Король в белом: исповедь мефедронового наркомана

Немного обо мне

История моей зависимости, которую я собираюсь вам рассказать, несомненно, связана с особенностями моей личности и фактами биографии. Здесь я, чтобы не утомлять читателя, укажу лишь самые основные из них, те, что помогут сформировать представление обо мне и понять, как наркотическая зависимость пришла в мою жизнь и почему достигла таких масштабов.

Мне 31 год. Я родился и живу в Нижнем Новгороде. У меня весьма приличное высшее юридическое образование и работа по профессии, научно-практические статьи, мастер-классы в лучших университетах страны, выступления на радио и федеральном телевидении1.

Я рос ребёнком, любящим уединение. Нет, я не боялся окружающих, просто общению с людьми я предпочитал книги: книги как будто давали мне энергию, а общение с людьми, наоборот, забирало её.

Читал я очень много и на самые разные темы: исторические романы, философия, экономика, биографии знаменитых личностей, религия, мифология и даже агрохимия. Читая исторические романы, я любил представлять себя выдающейся личностью, воображал, как мне скандирует толпа. Я очень любил грезить наяву.

С раннего детства я невзлюбил дилетантство и старался собирать как можно больше сведений о том, что меня окружает, я был очень любознательным. Книги давали мне ощущение контроля. Страстная любовь к книгам была моим неотъемлемым спутником вплоть до самого последнего времени.

Помимо меня в семье была старшая сестра, которую все остальные члены семьи любили заметно меньше, отдавая мне всё самое лучшее.

Почти до 26 лет я не был подвержен никаким вредным привычкам, за исключением, может быть, чрезмерной любви к вкусной пище. Когда мне нравился какой-то продукт, я продолжал есть его и тогда, когда он уже не приносил удовольствия, то есть я ел уже просто по инерции. На некоторые продукты в результате такой увлечённости у меня появилась аллергия (например, креветки).

Алкоголь я не пил, потому что в детстве и в юношестве насмотрелся на пьяных и наслушался историй о них. Мне не нравилось, как люди выглядят под алкоголем, не нравилось, что они теряют контроль над своим разумом и поступками. Я презирал пьющих и гордился тем, что сам не подвержен этому пороку. Курение я тоже отвергал в любом виде, поносил курящих и был готов полезть в драку, если кто-то смел курить в том месте, где находился я.

О наркотиках в тот период речь не шла совсем, это было нечто настолько запретное и потому далёкое, что мозг, казалось, просто не воспринимал упоминания о наркотиках, настолько, что я не был уверен, что они вообще существуют.

Закончив университет, я переехал в Москву, где устроился на работу в крупную адвокатскую фирму, где и работал следующие несколько лет, полностью посвящая себя профессии и карьерному росту. Из-за конфликта с руководством пришлось уволиться, ожидания относительно карьеры рухнули, и я чувствовал себя слишком измотанным, чтобы строить карьеру где-то ещё, поэтому я стал работать в качестве часнопрактикующего юриста, вернувшись в родной город.

Накануне 26-летия под влиянием ближайших друзей, которые клятвенно убеждали меня в том, что я смогу пить умеренно и не надираться до свинского состояния, я впервые попробовал алкоголь и сразу же с головой окунулся в это новое увлечение. Тогда же я попробовал и сигареты, но этот способ добровольной инвалидизации не доставлял мне удовольствия, пока полтора года спустя мой знакомый не научил меня курить взатяг. С тех пор я стал активным и убеждённым курильщиком.

Как видите, все те опасности и соблазны, от которых я так рьяно отгораживался ранее и которые можно было считать успешно обойдёнными, напомнили о себе, как толкиеновский демон Балрог, казалось бы, поверженный Гэндальфом, но в своём падении успевший взмахнуть огненным хлыстом и обвить им ноги волшебника, утаскивая его в бездну Мории.

Была во мне ещё одна сторона, заслуживающая упоминания здесь. С самого детства, помимо тяги к знанию, во мне было какое-то неумолимое влечение к тёмной стороне жизни. Возможно, причиной тому было то, что детство моё проходило совершенно беззаботно, я ни в чём не нуждался и не знал отказа. По вечерам, будучи ребёнком, я смотрел «Криминальную Россию», предпочитая историям о грабителях истории о жестоких серийных убийцах, и в более позднем возрасте зачитывался книгами на ту же тематику.

Когда я смотрел в окно на вечерние улицы или гулял по ним, я представлял себе, сколько преступлений скрывает эта тьма, и мысли об этом будоражили моё воображение.

Зачем я написал эту книгу?

Я всегда чувствовал потребность излагать свои переживания в художественной форме и доносить их до окружающих. До того, как начать писать эту повесть, я публиковал на одном сайте свои стихи и эссе. В период учёбы в университете и чуть позже, когда я делал первые шаги в построении карьеры юриста, я писал статьи по юриспруденции. Читая их, преподаватели и коллеги говорили мне, что я непременно стану автором добротных книг юридического толка. Но, по иронии судьбы, достаточно впечатлений и достаточный импульс для написания чего-то более масштабного мне дало то, что грозило полностью меня уничтожить и почти преуспело в этом.

Но больше я не могу молчать. Я чувствую настоятельную потребность высказаться. Я пообещал себе и своим друзьям, что завершу эту книгу и опубликую её, чего бы мне это ни стоило, и я сдержал своё слово.

Это не книга для галочки, не книга для резюме, мол, смотрите, я написал книгу! Каждая страница этой книги выстрадана мною лично, а потому я вложил в эту книгу часть своей души. Я искренне люблю своё творение и хочу поделиться им с вами.

В этом заключается моя первая цель – самовыражение.

Вторая цель – удовлетворить тщеславие. Как вы поняли из предисловия, оно мне совершенно не чуждо. Меня вдохновляет и не дают мне спокойно спать пример и слава Ирвина Уэлша2.

Третья цель. Я очень надеюсь и искренне верю, что моя книга предостережёт хотя бы кого-то из читателей от того, чтобы ступить на эту дорожку. Я не питаю иллюзий, что моя повесть убережёт от употребления всех читателей, но я буду очень рад, если даже одному человеку прочтение моей книги поможет никогда не брать в руки наркотики или перестать делать это, если он уже употребляет.

Четвёртая цель. С тех пор, как я стал зависимым, меня задевало и угнетало косноязычие и неспособность большинства российских наркозависимых структурировать и литературно оформлять свои мысли и чувства. Всё, касающееся вопроса, в основной своей массе не отличается высокой художественностью, в нём нет отсылок к мировой и отечественной литературе, оно отрывочно и разбросано по сети.

Я хочу стать литературным голосом российских наркозависимых, которым не хватает своего Ирвина Уэлша, умеющего описать их жизнь, их радости и страдания, грёзы и разочарования.

Пятая цель – привлечь внимание к проблемам наркозависимости и поменять отношение общества к людям, страдающим этой тяжёлой болезнью. По статистике, потребление синтетических наркотиков3 растёт год от года. Наркотики – это проблема не кучки отбросов, незначительной в процентном соотношении к числу российского населения, это национальное бедствие, имеющее куда более широкий масштаб, чем думает большинство непосвящённых в тему4.

Облик наркозависимого меняется. Теперь это не уколовшийся и валяющийся где-то под мостом маргинал. Зачастую это презентабельный человек с востребованной профессией, высоким уровнем образования и интеллекта, по которому вы никогда не скажете, что он болен (до поры, конечно) или же сильно удивитесь, что он вляпался в эту историю.

Я не был наркозависимым с детства или юношества. Наркотики завладели моим разумом уже после того, как я прожил немало лет, получив высшее образование и ведя жизнь юриста-интеллектуала. И в этом, как я полагаю, трагизм моей истории: больно, что такой образованный человек попался на крючок этой ужасной болезни. Это, конечно, не «Мы, дети станции Зоо»5, где поднимается тема подростковой наркомании, но всё же.

Болезнь эта захватывает в основном юношей 15-18 лет и мужчин 25-35 лет, то есть тех, чья жизнь находится в самом расцвете сил, тех, кому, казалось бы, нужно искать себя, развиваться, работать, создавать семьи. Но вместо этого молодые мужчины гибнут или сидят в тюрьмах, и их колоссальный потенциал растрачивается впустую, или же направляется во вред обществу.

Так называемая антинаркотическая политика российского государства такова, что в тюрьму очень часто попадает именно простой наркотопотребитель. Кроме них российская правоохранительная система любит сажать так называемых закладчиков, то есть работа ведется преимущественно по самому низу наркотической пирамиды, а до верха её, как правило, правоохранительная система дотянуться не может или не хочет (по разным причинам).

Как вы понимаете, попав раз в тюрьму, человек становится навсегда потерянным для общества, потому что российская исправительная система никого не исправляет, но лишь затягивает попавшего в её лапы наркозависимого в глубины криминального мира.

Как часто я видел в сети ролики, где наркозависимых бьют, оскорбляют или же смеются над ними, глядя на их состояние во время употребления! Но наркозависимый – это больной человек и его нужно лечить. Это простая истина, но в нашем обществе она слишком мало кому сегодня очевидна.

Наркозависимого не надо оскорблять – поверьте, он сам наедине с собой себя поносит такими словами, какие вам и не снились, ведь он, как правило, ненавидит себя за то, что он такой.

В нашем обществе, как я заметил, распространено пренебрежительное отношение к потребителям тяжёлых наркотиков – куда как более пренебрежительное, чем к потребителям алкоголя и так называемых лёгких наркотиков.

И ведь эти люди ещё гордятся своими взглядами! Они говорят, что алкоголь – это норма, какой же праздник, застолье или тусовка могут без этого обойтись? Человек, который пишет в анкетах, что пьёт только по праздникам, считается у нас очень культурным и сдержанным человеком. К алкоголикам относятся снисходительно, мол, да, человек бухает, бывает такое.

Однако и алкоголь, и лёгкие наркотики, и тяжелые наркотики – всё это психоактивные вещества, опасные формы затуманивания сознания и бегства от реальности, а терпимость к алкоголю и лёгким наркотикам – это не личное достижение бравирующего такими взглядами, а следствие неких традиций и активной работы алкогольного лобби, внедряющего через различные источники в головы людей мысль, что алкоголь – это нормально.

Коварство алкоголя заключается именно в том, что его употребление обладает отложенным, но от того не менее убийственным воздействием на здоровье и личность, чем у тяжёлых наркотиков.

Здесь же стоит отметить, что к тяжёлым наркотикам люди практически никогда не приходят без предварительного приобщения к лёгким наркотикам и алкоголю.

Для кого эта книга?

А) Бывшие и действующие наркозависимые.

Б) Люди, имеющие отношение к проблеме наркопотребления.

В) Люди, далёкие от употребления наркотиков. Говоря о таких читателях, я представляю себе хорошо зарабатывающего профессионала, живущего в безопасном районе мегаполиса. Под окном у него бар с крафтовым пивом, магазин экологически чистых продуктов и ресторан, где готовят поке. Он приходит домой вечером после работы и понимает, что жизнь его благополучна и комфортна.

Но в то же время его тянет заглянуть в бездну. Залезть туда он не решается, но заглянуть тянет неумолимо, заглянуть с безопасного расстояния. И я, окунувшийся в бездну и прошедший через ужасы употребления, дам ему такую возможность.

Когда я публиковал на «Пикабу» свои заметки, из которых потом и выросла данная книга, то я заметил, что меньше всего лайков набирали те посты, где я описывал удовольствия, больше всего – те, где я описывал страдания, при этом те, где страдания были максимальными, набирали максимум лайков. Мне писали, что в моих заметках мало описаний собственно изменённого сознания и мало юмора, поэтому ранее опубликованные главы дополнены соответствующим материалом и практически полностью переработаны.

Важные оговорки

№1. Я не призываю к употреблению наркотиков. Более того, на своём примере я наглядно показываю, как погоня за лёгким кайфом привела меня к потере здоровья и интеллекта, моих дорогих друзей, карьеры, денег, социального статуса. В период употребления наркотиков я пренебрегал практически всеми своими моральными принципами, предавал и обманывал. Своими действиями я обрёк на страдания множество людей, включая горячо любимых мною родных. Я погряз в долгах и у меня появились проблемы с законом. Законы нашей страны запрещают приобретение, употребление, хранение, сбыт, перевозку, изготовление и переработку наркотиков. Помните, что конечным итогом употребления всегда являются смерть или тюрьма.

№ 2. Это исповедь, а это значит, что в данном произведении, по моему мнению, нет места художественному вымыслу. Все изложенные в данном произведении события, персонажи и диалоги реальны, а некоторые детали опускаются автором для удобства читателя. Это не книга писателя, который не видел моря!

№ 3. Поскольку я пишу свою книгу не только для действующих и бывших наркозависимых, но и для тех, кто имеет определённый интерес к вопросу, или же людей, незнакомых с темой, то для терминов из мира наркозависимых будут сделаны сноски с объяснением значения.

№ 4. Дабы не делать повествование чрезвычайно мрачным, я включил в него изрядную долю юмора. Я всегда любил посмеяться над собой и другими, и юмор этот не покидал меня даже в тяжелейшие дни зависимости. Юмор даёт нам возможность легче переносить горести жизни и вскрывает наши недостатки, что даёт возможность в будущем избавиться от них. То, над чем мы способны смеяться, больше не пугает нас, а, следовательно, не имеет власти над нами.

№ 5. Это не только книга о наркотиках, хотя они, конечно, занимают в ней главное место. Но я бы не хотел, чтобы этим всё исчерпывалось, поэтому я включил в книгу описание массового исхода россиян из страны в связи с мобилизацией, своего путешествия в Казахстан, его природы и многого другого.

Глава 1. 8 октября 2021 года

Тем поздним октябрьским вечером я не планировал ничего особенного. На улице было тепло, и я возвращался домой пешком с мероприятия. Пока я шёл, мне пришла в голову идея купить себе пару бутылок пива в баре, принадлежавшем моему давнему знакомому – Хохотуну. Когда я пришёл туда, то выпил пива несколько больше, чем планировал, а потом оказалось, что у Хохотуна есть 5 бутылок классного самогона, привезённого ему поставщиками на пробу.

Я принадлежал к той категории людей, для которых план по количеству выпитого всегда служил не более чем приманкой, ловко оставленной подсознанием, чтобы я начал пить. Когда я выполнял план, то голос в голове всегда настойчиво требовал продолжать, и я покорно отзывался на этот призыв. И даже если я вообще не планировал пить, то лишь один сделанный глоток пусть даже самого слабоалкогольного напитка пробуждал во мне непреодолимое желание продолжать до тех пор, пока не кончатся силы, подобно капле крови, попавшей на тело ослабленного вампира и пробуждающей его к кровавому разгулу.

Если иногда мне удавалось остановиться, выполнив план, то остаток вечера проходил в похвалах самому себе за то, что я умею цивилизованно пить и в поношениях тех, кто не может пить умеренно, а на следующий день или спустя несколько дней я обязательно надирался до совершенно непотребного состояния.

С тех пор, как я стал употреблять алкоголь, я со смесью из непонимания, глубокой тоски, страха и злости слушал расхожие в обществе фразы, обозначающие употребление небольшого количества алкоголя за достаточно продолжительный промежуток времени, из разряда «выпьем по пиву», «проведём вечер за коктейлем».

Как же так? Как можно взять один коктейль и пить его весь вечер? Как можно ограничиться одним или двумя бокалами пива? Это была совершенно другая система ценностей, фраза из чужого и совершенно чуждого мне мира.

Приходя на тусовку, я сразу же хватался за алкоголь и разом выпивал несколько стаканов, чтобы опьянение стало достаточно сильным. Пока я доходил до нужной отметки, я почти ни с кем не разговаривал и не сходил с места. Потом я спрашивал себя, достаточно ли я опьянел, и лишь когда я чувствовал нужную степень затуманенности сознания, я сбавлял обороты.

Для большинства людей важно не опьянеть слишком сильно и быстро, но я жаждал прямо противоположного, поэтому во время своих попоек я практически ничего не ел.

Часто я умудрялся, испытывая радостное предчувствие перед праздником или тусовкой, напиться ещё накануне, и вместо пребывания там я с тяжелейшим похмельем лежал в своей кровати, не имея сил встать с неё. В такие моменты я с неистовством религиозного фанатика проклинал алкоголь и всех его любителей.

В баре были люди, за разговорами шло время, но тут около полуночи один парень заговорщическим голосом произнес нечто наподобие:

– Ну что, ребят, может, чего помощнее в плане удовольствий закажем?

Я сообразил, что речь идёт о наркотиках. Более того, я понял, что речь идёт не о марихуане, а, вероятно, о каком-то эйфоретике вроде кокаина или экстази. В свои 29 лет я лишь несколько раз пробовал траву, да и это произошло в последние 3 года, а всех остальных наркотиков я сторонился как огня, поэтому стал отказываться.

Но в этот раз что-то было иначе. В качестве причин, по которым нам не следует этого делать, я называл то, что за наркотиком нужно будет долго идти и что уже поздно, а не то, что я не употребляю наркотики и что наркотики – зло.

Знаете, произносимые мной причины звучали больше как приглашение меня уговорить, чем как реальный отказ. То ли воздействие алкоголя ослабило волевую сферу, то ли любопытство взяло верх, но я согласился, и мы оплатили наркотик переводом на "Киви", а незнакомец, обещая очень скоро вернуться, вышел из бара.

Пока его не было, я надеялся, что будет ненаход6, что он сбежит с этим наркотиком или что его поймают менты. Ничто из этого не случилось, и минут через 20 он подошёл ко мне и Хохотуну со словами: "Всё готово". Когда он произносил эти слова, внутри у меня всё перевернулось от волнения. Я сказал своим новоиспечённым знакомым в баре, что ненадолго отойду, и проследовал на улицу.

Почему мы пошли на улицу? Дело в том, что Хохотун имел некое подобие табу относительно употребления наркотика в своём баре. То ли он считал, что нельзя осквернять бар таким образом, то ли он боялся, что его там увидят под действием наркотика (хотя после употребления наркотика мы туда вернулись), но факт остаётся фактом: из некой блажи, чудачества, он настоял на том, чтобы употребление наркотика состоялось на улице. Как вы увидите впоследствии, наркоманам вообще свойственны разного рода абсурдные страхи, запреты, предубеждения и ритуалы.

На улице за углом незнакомец выложил на лист бумаги несколько дорог блестящих белоснежных кристаллов, внешне напоминавших соль или сахар. Я поинтересовался, что это такое, и получил ответ, что это мефедрон. Тут я вспомнил, что около полутора лет назад, листая "Тиндер", я увидел в описании одной из женских анкет фразу "даю за мефедрон". Больше об этом наркотике я не знал ничего. Я понятия не имел, как его нужно было употреблять, и задал соответствующий вопрос. Ребята усмехнулись, мол, очевидно же, и объяснили, что после втягивания порошка в себя носом нужно несколько раз шмыгнуть.

Свернутая купюра была уже у меня в руке, когда я задумался. Может, не стоит употреблять непонятно что с неизвестными последствиями? Перед глазами промелькнули образы измученных зависимостью наркоманов из фильма "На игле" и крики, которые я слышал в детстве, проходя мимо дома, где сидящих на героине приковывали к кроватям и так они переживали ломку. Но алкоголь и нежелание отбиваться от компании сделали свое дело, и через пятисотрублевую купюру я затянул две дороги – по одной в каждую ноздрю, а потом стал усиленно шмыгать, втягивая в себя остатки неведомого вещества.

Несколько минут мы стояли перед входом в бар и разговаривали. За это время я ощутил, что этот вечер начинает нравиться мне всё больше. Удовольствие, казалось, начинало закипать во мне, как вода в чайнике, а голову окутывал лёгкий туман. В бар я вошёл гораздо быстрее, чем выходил. Я почти сразу заметил, что и говорю я быстрее, чем делал это раньше, и куда более откровенно. В один момент я ощутил настойчивое желание заняться сексом. Я стал предлагать своему приятелю устроить секс втроем с нашей общей знакомой. Мне очень хотелось передать окружающим хотя бы часть того счастья, которое испытывал я сам.

Хотя на часах было три ночи, я дозвонился человеку, который знал номер желанной мной девушки, и тут же стал звонить ей. Трубку она не взяла, и моё внимание переключилось на оживлённую болтовню с посетителями бара и распитие самогона. Так пролетело время до половины восьмого утра, и я, ощущая бодрость, совершенно несвойственную не спавшему всю ночь человеку, прошёл до дома 4 километра пешком, попутно приставая ко всем прохожим с разговорами.

Глава 2. Декабрь 2021

 За прошедшее с той октябрьской ночи в баре время я не употреблял наркотик. Для меня жизнь текла почти так же, как раньше. Я отметил лишь, что слова "наркотики" и "мефедрон", ранее не встречавшиеся в моих диалогах в соцсетях и мессенджерах, теперь стали в них регулярно появляться. Позднее я понял, что появление таких гостей во всё большем количестве в моих переписках не предвещало мне ничего хорошего, как увеличение концентрации войск гитлеровской Германии на границах с СССР накануне Великой Отечественной войны.

Я прочитал несколько книг и множество статей о наркотиках, посмотрел кучу видео с рассказами наркоманов и врачей об эффектах и последствиях употребления наркотиков. Несколько раз я заходил на "Гидру" и смаковал магазинные описания того вещества из октябрьского вечера, порывался купить, но меня останавливали страх быть кинутым на деньги, страх задержания полицией и страх стать зависимым.

Так длилось до предновогодних дней.

В субботу накануне Нового года меня пригласили на день рождения к другу в сауну. Имениннику я пообещал выпить максимум два-три коктейля, и для этого я взял с собой свой стакан объемом 800 мл, ведь объём коктейлей не оговаривался. В сауне я быстро накидался и больше в шутку, надеясь на отказ, предложил своему приятелю – Крепышу, разнюхать мефедрона. Крепыш согласился, и мы поехали к нему в офис, куда должны были привезти наши 2 грамма. В сауне мы решили ничего не употреблять, чтобы не смущать и не подставлять пацанов, которые были не в теме.

И вот мы едем на такси в офис к Крепышу. Меня одолевает волнение, радостное предчувствие приключений, как в детстве, когда ночью в лагере мы шли за территорию на заброшенное кладбище. Окружающая темнота и мерцающие огни большого города добавляют этому ощущению ещё больше романтики. Есть даже ощущение участия в некоем религиозном таинстве, по типу тех таинств, которые устраивали древние римляне в каком-нибудь небольшом храме в Палестине, почитая бога Митру. В будущем почти каждое употребление мной наркотика будет сопровождать это предвкушение приключений и участия в некоем таинстве.

И вот мы на месте, и через какое-то время мы слышим стук в дверь. Наркотик у нас. Мы насыпаем дорожки, и когда они готовы, то в душе моей наступает полное спокойствие, я больше ни о чём не переживаю, ведь я осознаю, что в любой момент я могу погрузить себя в состояние абсолютного счастья. Мне не хочется суетиться и спешить, мне хочется прочувствовать момент, как когда ты получаешь желанную девушку или заканчиваешь готовить блюдо, на которое потратил много времени. «Что ж, вперёд, навстречу счастью!» – подумал я, втягивая в себя наркотик.

Во время употребления меня потянуло в ночной клуб, Крепыш же поехал домой к жене и детям.

Там я встретил своего знакомого. Как оказалось, он тоже употреблял. Мы сидели за столиком и оживлённо болтали, размышляя о том, кого нам следует позвать, чтобы сделать наш вечер ещё более интересным. Меня распирало от счастья, и я отчаянно желал поделиться им хоть с кем-то.

Глаза мои, сверкавшие в полумраке ночного клуба как два прожектора, притягивали к себе всех неравнодушных к теме запрещённых веществ. К нам подходили незнакомые парни и девушки, и все они спрашивали заговорщическим тоном, под быстрыми7 ли я наркотиками и не угощу ли я их небольшим количеством заветного вещества. В будущем такие ситуации регулярно повторялись, потому что на каждой тусовке я был самым обдолбанным и имел выдающиеся признаки наркотического употребления. Я ощущал себя Александрийским маяком, освещавшим в древности путникам дорогу во тьме через воды Средиземного моря к заветным египетским берегам.

Но, увы, освещал я путь не древним мореплавателям, ведомым жаждой приключений, а обыкновенным торчкам, одержимым жаждой употребления, при этом опустившимся настолько, что они были не в состоянии приобрести себе наркотики и были вынуждены, как уличные попрошайки, клянчить наркотик у таких, как я.

Я упорно отвечал, что понятия не имею, о чём они говорят или говорил, что больше ничего нет, а где достать – не знаю.

С одним особенно пытливым пареньком, упорно пытавшимся выяснить, есть ли у меня с собой наркотики, мы даже разговорились о работе.

– Я юрист, занимаюсь судебными делами. А ты где работаешь? – заинтересованно спросил я.

– Я работаю в полиции – ответил мой собеседник, широко улыбаясь.

Увидев напряжение на моём лице, он попросил расслабиться и добавил, что он «не в той полиции работает и вообще нормальный чувак», но дальнейший разговор как-то не клеился.

Подошёл ко мне и какой-то крайне мутного вида парень, который предложил скинуться на наркотики, для чего просил перевести ему полторы тысячи рублей.

На мой ответ о том, что у меня нет банковской карты, он ответил, что можно сдать налом. На мой отказ он постепенно понижал сумму до 300 рублей, в конце же он просил просто дать ему эти 300 рублей с обещанием выслать их мне на карту завтра же с утра. Забавно было это слышать, ведь он знал, что банковской карты у меня нет, так что понятно, что ничего скидывать он не собирался и просто нагло клянчил у меня эти деньги.

Мы с приятелем уже порядком подустали от этих назойливых собеседников, когда к нашему столику подошла худая девчушка лет 20 с ярким макияжем на измождённом лице и предложила отсыпать ей мефедрона в обмен на исполнение любых наших сексуальных желаний с её стороны.

Сначала мысль о том, чтобы овладеть ею, взбудоражила моё воображение, и я вожделел эту носившую явный отпечаток природной красоты девушку, такую опустившуюся, такую доступную и потому – жалкую.

Но потом я представил, через сколько любовников с таким отношением к интимной жизни она прошла, и чем она может быть больна, ведь едва ли все эти любовники использовали презерватив, и мне стало не по себе. «Конечно, я не стану с ней спать» – подумал я.

Но эта ситуация взволновала меня и я решил узнать, как она впервые попробовала наркотик и как дошла до того, что в обмен на него этой дождливой декабрьской ночью предлагает своё тело двум незнакомцам сильно старше неё.

Она рассказала, что зовут её Даша, и что родилась и выросла она в небольшом городе в глубине нашей области. Закончив там школу, она поступила в нижегородский университет. На дне первокурсника кто-то угостил её мефедроном, который ей очень понравился, и с тех пор жизнь её разделилась на до и после первого употребления. Она начала тратить все свои скромные заработки и поступления от родственников на наркотик, ставший для неё смыслом жизни. Из университета её отчислили, а с работы уволили, но она, по её словам, не сильно об этом жалела и была этому даже рада, поскольку специальность эта была ей неинтересна, а работа была скучной и малоперспективной.

С тех пор она стала жить у своей подруги-наркоманки, обменивая свою красоту и секс на наркотики, получаемые ею от студентов, незнакомцев в барах и клубах, а также от участников специализированной группы в одной из социальных сетей, где жадные до секса мужчины ищут себе девиц, готовых на всё ради денег, наркотиков и алкоголя.

Некоторое время назад один парень пригласил её вместе с её подругой в Питер, где пару недель кормил их наркотиками и вместе со своими приятелями трахал столько, сколько хотел.

Рассказ она сопровождала демонстрацией своей страницы в «Инстаграме»8.

Рассматривая её фотографии, я отметил, что до своего знакомства с наркотиком девушка эта была юной красавицей с гладкой кожей, большими голубыми глазами, пухлыми алыми губами и прекрасными формами тела.

Чем дальше она листала свою страницу, тем явственнее становились перемены, производимые в ней пристрастием к наркотику. Страница эта была как летопись славной цивилизации с прекрасными храмами и театрами, ныне пребывающей в упадке и запустении.

Я не мог поверить, что девушка, которую я видел на фотографиях годичной давности и та, что стояла сейчас передо мной – это один человек. Хотя в чертах лица её угадывалось явное сходство с фотографией, она казалась лишь злой карикатурой на неё, язвительной насмешкой, отблеском, тенью, призраком того человека, которым она когда-то была.

Казалось, будто девушка эта повстречала героя фильма «Видок» – Алхимика, который похищал молодость и красоту своих жертв для поддержания собственных жизни и силы.

Теперь кожа её была в рытвинах, и макияж не мог этого скрыть, как не мог скрыть и потускневших глаз. Глаза эти на её исхудавшем, измождённом лице казались особенно большими. Губы её как будто сморщились и походили на двух сплетённых в каком-то противоестественном объятии гадких пиявок. От былых форм не осталось и следа, она была болезненно худой, даже анорексичной.

Девушка эта, как героиня рассказов Эдгара По, увядала раньше времени, погибая от неумолимой и страшной болезни, и в душе я оплакивал её гибель. Да, она была ещё жива и стояла сейчас передо мной, но разве не был это труп нравственный и физический?

Она могла бы быть чьей-то любящей женой, матерью, могла бы строить карьеру, могла блистать на обложках журналов и в блогах. Тысячи возможностей и дорог расстилались перед ней, но всему она предпочла дорогу из белого порошка, дорогу разложения и погибели!

И ведь сколько было в её недолгой жизни мужчин, желавших, словно стервятники, поживиться этим куском гниющего, заражённого мяса! Они облизывались на неё, они вожделели её, и я испытывал омерзение к их гадкой похоти.

Девушка эта вызывала у меня грусть, сострадание, ненависть и отвращение одновременно.

Я наклонился к её уху и тихо сказал ей:

– Наркотик поработил тебя, Даша. Посмотри: он забрал и твою красоту, и твою душу! Твоё сердце ещё бьётся, но ты уже мертва. Вспомни мои слова, когда будешь сосать очередному уродливому стервятнику, желающему твоего тела, за горстку вожделенного порошка!

Я жаждал расшевелить то человеческое, что ещё осталось в ней. Я жаждал горьких слёз раскаяния, я жаждал истерики, призванной искупить её прошлое и дать шанс на очищение. Но ничего этого не случилось. Она лишь немного смутилась и сказала, что я больной, после чего направилась к широко улыбавшимся ей двум жирным мужикам лет пятидесяти.

Глава 3. Февраль 2022 года

Начало февраля, утро субботы. Я просыпаюсь от звонка Крепыша, который тревожным голосом сообщает, что вчера ночью его очень сильно вмазало и теперь он хочет мне отдать остаток наркотика, чтобы воздержаться от употребления. Я соглашаюсь.

Несколько недель я не прикасаюсь к хранящемуся у меня дома в фольге веществу. Ближе к вечеру пятницы один из моих друзей предлагает мне присоединиться к компании потребителей наркотика. Я обещаю ему дать ответ позже.

Вечером я иду покупать пиво в магазин. Приятелю я говорю, что смогу быть позднее и ссылаюсь на занятость. На самом деле меня терзают смутные сомнения – стоит ли употреблять вещество. Есть ощущение некой судьбоносности момента – выберу ли я зло или добро. И, наконец, собрав волю в кулак, я говорю себе, что не поеду, но почему-то решаю написать об этом попозже. И через несколько минут я уже заказываю такси до этой тусовки.

Мы употребили вещество на квартире перед тусовкой, а потом поехали в караоке. Там я угощал ребят и совершенно не жалел для них наркотика, угостившись тем, что осталось.

Когда мы вышли на улицу покурить, шёл дождь. Меня это совершенно не волновало: я стоял полчаса под дождём и без умолку болтал, притягивая новых слушателей и не позволяя никому уйти в помещение.

После этого мы проехали покурить травы в одно заведение. Нас было трое. Когда мы скурили по косяку, один из нас – хозяин заведения, минусанулся. До конца вечера он не говорил ни слова, только хихикал, а когда мы уходили, он сказал: «Пока».

Трава всегда действовала на меня не так, как на остальных. В первый раз я лаял (мне почему-то в тот момент это казалось очень забавным и естественным), в следующий раз я просто то вырубался, то пробуждался, вероятно, такой эффект возник от смешения марихуаны с большим количеством алкоголя; в последний раз, когда я накуренный ехал к друзьям, мне казалось, что я то задыхаюсь, то у меня инфаркт, то перегрев тела. Мысли о скорой и неминуемой смерти перемежались с сетованиями на столько недолгую и бесславную жизнь, а также с мыслью о том, что я зря накурился травы.

Когда я приехал к месту назначения, я выкурил сигарету, бросил окурок в сторону и стал озираться по сторонам.

Внутренний голос то говорил мне, что я зря бросил бычок не в урну и что я плохой, потому я пошёл и подобрал его. Потом голос сказал, мол, разве ты такой слабак и тебе не насрать на правила? Я вновь бросил. Потом мне казалось, что многие жильцы дома видели мой плохой поступок, и я вновь поднял бычок, а потом голос с насмешливой интонацией спросил, мол, нормально ли я над тобой издеваюсь, Валер? Я тут же швырнул бычок в ближайший сугроб и вновь замер.

Какая-то невидимая рука, казалось, доставала из моего подсознания на поверхность всё новые и новые страхи, и я на какое-то время оказывался парализованным от ужаса, а потом в голову приходили аргументы в пользу того, что бояться не стоит. Так шло время, а я постоянно отслеживал его, поглядывая на часы, и ждал, когда же всё это кончится.

«Что ж, с этим страхом мы разобрались, тогда попробуй вот это. Что ты сможешь на это сказать?» – спрашивало подсознание вновь и вновь.

Когда я наконец-то немного успокоился и зашёл в помещение, то я стал судорожно вспоминать, кто из присутствующих где работает, и я понял, что не обо всех мне это известно. Одну девушку я особенно подозревал в том, что она работник правоохранительных органов и послана сюда, чтобы следить за нами, а в нужный момент она впустит в помещение оперативную группу, меня же они выставят виноватым во всём. Я стал требовать от всех не оставаться в комнатах наедине, потому что мне везде чудились заговоры. В помещении было две больших металлических двери, и я регулярно требовал от присутствующих закрыться на все замки и гонял кого-то из присутствующих проверять их. Потом я понял, что не доверяю этим людям, и ходил проверять сам.

Потом я стал забывать, о чём идёт речь, и не мог вообще ничего сказать. А ещё меня очень страшила мысль о том, что я не смогу выйти из этого состояния.

В общем, как вы понимаете, трава действовала на меня не лучшим образом.

Вот и в этот раз, когда мой друг Смит сказал, мол, Валер, я не чувствую эффекта, я уже хотел радостно сказать, что ничего не чувствую тоже, но голос в голове проорал:

– Сейчас твоя голова взорвётся и мозги разлетятся по сторонам!

Потея и бледнея, я всё же сказал, что, мол, да, не особо берёт меня.

Потом всё по кругу: паника, потом забывчивость. Потом я понял, что бояться мне нечего, и голос пообещал больше не пугать меня. Он пообещал сделать мир интереснее и попросил выйти на улицу.

На улице всё было нормально и я уже подумал, что меня отпустило, но, приглядевшись, я заметил, что вокруг плещется море и повсюду раскиданы большие камни. Не решаясь проверить, кажется мне всё это или нет, я старательно прыгал по камням, чем вызвал глубокое непонимание у Смита. Я сказал ему, что просто играю, осознав в тот момент, что это просто галлюцинация.

Пока мы шли по набережной, я заметил, что подо льдом плавают рыбки в огромном количестве. Я подумал, откуда же они тут взялись, а потом задумался, галлюцинация это или нет, и я действительно не мог отличить правду от фантазии.

Когда Смит меня покинул и приехало моё такси, я почему-то несколько минут не решался к нему подойти. Потом я ещё несколько минут ходил и осматривал машину, пытаясь понять, моё это такси или нет.

Таксист, который, видимо, устал ждать, высунулся из машины и назвал мою улицу, а затем спросил, поеду ли я.

В такси я чувствовал себя неуютно, мне казалось, что водитель всё понимает и осуждающе смотрит. Я подумал, что нужно срочно начать разговор, иначе он точно всё поймёт. При этом все идеи начала разговора казались мне неуместными, но вдруг одна фраза мелькнула у меня в голове и показалась мне гениальной:

– Скажите, а вы верите в вампиров?

Да-да, мне казалось, что лучше фразы для завязки разговора с водителем и быть не может, а теперь он ни за что не догадается, что я укуренный.

Удивительно, но водитель спокойно отреагировал на такой вопрос и всю дорогу мы говорили о вампирах. Выходя из машины, я попросил водителя быть осторожным, потому что вампиры повсюду, и аккуратно хлопнул дверью, оглянувшись с мыслью: не наблюдает ли кто?

Когда я пришёл домой, голос объяснил мне, что я выглядел просто как укурыш-деградант и мне стало то ли стыдно, то ли смешно. Я подумал, что курить траву мне не надо, и что все мои попытки распробовать этот наркотик оказываются неудачными и ведут практически к идентичным результатам.

Мне написал Смит. Меня уже отпускало, и у нас родилась идея о том, что употреблять мефедрон стоит не чаще раза в 21 день или раз в месяц, то есть я начал вырабатывать некую систему употребления вместо эпизодического употребления.

Глава 4. 7 марта 2022 года

Решив, что употреблять стоит не чаще раза в три недели, следующее употребление я осуществил 7 марта, чуть не дотянув до срока.

Смит позвал меня посидеть в ресторане, а когда я пришёл, то оказалось, что у него есть амфетамин. Последний я никогда не пробовал до того дня и решил исправить это.

Мы уже собирались ехать в бар. Мой друг употреблял вещество в туалете, а потом вышел и сказал мне, что оставил всё там. В этот момент мы увидели, что в туалет пытается зайти какая-то женщина, которую я опередил, громко крикнув, что мне очень надо.

Там на телефоне была рассыпана дорога белого порошка, которую я моментально снюхал. Я понятия не имел, сколько его надо употреблять, а потому ограничился одной дорогой, решив в дальнейшем получить разъяснения у своего более опытного товарища.

Он сказал мне, что можно было нюхать и больше, не обязательно одну дорогу. Никакого эффекта я не чувствовал, а потому как только мы приехали в бар, я попросил у своего друга пакет с веществом.

Я злился, что на меня не подействовала одна дорога. Кроме того, я вспомнил, что Смит говорил, что можно больше одной дороги, но не говорил, сколько именно. Я насыпал пять больших дорог и снюхал их.

Из туалета я выскочил большими прыжками. Когда Смит сказал, что надо ехать в клуб, который находится в трёх минутах езды, я сказал, что мы туда даже не дойдём, а добежим.

Бармена я раза три поторопил со счётом, возмущаясь, что всё делается очень медленно.

Когда мы подошли к клубу, то я понял, что у меня жутко сжимаются челюсти и стучат зубы. Я больно прикусил обе щеки.

«Господи, я же чудовищно обдолбанный, сейчас все это поймут»! – запереживал я.

Возле клуба стояла компания парней, и один из ребят попросил меня выбрать того, кому ему следует набить морду. Я обрадовался, потому что я понял, что я тут не самый отбитый и что я вряд ли буду замечен за своими грязными делишками.

– Смотри, наваляй-ка вот этому! – сказал я дебоширу, показывая рукой на самого здорового парня.

– Этому? Может, вот тому? – ответил дебошир, показывая на парня поменьше, при этом мне показалось, что в голосе дебошира звучат грустные нотки и что он хочет соскочить с им же предложенного дельца.

– Нет-нет, этому – я гнул своё.

– Ну что ж, хорошо, погнали! – с этими словами дебошир побежал к здоровяку и ударом в челюсть заставил того отшатнуться к стене.

Смит спросил меня, сколько я снюхал. Когда я ответил, что 5 больших дорог, он отшатнулся от меня и несколько секунд смотрел, выпучив глаза и подняв брови, а потом убежал в клуб.

Я приблизился к входу и докуривал уже четвёртую подряд сигарету, стараясь казаться нормальным и не привлекать внимания. При этом я зажигал новую сигарету, не успев докурить старую.

– Привет! Как дела? – сказала мне какая-то симпатичная девушка с розовым мелированием.

– У меня всё прекрасно! – ответил я.

– Да? А почему у тебя так стучат зубы и гуляют челюсти? – спросила она и я понял, что она хочет поиграть.

– Это потому что холодно и я легко одет – сказал я, не планируя сдаваться и решив валять дурака до конца.

– А почему ты трясёшь руками и не можешь прекратить двигаться?

– Так это чтобы согреться, понятно же!

– А почему у тебя такие большие зрачки? – в её голосе чувствовалось недовольство от того, что я всё отрицаю.

– Повышенное давление с детства, поэтому у меня всегда увеличенные зрачки.

– Ой, да ладно, понятно же, что ты обдолбанный!

– Да, мне такое часто говорят, но я не имею к этому никакого отношения.

Я зашёл в клуб, прекратив тем самым разговор, и взял себе пару коктейлей с виски. Голос в голове звал употреблять ещё и ещё, пока пакет не кончился.

Амфетамин нравился мне куда меньше мефедрона, он не давал мне эйфории и смелости, не затуманивал сознание, а давал только бодрость и дикую подвижность.

Когда мои друзья спросили пакет и услышали, что у нас больше ничего нет, то они удивились, потому что в начале вечера там было около полутора граммов. Мы решили взять то, что я любил побольше, чем амфетамин, и купили мы это с рук недалеко от дома, где я жил. Смит же в это время отправился в расположенный на той же улице покерный клуб, принадлежавший нашему общему приятелю.

У меня дома мы занюхали раз, а потом второй. Изображение перед глазами стало двоиться и троиться, перед глазами стал мелькать визуальный снег9.

Я видел, что ребят так же прёт, и стал усиленно нахваливать того парня, который организовал покупку. Пока мы ехали в покерный клуб, мне никак не сиделось на месте: я то пытался с заднего сиденья заглянуть в глаза таксисту, то порывался обнять сидевшего рядом приятеля, а потом стал рассказывать, как коммерс из Москвы догадался купить в каком-то селе во Владимирской области кокаин, пришёл к коровнику и там же был задержан доблестными сотрудниками полиции, но приятели моего энтузиазма не разделяли и старались меня утихомирить. Я надеюсь, что таксист ничего не понял. Кстати, мои приятели, видимо, решили не продолжать тусовку и вышли по дороге.

В покерном клубе к моменту моего приезда уже никто не играл. Там были лишь парень с его подружкой, одинокая девушка да наш приятель – организатор этого заведения.

Перед этой публикой мы со Смитом пламенно обсуждали творчество и биографию Джека Лондона, декламировали стихи Франсуа Вийона, а также обсуждали философию Эриха Фромма. Все собравшиеся с усмешкой переглядывались, потому что они прекрасно осознавали причину наших столь нетипичных для данного времени суток блеска в глазах, словоохотливости и красноречия. Кроме того, по взглядам наших слушателей было понятно, что они очень далеки от избранных нами тем и что мы мечем бисер впустую, но нас это совершенно не волновало.

Ближе к 6 утра мы со Смитом разъехались, решив, что нам надо лечь спать. Но, придя домой, мы стали обмениваться сообщениями в мессенджере, при этом мои пальцы бешено стучали по экрану. Я никогда в жизни не набирал текст так быстро! Мыслей было столько, что, казалось, голова сейчас разорвётся от их изобилия. Когда я понял, что при всей нашей скорости обмена сообщениями многие из моих мыслей остаются невысказанными, я позвонил Смиту и мы болтали по телефону три часа, и только ближе к 10 утра наши словесные потоки стали иссякать.

Мы закончили разговор и договорились поспать, но я не мог уснуть. Уснул я лишь после 15 часов, и понял я, что пора идти спать, лишь тогда, когда телефон, бывший у меня в руке, вдруг без какого-то с моей стороны намерения выскользнул у меня из рук и оказался на полу перед кроватью.

С тех пор я полюбил не просто употреблять наркотик, а нюхать его крупными порциями, ловя передоз и от избытка гормонов счастья наблюдая идущую волнами рябь на картине окружающего мира и испытывая другие временные расстройства зрения.

С той тусовки у меня остался один грамм наркотика, который я на протяжении следующих трёх недель периодически доставал, обнюхивал, любовался им, воображая, какое невероятное удовольствие я испытаю, употребив его, но не употреблял.

Здесь я, с позволения читателя, сделаю небольшое отступление и расскажу подробнее о своём друге Смите, поскольку нахожу его личность достаточно интересной, чтобы посвятить ему отдельное место в своей книге.

Смит

Смит был весьма успешным коммерсантом. Он очень любил упорядочивать жизнь, составляя бесконечные графики, диаграммы и планы, прописывая цели для себя и своей фирмы на год, два года, пять лет и, кажется, на целую жизнь вперёд. Все это позволяло Смиту чувствовать, что контроль над его жизнью никогда не уходит из его рук и что он не прекращает движение вперёд.

Да, Смиту важно было постоянно бросать вызов себе и окружающим, но при этом главным соревнованием в его жизни было соревнование с собой вчерашним. Этим Смит напоминал мне Эдди Морру, главного героя "Областей тьмы", прыгающего с обрыва в воду и машущего из воды ошеломлённым зрителям этого смелого поступка. Но за всей этой бравадой крылось то, что Смит очень хотел бы скрыть от других и изжить в себе – неуверенность, изрядная доля наивности, чувствительность и сентиментальность.

Смит стеснялся людей, и однажды он даже в прямом смысле убежал с чужой свадьбы, потому что не мог выносить назойливые обращения и разговоры этих чужих для него людей.

Чтобы люди любили его общество, он со скоростью и ловкостью фокусника забирал себе общий счёт и оплачивал его, или же ещё в начале тусовки громко объявлял, что сегодня он угощает, и смотрел на всех с видом человека, который не примет отказа.

На первом году обучения в университете Смит обиделся на одну из своих однокурсниц за какую-то безобидную шутку, и следующие 13 лет после этого я минимум раз в год я слышал, как он обещает испортить ей жизнь. Каждый раз я замечал ему на это, что он, конечно, шутит, на что он неизменно с блеском в глазах, подобным тому, что вы могли бы увидеть разве что в глазах серийного убийцы или религиозного фанатика, отвечал, что он совершенно серьёзен.

Смита отличала исключительная порядочность – я не могу припомнить случая, чтобы он кого-то обманул, за исключением случаев, когда обман его носил характер бескорыстной шутки и немедленно раскрывался незадачливой жертве, чтобы и она могла посмеяться над тем, как ловко он её обставил.

Будучи идеалистом, Смит нередко проявлял некоторую наивность и неразборчивость в людях, приписывая присущие ему самому возвышенные мотивы и благородные стремления обыкновенным проходимцам и поберушкам. Он говорил, что бессмысленно ждать обмана в том случае, если этот обман очень легко выявить. Эти его слова до глубины души оскорбляли мою тревожную и недоверчивую натуру, и я снисходительно отвечал ему, что обмана следует ждать везде и всегда, и особенно обмана примитивного и легко обнаруживаемого, потому что людям верить нельзя и они не слишком изобретательны в способах обмана.

Смит был очень сентиментален, он любил предаваться воспоминаниям, сопровождая этот процесс декламацией стихов, в особенности за авторством Бродского. Некоторое время назад Смит расстался с девушкой из-за того, что она хотела семьи и детей, а он хотел великих свершений и считал, что семья будет этому мешать. Смит плакал при расставании, а после заливал свое горе алкоголем, горестно вздыхая со словами: "Во мне оказалось слишком много человеческого. Разве это не помешает мне достичь того, что я себе определил?"

Смит очень много читал, и в особенности вдохновлялся примерами тех великих людей, что грезили о невиданном расцвете науки и технологий, о межзвёздных полетах, об освоении иных, недоступных пока человеку, планет.

Как видите, Смит был человеком выдающихся способностей и моральных качеств, но, увы, зависимость настигла и его. Сначала он говорил, что амфетамин нужен ему для совершенно исключительных случаев, потом – просто для исключительных случаев, а со временем он признал, что ему просто нравится то состояние ясности ума и бодрости, которое давало ему это вещество.

Для отдыха же Смит предпочитал мефедрон, и со временем он всё чаще прибегал к нему, повышая дозировки. Наркотики вили смертельную петлю вокруг шеи этого человека, но он либо не понимал этого, либо не хотел обращаться за помощью, лелея надежду справиться со всем самому.

Глава 5. 26 марта 2022 года

Следующая тусовка пришлась ровно на дату, полагающуюся по системе. Подруга позвала меня присоединиться к компании, которая должна была собраться в кальянной, чтобы провести вечер за настольными играми. Поскольку я знал, что значительная часть из собравшихся – не самые приятные в общении люди, перед выездом к ним я закинулся наркотиком. Приехав на место, я понял, что эти люди настолько скучны, что даже столь сильный наркотик не может придать им привлекательности в моих глазах, поэтому я немедленно собрался и ушел в бар.

В бар я пригласил Н., девушку своего приятеля, которая находилась неподалёку и сразу согласилась. Я всегда был крайне порядочным и деликатным в вопросах взаимодействия с девушками своих близких приятелей и друзей, дабы не вызывать в сердцах своих друзей ревность. Я всегда считал, что для меня дружба в приоритете. Поэтому я пригласил в бар также и своего друга и, когда он отказался, я спросил, не против ли он, если его девушка отправится со мной в бар. Он сказал, что не против.

Был конец марта, но на улице стояла зимняя погода. Девушка приятеля пришла в одежде, которая предполагала, что это не дружеская встреча, а свидание. Одета она была не по погоде – на ней был летний топик с большим вырезом, демонстрировавшим грудь третьего размера. Мы задорно что-то обсуждали, глаза её горели, когда к нам подсела наша общая знакомая с вопросом о том, не помешает ли она, не свидание ли у нас? Девушка друга сделала такое лицо, как будто, она готова вырвать все волосы с головы третьей лишней, но я спокойно ответил, что она может присесть, поскольку у нас дружеские посиделки.

Разговор не клеился. Подсевшая подруга занимала весь эфир, рассказывая о том, как она популярна и что мужчины должны делать для женщин всё, что им скажут и даже то, чего не скажут, но о чём женщина подумает.

Мы с Н. были столь возмущены такими речами, что не считали нужным это комментировать и просто скучали. Но скучал я недолго, ведь, как говорил Жванецкий в своем знаменитом монологе, "у меня с собой было". Я отошёл в туалет, занюхал несколько дорог и вернулся за столик совершенно другим человеком. Теперь я не только активно отвечал на то, что говорила знакомая, но и активно подавал новые мысли, а также шутил.

Думаю, что именно в тот момент у меня сформировалось понимание того, что наркотик может сделать прекрасной практически любую ситуацию, в которой ты находишься, сделать тебя душой любой компании. Позднее я понял, что именно так формировалась моя зависимость. Реальность вокруг недостаточно привлекательна? Насыпь и занюхай. Ты недостаточно разговорчив, замкнут? Насыпь ещё! Боишься подойти к той красотке? Насыпь, насыпь, насыпь!

Кончился вечер тем, что мы с Н. слили нашу знакомую и поехали ко мне. Она, по ее словам, никогда до этого не употребляла наркотики, но под влиянием моих описаний эффекта захотела попробовать.

Мы разнюхали вместе несколько дорог. Она нюхала, встав на колени, и я любовался её колышущейся под топиком грудью, ощущал удовольствие от её покорной позы. Несмотря на то, что ей было почти 20 лет, её детское личико, юбка и колготки внушали мне стойкое ощущение, что я привёл домой школьницу. Закончив нюхать, она села на диван, и я увидел, как под действием наркотика лицо Н. расплылось в удовольствии.

Раньше я не обращал на Н. никакого внимания как на женщину, но теперь, когда я находился на приходе – фазе употребления, когда наркотик действует наиболее сильно, она стала казаться мне очень привлекательной. Никакие моральные ограничения в виде того, что она была девушкой моего хорошего приятеля, больше не имели силы. Она была просто самкой, которую я вожделею, самкой, которая находится на моей территории и в моей власти. Я подошёл к ней и стал целовать её. Она не сопротивлялась и отдалась мне.

Глава 6. 1 апреля 2022 года

С последнего употребления прошло меньше недели. Вечером Крепыш написал, что хочет употребить, и после недолгой борьбы со здравым смыслом соблазн взял верх. Я приехал к нему и мы употребили наркотик. Это было первое нарушение установленной системы. Мой организм после употребления большого количества наркотика находился на острие жизни, он ежесекундно находился в предчувствии чего-то очень важного, он был весь напяжён, как тетива лука.

Мне хотелось сделать тысячу дел, но возбуждение было столь сильным, что всё, что я мог – это придумывать себе новые дела и болтать, не умолкая ни на секунду.

Когда тусовка подошла к концу, я измерил свой пульс. 206 ударов в минуту. Это выше нормы в два раза! А какая интересно, температура? Я был весь в поту. 39,5 градусов! Это выше нормы почти на 3 градуса.

Такая температура нужна организму, когда он борется с опасным вирусом, а такой пульс бывает, когда вы удираете от преследователя, который, если вы будете медлительны, убьёт вас. Все это – критические ситуации, связанные с борьбой за жизнь, но в ситуации с наркотиком все иначе. Вы ставите организм в критическую ситуацию просто так, ради удовольствия, и потому он очень быстро стирается в пыль, сжигает себя.

Ситуация эта меня напугала. Я решил завязать навсегда, о чём написал всем своим друзьям, знающим о моей порочной страсти.

Глава 7. 27-28 мая 2022 года

После своего решения завязать навсегда я держался месяц, пока спонтанное желание употребить не взяло верх.

Я решил, что навсегда отказываться от вещества не стоит, что вполне можно жить, употребляя его, но при этом следует вернуться к системе, в соответствии с которой употреблять можно не чаще раза в три недели. Поскольку к 1 мая такой срок вышел, то я взял у своего знакомого пару граммов мефедрона и пригласил к себе Н.

27 мая мне позвонил человек, снабжавший меня веществом, и предложил купить у него 1 грамм кристаллов. Посчитав, что в последний раз я нюхал около 4 недель назад, то есть система соблюдается, я согласился и тем же вечером несколько раз занюхал на одном мероприятии.

Я никогда не забирал наркотик сам, поскольку на YouTube я наблюдал слишком много видео с потерявшими человеческий облик людьми, копавшими голыми руками землю в поисках наркотика на глазах у прохожих. Я не хотел быть таким, я презирал таких. Кроме того, я знал, что именно при заборе наркотика риск быть задержанным максимален. Всё это вело к тому, что я готов был переплачивать за то, чтобы наркотик доставляли прямо ко мне домой.

На следующий день мой друг позвал меня на тусовку, где предполагалось употребление вещества.

– Но ведь у нас есть система! Нельзя употреблять чаще, чем раз в три недели!

– У нас вчера был грамм. Ты обычно за тусовку грамм и снюхиваешь. Сегодня донюхаешь то, что осталось, и можешь считать, что употреблял один день, а не два дня подряд.

При помощи таких диалогов я успокаивал свою совесть и инстинкт самосохранения, и это привело к тому, что скоро вся система употребления наркотика пошла прахом.

Глава 8. 4 июня 2022 года. Король в белом

Глава 9. Лето 2022 года

Когда я только начинал употреблять наркотик, я уже знал немало историй людей, личность и здоровье которых он стёр в пыль: люди теряли все интересы, кроме употребления, занимали деньги на вещество, женщины отдавались любому, кто был готов разложить перед ним россыпь сверкающих кристаллов, а мужчины за дозу отдавали своих женщин другим мужчинам.  «Я не из таких» – говорил я себе, «я не оскотинюсь», «у меня есть чувство меры».

Выработанная система, предполагающая ограничение периодичности и количества употребляемого вещества, позволяла чувствовать превосходство над большинством наркоманов и сохранять иллюзию контроля над происходящим.

Для наркомана вообще очень важно ощущать, что он меньше зависит от вещества, чем его друзья, знакомые или просто некие абстрактные наркоманы. «Вот этот мой знакомый, он вообще ужасно зависим, а я не такой» – говорил я, сам в это верил, и от радости, что я не очень-то и зависим, шёл и нюхал. Мои друзья и знакомые делали точно так же. Так наркоманы купируют чувство вины перед собой за порчу своей жизни и одновременно пытаются показать другим, что порча эта под контролем или, во всяком случае, не так уж и велика.

Нарушая систему, я вел себя как тот ребёнок из церковной школы, которому внушали, что в случае ослушания небо немедленно упадёт ему на голову. Каждый раз после нарушения я ждал последствий в виде инфаркта, инсульта или неумолимой тяги к суициду, но их не было, и со временем я так обнаглел, что стал нюхать каждую неделю, бывало и чаще, двухдневные марафоны11 уже вошли в привычку, дозировки росли.

Когда летом система пошла прахом, я убеждал себя, что в данный момент я нахожусь в так называемом «розовом периоде», когда употребление дарит только положительные эмоции, а когда этот период закончится, то я сразу прекращу употреблять прежде, чем наркотик причинит мне существенный вред. Подобным образом карточный шулер искренне верит в то, что он сумеет исчезнуть из поля зрения службы безопасности казино именно в тот момент, когда она будет близка к его поимке, и он при этом успеет сорвать максимальный куш.

В тот летний период употребление наркотика казалось каким-то божественным откровением, чит-кодом на бесконечное удовольствие, который от меня так долго и несправедливо скрывали. Я радовался наркотику как те недальновидные персонажи, что берут микрозаймы: в момент получения они только радуются деньгам и совершенно не думают о том, смогут ли они вернуть долг и о том, что плата совершенно несоразмерна.

Удивительно, но ещё в начале лета я написал рассказ на тему употребления вещества – "Король в белом" (в данной книге приведён в виде 8 главы), в котором я предрекал себе полное порабощение личности наркотиком в случае продолжения его употребления, но это никак не остановило меня в тот период и не помогло избежать более поздних событий.

Коварная суть зависимости от вещества заключается в том, что больной зачастую полностью осведомлён о разрушительных последствиях употребления наркотика, стремительности и неизбежности этих последствий, но он не имеет практически никакой возможности остановиться.

Таким был и я: к моменту второго употребления я уже знал об этом веществе очень много, знал, какой вред это несёт организму и какую зависимость вызывает.

То есть для меня употребление наркотика было осознанным выбором, хотя я по своей наивности и рассчитывал избежать негативных последствий. Многие же, и, преимущественно, очень юные люди, с головой погружались в употребление, искренне веря словам наркодельцов о том, что это безвредно и не вызывает зависимости.

Неограниченное употребление длилось до самого конца августа, когда мой друг Смит сказал, что ему привезли экстази, и пригласил собраться для совместного употребления. Нас было четверо парней и у нас было много белого порошка, который мы решили пить вместе с лимонадом. То, что это был просто белый порошок, напрягло меня, потому что в прошлый раз экстази имел вид коричневых кристаллов.

Мы поделили вещество и закинулись, а потом стали ждать эффекта. Когда мы поняли, что эффекта нет, мы закинули ещё, а потом ещё. У меня все порции были больше, чем у остальных. Когда я уже хотел идти за четвёртой, я понял, что мне очень жарко и я не могу сидеть на месте.

Ребята без умолку болтали и, вслушавшись, я понял, что они по несколько раз повторяют одни и те же фразы. Я несколько минут звал их покурить, а потом голос в моей голове сказал, что мне никто не нужен и что я могу пойти покурить и один.

На общем балконе я почему-то решил разуться, а потом стал ходить туда-сюда без конца.

В этот момент я понял, что я вляпался во что-то другое, в то, что раньше не пробовал и никогда не хотел12.

Пока я ходил по балкону, мне пришла в голову замечательная идея – позвонить своей подруге. Я беспокоился, что она поймёт, что я обдолбанный, и настроился на то, чтобы не дать ей этого понять.

К сожалению, дыхание у меня постоянно перехватывало, я не мог закончить ни одной мысли и постоянно повторял, что всё чётко.

Когда мои приятели пришли на балкон, голос в голове стал подговаривать меня кинуть с балкона то бычок, то стакан, лишь бы их позлить. Несмотря на то, что меня чудовищно пёрло, когда мы зашли в квартиру, мы выпили четвертую порцию наркотика.

В тот вечер я пытался со всеми заговорить и ко всем привязывался. Я не мог заткнуться и под мефедроном, но в этот раз всё было иначе. В этот раз я просто не мог окончить мысль, я всё время пытался вернуться к какой-то более общей мысли, и меня переставали слушать. Я злился, подбегал к ним вновь и говорил, что сейчас я скажу суть, иначе пусть я буду проклят. Я повторял так несколько раз, но никакой сути выдать не мог.

Несмотря на то, что употреблять мы начали ещё до полуночи, в девять утра я прыгал и бегал возле кафе. Я не спал ни минуты, и носился как угорелый, занимаясь работой в выходной день, потому что я решил, что такой небывалой энергии надо найти полезное применение.

И я был очень успешен! Не было человека, которого бы я в тот день в чем-то не убедил. Я чувствовал себя богом. Я продавал юридические услуги тем клиентам, которые думали над моими предложениями уже несколько недель. Больше того, я настаивал на том, чтобы они заплатили прямо сейчас, несмотря на то, что был выходной день, и все клиенты дружно пополняли мой банковский счёт.

Мои друзья поочерёдно звонили мне и рассказывали, что испытывают какую-то необъяснимую тревогу и ходят кругами. Никто из них в тот день тоже не спал или спал какое-то минимальное время.

Вечером мне в голову не пришло ничего лучше, чем напиться и вновь закинуться тем же самым наркотиком, после которого мы занимались с моей девушкой каким-то безумным сексом, во время которого я плакал, выл как волк, душил её до потери сознания, а потом снова плакал.

Это было какое-то полусумрачное состояние. Я не спал уже несколько ночей и перестал понимать, реальность ли это или сон, и это ощущение нереальности происходящего неотлучно сопровождало меня.

После двухдневного марафона я впервые за время употребления столкнулся если не с депрессией, то с несколькими днями тяжелого уныния, мрачных мыслей, раздражительности и плохого самочувствия.

Тогда я уже не в первый раз решил завязать с употреблением вещества навсегда.

Глава 10. 16 августа 2022 года.

Весь вечер этого дня Хохотун, в баре у которого я впервые попробовал мефедрон, бомбардировал меня сообщениями с предложением скинуться и купить это вещество.

Я не хотел этого делать, поэтому всячески сливался. В итоге он убедил меня зайти к нему, чтобы просто попить пивка и немного поболтать.

В баре он предложил мне какое-то особо крепкое пиво, потом я пил более слабое пиво, потом опять крепкое. Всё это время я убеждал своего товарища не покупать ни мефедрон, ни траву, а обойтись лишь пивом.

Хохотун являл собою живую насмешку над расхожей в нашем обществе фразой, согласно которой «мужчина без машины и жены уязвим к воздействию алкоголя». Несмотря на то, что у него были и машина, и жена, и даже ребёнок, Хохотун употреблял так, как будто завтра никогда не наступит. Он принадлежал к той категории людей, которым будто бы совершенно без разницы, какое психоактивное вещество закидывать себе в печку, главное, чтобы там постоянно поддерживалась нужная температура.

Когда мы вышли на улицу покурить, то я заметил какого-то модно одетого паренька лет 25, который походкой Конора Макгрегора приближался к нам, покуривая весьма крупную сигару.

Он подошёл ближе и по наполнившему воздух запаху я понял, что это была вовсе не сигара, а огромный косяк. А это, чёрт побери, самый центр города, в восьми минутах ходьбы от Кремля!

Глядя на то, как незнакомец, оказавшийся другом Хохотуна, и сам Хохотун курят косяк, я тоже решил сделать пару затяжек, но в итоге сделал 12 или 13. Лёгкие чудовищно жгло, будто я только что вылез из горящего здания.

Вслушиваясь в разговор Хохотуна и его друга, я понял, что они несут какую-то несусветную чушь, и от мысли о том, что я это понимаю, мне стало тепло и радостно. У меня же в этот момент все предметы вокруг приобрели ядовито-зеленоватый окрас и изображение то приближалось, то отдалялось.

Когда они захотели зайти обратно в бар, я решил подшутить над ними, прикинувшись совершенно укуренным, и сказать, что вход в бар – это на самом деле в ход в пещеру, где живёт гигантская анаконда. Когда я это рассказывал, они смеялись.

Но вдруг у меня в голове что-то перещёлкнуло и появилась мысль, что, возможно, это действительно вход в пещеру анаконды. Вероятно, я сам себя убедил в этом, пока шутил над ними, и вместе с этой мыслью перед моими глазами отчётливо предстала пещера с узким входом в неё, и я стал аккуратно заходить туда, призывая своих спутников быть осторожнее.

Когда мы сели за барную стойку, ребята продолжили нести чушь. Мысленно я порадовался, что вечер складывается так удачно и меня не преследует паника.

В этот момент голоса ребят стали долетать до меня как будто сквозь толщу воды. Где-то совсем рядом взревела пожарная сирена, а в помещении включилась красная подсветка.

– Послушай, здесь где-то пожар что ли? Почему включилась пожарная сирена? Ты включил красную подсветку? – тревожным голосом спросил я у Хохотуна.

– Что? Какая сирена? Какая красная подсветка? – небрежно, не отвлекаясь от своего диалога ответил Хохотун.

В этот момент меня прошиб пот и я понял, что снова влип по-крупному.

Я почувствовал, как ко рту подступает рвота и побежал в туалет.

Когда я вернулся и сел за стойку, то мне стало плохо, а внутренний голос вежливо предложил мне постоять, говоря, что так будет легче. Я встал, но так мне стало ещё хуже. Потом голос предложил сесть за столик и всё повторилось, а потом он предложил мне сесть на диван. Я переел на диван.

– Сядь и посиди за стойкой, Валер! Ну ты чего? – насмешливо сказал голос.

– Да отстань ты от меня! Когда это кончится? – возмущался я.

– Валер, ты сам в это влез, теперь терпи – сказал голос.

– Да это всё существует только в моей голове, в реальности ничего этого нет! Это всё лишь мои страхи! – мысленно ответил я, пытаясь себя успокоить.

– Тогда почему у тебя из носа идёт кровь, если это всё нереально?

Я протёр нос и увидел кровь. Я не обратил на это внимания, думая, что голос вновь меня пугает, а в действительности это просто сопли.

В следующее мгновение что-то в два ручейка потекло из моих ноздрей прямо на мою белую майку, а я не обращал внимания и смотрел перед собой, пока ко мне с испуганным лицом не подскочил Хохотун и не сказал, что у меня из носа течёт кровь. Мне стало страшно, а в следующую секунду я вновь почувствовал, что ко рту подступает рвота.

Так какое-то время я перемещался между туалетом и барной стойкой. Я уже не понимал, реально ли всё происходящее или же это дурной сон. Я много раз пытался позвонить своей девушке, чтобы убедиться, что это не сон, но она не брала трубку.

Мне становилось настолько плохо, что мне казалось, будто я умираю. На пике страданий голос из подсознания спросил меня, буду ли я ещё когда-нибудь курить траву, на что я ответил, что никогда и ни за что не буду этого делать. Вслед за этим пришло облегчение, но через минуту всё повторилось, и так было много раз.

Голос заставил меня написать в своём блокноте на телефоне 6 раз фразу «я никогда не буду пить и курить траву».

Пока я дрожащими пальцами набирал этот текст, Хохотун спросил, как у меня дела. Я хотел ответить, что всё нормально, но понял, что не могу и слова вымолвить. Я посмотрел в зеркало на своё лицо и, решив, что оно как нельзя лучше отражает моё состояние, не стал отвечать на вопрос Хохотуна.

Приступы рвоты стали всё более мучительными, из меня выходила уже просто желчь, обжигая рот, как острый соус или яд королевской кобры.

«Ну что ж, Валера, желчь выходит, значит, ты уже не будешь таким желчным и перестанешь так докучать окружающим» – издевательски сказал голос.

Желчь вышла, и меня мучили рвотные позывы без последующей рвоты. Горло, казалось, сейчас треснет от боли. Как я узнал потом, это был приступ острого панкреатита.

Я решил, что безопаснее оставаться в туалете, и простоял там часа полтора, отвечая на все вопросы из-за двери, что мне тут хорошо и что желающим стоит поискать другой туалет.

Когда я вышел и стал приходить в себя, я радостно сообщил парню, принёсшему косяк, что эффект спадает.

– Ты что, Валер, моя трава держит 12 часов! – гордо сказал он, как шоколатье, которому сказали, что его шоколад недостаточно хорош.

Я чуть не заплакал при мысли о том, что всё повторится и что мне надо будет всё это пережить. Другой голос, видимо, голос сознания сказал мне, что так уже не будет и что мне следует уехать домой и лечь спать.

Я попрощался с теми, кто ещё оставался в баре в это время и вышел на улицу. Светало. Я поступил в полном соответствии с велением голоса и на следующий день уже нормально себя чувствовал.

Днём со мной связался один из моих клиентов и спросил, зачем я звонил ему.

– Ты знаешь, я просто ошибся номером.

– В 3 часа утра 42 раза ошибся номером?

– Да, я человек упорный, знаешь ли.

Глава 11. 23-26 сентября 2022 года. Я решаю уехать в Казахстан

21 сентября президент России объявил в стране мобилизацию для войны с Украиной.

В указе о мобилизации были некие секретные пункты; то тут, то там встречались сообщения о призыве тех, кого призывать согласно указу были не должны.

Всё это породило в обществе большую тревогу и неразбериху, потому что никто не понимал, кого и когда призовут, и призовут ли вообще.

Цена на авиабилеты из России взлетели до небес, на сухопутных границах стали образовываться многокилометровые пробки из машин и толпы людей, желающих перейти границу пешком.

Я смотрел на всё это на YouTube через экран своего телефона и, видимо, из-за своей инертности не поддавался всеобщей панике. Я, кроме того, понимал, что меня, скорее всего, призовут не в первых рядах, но антивоенная пропаганда активно убеждала, что призвать могут любого и что рисковать своей жизнью нельзя.

То один, то другой мой друг и знакомый покидали страну. Когда я читал на стенах людей во «ВКонтакте» очередной пост в стиле «я уже в другой стране» или объявленное уже не так смело и не на широкую массу людей в мессенджере «я скоро буду за пределами России», то меня одолевали тоска и уныние.

«Вы что, черти, все решили разъехаться»? – думал я.

Я читал в чатах многочисленные сообщения в стиле «я в безопасности, ура» и видел фотографии каких-то гомосеков или доходяг, которые, как мне кажется, никому не были нужны, но они-то и боялись призыва больше всех.

Эти гении конспирации подделывали в «Фотошопе» дату покупки билета, чтобы пограничники не поняли, что они бегут от мобилизации, но всем было плевать на этих доходяг. Эти доходяги очень гордились тем, что они для правдоподобности взяли себе и обратные билеты (за которые потом они долго пытались вернуть деньги, если им вообще их удавалось вернуть).

Когда они оказывались за пределами страны, они выдыхали, представляя, что избежали смертельной опасности, и радостно улыбались, чувствуя, что хакнули систему.

Больше от скуки, нежели поддавшись общей панике, я решил, что тоже куда-нибудь уеду, если и Крепыш решит уезжать.

Я позвонил ему в 12 часов пятницы, 23 сентября. Он сказал, что они с семьёй посовещались и приняли решение остаться.

Я успокоился.

После того, как я начитался очередных сообщений от уехавших и меня вновь стали одолевать сомнения, я опять решил написать Крепышу и спросить, собирается ли он уезжать.

На часах было 18, когда очень пьяный голос Крепыша в аудиосообщении поведал мне, что он находится в Минске для осмотра достопримечательностей, потом направится в Дубай с той же целью, а после – ещё куда-нибудь.

Услышав это, я исполнился желания уехать.

Но куда? Загранпаспорт мой был просрочен уже на три месяца. Без него, как я узнал, можно было уехать в четыре страны: Армению, Беларусь, Киргизию и Казахстан.

Я уже был наслышан о взлетевших в связи с мобилизацией в России ценах на аренду квартир в Ереване и подумал, что Армения могла бы называться в этот период второй Поднебесной.

Кроме того, туда можно было улететь только на самолёте, а билеты были очень дорогими.

Вечером 24 сентября мне позвонила мама и радостным голосом сообщила, что она нашла билет за 107 тысяч рублей в Ереван, после чего у нас состоялся такой диалог:

– Мама, я не полечу в Ереван за 107 тысяч рублей. Этот билет всегда стоил в районе 4 тысяч.

– Валера, нельзя рисковать жизнью! Если у тебя нет денег, я дам тебе их.

– Мама, я лучше умру на войне, чем полечу за такие деньги в Ереван, пусть даже это будут чужие деньги.

Беларусь выглядела ещё менее надёжно, чем Россия: там правил батька, который в своём желании услужить России мог бы проявлять куда большее рвение в поиске и выдаче бегущих от мобилизации, чем это делали бы компетентные чиновники на территории самой РФ.