Американский гамбит

Размер шрифта: 13

Серия «Обет молчания»

Предисловие

Тихий кабинет, мягкие кресла, но жесткий разговор. Не для прессы, не под протокол, для себя. Чтобы понять и оценить… Потому что не только о стране, но и о собственной шкуре речь идет.

– Дайте картинку…

На большом экране закрутилась 3D-модель земного шара. Замедлилась, замерла, высветив абрис Российской Федерации, на котором стали появляться многочисленные разноцветные точки.

– Прошу дать комментарий.

– Синим цветом помечены военные объекты, включая стартовые комплексы ракет средней и большей дальности, базы атомных подводных лодок, аэродромы дальней бомбардировочной авиации… – пояснял человек в штатском.

– А это что?

Там, подальше от границ России редко-редко по зеленому и голубому рассыпались синие, почти невидимые точки.

– Наши базы, где размещены или могут быть размещены ударные силы и находящиеся на боевом дежурстве морские группировки.

Н-да… не густо. Скорее, пусто…

– Можно продолжать?

– Да, конечно.

– Дайте картинку по оборонному потенциалу.

По карте РФ брызнуло красной сыпью, как по телу больного корью пациента в острый период.

– Это объекты военной промышленности, места хранилищ стратегического запаса и дислокации наиболее боеспособных и мобильных частей армии, которые возможно развернуть в боевые порядки в течение сорока восьми часов.

– А зеленые точки?

– Зеленым маркером помечены места нахождения политического и военного руководства страны. Желтым – дубль-правительства и замещающего генералитета, включая президента страны, премьер-министра и министра обороны.

Желтый цвет концентрировался всё больше на Урале и в Сибири, подальше от границ, в таежных урманах и далеких горных массивах.

– Наибольшую нагрузку в случае военного конфликта возьмет на себя объект «Ямантау», который способен принять…

– Не надо. Я с ним знаком.

Да, в свое время Хозяин отчего-то полюбил кататься на лыжах, на занюханном Южно-Уральском горнолыжном курорте «Абзаково», куда наведывался с завидной регулярностью, пугая местное население «беспрецедентными мерами безопасности», но радуя стремительно появляющимися поверх грунтовок километрами асфальта и крашенными, за счет бюджета, заборами.

– Кроме того в ближайшее время будут закончены основные работы по площадкам «Три» и «Дубль-шесть» на Алтае и в Красноярском крае, и проекта «Купол» в ближнем Подмосковье.

Курсор на экране метнулся к трем желтым точкам. Хозяин кивнул.

Увидеть такую карту простому смертному было не дано. И даже не простому. И даже военным из высшего генералитета, которые, конечно, что-то знали об оборонном потенциале страны, но только в рамках своей компетенции, не имея возможности увидеть и оценить картинку целиком. Лишь десяти, может быть, пятнадцати избранным был разрешен доступ к данной информации. Из них почти все присутствовали здесь.

– Теперь по вероятному противнику.

По периметру границ РФ, стали вспыхивать разноцветные, многочисленные точки, словно случилась страшная эпидемия. И вся карта засветилась и засверкала, как звездное небо в планетарии. А дальше столбцами стали выстраиваться цифры: удаленность от границ РФ, численный состав подразделений, типы вооружений, стоящих на боевом дежурстве и складированных про запас, характеристики, калибры, заряды…

– Далее будет приведен расчет по радиусам поражения, с учетом средств, на сегодняшний день размещенных на военных базах.

Точки стали расти, разбухать прозрачными полукружьями, вытягиваясь в сторону обозначенных ранее военных и оборонных объектов и целых городов, накрывая их, подобно зонтикам. Только, в отличие от зонтиков, они не защищали. И вся страна вокруг покрылась овалами и эллипсами, которые тянулись вглубь регионов, теснясь и перекрывая друг друга. Ни одной щелки не осталось. И стала страна похожа на огромный кусок сыра, обглоданного по краям.

– Я так понимаю, речь идет о средствах доставки средней и малой дальности?

– Так точно. С учетом максимально достижимых расстояний.

– Какова степень возможного урона?

– Какие боезаряды выводить – обычные или ядерные?

– Ядерные.

На концах эллипсов и кругов, стали вспыхивать и разбухать серые кляксы, накрывая города и районы. Где жили люди. Впрочем, что люди, когда они накрывали объекты, обеспечивающие обороноспособность страны.

– Интенсивность окраски соответствует степени одномоментных разрушений, – пояснил человек в штатском.

Там, внутри иссиня-черной сердцевины клякс, не оставалось ничего – только гигантские воронки, пыль и пепел. В чудовищном огне взрывов в долю секунды испарялось всё живое, расплавлялся и разбрызгивался взвесью капель металл, спекались камень и стекло…Чуть дальше, где черная клякса слегка серела, валились и ломались, подобно спичкам, деревья и бетонные столбы, срывались с быков железнодорожные мосты, сминались, как бумажные пакеты, здания, летали в воздухе, словно картонные коробки, автомобили, автобусы, железнодорожные вагоны и даже бронетранспортёры, в куски рассыпались дома, расплющивая обломками людей. А те прохожие, которых взрывы заставали на улице, исчезали, испарялись в световом излучении без остатка, оставляя на стенах бледные тени своих фигур.

– А вот эта сеточка?

– Штриховка показывает масштабы предполагаемого радиоактивного заражения местности.

Штриховка тянулась гораздо дальше, покрывая сыпью смертельных рентген и зивертов тысячи квадратных километров. Где-то она была гуще, где-то жиже, но была везде!

– Данная цифровая модель рассчитана для идеальных условий, без поправки на географические особенности и климатические условия регионов, так как невозможно определить точное время сброса.

– А если ввести поправку на климат?

– Какое время года задать?

– Давайте, осень.

Облака штриховок зашевелились, задвигались и стали вытягиваться во все стороны по розе ветров на сотни километров, извиваясь и шевелясь, как щупальца осьминога, сцепляясь с соседними кляксами, отчего штриховка в тех местах становилась плотнее. И как-то так получилось, что почти вся территория страны, кроме, может быть, заполярной тундры, заштриховалась плотной серой сеточкой.

Пауза.

– Что по стратегическим силам?

– На сегодняшний день со стороны вероятного противника…

Земной шар покрылся россыпью значков «стартовых площадок» – и тут, и там, и по ту сторону океанов. И было их много, очень много, слишком много для одной, пусть даже такой немаленькой, страны.

– Какой может быть суммарный залп?

– До двенадцати тысяч носителей, включая пять-семь тысяч крылатых ракет морского базирования, если без союзников.

– Дайте в динамике.

Океаны и континенты разом перечеркнулись сотнями и тысячами пунктиров, потянувшихся от шахт, зарытых в землю баллистических ракет, подвижных ракетных комплексов, от «коробок» эсминцев и ракетных крейсеров, разбросанных по акватории мирового океана. И эти тысячи баллистических и крылатых ракет, подобно рою москитов, устремились к границам России, рассыпаясь на подлёте дробью разделяющихся боеголовок…

А где-то, на севере, на самой макушке карты и там, и дальше, и ближе к нашим берегам, лопнули, раскололись метровые льды и чужие атомные субмарины, поднявшись на стартовую глубину, дали из-под воды залп крылатыми ракетами, которые могли накрыть практически всю территорию страны.

– Теперь по авиации…

Эскадрильи бомбардировщиков легли на боевой курс и через Ледовитый и Тихий океаны, и из Европы, откуда лета всего-то час с минутами, и с юга тоже, прорезали линиями своих маршрутов карту страны, как нож режет масло. И зависнув, и сбросив «груз», легли на обратные курсы… Не все. Но это уже было не важно.

И вновь карта расцвела вспухающими «зонтиками» взрывов, обозначающих зоны поражения ударными волнами, световым излучением и радиоактивным заражением. И были они, как круги на воде, если бросить с бережка не один и не два, а много пригоршней камней, и рябь от них, расползаясь, покроет весь водоем от берега до берега, взбаламутив тихую поверхность воды.

– Сколько носителей мы способны перехватить?

– До тридцати процентов.

– А остальные?

Все молчали. И смотрели на изрешеченную кругами и кляксами карту. Карту их родины. Ну, а что тут поделать, когда против тебя весь мир с немереными долларами, евро и фунтами?

– Предложения?

Бряцать оружием, блефовать, брать на понт, откупаться, интриговать, заискивать… В общем, крутиться, как… на гребешке. А что тут еще можно предложить? Для всего остального нужно поднимать экономику, изыскивать резервы, налаживать производство, вкладываться в науку, образование, технологии, разведывать залежи, добывать и разрабатывать, везти, обогащать, плавить, прокатывать, ковать, обрабатывать металлорежущими… К кульманам и фрезерным станкам народ вернуть, вытащив их с базаров и продавленных диванов ЧОПов. Потому, что ракеты и самолеты не сами по себе, но лишь конечный продукт общенационального продукта. Из ничего не будет ничего… И когда стране нужно было, мы могли догнать и перегнать, пусть даже через колено, через великие переселения, ликбез и надрыв, через «щепки» и сдирание с людей исподнего, чтобы и технологии прикупить и мозги, чтобы миллионы тонн стали, броневого листа, тысячи километров дорог, мегаватты электроэнергии и тракторов – больше всех в мире…

Но чтобы такое сделать, нужно объяснить, увлечь, воодушевить, дать пример, потому что из-под палки не получится. Хотя и без палки тоже не обойтись. Только не станет народ животы за просто так класть, чтобы кто-то за их счет свои набивал! И нужно, чтобы страна от края и до края, и в глубину недр, и шельф тоже, и всего, что залегает, течет, растет и колосится – для всех и каждого, чтобы понятно было, что защищать и чего ради, света белого не видя, надрываться из последних сил. Чтобы все: от сохи и станка до самого Кремля, как один, без дач, «мерсов», «золотых парашютов» и офшоров, в одной для всех покроя шинельке, со всей ответственностью, невзирая на лица, вплоть до… да не выговоров и перевода в послы в Кот-д’Ивуар, а по верхнему пределу. И тогда не обидно, если все в одной упряжке, по единым законам, плечом к плечу и даже если лесоповал, то черт с ним, когда рядом с тобой топором машет бывший министр, генерал или премьер. Тогда хоть палкой, если она все спины охаживает, а не только по низам колотит. Тогда – без проблем, тогда страна встанет, напряжется и выдаст на-гора.

Но только для того – всем дружно надо. А кому оно… надо?..

– Все свободны. Спасибо…

* * *

Тишина. Кабинет. Человек за столом… Которому не позавидуешь. Ну, то есть вначале, если деньги, дачи, машины, яхты, наложниц посчитать – сильно позавидуешь, но потом, когда поймешь, что всё это в одночасье забрать могут, пеньковый галстук взамен предложив или евронары до конца жизни, то как-то не очень на его место хочется. Потому как тот, кто высоко взлетел, тот больнее других падает. И если все прочие, которые при троне и кормушке пасутся, могут как-то выкрутиться, то у него – ни единого шанса. Заметен он отовсюду, со всех сторон, как чирей на… лысине. Оттого он, может быть, единственный всерьез озабочен не разодраться с вероятным противником до кровушки или, если до кулачков дойдет, побороть супостата. Ну, не хочется ему на веревке болтаться или от сердечного приступа до суда помереть.

– Что у тебя?

– Нехорошо у меня. Дядя Сэм соскочил с крючка.

Хотя кому дядя, а кому второй после первого человек в Доме на холме.

– Откуда известно?

– Связник передал, что он избегает контактов. А потом пропал.

– Кто?

– Связник.

– Искали?

– Искали. Как в воду канул.

– Это не «нехорошо», это – ни в какие ворота! Нам без Дяди Сэма никак.

К лучшему люди быстрее привыкают, даже если они первые – хорошо свои ушки и глазки в том домике с колоннами иметь, чтобы в курсе событий быть, а может, чего и поправить. Конечно, человечек такого уровня под чужую дуду не пляшет, но, когда на взаимовыгодных началах, когда они – ему, а он – им, когда вектор интересов совпадает и приносит обоюдные дивиденды… А теперь – облом.

– Надо людей туда послать, чтобы разобрались.

– Опасно. Если он в отказ пошел, можем напороться – там сто кругов охраны, что твои церберы. Сами засветимся, его засветим, шум пойдет.

– Да, скандал нам теперь не к месту. Может, по линии нашей резидентуры? Кто там у нас?

Прошлись по списку…

Кисло с резидентурой.

– Вот этот кто, фамилия у него знакомая.

– Сын помощника второго зама Первого главного управления.

– А этот?

– Двоюродный брат.

– Этот?

– Внучатый племянник.

– Что они оканчивали?

– Один – педагогический, другой – ветеринарный, а этот по линии культуры.

– Какой, нахрен, культуры?!

– Клубно-массовой по народным гуляниям.

– Что?! Он там празднества организовывать собирается с плясками и песнями? Или лямку тянуть? Как они вообще, все?..

А что тут ответить – только руками развести можно. Хрен их знает, как вся эта братия просачивается в министерства, аппараты и госкорпорации со своими дипломами колледжей, аттестатами или просто справками о не начатом среднем образовании. Ну, вот как-то так – вроде сидел в кресле заслуженный академик со званиями, госпремиями, звездами и монографиями, да весь куда-то из кабинета вышел, а на его место присел пацан лет двадцати, наверное, с выдающимися способностями, ежели ему такое большое дело доверили или заводик оборонный. Или, того не лучше, дамочка лет двадцати от роду и тоже с большими и даже выдающимися – что спереди, что сзади – способностями, которая, не покладая рук, ног и прочих частей тела трудится и днем, и ночью, со всем своим усердием, всегда готовая услужить… пардон, послужить Отечеству, не щадя живота своего… Ну, как за такое усердие внеочередную полковничью звезду не навесить или премию в размере десятилетнего оклада не выписать…

И чем разведка хуже, если кругом так? Или у их генералов сынов нет и родственников, которым они могут доверять, как себе? А в разведке – это главное. Доверие – главное, потому как потоки надо контролировать, которые назначены на подкупы их чиновников, на сексотов, на конспиративные квартиры и виллы, на рестораны, где приходится за врагом бдить, на курорты разные и пятизвездочные отели, где удобно проводить вербовки, опять же легенды «мерсами» и бриллиантовыми кулонами поддерживать… Ну, разве можно такие деньги кому-то стороннему доверить? Нельзя! Бесхозяйственность это!

– А эти кто?

– Это дочери начальника Шестого отдела.

– А чего они такие расфуфыренные?

– Их внедряют через Голливуд, поэтому – учеба в американской театральной академии, презентации, фуршеты, антрепренеры, одежда, лимузины. Клип вот теперь снимается для MTV.

– Клип нахрена?

– Для поддержания легенды. Легенда у них такая – звезды шоу-бизнеса с премией «Грэмми», миллионными гонорарами и виллами в Майами.

– Совсем охренели! А к Дяде Сэму кто пойдет? Эти профурсетки?

– Нет, им еще лет пятнадцать надо на легенду работать, чтобы в американском шоу-бизнесе укорениться.

– Там хоть кто-то есть, не из родственников?

– Есть.

– Им можно доверять? Будут они молчать, если их вычислят?

Неопределенное пожатие плеч.

А кому нынче можно доверять, кто не сдаст, если их за задницу возьмут, когда даже на самом верху, у каждого второго вилла за кордоном, дети в оксфордах и принстонах, счета в офшорах, мама в Ницце, любовница на Сицилии и прочие материальные радости по всему миру, как по карманам, распиханы. Ну, как тут не «запоешь», если тебе все эти блага вдруг прищемят? Это даже не на «достоинство» – каблуком, как при Ежове и Ягоде, это еще обиднее, потому что шкура если что – нарастет, а денежки не вернуть.

– Может ГРУ?

Может быть… Только тех, которые в поле, с террористами на ножичках, которые без роду и племени, кто их в забугорные командировки пошлет? А те, что за казенный счет в круиз по европам снаряжаются, те проездные Мосгортранса лондонским контролерам предъявляют и проституток за казенный счет выписывают. Нет, не вариант.

Что в остатке?.. Хрен, да немного. И не только там, а везде, и в космосе, и в оборонке, и в армии – кругом братья, кумовья, да любовницы, потому как за результат спросу нет, а только за личную преданность своему хозяину…

– А если?..

– О ком ты?

– Об этих, которые на Ближнем Востоке и в Африке… Которые моим пацанам уши резали, а потом лопатой шинковали…

Ну да, резали, чтобы до Верховного добраться, чуть «борт» его не грохнули. И в Африке, и на Востоке, и за океаном такого наворотили. Может, точно?.. Эти черт знает как, но – могут. Правда, есть одно «но»: себе на уме они, и хоть подчинены Верховному, но в «кухню» свою не допускают, общаясь с ним только через Посредника. А может это и хорошо – их ведь фактически нет. Они ни по каким спискам не проходят, ни за кем не числятся и никаких бюджетов не получают, за которые их потянуть можно. Они – пустота, туман, мираж.

– Да?.. Может быть.… Через них, верно, нас не уцепишь. Скользкие они, как мыло в вазелине. Давай, найди их…

– Но я не могу…

– Ах да, забыл.

Вернее – не привык, чтобы без слуг, как без подпорок, чтобы, лично, никому не передоверяя. Такой дурдом!

– Добро, я свяжусь с ними. Сам. А ты готовь встречу.

* * *

Объявление на заштатной доске: «За десять тысяч рублей вознаграждения верну найденный в парке кошелек со ста десятью рублями мелочью. Потерявшего прошу перезвонить… число… время…» И номер, какого в природе не бывает.

Дурацкое объявление, но кому надо понятное – число, время, место… И будь любезен, потому что не неизвестно кто кошелек потерял, а Верховный, к которому надо на полусогнутых…

* * *

Два человека на берегу озера, на мостках, с удочками, в пестрых шортах и легких футболках. Под распахнутым зонтом. Хорошо на даче летом – птички щебечут, листва шелестит, ветерок задувает, волнушка о сваи плещет, вода отблескивает мелкой рябью. Сзади на раскладных стульчиках полукружком, сидит, прея на солнышке, дюжина молодцов в черных пиджаках. Эти без удочек и смотрят в разные стороны по секторам, наверное, за природой наблюдают. И дальше, на деревьях и в земле по самые глаза, еще их коллеги, «орнитологи» и «ботаники» притаились.

Отчаянно дёргаются поплавки, дугою гнётся удилище – что не заброс, то улов! Хороша рыбка, одна к одной!

Сидят рыбачки, удят рыбку. Один – любому в стране известен, хоть фас, хоть в профиль, хоть с удочкой, хоть за штурвалом истребителя, хоть в обнимку с народом… Другой – никакой из себя, глазу зацепиться не за что, без фамилии, без имени, без звания и места работы. Никто. Просто – Посредник.

Прыгают поплавки, светит солнышко, взблёскивает чешуей выдернутая из воды рыба.

– У меня к вам дело…

Ну да, без дела сюда не приглашают.

Посредник слегка повернул голову.

Собеседник понял, кивком подозвал одного из молодцов.

– Нам нужно поговорить спокойно, убери своих ребят подальше.

– Но…

Второй рыбак поднял руки, позволив себя тщательно ощупать и проверить металлодетекторами и определителями взрывчатки.

– Чисто.

Как будто человека голыми руками убить нельзя. Или вот этим удилищем… Или щепой от доски настила… Хоть будь ты Первым. Он хоть и Первый, но… простой смертный.

Молодцы встали, дружно отошли на пятьдесят шагов.

– Я сказал – всех убери! – недовольно пробурчал «рыбачок», крутнув вкруговую пальцем.

В ближайших кустах что-то зашевелилось и отползло. И с деревьев упало. Поплавки замерли недвижимо, словно вбитые в асфальт гвозди. Тишина, покой, запахи разнотравья.

– Наш… ваш человек в Белом доме. Он прервал связь. Нужно разобраться, понять, что произошло, восстановить канал.

Кивок.

– Это очень ценный для нас человек. Сверхценный. Сможете?

Кивок.

– Вам нужна какая-то помощь?

– Нет.

– Но может быть прикрытие нашей резидентуры?

– Нет, спасибо. В регламентах нашей организации не предусмотрены контакты с иными службами. Мы справимся сами.

– Надеюсь, вы сможете донести до вышестоящего начальства?

– Я не имею контактов с вышестоящими командирами, только со своим Куратором, но через него вся информация будет донесена в полном объеме. Я могу быть свободен?

И всё?.. А как же вздохи-ахи, заверения в преданности, сетования на жизнь и объективные трудности, выклянчивание дополнительных бюджетов, льгот и званий? Как-то это всё непонятно и не укладывается в привычные рамки. Но, с другой стороны, кто что теряет? Даже если они попадутся, можно будет откреститься от них и никто никогда ничего не докажет, потому что никто про этих людей ничего не знает. Только он – их Верховный.

– Да, вы свободны.

Один из рыбаков встал и зашагал прочь.

Другой глянул на поплавок, который в ту же секунду отчаянно задёргался и ловко подсекая и выводя, потянул из воды здоровенного хариуса, которые в этом озере отродясь не водились.

Прыгают поплавки, бьется в садках рыба, щебечут птички…

Нет, все-таки хорошо летом на даче. На «Ближней».

* * *

– Здравствуй, Резидент.

– Здравствуй, Куратор.

– По мою душу?

– По твою.

– Куда на этот раз?

– Тут недалеко, «за угол» смотаться.

«За угол», значит, через океан, куда «тушки» летают.

– Это не моя компетенция, у меня регион.

– Знаю. Но это приказ Верховного.

– Почему я?

– Ты начинал это дело, Дядя Сэм твоя креатура, ты его знаешь, и он тебя…

Да, верно, он засвечен, кого, как не его в топку кидать?

– Что там случилось?

– Обрыв связи.

– Подробности?

– Без подробностей. Дядя Сэм расторг договор в одностороннем порядке. Связник исчез. Все ниточки оборваны. Тебе их обратно связывать. Документы, деньги на первое время в тайнике. Здесь координаты.

– Документы липовые?

– Не всё ли равно? Тебе один хрен в пасть к тигру лезть, там никакими документами не прикрыться, они тебя как облупленного знают, кем ни рядись.

– Прямой контакт?

– Какие другие варианты? Вы старые приятели, встретитесь, облобызаетесь, прослезитесь, на брудершафт выпьете. Других он к себе так просто не допустит.

Опять верно. Другим дорогу к Дяде Сэму месяцами мостить, а его он по старой «дружбе», может быть, вне очереди примет. И тут хоть пастором рядись, хоть пейсами обвешайся, – никого не обманешь.

– Игра в открытую?

– Как получится.

И это понятно. Подтащить к берлоге бодливую корову, чтобы на ее мычание медведя выманить и понаблюдать, как тот ее жрать станет. И по хрусту костей оценить остроту его клыков. Понятная тактика. И понятно, кто та корова.

– А если они меня сразу…

– Отсутствие результата – это тоже результат. Но только вряд ли сразу. Зачем? Им понять надо, разобраться… А тебе донести, убедить, вернуть в лоно. А это только при личной встрече.

– Когда отправляться?

– Вчера…

* * *

Ну, здравствуй, Америка, страна равных возможностей и невозможного для всех равенства.

Аэропорт, такси, еще такси, городской автобус, снова такси… По привычке, по привитому раз и навсегда рефлексу, даже если к тёще на блины поехал…

Зеркала заднего вида. Марки, цвет, номера машин.

– Притормози.

– Зачем?

– Тошнит. Видно, укачало.

Все, идущие следом легковушки, мигнув поворотниками, пошли на обгон. Никто не осадил?.. Вроде, никто. Но всё же…

– Черт!

– Что опять?

– Я, кажется, паспорт в аэропорту забыл. Разворачивайся.

– Здесь нет разворота.

– Есть, вон там, в ста пятидесяти метрах, правым поворотом, потом по кругу, второй съезд и налево под мост…

Он эту дорогу лучше всех вместе взятых местных водил знает – изучил так, что на ощупь может – любой навигатор отдыхает, хотя бы потому, что тот по правилам ведет, а он поперек, хоть даже по тротуарам, тропинкам и через частные газоны.

– Ой, нет, не забыл, вот он. Давай опять на разворот. Вон там, в двухстах метрах…

Никто там сзади не прицепился?

– Останови.

– А это зачем?

– Мутит, сил нет, наверное, съел что-то. Боюсь, как бы тебе салон…

Закивал испуганно.

– Может, в больницу?

– Нет, я тут отдышусь, а дальше автобусом. Вот тебе десятка сверху за причиненные неудобства.

– А тут автобус-то ходит?

– Да, через двадцать семь минут.

Хорошая остановка, посреди пустыря, с обзором на три мили во все стороны. Долго он ее в Гугле искал. Ну, кто там едет?.. Вроде, никого. Пустое шоссе в обе стороны… И небо ясное, без облачка, без дронов… Пустое небо… Пустой автобус… Пустой подъезд… Квартира, снятая через посредников на полгода вперед с хорошей переплатой, чтобы без лишних вопросов. И есть еще одна, и в соседнем городе тоже, чтобы не залёживаться, чтобы на один-два дня. Автомобилей штук пять расставлено по стоянкам, на случай если придется ноги делать или догонять кого.

Такая работа – изучить местность, как через микроскоп, наметить пути отхода, организовать лёжки, схроны и тайники, придумать легенды, которые подтвердить «бумажками»… С этого начинается визит в чужую страну, а не с билетов и отелей. И маршрутик соответствующий – через третьи страны, вокруг «шарика», со сменой «бортов», «колес», документов и внешнего вида. Шпионская рутина…

Теперь осмотреться, уже в квартире. Дверь крепкая, как просил, сразу такую не выбить, окна на две стороны, балкон, с него рукой подать – пожарная лестница и другой балкон, ведущий в соседний подъезд. Правда, придется к людям незваным гостем в спальню вломиться, ну да ничего, переживут. Три пути эвакуации. И по вертикали – если спрыгнуть на нижний этаж или вскарабкаться на верхний. Пойдет.

Теперь можно расслабиться, принять душ и подумать. Тут ведь так – если хорошо поработать головой, то не придется нагружать конечности, прыгая по пожарным лестницам. Голова, она сильно облегчает.…

Три дня на подготовку встречи, а потом…

* * *

Высоко сидят большие начальники, так, что не дотянуться и не допрыгнуть до них, как ни старайся. Вокруг обложены мелкой челядью и телохранителями, чья задача не допустить к патрону простолюдинов. Это как лабиринт, в который если забрался, то хрен выберешься, бегая из кабинета в кабинет, и натыкаясь на сплошные тупики в виде дежурных улыбок.

– К сожалению, это не к нам.

– А к кому?

– Это в триста десятый кабинет.

– Я там уже был, и они к вам послали.

– Тогда в триста пятнадцатый… Или в канцелярию. А лучше пошлите по почте, и мы ответим в надлежащем порядке, в оговоренные сроки, направив ваше письмо исполнителям, которые рассмотрят и примут соответствующее решение…

Что в переводе означает – гулял бы ты, господин хороший, со своей писулькой куда подальше, в кабинет в конце коридора с номером ноль-ноль на двери, где можешь ею подтереться и в мусорную корзинку бросить. Потому что – хоть так, хоть так – результат будет один.

– Извините. Всей бы душой, но этот вопрос вне моей компетенции.

Это только Ульянов-Ленин ходоков с улицы принимал, чтобы чайком с плюшками побаловать, про жизнь их горемычную порасспросить, с последующими для зарвавшихся совработников оргвыводами.

Нет, так не пойдет, так можно десять лет в очередях толкаться. Тут надобно проводников искать, которые в том бюрократическом лабиринте прямые ходы и лазейки знают. Например, среди тех, кто шефа охраняет, в «ящике» подле него мелькая. Тот, или вон тот… Эти, наверное, смогут ему весточку притащить в обход канцелярий и референтов, вручив из рук в руки. Надо только попросить. Убедительно.

Когда у них ближайшее мероприятие, где они будут свои обязанности исполнять? В первый эшелон мы, конечно, не полезем, там легко пульку схлопотать. А вот во второй или в третий круг, где среди толпы неприметные молодые люди тусуются с флажками и букетиками в руках…

– Джонни, какая встреча!

Кинуться, облапать, обстукать, обнюхать, осмотреть.

– Простите, я не Джонни.

– Да брось, мы же в одном колледже и по девкам вместе…

И снова по спине, по плечу и чуть не целоваться полезть слюнявыми губами.

– Вы обознались. Я Гарри!

Отступает, крутит головой по сторонам, силясь понять, что происходит и нет ли угрозы Объекту. Хотя какая угроза может исходить от этого придурковатого провинциала?

– Гарри?.. Ой, простите, вы так похожи, просто одно лицо. Еще раз…

И бочком, бочком в ближайшую подворотню. Пока он не спохватился. Спасибо уркам, преподававшим в учебке предмет «Карманные кражи». Научили у разных лохов, вроде этого Гарри, гомонки тырить. Правда, у этого не гомонок, а волына. Очень приличная. Интересно, что им за утрату табельного оружия полагается? Ай-ай, не дело оружие терять, которое тебе американский народ доверил для охраны Второго лица. Ах да, еще телефон. Но телефон лучше вернуть. Надо вернуть.

– Эй, пацан, иди сюда. Хочешь десятку заработать?

– Ну?

– Тут один дядя телефон обронил, я тебе покажу кто. Ты ему его отдай, может, он тебе еще подкинет. Десятку – я, десятку – он. Согласен?

Ну, а кто от дармовой двадцатки откажется?

– И еще записку вот эту…

К Гарри подошел какой-то незнакомый черный пацан.

– Дядя, вы мобильник потеряли. Только что.

– Кто? Я?

Сунул руку в карман. И тут же под левую подмышку. Побелел весь, глазами вокруг зашарил.

– Ты кто… Кто?.. Когда? Где его нашел?

– Десятку давай.

– Что?

– Десятку. Тогда скажу. И вот конверт и записка еще.

– Какая записка?

– Вам передали.

Развернул, прочитал: «Многоуважаемый, вы случайно обронили мобильный телефон и оружие. Готов вернуть вам оружие, если вы позвоните по следующему номеру…»

Схватил телефон, начал, глядя в листок, тыкать пальцем в экран.

– Дядь, десятку давай.

– А?.. Что?.. На… Иди отсюда, иди!

Хорошо вот так, наблюдать за человечком и одновременно разговаривать с ним.

– Я слушаю.

– Ты… Вы!.. Где нашли телефон?

– Здесь, неподалёку. Готов оружие вернуть за небольшую встречную услугу.

– Что? Какая услуга? Вы обязаны!.. Иначе я напишу заявление в полицию!

– О чем? Что потеряли казенное оружие, которое могло попасть в руки злоумышленников или, не дай бог, детей? Такое ротозейство сродни преступлению. Вы ведь, кажется, охраняете очень важную персону?

– Откуда вы…Что вам надо…

– Передать конверт, который у вас в руках. Тому, кого вы охраняете. И можете потом забрать свою пушку сразу же после того, как адресат получит корреспонденцию. И еще пятьдесят тысяч долларов сверху.

– Каких долларов? У меня не было никаких…

– Значит, будут. За предоставленные курьерские услуги. Будут и оружие, и означенная сумма. Вы в каких купюрах предпочитаете? Или я подарю ваш пистолет первому встречному. Подумайте, такую позицию терять, такие перспективы… После отставки вас, максимум, в охранники в супермаркет возьмут. Это при условии, что ваш пистолет не засветится в какой-нибудь криминальной разборке.

Стоит, озирается затравленно. Согласится или нет? Впрочем, если даже не согласится, ничего страшного – доложит о случившемся старшему начальнику и конверт ему передаст. А тот выше… Так и доскачет конвертик, потому что не через канцелярию, а через происшествие, которое не укладывается в привычные рамочки. С бюрократами только так и можно, только если нестандартным решением озадачить.

Точно, пошел, доложил, выслушал. Ну и дурак, полтинник потерял. И работу.

Набрать номер.

Абонент вздрогнул.

– Передайте трубку своему начальнику, который рядом стоит.

Завертел головой, силясь увидеть того, кто звонит. Да разве в такой толпе кого разглядишь?.. Тем более того, кого давно след простыл, кто с двадцатикратным биноклем на неблизкой крыше пристроился.

– Ну, давай, давай, не тормози.

Передал.

– Слушаю.

– Я тут пистолет нашел вашего работника. Случайно. Плохо это – оружие терять.

– Что вам нужно?

И тоже оглядывается, башкой вертит.

– Передать письмо охраняемому лицу. Это очень важно, в первую очередь для него.

– Кто вы?

– Его старый знакомый. Он вспомнит меня, если вы про мотоцикл скажете.

– Про какой мотоцикл?

– Он знает.

Конечно, знает, потому что в молодости любил быстро и неаккуратно ездить. Отчего и попал… На крючок. Хотя там ни один крючок насторожен был, там их дюжина болталась с такими компроматами, на которые общественность, журналисты и конкурирующая партия, как оголодавшие караси набросились бы, дай им такую возможность. Только отчего-то теперь он с этих крючков соскочил…

– Хорошо, я передам.

Не дурак командир, понимает, что абы кто так в «дверцу» стучаться не станет.

…Пошло письмецо. И, наверное, дойдет. Только вот что дальше?..

* * *

Большой начальник, большой кабинет, большой стол, на котором почти ничего нет, потому что больших начальников обслуживают мелкие чинуши, которые принимают и обрабатывают корреспонденцию, читают тексты, подчеркивая в них главное, готовят записки, доклады и комментарии. Потом подносят, раскрывают и уносят. А если иначе, то большой начальник утонул бы в бумажном потоке.

– У вас всё?

– Нет, еще вот это.

Конверт. Обычный серенький, но без марки и обратного адреса.

– Откуда он?

– Передала ваша охрана.

Хм… Интересно. Давно ли охранники стали подвизаться почтальонами? Не дело это. Всякая корреспонденция, назначенная первым лицам государства, идет строго через канцелярию и спецотдел, где она сто раз ощупывается, обнюхивается и под микроскопами просматривается. А ну как там споры сибирской язвы окажутся или еще что похуже? Нынешние террористы очень изобретательны.

Хозяин кабинета глянул вопросительно.

– Конверт проверен и опасности не представляет.

Да, верно, вот и соответствующий штампик проставлен. Работают службы.

Открыл конверт. Вытащил листок. Прочитал… Скомкал, отбросил в сторону, как ядовитого паука. Но потом поднял, прочитал и задумался. «Мне необходимо с вами встретиться».

К листу приклеена знакомая фотография. Тот самый тип, в том самом странном, как при первом визите, виде – с волосами по плечам, в очках на пол-лица, с бородой, да еще в марлевой повязке. Хиппи в наморднике! А как он выглядит на самом деле – поди догадайся.

Вице-президент разгладил смятый лист, положил на него ладонь.

…Надо соглашаться, чтобы понять, оценить. Может, они еще что-то из прошлого нарыли? Или из настоящего? Предупрежден, значит, защищен. Хотя очень хочется всё это в корзину бросить и забыть, как страшный сон. Но придется не как хочется, а как надо. Не могут себе политики позволить эмоций. Никаких! Только рациональное мышление, только взвешивание «за» и «против» и просчет ходов противника вперед. А нравится он тебе или нет – это к делу не относится. Хоть с чертом лобызайся, хоть с последней шлюхой в постель ложись, если это для пользы дела надо. И улыбочки им строй. Такая дерьмовая работа!

Надо встречаться. Через «не хочу», через «не могу» и даже через «что б ты сдох!» Придётся!..

* * *

Встреча состоялась. А как иначе? Старый друг лучше новых двух, так как ты уже знаешь, какой пакости от него ждать.

Знакомый кабинет, знакомая личность ближнего телохранителя в креслице в сторонке. Хорошо сидит, держа под контролем все подходы к объекту. Пиджачок для удобства расстегнут и правая ладошка на груди.

Глянуть вопросительно.

Хозяин кабинета улыбнулся.

– Он нам не помешает. После прошлого вашего визита приходится остерегаться. Проходите.

Пройдем, отчего не пройти, когда приглашают.

Вице-президент был само радушие и рот в американской улыбке от уха до уха, как при встрече с избирателями. Хотя глазки… Глазки как у удава, увидевшего толстого кролика. Спросил весело:

– Вы опять будете меня шантажировать?

– Ну что вы… Вы же всё свое прошлое подтёрли, как резинкой.

Точно, подтёр. Можно даже не проверять и вся та информация, которую прошлый раз по крупицам собирать пришлось, из всех архивов и старых протоколов пропала. Не любят сильные мира сего, чтобы кто-то в их прошлом копался. Так что прежние козыри биты и второй раз в игру их не вбросишь.

– Я о другом: о пролонгации наших, ранее достигнутых, договоренностей.

– Каких? – искренне удивился Дядя Сэм.

– О взаимовыгодном сотрудничестве.

– Что-то не видел я от вас никаких особых выгод.

А может и так… Интересно, кто с ним после него работал? И как? С агентом надобно аккуратно, с подходцем, даже если твой сексот испитый дворник местного ЖЭКа. И всё равно с ним дружить надо, мелкие безвозмездные услуги оказывать, уметь слушать, сочувствовать и понимать его трудную жизнь, а не просто деньги в потную ладошку совать. А уж с фигурами такого калибра – тут только на взаимной основе, обмениваясь ценной информацией, всячески подчеркивая его положение и точно не передавливая. Нельзя с агентом влияния в лоб, тут надо ласково, гладить по шерстке, чтобы считал, что это он партию ведет. Чтобы сверху сесть, надо под него демонстративно лечь…

– Но ваши амбиции, я думаю, вы не оставили? И мы могли бы…

– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи… – перебил вице-президент. – Более того, меня вполне устраивает существующее положение дел.

Значит, очень тщательно всё подчистил, до стерильной чистоты. Ушел рычаг. Вместе с пропавшим связником, которого тоже «подтёрли». Выходит, и с ним поступят так же. Освободились от них морально и теперь рубят ниточки по живому.

Нет, не пошла беседа, вернее, не в ту сторону пошла! Не получается собеседника под себя подмять. Сверху Дядя Сэм сел и ножки свесил, гостя уминая. И приходится под него прогибаться, хотя это дело дохлое – снизу вверх пищать вместо того, чтобы сверху рычать. Этот раунд проигран вчистую! Он даже не спрашивает, зачем к нему его «старый друг» заявился, похоже, ему довольно того, что просто пришел!

– Можно вопрос? Отчего вдруг такая категоричность?

– Ситуация изменилась. Вы стали слабее, мы сильнее. Это не мое мнение. К власти пришли новые люди и вектор политики поменялся. Не в вашу пользу. Мы готовы к драке, мы нарастили мускулы, обрели союзников, вы же нет.

– Но у нас…

– Вы про ваши новые вооружения? Ну, во-первых, они не новые, а хорошо забытые старые – выбраковка еще тех, советских, времен. Во-вторых, это лишь единичные экземпляры, которые поставить на поток у вас быстро не получится. И это если они вообще существуют. Мы не обыватели, чтобы демонстрировать нам по ТВ рисованные страшилки, у нас спецслужбы, которые имеют серьезные источники, и технари, способные отличить блеф от истинных угроз. Но меня интересует не это… – Повернулся к телохранителю.

Тот вытянул из кармана, сунул в уши наушники. Меломан, наверное.

– Хочу задать вам несколько вопросов. В частном порядке.

– Я могу отказаться на них отвечать?

– Нет.

– Тогда слушаю.

– Кто вы такой?.. Откуда? – Вице-президент подался вперед, аж грудью на стол полез. – Кому служите?

– Своей стране.

– Это абстрактно. Кому конкретно? Меня интересуют имена, должности. Кому вы подчиняетесь, чьи интересы защищаете?

– Интересы своей страны.

Дядя Сэм разочарованно откинулся на спинку кресла.

Вот для чего, вот для этой самой фразы он был допущен к телу! Чтобы с глазу на глаз, чтобы переиграть роли, взять реванш за ту прошлую слабость. И, может быть, договориться, но на новых, на его условиях. И тут, верно, лишние глаза и уши не нужны. Но вся беда в том, что договариваться ему не с кем, все договаривающиеся стороны вот они, сидят перед ним в единственном лице!

– Не хотите говорить… Или не можете. Что не суть важно. Жаль… Будем считать разговор не состоялся. Всё остальное вы будете рассказывать не мне и не здесь.

– Вы не боитесь совершить ошибку?

Дядя Сэм улыбнулся, показав свои тридцать два стопроцентных американских зуба. Но эта улыбка больше смахивала на оскал. Акулий.

– Вы угрожаете мне? Нам?.. Америке?!

– Предупреждаю. Переоценка своих возможностей может привести к серьезным последствиям.

– Не пугайте, не страшно. Мы достаточно хорошо изучили военный потенциал вашей страны, прежде чем делать выводы. В настоящий момент вы не готовы к серьезным вооруженным конфликтам. Для большой войны нужна большая экономика, которой у вас нет. И нужна объединяющая идея, которая утрачена – никто теперь не полезет голым торсом на орудия с криком: «За Родину, за Сталина!» У вас другая родина и нет Сталина. У нашей нации есть идея, за которую мы готовы умирать. У вас – нет. Вы большая, очень большая и грозная, но глиняная фигура. Поэтому вы не полезете в драку.

Прав. В чем-то прав. Во всем прав… Никто не решится. Страна – не решится. Но… страна не отвечает за отдельных своих бойцов, которые могут вопреки здравому смыслу…

– А если не о стране?

– А о чем?

– Обо мне.

– Не понял? О вас? При чем здесь вы? – досадливо поморщился вице-президент.

– При том, что я объявляю вам войну. Лично я. Без своей страны. Что есть мое личное, как частного индивида решение, за которое я несу полную юридическую и моральную ответственность, осознавая все возможные последствия и находясь в здравом уме и трезвой памяти. Так, кажется, у вас говорят при заключении сделок? Только вы и я. Как в ваших вестернах.

– Вы… Против кого?.. Не понял? Против меня?.. Нас?.. Против Америки?!

– Да. Я объявляю войну Соединенным Штатам Америки. Лично. С этой самой минуты, о чем вас проинформировал. Чтобы вы не говорили после, что я вероломно и без объявления…

Лучше так, чем уйти, утеревшись!

Вице-президент растерянно заморгал. Потом усмехнулся. Потом расхохотался в голос. Искренне. Потому, что услышал… Собственными ушами!.. Услышал полный, совершеннейший, запредельный бред. Абсурд.

– Вы? Против Америки?.. Вы! Один?! Ой-ой!.. – Дядя Сэм хохотал и смахивал с ресниц слезы. – Я думал – вы серьезный… А вы… Клоун… Но очень хороший клоун! Я так давно не веселился. Вы… и Америка!.. Америка и – вы! Как в вестерне… Ха-ха!..

Но удивительно то, что его собеседник не разделял его веселья, оставаясь совершенно спокойным. И даже не улыбался своей шутке! Он был как на посольском приеме при вручении официальной ноты.

И Дядя Сэм вдруг оборвал смех.

– Нет, вы не клоун, вы просто сумасшедший и ваше место в психушке. Куда вы теперь и отправитесь. Потому что таких психов нельзя оставлять на свободе, их надо держать в закрытой палате в смирительной рубашке. – Вице-президент нажал кнопку. – Извините, аудиенция закончена. Я предполагал, что мы можем договориться. По-доброму. Но, кажется, ошибся.

Телохранитель в наушниках встал. И еще четверо в дверь вошли. Впятером против одного, это даже как-то неспортивно. И не по-пацански.

Быстро осмотреться, хотя еще раньше, еще только зайдя в кабинет, осмотрелся. Авторучки в стакане… Ключ в замке двери, ведущей в комнату отдыха… Стулья… Их можно расколоть до острой щепы… Пара случайных стаканов на изящных тарелочках… На столе американский флаг на подставке… И четыре шага до объекта. Да, примерно так он себе всё это и представлял. Кроме, разве, флага.

– Уведите этого шута… бобового. Так, кажется, говорят русские?

– Горохового… Судя по всему, вы хотите продолжить наше знакомство?

Конечно, хочет, потому что никаких иных решений у него быть не может! Что и ожидалось. Они обрубили прежнюю ниточку и обрубят эту! Теперь они его из своих цепких лап не выпустят. Отправят в психушку, где прокачают с помощью «химии», а после… Для этого Дядя Сэм и согласился на встречу, чтобы за кроликом не бегать, чтобы тот сам в пасть забрался. Но не прийти сюда было нельзя, эта встреча должна была состояться, хотя результат и предсказуем. Потому что приказы не обсуждаются… Нужно было кого-то в берлогу сунуть, чтобы убедиться, что медведь не спит…

Телохранители приветливо улыбнулись. Ну, все они тут со своими патентованными зубками… Вежливо указали на дверь.

Мотнуть головой.

Придвинулись. Довольно культурно, потому как в таких кабинетах мордобой не приветствуется. Но, главное, никакого подвоха они не ожидают – клиент обыскан, ощупан, просвечен и с их точки зрения совершенно безопасен, потому что они все тут ковбои, которые свято верят в силу смит-энд-вессонов. А пушки в руках.

Тот, что в наушниках, подошел близко, придержал за локоток, сказал уверенно и спокойно:

– Вы пойдете с нами.

Это ожидаемо и заранее просчитано. По шагам и расстановке фигур. По логике и стереотипам действий ближней охраны. Все телохранители – они как близнецы-братья в любой стране, с одним набором инструментария и типовых сценариев действий. А повадки этих он изучил и проанализировал по видеозаписям. Не лучшая охрана, отчего в их президентов так часто попадают тухлые яйца, торты и… пульки. Он, конечно, кролик, но с коготками, и, в отличие от них, эту сценку сто раз проиграл с различными вариантами развития событий и числом участников. Ну что? Как говорил вождь мирового пролетариата: вчера было рано, завтра будет поздно. Значит, сейчас!

Расстояния, траектории, расстановка сил… Теперь попытаться расслабить противника. Это важно. Слабость охраны в ее силе – пять мордоворотов с пятью стволами против одного безоружного тюфяка. Не видят они в нем противника, не должны видеть.

Вздохнуть, поникнуть плечами, «поторговать физиономией». Ну куда ему против таких молодцов? Оглянуться растерянно, ища поддержки у Дяди Сэма. Но тот лишь нетерпеливо головой мотнул – уводите, уводите! Протянуть к ним обе руки для наручников, которые должны быть, без них никак, потому как по инструкции…

И точно, один их телохранителей шагнул вперед, на ходу расправляя браслеты. Это охранник зря сделал, так как руки у него заняты наручниками и к тому же он закрыл обзор сзади стоящим коллегам. Но ведь гость не сопротивляется, гость демонстрирует покорность: того и гляди, в обморок грохнется.

Подошел близко, потянулся к запястьям, чтобы защелкнуть стальные кольца, глянул где-то даже сочувственно… И как он теперь сможет выхватить оружие, если понадобится? Да никак. Ошибочка вышла!

Играть, играть!.. Прошептать испуганно и немножко истерично:

– Я никуда не пойду!

Качнуться чуть в сторону и… Нет, начать надо не с дуболома с браслетами, а с того, что сбоку. Он более опасен, так как почти за пределами видимости. Пнуть в голень каблуком, твердым, как камень, специально под это дело набитым и, ловя движение охранника лицом вниз – а кто-бы не согнулся! – жёстко ударить локтем в висок, чтобы отключить. Не глядя куда попал, хотя, судя по хрусту, попал удачно. Практически одновременно ухватить перед ним стоящего за вытянутые к посетителю руки и сильно дернуть на себя, ударив лбом в лицо. Но не дать упасть, чтобы не открыться под выстрелы, а использовать его, как щит. Крикнуть резко, приказным тоном:

– Назад!

Тут неважно, что крикнуть, тут важна интонация, чтобы сбить врага с толку, чтобы этот крик не вязался с тем, что они только что увидели и еще не осознали. Этим криком можно выгадать одну-две секунды.

Вот, уже очухались, потянулись за оружием. Только поздно… Швырнуть им навстречу их приятеля и рывком сместиться на полтора шага в сторону, с расчетом, чтобы Дядя Сэм оказался за спиной. Теперь они стрелять не станут, чтобы случайно хозяина не завалить, из-за того, что траектории так неудачно совпали. И не стоять, не стоять – смещаться вправо-влево, качаясь маятником, лишая их возможности прицелиться. Ну, прямо как в баскетболе с мячом против троих противников.

Мгновения, на всё – мгновения…

Сгрести со стола тарелки и почти без замаха, точно и расчетливо метнуть их в телохранителей. Одна тарелка. И другая… Блюдца и тарелки – очень хорошее оружие, если уметь ими пользоваться. Он умеет, его учили, он их сотни переколотил, в манекены втыкая! Чем не оружие – идеальная аэродинамическая форма, как у легкоатлетического диска, хороший вес, довольно острые края. Такой снаряд можно метров на сорок зашвырнуть и не промахнуться. А здесь всего несколько шагов! Удачно сервиз подвернулся…

Тарелки попали точно в цель – в лица телохранителей. Одна от удара в лоб раскололась, хлестанув осколками по глазам того, что слева. А другая… Там совсем худо. Другая, перерубив переносицу, воткнулась острым краем в лицо и осталась торчать – тарелка с десертом в виде головы! Хороший бросок! Но оваций ждать не приходится, а надо ждать выстрелов в упор, этот зритель неблагодарный.

Не тормозим!..

Чёрт! Тот первый, с посеченным осколками лицом, сориентировался, успел выдернуть оружие. Выстрел! Мимо! Ну, конечно, мимо, потому что раз и навсегда вбитые в голову рефлексы – не поворачивай оружие в сторону охраняемого объекта. И тут же на звук в дверь просунулись какие-то головы и полезли мужики.

Только поздно. Поздно!

Метнуться к столу, одним прыжком вскочить на столешницу и, перекатившись через Дядю Сэма, оказаться у того за спиной, по дороге прихватив флажок на подставке. Хороший флажок на металлическом хромированном стержне – что твой стилет! Это тебе не китайская раскрашенная под металл пластмассовая подделка, это на совесть сработанная вещица мэйд ин USA.

Осмотримся… В остатке один активный «штык» и полдюжины голов, как у дракона, у двери. И он один против них с звёздно-полосатым флажком в руке. И всё равно расклад не в их пользу!

Что будем дальше делать, господа-телохранители? Упустили вверенное вам тело? Неужели вы такие ситуации не проигрывали? Ну да, вас же всё больше против снайперских винтовок и пистолетов натаскивали, а здесь какой-то флажок… Тогда играем дальше.

– Простите, уважаемый!

Запустить пальцы в шевелюру вице-президента и довольно бесцеремонно и больно, потянуть, запрокинуть его голову назад, ткнув острие флагштока против сонной артерии… Это как-то даже символично, угрожать вице-президенту Америки звёздно-полосатым флагом его страны! Есть в этом какой-то глубокий и парадоксальный смысл. А другого варианта всё равно нет, из этой западни его может вывести только один человек. И этот человек – он сам..

– Всем замереть!

Ткнуть чуть сильнее, чтобы кровь закапала. Красные струйки на хорошо помытой и побритой шее, стекающие на ослепительно белый воротник и капающие на рубашку, смотрятся очень эффектно. И еще прошу оценить знание анатомии, потому что импровизированный кинжал упёрся ровно туда, куда надо, без ошибки!

А вот теперь можно предупредить противника спокойным, уже без ноток истерики, окриком, коротким, как приказ.

– Еще шаг и будет труп!

И все всё поняли – не дети. Тут прыгай не прыгай, стреляй не стреляй, всё равно не успеть. Острый стержень перерубит сонную артерию раньше и остановить хлещущую под давлением кровь будет невозможно. Даже если нападающего убить, он всё равно, уже мёртвый, воткнёт в жертву своё оружие! Да и как в него попасть, когда он Хозяином прикрылся, присев за его спиной.

– Пистолеты на стол и толкнуть ко мне! Все!

Не поняли, замешкались. Придется кровушки добавить… Вице-президент замычал, испуганно выпучив глаза.

– Тихо! Не шевелиться, не то… Прикажите своим нукерам.

Слово «нукер» он, конечно, не понял, но общий смысл уловил… Приподнял руку, ткнул указательным пальцем в стол. Тут же быстро выросла приличная горка из оружия – половину пехотного взвода можно вооружить!

– Ты… да, ты, толкни мне свою пушку. Только аккуратно.

Пистолет скользнул по полированной столешнице. Приличная машинка… Демонстративно щелкнуть предохранителем, сунуть палец в спусковую скобу, что профессионалы оценят, и упереть ствол в затылок вице-президенту. И еще разок указательным пальчиком на спусковом крючке пошевелить.

– И что дальше? – тихо, но довольно бодро спросил вице-президент.

Крепкий парень, точно – ковбой.

– Дальше нужно вызвать машину и поехать туда, куда я скажу.

– Куда? В Российское посольство?

– Нет, не надо впутывать сюда русских. Я же сказал – это наша с вами война. И она, кажется, вступила в горячую фазу, потому что первая кровь уже пролилась. Ваша кровь.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда выстрел, пышные похороны и отсутствие каких-либо политических перспектив. У меня, как вы понимаете, другого выхода нет. Мне или отсюда выбраться, или уйти за компанию вместе с вами. Туда…

Вице-президент еле заметно кивнул. Быстро они очухиваются, политики. Неубиваемое племя! Хотя, можно попробовать…

– Кстати о перспективах, вряд ли вам будет интересно, если это происшествие станет достоянием гласности и придется отвечать на разные неудобные вопросы в конгрессе. Так что давайте действовать тихо и без лишних свидетелей.

– А если вы…

– Зачем? Мы в связке, и от вашей жизни зависит продолжительность моей. Ну, сами подумайте.

Пусть думает, на то у него голова на плечах. Пока на плечах… Умные люди, пока при голове, умеют просчитывать варианты.

– Что вы предлагаете?

– Покататься по городу и окрестностям в вашей неприятной компании.

– Надеетесь сбежать?

– Попытаюсь.

– Вряд ли получится. У меня есть встречное предложение, которое вас может заинтересовать…

А вот это уже говорит не ковбой, который скачет на лошадке и палит с двух рук, это уже ростовщик. Надо бы покопаться в его генеалогическом древе, может, там еще какая кровь сыщется.

– Слушаю.

– Вы прекращаете весь этот балаган и получаете работу. Хорошо оплачиваемую. И еще плюс гражданство моей страны, которое дорогого стоит. Подумайте.

– Перевербовываете?

– Предлагаю достойную жизнь в демократическом обществе, с хорошим стартовым капиталом.

Смотрит, ждет… Привык, что на их гражданство и доллары все, как грифы на падаль, кидаются.

– Заманчивая перспектива. Очень… Ну, просто невозможно отказаться… Хотя… придется.

– Почему?

– Потому, что в настоящий момент мы находимся в состоянии войны. Меня с вашей страной. А брать гражданство стороны, с которой воюешь – это предательство и дезертирство. И мне придется себя судить и себя расстрелять, перед своим строем за измену.

– Вы идиот?!

– Может быть… Но это никак не облегчает ваше положение. Вызывайте машину, какую-нибудь попроще, и прикажите вашим бойцам не шевелиться и не шуметь, во избежание стрельбы и привлечения излишнего внимания. И думайте быстрее, пока раненые кровью не истекли. Вы же должны заботиться о своих работниках.

Еще раз оценить диспозицию… Нормально.

– Сейчас мы встаем и плотненько друг к другу, обнявшись как братья, через запасной ход идем гулять… Если что, с такого расстояния я не промахнусь, тем более, из пистолета, поставленного на стрельбу очередями. И даже убитый снайпером, в агонии, успею нажать спусковой крючок. Потому что это не кино, вы не Рэмбо, а я не вьетконговец.

Вице-президент кивнул. А он и не собирался сопротивляться, понимая, что его визитеру деваться некуда, сейчас весь город будет перекрыт и каждая улочка заткнута полицейской машиной.

Выбрать телохранителя покрупнее.

– Вот ты, пойдешь впереди, прикроешь нас от любопытных взглядов и пуль. Любой шаг в сторону или прыжок на месте будет считаться попыткой побега и пресекаться… жизнью твоего хозяина.

Вышли в коридор. Кто-то шарахнулся в тень. Ну, это понятно, их тут на каждом шагу как поганок в лесу.

– Вы, которые сзади, не топчите мне пятки! А то я споткнусь и спусковой крючок случайно нажму. Дистанция пять метров. Для всех. Пошли.

И колесо охранников, с осью из двух фигур в центре, «покатилось» к выходу.

Крыльцо… Не отлипая от объекта, подтолкнуть его к машине.

– Вы не против, если я поеду с вами сзади?

Тронулись с места, выехали на дорогу. Позади замаячила колонна бронированных джипов, набитых под крыши охранниками. Точно война с колонной бронетехники и батальоном вооруженной до зубов пехоты. А еще, наверняка, дроны висят и все подходы перекрыты.

– Ваши соглядатаи сзади – это обязательно? У нас ведь, кажется, интимная прогулка?

– Я не просил, – пожал плечами вице-президент – Куда мы едем?

– Прямо… Эй, водила, не гони, мы никуда не спешим. Ты меня слушай, я теперь твой навигатор…

А вот и мигалки впереди. И сбоку тоже. И никаких встречных машин, значит, перекрыли шоссе в обе стороны, освободив пространство для групп захвата. Оперативно действуют. Обложили, как волка. От этого Дядя Сэм заметно оживился.

– Долго мы так будем ездить?

– До полной выработки моторесурса двигателя. Деньги на бензин у вас, надеюсь, имеются?

– Что?

– Ах, ну да, вы же привыкли жить в долг. Всей страной. Ну ничего, я вам одолжу на бедность пару соток, потом отдадите. Через сто метров поворот налево…

По маршруту, который проверен и многократно обкатан. Когда суешься в логово к хищному зверю, подумай, как из него можно выбраться. Да не в одну сторону, а на все четыре, чтобы с запасом и гарантией, и каждый шажок просчитан. А то когда твою задницу клыками драть станут думать будет поздно.

– Теперь налево…

Оп-па… Полицейский вертолет над головой затарахтел. И, кажется, истребитель в вышине круги нарезает. Какой почет и уважуха простому шпиону! Крепко у них тут всё поставлено. Наши бы еще только пилотов с коек после вчерашнего поднимали, и в чувство приводили!

Вице-президент расслабленно откинулся на спинку сиденья. Демонстрирует или точно успокоился? Смотрит оценивающе. Сейчас новую цену станет предлагать, играя на повышение. Нет, не ковбой, в драку как в их боевиках, по морде кулаками стуча, не полезет.

– Вы, кажется, профессионал… серьезный. Такой может пригодиться моей стране.

– Ваша страна тоже может пригодиться… мне.

Вздрогнул. Не привык, чтобы с ними сверху – вниз. Или даже на равных.

– Вы зарываетесь!

– А вы забываетесь. Смит-энд-вессон пока у меня. А эти «сопровождающие лица», – ткнул в окно, – не так быстры, как пули. – Приказал водителю: – Шеф, здесь на мосту притормози. Вон там, у третьей опоры…Что-то мне душно. Выйдем, подышим свежим воздухом?

– Зачем? – встрепенулся Дядя Сэм.

– Вы не бойтесь, пристрелить вас я и здесь могу. Хочу поговорить с вами без чужих ушей, – обвести пальцем вокруг.

Машина остановилась. Вышли впритирочку, как сиамские близнецы, и пистолет в бок против сердца.

– Сюда.

Подошли к парапету. Позади встала, замерла черная бронированная колонна. Бойцы выскочили наружу, готовые броситься и растерзать. Над головой завис вертолет.

– Когда всё кончится, объявите, что это были учения, чтобы лишние разговоры пресечь. Накажите кого-нибудь за халатность для большей веры. И еще… Там на стоянке перед резиденцией красный «форд» с мичиганскими номерами. В нем под сиденьем рация, по которой мы сможем общаться. Возьмите ее и всегда держите при себе. Я думаю, я уверен, она вам понадобится. Потому что все мои предложения остаются в силе.

– А вы?

– Я?.. – улыбнуться, как американец. – Я пошел. У меня дома утюг не выключен. До свидания…

Похлопать Дядю Сэма приятельски по спине, сунуть в руки пистолет и одним прыжком перемахнуть через ограждение, в самый последний момент увидев, как сзади, разбегаясь веером, ломанулись к мосту бойцы.

Но теперь не до них, теперь главная опасность не стволы – высота. Прыжки с мостов – это вам не показательные выступления в бассейне с десятиметровой вышкой, тут можно и насмерть расшибиться. Вернее, шлёпнуться с маху в воду, на пару минут, а больше и не надо, потерять сознание и захлебнуться. Отсюда – никаких полуоборотов с винтами и прочих выкрутасов и даже «рыбок» с «солдатиками» не надо, не на пляже перед дамами выпендриваешься. Тут только «бомбочкой», как учили, как тренировали – ноги к животу, лоб в колени упереть, голову руками обхватить, уши ладонями прикрыть, чтобы как резиновый мячик без углов и выступов, за которые вода может зацепиться. Удар, конечно, будет серьезный, но одежда его смягчит.

Короткий полет.

Бах!.. Фонтан брызг!.. Немягкая вода, когда с такой высоты. Как доска, которой наотмашь по хребту. Рвануло одежду, сшибло ботинки, весь грим, все эти бороды с усами и париками разметало в прах. Но жив, жив!.. Теперь разогнуться, понять, где верх, где низ, но не всплывать, нет, если всплыть, ему в башку сразу десятка два пуль вобьют. Наоборот, тонуть, уходить в глубину кирпичиком. Речка подходящая, мутная, как сама его жизнь. Специально такую подбирал.

Глубже, еще глубже. На огонек. Вернее, на три, разведенные на два десятка метров друг от друга. Огоньки на дне маячками светятся, потому что пропеллеры крутят, которые электричество вырабатывают. Где они, черт возьми?.. Ну невозможно пропустить все, тем более, он тренировался в этой мути по дну ползать… Еще гребок… Еще… Как это противно – тонуть! Вода давит в уши, легкие рвет болью, в голове муть и ужас. Но наверх, к воздуху, нельзя. Нет там воздуха, там смерть! Только она! Еще немого…

Есть! Светится огонек, как лампадка, спасение обещая! Еще гребок – и по дну руками.

Баллон… Загубник… Крутнуть вентиль, вдыхая полной грудью воздух. Ай, хорошо! А ведь если бы еще десять секунд!.. Теперь маска и подводный буксир. Закрутился винт, толкая вперед короткую «сигару». Только не туда, не вниз, где его будут всем миром искать, как потенциального утопленника, а против течения! В пяти километрах выше, за поворотом русла, под нависшими с берега кустами, чтобы в объективы дронов не попасться, – моторная лодка. Веселенькая такая, прогулочная, которая в глаза не бросается. Или наоборот – бросается! На банке штанишки с панамкой и очки по последней моде. Нырнул старичком, вынырнул бодрячком.

Топим буксир, напяливаем новый пляжный прикид и новую личину: врубаем музон, распечатываем банку пива, хрустим чипсами – покатили прожигать отпуск и жизнь. Вот такие мы – молодящиеся плейбои. Сейчас покатаемся, тёлку снимем, в кабак с ней завалимся, а после в мотель и в койку… Ну или вдруг передумаем и через полста километров на бережок выползем, в рабочую робу переоденемся и сядем в фургон, набитый под завязку резиновыми прокладками и гаечными ключами, потому что кому-то отдых на катерах, а кому-то в чужих унитазах по локоть в дерьме копаться… Ну как? Убедительно – чисто сантехник, спешащий на вызов!

Покатили, на скоростную, чтобы через час, с потоком машин смешавшись, совсем в другом штате выскочить.

Вот и всё… Где-то там, позади, сотни людей роют землю, вернее, рыщут по дну в поисках утопленника. Только он не там, он – тут. И не он, а какой-то работяга в драном, с пятнами дерьма, комбезе. Как в тот, в первый раз.

Всё, эта страница закрыта. Он честно пытался восстановить канал связи, сунувшись тигру в пасть, но его не приняли и не услышали. Как и ожидалось. Его предшественник тоже пытался, да сгинул. А он ушел, хоть и с вывертами, и с киношными прыжками с моста. А иначе как, когда тебя со всех сторон обложили и даже вертолетами? Когда ты один в чужой враждебной стране, где все против тебя!

Ушел… От них – ушел. Не от себя. Не от приказа, который нужно выполнять. Потому что война объявлена и надо… А что, собственно, надо?.. Проводить всеобщую мобилизацию… среди себя? Будем считать, что провел – выгреб всё мужское население, какое было. Поставил под ружье себя единственного: котомку – в руки, сухари – в карман, сопли – в кулак, винтовку – на плечо – и айда вперед маршевой ротой, в которой всего-то один боец.

Что еще? Укреплять позиции, копая окопы и блиндажи? Уже копаем, роем на три метра вглубь! Одной лопатой.

Еще?.. Много чего: ломать сургучные печати на красных конвертах, раскидывать на столах штабные карты, планируя прорывы и охваты, что-то форсировать, завоевывать и расширять, где-то что-то перегруппировывать и чем-то усиливать, сосредотачивать, маскировать, копить резервы, ковать в тылу оружие, которым разить врага, обеспечивать фронт материальными и финансовыми ресурсами, ставить позади себя заградотряды из себя самого, и самого же себя за шаг назад судить, приговаривать и приводить в исполнение. Тоже самому! По законам военного времени, коли война объявлена и должна быть выиграна, несмотря ни на что, несмотря на технический и численный перевес врага. А если не выиграть, то пасть смертью храбрых в неравном бою, дабы не навлечь позор и санкции на своих близких в тылу.

Сколько их там будет в чужих окопах – триста миллионов с гаком?

Нормально! С китайцами было бы сложнее, тех вообще полтора миллиарда. Перевес в технике?.. Имеет место быть – авианосные группы, спутники, висящие на геостационарных орбитах, стратегические и фронтовые бомбардировщики, ракеты разных классов и возможностей, подлодки мазутные и атомные, танки, артиллерия всевозможных калибров, береты, которые не головной убор, а профи, натасканные на чужую смерть… Ну и по мелочи еще – военные базы, флоты под номерами, миллионы стволов, сотни тысяч тонн боеприпасов, миллионы резервистов, ВПК, который кует и приумножает, пехотные и морские дивизии, союзники по блокам…

Много их, очень много… Невозможно много, так что никто за всю историю к ним с войной даже не совался, а ему вот пришлось!.. Так что теперь? Сдаваться на милость победителя? Или погибнуть в неравном бою? Предпочтительнее в бою. Но еще лучше не сдаваться и не погибать, а победить. Возможно такое, когда без соседей справа и слева, без снабжения и поддержки авиацией и больших калибров? Когда ты один, как есть, с чем есть и в чём есть?..

Конечно, нет! Однозначно, нет! Но надо пробовать, потому что война объявлена и отступать некуда. Там, позади, его тоже никто не ждет. И никто не пожалеет. Тут либо пуля в лоб, либо в затылок. Ну, либо сам себя. Без альтернативы!

А коли воевать, так надо воевать, чего откладывать? Поздно откладывать! Вылез из окопа, так не стой – беги! Вперед беги! Может, и добежишь. А если просто стоять, то мишенью станешь. Война – не манёвры, тут кто раньше успеет. Тут или ты, или тебя!

* * *

Одинокая, неподвижная фигура посреди моста, как стержень, как ось, вокруг которой, подобно броуновским частицам, снуют, суетятся люди. Десятки, сотни людей, которые осматривают, ощупывают, заглядывают в лицо, что-то спрашивают… И другие, там дальше, висят на парапетах, смотрят вниз, смотрят через бинокли, в оптику снайперских винтовок… А по берегам колоннами разбегаются фигуры в камуфляже и даже в воде по пояс бредут, словно рыбу бреднем ловят. И еще кареты «скорой помощи», вертолеты, самолеты, полицейские мигалки сплошняком, как гирлянды в Новый год, грузовики на шоссе, выгружающие личный состав…

– Живей, живей!..

Суета. Армейская операция. Из-за одного-единственного человека…

Но вице-президент не обращал внимания на эту, вокруг него, мельтешню, он стоял и о чем-то напряженно думал.

– Вам плохо? – вплотную, распихивая руками телохранителей, придвинулся к нему его первый помощник.

– Как минимум – нехорошо.

– Что, ранение?

Потому что спекшаяся кровь, на шее, воротнике, рукавах. И лицо!..

– Нет. Это всё пустяки, царапины. – Повернулся, глянул как-то растерянно. Сказал тихо, чтобы никто не слышал: – Он объявил нам войну.

– Что? Кто?

– Тот, который упал с моста.

– Кому объявил?

– Нам… Соединенным Штатам Америки.

Помощник опешил и заморгал. Как Дядя Сэм тогда, раньше, в кабинете. И подумал так же. И спросил:

– Он что, сумасшедший?

– Боюсь, что нет, – криво усмехнулся вице-президент. – Или наоборот – сумасшедший, что еще хуже, потому что без тормозов. И тогда… Я думаю, что он что-то попытается сделать. Потому что война.

– Что? Что он может сделать? Один.

– Не знаю… Взорвать Белый дом, захватить воинскую часть… Вряд ли больше. Но он не шутил. Люди, которые берут в заложники второго человека в стране и сигают с моста в реку – не шутники. Я не знаю, кто он и кто за ним стоит, но я имел возможность убедиться в его способностях еще раньше. Это очень опасный тип.

– Но, может, его уже нет? Может, он… Потому что с моста, при такой высоте…

– Вы что, нашли его труп?

– Нет, пока не нашли.

– И боюсь, не найдете.

– Нам свернуть поиски?

– Нет, продолжайте искать, можете перевернуть здесь всё вверх дном. Ищите! И готовьтесь.

– К чему?

– К боевым действиям. Считайте, что с этой минуты мы находимся в состоянии войны.

– С кем?

– С ним!

– Кто находится? – опять не понял, переспросил совершенно обалдевший первый помощник второго человека в стране.

– Мы. Америка.

– Вы всерьез?

– Боюсь, что да. Он не сможет нас победить, он даже не сможет причинить нам сколько-нибудь серьезного вреда, но он может нас укусить. Больно. Он обязательно нас укусит, если до того мы не найдем его и не вырвем ему клыки.

– А что с операцией?

– С этой? Дайте информацию, что… что это были учения. Проанализируйте действие охраны и всех служб, решите, кого наградить, а кого понизить в должности или вообще уволить. Потому что в целом – это провал. Вы все вместе не уберегли вверенный вам объект: меня! И если бы нападавший был настоящим, то ваш вице-президент теперь был бы уже покойником. И ничего не докладывайте президенту. Вообще ничего, кроме того, что были проведены масштабные учения, по итогам которых будут сделаны соответствующие оргвыводы.

– А как быть… с этой… с войной?

– Воевать, – криво усмехнулся вице-президент. – Нам объявили войну, мы приняли вызов. Или вы предпочитаете почетную капитуляцию?

– Нет!

– Вот и ответ.

– Но как дальше? Надо как-то объяснить…

– Никому ничего не надо объяснять. Пусть это останется между нами. Или вы хотите, чтобы сумасшедшими посчитали нас? Об этой войне знаю я, и знаете вы. И мы понимаем, что это не шутка, что это война. Всерьез. И должны мобилизовать все возможные ресурсы…

Вице-президент замолчал. Потому что всё равно это был какой-то бред! Если послушать со стороны… Но на его воротнике и рубашке была кровь, а там, внизу, под мостом копошились сотни солдат и полицейских, а над головами сновали дроны, барражировали вертолеты, а выше, под облаками, крутили восьмерки истребители.

– Да, воевать! Поднять на ноги все, отвечающие за безопасность страны, службы. Все! Можете считать это приказом. Приказом военного времени! Мы переломили хребет всем нашим врагам, переломим и этому. Потому что мы нация победителей!

И вице-президент гордо вскинул голову, глядя на своего первого помощника и с высоты моста на свою страну. И где-то, если бы это было кино, должен был зазвучать гимн и случайно оказавшиеся поблизости граждане Америки замереть и прижать ладони к левой стороне груди.

Но звучал со всех сторон не гимн, а сирены и десятки охрипших голосов:

– Ну, куда ты, куда?! Твою… Там посмотри, левее, под корягой. Да мне по … хоть в каске ныряй! Ну, не мог же он уйти, некуда ему уйти! Ищите, ищите, труп ищите…

* * *

Любая война, если она всерьез, начинается в… читальных залах. Потому что надо понять с кем придется иметь дело, так сказать, узнать вероятного противника в лицо, для чего учесть массу факторов: рельефы, погоду, численность и состав населения, считай – мобилизационные ресурсы, просчитать экономические возможности. Посмотреть сколько тонн чугуна, стали и алюминия выплавляют металлургические заводы и как близко они располагаются к границам, добывается ли нефть, как и где перерабатывается и какой имеется суммарный суточный выход бензина, посчитать запасы зерна и мяса, и какие в каких районах собираются урожаи, которыми противник будет кормить армию, дороги, покрытия, мосты, броды, чтобы не увязнуть в распутице, как мухи в варенье, залежи полезных ископаемых… Без этого никак! Потому что войну выигрывают не одни только военачальники и пехотные батальоны, но еще архивариусы. Те самые книжные черви, которые копаются в справочниках, рисуя общую картину театра военных действий, где будут развернуты полки и батальоны. Иначе даже самый талантливый полководец, не зная, что на острие главного удара располагается бездонная трясина, утопит там все свои войска. И вся армия встанет, если вдруг выяснится, что в той стране в декабре жуткие морозы. И любое наступление захлебнется, когда вдруг в один из месяцев зарядят обложные дожди так, что ни один самолет не взлетит, чтобы поддержать наступление пехоты, и ни один грузовик не прорвется к фронту со снарядами и продуктами, буксуя глубоко в тылу.

Так что предмет «География», который так не любят школьники – это предмет военный и где-то даже стратегический. И если хочешь объявить кому-то войну, то надевай нарукавники и начинай перелистывать странички. Что там надо узнать? По привычному, раз и навсегда отработанному, трафарету?

Народонаселение, экономический и природный потенциал. Это всё понятно, это в целом… Структура власти по вертикали и горизонтали, отдельно гражданские, отдельно военные, кто там сверху, кто приказывает, а кто кому честь отдает. По этим позициям без проблем, по ним в любом специализированном справочнике.

Далее по открытым источникам – газеты, журналы, сайты, форумы… Ой, много их, очень много, тут нужны помощники.

– Меня интересует пирамида власти. Да, существующей, включая вооруженные силы. Зачем? Затем, что я считаю ее несовершенной и обременительной для налогоплательщика и хочу предложить свою альтернативную модель. Но для этого мне нужна информация, чтобы не на пальцах. И я готов за нее платить. Очень хорошо… Ну что вы! Никаких секретов, всё из доступных источников. Согласны?

Ну, а кто откажется от такой халтуры?

– Согласен.

И этот согласен. И другой… И третий… Потом эту информацию, пришедшую из разных источников, можно будет сравнить и свести в одну таблицу…

По открытым источникам работают. Хорошо работают, так как за их американские баксы. А мы копнем глубже, для чего в паутине пошарим.

– Мне бы один сайтик взломать.

– Какой?

– Вот этот.

– Так это же… Это же Пентагон!

– Ну да, конечно. Почему я к вам и обратился. Что вы так нервничаете? Где они, а где вы?.. И где будете, закончив работу, потому что я хорошо заплачу, и на эти деньги вы легко сможет купить себе бунгало где-нибудь на далеких островах, жениться на аборигенке и сменить фамилию. И кто вас там сыщет?

– Но у них серьезный сайт.

– А у вас светлая голова, я знаю, я справки навел. Если для работы необходимо какое-то дополнительное оборудование, то в любой момент, за любые деньги, без верхней планки. Можете в помощники хоть Билла Гейтса нанимать.

Улыбается.

– Ну что, возьметесь? Ведь дело интересное, даже если без денег. Пентагон ломануть, это не каждый может, это на всю жизнь!

– Так-то оно так…

– Вот задаток. – Шлепнуть на стол пачку долларов. Стимулы должны быть осязаемы, их надо дать возможность увидеть, пощупать и понюхать, тогда решения принимаются быстрее.

– Ну ладно, я попробую…

Вот и славно. Какие там еще сайты?

Но на сайтах тоже всего не найти, главные секреты они не в компьютерах – в головах. Секретоносцев. К действующим, конечно, не сунешься, а вот к ветеранам, недавно вышедшим в отставку…

– Вы журналистка?

– Да.

Причем очень молодая и сексапильная, что тоже учитывалось при вербовке волонтеров.

– Хочу предложить вам интересную работу. И денежную. Мы тут книгу надумали выпустить, посвященную американскому Военно-морскому флоту и хотели дополнить ее интересными фактами из жизни и быта моряков. Чтобы интереснее было читать. Откуда узнать?.. Из первоисточников! Надо повстречаться с ветеранами, поговорить в неформальной обстановке, за фужером вина… Хотя нет, за ящиком виски, потому что это моряки, которым море по колено, а бочковой ром – газировка. Алкоголь расслабляет. И ваш вид… тоже! С такой девушкой да не побеседовать!.. Я бы сам со всем своим удовольствием, жаль рассказать нечего.

Поправила прическу, улыбнулась кокетливо.

– Сможете?

– Я попробую…

Так, флот, будем считать, закрыли…

– Это же летуны, элита, они же на сверхзвуковых скоростях в стратосфере, и им хоть бы что. Это же настоящие супермены! С которыми вам надо познакомится и найти общий язык. Вы ведь, кажется, кроме выдающихся внешних данных еще дипломированный психолог? Тогда вы сможете… Узнать, где, как и с кем служилось, фотографии по возможности отсканировать, о технике порасспросить, которая наша, американская и, значит, самая лучшая в мире! А то кто-то сомневается, а мы докажем… Можно в ресторан пригласить. Лучший. Про деньги не беспокойтесь, деньги для хорошего дела найдутся. Ну, а если рассказчик интересный, можно ему гонорар предложить. Живой рассказ, когда в деталях и подробностях, стоит того… Долларов стоит…

Этой расскажут. Такой кто угодно, что угодно расскажет!

А тут что?.. Эти на дам не западают, потому что… Понятно. К этим пошлем смазливого журналиста, который как с картинки, с крепким тылом и в джинсиках в обтяжку…

А теперь из кусков целое лепить начнем, прослушивая «интервью»:

– Где вы, говорите, служили?.. Это где озера? Так это же здóрово, там природа, рыбалка… Нет? Севернее?.. Да вы пейте, пейте, не стесняйтесь, я люблю, когда от мужчин пахнет спиртным. От них должно пахнуть спиртным, табаком и порохом!..

– Далеко вас занесло?.. Поди, ни одного городка близко, со скуки вешались? Не вешались, был городок, а там дамы, которые по офицерам сохли… Да ну? Точно. Вот эта, справа на фото?.. Красавица! И кто она? На электростанции работала? Так там еще и плотина была?..

– А со здоровьем как?.. Дозу перебрали, а страховку платить отказываются? Как же так?.. Что там за излучение было, от чего? Ну, чтобы разобраться с рисками, потому что у меня папа как раз по онкологии и мог бы помочь, но надо знать детали… И когда это случилось? И где?..

– Крушение?.. Слышал, слышал. В Аризоне при посадке? Стратегический бомбардировщик? Нет, не там, а где? Странно, ведь об этом писали, а я запамятовал…

– Горючка кончилась над океаном. Ух ты! Так вы отсюда туда летали через Атлантический… Или через Тихий?.. Через Северный?.. Это сколько же километров? Надо льдами…

– Русские… А вдруг они все свои ракеты пустят? Страшно, ой как страшно! Я вот думаю вообще в Австралию переселяться… Перехватите? Вы?.. Ваша часть?.. Да ну, как можно перехватить сто ракет?.. Как-как? Откуда?.. Ах, оттуда…

– А сослуживцев ваших не порекомендуете, потому что интересно, когда два-три взгляда на одно и то же событие, когда разные мнения. За это наша редакция будет вам благодарна. В денежном эквиваленте…

И хочется надеяться, что эти друзья-приятели расскажут о чем их сослуживцы умолчали или чему просто значения не придали. Чтобы дополнить, потому как один про одно проговорится, другой про другое. А вместе…

Ну, а далее нетрудно сложить два плюс два: кем служил ветеран, на чём ходил, чем заведовал и где его часть квартирует. Информация, если уметь куски склеивать, сама в руки прёт. Нет, по большому счету, в современном мире секретов. Не осталось.

Тем более, в соцсетях. Тут чего только не выловишь, если умеешь читать между строк и внимательно перебираешь фотографии. Вот они, бравые моряки, летчики и ракетчики. На фоне кактусов. А где эти кактусы растут? Только в одном месте, потому что эндемики…

Или вот здесь ящерку в руках держат, которая тоже только в одном месте обитает…

Или, не мудрствуя лукаво, карты в Гугле пролистнуть с пустотами, с дырками от баранок вместо рельефа, которые сами на секретные объекты наводят и нужно только вокруг той местности пошарить и сплетни собрать.

Ну, а эти просто открытым текстом хвастаются на сайте знакомств, чтобы невеста знала какие они завидные женихи с хорошей оплатой, ранней пенсией и выслугами. И фото в форме при всех регалиях. И если с ними вступить в переписку, то много чего можно интересного узнать. Потому что потенциальная невеста красива, но немного капризна.

– А что, у вас там даже кинотеатра нет? И аквапарка? Есть? Так до них, поди, сто километров ехать, а меня укачивает… Ближе? И транспорт ходит? Ну… не знаю. Мне понять надо, чтобы куда-нибудь в дыру не попасть. Вы, конечно, мне очень симпатичны, но у вас служба, а мне скучно будет. Не будет? Все так говорите, а потом куда-нибудь на край света привезете, где только медведи. Вот если бы на карте посмотреть, что там вокруг… Секрет? Ну тогда ладно, тогда извините. Хотя жаль, такой кавалер!

А уж как кавалеру жаль! И он наводочку дает! Потому что не супротивнику, а даме, приятной во всех отношениях, которая, кажется, не прочь скрасить его одиночество…

Теперь просеем через мелкое сито местные ресурсы, которые бывают стократ информативнее центральных. Полистаем интернет-странички городков, которые вызывают интерес.

Вот тут какие-то подводники обидели местных пацанов, и случилась разборка с трупом, и об этом написано на одном из местных порталов в разделе «Криминальная хроника». И, значит, лодки где-то там поблизости стоят, потому что вряд ли военные морячки тащились за тысячу миль, чтобы прибить какого-то гражданского хиппи. Вот и сузился круг.

А вот еще происшествие: пожар в воинской части, который тушили в том числе и гражданские спасатели. Пожар был большой и угрожал полям, фермам и ближайшим населенным пунктам. И местные жители сильно сетуют, что из-за каких-то там ракет их чуть не спалили. Надо бы с теми фермерами поговорить, которые, как водится, всё знают. На заметочку возьмем…

А тут совсем интересно, какие-то отвязные «зеленые», чего-то там замерили и обнаружили превышение фона. И стали «копать» и требовать к ответу. И Пентагон не очень складно отбрёхивался, но «зеленые» по характеру выброса определили, что там может прятаться за колючей проволокой в подземных шахтах на глубине полсотни метров. Вот и спасибо им – хорошую наводочку дали…

Команда армейских бейсболистов побила своих соперников и по этому поводу дала пространное интервью, похваставшись не только спортивными успехами, но и ратными подвигами. И много чего интересного сказали, что не бросится в глаза простым читателям, но даст пищу для размышления профессионалу. Потому что можно отсмотреть на фото номера автобусов, которые их привезли на соревнования или просто списать рекламу транспортной фирмы с бортов, и позвонить и поинтересоваться откуда и куда… Опять же залезть на соцстранички тех самых чемпионов, а там…

Складываем, складываем из кусочков целое.

ДТП. Ну как же без этого, без этого не бывает. Суд, свидетельские показания, кто и откуда ехал. Главное – кто, а это капитан субмарины. Вот характеристика на него от командования, где тоже можно что-то порыть-поискать. И, конечно, комментарии журналистов, которые в каждую щель норовят перо просунуть.

И так дальше до бесконечности.

Так-так. Говорите, ракетка упала и прямо в огород? И фото обломков есть? Интересно глянуть. Хм… А если эти фрагменты в фотошопе склеить? То получится… Ух ты! Еще зацепочка…

А тут журналюги просто с цепи сорвались, требуя убрать подальше от города опасный военный объект, который… Что который? И что на котором? Понятно…

Нет, не бывает в демократическом обществе секретов. Это только в Северной Корее или Китае можно полтысячи танков на местном рынке под прилавком схоронить, и никто про то ни полсловечка не скажет. А здесь каждая сволочь норовит свой нос в гостайны сунуть, чтобы компенсацию получить или лайки в соцсетях собрать.

Рыбаки возмущаются, что им сети порвала какая-то, блин, секретная подлодка, которая на базу шла. И это не в первый раз, потому что лодки с этой базы всегда сети рвут, а пару раз даже наваливались на их хрупкие суденышки. Вот и фото в инете есть этих безобразий. А что это за подлодки, если по абрису и классификации…

А здесь кто-то что-то вёз, но по дороге уронил. Откуда вёз? И куда?..

Тут обратная связь: военные наехали на местных, которые что-то там переехали и оборвали, причинив серьезный ущерб сверхсекретному объекту. А местные, не будь дураками, возмутились про те странные секреты, о которых каждая собака знает…

Так-так…

Ну, а за границей, где базы, там вообще ни одного першинга в мешке не утаить! Там местным энтузиастам американскими статьями рот не заткнуть. Там только успевай странички переворачивать, бумажные или виртуальные, где возмущенная общественность клеймит и требует, а американская военщина оправдывается и доказывает, что эти длинные сигарообразные предметы, которые они возят в контейнерах, не баллистические ракеты, а обычные сноповязалки. И кто им поверит? И кто проверит? А вот местные и проверят, если им приплатить…

И если свести воедино весь этот поток информации из справочников, научных статей, открытых источников, соцсетей, местных СМИ, воспоминаний ветеранов и правильно расставить акценты, отбрасывая вторичку в виде пехотных и моторизированных частей, концентрируясь на вооружениях, которые способны до Родины дотянуться, то можно очень симпатичную картинку получить! Вот подлодки, которые базируются вдоль побережья здесь, и здесь, и даже на Аляске. Склады снабжения флотов… Локаторы дальнего обнаружения… Ракетные площадки… А про аэродромы всякая собака знает, потому что такие дуры в ангар не спрячешь и народ жалуется на рёв моторов при взлёте и брызги керосина с неба на капусту. И теперь можно сложить из всех этих «цветных осколков» мозаику.

И что мы имеем? Почти всё. Почти… А чтобы узнать всё снова можно посетить ветеранов. По второму разу. Уже без виски и дам, чтобы детали уточнить. Потому что черт прячется в деталях.

– Вы тут интервью одной дамочке давали. Было такое? Было. И случайно много лишнего наговорили. Лет на пять с конфискацией. Вот у меня и видеозаписи ваших откровений имеются, которые под грифом «Секретно»… Понимаю, что не хотели, но так получилось.

– И что теперь делать?

– Проговориться, но не случайно. Уже за деньги. Хорошие. Вам уже один черт в дерьме, так уж если пачкаться, то с финансовой выгодой… Нет, я не шпион и не журналист, и имена меня не интересуют. Меня интересует, где и чем занимаются наши военные и куда уходит столь огромный военный бюджет, за который платит американский налогоплательщик. В том числе и я. Так что ни вашего имени, ни других имён… просто общая информация. А доллары за нее, заметьте, полновесные. Пятнадцать тысяч. И еще пятнадцать, если информация окажется интересной.

– А если нет?

– Если нет, то ни денег, ни свободы…

– Я не согласен, я отказываюсь!

– Тогда разрешите откланяться. Настаивать не буду, так как понимаю… Надеюсь, у вас хватит ума не заявлять на самого себя, тем более, вы еще девушку-журналистку подставите…

Этот – отказался, другой – согласится. Или третий. И четвертый… Тут важна статистика. А деньги в этой благословенной стране еще никто не отменял. Любят они свои доллары, особенно когда их много.

Пухнет, пухнет папочка, как на дрожжах. Девяносто процентов информации, конечно, уходит в шлак, но случается и золотишко проблеснет, а то и целый самородок в руки упадет.

Теперь более-менее понятно что где стоит и чем Родине грозит.

Далее сортируем по степени угрозы: по мощности, килотоннам, дальности, времени подлета. И по степени боеготовности. Берем на заметку те, что на боевом дежурстве стоят и в любую секунду могут… И которые перехватить «ответку» способны.

А всякие там танки, системы залпового огня и дальнобойные орудия пока в архив, эти через океан не переплывут и не стрельнут. Сосредоточимся на оружии первого удара и отражения. В нынешней войне, если она по-взрослому начнется, до танков вообще может дело не дойти.

Вот и остаток. Который не сладок. Потому что может стереть одну шестую суши с глобуса, по крайней мере, бóльшую часть ее населения. На нем и надо сосредоточиться.

И еще на персоналиях, которые принимают решения и имеют право на те кнопочки нажимать!

А вот теперь можно и о планах предстоящей кампании подумать, чтобы спланировать, где и как сподручнее будет войска противника крушить. Всё, как на фронте: вначале глубинная разведка, потом по ее итогам стратегическое планирование и оперативная привязка. А уж следом с винтовкой наперевес, в крови, грязи и с матом. Потому что – война. А на войне как на войне…

* * *

Войну питает кровь. И деньги. Деньги даже больше, чем кровь, ведь солдат надо накормить, одеть, обуть, вручить им оружие и патроны, поддержать калибрами и авиацией и всё это доставить к фронту по железке и развести по рокадным дорогам, которые еще надо построить. И лишь потом солдата убить. И за всё это надо платить звонкой монетой, иначе война захлебнется и некормленые и босые войска голодными табунами побегут в тыл, круша и сжирая всё вокруг себя, и на их плечах в страну придет враг.

Для большой войны нужны большие деньги. Больше, чем на мирное строительство, так как война – это очень разорительное дело. Самое разорительное! Кирпич или обтесанное бревно лягут в стену дома и будут лежать там десятилетиями. Выпущенная на волю пуля не вернется назад, а взорвавшийся снаряд превратится в прах в долю секунды, и надо будет ковать новые пули и новые снаряды.

Деньги – это инструмент и залог победы. Объявленная им война обещает быть немаленькой, так как противник серьезный. Есть на это деньги? Денег нет! Деньги имеют свойство заканчиваться и их надо где-то брать. Много. Очень много. Запредельно много!

Где?

Он уже брал деньги здесь, спекулируя контрабандным алкоголем и устраивая беспроигрышные для организаторов лотереи. И эти деньги имел. Но он ушел, оставив всё своим преемникам. И где те преемники и где те деньги? Нет их! Потому что дармовые капиталы кончаются еще быстрее, чем заработанные. И бог бы с ними, но они передали его наработки, в том числе придуманную им лотерею, каким-то местным делягам, которые запросто так, без драки, свой бизнес не отдадут. Драка не страшна – не так трудно справиться с десятком боссов от мафии, но всё это требует времени. Быстрее и проще найти новые источники.

Опять алкоголь? Нет, хлопотное это дело.

Лотерея? Как самый быстрый и беспроигрышный способ обогащения?

Может быть. Рулончики уже не пойдут, этот бизнес чужой и умирающий, тут надо придумать что-то новенькое. Что? Печатанье лотерейных билетов отпадает – там сто степеней защиты, заказ в типографии Госзнака, куча разрешений и согласований. Это он еще тогда проверял. Нет, тут нужен «билет», который уже есть, который в каждом доме.

Что есть в каждом доме?..

Туалетная бумага отпадает. Что еще? Полотенца есть, посуда, средства гигиены, всякие-разные дезодоранты, крема… И зубная паста… Это уж точно у каждого!

Пусть будет зубная паста! И если в тюбик сунуть десятку… То есть человек утречком вскрывает новый тюбик, давит его, а оттуда лезет свернутая в трубочку купюра, которую он разворачивает и дар речи теряет. И что делает? Бежит покупать еще пару тюбиков. Или сразу десять. Скорее, десять! Потому что стоят они недорого. А в производстве – сущие центы. То есть, если наладить свое производство, то даже без повышения цены навар уже будет приносить сотни тысяч баксов. А когда в каждом десятом или тридцатом тюбике начнут находить пятерки и десятки, то цену можно будет поднять на доллар или полтора. А это уже миллионные доходы.

Так?

Так!

Плюсы?.. Готовый рынок с многомиллионным спросом и возможностью не париться с билетами. Если такие тюбики с сюрпризом купят двадцать, тридцать или пятьдесят миллионов американцев, то барыш составит пару сотен миллионов. А на самом деле купят не один тюбик, а больше, и купят по более высокой, потому что с начинкой, цене. Почему не купить, когда эта лотерея беспроигрышная, так как тюбик с пастой, даже если в нем ничего не нашлось, можно использовать по прямому назначению. Как тот рулончик. Американцы расчетливы и бережливы и на такую уловку клюнут.

Это очевидные плюсы.

Теперь минусы… Производство, которое надо наладить, а это цеха, оборудование, работники, лицензия. Хранение, транспортировка, сбыт. И еще купюры в эти тюбики надо засунуть… Возня, много возни. С рулончиками было проще. И главное, в этот бизнес обязательно сунется со своим интересом государство.

Идея неплохая, но… Слишком много «но».

Что еще можно придумать? Что-то, что можно очень быстро развернуть, собрать все пенки и закрыть лавочку до того, как контролирующие органы сунут в этот бизнес свой любопытный нос. Чтобы месяца два-три – и денежки в кармане. Вернее, в контейнере. Точнее, во многих контейнерах, так как нужны не миллионы, а сотни миллионов, а лучше миллиард, причем в наличном эквиваленте. То есть тонны купюр!

Тупичок. Местные воротилы, которые здесь поколениями живут, о таком даже мечтать не могут, а они ребята тёртые-перетёртые. Они не могут, а какой-то залетный аферист хочет… Вернее, должен! Только как? Как обыграть на финансовом поле Америку? Потому что это тоже кусок его, объявленной им, войны.

Ну-ка еще раз… Остановимся на лотерее, для которой нужен… лотерейный билет. С водными знаками, степенями защиты и уникальными номерами, которые не повторяются. А это очень накладно, на каждый билетик отдельный номер наносить, это вам не принтер по кругу гонять, здесь работа почти штучная, отчего билетик сам по себе не копеечный будет. Где же взять дешевый лотерейный билет с уникальными номерами, чтобы обменять их на доллары, которые тоже…

Стоп! На доллары, которые тоже… Что «тоже»? С номерами! Уникальными и не повторяющимися, так как государство может себе позволить такую роскошь, как наносить на каждую купюру не повторяющиеся цифры.

И что? А ничего! Какая-то чушь! Да, на долларах есть номера и что с того? И не только номера, но и всевозможные степени защиты, которые так просто не подделать. Ну чем не лотерейный билет, причем самого высокого качества? Суперкачества! Ведь так?

Да, кто бы спорил: доллар сделан на совесть с водными знаками, сеточками и даже светится в ультрафиолете. Так и есть. Но при чем здесь лотерейный билет? Как при чем? При том, что бакс и есть лотерейный билет, уже напечатанный, да не просто так, а в миллионных экземплярах. Уже готовый лотерейный билет!

Хм… Мысль безумная, но что-то в ней есть, что-то цепляет, потому что номера и степени защиты… Но если доллар – лотерейный билет, то на него нужно иметь возможность выиграть… доллары. Доллары – за доллары.

Абсурд!

Но почему? Если представить… Если представить, что человек купил доллар, допустим один, а потом сверил его номер по выигрышной таблице как в обычной лотерее. Номер совпал и он получил… пусть, десятку. А кто-то и сотку! Соответственно, цена лотерейного билета для него – всего-то один бакс, что даже дешевле, чем билеты обычных лотерей.

Но тогда получится… получится убыток!

А кто сказал, что доллар должен стоить доллар? А может к примеру – два? Потому что это не доллар, а лотерейный билет! Покупаешь за два доллара – доллар, а выигрываешь десять. И поначалу выигрывать должны многие. Потом доллар может стоить пятерку. А если играть по-крупному, то десятку! Или так: купил десятку за двадцатку, но выиграть можешь пару сотен. То есть вариант для более азартных и богатых игроков.

Вроде всё сходится – билеты есть, печатать их не надо! Билеты со всевозможной защитой, привычные глазу и любимые всеми американцами – хрустят и пахнут. Бумага – отличная гербовая, краски самые лучшие. Так их еще и подделывать нельзя, без риска лет на десять на нары не загреметь, то есть конкуренции можно не опасаться! Просто сказка! Вот только сбыт… Как его организовать? Допустим, я хочу купить лотерейный билет? Где?

Да хоть где, в любой подворотне, как дозу марихуаны. Ну торгуют же сей травкой, хотя это сильно не приветствуется государством.

Так. Допустим. Продавцы есть… Что дальше? Реклама?

Ну, это без проблем, пять-десять сотен выигрышей по стране, и эта информация разбежится во все стороны со скоростью звука.

Конфликт с законом? Конечно, будет. Но не сразу. Ведь нигде не оговорено, что нельзя продать пятерку за полтинник. Ну не додумались они до таких запретов! Если американец хочет поменять одну купюру на другую, кто ему это может запретить? То есть несколько месяцев, пока власть будет всё это переваривать и искать выходы – есть. А коли нанять десяток ушлых адвокатов, которые начнут искать в законодательстве лазейки, доказывая, что эта лотерея есть часть гарантированных их конституцией свобод, то, возможно еще и дольше.

Ладно, пусть будет так. Продавцы есть, реклама тоже, с законом можно будет пободаться. А вот выигрыш, как быть с ним? Как владельцы билетов узнают, что выиграли? Печатать таблицы в газетах? Не лучший вариант, можно быстро нарваться. Тут надо действовать как можно тише, чтобы дольше… Тогда как? И потом, люди не любят ждать: сегодня купил, через месяц проверил…

Нет, не работает… Лотерея должна быть мгновенной. То есть надо действовать как напёрсточники, чтобы здесь и сразу… Точно! И подставные фигуры для рекламы, чтобы кто-то купил, проверил и выиграл. Чужая удача сильно стимулирует.

Но как выиграть?

Так очень просто – всучить каждому продавцу планшет с программой, где будут внесены все номера продаваемых им купюр. И… Ну да – человек жмет волшебную кнопочку, номера листаются и… бинго! вы выиграли, получите причитающийся вам денежный приз! Всё без обмана, всё тут же на ваших глазах.

А если что не так пойдет, то программа работать перестанет, потому что ее каждый день продлять надо.

Вот и всё! Максимально короткая цепочка с максимально ожидаемым КПД. Потому что без производства, складов и транспортировки, как если с тюбиками или той же туалетной бумагой.

Правда, продавцы могут и сбежать.

Кто-то сбежит. Только зачем, когда они будут сидеть на процентах. Сегодня умыкнешь выручку, а завтра, послезавтра и после послезавтра ничего не получишь. Ну и, конечно, придется за ними присматривать, всучив каждому видеорегистратор и наняв «ревизоров» с пудовыми кулаками.

Вот теперь всё сложилось! Есть билеты, есть реализаторы, есть контролеры, которые будут выручку собирать. Ну еще, возможно, потребуется пригляд за контролерами, для выборочной проверки и бухгалтеры, которые станут считать выручку.

Ну что, запускаем игру? «Эй, прохожий, подходи, смотри, играй, не зевай! Поставь пятерку, получишь сотку!..» А что, американцы ребята азартные и денежки любят, у них все жизненные ценности на деньгах построены! Вот на это мы их и будем ловить.

И почему только американцев, когда под боком Мексика или Бразилия, там что, люди не играют? Еще как играют, с их-то темпераментом. А лотерейные билеты они уже напечатали в каждом государстве и позаботились, чтобы их нельзя было подделать и снабдили уникальными номерами. Потому что в каждом государстве есть денежные знаки, которые можно поменять на… денежные знаки в пропорции пять или десять к одному!

Играем! Ну, конечно, играем!..

* * *

Чернокожий парень в надвинутой на лоб бейсболке стоял на перекрестке улиц… Собственно говоря, неважно каких. Он стоял здесь каждый день. Он или другой. К нему подходили «прохожие», что-то спрашивали, что-то брали. И уходили.

Вот еще один подошел, весь в коже и с длинными волосами. Точно, рокер.

– Привет.

– Ну?

– Товар есть?

– Ну?

– Ты не нукай. Мне товар нужен!

– Ну… Бери.

– Мне много надо, у тебя столько нет.

– Завтра будет.

– Мне до завтра ждать некогда. Выведешь на поставщика, получишь сотку. И он, если придет, то три. Не бойся, я не коп, те так топорно действовать не будут.

Точно, на копа не похож, он их тут всех знает. И они – его.

– Ладно, давай сотку. И жди здесь.

Ушел парень. И сотка ушла. Может быть, насовсем. Хотя, зачем воровать сотку, если завтра ему опять здесь стоять? И зачем лишать посредника его гонорара, а ну как тот узнает и обидится. Нет, не сбежит.

И точно, возвращается паренек, а с ним какой-то афроамериканец с бегающими глазками.

– Ну?

– Что вы все тут нукаете? Мне товар нужен.

– Сколько?

– Много, у тебя столько не наберется. Сведи меня с теми, кто тебе товар сбрасывает, получишь «штуку» налом. За просто так.

– Они не согласятся.

– Согласятся, если ты передашь им записку. Вот эту.

Вытащить перетянутую резинкой пачку долларов, чиркнуть фломастером на верхней купюре номер телефона.

– Пусть позвонят, они ничем не рискуют. Или ты думаешь, что фараоны стали бы раскидываться такими бумажками, за которые им отчет держать? Буду ждать звонок завтра до вечера.

И звонки пошли. А после начались встречи. Кому не интересно встретиться с рокером, который записки пишет на такой бумаге?

– Чего надо? Если товар, то у меня его нет. Я в завязке, я пустой.

– А чего тогда пришел?

– Ты просил, я пришел.

– Не нужен мне твой товар.

Удивление. Искреннее. А зачем тогда?..

– Мне пацаны твои нужны. Ты ведь этот район держишь, под тобой они ходят? Дело хочу предложить.

– Какое?

– Менее рискованное, чем твое, но не менее денежное. Лотерейные билеты продавать.

Ухмыляется. Какие билеты, кому они нужны эти билеты? Людям дурь нужна!

– Не сомневайся, дело верное. Раскидаешь по улицам пацанов, научишь их, что делать.

Смотрит, прикидывает. Глазки остренькие, как шильца. Не верит. Но с другой стороны он понимает, что этот чувак в кожанке пачку баксов за просто так скинул, значит, монета у него имеется и очень хочется узнать откуда!

– Ну, допустим…

– Если без «ну», то десять процентов с навара твои.

– Двадцать, – хотя еще не знает, что, кому и за сколько продавать. Хваткий парнишка, как все они тут, которые в уличной торговле крутятся.

– Пятнадцать, и по рукам. Иначе я к другим пойду.

На том и порешили.

* * *

– Договорился?

– Договорился. Всё о’кей…

Так, где там карта?.. Канзас закрыли. Оклахому тоже. Колорадо. Калифорнию… В Техасе пара городов осталась… Растет, связывается узелками торговая сеть, оплетая Америку от океана до океана. И там, южнее, в Мексике, тоже растут, множатся точки, словно горох по карте рассыпали.

– Что у тебя?

– На пятнадцать не соглашаются. Ни в какую. Что делать?

– Ничего, ждать пока дозреют.

Все дозреют, когда дело закрутится и информация разойдется. Еще и конкуренция среди реализаторов начнется, и их гонорары можно будет опустить до десяти процентов. Правда, кто-то, поняв схему, обязательно попробует открыть свой бизнес, но на этот случай…

– Нужны крепкие ребята, которые крови не боятся.

– Зачем?

– Бизнес защитить, чтобы в него чужаки не совались. А те, что сунулись, сильно об этом пожалели.

– По мокрому или без?

– Как получится. Но желательно без трупов: так, попугать слегка, руки-ноги-ребра переломать.

– Сколько?

– Сговоримся. Работа не пыльная, но придется по городам и штатам поездить. Вот задаток.

Развернуть веером стодолларовые купюры.

– Найдешь?

– Не вопрос. Хорошему человеку почему не помочь.

Так, штат Юту закрыли…

* * *

На узенькой улочке сомнительного квартала не самого большого американского городка стоит пацан. Он и раньше тут стоял и что-то продавал. А теперь продает… долларовые бумажки.

– Мгновенная лотерея! Поставил доллар – выиграл пять! Кинул пятерку – взял полтинник!

Подходит знакомый клиент, спрашивает парня:

– А травка?

– И травка имеется. Только ты можешь больше взять, если выиграешь в лотерею.

Не верит, сомневается – дело новое.

Но подходит неизвестный господин, с ходу расталкивая плечом зевак, тянет из кармана и расстегивает бумажник.

– Привет! Мне десять по доллару и пятерку.

Продавец, ухмыляясь, принимает доллары и передает клиенту… доллары! Что за чудеса, за баксы – баксы покупать?! Где такое видано!

– Крути свою шарманку!

Чернокожий торговец достает из рюкзачка планшет. Запускает какую-то программу и что-то там на экране крутится и играет. Дзинь!.. И еще раз – дзинь-дзинь!.. Три номера совпало! Проверяйте.

Всё точно: вот номера на купюрах, а вот на экране.

– Получите ваш выигрыш по десятке на доллар и полтинник за пятерку.

– Отлично!

Довольный прохожий быстро уходит, размахивая перед носом зевак дармовыми купюрами. И… идет к другому продавцу, чтобы опять выиграть. Работа у него такая – выигрывать.

– Мне десять по баксу и пять пятерок…

А там, где он только что играл, легкий ажиотаж, кто-то платит и выигрывает, потому что номера сошлись!

– Билеты не тратьте, – предупреждает продавец. – Они будут участвовать в мегарозыгрышах, со ставками один к тридцати, а полтинники – к ста! Но только при предъявлении!

То есть, можно на доллар тридцатку выиграть, до того уже пятерку взяв! Ай да чудеса! Так ведь и доллар не пропадает, хоть теперь на него можно гамбургер купить и слопать!

– Тогда мне десять по два бакса!..

– О’кей. Гони двадцатку и получай свои билетики!

И опять кто-то подходит и срывает куш… И у следующего продавца тоже срывает. И в другом городе. И в другом штате.

Закрутилось колесо… фортуны. Пошли денежки. Вначале небольшие, потому как надо то колесико подталкивать, накручивая обороты, нужно давать людям побольше выигрывать, пусть даже за доллар – доллар, чтобы остаться при своих, но с наваром. Тут ведь главное не сумма, а азарт. Поставил бакс – взял пять, или даже десять, а потом, в суперигре, не исключено, сотню отхватил, если повезет! А кто хочет по-крупному сыграть – подскажем адресок, где можно полтинник или даже сотку поставить, а может и тысячу! И выиграть, если номерки совпадут. Или проиграть. И всё без обмана, потому как такой билетик не подделать и циферку на нем не затереть. Бакс – он и есть бакс!

Играем, господа, играем!..

* * *

– Вы нашли его?

– Ищем. Мы изъяли изображение со всех камер наблюдения и пытаемся собрать его портрет в 3D-формате.

Только как собрать лицо, которое как у пэтэушницы, которая до дармовой косметики дорвалась – полкило «штукатурки» на себя извела и тенями для век накрасилась, почище вышедшего на тропу войны индейца.

– Покажите!

– Вот.

На цветной распечатке человек фас, в профиль, в рост, в движении… Кажется, мужчина. Вроде бы, среднего возраста. Среднего роста. Средней комплекции. Кажется, брюнет… Или блондин? Может рыжий… Если вообще не лысый.

– Он использовал грим, парики, цветные линзы.

– Догадываюсь. Но, наверное, есть отпечатки пальцев…

– Их нет. Специалисты говорят, что он использовал специальную пасту, сглаживающую папиллярный узор.

– Волосы?

– Только от парика.

– Характерные жесты, мимика?

– Никаких, ровное, без особенностей, поведение.

– Он что, как пластмассовая, вышедшая из-под пресса кукла?

Молчание.

– Вы прочесали берега?

– Да. Опросили всех местных жителей и всех работающих около реки. Ничего. Никто никаких подозрительных людей не видел.

– Как же он ушел?

– Под водой. Под мостом водолазы нашли баллоны со сжатым воздухом и заякоренные подводные буксиры. Выше по течению обнаружена пустая моторная лодка.

– Чья?

– Владелец найден, но он утверждает, что лодка была у него похищена.

Он заранее подготовил пути отхода.

– И что мне прикажете доложить патрону? Что тот, кого мы ищем, человек без лица и отпечатков пальцев, как… как кукла Барби? От нас ждут другого результата. Хотя бы какого-нибудь!.. Идите и ищите. И достаньте хоть из-под земли. Злодей, который смог захватить второго человека в государстве, очень опасен. Запредельно опасен! Вы хотите спросить почему? Потому что он может прийти еще раз! И мы его не узнаем!

* * *

Миллион из Канзаса. Два из Техаса. Полтора из Оклахомы. И даже с Аляски что-то там прикатило. Играют люди, сверяют номера, плывут денежки. Что-то, конечно, по дороге теряется, оседая в карманах местной мафии, но это допустимая в бизнесе погрешность.

А это что?.. Контролеры обнаружили недостачу и, проведя короткое расследование, наказали злоумышленников, лишив их на троих десяти ребер, семи пальцев, одного глаза и двух конечностей. Это нормально, потому что бизнес такой – без оглядки на закон. Тут надолго растягивать следствие, привлекать прокуроров и адвокатов нельзя. Здесь надо реагировать быстро и жестко! Молодцы контролеры, за такое «безобразие» надо им премию выписать. И придать приговор огласке, продемонстрировав калек всем желающим, хоть даже по штатам прокатить. Воры должны знать, чего они лишатся, если что-то без спросу приобретут. Так работает мафия. Так вынужден работать он. Потому что в связке с ними. Преступники в бизнесе подвижнее законопослушных предпринимателей, отчего разведки всего мира часто сотрудничают с местными мафиозными кланами, давая им разные, над законом, поручения. Того же Аль Капоне, на котором проб было ставить негде, сняли с нар и поручили порты и доки США от немецких шпионов очистить, что он и сделал. Так что это не зазорно, пользоваться помощью преступников – это в порядке вещей.

Правда, с ними приходится держать ухо востро и всегда стараться быть сверху. В преступной среде, как в дикой природе, вожак должен быть самым сильным, иначе его сожрут. Это еще Дарвин доказал. И если у кого-то лишние зубки прорезались, то лучше их вовремя удалить…

Очередная встреча с «головным» связником, который в самом верху латиноамериканской паутины сидит, к которому все ниточки тянутся. С этим приходится встречаться лично-обезличенно, то есть напялив на лицо маскарадную маску, надев мешковатую, скрывающую фигуру одежду, прихрамывая, пришепётывая и заикаясь.

Случайный склад, какие-то контейнеры, засиженные мухами лампочки под потолком, горящие через одну, полумрак и пыль в палец толщиной на полу… Это важные атрибуты встречи. Темнота – друг шпионов. А пыль идеальный «сторож»: если она не потревожена, лежит ровным слоем и однородного состава, значит, никто здесь не ходил и за тылы можно не беспокоиться. Но, всё равно, подстраховаться, поставив за контейнерами датчик движения и спрятав пару «машинок». Бережёного бог бережет. И инструкторы учебки, которые их натаскивали на такие встречи.

Гул машины, шорох шин, открытая дверь, какая-то в проеме двери фигура… Шаг вперед, быстрый оценивающий взгляд. Что не так? Не понять… Близко не подходить, выдерживая дистанцию, спросить издалека:

– Р-рад встрече. Что у тебя но-ового?

– Еще одна сеть в Перу завязалась.

– У-удачно?

– Да, деньги поступают регулярно, правда, в местной валюте, приходится менять их на доллары.

– А к-курс?..

Хм, курс не очень выгодный, точнее совсем невыгодный. Похоже, в цепочке кто-то наваривает на обмене…

– Г-где выручка?

– С собой, в машине.

– Ну, так н-неси!

Ушел. Как-то не так ушел, не той походкой, не с тем выражением лица. Это важно – замечать мелкие детали. Нервничает? Или что-то задумал? Теперь…

В склад толпой ввалились «носильщики» – крепкие на вид джентльмены, с неджентльменскими физиономиями. У каждого в руках по две увесистые спортивные сумки. Остановились, удивленно косясь на какого-то чудака в детской карнавальной маске.

– К-кто это? – показать на вошедших. – Я же говорил: все контакты т-только с тобой. Чтобы н-никаких лишних!..

– Они сумки помогли донести.

Так, тут всё понятно – четыре пары глаз. Лишних. Ненужных. Ну и что, что они видят перед собой супергероя – хромого, в маске, заику. Правило не знает исключений. Зря он их сюда притащил.

– Вон т-туда поставьте.

Не несут, не ставят. Чего-то ждут, переглядываются. Мнутся. Ой, неспроста!

– Тут такое дело… Нам бы условия пересмотреть.

– Что-что? Т-ты получаешь свои десять, плюс расходы. Мы к-кажется так договаривались?

– Да, конечно, но суета, риски, границы…

Хотя какие риски? Это не наркотики, не оружие и даже не контрабандный алкоголь. Мутят ребята, повелись на легкую наживу. Но это можно было ожидать. Хотя были надежды, что он продержится дольше. Нет, торопыгой оказался…

Смотрят исподлобья.

– Сколько т-ты хочешь?

– Фифти-фифти.

– А если н-нет?

– Тогда… Тогда мы сами.

Ну да, дело налаженное и понятное. В бизнесе всегда так, вначале кто-то один упирается, а когда всё покатило, то находится много охотников на барыши. Правда, программа… Программа у них слетит, а свою еще написать надо.

– П-пятьдесят много. Тем более, я ничего не решаю, н-надо мной тоже люди есть. Серьезные. И если я приму свое решение, т-то…

Чиркнуть большим пальцем себе поперек шеи.

Кто из них самый слабый? Кто сомневающийся, потому что всегда такие есть. Этот?.. Или тот?..

– Тогда мы пошли.

Кивнул, «носильщики» потянулись с сумками к выходу.

– П-погоди! – Нужно быстро приблизиться. – Стоять!

Братва выдернула из карманов стволы. Нервные ребята. И тем опасные.

Испугаться, всерьез, чтобы пот на лбу проступил. Это надо уметь, это надо хорошо сыграть.

– Всё-всё, я с-согласен. Где моя п-половина?

Переглянулись, заухмылялись расслабленно.

– Вон те четыре сумки.

– Можно г-глянуть, вдруг там бумажки?

– Смотри.

Подойти медленно. Когда имеешь дело с любителями, лучше избегать резких движений. Обогнуть сумки, выбирая более удачную позицию. Чуть сместиться. Вот так – оказавшись между ними, чтобы не пальнули сдуру. Открыть сумку, вытащить пачку баксов, пошелестеть ей. Ну что, все смотрят?

Смотрят, любопытствуют и в сумку еще норовят заглянуть, где «зелень» под самую молнию. Нет, не бойцы, шпана – не умеют распределяться по секторам, не способны держать свой угол, несмотря ни на что. Несмотря на баксы.

– В машину п-поможете отнести? – Сунуть руку в карман.

– Стой!

Медленно вытянуть брелок с автомобильными ключами.

Ну, вы что? Ключики это, просто ключики. Тю, дурные, чуть не стрельнули! Улыбнуться вполне дружелюбно. И нажать на брелок. Автомобильный. Который дверцы открывает.

Что это?.. Вдруг откуда-то сирены! У-у-у!.. Полицейские! И синие всполохи.

Бандиты оторопели, заозирались по сторонам.

Теперь надо так же испугаться, как и они, и сделать два быстрых шага к двери, пока никто на тебя не смотрит – не до него им, тычут во все стороны пистолетами, а кто-то сумки хватает. Ну, не любят они эту «музыку» с самого своего бандитского детства. Дошел…

– Чего с-стоишь? Б-бежим!

Нагнуться, чтобы «помочь» сумку нести.

Ткнул ствол в грудь. Не хватай!

Ожидаемо. И траектория совпадает. Отпустить сумку, отчего «носильщика» потянуло вниз. А теперь элегантно вывернуть ему до хруста в суставах руку, перехватывая оружие. Приятно иметь дело с уличными бандитами, которые как дети малые с пистолетиками.

Развернуть ствол… Выстрел! Выстрел!.. Еще один схватился за перебитую руку, выронив оружие.

Еще выстрел… Еще… Еще…

Все бандиты кружком улеглись на пыльный пол. Кроме одного. Один стоит невредимым, растерянно моргая. В лицо, в глаза ему смотрит дуло с сочащимся из него синим дымком. А рядом ворочаются и хрипят на полу подстреленные приятели.

– Брось оружие! Б-быстро!

Пистолет шлепнулся на пол.

И тут из-за контейнеров выкатились две игрушечные полицейские машинки с батарейками. Маленькие, но как настоящие, с мигалками и сиренами. И покатились себе в противоположный угол. Уцелевший бандит, расширив от ужаса глаза, смотрит на машинки и на своих полумертвых приятелей. Пока полумертвых…

– Хочу предложить тебе р-работу. И жизнь.

Подойти, склониться над ближним «подранком», обхватить, крутнуть до хруста в позвонках ему голову, сломать шею, отбросить, уронить труп с глухим стуком на бетон. Спросить спокойно, буднично, между делом… Того, единственного живого.

– Тебя к-как з-зовут?

– Меня?.. Я?.. Меня Мигель.

Подойти к следующему раненому бандиту, который, скуля и разбрызгивая из раны кровь, в страхе уползает от своего палача. Ну, куда ты? Наклониться без замаха, жестким ударом кулака перебить ему переносье, дробя кость и сминая лицо. Демонстративно. Страшно. Хрустко.

Опять спросить буднично:

– Тебе д-деньги нужны?

Парень судорожно кивнул.

Догнать возле контейнера третьего бандита. Пока еще живого. Специально живого, потому что можно было его и тех других пристрелить сразу, но это не имело бы того эффекта. Смерть должна быть страшной. Их – смерть.

Поднять какую-то случайную железяку, приложить к чужой груди и двумя руками и корпусом надавить сверху, вгоняя ее, как осиновый кол в сердце вампира. Хруст, брызги крови. А если стрелять, то паф! и нет человека. Чистенькая, стерильная смерть, которая никого не впечатляет. А если так!..

Ужас в глазах.

– Вместо этого б-будешь? – кивнуть на своего недавнего по Латинской Америке помощника.

– Я?.. Да.

– Тогда его с-сам, а то я п-притомился.

Раненый помощник попытался встать, но рухнул на пол. На перебитой ножке сильно не попрыгаешь. Заверещал от боли и страха.

– Не надо! Я понял! Это ошибка, я не хотел…

Плохо умирают бандиты, теряя лицо. Не бойцы. Причем, чем легче забирают чужие жизни, тем труднее расстаются со своей. Такой парадокс.

– Справишься, М-мигель?

– Да-да!

– Д-держи.

Выщелкнуть из пистолета обойму, оставив один патрон в стволе. Вытащить видеокамеру.

– Я сниму тебя, л-люблю кино в стиле экшн. Ты не против? Тогда д-давай!

Мигель подошел, приставил дуло к голове своего недавнего приятеля. Тот смотрел на него затравленно и обреченно.

– Ну!.. Ж-жми!

– Не на…

Выстрел! Пуля, пробив голову насквозь, ударила в пол. И что-то такое упало и потекло густыми парящими ручейками.

– Ну, вот и п-правильно: вакансия открылась. Ты ее открыл. Теперь ты б-босс. Но если будешь обманывать…

– Я не буду, не буду, – замотал головой Мигель.

– Если будешь обманывать, то я т-тебя найду. Или его приятели, которым я видеозапись п-покажу. Но быстрее я. Все п-понял?

– Да!

– Тогда отнеси с-сумки в машину. И возьми свою д-долю.

Ротация состоялась. Прежнего, на нового, которого никто в грош не ставил, «шестерку». Этот, после того, что увидел, будет служить не за совесть, а за страх. Страх – отличный стимул для честной работы, потому что совести у этих отморозков нет!

Мигель, горбясь и испуганно оглядываясь, потащил сумки к выходу.

А где-то в конце склада, упёршись пластмассовыми бамперами в глухую стену, верещали и мигали игрушечные полицейские машины, разбрасывая по стенам и трупам мертвенно-синие всполохи…

Встреча через полчаса с человечком, который курировал нынешних покойников.

– Ты молодец! Как его уговорил?

– Я не уговаривал, только мысль подбросил, что можно проценты пересмотреть. Ну, или весь бизнес под себя подмять. Он сразу за это уцепился…

Так и должно было случиться, потому что он «качался» и нужно было его только подтолкнуть к нужному решению. Которое он мог не принять и тем подтвердить свою лояльность. Или… Он выбрал «или». И выбыл из бизнеса. От подобных фигур лучше избавляться заранее и по своему сценарию, не дожидаясь, когда они предложат свой. Или решение из-за угла. А так всё вышло очень удачно – несостоявшийся вожак умер, а его сменщик получил наглядный урок: вот к чему ведет непослушание. Предупредить угрозу проще, чем разгребать ее последствия.

Всё. Эта тема закрыта. Латинская Америка закрыта. До следующего, хорошо организованного «бунта»…

* * *

Вот теперь можно и карты раскинуть. Штабные. Где там линия фронта?.. Кругом, по абрису Америки и внутри в каждом штате, и точками вдоль границ любимой отчизны, и даже на далеких тропических островах. По всему земному шару, как метастазы присутствия.

Нет линии, но есть россыпь ракетных баз, аэродромов, флотов, субмарин, воинских частей, штабов, складов от полюса до полюса, и на самом полюсе, не исключено, тоже. Линии нет, но фронт есть! Его фронт. И если обозначить на картах себя, то эта точка будет одна-единственная и почти незаметная, как затерявшийся на морском пляже десятицентовик. Такой вот расклад.

Но драться надо, придется, коли он объявил им войну. Он – Америке. Всем их соединенным на одном звездно-полосатом флаге штатам.

И что там дальше, согласно военным доктринам, параграфам уставов и просто логике?.. Выявить наибольшие угрозы? Пожалуй, так. Рассортировать их по степени значимости с точки зрения первого удара: что и откуда может прилететь в пределы родного отечества? Наверное.

Тогда – базы. Однозначно, они ближе всего к границам – оттуда не то что тактическими ракетами, а артиллерийскими калибрами можно до наших городов дотянуться.

Базы… И что с ними делать, когда они вокруг, как поганки проросли, в чужие территории вцепившись. Разбомбить их к чертовой матери? Хорошо бы, только для этого надо немаленькой армией обладать, ну или, как минимум, эскадрильями стратегических бомбардировщиков. И где бы их взять? Негде взять…

Конечно, можно попробовать обойтись без бомбометания, заслав туда диверсантов… Только сколько их понадобится, если одновременно! И сколько пластида? Сотни, если не тысячи тонн. При этом после первого же подрыва, все базы будут переведены на особый режим, нагонят туда морпехов в беретах, натыкают тревожной сигнализации, навесят дронов, так что ни один паучок незамеченным не пробежит. Да и что может сделать взрывчатка против врытых на десятки метров в землю сооружений?

Нет, не идет. Эти базы, как средневековые крепости стоят, их штурмом не взять, только если осадой. Так?

Выходит, что так. Сделать осаду на всех континентах, запечатать входы-выходы и ждать, когда супротивная армия перемрет от жажды и голода, или вывесит на стенах белые флаги. Красиво. Только теперь к осажденным вертолеты могут над стенами прилететь, да и где столько войска взять, чтобы все входы-выходы заткнуть? Негде взять, один он, что твой сирота. Тут только если на прилегающих территориях всеобщую мобилизацию проводить.

Нет, и это не проходит. Ни штурмовать, ни осады ладить…

Только если мобилизация… Поставить под ружье всё мужское население, разбить перед крепостными стенами шатры и пулять внутрь огненные смеси и зараженные чумой или оспой трупы.

А если без ёрничества? Потому что других вариантов, кроме мобилизации, нет! Одному те крепости не развалить, тут только если толпой навалиться. Вернее, толпами. И шатры… Очень верное решение, потому что при осаде всегда шатры ставили!

А что! Мысль!

Ну-ка, еще раз…Неприступная по всем параметрам крепость… осада… шатры… Ну да! Так и есть. Вот только мобилизация… А что, мобилизация? Тут, главное, чтобы порыв был, как в сорок первом против немцев, чтобы народ сам повалил на призывные пункты, требуя выдать оружие и направить на фронт, чтобы супостата бить. Возможно такое?

Почему нет, если…

Вот всё и связалось – крепости, шатры, осады. И всего-то дел – всё это правильно связать, организовать, возглавить и направить…

* * *

– Значит так, надеваете вот эти тряпки, но чтобы они как влитые сидели, как если бы вы всю жизнь в них. Всё постирано, поглажено и подшито. Приходилось такой наряд раньше примеривать?

– Было дело.

– Вот и хорошо, значит, будете себя чувствовать привычно. Походите, попривыкните, понаблюдайте, послушайте. На английском-то вы разговариваете?

– Чуть-чуть.

– А много и не требуется. Вам не болтать, вам действовать надо. Быстро и чётко. Давайте уточним диспозицию: вы здесь, на перекрестке улиц… Местечко подходящее, заранее его осмотрите, прикиньте что да как и куда уходить. Ближний фонарь лучше заранее погасить.

– Как?

– Как в детстве – камушком или из рогатки. Или из пневматики. Итак – вы здесь, а ты там на стрёме.

– На чем?

– Вокруг смотришь, чтобы кто лишний не встрял, а если копы, то сигнал дашь. Ясна задача?

– Да.

– Как сделаете дело, тряпки в землю, обувь в море, сами на самолет, вот билеты. И чтобы я вас больше здесь не видел. И никто не видел! Если еще раз встречу…

– Всё понятно.

– Раз понятно, то идите, сынки, готовьтесь…

* * *

По улице небольшого портового городка шли две девочки. Шли, взявшись за руки. Наверное, с дискотеки. А может быть, в гостях задержались. Впрочем, тут все вечерами гуляют, потому что днем жарко, а ночью прохлада и ветерок с моря задувает.

Девочки шли и о чем-то весело щебетали. И не заметили, как из темноты выдвинулись две большие фигуры. И на ломаном местном наречии проговорили:

– Привет.

– Здравствуйте, – кивнули, ничуть не испугавшись, девочки, потому что чего им бояться в тихом и спокойном городке?

– Виски хотите хлебнуть? Ну, а если не хотите, придется без анастезии.

И два мужика, накинувшись на девочек, сграбастали их, зажав рты огромными ладонями, и потащили в темноту. И там, уронив на колени, задрали им на головы подолы юбочек.

Девочки задёргались, замычали, стали отбиваться, колотя кулачками насильников, но что они могли сделать против таких громил? Ничего.

– А ну тихо! – воняя перегаром и сигаретами, хрипло шептали злодеи, пристраиваясь сзади. – Прибьем сучек!

И стали делать свое мерзкое дело.

Девочки, вздрагивая от боли, страха и стыда, покорились, боясь шевельнуться.

– О’кей, чилдрен! – возбужденно шептали насильники, всё более входя в раж и напирая на беззащитные жертвы. – Давай махнемся. Бери мою, а я твою.

Они поменялись местами и продолжили…

Потом встали, отряхнулись, заправились, что-то случайно уронили на землю и пошли, стуча по асфальту военными берцами…

Утром городок взорвался. Как от ста тонн тротила!

– Кто это был, не бойтесь, скажите, – ласково допрашивали жертв полицейские-психологи.

– Не знаем, они были такие большие и страшные. Они… Они!..

– Успокойтесь, не плачьте, всё позади. Как они были одеты?

– Как военные. В форму.

– В какую форму, как у нас?

– Нет. В зеленую. Как у американцев, тех, что на базе. Они были одеты, как американцы.

Полицейские сжали зубы.

– Они что-то говорили?

– Да, не по-нашему. Они говорили «о’кей» и называли нас «чилдрен».

– Вы сможете их опознать?

– Не знаем, там темно было. И страшно…

– Сволочи. Все эти янки – сволочи! – тихо сказал кто-то из полицейских, посмотрев на петличку, лежащую на столе в пластиковом контейнере, которую нашли на месте преступления. На оторванную с мясом петличку ВВС армии США.

Городу стали известны шокирующие подробности. Жители собирались кучками и о чем-то громко говорили, размахивая руками и указывая в сторону базы. К домам жертв несли цветы и игрушки, чтобы хоть как-то выразить свое сочувствие.

Военных с улиц как вымело, все увольнительные и выходы были отменены.

На базу отправилась внушительная делегация во главе с мэром.

– Мы должны поговорить с генералом.

– Генерал не может вас принять, он занят.

– Мы должны поговорить с генералом! – повторил мэр. – Случилась беда, какой у нас никогда не было. Если он не выйдет, сюда придут жители города. Все!

Генерал вышел. Лицо его было серым.

– Я приношу свои соболезнования, но ответственно заявляю, что это не могли быть солдаты вверенной мне части! – твердо сказал он.

– На них была ваша форма.

– Ну и что? Такую форму можно купить на любой барахолке. Может быть, девочки что-то перепутали. Вы же знаете, дети часто фантазируют.

А вот это он зря сказал, зря девочек приплел. Военные, они плохие дипломаты, болтают, что думают.

– Девочки теперь в больнице. Их зашили, им нет еще и четырнадцати, – тихо, со скрытой угрозой произнес один из полицейских.

– Повторяю, это не мои люди, это какие-то ваши бандиты.

– Но почему тогда они говорили по-английски?

– Не знаю. Мало ли кто на каком языке говорит!

– А это что? – Генералу показали сорванную нашивку. – Такие знаки различия носят ваши солдаты. Мы требуем провести опознание.

– Это невозможно, у нас секретная часть, сюда запрещен вход посторонним!

– Можете выстроить ваших солдат за забором.

– Я свяжусь с командованием и дам вам ответ.

– Если вы не предоставите нам ваших солдат, мы придем к вам сами, – заверил мэр. – Весь город придет! А пока возле вашего КПП будут дежурить наши люди. Все выезжающие машины мы будем досматривать!

– Вы с ума сошли!

– С ума сошли ваши солдаты, которые насилуют наших дочерей!

И возле въезда на базу, точно, встали пикеты горожан, потому что поползли слухи, что американцы укрывают насильников, тайно отправив их с базы. И вообще в городе стало очень неспокойно и отчего-то припомнились все старые, казалось бы, забытые конфликты и обиды, которые всегда и неизбежно случаются между военными и мирным населением.

– А помните, их солдатня упилась и разгромила ресторан? Во время чемпионата.

– Но после они заплатили за всё.

– Оплатили мебель и посуду, но не заплатили за нанесенное оскорбление. Они считают нас людьми второго сорта, уверены, что долларами можно откупиться от чего угодно. Тогда мы смолчали, а теперь они насилуют наших детей!..

– Всё зло от янки!

Между базой и городком словно черная полоса пролегла. Американцы безвылазно сидели за забором, отчего напряжение только нарастало. Тем более, его подогревали бесконечные слухи.

– Они не хотят показывать своих солдат, потому что знают, кто это сделал!

Наконец военные сдались. На базу были допущены полицейские и представители власти. На плацу был выстроен личный состав. Девочек, вздрагивающих от ужаса при виде зеленой формы, повели вдоль строя.

– Смотрите внимательно, постарайтесь узнать тех, кто был ночью.

А как их узнать, когда эти американцы все на одно лицо? Да еще в одинаковой форме.

– Эти?

– Да… То есть, нет.

– Но похожи?

Они все тут похожи, как братья-близнецы.

– Пусть они говорят.

– Что? – не понял генерал. – Зачем? Что они должны говорить?

– Они должны говорить «о’кей» и «чилдрен». Эти слова они говорили тогда.

– Хорошо, – кивнул генерал.

И каждый солдат, когда к нему подходили, браво выкрикивал: «О’кей!» и через паузу «Чилдрен!» И это выглядело шизофренично.

И девочки узнали своих насильников. Не могли не узнать, так как за забором, в ста метрах, плотной толпой стояли все жители городка.

– Это они!

– Вы уверены?

– Нет… То есть, да!

Отмеченные солдаты недоуменно смотрели на девочек.

– Мы заберем их с собой, – сказали полицейские.

– Нет, – покачал головой генерал. – Это невозможно. Они граждане Соединенных Штатов Америки. Мы проведем свое внутреннее расследование и доложим результат вам. Уведите их.

Солдат сопроводил конвой.

– Я больше не задерживаю вас…

Расследование ничего не дало. Вернее, дало очевидно отрицательный результат: в тот день «насильники» находились в части, не покидая ее ни на минуту. О чем было доложено властям городка.

Но кто бы поверил этим янки?

– Девочки узнали их, они не могли ошибиться. И генерал знает, что это они, иначе отдал бы их полиции!

Слухи, слухи… Кто-то упорно подогревал царившее в городке напряжение. Хотя там всё кипело и булькало так, что из-под крышки пар валил.

– Они спрячут их, а после вывезут в Америку, и наши девочки останутся неотмщенными. Янки плюют на наши законы, они всегда вытаскивают своих из дерьма.

– Нужно пойти и потребовать их выдачи!

– Как?

– Просто пойти и потребовать. Они не станут стрелять, нас слишком много.

Больше всего бузили полтора десятка горожан, которых раньше все считали никчемными пьяницами, а они оказались заводилами и вожаками и даже где-то приоделись и говорили очень складно, как по бумажке.

– Надо действовать! Если их не остановить, они станут здесь хозяевами, наши жены и дочери их наложницами, а мы рабами! Мы должны разобраться с ними, если мы не трусы.

Ситуация раскачалась, и толпа повалила к забору. Спонтанно, потому что никто ничего не успел предпринять, чтобы успокоить людей. Впереди с палками в руках шагали те самые «вожаки».

– Ничего, мы вытащим их и узнаем правду. Сами!

Толпа встала по периметру базы.

– Отдайте нам обидчиков! – кричали горожане, грозя палками и кулаками. – Отдайте, и мы уйдем!

По ту сторону забора, бегом выскакивая из казармы, выстраивались шеренгой вооруженные солдаты армии США. Эмоции зашкаливали, ситуация выходила из-под контроля. Из соседних городов по призыву мэра подтягивались дополнительные силы полиции, чтобы утихомирить горожан. С Америкой никто ссориться не хотел. И, наверное, всё бы кончилось мирно, если бы какой-то ухарь, ни сел в грузовик и, разогнавшись, ни врубился в забор, обрушив колья и снеся проволоку. Скорость была настолько велика, что грузовик влетел в армейский строй, разбрасывая и сминая солдат. И тут в кузове грузовика что-то загорелось, пополз черный удушливый дым и всё смешалось. Кто-то бежал, кто-то кричал, кто-то от кого-то отбивался. Но и теперь могло бы кончиться миром, если бы не прозвучали выстрелы – четыре, может быть, пять.

Подъехавшая полиция растаскивала горожан, молотя их дубинками и оттесняя щитами. Но было уже поздно, потому что уже были жертвы – пять солдат покалечены грузовиком, полицейский и один мирный житель убиты из армейских винтовок, а еще двое ранены. Эти винтовки потом нашли, но солдаты божились, что это не они, так как потеряли свое оружие, когда их снес грузовик.

И ничего не закончилось, всё только началось – изнасилованные девочки, два трупа и двое раненых мирных граждан. Теперь горожане требовали выдачи уже не двоих, а шестерых преступников. И грозились снести базу с лица своей многострадальной земли бульдозерами. И не только грозились, ночью кто-то перебил провода, питающие базу электричеством. Военные на три дня перешли на автономное электроснабжение. Это было предупреждение. Очень серьезное.

А еще чуть позже неизвестный бросил бутылку с зажигательной смесью в военный грузовик. И тот сгорел дотла вместе со всем своим содержимым!

Взмыленный генерал метался между мэром и прямым проводом с Вашингтоном.

– Я ничего не могу поделать, – докладывал он. – Они могут прийти снова, в любой момент… Я уже потерял пять солдат и один сожженный грузовик и не могу гарантировать сохранность вверенного мне имущества, если они доберутся до него… Нет, я не готов расстреливать мирное население, я не каратель, тем более, это ни к чему не приведет, потому что я не могу перебить поголовно всё местное население… Да! Так точно!..

В одну из ночей с базы выехала колонна зачехленных грузовиков, сопровождаемая вооруженными до зубов солдатами и местными полицейскими нарядами. А к причалу подошел корабль, в который стали что-то поспешно грузить.

База осталась, потому что договор аренды территории был подписан на тридцать лет. А вот начинка… Все-таки верно говорится, против народа не попрешь, даже если ты военный, даже если ты не просто военный, а американский военный.

Минус база. Вычеркиваем…

А жертвы? Что поделать – жертв на поле брани не избежать. На войне как на войне!..

* * *

Драка вспыхнула на пустом месте, как это часто бывает. Кто-то что-то кому-то сказал, с кем-то что-то не поделил, или задел неудачно. Ну, а дальше – слово, в ответ – два, обратно – четыре. И каждое обиднее предыдущего.

– А ты…

И понеслось. Мужики – они везде мужики, всегда готовы на кулачках отношения выяснять, темпераментом меряясь.

– На!

– Ах, ты так?! Получай, дерьмо собачье!

Полетели во все стороны брызгами сопли и кровь, посыпались на мостовую «лишние» зубы. Кто-то отскочил в сторону, нырнул в ближайший кабачок, увидел за столиками людей в армейской форме и крикнул по-английски:

– Наших бьют!

И видя его расквашенную физиономию, кровь, ссадины и располосованную одежду, было понятно, что точно – бьют! Американцев! А американцы «терпеть ненавидят», когда бьют не они, а их. Такие они пионеры из североамериканских прерий.

– Где?

– Там, на улице!

Солдаты повскакивали из-за столиков и гурьбой бросились к двери.

– А счет! – завопили, как резаные официанты.

И побежали догонять военных. Недалеко. Так как тут же увидели, как поперек улицы, на тротуаре и проезжей части, в пыли и лужах катались несколько десятков человек, лупцуя друг друга чем ни попадя. Американские вояки вломились в толпу и, используя численное преимущество, стали мять бока и рожи обидчикам. И почти уже вбили их в асфальт, но тут откуда-то к поверженным местным хулиганам подбежала подмога и даже официанты, оказавшиеся поклонниками кунг-фу и карате-до, побросав меню, ломанулись в свалку, чтобы защитить избиваемых соотечественников.

– Бей янки!

Драка разрасталась, как снежный ком и даже непонятно почему. Кто-то пробежал по близким злачным местам, мобилизуя американскую военщину, выдергивая их из кабаков, кинотеатров и кроватей проституток. С противоположной стороны подтянулись свежие резервы из числа местной братвы. Тут ведь главное в костер сухих дровишек подкидывать не жалеючи, чтобы пламя не погасло. Ну и раздувать слегка.

– Там черт такая бойня! Айда и мы, а то не успеем, и без нас всё кончится!

Ну конечно, кому не охота на халяву американцу лицо разбить. Ботинком. Когда еще такой случай представится, о котором детям и внукам можно будет до самой старости хвастаться!

– Айда!..

И пока подъехала полиция полтораста бойцов с двух сторон стенка на стенку схлестнулись. Славная вышла драчка, дворники утром зубы, клоки выдранных волос и пуговицы в ведра сметали, а травмпункты извели полугодовой запас бинтов и гипса.

И конечно появились неизбежные последствия. Помятая, в бинтах и пластырях, местная братва поклялась отомстить проклятым янки, а неизвестные, патриотически настроенные меценаты подогнали им дармовые алкоголь и оружие. То есть в любой момент могла вспыхнуть новая драчка, переходящая в вооруженный конфликт. А тут еще журналисты масла в огонь подлили, напомнив о бесчинствах американской солдатни, начиная еще чуть ли не с позапрошлого века. И что это они как с цепи сорвались, хотя раньше писали о добрососедских отношениях с американскими военными, а теперь выплеснули всю чернуху?

Градус нарастал. Для нового витка конфронтации довольно было одной малой искры. Которая вспыхнула. Какие-то неустановленные личности в американской полевой форме побили местных пацанов, требуя вернуть им украденные у них в драке часы и бумажники с американскими долларами и фотографиями любимых. А когда те отказались удовлетворить справедливые требования, вытащили уставные триста двадцатые sig sauer и всадили им в разные места по пуле сорокового калибра. И этого простить уже было невозможно.

Толпы разгоряченных алкоголем и «травкой» малолеток окружили базу, что-то скандируя и швыряя через забор камни и пустые бутылки. Хулиганы, что с них возьмешь – побузят и успокоятся. Так думали все. Но отчего-то они не утихомиривались, более того, из соседних городов к ним потянулись добровольцы, прознавшие про халявную закуску с выпивкой и карманные деньги для «борцов против американской военщины». Они быстро влились в бузящую толпу, получив майки с портретом ненавистного для янки Че Гевары и бутылки с «коктейлем Молотова».

Вслед за ними прикатили журналисты, блогеры и лидеры разных оппозиционных партий и течений, которые желали заработать себе очки на этой, набравшей обороты, заварушке. Кто их пригласил, кто оплатил дорогу и все расходы, листовки, наглядную агитацию и виски, черт знает…

На припаркованные грузовики, перекрывшие выезды с базы, взгромоздились агитаторы с «матюгальниками», призывая протестующих к порядку и организованности. И все организовались. То есть стихийный бунт начал превращаться в массовый протест с лозунгами и хорошо прописанными политическими требованиями. А это уже серьезно.

Местное население, конечно, встало на сторону своих земляков. Ну не американцев же им поддерживать! Зазвучали требования убрать всех янки с территории страны, убрать до последнего солдата, чтобы ноги их тут не было. И заодно тех, кто их поддерживает.

Вокруг базы и на подъездах встали пикеты добровольцев, а дороги перегородили импровизированные сваренные из труб «ежи». Началась осада. Натуральная, так как американских военных лишили любимых ими гамбургеров и жевательной резинки, что серьезно подрывало боеспособность американской армии.

На прямой прорыв американцы не решились. На место прибыли усиленные патрули местной полиции, которые должны были оттеснить толпу, но было их не так много, и действовали они не очень решительно. Оно им надо…

На дороге показалась колонна армейских грузовиков. Толпа, стоящая вдоль обочин, стала что-то скандировать и швырять в лобовые стекла тухлые яйца и помидоры. Но не только их, кто-то сыпанул под колеса шипы и забросил на капоты бутылки с зажигательной смесью. Вверх рвануло пламя. Толпа шарахнулась, американские солдаты стали выпрыгивать из грузовиков, откуда-то повалил густой дым и начался форменный кавардак. В котором прозвучали выстрели… Ополоумевшие от ужаса рейнджеры стали расчищать себе дорогу с помощью оружия. Отчего случились жертвы, которые «повесили» на американцев. Ну а на кого еще, когда полиция разбежалась при первом же взрыве, а многочисленные свидетели видели троих вояк в американской форме, паливших в толпу из пистолетов. Тем более, пули, извлеченные из тел раненых, совпали со штатными американскими калибрами. Конечно, американцы уверяли, что солдаты здесь ни при чем, но три пистолета так и не нашли, а странные объяснения, что кто-то похитил их в этой панической свалке, всерьез никто воспринять не мог.

На улицы не только этого, но и соседних городов вышли возмущенные жители, которые несли портреты покалеченных сограждан и разорванные на портянки американские флаги. Атмосфера в стране накалялась, блогеры неистовствовали, на столбах появились листовки с призывами громить американцев.

Требования толпы были услышаны местными политиками, которым на выборы идти. Быстро посоветовавшись, они предложили американской стороне размен – убрать к чертовой матери эту базу, чтобы успокоить народонаселение, зато другие места дислокации войск не трогать. На чем и порешили, так как все здраво рассудили, что лучше потерять часть, чем всё.

Из города потянулись колонны американских грузовиков…

Минус еще одна база. И что там дальше?..

* * *

Ну, а тут пришла беда откуда не ждали. Не просто беда, а с треском. Счетчиков Гейгера. А всё эти треклятые «зеленые», которые притащились откуда ни возьмись с дозиметрами и стали совать их в каждую дыру. Вот и затрещало.

Фигуры в белых комбинезонах с масками на лицах привлекали всеобщее внимание. К ним подходили и у них интересовались: а что это они тут делают?

В ответ дозиметристы указывали на стрелки и цифры на своих приборах и раздавали бесплатные памятки для населения, где подробно излагалось сколько нужно получить рентген, чтобы через полгода помереть от рака. Примерно столько, сколько показывали приборы.

– Откуда она взялась эта радиация? – дивились все.

«Зеленые» пожимали плечами и шли по радиоактивному следу. Который вел… к американской базе. Потому что доза с каждым шагом нарастала, а это самый верный признак.

Американцы через забор с интересом наблюдали за приближающимися к ним странными людьми в белом, шныряющими туда-сюда с какими-то палками. Чего это они?

Фигуры подошли и постучали пальцами по стеклам приборов. И по лбам.

Вояки вытащили армейские дозиметры. Глянули. И ахнули! Мать моя женщина американская! Стрелки приборов зашкаливали. На военной базе сыграли тревогу, солдаты впрыгнули в костюмы химзащиты и напялили противогазы. А кто-то, подстраховавшись, натолкал в штаны металлической фольги.

Но откуда, каким ветром занесло?..

Именно что ветром. Оттуда. Прошлой ночью. Просто там поднялись в небо несколько квадрокоптеров и что-то такое распылили. Если бы они подвисли над базой их, возможно, заметили бы, но они летали далеко в стороне, не попадая в поле зрения наблюдателей, разбрызгивая мелкую радиоактивную взвесь, которую тащило ветром к базе. При этом первый сброс был флюоресцирующих в темноте капель, чтобы до забора не наследить и всю эту дрянь в периметр базы слить и дальше к недалекому городу. И взвесь угодила ровно куда надо, накрыв базу и вытянувшись языком к мирно спавшей «населенке».

В принципе ничего особо страшного не произошло, достаточно было дезактивировать территорию, смыв выпавшую взвесь со всех поверхностей и жить себе спокойно дальше. Но «зеленые» объяснили, что дело не в этом конкретном выбросе, а в том, что он может повториться, причем в смертельно опасных концентрациях, тогда любая медицина будет бессильна.

– И что делать? – испуганно спросило местное население.

– Искать источник утечки радиации. Который, скорее всего – там. – Они кивнули в сторону базы.

Ну, конечно, там, потому что языком по ветру, оттуда-сюда с убыванием рентген. Это любому дураку без дополнительных объяснений ясно.

И далее случился неизбежный массовый протест, потому что никому не хочется повторения Хиросимы и Нагасаки. У американцев потребовали объяснений. Те стали клясться и божиться, что все их боеголовки надежно спрятаны и любые утечки исключены.

– А это что? – тыкали местные в приборы.

– Не знаем, но попытаемся выяснить в самое ближайшее время.

В городе и окрестностях провели дезактивацию и разъяснительную работу среди населения, раздали клятвенные заверения, подарки и денежные компенсации. И вроде все почти успокоилось, так как привлеченные ученые уверили, что это какое-то недоразумение, что американская техника самая надежная и безопасная со всех сторон. И выдали каждому жителю индивидуальный дозиметр. Зря выдали, так как любопытное местное население, особенно детишки, стали их таскать с собой, замеряя всё подряд. И…

– Мама, там трещит и стрелка прыгает.

– Покажи!

Точно, прыгает! И трещит!

Народ сбежался и пошел по следу. И что интересно, прибор то трещал как сумасшедший, то затихал. Через шаг… И дальше так же.

Срочно вызвали «зеленых», которые явились на удивление быстро и стали всё замерять и помечать фонящие пятна цветными маркерами. И получилось очень интересно: пятна шли четырьмя параллельными пунктирами – вначале яркое пятно, потом угасание, потом опять вспышка.

– Так это же следы! – догадался кто-то.

Точно, следы! Двух человек, идущих рядом. От правой и левой ноги. Которые вели… Чтоб их разорвало вдребезги-пополам – к американской базе! Какие-то вояки притащили на своих подошвах радиацию, да еще в ресторан зашли, где все полы истоптали, и в супермаркет с аптекой попёрлись! И что теперь они будут рассказывать про свои боеголовки?

Это было ЧП. Уже второе, о чем жителей городка предупреждали.

Возмущенное население потребовало полной ревизии базы. Причем с привлечением «зеленых». Так людям подсказали сами «зеленые».

– Мы не верим никому, – выставили ультиматум жители городка. – Мы должны убедиться лично сами!

– Но это невозможно, база американская и там находятся секретные изделия.

– А нам по… Короче, по барабану. У нас дети. И упавшая потенция…

Это потому что кто-то пустил слух, что радиация сильно не полезна для тех самых ночных дел и предложил мужскому населению контролировать свое состояние, включая сам процесс. А если эти процессы и функции контролировать, то они, конечно, падают. Или кажется, что падают. Если прислушиваться.

Нет, точно, что-то не то! Вот месяц назад… А теперь… И жена говорит, что раньше ого-го! а теперь как-то вяло, без напора и энтузиазма, и о чем ты там всё время думаешь? Как о чем? О том самом!

И тут еще «зеленые» по многочисленным просьбам мужского населения пригнали каких-то врачей, которые посмотрели, потрогали, пощупали, замерили, опросили и авторитетно подтвердили, что точно, радиация – это даже хуже, чем если мыском ботинка со всего маху туда, причем два раза, и что если еще хотя бы один выброс, то можно сушить весла и подаваться в монахи.

И сия капля переполнила сосуд терпения. Эта капля даже пустой сосуд способна переполнить, так она весома и уже можно никому ничего не объяснять и даже не пытаться, так как всё равно не объяснить. Тут потерпевшие кого и что угодно в прах разнесут и по ветру развеют.

– А ну валите отсюда со своими боеголовками. На-х!.. Иначе сожжем всё к чертовой бабушке, а солдат бараньими ножницами подстрижем, чтобы впредь неповадно было!

Ну, нервные мужики до этих дел, что тут скажешь. И как им объяснишь? И как остановишь? Да никак!

Минус три и четыре. Потому что радиоактивное облако сразу две базы накрыло. Тут и еще там, на другом континенте…

Поехали дальше…

* * *

Поехали… На американском армейском грузовике. Перед которым очень неудачно затормозила легковушка. Водитель дал по тормозам и высунулся из кабины, чтобы разобраться с нарушителем ПДД. Водитель был типичный американец – ростом под два метра, белозубый и уверенный в себе. Только на этот раз не улыбался.

Легковушка стояла поперек дороги, перегораживая проезд. Из нее, суетясь, выскочил какой-то старичок и, виновато улыбаясь, подошел к грузовику. Взобрался на подножку.

– Ты чего?.. Ты как ездишь?.. – начал было напирать водитель грузовика.

Но фразу не закончил, так как «старичок» ухватил его за волосы и пережал пальцем сонную артерию. Водитель осел. «Старичок» спихнул его на пассажирское сиденье, сел за руль и отъехал в тихое место, бросив свою легковушку. На случайной стоянке «старичок» решил «залить» стресс, вытащив бутылку виски. Сунул ее в руку водителя грузовика, облапал и слил виски ему в глотку. После чего переоделся в военную форму и стал очень похож на американского вояку. И даже манерами. И куда-то дальше поехал…

Ночью неизвестный армейский грузовик ввалился в спящий город и, вихляя, стал давить припаркованные возле домов машины. Все подряд. Огромные колеса грузовика подминали под себя низкие легковушки, бампер мял дверцы и капоты, борта вышибали стекла. Это была просто какая-то вакханалия – десятки машин мгновенно превратились в металлолом. Потом грузовик въехал в какую-то витрину, и еще в одну, снес дюжину фонарей и какую-то местную достопримечательность. Это даже удивительно сколько бед может натворить простой грузовик. В опытных руках. За десять минут он буквально разнес тот городок в хлам, как, примерно, слон посудную лавку. После чего смял выскочившие ему навстречу две полицейские машины и уехал в ночь в неизвестном направлении.

Но скоро вырулил на автостраду. Не с той стороны. Потому что поехал по встречной полосе движения, распугивая легковушки. Грузовик несся на предельной скорости, а из-под него, как куры из-под трактора, выскакивали шарахающиеся в стороны автомобили. Многие очень неудачно, так как сталкивались друг с другом или со всего маху врезались в отбойники. На той трассе из-за этого лихача, как потом подсчитали, было разбито три десятка автомобилей, покалечено несколько водителей и пассажиров, и поврежден школьный автобус.

Километров через тридцать, грузовик съехал с автострады, что-то там еще немножко раздавил и сшиб, а милях в сорока от разгромленного города, благополучно свалился в кювет.

Следствие быстро установило, что грузовик был приписан к американской военной базе, а виновником аварий и сравнимых с войной погромов был погибший водитель, который перед тем как сесть за руль выкушал литр виски.

Ну, а дальше началось – общественность, потерпевшие, пострадавшие, пресса, мирные и не очень протесты. А с другой стороны извинения, компенсации и ремонты. И все, вроде бы, успокоилось… Но если через месяц-другой здесь начнет кататься еще один «пьяный грузовик», да еще кого-нибудь насмерть задавит, то взрыв народного возмущения будет неминуем. В крайнем случае придется организовать третье ДТП с жертвами, потому что у американцев все водители алкоголики и ненавидят местное население, считая их людьми второго сорта и не ценят их жизнь ни на цент.

И, значит, можно будет зачеркнуть еще одну базу…

* * *

Компания подобралась хорошая.

– Я очень люблю американцев. Очень-очень. Вы помогать моя страна, защищая ее от коммунизма. Ваш Рэмб – это настоящий рейнджер и герой. За это хочу пить виски.

Выпили, закусили.

– Это очень слабое питье, – поморщился тамада. – У меня есть гораздо лучше алкоголь. Есть такая настойка, когда можно не спать, не есть три дня и ублажить много-много девчонок. Я сам пью ее каждый день, и у меня очень много женщин и ни одна не жалуется.

– Ну? – удивились американцы.

– Это старый народный секрет, который хранят монахи одного монастыря высоко в горах. Но я знаю этот секрет и знаю, где брать настойка. В следующий раз я буду угощать вас.

Настойка оказалась действительно очень хорошая, так что до печенок пробирало. Ух!..

– За вашу великую страну Америка!

– Тогда еще по одной, если за Америку. Распечатывай вторую бутылку!

Но американцы, даже если пьяны, даже если на ногах не стоят, остаются американцами.

– Сколько стоит твое зелье? Бутылка? Я хочу продавать его своим друзьям солдатам. Ты любишь американцев, значит, много не запросишь. Я накину чуть-чуть сверху, и мы поделим прибыль. По-честному: мне восемьдесят процентов, тебе двадцать, потому что реклама и сбыт – это главное. Я обеспечу рекламу и буду продавать много бутылок. Солдаты любят пить, любят девчонок, и наш бизнес пойдет в гору. Можешь мне поверить!

– Но эта настойка очень дорогая. Очень-очень. И ее мало, совсем мало до новый урожай. Но есть трава, который можно курить, как табак или глотать, он тоже дает много-много мужских сил и радость. Такая трава много, я могу носить ее, а ты продавать. Это хороший, большой бизнес. Эта трава совсем дешевая, дешевле ваших сигарет…

Хотя, не такая уж дешевая, так как произрастает на столах в подпольных химических лабораториях, отчего покупать ее приходится втридорога, а сбывать дешево. Но эта торговля того стоит!

– Хорошая травка. У меня просят еще.

– Будет еще. Много-много будет, сколько скажешь. У меня есть разная трава, много разной травы и порошков. Есть совсем сильные порошки, которые если втереть сюда, то можно видеть сладкие сны. Наши монахи очень умные, они знают, как надо смешивать травы.

– Давай, тащи все, попробуем.

И попробовали. Потом еще. Потом в другой дозировке и комбинациях. И как-то так, незаметно, личный состав американской базы подсел на «травку», отчего боеспособность их сильно упала. До нуля. Не до службы им стало, ломки у них начались. Ну а старшие офицеры? А что офицеры, они тоже хотели иметь много-много девушек без перерыва и отдыха. Что они, не люди? А травка, настойки и порошки были дешевые, как сигареты в армейском магазинчике, а пробирали не хуже героина.

Минус еще одна база. Потому что какие они вояки, если при перерыве поставок зелья личный состав свалит коллективная ломка и им будет точно не до войны. А за то, чтобы получить дозу, они легко согласятся чего-нибудь там у себя раскурочить или поджечь. Наркоманы – они и есть наркоманы.

Вычёркиваем…

* * *

А это что такое?.. Разгромная статья известного блогера, который долго и скрупулезно копил материалы по преступлениям американского контингента, собирая различные факты и свидетельства жертв и очевидцев. И где он их столько нарыл? Насилие, воровство, дебош… Но не это главное, это так, ерунда, приправа к главному блюду. Потому что главное – налаженный преступный бизнес с местными торговцами и мафией. И что там? Ого… Покупка военными по завышенным ценам продуктов, поставки некачественного товара, использование рабского труда на уборке и строительстве, необоснованное списание армейских материальных ресурсов с последующей перепродажей гражданскому населению… Оказывается, боссы местной мафии плотно дружили с армейскими командирами, захаживая друг к другу в гости. И если тут покопаться…

Но и это еще цветочки, потому созрели и ягодки. Следующий вброс был посвящен порочным связям американского командования с чиновниками самого высокого уровня. Вплоть до… Оказывается, земля, переданная под долгосрочную аренду, была отдана американцам по дешевке. Считай, за четверть цены! То есть многие годы страна недополучала миллионы долларов, а чиновники, подписавшие этот документ, покупали себе дома и яхты, когда население еле-еле сводило концы с концами! В следующих материалах блогер обещал назвать конкретные имена и предъявить неопровержимые доказательства.

Но не смог. Потому что был убит – зверски зарезан в собственном доме. В общей сложности ему нанесли сорок ударов двумя ножами, буквально нашинковав на куски, и в довершение всего перерезали от уха до уха горло и сунули в рот распечаток какой-то его статьи.

Кто же это?

– Мы видели двоих солдат, которые выходили из подъезда, – сообщили полицейским местные мальчишки. Которые всегда всё видят. – Они вышли, потом пошли вон туда и что-то бросили в ручей. И еще руки вытирали.

Указанное место оцепили и очень быстро нашли окровавленные тряпки, а на дне ручья два ножа. Обычных, столовых.

– Надо опросить всех местных, кто их мог видеть.

Опросили. Впрочем, часть свидетелей сами рвались дать показания.

– Мы видели их, они ели вон в том ресторане.

Следователи отправились в ресторан и глянули на столовые приборы. И точно, ножи на столах были точно такими же, как найденные на дне ручья. И при пересчете двух ножей не хватило!

– Вы знаете солдат, которые здесь ужинали?

– Да, конечно, – показали официанты. – Они часто здесь обедают и снимают девчонок.

– А те, которые были здесь в тот вечер, куда-нибудь выходили?

– Да, двое. Они выходили и отсутствовали примерно полчаса. А потом пришли и мыли в туалете руки.

Полиция потребовала встречи с солдатами.

– Это невозможно, – ответили им. – Они защищены законами США. Но мы готовы допросить их сами.

– Тогда снимите у них отпечатки пальцев.

И отпечатки совпали. С пальчиками на столовых ножах!

Разразился скандал, и солдат были вынуждены выдать полиции, в сопровождении двух адвокатов.

– Вы подозреваетесь в совершении особо тяжкого преступления. Убийства.

– Ерунда! – отнекивались американцы. – Мы действительно были рядом, в ресторане, но никуда не выходили!

– Не выходили?

– Нет!

– Но у нас есть свидетели, утверждающие…

– Ах, ну да, – припомнили подозреваемые. – Может быть, на полчаса. Нас позвал какой-то местный пацан, сказав, что мы заперли джипом его машину. Мы вышли, он стал грубить, случилась небольшая драка.

– А кровь? Вы смывали кровь с рук и одежды.

– Так после драки. Мы разбили ему нос, и он забрызгал нам руки и форму.

– Эту драку кто-то видел?

– Наверное. Но мы не знаем.

Свидетелей, как водится, не нашлось. А те, что нашлись, предпочли молчать, потому что получили небольшой гонорар. Но больше потому, что не любили янки и очень хотели засадить их на нары.

– Вы отсутствовали тридцать минут. Мы произвели рассчеты, за это время вы могли успеть дойти до места преступления, совершить его и вернуться обратно.

– Да не убивали мы никого! – взревели американцы.

– А ножи? На них ваши отпечатки пальцев. Откуда?

– Мы ими рыбу резали!

– Рыбу или потерпевшего? Мы изъяли с кухни все ножи и нашли ваши, которыми вы, как утверждаете, рыбу разделывали. Убивали жертву другими ножами.

– Это какое-то недоразумение. Мы ели рыбу!

– Тогда давайте проведем опознание.

В кабинет пригласили тех самых пацанов.

– Это они что-то бросили в ручей. Они! – уверенно заявили малолетние свидетели, потому как все эти американцы, когда в форме, неотличимы друг от друга. Кроме того, им, за опознание, пообещали по десятке.

– Вы тут охренели вконец! – дернулись вояки.

Но их быстро усмирили. С помощью дубинок.

И надо было бы их посадить, чтобы все успокоились. Но в дело вступило американское правосудие.

– Представленная доказательная база не кажется нам убедительной настолько, чтобы заключать подозреваемых под стражу, – заявили адвокаты.

И под ручки увели вояк обратно на базу. Потому что они были янки! А если бы местные, его бы их тут же сволокли в камеру-одиночку и выбили все недостающие показания.

Это был вызов. Интернет-сообщество стало раскачивать ситуацию, так как был убит их коллега. «Сколько можно терпеть бесчинства американской армии, мы маленькая нация, но у нас есть, должна быть своя гордость. Мы требуем продолжить следствие и требуем расследования по опубликованным материалам убитого коллеги о коррупционных связях американцев и наших политиков!» Потому, как считали все, блогер был убит именно из-за того, что узнал много лишнего и хотел этим поделиться со всеми.

И тут всё зашевелилось и задвигалось. Так как верно, злоупотребления были, ну может не такие масштабные, но всё же. А где их нет там, где квартирует армия? Политики стали отбрехиваться, а генералы ответственно заявили, что покупка и продажа списанного армейского имущества были, но без каких-либо злоупотреблений.

Кого они хотели этим обмануть!

И, конечно, у убитого блогера нашлись последователи. Откуда-то они взяли массу компрометирующего материала, а следом получили письма с угрозами. Что сильно усугубило ситуацию.

– Нам пишут, нам угрожают смертью, но мы продолжим дело нашего погибшего товарища.

Да ладно бы грозили! Как-то ночью в одного из новых блогеров выстрелили. Из снайперской винтовки. Пуля пробила окно и шлепнулась в штукатурку, пройдя буквально в нескольких сантиметрах от головы потенциальной жертвы. Тот лег на пол и не вставал до самого утра.

Как установила экспертиза, пуля была выпущена из снайперской винтовки, находящейся на вооружении армии США. Ну и что-то кому-то надо еще доказывать или и так ясно?

– Если правительство не разберется со своими друзьями-американцами, мы разберемся с правительством! И с американцами тоже! – пообещали испуганные и возмущенные очередным покушением блогеры.

И стали собирать подписи. Тысячами.

И просто толпы. И тоже тысячами.

Потому что всем стало очевидно, что если правительство молчит, покрывая убийц, значит, оно заодно с американцами.

Кресла в кабинетах зашатались. И звезды на генеральских погонах тоже, так как несколько мафиозников в порыве странного патриотизма признались в тех самых коррупционных связях.

А оппозиция, поддерживаемая народом, потребовала пересмотреть арендную плату за последние двадцать лет, чтобы на эти деньги построить больницы, школы и выдать каждому жителю по сотне, не лишних им, долларов…

Минус еще база…

* * *

Ну, а здесь удалось решить дело «оптом», заставив расторгнуть с заокеанским союзником все ранее заключенные договора на аренду территорий под базы и воинские части, стерев их разом, как тряпкой с доски. Потому что к тому есть предпосылки – не любит местное население американцев. Ну, просто терпеть не может!

И не станет. Если дровишек в топку подкинуть и кочергой пошуровать!

Если тут, а потом там, бравые вояки Пентагона кого-то «хором» изнасилуют, причем не случайную проститутку, а, например, любимую дочь мэра, да еще заразят ее венерической болезнью, в другом месте изобьют до полусмерти местную телезвезду, которая посмеет им сделать замечание, разгромят ресторан, нет, лучше три, что-нибудь угонят, украдут, разобьют, устроят ДТП, оскорбят чувства верующих, осквернив храм, будут приставать к малолеткам и чужим женам, унижать, обижать, оскорблять, давить джипами домашних собак и кошек и мочиться в пьяном виде в общественных местах, не обращая внимания на дам… Ну просто кругом и разом! И все это станет достоянием общественности и слухов. И вызовет протесты. На местах.

Если искры недовольства раздуть, то локальные очаги возмущения, расширяясь, сольются воедино и заполыхают, подобно степному пожару, который захлестнет эту маленькую страну из конца в конец. Лишь следует подбросить в огонь топливо, которое не дрова, а деньги.

– Вы наденете американскую форму, вот с этими знаками отличия и оскверните местное кладбище словом и делом. Английским словом и непотребным делом…

– Зачем?

– Затем, что я плачу деньги. А вы делайте, что приказано. И тут же отправляйтесь в свои дальние края.

– А если нас увидят?

– Вас обязательно увидят. Снимут на видео. И выложат в Сеть. Поэтому лица лучше закрыть…

Следующие.

– Ваша задача испортить людям праздник. Который для них святой. Нажраться виски и устроить небольшой погром с мордобоем…

Ну что? Горит?

Горит! Со всех сторон!

А еще слухи, сплетни, которые увеличивают масштабы любого происшествия втрое, а то и в десять раз. Люди любят события, которые из уст в уста, которые удивляют и пугают. И с каждым новым пересказом подробности лишь множатся и приобретают душераздирающие детали.

– Какие калеки? Трупы! Они убили троих…

– Пятерых! Я точно знаю. У меня брат полицейский, просто наши власти в угоду янки скрывают правду!

– И восемь человек ранили!..

Дуть. Дуть!

– Утащили девчонку на базу, куда хода родителям и полицейским нет, и сутки измывались!..

– Не сутки, а двое.

– Не одну, а трех подружек. Я точно знаю, я с их родителями знакома…

И как в хорошей увертюре, наращивать темп и громкость!

– Беременную задавили. И даже не остановились.

– Нет, остановились, обступили и насмехались над ней.

– Не насмехались, а избили. Беременную. Я ее сам в больнице видел. Она умом тронулась!

– Не одну, а целый автобус, их в столицу на обследования везли!..

И – крещендо! Которое, может быть, тоже слухи, а, может, и нет.

Взвод пьяных американских рейнджеров, обвешавшихся цветными в радужную полоску платками и повязками, ворвался в монастырь и проведя небольшую прелюдию в виде импровизированного гей-парада и короткую лекцию про гендерное равенство и цивилизационные ценности, изнасиловал всех монахов, оскорбив святых отцов самым непотребным образом в их поднебесной обители, причем три раза!

Гонг! Страна взорвалась. И уже никто не разбирался, что слухи, а что правда. Кто прав, кто виноват. Неинтересно было разбираться, когда кулаки зачесались.

И где-то местные пацаны подловили и, навалившись скопом, поколотили американских солдат. А одного зарезали. Ну, так вышло. Пацанов забрали в кутузку и стали им шить дело. То есть появились первые мученики.

И сакральные жертвы. Так как военные отомстили за погибшего собрата, пристрелив двоих местных мужчин. Ну, или не они…

Похороны вылились в массовый протест. Против янки. Люди несли гробы, жгли откуда-то появившиеся американские флаги и чучела солдат. А после, не желая расходиться, разбили палатки на площадях и подле американских баз и посольства. А вот вам и шатры перед крепостными стенами! И без счету митингующие «войска» с транспарантами «Янки вон!» Вот она – осада по всем правилам!

И крепость пала. Не могла не пасть. Народный гнев, как напалм: чем больше его заливаешь, тем жарче он горит. Особенно, если подбрасывать и шуровать…

Народ потребовал. Правительство пообещало. Вашингтон услышал.

Американцы погрузились в транспортные самолеты и улетели. Все и разом. Потому как всё равно бы уехали, но уже через погромы и революции…

* * *

И так, базу за базой, вычеркиваем, вычеркиваем, вычеркиваем… Каждую по своему уникальному сценарию, но с одинаковым результатом: была база и нет ее. Все убрать невозможно, но главные, которые более всего угрожают любимой Отчизне —

вычеркиваем…

* * *

– У нас ЧП. Очередное.

– Что такое?

– Взрыв бензовоза на базе в Корее.

– Последствия?

– Значительные. Серьезно пострадали наземные сооружения и коммуникации, разрушен периметр, имеются жертвы среди личного состава.

– У вас уже был недавно пожар!

– Так точно! Но это в другом месте.

– Вооружение?

– Не пострадало. Но нарушена вся инфраструктура. База выведена из строя, по меньшей мере, на полгода и снята с боевого дежурства. Кроме того, огонь перекинулся на соседние населенные пункты, есть жертвы.

– Я знаю. Нами уже получена нота протеста, и МИД виляет перед ними хвостиком, как кобель перед сучкой! Черт подери, что происходит в нашей армии, откуда в ней столько алкоголиков, наркоманов и драчунов? Это армия или сброд? Почему нашим воякам не живется мирно с местным населением, почему они насилуют, убивают, калечат, грабят? Вы видели последние сводки? Это что, эпидемия разгильдяйства? Проведите тщательное расследование по каждому эпизоду, найдите и накажите виновных. Подтяните дисциплинку или мы поссоримся со всеми нашими союзниками, вылетев с мест дислокации, как пробки из бутылок. Черт знает что!

– Это не более, чем недоразумение, которое…

– Эти ваше недоразумение отражается на обороноспособности нашей с вами страны – Соединенных Штатов Америки. И если русские теперь надумают наступать, чем вы им ответите?

– Но у нас есть вооруженные силы стратегического назначения, авиация, военно-морской флот…

Ах да, верно, стратегические силы, авиация и военно-морской флот. Надо бы ими заняться. Вернее, подумать, как заняться. Хорошенько подумать! Потому что пора!

* * *

– Хотим купить ваш бизнес.

– Какой? У меня их несколько. Строительный, посреднический… Они, конечно, не велики, но…

– Давайте все. Получите хорошую цену.

– Каким образом?

– Очень просто. Вы передаете все ваши юридические дела. Вместе с активами и заключенными ранее контрактами и подрядами. При этом вы можете остаться владельцем трети пакета акций. Я не против. Но управлять компаниями будем мы, единолично. Видите ли, у нас своё видение ведения бизнеса и мы не любим слушать чужие советы.

– И что дальше?

– Будете получать дивиденды и отдыхать. Где-нибудь на экзотических курортах. За счет фирмы. По рукам? Только думайте недолго, так как у меня есть другие аналогичные предложения.

– Ну, хорошо… Владельцем будете вы?

– Нет, я только переговорщик. Владельцем станет один очень уважаемый человек, который не хотел бы озвучивать свою фамилию. Поэтому фирма будет оформлена на его жену. Бывшую. Она потом еще раз замуж вышла, поэтому у нее другая фамилия. Вы понимаете…

«Жена», точно, была «бывшая». Шесть раз «бывшая». Потому что имела вздорный характер и пила. Запойно. И докатилась до панели. Где ее и нашли.

– Хотите иметь устойчивый заработок и много спиртного?

– Чего?

– Мы предлагаем вам стать совладелицей фирмы.

– Чего?

Нет, так не договориться. Нужна другая.

– Вон та дама… она ваша?

– Моя. Сто баксов и забирай на всю ночь. Если хочешь, что поприличнее, то еще полтинник сверху.

– Нет, меня эта устраивает. Вполне. Давай так: десятка… тысяч – и ты отдаешь ее мне на пару месяцев. Полсуммы прямо теперь.

– Зачем она… вам?

– Понравилась. Первую мою жену напоминает. Вот хочу молодость вспомнить и… отыграться за всё.

– А-а, понятно. Забирай… те.

– Только предупреди ее, чтобы она не дёргалась и выполняла всё, что я ей скажу. Мне капризы не нужны. Если мы с ней не найдем общий язык, тут же совершим обратный обмен: ее – тебе, деньги – мне.

– Не беспокойтесь, я объясню. Будет, как шелковая!

– Договорились.

– Может, еще кого возьмете? За опт я скину…

Теперь дамочку помыть, приодеть, причесать и предупредить:

– Если что выкинешь, верну назад. Без денег. И твой дружок сильно на тебя обидится. Смертельно обидится. Всё поняла?

Кивнула испуганно.

– Твоя задача приходить в офис, подписывать бумаги и отсвечивать лицом, когда надо будет. Не этим. Сейчас твоему лицу цена – полтинник. Будет другое, которое мы тебе «нарисуем». Жить станешь в дорогом особняке, так что надо соответствовать. Ты ведь раньше бизнесвумен была?

– Да.

– Значит, вспомнишь. Спиртным не злоупотреблять, только с нашего разрешения. Интрижек не заводить. Иначе…

Впрочем, какие интрижки? Она этих интрижек за одну только ночь выше ватерлинии получала. Ну, а если напортачит чего не то… То с ней сутенер разберется. Окончательно. Не за самые большие деньги. И искать ее никто не будет – некому искать…

Так, и чем занимается приобретенная по случаю новой хозяйкой фирма? Что-то строит – это хорошо, это пригодится. Имеет несколько автозаправок – тоже неплохо. Отвечает за снабжение армии США продуктами и моющими средствами, потому что выиграла тендер. А вот это то, что нужно. Позиция не самая прибыльная, так как государство сбивает цены ниже плинтуса, но очень перспективная. Что там мы продаем доблестным вооруженным силам? Масло, йогурты, овощные и рыбные консервы? Интересный набор…

Пойдем дальше…

* * *

– Вы продаете краски?

– Да, поставляем краски во многие розничные сети, в строительные фирмы и работаем с госструктурами.

– Продаете белую краску для Белого дома? Ха-ха. Шучу. А почему краски такие дорогие? Вот эта позиция? И эта?..

– Потому что это госзаказ. Мы поставляем краски Военно-морскому флоту США, а это накладывает определенные обязательства относительно качества товара.

– Но я бы мог продавать эти позиции вам вдвое дешевле!

– Вряд ли это возможно. Мы хорошо знаем рынок и цены. Наши поставщики…

– Значит, у вас плохие поставщики. Давайте так, я вам пришлю образцы красок, вы их протестируете и тогда мы, возможно, вернемся к этому разговору. У меня тоже есть белая краска для Белого дома, которая любые пятна замажет до ослепительного блеска. Ха-ха…

Краска оказалась хорошей по всем статьям. А как бы она могла оказаться плохой, когда была той же самой. Просто ее перелили в другую бочку.

– Ну что, как вам показалась моя краска?

– Да, она соответствует всем нормам. У вас, действительно, хорошая продукция.

– И заметьте, в два раза дешевле. В два!

– Где вы ее производите?

– Секрет фирмы.

– Нет, так не пойдет, мы должны знать производителя, это условие тендера.

– У меня заводик в Оклахоме.

Заводик, действительно был. Небольшой, но с неограниченными объемами выпускаемой продукции. Потому что с одной стороны в ёмкости сливали краску известных производителей, а с другой – разливали ее же по своим бочкам. А всё остальное, что там размешивалось, взбивалось и булькало – это была лишь бутафория. Труба, несмотря на их обилие и хитросплетения, на самом деле была одна – сквозная, от загрузки к сливу.

– Ну что, по рукам?

Как тут откажешь, когда такие сверхприбыли? Капиталист маму родную за двести процентов продаст. А американский капиталист еще и тёщу в довесок отдаст. А разные бюрократические препоны, так на то юристы есть. За счет нового партнера…

* * *

И еще один поставщик лакокрасочных изделий, которые по тендеру. Армия ведь большая и краску «кушает» даже не вагонами – составами.

– Краска у вас хорошая. А цена высокая. Почему? Потому что упаковка. Упаковка – бич современного производителя. Бывает, что само изделие дешевле, чем «обертка» и покупателю приходится переплачивать. Да-да… Вот сколько у вас тарная бочка стоит? Сколько?! Но это же грабеж, это же простая железка. А пластиковая упаковка? Что? Вас бессовестно надувают. Вот мой прайс. Да-да, те же самые позиции – ёмкости, бочки, канистры, хоть бутылки. Вы посмотрите, посмотрите. Почему бы нам не скооперироваться – моя оболочка плюс ваше содержимое? Любое. Мне совершенно не интересно, что вы будете лить в мою тару. Товарные знаки ваши, не спорю. Мне, главное, сбыт наладить. Вы подумайте. Если на каждой бочке иметь пятидесятипроцентную экономию, то это… Это очень серьезные деньги, при том же качестве товара! А объемы я обеспечу, любые… Договорились?

И к следующим, по цепочке.

– Продукция ваша недешевая… Понимаю: производство, доставка, охрана. А давайте доставку я возьму на себя? По демпинговым ценам. У меня грузовики на приколе стоят – нет заказов! Сколько вы платите за транспортировку? Согласен на треть. Пока, а там посмотрим! Мне, главное, водилам копеечку дать, которые без работы, которым семьи кормить нужно. Ну что, идет?

Вот и срослось – поедут бочки на базы и на «коробки», где залягут до поры до времени на складах. Непростые бочки – с двойным дном, толщиной всего-то в пару лишних миллиметров. Ну, кто такую разницу заметит? С не простым дном и небезопасным содержимым, которое в день «Х»…

* * *

Чем там еще армия «питается»? Много чем! Армия, как тысячеглавое чудовище, употребляет всё подряд, причем аппетиты у нее соответствующие. Всё «проглотит» – от болтика до авианосца! Вся страна работает на ВПК и даже тот, кто выпускает обычные иголки, трудится на оборону, потому что солдаты должны содержать в порядке одежду, подшивать воротнички, и прорехи на форме штопая. Сотни тысяч наименований! Нет, пожалуй, – миллионы! Такое хозяйство… И даже непонятно с какой стороны здесь зайти! Хорошо бы ракеты ладить или субмарины клепать, чтобы, когда нужно будет, одни не взлетели, а другие не нырнули. Да только кто до такого допустит?

Что же предложить тому дракону, чтобы он подавился? Тут легкого рецепта нет, тут надо долго и широко шарить, чтобы вычислить слабое место.

И начать надо с «детских» вопросов. Например, что используется в конструкции подводных лодок? И кораблей? И хорошо бы в самолетах? Чтобы три раза не бегать.

Металл… Ну да, металл. Только разный, где-то алюминий, где-то сталь, а где-то титан. Нет, не то… Наверное, крепеж. Но тоже не одинаковый. Ну, там болты-гайки, куда без них. Нет, слишком мелко. Хотя…

Что еще? Надо представить: вот, к примеру, самолет, или лодка или корабль, у них моторы, которые работают, передавая усилия на шестерни. Да, точно! Шестерни, они почти всегда… Но тоже разные, из разного материала и разного калибра.

Шестерни… Крутятся, передают усилия на механизмы. Шестерни… Не только шестерни, но еще и подшипники. Они кругом, где что-то крутится. Так-так… Вот они крутятся, вертятся и… лопаются от перегрева. И шестерни тоже! Если их… если их не смазывать. Черт подери! Масло. Машинное масло, которое в любом механизме, хоть в швейной машинке, хоть в стратегическом бомбардировщике! Кругом масло, потому что если не подмажешь, то не поедешь. И не полетишь.

Масло! Обычное машинное масло. Ну да, в разных концентрациях, с различными добавками, но в первооснове просто масло!

И кто его производит?.. И почему бы им не помочь?

– Ваше масло? Очень хорошее. Я его в мотор своего «форда» лет десять лью и тот как новенький. Но цена… Почему так дорого запрашиваете? Понимаю: ингредиенты, зарплаты, налоги… А что если я вам буду подгонять полуфабрикаты? У меня очень привлекательные прайсы. Я доставляю вам цистернами почти готовый продукт, вы там чего-то добавляете… Понимаю, секрет фирмы, на который я не претендую. Всё это размешиваете, разливаете и получаете конечный продукт. Который, в полтора раза дешевле! Это же сверхдоход! За качество я отвечаю, можете мою продукцию сто раз проверить, хоть под микроскопом, хоть на зубок. Но зачем вам лишние заморочки? Вам главное, чтобы товар соответствовал… Так он будет соответствовать! Я же не претендую на вашу марку, мне главное сбыт и масштабы… Сколько могу? Столько сколько нужно.

На самом деле столько, сколько они производят. Не больше. Потому что покупать придется у них и, переливая в цистерны, продавать им же, но дешевле! С небольшой присадкой. Такой бизнес. На перспективу.

А теперь по аналогии. Какой еще может быть универсальный предмет, который везде – и на подлодке, и на авианосце, и в летной части, и у ракетчиков? Что есть везде? Ну?.. Без чего ни летуны, ни моряки, ни все прочие обойтись не могут? Думать!

Нет… И это – нет… А что тогда?..

Должно же быть какое-то универсальное решение, должно быть что-то, что используется всеми. Всеми, кто стоит у штурвалов и пусковых кнопок, кто… Черт возьми, ну конечно есть, на каждом корабле, в каждой эскадрильи, в каждой субмарине и даже казарме. Конечно, есть! Только это не предмет, не железка какая-нибудь, а… человек. Личный состав! Который в армии, точно, в каждой бочке затычка. Солдат! Какое простое решение!

И что солдат имеет? Форму, башмаки… Да, верно, форма и армейские берцы на каждом, и это может пригодиться. А если шире, что еще личный состав использует? Например, постельное белье… Точно, возьмем на заметку. Дальше, дальше… Сумки. А что если, к примеру, презентовать личному составу хорошие, кожаные, спортивные сумки с армейской символикой… Интересно…

А еще? Что личный состав делает, если по распорядку дня? Подъем… Верно. Заправляет койки – постельное белье уже было, но нужно добавить подушки и одеяла. И матрасы! Ладно, встал и пошел… куда? В умывалку, приводить себя в порядок. Как минимум, зубы чистить. Для стопроцентной американской улыбки зубы нельзя не чистить! Значит, паста!.. Еще дезодоранты, крема, шампуни. Особенно, шампуни. Без американских, патентованных, косметических средств их армия просто не боеспособна. Как они в бой пойдут без мужского дезодоранта… От мужчины должно пахнуть… Еще сигареты. Хотя они у них теперь не в моде, но хоть кто-то… Что еще без чего никак?.. Посуда… Это не у каждого, это в пищеблоке… А вот после того как поели, нужен… рулончик. В казенном гальюне, за казенный счет. Туалетная бумага до каждого солдата дойдет! Без нее даже немецкие войска в прошлой войне в наступление не ходили – не годились им для тех целей геббельсовские газетки, изнежены были их филейные части мягким пипифаксом, а нашим – хоть лопухом подотрись!

Что-то тут есть, о чем подумать и к чему стремиться!

Так что, начнем щупать рынок? Ведь Америка – это страна возможностей, когда любой может стать, как Билл Гейтс. Тем более, дело не новое, с рулончиками уже приходилось дело иметь!

– Хочу, чтобы вы открыли фирму.

– Зачем?

– Затем, что вы бывший военный, генерал, и вам легче будет найти общий язык с вашими недавними коллегами. Согласитесь, заслуженного генерала они воспримут лучше, чем какую-нибудь гражданскую шваль.

– Но зачем обязательно военные?

– Госзаказы – мечта любого бизнесмена. Хорошие объемы, гарантированный сбыт, репутация фирмы.

– Но в армии тендеры.

– Мы выиграем их. Уверен. Потому что не будем гнаться за прибылями. По крайней мере, поначалу. Нам главное свою нишу занять. Ведь в тендере выигрывает тот, кто при равном качестве предложит более низкую цену. Я так понимаю?

– Так точно.

– Так вот, мы предложим самую низкую цену…

Хорошо в Америке – скинул цену, выиграл заказ. А у нас сколько не скинь – один хрен, выиграет кто-то другой. По завышенной втрое цене. Нет, к нашим вооруженным силам никаким шпионам не подобраться, там только свои трутся.

– Ну не знаю, у меня хорошая пенсия, да и возраст. А идти теперь в бизнес – это только беспокойство.

– У вас будут помощники. Вот, разрешите представить – ваша секретарша.

Как кукла Барби со всеми положенными выпуклостями, изгибами и колыханиями.

– Очень хорошая работница. Не из этих, современных дамочек, которые только о том и думают, как свою честь сохранить. Эта в суд, если ее под локоток взять или хлопнуть по-дружески, не побежит, потому что понимает, что такое субординация. Не так ли, миссис Смит?

Секретарша улыбнулась, облизала язычком полные губки и посмотрела так многозначительно, что генерала пот прошиб.

– Я подумаю… И, наверное, соглашусь. Вы правы, нашей армии надо помогать. Я смогу, у меня хорошие связи в верхах…

Теперь подтянем какого-нибудь отставника-адмирала. ВМФ тоже тендеры объявляет, а корпоративной солидарности и связей еще никто не отменял. Все они там друзья-приятели, ни одну бутылочку виски в кубрике совместно распили.

Фирма. Офис. Секретарша.

– Это что такое?

– Ваша помощница, которая…

– Не знаю, как у вас в бизнесе, а у нас на флоте считается, что женщина на корабле к несчастью. С этой дамочкой фирма не сегодня-завтра на мель сядет. Отставить баб!

Ах, ну да, это же подводный флот, коллектив сугубо мужской, по полгода в железе… Тут нужны другие решения.

– Тогда еще один помощник. В недавнем офицер-подводник. Ушел в отставку по состоянию здоровья.

Взгляд адмирала подобрел. Каков молодец – выправка, фигура, лицо! В смысле, мужественное, как у Брюса Уиллиса. Картинка! И костюмчик белый с брючками в обтяжку. Ни прибавить, ни убавить. Вот это другое дело!

– Служил?

– Так точно. Три автономки.

– Тогда должен понимать службу!

– Так точно, сэр! Готов приступить к исполнению обязанностей незамедлительно со всем своим усердием. С вами хоть теперь на полгода с полным погружением!

– Молодец! Ну что ж, с таким личным составом – наверное. А то что-то я дома при жене засиделся, а сила еще есть, еще имеется и хочется ее использовать по назначению, хочется быть полезным своей стране! Даю добро.

И еще полдюжины фирм с летунами, ракетчиками и штабистами. Они ветераны, но что с того? Они всю жизнь в армии тёрлись, и каждую собаку в части по кличке знают. Эти быстро полезные связи наработают. Как говорится: старый адмирал кильватерный строй не испортит!

Работайте, налаживайте контакты, хлебайте виски, закусывайте балычком, вспоминайте былое с друзьями-однополчанами. Только не забывайте про зубную пасту пару словечек замолвить, без которой улыбки американских солдат будут менее ослепительны, а зубы им проест кариес. И намекните, что в долгу не останетесь, потому как от своих они примут. От чужих – нет. А от своих – может быть…

Ну и в лоб!.. Что там по тендерам, куда и когда заявочки подавать, какие требования? Хм… И здесь бюрократия, которая честного предпринимателя за глотку хватает. Ну ничего, мы подстроимся, нужными бумажками обложимся, подходящих людей подтянем, производство под требуемые стандарты подгоним. Потому как стимулы у нас серьезные, и это не деньги… И цены предложим ниже некуда, чтобы не отказали, без риска под скандал угодить. А дальше по цепочке пойдем: как товар заказчику передается, кем контролируется, куда отгружается и там на месте кто и каким образом его принимает? Во всех мельчайших подробностях.

– Что из каждой бочки пробу берут?.. А как?.. И где анализ проводят? И кто бочки туда возит? И на чем?

По шагам, по минутам…

Так, тут всё понятно. С прописанным регламентом. А вот как всё происходит на самом деле, так как то, что пишут в бумажках всегда сильно отличается от реалий жизни. Люди – не машины, они любую инструкцию под себя вывернут. Кто-то кого-то сто лет знает и потому доверяя приятелю, проводит проверку, спустя рукава, кто-то ленится быть в каждой бочке затычкой, удовлетворяется выборочной проверкой, кто-то просто рукой машет – проезжай. Человеческий фактор… А мы его усилим, с кем-то дружбу завязав, кому-то деньги одолжив, кому-то компромат организовав… Чтобы поменьше служебного рвения и побольше человеческих отношений.

Да и не бывает так, чтобы стопроцентная проверка: дорого это – каждую бочку распечатывать, пробы брать и анализы проводить. Если в масштабах армии. Бомбы с ракетами – может быть, а краску или масло, которые для хознужд… Так что ищем щелочки, через которые… И, конечно, найдем, нет таких заборов, в которых не нашлась хотя бы одна дырка!

Ищем!.. Только не лично, только через третьи, а лучше четвертые руки.

– Меня интересует видеозапись транспортировки и приемки груза…

– Зачем?

– Я не должен отвечать на ваш вопрос, но отвечу: затем, что я хочу заняться тем же самым бизнесом и должен знать, как обстоят дела у конкурентов. Именно поэтому вы должны действовать максимально осторожно. Никто не должен узнать о вашем интересе. И за это я готов платить приличные деньги.

– Не беспокойтесь, у меня хорошая техника…

Еще один заказ… Еще…

Встреча, нет, не с исполнителем и не с заказчиком и не с тем, кто нанимал заказчика, а с тем, кто всю эту цепочку сращивает. Но даже здесь встреча в формате: я тебя вижу, ты меня нет.

Короткий доклад, без имен и географических названий, все объекты интереса под номерами, поди догадайся, о чем речь идет.

– Очередной видеоматериал я оставил в условленном месте.

– Да, я получил, мне передали его.

Посмотрим-посмотрим…Интересное кино! Картинка очень приличная, потому что каждую деталь можно разглядеть. На технике не экономим. Загрузка… Дорога… Взятие проб… Слив… Лица… Голоса…

Понятно. А здесь что?

Загрузка… Дорога… Процедура аналогичная, но с нюансами. Которые надо будет учесть.

Дальше… Дальше… Вот они «дырочки в заборе», которые нанятые агенты проковыряли. И теперь туда можно просунуть свой… интерес, если осторожно, на цыпочках. Потому как нет таких крепостей, куда бы тайный лаз не вел, нужно только его нащупать!

Смотрим, смотрим… А здесь вообще человечек сыскался, который за две тысячи баксов готов что угодно куда угодно пронести. И такие всегда находятся и даже при самом строгом режиме, отчего зэки во всем мире имеют в камерах свой чай, виски, дозу, весточку с воли или даже мобильный телефон. А если, к примеру, вспомнить средневековые войны, то сколько крепостей пало, когда изнутри кто-то ворота открывал или тайные ходы показывал. Человек – это самое слабое звено в любой обороне. Надо этого человечка на заметочку и в разработку взять. И других таких же поискать. И обязательно найти!

На то и осада, чтобы не спеша, но неуклонно прощупывать «передний край» противника, намечая направления для атаки в обход минных полей и огневых точек. Всё как на войне… Такая работа!

* * *

– Что наш протеже за океаном? Есть от него новости?

– Нет, молчит.

– Может, его уже того… нет? Как предшественника.

– Может быть. У нас связь с ним односторонняя: когда ему в голову взбредет.

И это, конечно, странно… И неприятно… Первый человек в государстве, словно отвергнутый кавалер, должен ждать, что какой-то рядовой агент ему весточку подаст! Он… Его… Ждёт!.. Вместо того, чтобы призвать, мордой в пол ткнуть и возить, возить… Абсурд! Абсурд, которому он вынужден подчиняться!

– Держите меня в курсе ситуации.

– Так точно! А что по оборонке?

– Всё то же самое: латайте, штопайте, красьте, подтягивайте дисциплину… И создавайте новые образцы вооружений, которые с опережением…

– Где создавать?

– Где? Я скажу где: всё там-же на «Союзмультфильме»! Идите и рисуйте, и чтобы новое оружие летало, сверкало, взрывалось и разило врагов, как в «Космических войнах»! Такая установка. Будем считать это операцией по дезинформации потенциального противника. Вот и дезинформируйте, и пугайте. Ракеты надувные клейте и подлодки из фанеры сколачивайте, хоть маски зомби нашим генералам на морды натягивайте, чтобы они страшнее скалились. Пугайте и готовьтесь.

– К чему?

– К тому, что кто-то испугается. Только другого выхода у нас нет. Когда клыки сточены, остается громко лаять и пену из пасти пускать. А там посмотрим, может, что-то и кроме мультфильмов создать успеем. Может быть…

* * *

– Дом у вас неплохой, но окружение…

– Вы про военных? Ну что вы, они тихие, там вообще ничего не происходит.

– Ну конечно, я мимо проезжал, видел – там колючка в три ряда. Я у вас дом куплю, а потом какие-нибудь вертолеты над самой башкой летать начнут. Я тишины ищу, почему сюда и забрался, а военные – беспокойные соседи. Что там у них?

– Это нельзя, это секрет.

– А вы знаете?

– Конечно, я двадцать лет тут, у меня половина офицеров в приятелях.

А это хорошо, это надо взять на заметку, что в приятелях.

– Не знаю, не знаю… Место неплохое, дом приятный, но…

– Ну хорошо, я скажу, только по секрету: там ракеты. Но они не летают. Полетят только в одном случае: если русские начнут войну. Но один раз вы, наверное, вытерпите. – И продавец обаятельно улыбнулся.

– А учения?

– Какие учения? Такими штуками не швыряются, слишком они дорогие. Меняют раз в пятнадцать лет, но вы этого даже не заметите. Посмотрите, видите гнезда, ну разве стали бы птицы их вить и вскармливать птенцов там, где шумно? Кроме того, до базы отсюда больше мили. Очень приличное расстояние.

– Да?.. Ну ладно, если вы сбросите цену…

А дом, верно, хороший, стоит на пригорке, кругом до самого горизонта пейзаж можно обозревать. Соседи далеко. И сам дом крепкий, с высокой двускатной крышей. Конечно, надо тут кое-что переделать, но так всегда бывает, новые жильцы переиначивают интерьеры под себя…

Теперь только арендатора приличного подобрать. Желательно не из коренных американцев – эти жильцы капризные, права качают, аренду снижают. Лучше кого-нибудь из эмигрантов, например, латинос. И лучше с ними не «живьем», а по Интернету.

– Включите камеру. Да, спасибо. Это ваш дом, ключи под камнем возле калитки… Проходите. Открывайте дверь. Присаживайтесь, можете взять в холодильнике пару баночек пива, чтобы спокойно поговорить. Да… вот так. Зачем вам мое лицо, я не фотомодель, чтобы мной любоваться. Я вас предупреждал.

Сел. Дальше по-свойски, на «ты».

– Ты, кажется, мексиканец?

– Да.

– Бывший военный?

– Допустим.

– Сидел за нанесение тяжких телесных повреждений белому американцу, который калекой остался?

– Откуда вы знаете? Сидел. Но он сам виноват, он меня оскорбил.

– Не любишь янки?

– А за что их любить? Я по их милости шесть лет на нарах парился! Янки дерьмо!

– А чего здесь живешь, а не в Мексике?

– Это неважно, живу и живу. Это вас не касается.

– Согласен. Тогда обсудим условия аренды. Обитать будешь на втором этаже, под крышей. Там все есть: туалет, душ и кухня. Арендная плата – полторы тысячи «гринов» в месяц. С меня.

– Что я должен делать?

– Ничего. Жить. Безвылазно. Ты нелюдим и отшельник, никого к себе не приглашаешь, по кабакам и ночным клубам не шляешься, женщин не любишь. Но дом и участок надо содержать в порядке, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. На случай «гостей» по периметру участка стоит сигнализация и у тебя будет время приготовиться к встрече.

– А когда работать?

– Когда прозвучит сигнал. Первый – предупредительный. После него ты покупаешь побольше продуктов, набиваешь ими три холодильника и не покидаешь дом ни на минуту. После второго – забираешься на второй этаж и безотлучно находишься там. Возможно, вернее почти наверняка, к тебе прибудет напарник, чтобы помочь и проследить. Будете ждать третий сигнал…

– Понятно.

– И еще… на случай, если ты надумаешь расторгнуть контракт в одностороннем порядке… Покалеченный тобой американец ведь может потребовать пересмотреть дело по вновь открывшимся обстоятельствам. А они откроются. И суд может принять его сторону.

Квартирант болезненно поморщился.

– И самое главное – твои «друзья» из Мексики… Которые ищут с тобой встречи. Там ведь не так всё радужно, как ты говоришь, там такие «хвосты»… И если они узнают твое местонахождение, то американский суд и штатовские нары покажутся тебе раем. Назвать их имена?..

Напрягся, забегали глазки.

– Откуда вы всё это знаете?

– От твоих приятелей. Это они тебя «порекомендовали» и просили найти. Я нашел.

– А если я теперь откажусь?

– Зачем? Ты сделаешь дело и получишь пятьдесят кусков. И новый паспорт. Он на кухне, на столе под салфеткой. Можешь полюбопытствовать… Видишь свое фото? Ты сделаешь дело, обрубишь все концы, ведущие к тебе, и начнешь жить заново. Если, конечно, не проболтаешься где-нибудь случайно. Только зачем тебе это? Новая жизнь при паспорте и деньгах – это так здорово.

Молчит, думает. Надо ему добавить пищи для размышлений. И «перчиком» сие блюдо приправить.

– Да и поздно отказываться, так как ты слишком много узнал того, чего не следовало знать. Раньше надо было на попятный идти… И ты и я в этом деле теперь по самую макушку, и хода назад нет. Сам должен понимать. Не мои хозяева, так твои приятели тебя достанут. Или американцы. Кто-нибудь обязательно… А если не тебя, то твою семью в Мексике. У тебя ведь большая семья?

– При чем здесь моя семья? Я сам по себе!

– При условии, что сделаешь дело, и не будешь болтать. Иначе…

– А если меня схватят? После того.

– После того всем будет не до тебя. И вообще ни до кого! Надеюсь, ты это понимаешь. Ты сделаешь свое дело и спокойно уйдешь. И главное, совсем не факт, что твои услуги понадобятся. Может быть, один шанс из ста. А деньги ты получишь в любом случае.

– Сколько мне здесь сидеть?

– Месяц, два. Возможно, полгода. А потом на свободу с чистой совестью.

– Что?

– Ничего, поговорка такая. Ты получишь пятьдесят «кусков» и по полторы штуки за каждый месяц. И через полгода, возможно, ничего не сделав, уйдешь на покой.

– А если я…

– Это будет глупо. Ты потеряешь пятьдесят тысяч и жизнь… Гарантированно.

Согласится, никуда не денется, так как у него много врагов и ему есть что терять. Кроме того, есть его близкие, цена жизни которых пара тысяч «баксов», и он это понимает. Но всё равно, всё равно на последнем этапе к нему надо будет подогнать напарника, который станет ему в затылок дышать. Два незнакомых человека не успеют сговориться, и, опасаясь и оглядываясь друг на друга, работу сделают. Обязательно сделают!

И самое главное, даже если он в последний момент сбежит – он здесь не один, неподалёку, с другой стороны, тоже стоит неприметный домик, где поселился еще один бирюк, который не посещает рестораны и ночные клубы, сторонится людей и не ходит в гости к соседям. Может, это чуть странно, но мало ли на свете чудаков? Американцы не привыкли лезть в чужую жизнь, если это не затрагивает их интересов. Так что пусть живут. И… ждут сигнала!

* * *

– Вам нужны деньги, а мне люди, которые ненавидят янки, любят доллары и у вас на крючке. За каждую голову готов платить наличными.

– Сколько?

– Тридцатник. Но если что-то пойдет не так или они откажутся, то разбираться с ними будете тоже вы. Мне скандалисты не нужны.

– Кубинцы подойдут?

– Эмигранты?

– Нет, с острова. Они не любят американцев и ни черта не боятся.

– А документы?

– Наша забота.

Интересная тема. Кубинцы – вояки и упертые ребята. Эти готовы вцепиться в глотки американцам на любом континенте, особенно, если те раньше убили кого-то из их боевых товарищей. Эти не подведут.

– Хорошо. Кубинцы подойдут.

– Для чего они вам?

– Это мое дело. Я плачу – вы подгоняете нужных мне людей. И убираете тех, которые не подошли. Больше вам ничего знать не положено, если, конечно, вы хотите продолжать со мной бизнес.

Экран погас.

А на мексиканский счет упал еще один тридцатник. Хороший бизнес, без подставы. Выгодный и не жадный клиент, а то, что не хочет свое лица показывать – это его дело. Может он урод. Пусть даже урод, главное, чтобы платил.

* * *

– Вот, допустим, инфекция, которая воздушно-капельным путем или через рукопожатие… Как быстро она распространяется? В смысле, сколько человек может заразить один больной в сутки?

– Смотря какая инфекция.

– Приставучая, самая-самая. Чтобы один раз чихнул и в радиусе десяти метров зона сплошного сопле-капельного поражения.

– Ну тогда, возможно, десятки людей.

– А зараженные когда начнут чихать?

– Смотря, какая инфекция.

– Которая самая быстрая, чтобы сегодня заразился, а через день-другой сопли ручьем, кашель и температура под сорок.

– Тогда заболевание, как лавина, будет нарастать в геометрической прогрессии. Известны случаи, когда подобные инфекции в считаные дни пересекали границы государств и даже океаны. Достаточно одному больному переехать в другой город, чтобы там вспыхнул новый очаг. Правда, теперь существуют мощные антибиотики…

– Но ведь вирусы мутируют.

– Не так быстро.

– А если им помочь?

– Что?

– Ну ведь чертовски интересно вывести вирусы невосприимчивые к существующим лекарствам.

– Вы что такое говорите? Вы хотите, чтобы я угробил треть человечества, как это сделала испанка?

– Ни в коем случае – только кашель, сопли и температура. Ну, может, еще сыпь по всему телу.

– Зачем это вам?

– Затем, что я представляю интересы одной фармакологической фирмы. Очень богатой. Очень! Фирме интересно получить вирусы нового поколения, с которыми нельзя справиться существующими лекарственными средствами. И получить новое лекарство, которое их убивает. Вы понимаете: новая, не боящаяся существующих лекарств, эпидемия, легкая паника и… спасительные пилюли. Недорогие, потому, что спрос на них будет массовым. Это же сверхдоходы! Которыми моя фирма готова поделиться с вами. Всё что нужно для организации лаборатории, ну там препараты, колбочки, микроскопы мы доставим в течение недели. Представляете, как это интересно, когда весь мир чихает из-за вас? Грандиозно…

– Не знаю… Это очень долгий процесс.

– А если постараться? В крайнем случае, давайте возьмем какую-нибудь известную инфекцию позабористей. Материал я вам доставлю – хоть сопли в пробирке, хоть носителей живьем. Хотите из Африки, хотите из Латинской Америки. Но лучше все-таки что-нибудь новенькое изобрести…

И еще десяток заказов, в других странах, на других континентах.

– Мне нужно, чтобы их пронесло, так пронесло, чтобы из ушей брызгало, глаза на лоб лезли и любые пробки вышибало, как снаряд из гаубицы. Неделю. Пусть они неделю на горшках сидят, не вставая. Мне это нужно. Зачем?.. Вам скажу. Это будет акт милосердия. Если они не присядут на унитазы, то лишатся жизни, потому что останутся на постах и их вырежут, как кур, там, на Востоке. Мы с вами можем спасти сотни жизней. Пусть лучше их вывернет наизнанку, чем им перережут глотку. И конечно эта инфекция должна быть контактной, то есть передаваться через рукопожатия, одежду, предметы. Не капать же бациллы каждому в стакан. Всё понятно? Надеюсь на вас…

* * *

Что там есть еще из оружия массового поражения, доступного обывателю? Из тех, что не в армейских складах, которые замучишься взламывать. Потому что есть такое, если мозгами пораскинуть. И это не «зарины» и «заманы»… Листаем справочники, читаем форумы, прикидываем. Ага… Оказывается не все заразные болезни может победить современная медицина. Например, бешенство. Покусала тебя какая-то случайная собачка или лисичка-сестричка, и ты, не придав сему происшествию должного значения, скоро помер в страшных мучениях. И главное, никаких таких стопроцентных лекарств против сего недуга нет!

Правда, собаки… Тем более, лисички… Ну не будешь же натравливать на вооруженные силы США тысячи бешеных собак? Да и не получится, они первыми тебя искусают. Нет, не годится… А если глубже копнуть, по событиям…

Читаем, ищем… Оп-па, какой печальный случай: кошечка чихнула на ветеринара и тот, заразившись, умер через пару недель. То есть не обязательно кусать или царапать, можно и так: воздушно-капельным путем? А это меняет дело… Как можно возбудитель бешенства добыть? Это просто – договориться с ветеринарами, которым всю эту заразу в виде кошек, собак и хомячков волокут, и собрать требуемый материал.

Но как его сохранить? И как потом распылить? Ну да это проблемы решаемые, если привлечь специалистов. Лучше из третьих стран. И если всё пойдет как надо, то в какой-то момент армия США взбесится, причем не в переносном, а в прямом смысле слова. И перекусают они друг друга и вышестоящее начальство. Потому что прививаться никто не будет, так как никто не будет знать, что заболел.

Пошли дальше… Что там есть еще из ползающей и кусающей гадости? Змеи? Пауки? А если клещики… Милые создания, в массовом количестве все сплошь переносчики энцефалита и на каждом кустике гирляндами висят. Набрал таких в баночку, а лучше в бочку и разбросал по территории воинских частей и городков на клумбочки и тропинки. Нет, конечно, покусанные бойцы не помрут, но из строя на некоторое время выйдут. Хотя тут надо еще посмотреть, как энцефалит может распространяться, минуя клещей, например, в виде аэрозолей. Возьмем на заметочку…

Что еще? Взглянем на статистику смертей. Ага… комарик, но не простой, а малярийный, от которого погибло больше, чем от чумы! Это же милое дело: набить ими банку литра на три, поднять дроном метров на пятьсот и сбросить на какой-нибудь авианосец, воинскую часть или штаб. Дзынь! И разлетелись комарики во все стороны. Их даже до цели доставлять не надо, они сами своим ходом долетят, как самонаводящиеся боеголовки. На запах. Долетят и впрыснут. И всё – личный состав слёг в лихорадке. Вот только комаров придется заражать северных, которые холода не боятся, потому что на юге бойцов, наверняка, прививают, а в северных широтах никто этой напасти не ждет. Пять-десять миллионов комариков, несколько сотен банок и четверть армии США загремела в госпитали. Что-то в этом есть…

И так дальше, потому что заразы на нашей планете хватает, надо только ее собрать и в нужное место доставить. Конечно, не всякое такое «оружие» сработает, но если хоть малая часть… Тут важны масштабы. А обеспечить их нетрудно, так как комаров, в отличие от хранящихся в арсеналах запасов ОВ, немерено и все они в свободном доступе – бери не хочу.

Вот тебе и оружие массового поражения. Возьмем на заметку и проработаем…

* * *

– Скажите, эти крысы, которые с хвостами, они поддаются дрессировке?

– Ну что вы, крысы умнейшие животные, возможно даже более умные, чем обезьяны. И нюх у них, кстати, превосходит собачий!

Нюх – это интересно.

– Ну не знаю, на вид они такие… противные.

– То, что их люди не любят, это понятно, они ведь издревле наши конкуренты в пищевой цепочке. Крысы всегда воровали у нас продукты со стола и из амбаров. Например, знаете как они таскают куриные яйца? Одна крыса ложится на спинку, ей накатывают на брюшко яйцо, она обхватывает его лапками, а другие тянут ее за хвост в норку. И яйцо остается целым!

– Какие у них еще способности?

– Высочайший уровень выживаемости, как отдельных экземпляров, так и всей популяции. Переносят жуткие перепады температур, могут переваривать любой корм и даже пожирать яды, при этом если они видят незнакомую еду, то посылают ее дегустировать самую слабую или старую крысу, и если та дохнет, не притронутся к еде. Радиацию переносят в сумасшедших дозах, смертельных для человека. Если стаей, могут загрызть кошку и даже собаку, причем в этом случае действуют коллективно. И еще они умеют улыбаться! Да-да, только люди, отдельные приматы и… крысы. А интуиция?..

– Что?

– Интуиция, другого слова я подобрать не могу. Вы, конечно, слышали рассказы про крыс, бегущих с корабля.

– Конечно…

– Так вот это не байки – научный факт. Они покинули «Титаник» еще в порту, а люди – нет. Во время войны бежали с боевых кораблей, которые уходили в последний поход. Они ушли из Сталинграда до начала боевых действий! И за один-два дня до начала испытаний массово бегут с полигонов, в том числе ядерных. Как они узнают об опасности? Вы знаете, что в блокадном Ленинграде жители предпочитали прятаться в тех бомбоубежищах, куда бежали крысы, и бомбы туда не падали!

– Очень интересно. Вы о них, как о людях.

– Молодой человек, если бы вес крыс был хотя бы килограммов на двадцать больше, то еще неизвестно кто бы правил на этой планете, а кто прятался по подвалам и канализациям – мы или они.

– Но если у них столь высок интеллект, значит, их можно выдрессировать?

– Сложно сказать. Все-таки это не домашние собаки, это дикие животные, привыкшие к свободе. Свободолюбивые личности, если хотите.

– А если попробовать? Это же интересно. Я готов субсидировать ваши исследования, вы очень заинтересовали меня. Я бы даже сказал: заинтриговали. Дрессировка крыс – это так ново… Попробуете?

– Я не знаю…

– Послушайте, такое предложение бывает раз в жизни, вы сможете набрать помощников, построить виварий. У вас будут деньги и полная творческая свобода.

– А зачем вам это?

– Мне? Хочу увидеть, как они улыбаются. С каким количеством крыс вы сможете работать одновременно – с сотней, с тысячей?

– Смотря, какая цель.

– Цель – выявить наиболее поддающихся дрессировке особей. Если хотите, то самых талантливых. И научить их… ну, там посмотрим. Только у меня просьба: не затягивайте это дело, мне нужен быстрый результат, а то сегодня деньги еще есть, а завтра уже нет.

По крысам всё. Этот справится, этот любит их больше, чем собственную жену.

* * *

– Вот, допустим, консервы.

– Что консервы?

– Как они проходят проверку?

– Самым тщательным образом.

– На корабле?

– Нет, зачем. На берегу. Берут наугад три десятка взятых из ящиков банок и передают в армейскую санитарную службу. И на производстве тоже проверяют.

– А кто конкретно проверяет? Вы знаете этих людей?

Ну, конечно, знает. Этот или другие. И если через них, с подходцем, с услугами, деньгами и дружбой…

* * *

Так, с консервами более-менее разобрались…

Что там есть еще? Сахар? Или соль. Лучше соль. Просто соль. Белые, привычные глазу кристаллики, которые везде и в первое, и во второе, и огурчик с помидорчиком посыпать. Без соли никуда. Без нее любое самое изысканное блюдо в рот не возьмешь.

Соль… Соль… Белые кристаллики.

Да ведь не только соль – кристаллики. Или сахар. Много чего имеет кристаллическую структуру. Интересно, если подумать. Если хорошенько подумать и приспособить… Вот в чем соль!

* * *

– Хочу устроить грандиозное шоу. С дронами. Представляете, взлетают дроны и одновременно по команде сбрасывают сотни, нет, тысячи разноцветных светящихся шаров, которые планируют к земле. Это будет красиво.

– Но для этого вы можете просто купить готовые изделия нашей фабрики.

– Нет, мне нужно не просто, мне нужно грандиозно! Ваши игрушки любым порывом ветра сносит, у них пропеллеры— тьфу. Зачем мне игрушки? Я плачу и желаю иметь устраивающий меня товар, чтобы никакой ветер, чтобы они висели, как гвоздями к небу прибитые, и поднимали килограмма два. Потому что шары…

– Но это серьезная конструкторская задача.

– А это доллары, зеленые, настоящие, которые я заплачу за решение этой задачи.

– Сколько изделий вам требуется?

– Ну, давайте пятьсот. Хотя нет, лучше тысячу, если вы цену скинете и управитесь за… два месяца.

– За два?!

– Лучше за полтора. У меня праздничное мероприятие, мне нужно успеть…

* * *

– Нет, это не забор, это насмешка. Вы вон тех коров видите?

– Да, вижу.

– А представляете что будет, если они все разом полезут на мою территорию? А у меня здесь клумбы, беседки, бассейн. А их сотня. Они же тут всё вытопчут, как стадо слонов.

– А с чего им вдруг к вам лезть?

– С того самого. Вон там, за леском, база вояк, у которых вечно что-то бухает и взрывается. А коровы создания нежные, и если бабахнет посильнее, то они рванут оттуда сюда. А вы мне тут на их пути проволочки повесили. Так не пойдет.

– И что вы предлагаете?

– Предлагаю усилить забор – на стойки взять стальные трубы диаметром миллиметров сто двадцать и вкопать их не так как у вас, не вертикально, а под наклоном градусов семьдесят и поглубже, чтобы они стояли как противотанковые ежи. Тогда коровы не смогут их смять. Я накидаю вам планчик. И обязательно подведите к забору провода, чтобы я мог подать на них электричество. Вот тогда я буду спать спокойно… Коровы – это такие парнокопытные, которые только с виду мирные жвачные животные, а если их раздразнить…

* * *

– Вы фермер?

– Да.

– У меня к вам предложение. Очень выгодное. Вы ведь коров разводите?

– В том числе и коров.

– А если не «в том числе», а только коров? Вернее, бычков.

– На мясо?

– Нет, на потеху публике. Хочу устроить здесь, в Америке, корриду. Вы знаете, что такое коррида? Это когда разъяренный бык весом в тонну и худенький тореадор со шпажкой друг против друга, и зритель не знает, кто кого прикончит. Очень будоражащее зрелище. Американцы ведь любят бойцовские виды спорта, а коррида – это чисто война с кровью и настоящими смертями.

– Вряд ли вам позволят, у нас ведь защитники животных.

– Я договорюсь, не беспокойтесь. Вопрос не в разрешении – в быках. И если вы возьметесь… Платить буду за каждую рогатую голову раза в четыре больше, чем вы получаете за корову. Согласитесь, интересно. Но только быки должны быть не осеменители с любовной поволокой в глазах, а звери! Бойцы нужны, чтобы пар из ноздрей и землю копытами рвали. А для этого надо их соответствующим образом натаскивать, как бойцовских собак – злить, к боли приучать, к петардам. Что это за бык, который укола пики испугается или зрительской хлопушки? Он от укола и шума звереть должен, на обидчиков кидаться. Но и бояться должен. Я имею в виду звук или жест, после которого бык получает, допустим, электрический удар. Чтобы условный рефлекс, иначе его на арену не выгнать. А тут прозвучит знакомая сирена, и бык побежит, а там матадоры, тряпки красные и зрители. Шоу. Вот такие у меня требования.

– Вряд ли я справлюсь с такой задачей. Я всё больше по коровам и молоку.

– А вы не беспокойтесь, я вам специалиста по парнокопытным пришлю, который поможет. Оборудование купите, людей наймёте, корма закупите и добавки разные, как у культуристов, чтобы мышцы активнее нарастали. Деньги с меня. Причем время важнее денег. Масштабы заложим серьезные, сами понимаете – в корриде быки долго не живут – стадо голов на двести, а может, больше, учитывая выбраковку. Чтобы не возиться с телятами, закупим сразу полуторогодовалых бычков.

– А коровы?

– Коров на мясо. Я вам за бычков вчетверо плачу! Согласны?

– Мне надо подумать.

– Думайте. Пятнадцать минут. Вот аванс, наличными. Или, если хотите, переведу на ваш счет. Мне всё равно. У меня время, у меня шоу, которое будет буквально завтра. А если послезавтра, то уже ничего и не надо. Бизнес – это как коррида: кто вовремя сориентировался, успел шпажкой ткнуть, тот при деньгах и славе, а зазевался – тебя на рога поддели! Так что не упускайте свой американский шанс!

* * *

– Хочу ветряк, который на шесте пропеллером крутит, а в доме лампочка светится.

– Зачем?

– Затем, что электричество дорого, а ветер халявный – ветер сам по себе дует и пропеллер вертит, ему платить не надо. Хочу ветряк, чтобы все лампочки в доме горели от него.

– Так есть же готовые ветряки любой мощности, в любом каталоге.

– Нет, мне не такой нужен, мне чтобы как самолет, потому как я пилотом был и хочу, взглянув на него, сразу молодость вспомнить. Чтобы пропеллер, хвост и крылья по бокам. И эмблема моей эскадрильи. Сможешь такой соорудить?

– Почему нет? Начинка у всех одинаковая, а внешний вид любым может быть. Размер какой?

– Чтобы метра полтора. И аккумулятор внутри.

– Для чего?

– Хочу, чтобы когда ветра нет винт крутился, как у моего аэроплана. Чтобы всегда крутился. Я кручусь, и он пусть крутится. Есть ветер – то в одну сторону, нет ветра – крутится в другую. И чтобы винт разноцветный был. Жарко станет, я под струю сяду – вон и кресло у меня пилотское имеется. Сидеть буду, думать или дремать – надо мной самолет – хвост вверх, крылья в стороны, винт крутится, холодную струю назад гонит, мошку сбивает. Сможешь?

– Сделаем.

– Хорошо сделаешь, я штук десять закажу, или больше. Пять у себя поставлю, остальные соседям раздам, они тоже интересовались. Не должно быть у всех всё одинаково…

Хороший получился ветряк – с цветным пропеллером, с хвостом, на крыльях звезды, а на одном самолете даже фонарь в кабине имелся, и там какая-то фигура просматривалась.

– А ну поставь его под ветер.

Пропеллер закрутился и лампочка внизу вначале замигала, а потом разгорелась ярким светом.

– При среднем ветре можете подключать до трех киловатт.

– А если больше?

– Надо лопасти пересчитать и удлинить.

– Тогда пару удлини. Я их у ручья поставлю, где беседка, чтобы свет был.

И ветряки сели на длинные шесты и стали исправно крутиться, вначале привлекая общее внимание, но потом к ним все привыкли, и кто-то даже заказал такие же, потому что они были на удивление дешевы. Правда, в них что-то постоянно ломалось и приходилось снимать и таскать в починку, но деньга за это никто не просил, так как они были на гарантии.

И пропеллеры крутились, а лампочки светили…

* * *

– Красивая река.

– Да, очень, особенно в верховьях до плотины.

– Там плотина есть?

– Старая гидроэлектростанция, еще начала прошлого века. Электричество она уже не вырабатывает, но плотина осталась. И озеро замечательно расположено: между двух горных хребтов в окружении соснового леса.

– Большое?

– Приличное…

А если в высотах и объемах? Сколько там кубокилометров, какая высота плотины от основания до «холки», какой уклон русла? Надо съездить на экскурсию, посмотреть…

И точно – симпатичное озеро. Исключительное! Глубокое до синевы и ширина немаленькая. Американцы – хорошие строители. Правда, плотина слегка запущена, так как перестала выполнять главную свою функцию – киловатты выдавать. Теперь она скорее объект ландшафтного дизайна. Но всё равно приятно посмотреть на плоды рук человеческих, пусть даже американских.

А что там сбоку? Старинные шлюзы, по которым до середины прошлого века суда ходили, и лес плотами сплавляли? Культурный объект. Вон сколько зевак ходит и автобусов экскурсионных стоит. И еще машины, потому что плотина – это дорога, связывающая два берега. Самый короткий путь из одного штата в другой.

Замечательное место, надо сюда почаще приезжать, чтобы расслабиться, на бережке посидеть, воздухом подышать, по теплому бетону плотины босиком пройти, в воде поплескаться.

Надо. Обязательно надо!

* * *

– Какой может быть внутренний объем трубы, к примеру, сто шестьдесят миллиметров?

– Какой трубы?

– Неважно. Металлической, керамической, пластиковой, стеклянной. Любой. Сколько вмещает один погонный метр?

– Примерно, двести литров.

Н-да? Двести? А если десять, то две тонны. А сто метров – двадцать тонн. Однако не мало! Если как в школьной задачке про трубы, где что-то куда-то втекает, а что-то вытекает…

Ладно, будем решать. А для этого перемножать, складывать и отнимать. Чтобы найти значение «Х». Которое, обязательно надо найти, ну просто позарез!..

* * *

– Вы осторожнее, тут дорога узкая. Серпантин.

– Я постараюсь.

Точно – узкая дорога и вьется змейкой, сваливаясь с перевала в долину. А долину на полста миль видно: вон там какой-то городок, а там озерцо, поля, леса.

Поворот… Еще… Интересно, как здесь грузовики ездят и в повороты вписываются, когда тут пешком еле-еле разойтись можно? Любопытная дорога, для настоящих мужиков, сидящих за баранкой! А вот и трак – жмется к склону, чуть бортом не скребет. Но едет и даже скорость не сбрасывает! Притормозил, вполз в поворот, кажется, что даже изогнулся, как уж.

Молодец водила – циркач! Надо за ним поехать, полюбоваться такой исключительной ездой.

Последние повороты. Прямой отрезок. Склон, как пропасть. Боковая дорожка с «кирпичом» и какими-то предупреждающими надписями на незнакомом языке. Гладенькая дорожка и пряма, как стрела, мост через ущелье. Теперь спуск и долина…

Прямо как на американских горках покатался. Хотя так и есть, именно на горах и точно – американских. Ладно… проехали. И еще раз проедем, чтобы всё как следует отсмотреть и измерить. А потом еще раз…

* * *

И еще консервы, масло, краска, пенька, заборы, дроны… Много всего. И везде. По всей Америке и за океаном тоже. И сотни людей, которые выполнив свою часть работы, разъехались по домам на край света, а другие продолжили, не очень понимая, что и для чего делают. Вернее, совсем не понимая. А кто о чем-то догадывается или что-то подозревает, тот под страхом ходит, как под дамокловым мечом… Но целого или половинки, или даже одной сотой части не видит никто. Такая мозаика, которую разом не разглядеть и масштаба ее не ухватить. Никому. Кроме одного человека…

Что, теперь всё? Можно считать войска подтянуты к передовой, заняли исходные рубежи и подготовлены к атаке?

Тогда еще раз по каждой позиции:

Стратегическая авиация…

Ракетные войска…

Авианосные группы и отдельные корабли…

Подводные лодки…

Штабы и узлы связи…

Вроде всё. И значит можно идти на доклад к Верховному для получения высочайшей резолюции на плане предстоящей кампании…

* * *

Совещание было странным из-за состава и формы присутствующих. Вернее, одного никому не известного человека в штатском костюме и хоккейной маске. Спасибо хоть без клюшки и коньков! Военные с большими звездами на погонах недоуменно переглядывались: чудит Первый, какого-то вратаря притащил. В их команду…

– Разрешите представить, это наш… – Первый на мгновение запнулся, подбирая слово: – пусть будет консультант. Дайте картинку…

На стене вспыхнул экран, на котором была карта мира с множеством значков и обозначений.

– Прошу докладывать по существу вопроса.

И дальше по родам войск, по дислокации, по тому, кто что имеет и чем державе грозит.

– Наибольшую угрозу в случае развязывания полномасштабной термоядерной войны, несут военно-морские силы вероятного противника, в первую очередь ударные соединения кораблей, вооруженных крылатыми ракетами, которые могут произвести суммарный залп, равный…

И по деталям: отдельным флотам, эскадрам и мобильным группам, местам базирования, времени подхода, тактике применения ядерного оружия…

– У кого есть замечания, дополнения?

Кто-то кашлянул. Кажется, человек в маске.

– Простите… Разрешите внести поправку. Большую часть вот этих кораблей можно в расчет не брать.

– Почему?

– Из-за пожара.

– Какого пожара?

– Случайного…

* * *

На кораблях загорятся канаты. Обязательно загорятся. На военных судах в хозяйстве у боцманов очень много разнообразных тросов, фалов и прочих «концов» самого разного назначения, вида и сечений, от тоненьких «шнурков» до канатов толщиной в слоновью ногу. Без канатов флота не бывает – ни флаг на мачте не поднять, ни чалку на кнехт не набросить. Новые канаты грузят на корабли бухтами – ну, а кто их распускать станет, а потом обратно сворачивать, когда это работа на полдня целой палубной команды? Их просто майнают кранами на палубу и волокут в шкиперскую, подвешивая, расправляя или укладывая как они есть на полки. Этих тросов там тонны! И если вдруг хотя бы один из них загорится…

А как не загореться, когда в середину канатов вплетены полые «шнуры», наполненные термитной смесью, белым фосфором и прочей подобной дрянью, способной при горении прожигать металл! И вот в самый неподходящий момент один такой канатик задымит. А за ним другой. И проплавленные «шнуры» выплеснут в огонь термит и фосфор, которые вспыхнут как спички. Нет, не как спички, как миллион, как миллиард одновременно вспыхнувших спичек. И это будет не пожар – огненный шторм, если понять, что «горючего», подпитывающего огонь, центнеры! И всё и вся вспыхнет и каждый ингредиент этой адской смеси будет добавлять в пожар свою «изюминку»! «Полундра!» Вот как там у них на флоте кричат, когда пушной зверёк подкрадывается.

Сунувшаяся в шкиперскую аварийная команда отхлынет или, если зазевается, умрет, так как белый фосфор горит с выделением ядовитых веществ, смертельно опасных для человека. Термит, в свою очередь, будет проплавлять металл и капать в ниже расположенные помещения, «вгрызаясь» в пол внизу, а прочие «добавки» обеспечат неожиданные пиротехнические эффекты, включая взрывы и выбросы отравляющих веществ, которые понесутся по вентиляционным каналам. И где-то закоротят и начнут плавиться силовые кабели, где-то займутся горючие вещества, которых на любом корабле в избытке, и может даже начнут детонировать боеприпасы. Ах как жаль, что современные боевые корабли не деревянные, а то так можно было бы спалить целую эскадру!

Корабли, конечно, от такого пожара не потонут, запас прочности не позволит, но будут сняты с боевого дежурства и «захромают» в доки на капремонт. Да не в одном месте, так как пожар случится сразу на нескольких флотах, которые так неудачно выбрали поставщиков шкиперского имущества. Хотя кто бы мог подумать? Ведь теми фирмами руководили уважаемые отставники-адмиралы, удачно выигравшие тендеры!

Минус несколько «коробочек», а вместе с ними целый рой крылатых ракет, которые кому-то чем-то грозили, а теперь лежат мертвым грузом во флотских складах. А если бы те корабли пришлось «топить» обычными типами вооружений, то нашим морякам пришлось бы изрядно попотеть и еще неизвестно кто кого на лопатки положил бы. А пожар, он и есть пожар, стихия, с которой не поспоришь, которая сто «коробок» может сожрать!

Ставим крестики…

* * *

– Прошу продолжать.

– Двенадцатая и четырнадцатая ударные авианосные группы в составе…

На карте замигали целые россыпи «коробочек». Потому что авианосцы не ходят в одиночку, их, как невест на выданье, сопровождают свиты из крейсеров, эсминцев, фрегатов и прочих плавсредств, которые должны помогать, оберегать, прикрывать и обеспечивать.

– Время подходов… вероятные маршруты… задачи… цели… вооружение…

Авианосная группа – серьезная сила, которая может немало бед наделать, пуляя во все стороны крылатые ракеты и утюжа противника палубной авиацией.

– Что мы можем противопоставить?

Считай ничего, все «коробки», из тех что на ходу, растащены и разбросаны по морям-океанам, а прочие ржавеют на мертвом приколе у портовых стенок. Флот – дело дорогое и хлопотное, корабли годами строятся, а те, что от великой державы достались три десятка лет назад, порезали на металлолом или продали под плавучие бордели. Вот и имеем мы тришкин кафтан, когда кругом трещит и надо штопать образовавшиеся дыры, гоняя туда-сюда наскоро сформированные эскадры, вслед которым тащатся буксиры и ремонтные суда. И если представить, что полыхнет везде и сразу, то эту брешь имеющимися в распоряжении флота силами не заткнуть, хоть даже весельные «фофаны» в парках культуры и отдыха конфискуй и Андреевские флаги на них поднимай.

Все загрустили, глядя на значки ударных авианосных групп на карте. Густо их…

– Что скажет… эксперт?

Разом повернулись к человеку в маске.

– Двенадцатая и четырнадцатая ударные группы на начальном этапе войны задействованы в полном объеме не будут.

– Как это?

– Большая честь кораблей, включая авианосцы, останутся у стенок и в доках.

– Почему? В чем причина?

– В крысах.

– В ком?! В каких крысах?

– В серых.

– Тех, что бегут с корабля?

– Нет, которые бегут… на корабль.

* * *

Удивительные создания эти крысы – живучи, в любую дырку пролезут, на любую высоту заберутся, по канатам бегают, куда там цирковым канатоходцам. И если взять такую крысу, положить на лабораторный стол, расправить, зафиксировать и специальными зажимами пасть раздвинуть, то…

– Держи ее, не давай крутиться! Вот зараза…

Крысе можно запихнуть в горло пластиковую капсулу и тонкой палочкой поглубже протолкнуть в пищевод и по пищеводу в желудок… Спасибо, операция закончена, можно снимать крысу со стола и возвращать в садок.

– Давай еще одну… И еще…

До полного заполнения желудка… Спасибо, операция закончена, можно снимать крысу со стола и возвращать в садок.

– Следующую тащи…

Пищат крысы, скребут когтями проволоку клеток, словно чуют что-то.

– Вы уверены, что капсулы растворятся?

– Конечно, мы провели опыты. Желудочный сок размывает их оболочку в течение трех – четырех суток, после чего содержимое капсул поступает в организм. При этом излившаяся в желудок субстанция не выводится наружу, задерживаясь в желудочно-кишечном тракте.

– А они сразу не подохнут?

– Ну что вы, эти твари удивительно живучи и еще неделю или две смогут сохранять активность. Одна из подопытных крыс прожила более четырех недель, не теряя аппетита и бодрости, и даже пыталась размножаться. Поразительные животные с невероятным запасом биологической прочности…

Тут всё понятно. А что с дрессировкой? Не здесь, совсем в другом месте и другой стране.

– Мы учим крыс реагировать на заданные звуки, вибрации и запахи. В первую очередь запахи, так как нюх крыс превосходит даже собачий. Всё по Павлову. Вырабатываются устойчивые условные рефлексы на предложенную комбинацию определенного запаха и звуковых раздражителей, которые программируют поведенческие реакции. Думаю, через несколько дней мы сможем приступить к тренировкам на макетах.

– Спасибо. Напоминаю, у нас очень мало времени.

– Да, конечно, я понимаю, но возможные прикладные результаты!.. Я давно не работал с такой охотой и с таким бюджетом, и если бы можно было продолжить данные исследования, слегка сместив акценты…

– Ничего не надо смещать. Хочу напомнить о сугубо секретном характере проводимых работ и данной вами расписке о неразглашении. Надеюсь, вы понимаете всю меру ответственности…

Понимает. Хотя не понимает для чего всё это – крысы, рефлексы, макеты… И не должен понимать. Никто ничего не должен понимать. А когда дойдет до дела… Отобранных крыс можно будет доставить в пункт назначения, расправить, зафиксировать, сунуть им в глотки капсулы и выпустить ночью… вблизи военной базы. И они учуют и побегут, как их натренировали, на запах, на звук, на вибрации. На запах металла, горячего масла и авиационной горючки, главное, авиационной горючки. Побегут к авианосцу и кораблям сопровождения, по швартовым канатам, словно по трапу, поднимутся на борт незваными пассажирами. Как тренировались на макетах. И там, наверху, расползутся по «коробкам» от киля до верхней палубы, забьются в щели и норы, где их не достать. Крысы всегда были на кораблях с времен Древнего Рима и Византии и всегда будут. Только таких не было.

Крысы затаятся в чреве военных кораблей и станут жить обычной жизнью, сбиваясь в стаи, разыскивая пищу, спариваясь, выясняя друг с другом отношения. Но через несколько дней в их желудках под воздействием сока растворятся капсулы и… И ничего не произойдет. Всё так же бегают, пищат, едят и освобождаются от переваренной пищи. В самых укромных местах. Оставляя пятна… радиоактивные. А уж после начнут дохнуть одна за другой. И разлагаться.

– Что за дьявол? – удивятся дежурные-дозиметристы. – Фон повышен!

И пойдут бродить по палубам со своими дозиметрами, толкая их в каждый угол.

– Здесь… И здесь… А тут вообще зашкаливает!

Конечно, потому что крыс нашпиговали радионуклеидами, как новогодних индеек яблоками! Вначале капсулы будут просто фонить внутри крыс, но эти животные маловосприимчивы к радиации, гораздо меньше, чем человек и успеют «загрязнить» места своего обитания и своих здоровых сородичей. Потом капсулы растворятся и фонить начнут крысиное дерьмо и моча, «накачивая» рентгенами палубы и переборки, просачиваясь в щели, затекая в труднодоступные места. Затем крысы передохнут и станут источниками излучений сами. Умерших от лучевой болезни людей хоронят в свинцовых саркофагах, но кто будет хоронить крыс, да и как их сыскать в лабиринтах корабельных шахт и переборок, среди силовых кабелей и хитросплетений многокилометровых путепроводов? Живых, ладно, еще можно выманить и отравить, а что с мертвыми делать, которые чуть не светятся в темноте от излучения? Десятки, сотни дохлых крыс и сотни, а может быть, тысячи очагов излучения!

Трещат дозиметры, прыгают стрелки. Дозиметристы ошалело скачут по палубам в костюмах химической защиты и противогазах, развешивая таблички радиационной опасности.

– Общее повышение радиационного фона… Здесь и тут опасно допустимые значения.

Откуда?!

На кораблях легкая паника, все по кубрикам шепчутся, под матрасы суют железки: кому охота хватануть лишнюю дозу? У нас бы сволокли матросиков в лазарет, дали выпить йоду, поставили клизму и отправили служить дальше. А в Америке так нельзя, там всякий военнослужащий, комиссованный по болезни или травме, норовит судиться с государством, требуя компенсаций за утраченное в результате службы здоровье.

– Вы что, не можете вычистить эту заразу? – возмутится командование.

– Невозможно. Простой дезактивацией здесь не обойтись, фонят отдельные элементы конструкции корабля, которые необходимо демонтировать и утилизировать в специальных хранилищах.

– Откуда эта хрень взялась?

Дозиметристы только руками разведут.

– Мы нашли несколько дохлых крыс с видимыми признаками радиоактивного поражения, но где они попали под излучение мы сказать не можем, для поиска радиоактивного очага требуется эвакуировать весь плавсостав и провести тщательное обследование помещений корабля и его полную дезактивацию, связанную с заменой отдельных деталей конструкции.

– Вы с ума сошли, у меня боевой приказ, мне в поход выходить!

– Вряд ли это возможно до выяснения степени поражения корабля и нахождения источников излучения! Мы действуем строго в соответствии с инструкцией, утвержденной…

Против инструкции не попрешь. И против личного состава, который переживая за свое здоровье, но еще более за детородные функции, строчит коллективные рапорты о переводе в пехоту, досрочном расторжении контракта и выходе в отставку. Это уже не команда, а сброд, разбегающийся с поля боя в панике…

Минус двенадцатая и четырнадцатая ударные авианосные группы. Не навсегда, но как минимум на несколько недель, пока «коробки» будут мыть, чистить и демонтировать. Потому что крысы это такая напасть…

Вычеркиваем, вычеркиваем…

* * *

А что там под водой? Где те субмарины, которые, шевеля винтами, тихо крадутся к нашим границам в толще океанских вод, грозя крылатыми ракетами. А нет их!

– Как нет?

Так и нет. Не всех, но многих.

– Но… где они?

– Где положено. На дне.

– Почему на дне?

– По законам физики: железо тяжелее воды.

– Взорваны?

– Нет, субмарины целы, а вот экипажи…

* * *

Человек – самая уязвимая часть военной машины, потому что состоит из плоти и крови и даже панциря, как черепаха, не имеет. С экипажами АПЛ случится несчастье – видно скушают что-то не то. Хотя, это с чьей стороны посмотреть, если со стороны вероятного противника, то ровно то, что нужно.

Экипажи отобедают и… схватятся за животики. Не сразу, через день, чтобы все откушать успели. Понесет военных моряков, уж так понесет, как продуваемый под большим давлением балласт, что удержу нет. У гальюнов выстроятся длинные очереди. Но не все смогут их выстоять: кто-то побежит искать укромные места. И по всей лодке, тут и там, засверкают голые зады. И всё бы это было смешно, когда бы не было печально. Потому что кого-то скрутит всерьез до потери сознания. Судовой медик станет метаться по субмарине… в поисках укромного места. Потому что, как и вся команда, успеет откушать. На флоте все едят в одно время согласно внутреннему распорядку. Потерявших сознание начнут стаскивать в медблок и кают-компанию.

– Слушать в отсеках! Всем, кто может держать оружие, – призовет старпом по громкоговорящей связи, – немедленно явиться на центральный пост…

Оружие добровольцам не выдадут – выдадут клизмы, тазики и полотенца.

– Каждому влить по пять литров с обеих сторон, чтобы из ушей потекло! – даст вводную лежащий пластом медик. – Начать с меня!

Но что толку с этих промываний и капельниц, если это не обычное пищевое отравление, когда съел что-то не то, а тут съел то, что нужно!

Через несколько часов команда сляжет, а кот, который облизывал банки, сдохнет. Плавсостав заляжет на койки, в бреду закатывая глаза. У кого-то начнутся судороги и кровотечения. Встать к «штурвалу» уже никто не сможет. Лодка замрет без движения в толще вод или того хуже, тихо опустится на дно. Связь с ней будет потеряна.

И как такое могло случиться?! Откуда эта зараза взялась?!

Оттуда, из химической лаборатории, расположенной в одной из находящихся под международными санкциями стран. Что гарантирует неразглашение…

– При хранении в запаянных банках без доступа кислорода препарат неактивен и может храниться сколько угодно долго. При вскрытии банки и соприкосновении ее содержимого с водой начинается реакция. Соответственно горячая вода, являясь довольно сильным катализатором химических реакций, убыстряет процесс, преобразуя изначальное вещество в весьма сильный яд.

Хорошо поработали химики. И получили за работу хорошо!

– Но, наверное, это вещество можно обнаружить?

– Попробуйте сами.

Вскрыли банки, вывалили содержимое в тарелки, стали ковырять вилкой.

– Ничего не видно.

– Это естественно. Данное вещество имеет двухкомпонентный состав с фактурой, близкой к используемому в консервах желе, почти неотличимой по внешнему виду от натурального аналога. Как вы и просили. Смотрите, смотрите… Можете даже попробовать на вкус, ничего не случится.

Смотрим, ковыряемся, ворошим в тарелке содержимое банки. Ничего. Совсем ничего! А дегустировать как-то не тянет.

– Тогда взгляните сюда.

– Гляжу. Вижу блюдце. Пустое.

– Вы на свет посмотрите.

Если на свет, то дно блюдца как будто жиром смазано.

– На самом деле это плёнка, напоминающая жир. Она как бы капсула, только в отличие от обычных капсул, очень тонкая и похожа на бесформенную кляксу. Само активное вещество заключено внутри защитной оболочки, поэтому обнаружить посторонний ингредиент при визуальном осмотре практически невозможно.

– А при лабораторном исследовании?

– Вряд ли. Пробы берутся из массы продукта, а капсулы закреплены, ну или размазаны, так понятнее будет, по стенкам вскрытой банки, которые никто не скоблит. Но даже если обнаружить один из компонентов или оба, это будут лишь случайные химические примеси – попросту грязь. А вот если банку перевернуть в кипящую воду, где оба компонента растворятся и вступят в реакцию, то вы получите желаемый эффект…

– О котором никто не должен знать.

– Что?

– Я говорю, что об этом заказе не должна знать ни одна живая душа. Чтобы остаться живой. Вы ведь выполнили заказ для ваших заокеанских врагов.

– Но вы говорили, что это нужно нашей стране!

– Говорил. Но если бы говорил иначе, вы не приняли заказ. Так что простите меня за эту маленькую, но хорошо оплаченную, хитрость. И, пожалуйста, никому! Если теперь ваше правительство или, не дай Аллах, спецслужбы узнают, что вы помогали врагу, то не представляю, что они с вами сделают.

Зато они представляют, потому что тут же выдали бурную «химическую» реакцию: побелели как покойники, затряслись и бисеринками пота покрылись.

– Но вы не скажете? Обещаете?..

– Я? Конечно, нет. Я не хочу иметь дело с вашими костоломами. И вам не советую…

Эти не скажут даже под пытками, потому как если скажут, то пыток всё равно не избегут.

Теперь отложим эту «химию» до лучших времен. Или до худших, тут кому как. И когда придет время, «зарядим» партию консервов, назначенных для продснабжения подводного флота, согласно заключенным договорам, о чем нанятые на работу бывшие адмиралы позаботились, пробив тендеры на госзакупки и обеспечив устойчивое снабжение своих бывших коллег первоклассными продуктами.

Ну да, эти подводники отделаются легко – поваляются с недельку и пойдут на поправку. Возможно, даже всплывут. Не исключено, что все. А вот их коллеги на других субмаринах… Те умрут сразу, добавив в первые и вторые блюда соль. Или что-то похожее на соль, потому что такие же беленькие кристаллики. Десять граммов на килограммовую пачку – как их там разглядеть? Подводники покушают, а через десять часов умрут на своих боевых постах, синея, хватая ртами воздух и теряя сознание. Как на войне. Потому что они всегда на войне и значит живут по ее законам.

И еще одни… Там до смешного… И трагического. Те ничего не скушают и не выпьют, те подотрутся. После еды. Мягким пепифаксом, который поставляется подводникам в рулончиках и вешается на крючки в гальюнах. Конечно, представить, что туалетная бумага может стать средством массового поражения – это никому в голову не придет. Хотя кому-то пришло…

– Наиболее опасно проникновение боевых ОВ через ротовую полость, слизистые оболочки носа, глаз и участков с тонкой нежной кожей…

Что?.. С тонкой? И нежной? Тогда можно… Ведь по большому счету не всё ли равно, как ввести яд в организм: через рот или с противоположной стороны? Тут вопрос проницаемости кожных покровов, если исходить из пословицы «где тонко, там…» и… впитывается. Быстрее, чем если на руки капнуть, которые у моряков как кора дуба. А вот там… Если там коснуться, промокнуть, тем более, потереть пропитанной ОВ бумажкой, то активные вещества попадут, осядут и впитаются. Ну, может, немножко пощиплет, только кто на это внимание обратит, а тем более жаловаться станет? Наденут штанишки и пойдут… Чтобы через сутки… Как кое-кто в Англии, потому что рецепт примерно тот же и довольно одной капли, чтобы… И ни черта никто не поймет и не поможет. И никакие последующие расследования и комиссии ничего не установят, так как те лодки не найдут. Сгинут лодки в глубинах океана, навек упокоив в своих стальных корпусах команды. Может, лет через двадцать, и то случайно…

Рулон – это верно, это правильно… Это, конечно, не глубинная бомба и не торпеда, но если попасть куда надо, то последствия могут быть самые катастрофические. Смертельные…

А есть еще воздух, которым дышат…

Вода, которую пьют…

Зубные пасты, которыми чистят зубы…

Подушки, на которых спят…

Одеяла, которыми укрываются…

И что-то может загореться, а в системах пожаротушения окажется… горючая смесь…

И дыхательные аппараты вдруг начнут взрываться и выделять. Или просто выделять, без взрывов…

Много чего может случиться на подводных лодках в автономках, когда не приходится рассчитывать на помощь Большой Земли. Потому что далеко она – не докричишься. Просто… не успеешь.

Гасим значки на экране. Один за другим.

Гасим…

* * *

А что там у летунов?

– Оперативные группы бомбардировочной стратегической авиации Восьмой воздушной армии с базы Майнот в Северной Дакоте, могут быть над целью через…

– Ваше мнение?

– Извините… не могут. Восьмую воздушную армию можете в расчет не брать. Совсем. Этих самолетов не будет.

– В смысле? Кто их… нейтрализует?

– Быки.

– Что?.. Кто?.. Какие быки?.. Это что, имя собственное какого-нибудь подразделения? «Быки»… не слышал о таком! Это что-то вроде американских «Морских тюленей»? В чьем они подчинении, кто командир, где дислоцируются?

– Это не подразделение – обыкновенные быки, парнокопытные с рогами, хвостами, копытами и шерстью… Стадо средней упитанности в восемьсот голов.

Все обалдело посмотрели на карту.

– При чем здесь быки? Какие к черту быки?.. Что за чушь? Быки… и самолеты? Стадо… У нас перехватчики «под парами» на полосах, а вы про каких-то быков. Они что у вас – летают?

– Нет, но позволяют решить поставленную боевую задачу…

* * *

Быки не летают, они точно не перехватчики. И вооружение у них так себе, не для современной войны – пара рогов и копыта. Но когда быков много, и они несутся в одном направлении лавиной, то остановить их трудно… Отчего это они вдруг побегут? Так рефлекс, если их несколько недель тычут острыми палками и шокерами под хвост, сопровождая эти действия звуком горна, то услышав его, они рванут с места, как хорошие спринтеры. От звука. Все быстрее и быстрее. А вслед им понесутся злобные, хорошо натасканные псы, наскакивая, рыча и обрывая мясо с ног. И вся эта лавина, разгоняясь, врубится в периметр базы, обрывая колючую проволоку, выворачивая столбы, снося заборы и разбивая фонари. Как тяжелые танки. И когда под копытами рванут сигнальные или даже боевые мины, они обезумеют от страха еще больше. Наверное, в стадо будут стрелять, точно – будут! И что с того? Как можно остановить семьсоткилограммового быка, ополоумевшего от страха и боли, пятимиллиметровой пулькой? И даже если быка убить, он и тогда успеет пробежать пятьдесят или сто метров и кого-нибудь придавить или что-то снести!

Это будет сущий ад – сотни разъяренных быков, вой сигнальных мин, лай собак, световые ракеты, выстрелы и жуткий, так что земля трясется и гудит, топот.

Быки ворвутся на базу, снося всё на своем пути. Что не самое худшее, худшее случится после, когда быки разбегутся во все стороны – на взлетно-посадочные полосы, к башне диспетчерской, к самолетам и ангарам, к заправщикам, к казармам летного состава… И взорвутся. Нет, не яростью, натурально, потому что к шее каждого будет приторочен небольшой, килограммов на тридцать, тючок. Что такое тридцать килограммов для такой туши, тем более, что все эти недели они таскали их на себе, привыкая к грузу. Тридцать килограммов взрывчатки разнесут быков в клочья и разнесут самолеты на взлётке, диспетчерскую, все казармы и вспомогательные помещения. Двадцать тонн взрывчатки, бабахнувшей одновременно – это серьезно. А еще горючка в баках самолетов и в хранилище, боеприпасы, автомобили… Это будет еще тот фейерверк! Во все стороны на километры разлетятся бычьи головы и хвосты, куски обшивки самолетов, обломки стен и… фрагменты тел людей, которые должны были бомбить одну неблизкую страну. Но… не успели.

Оперативная группа бомбардировщиков стратегического назначения, которая способна разом стереть с лица земли три десятка городов или уничтожить целую армию, будет ликвидирована… стадом парнокопытных.

На войне как на войне.

– А девятая воздушная армия?

Да, верно, есть еще другие, стоящие на боевом дежурстве воздушные армии и эскадрильи стратегических бомбардировщиков. И если хотя бы треть бортов долетит…

* * *

Летуны – элита армии. Любой. Им и пайки, и выслуга, и премии, всяческий почет и уважение. Но когда доходит до дела, они первые оказываются на острие атаки. И летят… в одну сторону. Но не сразу, вначале в частях объявляют усиленный режим несения службы, отменяют отпуска и выходные, летный состав загоняют в казармы, где они «пухнут» в ожидании приказа. Впрочем, у стратегических бомбардировщиков каждый вылет боевой. Но тут случай особый, здесь из ангаров выкатят не только дежурные, но и расконсервированные и даже латаные-перелатанные «борты», зальют баки под самые «пробки» керосином, подвесят ракеты «воздух-земля», и «воздух-воздух», воткнут в распахнутые бомболюки ядерные бомбы, заправят в бортовые пулеметы и скорострельные пушки ленты… Да еще припасут горячий кофе и булочки экипажу, потому как не близко лететь!

Готовность номер один!

Бомбардировщики выкатят поближе к взлёткам, летчики заберутся в кабины в ожидании отмашки, и тут…

Что такое?.. Там, на холмах, где живут добропорядочные обыватели, случится какая-то ерунда: ветряки, торчащие на шестах, вдруг придут в движение, закрутят пропеллерами, набирая обороты. Конечно, ветряки на то и ветряки, чтобы крутить… Но только у этих лопасти закрутятся, несмотря на полный штиль, или даже против ветра! И что еще удивительнее, вдруг все разом повернутся задом к набегающему воздушному потоку. Как по команде! Но как ветряк может крутиться, подставив под набегающий поток хвост? Не может! А эти крутятся! Скрытые внутри электромоторы наберут бешеные обороты, и ветряки один за другим начнут срываться с креплений, но не упадут, а… полетят! Низенько. Но всё более ускоряясь и набирая сумасшедшую скорость. Десятки и разом! Полет их будет недалёк, все-таки они не планеры, и аккумуляторы, питающие моторы пропеллеров, после отрыва от сети сдохнут очень быстро. Но им далеко и не надо, им только до ближайшего аэродрома дотянуть. Где их заметят…

– Смотри, что это?

– Где… где?..

– Да вон же, со стороны солнца, на три часа…

И верно, в небе, посверкивая толстенькими боками, неслись какие-то серебристые сигарообразные цилиндры.

– Самолеты?

– Какие к черту самолеты! Не бывают самолёты длиной в полтора метра. Только, если игрушечные модели.

– Ракеты?!

– С пропеллерами?

Верно, пропеллеры есть, точнее полупрозрачные круги на носах «сигар», которые ввинчиваясь в воздух, толкают их вперед. Сколько же их…

– Смотри, с другой стороны тоже!

Ветряки слетятся со всех сторон, как пчелы к улью. Но батареи разрядятся, моторы замолчат, пропеллеры остановятся. А шасси у ветряков, чтобы совершить мягкую посадку не будет, и они станут падать на землю… Шлепаться и взрываться мощно и громко, разбрызгивая во все стороны раскаленные осколки и капли зажигательной смеси.

И случится на отдельно взятой базе немаленький армагеддон, переполох со взрывами, грохотом и пламенем. Конечно, ветряки не ракеты, и не могут выбирать цели, но этого и не требуется, так как пальба будет вестись, как говорят артиллеристы, по площадям. Вот только площади эти будут маленькие, а «снарядов» много, так что промахнуться будет невозможно.

Бах!.. Бах!..

От стоящих на взлётке бомбардировщиков только клочья полетят, осколки и обломки конструкций, куски бетона будут рвать фюзеляжи и плоскости, разбивать «фонари», дырявить баки… Ну и куда им с такими дырками лететь? И кому лететь, когда летчики, если не убиты, то контужены и до полусмерти перепуганы? А ветряки всё падают и падают с небес, как град. Как… система залпового огня «Град». И от аэродрома почти ничего не останется – сгорят ангары, казармы, авиадиспетчерская, взорвутся хранилища ГСМ, заправщики и склады, взлетные полосы, изрытые воронками, станут напоминать разбитые грунтовые дороги, где не то что самолету взлететь, джипу не проехать, подвески не угробив. И останется на месте, где был аэродром, хорошо перепаханное поле.

Молодцы конструкторы, точно рассчитали все расстояния и траектории, так, чтобы без недолетов и перелетов, чтобы куда надо прилететь, грохнуться и рвануть.

Минус еще один аэродром и большая часть стратегических бомбардировщиков, которые теперь полгода штопать придется, как дырявые носки. Нет того аэродрома. И еще одного, вокруг которого местные жители ветряки понаставили. И еще…

Только там не ветряки, там с неба дождем квадрокоптеры посыпятся. Не один-два – сотни! Налетят из-под солнца, как стая хищных птиц, зависнут, свет белый заслонив, и станут пикировать вниз на стоящие на взлетке самолеты. И, конечно, начнут взрываться, пусть не как «ветряки», поскольку не могут взять столько «бомбовой» нагрузки, но всё равно очень эффектно, потому как кроме взрывчатки будут набиты стальными шариками, которые разлетаясь подобно шрапнели будут дырявить всё, что попадется им на пути, рикошетом отскакивая от бетона и стен. Ужас!.. Увы, не конечный. Когда атака завершится и оглушенные пилоты и техники потянутся к санчасти, налетит вторая волна дронов, уронив вниз с импровизированных подвесок осколочные гранаты и многие, очень многие пилоты полягут на бетон, так и не успев получить первую медицинскую помощь.

– Вот эти аэродромы, их тоже вычеркните. И вот этот полк стратегической авиации. И еще два… Там и там…

* * *

Но есть еще ракеты. Потому что они есть! Баллистические, с разделяющимися ядерными боеголовками и у каждой своя цель – оборонный завод, военно-морская база или целый город. И надо с ними что-то делать, надо быть готовым к отражению в любой момент… Ведь если они долетят…

– Не долетят.

– Но это ракетные части стратегического назначения, которые…

– Они не будут участвовать в ударе.

– Как это?

– Просто не будут… Там мои люди и забор…

– Что, простите?

– Мои люди. И… забор…

* * *

Война никогда не случается вдруг. Как не бывает на пустом месте семейных разборок. За войной всегда стоят чьи-то, вполне конкретные интересы: или желание урвать кусок чужой территории, или потенциальных конкурентов обрушить, или свою политическую волю навязать. Когда интересы определятся, то в дело вступают дипломаты, которые находят и высказывают взаимные претензии, обычно не имеющие отношения к причинам конфликта, но лишь маскирующие их. Градус нарастает… Кто-то кого-то выдворяет, объявляет персоной нон грата и закрывает консульства и посольства. Сцепившиеся державы обменяются нотами, грозят друг другу санкциями и нехорошими словами. Всё как в уличной драке, где противники разогревают друг друга оскорблениями и лишь потом по мордасам стучат.

Это будет первый сигнал. Исполнителям. Которые отправятся в супермаркет закупать макароны, консервы и соки. В немалых количествах, чтобы уйти в «автономку». Забьют багажники и салоны машин съестными припасами, приедут домой, выгрузятся и запечатают дверь, как в подводной лодке.

Градус конфликта будет повышаться, и противники начнут «бряцать оружием». Как всё в той же «стенка на стенку» драке, где хулиганы, выговорившись, тянут из карманов финки, кастеты и цепи. Только у сверхдержав вместо холодного оружия – ядерное. И войска стратегического назначения, которые будут приведены в боевую готовность.

И это станет поводом для второго сигнала.

Человек поднимется на верхний этаж, чтобы засесть там филином на ветке до сигнала отбоя. Но один раз спуститься придется, когда раздастся звонок по мобильному телефону:

– Я прибыл. Откройте дверь… Сорок девять двенадцать.

«Сорок девять» – это пароль для опознания, чтобы случайно дверь какому-нибудь почтальону или разносчику пиццы не открыть.

– Сейчас спущусь.

Нацепит на лицо пластмассовую маску, неважно какую, главное, что во всё лицо. И тот, что у двери, тоже маску наденет. По инструкции. Такой вот карнавал.

– Заходи.

Никаких рукопожатий и обмена любезностями. Но и произнесенных нескольких слов будет довольно, чтобы услышать испанский акцент.

– Твоя комната. Там постельное белье и полотенце. Еда в холодильнике. Я работаю днем, ты ночью. Через неделю наоборот.

Кивок.

Далее случится какой-нибудь локальный конфликт, играющий роль детонатора: захват посольств, случайная бомбежка приграничной деревни или стрельба в эрцгерцогов. И если на этом краешке супердержавы не остановятся, то…

Звонок на мобильный или просто какое-то подозрительное шевеление на базе под горкой, куда выходят окна второго этажа.

– Работаем!

Теперь быстро, без задержек, на всё про всё полторы зачетных минуты!

«Жильцы» сдёрнут со стены на пол уже ненужную картину, проломят топориком по ее абрису гипсокартон, сорвут с профилей лист, заглянут в пролом… Увидят закрепленные на металлических кронштейнах две крупнокалиберные заранее пристрелянные снайперские винтовки. Снимут, подтащат к окнам, уложат в специально приготовленные пазы вместо горшков с цветами. Всё продумано, промерено и подготовлено заранее. Не ими. Их дело выполнить чужую инструкцию, которая прописана пошагово и поминутно. Припадут к прицелам, поведут стволами, поймают в оптику забор, какие-то сооружения, вышки, найдут заранее определенные ориентиры, зафиксируют оружие в струбцинах и, усевшись в высокие со спинками «барные» кресла, замрут в ожидании. Как богомолы. Снайперы умеют сидеть вот так, почти не меняя позы, часами в ожидании, когда в рисках прицела мелькнет фигура жертвы. Нынешняя «жертва» будет крупной, так что промахнуться в нее мудрено.

Ожидание – час или два, или… неделя. Но, скорее всего, часы.

Какое-то движение, машины, люди… И вдруг вертикальный сноп дыма и огня, как из газовой горелки.

Внимание!

Указательные пальцы скользнут в спусковые скобы.

Еще больше дыма и огня из-под земли, как из преисподней. И из ракетной шахты медленно выползет полукруглый обтекатель ракеты. И тут же пропадет в огненном вихре. Но это неважно, так как понятно, где в том дыму находится ракета. Нужно всего лишь выцелить середину этого огненного столба.

Поправка… Выстрел!

И тут же второй!

Двенадцатимиллиметровые пули влепятся в бок ракеты, прошивая ее насквозь. А ракета с дыркой – это уже не ракета, это металлолом, как дырявая кастрюлька, в которой ничего не сваришь.

Взрыв!

А там, подальше, лезет, прет из-под земли еще одна ракета, в памяти которой впечатан абрис неблизкого заокеанского городка…

Выстрел!.. Выстрел!..

Еще ракеты, которые успели, выскочили из шахт под прикрытием взрывов, оторвались от земли. Этих придется бить влет, как рябчиков, как тарелочки на стенде.

Упреждение… Выстрел!

Не один, несколько, потому что с противоположной стороны по ракетам будет стрелять другая пара снайперов и тяжелые чушки пуль станут дырявить ракеты с двух сторон, прошивая их, как шило морковку.

Взрыв!.. Падающие, сминающиеся «сигары» ракет… Огонь и дым.

Всё, работа сделана. Можно уходить.

Две фигуры в масках двинутся к выходу, прихватив заранее приготовленные на случай экстренной эвакуации чемоданчики. Возле двери остановятся, запустят таймер – один кнопку нажмет, другой проконтролирует. Через час на месте дома заполыхает костер, который сотрёт все отпечатки пальцев и сожжет все оброненные с голов волосы. Хотя кому до них будет дело, когда запылают целые континенты? Но порядок есть порядок!

Стрелки выйдут на крыльцо, чтобы разойтись в разные стороны и никогда больше не встретиться, но прежде, хотя это не предусмотрено протоколом прощания, вскинут над головами кулаки и крепко пожмут друг другу руки.

– Аdios amigo… Мы классно надрали проклятым янки их жирные задницы!..

Минус десяток межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися ядерными боеголовками, которые способны были… Но уже не способны, потому что не срослось. Теперь это лишь груда обгорелого, сплющенного и оплавленного металлолома. Здесь. И не только здесь, но и в других местах, где поработают пары и четверки снайперов, в большинстве своем кубинцев, которые имеют свои счеты к янки. А это очень хорошая мотивация, это всегда лучше, чем работа просто за деньги.

Прощайте, амигос, вы хорошо сделали свою работу!.. В общем: но пасаран!..

* * *

Забор. Просто забор. Против домашнего и дикого зверья, которые может потоптать клумбы или поломать скамейки. Что очень обидно. Хороший забор, качественный, со столбами, выполненными из стадвадцатимиллиметровых стальных труб, врытых в грунт с наклоном в сорок пять – шестьдесят градусов, чтобы случайный бык не мог их выворотить. Плюс к каждой электрический провод проведен для большей защиты или чтобы фонарь повесить. Очень крепкий забор. А вот если внутрь стоек заглянуть… Нет, заглянуть не получится и даже щуп не просунуть, там на уровне земли заглушка стоит, а вот под ней… под ней тихо лежит, ожидая своего часа, стодвадцатимиллиметровая мина. Обычная, для полковых минометов. Так ведь и миномет имеется в виде хорошо врытых и забетонированных в земле труб, установленных под нужным углом с закрытым пленкой раструбом, чтобы внутрь вода не попадала. И сколько их этих стоек? Много, потому как поставлены они близко друг к другу полукругом вдоль периметра… Ну, это понятно.

Стоит себе забор, никому не мешает, оберегая чью-то частную территорию от непрошенных гостей. И оберегая покой большой страны, которая не здесь, которая далеко. Возможно, он постепенно обветшает и заржавеет, а может быть, если наступит час икс…

Если наступит час икс, когда там за холмом на точки старта выкатятся наземные пусковые установки и крылатые ракеты будут приведены в боевое положение в ожидании команды «пуск», «забор» даст залп. Из всех «стволов», простите, столбов. Бабахнет разом, тем выполнив боевую задачу. Второго залпа не будет, на него никто и не рассчитывает, так как при «минометах» нет артиллерийской обслуги, которая должна подтаскивать и опускать в стволы новые мины и уши ладонями зажимать. Нет подносчиков мин и корректировщиков. Там вообще никого нет. Только где-то далеко сидит перед раскрытым ноутбуком человек, попивает кофе и смотрит картинки с вебкамер. Не отрываясь. Круглые сутки.

Звонок на мобильный. Потому что международная обстановка…

– Усильте наблюдение.

Хотя куда дальше?..

День. Два…

Что там на мониторе? Зашевелилась, ожила база, забегали люди. Ракеты на пусковых задрали «морды» к небу. Ну и значит пора!

Теперь довольно набрать на клавиатуре команду, чтобы по электроцепи, идущей вдоль забора, пробежал разряд тока, воспламенив запалы. Дрогнут трубы, вышибая пробки, и чуть ли не сотня двадцатикилограммовых мин, свистя и воя, выскочат, полетят в сторону базы, по заранее просчитанной траектории. Упадут, взорвутся, выкашивая тысячами разлетающихся осколков всё живое и неживое, оставляя после себя взрытую землю, развороченный асфальт и метровые воронки. И удаленная на тысячи километров от цели база вдруг превратится в передовую, накрытую минометным залпом. И что и кто там уцелеет? Может, кто-то и уцелеет, но пусковые и ракеты придется списать в утиль. А личный состав положить в ящики и накрыть звездно-полосатыми флагами.

Эту часть вычеркиваем… И еще одну… И еще… Там, где «съедет крыша». С загородной виллы. Потому что она двускатная и один скат сползет по направляющим вниз. И упадет на землю. И что там окажется на чердаке? Что-то напоминающее безоткатные орудия. Целую батарею. И в какой-то момент эта батарея даст залп…

* * *

А что на других базах?

Там вообще беда, там так полыхнет, что мама не горюй! Потому что на «коробочках» и в складах рванут бочки с краской. Просто вдруг возьмут и бабахнут, как стокилограммовые бомбы. Одномоментно. Везде. И разом… И что-то там сдетонирует и загорится, и станет выделять и плавить. И военные будут метаться в огне и пламени, и погибать от ожогов и выделяющихся в атмосферу ядовитых газов.

Еще одну базу так просто смоет волной после прорыва плотины старой гидроэлектростанции, вернее, шлюзовых ворот. Миллионы кубов воды прокатятся по руслу, снося и затапливая всё вокруг. И просочатся везде, так как «вода дырочку найдет». И эту воду две недели из шахт и бункеров будут откачивать… И всем будет точно не до войны…

А где-то до смешного: в час икс, когда будет объявлена боевая готовность, личный состав зачихает, закашляет, покроется какими-то пятнами и свалится в кроватки с высокой температурой, так что выполнять боевую задачу станет некому. Конечно, на их место пригонят дубль-команды, но те тоже слягут от непонятной инфекции и тоже станут чихать и кашлять.

А кое-где боевой состав разом схватится за животики, рванет в сортиры и гальюны, закроется изнутри на шпингалеты и категорически откажется оттуда вылезать, требуя все новые и новые рулончики. Как же можно бойца в таком состоянии к управлению техники допустить, когда он любое боевое отделение мгновенно превратит в отхожее место?

У нас бы, наверное, с этим как-то справились: влили бедолагам стакан спиртяги с перцем, поставили трехведерную клизму с патефонными иголками и объяснили доходчиво, что нужно Родине служить, а не на унитазе причиндалами ёрзать, и посадили за штурвалы и пульты. А там – нет, нельзя, там контракты, страховки и уважение к отдельно взятой поносной личности.

Такая вот незадача случится. В самый неподходящий момент. Конечно, медики свое слово скажут, и новые бойцы подтянутся, но не сразу. А на войне каждый час дорог, каждая минута. И если всё правильно подгадать…

* * *

А теперь самое время наносить встречный удар…Чтобы «малой кровью на чужой территории»… Что может предложить генштаб, который только тем и занят, что планирует будущие войны, играя, как дети в «стратегии», только не тридэшными мечами и пушками, а настоящими калибрами и «бортами». И жизнь у солдат в этих играх одна и запасной им взять негде…

Слово за Первым.

– Доложите, сколько наших носителей смогут достигнуть целей в случае полномасштабного нанесения ответного ракетно-ядерного удара?

– От десяти до пятнадцати процентов.

– А остальные?

– Будут выявлены радиотехническими средствами ПВО противника в момент старта, отслежены по траекториям и уничтожены на подлёте силами противоракетной обороны.

Пауза.

– У вероятного противника очень серьезные технические наработки в области раннего обнаружения и перехвата ракет.

На стене высветилась электронная карта, покрытая какими-то значками и пятнами.

– Здесь, здесь и здесь располагаются радиолокационные станции, сканирующие в режиме реального времени нашу территорию. Здесь дополнительные, работающие в диапазонах, которые…

А дальше характеристики, высоты, расстояния, покрытие…

– У кого-то есть дополнения, комментарии?

Человек в хоккейной маске поднял руку. Как на уроке. Генералы нервно глянули на него.

– У меня поправка. По данным секторам подлёта небо будет чистым.

– Каким образом?

– Перечисленные локаторы будут выведены из строя или выключены на три четверти часа. Надеюсь, этого времени хватит?

Генералы переглянулись. Почти час чистого неба? Но как?!

– Вам был задан вопрос, – тихо сказал Первый.

– Так точно! При наличии данного резерва времени большинство наших носителей успеют достигнуть намеченных целей.

– Сколько?

– До семидесяти пяти процентов. Двадцать пять будут обнаружены средствами космического слежения…

Семьдесят пять процентов – это немало. Это много. Это смертельно для любой, даже такой немаленькой страны. Но как?!

* * *

Вот эта РЛС, которая должна обнаруживать, распознавать, предупреждать и отслеживать?.. Которая глаза и уши противовоздушной обороны всего западного побережья? И если эти глазки зажмурить, а ушки подрезать, то можно выиграть несколько, а, может, и несколько десятков минут, которые дадут нашим ракетам фору. Что в современной войне может быть равно победе.

Зажмурить. Или ослепить… Интересная мысль, здравая – слепец не может быть поводырем и не может быть сторожем. Причем ослепить – это не обязательно глазик выколоть, но, может быть, луч прожектора в лицо направить, или мешок на голову натянуть, или за забор спрятать. Вот именно… за забор! Сунуть наблюдателя за стенку, перекрыв ему обзор, и что он тогда увидит? Ничего не увидит! Так-так… То есть возвести перед принимающей антенной РЛС глухую стену… Хорошо бы! Нагнать каменщиков и выложить каменный забор с башенками высотой метров так пятьдесят.

Ну да, а охрана на всё это смотреть будет… Не вариант.

Хорошо, не каменный, а металлический, который экранирует… Тогда не каменщики, тогда – сварщики.

Бред… И все-таки в нём что-то есть, какая-то здравая мысль. Забор… А лучше металлический куб: засадить в него эту РЛС, как ведром накрыть, и все щели законопатить.

Смешно…

А если не забор? Что его может заменить? Что может послужить экраном?

Как что? Фольга. Она ведь тоже металлическая, просто тонкая. Ее еще на заре ракетостроения для глушения локаторов использовали, сбрасывая пучками с самолетов. Примитивно, но действенно!

Вот оно решение – ослепить локатор фольгой, хоть даже от плитки шоколада. Для чего…

– Вы изготовляете пиротехнику?

– Да, петарды, бенгальские свечи, ракеты.

– Меня интересуют ракеты.

– Какие? Одно- или многозвёздочные, с пиротехническими и звуковыми эффектами, каких цветов?

– Без цвета, света и звука. Не люблю я эти фейерверки со свистом и громом. Я тихий салют хочу, чтобы запустить в небо фольгу, и она падала, а ее снизу цветными прожекторами высвечивать, и всё так блестит и переливается, как новогодний «дождь» на елке. Очень красиво может получиться. Сделаете?

– Ну, в принципе, не всё ли равно, чем ракету набить. Как много фольги вы предполагаете отстрелить?

– Очень много. День рождения у меня, юбилей и я хочу всё небо закрыть, и чтобы салют – минут тридцать без перерыва.

– Но на это очень много ракет надо!

– Пусть будет много, юбилей раз в жизни бывает!

– Какая высота салюта?

– Максимальная. Например, километр, а лучше полтора.

– У нас нет таких ракет!

– А вы сделайте. Вы же пиротехники, изобретатели – потолще ракета, побольше пороха, чтобы ба-бах! И пусть фольга не падает, а опускается медленно, как осенние листья. Есть в этом какая-то поэзия, в золотом с неба листопаде.

– Тогда придется резать полосы шире.

– Так режьте. Или сделайте их, как семена клена, которые словно пропеллеры, крутятся и медленно-медленно летят. Вы помните, в детстве… Это будет незабываемое зрелище: тысячи маленьких переливающихся в свете прожекторов пропеллеров, летящих к земле.

– Мы попробуем.

– Попробуйте. И сделайте. Вот аванс…

И там – аванс… Кашу маслом не испортишь. Тем более, «юбилей».

Ну, а тут поступим проще, примерно, как герои древнегреческой легенды с единственным глазом циклопа.

– Возьмите железную трубу потолще, заполните порохом, заварите с одной стороны, забейте через дуло заряд: ну, не знаю, какие-нибудь шарики от подшипников или куски арматуры. По-простому, как при царе Горохе, когда не было никаких снарядов, а только мешочки с порохом и ядра. Получится такой здоровенный самопал, неужто в детстве не делали? Не делали? Так это просто: берете медную трубку, плющите, закатываете с одного конца, прессуете, тонкую дырку в боку сверлите, набиваете внутрь серные головки от спичек, суете дробину – и готово. Поднесли к дырке горящую спичку – и хлоп! Чисто старинный пистоль! Считаете, разорвет трубу? Ну да, может… Ну и черт с ней, пусть разорвет после первого выстрела, не жалко, лишь бы в цель попасть. Не получится? Почему? Рассеивание? Да, верно, разлетится шрапнель, как дробь из ружья… Тогда вспомните опыт древних артиллеристов: сварите «ядро» по диаметру трубы, набейте его «шрапнелью» и порохом, фитиль воткните, который загорится при выстреле. Ядро долетит и рванёт… Длина фитиля? Откуда мне знать? Опытным путем установите, а дистанцию я вам скажу. И вот что еще: пусть будет не одна труба, а тридцать и все друг с другом сварены и в кузов самосвала погружены. Почему самосвала? Чтобы кузов под нужным углом поднять, а угол сами прикиньте… Для чего все это? Спора ради, я пари заключил, что смогу систему залпового огня типа «Катюши» из подручных средств сварганить, и мишень, находящуюся в пяти километрах, разнести. На что поспорил? На пол-лимона зелени! Так что вы старайтесь, мне промахнуться нельзя! Если попаду – вам двойной гонорар. А если промахнусь, то сами на себя пеняйте, я из тех труб вашими головами вместо ядер стрелять стану! Вот так!

Сделают, невелика премудрость, если на один залп. И когда придет время – прозвучит салют из всех стволов. Прямой наводкой из «самопалов», которые, выскочив на пригорок, в хлам разнесут антенны РЛС, лишив зрения противовоздушную оборону. Сделают из сотен пиротехнических хлопушек, которые повесят по горизонту «конфетти» из металлической фольги, сквозь которую не пробиться радиолучу, а если будет подходящий ветер, они повиснут лентами на конструкциях, и операторы, сидя подле экранов, будут наблюдать веселую новогоднюю мельтешню каких-то точек, пропустив подлет чужих ракет.

Так всё и будет. Должно быть!

* * *

Вычеркиваем… Вычеркиваем… Вычеркиваем…

Что там дальше? Дальше хуже… И глубже… Командный узел связи, который на прямой «вертушке» с Белым домом и должен принимать, передавать, координировать и корректировать решения по ходу выполнения боевой задачи, если на местах что-то пойдет не так.

Вот куда надо добраться, чтобы не конечности военной гидре рубить, а сразу голову. Точнее, переломить спинной хребет, потому что головы – в Доме на холме и в Пентагоне. Но если позвоночник перебить, то все армейские части, которые под этим узлом ходят, паралич разобьет.

Хорошо бы! Только как? Как здесь подступиться?

На первый взгляд – никак. Нет поблизости населенок, где бы можно было поставить ветряки или врыть в грунт под нужным углом стодвадцатимиллиметровые «заборы». «Пустыня» кругом. И охрана. Какая?

Смотрим, изучаем, прикинувшись случайной кочкой. Зарываемся по «самое не могу» в грунт, сливаемся с местностью подобно ящерице на камешке и пялимся неотрывно в оптику, отмечая любые шевеления внутри периметра.

Вот машина подъехала, встала возле КПП. Постояла. Дальше поехала. Но недалеко, на буферную стоянку, которая отдельным забором огорожена. На территорию сторонний транспорт не пускают. Что очень жаль.

Наблюдаем дальше, отмечаем перемещение людей, изучаем график и маршруты караулов, прикидываем, где может находиться тревожная сигнализация, где веб-камеры развесили, куда и сколько мин понапихали.

Много чего напихали и без счету развесили… Через такой периметр легко не просочиться. Конечно, можно попробовать внаглую: разложить по высоткам два десятка снайперов, которые охрану почикают, развернуть батарею легких минометов, подогнать грузовики, забитые бойцами и… И ни хрена ничего путного не выйдет – тут через пятнадцать минут вертолеты зависнут, сбрасывая на головы спецназ, а еще через полчаса бронетехника прикатит. Только если связь перерубить. Вариант, конечно, но где те кабели сыскать, а сыскав, раскопать, так, чтобы никто не заметил?

Нет, не прокатит. Тем более, мобильные телефоны… Трудна жизнь современного диверсанта, раньше поползал на пузе по местности, отыскал, перерезал телефонный провод, идущий к единственному аппарату, обесточил периметр, потыкал щупом землю, разыскивая мины, перекусил колючку, огрел по башке караульного и всего дел – иди взрывай, захватывай, уничтожай, получай ордена и благодарности от командования! А ныне: датчики движения и вибраций, шаговое напряжение, камеры, дроны, приборы ночного видения, мины-ловушки… Куда бедному диверсанту податься: на вебку напороться – это не штанами за проволоку зацепиться! Сидит где-нибудь в теплой каптерке караульный и, прихлебывая чаек, рассматривает твое размалеванное лицо, как ты крадешься, ползешь, оглядываешься и пыхтишь перед забором, изображая супермена… Чисто кино про Рэмбо в онлайн-режиме. И если не найти решения, то так и будет, а потом – захват и допрос с пристрастием или пулька в затылок.

Смотрим, смотрим, ищем «дырку», куда можно было бы просочиться. И… ни черта не находим. Это тебе не фронтовая полоса, где всё наспех, здесь оборону строили вдумчиво, стараясь предусмотреть все возможные угрозы.

Может, сверху? Угнать самолет, набить его взрывчаткой, посадить туда смертника… Соблазнительно, но вряд ли. Почти наверняка небо вокруг сторожат зенитные комплексы, которые разнесут самолет еще на подлете.

Дроны? Если их будет много – все разом не сбить, сколько-то долетит… И что толку? Чем могут помочь дроны, когда вся инфраструктура командного пункта находится под землей? Так – поковыряют слегка грунт и бронеколпак. Нет, это всё равно, что в медведя-гризли из дробовика палить: только разозлишь косолапого.

Тупик… Как же под этот бронеколпак протиснуться, чтобы там тарарам устроить? На первый взгляд – никак. И на второй тоже. Не дураки его строили, всё предусмотрели…

Точно всё?.. Не бывает, чтобы всё! Где-нибудь, что-нибудь, да упустили! Что?

Думать, соображать…

От прямого бомбового или ракетного удара защищают метры земли, бетона и стали. От диверсантов – хорошо продуманная система охраны и бронированные в полметра толщиной двери, которые так просто не взорвать. Они закрываются автоматически… Когда закрываются? В случае войны?

Да, в случае войны личный состав заныривает в бункер, как в атомную подлодку, задраивая за собой все люки…

В случае войны… А если не война?.. Вот здесь может быть «дырка». Обычный режим несения службы частенько отличается от боевого, потому что нельзя всё время находиться в напряжении…

Так-так… Прикинем… Офицеры и обслуга спускаются под землю, чтобы поддерживать и обеспечивать боеготовность, живут там сутками, а может неделями, спят на походных койках, едят, оправляются… Цепляемся за мысль. А если они едят, то кто-то привозит им продукты и воду? Нет, не то, там снабженцы проверенные и внутрь их, конечно, не пускают. Но если личный состав ест и пьет, то после… После идет в туалет, причем цивилизованный, с унитазом, рукомойником. И душ, наверняка, имеется. Эти чистоплюи дырки в полу на манер деревенских сортиров использовать не будут. Так?

И что с того? А то, что всех этих отходов жизнедеятельности и воды будет до чертовой матери: кубы. И их надо куда-то сливать… Куда? В ассенизаторские резервуары – больше некуда. Которые… быстро наполняются. Во время войны на это наплевать – наполняются и ладно. А в мирное время? В мирное содержимое, скорее всего, откачивают, что сильно удешевляет эксплуатацию сооружения, а американцы доллары считать умеют. Не вручную же выносят! Наполнили емкость под пробочку, включили погружной насос-измельчитель и выбросили все эти отходы на поверхность.

Э-э нет! На поверхность нельзя, потому как экология. У нас бы всё это дерьмо в ямку слили и закопали, или заставили личный состав его ведрами в лес таскать и не парились, а здесь с этим строго, тут в лес нельзя. Значит?.. Значит, сливают в септик, а когда он наполняется, то приезжает ассенизаторская машина, закачивает всё это безобразие в цистерну и вывозит… не важно куда. Важно, что приезжает!

И что, эту машину пускают на территорию? А смысл? Более того, зачем им строить септик вблизи рабочей зоны? Разве кто-нибудь устраивает септики рядом с домом? Нет, их убирают подальше – с глаз долой! Это стереотип. И строительные и санитарные нормы, чтобы отходы не ближе каких-то метров… Так, может, и здесь они сработали? Вдруг так?

Надо пошарить за периметром забора, поискать колею, которая может указать на колодец, понять кто занимается вывозом жидких отходов, узнать поближе водителей, порасспросить… И еще архитекторов и строителей разыскать, которые это сооружение рассчитывали и строили. Уж эти точно знают!

– Что там, говорите?.. Цистерны-накопители и насосы, которые измельчают твердые отходы в труху и всю эту взвесь выбрасывают по двухсантиметровой трубе на поверхность? Куда?.. В септик…

Как и ожидалось. Потому что не война, потому что мирное время с соответствующим режимом эксплуатации.

Вот и нашлась «дырка», причем точно – дырка натуральная. В полу. И в обороне!

* * *

– Этот командный узел связи… И этот – резервный, на случай уничтожения первого, будет тоже нейтрализован.

– Кем?

– Неважно. Они не будет принимать участия в боевых действиях. Гасите значки.

– А вы не фантазируете, – не сдержался кто-то из генералов. – Там прямое попадание атомной бомбы не может нанести существенного вреда… Это бункеры, оборудованные на случай атомной войны. Мы даже не обозначаем их на стратегических планах, как первичную цель, так как не располагаем требуемым для гарантированного поражения оружием. Как же вы собираетесь…

– Изнутри…

* * *

К военной базе подъедет машина. Ассенизаторская, с огромной цистерной, разрисованной сантехнической рекламой и номерами телефонов. Машина встанет перед КПП, и из нее выйдет человек.

– Я под загрузку, – скажет он, перелистывая какие-то бумаги.

– Так две недели назад, вроде, откачивали, – удивится военный у шлагбаума.

– Значит, вас кормят хорошо, – пошутит ассенизатор. – Вас кормят, а нам выгребать. Такая работа.

Работка, верно, не из приятных, но, говорят, денежная, а доллары не пахнут.

– Ладно, понял, но считай предупредил.

В охраняемый периметр машина не въезжает, поэтому ее досматривать не станут, только впишут номер в журнал и зафиксируют время. Эти дерьмовозки тут постоянно ездят…

– Ну, я пошел.

Возле септика машина встанет. Очень неудачно – перекрыв обзор со стороны КПП. Водитель подхватит монтировку, сковырнет крышку, глянет внутрь.

– Фу, гадость какая!..

Но работа… В их, без фабрик и заводов провинциальной дыре, работой не разбрасываются, тем более такой денежной. Не на пособии же по безработице сидеть.

Вернется в кабину, вытащит и напялит оранжевый защитный костюм, респиратор и каску с налобным фонарем, спустится по лесенке под землю, побредет в темноте. Под ногами захлюпает, забулькает, зачавкает и запахнет. Точно не розами…

Ну и где там эта хреновина?

Из стены торчит фитинг с краном, через который вдруг с фырчанием вырвется зловонный фонтан. Насос выплюнет очередную порцию полужидких отходов, которых станет чуть ли ни по колено.

Значит, точно. Этот.

Ассенизатор переждет залповый слив, споро прикрутит к крану расширительную муфту, а к ней шланг, опущенный сверху от цистерны. Хотя непонятно зачем, когда качать надо из-под ног? Ну да ему виднее…

Вернется к машине, проверит крепление шланга и… открутит вентиль.

Шланг задёргается и чуть раздуется, напрягаясь в сгибах. Ассенизатор отрегулирует давление по манометру. Только опять непонятно, зачем контролировать давление, что-то выкачивая? Или он не выкачивает? Или он закачивает?

Из цистерны пойдет какая-то смесь. Проскочит в шланг высокого давления и кран в стене, упадет на многометровую глубину, гидроударом вышибет защитный клапан в насосе. После чего хлынет в закрытую накопительную емкость. И будет литься и литься… И переливаться. И наполнит идущие к ней канализационные трубы и, возможно, унитазы. Потому что вместимость автомобильной цистерны без малого двадцать тонн! Двадцать тонн горючей смеси!

Три минуты… Пять… Семь…

Ассенизатор закроет кран. Спустится в септик, открутит шланг и перекроет запорный кран. После чего пошлепает по дерьму обратно к лестнице.

Он успеет уехать, отметившись на КПП, и даже перебросится парой фраз с караулом. А через двадцать минут…

Через двадцать минут на многометровой глубине что-то ухнет и полыхнет. Да еще как! Двадцать тонн горючей смеси рванут, разнося в куски накопительную емкость, растекаясь во все стороны, выжигая всё на своем пути, расплавляя бетон и металл, выделяя ядовитые пары, оплавляя и выводя из строя электропроводку. Это будет огненный ад, из которого нет выхода!

Пламя с рёвом понесется по коридорам и этажам, пожирая стены и перегородки, снося и оплавляя двери, выжигая кислород. Если бы кто-то мог предполагать такую атаку заранее, то он, возможно, успел бы закрыть бронированные двери, но жизнь в бункере идет в режиме мирного времени… Но даже эти двери вряд ли могут помочь, так как они защищают от взрыва снаружи, с поверхности, а не изнутри. А внутри личный состав сидит, как в кастрюле-скороварке, припечатанный сверху крышкой, из-под которой сразу не выскочишь. Но даже если предположить, что часть людей сможет спастись, сам бункер и все его внутренности выгорят дотла без возможности восстановления. Бункер – это как подводная лодка, где от сильного пожара укрыться почти невозможно, а убежать некуда, где горит даже то, что не может гореть в принципе! Коктейль из двадцати тонн напалма, белого фосфора и прочей химической гадости – это серьезно. Вернее, смертельно!

Минус стратегический узел связи! Который достали через… выгребную яму!

* * *

– Это возможно? – спросил Первый.

– В принципе…

– А как выкачиваются отходы у нас? – поинтересовался президент.

– Насосами, – прозвучал обреченный ответ. – Через запорный клапан.

И кто-то тихо прошептал:

– Лучше бы как раньше солдатики ведрами дерьмо таскали. По старинке, оно всегда надежнее будет…

* * *

– У вас всё?

– Нет, не всё.

Потому что война – это не только точечные удары, но массированная атака по всем направлениям, чтобы у врага земля под ногами горела. Там. У них. Их земля. Чтобы кругом и повсюду выходили из строя механизмы, потому что при нагреве машинное масло вдруг станет густеть до полусухого состояния, превратившись в «абразив» и начнет стачивать зубчатые передачи, клинить подшипники и движки. А где-то самопроизвольно вспыхнет в емкостях краска, вызвав серьезные возгорания, а в огнетушители, вместо углекислого газа, случайно окажется закачана горючая смесь, и от этого огонь вспыхнет с новой силой.

И случится масса других происшествий – взрывов, пожаров, коротких замыканий, выхода из строя электроники и сбоев программ… Потому, как человеческий фактор никто не отменял, а посредством него можно любую самую технически неуязвимую технику угробить, хоть даже танк, сдуру, в лепешку смять. Или не сдуру… Ведь человек по натуре своей слаб и алчен – любит поесть много и вкусно, в отпуск ездить в теплые страны, машины хорошие иметь и симпатичных дам. Надо лишь найти тех, кто работает на оборонку: обслуживает, программирует, сидит за пультами, красит, ремонтирует, убирает помещения, охраняет… В общем, имеет доступ. И найти к ним подход: познакомиться «случайно», подружиться, помочь какие-нибудь проблемы решить, например, долг вернуть или, напротив, денег занять… Вкусы, пристрастия и слабости узнать. Тут даже далеко ходить не надо, достаточно в соцсети заглянуть.

Вы нумизмат, монеты коллекционируете? А у меня как раз одна ненужная в ящике стола завалялась… Да вы что?! Редкая? Всё равно забирайте, зачем она мне? И стол тот окажется ни один, и ящиков много, и в каждом гора монет…

Рыбалку любите? Будет вам рыбалка…

Блондинок 90–60–90? Есть такая, хотите познакомлю? Очень симпатичная и порядочная дама, но вам, конкретно, не откажет…

Мальчики интересуют? Это просто замечательно, с такого крючка никто уже не сорвется.

Обидчик имеется? Так мы его накажем, век помнить будет.

Деньги? Это самый ходовой товар. Сколько вам надо до зарплаты или чтобы кредит закрыть? Без проблем. И без процентов. По дружбе. И отдавать не надо. Что взамен? Пустяк, маленькое одолжение: надо что-то куда-то пронести и там оставить. И пусть стоит… Или что-то где-то подкрутить, подсыпать, проткнуть, сломать, включить не тот режим, или просто не выполнить прописанный регламент, что повлечет за собой серьезные последствия. Да, локальные. Но если таких людей будет много, то мелкие ЧП перерастут в большую проблему, а, может быть, даже в катастрофу, если это случится одномоментно и везде! И когда какой-то «растяпа» случайно коротнёт силовой кабель, то это лишь мелкая авария, так как всегда можно перейти на резервное электроснабжение, но тут выяснится, что генератор запустить невозможно, так как в него вместо соляры залили какую-то хрень, а аварийные аккумуляторы разряжены в ноль и все экраны и лампочки погасли. И эти три «пустячка» суммарно обесточат пусковую. Причем именно в тот момент, когда будет объявлена десятиминутная боевая готовность. И этот четвертый временной фактор уже будет иметь самые катастрофические последствия. И ошалелые военные станут носиться туда-сюда, что-то приказывать, на кого-то орать и грозить трибуналом и оружием. Но поздно, всё поздно, так как оттуда сюда уже летят ракеты с разделяющимися ядерными боеголовками, а перехватывать их нечем.

Здесь. Там. И дальше. И в других местах тоже.

И эти смешные «комариные уколы», которых будет множество, обескровят и свалят слона. Такая тактика…

* * *

– Подведем итоги.

Все повернули головы. Как по команде. Потому что это были не их итоги. Но касающиеся их.

– Всё это звучит красиво, – сказал, косясь на карту, Первый. – Но… не работает. Почему? Объясню. Потому что все превентивные меры возможны только если знать время нанесения противником ракетно-бомбового удара.

Все согласно закивали. Так и есть. Как можно отравить экипаж субмарины, если не знать, когда его надо травить?

Но человек в маске внёс поправку.

– Мы может знать время, если нанесем удар первыми, не дожидаясь атаки противника. Если сыграем на опережение.

– Вы предлагаете начать войну?

– Я ничего не предлагаю, я предполагаю, что если решиться нанести упреждающий удар, мы будем абсолютно точно знать момент атаки и сможем заранее нейтрализовать часть стратегических сил противника и обеспечить свободные коридоры нашим средствам доставки.

Генералы напряглись. Потому что не привыкли вот так в лоб, называя всё своими именами в стране победившей демократии. За такие слова можно и под Гаагский трибунал угодить. Не теперь, но после…

– Но это… Это будет расценено как агрессия!

– Вероятно. Но мы говорим о войне. А в войне больше шансов на победу будет иметь тот, кто начнет атаку первым. Я не могу руководствоваться эмоциями, я должен руководствоваться целесообразностью.

– Мировое сообщество нас не поймет, – возразил кто-то.

– В случае термоядерной войны мировому сообществу будет не до того. А мы обеспечим выживаемость населения нашей страны, что важнее всеобщего осуждения.

Все напряженно молчали. И смотрели на человека в хоккейной маске, который вот так, без оглядки на Первого, рубил правду-матку.

– Мне была поставлена задача, подорвать боеспособность армии противника, обеспечив нашим стратегическим силам перевес. Хотя бы временный. Я нашел единственно возможный способ. Других не знаю. Слабый противник может победить сильного только неожиданной атакой, в полную меру используя эффект внезапности, который наиболее результативен лишь в первые часы, а в случае термоядерного удара – в первые минуты боя.

Тут не поспоришь. Это как в драке с заведомо более сильным противником, где нужно нападать первому, чтобы одним ударом сшибить врага с ног и добить его, пока он не поднялся и не навалял тебе. А если по правилам, предупредив и красиво швырнув в лицо перчатку, то можно так огрести, что косточек не соберешь!

– При нарастании напряженности и угрозы перехода конфликта в горячую фазу мы будем иметь время для принятия окончательного решения.

– А если все рассосется? Как Карибский кризис?

– Мы предупредим противника о возможных угрозах, чтобы избежать лишних жертв.

Всё это так… Но всё равно это как-то странно…

– Не верю я ему, – тихо хмыкнул кто-то из генералов. – Угробить за здорово живешь чуть ли ни треть армии вероятного противника? А мы тогда зачем? Армия зачем?

– Я изложил реальные сценарии, которые, по отдельным позициям, реализованы более чем на шестьдесят процентов. Уже реализованы. Для продолжения работ в данном направлении мне необходима координация планов и действий с армией.

Все молчали. Кто знает, что это за хрен с горы в хоккейной маске, которого Первый притащил? Может, это его родственник или закадычный друг. Тут лучше поперёд батьки в пекло не соваться. Пауза затянулась…

– Прошу вас подождать там… – кивнул Первый на дверь. – В моем кабинете. Проводите… гостя.

Человек в маске вышел. Первый оглядел присутствующих.

– Что скажете? Только прошу объективно, без виляний… лампасами.

Генералы переглянулись. Ну, коли не вилять…

– Если с позиции драки, без демократических соплей, то он прав. Побеждает тот, кто бьет первым. Это еще Гитлер и Наполеон доказали: дошли бы они до Москвы, кабы заранее предупредили о своем вторжении? Не с нашими силенками в благородство играть. Нам нужно бить без предупреждения и желательно в спину.

Остальные промолчали, но было видно, что согласны. Если малой кровью на чужой территории, то можно только так. И тут выбирать методы не приходится.

– У нас есть шанс? Если без шапкозакидательства?

Все посмотрели на карту возможных боевых действий. С потухшими значками.

– Если бы всё это было правдой…

– Вы сомневаетесь?

– Так точно. Это какая-то ненаучная фантастика, взять и обнулить чуть ли не половину стратегических сил противника. Без армии, без флота, без авиации. Даже если таких ухарей – дивизия, всё равно!.. Это даже у нас портупея развяжется. Или он Бэтмен?

– А как быть с теми базами, которые были вам как кость в горле? – напомнил Первый.

Да, против этого не попрешь. Базы, причем самые близкие и тем опасные, ушли со штабных карт. Были базы, да все вышли.

– Скажите, вы способны были решить данную задачу силовыми методами, используя существующий военный потенциал?

Все только глазки потупили.

– А кто-то решил!

– Но, может, это случайность?

– Везде? Ладно, в одном-двух местах, но кругом и разом? Если это случайность, то случайность, которая сработала исключительно на нас! А это странно.

– Разрешите высказать свое мнение? Готов допустить ту или иную работу по базам, хотя, на мой взгляд, это лишь стечение неких обстоятельств. Пусть так. Но всё остальное – какие-то заминированные быки, стреляющие заборы, простите, выгребные ямы. Всё это несерьезно! Обездвижить авианосную группу с помощью крыс? Все это напоминает детские сказки-страшилки. Против калибров должны воевать калибры, а не крысы!

– А если аналогичное происшествие случится у нас? – спросил президент. – Что скажет на это командующий ВМФ?

– Если у нас?.. Придется тащить «коробку» на базу для тщательного обследования и замены деталей корпуса в случае превышения радиационного фона. Таков регламент. Железо без обученного экипажа – это металлолом. Корабль можно отремонтировать за пару месяцев, офицеров учить и натаскивать чуть ли ни десять лет. Мы не можем бросаться личным составом. По крайней мере, в мирное время.

– Вот вам и ответ. Про крыс… Даже если это бред… пусть даже на девяносто процентов, это всё равно тот бред, который нельзя сбрасывать со счетов. Еще замечания?.. Тогда прошу пересмотреть стратегические планы с учетом вновь открывшихся обстоятельств.

И президент ткнул пальцем в перечёркнутую крестами карту.

* * *

Эта беседа была с глазу на глаз. Поэтому без реверансов.

– Вы хорошо поработали. Спасибо.

– Войны не будет?

– Нет. Мы не можем позволить себе спровоцировать полномасштабный конфликт с заведомо более сильным противником. Наша доктрина основывается на сдерживании потенциальных агрессоров и нанесении ответного удара. И потом, все эти ваши предложения… не выглядят убедительно, по крайней мере, с точки зрения военных. Никто не верит, что крыса может остановить авианосец.

– Я могу провести демонстрационную атаку, нейтрализовав одну из авианесущих групп.

– Не стоит. Но в случае эскалации международной напряженности мы, возможно, вернее, наверняка, сможем использовать ваши наработки.

– Но в случае ответного удара я не смогу обеспечить быстрый результат по всем направлениям. Многие сценарии требуют для реализации нескольких недель.

– Значит, сделаете что возможно в координации с нашими военными. Или вы жаждете большой войны?

– Нет. Но я должен думать как в ней победить.

– Хотите начистоту? Никак! Мы не сможем победить в этой войне, если смотреть правде в глаза. Даже если нанесем удар первыми. Нам дай бог внутренние проблемы решить. Первого удара не будет, потому что он станет последним!

– Вы отменяете ранее данный приказ?

– Какой?

– О проведении мероприятий, направленных на подрыв оборонного потенциала Америки?

– По предложенным вами сценариям… да! Мы не можем позволить себе столкнуться лбом с Америкой. Боюсь, наш лоб не выдержит…

– А если это будет не ваша война?

– А чья?

– Моя. Если я попытаюсь решить данный вопрос своими силами.

– В смысле? – не понял Первый. – Чьими силами?

– Моими. В рамках объявленной Америке войны.

– Войны? Какой? Кто объявил? Когда?

– Я. Пять недель назад.

Президент замотал головой, пытаясь осознать о чем ему говорят. То есть отдельные слова он понимал, а сути – нет! Не помещалась она в его голове.

– Вы?.. Войну? Сами?.. – Первый хмыкнул. Потом улыбнулся. Потом засмеялся. Потом расхохотался в голос, утирая глаза. Спросил сквозь всхлипы: – Объявили… войну? Вы?.. Я правильно понял?

– Да.

– Один?

– Один.

– Америке?

– Да. Соединенным Штатам Америки. И обязан доложить вам об этом, как Верховному главнокомандующему.

Первый открыл рот, но ничего не сказал, так как не знал как на всё это реагировать.

– Простите, вы… сумасшедший?

Все-таки все эти вице- и президенты похожи друг на друга, все смеются, а потом грозят психушкой.

– Нет, я не сумасшедший, душевнобольные люди действуют спонтанно, а я просчитываю возможные варианты и нахожу наиболее приемлемые решения в рамках поставленной задачи. Бросив начатое дело мы рискуем потерять все прежние наработки. Иногда лучше ничего не делать, чем недоделывать начатое. Исходя из сложившейся ситуации, я вынужден был принять данное решение. На свой страх и риск.

– Вы всерьез? – Первый перестал смеяться, напряженно, как-то даже с испугом глядя на собеседника. – Как вы могли… вернее я хочу узнать, кому конкретно и при каких обстоятельствах вы… объявили войну?

Наверное, Первый надеялся услышать, что какому-нибудь случайному уличному копу после пинты выпитого пива. Но он ошибся.

– Вице-президенту Соединенных Штатов Америки.

– Как?

– При личной встрече. Я сделал официальное заявление, поставив его в известность о начале боевых действий. Идти на попятный теперь будет неправильно.

– Но зачем?!

– Это компенсационное решение. Я не знаю причин, но ведущие дядю Сэма люди его «выпустили» и для его возвращения требуется сильный эмоциональный ход. Мне пришлось идти на обострение, чтобы вернуть прежние позиции. Не теперь, в перспективе. Но для этого необходимо подтвердить делом прозвучавшие угрозы.

– Каким делом?

– Войной.

– Вы!.. Вы с ума сошли! Как вы могли? Кто вам дал право?!

Кажется, Первый всерьез испугался, что стоящий перед ним навытяжку господин способен втянуть его страну в полномасштабную войну. А может и Третью мировую развязать!

– Какие к черту заявления! Это… Это же… Из ряда вон! Вы не уполномочены делать заявления от лица государства, на это существует определённый протокол и соответствующие люди…

– Я не говорил от лица государства, это была моя личная инициатива, за которую несу ответственность только я.

Ну точно, бред.

– Вы?

– Я. Один. В качестве частного лица. Это война между мной и Америкой, – резидент чуть улыбнулся. – Как в вестерне. Но если вы отзовете свой приказ, то я могу прекратить боевые действия.

Первый опять рассмеялся. На этот раз с облегчением.

– Нет, не прикажу. Валяйте, если это ваша драка. Идите, поборитесь хоть на кулачках, хоть с дрекольем – надерите им задницу. Мне интересно будет глянуть на войну одного человека с Америкой. Один против… – Первый даже подходящих слов не нашел. – Вы, наверное, предполагаете победить, захватив территорию США и взяв в плен население?

– Нет, вряд ли это возможно. Но постараюсь добиться почетной капитуляции и контрибуций.

Первый опять растерялся, потому что его собеседник не стебался, говорил всерьез!

– Вы действительно можете многое, я имел возможность в этом убедиться. И сегодня многие ваши предложения прозвучали довольно убедительно. Но вы не господь бог, а Америка не Люксембург и даже не Франция! Это… Америка! Страна, о которую обломали зубы многие. Обломали все! А вы хотите… один! У вас есть флот, армия, стратегические резервы, население, которое можно мобилизовать, поставив под ружье? Союзники, наконец?

– Нет. Ничего этого у меня нет.

– Но вы надеетесь победить?

– Надеюсь.

– Тогда идите, воюйте. Только, пожалуйста, не уничтожайте Америку до основания, а то как мы дальше без нее? Без Голливуда, доллара, «боингов» и бургеров.

Первый пытался шутить, хотя как-то не очень весело. И, наверное, ожидал ответной реакции от собеседника, чтобы вместе вволю посмеяться над этим… анекдотом. Ну конечно, анекдотом!.. Но собеседник отчего-то не улыбался. Он говорил, как… на производственном совещании.

– Вы можете не беспокоиться, у меня нет цели тотального уничтожения Америки, но есть задача победить ее, заключив последующий мирный договор на максимально выгодных для моей страны условиях.

Первый вытер ладонью вспотевший лоб. И честно сказал:

– Я не понимаю! Если это сумасшествие, то очень убедительное сумасшествие. А если вы всерьез, то это… сумасшествие. Идите, воюйте, побеждайте или погибайте – это ваше дело. Личное. Но помните, что я и моя страна не имеем к вам никакого отношения. Потому что нельзя принимать всё это всерьез, тем более поддерживать психов. А вы… вы, простите, псих, который не ведает, что творит… Прощайте! И если у вас получится хоть что-нибудь, клянусь, я съем свою… – Первый оглянулся. – Шляпу. Идите. И не забудьте передать привет… Наполеону!

* * *

Рупоры громкоговорителей на площадях молчали. Потому что их просто не было, равно как и разговаривающих голосом Левитана черных «тарелок»-репродукторов в квартирах. Никто не объявлял военного положения, не распечатывал арсеналы, не обращался к народу со словами «братья» и «сестры». Возле военкоматов не толпились мужчины призывного возраста. Потому что не к кому было обращаться и некого призывать, народ о той войне не знал. И военные не знали. И даже генералитет. Никто ничего не знал.

Тем не менее, война была объявлена…

И что дальше? Дальше драться!.. Как говорится «не на жизнь, а на смерть»! Вот только чем? Отечественными «калашниковыми»? Этим много не навоюешь, тут нужны калибры посерьезнее. А где их взять? Конечно, можно, нарушая запрет, задействовать наработки – пикирующие дроны, стреляющие «заборы», многоствольные «самопалы». Шарахнуть ими по базам, портам и аэродромам… Но что толку? Разбитые взлетки забетонируют, бомбардировщики залатают, «коробки» дезактивируют, подлодки поднимут… Его одиночная атака ничего не даст, он способен захватить плацдарм и даже расширить и удерживать его некоторое время до подхода главных сил… Которые… не придут. Его «коридоры» никому не нужны! Его победы никто не использует. И, значит, надо действовать по-другому.

Как?

А черт его знает! Что можно сделать, бегая «на передке» с винтовкой наперевес, когда сзади тебя нет войск? Никаких! Ни первого эшелона, ни второго, ни третьего, ни армейских резервов, ни формирующихся в тылу армий… Когда позади пустота. А ты один. И выглядишь с этой винтовочкой, как клоун на арене, потому что перед тобой вооруженная до зубов многомиллионная армия с авианосцами, ракетами, подлодками, стратегическими бомбардировщиками, танками и орудиями. И, наверное, можно, очертя голову, бросится в атаку и колошматить по броне прикладом и тыкать в железо штыком. Чтобы погибнуть. Только ему эту героическую смерть не зачтут. Его организация, его Куратор смерть не зачтут, им нужны не подвиги, а результат. Значит, все его усилия, все подготовленные атаки на ракетные базы, аэродромы, РЛС и узлы связи можно свернуть в трубочку и засунуть… под хвост. И начинать всё сначала. С самого… Разворачивать карты, намечать направление главных ударов, собирать информацию о противнике в зоне наступления, подтягивать поближе к фронту живую силу и технику…

Допустим живую силу подтянуть нетрудно – вот он, единственный живой боец, который всегда готов и всегда «на передке». Он же взводный, он же ротный, он же комбат, комбриг, комдив и командарм. Един во всех лицах – может отдавать приказания, брать под козырек и бежать исполнять. Ну, может еще пару заградотрядов в ближнем тылу поставить. Из самого себя. И себя же ловить, приговаривать и перед строем из одного себя, себя же и покарать, согласно им же отданному приказу №… Пусть будет номер 227 «Ни шагу назад!» Так что тут всё в полном порядке. А вот матчасть…

Может умыкнуть у врага атомную подводку и… И дать залп по… собственной территории, потому что в каждую ракету цель уже заложена и перекодировать ее будет мудрено. Нет… Тогда угнать пару стратегических бомбардировщиков и отбомбиться по Белому дому?

В принципе… Только что дальше? Этого президента, допустим, он угробит. И часть кабинета. Но армия-то останется! Генералы и уцелевшие члены правительства нырнут в подземные бункеры и начнут рулить… Не вариант. С армией на кулачках воевать вообще не лучшее решение. Тем более, с такой. Тем более, одному.

А с кем тогда воевать?.. Кому он объявил войну? Америке… Америке, а не армии! Вот с ней и надо воевать. С Соединенными Штатами Америки. И здесь появляются варианты… Страна – не армия, ее ухватить за кадык проще. Тем более, построенную на демократических принципах, где сильно рот не зажмешь и власть должна прислушиваться. Пусть в стране появятся еще проблемы кроме внешнеполитических. Когда в доме пожар, никто не думает, как отжать у соседа кусок газона.

Ну что, качаем?.. Как уже качали. И тогда снова: журналисты, звезды, события, компроматы, демонстрации… По тем, прежним лекалам.

Раскачиваем страну от границы до границы так, чтобы бортами черпать начала.

Качаем!..

* * *

Черный район, черный подвал, черные люди в черных шапочках на лицах, черные стволы в черных кобурах под мышками. Но зубы белоснежные, в тридцать два оскалы. Все, как в голливудских боевиках. Впрочем, они с них себя и рисуют. Раньше киносценарии писали, стараясь понять жизнь, теперь, наоборот, жизнь подгоняют под киноштампы.

– Этот район твой?

– Допустим.

– Мне необходимо, чтобы твои соплеменники немного побузили.

– Зачем?

– Это мое дело, не твое. Я плачу зелеными бумажками, ты делаешь то, что я прошу, и мы расходимся, довольные друг другом…

Разговор-штамп тоже должен быть похож на диалог из картины про плохих парней.

– Сколько?

– Сто кусков налом.

– А если копы?..

– Копы должны быть обязательно. Без копов сделки не будет.

– Жертвы?

– Желательны…

Как без жертв? Жертвы – катализатор любой заварушки. Если без них, то никаких денег не напасешься, а если кого-то прибили или покалечили, то народ сам без дополнительных стимулов на улицы выйдет. Тут важен запал, чтобы рвануло.

– Тогда еще пятьдесят.

– Договорились…

Афроамериканцы вышли на улицы. С песнями, танцами и барабанами. И какими-то лозунгами. Прибывший наряд полиции попросил их разойтись с миром. Но полицейских не послушались, разбили пару витрин и перевернули несколько машин. Копы вызвали подмогу. На этом всё должно было закончиться, так как в Америке полицейских уважают. А как их не уважать, когда они палят во всех подряд без раздумья? Но тут вышла осечка – из задних рядов кинули камень. Который угодил одному из копов в голову. Полиция применила спецсредства. Но толпа, как ни странно, не разбежалась, а напротив, стала напирать. Началась свалка. И как-то так получилось, что полиция немного переусердствовала, так как несколько афроамериканцев попали в госпиталь. Копы божились, что пальцем их не тронули, но откуда тогда переломанные кости и проломленные черепа? Как всё это объяснить?

Объяснили, как надо. Всем, кому нужно. Гарлем забурлил. Тем более, что кто-то подпитал недовольство дармовым спиртным, гамбургерами и деньгами…

Однако легко ребятки заработали полтораста кусков: всего-то согнали толпу соплеменников и огрели кого-то из толпы дубинками, а дальше всё само пошло-поехало. Афроамериканцам с их южным темпераментом много не надо, они как порох вспыхивают. Теперь только нужно эту заварившуюся кашу слегка подогревать, подбрасывая свежие фактики. Можно еще одну бузу проплатить и еще пару-тройку негров на госпитальные койки уложить. Здесь. И в другом штате. И в третьем. А в южных учинить небольшой маскарад…

* * *

Люди в белых одеждах, но точно не ангелы, потому что без крыльев, а в высоких треугольных колпаках с прорезями для глаз. Люди в белом сжимали в руках факелы и держали двух афроамериканских подростков.

– Зачем вы изнасиловали белую девушку? – спрашивали они.

– Мы никого… Это ошибка. Мы только сегодня приехали!

– Не отпирайтесь, это вы. Или ваши черномазые приятели. Раньше, когда вас держали в узде, наших жен и дочерей никто не насиловал. Все беды от вас! На костер их!

Парней подхватили на руки, подтащили к забитому в землю бревну, привязали к нему веревками. Потом набросали под ноги хворост и поднесли к нему факел. Афроамериканские подростки в ужасе завопили, забились, пытаясь высвободится из пут. Люди в балахонах обступили костер вкруговую, молча глядя как огонь лижет жертвам подошвы.

– Умрите, черные собаки! – кричали они.

Но потом что-то случилось, возможно, веревки перегорели, так как афроамериканцы вдруг отшатнулись от столба, выпрыгнули из огня и опрометью с дикими воплями бросились в темноту.

Жертвам повезло. Потому что за трупы запрашивали слишком дорого. Но, тем не менее, происшествие имело самый широкий резонанс среди черного населения южных штатов. Тем более, что где-то обнаружили прогоревшие костровища с обгорелыми человеческими костями. На самом деле это были случайные трупы, но кто будет разбираться, когда атмосфера накалена? Генетическая память очень сильна и потомки черных рабов быстро вспомнили пылающие по всей Америки костры, куда белые подбрасывали, как поленья, живых людей с черной кожей.

В стране запахло паленым. И жареным…

Качаем…

* * *

Мексика. Южное подбрюшье США. Граница общей протяженностью свыше трех тысяч километров. С очень неспокойным соседом. Особенно, если это беспокойство подогревать как раньше – толпами, сплетнями и дармовой текилой.

– Сколько вы сможете пригнать людей?

– Пятьсот человек.

– Этого мало. Нужна тысяча, и чтобы побольше женщин и детей. Плачу за каждую голову наличными гринами.

– Сделаем.

Сделают, за «зеленых президентов» здесь что угодно сделают.

– Рвёте «нитку» вот в этих местах, и так, чтобы побольше крови…

Кровь очень хорошо выглядит на экранах, когда льется ручьями в сухую растрескавшуюся землю или разбрызгивается каплями на белых рубашечках детей. Кровь – хороший катализатор бунтов, даже лучше, чем текила.

– Жертвы нужны?

– Обязательно…

Ну, а как без них? Это же не детская потасовка с синяками и шишками, здесь всё должно быть всерьез и по-взрослому…

– Ок. Сделаем. Но это будет стоить дороже.

– Не дороже долларов…

Качаем…

* * *

– Мне нужно встретиться с вашим главным.

– С каким главным?

– С самым главным, который над всеми.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что у нас хотя и маленькое государство, но самостоятельное, со всеми атрибутами власти, и так просто встретиться с лицом, которое представляет интересы…

– Пятьдесят тысяч. Гринов. Вам. За встречу с человеком, который поможет мне организовать встречу с тем, о ком я прошу. За двести тысяч.

– Но мы цивилизованное государство и…

– И сто сверху, если встреча состоится на этой неделе.

Встреча состоялась. На следующий день.

– Хочу озвучить вам одно интересное предложение, которое поможет вашей стране решить многие экономические и социальные проблемы. Но хотел бы обсудить эту тему с глазу на глаз…

* * *

Выводим на улицу феминисток. Толпа разогретых долларами скандальных американских баб может быть эквивалентна ста тоннам тротила. Особенно, если демонстрацию будут разгонять полицейские-мужчины.

А почему мужчины, откуда такая дискриминация? Почему женщин бьют дубинками именно мужчины, а не женщины? Есть в этом какой-то оттенок сексуального доминирования – лупить дам длинным, резиновым, похожим на мужской орган предметом, демонстрируя тем самым свое превосходство! А не потребовать ли равноправия при разгоне митингов и акций? Пусть мужчин мутузят дубинками исключительно мужчины, а женщин женщины! Кстати, они же не простыми дубинками колотят, а черными! И это должно быть особенно обидно эмансипированным афроамериканкам. Почему у дубинок черный цвет, а не белый, не является ли это неким намеком на агрессивность черного населения Америки? Или, напротив, это повод обидеться белым феминисткам, которых охаживают по филейным частям черным предметом? Тут есть над чем задуматься… И полицейским мордочки расцарапать. Ведь маникюр – это почти холодное оружие на умелых ручках, а полтысячи разгневанных дам сравнимы со стаей налакавшихся валерьянки бешеных кошек. Короче, и тут без травм не обойдется. И без больших разборок. Нет, не за нанесенные побои, за мужской шовинизм.

А сколько женщин в Америке? А черных? А разведенок? Тут есть, где разгуляться и столкнуть их с властями лоб в лоб. Ну, или бюст в торс.

Качаем…

* * *

Опять же военные… Почему бы им забот ни прибавить, чтобы отвлечь от несения службы? Как это было раньше на базах? Разборки учинить, суды, протесты. Для этого проехаться на армейском грузовике по тихим американским городкам, сминая автомобили, аккуратные заборчики и клумбы. Задавить дюжину собачек или других домашних питомцев, это обязательно. Оскорбить действием два десятка местных дам, желательно директрис гимназий или судей, не забыв негритянок и мексиканок! Осквернить словом и делом церкви и слегка помять святых отцов. Что-нибудь украсть. Кого-нибудь ограбить. Разгромить несколько ресторанчиков. Перепахать гусеницами фермерские поля, лишив их урожая. Запалить… Затопить… Повалить… Надкусить… Нагадить… В общем, показать «истинное лицо» американской солдатни.

А до того покопаться в судебных архивах и в подшивках газет. Просмотреть разделы «Криминальная хроника», отбирая происшествия, где принимали участие военные. Потому что непременно принимали, просто по статистике!

Смотрим, отсеиваем, группируем: драки – к дракам, убийства – к убийствам, изнасилования – к изнасилованиям… Отдельно – должностные преступления и коррупционные скандалы. Происшествия не забываем, которые привели к человеческим жертвам и материальным потерям. Вызывающее поведение в общественных местах плюсуем…

Однако немало набирается! Оказывается, эти военные не такие уж паиньки и герои без страха и упрека, а те еще хулиганы и безобразники. Здесь драку учинили, до смерти запинав двух подростков, между прочим, одного афроамериканца, а это важно. Тут всем отделением изнасиловали женщину, мать двоих детей. Кстати, надо уточнить как она теперь себя чувствует, может она от переживаний головой тронулась, это было бы хорошо. А здесь вообще одиозный факт – бывший военный снайпер и «зеленый берет» расстрелял из винтовки с оптическим прицелом десять мирных граждан. Надо поднять статистику убийц, среди которых может оказаться немало отставников… ДТП – обязательно, армейские грузовики и бронетехника частенько на что-то наскакивают или что-то переезжают. А вот графики распространения наркотиков в вооруженных силах США… Возьмем на заметочку…

Конечно, если рассматривать общие по стране цифры, то военные совершают преступлений не так уж много, возможно, даже чуть меньше, чем гражданское население. Но если все эти происшествия собрать воедино и хорошо преподнести, то у обывателя может создаться впечатление, что американские рейнджеры только тем и занимаются, что каждый день с завтрака до ужина и после отбоя тоже убивают, насилуют и калечат своих соплеменников. Причем, пачками.

Подключаем законсервированных журналистов и блогеров, которых еще в первый приезд прикормили.

– Вот тут подборочка. Одиозная. Наша армия – это какое-то сборище отъявленных негодяев, которые американскому населению прохода не дают. Я бы сам в это никогда не поверил, если бы не факты. Вот здесь, по штатам и годам. И по видам преступлений. Мне кажется, что это очень важная тема, которая касается каждого американца. Если сегодня не заострить на ней внимание, завтра военные изнасилуют половину женского населения страны, а другую убьют.

– Вам не кажется, что вы слегка сгустили краски?

– Не я, а вы. Сгустите. Я с таким материалом не справлюсь. И не смогу получить такой гонорар…

Написать на бумажке число. Очень круглое.

– Ваш авторитет, как независимого журналиста, который в своих материалах вскрывает социальные гнойники общества, велик… Это может быть информационной бомбой.

– А если факты не подтвердятся? Судиться с Пентагоном – это знаете…

– Исключено. Каждый факт проверен и подтвержден документально. Кроме того, все возможные судебные издержки мы берем на себя. Честно говоря, пара судов не помешала бы, чтобы усилить интерес к данной теме. Так что пишите, задайте перца этим воякам, которые вместо того, чтобы готовиться к защите отечества, задирают подолы законопослушным американкам.

Материал вышел и получился «убойным». Читатели с удовольствием смаковали подробности криминальных происшествий, в особенности, убийств и, в составе взвода, групповых изнасилований. Статьи были настолько убедительными, что в адрес журналиста стали приходить письма с угрозами: «Гнусный ублюдок, не смей марать честь американской армии! Подумай о себе и своей семье!» И все в этом роде.

Журналист попросил защиты у полиции. Ему отказали. И, конечно, случилась беда: популярного журналиста побили. Сильно. Люди в военной форме. Они остановили журналиста возле дома, повалили на землю и долго пинали армейскими берцами куда ни попадя. А после расстегнули ширинки и оскорбили жертву самым непотребным образом. Перед уходом они затолкали ему в рот журнал с его статьей.

– Нехорошо получилось. Но мы обязуемся возместить вам лечение, финансовые потери и моральный ущерб. Вы слышите меня?

Забинтованная от пяток до ушей «кукла», висящая на растяжках, кивнула.

– Должен вам заметить, что такая реакция военных свидетельствует о том, что мы и вы попали в точку! Вы талант. Вы молодец! Можно вас сфотографировать?

Уже не столько скандальный материал, как само происшествие получили самую широкую огласку. По всей стране. Особенно умиляла читателей фотография забинтованной «куклы», висящей враскорячку над госпитальной койкой. Статью перепечатали многие издания. Все жалели журналиста, пострадавшего за правду, осуждая военных, учинивших над ним расправу. Хотя никто их участия еще не доказал…

Удивительно, что несмотря на демонстрацию силы, у жертвы нападения нашлись последователи, которые подхватили и развили эту тему, обрушившись на армию. А кое-где прошли акции протеста вблизи военных баз.

Качаем?..

Два блогера, которые начали журналистское расследование по факту избиения своего коллеги и по незаконченным им делам, получили анонимные предупреждения угрожающего характера. Никак не хотели военные угомониться! Блогеры выложили угрозы в Интернет. Их поддержали посетители сайтов, подбадривая и требуя продолжения расследования, выкладывая в комментарии разные гадости про армию своей страны!

– Держитесь, парни, мы с вами! Уройте этих вонючих рейнджеров! Ату их!..

Блогеры поплатились за свое благородное дело. Их тоже поймали и побили. Вернее, одного побили, а другому прострелили коленку. И это уже оказалось чересчур.

– С чего вы взяли, что это были военные? – пытались отбрехиваться от наседающей общественности и СМИ видные генералы.

– С того, что преступников видели свидетели! На бандитах была военная американская форма. И отпечатки – это ваша обувь. Кроме того, они кричали: «Не смей трогать армию, урод!» И другие оскорбительные из военного лексикона слова. А самое главное – кому и зачем было избивать мирных блогеров, кроме вас?

Задетые за живое и хорошо проплаченные журналисты развернули в прессе и Интернете кампанию против армии, требуя призвать к ответу… уже не виновных, а генералов. В общем, волна пошла…

Качаем!.. Для этого еще что-нибудь опубликуем и кого-нибудь побьем. Здесь. И там. И потребуем расследования. Только следствие виновных не найдет, поэтому можно будет вбросить тему преступной связи армии и власти, которые друг другу глаз не выклюют.

Пожалуй, так… Чем больше журналистов покалечить, тем больше будет веры их статьям. Тут даже разбираться никто не станет: раз бьют, значит, автор кому-то сильно не угодил! Журналисты улягутся на больничные койки и дадут развернутые интервью о том, как и чем их били и какие слова при этом говорили. Можно еще адвокатов к расследованию данных инцидентов привлечь. И им тоже слегка бока намять. Ведь сенсация – это не строчки и цифры, это события и картинки. В идеале, кровавые.

Что еще? Еще интерью военных, которые черными силуэтами в темной комнате говорят измененными голосами, потому что боятся. Они расскажут, что творится в американской армии, если смотреть изнутри, а не по «ящику». Черт знает, что творится! Здесь надо дать побольше грязи, чернухи и сенсационных фантазий вроде той, что армия захватила и удерживает на секретных базах мирных инопланетян, содержа их в нечеловеческих условиях, потому что они не люди, скрывая сей факт от широкой общественности. Народу это нравится… Потом подобрать подходящий армейский труп: какого-нибудь умершего на службе рейнджера – и поднять его имя, как знамя, утверждая, что это он давал интервью, за что и пострадал. Умер естественной смертью? А вы как хотели, на то в армии есть особые спецы-чистильщики, которые убирают опасных свидетелей. О чем расскажет следующая «черная голова». Чем не сюжетец: базы, инопланетяне, труп, спецотдел ликвидаторов… Далее подбросить свежих скандальчиков под целевую аудиторию.

Например. По улице поздно вечером шла дама, известная в стране феминистка и защитница прав женщин. Сильно скандальная дама, поэтому выбор пал на нее. И надо же такому случиться, что навстречу ей из переулка вывернули два бравых солдатика. Кажется, сильно перебравших. Они поравнялись с дамой, окинули ее оценивающим взглядом и один сказал:

– Смотри, какая телка с буферами и ж… Давай ее оприходуем. Такая взвод выдержит!

Дама-феминистка от таких слов дара речи лишилась и чуть в обморок не хлопнулась.

– Чего трепаться, давай… Или слабо?

– Мне? Да как нечего делать!

И военные обхватили даму поперек туловища и, дыша в лицо перегаром, стали мять ей зад. Надо сказать, очень аппетитный.

– Вы что делаете! – в ужасе завизжала дама. – Это насилие! Это шовинизм!

– Не ори, дура. Тебе же нравится, мы видим.

А может ей и понравилось. Может, эти феминистки истосковались по крепким мужским объятиям? Каково это – без ласки и внимания сильного пола дамский век куковать? Ой, простите, не «сильного», а иного пола. Потому что мужской пол не «сильный», а женский не «слабый», это два равносильных и равнозначных пола, без каких-либо преимуществ друг перед другом. В общем, половое равенство и братство.

Дама еще немного повизжала и постучала кулачками по чугунным мужским торсам, после чего солдаты отпустили ее и ушли. И никакого изнасилования! Что, возможно, задело немолодую феминистку, которая и учинила крик на всю страну. И организовала женские демонстрации под лозунгами «Укоротим военщине… и руки тоже!» Для этого нашлись щедрые спонсоры, отплатившие проезд, бургеры, наглядную агитацию и щедрые гонорары добровольным волонтерам…

Но это беда – полбеды, беда случилась чуть позже. Уж такая беда, что дальше ехать некуда! В школьном дворе тихого провинциального городка одного не самого крупного штата, где в большинстве учились дети афроамериканцев, после уроков, когда детвора, радостно гомоня, высыпала на улицу, какой-то псих военный в маске, каске и портупее, распустил «уставные» штаны, уронил их на колени и, ухватив себя посредине, стал, размахивая и крутясь во все стороны, демонстрировать свое превосходство над окружающими. Ну да, конечно, там было на что посмотреть, но не детям же! Школьники с визгом бросились врассыпную, а извращенец в форме застегнул штаны и куда-то исчез, как растворился. Хотя, когда стягивал штаны, случайно выронил на тротуар какую-то военную справку.

И еще в одном месте, тот же извращенец, а может быть другой, продемонстрировал детворе свою военную форму и мужское достоинство.

Случился грандиозный скандал.

– Это был военный! – возмущались мамаши. – И показывал та-а-кое!

– Это был не просто военный, это был белый военный, который выбрал именно нашу школу, чтобы унизить наших детей, – уточняли черные мамаши. – Военный афроамериканец никогда бы не пошел на такое и не стал пугать чернокожих детей! Все белые – извращенцы и ненавидят нас!

– Найти его и кастрировать, – требовали отцы, которым дети показали, разведя руки, величину нанесенного им оскорбления. – Под самый корень! Бараньими ножницами! Подлец!

Мужики очень болезненно относятся к размерам. Чужим. Когда нечего предъявить своим женам. И нечего показывать…

И дальше по стране, как эпидемия – мордобои, оскорбления, изнасилования, наезды и прочие, на почве службы в армии, безобразия. Чтобы у рядовых американцев появились та или иная обида и претензии к американской армии: у кого-то за вытоптанный на корню урожай, у кого-то за размеры, потрясающие воображение. И если сложить все совершенные вояками прежние и новые преступления, помножить на масштабы страны и возвести в степень, используя рычаги СМИ, Интернета, а главное, слухов, то всё это сильно подпортит имидж Пентагона. Потому что народ и армия не должны быть едины, их лучше развести по разные стороны баррикады. И стравить… Ведь, как ни крути, население всегда сильнее армии, что своей, что чужой. Население всегда сверху и всегда побеждает. Если, конечно, его до того не извести под ноль, как это делали древние варвары.

Ну вот, опять какие-то военные, вместо того чтобы группу бабушек через дорогу перевести, стали их лапать, делать грязные намеки и тащить за руки в казарму, обещая массу незабываемых впечатлений.

И что это военные как с цепи сорвались, что им в казармах не сидится, отчего их на приключения потянуло?! К чему бы это?

Качаем… Качаем!..

* * *

Теперь пройдемся по отдельным персонам, которые при больших погонах, должностях и кабинетах. И которые вхожи… Сколько их? Ух-ты! И как такую толпу военных бюрократов терпят американские налогоплательщики? Но не будем пугаться цифр, рассортируем военную колоду по иерархии и подчиненности – кто над кем сидит, под кем ходит и чем заведует. Пехотных командиров отбракуем сразу, они, конечно, славные вояки, но до них, с их танками, пушками и пулеметами в современной войне дело дойдет не скоро. Штурмовую авиацию тоже вычеркнем. Каботажный флот… Зеленые и прочие береты… Вертолетчиков и аэродромную обслугу… Войска обеспечения…

Ну что? Уже полегче.

Далее поглядим, что они из себя представляют, разложив по политическим пристрастиям и особенностям характеров. Что немаловажно! Один психопат генерал при должности может такого наворотить, что всемером не расхлебать! Как это узнать? Очень просто: посмотреть, какие они заявления делали, какие реакции на те или иные события выдавали. В первую очередь относительного вероятного противника. Закажем подборочку…

Хм… Нехорошо высказывались. Вот этот. И этот. Особенно вон тот… Ну просто слюной брызгали от злобы, как бультерьеры, желая побыстрее в ляжку жертве вцепиться. И таких людей держат при оружии, которое не наградной на боку пистолет! Возьмем их на заметочку…

А эти вот ничего, эти соглашаясь с коллегами в целом, напоминали про недавние, по историческим меркам, походы на восток французов и немцев, которые ни к чему хорошему не привели. Они, конечно, не голуби мира, но и не ястребы – соглашаются, что противника желательно изничтожить, но предлагают делать это осмотрительно, не спеша и не теперь.

А эти совсем молодцы, так как главным противником считают Китай, призывая сосредоточить на нем всё внимание. И это очень правильно. Пусть две сверхдержавы на ринге сойдутся, а мы в сторонке в качестве болельщиков постоим.

Тут все более-менее понятно. Первых надо убирать, вторых и особенно третьих, продвигать. Как в любой драке, где важно главных бузотёров и заводил вычислить и нейтрализовать, чтобы они толпу не разогревали и за собой не вели. Буйные, они самые опасные… Например, офицеры, которые с пистолетом и матом впереди роты бежали, в атаку бойцов поднимая, снайпера на войне первыми на мушку брали. После чего оставшиеся без командиров солдаты залегали и, полежав, отползали в тыл. Такая тактика…

Как убирать? Да хоть как. Потому что на войне все средства допустимы и хороши.

– Капрал Дженни Смит?

– Так точно!

– Вы, кажется, служили под началом генерала Джонсона?

– Так точно! Служила!

– Как он?

– В смысле?

– В смысле, как мужчина. Я видел его фото – очень импозантный мужчина.

– Может быть. Не знаю. Он вообще, кажется, нетрадиционной ориентации.

– И что, вам знаков внимания не оказывал?

– Каких?

– Ну не знаю… В щечку поцеловать, за ручку подержать, по попке хлопнуть.

– Ну было, хлопал и что? Он же не по этому делу.

– А если представить, что по этому?

– Зачем?

– Чтобы получить двадцать тысяч долларов.

– За что?

– За то, что он вас домогался.

– Так он не домогался!

– А вы представьте!

– Что?..

Трудно с военными, даже если это женщина со всеми ее дамскими достоинствами – девяносто – шестьдесят – девяносто под камуфляжем, бронежилетом и разгрузкой. И ноги от каски.

– Допустим, если бы он к вам приставал…

– Я бы согласилась. Он же старший по званию.

– Нет, не нужно соглашаться, тогда получите двадцатку. То есть скажете, что он к вам приставал, склоняя к сожительству, но вы ему отказали.

– Мне не поверят.

– Почему?

– Потому что ему могли отказать только офицеры равные ему по званию.

– Но вы же женщина!

– В армии нет женщин и мужчин. Это дискриминация. В армии есть солдаты и офицеры…

Нет, с этой не сговориться, эта не подойдет. Может, другая?..

– Тридцать, и я скажу, что он изнасиловал меня самым извращенным способом.

– Кажется, вы злы на него?

– Еще как!

– Почему?

– Потому, что он не стал меня насиловать!

– А если бы изнасиловал?

– Я бы его посадила!

Вот и пойми этих дам: изнасиловал – извращенец и негодяй, не стал насиловать – бездушная скотина и женоненавистник…

– Хорошо, тридцать… И возможность проживания вдали от Америки, если вас обвинят в лжесвидетельстве.

Скоро в рядах вооруженных сил США случится небольшой скандалец на модную в Америке сексуальную тему.

– Он совратил меня, используя свое служебное положение!

– Где и при каких обстоятельствах?

– Два раза в кабинете – на столе и окне, один раз в танке, и еще на лафете стопятидесятимиллиметровой гаубицы образца восемьдесят шестого года.

– Но вы сопротивлялись?

– Никак нет! Мне был отдан приказ, который я обязана, согласно уставу армии США, выполнить и лишь потом обжаловать.

– Вы его обжаловали?

– Никак нет.

– Почему?

– Поздно было.

– Вы можете имевшийся факт подтвердить доказательствами?

– Так точно! На том месте, посредством которого мне было нанесено оскорбление, у него большая родинка. А на ж… простите, ягодицах, шрам в виде звездочки.

– Где конкретно? Можете показать на муляже?

– Так точно! Здесь родинка в форме вытянутого эллипса, здесь шрам.

И ведь точно, и родинка есть, и шрам. Потому что родинку можно на детских фото голенького будущего генерала рассмотреть, которые его мать с удовольствием демонстрировала приехавшим к ней журналистам, а про шрам он сам хвастался.

– Что-то еще?

– Да! После принуждения меня к соитию на лафете гаубицы, у меня на спине и ниже остались царапины. Должна обратить внимание, что личный состав плохо содержит вверенную им технику, отчего на ней образуются шероховатости и зазубрины, о чем я неоднократно докладывала вышестоящему командованию, но никаких мер принято не было…

– Это к делу не относится. Вы можете показать шрамы?

Точно, есть небольшие шрамы. Может, от гаубицы, может, еще от чего. Ну а что вы хотите, в Америке даже президенты готовы предъявить суду все свои размеры для обследования и сравнения форм и объемов со словесным описанием. А тут какая-то майорша!

И еще в одном месте выяснилось, что высокопоставленный вояка «употребил» половину отделения нижних чинов женского пола, как каждую по отдельности, так и в составе всего подразделения, разложив их рядком на бруствере. Очень бравый был генерал!

А дальше пошла цепная реакция – тут ведь главное подтолкнуть и дать огласку… И еще создать фонд, через который премировать жертвы сексуальных воинских преступлений, компенсируя им понесенные моральные издержки, поощряя готовность бороться с половым произволом в армии.

– Кто вас?.. Где?.. На воинском вещевом складе, втроем, на полке с бронежилетами, под тремя пистолетами? Интенданты?..

Нет, это неинтересно. Действующие лица не интересны…

– На авианосце, на канатах в шкиперской? А должность?..

А вот это то, что надо!

– Когда?.. Как?.. Давно?.. Боюсь, срок давности… Кем стал? Да вы что?.. Это меняет дело! Такой известный генерал и вдруг, будучи подполковником… Для него срока давности быть не может, так он являет собой пример для армии. Вернее, являл! Да, конечно, я понимаю, что у вас могут быть неприятности. Но мы возьмем вас под свою защиту и удвоим гонорар. И отдельная оплата за каждый эфир, где вы расскажете, как всё было одному очень известному журналисту…

И прямо во время эфира в студии неизвестные спонсоры вручат чек на кругленькую сумму, оценив в долларовом эквиваленте гражданскую позицию и мужество потерпевшей. Потому что не каждый способен вот так, на всю страну, с подробным рассказом, с указанием родинок, шрамов и размеров…

Или каждый? Если по телевизору и с чеком?.. Ну пусть не каждый, но очень многие, так как американское общество очень здоровое и свободное, оно борется с любыми общественными пороками, невзирая на лица, должности и заслуги!

И вышедшие в отставку военнослужащие вдруг стали вспоминать о разных вопиющих фактах сексуальных домогательств и половых излишеств со стороны вышестоящего командования при исполнении служебных обязанностей. Оказалось, что многие генералы вместо того, чтобы честно служить американскому народу, злоупотребляли своим положением, используя в сексуально-корыстных целях звания, должности и пункты устава! Что, конечно, понять можно. Чем они хуже голливудских звезд, которые тоже… Ничем. Кто кого имеет, того и имеет…

И полетели погоны и головы. Некоторые генералы были вынуждены добровольно уйти в отставку, некоторые до завершения разбирательства отстранены от должности, а некоторые забыли о службе, копаясь в прошлом и вспоминая кого они, когда и при каких обстоятельствах… начиная с курсантских времен. Нынче в Америке все, кто что-то лишнее себе позволил, живут очень беспокойно.

И что в итоге вышло? Неплохо вышло, так как больше всего от сексуальных обвинений пострадали «ястребы». И это вполне объяснимо, так как буйные командиры – они везде буйные, и на поле брани, и в сексуальных игрищах. Такой уж у них беспокойный характер, чтобы впереди всех, без оглядки и наперевес…

Вынимаем из колоды и бросаем в отбой королей. Да не четверых, как в картах, а полтора десятка. Ваша карта, господа генералы, бита! Отдыхайте на своих загородных фазендах, дышите воздухом, поливайте клумбы и не лезьте в бонапарты!.. Когда вы вместо формы носите шорты и пижамы – миру гораздо спокойнее.

Что в остатке? Есть еще фигуры. Черт их знает, может они импотенты, может однолюбы, может зоофилы (кстати, эту тему надо развить, чтобы включить в борьбу защитников животных). И что с ними делать будем? Чем еще можно измарать мундир высшего генералитета, чтобы переодеть их в гражданское платье?

– Хочу заказать вам аудит. Вот по этим персонам… Да, генералы. Но есть сведения, что они собираются после отставки податься в политику, а этого наша партия допустить не может. Ну вы понимаете, военные у власти – это не те кандидатуры, которые хочет видеть наш избиратель. Покопайтесь, посмотрите. В их воинских тратах, в том числе личных. Поговорите с бывшими сослуживцами, особенно со снабженцами и теми, которые по финансовой части. Ройте… Если глубоко рыть, всегда что-то находится. Да, оплата почасовая, плюс за результат… Нет, ваше участие никто афишировать не будет. Можете вписать пункт о конфиденциальности в договор и даже со штрафом. Любым…

Залезть в чужой кошелек – это даже интереснее, чем в штаны. Там столько интересного можно нарыть…

Пошли дальше. Что там еще липнет к мундирам так, чтобы с запахом на всю страну?

– Читал ваши статьи. Хочу выразить искреннее восхищение. Считаю, вы на сегодняшний день самый значимый репортер, работающий в жанре журналистских расследований. Нет, нет, не скромничайте! Хочу предложить вам работу по специальности. Вот эти персоны, которые при погонах. Да, узнаваемы. Здесь подборка по фактам коррупции и злоупотреблений.

– А если они не подтвердятся?

Скорее всего, не подтвердятся… Но пока будет идти расследование генерала отстранят от службы. Потом, возможно, снимут все обвинения. Но не теперь… потом!.. А потом – это не сейчас!

Журналист пролистнул папочку.

– Интересно. Но если случится суд, то я могу попасть на серьезную сумму.

– Если вы попадете на миллион, то получите полтора. В виде моральной компенсации. Плюс адвокаты за наш счет. Даже если вы ничего не докажете, вы поднимете актуальную для страны тему. Что уже немаловажно. Или вы считаете, что в нашей армии нет случаев коррупции и воровства? Вот видите, не считаете. И только вы с вашим опытом и чутьем можете вскрыть этот болезненный гнойник.

– Я могу попробовать.

– Попробуйте. Мы предоставим любую информацию, гонорары помощникам…

А может и нароет. Эти журналисты хуже следователей: если вцепятся – не отпустят. А грешки за всеми водятся!

Пошли дальше…

– Интересуют факты личной жизни. Да, его! Потому что он, как я подозреваю, спит с моей женой! Именно так! А что, известные генералы не могут соблазнять чужих жен? И я хочу знать! И про чужих жен тоже, если вы мою за подол не ухватите. Ну вы же сыскное агентство! А я плачу тройной гонорар. Да, тройной! Мне правда важнее денег… Нет, фото своей жены не дам, чтобы не повлиять на ход расследования. Начинайте не с изменщицы, а с соблазнителя. Пошарьте в его окружении и дайте мне фото всех дам, а я свою узнаю. Если сами боитесь, можете нанять специалистов, например, из Европы или Австралии. Ищите! Мне результат нужен! Если потребуется какое-то дополнительное оборудование, я готов…

Эти, если в грязном белье пороются, обязательно что-то отыщут. Если не эти, то другие. Или третьи… Не бывает людей без грешков, какая-нибудь грязь да сыщется. А не сыщется, то что-нибудь придумаем, зная уклад их жизни и окружение. Или используем полученную информацию с маршрутами, привычками и контактами иначе. Информация пустой не бывает. Никогда!

Копайте ребята, ройте, щупайте, нюхайте… А мы пока займемся «чистенькими». Теми, к которым так легко не подобраться. Которые, «на кнопках» сидят. И здесь мы стесняться уже не будем!

* * *

Средние американцы любят жить в загородных домах подальше от городской суеты и соседей. Это хорошо. Но и… плохо. Богатые американцы живут в больших домах, иногда двух- или трехэтажных, отделённых от толп и соседей. Совсем богатые – на виллах, желательно на пустынных пляжах или островах. Собственных, с предупреждающими табличками «Не входить, приватная территория!» И если ты войдешь, то могут в тебя запросто стрельнуть из дробовика. Вот такие они некомпанейские ребята.

Наши в отличие от них в периметр коттеджных поселков и садовых товариществ набиваются, как сельди в бочку, распиливая гектары на сотки так, что куда не повернись, на тебя пялятся любопытствующие соседи, и все знают, что ты ешь, с кем пьешь, и кого на ночь приводишь. Можно, конечно, обнести свои три сотки пятиметровым глухим забором и собак по периметру пустить, но в Америке не принято – там ландшафты портить не дают.

Американцы в своих домах, виллах и особенно на островах живут обособленно, в гордом одиночестве: без незваных гостей, с приходящей прислугой. Такие они самодостаточные. В наших загородных домах обитают толпы, да еще без предупреждения заваливаются дальние родственники, приятели и друзья тех приятелей, чтобы вечером в бане попариться, водки выпить, песни попеть и про жизнь свою горемычную рассказать. Это здорово! Но для дела плохо. В наши «фазенды» без того, чтобы тебя человек десять увидели и поздоровались, не наведаться. А вот к американцам…

Что это за сигнализация? Вчерашний день, максимум, против бомжей. Но бомжи сюда не полезут из опасения на пулю или суд нарваться. Открываем дверь – простенькую, со стеклом. Их ведь тут не двери защищают, а «Билль о правах» и свободное обращение огнестрельного оружия. Отпечатков пальцев не оставляем, волос не теряем, для этого надели защитный комбинезон и респиратор. И имеем в кейсе бумажку от какой-то там частной санэпидемстанции, распечатку онлайн-заказа и десятистраничный договор на обследование помещения на предмет обнаружения опасных веществ. Это на случай, если сюда кто-то посторонний заявится. Даже полиция. Потом они, конечно, разберутся, но сильно потом. А каких-нибудь шальных гостей вообще можно до смерти напугать своим видом и сообщением, что здесь обнаружен колорадский лишай.

Заходим… Неплохо для рядового госслужащего, хотя и при генеральских погонах и орденах. Осматриваемся не спеша. Тут очень важно понять, как и чем живет хозяин дома. Для сценария важно.

Пол… Мраморный. Вообще-то скользкий, если на него что-то пролить.

Проводка… Старенькая, нынче совсем другие строительные ДИНы и негорючий провод в сырой резине.

Бассейн в полуподвале.

В спальне на тумбочке какие-то таблетки. Какие? Внимательно смотрим, читаем аннотацию и противопоказания. Таблетки – это важно… Интересные таблетки – от повышенного давления. И тонометр рядом. Ну да, возраст-то уже не лейтенантский… Что-то такое мы и предполагали, прихватив с собой аптечку, так как санитарная служба должна иметь при себе средства оказания первой помощи.

Ну что, берем за основу этот сценарий? Пожалуй.

Садимся в кресло и ждем хозяина дома. Одного. Потому что его жена на три дня уехала к приятельнице. Ждем час… Два… Три…

Свет фар в окна. Стук поднимаемых гаражных ворот. Шаги…

Спешить не будем, пусть зайдет, закроет двери, переоденется. Пусть расслабится… Вот теперь пора.

– Вы кто?!

– Санитарная служба!

Подойти быстро, брызнуть спреем в лицо, подхватить, потащить в ванную комнату. Набрать воды. Раздеть, плюхнуть в горячую воду. Очень важно, что в горячую. Сесть рядом.

Ну что, очухался? Постучать по щечкам, брызнуть холодной водичкой из душа. Открыл глаза, хлопает ресницами, силится понять, что происходит и что это за тип в комбинезоне и респираторе? Полез из воды.

– Сидеть!

Сел. Худо ему без мундира и регалий, голому перед одетым. Вон и руки вниз потянул, срам в горсть собрал, как будто перед ним леди сидит.

– Вы кто? – голос прорезался. Привык орать на подчиненных на командирском мостике на «коробке».

– Я есть ваш гость. Я контрразведка Красной армии Китая.

– Кто?! Что?!

– Я приходить, предлагать вам взаимоудобное сотрудничество.

А почему не предложить, вдруг проскочит… Обстановка располагает. Крутнуть кран, добавить горячей водички.

– Как вы попали сюда? Я вызову полицию!

Непонятливые эти генералы, не въезжают, привыкли доминировать…

Вздохнуть, ухватить его за голову, надавить вниз, притопить ко дну так, чтобы с макушкой… Забился, пузыри стал пускать. Отпустить…

Вынырнул, дышит, отплевывается…

– Что вы хотите?

– Помочь моя Родина. Вы должны знать много американский секрет. Их надо сказать мне.

– Вы с ума сошли!

Вздохнуть. Притопить… Подержать… Отпустить… Такое купание.

– Вы хотите принимать мое предложение? – Положить ладонь на голову, демонстрируя свои намерения.

– Что вы хотите услышать?

– Меня интересует…

Хотя и не очень-то интересует. Но если он скажет что-то стоящее и если тему развить, то появляется шанс… Конечно, за признание под пыткой его не осудят, но карьера его на этом закончится. И он это понимает.

Рассказывает… всякую чушь. А сам по сторонам глазками зыркает, думает, как бы ему шкурку свою спасти. А мы подскажем… Вон, видишь ножницы на полочке – рукой дотянуться можно. Которую мы освободим. И даже отвернемся, чтобы сподручнее было. Вот он – момент истины.

Ну?..

Рванулся, схватил ножницы… Нет, этот не подходит – трудный клиент, раз в такой ситуации в драку полез. Возни с ним будет много, а какая польза еще неизвестно. Не состоялась вербовка.

Перехватить руку, аккуратно вынуть из пальцев ножницы. Обхватить… Притопить… Подержать… А когда он вынырнет и станет судорожно губами воздух хватать, зажать ему пальцами нос и сунуть в рот несколько таблеток. Из коробки, которая на стульчике возле ванны лежит.

Подождать минут пять. Потом нож вынуть, чтобы он заволновался, чтобы адреналинчик и давление. Волнение, оно способствует. И горячая вода. И еще ситуация. Но, главное, таблетки, которые он перепутал и вместо от повышенного давления, принял от пониженного. Да сразу несколько, отчего оно подскочило… Ну вот, пятнами пошел, побагровел весь. Может, просто распарился?

Нет, глазки закатил. Сейчас у него где-нибудь что-нибудь лопнет и закупорит, обеспечив ясную клиническую картину. А если он выдюжит, то… всё равно помрет, потому что сознание потеряет и захлебнется. В собственной ванне. Такое бывает, такое сплошь и рядом, особенно с хрониками…

Был генерал. Был «ястреб», а утонул, как… лягушка. А заместитель его, который скорее всего на должность придет, тот ничего, тот вполне себе вменяемый и довольно миролюбивый персонаж без пены изо рта. И давление у него в норме…

* * *

Дальше пошли. В гости. Куда не звали…

Тут полы кафельные. В бассейне. Ну кто же в бассейне гладкую плитку кладет? Тут надо специальную, шершавую и тапочки резиновые на пористой подошве. А он босиком пошел! Ну и, конечно, поскользнулся. Да и бог бы с ним, с кем не бывает – поскользнулся, упал, ушиб что-нибудь, встал и пошел. В крайнем случае, ребро или руку сломал. А этому не повезло. Сбоку столик стоял, на столике бокал пепси. Столик неудачный такой, стеклянный, с острыми углами и он прямо об него виском со всего маху…

А был бы без претензий, жил как все на даче с участком в шесть соток, в русской бане по выходным с приятелями парился, так ничего бы с ним не случилось. Там ведь сплошное дерево! И пацаны если что подхватят, поднимут, понесут, нальют, откачают… А этот два часа без сознания лежал, потому как один в доме и никто ему на помощь не пришел, никто руки не протянул… Такая смерть – для зажиточных американцев. Которые живут на отшибе и не жалуют гостей…

* * *

А с этим что? Этот «на работе сгорел», вернее, после работы. Сгорел вместе с домом, так как проводка старая, а пожарным ехать далеко. Главное, когда со службы пришел, отчего-то все двери на ключ изнутри закрыл, а ключи куда-то забросил, выкушал пол-литра виски и лег спать, видно, сильно умаялся на службе. Правильно, он же не предполагал такого несчастья, он думал, что проспится, а назавтра в штаб явится распоряжения отдавать и личный состав по плацу гонять. И когда вокруг загорелось, то генерал, проснувшись, стал выход искать, в двери тыкаться, которые на запоре, а ключи черт куда подевались – как их в дыму сыскать? Дальше жалюзи вспыхнули, которые из чистой синтетики и разную гадость выделяют, подоконники пластиковые занялись. Вдохнул он той гари раз, два, потерял сознание и сгорел. В уголь. Так что его даже кремировать не пришлось, а только пепел в совок смести и урну родственникам выдать. Не повезло, а должен был со дня на день на повышение идти…

И другому не повезло – там вообще глупость случилась. Генерал был бравый, в горячих точках воевал, за что его, то ли шейх, то ли султан именным оружием наградил – красивым таким, в золоте и перламутре. Кольт сорок пятого калибра в футляре из красного дерева. Кобура из кожи нильского крокодила, с пряжкой золотой. Дорогая вещь. Но опасная, потому хоть и подарок, но оружие! И надумал тот генерал (это был не лучший в его жизни день) наградной пистолет почистить и смазать. Это же не кувалда и не лопата, это механизм, за которым ухаживать надо! Да и любят мужики, особенно американцы, тем более генералы, свое оружие в руках потискать.

Стал генерал наградной кольт протирать и чистить, и как-то так неудачно выстрелил себе в подбородок, видно забыл про патрон в стволе: обойму вытащил, а про патрон забыл! А пуля у кольта – это вам не мелкашка, это еще та чушка, она полчерепа ему снесла, в потолке метр штукатурки обвалила, рикошетом плазменную панель пробила и в полу выбоину оставила! Не повезло генералу. Лучше бы ему султан кинжал с позолотой подарил. Или верблюда…

Хотя животные тоже разные бывают и не все милые кошечки и хомячки, иногда такие твари встречаются… От таких один особо секретный генерал пострадал. Но кто мог предположить, что, сев в бронированную служебную машину, можно в ней дух испустить. А всё потому, что южные штаты! На Аляске такое никогда бы не случилось! А дело было так. Открыл генерал дверцу, сел, примостился, расслабился, потому как кондишн, музычка и перспективы служебные – всё очень хорошо у этого генерала было. Но тут что в ногах у него зашебуршало, как будто малое дитё погремушкой балуется. Генерал ногами пошарил, на что-то наткнулся, наклонился и увидел… А может не увидел, не успел, потому как ему в лицо вцепилась распахнутая пасть гадины с раздвоенным языком. Куснула и отползла под сиденье… Так змея там не одна была, их целый выводок оказался, так как они еще водителя искусали и генерала еще пару раз за ногу хватанули. Их потом так и нашли – водитель за рулем, генерал на заднем сиденье. Мертвые. Изо рта пена, а на коленях змеи клубочком свернулись, потому что они холоднокровные, а генерал с водителем еще не остыли, еще теплыми были. Жуткое зрелище. Кошмарная смерть. И кто бы мог предположить…

Хотя… Эти хоть целенькими в гроб легли. А у одного высокопоставленного служаки… Тот в руках гранату вертел. Черт знает зачем и где он ее взял. Впрочем, у них этого добра навалом, генерал не то что гранату, базуку притащить домой может. Забавлялся он с гранатой, или убрать подальше хотел, или самоубийством кончить, про то уже никто не узнает – выскочила чека и… И генералу голову начисто снесло, как бритвой срезало, куски черепа после по всему дому в мешочек собирали… Но этот сам виноват, потому что… Потому что сопротивление оказал и пришлось его слегка пристукнуть. По голове. А это след. Другая смерть его ждала, более эстетичная, но та ссадина в сценарий никак не вписывалась. Вот и пришлось, чтобы никаких следов, потому что череп обратно уже не собрать и ничего на нем не увидеть. Такая вынужденная импровизация. Не всё и не всегда гладко проходит, не все генералы сговорчивыми бывают.

Хотя… бывают. Двое согласились на предложение северокорейского и иранского шпионов, которым много чего интересного рассказали, бумажки подписали и пятьдесят тысяч долларов авансом получили, верно рассудив, что или теперь и без денег, или когда-нибудь потом и нескоро, а пока пожить можно. Этих несчастье минуло, хотя рядом прошло…

И кто в колоде остался? Не так много – сильно убыло «королей», мор среди американского генералитета прошел, просто какая-то эпидемия несчастий и самоубийств. Но такое бывает, когда вдруг приходит черная полоса и людишки умирать начинают все и сразу из-за того, что на солнце вспышка случилась или планеты не тем боком повернулись. Про это вам любой астролог расскажет.

Правда, если присмотреться, то интересная зависимость наблюдается: тонули в ваннах, горели, падали и в петлю лезли исключительно генералы и только войск стратегического назначения, ну хоть бы один пехотинец или артиллерист с балкона выпал или подавился до смерти. Но даже среди «стратегических» генералов померли лишь те, которые воевать рвались, а которые более мирные, на тех мор отчего-то не распространился. Возможно, они в силу характера не были так чувствительны к вспышкам на солнце.

Впрочем, кто те смерти ворошить станет и странности искать там, где их нет, где всё очевидно и понятно. Всем. В том числе следователям и патологоанатомам. Никто не станет…

Были генералы – и преставились! Как те командиры на передовой, которые впереди роты вприпрыжку скачут. И теперь хочется надеяться, наступление захлебнется, ну или как минимум ослабнет, потому что самые бодрые офицеры из тех, что войну в спину толкали, из строя выбыли. А коли так, то пора подумать о переходе от обороны к наступлению, пока противник ослаблен и дезориентирован, и можно на его плечах куда-нибудь ворваться и что-нибудь там захватить.

Пора… Давно пора! Сколько можно в тылу пухнуть…

* * *

– Хотим собрать ветеранов РВСН, чтобы поздравить, вручить, пожелать и руки пожать.

– А при чем здесь я?

– При том, что вы работаете в военкомате и можете узнать кто заслужил, а кто нет, кто лямку честно тянул, а кто из выговоров не вылезал, разврат учинял и пьянство безобразничал. Спонсоры у нас щедрые, но строгие, абы кого к мероприятию привлекать не хотят.

– Вы понимаете, что просите? Это документы с грифом ДСП!

– Я всё понимаю, и готов оценить ваше участие в патриотическом деле чествования ветеранов в размере… скажем вашего двухгодичного оклада. Хорошо? Подготовьте подборочку офицеров не старше семидесятого года рождения.

– Почему именно семидесятого, а не более раннего возраста, которые у истоков стояли?

– Нет, тех, которые при Хрущёве и Брежневе служили, не надо. У них возраст, здоровье… Такой примет на грудь лишнего на банкете, да помрет, всем праздник испортив. Нам лучше тех, что помоложе да покрепче…

Встреча состоялась. Были речи, вручение подарков и банкет. Спонсоры не поскупились. Особенно на спиртное. Таких бутылок с таким содержимым ветераны в глаза не видели. Они ведь всё больше водку употребляли и «шило».

Спиртное лилось, языки развязывались.

– Ты знаешь, где я служил? Я не там, – ткнул пальцем в потолок, – я там служил, – ткнул пальцем в пол. – На глубине как, блин, шахтер в забое. Под бетонным колпаком, словно в термосе. Ты прикинь, кругом бетон, один бетон, двери железные и пробка пятиметровая над головой. Ни солнца, ни неба, ни травки, ни жены! А пенсия какая – слезы. Да за такую службу надо втрое платить!

– Ладно заливать, ты же, считай, на складе подвизался. Это мы на пусковых, как тараканы ошпаренные: первая «ответка» наша, все проверяющие к нам, замполиты мозги выносят про международную обстановку и боевую готовность. А ты, как крот в норе, никаким толом тебя не возьмешь! Бросишь на «изделие» матрасик и давишь на оба глаза. Какой дурак к тебе полезет…

Разлить, чокнуться, опрокинуть.

– Ну да, на складе… а на складе что?! То-то! Ты думаешь приятно на бомбочке спать? Да и когда, если сплошной регламент по часам и минутам расписанный. Ты что думаешь, если это склад, те «изделия» могут годами на полках валяться? Как же! Это же не чугунные болванки, они обслуживания требуют.

– Чего ты заливаешь? Что там обслуживать, железо – оно и есть железо.

– Так я тебе и сказал. Я подписку давал! Только если не обслуживать, чем вы пулять станете?

Еще подлить, еще чокнуться…

Много знают ветераны, хотя не всё рассказывают: так, по чуть-чуть. Но если суммарно, если их рассказы в ленту «склеить». Один одно сболтнул, другой другое. Тянем, соединяем, сращиваем.

– Ну ладно, а жизнь-то какая у вас была, в смысле быта?

– Какая на хрен жизнь на точке? Ни тебе досуга, ни магазина нормального, до ближайшего райцентра полста километров киселя хлебать.

– По ямам-колдобинам подвески убивая?

– Нет, дороги у нас нормальные были, грех жаловаться, мы же «изделия» по ним таскали. Только куда по той дороге ехать? Райцентр на карте в упор не разглядишь, а в другую сторону горы…

И еще истории про то, как «изделие» загружали, а его в блоках заклинило и пришлось посредством лома и какой-то матери, и все в поту и в мыле, и командир чуть не на коленях…

Или, допустим, проверочный тест запустили, а он ошибку выдает! И второй раз и третий… И надо спецов из НИИ вызывать, а это ЧП с разборками и оргвыводами, потому как не так хранили, не тем местом обслуживали, и конечности ваши из не правильного места растут. Приходится ключи и приборы – в руки, и чего-то там курочить и химичить, так как в любой части есть свои кулибины и эдиссоны, мать их, которые соображают и готовы даже в реактор с паяльником влезть, если им хорошую премию посулить.

И делали, потому что еще советские военные вузы оканчивали, где их по электротехнике в хвост и гриву гоняли, и с ребятами из НИИ, которые «изделия» передавали, ни один ящик выкушали и в схемы совместно лазили, чтобы освоить и понять. И все это не устав, а жизнь, которая сильно не по регламентам, а иногда поперек них.

Детали, детали… Которые, в целом, может вранье и бахвальство, но частности проскакивают: что, где, как, кто…

– Я в тех караулах по самые… настоялся. У вас склад, а у меня периметр! В любую погоду! И солдаты-долбодоны! Может вы и в бетоне, но в тепле, а мне по постам грязь месить. А если сработает сигнал, если кабан шальной на проволоку полез? Так что вы лучше не сравнивайте. У вас «изделие», которое, как ни крути, железка, и ни одного рядового близко, а у меня взвод дебилов с автоматами, которые, только отвернись, нажрутся какой-нибудь гадости и начинают друг в друга пулять…

Еще нальем, еще чокнемся… В баньку пригласим, чтобы попариться. Еще послушаем… Про ребят из НИИ, которым такую охоту организовали, что они по гроб жизни…

– Что, нормальные ребята?

– Вот такие! Мировые пацаны. Я с ними до сих пор приятельствую, на рыбалку вот недавно приглашал. У меня катер и места прикормленные.

Уже интересно.

– А что, они до сих пор работают?

– Нет, пенсионеры по выслуге. Но, если по секрету, дергают их чуть не каждый месяц. Как затык какой – звонок с поклонами. У них в лаборатории молодняк нагнали, которые ни в зуб ногой. Потому что образование… Они же менеджеры все, без формул в башке. У них же папы-мамы и зачеты за сто баксов. Они паяльник в руках не держали, а те «изделия» только на картинках видели, да и нужны они им! Ну а старый конь борозды не испортит, в отличие от молодого, который вкривь и вкось. Меня вот тоже пару раз дергали по старой памяти. Начинка-то еще советская, к ней с подходцем надо, а у меня опыт обслуги пятнадцать лет. Я те «изделия» с закрытыми глазами, после литра самогона!

Так, может, и теперь рыбалку организовать? За счет третьей стороны? Леску со спиннингом закинуть, водочки попить… Познакомиться поближе. Поспрашивать под хорошую закуску…

И что, можно эту хреновину, которая четверть века на боку валялась, в ручном режиме запустить? Нет? Нельзя? В принципе нельзя, потому что там двухсоткилограммовый контейнер с кодом, а «изделие» внутри?

– Ха… а то мы их не вскрывали, когда петух клевал! – Это уже «кладовщик». – Как два пальца!.. Потому как на всякую гайку есть контргайка, а на нее винт с потягом, а на него…

Значит, можно если… нужно. Вскрыть и добраться? Если с умением и подходцем… Тех, кто эти «изделия» создавал и регламенты прописывал… Ну это теоретически, потому что никто такой задачи не ставил.

А если поставить? Если продлить рыбалку на пару месяцев? Если катер на рыбалке перевернулся, а рыбаков не нашли, потому что там течение сумасшедшее и омуты. Какие-то обрывки одежды к берегу прибило, которые родственники опознали. А покойников нет, гробы пустые закопали.

– Что вы хотите?

– Разобраться с известным вам «изделием». С очень хорошо известным.

– Зачем?

– Врать не стану, всё равно не поверите: имею заказ от одного государства, которое желает жить по своим законам и без постороннего вмешательства. А это нынче возможно только если дубинку иметь, которой незваных «друзей» пугать. Оплата по факту. Треть – ваша. И можете прикупить себе бунгало где-нибудь на далеком острове… вместе с островом и обитающими там аборигенками.

– Это бред, вам те «изделия» всё равно не добыть.

– Это моя забота. Ваша – переключить их в ручной режим. Без этого, без демонстрации силы, тому государству никто не поверит.

– А если мы откажемся?

– Вы окажете плохую услугу целому народу, который не жаждет демократических преобразований ценой утраты своей национальной идентичности. Тем более, я уверен, вы согласитесь.

– Почему?

– Потому что у вас есть близкие: жены, дети, а у кого-то и внуки.

– Неужели вы решитесь?

– Уже… Вот сообщение о происшествии. Адрес, надеюсь, вам знаком? Неизвестные злоумышленники ворвались в квартиру, избили и ограбили жильцов. Можете послушать запись телефонного разговора вашей жены с подругой… Как ее зовут? Кажется, Лиза? Включаю…

Долгие рыдания и всхлипы. Голос.

«Лиза… Они… Они ударили меня… Я упала… Они вынесли все ценные вещи… Даже сережки сняли!..»

– Узнаете голос? Не беспокойтесь, все материальные, а также моральные потери будут компенсированы в трехкратном размере. Если мы придем к согласию.

– Вы… Вы… Мерзавец!

– И даже больший, чем вам кажется! Ограбление – это пустяк в сравнении с тем, что может случиться с вашими близкими в ближайшее время. Хотите послушать еще одну запись?

– Что вы еще…

– Не я. Какие-то мерзавцы, которые пытались изнасиловать одну особу. Неудачно. В смысле, неудачно для них, удачно для потерпевшей, которая отделалась легким испугом и порванной одеждой. Ее звали, вроде бы, Ольга…

Все ошарашенно молчали. А похититель попивал из чашки чай, закусывая его конфетками, и неспешно развивал свою мысль:

– Согласитесь, страдания и даже смерть нескольких человек не идут ни в какое сравнение с возможной трагедией целого, угнетаемого мировым империализмом, народа. Миллионы против единиц. Это эгоистично – думать только о себе, а не о других, пусть и не знакомых вам людях. Это несопоставимые величины, и одна из них, конечно, перевесит другую. И изменить здесь что-то не в моих силах. Если мы теперь не попробуем договориться, то завтра может произойти очередное несчастье. Вернее, обязательно произойдет. А послезавтра – другое.

– У нас нет инструментов…

– У вас будет всё, что вы попросите. Без каких-либо ограничений. Я же не госучреждение, чтобы экономить фонды, мне нужен результат. И очень быстро.

– А если мы потребуем… попросим встречи со своими близкими? Иначе откажемся от сотрудничества.

– Хорошая идея. Если вы захотите встретиться со своими родственниками до принятия решения, то завтра я привезу сюда… палец вашей жены. Например, тот, что с обручальным кольцом. Послезавтра – другой. Через неделю – руку. Потом еще одну. Через месяц – голову. Я верну вам всех ваших родственников, но… частями.

И то, как это сказал похититель – спокойно, между делом, без крика и угроз, убедило всех в том, что он не шутит! Тем более, что его слова были подтверждены делами. Уже подтверждены!

– Вы… негодяй! И злодей!

Может быть… Но что поделать, когда идет война? Когда от этих людей зависит жизнь целого народа. Не того, придуманного, но, возможно своего. В том числе их народа… Тут в тылу не отсидеться. Никому!..

* * *

– Как выглядит вход в бункер? Точнее, еще точнее… Где дверь, ручка? Как они расположены? Что находится за дверью? Лифт? Контейнеры. Где и на чем лежат? Точнее, какие полки, из чего? Размеры контейнера, форма, вес, цвет, запорный механизм? Опишите… Нарисуйте… Так? Нет? А как? Давайте попробуем смоделировать в фотошопе… Само изделие?

Точно – до детальки, до сантиметра, чтобы не ошибиться, чтобы с закрытыми глазами.

– Теперь еще раз… Толщина двери, петли, замок, количество ступенек…

Собирать картинки, склеивая по деталям так, чтобы натурально, как в жизни…

– Похоже? Что непохоже? Ручка двери немного правее? Поправим… А вы что скажете? «Изделие» чуть массивнее? Какой вес? А если точнее? А контейнер, если пустой… Что-то около двухсот? Кто точно знает? Сто восемьдесят? Какие на нем обозначения, кроме «Не кантовать» и значка радиационной опасности? Цифры и буквы? Какие, где, каким шрифтом, печатным или прописным? Коридор… Эта дверь куда? Форма, размеры, цвет, какие на ней обозначения? Поворот направо. Прямо… Сколько шагов? Спасибо…

Вот теперь всё более-менее понятно. Теперь можно хоть фильм из этих нарисованных картинок слепить и прогуляться по объекту почти вживую, шагая, поворачиваясь, открывая, спускаясь…

– Дальше по запуску системы. Как открыть замок контейнера? Как получить доступ к электронным мозгам «изделия»? Как выглядит блок запуска? Давайте наберем его по фрагментам, по микросхемам. Для начала хотя бы по внешнему виду. Вспоминайте, вы же разработчики…

Еще… Точнее… В деталях и ракурсах…

Некуда им деваться и чем дальше, тем больше. Кто сказал «А», скажет «Б». Поздно в молчанку играть, когда хоть так, хоть так самая верхняя статья. Уже…

* * *

– Сидорчук! Твою маму с папой и бабушку заодно тем же туда же по самые!.. Не спи – замерзнешь!

– Так, та-ащ капитан, я ничего… маленько, только голову положил!

– Ты на службу положил с прибором! Тебе, недоразумению в ботфортах, родина доверила ответственный пост, а ты дрыхнешь, как медведь в берлоге – в рот те лапу мохнатую! Ты знаешь, чего охраняешь?

– Никак нет!

– И правильно, и не должен знать. Твое дело, недоделанный сын отечества, стоять и бдить, чтобы врага не допустить, а ты бабе во сне титьки мнешь. Два наряда вне очереди!

– Та-ащ капитан, за что?

– За титьки! Доложи, чего видал?

– Так ничего не видал! Кто сюда попрется по такой погоде?

Верно, дерьмо погода: дождь моросящий, ветер, тучи над самой головой, молнии сверкают. В самый раз погода! Как при такой заметишь квадрокоптеры, болтающиеся на высоте полукилометра? Никак не заметишь.

Левее… Еще левее… Ветер мотает, сносит пластиковые «игрушки», которые отчаянно молотят воздух пропеллерами.

Еще… Еще… Теперь в самый раз если с учетом сноса. Сбрасываем груз.

Вниз полетели небольшие «бомбочки». Шлёп… Шлёп…И что-то зашипело, загорелось и задымило. И еще запахло палёным…

Теперь только бы успеть!

К шлагбауму подлетела машина-кунг с военными номерами. На бортах значки – желтые круги с тремя черными четырехугольниками, бросающимися в глаза. Из машины выскочил человек в химзащите и противогазе, с повязкой на рукаве. На ней тот же круг с четырехугольниками.

– Эм-м-му-мы-ы! – сказал он, бешено вращая руками и указывая куда-то назад. Туда, где расползалось темное, пахнущее гарью облако, – Гы-мы-у-ду!

– Чего?

Человек в химзащите, вместо того чтобы что-то объяснять, сунулся в кунг, выдернул армейский дозиметр, который отчаянно затрещал и ткнул пальцем в стрелку. Стрелка металась где-то справа.

Из караулки высунулись заинтересовавшиеся солдаты.

– Ы-гы! – бубнил резиновый человек.

И как-то всем передалось его беспокойство.

– Что? Что случилось? – нервно спрашивал офицер.

Человек в химзащите приподнял за раструб противогаз. Заорал:

– Радиационная утечка! Мать вашу!.. Взрыв! Ё!.. Ты на стрелку глянь!

Стрелка металась и билась о край прибора, как попавшая в клетку птица. Из кунга вывалились еще несколько фигур с отчаянно трещавшими дозиметрами. Поставили на землю желтый баллон, потянули шланг и стали поливать друг друга какой-то невозможно вонючей жидкостью.

– Вы что, идиоты! – бился в истерике офицер. – Тысяча рентген и еще зиверты. Компот, блин…

– А вы кто? – испуганно спросил начальник караула.

– Подполковник Зимин, химическая разведка. Тебе не по … кто я такой? Кретин!.. У вас через три минуты яйцы отвалятся! А ну бегом отсюда на хрен!

Солдаты было ринулись в сторону леса.

– Стоять! Всю одежду и обувь на землю! Она заражена!

Кто-то поднес к одежде дозиметр. Который аж зашелся в треске.

И этот треск со всех сторон, эти фигуры в химзащите и противогазах, вонючая жидкость, которой они опрыскали друг друга, дым, застилающий объект, но, более всего, приказ раздеться, сломали все сомнения. Потому что если раздеться, то всё всерьез.

Солдаты, уже ни на мгновенья не сомневаясь, сбросили с себя обмундирование, потому что тренировались делать это за сорок пять секунд. Но тут, похоже, справились за пятнадцать. И по хрену им был караул и служба, так как устав – для вооруженных сил, а яйца – свои личные! Уроки Чернобыля помнили все!

Солдаты разделись и зайцами запрыгали по лужам к ближайшим кустам, забыв про службу и субординацию.

Начальник караула дернулся было за ними, но его остановил грозный окрик:

– Не сметь! Одежду долой! Так не пущу, сдохнешь тут!

И то, что его не пустили, что задержали, требуя раздеться, убедили офицера окончательно в серьезности аварии.

– Скидывай, всё скидывай! И бегом, пять километров. Пять – минимум! И там, в лесу, мыться в лужах и кожу листвой протирать, если жить хотите! Выполнять!

И голый, как младенец, офицер поскакал вслед за солдатами, сверкая голым седалищем. А кто бы на его месте не поскакал? Может, тот офицер полгода как женился, и за каким он нужен будет жене с отпавшими на службе причиндалами? Тут лучше погон лишиться, чем, помедлив минуту, всего своего нужного, о чем потом всю жизнь жалеть будешь.

Люди в химзащите с трещащими дозиметрами рассыпались по территории, раздевая и разувая всех встречных и загоняя их в дезактивационный кунг, который, кажется, был оббит толстым слоем свинца.

– Обливаться жидкостью, мочалки там!..

И все обливались и терлись мочалками под присмотром военного в белом халате и противогазе, потому что дурной пример заразителен, а военные привыкли подчиняться и уже никто не думал зачем всё это надо.

Правда на входе в бункер пришлось повозиться, убеждая «ответственное лицо» обеспечить эвакуацию личного состава из шахт.

– Я тебя под трибунал! Я тебя здесь, на месте, потому что право имею согласно параграфу семь дробь три инструкции по дезактивации ядерного объекта! Ты людей – под смерть!.. И сам через три минуты труп!

Параграф звучал серьезно!

– Не тормози! – «Химзащитный» подполковник выдернул из кобуры пистолет. – Считаю до трех, потом твой труп дезактивирую и в свинцовом гробу жене отправляю! Раз!..

Треск дозиметров, пожар, гарь, напор, пистолет в морду и еще этот параграф: семь дробь три… И посоветоваться не с кем, так как связь не работает, наверное, ее пожаром пожгло или радиацией, и нет времени на размышления: через пару минут яйца стекут в сапоги, а через пять придет трындец от лучевой болезни. И всё очень наглядно: вот они – дозиметры, и стрелки, и треск, и все уже в кунге…

– Одежду на землю! Бы-ыстро! Отмываться, оттираться. Спасать детей!

– Каких детей?

– Твоих, чудило, которые еще могут родиться, а через тридцать секунд «стрелка» на полшестого и полный привет. На, смотри!

Приставили дозиметр к штанам, к промежности и тот так затрещал, что больше уговаривать не пришлось…

А дальше дело техники: военные в кунге помылись, потерлись мочалками и уснули. Аки младенцы.

А внизу, под землей, свой человечек, который в курсе и поможет панику навести и двери открыть. Потому как там тоже затрещит и зашкалит и все начнут не о службе думать, а яйца свои спасать. И если с двух сторон – сверху и снизу – то получится… Ну, не дохнуть же людям в этой мышеловке за какой-то поганый оклад!

А если бы не радиация, не жены с любовницами и не эта опускающаяся по циферблату к числу 17.30 «стрелка», то не выпрыгнули бы, нет!

– Машины под загрузку и на дорогу смотреть. На всё про всё двадцать минут!..

* * *

– У нас ЧП.

– Что такое?

– Вооруженное нападение на склад с ядерными боеголовками. Еще советскими, что были на консервации.

– Сколько?

– Пока неизвестно, там возник пожар, который затрудняет проверку.

– Террористы?

– Неизвестно. Но кто-бы это ни был, воспользоваться зарядами они не смогут, максимум, распилят для начинки грязной бомбы. Там коды, шифры, степени защиты…

– У вас всё?

– Нет. Случилась утечка информации. Кто-то слил происшествие западным спецслужбам, нам уже пришел запрос по инциденту. И еще «зеленые». Они тоже в курсе и вышли с требованием проверки уровня радиации на месте и по розе ветров.

А вот это плохо. Информационная утечка – это даже хуже, чем радиационная. Радиационный выброс можно замыть, замолчать или уменьшить масштабы заражения, а вот если Западу стали известны подробности…

– Что они знают?

– Практически всё, по крайней мере, по общим деталям. Судя по всему, утечка шла из очень осведомленного источника, либо из самой части, либо из профильных штабов, куда было доложено о происшествии.

– Пошлите на место кого-нибудь из академиков – пусть посмотрят и успокоят общественность. В СМИ опубликуйте информацию, что нападение было совершено на склад, где хранились корпуса боеголовок без начинки. Через западных журналистов можете слить дезу про бутафорскую часть, где были муляжи, служащие для привлечения внимания потенциальных террористов. На что они и попались.

– А если просочатся детали…

– Это ваша забота. Заприте всех, кто осведомлен о происшествии до выяснения, в казарму, включая штабистов. Все контакты исключить, к женам не выпускать, телефоны изъять, по периметру включить глушилки. Пусть это будет карантин. И возьмите расписки о неразглашении, вплоть до угрозы по статье «Измена Родине».

– Как долго их держать в изоляции?

– До выяснения источника утечки! Что это за армия, когда противник узнает о подобных ЧП одновременно с Верховным главнокомандующим? Это не армия, это сито!..

* * *

По морю-океану плыло судно. Под либерийским флагом. Трюмы были под самые люки засыпаны мешками с зерновым кофе, отчего дух стоял такой, что в горле першило. В пятом часу, в «собачью» вахту, милях в восьмидесяти от берега судно нагнал какой-то рыболовецкий сейнерок. Подрезал кильватерную струю, дал два протяжных гудка.

Капитан высунулся из рубки, осмотрелся по сторонам. Наверное, горизонта, потому что какие могут быть стороны посреди океана? Взял рацию.

– Что вам нужно?

– Мы за грузом.

– О’кей. Вставайте под правый борт… Стоп-машина.

Сухогруз прошел по инерции еще мили две и замер, слегка покачиваясь на мелкой волне. Сейнер притерся к борту, расплющивая выброшенные наружу на канатах автомобильные покрышки.

Загремел сдвигаемый грузовой люк. Заработала, повернулась, зависла стрела крана. Вниз, на мешки с кофе, спрыгнули четыре матроса, что-то они там разгребли, подцепили, подтянули, махнули руками.

– Вира!

Из трюма пополз обшитый брезентом ящик, завис над палубой.

– Стоп, мне надо осмотреть груз.

– Мы так не договаривались, – мотнул головой капитан. – Я брался только за доставку и выгрузку. Я не могу отсвечивать здесь как… буй. Забирайте свое барахло и уматывайте.

– А если груз подменили или повредили? Так не пойдет, за него деньги уплачены немаленькие.

Это верно, немаленькие. Вернее, большие. Очень.

– Ставьте груз на палубу!

Ящик опустили, подтащили мощную переносную лампу.

Сбоку подошел человек с видеокамерой.

– А этот зачем? – забеспокоился капитан.

– Затем, что мне нужно отчитаться перед начальством. Я осмотрел и принял всё в надлежащем виде. Можете убрать своих матросов и сами уйти, если боитесь попасть в кадр.

Матросы поспешно убежали.

С ящика сорвали брезентовый чехол, осмотрели, прочитали надписи, сковырнули монтировками крышку. Внутри находился еще один, на этот раз прочный металлический контейнер. С ним возились довольно долго, вводя и подбирая какие-то коды.

Есть!

Крышка поддалась. Внутри на специальных амортизаторах висел цилиндр с многочисленными предупреждающими надписями и обозначениями. В том числе с трафаретами черных четырехугольников в кругах. Принимающая сторона приложила к цилиндру дозиметр, глянула на качнувшуюся стрелку.

Всё в порядке. Товар прибыл в целости и сохранности, без каких-либо видимых повреждений, так что заказчик будет доволен.

– Вира!

Закрытый и забитый контейнер мягко лег в трюм сейнера. Его укутали пленкой и тканью. Подняли кран-балкой, подвели, раскрыли сетку с рыбой, которая серебристым фонтаном хлынула в трюм, наполняя его и накрывая на несколько метров сверху контейнер. Ну и кто его теперь там найдет, кто станет перебирать тонны вонючей и скользкой рыбы, причем непонятно ради чего?

– Задраить люк. Курс зюйд-зюйд-вест. Средний ход.

И сейнерок покатил себе по тихому ночному океану в сторону недалекого берега.

* * *

По глади Великих американских озер маленький буксир тащил не самую большую и не самую новую баржу. Он пыхтел, натягивая металлический трос, выбирая слабину, чуть рыская вправо-влево. Но для буксира это была привычная работа – таскать каботажем баржи с углем, щебнем или металлоломом. Хотя на этот раз рейс был более далеким.

Дизелёк стучал, трос напрягался, от режущего воду носа в стороны расходились две мелкие плавные волны…

На траверсе небольшого городка буксир замедлил ход, давая тросу провиснуть. Баржа продолжала плыть по инерции еще несколько минут, потом замерла, плавно крутясь на месте. Буксир притерся к борту, матрос отцепил, сбросил буксировочный трос, после чего буксир отошел на некоторое расстояние.

Капитан буксира стянул с головы засаленную кепку, отчего-то перекрестился и, вытащив небольшой черный пульт, нажал на кнопку. Внутри баржины громко ухнуло. И… ничего не произошло. Баржа продолжала тихо дрейфовать, так как не имела ни двигателя, ни винтов, являясь по сути большим железным корытом, водоизмещением в пару тысяч тонн.

Луна светила, баржа плыла, буксир на малом ходу выписывал «восьмерки», а где-то там, на зюйд, тихо дремал небольшой американский городок, блестя по горизонту редкими огнями. Красивый, мирный пейзаж.

Но вот, кажется, баржа начала оседать и чуть крениться. Да, точно, ее борта, торчащие из воды, стали как будто немного ниже. Баржа тонула медленно, но неотвратимо, словно ее засасывали воды Великих американских озер. Она была обречена, так как через четыре рваных дыры в днище поступала забортная вода.

Баржа тонула. Вместе с грузом – с половиной тысячи тонн угля и тем, что было под ним. Вот борт почти скрылся, нос баржи чуть задрался, нырнул, булькнул большой пузырь, и баржа исчезла из вида. Вода сомкнулась и застыла. Тишина…

Капитан натянул на голову кепку, крутнул руль, и маленький буксир побежал себе по водам Великих американских озер в известном только ему направлении.

* * *

Этот дом стоял, как гнилой зуб, уже два десятка лет, портя окружающий пейзаж. Дом был обнесен высоким забором с предупреждающими табличками, что проход закрыт, так как территория за ним небезопасна. И каждый американец понимал, что туда лучше не соваться, так как случись что, страховка оплачивать твое лечение не будет, а это более серьезный сдерживающий фактор, чем даже вооруженная охрана.

Но однажды в доме стало что-то происходить – начали ходить какие-то люди в желтых касках, заезжать и выезжать машины. Поползли слухи, что никому не нужный дом купил какой-то миллионер, кажется, из Эмиратов, а может быть Китая, и что теперь в городе, возможно, появятся новые рабочие места. Но скоро машины уехали, люди в касках исчезли и всё успокоилось…

* * *

По ночному хайвею номер… ехал типичный американский «трак». За рулем сидел бородатый, весь в татуировках водитель, словно персонаж из гангстерских боевиков. В кабине работал кондишн, в уши стучал тяжелый рок, в зеркалах заднего вида редко мелькали легковушки, кемпинги, забегаловки и заправки. Такие большегрузы по Америке гоняют тысячами, но остановили почему-то этот. Полицейская машина обогнала трак, засверкала мигалками, заверещала сиреной. Водитель свернул на стоянку.

Началась дежурная для полицейских всего мира процедура: ваши права… страховка… накладная на груз… Разве что про аптечку не спрашивают. Но водитель отчего-то заметно нервничал.

– Что везем?

– Песок, в документах указано.

Странно, строительный песок и вдруг россыпью в тентованном фургоне и таком же прицепе. Это считай две трети кубов порожняка. Неразумно. Еще более странен маршрут, который чуть не на полстраны. У них там что, своих карьеров нет? Или это песок золотой?

– Нам необходимо осмотреть груз.

– А чего его смотреть – песок он и есть песок. Как на пляже.

Полицейский нахмурился, протянул руку к кобуре пистолета. Американские копы при исполнении не понимают юмора. Такая у них серьезная работа. Кроме шуток.

– А на каком основании? У меня все документы в порядке? – заартачился было водитель.

Но быстро заткнулся, потому что там, чуть раньше, на хайвее, нарушил. А возражений, протестов, пререканий и дискуссий американские полицейские не принимают, так как они представители закона и порядка. С нашими можно было бы объясниться на месте, и они бы поняли, вошли в положение и все бы разошлись довольные друг другом. Такие у нас дружные и сплоченные, в своем маленьком коллективе, инспекторы. А эти никому на цент не верят, в спину дышат и вышестоящим командирам о чужих безобразиях докладывают.

Полицейский, подсвечивая фонарем, заглянул в прицеп. Где точно был песок. Россыпью.

– У вас есть лопата?

– Что?

– Лопата. Или лом.

Нашлась монтировка.

Один из копов прыгнул в кузов и стал тыкать монтировкой в песок. Наверное, в армии сапером служил, мины выискивая. Вдруг замер, к чему-то прислушиваясь. Еще потыкал. И стал разгребать песок ногой. Очень старательно. Всё грёб и грёб, проявляя завидное служебное рвение. Пока во что-то не уперся. Во что-то твердое.

– Что там?

– Откуда мне знать, – пожал плечами водитель. – Слежавшийся песок. Или камень. Я его сюда не грузил.

И водитель отступил назад. Ко второму полицейскому.

Тот, согласно инструкции, положил руку на рукоять табельного пистолета. Всё у них там регламентировано и прописано. И в людей с авторучкой, похожей на нож, они палят согласно инструкции сразу в лоб наповал, и идут за это премию получать. За труп с авторучкой.

– Здесь какой-то ящик.

Отгреб еще. Увидел на крышке надписи. Вытащил фотоаппарат, сделал несколько снимков, как это предписывает протокол. В ящик не полез опять-таки согласно служебным правилам, так как вскрывать неизвестные ящики в подобных подозрительных случаях надлежит специально обученным саперам в особо отведенных помещениях. Подошел, спрыгнул на землю. Сказал:

– Вы поедете с нами.

Но поехать никуда не получилось, так как водитель вдруг повернулся, сделал пару шагов и протянул руки ко второму полицейскому. Наверное, чтобы тот надел на них наручники. И тот точно – вытащил, расправил браслеты и… упал на асфальт. Как подкошенный. И другой, который успел выхватить оружие, тоже. Оба они прилегли на асфальт, уставив в небо удивленные глаза.

Водитель быстро затащил их в полицейскую машину, посадил на передние сиденья, заломил назад руки и за спинкой застегнул их наручниками. После чего выломал и растоптал рацию и все вебкамеры, в объективы которых мог попасть, выбросил подальше ключ зажигания, служебное оружие и огрел полицейских по затылкам чем-то тупым и тяжелым, что под руку подвернулось, наверное, той же монтировкой.

И уехал.

Грузовик потом нашли и довольно быстро – в Америке сильно не забалуешь. А вот прицеп – нет. Видно, его перецепили на другой трак и уволокли в неизвестном направлении. Машина числилась в угоне, криминалисты сняли с руля и ручек отпечатки пальцев, но оказалось, что они принадлежат хозяину грузовика. Растоптанные вебкамеры отыскали, собрали по кусочкам, но карт памяти в них не оказалось. Чудом сохранился фотоаппарат полицейского, а в нем снимки ящика, идентифицировать который не удалось. Ящик и ящик – тара, в которой преступники перевозили груз, может наркотики, а может, даже оружие, раз водитель рискнул напасть на служителей закона. И еще взяли пробу просыпавшегося песка с дороги и проверили. Песок слегка фонил.

Полицейским зашили пробитые головы и сняли показания. Но ничего вразумительного они рассказать не смогли – дело было темное, ночное и обещало стать типичным американским «глухарем»…

* * *

– Мне нужны ваши люди.

– Какие?

– Те, что имеют пояса и не боятся отдать жизнь во имя Аллаха. Плачу за каждого сто тысяч баксов. Плюс двадцатка сверху семье погибшего героя-мученика.

– Зачем тебе это?

– Неважно. Важно, что наши цели совпадают. Вы ведь не любите янки?

– Не любим. Не за что их любить.

– И я не люблю. Так что вы имеете уникальную возможность устроить им небольшую встряску за мои немаленькие деньги. Двух зайцев одним выстрелом.

– Каких зайцев?

– Неважно. Это пословица. Пусть будет двух гиен. Вы получите деньги и продемонстрируете миру свои силу и намерения. И, возможно, получите еще один бонус от третьей стороны, в виде премии за удачно проведенную операцию. Подумайте, предложение горячее, а исполнителей помимо вас много. Но я обратился именно к вам, так как вы мне симпатичны. Или ваши люди боятся смерти?

– Мои люди не боятся смерти и готовы умереть во имя наших целей в любой момент. Их жизнь не принадлежат им, она принадлежит Аллаху.

– Тем более. Пусть янки получат то, что заслужили!

– Как будет выглядеть оплата?

– Наличными. Треть сейчас и остаток сразу после дела.

– Нет, не пойдет – фифти-фифти. Я должен выдать семьям аванс и устроить проводы для уходящих на смерть.

– Хорошо, согласен. В какой валюте предпочитаете получить деньги.

– В долларах.

Вот как интересно получается, с американцами воюют, а зеленые бумажки с их президентами берут с удовольствием, предпочитая любым другим дензнакам.

– Когда мне доставить на место моих людей?

– Это не ваша забота – моя. Вы просто передадите мне их в условленном месте. Но я хочу быть уверен, что в последний момент они не струсят и не передумают.

– Они не передумают и сделают всё как надо. У них нет выбора, в любом случае их ждет смерть – мучительная и позорная, или героическая, которая принесет пользу их народу и семьям. Пути назад у них нет. Можете не сомневаться, они честно отработают свои деньги.

И стороны ударили по рукам. Сделка состоялась. Сделка, на которой продавалась и покупалась смерть…

* * *

– Хочу сделать карнавальные маски. Из латекса, чтобы как живые и даже поры видны… Поры не получатся? Тогда цвет, румянец, родинки… Вы понимаете. Для семейного спектакля. Я ведь в единственном лице актер: зайду за кулисы – и раз, другой образ! Возможно такое, чтобы точь-в-точь?

– В принципе, да. Смотря кого.

– Например, Бэтмена или Шварценеггера. Да, его. Только не теперь, а в молодости и бицепсы накладные. И кого-то из злодеев обязательно, допустим Ганнибала Лектера. И пусть они борются – добро со злом и Арни побеждает. Дети будут в восторге. И еще кого-нибудь для смеха из самых узнаваемых звезд. Я подумаю кого. Сделаете? Я за ценой не постою, мне восторг детей важнее долларов.

Примерка. Лампа, столик – в точности как в театральной гримуборной с тремя раскрытыми лепестком зеркалами, чтобы фас и профили с двух сторон. Фотографии на прищепках. На них лицо… Типично американское… Лоб, щеки, волосы, глаза…

Растягиваем, надеваем на лицо латексную маску. Подгоняем, разглаживаем по физиономии, как изделие номер один, убирая складки. Смотрим, крутимся перед зеркалом фас и в профиль. Сравниваем с оригиналом на фото.

Нет, что-то не то. Здесь и здесь… Сдираем с себя образ, как змея старую шкурку. Берем другую, другого производителя… Да, эта, пожалуй, лучше. Своего лица уже нет, свое лицо – это лишь подложка, лишь болванка для нового.

Смотрим, сравниваем… Абрис, ширина лба, скулы, парик…

Скулы надо чуть расширить, брови опустить миллиметров на пять и волосков в них добавить, ну это они сделают легко… Конечно, стопроцентного сходства добиться будет трудно, но кто станет всматриваться – некогда будет всматриваться.

Теперь цветные, под колер оригинала, линзы. Поморгаем…

Похоже?.. Более-менее. Но черты лица – это не главное. Можно быть похожим на образчик, как брат близнец, и всё равно тебя мгновенно раскусят. Узнаваемым человека делает не лицо, а образ – движения, гримасы, походка, определенный поворот головы или улыбка. Именно так мы узнаем знакомых в толпе задолго до того, как рассмотрим детали.

Образ! Шаляпин в гриме Бориса Годунова – это не тональные крема и накладки, это вживание в шкуру, в характер… Это внутреннее ощущение власти, посыл! Отсюда вера зрителя и успех!

Как двигается человек с фото, как слушает, как улыбается? Смотрим видео, убыстряем, стоп-кадр. Пытаемся повторить. Вот этот наклон головы и прищур.

Нет, не так, чуть мягче.

Пробуем… Пробуем… Повторяем… Сто, двести раз… Уже лучше…

Но не то, нет, не то! Надо, как Шаляпин, надо лучше, потому что он был в образе ушедшего в мир иной человека, которого теперь уже никто не видел, и он мог импровизировать. А тот, кого предстоит играть теперь – хорошо узнаваем.

Еще раз… Еще… Еще… Поворот… Улыбка… Поднести руку к лицу, вот так. Нет, не так, вот так. Еще… Еще…

Теперь голос. Нет, другой тембр. Пытаемся менять. Голос, если это не оперный бас или женское сопрано, можно подгонять, подстраивать. Связки – такой инструмент, что поддается корректировке. Ну-ка, послушаем и попробуем повторить. Еще… Еще… Запишем свой голос, прокрутим в параллель. Добавим хрипотцы. Еще… До першения и боли в глотке, потому что трудно ломать свою речь под другого. Еще… Еще… Вроде ничего… Большую речь за оригинал не толкнешь, но пару фраз можно попробовать произнести. Тем более, в предполагаемых обстоятельствах…

Далее походка. По-разному ходят люди, кто-то подавшись вперед, кто-то откинув голову, кто-то чуть вприпрыжку, шаркая или мыски внутрь подворачивая. Один смотрит под ноги, другой перед собой, третий по сторонам. Кто-то руками машет, кто-то их в карман прячет или сзади на спине сцепляет. Разные люди, разные характеры, разные походки.

Смотрим… Анализируем… Повторяем…

Теперь в целом – идем, говорим, руками машем. Всё – одновременно…

И что? Походка довольно убедительна. Голос, если говорить короткими, рублеными фразами – более-менее. А вот мимика… Какая может быть мимика у латексной маски, которая без мышц, которая просто резина. Тут надо что-то придумать, как-то аргументировать… И еще шевелить мышцами лица, чтобы маска хоть чуть-чуть «играла».

Пробуем… Еще… Еще…

Такая работа – в чужую шкуру забраться и вживаться в нее, как в свою собственную, и чтобы даже мысли не твои, а его, что тоже отражается на походке и образе. Забыть, потерять себя, став им…

Ходим, говорим, смотрим… И еще… И еще раз…

* * *

Подводим итоги – по объектам, территориям, исполнителям… Всё готово, все на местах? И главный боец, который ты сам – готов? Ведь весь удар придется по тебе, так как ты на острие атаки. Готов?!

Тогда последняя сигарета, последний глоток боевых сто грамм и красную ракету в небо. Атака! Наше дело правое… А вот будет ли победа – не факт! И будешь ли ты жив через день или час, или умрешь смертью храбрых – неизвестно. И если даже умрешь, в списках будешь значиться как пропавший без вести, как сгинувший в чужой, неласковой, далекой от родины стране. И тем не менее…

– Слушай мою команду… Штыки примкнуть! Взво-од!..

Только нет взвода и нет батальона, ты один – командир и ты же рядовой. И начальник штаба. И санитар, если вражья пуля прилетит. И похоронная команда. Один, как перст. Как голый в пустой бане… Один за всех… И против всех!

Ну что?.. Воюем?

А куда деваться? Воюем!

* * *

Зуммер. Длинный, настойчивый. Откуда? Что это? Телефоны? Нет, телефоны молчат. Тогда откуда звук? Из ящика стола. А что там? Да, верно, рация. Того психа, который сиганул с моста. Эту рацию, как он сказал, нашли в припаркованном неподалеку на стоянке автомобиле и принесли сюда. С тех пор она и валяется.

Зуммер вызова оборвался. Но через минуту зазвучал снова.

Взять или не брать? Сколько времени прошло… Сколько событий случилось… Всё это уже прошлое, все эти разговоры, побег, мост, объявление войны… Да, он объявил войну Америке, но с тех пор ничего не произошло – никто никого не бомбил, не захватывал арсеналы и чужие подлодки не всплывали в их территориальных водах. Все это были только слова – звучные, но бессмысленные, не имеющие никакого продолжения.

Взять или не брать?

Но тот побег и другой, который был раньше, и все те компроматы, забастовки, демонстрации и обрушившийся рейтинг президента… Они были! Тогда, при первой их встрече. Или это лишь случайность… А если нет?

Пауза. И снова зуммер. Который тревожит и заставляет вспоминать.

Надо взять, хотя бы для того, чтобы понять, что он хочет. Психи, сорвавшиеся с цепи, могут быть очень опасны. Не для общества, не для страны, но для отдельных ее граждан, которые не должны пострадать. Надо взять…

– Я слушаю вас. Что вы хотите?

Голос. Кажется, его.

– Нам необходимо встретиться. Безотлагательно.

Ну не понимает он с кем говорит! Не чувствует дистанции. Второй человек в стране, на континенте, а, может быть, в мире и… И неизвестно кто – без имени, звания, принадлежности. Точно – псих… с моста!

– Почему вы считаете, что я должен с вами встретиться?

– Потому что это важно для Америки. И для ее народа, которому вы служите.

– А если я скажу «нет»?

– Это будет иметь последствия.

– Хорошо. Через неделю или две…

Надо ставить на место наглецов, которые вообразили себя черт знает кем. Надо их в очередях выдерживать, в приемных перед закрытыми дверями, сутками, чтобы в чувство привести, чтобы внушить подобающее уважение и страх. И пусть это будет виртуальная приемная и виртуальная очередь, сути это не меняет.

– Да, пожалуй, через три.

– Нет, не через три. Мне желательно завтра, в крайнем случае, послезавтра и лучше вечером.

– А если бы меня не было в Америке?

– Вы бы прилетели. У вас очень надежные и быстрые самолеты.

Как он говорит! Уверенно. Не как в очереди в приемной! Сверху вниз говорит! Хозяину кабинета сильно, до зуда в пальцах, захотел шарахнуть рацию о полированную столешницу или стену так, чтобы та в куски разлетелась. Но не шарахнул, сдержался. Политики умеют держать себя в руках и рамочках. Он лишь спросил:

– Вам не кажется, что вы забываетесь?

– Я никогда не забываюсь и ничего не забываю. Хочу напомнить, чем закончилась наша последняя встреча.

– Чем?

– Объявлением войны. Моей – вам.

– Послушайте, когда объявляют войну – воюют, а не пугают. Тогда я воспринял вас почти всерьез. Но не теперь. Если вы хотите встретиться, ждите неделю. Или две. Скорее всего месяц. Я распоряжусь подобрать вам «окно».

– Нет, завтра. Или послезавтра. Прошу принять решение и назначить время сразу… после вечерних новостей. И не выключайте рацию, она может вам понадобиться в самое ближайшее время. Спасибо.

Рация замолчала… Нет, это надо не ее, это надо его о стол или стену, и чтобы куски во все стороны. Чéрепа!

Вечерние новости вице-президент не смотрел. У него совсем другие источники информации. Но ему доложили:

– В Оклахоме ЧП.

– Что случилось?

– Два бензовоза скатились с горы, прорвав охранный периметр и взорвавшись на территории воинской части. Есть жертвы.

– Причина?

– Выясняется. Возможно, неисправность тормозной системы.

У одного – можно допустить. Но вряд ли сразу у двоих!

– Поставьте происшествие на особый контроль и запросите все подробности. Докладывать лично мне…

В ящике зазуммерила рация.

– Вы свободны, идите.

Помощник торопливо вышел за дверь, сильно удивляясь тому обстоятельству, что шеф взял рядовое происшествие под личный контроль.

Дверь тихо закрылась. Вице-президент выдернул из стола рацию.

– Это ты?!

– Что, я?

– Рванул бензовозы?

– Да, конечно. Просто ваши военные очень неудачно выбрали место под базу, там крутой склон и…

– Там погибли американцы!

– Американские солдаты! Это их профессия и их долг – умирать. Когда идет война, солдаты гибнут. А войну пока никто не отменял. Мне необходима встреча.

– Или?

– Или погибнут другие солдаты, в другом месте. Время слов и угроз прошло. Тут вы правы. Я развернул боевые порядки и начал военные действия. Остановить их можете только вы. А если нет, то народ Америки вам этого не простит. Вы могли, но не сделали! И чьи-то дети и мужья погибнут. По вашей вине.

– А если я откажусь, если пошлю тебя ко всем чертям?!

– Смотрите утренние новости, – спокойно ответил голос.

Дьявол! Верно, если что-то случится, и кто-то об этом узнает, а кто-то растрезвонит… Например, оппозиционная партия или журналисты. И его ткнут носом в его же дерьмо! Потому что можно было предотвратить или хотя бы попытаться, а он, поддавшись эмоциям, упустил шанс. Вот если бы он не взял рацию… Но он ее взял! И влип по самые …! Его обязанность защищать жизнь соотечественников где угодно, в любой точке мира, посылая ради спасения даже одного солдата целый флот. Таковы традиции Америки, которыми она так кичится. А здесь, возможно, не один солдат. А может не один десяток! Кто знает этого идиота и его возможности. И если где-то рванет еще бензовоз, и кого-то положат в звездно-полосатый ящик, а шантажист обнародует их разговор, и начнется расследование… То ему не усидеть. Вверх тормашками лететь ему из этого кабинета и из политики в целом!

Вице-президент вдруг понял, что его загнали в ловушку. Как крысу. И выхода из нее нет, кроме единственного – принять чужие условия. Потому что идет война, причем уже с первыми жертвами и, похоже, не последними. И если он может остановить кровопролитие, то обязан это сделать чего бы это лично ему не стоило. Иначе…

Конечно, можно попытаться перевести стрелки на соответствующие госструктуры, но… неизвестно, что за этим последует, что этот кретин имеет в рукаве. Он много чего знает и что-то, возможно, узнал еще. Но, главное, придется объяснять, почему, когда Соединенным Штатам Америки была объявлена война, то об этом никто не узнал! Ну да – странная, шутовская, но он обязан был прореагировать и доложить, даже если бы на него посмотрели, как на сумасшедшего. А он смолчал. И теперь – трупы… Которые повесят на него. Сегодняшние трупы, случившиеся при взрыве бензовозов. И, тем более, завтрашние.

Он умолчал о войне, об угрозе гражданам Америки, а это можно приравнять почти к государственной измене! Такой капкан…

Выход?.. Пожалуй, единственный – принять условия и… сделать так, чтобы он никому ничего не рассказал. Не успел! Но прежде рассказал – ему. Всё что знает! Про всех. И обязательно про планы боевых действий. Такой вот маневр, чисто военный, ведь это не ему, это он объявил войну Америке! И значит, должен быть готов к худшему! Не одним только американцам гибнуть в этой странной заварушке. Не только им! Вернее, кому угодно, только не им!

И тогда, после победы, подчистив картинку, можно будет раскрыться и объявить… И даже покаяться. Вряд ли его за это призовут к ответу. Потому что… потому что победителей не судят! И на этот раз промашки не будет! Слишком много поставлено на карту! Всё поставлено!

* * *

Посетитель был прежний, но совершенно не тот, что раньше, так как был без усов, бороды, копны волос и без шаркающей походки. Бодрый и быстрый, как на пружинах, в молодежном прикиде: в черных на толстой подошве кедах, ветровке с объемным ярко-зеленым принтом на спине, изображающим листья конопли, бейсболке, надвинутой до бровей, в наушниках, закрывающих щеки, с болтающимся на спине легким рюкзачком. Но с неизменной марлевой повязкой на лице, потому что американские инфекции косят всех от мала до велика, невзирая на пол, национальность и вероисповедание.

– Сюда, пожалуйста.

Рамки металлоискателей… детекторы взрывчатых и химических веществ… похлопывание и поглаживание по карманам и брюкам… Они бы еще в ширинку залезли! А ведь и полезли, тыкаясь в пах ручными детекторами.

– Ваш рюкзак, пожалуйста.

В рюкзачке были ноутбук, смартфон, фотоаппарат, зарядки и прочая молодежная дребедень.

– Всё это придется оставить здесь.

– Ё… Чего так-то, там мобила моя!

– Таков регламент. И наушники, пожалуйста, снимите. И ремень.

– Оп-па, пацаны, а если у меня штанцы спадут? Мне чего тут «петушком» вам полы мести?

– Мы вам дадим другой.

Точно, дали, но больше похожий на веревочку, которая порвется от любой самой малой, нагрузки. Такую на шею, на манер удавки, не накинешь. Серьезно ребята на этот раз за дело взялись. Видно, сильно напугал он их в прошлый визит.

– Может мне, типа, голому к вашему хозяину пойти?

– Нет, это не обязательно. Проходите…

Приемная. Дверь. Вторая приемная и другая дверь. Что нехорошо.

Заходим… Ух ты! Тогда понятно… Переговорная, перегороженная поперек от стенки до стенки бронированным стеклом. За ним знакомая фигура – вице-президент. Сидит, широко улыбается, демонстрируя превосходство американских стоматологических технологий. Ручкой махнул.

И тебе не кашлять…

А что вокруг? Неизменный телохранитель сбоку – глазками по сторонам шарит, как перископ подводной лодки в поисках бесхозного тысячетонного «торговца». И нехилый приварок к нему в виде полдюжины мордоворотов, в две стороны – сидят по стойке смирно, словно винтовку М-16 за завтраком проглотили. Ну просто посиделки в сельском клубе на скамеечке, только семечек и селянок в сарафанах не хватает.

Хреново дело, не лучший расклад, придется перестраиваться на ходу. Осмотреться, заметить, запомнить…

– Рад видеть вас живым и здоровым.

А уж я-то как…

– На этот раз обойдемся без рукопожатий. И… без церемоний.

Кивнул. Телохранители вскочили, подошли, заломили руки. Ай, как невежливо. Так гостей не встречают. И что дальше?

Хозяин кабинета встал, подошел к стеклу, приложился к нему лбом, посмотрел, как в аквариум, где плескаются рыбки. Вернее, все плескаются, а одна, пузыри пуская, ко дну идет.

– Спрашивать вас ни о чем не буду – другие будут. Не здесь и не как раньше. Реверансы закончились, мы ведь, кажется, находимся с вами в состоянии войны?

– Так точно.

– Тогда и допрос будет вестись по законам военного времени. Так что не обессудьте. Тот, кто объявляет войну моей стране, не должен испытывать иллюзии относительно своего будущего. Не надо вставать на пути парового катка, даже если вам кажется, что вы сделаны из железа!

Сейчас он должен оглянуться на портрет Джорджа Вашингтона в рамочке на стене позади стола, и поднести правую руку к груди.

Но нет, не оглянулся и не поднес. Улыбнулся озорно и, кажется, даже искренне. Потому что теперь был сверху. Тогда, на мосту – снизу, а здесь – сверху. Реванш состоялся. Причем, не по очкам, а нокдауном. Американцам очень важно быть сверху, всегда – сверху! Такая у них национальная идея, разложить весь мир в миссионерскую позу и взгромоздиться на него всем своим авторитетом. Крепкая, азартная нация, ничего не скажешь! Ковбои, мать твою!

– Уведите его.

– Ок! Не прощаюсь…

– Что? Что он сказал?

– Я сказал «не прощаюсь». Хотелось бы продолжить нашу дискуссию. Через… – глянуть мельком на часы на стене. – Семнадцать минут.

– И что будет через семнадцать минут?

– Дневные новости.

– Уведите этого шута!

Кажется, эта фраза уже звучала. Тогда, раньше, перед мостом… И вот опять…

Телохранители обступили, заломили, приподняли, понесли… Крепкие ребята, видно все уик-энды в спортзалах на тренажерах проводят и стероиды ложками жрут.

Вице-президент расслабленно плюхнулся в кресло. Он победил, точно победил, но все-таки ему было не по себе.

– Принесите-ка сюда телевизор.

– Какой?

– Любой. Не знаю какой… Снимите со стены в приемной.

В кабинет заволокли метровую плазму.

Почему он сказал семнадцать минут? Вернее, теперь уже двенадцать. Что он имел в виду?

Заставка… Узнаваемая музычка… Дневные новости.

– Добрый день… Хотим начать с информации, поступившей две минуты назад из штата Вирджиния, где возле полицейского управления был подорван припаркованный легковой автомобиль. Возможно, имеются жертвы. Наши корреспонденты выехали на место происшествия, и мы надеемся в самое ближайшее время…

Вице-президент выключил звук и отбросил пульт. Говорящие головы на экране, гримасничая и страшно вытаращив глаза, продолжали пугать зрителей, повышая рейтинг телеканала.

Дерьмо!.. Собачье!.. Трижды дерьмо!..

Вдавил в стол кнопку.

– Сюда его!

– Кого?

– Которого только что увели отсюда! Немедленно… Назад!

Здрасьте – не ждали. На флоте эта команда звучит «Все вдруг!», когда разом и все вместе… С левой ножки, на разворот, кру-у-гом! И по тем же коридорам и лесенкам, туда, откуда уволокли, причем с максимальным ускорением.

Кабинет, стекло, человек за ним, как кобра в террариуме с раздутым от злобы капюшоном.

– Ты? – кивок на экран, где спасатели в яркой форме бегом несут лестницы, разматывают пожарные рукава, а вокруг что-то дымит, трещит, лопается и падает сверху.

Ну, а кто еще?..

– Я… Атака в заданный квадрат с заранее подготовленного плацдарма. Так это, кажется, определяется в учебниках по тактике? Только вряд ли стоит обсуждать эту тему вместе с… – Легкий кивок в сторону телохранителей.

Там, за стеклом, секундное сомнение.

Да, верно, тема скользкая, которая не любит чужих ушей.

Короткое распоряжение. Все вышли. Кроме, естественно, ближнего охранника, в наушниках, чтобы лишнего не слышать. Дежа вю. Всё как раньше, кроме… бронированного стекла, который башкой не прошибешь и даже ножкой от стула.

– Это атака, конечно, не последняя?

– Конечно, нет. Идет война, и я не намерен отсиживаться в блиндаже. Планирую наступать по всему фронту, согласно утвержденной мною для меня доктрине.

– Твои люди?

– Пусть так.

– Я не знаю как ты это делаешь, но надеюсь, что больше не сможешь. Я прикажу связать тебе руки и включить «глушилки», чтобы не один радиосигнал…

– Это не поможет. Не я привожу в действие заряды.

– Кто?!

– Никто. Программа. Она отсчитывает секунды, минуты и часы. Но я могу отменить следующую команду, если мне вернут мой телефон. А потом – следующую. К сожалению, поступательно, а так чтобы разом – нет.

– Ты хочешь напугать Америку какими-то взрывами? Ты думаешь, что нация встанет на колени от того, что ты разнесешь в куски очередной полицейский участок?

– Почему обязательно участок? Совершенно не обязательно участок. Можно небоскреб или кинотеатр. Или, может быть, метро.

– Где?!

– Не знаю. Заряды распределены по большим городам. Каким, я вам не скажу даже под пытками. Потому что сам не знаю. Понимая, куда я иду и чем рискую, я приказал исполнителям заложить заряды, не сообщая мне подробностей. Они выполнили приказ. А куда, сколько и что они заложили, знают только они. Так что если вы надумаете эвакуировать население, вам придется эвакуировать все города-миллионники.

– Ты блефуешь.

– Давайте проверим. Через… сорок четыре минуты.

– А если я прикажу убить тебя? Прямо сейчас.

– Это в ваших силах. И правилах. Только кто тогда остановит таймер? Это могу сделать только я. И то не сразу. Если меня не станет, цепочка взрывов пойдет гулять по всей стране от океана до океана и на север вплоть до Аляски. Программа – она ведь железная, она просто считает. И посылает сигнал. И теперь считает.

– Сволочь!

– Пусть так. Но лучше нам долго не препираться на темы морали, потому что прошло… уже три минуты. Из сорока четырех.

– Ничего, мне хватит этого времени, чтобы вынуть из тебя душу, – злобно пообещал вице-президент. – Ты отменишь команду, чего бы это мне и тебе ни стоило! У нас найдутся методы!..

– Не факт. Вы, конечно, сможете сломать мне пару ребер и пальцы, можете изрезать на мелкие куски, зажарить на гриле и накормить ими меня же, но тогда я могу обидеться, если мне попадется непрожаренный кусочек, и в отместку делегировать свое управление железу. И беда в том, что вы не знаете как я это сделаю – может это будет один какой-то символ или один звук, или просто пауза… Пауза – и полное перепрограммирование системы управления. Такая патовая со всех сторон ситуация. Если не предоставить мне канал связи или попробовать заглушить сигнал – случатся взрывы по таймеру с обратным отсчетом, потому что управление идет не отсюда. Если дать, но до того обидеть, я могу включить автономный режим запуска команд и уже никто не сможет остановить цепную реакцию, даже я при всем своем вымученном желании.

– Выход?

– Договариваться.

– С кем?

– Со мной. С тем, кто объявил Америке войну и намерен победить.

– Такой ценой?

– Любой ценой. Это война. Семнадцать минут…

– Ты не посмеешь!

– Посмею. Шестнадцать.

– Где?!

– Не знаю…

Через шестнадцать минут где-то в штате Нью-Джерси, посреди улицы вздыбился асфальт, потому что в канализацию кто-то бросил несколько мешков взрывчатки. И это было не так уж трудно: подъехать на неприметном фургоне, остановиться над люком, сковырнуть крышку и через окно в днище опустить вниз взрывчатку.

Взрыв был не таким уж мощным, но очень зрелищным, так как во все стороны полетели автомобили, посыпались витринные и оконные стекла, из-под земли, поднимаясь на десятиметровую высоту ударили фонтаны горячей и холодной воды, заревели факелы горящего газа, заискрили гигантскими бенгальскими огнями перебитые силовые кабели, после чего почти во всем городе разом погас свет…

– Я предупреждал.

– Я услышал. Но ты всё равно просчитался.

Вице-президент приник к стеклу. Это уже был не тот удачливый ковбой, это был второй человек в государстве, принявший вызов. Он был готов к драке. Был готов к войне. Способен был вцепиться врагу в глотку голыми руками. Он был боец. Но он не мог нащупать это горло, чтобы сцепить на нем пальцы. Не из-за стекла, из-за программы… Но всё равно он не собирался сдаваться.

– Я информировал соответствующие службы о возможности терактов. Теперь начнется массовая проверка всех коммуникаций и мест возможного залегания бомб. И мы их найдем и обезвредим. Или ты думал, мы сдадимся без боя? Что Америка сдастся на милость победителя? Нет! Ты просчитался…

– Вы тоже. Чисто арифметически. До следующей атаки осталось… пятьдесят минут. Вы опоздали. На войне побеждает тот, кто первый успел развернуться в боевые порядки и нанести удар. Я успел первый. Хотя предупреждал вас заранее, но вы не вняли…Сорок девять минут… Я вынужден поднять планку, потому что вы не слышите меня.

В небольшом городке в штате Миссисипи что-то ахнуло. Сильно. Так, что задрожали окна и закачались люстры. Все высыпали на улицу, думая, что это землетрясение. Но это было не землетрясение. Огромный, заброшенный дом на окраине вдруг подскочил вверх и осел в туче пыли, разбрасывая во все стороны обломки бетона, штукатурки и деревянных рам. Никого слава богу не убило, но десятки пострадавших потянулись в травмпункты, а на улицах недвижимо застыли сотни побитых осколками машин.

Это был очень серьезный взрыв и просто чудо, что он не снес полгородка. Чудо и точный расчет.

– Мы будем договариваться?

– О чем?

– О почетной капитуляции.

– Это исключено. Америка никогда ни перед кем не капитулировала. За всю ее историю!

– Тогда я играю на повышение. Через… тридцать семь минут.

Через тридцать семь минут к полицейским участкам, к базам, к военным училищам подошли люди. Одновременно. Они были смуглы, сосредоточенны и немного полны в талии. Они пришли, потому что этого захотел Аллах. Остановить их было нельзя, их можно было только убить.

На последней истекшей минуте они вознесли очи к небу, сказали: «Аллах акбар!» и привели в действие детонаторы. Прогремели пять взрывов. Пять взрывов в пяти удаленных друг от друга штатах. Одновременно! По первым прикидкам погибло два десятка рейнджеров и полицейских, хотя нашли далеко не всех, так как разборка завалов только началась.

– Будем продолжать?

– Я порву тебя. Сам! Лично!

– Это будет глупый и недальновидный поступок. Если меня кто-то тронет хоть пальцем или скажет обидное слово… Я обижусь… Нет, вы меня не тронете, я буду здесь, буду с вами, и никто лишний сюда не зайдет. Такое мое условие. Ну или мы продолжим счет… Можете поверить, эти смертники не последние. Или можете проверить! Их десятки, они бродят теперь среди гражданского населения в супермаркетах, кинотеатрах, на улицах, набережных, в зоопарках… И если к ним пойдет сигнал… Я не хочу воевать с рядовыми американцами, но вы знаете, что современные войны не щадят мирных граждан.

Вице-президент молчал.

Это была дуэль, разборка двух ковбоев, лицо к лицу, но только один всаживал пулю за пулей в своего противника, а другой забыл дома на комоде свой смит-энд-вессон.

– Повышаем ставки?.. Или вступаем в переговоры по деталям капитуляции?

– Нет! – замотал головой вице-президент, хотя был изрешечен своим противником, – Я выхожу на связь с президентом и мы объявляем в стране военное положение. Народ поймет нас. Взрывы… Что ж, пусть будут взрывы. И жертвы. Пусть будут десятки жертв или даже сотни, но мы не отдадим наши ценности. Америка выстоит и победит.

Красиво. Эффектно. Достойно уважения. Особенно если учесть, что гибнуть придется рядовым американцам, а не этому несгибаемому в талии гордому герою, чей профиль можно отливать в бронзе на медалях.

– Тогда еще один шажок. В сторону масштабов. Масштабов войны. Которые вы недооцениваете. У нас не скаутские игры и мы не с луками по лесам бегаем. У нас война. Полномасштабная. С применением всех типов вооружений. Которые есть у вас. И есть у меня.

– Не понял, – насторожился вице-президент.

– Следующие взрывы будут исчисляться не в килограммах и даже не в тоннах – в килотоннах.

– Что?!

– То, что вы не хотели, но вынуждены теперь услышать. Следующий шаг это… немирный атом. Вы хотите завоевать мир неважно какими методами. Мир этого не хочет. И я не хочу. Миру вы можете погрозить кулачком военно-промышленного комплекса и санкциями. Мне нет! Ваших противников и союзников связывают различные ограничительные договоры. Руки у меня развязаны, я ни с кем не заключал никаких договоров, не брал на себя никаких обязательств и не ограничивал себя в применении оружия, которым располагаю. Я сам по себе. Один против вашей Америки. И воюю как умею.

– Я не верю тебе! Атомное оружие находится под контролем…

– Не всё. И не везде! Я понимаю и разделяю ваши сомнения, поэтому рекомендую запросить ваши спецслужбы по происшествиям на объектах стратегического назначения в мире. Можете прямо теперь. Даю подсказку: отсматривайте последние три месяца, по восточному сектору, в первую очередь прорывы охранных периметров и пожары.

Вице-президент схватил трубку:

– Мне нужна информация по происшествиям на атомных объектах. Везде, черт возьми! Доложить немедленно!

Положил трубку, глянул напряженно. Неужели?! Нет, не может быть!

Звонок.

– Где?.. Когда?.. Обстоятельства?.. Почему не доложили?.. – Бросил трубку. Сказал, очень спокойно, потому что игра пошла всерьез, и тут любые нервы побоку: – Да, верно, было нападение на склад атомного оружия, находящегося на консервации. Был пожар и захват подземных хранилищ. Но согласно выводам комиссии и заверениям министра обороны, ни одно «изделие» не было похищено, все находятся на месте, хотя сильно пострадали от пожара и будут списаны и утилизированы. Радиационной утечки нет.

– И вы им верите? Своему вероятному противнику? Я бы на вашем месте поостерегся. Боюсь, вы бы и о Чернобыле ничего не узнали, если бы ветер подул в противоположную от Европы сторону. Но я не буду интриговать, я попробую дать вам полную картину, показав репортаж с места событий. Очень увлекательный. Распорядитесь, чтобы принесли мой ноутбук и проектор. У меня в рюкзаке еще есть флешка, слейте информацию с нее вашим военным. Пусть посмотрят, проверят, оценят. Они более критичные зрители, чем мы с вами. Смотрим?

На экране возникла карта, на которой обозначилась точка.

– Можете спросить у своих генштабистов что это такое. Они должны знать, хотя эта информация и относится к разряду гостайн.

Вице-президент кивнул. Потому что тоже знал, что это за точка, как знал про многие другие точки на чужих картах.

– Смотрим дальше?

Лес, забор, КПП. Какой-то кунг с желто-черными кругами на борту, люди в химзащите с дозиметрами, голые солдаты, бегущие в лес.

– Это к делу не относится. Идем дальше…

Бронированные ворота, ведущие в подземные казематы. Лестница. Коридоры. Двери с кремальерами, как на подводных лодках. Стеллажи. Панорама… Крупный план металлических контейнеров. Стоп-кадр.

– Попросите проверить обозначения и надписи на контейнерах. Возможно, они что-то подскажут вашим специалистам.

«Вира»! Один, потом другой контейнер подкатили, подцепили к лебедке, подали в шахту лифта-подъемника.

Пауза.

– Извините, дальше нарезка. Не хочу, чтобы вы знали о количестве «изделий», находящихся в моем распоряжении. Все козыри разом на стол не выкладывают. Продолжаем?..

Полумрак, лампочки на стенах, люди, которые швыряют, разбивая о бетонный пол бутылки с «коктейлем Молотова»… Пламя под потолок. Взрывы… Оплавленные провода… Тентованные грузовики с песком, куда втаскивают контейнеры, фиксируя их тросами, растянутыми от борта до борта…

– Интересно, да? И не очень сходится с официальными заявлениями.

– Дальше! – сцепив зубы процедил вице-президент.

Дальше – больше. Какой-то ангар, люди в халатах, копошащиеся подле контейнеров. Открытые крышки и оно… «изделие». Долгая панорама вперед-назад. Надписи на боках. Блок управления крупно… И тот же блок, уже разложенный на столе.

– Сейчас будет интересно…

Человек в халате что-то делает на разложенной на столе схеме, что-то такое проверяет тестером, что-то перемыкает, что-то размыкает, где-то перепаивает.

– Это конструкторы «изделия». Там есть их имена, фамилии, место жительства. Можете зафиксировать их лица и идентифицировать по вашим картотекам. Очень талантливые ребята, знают требуху «изделий», как свои пять пальцев. Вот посмотрите…

Человек в халате присоединил к блоку детскую игрушку – автомобильчик на батарейках, взял мобильный и нажал кнопку. И автомобильчик стал весело ездить взад-вперед, посверкивая игрушечными фарами.

– Как вы могли убедиться – сигнал прошел.

Вице-президент побледнел.

– Это, конечно, примитивная демонстрация, но не взрывать же ради эксперимента целую боеголовку? Только если у вас. У меня их не так много в запасе.

– Сколько?

– Скажу честно – меньше десятка. Поэтому активизировать их я буду в самом крайнем случае. Таким товаром не разбрасываются. Тем более, транспортировка через океан… Вот можете посмотреть видео перегрузки контейнера с «изделием» с торгового судна на рыболовецкий сейнер. Дорогое удовольствие – фрахт, команда, премии за молчание. Война жрет немерено денег.

Вице-президент вытер вспотевший лоб.

– И еще, в качестве бонуса: у вас несколько недель назад на одном хайвее имело место происшествие с полицейским патрулем. Не моя вина, что так получилось – всех случайностей предусмотреть нельзя…

Хотя, чего лукавить, как раз по его вине, чтобы след оставить, для чего пришлось нарушить ПДД, вызвать подозрение копов, дать им возможность покопаться в кузове, найти и сфотографировать… И если бы не удалось с этими, пришлось бы с другими, или даже с третьими. Теперь они смогут сравнить внешний вид и маркировку ящиков и замерить радиационный фон песка, если догадались его собрать. И всё свяжется и совпадет. Как в пазле.

– Тот заряд мы чуть не потеряли. Но, слава богу, обошлось.

– Не поминайте бога! Потому что вы дьявол. Во плоти.

Хоть груздь, только на сковородку вместе к сыроежкам не кидай.

– Такое вот кино…

Звонок. Вице-президент схватил трубку. Долго слушал, мрачнея с каждой минутой. Похоже, военные советники, которые тоже прокрутили кино, что-то там узнали и с чем-то сравнили. Ну еще бы… Разведки, они не дремлют, даже когда спят и много что о противнике знают.

Вице-президент положил трубку, еще раз глянул на застывшую на экране картинку, где была разложена боеголовка. И задумался, соединяя и выстраивая полученную информацию. В одну безнадежную для Америки цепочку.

– Хочу сообщить, что «изделия» заложены вблизи больших городов и резиденций армии США. Вблизи, потому что мощности заряда хватит, чтобы снести их, как говорят русские, к чертовой матери с лица американской земли. И никакие саперы вам тут не в помощь – если они приблизятся к закладкам, то заряды взорвутся. И убьют не только саперов…

Молчание. Мрачное, страшное. Тут надо еще немного подтолкнуть. Уже эмоционально.

– А чтобы вы могли оценить масштаб угрозы, мы воспроизведем один взрыв. Не такой разрушительный, но он даст общее представление… Через… семь минут…

Через семь минут на севере в акватории больших американских озер что-то лопнуло у самого дна. Несколько сотен тонн тротила. Пока только тонн, без приставки «кило». Но даже этот взрыв был чудовищным! Вода вспучилась гигантским пузырем и, лопнув, взлетела вертикальным фонтаном на сотни метров вверх, рассыпаясь по округе жестоким ливнем. Землю тряхнуло так, что даже в неблизких городах на кухнях с полок посыпалась посуда, как при землетрясении. К сожалению, вода не смогла в полной мере загасить мощь взрыва, так как глубина в том месте была небольшая. Взрывная волна обрушилась на побережье, выбивая окна, срывая крыши и ломая деревья. Железные обломки баржи, поднятые со дна камни и оглушенная рыба падали с неба за десятки километров от места взрыва. Потом случилось маленькое цунами – огромная волна разбежалась по озеру во все стороны, качая и переворачивая небольшие суда, врубилась в пирсы и пляжи, снося всё на своем пути. Это был армагеддон. Причем не самый маленький.

Вице-президент слушал доклады с места катастрофы, то бледнея, то багровея.

– Теперь представьте, что такой мощный взрыв случится где-нибудь в Чикаго, – спокойно сказал его собеседник. – Мне даже не обязательно взрывать атомную бомбу. Это крайнее решение. Пока довольно будет использовать обычные типы вооружений. Например, тротил или пластид. Не скажу где, но точно не в Чикаго, который просто к слову пришелся, затоплены еще несколько барж со взрывчаткой. И десятки тонн зарыты в котлованах строящихся зданий. И заложены… ну зачем вам знать такие частности? Заложены и заложены. До времени икс. И если сигнал пройдет, и эти сотни тонн… Представили?..

Он – представил. Представил, как рушатся, как складываются словно карточные домики, небоскребы. Как под их обломками гибнут тысячи людей, как разгораются пожары, а спасатели не могут проехать по улицам, которых нет!

И это лишь прелюдия, потому что есть еще «изделия»! Точно есть, потому что в Пентагоне опознали воинскую часть и сопоставили эпизоды кино и детали происшествия, полученные по своим каналам. Космическая разведка представила снимки пожара и даже колонну грузовиков, проезжающую через КПП, а специалисты по ядерным вооружениям идентифицировали внешний вид и надписи на защитных контейнерах и «изделиях», выдав предполагаемые тактико-технические характеристики похищенных боеголовок. И еще были сверены по картотеке и опознаны мелькавшие в кадре конструкторы, копавшиеся в электронных мозгах. И даже тех полицейских с проломленными головами нашли, и песочек дозиметрами проверили…

Но, главное, взрывы, которые УЖЕ состоялись! И могли случиться снова, потому что таймер продолжал тикать!..

– Я не желаю беды американскому народу. Не хочу задействовать атомную дубинку, которая гораздо более разрушительна, чем тротил и накроет радиацией полстраны. Но я желаю, чтобы меня услышали. Или вам нужны еще взрывы, как доказательство? Или мне нужно использовать атомный аргумент, чтобы вы, наконец, восприняли меня всерьез? Я объявил вам войну, Америке объявил. Но я не хочу этой войны. Вы видите, я обошелся самыми минимальными потерями, большинство из которых пришлось на военных и полицейских. Мне не нужна кровь простых американцев. Мне нужна бескровная победа… Мы будем продолжать поднимать ставки или будем разговаривать? Да или нет?

– Да, – выдавил из себя вице-президент. – Что вы хотите?

– Встречи с президентом. Так чтобы были вы, он и я…

– Это невозможно, мы не имеем права сходиться вместе в подобных обстоятельствах. Равно как не можем летать в одном самолете, что диктуется соображениями безопасности. Страна не может остаться без руководителя. Таков регламент.

– Но не в режиме войны. Война упрощает и перечеркивает все регламенты, тем более, когда речь идет о жизнях американцев.

– Хорошо. Я попробую. А вы пока…

– А я пока останусь здесь. И подожду. С вами на пару. И пусть нас никто не тревожит.

– Но ждать, возможно, придется долго…

– Не более… трех часов пятидесяти пяти минут и еще пары секунд. До… вечерних новостей. А потом, после того как… уже пойдет новый отсчет еще на два с лишним часа. И если президент опоздает – то еще…

Вице-президент вздрогнул.

– Что это будет?

– Не знаю, возможно, очередная баржа или толпа смертников, или… «изделие». Я лишь ввел временные отрезки, очередность действий сверстала программа. Так что попросите президента поторопиться. Только не надо ссылаться на занятость, пробки и дороги. У вашего президента теперь нет более важного дела, чем это. А на крыше есть вертолетная площадка. Не так ли?

Вице-президент кивнул.

– И еще… Распорядитесь, чтобы нам принесли что-нибудь перекусить. Чертовски жрать хочется – с утра гамбургера во рту не держал.

– Что вы хотите?

– Я? Окрошку.

– Что, простите?..

– Это такой русский суп из мелко нарезанных огурцов, колбасы, картошки, яиц, лука и сметаны, залитых хлебным квасом, настоенном на сухих черных корках.

Пауза…

– Хорошо, тогда что-нибудь попроще: лобстеров или отбивные из крокодильего мяса. Война войной, а обед по расписанию…

* * *

– Добрый день…

Кабинет, охранник за спиной и две фигуры за стеклом. Узнаваемых. Одна не очень, а вторая во всех СМИ и интернет-ресурсах по всему миру растиражирована. Потому что президент североамериканских штатов, какой-то там по счету, собственной персоной. Только там, на таблоидах, он улыбается до десен, а здесь хмур и собран. А кому охота из овального кабинета в вертолет в чем есть прыгать и куда-то лететь, потому что неизвестный сумасшедший объявил Америке войну.

Ну, здрасьте, коли приехали.

– Вот, – указал вице-президент на гостя, потому что никак иначе его представить не мог.

– Так это вы объявили американскому народу войну? – спросил президент.

– Поправка, не народу – государству. К народу я претензий не имею.

– Вы умалишенный?

Все-таки президент не успел войти в курс дела. Или не успел переварить предоставленную ему информацию. Или переварил, но получил от этого сильную изжогу и несварение желудка. Они все тут с несварением, отчего слабительное пачками пьют.

– Если бы я был сумасшедшим, я бы тут с вами не беседы вел, а воевал, согласно утвержденному плану боевых действий.

– Кем утвержденного?

– Мною. Для меня. Против вас.

Вице-президент собрал со стола какие-то листки. Протянул. Президент быстро просмотрел их, недовольно отбросил.

– Вы всерьез считаете, что можете навязать Америке свою волю?

– Не впутывайте сюда Америку, она большая и разная. Я говорю с вами.

– А если откажусь вести с вами беседу и засажу в клетку…

Снова-здорово, ну что им всем неймется свою силушку показать? Молодая драчливая нация.

– Хорошо, мы можем отложить наш разговор на… тридцать девять минут.

– Почему тридцать девять?

– Потому что через тридцать девять появится новый повод для разговора.

Президент оглянулся. Вице-президент мрачно кивнул. Он эту стадию уже прошел, уже откусил, разжевал, проглотил и переварил. Без слабительного.

– Нам надо подумать.

– Пожалуйста, у вас есть… тридцать семь минут.

Через тридцать семь минут в штате Небраска что-то грохнуло. Сильно. Так что снесло автомобильный мост, повалило в округе все деревья и расшвыряло на десятки километров какие-то обломки. Кажется, это был склад боеприпасов, который отчего-то взорвался. Личный состав был разнесен на молекулы и развеян по ветру вплоть до океана…

И это был очень убедительный аргумент. Еще один.

Два первых лица государства, повернувшись, смотрели на экран телевизора, на грибовидное черное облако дыма, поднимающееся над местом катастрофы. И, наверное, этот гриб вызвал у них не самые приятные ассоциации.

– Если вы нервничаете, то мы можем отложить беседу еще на… два часа пятнадцать минут.

– Крейзи!

– Вы тоже не ангелы, если вспомнить Вьетнам или Ирак. Это – война, где взрывы и жертвы неизбежны. Хотелось бы только избежать больших. Но это зависит от вас.

– А если мы в свою очередь…

– Что? Нанесете по мне ракетно-ядерный удар? Пошлете седьмой американский флот утюжить меня палубной авиацией? Или высадите на меня десант ваших «морских котиков»? Что? Это я объявил вам войну, я один и… можете делать со мной что хотите. Только это ничего не изменит, потому что таймер тикает. И рано или поздно дотикает до взрывов мощностью в десять, двадцать или тридцать килотонн. И я не знаю как на это прореагирует американский народ, которого не смогли защитить его первые руководители. Хотя – могли.

Президент еще раз взглянул на телевизор, где на экране по горизонту расползался черный гриб.

Ну вот и этот, кажется, прожевал и проглотил. У политиков такого ранга очень хорошее пищеварение, они любую плюху способны проглотить, не поперхнувшись, если другого выхода нет. У этих – нет.

– Ваши условия?

Условия? Хотелось бы, конечно, про безоговорочную капитуляцию, родные флаги над куполом Белого дома, триллионные контрибуции, разоружение и роспуск армий, перепрофилирование ВПК на изготовление детских самокатов и роликов, и Аляску назад… Но… не выйдет. Для этого точно придется половину Америки рвануть. А главное, если разнести Америку, то качнется и сдетонирует весь мир. И что там дальше будет, можно только гадать. Мир, как табуретка, если хотя бы одну ножку подрубить – не устоит. Так что ограничим аппетиты, в конце концов, всегда можно повторить сию баталию. Поехали:

– Прямые переговоры в формате новых политических взаимоотношений на долгосрочной и добрососедской основе, возобновление диалога по сокращению вооружений, с быстрыми и позитивными решениями, снятие или смягчение санкций, кредиты и инвестиционные программы, таможенные льготы и преференции… Впрочем, вы сами договоритесь, это не моего ума дело.

– Когда?

– Сейчас. Пока еще есть время… Один час сорок три минуты двадцать секунд…

* * *

Кабинет. Тишина. Покой.

И вдруг какой-то топот, голоса и хлопающие двери.

– Вас вызывают на прямую линию.

– Кто?

– Хозяин Белого дома. Срочно…

Что?.. Кто?!.. Почему?! Да еще срочно! Час от часу не легче!

– Соедините… Нет, не теперь, через десять минут. Извинитесь, скажите, что я в ванной. Хоть в сортире. Скажите, что у меня диарея от черной икры. Что угодно скажите! И быстро наведите справки, что у нас опять такое стряслось, зачем мне оттуда названивают. Кто накосячил? Из Белого дома просто так, чтобы про погоду спросить, звонить не будут! Всех на уши, чтобы понять и приготовиться!..

Десять минут томительного ожидания.

– Ну, что?

– Никак нет, всё в порядке, никаких происшествий или заявлений, никто не косячил.

Тогда непонятно. Совсем!..

– Ладно, валяйте, соединяйте.

– Доброго дня.

Странно, по-русски, без акцента, без преамбулы, по-простецки.

– Это говорит посредник.

Кто?.. Какой посредник? В чем? Откуда он вообще? По прямому проводу!

– Сейчас с вами будет говорить президент Соединенных Штатов Америки. Он готов выслушать все претензии и предложения, касающиеся смягчения двусторонних отношений и перспектив их развития.

Пауза. Секундная. Но… бесконечная.

И голос. Его!..

– Рад приветствовать вас. Я бы хотел обсудить перестройку политических и экономических отношений между нашими странами, так как считаю, что дальнейшее нарастание конфронтации может навредить миру и нашим народам…

И дальше разговор в доверительном, без референтов, черновиков и прочей бюрократии, формате. Вживую. Как между Хрущёвым и Кеннеди, когда всё на грани и все протоколы и условности побоку. Потому что мир замер и всё зависит лишь от двух человек, от двух политиков, которые либо договорятся, либо – нет. Такие разговоры, может быть раз в полстолетия и именно они, а не многомесячные мидовские дебаты перекраивают мир и межгосударственные отношения.

– …Спасибо за этот конструктивный во всех отношениях разговор. Я очень рад, что вы, как президент великой страны, проявили политическую волю и дальнозоркость, взяв курс на сближение наших стран и народов и разрядку мировой напряженности…

– Американский народ всегда испытывал к вашей стране самые теплые чувства, и я уверен, что мы сможем упрочить наши дружеские отношения.

Охренеть можно – переговоры, разоружение, санкции, таможенные тарифы. То, что годами пытались выторговать без всякого успеха и даже надежды. Какая муха хозяина Белого дома укусила? Но если укусила, то это очень полезная муха!

И последний вопрос оттуда, с холма, частного характера:

– Ваш человек…

Пауза… Долгая… Многозначительная. Чтобы его поняли там, на другом конце провода, чтобы поняли больше, чем будет сказано.

– Мой человек?

– Да, ваш, который инициировал этот диалог. Он уполномочен, он представляет ваши интересы?

– Нет. Я не понимаю о ком вы говорите. Я никому не поручал вести какие-либо переговоры, тем более на столь высоком уровне. Я не знаю кто это.

– То есть всё, что он… тут делал, он делал по своей инициативе?

– Я не знаю, что он делал и кто он такой. Этот человек вам нужен?

– Да. Я бы хотел продолжить этот контакт. И готов расценить положительное решение данного вопроса как шаг навстречу нашим новым форматам взаимоотношений.

– Зачем он вам?

– Я бы не хотел, чтобы о наших договоренностях знал кто-то еще.

Долгая пауза… И быстрое решение.

– Я не знаю этого человека. Можете делать с ним всё что хотите. Нам гораздо важнее результат начатых между нами переговоров, если он может повлиять на них, я не стану вам препятствовать.

– Спасибо. Будем считать это жестом доброй воли с вашей стороны. Который я способен оценить по достоинству.

Положил трубку. Улыбнулся. Впервые за всё время беседы.

– Вот и всё. Мы обо всем договорились. Вы слышали. Война закончена, можете распускать свои войска.

– Тогда я пошел?

– Нет. Вы никуда не уйдете.

– А вы не боитесь, что я…

– Вы про взрывы? Нет, не боюсь. Их не будет. Если вы продолжите свою войну, то пойдете против уже не Америки, но своей страны. Сорвете все новые с вашим президентом договоренности. Тем самым аннулировав собственные победы. Что абсурдно. Вы пришли сюда договариваться – мы договорились! Вы хотели мира на выгодных для вас условиях – вы их получили. И если теперь вы не остановитесь, вы станете преступником. Просто уголовным преступником. Здесь, в США. И изменником, у себя на Родине, потому что пойдете против своего президента и Верховного главнокомандующего против интересов своего народа. Когда война заканчивается, армия возвращается в казармы, а если нет, если продолжает стрелять, то это уже не армия, а сброд, толпа бандитов, которые поставили себя вне закона. Согласны?

Да, тут он прав. Абсолютно прав! Побив противника, махать руками после драки поздно и глупо. Он выиграл. И – попал!

Президент придвинулся вплотную к стеклу.

– Дайте отбой вашей программе и распустите ваших людей. И приготовьтесь сообщить о местах закладки ваших сюрпризов. Мы, конечно, их найдем и без вас, но с вами быстрее.

– Судя по всему, вы не выпустите меня отсюда?

– Нет. Хочу познакомиться с вами поближе. Тем более, что на Родине вас никто не ждет. Уже. А нам вы еще можете пригодиться. Очень хочется узнать откуда берутся такие супермены. У нас в стране я знаю только Робокопа и Человека-Паука, а вы… вы в чем-то превосходите их. Потому что никто, даже в кино, еще не мог одолеть Америку. А вам это удалось. Почти удалось.

– Мое задержание может иметь последствия.

– Нет. Вас сдали. Потому что вас нет. Ведь это была ваша война, личная. Ваша – против Соединенных Штатов Америки. И значит отвечать за ее последствия придется тоже вам. Самому. Вы победили, согласен. Но ситуация на поле боя меняется очень быстро – вчерашние союзники становятся врагами, а враги друзьями. Как это было после Второй мировой войны, когда вначале мы сообща сломали хребет Гитлеру, а потом повернули оружие друг против друга. Вы победили, но вы, похоже, наемник. А наемников после войны никто не жалует. Ни те, ни другие. Так что приготовьтесь к долгим и не самым приятным беседам… – Улыбнулся обаятельно. – И очень прошу обойтись без глупостей. Здесь – бронированное стекло. Там, в приемной и коридорах, моя охрана. Вокруг здания и на крыше – морские пехотинцы, на соседних – снайперы. Чуть не батальон вооруженных бойцов! Вы заставили себя уважать. Но даже у вас нет ни единого шанса выскочить из этой клетки, если, конечно, вы не человек-невидимка.

Вот и приехали. Не взрывать же, в самом деле, американские города ради спасения собственной шкуры. Этого точно не простят ни тут, ни там. Не простит Верховный. И не простит организация. Не на кого ему рассчитывать. И, выходит, нужно крутиться самому. Всегда самому!

– Один вопрос… Я должен его задать…

Сделать быстрые шаги к стеклу… Что охранники? Двинулись следом. Потому что инстинкт и еще вбитые в голову и мышцы рефлексы: если кто-то бросается к охраняемому объекту, то его нужно догнать и обезвредить. Или прикрыть объект собой. А то, что здесь стекло, сразу не сообразишь, потому что его не видишь, но видишь «гостя», а в двух шагах от него президента и вице-президента Америки. И тут кто угодно дёрнется.

Ну же, ну!

Притиснуться к стеклу вплотную, размазываясь по нему щекой.

– Это очень важная информация, о которой…

И не оборачиваясь, и не меняя выражение лица ударить ногой назад, в пах ближнему, подбежавшему телохранителю. Тот, второй, конечно, успел выдернул пистолет, но открыть огонь не решился, так как увидел рядом с гостем фигуру президента и не сообразил, что можно стрелять, не опасаясь попасть в охраняемое лицо – его ведь защищает стекло. Не мог он применить оружие, его годами натаскивали на то, что нельзя направлять оружие в сторону того, кого охраняешь и он очень хорошо усвоил эти уроки. На мышечном уровне. Что его и подвело. Было бы у него лишнее мгновенье, он бы, наверное, сориентировался, но только кто ему это мгновение даст!

Удар… Удар… Жестко на добивание. Одного. Второго только оглушить.

И тут же, пока президенты приходят в себя, сдернуть куртку, рвануть со спины объемный рисунок, вывернуть его и натянуть на лицо. Как сто раз тренировался. Натянуть, разгладить двумя быстрыми движениями ладоней, повернуться.

Столбняк! У президента за стеклом, но еще бóльший у вице… Потому что сквозь стекло на него смотрит он сам! Как в зеркале! Его личина. Его маска. Выполненная из самых лучших материалов.

Не тормозить… Мазнуть поперек лица кровью поверженного охранника, чтобы скрыть детали – кровь и раны всегда отвлекают внимание. Вывернуть одним движением куртку, которая изнутри, пусть не в деталях, но похожа на пиджак. Тот, что носит вице-президент. Схватить пистолет, развернуть, направить в стекло и нажав на спусковой крючок, выстрелить раз, другой, третий – практически очередью, целясь и попадая в одно и то же место. Нет бронированных стекол, которые выдержат два десятка пуль, вбиваемых в одну точку. И президенты поняли это и, упав, поползли под стол, что на их месте сделал бы каждый.

Секунды… Нет, мгновения!

Подхватить, поднять на ноги, встряхнуть оглушенного телохранителя, повернуть к нему лицо, не свое, чужое латексное, хлопнуть по щеке, приводя в чувство, прокричать хорошо отрепетированную фразу:

– Он убил президента! Уходим к вертолету! Уходим!

Дать увидеть окровавленного телохранителя и разбитое, в паутине трещин защитное стекло. Всё понятно? Мизансцена вполне себе убедительная, если в целом, без деталей, одним взглядом.

– Бегом!

Пришел в себя, встрепенулся, обхватил, прикрыл телом, толкнул к двери, в которую уже вломились из приемной охранники. Его лицо как пропуск, его знают.

Крикнуть:

– Там президент… Ранен! Захвачен террористом!

Охрана, ощетинившись оружием, как испуганный дикобраз и присев на корточки, расползлась по сторонам. Кто-то, пятясь спиной, прикрыл отход истекающего кровью вице-президента. Которого – узнал. Которого узнали все! В том числе, благодаря личному телохранителю, тащившему его по коридору.

– К вертолету!

Этажи, лестницы… Какие-то люди, испуганно шарахающиеся в стороны при виде окровавленного вице-президента и его телохранителя с пистолетом в руках и зверской рожей. Крыша…

Вот она, «вертушка», на площадке, готовая к взлету. Потому что всегда готовая! С ходу прыгнуть в распахнутую дверцу, упасть в кресло, пачкая обивку кровью.

– В Белый дом, быстро!

Еще одна заученная с чужого голоса, многократно проговоренная фраза.

Пилот быстро оглянулся, увидел то, что должен был – перемазанное кровью лицо вице-президента, руку, зажимающую рану, верного телохранителя рядом.

– Скорее!

Винты замолотили воздух. Вертолет оторвался от площадки, взлетел. А на крышу уже кто-то выскочил, размахивая руками. Быстро сориентировались, очень быстро! Но всё равно опоздали.

Рядом, совсем рядом лицо охранника, который очухался от удара и беготни, и теперь смотрит, и ничего не понимает. Пока не понимает. Но скоро поймет. Никакая маска с такого расстояния… Он свое дело сделал: вытащил его из западни, торгуя своим лицом. Короля играет свита, он отыграл, хорошо отыграл. Больше он не нужен.

Наклониться, оторвать ладонь от окровавленной маски, ударить «спасителя» кулаком в висок точно и расчетливо, одновременно выдернув из руки пистолет, направив его в сторону пилота. Сказать уже другим, уже своим голосом:

– Слышь, летун! Маршрут меняется. В Белый дом мы не летим. Там нам делать нечего.

И тут же, для пущего страха, пальнуть в стекло боковой дверцы, чтобы пилот поверил и впечатлился, чтобы гарь после выстрела ноздрями потянул. Ткнуть в физиономию, в глаза, сочащуюся дымом черную дырочку.

– Курс на восток. Пока прямо. Всё время – прямо! Дальше скажу куда…

* * *

Коридоры. Опять коридоры. Опять приемные. И рамки. И детекторы. Но уже свои, родные.

– Ожидайте здесь.

Подождем, мы не гордые. И понимаем субординацию.

– Проходите, пожалуйста.

Первый, верховный, свой. Смотрит исподлобья.

– Присаживайтесь. Я ознакомился с вашим отчетом. Не могу сказать, что рад. Вы там такого наворотили… За прямую линию, конечно, спасибо – камень сдвинулся. Но… вряд ли это изменит ситуацию в целом. Или вы думаете, что обещания в политике что-то значат? Считаете, если Белый дом вышел на переговоры, они не отменят достигнутые договоренности через год, два или завтра? Мы уже договаривались, заключали и ограничивали. И что толку?

– Мне кажется, пересмотра не будет. Надо только не давать слабины, и тогда они вынуждены будут уступать.

– Почему?

– Потому что там кое-что осталось. Вблизи больших городов и воинских баз. Это серьезный аргумент в переговорах, даже если его не использовать. Если просто знать, что он есть. Проще вступать в игру, когда у вас в рукаве десяток лишних тузов.

Первый подался вперед.

– Вы хотите сказать…

– Я оставил там несколько «изделий». Так, на всякий случай. Потому что понимаю с кем придется иметь дело. С Америкой можно и нужно дружить, но только на равных, только имея за спиной дубинку. Лучше всего такую.

– Откуда они?

– От нас. И не от нас. Можете запросить информацию по происшествиям на складах «изделий» по миру за последние полгода-год. Конечно, в официальных сводках все утверждают, что утечки оружия не произошло. Но так всегда говорят…

– Где располагаются заряды?

– Это неважно, честно говоря, я и сам не знаю где. Отправляясь в рейд по тылам противника лучше знать как можно меньше, чтобы не стать предателем. Я мог попасть в разработку и мог, проявив слабость, развязать язык. Но даже в этом случае я ничего бы не рассказал… Неважно, где заложены заряды, важно, что они есть! Вот флешка, здесь подробные инструкции по приведению зарядов в действие. И другая полезная информация, которая поможет наладить с Америкой добрые отношения на долговременной основе.

– Что там?

– Завербованные агенты из верхушки Пентагона, правительства и сената. Общественные организации, готовые за не самые большие деньги устроить протестные акции против чего-то или за что-то – им всё равно. Журналисты и блогеры, способные влиять на общественное мнение и направлять его в нужное русло. Лидеры преступных кланов – эти могут пригодиться для организации массовых беспорядков, вооруженных провокаций и решения отдельных щекотливых вопросов. Грязные делишки лучше творить чужими руками.

Первый слушал внимательно и даже что-то отчеркивал у себя в блокноте.

– Далее кандидаты в президенты, которых, если продвигать, можно посадить в Белый дом. И они будут верой и правдой служить американскому народу и… нам. Шансы на успех у них довольно высокие, и если им подкинуть денег…. И есть еще два резервных кандидата от другой партии. Все эти контакты в целом позволят лоббировать наши интересы на всех уровнях, начиная от продуктовой лавки в Нью-Джерси, и кончая Пентагоном и Белым домом. А если нет… если наладить добрые отношения не удастся, то придется решать вопрос с позиции силы.

Президент усмехнулся.

– Какой силы? Тягаться с Америкой и ее союзниками… Со всем миром… Как вы это себе представляете? Взвесьте их и наши возможности. Они висят по нашим границам, а нам до них через океаны тянуться! Мы, конечно, можем и будем сопротивляться, но вряд ли сможем победить. А заряды… Я думаю, до них дело не дойдет. Не должно дойти. А других аргументов у нас нет.

– Думаю, что я могу помочь решить эту проблему.

Первый удивленно вскинул брови.

– В Карибском море есть острова и страны. Теплые. Рядом со Штатами – рукой дотянуться можно.

– И что с того?

– У них немаленькие площади. И хорошая плавучесть, в смысле непотопляемость. Считайте, это те же авианосцы, которые не боятся пробоин и не пойдут ко дну ни при каких обстоятельствах. Давайте припишем их к Северному или Тихоокеанскому флоту и будем считать нашей Карибской эскадрой.

Первый досадливо поморщился. Потому что ожидал… а услышал… бред.

– Только не надо глупых идей. Мы уже пытались проделать все это с Кубой, и вы прекрасно знаете, чем это закончилось. Нам пришлось бежать оттуда без оглядки, тапочки теряя.

– Значит, неправильно пытались.

– В смысле?

– Куба была суверенным государством, и мы не могли защитить ее в полной мере. И сдали. Дело другое, если бы это была наша территория.

– Что?!

– Я провел переговоры с президентами отдельных государств данного региона. В принципе, они не против разместить на своей территории наши ракеты, самолеты и войска. И принять подводные лодки. Конечно, если мы гарантируем им безопасность и финансовые вливания. Деньги у нас, если поскрести, найдутся. А безопасность… Чтобы исключить возможную военную агрессию со стороны своего северного соседа, они согласились войти в состав Российской Федерации восемьдесят седьмым, восемьдесят восьмым, восемьдесят девятым и девяностым регионами. Конечно, с некоторыми оговорками, в частности – предоставления им широкой автономии. Хорошие страны, теплый климат, приветливые аборигены. Думаю, многие наши сограждане захотят туда переселиться, особенно если им подарить по гектару земли. Тем более, это будет одна страна, куда можно летать по внутреннему паспорту с рублями, самолетами отечественных авиалиний.

– Вы… шутите?

– Ничуть. Я имел встречи, имел разговоры с политической, бизнес-элитой и простыми людьми. Они не любят американцев и им есть за что их не любить. Уж так сложилось исторически… Но что они могут сделать, если сами? Ничего. Но если бы нашелся кто-то, кто протянул им руку дружбы, как когда-то Кубе… Им нужны деньги и защита. И если теперь провести референдум, то большинство населения проголосует за присоединение. А элиты их в этом поддержат. Только, когда всё случится, не надо посылать туда наших чиновников.

– Почему?

– Потому, что нравы… Дикие. Если наши посланцы начнут нарезать на пляжах себе наделы и брать взятки кокосами, то их съедят. В буквальном смысле слова. Такие у них там гастрономические обычаи. А вот если мы будем раздавать бусы, зеркальца, нефть, газ, строить заводы, школы и детские сады, давать бедным туземцам пенсии и кредиты, то получим в их лице новых российских подданных. Которые, кстати, помогут решить демографическую проблему, так как любят это дело, а климат располагает. И если всё получится как должно, то нам не придется напрягать ВПК для создания носителей с запредельным радиусом действия, потому что подлетное время с этих островов – минуты. Из гранатомета чужое побережье достать можно. Встав там сапогом, нам будет проще договариваться о мире во всем мире… Здесь в отдельной папке, контакты первых лиц, политиков и бизнесменов, которые готовы вступить в переговоры для решения данного вопроса. Они ждут нас. Вас…

Первый замер, в упор глядя на своего собеседника. Ерунда… Чушь… Или, может быть, даже провокация… Непотопляемые авианосцы… Новые регионы России… Нет, не может быть. Невозможно!

– Вы… Вы фантазер. Это очевидно. Но ваши фантазии…

Первый вдруг припомнил звонок по прямой линии из Белого дома. И те, что были раньше. И еще раньше… И командировку в Африку… Фантазер, наверное, но такой, у которого всё получается. В Африке и в Америке… Который, черт его подери, решает те вопросы, которые другие решить не в состоянии. Которые даже озвучить их боятся! А он идет – и делает. И побеждает! Всегда. Без осечки. Так, может, и острова…

Но всё равно – нет! Потому что такое решение… Такое!.. Которое перевернет вверх дном всё и вся, нарушив мировой политический баланс. Двухглавый орел с триколором на американском континенте! Девяностый регион… Ракеты средней и малой дальности, кинжалами упертые в южное подбрюшье Америки! Да, это решит многие проблемы! Почти все. Но спровоцирует новые, еще более серьезные. Нет… Невозможно! Никак невозможно. Может быть, когда-нибудь потом. Потом, не теперь… А лучше никогда…

Первый встал.

– Спасибо. Вы сделали большое дело. Для нас… для своей страны, для своего народа. Я благодарю вас. За всё! И обещаю подумать над вашим предложением…

Непременно…

Обязательно…

В самое ближайшее время…

Эпилог

Неважно где. Не имеет значения – когда. Не суть важно – кто, потому что паспорта – это лишь бумажки, которые можно печатать пачками. Просто два человека. Два мужчины. Два случайных знакомых на самом краешке мира.

Резидент. И Куратор.

– Ты молодец. Кто бы мог подумать, что один человек может уронить на колени целую страну. Ты смог. Теперь идут переговоры и как из мешка сыплются мирные инициативы. Почему-то всегда после большой войны или большого испуга все начинают говорить о мире. Ты помог своей стране и своему Верховному.

– Может быть. Только он сдал меня. С потрохами.

– Что поделать, он твой Вышестоящий, не тебе и не мне его осуждать.

– Он сдал меня, хотя я выполнил задание! Я помог стране и ему, а меня вместо «спасибо» отдали врагу.

– Что ты хочешь? Победивший боец уже никому не нужен. Как герои большой войны, которые вернулись из Европы домой. Списанный материал. Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти. У него попросили твою голову – он отдал.

– А если бы я рассказал им про нас с тобой, про всё?..

– Что? Нельзя рассказать о том, чего нет. Да и что ты знаешь – про Организацию? Про какую? Где она расположена, кто ей руководит, сколько у нее бойцов? Ты знаешь только меня, одного и даже не знаешь, есть ли кто-то за мной. Может, я один? И ты – один. Два бойца несуществующей армии. Два психа, возомнившие себя спасителями мира. Как «язык» ты бесполезен. Ты можешь рассказать всё и… ничего! Ни про численность подразделения, ни про расположение частей, ни про их вооружение. Ты не сможешь назвать имена командиров и даже рядовых бойцов. Ты можешь рассказать только про себя. А все остальное – учебки, регионы, посредники – это больше похоже на сказку. Уж точно для американцев, которые никогда не поверят, что кто-то может работать не за деньги. Все бы приняли твои признания за бред. Никакого риска. Может ты и супермен, но ты супермен-одиночка. На Родине, наверное, поймав тебя за язык, можно было бы начать мотать. Но не за океаном.

Верно. Вряд ли американцы воспримут и поверят, но даже поверив, не смогут пойти дальше. Ниточка оборвется. На нем. А дома, где утечка информации стократ опаснее, ее постараются оборвать еще до того как он откроет рот. Такие правила.

– Тебя разменяли, но очень удачно. Одного человечка на политические перспективы для целой страны. И – списали. Скажу больше, ты теперь опасный свидетель. Для всех. И для них, и для нас. Ты знаешь то, что знать не должен никто. Политика – это не то, о чем кричат СМИ и рассуждают политологи. Настоящая политика творится без лишних глаз и ушей, «под одеялом», а ты сунул свой нос в этот интимный процесс. Именно поэтому удачливые разведчики обычно не заживаются на этом свете. Они становятся героями, но… мертвыми героями. Я не могу осуждать своего Верховного. И ты не можешь. Права не имеем.

Да, так солдат не может подвергать сомнению, тем более оспаривать решения своего командира. Он просто должен выполнять приказ. Выполнять и умирать.

– Ты сделал свое дело, сделал хорошо, у Организации нет к тебе претензий.

Пауза. К чему бы?..

Куратор повернулся к Резиденту, глянул на него пристально, сказал:

– Хочу задать тебе вопрос, не как твой начальник, как человек, в частном порядке… Неужели бы ты смог, решился?

– Что?

– Взорвать «изделие»? Без приказа, одним своим решением?

– Зачем тебе это знать?

– Затем, что это не тротиловая шашка и даже не авиационная бомба. Таких прецедентов еще не было, и на этот счет нет никаких инструкций. Ты первый подошел к этой черте.

– Организация интересуется?

– Неважно, будем считать, что лично я. Так мог или нет?

– Мог – не мог… Не всё ли равно… Конечно, нет. Не мог… Ни при каких обстоятельствах. Исключено… Потому что где бы я их взял?

– Что взял?

– «Изделия». Чтобы что-то взорвать, нужно это иметь. То есть, конечно, понятно, где их взять, и даже понятно, как взять и возможно взять, но только ценой большой крови.

– Ты хочешь сказать, хочешь сказать, что… ничего не было?

– Ничего. Совсем. Только шум за сценой. Пугая гранатой, совершенно не обязательно доставать ее из кармана и выдергивать чеку.

– А как же…

– Как в кино. Нанял профессиональных бутафоров, которые по описаниям склепали очень убедительные макеты. Один в один. Это как словесный портрет составлять по отдельным деталям. «Нарисовали» – любо-дорого посмотреть! Для тяжести песочка добавили, для фона детальки из раскуроченных рентгеновских аппаратов засунули. И все сошлось – воинская часть, захват «изделий», выезжающая с ними колонна, похищение конструкторов, которые ковырялись в них под видеозапись.

– А они могли?

– Черт знает… Думаю, могли, особенно если всем вместе навалиться. Но зачем мне эти эксперименты? Там без того проблем хватило бы по «самое не могу» – захватить часть, причем желательно без стрельбы, найти, поднять «изделия» наверх, которые, между прочим, не пушинки, погрузить, вывезти, оторваться от возможной погони, потому как там весь округ на уши встанет… Всё это быстро и без головной боли не успеть. А побегать по части, изобразить пожар и радиоактивное заражение – на это ни большого ума, ни времени не надо. Ну, еще пустые контейнеры на машины затащить под видео.

– Киношку снял, художественную?

– Высокохудожественную. Скорее, даже документалку, где на экране, всё как в жизни – изделия, контейнеры, маркировка, погрузка-разгрузка… Но не там, не в части, там на это времени не было. Ни одной лишней минуты. Всё, что мы доставали, поднимали и грузили, мы делали совсем в другом месте, никуда не спеша, с репетициями и дублями.

– Опять бутафория?

– Точно так. Арендовал участок с подходящим ландшафтом, вход в бункер сколотил – от настоящего не отличишь. Чуть дальше в ангаре, ну или если хочешь – съемочном павильоне, выгородил шахты из гипсокартона, покрасил их в цвет бетона и даже трещинки нарисовал с паутинками пыли, навесил двери из папье-маше, которые, в точности как натуральные из сорокасантиметрового броневого листа, сварганил подъемники… Всё один в один. И даже инструкции на стенах, наглядная агитация и столы-стулья. Я там работников очень подробно обо всем расспросил, считай, словесную кальку со всех помещений снял. Конечно, огрехи были, и на монтаже поработать пришлось изрядно. Кино ведь – это в первую очередь хороший монтаж. Я теперь большой специалист в кинопроизводстве, мне сериал сляпать, что тебе чихнуть. Хорошее кино получилось, убедительное. Я его ветеранам той части раза три прокрутил, для пробы, так они всё за чистую монету приняли и даже вспоминали, где и на чем дрыхли. Искусство кино – это вторая реальность. Или первая.

– А зритель?

– Зрителю кино понравилось. Зритель его на ура принял… Пентагон, вице- и президент, и другие заинтересованные лица и организации в ладошки от восторга хлопали и слюни пускали. По кадрику видеоряд разобрали, посмотрели и прониклись. Впору на «Оскара» подавать… Конечно, одного кино было мало, чтобы серьезность намерений подтвердить, пришлось кое-что взрывать. Без этого войны не бывает – без взрывов, без крови, без страха. И еще напора. Вот я и напирал, просто танком на их окопы пёр, хотя уже начал сомневаться, предполагая, что скоро сдуюсь – в запасе-то у меня всего два фугаса осталось. Играл, как в покер, на грани фола, изображая, что всех козырей из колоды вынул, а у самого коленки тряслись, потому что на руках одни шестерки и девятки остались.

– И если бы они продолжили партию…

– То я бы со своими шестерками вылетел из игры, как пробка из бутылки шампанского. Но они поверили и сошли с дистанции раньше. Очень вовремя сошли.

– Ну, ты гусар! Так рисковать!

– Других вариантов всё равно не было. Я – один, а их чертова туча. Я мог выиграть, только идя на обострение, без оглядки и сомнений. Голой попой на ежа, делая вид, что у меня там броня из стали.

– А как же наш Верховный? Он ведь считает, что всё всерьез, что держит руку на пульте.

– Вот и пусть считает. Ему это на пользу. Я подкинул ему инфу по происшествиям на чужих объектах, в которую нельзя не поверить, потому что невозможно проверить. В паре мест сам чего-то изобразил. Если он будет думать, будет верить, что у него в руках кнопка от ядерных фугасов, то станет чувствовать себя уверенней. И когда надо, пойдет напролом, и победит. Уверенность, что у тебя в кармане кастет, а у противника его нет, сильно помогает в драке. Я дал ему этот кастет.

– А если он надумает…

– Исключено. Это не то оружие, которым воюют. Им можно только пугать, только на понт брать. Но зато до икоты.

– Игра окончена?

– Нет, просто я передал карты другому игроку и отошел от игрового стола… Я оставил хорошие заделы, пусть теперь играет он… А я… Тебе виднее, куда меня.

– В регион, куда еще? Масштабы там, конечно, поменьше, а работы… за сто лет не переделать. Там тебе не Америка. Нашу шпану в рамочки загонять – не президентов за кадык брать, все кулачки расшибешь и ножки до колена истопчешь.

– Это верно… Но такая работа. Потому что кто за нас и кроме нас…

Два человека, два мужчины, черт знает где, на самом краешке света, непонятно как здесь оказавшиеся, о чем-то неспешно болтали. О чем-то, судя по их размягченным лицам, приятном. Наверное, о бабах. Ну о чем еще могут говорить мужики, вырвавшиеся на пару недель из тисков семейного быта?

О бабах. Ну, конечно, о бабах! Только исключительно о них!..

Продолжить чтение