Между мирами, или Поцелуй для дракона

Пролог

Солнце нещадно било в темя, раскаляя добела песок и иссушая дыхание. Каждый вздох давался с трудом, будто я вдыхала тлеющие угли. Ноги в тонких сандалиях по щиколотку утопали в барханах. Воспаленные веки припухли, глаза слезились от обжигающих лучей, слепящих даже сквозь темные очки.

Что за дурацкая идея – поддаться на уговоры Майкла и отправиться в пеший тур в Вади – Рам! Авантюристка чертова, зачем только согласилась… Знала ведь, что ничего хорошего из моей тяги к приключениям не выйдет. Вот и плетусь теперь в хвосте группы, мечтая лишь об одном – глотке живительной влаги.

И будто в ответ на мои молитвы, впереди мелькнула тень. Я протерла глаза, не веря своему счастью. Колодец среди бескрайней пустыни – неприметный каменный круг, сулящий прохладу и спасение.

Ноги сами понесли меня к вожделенной цели. Плевать на окрики гида, плевать на недовольные взгляды попутчиков. Пусть идут своей дорогой, а я – своей. К воде, к жизни!

Запыхавшись, рухнула на колени у края, сдирая кожу о шершавый камень. Нетерпеливо отбросила сумку, склонилась над темным зевом… И в тот же миг чужая рука грубо вздернула меня за шиворот:

– Кто ты такая?! Как посмела явиться сюда?!

Я взвизгнула, пытаясь вырваться из стальной хватки. Извернулась и оцепенела.

Передо мной стоял молодой мужчина. Высокий, мощный, с гордой посадкой головы и бешеным огнем в глазах. Длинные смоляные волосы змеились по смуглым плечам, на гранитном торсе бугрились литые мышцы.

Не человек – воплощенный идеал, мечта любой женщины. Будь я на первом курсе, непременно бы растеклась лужицей от одного взгляда этого дикаря. Увы, те времена давно минули. И все же, что-то дрогнуло внутри, сладко заныло в животе. Первобытная мощь незнакомца, исходящий от него магнетизм будоражили кровь похлеще адреналина.

– Оливия, – выдавила я, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец. – Оливия Ферб, археолог из Лондона. Приехала с группой… могу воды попить? Жарко очень.

Да уж, не самое удачное начало для светской беседы. Прозвучало жалко. Но мой визави явно не был настроен на обмен любезностями.

В ответ незнакомец лишь сильнее сдвинул точеные брови. В миндалевидных глазах полыхнуло раздражение пополам с подозрением.

– Что еще за "Оливия"? – передразнил он. – Что за дикое имя? И кто такие эти "свои", о которых ты говоришь? Отвечай, женщина!

Я опешила. Такой реакции я не ожидала. Неужели он не знает, что такое имя? И почему говорит так странно, будто явился из другой эпохи? Но жажда придала мне смелости.

– Ну, Оливия – это я. Меня так зовут. А "свои" – это моя группа, другие путешественники. Мы приехали посмотреть красоты вашей земли, древние развалины… Я археолог, ищу следы прошлого.

– Следы прошлого? – недоуменно переспросил незнакомец. В его золотистых глазах вспыхнуло подозрение пополам с любопытством.

– Ну да, – я неловко улыбнулась. – Мы раскапываем древние поселения, ищем останки людей, предметы быта, украшения. Изучаем, как жили наши предки. Это очень интересно! Я надеялась найти что-то подобное и здесь, в вашей стране.

Лицо мужчины сначала вытянулось от изумления, а потом потемнело от гнева. На скулах заходили желваки, в миндалевидных глазах вспыхнуло пламя.

– Останки? Предки? Да как ты смеешь! – незнакомец аж задохнулся от ярости. – Ты что же, явилась грабить могилы наших праотцов? Оскверняешь святыни древности своими грязными лапами?!

Я шарахнулась от этого рыка, налетела спиной на колодец. Древние камни больно впились в лопатки. А мужчина уже нависал надо мной, заслоняя солнце, испепеляя диким взглядом.

По спине побежали мурашки – то ли от близости к источнику воды, то ли от первобытной мощи, исходящей от незнакомца. Он был слишком реален для миража, слишком осязаем. Жар его тела, хищный блеск охровых глаз, терпкий мускусный запах – все это опьяняло похлеще горячительных напитков. Кожа покрылась испариной, дыхание участилось. Я тонула в расплавленном золоте его радужек, плавилась, как воск. Внизу живота разгорался пожар.

И тут мой взгляд упал на его одежду. Или вернее – на ее отсутствие. Кроме потрепанной набедренной повязки да пары кожаных ремешков, на смуглом теле не было ни клочка ткани. Зато на поясе в простых ножнах висел устрашающего вида кинжал.

Меня прошиб холодный пот. В голове зазвенели тревожные звоночки. Кто он такой, этот грозный полуголый красавец? Что ему нужно от меня? Ограбить, надругаться, убить?

Рука сама потянулась за спину, нащупала в кармане шорт нож. Маленький складной клинок – смешное оружие против такого воина. Но хоть что-то.

– Послушайте… – голос предательски задрожал. – Давайте успокоимся и поговорим как цивилизованные люди. Если вы из местных… хм… активистов по охране памятников, то зря беспокоитесь. У нас есть все разрешения, лицензии…

– Молчать! – рявкнул незнакомец. В один миг кинжал сверкнул возле моего лица. – Ты не из этого мира, я чую. От тебя веет колдовством древних, проклятая дочь Луны! Но мне не впервой укрощать таких, как ты.

От него пахнуло безумием вперемешку с дикой, неистовой верой в собственную правоту. Я похолодела. Кажется, я влипла по— крупному…

Незнакомец резко провел кинжалом. Лезвие чиркнуло по моей щеке, но вместо боли я ощутила… свободу? Спутанные волосы рассыпались по плечам, змеями заструились по разгоряченной коже. Только сейчас до меня дошло, что он срезал платок. Жест собственника. Или мужчины, пьянеющего от близости желанной женщины. Стыдно признать, но мне это польстило.

Мужчина застыл, глядя на мои белые пряди так, будто увидел привидение. Лицо его исказил почти суеверный ужас пополам с яростью:

– Значит, правду говорят легенды… Лунные девы вернулись в наш мир, неся погибель! Но я не допущу, чтобы зло вновь воцарилось на моей земле!

Не успела я и глазом моргнуть, как свистнул разрезающий воздух клинок. Сверкнула сталь, метя мне в горло. Сердце зашлось в бешеном ритме. Вот и все, Оливия Ферб, приплыли…

Но удара не последовало. Только горячее дыхание опалило кожу, и гортанный шепот ввинтился в мозг:

– Мы еще встретимся, дитя Луны…

А в следующий миг незнакомец растворился в знойном мареве. Будто и не было. Осталась лишь я, оседающая на песок. С бешено колотящимся сердцем, пылающими щеками и растревоженной, ноющей плотью. Он оставил меня на краю бездны, где уже разгоралось безумное, самоубийственное желание броситься вслед за ним. Туда, в неизвестность.

И колодец, безмолвный страж пустыни, так и не подаривший мне глоток живительной влаги…

Глава 1

Оливия

– Лив, ты скоро?

Я потерла лицо, вытянула под столом затекшие ноги и некрасиво зевнула, откинув голову назад:

– Пока не придёт старость.

– Пойдём, сегодня пятница, сходим куда— нибудь развеяться. Может, познакомимся с симпатичными парнями, – Лора игриво подмигнула. – Шумерская мифология никуда не убежит.

– Да, но сама себя не напечатает и не отправит в электронный каталог. Сухарь ясно дала понять, что пока я не оцифрую всю стопку, – я кинула усталый взгляд на старые книги, – белого света мне не видать.

– Ну свет не обещаю, а вот задорную ночь… – Ло многозначительно хмыкнула, – вполне. Пойдём, сколько можно дышать библиотечной пылью?! – и потянула меня за руку. – Будет весело!

Я поддалась мимолётному соблазну и даже приподнялась в кресле, но как только взгляд вновь упал на раскрытую книгу, настроения поубавилось:

– Иди, я ещё поработаю.

Подруга нахмурилась, но настаивать больше не стала. Махнула на прощание и упорхнула веселиться, а я, подвинув светильник поближе, вернулась к древнему переводу и блеклому монитору.

Когда с шумерами было покончено, прошептала победоносное «Да!» и стала собираться домой. В архивах не было окон, но воображение ярко рисовало тьму за стенами. Бросив телефон и блокноты в сумочку, я направилась к выходу, но взглядом зацепилась за любопытную книгу, которую раньше не замечала. Может, Сухарь, наша старшая библиотекарь, незаметно подложила с ненавязчивым намеком, что я и её должна оцифровать?

Я взяла книгу в черном кожаном переплете, накрепко перехваченный ремешком, сунула в сумку и наконец покинула душное царство тишины и уединения, именуемое архивом центральной библиотеки.

Знала бы я, чем обернется мое решение стать археологом, ни за что не пошла бы в институт. Грезила о раскопках, открытиях, приключениях и громкой славе. А оказалась здесь – посреди пыльных стеллажей, перебирая никому не нужное старье.

Запахнув весеннее пальто, я погасила свет, выбежала в ночь… и опешила. Темнота – хоть глаз выколи. Фонари почему— то не горели, казалось, что вокруг абсолютная пустота. Нервно оглянувшись по сторонам, я вцепилась в сумочку и, стараясь не споткнуться, направилась на центральную площадь, где меня должно было ждать такси. Но и там оказалась лишь густая, липкая тьма. И, самое странное, тишина. Ни запоздалых прохожих, ни машин.

Но не это заставило сердце забиться быстрее и вызвало мурашки вдоль позвоночника, а пространство вокруг: оно пульсировало и дышало, в нём явственно ощущалось чужое присутствие.

Нет— нет, пожалуйста, только не сейчас…

Я поёжилась, закрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов. Бежать не имело смысла.

Всякий раз, когда мне мерещилось подобное, я старалась взять себя в руки и подождать: тьма всегда развеивалась, скованность пропадала, и мир снова наполнялся красками, запахами и звуками. Вот и сейчас не прошло и минуты, как фары такси выхватили из темноты мою трясущуюся фигурку, застывшую у края обочины, и буквально вдохнули в меня жизнь.

Домой я ввалилась сгустком нервов, страхов и усталости. Сбросила пальто и туфли, побрела в спальню, по пути повсюду включая свет. Кот Кекс недовольно прищурился и жалобно мяукнул. Спящий красавец явно не одобрял моих ночных похождений.

– Прости, малыш, но твоя хозяйка немного не в себе и порой видит всякое, – я подошла к настенному календарю и обвела сегодняшнюю дату черным маркером. Нахмурилась:

– Если так пойдет и дальше, боюсь, придется всерьез задуматься о лечении, – темных кружков становилось все больше. – Интересно, меня вообще выпустят из дурки, если я расскажу им про свои глюки?

Кекс громко мяукнул, будто возмутился такому кощунству.

– Знаю-знаю, это невежливо – считать меня сумасшедшей! – я примирительно погладила мохнатое ухо. – Но, если честно, я и сама начинаю в этом сомневаться. С той памятной поездки в Вади-Рам, два года назад, я будто не в своем уме… Впрочем, ты прав, пушистый, нечего себя накручивать. С каждым может случиться обморок от перегрева. А то, что привиделось… галлюцинация, не более.

Но внутренний голос подсказывал: это не так. Та встреча в пустыне была более чем реальной. И последствия ее я расхлебывала до сих пор.

Вздохнув, я подхватила полотенце и направилась в ванную. Контрастный душ, надеялась я, немного остудит разыгравшееся воображение.

Однако стоило распахнуть дверь, как я застыла на пороге. Вместо тесной комнатки три на четыре с потрескавшейся плиткой и душевой кабинкой передо мной раскинулся мраморный зал с фонтанами, диковинными растениями и огромным бассейном, утопленным в пол и до краев наполненным дымящейся водой.

Я протерла глаза, не веря в реальность происходящего. Попятилась, зажмурилась.

– Мне это снится, – прошептала, надеясь, что сумасшествие вот-вот развеется, и я наконец проснусь в своей постели.

Но чудо не произошло. Когда я вновь робко заглянула в ванную, сказочная картина никуда не делась. Все тот же зачарованный грот, пропитанный ароматами благовоний и звуками струнных инструментов. Манящий прохладой и негой…

– Кекс, ты тоже это видишь?

Кот выгнул спину, злобно зашипел и стрелой метнулся на кухню. Вот трус! Или у него просто нет такого богатого воображения, как у меня?

Впрочем, я тоже не горела желанием исследовать открывшиеся чудеса. Бред больного разума пугал до дрожи. Но любопытство победило. Осторожно, держась за косяк, я шагнула за порог. Теплые испарения воды тут же окутали кожу. Терпкие ароматы масел и трав ударили в нос. Невероятно!

Понимая, что могу проснуться в любой момент – и приятная картинка развеется, как дым, я скинула платье, нижнее бельё и с детским восторгом подошла к краю чаши. Потрогала воду пальчиками ног. От ее тепла по телу побежали мурашки. Я зажмурилась от удовольствия и спустилась по пологим ступеням вниз, распустила волосы из тугого пучка и откинула голову назад.

Я не помнила, когда испытывала похожее блаженство, но это было поистине сказочно. Обжигающая вода расслабляла, ароматы благовоний дурманили.

На мгновение я даже забылась, разглядывая высоченные арочные своды, на которых искусный мастер изобразил танец драконов. Белый и черный, они парили друг напротив друга, раскинув огромные кожистые крылья, а под ними искрился золотой песок дюн, закручивающийся в вихри. Завораживающе!

Если бы не противное «мяу» Кекса, который всё— таки решил напомнить о себе на границе двух реальностей, я бы еще долго пребывала в блаженной неге. А так, пообещав ему вернуться через пять минут, я подплыла к одному из бортиков, где на изящном серебряном подносе стояло множество и пузатых, и вытянутых склянок.

В нескольких были терпкие масла, от запаха которых засвербело в носу. В других – что— то типа мыльной основы, в— третьих – цветные порошки. Выбрав тот, что был похож на шампунь, я щедро полила им волосы и так увлеклась мытьем, что не сразу услышала шорох невесомых нарядов, мерное позвякивание браслетов и тихий девичий шёпот. А когда услышала, было поздно.

С гулко стучащим сердцем я тихонько отплыла в самый дальний, темный угол и скрылась за широким листом пальмы, что склонилась над краем чаши.

– Госпожа, вы уверены? Ашшур Суму- ла-Эль будет гневаться.

– Молчи, Дияра, перед тобой будущая правительница Амманека! Скоро это станет и моей купальней, поэтому делайте, что должно, и уходите. Повелитель скоро будет здесь. Ну, живо! – черноволосая красавица с точеной фигуркой изящно махнула рукой.

– Но, госпожа, это неправильно! Нельзя вот так, до огнепада… Что скажут ваши родители? А господин? Он будет в гневе.

Будущая правительница мелодично засмеялась:

– Ты ещё так наивна, Дияра, и совсем не знаешь мужчин! То, что я предложу, сведет его с ума, поверь. Если бы не Найра, я бы уже носила свадебные метки, а во чреве – будущего правителя Амманека. Но нет, жрице захотелось поиграть в древние традиции! Ничего, любые традиции можно обойти, главное – знать как, – она озорно подмигнула и вновь звонко рассмеялась.

– Как будет угодно, госпожа, – сдалась Дияра, низко поклонилась и, больше не мешкая, взялась с тремя другими девушками раздевать красавицу.

Сняли тяжелый пояс с медными пластинками. Стянули с плеч кусок белой материи, что подвязывался на манер тоги, бережно разули, не запутав ни одной из золотых завязок. Распустили невероятно длинные чёрные волосы. И без новых указаний начали ритуал по превращению и без того совершенного тела в божественное.

Они взяли поднос, на котором я чуть раньше перебирала флакончики, нашли нужные масла и начали втирать в медную с красноватым отливом кожу. Так тщательно, словно от этого зависела их жизнь. Потом перешли к волосам: нежно и бережно стали расчесывать, делая их невероятно блестящими. А когда закончили, завернули вокруг тела девушки полупрозрачную ткань, нисколько не скрывающую наготу.

На месте правителя я бы сыграла свадьбу здесь и сейчас: девушка была невероятно красива и соблазнительна. Но становиться свидетельницей их добрачных утех не собиралась. Плеснула воды на лицо, смывая едкую пену, что стойкой шапкой покрывала голову и бесцеремонно вышла из бассейна.

– Прошу, не смущайтесь, я сейчас заберу свои вещи и уйду.

Дружный испуганный возглас полетел к величественным сводам. Девушки— помощницы прижались друг к другу, как стайка перепуганных птах. Лицо их госпожи удивленно вытянулось:

– Ты кто такая?

– Да, в принципе, никто. Так, случайная гостья. Простите, что искупалась в вашей ванне: она божественна, как, впрочем, и вы. Не смею отнимать ваше время. Как я поняла, вы ждёте жениха. Это здорово, я думаю, он оценит вашу… – хотела сказать «наготу», но запнулась, видя, что незнакомка начинает злиться. – Вы очень красивая, ему повезло… и дети у вас будут тоже красивые… если, конечно, жених не урод. Хотя, судя по вам, урода вы бы не выбрали, верно?

Я хотела дать себе затрещину, но словесный поток остановить не смогла. Поэтому быстро запахнулась в полотенце, собрала вещи и попятилась к своей комнате – зияющей дыре в этой восточной сказке. Уже была готова переступить порог, как вдруг одна из девушек, заметив мыльную дорожку, стекающую по моим волосам, испуганно выдохнула:

– Лунная дева!

О нет, однажды я уже слышала похожее обращение в свой адрес, и ничем хорошим это не закончилось! Прижимая одной рукой одежду к груди, вторую я выставила перед собой:

– Никакая я не Лунная дева! Это просто недоразумение. Сейчас я проснусь, и вы все исчезнете… Только прошу, без резких движений! Не нужно паниковать. Вот, смотрите, меня уже почти нет, – я шагнула назад, чуть не наступив на Кекса.

Но как только начала закрывать дверь, в купальне появился он – мой личный ночной кошмар. Мужчина-воин, что когда-то в пустыне хотел лишить меня головы.

Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах вспышку узнавания и ярости. Воздух между нами словно наэлектризовался от напряжения.

Я видела, как напряглось его тело, как дернулся кадык. Зрачки затопили радужку, губы приоткрылись в хищном оскале. Сердце замерло, во рту пересохло. Жар опалил щеки.

Долю секунды в его глазах боролись инстинкты. А потом рука метнулась к поясу, и кинжал со свистом рассек воздух, устремляясь мне в грудь.

Опять?!

Я закричала и закрыла лицо руками, роняя вещи, но смертоносная сталь меня не достала: она с глухим стуком воткнулась в захлопнувшуюся дверь.

Колени подкосились, я сползла на пол, сотрясаясь от рыданий. Кекс испуганно скулил, преданно прижимаясь к моему боку. В висках стучала кровь, комната плыла перед глазами. Неужели я окончательно сошла с ума?

Глава 2

Ияр

Купальню застилала удушливая пелена благовоний. Капли пота щекотно стекали по спине, впитываясь в льняную рубаху. Я стоял, будто громом пораженный, не в силах отвести взгляд от стены, где всего миг назад зияла тьма разлома. Оттуда, из небытия, явилась она – дитя Луны. Печать проклятого рода.

Тонкие пальчики Яффит впились в мое предплечье. Полные губы дрожали, точно лепестки мака под ветром.

– Владыка, умоляю, это ведь была Белая колдунья?

Я качнул головой, прогоняя наваждение. Яффит. Суженая, нареченная. Цветок, взращенный в тиши покоев для ложа повелителя. Мой якорь и утешение. Ее страх был почти осязаем – липкий, удушающий.

– Ашшур Суму-ла-Эль! – в голосе невесты звенела мольба пополам с обидой. Она желала защиты и ласки, не понимая, что сама лишь усугубляет смятение.

Едва сдерживая раздражение, я накинул на трепещущие плечи Яффит тонкую ткань. Поцелуй в макушку – и тихий приказ прислужницам:

– Госпожа утомлена. Проводите ее в покои.

Темные очи вспыхнули вызовом:

– Я хочу быть рядом с вами, повелитель!

– Позже. Обещаю.

В груди теплилась вина. Яффит так старалась, готовясь к нашей встрече. Умастила тело ароматами, облачилась в тончайший шелк. И все напрасно. По моей вине.

Уязвленная невеста присела в поклоне и удалилась – волна черных волос плеснула на прощание. А у меня перед глазами стояла иная – белокурая и светлоглазая, с телом, слепленным из лунного сияния. Дитя мрака. Или света?

Лязг оружия и гулкие шаги вырвали из раздумий. В купальню ворвался Акихар – брат по крови и духу, мой верный советник.

– Ияр, что произошло? Ведьма здесь?

Я устало прикрыл глаза. Голова раскалывалась, мысли разбегались.

– Была. Ушла сквозь камень.

Акихар недоверчиво покачал головой. Его скулы напряглись, словно перед прыжком. Мысли друга всегда были об одном – сражениях и славе. Даже сейчас чуял лишь угрозу, не понимая сути.

– Разлом меж мирами… – голос Акихара отдавал горечью полыни. – Но ведь древние маги, владевшие такой силой, давно истлели!

Я поморщился. Пальцы невольно потянулись к перевязи, где прежде покоился кинжал. Украденный. Как и покой.

– Это не обычная ведьма. Я узнал ее…

Акихар смерил меня тяжелым взглядом. Пришлось отвести глаза, пряча постыдную правду. Но разве скроешь что-то от того, кто знает тебя лучше, чем ты сам?

– Встреча у колодца. Два года назад.

Губы Акихара скривились в усмешке:

– Та самая, что свела тебя с ума дурманом грез?

Я стиснул зубы, пережидая приступ острой боли. Воспоминания хлынули в разум стремительным потоком, затапливая, погребая под собой. Синие омуты глаз, пряди волос, сверкающие, будто снег на солнце. Хрупкие плечи, трепет пульса на белой шее. Чары, опутавшие сердце липкой паутиной. Сколько ночей провел я без сна, раздираемый темным желанием и гневом? Сколько молитв вознес, прося избавления?

И все было тщетно. Годы не смыли горечи, не излечили недуг. Стоило колдунье явиться вновь – и зверь внутри вскинулся, жаждая добычи. Моя слабость, мой стыд.

Акихар хмурился, постукивая пальцами по эфесу меча:

– Но почему сейчас, спустя столько лет? Зачем ей потребовалось тревожить прошлое?

Я зажмурился до рези в глазах. Язык едва ворочался, выталкивая слова:

– Месть за убитых сестер? Безумие? Жажда хаоса? А может, ей нужны наши души. Или… только моя?

Друг смерил меня тяжелым взглядом. О его догадках нетрудно было судить по расширившимся зрачкам и побелевшим скулам.

– Твари тьмы коварны и злокозненны. Не мне тебе рассказывать…

Намек на белокурую прапрабабку из рода Акихара не прибавил спокойствия. Ее история – кровавое пятно на гобелене истории. Любовные зелья, подмененные младенцы, жертвоприношения. И костер во дворе дворца, пылавший трое суток.

Я с силой растер лицо ладонями, прогоняя видения. Ясность мысли была жизненно необходима.

– Надо усилить охрану. Стены глаза и уши. И пошли за Найрой – пусть очистит купальню. Яффит напугана. Ее нельзя оставлять одну.

– А другие невесты? – Акихар недобро прищурился.

Я поморщился. Интриги гарема – последнее, что меня заботило. Но традиции… Куда от них деться.

– Отправь к ним слуг с дарами. Только проследи, чтобы не сболтнули лишнего о случившемся. Никакой паники.

Акихар нехотя кивнул. Мне почудилась тень осуждения в его глазах. Или то был лишь отсвет моих собственных сомнений?

– А Яффит, стало быть, всё? Открытое покровительство?

Я стиснул челюсти. Друг танцевал по лезвию кинжала, испытывая мое терпение.

– Мой внутренний зверь давно выбрал ее. К чему притворяться?

– К миру в империи, не иначе. – В голосе Акихара прорезались ехидные нотки. – Высший совет не оценит такого пренебрежения дипломатией.

Я отмахнулся. Не время было обсуждать традиции и брачные союзы. Слишком свежа была рана. Слишком силен страх. Слишком громко выла тоска внутри, требуя утоления.

– Хватит болтать. Ступай. Мне нужно побыть одному. Подумать.

– Как прикажешь, владыка.

Акихар шутовски поклонился и растворился в тенях. Шаги его отдавались эхом, постепенно затихая, пока не слились с гулом крови в ушах.

Оставшись в одиночестве, я бездумно побрел по анфиладам. Ноги сами вынесли к потайной панели в стене. Там, за неприметной дверцей, таился ход в святая святых. В тайное хранилище, где испокон веков был сокрыт ключ к тайнам прошлого. Книга Тьмы.

Манускрипт, способный пролить свет на истинные цели Лунной девы. Ответить на вопрос, не дававший мне покоя долгие годы. Зачем? Зачем она явилась тогда, у старого колодца? Зачем всколыхнула уснувший было вулкан в моей груди? К чему эти намеки, недомолвки, повисшее в воздухе напряжение? Что за игру она затеяла?

С этими мыслями я пересек тайное хранилище, остановившись перед древним постаментом. Сердце колотилось где-то у горла, пальцы подрагивали от волнения. Сейчас, сию минуту я наконец узнаю правду!

Резным жестом откинув защитный полог, я застыл как громом пораженный. Не веря глазам, протер их раз, другой. Моргнул, щипнул себя за руку до боли. Но видение не рассеивалось.

Постамент был пуст.

Там, где еще вчера покоился древний манускрипт, темнела горстка праха. Пергаментные страницы рассыпались, истлели, будто во времени.

– Что за…

Губы отказывались повиноваться. В горле пересохло, язык распух и еле ворочался. Мысли разбегались, путаясь и цепляясь друг за друга.

Украдено. Похищено. Уничтожено?

В висках запульсировало бешенство пополам с отчаянием. Последняя надежда на ответы обратилась прахом. Теперь я мог полагаться лишь на себя. На свою силу, веру и волю.

И все же червячок сомнения продолжал точить душу. Что, если разгадка тайны кроется в самом вопросе? Что, если явление Лунной девы не было случайным? Что, если все это – часть Замысла, непостижимого уму?

Вопросы, вопросы, вопросы. Роящиеся в воспаленном мозгу, назойливые, как мошки над трясиной. Бередящие и без того измученную душу.

Я тяжело оперся о стену, пережидая приступ дурноты. Где-то там, наверху, спала дворцовая жизнь – шелестели одежды, звенели браслеты, пахло терпкой зеленью и пряностями. А здесь, в подземелье, царили тлен и мрак.

Прямо как в моем сердце. Иссушенном, израненном, исполненном смятения. Так, как было до встречи с ней. С Лунной девой – дитя мрака, посланницей хаоса.

Или все же света?

Ответа не было. Быть может, никогда и не будет. Но я не имел права сдаваться. Не мог позволить сомнениям взять верх над долгом.

Ведь я – Ияр Суму-ла-Эль, повелитель Амманека, хранитель древних тайн и традиций. Зверь среди людей и человек средь зверей. Со мной мой народ и моя судьба.

А она… Посмотрим, куда заведет нас эта игра. Свидимся, Лунная дева. Непременно свидимся.

***

Оливия

Дверь распахнулась, впуская в квартиру вихрь весенней свежести и звонкий перестук каблучков. Лора, ослепительная и яркая, как майское солнце, влетела в прихожую. Каштановые кудри рассыпались по плечам, светлые глаза искрились весельем.

– Лив, детка, ты чего трезвонила среди ночи? У тебя голос был, будто привидение увидела!

Я метнулась к подруге, вцепилась в ее плечи дрожащими руками. Слова рвались из горла, путаясь и обгоняя друг друга:

– Лора, ты не представляешь! Он приходил! Тот мужчина из пустыни!

Подруга нахмурилась, прижала прохладную ладонь к моему лбу:

– Так, подруга, давай-ка присядем. Ты бредишь. Может, врача вызвать?

– Да нет у меня жара! – я сбросила ее руку и подлетела к двери ванной. Дрожащим пальцем ткнула в кинжал, глубоко вонзившийся в дерево. – Ты это видишь? Мне не приснилось.

Лора прищурилась. Приблизилась к двери, осторожно коснулась рукояти кинжала. По лезвию скользнули блики света, высекая искры из рубиновых капель на эфесе.

– Красивый… Похоже на восточную работу. Персия? Индия? Очень тонкое литье.

– Это не важно! – я в отчаянии заметалась по комнате. – Там была купальня! Мрамор, благовония, музыка. А потом явился он и…

– Стоп, – Лора плюхнулась в кресло, потирая виски. – Еще раз и помедленнее. Какая купальня? Кто явился?

Я зажмурилась, переживая заново безумные события. Разрыв в пространстве. Сладкий дурман благовоний. Испуганные лица девушек в полупрозрачных туниках. И он – грозный воин с пылающими гневом глазами.

– Тот мужчина… из моих снов. Он метнул кинжал. Прямо мне в грудь!

Лора закусила губу. В голубых глазах плескалось сомнение пополам с тревогой:

– Лив, солнышко, так не бывает. Это все от переутомления. Поговорю с Сухарем, пусть даст тебе отгул.

– Нет! – я вскочила, чувствуя, как к горлу подступают злые слезы. – Ты не понимаешь! Я же… я говорила с ним! На каком-то странном языке!

– Бред, – отрезала подруга. – Ты филолог, лингвист. Сама посуди, разве можно выучить язык, ни разу его не слыша?

Я обессиленно рухнула на стул. В висках стучало, комната плыла перед глазами. Лора права. Все это – плод больного воображения. Не зря стажеры в архиве шепчутся, что Ливи Ферб малость того… двинулась на загадках прошлого.

Теплые руки легли на плечи, утешающе сжали. Лора присела на подлокотник, обняла меня за шею:

– Так, любовь моя. Кажется, я поняла, в чем проблема.

– И в чем же? – глухо буркнула я, пряча лицо в ладонях.

– Тебе нужен мужик.

– Что?! – я вытаращила глаза, уверенная, что ослышалась.

Подруга назидательно подняла палец:

– Очень хороший, правильный мужик. Такой, чтоб голову с первого взгляда вскружил. Сексом, Ливи, многие болезни лечатся!

Я икнула, чувствуя, что краснею до кончиков ушей:

– Ты совсем с ума сошла?! При чем тут…

– А при том! Завтра идем на вечеринку. Я тут с одним красавчиком познакомилась, он нас пригласил. Говорит, будет эксклюзивная тусовка. И можно посмотреть на холостых мужчин его круга.

Глаза Лоры горели азартом и предвкушением. Для нее не существовало слова "нет". Спорить и противиться было бесполезно – это я уяснила за годы нашей дружбы.

Обреченно кивнув, я запахнула халат и поднялась. Ноги дрожали, как после долгой лихорадки. Чертовы видения! Неужели и вправду пора к мозгоправу?

– Ладно. Уговорила, ведьма. Только никаких знакомств! Потанцую и сразу домой.

Лора просияла. Чмокнула меня в нос и упорхнула в прихожую, на ходу строча кому-то сообщение.

А я так и осталась стоять посреди комнаты – растерянная и измученная. И страшно злая на себя саму. Ну что за глупости лезут в голову? Купальни, порталы, восточные принцы с ножами… Бред!

Решительно тряхнув волосами, я направилась на кухню. Кекс сочувственно муркнул, потершись о ноги. Бедный котик, хозяйка у него совсем с катушек слетела.

Налив молока в блюдце, я задумчиво посмотрела в окно. Ночь стояла тихая, лишь ветки облетевшей яблони скребли по стеклу. А над горизонтом дрожала, переливаясь всеми цветами радуги, зловещая круглая луна.

Сердце кольнуло нехорошим предчувствием. Но я отмахнулась от тревоги, как от назойливой мухи. Завтра об этом думать будем. А пока – спать. Утро вечера мудренее, как любит повторять Лора.

И, быть может, этот странный сон наконец закончится. Потому что версия про сумасшествие и вправду не радовала.

***

Суббота выдалась на редкость солнечной и безмятежной. Щебет птиц за окном, шорох ветра в кронах деревьев, смех детворы во дворе – все дышало негой и умиротворением. Но мне не было дела до этой идиллии. Забившись в угол дивана, я бездумно скользила взглядом по строчкам древней книги, даже не пытаясь вникнуть в смысл витиеватых фраз.

В голове роились обрывки тревожных снов – загадочные символы, мерцающие в полумраке, чей-то пронзительный взгляд, от которого мурашки бежали по спине. И кинжал – грозное оружие из другого мира, все еще вонзенное в дверь ванной. Казалось, от него исходит зловещая аура, клубится вокруг, проникает в каждую клеточку тела.

Я зажмурилась, пытаясь отогнать пугающие видения. Но они лишь становились ярче, будто насмехаясь над моими жалкими потугами. Грудь стиснуло липким страхом – вязким, удушающим, выворачивающим наизнанку.

Внезапный звонок в дверь заставил меня подскочить. Сердце зашлось в бешеном ритме, в ушах застучала кровь. Неужели это он? Тот самый воин, преследующий меня во снах? Пришел по мою душу, чтобы покарать неведомо за что?

Ноги стали ватными, во рту пересохло. Каждый шаг к двери давался с трудом, будто я брела через зыбучие пески. В голове пульсировала единственная мысль – только бы это была не он, только бы все оказалось глупой игрой воображения…

Когда в глазке мелькнула копна каштановых кудрей, я чуть не рухнула на колени от облегчения. Лора! Ну конечно, кто же еще! Вот дурочка, накрутила себя на пустом месте.

Подруга ворвалась в квартиру вихрем жизнелюбия и красок. Ее звонкий голос, веселый смех, яркие пакеты с нарядами враз заполнили унылое пространство, вытесняя серость и тоску. Даже воздух, казалось, задрожал от пряных ароматов сандала и розы.

Я невольно заулыбалась, глядя на Лору. Ее неукротимая энергия всегда действовала на меня как глоток свежего воздуха. Она будто светилась изнутри – озорная, дерзкая, сияющая. Рядом с ней хотелось расправить плечи, вскинуть подбородок и улыбнуться миру.

Когда подруга вытащила из недр пакетов белоснежное платье, у меня буквально отвисла челюсть. Это великолепие – для меня? Да я в жизни не носила ничего подобного! Тончайший шелк струился меж пальцев, прохладно льнул к коже. Золотое шитье искрилось и переливалось, слепило глаза.

– Лора, ты с ума сошла! Я не могу… – начала было я, но подруга и слушать не желала. В голубых глазах полыхнул знакомый огонек азарта:

– Еще как можешь, Лив! И не просто можешь – ты обязана это сделать! Поверь, сегодня от тебя глаз не смогут отвести. Никто не устоит перед чарами Клеопатры!

Клеопатра… Ну уж нет! Меньше всего мне сейчас хотелось превращаться в легендарную царицу, известную своей красотой и коварством. Не тогда, когда мысли скачут как бешеные белки, а сердце сжимается от дурных предчувствий.

Видимо, мои сомнения отразились на лице. Лора приобняла меня, ласково заглянула в глаза. В ее голосе зазвучали теплые, убеждающие нотки:

– Лив, солнышко, хватит хандрить. Я же вижу, ты сама не своя в последнее время, – Лора с тревогой вглядывалась в мое лицо, будто пытаясь разгадать терзающие меня тайны. – Бледная, молчаливая, взгляд потухший. Того гляди растаешь как свечка! Нельзя столько времени сидеть взаперти, копаясь в пыльных книгах.

Подруга была права. С каждым днем я все больше походила на призрака – бесплотного, зыбкого, застрявшего меж двух миров. Страхи и видения высасывали из меня жизненные силы, оставляя лишь бледную тень прежней Оливии.

Я устало потерла виски. В голове будто свинцовый шар катался, мысли разбегались как напуганные тараканы. Хотелось забиться в угол, укрыться с головой одеялом и больше никогда не высовываться.

– Может, ну ее, эту вечеринку? – я жалобно заломила брови. – Посидим дома, закажем пиццу, посмотрим какой-нибудь ромком…

– Еще чего! – фыркнула Лора, сверкнув глазами. – Никаких пицц и слезливых мелодрам! Нам нужен праздник, Лив. Волшебство! Искрящееся безумие! И мы его заслужили, черт возьми!

С этими словами подруга начала выкладывать на диван сверкающие побрякушки. Диадема в виде кобры тускло мерцала древним золотом, массивные браслеты позвякивали на запястьях. Широкий пояс, собранный из металлических пластин, холодил пальцы.

Я невольно залюбовалась игрой света на гладких поверхностях. Изгибы змеиного тела на диадеме завораживали, притягивали взгляд. Почти как тогда, во сне…

Тряхнув головой, я усилием воли отогнала непрошеные видения. Нет уж, хватит! Пора возвращаться к реальности. К солнечному свету, звонкому смеху, безудержному веселью. В конце концов, разве не об этом я мечтала, корпя над древними фолиантами? Раскрыть тайну, изменить свою жизнь?

Возможно, сегодняшний вечер станет первым шагом в нужном направлении. Поворотной точкой, с которой начнется новый отсчет. И упускать такой шанс было бы верхом глупости.

– Ладно, – я решительно поднялась, отряхивая с колен невидимые пылинки. – Ты победила, искусительница. Нарядимся по последней египетской моде, закатимся на вечеринку. Но! – я для пущей важности подняла палец. – Только на один вечер! И никаких знакомств!

Лора радостно взвизгнула и, подхватив ворох тканей, унеслась в спальню. Ее энтузиазм и предвкушение были почти осязаемы, плотным коконом окутывали со всех сторон. Даже воздух, казалось, звенел от едва сдерживаемого ликования.

Я осталась одна посреди комнаты. Затаив дыхание, прислушалась к себе. В груди теплилось робкое, почти неощутимое чувство. Трепетное, как крылья бабочки. Я не сразу смогла подобрать ему название.

Надежда. Смутная, призрачная надежда на то, что этот вечер станет особенным. Что мои сны, кошмары, тревожные предчувствия – все это неспроста. Что я стою на пороге чего-то грандиозного, способного перевернуть мою жизнь.

Губы невольно расплылись в улыбке. Впервые за долгое время мне захотелось запеть, закружиться в вихре танца. Ощутить вкус бесшабашного веселья на кончике языка.

Мой взгляд упал на позабытую книгу. Старинный фолиант лежал на полу, распахнутый на странице с искусной гравюрой. Дракон, вычерченный углем и золотом, грозно взирал со страницы, словно пытался предостеречь. Или сказать нечто важное?

"Dracones esse", – гласила надпись на латыни. Драконы существуют.

Сглотнув вязкую слюну, я отвернулась. Сегодня было не время для мрачных дум и пугающих знамений. В конце концов, даже хранительницам древностей иногда нужно забывать о пыльных легендах и окунаться в волшебство момента. Искать чудеса не в книгах – в жизни.

И этот вечер обещал стать незабываемым. В этом я почему-то не сомневалась.

Час спустя две ослепительные девушки, сверкая драгоценностями и лукавыми улыбками, покинули мою тихую квартирку. Каблучки зацокали по асфальту, шелковые туники озорно развевались на ветру. А в моей сумочке пряталась древняя книга – манускрипт с тайнами и пророчествами.

Быть может, сегодня одна из этих тайн приоткроет завесу? Кто знает…

Глава 3

Оливия

Я уже предвкушала, как погружусь в завораживающую пучину древних символов и загадочных образов, как ощущу дыхание веков и услышу шепот драконов. Сидя в машине, пока Лора ловко лавировала в потоке ночных огней, но куда там! Едва кончики пальцев скользнули по шершавому пергаменту, впитывая его тепло и аромат благовоний, как голос подруги безжалостно выдернул меня в реальность.

– Оливия, зачем ты взяла эту рухлядь? Мы же на вечеринку едем, а не в библиотеку! – Лора бросила на меня быстрый взгляд, прищурившись. За дежурной улыбкой проскальзывала тревога. То ли беспокоилась, что я слишком увлеклась книгой, то ли ревновала к ней – не знаю.

Не успела я и рта раскрыть, как наманикюренные пальчики подруги ловко выхватили фолиант и сунули в бардачок. Щелкнул замок, и Лора безапелляционно подытожила:

– Все, никаких книг! Сегодня будем танцевать до упаду, флиртовать и покорять мужские сердца. Уж я прослежу, чтобы от букиниста в тебе и следа не осталось.

Что ж, пришлось смириться. Может, она и права. Сегодня не время предаваться научным изысканиям. Не тогда, когда нас ждут огни ночного города, зажигательные танцы и, чем черт не шутит, настоящее приключение! Пора встряхнуться и не чураться живого общения. В конце концов, не могу же я вечно прятаться за пыльными страницами.

Решительно кивнув своим мыслям, я откинулась на спинку кресла. Что ж, Клеопатра так Клеопатра. Надеюсь, из меня получится сносная царица Египта. По крайней мере, костюм должен помочь вжиться в роль и покорить танцпол. А древние тайны и загадки – что ж, они никуда не денутся. Дождутся моего возвращения.

Так я думала, переступая порог клуба "Прайд". Но стоило окунуться в порочный полумрак, как меня охватило острое чувство нереальности происходящего. Все смешалось в безумном калейдоскопе – эпохи, стили, лица. Средневековые рыцари, томные гейши, залихватские пираты… Я даже заметила парочку инопланетян!

На миг почудилось, что мы угодили в кроличью нору – как Алиса в Стране чудес. Вот сейчас из-за шторы выскочит Белый кролик, и понесется бешеный хоровод!..

– Значит, египетская вечеринка? – с сомнением протянула я, разглядывая пеструю толпу.

– Сама в шоке, – хмыкнула Лора. – Представляешь, в городе не нашлось столько костюмов Древнего Египта! Вот народ и импровизирует.

Что ж, по крайней мере, в окружении столь разношерстной публики мы в своих нарядах смотрелись органично. Так, наверное, чувствовали себя Клеопатра и Нефертити на приеме у Цезаря – дивные экзотические цветы в римском соду.

Кстати о римлянах. Наши кавалеры – Цезарь-Дамир и еще один "легионер" – оказались весьма галантными господами. Вручили по бокалу шампанского, одарили комплиментами, пригласили на танец. Сама обходительность!

Правда, кое-что меня насторожило. Когда я спросила у Дамира о гостях, он обмолвился, что знать не знает добрую половину присутствующих. Как так? Разве можно закатывать пир на весь мир для совершенно левых людей?

Впрочем, размышлять над этой загадкой было некогда. Уже через минуту я плыла в танце, невольно улыбаясь и поддаваясь шарму своего партнера. А Дамир умел произвести впечатление! Взять хотя бы его внешность – высокий, статный, с пронзительными черными глазами и аккуратной бородкой. Настоящий восточный принц!

Стоп, кажется, меня пару раз назвали Клеопатрой? Выходит, я сегодня царица, а значит, достойна лучшего. И будь я проклята, если не получу желаемое!

С этой мыслью я окончательно отринула робость и позволила себе раствориться в музыке. Плавные движения сменялись резкими, покачивания бедрами – игривыми разворотами. Я то притягивала Дамира к себе, то ускользала, дразня и маня.

Краем глаза я видела, что Лора тоже не теряет времени даром. Ее каштановые кудри взметались огненным вихрем, звонкий смех покрывал даже биты. Подруга явно знала толк в веселье и брала от вечера все.

Не знаю, сколько времени прошло в этом сладком забытьи – час, два? В какой-то момент на танцпол пустили клубы разноцветного дыма, и реальность вдруг поплыла, задрожала, как марево в пустыне.

Краем глаза я заметила какое-то движение. Что-то знакомое, будоражащее, тревожное. Меня будто магнитом потянуло к зеркальной стене. И там, в серебристой глади, я вдруг увидела… Его!

Моего незнакомца. Моего варвара из снов.

На миг я застыла, будто громом пораженная. Не может быть! Не здесь, не сейчас! Просто похожий мужчина, просто игра света. Мне мерещится, чудится, это все дурман и вино…

Но видение не таяло. Напротив, становилось все четче, осязаемей. Смуглая кожа, литые мышцы, резкие, хищные черты лица. Да, это он. Тот, кто терзал мою душу, преследовал во снах. Тот, чей образ отпечатался на подкорке, въелся в самое нутро.

Он восседал на возвышении, увитом цветами, и небрежно цедил вино из золотого кубка. Поза полная лени и довольства. Ленивый хищник, упивающийся властью. У ног его, словно услужливые рабыни, извивались полуобнаженные девы. Покорные, сладкие, созданные для удовольствия.

Алая пелена застлала взор. В груди вскипело, забурлило, разрывая легкие. Ярость, боль, ревность – едкий коктейль, разъедающий душу. Будто этот варвар, этот сон наяву отнял что-то бесценное. Достоинство, гордость… сердце?

Это чувство было иррациональным, болезненно-острым. Но таким настоящим, всепоглощающим, что на миг я усомнилась в реальности происходящего. Может, я все еще сплю? Может, меня опоили наркотиком, и теперь сознание разыгрывает злую шутку?

Но вспышка неуверенности тут же угасла. Взгляды наши скрестились, будто клинки. И в черных, бездонных омутах напротив вспыхнуло узнавание. Изумление, сменившееся жадным интересом. Он смотрел на меня в упор, не мигая. Смотрел так, словно тоже не мог поверить в реальность момента.

Секунда, другая – и плотину прорвало.

Змеей скользила вдоль зеркальной глади. Гипнотизировала покачиванием бедер, зазывно ласкала себя руками. Билась трепещущей жилкой, пылала и сгорала без остатка. Мой танец был вызовом, был приглашением, был древним колдовским ритуалом.

И он смотрел. Смотрел так, словно тоже прозрел, словно увидел меня впервые. Пил взглядом каждый изгиб моего тела, ощупывал, пытался проникнуть под кожу. В черных омутах глаз плясало пламя – дикое, необузданное. Первобытный огонь, зов далеких предков.

Мужчина подался вперед, жадно облизал губы. Едва не расплескал вино, не обратив на это внимания. Отринув негу и услады, он смотрел лишь на меня – свою добычу, свою суженую-ряженую. И только тонкая зеркальная граница мешала ему сорваться с места и поймать меня в объятия.

О, как бы я хотела, чтобы он поймал! Как истомилась в ожидании его близости! Не думая, не рассуждая, я скользнула пальцами по амулету на шее, очертила ключицы, грудь. С губ против воли сорвался тихий стон, колени дрожали от предвкушения.

Еще миг – и жажда плоти поборет голос разума. Еще немного – и я шагну за грань, в манящий сумрак зазеркалья. Стану частью тысячелетней легенды, растворюсь в тумане иного мира.

Но мой мир вдруг взорвался хрустальным звоном и многоголосым ревом. Музыка смолкла, видение растаяло. А я очнулась посреди танцпола – раскрасневшаяся, дрожащая. Ослепленная вспышками камер и прожекторов.

Оглушительные аплодисменты обрушились на меня, словно ливень. Овации нарастали, превращаясь в бешеный шквал, грозясь смести с ног. Особенно усердствовали мужчины – их одобрение, их вожделение можно было потрогать руками. Липкое, жадное, почти осязаемое.

Щеки горели от стыда, сердце колотилось так, будто вот-вот взорвется. Боги, что я наделала? Устроила представление, опустилась до непотребства! Верх неприличия для благовоспитанной девушки. Захотелось провалиться сквозь землю, сбежать, укрыться от сотен плотоядных взглядов.

– Не знала, что ты такая раскованная, – раздался голос Дамира. В нем сквозило неприкрытое удивление напополам с мужским одобрением.

Но я уже не слушала. Вскочив на трясущиеся ноги, бросилась прочь. Лишь бы скрыться, лишь бы не видеть этих ухмылок и масляных глаз! Позади слышались щелчки камер, вспышки слепили, будто молнии. О боги, теперь моему позору не будет конца! Весь Лондон будет судачить о библиотекарше, пустившейся в пляс.

«Какой стыд, Оливия Ферб! Ты пала так низко!» – стучало в голове, пока я бежала по запутанным коридорам клуба. Слезы душили, во рту пересохло от горечи.

Вывалившись на свежий воздух, без сил привалилась к стене. Тело сводило судорогой, зубы стучали от озноба. Сколько я так простояла, остужая пылающие щеки – час, два? К счастью, Дамир не пустился в погоню. И на том спасибо.

Немного придя в себя, решила вернуться за пальто. И заодно на поиски Лоры – вдруг подруга заметила мой конфуз и теперь места себе не находит? Тревога за нее вытеснила стыд, придала сил.

Обшарив весь зал, я растерянно замерла посреди танцпола. Ни следа каштановой гривы! Куда запропастилась эта егоза? Не могла же сквозь землю провалиться?

– Ищешь Лору? – раздалось над ухом. Ну конечно, Дамир и его кошачья поступь! От неожиданности я отшатнулась, будто пойманная с поличным. Залившись краской, потупилась:

– Да, что-то она запропала. Не видел?

Мне было невыносимо смотреть ему в глаза. Вдруг теперь считает вертихвосткой, падшей девкой?

Но в голосе Дамира звучала лишь теплота:

– Видел, как она выскользнула в ту дверь. Там внутренний дворик для отдыха гостей. Может, решила воздухом подышать, мысли привести в порядок. Хочешь, провожу?

– Нет-нет, я сама! – выпалила почти с ужасом. – Прости… за танец. Сама не знаю, что нашло. Будто одержимая была.

На миг в карих глазах Дамира промелькнуло странное выражение. Задумчивое, почти тревожное. Но тут же сменилось привычной безмятежностью:

– Не извиняйся. Это было… завораживающе. Ты словно богиня, сошедшая со стен Парфенона – страстная, неудержимая. Такую Клеопатру еще поискать! Жаль только, что огорчилась. Твой талант достоин восхищения, а не порицания.

Его слова будто бальзамом пролились на израненное самолюбие. Неужели он не считает мой танец чем-то предосудительным? Видит в нем проявление дара, а не женской порочности? От облегчения даже голова закружилась.

– Спасибо, – прошептала, робко улыбаясь. – Ты очень добр. Но мне правда пора…

– Постой! – Дамир легко поймал мою ладонь, удерживая. – Я хотел предложить… Может, увидимся завтра? Поболтаем за чашкой кофе, прогуляемся. Обещаю никаких провокаций! Просто хочу узнать тебя получше.

Узнать получше? Меня? Сердце екнуло, щеки вновь вспыхнули. Нет, он просто вежлив. Просто жалеет бедную чудачку, выставившую себя на посмешище. И все же…

– Что ж, давай, – кивнула, пряча улыбку. – Встретимся в шесть у центральной библиотеки. Если знаешь, где это.

– О, еще бы! С пяти лет туда бегаю, – хохотнул Дамир и, поднеся мою руку к губам, невесомо коснулся тыльной стороны ладони. – Буду считать минуты до встречи.

Ох, какой же он галантный! Ну просто рыцарь, сошедший со страниц куртуазного романа. На миг показалось, что это не современный Египет вовсе, а сказочная страна Грааля. И я в ней – красна девица, удостоившаяся благосклонности благородного рыцаря.

Одарив его лучезарной улыбкой, я поспешила к выходу. Сердце пело, ноги будто сами несли по дорожке. Дамир прав – нечего стыдиться своих талантов! Я просто на миг потеряла голову, поддавшись музыке и шампанскому. С кем не бывает. Это ведь не преступление, правда?

Тем более, мой дерзкий танец принес и плоды. Разве я смела надеяться, что такой видный мужчина, как Дамир, обратит на меня внимание? А он не только заметил, но и свидание назначил! Похоже, боги все-таки благоволят к кающимся грешницам.

Хихикнув от переполняющего счастья, я ступила на дорожку сада. Ах, как здесь было красиво! Фонтаны искрились в свете факелов, цветы благоухали, мраморные статуи, увитые плющом, казались живыми. Того гляди спустятся с постаментов и присоединятся к веселью.

Блуждая меж кустов сирени, я вдруг услышала знакомый смех. Лора! Вон она где, плутовка! Наверняка решила поиграть в прятки с каким-нибудь Аполлоном. Ну погоди у меня!

Но стоило вынырнуть из-за беседки – и все мысли о веселой взбучке вылетели из головы. Потому что открывшаяся картина повергла меня в шок.

Лора, разгоряченная и растрепанная, страстно целовалась с высоченным, невероятно мускулистым мужчиной. Его мощное тело буквально вдавливало ее хрупкий стан в каменную кладку беседки. Платье на подруге было задрано до неприличия, одна лямка сползла с плеча, обнажая белую округлость груди. Еще миг – и ткань окончательно падет к ногам, являя миру совершенные очертания самой Афродиты.

Но не откровенность сцены заставила меня застыть в немом оцепенении. А мужчина, который с таким неистовством терзал губы Лоры. Смуглый, черноволосый, с лицом суровым и одновременно чувственным.

Боги, до чего же он походил на моего варвара! На воина-южанина из грез и видений. Та же стать, та же необузданная мощь тела. Бугрящиеся мышцы бронзовых рук, широченные плечи, крепкий торс. Только кожу его покрывали затейливые татуировки – змеились по рельефам мышц, расцветали на лопатках диковинными узорами. Да и шрамов было больше – белые полосы, едва заметные, но придающие облику нечто зловещее.

Нет, не он, не мой! Похож до безумия, но все же другой. Двойник, призрачный близнец. Выходец из иного мира, играющий по своим древним и жестоким правилам.

Нет, не может быть! Мистика, наваждение! Я тряхнула головой, силясь стряхнуть морок. Но видение не рассеивалось.

Кровь отлила от щек, сердце пропустило удар. В голове зашумело, к горлу подкатила тошнота. Порыв ветра донес сладковатый запах – густой, пряный. Ни на что не похожий. От него виски заломило, а перед глазами заплясали цветные пятна.

Тонкий голосок разума шептал: беги! Спасайся, пока дурман не затуманил разум окончательно. Но ноги будто приросли к земле. Я стояла, оцепенев, не в силах отвести взгляд от любовников.

На миг наши взгляды с Лорой встретились. Она, не отрываясь от жарких губ любовника, вдруг приоткрыла затуманенные страстью глаза. В них промелькнуло смятение пополам с лихорадочным возбуждением. Кажется, она тоже не ожидала увидеть меня здесь, в эпицентре разврата.

Но тут же веки Лоры дрогнули, а уголки припухших губ тронула едва заметная усмешка. Она заговорщицки подмигнула мне, будто желая успокоить. Мол, все путем, подруга, я в порядке. Просто балуюсь, отрываюсь по полной. Ступай себе с миром, не мешай утехам.

И, легонько взмахнув рукой, снова отдалась ласкам варвара. Прильнула к мускулистому торсу, закинула голову, подставляя шею под жадные поцелуи. На белой коже мгновенно вспыхнул алый засос.

Эта безмолвная пантомима длилась не дольше секунды. Но и ее хватило, чтобы лишить меня последних крох самообладания. Ошарашенная, раздавленная, я отшатнулась назад. Едва не споткнулась о корягу, обдирая ладони о шершавый ствол.

Как?! Как Лора могла оставаться такой спокойной, такой расслабленной? Будто происходящее – в порядке вещей? Будто каждую ночь отдается жутковатым двойникам, выползшим из лихорадочных видений?

Как Лора могла не замечать творящихся вокруг чудес? Этот внезапно сгустившийся зной, будто в один миг мы перенеслись с промозглых лондонских улиц в знойный полдень Персии. Плотный, дурманящий жар, от которого плавился воздух и ныли виски.

А ароматы? Пряная сладость жасмина вперемешку с дымными нотами уда и розовой водой. Настолько густые, осязаемые, что казалось – вдохни поглубже и захлебнешься этим морем благовоний. Разве могли такие духи родиться под хмурым английским небом?

И цветы, Боже правый! Диковинные, невиданные, каких не сыскать в туманном Альбионе. Бескрайние ковры лиловых ирисов и ало-золотых лилий. Беседки, увитые розами и глициниями. Кипарисовые аллеи, сплошь усыпанные сизыми шишками. В жизни не видала я такой роскоши!

Но всех невероятней был… дворец. Прямо-таки исполинский, взметнувшийся к небесам в какой-то сотне шагов от нас. Его стройные башенки, увенчанные бирюзовыми куполами, ажурные галереи и сводчатые арки – все дышало негой и чувственностью Востока.

Он не мог, никак не мог здесь находиться! Не мог вот так запросто вырасти посреди унылого лондонского парка. Этот сказочный замок, будто сошедший со страниц "Тысячи и одной ночи" – уместный где-нибудь в Ширазе времен Шахерезады, но никак не в Гайд-парке!

И все же дворец грез маячил передо мной. Сиял жемчужиной в лиловой дымке – столь же реальный, как беспечный смех Лоры или звездное небо над головой. Настоящий до последнего изразца, до мельчайшей каменной колонны.

Мираж? Обман зрения? Плод воспаленной фантазии? О, как отчаянно хотелось в это верить! Но все мои чувства твердили: это подлинный мир. Иная реальность, куда я угодила по прихоти безумного колдовства.

Мир, где моя лучшая подруга млела в объятиях смуглого красавца. Ее каштановые локоны разметались по мраморной скамье, голубые глаза подернулись поволокой страсти. Лора отдавалась, не думая о приличиях – и, кажется, ничуть не жаждала спасения.

Кусая губы от беспомощности и досады, я размышляла, как отвлечь варвара от подруги, которая уже повисла на нём. Но ничего лучше, чем ударить мужчину по голове чем-нибудь тяжелым, не придумала. Хотя чем бить? Он такой здоровый, что мой удар покажется ему комариным укусом.

Пока я придумывала план, из лабиринта вынырнула огромная тень. Широко шагая по тропе, появился мой варвар, и, кажется, он был не в духе. Он так яростно гаркнул «Акихар!», что меня вдавило в куст за спиной. Как и Лору. Подруга растеряла всю пылкость и испуганно моргала, переводя взгляд с одного огромного мужчины на другого.

– Нашёл время! А ты, – он обернулся к Ло, одарив ее тяжёлым взглядом, – как ты посмела ослушаться приказа?! Всем девушкам, живущим на территории дворца, запрещено покидать свои покои после полуночи! А ну отвечай, чья ты?! Я накажу твою госпожу, чтобы лучше следила за своими служанками!

Лора испуганно ойкнула и выставила перед собой руку. Надо отдать ей должное, она не истерила и не несла чушь, как я, а лишь безмолвно открывала и закрывала рот, явно не понимая, чего от неё хотят.

– Ияр, не стоит кричать! Ты напугал бедняжку, она сейчас упадет в обморок.

– Законы писаны для всех, тем более когда у нас тут… – он осёкся, прищурился, тронул волосы Лоры и пропустил их сквозь пальцы. Кажется, даже принюхался. – Я так и не услышал, кто ты. Назови себя! – его взгляд стал подозрительным.

Ло промычала что-то нечленораздельное осипшим голосом, глядя на варвара дикими от ужаса глазами.

О нет! До меня только сейчас дошло: она не понимала ни слова!

Между тем подозрительность во взгляде появилась и у второго мужчины. Акихар как-то по-новому окинул её взглядом и преградил путь к побегу с другой стороны, уперев руку в стену.

– Назови своё имя, красавица. Как соблазнять меня, так ты смелая, а как себя назвать – язык проглотила?

У меня внутри всё похолодело. Если с одним можно было справиться или перехитрить, то с двумя – вряд ли: мы обе лишимся голов быстрее, чем успеем пикнуть. Да и что делать с порталом? А если они проникнут в наш мир? Или варвары не могут пересечь черту?

Пока тысячи мыслей проносились в моей голове и я решала, как лучше поступить, на тропинке появилась ещё одна тень, принадлежащая маленькой сухопарой женщине, которая подволакивала ногу, путаясь в длинных белых одеяниях, перехваченных на талии медными пластинами.

Увидев мужчин, что обступили Ло, она подошла ближе и громко запричитала:

– Ах ты, дрянная девчонка! Я что тебе наказала делать? Обмыть статую Ярыша, украсить храмовые ворота! Ослушалась, сбежала, а работу твою кто выполнять будет? Бесстыдница! – женщина яростно сплюнула и только сейчас как бы между прочим заметила застывших мужчин. Обернулась к Ияру и почтительно поклонилась:

– Да пребудет с тобою вечно милость богов, о великий Ияр, владыка Амманека, повелитель земель от Восточных гор до Западного моря! Несравненный в мудрости, непобедимый в битвах, щедрый к друзьям и беспощадный к врагам! Да не оскудеет твоя сила, как вода в священном источнике Ярыша, да приумножатся твои победы, как звезды на небосклоне! Слава тебе в веках!

Затем жрица повернулась ко второму воину, тоже склонив голову, но уже не так низко, и продолжила с почтением в голосе:

– И тебе хвала, о доблестный Акихар, правая рука владыки, ястреб пустыни, чей меч разит без промаха! Спасибо, что из песков выудил непутевую козочку мою, не дал ей сгинуть во тьме ночной.

Старуха выпрямилась, словно высохшая пальма, и рявкнула:

– А ну, пошевеливайся, Мойра! Или луной клянусь, сама тебя поволоку!

Ло, не будь дура, припустила за ней следом. Из троих чужаков, что лопотали непонятно, она доверилась той, что улыбалась по-матерински.

Но Ияр загородил им путь, будто каменный идол:

– Уж не из твоих ли послушниц эта красотка, а, Найра?

– Истинно так, о несравненный владыка! – старуха склонила голову.

– А что ж она имя свое назвать не смогла?

– Так немая она, господин. Глухонемая от рождения, в храм-то с невольничьего рынка попала, из Кирты проклятущей. Прежний хозяин ее так измордовал, что бедняжка мужчин на дух не переносит. Вот я ее и приютила, под сень священного Ярыша.

Акихар ухмыльнулся, сально облизнувшись:

– Что-то не приметил я в ней неприязни к мужчинам. Очень даже отзывчивая на ласки оказалась, горячая!

Найра аж затряслась от гнева, глаза сверкнули, как угли:

– Ты, блудодей, знай помалкивай! – пробасила грозно Найра. – Только и мыслей в голове, что промеж ног чешется. А каково девке, спросить недосуг? Эх, взял бы пример с господина нашего – выбрал невест достойных, вместо того, чтоб за подолы хвататься!

– Я понял тебя, верховная жрица! К твоим разврат… послушницам я больше не прикоснусь!

Женщина хмыкнула и хотела продолжить путь, но правитель так и не ушёл с дороги. Он хмурился, не спуская внимательного взгляда с Ло, которая мертвой хваткой вцепилась в плечо жрицы.

– Что-то я не припомню её.

– Куда уж вам, о повелитель! Давно ли вы омывали стопы в священном источнике Ярыша и возжигали благовония пред ликами богов? Запамятовали старую Найру, а ведь я еще вашему деду с прадедом служила, мудрость им по крупицам собирала. Они-то ведали, что традиции блюсти – что воду в пустыне беречь. А подношения? Великий Ярыш уже не помнит, когда в последний раз лицезрел ваш светлый лик, о владыка Амманека. Не гневите богов, не то иссушат они ваши земли и закроют небо над вашим народом! – пророкотала жрица, сверкнув черными, как смоль, глазами.

Правитель выпрямился, словно копье проглотил.

– Я блюду обычаи предков и не скуплюсь на дары богам.

– А как же свадебный закон? – старуха прищурилась, будто змея перед броском. – Не вам указывать на суженую до срока, пока не испита священная чаша огнепада.

– Но Яффит…

– Тьфу на твою Яффит! Звезды не лгут – только на исходе двух лун, в ночь духов, боги назовут имя той, что разделит с тобой трон. Разве ж не знаешь, как великий Ривельт Многоженец встретил Луноликую Леверию? Много дев желали его ласки, но лишь избранница богов прошла испытания и стала матерью Амманека. Так и ты, властитель, смирись пред волей небес – от них зависит судьба твоя и твоих земель!

Ияр стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки. В черных глазах вспыхнула ярость пополам с бессилием, но спорить он не посмел.

– Твоя правда, Найра. Делай что должно. Готовь праздник Двух Лун.

– Да будет так, господин мой! – жрица склонилась, почти касаясь лбом горячего песка, и, подхватив Лору за руку, исчезла в лабиринте.

Глава 4

Оливия

Я притаилась за живой изгородью, затаив дыхание. Сердце колотилось так, что, казалось, его удары вот-вот выдадут мое убежище. Колени дрожали, во рту пересохло.

Страх липким потом стекал по спине, путался в волосах на затылке. Из последних сил я сдерживала желание броситься прочь, затеряться в ночи. Но нельзя, слишком многое поставлено на карту.

Голоса Ияра и Акихара доносились до меня, словно через толщу воды. Обрывки фраз, полные гнева и отчаяния. Я сжалась в комок, силясь расслышать, ухватить суть.

– Созвать Совет… отправить патрули… твари тьмы уже на пороге! – прорычал Ияр. От его голоса, низкого, с хрипотцой, мурашки побежали по коже.

– Опустишь Завесу? Ты в своем уме? – зашипел Акихар. – Советники тебя на куски порвут! Как ты не понимаешь…

– Плевать! – Ияр взмахнул рукой, обрубая возражения. – Я не могу рисковать ни землями, ни народом. Ради их спасения готов на все!

Его точёный профиль застыл, будто высеченный из мрамора. Только желваки ходили на скулах, да пылали яростью черные глаза. Воплощенная решимость, несгибаемая воля.

Акихар отшатнулся, лицо исказила гримаса боли.

– Друг мой, очнись! Священный камень высосет тебя досуха. Ты не бог, ты просто…

– Владыка Амманека, – отрезал Ияр. – И я сделаю то, что должен. Пусть даже ценой собственной жизни.

Его голос, полный мрачной уверенности, хлестнул плетью. Я сжалась, кусая губы. Великие боги, во что я ввязалась? В какие дебри занесло меня безумное приключение?

На миг в душу закралось малодушное желание – бросить все, умчаться прочь. Гори оно огнем, это затерянное царство и его мрачный правитель!

Но я тут же одернула себя. Вспомнила о Лоре. Нет, я не могу, не имею права бросит подругу.

Сделав глубокий вдох, я заставила себя сосредоточиться на диалоге варваров. От следующих слов похолодело в груди:

– Я подарю тебе голову ведьмы, – процедил Акихар. – Принесу ее к твоим ногам в день свадьбы. Ты обретешь и жену, и покой.

Ияр кивнул, на губах змеилась зловещая ухмылка.

– Да будет так. Я знаю, ты не подведешь, брат. А теперь ступай. Нам многое нужно успеть до рассвета.

Тяжёлые шаги, лязг мечей – и вот уже тьма поглотила две мощные фигуры. Растворила, укрыла своим плащом.

Несколько мгновений я сидела оглушённая, не в силах пошевелиться. Мысли метались, разлетались осколками. В голове звенела одна-единственная фраза: «Голову ведьмы… к твоим ногам».

Это про меня, Небо всеблагое! Они охотятся за мной, жаждут расправы. Вообразили злой колдуньей, посланницей тьмы. За что? Почему?

Застонав, я обхватила себя руками. Знобило, тело сводило судорогой. Только не это, только не сейчас! Надо собраться, надо что-то делать. Лора, я должна найти Лору!

Повинуясь неясному импульсу, я вскочила и бросилась вглубь сада. Петляла меж деревьев, путалась в полах длинного платья. Сердце частило, кровь стучала в висках. Быстрее, ну же!

Я металась, словно безумная, ведомая одним лишь наитием. Страх за подругу, желание спасти гнали вперёд. Вскоре впереди забрезжил слабый огонёк. Беседка! Увитая лиловыми цветами.

Задыхаясь, я ворвалась под сень ажурной резьбы. И застыла, потрясённая.

Лора полулежала на парапете, лениво покачивая ногой. В руке поблескивал гранёный кубок. Растрепавшиеся кудри сияли медью в свете луны.

– Лив, подруга! – Лора улыбнулась, сверкнув зубами. – А я тут звёзды считаю. Красотища-то какая, а?

Я схватила ее за плечи, впилась пальцами до синяков. Заглянула в осоловелые глаза, в расширенные зрачки.

– Очнись, дурёха! Мы не на пикнике, а в шаге от смерти! Эти бешеные варвары…

– Брось! – Лора отмахнулась, звякнув браслетами. – Ну что они нам сделают, а? Мы же гостьи, как-никак. Да и вообще…

Она икнула, с блаженной улыбкой откинулась на спинку ложа.

– Похитят нас! Запрут в этом дворце, будут неге и роскоши учить. Чур я первая к кха… как его там…

У меня потемнело в глазах. Я с размаху залепила подруге пощёчину. Та охнула, схватилась за щеку. В голубых глазах плеснулось потрясение пополам с обидой.

– Лив, ты чего? С ума сошла?

– Это ты сошла! – прошипела я. – Совсем мозги растеряла от похоти. Очнись, идиотка! Нас тут на куски порвут, стоит только с места сдвинуться. Акихар поклялся мою голову на свадьбе преподнести своему повелителю!

Из горла Лоры вырвался сдавленный писк. Кубок выпал из ослабевших пальцев, звякнул о каменные плиты. Ало-чёрная жидкость растеклась зловещей лужей.

Я рывком поставила подругу на ноги. Та пошатнулась, вцепилась в мои плечи.

– Господи, Лив… Я не думала… не хотела… – зубы Лоры выбивали чечетку, в глазах плескался неподдельный ужас. – Что же делать? Как нам быть?

– Бежать, – отрезала я. – Немедленно. Иначе останемся тут навсегда – в качестве украшений на пиру.

Решительно разорвав объятия, я потащила Лору к арке. Та семенила следом, путаясь в собственных ногах и шлейфе платья. Ничего, протрезвеет на свежем воздухе. Нам сейчас лишь бы до портала добраться.

Чёрный провал беседки остался позади, впереди замаячила спасительная калитка. Ну же, скорее!

И в этот миг воздух содрогнулся от скрежещуще-лязгающего звука. Рёв боевого рога – раскатистый, властный, жуткий в своей неумолимости. Он ввинчивался в уши, вибрировал в костях, вышибал воздух из груди.

Я застыла, будто налетев на стену. Рядом испуганно пискнула Лора.

Сад ожил, забурлил, наполнился гулом множества голосов. Повсюду замелькали факелы, блеснули начищенные доспехи. Тяжёлый топот, бряцание оружия, отрывистые команды. Стражники! Десятки, сотни – несметное войско хлынуло из потайных врат.

Над замком вспыхнуло зарево – мертвенно-белое, слепящее. Ветер донес стоны и скрежет, леденящие кровь. Из пролома в небесах вынырнули крылатые тени. Птицы? Твари тьмы?

Лора взвизгнула, вцепилась мне в руку. Я обхватила ее за талию, рванула к калитке.

– Скорее! Надо убираться, пока не поздно!

Мы петляли меж деревьев, припадали к земле, когда рядом мелькали факелы. Сердце колотилось, во рту стоял привкус крови.

Страх гнал вперёд, придавал сил. Лишь бы успеть, лишь бы проскочить! Пока не грянула буря, пока разверзшийся ад не поглотил нас.

Я припустила быстрее, волоча за собой Лору. Позади маячили башенки дворца, впереди серебрился спасительный портал. Древняя арка, укрытая плющом – дорога домой.

Когда мы добрались до нее, от усталости подкашивались ноги. Все тело дрожало, легкие горели огнем.

Слепо нащупав холодный камень, я на миг застыла в отчаянной мольбе. Небо всемилостивое, помоги нам! Не дай сгинуть в чужом мире, верни домой. Обещаю, я все сделаю, только спаси!

И, зажмурившись что было сил, шагнула в темный провал. Лора, всхлипывая, цеплялась за мой локоть.

Долгое падение сквозь время и пространство. Мир кувыркнулся, сжался в крохотную точку. Горло перехватило, виски сдавило раскаленным обручем. Еще немного – и я не выдержу, задохнусь, лопну…

А потом все кончилось. Мы вывалились в родной мир, дрожа от пережитого. Сердца колотились, ладони вспотели. Счастье накрыло с головой – дикое, пьянящее. Живы!

Несколько ударов сердца мы стояли, боясь шелохнуться. Вслушивались в звуки клуба – музыку, смех, звон бокалов. Никогда еще этот шум не был так сладок.

– Надо проверить… – Лора приникла к двери, напряглась струной.

– Не стоит.

Но подруга уже просунула нос в щель. Ахнула, отпрянула. И вдруг расхохоталась – звонко, освобожденно:

– Шутка! Все путём, мы дома! Только волшебство исчезло…

В голосе мелькнула горечь. На миг в душу кольнуло острой иглой – неужто жаль? Но Лора тут же просияла, сунула мне под нос раскрытую ладонь:

– Гляди, какой финик сорвала! То ли слива, то ли…

Закинула в рот, надкусила – и смешно сморщилась:

– Тьфу, кислятина!

Я покачала головой, укоризненно глянув на подругу, а потом посмотрела на часы. Однако, надо же, а казалось – вечность прошла в том мире. Но циферблат уверял – минуло лишь пять минут. Поразительно!

Переглянувшись, мы заспешили прочь. Пересекли холл, подхватили вещи, ввалились в машину. Несколько минут ехали молча, переваривая случившееся. Первой не выдержала Лора:

– Это ж надо! Ни одна живая душа не поверит.

– И не надо.

Лора покосилась виновато:

– Прости, что сомневалась раньше… считала психом слегка… Каюсь!

Хмыкнув, я откинулась на сиденье. Обида давно прошла. Сейчас во мне плескалось лишь облегчение вперемешку с опустошением.

– И все ж, как ты с этим варваром снюхалась?

Лора застонала, закатила глаза мечтательно:

– Ох, Лив, это ж песня, а не мужик! Глазища – омуты, мускулы – горы. Как обнял, зашептал жарко – у меня аж коленки подогнулись. Любой бы растаял!

– Так ты ж ни слова не разобрала!

– И чё? Тут и без словаря всё ясно. Эх, жаль не срослось! Я б от такого мачо с радостью понесла.

– Совсем сдурела, подруга?!

– А то! Всё, Лив, привыкай. Теперь и я на век кошатницей заделаюсь. Буду по своему дикарю сохнуть, от земных мужиков нос воротить. И что нам, спрашивается, не везет так? Всем мирам красавцы, а нам – облом!

Лора скосила на меня хитрый глаз:

– Слушай, может рискнем ещё разок? Набьем гарем, осчастливим аборигенов…

– Даже не думай! Больше ни ногой в тот дурдом. Чую, на порталах теперь крепкий замок – от таких оторв, как мы. И слава богу!

Отвернувшись к окну, я стиснула кулаки. В груди ныло, тянуло – тоскливо и горько. Прощай, мой дикий правитель. Прощай, несбывшийся сон. Пусть хранят тебя твои мрачные боги. И не дают свидеться с безумными девами вроде меня…

***

Утро понедельника встретило гнусным «мяу» и перспективой рано вставать. Красота! А ведь могла бы ещё часок понежиться в постели…

Застонав, я смахнула наглого Кекса с груди. Потянулась сладко, до хруста, зевнула… И вдруг застыла в холодном поту.

Что за?!

Шелковые простыни испарились, как мираж в пустыне. Тело сковала чугунная тяжесть. В нос ударил приторный кумар – благовония? Тлеющие палочки? Не дай бог пожар!

Нехотя приоткрыв глаза, я охнула. Надо мной копошился какой-то бедлам восточного базара. Цветастые тряпки, бусы, амулеты. На стенах – мазня вместо обоев. А с потолка пялился мутный, желтый кристалл в лапе. Пульсировал противно, будто маятник.

Я протёрла глаза. Ущипнула себя – больно! Увы, кошмар не развеивался. Реальность обрушилась со всех сторон – чуждая, дикая.

Грудь сдавило, в висках застучало. Стоп, при чем тут грудь? С ужасом скосила взгляд ниже – и чуть не заорала.

На мне покоилась мужская рука. Смуглая, мускулистая, в татуировках. Обнимала собственнически, прижимала к разгоряченному торсу.

Сердце рухнуло в пятки, колотясь, как бешеное. Медленно, зажмурившись, я повернула голову. И встретилась взглядом со своим кошмаром.

Господи Иисусе! Рядом, впечатавшись в подушку лицом, дрых Он. Дикарь из грез, мучитель, палач. Голый по пояс, едва прикрытый простыней. Будто статую вылепил искусный мастер – мощный, безупречный.

Дыхание перехватило, кровь зашумела в ушах. Это сон, бред, злая шутка! Не могу я лежать в одной постели с врагом. С тем, кто жаждет моей смерти!

Страх, дикий, первобытный, сдавил горло. Сейчас очнётся – и конец мне! Голову с плеч снесёт, как обещал.

Но даже ужас не мог заглушить постыдный трепет, горячую волну, разлившуюся внизу живота. Кончики пальцев закололо от желания прикоснуться к смуглой коже, очертить линии татуировок, бугристые шрамы. Это было неправильно, безумно, невозможно – и все же искушало похлеще запретного плода.

Сейчас, умиротворенный и беззащитный, Ияр не походил на монстра из кошмаров. Жестокого тирана, упивающегося властью. Во сне его лицо смягчилось, разгладилось. Будто сбросил невидимые доспехи, тяжкий груз короны. И невольно залюбовалась его новой ипостасью. Расслабленной, почти юной. Такой, какой могла бы быть, если бы…

Тряхнув головой, я одернула себя. Господи, о чем я думаю?! Лежу в кровати мужчины, что жаждет моей крови! Любуюсь им, фантазирую! Форменное безумие, стокгольмский синдром в терминальной стадии. Надо сматываться отсюда, пока мозги не расплавились в кашу.

Но даже мысль о побеге не гасила пожар, вспыхнувший внутри. Жар растекался по жилам, туманил голову. Тело будто свинцом налилось, сладкой истомой. Все инстинкты вопили – прижаться теснее, обвить руками шею, втянуть терпкий мужской запах. Раствориться, слиться с ним воедино…

Я зажмурилась. Нет, нельзя, это неправильно! Грязно, постыдно, недостойно. Тянуться к врагу всем существом, млеть от одной мысли о его прикосновениях. Грезить, как жесткие пальцы прижмут к горячей коже. Как властные губы впиваются в мои, подчиняя, побеждая…

Всхлипнув, попыталась отстраниться. Усмирить одуряющее желание, вернуть ясность ума. Куда там! Даже простыня, скользнув по бедру, обожгла калёным железом. А смоляные кудри так и манили запустить пальцы, притянуть голову варвара для голодного поцелуя.

Закусив губу до солоновато-металлического привкуса, я начала осторожно отодвигаться. Миллиметр за миллиметром, затаив дыхание. Каждый шорох простыней отдавался громом в ушах, заглушал стук собственного сердца. Малейшее движение Ияра – и я покойница.

Древний инстинкт самосохранения обострил все чувства. Кожа покрылась мурашками, во рту пересохло. Почти физически ощущала спиной тяжелый, пронизывающий взгляд. Лопатки сводило от фантомного ожидания удара.

Наконец-то я выбралась из-под мускулистой руки, свесила ногу с кровати. Пол обжег ледяным прикосновением, по телу пробежала судорожная дрожь. Неужели получится, неужели смогу?..

Миг триумфа – и тут же обжигающий стыд поражения. Коварное покрывало змеей обвилось вокруг лодыжки, дернуло назад. Взмахнув руками, я грохнулась на пол. Больно, до искр из глаз!

Сердце оборвалось, провалилось в желудок. Все, мне хана! Сейчас проснется и голыми руками придушит. Зажмурилась, сжалась в комок. Только бы не кричать, только бы не умолять! Гордость, Оливия, где твоя гордость?

Но секунды капали, а расправа все не наступала. Только размеренное сопение нарушало тишину, дыхание спящего великана. Неужели пронесло? Неужели бог гордецов смилостивился?

На подгибающихся ногах подкралась к двери. Сердце бухало, кровь шумела в ушах. Спертый воздух забивал горло, от ладана и смолы кружилась голова. Давила, обволакивала тяжелым саваном.

Рванув створку на себя, зажмурилась от хлынувшего света. Заморгала слепо, беспомощно. Что за?!

Книги, колбы, свитки – все сливалось в размытое марево. Танцевало перед глазами, дробилось калейдоскопом. Купол в потолке – обманчиво хрупкий, готовый обрушиться в любой миг. И стол – массивный, жертвенный. С пятнами подозрительно бурого цвета.

Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Нет, только не это! Истерика – непозволительная роскошь. Соберись, тряпка! Должен же быть другой выход!

Рывком распахнула следующую дверь – и чуть не захлебнулась волной жара и влаги. Купальня, будь она неладна! Уже окуналась, спасибо. Едва не отдала душу и тело заодно.

Последняя надежда – заветная третья дверь. Трясущимися руками отдернула тяжелую портьеру, шагнула внутрь… И обмерла. Хаос, бардак и разруха! Оружие, доспехи вперемешку с хламом. Кошмар перфекциониста!

И вот она я, посреди этого безумия. Одна, растерянная, в чужом мире. Без шанса на спасение, на побег. Обречена до скончания века торчать в покоях спящего людоеда. Пока не надоем. Или не сожрет.

Застонав, сползла по стене. Обхватила колени, уткнулась в них лбом. Разревелась бы – да боязно, вдруг услышит.

Краем глаза заметила распахнутую террасу, метнулась было туда. Но куда там! Один взгляд вниз – и меня парализовало. Пропасть, зияющая темнота без конца и края. Острые скалы, песчаные барханы – верная погибель.

Всхлипнув, отшатнулась. Прижалась лбом к ледяным перилам. Ну почему, почему все так? Почему меня угораздило? В какой миг свернула не туда, увязла в трясине безумия?

Из мрачных дум вырвал требовательный мяв. Кекс! Живой, невредимый. Желтые глазищи сверкают, хвост трубой. Будто не в гости к дикарю угодил – а на променад вышел, паршивец.

– Ох, пушистик! Вляпались мы с тобой по самые уши.

– Мяу!

– Да пробовала я, пробовала. Все закоулки обшарила, каждую щель. Глухо, как в танке.

– Мряяяу!

– Нечего тут мявкать! Без тебя тошно. Я ж не просила, чтоб меня закидывало в этот бедлам.

Кекс презрительно дернул ухом. Ясно, мол, кто у нас тут вздорная баба.

Вздохнув, поплелась следом. Куда деваться, котяра дело говорит. Сама вляпалась – сама и выпутываться. Не пристало леди на судьбу пенять, рук опускать.

Ияр, по-прежнему спящий, встретил меня мертвой тишиной. Бледный, холодный, едва дышит. Аж до костей пробрало – не человек, а подобие.

Тронула его лоб – ледяной, липкий. Кристалл над головой мерцает тускло, зловеще. Как сердце замирающее: то вспыхнет, то погаснет. Миг – и все, прощай, приятель. Поминай как звали повелителя.

Меня накрыло острой волной сочувствия. Сердце сжалось. Он ведь не со зла, наверное. Просто не знает, как иначе, звериные инстинкты в нем слишком сильны. Никто не учил его ласке и пощаде, только жестокости с детства.

Я села рядом, взяла его безвольную руку. Прижалась к ней щекой, прислушалась. Пульс слабый, прерывистый, того и гляди пропадет совсем. Ох, властитель… Сам ведь тоже страдаешь, я уверена. Мучаешься, терзаешься. Но гордость не дает показать слабость.

Я-то знаю, каково это. Сама всю жизнь за маской пряталась, никого к себе не подпускала. Задирала нос, сердце в ледяной панцирь пряталась. И что в итоге? Одна как перст. Ни друзей, ни любви.

Хотя нет, неправда. Кекс вон он, рядышком жмется, мурлычет. И Лора – уж она-то точно не бросит. Я перед ними в долгу.

Вздохнув, я прилегла рядом с Ияром. Голову устроила у него на груди, обняла за талию. Такой теплый, надежный, хоть и еле дышит. Не брошу я тебя, слышишь? Не оставлю. Мы же люди все-таки, не звери. У нас всегда душа с душой говорит.

Глаза закрылись сами собой, я погрузилась в полудрему. Напряжение схлынуло, мысли путались. Какие-то шепоты мерещились, отсветы. Далекие раскаты грома, будто сама вселенная гудит, выворачивается наизнанку.

Но при этом на душе – покой и умиротворение. Словно так и должно быть. Будто сами высшие силы все решили. Что ж, значит, такая у нас судьба. Принимаю ее. Теперь мы с тобой вместе, Ияр. Отныне и навсегда.

Засыпая, я чувствовала, как кристалл над нами теплеет, разгорается, пульсирует сильнее. Может, это наши сердца так бьются в унисон? Сливаются в одно целое?

Время покажет. А сейчас – спи, Оливия, просто спи…

Глава 5

Оливия

Солнечный луч, назойливый и ласковый, щекотал моё лицо. Я недовольно поморщилась, не желая просыпаться. Так хотелось ещё понежиться под уютным одеялом, в томной дрёме, на границе сна и яви. Там, где мысли путаются, образы смазываются, а мир кажется зыбким и призрачным.

Но реальность настойчиво вторгалась в моё сознание. В нос бил терпкий запах благовоний, в ушах эхом отдавались далёкие голоса, кожу покалывало от прикосновения чужого тела…

Чужого тела?!

Я распахнула глаза. Сердце рухнуло вниз, сжалось в комок. Всё вокруг было незнакомым, чуждым. Высокие своды, увешанные шкурами стены, грубая утварь. И огромный кристалл, мерцающий над головой, словно недремлющее око.

Увы, это не сон. Безумие, в которое я угодила по воле судьбы, никуда не делось. Я всё ещё здесь, в параллельном мире, в покоях дикаря-варвара. Того, чьё смуглое лицо преследовало меня во снах, чей образ отпечатался на подкорке.

И сейчас он лежал рядом. Нависал надо мной горой литых мышц, опаляя знойным дыханием. Золотые глаза смотрели пронзительно, почти безумно. В их бездонных омутах плескалось пламя – древнее, первобытное.

Я затрепетала, как пойманная в силки птица. Попыталась отодвинуться, слиться со стеной. Но куда там! Мужчина одним движением подмял меня под себя, вдавил в постель.

– Кто ты? – его голос, низкий и хриплый, вибрацией отдался внутри.

Губы шевельнулись, силясь произнести хоть слово. Но горло будто сдавило стальным обручем. Только сипение и всхлипы, жалкие и беспомощные.

Он склонил голову набок, будто прислушиваясь к моим мыслям. Вгляделся в искажённое ужасом лицо, на дрожащие губы. Но узнавания в его глазах не было. Он смотрел на меня как на чужачку, незнакомку. Словно видел впервые.

И тут меня озарило. Волосы! Мои белые локоны потемнели, приобрели каштановый оттенок. Видимо, здешняя магия изменила мою внешность, чтобы я не выделялась. Вот почему он не набросился на меня с воплем "Лунная ведьма!". Вот почему смотрит с вожделением, а не с яростью.

От этой мысли захотелось истерически расхохотаться. Нет, Оливия, рано радуешься! Может он и не узнал тебя, но легче от этого не стало…

– Не припомню тебя. Ты из новеньких? – его шёпот скользил по коже, как раскалённый шёлк, бросая в дрожь. Жёсткие пальцы очертили линию подбородка, коснулись трепещущей жилки на шее. Шершавые подушечки царапнули нежную кожу, посылая вдоль позвоночника волну мурашек. – Как такое совершенство могло ускользнуть от моего взора?

Наглая лесть, пустые комплименты – а как кружат голову! Висках стучало, щёки пылали. Нестерпимо захотелось ответить лаской на ласку, слиться губами, телами. Раствориться в его силе, покориться первобытной мощи…

Но здравый смысл предостерегающе кольнул. Этот дикарь опасен, он погубит тебя. Играет, точно кот с мышкой. Заманивает в силки, чтобы разорвать на части, напиться твоей крови.

Я отпрянула, натянула покрывало до подбородка. Руки дрожали, сердце частило. Как затравленный зверёк, я чуяла опасность всем своим существом. И тело реагировало само – сжималось в страхе и предвкушении.

Мужчина хищно улыбнулся. Нависая надо мной, он одним движением вклинился меж моих бёдер. Грубо развёл их коленом, прижался недвусмысленной твёрдостью. В янтарных омутах глаз вспыхнуло вожделение пополам с нежностью.

– Не бойся, прелестница. – длинные пальцы огладили мою щёку, зарылись в волосы. – Я одарю тебя своей милостью. Всё, что ты знала раньше – ласки и утехи – покажется тусклой тенью. Твоё тело запоёт, душа воспарит. Я подарю тебе наслаждение, которого ты не изведала.

Его слова лились патокой, дурманили разум. Я цеплялась за остатки самообладания, точно за край обрыва. Ещё миг – и разожму пальцы, рухну в манящую бездну.

А он уже накрыл мои губы своими. Терзал, подчинял, не терпя возражений. Я глухо застонала, выгнулась дугой. Внутри всё сводило сладкой судорогой, кровь вскипала.

Какие уж тут связные мысли! Сама потянулась к нему, прильнула, обвила руками шею. Пальцы зарылись в спутанные пряди, царапнули твёрдые плечи. Ещё, ну же, ещё!

Реальность плыла и дрожала, точно марево. Существовал лишь этот поцелуй – голодный, опьяняющий. Мужской запах – соль, специи, раскалённый камень – кружил голову похлеще вина. Жар его кожи прожигал насквозь даже сквозь покрывало.

Время остановилось, законы бытия смешались. Не было больше правил и запретов. Лишь древний зов плоти, дикий и неодолимый. Лишь обоюдное желание, сжигающее изнутри.

В бёдра упиралось твёрдое и горячее, распаляя, дразня, требуя. Я застонала громче, задвигалась бесстыдно, откровенно. Покрывало сползло, и в вырезе пижамной майке показалась упругая округлость груди. Тонкая ткань не скрывала, а лишь подчёркивала её соблазнительные очертания. Тут же жадный рот накрыл затвердевший сосок прямо через шелковистую материю. Прихватил зубами, пососал с нажимом. Вспышка острого, почти болезненного удовольствия – и реальность закружилась чёрно-алым вихрем.

Из груди рвался крик, тело вздрагивало, как от ударов. Ещё немного – и порву одежду, раздвину ноги, впущу в себя. Да пусть хоть на части разорвёт – лишь бы продлить это сладкое безумие!

Теперь я понимала Лору. Это не поддавалось логике, и этому невозможно противостоять. Я хотела этого мужчину так же сильно, как и он меня.

Но вместе с вожделением пришло отрезвление. Холодом и горечью плеснуло в грудь – не любовь, а похоть. Не нежность, а власть. Он ведь даже имени моего не знает! Что ему за дело до моих чувств, моего сердца?

Урывками, сквозь шум крови в ушах, я слышала его рваный шёпот:

– Я отмечу тебя таром… Станешь кьярой, будешь рожать для круга Вторых…

Словно ледяной водой окатило. В груди всё оборвалось, сжалось. Так вот она, истина – тебя всего лишь хотят пометить, точно кобылу! Сделать племенной самкой для отборных жеребцов. Сильной, породистой – но всё равно рабыней.

Я закричала и рванулась прочь. Безуспешно – стальной хваткой он держал меня, не давая вырваться. В золотых глазах уже плескалось раздражение вперемешку с вожделением. Ещё миг – и разозлится всерьез. И тогда пощады не жди!..

Но в этот миг хлопнула дверь. В покои ввалилась пёстрая толпа – советники, слуги, стража. Я сжалась под их любопытными взглядами, пытаясь прикрыть наготу. Щёки заливала краска стыда.

Пришельцы не скрывали своего изумления. Только Акихар хитро усмехнулся в кулак. Высокий худой старик забормотал нараспев, воздевая руки:

– О великий Ияр! Радуйся, ибо боги даровали тебе чудесное исцеление! Жизнь твоя будет долгой, а власть нерушимой…

Дальше я не слушала. Лихорадочно шарила глазами, ища лазейку. Голова шла кругом от пережитого, от болезненного возбуждения и страха. Лишь бы сбежать, лишь бы не видеть его – несбывшийся морок, полночный кошмар!

И тут взгляд зацепился за знакомое пятно. Кекс – мой храбрый пушистый защитник! Он прятался за портьерой, сверкая янтарными глазами. Поймал мой взгляд, дёрнул ухом – мол, беги, глупая, чего медлишь? Я твой тыл прикрою!

Губы невольно дрогнули в улыбке. Даже здесь, за тридевять земель, не бросает меня мой верный друг. Насмешливый взгляд, упрямо задранный подбородок – всё говорило о готовности сражаться. Бесстрашный котяра!

Пока Ияр распекал стражников, я спустила ноги с кровати. Подхватила покрывало, обмоталась наспех. Сердце ухало, дыхание срывалось – но теперь от волнения и надежды. Пора выбираться из этой западни, пока голова кругом не пошла!

Только я дёрнулась вперёд – как тяжёлая рука сомкнулась на локте. Я ахнула, вскинула глаза – и провалилась в бездну. В два чёрных омута, где плясало голодное пламя.

– Куда же ты, красавица? – хриплый голос вибрацией отдался в костях. – Мы не закончили.

Веление и обещание. Приказ и угроза. Всё смешалось, спуталось. Я закусила губу, кровь бешено стучала в висках. Дикое, исступлённое желание вновь накрыло с головой – отдаться, покориться, слиться в экстазе. Забыть обо всем, познать запретную негу в его руках…

Из горла вырвался сдавленный всхлип. Я дёрнулась раз, другой – напрасно. Хватка была стальной, нечеловечески сильной. Поняла – не вырвусь. И разрыдалась – горько, безутешно. От страха, стыда и отчаяния.

Моя истерика привела его в чувство. Он встряхнул меня, процедил сквозь зубы:

– Довольно! Найра, забери девчонку. Проследи, чтобы её привели в порядок. И после праздника… Пусть ждёт меня здесь же.

– А тряпье это сжечь, – снова взглянул на меня. – В Заграбье, знаю, у вас по-иному, женщины штаны носят, мужам равны. Но здесь, в Амманека, свои обычаи. Нас, верных закону Ярыша, такое оскорбляет.

Спасибо, хоть одежду мою приказал сжечь, а не меня саму. Повезло ещё, что пижама простая, без прикрас. Страшно подумать, что бы он сказал при виде губки Боба на моей груди!

Дверь за мной захлопнулась, отсекая безумие владычьих покоев. Я перевела дух, прислонившись к шершавому камню. Сердце колотилось, мысли путались. И вдруг – озарение, острое, как ожог: Кекс! Мой храбрый защитник, пушистый друг – он же остался там, в логове зверя!

Рванулась было обратно – безрассудно, отчаянно. Но пальцы Найры, сухие и цепкие, впились в локоть. Боль отрезвила, вернула на землю.

– Ух ты, шустрая какая! – проскрипела старуха, сверля колючим взглядом. – Дождись вечера, позовет тебя господин.

Ага, только и жду! Страшно подумать, что с Кексом будет, коль обнаружат его. Да и водятся ли в этом мире коты? Надеюсь, хватит ему ума не высовываться. Хотя о чём это я – умнее кота свет не видывал!

Пока мы шли бесконечными коридорами, спускаясь всё ниже и ниже, страх мой сменился любопытством. С интересом разглядывала я стены из грубо отёсанных камней, подогнанных так плотно, что меж ними зазора не было. Дивилась на слюдяные окошки, на росписи дивные – выходит, и местные жители к красоте неравнодушны.

Блуждая взглядом по затейливым фрескам и барельефам, я не могла отделаться от мысли: какой простор для исследований! Будь моя воля – застряла бы тут на месяцы, изучая каждый завиток, каждый узор. Столько тайн хранят эти древние стены, столько загадок… Эх, жаль, не до научных изысканий сейчас. Не до археологии, когда твоя собственная судьба на волоске висит.

И все же, как ни погано было на душе, не могла я совсем уж впасть в уныние. Шутка ли – очутиться в ином мире, в эпицентре местной истории! Тут сам воздух дышит стариной и волшебством. Любой камень, любая безделушка – немой свидетель минувших эпох. Я словно в портал времени угодила, в живую летопись древности.

Но чем дольше я разглядывала сумрачные своды и причудливые барельефы, тем явственнее закрадывались тревожные мысли.

Поневоле вспомнились байки про гаремы султанские. Как пленниц из дальних стран в наложницы забирали, обряжали в шелка, алмазами осыпали. Только не мечта это – кошмар сущий! Золотая клетка, где за красивым фасадом – рабство и бесправие. Прихоть господская вместо закона, похоть звериная вместо любви. Неужто и меня такая участь ждет?

От мыслей этих мороз по коже продирал. Утешало одно: Найра вроде не в угол с невольницами меня тащит, а в какие-то потаенные покои. Неспроста ведь нишу приметила, в узкий лаз нырнула. Может, не все потеряно? Может, выход сыщется, лазейка тайная?

Размышляя так, вновь принялась я красоты дворцовые разглядывать. Что ни говори, а ловок был зодчий, дело свое знал. Каждое крыло, каждая анфилада – игра форм и линий, буйство фантазии. Даже полустертые росписи на стенах – и те дух захватывают.

– Нравится тебе? – спросила Найра, заметив, как я разглядываю картину, где девушка, укутанная в тончайшие ткани, кружилась в вихре, поднятом взмахами могучих крыльев дракона.

– Очень, – не стала лукавить я. – Очень талантливый художник писал!

– Нет уже давно в живых того мастера красок.

– Однако же творения его до сих пор дворец украшают.

– Прежний владыка, отец Ияра, любил позировать ему, – усмехнулась Найра. – Все полотна его во дворце повесить велел, боле полусотни их. И на всех, как видишь, он сам, повелитель прежний. Гордец был, что уж там.

Приглядевшись к картинам, я не увидела на них никакого правителя. Только грозные драконы и иногда безликая дева. Переспрашивать не стала – вдруг старушка не в себе, вот и мерещится ей всякое. Но про деву я всё же решила уточнить:

– Кто она? Его жена?

Найра скривилась, как от кислятины:

– Не жена – первая и единственная любовь!

Я прикусила язык, мысленно обругав себя за бестактность. И впрямь, где уж любви взяться в дворцовых сетях? Одни интриги, борьба за благосклонность владыки. Вон, даже лицо девушки художник спрятал – видать, от ревнивых взглядов берёг.

Найра меж тем уже устремилась дальше, ворча себе под нос:

– Чего встала? Пошли уже! Нет у меня других забот, кроме как с тобой возиться.

Я кивнула и тут меня озарило: я же здесь вообще никто – ни имени, ни статуса! Сейчас сдадут какой-то Гизель, а та растрезвонит на весь дворец, что я чужачка.

Заозиралась в панике – куда бежать, что делать? Вдруг Найра взяла меня за руку. Думала, к девицам поведет, где смех и плеск воды. Но нет – юркнула в неприметную нишу. Спустились вниз по крутым ступеням – и вот мы в храме!

Горделивые драконы, юркие ящерицы, алтарь посередине. Все для жертв и даров – небось крови жаждет!

– Куда вы меня? – в ужасе пролепетала я.

– Тихо! Не гневи святыню! – зашипела Найра, таща за собой.

А вот и келья – тесная, унылая. Убогая койка, древний шкаф, оплывшая свеча. В спёртом воздухе висел странный дух – не то ладана, не то прелой соломы, не то ещё чего похуже.

– Тут чужое ухо не подслушает, – присев на лежанку, сказала Найра. Глянула так, что мороз по коже продрал. – Говори теперь, девица: ты кто? Из каких земель дальних? Из какого мира прибыла?

Глава 6

Оливия

Я застыла, не веря своим ушам. Найра смотрела на меня пристально, словно пытаясь проникнуть в самые потаенные уголки души. Ее глаза, черные как ночь, мерцали мистическим сиянием.

Наконец она заговорила, и ее слова эхом отдались под сумрачными сводами комнаты:

– Ты не первая потерянная на моей памяти. Были и другие. Я слишком долго живу…

От этих слов у меня по спине побежали мурашки. Сколько же лет этой женщине? И что стало с теми, другими пришельцами из иных миров?

Найра равнодушно бросила, будто речь шла о чем-то обыденном:

– Их всех убили. Признали лунными девами и лишили головы. Или сожгли на костре.

В висках застучало. Я судорожно сглотнула, пытаясь совладать с накатившей дурнотой. Страх липкими щупальцами сдавил горло.

Мой голос дрогнул:

– Но почему? Разве я похожа на ведьму?

Найра чуть прищурилась, окидывая меня оценивающим взглядом.

– Лунные девы всегда беловолосы. Но твои волосы не белы как снег. Это странно… – задумчиво проговорила она, постукивая пальцем по подбородку.

В полумраке комнаты ее морщинистое лицо казалось еще более таинственным. А я лихорадочно размышляла. Неужели цвет волос – мой единственный шанс на спасение в этом суровом мире?

Голос дрогнул, сорвался на шепот:

– Я хочу домой. Вы ведь можете мне помочь. Вы всесильны – спасли Лору, знаете обо мне… Умоляю, откройте портал, верните меня в мой мир! Я на все готова!

Отчаяние, бурлящее в моей душе, прорвалось наружу неудержимым потоком слов. Я умоляла, я просила, я готова была упасть на колени перед этой странной женщиной, лишь бы она помогла мне вырваться из этого безумного мира. Но Найра лишь печально покачала головой, и в глазах ее плескалось бездонное сочувствие, смешанное с горечью бессилия.

Она прошелестела, и голос ее был подобен шепоту древних листьев:

– Увы, дитя мое, то, о чем ты просишь, не в моей власти. Я всего лишь скромная жрица, служительница богов. Мне не подвластна великая магия драконов.

Я эхом откликнулась, цепляясь за ее слова, как утопающий за соломинку:

– Магия драконов? Так значит, это не просто сказки? Драконы действительно существуют в вашем мире?

Найра усмехнулась, и в улыбке ее мелькнуло нечто загадочное, неуловимое.

– О да, – произнесла она. – Драконы – не миф, но реальность. Они – дети солнца, хранители и защитники нашего мира. Вся наша жизнь, все наше бытие пронизано их древней силой.

Я застыла, потрясенная ее словами. В памяти тут же всплыла строчка из той загадочной книги, что попалась мне в библиотеке. "Dracones esse", – гласила она на латыни. Драконы существуют. Тогда эта фраза показалась мне лишь красивой метафорой, поэтическим иносказанием. Но теперь, в свете открывшейся истины, я вдруг осознала – то была не случайность, но знак, предзнаменование. Знамение моей судьбы, что привело меня сюда, в этот удивительный и пугающий край.

Я медленно проговорила, тщательно подбирая слова:

– Насколько я понимаю, магией драконов владеет ваш повелитель, Ияр?

Найра рассмеялась – тихо, мелодично, словно звон серебряных колокольчиков на ветру.

– О, не только он, дитя! – воскликнула она. – Все воины первого круга, советники, главы пяти великих домов – в их жилах течет драконья кровь, древняя и могучая. Каждый из них наделен особым даром, уникальной силой.

– Тогда, быть может, кто-то из них сможет помочь мне? – С жаром воскликнула я, чувствуя, как в сердце разгорается крохотный огонек надежды.

Но Найра лишь покачала головой, и взгляд ее был полон печали.

– Увы, девочка. Портал между мирами – это невероятно сложно, почти невозможно, – произнесла она. – Ни один из воинов или советников не владеет такой силой. К тому же, у каждого из них своя магия, свое предназначение. Кто-то повелевает огнем, кто-то – силой разума, кто-то способен предвидеть грядущее или управлять тонкими материями бытия. Но открыть портал под силу лишь величайшему из великих, тому, кого отметил своей благодатью сам великий Ярыш – бог солнца, покровитель нашего народа.

Я пробормотала упавшим голосом, уже зная, каким будет ответ:

– То есть, вы хотите сказать…

Найра кивнула:

– Да, дитя. Только Ияр, владеет достаточной мощью, чтобы совершить подобное. Но даже он не станет этого делать. Во-первых, это полностью истощит его, быть может, даже лишит жизни. Во-вторых, порталы между мирами нарушают хрупкое равновесие, грозя высвободить ужасных монстров из тех разломов, где они заточены. Ну и, наконец, Ияр совсем недавно опустил Великую Завесу, полностью перекрыв потоки магии. Теперь, даже если он захочет, то будет бессилен что-либо изменить.

Я недоуменно прошептала, чувствуя, как последние искры надежды гаснут в моей душе:

– Но зачем? Зачем ему понадобилось отрезать ваш мир от магии?

Найра вперила в меня пронзительный, испытующий взгляд. В глазах ее плескалось пламя, древнее и неукротимое.

– Потому что во всем этом виновата ты, дитя, – изрекла она. – Ты – Лунная дева, несущая погибель нашему миру.

– Но я не понимаю! – Отчаянно воскликнула я, и голос мой сорвался. —

Почему все считают меня врагом? Я ничего дурного не замышляю, клянусь! Это несправедливо, в конце концов!

Найра молчала, и молчание ее было красноречивее любых слов. Наконец, она глубоко вздохнула и негромко произнесла:

– Позволь мне, дитя, поведать тебе одну древнюю легенду. Быть может, тогда ты лучше поймешь свое предназначение и ту роль, что отведена тебе в нашем мире.

Жрица начала свой рассказ, и ее голос, глухой и вибрирующий, словно проникал под кожу, будоража кровь.

– В те времена, когда мир был юн, а боги ходили среди смертных, властвовали над небесами двое – Солнце и Луна, – повествовала она. – Солнце, златовласый титан, был силен и щедр. Каждый день он дарил земле тепло своих объятий и свет своей улыбки. Луна же, серебряная дева, была прекрасна, но холодна. Сколь ни старалась она, не могла она сравниться в могуществе с братом своим. И люди, живущие под небесами, боготворили дневное светило, принося ему дары и возводя в его честь храмы. Луне же доставались лишь скудные подношения и робкие молитвы.

Голос Найры завораживал, погружая в мир древних преданий и темных страстей. Языки пламени плясали в ее глазах, словно отражая тот первозданный огонь, что сжигал сердце лунной девы.

Жрица продолжала:

– Черная зависть разъедала душу Луны, словно ядовитая змея. День за днем копила она свою злобу, умножала свою ненависть. И в один час, не в силах более терпеть, решила она отомстить брату и всему роду людскому. Из лунного света и ночных теней соткала она деву невиданной красоты. Волосы ее были подобны звездным водопадам, глаза – двум серебряным озерам, а кожа – полированной кости. Вдохнула Луна в свое творение жизнь и силу, силу повелевать тьмой и проникать в людские сердца. А на прощание увенчала голову девы короной из звезд и нарекла ее своей дочерью.

Я слушала, затаив дыхание. Каждое слово отзывалось во мне, словно струна древней лютни.

– Красота девы лунной была столь велика, что, увидев ее, Солнце воспылало страстью. Позабыв о своем предназначении, сошло оно на землю в облике чернейшего из драконов, Ярыша-Пламенносердного. Предстало перед девой и молвило речи сладкие, прося ее руки и сердца. Дева же, наученная матерью своей, согласие дала. И тогда Ярыш и дева испили воды из священного Огнепада, что на вершине Пламенных Гор. И стали они мужем и женой перед всеми богами и смертными.

Интонации Найры переносили в те давние времена, стирая грань между мифом и реальностью. Пламя свечи металось, повинуясь ее словам.

– Но недолго длилось счастье молодых, – голос жрицы дрогнул. – С каждым днем, проведенным подле жены своей, Ярыш все более слабел. Тьма, заточенная в сердце девы, высасывала его силы, подобно ненасытной пиявке. Свет Солнца тускнел, и мир погружался во мрак. Стужа сковала землю, унося тысячи жизней. Лишь когда последний цветок увял под коркой льда, прозрел Ярыш. Понял он, что дева-жена его, любимая больше жизни – исчадие тьмы, посланное Луной сгубить его и весь мир.

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. История оборачивалась кошмаром наяву.

Найра перевела дыхание и продолжила, и в голосе ее звучала горечь:

– В гневе великом решил Ярыш покарать деву лунную. Но она, призвав силы бездны, разверзла огромный разлом, и из него хлынула орда чудовищ. Сотканные из мрака и злобы, жаждали они крови и разрушений. Обессиленный Ярыш не мог противостоять им. И тогда призвал он на помощь последние крохи своей божественной мощи. Из пламени сердца своего создал он драконов – могучих защитников, воинов света и пламени. И были они сильны и свирепы, и разили врагов без устали. Долгой была битва, но в итоге войско тьмы было повержено, а дева лунная – закована в оковы и брошена в подземелья.

– Но перед тем, как врата темницы захлопнулись за нею, – завершила свой рассказ жрица, – дева лунная прокляла Ярыша и весь его народ. Поклялась она, что дочери ее, рожденные от тени и света, будут приходить в этот мир, неся погибель и страдания. И однажды одна из них пленит душу дракона, предаст его и вырвет из груди его пылающее сердце. И тогда мать ее, Луна, освободится от оков и ввергнет мир в пучину вечного хаоса и тьмы.

В комнате повисла звенящая тишина. Я сидела, оглушенная, не в силах вымолвить ни слова. Страх и отчаяние затопили меня.

Вот так повороты судьбы! Легенда потрясла меня до глубины души. Я словно очутилась в каком-то диком, первобытном мире, где правят жестокие обычаи и древние страхи. Мире, где достаточно иметь белые волосы, чтобы на тебя начали охоту, словно на опасного зверя. От одной мысли об этом меня пробрала нервная дрожь. Я поежилась, обхватив себя руками, пытаясь унять внезапный озноб.

Шансы вернуться в родной мир стремительно таяли, растворяясь в зыбком мареве неизвестности. Будь проклята эта Завеса, отрезавшая пути к спасению! На миг в душе всколыхнулась темная, постыдная мысль – я пожалела, что Ияр сумел оправиться от недуга. Быть может, если бы он встретил свой конец – тьфу, о чем я только думаю! – у меня появился бы призрачный шанс на побег. Сейчас же оставалось лишь сокрушаться о несправедливости судьбы.

Найра, пытаясь меня утешить, ворковала:

– Ну что ты, милая, не стоит так убиваться! И в нашем мире можно неплохо устроиться. К тому же, волосы у тебя самого обычного цвета – уже хорошо!

Я горько усмехнулась, поднимая на нее покрасневшие от слез глаза.

– Хорошо? Вы не понимаете… Я не могу здесь остаться! Меня там ждут…

Я осеклась, вдруг осознав горькую истину. А ведь меня действительно никто не ждет. Ни мужа, ни детей, ни близких. Лишь Лора, подруга, да любимый кот Кекс. Впрочем, Кекс, похоже, тоже здесь…

На миг в голове промелькнула шальная мысль – а стоит ли вообще так цепляться за прошлую жизнь? Но я тут же отмела ее прочь. Нет уж! Тоска по родному миру вдруг обрушилась на меня с новой силой, сдавив сердце ледяными тисками.

– Я не желаю учиться жить заново! Не хочу всего этого!

Мой взгляд лихорадочно заметался по скромному убранству кельи.

– Я хочу домой, к своим книгам, к привычной работе, пусть и скучной! К своей маленькой квартирке на окраине! Может, радости в той жизни было немного, но она – моя! И я хочу ее вернуть!

Слезы все-таки хлынули из глаз неудержимым потоком. Я зарыдала, содрогаясь всем телом и спрятав лицо в ладонях. Найра терпеливо ждала, пока иссякнет буря моих рыданий. Когда всхлипы стали тише, а плечи перестали так судорожно вздрагивать, она вновь подала голос:

– Ты действительно так сильно хочешь домой, дитя?

– Да, – пробормотала я, утирая распухший нос краем рукава.

Жрица вздохнула, и взгляд ее стал задумчивым, отстраненным.

– Что ж, есть один способ. Но боюсь, он придется тебе не по нраву.

Я встрепенулась, вся обратившись в слух. В груди затеплилась слабая искра надежды.

– Мне все равно! – горячо воскликнула я. – Я готова на что угодно!

Найра лукаво прищурилась.

– Даже на замужество с повелителем Ияром?

У меня отвисла челюсть. Я уставилась на жрицу, будто у нее вдруг выросла вторая голова.

– Что за бред?! С какой стати мне становиться его женой?

Старуха спокойно пояснила:

– А с такой, милая, что только супругам дозволено испить из священного Огнепада в день бракосочетания. Источник не только скрепляет узы, но и дарует одно сокровенное желание. Вот и попросишь, чтобы тебя вернуло в твой мир.

Я скептически хмыкнула:

– Очаровательно. А без мужа-тирана никак не обойтись? Просто скажите, где находится этот ваш Огнепад – уж как-нибудь сама до него доберусь.

Найра с жалостью покачала головой:

– Наивное дитя. Чтобы попасть к Огнепаду, нужно взлететь на самую вершину Пламенных гор. А такое по силам лишь крылатым. Или тем, кто разделит узы с крылатым.

Мне показалось, что пол уходит из-под ног. Я растерянно заморгала. Уж не бредит ли почтенная жрица? Или попросту выжила из ума от старости? Но нет, взгляд Найры был ясным и твердым.

Чувствуя, как щеки заливает румянец я пролепетала:

– И… И как же мне стать его женой? Выйти и заявить на него свои права? Наверняка у вас это непросто даже для здешних невест, что уж говорить обо мне!

Найра лишь отмахнулась.

– Сегодня день великого праздника, – торжественно произнесла она. – В честь полнолуния любая дева, будь она хоть с самых задворок мира, может бросить вызов нынешним невестам правителя. И Ияр не властен ей отказать. Это древняя традиция.

– О, так, выходит, невест будет целая орава? – иронично осведомилась я. – И мне придется как-то выделиться из толпы?

Жрица покачала головой.

– О нет. Местные не рискнут. Знают, что против девиц знатных родов, наделенных магией, им не выстоять.

Я совсем запуталась. С одной стороны, Найра подталкивает меня замуж за жестокого властителя, а с другой – намекает, что шансов заполучить его руку ничтожно мало. Когда я озвучила свои сомнения, старуха лишь загадочно улыбнулась:

– Легких путей не бывает, дитя. Но особого выбора у тебя нет. Либо идешь до конца, либо навеки остаешься в нашем мире – в качестве послушницы при храме или приживалки на задворках. Решать тебе.

– А если просто переждать? – с надеждой спросила я. – Вдруг Завеса спадет сама собой, и порталы вновь откроются?

Но Найра лишь фыркнула:

– Ияр терпелив и упрям, точно горный тур. Пока не изловит ведьму или не убедится, что опасность миновала, Завеса будет стоять незыблемо. Неделю, месяц, год – никто не знает. Хочешь столько ждать?

Я сникла, признавая ее правоту. Похоже, безрассудная идея брака – это все, что мне остается.

– Получается, вы не оставляете мне выбора… – пробормотала я упавшим голосом.

Жрица назидательно произнесла:

– Выбор есть всегда. Но иногда все варианты одинаково малоприятны. Решай. Заодно изучи свой новый документ.

Она сунула мне в руки пожелтевший пергамент. Я бегло проглядела витиеватые строки:

– Ливрелия Соль Иннет, 678 год от второго рождения Ярыша… Родители неизвестны, принадлежности к родам нет…

"Безродная оборванка, серьезно?". Тут мой взгляд выхватил размашистую подпись и оттиск золотой печати в виде стилизованного солнца. Я осторожно потрогала его кончиком пальца.

Найра шикнула:

– Не порть! Второй такой я не раздобуду.

– А откуда вообще взялась эта липа? – прищурилась я.

Жрица уклончиво обронила:

– Не суть важно. Считай, что у меня свои каналы.

Я открыла было рот, чтобы завалить ее новыми вопросами, но Найра жестом велела мне умолкнуть. И принялась посвящать в тонкости предстоящего вечера.

Как оказалось, сегодня на праздник в честь полнолуния прибудут важные гости со всех уголков страны. Нынешние невесты Ияра предстанут перед почтенной публикой во всей красе в надежде покорить сердце правителя. И тут-то мне и нужно кидать свой вызов.

Найра наставляла:

– Главное, держись уверенно. Малейшее колебание – и Ияр не удостоит тебя своей милостью. Но сделаешь все как надо – глядишь, и путь к Огнепаду станет короче.

Мысли спутались в голове. Смотрела на старый пергамент в своих руках и никак не могла унять бешено колотящееся сердце. Ливрелия. Что ж, Ливрелия, настал твой звездный час! Пора позабыть о страхах и сомнениях. Выбор сделан. Ради возвращения домой я готова рискнуть всем – бросить вызов уготованной судьбе, жестоким традициям и самому грозному правителю-дракону.

Да хранят меня небеса! Иного пути нет.

Глава 7

Оливия

Я смотрела на Найру, не веря своим ушам. Неужели почтенная жрица и правда предлагает мне ввязаться в эту безумную авантюру? Стать одной из невест жестокого правителя-дракона, рискуя не только гордостью, но и жизнью?

– Если откажусь, что тогда? – я с надеждой заглянула в черные, словно омуты, глаза старухи.

Найра равнодушно пожала сухонькими плечами:

– На всё воля Ярыша. Могу тайком вывести тебя в город, документ не отберу. Но дальше что? Одинокой женщине в нашем мире дорога одна – в наложницы или на потеху толпе. Без отца, мужа али господина над тобой всякий волен. Захотят – силой возьмут, а вздумаешь отбиться – выпорют до кровавых рубцов, клеймо поставят. Доля незавидная, сама понимаешь.

Я содрогнулась, представив, как меня, беспомощную, тащат на расправу под улюлюканье черни. В голове вспыхнули жуткие картины – мое тело, располосованное кнутом, раскаленное железо, впивающееся в кожу, грубые мужские лапищи, сдирающие одежду. Желудок скрутило спазмом дурноты. Я сглотнула вязкую горечь и покорно кивнула:

– Когда начнется церемония?

– На закате, – старуха довольно оскалилась. – Пойду гляну, как там приготовления идут, да с Ияром перемолвлюсь. Ты пока отдыхай, силы береги. И придумай, как его удивить.

– Удивлять еще надо? – я застонала в голос, хватаясь за голову.

Найра лишь насмешливо хмыкнула:

– А как же! Все девы как на подбор – красивые, магия через край хлещет. Тут просто смазливой мордашкой не обойдешься. Ежели приглянуться хочешь – постарайся.

С этими словами жрица удалилась, оставив меня наедине с тягостными мыслями.

Я без сил рухнула на жесткую койку, тупо разглядывая закопченные стропила. Ну и вляпалась! Мысленно взвыв, накрыла лицо подушкой – может, задохнусь ненароком, и все проблемы решатся сами собой?

"Ага, размечталась", – язвительно прокомментировал внутренний голос. – "Только обрадуются, Лунная дева сама себя убила. "

Голос был прав. Истерики не спасут, нужно собраться и действовать. В конце концов, я ведь мечтала о приключениях! Так вот они – налетай, не скупись.

Встрепенувшись, я подскочила на ноги. А ну-ка, Оливия, вспомни, кто ты есть! Ученый, как-никак. Бери пример с отважных исследовательниц, что в одиночку штурмовали джунгли Амазонки и пески Сахары. Полевые заметки, этнографические очерки – разве не за этим ты здесь? Такой шанс выпадает раз в жизни. Грех упускать!

Воодушевившись, я заметалась по келье в поисках писчих принадлежностей. Увы, кроме покрытых пылью статуэток драконов, ничего не нашлось. Ни тетради, ни карандаша – о ноутбуке и мечтать не приходилось. Эх, была бы возможность навести справки в Интернете или библиотеке! Но делать нечего, придется полагаться на собственную память. Благо, с этим проблем нет – в экспедициях приходилось и не такое запоминать.

Итак, что мы имеем? Классический пример жесткого патриархата, замешенного на кровавой магии и культе драконов. Средневековье во всей красе: право первой ночи, охота на ведьм, унизительное положение женщин. Скудость научных знаний с лихвой компенсируется обилием суеверий и ритуалов. Любопытный материал для этнографического исследования! Находка для культуролога и историка нравов.

Чем больше я размышляла, тем увлекательнее казалась перспектива. Вот соберу полевые записи, вернусь домой и напишу монографию – университетские светила ахнут. Готова спорить на что угодно, Нобелевская премия у меня в кармане! "Магия и менталитет в быту позднего матриархата". Или нет, лучше – "Антропология архаичных социумов в свете гендерной асимметрии". Звучит, а?

На миг увлекшись, я чуть не рассмеялась. Тоже мне, ученый выискался! Сперва до живых свидетельств добраться надо, а там – как карта ляжет. Кто знает, вдруг местный шаман-огнепоклонник на дух не переносит любопытных, задающих неудобные вопросы? Поди потом объясняйся, что интересуешься исключительно из исследовательского рвения…

Так, стоп. Отставить панику и мысли о плохом! В конце концов, я здесь не на курорте. Риск – благородное дело, и ученому без него никуда. Авось пронесет, а нет – так хоть добуду ценные сведения для потомков. Как любил говорить наш научный руководитель: "Робкое сердце никогда не завоюет прекрасную даму". Что ж, проверим, насколько мое сердце робкое.

Погруженная в свои мысли, я не заметила, как солнце скрылось за горизонтом, погружая келью в густые синие сумерки. Очнулась лишь когда в замке звякнул ключ и на пороге возникла Найра.