насмотреться, как Валерия возится с детишками. Она спала урывками. За ночь поднималась к малышам раз пять-шесть. При этом ни разу не сорвалась ни на нем, ни на них. Улыбалась, сюсюкалась.

Да чего греха таить, она и его вниманием не обделяла. Пока нельзя было заниматься сексом, удовлетворяла его ртом или рукой.

Уставала, он видел. Но не жаловалась.

— Я же мама, — однажды сказала тихо-тихо. — И твоя жена…

И вот после этой фразы в душе Тимура что-то екнуло. И у нее он хотел забрать ребенка…

Увидев, что Лера возвращается, поднялся. Заметив слезы, блестящие на ее глазах, нахмурился. Тимур понимал, она растрогана, как-никак она побывала на могиле близкого человека. И все же видеть ее слезы было было…больно.

Не должна она плакать. Никогда.

— Ты как? В порядке?

— Да.

— Домой?

— Да, конечно, к деткам.

Он приобнял ее за талию, притянув к себе. Она доверчиво прижалась к нему.

До машины они дошли быстро.

Заведя двигатель и тронувшись с места, Тимур с легким удивлением увидел, что Валерия закопошилась. Туфли скинула, заерзала.

— Что ты делаешь?

Колготки скинула.

— Мужа дразню. Имею право.

В ее руках появились белые трусики, которые тотчас отправились в сумочку.

Взгляд Тимура потемнел, дыхание потяжелело.

— Да, ты теперь на все имеешь право.

КОНЕЦ ИСТОРИИ!