Единственная для Хранителя Закона

Аннотация

Ради спасения своей дочери я была вынуждена бросить все и бежать на край Империи. Далекий Сагерт, северный край, дразнил обещанием свободы. Но бывший муж нашел меня и там. Хватит ли мне сил, чтобы отстоять свое право на ребенка или… Никаких или! Ради дочери я пойду на все! Она была такая серьезная и, одновременно, смешная. Рыжие косы до колен, сердито насупленные брови и ни капли страха перед огромным псом. — Это для моей дочери! — Мам, угости собачку. Эта собачка приносит счастье, — донесся до меня тихий детский голос. Счастье? Я с сомнением покосился на огромного пса. До недавнего дня я считал, что Tшepp способен принести только заикание и седину…Нас ждет:

Герой, который не смог пройти мимо

Неунывающая героиня

Всегда голодный пес и ребенок, всегда готовый его покормить

Глава 1

Квэнти — благородная незамужняя девушка

Квэнни — благородная замужняя женщина

Алвориг — благородный мужчина

Знаете, мне не повезло с мужем. Когда нашей дочери исполнилось восемь лет, он решил развестись со мной. И живи мы где угодно, но не в Империи, это было бы не так и плохо. Вот только…

По имперским законам мужчина не имеет права вот так взять и бросить свою жену. Нет-нет, что вы, это не по-людски! Поэтому после развода муж берет свою жену под опеку — и так до ее следующей свадьбы. Иными словами, сейчас мой бывший муж имеет надо мной власти куда больше, чем это было до того, как мы разошлись.

«Вдох-выдох, Эйлин, вдох-выдох, если ты сейчас поставишь кляксу на расчетах, то завтра будет нечего отдать квэнни Миралии и, соответственно, еды купить будет тоже не на что», — строго сказала я себе.

Дочка давно спала. Я уложила ее и, устроившись у очага на кухне, взялась за расчеты. Увы, без разрешения опекуна на работу меня никто не берет. Приходится делать расчеты для зелий и артефактов за сущие копейки. Ох, как нажились за счет нашего несчастья бывшие друзья!

Отложив перо с серебряным наконечником, я встала из-за стола и сделала пару кругов по комнате. Хватит страдать, хватит. Всегда есть куда…

— Мама! Мамочка!

В крике дочери слышалось истинное отчаяние! Моя малышка звала на помощь, и я, ни на секунду не задумавшись, подхватила старую кочергу и бросилась на крик.

Но далеко я не убежала: чья-то сильная и безжалостная рука перехватила меня за длинную косу. От боли из глаз брызнули слезы, но я, слыша обреченный плач дочери, что есть сил рванулась на свободу!

— Тихо, — процедил мужской голос.

Вполне узнаваемый мужской голос. И я действительно затихла. Это было знакомое зло. Зло, которому раньше хватало совести не издеваться хотя бы над своей дочерью.

— Доброй ночи, алвориг Доньярт, — процедила я и сдавленно зашипела, когда он сильнее ухватил меня за волосы. — Сторожите, пока ваш дружок измывается над собственной дочерью?

Я боялась за свою малышку, но вместе с тем знала: щиты, закрывающие мое сокровище, не разрушены. Мерзавец не сможет причинить ей серьезного вреда.

— Я не лезу в чужие дела, — сухо произнес человек, который буквально полтора года назад осыпал меня комплиментами.

Человек, который приходил в мой дом, слушал мою игру на клавесине, пил чай, приготовленный моими руками. Человек, который смел называть себя моим другом.

— Теперь это так называется? Вам все вернется, алвориг Доньярт, — в моем голосе звучала холодная ярость. — И вам, и моему ничтожному бывшему мужу. Не знаю, за что и почему он так с нами поступает, но если его унижение будет зависеть от меня…

Я женщина, а значит, я змея — где довелось услышать эти строки, уже не вспомнить. Но последний год это моя молитва. Боги молчат, боги далеко, и рассчитывать приходится только на себя. Ведь бывший муж не стесняется обирать нас с дочерью. Он забирает последние медяки, чтобы бросить их нищим у храмовых ступеней. Он ведет себя так, будто ненавидит меня. Но что я могла сделать, чтобы заслужить такую ненависть? Год назад я еще пыталась что-то у него узнать.

По ступеням сбежала моя девочка. Защитная магия по-прежнему горела вокруг нее, вот только… Вот только от длинных волос моей малышки не осталось и следа.

— Деми? — хрипло позвала я. — Деми, как он сделал это?

Моя девочка бросилась мне на шею, и негодяй Доньярт наконец-то выпустил мою косу.

— Я с-сама-а, — проплакала моя малышка. — Он ска-азал, что тогда не тро-онет тебя.

Прижимая к себе дочь, я смотрела на бывшего мужа и понимала, что это край. Терпеть больше нельзя. Мерзавец чувствует свою власть, и дальше будет только хуже.

— Ты плохая мать, — задумчиво произнес человек, чье имя нам с дочерью приходится носить. — Дон, ты видел бутылки из-под вина? Страшно представить, сколько она выпивает. Демельзу необходимо отправить под патронат сестер милосердия. Невыносима сама мысль о том, что может произойти с ребенком! Посмотри, она даже обстригла дочери волосы.

«Молчи, Эйлин, молчи, — приказала я себе. — Молчи и смотри в пол. У тебя есть козырь в рукаве. Пусть это мерзко, пусть это гнусно, но ты еще можешь продать себя. И в глазах общества это будет не продажа, а новый брак. Новый брак — это прилично, респектабельная квэнни должна быть при муже. Никто не будет тыкать в Деми пальцами. Никто не посмеет отправить малышку в приют».

Они ушли. Они ушли, а я, отстранив от себя тихо плачущую дочь, серьезно произнесла:

— Милая, ты должна быть сильной. Я должна уйти сейчас, бросив тебя, не утешив и не успокоив.

— Чтобы попросить защиты у того человека? — спросила моя слишком рано повзрослевшая малышка.

— Да.

— Он ведь тебе противен, — нахмурилась Деми.

— Не настолько. — Яя криво улыбнулась. — Спустись в подвал и спрячься в той бочке, про которую я тебе говорила.

— Я соберу вещи, — вдруг сказала дочь. — Так надо.

— Хорошо, — не стала я спорить.

На мое счастье, Деми не была пророком в полном смысле этого слова. Она просто иногда четко знала, что нужно делать. Не для чего это нужно и не когда пригодится. А просто сиюсекундное понимание необходимости. Что ж, возможно, мой давний поклонник, которому я предпочла другого, решит забрать нас прямо сегодня. Не удивлюсь, не удивлюсь.

— Накинь плащ, — таким же серьезным голосом посоветовала Деми.

А я привыкла прислушиваться к ее словам. С колдовским даром не поспоришь.

Набросив на плечи тонкий плащ с глубоким капюшоном, я выскользнула в ночь. Мне было не по карману снимать полноценный особняк, а потому пришлось нанять квартиру в доходном доме. Зато отсюда недалеко до особняка алворига Кирвалиса.

Риан Кирвалис был одним из претендентов на мою руку, но я решительно его отвергла. Грубый, жестокий хам, который обращался с людьми хуже, чем с собаками, — не такого мужчину хотелось видеть рядом с собой. И сейчас мне придется упасть перед ним на колени. Только в этот раз я буду умней и без брачного контракта в храм не пойду. Безопасность дочери волнует меня в первую очередь.

Скрывая лицо под капюшоном, я закоулками добралась до особняка Риана. Его дом скрывался в глубине парка, а парк был окружен высокой оградой. И если посмотреть колдовским зрением, то становится ясно видно: защитный контур заклят на совесть.

Вот только расчеты для этого контура делала я. Почему? Потому что нет других маго-арифметиков моего уровня. О, совсем не потому, что у меня гениальный разум, отнюдь. Просто у меня куцый дар и мне больше некуда было его приложить. С каким удовольствием я занялась бы выращиванием колдовских растений или созданием артефактов. Или варкой сложносоставных зелий. Но нет. Судьба даровала мне более чем незаурядную внешность, хороший голос и слух, а вот сильного дара отсыпать не смогла. Или не захотела. Вот и пришлось с головой уйти в колдовскую арифметику, где требовалась не большая магическая сила, а трудолюбие, упорство и тренированная память.

«Лучше бы вместо первых трех она даровала мне большую силу и житейскую мудрость», — хмыкнула я про себя и ловко проскользнула в прореху в защите.

Кирвалис ненавидит собак, кошек, крыс и вообще все, что имеет шерсть. Сильнейший маг Империи страдает от аллергии — кто бы мог подумать? А потому защита на ограде не столько отпугивает людей, сколько четвероногую живность. Основные чары на самом особняке, и их мне вскрыть не удастся. Но мне и не надо. Я просто пройду вдоль дома и выйду к ярко освещенному крыльцу.

Скрывшись в тени сирени, я кралась вдоль стены дома. Шаг, еще шаг и…

— Умоляю, умоляю, дайте мне еще время, — в голосе моего бывшего мужа слышался тот же страх, что звенел и в голосе моей дочери буквально полчаса назад.

А я, замершая в густой тени, слушала и никак не могла поверить в то, что происходило в паре шагов от меня.

— Я все сделал. Сегодня-завтра она будет у вас! Сегодня она… Она молчала и смотрела в пол — она всегда так делает, когда хочет скрыть свои истинные мысли!

— Она должна приползти ко мне на коленях и умолять о спасении.

Много лет назад Кирвалис встал передо мной на колени и попросил меня стать его супругой. Не забыл.

— Я все сделал. Все получилось. Сейчас она успокаивает Демельзу, а следующим вечером будет у вас. Эйлин последовательна, она будет скрывать свои намерения от меня и потому придет под покровом ночи.

Больше всего на свете мне хотелось выйти к ним и, обругав их последними словами, гордо удалиться.

Шорох, торопливый топот, и я чувствую запах туалетной воды моего бывшего мужа. А после слышу самодовольный голос Кирвалиса:

— Я всегда получаю то, чего хочу. Всегда.

"В этот раз ты ничего не получишь", — прошипела я мысленно.

Не осмелившись двинуться с места, я выжидала больше получаса. И не зря: когда терпеть стало невмоготу, раздался стук входной двери. Значит, все это время Кирвалис стоял на ступенях.

Заперев все чувства на замок, я осторожно развернулась и скользящим шагом направилась прочь. Мне нельзя ненавидеть Кирвалиса: колдовская защита может почуять это.

Вдох-выдох, Эйлин. Будет время для ненависти и опустошительных слез.

Вдох-выдох, дорогая. У тебя есть время до следующей ночи. Даже до следующего рассвета. А значит… За это время мне удастся добраться только до одного портала, способного переместить далеко. Мой путь лежит на Север. На край мира. Туда, где злые духи вырываются со дна моря. Туда, где люди становятся Тенями, чтобы сражаться с духами Разлома. Туда, где тайн и загадок больше, чем песчинок на морском побережье.

В дом я влетела так, будто за мной гнались. Меня встретили моя серьезная малышка и два чемодана.

Правда, пусть моя дочь серьезна не по годам, а один чемодан пришлось пересобирать: она уложила туда своих стареньких кукол.

— Выбери одну, самую-самую любимую игрушку, — попросила я. — Такую, которая напоминает тебе о чем-то хорошем.

Деми посмотрела на меня, посмотрела на кукол, а после схватила их в охапку и бросила в нерастопленный камин.

— Я сама сделаю куклу. Сошью из старой рубашки. Когда мы уедем. И кукла всегда будет напоминать, что мы уехали.

Собрав наши вещи, я выломала половицу, под которую бросала монеты. Немного, чтобы бывший муж не заметил. Но за год там должно было накопиться достаточно, чтобы заплатить за дилижанс до северного портала.

— Наш путь лежит на Север, — уверенно произнесла я.

— Все будет хорошо, — так же уверенно произнесла моя доченька и попросила: — Ты купишь морковку?

— Что? — оторопела я.

— Когда мы приедем, — терпеливо сказала моя малышка, — купи морковку. Это очень важно.

— Да-да, — рассеянно кивнула я. — Это полезно, ты права.

Дочка на мои слова только вздохнула, но ничего больше не сказала.

Прежде чем взять чемоданы, я поддалась порыву и оставила на столе записку. Ну как записку — я написала на столе мелким угольком: «Не прощу. Никому и ничего».

Глава 2

На дилижанс хватило, и даже осталось немного мелочи. Что я буду делать на Севере?

«Выживать. Где угодно будет лучше, чем здесь», — сказала я себе и ласково улыбнулась дочери, что жалась ко мне, как испуганный птенчик.

— Ты только купи морковки, ладно? — сонно проворчала моя малышка. — Тогда все будет хорошо.

Прижав ее к себе, я тихо пообещала:

— Обязательно.

Дар ли это шутит, или Деми просто зациклилась — неважно. Уж на этот дешевый овощ деньги у меня остались.

На самом деле у меня было нечто большее, чем деньги. Во-первых, в своей толстой и длинной косе я скрывала несколько золотых украшений. Ошеломленная разводом, я не забрала из дома ничего. Просто встала, взяла Деми за руку и вышла в том, в чем была.

Бывший муж не сразу стал чудовищем, и, вовремя поняв, к чему все идет, я спрятала серьги — довольно простые — и колечко. Думала, что в крайнем случае пойдут ростовщику под залог.

Ну а во-вторых, если вспоминать о ценностях, то мой диплом по-прежнему цел. И что-то мне подсказывает, что на Севере, родине сильных магов, таких, как я, мало. Уповаю на то, что смогу устроиться при одной из Академий. Или заключу сотрудничество с какой-нибудь алхимической лавкой.

Ровный тон мыслей был сбит донельзя мерзкой ухмылкой сидящего напротив меня парня. Он нет-нет да и наклонялся ко мне поближе, якобы из-за того, что дилижанс сильно качало. Но мне казалось, что он просто-напросто принюхивается ко мне.

По счастью, на ближайшей остановке он покинул дилижанс и на его место села молодая женщина, которая, как и я, путешествовала с ребенком.

— Не уступите у стеночки? — прищурилась она, глядя на меня. — Я, как-никак, с ребеночком еду.

— А я с кем? — недоуменно спросила я и погладила Деми, которая, встрепенувшись, отстранилась от моего плеча.

Кажется, новая попутчица на меня обиделась. Но я же не виновата? Места у стенки дороже, чем по центру. И хоть мы с Деми и находимся на грани нищеты, но я точно понимала, что моя малышка не выдержит дорогу до портала на центральных сиденьях.

Еще несколько часов унылой тряски, и мы выходим у портала.

— Мам, смотри!

Деми показала на пожилую женщину, которая продавала кульки с чем-то съестным.

— Нам туда, мам, ну, идем же!

Сунув руку в карман плаща, я принялась на ощупь пересчитывать монетки. Рядом с порталом простой жареный пирожок может стоить как обед в пабе. А Деми, к сожалению, не всегда помнит о том, что мы… Что мы нищие.

— Ох, прости, милая, но все пирожки закончились, — развела руками торговка, к которой Деми добралась раньше меня.

Дочка так тяжело вздохнула, что женщина, не выдержав, протянула ей… Морковь?

— Возьми, она чистая. Для себя брала, да я уже домой иду. Вот, — торговка кивнула на кульки в своей корзинке, — пряжу купила. Ешь-ешь, не стесняйся.

— Спасибо большое, — заулыбалась Деми, а после, к моему глубокому удивлению, поклонилась женщине, — спасибо за счастье.

Торговка растерялась не меньше, чем я.

— Да ну что ты, милая, что ты.

А моя малышка, чуть вздрогнув, внезапно выдала:

— Только не ходите под красным мостом. Там смерть.

Торговка прерывисто вздохнула:

— Ох, Мать-Магия, вот спасибо, малышка. Понимаю я, кто ты.

Я стояла рядом и ощущала себя третьим лишним. Ни любимая дочь, ни торговка не обращали на меня…

— Ты ее матушка, да? Подойди-ка поближе, — она поманила меня к себе, — вот что я скажу: эти негодяи, что у портала дежурят, денег требуют. Но не со всех, а только с тех, кто путешествует впервые. Потому что таких обмануть легко. Ты иди так, будто все знаешь. А если остановят и начнут на плату намекать, скажи, что возвращаешься от родни и, когда уходила из Сагерта, ничего не платила. Спроси, неужели за месяц все могло так измениться.

— Почему за месяц?

— Потому что у этих мерзавцев память хорошая, а сменяются они аккурат раз в месяц. И эти — только неделю как заступили.

— Спасибо вам, — искренне произнесла я.

— Тебе и твоей малышке спасибо. Я сегодня хотела путь сократить, — торговка усмехнулась, — но теперь уж не стану. Счастья тебе и твоей дочери.

— Теперь будет, — улыбнулась Деми, — счастье нужно на еду приманивать.

— Страшно представить, какое такое счастье можно приманить на морковку, — проворчала я себе под нос. — Идем, детка. Постарайся не задавать вопросов.

— Я маленькая, но не глупая, — укоризненно произнесла Деми.

Взяв дочь за руку, я уверенно пошла вперед. Порталами мне уже доводилось пользоваться, тут все очень просто на самом деле. Сначала в очередь к камню истины — там нужно ответить на несколько простых вопросов. Это чтобы преступники не могли пользоваться порталами.

Затем во вторую очередь, которая ведет сквозь арку Лишних Вещей — особые заклинания, встроенные в камни, не дадут пройти к порталу, если в поклаже имеются какие-то запрещенные к провозу штучки. Ну и дальше в третью очередь, непосредственно к порталу.

— Вам нужна помощь, квэнни? — перехватил меня один из стражников.

— Благодарю, но нет, — сдержанно улыбнулась я. — Не первый раз, алвориг стражник.

— Мы были у бабушки, а теперь едем к папе, — добавила Деми и вздохнула. — Он, правда, еще не знает, что едем.

— Да, пришлось уехать чуть раньше, — с застывшей улыбкой произнесла я.

— Ясно, — с отчетливо заметным разочарованием произнес мужчина. — Приятной дороги.

Отстояв первую очередь, я положила руку на камень правды и нарочито устало произнесла: «Никого не убивала, ничего не воровала».

Такой же усталый маг усмехнулся и спросил:

— Часто путешествуете?

— Да, пришлось попрыгать через порталы, — сказала я, вспоминая время своей учебы в академии.

И камень, на котором я держала ладонь, так и остался молочно-белым.

— Проходите. — Маг выдал мне плоский жетон. — Это отдадите…

— Перед проходом через портал, — закончила я за него. — Доброго дня.

А перебила я мага только потому, что рядом отирался еще один стражник. Как же им хочется денег, немыслимо! А ведь обслуживанием порталов занимаются Академии, и это единственный транспорт в Империи, который полностью бесплатен! Хотя бы просто потому, что одна только я заряжала портальные камни раз тридцать.

«Хотя стоит отметить, что с моего невеликого резерва толку было мало. Но сам факт! Я не отлынивала от этой работы!» Сдержаться и не высказать стражникам пару ласковых было трудно.

Но я напомнила, что мне не стоит привлекать к себе внимание. На нас с дочерью и так устремлено слишком много взглядов. Но что мне делать, если только такая впечатляющая длина волос позволяет хоть как-то колдовать?! Никто не установил прямую научную связь между прической и запасом сил, но результат налицо: как только я отрастила волосы, мне стало легче использовать магию.

— Проходите в арку, — мрачно произнес стражник.

В общей сложности мы потратили часа три. И надо признать, что было страшно. Если нас кто-то узнает, отправит донесение моему бывшему мужу и…

«Не думай об этом, Эйлин, — приказала я себе. — Не призывай дурное».

— Все будет хорошо, — дочка устало улыбнулась, — я обещаю.

И моя малышка радостно помахала морковкой.

А я не нашла в себе сил спорить. Мне тоже хочется думать, что все будет хорошо.

— Ваш жетон. Да, все верно. Проходите.

Один шаг до свободы. Всего один.

— Идем, мам. Там папа без нас страдает, — серьезно сказала Деми.

А я только улыбнулась. И наметила себе поговорить с дочерью на тему вранья. Увы, нам пришлось лгать, чтобы пройти портал. Но не стоит приучаться к этому! Вежливость и честность — две добродетели, на которых держится мир. Так говорила моя мама.

Сердце защемило. Мама. Она пережила отца совсем ненадолго, и я не могла ее винить. О такой любви, как у них, можно было только мечтать.

— Добро пожаловать в Сагерт, квэнни и квэнти! Прошу, не задерживайтесь, проходите по правой стороне и…

— А можно по левой? — пискнула моя малышка и, сунув морковку мне в карман плаща, дунула вперед, не дожидаясь ответа.

— Простите нас, простите, — выпалила я и, прижав к себе коробку с уменьшенными чемоданами, бросилась за дочерью.

Что на нее нашло? Деми не любит толпу, не любит чужих, а тут сама бросилась в людскую гущу!

— Деми! — Я в панике ввинтилась в толпу, но стриженый затылок моей дочери пропал из виду. — Деми!

«Спокойно, вдох-выдох», — приказала я себе и мысленно потянулась к простеньким артефактам, нашитым на юбочку дочери. Ага, направо!

Выбравшись из людского водоворота, я увидела дочку.

Моя малышка, задумчиво улыбаясь, стояла у чудного кованого фонаря. Вокруг никого не было, что меня немного успокоило.

— Я тут, мамочка, — звонко отозвалась она.

— Р-раф!

Резко развернувшись, я увидела огромное лохматое чудовище! Монстр приближался скачками, шерсть колыхалась, а из-под мощных лап вылетала пыль. И я, клянусь, не могла понять, кто это! Ну и не успела тоже.

— Рраф-фаф-аф!

Оно сшибло меня с ног, рвануло клыками карман, и я, если честно, приготовилась умереть в бою, ведь позади меня была Деми!

Ой.

Вот только моя магия, как и всегда, подвела меня.

«Только бы щиты Деми выдержали», — мелькнула паническая мысль, и я, запутавшись в своей пышной юбке, рухнула навзничь.

Но до мостовой не долетела! Я упала на… Мужчину?

— Tшepp, сидеть, — раздался чей-то негромкий, холодный голос. — Квэнти, вы сильно испугались?

— Квэнни, — поправила я его осторожно.

Ох, Мать-Магия, в какую странную я попала ситуацию! Распласталась по крепкой и широкой мужской груди, где-то у ног, стреноженных юбкой, урчит монстр, а я… А я, подняв голову, поймала взгляд мужчины и потерялась в его прозрачно-серых глазах.

— Вы сильно испугались, квэнни? — терпеливо повторил он.

А я, так и не найдя слов, попыталась отстраниться. Но эта юбка! Многослойная, подходящая для «порядочной матери и достойной будущей жены», она не оставила мне ни шанса — я едва не плюхнулась на огромного зверя, который догрызал…

— Это же для моей дочери, — вздохнула я, пытаясь отвлечь внимание от себя и своей проблемной юбки.

— Я помогу, мамочка, — пропела Деми и ловко расправила мою юбку.

— Имперская мода опасна для здоровья, — не сдержал улыбку мужчина. — Гел.

— Что?

— Я — Гел, — повторил он.

— Я… Я Эйлин, а это моя дочь — Демельза.

— Деми, — поправила меня малышка.

И в этот момент мои уменьшенные чемоданы приняли свой прежний размер и вес!

«Спасибо, Мать-Магия, за то, что не позволила им открыться и продемонстрировать миру мое ветхое бельишко», — саркастично подумала я.

— Мамочка, мамочка, не плачь. — Деми вцепилась в меня. — Все хорошо, теперь все хорошо! Здесь нас никто не обидит!

Я плачу?

Подняв руку, провела тыльной стороной ладони по лицу и удивилась: мокро. Действительно мокро.

— Да, все будет хорошо, — кивнула я.

— Я могу помочь?

А я уже и забыла про…

— Простите, можно еще раз? Вы…

— Гел. — Он улыбнулся и скомандовал: — Tшepp, домой.

Огромный пес поднялся, отряхнулся и… Исчез.

— Собачка волшебная?

— К сожалению, — вздохнул Гел. — Вы впервые в Кальсторе?

— Да, а еще мамочка слабый маг и больше не сможет уменьшить чемоданы. Вы можете нам помочь? — выпалила Деми.

— К-конечно.

Он только рукой повел, и чемоданы… Ох, они уменьшились до размера наперстка.

— Где вы планируете остановиться?

— Я слышала, что в Кальсторе есть ночлежка для бездомных, — тихо сказала я.

Было нестерпимо стыдно стоять перед этим высоким, статным черноволосым красавцем и признаваться, что… Что поведешь свою дочь в ночлежку.

— А еще есть приют для тех, кто попал в трудную жизненную ситуацию, — негромко произнес Гел. — Я советую вам начать оттуда. Каша там жидковата, и дают ее всего один раз в день, но это лучше, чем ничего. Вы сможете находиться там месяц. Если устроитесь на работу и принесете подтверждающий свиток, то вас оставят до первой зарплаты и после помогут нанять квартиру.

— Спасибо, — хрипло выдохнула я. — Спасибо. У меня есть диплом, с отличием. Имперская сочетательная школа, специальность — проектировщик алхимических составов. Я… Я найду работу.

— Все хорошо, — он взял мою руку в свою и сжал, — вы справитесь.

Он перенес нас порталом.

— Этот дом принадлежит Хранителю Мудрости, — пояснил Гел. — Второй король Сагерта не может здесь жить по своим личным причинам. И его жена, подзуживаемая активной подругой, открыла здесь приют для взрослых. Как сказала квэнни Маэлин, иногда даже взрослому нужно время, чтобы выдохнуть и найти себя. Идемте.

Оробев, я крепко взялась за ручку дочери и последовала за Гелом. Мужчина шел быстрым уверенным шагом, он явно был здесь не в первый раз.

— Нет ничего постыдного в том, что жизнь дает крен, — бросил он внезапно и кивнул на покрывшуюся нежными цветочками сливу, — я сажал. Жил здесь месяц, а потом… Потом моя жизнь круто изменилась и…

— Гел!

По дорожке к нам спешила сногсшибательно красивая рыжеволосая женщина в… В брючном костюме?! Кипенно-белая рубашка, жакет без рукавов и прямые узкие брюки, заправленные в изящные сапожки с высоким голенищем.

— Квэнти Нольвен. — Гел склонил голову. — Рад видеть вас.

— Когда-нибудь я заставлю тебя говорить со мной иначе, — фыркнула женщина. — Потеряшки?

— Из Империи, — кивнул Гел.

А я, прижав к себе Деми, стояла и молилась всем богам, чтобы сильная, опасная женщина не посчитала нас лишними. От квэнти Нольвен шла волна яростной, жгучей силы. И я могла поставить свою жизнь на то, что она проклинательница. С полностью раскрытым даром.

— Вы выглядите вполне прилично, — она с прищуром оглядела нас, — добро пожаловать. Если вас обстрекочет цветок — сразу не кричите, у нас тут детский сад весне радуется. Гел, может, ты навестишь нас?

— Нет. — Он покачал головой.

— Это просто недопонимание, — настойчиво произнесла квэнти Нольвен.

— Все в порядке. Я могу оставить новоприбывших на вас, квэнти?

— Нет уж, — совершенно по-лисьи фыркнула женщина. — У меня еще дел по горло — это раз. И два — мне пора бежать, иначе наша домоправительница заставит меня ловить деток Лилея, а я не хочу. Пусть детвора порезвится на свежем…

— А-а-а! Помогите! Мать-магия, да помогите же кто-нибудь, оно говорит со мной!

— Мне пора, не скучайте, — выпалила квэнти Нольвен и исчезла порталом.

— Поможем тетеньке? — спросила Деми и тут же сама ответила: — Нет, ей уже помогли.

— И правда, — согласился Гел, — криков не слышно. Хотя с тем же успехом она могла упасть в обморок. Детки у Лилея получились довольно, мгм, активные. И любопытные. И неубиваемые, благодаря гению дуэта Маэлин и Нольвен. Идемте.

Дальше все было очень быстро. Усталая женщина в строгом темном платье с накрахмаленным передником быстро выслушала нашу короткую историю, записала наши имена в толстую книгу и поставила дату. После чего уведомила, что комната свободна только одна.

— Это прекрасно, — улыбнулась я, — спасибо вам огромное. Спасибо. Мы неприхотливы. Теперь неприхотливы.

— Спасибо, алвориг Гел, — улыбнулась Деми. — Обязательно найдите нас: мама научилась печь яблочный пирог с коричными звездочками!

— Обязательно, — серьезно ответил мужчина и опустился перед Демельзой на одно колено, — я же еще должен угостить вас обедом. Возместить наглость и нахальство Tшeppа.

— Не нужно, — запротестовала я. — Вы так нам помогли. И чемоданы уменьшили, и вообще…

— Точно, — он ловко поднялся, — вы же не сможете их расколдовать. Квэнни Рилла, позволите мне разок нарушить правила и…

— Иди уже, — махнула на него рукой женщина. И ругнулась, услышав еще один вопль: — Вот ведь… Подбросили мне свою юную поросль!

— А номер комнаты? — крикнул Гел вслед стремительно удаляющейся квэнни Рилле.

И в тот же момент она, резко развернувшись, чем-то в него запустила. Это оказалась плоская костяная бляшка с выбитыми на ней цифрами. Одиннадцать.

— Здесь всего одиннадцать комнат, да. Так, нам на второй этаж. Я жил в десятой, — Гел усмехнулся, — это было интересное время.

Комната оказалась очень уютной. Широкая кровать пряталась за плотными портьерами, а еще в комнате был массивный платяной шкаф, два стула, стол и стоящая на нем лампа.

— Вот. — Гел вытащил из кармана наши уменьшенные чемоданы и вернул и прежний размер. — Пусть Судьба будет милостива к вам и сплетет вашу нить без узлов и петель.

— Спасибо, — звонко ответила Деми.

— Большое спасибо, Гел. — Я присела перед мужчиной в глубоком реверансе. — Без вас мы бы пропали.

— Прекратите. — Он поднял меня. — До встречи, квэнни Эйлин, квэнти Демельза.

Глава 3

На разбор вещей мы потратили целый день. Тогда-то я и поняла, что мое состояние в тот вечер было далеко от нормального. Потому что среди своих платьев (аж трех) я обнаружила две глиняные кружки, две ложки и две тарелки.

И нет, в принципе, разумно взять с собой посуду: денег лишних нет, чтобы сервизами обзаводиться, вот только… Вот только это были те кружки и тарелки, которые я предназначила на выброс — со сколами, с потрескавшейся и потемневшей эмалью.

— Не переживай. — Рядом присела Деми. — Я же с тобой, а ты говорила, что я — солнышко!

— Да, — я обняла дочь и прижалась губами к родной макушке, — ты — солнышко.

— А значит, приношу счастье и здоровье!

— Здоровье?

Деми отстранилась и, приняв забавно-взрослый вид, напомнила:

— Ты же сама говорила, что находиться на солнце полезно. Что детям нужны солнечные лучи и свежий воздух. Значит, солнце приносит здоровье.

— Да, прости, забыла, — улыбнулась я.

— Ничего, ты же уже взрослая, взрослые часто забывают, — покивала моя малышка с важным видом. — Но у тебя есть я. Кстати, когда мы будем шить куклу?

— Вот разберем вещи и посмотрим, — улыбнулась я.

Ничего лишнего не нашлось, и шитье было отложено на дальнюю полку. А я, потратив половину своего резерва, отгладила себе и Деми выходную одежду.

— Малыш, сейчас мы с тобой выйдем наружу. Надо поискать работу для мамы. Тебе нужно будет поиграть в молчанку, ладно?

— Ты опять будешь работать по ночам? — насупилась Деми.

— Вот, — кашлянула я, — об этом и речь. Молчи, пожалуйста, ладно? Ночных работ очень много, и другие люди, взрослые люди, могут подумать… Могут подумать, что я работала на плохой работе.

— Но ты говорила, что все работы хорошие, — удивилась Деми. — Что работать не стыдно.

— Говорила, — вздохнула я. — Но нарушать закон — стыдно. Малыш, просто промолчи, ладно?

Сегодня мы еще не могли пообедать в приюте. На нас попросту не приготовили. Но квэнни Рилла успокоила меня, сказав, что для Деми найдется чашка молока и булочка. А я… Я переживу.

— Простите, — обратилась я к женщине, встреченной в коридоре, — а какой адрес у приюта? Мы впервые в Кальсторе, и я боюсь, что не найдем обратной дороги.

— А вы просто скажите, что вам нужно в лисий дом, — устало ответила женщина. — Вы работу искать идете?

— Да, — кивнула я.

— Хотите, посижу с девочкой? Вы не подумайте плохого, я клятву могу дать, — женщина криво улыбнулась, — деньги нужны очень.

— У меня нет денег, — честно сказала я. — Совсем.

— Жаль, — вздохнула женщина и ушла в комнату с номером «десять».

За день мы с Деми немного изучили город, а уже перед возвращением в лисий дом моя малышка замерла рядом с уличной кофейней. Оттуда доносился воистину волшебный аромат пекущихся булочек.

Взяв дочь за руку, я потянула ее дальше.

— Ой, а зашли бы, — приветливо улыбнулась подавальщица. — У нас найдется чем угостить такую красивую малышку!

— Спасибо, — вымученно ответила я, — в другой раз.

— Мам, но…

— Деми, — строго произнесла я, — мы возвращаемся в лисий дом.

— А, вы из этих, — тут же потеряла к нам интерес подавальщица.

— Почему мы не зашли? — спросила Деми.

— Потому что у нас нет денег.

— Но тетя сказала, что угостит нас, — нахмурилась дочка. — Угостить — это же бесплатно.

— Нет, милая. В кафе не угощают бесплатно. Она просто так сказала.

— Соврала? — ужаснулась Деми и хлюпнула носом. — Я так хочу чего-нибудь вкусненького.

— Ну, — я присела перед ней на корточки, — ты же сама сказала, что ты — солнышко. А значит, у нас все будет хорошо. Надо просто немного потерпеть.

Прикусив нижнюю губу, Деми отрывисто кивнула, стерла слезы и пошла вперед. Мы ушли не очень далеко, так что лисий дом нашелся почти сразу. А еще я увидела столб, на котором была целая куча объявлений.

— Постоишь, пока мама читает?

Деми кивнула. И я углубилась в чтение. Люди искали жилье и сдавали жилье, нужна горничная с даром магии воды, конюх. Эх, моя магия слаба настолько, что даже невозможно определить, к какой стихии я отношусь. Хотя говорят, что в Сагерте не слишком стремятся определить стихию у ребенка.

Я уже собиралась уйти, когда заметила потрепанное и явно старое объявление. Академия Стихий ищет… Ищет проектировщика алхимических составов.

Сердце на секунду замерло, а после забилось так сильно, что перед глазами на мгновение потемнело.

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть это место будет вакантно», — взмолилась я про себя.

Правда, дата на листе пугала: этому объявлению уже два месяца, и оно частично заклеено другими бумажками.

— Котенок, нам с тобой надо добраться до Академии Стихий, — сказала я Деми.

— Может, не сегодня? — уныло спросила дочка. — Я кушать хочу. Квэнни Рилла сказала, что даст молока и булочку. Или…

Деми подняла на меня несчастные глаза.

— Или она тоже обманула?

— Нет, квэнни Рилла не обманула, — твердо сказала я.

Кованая ограда лисьего дома легко просматривалась от столба. Оставить Деми одну в комнате и пойти искать Академию? Страшно. Это не привычная квартира в столице Империи.

— Я буду сидеть как мышка, — прошептала Деми.

— Нет. — Я мотнула головой. — Нет. Пойдем завтра. Я не буду рисковать тобой, малыш.

Да и диплом лежит в лисьем доме.

Подняв руку, я хотела сорвать объявление, чтобы больше его никто не увидел, но… Но это неправильный поступок. Пусть мы сейчас практически на дне, но это не значит, что мы можем опуститься окончательно. Матушка меня не этому учила.

«Всегда и везде оставайся собой, детка. И тогда все будет хорошо», — говорила она. И я не предам ее память.

Стиснув зубы, я взяла дочку за руку, и мы направились к лисьему дому. Ничего, одежда не успела ни измяться, ни запачкаться, а значит, завтра не придется тратить силу на очистку и глажку. Главное, повесить все аккуратно.

Так оно все примерно и вышло. На входе в дом нас перехватила квэнни Рилла и вручила маленькую чашку теплого молока и булочку. После чего еще раз извинилась:

— Конец месяца, и людей больше, чем ожидалось.

— Все хорошо, — тепло улыбнулась я. — Спасибо вам.

Мы с дочкой поднялись наверх и зашли в выделенную нам комнату. Оставив Деми одну, я вновь спустилась вниз. Надо узнать, можно ли здесь где-то помыться, да и про другое, не менее важное место уточнить надо.

Квэнни Риллу я нашла внизу, она сидела в глубоком кресле и вязала.

— Присматриваю за порядком, — улыбнулась она. — Вы что-то хотели?

— Да вот узнать хотела, — чуть смутилась я, — можно ли где-то помыться?

— Увы, мы не смогли к каждой комнате приделать ванную, — развела руками квэнни Рилла. — Пришлось сделать единую душевую с индивидуальными кабинками. Ваша пластиночка откроет проход в душевую, закрепленную за вашей комнатой. А полотенца на полках найдете.

— Спасибо.

С непривычки было трудно и стыдно, но мы с Деми справились. И, счастливые и чистые, улеглись в чистую постель. Пусть белье было сероватым от частых стирок, зато оно приятно пахло летними травами и было очень мягким.

— Доброй ночи, солнышко, — шепнула я и, дотянувшись, поцеловала Деми в макушку.

— Доброй ночи, мамочка, — засыпая, отозвалась она.

Утром мы позавтракали — каша на воде, но зато чай с сахаром и булка с маслом — и вышли на поиски общественной стоянки с платами.

— Мам, а что такое плат? — спросила Деми.

— Сейчас увидишь, — улыбнулась я. — Плат — это сокращенное название. А полностью звучит так: летная платформа. То есть эта вещь помогает людям перемещаться. И нам не придется идти пешком, к Трем Академиям нас доставит общественный плат.

«А вместо оплаты я приложу к артефакту-считывателю все ту же бляшку с номером. Интересно, кто такой могущественный курирует Лисий Дом? Каждому обитателю раз в день доступны две бесплатные поездки в пределах Кальстора — это довольно серьезная помощь», — промелькнуло у меня в голове.

Без соседки, которая предлагала нанять ее няней для Деми, мы бы стоянку не нашли. Она не то чтобы горела желанием нам подсказать, просто и сама шла к остановке.

— У меня еще три дня, — она криво улыбнулась, — и дальше на улицу придется идти. А здесь с бродяжками не церемонятся.

— Вот как?

— Угу, отлавливают и отправляют в дальние поселки, к морю. Там рабочих рук не хватает, — женщина поджала и без того тонкие губы, — а я не для того… Неважно. Не хочу соль выпаривать, и все остальное тоже не хочу.

А у меня отлегло от сердца. Если не найду работу, значит, поедем к морю. Пусть оно северное и неласковое, но… Работать я умею. Пусть не руками, но надо будет — научусь руками. Не страшно.

— Ух ты! Мама, ты посмотри, он как плоская лодочка!

— Скорее как треугольник с краями, — улыбнулась я. — Раньше такие платы назывались семейными, а теперь — общественными. Север развивается с невероятной скоростью.

«А Империя — нет». Но вслух я этого не сказала, последний год научил меня держать язык за зубами.

Приложив бляшку с ярко-сияющему кристаллу, мы поднялись на плат. Лесенка на самом деле могла бы быть и покрепче. Конечно, плат опустился довольно низко, но… Было страшновато.

Что удивительно, немногие пользовались услугами общественного плата. Это оттого, что час ранний или просто непопулярно? Хотя по Империи ходят упорные слухи, что на Севере каждый второй маг умеет открывать порталы.

— Мамочка, смотри!

— Это и есть Три Академии, — с улыбкой произнесла я. — Помнишь, у нас с тобой была марка Севера? Там были именно они.

— Я помню, как папа бросил альбом с марками в огонь, — тихо сказала Деми и отвернулась от Академий.

— Заведем новый.

— Не хочу.

— Заведем альбом с засушенными цветами.

— Он тоже сгорел.

— А этот не сгорит, — настаивала я.

— Обещаешь? — прищурилась дочка.

— Клянусь, — отозвалась я.

Что удивительно, наша соседка тоже сошла рядом на остановке «Академическая». Но пошли мы по разным дорожка: она направилась по белой, а нам было велено топать строго по красной.

— Мамочка, — торжественно произнесла Деми, — я — молодец.

— Вне всяких сомнений, — согласилась я. — Но хотелось бы подробностей.

— Я узнала новое про нашу попутчицу и промолчала.

— О, ты взрослеешь, — улыбнулась я.

— Да, — гордо кивнула Деми. — Она не получит работу в Академии Целителей, потому что у нее характер неприятный, а там только-только от такой же неприятной женщины избавилась.

— Ясно. Что ж, повторюсь, ты молодец, Деми.

— Ой, нас встречают!

Я и не заметила, как закончилась извилистая красная каменная дорожка и мы оказались перед центральным входом.

— У нас редко бывают гости, — произнесла высокая, статная женщина с белоснежной гривой волос. — Добро пожаловать, по какому вы вопросу? У девочки вижу сильный дар, но ей рановато к нам. Если только на подготовительные курсы.

— Здравствуйте, — тихо сказала я. — Нет, мы по другому вопросу. Я проектировщик алхимических зелий и ищу работу.

— Вот как? Значит, объявление все еще висит?

Я сдержалась и даже не вздрогнула. Если она так спрашивает, значит, больше им никто не требуется?

Собрав волю в кулак, я спокойно произнесла:

— Висит. Ему не позволяют упасть другие объявления, налепленные поверх.

Беловолосая прыснула со смеху и кивнула:

— О да, я одно время моталась туда каждый день, чтобы поднимать его наверх. А после отчаялась… Вы готовы доказать, что не просто так пришли?

— А вы гарантируете наличие вакансии?

— Отец-Хаос, да разумеется!

— У меня есть диплом, есть рекомендательное письмо, и да, я готова ответить на любой вопрос. Проектировать для вас зелья не буду, — я не сдержала злой ухмылки, — меня на этом уже ловили. Решите тестовое задание, а потом идите прочь, без оплаты и прочего.

— Меня зовут квэнти Арлетт, и я курирую алхимическую лабораторию. — Она наморщила нос. — Тогда мы поступим так: я дам вам тестовое задание и заплачу за него вперед. Это лучше, чем нанимать неизвестно кого и потом не знать, как избавиться.

Последнюю фразу она проворчала себе под нос и после добавила громче:

— А диплом об окончании Академии есть практически у всех.

— Приемлемо. Однако хочу заметить, что я из Империи и я, так уж вышло, слабосилок. У меня профильное образование проектировщик алхимических составов, поскольку ничто другое мне попросту недоступно. И меня зовут квэнни Эйлин.

Квэнти Арлетт ничего не ответила, лишь распахнула перед нами двери и первой шагнула в темный, пахнущий раскаленным металлом коридор.

— Не пугайтесь, тут маги огня немного пошалили. Если все сложится, вас каждый день будет кто-то встречать, чтобы… Чтобы вам было не одиноко по пути до лаборатории.

«Чтобы никто не пришиб по дороге», — перевела я для себя.

— Я буду здесь учиться, — сказала вдруг Деми. — Интересно, мой друг сможет ко мне приходить?

— Какой друг? — насторожилась я.

— Мамочка, ну ты же его видела, — укоризненно произнесла дочка и огорченно покачала головой, — неужели не запомнила?

А я только улыбнулась виновато:

— Может, он был незаметен?

Деми только плечиками пожала и принялась осматриваться. Ну а я не стала настаивать на ответе. Во-первых, это бесполезно, а во-вторых, мне и самой было интересно осмотреться. И надо признать, такую нищету я видела впервые.

Грубая каменная кладка, потрескавшийся раствор в стыках и простые кованые крюки, с которых свисают металлические чаши, над которыми парят осветительные шары.

— Студентам тяжело держать стихию под контролем, — поделилась квэнти Арлетт, — поэтому мы уже даже не пытаемся заниматься декоративной отделкой. А студенческие общежития находятся в особой аномальной зоне, где абсолютно нет магии.

— Благодарю за разъяснение, — кивнула я.

— Прошу, вам сюда.

Перед нами распахнулись высокие двустворчатые двери, и мы из холодного и мрачного коридора попали в коридор, облагороженный деревянными панелями, зеркалами и весьма изящными светильниками.

— Сюда нет хода студентам, — усмехнулась квэнти Арлетт. — Нам вначале в бухгалтерию, потом в проектный кабинет. Если все пойдет хорошо, то у меня перестанет болеть голова, а у вас появится работа и собственный кабинет.

— В своих силах я уверена, — холодно произнесла я.

Квэнти Арлетт же проигнорировала мои слова и просто бросила:

— Подождите здесь.

Она скрылась за узкой дверью и появилась назад лишь через полчаса, когда я уже начала собирать силу в кончиках пальцев: надо было хотя бы попытаться создать для Деми стульчик.

— Следуйте за мной. Я выдам вам вводные для одного из необходимых нам составов. Оплата — два золотых сагерта.

— Принято, — кивнула я.

Квэнти Арлетт привела нас в маленький кабинет, где среди высоких, массивных шкафов ютился небольшой писчий стол. С одного края высилась стопка алхимических таблиц, справа же лежала чистая бумага крайне низкого качества.

— Прошу за стол, квэнни Эйлин.

Сохраняя спокойствие, я заняла предложенное мне место и приняла из рук квэнти Арлетт три листа.

— Решили сэкономить? — усмехнулась я. — В прошлом за эту работу я брала от десяти до пятнадцати имперских монет.

Квэнти Арлетт слегка покраснела.

— Никто не хочет рисковать.

— Да, никто не хочет, — криво усмехнулась я. — Что ж, в нашем бедственном положении и два сагерта за счастье.

Тщательно прочитав вводные, я только хмыкнула. Работа предстоит нудная, но привычная.

Алхимические составы, как и большая часть зелий, серьезно усреднены, чтобы подходили всем и каждому. Но при этом случаются такие моменты, когда необходимо подобрать индивидуальный состав или дозировку. Тут и вступают в дело проектировщики зелий.

На работу у меня ушло почти три часа. Спасибо квэнти Арлетт: она где-то нашла книжку с картинками и вазочку с сухим печеньем, так что Деми не сильно скучала.

— Принимайте работу. Два варианта, поскольку у вас вот здесь, — я ткнула пальцем во второй лист с исходными данными, — вилка.

— Пойдемте обратно в бухгалтерию, — тихо сказала квэнти Арлетт. — Вы получите два сагерта, и если это рабочие расчеты, то еще восемь вам начислят премией.

Я только усмехнулась. Не первый раз слышу подобные речи. Потом будет звучать иначе. Как-то так: «Ну а куда ты денешься, Эйлин? Никто другой тебя на работу не примет, так что работай и не выделывайся. А то кого другого на твое место найду».

Квэнти Арлетт явно уловила ход моих мыслей, но промолчала. Что правильно: к чему озвучивать то, что всем и так понятно?

— Как с вами связаться? — спросила квэнти Арлетт, когда проводила нас до выхода из здания академии.

— Сейчас мы с дочерью живем в Лисьем доме, одиннадцатая комната. И будем жить там еще месяц, — спокойно сказала я.

Деми в это время перепрыгивала со ступеньки на ступеньку и обратно. Мы же с моей несостоявшейся коллегой стояли наверху, практически в дверях.

— А вы интересная, — вдруг прищурилась квэнти Арлетт. — Обычно люди скрывают, что у них все настолько плохо.

— То есть лучше жить под старым мостом, чем с благодарностью воспользоваться чужой добротой? — с нескрываемой насмешкой спросила я. — Глупо, очень глупо. Доброго дня, квэнти Арлетт.

— Доброго, квэнни Эйлин, — рассеянно отозвалась девушка.

Крепко держа дочь за руку, я пошла вперед. Подол выходного платья шуршал по красным плитам, каблуки едва слышно стучали, и я вдруг вспомнила имперскую моду на металлическую набойку. Было время, когда по дворцу Его Императорского Величества как будто табун кобылок носился. Впрочем, Император быстро пресек эту моду.

"Надо же, какие только глупости не придут в голову", — хмыкнула я про себя.

Надо признать, что хоть мне и удалось немного заработать, но от этой встречи я ожидала совсем другого. И сейчас мне было как-то… Как-то тоскливо. Когда нам удалось добраться до Кальстора, столицы Сагерта, мне почему-то подумалось, что вот теперь-то все будет иначе!

— Мама, смотри! Смотри, красивый цветочек!

Дочка, подпрыгивая, показывала пальцем на лужайку, покрытую нежной весенней травкой.

— Не стоит, милая, трогать этот цветочек, — осторожно сказала я. — Он очень интересной, гм, формы. И цвета.

— И шевелится! Он машет нам листиком! Ой, смотри, собачка!

Отведя взгляд от крайне странного растения, я посмотрела вперед. А там, держа на поводке уже знакомого огромного пса, шел Гел. Улыбнувшись, он поднял руку, приветствуя нас, и в этот же момент рядом с ним материализовался голубоватый огонек, из которого донесся отрывистый приказ:

— Гел, ты уже подошел? Видишь женщину с девочкой? Хватай ее и держи! Не дай ей уйти! Догони, если придется!

Такой напор, как и подача, заставил меня похолодеть от ужаса. Что там случилось? Кто-то из мастеров зелий покалечился, следуя моим расчетам? Так не успели бы! То есть и не должны были, но…

"Успокойся", — приказала я сама себе и непринужденно улыбнулась подошедшему Гелу.

Он же, поклонившись, подмигнул Деми и подхватил мою левую руку! Аккуратно, почти нежно сжав мои похолодевшие пальцы, он шепнул:

— Умоляю, не уходите. Арлетт съест мой разум чайной ложкой.

— Мама обиделась на квэнти Арлетт, — бесхитростно выдала моя дочка и бесстрашно полезла к псу.

— Деми! — ахнула я.

— Он не ест людей, — поспешно успокоил меня Гел. — У нас другая проблема: я никак не могу научить Tшeppа понятию частной собственности.

— Вот как? — Я настороженно наблюдала за тем, как моя дочь, такая маленькая на фоне огромного пса, двумя руками наглаживает его по спине.

— Он ест все, что видит, — скорбно произнес мужчина.

И в его голосе было слышно столько тоски, что я невольно ему посочувствовала. А после, вспомнив, как мы познакомились, и поняв, что такие ситуации сопровождают его повсюду, пожалела его по-настоящему.

— Может, он просто не наедается? — предположила я. — Или он хочет чего-то особенного?

Гел только вздохнул и вдруг улыбнулся.

— Арлетт, бегущая на каблуках, довольно забавна. Вы сказали, что она вас расстроила?

Проследив за его взглядом, я с трудом сдержала смешок. Бегущая квэнти Арлетт была действительно уморительна. Ровная спина, расставленные в стороны руки и коленки, которые она почему-то выбрасывала вперед, как будто пыталась сама себя ударить в живот!

— Немыслимо, — поморщился Гел, — а ведь она несколько курсов проучилась в Сагертской Военной Академии! Впрочем, возможно, именно из-за этого ей и рекомендовали переход к стихийникам.

— Уф, квэнни Эйлин, — Арлетт подбежала к нам и весьма панибратски рухнула прямо на меня, — я вас не отпущу. И никому не отдам. Простите мне мое поведение, но вы были четырнадцатой! Четырнадцатой соискательницей!

Выталкивая из себя все эти сумбурные фразы, она буквально вдавливала меня в Гела! А я, ошеломленная такой близостью с чужим мужчиной, никак не могла найти слов, чтобы призвать квэнти Арлетт к порядку.

Впрочем, едва только я сообразила, как именно мне следует высказаться, она отстранилась, выдохнула и торжественно произнесла:

— Мы берем вас без испытательного срока. Жилья, правда, предоставить не можем. Слабому магу у нас опасно, а у вас еще и ребенок. Так-то можно было поселить вас в общежитии, но там нет магии, и малышка Деми не сможет развить свой потенциал.

— Потанцевал? — переспросила Деми. — Я умею танцевать, меня учили.

— Нет, милая, потенциал, — поправила я ее. — Напомни мне объяснить тебе значение этого слова.

— Прошу вас, вернемся в бухгалтерию и заключим договор. Пока на три месяца, хорошо? — Квэнти Арлетт схватила меня за правую руку, и я вдруг ощутила себя ребенком, которого выгуливают мама с папой. Ведь моя левая рука по-прежнему находилась в плену у Гела.

— Хорошо, только отпустите меня.

Впереди забрезжил рассвет новой жизни, а у меня отчего-то испортилось настроение. И то, что Арлетт и Гел завязали дружеский разговор, не имело к этому никакого отношения!

Расправив плечи и взяв дочь за руку, я чуть замедлила шаг, чтобы эта парочка ушла вперед. Увы, моя сила воли — явление мерцающее: то она есть, то ее нет. И вот сейчас я шла следом за этой парочкой и жадно ловила каждое слово, которым они обменивались. А это глупо, недальновидно и недостойно! Но прекратить… Прекратить никак не получалось. А значит, следовало исключить малейшую возможность такого возмутительно неразумного действа!

Правда, из-за моего маневра Гелу пришлось завести руку назад: Tшepp терся около Деми, а не бежал впереди хозяина, как было до этого.

— Вы отстали, — обернулся на нас мужчина, когда мы вновь подошли к центральному входу в Академию.

— Сюда-сюда. — Арлетт тоже оглянулась на нас.

Они так и стояли перед ступенями, пока мы не дошли. А могли бы и дальше идти вперед, было бы проще!

— Мы же тут уже были, — непосредственно напомнила Деми. — Мам, а мы пойдем в то кафе? Откуда нас прогнали. Теперь-то у нас есть деньги, да?

А я как раз вдохнула, и выдохнуть у меня получилось не сразу. Больше всего мне хотелось провалиться под землю, вот прям чтоб все слои разошлись и вылетела я сразу на изнанку мира!

— Демельза, — произнесла я, собравшись с духом, — разве я этому тебя учила? Ты можешь говорить о чем угодно и задавать любые вопросы, но только когда мы наедине.

— А еще в книжке было написано не делать детям замечаний прилюдно, — прищурилась дочь.

Мне же пришлось досчитать про себя до десяти и обратно. Конечно, это было ожидаемо: стресс, перенесенный в Империи, поездка, портал и вся эта неопределенность… Деми не могла не отреагировать на все изменения, коснувшиеся нашей жизни. Но, Мать-Магия, почему именно сейчас?!

— Если ты так хорошо помнишь книжку, то оцени свое поведение сама, — прохладным тоном произнесла я.

Деми насупилась, сверкнула на меня сердитым взглядом и тут же сникла. Она у меня умная и добрая девочка, которая знает, что можно, а что нельзя. Однако, к сожалению, иногда на нее как затмение находит, и тогда она старательно, со вкусом и удовольствием выводит меня на конфликт.

И у этого есть простое объяснение: все сильные маги подвержены подобным перепадам настроения. С возрастом это проходит, если, конечно, не становится частью характера. Но, что гораздо хуже, внезапно испортившееся настроение Деми означает одно: магии стало в ней тесно и вот-вот будет всплеск случайного колдовства. Колдовства, отменить которое может только мать нашалившего ребенка. Это еще одна причина, по которой я практически не пользуюсь силой: необходимо копить силу, чтобы убирать последствия дочкиных выбросов. Потому что я никому не позволю наказывать мою малышку так, как когда-то… Неважно.

— Ой, — тихо выдохнула Деми.

— Ох, — вздохнула я.

А вот Арлетт, оценившая свои обновленные ярко-голубые волосы, только расхохоталась:

— Все, абсолютно все дети неравнодушны к моим белоснежным прядкам! Ничего, выветрится за пару дней.

Такое легкое отношение к детскому колдовству я, если честно, встретила впервые.

— Я сейчас уберу, — тихо сказала я.

— Детские чары не убрать, — удивилась Арлетт.

— А я могу. В Империи нашли способ.

Два взмаха рукой, одно простое, в два слога, слово-активатор, и внутри меня будто разливается океан острой, режущей боли. Впрочем, это проходит за секунды. Я поглотила магию Деми, и теперь мне остается только перетерпеть последствия.

— Для чего идти на такие жертвы? — тихо спросил Гел, подхвативший меня под локоть.

— В Империи детей строго наказывают за… За шалости, — тихо сказала я.

Иногда мне казалось, что моя слабая магия — это результат дедушкиного воспитания. Ведь благодаря его "науке" я была идеальным ребенком — сила никогда не выплескивалась из меня. Я ничего не роняла, не разбивала, не перекрашивала и не левитировала. Но при этом на всех проверках выдавала стабильно хороший результат. Мне прочили великую карьеру и перед поступлением в школу магии отправили на лето к деду. Чтобы закрепить "науку"…

— Мам, — позвала меня Деми, — мамочка, как ты? Прости меня, прости. Я держала-держала, а потом…

Малышка сникла, и я поспешно отстранилась от Гела и постаралась улыбнуться.

— Все хорошо, милая. Все в порядке, я привычная.

Гел и Арлетт переглянулись, после чего мужчина подхватил мою дочь под мышки и посадил на спину Tшeppу.

— Прокати ребенка, — строго произнес он.

После этого Гел самым беспардонным образом прижал меня к себе! Уложил свою горячую тяжелую ладонь на мою спину, и я остро пожалела, что в этом платье не предусмотрен корсет!

Поднявшись по ступеням, мы прошли уже привычным путем до дверей бухгалтерии, но на этот раз ждать в коридоре не пришлось — нас пропустили в святая святых любого административного здания.

Чисто, светло, безлико — вот три слова, которые пришли мне на ум. И пока Арлетт поясняла немолодой женщине, что именно от нее требуется, Гел создал для меня небольшой диван. А Деми вместе с Tшeppом устроились на полу. И я, как порядочная мать, должна была приказать дочери отпустить собаку и сесть рядом со мной, ведь приличные квэнти не сидят на ковре и не сравнивают свою ладошку с массивной собачьей лапой!

Но она была так счастлива, что все возражения застряли у меня в горле. Да и… Ну была я приличной квэнти, затем была порядочной замужней квэнни, и что? Принесло это мне счастье? Эх.

— А вот и я. — Арлетт подскочила к нам, подтащила себе стул и протянула мне несколько листов. — Вы будете получаться двойную плату. Первая — это то, что вы заработали, за каждый расчет вы будете получать согласно стандартам алхимической гильдии, у нас с этим строго. А вторую… Вторую вы будете получать вне зависимости от того, есть ли у Академии нужда в ваших знаниях. Это называется «плата за наличие специалиста на балансе Академии». Оплата всего тридцать сагертов, но и на эти деньги можно жить.

— Бедно и впроголодь, — мрачно произнес Гел.

— Наша Академия завалена работой для проектировщика, так что квэнни Эйлин не придется жить на тридцать монет, — сверкнула глазами Арлетт, после чего добавила: — Но, так и быть, сорок сагертов.

— Приемлемо, — кивнул Гел и пояснил нам с Деми: — Снять приличную квартиру, где можно спокойно жить и не бояться за ребенка, стоит примерно двадцать пять сагертов в месяц. На пять сагертов будет тяжело питаться. А на пятнадцать — вполне приемлемо.

Загнав куда поглубже истерический смех, я склонила голову и искренне поблагодарила мужчину. Хотя мы с Деми умудрялись жить на пятнадцать имперских монет! Где десять — плата за дрянную квартиру.

— И ваши восемь сагертов премии, — смущенно произнесла Арлетт и неловко выложила на стол монеты.

— Премии? — удивился Гел.

— Ну, — девчонка отвела взгляд, а после добавила: — Ты не поймешь.

— Мама сделала работу, которая стоит десять монет, а заплатили ей две, потому что думали, что она самозванка, — выдала Деми.

— Это нарушение закона, — мрачно произнес Гел.

— У меня нет претензий, — отозвалась я. — Но мне бы хотелось уйти.

«Очень хотелось», — мысленно добавила я. По двум причинам: во-первых, ужасно хотелось поесть и лечь спать. Со мной так всегда после выбросов Деми. А во-вторых, меня напугал Гел. Вокруг него появилось марево, а на виске… на виске на мгновения проявились очертания какого-то рисунка! Что бы это могло быть?

— Я открою для вас портал к Лисьему дому, — сказал Гел.

— Я бы хотела купить что-нибудь из еды.

— Я принесу, — тут же отозвался мужчина. — Вы бледны, квэнни Эйлин. Слишком бледны.

Он сотворил такой же огонек, который мы сегодня уже видели. После чего отрывисто приказал собрать корзину для пикника из расчета на двух девушек. Ха, это он, похоже, наш с Деми возраст сложил, а после поделил поровну.

А вообще… Вообще я была восхищена: он со всем управился за несколько минут, после чего открыл для нас портал.

— Но вы не подписали, — воскликнула Арлетт.

— Я прочитаю и подпишу. Сейчас мне слишком плохо, чтобы здраво оценить все, что указано в контракте.

Гел проводил нас до нашего этажа, где мы встретили квэнни Риллу. Рассердившаяся женщина хлопнула мужчину по плечу полотенцем, которое до этого было заткнуто у нее за пояс. А вот Tшepp, последовавший за хозяином в портал, был обласкан и щедро одарен тремя пирожками. Пирожки эти были у женщины в кармане, так что пес, завиляв хвостом, принялся обнюхивать ее передник: вдруг еще что-то есть?

— Как-то это несправедливо, — задумчиво произнес Гел.

— Он скотина неразумная, — со значением произнесла квэнни Рилла, — а вы, алвориг, вроде как поумнее собаки. Что подумают о молодой женщине, которую мужчина постоянно до комнаты провожает? А, то-то и оно, содержанкой окрестят. Кто по дурости, а кто из зависти. Кыш отсюда, не посмотрю на вашу власть и ух как полотенцем отхожу!

— Никто меня не ценит в этом городе, — рассмеялся Гел и, подозвав пса, открыл портал.

— Корзинку-то девчонкам отдайте, не себе ж несли!

Смутившийся Гел пихнул мне в руки корзинку и ушел.

А мы, попрощавшись с квэнни Риллой, зашли к себе. Остаток вечера прошел в полудреме. Мне только удалось создать для Деми несколько временных страшненьких куколок, и все, на этом я кончилась как личность. Ничего, к утру все пройдет.

Глава 4

Едва проснувшись, я тут же потянулась к бумагам. Вчера не было ни сил, ни желания читать, в какую яму меня загонит этот контракт. Почему яму? Ну, наверное, я разучилась верить людям.

Во только чем дальше я читала, тем больше убеждалась, что единственный спорный момент — это невозможность покинуть Кальстор. Да, это ограничение всего на три месяца, но все равно неприятно.

С другой стороны, покидать Кальстор нам и так нельзя. Только здесь мы в безопасности.

Проставив свой росчерк везде, где он требовался, я принялась будить Деми. Дочка ворчала, отворачивалась и не хотела вставать. Как и всегда, собственно. В любой другой день я дала бы ей поваляться, но не сегодня. Мне хотелось как можно скорее занести договор в Академию и приступить к работе.

Умывшись и приведя в порядок одежду, мы с Деми спустились на завтрак. В прошлые разы я забирала еду в комнату, сегодня же мы решили посидеть за общим столом.

Вообще, на этом настояла Деми. Она так упрямо тащила меня в столовую, что я не смогла отказаться. Хотя, если честно, предпочла бы взять поднос в комнату. Так быстрее и проще, не нужно вымучивать из себя улыбку и находить темы для разговора с совершенно незнакомыми людьми.

— Это важно, — серьезно сказала моя малышка, и я пошла.

Столовая олицетворяла собой фразу «бедненько, но чистенько»: серые крашеные стены, несколько простых, но приятных акварелей и длинный стол, покрытый синей скатертью. А вот стулья были уже разномастные.

— Доброе утро, — произнесла я и чуть склонила голову.

Деми повторила за мной в точности и тут же села рядом с какой-то ужасающе худой женщиной.

— А вы научите меня рисовать? — непосредственно спросила моя малышка. — Это ведь ваши акварели на стене? Меня зовут Деми, а мою маму Эйлин.

Я поспешила сесть рядом с дочерью, чтобы успеть пресечь фонтан ее дружелюбия.

— Очень приятно, — тихо сказала женщина. — Меня зовут Карин.

Больше она не сказала ничего. Так и сидела, сгорбившись и глядя себе в пустую плоскую тарелку.

Но Деми ничуть не огорчилась таким сухим ответом. Она принялась осматриваться, поглаживать кончиками пальцев скатерть и всячески выражать миру свое прекрасное настроение. А я, невольно проследив за взглядом Карин, заметила, что в центре плоской тарелки имеется какая-то магия. Маячок? Совершенно непонятно и, главное, как-то бессмысленно.

— Мамочка, а куда ты смотришь? — спросила Деми.

И я, показав пальцем на загадочное заклятье, пояснила:

— Тут есть немного магии.

Дочка ничего не успела ответить: в столовую влетела вереница глубоких тарелок, до краев наполненных кашей. И в один момент эти кашеносцы опустились ровно в центр своих плоских тарелок.

— Так вот зачем это нужно, — глубокомысленно произнесла я.

Каша была куда вкусней, чем вчера. В ней даже попадались мясные волокна.

— Хотите?

Обернувшись на голос дочери, я увидела, что оно пододвигает свою тарелку Карин.

— Я уже наелась, — добавила Деми.

— Отдай маме, — тихо сказала Карин.

А я, зная, что Демельза никогда и ничего не делает зря, только покачала головой.

— Вам проще согласиться, Карин, Деми может быть крайне упрямым ослёнком.

— Да, — гордо подтвердила дочь.

И Карин, чья тарелка уже опустела, подтянула к себе предложенную добавку. И в этот момент я увидела, что от ее правой кисти практически ничего не осталось!

— Это мой предпоследний день здесь, — тихо сказала женщина. — Кто возьмет калеку на работу?

А мне стало понятно, отчего акварели, украшающие стены, выглядят так неряшливо. Профессионально и неряшливо одновременно.

— Рабочий поселок?

— Они не берут ни стариков, ни калек, ни детей, — покачала головой Карин.

Деми хлюпнула носом, и женщина тут же принялась утешать ее, убеждать, что все будет хорошо. И что она не пропадет, особенно с такой доброй мамой.

А я уже понимала, ради чего Деми притащила меня в столовую. Кажется, она уже выбрала себе няню. Когда же я пойму, как работает ее дар? И не приведет ли он мою дочь к сумасшествию? Все провидцы, которых я видела, были безумны! И все как один пророчили ветреный венец. Даже смешно, если честно.

— Карин, вчера я нашла работу, — тихо сказала я. — Но до первой выплаты далеко. Сейчас я могу предложить вам только пять сагертов. После — те же пять и крышу над головой.

Придется искать квартиру с тремя спальнями. Или же Карин придется спать в комнате Деми. Ох, все зависит от того, сколько будет работы в Академии!

— Но все через клятву на крови, — честно добавила я. — У меня нет никого ближе и дороже Демельзы.

По впалым щекам Карин потекли слезы. Она не смогла ничего ответить и только кивнула. А после тихо-тихо сказала:

— Присматривать за малышкой — это не работа, квэнни. Я могу делать это просто за стол и кров.

— Кем я буду, если воспользуюсь вашим бедственным положением? — Я покачала головой. — Тогда, я думаю, мы заключим договор в присутствии квэнни Риллы. И она позволит вам, Карин, остаться в Лисьем доме еще на месяц.

Сделано все было быстро. Квэнни Рилла очень обрадовалась и, выпустив из своего кабинета Деми с Карин — они взяли бляшку и отправились к нам в комнату — пояснила, что восстановить художнице руки пока невозможно. Эманации проклятья должны выветриться, а уйдет на это не меньше трех лет.

— А за три года, сами понимаете, много чего произойти может, — вздохнула наша домоправительница. Вздохнула и добавила: — А ведь у нее семья есть. Пасынок и муж, который быстро-быстро разошелся с болезной супругой и уехал из Кальстора.

— Я так подозреваю, что уехал он не с пустыми руками, — скривилась я.

— А то ж. Спасибо вам, квэнни Эйлин. Карин хорошая, тихая и добрая женщина. Я уж, честно говоря, думала нанять ее рисовать для Лисьего дома. За стол и кров, — тут Рилла развела руками, — но все лучше, чем где-то в проулке умереть от голода и холода. Сейчас-то еще ничего, а зимы у нас ого-го какие суровые! Так что имейте в виду: вам, приезжим, уже сейчас пора готовиться.

Кивнув, я попрощалась с квэнни Риллой и вышла из ее кабинета. Дальше по коридору, по лестнице и наружу. Где меня и перехватила давешняя женщина. Та, что уже предлагала мне присмотреть за Деми.

— И на кой тебе калека? — панибратски спросила она. — Что она тебе, пожрать сготовит или за дитем уберет? Пол помоет и пыль смахнет? Нет, не сможет. А я — на все руки мастер.

— Мне нужна не служанка, а няня, — спокойно ответила я. — И Карин подходит идеально: тихая, вежливая, с художественным образованием. Она не сможет показать, как правильно написать акварель, но сможет объяснить. Доброго дня.

— Ишь ты, — скривилась моя вежливая собеседница. — Ишь ты. В грязи, значит, но с акварелью. Тьху!

«Ты не будешь ругаться на улице, как какая-то базарная торговка», — приказала я себе и немного прибавила шаг.

Еще я поминутно проверяла карман, где в пространственных складках прятались свернутые в трубочку бумаги. Так как карман зачаровывала я, то доверия к нему было примерно на два имперских грошика.

Но ничего, ничего. Все будет хорошо.

Добравшись до остановки, я вытащила бляшку Карин: мне же нужен бесплатный проезд… пролёт? В общем, мне нужно оплатить плат, и желательно не из своего кармана.

Сдав бумаги, я получила браслет-идентификатор и три папки.

— Это самое срочное, — скороговоркой выпалила Арлетт.

Сегодня она выглядела какой-то особенно замученной. Волосы не сияли неестественной белизной, а выглядели тускло-серыми, безжизненными. Под глазами пролегли тени, губы обветрились.

— Ночь над экспериментальным зельем.

— Я ничего не говорила, — смутилась я.

— Меня сегодня все спрашивают, — Арлетт криво улыбнулась, — мне было необходимо его закончить. Довести до идеала, иначе единственное, почему будут помнить Арлетт Доновар, это потому что она, то есть я, будучи студенткой, выкрасила волосы в цвет прически Хранителя Мудрости.

— Что мешает перекрасить?

— Гордость. А вот доведу свое зелье до идеала — и перекрашусь в цвет зелья.

— Как правило, зелья бурого и буро-зеленого оттенков, — осторожно произнесла я.

Арлетт же только пожала плечами.

— А что делать?

— Не обращать внимания на слухи?

Она только кивнула и, свернув разговор, коротко пояснила, что вчерашний кабинет теперь мой и что дверь следует открывать той рукой, на которую надет выданный браслет. И что из-за наличия ребенка мой рабочий день шесть часов.

Кивнув, я прижала папки к груди и вышла из бухгалтерии. Дорогу я помнила, так что в кабинет входила уже по-хозяйски. И это было крайне приятное, ни с чем не сравнимое чувство!

Стоя посреди кабинета, я никак не могла собраться с мыслями. Надо работать, впереди шесть часов увлекательнейших расчетов. Но… Но если это теперь мой кабинет, то надо как следует изучить его! Рассмотреть, что здесь есть, чего нет. И прикинуть, что докупить. Все же за эти шесть часов захочется и есть, и пить. Сегодня-то понятно, придется потерпеть. Но к завтрашнему дню неплохо бы обзавестись чашкой, заваркой да какими-нибудь сухарями. С ванилью или с изюмом.

Маленький кабинет существенно изменился со вчерашнего дня. Во-первых, кто-то втиснул сюда старое потертое кресло, одна из ручек которого была из цельного дерева. То есть могла бы служить столом. А во-вторых, исчезли алхимические таблицы и писчая бумага. Вместо них я увидела стопку папок и… Черновики?

«Хватит щуриться, — сказала я себе и сгрузила свою ношу в кресло. — Даю себе полчаса на осмотр!».

Ха! Один из шкафов превратился в стеллаж, пустые полки которого приманили к себе огромное количество пыли. Хотя… Наверное, и в прошлый раз тут тоже стоял стеллаж, иначе откуда бы взяться таким пылевым залежам? Которые, впрочем, мне не страшны: одно заклятье — и дерево сияет первозданной чистотой.

Напротив стеллажа — шкаф из темного дерева. Дверцы непрозрачны, и увидеть, что скрывается внутри, попросту невозможно!

Попытавшись открыть шкаф, я столкнулась с весьма качественной защитой. И что делать? Неужели идти искать Арлетт? Или пусть так и остается?

"Ну уж нет, это мой кабинет, и он не имеет никакого права скрывать от меня полки!" — решила я и дернула посильнее.

Но дверцы все равно не поддались.

"Открывайте той рукой, на которой браслет", — вспомнила я слова Арлетт. Но я так и делала! Хотя… Что, если приложить запястье к дверце? Так, чтобы браслет коснулся прохладной поверхности!

В точку. Вначале заискрило так, что я испугалась за собственное зрение, а после внутри шкафа что-то сухо щелкнуло и дверцы чуть приоткрылись.

— Да, это того стоило, — выдохнула я, увидев, что пряталось на полках.

Шесть томов "Мира Растений" — Мать-Магия, их было не взять в библиотеке! И даже не купить: увы, дикая магия превращает колдовские книги в зловредные артефакты. Смертельные зловредные артефакты. Правда, говорят, что в Кальсторе есть способ спасти книги, но…

Кстати, да, стоит проверить книги, прежде чем хватать. Так, а справа от "Мира Растений" тоже ряд каких-то толстых фолиантов. И это… Не верю! Классификатор животных компонентов! Двенадцать томов!

— Да тут сигнализация стоять должна, — ошеломленно выдохнула я. — Бесценные, бесценные книги!

Яшмовый писчий набор и бронзовая лампа уже не произвели на меня такого впечатления. Впрочем, и то, и то я решила выставить на стол.

Лампа была похожа на большой винный кубок, в который кто-то вложил гигантскую жемчужину. Насколько я помню, нужно коснуться жемчужины и влить в нее силу. После этого она начнет светиться и летать. Говорят, что такие лампы подстраиваются под нужды хозяина — горят ровно настолько ярко, насколько это нужно, и выбирают тот угол освещения, который нужен. Проверим.

Ох, вот только на столе места нет! Ладно, сейчас положу это все в кресло, рядом с выданным заданием, и быстренько разберу завалы бумаги и папок.

Стопка листов оказалась черновиками крайне бездарных расчетов. А в папках — те же бездарные расчеты, только красивым почерком. Так, черновики в мусор, а папки на полку. Надо уточнить, нужно ли пересчитывать. Не зря же мне их сюда поставили?

Раз уж начала осматривать стол, то надо проверить все. Выдвижные ящики стола пусты все, кроме одного. В нем стопка чистой бумаги и бумажный кулек с карандашами и ручками. Что ж, с этим можно работать!

Встав, я забрала из кресла выданные мне папки с заданиями, лампу и писчий набор — все это пришлось левитировать. Красиво расставив все предметы, я взялась непосредственно за работу. Посмотрим, что необходимо жителям Кальстора!

Надо признать, что здесь, в Академии Стихий, занимались очень интересными вещами. И проектировать эти составы куда приятней и увлекательней, чем бесконечно пересчитывать притирания для потенции да контрацептивные порошки. Но стоит отдать должное двум популярнейшим рецептам: именно пристрастие столичных жителей к этим составам дало нам с Деми возможность выжить. Выжить и скопить немного монет на дилижанс.

Стук в дверь заставил меня отложить в сторону черновик с расчетами.

— Войдите, — хрипло сказала я.

Это была квэнти Арлетт. Девушка легко впорхнула в мой кабинет, принеся с собой аромат весенних цветов и кофе.

— Пора заканчивать. Твои шесть часов истекли. — Она с надеждой посмотрела на стол. — Есть что-нибудь?

— Все есть, — спокойно ответила я. — Ты можешь проверить книги? Там, на полках. Боюсь, что они могли впитать дикую магию.

Арлетт несколько секунд сверлила меня непонимающим взглядом, а после рассмеялась:

— У нас не бывает зловредных книг! В Кальсторе есть Хранители Библиотек, они тщательно следят за книгами. Но я проверю.

Из-за незакрытой двери донесся полный тоски и обиды вой. Очень знакомый вой. Tшepp?

— Что там происходит? — нахмурилась я.

— Гел заказал нам ошейник для своего пса. Чтобы тот не мог подворовывать у людей. А то сами понимаете, квэнни Эйлин, пес-воришка — и у такого человека!

Мне хотелось переспросить: у какого? Гел не показался мне каким-то знатным алворигом. Он больше похож на обеспеченного мага, может быть ученого или мастера в какой-то области.

— Принимайте работу, квэнти Арлетт, — сказала я.

— Пойдемте в бухгалтерию, — улыбнулась она. — За выплатой. Так-то у нас не принято каждый день ходить, обычно в конце недели. Но вы-то у нас ценный специалист, да еще и только-только переехавши. Так что для вас сегодня исключение сделано.

Из бухгалтерии я выходила нетвердой походкой. В сумке лежал зачарованный кошелек, в котором звенело и перекатывалось пятьдесят монет. Пятьдесят! Немыслимое состояние.

Тут я постаралась отбросить мысли о том, что два года назад я тратила куда больше. Выйду за книгами и возвращаюсь без двух-трех сотен. А что делать? Колдовские книги очень дороги и…

«Хватит. К прежней жизни возврата нет, — одернула я саму себя. — А полученных денег хватит, чтобы снять квартиру, купить новую одежду и кухонную утварь и заплатить Карин. Мать-Магия, пусть у Академии будет как можно больше работы для меня!»

Хотя я смогу устроить нашу жизнь и на сорок монет в месяц. Особенно если «закрыть» все большие траты.

«Не мечтай о многом, Эйлин», — сказала я сама себе и едва не рухнула, запнувшись о… О Tшeppа?

— Это твоя судьба, Гел, — хохотнул кто-то вне поля моего зрения. — Что в руки упало, то никому не отдавай!

— Ты смущаешь квэнни Эйлин, Даррел, — укорил неизвестного Гел.

Мне стало так стыдно. Так невероятно стыдно: я, взрослая женщина, распласталась на груди почти незнакомого мужчины! Мужчины, чей одеколон невероятно вкусно пахнет и… Какой стыд!

Резко отстранившись от Гела, я сдавленно извинилась, сделала шаг назад и вновь потеряла равновесие!

Но в этот раз Гел меня поймать не смог: ему помешал второй мужчина, который тоже дернулся мне на выручку. В итоге я приземлилась прямо на Tшeppа, который лежал поперек коридора.

— Вуф, — шумно отозвался пес и чуть шевельнулся, так что я съехала по его крутому боку на пол. — Вуф-вуф-вуф.

А после тройного «вуф» Tшepp сделал смачный лизь, и я порадовалась, что давно отвыкла наносить на лицо краску.

— Квэнни Эйлин! Квэнни Эйлин, вы в порядке? — обеспокоенный голос Арлетт не добавил мне хорошего настроения.

Сижу на полу, из-за неудобной юбки сама встать не смогу, рядом со мной лежит пес, а на щеке остывает его слюна. Конечно же, я в порядке, какие могут быть сомнения?!

— Не дай Отец-Хаос вы, алвориг Кельран, обидели моего долгожданного специалиста, — грозно произнесла Арлетт, — я навеки закрою перед вами двери моей Академии!

— Даррел, дорогая Арлетт, я же просил называть меня по имени.

— Вот еще, — фыркнула девушка, но я заметила, что ее щеки налились краской.

— Вы примете мою помощь, квэнни Эйлин? — спросил Гел и протянул мне руку.

— Приму, — согласилась я, — с благодарностью. А почему вы тут?

— Tшepp не порадовался обновке и объявил лежачую забастовку.

— Обн… А, вижу. Ого, какой массивный ошейник, — оторопела я, увидев на шее пса мощную цепь, от которой страшно фонило магией.

Присев на корточки, я провела ладонью по звеньям и, прикрыв глаза, вслушалась в мелодию артефакта. Тот, кто делал его, не стремился ничего скрыть, и выяснить суть изделия оказалось совершенно не сложно.

Потрепав грустного пса за ухом, я поднялась на ноги и повернулась к Гелу. Как этот сильный, привлекательный мужчина может быть таким негодяем?

— А вы жестоки, алвориг, — сухо произнесла я. — А тебе, чудо, стоило бы бежать от такого хозяина.

Гел нахмурился, на дне его серых глаз промелькнула тень обиды, и он, подавшись ко мне, настороженно спросил:

— Что вы имеете в виду?

— Как жестоко, — хмыкнул алвориг Кельран и прислонился к стене, — но занимательно до безумия! Прошу, не обращайте на меня внимания.

С трудом сдержав недовольный возглас, я посмотрела на Гела и коротко заметила:

— Вам лучше знать, заказ делали вы.

Почему-то было так горько рассмотреть истинную сущность Гела. Хотя стоило бы понять, что в каждом мужчине скрывается двойное, а то и тройное дно! Чего только стоит мой бывший муж и тот, в чьи сети я едва не угодила…

— Арлетт? — Гел посмотрел на девушку, а та пожала плечами.

— Понятия не имею, сейчас позову… Ха, на ловца и зверь бежит. Твой артефакт просчитывал и разрабатывал Ведерри.

К нашей компании присоединился невысокий щуплый мужчина с огромными залысинами.

— А, здравствуйте, здравствуйте. — Увидев всех нас, он вздрогнул и сдал немного назад. — Рад, очень рад видеть. Надеюсь, вам понравится мое изобретение, да. Квэнти Арлетт передала вам миску? Артефакты работают в связке, да-да, без миски ничего не выйдет. Кладите еду в сделанную мною миску и…

— И когда несчастный пес посмеет ухватить что-то еще, не из миски, он взвоет от болевого шока, — гневно фыркнула я.

— Эйлин, это правда? — от шока Гел разом отбросил формальную вежливость.

Но… Но я не была против.

— Да. Я слабый маг, но чутье у меня превосходное.

И мне было ничуть не стыдно говорить такое. Потому что это реальность. Я действительно ощущаю токи силы в разы чутче, чем все остальные маги, и не вижу смысла в ложной скромности.

— Да, и я просто не успел это написать, — Ведерри выпятил вперед цыплячью грудь, — животное должно подчиняться хозяину! Если животное не подчиняется, оно должно страдать до тех пор, пока не поймет, где его место!

— Да на тебя самого надо нацепить эту цепь, — потрясенно выдохнула Арлетт. — Чудовище. Гел, прости. Я не могла предположить, что твою проблему решат таким образом!

— Я понял, — кивнул он и присел на корточки перед Tшeppом, — прости меня, дружище. Прости.

Ухватившись за цепь, Гел разорвал ее и бросил под ноги артефактору.

— Вы получите справедливую оплату за ваш труд, алвориг Ведерри.

— Нет такого закона, чтобы животное превыше человека ставить, — выплюнул тщедушный мужчинка.

— Нет такого закона, — согласился Гел. — Доброго дня. Арлетт, Даррел. Эйлин, позволишь тебя проводить?

— Д-да. Но я немного тороплюсь, — улыбнулась я и погладила довольного Tшeppа, который и думать забыл о лежачей забастовке. — Дочь с няней осталась, и я немного волнуюсь. Все формальности соблюдены, но… Но мне немного страшно.

Гел как-то ненавязчиво перехватил мою руку и устроил мои пальцы на сгибе своего локтя. И все это так невзначай, мимоходом, что я даже не сообразила возразить. А после и не захотела.

«Что ты делаешь, Эйлин? В твоей жизни уже был мужчина, и во что это вылилось?» — пронеслось у меня в голове. Но…

— Твой супруг на работе? — небрежно спросил Гел. — Или…

— Я разведена, — отрезала я и высвободила руку. — Отец моей прекрасной дочери — чудовище.

— Прошу простить мою бестактность. — Гел перехватил мою руку, опустился на одного колено и…

И обжег поцелуем мою кожу.

— Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть, Эйлин. Просто я ничего о тебе не знаю, вот и ударил по больному. Позволь мне искупить свою вину?

— Проводи меня до хорошей кофейни: хочу купить дочери и Карин пирожных. — Я не смогла устоять против его улыбки.

И против его серебряно-серых глаз тоже. И вообще, прошло уже столько лет с моего последнего поцелуя, что…

«Остановись, Эйлин! Потом больнее будет!» — крикнула я на саму себя.

Но Tшepp так весело и задорно скакал вокруг нас, что совсем не хотелось задумываться о будущем. Зачем, если сейчас все хорошо?

Отбросив лишние мысли, я позволила себе насладиться прогулкой. Шли мы довольно неспешно, и моя рука вновь оказалась в плену Гела. Мужчина спокойно и с юмором рассказывал о своей учебе в Академии Стихий и о том, что теперь Арлетт, его ровесница и подруга, мечтает затащить его в преподаватели.

— А какой из меня профессор? Я же после Академии… — тут он осекся, криво улыбнулся и перевел тему: — А вот и самая чудесная кофейня.

Я подняла глаза и усмехнулась:

— А вот и мое фирменное везение.

— Прости? — Гел недоуменно посмотрел на меня.

Но я только отмахнулась и спокойно прошла внутрь той самой кофейни, на террасе которой нас с Деми обидели. А я, признаться, так и не смогла привыкнуть к такому отношению.

И, конечно же, за стойкой находилась именно та красавица, что отмахнулась от нас с дочерью.

— Наскребли мелочь? — прищурилась она и, увидев Гела, испуганно ойкнула. — Простите, а…

— Демельза говорила, вас прогнали из кофейни, — тихо произнес он. — А ты сегодня сказала, что это фирменное везение.

— Гел, — я положила ладонь на его предплечье, — давай просто зайдем в лавку и купим там печенья?

— Ты хотела порадовать дочь пирожными, — напомнил мужчина.

— Пирожные из этой кофейни встанут мне поперек горла, — честно сказала я. — И Деми тоже. Не смотри, что она ребенок.

Он кивнул, отмахнулся от лепета стоявшей за стойкой девушки и кивнул на выход.

— Что ж, я знаю еще одно прекрасное место. Главное, не брать там кофе.

— Почему? — удивилась я, выходя вместе с ним.

— О, — Гел приобнял меня за талию и мягко направил к выходу, — хозяин кафе уже лет десять бьется над тем, чтобы вывести кофе с добавочным ароматом. Начал с вишни. Бр-р, кофе с вишневым привкусом получился наиомерзительнейшим.

— Неужели не проще сварить кофе со специями?

— Как сказал алвориг Шокли, со специями каждый может, а он — особенный. Но надо признать, что у него сложился свой клиентский круг. Люди приходят попробовать новинку, чтобы после обругать ее в кругу единомышленников. Правда, круг ценителей очень узок. Буквально с десяток человек.

Так, посмеиваясь и стараясь не наступать на лапы Tшeppа, мы шли в совершенно неизвестном мне направлении. И у меня не возникло и тени сомнений, когда Гел потянул меня в сторону довольно сомнительного здания.

Но, прежде чем завести меня внутрь, он чуть замялся и попросил без него сюда не приходить.

И едва мы вошли внутрь, стало ясно почему: это было скорее чужое убежище, чем кофейня. Огромный зал с домашним убранством, камин, перед которым стоят пять разномастных потрепанных кресел. В одном из которых сидит бледная красивая темноволосая девушка, а на ее коленях дремлет какая-то толстая птица. Утка? Или лебедь? Не видно.

Подойдя к стойке, Гел отстучал по ней незамысловатый ритм, и через пяток минут на ней появилась вместительная плетеная корзина, покрытая белой тканевой салфеткой.

— Может… Может, зайдем за Деми и ее няней и рванем к морю? Я прекрасно владею портальным искусством.

Темноволосая девушка отвлеклась от рассматривания пламени и перевела на нас взгляд. И было в ее взгляде нечто потустороннее, нечто изнаночное. Нечто пугающее.

— Да, хорошая идея, — поспешно согласилась я. — Пойдем?

Признаться, я была согласно на что угодно, лишь бы скорее покинуть это место. С первого взгляда было ясно, что мне там не место. В столице Срединной Империи такие места называют «клуб по интересам», и чужаков там оч-чень не любят.

— Ты побледнела.

— Просто… Так вышло. Ты уверен насчет пикника?

— Да, — просто ответил Гел. — Почему нет?

Я только пожала плечами и перекинула косу через плечо. Мне хотелось поскорее выбрать новое жилье, потому что с моими волосами очень тяжело управляться без нормальной ванной комнаты. И привычных артефактов. У меня уже достаточно монет для того, чтобы купить пару артефактных гребней! Но и обижать Гела не хочется. Да и Деми не видела моря уже больше года.

— Северное море отличается от южного, — задумчиво произнесла я. — Вопрос в том, насколько сильно. Гел?

— Да, отличий много. Но… Знаешь, огромные разлапистые ели, массивные валуны и стальная морская гладь поражают не меньше, чем яркая и броская красота южных пляжей, — с уверенностью произнес Гел. — Надо просто посмотреть. Отбросить в сторону предубеждение и увидеть сердцем. Север прекрасен.

— Прекрасен, — эхом откликнулась я.

И охнула, когда Гел втянул меня в портал. И клянусь, что в этот раз Tшepp за нами не прыгнул! Но через полминуты он уже вновь обтирался об нас, едва не роняя меня на землю. Сколько же секретов у этого пса? И пес ли он?

Но от мыслей меня отвлек голос дочери, донесшийся из-за цветущей кустовой сливы:

— Мама! А у нас планер! Я столько нарисовала!

— Плэнер, как я полагаю, — усмехнулась я и пошла на голос дочери.

Выйдя на поляну, я обомлела: Деми и Карин сидели среди массы шевелящихся цветов неизвестного происхождения. Это были незабудки? Или какие-то дохлые и недокормленные лилии? Или… Да что это вообще такое?!

— Не бойся, они, мгм, не опасны. Для жизни. — Гел остановил меня до того, как я бросилась дочери на выручку.

— Ты вселяешь в меня уверенность, — прищурилась я.

— Для Кальстора эта картина полностью нормальна.

«Спокойствие, Эйлин. Ты сама хотела переехать на Север, скрыться от мужа и алворига Кирвалиса. Теперь принимай Кальстор и его обитателей такими, какие они есть. Без инструкции по применению и предупреждений!»

— Деми, Карин, айда к морю, — сказала я в итоге после недолгих размышлений.

— Ура! А мы будем плавать? — Деми от радости подпрыгнула, а у меня дрогнуло сердце. Если бы я была лучшей матерью, то ее чудесные волосы не превратились бы в эти неровные лохмы…

И если бы я была хорошей матерью, то уже давно сделала бы что-нибудь, чтобы придать это стрижке хоть какую-то форму. Если бы…

— Нет, но ты можешь взять кисти и краски, — вымученно улыбнулась я.

Настроение стремительно ползло вниз. Я столько всего должна сделать, а вместо этого иду развлекаться с чужим мужчиной.

— Если вы не против, то я останусь в доме, — тихо сказала Карин.

— Да, если вы уверены, то…

Карин легко поднялась, поклонилась нам и ушла. Ого? Чего это она?

Гел тоже выглядел невеселым. Но затем он встряхнулся, улыбнулся и открыл портал.

— Вперед!

Мы прошли сквозь портал и тут же поежились от налетевшего ветра.

— Минуту, — сосредоточенно сказал Гел, и нас тут же окутало облако тепла. — Теперь уютно, не правда ли?

Я пожала плечами и ничего не ответила. Все мое внимание было устремлено на море. Оно было… Другим. Мрачным, суровым, серым. Совсем не приветливым, обманчивым и не доверяющим. Нельзя полагаться на его спокойствие и невозможно договориться. Это море уже давно устало от людей…

— Эйлин?

— Я впечатлена, — тихо сказала я и с трудом оторвала взгляд от морской глади. — Оно подавляет.

— Ты привыкла к другому? — тихо спросил Гел.

— Я привыкла считать мелкие монетки и носить туфли, даже если подошва протерлась до дыр, — усмехнулась я. — А море… Море просто другое. Их нельзя сравнивать.

— Мама, мама, смотри — я владычица горы!

Резко повернувшись, я увидела свою дочь на вершине валуна в два человеческих роста. Мать-Магия, да как же ты это допустила?!

— Спокойно, Tшepp рядом. — Гел прихватил меня за локоть.

— Мама, я хочу нарисовать море и камни! И вон тот цветок, не наступите! И небо! И Tшeppа! И вас!

В общем, накормить Деми удалось только путем угроз — я сказала, если дочь не поест, то мы немедленно отправляемся домой. В итоге обиженное на весь свет дитя за две минуты слопало три бутерброда и ушло. Ушло, чтобы за считаные секунды вытащить из ниоткуда мольберт, кисти и краски! Как объяснила подобревшая дочь — Карин дала на время.

— Даже представить боюсь, как именно нас нарисуют, — усмехнулась я.

— Главное, что с удовольствием, — безмятежно отозвался Гел.

Мы посидели еще немного, он чуть-чуть рассказал о своих проделках в Академии:

— Клянусь, приключения меня сами находили! Подумай, Эйлин, если мой лучший друг оказался заперт в кабинете ректора, мог ли я спокойно спать? Я пошел ему помогать, разумеется.

А после, когда закат расцветил море в багровые тона, он помог мне собрать посуду в корзину и серьезно сказал:

— Меня не будет пару дней. Возникли некоторые сложности. Пожалуйста, не думай, что я про вас забыл.

Светло-серый взгляд пробирал до самой середины души. И я, отведя взгляд, пожала плечами.

— Оставлю адрес у госпожи Риллы.

— Ты можешь послать его мне.

— Ты не сказал свое полное имя, — напомнила я.

И ответом мне стало изумленное:

— Никто не сказал тебе?!

— Не сказал что?

— Я сам расскажу, чуть позже, — Гел запустил руку в волосы, — это… Странное чувство. Не помню, сколько лет назад я был просто Гелом. Спасибо.

— Обращайся. — Я пожала плечами. — Деми, собирайся!

Мольберт сложился сам собой и втянул в себя краски с кистями. И, как только все оказалось внутри него, превратился в маленькую подвеску. И я вспомнила, что у Карин на запястье болтался браслет с на редкость простыми камнями.

«Похоже, это не просто безвкусные подвески», — подумала я.

Гел открыл портал и, доставив нас к крыльцу Лисьего дома, скупо попрощался. Надеюсь, у него все будет хорошо.

— Мам, а кто такой Гел? — спросила Деми, когда мы уже легли спать.

— Знатный алвориг, — сонно отозвалась я. — Спи, солнце. Завтра будет новый день и новая жизнь.

Глава 5

Проснуться мне пришлось очень рано: увы, волосы требовали слишком много внимания. Особенно если нет привычных и любимых артефактов.

Так, вновь и вновь проводя гребнем по густой непослушной гриве, я в очередной раз задумалась о том, чтобы остричь всю эту красоту.

"Как только Деми перерастет свои выбросы — обязательно", — решила я в итоге.

Заплетя две тугие косы и заклинанием освежив одежду, написала записку для Деми и вышла из комнаты. Квэнни Рилла, как я заметила, встает так рано, что становится непонятно, спит ли она вообще.

Впрочем, по коридору уже потихоньку полз запах мясной каши, и я, усмехнувшись, чуть прибавила шаг. Год назад меня раздражали подобные «ароматы», сейчас же я жалею, что придется уйти, не попробовав эту вкусноту.

Спустившись на первый этаж, я увидела квэнни Риллу во все том же глубоком кресле, с вязанием и чашкой кофе, что опасно балансировала на подлокотнике.

— Доброе утро, квэнни Рилла, — тихо сказала я. — Хотела попросить вас подсказать, где снять квартиру.

— Подешевле или подороже? — прищурилась квэнни и отложила вязание.

— Умеренно, — улыбнулась я. — В трущобах мы уже жили. Пусть на самом краю, не в глубине, но нам хватило. Мне нужна такая квартира или дом, чтобы была кухня, гостиная и две или три спальни. Карин будет жить с нами и по первости она может ночевать вместе с Деми, но…

— Но вы бы предпочли, чтобы девочка не привыкала к наличию компаньонки, — понятливо кивнула квэнни Рилла. — Боитесь, что ваше финансовое благополучие скоротечно?

— Опасаюсь. — Я криво улыбнулась.

— Есть причины?

— Бывший муж, — я решила быть откровенной.

Но квэнни Рилла меня не поняла.

— Так сдайте его стражникам, если докучает.

— По законам Империи…

— Здесь не Империя, — отрезала квэнни Рилла.

— Но я оттуда.

Квэнни на мгновение поменялась в лице, после чего отрезала:

— Забудь об этом. Никому и никогда не говори. Тринадцать лет назад было последнее большое нашествие духов Разлома, говори, что ты из одной из разрушенных деревень. Выданные Хранителем Теней подъемные отдала мужу, а мерзавец все растратил, и вы с дочерью теперь скитаетесь.

Разошедшись, квэнни Рилла стала обращаться ко мне проще — на «ты». И это странным образом успокаивало, как будто ей действительно не все равно.

— Почему? — шепотом спросила я.

— Потому что у нас свои законы, но они действуют только на северянок. Имперку будут судить по имперскому кодексу. Замуж бы тебе выйти, по-быстрому.

— Не хочу! — испугалась я.

— И развестись через год и один день. Есть у нас такой обряд. — Квэнни Рилла потерла подбородок. — Садовника нашего за тебя просватать, что ли? Ан не получится, они с Маришей уже дату свадьбы назначили. Н-да, непонятно. Ладно, будем думать.

Мне немного подурнело, но я, сжав кулаки, слушала квэнни, не перебивая.

— У Севера сейчас очень плохие отношения с Империей, — вздохнула квэнни Рилла, — тут, в Лисьем доме, многое слышно и видно. Так что если вдруг за тобой приедут, то никто не вступится. Чтобы, как это, не накалять обстановку.

А я подумала вдруг, что косы стоит обстричь хотя бы ради того, чтобы избавиться от особой приметы.

— Ну ладно, ладно, кто тебя тут искать-то будет? Давай лучше о хорошем. — Квэнни Рилла протянула руку в сторону и вытащила из воздуха пухлую папку. — Есть чудесная половина дома. Два этажа, на первом кухня, помывочная и гостиная, а на втором две с половиной спальни.

Положив папку на колени, поверх вязания, она открыла ее и, перебрав кучу заметок и черновиков, вытащила небольшой лист с адресом.

— Две с половиной? — переспросила я.

— Спальня и детская, совмещенная с комнатой няни. Как под заказ, — рассмеялась квэнни Рилла. — Единственное, что второй этаж мансардный, под скошенной крышей, так что это не самое популярное жилье. Хотя улочка тихая, благополучная. Рядом остановка платов и лавка зелий. Булошная на углу, а вот за мясом и крупами придется подальше ходить. Но там не страшно, можно купить корзинку с чарами и за раз на неделю закупать. Вы-то, я смотрю, насквозь благородная.

Квэнни спохватилась и вновь вернулась к формальному стилю общения. Меня это чуть царапнуло, но… Но мы знакомы всего ничего, и вряд ли успеем подружиться — искренне надеюсь, что нам с Деми не придется возвращаться в Лисий дом.

— За последний год я открыла для себя много нового, — тихо сказала я. — Так что знаю, что на рынок надо с утра пораньше идти и все такое.

— Вот и ладушки. Тогда держи адрес. — Квэнни Рилла протянула мне листок. — Постучи к Карин, пусть посидит с ребенком, а сама сходи и договорись. Ваш с Карин договор я оформила как надо и отправила в магистрат, так что все у вас теперь официально.

— Спасибо, — искренне сказала я и, взяв листок, направилась к лестнице. И, уже стоя у ступеней, повернулась к квэнни Рилле. — Вы передадите Гелу наш новый адрес? Он просил…

— Передам, — улыбнулась она, — Сиреневая улица, дом тридцать семь — все помню, все расскажу.

Поднимаясь по лестнице, столкнулась с той неприятной женщиной, что хотела присматривать за Деми. Как же ее зовут? Ох, мы так и не познакомились… Ну да оно и к лучшему.

— Доброго утречка, — расплылась она в улыбке, — покидаете нас, да?

Ее цепкий взгляд прошелся по листку, который я держала в руке.

— Доброе утро, пока неизвестно.

— Ну да, ну да, — покивала наша вынужденная соседка. — У меня-то последний денечек, так что пойду-ка я работу искать, мне ж все с небес не падает.

"Как некоторым" — это читалось в ее глазах.

"Молчи, Эйлин", — приказала я себе и прошла мимо нее.

— Попомнишь меня, гордячка! — донеслось мне в спину.

— Не советую вам со мной связываться, — отчеканила я, круто развернувшись, — защищая свою семью, я ни перед чем не остановлюсь.

Она побледнела и устремилась к лестнице.

"Ну вот зачем? Почему не промолчала?!" — спросила я сама себя, а после вдруг отчетливо поняла: устала. Устала молчать, терпеть и прятаться. Устала принимать чужое хамство как должное!

— Не стоит так реагировать, она очень грубый человек, — тихий голос заставил меня вздрогнуть.

Это была Карин. Она стояла в дверях своей комнаты и грустно улыбалась.

— Она всегда говорила, что моя судьба — сгнить в канаве, а тут раз — и не по ее вышло.

— Вот уж точно, — я настороженно смотрела в сторону лестницы, — вот уж точно. Вы посидите с Деми?

— Это же моя работа, — мягко напомнила Карин, — к тому же Демельза очень чуткий и ответственный ребенок. А вы идете смотреть дом?

— Да, — я протянула ей листок, — вам знакома эта улица?

Карин приняла листок, чуть неловко развернула и кивнула:

— Хорошее место. И, кстати, через улицу начальная магическая школа. Я могу рассказать Деми о цвете, светотенях и прочих художественных премудростях, но все остальное… Боюсь, что я бессильна.

— Ох, Мать-Магия, сколько всего всплывает, — вздрогнула я. — Но школа — это хорошо, школа — это прекрасно.

Мы с Карин вновь обменялись жетонами от комнат, и я, прихватив сумочку и проверив наличие кошелька, выскользнула из Лисьего дома. Путь мой лежал на Сиреневую улицу, дом тридцать семь.

И надо же такому случиться, что мы столкнулись на остановке с нашей неприятной соседкой. Впрочем, это было логично, но мне это совсем не понравилось. Вот только Кальстор большой и пешком идти слишком долго.

Сойдя на своей остановке, я поймала ее взгляд и, поежившись, принялась рассматривать дома и их номера. Параллельно я убеждала себя, что она ничем мне навредить не может.

Тридцать седьмой дом оказался очень симпатичной пристройкой к основному зданию. Кажется, кто-то решил вместо сада выстроить еще один домик, чтобы он приносил доход. Что ж, жаль, конечно, что Деми будет негде играть, но… Но если все сложится хорошо, то можно будет подумать и о покупке своего жилья.

Но сейчас нужно решить, в какие двери стучать, я, честно говоря, теря…

— Вы дом смотреть? — Из окна первого этажа основного здания высунулась худенькая девушка. — Сейчас мама выйдет!

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась и по ступеням тяжело спустилась молодая женщина. Она была бледной до зелени, а большой живот выдавал причину этой самой бледно-зелености.

— Вы уж простите, но на второй этаж без меня подниметесь, — устало произнесла она. — Дом-то мы для дочки моей старшей пристроили, но муж погиб, а жить на что-то надо. Вы, если что, на сколько рассчитываете поселиться?

— Если бы я могла загадывать, — честно сказала я. — Вы хотите двадцать четыре сагерта, верно?

— Верно, — женщина криво усмехнулась, — хотеть-то я хочу больше, да его и за двадцать четыре монеты не спешат снимать. Как же, пристройка, а не полноценный дом.

— Сейчас я смогу заплатить за два месяца вперед.

Женщина, охнув, прибавила шаг и едва ли не втащила меня внутрь нашего с Деми будущего дома.

— Тут все есть, — затараторила она. — Вот, первый этаж, большая ванная комната, кухня, правда, маленькая. Но там же только готовить, верно? Зато гостиная, посмотрите, окна до самого пола! Все свеженькое, Лаврик мой старался, делал…

Она всхлипнула, но не разрыдалась, а, стиснув пальцами переносицу, несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула и махнула на лестницу.

— Верх уж сами гляньте. Мебели, правда, мало. Ну вы и сами видите.

Покивав, я направилась наверх. На самом деле этот дом уже запал мне в душу. Светлый пол из полированного, тесно прижатого друг к другу бруса, стены чуть темнее. Обивка дешевая, но выглядит вполне достойно. Из мебели в гостиной только массивный обеденный стол и четыре стула. Кухонную мебель я не рассмотрела, надо зайти и проверить, будет грустно, если там не окажется плиты.

— Эйлин, — спохватилась я вдруг и протянула хозяйке дома руку, — просто Эйлин.

— Тави Ранмарр, просто Тави, — тут же отозвалась слегка улыбнувшаяся женщина.

— Я хочу посмотреть кухню и ванную.

По счастью, все стояло на своих местах. А вот в спальнях было куда грустнее: на грубо сколоченных кроватях не было матрасов. Шкаф был всего один, и тот стоял в простенке в коридоре. Но… Но это все терпимо! Отсюда я отправлюсь на работу, узнаю, есть ли там для меня что-нибудь.

— Матрасы у меня есть, все три отдам за полсагерта, — тихо сказала Тави, — но принести их я не смогу.

— Почему так дешево? — сощурилась я.

— Потому что еще немного — и нам нечего будет есть, — просто ответила Тави. — А вы обещали заплатить за два месяца вперед.

Мне было неловко пользоваться непростым положением нашей домовладелицы, но… Но мы и сами в неприятном положении.

— Тогда давайте заключим договор, и я перенесу матрасы. — Потерев переносицу, я продолжила: — Затем надо найти постельное белье и бежать на работу… Вот же я безмозглая, даже не уточнила свой график!

— Лавка с бельем недалеко, — тихо сказала Тави, — я покажу. Хотя нет, не я, а моя дочь.

Все формальности мы уладили быстро, и я, отдав сорок восемь сагертов, пошла за бельем вместе с дочерью Тави. За три комплекта мне пришлось отдать целый сагерт. Затем Мелли убедила меня сразу пройти по лавкам:

— Со мной дешевле, сразу вас представлю. А вы, кстати, откуда?

— Моя деревня была, — тут я замолчала, потому что не знала, что именно сделали духи Разлома. — Тринадцать лет назад ее не стало. Я не люблю это вспоминать.

— Вы сирота? — с сочувствием спросила Мелли. — Я потеряла только отца, не представляю, что было бы, если бы и мама…

В общем, на работу я попала только через несколько часов. Зато кладовая была забита до отказа: и крупы, и четыре куриные тушки, и овощи, а еще мука и растительное масло.

«А еще у меня осталось пять монет, чтобы заплатить Карин, и пять монет до следующей выплаты. Если в Академии для меня найдется работа», — подумала я и, сунув руку в сумку, пощупала тощий мешочек.

С другой стороны, да, я отдала за продукты сагерт, но этого нам хватит на полторы недели. А может, и чуть дольше — жизнь научила меня готовить многое из немногого.

В Академии меня так же встретили у входа и озадачили всего одним составом. Но каким! Я провозилась с ним все шесть часов, и работы осталось еще и на завтра.

И когда Арлетт зашла за мной, я, подняв глаза, спросила:

— Какой у меня график?

— Шесть часов в день, два выходных в неделю, — отозвалась девушка и поправила косу, — а что? Это было в договоре.

А я только вздохнула:

— Из головы вылетело.

— Бывает.

И, только подойдя к стоянке платов, я поняла, что сейчас мне придется платить, свои два раза я уже использовала! Мать-Магия, хоть бы это было не слишком дорого!

Кристалл, к которому я прижимала жетон, радостно слопал целый сагерт и взамен выдал мне горку жетончиков.

— Один жетон — одна поездка, — уведомил меня приятный бестелесный голос.

«Минус монета, итого — четыре», — мысленно подсчитала я. Ничего, работа есть, в конце недели получу еще немного монет. Проектировщики алхимических составов получают очень хорошо. Так что будет у нас с Деми свой дом. Обязательно будет. Плат приземлился, и я, легко спустившись на землю, поспешила к Лисьему дому. Мне мечталось, что мы переедем прямо сегодня, но это, конечно, невозможно: мы с Деми разложили свои вещи по полкам, да и Карин, наверное, тоже. А время уже к ужину, и собирать все, чтобы в ночи лететь в новый дом…

Деми с Карин встретили меня в саду. Довольные и счастливые, они заканчивали рисовать нечто, м-м-м, нечто особенное. Да, пожалуй, так это и надо назвать.

— Мама, это Райа, она будет жить с нами! — радостно воскликнула Деми и протянула ко мне чахленький цветочек.

— Хорошо, дорогая, как скажешь, — улыбнулась я и добавила: — Но на будущее знай, что вначале следует спросить моего согласия.

— Но я же знала, что ты согласишься, — удивилась Деми.

— Вежливость, солнышко, — напомнила я. — Это простая вежливость. Даже если ты знаешь, что кто-то на что-то точно согласится, все равно надо спросить. Ну что, как вы провели день?

— Мы обсуждали быт и нравы народа Степи, — моя девочка радостно скакала вокруг меня, пока Карин собирала мольберт и краски, — потом нам надоело, и мы пошли гулять. Мы были в специальном детском месте — там всякие яркие штуки, как…

Тут Деми чуть помрачнела.

— Как были в нашем саду. Но тут лучше! Они сразу общие, и никто никого не прогоняет, надо просто кататься по очереди!

— Тише, родная, тише, — я опустилась на колени и прижала к себе скуксившуюся дочь, — все хорошо.

— А еще мы вещи собрали, — глухо добавила Деми. — Только мне все равно страшно.

— Страшно? — Я отстранилась и посмотрела в грустные глаза дочери. — Почему?

— Я не знаю, — хлюпнула носом моя малышка. — Но мне так страшно, мамочка. Страшно просто потому, что страшно, и еще страшней, потому что я не знаю, откуда взялся страх. Ты… Ты понимаешь?

— Да, твой дар растет и меняется, ты чувствуешь, но не видишь, не знаешь, и это тебя пугает. — Я поднялась. — Зато, раз вы собрали вещи, сегодня мы ночуем в новом доме.

— Мамочка, только не произноси наш адрес, ладно? Я чувствую, что его нельзя произносить, — вскинулась вдруг Деми.

— Хорошо, не буду, — пообещала я.

И всю дорогу думала лишь об одном: что это за просьба? Просто страх ребенка, который многое пережил, или подсказка от колдовского дара? И если второе, то… Я ведь уже произносила вслух адрес. Что может произойти?

"Он не может найти нас здесь, — убежденно подумала я. — Да и незачем ему".

Вот только… Вот только Кирвалис явно чем-то шантажировал моего бывшего мужа. Насколько серьезны угрозы?

"Завтра же остригу волосы. Сама, ножом. Нет, сегодня", — твердо решила я.

А после мы, подхватив кое-как уменьшенные чемоданы, отправились в новый дом. Деми радостно "накормила" кристалл за меня, за себя и за Карин: жетоны мы оставили в Лисьем доме. После чего мы поднялись в воздух.

— Мамочка, это лучше, чем дилижанс! — выпалила Деми.

И я была с ней согласна: плат поднимался достаточно высоко, и мы могли видеть раскинувшийся под нами город и громаду замка, нависавшего над ним. В вечерних сумерках город был особенно красив.

— Кто живет в том большом доме? — спросила Деми и даже не постеснялась ладошкой махнуть.

— Это замок Хранителя Закона, — тихо сказала Карин. — Он не слишком хороший человек.

— Почему? — спросила я, а Деми одновременно со мной выпалила:

— Я знаю, он хороший!

— Он олицетворение закона. Не справедливости, а закона.

— Но ведь закон справедлив, — нахмурилась Деми.

А я подумала о том, что если мой бывший муж захочет, то сможет забрать малышку. У него есть большой дом, титул, банковский счет и хорошие жизненные перспективы. А у меня только съемная пристройка и четыре монеты. Если отдать Деми бывшему мужу, то это будет законно, но страшно несправедливо.

"Прекрати об этом думать, — одернула я сама себя. — Не хватало еще беду накликать".

— Твоя мама понимает, а тебе еще рано, — тихо сказала Карин и прижала к сердцу изувеченную руку. — Моя история законна, но справедлива ли?

— А что… — начала было Деми, но Карин ее тихо прервала:

— Я не хочу и не буду это ворошить.

— Так, давайте не будем о грустном, — решительно произнесла я. — Нас ждет какао с молоком и новый дом. Он едва обставлен, но зато оплачен на два месяца вперед!

— Ура! — отозвалась Деми, и, когда плат начал снижаться, моя малышка выдала: — Юх-ху-у! Мамочка, я хочу летать каждый день!

— Не в ближайшую неделю, — отозвалась я. — Потерпи немного.

— Хорошо, но мой горшочек с терпением стал таким легким, мамочка, — растерянно произнесла Деми.

А я не сдержала улыбки, когда вспомнила, как придумала для нее этот самый горшочек. И велела, когда становится совсем плохо, совсем грустно и совсем-совсем тоскливо, открывать воображаемый горшочек с терпением и брать оттуда по чуть-чуть. Не думала, что малышка серьезно это воспримет.

— Сейчас у нас все хорошо, и мы будем класть туда понемногу, запасать на страшный день, — шепнула я и, спустившись первой, помогла Деми и Карин.

Через пару минут мы оказались у нашей пристройки, и дочка радостно выдохнула:

— Это самый лучший на свете дом!

Открыв дверь своим ключом, я запустила внутрь Деми и Карин. И несколько минут по дому носился маленький счастливый ураганчик.

— Я буду спать на кухне? — негромко спросила Карин.

— У вас с Деми две комнаты: ее спальня и твоя небольшая комната, — ответила я.

— Вы так щедры, — покачала головой Карин, — вы хороший человек.

Показав Карин и Деми их комнаты, я переоделась в домашнее и спустилась на кухню. Там, в навесных шкафчиках, нашлась даже посуда! Разномастная и совсем не новая, но я была ей очень рада.

Вскоре мы втроем устроились за столом, и пили ароматное, сладкое какао. Мы с Карин молчали, а Деми взахлеб делилась мечтами и планами и поминутно дергала свою няню:

— А мы пойдем на плэнер? А в Кальсторе есть фонтаны? А мы туда пойдем? А есть парк? А туда пойдем?

Карин на все отвечала размеренными кивками, я даже обеспокоилась: точно ли она слышит мою дочь? Однако уже через пару минут стало ясно, что Карин настоящая находка: она ловко переключила внимание Деми на цветок, который я, если честно, уже упустила из виду. А после так же легко и просто отправила дочку в ванную. Правда, полотенец у нас не было, и мне пришлось подсушить чисто вымытую дочь магией.

Когда Карин уложила Деми, я зашла к дочери рассказать обязательную сказку и поцеловать на ночь. После чего, оставив мирно спящую малышку, позвала Карин на кухню, где выдала ей пять монет и нож.

— С монетами все понятно, — она аккуратно поднесла монеты к браслету, и они исчезли, — а нож для чего?

— Остриги меня, по плечи, — попросила я и сама услышала дрожь в собственном голосе.

— Вы от кого-то скрываетесь? — уточнила она.

— Да.

— Что ж, первый раз вы сюда пришли рано утром, вас никто не видел…

— Я по лавкам прошла, — тихо сказала я. — Меня почти все видели.

— Тогда это бессмысленно, — негромко произнесла Карин. — Вас все запомнили. Вы, наверное, единственная женщина в Кальсторе с такой длиной волос. Для чего, если не секрет?

— Мне кажется, что так проще колдовать. Вернее, у меня действительно увеличился запас сил, когда волосы отросли.

— Значит, оставьте их в покое. Лавочники любят поболтать, так что все окрестные люди знают, что хозяйка этого дома приютила у себя молодую женщину с волосами до колен. И срезанные локоны не принесут вам покоя. Только больше обсуждать будут.

Признав, что она права, я пожелала нашей помощнице доброй ночи и отправилась спать. Вернее, вначале заправлять свою постель — о кровати Деми позаботилась Карин.

И несмотря на все тревоги сегодня мне спалось особенно хорошо. Под ногами появилась опора, и это не могло не радовать.

Утро было наполнено приятными хлопотами: я встала пораньше, приготовила завтрак и сварила кофе. Скромный холщовый мешочек стоил половину монеты, именно поэтому на продуктовый запас ушел целый сагерт, но… Но мне так хотелось побаловать себя, что я просто не устояла.

Вот и сейчас на приятный горьковатый аромат собралась вся наша маленькая семья. Хотя Карин нам не родственница, она за несколько дней легко и органично влилась в наш быт.

— Чашечку? — предложила я, и Карин согласно кивнула.

— Да, благодарю. Если вы позволите, то мы с Демельзой сходим сегодня до частной школы и узнаем, что нужно для приема.

Поставив перед сонной дочерью чашку с теплым молоком и тарелку с кашей, я кивнула.

— Только не спешите с обещанием оплаты. У меня осталось всего несколько монет, так что… Карин, что с вами?

— У вас осталась пара монет, но при этом вы заплатили мне, — потерянно произнесла женщина. — Почему?

— Просто потому, что это правильно, — серьезно ответила я. — И ваше жалованье будет повышено так быстро, как это будет возможно.

Учитывая, что я предоставляю Карин стол и кров, ее жалованье должно быть не меньше пятнадцати-двадцати монет. По крайней мере, мне так кажется, если вспомнить, что говорил Гел, когда убеждал Арлетт поднять постоянное жалованье с тридцати монет до сорока.

— Ты опять на работу? — спросила Деми и потерла глазки. — Иногда я хочу, чтобы ты не работала.

— Работать нужно, — я обошла стол и присела перед дочкой, — если у женщины есть свой источник дохода, то она становится независимой от мужчины и его дурного настроения.

— А если настроение хорошее? — заинтересовалась Деми.

— От хорошего настроения не зависят, им заражаются, — подмигнула я дочери и, поцеловав ребенка в щечку, встала. — Карин, каши я сварила достаточно, вам обеим хватит на обед. Ну а к ужину я вернусь и что-нибудь приготовлю.

— Я могу попробовать запечь курицу, — тихо сказала женщина и, поежившись, убрала травмированную руку за спину.

— Попробуйте, — улыбнулась я. — Если не получится — не страшно, у нас их четыре.

— Я помогу, — воодушевилась дочка, и я, тихонечко вздохнув, смирилась с мыслью, что дом нужно будет проветривать от дыма и гари. Ну да ладно, главное, чтобы нас не выселили.

Поднявшись в свою полупустую спальню, я переоделась из домашнего платья в выходное, поправила свои косы и, влекомая странной идеей, подкрасила губы. Потом рассердилась и стерла краску. Потом подумала еще раз и, наколдовав слабенькое полупрозрачное зеркальце, чуть подвела глаза, вычернила ресницы и вернула на губы помаду. Это — для себя. Вот так. Просто хочется быть красивой. Не зря же я в порыве лихорадочных сборов кинула в чемодан свою куцую косметичку?

Взяв сумочку, я вытащила мешочек с монетами, крепко подумала, потом подумала еще раз и спустилась вниз. Там я выдала Карин монету и велела разменять, чтобы иметь возможность покупать сладости на прогулке.

— Что-нибудь недорогое, один день — одна приятная мелочь, — инструктировала я женщину. — У нас был очень тяжелый период, и я хочу, чтобы Деми забыла его как можно скорее.

— Я сделаю, — кивнула Карин. — Все будет в порядке.

Выйдя из дома, я поспешила к остановке. Маленьких жетончиков мне хватит до конца месяца, так что об этом волноваться не приходилось. А вот Карин и Деми пока что не придется пользоваться транспортом. Мне бы отложить немного монет, чтобы иметь запас на черный день…

«Ухватив от Судьбы толику щедрот, человек хочет все больше и больше», — вспомнила я строчки из религиозного трактата. И, пожав плечами, разрешила себе хотеть. Это ведь не просто желание, а желание, подкрепленное трудом! А значит, все получится.

Отработала я сегодня быстро — завершила вчерашние расчеты, но Арлетт их не отдала:

— Завтра проверю свежим взглядом.

— Но завтра вы могли бы взять новый проект и заработать больше, быстрее, — искушала меня девушка, которой не терпелось передать папку в лабораторию.

— Нет, — я качнула головой, — всех денег не заработать, а угробить человека из-за пропущенной ошибки — ни за что.

— Ладно, вы правы, — вздохнула Арлетт. — Просто очень перспективный проект, и мне уже хочется увидеть конечный результат.

— Я заметила. Академия Стихий двигает науку вперед?

— Не совсем Академия, — покачала головой Арлетт, — логичнее было бы построить исследовательскую лабораторию на базе Академии Исцеления, но… Так уж вышло, что пристройка здесь.

— Как вы небрежно, — улыбнулась я, — целое крыло пристройкой обозвали.

Попрощавшись, я в приподнятом настроении отправилась домой.

Дома меня ждала ни разу не подгоревшая курица и счастливая до невозможности дочка, которой не терпелось показать мне новые акварельные рисунки.

— Старшего наставника не было, мы пообщались с его помощницей, — негромко докладывала мне Карин, пока я восхищалась красочными, но крайне непонятными картинками. — Можно прийти в любой день, сдать тест, чтобы узнать уровень знаний ребенка, и начать заниматься. Сначала отдельно от остальных детей, если ребенок недотягивает. Если все в порядке, то сразу в группе. Отдельные занятия стоят три сагерта в день, занятия в группе — пять сагертов за пять дней.

«А мое минимальное жалованье — сорок сагертов, из которых двадцать четыре — арендная плата. Образование не для бедных», — подсчитала я про себя и, не сдержавшись, вздохнула:

— Цены как в столице.

— Это частная школа, — развела руками Карин. — Есть школы при Академиях, но Демельза не подходит по возрасту. Да и там есть свои нюансы. Например, если ребенок поступает в школу при Академии Стихий, то остается привязанным к Кальстору. Родителям, реши они уехать, придется оставить ребенка здесь.

— Почему? — заинтересовалась я.

— Из Академии стихий нельзя уйти. Поступив в школу, ребенок клянется собственной силой, что доучится. — Карин грустно улыбнулась. — Я такой ребенок. Родители были вынуждены покинуть Кальстор, а я осталась.

Не найдя в себе сил посочувствовать ей, я нетерпеливо спросила:

— Кому мы можем заплатить, чтобы Деми взяли туда раньше срока?

Это решило бы абсолютно все мои проблемы. Точнее, как таковых проблем у меня нет, но… Но я бы перестала переживать. И Деми бы успокоилась.

— Нет, — покачала головой Карин. — У нас не берут деньги за незаконные действия. Хранитель следит. Второй Король Сагерта внимателен и строг.

— А какой-то законный способ? — с отчаянием спросила я.

— Я о таком не слышала, — покачала головой Карин. — Вы там работаете, спросите.

— Обязательно, — покивала я.

После ужина Карин ушла по своим делам, а мы с Деми устроились в ее спальне. Дочка рассказала, как провела день. Особенно сильно ей понравилась школьная форма: сливочно-желтые платья с белыми воланами и графитово-серыми поясками у девочек и графитово-серые костюмы у мальчиков.

— А рубашки белые, и вот тут, — она похлопала себя по груди, — платочек в цвет платьев девочек. Сливочно-оранжевый. Мне Карин сказала, что этот цвет так называется.

— Карин хорошо разбирается в цветах, — рассеянно ответила я.

Выслушав дочь, я немного рассказала ей о своей работе и пообещала на выходных покатать ее на общественном плате.

— И обязательно посмотрим фонтаны и парк, говорят, здесь прекрасный городской парк. Подождешь немного, солнышко?

Деми перебралась ко мне на руки и, обняв за шею, попросила:

— Ты только не бросай меня, мамочка. Я обязательно дождусь, только ты не бросай. Не сдавайся.

У меня запершило в горле.

— Я никогда тебя не оставлю, малыш. Ты только подскажи, что ты узнала?

— Не могу, — грустно всхлипнула дочка, — слова в горле застревают и уходят.

Я не спускала ее с рук остаток вечера и назавтра решила взять с собой в Академию. И ее, и Карин — пусть погуляют в парке Трех Академий, сходят пообедать в кафе. А после посидят и порисуют в моем кабинете. Шесть часов не так и много.

Но вот беда, все пошло не так с самого утра. Вновь проявился дар моей малышки, и она, посмотрев на меня грустным взглядом, сказала, что ей нужно остаться дома.

— Дальше решать будешь только ты, — тихо-тихо сказала дочка.

— Солнышко, может быть, лучше действовать по моему плану? Погуляете с Карин по Академии, зайдете в кафе.

— Нет, — серьезно сказала дочка. — Нет.

— Тогда я останусь дома, — решительно произнесла я.

Но Деми подняла на меня грустные глаза и покачала головой.

Это был очень трудный выбор. Послушать свою крошечную дочь и оставить ее наедине с опасностью? Немыслимо. Но на стороне Деми ее странный, временами пугающий дар. И…

— Поставьте сигналку, чтобы знать, что кто-то вошел в дом, — негромко произнесла Карин. — Запретите нам с Деми впускать кого-либо в дом без вас. На основании того, что вы слышали на рынке, что по Кальстору бродит охваченный духом Разлома человек. И тогда, как только вы получите оповещение от сигналки, сможете вызвать стражников.

— Не понимаю, — с отчаянием выдохнула я и без сил опустилась на стул в гостиной.

Карин присела на второй и, спрятав травмированную руку в складках юбки, тихо сказала:

— По оговоркам Демельзы я поняла, что вы сбежали от мужа. Верно?

— Бывшего мужа, — упавшим голосом уточнила я.

— Но законы Срединной Империи и Сагерта сильно отличаются, — кивнула Карин. — Сейчас вы боитесь, что он вас найдет. Женщины, родившиеся в Срединной Империи, как и мужчины, впрочем, подчиняются именно имперским законам.

— Он может забрать Деми. — Я закрыла лицо руками. — И я буду… Мать-Магия, я же не смогу покинуть Кальстор!

Тогда меня не смутило, что после подписания бумаг будет невозможно покинуть Кальстор… Не помню сколько, кажется, три месяца. Но сейчас! Вот почему Деми просила не бросать ее! Сбежав, я сделала только хуже. Надо было оставаться. Смириться с тем, что для меня приготовил Кирвалис… Но смогла бы я защитить от него Деми? Моя малышка вырастет в очень красивую девушку.

— Может, — вновь заговорила Карин, про которую я уже успела забыть. — Но если он нарушит законы Сагерта, то у вас будет время. А у нас запрещено врываться в дома. Я — жительница Кальстора и хочу внести плату за комнату, и часть гостиной, и часть коридора, и часть всего, что есть в этой пристройке.

Левой рукой она протянула мне пригоршню мелочи, и в этот момент я поняла ее мысль. Взяв мелочь, я ссыпала ее в сумку и торжественно произнесла:

— Конечно, Карин, это ведь наш с тобой общий дом. И я прошу тебя, нет, я тебе прямо-таки приказываю и одновременно умоляю: никого не впускай в дом! По рынку ходят слухи, что в Кальстор пробрался человек, одержимый духом Разлома!

Карин покивала и добавила:

— Твоя тревога обоснована незнанием: такие слухи ходят по рынку постоянно, на самом деле уже давно духам не пробраться за пределы приморской зоны. Но! Но я даю тебе слово, что мы с Демельзой не выйдем за порог и никого не пустим в дом! Клянусь остатками своей магии, работай спокойно и возвращайся скорей, я приготовлю кашу с мясом.

— Спасибо, — дрогнувшим голосом произнесла я и, качнувшись вперед, приобняла Карин.

— Верь своей дочери, — хрипловато произнесла Карин. — Когда-то в Сагерте уже были Чтицы Вероятности, и они никогда не ошибались.

— А я думала, Деми пророк, — пробормотала я и отстранилась от подруги.

— Пророкам свойственен бред, — мягко напомнила она. — И практически полное отсутствие детства — они видят, а Демельзя знает.

Кивнув, я занялась сигналками. И сотворила две линии: одна дернет меня, как только кто-то взойдет на крыльцо, а вторая при прикосновении к двери.

Закрыв за собой дверь, я с тяжелым сердцем отправилась к остановке плата. И едва успела: плат уже собирался подняться! Повезло, что женщина, наряженная чересчур роскошно для этого времени суток, чуть промедлила и мне удалось запрыгнуть на борт.

И, уже подлетая к остановке Трех Академий, я сообразила, что та богато одетая квэнни — наша бывшая неприятная соседка.

«Вот и ей улыбнулось счастье, — промелькнуло в моей голове. — Интересно, куда она устроилась?»

Впрочем, эти мысли я быстро выбросила прочь. Не до того.

Как назло, у дверей Академии Стихий меня встречал незнакомый юноша, который, поминутно косясь куда-то мне за спину, сообщил, что квэнти Арлетт отлучилась на Совет Магов.

— Не подскажешь, как вызвать стражников в свой дом? — спросила я. — На рынке рассказывали ужасы, и я переживаю за дочь.

— Вы не местная? — с потрясающей прямотой спросил парень и, получив утвердительный ответ, сказал: — Вызвать их можно отсюда, через переговорный кристалл — последняя разработка нашей Академии. Но, знаете, они страшно не любят пустых вызовов. И могут вкатать страшный штраф.

— Вот уж чего не собираюсь делать, так это гонять их попусту, — отмахнулась я, пока мы шли по коридору. — У меня поставлена сигналка, а дочь и няня сидят дома и никуда не выйдут.

— А, тогда все просто. Вы же в старом кабинете, да? Никуда не переезжали? Ну тогда самый близкий кристалл — в бухгалтерии. Адрес свой помните? Запишите на бумажке, бывает, что от паники люди все забывают. — Он вздохнул. — Вот я так контрзаклятье забыл, и теперь глаза косят. А выветрится только через неделю. А у меня свидание!

Остановившись, я прищурилась и, всмотревшись в дымку, окружающую голову парня, сказала:

— Могу снять.

— Правда?! Снимайте!

Это было тяжело и почти так же больно, как убирать последствия детских выбросов Деми. Вообще, эту грань своих умений я старательно скрывала. Люди могут превратно понять такой странный дар. Но здесь, в Сагерте, на многое смотрят спокойней и, возможно, стоит раскрыть свои тайны.

«Может, они захотят меня использовать и ради этого решат наши с дочерью проблемы», — подумала я и, улыбнувшись счастливому парнишке, открыла дверь в «отделанную» часть Академии.

— Спасибо огромное! Дальше мне нельзя, стихия еще не стабильна! Но я очень-очень благодарен!

— Не за что, удачного свидания, — улыбнулась я.

— Спасибо! — выкрикнул парнишка, и я закрыла дверь.

Войдя в свой кабинет, взялась за проверку вчерашних расчетов. И, когда смогла сосредоточиться, нашла небольшую неточность. Не ошибку, нет. С новыми правками время приготовления состава уменьшилось на четверть, а это немало! Особенно если изначально состав должен был смешиваться в течение шестнадцати часов.

Я поминутно проверяла то нити сигналки — не вибрируют, то время — нет, домой еще не пора.

Ощущения злости от собственного бессилия только нарастало, особенно учитывая тот факт, что работы не было. Я просто сидела за столом, таращилась в уже проверенный и полностью готовый расчет и пыталась не сойти с ума от ожидания.

— Привет!

Арлетт распахнула дверь без стука и, ворвавшись в мой кабинет, поставила на подлокотник кресла поднос с пирожными и двумя чашечками кофе. Затем щелкнула пальцами, и рядом с моим креслом появилось еще одно, в которое она и плюхнулась.

— Я не рискнула оставлять для тебя расчеты: студенты обожают копировать наши работы и пытаться просчитать самостоятельно. Спят и видят, как бы выделиться и доказать, что они уже ого-го! Я-то знаю, сама такой была. — Она подмигнула и левитировала к себе чашку кофе, сделала глоток и, выдохнув, предложила: — Давай пить кофе и лениться. Все равно по норме эти расчеты, — тут она кивнула на папку, которую я тут же взяла в руки, — делают три дня.

Присев в свое кресло, я подала ей пирожное и тихо попросила:

— Можно… Можно я домой?

— Что-то с дочкой?

И я, не выдержав, рассказала все. И чем дольше я говорила, тем большим бредом казались мои опасения. Ведь, по сути, никто не знает, где мы, до столицы Срединной Империи далеко, и самое главное — я никогда, никогда не интересовалась Сагертом. Даже… Что уж там, я даже несколько нелюбезно отзывалась об этом суровом, но прекрасном крае!

Но слова Деми… Значат ли они что-нибудь для кого-то, кто не я?

— Чтица Вероятностей. — Арлетт побарабанила пальцем по губам, после чего решительно произнесла: — Если у девочки дар…

— Дар, — подтвердила я.

— И она не просила тебя вернуться как можно раньше, то мы не должны вмешиваться. Осталось всего два часа сорок минут, — Арлетт вызвала проекцию часов, — и мы сможем поехать к тебе.

— Мы?

— Я не брошу своего проектировщика в такой ситуации, — усмехнулась Арлетт. — Будем действовать по ситуации. Кстати, Гел в курсе?

— Н-нет, — я вздрогнула и потерла странно зачесавшуюся ладонь, — зачем бы ему знать? У нас как-то не заходил разговор.

— Тебе не больно? — задала вдруг Арлетт странный вопрос. — Это у тебя нервное?

— Что? — Проследив за ее взглядом, я увидела, что расчесала свое запястье до крови. — Сигналка! Кто взламывает ее! Это моя наработка, но еще не тестирована. Арлетт, кто-то вломился в мой дом…

И вместо того, чтобы вскочить, бежать, вызывать стражников, я… Я просто замерла, как сломанная кукла. Нас нашли. Нас нашли. Нас…

Хлоп!

Правая щека расцветает болью и, как я думаю, великолепным отпечатком ладони Арлетт.

— За мной! — рявкнула она и открыла портал.

Я не помню, как мы вызывали стражу, — спасибо уже за то, что вспомнила свой адрес. Затем мы открыли портал, не дожидаясь сигнала от стражи, и вышли на остановке платов.

— Ближе не могу, — коротко выдохнула Арлетт, — не была здесь никогда.

Мы бежали со всех ног, но опоздали. Мы безнадежно опоздали. Дверь висела на одной петле, а в доме никого не было. Совсем никого. О Деми напоминал только разбитый мольберт да растекшиеся краски — они, видимо, решили нарисовать натюрморт в гостиной. Мать-Магия, за что так жестоко?!

Чужие люди ходили мимо меня туда-сюда, а я, без сил опустившись на пол, сидела и бессмысленно таращилась на потеки краски. Уши как ватой заложило — ничего не слышно, ничего не интересно.

Кто-то обнимает за плечи, поднимает меня с пола и куда-то ведет. Куда? Зачем?

«Мамочка, только не бросай меня!» — прозвучало у меня в голове горькое воспоминание. И в тот же момент с меня будто пелену сдернули. Что же я сижу?!

— Очухалась девка, — радостно прогудел кто-то у меня над головой. — Квэнти Арлетт, делать-то чего будем?

— Похищена жительница Кальстора, несущая ответственность за несовершеннолетнего ребенка, — сварливо отозвалась Арлетт. — Ищите! Хватайте остаточные следы магии и распутывайте этот клубок. Эйлин, ты с нами?

— Да, — я подхватилась на ноги, — да.

— Хозяйка твоего дома где? — меня чуть грубовато развернули назад, и я уставилась на самого огромного мужчину, которого я когда-либо видела.

— В соседнем доме. — Я мотнула головой в сторону выхода.

— Ясно. Арлетт, ты у нас стажировалась, идите пошепчитесь.

Я ничего не понимала, но острая ноющая боль постепенно стихала, превращаясь в тяжелый камень, придавивший меня к земле.

— Идем наверх, ты расскажешь мне правдивую историю, и мы подумаем над тем, что внести в документы.

А я впервые подумала о том, что квэнти Арлетт может быть старше меня. Так-то я была склонна считать ее кем-то вроде девочки на побегушках при Академии Стихий…

Мы поднялись в спальню Деми, где на постели лежала взявшаяся ниоткуда самодельная кукла.

— Твоей дочери?

— Может быть, я не видела ее раньше, — тихо сказала я и протянула руку к игрушке.

И тут же получила мелким жалящим проклятьем по пальцам.

— Не трогай! Если ее делала девочка, то нам будет проще ее найти. Рассказывай.

— Рассказывать особо нечего. — Я криво улыбнулась. — За мной ухаживали двое мужчин, один из которых стал моим мужем и отцом моей дочери, а второй затаил злобу. Около года назад мой муж неожиданно подал на развод, а через какое-то время превратился в чудовище, терроризирующее нас с Деми. Я зарабатывала сущую мелочь: старые друзья воспользовались ситуацией и…

Голос прервался, и я прикрыла глаза, вспоминая, как делала сложнейшие расчеты за пару мелких монет. Таких монет, что хватит на вчерашний хлеб да кувшин молока.

— И мой бывший муж все равно приходил, приходил, чтобы поиздеваться и забрать последнее. Одновременно с ним появился тот второй мужчина. Кирвалис. Он сделал пару комплиментов, уточнил, что все еще не женат. И я начала думать, что ради дочки… В один из вечеров мое терпение лопнуло, и я бросилась за помощью к Кирвалису. В попытках заработать я бралась за самые разные работы, и в том числе просчитывала защитный контур для дома Кирвалиса. Придя незамеченной, я узнала, что они в сговоре. Что мой бывший муж измывается надо мной ради того, чтобы я пришла искать помощи у Кирвалиса. Тогда-то мы с Демельзой и сбежали.

— Вот это мы и запишем, только вместо «сбежали», запишем «сменила место жительства». Решила переехать поближе к работе. — Арлетт коснулась моей руки. — Мы найдем твою дочь. Ведь получается, что малышка никому, кроме тебя, не нужна. Сейчас парни все зафиксируют, считают фон, и я помогу тебе прибраться. И останусь с тобой. Нам бы Гела дернуть, да он вместе с остальными Хранителями кое-чем важным занят.

— Гел общается с Хранителями? — удивилась я, но без особого огонька. Мне было страшно, мне было ужасно страшно.

«Но на Деми все еще мой щит, — напомнила я сама себе. — И Карин с ней, что совсем уж странно. Зачем он похитил взрослую женщину?»

— Ты можешь рассказать что-нибудь еще? — Арлетт пытливо всмотрелась в мои глаза, и я, собрав себя в кучку, принялась вспоминать:

— Деми чувствовала, что мне нельзя произносить наш новый адрес вслух. Но я сделала это в Лисьем доме. Но квэнни Рилла не могла желать нам зла: она искала, за кого бы меня временно выдать замуж, чтобы мы с Деми стали непосудн… Соседка. У нас была очень неприятная соседка, но я не знаю ее имени! Она может держать на меня обиду: я отказалась брать ее на работу вместо Карин. И еще… Мать-Магия, я видела ее сегодня! Она была одета так, будто впервые в жизни дорвалась до денег и драгоценностей!

— С этим можно работать, — кивнула Арлетт и вышла.

Я не знаю, сколько времени прошло, но вскоре в спальню Деми вошли молодой парень и невысокая девушка. Парень капнул на игрушку каким-то зельем, а девушка подвесила над мокрым пятном монетку на веревочке. Через пару секунд монетка засветила, и парень радостно выдохнул:

— Есть импульс! Ну теперь-то мы их прижучим!

— Не сбей настройки, — цыкнула на него девушка и улыбнулась мне. — Все будет хорошо. Никто не покинет Кальстор, порталы перекрыты.

— Ради нас? — хрипло спросила я.

— Когда глава исследовательской лаборатории отдает приказ, остальные уточняют лишь, как быстро все должно быть выполнено, — пожала плечами девушка. — Идем. Вы тоже спускайтесь, надо подписать бумаги.

Через полчаса я сидела в гостиной и безразлично пила кофе. Мольберт стоял в углу, полностью целый, потеки краски исчезли с пола — в общем, ничего не напоминало о произошедшем. Ничего, кроме тишины и пустоты. Арлетт находилась на втором этаже: она считала, что со мной сегодня обязательно свяжутся. Потому что само по себе похищение ничего не значит.

— Вижу магическое возмущение, — крикнула Арлетт, стрелой вылетев с лестницы. — Кто-то приближается под прикрытием иллюзии!

Подхватившись на ноги, я бросилась в коридор, не обращая внимания на грохот упавшего стула. И только в нескольких шагах от входной двери меня перехватила Арлетт. Точнее, она ухватила меня за длинные косы и дернула назад так, что я отлетела к ней в руки.

— Очнись! — рявкнула она и встряхнула меня, а после, развернув к себе лицом, хищно усмехнулась. — Пусть он войдет и окажется в нашей власти. А для полноты картины тебе бы сесть на пол и зарыдать.

— Если я заплачу, то не смогу остановиться, — тихо сказала я, — ты даже не представляешь, сколько внутри меня горя и слез.

— Мы отомстим, — уверенно произнесла Арлетт. — Стучит. Ладно, не рыдай и на полу тоже не сиди, беги и открывай. А я скроюсь.

На моих глазах фигура девушки подернулась дымкой и растаяла, как будто ее и не было.

— Давай же!

И я, опомнившись, преодолела оставшиеся шаги и распахнула дверь.

— Квэнни Эйлин Майрус? — сухо вопросила меня пустота.

— Квэнни Эйлин Майрус-Кортован, я разведена и пользуюсь двойной фамилией, — поправила я своего невидимого собеседника. — С кем имею неудовольствие общаться? Ваш голос не только неприятен, но еще и незнаком.

Наверное, не стоило злить посланца, но я действительно не узнавала голос и злилась. И боялась. И хотела встряхнуть этого мерзавца, что помогал отъявленным подонкам!

— Не стоит меня оскорблять, это может плохо кончиться, — гнусаво произнес невидимка. — Для вас конверт от алворига Майруса, вы обязаны прочесть письмо и уничтожить его на моих глазах. Не пытайтесь узнать у меня больше: я всего лишь посыльный. Не пытайтесь обратиться к страже: вы вне зак… Ай!

Непреодолимая сила прибойной волной втянула нас обоих в дом и дальше, сквозь коридор в гостиную. После чего я оказалась на свободе, а вот невидимка… Невидимка потерял свое преимущество и оказался усажен на стул. Усажен и привязан наколдованными веревками. А через секунду перед нами появилась Арлетт, и рябое лицо молодого парня побелело. Кажется, моя коллега ему хорошо знакома.

— Квентин Попрошайка, — протянула Арлетт. — Участвуешь в шантаже? А должен помогать соль варить. Или выпаривать? Неважно. Важно то, что тебя не должно быть в Кальсторе.

Мне были безразличны все разговоры, я искала взглядом письмо и никак не могла его найти. Эту проблему разрешила Арлетт: она зашла за спину привязанного Квентина Попрошайки и вытянула конверт из его сведенных судорогой пальцев.

— Это не для вас, — выкрикнул он, — мне заплатили за доставку письма! Все легально, у меня нашивка есть!

— А зачем невидимостью прикрылся? — спросила Арлетт и, невзирая на приличия, небрежно вскрыла мое письмо. — Хм, как интересно. Этот конверт отправится к стражникам.

— Это не наше дело, — взвизгнул Квентин Попрошайка, — эта имперская подстилка притащила своего выродка к нам, втайне от мужа! Пусть сами разбираются, на Севере и без них…

Бац!

Голова Попрошайки мотнулась в сторону, Арлетт же недовольно потрясла рукой.

— Ох и неприятная же у тебя рожа. Мать твоя, кстати, всю свою жизнь проработала доступной женщиной в одном из имперских борделей. И все твои старшие сестры — там же. Хоть они и родились здесь, на Севере, а Империя для них явно роднее.

— Тебе откуда знать? — окрысился Квентин.

— Стражники искали, кому тебя отдать, — скривилась Арлетт. — Все сложные расчеты проходят сквозь мою лабораторию, а парней ты так достал, что они скинулись на поисковое зелье для тебя. Чтобы найти тебе опекунов.

Повернувшись ко мне, застывшей посреди гостиной, она пояснила:

— Мы его постоянно вывозим в прибрежные деревни, чтобы он своим честным трудом заработал себе на пропитание. Но нет, постоянно сбегает и влипает.

Найти в себе сочувствие было невозможно, поэтому я просто протянула руку.

— Что там?

— Угрозы, намеки и локон твоей дочери. Ну, не локон, — Арлетт вытряхнула себе на ладонь короткую прядку, — пучок волосков. Ничего, сейчас я передам это стражам, и им будет еще проще.

— В письме сказано, куда мне прийти? — спросила я и требовательно щелкнула пальцами. — Отдай. Я должна знать, что с моей девочкой. Она все, что у меня есть.

Арлетт кивнула и протянула мне конверт:

— Там угрозы и давление. Тебя хотят сломать. Полагаю, им уже известно, что ты подписала контракт с Академией и отдала в залог свою магию, что не покинешь Кальстор.

— Тогда к чему это все? — Я крепко стиснула конверт и сложенный вдвое лист, приложенный к нему.

— Затем, что ты можешь покинуть Кальстор, — с усмешкой произнесла Арлетт, — ценой своего здоровья и всей своей оставшейся магии. Видимо, ты не нужна здоровой и способной сопротивляться… уготованному.

Вчитавшись в строки, я ощутила, как из-под ног уходит пол. Алвориг Майрус, мой проклятый бывший супруг, расписывал будущую жизнь Деми в таких красках, что…

«Надо было убить его. Убить, отдать дочь на попечение сестер Милосердия или даже Хранительницам Знаний в обучение и во всем признаться. Деми бы выросла, отработала десять лет и была бы свободна, да еще и с внушительным счетом в банке».

— Ты погружаешься в пучину самобичевания, — одернула меня Арлетт. — Я не говорю тебе, что все будет в порядке. Я клянусь тебе, что мы найдем ребенка и притащим твоего бывшего мужа в суд. А там видно будет.

— Шансы минимальны, — осклабился Попрошайка, — обе уроженки Империи, тайный побег от опекуна — без вариантов. Девчонку отдадут папаше, тут…

Бац!

— Это называется избиение…

Бац!

— Рука у меня тяжелая, — мрачно произнесла Арлетт и посмотрела на меня. — Мы будем бороться, Эйлин. Я что-нибудь придумаю. Если бы малышка была хоть на год старше, я записала бы ее в школу при Академии. Соврала бы, что на моих глазах она выпустила из себя стихию неопределенной направленности. Мы практикуем такие вещи, когда нужно срочно изъять детей из… — Оона повертела рукой в воздухе. — Из не слишком хороших условий. Но столь маленький ребенок еще не может отвечать перед Магией, не может давать клятв. Так что все это будет бессмысленно. Но может дать нам время.

Но я не могла сосредоточиться на будущем. Мне было важно увидеть и обнять Деми здесь и сейчас. А там… Протянуть три месяца, может, и удастся, а дальше жить в Империи и работать здесь, в Кальсторе. Закон это позволяет, а порталы делают это возможным. Только бы найти мою малышку.

— Тише, тише, — Арлетт притянула меня к себе, — не я здесь должна быть, не я. Мои утешения больше похожи на планы мести, но клянусь, клянусь, что если что-то пойдет не так… Посмотри на меня.

И когда я подняла на нее глаза, Арлетт внушительно произнесла:

— Я помогу замести следы. Знаешь, у меня есть некоторый опыт.

Позади нас протестующе заныл Квентин Попрошайка, и Арлетт, развернувшись к нему, грозно цыкнула:

— Тишина. Ты не знаешь, что такое потерять ребенка из виду. Я тоже не знаю, но могу представить. Я бы не советовала тебе, Попрошайка, опять попадать в тюрьму. Больше снисхождения не будет.

— Я работаю! — взвизгнул Попрошайка. — Работаю, слышишь?! И ты сама ответишь за то, что напала на человека!

— Я? Напала? — преувеличенно удивилась Арлетт. — Эйлин, я на кого-нибудь нападала?

— При мне — нет, — отрезала я.

— Слышишь, Квентин, я ни на кого не нападала. И кому поверят — главе исследовательской лаборатории при Академии Стихий и дипломированному проектировщику алхимических составов или мелкому пакостнику, которого судили больше десяти раз?

В дверь вновь постучали, и Арлетт, успокоив меня коротким: «Стражники», пошла открывать. Двое высоких мужчин забрали письмо, Квентина Попрошайку и хотели уже уходить, когда я, встав в дверях, спросила:

— Что-нибудь известно?

Наверное, у меня был совершенно дикий вид, потому что один из стражников даже вздрогнул, а второй успокаивающе прогудел:

— Тихо и незаметно прочесываем район города, в котором имеется отклик от поискового амулета. Зелье поиска было высшего класса, так что участок совсем небольшой.

— Как только что-то станет известно, — я с мольбой посмотрела на мужчину, — сообщите.

— Ночь наступает, — чуть растерялся он, — как бы не разбудить.

— Вы правда думаете, что я смогу уснуть? — с горечью спросила я.

— И то верно. Но я с уверенностью могу сказать, что девочка жива. А вот про женщину ничего не известно.

— Я молюсь Матери-Магии за них обеих, — тихо сказала я и отступила, пропуская их на волю.

— Какой женщине? — запаниковал Попрошайка, — какая такая женщина?

— Похищена не только маленькая девочка, но и ее няня, уроженка Кальстора, — с усмешкой произнесла Арлетт. — Суд будет веселым.

— Я ничего не знал! Не знал!

Стражники унесли Попрошайку вместе со стулом — им явно понравилось то, как он был упакован.

— Почему он так известен? Квентин Попрошайка, я о нем, — спросила я у Арлетт, чтобы хоть немного отвлечься от снедающего меня горя и страха.

— В Кальсторе три сиротских приюта. Где у тебя кухня? Хочу чашечку чая или кофе. Вообще, я бы предпочла стакан крепленого вина, — она усмехнулась, — но это потом. Когда все закончится. Так вот, в Кальсторе три сиротских приюта. Один курирует Хранитель Теней, второй — Хранитель Закона, и третий, последний — Хранитель Мудрости. Собственно, та же ерунда у нас и с Академиями.

Вы вошли на кухню и там увидели куриную тушку, натертую приправами. Скорее всего, Карин готовила, а Деми рисовала, когда… Когда…

Закрыв лицо руками, я тихонечко завыла. Арлетт тут же оказалась рядом и обхватила меня за плечи.

— Тише-тише, твоя малышка жива. Ребята враз ее отыщут, благодаря нашим законам они имеют право войти и обыскать любой, абсолютно любой дом, слышишь? Поисковый амулет — это пропуск в любой особняк того района, на который указывает путеводная нить.

Меня колотила мелкая, мерзенькая дрожь, и я, оттерев со щек слезы, поблагодарила Арлетт и встала.

— Дорасскажи, пожалуйста, — попросила я и взялась за мешочек с кофейными зернами.

— Про Квентина-то? Так он был единственным беспризорным ребенком, который не обрадовался чистой одежде, еде и крыше над головой. Приюты у нас не простые, а учебные. Дети получают кров, стол и будущее. Конечно, никто не учит их чему-то запредельному, но плотники, каменщики, швеи и помощники целителей нужны всегда. Тем, кто прилежен, помогают с устройством на работу. Квентин же… Ленивый, но со слабым колдовским даром. Ему зимой не было холодно, а добрые люди, что бросят монетку или угостят пирожком, всегда находились. Он постоянно сбегал из приюта, подговаривал бежать других детей, но таких дураков не нашлось. В итоге, как только ему исполнилось шестнадцать, его отправили из приюта в рабочую деревню.

— Рабочую деревню? — уточнила я.

— Туда отвозят всех бездомных, дают им жилье, не навсегда, а только пока работают. — Арлетт приняла чашку кофе и, поблагодарив меня, продолжила: — Я в этом не очень разбираюсь. У нас в Приморье несколько таких деревень. Одна работает с моей лабораторией — они заготавливают ингредиенты для нас. Еще есть деревня, где стоят солеварни и, кажется, что-то с рыбой. Люди боятся духов Разлома, но сейчас куда безопаснее, чем было раньше.

— Я не знаю, кто такие духи Разлома. И что такое разлом, — сказала я, чтобы поддержать разговор.

Не то чтобы мне это было интересно. Просто чтобы не молчать.

— Далеко в море есть что-то вроде трещины, которая ведет на изнанку мира. И оттуда вырываются духи, которые, в общем-то, смертельно опасны. Хранитель Теней следит за тем, чтобы эти духи вели себя смирно. Ну и вот, заканчивая про Квентина, в рабочей деревне он тоже не прижился — постоянно возвращался в Кальстор. А жить ему негде, чердаки-подвалы уже под присмотром стражи и Теней — бойцов Хранителя Теней. Сагерт развивается в лучшую сторону, но это не всем нравится. Давай устраиваться на ночь.

Я кивнула и, встав, сказала:

— Постелю тебе в своей комнате. Сама лягу у Деми. Не думаю, что усну, но…

И я бы не уснула. Это было попросту невозможно, но Арлетт думала иначе — она подкралась ко мне совершенно бесшумно и, это я успела понять в последнюю секунду, вырубила меня заклятьем. Я провалилась в кромешную тьму, чтобы через пару часов вынырнуть из нее под шум чьего-то разговора.

Глава 6

Подхватившись с постели, я хотела гневно окликнуть Арлетт — как она посмела использовать на мне магию, но… Но вокруг была по-прежнему ночь, а я чувствовала себя полностью отдохнувшей.

Призвав небольшой осветительный шар, я направилась вниз, на звук голосов. И нос к носу столкнулась с Арлетт.

— А я иду тебя будить, — невесело произнесла она и спросила: — Будешь ругаться?

— Ты не должна была…

— Всего лишь двадцать минут глубоко сна, — мягко произнесла она. — К сожалению, это заклинание предполагает неожиданность. Если человек подготовлен и ожидает его — ничего не происходит. Моя лаборатория бьется над этой загадкой, но пока что ничего не выходит. Боюсь, что нам следует изучать не магию, а человеческое сознание.

— Магию изучать проще. — Я пожала плечами и добавила: — Но все же я предпочту, чтобы ты не испытывала на мне заклятий.

— Тебе потребуются все твои силы, — мрачно отозвалась Арлетт. — Идем, я заварила кофе.

— Погоди, — спохватилась я, — а ты? В смысле, ты не хочешь отдохнуть?

— Зелья и стимуляторы, — Арлетт пожала плечами, — согласись, что мне проще, чем тебе. Когда я устану — усну и меня не будут терзать страхи.

Я кивнула. Она права. Помогая нам, Арлетт все равно не перенимает и в полной мере не понимает моей боли. Она заботится о нас так, как заботилась бы и о других попавших в беду людях. Это неравнодушие — свойство ее характера.

— Ты очень отзывчивый человек, — сказала я, когда мы спустились вниз.

Правда, на лестнице я чуть не упала: дом был погружен во тьму, а моего маленького огонька не хватало, чтобы осветить сразу все.

— Ты видишь в темноте?

— Да, научилась. Спасибо, кстати, ну, за отзывчивого человека. Мне пришлось этому учиться, я была довольно равнодушна в прошлом. И мне показали, что это нехорошо. Кстати, есть новости: Демельза и Карин сейчас в магистрате. Девочка плачет, а Карин дает показания. Они связаны какой-то сияющей штукой. Судя по всему, это детская магия — ни у кого не получилось убрать это.

Я опустилась на стул и медленно выдохнула. Это хорошо.

— Это ведь хорошо?

— Мы знаем, где они, знаем, что с ними все в порядке, — уклончиво произнесла Арлетт. — Сейчас все упирается в то, что мы должны доказать похищение Карин. Но она не может солгать: ваше дело будут рассматривать в главном зале, а там под ногами огромный камень правды.

— Она пошла добровольно? — обреченно спросила я.

— Сначала нет, но алвориг Майрус собрался отрезать кисть девочки.

Я зажмурилась и помотала головой. Как, ну как можно пойти на такое!

— Он сказал, что немедленно обратится к целителю и кисть будет приживлена назад. Карин сказала «нет», но когда спутник алворига Майруса принес из кухни горшок и наколдовал лед…

Обняв себя руками, я тихо спросила:

— Мы можем пойти в магистрат?

— Нет, сейчас нет. Официально мы еще не знаем о том, что их нашли. В десять утра мы должны случайно оказаться подле магистрата.

— Ясно, — кивнула я и пригубила кофе. Он был горьким, невкусным и совершенно неароматным. И почему мне так его хотелось?

— У тебя есть подходящая одежда?

— Да. За ночь приготовлю. Пойдем, я знаю менее экспериментальное заклятье, позволяющее человеку уснуть.

Арлетт засомневалась:

— Разве я не должна поддерживать тебя?

— Тебе стоит поддержать свой организм. — Я покачала головой.

Сопротивлялась она не сильно, правда от помощи заклятья отказалась:

— Мой разум весьма дисциплинирован, я усну сама.

Ее дыхание выровнялось еще до того, как я успела закрыть за собой дверь. Потрясающе. Впрочем, заурядные люди не становятся главами исследовательских лабораторий.

«Хотя, как мне кажется, это первая лаборатория, о которой мне точно известно, что она существует. В Империи никто не спешит работать сообща», — подумала я.

Приготовить одежду не составило труда. Светлая блузка с чуть голубоватым отливом, пурпурная юбка в мелкую складку, поверх нее вторая юбка, темно-синяя, с разрезами от подола до пояса. Две половины второй юбки скреплены между собой цепочками. Пару лет назад в Империи была очень занимательная мода.

На все про все ушло меньше часа. И я, перелив остатки холодного кофе в большую глиняную чашку, одну из двух привезенных мною из столицы Империи, вышла и села на крыльцо. Оперлась спиной о дверь и, медленно отпивая мерзковатую жижу, до рассвета таращилась в небо.

«Выживу, все выдержу и страшно отомщу», — с этой мыслью я поднялась, улыбнулась первым солнечным лучам и вошла в дом. Пора переодеваться, заплетать свои волосы и будить Арлетт.

А, нет, Арлетт будить не надо. Она уже на ногах и даже приготовила что-то съестное.

— Как ты? — спросила она.

— Терпимо.

Помолчав, я добавила:

— Ты должна знать, что если решение будет не в мою пользу… Я не останусь в Кальсторе.

— Для меня это стало очевидным еще вчера. Когда я сказала о потере магии, — Арлетт усмехнулась и подвинула ко мне тарелку с бутербродами, — ты выглядела как человек, для которого эта цена приемлема.

Мы еще немного помолчали, после чего Арлетт добавила:

— Уже через год ты сможешь снова сбежать, и я приму Деми в Академию. Главное, не выходи замуж. В твоем случае лучше быть любовницей, чем женой.

Не сдержав мрачноватый смешок, я нехотя съела один бутерброд, залпом выпила остывший чай и пошла собираться. И, уже одевшись и глядя на себя в наколдованное зеркало, я решительно вытащила косметичку. А после, подкрасившись, распустила косы, позволив волосам свободно кудрявиться, и лишь собрала их с висков.

— Лучше две тоненькие косички, чтобы не мешали, — предложила зашедшая без стука Арлетт. — Позволишь помочь?

— Да.

Мне шло. Если бы не ситуация, я бы порадовалась своему отражению.

— Пора выходить. — Арлетт потянула меня к выходу. — В десять мы должны прийти в магистрат, чтобы подать официальный запрос по нашему делу. Там мы узнаем, что судебное разбирательство назначено на одиннадцать.

— Почему так быстро?

— Я не сказала? — удивилась Арлетт. — Прости, наверное, вчера я устала сильнее, чем думала. Алвориг Майрус просил о рассмотрении своей жалобы на сбежавшую бывшую жену еще три дня назад.

— Но зачем тогда это бессмысленное похищение?!

— Чтобы раздавить тебя морально. Чтобы сломать тебя, истощить. Чтобы показать, что тебя ждет, — безжалостно объяснила Арлетт. — Но мы будем бороться.

«А проиграв — выжидать и мстить», — продолжила я мысленно.

Выйдя на улицу, я поразилась тому, насколько сегодня прекрасная погода. На небе ни единого облачка, тепло и сухо, воздух напоен ароматами цветов, а откуда-то слева тянет умопомрачительным хлебным духом.

— Слушай, — Арлетт замялась, — есть у нас в Кальсторе одно заклинаньице. Его не то чтобы разрешено использовать, да и побочек много, но тебе нельзя давать волю эмоциям.

— Я держу себя в руках.

Но Арлетт на это только вздохнула:

— У тебя глаза блестят, ты вся вытянулась — не так, как положено воспитанной квэнни, а так, будто еще немного — и твой позвоночник сломается. Ты на пределе и, когда увидишь дочь, зарыдаешь. Или бросишься с кулаками на мужа. Пойми, я не знаю, кто будет судить вас. Увы, Хранитель Закона появился не так давно и Стражей мне еще не довелось изучить. Ты должна будешь спокойно и четко обосновать, почему дочери будет хорошо именно здесь.

— К чему ты ведешь? — устало спросила я.

— Готова сегодня весь день быть ледяной стер… Ледяной Королевой, а ночью пережить свой самый худший кошмар?

— Да, — уверенно произнесла я.

— Никому ни слова, а если спросят, отчего ты так спокойна, то говори правду: сдержанность далась тебе дорогой ценой.

Арлетт не договорила, а меня как будто изнутри омыло прохладной водой. Улеглись тревоги и страхи, отступила паника, ужас свернулся темным клубком и спрятался на самом дне души. Все, что составляло мою суть, подернулось легкой морозной дымкой, и я, изогнув губы в благодарной улыбке, негромко произнесла:

— Наша встреча — истинное счастье для меня.

— Потрясающе, — Арлетт окинула меня долгим взглядом, — заклятье сделало тебя чудовищно красивой и пугающей. Кто научил тебя этому, мгм, выражению лица?

Вскинув бровь, я вопросительно посмотрела на подругу.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сейчас выглядишь так, как будто, — она запнулась, подыскивая слово, — как королева в изгнании. Как будто твое место не здесь и не сейчас. Пугающе, но красиво. Знаешь, некоторые считают, что это заклятье раскрывает истинную суть человека, убирая все наносное в виде эмоций.

— Если убрать эмоции и чувства, то основой личности станет рациональность, — я повела плечом, — не думаю, что это правильно.

— Согласна, рациональность, не приправленная сочувствием, — страшная сила. Нам сюда, — Арлетт потянула меня в сторону небольшого плата, — это мой личный.

Через несколько минут мы были уже у магистрата. Невзирая на временную заморозку чувств, я не стала равнодушной. Очень странное, необычное чувство.

— Хэй, Летти! — мою подругу окликнули сразу, как мы вошли в прохладный холл. — А ты чего не корпишь над котлом?

К нам подошел высокий, отчаянно рыжий парень.

— Привет, Хэрри. Да я просто пришла узнать подробности дела о предполагаемой беглянке из Империи.

Хэрри старательно округлил зеленовато-желтые глаза и громко удивился:

— Да ты что?! В главном зале уже собралась большая половина Совета Кальстора! Не все рады: день уж больно хороший, так что, скорее всего, решение будет принято быстро.

— Тогда мы должны поспешить, надо же, какая удача!

Мне хотелось сказать, что ни Арлетт, ни Хэрри не достойны театральных подмостков. Но холодное рацио подсказало мне, что это будет лишним. Главное, что вон тот старик, стоящий у дальней стены, и вон та молодая женщина с девочкой-подростком все услышали и правильно поняли. Ну а что не поняли, то додумают.

— Это действительно большая удача, — я решила поддержать спектакль. — С тех пор как были похищены моя дочь и ее няня… Ах, я просто не нахожу себе места.

— А ведь Карин — уроженка Кальстора, — вздохнула Арлетт. — Поспешим же.

Мы нырнули в хитросплетения коридоров и остановились перед высокими двустворчатыми дверьми.

— Я буду сидеть среди зрителей, — коротко произнесла Арлетт. — Подсказывать не смогу. Сейчас многое зависит от тебя.

— Полагаю, под «многим» ты имеешь в виду «все»?

— Не все, — Арлетт покачала головой, — есть вариант, что нам придут на помощь. Но… Там все сложно. Ладно, стой здесь, за тобой выйдут.

Она ушла порталом, а я осталась в коридоре. Сейчас ожидание не причиняет мне страданий, а значит, можно рассмотреть и тонкий золотой узор на сапфирово-синей обивке стен. И попытаться отследить взглядом хитросплетения малахитовой зелени в мраморе пола. И…

Перед дверьми появился портал, а через мгновение сверху раздался сухой деловитый голос:

— Эйлин Майрус-Кортован может войти.

Сотворив зеркало, проверила, все ли в порядке, и, развеяв свое творение, шагнула в портал. И первое, на что я наткнулась взглядом, — это ошеломленное лицо своего бывшего супруга. Неужели не ждал меня?

— Приветствую благородное собрание, — я прижала руки к сердцу и склонила голову, — приветствую уважаемых судей.

Выпрямившись, я замерла, позволяя судье собраться с мыслями: он тоже мне не обрадовался. И, пока почтенный алвориг собирался с мыслями, быстро оглянулась.

Под ногами камень, от него идет мощный магический фон. Вокруг — амфитеатр, ряды со скамьями поднимаются вверх, чтобы всем был виден цирк. Есть три широких прохода — это, видимо, для свидетелей.

И три кресла. Массивные и абсолютно одинаковые, они ближе к тронам, чем к обычной мебели. Сейчас они пусты, а перед ними кафедра, за которой и стоит судья.

— Квэнни Майрус-Кортован? — уточнил он.

— Истинно так, — с достоинством ответила я.

— Алвориг Майрус, ваш бывший супруг и нынешний опекун, подал жалобу в Совет Кальстора, — кашлянув, проговорил судья. — Вы обвиняетесь в том, что бежали из столицы Империи в Кальстор, столицу Сагерта. Вы подвергли опасности и себя, и своего ребенка. Вы не поставили в известность алворига Майруса, и вы не имели причин для побега. Вы можете пояснить уважаемому собранию свои действия?

— Разумеется. — Я склонила голову перед судьей. — Уважаемое собрание, я покинула столицу Срединной Империи и прибыла в Кальстор в поисках работы и лучшей жизни для себя и своей дочери. Наша жизнь до прибытия сюда была довольно… Тяжелой. Похищение моей дочери лучше всего иллюстрирует то, как к нам относился мой бывший супруг.

— Протестую, — важно произнес мерзавец и шагнул поближе ко мне, — уважаемая жительница Кальстора, няня моей любимой дочери, четко и недвусмысленно сказала, что следует за Мелли добровольно.

Внутри моей замороженной души заворочалась тяжелая, душная ненависть. Интересно, если убью его здесь и сейчас, что будет с Деми?

— Я искал свою подопечную по всей Империи, — этот недостойный человек ломал комедию, и ему верили. — И, что хуже всего, я искал своего ребенка. Своего единственного, хочу заметить, ребенка. И, уважаемое собрание, прошу обратить внимание, что моя подопечная — дипломированный проектировщик зелий и имела постоянных клиентов в столице. Эти люди были столь любезны, что на бумаге перечислили все составы, по вопросам которых они обращались к квэнни Майрус.

— Квэнни Майрус-Кортован, — холодно напомнила я. — А суммы, которые они за это заплатили, они указали?

— Стоимость расчетов имеется у суда. Официальная, из гильдии, — прервал меня судья.

— Я прошу уважаемое собрание активировать Круг Истины, — решительно произнесла я.

Но прежде чем судья успел что-либо сказать, вмешался мой бывший супруг:

— Я запрещаю подвергать свою подопечную подобному унижению. И сам отказываюсь участвовать в подобном цирке.

— Ваше право законно, — кивнул судья и после перевел взгляд на меня, — квэнни Майрус-Кортован, ваше требование не может быть удовлетворено. Вы можете сказать то, что желали, или же молчите и позвольте нам озвучить решение и перейти к голосованию.

Этот суд был похож на фарс. Даже не суд, а просто говорильня, без каких-либо протоколов и…

Что-то громыхнуло позади меня. Громыхнуло, а после тоненько, мерзенько так заскрипело. Мне не хотелось оборачиваться — я продолжала выискивать дочь в толпе зрителей. Но, судя по вытянувшемуся лицу судьи, следовало бы обернуться.

Не успела. Едва лишь собралась посмотреть назад, как глухой, усталый, но вполне узнаваемый голос Гела заставил меня вздрогнуть:

— Приветствую Совет Кальстора. Мои извинения за нарушение регламента, но на портал сил у меня уже не осталось.

Слова Арлетт стали чуть понятнее: вот, значит, кто может прийти нам на помощь. Но как? Гел настолько влиятелен?

А он тем временем прошел мимо меня и дальше, мимо кафедры судьи, а после… После сел в центральное кресло-трон!

Судья медленно выдохнул, после чего торжественно произнес:

— Совет Кальстора приветствует Моргелина Т-рон Трегерета, Повелителя Ветра, Великого Лорда Северных Земель, Хранителя Закона и Первого из Трех Королей Сагерта.

Распахнув глаза, я смотрела на Гела, который спокойно выслушал эту вереницу титулов и лишь кивнул, когда Совет в едином порыве поднялся на ноги и на краткое мгновение склонился перед ним.

— Могу ли я спросить, отчего столь незначительный вопрос привлек ваше внимание?

— Оттого, что этот вопрос рассматривается в присутствии Совета Кальстора и при гарантированном отсутствии кого-либо из Совета Магов, — с короткой усмешкой произнес Гел. — Позвольте мне ознакомиться с документами.

По форме это предложение должно было быть просьбой — позвольте мне, но по факту оно звучало как приказ.

И бледный до синевы судья не смог противиться. Выйдя из-за кафедры, он забрал с нее плотную кожаную папку и передал ее Гелу.

Хранитель Закона открыл ее, через пару секунд закрыл и светски осведомился:

— Это все? Совет Кальстора собрался для того, чтобы выслушать жалобу опекуна на подопечную? Я не вижу прошения, алвориг Майрус. Как не вижу и доказательств состава преступления. Где обоснованные свидетельства побега, а не переезда?

— Простите? — Мой бывший супруг смахнул со лба выступивший пот.

— Вы написали жалобу, — с благожелательной улыбкой произнес Хранитель Закона, — она составлена вполне законно. Если рассматривать это с точки зрения имперского права, разумеется. Но я не вижу вашего прошения. Чего вы хотите? Зачем вы пришли? Или вы ждете сочувствия от Совета Кальстора?

По рядам пробежал смешок, а мне… Мне стало немного спокойнее.

— Квэнни Эйлин Майрус-Кортован, — Гел обратился ко мне, — где ваши документы? С чем вы пришли в суд?

— К моему сожалению, у меня нет никаких бумаг, Хранитель, — с достоинством произнесла я. — Вчера были похищены моя дочь и ее няня, дом, который мы с Карин арендуем, был взломан. Я вызвала стражу и умоляла их найти и спасти моего ребенка. И сегодня пришла в магистрат, чтобы узнать о том, нашли ли мою дочь. Но в магистрате я совершенно случайно узнала о суде. В чем моя вина, мне неизвестно. Я желала бы подвергнуться проверке в Круге Истины, но мой опекун против.

Выдержав паузу, добавила с кривой усмешкой:

— Очевидно, ему есть что скрывать.

— Протестую, — вскинулся алвориг Майрус, — мне нечего скрывать. Мои слова правдивы и истинны, невиновный человек не должен доказывать свою правоту, это унизительно.

Гел откинулся на спинку кресла и почти мечтательно улыбнулся.

— Прежде чем вступить в должность Хранителя Закона, я проходил проверку в Круге Истины. И не обнаружил в этом ничего унизительного. Говорить правду легко и приятно. Впрочем, все мы разные. Алвориг Ниерро, стража передавала вам отчет о произошедшем?

— Д-да. — Судья откашлялся и повторил более уверенно: — Да, Хранитель.

— Где же он?

— Я не прикреплял его к делу, поскольку были получены исчерпывающие объяснения произошедшему от алворига Майруса и…

— И когда квэнни Лориан спросит, почему стража ночью подняла ее с постели и обыскала ее дом, мы скажем, что она должна обратиться за разъяснениями к алворигу Майрусу, проживающему в столице Срединной Империи? — с интересом спросил Гел. — В поисках похищенного ребенка стража прочесала Цветочный район, были досмотрены восемь домов, в девятом были обнаружены девочка и ее няня, связанные между собой колдовскими узами неизвестного происхождения. Я правильно понимаю?

— Да, — коротко ответил судья.

— Вы знаете, что люди, потревоженные ночью из-за розыскных действий стражи, имеют право на компенсацию в случае, если они были потревожены зря. Иными словами, если семья ни в чем не виновата, они получают небольшую денежную сумму, которая выплачивается из казны Хранителя Закона. Из моей казны. И вот сегодня у моего секретаря на руках шесть письменных заявлений и два устных о том, что люди желают получить свои деньги. Вы следите за моей мыслью, алвориг Ниерро?

— Да.

— На основании чего я должен выплатить эти деньги?

Судья стушевался и промолчал. Но мой бывший супруг, чувствуя, что все идет не туда, куда ему нужно, поспешил вмешаться:

— Вина за произошедшее лежит на моей подопечной.

— Интересно, — покивал Гел, — почему?

— Она похитила мою дочь, после чего сбежала сюда и…

— И вы похитили свою дочь, вместо того чтобы обратиться в стражу и действовать по закону, — закончил за него Гел. — Я правильно понимаю?

— Нет. — Мой бывший супруг стиснул зубы. — Я забрал свою дочь с полного согласия ее няни.

Гел… Моргелин вскинул бровь и со сдержанным изумлением уточнил:

— Няня позволила вам забрать ребенка? А с каких пор няни решают, где может, а где не может находиться ребенок? Я бы хотел выслушать эту почтенную кальсторку, потому что сейчас я ничего не понимаю. Прошу удалить с камня истины квэнни Майрус-Кортован и алворига Майруса и ввести в зал квэнни Лурден.

— Протестую, — четко произнес алвориг Майрус.

— Протестуйте, — милостиво кивнул Гел, — протестовать вы можете сколько угодно, однако Карин Лурден северянка, и я, своей властью, призываю ее дать ответ в Круге Истины.

Гел выглядел напряженным. А я потеряла надежду. Можно сколько угодно доказывать, что в Империи нас не ждет ничего хорошего, мы все равно будем изгнаны отсюда. Все ужасы, что творил мой бывший муж, укладываются в канву имперского законодательства. И даже если его оштрафуют, он все равно отыграется на нас. Да и не беден он, отнюдь не беден.

На меня вдруг накатила апатия. Что бы Карин ни сказала, это не даст нам лишний год на Севере…

За своими тяжелыми мыслями я не заметила, как Карин и Деми появились в кругу истины.

— Эйлин, ты не слышала? — глухо рыкнул мой бывший муж. — Тебе было сказано выйти из круга!

Грубо схватив мою руку, он пошел к пустым сиденьям. Когда я семенила за ним, мне не приходило в голову воспротивиться, я лишь изворачивалась, чтобы рассмотреть свою девочку. Своего грустного, печального ребенка. Ребенка, который сейчас прижимался к своей няне.

— Будьте вежливее со своей подопечной, алвориг Майрус. Иначе вы будете удалены из зала.

До боли стиснув мою руку, он разжал пальцы и процедил невнятные извинения. После чего указал мне на стул.

— Сидеть.

— Здравствуй, Эйлин, — прямо за указанным местом сидел Кирвалис.

Он был одет столь неприметно, что я даже не заметила его вначале.

— Ты заставила меня волноваться за тебя, — вкрадчиво продолжил он. — Как же ты одна, в чужом краю. Нехорошо.

— Мне было очень хорошо, пока Судьба не столкнула нас вновь, — коротко произнесла я.

На что он дал мне убийственный ответ:

— Не стоит, дорогая. Я по-прежнему люблю тебя. Я здесь только ради тебя, и я не позволю Майрусу причинить вам с Деми вред.

Наплевав на приличия, я развернулась к нему, посмотрела в наглые, бесстыжие глаза и четко произнесла:

— В тот вечер я пришла к тебе за помощью. Я была готова отдать тебе все, но узнала, что ты в сговоре с моим мерзавцем-опекуном. Что бы ни произошло, но я не доверю тебе ни себя, ни Демельзу. Буду торговать своим телом за медяк, но не продамся тебе.

Он дернулся так, будто хотел отвесить мне полноценную пощечину. И я, коротко усмехнувшись, вновь повернулась к Кругу Истины.

Где из портала вышли Карин и моя девочка.

Несмотря на заклятье, внутри меня поднялась настоящая буря чувств, которая тут же подернулась морозом и осыпалась осколками, и целую минуту меня бросало от спокойствия к истерике и обратно.

— Я протестую против того, чтобы к моей дочери был применен этот артефакт, — сказал вдруг мой бывший муж.

— Было бы прекрасно, если бы вы вставали, когда обращаетесь к суду, — коротко произнес Гел. — Вы можете попросить свою дочь молчать, потому что разрушить узы, созданные детской магией, невозможно.

— Возможно, — возразил алвориг Майрус и встал. — Моя подопечная может это сделать.

— Вам известно, что квэнни Эйлин чувствует боль, когда делает это?

— Да, — коротко произнес мой бывший муж. — Она мать и должна отвечать за действия своего ребенка.

— А вы, как отец, что должны? — полюбопытствовал Гел.

— Опекать.

— Ясно.

— Демельза, закрой рот и молчи, — приказал мой бывший муж. — Иначе…

Он не договорил, и моя девочка, моя бледная до синевы девочка, только кивнула.

— Квэнни Лурден, вы даете свое согласие на активацию Круга Истины?

— Да, — четко и громко произнесла Карин.

И если Деми не сводила с меня глаз, то наша няня смотрела четко перед собой.

Камень под ее ногами осветился и стал светлым, как жемчуг.

— Алвориг Ниерро, вы собираетесь вести процесс или мне сделать это за вас? — жестко спросил Гел.

— Квэнни Карин Лурден, что вы можете сообщить Совету Кальстора? — уныло произнес судья.

— На улице прекрасная погода, — ядовито процедила моя подруга. — Вчера наш с Эйлин дом подвергся нападению, и никто этого не заметил. Демельза испугалась настолько, что создала между собой и мной вот эту нить.

Карин подняла руку, чтобы все могли рассмотреть золотистую дымку, свившуюся вокруг ее травмированной руки. Эта полупрозрачная колдовская веревка связывала ее моей дочерью.

— В дом ворвалось трое мужчин. Двоих я вижу здесь. — Карин повернулась к нам и указала пальцем на моего бывшего мужа и на Кирвалиса. — Я клялась Эйлин, что никому не открою дверь, и я не открывала. Но после… После я дала свое согласие на то, чтобы нас с Демельзой забрали из нашего дома.

— Принято, — поспешно сказал судья. — Думаю, мы можем…

— Почему вы приняли такое решение?

— Потому что алвориг Майрус достал нож и собрался отрезать Демельзе кисть. Он утверждал, что позднее прирастит руку ребенка назад, но я посчитала это недопустимым. Также я пообещала молчать и никому никогда об этом не рассказывать, — Карин вновь повернулась в нашу сторону, — я солгала. А благодаря искалечившему меня проклятью никакие клятвы на меня не действуют. Прости, Эйлин, что не сказала тебе об этом.

— Ты делом доказала, что тебе можно доверять, — спокойно сказала я.

— Я приказываю тебе молчать, — процедил алвориг Майрус.

— Ненавижу тебя, — выпалила вдруг Деми, глядя на своего отца. — Если я буду жить с тобой — я сбегу. И буду жить под мостом с другими бродяжками! Маги ценятся, и кто-нибудь возьмет меня под крыло, и я вырасту преступницей! Главное, подальше от тебя!

И что самое страшное, Круг Истины говорил об одном: произносится лишь правда.

— Замолчи, — рявкнул Майрус.

— Я собираюсь сбежать от тебя, — прищурилась Деми, — зачем мне тебя слушать? Мама останется здесь, ей колдовской договор запрещает покидать Кальстор! Я не пропаду.

В голосе Деми звенела уверенность.

— Если бы я осталась с мамой здесь, в Сагерте, все было бы хорошо, — добавила моя девочка и мило улыбнулась, — я ведь не нужна алворигу Майрусу. Он просто хочет выдать мою маму замуж, вот и все.

— Квэнни Лурден, вам есть что добавить?

— Только одно, — усмехнулась Карин, — закон, способный оставить ребенка в руках мучителя, — это плохой закон.

— Вы можете быть свободны. Алвориг Майрус, квэнни Майрус-Кортован, прошу вас вернуться в Круг Истины.

Поднявшись со своего места, я направилась в центр Круга Истины. И даже опередила своего опекуна на несколько шагов. Мне не терпелось разобраться со всем этим. Присутствие Кирвалиса придало мне… Даже не знаю, как назвать это чувство — ледяная ненависть или подмороженная ярость? Ведь благодаря заклятию Арлетт я и смертельно спокойна, и одновременно знаю, что внутри меня кипят эмоции.

Майрус, вставший в двух шагах от меня, был напряжен. Он явно не знал, чего ждать от Хранителя Закона. Но и я не представляла, что будет. Ведь хранитель не может нарушить закон. Никак и никаким образом! Я уже наслушалась нехороших историй о предыдущем хранителе, который едва не уничтожил Сагерт.

— Алвориг Майрус, вы нарушили сразу несколько законов Севера, — четко произнес Гел. — Забота о благополучии дочери не может оправдать взлом магической защиты…

— Да какая там была защита? — вспылил Майрус. — Пара сигналок, и все! Она же слабая!

Последнее он произнёс с особым отвращением, и я ярко вспомнила презрительный взгляд его матери. И то, как они все относились к Деми. Возможно, в этом была моя вина, я ведь подчищала за ней все ее колдовские шалости.

Углубившись в свои мысли, я пропустила большую часть речи Хранителя Закона:

— …таким образом, закон прямо и четко запрещает нарушать уединение жилища, даже если оно не имеет колдовского запора. Я понятно выражаюсь?

— Вполне. — Мой бывший муж склонил голову. — Виноват, беспокойство за дочь помутило мой рассудок. Я готов принести свои искренние извинения и выплатить штраф. Все же никто не пострадал.

— Вы похитили жительницу Кальстора, — напомнил ему Гел, без особого, в общем-то, напора.

На что Майрус уверенно ответил:

— Вы Хранитель Закона, но северного закона. Да, я не имел права забирать квэнни Лурден с собой. Но ведь она сама не позволила мне освободить ее!

— Путем отрезания руки ребенку? — уточнил Гел.

— Вам это кажется жестоким, — скорбно улыбнулся Майрус, — но на родителях юных магов лежит огромная ответственность. Мы должны вложить в умы своих детей, что вседозволенность — грех. Это не просто законное право, это наша обязанность. В воспитательных целях к юному магу может быть применена любая мера воздействия, если ее последствия могут быть устранены. Я не собирался причинять дочери боль, это все же слишком.

— Отрезать детям руки — вот где грех, — не сдержался кто-то из сидящих в зале. — Боль он не собирался причинять, чудовище!

В тот же момент поднялся страшный гвалт. Люди обсуждали услышанное, и среди всего я расслышала:

— Понятно, отчего сбежала эта бедная девочка.

Моргелин не спешил прерывать всеобщее обсуждение. Он пытался придумать, как нас спасти. Пытался и не мог: закон Империи блюдет интересы мужчин, но не женщин.

— Тишина в зале, — произнес наконец Моргелин. — Я понял вашу точку зрения, алвориг Майрус. Точно так же я понимаю и квэнни Лурден: она была готова на все, чтобы защитить доверенного ей ребенка. Однако закон Империи гласит, что второй родитель одарённого ребенка должен одобрить воспитательное воздействие. Квэнни Майрус-Кортован, вы одобряете подобные меры воздействия?

— Нет, — четко произнесла я. — Именно поэтому вокруг моей дочери всегда горит щит от физического воздействия.

— Вы называете слабой женщину, способную справиться с детским колдовством и при этом еще и поддерживать щит вокруг своей дочери? — удивился Гел.

Мой бывший супруг только пренебрежительно усмехнулся:

— И чем это может помочь семье? Хранитель, мне кажется, вы затягиваете процесс. На улице прекрасная погода, отпустите людей наслаждаться ею.

Майрус явно обрел душевное равновесие. Да, он хотел скрыть свои неприглядные поступки, но раз не вышло, он будет ссылаться на имперское право.

— Ну что вы, — тонко усмехнулся Моргелин, — как бы я посмел? Нам нужно разобраться в том, ради чего вы прибыли в Сагерт. Ваша супруга подписала контракт с Академией Стихий, и раз уж мы выяснили, что она слабый маг, то разрыв контракта без уважительной причины убьет ее. Сильная колдунья потеряла бы дар, средняя дар и здоровье, слабая заплатит жизнью. Так чего же вы хотите, алвориг Майрус?

— Как добросовестный опекун, я желаю своей подопечной и нашей дочери лишь счастья, — благостно ответил мой бывший муж. — Так вышло, что ребенок не может жить в моем доме. Увы, моя невеста против, а учитывая ее сильный дар и то, что беременные женщины не несут ответственность за вспышки магии… Я не готов подвергнуть Демельзу такому риску. Я лишь хочу, чтобы сильный, достойный мужчина взял ответственность за жизнь и здоровье моей подопечной и ее ребенка.

Известие о том, что у Майруса уже есть невеста и, больше того, эта несчастная уже ждет ребенка… Это было неожиданно больно.

— К сожалению, я не могу жениться сам, пока моя подопечная не нашла свое счастье. Эйлин немного, — тут он снисходительно усмехнулся, — тяжело перенесла наш разрыв. Боюсь, что ее побег и её же нежелание выйти замуж за достойного, обеспеченного человека всего лишь месть мне и моей невесте. Но сейчас я вынужден настаивать на браке для нее. Наследник рода Майрус не может родиться вне брака.

Краем глаза я отметила, как приосанился Кирвалис, и поняла, что сейчас Гел из лучших побуждений допустит страшную ошибку!

— Но вы понимаете, что квэнни Эйлин не может покинуть Сагерт? И ваша дочь останется здесь. На некоторое время, но все же?

Или Гел хочет задержать нас здесь на три месяца, а после… Ох, я могла бы нарушить контракт и продлить свою обязательную отработку! И так вновь и вновь, пока не пройдёт год! Тогда Арлетт сможет записать Деми в Академию Стихий, а я… Я уж как-нибудь разберусь. Если дочь будет в безопасности, ох, я смогу многое.

— Повторю, я желаю своей подопечной счастья. Разумеется, я не желаю ей смерти. И я уверен, ни один достойный мужчина не пожелает рисковать здоровьем своей супруги.

— Я вас услышал, — кивнул Гел. — Тогда этот, мгм, суд действительно пора завершить. Алвориг Майрус, выслушав ваши доводы, я решил, что вы должны быть оштрафованы в пользу пострадавших. А именно, вы должны выплатить сто сагертов квэнни Лурден: она испытала страх за свою жизнь в тот момент, когда вы взломали ее дом. Вы, вероятно, не знали, что она является соарендатором того жилья, что вы вскрыли. Также вы должны выплатить десять сагертов хозяйке дома: ей придется ставить новый замок. Обвинения в похищении я с вас снимаю, поскольку имело место недопонимание между вами и квэнни Лурден. Однако я хочу указать вам на то, что вы должны согласовывать свои наказания со вторым родителем.

Майрус, пряча победную усмешку, склонил голову.

— Да, Хранитель, вы правы.

— В знак своей доброй воли, — продолжил Гел, — выплату потревоженным семьям я возьму на себя. То есть выплата будет произведена из моих личных средств, а не из казны Хранителя Закона. Также, как полномочный попечитель Академии Стихий, на которую работает ваша подопечная, я прошу вас выдать её замуж здесь, в Сагерте. Это ни в коем случае не судебное предписание, разумеется, а лишь мое личное пожелание. Есть ли у вас возражения?

— Нет, Хранитель. — Алвориг Майрус коротко поклонился.

И когда он отвернулся и направился к Кирвалису, Гел остро взглянул мне в глаза и одними губами произнёс: "Верь мне".

— Есть ли законные возражения у благородного Совета Кальстора?

Поднявшийся ропот говорил о том, что по закону никто возразить не может, но все считают происходящее страшно несправедливым.

— Мое решение основано на том незыблемом законе, который гласит: житель Империи, находящийся на территории Сагерта, подлежит суду по имперскому праву в случае, если в дело не вовлечен житель Кальстора. Квэнни Лурден не знала, что опекун имеет право калечить своего ребенка, и потому посчитала, что ее принуждают покинуть дом. Квэнни Лурден получит сто сагертов за испытанный ею страх смерти. Квэнни Ранмарр получит десять сагертов на установку нового замка взамен того, что был вскрыт неучтенным ключом. Совет Кальстора не выдвинул ни одного законного возражения — значит, мое решение верно и пересмотру не подлежит.

Моргелин взмахнул рукой, и в воздухе на мгновение проявилась вычурная золотистая вязь.

— Магия приняла мое решение, — подытожил Гел и встал со своего трона.

Легко перемахнув через невысокое ограждение, отделявшее Круг Истины от основной части зала, Гел подошёл ко мне.

— Я представлял это иначе, — он мягко улыбнулся, — но вместе с тем я все равно счастлив спросить тебя, Эйлин Майрус-Кортован, ты станешь моей женой? Я буду заботиться о тебе и твоей дочери, и, в знак своей честности и открытости, я предлагаю тебе невинный брак сроком на год и три дня. Здесь, на Севере, люди не склонны долго думать перед вступлением в брак. Духи Разлома скорректировали наше отношение к долгим раздумьям, ведь если человек размышляет слишком много, то он просто не успеет прожить свою жизнь. Поэтому каждое наше решение мы принимаем так, будто оно последнее. И если завтра мне суждено умереть, я бы хотел умереть женатым на тебе.

Он опустился на одно колено и, перехватив мою руку, прижался губами к коже.

— Я запрещаю!

В голосе Майруса звучала настоящая паника.

— Краткосрочный брак — не то, что допустимо для благородной имперки, — торопливо продолжил мой бывший муж. — Я не позволю превратить мою подопечную в падшую женщину! Год с одним, год с другим — немыслимо.

Гел не обратил внимания на его слова и, все так же стоя на одном колене, продолжал ждать моего ответа.

— Я согласна, — коротко выдохнула я.

Одним движением Гел оказался на ногах и, развернувшись к побледневшему Майрусу, с улыбкой пояснил:

— Брак называется невинным оттого, что мужчина и женщина живут как семья, не вступая в интимные отношения. Если же любовь толкнет их в объятия друг друга, то они будут обязаны заключить полный брак. Мужчина гарантирует это своей колдовской силой, женщина — своим здоровьем. Чести и достоинству квэнни Эйлин не будет никакого урона. Да что я вам объясняю, если в Империи тоже есть подобный брак. Малый светский брак, если я не ошибаюсь. Единственное, что сохранение чистоты между супругами остается лишь на их совести, без какого-либо колдовского вмешательства.

— Да, вы правы. — Майрус нервно потер ладони друг об друга.

— Вы не считаете меня достойным обеспеченным мужчиной? — вскинул бровь Гел.

А мне вдруг стало смешно.

"Бедный Майрус, — подумала я со злорадством и лицемерной жалостью, — кажется, он попал в затруднительную ситуацию".

— Вы, вне всяких сомнений, достойный состоятельный мужчина, — выдавил Майрус. — Зачем вам Эйлин? Слабая колдунья родит вам такого же слабого ребёнка! Я подобрал для нее достойную партию. К тому же он имперец и…

— Мне нужна именно Эйлин, и она дала своё согласие, — спокойно произнес Гел. — А за оскорбление моей нареченной я имею право вызвать вас на дуэль.

Мой бывший муж сбледнул ещё сильнее и, выдавив жалкую улыбку, поманил меня к себе.

— Я имею право побеседовать со своей подопечной наедине.

— Я создам для вас полог тишины, — кивнул Гел.

И едва лишь вокруг нас разлилось золотистое сияние, напрочь отрезавшее все иные звуки, Майрус гневно выдохнул:

— Ты не имеешь права соглашаться!

— Имею, — холодно произнесла я. — Более того, даже по нашим имперским законам ты не можешь мне запретить выйти замуж за того, за кого захочу сама. Твой единственный путь — это доказать, что выбранный тобой жених богаче и влиятельней. И даже в этом случае я могу отказаться, поскольку для этого мне достаточно лишь одной фразы: " Я его не люблю, меня устраивает опека бывшего мужа". По счастью, после того скандала с внебрачной дочерью нашего Императора безраздельная власть бывших мужей была хоть немного, но ограничена. Иначе ты уже давно подложил бы меня под Кирвалиса.

— Ты не можешь так со мной поступить, — жалко произнёс Майрус. — Какая тебе разница, кто будет владеть твоим телом?! Демельзе лучше будет в Империи, у нее там есть друзья и…

— И ты сам сделал все, чтобы Деми, как и я, возненавидела столицу и всех тех "как бы друзей", которые отвернулись от нас.

Внутри меня бушевала такая буря чувств, что заклятье с ней едва справлялось.

— Я заберу Демельзу, — попробовал он надавить.

— Попробуй. Ты уже отказался от нее, ты уже сообщил людям, что ей угрожает опасность от твоей невесты. И больше того, тебе придётся доказать, что ты сможешь дать ребенку больше, чем это может сделать Хранитель Закона.

— Ты же любила меня, Эйлин. Не делай этого, прошу! Я… Мы можем снова быть вместе! Ты станешь женой Кирвалиса на год, потом разведёшься. Я разведусь с Аннабель и оставлю себе нашего с ней сына, и мы с тобой снова будем вместе! Помнишь, как мы были счастливы?!

— Ты настолько жалок, что я даже не могу понять, как не заметила этого раньше, — с отвращением произнесла я.

— Я потребую того, чтобы Демельза навещала меня, — прищурился Майрус. — У меня нет выбора, Эйлин. Не заставляй меня идти на крайние меры!

Но я, уже не слушая его, просто шагнула в сторону, выходя из-под защиты полога тишины.

— Квэнни Эйлин?

— Просто Эйлин, алвориг Трегерет, — поправила его я.

— А я — просто Гел, — улыбнулся он. — Почтенная квэнни Меровиг Нортренор, окажите мне честь, станьте связующей между нашими с Эйлин взаимными клятвами.

— Отчего бы и нет, если так вежливо просят, — раздался весёлый громкий голос с самого верхнего ряда кресел. — Всё-таки с тобой, Гел, наше болото как-то оживилось.

Вниз по центральному проходу спускалась крайне экстравагантная женщина. Короткая прическа с неровными прядями, узкие черные брюки, кипенно-белая блузка и жакет без рукавов, подчеркивающий тонкую талию. Едва она дошла до нас, я почувствовала тонкий, приятный аромат вишнёвого табака. Видимо, алвориг Нортренор курит трубку.

— Беритесь за лапки, детки.

— Майрус, — громко и чётко произнёс Кирвалис, — помни о своем обещании!

— Кто это? — с интересом спросила квэнни Нортренор и щелчком пальцев материализовала в руке изящную черно-серебряную трубку.

— Некогда этот мужчина хотел жениться на мне, но я отказала ему, — чётко и громко ответила я.

— Ка-ак интересно. — Квэнни Нортренор глубоко затянулась и, выпустив ароматный клуб дыма, глубокомысленно добавила: — Чувствую запашок исключительной, непревзойдённой подлости. А мой нюх, как правило, не врет. Гел, позволь старухе дать тебе совет.

— Вы не старуха, — возразил Хранитель Закона.

— Ты такой милый мальчик, — восхитилась она, — тем не менее на улице прекрасная погода и члены Совета явно хотят домой.

— Это нечестно, — крикнул кто-то, — я только-только пачку печенья вскрыл! И вообще, все наконец-то стало интересно!

— Вы, как всегда, правы, квэнни Нортренор. Уважаемый Совет Кальстора, я благодарю вас за присутствие на судебном заседании.

Хранитель Закона коротко поклонился и продолжил:

— Но ваша помощь более не требуется.

Квэнни Нортренрор подошла чуть ближе ко мне и шепнула:

— Обожаю исключительную вежливость Гела. По первости она даже слегка обескураживает, не так ли?

— Д-да.

— Ничего не бойся, девочка. Хранители умеют бороться за свое счастье. Уж я-то знаю.

"Вот только я не "счастье", а просто случайная знакомая", — промелькнуло у меня в голове.

Люди покидали зал быстро, я бы даже сказала — профессионально быстро. Впрочем, ничего удивительного, если им часто приходится собираться здесь.

В огромном пустом зале остались только мы: таинственная и впечатляющая Меровиг Нортренор, я, Гел и Майрус с Кирвалисом. Последний стоял чуть в стороне.

И вдруг я почувствовала, как в артефакт под нашими ногами вновь подали магию.

А через минуту то, что было ясно мне, стало очевидным для всех: камень засветился жемчужно-серым цветом.

— Вы не имеете права, — задохнулся гневом Майрус. — Я родился в Империи, и я требую…

— Сейчас ты не имперец, — оборвала его квэнни Нортренор, — а мужчина. Ты против брака между Хранителем Закона и Эйлин Майрус-Кортован, и ты должен это объяснить или замолчать. Как видишь, мы все в Кругу Истины — никто не сможет солгать.

— Эйлин, — Гел старательно не смотрел в сторону Майруса и Кирвалиса, — повторюсь, я счастлив предложить тебе невинный брак сроком на год и три дня.

— Я счастлива принять твоё предложение, — ответила я.

Говорила с чистым сердцем, ведь предложение Гела было истинным спасением. Хоть и было немного горько оттого, что…

"Не наглей, Эйлин", — одернула я саму себя.

— Обратите внимание, что артефакт не налился краснотой, — проворковала квэнни Нортренор. — А вы могли бы повторить ваши слова? О счастье для дочери и подопечной?

Майрус оказался между двух огней. С одной стороны над ним нависала пугающе необычная женщина, с другой находился Кирвалис. Он пока молчал, но смотрел тяжело, неприятно. Мне казалось, что его взгляд придавливает меня к полу. И я, даже не успев осознать свои действия, прижалась к Гелу.

Он в тот же момент обвил мои плечи рукой и, чуть сжав пальцы, шепнул:

— Теперь все будет хорошо.

— Мне, как имперцу, больше интересны другие слова. — Кирвалис сделал к нам пару шагов. — О любви. В Империи женщина может отказаться от брака, если она не любит мужчину.

Поддержка Гела придала мне сил, да и Кирвалис, о чем бы он ни договорился с Майрусом, не слишком меня пугал. Здесь, на Севере, он ничего не мог нам сделать. В отличие от моего подлого бывшего мужа.

— Весь вопрос в том, — сказала я, — что происходящее здесь не ваше дело.

— Алвориг Кирвалис — мой добрый друг, — начал было Майрус, но пол под его ногами стал насыщенно-красным. — Неважно. Эйлин, ты любишь этого человека?

— Знаешь, что самое забавное? Что я не обязана отвечать, — возможно, в моем голосе прозвучало злорадство.

Но виновата ли я в том, что хочу сполна заплатить Майрусу? За всю заботу, за всю любовь и за все внимание, что он нам подарил.

Кирвалис вытащил из кармана свернутый в трубку пергамент, подошел к нам и похлопал им по плечу Майруса. Я же поразилась тому, какого хорошего качества была эта выделанная кожа. Неужели…

— Меня устроит твоя дочь. Вместо матери, — коротко бросил Кирвалис. — Я оплачу пансион квэнни Лауры и заберу Демельзу, едва ей исполнится семнадцать.

Меня пробила нервная дрожь. Пансион квэнни Лауры в народе назывался пансионом покорных. Никто не знает, что там делают с несчастными девушками, но эффект един для всех — запуганные, теряющие сознание от громкого крика квэнти, становящиеся ласковыми покорными женами.

Кирвалис, более не заинтересованный в происходящем, развернулся к нам спиной и ушел.

— Что ж, — Майрус бледно улыбнулся, — что ж…

— Я не дам своего согласия на пансион для Деми, — отрезала я. — Я уже почти замужем и ты обязан получить мое согласие!

Квэнни Нортренор пыхнула последний раз трубкой и, эффектно выбив ее, убрала в пространственный карман. После чего ехидно прищурилась и с интересом спросила:

— Ты так беден, что проиграл жену в карты? Хотел разом поправить своё состояние?

— Н-нет, — выдавил Майрус, пол под его ногами стал розоватым.

— Не в карты? Хм, в кости? Тоже нет.

— Я бы никогда не поставил на кон Эйлин! — рявкнул Майрус. — Это была модная в сезоне игра на…

— Колдовские контракты, — вместо него договорила я. — Как же я умоляла его не играть!

— Ничего не понимаю, — Гел притянул меня к себе, — ты хочешь сказать, что взрослые люди действительно играют в игру, где в результате проигрыша они окажутся под действием колдовского принуждения?

— Хуже, они подписывают магические контракты и играют на них. Мать-Магия, ты не только подлый и жестокий, но еще и тупой!

В моем голосе звенело отчаяние. Все наши с Деми беды лишь оттого, что мой бывший муж глупец!

В этот момент я порадовалась тому, что уже разведена. Могло бы быть и хуже.

— Ты должна понять, Эйлин. Линн, прошу, любовь моя. Ну действительно, я сглупил, я не подумал. Он потребовал развод, и я думал, что просто… Просто развод, а потом я все тебе объясню и мы поженимся снова. И он опять останется ни с чем, как тогда, когда ты выбрала меня. А потом он пришел ко мне снова. У него был другой мой контракт. Он выкупил его! Я больше не садился играть. Линн, пойми, я не виноват. Поговори с ним, Эйлин! Может, ему хватит твоей ласки? Может, он согласится продать тебе мой контракт за пару ночей? Линн, в память о нашей любви ты должна…

Договорить он не успел. Один короткий удар, и мерзавец осел на пол, прижимая к окровавленному лицу руки.

— Гел, — укоризненно произнесла квэнни Нортренор, — ты сбил мое проклятье. И как оно теперь сработает — неизвестно. Разве может Хранитель Закона бить людей?

Гел, брезгливо отряхивающий руку, пожал плечами.

— Драка, не приведшая к фатальным последствиям, — сорок сагертов в пользу пострадавшего.

С этими словами он вытащил из кармана кошелек и бросил его к ногам сидящего на полу Майруса. После чего Гел обратился к квэнни Нортренор:

— А еще, как Хранитель Закона, я должен сообщить вам, почтенная, что проклятье…

— Это стихийное, — отмахнулась она, — не приведет ни к смерти, ни к серьёзным травмам. На выходе занесу тридцать сагертов в кассу. Мне, кстати, дешевле вспышка ярости обошлась.

— А что с ним будет? — тихо спросила я.

— А тебе его жаль? Зря. Он-то не пожалел ни тебя, ни твою дочь, — серьёзно произнесла квэнни Нортренор и добавила: — Да и не знаю я, что с ним будет. Стихийно же.

Я смотрела на потерянного, разбитого и униженного Майруса и не чувствовала ничего, кроме брезгливого сожаления.

— Эйлин, — он отнял руки от лица и с мольбой посмотрел на меня, — Эйлин, он заставит меня отписать все имущество на его имя.

— Тогда ты узнаешь, что такое нищета. Будет полезно. Я хочу уйти отсюда. Я хочу обнять дочь, а не вот это вот всё.

Боюсь, что в моем голосе звучали слезы.

— Сейчас, милая, — кивнула квэнни Нортренор, — сейчас.

Я не помню, как мы давали клятвы. Не помню ничего, кроме нестерпимого желания обнять дочь. Прижать ее к себе крепко-крепко и никогда не отпускать.

Глава 7

После скоропалительных клятв квэнни Нортренор радостно сообщила, что теперь мы будем жить в замке Гела. Тот страшно смутился и признался, что так и не завершил ремонт.

— Предыдущий Хранитель Закона страшно любил золото и помпезный имперский стиль. — Квэнни Нортренор ненавязчиво подхватила меня под руку и вкрадчиво добавила: — Отпусти ладошку дочери, у нее уже кончики пальцев побелели.

Ахнув, я разжала пальцы, но Деми только улыбнулась:

— Ничего страшного, мамочка.

И в этот же момент исчезла их с Карин связь. Наша няня потерла травмированную руку и спрятала ее в складках платья.

— Я чувствую себя в безопасности, — доверительно сообщила моя малышка и прижалась ко мне.

— Портал открыт, — негромко произнёс Гел и подошел к нам.

Перейдя в замок, мы принялись осматриваться. Карин чувствовала себя неловко и старалась держаться подальше от Хранителя Закона.

— Это площадка для порталов, — скупо пояснил Гел. — Гости могут переместиться только сюда.

"Площадкой" он назвал массивную террасу, с которой открывался неплохой вид на город.

— Следуйте за мной. — Гел поманил нас за собой, сквозь двустворчатые двери вглубь замка.

И замок этот был… Нелюбимым и неуютным. Часть его коридоров блистала остатками имперской роскоши, часть была ободрана до голого камня, и часть носила следы начатого и брошенного ремонта. И во всем, абсолютно во всем, что мы видели, читалось пренебрежение. Гел не был счастлив здесь. Или заклятье просто перестает действовать и ко мне в троекратном размере возвращаются эмоции, из чего проистекает излишняя чувствительность.

Квэнни Нортренор так и шла рядом с нами и, что удивительно, хранила молчание. Мне почему-то казалось, что эта женщина не создана для тишины.

— Он очень одинок, — сказала вдруг Деми.

— Наверное, ты права, солнышко. Но не всё, что ты поняла о человеке, стоит произносить вслух.

Я была вынуждена сделать дочери замечание, потому что увидела, как окаменела спина Моргелина. Ему, шедшему впереди, все было прекрасно слышно.

— Сюда, — скупо произнёс Гел. — Здесь должно было быть семейное крыло. Тут моя комната, здесь, напротив, свободная спальня. И дальше по коридору детская с комнатой для няни.

А вот эта часть замка была сделана с любовью. Тщательно продуманное сочетание цветов: бежевый, морская волна и красно-коричневый. Изящные светильники на стенах, теплый ворс самоочищающихся ковров под ногами. И живые картины — пейзажи, на которых изменяется время суток. Потрясающе, но…

— Может, найдутся другие комнаты? — тихо спросила я. — Не хочется занимать чужое место.

— Здесь никто никогда не жил, — отрывисто произнес Моргелин. — Осматривайтесь. Я прикажу доставить ваши вещи. Домашние животные?

Я на мгновение замерла, а после охнула:

— Кажется, у нас есть цветок! Но где?

— Со мной, — улыбнулась Деми, и ее короткие волосы "расцвели" любопытными соцветиями.

Гел усмехнулся:

— Был бы твой друг старше, и не было бы никаких проблем. Нападающих бы просто не нашли.

— В каком смысле? — напряглась я. — Он опасен?

— Не для своей семьи, — покачал головой Гел. — Здесь нет служащих, я приношу еду из города. Что бы вы хотели?

— Если можно, то я бы хотела каши с мясом и пряник, — попросила Деми и тут же добавила: — Но вообще я мало ем. Мы вас не стесним. Не надо ничего. Мамочка работает, и нам ничего не нужно.

Гел побледнел, открыл рот, закрыл, а после опустился перед Деми на одно колено и уверенно произнёс:

— Надо. Я вот очень давно не ел медовые пряники. Потому что когда ешь один, то невкусно.

— Тогда будем есть вместе. А ещё попросим маму приготовить яблочный пирог. Он очень вкусный.

— Договорились. — Гел протянул Деми мизинец. — Обещаешь есть столько, сколько влезет?

— Да, а ты?

Краска бросилась мне в лицо! Как же быстро мое солнышко перешла на неформальное общение.

Но Гел не дрогнул ни единым мускулом.

— И я. Кто нарушит договор, тот тухлое яйцо.

Поднявшись, он коротко улыбнулся и двинулся в обратную сторону. И едва он исчез из виду, Демельза повернулась к квэнни Нортренор.

— Возьмите клятвы, вам же хочется.

— Что? — Я переводила взгляд с дочери на ничуть не смущённую женщину.

— Возьму, — спокойно кивнула квэнни Нортренор, — для того и пошла с вами. А ты и правда Чтица.

Деми пожала плечами.

— Может быть. Мама говорит, что я ребенок. И солнышко.

— Пойдем, милая, — квэнни Нортренор поманила меня за собой, — это может показаться жестоким, но такова необходимость. Мы уже обожглись и едва не потеряли Моргелина.

— Ничего не понимаю, — искренне сказала я и следом за квэнни вошла в свою будущую спальню.

— Не мне рассказывать эту историю, — усмехнулась она. — Ты готова поклясться в том, что не имеешь злого умысла в отношении Севера?

Посмотрев на искренне обеспокоенную женщину, я расстегнула тугую пуговичку на рукаве и коротким заклятьем рассекла кожу запястья.

— Клянусь кровью и магией, что не имею злого умысла в отношении Севера. Клянусь кровью и магией, что пришла в Сагерт искать лучшей доли для себя и дочери. Клянусь кровью и магией, что никто и никогда не просил меня сделать что-либо плохое, хорошее или никакое в Сагерте. Клянусь, клянусь, клянусь.

Рана на руке заросла сама собой, а я, застегнув пуговичку, холодно произнесла:

— Мы с Деми сами по себе и не имеем отношения к вашим интригам.

Из комнаты я вышла до того, как квэнни Нортренор успела что-либо ответить.

"Кажется, начинается откат", — промелькнуло у меня в голове.

Но додумать эту мысль я не успела: огромная туша Tшeppа внесла меня обратно в спальню. И только вовремя подоспевшая квэнни Нортренор не дала мне рухнуть. Вернее, и я, и Tшepp навалились на нее. Но она выстояла, за счет чего мы и не оказались на полу.

Тшерр же, ни капли не смущенный, радостно вылизал мои руки, после чего принялся вертеться у ног Меровиг Нортренор.

— Прости мне мое недоверие, — шепнула она, поглаживая его за ушами. — Но в нашей нынешней ситуации… Мы дуем на воду, Эйлин, потому что страшно обожглись на молоке.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я поблагодарила квэнни Нортренор за помощь и добавила:

— Простите мне мою чрезмерную реакцию. Возможно, это откат от заклинания, которое помогло мне пройти через суд.

В этот момент в комнату заскочила Деми, звонко рассмеялась и поманила Tшeppа наружу. Тот, радостно подскакивая и оглядываясь на нас, поспешил за ней. Оно и правильно, с ребенком всяко веселее.

— Заклинание? — как-то недоверчиво, непонимающе переспросила квэнни Нортренор и тут же, поняв, о чем я, рявкнула: — Несносная девчонка!

— Я?!

— Арлетт. — Квэнни Нортренор дернула плечом. — Страшно представить, чем бы все это обернулось, догадайся твой бывший муженек потребовать проверить тебя на ментальные заклятья.

Мне стало дурно. А ведь и правда, магия, контролирующая эмоции, ничем не отличается от колдовства, порабощающего разум! Если смотреть на все это сквозь диагностирующий кристалл, разумеется. И никому бы не удалось ничего доказать!

— Все хорошо, что хорошо кончается, — проворчала квэнни Нортренор, — но Арлетт я крылышки подпалю.

— Не думаю, что она хотела навредить, — возразила я. — Арлетт поддерживала меня все это время.

— Навредить?! Да какое там! Три Академии умоляют поганку изучить законодательство! Она же как поэкспериментирует, так потом Совет Магов сидит и гадает, как это все общественности представить.

Квэнни Нортренор раздражённо вздохнула и призвала свою трубку.

— Арлетт не кажется жестокой, — осторожно произнесла я.

— Она живет по справедливости, — вздохнула квэнни Нортренор, раскуривая трубку. — Чем иногда нам всем мешает. Пойдем, пока Гел не открыл парадную столовую. Не хотелось бы есть среди призраков прошлого.

— Прошлого?

— Нам всем пришлось тяжело, — вздохнула квэнни Нортренор, — когда прежний Хранитель Закона сошел с ума и попытался уничтожить Зеркало Теней.

— Боюсь, что я ничего не понимаю, — призналась я.

— Зеркало Теней — ключевой артефакт, защищающий наши земли от Духов Разлома. Без него все мы лишь приятная закуска. Хранитель Теней защищает Зеркало, сокрытое в глубинах его замка. И он же ведет в бой Теней. Воинов, что способны сразить духов.

— Звучит жутко. — Я поёжилась.

Мы вышли в коридор, где обнаружили Деми и Tшeppа. Пес лежал на полу, а мое солнышко сидела на нем сверху.

— Деми, — ахнула я, — на собаках нельзя кататься!

— На этом можно, — успокоила меня квэнни Нортренор. — Он скорее колдовской зверь, чем обычный пес.

Я недоверчиво вздохнула, и тут Деми погладила пса по голове и предложила ему:

— Идем кушать?

Тшерр подхватился на лапы, даже не заметив веса Деми! А мое солнышко, вообще-то, уже весьма увесистое счастье.

— Вуф-вуф! — внушительно высказался Tшepp и неторопливо потрусил вглубь коридора.

— Квэнни Норт…

— Меровиг, — оборвала меня она. — Я, видишь ли, замужем за двумя супругами. Не красней! Один не дает мне развод, а со вторым я прошла через древний нерушимый обряд. С одной стороны я Нортренор, а с другой — все ещё Конлет. И мой первый муж развод мне, скорее всего, не даст никогда. Просто из вредности и врождённой паскудности.

Следуя за Tшeppом, мы пришли в небольшую комнату. "Малая чайная", как её назвала Меровиг. Там уже был накрыт стол, но самого Моргелина не наблюдалось.

— М-м-м, чудный запах, — протянула Меровиг. — Нас ждет уха на сливках.

С этими словами она выбила трубку и убрала ее в пространственный карман. А оставшийся мусор подернулся дымкой и растаял.

— Уха из рыбы, — нахмурилась Деми, — сливки — это молоко. Мы будем есть вареную в молоке рыбу?! Я, кажется, не голодная. Совсем-совсем не голодная!

Мне доводилась слышать, что на Севере варят рыбный суп со сливками, но я как-то в это не верила.

Найдя в себе силы, я мужественно произнесла:

— Деми, мы попробуем и скажем…

— Что вкус довольно необычен и весьма изыскан, — подхватила Деми давно заученную фразу, — но, к сожалению, аппетит пропал. Пожалуйста, если это не тайна, напишите рецепт для нашего повара. Но у нас нет повара, и мы не в гостях у квэнни Дорье. Хранитель Закона добрый, он не заставит нас есть невкусную еду.

— Конечно, не заставлю, — в чайную вошел Гел, — а что случилось?

Меровиг, которая все это время покатывалась со смеху, кое-как выдавила:

— Они не хотят есть вареную в молоке рыбу.

— Фу, — скривился Гел, — это и я не хочу. Сливки в этот суп добавляются в последний момент. Эта старая северная похлебка стоит того, чтобы ее попробовать.

И Гел оказался прав: суп был превосходен. Правда, Деми всю гущу скормила Tшeppу. Пес расположился рядом с ней и провожал тоскливым взглядом каждый кусок.

— Он всегда голоден, — вздохнул Хранитель Закона.

— Алвориг Трегердет… Трегерат… Алвориг Трегерет, — Деми подняла взгляд на Гела, — а как вы обожглись на молоке? Поторопились, да? Хотели перед сном выпить и не дождались, пока остынет?

Тишина за столом повисла нехорошая. И только Меровиг продолжала спокойно смаковать суп. А после, когда все взгляды скрестились на ней, уверенно произнесла:

— Я лишь намекнула. И ты сам знаешь, что это не секрет. Кто-нибудь все равно расскажет.

Нельзя сказать, что Гел как-то особенно сильно переменился в лице. Нет, лишь чуть нахмурился да откинулся на спинку стула. Но я прекрасно понимала, насколько ему неприятно.

Желая сменить тему, я скользнула взглядом по сидящим за столом и с ужасом поняла, что мы потеряли Карин! Как же стыдно!

— Мать-Магия, где же Карин?

Деми забавно ахнула и тут же скуксилась:

— Прости, мамочка, я забыла сказать, что когда ты и квэнни Нортренор ушли в спальню, то пришли люди. Они хотели ключ от нашего дома, а Карин сказала, что пойдет с ними и все проконт… И посмотрит, чтобы все было хорошо. Я забыла тебе сказать.

А я сидела и переживала жгучий приступ неловкости. Потому что "когда ты и квэнни Нортренор ушли в спальню" — это просто высшее проявление вербального таланта моей малышки.

Но я не сказала Деми ни слова. Во мне гудели невыплеснутые эмоции, и делать замечание ребенку, который не сказал ничего, кроме правды, — неправильно.

— Это были не просто люди, — встрепенулась Деми, неверно расценившая мое молчание. — Это были специальные люди алворига Трегерета.

— А ведь ты так по-доброму ко мне обращалась, — укорил ее Гел.

— Но когда я говорила тебе "ты", мама так недобро на меня посмотрела, — Деми трагично вздохнула, — и я решила попытаться быть приличной маленькой квэнти.

— Вот я всегда говорила, что излишние приличия — худшая преграда для счастья, — хмыкнула Меровиг. — Страшно подумать, сколько лет я потеряла. Н-да. Тем не менее, Гел, я бы не советовала тебе пользоваться таким удобным моментом и уходить от темы разговора. Гнойный нарыв лучше вскрывать сразу.

— Вы третий раз говорите эту фразу в отношении этой ситуации, — криво усмехнулся Хранитель Закона. — Так что, по-моему, это уже не "вскрывать нарыв", а "ковыряться в"…

Посмотрев на навострившую ушки Деми, он не договорил.

— Как знаешь, — Меровиг пожала плечами, — но помни, что в некоторых ситуациях я с большим удовольствием говорю: "Я же предупреждала".

— Иногда… — Гел покачал головой и повторил: — Иногда я нахожу некоторую логику в том, как вас за глаза называют члены Совета Магов.

— Только иногда? — Квэнни Меровиг вскинула тонкие брови. — Недоработка, однако. Но в любом случае спасибо за обед. У меня дома некормленый муж грустит, пойду скрашу ему ожидание прибытия Таниры. Она готовит вместо меня, а я и рада.

Провожая Меровиг до террасы, с которой можно открыть портал, мы молчали. А после, когда она уже открыла телепорт, тоже ничего не успели сказать. Потому что квэнни Нортренор, судя по всему, любит оставлять последнее слово за собой:

— Да, клятвы с Эйлин я уже взяла. Эта милая квэнни совершенно точно не держит зла на Сагерт.

Секунда, и ее уже нет. Только яркое теплое солнышко и обманчиво приятный ветерок составляют нам компанию.

— Меровиг Нортренор как хорошее вино — не более одного бокала за раз, — глубокомысленно изрек Гел. — Прости за клятвы. Мне бы не пришло в голову требовать их от тебя.

— Почему? — тихо спросила я и, как и он, подошла к перилам.

Мы не смотрели друг на друга. Вместо этого мы пристально вглядывались в раскинувшийся перед нами город.

— Потому что, — непонятно ответил он. И неожиданно продолжил: — Север слишком долго был на поводке Империи. Больше трёх сотен лет Сагерт не имел Трех Хранителей единовременно. Сейчас мы сильны как никогда, и это…

— Это не нравится Империи. Но… Зачем Империи холодный край, где лишь Хранители защищают людей от духов Разлома?

Гел закашлялся, и только через пару мгновений я поняла, что он маскирует смех. Затем он повернулся ко мне лицом и с улыбкой произнёс:

— А как же накопители? Из наших полудрагоценных камней получаются лучшие накопители магии. Северные травы, которые растут только здесь и без которых немыслимы лекарственные зелья. Ну и несколько золотых и серебряных приисков, с которых мы платим огромный налог. Если быть точным, то в ведении каждого Хранителя находится один золотой и один серебряный рудник. Отсюда и деньги в казне. И да, казна Хранителя не то же самое, что его кошелёк.

— Значит, быть войне, — тускло произнесла я.

— Мы не готовы обрести свободу такой ценой, — покачал головой Гел. — Я и заговорил об этом, чтобы плавно подойти к этому нарыву. В общем, в Империи знают о наших планах. Меня сочли слабым звеном.

Он усмехнулся и вновь отвернулся к городу, устремив взгляд куда-то на крыши домов.

— Она была молода и прекрасна, огромные голубые глаза, светлые волосы и звонкий голосок. Ей едва ли исполнилось больше двадцати.

Слушая его исповедь, я все больше и больше понимала, что никогда не встану в один ряд с юными и одаренными квэнти. Мне двадцать восемь лет, у меня есть дочь, образование и скандальный развод. Гел, должно быть, вздохнёт с облегчением, когда сможет расторгнуть наш невинный брак.

— Я не был с ней близок, как это стало известно после, — Моргелин, не догадываясь о снедавших меня мыслях, продолжал делиться своим прошлым, — но ей удалось убедить меня в обратном. Единственный раз, когда я позволил себе перебрать вина, завершился снятой комнатой в трактире. И я точно помнил, что засыпал один. Но проснулся в компании. Она заверила меня, что ничего не ждет, что все понимает. И исчезла. А через полгода я случайно встретил ее.

— С большим животом?

— С большой накладкой, — скривился Гел. — Я сделал ей предложение и забрал в замок. Она же и начала этот ремонт. И одновременно следила за мной. Tшepp люто ее ненавидел.

— Потом роды и якобы мертворождённый младенец, — предположила я.

Но Гел покачал головой.

— Хуже. Она создала голема. И если к ней я ничего не чувствовал, то сына полюбил всей душой. У каждого Хранителя есть своя особенность. Иногда она общая для нескольких… Впрочем, это неважно. Хранитель Закона теряет магию, когда вступает в должность. Проходит от года до трех, прежде чем сила возвращается. И…

— Сила вернулась, — осипшим голосом произнесла я, и он продолжил:

— И вместо улыбчивого шестимесячного сына я увидел кусок сырой глины с кровью и волосами другого ребёнка. Голем лишь копировал поведение живого ребенка. А после вскрылось, что моя переписка с другими Хранителями уже не тайна. Вот так я подставил весь Сагерт. И похоронил никогда не рождавшегося ребёнка.

У меня не было слов. Поэтому я просто обняла его. Крепко-крепко, приложив все свои невеликие силы. Через пару мгновений он отмер и тоже прижал меня к себе. Так мы и стояли, пока не открылся портал, из которого вышагнула серьезная Карин в сопровождении двух мужчин.

На какое-то мгновение мне стало страшно: уж слишком решительной была моя подруга? Но уже через мгновение она меня успокоила:

— На наш дом уже нашли нового хозяина. Мне в лицо швырнули деньги, обвинили во всем виноватой!

— Погоди, — я перехватила ее здоровую кисть, — что случилось?

Карин вдохнула, шумно выдохнула и уже спокойнее объяснила:

— Представьте, едва я пришла, как меня у самого дома перехватили, выдали чемоданы и деньги и сообщили, что больше не нуждаются в таких квартирантах.

— А кто вместо нас? — удивилась я. — Кажется, люди не стремились туда.

— Мне не дали и к двери подойти, — вздохнула Карин и, высвободив руку, вытащила из кармана горсть уменьшенных чемоданов. — О нас даже заранее позаботились. Проверять в присутствии мужчин я не стала.

— Да там и не было ничего безмерно важного, — отмахнулась я.

— Вообще, это незаконно, — нахмурился Гел и напряженно потер висок. — Если не по согласию сторон.

Но я только головой покачала:

— Пусть будет так. Все равно мы теперь у тебя.

— Хорошо. — Гел ощутимо расслабился и перестал тереть висок. — Позвольте мне, я расколдую, а Дориан и Грей доставят.

Затем, извинившись, Гел ушел. И мы с Карин, в сопровождении двух мужчин, пошли к выделенным нам комнатам.

И должна сказать, мои потрепанные чемоданы, левитируемые магами, смотрелись в обстановке хаотичного застывшего ремонта очень даже неплохо. А вот когда мы вошли в уже отделанную часть — стали резать глаз.

Скользя взглядом по стенам и светильникам, по живым пейзажам, я вдруг поймала себя на мысли, что этот безупречный вид меня раздражает. Теперь, зная, какой кошмар пережил Гел, мне не нравилось все, чего коснулась рука его неслучившейся жены.

Представляя, как буду раскладывать свои изношенные вещи по новым лакированным ящичкам, я отстраненно размышляла, что теперь мы с Деми сможем сменить гардероб. Не на какой-то роскошный, но на вполне достойные новые платья. Моя малышка растет быстро, и одежда ей нужна куда больше, чем мне.

Но и я, с другой стороны, не могу и не хочу ходить бедно одетой. Да и к чему эти жертвы, если теперь есть деньги?

Все эти мысли были сметены другой, куда более интересной!

— Алвориги, пожалуйста, оставьте чемоданы у моей спальни, — распорядилась я. — Карин, боюсь, что я совершила страшную ошибку.

— Какую?

— Оставила Деми и Tшeppа наедине.

— Пес Хранителя Закона не тронет ребенка, — тонко улыбнулась Карин.

А я, уже развернувшаяся в сторону запримеченного коридора, ведущего к малой чайной, озабоченно уточнила:

— Я оставила Деми и Tшeppа наедине с накрытым столом. Гел приобрел слишком много еды.

Следом я чуть было не уточнила, не голодна ли сама Карин. Только в последний момент успела поймать себя за язык. А то получилось бы, будто я предлагаю ей после нас доесть.

«Тем более что, скорее всего, мой добрый ребенок уже накормил собаку до смерти».

И, едва додумав эту мысль, я ускорила шаг.

— Почему мы бежим? — светским тоном осведомилась не отстающая Карин.

— Собаки могут умереть от обжорства.

Карин вырвалась вперед и обошла меня на повороте. Правда, когда этот небольшой коридор вывел сразу к трем дверям, остановилась.

Я без всяких сомнений толкнула створки средней двери и ахнула: пес лежал на столе, а в его благодарно открытую пасть складывались маленькие, на два укуса, пирожки. Кроме пса, на столе больше ничего не было.

— Деми, — выдохнула я, — Деми, собак нельзя так кормить.

— Но он голодный, мамочка. — Ребенок поднял на меня несчастные глаза. — Посмотри на маму, Tшeppик!

«Тшеррик» повернул ко мне свою грязнющую довольную морду и сыто вздохнул. Потом чуть потянулся и одним движением неправдоподобно длинного языка слизнул пирожки себе в пасть. После чего вновь потянулся, поднялся на ноги, осмотрел стол — пусто, грустно вздохнул и спрыгнул на пол. А через мгновение исчез в сиянии телепорта.

— Я так понимаю, что медленная и мучительная смерть ему не грозит, — хмыкнула Карин. — Идем, Демельза. Доставили наши вещи, мы должны помочь маме разложить их.

Вопрос с обедом остался непроясненным. Но, в принципе, что-либо предлагать было уже бессмысленно: пустые тарелки, блюда и блюдца.

А позже, глядя, как дочь старательно развешивает вещи — не так, как нужно, ну да и ладно, потом переделаю, — я воспользовалась методом Гела и спросила прямо:

— Перед тем как все завертелось, мы перешли на неформальный стиль общения, а сегодня ты говоришь со мной как раньше. Хотя я обратилась к тебе по-простому.

Карин отвела взгляд и тихо сказала:

— Я думала, ты винишь меня в произошедшем.

— Тебя?!

— Я ушла готовить и вовремя не заметила врага. Мы с Деми могли уйти через крышу. Я думала об этом, если честно.

Покачав головой, я коснулась ее рукава и четко, внушительно произнесла:

— Твоей вины в случившемся нет. Виноват только мой глупый и жестокий бывший муж.

Карин, изрядно повеселевшая, кивнула и пошла помогать Деми. А я взялась за свои вещи и уже не мысленно, а вполне реально, руками, принялась их раскладывать. И… Хм, по моему, на этой сорочке было кружево. Или нет? Могли ли хозяйка дома отпороть его?

«Глупости. Кружево было уже серым от стирок. Им и последняя нищенка себя не украсила бы», — осадила я себя.

— Карин, сегодня меня будет мучить откат от заклятья, — тихо сказала я, когда мы закончили. — Пожалуйста, не пускай ко мне Деми, ладно? Не знаю, как это будет, так что… На всякий случай.

— Хорошо. В замке есть общая библиотека? Все это время нам с Демельзой страшно не хватало сказок.

А мне вдруг вспомнились прежние книжки дочери. Изготовленные на заказ, в единственном варианте. Плотные, богато иллюстрированные… И неподъемные, она не могла их сдвинуть и всегда звала меня, чтобы читать.

«В пропасть такую бессмысленную и бесполезную роскошь», — решила я. А вслух сказала совершенно иное:

— Даже не представляю. Должна быть, наверное.

— Ладно, сегодня обойдусь тем, что помню, — решительно произнесла она и добавила: — А ты выкупайся, оденься в чистое и приличное, а после ложись в постель. У тебя под глазами тени пролегли.

— А почему чистое и приличное? — немного развеселилась я.

— Чтобы потом не было стыдно перед целителем, вдруг его придется вызвать, — прагматично ответила Карин и позвала Деми: — Идем, маме надо отдохнуть!

Когда они вышли, из меня будто вытащили стержень, который позволял держаться все это время. Я без сил опустилась в изящное креслице и в очередной раз обвела взглядом комнату. И только в этот момент, момент полного бессилия, мне удалось понять, почему мне здесь тяжело. Имперский стиль. Не тот тяжелый, пафосный, багрово-золотой, созданный для дворцов и замков. А его младший брат — тот, что был привычен мне в прошлом.

Лакированное дерево, где нет-нет да и проскакивает золотая искра, толстый ковер под ногами, лампы со стеклянными абажурами, тяжелые портьеры. Я еще не была в кабинете, но готова поспорить, что могу представить его. Тускло-зеленый ковер, красно-коричневое лакированное дерево, лампы с зелеными абажурами и потолок — потолок с имитацией лепнины. И позолоченные фигурки танцовщиц, чьи летящие платья отделаны белой глазурью.

Представив себе этот тошнотворно-знакомый кабинет, я почувствовала, как к горлу подкатывает комок.

— Хватит, — резко произнесла я. — Хватит.

Выхватив первое попавшееся белье и ночное платье, я отправилась в купальню, что примыкала к спальне.

Белый мрамор, бронзовые краны и массивная ванна на кривых, но резных ножках. На полках стоят нераспечатанные флаконы со всякими приятностями, ниже — несколько стопок полотенец и противно-розовый шелковый халат.

Халат был немедленно брошен на пол. Из запечатанных флаконов я взяла лишь два: мыло и шампунь. Остальное я завтра же докуплю. Одно дело — жить в комнатах, отделкой которых руководила другая женщина, и совсем другое — пользоваться ее косметикой! Пусть и запечатанной.

Запах был неприятным. Нет, серьезно. Качество что мыла, что шампуня было невероятным, но мне было не по себе от настолько сладкого аромата. Открытые флаконы были поставлены на место, а я, завернувшись в полотенце, бросилась назад в спальню. У меня еще оставалось сваренное мной мыло, которое я использовала и для волос. Легкий мятно-травяной запах с едва уловимым оттенком земляники. Последнюю, правда, никто, кроме меня, не чуял.

Склянка нашлась, и я вернулась в ванную комнату.

Пока промывала волосы, а после просушивала каждую прядку, откат как будто ушел. Накатила только зверская усталость и желание поскорее забраться в постель. Кое-как заплетя еще влажные волосы в косу, я добралась до кровати и спряталась под одеялом.

Сон не шел. Где-то хлопнула створка двери, и мне вдруг почудилось, что это кто-то крадется за Деми! Дернувшись было бежать к дочери, я резко поняла, что это всего лишь створка моего же окна. И вообще, кто полезет в замок Хранителя Закона?! Кирвалис ушел, оставив Майруса отдуваться в одиночестве.

Откинувшись на подушки, я уставилась в потолок слепым взглядом. Сейчас просто слишком светло, чтобы уснуть.

Прикрыв глаза, я погрузилась в странное полусонное состояние. В голове, причудливо переплетаясь между собой, мелькали короткие моменты из прошлого и настоящего. Наблюдая эту неправдоподобную картину, я все больше и больше погружалась в отчаяние. Мне вновь чудился плач дочери, испуганной, отрезавшей косы из страха за меня. А после ее же слова, брошенные отцу: «Ненавижу». И сразу за этим вспоминалась музыкальная комната — я играла на клавесине, а Деми играла с котенком на толстом белоснежном ковре. Я так и не сказала ей, что на самом деле с ним произошло… Ни к чему ей знать такие подробности. Пусть думает, что он прижился на молочной ферме.

И вновь, и вновь перед моим мысленным взором проносились картины прошлого, после чего мне стало жутко. А что, если ничего этого не было? Что, если я сейчас очнусь, как тогда, той, первой зимой? Было слишком холодно, всю свою силу я потратила на прогрев комнаты Деми, а после побежала за хлебом, простыла, и три дня выпало у меня из памяти. Как моя девочка справилась с этим — не представляю. Так что, если и сейчас так случилось? Я точно помню, что крыша подтекала, может… Может, все то хорошее, что свалилось на нас, лишь моя фантазия? А на самом деле я умираю от горячки и Деми останется одна?!

Всхлипнув, я резко села. Распахнула глаза и закричала от ужаса: вокруг было темно, в окно лился лунный свет, который подчеркивал контур мужской фигуры!

— Это всего лишь я, — произнес неизвестный голосом Гела.

— Я не верю, — едва шевеля губами, произнесла я. — Все бред. Все это лишь плод моей фантазии.

Гел подошел ближе, протянул руку и перехватил мою ладонь. Развернув ее тыльной стороной вверх, он наколдовал лед и сжал на нем наши пальцы.

— Чувствуй, чувствуй холод, он поможет, — прошептал он.

Впившись взглядом в тонкий лунный серп, я ощущала, как тает лед. Как бегут тонкие струйки по коже и как они впитываются в тонкое покрывало: мне все же не хватило сил укрыться одеялом.

— Гел?

— Все хорошо, — он осторожно сел на край кровати, — все хорошо. Откат от заклятья истинного спокойствия — крайне мерзкая вещь.

— Мне причудилось, что ничего не было. Знаешь, я уже умирала. В мире, где магия может практически все, я умирала от страшной простуды. И мне причудилось, что это вновь произошло. А так и было бы, крышу надо было чинить, а денег не было. Мы не пережили бы зиму, Гел.

Криво усмехнувшись, я крепче сжала лед и честно произнесла то, о чем иногда думала:

— Я думала о том, что делать с Деми, если меня не станет. И придумала. Школа Хранительниц Знаний. Я даже начала продумывать ей легенду. Они берут детей с улиц, да.

— Деми пойдет в школу при Академии Стихий, — мягко напомнил Гел. — Здесь, на Севере, никогда не было Хранительниц Знаний. Ну, не считая жены Хранителя Теней, но… Это неважно. Мы никогда не заставляли бедных девушек вычищать из проклятых книг дикую магию.

Подсев ближе, он осторожно привлек меня к себе.

— У тебя очень приятно пахнут волосы. Никогда не слышал такой запах, — шепнул он, зарываясь лицом в копну моих волос.

— Тебе и негде было, — прикрыв глаза, сонно ответила я, — это мой рецепт. С такой длиной очень сложно…

Дальше я не помнила, только чувствовала. Сильные руки уложили меня на подушки, укутали в одеяло. Гел. Добрый человек с тяжелой судьбой. Тихий стук подсказал мне, что он ушел.

Тяжело вздохнув, я устроилась поудобнее и через мгновение ощутила, как кровать у меня за спиной прогибается от тяжести чьего-то тела. Tшepp, вот ведь наглец. Но сейчас я была ему страшно рада: наверное, это Гел его позвал.

Заведя руку назад, я потрепала пса по шелковистой и странно длинной шерстке и сонно проворчала:

— Тише-тише, спи, малыш. Спасибо, что пришел полежать со мной. Завтра куплю тебе морковку.

Кажется, пес что-то проворчал в ответ, но этого я уже не слышала.

Глава 8

Утром меня разбудили солнечные лучи и тихое дыхание рядом. Жмурясь и не торопясь открывать глаза, я с тихой улыбкой произнесла в пустоту:

— Надо же, от тебя совсем не пахнет псиной.

Не то чтобы я ждала от собаки ответа, просто… Просто после вчерашнего отката стало легче. Как из меня вышел весь стресс, вся боль — всё, что копилось последнее время. Последний год как минимум.

Повернувшись лицом к Tшeppу, я открыла глаза только ради того, чтобы встретиться взглядом с изумленным серым взором Гела.

— А что, должно?

Медленно сглотнув, я покачала головой.

— От тебя — не должно. А… А где Tшepp?

— Tшepp? — Гел ладонью прикрыл зевок. — Кажется, я слышу его лай с улицы. Погоди.

Глаза Моргелина налились золотым светом и тут же вернулись к своему обычному цвету.

— Tшepp сопровождает Деми и Карин, они на вершине самой башни, пишут рассвет.

Покосившись за окно, я четко различила, что солнце уже в зените. О чем и сообщила Гелу. А тот лишь плечами пожал.

— Может, проспали? Вчера по замку прокатывались волны твоей магии. Я и не думал, что ты настолько сильна.

— Эта сила спит внутри меня, — усмехнулась я. — Поверь, сегодня все будет как прежде.

— Я могу узнать почему?

— Да, но… может, кофе?

— Отличная идея, — понимающе улыбнулся Гел и встал с постели.

И я с облегчением и едва ощутимой ноткой сожаления отметила, что он был хоть и бос, но зато в брюках и рубашке. Да и спал поверх одеяла.

«Успокойся», — цыкнула я сама на себя и поспешила заняться утренним туалетом.

Если проснулась я с ощущением счастья и легкости, то из комнаты выходила в полнейшем раздрае. Ну как можно было спутать собаку и человека?!

Закрыв дверь, я нашла еще один повод для грусти: а куда, собственно, идти? Мы будем пить кофе в чайной гостиной? Или…

Внезапно прямо передо мной появился маленький огонечек, который голосом Гела попросил меня следовать за ним.

Спеша за огоньком, я прокручивала в голове свои жалкие оправдания и продолжала терзаться. Ну как, как я могла перепутать? Да еще и про запах псины…

А вот ночная истерика меня нисколько не волновала. Это был откат, да и я не приглашала Гела в выделенную мне спальню. Так что за слезы и за все глупые, нелепые слова — за это мне стыдно не было. Захлебываясь всеми неиспытанными за день эмоциями, я могла и не такое учудить.

«А ведь, наверное, именно поэтому он и пришел. Понял, что меня накроет с головой. Удесятеренный страх потерять ребенка — это… Это страшно».

Мне не хотелось вспоминать ту черную бездну отчаяния, в которую я рухнула прошлой ночью. Но и забывать не следовало. Заклятье Истинного Спокойствия — хорошая вещь, однако использовать его стоит лишь в исключительных случаях.

Огонек привел меня к винтовой лестнице. И, лишь поднявшись наверх, я поняла, что это башня.

— Деми и Карин вон там, — сказал Гел, встречавший меня у дверей, и кивнул вправо.

— Выглядит надежно, — улыбнулась я.

— Этот замок хранит сама магия, — отозвался Хранитель Закона.

Оглядевшись, я сделала довольно простой вывод: мы находимся на вершине самой низкой башни замки. Погода хорошая, и здесь довольно уютно. Особенно учитывая небольшой столик, накрытый белой хлопковой скатертью.

— Завтрак?

— С большим удовольствием, — кивнула я и села на заботливо отодвинутый стул.

Гел устроился напротив меня, и на столе тут же появился большой поднос, накрытый такой же по размеру крышкой.

— Я договорился с одной таверной, — пояснил Гел, — мы теперь у них на довольствии.

Шевельнув рукой, Хранитель Закона левитировал крышку в сторону, и в тот же момент ко мне подлетела тарелка с подсушенными кусочками хлеба, яичницей и беконом. Что ж, это очень приятный, хоть и неожиданный завтрак. Мне казалось, что здесь подают кашу или…

— Прости, я не знал, что ты любишь, и сделал заказ на свой вкус, — сказал вдруг Гел.

— Мне очень нравится. Только желток какой-то слишком уж яркий.

Он недоуменно посмотрел в тарелку и, пожав плечами, ответил:

— Да обычный вроде. Так что с твоей силой? Здесь, в Кальсторе, один из лучших целительских домов и…

— Это результат воспитания моего деда, — скупо произнесла я. — Благодаря его науке я была идеальным ребенком: ничего не роняла, не разбивала и не перекрашивала. Сила никогда не выплескивалась из меня, но при этом во время всех проверок я выдавала стабильно хороший результат. Перед поступлением в школу магии, начальное звено колдовского образования в Империи, меня на лето отправили в поместье. Чтобы закрепить науку. Оттуда я вернулась презренным слабосилком. Думаю, мать с отцом сожалели: сорвался брачный контракт, и в школу, а после и в Академию я поехала совершенно свободной.

— Он бил тебя, — уверенно произнес он.

— Не меня. — Я покачала головой. — За все мои ошибки всегда отвечали другие. Те, кто был добр ко мне, ласков. Кухарка, всегда откладывавшая для меня сладкие булочки. Откладывавшая, даже если я была лишена сладкого. Кучер, позволявший гладить лошадей. Я не хочу это вспоминать. Тем летом он зверствовал особенно сильно, но при этом я уже не давала повода.

— А твои родители?

— Мама рано ушла, она пережила отца совсем ненадолго. Об их любви слагали стихи. — Я покачала головой. — Последние годы маме было тяжело со мной. Увы, внешностью я в отца. Ну, с поправкой на пол. Я не хочу об этом говорить. С дедом я не поддерживаю отношений, он никогда не видел Демельзу, да я бы никогда и не позволила ему ее увидеть. В нашей маленькой семье достаточно одной калеки.

— Но получается, что сила в тебе есть. Ты не хочешь попробовать раскрыть ее?

— Зачем? Меня все устраивает. Если сила внезапно возрастет, то придется переучиваться. Контроль-то волшебным образом не улучшится. Сейчас все во мне заточено на то, чтобы вытягивать из себя как можно больше магии. А если потенциал вернется к прежнему объему, то будет нужно, наоборот, пережимать канал.

Кофе мы пили в молчании. После чего я уведомила Гела, что хотела бы пройтись по магазинам.

— Раз уж хозяйка вернула деньги, хочу приобрести для нас с Деми пару платьев да косметику.

— Ты можешь пользоваться моей казной. Моей, как алворига Трегерета, а если…

— Нет, — я качнула головой, — мы с Деми обязаны тебе настолько, что если ты еще и содержать нас будешь, то…

Гел перебил меня:

— Пожалей мою репутацию, Эйлин. Что скажут люди? Я и так не на лучшем счету — чуть не женился на имперской шпионке.

— Откуда людям знать об этом? — нахмурилась я.

А он горько усмехнулся:

— Так она и организовала утечку информации. Убила двух зайцев: получила сведения, которые ей были нужны, и практически уничтожила доверие людей. А мне и так не особо верили: прежний Хранитель очень уж постарался извратить закон. Так что если еще и ты начнешь скромно тратить свою зарплату, то мне можно вообще в город не выходить.

Мне казалось, что Гел сгущает краски. Но и возразить было нечего: он действительно обязан содержать нас. И если бы наш брак случился от взаимных чувств, я бы не возражала.

«Но и сейчас спорить не получится».

— Хорошо.

— Я же не призываю тебя скупать бриллианты, — улыбнулся он. — Просто купи все, что тебе нужно.

— Ты даже не представляешь, сколько всего мне нужно.

— Удиви меня, — улыбнулся он и протянул мне мешочек. — Внутри сорок монет, когда вытащишь все сорок, там появится еще столько же, и снова, и снова. Не люблю таскать тяжести.

— Спасибо.

Он проводил меня до вершины самой высокой башни, и я забрала перемазанную красками Деми. Карин последовала за нами. Ну а выйти в город мы смогли только через два часа: художницы не сразу смогли отмыться.

А после нас еще и нагнали те самые Грей с Дорианом. Светловолосый Дориан скупо сообщил, что они будут нас сопровождать. И, выдав все это, прищурился, как будто ожидал моих возражений. Я же, спрятав счастливо-облегченную улыбку, доброжелательно произнесла:

— Спасибо, мы постараемся завершить наши дела как можно скорее, чтобы не утруждать вас свыше необходимого.

Дориан только кивнул, после чего мы вышли на портальную террасу и уже через минуту оказались в цветущем парке.

— Сейчас пройдем мимо мемориала погибшим в Битве у Серых скал, выйдем из городского парка и как раз подойдем к весьма и весьма симпатичной лавке готового платья, — охотно поясняла Карин, крепко державшая Деми за руку. — Вам, конечно, лучше бы портниху вызвать.

— Это всегда успеется, — я отмахнулась, — Гел, как я поняла, не живет светской жизнью, а значит, мне не нужны бальные платья. И вообще…

Я задержалась взглядом на девушке в брючном костюме.

— И вообще, — повторила я, — с модой Севера мне хочется знакомиться медленно и осторожно. Не хочу нырять с головой.

— Брюки в большинстве своем носят студенты и выпускники Сагертской Военной Академии, — фыркнула Карин, поймавшая мой взгляд.

Тем не менее в лавке мы задержались надолго. Конечно, существуют чары, подгоняющие платья под размер, но чем сильнее несоответствие, тем больше сил надо вложить. А это не мой случай.

В итоге я отобрала для себя три платья: нежно-голубое платье в мелкий рубчик, бежевое, очень легкое хлопковое платье и сливочно-желтое, яркое, с несколькими рядами воланов по подолу. И теперь грустно смотрела на насыщенно-синее, с квадратным вырезом и интересной серебристой вышивкой. Оно было слишком хорошо для этого ателье и слишком велико. Подозреваю, что оно было сшито на заказ, но по каким-то причинам хозяйка не забрала его.

«Но мне все равно не хватит сил, чтобы подгонять его каждое утро, — с грустью подумала я. — Будет очень весело, если чары откажут в людном месте».

— Я могу перешить вручную, но это будет дольше, — негромко сказала хозяйка магазина.

— Отлично. — Я кивнула. — Карин?

— Мне пока не нужна одежда, — покачала та головой.

Я же принялась перечислять, что еще нам необходимо: платки, нижнее белье, несколько сорочек, чулки и носочки. В общем, боюсь, что Дориан попросит прибавку к зарплате. Ведь вначале им пришлось грустно подпирать двери в лавку, а после все это уменьшать.

— Средства для волос и мне бы какой-нибудь артефакт для кос. В Империи они популярны, а где их здесь найти — не знаю.

— Я знаю, — хриплым, негромким голосом произнес Грей, — дочке на день рождения покупал.

Совершив налет на аптеку, где я выбрала все необходимое для приготовления своей собственной косметики (и нет, это не потому, что Гел похвалил аромат, исходящий от моих волос!), мы отправились за артефактами. По дороге Деми немного устала и чуть-чуть раскапризничалась. Поэтому мы сделали небольшую остановку в уличном кафе. Прохладный клубничный лимонад и нежное, рассыпчатое печенье примирили мою малышку с долгим забегом по лавкам.

Что интересно, раньше Деми любила ходить со мной по лавкам. Мы с ней могли часами рассматривать блестяшки в отделах для рукоделия. Правда, я и вышивка слабо совместимы, но что мне мешает просто наслаждаться приятным разнообразием шелковых ниток, пайеток и прочих вещей со странными названиями, из которых у женщин с прямыми руками получаются удивительно красивые вещи.

— Вот здесь. — Грей кивнул на приземистую пристройку с выцветшей вывеской.

Кто-то и дочь. Надо же, обычно на таких вывесках «Кто-то и сын».

Изо всех сил прищуриваясь, я пыталась вычленить в бледных завитушках хоть какую-нибудь подсказку касательно имени этого «кого-то», но нет. Солнце, ветер и дождь работают надежно, с гарантией.

— Здравствуйте, — в затененном, прохладном зале нас встретила молодая девушка. — Чем могу помочь?

— Мне бы гребни для волос, — сказала я и чуть повернулась, чтобы продемонстрировать длину.

— Потрясающе, — выдохнула она и тут же смутилась. — Прошу прощения. Я просто только до лопаток смогла дорастить, а потом мне надоело, и я все срезала.

Мне оставалось только улыбнуться и оставить свое мнение при себе. Потому что на Севере невероятно популярна короткая женская стрижка.

Тут мой взгляд упал на неровные вихры дочери, и я подумала, что было бы неплохо что-то с этим сделать. Или подровнять, сделав ей модную стрижку, или втереть зелье для роста волос и вытянуть локоны хотя бы до плеч. Вечером спрошу, что сама Деми об этом думает.

— С такой длиной вам не подойдут обычные гребни, — девушка нахмурилась, — там слишком сложное плетение, оно не адаптировано… Боюсь, что я не могу предложить вам ничего, кроме грубой поделки, которую я закончила буквально вчера и поняла, что это брак: гребень расчесывает волосы, но после заплетает обычную косу, а не выводит сложную прическу. И если позволите измерить, хотя бы приблизительно, длину ваших кос, то за неделю-две я сделаю вам несколько наборов гребней для причесок на каждый день.

— Да, это меня вполне устраивает. — Я кивнула. — Сколько стоит ваш бракованный гребень?

На лице девушки отразилась борьба честности с жадностью, но, что весьма приятно, победила первая.

— Нисколько. Я дам его вам бесплатно, но с возвратом. Когда будут готовы ваши индивидуальные артефакты, я напишу вам и вы мне вернете бракованный артефакт.

Заполнив бумаги, я оставила свой новый адрес — Замок Хранителя Закона, квэнни Эйлин Майрус-Кортован, предполагаемая Трегерет.

После чего оставила задаток и, вняв тоскливому взгляду дочери, решила вернуться в замок. Особенно учитывая, что, когда мы вышли из лавки, я ощутила на себе чей-то неприятный взгляд.

Хотя это, скорее всего, просто мои расшалившиеся нервы. Ничего, все уже закончилось, и больше ничего страшного в нашей жизни произойти не может.

— Как странно, — произнесла Карин, едва лишь мы ушли с террасы внутрь замка. — Все это время меня преследовал чей-то недобрый взгляд.

Вздрогнув, я покосилась на нее и осторожно уточнила:

— Тебе не показалось?

— Я не всегда была искалеченной нищенкой, — криво усмехнулась Карин, — акварель — это лишь приятное увлечение.

— Прости, — тихо сказала я, — прости, мне не приходило в голову интересоваться твоим прошлым. Мне казалось, что для тебя слишком болезненно…

— Слишком, — кивнула Карин. — Демельза, я помогу твоей маме разобрать вещи, а ты в это время сделаешь упражнение на успокоение магии — все, как я тебе уже показывала.

Демельза радостно кивнула и тут же умчалась, как будто и не хныкала от усталости. И, что удивительно, за ней последовал Грей, а Дориан остался с нами. Значит, Гел распорядился охранять нас обеих. Это… Это приятно.

Вернув внимание Карин, я тут же вспомнила о ее последних словах и недоуменно уточнила:

— Успокоение магии?

— У тебя ведь есть концентратор магии? В Империи их вообще используют?

Подняв руку, я коснулась ключиц.

— Он здесь.

— Я вижу только кожу… Ты вживила его в себя?!

— Не я. Мой дед, на прощание. Чтобы я точно-точно усвоила его науку.

Карин с трудом отвела от меня взгляд и впервые открыто подняла свою травмированную руку:

— Ну а я предпочитала кольцо. Проклятье попало в него, камень разнесло на осколки, а темные эманации вместе с моей родной силой кровоток разнес по всему организму. И тогда, в доме исцеления, квэнни Лавант посоветовала мне упражнения для успокоения магии. Их, оказывается, используют в Степи, чтобы дети не чудили. Квэнни Лавант в свое время тоже сильно пострадала от проклятья, так что я ей поверила и выжила. И сейчас научила тому же Демельзу.

— Надо было сначала со мной посоветоваться, — чуть сердито сказала я.

— Прости, — она склонила голову, — это было там, в темной и пустой комнате. Я подумала, пусть она лучше займет чем-нибудь голову, чем…

— Ты права, — кивнула я, — мне так и не удалось поговорить с ней о пережитом. Боюсь, что сделаю только хуже. Ну, знаешь, растравлю раны. Но в любом случае не надо учить ее новому, не поставив меня в известность.

— Принято, — коротко, почти по военному ответила Карин.

У дверей в спальню Дориан вернул нашим покупкам реальный размер, а после левитировал их внутрь. После чего вежливо попрощался и, круто развернувшись, отправился куда-то по своим делам.

— Я окончила Сагертскую Военную Академию, — неожиданно произнесла Карин. — Не боец, правда, а полевой целитель. Мне довелось побывать в разных местах, и я готова поклясться своим здоровьем: за нами наблюдали. Почему этого не почувствовали наши сопровождающие — огромный вопрос.

— Или почувствовали, но не решились нас беспокоить, — медленно произнесла я. — Знаешь, один из них всегда вставал в дверях, а второй у окна. И другие покупатели не входили в лавки, в которых уже были мы. Я думала, это просто не торговое время.

— Этот мужчина, Кирвалис, он настолько безумен?

— Он — вряд ли, а вот мой бывший муж…

Оставив запакованные в бумагу вещи лежать на полу, я опустилась в кресло.

— Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что из всего, что было в его жизни, больше всего мой муж любил золото. И власть, которую оно давало. И, опять же, мой род куда древнее его, вот он и женился на знатном слабосилке. Это не открыло для него новых перспектив, нет, но упрочило его положение. Так что да, он достаточно безумен, чтобы предпринять что-то противозаконное. Да и… Будем говорить откровенно: если он вывезет Деми в Империю, вытащить девочку не сможет никто. Нет у Сагерта власти в Империи.

Карин же была не столь раздавлена новостями, так что она начала методично потрошить свертки и раскладывать все по своим местам. После чего, полуобернувшись и посмотрев на меня, честно сказала:

— Но, вообще-то, это может и не касаться тебя.

— У тебя есть враги?

Она усмехнулась и поправила меня:

— Недоброжелатели. Я все же обычный человек. Видишь ли, я вмешалась в дуэль, заклятье угодило в мой концентратор, и все пошло куда-то не туда. Я осталась еще и виноватой. То есть да, если дуэль ведется по всем правилам, то… Но я не могла стоять и смотреть, как убивают человека, который мне дорог. Да и дуэль случилась из-за меня. Случайное проклятье попало в мой концентратор, и все пошло не так, как я надеялась. Мой дорогой человек до сих пор на грани жизни и смерти, это к нему я хожу время от времени, а тот, другой, пожаловался на меня в магистратуру, ну а к чему это привело, ты знаешь. Он пострадал от эманаций собственного проклятья, отразившихся от меня. В общем, это мог быть и он. Точнее, его безумная опекающая мать. Она приходила ко мне в палату и шипела о том, как она надеется на мою смерть.

Помолчав, Карин добавила:

— Мне кажется, я выжила ей наперекор. И долго была обижена на Хранителя Закона.

— Почему?

— Потому что разбирательство было законным, но не было справедливым. Тот мерзавец был куда сильнее моего друга. Дуэль была спровоцирована, все было подстроено. Я это знала, но доказательств у меня не было. А мой друг все еще… В общем, все было законно. Никто не обязан доказывать свою невиновность, знаешь ли. Раз я не привела убедительных аргументов, значит, я проявила преступную беспечность. Беспечность, за которую у нас принято строго наказывать, иначе идиоток, бросающихся под заклятья, станет слишком много.

Я же, слушая ее рассказ, сидела и думала: могла ли подруга сделать его еще более обезличенным и непонятным? Или там кроется какая-то знатная фамилия, которую не стоит задевать?

— Я приготовлю свежую одежду, а вы могли бы освежиться с дороги. Или вам не хочется опробовать новый артефакт?

Оп, кажется, Карин устала от этого странного, непонятного разговора. Что ж, я тоже немного утомилась ничего не понимать.

— Хорошая мысль.

Взяв приготовленные чистые вещи, гребень и сверток из аптеки, я ушла в ванную комнату. Смешала в опустевшем горшочке шампунь, прибавив к составу каплю магии, и с довольным вздохом опустилась в горячую воду.

Полежав немного, я переосмыслила сегодняшний день и приняла сразу два решения. Во-первых, до тех пор, пока Деми не будет записана в Академию стихий, я буду считать, что опасность все еще рядом. А значит, тот неприятный взгляд был направлен на меня. Во-вторых, стоит обсудить это с Гелом. Пусть я рискую показаться глупой пугливой курицей, но это лучше, чем… Я уже теряла ребенка, больше не хочется.

Ванную комнату я покинула только через час. Но зато мои косы были как никогда аккуратны. Особенно меня порадовали два пышных банта — это, конечно, недопустимо смешно, и впоследствии я так ходить не буду, но… Но сегодня пусть остается.

В спальне я не обнаружила Карин и решила все же как следует осмотреть выделенную мне комнату. Открывая все подряд, я смогла найти выход на длинный узкий балкон, опоясывающий весь этаж. Стало ясно, как Гелу удалось войти той ночью.

«Хотя вряд ли хозяину замка потребовалось бы красться по балкону», — фыркнула я про себя.

Затем моему взгляду открылась гардеробная, весьма и весьма просторная гардеробная, где сейчас висели мои платья. И старые, и новые.

«Что ж, зря я фантазировала про кабинет: его здесь нет. Что странно, неужели жене Хранителя Закона не положено иметь свой угол, где можно заниматься делами?»

И в этот момент меня прошибло ужасом. Это ж который день я не хожу на работу?! Арлетт столько для меня сделала, а я в ответ отплатила ей черной неблагодарностью. Ведь невооруженным взглядом видно, насколько лаборатории необходим проектировщик!

«Так, спокойно, просто будешь работать дольше, чем обычно», — сказала я себе и оставила попытки обыскать спальню. Хотя непроверенной оставалась всего одна узкая дверь, но я боялась узреть за ней супружеский коридорчик. Или, Мать-Магия упаси, сразу спальню Гела. Было бы крайне сложно объяснить, что я там забыла.

Выйдя в коридор, я тут же вошла в комнату Деми. Ее спальня, кстати, была куда лучше спланирована. Есть место для игр и гостей, а кровать отгорожена расписной ширмой. На ярко-голубом фоне узор из крупных толстопопых золотых птиц. Интересно, кто это? Я бы подумала на птицу Антариус, но они все же куда изящней.

— Смотри, я тебя нарисовала. Правда, получилось? — Деми радостно повернулась ко мне и кивнула на мольберт.

— Надо же, какое точное сходство, — улыбнулась я, глядя на жутковатый скелет с двумя толстыми рыжими колбасками, идущими от головы до пят.

— Спасибо. Я подарю тебе, когда высохнет. А потом нарисую Гела. И тоже подарю.

Когда у моей малышки было хорошее настроение, она любила делать смешные детские поделки и дарить их. Как правило, такие подарки доставались только мне и мужу, потому что у нас все же был воспитанный ребенок и не приставал к чужим людям. Ну а с бабушками-дедушками у нее как-то не срослось.

— Мам, а когда мы пойдем заказывать мой первый кон-цен-тра-тор? — по слогам произнесла Деми. — Я хочу колдовать.

— Сначала мы пойдем к целителям, — напомнила я.

— В той школе они у детей были. А мы одного возраста, — надулась Деми.

Я же только вздохнула. Спор о концентраторах начался еще до того, как вся наша жизнь полетела к… Неважно куда, но полетела.

— Все через целителя, — непреклонно произнесла я. — Твой дар сложен и специфичен, не стоит рисковать.

Ответом мне стало гневное сопение, а через минуту рисунок, на котором я была изображена, рассыпался пылью.

— Ой, — Деми прижала руки к губам, — я не хотела! Я не хотела!

Моя малышка расплакалась, а я, прижав ее к себе, принялась наглаживать колкие короткие вихры.

— Все хорошо, малыш. Все хорошо. Ты нарисуешь меня еще раз.

Она подняла на меня заплаканные глаза и с ужасом произнесла:

— А если бы ты рассыпалась?

— Ни за что. Как бы я рассыпалась, если бы ты одна тогда осталась? Ну уж нет, куда ты, туда и я.

— И наоборот, — торжественно кивнула дочка и, отстранившись, тихо прошептала: — Мне просто очень-очень хочется концентратор. Он будет синенький, с лунным диском. Такой красивый. Так давно его хочу.

— Давай так, малыш, — я присела перед ней и заглянула в глаза, — мне нужно побывать на работе, узнать, не уволили ли меня. А после, в первый же мой выходной, мы навестим целителя. Хорошо?

— Договорились, — кивнула Деми и, забыв про все горести, вытащила чистый лист.

А я, в несколько расстроенных чувствах, поняла вдруг, что совсем забыла, зачем вообще пришла к дочери.

«Не помнишь, зачем потревожила ребенка? Поцелуй и иди дальше», — вспомнила я ворчливое наставление мамы и, чмокнув малышку в макушку, вышла.

Закрыв за собой дверь, я отправилась на поиски хоть кого-нибудь живого и способного помочь мне найти Гела. Но первой, на кого я наткнулась, была та самая сильная рыжеволосая проклинательница. Кажется, ее зовут Нольвен.

— Потерялась? — без приветствия спросила она.

— Добрый день, квэнти, — спокойно ответила я. — Ищу Моргелина.

— Он сейчас занят, — копируя мой тон, отозвалась красавица. — Я могу чем-то помочь?

— Мне нужно связаться с квэнти Арлетт, я работаю на нее и пропустила несколько дней, — задвинув гордость подальше, ответила я.

Нольвен потерла кончик носа и прищурилась.

— Так ты и есть проектировщик зелий? Вот из-за кого работа встала!

Это было настолько обидно, что я, забыв о неразумности споров с проклинателями, хлестко ответила:

— Да уж, виновата. Надо было оставить дочь в плену и продолжать работу, ведь деньги — это главное.

Круто развернувшись, я направилась назад, к спальне. И с каждым шагом понимала, что совершила ошибку. Кто знает, может, между Гелом и этой проклинательницей что-то есть. Или она просто важный для него человек. Нам жить в этом замке целый год и…

— Прости, — она навалилась на меня со спины, — у тебя волосы по-другому заплетены, и я тебя не узнала. Арлетт тоже занята, так что она сама с тобой свяжется.

— Я… Вы тоже простите меня. Следовало выбирать другие слова.

Повернувшись лицом к проклинательнице, я выдавила улыбку. Все же не зря в Империи советуют держаться подальше от тех, кто владеет столь нестабильным даром. Или он нестабилен только у нас? Я стою рядом с Нольвен уже довольно долго и даже успела поговорить с ней, но пока что не проклята.

«Но я же помню, помню, рядом с Тэйлиль все сгнивало за считаные секунды. Бедняжка постоянно ходила в ограничителях», — вспомнила я. И присмотрелась к девушке. Но ни тоненькие золотые колечки в ушах, ни простенький кулон, ни перстень — ничего из этого не могло быть ограничителем.

— Иногда стоит спросить, — ухмыльнулась вдруг Рыжая. — Это вы к себе нашу дочь взяли?

— Вашу дочь?

— Ну, получилось, что мелкие синие соцветия считают себя девочками, а яркие малиново-желтые цветки уверены в своей мужественности, — непонятно ответила Нольвен. — Я про цветок.

— О, да, мы. Точнее, Деми, моя дочь. Они так сроднились, что она таскает его в волосах. — Я улыбнулась.

— Мне жаль, что наши девчонки медленно взрослеют, — вздохнула Нольвен, — будь она из осеннего клубня, тебе бы не пришлось беспокоиться.

— Да, мне уже говорили, — кивнула я.

Хотелось уйти. Яркая, острая сила проклинательницы тревожила меня. И хоть уже стало понятно: ее контроль идеален, — мне все равно было нехорошо. Как будто моя сила вновь пытается пойти вразнос. Как будто мне вновь тринадцать и того лета еще не случилось.

Как наяву пригрезились слова деда: «Однажды ты поймешь». Что пойму? Что он лишил меня будущего? Что из-за него я была опозорена — жених разорвал помолвку? Что из этого понять? Или понять и принять то, что в итоге жизнь свела меня с Майрусом и Кирвалисом?

— Жаль, что ты не цветок и по тебе не видно, когда ты уходишь в себя, — хрипловато рассмеялась Нольвен. — Развлечь тебя, пока остальные дела делают? Пошли-пошли, покажу библиотеку. И не сопротивляйся. Мне впервые выпал шанс стать экскурсоводом и показать наше величайшее достижение.

— Может, не стоит? — Я уперлась каблуками в пол, чтобы хоть немного затормозить деятельную Нольвен. — Я, конечно, дала клятвы Меровиг, но…

Проклинательница расхохоталась.

— Как, ну как она все успевает?! А достижение — это библиотека.

— Да, — я тут же перестала упираться, — мне бы хотелось посетить открытую часть библиотеки. Я могу быть представлена Хранительнице Знаний?

— О-о-о, как же тебе будет интересно, — Нольвен улыбнулась совершенно лисьей улыбкой, — даже завидую немного.

Недолгий путь по узким извилистым коридорам привел нас к массивным белоснежным двустворчатым дверям.

— Эту прелесть безжалостный ремонт не затронул. Ты, кстати, что собираешься делать?

— Не мешать Гелу жить привычной жизнью, — спокойно ответила я. — Он сделал для нас слишком много, чтобы я могла себе позволить мешать ему.

— Бедный Гел, — непонятно хмыкнула Нольвен и ногой толкнула створки. — Та-дам!

Мне, если честно, хотелось уточнить, что в Империи есть библиотеки. И что я как бы не совсем уж из дикого леса и видела… Это что, оранжерея?!

— Эти крошечные общительные растения вытягивают из книг скапливающуюся в них дикую магию, — с нескрываемой гордостью произнесла Нольвен и с ностальгией добавила: — Кто бы мог подумать, что из той истории выйдет такое чудо.

Спрашивать про историю я не стала: тут, на Севере, куда ни ткни, попадешь в историю. Или трагедию. А я не хочу давить проклинательнице на предполагаемую уязвимую точку.

— Ты совсем не любопытна, да?

— Почему же? — удивилась я. — Мне очень интересен каталог и…

— Тебе не интересно, как именно мы узнали о цветах? Где Гел? — Нольвен прищурилась и всмотрелась в меня колдовским взором. — Ты живешь или существуешь?

— Живу, — улыбнулась я проклинательнице, — теперь живу. А пару месяцев назад — существовала. Мне страшно интересно про цветы, и где Моргелин — тоже любопытно. Тем более что я хотела его найти. Но я отвыкла задавать лишние вопросы.

Отвечая Нольвен, я проходила все глубже в огромное помещение и… Это было потрясающе.

Под огромными сводами библиотеки копошился с десяток живых и, судя по всему, разумных цветов. Прямо на моих глазах из большой вазы, где, как мне казалось, стоял обычный букет, выбрался бойкий красно-желтый цветок, похожий на лилейник, и следом за ним нежная незабудка. Оттолкнувшись от стола, они взмыли в воздух и приземлились на книжную полку.

И пока они летели, я рассмотрела, что от обычных цветов у них только соцветия, листики и крошечная часть ствола, к которой все и крепится. Внизу же шевелится комок прозрачно-зеленоватых корешков. — Мальчишки лучше чуют сгустки дикой магии, — пояснила улыбающаяся Нольвен. — А девчонки лучше вытягивают их. От происходящего у меня немного кружилась голова, но вместе с тем внутри расцветало ликование. Кто бы только знал, как страшно жаль мне было свои книги! Отдавая их на утилизацию, я всякий раз расстраивалась до слез. И кто бы только знал, как давно я хотела составить свой собственный учебник! Но формулы притягивали к себе дикую магию ничуть не хуже, чем написанные или напечатанные заклинания. И мои мечты оставались лишь мечтами. — Значит ли это, что я смогу попросить Райю вытянуть силу из моих записей? — спросила я и уточнила: — Деми назвала так свою подружку. — Ты делаешь конспекты? Вообще, обычно мы их уничтожаем. — Нольвен пожала плечами. — Но почему нет? А ты не хочешь найти и себе друга? Люди обычно стремятся заполучить себе как можно больше таких полезных растений. Почувствовав необъяснимый приступ доверия к проклинательнице, я произнесла вслух то, о чем думала последние пять лет — Мне всегда хотелось написать новое пособие по проектировке зелий. Но формулы притягивают дикую магию так же, как и заклинания. А завести своего цветочного друга… Не хочу. Если придет — не прогоню, но не хочу. Не готова.

Я не стала договаривать — потому что незачем. Но сейчас у меня нет желания брать на себя ответственность за чью-то жизнь.

— Интересно, — прищурилась Нольвен. — А что не так с учебником? Я листала его, вроде понятный.

— Увлеченному, горящему знаниями студенту — да, — усмехнулась я. — Многие ли, кроме вас, его поняли? Я хочу сделать вводное пособие, то, что позволит мягко войти в эту сложную дисциплину. Впрочем…

Осекшись, я покачала головой.

— Это только мечты и разговоры. И, если вам не сложно, подскажите, где здесь отдел с детской литературой?

— Сюда, — Нольвен поманила меня, — заканчивая учебу, мы с Мэль провели в этой библиотеке несколько недель. Гел ворчал, но, кажется, наше присутствие придавало ему сил.

— Это было уже после, — я не знала, как спросить, и потому замолчала.

— Да. Он был страшно расстроен, а той твари ничего и не было, — Нольвен яростно сверкнула глазами, — по закону ничего не было.

А я только поежилась, представив, что могла сотворить сердитая проклинательница. Впрочем, на мой взгляд, та девица заслужила любое душевное «пожелание».

— Почему ничего не было по закону? — нахмурилась я.

— Потому что ребенок, с которого она слепила своего уродца, не пострадал. Потому что доказать, что она шпионила, мы не смогли. От Круга Истины она отказалась, а остальное… Гел сам позвал ее в свой дом. Нам всем она заявила, что родила мертвого ребенка и, не имея в себе сил огорчить любимого человека, создала голема. Якобы она помутилась разумом после родов. Вот только Мэль четко сказала: не было родов. Да и я тоже не спала на занятиях, — непонятно добавила Нольвен. — Вот, здесь секция от букварей до приключенческих книг и всяческих атласов.

Браслет на руке проклинательницы мигнул, и она радостно произнесла:

— Наконец-то мне вернут подругу! Надоели уже со своими делами, а у нас эксперимент стоит и ничего не взрывает. А это, между прочим, скучно. Бывай, квэнни Майрус-Кортован, предполагаемая Трегерет.

Я попрощаться не успела: рыжая молния за считаные секунды покинула библиотеку. Интересно, кто ее подруга? Должно быть, она очень интересный и храбрый человек.

«Или мы, имперцы, сами превращаем своих проклинателей в замученных, неконтролирующих свой дар колдунов и колдуний. Ведь если дар изначально ядовит, агрессивен, то повторяющиеся наказания за детские выбросы приведут к тому, что контроль исчезнет окончательно», — подумала я.

Но эти мысли скоро оставили меня. Библиотека Хранителя Закона была огромна. Стало ясно, для чего здесь живет столько стрекочущих цветочков. Они охраняют покой книг и не допускают сюда отголоски дикой магии.

Скользя взглядом по полкам, я не знала, за что схватиться первым. Мне бы пару свободных лет и чайник чая, зачарованный на нескончаемость!

— Эйлин?

Голос Гела вырвал меня из приятной задумчивости, и я, повернувшись к нему, улыбнулась.

— У тебя прекрасная библиотека.

— Да, — кивнул он, — но это заслуга Нольвен и Маэлин. Девчонки боролись с дикой магией — при помощи своих маленьких помощников, но все же. Мне же было совершенно безразлично, что будет с этими книгами.

— Тебя можно понять, — тихо сказала я.

— Думаешь? Но, вообще, я не из-за этого пришел. Эйлин, не выходи пока в город. Мои люди ощутили нежелательное внимание. Не думаю, что это твой бывший муж: должен же у него быть какой-то инстинкт самосохранения? В общем, замок велик, здесь есть большой сад. Я прикажу найти для Деми учителей, а ты…

— У меня есть работа, — мягко напомнила я.

— Тебя будет сопровождать Дориан или я, когда у меня будет время, — кивнул Гел. — Арлетт уже спрашивала о твоем здоровье. Впервые наблюдал, как нашего довольно жесткого экспериментатора тянет в две противоположные стороны. С одной стороны — она искренне тебе сочувствует и хочет, чтобы ты полностью восстановилась после пережитого. А с другой — она бы рада вытащить тебя на работу.

— Я готова.

— Ты не обязана, — добавил вдруг Моргелин. — Работать, я имею в виду.

— Мне нравится, — дипломатично произнесла я.

— Позволишь показать тебе сад?

— Да, только выберу историю для Деми, — я кивнула на полку, — не могу определиться. Столько всего.

Моргелин улыбнулся и шагнул чуть в сторону, после чего достал весьма и весьма увесистую книгу:

— Я бы советовал прочесть наши сказки. Их читали все дети, и Деми будет проще завести друзей, если она будет понимать, в кого они играют.

— Спасибо. — Я протянула руки, но он покачал головой.

— Донесу, она довольно тяжелая.

Говорить о том, что моих невеликих сил хватило бы на левитацию, я не стала. Зачем? После такого подвига мне бы только и осталось, что вздыхать да жаждать вечернего отдыха. И Гела бы обидела, отвергнув его помощь.

— Тебе все нравится?

— Что? — растерялась я.

— Все. В смысле, замок и Сагерт.

Кажется, Моргелин не знал, о чем еще со мной можно поговорить. Неужели я настолько скучная? Или…

Присмотревшись, я вдруг различила в окружающей его силе бледные пятна.

— Ты только что колдовал, — выдохнула я. — Что-то мощное! Почему ты не пошел отдыхать?

А он просто посмотрел на меня и улыбнулся.

— Так, может, я сейчас отдыхаю? Эйлин, мне приятна твоя забота, хоть и непонятно, как именно ты догадалась…

— Так это же видно, — оторопела я и рукой показала на обесцвеченные пятна, — вот же. Вот и вот.

Ответный взгляд Гела был еще более недоумевающим, чем мой.

— Никто не может видеть чужую магию. Целителям для этого требуются особые артефакты или заклинания.

— Я не вижу, как магия течет по твоим каналам, я вижу общий флер, — возразила я. — Общие цветовые разводы.

Моргелин только плечами пожал.

— Не слышал о таком.

Занеся книгу Деми и Карин, мы ненадолго задержались: Гел немного рассказал о героях Севера. О богах и о том, как впервые было создано Зеркало Теней.

Мое солнышко не хотела его отпускать, но Карин бдит за распорядком Деми куда строже, чем я. Так что книга была принята с благодарностью, а мы вежливо отправлены на дальнейшую экскурсию.

Которая чуть не окончилась визитом к целителям: я запнулась об осколок камня, валявшийся посреди коридора.

— Прости. — Гел успел поймать меня. — Кажется, я серьезно запустил замок.

— Кажется, да. — Я утопала в его светлых колдовских глазах.

И мое стремление держаться подальше от всех любовных переживаний стремительно таяло. Моргелин был тем, кому не страшно отдать свое сердце. Вот только… Яркая, талантливая Арлетт, красивая и опасная Нольвен — мне-то куда? Скучная, осторожная, слабая, вежливая до приторности и неконфликтная. Ах да, еще и зануда, но это уже профессиональное. Проектировщик зелий не может быть легкомысленным.

«Все, что во мне есть красивого и необычного, — волосы», — промелькнуло у меня в голове.

— Ты можешь изменить здесь все, что захочешь, — сказал вдруг Гел и положил мою руку на сгиб своего локтя.

— Ты настолько не любишь это место?

— Я выжег комнату, в который жил… В которой она держала голема. — Моргелин пожал плечами. — Здесь красивый сад, а по осени яблоки просто медовые. Но жить здесь… Невозможно.

И в этом последнем слове было столько отвращения, столько ненависти к этому месту, что я, подавшись вперед, спросила:

— Тогда почему ты здесь живешь?

— Я Хранитель Закона, — просто ответил он.

— Сделай это место официальным, посели здесь своих людей. Оставь для себя покои, кабинет и что еще нужно для работы. Ты же можешь открывать порталы.

Он посмотрел на меня странным долгим взглядом.

— Обычно мне советуют перестать страдать и начать действовать.

— Я потеряла свою дочь совсем ненадолго. И я знала, что она жива, что целы мои щиты, свитые в кокон вокруг нее. И все равно я была готова умереть от ужаса. Ты же потерял сына.

— Которого никогда не было.

— А разве это имеет значение? Он был для тебя. Ты… Ты нашел того ребенка, с которого она взяла слепок?

— Нет. — Гел покачал головой. — Он где-то в Кальсторе, разумеется.

Я не была уверена в том, что мои мысли правильны, но… Но ведь у той девицы вряд ли был доступ к ребенку из нормальной семьи?

— Ты не думал, что ты мог бы найти его? И, если он сирота, забрать его себе? Это ведь его внешность и его повадки копировал голем.

— Эйлин.

Он произнес только мое имя, а через секунду сжал в сокрушительных объятиях. Прикрыв глаза, я ответила на его объятия и тихо-тихо прошептала:

— Я не знаю, что обозначает быть Хранителем Закона. Но точно знаю, что ты хороший человек. Хорошие люди имеют право на счастье. И… И что такое счастье, каждый определяет сам. Я не говорю, что ты обязательно будешь счастлив. Или что ребенок полюбит тебя. Но ты можешь попробовать.

— У тебя настолько здравый взгляд на мир, — он осторожно отпустил меня, — что становится немного завидно. Зачем моим стражам ютиться в маленьких квартирах, если я могу поселить их в замке. И что самое интересное, раньше, до предпоследнего законника, так и было. Но я предпочел плыть по течению. Идем же, я хочу показать тебе цветущий весенний сад. Он стоит того, чтобы терпеть это место.

Он вновь перехватил мою ладонь и уложил ее на сгиб своего локтя. До обещанного сада мы шли в молчании. И я внезапно поймала себя на острой жалости к Гелу. Ведь у него, получается, нет дома.

«Как нет его и у нас с Деми, — справедливо отметила я. — Наверное, именно поэтому я могу понять Гела.

— А вот и последние двери, — улыбнулся Моргелин. — Здесь не так много места, поэтому… Сейчас увидишь.

— Увижу? — переспросила я, и в этот же момент совершенно обычная дверь распахнулась и мы шагнули в залитый солнечным светом сад. Сад, полный цветущих яблонь, которые были…

Они были карликовыми! Ни одни яблоня не превышала человеческий рост, но при этом все они были усыпаны цветами.

— Раньше из этих яблок готовили джем, который потом в равной степени делился между тремя Академиями и главным домом исцеления, — задумчиво произнес Моргелин. — Но это было очень сильно раньше. Я узнал об этом, только разбирая архив. Нашел случайно отчет, что столько-то банок поставлено, столько-то туда и столько-то оставлено для личных нужд.

— Что помешает тебе вернуть славные традиции?

— Теперь уже ничего, — хитро улыбнулся он.

Мы шли узкой мощеной дорожке, и приходилось тесно прижиматься друг к другу, чтобы не наступить на сочную травку, в которой ярко горела… Земляника?

— Гел, но ведь сейчас не время для ягод, — осторожно произнесла я.

— Совсем не время, — кивнул он, — но это не земляника, присмотрись.

Присев, я протянула руку и осторожно коснулась резных лепесточков. Хм, у земляники совсем другие листики.

— Кровь магии, — ахнула я. — Ты серьезно?!

— Абсолютно, — с нежностью улыбнулся Гел. — И почти созрела. Осталось всего-то пять лет. А там, в глубине, есть кустик, который уже созрел. Не представляю, что с ним делать.

— Немыслимое сокровище. — Я поднялась.

Кровь магии… Легенда, время от времени оборачивающаяся былью. В этих ягодах сокрыта такая прорва магии, что даже капля сока смертельна для человека. Но если растворить капельку в воде, то получится сильнейший тоник.

— Знаешь, на выпускных экзаменах я просчитала с десяток составов, основой для которых служил сок и жмых крови магии, — задумчиво произнесла я. — Странно, что Арлетт не поселилась под дверью твоего сада.

— Страшно представить, что она может сотворить с этой ягодой, — передернулся Гел. — На самом деле кровь магии слишком специфична. Хорошо лишь то, что после созревания она может висеть на кусте еще пару лет, после чего из упавшей ягодки вырастет новый кустик.

Я хотела возразить, но вдруг поняла, что эту ягоду давно научились заменять комплексом других трав, кореньев или животных компонентов. Единственные составы, в которых она незаменима, — незаконные. Те, что раскачивают магический потенциал и одновременно поражают разум. Или тело. В общем, за силу нужно заплатить слишком большую цену.

— Я просто подумал: может, эти ягодки помогут тебе? — Моргелин серьезно посмотрел на меня. — После обследования у целителей станет ясно.

— Вся моя жизнь не стоит одной ягоды, — фыркнула я, — ты знаешь, сколько за них дают на черном рынке?

— Знаю, — кивнул Гел, — надо же как-то отслеживать дурочек и дурачков, возжелавших дармовой силушки. Время от времени я продаю ягодку, а стражники прихватывают экспериментаторов за наглые ручки. Правда, выгоды в этом нет: деньги-то я не забираю. Кстати, есть мнение, что яблони здесь настолько маленькие и при этом невероятно плодоносные именно из-за крови магии.

— Было бы интересно это изучить, — я улыбнулась и легко коснулась нежных яблоневых лепестков, — но, с другой стороны, не все должно быть разложено по полочкам и подписано. Так и магию можно утратить.

Легкий порыв ветра подхватил опавшие лепестки и закружил их по маленькому волшебному саду. В золотом солнечном свете это смотрелось совершенно невероятно, и я, забывшись, закружилась вокруг себя. И чуть не упала, когда натолкнулась на шагнувшего ко мне Гела.

— Это невыносимо, — выдохнул он.

Я не успела испугаться, как Моргелин, склонившись, оставил на моих губах короткий, едва ощутимый поцелуй. А через мгновение я уже стояла совсем одна и задавалась вопросом: может, показалось?

Еще один порыв ветра, куда более сильный, швырнул мне в лицо пригоршню лепестков, и я, отфыркиваясь, выбросила из головы лишние мысли.

Вернее, попыталась их выбросить. Вот только на губах горел след от поцелуя и… Почему он сказал: «Это невыносимо»?

Сад был хоть и небольшим, но грамотно проложенная дорожка позволяла гулять в нем, как в настоящем парке. Пытаясь навести порядок в голове, я насчитала сорок два дерева, посаженных весьма и весьма близко друг к другу. И нашла тот самый зрелый куст ягод. Крупные «земляничины» светились насыщенно-алым светом и не тянулись к земле, а напротив, пытались взлететь. Когда наступит их время, ягодки сорвутся с ослабевшего стебелька и улетят искать себе идеальное место. Хотя что-то мне подсказывает, что место это здесь.

Выйдя вновь к тому же месту, где Гел… где Гел поцеловал меня, я вновь остановилась. Могу ли я допустить, что он во мне заинтересован?

«Конечно, я не страхолюдина, — справедливо подумала я. — Волосы, опять же, моя гордость. Да и морщин пока нет, глаза… Глаза скучноваты, да и губы могли быть чуть другой формы. Майрус всегда просил подкрашивать их так, чтобы… Неважно, это сейчас совершенно неважно».

Может, имеет смысл найти его и спросить в лоб? Но что, если он скажет что-нибудь вроде: «Эйлин, я пленен твоей красотой, но не готов сделать наш брак полноценным и нерушимым?» Это будет слишком больно.

«Нет, Гел такой гадости не скажет. И потом, кто знает, может, у него в голове помутилось? Ведь он делал что-то сложное, вымотался, а тут сад, солнце, аромат не-земляники…» И тут до меня окончательно дошло: что, если у них что-то получилось? Что-то такое, чем нельзя похвастаться, но держать в себе невозможно? Я ведь в свое время учудила примерно так же! Сдала последний экзамен на высший бал, заняв первую строчку рейтинга в столичной Академии, и, выйдя из аудитории, переобнимала едва ли не половину своего курса. И, к слову, тогда же я привлекла внимание Майруса, будь он проклят.

«И, кстати, Арлетт же практически прямым текстом сказала, что сейчас все Хранители работают над одной задачей — отделиться от Империи», — вспомнила наконец я и успокоилась. Действия Гела стали просты, понятны и, в общем-то, довольно приятны.

Мысль, что мне бы хотелось, чтобы этот поцелуй был чем-то большим, я отбросила куда подальше. Бесчестно требовать от Моргелина исполнения моих эгоистичных желаний.

Что есть эгоистичного в желании любить и быть любимой, я и сама не могла понять, но… Но отчего-то мне было очень стыдно.

Полюбовавшись садом, я направилась к себе. Завтра предстоит рабочий день, и стоит провести время с дочерью. Неизвестно, во сколько мне доведется вернуться домой.

Глава 9

Квэнти Арлетт настолько соскучилась по мне и моим расчетам, что встречала не на ступенях, как обычно, а у самих ворот. Переместивший меня Дориан коротко поклонился и сообщил, что прибудет за мной через шесть часов.

«Кажется, переработать мне не дадут», — хмыкнула я про себя.

— Разумеется, — кивнула Арлетт, — зачем мне полумертвый от усталости проектировщик, допускающий глупые ошибки? Мы жили без тебя, Эйлин, и, поверь, прожили бы и дальше. Просто я не вижу смысла менять что-либо, если всех все устраивает.

Слова подруги немного уязвили меня, но в целом она была права. Лаборатория не простаивала, а значит, дипломированный проектировщик — приятная роскошь, а не необходимость.

— Вот по глазам вижу, что думаешь какую-то пакость.

— Да так, — сначала я отмахнулась, я после все же спросила: — Почему ты все же наняла меня?

— У нас уходит слишком много дорогого сырья. Без грамотных расчетов каждый третий состав получается некачественным. Да, где-то используют и слабые зелья, но мы все же снабжаем целительские дома!

— Но ведь большая часть расчетов — обычные, — нахмурилась я, — с небольшими погрешностями.

— И тем сложнее эти погрешности просчитать. — Арлетт подмигнула мне и чуть ускорила шаг. — Я объясню. Смотри, вот, к примеру, если взять златолистник двуглавый. Он, как правило, растет на солнце, во влажной почве. Но! При этом он может вырасти и в тенистой низине, и на каком-нибудь засушливом клочке земли. Согласись, если взять по цветку из всех описанных мною мест, они будут серьезно отличаться по, скажем так, качеству сырья.

— Соглашусь, — кивнула я.

— Во-от, но при этом у нас очень высокий уровень потребления зелий. Сейчас каждому слою населения доступен практически весь спектр стандартных составов, а значит, мы не можем просто взять и выбросить недостаточно насыщенный цветок. Вот и приходится чуть менять состав, чтобы на выходе получилось то же самое зелье.

— Я давно это заметила, — мягко произнесла я. — Просто удивилась. В Империи хорошее зелье днем с огнем не сыщешь. Богатые семьи держат при себе собственных зельеваров.

Тут мои губы тронула весьма неприятная улыбка.

— Плохие воспоминания? — с пониманием спросила приметливая Арлетт.

Но я покачала головой.

— Не совсем. Плохие воспоминания вкупе со злорадным предположением. Видишь ли, моими услугами пользовались многие «бывшие друзья». Те самые, свидетельства от которых притащил Майрус. Интересно, что они делают сейчас? В моем выпуске было всего двенадцать человек.

— Ну а другие выпуски? — удивилась Арлетт и сразу добавила: — Нет, я не имею в виду, что… Ох.

— Я поняла, — хмыкнула я. — Ты имеешь в виду, что выпускались другие, да? Но нет, в Академии больше нет такого направления. Проектировщиков вписали к зельеварам, и теперь будущие светила зельеделия заучивают таблицы и высшую арифметику, скрещенную с астрономией. Не могу сказать, что это плохо. Но вот беда для чистых зельеделов: новые мастера не будут подрабатывать расчетами, они будут готовить свои зелья.

Арлетт потерла переносицу и задумчиво произнесла:

— Надо будет поставить перед Советом Магов вопрос о факультативах по проектировке составов. Иначе упустим целую дисциплину и откатимся назад.

— Можно назвать ее теорией зельеделия, — предложила я. — Что самое интересное, этому могут учиться и не имеющие магии люди. Работа с цифрами, а не с силой.

— Логично, — кивнула Арлетт и одним жестом распахнула перед нами двери. — Ты даже не представляешь, сколько всего интересного тебя ждет.

Открыв дверь в свой кабинет, я только присвистнула: на столе стояла высоченная стопка папок. И одна лежала отдельно, с пометкой «срочно».

За нее я и взялась. И, вот смех, в этом составе фигурировали те самые не-земляничные ягодки. Сложнейший состав, который мне пришлось пересчитывать три раза, должен вскрывать любые щиты. Точнее, не вскрывать, а уничтожать, размывая и развеивая колдовскую силу.

«Если пройтись с таким зельем по охранному контуру, то можно ограбить даже дворец Императора», — мелькнула у меня в голове шальная мыслишка.

И действительно, этому составу достаточно попасть лишь на один участок — и дальше, по нитям колдовского плетения, он разъест абсолютно всё.

На обед меня выманила Арлетт, и то не сразу. Я бы предпочла остаться в кабинете и просмотреть, что там в стопке «срочно, но не очень». Разделить на то, что успею сделать сегодня, и на то, за что приняться завтра с утра. Но вредная начальница выманила меня на кусочек пирога с вишней. И высказала при этом совершенно глупую мысль:

— Гел меня не простит за то, что я издеваюсь над его драгоценной супругой.

— Плохая шутка, — серьезно ответила я. — Ты ведь как никто знаешь, из-за чего ему пришлось на мне жениться.

Арлетт посмотрела на меня странным взглядом, после чего пододвинула ко мне блюдце с кусочком пирога.

— Приятного аппетита.

Взяв в руки тоненькую вилочку, я вплотную занялась пирогом. И вдруг ни с того ни с сего вспомнила совсем другое лето, проведенное у бабушки и деда. Тогда я таскала с кухни яблочно-коричные пироги и ела их вместе с дочерью конюха. Без вилок, ложек и даже без блюдец. Все знали, но делали вид, что ничего не замечают. Ох, кухарка ведь эти два куска пирога всегда выставляла на окно! Якобы чтоб остыли.

— У тебя очень добрая улыбка сейчас, — тихо сказала Арлетт. — Поделишься?

Пожав плечами, я рассказала ей о предпоследнем лете. После чего подруга задумчиво произнесла:

— Значит, они еще живы?

— Я не слышала об их смерти.

— Но ты не попросила у них помощи, потому что…

— Я не готова обменять сытую жизнь на искалеченного ребенка, — резко ответила я.

Арлетт подняла вверх руки.

— Никто и не предлагает. Но… Неужели не интересно? Я бы написала им. Прямо бы написала: за что, мол, вы со мной так по-скотски поступили?

А я, отправив в рот последнюю вилку, только вздохнула. Стоит ли оно того?

— А что, если да? Нет, ты не сказала вслух, просто лицо у тебя временами выразительное. То холодное, как кусок мрамора, то живое-живое, — объяснила Арлетт и тут же, загоревшись, добавила: — А хочешь, я напишу?! Ну а что, имею право. Я и подруга твоя, и начальница, и вообще… И вообще!

Рассмеявшись, я дала ей адрес и разрешила задавать любые вопросы.

— Потом поделюсь с тобой, — деловито отозвалась Арлетт и со смешком продолжила: — Как раз и скоротаю время. Составов много скопилось, а зельеделы отказываются работать без твоих расчетов. Не торопят, нет. Но и не работают: им жалко своего времени и ингредиентов.

— Я могла бы взять расчеты на дом. Шесть часов — это хороший рабочий график, но у Деми есть няня, и, раз образовался завал, я бы хотела его разобрать.

— Если хочешь — бери, — Арлетт махнула рукой, — замок Хранителя Закона защищен не хуже, чем моя лаборатория. Но! Но знай, что ты рискуешь уйти в работу с головой, как я. Однажды я решила поставить кушетку за ширмой в своем кабинете. И теперь дома появляюсь только ради принятия ванны с пенкой, поскольку душ здесь есть. Ну а желание поплескаться в пенке у меня возникает хорошо, если раз месяц.

Тут Арлетт замолчала, нахмурилась и тут же просветлела:

— Это я все к тому веду, что завалы расчетов в исследовательской лаборатории — абсолютно нормальное дело. Наши зельеделы периодически варят по пять разных зелий одновременно. Тут затишье бывает, лишь когда Нольвен в военке дает зельедельческий мастер-класс.

А у меня не сошлись академии.

— В военной академии — зельедельческий мастер-класс?

— Ага, — кивнула Арлетт, — видишь ли, у Нольвен и Маэлин очень сложные отношения с обеими целительскими академиями. Им чего только не подарили и каких только грамот не вручили, но подруги постоянны как в своих симпатиях, так и в антипатиях. Так что самые интересные целительские и зельедельческие мастер-классы проходят именно в военке. Хотя они их называют зельеварческими. Но я считаю, что мы все же не суп варим, а зелья делаем.

— А мне все равно, — чуть рассеянно сообщила я.

Арлетт только посмеялась и, взмахом руки распылив грязную посуду, подхватилась на ноги. Мне оставалось работать только три часа, и… И я все равно взяла оставшиеся папки с собой. Да, в чем-то я с Арлетт согласна: всегда будет что посчитать. Но конкретно эти папки появились из-за того ужаса, в который меня макнула жизнь. И будет правильно, если я все посчитаю. Я… Я буду чувствовать себя лучше, и значит, это того стоит.

«Тем более, — рассуждала я в конце рабочего дня, — что я не буду делать это в ущерб общению с дочкой. Расскажу Деми сказку, поиграю с ней, поцелую на ночь и пойду сделаю пару расчетов. Я же не все папки забираю! Только три. Две просчитаю перед сном и одну утром, перед завтраком. И так, по чуть-чуть, все придет в норму».

Забрав папки, я, уже без провожатого, вышла из Академии. И у ступеней столкнулась с Дорианом.

— Квэнни Майрус-Кортован предп…

— Ради Матери-Магии, не надо. Квэнни Эйлин вполне достаточно, — перебила я мужчину.

— Хорошо, квэнни Эйлин. Нам придется пройти до ворот: у меня нет допуска на открытие телепорта на территории Академии.

— Здесь так строго?

— Так было не всегда, — Дориан скупо улыбнулся, — но теперь так.

Мы дошли до ворот, где столкнулись с высоким статным мужчиной, при виде которого Дориан напрягся.

— Алвориг Даррел Кельран, имперский дипломат, — негромко процедил он. — Крайне подозрительная личность.

— Надеюсь, он здесь не по нашу душу, — так же негромко ответила я.

И ошиблась. Увидев нас, мужчина расцвел улыбкой.

— Квэнни Эйлин, это вы?

На какое-то мгновение я испугалась. Кто он? Откуда он может меня знать? Мы встречались в Империи?!

И тут же я одернула саму себя. Этот человек вполне мог знать меня по описанию: девять из десяти, что тот суд оброс слухами, домыслами и шокирующими подробностями.

— Не имею чести быть знакомой с вами, — неохотно ответила я.

— О, на самом деле мы были друг другу представлены, — он засиял улыбкой, — на приеме у квэнни Тори… Тари?

— У меня нет знакомых с подобными именами. — Я покачала головой.

А сама подумала, что этот способ навязать общение уже устарел. Еще моя матушка учила меня, как отвечать, если абсолютно незнакомый человек утверждает, что вы были представлены:

«Не верь, не пытайся представлять, где вы могли пересечься, и даже не думай о том, чтобы начать перебирать знакомых. Если ты его не помнишь — значит, он тебе не интересен и не нужен. И это только в том случае, если он говорит правду».

— Что ж, возможно, я ошибся. Позволите вас проводить? Я бы мог предложить свою помощь.

У Дориана дернулась бровь. Он уже пытался забрать у меня папки, но я не позволила. Свои сокровища я несу сама. Если есть возможность, разумеется.

— Это слишком ценные бумаги, чтобы я выпустила их из рук. — Я мягко отвела в сторону его протянутую руку.

— Вы мне не доверяете? — неприятно удивился алвориг Кельран, а я удивленно на него посмотрела.

— Мы только выяснили, что видим друг друга впервые. Думаю, вам тоже не стоит мне доверять. Благодарю за предложение, но провожать меня не нужно, Дориан откроет портал.

— Ваш супруг так строго контролирует вас? Быть может, вам нужна помощь? Только намекните и…

— Я получила помощь именно здесь, — четко, жестко отчеканила я. — И мой супруг меня защищает. Как вы уже должны знать, моя дочь была похищена.

— Разве грех украсть у вора? — неприятно усмехнулся алвориг и, открыв портал, ушел, не прощаясь.

— Он не подозрительный, — медленно произнесла я, — он мерзкий. И подлый.

— Дипломат, — пожал плечами Дориан. — Это все объясняет. Но вы были прекрасны, квэнни Эйлин. Мне кажется, еще никто так с ним не разговаривал. Как правило, люди стараются не ссориться с имперцами.

— Я сама еще пока имперка, — фыркнула я и тут же охнула: — Гел может пострадать?

— Только ему этого не говорите, — рассмеялся Дориан, — он будет очень огорчен подобным подозрением. Сейчас все Хранители на пике своих сил. Сагерт в зените славы.

Последнее Дориан сказал с искренней гордостью и счастьем. А я только кивнула. Я знала чуть больше, и мне было немного не по себе. Что, если этот дипломат не отвяжется и я случайно выдам какой-нибудь секрет Гела? Он говорит со мной довольно свободно…

— Я бы хотела обсудить это с Хранителем Закона, — задумчиво произнесла я.

— Ужин через час, — Дориан потер запястье, — да и вы же и так увидитесь вечером?

«Ох, Эйлин, — обругала я саму себя. — Ну что же ты творишь? Люди же думают, что у вас история любви, а не… Не вот это вот непонятно что».

— Это просто мысли вслух, чтобы не забыть, — улыбнулась я и крепче прижала к себе папки. — Вперед?

Дориан открыл портал, и через минуту вокруг меня прыгал счастливый до изумления Tшepp с десятком хвостиков на лохматой башке.

— А кто потом расплетать будет? — грозно осведомилась я, и Деми тут же возмутилась:

— А когда я за собой не убирала?

Скептически посмотрев на дочь, я только вздохнула. Что ж, Tшepp во всех отношениях волшебный пес, надеюсь, он сможет избавиться от розовых ленточек.

— Гел уже видел своего пса? — с интересом спросила я.

— Он вздрогнул, — радостно отозвалась Деми. — И протер глаза. Но тогда еще косички были, они расплелись.

— Ах, еще и косички, — улыбнулась я. — Мне надо переодеться к ужину и положить бумаги.

— Ты снова будешь работать по ночам? — тихо спросила Деми.

— Недолго. Надо только нагнать упущенное, и все будет хорошо.

Карин, стоявшая в уголке, только тихо улыбнулась и подошла к нам.

— Чем быстрее Эйлин освежится и переоденется, тем быстрее она отдохнет, — мягко сказала няня, и Деми кивнула.

— Да. Идем же скорей!

До покоев Деми тянула нас с упорством хорошего буксира. А после, когда я вышла освеженная и с переплетенными косами, дочка подозрительно уточнила:

— Ты не выглядишь отдохнувшей.

— Но зато чувствую себя куда лучше, — улыбнулась я. — Идем, впереди ужин.

Деми вдруг немного сконфузилась и тихо-тихо спросила:

— Мамочка, а если нам нечего кушать?

— Отчего же? — удивилась я.

И дочка поведала мне чудесную историю, как она ехала верхом на собаке и вдруг вместо коридора они очутились в маленькой комнате. Комната была заполнена едой, и Tшeppик был такой голодный, такой грустный…

— Я только потом поняла, — несчастным голосом вещала моя дочь, — что это была не наша еда и я не могла ею распоряжаться. Я готова встать в угол.

Погладив по голове расстроенного ребенка, я только и сказала:

— Посмотрим, что скажет Гел.

Карин же только ресницами хлопнула.

— Демельза, но ты ведь весь день у меня на глазах!

— Tшepp умеет делать иллюзии, — прошептала дочь.

— А ты знаешь, что если бы все происходило в другой семье, то Карин могла бы лишиться работы? Она ведь, получается, не справилась с присмотром. С тебя спрос маленький: ты ребенок, — строго произнесла я. — Очень некрасивый поступок и по отношению к Гелу, который купил эту еду, и по отношению к Карин, которая очень тепло к тебе относится.

Сама же Карин была бледно-зеленого цвета.

— Это куда еще пес может утащить ребенка?! Я обязана обсудить это с Хранителем Закона.

— Не надо, — взмолилась Деми, — Tшepp хороший!

И тут я вкрадчиво поинтересовалась:

— Родная моя, а ты уверена, что вы были именно в нашей кладовой? Tшepp не видит разницы, где питаться. И просто представь, что вы были в совершенно чужом доме. Представила?

Дочка захлюпала носом. И мне стало ее так жаль! Захотелось прижать к себе расстроенную малышку, обнять, погладить по голове и уверить, что все в порядке, но… Но нельзя. Деми слишком маленькая, чтобы нести ответственность и за себя, и за собаку. Пусть та хоть триста раз магическая!

В общем, в чайную комнату прибыли я, Карин и маленькая грозовая тучка. Гел, смерив нас веселым взглядом, присел перед Деми на корточки и заговорщицки спросил:

— Наругали?

Найдя благодарного слушателя, моя малышка щедро поделилась своими бедами. А я лишь наблюдала, прикусив губу и истово желая, чтобы в Геле проснулся педагог. Чтобы дело не кончилось великодушным разрешением чего угодно, как это всегда было с Майрусом!

— Да-а, — протянул Хранитель Закона, — как нехорошо вышло. И ведь никто ничего плохого не хотел, а вышло… Эх. Понимаешь, Деми, мне вот вчера пришлось распрощаться с одним из стражей Закона. Хороший человек, сильный маг, патрио… Гм, любит свой край. Но злоупотребляет стимуляторами. И в важный момент его накрыл откат.

Тут Гел посмотрел в немножко стеклянные глаза девятилетней девочки и резко изменил показания:

— В общем, я тебе очень сочувствую, но отругали тебя за дело. Только представь, что в замке начался пожар? Вы с Tшeppом в тесном помещении…

Тут Гел явно вспомнил, что его пес способен телепортироваться.

— Мой пес, конечно, спас бы тебя, — вывернулся Хранитель Закона. — Но кто бы спас Карин, которая искала бы свою подопечную по всему замку?

— Она бы погибла? — ахнула Деми.

— Не знаю, — честно сказал Моргелин, — наверное, кто-то из моих стражей смог бы ее спасти.

Деми, хлюпнув носом, пришла к нам обниматься. После чего повернулась к Гелу и с хитрой улыбкой спросила:

— Так еда у нас есть или нет?

— У нас каша, — хмыкнул Гел. — Крупу и молоко вы не тронули.

А я с трудом подавила смешок: Деми уже освоилась, быстро забыв про те дни, когда каша на молоке была праздником. Так что сейчас для нее это скорее наказание.

После ужина я попросила Гела уделить мне пару минут. Он пригласил меня в свой кабинет, где выставил на стол глиняную плошку с пересохшим печеньем и две разномастные кружки, к которым мгновенно подлетел кофейник.

— Присаживайся, — улыбнулся он.

А я в этот момент с интересом рассматривала кабинет: белые стены, полки из черного дерева, массивный стол из какого-то светлого дерева, серо-зеленый ковер на полу и два стула с подлокотниками. Один для хозяина и один для гостя.

— Здесь нет чайной зоны, — смутился он, — маленькое помещение, но оно мне нравится.

А я только кивнула, скользя взглядом по полкам, на которых среди книг и свитков попадались весьма забавные безделушки.

Сев, я пригубила кофе — со специями — и коротко пересказала свой разговор с алворигом Кельраном.

— Напрямую он не опасен, — задумчиво произнес Гел, — но… Я пришлю к тебе портного, послезавтра посетим прием в магистрате.

— З-зачем? — оторопела я.

— Затем, что Кельран подлая ядовитая тв… Нехороший он человек, Эйлин. Он не сделает тебе ничего плохого, но в разговоре обязательно отпустит пару легких, мимолетных замечаний. Я не хочу, чтобы кто-либо смел обсуждать нас, так что послезавтра покажем себя свету. Это и так следовало сделать, но, как правило, это делают на своей территории, а в бальном зале сейчас склад кое-каких нужных вещей, так что не выйдет.

— Я даже не знаю, за что хвататься, — честно сказала я, когда Гел поднял на меня взгляд. — Бежать ли смешивать маску для кожи лица или подготовить эмульсию для волос. Или обеспокоиться рук…

Меня остановил ошарашенный взгляд Хранителя Закона.

— Зачем?

— Для красоты, — пояснила я.

— Но ты красива, — удивился он и всмотрелся в меня внимательнее, как будто искал изъяны. Не нашел и добавил: — Очень.

А я не стала уточнять, что красота складывается из врожденных качеств и последующего ухода. Зачем? Он-то в любом случае не начнет пользоваться притираниями. Наверное.

Попрощавшись с Гелом, я пошла к дочери. Почитаем немного, поиграем, и настанет время для взятых на дом расчетов.

Но не успели мы прочесть и страницы, как в комнаты Деми со стуком вошла незнакомая женщина в темном платье горничной.

— Добрый вечер, я Тиммира. Я помогу вам подготовиться к приему в магистрате. Пожалуйста, проследуйте за мной, мэтр Альверс ждет.

А я, поднимаясь на ноги, оторопело подумала, что с момента разговора с Гелом прошло не больше часа. Конечно, прежде, чем читать, мы еще немного побесились, покидались подушками, но все равно. Час. Не больше.

— Юная квэнти тоже идет с нами. Хранитель желает представить всю свою семью, — мягко произнесла Тиммира. — Квэнни Эйлин, я надеюсь, что вы останетесь мной довольны. Тогда я буду просить вас о постоянном назначении.

Взяв себя в руки, я спокойно кивнула и позвала Деми. Дочь, чутко чувствующая смену моего настроения, подобралась, вздернула подбородок и плавно выплыла в коридор. Как будто и не она только что скакала по постели.

— Если позволите, я бы рекомендовала вызвать на завтра парикмахера, — негромко произнесла Тиммира.

А я невольно задумалась: точно ли я хорошая мать? Ведь и сама хотела придать волосам Деми хоть какое-то подобие порядка.

— Озаботьтесь этим, Тиммира, — в тон ей негромко произнесла я.

Но Деми все равно услышала:

— Хочу прическу, как у квэнни Меровиг!

— Отличный выбор, — похвалила ее Тиммира.

Что интересно, она очень хорошо ориентировалась в хитросплетениях коридоров. Ох. Могла ли она быть помощницей той имперки?

Все то время, что мы выбирали ткань и фасон, я думала о Тиммире. Гел сказал, здесь нет людей, он пользуется замком только ради каких-то официальных дел или как-то так. Но эта женщина прекрасно здесь ориентируется!

— Вы совсем не вовлечены, — грустно произнес мэтр Альверс. — Может, тогда понадеетесь на мой вкус?

И только в этот момент я обратила внимание, что из всего многообразия образцов отобрала для своего платья грязно-фиолетовый и болезненно-зеленые цвета.

— Прошу прощения, мэтр, — я склонила голову, — трудный день.

— И неожиданное приглашение, — покивал немолодой уже мужчина. — Я и сам, признаться, не ждал, что меня выдернут из ателье.

Тут мне стало стыдно. Мэтр явно загружен работой, но Хранителям не отказывают, и вот он здесь. И я тоже здесь, но вместо того, чтобы быстро все выбрать и отпустить человека на свободу…

— Давайте попробуем еще раз, — мягко произнесла я. — Мода Сагерта мне неизвестна, а потому в выборе фасона я надеюсь на вас. Но у меня есть несколько требований: грудь не должна выпадать из выреза, а юбка должна прикрывать носки туфель. Что касается цвета, то мне нравится сочетание насыщенно-зеленого и золотистого.

— При всем уважении к Хранителю, мы не успеем расшить все платье, — спокойно сказал мэтр Альверс.

— Все и не надо, — в тон ему ответила я. — Край лифа, рукава и подол. А талию подчеркнуть пояском из золотистой парчи. Или лентой. Ничего вычурного, пышная юбка тоже не нужна.

— Вы воспользуетесь своим главным преимуществом? — с интересом спросил мастер и кивнул на мои косы.

— Да, — согласилась я. — Поэтому мне понадобятся ленты в тон платью и поясу.

— Что ж, тогда займемся юной квэнти.

— Я хочу как мама, только наоборот. Золотистое платье с зеленым поясом и зелеными лентами у ворота и рукавов, — серьезно ответила моя малышка.

— Хм, полностью золотистое? — задумался мэтр. — Возможно, стоит сделать вставки… Я порисую и сделаю так, как будет лучше смотреться, хорошо?

— Хорошо, — важно кивнула Деми.

Мы попрощались с мэтром Альверсом и вышли из комнаты. Тиммира шла позади нас, а я никак не могла решить: спросить или нет?

«Не спрошу — буду мучиться», — решила я и, остановившись, обернулась к своей горничной.

— Тиммира, вы хорошо ориентируетесь в замке, — издалека начала я.

— Да, квэнни Эйлин, — она склонила голову, — я была нанята на работу пред…

Она осеклась.

— Вы хотели сказать «предыдущей женой»? — с усмешкой уточнила я.

— Прошу прощения. — Тиммира склонила голову.

— Насколько мне известно, она не стала супругой Хранителя Закона.

— Квэнти Алтрия испугалась наших традиций, — сдержанно ответила Тиммира. — Я не была ее горничной, и уж тем более не была камеристкой: квэнти Алтрия никого не допускала ни к себе, ни к своему ребенку. Я просто решала текущие проблемы. Заказывала продовольствие, находила портных, мебельные каталоги и прочие важные вещи. И нанял меня алвориг Трегерет.

Тиммира явно была чем-то недовольна, она говорила быстро, немного задыхаясь. И то прятала пылающий взгляд, то возвращала его ко мне.

— Вы не правы, — сказала вдруг моя малышка. — Никто ни у кого ничего не крал. Разве стоит у ворот замка очередь из северянок, желающих осчастливить Хранителя Закона?

— Ч-что? — выдохнула Тиммира.

— Моя дочь Чтица, вам не скрыть от нее свои мотивы, — прохладно произнесла я. — И раз вас нанял алвориг Трегерет, то ему и помогайте, а я справлюсь сама.

«Интересно, какова вероятность того, что эта женщина греет постель Гелу?» — пронеслась у меня в голове короткая мысль. И стало вдруг как-то горько, больно и…

«Не думай об этом», — приказала я себе.

Но настроение все равно оказалось безнадежно испорченным. Нет, я поиграла с дочкой, почитала с ней жутковатые северные сказки, но… Но все это как будто пеплом сверху присыпало. Как приказать себе не чувствовать?

«Никак, — уныло вздохнула я. — Никак. Можно только смириться», — мысленно посетовала я и села на постель. Надо бы приняться за работу, но нет ни сил, ни желания.

И в этот момент раздался стук в балконную дверь.

— Эйлин, ты спишь?

Вскинув взгляд, я увидела чей-то силуэт с той стороны. Комната была освещена, и рассмотреть толком не получалось.

«Тьфу ты, неразумная, кто там может быть, кроме Моргелина?» — ругнулась я сама на себя и встала, чтобы открыть «мужу» дверь.

— Не сплю, — с этими словами я распахнула дверь и оторопела, увидев огромный букет в руках Гела.

— Я не подумал и причинил тебе боль, — серьезно сказал он, протягивая мне нежные альстрёмерии. — Тиммира хороший специалист, но боюсь, что я был неправ, наняв ее вновь.

— Прости, возможно, я тоже была неправа, когда среагировала слишком пылко, — повинилась я и приняла букет.

— Нет, — покачал головой Гел. — Дом на то и дом, чтобы быть нерушимой крепостью.

Он шагнул внутрь, и я увидела, что кроме букета у него с собой еще и коробочка из кондитерской.

— Я бы предложила чай, но совершенно не представляю, как его получить, — улыбнулась я.

— Позволь мне все устроить. Главное, не своди взгляда с пирожных. Увы, орехово-сливочный крем толкает моего пса на воистину немыслимые хитрости.

Я бы хотела не поверить ему, но та история с Деми и телепортацией в кладовую… Увы, Tшepp воистину особенный пес.

Чтобы не стоять и не таращиться бесцельно на коробку, я взяла ее в руки. Сам Гел куда-то ушел, опять через балкон, так что мне оставалось только ждать и… Мама!

Повернувшись, чтобы присесть в креслице, я увидела Tшeppа. Пес сверлил коробку в моих руках немигающим взглядом и нервно постукивал хвостом по полу. Учитывая, что, когда он сидит, его голова практически на уровне моей груди, зрелище непередаваемо впечатляющее.

"Так, кажется, собакам нельзя смотреть в глаза — это вызов на бой. Или кошкам нельзя смотреть в глаза? Да где же Гел, когда он так нужен?! Овдовеет ведь!"

Пес, поняв, что бездействием результата не добиться, тихонько заскулил, а потом… А потом откинулся назад, поднимая передние лапы. Теперь он замер как свечка и, поскуливая, косился на меня умными глазами. Мол, смотри, как я умею!

— Я не пойду у тебя на поводу, — строго сказала я.

Скульнув особенно жалостно, пес будто стек на пол и распростерся у моих ног. Затем, чуть подергиваясь и постукивая хвостом по полу, подполз ближе и боднул холодным носом мои голые ноги.

"Так, ну Гел всяко не по одному пирожному принес", — пронеслось у меня в голове.

И Tшepp, будто чувствуя мою слабинку, шумно вздохнул и прикрыл глаза, как будто покоряясь злодейке судьбе.

"А ведь я Деми за ругала", — бурчала я про себя, распутывая ленты.

И, о чудо, внутри коробочки было три пирожных. Возможно, Гел принес для нас с ним и для Деми? Но он бы не забыл Карин. Все же моя подруга находится в довольно странном положении — и наемная няня, и часть семьи. Моргелин, к слову, принял это довольно легко.

"Завтра же, прежде чем вернуться домой, прикуплю подобных пирожных", — решила я и, подцепив нежнейший бисквит, присела рядом с Tшeppом.

Стоит отметить, что пес не ринулся тут же поглощать лакомство, откусывая мне пальцы! Нет, он смаковал пирожное — аккуратно слизывал крем и по чуть-чуть скусывал бисквит!

— Какая же ты прелесть. — Второй рукой я потрепала его за ушами.

— Мне кажется, нет на свете такого человека, который устоял бы перед этим пройдохой, — со смехом произнес вернувшийся Гел.

Я обернулась и увидела, что мой временный муж прибыл не один: вокруг него летал медный чайник, из носика которого вырывался парок, а уже вокруг чайника кружились две разномастные чашки.

— Призвать воду не сложно, — пояснил он, — а вот чайник и чашки у меня везде стоят. И в кабинете в магистрате, и здесь, и в моем доме у моря.

— Дом у моря — звучит красиво, — улыбнулась я.

— Да, — кивнул Гел, — дом на вершине бесплодной скалы, растущей из моря. Кстати, у дома есть башенка, и с нее видно разлом. Вот только и там я не могу быть полностью сам по себе: ради безопасности Сагерта пришлось разместить в башне отряд Теней. Они, конечно, не живые люди в привычном нам понимании, не едят, не пьют, не спят. Да и в разговоры особо не вступают, но я все равно знаю, что в доме я не один.

— Прости, — потупилась я, — кажется, что бы я ни сказала, все время попадаю куда-то не туда.

Гел, колдовавший над заваркой, поспешил меня успокоить:

— Вовсе нет. Все в порядке, я не хотел жаловаться. Просто решил описать свой дом как можно более четко, ведь иначе ты бы подумала, отчего я не беру вас с Деми к морю. Ребенку полезно дышать солено-хвойным воздухом. Хм, возможно, имеет смысл купить небольшой участок земли у моря? Но в нашем море особо не искупаешься, если только…

Он, глубоко задумавшись, пододвинул ко мне чашку и взмахом ладони превратил коробочку в два простеньких блюдечка. Еще один замысловатый жест, и вот передо мной зависла изящная вилочка.

— Благодарю, — негромко сказала я, не желая сбить Гела с мысли.

Пирожное оказалось вне всяких похвал, а вынырнувший из своих раздумий Гел постановил:

— Вначале дела, потом присмотр дома. Это ведь не к спеху.

Я только кивнула. И наметила себе разузнать, как тут с порталами. Кто знает, может, и мы с Деми через пару лет сможем позволить себе небольшой домик или квартирку в приморской деревеньке.

"А может, мне и самой удастся научиться создавать портал. Даже если это будет стоить всего моего дневного резерва", — промелькнуло у меня в голове. И уже этой мыслью я поспешила поделиться с Гелом.

— Портал съедает много магии только в том случае, если нужно пробить защиту. А если просто перемещаться… Думаю, ты сможешь. Но, как я и говорил, вначале визит к целителям. А к целителям мы сможем попасть только после приема в магистрате.

Кивнув, я подцепила вилкой немного крема и, попробовав, поняла, отчего Tшepp так старался выпросить лакомство. Вкус оказался выше всяких похвал!

И пес, будто поняв, что я только что думала о нем, сел прямо перед столиком и протяжно вздохнул.

— Когда же ты повзрослеешь, — устало произнес Гел и отдал ему остатки своего лакомства.

— Тогда он перестанет есть?

— Не полностью, но он сможет подпитывать себя магией напрямую, а не через пищу. В этом он сходен с птицей Антариус.

— Да?

— Да, птенцы Антариуса пожирают все, что видят, и все, до чего дотягиваются. А Tшepp… — Моргелин тяжело вздохнул. — Tшepp был рожден в лаборатории, в которой нашли свою смерть больше десятка птиц Антариус. Предыдущий Хранитель Закона покровительствовал отвратнейшим экспериментам. Поэтому сейчас я стараюсь вникнуть во все, что происходит в Академии Стихий. Tшepp опасен уже тем, что владеет огромной силой и при этом пока еще остается молодым, не особенно умным щенком. Поесть, поспать, поиграть. И раньше его "поиграть" равнялось "погонять кого-нибудь по Кальстору". Единственное, что позволило мне отстоять его жизнь, — это, во-первых, кровная привязка, а во-вторых, он не трогал женщин и детей. Если, конечно, у них не было при себе моркови.

— Отстоять жизнь? — медленно переспросила я. — При первой встрече Tшepp показался мне не слишком воспитанным псом, но…

— Вот и я не смог принять «социально одобряемое решение», — кивнул Гел. — Пес не виноват в том, что ради его создания было уничтожено множество магических птиц. И в том, что никто не знает, что с ним делать, тоже не виноват. Нам было тяжело, но в итоге мы притерлись, изучили друг друга и справились. Не обходится без эксцессов, конечно, но в целом Tшepp серьезно изменился.

— Щенки, как и котята, портят множество вещей. Пробуют на зубок, — припомнила я.

— О да, он попробовал на зубок новые сапоги Хранителя Теней и вышивку жены Хранителя Мудрости.

— Она любит вышивать? — заинтересовалась я.

— Ненавидит, это был спор, и из-за Tшeppа квэнни Маэлин могла проиграть. Мне, как хозяину пса, пришлось возмещать ущерб.

Я прищурилась.

— Ты купил ткань и нитки или сам вышивал?

— Я купил ткань, нитки, то странное кольцо для натягивания ткани, а после вышивал. Выглядело преотвратно, но спор был закрыт. Никто не догадался внести пункт о том, что вышивка должна получиться красивой.

— А что же должно было быть?

— Пустых участков не должно было остаться, — улыбнулся Гел. — Я вижу, что ты взяла работу на дом?

— Д-да, надо немного нагнать пропущенное.

Гел, уже вставший из-за стола, пытливо посмотрел на меня.

— Надеюсь, ты понимаешь, что… Что никто не может тебя ни к чему принуждать? Я послал все необходимые документы в Академию Стихий. Твоей вины нет ни в чем.

— Да, Арлетт сказала. Я просто… Мне нужно, Гел.

— Хорошо. — Он кивнул. — Тогда мы не будем мешать. Tшepp, идем.

Лениво вздохнув, пес поднялся на лапы и потрусил к балконной двери. И я все же решилась спросить:

— Как ты проходишь?

— Так наши спальни объединены балконом, — удивился Гел. — Ты не посмотрела?

А мне стало как-то неловко, и я, отведя взгляд, просто пожала плечами. Какой смысл привязываться к месту, которое является лишь временным пристанищем? Но вслух я этого говорить не стала. Незачем. Мы взрослые люди, и нам не нужно проговаривать очевидное.

Но… Но мне кажется, хотя на самом деле я даже уверена, что мы с Гелом останемся добрыми друзьями.

«И к Отцу-Хаосу все лишние мысли и чувства. Нельзя получить абсолютно все», — уже в который раз вздохнула я.

И постаралась изгнать из разума мысли о слишком привлекательном Хранителе Закона.

Работала я недолго — просчитать удалось лишь один состав. После я, оценив свои возможности, принялась готовиться ко сну. И, укладываясь на ночь, я старательно не думала о том, что скоро мне предстоит экзамен на прочность. Впрочем, в Империи я бывала не на одном приеме, но что будет здесь?

Дни до приема пролетели незаметно. Казалось, у меня еще есть время, но… То одно, то другое, то третье. И работа, опять же. Но, как итог, сейчас я стою рука об руку с Гелом, рядом со мной дочь, с другой стороны от Гела Tшepp. И перед нами мерцает зарево портала.

— Деми и Tшepp будут в детской зоне. Там не так много детей, но все они любят Tшeppа.

— А я? Меня полюбят? — неуверенно спросила Деми.

— А разве тебя можно не любить? — удивился Гел. — Вперед! Навстречу приключениям!

Я только кивнула и лишний раз напомнила себе, что правда на нашей стороне. Каково же местное высшее общество? Нас ждет что-то ужасающее или обойдемся парой ядовитых уколов?

Пройдя сквозь портал, мы оказались посреди вместительного холла. Черное дерево, позолота и несколько изящных белоснежных статуй. Все, как одна, изображают полуобнаженных лесных дев.

— Алвориг Трегерет. — К нам бросился высокий и широкоплечий юноша. — Позвольте помочь.

— Вэйн, я не буду рекомендовать вас в лабораторию квэнти Арлетт, — тут же срезал его Гел.

— А и не надо, — ухмыльнулся Вэйн, — идем, дитя, отведу тебя к остальным. Сегодня вам будут показывать колдовские фокусы!

Проследив взглядом за уходящей дочерью, я повернулась к Гелу.

— Мне не по себе. Кажется, то похищение оставило на мне куда более сильный след, чем я думала.

— За детской комнатой присматривают Тени, — шепнул Моргелин, увлекая меня в сторону распахнутых двустворчатых дверей, из-за которых слышался шум голосов и легкие отзвуки струнного оркестра. — Им не нужен отдых, они не отвлекаются на мелочи. Да и за самим залом тоже присматривают Тени. В конце концов, здесь не только сам Хранитель, но и его супруга.

Слова Гела меня немного успокоили, но не смогли прогнать тревогу полностью. Так что, когда мы вошли в ярко освещенный зал, мыслями я была крайне далека. Хорошо, что первой нас поприветствовала Меровиг.

Правда, приветствие это было весьма своеобразным, в духе этой необычной квэнни.

— Всегда знала, что женщина либо меняет мужчину к лучшему, либо добивает его полностью. Ты знала, дорогая, что Гел всеми силами бойкотирует все светские мероприятия?

Улыбнувшись, я покачала головой и ответила:

— Нет. Но, быть может, у него есть более важные дела?

Меровиг на это только рассмеялась и хлопнула по ладони сложенным веером.

— Ха! Более важные дела есть у всех в этом зале. Ну, за исключением десятка-другого дурочек и дурачков, что рассчитывают подобрать себе богатого покровителя.

Сказав это, она, ничуть не смущаясь, предметно указала веером на тех, кого имеет в виду. Мне на мгновение стало неловко, но это чувство быстро прошло: окружающие старательно отводили свои взгляды. Очевидно, они опасались попасть квэнни Меровиг на глаза. Ведь кто знает, что еще она может сказать?

— Квэнни Меровиг, как всегда, откровенна, — усмехнулся Гел. — Не ожидал вас здесь увидеть.

Хранитель Закона поцеловал воздух над ладонью женщины и выпрямился. Я же в этот момент пыталась понять, во что одета квэнни.

— Штаны, просто широкие, — произнесла вдруг она.

И я ощутила, как мои щеки загораются от стыда. А ведь мне казалось, что я аккуратно рассматриваю ее одежду.

— Прощу прощения, — взяв себя в руки, я извинилась и смиренно склонила голову, — была неправа.

Но квэнни Меровиг только отмахнулась:

— О, не стоит. В твоих действиях было лишь искреннее любопытство, без капли осуждения. Я и сама, знаешь ли, люблю сунуть свой нос во что-нибудь интересное.

— В таком случае позвольте вас повеселить, — улыбнулась я. — Моя дочь лишилась длинной косы при весьма неблагоприятных обстоятельствах. А некоторое время назад, после знакомства с вами, она отказалась отращивать волосы и выбрала стрижку "как у квэнни Меровиг".

Женщина, подняв руку, не без гордости коснулась кончиков своей короткой рваной стрижки. После чего прищурилась и подозрительно уточнила:

— И что же вы решили? Я сегодня в детскую не заглядывала, так что и не видела даже, с какой она прической.

Я удивленно пожала плечами.

— Разрешила, разумеется. Мы переехали, и это навсегда. Так зачем тащить в новый дом старые правила? Я не могу представить себя с короткой стрижкой, но не собираюсь запрещать это дочери. Это же касается и мужской одежды.

Я взглядом указала на наряд собеседницы, и та, улыбнувшись, мягко произнесла:

— Здесь это уже давно женская одежды. Идемте со мной, я представлю нескольким приятным людям. И проведу незамеченными мимо неприятных. Вот спрашивается, почему нельзя позвать на раут только интересных, образованных людей?

Это она проворчала скорее про себя, так что я не стала отвечать на эти слова. Как, впрочем, и Гел. Он перехватил мою руку и, устроив ее на сгибе своего локтя, пошел следом за Меровиг. По пути он небрежно кивал на приветствия, но не спешил завязывать разговор и представлять меня. Интересно, это были те самые «неприятные люди»?

Но все мои размышления были смыты волной чистой паники: среди людских групп я заметила Кирвалиса. И он, встретив мой взгляд, широко улыбнулся и отсалютовал мне бокалом.

— Спокойно, — первой отреагировала квэнни Меровиг. — За ним наблюдают.

— Что он здесь делает? — нахмурился Гел. — Кто его пригласил?

— Он "плюс один" помощницы посла, — мрачно произнесла Меровиг. — И раз уж я не успела увести вас в угол и морально подготовить, то скажу сразу: тебе стоит знать, что твоя несостоявшаяся жена и есть эта самая помощница.

В эту же секунду я ощутила, как мой временный муж напрягся. А еще от него потянуло холодом, как будто он окутал себя неким колдовским покровом.

— Как они посмели вернуть ее назад? Почему я об этом не знаю? — в голосе Моргелина слышалась стужа, ледяная и опасная.

Только усилием воли я заставила себя стоять рядом, не пытаясь бежать. А вот остальным это плохо удалось — вокруг нас быстро образовалось свободное пространство.

— Подбери свою жуть, — строго произнесла Меровиг, — а не знаешь ты об этом, потом что и ты, и Хранитель Теней перекинули всю дипломатическую муть на Хранителя Мудрости и его супругу. Письма, кстати, были посланы, но вы разминулись. Все это произошло сегодня утром.

— И они получили приглашение? — скептически сощурился сердитый Гел.

Но хоть магией давить перестал, и мне удалось перевести дух.

«Зато перестала думать о Кирвалисе», — мысленно посмеялась я.

— Приглашение было получено еще неделю назад, не именное. Тогда никто и подумать не мог о том, кто скрывается за этой загадочной должностью.

— Мне все это не нравится, — процедил Гел. — Предлагаешь подойти поздороваться?

— А уж нам-то как это не нравится, — вздохнула квэнни Меровиг и разумно добавила: — Впрочем, не настолько, чтобы спустить тебя на них. Надо понять, на что они рассчитывают. Так что подождем, пока сами придут.

Бросив короткий взгляд в сторону Кирвалиса, я заметила его спутницу.

И мне, если честно, стало немного смешно. На фоне тонкой, звонкой, воздушной красавицы он смотрелся как полуразложившаяся раздавленная лягушка. Мерзавец и раньше не был образцом мужской красоты, но сейчас… И, что было видно по позе, он и сам осознавал, как именно выглядит.

«Хотя, возможно, это стихийные проклятья квэнни Меровиг. Проклинала она, конечно, Майруса, но кто знает, кто знает…» — подумала я. И тут же отбросила эти мысли в сторону: не хочу, чтобы эту интересную женщину в чем-либо обвинили.

Проводив взглядом помощницу посла, я нахмурилась, пытаясь понять, что мне в ней не нравится. И нет, дело совсем не в том, что она невероятно красива, а… А в том, что я, как выпускница столичной академии, на раз опознаю все телесные трансформации!

Отбросив в сторону ложный стыд, я присмотрелась к ней и кивнула сама себе: ну точно. Исправлена форма глаз, губ и носа. Грудь и талия — свои, что странно. И, учитывая, какой получился великолепный результат, она и до трансформы была хороша. Оттого возникает вопрос: зачем?! Расплата за трансформу слишком жестока и слишком скоропалительна: пять-десять лет — и то, что было гордостью, становится позором. Иными словами, из редкой красавицы она превратиться в не менее редкую уродину. И никто не может сказать заранее, как именно организм отомстит — ранняя старость, невыводимые бородавки или отслаивающаяся кожа. Особо везучим достается все и сразу.

— У тебя такой ехидный взгляд, — прищурилась квэнни Меровиг. — Делись. Я-то ожидала, что ты будешь огорчена внешностью своей соперницы.

Усмехнувшись, я притворно укоризненно покачала головой.

— Как жестоко указывать на лежащую меж нами пропасть…

— Эйлин, — резко произнес Гел, — даже не вздумай сравнивать себя с ней. Ты живая, настоящая, искренняя и… А она лишь оболочка.

Квэнни Меровиг сверкнула улыбкой, а я, коснувшись ладонью руки Гела, мягко проговорила:

— Как я понимаю, на Севере юные квэнти не развлекаются трансформацией тела?

У квэнни Меровиг брови взлетели к линии роста волос.

— Да кто ж решится на такую глупость? Лет через пять-десять лицо и фигура оплавится, как свеча. У нас еще на первом курсе всем демонстрируют гравюры, повествующие о слишком умных квэнти.

— Девушки желают удачно выйти замуж. — Я пожала плечами. — А будущее… Будущее представляется им весьма туманным.

— Ха, идут к нам. Твои выразительные взгляды, Эйлин, не оставили их равнодушными.

— Боюсь, что Кирвалис в принципе не может быть равнодушным, — криво усмехнулась я и, полностью повернувшись к ним, внимательно следила за каждым движением.

— Нам бы следовало сделать вид, что мы удивлены, — хмыкнула Меровиг, последовавшая моему примеру и сверлившая их пристальным взглядом, — но я тоже больше люблю нападать.

— А я бы предпочел воспользоваться своими привилегиями и просто вышвырнуть их отсюда, — мрачно процедил Моргелин, — но меня никто, как всегда, не послушает.

— Слишком прямолинейно — тоже плохо, — усмехнулась Меровиг и, когда до Кирвалиса и его спутницы осталось меньше пяти шагов, громко спросила: — Гел, а ты помнишь, как звали ту мать года, что всучила тебе голема на крови вместо сына?

— Помню, но искренне сомневаюсь, что ее так и зовут, — сухо ответил Моргелин, — сложно ждать от такой женщины искренности.

«Почему они не говорят о том, что она шпионила за ним?» — пронеслось у меня в голове. И я отложила этот вопрос до лучших времен.

И пусть разговор был рассчитан так, чтобы его точно услышали, ни Кирвалиса, ни пока незнакомую мне красавицу это не смутило.

— Добрый день. — Она скромно улыбнулась и потупила взгляд. — Квэнни Меровиг, вы, как всегда, остры на язык. Ни один укол не пролетает мимо. Позвольте представить вам…

— С твоим кавалером все уже знакомы, — отмахнулась Меровиг, — вы, к слову, идеальная пара.

Красавица проигнорировала квэнни, как, впрочем, и меня, и обратилась напрямую к сумрачно молчащему Гелу:

— Морри, мне необходимо поговорить с тобой. Я совершила столь чудовищную ошибку, что…

— Вы торопите события, квэнти Таэльри, — спокойно, почти равнодушно произнес он. — Позвольте представить вам мою возлюбленную супругу — Эйлин Майрус-Кортован.

Обозначив легкую улыбку, я чуть склонила голову. Буквально на пару миллиметров, что, по имперским правилам, страшно оскорбительно.

И да, этот маленький, незаметный удар попал точно в цель: Таэльри чуть дернулась, а Кирвалис, всегда болезненно относившийся к своему статусу, поджал губы. Что, к слову, не сделало его краше.

— Поздравляю, — бросила девица, — мы можем поговорить? Это важно, Морри.

«Сложно отказать этим широко распахнутым глазам», — подумала я. Но эта мысль осталась недодуманной: от Гела вновь пошла волна той жуткой магии, что не осталось незамеченным. Вот только если Кирвалис был впечатлен и испуган, то Таэльри… На дне ее зрачков, всего на секунду, мелькнуло удовольствие. И она не дала Гелу и слово вставить:

— Я говорю не от лица бесконечно виноватой и раскаивающейся квэнти, а как помощница посла. У меня дело к вам, Хранитель Закона. И вы, по вашему же закону, не можете мне отказать.

Настойчивости этой особы можно было позавидовать, как и упрямству. Вот только я бы на ее месте убралась подальше: от Гела потянуло какой-то изнаночной жутью.

"Возможно, она считает, что если он реагирует, то ему не все равно?" — задалась я вопросом. А после подумала: может, у него и правда были к ней какие-то чувства? Все же в Моргелине ужасно сильно чувство долга, так что он не мог жениться на имперской шпионке. А чувства… Чувства, увы, не поддаются логике. Нельзя запретить себе любить. Вернее, запретить-то можно, но ведь не получится.

"Вот и я приказала себе не поддаваться, а толку-то? Только и выходит, что гнать от себя мысли".

— Вы правы, — холодно произнес Моргелин, — в том, что я не могу оставить ваше обращение без ответа. Составьте письмо на имя моего секретаря, и в течение тридцати дней посол получит приглашение на встречу. Короли Сагерта не дают аудиенций помощницам посла. Приятного дня, наслаждайтесь приемом.

Кто бы мог подумать, что простой и дружелюбный Гел может быть таким снобом!

"Хотя нет, он скорее в ярости, а деть ее, ярость эту, совершенно некуда. Мужчину можно вызвать на дуэль, а что делать с женщиной?" — подумала я и искренне пожалела, что моя сила оставила меня. А то я бы могла вызвать Таэльри на бой. Исключительно ради спокойствия Моргелина, разумеется. Своих, личных причин для подобных действий у меня нет.

Переведя взгляд на Кирвалиса, я с мрачным удовлетворением рассмотрела искренний ужас в его глазах. Так-то, это тебе не с женщиной и ребенком воевать, тут совсем другое зелье!

— Ты не захочешь, чтобы я передавала эту информацию через посла, — прищурилась Таэльри. — В твоих интересах встретиться со мной лично. Твоя репутация может пострадать.

— А что будет, если распутать телесную трансформу? — спросила вдруг квэнни Меровиг. — Отменить, так сказать, улучшения.

Девица побледнела, а я чуть улыбнулась.

— Пойдет отторжение тканей. Тело долго привыкает к изменениям, оттого и трансформируют его в течение года-двух. А вот если расплести заклятья, удерживающие тело в новой форме, то отмена пойдет каскадом, за пару часов. Ну а дальше все зависит от личной силы мага — чем сильней пострадавший, тем быстрее его тело отторгнет "неузнанные" части.

Вот только эта девица была не из робких, и такое нарочитое предупреждение не заставило ее отступить.

— По-настоящему злые собаки кусают молча. Я пришлю письмо твоему секретарю, Морри. И раз ты не можешь взять своих женщин на сворку, тебе придется просить меня о встрече. Пришли мне цветы. Ирисы. И коробочку марципана. Тогда я снизойду до встречи с тобой.

Она повернулась к Кирвалису и требовательно произнесла:

— Сопроводи меня к столу с напитками. А то я… Апф!

И Таэльри, и Меровиг оказались скрыты за мутно-серым, почти графитовым щитом. Это, если я не ошибаюсь, крайне скверно выполненный полог безмолвия. Неужели Меровиг плохо им владеет?

— О нет, она владеет им с невероятным изяществом. Просто за таким пологом можно скрыть не только слова, но и действия. — Гел чуть мечтательно улыбнулся. — Хотел бы я оказаться под таким пологом с господином послом.

— Я буду жаловаться, — каркнул вдруг Кирвалис.

— На что? — с искренним любопытством спросил Моргелин.

Я уже притерпелась к его чудовищной силе, а вот мой назойливый преследователь отступил на шаг, когда Хранитель Закона подался вперед. Да зона отчуждения вокруг нас серьезно увеличилась.

А через мгновение рассеялся серый пузырь, выпустив наружу довольную, как кошка, Меровиг и скромно молчащую Таэльри. Что самое приятное, девица, не поднимая глаз, подцепила Кирвалиса под руку и стремительно нас покинула.

— Она искренне верила, что ты вот-вот взломаешь мое заклинание и спасешь ее, — задумчиво произнесла Меровиг. — Какая незамутненная личность, но играют ее в темную.

— Полог? — предложил Гел, но квэнни покачала головой.

— Это нужно обсудить на Малом Совете. Дурища считает, что действует в своих интересах — она собирается продать тебе информацию о ближайших планах Империи в обмен на гражданство и замужество. Если не за тобой, то за каким-нибудь видным северным алворигом.

— Откуда я его возьму? — оторопел Гел. — Я, кхм, выпендрился, но у меня и секретаря-то нет. Сама же помнишь, какую роль мне приходится отыгрывать.

— У тебя есть жена, — Меровиг пакостливо усмехнулась, — будет вести за тебя переписку с девицей, набивающейся тебе же в жены или любовницы.

У меня по спине пробежал холодок. Конечно, я не смогу отказать Гелу в просьбе, но… Я не хочу! Я не готова! Мне… Мне не нравится то, что он будет общаться с этой Таэльри. И пусть лет через десять на нее будет страшно взглянуть, но здесь и сейчас в этом зале нет девушки красивее.

— Квэнни Меровиг, — устало и укоризненно начал было говорить Гел, но был стремительно перебит:

— А еще мне страшно интересно, кого же приготовили для тебя, Эйлин. Угрозу тебе показали, мол, вот он, никуда не делся. Если я правильно понимаю, то скоро нам должны показать твоего бывшего мужа, а после… А после — того, кто должен будет тебя очаровать.

— Никто не будет очаровывать мою жену, — припечатал Гел и добавил: — Мы пришли сюда, чтобы пресечь слухи. А в итоге вывалялись в отборном…

— Не при благородных квэнни, — хохотнула Меровиг.

Хотя, готова поспорить, эта экстравагантная женщина способна выругаться и покруче.

Гел взял под контроль свою магию, и мы, распрощавшись с квэнни Меровиг, начали свой путь по залу. Время от времени мой временный муж с кем-нибудь здоровался и представлял меня. И всякий раз он укладывал руку мне на талию, прижимал к себе и иногда подносил к своим губам мой локон.

А еще он находил для меня теплые, приятные слова — Гел так мастерски сплетал паутину лжи вокруг нашей скандальной женитьбы, что к концу вечера мне хотелось закрыться в своей комнате и дать волю слезам.

Это больно, когда мужчина, который…

«Зачем лгать самой себе? Я непозволительно увлеклась Гелом. Увлеклась еще до того, как все вылилось в эту женитьбу». Прикусив губу, я сморгнула выступившие слезы и, принужденно улыбнувшись, спросила:

— Когда мы сможем уйти? Мне немного не по себе.

— Сейчас я представлю тебя чете Алсой, — серьезно произнес нахмурившийся Гел, — а после мы заберем Деми и вернемся домой. Она, кстати, прекрасно проводит время.

— Откуда ты знаешь?

— Тень шепнул, — непонятно улыбнулся Моргелин.

И, склонившись ко мне, отвел с моего лба выбившийся из прически локон. А через пару минут мы были представлены Хранителю Теней и его супруге. Лиарет оказалась той самой девушкой, которую я видела в той кофейне. Только в этот раз при ней не было золотой птички.

Квэнни и алвориг Алсой оказались очень интересными собеседниками и понемногу вытянули из нас весьма подробный рассказ о произошедшем.

— Простите наше любопытство, — улыбка у Лиарет Алсой была очень красивой и очень нежной, — но больно уж странно было видеть серый кокон посреди бального зала.

— Я бросил отвлечение внимания, — нахмурился Гел. — Кто-то еще заметил?

— Моя супруга связана крепкими узами не только с Проглотом, но еще и с изнанкой, — с ласковой гордостью произнес Хранитель Теней, — она видит то, что не видит никто другой.

— А что касается ирисов, — Лиарет Алсой проказливо улыбнулась, — где-то в твоем замке, Гел, должна быть корзинка с неувядающими ирисами. Когда-то я подарила ее твоему предшественнику. И, учитывая ее историю, она должна приносить неприятности. Отошли ее этой наглой девице, пусть порадуется. Напоследок.

И вот это слово — напоследок — так не вязалось с нежным образом жены Хранителя Теней, что я недоуменно моргнула.

«А с другой стороны, могут ли у таких мужчин быть обычные, ничем не примечательные жены? — спросила я сама у себя. И себе же ответила: — Нет».

— Я бы хотела видеть вас у себя в гостях. — Лиарет коснулась моей руки. — Замок Хранителя Закона обладает довольно чудовищной аурой, от нее необходимо отдыхать. Мы могли бы пройти по лесу, что раскинулся вокруг нашего замка.

— Я с удовольствием приму ваше приглашение. Но позволю себе заметить, что никакого давления мною замечено не было.

Лиарет бросила на своего супруга сияющий взгляд, после чего вновь посмотрела на меня.

— Тогда приходите просто так. Не ради отдыха, а чтобы поболтать. Я научу вас печь уникальные печеньки!

— И я надеюсь, что хотя бы в этот раз я получу порцию, достойную Хранителя Теней, а не долю крошечного птенчика, — со смехом проговорил алвориг Алсой, после чего пояснил: — Эти печенья как прокляты — их попробовали все, кроме меня.

— Неправда, ты их попробовал!

— Одну, — кивнул Хранитель Теней, — а хотелось бы половину порции. И хотелось бы не защищать свою тарелку от чьего-то слишком прожорливого пса!

И мы рассмеялись, поскольку Tшepp был неподражаем, как, собственно, и его аппетит.

Удивительно, но магистрат мы покидали в хорошем настроении. И мы, и Деми, которая нашла себе нескольких друзей и даже умудрилась принять в дар парный блокнот.

— Мы же отдаримся чем-нибудь? — спросила она, засыпая.

А я только кивнула, поцеловала ее в лоб, и вышла, плотно притворив дверь. Пора спать. Этот день был слишком долгим и сложным.

Глава 10

Встав пораньше, я закончила со взятыми на дом расчетами. После чего, позавтракав в компании задумчиво-рассеянного Гела, отправилась на работу. Перед этим, правда, спросила своего временного мужа, не против ли он, если я пройдусь по лавкам.

— Только не отходи от Дориана, — улыбнулся Гел. — Или ты могла бы заказать все сюда.

— Есть вещи, которые нужно смотреть лично, — уклончиво отозвалась я.

Мне были необходимы травки для волос, да и присмотреть кое-что для кожи нужно. Колдуньи живут долго и сохраняют молодость до глубокой старости. Если, конечно, правильно за собой ухаживают.

— Главное, будь дома к ужину. Я попросил прибыть целителя: надо уже разобраться с твоим резервом. Если магии просто мало, то это хорошо. А вот если она где-то копится, то мы рискуем потерять тебя слишком рано.

— Мне нельзя умирать до совершеннолетия дочери, — серьезно сказала я.

Гел смерил меня долгим нечитаемым взглядом и сдержанно произнес:

— Хотелось бы, чтобы ты прожила подольше. Увидимся вечером. Мне еще предстоит придать этой несчастной корзинке приличный вид.

В последней фразе слышалось искреннее отвращение и немалая доля усталости.

— Прости? — удивилась я, гадая, какие такие корзинки приводит в порядок Хранитель Закона.

— Ирисы, — Гел усмехнулся, — их зачаровали по просьбе Лиарет. Она собиралась подарить их сестре, ведь та покидала Онхельстер в компании Хранителя Теней. Но так уж вышло, что ирисы остались не у дел: сестра подставила сестру, и женой Хранителя Теней стала Лиарет. Что и к лучшему, ведь квэнни Алсой готовилась прожить жизнь Хранительницы Знаний.

У меня по спине пробежал холодок. Я ведь рассматривала для Деми такую судьбу. В том случае, если все станет совсем плохо. Одного не учла: ребенок с трех лет должен распрощаться с человеческими прикосновениями. Или с шести? Не помню уже, но мы в любом случае не подходили.

— Она привезла сюда корзинку этих цветов, а после подарила их Хранителю Закона. Подарила в такой ситуации, когда стоило бы проклясть, — Гел покачал головой, — сложные были времена. Впрочем, сейчас все тоже весьма и весьма непонятно.

Пожелав ему удачи, я вышла из малой чайной и направилась к портальной террасе, где меня встретил Дориан. И в этот раз у него под мышкой была зажата книга.

— Хранитель Закона разрешил, — поспешно пояснил он, — и если вы не против…

— Абсолютно не против, что со мной может произойти в самой защищенной части Академии Стихий? — улыбнулась я.

Мы переместились к воротам, прошли до крыльца, и рабочий день покатился своим ходом. Не отвлекаясь ни на что, я считала, считала и считала. Иногда приходилось сверяться с книгами — если дело касалось тех растений или животных ингредиентов, с которыми мне раньше не приходилось иметь дел. Я почти закончила с той огромной стопкой папок, когда в кабинет ворвалась возбужденная Арлетт.

— Все выкидывай! Вот истинная необходимость.

Она грохнула на мой стол толстенную папку, после чего, отдуваясь, добавила:

— Надо уложиться хотя бы в две недели.

— Настолько сложный расчет? — удивилась я, развязывая узелок на папке.

Вчитавшись в первый лист, я хмыкнула, отложила его в сторону и просмотрела остальные. Да уж, действительно хорошо бы уложиться в две недели! Тут только ингредиентов больше тысячи!

— Не буду спрашивать, что это, — медленно произнесла и добавила: — Все равно сама пойму. А это… Это ритуалы? Над растительными частицами, чтобы позднее совместить их с животными и провести еще несколько колдовских трансформаций, и…

Чем дольше я вчитывалась, тем яснее осознавала: это то, к чему я готовилась всю жизнь. Это та вершина, которую необходимо покорить. И вместе с тем это серьезнейший экзамен, не чета тем, академическим.

— Ты не умеешь? — притихла Арлетт.

— Умею, — я вздохнула, — просто мысленно прощаюсь со спокойным сном.

— Эйлин, — Арлетт взглянула мне в глаза, — две недели. Умоляю. Потом в отпуск, клянусь. И оплата… Оплата будет страшно щедрой.

Я только кивнула, после чего сдвинула новую работу на край стола и вернулась к недоделке.

— Эйлин!

— Если я сейчас не завершу расчет, то он будет меня отвлекать. Это как легкий зуд или комариное жужжание: вроде можно потерпеть, а вроде и мешает, — спокойно произнесла я.

— Ладно, не буду отвлекать. Через пару часов принесу обед.

Подняв на нее взгляд, я мягко спросила:

— Почему? Неужели больше некому это доверить?

Она скривилась, отвела глаза, а после неохотно произнесла:

— Не люблю обедать одна, а кроме тебя не с кем. То есть… Ай, чтоб тебя. Нет у меня друзей, ясно? Увлеченность экспериментами и некоторое пренебрежение общепринятыми моральными нормами сделали меня чем-то вроде местной достопримечательности, которую принято обходить стороной. Они провожают меня взглядами, обсуждают, но близко не подходят. Вдруг на куски разберу, а собрать не смогу.

Выпалив это, Арлетт медленно выдохнула и откинулась на спинку кресла.

Пауза слишком затянулась, и я, кашлянув, серьезно произнесла:

— Тогда мне жизненно необходимо познакомить тебя с Карин. Север подарил мне двух подруг, чему я очень рада.

Арлетт вспыхнула, фыркнула, выпалила что-то на совершенно незнакомом мне языке (судя по гортанным звукам, это одно из Степных наречий), после чего степенно добавила:

— Как насчет выхода в кафе? Знаю одно чудесное местечко.

— Думаю, мы сможем это устроить. Но, учитывая, что Карин присматривает за Деми, нас будет четверо.

Пожав плечами, она легко улыбнулась.

— Главное, чтобы Деми любила сладкое.

— О, с этим проблем нет.

Попрощавшись, она выпорхнула за дверь, а я, быстро закончив с последним расчетом, с головой окунулась в изучение этой магической химеры.

И тут же поняла, что, с одной стороны, ингредиентов куда меньше тысячи — всего лишь с полста. Но! Но они проходят модификацию за модификацией, из-за чего изначально показалось, что их за тысячу.

Одновременно пришло понимание: это многоступенчатый барьер, проницаемый лишь с одной, внутренней стороны. И те, кто будут внутри в момент возведения, всегда смогут проходить туда-сюда.

«Вот, значит, как. Посадить Империю на голодный паек — без трав, золота, серебра и накопителей. А после уже и поговорить можно будет», — восхитилась я.

И обрадовалась: войны и правда не будет. Вот и хвала богам.

Это открытие придало мне сил и вдохновения, так что я не отрывалась от расчетов до конца рабочего дня. Ну, прервалась, конечно, на время обеда: Арлетт невозможно проигнорировать. А после, поднявшись из-за стола и немного походив по кабинету, я вернулась на место. Прикрыла глаза, откинувшись на спинку стула, помассировала виски и решительно придвинула к себе бумаги.

Задача передо мной стоит очень и очень нетривиальная, и две недели для таких расчетов — это мало. Но у меня есть свои способы, как ускорить работу без ухудшения результата. И один из них — деление расчета на отдельные этапы. И бросать работу на середине отдельной части нельзя.

Что это дает? Во-первых, проще включиться в работу после перерыва. Во-вторых…

— Я знала, что ты задержишься! — В кабинет влетела слегка всклокоченная Арлетт, от волос которой отчетливо пахло дымом.

На мой вопросительный взгляд она только отмахнулась:

— Ты хорошо все просчитала, но в середине процесса мне пришло в голову кое-что изменить, и… Все пошло немного не так, как хотелось.

— Что тебе мешало посчитать самой? — удивилась я. — Ты ведь можешь, иначе лаборатория давно взлетела бы на воздух.

— Я слишком долго чахла над бумагами. — Она передернулась. — Поэтому и не смогла остановиться вовремя. Какой странный способ считать…

Она взяла один из исчерканных листов и, хмурясь, принялась считать. Я же спокойно объяснила:

— Этому не учат в Академии, но… Помнишь, я говорила, что хотела бы написать свой учебник?

— Да, — кивнула Арлетт, — теперь я понимаю, что это были бы не просто слова. Знаешь, у тебя талант.

Я горько усмехнулась:

— У меня безысходность, Летт.

Она, весело посмотрев на меня, с легкой ехидцей отозвалась:

— Безысходность — это смирение. Смирение с тем, что дар ушел. Смирение с тем, что муж негодяй. Смирение с тем, что негодяй продал тебя и твоего ребенка другому мерзавцу. А выкарабкаться, вырваться, выучиться и… И вот это вот все — это не смирение. И не безысходность.

Мне нечего было ответить на ее слова. Послушать Летт, так я чуть ли не воительница с клинком в руках. Но ведь это не так?

— Сила не обязана быть громкой и пугающей, — серьезно произнесла Арлетт и после, без перехода, спросила: — Ты куда сейчас?

На секунду растерявшись, я мотнула головой и коротко ответила:

— Если успею, то куплю пирожные и кое-что в аптеке.

— Успеешь, — улыбнулась Арлетт. — Так, давай-ка я соберу твои бумаги — надо занести в основное хранилище. Я потому за ними и пришла: оно полностью блокируется всегда в одно и то же время, и у нас двадцать минут, чтобы собраться и донести все листочки. Я, кстати, знаю место с абсолютно потрясающими сладостями, показать тебе?

Проявившаяся у Арлетт манера говорить обо всем одновременно немного обескураживала. Но я догадывалась, что это настоящая глава лаборатории. Просто в обычное время она сдерживает себя.

— Погоди, — я остановила деловитую подругу, — дай-ка я сама, ты сейчас спутаешь. Кстати, ты не боялась, что я ушла?

— На ступенях у дверей Академии сидит твой охранник и читает книгу. А еще я борюсь с искушением, — Арлетт театрально вздохнула, — сказать ему, что, когда он хихикает, у него в горле что-то смешно булькает.

Разложив листы по трем неравным кучкам, я собрала все в одну стопку, разделив группы чистыми листами. После чего сложила все это в папку и отдала Арлетт.

— Вот так.

— Отлично. Пошли, посмотришь, откуда завтра будешь забирать их.

— Я? Разве это разумно?

Выходя из кабинета, Арлетт бросила на меня странный взгляд и мягко произнесла:

— А разве есть смысл скрывать это от тебя? Если ты захочешь, ты сможешь выдать нас и без бумаг. Разве нет?

Мне оставалось только кивнуть. Уже сейчас мне примерно понятна итоговая дата и даже временной промежуток. Готова поспорить, что сама Арлетт и Хранители не знают, когда именно им придется рискнуть жизнями, а вот я уже знаю. Не точно, но очень близко.

И именно от меня и моих расчетов зависит, будет ли риск для жизни серьезным или так, по касательной пройдет.

— Сюда, — поманила меня Арлетт и кивнула на незаметный проход.

Длинный узкий коридор привел нас к маленькой двери. Подойдя ближе, я почувствовала сильную, густую магию, окружавшую дверь и все то, что за ней хранилось.

Эти странные, неестественные ощущения сводили с ума. Мне казалось, что я слышу пламя, закованное в лед. И тут же в голову пришла мысль: как это можно услышать?

Звук открывшейся двери отдался вкусом клубники во рту, а воздух, вырвавшийся наружу, обдал невероятно красивыми струнными переливами.

— Летт, кажется, мне не стоит тут находиться, — произнесла я, едва ворочая языком.

— Ты белая, как смерть, — ахнула подруга и, забрав у меня папку, просто положила ее на пол, не донося до полок. — Ай, не переживай, комната одинаково защищает что пол, что полки. Идем скорей.

Разум пришел в норму не сразу. Минут через пятнадцать мне удалось избавиться от привкуса клубники, и… И я сразу об этом пожалела. Прямо скажем, что вкус восстанавливающего зелья не отличается приятностью.

— Фу, гадость. — Я отодвинула от себя флакон.

— Вот и славно, — выдохнула Арлетт и сползла с подлокотника кресла, в котором я, как оказалось, сидела.

Точнее, полулежала.

— Прости?

— Ты нас порадовала своей интерпретацией защитных плетений, — Арлетт поежилась, — так что мы решили, что ходить ты в наше хранилище не будешь. А то Гел нас съест.

— Он хороший, — отмахнулась я и встала. — А реакция… Это нормально. Я просто не была готова.

Увы, мой дар шалил. Или просто переродился во что-то вредно-бесполезное. Было бы хорошо, конечно, если бы… Целитель!

— Арлетт, что северяне вкладывают в понятие «вечером прибудет целитель»? — напряженно спросила я.

— Ну ты спросила, — оторопела подруга. — Не знаю. Я бы сказала, что это часов девять: стоящие целители по домам вот просто так не мотаются, у них запись на месяц вперед. Так что если что-то срочное, то только в такое, не слишком подобающее время. А что?

— Ничего, — я улыбнулась, — ну что, по магазинам и скорей домой? Гел хочет знать, что случилось с моей магией и чем мне это грозит.

— А ты не обследовалась ни разу?

Я только плечами пожала.

— А зачем? Мне не больно. Ну, то есть иногда бывают приступы, но это такая редкость, что даже и говорить об этом глупо.

Арлетт неопределенно хмыкнула и, подойдя к двери, подождала, пока я ее нагоню.

— Сейчас за твоими и моими деньгами, а потом тратить, — негромко сказала она.

Вот только монет мне выдали столько, что страшно нести! Летт, видя мои страдания, уменьшила кошель и предложила пойти в банк и положить деньги в ячейку.

— Берут они немного, но это довольно безопасно. И в случае развода не делится, — добавила Летт.

— Гел в жизни не стал бы делить деньги, — покачала я головой.

— Рада, что ты это понимаешь, — улыбнулась Арлетт и замолчала.

Она молчала до самого выхода из Академии, а после спросила:

— А что у Деми со здоровьем?

Убравший книгу Дориан чуть запнулся, а после посмотрел на нас с искренним беспокойством. Но ничего не спросил, просто подстроившись под наш шаг.

Я же, немного удивленная, ответила:

— Все в порядке. Конечно, последнее время было трудно, но я всегда находила возможность сводить ее на осмотр. Денег у меня не было, а если и были, то не те, которыми можно целителю заплатить. Но знания-то мои при мне. Так что не стоит беспокоиться.

Пожав плечами, Арлетт пояснила свой вопрос:

— Я просто подумала: вдруг эти редкие приступы, о которых и говорить-то глупо, передаются?

— Ну что ты, — мягко рассмеялась я, — если бы с Деми такое случилось, я бы всю Империю на уши поставила.

Шедший за нами Дориан так явственно прислушивался к разговору, что мне стало немного неловко и я чуть ускорила шаг. А Летт, подстроившись под меня, негромко сказала:

— Тебе больше не нужно выбирать между благополучием дочери и своим благополучием. Теперь благо для Деми — здоровая и веселая мать-долгожительница.

Это было как щелчок по носу. Даже обидно, как будто я… Как будто я так привыкла выживать, что теперь разучилась жить.

Ну ничего, научусь обратно. И… И начну прямо сейчас!

— Мне бы лавку, где для детей бумагу да краски купить можно, — сказала я вдруг.

— О, это ты вовремя, — хихикнула Арлетт и кивнула куда-то вперед. — Нам туда. Лучшее место в городе. А еще можно выйти через заднюю дверь и оказаться рядом с банком. Идеально!

За пару минут мы вошли в лавку, как раз разминувшись с выходившей оттуда женщиной, и… И я пропала! Там было столько всего, что глаза просто разбегались. А учитывая, что в этот раз мне было не обязательно экономить, то…

— Подскажите, пожалуйста, чем порадовать ребенка, который открыл для себя мир красок, — обратилась я к молодой девушке.

И та тут же просияла:

— Девочка или мальчик? Есть наставник?

— Девочка, наставница есть, но ее возможности ограниченны, есть небольшие проблемы, но это неважно.

— Я поняла, — кивнула девушка и подвела меня к стенду, где был зачарован небольшой пейзаж. Зачарован по типу тех картин, что висели в коридорах.

— О нет, вы думаете, что это чары, а это краска! Волшебная краска увлечет ребенка, — уверенно произнесла девушка. — А вот эта кисть — она идет в набор, позволит убрать лишние линии. И никаких мерзких бумажных катышков!

В общем, магазин я покидала счастливая: себе взяла красивый карандаш, для Карин новую акварель, а для Деми волшебные краски. И нас действительно пустили через задний ход.

— Ага, а потом пойдем прямо и направо, там аптека, в которой я постоянно закупаюсь. Ценник средний, но зато не сено-солома, — разливалась соловьем Арлетт.

Я же не сводила взгляда со ступеней банка. Там стояла помощница посла, а рядом с ней та неприятная безымянная женщина из Лисьего дома.

— А, эта крыска здесь, — скривилась Арлетт, тоже увидев помощницу, — вот бы вся ее трансформа спала, а я бы стояла рядом и хохотала.

— Так сильно ее не любишь?

— Гел почернел от горя, когда похоронил сына, — серьезно сказала Арлетт. — Хотя, если быть точным, он скорее стал похож на голема. Делал то, что должен, оставляя себя без сна и отдыха. Знаешь, прежний Хранитель Закона тоже слетел с катушек, потеряв свою возлюбленную. Ну, хотя возлюбленная изначально послала его куда подальше, но все же параллель провести можно.

— Но почему она на свободе?!

— Прихватить не за что, — скривилась Арлетт. — В Империи ее признали невиновной, а у нас никто не пострадал, кроме Гела. Но про него посол сказал: кто ж вам виноват, что вы не рассмотрели голема в ребенке? Девушка просто слишком сильно вас любила.

Обсуждая этих двух змей, мы подходили все ближе и ближе. И если Таэльри предпочла сделать вид, что меня не существует, то ее спутница едва слышно прошипела:

— Я умею быть верной и ничего не забываю.

Она явно намекала на мой отказ принять ее на работу, но…

— Слишком прямая и явная угроза, — холодно бросила я и светски улыбнулась, — не пугаешь.

— Рамина, идем, — позвала ее Таэльри.

Рамина, значит. Что ж, постараюсь запомнить.

Уходя, новая помощница помощницы посла не отказала себе в удовольствии бросить на меня взгляд, полный триумфа. Я же подарила ей спокойную, равнодушную улыбку: ничем хорошим ее работа на врагов Сагерта кончиться не может.

— Как я понимаю, — задумчиво произнесла Арлетт, — вы знакомы?

Медленно кивнув, я отвела взгляд от двух удаляющихся фигур и посмотрела на подругу.

— Она, как и я, жила в Лисьем доме. Рамина хотела занять место Карин, стать няней для моей дочери, но я отказала ей. Она… Не люблю оценивать людей, но она очень неприятная личность.

— Что видно с первого взгляда, — покивала Арлетт, — как все интересно складывается. Идем.

Мы прошли сквозь широкие двустворчатые двери, миновали гулкий прохладный холл и оказались в небольшом зале. Зале, который был переполнен людьми! Шум, дикая смесь запахов и духота.

— Знаешь, деньги могут и в ящике стола полежать, — задумчиво произнесла я и сделала шаг назад.

— Глупости, — фыркнула Арлетт и ухватила меня под локоть, — нам не сюда. Дориан, не отставай!

Наш сопровождающий, больше похожий на молчаливую тень, чем на живого человека, коротко хмыкнул:

— Не отстану.

— Почему мы не остались в том зале? — спросила я.

— Потому что там заняты совсем другими делами, — рассеянно отозвалась Летт, — кто-то пришел получать деньги за использование патента, кто-то пришел регистрировать патент. Тут же выдаются пособия на детей. И много всякого на самом деле. Я не знаю, как дела обстоят в Империи, но здесь, на Севере, банк только один, и принадлежит он Хранителям и Совету Кальстора. По тридцать процентов трем Хранителям и десять у Совета.

Она уверенно шла вперед, а после толкнула совершенно обычную дверь, и мы оказались в другом зале. Или даже скорее в комнате, поскольку помещение было совсем небольшим. Вся процедура оформления заняла не больше пяти минут — капля моей крови, отпечаток магии и короткий росчерк пера.

— Прошу, теперь эта небольшая дверца откроется только вам, — приятно улыбнулась девушка в светлом форменном платье.

Боясь показаться глупой, я не стала спрашивать, где же здесь дверца, и лишь окинула взглядом помещение. Но Арлетт все поняла и негромко шепнула:

— Приложи руку к стене.

Послушавшись совета, я с удивлением обнаружила, что из стены как будто вынырнула небольшая дверца!

Положив внутрь большую часть монет, я закрыла дверцу, и она мгновенно утонула в каменной кладке.

— Ну что, в аптеку? — жизнерадостно спросила Арлетт и, не дожидаясь моего ответа, поспешила на выход.

Нам с Дорианом пришлось серьезно постараться, чтобы нагнать ее.

— Боюсь, что насладиться выбором пирожных мы не успеем, — озабоченно произнесла подруга, глядя на темнеющее небо. — Я пошлю говорящую иллюзию, попрошу собрать два моих постоянных набора. А в следующий раз зависнем там надолго.

Проговорив все это, подруга создала портал, через который мы все и прошли.

В аптеке никто не задержался: мы точно знали, что нам надо, а аптекарь хотел поскорее закрыться.

Все покупки, как и в прошлый раз, я передала Дориану, чтобы он уменьшил их и убрал в пространственный карман.

Забрав пирожные, мы попрощались, и вдруг совершенно неожиданно Арлетт встрепенулась и выдохнула:

— Кто-то пищит!

Что?

Прислушавшись, я поняла, что она права. Правда, этот писк был едва различим, но можно использоваться закл…

Какое заклинание, когда Арлетт со скоростью гончего пса рванула куда-то вглубь узкого проулка!

Я, подобрав подол платья, побежала за ней. Ну а уже за мной рванул и Дориан, который поделился с миром несколькими не слишком пристойными словами.

— Куда мы бежим? — крикнула я.

И Арлетт остановилась, резко упала на колени, а после повернулась к нам.

— А никуда, прибежали уже.

В руках подруги дрожал крошечный грязный котенок. Грязный до такой степени, что было совершенно невозможно различить его цвет.

— Бедный малыш, — тихо вздохнула я и обдала Арлетт очищающими чарами. — Надо найти ему доброго хозяина.

— Так вот она я, — хмыкнула подруга и добавила: — Будет ради кого домой приходить.

— Хочешь развестись с работой? — прищурилась я.

— Хочу, — неожиданно честно сказала Арлетт. — Посмотрела на тебя и твою дочь и поняла, чего мне не хватает в жизни.

— Дети сами собой не заводятся, — намекнула я.

На что она только отмахнулась:

— Чтобы родить, не обязательно выходить замуж. Надо только присмотреть кого-нибудь с сильным даром и здоровыми предками.

— Это… Это интересный взгляд.

Арлетт вдруг посмотрела на Дориана.

— А вы ведь боевой маг, не так ли? Сильный, развитый дар.

— У меня были нездоровые предки, — тут же открестился мужчина.

— Жаль, у вас хороший цвет глаз, — цокнула Арлетт. — Ну что, до завтра?

— До завтра. — Я кивнула.

— Не забудь, что мы собираемся собраться чисто девичьей компанией, — напомнила подруга и скрылась в телепорте.

Дориан открыл для нас переход, и едва лишь марево портала погасло, как я увидела Гела. Он встречал нас на террасе.

— Ты вовремя, квэнти Тревёр прибыла полчаса назад.

— Квэнти Тревёр? — переспросила я.

— Она один из лучших целителей, после Маэлин Катуаллон и Нольвен Лавант. Хотя последняя скорее ядодел, — пояснил Гел.

Квэнти Тревёр ожидала нас в кабинете Моргелина. Худая, изможденная — она выглядела человеком, которому необходим хороший двенадцатичасовой сон.

— Я всегда так выгляжу, — усмехнулась она, поймав мой взгляд. — Все меняется по понедельникам. Тонкая кожа, склонный к стрессу организм — не то, что можно скорректировать. Если на вас есть какие-либо артефакты — снимите.

— Лента в волосах зачарована, но она не полноценный артефакт, — сказала я.

Квэнти Тревёр задумалась, затем мотнула головой:

— Снимайте.

Дальнейшее было довольно скучным: я просто стояла и терпела тонкие иголочки, впивавшиеся в меня со всех сторон. Это не было больно, скорее неприятно. И более того, этих самых иголочек не существовало. Просто именно так я ощущала диагностические заклинания.

— Понятно, что ничего не понятно, — проворчала квэнти. — Мне потребуется ваша кровь.

— Хорошо. — Я протянула руку.

После забора крови Гел усадил меня в наколдованное кресло и встал рядом. Теперь мы вместе наблюдали за сосредоточенно колдующей Тревёр.

— Что ж, кровь я заберу с собой. Клянусь, что использую ее исключительно в исследовательски-целительских целях, — четко произнесла она. — Пока могу сказать, что диагност не видит никаких отклонений, вот только кровь перенасыщена магией. Как будто большая часть того, что производит ваш очаг, растворяется в крови.

— Это плохо? — спросил Гел.

— Это странно, — пожала плечами Тревёр, — и совершенно неполезно. Тут… Как бы это объяснить, квэнни Эйлин сейчас как живой накопитель магии, но ее организм настолько привык быть перенасыщенным магией, что…

— Если изъять магию, то меня ждет нечто вроде ломки любителей запретных зелий, — мрачно произнесла я, когда целительница замолчала, пытаясь найти слова.

— Почти. Вы рискуете умереть, если научитесь подключаться к той энергии, что сокрыта в вашем теле. Так что я бы не советовала учиться ею оперировать. Где ваш концентратор?

— Здесь, — я коснулась ключиц, — он вживлен в тело.

— Надо же, — восхитилась квэнти Тревёр, — вы живы, можете колдовать и даже не воете от боли, когда к вам применяют магию. У вас, вероятно, был очень сильный дар. За что с вами так поступили?

— Это личное, — хмуро ответила я. — В Империи подобная вещь не редкость, квэнти Тревёр. И смертельных случаев практически не случается.

— Но такие вещи склонны делать боевые маги, — мягко произнес Гел.

А я поняла, что придется вновь коснуться своего прошлого.

— Это сделал мой дед. В то последнее лето, перед поступлением в Академию. Он сказал: «Чтобы накрепко запомнила мою науку». Вот и все. Больше я с ним не разговаривала.

— Если мы сами не сможем разобраться, — тихо сказала квэнти Тревёр, — то вам придется возобновить общение с дедом.

Я только кивнула. Учитывая, что Арлетт уже написала старику… Это будет не так и трудно.

— Я понимаю, что правила приличия требуют дождаться приглашения на вечерний чай, — целительница спрятала флакон в свою поясную сумку, — но я страшно устала, хочу домой. Чесать кота и смотреть на пламя, играющее в камине.

— Отличный план, — улыбнулся Гел, — спасибо, что не отказала.

— Не за что, — она улыбнулась, — абсолютно не за что. Я пришлю записку, как только смогу сказать хоть что-то о состоянии магии квэнни Эйлин. Доброй ночи.

— Доброй ночи, — эхом откликнулась я.

Гел пошел провожать целительницу, а я задумалась: что делать с пирожными? У нас будет поздний ужин или приберечь их до завтрака? Имперский этикет и северные традиции шли разными путями развития, и сейчас я просто не знала, как правильно поступить.

«Спросить у мужа?» — мелькнула в голове непрошеная мыслишка. Но…

Но я приняла решение: надо сократить общение с Гелом. Иначе после развода я не соберу себя. Да, после предательства Майруса было тяжело, но моя любовь к нему была очень ровной, очень спокойной. Это было скорее легкое увлечение с осознанием того, что за кого-то все равно придется выйти замуж, так почему бы и не за него?

Тряхнув головой, я отбросила лишние мысли и, выйдя из комнаты, натолкнулась взглядом на новое лицо: у стены стояла миловидная брюнетка в темном форменном платье.

— Доброй ночи, квэнни Эйлин, я Грета, ваша личная служанка. Чем могу служить?

— Доброй ночи, Грета, — улыбнулась я. — Мой супруг давал распоряжения по поводу ужина?

— Ужин будет через полчаса после возвращения квэнни Эйлин, — старательно проговорила девчонка, — так что… Ужин будет через полчаса.

— Дориан, прошу, отдайте Грете коробку из кондитерской. Пусть сладости подадут к чаю, — попросила я.

Мой охранник сопроводил меня до дверей дочкиной комнаты и чуть смущенно обратился ко мне:

— Вы не будете против, если завтра вас будет сопровождать Грей?

Я не сразу вспомнила, что Грей — это напарник Дориана. Но когда память подкинула мне нужное, я не сдержала легкую улыбку.

— Вас так впечатлила Арлетт? Поверьте, Дориан, мы не отдадим вас без боя.

Мужчина тихо рассмеялся.

— Боюсь, моя супруга будет против. Завтра день рождения моего младшего сына.

— Ох, конечно, вы можете быть свободны.

Мне стало так неловко! Шутница выискалась.

Но Дориан выглядел не обиженным, а, напротив, довольным и польщенным, так что я быстро успокоилась и, попрощавшись с мужчиной, вошла к Деми.

— Всем доброй ночи, — улыбнулась я, увидев Деми и Карин у мольберта. — Угадайте, что я вам принесла?

У меня скопилось достаточно силы, чтобы самой снять чары уменьшения. И через минуту Деми и Карин рассматривали свои подарки.

— Ух ты! — воскликнула Деми. — Я заменю все эти картины в коридоре! Гел не будет против, он уже согласился. Он такой хороший!

Глядя на счастливую дочь, я не знала, как ей сказать, что Гел не всегда будет в нашей жизни. Впрочем, вероятно, нет смысла затевать сейчас этот сложный разговор.

Деми, зашуршавшая бумагой, отвлекла меня от неуместных мыслей. И я, попросив дочь не слишком увлекаться, поспешила к себе. Стоит переодеться к ужину, а то подол страшно запылен, да и вообще, правила приличий никто не отменял.

А то, что мне самой хочется выглядеть хорошо… Это тоже нормально. Да.

Но успела я с трудом. Только освежилась, сменила строгое темное платье на легкое, бледно-сиреневое, как в дверь постучали.

— Вуф! — прибавил к стуку Tшepp.

— Сейчас, — отозвалась я.

Схватив артефакт, я хотела было нацелить его на волосы, но слишком поторопилась и выронила его. Дернулась поймать, но один точный, мастерский удар туфелькой — и гребень улетает под кровать.

— Молодец, — цыкнула я сама на себя.

В общем, волосы одержали надо мной полную и безоговорочную победу. Но я успела подхватить с висков несколько прядей и, заведя их назад, заплести тоненькую косичку. Косичку я скрутила в узел и заколола старыми шпильками. Пойдет. Спереди прилично, ну а спиной я постараюсь ни к кому не поворачиваться.

«Надо зайти в ту лавку и купить еще пару гребней», — вздохнула я про себя и распахнула дверь.

Дочь, увидев меня, ахнула и воскликнула:

— Мамочка, ты похожа на принцессу из той книжки! Я тоже хочу отрастить волосы.

Но после, уже подходя к двери в малую чайную, дочь провозгласила:

— Нет, не буду отращивать. Я ведь должна быть интивитальна, да?

— Индивидуальна. Ты должна быть самой собой без оглядки на чужое мнение, — поправила я ребенка, — но при этом не забывай про нормы морали и правила приличий.

— А?

— Если ты хочешь носить короткую стрижку и брючный костюм — это хорошо, и ты имеешь на это право. Право быть собой. Если ты хочешь положить ноги на стол и плюнуть на пол — это плохо, и ты не имеешь на это права, — подсказала Карин. — Ни у кого нет права быть свиньей.

— А в своей комнате? — тут прищурилась Деми.

— А приятно потом будет ходить по оплеванному полу? Писать или читать за столом, на котором лежат куски засохшей грязи с ботинок, — в тон дочери отозвалась я.

— А…

Она начала было говорить и замолчала. А я порадовалась. Потому что еще пару лет назад дочь резонно возразила бы: а слуги на что? Однажды у нас уже был такой разговор, и тогда мне удалось срезать ее вопросом: "А ты уверена, что у тебя будут слуги?" Сейчас мне эту тему поднимать не хотелось бы.

Поздний ужин прошел буднично. Деми болтала за всех и заодно вытянула из Гела повторное разрешение заменить пейзажи в отремонтированной части замка.

— Я буду рад, если ты нарисуешь что-нибудь и для меня, — добавил он. — В моем кабинете нет ни одного пейзажа.

Судя по многообещающему взгляду дочери, теперь Гел будет завален пейзажами.

Тихий шорох, и в малую чайную вошли две девушки в одинаковых темных платьях. Они легко и быстро убрали со стола и исчезли так же, как и появились, — тихо и быстро. Через пару минут они вернулись и сервировали чай с принесенными мной сладостями.

— Спасибо, — дочь повернулась к Гелу, — это ведь те самые пирожные, которыми ты нас с Карин угощал?

— Да, — кивнул Гел, — но сегодня это заслуга Эйлин.

А мне стало одновременно хорошо-хорошо и плохо-плохо. И эти противоречивые эмоции сплелись в такой комок, что я даже не почувствовала вкуса пирожных. И даже не особенно отследила, как именно мы все распрощались.

"Получается, Гел держал в уме и мою дочь, и мою подругу, — думала я, укладываясь в постель. — Получается, мы важны для него. Настолько, что он помнит о нас даже в таких мелочах".

Прикрыв глаза, я погрузилась в сон. И пусть мне не удалось вспомнить, о чем он был, проснулась я с улыбкой на губах.

А утром, за завтраком, я постоянно ловила на себе долгие взгляды Гела. И… И я решила: больше никаких страхов!

"Если бы он поцеловал меня сейчас, я бы ответила, — пронеслось у меня в голове, правда, следующая мысль вернула меня с небес на землю: — Вот только в ближайшее время мне предстоит "отвечать" только на страстные чувства алхимических расчетов. И хотелось бы обойтись без сложных "любовных фигур", иначе, чтобы уложиться в сроки, придется перестать спать".

На работе время летело незаметно. Только шея время от времени начинала болеть, но тогда я просто вставала на ноги и немного ходила по кабинету. Размявшись, возвращалась назад.

Время обеда я определила по двум факторам: во-первых, захотелось есть, а во-вторых, в дверь уверенно постучали.

И только крикнув:

— Войдите, — я поняла, что Арлетт никогда не стучит!

Первым в распахнувшуюся дверь вошел Tшepp, следом за ним проскочила Деми, и последним в кабинете оказался Гел.

— Мы подумали, что не можем без тебя есть, — радостно сказала Деми.

А Гел, тонко усмехнувшись, двумя взмахами руки создал для нас обеденную зону. Маленькую, но удобную.

— Мы не будем долго тебя отвлекать, — тихо сказал он. — Просто в замке без тебя пусто и тихо.

— Гел предложил, а мы с Tшeppом всегда согласны, — покивала Деми.

Это был самый странный и самый счастливый обед в моей жизни. Мы смеялись, сами не зная над чем, сталкивались локтями и коленями, подкармливали Tшeppа и… И были полностью довольны собой и миром. Деми рассказывала о том, какие наброски она уже сделала. И о том, что в наборе есть светящиеся краски и нас всех ждет большой сюрприз.

— Карин мне, конечно, поможет, — сияла довольная Деми, — вот.

А я, вызвав проекцию часов, с сожалением произнесла:

— Мне пора работать.

— Тогда до завтра, — легко произнесла Деми.

— Я бы хотела все же вернуться сегодня домой, — нахмурилась я.

— Ты придешь, когда я буду спать, а потом, утром, уйдешь до завтрака, — отозвалась моя малышка.

— Надеюсь, мы не слишком тебя отвлекли, — негромко произнес Гел.

И я, задвинув все свои страхи поглубже, открыто улыбнулась:

— Нет, я была вам рада. Я всегда рада видеть свою семью.

Закрыв за ними дверь, с грустью посмотрела на то, как медленно истаивают созданные Гелом предметы. Мое кресло вновь стало собой, стол исчез, и от приятно проведенного времени осталась только память и тонкий, едва уловимый аромат ванили.

— Надо работать, Эйлин, — сказала я себе. — Сейчас нет ничего важнее.

Следующие дни я истово следовала этому правилу. Одна сплошная рабочая полоса: расчеты, поиск ошибок, расчеты, поиск ошибок, итоговый пересчет — и очередной этап готов.

Это действительно вызов моему мастерству, моим способностям. И если не справлюсь… Готова поспорить, Хранители вытянут ритуал на чистой силе, возможно кто-то погибнет, но щит встанет на своё место. Однако же я не могу, не готова опустить руки, хоть этот зельедельческо-алхимический ритуал и есть самое страшное, самое сложное, что было и есть в моей жизни.

Самое забавное, что мне не удавалось отдохнуть даже во сне: формулы и свойства растений, выраженные в математических значениях, приходили ко мне по ночам. Иногда я даже водила рукой так, как будто писала, — от этого и просыпалась.

По утрам, на завтраке, мне едва удавалось выдавить из себя пару слов. Сразу после этого я быстро заканчивала прием пищи, скомканно прощалась (в Империи меня бы за такое поведение заклеймили) и уходила.

Где-то стороной, фоном проскальзывали сочувствующие взгляды моих коллег — исследовательниц из лаборатории Арлетт. Правда, всех желающих пообщаться отгонял грозный взгляд подруги и ее сердитое цоканье. Но все это совершенно неважно.

Из этого мутного, расчетного марева я выныривала только во время обеда.

Гел и Деми навещали меня каждый день. Они приносили с собой корзинку вкусностей, которую гордо охранял Tшepp (ему же и доставалась большая часть). А еще они приносили те новости, что проходили мимо меня. Так выяснилось, что моя новая служанка нашла свое счастье со слугой Гела. Они долго прятались, потому что боялись быть уволенными.

— А потом их поймали. — Деми, сидя на стуле, болтала ногами. — Но Гел сказал, что нет ничего плохого, если все по закону. Так что была небольшая свадьба, но незамужним туда ходить было нельзя. Почему?

Малышка спрашивала у меня, но я, признаться, не имела ни малейшего представления о местных свадебных обрядах. Потому через минуту мы уже вместе смотрели на Гела.

— Традиции, — улыбнулся он, — мы стараемся сохранить таинство брачного обряда. В обычной жизни никому не приходит в голову его обсуждать — так проявляется воля Отца-Хаоса. Ведь именно его жрецы скрепляют души и тела северян.

— Интересно, — я потерла кончик носа, — а наш обряд?

— Наш обряд прошел по правилам Матери-Магии, — мягко ответил Гел. — У нас, кстати, и другие новости есть. Деми заменила все пейзажи, получилось очень атмосферно и символично.

Моя девочка гордо приосанилась, покивала и добавила:

— А старые мы отправили в столичный дом исцеления, пусть больные любуются и выздоравливают. А еще Карин взялась писать для твоего кабинета большой морской пейзаж, только это большой секрет. Ой.

— Я ничего не слышала, — рассмеялась я.

— Когда-нибудь я обязательно научусь хранить секреты, — вздохнула Деми.

И грустно посмотрела на опустевший стол. Она знала, что не может надолго задержаться в моем кабинете. Как знала и то, что вечером мама придет страшно уставшая и сможет только поцеловать ее на ночь.

"Наступил тот момент, когда моя малышка что-то не предугадала", — хмыкнула я про себя, а вслух сказала другое:

— Не расстраивайся, сегодня я буду к ужину. Расчеты закончены, теперь я отдохну денёк, а после возьмусь за проверку.

— Ура! Мне так тебя не хватало. — Деми бросилась мне на шею.

— Я возьму несколько дней отдыха и проведу их с семьей, — клятвенно произнесла я.

— Здорово. Скорей бы. — Деми вдруг отстранилась и, посмотрев мне в глаза, серьезно сказала: — Главное, не бойся и шагай вперед. Огонь не причинит тебе вреда.

И в этот момент с близкого расстояния я увидела серебристую дымку, что на миг затуманила зрачок моей дочери. Она начинает Видеть?

— Спасибо, моя хорошая. — Я осторожно поцеловала ее в макушку. — Спасибо. Все, идите.

До конца рабочего дня мне действительно удалось все закончить. Затем зашла Арлетт. Прижав расчеты к груди, она попросила не уходить и подождать ее.

Я, к сожалению, не могла сама отнести бумаги в Хранилище. Но, с другой стороны, подождать мне не сложно. Да и порядок в кабинете надо навести. Все-таки обрывки бумаги, скомканные черновики, не доброшенные до корзины, и сломанные карандаши — не то, что способно украсить кабинет.

Увлекшись, я уничтожила магией всю пыль, забралась на стол и обмахнула наколдованной кисточкой паутину с люстры. В общем, вернувшаяся Арлетт только цокнула и вздохнула с легкой завистью:

— А у меня руки не доходят. Присядем?

По взмаху ее руки мое кресло, которое во что уже только не превращалось, стало диванчиком.

— Сейчас, когда ты вернулась в реальность, — серьезно произнесла подруга, — до тебя могут дойти сплетни про твоего мужа и помощницу посла.

Сердце кольнуло тупой иглой. Я позволила себе отбросить страхи, а жизнь вновь щелкает меня по носу?

— Что ж, я приму это со спокойствием и пониманием, — произнесла я, натянув на лицо приличествующее ситуации выражение.

Покой и безмятежность — истинно благородная квэнни всегда полна покоя и безмятежности.

«И если тебе плохо, если изнутри тебя пожирают твои собственные эмоции — вообрази, что ты завернута в кокон спокойствия. Никто и ничто не может пробиться к тебе», — говорила когда-то моя бабушка.

«Спасибо. Хоть ты и не спасла меня от своего мужа, но наука твоя пригодилась не один раз», — подумала я, ощущая, как привычное спокойствие и умиротворенность тяжелым плащом опускаются на напряженные плечи.

— Жуть, — содрогнулась Арлетт, — ты как в статую превратилась. Я просто хотела сказать, что эти слухи не имеют под собой основания. Гел виделся с ней строго в моем присутствии. Передал тварюшке ирисы, как она и хотела, а после получил сверхценную порцию лживой информации.

— В Империи это называют дезинформацией, — мягко произнесла я, не спеша отпускать от себя кокон воображаемого покоя. — Почему ты мне это говоришь? Уж кому, как не тебе, знать, что…

— Что Гел смотрит на тебя как на Мать-Магию? Что он видит тебя своей женой? Что он в лепешку расшибется, лишь бы ты осталась с ним? — сердито выпалила Арлетт. — Я давно хотела с тобой поговорить, но он запретил! "Оставь Эйлин в покое, жизнь была к ней слишком жестока".

Передразнив его, моя подруга на мгновение замолчала, после чего яростно продолжила:

— Как и в прошлый раз, источник слухов — посол. Каждый, кто обсуждает эту гнусь, был на приеме в посольстве.

Я не знала, что сказать, а потому спросила о давнем, уже забытом интересе:

— Никогда не могла понять, если Империя и Север — одно целое, то почему в Сагерте есть посольство?

— Потому что мы никогда не были одним целым. И вообще-то, он не посол, а представитель воли Императора, дипломат, — Арлетт пожала плечами, — но его резиденция находится в бывшем здании посольства, и никто из обычных людей не вдается в подробности. Живешь в доме посла? Значит, ты посол.

Потерев подбородок, Арлетт вздохнула.

— В общем, виделся он с ней трижды. Первый раз передал цветы и формальные извинения, после чего был выставлен за порог. Второй раз — якобы случайная встреча. Ты, впрочем, также случайно виделась с послом, не так ли?

Я только кивнула, а она продолжила:

— И третья встреча — она попросила об аудиенции, Гел согласился. В кабинете были я и двое Теней, но Теней, сама понимаешь, никто не видел. Девица старательно отыгрывает бедную-несчастную, которую злая Империя заставила обмануть любимого мужчину. Потому-то, де, она и не вышла за него замуж, хоть он и предлагал. Не могла на обмане свое счастье строить, ведь никакой ночи любви между ними не было и она все еще невинная девушка. А ребенка она не сама придумала подменить на голема, это все посол, который, вот ведь гад, шпионит в пользу Империи.

— Может, это правда? — с сомнением спросила я.

— Хранитель Мудрости способен распознать ложь, — усмехнулась Арлетт, — и квэнти Таэльри его старательно избегает. Как она говорит — я боюсь его жену и квэнни Меровиг. Но все это я веду к тому, что в народ запущен слух о том, что Хранитель Закона воспылал старыми чувствами к Таэльри, шлет ей цветы, караулит на улице и даже, гад такой, пользуется служебным положением и вызвал бедную девушку на допрос к себе в замок. Все наизнанку вывернули, сволочи. Вот я и решила все это тебе рассказать, потому что Гел склонен скрывать до последнего, чтобы не волновать тебя.

Медленно кивнув, я улыбнулась.

— Спасибо. Кто предупрежден, тот и вооружен. Готова поспорить, для меня тоже что-нибудь подготовлено.

После разговора Арлетт проводила меня до выхода, сдала с рук на руки Грею и, окинув его долгим взглядом, спросила:

— Вы женаты? С детьми?

— Одинок, квэнти, — с достоинством ответил мужчина. — Позволите пригласить вас на ужин?

— Ой, — глубокомысленно произнесла она и захлопнула дверь.

— Я настойчивый, — так же глубокомысленно произнес Грей, и пояснил для меня: — Я учился на три курса старше. Следуйте за мной.

Грей пошел вперед, а я в который раз вспомнила тихого и неприметного Дориана, с которым было в разы легче. Он вел себя так, что я иногда забывала о его присутствии. О Грее же забыть не получалось: он притягивал к себе внимание, указывал, что делать и где стоять, и вообще вел себя довольно странно.

Создавалось впечатление, что нынешняя работа для него непривычна. Но ведь он…

— Мне привычнее координировать бойцов со стороны, — негромко произнес Грей. — Давно не был в поле.

Мы подошли к академическим воротам и, ну надо же, столкнулись с алворигом послом.

— С точки зрения коренного северянина, эту тварь надо бы прикопать, удобрить парк, так сказать, — глубокомысленно произнес Грей, — но я стал старшим в отряде из-за того, что способен воспринимать еще и политическую точку зрения.

— Какое тонкое замечание, — вздохнула я.

А боец, повернувшись ко мне, широко улыбнулся.

— Но приказ жены Хранителя Закона стоит над всеми моими точками зрения!

Алвориг посол, услышавший нашу короткую перепалку, ощутимо побледнел и возмущенно произнес:

— Но ведь я все слышу!

— А это и есть механика запуска интересных сплетен: двое разговаривают, третий слышит, — хмыкнул Грей.

И я поняла, что за личную жизнь Хранителя Закона переживает не только Арлетт.

— Что вы хотите? — спросила я, чувствуя, как на плечи уже привычно опускается плащ спокойствия.

— Я бы хотел пригласить вас…

— Только в компании моего супруга, — отрезала я.

Алвориг Кельран тонко усмехнулся:

— У вашего супруга могут быть другие планы.

А я вдруг вспомнила, почему не любила светские выходы. Все эти маленькие завуалированные уколы, укусы, плевки. Всё это «я знаю, что ты знаешь, и ты это знаешь тоже. Но вслух никто ничего не произнесет, и потому мы будем балансировать на грани приличий, оскорбляя друг друга намеками на наше общее знание». Как раз сейчас алвориг Кельран указывал мне на связь моего мужа с квэнти Таэльри. А я, как водится в Империи, должна…

А я ведь уже не в Империи. Я приняла Север, так не пора ли стать чуть меньше имперкой и чуть больше северянкой?

— Планы моего супруга связаны со мной и с Севером. Как бы ваша помощница ни тщилась привлечь его внимание, — я развела руками, — у нее это не получилось. Кстати, на ее месте я бы выкинула ирисы.

— Вы стали свободней в высказываниях, — хмыкнул алвориг Кельран. — Как бы вам не пожалеть об этом.

— Одно ваше слово, квэнни Эйлин, и он будет хромать до конца своих дней, — напомнил Грей.

И я тут же ощутила, как внутри меня радуется маленький, злобненький кусочек моей души: услышав слова Грея, алвориг Кельран ускорил шаг, а потом и вовсе раскрыл портал. Да весьма неудачно, так что при выходе ему суждено споткнуться.

— Вы это специально, да?

— Маленькая месть тоже месть, квэнни Эйлин, — усмехнулся Грей и открыл идеально правильный портал. — Домой?

— Домой.

Как только мы прошли портал, Грей повернулся ко мне и сдержанно произнес:

— Квэнти Демельза и алвориг Моргелин искренне просили меня завязать вам глаза. Вы позволите?

Неуверенно улыбнувшись, я кивнула и прикрыла глаза.

В тот же момент голову обхватила узкая лента, и, когда я подняла веки, моему взгляду предстала непроглядная темнота.

— Вообще, это заклинание использовалось на пленниках, — поделился со мной Грей. — Но в последние годы его перестали применять: есть способы скинуть его. Даже не используя магию.

— И как же? — заинтересовалась я.

— Это заклятье из тех, что рассчитаны на необнаружимость, а потому они используют крайне малое количество магии. В момент, когда вы прикрываете глаза, непроницаемость ленты падает. И если быстро-быстро моргать, то можно различить окружающую обстановку.

Заинтригованная, я принялась моргать так быстро, что даже немного устала. И да, Грей не солгал ни единым словом: лента стала проницаемой, и получилось немного различить убранство коридора. Так что теперь я знаю, что мы идем к привычной чайной гостиной.

"Интересно, что случилось? В честь окончания работы они решили устроить приятный сюрприз?" — подумала я. И чуть улыбнулась: предвкушать маленький семейный праздник было очень приятно.

— Моя работа выполнена. Прикройте глаза, квэнни Эйлин, — произнес Грей, и едва я смежила веки, как лента исчезла.

— С возвращением, — раздался негромкий голос Гела. — С возвращением.

Он обнял меня за талию и повлек вперед.

— Открывай глаза, — шепнул мой временный муж.

Вся чайная гостиная была заполнена цветами, колдовскими огнями и иллюзорными бабочками. Над сервированным столом парили свечи, а капли воска, срывавшиеся вниз, исчезали, не достигнув скатерти.

— Тебе нравится? — с надеждой спросила Деми.

Моя малышка стояла рядом с Карин и с надеждой поедала меня взглядом. А я, широко улыбнувшись, спросила:

— А разве могло не понравиться?

— Ура! — воскликнула Деми.

— Вуф! Вуф! — поддержал ее Tшepp, в шерсть которого были вплетены голубые ленты.

— И тебя украсили? — рассмеялась я.

— Вуф! — Пес крутанулся вокруг себя. — Вуф-вуф-вуф!

— Конечно же, ты красавчик, — тут же всполошилась Деми и, когда Tшepp благодарно лизнул ее в нос, непосредственно спросила: — А когда торт кушать будем?

Карин рассмеялась и спросила:

— Так не терпится?

— Прошу всех за стол, — мягко произнес Гел.

Мой временный муж отодвинул для меня стул, а после, когда и сам сел, взмахнул рукой, и в воздух поднялись кувшин и бутылка вина. Взрослые получили по бокалу изумительного Родъярди, ну а для Деми был ягодный морс.

— За то, что наша Эйлин к нам вернулась. — Гел посмотрел мне в глаза и поднял бокал.

— С возвращением, — эхом откликнулась Карин.

— Мы скучали, — кивнула моя малышка. — Ты как будто была и не была одновременно.

Пригубив потрясающее вино, я чуть виновато ответила:

— Так вышло. Эту работу было необходимо закончить точно в срок. Да и я еще не до конца все завершила. Еще предстоит итоговая проверка.

Разговор немного утих, и мы отдали должное великолепному мясу. И, едва лишь мы с ним покончили, две расторопные служанки внесли торт. Ох, это был настоящий исполин! Теперь понятно, отчего Деми так хотела поскорее его попробовать.

— Великолепный торт, — искренне произнесла я, попробовав первый кусочек.

— Это из той же кондитерской, — пояснил Гел, — что и те пирожные с ореховым кремом. Хорошее место.

— Точно, — кивнула Деми, расправившаяся с двумя кусками.

Сразу после этого она сонно зевнула и потерла глаза. Тут же встрепенулась Карин:

— Давай-ка укладываться.

— А мама?

— Я зайду почитать тебе сказку, — улыбнулась я. — Иди.

А после, повернувшись к Гелу, я вдруг подумала, что стоило, наверное, уйти вместе с дочерью. Чайная гостиная перестала казаться уютной, все эти огоньки, цветы и парящие свечи… Сейчас, когда мы остались вдвоем, все это слишком похоже на романтическое свидание.

«Ты решила быть смелей, — цыкнула я сама на себя. И тут же подумала: — Но ведь не настолько смелей?»

— Тебе неуютно, — негромко произнес Гел. — Ты все-таки боишься меня.

— Вот уж нет, — фыркнула я, — глупости. Ты последний, кого я стану бояться.

Но эти слова заставили его лишь еще сильнее помрачнеть.

— Тогда у меня только одно предположение…

— Арлетт рассказала мне, в какой неловкой ситуации мы все оказались. А после мы встретились с господином послом. Он намекал в исконно имперской манере, — я покачала головой, — мне пришлось вообразить себя чуточку северянкой, чтобы достойно ему ответить. Но лучше всех выступил Грей: он так напугал посла, что тот неправильно открыл портал и, скорее всего, упал.

— Он не посол, — напомнил Гел, — дипломат.

— Прости, — я пожала плечами, — забыла. Кто-то назвал его послом и…

— Я не хотел занудничать, — кривовато улыбнулся Моргелин. — Вина?

— Не откажусь, — кивнула я.

В этот раз он не использовал магию. Мой временный муж встал, подошел ко мне и медленно, никуда не торопясь, долил вино в мой бокал. После чего подхватил ближайший стул и сел рядом. Слишком рядом. И недостаточно рядом.

«Я сейчас упаду в обморок, — пронеслось у меня в голове. — И это станет просто невероятным провалом».

— Мне нравится, когда ты отпускаешь свои локоны на свободу, — сказал вдруг Гел. — Хочешь, открою тебе страшный секрет?

Посмотрев в его светлые, серебристые глаза, я только кивнула и стиснула в пальцах тонкую ножку бокала.

— Я увидел тебя и Деми до того, как к вам рванул Tшepp. Вообще-то у меня были дела и, — тут он рассмеялся, — я сильно опаздывал. Но ты… От тебя было невозможно отвести взгляд. Мне оставалось только смотреть, если бы не вмешался случай. И Tшepp.

— И морковка, — прошептала я.

И тут же почувствовала себя идиоткой. Вот надо было вспоминать этот овощ?!

— О да, — ностальгически улыбнулся Гел, — морковка. Знаешь, я сейчас не скажу, каким образом у меня в кармане завалялся кулек с чищеной морковью. То ли моя кухарка пыталась меня так подкормить, то ли еще что… Честно, не помню. Или я пытался подманить детей Синей и Лилея? Нет, серьезно, не могу вспомнить. Но когда мы были в той лаборатории, где и увидели Tшeppа, я дал ему именно морковь. Думаю, для пса этот вкус равен ощущению свободы и безопасности. Я был единственным из всех присутствующих, кто догадался его покормить.

— Ему пришлось многое пережить, — кивнула я. — Мне мало известно, но все то, что я слышала… Слышать это было больно.

— Зато сейчас у него все хорошо, — успокоил меня Гел.

А я отчего-то подумала о нас с Деми. У нас сейчас тоже все хорошо. И тоже благодаря Гелу и морковке. Это прям какой-то волшебный овощ.

— Ты очень красиво улыбаешься, — негромко произнес мой временный муж.

И в этот же момент я ощутила, как у меня потеплели щеки.

— Спасибо, — тихо сказала я. — Тебе тоже идет улыбка, но мы редко ее видим.

Гел отвел взгляд, пожал плечами и чуть суховато произнес:

— Раньше у меня было мало поводов для радости. Но я не жалуюсь. У меня все хорошо и…

— А я ничего такого и не думала, — тут же сказала я.

В этот момент к моему лицу подлетел особенно любопытный огонек, и я его поспешно сдула. Да так «ловко», что он отлетел к Гелу и разбился о его скулу. Яркие искры превратились в десяток новых огоньков, а Хранитель Закона рассмеялся.

— Кажется, я понял, мы немного перестарались с украшением комнаты. Может, ты не будешь против прогуляться?

Он встал, и я, зачарованная всем происходящим, только кивнула. Сейчас мне было совершенно все равно, где завершится эта прогулка. Сейчас я была готова как пить вино на крыше самой высокой башни, так и… Так и рассматривать коллекцию гравюр в его спальне. Иными словами, мне было абсолютно безразлично, куда идти, лишь бы рядом был Гел. Надежный, спокойный, уверенный в себе Гел. Мой… Мой любимый временный муж.

Признать это было сложно. Почти невозможно, если честно. Но я…

«Я люблю его. Не «влюбилась», а именно полюбила. Но когда? Наверное, первый кирпичик в нашу любовную кладку был заложен в тот день, когда он отвел нас с Деми в Лисий дом. Мог ведь пройти мимо, но не прошел. А после… После он всегда о нас заботился. Так или иначе, а Гел принял нас обеих».

Гел толкнул дверь, и мы вышли в коридор.

— Я не буду зажигать свет, — негромко бросил он и протянул мне руку. — Так ты сможешь полностью оценить всю суть…

Я не дослушала. Из темноты коридора на нас выдвинулась огромная светящая харя с зубами-кинжалами! Понимая, что муж стоит к этой дряни спиной, я дернула его на себя и тут же скастовала маленький щит. Но, не дожидаясь, пока эта неведомая тварюшка на нас бросится, я атаковала первой — оттолкнула от себя щит, чтобы сбить зверя с ног.

— Эйлин!

Возглас Гела совпал с грохотом… Грохотом упавшей картины?

— Эйлин, — хохочущий Моргелин подхватил меня на руки, — меня еще ни разу не спасали от нарисованных монстров.

— Я…

— Я восхищен, — выдохнул он.

Его дыхание теплом осело на моей коже. Замерев, я беспомощно смотрела на него и… Ждала. Чего? Чего-то. Взрослая женщина, мать, я не знала, что делать. Что я должна…

— Только то, что хочешь, — шепнул он и медленно, страшно медленно склонился ближе ко мне.

Первое прикосновение как разряд молнии — страшно, сильно, ослепительно!

Гел пил мое дыхание, бережно, но все же без жалости терзал мои губы, а я… Я отвечала ему тем же. Запустив руки ему в волосы, я притягивала своего временного мужа ближе к себе. Прижималась к нему сама и забывала дышать, забывала саму себя!

На мгновение отстранившись, Гел коснулся губами щеки, затем уголка рта, а затем склонился ниже и оставил цепочку жгучих поцелуев на моей шее. С моих губ сорвался совершенно потерянный жалкий всхлип. Это было так хорошо, так умопомрачительно сладко, что…

— Нет. — Он резко отстранился.

И меня будто ледяной водой обдали. Нет? Что ж, я…

— Я не могу любить свою жену в коридоре. — Он притянул меня в объятия и коснулся губами моей макушки.

Но… Не только он отрезвел от страсти.

— Я не хочу, чтобы ты связал со мной свою жизнь под влиянием момента, — тихо сказала я. — Ты будешь привязан на всю жизнь к женщине, которую…

— Тш-ш-ш. — Он отстранил меня и поцелуем заглушил мои глупые, полные злой обиды слова. — Я уже привязан, крепко-накрепко, ведь я сам выбрал эту свободную несвободу.

— Свободную несвободу?

— Любовь, — он улыбнулся, — я свободен любить, и вместе с тем любовь накладывает на людей ограничения. Я не буду торопить тебя, Эйлин. Мне достаточно знать, что ты не против моих чувств. Что ты что-то испытываешь ко мне. Я буду стараться, моя любимая бесценная девочка, и ты поймешь, что быть привязанной ко мне не так и плохо.

С этими словами он сотворил портал, и через мгновение я оказалась посреди своей спальни. И это было бы не так плохо, вот только в спальне я была одна.

— Молодец, Эйлин, — вздохнула я. — Высшая оценка за непревзойденную вербальную коммуникацию.

Приготовившись ко сну, я устроилась под одеялом и пообещала себе, что вот завтра я совершенно точно поговорю с Гелом и объясню ему все, что он не понял. Или лучше не стоит? А то еще наобъясняю чего-нибудь не того…

Глава 11

Не сказать, что я хорошо выспалась, но и не сказать, что плохо. Полночи я думала о том, что могла сказать Гелу. Точнее, что могла, что должна, а что не должна… В общем, строила воздушные замки, а после их разрушала, а после строила вновь, и так до тех пор, пока не провалилась в сон.

Но в любом случае теперь я знаю одно: у нас есть шанс на счастливое будущее, просто нужно научиться понимать друг друга.

Поднявшись с постели, я выглянула в окно и поняла, что встала слишком рано. Что ж, есть время для давно задуманных мелочей — разобрать старые вещи, посмотреть, что стоит оставить, а что нет. Точнее, посмотреть, чему уже есть замена, а чему нет.

На глаза опять попалась та сорочка, на которой, и я это прекрасно помнила, было кружево.

— Доброе утро!

В спальню вихрем влетела Деми. Следом за ней на моем ковре материализовался Tшepp, а после, где-то секунд через двадцать, в дверь вошла Карин.

— Вы-то чего не спите в такую рань? — оторопела я.

— Мы поднимались наверх, чтобы встретить солнце, — улыбнулась Карин и села в кресло.

Тшерр плюхнулся у ее ног, а меня атаковала Деми. Она улеглась на кровать, туда же, куда я сбросила груду своих старых вещей.

— Так ведь рассвет! Мам, а ты видела, как красиво я Tшeppа нарисовала? Ой, а ты уже спорола кружева? Я хотела попросить у тебя что-нибудь, чтобы сделать тряпичную куклу.

Улыбнувшись, я покачала головой.

— Мы же можем купить новую куклу.

— Нет, я хочу, чтобы плохое старое напоминало мне о хорошем новом. А куда ты пришила эти кружева? Я вот отсюда срезала, чтобы подвязать юбку своей старой кукле. Той, которая осталась там, в Империи.

Похолодев, я смотрела на ту самую сорочку. Да ну глупость же! Ну кому нужно серое, застиранное кружево?

«Кирвалису?» — пришла неуверенная мысль. Но я ее отбросила. Зачем ему? А если… Если предположить, что ему зачем-то нужны мои вещи, то он мог забрать сорочку целиком. Я бы не пришла ругаться, и он не мог этого не понимать.

«Хотя никто из них не ожидал, что я сбегу», — мрачно подумала я и сердито посмотрела на несчастную сорочку.

— Эту — точно выкинуть, — решила я. — А вот из этого возьми все, что захочешь.

— Спасибо! — просияла Деми.

Тряпичную куклу мы в итоге ваяли в пять рук и четыре лапы. Помощь Tшeppа была особенно важна: он выбирал лоскутки и неожиданно визгливо лаял, когда ему не нравилось сочетание цветов.

— Не понимаю, для кого мы шьем игрушку? — вздохнула я, в очередной раз уколов палец.

— Для детей, — рассмеялась Карин.

— И то верно, — усмехнулась я. — Все готово!

И действительно, новая тряпичная кукла стала игрушкой-бросалкой. Хохочущая Деми бросала ее Tшeppу, тот ловил куклу на лету и возвращал назад. Что интересно, ловил он ее крайне аккуратно, практически нежно. Что ж, ради такого счастливого, сияющего взгляда Деми я готова нашить таких игрушек с десяток!

— Пора переодеваться к завтраку, а кому-то и просто одеваться, — Карин выразительно окинула взглядом мою вполне приличную сорочку, — у нас полчаса.

Потянувшись, я открыла шкаф и пристально уставилась на свои новые платья. Хм-м. Пожалуй, для завтрака подойдет это, нежно-нежно зеленое, с едва заметной серебряной вышивкой и воланами по рукавам и подолу. А волосы… Долой косы! Если Гелу нравятся мои распущенные локоны, то дома я позволю себе ходить с неприбранной гривой.

Но, как и вчера, я убрала от лица пряди и скрутила их в узел на затылке. Красота красотой, а вылавливать свои волосы из тарелки я не люблю.

Туфелек в тон платью у меня нет, но магия иллюзий не требовательна, если это, конечно, не магистерский уровень! В средненьких иллюзиях, без запаха и без особых движений, я всегда была хороша. Так что туфли покорно сменили цвет на нужный, и я, очень даже вовремя, вышла в коридор.

«Поймать Гела после завтрака или все же не быть назойливой? Или пусть все идет как идет? Он ведь сказал, что будет стараться и можно просто позволить ему…»

Я отбросила эту мысль, даже не пытаясь довести ее до конца. Вот уж глупости, я не буду манипулировать любимым человеком! Мы не поняли друг друга, и это повод поговорить, а не усложнять и без того пока что непонятную ситуацию.

В общем, к завтраку я пришла вся из себя решительная и была огорошена сообщением, что сегодня нас ждут в гости.

— Хранитель Теней и его супруга, — улыбнулся Гел.

— Как неожиданно, — пробормотала я.

И мой супруг тут же обеспокоился:

— Для тебя это слишком быстро? Я знаю, что в Империи принято приглашать за неделю или около того…

— Нет-нет, — я вскинула руку, — ты прав, так и правда принято, но близкие друзья ходят друг к другу в гости и просто так, без лишнего пафоса. Я просто не ожидала, вот и все. Когда?

— К обеду или к ужину — как тебе будет проще и приятней.

— Я… Я не знаю. Выбери ты.

И тут я вспомнила, что Лиарет, жена хранителя Теней, обещала научить меня печь печенье.

«Ох, кажется, это были не пустые слова», — ахнула я про себя. И уже с куда большим энтузиазмом добавила:

— Я буду рада побывать у них. И рада, если они прибудут к нам.

Услышав мои слова, Гел тепло улыбнулся.

— Тогда пообедаем в замке Хранителя Теней, а к ужину вернемся домой. У меня еще есть работа, но ее я смогу выполнить и вечером.

— Чудно.

И только после завтрака я осознала, что не спросила, в каком составе нас позвали в гости. И как именно наряжаться?

«Скромно и со вкусом. Этот вариант еще ни разу не подвел», — решила я.

Подобрав одежду — синее платье с золотистой вышивкой, — я переоделась и пошла к дочери. Во-первых, соскучилась, а во-вторых, хотела, чтобы она показала мне свои рисунки и рассказала, что и как там изображено. Заодно станет попонятнее с той жуткой рожей, которая меня так удачно испугала ночью.

Уже в коридоре я наткнулась на первую акварель Деми. И замерла. Конечно, моя малышка получала классическое имперское образование, ее учили петь, читать стихи, музицировать и писать маленькие акварельные этюды. Но моя непоседа не слишком-то преуспевала во всех этих науках.

Но сейчас я смотрела на… На очень, очень проникновенные акварели. Да, конечно, я видела детскую руку. Но вместе с тем я видела уверенную детскую руку.

— Мам? — Пока я рассматривала природу, моя девочка сама меня нашла.

— Засмотрелась, — улыбнулась я. — Очень хорошие, красивые работы.

Деми была очаровательна в сливочно-желтом платье, со своей короткой прической и задором в ясных глазах. Вид немного портили пятна краски на щеках малышки, но, увы, волшебная акварель смывается лишь через десять дней. Так что придется делать вид, что так и задумано.

— А тут почему-то раму заменили, — Деми нахмурилась, — кто-то уронил мою акварель?

Проследив за взглядом дочери, я увидела самый большой рисунок. Кажется, он слегка помят? Неужели мы могли…

— Я сама вставляла в рамку, — проворчала Деми, — и чуть-чуть испортила. А сейчас…

— Прости меня, — повинилась я. — В темноте коридора мне не удалось полноценно восхититься изображением Tшeppа. Он меня, м-м-м, немного напугал.

— Но ведь он такой добрый? — простодушно удивилась Деми.

— Самый добрый, — согласилась я.

И, взяв дочь за руку, поспешила к Карин, которая наблюдала за нами со стороны. Чуткая, тонко чувствующая, она не стала подходить к нам, считая, что может помешать. К сожалению, именно сейчас она была права: я страшно соскучилась по дочери. Сейчас бы бросить все и отправиться на пикник, с зачарованной палаткой и корзинкой, полной еды.

— Вуф! — Рядом материализовался Tшepp.

«С двумя корзинками еды», — поправила я себя.

— Не кормили? — ужаснулась дочь. Пес что-то глухо проворчал, и Деми рассмеялась. — Кормили целых полчаса назад! Мамочка, мы же не дадим Tшeppику умереть с голода?

— Конечно, не дадим, — улыбнулась я.

— Эйлин, надо идти. Твоя служанка тебя боится, — сказала Карин, едва мы приблизились к ней. — Хранитель Закона ждет вас в чайной гостиной. А я, с твоего позволения, воспользуюсь своим выходным.

И тут, в этот самый момент, до меня дошло, что я все это время не платила Карин жалованье. Прикрыв глаза, я медленно выдохнула, затем вдохнула, но сказать ничего не успела.

— Помощник алворига Трегерета выдал мне жалованье. Тебе не кажется, что там слишком много?

— Карин, я плохой друг. И я даже не представляю, сколько там, потому что я забыла про все, — честно сказала я.

— Ты хороший друг, и мне страшно стыдно брать деньги за то, что приносит удовольствие, — тихо-тихо проговорила Карин и, повернувшись к нам спиной, ушла.

— Мы обидели Карин? — испугалась моя малышка.

— Нет, все хорошо. — Я покачала головой. — У нее есть дела в городе, а у нас впереди поход в гости.

— Надеюсь, там будет не скучно.

А я только плечами пожала. Надо сказать, что мне как раз таки хотелось немного скуки и обыденности. Поскольку от приключений и эмоциональных всплесков я немного устала. От тяжелой работы — тоже устала. Так что тихий и спокойный визит, совместное приготовление печенья — все это выглядит страшно привлекательно. Не так привлекательно, как побег в лес с палаткой, но… Чем богаты, тому и рады.

В чайной гостиной не осталось и следа от вчерашнего убранства. Только тонкий цветочный аромат еще витал в прохладном воздухе.

Вообще, надо признать, что в замке Хранителя Закона было довольно прохладно. Конечно, это логично, камень тяжело нагревается. Но… Местная прохлада была другой. Освежающей, но не позволяющей замерзнуть. Ногам, например, не было холодно на голом камне. Правда, не было и тепло.

«Магия», — вздохнула я про себя и тепло улыбнулась Гелу.

— Мы готовы.

— Я тоже готов. — Он кивнул на центр стола, где стояла внушительная корзина. — Здесь торты и пирожные. Конечно, Тени ради квэнни Лиарет готовы носиться в столицу по двадцать раз на дню, но ведь нельзя прийти с пустыми руками, верно? Тем более что Тальвир, сын Лиарет и Данриэля, страшно любит сладкое. Они, кстати, ровесники с Деми.

Моя дочь наморщила нос.

— Это ведь не намек на свадьбу?

— Нет, это намек на то, что вы, быть может, найдете общий язык и подружитесь, — рассмеялся Гел и легко подхватил корзину, после чего с преувеличенной важностью произнес: — Следуйте за мной.

Моя дочь, прижавшись к метнувшемуся к ней Tшeppу, проворчала:

— Зачем нужны какие-то противные мальчишки, когда есть такой роскошный пес?

С трудом сдержав смешок, я мягко попросила дочь поторопиться. Иначе мы страшно опоздаем, что будет ужасно неприлично, и придется идти в гости еще раз. А значит, еще раз общаться с «противным мальчишкой».

Деми скакнула вперед, Tшepp радостно взлаял — он явно знал, куда идет, — ну а за этой счастливой парочкой отправились и мы.

— Деми легко заводит новые знакомства, но, — я немного помялась, — у моего бывшего мужа была странная идея: он хотел найти ей жениха как можно раньше.

— Я слышал, что это нормально для Империи, — осторожно произнес Гел и перехватил мою руку.

— Да, — я удобно устроила ладонь на сгибе его локтя, — нормально. Точнее, было нормально два поколения назад. Хотя мой отец нашел мне жениха… Хм, мне было лет пять. Или шесть? В любом случае после того, как мой дар изменился, жениха я лишилась. Что, впрочем, не заставило меня страдать: мы не были представлены.

— Значит, Деми насытилась знакомствами с далеко идущими планами?

— Именно, — кивнула я.

Мы вышли на террасу, Гел открыл портал, и уже через несколько секунд мы оказались посреди довольно мрачного замка.

— Ох, — я положила свободную руку на грудь, — мне тяжело дышать.

— Добро пожаловать в Таэс-Харн, — звонкий голос Лиарет Алсой заставил меня вздрогнуть и оглядеться.

А потому я не сразу поняла, что невидимая и неощутимая «подушка», перекрывшая мне доступ кислорода, исчезла.

— Наш замок неласков с теми, кто прибывает в первый раз, — пояснила Лиарет.

И я тут же повернулась к Деми, но жена хранителя Теней поспешно добавила:

— К детям это не относится. Идемте, стол уже накрыт! Я бы попросила держать Tшeppа в узде, но знаю, что это будет бесполезно.

— Он скоро повзрослеет, — немного смутился Гел.

И, когда Лиарет пошла вперед, негромко сказал:

— Квэнни Алсой хороший человек. Она кажется безобидной и даже робкой, но внутри нее стальной стержень.

Мне оставалось только кивнуть. Сама я не имею ни малейшего представления о том, какова из себя настоящая Лиарет Алсой. Так что остается лишь положиться на слова Гела.

Обед прошел довольно скучно. Мы с Деми явно не вписывались: мужчины то и дело начинали обсуждать какие-то общие дела, прошлые случаи и забавные моменты, которые с ними приключались. Нам же с Лиарет было достаточно сложно.

Ну а Деми и вовсе превратилась в ежика — она, посмотрев на высокого и очень симпатичного мальчика, сына Лиарет и Данриэля, грозно фыркнула и начала притворяться мной. Той мной, которая укутана в кокон спокойствия и безмятежности.

Мальчик же, недоуменно посмотрев на мою задаваку, пожал плечами и перевел взгляд на отца. Тот как раз рассказывал, как ему пришлось заверять Совет Кальстора в том, что Тени не подглядывают за женщинами.

— В общем, до сих пор не уверен, что смог убедить их, — вздохнул Хранитель Теней.

Лиарет и Гел рассмеялись, я тоже выдавила из себя приличествующую моменту улыбку. А после немного загрустила: они общались очень просто, очень легко. Может, я просто не способна жить без излишних церемоний?

После обеда нам устроили экскурсию по замку, показали ручей, благословленный Матерью-Магией, а после, когда мы засобирались домой, Лиа отвела меня в сторону и тихо сказала:

— Приходи снова. Я тоже не умею с головой окунаться в новые знакомства. Да и печенье я тебя печь не научила. Если ты, конечно, допускаешь такую мысль. В Империи, кажется, квэнни не готовят?

— Смотря какие квэнни, — улыбнулась я. — Мне довелось готовить, собирать ягоды и коренья. И хоть сейчас я и не держу в руках половник, это не значит, что я не умею это делать.

— Посмотри на наших детей, — рассмеялась вдруг Лиарет. — Мне кажется, это начало очень веселой дружбы.

Посмотрев на Деми, я только хмыкнула:

— Мне так не кажется.

— Мой мальчик довольно одинок. Увы, среди наших друзей не было детей его возраста, а дети других людей… Так или иначе, через него пытаются добраться до нас. Позови, пригласи, а что думает твоя мама? А что говорит твой папа? И все дети стараются ему угодить. А тут твоя Деми — гордая, неприступная, холодная.

— Об этом я не думала.

— Эйлин, — позвал меня Гел и активировал портал.

Вот только не успели мы и глазом моргнуть, как моя дочь, попрощавшись только с Лиарет и Данриэлем, шагнула в портал.

Такого стыда мне давно не приходилось испытывать. Ну все, кто-то будет строго наказан!

— Эйлин, — Лиарет вдруг схватила меня за руку, — я все знаю. Они выживут?!

И в глазах жены Хранителя Теней было столько боли, что я не смогла притвориться ничего не понимающей глупышкой.

— Прогноз положительный.

Она отпустила меня и сделала шаг назад.

— До свидания, — вымученно произнесла квэнни Лиарет.

И, когда мы были уже в замке, Гел спросил меня, что так расстроило квэнни Алсой.

— Она боится, что ее супруг не переживет ритуал, — спокойно сказала я.

— Ты догадалась, — выдохнул Гел.

А я, обидевшись, укоризненно на него посмотрела.

— Высч… Прости, но тонкая наука алхимических преобразований не мой конек. — Он покачал головой. — Мне и Хранителю Мудрости предстоит выступить в роли магического донора. Все остальное будет делать Дан. А сейчас прошу простить, но долг велит мне браться за скучные, но важные бумаги.

— Мне тоже есть чем заняться, — сказала я и нашла взглядом Деми.

Гел коротко кивнул и растворился в одном из многочисленных коридоров.

— Демельза, подойди, пожалуйста, — позвала я ребенка.

И моя малышка, изрядно поникнув, медленно и неохотно подошла ко мне.

— Что-то случилось, мамочка?

— Да, случилось, — хмуро и сердито ответила я, — моя воспитанная дочь вела себя в гостях так, будто желала оскорбить всех присутствующих.

— Мы же уже не в Империи! Могу вести себя как хочу!

— Вести себя "как хочу" ты можешь строго в пределах своей комнаты, — четко произнесла я. — Никто не собирается связывать тебя узами помолвки, или что ты себе успела вообразить. Мы просто навестили друзей Моргелина, у которых, вот неожиданность, есть сын.

— А его уже учат магии, а меня — нет, — выплеснула свою обиду Деми. — Буду я еще с ним разговаривать!

— Хорошо, — я кивнула, — значит, на время наших визитов в замок Хранителя Теней ты будешь оставаться под присмотром Карин.

— А я сбегу, — запальчиво отозвалась Деми. — И тебе будет стыдно, что ты так обращалась с единственным ребенком!

Топнув ногой, она круто развернулась и бросилась с террасы в замок. А я, прикрыв глаза, попросила у Матери-Магии терпения. Ведь нас, во-первых, ожидает выброс детской магии, а во-вторых, мне стоило чаще находить для дочери время. Все те месяцы, что я пыталась заработать нам на пропитание, малышка оставалась одна. И что уж там варилось в ее детской головушке, никому не известно. Зато сейчас варево приготовилось, и Деми им щедро делится.

Предупредив Карин, что Деми в ближайшее время подарит миру всплеск магии, я ушла к себе. Составила список того, что необходимо докупить. А после направилась в библиотеку.

Прогулявшись между полок, я с улыбкой прислушалась к стрекоту цветов, а после присела за стол и придвинула к себе стопку писчей бумаги. Хочу набросать план, по которому буду писать свой "Упрощенный учебник алхимических расчетов".

Увлекшись, я пропустила ужин и пошла спать только после того, как меня нашла Карин.

Утром за завтраком мне пришлось извиниться, на что Гел только улыбнулся.

— Я и сам опоздал.

— И мне пришлось есть одной, — поджала губы Деми. — А ведь это та-ак неприлично — пропускать прием пищи.

— Ты делаешь мне замечание? — Я посмотрела на дочь. — Смею заметить, что дети до четырнадцати лет питаются отдельно, за детским столом.

Демельза только глазами сверкнула и принялась шкрябать ложкой по тарелке.

— Деми! — прикрикнула я. — Прекрати немедленно!

— Останься дома и займись моим воспитанием, — тут же отозвалась дочь. — Я тебя вижу всего ничего.

Видя, что тарелка Карин пуста, я обратилась к подруге:

— Забери ее. Сегодня никаких плэнеров. Пусть сидит в своей комнате и думает о своем поведении.

— Ма…

Один взмах, и над губами Деми появляется рунный узор. Да, у меня слабый дар, и столь сильное заклятье продержится всего пару часов, но я не позволю своему ребенку вести себя подобным образом!

— Всем приятного дня, — я встала из-за стола, — сегодня я окончательно завершаю работу и с завтрашнего дня вплотную займусь воспитанием своей дочери.

— Я могу посоветовать наставницу для Деми, — негромко сказала Карин. — Она знает, как поставить северный этикет на имперскую базу.

Гел только вздохнул и очень укоризненно посмотрел на сникшую Деми. Но с другой стороны, в прошлом у дочери действительно было много наставников. Да и магии ее, наверное, стоит начать учить.

Весь день у меня из головы не выходила размолвка с дочерью. И в итоге, когда все расчеты были перепроверены по третьему разу, я приняла простое решение — купить пирожных и еще раз поговорить с Деми. Все-таки она хоть и виновата, но не слишком сильно: мне хорошо известно, как штормит из-за переизбытка магии в организме.

Сдав Арлетт бумаги, я пригласила за пирожными и ее, но подруга отказалась:

— Сразу начну основу ставить. Дело-то предстоит историческое!

— Ты права, — кивнула я.

Грей проводил меня до лавки, где продавали самые вкусные пирожные, и я, накупив всего и всякого, вышла наружу. Предвкушая семейный вечер, медленно спустилась по лестнице, подняла глаза и обомлела: моя дочь, вместе с Tшeppом, куда-то весьма деловито направлялась!

— Грей! — вскрикнула я. — Хватайте!

И мой охранник, казавшийся таким профессиональным, таким собранным, замешкался! Посмотрел на мою дочь, а после — на меня. Он что-то хотел, спросить, но до его ли глупостей мне было?!

Я прыгнула вперед, прыгнула, вливая в ускорение остаток своих магических сил. В ушах зазвенело, перед глазами заплясали черные мушки, но Деми я все же смогла схватить. Схватить, прижать к себе и…

Сознание окутала тьма.

В себя я пришла не скоро — запас колдовской силы успел изрядно пополниться. Вот только… Я ожидала очнуться в целительском покое, в своей спальне, на мостовой, в конце концов! Но жизнь и Судьба плевать хотели на мои предположения, и потому очнулась я со связанными за спиной руками!

Перед глазами была тьма, но это ощущение я уже знала — та сама лента, которой мне прикрывал глаза Грей.

Быстро-быстро моргая, я оценила окружающую обстановку: бедно обставленная комната, мало света и куча глины. Глины, из которой торчит обрывок какой-то тряпки. Обрывок тряпки, несколько волосков и… И руки мои тоже испачканы этой глиной!

«Не было моей дочери на улице, — осознала я. — Голем, который принял облик моей дочери. Ее волосы, чтобы не сползала иллюзия, и мое кружево — чтобы усилить воздействие адресно, именно на меня. Вот почему Грей замешкался: он просто не понял, отчего я паникую».

Мне стало страшно. За себя — что теперь будет? За Грея — вряд ли его смутил мой ускоренный прыжок. Девять из десяти, что его чем-то отвлекли. Либо подстрелили издалека, либо отвели глаза.

«Лучше бы глаза отвели». Я прикусила губу. «Ну как же им удалось подловить меня? Или они дежурили, или в Академии есть соглядатай».

Но через пару минут до меня дошло, что в академии может и не быть соглядатаев. Достаточно поставить человека наблюдать за воротами.

«А может, и вовсе через кружево отслеживали», — отрешенно подумала я.

В голове назойливо билось запоздалое сожаление. Все было бы куда проще, если б я сожгла ту проклятую сорочку. Самую страшную, самую уродливую из всех оставшихся у меня вещей.

Все-таки, кто бы ни отпорол кружево, он хорошо меня знал. Я оставила ту тряпку просто на всякий случай, но при этом носила последний раз так давно, что уже толком и не помнила, как она выглядела в точности.

От быстрого моргания заболели глаза, и я перестала хлопать ресницами. В тот же момент лента вновь стала непроницаемой для взгляда.

«Становится понятной истерика Деми: она что-то почувствовала и надеялась, что если будет капризничать достаточно сильно, то я останусь дома. Все же, несмотря на свой дар, она еще ребенок». Я вздохнула про себя. Расскажи мне дочь о своих опасениях, пусть даже не оформленных ни во что, я бы попросила Грея открыть портал прямо от ворот Академии. Или же Гел сопроводил бы меня вместо него и открыл портал со ступеней Академии Стихий.

Вздохнув, я едва не закашлялась: в нос и горло набился какой-то неприятный, едва ощутимый запах. Кажется, что-то знакомое, но…

Вспомнить не удалось: скрипнула дверь, и я, испуганно вздрогнув, заморгала с утроенной силой. Но это ничего не дало: вошедший мужчина был мне не знаком.

— Помогите квэнни принять достойную позу, — бросил вошедший.

И в комнату просочился Кирвалис.

«Ах ты ж тварь!» — вскипела я внутри. Но зато будущее стало хоть сколько-то понятным.

Мерзавец подхватил меня на руки и через мгновение сгрудил на кресло. При этом он умудрился провести пальцами по моей шее, отчего меня передернуло. И это не осталось незамеченным.

— Какие интересные чувства ты вызываешь у этой умненькой квэнни. Подожди за дверью.

И Кирвалис, не говоря ни слова, отправился к дверям. Уже на выходе он негромко обронил:

— Она нужна мне целой, с нетронутым лицом.

— Иди, — нажал вошедший, а после этого он обратился ко мне: — Эйлин, вы можете называть меня Неравнодушным. Догадываетесь, зачем вы здесь?

— Нет, — хрипло ответила я. — То есть я точно знаю, зачем я Кирвалису. Но вам? И близко не понимаю.

Неравнодушный рассмеялся, а я ощутила острую резь в глазах. Не могу, не могу больше моргать!

— Вы выполнили для Академии Стихий некую работу, — вкрадчиво произнес он. — Сегодня вы перепроверили ее. Мне нужны дата и время проведения ритуала.

Внутри меня все оборвалось. Все-таки в Академии есть лазутчик.

— Вы ведь понимаете, Эйлин, насколько сильно ослабнет Империя, если Север отделится? Это касается как экономики — Север богат, — так и политики — всколыхнется Степь. Если Империя упустила одних, на зубок ее попробуют и другие. Мы не можем этого допустить. И я верю, искренне верю, дорогая Эйлин, что глубоко в душе вы истинная патриотка. Дата и время. И я отпущу вас. Даже создам вам алиби: побои, рваное платье и труп вашего воздыхателя.

— Нет, — выдохнула я.

— Ах, конечно, Хранитель Закона так вас выручил, вы не можете его подвести, — нарочито понимающим тоном произнес Неравнодушный. — Я дам вам время подумать. Предать доверие чужака, северянина, и обрести свободу. Или же все равно предать доверие северянина, но после — сломленной, измученной, истерзанной — попасть в руки Кирвалиса. Знаете, его желания вызывают оторопь даже у меня. Я жесток по необходимости, он — по призванию. Я дам вам час. Думайте.

Хлопнула дверь, и я, не веря ему, принялась быстро-быстро моргать. Но он действительно ушел. Оставил мне время на подумать. Но что думать, когда надо действовать?

Да, я слабый маг, да еще и руки стянуты за спиной — куда уж тут бурно жестикулировать, призывая все кары богов на головы мерзавцев. Но за то время, что надо мной издевался мой дражайший бывший супруг… О, я так наловчилась защищаться!

Я не боевой маг, который разорвет веревки и разъяснит всем непонятливым, отчего нехорошо похищать замужних женщин. Я просто слабая колдунья, которая научилась ставить почти непробиваемый щит.

И нет, дело не в том, что мне удалось то, что не удалось другим боевым магам. Им щит с таким изъяном не нужен. Отчего? О, все просто: если щит будет разбит, то мое сердце остановится. Именно поэтому я всегда знала, что моя дочь защищена — я же еще жива. Именно поэтому бывший муж больше отрывался на мне, чем на Деми, — я нужна была живой.

Именно поэтому щит поможет сейчас. Я не предам Гела. Я не предам Север.

Но точно так же я понимала, что пытки, настоящие пытки, сломают меня. И поток откровений польется с моих губ.

Щит ощущался страшно непривычно. Немного покалывал — Деми очень долго привыкала к этому ощущению, и теперь я понимала, отчего дочь капризничала поначалу.

Тихо-тихо скрипнула дверь. Хм, если это Кирвалис, то он будет сильно удивлен.

— Молчи, — прошипела мне в ухо отдаленно знакомая женщина.

Это… Это, как же ее, Тамира? Нет, не так. Равина? Рамина!

— Я нанялась ради денег и ради того, чтобы тебе жизнь подпортить. Предавать Север я не собиралась, — пропыхтела она, перерезая веревку на моих руках. — Если б мне хотелось жить в Империи, давно бы там мучилась. Порталы так-то бесплатные. Все, вставай. Выведу тебя через черный ход. Дальше сама, уж постарайся. Все равно живой и без клятв тебя не отпустят, так что…

— А я ведь говорил, что северянкам нельзя доверять.

Голос Неравнодушного заставил меня вздрогнуть.

— Алвориг…

Она не договорила. А через секунду я услышала глухой стук, как будто что-то упало.

«Кто-то упал», — поправила я себя и хрипло спросила:

— Неужели прошел час?

— Город жужжит как разворошенный улей, — досадливо цыкнул Неравнодушный. — Так что придется тебе думать быстрей. Эль клялась, что законник без ума от нее и не заметит твоей пропажи. Так что ты мне скажешь?

Хлопать ресницами сил не было, глаза болели так сильно, что, казалось, вот-вот лопнут. Мне хотелось зажмуриться, досчитать до десяти и, открыв глаза, понять, что это был просто плохой сон.

— Я жду ответа.

— Я не предам мужа.

Мне с трудом удалось протолкнуть эти слова сквозь онемевшие от ужаса губы.

Так страшно. Так не хочется умирать.

Но… Моргелин хороший человек, он не оставит Деми. И как только Север станет независим от Империи, моя дочь обретет независимость. Законы Сагерта уравнивают в правах мужчин и женщин, а в Империи…

Рывок, и я падаю на колени. А через секунду Неравнодушный сдавленно ругается: он пытался дать мне пощечину, но щит ему этого не позволил.

— Ты думаешь, я не взломаю твой жалкий щит? — яростно спросил он.

— Сломаешь, — я растянула губы в улыбке, — и остановишь мое сердце. Я самоучка и собрала все классические ошибки, подстерегающие боевых магов. Однако именно эта ошибка не позволит тебе сломать все, что построено Хранителями. Хочешь убивать — убей. Моя тайна уйдет в могилу вместе со мной.

Тишина давила, в ушах грохотал пульс. И я, чтобы не сойти с ума, принялась считать биение своего сердца. Кто знает, сколько еще ему осталось?

«Интересно, я успею заметить, что сердце остановилось?» — задумалась я.

— В ближайшие часы сюда будет доставлена твоя дочь, — процедил Неравнодушный. — Или ты думаешь, в замке законника у нас никого нет? Я посмеюсь, когда буду резать ее на лоскуты под твои крики о том, что ты уже готова все-все рассказать.

Сердце пропустило удар.

— Но выслушаю я тебя лишь тогда, когда она устанет кричать, — он склонился ко мне и прошептал это все мне на ухо.

Я не думала. Зачем думать, если надо действовать. Рванувшись вперед, я впилась зубами в его мягкую щеку. Впилась так, что в рот тут же хлынула горьковато-соленая кровь.

Он закричал, я подхватилась на ноги и, преодолевая боль, принялась быстро-быстро моргать.

Вперед, в дверной проем!

Над плечом пролетела какая-то яркая вспышка, которая осветила весь коридор и подсказала, где находится лестница.

Вниз! Быстро-быстро, не позволяя себе отвлечься.

И… Тупик? Темно, слишком темно. А глаза так сильно болят, так слезятся!

Я пыталась сорвать эту колдовскую ленту, но пальцы проходили сквозь нее.

«Почему тупик?!» — с отчаянием подумала я и тут же услышала чей-то противный, визгливый голос:

— А я вам говорю, что…

Лестница не может привести к тупику, а значит, здесь просто потайная дверь. Но мне ее не найти! Не в такой ситуации!

И я просто бросилась вперед, всем телом ударилась о преграду, из-за которой слышался голос.

Под моим весом стена прогнулась, и я отчетливо поняла: это всего лишь натянутая ткань. Осознание придало сил, и я принялась царапать ее, рвать, толкать!

А через мгновение услышала ни с чем не сравнимый рвущийся звук. Кто-то, кто был с той стороны, взял нож и взрезал ткань.

— Помогите, прошу, — выдохнула я, когда чьи-то сильные руки вытащили меня из этого тупика.

И только будучи прижатой к крепкому мужскому телу, я опознала своего спасителя по запаху. Моргелин, мой временный, мой любимый муж.

— Эйлин, — коротко выдохнул Гел, — Эйлин.

А мне было нечего ему ответить. Я просто спрятала лицо у него на плече и горько разрыдалась. Давно мне не приходилось так плакать: то времени не было, то ситуация не располагала. Но… Сейчас я просто не могла остановиться.

— Сейчас, моя хорошая, сейчас, — шептал Гел и скользил пальцами по моим волосам. — Вот так, вот. Покажи мне свои прекрасные глазки.

— Вряд ли они сейчас прекрасные, — выдохнула я.

— А вот мы их пролечим — и все, утром будут сиять, — шепнул он и коснулся губами моего виска. — Как же я испугался за тебя.

Лицо обдало свежестью очищающего заклинания, и я благодарно улыбнулась. После чего открыла глаза и обеспокоенно произнесла:

— Они хотели знать дату и время особого дня. У них есть лазутчик.

— Все будет хорошо, — клятвенно произнес Гел. — Только объясни, ради Отца-Хаоса, как им удалось внушить тебе, что Деми сбежала?

— Давай уйдем отсюда? — попросила я, пропуская мимо ушей его вопрос. — Пожалуйста.

И, чуть успокоившись, бросила короткий взгляд вокруг. А вокруг была какая-то бедная, грязная таверна. На полу вместо чисто выскобленных досок — снопы соломы, столы без какого-либо подобия скатертей, а окна… Стекла покрыты толстым слоем сажи.

— Как ты меня нашел?

— Я… Возможно, я запаниковал и воспользовался всеми явными и скрытыми возможностями Хранителей, — шепнул Гел.

Он так и не выпустил меня из объятий. Но и домой мы не ушли: нам пришлось ждать, пока соединенный отряд Теней и законников закончит работать.

И я, наплевав на всё, так и стояла подле своего мужа. Стояла и крепко-накрепко держалась за него обеими руками. Прятала лицо у него на груди и просто радовалась, что все это зак…

— Гел! Там должна быть женщина. Рамина. — Я отстранилась от мужа. — Ох, Мать-Магия, как я могла забыть о ней. Гел, она помогла мне.

Он только кивнул.

— Все будет хорошо. Никто никого не казнит без разбирательств. Но… Я все равно не могу понять, как они тебя обманули? Грей не видел Деми. Он вообще ничего не увидел.

Вздохнув, я криво улыбнулась и смогла все же расцепить руки и отпустить Гела. А после смогла и заговорить:

— Считается, что если заклясть иллюзию на крови жертвы, то можно предстать в образе этой самой жертвы. И никто не задумывается о том, что через кровь можно влиять и на саму жертву. Через кровь и через старые, много раз использованные вещи. Ты забрал нас к себе, а после Карин вернула мои вещи. У одной из старых сорочек недоставало кружевного лоскута. Но я не была уверена.

Помолчав, я чуть прищурила ноющие глаза и тихо продолжила:

— Но теперь я понимаю, что кружево все же было срезано. Иначе я бы… Я бы никогда не перепутала свою дочь ни с кем.

— Алвориг Трегерет, наверху найдена мертвая женщина, рядом с ней оплывший ком глины. От глины идут четкие колдовские эманации, но след слишком неясен. Боюсь, что ни я, ни мой напарник с подобным колдовством не сталкивались, — перед нами появился молодой парень, быстро отчитался и замер, ожидая ответа.

— Все упаковать и доставить в лабораторию Академии Стихий, — спокойно и четко произнес Гел. — Всех живых доставить в камеру предварительного содержания при Совете Кальстора. По завершении поставить над таверной купол — никто не должен сюда войти. Или выйти, если мы кого-либо упустили.

А я просто стояла и наблюдала. Со стороны. И никак не могла понять, отчего мне так жаль Рамину. Или все же Рамиру?

«Даже имя запомнить не смогла». Я покачала головой и зябко поежилась. А уже через мгновение на моих плечах оказался теплый камзол Гела.

— Теперь можно домой, — шепнул он. — Нас ждет трудный вечер. Да и завтра будет сложный день, Эйлин.

— Не сложнее сегодняшнего, — неуклюже пошутила я.

— И то правда, — согласился мой любимый временный муж.

Портал перенес нас на террасу, и на мне тут же повисла плачущая навзрыд дочь.

— Мамочка, мамочка, — лепетала она, — прости меня, пожалуйста, прости. Я только потом все поняла. А потом… А пото-ом!

Она судорожно хватанула ртом воздух и, чуть отстранившись, прошептала:

— А потом я поняла, что ты можешь не вернуться. Что все зависит от ненадежного человека. Что… Что твои собственные действия приведут тебя к смерти. Мне было так страшно, мамочка! Прости меня. Я должна была все понять. А я… Я была пло-о-охой!

Крепко обняв дочь, я расцеловала ее и прошептала:

— Все хорошо.

Моя девочка, выпутавшись из объятий, хмуро произнесла:

— Но ведь если бы я вела себя хорошо, ты бы хоть на секунду задумалась, почему твоя умная и послушная дочь гуляет одна?

Притянув ее обратно к себе, я покачала головой.

— У меня не было ни шанса подумать. Магия, моя хорошая, страшная вещь. Твой отец вынудил тебя остричь волосы, а мы, уходя, ничего с ними не сделали. Именно эти волоски дали глиняному голему твою внешность. И подкрепили все это украденной у меня кружевной лентой.

Лентой, которая когда-то впитала в себя немало моей крови. Бывший муж ударил меня и рассек губу. Еще и поэтому я разлюбила ту ночную рубашку. Почему я вспомнила об этом только сейчас?

Неожиданно раскрывшийся портал заставил меня вздрогнуть и отбросить все лишние мысли.

— Тише, все в порядке. Я послал Дориана за целителем, — поспешно объяснил Гел.

— Спасибо, что спасли маму, — серьезно сказала Деми. — Я не буду мешать и пойду к себе.

— Малышка…

— Все хорошо, мам, — она бледно улыбнулась, — все в порядке. Просто знай, что я ни за что не покину замок. Обещаю.

Я поцеловала дочь на прощание и повернулась к Гелу.

— Что это? — удивилась я, глядя, как он выпускает в небо две искорки.

— Скоро здесь будут Хранители, — пояснил он. — Но сначала тебя осмотрит целительница.

— Со мной все в порядке. — Я покачала головой. — Все, что мне нужно, — это горячая ванна, чистая одежда и тонизирующее зелье. Через сколько прибудут Хранители?

— Ты едва спаслась, — серьезно сказал Гел. — Мы подождем столько, сколько будет нужно.

Но несмотря на его слова я предпочла сделать все быстро. Мне было неуютно от мысли, что столь важные люди — правители Севера — будут ждать, пока я накупаюсь.

Ожидая, пока гребень заплетет влажные волосы, я отчего-то вспомнила Рамиру-Рамину. Значит, это она — ненадежный человек, от которого все зависело? Как жаль, что в итоге она оказалась не злодейкой, а просто глупой, жадной и недоброй женщиной. Женщиной со своим собственным представлением о правильном и неправильном.

Вытащив из шкафа бледно-сиреневое платье со светлым кружевом, я переоделась и, потерев ноющие, опухшие глаза, встала. В зеркало я старательно не смотрела. Не хочу знать, на что похоже мое лицо.

Выйдя в коридор, я столкнулась с Карин. Она была бледна до зелени и явно меня ждала.

— Что-то случилось?

— Я… Я слышала, что за тобой кто-то следил, — выдохнула она. — И подумала, что ты подумаешь, что это я. Клятвы ведь на мне не держатся. И я даже не могу ничем поклясться!

А я, даже не пытавшаяся думать о ком-то, кто следил за замком, только покачала головой.

— Я верю тебе.

— Спасибо, — коротко улыбнулась Карин. — Спасибо. Я…

— Карин, вы собрали вещи? — К нам по коридору приближался Дориан. — Приказ Хранителя Закона: замок должны покинуть все, кто не имеет прямого отношения к роду Трегерет. Иными словами, в замке остаются квэнни Эйлин, квэнти Демельза и сам Хранитель Закона.

Мне было жаль Карин, но одновременно я ощутила, как внутри меня что-то довольно заурчало. Гел считает частью своей семьи мою дочь. Это невероятно ценно для меня.

"Он и раньше давал понять это, но сейчас… Сейчас он заявляет об этом прямо. Пусть и через посредника".

— Все будет хорошо, Карин. — Я серьезно посмотрела на нее, а после повернулась к Дориану. — Моей подруге негде жить. И я боюсь, что на нее могут напасть.

— Хранитель Закона несет ответственность за всех, кто покидает замок, — сказал Дориан. — Тем более что где-то среди нас враг.

— Это не Карин, — отрывисто произнесла я.

И подруга тут же положила руку мне на плечо.

— Не нужно. Алвориг Трегерет прав. Я просто хотела увидеть тебя до того, как буду вынуждена покинуть замок.

Глядя в спину уходящей Карин, я почувствовала, как на меня каменной плитой наваливается усталость. Я хочу теплого молока и лечь в постель, а не вот это вот все.

Не зная, куда идти, я направилась в чайную гостиную, где оказался не только Гел, но и невысокий блондин, который сейчас, раздраженно сверкая глазами, что-то сердито говорил.

— И будь вы хоть объединением всех Хранителей разом, есть такое понятие, как срочная операция!

Дернувшись, блондин ударил ногой пухлый, тихо звякнувший саквояж.

— И точно так же есть такое понятие, как вежливость, — холодно произнес Моргелин. — К тому же посыльный прибыл за целительницей Тревёр.

— Нет ее, — хмуро ответил блондин и растер лицо руками. — Простите. Пацана едва не потеряли. Дурак молодой, пятый курс военки, решил превзойти отца. Или мать? В общем, собирали по кускам, а тут еще ваш боец… Я был не прав.

Именно в этот момент Гел меня увидел и, поднявшись, произнес:

— Дорогая, позволь представить тебе целителя Бродда. Целитель, моя супруга. Она была похищена и почти шесть часов находилась со связанными руками и под заклятьем Пленной ленты.

— Мое почтение, квэнни Эйлин, — поклонился целитель. — Прошу вас присесть.

Через несколько минут алвориг Бродд поднял свой саквояж, раскрыл его и извлек несколько флаконов. После чего за несколько секунд соорудил на моих руках повязки, а последний пузырек протянул мне и сделал жест «выпейте».

Удивительно, но зелье оказалось весьма приятным на вкус. И я тут же почувствовала, как прибывают силы. Хм, так вот какие здесь тоники.

— Стресс, усталость и небольшие травмы запястий, которые уже начали затягиваться под воздействием личной магии, — мягко произнес он. — Никаких порезов и иных повреждений, а значит, кровь у вас не брали… Квэнни?

— Гел, — я подняла на мужа испуганный взгляд, — пошли людей к Валике Тревёр, вдруг она еще жива?

— Флакон с твоей кровью, — выдохнул Гел. — Целитель, прошу вас остаться здесь и присмотреть за моей супругой.

Целитель только кивнул и перевел взгляд на меня.

— Вы можете пояснить?

А я, понимая, что необходимо найти хоть какое-то объяснение, осторожно проговорила:

— Вы ведь в курсе того скандала, да? Наша с Гелом свадьба посреди судебного разбирательства… Мой бывший муж проиграл в карты магическое желание, даже не одно. А человек, давно желающий получить меня…

Тут я сделала долгую паузу и продолжила:

— Он был там. Там, где меня держали. И я боюсь, что целитель Тревёр могла пострадать из-за того, что у нее есть моя кровь.

— Мы даем клятвы, — мягко улыбнулся алвориг Бродд, — ваша кровь не подойдет для ритуалов. Она может быть использована только для изучения вашего организма.

— К сожалению, клятва целительницы Тревёр была урезанной, — я покачала головой, — потому что с состоянием моего организма все в порядке, а вот что происходит с магией — неизвестно.

— Это плохо, — вздохнул целитель. — Тревёр тяжелый человек, она пытается соперничать с супругой Хранителя Мудрости, что на самом деле не добавляет ей ума. Ведь квэнни Катуаллон истинный фанатик. Фанатик, имеющий доступ к самой полной и самой потрясающей библиотеке Севера. Эта библиотека раньше была проклятым складом: Хранители Мудрости копили книги, даже если те становились беспредельно опасны. Ну а после, когда появились эти шустрые цветочки, все стало куда проще.

Дверь распахнулась, и в чайную гостиную вернулся Гел.

— Целительница жива, но без сознания. Она доставлена в столичный дом исцеления, — отрывисто произнес он. — Обнаружить флакон с твоей кровью не удалось.

Повисла тишина. И пока мы молчали, целитель собрал свой саквояж.

— Я вам еще нужен? — осведомился он, и Гел покачал головой.

— Нет, спасибо за ваши старания.

Мы вместе, я и Гел, проводили мужчину до террасы. После чего, едва он исчез в телепорте, я повернулась к мужу и четко произнесла:

— Если они начнут шантажировать тебя моей жизнью — ты не пойдешь на уступки.

— Эйлин…

— Иначе я сама решу эту проблему, — жестко произнесла я.

Стал ли Север для меня так дорог, что я готова умереть? Не знаю. Знаю лишь одно: моя дочь должна расти именно здесь, а не в Империи. А это возможно только в одном случае — если Хранителям все удастся.

Гел не успел ничего ответить: на террасе появилось сразу два портала, из которых начали выходить знакомые и незнакомые люди. Лиарет и Данриэль, та красивая рыжеволосая девушка, Нольвен, кажется, и молодая светловолосая пара.

«Что ж, надеюсь, нас представят», — подумала я и вежливо улыбнулась пришедшим.

— Вы открыли врагам тайну ритуала? — в лоб спросила меня рыжая, и я, поперхнувшись воздухом, выпалила:

— Нет! Как вам…

— Я просто помогла всем, — усмехнулась Нольвен и кивнула на светловолосого мужчину. — Хранитель Мудрости слышит, когда ему лгут. Конечно, мы и так узнали бы ответ на этот вопрос, но это было бы сложно. Словесное кружево, этикетные танцы…

— В сложившейся ситуации подобное решение выглядит подходящим, — кивнула я, ощущая, как на плечи опускается плащ покоя и безмятежности. — Добро пожаловать.

— Добро пожаловать, — повторил за мной Гел, — следуйте за нами.

Мой муж подал мне руку, и мы направились вперед.

Моргелин был напряжен, я же олицетворяла собой абсолютное спокойствие. Что бы нас ни ждало, мы к этому готовы.

А за спиной тем временем разгоралась жаркая свистящая дискуссия. И мне никак не удавалось расслышать, о чем же спорят.

Впрочем, едва лишь мы вошли в просторную светлую комнату (мне пришлось приложить усилия, чтобы сдержать удивление), как стало ясно, о чем же шептались у нас за спиной:

— Приношу свои искренние извинения, — хмуро произнесла Нольвен. — Хотя я все равно считаю, что лучше в лоб спросить, чем тайно подозревать.

— Я принимаю ваши искренние извинения, — улыбнувшись, я чуть склонила голову, — между нами нет обид.

— Между нами нет обид, — согласилась рыжекосая красавица. — Знакомая комната.

— Печально знакомая, — тонко улыбнулась Лиарет, — когда случается что-то плохое, мы всегда собираемся именно в Речной гостиной.

— Она лучше всего подходит для наших нужд, — спокойно произнес Гел, — потому что находится близко к сердцу замка. Сюда еще никому не удалось пройти незамеченным. Прошу, присаживайтесь.

Едва лишь мы расселись, в центре стола появились фрукты и сладости. К которым, впрочем, никто не потянулся.

— Все знают, сколько осталось до ритуала, — начал Гел. — Перенести его мы можем лишь на следующие десять лет. За это время Империя успеет ввести войска, ведь формально Император имеет на это право.

— Им известно, что мы к чему-то готовимся. — Данриэль, Хранитель Теней, откинулся на высокую спинку стула и хмуро продолжил: — Однако им не известно, к чему именно. Я правильно понял, что вы, квэнни Эйлин, смогли сохранить тайну?

— Верно, — я кивнула, — мне удалось. Чудом, не более. Однако хочу заметить, что мужчина спрашивал не о том, что происходит, а о дате и времени.

— Кстати, да, — подал голос Хранитель Мудрости, которого локтем пихнула супруга, — давайте начнем с начала. Квэнни Эйлин, вы могли бы рассказать нам о том, что происходило с вами с того момента, как вы увидели свою дочь?

— Да, — кивнула я.

Откинувшись на спинку стула, я прикрыла глаза. Чтобы восстановить в памяти мельчайшие детали, мне требовалось сосредоточиться. И едва лишь мой разум сконцентрировался, я начала рассказ, так и не открыв глаз.

— Как вы поняли, что этот кусок глины и есть голем, изображавший вашу дочь? — спросил Хранитель Теней мягким, не нарушающим мою сосредоточенность голосом.

— Мой бывший муж угрозами и шантажом заставил мою дочь остричь волосы. Я узнала локоны, что до этого расчесывала десятки раз. Узнала обрывок кружева со своей сорочки, — без особых эмоций ответила я.

И продолжила дальше. Тщательно описала того, кто меня допрашивал. А после мне пришлось подробно объяснить, почему никто не тронул меня и пальцем:

— Я изучала боевую магию тайком, урывками. А потому собрала все самые распространённые ошибки. Но если настоящий боевой маг ругается и переучивается, то я… Я нашла в этом особую выгоду. Мой щит тянет энергию не из колдовского очага, а забирает мою жизненную энергию. И если разбить щит, проломить его, то мое сердце остановится. Я… Я бы не выдержала пыток. Я так думаю. А они были слишком расслаблены, они знали, что моих сил не хватит разорвать или пережечь веревку. Да и в комнате, как я сейчас понимаю, был распылен экстракт тайоры.

— Экстракт тайоры? — переспросил Хранитель Теней.

— У нас он запрещен, — ответила ему Маэлин, жена Хранителя Мудрости. — Эта вещь, будучи распылена, не дает магии выйти из человеческого тела. Как вы это сделали?

— Но у кожи не один слой, — я пожала плечами, — и мой щит всегда располагался под кожей. Поэтому я и говорю, что заметила этот слабый аромат только сейчас. То есть вспомнила, что заметила… Прошу прощения, я заговариваюсь.

— Мы все понимаем, — с сочувствием отозвалась Лиарет. — Мы постараемся не мучить тебя, Эйлин.

— Так ведь и я все понимаю, — серьезно сказала я.

Закончив свой подробный и обстоятельный рассказ, я протянула руку и взяла гроздь винограда. Во рту все пересохло, а на столе нет никакого питья.

— Кто-то нас сдал, — подытожила Нольвен. — Но кто?

Мне не хотелось этого говорить, но и молчать было невозможно:

— Расчеты не видел никто, кроме меня. Я относила их в ту жуткую комнату, а после забирала.

— И никому не передавала? — прищурилась Маэлин.

— Только Арлетт, — не стала скрывать я. — Но она не успела бы ничего прочесть. Да и завязки на папке я завязываю на несколько узлов. Мы бы обошлись без рук, но в комнате мне всегда становилось плохо. Магия щитов страшно давила на меня.

— Ясно, что ничего не ясно, — вздохнул Гел, — но откладывать ритуал нельзя. Не будем забывать о том, что Империи достаточно просто убрать одного из нас — и наше законное право на отделение растворится до следующего сбора всех Хранителей.

— И будут нам пляски с шаманским бубном, — буркнула Нольвен, — как уберечь шахты, природу и редкие растения.

— Пляски, — эхом повторила я. — А что, если именно пляски нам и помогут? Скроем ритуал в тени праздника! Ничего не намечается? День города, столицы, улицы? Какое-нибудь столетие с какой-нибудь битвы?

Все помотали головами.

— Если дать бал совсем без повода, — вздохнула я, — то это, наоборот, вызовет подозрения.

— Впервые за долгое время в Сагерте есть все три Хранителя, — медленно произнесла Лиарет. — И впервые за все время эти Хранители женаты. Давайте дадим бал в нашу честь?

— Не бал, — качнула головой Маэлин, — а городской праздник, с плясками, играми и конкурсами.

Мужчины переглянулись, и Хранитель Теней озвучил:

— Так чем это нам поможет?

— Тем, что вместо вас рядом с нами будут боевые маги под личиной, — усмехнулась Нольвен, а я подхватила:

— Если враги используют против нас кровную магию, то почему бы нам не отплатить им той же монетой?

Глава 12

После завтрака Гел позвал меня и Деми в сад. Увы, деревья уже отцвели, и лепестки больше не кружились над дорожками. Зато ярко-алых манящих ягод стало больше. И их запах стал сильнее, устоять было очень трудно.

— Мамочка! Ягодки светятся от магии!

— Это волшебные ягодки, их нельзя кушать, — улыбнулась я. — В них слишком много магии, люди не способны столько воспринять.

— Ага, — зачарованно кивнула Деми и тут же закричала: — Мама, Гел! Tшepp объел кустик! Он умрет?!

Мы с Гелом переглянулись и поспешили к моей малышке. Сидящий рядом с ней пес выглядел счастливым и довольным. На его морде ясно читалось: «Я бы еще съел, но вы ж не дадите».

— Думаю, что ничего плохого с ним не случится, — задумчиво произнес Гел, а после обратился к Tшeppу: — Ты ведь уже способен сдерживаться, верно? Эти ягоды могут спасти кому-нибудь жизнь.

И в этот момент моя дочь ахнула и поспешно спросила:

— Гел, можно я, если будет очень-очень нужно, возьму горсть ягод?!

На что Хранитель Закона серьезно ответил:

— Другому ребенку я бы запретил приближаться к ягодам, но тебе говорю: бери. Столько, сколько посчитаешь нужным.

Деми подскочила к Гелу и крепко его обняла.

— Спасибо. Я не знаю когда, кому и как, но теперь я буду спокойна. Воровать плохо, а мне бы пришлось. И…

— Все хорошо, — он потрепал ее по голове, после чего подмигнул мне, — как насчет пообедать пирожными? И никакой скучной нормальной еды?

— Ура! — возликовала Деми и принялась радостно чесать Tшeppа. Чесать и приговаривать: — Кого я накормлю сладеньким? Tшeppа, Tшeppика!

Пес только жмурился и подставлял бока. И облизывался. Видимо, представлял вкус пирожных.

Мы отошли чуть в сторону, и Гел негромко произнес:

— Я не сказал Хранителям, что у врага может быть твоя кровь. Не думаю, что кто-либо из них причинил бы тебе вред, но…

— Но ты не хочешь, чтобы пошли слухи? — предположила я.

— И это тоже. Я не хочу, чтобы кто-нибудь менее умный применил тактику «нет человека — нет проблемы», — серьезно сказал мой возлюбленный муж. — Поэтому прошу тебя: молчи.

Я кивнула.

— Это определенно в моих интересах. Что вы в итоге решили с праздником? Объявите через газету?

— Лучше, — широко улыбнулся Гел. — Маэлин и Нольвен, с помощью Меровиг, устроят утечку информации. Лиарет проболтается своим помощницам — они те еще болтушки. В общем-то, все это мы сделали еще вчера, а сегодня у меня на столе коллективное письмо нескольких трактирщиков — просят разрешения установить палатки с закусками на Фонтанной площади.

— Это удивительно. И никто не возмутился? Ну, получается, нет времени подготовиться.

— Это не бал, а народные гулянья, с танцами, едой и музыкой. Каждый пришедший на праздник получит кружку вина и пряник за счет Хранителей, — Гел улыбнулся, — а вот бал… Бал мы будем вынуждены дать через три месяца. По такому же поводу, но все будет чинно, благородно и без пряников.

— Без пряников плохо, — вздохнула подошедшая к нам Деми.

— Полностью согласен, — кивнул Гел. — Но, увы, иногда обстоятельства сильнее нас.

Мы медленно шли по садовой дорожке и вдруг вышли к тому самому месту, где Гел меня впервые поцеловал.

Деми немного отстала, а после и вовсе села рядом с Тшером, и я, повернувшись к мужу, шепнула:

— Поцелуешь меня еще раз?

Было страшно. Вдруг он сочтет, что всю романтику надо пока отложить? Или…

Что там «или», я придумать не успела: Гел склонился ко мне и мягко коснулся губами губ. И еще раз, другой. Это не был дурманяще страстный поцелуй, нет. Это был быстрый, озорной поцелуй. Мы прятались от Деми, и от всего этого у меня кружилась голова.

— Я люблю тебя. — Гел взглянул мне в глаза. — Люблю и должен признаться, что не просто так привел вас с Деми в Лисий дом. Я хотел знать, где вы будете жить, чтобы придумать причину для визита. Меня Меровиг чуть не съела, когда я намекнул ей о необходимости проинспектировать его.

— Ты хотел прийти с проверкой в Лисий дом? — ахнула я.

— Я хотел увидеть тебя еще раз, — честно сказал Гел. — Но я не торопился, потому что никак не мог придумать тему для разговора. Я не самый любимый Хранитель.

Сморгнув выступившие слезинки, я тихо-тихо сказала:

— Нет. Ты — самый любимый Хранитель. Умный, добрый, благородный. Я ужасно рада, что не выкинула ту морковку.

— Морковку? — оторопел Гел.

И я, посмеиваясь, рассказала ему про «овощ судьбы», и про торговку, и про дар Деми.

— Так что, — я ласково коснулась его щеки, — можно сказать, что у тебя не было выбора.

— Как и у тебя. — Он перехватил мою руку и поцеловал кончики моих пальцев. — Это определенно делает меня счастливым. Идем, я сегодня абсолютно свободен. Так что научу вас играть в одну страшно увлекательную северную игру!

Против такого предложения было невозможно устоять, и мы отправились следом за Гелом. По дороге он, чуть смутившись, объяснил, что игра хоть и популярна на Севере, но купить ее нельзя, только сделать самому.

— А я должен признать, что подобная работа для меня непривычна, — неловко улыбнулся он. — Плиты вышли не такими ровными, какими должны быть. Но зато магическая начинка превосходна. Прошу.

Мы оказались в пустой комнате. Абсолютно пустой комнате, если не считать разноцветных деревянных плит, что были выложены на полу.

— Я только потом узнал, что дерево никто не использует и что можно было купить металлические заготовки в кузнице, — рассмеялся Гел. — Суть игры такова: там, впереди, стоит стол, на котором лежит приз.

— Я не вижу стол, — прошептала Деми.

— Ты и не должна его видеть до начала игры, — объяснил Моргелин. — Каждый из нас выбирает свой цвет и идет вперед, выполняя задания и отвечая на вопросы. Кто добрался первым — забирает приз, остальным достаются сладкие подарки.

— В этой игре нет проигравших? — заинтересовалась я.

— Это семейная игра, — Гел отвел взгляд, — откуда бы в семье взяться проигравшим? Начинаем?

— Да! — воскликнула Деми и тут же добавила: — А можно я обменяю первый приз на сладости?

— Ты так уверена в победе? — засмеялась я.

— Абсолютно! Так что?

— Мы подумаем, — улыбнулся Гел, — выбирайте свой цвет.

— Оранжевый! — крикнула Деми. — Как морковка!

— Синий, как море, — негромко сказала я.

— Зеленый с серебром, как глаза моей жены, — сказал Гел.

Что самое интересное, таких цветов, как мы загадали, в комнате не было. Но едва лишь мой муж хлопнул в ладоши, как перед каждым из нас появилось по своей собственной дорожке.

— Шаг вперед, — скомандовал Гел.

Плиты засветились, а неизвестный бесполый голос произнес:

— Спойте отрывок любой песни.

Я растерялась, пытаясь вспомнить, когда в последний раз мне доводилось слушать песни. Гел тоже замялся, а Деми быстро промурлыкала детскую песенку и перескочила на следующую плиту.

Наконец я вспомнила о своем классическом имперском образовании и пропела отрывок старой баллады о неизвестном боевом маге, что спас всю Империю.

— Прокружитесь три раза вокруг своей оси, — попросила следующая плита.

— Три раза подпрыгните.

— Хлопайте в ладоши столько, сколько сможете.

К середине дороги я умаялась и нахохоталась — Деми была впереди, зато с Гелом мы шли наравне.

— Какой секрет не знает твоя мама?

Ох.

— Это вслух надо сказать? — хмуро спросила я.

— Эйлин, это шутка и игра, и ответ должен быть в духе: «Мама не знает, что банку варенья разбила я», — настороженно ответил Гел.

— Мама не знает, что те булочки не сами ушли из дома. — Мне с трудом удалось подыскать подходящее воспоминание.

— Ух ты, а можно подробности? — восхитился Гел и добавил: — Моя мама не знает, что это я принес домой осиный улей. Я думал, что их можно приручить.

— И как? — заинтересовалась я.

— Целителя вызывали, — вздохнул Гел, — а я понял, что укрощение насекомых не мой конек.

Улыбнувшись, я тоже решила поделиться своей историей:

— В детстве я часто пряталась на кухне. Чтобы почитать то, что мне интересно, а не то, что полезно и подобает. И однажды книга оказалась такой потрясающей, что я съела целый поднос булочек. Повара бы наказали, вот я и сказала маме, что булочки сами в окно вылетели.

— И мама поверила? — рассмеялся Гел.

— Конечно, — кивнула я. — Поверила и наказала за детский выброс магии.

— Не самое веселое окончание.

Я согласно кивнула и шагнула вперед.

Когда мы с Гелом добрались до призов, Деми уже была там и вертела в руках опалово-синее яйцо.

— А что это? — спросила она, пытаясь его открыть.

— Это шкатулка, — объяснил Гел, — внутри должно быть украшение. Потяни верхнюю часть влево, а нижнюю вправо.

Внутри яйца на розовой подкладке лежала нитка жемчуга.

— Здорово, — восхитилась Деми. — Мам, поменяемся?

— Поделюсь с тобой просто так, — покачала я головой. — А жемчуг давай наденем. Мне он уже не по возрасту.

— Возраст? — удивился Гел. — Квэнни Меровиг носит серьги с жемчугом. Или ты в каком-то промежуточном возрасте?

Потерев кончик носа, я честно сказала:

— Нет, это имперские правила.

Развернув свой подарок, я обнаружила большой набор пирожных.

— Ну почему я не хочу есть? — вздохнула Деми.

— Не страшно, — сказал Гел, — предлагаю разойтись на пару часов, а после забрать сладости и рвануть к морю. Посмотрим на него, поедим вкусностей и вернемся.

Так оно все и случилось. Я, пока муж занимался своими делами, почитала с дочерью северные сказки. Когда мы закрыли книгу, Деми побежала к мольберту — рисовать снежную принцессу. И вдруг, не оборачиваясь, сказала:

— Я скучаю по Карин.

— Я тоже. Давай напишем ей письмо? — предложила я.

И мы второпях сочинили письмо «ни о чем». Просто написали, что скучаем, ждем, и Деми приписала, что без Карин рисовать грустно.

Потом, оставив малышку «грустно рисовать», я написала Арлетт. И прямо спросила, ответил ли ей мой дед. Не то чтобы мне стало интересно, но… Но целительница Тревёр была заинтересована в изучении моего случая. И сейчас, когда она пострадала из-за меня, хочется сделать для нее что-нибудь хорошее.

«Да и вылечиться тоже хочется. Или хотя бы узнать, что не будет никаких последствий», — подумала я и запечатал письмо.

Подергав за шнур, вызывающий мою служанку, я отдала ей письма.

— Что-нибудь еще, квэнни Эйлин?

— Нет, пока только это, — я покачала головой, — ты можешь идти.

Девушка вышла, а я… Меня что-то царапало. Но что?

«Я скучаю по Карин», — в голове прозвенел голос дочери.

Точно!

Откуда в замке служанка, если здесь нет и не может быть никого, кроме Гела, Деми и меня! И Tшeppа, конечно же.

Но она есть. Я подергала за шнур, и она пришла. Пришла так, будто ничего не происходило и все в порядке.

Тут я посмотрела на витой шнур, висевший слева от окна, за портьерой. Его ведь раньше не было. Насколько я знаю, на Севере принято вызывать слуг чистой магией, а не артефакторикой.

«Шнур не важен, — цыкнула я сама на себя. — Важна служанка. Как же ее… Грета! Грета, миловидная брюнетка в темном форменном платье. Точно-точно. А ведь мне ее никто не представлял. Она просто встретила меня в коридоре и сообщила, что теперь она моя личная служанка!»

Сердце колотилось как ненормальное. И я, подобрав юбку, в несколько прыжков добралась до комнаты Деми и, не стуча, тихонечко заглянула. Фух, дочь спокойно лежит на ковре и, что-то напевая, рисует.

Тшерр вопросительно вскинул голову, а я приложила указательный палец к губам и едва слышно прошептала:

— Присматривай за ней.

Пес фыркнул и как будто кивнул.

Прикрыв дверь, я бросила на нее сигналку — если кто-то войдет, я сразу об этом узнаю.

Но что же теперь делать? Мог ли Гел опутать служанку страшными клятвами и оставить ее в замке? Но он бы сказал. Или он доверяет Грете, но не доверяет Карин? Столько вопросов, и ответить на них может лишь мой муж.

Ха! А что, если вести себя так, будто все в порядке?

Вернувшись в свои покои, я решительно подергала шнур и, встав перед дверью, принялась ожидать явления Греты.

Явления, которое произошло ненормально быстро. Или ей еще и телепортация позволена?!

— Чем могу служить? — сдержанно спросила она.

— Проводи меня, пожалуйста, к супругу, — улыбнулась я, чувствуя, как вокруг свивается кокон покоя и безмятежности.

— Хорошо, — она коротко поклонилась, — следуйте за мной.

Меня немного успокоило то, что служанка шла ровно и неторопливо, как будто ее нисколько не смущала необходимость показаться на глаза Гелу.

Может, я действительно не права?

«Только Гел может все это прояснить», — сказала я сама себе. И только в этот момент заметила, что Грета замедлила шаг. И мы… Мы находимся в самой старой части замка. Как-то раз я сюда забрела совершенно случайно, и надо признать, что ничего интересного не обнаружила.

— Вам сюда, квэнни Эйлин. — Она склонила голову и указала на небольшой арочный проем. — Алвориг Трегерет там.

Шагнув вперед, я коротко распорядилась:

— Не уходи, ты мне понадобишься.

— Как прикажете, — прошелестела служанка и пропустила меня вперед.

А дальше сильный тычок в спину, и я рыбкой влетаю в просторный гулкий зал. Зал, заполненный сотней тысяч крохотных светящихся золотых пылинок!

— Эйлин? Тебе нельзя здесь находиться!

В центре зала стоял мой муж. Он был по пояс обнажен, а на лице цвела золотая вязь метки. Кажется, такой же орнамент я видела на плитах над входом в магистрат. Основная часть пылинок собралась вокруг него, и я замерла, зачарованно рассматривая его сильные руки, плечи, его широкую грудь и гладкую кожу, по которой скользили золотые отблески.

«Соберись!» — одернула я себя.

— Гел, меня сюда привела служанка. Я хотела…

— В замке нет никого, кроме тебя, Деми и меня, — покачал головой Гел. — Прошу, выйди!

— Она может быть снаружи, — предупредила я и поспешно отступила к арке.

Щеки горели огнем. Я внезапно и невероятно остро ощутила себя молодой и влюбленной. Страстно влюбленной!

Отхлестав себя по щекам, я выскочила за арку. Лучше встретиться со шпионкой, чем стать жертвой пошедшего в разнос ритуала!

А в том, что мое прибытие помешало, сомнений не было. Мужская красота Моргелина никогда не была для меня секретом. Но только сегодня я позволила себе так… Так замечтаться.

Прижавшись спиной к арке, я позволила себе еще несколько взглядов на мужа. И лишь после этого смогла осмотреть совершенно пустой коридор. Так, кто бы ни был этой таинственной служанкой, сейчас этого кого-то здесь нет. Что я могу сделать хорошего и правильного? И нет, подглядывать за мужем не является хорошим или правильным поступком!

А щеки по-прежнему пылали, сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот прорвет грудную клетку!

«Найти дочь и быть рядом с ней, — поняла я. — Tшepp, конечно, бдит. Да и сигналка есть, но я просто сойду с ума и вытворю что-нибудь непотребное, если останусь здесь еще хоть на минуту!»

Подобрав юбки, я бегом бросилась к дочери. И, влетев без стука в ее комнату, облегченно выдохнула: Деми и Tшepp валялись на пушистом ковре.

— Мамочка?

— Вуф?! — недоуменно высказался Tшepp.

Я это его «вуф» перевела как: «Я же обещал, чего ты примчалась?»

— Ты что-нибудь знаешь про мою служанку? — спросила я, переведя дух.

— Нет, — неуверенно произнесла моя девочка. — В замке ведь никого нет.

— Я… Я не знаю, я подергала за шнур, появилась девушка, и я была точно уверена, что она моя служанка, — я решила ничего не скрывать от дочери.

Зажмурившись, Деми старательно запыхтела, после чего распахнула глаза и огорченно произнесла:

— Ничего не получается узнать.

Вздохнув, я опустилась на пол рядом с дочерью. Оперевшись спиной о постель, вытянула ноги. И в этот же момент Tшepp уложил тяжелую голову на мои колени.

— Что ж ты не следишь за своей территорией, — укорила я его.

Пес возмущенно засопел, и Деми тут же «перевела»:

— Он говорит, что никого живого, кроме нас, на его территории нет.

— Конечно, — хмыкнула я, — не дура же она, сбежала.

— И не было, — добавила моя малышка, — он бы учуял. Трое стражей закона пытались остаться, чтобы обеспечить безопасность алворига Трегерета, но они тоже были выдворены.

— Вот как, — медленно произнесла я и принялась почесывать Tшeppа. — Вот как.

«И кто же она тогда? Овеществленная иллюзия? Я слышала о таких, но к чему она привязана? Если к какой-нибудь вещи, то мы никогда от нее не избавимся: привязкой может послужить что угодно!»

Овеществленная иллюзия, привязанная к мелкому камешку, или нитке, или еще чему-то столь же незаметному, была предметом моего интереса в академии. Когда-то это задумывалось как шуточное заклинание, но в итоге с его помощью мужья принялись следить за неверными женами, а жены за неверными мужьями. А через пару лет появилась особая магическая защита, чтобы никто не мог подбросить подобные вещицы в дом.

Наконец раздался короткий стук и в дверь вошел Гел.

— Прости, — виновато произнес он. — Прости, что не сказал тебе обо всех особенностях этого замка.

— То есть? — Я попыталась встать, но не вышло. — Что ты имеешь в виду?

Гел подошел ближе и протянул мне руку.

Совместными усилиями нам с Гелом удалось спихнуть Tшeppа с моих коленей, и я все же встала. Деми все это время задорно хихикала и подначивала пса не вставать.

Встав, я оказалась слишком близко к мужу и уловила идущий от него тонкий горьковатый запах. Прекрасно знакомый запах: кто-то колдовал на износ.

— Ты знаешь, что в Таэсс-Харне есть Зеркало Теней? Если пройти насквозь, то окажешься на изнанке мира, в замке Харн-Таэсс. Это, пожалуй, ключевая реликвия Севера. Что есть в замке Хранителя Мудрости, я не знаю.

Он, бросив на меня нечитаемый взгляд, отошел к окну. Деми поднялась с ковра и, напротив, подошла ближе ко мне.

— Гел? — позвала я.

— Мне подконтрольна Чаша Закона. Там спят духи, в чьи обязанности входит помогать Хранителю Закона. Предыдущий Хранитель что-то с ними сделал, и они не могли покинуть Чашу. Другие Хранители не знали о Чаше… В общем, тот зал я обнаружил случайно. Служители закона — так духи себя называют — подчиняются мне. Они облегчают мою работу в десятки раз. Но дело в том, что у них есть свое мнение по каждому вопросу. И в девяноста случаев оно совпадает с моим.

— Ты хочешь сказать, что эта служанка, Грета, — медленно произнесла я, — и есть одна из нематериальных служителей?

— Да, — кивнул Гел. — Вообще, они не должны покидать магистрат. Я поручил им следить за несколькими чиновниками.

— Она втолкнула меня туда, где мне грозит опасность, — с горечью произнесла я. — Кажется, она хотела защитить тебя от меня. Это и есть те десять процентов, где ваши мнения не совпадают?

— Тебе не грозила опасность в прямом смысле, — неловко произнес Моргелин, — но вряд ли ты хотела стать моей женой на ледяных плитах, скрывающих под собой Чашу Закона.

Вспыхнув, я потрясенно спросила:

— Но зачем?

— Нас считают отличной парой, — с мягкой улыбкой произнес Гел. — Служительницы Закона, в отличие от Теней, никогда не были людьми. А потому им непонятны наши с тобой отношения. Для них все это невообразимые глупости и сложности. Они считают, что мы бездарно тратим время.

— Ясно, — я поежилась, — ясно. Знаешь, в моей голове уже возникла великолепная теория заговора. Хорошо, что это не так. Погоди, я попросила ее отослать мои письма! Куда она могла их деть?

— Я выполнила ваш приказ, — раздался невесомый голос.

Невесомый, но при этом виноватый.

— Где ты? — Я крутанулась вокруг себя. — Покажись!

А Деми тут же протянула руку:

— Там, она стоит в углу.

— У вашей дочери невероятный дар, — она проявилась, — вероятно, я должна принести извинения. Квэнни Эйлин, я вновь не нашла логики в человеческих отношениях, прошу понять и простить мои действия. Я лишь хотела исправить…

— Стоп, — я вскинула руку, — первой части достаточно.

Мне стало кристально ясно, что если позволить ей извиниться до конца, то придется заставлять извиняться вновь, и вновь, и вновь… И так по кругу.

— Хранитель, на террасу поступил запрос на открытие портала. — Глаза Греты вдруг засветились золотом. — Место отправления — замок Хранителя Мудрости.

— Разрешаю переход, — кивнул Гел. — Пойдете со мной?

— Это платье, — уверенно произнесла Деми и улыбнулась, — маме понравится. Только украшений подходящих нет.

— Сокровищница Хранителя Закона необъятна, — с запалом выдохнула Грета. — Не может быть, чтобы ничего не подошло.

— Вторая полка сверху, седьмая шкатулка с левого края, — кивнула Деми. — Они подойдут.

— Малыш, не забывай о необходимой приставке, — со вздохом напомнила я дочери. — Людям не понравится все ведающая всезнайка. А потому нужно говорить…

— Мой дар подсказывает, что тебе может понравиться, — уныло проворчала Деми. — Почему ты думаешь, что люди будут такими непонятливыми?

— Я согласен с Эйлин, — кивнул Гел. — Так мы будем встречать посылку из замка Хранителя Теней?

— Мы идем. — Я улыбнулась.

И, конечно же, Деми вновь оказалась права: это было платье. Платье, которое мне страшно понравилось.

Насыщенно-синее, с золотым шитьем — по подолу платья бушевали морские волны. И до чего же искусна была мастерица!

К платью прилагалось письмо от Лиарет — все жены Хранителей будут в одинаковых платьях. Отличия лишь в вышивке. У нее, Лиарет, на платье вышиты птицы, у Маэлин цветы, мне же достались морские волны.

«Хм, мне известно, что у Лиарет есть питомец птица, сама я без ума от моря… Значит, Маэлин как-то связана с цветами?» — думала я и скользила пальцами по гладкой ткани платья.

Платье, вместе с манекеном, было доставлено в мои покои. Деми рассматривала его с искренним восторгом. И с такой же искренней горечью вздыхала: моя девочка решила стать боевым магом. А боевые маги ходят в брюках.

Я же только посмеивалась и подначивала ее стать первым боевиком в юбке. Ну а что мне еще оставалось делать? Конечно, я не хочу дочери такой судьбы, но чем сильнее будет мой протест, тем больше усилий она приложит. Так и правда из вредности станет боевым магом. А после сама расстроится: характер у Деми ни разу не подходящий. Ей бы, любопытной, в науку!

— О чем задумалась?

Вздрогнув, я подняла взгляд на мужа. Как? Я же была одна.

— Я стучал, — он чуть смутился, — но ты не открыла.

В его руках была шкатулка. Откинув крышку, Гел поставил ее передо мной.

— Не надену, — выдохнула я. — Ни за что!

— Неужели Деми ошиблась и тебе не нравится? — растерялся Моргелин.

— Не ошиблась, — я покачала головой, — но…

Такие драгоценности мне приходилось наблюдать лишь издалека. Все же, как бы ни пыжился мой бывший супруг, мы не были беспредельно богаты и влиятельны.

Протянув руку, я коснулась невероятных сверкающих голубых камней. Три крупных бриллианта покоились в паутинке тончайших золотых нитей — нитей, которые сплетались в косичку, в которой то тут, то там проскальзывали сапфировые искры. От оправы центрального бриллианта вниз стекала изящная золотая кисточка.

— Позволь, — Гел небрежно подхватил эту красоту, — надо посмотреть, от чего ты отказываешься.

Приятная прохладная тяжесть легла на мои ключицы. И я, не выдержав, наколдовала зеркало и посмотрела на себя.

— Оно будто создано для тебя, — тихо выдохнул Гел. — Для тебя и для этого платья. Я равнодушен к украшениям, но это… Ты не можешь отказаться от него. И от этого.

В шкатулке поменьше покоились серьги, выполненные точно в том же стиле.

— Кольцо было утрачено, — с сожалением произнес Гел, — если ты… Если ты захочешь, то я закажу новое.

— Я не знаю.

Приняв поданные серьги, я вдела их в уши и вздохнула. В зеркале отражалась не я. Украшения как будто заставили меня отбросить в сторону сомнения, тревоги и печали. Как будто… Как будто все уже хорошо и я могу, имею право быть счастливой и спокойной.

— Наверное, — я медленно сняла серьги, — наверное, это будет моим любимым украшением.

«Если все получится».

Я не произнесла это вслух, но слова будто повисли в воздухе.

Глава 13

Время до праздника пролетело незаметно. Вот я, улыбаясь, снимаю украшения и возвращаю их в шкатулку: еще не время для этой красоты. А вот мы уже сидим у моря, все-таки удалось выбраться на скалистый бережок. И пусть те выигранные пироженки были съедены за ужином, зато куплены новые. И тоже съедены, но уже на берегу. И на шее Деми таинственно мерцает жемчуг — она с ним теперь не расстается.

А вот уже новое утро и то самое платье с морскими узорами, и шкатулка с бесценными бриллиантами, и новые шелковые туфельки — все это ждет меня. И Лиарет прислала своих девчонок, чтобы они помогли мне с волосами и лицом. И больше всего хочется закрыться в спальне и никуда не ходить.

Но время страха прошло. Давно прошло. А значит…

— Взяла себя в руки — и вперед, — процедила я.

Ритуал сегодня. Мы утаили его, мы смогли. Осталось лишь провести праздник — и все, дальше нас ждет битва на другом поле.

Платье село идеально — подчеркнуло высокую грудь и тонкую талию, а юбка скрыла чуть широкие бедра. Хотя широкими они считались лишь по меркам Империи. Здесь, на Севере, я практически не выделяюсь.

«Если не считать волос», — подумала я, глядя, как присланная Лиарет девушка колдует над моими локонами.

Локонами, которые мы решили оставить распущенными.

— Я просто красиво уложу их и скреплю магией. А дальше хоть потоп — ни один волосок не собьется.

— А ветер? — опасливо уточнила я.

— Будут красиво всплывать в воздух и плавно возвращаться на свое место, — успокоила она меня.

Девочки попрощались и ушли, оставив меня наедине с собой.

Создав зеркало, я придирчиво рассмотрела свое лицо: краска на лице заметна, но не ощутима. А после, отдалив зеркало, прерывисто вздохнула: мне давно не доводилось видеть себя такой.

«Нет, мне никогда не доводилось видеть себя такой», — поправилась я, рассмотрев шальные искры на дне собственных глаз.

Кивнув своему отражению, я подошла к скрытому шнуру и подергала за него. Через пару минут появилась раздраженная Грета.

— Вы уже знаете, что я не ваша служанка.

— Меня это не смущает. К тому же я приняла решение не расстраиваться из-за твоих поступков.

— Я древний дух, — прищурилась Грета, — созданный для…

— Облегчения работы Хранителя. Тебе ли не знать, что сегодня нам предстоит очень сложное дело, — пожала плечами я. — К тому же ты — древний дух, ты продолжишь свое существование тогда, когда мои кости истлеют в могиле.

— Как и кости твоих внуков, — усмехнулась Грета, после чего добавила: — Я не служанка.

— Давай назовем тебя… Консультант?

— Консультант? — нахмурилась Грета.

— Очень образованный человек, способный вовремя и по делу дать совет, — расшифровала я.

— Я создана, чтобы быть консультантом. — По бледному лицу Греты проскользнула золотистая рябь.

— Ты могла бы проконсультировать меня, как найти Гела?

— О, разумеется, — приосанилась Грета. — Обрати внимание: везде есть золотой узор. Коснись его, влей силу и точно представь, куда тебе нужно. Делай!

Эти нехитрые действия принесли весьма и весьма полезный результат — передо мной зависла крохотная золотая искорка.

— Это путеводница, она отведет тебя туда, куда ты захочешь, а после вернется назад, в стену, — с легким оттенком самодовольства произнесла Грета. — Как тебе моя консультация?

— Великолепно, — искренне произнесла я, — но… Ты не думаешь, что, если бы Гел хотел, он бы сам рассказал мне об этом?

— Не думаю, что у Хранителя есть знания об этом. Он не обращался к духам Чаши за консультацией, — высокомерно бросила Грета и исчезла.

— Веди меня к Хранителю Закона, — четко произнесла я.

Искорка на мгновение засветилась ярче, а после нырнула в стену. Эм. Это она уже посчитала свою миссию выполненной или путеводница считает, что я могу проходить сквозь стены?

Искорка вернулась назад через полминуты, и я, поймав ее в кулак, объяснила, что я вполне себе материальна и об стену могу только убиться.

Путеводница оказалась понятливой, так что дальше мы шли по коридорам, через двери. И пришли к кабинету Гела как раз в тот момент, когда он объяснял бойцу, что сегодня он, Дориан, Хранитель Закона.

Сквозь приоткрытые двери мне было все прекрасно слышно, и я замерла, ожидая, когда можно будет вклиниться в разговор.

— Делай все то, что сделал бы я, но супругу мою не целуй, — пошутил под конец Гел.

— Эта роль лучше подошла бы Грею, — тускло ответил Дориан.

А я вздрогнула. Я ведь так и не нашла в себе сил, чтобы узнать, как сейчас себя чувствует Грей.

— Пока его нет, ты главный, — спокойно произнес Гел. — Считай это экзаменом. Знаешь, уже завтра мы все проснемся в совсем другом мире. Но для этого нам сегодня нужно поднапрячься.

— Может, кто-нибудь другой сделает это? Я стою на ключевом месте и…

— И мы объявим, что ты подвергся страшной атаке и защитил собой самого Хранителя Закона, — с этими словами я вошла в кабинет. — А после все узнают, что именно Дориан рисковал собой, притворяясь Хранителем Закона.

— Ты прекрасна, — искренне выдохнул Моргелин.

— Я не смогу изображать вас и не целовать квэнни Эйлин — в народе не поймут, — эхом откликнулся Дориан.

— Мы никогда не выносили свои чувства на люди, — рассмеялась я. — Да и это не наш личный праздник. Все будет в порядке.

Подобная реакция была очень приятной, хоть и было понятно, что Дориан преувеличивает. Зато Гел… Восхищение в его глазах было абсолютно неподдельным!

— Час до полудня, — негромко произнес Гел, — Дориан, если ты не готов… Что ж, жетон на стол. Этот день проведешь в замке, потом я отпущу тебя.

— Я выполню все, что от меня потребуется, — вскинулся боец. — А… А где сейчас Грей?

— Его забрала глава лаборатории при Академии Стихий, — усмехнулся Гел. — Она что-то говорила о том, что за ним должок.

— Теперь у нее не только котенок, — хмыкнула я и задумчиво добавила: — Надеюсь, оба выживут.

Ничего не понявший Дориан хотел было что-то спросить, но Гел почувствовал запрос на перемещение. Это был тот самый ритуалист, который намертво приклеит к бойцам личины.

Встречать его мы вышли все вместе.

— О, надо же, на Маэлин сейчас точно такое же платье, — первое, что сказал мужчина, вышедший из портала. — Только, кажется, не морские волны, а цветочки по подолу летают.

— Так и задумано, — улыбнулась я, — добрый день.

— Алвориг Нортренор. — Гел улыбнулся и протянул ритуалисту руку.

И я в тот же момент вспомнила этого мужчину! Он сопровождал Меровиг на приеме в магистрате.

— Алвориг Трегерет, — кивнул ритуалист, — квэнни Эйлин, добрый день. Простите мне мою бестактность, я просто слишком сильно удивился. Полагаю, жена Хранителя Теней тоже в чем-то подобном?

— Да, но ее платье расшито птицами, — легко ответила я. — Полагаю, что это должно символизировать единство Хранителей и их жен? Или… Не знаю.

— Символ единства, — задумчиво протянул алвориг Нортренор. — А что, мне нравится.

Тут ритуалист перевел взгляд на Дориана.

— Добрый день, юноша. Вы, я так понимаю, двойник Моргелина?

Дориан отрывисто кивнул.

— О, не стоит так беспокоиться, вас вряд ли будут убивать, — утешил его алвориг Нортренор и обратился к Гелу: — Где мы будем колдовать?

— Следуйте за мной, — скупо улыбнулся мой муж.

С террасы мы вышли в незнакомый мне коридор, который закончился у дверей в одну-единственную круглую комнату. Комнату, пол которой был усеян песком.

— Люблю приходить на все готовое, — хмыкнул алвориг Нортренор. — С другой стороны, я и сам не сидел сложа руки.

После этих слов ритуалист достал из кармана небольшой флакон с кровью.

— Приятно работать с доверчивыми людьми, — поделился с нами алвориг Нортренор. — Хотя на будущее я настоятельно не рекомендую присылать кому-либо свою кровь.

Мой муж усмехнулся и покачал головой.

— Я знаю, что вы, алвориг Нортренор, сделаете ровно то, что нужно. По двум не зависящим друг от друга причинам.

— Расскажете? Пока я тут ковыряюсь. — Ритуалист взмахнул рукой, и песок, укрывавший пол, всколыхнулся.

— Вы любите Север, а значит, заинтересованы в успехе нашей миссии, и вы страшно не любите Империю, а значит, заинтересованы в том, чтобы им насолить.

— Верно. А еще я умею сдерживать желание поэкспериментировать, и потому, невзирая на новый, очищенный от дикой магии гримуар, я не вышел за пределы гуманности и морали.

Помолчав, ритуалист поправил линии на песке и со вздохом добавил:

— Но хотел.

Дориан немного побледнел и осторожно спросил:

— Моя кровь у вас тоже была?

— А то, — ухмыльнулся алвориг Нортренор, после чего обернулся к нам. — Моргелин, Эйлин, оставьте нас с Дорианом наедине. Эта магия требует особого отношения. И если услышите крики — не пугайтесь, это нормально.

На лице Дориана отразилось искреннее сожаление о том, что когда-то он решил стать боевым магом.

— От этого еще никто не умирал. — Алвориг Нортренор похлопал бойца по плечу.

Выйдя в коридор, я негромко спросила:

— Почему он такой? На приеме алвориг казался очень приятным человеком.

— Ему нужно вывести Дориана из состояния напряженного покоя, — пояснил Гел. — Там, на площади, ему не удастся сохранить абсолютное спокойствие. По крайней мере, алвориг Нортренор так сказал.

Мы замолчали. Я бесцельно скользила взглядом по старой кладке и одновременно чутко прислушивалась: закричит ли Дориан?

— У меня есть к тебе неприятный, но необходимый разговор, — неожиданно произнес мой муж.

Подавив короткую вспышку страха и недоумения, я повернулась к нему. Без единого слова, просто молча ждала, когда он заговорит.

— Ты и сама знаешь, что мы имеем неплохой шанс на героическую смерть, — Моргелин смотрел мне прямо в глаза. — Как жена Хранителя, ты не имеешь права ни на что, кроме того, что решит тебе дать следующий Хранитель. Или решит не давать — тут все сложно.

— Я никогда не искала выгоды.

Слушать такое было невероятно обидно и даже больно. Мне с трудом удалось удержать ровный тон и не расплакаться.

— Я не об этом. — Он шагнул ближе и провел кончиками пальцев по моей щеке. — Я боюсь, что без меня вы с Деми окажетесь без защиты. Поэтому в моем завещании только ты.

— Мне не нужны твои деньги, — с нежностью произнесла я. — Ты еще помнишь, что у меня есть высокооплачиваемая работа?

— А у меня и нет денег, — жизнерадостно отозвался Гел. — Все, что мне удалось заработать не как Хранителю, а как Моргелину Трегерету, я потратил на дом в Кальсторе и кусок земли у моря. Дом хороший, три этажа, вокруг небольшой сад и надежная ограда. А вот на земле ничего построить не успел. Там только скалы, сосны, трава. Да ты помнишь, наверное, мы же оба раза там на пикнике были.

Прикрыв глаза, я поблагодарила Лиарет: ее девочки сотворили чудо, и краске на моем лице не страшны никакие испытания. В том числе и горячие слезы, что заструились по моим щекам.

— Вернись ко мне живым, — хрипло прошептала я. — Каким угодно, но живым. Мне нужен Моргелин Трегерет, не Хранитель, не король и не повелитель чего-либо.

— Я сделаю то, что должен, — отозвался он. — И обязательно вернусь. Клянусь.

Взмахом ладони я заставила слезы исчезнуть. А после… После я вынудила себя улыбнуться.

— Я буду ждать.

Губы обжег отчаянный поцелуй. Острый, чувственный, он имел легкую нотку отчаяния и целое море надежды.

— Я разожгу для тебя самый огромный костер, — выдохнул Гел, — такой, которого в истории Сагерта еще не было.

— Костер? — переспросила я, пытаясь восстановить дыхание.

— Чудно, что вы закончили, — раздался деловитый голос алворига Нортренора, — а то мы неловко себя чувствовали. Вы готовы?

— Абсолютно нет, — хмыкнули мы с Гелом в унисон.

Но выбора не было. Мой любимый открыл портал на террасу, где мы замерли в ожидании входящего портала. По задумке все мы, Хранители Сагерта и их жены, должны одновременно открыть порталы на помост и так же одновременно выйти. Но, по здравому размышлению, задумку чуть-чуть переделали — порталы будут открыты с помоста, и мы сразу же шагнем вперед.

— Начинается, — коротко произнес Гел.

Дориан, стоящий позади нас, прерывисто вздохнул. Чары личины на нем еще не были активированы, и сейчас он просто изображал из себя того, кем и являлся, — боевого мага на службе Хранителя Закона.

Портал. Два шага, и вот мы стоим на помосте. Трое Хранителей слева, мы — их жены — справа. А вокруг людское море, плавающие прямо в воздухе разноцветные шары, какие-то мелкие юркие иллюзии и нежные цветы.

Я полночи сочиняла речь, но до сих пор не уверена, что нашла правильные и достойные слова.

Все звуки слились в какой-то единый шумовой поток. И только прохладная ладонь Лиарет позволила мне очнуться.

— Все хорошо, — шепнула жена Хранителя Теней. — Даже если мы ошибемся, сегодня на площади столько бочек с вином, что назавтра у людей будут более шокирующие воспоминания.

Поперхнувшись смешком, я благодарно шепнула:

— Спасибо.

Тем временем наши мужья закончили выступать перед людьми, и право слова перешло к нам. Первой заговорила Маэлин.

Она призывала людей идти учиться, рассказывала о новых курсах для тех, чья сила слишком мала.

— Нет такого понятия «слабосилок», — с нажимом произнесла Маэлин, — есть просто недостаточно упорный человек, не пожелавший огранить тот драгоценный камень, что достался ему от природы.

После нее слово взяла Лиарет, она была немного напугана — ее голос дрожал, а руки нервно стискивали складки юбки.

— Сегодня я хочу с гордостью сообщить, что наш общий труд не пропал даром! С сегодняшнего дня в Кальсторе действует первая общественная библиотека. Вы можете прийти, записаться и получить книги. На дом или же изучить их в читальном зале — как вам будет удобно. А еще, если у вас есть желание, вы можете подарить библиотеке книги. Тогда ваше имя будет выбито на памятной табличке. Таблички будут висеть на стеллажах, чтобы каждый мог узнать, кого благодарить за бесценные знания!

И тут я поняла, что моя речь — это просто ужас и кошмар. И Маэлин, и Лиарет говорили быстро, четко и по делу. У меня же кисель из прилагательных…

Тишина затягивалась.

— Эйлин? — шепнула Лиарет.

Вздрогнув, я затравленно огляделась. Вокруг одни лишь лица, совершенно незнакомые лица. И моя речь, моя пустая, гладкая, бессмысленная речь. Мать-Магия, что я здесь забыла?!

«Ритуал, — напомнила я сама себе. — Ритуал, который навеки оградит Север от притязаний Империи».

— Спасибо, — шепнула я одними губами и расправила плечи. — Здравствуй, Север.

Отбросив в сторону воспоминания о придуманной речи, я заговорила просто от души:

— Меня зовут Эйлин, и я счастлива быть здесь. Вчера я придумала красивую, гладкую речь, но сейчас поняла, что она слишком пустая. Я успела сделать не так много, мне нечем похвалиться. Но я безмерно рада, что Судьба и Отец-Хаос позволили мне стать частью Севера. Мое сердце навсегда принадлежит Сагерту.

Едва лишь я закончила, из толпы раздался крик:

— Ха! Все боевые маги знают, кто теперь просчитывает составы для дома исцеления!

Вздрогнув, я посмотрела вниз и увидела Арлетт, на чьей макушке вместо шляпки расположился котенок.

— Это мой долг, — смутилась я, совершенно не представляя, что делать.

Не могу же я болтать с подругой так, будто вокруг никого нет? Будто меня не сверлят взгляды сотен человек? Будто… Будто мне совершенно не страшно стоять здесь, на виду у всех.

На мое счастье, Маэлин взяла ситуацию под свой контроль.

— Каждая из нас находится на своем месте. Каждый из вас находится на своем месте. Сагерт расцветает, и мы цветем вместе с ним.

Она вскинула руки, и в тот же миг все цветы, все шарики — всё, что парило в воздухе, замельтешило, скрывая помост.

— От танца Хранителей пришлось отказаться, — скупо произнес Хранитель Теней. — Меняемся.

За одно мгновение Гел оказался рядом и, оставив на моих губах короткий поцелуй, тут же отошел. В ту же секунду его облик изменился — вместо моего мужа перед нами стоял Дориан. Переведя взгляд на бойца, я кивнула сама себе: теперь он полная копия моего мужа.

Сейчас нам предстоит пройти к другому, чуть более низкому помосту. Он сделан полукругом, а стулья выставлены на широких ступенях так, что получается подобие амфитеатра. Наши места на самом верху.

Оттуда, свысока, нам предстоит наблюдать за представлением, которое будет разыграно здесь, где мы стоим сейчас. Оттуда уйдут наши мужья — их сменят другие маги. Маги, которые не знают о подмене.

Маэлин опустила руки, и в ту же секунду мельтешение цветов и шариков прекратилось и между двумя помостами протянулся полупрозрачный мостик.

Первыми на него шагнули мы с Дорианом, за нами пошли Лиарет с неизвестным мне бойцом, а за ними отправилась Маэлин, также с незнакомым мне магом.

Едва лишь Маэлин и Дрегарт Катуаллоны покинули мостик, он исчез, рассыпавшись вихрем золотистых искр.

Дориан помог мне сесть и уселся сам. Он старался. Он так старался быть Хранителем Закона, что переигрывал. Переигрывал настолько сильно, что мне стало ясно, отчего наши места наверху, позади всех — чтобы никто не обращал на Хранителей излишнего внимания.

Настоящий Хранитель Закона сейчас стоял позади наших кресел. На помосте началось представление, а позади нас сменились охранники. Вот и все. Внутри меня пошел обратный отсчет. Если все пройдет хорошо, то через два часа наши мужья вернутся. Именно через два часа начнут раздавать сладости и разливать вино — все будут заняты, и обратная подмена произойдет совершенно незаметно.

«Улыбайся, мы все предусмотрели, — приказала я себе. И попыталась сосредоточиться на театральной постановке. — Что может пойти не так?»

Представление шло своим чередом. Я, признаться, немного расслабилась и увлеклась разыгрываемой историей. Чуть подавшись вперед, я жадно следила за перипетиями первопоселенцев. За тем, как они, не страшась ничего, шли к морю, что тогда называлось Проклятым. Наблюдала, как отважные маги сражаются с одержимыми духами зверями.

Маги иллюзий работали практически идеально. Но все же было заметно, что этой магией на Севере не слишком-то увлекаются. Даже я могла сделать более качественные, не просвечивающие иллюзии. «Но не в таком количестве», — напомнила я сама себе. И ахнула, когда поднявшийся ввысь большой цветок разделился на семь частей. Над фонтанной площадью раскрылся семицветный купол. И Дориан напрягся:

— Этого не было в программе. Сейчас с неба должен был посыпаться бумажный мусор.

— Конфетти?

— Нет, про сладкое тоже ничего не было, — покачал головой Дориан.

Представление продолжилось, но… Но куда-то пропал весь интерес. Я теперь косилась на купол, что переливался всеми цветами радуги, и совершенно упустила нить сюжета.

Бах! Фиолетово-желтый дым заполнил помост, на котором разыгрывалось представление.

В толпе зароптали, и я была солидарна с горожанами, ведь цвета империи на празднике Севера не самый лучший выбор.

Дым рассеялся, оставив после себя темную фигуру на абсолютно пустом помосте.

«Кажется, они воспользовались фокусом Маэлин», — хмыкнула я.

— Вот так и завершилась история свободного Севера, — гулко произнес человек, не снимая с головы капюшон.

— Она продолжается, — крикнул кто-то из толпы.

— Хороший спектакль с плохим концом, — поддержал его кто-то еще.

Человек в капюшоне вскинул руку, и купол выцвел, став бледно-зеленым.

— Сегодня завершится история свободного Сагерта, — повторил он. — Никто из вас не сможет пробить купол. Одна прекрасная квэнни подсказала мне идею…

Он взмахнул рукой, и на куполе появилось изображение нескольких десятков детей. Я, прижав пальцы к губам, пыталась их посчитать.

— Как только вы разобьете купол — их сердца остановятся. Вам ведь известна одна из самых распространенных ошибок самоучек?

Из толпы в негодяя полетело какое-то проклятье. Вот только оно прошло насквозь!

— Я лишь иллюзия, — гулко расхохотался неизвестный. — Сейчас мы начнем откачивать воздух. Купол, правда, помутнеет, но это ничего, через пять минут я верну кислород назад и спрошу уважаемых Хранителей, не хотят ли они подписать новый договор со Срединной Империей.

Темная фигура пошла рябью и исчезла. Оглушительная тишина сменилась гомоном, который, впрочем, быстро захлебнулся.

На помосте оказалась рыжекосая красавица — Нольвен. Она, хищно улыбаясь, пояснила:

— Проклятье спадет с ваших голосовых связок через три минуты. А сейчас слушайте внимательно: опуститесь на землю, примите удобную позу. И говорю сразу: тот, кто откроет портал и тем самым разобьет этот щит… О, ребят, фирменное проклятье рода Лавант перейдет на вас, вашу семью, друзей, возлюбленных, домашних питомцев.

— Держите спину, квэнни Эйлин, — шепнул Дориан. — До возвращения…

Вы понимаете кого, всего сорок минут. Мы должны потянуть время.

— Почему они не убьют всех нас? — недоуменно спросила я. — Если удалось заманить под купол, то…

— Хранитель Теней здесь, — сказала услышавшая меня Лиарет. — В прошлом духам Разлома удавалось дойти до столицы Срединной Империи. Хранитель Теней нужен им живым и скованным по рукам и ногам.

— Кстати, Лиа, — позвала ее Маэлин, — ты можешь уйти тропой теней?

Или отослать кого-нибудь?

— Они знали, что делали, — грустно произнесла Лиарет, — любое прикосновение к изнанке разрушит купол.

А на куполе так и оставалось изображение детских лиц. И, судя по горестному плачу, здесь находились их родители.

Стало душно. На лицо будто опустилась тяжелая подушка.

— Держите спину, квэнни Эйлин, — хрипло произнес Дориан. — Держите спину. Север не покорится.

— Север не покорится, — эхом откликнулась я.

Перед глазами плясали темные мушки. Тело сходило с ума от отсутствия воздуха, а разум… Разум корчился в ужасе от осознания: квэнни, которая «подсказала идею», — я. Это я прикрылась увечным щитом!

Прикрылась, да еще и радовалась: ух, какая потрясающая затея. Тело содрогалось в спазмах. Я пыталась держать спину, но получалось лишь запрокидывать голову и надсадно хрипеть, пытаясь втянуть хоть немного воздуха!

Не представляю, сколько прошло времени, но воздух, живительный, восхитительный, необходимый воздух начал возвращаться!

Окончательно придя в себя, я дернулась и тут же болезненно зашипела: в период беспамятства я так вцепилась в подлокотники стула, что сейчас не сразу смогла разжать пальцы.

— Кто бы мог подумать, что самое важное на свете — это то, что мы не замечаем в повседневной жизни, — хрипло произнесла Лиарет, и я, разлепив слипшиеся от слез ресницы, согласно угукнула.

Дориан все еще был без сознания, как, впрочем, и все, кто изображал Хранителей. Почему?

«Потому что никакие ритуалы даром не проходят, — напомнила я сама себе. — И на пользу не идут».

Протянув руку, я коснулась шеи Дориана и выдохнула: пульс есть. От моего прикосновения боец вздрогнул и открыл глаза:

— Я много пропустил?

— Мы все только-только глаза открыли, — сказала я и кивнула на купол, — он еще не начал светлеть. Но вряд ли у нас много времени.

Поднявшись на ноги, я чуть потянулась, разминая затекшее тело. Дориан же, посмотрев на купол, поежился и мрачно произнес:

— Нам нужно дождаться прихода Хранителей.

— Вера в королей Сагерта прекрасна, — Маэлин гневно сдула с лица золотую прядку, — вот только они не на пикнике. И вернутся без сил. Все, что они смогут, — героически сдохнуть рядом с нами.

Мы замолчали. Мне было страшно стыдно, ведь уж кто-кто, а я-то должна была понять это первой! Ритуал был рассчитан именно мной и… Мать-Магия, там идет такой расход сил, что жизни Хранителей под вопросом! Куда уж им сражаться еще.

— А если подписать? — предложила я. — Они потом могут этими подписями только подтереться.

— Спорно, — покачала головой Лиарет. — Это затянется на много-много лет, да еще и реакция Матери-Магии неизвестна. Все же мы все ее дети. Она не делит нас на хороших северян и плохих имперцев. Тем более что как минимум двое из здесь присутствующих из Империи. Я, к слову, уроженка Онхельстера.

Последнее было сказано явно для меня.

Онхельстер, Онхельстер… Ох и дивное местечко! В самом плохом смысле. Там у женщин прав гораздо меньше, ведь все нововведения доходят с опозданием в пару лет.

— А вы чего сидите-то? — раздался ворчливый голос Меровиг. — Ждете, пока вас кто-нибудь спасет? В чем проблема послать Теней на спасение детей? О, рифма.

Она, помятая и потрепанная, медленно поднималась к нам по ступеням. Остальные горожане пока не спешили шевелиться.

— Есть проблема, — грустно улыбнулась Лиарет.

— Этот жалкий купол не мог оборвать твою связь с Зеркалом, — нахмурилась Меровиг, глядя на того, кто заменял Хранителя Теней. — Или мимо меня прошла потрясающая интрига?

— Прошла, — голос Маэлин звучал очень виновато. — Хранителям и их женам пришлось дать клятву неразглашения.

— О как, — Меровиг сложила на груди руки, — а что, расширить список доверенных лиц нельзя было? Лиарет, тебя горожане любят больше всех — скажи им что-нибудь воодушевляющее.

Жена Хранителя Теней вскинула на Меровиг глаза и тихо спросила:

— Что именно? Что мы умрем, но наши потомки скажут нам спасибо?

— Как минимум, — не смутилась Меровиг, — и обязательно добавь, что их семьи получат гарантированное довольствие от магистрата. А дети смогут бесплатно отучиться в любой из академий. Эйлин, это у тебя нервное?

В ее голосе звенело раздражение, но я продолжала ковыряться в волосах, где барахталось что-то живое. Может, жук, а может, что-то хуже!

— Н-нет, у меня в прическе что-то шевелится.

— Ой, это ж малышка из третьего поколения, — умилилась Маэлин и поднялась со своего кресла. — Любопытная прелесть, сейчас я ее выпутаю.

Мне, если честно, стало стыдно. Я напрочь забыла о подобранном Деми цветке. Утешало только то, что моя девочка никогда не бывала жестокой, а значит, у малыша была и еда, и вода. Или что надо магическому растению?

— Ты еще не привыкла к этому ощущению? — Маэлин выпутала у меня из волос стрекочущий цветок и посадила к себе на плечо. — Я оставила своих любимцев дома: там уж больно «вкусную» книгу им принесли.

— Я не поняла ни слова, — честно сказала я. — А цветок не мой, он Деми выбрал. Я про него забыла, если честно.

— Купол светлеет, — мрачно произнесла Меровиг.

— А что у него с листиками? — нахмурилась вдруг Маэлин. — Неужели отравился чем-то?

И в этот момент цветок распустил свои свернутые в трубочку листья и… На ладонь к жене Хранителя Мудрости высыпалось с десяток красных ягод.

— Нам нужна вода, — резко произнесла я, опознав эту не-землянику. — Мы откроем телепорт!

— И убьем детей? — светски осведомилась Меровиг. — Это не сделает тебя популярной на Севере.

— Нет, — усмехнулась я. — Никто не умрет, если все сделать правильно. Этот щит мною изучен вдоль и поперек. То, что для других ошибка, — для меня преимущество. Преимущество с небольшим недостатком. Я всегда размещала щит под верхним слоем кожи, чтобы создать эффект непрерывности. Ведь нижняя часть ступни полностью открыта и беззащитна.

— И к чему ты клонишь? — поторопила меня Меровиг.

— К тому, что можно поднырнуть под купол. Если мы начнем подкоп, то это, во-первых, увидят, а во-вторых, щит сам собой перестроится и перекроет подкоп. Но телепорт, если провести нить перемещения под щитом… Это возможно.

— Это прорва силы, — с сомнением произнесла Маэлин. — Гарт меня, конечно, выучил идеально, его в свое время страшно заело мое неумение строить порталы, но… Здесь около тысячи человек! Я не потяну столько, ведь каждый переход отнимает крошку силы.

— А это не земляника, — выразительно произнесла я и кивнула на ягоды, так и лежащие на ладони жены Хранителя Мудрости.

К чести Маэлин, других подсказок ей не понадобилось!

— Ты ж наша умница, — восхитилась та и погладила цветок. — В одной такой ягодке прорва магии, только есть их нельзя. Ох, я знаю столько способов использования! А придется раздавить и смешать с водой!

— Лиарет, убеди людей продолжать лежать, — сказала я и пояснила: — Моим хобби были иллюзии, а щит, когда они откачивают воздух и возвращают его назад, становится мутным. Никто ничего не заметит.

— И эта квэнни жаловалась на свою слабую магию? — поддела меня Меровиг.

Лиарет, оставив нас ворчать друг на друга, легко оттолкнулась от досок под нашими ногами и левитировала себя на помост, где до этого всего выступали актеры.

Купол светлел, она говорила. Говорила, а люди слушали. Слушали и запоминали, прижимались к земле в удобных статичных позах. Лиарет говорила без прикрас ровно до того момента, пока купол не стал практически прозрачным.

— Север не сдастся, — коротко произнесла она и вновь взмыла в воздух. Оказавшись рядом с нами, она резко сказала:

— Сядем. Мы — королевы этого края, а он лишь жалкий захватчик! — Королевы, — проворчала Маэлин, — беспомощные и бесполезные.

Она, заложив руки за спину, стояла у самого края нашей ступени и смотрела вниз, на недвижимых горожан. А я… Я была страшно благодарна им за то, что они сохраняют присутствие духа и верят в нас. Верят и не пытаются что-либо предпринять — это привело бы к катастрофе!

— Я полезна, но я не королева, — подала голос Нольвен, — именно благодаря мне никто не бегает, не кричит и не пытается творить беспредел.

В ее тонких пальцах зажглось черное пламя. Проклинательница…

— Ты всех прокляла онемением? — нахмурилась Лиарет, — в будущем это…

— В будущем я могу даже извиниться, — перебила ее рыжеволосая проклинательница. — Если оно у нас будет. Королевы вы тут или нет, а ответ потребуют с них.

И она кивнула на боевых магов. Которые отдали бы все на свете, лишь бы оказаться в родной стихии — на поле боя, а не вот это вот все!

Тем не менее к моменту, когда на помосте вновь появилась иллюзия нашего противника, все мы сидели с ровными спинами и гордо задранными подбородками. Причем проклинательница выглядела особенно гордо — она села у ног своей подруги и нахально оперлась на ее колени.

— Надеюсь, вы получили удовольствие? — вкрадчиво осведомился мерзавец. — Вы ощутили в себе необоримое желание на века объединиться с Империей?

Мрачно вздохнув, со своего места поднялся Дориан. То есть как бы Гел, но все же Дориан.

— Нас постигло необоримое желание стать свободными или умереть, пытаясь стать свободными.

Боец сделал несколько шагов вперед и продолжил:

— Что за кабальный договор вы хотите подсунуть нам? Будто недостаточно того, что есть.

Иллюзорный противник вскинул руку, и в грудь Дориана полетело проклятье! Но тот легко принял его на щит.

— Ты правда рассчитывал пробить мою защиту такой мелочью?

— Эмоции, — развел руками мерзавец. — Здесь будет лежать договор, на котором должны расцвести три подписи. А чтобы вам было проще и приятнее это сделать…

Он замолчал, перекатился с носка на пятку, а после задумчиво произнес:

— Я уже давал одной ловкой квэнни час, ничем хорошим это не закончилось. А значит, вот что: у вас будет десять минут — прочитать, возликовать и подписать. Затем мы будем откачивать воздух. Медленно откачивать воздух. И, когда все вы потеряете сознание, мы просто разобьем щит и заберем Хранителя Теней. Он единственный, кто нужен нам живым. Впрочем, это вы и так понимаете, не так ли?

Он исчез, и на его месте тут же появился свиток.

— Так, мужчины читают, обсуждают и осуждают. Иными словами — изображайте бурную деятельность, — резко произнесла Маэлин. — Нольвен, призови воду! У нас десять минут!

— Больше, — уверенно произнесла Лиарет, — люди будут уходить в портал, а значит, остающимся хватит воздуха.

Дориан левитировал к себе свиток и, встав рядом с остальными бойцами, принялся внимательно и вдумчиво в него вчитываться. Время от времени он весьма артистично хмыкал и качал головой.

В это время Лиарет, поправив юбку и демонстративно вскинув носик, совершенно спокойно произнесла:

— Кто как, а я, как жена Хранителя Теней и женщина, побывавшая на изнанке, смерти не боюсь. Как насчет ягодной воды?

С этими словами она создала большой кувшин, в который и полетела крупная, спелая кровь магии. Маэлин давила ягоды при помощи заклятий, потому что попавший на пальцы сок тоже мог быть опасен.

— Хорошая мысль, — согласилась жена Хранителя Мудрости и повела плечами, — уверена, все будет хорошо. Правда, в такую жару нельзя делать больше трех глотков: можно обжечь горло!

В сотворенные бокалы полилось чистое золото — растворенная в наколдованной воде кровь магии превратилась в сильнейший тоник. Что от нее и требовалось.

Приняв бокал, я благодарно кивнула и поднесла его к губам. Правда, не выпила ни глотка: рано.

— Эйлин, ты сможешь рассчитать искажение для портала? — спросила Лиарет, но я только покачала головой.

— Нет. Я попробую вспомнить состав, который, испаряясь, позволяет получить чистый кислород. Вон там, если я не ошибаюсь, переносной торговый стол с зельями и травами.

Все, как по команде, перевели взгляды на торговые ряды. И да, там действительно было что-то похожее на зелья. Но сейчас мы на виду, нельзя дергаться.

— Знать бы, сколько их, — прошипела Нольвен. — Пройти искажением им за спины — и бац! Кругом одни гниющие трупы, и мы стоим, красивые и счастливые. В платьишках.

— И нас, красивых и счастливых, добивает какой-нибудь негодяй, оставшийся в живых, — покачала головой Лиарет.

А я вдруг вспомнила, что о ней говорили: в минуту нужды в этой скромной и ласковой женщине проявляется воистину стальной стержень.

Остатки выданных нам минут пролетели быстро. Дориан еще и ускорил все это дело — разорвал договор и обрывки левитировал на театральный помост.

Мы, как и в прошлый раз, расселись по своим местам. А наши «мужья» встали рядом. Из этой позиции им будет удобнее отражать атаку, если нас решат показательно убивать.

Маэлин и Нольвен о чем-то шептались, но я не вслушивалась. Я медленно ткала свою иллюзию. Это полотно скроет всех, кто находится ниже нас. Скроет под широкими цветными мазками — моя иллюзия, растянутая на площадь, что-то среднее между подмалевком и полноценной картиной. Купольный щит дает искажение, так что нет нужды в большей точности.

— Ты не пьешь? — спросил Дориан, чей бокал был уже пуст.

— У меня особенная сила, — уклончиво отозвалась я.

Все тоники дают моментальный и потрясающий эффект, который сходит на нет минут через пять. Поэтому мне нет смысла пить сейчас, пока купол над фонтанной площадью не начал темнеть.

На помосте вновь появился неприятель. И в этот раз на нем не было капюшона. Я без особого удивления узнала алворига Кельрана, имперского дипломата.

— И не страшно? — с издевкой спросила Маэлин. — Мы ведь не забудем.

— Нисколько, — усмехнулся он. — Живых здесь не останется. И вы, Лиарет Алсой, зря рассчитываете на мужа. Нам нужен лишь Хранитель Теней, но никак не его подстилка.

— За эти слова ты будешь умирать особенно долго, — весомо уронил боец, играющий роль Хранителя Теней.

— В этот раз Север проиграет, — усмехнулся Кельран.

— Будь аккуратен, входя в портал, — я подалась чуть вперед, — однажды ты уже упал. И будь уверен: рухнешь вновь.

Ухмылка на лице имперского дипломата потускнела, и он исчез. В этот же момент я осушила бокал и, отбросив стекляшку в сторону, развернула над площадью иллюзорное полотно!

— Действуйте, — отрывисто произнесла я. — Чтобы контролировать иллюзию, я должна находиться выше нее. Под моим полотном вы можете спокойно двигаться.

Рядом со мной остался только Дориан — он стоял подле моей левой руки и очень напряженно вглядывался в покров иллюзии.

— Она ведь довольно, м-м-м, грубая, — выдал он наконец.

— Купольный щит дает сильное искажение, плюс муть из-за того, что они откачивают воздух, — напомнила я ему.

— А я наврал про жену и детей, — выдал вдруг боец. — Испугался. Даже выходной взял.

— Бывает. Но Арлетт вам больше не грозит, она теперь угроза для Грея.

Арлетт… Где-то там, внизу. Парализованная проклятьями Нольвен. Напуганная. И кот ее. Котенок.

Прикрыв глаза, я откинулась на спинку стула. Магия выходила из меня неравномерными толчками, и это было… Это было мерзко. Не больно, а так, будто обезболили и вскрыли гнойный нарыв.

Где-то внизу уже гудел искаженный портал. Не представляла, куда выводят людей, но это и неважно. Главное, чтобы враг не смог достать горожан.

«И как же это я затесалась в королевский ряд?» — пронеслась в голове мысль.

А еще стало тепло-тепло от мысли, что Деми осталась в замке. Дочь в безопасности, портал гудит, Дориан стоит рядом, и личина на нем по-прежнему держится, а значит, можно смотреть на своего мужа.

— Квэнни Эйлин, вы бледны, — обеспокоенно произнес Дориан.

— Все в порядке. — Мне с трудом удалось выдавить улыбку. — Все хорошо, так и должно быть.

— Нет, — нахмурился Дориан, — так не должно быть.

— Узнай, долго ли еще.

Я хотела, чтобы он ушел. Мне еще не приходилось так выкладываться и… Не представляю, что со мной будет дальше. Со мной и с этим бедным растением, застрявшим вместе с нами посреди всего этого безумия!

— Дориан!

— Я здесь, я не ушел.

— Возьми цветок.

— Я держу его на руках, вы не видите?

Мне оставалось только улыбнуться. Надеялась, это выглядело успокаивающе.

По щекам бежало что-то горячее. Я медленно сморгнула. Не знала, рядом ли Дориан. Но это и неважно: перед моими глазами лишь полотно иллюзии. Увы, эта магия не прощает слабых.

— Вы плачете, квэнни Эйлин. Все будет хорошо, до окончания ритуала осталось всего семь минут. Квэнни Лиарет прошла на ту сторону, горожан принимают в Таэсс-Харне. Тени уже ищут детей, на чьи жизни завязан купол. И трое уже найдены. Осталось совсем немного, квэнни Эйлин.

— Это хорошо, — едва слышно прошелестела я. — Это прекрасно. Маэлин и Нольвен?

— Они пылают яростью и желают атаковать противника. При этом, не прекращая сыпать проклятьями, они сделали все же тот раствор, о котором вы напомнили. Квэнни Катуаллон, жена Хранителя Мудрости, сказала, что без вас не вспомнила бы о том травяном сочетании. Оно не очень-то популярно. Вы чувствуете? Уже не так трудно дышать.

— Да.

Я солгала. Я не чувствовала. Мне было настолько тяжело и трудно удерживать покров иллюзии, что я просто не заметила проблем с воздухом. Только щеки все так же горячи.

Скорее бы все это закончилось.

— Говорите со мной, квэнни Эйлин, — голос Дориана не позволил мне уплыть в благостное забытье.

Голос Дориана… Голос?

Я резко распахнула глаза и, усилием воли отогнав от себя полотно иллюзии, увидела, как сквозь личину моего мужа начинают проступать черты лица Дориана.

— Твой облик возвращается, — прошептала я. — Почему?!

Он поднял перед собой руки, после чего перевел на меня напряженный взгляд.

— Надеюсь, что у этого есть хорошее, приятное объяснение.

— Они хотели провести обмен незаметно. — Я прикрыла глаза. — Личина должна была держаться до возвращения Хранителей.

— Ритуал завершается в эти минуты, — с отчаянием в голосе произнес Дориан.

— И, вероятно, моего мужа больше нет в живых, — холодно произнесла я.

Вероятно, он отдал слишком много себя. Вероятно, я допустила ошибку в расчетах. Вероятно, в его смерти виновна именно я.

— Квэнни Эйлин?

— Помоги остальным. И сюда больше не возвращайся. Я буду держать иллюзию до тех пор, пока не уйдет последний человек. Потом… Потом я просто буду ждать, пока вы меня спасете.

— Но…

— Если Хранитель Закона мертв, — резко произнесла я, — то все теряет смысл. Империя никогда не была честной, и будет справедливо воздать по заслугам. А потому ты должен уйти, чтобы никто не увидел, как с тебя сползает иллюзия.

Окружающий мир вновь выцветал, и все мое внимание уходило на поддержание покрывала иллюзии.

— Я не могу бросить вас здесь.

— А что мне грозит? — равнодушно спросила я. — Ничего. Иди. Не обесценивай труд трех королей Сагерта.

Краем уха я услышала, как он спускается вниз. Вот и правильно. Вот и хорошо. Чей-то звенящий, недовольный голос…

— А я сказала — имею право! Купол мутный, меня не видно!

Арлетт?

— Мяу! Пшшш-ш-р-р, — а это, похоже, ее котенок.

Они живы. Это так славно.

— Мать-Магия, — голос Арлетт совсем рядом. — Ты кошмарно выглядишь. В смысле, выглядишь роскошно, но это-то и пугает. В мраморной статуе и то больше жизни.

Я не знала, что на это ответить, и промолчала. И через секунду почувствовала, как меня чем-то тыкают в плечо.

— Ты жива?

— Да.

— А я получила письмо от твоего деда. — Судя по шороху, она опустилась рядом со мной на доски.

Через мгновение я ощутила давление на колени: она оперлась на меня.

— Ты думаешь, сейчас самое время? — уточнила я.

И чуть-чуть подправила поплывшее покрывало иллюзии.

— Самое то, — весело отозвалась она. — Он написал, что спасал тебя от того брака. Что он знал о том алвориге нечто такое, о чем не мог говорить: клятва. И тогда убедил тебя, что ты слабосилок, что твоя сила ушла. Все было неправдой — он просто поил тебя многократно разведенным экстрактом тайоры. До тех пор, пока ты не поверила, что твоя сила ушла.

— Что?

— Ты сильная, — с нажимом произнесла Арлетт, — а он хотел как лучше.

— С этого «как лучше» начинаются все самые худшие дни в моей жизни, — с горечью произнесла я.

Но в голове, помимо моего желания, закрутились-закружились детские воспоминания. Мама плачет, отец сердит, а кругом маленький праздник в честь ранней помолвки.

Неужели дед и правда спас меня? Но таким странным образом…

— Прошлое бессмысленно осуждать, — тихо сказала Арлетт. — Терпеть не могу фразу «он хотел как лучше», но, кажется, это тот самый случай.

Мне оставалось лишь кивнуть. Сейчас я не могу и не хочу думать о прошлом. Настоящее слишком пугающе, чтобы…

Боль, зародившаяся в кончиках пальцев, стрелой прошла до самого сердца. А вот и крайнее магическое истощение.

— Все прошли через портал? — отрывисто спросила я.

— Нет, что ты, — вздохнула Арлетт, — народу-то около тысячи. Они, конечно, идут сплошной вереницей, там квэнни Меровиг командует, выстроила всех одной цепочкой, и каждую секунду кто-то в портал входит. Вот и получается, что если бы все было идеально, то минут за семнадцать мы бы все справились. Да только… Эх, то кто-то пытается из очереди выйти, то детей выталкивает, мол, спасите в первую очередь. А детей и так поставили вперед, и вместо ребенка там детина здоровенная. Так что уже минут пятнадцать прошло и еще минут десять осталось.

— А купол?

— Купол светлеет, — скривилась Арлетт. — Вся наша надежда на то, что у них нет бойцов.

— Смешная надежда, — вздохнула я. — У тебя есть нож?

— А? Да. Я сегодня с утра за травами ходила и переодеться не успела.

— У меня между ключиц концентратор, — мой голос чуть дрогнул, — вырежи его и вложи мне в левую руку.

Ответом мне стала недолгая тишина и потом ошеломленное:

— Голову напекло?

— Экстракт тайоры, распыленный вокруг мага, оседает на коже и запирает магию внутри.

— У нас схожее образование, Эйлин, — сварливо напомнила подруга.

Но я, не слушая ее, продолжила:

— Однако, попадая внутрь с питьем или едой, экстракт немного изменяет свои свойства. Он стремится соединиться с частичками магии. И чем эти частички…

— Да-да-да, плотнее и крепче, тем сильнее к ним липнет тайора. Учитывая, сколько прошло времени, твои кости уже очистились самым естественным образом. И… Ой.

— Вот тебе и ой. Концентратор внутри меня, и он полон магии, — я усмехнулась, — дед знал, что делал. Он понимал, что не сможет поить меня экстрактом вечно. И, видимо, предполагал, что тот алвориг не отступит.

— И одновременно он спас твое здоровье, — выдохнула Арлетт. — Тайора скопилась вокруг концентратора и со временем впиталась в него. Кости остались чистыми. Но как же ты колдуешь?

— Кое-как, — хмыкнула я. — Волосы. Вспомни, в прошлом, очень далеком прошлом, все колдуны и колдуньи…

— Носили длинные волосы! Гениально. Я определенно буду поддерживать переписку с твоим дедом. И… Знаешь, ты могла бы тоже ему написать.

— Не сегодня, — фыркнула я и откинула голову назад, — режь.

— Раскомандовалась, — проворчала Арлетт и вздохнула. — Сейчас я, получается, подтвержу все самые жуткие слухи.

Прикрыв глаза, я ждала, пока она начнет операцию. Рана будет заживать долго, очень долго. Но зато я смогу колдовать так же, как и раньше.

«Но концентратор придется беречь: никакой другой мне не подойдет».

— Так-так-так, нож очищен. Украшение снято. Вообще, спасибо, наверное. Я давно хотела опробовать новое заклятье.

Я не успела ничего произнести: онемело все, что находится ниже носа, по самую серединку груди.

— Возможно, ты чувствуешь дискомфорт, — промурлыкала Арлетт. — Запомни все ощущения — я буду расспрашивать тебя. Вообще, это новое старое обезболивающее заклинание. Его восстановили из старых записей.

Помолчав, подруга добавила:

— Я так много болтаю, потому что нервничаю. Я знаю, что процедура извлечения концентратора совершенно безвредная, в отличие от приживления. И что у тебя с твоим концентратором останется такая глубокая связь, какой нет ни у кого больше. И… Много знаю. И крови тоже много. Мне плохо. Мне не доводилось резать живых людей. Мать-Магия, какой кошмар. Я вижу кость.

Последнюю фразу Арлетт проговорила севшим голосом.

А через секунду мне в левую руку вложили нечто ледяное. Ледяное и переполненное моей собственной силой.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Успокоиться. Успокоиться. В теле звенит давно забытое упоение силой. Осознание собственного могущества туманит разум. Но я сильнее. Сильнее!

Распахнув глаза, я столкнулась взглядом с круглыми глазами подруги.

— Ты светишься!

— Побочный эффект. Спасибо.

— О, погасла. А ты и пожеланию так можешь?

— В детстве могла, — я пожала плечами, — а что?

— Ну, — Арлетт плутовато улыбнулась, — ночью Гел тебя не потеряет. Ты чего?

А я… А я не нашла в себе сил изобразить смех.

— Есть вероятность, что Гел мертв.

— Та-ак, — Арлетт прищурилась, — то, что Хранители — это не Хранители, я уже поняла. Катуаллон в жизни бы не позволил жене так выкладываться. Я поняла. Это происходит сегодня…

— Это уже произошло, — поправила я ее.

— И? — Арлетт подалась вперед.

— И вот. — Я нервно пожала плечами.

— Пф, какие глупости. — Она покачала головой. — Живы, сейчас соображалку включат, примут тоник и придут. Твоё колье, держи. Застегнуть? Я обезболила насмерть, теперь тебе главное — не забыть про рану.

Мне оставалось только кивнуть. И переключить все свое внимание на привязку иллюзии к своей крови, что перепачкала кресло. А еще не забыть очистить себя: незачем пугать людей. Комплекс заклятий отработан с детства — я всегда хорошо скрывала свои раны.

И хорошо бы вспомнить прошлое, но в голове крутится совсем иное. Я осознанно солгала подруге. Вернее, умолчала. Умолчала, потому что не могу быть уверена в ней. Как стыдно.

«Вероятно, мы не будем друзьями. Даже если она не узнает, я буду помнить, что в критической ситуации усомнилась в ней».

Мрачные мысли и похоронное настроение подстегнули воображение, и привязка иллюзии далась как никогда легко. Точно так же, как и небольшая детализация — теперь врагам придется сильно постараться, чтобы отличить бессознательные тела от иллюзии.

— Теперь ты сможешь пройти портал, — с облегчением произнесла Арлетт.

— Нет, — я покачала головой, — нет. Посол изучил Хранителей, он понимает, что никто из них не будет спасать свою жизнь за счет детей.

— Так еще и дети не простые, — вздохнула Арлетт. — Нам обеспечены большие проблемы, если мы дадим им умереть. Там целая группа, их должны были вывезти на море. И вот.

Я только кивнула. Выбрать детей высокопоставленных родителей — логично. Подстраховка на тот случай, если Хранители не слишком благородны.

— Именно поэтому я должна остаться. Мы выведем горожан, но что помешает имперцам самим взломать щит? Они уже обещали разбить его, помнишь?

И, не дожидаясь ее ответа, я пошла вниз. Пальцы левой руки сводило от холода и злого гудения моей скованной силы. Кажется, нет такого препятствия, которое я не могла бы снести.

«Как будто я всю свою жизнь готовилась к этому», — хмыкнула я про себя.

Внизу было шумно. Под покровом моей иллюзии переливался чей-то шумопоглотитель. Люди ругались, кто-то плакал. Мы с Арлетт, сойдя с последней ступеньки, пошли вдоль длинной, постоянно двигающейся людской цепочки. Цепочки, вдоль которой парили странные травяные шары.

— Они вырабатывают кислород, — небрежно бросила Арлетт. — Не слишком красиво, но действенно. Я пометила себе — проработать этот момент и… Я не знаю, вмонтировать во все мало-мальски людные места. Мне страшно, Эйлин. Это все так дико!

— С Дориана слезла иллюзия, — выпалила я, решив меньше думать и больше верить. — Как будто… Как будто…

Она поспешно обняла меня, прижала к себе и тихо-тихо прошептала:

— Ничего. Ничего это не значит. Там не ритуал, а ритуалище, может, с него просто смыло все привязки!

— Иллюзия на крови. Сам алвориг Нортренор ставил.

Арлетт сдавленно выругалась.

— Нортренор все равно не бог. — Она отпустила меня. — Хотя в магии крови ему равных нет.

Пытаясь не разреветься, я отвела взгляд. И мне стало только хуже. Здесь, внизу, царили отчаяние и разруха. Валялись растоптанные цветы, шляпки и платочки. В стороне, под вторым помостом, я увидела несколько разорванных детских игрушек.

— А где твой кот?

— Отдала Лиарет, — негромко ответила Арлетт. — Зря я его взяла.

Я смотрела на серые, испуганные лица и думала только о том, не зря ли мы все это затеяли. Мы рискнули жизнями горожан!

«Никто не мог и представить подобное! И все было не зря: Сагерт освободится от власти Империи!» — возразила я сама себе.

Но понимают ли это обычные горожане? Те, кто пришли сюда поглазеть на актеров и поесть вкусных вредностей? Вряд ли.

Людская цепочка оборвалась. Последним стоял высокий флегматичный парень, вокруг которого вилась сухонькая старушка.

— Как они могли, — бормотала она. — Моя кровиночка, мой сыночек! Стоит последний!

— Ма-ам, — устало пробасил парень, — ты бы уже давно была на той стороне.

— Я тебя не брошу!

Ответом ей был тяжкий вздох. Самого парня явно ничего не напрягало. Кроме излишней активности матери.

— Смотри.

Несколько женщин стояли вне всеобщей очереди в безопасность. Вне людской толпы. Они стояли подле купола и… И молчали?

— Там их дети. Это супруга нашего главнокомандующего. Официально его не существует, потому что у субъекта Империи не может быть своей армии, но реально он есть, — шепнула Арлетт. — Рядом с ней жена одного из старейших членов Совета Магов. Две другие — сами часть этого Совета.

Я усмехнулась. Если Неравнодушный действительно посол-дипломат Кельран, то стоит отдать ему должное: он великолепный актер. Талантливо играл трусоватого и бесполезного имперца, а сам… А сам был той еще хитрой тварью! Женщины не способны простить смерть своего ребенка. Это факт. Я бы не простила. Не забыла. И мстила. Бесконечно долго мстила. Всем. Тем, кто не спас, и тем, кто виновен.

Подойдя вплотную к щиту, я приложила к нему правую ладонь.

— Даже не вздумай! — рявкнула одна из отчаявшихся матерей.

— Они разобьют щит, — холодно бросила я. — Ты не понимаешь этого?

— Может, может Тени успеют, — пробормотала другая.

— Теням нужен шанс. — От моей ладони по щиту поползли тоненькие веточки. — Мы не можем снять щит, не навредив детям. Но мы можем его укрепить. Один из основных законов…

— Боевой магии — щит может быть укреплен только изнутри, — перебила меня та же квэнни, что и пыталась остановить. — Отец-Хаос, воистину эмоции притупляют разум! Нам понадобился алхимик-счетовод, чтобы вспомнить программу первого курса!

Она прижала ладони к щиту, и те веточки, что заскользили по нему, были не в пример крупнее и внушительнее моих.

— Это никому в голову не пришло, — ошарашенно произнесла Арлетт и тоже приложила свои ладони. — Ну, это же враги щит поставили. Я даже… Вообще не подумала!

— Никто не подумал, — прозрачно улыбнулась жена главнокомандующего. — И как больно было бы осознать это потом. После непоправимого.

Я поежилась. Осознать после смерти ребенка, что ты мог это предотвратить… Немыслимо. Подобное способно свести с ума.

Две колдуньи, члены Совета Магов, о чем-то азартно спорили. Их ветви на щите переплетались друг с другом и создавали до крайности замысловатый узор. Но, что самое главное, этот узор скрывал изначальный щит полностью.

— Ну, теперь можно и в портальную очередь, — хищно улыбнулась одна из них. — Потом другим порталом сюда и…

Она не договорила, но ее улыбка была полна жажды крови. Мать, чье дитя находилось в опасности, хотела убивать.

— По идее, там, на площади, уже должно быть море Теней, — задумчиво произнесла вторая. — Нам может ничего не достаться.

— Ну, мы могли бы сделать что-нибудь с пленными, — шепнула первая.

— Тихо, — цыкнула на нее вторая, — здесь жена Хранителя Закона.

— Точно.

Усмехнувшись, я сделала вид, что ничего не услышала.

— Вы считаете, что сможете сбежать от нас? Или вы будете поддерживать щит вечно? — прогрохотал бесплотный голос. — Ваши люди на земле, они умирают! Или уже мертвы!

Нет, не бесплотный. Иллюзия посла все так же стояла на помосте. Только мы-то все были под ним.

— Они нас не видят. — Арлетт прикусила губу и неожиданно развернулась ко мне и хлопнула по плечу. — Молодец! Хорошая иллюзия!

Хлопок отозвался резкой болью между ключиц.

— Арлетт, — выдохнула я сквозь сцепленные зубы, — что ты делаешь?

И она, пробормотав короткое извинение, обезболила мою рану так, что я вообще перестала чувствовать свои ключицы.

— Что ж, — продолжил Кельран, — вы сами напросились!

Щит разом потемнел так, что нам пришлось призвать осветительные огоньки.

— Давайте-ка в очередь, — озабоченно произнесла Арлетт. — Что-то мне это не нравится.

До очереди нам пришлось бежать: пока мы укрепляли щит, в портал успели пройти почти все.

— Быстрей! — рявкнула бледная до синевы Маэлин. — Они оттягивают воздух слишком быстро, наши поделки не справляются.

Она, открывшая портал, должна была пройти последней — ведь переход смыкается за спиной создателя.

Я замешкалась лишь на секунду, отвлеклась на странный горьковатый запах. И ошеломленно замерла: на деревянных конструкциях появились лепестки пламени! Но ведь огонь без кислорода мертв?!

Голова закружилась. Или… Или они что-то перепутали, и теперь…

— А вот и ты, — хищно выдохнул кто-то за моей спиной. — А вот и ты.

— Эйлин, сзади! — крикнула Маэлин.

— Уходи! — рявкнула я и резко развернулась.

Висевший в воздухе травяной шар резко полыхнул и разлетелся жидким огнем, заливая все вокруг себя. И это породило страшную цепную реакцию: все, абсолютно все источавшие кислород шары разлетелись злым пламенем.

И этот огонь осветил Кирвалиса.

Безумного Кирвалиса — его глаза горели лихорадочным огнем, а на губах блестела слюна.

— Ты не досталась мне нетронутой, — шептал он, — не досталась и из-под мужа. А после ублюдка-северянина… О нет, ты мне не нужна. Тебе пора уходить!

Он метнул в меня проклятье гниющих костей, но эту дрянь я легко приняла на щит.

— Долго ли ты так сможешь?

— Бесконечно долго, — оскалилась я.

Боевой маг из меня отвратный. Но и Кирвалис не боец.

Вот только сражаться в центре бушующего колдовского пламени — не лучшая затея.

— Эйлин! Сюда, скорее!

Маэлин все еще держала портал. Портал, который практически скрылся в дыму.

— Уходи!

— Нет!

— Говори со мной, — рассвирепел Кирвалис.

И тут же рухнул на колени, перекатом уходя от темного силуэта, возникшего за его спиной.

Маэлин? Но она не могла!

С правой руки Кирвалиса сорвалось проклятье и пурпурными искрами разбилось о выставленный незнакомцем щит. Незнакомцем?

Колдовские веревки оплели белого от ярости Кирвалиса, а языки пламени высветили шагнувшего вперед мужчину.

На меня смотрел мой муж. Мой усталый, бледный муж. Его глаза глубоко запали, рот, как и ворот белой рубашки, был испачкан кровью.

Но он был жив. Абсолютно точно жив. А значит, все остальное совершенно неважно!

Рванувшись к мужу, я, ни о чем не думая, крепко-крепко обхватила его руками. И, не дождавшись ответного объятия, отстранилась и обеспокоенно заглянула ему в глаза.

— Что не так?

— Все в порядке, — солгал он и криво улыбнулся, — у вас весело.

В темноте, освещенной лишь багровыми сполохами пламени, его усмешка выглядела особенно устрашающе. Но я не позволила себе отступить.

— Что не так, Гел?

— Щит почти снят, — он отвел взгляд, — дети спасены Тенями. Проблема в пламени: оно пожрет весь город.

В стороне что-то с шумом взорвалось, и, прежде чем нас окатило волной яростного пламени, Гел создал золотистую сферу, окружившую нас со всех сторон.

Я чувствовала, что он хочет мне что-то сказать. Но что?

Он считает меня виноватой в этом всем безумии?

«Но и я считаю себя виноватой, — пронеслась в голове мысль. — Они от меня узнали про щит. То есть не узнали, а вспомнили об этой особенности».

За пределами золотой сферы открылся портал, из которого вышел Хранитель Мудрости. Вышел и сразу же согнулся в приступе удушающего кашля.

Гел взмахнул рукой, и наша защитная сфера немного увеличилась, заключая в себе и Дрегарта.

— Дети возвращены родителям, казематы полны предателей и сочувствующих им, — коротко произнес Дрегарт Катуаллон.

— А Маэлин? Она ушла? — обеспокоенно спросила я. — В ее стороне дымит сильнее всего.

Хранитель Мудрости изменился в лице и, покинув золотую сферу, скрылся среди густого дыма и ярких сполохов пламени.

— Ты молодец, — тихо сказал Гел, когда молчать стало уже невозможно. — Вы все молодцы. Сейчас вернется Гарт, и я отправлю тебя домой.

— Ритуал сработал?

— Да. — Он упрямо не смотрел мне в глаза. — Конечно, разве могло быть иначе?

Мне хотелось закричать, затопать ногами и потребовать от него ответ на мой самый первый, самый важный вопрос: «Что не так?» Что я сделала не так?

— Ты… Ты кажешься печальным, — с трудом произнесла я.

Он ничего не ответил — рядом с нами вновь разгорелся портал, и в сферу проскользнул Дрегарт.

— Отправил Мэль домой, — он взъерошил волосы, — ну и молодцы же вы. Не испугались, все вывернули к лучшему! И что интересно, твоя, Эйлин, иллюзия, до сих пор держится! Здесь тьма, пламя и дым, а снаружи как будто люди на земле лежат.

Я подняла взгляд наверх и увидела, что в куполе появились светлые области. Этакие проплешины, сквозь которые видно голубое небо.

— Но столице все равно конец, — добавил Дрегарт со вздохом.

— Почему? — нахмурилась я.

— Огонь родился из смешения нескольких заклятий и алхимии. Это не погасить. Боюсь, что выгорит весь Кальстор, — мрачно произнес мой муж.

— А то и предместья зацепит, — еще мрачней произнес Хранитель Мудрости.

А я, забыв о вежливости и осторожности, прямо спросила:

— Но ведь вы — Повелитель Огня, ведь так? Три Хранителя Севера — огонь, лед и ветер. Хранитель Теней — лед, мой муж — ветер, а вы…

— А я, в данный период времени, повелитель тухлых искр, — скривился Катуаллон. — Мы выжаты. На энерго-тонике можно построить портал. Но подчинить нетипичное пламя — немыслимо.

— Нетипичное? — уточнила я. — То есть колдовское.

— Даже колдовской огонь не уничтожает камень. Посмотри на мостовую, — шепнул мне Гел.

Подавшись вперед, я всмотрелась в бушующее пламя и охнула: Моргелин сказал правду. Температура огня была попросту непредставима — камни пузырились и распадались иссушенным пеплом.

— Мы можем попробовать…

— Нет, — отрезал мой муж, перебив Катуаллона. — Не сейчас.

— Я… Гел, я все понимаю. И моя жена мне не менее дорога, чем тебе твоя. Но Кальстор нужен Северу. У нас нет других крупных городов.

— А можно чуть больше подробностей? — заинтересовалась я, переводя взгляд с одного на другого.

— И, к слову, — Катуаллон напрочь проигнорировал меня, продолжая сверлить взглядом Гела, — моя жена была бы в восторге. Такого костра не будет больше ни у кого. Да и не было, если мне не изменяет память.

Гел молчал.

— Это безопасно. Это то, чего вы оба хотите. Это то, что спасет город, — давил Катуаллон.

— Я не знаю, что это, но я согласна. Хотя сейчас я хочу клубничный лимонад, и вряд ли кто-то разделяет мои чувства, — громко и четко произнесла я.

— О, — глубокомысленно произнес Хранитель Мудрости, — вот это чувство я точно разделяю. Клубничный лимонад с мятой и кубиками льда.

— Я мертв, — глухо произнес мой муж.

Вздрогнув, я посмотрела на Катуаллона. Но Хранитель Мудрости не спешил опровергать слова моего мужа.

— Я не понимаю.

— Ритуал убил меня, — с убийственным спокойствием произнес мой муж. — Объединенными усилиями Гарт и Дан вытянули меня.

Усилием воли скинув с себя оцепенение, я четко произнесла:

— Я не уйду. Ты жив. То, что твое сердце не билось несколько минут, не значит, что ты мертв. Даже в Империи перестали добивать тех, кто смог вернуться с изнанки.

— Добивать?! — поразился Дрегарт.

— Да, — я чуть смутилась, как будто лично я кого-либо отправляла туда, откуда он пришел. — Но если на Севере нет такой традиции, то в чем проблема?

— Считается, что вернувшиеся с изнанки маги прокляты. Север верит в это, — Дрегарт тихо вздохнул, — это и правда так. Маг теряет в силе, женщина становится бесплодна.

Мы стояли в центре золотой сферы, созданной моим «обессилевшим» мужем, и говорили о таких глупостях!

— Если я потеряю магию, я не смогу хранить закон, Эйлин.

— Я понимаю это. Но почему ты отталкиваешь меня? Если ты потеряешь магию и не сможешь хранить закон, то тебе определенно потребуется кто-то любящий. Кто-то, кто обнимет и скажет: «Ты справишься». И ты справишься, потому что ты сильный и не умеешь сдаваться. А теперь, когда мы закончили с глупостями, давайте что-нибудь сделаем с пламенем и разойдемся по домам! День и за середину не перевалил, а я уже устала.

Гел расхохотался и подхватил меня на руки. Закружив меня, он резко остановился и повернул нас обоих к Катуаллону.

— Знаешь, когда мы в коридоре моего замка встретили неожиданное чудовище, моя жена запихнула меня к себе за спину и выставила щит.

— Ох, — я прикрыла глаза, — ты долго будешь вспоминать, как я испугалась светящегося рисунка?

— Всегда, — выдохнул Гел. — Любовь моя, душа моя, моя радость и мое счастье, ты хочешь стать моей женой? Быть со мной с этой минуты и до последнего удара сердца? Любить меня и принимать мою любовь?

— Да, — коротко произнесла я. — Да.

Уголки глаз защипало от выступивших слез.

— Чудно, — хлопнул в ладони Хранитель Мудрости, — любовь спасет мир. В нашем, правда, случае — не мир, а столицу.

— Я продолжаю ничего не понимать. Но, если честно, сейчас мне это немного безразлично, — хмыкнула я.

— Я не могу подчинить пламя. Я не могу его уничтожить, — пояснил Дрегарт. — Но мне подвластно его движение. Весь этот огонь, вся его ярость соберется воедино, и ты войдешь в него одновременно с Гелом.

— И наши души воссоединятся где-то на изнанке? — не без интереса уточнила я. — Хороший план, а главное — действенный.

— А ты смешная, — прогудел рядом чей-то незнакомый голос.

Резко повернувшись, я увидела лишь тающую в языках пламени темную фигуру.

— Что это было?

— Где? — удивился Гел.

— Я тоже ничего не слышал, — добавил Дрегарт. — Ладно, здесь и дым, и пламя, и куски ясного неба над головой — все что угодно могло привидеться. Гел, ты объяснишь?

— Да. Займись огнем.

Дрегарт вышел за пределы золотой сферы, и в тот же момент пламя взревело еще яростней, еще злей! И мне вновь почудилась темная фигура, идущая сквозь огонь.

— Эйлин, поверь мне. — Гел мягко обнял меня. — От твоей веры зависит… Зависит все. Никто не говорит о свадебных обрядах Севера: сами Боги закрывают нам уста. Поэтому каждая невеста ступает в огонь неподготовленной.

— То есть это была не дурновкусная шутка. — Я с трудом сдержала истерический смешок.

— Мы войдем в огонь вместе. Ты с одной стороны, я с другой. Дрегарт воззовет к Отцу-Хаосу, и он благословит наш брак, позволил нам целыми и невредимыми пройти сквозь пламя.

Я смотрела на своего мужа и понимала: он не шутит.

— Если ты не готова, то в этом нет ничего страшного. Не каждый северянин проходит этот ритуал.

— Чем это поможет столице?

— После обряда пламя исчезает.

— Я готова.

— Эйлин.

— Я смогу. Просто поверь в меня так же сильно, как ты веришь в то, что мы не сгорим.

— Я верю в тебя сильней. — Он коснулся моих губ своими. — Гораздо сильней.

Его слова придали мне сил. Потому что сама я в себя верила очень слабо. Если бы не слова Деми об огне, который не обожжет, мне было бы куда труднее примириться с такой свадьбой.

— Ты останешься здесь, пока мы все не подготовим. — Гел оставил еще один поцелуй на моих губах. — Затем сфера откроется и превратится в тропу, на конце которой тебя будет ожидать костер.

— Хорошо, — кивнула я.

— Эйлин, — Гел опустился передо мной на одно колено, — если тебе страшно, если ты не готова — ты можешь отказаться. Я не стану любить тебя меньше, клянусь.

— Любовь стерпит многое, — согласилась я. — Вот только уважение уйдет. Я не смогу себя уважать, если откажусь.

— Внутри тебя чистая сталь, — нежно произнес Гел и поднялся. — Это не займет много времени.

Он вышел за пределы золотой сферы, и через мгновение видимость пропала абсолютно. Я больше не могла видеть ничего из того, что происходило снаружи.

— Я могу открыть для тебя портал, — прогудел уже слышанный мною голос. — Ну-ну, еще ни одна невеста не нападала на жреца Хаоса.

В его голосе слышались и упрек, и насмешка, а мое лучшее проклятье жалкой пыльцой осыпалось с его груди.

— И зачем же мне портал? — Я сложила на груди руки.

— Ты бы взяла дочь, свои вещи, и я бы вновь открыл тебе портал. В Степь, например. Там нет особых проблем, да и вскоре пойдет на большие уступки. Степняки защищают сильных магов.

— Мой дом здесь. — Я покачала головой.

— Но ведь тебе страшно, — вкрадчиво произнес он.

А я замерла, пытаясь справиться с целой бурей чувств, что взметнулись внутри меня. Жрец, не назвавший свое имя, лишь усмехнулся, глядя, как я сжимаю кулаки.

Хотя… Возможно, он и не смотрел на меня. Его лицо было скрыто капюшоном черной мантии, столь глубоким, что он должен закрывать ему весь обзор.

— Бояться не стыдно, — глухо сказала я. — Стыдно отступать.

С этими словами я повернулась к жрецу спиной. Я не позволю ему сломить мою волю. Мою и без него слабую волю.

— Смешная, — хмыкнул он.

И в ту же секунду я осталась в полнейшем одиночестве.

Прикрыв глаза, я хотела было призвать свой привычный, родной кокон спокойствия. Но… Это было бы неправильно. Мое умение успокаиваться не то, что нужно, чтобы войти в огонь. Ведь если подумать, то огонь — это олицетворение чувств.

«Хотя это так глупо — пытаться проанализировать старый обряд», — остановила я сама себя.

Но и искусственное спокойствие призывать перестала.

Золотая сфера замерцала и рассыпалась искрами, чтобы переродиться в узкую тропку.

Выйдя из безопасного кокона, я неосторожно хватанула ртом воздух и закашлялась. Хранители постарались, собирая дым и пламя, но где же это все? Под ногами лишь золотая тропа, пролегающая по седому праху, который был мостовой. А вокруг — темнота. Над головой все та же темнота с редчайшими «проплешинами» голубого неба.

От тропки исходил свет, и я поняла, что иду среди груд обломков. Все, что должно было стать частью праздника, было свалено в высокие кучи.

— Я уже не открою для тебя портал.

Рядом с тропой появился жрец Хаоса.

Но я прошла мимо. Лучше промолчать, чем после вымаливать прощение за случайное богохульство.

Три шага, и я прохожу сквозь пелену иллюзии, скрывавшей от меня костер.

Костер?!

Передо мной ревело огромное пламя. Клянусь, его пляшущие язычки достигали купола!

А тропа, все так же светясь золотом, вела меня к небольшому округлому мостику, который исчезал в этом пламени.

— Назад не отвернуть, а бояться не стыдно. Но разве ты не всю жизнь чего-то боялась, Эйлин?

— Боялась, — я усмехнулась, — но разве отступала?

Отбросив в сторону все мысли, все чувства и инстинкты (особенно сильно сопротивлялся инстинкт самосохранения), я шагнула вперед. И еще. И еще.

Шаг за шагом приближал меня к стене огня. Дышать становилось все трудней, кожу на лице пекло от нестерпимого жара.

— Мой муж верит в меня. А я верю ему.

Первый шаг сквозь пламя дался особенно тяжело. Второй чуть легче. А третий… На третий шаг я оттолкнулась от помоста, чтобы левитировать себя в центр.

Боли нет, и страх ушел. И парить среди пламени, среди танцующих разноцветных искр — что может быть лучше?!

— Поймал, — выдохнул Гел мне на ухо, и я лишь радостно рассмеялась.

— Вы самая безумная пара из трех. А казались такими осмотрительными, такими скучными и предсказуемыми. — Жрец оказался рядом с нами. — Квэнни Эйлин, по доброй ли воле ты вступаешь в брак с Моргелином Т-роном Трегеретом, что также носит звания Повелителя Ветра, Великого Лорда Севера, Хранителя Закона, Первого Короля Сагерта?

— Да.

— Алвориг Моргелин, по доброй ли воле ты берешь квэнни Эйлин в жены? Не хранишь ли в душе злой умысел, не желаешь ли выгоды?

Мой муж на мгновение замялся, а после со смешком выдохнул:

— На этот вопрос нельзя ответить односложно. Да, по доброй воле. Нет, не храню в душе зла. И выгоды тоже не хочу.

— А у жрецов Хаоса бывают стажеры? — шепотом спросила я Гела.

— Я все слышу, — прогудел жрец. — Нет, стажеров не бывает. Бывают новенькие, которым уже не свернуть с пути. Но к таким, как вы, приходят только опытные.

— Потому что мы важны для Севера? — неуверенно предположила я.

— Потому что у молодых жрецов нежная психика, — хохотнул жрец. — Возьмитесь за руки и да свершится таинство обряда!

Он накрыл наши соединенные руки своими ладонями. Золотое сияние сменилось белым, откуда-то слева подул легкий морской бриз и…

— И все? — Я ошеломленно осматривалась.

Исчезло все. Пламя, помост, мусор и седой прах. Мы стояли на засохшей земле, а наши соединенные руки… Наши соединенные руки светились.

— Один рисунок на двоих. — Гел покачал головой. — Отец-Хаос благословил наш брак.

— Разве это не работа Матери-Магии?

— Ну, полагаю, это означает, что мы не заскучаем, — рассмеялся Гел и, выпустив мои пальцы из рук, прижал меня к себе и выдохнул на ухо ту самую заветную фразу, о которой я мечтала уже несколько часов: — Домой! Мы уходим домой, и пусть оно тут все хоть бурьяном растет — до завтрашнего утра меня нет. И тебя нет.

— Никого нет. — Из густой тени выступил Дрегарт. — Совету Магов, как и Совету Кальстора, пора немного поработать. Хранители вышли из строя, но Север защищен. Мы отдохнем и посмотрим, с какого конца браться за политику.

— В точку, — усмехнулся мой муж.

Дважды муж, вообще-то.

А после он подхватил меня на руки и пронес сквозь раскрытый портал. Я еще успела увидеть, как красиво распадается щит над Фонтанной площадью, а после… После я кинула на себя и Гела очищающие заклятья, и мы рухнули в постель. Спать. Спать много, долго и непрерывно…

"Мечты-мечты", — мрачно подумала я, когда, уже удобно устроившись, вспомнила, что теперь мой бесценный концентратор не внутри меня. И что глупо надеяться, что он никуда не денется из кармашка в складках юбки. И что рану между ключиц хорошо бы чем-то обработать.

Перевернувшись на спину, я уныло уставилась в потолок. Арлетт хорошо обезболила — я совершенно ничего не чувствовала.

Осторожно подняв руку к ключицам, я коснулась пальцами… Абсолютно ровной, гладкой кожи?!

Сон схлынул. Рывком сев, я сбросила и одеяло, и обнимавшую меня руку Гела.

Соскользнув на пол, я принялась судорожно искать свой концентратор. До этого я убрала его в крохотный кармашек в складках юбки, и теперь… Вот он!

Короткое заклинание, и передо мной зависло ростовое зеркало. Его края мягко светились, и я могла четко рассмотреть себя.

Ключицы были целы. То есть они и до этого были целы. Но никакой раны между ними не было. Даже крохотной царапинки!

"Я точно знаю, что раны после извлечения концентратора долго заживают, могут нагнаиваться и болеть", — молнией пронеслось у меня в голове.

— Эйлин? — позвал меня Гел.

— Я разбудила тебя? Прости. — Я не могла отвести взгляд от зеркала.

— Что случилось? — Муж поднялся с постели и подошел ко мне. — Хотя хорошо, что ты встала. Утренние мы не сказали бы спасибо за сон в неудобной одежде.

А я, по-прежнему касаясь пальцами межключичной ямочки, тихо-тихо произнесла:

— Здесь должна быть рана. Неглубокая, но…

— Я не видел, — нахмурился Гел. — Ты скрыла ее от меня?

Он стоял за моей спиной и также отражался в зеркале. Подняв взгляд, я посмотрела его зеркальному двойнику в глаза.

— Думаю, я могла бросить иллюзию и сама не заметить. Я привыкла скрывать ссадины и синяки с детства. Благородная квэнти не может лазать по деревьям и бродить по каменистому дну лесных ручейков. Но… Сейчас иллюзии нет. И раны нет.

Повернувшись к Гелу, я раскрыла левую ладонь и заставила артефакт окутаться облаком магии и взлететь.

— Арлетт вытащила мой концентратор.

Гел молчал, а я, как зачарованная, следила за собственным парящим концентратором.

Мой муж сдавленно выругался, а я продолжила:

— Он спасал меня от замужества с кем-то. И, знаешь, мне почему-то кажется, что это должен был быть Кирвалис. Одно лишь неясно: отчего он так ко мне прицепился?

— Он жив, — Гел осторожно отвел локон с моего лица, — и я вытащу из него все, что в нем есть. А после… Ни он, ни твой бывший супруг больше нас не побеспокоят. И ты, и Деми, вы обе — мои, и вы будете в безопасности.

— Спасибо. — Я прикрыла глаза.

Он поднял руку и скользнул кончиками пальцев по моим ключицам. После чего мягко рассмеялся:

— Это подарок Отца-Хаоса. Я чувствую его безумную силу. Видимо, ты сильно его поразила.

— Я? Его? Только если жреца. — Я пожала плечами. — Знаешь, я не слишком верующая. То есть я знаю, что Боги есть. Но мы им не интересны.

Гел расхохотался, после чего, поймав мой парящий концентратор, шепнул:

— Боги живут здесь, на Севере. И каждый жрец Хаоса — часть Отца-Хаоса. Он смотрит их глазами, слышит их ушами и говорит за них.

Ахнув, я скептично уточнила:

— То есть я повернулась к Богу спиной? И его это так позабавило, что он вылечил мою рану?

— Меня он тоже подлечил, — Гел вложил концентратор в мою руку, — думаю, это неозвученная благодарность за Север. Сама понимаешь, Боги должны быть беспристрастны. Но здесь их родина, здесь они переродились из людей в Богов.

Левую руку обожгло искристой прохладой, и я довольно прижмурилась. Как же хорошо. Почему мне раньше не приходило в голову извлечь концентратор?

— Что ж, мы теперь можем лечь спать, как приличные, умытые водой, а не магией люди. — Я улыбнулась, а Гел меня передразнил:

— При-иличные? Давай-ка я для начала помогу тебе раздеться, — мягко произнес мой муж. — И расплести волосы.

Он убрал созданное мной зеркало, после чего сотворил удобный мягкий табурет, на который меня и усадил.

Гел мягко разбирал мои волосы на отдельные пряди, пропускал их сквозь пальцы и чуть ли не мурчал от удовольствия. Он запускал пальцы в мои локоны вновь и вновь, осторожно потягивал их, а после тут же принимался массировать кожу. Прикрыв глаза, я полностью растворилась в этом моменте. Пока Гел не скользнул кончиками пальцем по моим вискам, огладил тонкую кожу шеи и остановился на плечах. Провел линию вдоль выреза платья и вернулся назад, к шее.

По венам плеснуло давно забытым жаром, и я шепнула:

— Ты можешь. Все, что хочешь.

— Только то, чего хочешь ты, — отрывисто бросил он.

Прикусив губу, я медленно поднялась на ноги и развернулась к нему. Короткое заклятье, и платье шелковой волной стекло к моим ногам.

— Все, что мы захотим, — едва слышно произнесла я и переступила через платье.

— Я не знаю таких заклинаний, но ветер может быть острым, любовь моя. — Он хищно улыбнулся, и вся его одежда разлетелась на мелкие лоскуты.

— Впечатляющий контроль, — поразилась я, — неужели не страшно?

— Я овладел своей стихией в достаточной степени, — с ноткой самодовольства ответил мой муж и привлек меня к себе, — мы будем говорить о магии?

— Будем, — согласилась я и медленно выдохнула, всем своим существом впитывая его осторожную ласку.

Магия пела и кружилась вокруг нас. Я не удержала контроль, и, к вящему восторгу Гела, моя кожа вновь начала светиться. Но не везде, а лишь там, где он прикасался.

Губами и пальцами он рисовал на моем теле картины, щедро дарил свою любовь и ласку, шептал о любви. И я отвечала ему тем же. Стремилась прикосновениями показать то, что уже было сказано словами: люблю. Люблю так сильно, что больно дышать. Люблю так сильно, что даже умереть не страшно. Люблю. Просто люблю.

"Дышу тобою", — подумала я и поймала губами его прерывистый выдох.

— Иногда мне кажется, — прошептал он, касаясь губами моей шеи, — что в этой теории про родственные души есть зерно разума.

— Возможно, — улыбнулась я и прикрыла глаза. — Возможно.

Я уже погружалась в сон, когда услышала тихий смешок Гела:

— И все же мы легли спать не как приличные, умытые водой люди.

— И концентратор надо положить в шкатулку, — вздохнула я, не открывая, впрочем, глаз.

— Вот уж концентратор никуда не денется. Можешь выбросить его в окно, все равно он окажется у тебя в руке в тот же момент, как ты только этого захочешь, — фыркнул Гел и все-таки поднялся на ноги.

— Твоя сила воли впечатляет. Эй!

Он левитировал меня с постели к себе поближе и подхватил на руки.

— Я не могу позволить своей бесценной возлюбленной супруге спать как неприличной, — хохотнул он и понес меня в ванну.

В теплой воде я проснулась, и стыдно, если честно, признаться, но два взрослых, умудренных опытом человека с визгом и хохотом носились по ванной комнате и кидались спешно наколдованной пеной.

— Это все стресс, — с умным видом произнесла я, когда Гел помог мне промыть волосы и подал полотенце.

— Хм, думаешь? — Он глубокомысленно обвел взглядом разгромленную ванную комнату и пожал плечами. — А я думал, мы ведем себя как приличные люди.

Я поперхнулась смешком. Кажется, мое высказывание чем-то зацепило Гела и теперь он будет этих самых "приличных людей" вспоминать долго и упорно. А я… А я не против. Главное, что мы свободны, счастливы и любимы. И самое главное испытание мы прошли с честью. Все, что будет дальше, — просто жизнь. Она не бывает ни простой, ни скучной. Но мы все преодолеем.

Эпилог

В детской было шумно: Деми важным голосом читала младшему брату сказку, Tшepp взлаивал в нужных местах, а счастливый мальчишка гудел, как пчела. Где-то в стороне, как всегда у окна, стояла Карин: она взялась писать акварельную картину. Рука слушалась ее все так же плохо, но целители велели не щадить кисть и разрабатывать ее «сквозь боль и слезы». Так что теперь она не выпускала кисточку из рук, и наш замок заполнялся все новыми и новыми прозрачно-голубыми картинами.

Притаившись у створки двери, я сделала небольшой шаг вперед, чтобы понаблюдать за своими такими непохожими, такими неродными, но так хорошо поладившими детьми.

Почему неродными? Потому что нам все же удалось отыскать того малыша, личину которого Таэльри набрасывала на глиняного голема. Как мы и думали, ребенок проживал в ужасных условиях, а его мать… Увы, ее давно не было в живых. И кто знает, может, Таэльри приложила свою руку и к этому.

Сейчас все, кого схватили на Фонтанной площади, сидели в темнице. Все, кроме Таэльри: именно она накладывала щит, и он, измененный, как-то хитро по ней ударил. В общем, с ней произошло то, что должно было произойти лишь десятилетие спустя, — телесная трансформа превратила звонкую воздушную красавицу в согбенную старуху с больными суставами.

Добрая Нольвен тут же забрала ее в городской дом исцеления и, пока мы все удивлялись мягкосердечию, нежданному от проклинательницы, она принялась водить туда студенческие экскурсии.

— Наши дети должны знать, чем чреваты имперские глупости! — запальчиво возвестила она.

И мы не нашли что возразить. Ведь формально это были не экскурсии, а практика по уходу за особенной больной.

— Подслушиваешь? — Меня со спины обнял Гел.

— Не-а, просто не хотела мешать. — Я повернулась к нему и прижалась к его груди. — Как оно?

— Мы послали Империи подробное письмо и закрыли границу, — Гел пожал плечами, — ты же помнишь.

— Прошла неделя. — Я улыбнулась.

— Прошла неделя, — согласился он. — Наши границы были атакованы, но щит все выдержал. Сейчас там какой-то жутко важный старик размахивает белым флагом. Но… Знаешь, мы сделали вид, что пока ничего не видим.

— Почему? — оторопела я. — Мы же вроде бы этого и дожидались.

— Да, понимаешь, — мой муж потер затылок, — так вышло, что Империя-то нам и не нужна. Оттуда к нам ничего не ввозили. Красители мы заменили своими, сладости и вино… Не знаю, стоит ли оно того?

— Я не политик, а простой проектировщик зелий, — задумчиво протянула я, — но знаешь, если стабильное, хорошее и качественное зелье вдруг накрыть крышкой, да еще и прижать эту самую крышку — оно рванет. Когда-нибудь, в зависимости от ингредиентов и температуры пламени.

— Вот потому мы и делаем вид, что ничего не видим, — кивнул Гел. — Сейчас Совет Кальстора спешно сочиняет новые торговые договоры. Так что завтра-послезавтра мы заметим этого переговорщика и пригласим его в промежуточную зону. А там, глядишь, через пару лет твой дед сможет посмотреть на правнучку.

— Правнуков, — поправила я мужа. — Грег наш сын, Гел. И если мой дед не сможет этого принять… Что ж, его почти не было в нашей жизни, мы немногое потеряем.

— Мне казалось, ты его простила. — Гел увлек меня в сторону от детской.

— Я написала ему письмо, — поправила я мужа. — Мне было интересно, как он понял, что Кирвалис опасен.

— Он ответил? Потому что от самого Кирвалиса мы не добились ничего. Он пускает слюни и в пыли рисует худую женоподобную фигуру с длинными волосами.

— Ответил, — я вздохнула, — письмо было сильно повреждено — видимо, барьер счел его опасным. Или я не знаю. Дед не знал, что Кирвалис опасен лично для меня, но он знал, что мать и отец Кирвалиса — брат и сестра. Он просто хотел здоровых внуков. Глава рода, дед Кирвалиса, умер два года назад, а с ним умерла и клятва моего деда.

Не договорив, я просто прижалась к Гелу. Получается, что моя мирная и тихая жизнь была заслугой деда Кирвалиса. Он не позволял внуку распоясаться.

— Эйлин?

Вздрогнув, я посмотрела на любимого.

— Да?

— Все хорошо, — он мягко улыбнулся, — твой муж трус, он подписал все бумаги, и Деми только наша с тобой. Как будто ее кровного отца никогда не существовало. Никто и ничто не заберет от нас нашу девочку.

— И нашего мальчика, — согласилась я.

И я не лгала. Малыш действительно был чудо как хорош. А еще он был удивительно здоров — целительница Тревёр, пришедшая в себя, немедленно взяла над ним опеку. Оказалось, что ее странное состояние было вызвано тем, что ее клятва — не вредить мне через кровь — призадумалась, а не является ли вредом то, что целительница уменьшила и проглотила флакон.

«Я просто не знала, что делать, — смутилась она. — И не успела подумать. Клятву-то я дала расплывчатую очень. Зато мне не довелось терпеть пытки. Я просто услышала, как взламывают мой дом, и по обрывкам фраз сразу догадалась, что к чему. Я не дура».

Последнее, она, правда, произнесла очень сомневающимся тоном. Но мы с Гелом уверили ее, что она очень-очень умная. И что мы будем счастливы, если именно она будет следить за здоровьем наших детей.

— Я вот думаю, — Гел вывел меня на крошечный балкончик, заросший плющом, — нам ведь скоро не продохнуть будет. Впереди бал, к тебе, как я помню, уже приходили модистки. Потом, когда мы договоримся с Империей, придется и по этому поводу устраивать прием.

— Та-ак? — заинтересованно протянула я.

— Давай соберем детей и махнем к морю. Я купил крошку-дом — он сам собой раскладывается, как палатка, а потом собирается. Ты, я, дети и Карин. М-м-м?

— Идея отличная, но помни про Арлетт: она чуем чует всё интересное. И Грея, который служит у тебя и первым узнает о нашем путешествии. А с ними кот.

— Именно поэтому я посоветовал Грею тоже приобрести эту артефакторную новинку, — рассмеялся Гел. — У меня наконец-то большая и дружная семья. И я желаю жарить мясо на морском берегу, а не сидеть в душном кабинете. В конце концов, два-три дня без нас как-нибудь справятся.

— Твой секретарь потеряет бумаги. — На балкончик протиснулась Деми, на руках которой сидел Грег. — Но он найдет их до того, как мы вернемся из отпуска. Арлетт забудет предупредить своих подчиненных про оставленное зелье, и это станет прорывом в современной алхимии. Не сразу, правда, а только когда от потолка отвалится.

— Ух ты, — восхитилась я и приняла на руки сына, — а про Империю что?

— Будут подличать, — Деми пожала плечами, — я мало вижу про Империю. Мне неинтересно. Но с нами, с Севером, все будет хорошо. Разве нужно что-то еще?

— Да нет, — мы с Гелом переглянулись, — нам хватит.

— Тогда мы с Tшeppом пойдем собирать провизию, — Деми вздернула носик, — а то пёса голодный, он уже три часа ничего не ел!

— Мяса побольше возьмите, — крикнула я в спину дочери. — Иногда мне кажется, что расходы на еду — это самая большая графа.

Гел вздохнул:

— Ну ты же понимаешь, что мы не можем ограничить Tшeppа? У него теперь грозная защитница.

— Дя! — припечатал Грег.

И мы, рассмеявшись, отправились к кладовым. Надо все же проконтролировать сборы. А то Гелу придется пирожные жарить. А он, как мне кажется, не слишком любит сладкое.

«Если это сладкое не находится на мне», — промелькнула совершенно лишняя мысль. Мысль, которая навеяла воспоминания о сегодняшней ночи.

— Знаешь, невзирая на все трудности, — я поудобнее перехватила Грега, — я бы ничего не изменила в своей жизни.

— И я, — согласился Гел. — Мы шли долгим, кружным путем, но…

— Но наши дети окупают все наши страдания. И прошлые, и будущие.

А в самом ближайшем будущем нам предстояло выложить из большой корзины несколько коробочек с пирожными и погрузить туда маринованное мясо. И все это под горестные вздохи Tшeppа и Деми. И, к своему стыду, вынуждена признать: если стоять спиной, то не отличить, кто именно сейчас вздыхает.

Нас ждали далекие проблемы: новые торговые и союзные договоры, выдача Кельрана и его пособников, а также новые имперские подлости, ведь Срединная Империя забыла о чести.

Но еще нас, вот прямо сейчас, ждет большой семейный выезд. А это самое главное. Нас много, и мы счастливы. Север подарил мне все, о чем я только могла мечтать. И я полюбила этот суровый край всем сердцем.

— Но ведь сладкого совсем не осталось!

— Оно во второй корзине, — терпеливо произнес Гел.

И я, оставив пафосные размышления, поспешила к семье. Надо и нам с Грегом внести свою лепту в сборы, а то больно легко и просто все получается!