Театр мира. История картографии

Copyright © 2018 by Forlaget Press. Published in agreement with NORTHERN STORIES. (All rights reserved)

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2023

Фредрику и Эрленду – с надеждой,

что вы сумеете повидать мир

Предисловие

Мир как сцена

Осло,

Норвегия

59º56’38” с. ш.

10º44’0” в. д.

На титульном листе и предыдущем развороте – карта мира из книги Абрахама Ортелия Театр мира (1570).

Люди могли видеть мир с высоты птичьего полета задолго до того, как научились летать. Еще в доисторические времена мы начали рисовать вид сверху, чтобы лучше ориентироваться в окружающем нас пространстве. Самые ранние свидетельства этой потребности – наскальные изображения домов и полей. Но лишь в наше время, а именно одним декабрьским вечером 1968 года, мы узнали, как наш мир выглядит на самом деле. В этот день три астронавта облетели на корабле «Аполлон-8» вокруг Луны и стали первыми в истории человечества, кто увидел всю Землю целиком. «Это восход Земли. Господи, как же красиво! <…> Скорей дай мне катушку с цветной пленкой», – сказал Уильям Андерс и сделал снимок восходящего земного шара, прекрасного, одинокого и хрупкого, парящего в бесконечном космосе.

Аполлоном звали греческого бога, который каждый день пересекал небо, увлекая за собой солнце. Когда фламандский картограф Абрахам Ортелий в 1570 году, почти за четыреста лет до полета «Аполлона-8» вокруг Луны, выпустил первый в истории современности всемирный атлас, один из его друзей написал в его честь стихотворение. В этом стихотворении Ортелий удостоился восседать рядом с богом и обозревать весь мир: «Ортелий, которому светлоликий Аполлон позволил нестись высоко в небесах, рядом с собой в своей колеснице, влекомой четверкой коней, дабы сушу и воды, ее объявшие, зреть».

Созданный Ортелием атлас начинается с карты мира, обрамленной, словно занавесом, облаками. На ней мы читаем названия: Noruegia, Bergen, Suedia, Aegyptus, Manicongo, Iapan, Brasil, Chile и Noua Francia. Автор озаглавил свою книгу Theatrum orbis terrarum (Театр мира)1, потому что считал, что благодаря картам мир разыгрывается перед нашими глазами, как театральное действо.

Во времена Ортелия сравнивать мир с театром было обычным делом. Спустя год после выхода атласа появилась пьеса английского драматурга Ричарда Эдвардса, вложившего в уста своего персонажа слова: «Этот мир подобен сцене, на которой многие играют свои роли»2. Эта формулировка так понравилась Шекспиру, что он использовал ее в своей комедии Как вам это понравится: «Мир – театр; В нем женщины, мужчины, все – актеры; У каждого есть вход и выход свой»3. Кстати, Шекспир и театр свой назвал «Глобусом».

Ортелий не был собственно картографом. Он не был и астрономом, географом, инженером, землемером или математиком, и вообще не получил никакого формального образования. Однако о картах он знал достаточно, чтобы отличать хорошие от плохих. Кроме того, у него были высокие требования к качеству, основательности и стилю – и многочисленные друзья и знакомые, которые либо рисовали карты сами, либо знали тех, кто этим занимался профессионально. Поэтому ему удалось собрать внушительную коллекцию карт и составить первый всемирный атлас.

Работа над книгой, которую вы держите в руках, отчасти напоминала работу Ортелия над атласом. Я основывался на том, что другие сделали до меня: проштудировал множество книг, статей и фильмов, чтобы узнать самое важное и самое интересное, и на этом пути мне постоянно приходилось принимать решения. Ни одна карта не может отобразить весь мир, и ни одна книга не может полностью вместить в себя историю картографии, потому что история создания карт – это история развития человеческого общества. Карты имеют политическое, экономическое, религиозное, бытовое, военное и организационное значение, и потому некоторые решения давались мне особенно трудно – тем труднее, чем ближе к нашему времени, поскольку сегодня едва ли существует область жизни, не связанная с вопросами картографии.

Создание карт всегда сопровождалось принятием решений, основанных на базовых ценностях, определявших, что именно должно быть включено в карту. Любая карта дает нам сведения отнюдь не только о географии. Мы видим разительные отличия между картой города Теночтитлана, созданной ацтеками в 1540 году, где отмечены лишь имена правителей городских районов, и атласом Норвегии, вышедшим в издательстве «Каппелен» в 1963 году, составители которого решили из уважения «лучше включить в атлас слишком много названий, чем слишком мало». Карта ацтеков отражает строгую классовую иерархию их общества, атлас Норвегии – яркий пример того, что в эпоху расцвета социал-демократии внимания достоин каждый. Обе карты несут на себе отпечаток ценностей своего времени.

Разумеется, и я не мог избежать этого, работая над книгой. Я последовательно отдавал предпочтение истории создания карт своего – северного – уголка мира. Не потому, что скандинавы играют в истории картографии более важную роль, нежели американцы, арабы, британцы, французы, греки, итальянцы, китайцы или нидерландцы, а потому, что для большинства из нас интереснее всего собственная история. Кроме того, история карт Норвегии и Скандинавии до сих пор мало изучена, хотя и составляет важную часть истории скандинавских стран. Существенно и то, что, рассматривая общую историю картографии под «скандинавским» углом, мы видим ее в ином ракурсе, чем увидели бы, рассказывая о ней в контексте всего мира. Я, как мог, старался показать, каким образом большая история, которая сообщает (очень скупо) об улучшении карт, новых методах, новых измерительных инструментах и более глубоком понимании всех областей применения карты, влияет на нашу локальную историю. Я надеюсь, что тем самым мне удалось осветить и малоизученную страницу модернизации Норвегии, а именно: как постоянное совершенствование карт способствовало развитию норвежской промышленности, политики и общества.

Американский картограф Уолдо Рудольф Тоблер в 1969 году сформулировал так называемый первый закон географии: «Всё связано со всем, но близкие вещи связаны теснее, чем дальние». Когда мы видим новую карту, то первым делом стараемся отыскать на ней свою родину. «Вероятно, некоторые станут искать в этом театре изображение родной местности (поскольку все любят свою родину и хотят видеть ее наряду со всем остальным)», – писал Абрахам Ортелий в предисловии к своему атласу, так что это явление далеко не новое.

И тем не менее, отыскав свою родину, многие продолжают водить по карте взглядом и пальцем, останавливаясь на таких местах, как Такоради, Тимбукту и Тринкомали, маршрут Восточного экспресса и Шелкового пути, линия Западного фронта или границы Римской империи, и ощущают трепет от осознания того, что мы – столь же обыкновенная, сколь и экзотичная часть этого мира, как и всё прочее.

Дальность и близость относительны. Из космоса весь земной шар воспринимается как родина человечества. «Мы проделали весь этот путь, чтобы исследовать Луну, но самое главное из наших открытий – Земля», – сказал астронавт Уильям Андерс.

Я хотел бы поблагодарить за помощь в работе над книгой многих. Во-первых, моего редактора Трюгве Риисера Гюннерсена, направлявшего текст в нужное русло; Бенедикта Гамборга Брисо из Национальной библиотеки за вдохновляющие обеды и разговоры о картах и его энтузиазм, а также Сири Ресбак Глусли за пересылку мне нужных карт; Бьерна Гагнвалла Петтерсена за все присланные статьи о современной топографической съемке в Норвегии; дизайнера Димитрия Карамбакиса за то, что книжка получилась очень красивой; Астрид Сверресдоттер Дюпвик и Тура Ивара Эстму за переводы с немецкого и латыни; Эрлинга Сандму, опытного консультанта и эксперта по морским чудищам; Норвежский полярный институт за помощь и отзывчивость; Эллен Гиилхюс и Сиссель Квартейг из Государственного управления картографии; маму и папу за то, что подарили мне атлас мира, когда мне было одиннадцать – я им пользуюсь до сих пор. Самое большое спасибо моей любимой Марии, которая терпеливо выслушивала бесконечные истории о картах разной степени увлекательности и позволяла мне писать и вычитывала главы.

С. 15 Самая старая из сохранившихся карт эпохи Средневековья была нарисована в конце VII или начале VIII века. В ее верхней части мы видим Иисуса, возвышающегося над земным шаром с распростертыми руками. Африка подписана именем Хама, Ноева сына, который отправился на юг после Великого потопа. Это непросто разглядеть на репродукции, но Европа носит имя Иафета, а Азия – Сима, других сыновей Ноя. К югу от Африки находится большая Terra inhabitabilis – необитаемая земля. Две самые длинные полосы обозначают Средиземное море и неизвестное море южнее Африки, поперечные полосы – реки Дон и Нил, а две диагональные полосы – Азовское море. Подробнее на с. 86–87.

Все ошибки – будь то неверно указанные координаты города, опущенные имена, слишком маленькие озера или реки, впадающие не туда, куда следует, – целиком и полностью на моей совести.

Как отец, я имел возможность с близкого расстояния наблюдать за тем, как мои сыновья картографируют окружающий мир. Из карапузов, исследующих комнаты в квартире от спальни к спальне, от гостиной к кухне, они превратились в отважных первооткрывателей детского сада, школы, игровой площадки, пекарни и домов друзей. В ближайшие годы они продолжат исследовать наш бескрайний мир. Поэтому я посвятил эту книгу им.

Первые изображения мира

Бедолина,

Италия

46°02’00” с. ш.

10°20’29” в. д.

С. 16 По всей вероятности, карта Бедолины была высечена на камне примерно за тысячу лет до Рождества Христова. Если отправиться в долину Камоника, располагающуюся в итальянских Альпах к северу от Брешии, на западном склоне горы, чуть выше небольшого городка Капо-ди-Понте, можно увидеть изображение своими глазами. Этот район охраняется, поскольку здесь находится несколько тысяч образцов наскальной живописи.

На севере Италии расположена плодородная долина Камоника, где люди живут уже на протяжении многих тысяч лет. Сейчас она пролегает в стороне от оживленной трассы Е47, еще восточнее располагается железная дорога, протянувшаяся с юга на север через Верону и Альпы. Камоника по праву считается одной из колыбелей мировой картографии, ведь здесь находится древнейшая карта Бедолины, созданная три тысячи лет назад.

Карта выгравирована на скале, откуда открывается прекрасный вид на долину. Изображение, которое вполне можно считать сложной наскальной живописью, имеет 4,3 метра в ширину и 2,4 метра в высоту. На нем можно найти людей и животных, воинов и благородных оленей, а также дома, тропинки и квадратные поля с точками – всего 109 различных изображений, которые складываются в карту поселения и пашен, увиденных с высоты птичьего полета. Но кто же и с какой целью много веков назад создал эту карту?

Римляне называли этот район Vallis Camunnorum, что означает «долина племени камунов», народа, проживавшего на этой территории еще с железного века. Греко-римский географ Страбон упоминал это племя в своей Географии, написанной примерно в первом десятилетии нашей эры: «Далее по порядку следуют части гор, обращенные к востоку и к югу; их занимают реты и винделики <…>. Область ретов простирается до части Италии, расположенной над Вероной <…>; к этому племени принадлежат лепонтии и камуны»4.

Около двух с половиной тысяч лет назад камуны начали активно сообщаться с этрусками, населявшими земли к югу, у которых они переняли письменность. На стенах рядом с картой располагается более двухсот надписей. Однако никому еще не удалось прочитать ни одной из них. Поэтому утверждать, что карта была выгравирована около трех тысяч лет назад, можно лишь с некоторой долей уверенности: письменных источников, способных это подтвердить, не сохранилось.

Карту Бедолины нельзя отнести к точным географическим картам, ведь по ней нельзя отыскать путь из одного места в другое. Для чего же она понадобилась? Итальянский археолог Альберто Марретта считает, что карта имеет сугубо символическое значение. По его словам, Бедолина олицетворяет поворотный момент в жизни ее составителей: переход от охоты к земледелию. Другие наскальные рисунки и археологические раскопки в этом районе указывают на то, что у камунов была землевладельческая аристократия, и цель карты, по мнению Марретты, – показать их символическую власть над указанной территорией. Карты всегда отвечают определенной потребности. Многие из самых древних известных нам карт как раз и запечатлели владение землей. Другие, более амбициозные карты, удовлетворяли религиозную потребность определить место человека в космосе.

Сталкиваясь с доисторическими наскальными рисунками и петроглифами, мы неизбежно задаемся вопросом: что же такое карта? Что отличает ее от других изображений? Как мы можем ее распознать, если ничего не знаем об обществе, в котором она была создана? В предисловии к классическому труду История картографии редакторы Джон Брайан Харли и Дэвид Вудворд дают следующее определение карты: «Карты суть графические изображения, способствующие пространственному пониманию предметов, идей, условий, процессов или событий в человеческом мире»5. Сюда же можно отнести и самые ранние представления человека о пространстве, а под «человеческим миром» авторы труда подразумевают наше окружение в самом широком смысле, включая космос и потусторонний мир. Но в конце концов всё зависит от интерпретации.

Так, норвежский археолог Сверре Марстрандер, изучавший петроглифы на скандинавском полуострове, в своей книге Наскальные рисунки земледельцев Эстфолла (1963) упоминает о «странных, похожих на сетку рисунках», которые, по его мнению, иллюстрировали «примитивные представления о конкретном типе пахотных угодий земледельцев бронзового века. <…> Более не осталось сомнений в том, что эти изображения действительно следует воспринимать как древние поля».

Марстрандер, однако, предпочел не называть эти поля картами. Вместо этого он связал их с обрядами плодородия, которые должны были привести к хорошему урожаю. Может ли вообще археолог интерпретировать их как карты, фиксирующие принадлежность земельных участков?

Если современные карты всегда содержат пояснения, благодаря которым мы понимаем, какими символами обозначены дороги, города, трассы, школы и лыжные маршруты, то в том, что мы считаем доисторической картой, таких пояснений, естественно, не найти. В таких случаях мы вынуждены опираться на догадки и трактовки, и любой, кто когда-либо пробовал разгадать иконки на незнакомом телефоне, может представить, насколько это бывает нелегко. Расшифровать древние карты полностью вряд ли когда-нибудь получится. Общество склонно постоянно упрощать знаки до тех пор, пока они не перестают быть загадками для непосвященных. Скрытые, символические и закодированные послания станут понятны лишь тогда, когда картографы изучат не только то, что они считают подобием карты, но и всю культуру породившего ее общества. Постичь мысли людей, живших тысячелетия назад, – весьма сложная задача.

Однако можно сравнить друг с другом доисторические произведения. В городе Минусинске в Красноярском крае находится большой петроглиф, похожий на карту Бедолины. На нем мы тоже видим вперемешку дома, людей и животных на большой площади, почти в десять метров длиной, это реальная деревня. Но здесь скульптор был озабочен скорее правдоподобным воспроизведением домов, чем их расположением относительно друг друга. Всё нарисовано в профиль. Также трудно сказать, представляет ли собой петроглиф единое произведение, высечены ли были на нем все дома изначально, или новые сооружения пририсовывали к уже имеющимся там, где оставалось свободное место на камне. Сравнивая наскальную живопись в Камонике и Минусинске, мы можем утверждать, что в первом случае перед нами карта, а во втором – изображение.

Способность передавать информацию о местности была развита у некоторых животных задолго до появления homo sapiens. Наиболее известный пример – танец, посредством которого медоносные пчелы сообщают другим пчелам, где можно найти цветы. Пчела подлетает к улью и, чуть виляя жалом, начинает потихоньку подниматься по сотам, затем поворачивает вправо и полукругом возвращается к исходной точке, после чего повторяет танец, но на этот раз в верхней точке она разворачивается уже влево. Если найденные ею цветы находятся в направлении Солнца, она «танцует» вверх вдоль сот, и любое отклонение вправо или влево от Солнца, которое потребуется от пчел во время перелета, она указывает в танце соответствующим углом движения. Чем выше относительно сот поднимается пчела, тем дальше лететь к цветам, и чем чаще она виляет жалом, тем больший «улов» ожидает ее товарок. Это умение пчел «описывать» направление отметил более двух тысяч лет назад греческий философ Аристотель в трактате История животных: «Придя в улей, они разгружаются, и каждый раз за этим следует три или четыре вылета»6.

Полезность танца пчелы налицо. Когда она знает, где можно найти пищу, и делится информацией с другими, улей процветает. По всей видимости, точно так же было и с первобытным человеком. Тот, кто мог объяснить соплеменникам, где находится добыча, изрядное количество фруктов или пресной воды, помогал им нагулять жир и таким образом выжить. Первые люди были кочевниками. Наши ближайшие родственники – обезьяны и полуобезьяны – в основном жили в лесах, тогда как мы бо´льшую часть времени обитали на равнинах. Это позволило нам развить более острое, чем у обезьян, зрение и по-другому относиться к расстояниям, пространству и ориентироваться на местности. Ощущение пространства, по-видимому, было первым проблеском нашего примитивного сознания.

Люди также усвоили еще четыре навыка, необходимых для составления карт. Они научились, во-первых, исследовать мир, во-вторых, хранить полученную информацию, в-третьих, абстрагироваться и обобщать и, в-четвертых, пользоваться полученной информацией. В отличие от своих предков, которые говорили главным образом о том, что происходило здесь и сейчас, люди стали связывать события прошлого, настоящего и будущего – с пространством.

Способность выражать словами всё, что нас окружает, будь то дерево, море или гора, делает мир одновременно и больше, и меньше, и понятнее, что облегчает передачу информации. Таким образом, мы можем предположить, что развитие пространственного восприятия и языка шли рука об руку. Поскольку первым людям понадобилось составить карту, уже возникшую у них в сознании, они придумали слова, выражающие длинные и короткие расстояния, направления, ориентиры и время, необходимое для того, чтобы добраться до того или иного места. Поначалу они наверняка импровизировали с картами, созданными из палок и камней на песке, земле и снегу, а затем рисовали пальцами или кистью на стенах пещеры.

Человечество начало создавать изображения мира около сорока тысяч лет назад. Во всяком случае, именно этим периодом датируют древнейшие из известных нам наскальных рисунков животных черного, красного и желтого цвета в пещере Эль Кастильо на севере Испании. Пещерные люди смешивали пигменты, найденные в глине и саже, с жиром, воском, кровью или водой. Петроглифам, найденным в Австралии, тоже около сорока тысяч лет.

Самая древняя в мире карта вырезана на бивне мамонта. Ее возраст – 38 000–32 500 лет. Она была найдена в районе Альб-Дунай в Германии и, по словам немецкого археолога, профессора Михаэля А. Раппенглюка, представляет собой звездную карту, изображающую созвездие Ориона. Тот же археолог утверждает, что и 13 700-летние рисунки в пещере Ласко на юго-западе Франции, где мы видим очертания бизона, человека и птицы, не что иное, как карта звезд Вега, Денеб и Альтаир, образующих Летний треугольник – звезды, которые первыми проступают в летние вечера на северном небе. Этот треугольник ученый обнаружил, проведя линии от глаз трех фигур.

Мнение профессора Раппенглюка разделяют не все. С другой стороны, логично предположить, что люди рисовали карты звезд прежде, чем взялись изображать ландшафт. Всё же обозревать небо куда легче, чем местность. Звезды висят над нами упорядоченными конфигурациями, разбросанными, словно на холсте или стене, и их легко воспроизвести точками. Звездные карты, возможно, сыграли важную роль в жизни самых ранних земледельческих общин: появление некоторых созвездий до сих пор воспринимают как знак того, что пришла пора сеять. Но не все доисторические точечные изображения – звездные карты.

На острове Фюн в Дании есть курган Рэвехёй. Под ним скрывается погребальная камера каменного века. На одном из камней в основании точками выгравирован витиеватый узор. В 1920 году датский историк Гудмунд Шютте предположил, что эти точки изображают созвездия Большой Медведицы, Девы, Близнецов, Рака, Волопаса, Льва, Собаки, Близнецов и Возничего. Проблема, по признанию Шютте, лишь в одном: расстояние между некоторыми созвездиями указано неверно, а точек больше, чем реальных звезд. Но его легко понять. Точки поразительно похожи на созвездия. Современные археологи считают, что они образуют солнечный крест – диск, внутри которого расположен крест с равноудаленными от центра сторонами.

Рисунки с карты Бедолины, позволяющие лучше понять, что на ней изображено. Здесь с высоты птичьего полета мы видим, в частности, шесть домов и около тридцати полей, соединенных небольшими дорогами, а также лестницу, животных и людей. Только в 1934 году некоторые исследователи начали задаваться вопросом, не карта ли это.

В 1967 году британский археолог Джеймс Мелларт опубликовал книгу о раскопках 9500-летнего турецкого города Чатал-Хююк. В ней он, в частности, заявил, что одна из найденных стенных росписей похожа на карту города с извергающимся вулканом Хасандаг на заднем плане7. Версия карты сразу же обрела невиданную популярность. Многие подхватили эту гипотезу.

«Самый старый в мире план города», – писал Джереми Харвуд в книге На край Земли: 100 карт, изменивших мир8; «Древнейшая в мире подлинная карта», – сообщал Дж. Б. Харли в Курьере ЮНЕСКО; «Самая древняя из известных нам (карт)», – вторит Кэтрин Делано-Смит в монументальной Истории картографии; «Карта Чатал-Хююка <…>, возможно, на две тысячи лет старше самой древней системы письменности», – утверждал Джеймс Блаут в академическом журнале британских географов. Но была ли это карта? В 2006 году археолог Стефани Мис написала статью, в которой заявила, что «дома» – это геометрический рисунок, аналогичный найденным в других местах Чатал-Хююка, а «вулкан» – шкура леопарда. Семь лет спустя вулканологи из Калифорнийского университета проверили версию карты, попытавшись установить, мог ли Хасандаг извергаться примерно в то время, когда была составлена карта. Взятые ими образцы горных пород показали, что вулкан извергался 8900 лет назад – следовательно, его извержение могли видеть из города.

Наше восприятие доисторической эпохи напоминает качели, когда речь заходит о картах того периода. Мы либо недооцениваем, либо переоцениваем древность и тем самым заблуждаемся. Раньше мы ее недооценивали. До 1980 года надлежащим образом исследовали только четыре карты, которые можно было отнести к доисторическому времени. Затем наступила эра новых теорий о доисторической религии, о мышлении людей каменного века, о роли символов в первобытных сообществах и значении наскальных рисунков. В результате появилось множество «новых» карт. Когда в 1987 году вышел первый том Истории картографии, главу о доисторических временах в Европе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке замыкал список из пятидесяти семи гипотетических карт. Некоторые из них мы уже можем вычеркнуть. Другие продолжают нас очаровывать.

В Талат-н’Лиске, в Атласских горах Марокко, был обнаружен круглый наскальный рисунок диаметром один метр. Внутри круга мы видим сложный узор, возможно, изображающий просторную долину, окруженную двумя горными хребтами, а в центре – широкую реку с притоками и две точки, одну поменьше, другую побольше, символизирующих поселения. Этому петроглифу около шести тысяч лет.

На Северном Кавказе нашли серебряную вазу пятитысячелетней давности, на ней выгравированы две реки, которые стекают с горного хребта и впадают в море. Похоже на попытку воспроизвести Кавказские горы и пару рек. Такой же мотив запечатлен на еще одной вазе, из древнего поселения Тепе-Гавра близ современного города Мосула в Ираке: в широкой долине с крупной рекой и притоками, в окружении высоких гор изображены охотники. Часть исследователей уверена, что узор срисован с конкретного ландшафта, другие считают, что это скорее схематичный набросок более общего явления – охоты, а не определенного места.

В Цанъюань-Васком автономном уезде на юго-западе Китая мы встречаем очередной петроглиф, напоминающий карту Бедолины. В центре наскального рисунка мы видим деревню с домами на сваях. Древний художник явно стремился отразить пространство, расстояния и расположение объектов, поскольку дальние дома он нарисовал вверх ногами, показав этим, что их сваи вбиты у самого дальнего забора. Со всех сторон к деревне сходятся пунктирные линии – дороги, по которым снуют люди и животные.

Еще одна деревня высечена на камне недалеко от Лиденбурга в Южной Африке. Петроглиф весьма внушительный, размером 4,5×4 метра, и состоит из круглых поселений с сетью дорог; он тоже напоминает карту Бедолины.

Вдоль течения Енисея, близ местечка Мугур Саргол в Монголии, обнаружены наскальные рисунки, изображающие с высоты птичьего полета шатры местных пастухов и загоны для скота. В Монголии мы также находим множество карт захоронений. На некоторых из них показан как наш мир, так и потусторонний.

Историки согласны, что представления об ином мире (а не только нашем) зародились у людей около ста тысяч лет назад. Именно тогда в могилы стали класть предметы, с тем чтобы они сопровождали умерших и в загробной жизни. Однако долгое время считалось, что первобытные люди могли воспроизводить на картах лишь непосредственно окружавшую их среду, тогда как показать свое местоположение относительно солнца, луны, звезд, царства мертвых и обиталища богов было для них слишком сложно. «Как правило, <…> карты примитивных народов ограничены очень небольшим районом <…>. Они не могут изобразить мир целиком или даже просто зрительно представить его себе. Такие народы не имеют карт мира, поскольку в их мыслях всегда доминирует непосредственно окружающая их местность», – писал известный специалист по истории картографии Лео Багров в 1964 году9. Однако позднее были открыты карты, на которых человек соотносил себя с остальным творением. На таких картах часто присутствуют лабиринты, круги, лестницы и деревья; нередко на них представлены различные уровни мироздания, включая небо, землю и загробное царство.

В Сахаре мы находим наскальный рисунок с изображением человекоподобной фигуры, окруженной овалами, волнами и прямоугольниками, с отверстием внизу, которое можно трактовать как вход в царство мертвых.

На небольшом каменном обелиске в Триоре в Италии вверху высечено Солнце, посередине – Земля, ниже – лестница, ведущая в подземный мир. В Йоркшире, в Англии, на наскальных рисунках изображены лестницы, тянущиеся от одного кружка к другому, что можно трактовать как попытку показать связь между Землей, звездами и планетами.

В индийском штате Мадхья-Прадеш обнаружен довольно сложный образчик пещерной живописи: в верхней части его нарисовано море с камышами, птицами и рыбами, а в центре – Cолнце в окружении геометрических фигур. Считается, что это карта нашей Вселенной, как ее представляли себе когда-то люди.

Факты свидетельствуют и о том, что картами пользовались в ритуальных целях. У шаманов австралийских и сибирских народов, сохранивших полностью или частично свою тысячелетнюю религию, на барабанах, в которые они бьют для того, чтобы войти в транс, есть карты. Благодаря им они проникают в мир духов, не боясь заблудиться.

В начале XVIII века живший среди саамов норвежский миссионер Томас фон Вестен зарисовал шаманский бубен, на котором картографические элементы древней религии соседствуют с элементами новой, христианской, веры. На саамской карте двумя линиями отделены небо от земли, небесные боги от земных; присутствует Солнце; на христианской карте – Rist-baiges – изображены лошадь, коза, корова и церковь; в царстве мертвых – Jabmiku di aibmo – нарисованы еще одна церковь и саамская вежа. На этой космической карте нанесены также озеро и земное поселение саамов.

С. 28–29 Шаманский бубен, конфискованный миссионером Томасом фон Вестеном в XVIII веке. Рисунки образуют карту, отражающую представления саамов о земном и потустороннем мире. «Необходимо покончить со всей этой дьявольщиной – колдовством, заклинаниями и бубнами», – говорил фон Вестен, грозя шаманам судебным приставом или ленсманом, если они не отдадут ему свой шаманский «арсенал». Таким образом он собрал около ста бубнов.

Карты суть образы мира, это мировоззрение. Религиозные тексты сродни картам в том смысле, что они пытаются объяснить устройство мира. Это способ упорядочить и структурировать мир, который кажется бесконечным и непонятным. Поэтому практически в каждой культуре любой эпохи мы находим космогонические истории о том, как возник мир, и космологические описания того, как он выглядит.

Господствующая сегодня космогоническая история – научная теория, согласно которой Вселенная появилась в результате Большого взрыва, случившегося 13,8 миллиардов лет назад, – относительно молодая: ее выдвинул в 1927 году бельгийский священник и астрофизик Жорж Леметр. Прежде ученые были уверены, что Вселенная вечна и неизменна. Далеко не все астрономы и физики приняли идею Большого взрыва: мысль о том, что мир сотворен, слишком отдавала религией. Они утверждали, что эта идея по-новому представляет Бога в качестве первопричины, однако теория Леметра прижилась, не в последнюю очередь благодаря астроному Эдвину Хабблу, который в 1929 году подтвердил, что Вселенная расширяется. Тем не менее лишь в 1964 году, когда было доказано существование реликтового излучения10, предположительно возникшего во время Большого взрыва, эту теорию признало научное сообщество.

Теория Большого взрыва также принята многими людьми с религи озным мировоззрением. Так, индуисты считают, что их гимн о сотворении мира, описывающий, как изначально всё было тесно переплетено и приведено в движение чем-то горячим при неясных обстоятельствах, изображает как раз его:

В Коране сказано: «Небо и земля единой массой были, которую Мы рассекли на части», а папа Пий XII в 1951 году заявил, что теория Большого взрыва не противоречит христианским представлениям о сотворении мира.

Любой народ любой эпохи имеет свою космогоническую историю и свое ви´дение мира. В Финляндии известно сказание о яйце, которое раскололось и стало землей и небом; на Гавайях мы узнаём о том, что земля возникла из ила со дна морского; инуиты верят, что земля упала с неба, тогда как греки рассказывают о Гее, породившей небо, высокие горы, прекрасные долины и бескрайнее море – Океан. Эти истории в рамках одной культуры могут варьироваться в зависимости от места и времени, порой мифология противоречит географическим познаниям людей. Это говорит о том, что истории о сотворении мира отнюдь не следует воспринимать буквально. «То, что представляется историей в одну эпоху, становится мифом в другую, и то, что считается мифом сегодня, завтра может быть правдой или, возможно, было ею когда-то в прошлом», – пишут Тур Оге Брингсвярд и Енс Брорвиг в книге Начало времен. Космогонические мифы народов мира (I begynnelsen. Skapelsesmyter fra hele verden). Если в чем древние космологии и сходятся, то именно в том, что Земля, на которой мы живем, есть центр мироздания, и что есть царство мертвых и сверхъестественное место, где обитают боги.

Образчик такого представления о мире мы находим в древнескандинавской мифологии. В центре мира находится ясень Иггдрасиль. «Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни», – рассказывает один из героев Видения Гюльви Снорри Стурлусона12. Вокруг дерева расположен Асгард – царство богов, а вокруг Асгарда – Мидгард, царство людей. Под одним из трех корней Иггдрасиля находится Нифльхейм – самая глубь царства мертвых. Там же живет змей, или же дракон, Нидхёгг, порождение сил тьмы. Вокруг Асгарда и Мидгарда простирается мировой океан, в котором обитает опасный Мировой Змей.

В обеих Эддах и сагах не говорится, откуда взялся ясень. А вот мир вокруг него был сделан из тела первобытного великана. Эта история сотворения мира рассказана в Старшей Эдде:

• Имира плоть
• стала землей,
• стали кости горами,
• небом стал череп
• холодного турса,
• а кровь его – морем.
• <…>
• Из ресниц его Мидгард
• людям был создан
• богами благими;
• из мозга его
• созданы были
• темные тучи13.

Имир был великаном, сотворенным в незапамятные времена в Мировой Бездне между знойным Муспелльсхеймом на юге и студеным Нифльхеймом на севере. Однажды воды рек, именуемые Эливагар, настолько удалились от своего начала, что замерзли и превратились в лед в северной части Мировой Бездны. От соприкосновения с искрами, летевшими из Муспелльхейма, лед стал таять и стекать вниз: эти капли ожили от тепла и приняли образ человека – Имира.

Согласно сказанию, «заснув, он вспотел, и под левой рукой у него выросли мужчина и женщина. А одна нога зачала с другой сына». Так появились великаны. Имира кормила корова Аудумла, тоже возникшая из льда и инея. Сама же она питалась, облизывая соленые камни, покрытые инеем, «и к исходу первого дня, когда она лизала те камни, в камне выросли человечьи волосы, на второй день – голова, а на третий день возник весь человек»14. Его звали Бури. Он взял в жены Бестлу, и у них родился сын по имени Бор. Бор взял в жены дочь великана Бёльторна, от которой родились три сына – Один, Вили и Ве.

Тогда началась в Мировой Бездне борьба за власть. Сыновья Бора убили Имира, чтобы он больше не порождал новых великанов из своего пота. Снорри в Видении Гюльви рассказывает о том, как они сотворили из его плоти землю, но добавляет: «Из крови, что вытекла из ран его, сделали они океан и заключили в него землю. И окружил океан всю землю кольцом, и кажется людям, что беспределен тот океан и нельзя его переплыть»15.

В египетских мифах мир живых также окружен огромным океаном хаоса. Над или под этим миром простирается невидимая часть Вселенной, где обитают Солнце, звезды и Луна, когда их не видно на небе, и туда же отправляются люди и животные, когда заканчивается их земная жизнь. На египетской карте, созданной в 350 году до н. э., изображен Египет и его окрестности. Юг помещен в верхней части карты. Над миром, подобно мосту, склоняется богиня неба Нут: ноги ее опираются в восток, а руки – в запад. На других картах ее изображают под землей, поглощающей Солнце вечером и снова рождающей его утром.

В Илиаде, греческой эпической поэме, написанной около IX–VIII века до н. э., мы находим похожее космологическое изображение мира, окруженного морем. В разгар войны между греками и троянцами богу огня Гефесту поручили выковать подходящий щит для греческого воина Ахиллеса. Описание работы Гефеста, украсившего щит, есть одновременно и описание греческой вселенной:

• Там представил он землю,
• представил и небо, и море,
• Солнце, в пути неистомное,
• полный серебряный месяц,
• Все прекрасные звезды,
• какими венчается небо:
• Видны в их сонме Плеяды,
• Гиады и мощь Ориона,
• Арктос, сынами земными еще
• колесницей зовомый16.

Гефест показал на щите весь мир, города, людей и животных, битвы и пиры, и наконец океан, который определял внешнюю границу мира:

В переводах Илиады само собой считается, что древние греки представляли землю плоской – недаром она умещается на щите, который они описывают как «круг». Однако верен ли такой перевод? В оригинале употреблено слово γαιαν – Гея. Так древние греки называли и землю, и богиню, ее породившую.

Аналогичная проблема возникает и с переводом библейского рассказа о творении мира. В книге Бытия мы читаем: «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом» (Быт. 1:6–8).

Вот только «твердь»18 не вполне точно передает значение еврейского слова «ракия». Современная, 2001 года, английская версия Библии (English Standard Version) предпочитает это слово переводить как expanse: «Let there be an expanse» – «Да будет простор». Таким образом, возможно, древние евреи и не считали, что небо над нами вроде укрывшего нас твердого колпака.

В той же книге Бытия есть намеки на то, как представляли себе библейские авторы мироустройство. Во второй главе говорится: «Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки. Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс. Имя второй реки Гихон: она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Хиддекель: она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат» (Быт. 2:10–14).

Земля Хавила – это, по всей видимости, горы в Хиджазе, западной части Саудовской Аравии, где несколько тысячелетий назад существовала система рек, которые текли на восток, вплоть до Персидского залива, а теперь пересохли. Куш – так называлось царство, располагавшееся в пограничной области между современным Египтом и Суданом, известной также как Нубия, а Гихон, или Геон – это, вероятно, Голубой Нил. Хиддекель – ивритское название реки Тигр, которая берет начало на востоке Турции, протекает через Ирак и впадает в Персидский залив. Евфрат, понятное дело, и есть Евфрат, эта река также течет по территории Ирака.

Когда сын Адама и Евы Каин убил своего брата Авеля, он ушел «от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема» (Быт. 4:16). А поскольку «нод» – ивритский корень слова, означающего «скитаться», обычно под ним подразумевают не землю, а то, что Каин стал вести кочевую жизнь.

В центре библейского мира находится Иерусалим. В Книге пророка Иезекииля мы читаем: «Так говорит Господь Бог: это Иерусалим! Я поставил его среди народов, и вокруг него – земли» (Иез. 5:5). Иерусалимский храм построили по плану, который одновременно был и космической картой: внешний двор представлял собой видимый мир, сушу и море, священное пространство внутри храма олицетворяло видимые небеса и райский сад, тогда как в святая святых пребывало невидимое царство Божье.

Вера в мир, у которого есть центр, присуща многим культурам. Возникла она, вероятно, вследствие того, что люди обратили внимание на вращение звезд и предположили, что они обращаются вокруг чего-то. Как правило, такой точкой отсчета становилось место, где они обитали. И это естественно: дом мы знаем лучше всего, он обжит и обустроен, а всё, что далеко, неизвестно и ассоциируется с хаосом, ночью и смертью. Центром чаще всего была возвышенность, где встречались земля и небо – например, гора, дерево или храм.

Японцы считали центром мира священную гору Фудзи. Шайенны, североамериканские индейцы, верили, что центр находится в Черных холмах Южной Дакоты, на шайенском языке Mo’ōhta-vo’honáaeva. Для племени питьянтьятьяра, живущего в центральных районах Австралии, центром мира была гора Улуру. У древних греков – оракул в Дельфах. В даосизме упоминается Куньлунь – «гора в центре мира». Кстати, Китай дальше всех пошел в самоутверждении себя как центра мира: на мандаринском языке эта страна называется Чжунго, то есть «Срединное царство».

На древнейшей из найденных карт в центре мира изображен Вавилон. Карта создана около 2600 лет назад и представляет собой глиняную табличку, обнаруженную в вавилонском городе Сиппар, юго-западней современного Багдада. Табличка невелика; ее размеры всего 12,5×8 сантиметров, и поначалу никто не выделил ее среди семидесяти тысяч других табличек, которые отправили в Британский музей после археологических раскопок 1881 года. Сегодня ей отведено почетное место в музее, где она выставлена как The Babylonian Map of the World – «Вавилонская карта мира».

На этой карте внутри большего круга помещен круг поменьше, в котором в свою очередь расположены еще несколько кружков, овалов и изогнутых линий. Больший круг обрамляют восемь треугольников. То, что табличка представляет собой карту, стало понятно лишь после того, как расшифровали текст на ее оборотной стороне.

В нем говорится, что больший круг – это marratu – соленое море, или океан, окружающий обитаемый мир. В меньшем круге продолговатая фигура, которая начинается наверху и проходит через центр, обозначает реку Евфрат. Ее исток на севере изображен в виде кружка, отмеченного как «гора», а заканчивается она на юге, упираясь в расположенный горизонтально прямоугольник – «канал» и «болото». Прямоугольник, лежащий поперек Евфрата, это Вавилон. Кружками указаны соседние области – Сузы (южный Ирак), Бит-Якин (Халдеи на юге Ирака), Хаббан (Йемен), Урарту (Армения), Дер (восточный Ирак) и Ассирия.

Треугольники, которые выступают с другой стороны океана, – это nagu, что можно перевести как «регион» или «провинция». По всей видимости, древние вавилонские герои бывали в этих местах, и в текстах рядом с треугольниками описано, к примеру, место, где «не видно солнца», возможно, это свидетельствует о том, что вавилоняне слышали о северных краях и полярной ночи. Еще один регион находится «там, куда не долетают птицы». Упоминаются в текстах и экзотические животные, в том числе хамелеоны, обезьяны, страусы, львы и волки. Эти регионы суть неизведанные территории, таинственные дальние страны, куда не простираются вавилонские познания о мире.

Неизвестно, с какой целью была создана эта карта. В тексте говорится, что ее автор – потомок Эа-бел-или из города Борсиппы, лежавшего южнее Сиппара, и больше ничего. Но это не единственная карта из этих мест, дошедшая до наших дней.

До вавилонян самым передовым среди народов, населявших территорию современного Ирака, были шумеры. Известный им мир простирался от Турции и Кавказа на севере до Египта на юге, Индии на востоке и Средиземноморья, Кипра и Крита на западе. Их ближайшими соседями были жившие на востоке эламиты, с которыми шумеры нередко соперничали и воевали; на западе обитал семитский народ марту, он жил в шатрах и кочевал со стадами овец и коз; на севере шумеры граничили со страной Субарту, на которую время от времени совершали набеги, захватывая рабов, древесину и прочее сырье; на юге находился Дильмун (Бахрейн) – торговый форпост, часто фигурирующий в рассказах о сотворении мира и царстве мертвых.

Расцвет шумерской цивилизации пришелся на 3500–2270 годы до н. э. Она подарила миру две вещи, которыми мы по сей день пользуемся, создавая карты: письменность и математику. Именно шумерам мы обязаны тем, что делим наши карты на 360 градусов долготы и 180 градусов широты. Их система счисления была шестидесятеричной: в ее основе лежали числа 6, 12 и 60, а не 5, 10 и 100, как у нас.

Существует несколько гипотез, объясняющих эту систему счисления. Согласно одной из них, она связана со счетом на пальцах. Если кончиком большого пальца посчитать фаланги на остальных пальцах: 1-2-3 на указательном, и точно так же на среднем, безымянном и мизинце, то можно легко досчитать до двенадцати. А если каждый раз, досчитав до двенадцати, разгибать по одному пальцу на другой руке, то, разогнув все пальцы, мы получим шестьдесят.

Кроме того, число 60 удобно еще и потому, что у него целых одиннадцать делителей: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 10, 12, 15, 20 и 30, то есть от него легко образовать различные доли – половины, трети, четверти и десятые части. Развивая шумерскую и вавилонскую астрономию, геометрию и географию, древние греки переняли и эту систему счисления, благодаря чему мы пользуемся ею до сих пор.

Письменность шумеров, древнейшая из известных ученым, позволяла записывать географические сведения. Воины в походах, а также купцы, переезжавшие с места на место ради металлов, камней и древесины, составляли записки, в которых указывали расстояние от одного города до другого и время в пути. К примеру, в описании одного военного похода из южной части Ирака в город Эмар на севере Сирии зафиксированы все стоянки с учетом дневного перехода в двадцать пять-тридцать километров, а если в каком-то месте останавливались больше чем на одну ночевку, уточняли: «здесь сломалась колесница» или «тогда войска отдыхали два дня».

Уже около 3000 года до н. э. у шумеров были собственные единицы измерения, а спустя еще двести лет они задействовали геометрию, то есть геодезию для межевания пахотных земель и начисления налогов. При этом они пользовались мерной веревкой, привязывая ее к вбитому в землю колышку. Мы называем такую систему триангуляцией – метод настолько прост и эффективен, что применяется по сей день. Сначала мы отмеряем на земле базисную линию, затем находим поблизости, в паре сотен метров, второй контрольный пункт (например, дом или дерево), который становится третьей вершиной треугольника. После этого замеряем углы между базисной линией и линиями, ведущими к этому пункту. Зная длину базисной линии и величину углов, мы можем определить расстояние до контрольного пункта.

На шумерской карте 3500-летней давности изображена местность с несколькими пашнями и каналами, а также крутым изгибом реки. К тому же периоду относится и карта священного города Ниппур, на которой мы видим его главный храм, парк, реку Евфрат, два канала, протекающие через город, и семь ворот с подписанными названиями. Уникально в ней то, что это, по всей видимости, первая карта, нарисованная с применением масштаба: все нанесенные на ней элементы правильно соотносятся друг с другом. Указанные рядом с некоторыми зданиями числа обозначают их размеры. Современные раскопки в Ниппуре подтверждают, что город выглядел именно так, как показано на карте. Столь точное изображение этого города-крепости позволяет говорить о военном назначении карты.

Иногда шумеры предпринимали попытки изобразить на картах места, весьма удаленные друг от друга. Как раз в Ниппуре была найдена карта, на которой показаны девять городов, расположенные вдоль трех каналов и одной дороги.

Математические знания шумеров развивали вавилоняне. Судя по сохранившимся табличкам, они достигли весьма высокого уровня, не в последнюю очередь в геометрии. Кроме того, они разработали свои единицы измерения для передачи длины и расстояния, взяв за основу время, потраченное на дорогу из одного места в другое. Главной единицей измерения был beru – «двойной час», соответствовавший приблизительно десяти километрам.

Жители древнего Вавилона пользовались математикой, составляя карты недвижимости, земельных владений, домов, городских улиц с названиями, храмов, рек и каналов, на которых иногда волнистыми линиями обозначалась вода. На одном фрагменте городской карты изображен, по-видимому, вавилонский храм и прилегающие к нему улицы, на другом – город Урук и некое здание.

Мы уже упоминали вавилонскую карту мира. Не менее важна для истории картографии и первая карта с указанием сторон света – восток, запад и север (причем восток находится наверху). Она была найдена недалеко от города Киркук на севере Ирака и датируется примерно 2300 годом до н. э. На этой карте мы видим долину, по которой течет река. Текст в левом нижнем углу гласит, что местность называется Машкан-дурибла. В центре карты находится земельный участок площадью триста пятьдесят четыре ику, или около двенадцати гектаров, указан и владелец: Азала. Однако разобрать бо´льшую часть текста невозможно.

Поскольку вавилоняне первыми указали на картах стороны света, а шумеры первыми учли масштаб на карте Ниппура, получается, что два важнейших принципа современной картографии используются уже 4300 лет.

Древние египтяне, подобно шумерам и вавилонянам, занимались земледелием у великой реки. Их благополучие зависело от Нила, который каждый год, разливаясь вдоль своих берегов, обеспечивал их плодородным илом, необходимым для возделывания земли. Из-за половодья ландшафт часто менялся, следовательно, у них, как прежде у шумеров и вавилонян, была потребность в землемерии.

Папирусная карта эпохи фараонов, созданная, вероятно, около 1100 года до н. э. и указывающая путь к рудникам в ущелье Вади-Хаммамат («Долина многих бань») на востоке Египта. Карта была найдена в начале XIX века в захоронении неподалеку от Луксора. За долгие годы оригинальная карта, которая при создании имела ширину двести десять сантиметров, распалась на несколько частей. На той из них, что лучше всего сохранилось, изображены четыре дома, храм бога Амона, водохранилище, стела и гора, где находился золотой рудник.

Греческий историк Геродот в своей Истории, написанной в 450–420 годах до н. э., сообщает о египетском царе Сесострисе, который «разделил землю между всеми жителями и дал каждому по квадратному участку равной величины. От этого царь стал получать доходы, повелев взимать ежегодно поземельную подать. Если река отрывала у кого-нибудь часть его участка, то владелец мог прийти и объявить царю о случившемся. А царь посылал людей удостовериться в этом и измерить, насколько уменьшился участок, для того чтобы владелец уплачивал подать соразмерно величине оставшегося надела»19.

Эпоха фараонов началась в 3100 году до н. э., когда были объединены Верхний и Нижний Египет. Именно тогда появились первые египетские карты. Они представляют собой орнамент на гробницах, где мы видим природные объекты и дома, имеющие вид как сверху, так и сбоку, и расположенные вдоль линий, символизирующих горизонт. Можно сказать, что это упрощенные версии пиктографических карт. Разница между городом и сельской местностью обозначена деревьями.

В одном из экземпляров древнеегипетской Книги мертвых, собрании погребальных текстов, написанных на папирусе около 1400 года до н. э., есть рисунок сада, в котором мог работать умерший. У сада прямоугольная форма, он разделен каналами. Наличие цвета усиливает впечатление, что перед нами действительно карта. Другие карты, связанные с загробным миром, обнаружены на дне некоторых саркофагов, датированных примерно 2000 годом до н. э. Здесь мы видим некую местность с двумя дорогами: одна синяя, проходящая по воде, другая – черная, проходящая по суше. Обе дороги ведут к богу Осирису, владыке загробного мира.

На еще одной карте XIV века до н. э. отмечен завоевательный поход фараона Сети I, проходившего мимо оросительных систем и границ по пустынной дороге в Ханаан (территория современного Израиля, Палестины и Ливана). Его преемник Рамсес II взял приступом крепость в Кадеше, где река Оронт встречается с меньшей рекой недалеко от Хомса в нынешней Сирии. Изображение этой битвы имеет отчетливое сходство с картой: реки огибают город и разделяют две армии.

Около 1150 года до н. э. египетский расписчик усыпальниц, писец Аменнахте, нарисовал одну из самых красивых древних карт, дошедших до наших дней. На ней показан путь к золотым копям и каменоломням в Нубии. Это не только топографическая карта, информирующая о гористой местности, дорогах и руслах рек, но и одна из самых старых в мире геологических карт, содержащая сведения о типах горных пород и металлов, обнаруженных в данной местности. Карта предназначалась для экспедиции, которую Рамсес IV снарядил ради добычи камня на новые фараоновы статуи.

Мы видим две широких дороги, пересекающие красноватую гористую местность. Они тянутся горизонтально через весь папирус почти три метра длиной и соединяются с третьей дорогой, которая идет поперек и выводит к четвертой дороге. Нижняя дорога, покрытая разноцветным коричнево-белым щебнем, обрамлена скудной зеленой растительностью, характерной для пересохших русел рек. Надписи на карте уточняют, куда ведут дороги, а также объясняют красноватый цвет гор: «Горы, где добывают золото, обозначены красным цветом». Рядом с золотым прииском нарисованы четыре дома золотодобытчиков, храм бога Амона, водохранилище и стела.

Уже в наши дни карту сопоставили с изображенной на ней местностью – пятнадцатикилометровым участком вдоль пересохшего русла реки Хаммамат, – и она оказалась точной. Археологические раскопки подтвердили и то, что в давние времена здесь добывали золото. Здесь же проходил и оживленный тракт, тянувшийся от города Кифт на Ниле через восточную пустыню до порта Кусейр на берегу Красного моря. Отсюда египтяне отправлялись по торговым делам в неизвестную нам южную страну, которую они называли Пунт.

Вполне может быть, что эта карта – плод вычислений, проведенных в сугубо логистических целях, которым Аменнахте позднее придал наглядную форму. Однако остается открытым вопрос: единственная ли это карта в своем роде, или же другие египетские картографы тоже создавали самобытные карты, которые впоследствии оказались утраченными и сейчас дожидаются своего часа в глиняных горшках где-нибудь в пустыне?

Доисторические и раннеисторические карты, как и современные, несут на себе отпечаток своей эпохи, они тоже по мере возможностей служили своим создателям. Шумерские и вавилонские карты землевладений, а равно и карта в Бедолине (если она действительно указывает на земельную собственность), предвосхитили наш кадастровый учет на несколько тысячелетий. А визуализация религиозных представлений о мире и вселенной восполняла человеческую потребность понять свое место в общем порядке вещей.

То, как мы трактуем миропонимание наших предков, обусловлено нашим же взглядом на мир и прошлое. Полагаясь на переводы текстов доколумбовой эпохи, мы долгое время верили, что люди тогда считали Землю плоской, хотя это не так. Наша уверенность в том, что рассказы о сотворении мира и космогонические истории следует понимать буквально, тоже привела к любопытным выводам. Мы смотрим на древние карты и тексты сквозь дымку истории. И порой доисторический пейзаж совпадает с картами, которые мы рисуем.

Лягушки вокруг болота

Александрия,

Египет

31º12’32” с. ш.

29º54’33” в. д.

С. 42 Фрагмент карты Египта с указанием Alessandria – Александрии. Карта побережья составлена на основе координат Птолемея. Ее нарисовал в 1561 году Жироламо Рушелли. Это одна из многих итальянских птолемеевских карт, появившихся в эпоху Возрождения.

В античные времена те, кто прибывал в Александрию морским путем, могли видеть ее за шестьдесят километров. На островке Фарос у северной границы города возвышался маяк высотой более ста метров – одно из семи чудес света. Чтобы провести корабли вдоль однообразной береговой линии, где таились коварные отмели и рифы, ночью на маяке зажигали огонь, а днем отражали солнечные лучи с помощью огромного зеркала. Но маяк служил не просто навигационным сооружением, он также давал путешественникам понять, что они прибывают в один из величайших мегаполисов своего времени. Цезарь, посетивший город в 48 году до н. э., был поражен маяком: «Фарос, чудо строительного искусства, – очень высокая башня»20.

Александрию основал примерно тремястами годами ранее другой строитель империи, Александр Македонский. Он назначил сатрапом Египта одного из своих военачальников, Птолемея, который после коронации в 304 году до н. э. принял имя Птолемея I Сотера и сделал город столицей своего царства. Прошло совсем немного времени, и Александрия стала крупнейшим и самым важным городом Средиземноморья. Расположенная на северном побережье Египта, она находилась на пересечении разных культурных ареалов. В здешний порт заходили индийские, арабские и африканские корабли, пришедшие из Красного моря, здесь встречались Африка и Азия, и было рукой подать до Европы на другой стороне Средиземного моря.

Входя в гавань через узкий пролив, по правую руку от которого находился Фарос, путешественники видели город, где «одно [здание] за другим идет следом»21, как писал античный историк Страбон, побывавший в Александрии в 44 году до н. э. На приморской стороне у гавани громоздились царские дворцы. На борт каждого пришвартовавшегося судна поднимались чиновники – проверить, нет ли среди грузов рукописных свитков. Все книги, попадавшие в город, на время забирали для того, чтобы писцы сняли с них копии.

Собирать книги всех народов мира посоветовал Птолемею I Сотеру ученик Аристотеля Деметрий Фалерский, которого в свою очередь к этой мысли подтолкнула собственная библиотека. Идея была простая: торговля повышает благосостояние, благосостояние позволяет платить за знания, а знания стимулируют торговлю. Через несколько лет Александрийская библиотека превратилась в важнейший интеллектуальный и образовательный центр всего Средиземноморья.

Книги с кораблей доставляли в Мусей, где находилась библиотека, а возвращали на корабли сделанные списки. Александрийская библиотека – первая в истории попытка собрать, каталогизировать и систематизировать все доступные знания о мире – очень ценила оригиналы.

Александрия не только прибрела крупнейшую в мире книжную коллекцию, насчитывавшую на пике ее славы до 700 000 экземпляров, но и служила местом встречи ученых трех континентов. Египетские цари предоставляли им кров, пищу, жалованье и – самое главное – доступ к библиотеке. Сюда приезжали астрономы, географы, инженеры, филологи, математики и врачи, именно здесь зародилась современная картография.

Около 150 года н. э. астроном и математик Клавдий Птолемей начал собирать в библиотеке источники для своего трактата о географии. В итоге появилась книга Geographike hyphegesis (Руководство по географии), позднее названная просто Географией – труд из восьми томов, где указаны географические координаты более восьми тысячи пунктов в Африке, Азии и Европе, описано, как лучше всего изобразить круглый земной шар на плоском листе и, кроме всего прочего, рассказано о важности астрономических расчетов и других познаний для географии. Никто прежде не писал более основательного труда на эту тему.

Мы легко можем представить себе, как Птолемей идет через древнюю колоннаду, выходящую в музейный парк. Под мышкой у него свиток папируса, взятый с одной из многочисленных книжных полок в Мусее. Он направляется к экседре – полукруглой нише с каменной скамьей, устроенной в обращенной к парку стене, где почти всегда его коллеги что-нибудь читают и обсуждают.

Птолемею уже около пятидесяти лет. Сегодня у него с собой четвертый том Naturalis historia (Естественная история, 77 год н. э.), энциклопедии, написанной римским историком и офицером Плинием Старшим, который с 42 по 52 год служил в Германии, северной провинции Римской империи, и там узнал о больших, недавно открытых островах на неизведанном севере. Птолемей разворачивает свиток:

Там гигантская гора Сево, не ниже, чем Рипейский массив, причем она образует огромный – до самого Кимврского мыса – залив под названием Кодан. Он усеян островами, из них самый известный – Скатинавия. Размеры его не исследованы, а на той части, которая одна только пока изучена, в своих пятистах деревнях живет народ гиллевионов. Они свой остров называют «второй землей» (alterum orbem terrarum). [Остров] Энингия, как считают, размером не меньше Скатинавии. Некоторые [путешественники] сообщают, что в этих [местах] вплоть до реки Вислы обитают сарматы, венеды, скиры, гирры и что [там имеется] залив Кюлипен, а при входе в него – остров Латрис, за ним же поблизости, у границы с [областью обитания] кимвров – залив Лагн. Кимврский мыс выступает в море длинным полуостровом, именуемым Тастрис22.

Гигантская гора Сево – это, по всей видимости, Норвегия. Кимврский мыс и полуостров Тастрис – континентальная часть Дании. Залив под названием Кодан – это проливы Скагеррак, Каттегат и Балтийское море, а «Скатинавия», по мнению Плиния Старшего, самый известный из тамошних островов. Римляне не знали, что Скандинавия на самом деле полуостров. Гиллевионами Плиний называет всю совокупность скандинавских племен.

Из такого рода текстов Птолемей составляет единую картину мира. Он читает путевые заметки, географические и астрономические трактаты, изучает древние карты – всё это он находит среди множества свитков в огромной библиотеке. Кроме того, он беседует с мореплавателями, побывавших в заморских портах. В Географии он пишет: «А по общему мнению тех, кто плавал от нас в те места и очень долго там путешествовал, а также тех, кто прибыл к нам оттуда, порт этот находится прямо к югу от устья Инда и называется у туземцев Тимула»23.

К тому времени Птолемей уже написал трактат Альмагест, или Великое построение24. Собранные в нем сведения о звездах и планетах ненамного превосходили то, что было известно людям, жившим за триста лет до него. Он считал самой южной из известных земель Шри-Ланку, ничего не знал об Африке южнее Эфиопии, а к востоку от индийского Ганга упоминает только Серика – область в Китае, где заканчивался Великий шелковый путь. В конце трактата он сетует на отсутствие точных координат важнейших городов, «однако изложение этого отдельного предмета мы выпустим в свет особо» – добавляет Птолемей, имея в виду свою будущую Географию, начало которой положил каталог широт и долгот важнейших мировых городов. Постепенно конечной его целью стало изобразить «известную нам землю единой и непрерывной», показав «ее природу и положение в виде самых общих очертаний, отмечая заливы, большие города, народы, реки и остальное, наиболее достопримечательное в каждом роде»25.

По мере работы над Географией расширялись и познания Птолемея о мире. В итоге рассказанное и показанное им превзошло всё, что мы находим у любого другого античного автора до и после него. Описанный им мир простирается от 16 градусов южной широты, от Агисимбы и мыса Прас (Мозамбик и Танзания) к югу от экватора, на восток до Сины (Китая) и городов Забы и Каттигары (вероятно, нынешняя Камбоджа), далее до Кимврского полуострова (Ютландия) и острова Фуле (предположительно Норвегия) на севере и островов Блаженных где-то в Атлантическом океане на западе. Он описывает мир на восьми свитках, суммируя всё, что древние греки и римляне узнали о Земле за многие века. Птолемей очень скромно оценивает свои заслуги: он не считает себя новатором, но постоянно подчеркивает, что стоит на плечах у тех, кто медленно, кропотливо и методично собирал географические сведения до него. Фундамент заложили семьсот лет назад первые натурфилософы, которые начали сомневаться в мифологических историях об устройстве мира.

Античный город Милет – наглядный пример того, что географические знания суть истины временные. В момент своего основания он находился на самой оконечности мыса, вдававшегося в бухту, но со временем из-за впадавшей в бухту реки берег намывался иловыми отложениями, вследствие чего побережье, а за ним и люди всё дальше отдалялись от Милета. В наши дни, пустынный и заброшенный, он лежит в нескольких километрах от моря.

Когда-то это был прекрасный большой город. В нем имелся театр на 15 000 зрителей, акрополь-цитадель, стадион, два больших рынка, гимнасий и общественные бани – и это несмотря на то, что Милет часто страдал от войн. Около 600 года до н. э. его попыталось завоевать соседнее Лидийское царство. Тогда же была отменена царская власть, что привело к внутренним распрям, продолжавшимся несколько десятилетий.

Всё это время Милет оставался важнейшим культурным центром греческого мира. Город, расположенный на территории нынешней Турции, перенял достижения вавилонской математики и астрономии и сыграл далеко не последнюю роль в подъеме греческой философии и науки, начавшемся именно здесь. Вместе с наукой и философией пришли и новые представления об устройстве Земли. Философов больше не устраивали объяснения, которые предлагали мифы. Они задавались системными вопросами и, не довольствуясь сверхъестественными истолкованиями того, что видят вокруг, пытались описывать сушу и небо, следуя научным принципам.

Основоположником научного подхода позднейшие греческие авторы называли Анаксимандра (610–546 до н. э.). Он отверг вавилонские, египетские и архаичные греческие представления о том, что Земля плавает на воде, и первым предположил, что мы живем на объекте, парящем в пустоте. Согласно его модели, Земля неподвижно покоится в центре «беспредельного», ни на что не опираясь. Она имеет форму цилиндра или столба, на одном конце которого расположена суша, окруженная морем. Мы никогда не узнаем, как ему в голову пришла столь необычная мысль, кардинально отличавшаяся от представлений его современников. Но его модель положила начало современной космологии. Земля, парящая в пустоте, позволяла допустить, что Солнце, звезды и планеты движутся вокруг нас, а не только над нами – и это дало толчок к развитию греческой астрономии. Предположение астронома Анаксагора, сделанное сто лет спустя, о том, что Луна светит, потому что на нее светит Солнце, было бы невозможно, не будь идеи о парящей земле. Анаксимандр также «первый нарисовал очертания земли и моря» и «соорудил небесный глобус [geographikon pinaka]», – писал на рубеже II–III веков н. э. биограф Диоген Лаэртский26. Во времена Анаксимандра у греков еще не было слова «карта». Вместо нее они стали употреблять примерно в III веке до н. э. слово pinax, которое означало деревянную, глиняную или металлическую табличку, применявшуюся для письма или рисования.

К сожалению, труды самого Анаксимандра до наших дней не дошли. Тем не менее, исходя из того, что мы знаем о его взглядах и более поздних греческих картах, мы можем предположить, что составленная им карта была круглой, а центром мира был либо Милет, либо оракул в Дельфах. У Эгейского моря, должно быть, располагались три части света – Европа, Азия и Африка, вокруг них – Океан. Европу отделяли от Азии Черное море и река Танаис (Дон), от Африки – Средиземное море, а Африку от Азии – Нил.

Греки называли эти три континента ойкуменой, словом, которое происходит от oikeo («населяю, обитаю») и означает «заселенная земля». Ойкумена простиралась от Гибралтара на западе до Индии на востоке, от Эфиопии на юге до мифической Гипербореи на севере.

Гиперборея буквально означает «за Бореем», а Борей был греческим богом северного ветра – бородатым, лохматым, с обледеневшими волосами, отцом Хионы, богини снега. Он царил на Рипейских горах, расположенных где-то на крайнем севере. За этим горным хребтом и находилась Гиперборея – страна с приятным климатом, где солнце светило круглые сутки, а люди жили вечно и не страдали от голода и болезней.

Один из мифов рассказывает о том, как Каллисто27 родила от Зевса сына. Ревнивая Гера превратила девушку в медведицу. Когда ее сын вырос, он чуть было не убил во время охоты медведицу-мать, но Зевс предотвратил трагедию: перенес обоих на небо, обратив их в созвездия Большой Медведицы и Волопаса28.

Греки поместили Рипские горы прямо под созвездиями Волопаса, Большой Медведицы и Малой Медведицы, потому что их всегда видно в северной части небосвода, а Крайний Север назвали Арктикой, поскольку arktos по-гречески означает «медведица». Ярчайшая звезда в Малой Медведице – Полярная.

Гибралтар, самая западная из известных грекам областей, где Средиземное море встречалось с большим и неизвестным океаном, тоже был окутан множеством мифов. Согласно одному из них, могущественному полубогу Гераклу для того, чтобы искупить вину за убийство своих шестерых детей и жены, пришлось совершить двенадцать подвигов. В частности, ему нужно было украсть коров у исполина, жившего на средиземноморском острове Эрифия к западу от Африки. По одной из легенд, Геракл не стал взбираться на Атласские горы (современное Марокко), а пробил сквозь них проход, проложив тем самым пролив между двумя континентами. Северная часть разрушенных гор – это Гибралтарская скала на европейском берегу, южная часть – гора Джебель-Муса на африканской стороне. Греки именовали эти две части Геракловыми cтолпами.

Что находится за великим Океаном, никто не знал. Может быть, неизведанные страны или мифические острова, вроде Эрифии, Гесперид или Островов Блаженных – рай для героев среди смертных.

Принято считать, что карту Анаксимандра усовершенствовал Гекатей (550–476 до н. э.), еще один милетец, когда готовил свое Землеописание, или Путешествие по миру – первый в истории географический трактат. Его труд состоял из двух частей: одна была посвящена Европе, другая – Азии и Африке. Вероятно, это первая попытка представить мир в виде отдельных континентов. Книга была написана в форме путевых заметок. Сначала Гекатей описывает Европу, двигаясь с востока на запад, в основном вдоль побережья Средиземного моря, но с заходом в Скифию, область к северо-востоку от Черного моря. Раздел об Африке и Азии охватывает земли, простирающиеся на запад до Атлантического океана и на восток до Индии. Гекатей повествует о городах, расстояниях, границах, горах и народах, иногда сворачивая по пути к рекам. Его карту тоже пытались позднее реконструировать. В отличие от карты Анаксимандра, она включает в себя Красное море, соединяет Африку и Азию через Суэц и сообщает о реке Инд и Каспийском море.

Трудно сказать, кто первый предположил, что земля круглая. Некоторые исследователи утверждают, что такую идею мог высказать философ и астроном Фалес Милетский (624–545 до н. э.), полагаясь на свои знания о звездах, другие указывают на Анаксимандра, который будто бы на самом деле изображал землю не как цилиндр, а как сферу. Но вероятнее всего, это был математик Пифагор (570–495 до н. э.) и его ученики.

Пифагор родился на острове Самос, одном из заклятых врагов Милета, но жил в Кротоне на юге Италии, где основал школу. Для пифагорейцев круг и сфера были идеальными геометрическими формами. Всё во вселенной, включая звезды, небо и нашу Землю, всё, что движется по кругу, они представляли себе в виде сферы. Их теорию подтверждали наблюдения за звездами, вращавшимися в течение ночи вокруг неподвижной точки. Пифагор утверждал, как свидетельствует Диоген Лаэртский, что «земля тоже шаровидна и населена со всех сторон», что «существуют даже антиподы, и наш низ для них – верх»29.

В XIX веке были популярны карты мира, основанные на тех или иных воззрениях античных авторов. На них мы видим мир глазами Гекатея Милетского, Геродота, Страбона и Эратосфена, как он представлен во Всемирном атласе Крэма 1901 года.

Один из учеников Пифагора, Парменид (515–460 до н. э.), был, вероятно, первым, кто разделил землю на разные климатические зоны: две необитаемые холодные области на крайнем севере и крайнем юге, одна жаркая и столь же непригодная для жизни зона, опоясывающая центр, и два умеренных пояса между ними.

Историк и писатель Геродот (484–425 до н. э.) с большим скепсисом относился к круглым картам, которые рисовали Анаксимандр, Гекатей и другие, не верил он и в пифагорейскую теорию идеальных кругов. В своей Истории он говорит о бездоказательности того, что суша представляет собой круг, окруженный морем:

Смешно видеть, как многие люди уже начертили карты земли, хотя никто из них даже не может правильно объяснить очертания земли. Они изображают Океан обтекающим землю, которая кругла, словно вычерчена циркулем. И Азию они считают по величине равной Европе30.

По мнению Геродота, Азия была заселена только до Индии, а дальше на восток простиралась огромная пустыня, «и никто не может сказать, какова она»31. Но и о том, «омывается ли Европа морем с востока и с севера, никому достоверно не известно», «что же до самых отдаленных стран Европы, именно на западе, то я не могу сообщить о них ничего определенного»32. С другой стороны, Геродот утверждал, что Каспийское море – не залив северной части Океана, как полагал Гекатей, а «замкнутый водоем». Тем самым он «продлил» сушу в неизведанные еще области на северо-востоке. Геродот не пытался составлять карту обитаемого мира, считая, что о его окраинах известно слишком мало. Он критиковал картографов-теоретиков, выводивших свои идеи из геометрии, и выступал за картографию, основанную на опыте, путешествиях и эмпирических знаниях.

В одно время с Геродотом жил Демокрит (460–370 до н. э.). Именно он выдвинул гипотезу о том, что населенная суша имеет не круглую, а продолговатую форму, а потому ее следует изображать овальной. Именно тогда сугубо теоретическое и религиозное представление о земле как идеальном круге с определенным центром, будь то Вавилон или Дельфы, постепенно начало уступать место идее овального мира с нечеткими внешними границами; эту форму мы видим на картах и сегодня.

Хотя греческая картография оставалась большей частью теоретической и предметом спора в основном среди математиков и философов, Геродот показал, что карты получили довольно широкое распространение и начали приобретать практическое значение. В Истории он рассказывает о том, как Аристагор, тиран Милета, около 500 года до н. э. прибыл в Спарту, чтобы убедить ее царя пойти войной против персов: «Вступив с царем в переговоры, Аристагор, по словам лакедемонян, принес с собой медную доску, где была вырезана карта всей земли, а также „всякое море и реки“».

Это довольно важное уточнение, оно подтверждает, что карты в то время могли гравировать на переносных медных табличках, что такие карты имели хождение в Древней Греции и, судя по всему, они были более информативны, чем простая карта Вавилона, созданная примерно в то же время. Этот рассказ – один из самых ранних примеров политического и военного применения карты. С помощью карты Аристагор объяснил спартанцам, как они могут попасть в Персию:

Аристагор показывал земли на карте, вырезанной из меди, которую он принес с собой. «А вот здесь, – продолжал Аристагор, – на востоке с лидийцами граничат фригийцы <…>. Далее после фригийцев идут каппадокийцы, которых мы зовем сирийцами. Их соседи – киликийцы, земля которых вот здесь доходит до [Средиземного] моря, где лежит, как ты видишь, остров Кипр. <…> С киликийцами вот здесь граничат армении (они также богаты скотом), а с армениями – матиены, которые живут вот в этой стране. Затем следует вот эта земля киссиев, а в ней на этой вот реке Хоаспе лежит город Сусы, где пребывает великий царь и находятся его сокровища.

О том, что карты были широко распространены в античном мире, свидетельствует и сцена в комедии Аристофана Облака, написанной в 423 году до н. э. Главный герой, земледелец Стрепсиад, вынужден из-за войны пересе литься в Афины. Там он посещает философскую школу:

Из этой сцены явствует, что афинские театралы знали толк в картах. Невежество же Стрепсиада обличает в нем пришельца.

Сократ (470–399 до н. э.) в диалоге Федон Платона (429–347 до н. э.) удивляется тому, как велика и разнообразна земля:

Далее, я уверился, что Земля очень велика и что мы, обитающие от Фасиса до Геракловых Столпов, занимаем лишь малую ее частицу; мы теснимся вокруг нашего моря, словно муравьи или лягушки вокруг болота, и многие другие народы живут во многих иных местах, сходных с нашими. <…> Итак, друг, рассказывают прежде всего, что та Земля, если взглянуть на нее сверху, похожа на мяч, сшитый из двенадцати кусков кожи и пестро расписанный разными цветами. <…> В одном месте она пурпурная и дивно прекрасная, в другом золотистая, в третьем белая – белее снега и алебастра34.

Где-то между 330 и 320 годами до н. э. грек Пифей, пройдя за Геракловы столпы, совершил путешествие по Атлантическому океану на север, в белые области земли. Он отправился из полиса-государства Массалия (Марсель), чтобы увидеть места, откуда привозили закупаемые им товары: олово из Великобритании и янтарь с берегов Балтийского моря. Вернувшись домой, он написал книгу Об океане, которая не сохранилась. Поэтому о ее содержании и маршруте его путешествия мы знаем от других авторов, писавших о Пифее впоследствии.

Именно Пифей первый нанес на карту Норвегию и самые отдаленные северные территории: тем самым Скандинавия стала частью всемирной географии. В своих рассказах он упоминал остров Thoúle или Туле «в шести днях плавания к северу от Британии, рядом с замерзшим морем». Он уверял, что побывал на краю света.

С тех давних пор не прекращается спор о том, где же он на самом деле побывал и было ли вообще путешествие. Страбон и римский историк Полибий (200–118 до н. э.), два важнейших наших источника, навесили на него ярлык лжеца. Полибий считал, что так далеко на севере, где якобы находится воображаемый Туле, люди попросту не могут жить. Сам он определял северную границу ойкумены 54 градусом северной широты – побережьем Балтийского моря.

Пифей был не только путешественником, но и отличным астрономом, он первым в истории применил астрономические знания для точного определения места на Земле, и сделал это на марсельском рынке. По тени, отбрасываемой солнечными часами, он установил, что его родной город находится на 43 градусах и 13 минутах северной широты – более точные координаты появились лишь в наше время. Эти расчеты послужили отправной точкой для последующих измерений, которые он проводил во время своего путешествия.

Географическая широта определяется высотой Солнца в день равноденствия. На экваторе, который расположен на нулевом градусе, Солнце в день равноденствия стоит у нас над головой, а на Северном полюсе оно на 90 градусов ниже, как раз там, куда указывает наш нос, прямо над горизонтом. Поэтому мы говорим, что Северный полюс находится на 90 градусах северной широты. На маяке Линдеснес в Норвегии Солнце в день равноденствия отклоняется от зенита на 57 градусов, 58 минут и 46 секунд – это и есть широта маяка.

Минуты и секунды необходимы для уточнения координат, ведь расстояние между двумя соседними градусами широты довольно велико – около 111 километров. Минута широты почти равна морской миле, 1852,216 метров, а секунда широты – примерно 14,5 метрам.

Пройдя Геракловы столпы, Пифей поплыл на север вдоль берегов Испании и Франции, затем обогнул Бретань и достиг Корнуолла на юго-западной оконечности Англии. Оттуда он, по всей видимости, проник через Ирландское море к северной окраине Шотландии. Фритьоф Нансен в книге Nord i tåkeheimen (В туманах Севера) высказывает предположение, что дальше Пифей отправился на север к Оркнейским и Шетландским островам, вышел к западному побережью Норвегии и добрался до полярного круга. Он основывался на астрономических наблюдениях Пифея, пересказанных древнегреческим математиком и астрономом Гемином Родосским. Согласно Гемину, Пифей описал места, где ночь длится не более двух часов, следовательно, он должен был дойти до 65 градусов северной широты. Гемин также приводит его слова о том, что «варвары нам показывали, где садится солнце»³⁵. Так что Пифей не просто мог что-то слышать о Туле, как утверждают некоторые, но и сам там побывал. По другим описаниям Пифея, которые цитируют и Страбон, и Эратосфен, и Плиний Старший, Туле простирался до самого полярного круга, и он называл его страной полуночного солнца. Плиний в Естественной истории пишет:

Цит. по: Широкова Н. С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. СПб.: Евразия. С. 33.

Последний из [островов, которые источники] приводят [для этих мест], – Туле, на нем в летнее солнцестояние, когда Солнце проходит через созвездие Рака, как мы указывали, нет ночи, а в зимнее солнцестояние нет дня. Некоторые полагают, что такое [состояние] продолжается по шесть месяцев35.

Считается, что Пифей достиг центральной Норвегии, побережья где-то возле Мёре или Трёнделага. Здесь он встретил народ, который, по пересказам Страбона, питался овсом, овощами, дикими фруктами и кореньями и готовил напиток из злаков и меда, что-то вроде медовухи. Он сообщал, что зерно молотили в больших амбарах, поскольку постоянно лил дождь и не было солнца. Должно быть, то, что кто-то молотит зерно в помещении, а не под открытым небом, как принято в Средиземноморье, Пифею казалось экзотикой.

Почему же многие сочли Пифея лжецом? Если его рассказы достоверны, если он действительно заплыл так далеко, что не только увидел ранее неизвестные острова к северу от Шотландии, но и, отправившись дальше в неизведанное Северное море, открыл новые страны, то это расширило границы мира, известного древним грекам, на целых 16 градусов северной широты – от южного берега Англии до полярного круга. Вероятно, многим это представлялось неправдоподобным.

Нансен, сам побывавший на далеком Севере, не находил ничего необычного в том, что Пифей предпринял столь далекое путешествие: «Само по себе отнюдь не удивительно, что этот необыкновенный путешественник, который был не только выдающимся астрономом, но и умелым мореплавателем, прослышав в северной Шотландии, что еще дальше на север есть обитаемая страна, пожелал увидеть и ее. Следует помнить, что ему, астроному, особенно интересно было выяснить, как далеко на север простирается ойкумена, и собственными глазами увидеть необычайные явления северных широт, в первую очередь полярный день».

Мы не знаем, считал ли Пифей Туле островом. Скорее всего, считал, потому что когда вы путешествуете, как он, от острова к острову, а затем от Шетландского архипелага по морю на север, и вдруг попадаете на некую землю, расположенную далеко на севере, то едва ли вы подумаете, что снова наткнулись на материк. Во всяком случае, на всех позднейших картах Туле изображали островом.

В конце концов эта таинственная северная земля стала частью нашей географии. «Остров Фуле [Туле] находится на той параллели, которая является пределами самой северной части известной нам земли»36, – сообщает Птолемей, поместив Туле после Оркадских островов37, на 63 градусе северной широты – возможно, потому что римский историк Тацит в своем сочинении Агрикола (77 н. э.) отождествлял Туле с Шетландскими островами.

Аристотель (384–322 до н. э.) подвел итог классическому периоду греческой географии. На основании простых наблюдений, как то тень Земли на Луне во время лунных затмений имеет круглую форму, а Полярная звезда поднимается тем выше на небосводе, чем дальше наблюдатель идет на север, он установил, что Земля имеет сферическую форму. Он полагал, что Вселенная симметрична и пребывает в равновесии, а земля и вода, будучи по своей природе тяжелыми элементами, естественно тяготеют к центру Вселенной, поэтому и масса Земли везде равноудалена от ее центра. За 1800 лет до путешествия Колумба он был уверен, что в Индию можно попасть, плывя на запад от Геракловых столпов38.

Аристотель также утверждал, что Земля состоит из пяти климатических зон. В трактате Метеорологика он пишет: «Дело в том, что обитаемая земля делится на две части: одна – у верхнего полюса, где живем мы, другая – у противоположного полюса, к югу»39. Длина обитаемой Земли, считал Аристотель, намного превосходит ширину. Расстояние от Гибралтара на западе до Индии на востоке относится к расстоянию от Эфиопии на юге до Азовского моря на севере примерно как пять к трем. Поэтому логично, чтобы карты имели продолговатую форму. «Поэтому существующие ныне описания [или карты] Земли нелепы: ведь обитаемую Землю изображают круглой, а это невозможно, исходить ли из наблюдения или из [общих] рассуждений»40.

Аристотель был наставником Александра Великого, македонца, который в 334 году до н. э. завоевал Малую Азию и дошел до самой Индии. В поход с ним отправились не только воины, но и ученые, собиравшие сведения о флоре, фауне, культуре, истории и географии, определявшие расстояния между стоянками. Александр в своем отношении к окружающему миру следовал методу Аристотеля, полагаясь больше на наблюдения, нежели на теоремы. Его поход положил начало эпохе картографии, когда карты начали составлять с опорой на опыт, а не теории. Следующие поколения географов при создании карт Азии и более подробных карт мира в значительной мере основывались на описаниях походов Александра.

Завоевания Александра породили эллинистическую культуру, образовав из небольших греческих городов-государств ряд династий, распространившихся по всему Средиземноморью и Азии. Политическая география стала иной. В период эллинизма культура и влияние Греции достигли своего пика. В то же время греческая культура вобрала в себя элементы культур Северной Африки и Передней Азии. Александрийская библиотека была создана не только по образцу афинской школы и библиотеки Аристотеля – она продолжала традицию библиотек фараонов и царей Месопотамии, в частности, библиотеки царя Ашшурбанапала в Ниневии на севере нынешнего Ирака, в которой по преданию побывал Александр Македонский.

Около 250 года до н. э. грек Эратосфен (275–194 до н. э.), уроженец североафриканского города Кирены, был приглашен в Александрию, где возглавил библиотеку. Здесь он написал свою Географию, положив начало географической науке. Он сопоставил все предыдущие попытки описать облик, размеры и историю Земли и ввел само понятие «география», состоящее из двух корней: geo – один из вариантов Гея, названия земли, и grapho – «пишу, описываю».

Кроме того, Эратосфен, прибегнув к простому эксперименту, смог с поразительной точностью вычислить окружность Земли. Прежде всего, он исходил из того, что в Сиене (Асуан)41. Солнце в день летнего солнцестояния находится в зените. Кроме того, он предполагал, что Александрия расположена на том же меридиане, что и Сиена. Наконец, он подсчитал, что расстояние между этими двумя городами равно пяти тысячам стадиев. В день летнего солнцестояния он измерил тень от солнечных часов в Александрии. Когда тень покрыла одну пятидесятую часть окружности, он умножил пятьдесят на пять тысяч и таким образом определил, что окружность Земли составляет 250 000 стадиев. Позднее он скорректировал это число до 252 000 стадиев, сделав его кратными шестидесяти, явно отдавая дань уважения шумерской и вавилонской математике.

Но какой длины был стадий, которым измерял Землю Эратосфен? Если он применял египетский стадий, который эквивалентен 157,5 метров, то окружность Земли равняется 39 960 километров, что лишь на 1,6 процента отклоняется от реальной длины экватора в 40 075 километров. Если же он пользовался аттическим стадием, равным 185 метрам, то мы получим 46 620 километров – погрешность увеличится до 16,2 процента. Более того, Эратосфен исходил из неверных предпосылок. В Сиене Солнце не находится в зените во время летнего солнцестояния, и этот город не расположен на том же меридиане, что и Александрия.

Однако ни длина стадия, ни географические неточности не играют большой роли. Сам Эратосфен знал, что расстояние, рассчитанное между Александрией и Сиеной, было приблизительно, оно исчислялось временем, которое требовалось для того, чтобы доехать из одного города в другой на верблюде. Гораздо важнее, что у него появилась некая мера, которой можно было пользоваться для расчетов.

Вычислив окружность Земли, Эратосфен смог определить, какую ее часть покрывает ойкумена. В Географии он описал соотношение между размерами Земли и ойкумены, проиллюстрировав это с помощью первой известной нам карты, где нанесены меридианы и параллели.

Судя по всему, он использовал восемь параллелей. Самая северная проходила в Туле, вторая в устье реки Днепр, третья через Лисимахию (Фракию), четвертая – главная – через Афины и Родос, пятая через Александрию, шестая через Сиену, седьмая через город Мероэ в Северной Африке, а самая южная через остров Шри-Ланка и берег Кинаммонов.

Главный меридиан тянулся от Эфиопии на юге до острова Туле на севере, простираясь через Мероэ в Судане, Сиену, Александрию, Родос и устье Днепра. К востоку от него Эратосфен поместил еще три меридиана – через реку Евфрат, Каспийское море и Инд соответственно. К западу он также провел три меридиана: на одном лежали Рим и Карфаген, на втором Геракловы столпы и на третьем западное побережье Португалии.

Меридианы могут находиться где угодно. В отличие от севера и юга, у которых есть свое начало и конец – их полюса, восток и запад нигде не начинаются. Поэтому размещение 0 градуса восточной и западной долготы, нулевого меридиана – это скорее вопрос личных предпочтений, и картографы разных эпох проводили его через Иерусалим, Александрию, Рим, Париж, Копенгаген, Конгсвингер, Тронхейм, Берген, Кристиансанн и Осло. Лишь в 1884 году после упорных политических переговоров нулевой меридиан окончательно поместили в Гринвиче. Этим решением особенно недовольной осталась Франция, еще долгое время пользовавшаяся собственным Парижским меридианом. Нулевой меридиан – это просто точка, от которой мы начинаем отсчет. Если расстояние между параллелями определяется высотой Солнца над горизонтом, то долготу мы рассчитываем по времени: Земля совершает один оборот вокруг своей оси – 360 градусов – за 24 часа. Делим 360 на 24 и получаем 15, то есть за один час Земля поворачивается на 15 градусов долготы.

Свои семь меридианов Эратосфен провел там, где счел это целесообразным, расстояние между ними были разными, можно сказать, они просто служили чем-то вроде путеводителей, помогавших ему размещать на карте объекты. Они строились на гипотезах, диких догадках, разрозненных астрономических наблюдениях и сведениях из походов Александра Македонского.

Его ойкумена насчитывала 78 000 стадиев в длину с запада на восток и 38 000 стадиев в ширину с севера на юг, укромно помещаясь, таким образом, на четверти всей площади Земли. Эратосфен считал весьма вероятным, что существуют еще три континента, также населенных людьми. Математическими методами он подтвердил гипотезу о том, что грекам была известна лишь малая часть мира.

Вскоре Кратет Малльский, основываясь на расчетах Эратосфена, а именно на его вычислениях размеров Земли и ойкумены, изготовил глобус – первый, о котором сохранились достоверные сведения. На огромном, диаметром около трех метров, шаре была изображена наша ойкумена и три других неизведанных континента. К югу от экватора Кратет поместил Антойкумену («земля по ту сторону»), а на другой половине северного полушария – Периойкумену («земля по соседству»), южнее которой жили антиподы («ходящие вверх ногами»). Все континенты представлялись изолированными, не имеющими никаких контактов друг с другом островами.

Отнюдь не все согласились с расчетами Эратосфена. Гиппарх Никейский (190–126 до н. э.) написал опровержение Против географии Эратосфена в трех книгах. В нем он подверг критике своего предшественника за то, что тот пренебрег астрономическими наблюдениями при составлении своих карт. «Гиппарх в своем сочинении Против Эратосфена, – писал Страбон, – правильно доказывает невозможность для любого человека (будь то невежда или ученый) получить необходимое знание географии, не умея определять небесные явления и вычислять наблюдаемые затмения»42. Гиппарх, как никто из греков, был сведущ в вавилонской математике; именно он разработал современную систему географических координат с 360 градусами долготы и 180 градусами широты и доказал, что солнечные и лунные затмения помогают точнее определять долготу. Его главной заслугой считается каталог, в котором он указал точное местоположение восьмисот пятидесяти звезд.

В Александрийской библиотеке Клавдий Птолемей не нашел никого, кто умел бы лучше Гиппарха производить географические расчеты, пользуясь астрономическими наблюдениями. Единственно у него, писал Птолемей, мы находим достоверные координаты, хотя тексту Гиппарха к тому времени уже было триста лет. Птолемей – в первую очередь астроном, поэтому он разделял мнение Гиппарха и Страбона о надежности астрономических наблюдений и неполноте сухопутных или морских рекогносцировок. Но, к сожалению, он не мог строго следовать этому принципу, ибо значительно опередил свое время: астрономических данных тогда попросту было недостаточно. «Если бы те, которые объехали отдельные страны, делали подобного рода [астрономические] наблюдения, можно было бы составить карту земного шара, верность которой не подлежала бы никакому сомнению»43, – сетовал он в своей Географии.

Птолемей прекрасно понимал, что не обладает знаниями, достаточными для составления полной карты мира. Он пишет: «Время делает всё более точными наши сведения обо всех местностях, которые не были известны целиком то ли из-за их чрезмерной величины, то ли из-за того, что не всегда находились в одном и том же состоянии. Так же обстоит дело и с составлением карт. В самом деле, из самих описаний земли, взятых во временной последовательности, известно, что многие части материков земли, обитаемой в наше время, еще неизвестны из-за недоступности, вызванной их большими размерами; другие не описаны должным образом из-за необразованности тех, кто взял на себя их описание; некоторые же части земли уже не находятся в прежнем состоянии вследствие происшедших в них тех или иных разрушений и перемен»44.

Поэтому, продолжает он, «необходимо обращать внимание главным образом на самые поздние сведения». Птолемей утверждает, что сам он ничего нового не привнес в знания о мире. Свое призвание он видит прежде всего в том, чтобы, «отличая современные сообщения от сообщений прошлого», актуализировать и исправлять то, что другие сделали до него – и в первую очередь Марин, географ из Тира (нынешний Ливан), который предположительно умер тогда, когда родился Птолемей. Только из его Географии мы о нем и узнаём: «Последним, кто в наше время занимался этим делом, и притом со всяческим старанием, был, как нам кажется, Марин из Тира»45. Птолемей не скрывает, что именно у него он почерпнул практически все свои географические сведения.

Вместе с тем Птолемей совершает настоящий прорыв, когда излагает свое ви´дение того, как лучше всего изобразить карту земного шара на плоском листе бумаги. Эта задача, доставляющая и сегодня немало хлопот географам, впервые была поставлена за четыреста пятьдесят лет до него Демокритом, предположившим, что Земля имеет овальную, а не круглую форму, а затем Эратосфеном с его вспомогательными линиями-путеводителями. Несомненно, предпринимались и другие попытки, поскольку Птолемей пишет, что Марин «высказал недовольство всеми решительно методами черчения карт на плоскости»46, а значит, их было немало, но нам о них ничего не известно.

Птолемей предлагает два варианта картографической проекции земного шара на плоскости. Их сходство в том, что оба имеют изгибы и по-своему имитируют округлую форму Земли.

В первом варианте мы видим на карте абсолютно прямые меридианы, пересекающиеся в воображаемой точке где-то в районе Северного полюса. Поперек них проходят дугообразные параллели, длина которых увеличиваются по мере приближения к экватору. Соотношение размеров между экватором и верхней (самой северной) параллелью, проходящей через остров Туле на 63 градусе северной широты, вполне правдоподобно. Посреди них находится параллель, идущая через Родос. «Всё это необходимо для того, чтобы прежде всего сохранить сходство с самим очертанием и внешним видом сферической поверхности»47, – пишет Птолемей об этом варианте, которым он тем не менее не очень доволен. Так как в самой структуре данной проекции есть аномалия. Если в реальности параллели, удаляясь от экватора на север или юг, становятся короче, то здесь к югу от экватора они увеличиваются. И Птолемей прибегает к уловке: он делает самую южную параллель, лежащую на 16 градусе южной широты, такой же длины, что и соответствующая северная параллель, из-за чего меридианы преломляются. Он считает это довольно незначительной аномалией, ведь на его карте земли не простираются так далеко на юг, но по мере открытия всё более южных территорий неизбежно возникнут проблемы: эту модель карты невозможно расширять.

Поэтому Птолемей создает альтернативную модель, и она нравится ему куда больше. Здесь и параллели, и меридианы изогнуты, и почти все параллели имеют правильное соотношение длин. «Само собой разумеется, что такой чертеж обеспечивает большее сходство со сферической формой, чем предыдущий»48, – подытоживает он, признавая, однако, что и чертить его значительно сложнее. Он делает вывод, что необходимы обе модели – как более простая в исполнении, так и более точная.

В течение многих десятилетий специалисты по истории картографии выясняли, сам ли Птолемей начертил карты для первого издания его Географии. Дело в том, что нигде в тексте он не ссылается на какие-либо приложенные карты. Кроме того, очевидно, что в 150 году н. э. практическая потребность в картах мира была невелика – римлян куда больше интересовали карты, которыми они могли пользоваться в военных походах и в своих колониях. Поэтому многие исследователи считают, что карты, включенные в византийский список Географии XIV века, были первыми, составленными на основании подробных записей Птолемея. Другие исследователи возражают, что едва ли он мог обладать столь обширными географическими сведениями и разработать такие сложные модели, не начертив карты самостоятельно.

Основной признак карт, составленных по записям Птолемея, прост: глядя на них, мы можем их понять. Север находится вверху, а Средиземное море, Европа и Северная Африка, Ближний Восток и некоторые части Азии вполне узнаваемы. Америка, Океания, Южная Африка и Восточная Азия на эти карты не нанесены, потому что Птолемей о них ничего не знал. То же относится к Тихому океану и большей части Атлантического океана. Индийский океан – гигантское озеро, потому что южная оконечность Африки простирается далеко на восток и смыкается с Малайским полуостровом.

Ойкумена Птолемея занимает непропорционально большую часть на карте мира, потому что он недооценивал размеры Земли. Он исходил из расчетов сирийского математика Посидония (135–50 до н. э.), утверждавшего, что окружность Земли составляет 180 000 стадиев, тогда как по более точным данным Эратосфена она равнялась 252 000 стадиям. В результате восточная часть Китая, которая оставалась terra incognita, оказалась всего в 40 градусах широты от мест, известных нам сегодня как западное побережье Америки. Возможно, именно здесь мы находим ключ к путешествию Колумба на запад: он тоже думал, что Земля гораздо меньше, чем на самом деле. Полагаясь на Птолемееву карту 1487 года издания, он считал, что от Португалии до Китая всего 2400 морских миль. Знай он, что реальное расстояние десять тысяч морских миль, да к тому же путь перегораживает Америка, он, возможно, отказался бы от своей затеи.

Солнце садится над ливийской пустыней и морем. В Александрийском музее время ужина для всех постояльцев. Птолемей сворачивает свиток энциклопедии Плиния и идет обратно через колоннаду. Вечером в своей комнате при колеблющемся свете свечи он записывает новые названия мест и их координаты:

Восточнее Кимврийского полуострова четыре так называемые Скандии, острова невеликие, координаты в совокупности [в центре] между этими областями 41°30 в. д. 58°00 с. ш.

Слывущая Великой собственно Скандия расположена восточнее напротив устья Вистулы. И ее крайняя западная область 43°00 в. д. 58°00 с. ш.

• восточная – 46°00 в. д. 58°00 с. ш.

• северная – 44°30 в. д. 58°30 с. ш.

• южная – 45°00 в. д. 57°40 с. ш.

И говорят, что там живут на западе хайденои (khaideinoi), на востоке – фавонаи (favonai) и фираисои (firaisoi), на севере – финнои (finnoi), на юге – гойтаи (gutai) и дайкионы (daukiones), в середине – левонои (levonoi)»49.

В последующие века всё великолепие птолемеевской династии поблекло и потонуло в средиземноморской гавани Александрии. Уже при Клавдии Птолемее город был не тот, что прежде. За сто лет до этого Цезарь, воевавший с Птолемеем XIII, сжег корабли в Александрийской гавани, и в распространившемся на город пожаре сгорело огромное количество книг библиотеки. А когда приемный сын Цезаря, Октавиан Август, в 30 году до н. э. после смерти Клеопатры завладел Египтом, Александрия из египетской столицы превратилась в провинциальный город Римской империи. Библиотека постепенно приходила в упадок.

Птолемей застал самый конец эпохи ее величия. Его книгам посчастливилось оказаться среди тех, что сохранились и продолжают жить в наши дни, но лишь благодаря рассеянным по миру спискам и переводам, которые были сделаны в течение веков. Географией, судя по всему, после его смерти никто не интересовался. Цитаты из нее время от времени появлялись у латинских авторов, арабы переводили ее фрагменты и уточняли некоторые координаты, но лишь около 1300 года н. э. в Константинополе византийскому грамматику Максиму Плануду удалось ценой больших усилий отыскать рукопись Птолемеевой Географии, которая столько лет считалась утраченной.

С. 67 Ptolemeo de gli Astronomi prencipe… – «Птолемей, князь астрономов, прилежно и тщательно наблюдавший небесные тела…» Титульный лист Руководства по географии, опубликованного в 1548 году Джакомо Гастальди. Это первое издание на итальянском языке, первое издание Птолемеева трактата в удобном карманном формате и первое издание Географии, где на картах присутствует американский континент.

В 1323 году, вскоре после того как Птолемей, вновь открытый научному миру, занял подобающее ему место в истории картографии, землетрясение уничтожило то, что осталось от знаменитого маяка, освещавшего дни славы Александрии. География же из Константинополя отправилась дальше в странствие с итальянским монахом, который в 1395 году приехал в город изучать греческий язык: он привез копию трактата во Флоренцию, а десять лет спустя выпустил его первый латинский перевод. Благодаря ему европейцы увидели мир совсем иначе, чем представляли его себе более тысячи лет после появления трактата.

Греческая натурфилософия опиралась на шумерскую и вавилонскую астрономию и математику. Идеи перекочевали на запад, в Милет, там сформировались новые представления о месте Земли во Вселенной, породившие философское учение о воздухе как первоэлементе и подробные карты. Кроме того, греки, пользуясь астрономическими наблюдениями, накинули на мир сеть из меридианов и параллелей, помогавшую более точно определять местоположение объектов. Около 150 года н. э. в Александрии Клавдий Птолемей собрал все эти знания греков по географии и, прибавив к ним сведения, полученные от путешественников, опубликовал свое Руководство по географии, величайшее из античных произведений об ойкумене – континенте, на котором мы живем.

Священная география

Рейкхольт,

Исландия

64º39’54” с. ш.

21º17’32” з. д.

С. 69 Средневековая карта в молитвеннике около 1250 года. Лондон отмечен сусальным золотом как место, где была издана книга, но из религиозных соображений карту развернули востоком кверху, поэтому Европа на ней скромно ютится в нижнем левом углу. Норвегия (Norwegia) – полуостров, присоединенный к Саксонии (Saxonia).

Снорри Стурлусон ходит взад-вперед по земляному полу усадьбы Рейкхольт, продолжая свое повествование. За столом сидит писец, возможно, его друг Стюрме, и скрипит гусиным пером по пергаменту из телячьей кожи. Снорри задумал написать книгу о скандинавской мифологии и скальдическом искусстве. Однако, как добрый христианин Средневековья, он начинает книгу с сотворения мира. Рассказав об Адаме и Еве, Великом потопе и прославив величие Господа, он описывает мир:

Весь мир разделялся на три части. Часть, которая лежит на юге, простираясь к западу и к Средиземному морю, зовется Африкой. На юге Африки жарко, и всё сожжено солнцем. Другая часть лежит на западе и тянется к северу и к океану, она зовется Европой или Энеей. На севере этой части так холодно, что там не растет трава и нельзя там жить. С севера на восток и до самого юга тянется часть, называемая Азией. В этой части мира всё красиво и пышно, там владения земных плодов, золото и драгоценные камни. Там находится и середина земли50.

Примерно в то же время, когда Снорри пишет свою Эдду, рука художника в Лондоне чертит карту мира в молитвеннике. На ней Христос благословляет поднятой правой рукой Землю, лежащую под ним. В левой руке он держит глобус, знаменуя этим, что он властитель мира. Он стоит на востоке, стороне света, считавшейся священной, поскольку оттуда пришло христианство, тогда как два дракона на западе обозначают врата в ад. Мир разделен на три части: Африку, Европу и Азию, есть и центр мира – Иерусалим.

Снорри вырос в книжной семье, он изучал латынь, богословие и географию. У него, как и у безымянного английского картографа, было, вероятно, немало общих книг, рассказывавших о том, как выглядит мир. В Средние века слово ценилось больше, чем изображение. За восемьсот лет до Снорри один из отцов Церкви написал: «Теперь же пойду с пером по европейским землям, которые известны людям». Ученые мужи предпочитали описания мира его изображениям, которые адресовались неграмотному большинству, и поэтому описание мира Снорри, хоть и несколько скупое, есть в средневековом понимании полноценная карта.

С первого взгляда можно и не понять, что карта в молитвеннике – это на самом деле карта мира. В отличие от карт, которые, возможно, чертил Птолемей, или, по крайней мере, тех, что составлялись на основании его записей, эта карта совсем не похожа на известный нам мир. Это средневековая mappa mundi. Название образовано от латинских слов mappa – «кусок полотна» и mundus – «мир». На этой карте начертан мир, каким он был в глазах европейского христианина середины XIII века; она отражает богословские, космологические, исторические и этнографические представления того времени. Ее предназначение не в том, чтобы по возможности точно описать, как выглядит Земля, а в том, чтобы объяснить: божественное начало пронизывает всё, включая и географию. Здесь переплетены библейские истории, средневековые легенды и географические сведения, дошедшие из античности. Круглая Земля (как на самых ранних греческих картах) окружена океаном, по которому раскиданы острова и полуострова, в том числе Норвегия, помещенная на карте слева, далеко на севере; карту украшают библейские сюжеты – Эдемский сад, Ноев ковчег и Красное море, расступившееся перед Моисеем и израильтянами, спасавшимися от воинов фараона.

Завоевание римлянами Египта и их господство в Средиземноморье привели не только к тому, что Александрия перестала быть интеллектуальным центром, но и к тому, что латынь сменила греческий язык в качестве основного языка общения между европейскими, североафриканскими и западноазиатскими учеными. Кроме того, римляне явно не спешили переводить на латынь мудреные объяснения греческих географов о том, как устроен мир. К картам они подходили сугубо утилитарно. Знаменательно, что единственная римская карта мира, дошедшая до наших дней, Tabula Peutingeriana (Пейтингерова скрижаль), в длину почти восемь с половиной метров, а в высоту всего тридцать четыре сантиметра, поскольку изображаемый на ней мир – это 104 000 километров дорог от Британии, Испании и Марокко на западе до Шри-Ланки и Китая на востоке. Вдоль дорог отмечены станции-перекрестки, бани, мосты, леса, расстояния и названия стран и туземных племен. Сохранилась лишь одна средневековая копия этой карты, но считается, что она была составлена в позднеримский период, между 335 и 366 годами н. э.

Римляне обычно пользовались картами при основании новых колоний, строительстве дорог и акведуков, в судебных тяжбах, в целях просвещения и пропаганды. Популярны были у них и карты городов, к примеру, знаменитый мраморный план Рима, установленный на внутренней стене Храма Мира на 150 мраморных плитах, где были высечены улицы и здания столицы империи. Orbis terrarum, земной шар, как правило, изображали, и то довольно схематично, лишь для того, чтобы подчеркнуть, что римские императоры получили его в дар от богов. На бесчисленных римских монетах отчеканены императоры и боги, либо держащие в руке символический глобус, либо попирающие его ногой.

Известны лишь два географических трактата, написанных на классической латыни. Первый – De situ orbis (О положении земли) Помпония Мелы, довольно небольшой текст, основанный почти полностью на трудах греческих географов, второй – Naturalis historia (Естественная история) Плиния Старшего, который дополнил то, что знали греки, собственными наблюдениями из Северной Европы. Его мир простирался от Иберийского полуострова и Великобритании на западе до Сереры (Китая) на востоке, от скандинавских «островов» на севере до Эфиопии на юге. Мела и Плиний стали важными источниками сведений по географии в эпоху Средневековья.

Цицерон (106–43 до н. э.), юрист, учившийся у греческих философов, представил нетипичный для римлян взгляд на мир в книге О государстве, описав сон, в котором полководец Сципион поднимается к звездам и видит, сколь ничтожно мала Римская империя в большой картине мира. Это видение напоминает о «прыжке веры» Сократа и греческих картах, деливших Землю на пять климатических зон:

Но ты видишь, что эта же Земля охвачена и окружена как бы поясами, два из которых, наиболее удаленные один от другого и с обеих сторон упирающиеся в вершины неба, скованы льдами; средний же и наибольший пояс высушивается жаром Солнца. Два пояса обитаемы; из них южный, жители которого, ступая, обращены к вам подошвами ног, не имеет отношения к вашему народу; что касается другого пояса, обращенного к северу, то смотри, какой узкой полосой он соприкасается с вами. Ведь вся та земля, которую вы населяете, суженная с севера на юг и более широкая в стороны, есть, так сказать, небольшой остров, омываемый морем, которое вы на Земле называете Атлантическим, Большим морем, Океаном; но как он, при своем столь значительном имени, всё же мал, ты видишь51.

Римский оратор Евмений придерживался более традиционного взгляда на карты, завоевания и пропаганду Рима. В 290 году н. э. он говорил своим ученикам, показывая карту империи: «Как чудесно, не правда ли, то, что мы видим сейчас картину мира, на которой нет ничего, что не принадлежало бы нам». Такие панегирики, произносившиеся как с картой, так и без нее, с перечислением стран, принадлежавших Римской империи, были такой же неотъемлемой частью пропаганды, как демонстрация завоеванных трофеев и пленников. Карта, с которой начинается любой современный комикс об Астериксе и на которой жезл с римским орлом прочно воткнут в центре Галлии, довольно точно передает типично римскую картографию (исключая разве что преувеличенно выпяченную непокорную галльскую деревушку).

Роль карты мира в пропаганде была так велика, что ее разрешалось составлять только с дозволения государства. Карта, изготовленная самочинно, скорее всего, свидетельствовала о замышлявшемся восстании против императора – именно это инкриминировали Меттию Помпузиану, начертившему карту мира на стене своей спальни. Его казнил император Домициан (правил в 81–96 н. э.), решивший, что Помпузиан метил на его место.

У христианства было иное ви´дение географии. Рассказ о творении учит, что земля принадлежит людям, и они должны возделывать ее, а так как Бог пришел в мир в облике Иисуса и повелел апостолам идти и обращать все народы в свою веру, то любой мог воспроизвести маршруты, которыми они следовали, неся народам христианство. Изображение мира больше не было уделом императоров. Однако географию по-прежнему считали не наукой, но лишь инструментом, помогавшим лучше понять творение и историю. Сведения о мире оставались частью scientia, светского знания, которое должно было питать sapientia, мудрость, или сакральное знание.

Около 400 года н. э. Августин, один из отцов североафриканской Церкви, в трактате De genesi ad litteram, или О книге Бытия буквально, писал, что христианин должен знать «о земле, небе и остальных элементах видимого мира» по меньшей мере столько же, сколько и нехристианин, чтобы незнанием сугубо светских вещей не скомпрометировать высшие библейские истины. Землю следует изучать наряду с библейской историей, чтобы лучше понимать божественное творение. В трактате Христианская наука он пишет: «Подобным образом вижу, что люди, имеющие надлежащие сведения, могли бы для пользы собратий решиться на приятный и благой труд – привести в порядок и изложить отдельно всё, что упоминается в Писании о местоположении различных земель, о животных, травах, деревьях, камнях, металлах и проч.»52.

Совету Августина последовал Иероним Стридонский (360–420 н. э.), опубликовавший в 390 году книгу О положении и названиях еврейских местностей (Liber de situ et nominibus locorum hebraicorum). Этот топографический словарь, который содержит именования более тысячи библейских мест, был написан потому, что «знающий местоположение древних городов и поселений, а также их названия имеет и более ясное представление о Священном Писании».

Однако географические сведения, предоставляемые Библией, и ограничены, и противоречивы. Поэтому Августин предлагал поступать так, как поступили израильтяне, которые «ограбили египтян», прежде чем отправиться в обетованную землю. Иными словами, воспользоваться знаниями, добытыми язычниками – римлянами и греками.

Ответом на этот призыв стала История против язычников (Historiarum adversum paganos) Павла Орозия (385–420 н. э.), в которой он пишет: «Предки наши видели весь круг земной, опоясанный океаном, трехдольным и называли три его части Азией, Европой и Африкой <…>. Азия, окруженная с трех сторон океаном, растянулась наискось через всю область востока; на западе она справа примыкает к Европе, начинающейся близ северного полюса, слева же оставляет Африку…»53. Далее он описывает эти три части света, не упоминая Иерусалим, а равно и Вифлеем, Иерихон, Назарет и другие города из библейской истории, подтверждая тем самым, что он опирался на римские источники. Палестина упоминается им лишь мимоходом в числе других сирийских провинций. Несмотря на это, трактатом Орозия широко пользовались в качестве источника на протяжении всего Средневековья.

Чуть более двухсот лет спустя античную и христианскую географию объединил испанский епископ. По преданию, однажды мальчишкой он убежал из дома, не желая терпеть побои от старшего брата, который взялся его воспитывать после смерти родителей и довольно сурово с ним обращался, не скупясь на тычки и наказания. Мальчик укрылся в лесах под Севильей, но, избавившись от побоев, он не перестал чувствовать себя никчемным, глупым и отверженным.

Исидор родился в городе Картахена на юге Испании около 560 года н. э. Времена были неспокойные. Бывшую римскую провинцию за сто лет до этого захватили вестготы. А в 557 году Картахену и всю юго-восточную часть Испании заняли византийцы. Вероятно, из-за этого семья Исидора переехала на запад, в Севилью. Его мать была из вестготов, возможно, знатных, отец происходил из родовитой испано-романской семьи. Оба умерли вскоре после переезда на новое место, поэтому старшему брату пришлось учить уму-разуму младшего. И он старался – вот только Исидор учился не так много и не так быстро, как хотелось старшему.

В лесу Исидор заметил, как на камень поблизости от его укрытия капает вода. Капли казались совершенно бессильными перед твердостью камня и не оказывали на него никакого воздействия. Тем не менее, присмотревшись, Исидор увидел, что с течением времени они проделали в камне углубление. Он подумал, что так и с его учебой: методичная работа принесет большие знания.

Сегодня Исидор считается одним из самых ученых людей своего времени. Он стал первым христианским автором, попытавшимся написать «сумму» – объединить все доступные ему знания. Его главный труд Etymologiarum sive originum (Этимологии, или Начала) – своеобразная смесь словаря и энциклопедии в двадцати книгах, над которыми он работал с 621 года и до самой смерти. В них он охватил практически всё: от грамматики и медицины до земледелия и судоходства. Четырнадцатая книга, De terra et partibus, посвящена Земле и ее различным частям. Исидор подчеркивает, что излагает знания так, как это делали античные авторы, и даже лучше, дополняя их прочитанным у отцов Церкви. Для него Вселенная и все явления природы были выражением божественной деятельности. Он доказывает это, цитируя Иоанна: «Мир чрез Него начал быть» (Ин. 1:10), и сравнивает Солнце с Богом, Луну с Церковью, а семь звезд Большой Медведицы – с христианскими добродетелями.

Исидор описывает мир вполне традиционно, считая, что он разделен на три части: «Одна треть называется Азией, вторая – Европой, третья – Африкой». Однако, когда он пишет об Азии, проступает христианская риторика:

Азия названа по имени некой женщины, которая в древности владела всем государством в Восточной половине мира. <…> В Азии много земель и много государств, названия и перечень которых я собираюсь вскоре передать, начав с ее важнейшей части – рая. Рай – это прославленное место в Восточной половине, название которого передается с греческого на латынь как hortus. Так мы называем сад, а на еврейском языке называется это место Эдем, что означает «великолепие» или «блаженная жизнь». <…> Доступ в это место был закрыт и запрещен людям после грехопадения. Так говорится в Священном Писании, что оно надежно охраняется и защищено огненным мечом, и можно понять, что его со всех сторон окружает огненный жар, столь горячий, что доходит до неба. Назначены там для охраны херувимы – ангелы Бога, чтобы огненное пламя удерживало людей снаружи и вдали, а ангелы Божии отгоняют прочь падших ангелов, чтобы ни человек, ни душа, которые не внимали Богу, не могли войти туда.

Индия получила название от реки Инд. Она простирается от Западной половины до края земли54.

Исидор никак не обозначил переход от рая к Индии – для него это просто соседствующие области. Зато он выражал сомнения в том, что в южной половине земного шара существуют местности и люди, о которых ничего не было известно.

Еще Пифагор считал, что на другой стороне Земли живут люди, которые ходят вверх ногами. Греки и римляне, в частности, Платон и Цицерон, принимали как данность, что другая сторона Земли тоже населена. Августин, однако, эти представления опровергал, в трактате О граде Божьем он писал: «Тому же, что рассказывают, будто существуют антиподы, т. е. будто на противоположной стороне земли, <…> люди ходят в противоположном нашим ногам направлении, нет никакого основания верить»55.

Для средневекового христианина вопрос о том, есть ли на другой стороне Земли населенные области, отделенные от нас огромным океаном или палящим зноем, был не только вопросом географическим, но и богословским. Библия учит, что все люди произошли от Адама и Евы. Как же тогда их потомки могли поселиться там, куда невозможно добраться? Почему о них ничего не говорится в Священном Писании? Как апостолы могли исполнить Великое поручение – нести спасительную весть всем народам, – если они не могут попасть туда, где эти народы обитают? Неужели антиподы обречены погибнуть? Или Иисус приходил к ним отдельно? Августин с неохотой допускает, что по ту сторону Земли, может быть, и есть суша, но «из этого отнюдь не следует, что там живут люди. Ибо никоим образом не может обманывать Писание…»56

С. 78–79 Два фрагмента вытянутой карты мира Tabula Peutingeriana на гравюре Петруса Бертиуса (1619), который работал с репродукцией, начатой Абрахамом Ортелием за год со своей смерти. На карте внизу слева можно увидеть Константинополь (Стамбул), отмеченный величественной женщиной. На юге видна разветвленная дельта Нила, к востоку от нее – Синайский полуостров, на котором написано, что здесь сорок лет скитались израильтяне, Иерусалим же скромно помещен еще дальше на востоке.

В девятой книге, повествующей о народах и языках Земли, Исидор тоже пишет, что не следует верить в людей, именуемых антиподами. С другой стороны, в конце четырнадцатой книги, рассказав об Азии, Европе и Африке, он пишет: «Помимо этих трех частей света, существует и четвертая, за океаном, далеко на юге, остающаяся неизведанной из-за палящего солнца, и говорят, что в той стране живут легендарные антиподы».

Это противоречие объясняется, скорее всего, тем, что Исидор опирался на труды нескольких отцов Церкви, не во всём согласных друг с другом. Современником Августина, Иеронима и Орозия был Макробий, о котором нам мало что известно, он автор комментария к сновидению Сципиона, описанному Цицероном. Свой комментарий он снабдил картой, на которой был изображен мир с Северным и Южным полюсами, экватором и двумя пригодными для обитания зонами, всё в точности как в сновидении. Макробий трактовал этот сон как напоминание власть имущим о том, что мирская слава неважна – по слову Иисуса: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют» (Мф. 6:19). Его комментарий и карта наглядно показывали, сколь мало человечество. А изображение всего мира вполне сочеталось с религиозной идеей трансцендентного, возможности оставить тело и вознестись над землей в миг духовного прозрения, чтобы убедиться, насколько люди малы в масштабах космоса. Антиподы же заняли свое место на средневековых картах, несмотря на рекомендацию Августина удовлетвориться поиском сынов Адама «в среде тех человеческих народов, которые представляются разделенными на семьдесят два племени и семьдесят два языка»57.

Августин отсылает нас к родословной в книге Бытия. У Ноя было три сына, Сим, Хам и Иафет, после Великого потопа они стали родоначальниками семидесяти двух народов. Принятое в античности разделение мира на три части легко укладывалось в христианские представления, согласно которым сыновья Ноя расселились по трем частям света: Сим отправился на восток и стал основателем азиатских народов, Хам двинулся на юг, в Африку, а Иафет дал начало народам на западных берегах, в том числе и европейцам. Исидор к этому добавил среди прочего и то, что сын Иафета Магог стал прародителем готов, а значит, и скандинавского племени гётов. Впрочем, это едва ли не единственное упоминание о Скандинавии в его географии. О ней говорится лишь в главе об островах, наряду с Великобританией, Ирландией и Горгадами – архипелагом, где живут крупные, волосатые и крылатые женщины:

Ультима Туле – остров в северо-западной части Океана, за Британией. Он получил свое имя от Солнца, потому что именно там наблюдается летнее солнцестояние, а за этим островом солнечного света больше нет. И потому море там сковано льдами.

Этимологиями пользовались как справочником в последующие девять столетий. В средневековых библиотеках это была одна из самых востребованных книг: до наших дней дошла почти тысяча ее рукописных списков, и мы можем не сомневаться, что Снорри ее наверняка читал. В начале IX века эту книгу можно было найти во всех культурных центрах Европы. На нее ориентировались, когда писали и издавали аналогичные книги в разных странах.

На обложке одного из изданий Этимологий помещена карта, содержащая географические сведения. Книга датируется IX веком, однако карту ряд исследователей относят к концу VII или началу VIII века, и в таком случае это старейшая из известных нам средневековых карт. Картой ее можно назвать весьма условно, она скорее напоминает ученический набросок, сделанный во время урока. Однако по ней видно, в каком направлении развивалась картография. Азия отмечена именем Сима, Африка – Хама, Европа – Иафета; вверху восток, Средиземное море простирается снизу вверх, где разветвляется на реки Нил, текущий на юг, и Дон, устремленный на север, а надо всем восседает Иисус со стигматами на руках, воздетыми над земным шаром в знак того, что он защищает его.

Религиозный поворот еще более очевиден в карте, которую испанский священник Беат Лиебанский начертил для книги о грядущем апокалипсисе: когда он начинал работу, неумолимо приближался 800 год от Рождества Христова. Это был 6000 год от сотворения мира, и богословы того времени ожидали наступления Судного дня. Они исходили из того, что каждое тысячелетие соответствовало одному из шести дней, которые понадобились Богу для творения, следовательно, на приближавшееся седьмое тысячелетие приходился седьмой день, когда Бог победит Сатану, осудит живых и мертвых на ад или рай, и в мире наступит вечное воскресенье.

Беат подсчитал все годы, указанные в Библии, от сотворения мира до Потопа, от Ноя до Авраама, от Авраама до царя Давида, от Давида до Вавилонского пленения, от Вавилона до рождения Иисуса, и пришел к выводу, что наступил 5987 год от сотворения мира. До конца света оставалось тринадцать лет. Его карта должна была иллюстрировать библейскую историю от начала творения до Судного дня. Рай с Адамом и Евой он поместил на востоке, где началась история, а двенадцать апостолов – в тех областях, где они, согласно легендам, проповедовали: Матфея в Македонии, Фому в Индии, Симона в Египте, Иоанна в Испании, показывая этим, что Судный день настанет, когда все народы примут христианство.

Августину и Орозию принадлежит идея истории, движущейся с востока на запад. Творение началось далеко на востоке, но история после грехопадения двигалась всё дальше и дальше на запад – от Вавилонской, Ассирийской и Македонской империй до империи Римской, завоевавшей Испанию, Францию и Британию, самые западные форпосты мира, земли, за которыми солнце садится в море. Дальше двигаться некуда. Поэтому история должна скоро закончиться.

Драконы в дальней, западной, части карты в английском молитвеннике вполне укладываются в эту историческую концепцию. Беат был первым, кто проиллюстрировал ход истории картой. Он взял за основу римскую карту и просто наложил на нее библейскую историю, тем самым положив начало новой картографической традиции, отсылающей нас к Слову Божьему, к Вавилонской башне, Ноеву ковчегу, Красному морю, Тивериадскому озеру, распятию Христа и Судному дню. Начиная с IX века библейская история на картах дополнялась светской информацией о других народах, животном и растительном мире, а также древними легендами. Карты становились иллюстрированными энциклопедиями. Неграмотные люди получали визуальное представление о средневековой науке, рассматривая карты в церквях, молитвенниках и учебниках.

Лишь немногие картографы могли продемонстрировать новые географические познания, обретенные во время странствий. По мере того как приходила в упадок инфраструктура, созданная в Римской империи, европейцам становилось всё труднее путешествовать, рассказы же о плаваниях скандинавов редко доходили до ученых картографов-латинян на континенте. Странниками в то время были главным образом миссионеры, паломники, крестоносцы и немногочисленные купцы. Мало кто решался путешествовать ради самого путешествия. В величайшем литературном памятнике Средневековья Божественной комедии Данте Алигьери (1265–1321), в этом богословском «путеводителе» по аду, чистилищу и раю, мы встречаем греческого мореплавателя Одиссея в аду. Он рассказывает, что в свое последнее путешествие отправился, чтобы исследовать мир. Он поплыл на запад, в неисследованные морские просторы, через Гибралтарский пролив, «где Геркулес воздвиг свои межи, чтобы пловец не преступал запрета», воззвав к своим спутникам: «Подумайте о том, чьи вы сыны: вы созданы не для животной доли, но к доблести и к знанью рождены»58. Впрочем, Данте не очень сочувствовал Одиссею и его тяге к знаниям – он видел в ней проявление тщеславного любопытства. Лишь к концу XIII века на европейских картах стали регулярно появляться сведения, почерпнутые из рассказов очевидцев.

С. 84–85 Три части Каталонского атласа 1375 года, отреставрированного в 1959 году. Атлас был, по всей видимости, составлен еврейским картографом Авраамом Крескесом на Майорке. Карта воспроизведена неправильно: ее следует читать с востока на запад. Норвегия – каменная россыпь далеко на севере, то есть внизу.

Оттар из Холугаланда последовал примеру Одиссея: он подался на край света исключительно для того, чтобы посмотреть, каково там. Где-то в конце IX века он отправился в плавание, желая забраться как можно дальше на север. Через несколько лет он рассказал о своем путешествии королю Уэссекса Альфреду Великому. Рассказ королю понравился, он велел записать его и присовокупить к англосаксонскому переводу Истории Павла Орозия, в которой мир описывался только к югу от Альп:

Охтхере59 сказал своему господину, королю Альфреду, что он живет севернее всех норманнов. <…> Он сказал, однако, что страна эта простирается очень далеко на север оттуда, но она вся необитаема, за исключением нескольких мест, [где] то тут, то там живут финны, охотясь зимой, а летом ловя рыбу в море. Он сказал, что однажды захотел ему узнать, как далеко на север лежит эта земля и живет ли кто-нибудь к северу от этого необитаемого пространства. Тогда он поехал прямо на север вдоль берега, и в течение трех дней на всём пути оставлял он эту необитаемую землю по правую сторону [от корабля], а открытое море – по левую. И вот оказался он на севере так далеко, как заплывают только охотники на китов. Тогда он поплыл дальше прямо на север, сколько мог проплыть [под парусом] за следующие три дня. А там, то ли берег сворачивал на восток, то ли море врезалось в берег – он не знал60.

Оттар доплыл до Белого моря и вернулся домой. Он говорил Альфреду, что «земля норманнов очень длинная и очень узкая», и «на востоке61 земля эта шире всего, а чем ближе к северу, тем уже». К югу за ней, по другую сторону гор, лежала земля свеев (Свеоланд), а на севере – земля квенов (Квенланд). Оттар был купцом и часто бывал на юге, в торговом поселении Скирингссаль. Оттуда он плавал в датский порт Хедебю, где обменивал меха на ткани и предметы роскоши:

И из Скирингссаля, он сказал, плыл в течение пяти дней до того порта, который этот человек называл Хэтум (Хедебю), что находится между вендами, саксами и англами и принадлежит данам. Когда он туда плыл из Скирингссаля, тогда была у него по левому борту Дания, а по правому борту открытое море три дня; и потом, за два дня до прибытия в Хэтум, у него по правому борту была Готландия [Ютландия], и Зеландия, и острова многочисленные. По тем землям живут англы, когда-то они сюда пришли. И были у них тогда два дня по левому борту острова, принадлежащие Дании62.

На этом заканчивается старейшее из сохранившихся описаний северной окраины Европы. В нем мы встречаем и самое древнее из датированных и задокументированных названий Норвегии – Norðweg. Более ста лет спустя неизвестный британец составил карту мира, отчасти сведя в ней воедино географические сведения Орозия и Оттара. Это так называемая Cottoniana, или Англосаксонская карта, с явственно «северным акцентом», где нанесены, хотя и не очень точно, скандинавские земли Neronorweci, Island, Dacia и Gothia.

Приняв христианство, а заодно и латынь, северные страны тесно связали себя с остальной Европой. Первоначально, до того, как были основаны архиепископства в Лунде, Нидаросе и Упсале, Скандинавия находилась в юрисдикции Бремена и Гамбурга, и примерно в 1070 году северогерманский схоластик Адам Бременский написал Деяния архиепископов Гамбургской церкви. Эта книга дает наиболее полное описание ранней скандинавской истории и географии на латыни. О Норвегии, в частности, сообщается следующее:

Поскольку Норманния является крайней провинцией круга земного, то и мы соответственно отводим ей место в самом конце книги. <…> Она берет начало у скалистых мысов того моря, которое обычно называют Балтийским. Затем ее хребты поворачивают на север и ведут свои изгибы вдоль берега ревущего океана, заканчиваясь в Рифейских горах, где и угасает изможденный мир63.

Архиепископство в Нидаросе было основано в 1154 году. Примерно тогда же появилась Historie Norwegie – анонимный текст на норвежском языке о Норвегии и северных землях. Кратко сообщив, что Норвегия обширна, но большей частью необитаема из-за обширных лесов, гор и сильного холода, автор раскрывает ее местоположение:

Она начинается на востоке у реки Гёта-Эльв и тянется на запад, образуя с северной стороны дугу. Эта земля изобилует бухтами и выдается в море бесчисленными мысами. Она разделена на три пояса, населенных людьми. Первый и самый обширный – прибрежный, второй поуже – горный, он называется Оппланд и простирается вглубь суши, а третий – лесной, в нем живут финны, но землю они не возделывают. На западе и севере ее омывает бурное море, на юге находятся Дания и Балтийское море, а на востоке – Свитьёд, Гаутланд, Онгерманланд и Емтланд.

Приняв христианство, состоятельные скандинавы и исландцы отправляли своих отпрысков на континент учиться. Многие из вернувшихся домой привозили с собой как списки, так и приобретенные книги на латыни, и значительная часть из них переводилась на исландский. С XII века до нас дошла книга Landafræði (География), явно написанная под влиянием Исидора и других латинских авторов: «Рай находится на востоке мира. <…> Потом Ной разделил мир на три части между своими сыновьями и дал названия каждой части в мире, которая до того не имела имени. Он назвал одну часть мира Азией, другую – Африкой, а третью – Европой»64. Географические корни этой книги легко прослеживаются по содержащимся в ней сведениям о северных землях: «Норвегией называется [государство], протянувшееся с севера от Вэгистава (там – Финнмарк, это около Гандвика65) на юг до реки Гаутэльва. Границы этого государства: Гандвик – на севере, а Гаутэльв – на юге, Эйдаског – на востоке, а пролив Энгуль – на западе. Главные города Норвегии таковы: Каупанг в Трандхейме, там покоится святой конунг Олав, другой – Бьёргине в Хордаланде, там покоится святая Суннива, третий – на востоке в Вике, там покоится святой Халльвард, родич конунга Олава»66.

Мыс Вэгистав (Вегистафр), по которому проходила северная граница древнего норвежского королевства, это, по всей видимости, мыс Святой Нос на Кольском полуострове на западном побережье Белого моря, а Энгуль (Энгельсёйсунд) – пролив Менай между островом Англси и Уэльсом. Иными словами, предполагалось, что Норвегия простиралась до западного побережья Великобритании. Автором книги был, вероятно, Николас Бергссон, первый аббат бенедиктинского монастыря, основанного в Мункатвера на севере Исландии около 1155 года. Его же перу принадлежат и путевые заметки под заголовком Leiðarvisir (Дорожник), в которых рассказывается о поездке из Исландии в Иерусалим.

Николаc отправился сначала в Норвегию, оттуда в Данию, а затем пересек по суше всю Европу. «Ездившие в Рим сообщают, что от Алаборга два дня езды до Вебьярга (Выборг). <…> Таков другой путь в Рим из Норвегии: через Фризию в Девентар (г. Девентер) или Трект (г. Утрехт), и там они получают посох и суму и благословение на паломничество в Рим»67. Из Рима он направился в Бриндизи, оттуда на корабле – в Венецию, Грецию, Турцию и на Кипр, после чего высадился в израильском порту Акко, откуда взял курс на Иерусалим, «самый знаменитый из всех городов мира»68. Отправившись в это путешествие, Николаc противопоставил себя остальным бенедиктинцам, которые, поступая в монастырь, давали обет оседлости, или stabilitas loci. Однако чтение путевых заметок о паломничестве в Святую землю позволяло монахам совершать мысленное паломничество – peregrinatio in stabilitate. Для этой цели около 1250 года Матвей Парижский, британский монах-бенедиктинец, составил особую карту. Она занимает несколько страниц в книге, листая которую монах мог «путешествовать» из своего монастыря в Лондон, Дувр, Кале, Париж, Рим, в порт Отранто, где всходил на корабль и отправлялся пилигримом в Святую землю и Иерусалим, не вставая из-за стола.

Книги, подобные Географии и Дорожнику, появились на заре скандинавской письменности и литературной культуры, когда формировался ее носитель – древнеисландский язык, на котором позднее будут написаны саги. Исландская письменность складывалась на стыке скандинавской и европейской культур, взаимно обогащавших друг друга. В такую эпоху и в такой среде возрастал Снорри Стурлусон.

Закончив повествования о скандинавской мифологии и скальдическом искусстве, Снорри приступил к большой работе – книге о норвежских королях. Уже в Эдде он сообщал, что жители Азии, по сравнению с остальными людьми, «выделяются всеми дарованиями: мудростью и силой, красотою и всевозможными знаниями», а вождь Трои (Один) отправился на север и положил начало нынешним королевским династиям. Теперь он более подробно рассказывает их историю и происхождение. Королевские саги начинаются с пространного описания мира:

Круг Земной, где живут люди, очень изрезан заливами. Из океана, окружающего землю, в нее врезаются большие моря. Известно, что море тянется от Нёрвасунда до самого Йорсалаланда. От этого моря отходит на север длинный залив, что зовется Черное море. Он разделяет трети света. Та, что к востоку, зовется Азией, а ту, что к западу, некоторые называют Европой, а некоторые – Энеей. К северу от Черного моря расположена Великая, или Холодная Швеция. Некоторые считают, что Великая Швеция не меньше Великой Страны Сарацин, а некоторые равняют ее с Великой Страной Черных Людей. Северная часть Швеции пустынна из-за мороза и холода, как южная часть Страны Черных Людей пустынна из-за солнечного зноя69.

Не все топонимы у Снорри понятны современному читателю. Нёрвасунд – это Гибралтар, а море, которое достигает Йорсалаланда, страны, где находится Иерусалим, – Средиземное море. К северу от Черного моря находится Россия, но Снорри прибегает к древнему названию Швеции, Свитьод, вместо Гардарики, как обыкновенно именовали Россию в сагах. Возможно, он перепутал Свитьод с греческой Скифией, царством, которое в античные времена существовало в юго-восточной части России. Великая Страна Сарацин – это земли, простирающиеся от южного Ирака до Марокко, то есть арабские страны, а Великая Страна Черных Людей – остальная Африка, которую древние скандинавы называли Blåland по иссиня-черному (blåsvarte) цвету кожи африканцев.

Вслед за греком Геродотом, римлянином Плинием и отцом Церкви Исидором Снорри проводит границу между Европой и Азией по реке Танаис (Дон), но утверждает, что раньше она называлась Ванаквисль:

Она называлась раньше Танаквисль, или Ванаквисль. Она впадает в Черное море. Местность у ее устья называлась тогда Страной Ванов, или Жилищем Ванов. Эта река разделяет трети света. Та, что к востоку, называется Азией, а та, что к западу, – Европой. Страна в Азии к востоку от Танаквисля называется Страной Асов, или Жилищем Асов, а столица страны называлась Асгард. Правителем там был тот, кто звался Одином. Там было большое капище70.

В Стране Ванов, пишет Снорри, жили ваны, боги, которые вели первую в мире войну – против Асгарда и асов. Пользуясь сходством между словом «асы», как назывались скандинавские боги, и «Азия», Снорри связывает языческую религию древних скандинавов со священной частью света и тем самым указывает на благородное происхождение норвежских правителей. По его версии, Один во время войны отправился на север, и его сын Сэминг стал прародителем норвежских королей. Снорри подкрепляет королевскую власть в Норвегии с помощью географии: он наносит на карту сведения, подчеркивающие их благородное происхождение.

Примерно в то же время к географии как средству укрепления собственной власти прибегает и английский король Генрих III, против которого в 1258 году восстали бароны. В одном из покоев Вестминстерского дворца, где расположены его спальня и зал для совещаний, он велит начертить на стене позади своего кресла большую mappa mundi как знак его власти и мудрости. Не то чтобы это сработало: пять лет спустя, в разгар войны с баронами, карту уничтожил пожар. Однако Матвей Парижский успел снять копию, и, хотя она тоже пропала, вероятнее всего, именно с нее срисована карта в молитвеннике. Огромное количество сведений на столь небольшой карте свидетельствует о том, что оригинал, с которого она списана, был крупным. На круге диаметром всего 8,5 сантиметров уместилось сто сорок пять надписей: это настоящая энциклопедия средневековых знаний.

Изображение на карте Иисуса – дань античной традиции. Он держит в руке глобус, словно римский бог Юпитер, владыка мира. Глобус разделен на три части, как и Земля под ним. Благословляющий жест, в котором безымянный и большой палец правой руки соединены, – это жест римских ораторов, таким образом показывавших, что начинают свою речь. Двенадцать ветров, овевающие Землю, носят античные имена. Северный ветер, septentrio, назван в честь семи быков (septem triones), как римляне называли семь звезд Большой Медведицы, а север именовался у них septentriones.

Чудовища в южной части мира заимствованы из книги римского писателя Гая Юлия Солина De mirabilius mundi (О чудесах света). Здесь мы видим среди прочего людоедов, обгладывающих человеческие кости, безголовых с глазами, носом и ртом на груди, одноногих с громадной ступней, людей с крошечным отверстием вместо рта, всасывающих пищу через стебель, змееедов, шестипалых и четырехглазых. К северу от Норвегии изображен остров гипербореев – народа, жившего, по представлениям греков, там, где рождается северный ветер, еще севернее от него – остров Арамфе, который греческие мифы тоже помещали далеко на севере.

В верхней части карты, то есть далеко на востоке, находится Эдемский сад. Неприступная горная цепь образует круг, внутри которого мы видим Адама, Еву и древо жизни. С горного хребта стекают четыре райских реки, а также индийский Ганг – самый восточный из известных картографу географических объектов, не считая Эдемского сада. Треть Азии предстает ареной библейских событий. К югу от Иерусалима отмечен Вифлеем, восточнее его расположено Тивериадское озеро с большой рыбой в центре – напоминание о том, что именно здесь Иисус накормил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами. В Армении мы видим гору Арарат, где остановился Ноев ковчег, а на юго-востоке – увеличенную версию того места Красного моря, где его форсировали Моисей с израильтянами.

Перелистнув последнюю страницу карты в молитвеннике, мы обнаруживаем новую карту – круглую текстовую карту, разделенную на три континента, с названиями всех основных королевств и городов Африки, Азии и Европы. Эти две карты дополняют друг друга и помогают любознательному читателю изучать географию. Рисованная карта дает упрощенное представление о нашем месте во Вселенной, в мире и библейской истории, тогда как текстовая карта содержит топонимы, которые следует запомнить.

Традиция mappa mundi достигла своего расцвета в английской Херефордской карте, созданной около 1300 года. На ней, как и на карте в молитвеннике, тоже круглая Земля с Иерусалимом в центре и странными существами, обитающими по окраинам, включая людей с собачьими головами неподалеку от Noreya (Норвегия), где мы видим первое в мире изображение лыжника – но она и гораздо крупнее, и намного содержательнее. Херефордская карта мира начертана на большом куске телячьей кожи размером 159×133 сантиметра, и на ней запечатлены Эдем, Ноев ковчег, Вавилонская башня, Моисей на Синайской горе, получающий десять заповедей, Красное море, Мертвое море, Иордан, Иерихон, Содом и Гоморра, Лотова жена, превращенная в соляной столб, Масличная гора, распятие и – надо всем – воскресший Иисус, знаменующий наступление Судного дня. Два ряда людей слева и справа от Иисуса символизируют тех, кому вынесен приговор. Херефордская карта – это театр мира, в котором разворачивается вся история от начала до конца.

Одна из самых красивых карт мира – карта Мауро, датированная 1460 годом. Во многих отношениях она символизирует конец эпохи средневековой библейской картографии и начало современной научной картографической традиции. Так, Фра Мауро, автор карты, не поместил Эдем где-то на востоке, поскольку точно знал, что его там нет – он читал Путешествие Марко Поло. Поэтому рай остался за пределами карты.

Параллельно с mappa mundi, обыкновенно украшавшими стены дворцов и соборов, молитвенники, учебники и географические труды, в европейском Средневековье распространялись и карты другого типа – морские карты, или портулáны, на которых с поразительной точностью изображались береговые линии Средиземного, Черного морей и Атлантического океана к северу и к югу от Гибралтара. Их составителей мало интересовала суша, почти все нанесенные на карты топонимы – это прибрежные города, а реки обозначены только в их устьях. Здесь также отсутствуют характерные для карт мира религиозные мотивы, сведения из истории, этнографии и зоологии. На морских картах географическая информация сугубо утилитарна. Самый древний из сохранившихся портуланов – прямоугольная Пизанская карта, датируемая приблизительно 1275 годом. Она, как и две другие карты того же времени, настолько искусна, что естественно предположить: до них существовало множество им подобных. Но морские карты подвергаются всевозможным превратностям – они пропитываются соленой водой, падают за борт.

На Пизанской карте отмечено девятьсот двадцать семь географических объектов от Ливана на востоке до Марокко на юге и Англии на западе. Западнее Сардинии изображена роза ветров, к югу от Родоса – еще одна, от них прочерчено множество линий, указывающих направления ветров и маршруты плаваний. Кроме того, на карте задан масштаб, помогающий определять расстояния. Карты не имели какой-то конкретной ориентации: все топонимы нанесены под прямым углом к берегу, и, чтобы читать карту, штурману по мере продвижения по маршруту приходилось ее поворачивать.

Пизанская карта была, скорее всего, создана не в Пизе, а в Генуе, поскольку там жили многие картографы, и именно с генуэзскими кораблями связано первое упоминание о морской карте. Не вполне понятно, кто и как мог ее начертить. Кто исследовал все эти берега, какими пользовался инструментами, и как удалось собрать всю эту информацию на одной карте? По одной из версий картограф объединил несколько региональных карт, что объясняет, почему масштаб некоторых участков Средиземного и Черного моря на более поздних картах заметно отличается. В начале XIV века кому-то пришла в голову мысль соединить разные морские карты, и так появился первый морской атлас. Он гораздо удобнее в пользовании, чем длинная карта, которую приходилось всякий раз сворачивать и разворачивать, к тому же атлас лучше сохраняется и долговечнее. Кроме того, он позволяет сделать карты более подробными.

Постепенно морские карты стали оказывать существенное влияние на карты мира: не помогли даже жалобы итальянского духовенства на то, что на них не показано самое важное в мире. Купеческое сословие, которое в Средневековье презирали, поскольку купцы не работали, не воевали и не служили Господу, численно возросло, особенно в северных итальянских городах-государствах, и не жалело денег на составление светских карт для своих насущных потребностей. Под воздействием морских карт и mappa mundia