Назови меня женой

— Я понял самое важное, — говорит он. — Я люблю тебя. Хочу забрать тебя у этого типа…

— Я похожа на чемодан? — восклицаю горько. — У нас был шанс. Мы его упустили. Теперь поздно. Уезжай! Муж никогда не отпустит меня и не отдаст детей. Забудь…

1

— Он тоже был там? — внезапно спрашивает муж, бросая на меня отрывистый косой взгляд. Руки плотно сжимают руль, а глаза опять внимательно смотрят на оживленную трассу, по которой несется наш внедорожник. Сзади в точно таком же нас догоняет охрана. Но в Архипа словно бес вселился. Гонит, впечатав в пол педаль газа. Ему плевать на штрафы, охрану и даже на спящих сзади близнецов. Темная, слегка подсвеченная фонарями и фарами дорога не позволяет мужу посмотреть на меня пристально. Слава богу, не вытерпел! Завел этот разговор сейчас, а не дома. Вжимаюсь в кресло. Чувствую, как холодеет позвоночник.

«Не молчи, — приказываю себе. — Отвечай ему. Главное, спокойствие!»

— Кто? — смотрю недоуменно. — И где был? Не понимаю, Архип…

— Твой любовник, — бросает отрывисто. — Там, в оранжерее…

— С ума сошел. У меня нет любовников, — мотаю головой. А у самой от страха трепыхается сердце. — Да я зашла туда только на минутку. Хотела посмотреть на новый сорт роз. Они круглый год цветут. Алина хвасталась. Нужно и нам заказать… — тараторю, пытаясь увести разговор в сторону.

— Янна, — глухо рыкает муж. В голосе сквозит нескрываемое раздражение. — Не сходи с темы. Отвечай. Ты долго там была. А чтобы посмотреть розы, пары минут хватит.

— Ты как не слышишь! — вскрикиваю в запале. И сама поражаюсь собственной смелости. — Я же кольцо потеряла.

— Да ну? — ухмыляется Архип. — Серьезно?

— Рукой взмахнула. Оно и отлетело. Лазила по клумбам, искала. Думала, уже все. Спроси Алину. Это она нашла.

— А Никита где был? — снова косится муж.

Только бы не выдать себя!

— Откуда я знаю? — равнодушно пожимаю плечами. — Это дом его отца. Где хочет, там и бродит…

2

— Если бы знал, что он там будет, не пустил бы тебя на этот юбилей. А то опять на старые дрожжи…

— Какие еще дрожжи? — устало вздыхаю я и не верю самой себе. — С тех пор, как я вышла за тебя замуж, мы с Никитой не встречались.

Пытаюсь убедить. Но каждый слышит лишь то, что хочет.

— Мы с Никитой, — нехорошо усмехается муж и неожиданно сворачивает в первый попавшийся проезд. Несется по щербатой грунтовке в густую темноту. Резко тормозит, чуть не доезжая до посадки. — Как мне все это надоело, Янна! — бьет ладонями по рулю. Задумчиво смотрит в непролазную тьму, а затем, будто что-то для себя решив, резко открывает дверь. И выскочив из-за руля, торопливо обходит машину. Щелкает замок. Медленно едет вверх крышка багажника. Замираю в ужасе, слыша, как муж достает что-то. Топор? Или бейсбольную биту?

Холодею от ужаса. Но сама себя успокаиваю. Ну, не убивать же он меня сюда привез? Кругом полно свидетелей. Чуть поодаль стоит машина охраны. Никто не выходит. Лишь фарами подсвечивают наш Крузак. На заднем сиденье просыпаются близнецы.

— Мама, — тянут хором. — Мы уже приехали?!

— Нет, милые, — успокаиваю, а сама тупо пялюсь на искаженное злостью лицо Архипа, открывающего дверцу с моей стороны. Что у него в руках? Никак не могу разобрать.

— Янна.

В ногах у меня опускается какой-то пакет. Но я даже взгляд на него перевести не могу. Архип одной рукой упирается в спинку кресла, а пальцами другой хватает меня за подбородок. Чуть тянет вверх.

— Ты снова мне врешь? Ты была в оранжерее с Никитой. Я точно знаю…

— Бред, — еле шевеля губами, шепчу упрямо. — Не знаю, кто твой осведомитель, но тебя обманули. Ты же сам заходил. Видел. Были только мы с Алиной. Там спрятаться негде. И мимо тебя никто бы не прошел. Нас хотят поссорить, Архип…

— Я могу тебе верить? — смотрит на меня подозрительно. Осторожно проводит ладонью по моей щеке, волосам. Чувствую, как пальцы мужа скользят по моим губам, а потом — по шее.

— Мне бы очень этого хотелось, — блею, как задрипанная овца.

Архип смотрит на меня внимательно, будто решает, жить мне дальше или нет. Коротко кивает. Из пакета, что валялся у меня в ногах, достает плед. И, накрыв меня мягким флисом, целует в лоб.

— Ты вся дрожишь, милая. Поспи. Ехать еще далеко.

«Плед! Всего лишь плед! — внутренне дергаюсь я. — Я испугалась куска флиса, мать вашу!»

— Да, наверное, ты прав, — лепечу, стараясь понять, обошлось или нет? Кажется, пронесло на этот раз. Одна рука мужа проползает мне на плечи. Пальцы больно хватаются за шею. А вторая ладонь медленно скользит по тонким колготкам и задирая подол платья, движется вверх.

— Ян-на, — хрипло бросает Архип. — Тебе лучше сознаться. Если узнаю… пеняй на себя…

— Я устала так жить, Архип, — выдыхаю, не чувствуя страха. — Давай разведемся.

— Обойдешься, — рыкает он, одной рукой сдавливая мне шею, а другой оглаживая низ живота. — Нам нужен еще ребенок.

— Милане только два, — бросаю негодующе. — Давай немного еще подождем. Пусть близнецы пойдут в школу…

— Я, кажется, не советовался с тобой, а поставил перед фактом, — перебивает муж. — Нам. Нужен. Еще один ребенок. Хорошо бы тебе к лету забеременеть. Нужно поработать над этим.

3

Одна рука с силой сжимает шею, а пальцы второй впиваются в бедро. Останутся синяки. Впрочем, мне не привыкать.

— Архип, — шепчу, глотая слезы. — Я еще не совсем поправилась. Там какая-то фигня с гормональным фоном. Может не получиться с первого раза.

— Я постараюсь, малышка, — осклабившись, отрезает муж. — Все в моих руках, — ржет он, радуясь двусмысленной фразе. — Ты вышла за грека, моя дорогая. У нас большие семьи, — добавляет весело и, склонившись надо мной, крепко целует в губы. Поправляет по-хозяйски плед на моей груди и, бросив короткое «поспи!», закрывает дверь. Хлопает крышка багажника. Затем Архип садится за руль. В зеркало заднего вида смотрит умильно на близнецов.

— Спят, как зайцы, — хмыкает весело. Включает зажигание и негромкую убаюкивающую музыку. Крузак снова выезжает на трассу и, набрав скорость, резво несется по автостраде. А я, закрыв глаза, лихорадочно думаю, как быть дальше и что можно предпринять?

Снова пытаюсь вычислить, кто все-таки сливает инфу Архипу. Но так и не могу догадаться. И почему безобидный разговор в оранжерее внезапно превратился в преступление? Кто же в Дуськиной семье так ненавидит меня?

«Все рушится, как только в твоей жизни снова появляется Мак-Дак, — напоминает мне внутренний голос. — Вспомни Прассонисси, или день перед свадьбой…»

Сразу перед глазами встает пентхаус Архипа, куда он приводит меня после выходки Макарова. Наливает себе полстакана виски, а мне — кьянти из плетеной пузатой бутылки.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — бросает спокойно. Слишком спокойно. Тогда я еще понятия не имела, что это предвестник бури. И ответила легкомысленно.

— Это недоразумение, дорогой…

— Послушай меня, девочка, — поставив на стол стаканы, лениво обходит диван сзади. Облокачивается на изголовье и шепчет мне прямо в ухо. Под давлением его рук спинка дивана чуть откидывается назад. И я вместе с ней. Хочу сесть прямо, но ладонь Архипа загребает в охапку мои волосы. Тянет на себя. — Если я еще раз увижу рядом с тобой это недоразумение, то уничтожу его…

— Как? — смеюсь натянуто. Чувствую, как в душе нарастает страх. Еще не за себя. За идиота Макарова.

— Да очень просто, — ощерившись, бросает Архип, нависая сверху. — Одним чудным вечером его около клуба остановит патруль. Проведет личный досмотр. Найдет в кармане пакетик с дурью. Лет так на двенадцать товарищ устроится…

— Ты с ума сошел, — шепчу я, прикрывая рот. — Никита — просто взбалмошный придурок. Не волнуйся…

— Да я и не волнуюсь, — хмыкает мой жених. Но гриву мою не отпускает. Наоборот, прихватывает посильнее и чуть накручивает на кулак. — Это ты запомни, девочка. Я выбрал тебя в жены. Не заставляй меня пожалеть об этом.

— Архип, пожалуйста, — вскрикиваю я, изо всех сил мысленно проклиная Макарова. Какого фига приперся и испортил мне последний вечер перед регистрацией? Особых торжеств сейчас не намечается. Саму свадьбу решено играть в Греции, на исторической родине Архипа. Там, где живут мои родственники, единственные, оставшиеся после гибели родителей.

«Сколько лет мы знакомы с Архипом?» — думаю я, из-под опущенных век рассматривая мигающую огнями заправку.

— Пит-стоп, — командует муж. — Кто хочет в туалет или сок с булочкой?

— Я! Я! — кричат хором дети.

— Тогда выходим, — велит он, одного за другим доставая сыновей из кресел. Потом подходит к моей дверце и, открыв ее, протягивает руку. — Прошу, мадам!

Кладу ладонь в широкую лапищу мужа. Со стороны мы кажемся идеальной парой. Оглядываюсь на наше отражение в витрине. Высокий атлет в черном спортивном костюме и хрупкая женщина в нарядном платье и на каблуках. Диссонанс, конечно! Как и вся наша жизнь.

«А какого бы мне мужчину хотелось?» — спрашиваю себя и тотчас же вижу Никиту Макарова. В голубой рубашке и джинсах. Чуть усталого после перелета. С морщинкой на переносице и мешками под глазами. Как я только удержалась и не провела пальцами по чуть небритой щеке! Нельзя. Нельзя. Мы и раньше наш роман не афишировали. А сейчас тем более. Просто друг детства. Брат подруги, и прочая лабуда…

4

Когда машина трогается в путь, а дети снова засыпают, я тоже проваливаюсь в короткий и тревожный сон. Вижу низкие домики в Прасониси и Архипа, заехавшего за мной на шикарной тачке моего двоюродного брата. Если вдуматься, мы бы никогда не познакомились с Василиди, не останься я с Никитой в Прасониси. Или поедь он со мной в Линдос.

До сих пор помню то отчаяние, которое накрыло меня, стоило Макарову выйти из номера. Помню, как, рыдая, кинулась на кровать, а потом позвонила Пие.

— Нечего там торчать, — заявила моя невестка Олимпия. — Приезжай домой. Тут дел выше головы. И мне поможешь, и сама от своей трагедии отвлечешься.

— Хорошо, — всхлипывая, соглашаюсь я. — Сейчас сяду на автобус и приеду.

Слышу, как на заднем фоне что-то кричит брат. А затем, выхватив у невесты трубку, предупреждает строго.

— Не вздумай ехать автобусом, Янна! Мне сейчас один тип должен из Катавии пригнать тачку. Попрошу его забрать тебя.

— А это удобно? — спрашиваю нерешительно. — Зачем из-за меня гонять человека?

— Это моя машина, систер. Я купил ее у этого чувака. Ему все равно к нам ехать. Двадцать километров — не крюк. Поэтому засунь свои неудобства знаешь куда…

— Ну хорошо, — соглашаюсь нехотя. А когда около гостиницы тормозит шикарный кабриолет с красавчиком греком за рулем, мечтаю только об одном.

Если бы меня сейчас видел Макаров!

Конечно, из Катавии в Линдос можно проехать по дороге, идущей внутри острова. Но Архип делает небольшой крюк, забирая меня из Прасониси. Дорогой рассказывает мне что-то на отличном русском, а потом нахально напрашивается на свадьбу.

— А ты понравилась ему, систер! — смеется Адриан. — Присмотрись к Василиди. Он мужик богатый…

«Вот и присмотрелась на свою голову», — кутаясь в плед, вздыхаю печально. Ловлю на себе внимательный взгляд мужа. От него ничего не укроется. Даже мой вздох.

— Тебе плохо? — спрашивает он отрывисто. — Может, остановиться? Выпьешь таблетки? Или приоткрыть окно?

Волнуется, гад! Как же я ненавижу эту показуху. Театр одного актера, блин!

— Детей продует, — мотаю я головой. — Ничего не нужно. Иначе мы до дома не доедем сегодня…

— Что Вадим говорит? Когда поправишься?

— Врачи не дают точных прогнозов, — пожимаю плечами. — Пока гормоны шалят…

— Ну ясно, — хмыкает муж. — Нужно тебя еще кому-нибудь показать. А то мне кажется, твои Макаровы доят из меня деньги по дружбе…

— О, господи! — ойкаю я. — Почему ты всегда плохо думаешь о людях, Архип?!

— И заметь, малыш, никогда не ошибаюсь. Никому не доверяю и ничего хорошего ни от кого не жду. Только ты — исключение.

«Вот спасибо! — рвется из груди крик. Но сдерживаюсь, чтобы не заорать. — Знаю я твое доверие, Архипушка. Но, может, заслужила?»

— Утром сам позвоню Вадиму, — морщится муж. — Пусть посоветует, куда тебя отвезти. Может, в Германии вылечат?

— Позвони, — соглашаюсь совершенно спокойно. Представляю, как вытянется лицо Макарова-старшего. Какое лекарство помогает от побоев? А от панических атак после них? Удрать бы куда подальше от абьюзера… Вот только мне никуда не деться от Архипа. Везде найдет. Да я и сама не смогу уйти. Дети! Как я без них…

5

Уже на рассвете, уложив близнецов в постели, иду в комнату дочери. Маленькая принцесса спит, раскинувшись. А рядом в своей кровати дремлет нянька.

— У нас все отлично, Янна Сергеевна, — замечает она, протирая глаза. — Малышка просыпалась в половине четвертого. Теперь до восьми будет спать.

— Хорошо, — киваю, поправляя одеяльце. Наклонившись, чуть слышно прикасаюсь к маленькой розовой щечке. Вдыхаю самый сладкий в мире аромат и тихонько бреду к себе. У нас с Архипом разные спальни. Он иногда приходит ко мне. Но год от года встречи в моей спальне происходят все реже и реже. Нет, мой муж не ходит по бабам. Телки не выпрыгивают из его постели по утру. Просто Василиди считает секс чем-то совершенно никчемным. И обычно раздраженно косится на заигрывающих с ним женщин.

— Ему и без вас весело, — хочется предупредить очередную красотку. — Бизнес, спорт, гонки на катерах в открытом море. Прыжки с тарзанки, гольф, биллиард. Ну, какие бабы? Они просто не вписываются в распорядок дня Архипа Пантелеевича. А если иногда что-то захочется, всегда можно прийти ко мне.

Вздыхаю тяжело и, улегшись в постель, сворачиваюсь калачиком. Покрепче сжимаю ноги и снова думаю о Никите. Он все такой же красивый, как и прежде. Любимый! Родной! Свой! Брат моей Дуськи. Кто ж знал, что он отвергнет меня?

Хороший мальчик, живущий по соседству, просто вытер об меня ноги и пошел дальше. А теперь, с какого-то перепуга, захотел поговорить. Интересно, о чем? Надумал что-то сам или с чьей-то больной подачи? Да и о чем говорить спустя пять лет? О любви? Так он и не любил никогда. Только пользовался…

Сжимаю зубы, так что сводит челюсти. Закрываю глаза, стараясь не разреветься. К чему лить слезы о прошлом?

Давно пора забыть о Никите Макарове. Глупое увлечение молодости, толкнувшее меня в руки Архипа. Ладно, ладно! Виновата сама! Никто тогда меня не толкал, не просил позвонить Василиди. Все сама! Хотела уехать подальше от этого гада Макарова! Не желала с ним даже одним воздухом дышать. Вот прямо из такси и позвонила Архипу.

— Приезжай, Янна! — тут же прорычал он в трубку и в течение часа прислал мне билет на поезд. Потом встретил меня с цветами прямо на перроне. А вечером в музыкальном салоне «Жемчуга», закрытом специально для нас, меня ждал восхитительный ужин под живую музыку и предложение выйти замуж. Как говорят, почувствуйте разницу! В тот момент Никита с его гадскими оскорблениями и желанием трахнуть под любым кустом проигрывал Архипу по всем статьям. Я и согласилась, не смея до конца поверить своему счастью.

— Ты сорвала джек-пот, девочка, — прошептала мне тетка, когда узнала. — Архипа многие добивались, а удачу за хвост поймала моя племянница!

Как мне повезло, я поняла не сразу. И пусть первый звоночек брякнул перед свадьбой, я не придала ему никакого значения. Только после первой затрещины глаза открылись. Пока лежала с поломанным ребром, догадалась, куда попала. Но в своих кроватках уже копошились близнецы. А я, даже если бы и захотела сбежать, не смогла бы. Архип окружил меня своими информаторами и охраной. Каждый мой шаг постоянно отслеживается. Для моего же блага, естественно!

6

Поэтому лучше не дергаться. Жить спокойно, стараясь не бесить мужа. И все-таки выяснить, кого в окружении Макаровых мой муж подрядил в барабанщики. Нужно поговорить с Алиной. За прошедшие годы мы очень сблизились с Дуськиной мачехой. Сначала по работе. Ей требовались консультации по Трудовому законодательству. А затем подружились. Внимательная и мудрая Алина первой заподозрила проблемы в моей жизни. Поделилась с Вадимом. А тот быстро вывел меня на чистую воду. И я, признавшись во всех своих бедах, неожиданно почувствовала в Дуськином отце и его жене настоящую опору. Как будто обрела еще одних родителей.

Нужно Алине написать про мой плохой гормональный фон. А то если Архип выяснит, что я ему соврала, взбучки не избежать. Врать, конечно, нехорошо. Но и становиться племенной кобылой Василиди я точно не намерена. Хотя кто бы меня спрашивал!

Архип велел. Я должна выполнять. Моим мнением он не интересуется. Даже одежду покупает по своему вкусу. Прическа, цвет волос — тоже из этой оперы. Вспоминаю, как через месяц после свадьбы муж попросил меня спуститься в холл гостиницы. Прошелся со мной по всем бутикам, проверяя, как работают магазины на его территории. А потом, заманив в салон красоты, позвал лучшего стилиста.

— Кристина, — заметил с простодушной улыбкой. — Моя жена решила перекраситься в более спокойный цвет и распрямить волосы. Надеюсь, ты ее не разочаруешь.

— Не волнуйтесь, Янна Сергеевна, — запричитала худенькая тетка с короткой, под мальчика, стрижкой. — Все сделаем в лучшем виде. Прошу вас, проходите…

— Веди себя хорошо, — смеясь, предупредил меня муж и многозначительно поднял бровь. Подтолкнул к креслу, не давая удрать. А у меня язык к небу прилип от возмущения. Но не устраивать же сцену при сотрудниках. Под строгим взглядом Архипа уселась в кресло, легкомысленно решив, что от одного раза ничего страшного не случится. Подчинилась, стараясь угодить мужу. А ему, похоже, понравилось прогибать меня все ниже и ниже, пока не сломал окончательно.

«Нужно перестать так часто ездить к Макаровым», — думаю я, засыпая. Если Никита уже объявился, добра не жди! Будет приезжать к отцу снова и снова. И моя последняя отдушина превратится в пытку. Мне только подозрений Архипа не хватало. Да и было бы из-за кого? Никита меня в грош не ставит. Считает легкодоступной побрякушкой. До сих пор сердце саднит от гадких слов и презрительно сморщенного фейса.

«Ты его любишь!» — кричит сердце.

«Давно забыла», — сердито возражает разум.

7

Пытаюсь отмахнуться от глупых мыслей и заснуть наконец. Но, услышав щелчок электронного ключа, отпирающего входную дверь, инстинктивно открываю глаза.

Муж входит в спальню довольный и чуть усталый.

— Немного поплавал в бассейне, — говорит как ни в чем не бывало. — Размял кости.

Стаскивает махровый халат, под которым ничего нет. И совершенно спокойно ложится рядом со мной.

— Янна, — приподнявшись на локте, придирчиво смотрит мне прямо в лицо. — Я решил не отпускать тебя больше к Макаровым и аннулировать аренду их номеров. Мы не так богаты, чтобы нести такие убытки, — произносит со вздохом.

— Хорошо, — соглашаюсь, цепенея от горя. Редкие встречи со временем сойдут на нет. И тогда я останусь одна. Совершенно одна.

Чтоб ты скис, Никита! Все из-за тебя!

— Я рад, любимая, — совершенно спокойно заявляет Архип. — Думал, ты расстроишься из-за моего решения…

— Как скажешь, — улыбаюсь я, и мне самой кажется, что улыбка выходит жалкой и совершенно глупой.

— Ты у меня умница, — кивает Архип и, взяв в свою ладонь кисть моей руки, по-хозяйски крутит кольцо на пальце. Огромная бриллиантовая чалма легко ходит в разные стороны.

— Действительно, болтается, — совершенно серьезно заявляет муж. — Завтра отнесу ювелиру. А заодно присмотрю тебе еще что-нибудь красивое.

— Я и так хожу как елка, — хихикаю, ненавидя себя. Но с Архипом иначе нельзя. Шаг влево, шаг вправо…

— Люблю баловать тебя, малыш, — усмехается он, откидывая прочь покрывало. — Мне нужно раздеть тебя, детка, — заявляет будничным тоном. Не сопротивляюсь. Бесполезно. Давно знаю.

Стянув с меня майку и трусики, муж откидывает их в сторону. Совершенно равнодушно проводит рукой по моей шее, потом по груди и, заметив мой растерянный взгляд, ощутимо встряхивает меня за плечи.

— Перестань выделываться, Янна. Кажется, я поставил тебе задачу. Сосредоточься на ее выполнении. Сейчас это самое важное.

Каждое прикосновение мужа вызывает во мне неприятие. Хочется подскочить и удрать. Даже сравнивать с Никитой нельзя. Там все полыхало от страсти… Или, может, всему виной молодость и покров тайны. Но, несмотря на внешность горячего парня, мой муж обладает весьма слабым темпераментом и категорически против моей инициативы. Покорно лежу рядом. Терплю его дежурные ласки, считая каждую секунду, когда экзекуция под названием «близость супругов» подойдет к концу и мой благоверный побежит сразу в душ.

Закрываю глаза, как только Архип откатывается в сторону. Жду, когда он, наконец, уйдет. Но муж, вытянувшись на кровати, властно притягивает меня к себе.

— Я придумал, Янна, — усмехается довольно, словно кот, объевшийся сметаной. — Нужно нам самим замутить клинику. Набрать нормальных врачей. Заработать бабок и тебя заодно подлечить.

— Клинику? Самим? — охаю я, призывая на помощь всю свою выдержку. И страшусь только одного. Когда вся правда вылезет наружу, Архип рассвирепеет всерьез.

8

Яна

Как только Архип засыпает, осторожно выскальзываю из его объятий и выхожу на террасу. Скольжу глазами по разбушевавшемуся не на шутку морю, перевожу взгляд на накрытый тентом бассейн, потом на беговую дорожку и небольшую песочницу, где разбросаны дочкины игрушки. Не пройдет и двух часов, как по террасе будут носиться близнецы. Кататься на великах и играть в войнушку. А где-то неподалеку со своими куклами и мягкими игрушками устроится Милана. А я, усевшись за работу, смогу наблюдать за детьми, носящимися мимо окон моего кабинета. Хорошая вещь — пентхаус. Можно не спускаться вниз. Не видеть посторонних… Вот только в одиночестве побыть не удастся. Прислуга и охрана сообщают любимому о каждом моем шаге. Поэтому нужно пойти на берег. И там с волнореза позвонить Алине или Тонечке. Может, нам вместе удастся вычислить барабанщика?

Вглядываюсь в пенящееся море и вдыхаю свежий воздух полной грудью. Стою, задрав голову, словно Уинслет на «Титанике», и чувствую себя живой. Я и дети здоровы! Ни в чем не нуждаемся. О чем еще мечтать? Нужно только не бесить Архипа. Стараться выполнять его мелкие поручения. Глядишь, он и забудет о дурацком желании снова наградить меня животом.

Интересно, что затеял мой муж? И зачем ему срочно понадобился еще один ребенок? Может, какой-то пункт завещания старого Василиди вступил в силу, и Архипу важно переиграть других наследников?

Спросить бы… Вот только муж никогда не отвечает честно и прямо. Обязательно увильнет от вопроса или соврет. Ему даже в голову не приходит быть откровенным. Со мной… с детьми. Вечно какой-то перфоманс. Особенно на людях. Даже перед прислугой играет. Мои Макаровы поначалу тоже попали под обаяние. Еще и Дуськин муж оказался знакомым Василиди. Но Мишка и Архип только на первый взгляд похожи. Красивые богатые мужики, женившиеся на молоденьких дурочках. Но с первого взгляда Архип не понравился Антонине, жене Ильи Макарова. Она ему тоже. Возникло некое едва ощутимое противостояние.

— Какой-то он странный, твой Архип, — морщится Тонечка когда в один из первых приездов мы млеем на солнышке около бассейна с подогревом. И пусть по всей России в январе стояли трескучие морозы, у нас термометр, приколоченный к стене бани, показывает плюс двадцать пять.

Я передергиваю плечами, и от моего импульсивного движения внезапно оголяется все плечо. Купальник у меня «умный». Сшит из современных сетчатых материалов. Фасончик из серии «как красиво загореть и не опозорить семью». С длинными рукавами и вырезом «лодочка». В таком купальнике, по мнению разработчиков, загорает все тело. Архип купил за бешеные деньги, как только эта модель появилась в наших бутиках. И страшно доволен, когда я надеваю его с длинной шифоновой юбкой.

— Что это? — Тонечка буравит негодующим взглядом. — Яна!

Поправляю горловину купальника. Отмахиваюсь, как от ерунды.

— А это… На массаже вчера была. Так там есть одна зверюга… Так наминает, что потом синяки по всему телу. Архип возмущался вечером, — хихикаю я. — Говорит, попортили его собственность.

— Так нужно уйти от зверюги… этой, — глядя мне прямо в глаза, заявляет Тонечка. Кладет руки на выпирающий из-под туники огромный живот и, заметив, что я повторила ее жест, смеется.

— Группа беременных на прогулке.

9

Может, тогда мы сблизились с ней? Не знаю. Я по-прежнему опасаюсь Илью. Хотя за последние годы прониклась огромной любовью к Вадиму Ильичу и Алине. Но старший Дуськин брат всегда играет за команду противника. И, скорее всего, стучит Никите. Но с годами эта проблема кажется мне меньшей из зол. А вот кто работает на моего мужа, еще предстоит разобраться… Этот человек не вхож в близкий круг. Потому как иначе Архип бы уже утопил меня в джакузи или сбросил с балкона. А так… ничего не происходит… До него доходят какие-то мелочи, обрывки разговоров. Кто вчера помогал накрывать на стол? Экономка Ирина Николаевна. Да и не болтаются у Макаровых посторонние. Это тут не разберешь, где свои, а где чужие.

Конечно, для любой семьи жить лучше в собственном доме, пусть даже за закрытым забором. Но Архипу требуется постоянно находиться в отеле. Да и траты на убранство дома и охрану он считает лишними. Но и мне тут спокойнее. Один на один Архип опасен. Поэтому пусть рядом будут люди. Глядишь, и уцелею в этой схватке.

Всматриваюсь в бурлящее море, сходящееся в серое марево с небом. Даже линию горизонта не разобрать. И неожиданно замечаю на волнах маленький белый лоскут. Парус! Кому в такую погоду пришло в голову выйти в море? Какой дурак решил поиграть со стихией?

Быстро влетаю в комнату. Сейчас важна каждая секунда. Ищу телефон. Свой. Архипа. Не важно. Нужно поскорее позвонить в МЧС. Авось успеют спасти безумца…

— Что ты там ищешь, Янна? — сонно бурчит Архип и, усевшись на кровати, мрачно взирает на меня.

— Человек в море! — кричу я. — Нужно его спасти. Звони в МЧС, или давай я. Не могу найти свой телефон.

— Он у меня, — отрезает муж.

— Зачем? — выдыхаю одними губами. Вопрос риторический, но услышать ответ мужа тоже не помешает.

— Хотел узнать, общаешься ли ты с Никитой Макаровым, — пожимает плечами муж и, накинув халат, быстро проходит в смежную комнату — свой кабинет. Через высокие панорамные окна вижу, как он выскакивает на террасу и внимательно рассматривает в бинокль море.

— Янна, где? Покажи! — кричит мне. Машет рукой, как нормальный человек.

Отбросив все страхи и обиды, несусь к нему. Видимо, человек так устроен. Помани его, и он отдаст всю душу.

Забираю бинокль из тонких холеных пальцев и безошибочно нахожу белеющую тряпку. Точно, парус! И человек в черном гидрокостюме пытается удержаться на волнах.

— Вот, — указываю направление.

— А ты — глазастая, мать, — усмехается криво. И достав сотовый, тыкает пальцем в контакт кого-то из МЧС.

— Серый, — рычит в трубку. — Тут напротив нас какой-то идиот решил заняться виндсерфингом. Если поспешите, успеете выловить…

Муж спокойно кладет бинокль на широкие перила и, обняв меня, шепчет нежно.

— Может, вернемся в постель, Янна?

10

Это его «Янна» давным-давно режет слух. Но сколько ни говори, Архип не станет меня называть иначе.

— Давай постоим, — прошу я. — Может, успеют спасти…

— Ты переживаешь? — непонимающе ухмыляется Архип.

— Каждая человеческая жизнь бесценна, — вздыхаю я, наблюдая, как из-за горы появляется вертолет.

— Вот из-за таких идиотов люди рискуют собой, — жестко произносит муж. — Какого хрена понесло недоумка в море? Я понимаю, когда внезапно шторм застал, или поломка… но тут… явно по пьяни.

— Дураков много, — печально замечаю я. — Но пусть его лучше спасут.

— Выловят, конечно, — кивает муж на вертолет и болтающуюся рядом веревочную лестницу. — Главное, чтобы баклан этот не запаниковал. А то и сам потонет, и других потопит.

Кладу затылок на крепкое плечо мужа и — небывалый случай — чувствую сопричастность с ним. Единение. Он, наверное, не так уж плох. Заботится обо мне и детях…

Смотрю, как щуплая фигурка, карабкающаяся по лестнице между спасателями, быстро поднимается вверх и скрывается в чреве вертолета.

— Пойдем в койку, — настойчиво предлагает муж и тянет меня в спальню. — Шоу закончилось. Дети еще спят. Можем заняться любовью.

Опять?!

У меня все переворачивается внутри. Обычно секс у нас случается раз в квартал. А тут… А еще это желание поскорее зачать еще одного наследника…

— Ты принимаешь какие-то препараты? — спрашиваю по дороге к постели и тут же получаю внушительный тычок.

— Что за хрень ты несешь, Янна? Где нахваталась премудростей? — хрипит Архип, заваливая меня на кровать. Переворачивает на живот, срывая халат.

— Подожди, — брыкаюсь, как одержимая. — Я не хочу так…

— Тебя никто не спрашивает, — прижимает меня к матрасу Василиди. — Как мне выбить из тебя дурь, Янна? Твое мнение ничего не значит. Ты — пустое место. Когда ты уже поймешь это…

Пальцы мужа торопливо сдирают халат. То, что сейчас произойдет, кажется мне неизбежным. Но и смириться я не могу. Остатки достоинства не дают мне возможности сыграть в поддавки. Да ни за что!

Утыкаюсь носом в подушку, глотая слезы. Отбиваюсь ногами и руками, стараясь вырваться.

— Отвали от меня, — кричу, стараясь оттолкнуть. Но куда там! Архип всегда напоминал мне бетонную стену. Никак не сдвинешь.

Местный телефон дребезжит на тумбочке, и это немного отрезвляет Архипа. Одной рукой он хватает трубку, а другую запускает мне в волосы, не давая уйти.

— Да, да, сейчас придем, — рявкает в трубку и, отпустив мою гриву, добавляет весело. — Слушай, а мне понравилось. Ты так натурально сопротивлялась. Это так заводит, Янна!

Сажусь на постели, стараясь поправить халат. Стягиваю его на груди. Не дай бог, разъедутся полы. Смотрю на мужа, как на дикаря, и ничего не понимаю.

— Там пацан, которого спасли, хочет выразить нам благодарность. — Соберись быстренько, детка. Может, еще успеем позавтракать вместе.

Его ладонь проникает под тонкую трикотажную ткань. Пальцы собственнически захватывают полушарие груди.

— У меня от тебя до сих пор крышу сносит, — хрипло признается Архип. — Как увидел тебя в Прасониси, прям обалдел…

Рука мужа медленно шарит по груди, потом по ключице и шее, а затем мужские пальцы осторожно касаются губ и щеки.

— Постарайся вести себя хорошо, — замечает он глухо. — Ты такая красивая, Янна… И беременность тебе идет. Вон, Миланку носила, вся светилась.

— Я до сих пор не оправилась, — шепчу еле слышно, и тут же крепкие пальцы сжимают мое лицо воедино.

— Оденься, — рычит Архип. — И меньше умничай.

Отстраняется от меня. Идет к себе. И через пять минут уже маячит в дверях.

— Ну, ты готова? Люди ждут!

11

В этом весь Василиди. Сначала доведет до слез, а потом еще обвинит меня во всех грехах.

— Да, — киваю, натягивая вчерашнее платье. — Сейчас причешусь, и можем идти.

— Мне оно не нравится. Подари кому-нибудь, — морщится муж. — Ты в нем обжималась с Макаром. Будет напоминать. Нехорошо.

— Я ни с кем не обжималась, — вздыхаю устало. Достаю из шкафа бледно-голубые джинсы и белый свитер. Беспроигрышный вариант. Собираю волосы в высокий хвост. Остается только нанести на губы чуточку блеска.

— Распусти их, — кивает Архип. — Мне так нравится больше.

Послушно вытаскиваю из волос резинку и, как только тянусь за блеском, слышу новую команду.

— Не смей, — бросает раздраженно Архип. — Терпеть не могу, когда у тебя на губах эта дрянь.

Наклонив голову, обуваю белые кеды, в которых хожу по гостинице. Главное, не разреветься.

А подойдя к двери, чувствую, как моя ладонь попадает в мягкий, но уверенный захват.

— Пойдем, — велит Архип, ведет меня к выходу и, нажав на кнопку лифта, первой пропускает меня внутрь. И как только дверцы закрываются, а сам лифт начинает медленное скольжение вниз, кладет мне руку на затылок и накрывает мои губы своими.

— Веди себя хорошо, Янна, — выдыхает мне в рот, когда поцелуй заканчивается. Лифт останавливается, двери открываются. Муж снова берет меня за руку и уверенно ведет через холл, где уже, несмотря на ранний час, полно гостей. Кто-то только приехал, а кто-то спешит с чемоданом к такси. Жизнь на ресепшене не замирает ни на минуту. Но долго на ногах не простоишь. А эти, видимо, только заступили на дежурство. Довольные и жизнерадостные. Пожирают глазами Архипа, бросая на меня любопытные взгляды. Каждая наверняка представляет на моем месте себя.

Да я уступлю, девочки! Забирайте! Вот только сам Архип Пантелеевич вряд ли вас замечает и сможет отличить Машу от Даши.

Чувствую, как пальцы мужа чуть-чуть сжимают мои. Давно знаю, что это означает!

Весь вечер на арене клоун Василиди. Представление начинается! Дрессированная жена и другие обитатели зверинца!

Напрягаюсь инстинктивно. Не выношу лжи и показухи. Но что делать, если судьба забросила меня в совершенно другой мир? Только смириться и приспособиться…

Смотрю на парня, кутающегося в старый кудлатый плед. Замечаю под ним гидрокостюм.

«Наш спасенный», — думаю, улыбаясь. Навстречу нам с небольшого диванчика, оббитого сиреневой кожей, поднимается кто-то из МЧС в форме.

— Архип Пантелеевич, — протягивает он руку Василиди. — Вот привезли кадра. Хочет лично вас поблагодарить.

— А меня-то за что? — по-простецки изумляется Архип. — Это все жена. Янна Сергеевна с балкончика увидела. Вот и разбудила. Звони, говорит, Архипка, в МЧС…

12

— Янна Сергеевна, — паренек протягивает мне руку. — Благодарю вас! По гроб жизни обязан буду! У меня свадьба скоро… Вот бы погуляли на похоронах, — смеется неловко.

Трусит мою ладошку, не желая выпускать из своих лап. Вижу, как рядом напрягается Архип.

— Да ты молодой еще, — отмахивается он. — Какого в море поперся? Шторм еще ночью начался…

— Так я это… — смущенно мнется пацан. — У берега хотел на волнах покататься. Серф освоить. Не заметил как унесло…

— Если б не моя жена, ты бы сейчас в очереди к святому Петру стоял. И о грехах своих раздумывал…

— Благодарю вас, — радостно восклицает паренек и от избытка чувств целует мою руку.

— Как тебя зовут? — спрашиваю, улыбаясь.

— Петя Ратников, — мямлит парнишка, под моим нажимом выпуская мою руку.

— Петя, — негодующе фыркает Архип. Кивает, давая понять, что аудиенция закончена, по-хозяйски берет меня за руку.

— Нам тут еще Пети не хватало, — бурчит на обратном пути. — Смотрел на тебя голодными глазами, как на сладкую булочку. — Петя, мать вашу!

Обычно муж не позволяет себе никаких ругательств при мне. Но это его «мать вашу» говорит о высшей степени ярости. А значит, буря не за горами.

— Прошу, — тянет Архип, когда двери лифта разъезжаются перед нами. С опаской вхожу первая и в ужасе смотрю на перекошенное злобой лицо.

— Тебя одну даже на пять минут оставить нельзя, — хмыкает Архип, окидывая меня разъяренным взглядом. Придется охранять тебя круглосуточно.

— Да и так полно кругом охраны, — вздыхаю я, все еще надеясь, что пронесет.

— Этот чувак на тебя пялился, будто хотел прям в холле разложить на диване…

— Архип… — пытаюсь я остановить поток обвинений. Но рука мужа опытным движением ложится мне на ухо, словно мяч, толкает в стенку лифта. Больно и ужасно обидно.

— Перестань, — прошу. — Ты же стоял рядом и все видел…

— Вот именно, — цедит Архип и, притянув меня за руку, приказывает. — Сразу пройди в спальню, Янна, и завесь шторы.

— А ты? — гляжу испуганно.

— Велю няне покормить детей и вывести на прогулку. У тебя разболелась голова. И лучше всего полежать в тишине.

— Спасибо, — киваю, отворачиваясь. До твоих тумаков у меня ничего не болело.

— А я полежу с тобой… Знаю одно средство от головной боли. Старинное. Тебе поможет.

Немногим позже, когда муж все-таки оставляет меня одну и со словами «бизнес не ждет!» отправляется в свой кабинет, я, накрыв голову подушкой, пытаюсь уснуть. Не получается. Думаю, как бы мне предупредить Алину насчет анализов и вообще еще раз напоследок смотаться к Макаровым. Но в голове тупо пульсирует боль, и я не могу додумать до конца ни одну мысль. Поднимаюсь с кровати и, накинув халат, бреду на кухню, собираясь выпить обезболивающее. Но только достаю таблетки из ящика, как слышу сзади рассерженный голос мужа.

— Ты что творишь, Янна?

— Пью таблетки от головной боли, — показываю я на облатку.

— А-а, — кивает муж, читая название. — Сказала бы, я б принес…

Мельком оглянувшись, замечаю уборщицу на террасе.

— Хочешь, прогоню, чтобы не мешала? — спрашивает Архип. Но я мотаю головой.

— Пусть убирает. Это ее работа…

Снова ложусь в постель, пытаясь дождаться, когда таблетка подействует. Чувствую, как накатывают безразличие и отупение.

Хорошо бы позвонить Макаровым раньше, чем это сделает мой муж… Предупредить… Но глаза слипаются. А в голове бьется кувалдой непроходящая боль «потом…потом…потом».

Неожиданно я засыпаю. И сон такой чудесный и красочный переносит меня в Прасониси.

Снова Никита пристегивает на мне парашют и тянет за стропы, показывая, как ими управлять. Отворачивается только на секунду. И сильный ветер поднимает меня на высоту второго этажа. Я хочу окликнуть Никиту, но вместо него внизу стоит Архип и разговаривает с кем-то. А я, не желая его звать, молчу, наблюдая, как маленький парашютик поднимает меня все выше и выше. К облакам… К покою и к счастью.

13

Никита

На завершение всех дел в Питере мне хватает месяца. Первым делом, вернувшись в квартиру на Васильевском острове, чуть ли ни с порога выпаливаю Инночке.

— Наверное, тебе лучше найти кого-нибудь другого… Мне нужно вернуться в родной город. Отец просит возвратиться в медицину. Да я и сам чувствую себя чужим и ущербным в бизнесе. Ничего не получается. Лучше и не продолжать…

Моя гламурная подруга смотрит на меня непонимающе.

— То есть как? — враждебно вскидывается. — Мне же обещали…

— Я? — уточняю удивленно. — Ты меня с кем-то попутала, милая…

Стараюсь придать голосу доброжелательные, отеческие нотки. Но легкая насмешливость все же сквозит в каждом слове.

— При чем тут ты! — сжимает кулачки Инна. Морщит идеальное личико. — Папа! Он говорил о тебе только хорошее. Ты, вроде, в бизнесе реально хорошо шаришь. И если мы поженимся, войдем оба в состав учредителей…

— Я не так сильно люблю деньги, Ин, — улыбаюсь. Инна пялится на меня изумленно. А потом кидается драться, норовя попасть нарощенными розовыми ногтями в лицо.

— Ненавижу тебя! — орет во все горло. — Я уже к свадьбе готовлюсь! Платье выбираю и ресторан! А ты?!

— Да я вроде не звал тебя никуда, зай, — делаю шаг в сторону. — Прекрати скандалить. Я никогда тебе ничего не обещал…

— Господи, какая я дура, — истерит Инна, кулем свалившись на диван. Рыдает, закрыв лицо руками.

Смотреть на это шоу, хоть оно и предназначено мне, совершенно не хочется. Выхожу в кухню. Наливаю воду в чайник. Достаю из холодильника сыр, колбасу. Жрать хочется, сил нет! Да и такие простые движения помогают мне сохранить ясность и дать хоть какую-то передышку.

— Это все из-за нее? — то ли спрашивает, то ли утверждает моя бывшая любовница. — Ты же, вроде, ее забыл…

Инна деловито садится за стол, наливает чай только себе. Делает бутерброд с сыром и, откусив чуть ли не половину, жадно жует, будто и не ела никогда.

— Кого? — усмехаюсь, чуть не поперхнувшись. Откладываю бутер в сторону. И настороженно глядя на сидящую напротив Инну, интересуюсь задумчиво. — Ты меня точно ни с кем не путаешь?

— Да точно! — негодующе отмахивается она. — Мама была у гадалки, и та сказала, что у нас есть шанс быть вместе. Понимаешь?

— Нет, — усмехаюсь устало. Похоже, больше года я жил с сумасшедшей? И даже не догадывался об этом. Поздравляю, доктор Макаров!

— Не придуривайся, — огрызается Инна. На автомате собирает волосы в хвост. Тянется за заколкой, лежащей на полке, нависающей над столом. Поднимает руки к затылку. Замирает на секунду, демонстрируя идеальную грудь, обтянутую черной водолазкой. И щелкнув замочком, совершенно спокойно отхлебывает чай из высокой расписной кружки. Сверлит взглядом и продолжает с едкой усмешечкой.

— Я тоже ходила к ней. К этой гадалке. Она сказала, что ты встретишься с этой бабой… Ну, с которой мутил раньше, и захочешь к ней свалить. Ей еще твоя семья помогает. Она то ли малоимущая, то ли больная очень. Ну, и из-за ребенка, конечно…

— Да ну? — губы сами складываются в кривую ухмылку. — А сколько ты заплатила за этот бред, Инна?

— Ну, какая разница, Кит, — вздыхает она самодовольно. — Я-то не твои бабки тратила…

— На папины, — киваю спокойно. — Продолжай, зай… Интересно послушать!

— Но это же правда, — восклицает в запале Инночка. — У тебя же кто-то был…

— Тебя развели по-крупному, — вздыхаю я. — В кого не ткни, у каждого есть бывшие. У тебя. У меня. У всех.

— Но ты же встречался с ней недавно? Не ври! Я точно знаю!

— Когда-то давно, лет пять назад, у меня была небольшая интрижка с подружкой сестры. И сейчас она была у отца в гостях. Но мы с ней даже не разговаривали. Она давно замужем за очень богатым мужиком. У нее трое детей. И поверь, она уж точно ни в чем не нуждается. А уж в помощи моей семьи тем более…

— Ну не знаю, — разводит руками Инночка. — Мне сказали, что тут у тебя как развилка. Если останешься со мной, будешь известен и богат. Поедешь за ней, она погибнет…

— И как же? — усмехаюсь невесело.

14

Гадалкам и целителям я не верю. А этот сумеречный бред уже порядком поднадоел.

— На дороге будет авария. Черный Галендваген врежется в мотоцикл. И девочка твоя будет лежать на траве. Гадалка сказала, что видит тебя рядом на коленях. Так что подумай, Макаров. Жизнь твоя с этого дня изменится очень сильно…

— Не продолжай, а? — прошу, потерев затылок. — И так тошно слушать. На мотоциклах она не ездит. А у мужа ее такая же тачка, как у меня. Поэтому можешь плюнуть в лицо своей гадалке и потребовать обратно деньги.

— А муж тоже там был? — робко бормочет Инночка. — Гадалка сказала…

— Она с семьей была, — обрываю новую порцию бреда. — Муж, дети… Только мелкую оставили дома. Девочка дорогу плохо переносит. Маленькая еще.

— Они живут в другом городе? — делает поразительное умозаключение Инночка.

— Прикинь, — фыркаю я и, серьезно глядя в озадаченное личико, повторяю, как для умственно отсталой. — Я хочу вернуться в медицину. Меня самого обратно тянет. И отец просил.

— Но ты же можешь устроиться на работу здесь? — непонимающе смотрит на меня Инночка. — Если проблема не в твоей бывшей.

— А зачем, — рыкаю резко. — У нас семейный бизнес, зай. И совершенно другой доход, чем у ординатора в городской больнице…

— Тогда возьми меня с собой, — лепечет Инна, и в ее глазах мелькает лучик надежды.

— Так сильно меня любишь? — усмехаюсь криво.

— Нет, — пожимает она плечами растерянно. — Но нам же хорошо вместе, Кит!

— Иногда этого мало, зай, — вздыхаю тяжело. Людям требуется самореализация. Знаешь, что это такое?

— Ты ее любишь? — поднимает она на меня тревожный взгляд.

— Самореализацию? — ухожу от вопроса.

— Эту женщину, Кит! Мы о ней разговариваем! — кричит негодующе.

Вглядываюсь в злое заплаканное личико, смотрю на тонкие пальчики, вцепившиеся друг в друга. На эту сгорбленную спину. И думаю — вот с этой уродливой бабой я жил? Серьезно? И не замечал, что рядом притаилась горгулья?

— Ну какая тебе разница, Ин, — вздыхаю, поднимаясь из-за стола. — Я никогда не задумывался… Наверное, я никого не люблю. Просто не способен.

Вру, конечно. Но Инне знать о моих чувствах к Яночке не полагается. Пока это моя тайна. Даже отцу с Ильей говорить не намерен. Не хочу.

— Давай, я тебя сегодня к родителям отвезу, — предлагаю миролюбиво. — Ты же быстро соберешься?

— Ки-и-т, — Инна поднимает на меня свои глазищи и бормочет недовольно. — Не выгоняй меня, ладно? Можно я тут поживу. Ты же вернешься обратно.

— Я насовсем еду, зай, — сокрушаясь, развожу руками. Беру со стола только свою кружку. Неторопливо мою ее и напрягаюсь только от одной мысли, что Инночку придется выпроваживать силой. — А квартиру хочу продать или, если не получится по-быстрому, сдать в долгосрочную аренду…

— Я вижу, ты все продумал, — замечает кисло. — Но сменить работу коммерческого директора на белый халат доктора… Мне слабо верится, Кит, — бросает с брезгливой гримасой.

— Да я — доктор и есть, кисуль. Не напрягайся, не думай. Просто прими как должное.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты мне жизнь сломал! — кричит она. Несется в спальню и, выкинув свои вещи из шкафа, начинает, комкая, бросать их в мой чемодан. Молчу. Пусть забирает. Завтра куплю новый. Лишь бы убралась побыстрее. Выхожу на балкон, чтобы не слышать, как Инна голосит на весь дом, делясь с матерью последними новостями. Проклинает, как последнюю мразь. Если ей от этого полегчает… Я-то точно переживу.

— Ну, вот и все, — вздыхает она, надевая шапку. Выжидательно глядит в отражение зеркала. — Ничего не хочешь сказать, Макаров?

— А должен?

— Нет, наверное. Ты же ничего не обещал. Несись к своей Танечке… Или как там ее?

— Неважно.

15

Инна машет рукой от бессилия. Открывает рот, собираясь выдать новый опус от гадалки, но, услышав трель сотового, поворачивается спиной. Ищет трубку в огромном шоппере, забитом под завязку.

— Да, папа, — ноет тоненько и жалостливо. — Я готова. Поднимись, пожалуйста, очень тяжело…

И даже непонятно, что имеет в виду. Себя или багаж.

Мой шеф, крупный здоровый мужик с пивным животиком и лысиной, грозно вваливается в прихожую. Глядит на меня сурово и неприязненно. Куда-то вмиг испарился тот самый добрый отеческий взгляд, а добродушная улыбка превратилась в звериный оскал.

— Что это вы надумали, дети? — рычит он, силясь осознать происходящее.

— Никита возвращается к папе, — торжественно заявляет Инна и добавляет жалостливо. — А я ему не нужна… Там его женщина с тремя детьми ждет…

— Не пори чушь, — отмахивается шеф. — Пусть съездит, развеется, — замечает мрачно. — Все равно обратно к нам вернется.

«Не дождешься, старый пень!» — думаю я, наблюдая, как Инна с папашей навсегда покидают мое жилище. И придя наутро на работу, сразу на крыльце попадаю в объятия начальника службы безопасности.

— Зайди ко мне, Никита Вадимович, — рычит он грозно. — Пахан уволить тебя решил. Сегодняшним днем. Так что пиши заявление по собственному…

— Не вопрос, — морщусь устало. Чем быстрее закончится эта бодяга, тем лучше. Смогу заняться квартирой и сбором вещей, а потом сразу рвану. День до Москвы. День до дома. Там небольшая передышка и сбор информации. А потом добегу до Сочи. Вот только нужно сразу там снять квартиру.

«Не торопись, а то успеешь, — корю себя за поспешность. — Василиди с нахрапа не возьмешь. Нужно действовать осторожно и по уму. А то немудрено сыграть в ящик».

— Тебя сейчас и рассчитают, — бухтит шеф, входя в узкую каморку безопасника. — Не знаю, какая шлея тебе под зад угодила. Тут как сыр в шоколаде катался! Бизнес хотел тебе по наследству передать. Думал, вы с Инкой свадьбу сыграете, нам с Люсей внуков заделаете. А ты…

— Извините, что не оправдал надежд, — чеканю негромко. И выйдя на улицу, улыбаюсь выглянувшему солнышку.

«А что, если близнецы действительно мои?» — проносится в голове шальная мысль. Янка тогда из одной койки в другую прыгнула. Стервоза мелкая… Но, если дети от меня, она бы сказала, что ли… Или сама до сих пор не разобралась, от кого залетела?

Гоню от себя шальные думки и, выехав на Лиговский, тащусь в пробке обратно домой. По дороге вбиваю в ЦИАН и на АВИТО данные квартиры.

Срочная продажа.

Тут же прикидываю, хватит ли мне этих денег на покупку квартиры в Сочи, и неожиданно понимаю, что в таком формате она мне там не нужна.

Яна!

Если удастся забрать ее от Василиди с детьми, то придется строить дом. И уж точно увозить куда подальше. Хоть в Москву… К тому же деньги могут понадобиться раньше…

Я не успеваю доехать до Васильевского, как уже объявляется какой-то агент недвижимости.

— Мы давно ищем квартиру в вашем доме. Но моего клиента интересует аренда…

— На какой срок?

— От года до пяти.

— Подходит.

— Когда можно будет заехать? — осторожно интересуется агент.

— Да хоть завтра, — весело ухмыляюсь я. — Если, конечно, сегодня все оформим…

— Не вопрос, — радостно тараторит он.

И уже к обеду следующего дня, я укладываю в багажник последний баул с вещами и сажусь за руль.

Ты не ждешь меня, любимая, но я еду!

16

— Черный Гелендваген, черный Гелендваген,

Ты в Москву несешься будто танк.

Будто бы под брагой, едешь ты зиг-загом

Черный Гелендваген, буйный шланг!

Напеваю я, выглядывая в зеркало заднего вида пристроившегося сзади барана на Гелике. Дистанцию не соблюдает, сука, поджимает все время. Никаких нервов не хватает. А я сейчас на взводе, только тронь! Никого пропускать не намерен. Мне к Яне надо. Тороплюсь. И так задержался на полжизни… Слова Инночки не идут у меня из головы.

Мои помогают? Ну, наверное…

Близнецы от меня? Возможно. Но такой человек, как Василиди, небось, сразу после рождения детей сделал все тесты. И точно знает, кому сказать спасибо. Даже подумать страшно, на что обрекла себя Яна. И главное, зачем? Узнай я о беременности, женился бы на ней обязательно. Может, раньше бы разобрался в своих чувствах. А то… дошло как до жирафа. Спасибо, хоть сейчас поумнел.

Я не строю планов. Просто топлю педаль газа в пол и смотрю на дорогу. Глупо сейчас что-то прогнозировать. Поговорю с отцом, с братом. Может, та же Евдокия скажет что-нибудь дельное. Губы сами расплываются в улыбке, стоит только подумать о младшей сестре. Перед глазами сразу плывут картинки. Вот Дуська маленькая. Моя вечная головная боль и постоянная подружка для игр. Мой хвостик, носившийся по пятам. Помню, как отгонял от нее сопливых женихов, а она злилась. Пять лет назад попробовал так же прогнать Агафонова. Но фиг вам! Этот тип сразу запал на сестру. И она, не сказав ни слова семье, просто встала и уехала с ним. Маленькая решительная курица. Уважаю ее за стойкость и жизнерадостность. Дуська, безусловно, предана семье без всяких условий. Да и Мишка ее любит… Даже представить страшно, попадись ей такая сволочь, как Василиди… Скрутил бы в бараний рог, а мы бы только ушами хлопали.

Нет, не вышло бы у него ничего. За Дуськой семья. Отец. Мы с Ильей. И даже Настя с Алиной. Никто бы не посмел над ней издеваться. Другое дело, Яна. Сирота, после гибели родителей оставшаяся с дедом и бабкой. Те тоже померли давно. Тетка вроде есть. Но она в Греции. А раз за человека некому заступиться, то его можно сломать. У абьюзера и так припрятан не один десяток приемов, начиная от психологического давления и заканчивая открытым рукоприкладством. И похоже, Василиди не чурается использовать любые методы воздействия. Вон, от Янки одна чахлая тень осталась… Куда делась та девчонка, которая отжигала со мной на Прасониси?

Скрежет тормозов отвлекает меня от воспоминаний. Гелик идет на обгон и за малым успевает увернуться в сторону и не въехать в Газель, идущую впереди меня. Прыткий грузовичок вырывается вперед. Я торможу, а дурацкий Гелендваген, вихляя, задевает мотоцикл, несущийся по правому ряду. Девчонку сносит с мотика сразу. Она подлетает в воздухе и падает плашмя на обочину. А парень, потеряв управление, вместе с мотоциклом падает в овраг. Гелик резко тормозит и замирает посреди дороги. А я, чуть объехав его, выезжаю в первый ряд. Торможу около проломленной изгороди и, схватив с заднего сиденья чемоданчик, несусь к пострадавшим. Кто еще окажет первую помощь, если не врач? Когда-то давно, еще в универе, я подрабатывал на скорой, чтобы набраться опыта. Много чего перевидал и из хирургии подался в эндокринологи. Спокойная работа без авралов и нервотрепки.

Гляжу вскользь на паренька, пытающегося оттолкнуть от себя мотик. Куда там, сдвинешь его. Но мальчишка жив, и это самое главное. Ожог. Перелом. Но это все заживет как на собаке. В молодости регенерация тканей хорошая. Искоса замечаю, как к нему бросаются другие водители. Помогают подняться. Позже гляну, что там. Сейчас важнее девчонка. Она лежит плашмя и не двигается. Но судя по положению тела, жива. И тут — как предписано в повестке небесной канцелярии. То ли отделается синяками, то ли помрет от шока. Никаких прогнозов. Все в руках высших сил. Может, поэтому среди хирургов так много верующих. Вот иногда кажется, выкарабкался человек, пошел на поправку. А потом раз, и умер. А за жизнь другого не дашь и копейки. А он лежит себе… помирает вроде. Но каким-то образом цепляется за жизнь и выздоравливает. Благодарит после.

Спасибо, доктор! Да я-то тут при чем!

17

Уже подбегая к девчонке, вижу, как какая-то сердобольная курносая баба с выжженными пергидролью волосами пытается ее поднять.

— Не трогайте! — рявкаю строго.

— А вы врач? — пискляво интересуется она.

— Да, — рычу, наклоняясь над потерпевшей. — Отойдите…

— Я тоже медицинский работник, — обижается она.

— Тогда скорую вызови! — поднимаю голову лишь на секунду. С обеих сторон дороги образовалась пробка. — А лучше в санавиацию звони… Быстро!

С замиранием сердца вглядываюсь в бледное девичье лицо. Убираю со лба русые волосы. Осторожно снимаю шлем с головы.

— Вы кто? — стонет девчонка. Смотрит на меня из-под полуопущенных век.

— Доктор я, милая, — шепчу, расстегивая куртку. — Скорая уже едет. А ты мне пока скажи, где болит?

Осторожно подкладываю ей под голову свою куртку.

— В груди режет, — хрипит она. — Очень больно…

Замечаю воздух, собравшийся под кожей около шеи, и расползающееся кровавое пятно на груди. Мысленно матерюсь от досады. Даже поверхностного осмотра достаточно, чтобы понять всю сложность ситуации.

— Я не умру? — бормочет девчонка. Старается сделать глубокий вдох, а он обрывается, твою мать…

— До ста лет проживешь, — улыбаюсь я, накладывая на грудину салфетки. — Как тебя зовут? — спрашиваю, доставая из чемоданчика сильное обезболивающее. — Закатывай рукав, медицинский работник, — бросаю отрывисто застывшей рядом курносой тетке.

— Что вы ей колете? — осведомляется она.

— Санавиацию вызвала?

— Нет…

— А что тогда спрашиваешь? — огрызаюсь я и снова внимательно смотрю на девчонку. — Имя, сестра, имя! — улыбаюсь, стараясь считать реакцию.

— Яна, — шепчет она слабыми чуть посиневшими губами и снова повторяет. — Я умру?

— Не-а, — улыбаюсь успокаивающе. — Еще на твоей свадьбе погуляем…

— Ее, наверное, перенесут, — вздыхает она и слабо оглядывается по сторонам. — А где Игорь?

— Да вон он, — машу в сторону ковыляющего к нам пацана.

— Как ты, зая? — ноет он, хромая. — Мужики уже скорую вызвали. Только как ей к тебе пробраться…

Поднимаюсь с колен. Но далеко не отхожу. Наблюдаю за реакцией Яны.

«Только бы осталась жива, — думаю, как обычно, и неожиданно вижу всю ситуацию будто бы со стороны. Девушка Яна лежит на дороге. Я рядом стою на коленях. Черный Гелек опять же. Права Инкина гадалка. Вот только информацию считала неправильно. Дуреха!

— Слышь, командир, — бурчит рядом кто-то. — Что там с девкой? Жить будет?

— А ты с какой целью интересуешься? — хмыкаю, доставая айфон. Быстро пролистываю контакты в телефоне. Нахожу нужный.

Дима. Санавиация.

Приподняв руку, прошу тишины и, как только Димка отвечает, прошу выслать вертолет.

— Девочка тут тяжелая, бро. Забери ее, а? И я дальше поеду.

— А ты там каким боком?

— Первая помощь.

— Повезло милашке.

Стараюсь не смотреть на топчущегося рядом мужика. Придурок! Какого шел на обгон, не убедившись в безопасности ситуации?

«Вас это тоже касается, товарищ Макаров», — ехидненько замечает внутренний голос. Прежде чем бодаться с Василиди, нужно внимательно осмотреться и вырвать Янку одним махом из лап этого засранца.

18

— Слышь, мужик, — ноет рядом водитель Гелика. — Ты ментам скажи, что мотик сам под меня подлез, ладно?

— Нет, — мотаю башкой. — Я врать не привык. Гнусно это.

— Так он же выкатился…

— Я этого не видел. И зачем нужны мои показания, когда есть записи видеорегистраторов, — роняю раздраженно. — Мне ехать надо, а я из-за тебя тут застрял.

— Так езжай, — пожимает этот мудило плечами. — Я тебя не задерживаю. Ехал бы мимо. Зачем остановился?

— Мог бы, — киваю спокойно. — Но если бы я проехал, то к приезду скорой девчонка бы ушла… Понимаешь? А так у нее есть шанс выкарабкаться.

— Куда ушла? — непонимающе глядит на меня мужик, а потом тянет, дотумкав. — А-а, ты в этом смысле… Я, короче, денег им дам на лечение. Лишь бы не посадили. Ты дождись скорую, брат. А то мало ли, что с девчонкой…

— Естественно, — замечаю, поморщившись.

Уже темнеет. Километров сто еще одолею. И надо будет становиться на ночлег.

— Меня Денис зовут, — протягивает мне мужик руку. — Спасибо тебе, доктор. Спас ты меня от тюряги.

— Пожалуйста, — пожимаю здоровую пятерню.

— Если что понадобится, ты мне звони. Меня тут все знают. Деня Черный…

— Как Саша Белый? — усмехаюсь ехидно.

— Ну да, есть такое дело, — вздыхает тот. — Но мы не отморозки какие… Приличные люди.

— Ну, я понял, — киваю и снова подхожу к девчонке. — Как ты? — спрашиваю, наклоняясь. Снова замеряю пульс, слежу за дыханием. — Я санавиацию вызвал. Уже скоро прилетят за тобой. На вертолете давно каталась?

Губы расплываются в слабой улыбке.

— Спасибо вам, — шепчет, смаргивая слезы.

— Все будет хорошо, — пожимаю тонкие пальчики. — Поняла, Яночка?

Безотчетно поднимаю голову, заслышав гул вертолета. И неожиданно ловлю себя на мысли, что называю незнакомую чужую девчонку родным именем, и от этого меня внутри коробит со страшной силой. Аж язык прилипает к небу

Яна. Яночка! Только моя!

Естественно, сразу уехать не удается. Протоколы, беседы с дознавателями.

С места аварии мы выезжаем вместе с Гелендвагеном.

— Ты же местный? — спрашиваю Дениса прежде чем сесть за руль. — Посоветуй, где лучше переночевать…

— Езжай за мной, — хмыкает он, довольный, что отпустили. — Знаю я тут одно место.

— А может, тебе лучше в больницу метнуться? Договориться с врачами…

— Да у меня маманя заведует районным минздравом. Я ей позвонил. Она уже всех на уши поставила. Нет смысла мне туда ехать. А тебя, доктор, на ночлег нужно устроить. Если б не ты, топтать мне зону.

Вслед за Денисом заезжаю на кривую улочку, идущую недалеко от трассы, и когда машина останавливается около высоких ворот, смотрю удивленно на своего сопровождающего, выскочившего следом.

— Вроде тут вывески нет. Точно гостиница?

— Конечно, нет! — довольно ржет Денис. — Это мой дом. Заходи. Гостем будешь!

19

Никита

- Давай за знакомство! — прямо с порога предлагает Денис. — У меня виски обалденный и самогонка. Тебе чего?

— Я не пью, — мотаю головой. — Спасибо большое. Но завтра в путь.

Отрезаю категорически. Давным-давно отец вбил нам с братом в головы простые истины. И одна из них — не пить с незнакомыми людьми. Не играть с ними в азартные игры и всячески избегать эффекта попутчика.

— Тогда в баню! — выносит ультиматум Денис. — У меня такие веники, закачаешься!

«Странный человек, — думаю я. — Другой бы в больницу понесся. Мучился бы угрызениями совести. А этому все нипочем».

— От бани не откажусь, — улыбаюсь скупо. — Сегодня тяжелый день.

— Сейчас затоплю, — кивает мой новый знакомый. — А ты проходи, Никита. Чувствуй себя как дома.

— Добро пожаловать! — улыбается высокая худая девчонка, вышедшая навстречу.

— Это Никита, Алиска. Он меня спас сегодня. Сейчас будем его чествовать как героя.

— Нет, спасибо, — пытаюсь дать заднюю я. — Вот только этого мне сейчас и не хватало.

— У нас тут все скромно, ты не думай, — бубнит Денис. — Охрана только по периметру. В дом никого не пускаю. Не люблю, когда рядом чужие толкутся. — Мишка! — орет во все горло, и когда из комнаты выбегает мальчишка лет пяти, лихо подхватывает его на руки.

— Давай-давай, накрой нам. Закусон доставай всякий… — велит жене и, поставив сына на пол, несется во двор.

— А вы кто? — весело спрашивает меня глазастый мальчик.

— Доктор, — улыбаясь, киваю я.

— Мама, а что, кто-то заболел? — тревожно поворачивается ребенок к матери.

— Нет, милый, — успокаивает его мать. — Это папин знакомый…

Выжидающе смотрит на меня.

— Никита Вадимович, — представляюсь нехотя.

— Ни-ки-та, — пробует на вкус каждый слог мальчик. — А у тебя дети есть? — интересуется с жаром.

Хороший вопрос. Вот только я не знаю на него ответа.

— Пока нет, — приседаю на корточки. — У меня и жены нет.

— У-у, — тянет мальчонка. — А почему?

— Не успел еще, — развожу руками.

— Нужно тебе поскорее жениться, Никита. С женой веселее. Вон, папа с мамой так ругаются, а иногда дерутся!

— Да что же это такое, — смеется хозяйка. — Ну что за вранье, сыночек?

Хлопает мальчонку слегка по попе и, взяв за руку, уводит в дальнюю комнату.

— Он у нас любит приврать, — хмыкает недовольно. — Не знаем, как отучить… Пойдемте, я вам комнату вашу покажу. И спасибо вам за помощь. Денис гоняет как сумасшедший… Хорошо, хоть люди живы… Сюда, пожалуйста! — указывает на дверь.

Оставшись один, плюхаюсь сразу на диван. И заложив руки под голову, думаю… Если гадалка увидела правильно сцену на дороге, то где вероятность, что Никос и Алексос от меня? И почему смолчала Яна? Какая едрическая сила погнала ее к Василиди?

20

Закрываю глаза, стараясь хоть в своих видениях повстречаться с Яночкой. Но вместо моей веселой девчонки с рыжей копной снова вижу печальную и отстраненную женщину. Как же мне заново склеить тебя? Вдохнуть жизнь. Из сломанной куклы превратить в довольную жизнью женщину. Как, мать вашу!

Подскочив с места, пересекаю комнату и останавливаюсь у окна. Двор, подсвеченный тусклыми фонарями, больше похож на европейский. Идеально вычерченные дорожки, альпийская горка.

— Не спишь? — в комнату заглядывает Денис. Отвлекает от грустных мыслей. — Баня готова. Пойдем…

Напарившись и напрыгавшись в ледяную купель, мы с Денисом устраиваемся за столом прямо в бане, куда Алиса вносит сковородку с жареной картошкой и мясом.

— Погостил бы у нас, Никита, — предлагает Денис по-свойски. Меня немного коробит от этого панибратства, но в любом случае, завтра мы расстанемся и никогда не увидимся вновь.

— Мне в Сочи надо. Срочно, — бросаю отрывисто.

— На отдых или по делу? — уточняет хозяин дома, и теперь я понимаю, в кого вырос такой любопытный ребенок.

— По личному, — замечаю коротко, не желая вникать в подробности.

— А мы с Алиской туда часто мотаемся, — хмыкает он. — У нее там брат работает управляющим в отеле «Жемчуг». Такая белая махина прямо на берегу. Знаешь?

— Конечно, — усмехаюсь криво. — Иногда мне кажется, что больше я там ничего не знаю… Мои родственники любят там тусоваться. У них долгосрочная аренда номеров…

— А-а, так ты из тех Макаровых, — смотрит он на меня обалдело. Вижу, как по лицу пробегает мрачная тень… — А я-то думаю, кого ты мне напоминаешь… Только я тебя там никогда не видел, — заявляет настороженно.

— Терпеть не могу это место, — произношу совершенно искренне и даже руку прикладываю к голой груди.

— Дай догадаюсь, — весело хохочет Денис. — У тебя терки с Василиди? Я угадал?

— Это сложно назвать терками, — ухмыляюсь невесело. — Просто мы стараемся меньше видеть друг друга. Мне проще десятой дорогой обойти его гостиницу, чем снова выяснять отношения…

— Из-за бабы? — уверенно бросает Денис и продолжает рассуждать вслух. — В бизнесе вам делить нечего. Вы птицы разного полета. А вот телку какую-то могли не поделить запросто…

И видя, как меня передергивает от возмущения, смотрит на меня, не мигая.

— Из-за Янки проблема? Его жены?

Морщусь, не желая делиться сокровенным. Что рассказать? Как побитый добирался до Красной поляны? И ввалившись в дом отца, попросил экономку обработать синяки и ссадины? Спасибо, Яночка, что вступилась… Или вспомнить, как сразу после Нового года снова погнал в Сочи. Но до «Жемчуга» так и не добрался. Бросил машину в Имеретинке и, пройдя к берегу, уселся на первую попавшуюся лавку. Сколько я там просидел, не помню. Только подумал тогда, что нет смысла снова вторгаться к голубкам. Яна так решила, а значит, мне придется свалить в туман.

— Да ты пойми, — хохочет Денис. — Всегда вся ругань только по двум причинам. Или бабки, или бабы! Архип вообще-то не ходит на сторону. Сидит, как приклеенный, около своей Янны, поэтому нетрудно догадаться, что все дело в ней. Но я на твоем месте подумал бы крепко. Она же как эта… мертвая француженка… тьфу… живая англичанка.

21

— Денис, — рычу, приподнимаясь из-за стола. — Достаточно. Я тебя не учу правилам дорожного движения, блин…

— Да я их и без тебя знаю! — вскакивает он.

— То-то ты мне в зад уперся и ехал, как приклееный!

— Да мог бы и пропустить!

— Хрена! Вот только ты обгонять не умеешь! Ездишь, как школьник, блин!

— А ты мне нравишься, доктор. Едрен батон, нравишься! Оставался бы у нас, что ли? Мы бы тебе девку классную нашли. Такую горячую, прям огонь… Забудь эту греческую королевну. Архип тебя живьем закопает, но ее не отдаст…

— Да пошел ты… — бросаю, поплотнее кутаясь в простыню. Выхожу в раздевалку и, напялив на себя штаны и майку, снова возвращаюсь в комнату. — Я завтра рано выехать хочу. Скажи бойцам, чтобы ворота открыли…

— Давай чайку попьем, — хмыкает Денис. — Заодно и побалакаем. Ты, Никитос, не обижайся… но соваться тебе сейчас к Архипу не судьба. Понимаешь? Он тебя в бараний рог скрутит. Да и что ты можешь предложить Янне. Люблю-люблю, трамвай куплю?

— Хорошо, — вздыхаю натужно. — Что ты предлагаешь? Местные горячие девчонки не в счет… Я люблю Яну. И верну ее обратно.

— То есть у вас был роман? — смотрит на меня ошарашенно Денис. — Что, правда?

— Кривда, — отмахиваюсь раздраженно. Эффект попутчика, блин! Но с другой стороны, Денис парень не глупый и не подлый. Это сразу видно. Может, подскажет чего, коль знает Архипа. Не зря же нас судьба свела.

— Она ушла от меня к Василиди, — замечаю нехотя. Тянусь к пузатому чайнику, который в мое отсутствие принесла Алиса. И налив душистую жидкость цвета охры в пологую толстую чашку, делаю маленький обжигающий глоток. Чувствую, как тепло разливается по гортани и пищеводу. Греет душу и сердце.

— Садись, посиди с нами, — бросает Денис жене, когда она снова приходит за грязными тарелками. — Представляешь, Никита Василиди знает и давно влюблен в эту… Янну.

— Терпеть ее не могу, — искренне вздыхает Алиса. — Противная баба. Ходит по отелю, как мумия. Никому никогда замечания не делает, сразу штрафами бьет. Народ обижается, уходит. А Артур… это мой брат… бесится. Только человека выучишь, тут — на тебе!

— Она хорошая, — улыбаюсь довольно и испытываю вселенское счастье только от мысли, что можно спокойно говорить о Яне. Не прикидываться идиотом, не фильтровать базар.

— Ты ее любишь? — жалостливо смотрит на меня Алиса. Подпирает кулачком щеку и тут же оказывается в медвежьих объятиях мужа.

— Я позвоню Артуру. Он поможет, — задумчиво произносит Алиса. — Только в самом крайнем случае. Лучше вам делать вид, что незнакомы…

— Мне только понадобится информация. Мне нужно поговорить с Яной. Лучше выбрать момент в отсутствии Архипа.

— Тогда тебе там сидеть до глубокой старости, — фыркает Денис. — Он никуда не ездит… Разве что на катерах гоняет по акватории. Но ты сам понимаешь, там сама гонка длится минут сорок. Плюс подготовка. Потом обсуждение результатов. Не больше двух-трех часов. Ко всему остальному он имеет доступ, не выходя с территории комплекса. И Янна к тому же живет очень замкнуто. Иногда целыми днями не спускается вниз. Сидит у себя в башне… принцесса… блин!

— Прости, — извиняется за мужа Алиса.

— Тогда, — смотрю на них заговорщицки, — если ваш Артур может, пусть примет меня на работу в «Жемчуг»…

— Доктором?

— Да кем угодно. Если принцесса не выходит из башни, и ее охраняет дракон, то бедному рыцарю придется туда пробраться хитростью…

— Мы-то договоримся, хитрован, — весело хмыкает Денис, — вот только, когда тебя дракон сожрет вместе с конем и доспехами, успей крикнуть «Деня!», чтобы я мог ворваться с палицей и настучать этой зверюге по башке. Усек?

— Спасибо, — говорю смущенно. Протягиваю Денису руку и тут же попадаю в крепкий захват.

— Тебе спасибо, доктор. Вишь, как причудливо тусуется колода. Девочка Яна привела нас к Василидям. Значит, судьба! Господь твоими руками меня уберег, теперь придется мне впрячься.

Мы расходимся далеко за полночь, травим байки, гоняем чаи и никак не желаем расходиться. Поэтому утром я выезжаю чуть позже намеченного.

— Удачи тебе, братан, — хлопает меня по плечу Денис. — Если что, звони…

— Ты за девочкой Яной приглядывай и в случае опасности со мной свяжись. Мама в местном минздраве — это хорошо, но свои люди на местах не помешают. Понял?

— Откуда ты их всех знаешь?

— Так я им оборудование и расходники лет пять продавал…

— Хорошее дело, — задумчиво вздыхает Денис. — Может, вместе замутим?

— Сначала заберу у грека свою англичанку, — смеюсь я. И сев в машину, выезжаю на трассу.

Только подъезжая к дому отца, до меня доходит, что я в спешке сборов так никого и не предупредил о своем приезде. Сначала решил, что сообщу отцу с дороги. А потом забыл.

Лишь бы были дома! А то придется куковать под калиткой или ехать к брату. Или к Дуське. Брата придется стеснять. Илья живет в квартире с двумя детьми. К сестре неудобно. Нет, у отца привычней.

Кинув машину около ворот, звоню в домофон. Дверь с легким щелчком тотчас же открывается, и, распахнув калитку, на улицу выбегает Настя.

— Ты? — изумленно пялится на меня.

— А кого ты ждала? — усмехаюсь невесело.

— У папы сердечный приступ. Мама вызвала Илью…

— Ну, я тоже сгожусь, — рявкаю, вбегая в дом. — Где он?

— В кабинете, — мямлит сзади Настя. — Но раз ты приехал, значит, все обойдется.

22

Никита

- Что с ним? — рычу, взбегая по ступенькам на второй этаж.

— Мама говорит, инфаркт, — делает огромные глаза Настя и скулит, как брошенный щеночек. — Он же не умрет, Никита? Правда?

— Угу, — бросаю на ходу. — Как сыну Вадима Ильича мне хочется заорать «никогда!», но доктор внутри советует придержать язык за зубами. Никаких прогнозов заранее.

Влетаю в спальню отца и Алины и тут же застываю на пороге.

Папа дремлет, лежа на высоких подушках. Мачеха сидит рядом, держа его за руку.

— Скорую вызывали? — бурчу шутливо и, подойдя к постели мягко, но настойчиво оттесняю Алину в сторону.

— Пап, как ты? — спрашиваю, наклоняясь над больным. Бледный, конечно. Но одышки нет.

— Никита, — изумленно улыбается отец, приоткрывая глаза. — Ты-то тут откуда? Алина вызвала?

— Я сам, — морщу переносицу и даже фигею от охватившего счастья. — Говорят, у тебя инфаркт…

С любовью оглядываю короткий ежик седых волос, крепкую фигуру. Замечаю руку, прижатую к грудине. Нехорошо это…

— Ерунда какая-то, — отмахивается отец. — Алина все придумала. Сейчас полежу и встану. Подумаешь! Тебя вот угощать буду. У нас рыба вяленая есть… Хорошо бы с пивом.

— Конечно, придумала, — поджимает губы мачеха, — особенно когда ты валиться начал…

— Отлежусь и все пройдет, — добродушно отмахивается отец и смотрит на меня внимательно. — А мы тебя не ждали так рано…

— Я к вам по пути заехал, — бросаю мимоходом и тут же перевожу разговор. — Давай давление померим, и я тебя послушаю. Не похоже на инфаркт. Что-нибудь тяжелое поднимал?

— Так в оранжерее клумбы переустраивал, — вздыхает мой неугомонный папа. — Выделил место под орхидеи. Такие капризули они… Но Нельке нравятся. Ходит нюхать… Коза мелкая.

Отец улыбается радостно, а я помогаю ему лечь поудобнее. Достаю из чемоданчика фонендоскоп и, осторожно приложив к груди, слушаю, как бьется папино сердце. Замечаю старую татуировку на груди «не реанимировать». Сколько раз я ее видел. Но только сегодня смотрю с содроганием.

Как бы ни так, старый!

В нашей стране, где запрещена эвтаназия, такая татушка выглядит бессмысленно и глупо. Все равно спасут. Хочешь ты того или нет. Может, и хочет отчалить в мир иной без дефиблилляторов и непрямого массажа сердца. Но закон есть закон. И никакой медик не отступится от протокола. Спасет или нет… Ну, хоть попробует.

Каждый стук сердца отдается у меня в ушах.

— Как энерджайзер, — улыбаюсь отцу и приказываю. — Переворачивайся …

— Вот навязался на мою голову, — ворчит отец, спокойно укладываясь на живот.

Провожу ладонью по крепкой спине.

Папа, папочка, не умирай, пожалуйста!

Слушаю внимательно и, повернувшись к Алине, спрашиваю.

— Почему ты решила, что инфаркт?

— Так за грудиной колет, и правая рука…

— Это в спину вступило, — хмыкаю довольно и сам радуюсь ошибке мачехи. — Жить будете, Вадим Ильич, — заверяю серьезным тоном. — Сейчас обезбола вколем, и как новенький снова побежишь к своим орхидеям.

— Пусть хоть отлежится сегодня, — командует мачеха и смотрит на меня умоляюще. — Правда, не инфаркт, Никита? Ты меня не обманываешь?

Гляжу на женщину, которую когда-то считал своим врагом. Постарела. Но все такая же красивая. Русые волосы собраны в дульку. Минимум морщин и максимум элегантности. Простое и в то же время красивое платье по фигуре. Но самое главное, взгляд! Алина смотрит на отца с такой любовью, что ошибиться невозможно. Любит его. Повезло! Наша мама так никогда не глядела. Равнодушный взгляд темных глаз с поволокой и какая-то внутренняя отрешенность. Может, поэтому и ушел отец к Алине. Эта хоть живая… Да и кто я такой, чтобы судить? Когда мама умерла, брак родителей доживал последние дни. У каждого была связь на стороне. И никто не пытался сохранить хотя бы иллюзию. Даже ради нас, троих детей.

— Ну и что тут у вас происходит? — раздается от двери знакомый голос. Илья. Высокий худощавый и невероятно обаятельный. Еще один доктор Макаров.

— Ложная тревога, — усмехаюсь я и, переведя взгляд на Алину, замечаю миролюбиво. — Ты все правильно сделала, мутер.

— Я еще и Дусеньку вызвала, — признается мачеха, помогая отцу сесть на кровати.

— С ума сошла, — бухтит он весело. — Никитос решил приехать по-тихому… А не судьба!

Немного позже, когда вся семья собирается за обеденным столом, я чувствую себя именинником. Исподволь наблюдаю, как Агафонов возится с дочерью и мимоходом оглаживает руку моей сестры. Как сама Дуська накладывает в тарелку мужа все салаты и разносолы и смотрит на него влюбленными глазами. Замечаю, как Илья поправляет выбившийся из прически локон жены. Любуюсь отцом с Алиной и испытываю… нет, не зависть… а острую потребность отыскать именно мою любимую женщину. Словно наяву вижу рядом Яну. Чувствую ее ладошку на своем колене и замираю, когда прямая и совершенно отмороженная жена брата спрашивает меня прямо в лоб.

— А ты куда направляешься, Никита?

Вот ведь бесцеремонная баба!

Поперхнувшись от неожиданности, стараюсь обдумать, как бы не выдать своих планов, но, заметив настороженные взгляды отца и брата, понимаю, что съехать с темы не удастся.

— В Сочи, — бросаю небрежно и снова смотрю на реакцию близких. Отец морщится. Алина роняет вилку. Брат пялится, будто на приведение. Одна Дульсинея не в курсе.

— В Сочи? — уточняет радостно. — Передашь моей Яне гостинчик…

— С удовольствием, — киваю довольно.

А что? Это мысль! Заявиться пред светлые очи Василиди с подарком от сестры. Типа ехал мимо… Провести разведку боем, а там решить…

— А с какой целью? — напряженно интересуется отец. — В отпуск или как?

— Я уехал из Питера. Навсегда, — запоздало оповещаю родных. Вижу, как напрягаются брат и отец, замечаю взгляды, которыми обмениваются мачеха и невестка.

Ну, вот и понятно, кто у нас входит в клуб имени Яны Василиди! Дуська с Агафоновым не в счет. Дети тоже. Зато остальные родственнички, кажется, в теме. Но никто из них не стремится мне помочь.

— Если дело касается Яны, — после минутного раздумья недовольно крякает папа, — то идея совершенно дурацкая. Я бы тебе советовал остаться здесь и вернуться в клинику…

— Да, — киваю нехотя. — Из-за Яны. Вы бы меня просветили, что ли…

— Что происходит? — быстро вторгается в беседу Дуська. Зыркает на собравшихся за столом любопытными глазами. Попробуй, не ответь.

— Как ты знаешь, — глухо начинает отец. — У нашего Никиты и Яны был когда-то роман…

23

- Не знаю, — ошалело мотает головой Евдокия и замечает грустно. — Янка говорила когда-то, что встречалась с редким уродом. Но, Никитос, я никогда не думала…

— Это факт, не подвергающийся сомнению, — криво усмехается Илья. — Твоя подружка и наш брат мутили давным-давно…

— Ну, мутили, и что с того? — снова влезает в разговор Тонечка. — Пять лет прошло. Пора бы угомониться… У Яны муж очень сложный человек. Трое детей. Ты бы еще лет так через десять опомнился…

— Мальчишки мои? — спрашиваю отца напрямую и, услышав легкий вскрик присутствующих женщин, гляжу, не отрываясь, в папины усталые глаза.

— Даже так ты ставишь вопрос? — усмехается он. Сжимает челюсти так, что по скулам ходят желваки. Глядит на меня устало и грустно. Пожимает плечами. — Мы не знаем, Кицун.

Называет меня детским прозвищем и тяжело сглатывает.

— У нас точно никаких тестов ДНК не проводилось. У Яны серьезный гормональный срыв, депрессия. Вот стараемся ее вытянуть. Состояние нестабильное. Плюс еще сам Архип — козел дикий…

— Он ее бьет? — рычу, подрываясь с места.

— Случается, — кивает Алина. — Сейчас вот видеться с нами запретил. Как говорят наши информаторы, у Яны сотрясение мозга. Предписан постельный режим. Она нигде не падала. Вот и сам подумай…

— Ее некому защитить, кроме нас, — подаю голос. А на душе так противно, будто кошки нагадили…

— Мы ей не родственники, — печально заявляет Евдокия. — И никаких прав вмешиваться не имеем. Но только…

Моя строптивая сестра подрывается с места и несется ко мне.

— Если ты играешь в спасателя, — Дуськин палец упирается мне в плечо, — то лучше прими папин совет. Понял? Ей сейчас и без того тошно. Развода Архип не допустит. Детей не отдаст… И, честно говоря, ей еще только рыцарей не хватало…

— Я люблю ее, — огрызаюсь грозно. — И хочу сделать счастливой…

Кошусь на сестрицу, возвышающуюся надо мной грозным укором. И боюсь пошевельнуться, чтобы невзначай не толкнуть. Замираю, приготовившись стерпеть все ее нападки. Вижу, как со своего места поднимается Агафонов, собираясь вернуть жену на место. Все безопасней.

— Тогда, — палец беременной сестры сбегает с моего плеча и вместо него прилетает ладошка. Дуська хлопает меня громко и ни капельки не больно и радостно провозглашает. — Не знаю, как вы, а я за Никиту. Присоединяйтесь! Ну, кто еще ему поможет, если не мы?

Евдокия деловито целует меня в лоб, и я, разомлев от неожиданной ласки, улыбаюсь во все тридцать два и устало бубню.

— Помогите мне вернуть Яну. Ну, что вам стоит…

— Да проще на Луну слетать, — отмахивается Алина. — Тебя даже на территорию не пустят. И как вообще ты сможешь противостоять Василиди? У него деньги, власть и авторитет в городе…

— Он живет с женщиной, которая его не любит, а значит, лузер, — усмехаюсь я.

— Яна привыкла к роскошному образу жизни, — осторожно замечает Илья. — Ты точно ей не сможешь такой создать. А вот сыграть в деревянный ящик у тебя легко получится. Отступись, брат.

— Подождите, — останавливает гвалт отец. — Ты точно решил, Никита?

— Я порвал с Инной, сдал квартиру на пять лет в аренду и уволился с работы. Приехал сюда с полным багажником вещей. Как ты думаешь, я серьезен или прикидываюсь?

— Это трудно, сынок, — устало бормочет папа. — Но я согласен с Дусей. Кроме нас, тебе рассчитывать не на кого. Поэтому лучше обдумать план. Хотя бы первоначальный. С каких козырей заходить… У кого какие предложения? Давайте скоренько, пока нет Насти…

Снова обвожу взглядом застолье. Младшая сестренка куда-то делась, а я и не заметил.

— К ней мальчик пришел. Во дворе целуются, — докладывает востроглазая Тонечка. От этой точно ничего не укроется. — Миша, — обращается к Агафонову. — Он без тебя не справится.

Дуськин муж одаривает ее тяжелым взглядом и замечает совершенно спокойно.

— Я думаю, Нина. Если найдется вариант, предложу.

Даже самому ленивому и невнимательному заметно, как передергивает Мишку. Это ж надо — так влипнуть! Жениться на сестре нового мужа бывшей жены не каждый решится. Но тогда Агафонов явно закусил удила. И боролся за нашу Дуську до последнего. Наплевал с высокой колокольни на Антонину. Да еще умудрился сына к себе забрать…

— Есть одна идея, — замечает он, потирая лицо. — Я давно хочу бабки вложить в один объект на побережье. И Архип на днях звонил. Предлагал вместе построить клинику. Просил еще подтянуть инвесторов. Я уже связывался кое с кем. Инвестиционный портфель собрать можно. И Архипу такая идея явно придется по душе. Но один из наших друзей наверняка захочет остаться в тени.

— Чиновник какой-нибудь? — интересуюсь серьезно.

— Нет, — мотает головой Агафонов. Усмехается довольно. — У него папаня криминальный авторитет. Поэтому Марк обычно не любит огласку.

— Камилкин брат. Самый старший, — поясняет по-свойски Дуська, прихватив из салатника соленый помидорчик. — Он женат на Тане Демьяновской…

— Погоди, — ласково останавливает жену Агафонов. — Дело не в этом. Я вижу только один вариант. Ты выступаешь как доверенное лицо Марка во время строительства. А потом становишься главным врачом клиники и сам набираешь персонал. Только в этом случае Архипу придется с тебя пылинки сдувать.

— Хороший план, — кивает отец. — Только ответственность большая.

— Марк с семьей почти круглый год живет на Красной поляне. В том доме, где мы с Евой останавливались в первый раз. До Макаровского имения пешком минут пятнадцать. У меня сын раз в метель пришел…

— Не вспоминай, — тяжело вздыхает Тонечка.

Но Мишка, осадив ее недовольным взглядом, продолжает.

— Естественно, твоя должность будет только на бумаге. Марк если вкладывается, то рулит сам. А ты, оказавшись поблизости, попробуй достучаться до Яны. Может, у тебя получится вернуть ее к жизни…

— Спасибо, — киваю я. — Реанимирую…

— Реаниматор хренов, — недовольно бурчит отец под грустные взгляды мачехи и брата.

24

— План мне подходит, — замечаю я негромко. — Но захочет ли ваш Марк помочь и не перейдет ли на сторону Архипа. Я который день уже размышляю и не могу понять, правильно ли я поступаю. Как ни посмотри, у них семья. И любой мужик, если он нормальный, конечно, поддержит такого же, как он сам. Бизнесмена, у которого семья и дети. Кто по доброй воле захочет помочь отбить жену у ближнего своего?

— Марк знаком с Архипом, — медленно бросает Агафонов. — И у него тоже есть глаза. Он видел Яну раньше и может найти отличия между той девушкой, которая дубасила Камилкиного мужа у бассейна, и теперешней… леди. И потом… — Михаил откашливается и добавляет сурово. — Вас же никто в койку насильно не положит… Хочешь, действуй. Помочь могу только так. Остальные варики, зная Архипа, бессмысленны. Тогда проще сразу отказаться и прислушаться к Вадиму Ильичу…

— Я в любом случае еду, — заявляю упрямо. — Просто засомневался, стоит ли привлекать вашего Марка. Слишком фигура весомая…

— Если вступать в войну с Василиди, то лучше иметь перевес в силе. А Марк нам его обеспечит, — морщится Агафонов и, положив кусок жареной рыбы себе в тарелку, внезапно отодвигает ее в сторону и внимательно смотрит на моего отца. — Что? — бурчит, не понимая.

— Война? Не думаю, — криво усмехается папа. — С чего ты взял?

— По сути, Архип ее уже начал. И если бы сейчас Никитос не рвался в бой, то вы бы искали какие-то выходы на Яну. Она бы вам звонила с левых номеров. В любом случае, это кончилось бы плохо, узнай Василиди.

Отец внимательно смотрит на своего успешного зятя. Вижу по движению головы, взгляду и складке губ, что такой поворот папане не нравится. Сам Агафонов вроде и ничего. И Дуську любит. И Нельку. Вот только говорит ерунду…

— Да я не подумал об этом как-то, — произносит отец недовольно. — Другие, может, и отступились бы. Вот только Яна нам не чужая. Я, правда, никогда бы и не догадался, кем нам могут приходиться близнецы… Спасибо, Никита, просветил! Но в любом случае, с Яной нужно поговорить…

— Как? — вздыхает мачеха. — Этот вурдалак запретил ей всяческое общение с нами… Четвертый ребенок ему понадобился…

Замечаю, как у отца и Ильи глаза вылезают из орбит.

— Какие дети? Янке сначала бы выздороветь… — шумно выдыхает брат.

«Начинается», — мысленно негодую я. Как обычно, в семье врачей принято обсуждать пациентов и их диагнозы.

— А зачем нужен еще один ребенок? — вскидывается Агафонов. — Что-то я не въезжаю…

— Никто пока не знает, — причитает Тонечка и добавляет тоскливо. — Даже я…

— Действительно, парадокс!

— Ладно, — останавливаю я этот базар. — Какие дальнейшие действия? Вам же с Марком как-то встретиться надо. Переговорить…

— Поедем на Красную, Дусь? — любовно глядит на мою сестру Агафонов. — Вы с Нелькой погуляете и воздухом подышите. А мы с Марком вопросы порешаем. Архипа вызовем. А наш Ромео в этот момент метнется кабанчиком в «Жемчуг».

— Тогда и мы поедем, — тут же решает Илья. — С одной стороны, конспирация. Тебе легче затеряться в толпе родственников. А с другой, если вдруг посыплются камни с неба, мы тебя прикроем.

— Еще и отца с собой возьмите, — замечает недовольно Алина. — А то с больной спиной сразу потянется орхидеи свои пересаживать. А там опять грунт в мешках… ящики…

— А ты не боишься? — отец внимательно смотрит на жену, и мне не удается уловить смысл этих молниеносных гляделок.

— Нет, — категорически заявляет мачеха. — Ты едешь под присмотром двух врачей. А на Красной поляне банька, массаж… Отдохни хоть немного, Вадим.

— А ты?

— Мы с Настей генеральную уборку устроим.

— Тогда завтра утром выдвигаемся, — решает папа. — Иначе вы собираться будете неделю! Сейчас все по домам, ребятки. Официальная версия — у Миши дела, мы сопровождаем.

Перетаскав привезенный с собой немногочисленный скарб в свою старую комнату, я плюхаюсь на кровать и чувствую внутри дрожь. То ли руки трясутся от переноски тяжестей, то ли сердце заходится от одной только мысли о предстоящей встрече с Яной. А вдруг пошлет подальше… Но нет! В ее глазах промелькнули отчаяние и боль. А в первый момент Янка, кажется, обрадовалась. Только вот усилием воли потушила эту радость. Сделалась отстраненной и надменной, когда поняла, что я ее не узнал. Яна. Яночка! Да я ночей не сплю, представляя тебя рядом! С рыжими кудряшками или каштановыми прямыми волосами… Ты же мне любая нравишься. Только я, дурак, гнал мысли о тебе. Запрещал вспоминать…

До самого утра я ворочаюсь без сна. Вспоминаю Яну. Каждый ее жест, слабую улыбку, коснувшуюся губ. Наши дурацкие пререкания. И опять чувствую, как меня до костей пробирает от тоски. Снова и снова возвращаюсь к разговору за обедом. И довольно улыбаюсь, понимая, как же это круто — быть частью большой и дружной семьи.

Не дождавшись сестру и брата с семьями, мы с отцом выезжаем рано утром.

— Они пока доедут на своем минивене, три дня пройдет, — отмахивается он. — Кому-то захочется есть, кому-то спать. Потом всем вместе — в сортир… Маленькие дети — та еще радость путешествовать.

— А почему ты Алину с Настей не взял? — спрашиваю, ни о чем не задумываясь.

— Настю мы поймали с поличным, — болезненно морщится отец. — Оказывается, мы с Алиной воспитали лживую и алчную тварь… Не знаю, можно ли еще что-то поправить? Этот год доучится, и отправлю в Москву…

— Да что случилось? — смотрю на отца недоверчиво. Никогда не слышал, чтобы он так отзывался о ком-то из родственников. А уж о детях тем более…

— Это Настя сообщила Архипу про вас с Яной. Увидела, что вы разговариваете в оранжерее, и написала ему сообщение. Вот он и сорвался со встречи и к нам приехал.

— А ей это зачем?

— Деньги, — хмурится отец. — Василиди нанял ее следить за нами. Платил хорошо…

— И что теперь?

— Да ничего. Мы с матерью молчим. Просто Алина, как обычно, рылась в ее телефоне и наткнулась на сообщение. А уж потом проверила поступления на банковскую карту… Короче, Архип не поскупился, а твоя сестричка не побоялась…

25

— Архип Пантелеевич прислал! — радостно восклицает нянька, внося ко мне в спальню корзину с ландышами. Очередной букет от Василиди. — Куда поставить, Янна Сергеевна?

«Выкиньте с балкона на фиг!» — так и хочется заорать. Но игра есть игра. И моя роль заранее известна. Избалованная жена святого человека. Не стерва, нет! Просто больная…

— На комод, пожалуйста, — улыбаюсь я самой лучезарной улыбкой и добавляю с придыханием. — Архип Пантелеевич знает, как я обожаю цветы. — Оглядываю комнату, больше похожую на оранжерею или похоронный зал. Сколько веников приволок мне Василиди за ту неделю, пока я валяюсь с сотрясением? Десять, что ли…

Заботливый наш. Если б не шарахнул головой о металлическую панель, сейчас бы не лежала тут, как в мавзолее.

— Или нет, — неожиданно прошу няньку. — Дайте сюда, Мария Евгеньевна…

И когда та передает мне корзинку с белыми, словно резными, цветами, вдыхаю их тонкий манящий запах и на мгновение замираю от восторга.

— Угодил? — улыбается с порога Архип.

— Они удивительные, — шепчу, не в силах отодвинуть от себя корзинку. — Я и не слышала, как ты вошел… — добавляю тихо.

— Это хорошо, — муж, усмехнувшись, проходит к кровати и, усевшись у меня в ногах, запускает руку под одеяло. — Давай позавтракаем вместе, — предлагает весело. Прямо золотой человек!

Пальцы цепко обхватывают щиколотку. Неприятно и почти не больно.

- Да, — киваю я. — Отличная идея…

— А хочешь, можем спуститься в ресторан. Составишь мне компанию…

— Там слишком шумно, Архип, — пытаюсь отказаться я. Но муж уже тянет меня за ногу.

— Мне нужно проконтролировать пищеблок. Вдруг что-то пропущу, Янна. А ты у меня глазастая…

Уговаривать Архипа бесполезно, убеждать — тоже. Проще встать, одеться и спуститься вниз.

— Хорошо, — соглашаюсь, отставляя на тумбочку ландыши, — сейчас соберусь…

— А я зарезервирую белый кабинет. Не люблю, когда меня от тебя отвлекают.

«Ах, белый кабинет, — вздыхаю я, разглядывая в гардеробной вешалки с одеждой. Останавливаю свой выбор на светлом платье чуть выше щиколоток. Архипу оно нравится. А мне — нет. Но чтобы побыстрее отделаться от мужа, вполне сойдет. На ноги — белые балетки. Волосы собираю в мягкую косицу… Чудесный лук! «Романтическая придурашка» называется.

— Красавица, — довольно шепчет Василиди и, обхватив мою ладонь своей, ведет к лифту.

А мне туда даже заходить боязно. И оставаться с Архипом наедине — тоже. Пересилив себя, делаю шаг. Затем другой. Вздрагиваю, когда закрываются двери лифта, и он бесшумно скользит вниз. К толпам народа, к вечному празднику жизни.

— Давай возьмем детей и удерем куда-нибудь на недельку, — наклоняется надо мной Василиди. А я чувствую, как от его близости все холодеет внутри.

— Хорошо, — соглашаюсь безропотно, точно зная, что никто никуда не поедет.

— Вечерком решим. Днем смотаюсь на Поляну, — говорит муж, обнимая меня. — Агафонов приезжает к Марку. Хочет обсудить какой-то проект. Меня тоже зовут в долю…

— А ты? — спрашиваю с надеждой. Может, удастся увидеть Дуську.

— Сгоняю, — пожимает плечами Василиди. — Послушаю, что предложат. Лернер — мужик крутой. Агафонов тоже. Только если этот придурок Демьяновский в теме, я — пас.

— Они бы тебя тогда не позвали, — пожимаю плечами. — Но с Камиллой бы я с удовольствием повидалась.

— Пустые люди, — отрезает муж. — Забыла, что они тут устроили? Эта парочка дураков…

«Зато живут отлично. Ромка с Камиллы пылинки сдувает, — думаю я, выходя вместе с мужем из лифта. Рука Василиди тут же ложится мне на талию. Из магазинчиков, пристроившихся на главной аллее, нам весело машут продавцы. Улыбаются радостно. Но все напоказ. Слишком радостно и чересчур приветливо. Попробуй не помаши ручкой хозяину. Архип, конечно, не обидится. А вот в пролонгации договора аренды может отказать. Пойди потом узнай истинную причину. Она никому неизвестна. А если кому придет в голову поинтересоваться, то Архип, поморщившись, бросит «надоели!».

По пути к ресторану, где ежедневно накрывают шведский стол для гостей, скольжу ленивым взглядом по магазинчикам. Чего тут только нет! Крутые бутики известных брендов соседствуют рядом с маленькими лавочками, торгующими сластями, косметикой и селективной парфюмерией.

— Не хочешь тут прогуляться после завтрака? — добродушно предлагает Архип.

— Нет, — мотаю головой. — Лучше возьму детей и пойду к морю. Устала в помещении. Нужно выйти на свежий воздух.

— Пойдем, погуляем, — соглашается муж, будто я его звала на прогулку. Заходим в зал ресторана, где сразу, как по команде, вытягивается обслуга. Естественно, девочка, дежурящая у дверей, тотчас же предупреждает остальной персонал.

Босс на территории!

Архип лениво отвечает на приветствия и ведет меня в небольшой кабинет с витражами, сквозь которые виден основной зал. А еще в нем панорамные окна, выходящие на широкий балкон. Сейчас все створки распахнуты, и ветер гоняет белый полупрозрачный тюль. Морской бриз врывается в комнату, мягко щекочет лепестки стоящих в вазах роз, теребит салфетки на столе и игриво задевает белоснежную льняную скатерть. Красота! Так и хочется дышать полной грудью!

— Закройте, — поворачивается Архип к официантке, расставляющей на единственном столе приборы. — Янна Сергеевна еще не оправилась после болезни.

Как будто я свалилась с простудой или ОРВИ!

Миловидная женщина в строгом форменном платье с белым воротничком торопливо кидается выполнять приказание.

— Прошу, дорогая, — муж отодвигает большой мягкий стул на кривых ножках. Белый, как и все в этом зале. Сажусь и, улыбаясь мужу, заявляю чуть капризно.

— Мне омлет, салат из помидоров и зелени и чашку кофе…

— Замени, пожалуйста, кофе на фреш, — тут же встревает Архип и добавляет решительно. — Мне стейк, стакан томатного сока и спагетти с пармезаном…

26

И пока мы ждем свой заказ, а это всего несколько минут, берет мою руку в свои.

— Я думаю, тебе нет смысла гулять, — заявляет он требовательно. — Поднимайся наверх после завтрака и полежи на солнышке. Вон, ты какая бледная. Я уже жалею, что вытащил тебя вниз.

— Все нормально, Архип, — лепечу я. — Я чувствую себя хорошо. Прогулка только пойдет на пользу…

— Сомневаюсь, — морщится муж и хочет сказать еще что-то, как в одном из его карманов начинает трезвонить сотовый. А затем дребезжит второй. Архип достает их оба. Один кидает на стол, даже не прочитав пришедшее сообщение, и тут же отвечает по второму.

— Да, Миш! Вы уже на месте?

Василиди откидывается на стуле. Чешет репу и внимательно слушает, что ему говорит собеседник. Наверняка звонит Агафонов. Нетрудно догадаться по тембру голоса и обрывкам фраз. Муж слушает, задумчиво глядит в потолок, бубнит в трубку «ага… я приеду!», а затем отвлекается лишь на секунду. Метнувшись, словно кобра, ко второму смартфону, быстро читает сообщение. Морщится недовольно и, уставившись в окно на синюю гладь моря, заявляет решительно.

— Мы через два часа выезжаем с Янной. Примерно к одиннадцати будем на месте. Встречаемся у вас или у Марка?

Закончив разговор, муж откидывает обе трубки на стол и, глядя на меня внимательно, медленно проводит пальцами по моей косичке.

— Едем на Поляну, — заявляет решительно. — Ты же хотела развеяться, милая. Заодно с Евдокией своей повидаешься.

— Спасибо, любимый, — лепечу как дурочка и все пытаюсь понять, почему Архип передумал. В начале разговора он явно никуда не собирался ехать. Значит, дело в пришедшей эсэмэске. Странное дело…

Василиди, морщась, отодвигает тарелку с остывшим завтраком и печально глядит на меня.

— Ты хоть поела?

— Да, — киваю я и, набравшись смелости, прошу. — Принесите кофе, пожалуйста.

— Латте, — добавляет Архип. — С одной ложкой сахара, как я люблю. Спасибо, любовь моя, что напомнила…

Силюсь не разрыдаться. Я даже не могу заказать любимый напиток. Всюду контроль.

— Архип Пантелеевич, — в белый зал вбегает администратор, — там опять ваш утопленник заявился… Вы просили…

— Петя? Забодал, сучий потрох, — криво усмехается Василиди и рывком поднимается с места. — Останься здесь, Янна. Я за тобой вернусь, — приказывает мне и быстро выходит из зала. Вероятно, надоедливый спасенный виндсерфер уже давно взбесил Архипа. Вон вылетел, даже телефоны свои на столе побросал. Смотрю на сотовый, лежащий ближе ко мне, и боюсь разблокировать. Муж узнает или только заподозрит, еще не так приложит об стену.

«В кого я превратилась, — вздыхаю, бездумно глядя на телефон. И как по волшебству, на секунду загорается экран. Высвечиваются два сообщения. Одно, вероятно от Агафонова, с адресом Марка. А вот второе я толком прочесть не успеваю. Глаза выхватывают отдельные слова.

«Никита …в Сочи».

От ужаса ладони становятся влажными, а лоб покрывается испариной. Делаю глоток кофе из чашки мужа и, встав из-за стола, медленно бреду к панорамным окнам. Распахиваю ближайшее и, выйдя сквозь узкий проем на балкон, подхожу к перилам. Вдыхаю полной грудью морской воздух с капельками влаги и не могу надышаться. Пальцами впиваюсь в широкую дубовую панель и чувствую, как губы растягиваются в улыбке.

Никита. В Сочи.

Мой Никита! Здесь! Рядом!

Сердце колотится, как бешенное. Один ли приехал или со своей мадамой? Не знаю… Но сердце, как когда-то в молодости, рвется из груди. Хочется перепрыгнуть через ограждение и рвануть на пляж. Все равно мой любимый придет сюда! Ноги его сами принесут!

Обрываю саму себя на полуслове.

«Любимый, говоришь? Ну-ну…» — усмехается внутренний голос с интонациями Василиди.

Стараюсь успокоиться и взять себя в руки. Все эти чувства к Макарову — сплошная глупость и детская блажь. Может, поэтому у меня не складываются отношения с Архипом. Наверное, я сама виновата… Не могу ответить взаимностью. Рассеянно наблюдаю, как две толстые тетки в купальниках с юбочками медленно заходят в воду. Чувствую, как пробирает дрожь. То ли от холодной морской воды, то ли от собственных чувств.

«Макаров еще тот мудак, — убеждаю саму себя. — Мало тебе он принес горя. Мальчик-колокольчик, блин!»

Сзади слышатся голоса, и только по окрику Архипа «Где она?!» понимаю, что ищут меня. А значит, выволочки не избежать. Архип Пантелеевич, когда гневается, обязательно даст волю рукам.

«Сбежать бы, — думаю, с неохотой отрываясь от парапета. — Схватить детей и уехать куда подальше… Вот только куда?»

— Забудь, — шепчет ветер.

— Ты в клетке, — напоминают волны, обрушиваясь на песок и вынося на берег двух толстушек. Они хохочут так заразительно, что губы сами растягиваются в улыбке.

— Вот ты где, — со вздохом замечает Василиди. Муж решительно отодвигает в сторону тюль и, взяв меня за руку, ведет внутрь. — У нас мало времени на сборы, — замечает он по дороге. — Короче, кажется, Марк с Мишкой хотят забабахать на берегу новый отель. Предложу клинику. Беспроигрышный вариант…

— А они согласятся?

— А им какая разница, во что деньги вкладывать? — смеется муж, печально косится на меня. И как только мы входим в лифт, накрывает мои губы долгим слюнявым поцелуем.

И даже намеком не даст понять, что знает о Никите.

Кто же все-таки присылает мужу эти гадские эсэмэски? Кого удалось завербовать?

27

«Стоп! — говорю самой себе. — Первое правило вербовки — это бабки!»

Наверняка Архип платит со своей карты лично. Не поручит же он такое тонкое дело бухгалтерии? Поэтому можно легко проверить, кому из окружения Макаровых мой дорогой муж отправляет баблосики. Главное, хоть на полчаса завладеть личным ноутбуком. Паролей там нет. Точно знаю. Архип не любит вводить глупые циферки. А сам ноут никогда не выносит из пентхауса. Абсолютно уверен, что ни я, ни дети даже не притронемся к его прелести.

Нужно только дождаться нянькиного выходного и отъезда Архипа. Иногда эти два события совпадают. Уложу детей спать, а сама быстренько посмотрю. Дел-то!

— О чем задумалась? — приподняв мой подбородок, муж внимательно вглядывается в лицо.

— Да так… пустяки, — смешно морщу нос. — Две тетки полезли в море, и их выбросило на берег. Просто сумасшедшие…

— Сибирячки, — смеется Архип. — Им вода уже кажется теплой.

— А у меня только от одной мысли мороз по коже, — признаюсь я.

— Ты — нежная разбалованная сучка, Янна, — криво усмехается муж.

От гадких слов мужа внутри как будто что-то обрывается.

Хочется заорать: «Кто? Я? Да ты сук не видал в своей жизни, Василиди!».

Но двери лифта открываются, и это спасает меня от ответа.

— Когда выезжаем? — бросаю на ходу.

— В десять, — отрезает муж и нажимает кнопку лифта. Двери закрываются, возвращая Архипа к работе. А я, пройдя через просторный холл, иду к детям. Мои сыновья только проснулись и под добродушные замечания няньки перекидываются подушками. А маленькая Милана визжит от восторга.

— Быстро собирайтесь, а то на плавание опоздаете, — останавливает веселье Архип, словно тень, появившийся сзади.

— Ну, папа-а, — тянут близнецы в один голос, а Милана, обхватив мою шею ручонками, не желает отпускать.

— Мама-а, ты уже выздоровела! — кричит Никос. — Пойдем с нами!

— Мы с мамой едем в Красную Поляну, — заявляет безапелляционно Архип. — Вернемся только ближе к вечеру. А вы слушайтесь Марию Евгеньевну…

— А мы хотели-и, — ноет Алексос, — пойти кормить ча-е-ек. Вечно ты, папа!

Смотрю на расстроенные мордашки, и ехать уже никуда не хочется. Конечно, за время болезни мои дети кружили рядом с моей кроватью. Играли рядом или тихонько рисовали. Я бы осталась с удовольствием.

«Я буду дома, и ни с каким Макаровым встречаться не собираюсь», — так и хочется ляпнуть мужу, но я своевременно прикусываю себе язык.

— Может, возьмем детей с собой? — предлагаю робко. — Они там с Нелечкой и Денисом поиграют. А я с Дуськой и Тоней поболтаю. Ты освободишься, и сразу поедем.

— Конечно, — улыбается Архип. Но в его улыбочке и внимательном взгляде я, как обычно, вижу подвох. Вот только понять не могу, где он.

Лишь когда наш Крузак тормозит около дома Макаровых, муж лениво бурчит.

— Оставляй близнецов с Евдокией. Ты нужна мне на этом совещании.

— Зачем? — охаю я и, получив исчерпывающий ответ «затем!», осторожно выхожу из машины. Обнимаю Дуську, выскочившую из калитки. Улыбаюсь Тонечке.

— Архип хочет, чтобы я его сопровождала, — извиняюсь перед подружкой. — Если б я знала заранее, оставила бы мальчишек дома…

— Пока вы там посовещаетесь, мы как раз железную дорогу соберем, — ухает Илья.

— А Милана? — спрашивает Дуська, заглядывая в машину.

— Дрыхнет, — улыбается Архип. — Мы ее там на свежем воздухе поставим на время встречи.

— Вы прям всей семьей, — фыркает Агафонов и, чмокнув Дуську в губы, приказывает насмешливо. — По коням, товарищи бизнесмены!

— Зачем ты меня с собой тянешь? — интересуюсь, ничего не понимая. — Только людей напрягаем…

— Мне люди — хрен на блюде, — бурчит муж, крепко стискивая мои пальцы. — Я говорю, Янна, ты подчиняешься. Что тут непонятного?

Обхватываю правой рукой левую и силюсь не разреветься от боли. И обиды. Ну, вот что я такого спросила?

— Я интересуюсь только с целью не облажаться перед Марком и Таней, — бурчу я, прижимая к груди больную руку. — Если я буду хоть что-то знать заранее о твоих планах, то сыграю за твою команду, как и полагается жене…

— Прости, — бормочет Архип и на первом же светофоре целует мне руку. — Нервы ни к черту. Артурчик Цемеров меня с утра задрал, и зам по финансам — тоже. Что-то мы там не так платим… Теперь налогов нужно еще пятьдесят кусков отвалить. Ты же не хочешь вникать, вот мне и приходится…

— Мое дело — персонал, — вздыхаю упрямо. — К персоналу вопросы есть?

— Нет, моя дорогая. Ты умничка! Все делаешь, как я прошу. Мне, правда, иногда приходится помогать…

— Штрафуешь народ от моего имени, — улыбаюсь печально. Но это меньшее из зол. Спорить с Архипом я не собираюсь. Все равно, никто не оценит.

В машине на пару минут наступает молчание. Тягостное и неприятное. Лишь Миланкино сопенье не дает мне сорваться в бездну тоски и отчаяния.

— Марк хочет в новый проект своего человека ввести, чтобы самому не мелькать. Мишка вроде тоже доверяет этому мужику. И они оба хотят оформить сделку на него. Типа не при делах. Я пока не знаю, что они там мутят, и чем это чревато. Но решил тоже себе доверенное лицо завести…

— Кого же? — спрашиваю равнодушно.

— Тебя, милая, — строго отрезает муж, въезжая в распахнутые ворота. — Приехали, — добавляет напоследок.

Действительно, приехали! Блин блинский! Мне вот только Архипушкиных маклей не хватало! И так полбизнеса на меня оформлено.

— Сиди и слушай, — рыкает муж. — Одна голова хорошо, а полторы лучше.

28

Яна

Любое совещание с женами больше походит на дружеские посиделки. Супруга Марка Таня и дочка Лея осторожно заглядывают в коляску, где крепко спит Милана. А я смотрю на хозяев дома и мысленно улыбаюсь. Вот людей свел вместе случай. Они поженились чуть ли ни через неделю после знакомства. И все пять лет живут душа в душу, невзирая на семейные разборки. Камилла уверяет, что ее брат с женой никогда не ссорятся. Мне, конечно, в это верится слабо. Глядя на нас с Архипом, тоже можно представить, как семейное счастье бьет ключом. Особенно, если это ключ от сейфа… А голова моя.

Я почти не прислушиваюсь к разговору мужчин. Любуюсь огромной елью, растущей прямо под окном. Иногда выхожу на террасу посмотреть, как там Милана.

И пытаюсь унять поднявшуюся ярость. Останься я дома, наверняка бы встретилась с Никитой. И если он приехал ко мне из Питера, может, в его голове что-то прощелкнуло. Поздно уже, конечно. Но сердце греет.

— Самому светиться нет смысла, — поморщившись бросает Марк. — Чем меньше людей будет знать, что кто-то из Лернеров причастен к проекту, тем лучше для дела. Поэтому номинально мою долю оформим на доверенное лицо.

— Кто-то из местных? — лениво интересуется Архип и невзначай кладет свою ладонь поверх моей. Вздрагиваю от неожиданности. Хочу вытащить руку из некрепкого захвата, но муж пригвождает мою ладошку к дивану. Словно давая понять — «сиди!».

— Да, — кивает Марк. — Живет тут в паре кварталов. Вчера, правда, ногу сломал. Чудак-человек. Захотел напоследок с горы съехать. Лыжа под корягу попала, а этот чувак теперь в гипсе валяется. Вчера вечером позвонил. Попросил из травмы забрать.

Архип негромко посмеивается. И отхлебнув из высокого стакана минералку, вздыхает шутливо.

— Главное, что не Демьяновский…

— Ты говоришь о моем брате, — возмущенно напоминает Таня. Раздраженно мотает головой и негодующе смотрит на Василиди.

— Да знаю я, Танечка, — светски улыбается он.

— Нет, Дёма пока невыездной, — смеется Миша Агафонов. — У него сейчас другие проекты на уме. Камилле вот-вот рожать. Так он от нее не отходит. Работает дома.

— А мы живем на работе, — довольно усмехается Архип. Приобнимает меня за плечи.

— Кажется, Милана проснулась, — заслышав хныканье, киваю на открытую дверь террасы.

— Я сам, — подрывается Василиди и через минуту возвращается с розовой от сна дочкой. Голова малышки лежит у него на плече, а ручки доверчиво обвивают шею. Вот как я могу уйти от Архипа, если дети его любят и мало что понимают в наших отношениях. Да и не нужно их посвящать!

Милана тянется ко мне. Архип сажает ее на диван и, гладя маленькую ножку, снова возвращается к интересующему вопросу.

— А что за мужик? Я его знаю?

— Навряд ли, — пожимает плечами Марк. — Но я вас сразу познакомлю. Пусть только на своих двоих ходить начнет.

— А кто он? — не унимается Архип. — Ваш родственник?

— Да не дай бог, — отмахивается Марк. — Просто здешний мужик. Я всю его семью знаю… И доверяю очень.

— А ты, Миша?

— Да. На сто процентов, — кивает Агафонов. — Тоже подумываю свою долю на него оформить. А то как придерутся налоговики с этим идиотским дроблением бизнеса…

— А у нас нет такого человека, — дурашливо разводит руками Архип. — Поэтому я вхожу в этот проект как Янна Сергеевна Василиди.

— Да ну? — удивленно крякает Агафонов. — Хороший выбор.

Замечаю, как у него дергается бровь, а в глазах пляшут хитрые черти. Но Мишка быстро берет себя в руки и сохраняет полную невозмутимость.

Интересно, что происходит? И к чему весь этот кордебалет с лебедями… то есть с доверенными лицами? И прижимая к себе хныкающую дочку, я осторожно предупреждаю мужа.

— Архип, мне нужно покормить Милану.

— Сейчас поедем, — тут же соглашается он. Просто золото, а не человек.

— Надо заехать в Горки-город, — небрежно замечает он, сворачивая с Газпрома на основную трассу. — Там всего на пять минут… Насчет регаты хочу перетереть.

— Завези нас к Макаровым и езжай, — не уступаю я. — Милана даже одной минуты ждать не станет. И близнецы разберут Дуськин дом по кирпичику.

— Уговорила, — закатывает глаза Василиди. — Я, когда буду выезжать, позвоню. Чтобы быстро собрались, Янна.

— Хорошо-хорошо, — киваю мужу и, как только Крузак тормозит около знакомых ворот, торопливо выскакиваю на улицу. Наблюдаю, как муж, выйдя следом, достает из детского креслица дочку и ставит ее на ножки.

— А теперь сама, принцесса, — улыбается радостно и, услышав недовольное «неть», весело хохочет.

«Кажется, эту девушку обломать Архип не сможет», — усмехаюсь тихонечко и, взяв дочку на руки, захожу во двор, где на детской площадке играют малыши. Дуська с Тоней о чем-то переговариваются. А Илья с отцом колдуют над мангалом.

Внезапно, словно на обжигающий взгляд, поднимаю глаза к окнам мансарды. Зашторенным и безжизненным.

«Никого там нет. Все здесь», — убеждаю саму себя и инстинктивно вздрагиваю, чувствуя странное беспокойство.

— А где Алина и Настя? — интересуюсь у Евы.

— Дома остались, — несется со всех сторон. Хочется узнать про мансарду. Но Миланкин плач заставляет меня передумать.

— Пойдем в дом, — берет меня под руку Евдокия. — Покормим эту красавицу и поболтаем. Мне есть что тебе сказать, Яночка!

29

Когда Дуська что-то вещает загадочным тоном, жди неприятностей. Старая, проверенная примета, со времен детского сада. Но сейчас у меня кружится голова. Видимо, я еще не совсем пришла в себя после болезни. А на руках ноет Милана. Поэтому таинственные пасы Дусинды я пропускаю мимо ушей. А зря!

— Как ты относишься к моему брату? — неожиданно спрашивает она, когда Милана, съев пюре с курицей, убегает к старшим детям смотреть мультики.

— К Илье? Нормально, — отвечаю в изумлении. — Почему ты спрашиваешь.

Беру со стола грязную тарелку. Направляюсь к раковине.

— Да подожди ты, — нетерпеливо вздыхает Евдокия, забирая из моих рук детскую посуду. — Я про Никиту тебя спрашиваю, — бросает отрывисто. И во все глаза смотрит на меня. Зараза!

— А что с ним? — интересуюсь как можно равнодушней.

— Ты его любишь? — продолжает допрос мой личный дознаватель.

Задыхаюсь от смятения. Чувствую, как щеки заливает предательским жаром. Хватаюсь ладонями за лицо и еле-еле справляюсь с диким желанием разреветься.

Поймана с поличным! Хорошо хоть не в присутствии Василиди.

— Ну, я поняла, — кивает мне Дуська.

— Голова болит. Давление, наверное, поднялось, — пытаюсь оправдаться я. Дуську я люблю. Но Никита — это моя вечная тайна и боль.

— Если хочешь, можешь подняться на второй этаж. Там гостевая одна свободная. Полежи, пока дети заняты.

— Архип скоро должен приехать, — мотаю я головой и слышу какой-то стук на лестнице. Как будто кто-то прыгает по ступенькам.

Поворачиваю голову и застываю, когда в дверном проеме появляется Никита. Огромный. Красивый. И с загипсованной ногой.

— Привет, — выдыхает тихо и, припадая на костыль, ковыляет ко мне.

— Как тебя угораздило? — мяукаю жалобно. Во все глаза смотрю на Макарова, назло которому я вышла замуж за Архипа. Вот только до Никиты не дошло тогда ничего. Сейчас тем более.

— Ехал, задумался о любимой девушке и не заметил корягу, — улыбается он и осторожно отводит в сторону мои волосы. Зарывается в них пальцами. А я стою ни жива ни мертва. Словно вспугнуть боюсь.

— Дети рядом, — шепчу, стараясь прийти в себя. — Увидят, скажут отцу.

— Ты боишься его, — глухо рычит Макаров и, усевшись поближе к столу, тянется к вазочке с конфетами. Разворачивает одну. Потом закручивает фантик снова.

Никита не любит сладкое. А значит, хочет занять руки. Боится не совладать с собой.

Обессиленно опускаюсь на диванчик. И даже не знаю, что ответить. Мы же такая идеальная пара с Василиди. Тоня с Алиной в курсе истинного положения дел. А вот своими признаниями давать Никите оружие против себя я не намерена. Слишком опасно. Пять лет прошло! Целых пять лет! Человек мог измениться.

— Я люблю тебя, — смотрит прямо в упор. Давит взглядом. Словно пытается высмотреть в моих глазах ответное признание.

— Уже поздно говорить о чувствах, — мотаю я головой и даже хочу зажать ладонями уши, чтобы не слышать ни единого слова. Почему сейчас, а не пятью годами раньше?!

— Я только тебя любил всю жизнь, Яна. Ты мне снилась по ночам все эти годы…

— Мы не можем… Архип меня не отпустит, — тяну жалобно, пытаюсь объяснить очевидное. — Мало ли, что ты решил. Уже поздно.

Никита негодующе крякает, а из рук Дуськи падает в раковину кружка.

— Ты не порезалась? — подскакиваю я, оглушенная звоном. И видя, как по пальцу подруги стекает тонкая струйка, начинаю судорожно искать бинт и перекись.

— Не суетись, — просит меня Евдокия, и я неожиданно замечаю слезы на ее щеках.

— Так сильно поранилась? — ахаю, глядя на плачущую подругу.

— Ты с ума сошла, — всхлипывает она. — Все можно исправить. Пока еще есть время. Зачем ты отталкиваешь Никиту? Чтобы обоим страдать до конца жизни? Очень романтично! И очень глупо!

— Дуся, не лезь, — прошу я. Хочу заорать от безысходности. Разворачиваюсь, желая только одного. Выскочить из этой кухни. Из этого дома! И никогда больше не встречаться с Макаровыми. Архип убьет меня!

Развернувшись, натыкаюсь на широкую грудь Никиты и сразу попадаю в кольцо его крепких рук.

— Яночка, — шепчет мой любимый. — Ничего не бойся. Вон у нас сколько помощников. Но я тебя в любом случае отобью у этого козла.

— Поезд ушел, Никита, — всхлипываю, стараясь вырваться из стального захвата. Вдыхаю запах, все такой же родной и желанный. И неожиданно понимаю, что пропала.

Утыкаюсь лицом в Никиткину грудь и реву, словно маленькая. Ничего не забылось и не ушло. Как там Архип говорит? На старые дрожжи?

С трудом отлипаю от самого желанного мужчины.

— Прости, — лепечу еле слышно. Опустив руки, застываю отстраненно.

И если ум приказывает бежать к детям и Архипу, то душа воет от безысходности. А сердце сковывает тоска.

Обречена.

Мы оба обречены.

— Яна, — сипло басит на ухо Никита, — дай нам шанс. Просто кивни, девочка. Дай знать, что не разлюбила.

Молча опускаю голову, словно иду на заклание.

Ничего у тебя не получится, Никитушка. Как не старайся. Обыграет тебя Василиди. У него же мозги по-другому устроены. Обведет он тебя вокруг пальца и меня не пожалеет.

— Знаешь, — подавляю вздох. — Раньше бы я с ума сошла от счастья. А теперь уже поздно. Понимаешь? У меня дети…

— Ну и что? Ты же меня любишь, Яна, а не этого Василиди…

— Забудь, пожалуйста, — мотаю головой и, прикусив губу, направляюсь вон из кухни.

— Подожди, — Никита хватает меня за запястье. — Я все равно заберу тебя у него, — шипит яростно.

— Я похожа на чемодан? — восклицаю горько. — У нас был шанс. Мы его упустили. Теперь поздно. Уезжай! Муж никогда не отпустит меня и не отдаст детей. Забудь…

30

Опустив голову, вылетаю в коридор и очень надеюсь, что мой твердолобый любовничек не попрется следом. Слышу стук костыля, будь он неладен! И трель сотового. Скорее всего, Василиди приехал. Но на экране высвечивается номер Артура Цемерова, нашего управляющего.

— Янна Сергеевна, — басит он в трубку. — Я Василиди дозвониться не могу. А дело срочное.

— Странно, — вздыхаю я и тут же перезваниваю мужу.

— Я в травме, Янна, — шипит он. — Освобожусь, сразу приеду.

— Что случилось? — спрашиваю изумленно. — Мне приехать?

— Да все норально, — весело усмехается Архип. — Приеду, расскажу, милая.

— Хорошо, — соглашаюсь, не вдаваясь в подробности. Жив-здоров, и слава богу!

Опускаю голову, стараясь не разреветься. Ну, кому я вру? Как по мне, делся бы куда-нибудь Архип Пантелеевич. Сгинул бы с глаз долой. Нет, я не желаю мужу ничего плохого. Пусть живет счастливо! Только подальше от меня.

Перевожу взгляд чуть в сторону и замечаю белый сапожок гипса. Никита! Стоит рядом и все слышит.

— Яна, — зовет он меня. — Не выделывайся. Я знаю, что тебе тошно с ним. Давай попробуем вытащить тебя из этого ада.

— Бесполезно, — мотаю головой. — Живи своей жизнью. Люби свою девочку, а я уж как-нибудь с Архипом перекантуюсь. Тем более, другого выхода у меня нет. Он — нормальный, правда…

— Яна, — Никита пытается поймать мою руку. — Ну подожди, милая…

— Отвали, Макаров, — уворачиваюсь я и, войдя в гостиную, сажусь со своими детьми. Миланка тут же лезет на руки, а мальчишки касаются спинами.

Честно говоря, я сержусь на Макаровых. Ну что за детский сад! Меня бы могли спросить. Идиотское сватовство. А если бы увидели мои сыновья и проболтались Архипу? Что бы я делала тогда? Если за вежливую улыбку я отхватила сотрясение мозга.

— Мы хотим как лучше, — обнимает меня сзади Дуська. — Ты должна быть счастлива, мать.

— У каждого свое понимание этой субстанции, — бурчу недовольно и, воспользовавшись рекламой, предлагаю детям. — Папа тут рядом, в восьмой больнице. Мы можем его встретить. Как вам идея?

— Мама, мы не хоти-и-им! — кричит Никос, вечный заводила. Алексос и Милана подхватывают вслед за братом.

— Неть, неть!

— Погуляем по свежему воздуху, — предлагаю настойчиво. — Тут всего каких-то три квартала идти.

— Мы хотим смотреть мультики! — вопят близнецы. — С Нелечкой и Денисом.

— Яна, зачем ты сбегаешь? — удивленно таращится на меня Евдокия. — Тебя же никто не гонит. Если мы влезли не в свое дело, прости…

— Все нормально, — улыбаюсь я, беру Дуську за руку. Кладу голову на плечо. И мысленно добавляю.

«Ну как ты не понимаешь, Дусенция! Мне тут оставаться опасно. Когда рядом Никита, я сижу как на пороховой бочке. Боюсь себя выдать. Боюсь гнева мужа и дурацких выходок твоего брата. Он уедет, а мне расхлебывать».

Чувствую, как накатывает дикая усталость. Забрать бы детей и укатить куда подальше. Чтоб никаких мужиков и объяснений в любви. Забодали. Один лупит и уверяет, что любит. А второй — положил на меня с прибором и почти через пять лет понял. Любит, оказывается! Тоже любит! Вот куда бы только от их чувств деваться? Никого не хочу и никому не верю.

Подстава, конечно, замечательная! Архип узнает, что Никита был рядом, и точно запретит мне общаться с Макаровыми. Не только с Евдокией, но и с Алиной и Тонечкой… А они — мои единственные подруги…

— Одну мы тебя не отпустим, — останавливает меня Илья. Поднимается из кресла и внимательно смотрит на сына и племянницу. — Ну что, народ, прогуляемся до больницы?

— Мы не хотим, — ноют маленькие Макаровы.

— Давайте лучше чай пить, — предлагает Дуська. — Мы с Тоней вчера пирог пекли.

— С вишней, между прочим, — от двери поясняет Никита. И так страдальчески смотрит на меня, что я не выдерживаю.

— Пирог, так пирог, — вздыхаю, покоряясь. Не хочу ссориться с Макаровыми. Кто еще у меня останется, если их потеряю? Заполошная Марго в Греции? Так у нее Архипушка давно на пьедестале. С того самого первого дня, как он привез меня из Прасониси в Линдос.

— А знаешь, — говорю еле слышно Никите, поравнявшись с ним в коридоре. — Если б тогда в Прасониси, ты бы поехал со мной, то мы бы с Архипом просто не познакомились. Он бы в тот же день улетел в Италию.

— Дураком был, — понуро вздыхает он.

— Это судьба, Никита, — отрезаю я, заходя на кухню. — И давай не будем ее искушать.

— Не рассказывай мне сказки, — упрямо бросает он. Тяжело плюхается на диван. Обводит строгим взглядом Илью и Дуську и заявляет сердито. — Я тебе при брате и сестре клянусь, я не отступлюсь, Яна. Если увижу, что ты счастлива, буду жить неподалеку и смотреть на тебя. А если этот козел…

— Никитос, — обрывает его Илья, когда на кухню вбегают дети. — Кто будет молоко? А кто компот? — спрашивает громко у малышни. Наши четырехлетки шумно толкутся. Занимают свои места и галдят хором. А Милана просто подходит ко мне и тянет ручки.

— Мама, вози-вози!

Беру дочку на руки, прижимаю ее к груди. Смотрю на вихрастые макушки сыновей. Вот как им объяснишь? Имею ли я право лишить их всех благ, которыми они обеспечены как Василиди? Только из-за любви к Макарову мои дети должны пострадать? А если Архип отберет их у меня? Как я смогу жить дальше?

Сажусь с другого края стола и чувствую на себе испепеляющий взгляд Никиты.

«Провалился бы ты!» — вздыхаю мысленно и содрогаюсь от резкого звонка домофона. Есть еще надежда, что это приехал Дуськин муж, но она исчезает, стоит мне только услышать протяжное «Янна!» и добродушное приглашение Вадима Ильича.

— Проходи, Архип. Все на кухне чай пьют.

31

Яна

— Пирог — это хорошо, — вздыхает полной грудью Архип и, усевшись рядом со мной, забирает к себе Милану. Нежно чмокает в макушку. Ну, вот прям идеальный отец, да и только! — Ты как себя чувствуешь? — спрашивает меня. Смотрит обеспокоенным взглядом.

— Голова болит, — жалуюсь тихо.

— Плохо, — бухтит муж. — А я думал, ты за руль сядешь. Я в травме спирта хлебнул.

— Зачем? — строго смотрит на Василиди Вадим Ильич.

— Да у травматолога главного днюха сегодня. Я забыл совершенно. Друзья напомнили. Это Петр Янович, — поворачивается ко мне муж. — Он меня несколько раз собирал…

— Оставайтесь у нас, — предлагает старший Макаров. — Утром поедете.

— Спасибо большое, — тут же отказывается Архип. — Мне обратно на галеры надо. Уже весь телефон оборвали. Ждут сотруднички. Документы им подписать надо. Я уже минивен вызвал из «Жемчуга», — улыбается муж. — У нас семья большая. Еле в одну машину помещаемся.

Украдкой смотрю на Никиту. А он совершенно спокойно пьет чай и снова отрезает себе кусок пирога.

— Кому еще? — спрашивает с хозяйским радушием.

— Мне, — довольно просит Архип и, взяв из рук Макарова тарелку, оглядывает хозяев. — Кто пек? Очень вкусно.

— Правда? — наивно интересуется Дуська. — Тебе понравилось?

— Обалденно, — тянет губы в улыбке Василиди. — Дай рецептик, Ева!

— Мы вместе пекли, — с другой стороны стола подает голос Тонечка и добавляет поспешно. — Я пришлю Яне в Телеграм.

— Буду признателен, — кивает мой муж. — Такую выпечку только в ресторане подавать, что я и сделаю.

Мои подруги млеют от каждого слова, а я смотрю на разыгравшуюся сцену будто со стороны и совершенно отчетливо понимаю, как меня угораздило вляпаться в Архипа Пантелеевича. Похвала, немного лести, открытый добродушный взгляд… Я и влипла в этот мед, как глупая муха.

— А где Михаил? — крутит башкой Василиди. — Хотел с ним кое-что обсудить.

— Он у Марка, — печально мяукает Дусинда. — Болтают о делах…

— А-а, — тянет Архип. — Ну, потом тогда перетрем. Нам пора, Янна. Собирай детей.

— Да она их вроде не разбирала, — весело подхватывает Илья.

Все смеются. А у меня холодеет спина. Чувствую напряжение, зреющее в Архипе, и точно знаю, что спокойно этот день не закончится.

Белый Мерс с темным логотипом отеля подъезжает прямо к калитке. Архип церемонно усаживает нас в машину и сам садится рядом со мной, позволяя второму водителю Юре в одиночку гнать наш Крузак.

Всю дорогу муж держит меня за руку. А оказавшись в фойе «Жемчуга», привычно чмокает в щеку.

— Я через час приду, Янна. Поговорим.

От липкого страха, расползающегося по коже, чувствую себя распоследней дурой. Схватить детей и удрать куда глаза глядят. От Архипа, от Никиты!

«Ты даже за территорию выйти не сможешь, — напоминает мне внутренний голос. — Сиди уже».

Зайдя в пентхаус, отдаю Милану няне, а сама, войдя в спальню, без сил опускаюсь в кресло. Обхватив себя обеими руками, пытаюсь унять дрожь. Невидящим взглядом смотрю на охапки цветов, расставленные по вазам. Неосознанно тянусь к ближайшему букету. Срываю ярко-алый бутон. И ощутив подушечками пальцев нежные бархатистые лепестки сорванного цветка, подношу ладонь к носу. Ощущаю сладкий обволакивающий аромат и неожиданно понимаю, кто является доверенным лицом Марка и Агафонова. Конечно, без Дуськи и Тонечки этот заговор не обошелся.

— Для чего вы это затеяли, друзья мои? — шепчу еле слышно. — И почему меня не спросили?

Архип наверняка в курсе. Не зря же поперся в травмпункт. А значит, жди беды.

Безотчетно срываю еще один цветок и сжимаю лепестки в руке.

«Вот так и моя жизнь в руках Архипа не значит ровным счетом ничего», — думаю, лихорадочно соображая, что предпринять.

«Бредовая идея, Дуся. Ох, бредовая! Теперь Архип точно запретит мне с вами видеться. А в худшем случае, снова изобьет как собаку!»

— О чем задумалась, Янна? — доносится от двери голос мужа. Вздрагиваю от неожиданности.

— Прости, не слышала, — лепечу тихо. — Ни о чем не думала. Нюхаю цветы, и боль уходит.

— Аромотерапия, — усмехается муж.

Архип в два шага оказывается рядом. Внезапно упирается коленом между моих ног и, нависнув надо мной, хватает меня рукой за подбородок.

— Ты на моей стороне, Янна? — спрашивает муж. Пальцы больно упираются в нижнюю челюсть. А в глазах полыхает злость.

Не знаю, к чему клонит Василиди, но лучше с ним согласиться. Иначе потом костей не соберешь.

— Да-да, Архип, — выдыхаю со стоном.

— Умница, — натужно улыбается муж и, поцеловав меня в лоб, так же внезапно отстраняется. Достает сотовый и приказывает кому-то.

— В пентхаус занесите жульен из морепродуктов, бутылку «Кристалл» и блюдо клубники. А потом кальян… Будем отмечать, — весело подмигивает мне Архип.

И когда через несколько минут у нас на террасе зажигают конусообразные газовые горелки, призванные обогревать холодными вечерами, и шустрые официанты быстро накрывают на стол, Архип берет меня за руку и торжественно ведет туда.

На черном бархатном небе уже загораются первые звезды, внизу шумит море. Дети спят в своих кроватках под надзором няньки. И любому эта обстановка может показаться романтической. Но зная Архипа, я на все сто уверена, что мой муж замыслил очередную подлянку. Вот только что? Догадаться бы и избежать расставленных капканов.

— За нас, моя любовь, — хрипло шепчет Архип, взмахом руки прогоняя официанта. — Я безумно счастлив с тобой, моя девочка.

Отхлебнув шампанского, муж тянется с поцелуем. А потом с ложечки кормит меня жульеном. Отказываться нельзя, шутливо отмахнуться тоже.

— Я тут кое-что придумал, Янна, — усмехается он, снова целуя меня и расстегивая мелкие пуговички платья. — Но без твоей помощи мне не справиться. Обещай, что поможешь.

— Конечно, любимый, — выдыхаю я и вскрикиваю от боли, когда пальцы мужа лихо пробираются под тонкое кружево и мнут грудь.

— Ты такая красивая, Янна. Все мужики с ума сходят. Такая желанная. Аж крышу сносит. Твой бедный мальчик сегодня аж слюной исходил…

— Архип, прекрати, — пытаюсь вырваться я и хоть что-то сказать в свое оправдание.

— Перестань рыпаться и слушай, — грозно велит муж, и я замираю в его объятиях. — Твои друзья перестарались. Да ты и сама поняла. Да?

— Что? — ухожу в несознанку.

— Ты ж умная, — продолжает Василиди как ни в чем не бывало. — А мне вот понадобилось время. Пришлось к Петьке в травмпункт заехать. Поболтать. Денег дать. Так вот, милая, Марк действительно приезжал в больницу и привозил нашего чудесного друга Никиту Макарова. Они вместе под Черной Пирамидой катались. Других якобы местных пострадавших в прошедшие дни не было.

— Может, какой-то другой травмпункт, — робко подаю голос.

— Нет, моя хорошая. Я попросил Петьку позвонить на Лауру и в Горки-город. К ним никто из местных отродясь не приезжал. А значит, петрушкой у Марка послужит твой ненаглядный.

— Ты ошибаешься, — пытаюсь образумить я мужа и тут же получаю ладонью по щеке. Не больно, но очень обидно.

— Оставим этот пункт как есть. Он не требует доказательств. А теперь главное, Янна. Кажется, эти недоумки, твои друзья, решили помочь Макарову поломать нашу семью.

— Давай откажемся от проекта, — робко предлагаю я. — Если у тебя есть подозрения, Архип, то лучше не связываться с Мишей и Марком.

— Уже поздно, милая. Я дал слово. И условия слишком сладкие. Поэтому, если окажется, что я прав, то мне ничего не останется, как кинуть этих идиотов на бабки.

— Ты с ума сошел, — изумленно таращусь на мужа, будто впервые вижу.

— План идеальный, малышка. И ты мне поможешь… Потрясешь магарасами перед Никиткой, он слюной захлебнется и подпишет мой вариант договора.

— Это подсудное дело, Архип, — лепечу я, стараясь придумать, как бы побыстрее предупредить Макаровых.

— Конечно, — кивает муж. — На твоего женишка заведут уголовное дело и посадят. Будет ватники шить на зоне, а бабло отправлять дружкам-доброхотам. Не смотри на меня так жалобно, Янна. Я, кажется, предупреждал. Пусть только Никита появится в «Жемчуге».

32

Никита

Решение покататься на лыжах в первый же день приезда оказалось судьбоносным. Кто б знал! С отцом и Лернерами мы устроили отличные покатушки. Вот только на последнем спуске угораздило меня сломать ногу. В самый важный момент, твою мать!

Весь месяц я мучаюсь от неизвестности. Как там Яна? И что предпримет Архип, узнав раньше времени о нашей гребаной затее? План, действительно, был идеальный, пока я, замечтавшись о Яне, не въехал одной ногой под корягу. Хорош гусь, епта!

Да еще и Марк натрепался, в душе не ведая об иезуитском характере Василиди. Естественно, Архип тем же днем заехал в больницу и навел справки в травмпункте. Агафонов с Марком ожидали отказа и разрыва отношений, а Дуська с Тонечкой волновались за Яну. Честно говоря, мне тоже казалось, что ей придется туго. Сестра по доброте душевной несколько раз звонила подружке, но та очень быстро сворачивала беседу.

— Все хорошо. Прости, Дусенька, у меня люди.

В гостиничном бизнесе работа продолжается двадцать четыре на семь. И попробуй, угадай, когда понадобится вмешательство высшего руководства. Дуська сетовала, что Яна ее обманывает. Тонечка подозревала, что Василиди посадил жену под домашний арест. А мне чуйка нашептывала об очередной подлянке Архипа Пантелеевича.

Потом где-то подхватили ветрянку Янкины дети. И ей пришлось закрыться с ними и нянькой в пентхаусе. Василиди, как никогда не болевшего такой заразой, отселили в один из люксов. И у меня забрезжила надежда, что Яна улучит минутку и позвонит хотя бы Еве. Но я ошибался. Лишь ночами вспоминал и вспоминаю о том, как она прильнула ко мне на кухне. До сих пор чувствую, как охватывает эйфория, стоит только припомнить запах ее волос. Хотя бы во сне прижать ее к себе. И когда ее руки снова обхватят мой торс, в который раз убедиться в ее чувствах.

Ситуация складывается не лучшим образом. И мне самому даже боязно. Но что только не сделаешь, желая вернуть любимую. На какие ухищрения не пойдешь.

И сейчас, надевая костюм от Бриони и повязывая галстук, я подмигиваю самому себе в зеркало.

— Прорвемся!

На комоде весело звонит айфон. Лернер.

— Да, Марк? — отвечаю уверенно, а в глубине души боюсь, что Камилкин брат передумал и хочет все отменить.

— Ты готов? — басит он в трубку. — Тогда выезжаем.

Семейная усадьба на Красной Поляне вот уже месяц как стала моим пристанищем.

Родственники вернулись домой, оставив меня под присмотром Анны Ивановны, нашей домработницы. И каждый гадский день из прошедших тридцати я думаю о Яне. Пытаюсь понять, как лучше выцарапать ее из лап Василиди. Строю планы, но в последний момент осознаю полную ничтожность всех своих попыток.

«Артур поможет. Он в курсе. Я дал ему твой номер на всякий пожарный. А ты запиши его…», — проносятся в голове слова Дениса, моего случайного знакомого с дороги. Звонил вчера чудак-человек. Интересовался…

Чуть прихрамывая, выхожу за ворота и, как только черный Порш останавливается рядом, прыгаю на заднее сиденье.

— По сведениям от нашего человека из «Жемчуга», у Архипа с Яной прям новый медовый месяц, — насупленно смотрит на меня Марк. — Ты точно уверен, Никита, что эта женщина отвечает тебе взаимностью?

— Да, — выдавливаю через силу и сам чуть не задыхаюсь от возмущения.

«Какого хрена, Яночка? В какие игры ты играешь? И на чьей ты стороне, милая, хотел бы я знать…»

— Если увидишь что-то странное, маякни, — повернувшись ко мне, напутствует Татьяна Лернер, жена Марка и сестра Ромы Демьяновского.

Как же все перемешалось в этом мире! Мой брат женился на бывшей жене Агафонова, а Камилкин — случайно познакомился с сестрой Демы. Может, и Архипу найдется пара? Пусть влюбится в какую-нибудь деваху и свалит от Яны. Предел мечтаний, блин!

Лениво разглядываю Мзымту, лентой мелькающую за окном, и, почувствовав дребезжание сотового, достаю его из кармана пиджака. Мой засланный казачок записан у меня как «Денькин», и я не жду от него никаких известий. Поэтому глаза лезут на лоб, когда в Телеграм приходит эсэмэска.

«У нас тут будто к свадьбе готовятся. Янна Сергеевна просто красоты немереной. А Пантелеич слишком спокоен. И рубашка на нем черная. Это очень плохой знак. Если что, буду ошиваться поблизости».

«Как бы мне тебя узнать, друг? — думаю я, нажимая на аватарку в Телеге. Высвечиваются фотки молодого жизнерадостного толстяка. Такого ни с кем не спутаешь. — Спасибо, чувак», — благодарю мысленно Артура. Кажется, теперь мне понятны хитрости Василиди. Наверняка хочет, чтобы я выдал себя и тем самым навредил Яне.

Вот только тут у вас, дорогой Архип Пантелеевич, вышла осечка. Если Яна разодета и красива, как невеста, то наверняка с твоего, козел, ведома. Сама бы так она нарядиться побоялась. А значит, ты, чувачок, затеял игру. Ну, давай поиграем. Кто кому люлей навешает…

— Ребят, посоветоваться бы, — прошу Лернеров. Марк тормозит около какой-то забегаловки и удивленно поворачивается ко мне.

— Что случилось?

А выслушав меня, задумчиво чешет репу.

— Идеи есть?

— Нам нужно убедить Архипа, что я не представляю опасности. Придется как-то игнорировать Яну.

— Давай мы тебе успокоительного дадим, — тут же весело предлагает Татьяна.

— Не годится, — возмущенно перебивает жену Марк. — Никите нужна светлая голова. Он у нас директор будущего предприятия и должен подавать хоть какие-то признаки жизни.

— Что тогда? — вздыхаю устало. — Может, подъехать к отелю, вызвать Яну и украсть…

— Ты забыл о детях, — укоризненно мотает головой Таня. — Жаль, мы не подготовились…

— Тогда тебе лучше вернуться, Никитос, — устало вздыхает Марк. — Нужно постараться сбить с толку Архипа. Он уже знает, кто станет нашим с Мишей доверенным лицом. Поэтому тебе сейчас нет смысла светиться.

— А причины? Как ты объяснишь мое отсутствие?

— Ну-у, — растерявшись лишь на секунду, улыбается Марк и тут же находится с ответом. — Девушка любимая внезапно приехала. Тебе сюрприз сделала.

— Нет, — усмехаюсь криво и чувствую, как меня от бессилия переполняет злость. Свернуть бы шею этому козлу, Архипу. — Яна не должна сомневаться во мне. Не хочу вводить ее в заблуждение. Едем в «Жемчуг», а там решим…

— Без четкого плана лучше не лезть, — поморщившись, бурчит Марк и, вырулив с парковки, снова выезжает на запруженную машинами трассу.

Покосившись на перламутровый циферблат с золотыми стрелками, сжимаю кулаки до белых костяшек. До «Жемчуга» ехать примерно минут пятнадцать. Много это или мало? Кто знает…

Но как только за окошком Порша появляется полоска моря, меня осеняет. Твою мать! Нужно просто забронировать номер через букинг и поселиться в отеле. На сколько? Пока неизвестно. Но нутром чую, этот сезон окажется самым жарким для нас с Яной.

33

Увидев Яну, я действительно застываю на месте. Моя любимая выглядит совершенством. Но, честно говоря, если б Артур меня не предупредил, сам бы догадался. Моя Яна не носит такие жуткие шмотки и никогда не наденет полупрозрачную блузку. Моя Яна любит спортивный стиль и прекрасно знает, как свести с ума обычными джинсами и простой белой майкой. А эта девица на каблуках и в длинной юбке с офигенным разрезом больше напоминает манекен. Под каким напором она так оделась?

Сжимаю челюсти, опасаясь не сдержаться. Если этот баран Василиди думал, что я захлебнусь слюной от вожделения, то просчитался. Кроме ярости и гнева я не испытываю ничего. Вдарить бы этому самодовольному павлину по башке. Ну, погоди, Архип Пантелеевич, ты свое отхватишь. Уже скоро.

Смотрю на самодовольную морду Василиди и еле сдерживаюсь, чтобы не припечатать его фейсом об стену.

«Куда же ты вляпалась, Яночка? — спрашиваю безмолвно и, усевшись рядом с Марком, склоняю голову над бумагами. Изучаю в документе каждую строчку. Архип Пантелеевич наблюдает за мной с еле скрытым сарказмом, будто хочет спросить.

— А ты, мальчик, еще и читать умеешь?

А мальчик, между прочим, коммерческим директором четыре года отработал. До Марка Лернера мне далеко. Но ни один документ я не подпишу, пока не прочитаю.

Пусть даже Василиди разденет жену донага. Мысленно накидываю на Янку пиджак и снова углубляюсь в договор.

— Кажется, этого пункта в проекте не было, — протягиваю листы Марку.

— Архип, — вчитавшись в подчеркнутые мной строки, коротко бросает Марк. Строго глянув на компаньона, передает ему документы. — Что за хня?

Василиди лениво придвигает к себе договор и смотрит непонимающим взглядом.

— Где, Марк? Вроде все, как мы с тобой решили…

— Перечитай, — обрывает пространные речи Лернер. — Нужно перепечатать.

— О господи, — вздыхает Архип, наскоро пробегая глазами по строкам. — Ну, ничего доверить нельзя! Сам знаешь, у нас дети болели… Отвлеклись мы с Янной Сергеевной.

Невзначай встречаюсь взглядом с Яной. Ее чуть поднятые к потолку глаза говорят о многом.

«Архип врет и не морщится», — отмечаю я про себя и с интересом наблюдаю, что же будет дальше. Наверняка сейчас все спихнет на рядового исполнителя.

— Кто готовил документы? — спрашивает Василиди жену и хмурится, будто действительно его подвели.

— Понятия не имею, — передергивает плечом Яна. — Я с детьми была три недели.

— Разберись, пожалуйста, и оштрафуй, — велит Василиди. И Яна, равнодушно кивнув, рассказывает Тане, как сильно болели дети.

— Архип Пантелеевич, — в конференц-зал заглядывает Артур Цемеров. — Там снова Решетников прикатил. Просит Янну Сергеевну. Говорит, что повесится, если она к нему не выйдет. Он с собой принес веревку и табуретку.

— Выдай ему мыло, — гневно отрезает Василиди. — Скажи, что Янны нет в отеле. Уехала… С любовником на Кавказ!

Артур замирает лишь на секунду и, кивнув биг-боссу, быстро уходит прочь.

— Что у тебя тут происходит? — насмешливо интересуется Марк. — Сериал снимаешь, что ли?

— Да вот, Янна Сергеевна спасла какого-то суицидника. То он в море в шторм на серфе вышел. А после того, как его спасатели вытащили, каждый день к нам вешаться приходит. Как на работу…

— Может, Яне лучше выйти, поговорить? — некстати встревает в разговор Таня.

А сама Яна сидит напряженно в кресле и, словно послушная кукла, не двигается с места.

Дуська уже бы сто кругов намотала на ресепшен и обратно.

Все так плохо? Или все устраивает?

В таком поведении тоже есть свой резон. Ни за что не отвечаю. Плыву по течению.

— Давай договоры, я схожу в юридическую службу, — протягивает руку Яна. — Время идет. Девочки могут уйти на перерыв.

— Я сам схожу, — морщится Архип, забирая со стола бумаги. — Заодно Петюне мыло выдам.

И как только за ним закрывается дверь, Яна хватает сотовый и быстро открывает заметки.

«ПУНКТЫ 3, 6, 8!!! СМОТРИ ВНИМАТЕЛЬНО!»

Киваем втроем, как по команде, а моя бесстрашная девочка успевает за секунду до возвращения Архипа удалить компромат.

— Вызвал сюда юристку, — деланно вздыхает Архип и подозрительно оглядывает присутствующих. А Яна тянется с айфоном к Тане и, ткнув пальцем в экран, показывает фотки.

— Смотри, какие они смешные. Все в зеленке.

Находчивая девочка!

И про заметки верно догадалась. Мало ли, что там она написала. Может, себе напоминание. Тут не придерешься!

Одна за другой входят растерянные юристки. Зря Василиди их сюда позвал.

— Эти пункты, пожалуйста, переделайте, — тихо и спокойно просит Марк. — Иначе мы ничего не подпишем.

Девчонки переводят взгляд на шефа, и тот отстраненно кивает. И когда готовые документы снова ложатся на стол, я достаю из кармана Паркер, подаренный отцом. Перечитываюф еще раз и, расписавшись, встаю из-за стола.

— Пойду, прогуляюсь, — вздыхаю лениво.

— Может, тебе сопровождающего выдать? — насторожившись, спрашивает Архип. — Территория большая, еще заблудишься.

— Дальше ресепшена не пойду, — улыбаюсь довольно.

— Что так? — пронизывает взглядом Архип. И мне кажется, сейчас у него сорвет планку.

Ну, побесись, мальчик! Давай! Неадекватный ты наш.

— Решил пожить у моря, — замечаю мечтательно. — Да и нога болит. Трудно мне с хозяйством на Красной управляться. А тут и номер уберут. И покормят вовремя.

— Вообще-то у нас стопроцентная загрузка. Сам удивляюсь. До высокого сезона еще далеко. Но хочешь, сейчас узнаю в службе размещения. Может, какой номерок завалялся.

— Не суетись из-за меня, — машу руками, входя в роль. — Я уже забронировал на букинге. Мне и скидку сделали, как постоянному клиенту.

— Да, — поперхнувшись, изумляется Архип. — Ну, тогда добро пожаловать на борт!

— К «Прибою» присмотрись, Никитос, — словно о чем-то давно решеном, кивает Марк в сторону соседней гостиницы. — Он вроде позабыт-позаброшен…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ — Есть такое дело, — самодовольно заявляет Архип. И у меня в душе растет твердое убеждение, что Василиди лично потопил конкурента.

— Да, Марк, как договаривались, — киваю небрежно. Неспешно иду к выходу.

— А что ты хочешь, Марк? — не таясь, напрягается Архип. — Зачем тебе «Прибой»?

— Купить хочу. Замаялся я от скуки…

Сдавленный вздох Василиди служит мне наградой.

«Интересный поворот, — думаю, спускаясь в лифте на первый этаж. — Скорее всего, Марк ничего не купит. Но Архипушка перепугался знатно. К чему бы это?»

Подойдя к стойке регистрации, протягиваю паспорт и диктую номер заказа. Девушка что-то заполняет, а я рассеянно гляжу на отливающие золотом пятаки циферблатов, показывающих время в самых крупных городах мира. Кладу паспорт в карман, пытаясь высчитать в уме разницу между Нью-Йорком и Пекином, и, услышав истошный женский крик, поворачиваюсь всем корпусом.

— Там! Там! — кричит какая-то женщина. — Врача, срочно!

34

Никита

- Я врач! — объявляю на автомате. — Что случилось?

И вслед за какой-то девчонкой бегу к внутреннему дворику, где под деревом лежит паренек. Вглядываюсь в одутловатое лицо и тонкую борозду на шее. Твою мать! Веревку с шеи уже сняли и откинули вон.

Быстро расталкиваю толпу любопытных.

— Уберите посторонних, — требую непререкаемым тоном. Охранники мнутся. Видимо, помнят меня.

— Выполняйте! — слышу рядом знакомый бас. Василиди, мать вашу. Уже прибежал. За его идиотские шуточки хочется съездить ему по мордасам. Блин, человек же предупреждал! Мог бы выйти с ним поговорить.

— Ну что там? — склоняется он рядом. Такой равнодушный и раздраженный.

— Живой, — киваю я. — Дышит. Сейчас попробую в чувство привести. Но нужно вызвать скорую, Архип.

— Скорую, быстро! — орет Василиди. — И оцепить территорию!

Не обращаю внимания на эту властную скотину. Наклоняюсь к пацану. Ловлю пульс. А затем делаю непрямой массаж сердца.

Слышу, как сзади шикает Василиди.

— Уйди отсюда. Не смотри. Я кому сказал, Янна.

Повернувшись, нахожу взглядом бледную перепуганную Янку.

— Яна, — зову ее. — Помоги.

Она тут же подлетает ко мне.

— Что, Никитос?

— На вот, возьми, — выуживаю из кармана ключи от тачки и протягиваю ей. — На заднем сиденье стоит саквояж. Тащи сюда. Живее, Яна!

Мельком замечаю недовольную морду Архипа.

«Да пошел ты», — отмахиваюсь мысленно.

И как только Яна возвращается с аптечкой, ищу в своем сундуке необходимые лекарства. Преднизолон, слава богу, есть! А вот и мексидол!

От инъекций парень приходит в себя.

— Ты что это учудил? — смотрю строго.

— Кретин, блин, — слышу сзади гневный шепот Архипа. — Мне только жмуриков на территории не хватало!

— Так Никита его в чувство привел, — замечает негромко Яна и яростно бросает. — Не начинай!

Слышу цоканье каблуков по мраморным ступенькам. Ушла моя любимая. Ну да ничего, я тебя достану из лап этого уродца.

Мальчишка стонет, потирает шею и тихонечко скулит.

— Зачем вы меня спасли? Я без нее жить не могу!

— Ты кого имеешь в виду? — стараюсь удержать парня в сознании и проконтролировать рефлексы.

— Янну! Я влюбился в нее. А она, настоящая леди, совершенно не замечает меня. Вот и сейчас ушла.

— В Янку? Тоже мне нашел невесту. Она старая для тебя. И дерется больно. Мне как-то в глаз снежком заехала. Чуть хрусталик не выбила. Я еще недели две с фингалом ходил. А в пятом классе они с моей сестрой пристегнули рюкзак одного мальчишки к сиденью в автобусе. Всем выходить, а он чуть с креслом не вышел…

— А откуда вы это знаете? — хрипло интересуется наш суицидник.

— Никита Вадимович с Янной с детства дружит, — влезает в разговор Василиди. — И даже жениться на ней хотел. Но выбрала она меня. Понимаешь, Петя… Нужно уважать ее выбор и не лезть сюда со своими спецэффектами.

«Вас это тоже касается, товарищ Макаров», — добавляю я про мысленно и так же отвечаю Архипу. — «Перебьешься! Выбрала она тебя по глупости. А ты замордовал ее, козел драный!»

Дождавшись скорую, сдаю им пациента.

— Голову осторожней. Мог шейные позвонки сломать, — прошу напоследок.

— Если бы не вы, наша помощь уже б не понадобилась, — серьезно кивает врач, а я смотрю на обалдевшего Архипа. Тот, сунув руки в карман, волком глядит на несчастного Петю, а затем, улыбаясь, протягивает мне ладонь.

— Спасибо, бро! Я перед тобой в долгу. Что могу для тебя сделать?

«Отдай Яну», — проносится в башке.

— Да, ничего не надо, — отмахиваюсь легко. — Пойду пройдусь по побережью. Всегда сердце щемит от таких случаев.

— Вещи пусть персонал сразу в номер занесет. Я распоряжусь. Гуляй, отдыхай, мой дорогой!

«Мой дорогой! Бро!» — передразниваю я мысленно. Никогда не думал, что Архип так проникнется. Двуличная сволочь! Стискиваю кулаки, дабы не съездить по носу этому уроду. И кивнув, спускаюсь к морю. Прохожу мимо площадки, где меня били когда-то. Киваю тому самому охраннику, который усаживал меня в машину и настоятельно просил уехать.

— Здрасьте! — улыбается он мне, как старый знакомый. — Архип Пантелеевич велел проводить. Не возражаете против моей компании?

Естественно, мне хочется прогуляться самому, без удушливого надзора Василиди. Но куда деваться? Интересно, что еще удумает мой новый друг и брат. Девку в постель подложит? А фотки потом предоставит Яне?

Нужно как-то переиграть этого сукиного сына. Вот только как? Пока ничего не приходит в голову.

Спустившись на пляж, снимаю мокасины и закатываю брюки. Так и иду по кромке моря. Холодная вода будоражит кровь. Или это Янкина близость. Рукой подать до нее. Где-то тут, в белоснежном дворце, спрятали мою милую. И остановившись, гляжу на высоченное здание, тянущееся вдоль побережья. Две минуты, и ты на пляже. Будто напоровшись на взгляд, смотрю выше. На самом верху замечаю слабо различимое шевеление. Но яркое солнце слепит глаза, и трудно разобрать, кто там стоит.

«Яна…» — нашептывает сердце.

— А на самом верху что? Люксы? — бросаю мимоходом и иду дальше.

— Так это… — чешет репу охранник. — Под крышей пентхаус владельцев. А люксы на пятнадцатом этаже.

— А это что? — кивком головы показываю на виднеющееся вдали здание.

— «Прибой», будь он неладен. Конкурент наш бывший. Но Архип Пантелеевич их быстро в чувство привел. Удрали отсюда. А то вздумали клиентов у нас переманивать. А как бошки им посвинтили, так первые в ментовку побежали.

«Очень интересно! — отмечаю про себя. — Нужно вникнуть в эту историю с «Прибоем». Узнать, кто кому что свинтил. Может, стоит зайти с этого бока? Разыскать хозяев и накопать компромат на Архипа».

И все-таки поговорить с Яной.

«Ты меня еще любишь? Мне нужно точно знать, девочка! — снова поднимаю голову к пентхаусу и пытаюсь разглядеть, кто там стоит у перил. Чуйка мне подсказывает правильный ответ на этот вопрос. А разгулявшаяся фантазия уже рисует смачные картинки. — Яна, Яночка, — мысленно зову я. — Нам нужно свидеться без посторонних? Как мне убедить тебя в серьезности намерений?»

35

Никита

Мою любимую можно сравнить с Рапунцель. Тоже сидит в высокой башне и чего-то там выжидает. Я понимаю, что жизнь с Архипом — не сладкий пирожок. Но могла же как-то дать знать! Прислать эсэмэску! Может, я зря стараюсь, и Яне вполне комфортно с Архипом. Может, ей нравится, когда ею помыкают и следят за каждым шагом.

«Нет, Яна не такая», — вздыхаю тяжело и снова выхожу к морю. И чуть не ору от радости. На пляже бегают уже знакомые мне дети. А сама Яна и еще какая-то женщина сидят неподалеку в шезлонгах.

Ускоряю шаг и тут же останавливаю себя.

«Не беги, придурок! Не дай Василиди повод заподозрить что-то!»

— Привет, — подходя ближе, машу рукой любимой женщине. А на самом деле готов из штанов выпрыгнуть, только бы повидаться с моей ненаглядной. Поговорить… Сейчас я на большее не рассчитываю. Хоть бы увидеться и поболтать. И на том спасибо!

Вот только поговорив со мной, она через пять минут вернется к другому. Сердце сжимается, только стоит подумать о таком.

— Привет, — улыбается Яна. — Как отдыхается?

— Все нормально, — пожимаю плечами. — А ты как?

Беседа не клеится. Язык прилипает к нёбу, а руки в одночасье становятся потными и липкими. Что же это такое, твою мать?

— Знаешь, — смеется радостно Яна. — Твой Гусев женится…

— Да? На ком? — интересуюсь оживленно. Хотя сейчас мне меньше всего хочется трепаться о Гусе. Поговорить бы о нас. Но рядом сидит худая коротко стриженая тетка и внимательно смотрит за детьми и не пропускает ни одного слова из нашей беседы. По повороту ушей вижу! Сбагрить бы ее куда-нибудь!

Перевожу взгляд на совершенно спокойное море, на детей, бегающих по берегу.

— А давайте построим замок! — громко предлагаю я окружающим. Благо в этой части пляжа посторонних нет.

— Да! — дружно вопят близнецы. — Точно! Замок! Мама, ты с нами?

— Ну конечно, — кивает Яна и вслед за мной направляется к небольшой песчаной линии.

— Ну что, Макаров, тряхнем стариной? — открыто улыбается она. — Вспомним, как в детстве куличики лепили в одной песочнице?!

— Я бы что другое вспомнил, — вздыхаю тихо. Подозрительно кошусь на тетку, оставшуюся в тени и копошащуюся в телефоне.

— Марина — мой человек, — коротко бросает Яна и громко кричит. — Народ, ищите ракушки и красивые камушки для украшения. Милана, где твоя лопатка?

Дети разбегаются в разные стороны. И улучив момент, Яна внимательно смотрит на меня. Словно изучает.

— Ты действительно можешь помочь мне уйти от Архипа? — роняет порывисто.

Не успеваю ответить. Наблюдаю, как, вернувшись, дети протягивают матери свои сокровища. Вглядываюсь в веселые пацанячьи мордашки. Пытаюсь найти хоть какое-то сходство со мной или с Ильей. Лихорадочно вспоминаю детские фотки родителей. Если и похожи мальчишки, то только на мою мать. Но им природа по Янкиной линии отвесила. Будто ксероксом поработала. Те же тонкие черты лица и темные чубчики, отливающие рыжиной на солнце. В Милане же больше проглядывает сам Василиди. Внимательные карие глазища, белая фарфоровая кожа и строптивый характер. Вон от няньки по всему пляжу бегает. То ли есть не хочет, то ли менять грязное платье.

— Да, — киваю серьезно, стоит только пацанам отбежать в сторону. — Захочешь остаться со мной или нет, но я приложу все силы, но вытащу тебя из ада, куда ты попала по моей вине.

— Нет, — мотает она головой. Ловко роет туннель из мокрого песка. А я тем временем сверху сооружаю башню. Затем в четыре руки лепим острые пики крыш. А потом, под детский смех и восхищенные возгласы, обкладываем низ замка камешками. Коля с Лешей мне помогают вовсю. А маленькая Милана тоже норовит помочь, но каждый маленький шажок грозит нанести замку непоправимые разрушения.

— Погоди, малышка, — улыбается дочери Яна, и в этот момент меня по башке бьет совершенно бредовая мысль. Шальная и запоздалая. Я бы отдал всю душу и печень в придачу, если б Яна родила моего ребенка.

— Хочу уйти, — тихо говорит Яна, встав на ноги. Отряхивается от песка. Улыбаясь, смотрит на детей, бегающих вокруг замка и повторяющих какую-то странную кричалку.

Тоже поднимаюсь с колен, смахиваю песок с льняных серых брюк.

— Ты поможешь? — еле слышно спрашивает Яна.

— Конечно, — киваю я. — Но фиг отпущу тебя к кому-то другому…

— Мне нужно сначала обрести себя. И только потом устраивать судьбу.

— Хорошо, — рычу негромко. — Но я буду рядом. Не надейся избавиться от меня.

— Ты еще можешь передумать. Встретить красивую девушку. Влюбиться.

- Не фантазируй. Уже встретил и влюбился.

— Уверен? — поднимает на меня улыбающиеся глаза.

— Конечно, — пожираю ее взглядом. — А ты?

— Абсолютно…

Инстинктивно повернув голову, натыкаюсь на спешащего к нам Василиди. Несется, не разбирая дороги. Вон, даже через заборчик перепрыгнул.

— Мы говорим о Гусе и Ленке Лаптевой, — весело напоминает мне Яна.

— А она тут при чем? — спрашиваю изумленно.

— Так он на Лене и женится, — чуть громче заявляет Яна. И подошедший Архип внимательно нас рассматривает. Вроде и хочет заподозрить, а не в чем.

— Кто женится? На ком? — интересуется на полном серьезе.

— Наши соседи, — замечаю мимоходом. — Мой Гусь и Янкина подружка.

— Будет теперь Гусь Лапчатый, — криво усмехается Архип и тут же осведомляется хрипло. — На свадьбу уже пригласили?

— Нет, — морщусь я. — Можно, конечно, напроситься. Но неохота…

— А ты куда? — бесцветным голосом интересуется Яна у мужа. И мне становится не по себе. Чувствую себя лишним и ненужным.

— Началась подготовка к регате. Сегодня первый заплыв. На «Лауре» мотор барахлит. Вызывал механика, — морщится он и, повернувшись ко мне, добавляет. — Слушай, братан… Я тебя с племянницей познакомить хочу. Красивая, послушная… Из нее отличная жена выйдет!

«Вот только этого мне не хватало! — думаю в сердцах. — Чтоб ты скис, Василиди!»

— Папа, папа! Смотри, какой замок! — прыгают рядом дети.

— Кто хочет постоять у руля? — нарочито весело заявляет Архип. — Разрешу подержаться.

— Я, я, — слышится нестройный детский крик.

— Тогда, кто первый добежит до причала, тот и выиграет.

Мальчишки, забыв о замке, устремляются вперед. За ними, подхватив Милану, широко шагает Архип.

— Не соглашайся на Лауру. Она — тупая как пробка. И как собака предана Архипу, — шипит Яна и, подхватив три пары детских сланцев, бежит догонять свою семью.

А я еще долго стою на берегу. Смотрю на море и брошенный замок и думаю. Думаю! Какого хрена мы тогда поссорились? Что-то из-за Дуськи и ее свободы… И каким же дураком нужно быть, чтобы упустить свое счастье! Такое хрупкое и невесомое, будто пушинка. Не удержишь, упорхнет и никогда не вернется. Или как замок из песка. Налетит волна и следа не останется.

36

Хочется казаться равнодушным. Но когда твоя девушка спешит, догоняя какого-то левого мужика, то желание врезать ему по ушам за малым не перевешивает осмотрительность. И плевать, что это ее муж.

Положить с прибором.

Чувствую вакуум внутри живота, будто весь воздух за раз выкачали. Сердце колотится, как сумасшедшее. И с каждым ударом зубы сжимаются все крепче и крепче, а губы превращаются в тонкую полосу.

В голове пустота, а желваки на скулах ходят от бешенства.

Нет, в таком виде нельзя возвращаться в отель. Ни к чему показывать народу свои эмоции.

Стаскиваю с себя штаны и майку. И закинув их на первый попавшийся лежак, захожу в холодную воду. Тотчас же ноги сводит легкой судорогой, а сердце, пропустив удар, колотится, как заведенное. Зато в башке пустота.

«Куда прешь, дурень? — опасливо интересуюсь у самого себя. Но продолжаю идти по холодной и скользкой гальке. Ныряю, ощущая, как стынет кровь в жилах. И мысленно сравниваю себя с Петей Решетниковым. Тот повеситься решил, а я — утопиться. И все из-за прекрасной Яны.

Янна, твою мать!

Аж в ушах звенит, когда так ее называют.

Один гребок. Второй. Третий.

Четко осознаю тот самый момент, когда в голове появляется одна единственная связная мысль.

Я заберу Яну, чего бы мне это ни стоило. Останется она со мной или захочет жить сама, ей решать. Но я подставлю плечо, пусть опирается моя девочка. Я всегда буду рядом.

Чувствую, как разгоняются по артериям красные тельца, подгоняемые лимфой. Как при каждом взмахе расширяется грудная клетка.

Эй, Василиди, сучий потрох, тащи сюда свою накачанную задницу, я тебе люлей наваляю!

Плыву вперед и совершенно не чувствую холода. Зато зреет решимость перевернуть к гребаной матери весь этот цирк-шапито. Надавать по шапке Архипу и увезти с собой Яну с детьми.

Дети… та еще боль!

От меня пацаны или от Василиди, хрен разберешься. Тест бы сделать. Но без согласия Яны не хочу даже думать в этом направлении. На все ее воля. Доплыв до буйка, стучу ладонью по шершавой округлой поверхности.

— Плавательный сезон объявляю открытым! — ору во все горло.

И оттолкнувшись ногами от круглого друга, гребу обратно к берегу. И не сразу замечаю возникшее там нездоровое оживление. Кто-то орет и показывает руками на море. Какие-то парни в жилетах тянут в воду легкое синее каноэ и весла. Оглядываюсь назад. Никого нет.

«Странные люди», — думаю, возвращаясь к собственным мыслям.

Шаг за шагом оттачиваю план, внезапно целиком сложившийся в голове.

Смотрю на виднеющийся за забором долбаный «Прибой» и, перевернувшись на спину, раскидываю руки и ноги в стороны. Вода уже кажется теплой, а от планов даже жарко становится. Мысленно просчитываю, сколько может стоить эта хибара. Мне, естественно, бабла не хватит. Но если взять в долю Агафонова и Марка… И забацать тут нормальный санаторий европейского уровня, то баблосики потекут рекой. Может, и Дениса заинтересовать… Этого… как его… Черного!

— Никита Вадимович, — слышу совсем рядом голос и даже вздрагиваю от неожиданности. — Вам плохо? Держитесь за круг!

— Все нормально, пацаны, — словно очнувшись, уверяю я спасателей и как сумасшедший гребу к берегу.

Мне еще тут балагана не хватало. Народ на пляже пялится на меня, не таясь. А две девицы, расположившиеся неподалеку, перешептываются между собой и, косясь, подхихикивают.

Ехидны хреновы!

Ловлю на себе заинтересованный взгляд, но сделав равнодушную будку, прохожу мимо. Вытираю лицо и тело рубашкой и, прихватив штаны, возвращаюсь в гостиницу. Горячий душ и обед в номер — единственное, что мне сейчас требуется.

А еще сон. Крепкий, без сновидений. Нужно восстановить силы. На одних злости и гневе далеко не уедешь. Мне Яну отсюда выцарапать надо. Вот только в этот балаган вход — рубль, а выход — пять. Трудная задача, но я справлюсь.

А проснувшись, первым делом звоню Марку.

— Ты вечером будешь? Я подъеду…

Плюс еще нужно заехать домой. Позвонить кое-кому из одноклассников. Ну и Гуся поздравить со свадебкой!

На территории «Жемчуга» я избегаю любых телефонных разговоров. Наверняка тут везде понатыканы диктофоны. Из соображений безопасности, разумеется. Поэтому ближе к вечеру, когда гости отеля толпами стекаются на ужин, а персонал, вымотанный до предела, с нетерпением ждет пересменки, я спускаюсь по черной лестнице на первый этаж. Серая куртка, похожая на рабочую, и бейсболка помогают мне остаться неузнанным. Немного вжимаю голову в плечи и, ссутулившись, смело прохожу мимо сотрудников офиса. Оставленная в номере дисконтная карта Спортмастера всунута в паз устройства, отвечающего за энергоснабжение. А работающий телек дополняет композицию «Глупый баклан отдыхает».

Быстро пересекаю небольшой дворик с елочками и, выйдя на соседнюю улицу, поднимаюсь чуть выше к элитному жилому комплексу, к воротам которого идеально подошел мой брелок с Васильевского острова. Завожу Крузак и, выехав на проспект, смотрю в зеркало заднего вида. Хвоста нет, и ладушки!

«Штирлиц хренов», — усмехаюсь мысленно. Но иначе нельзя. Слишком много поставлено на карту. Где сейчас владелец «Прибоя»? Его Василиди вбил в землю по самые плечи, или чувак отделался легким испугом? Нужно накопать всю информацию. И действовать!

Дома первым делом достаю старенький папин самсунг и с него звоню Славке Крылову. Он у нас самый умный был в классе. Окончил юрфак и сейчас работает начбезом в очень крутой корпорации. Золото они добывают или бриллианты… не помню.

— Мне твоя помощь нужна, дедушка, — вздыхаю в трубку, когда разговоры за жисть иссякают.

— Что хочешь, Вальтер? — хмыкает довольно Славка, называя меня старым школьным прозвищем. Эх, были времена!

— Мне нужны уши и глаза, — бросаю отрывисто, имея в виду прослушку и диктофоны.

— Много?

— Да сколько найдется…

— Будет. Только сам приезжай или кого надежного пришли…

— Понял, — роняю лениво и тут же перезваниваю Гусю. Поздравляю коротко и спрашиваю, как ни в чем не бывало. — А как же свадебное путешествие? Зажал, небось?

— Да ты сам посуди, — стонет Гусев. — Сейчас все так дорого… Я смотрел цены на Красной поляне. Я столько не зарабатываю…

— Жмот, — выношу диагноз и добавляю весело. — Приезжайте ко мне в гости. Дом все равно пустой. На недельку или две.

— Да не, неудобно, — блеет дурное пернатое.

— Считай это свадебным подарком, Гусев, отказы не принимаются!

— Спасибо, мой дорогой! Выручил! — радостно восклицает Гусь. — Ленка все нервы вытрепала с этой свадьбой. Мы обязательно приедем!

— Вот и отлично, — довольно хмыкаю я и, подойдя к зеркалу, смотрю на свою хитрую рожу.

«Манипулятор хренов, ты, Макаров», — говорю собственному отражению. И найдя Славку Крылова в Ватсапе, дурниной ору в микрофон.

— Летят перелетные гуси-и-и!

37

— Ты только не борзей, Никитос, — замечает спокойно Марк. — Иначе без головы останешься. Василиди ее быстро снесет. Давай-ка, успокаивайся… Сейчас мои девочки стол накроют. Поужинаем вместе. Заодно мне про этот «Прибой» расскажешь. Очень интересная тема.

Исподволь наблюдаю, как маленькая Лея помогает матери накрывать на стол. Расставляет тарелки и приборы. Важно выкладывает салфетки. Покосившись на Марка, замечаю гордый отцовский взгляд. И в глубине души чувствую легкую досаду. Вот у кого все давным-давно разложено по полочкам. Жена, дочь, бизнес и дом на Красной поляне. А у меня из вышеперечисленного — ничего. Дом, и тот папин.

Ни на что особо не надеясь, рассказываю свой план о реконструкции «Прибоя».

— Нужно только на хозяев выйти. Выкупить без посредников. Можно отличный санаторий прямо на берегу замутить.

— Я попрошу отца, — кивает Марк. — Его люди быстро всех живых и мертвых найдут. Но пока никому не рассказывай. Даже Яне. Узнает кто из окружения Василиди, будут неприятности. В разговоре лучше не упоминать. С Мишкой я сам свяжусь. Твой телефон и номер в отеле наверняка на прослушке.

— Ага, по белой нитке хожу, — усмехаюсь криво.

А когда возвращаюсь обратно в город, звоню с левой симки Артуру Цемерову.

— Узнал?

— Конечно. Что-то надумал?

— Ага, — вздыхаю устало. — Мне бы с Яной поговорить без свидетелей. Можешь выяснить, когда Василиди уедет куда-нибудь?

— Все и так известно. Скоро начинается регата. Архип всегда участвует. Это его детище любимое. Яна с детьми будет смотреть только генеральную репетицию и потом саму регату. А до этого почти целый месяц Архип будет в отеле наездами.

— А она хоть иногда спускается вниз?

— Иногда, — хмыкает Артурчик. — Как в личном, не могу сказать. А вот по рабочим моментам у нее все регламентировано. По средам королевна наша проводит собеседования с кандидатами на топовые должности. Вот, кстати, на следующей неделе будет юристов собеседовать.

Значит, уволил Архип девчонок. А зря! Вот же гад все-таки!

— А по вторникам и четвергам Янна проводит планерки с персоналом. Это в конференц-зале обычно происходит. Где вы договоры подписывали.

— Понял, — роняю отрывисто. — А собеседования она где проводит?

— Архип не любит, когда посторонние шарахаются по отелю. Знаешь, как бывает. Пришел на собеседование, а уже обедает в ресторане или, того хуже, клеит кого-нибудь из гостей. Поэтому у нас служба персонала находится в отдельно стоящем здании.

— Охрана? Камеры? — уточняю я, глянув мельком в бурлящие воды Мзымты.

— Все по минимуму. Есть камеры. На служебном входе стоит охранник. Он проверяет документы и запускает посетителей в строго назначенное время. На собеседовании вместе с Янной обычно присутствуют еще топ-менеджеры. Юристов выбирать меня тоже припахали.

— Да-а, жиза, — соглашаюсь я и неожиданно предлагаю. — Артур, давай встретимся, а? Кофе попьем. Поболтаем.

— А давай! — смеется он. — Только подальше от любопытных глаз. Записывай адрес.

Вбиваю в навигатор данные и уже через десять минут подъезжаю к неприметному кафе.

Разговор с Артуром сразу становится похож на заговор.

— Сколько у меня время? — спрашиваю напоследок.

— Не более получаса. Я организую себе срочное дело, но смогу оставить вас наедине минут на десять-пятнадцать. Больше не проси. Сам подставлюсь и вас подведу. У Архипа везде глаза и уши.

— Достаточно, — киваю устало и, вернувшись в номер, начинаю прорабатывать план. Элементарный, но очень дерзкий.

На территорию проникать нет нужды. Я живу в непосредственной близости и даже с балкона собственного номера вижу вагончик с надписью «Служба персонала». Осталось дело за малым.

Одно не дает мне покоя. Эта странная история с повешенным. Ну не похож Петя Ратников на суицидника. Да и на Янкиного влюбленного совершенно не похож. Он не пожирает ее глазами. Не ищет встреч. Даже особо не смотрел на свою возлюбленную, когда я привел его в чувство. Да и самоубийство на глазах у сотен гостей выглядит совершенно странным. Если не сказать глупым. Выхожу на балкон вдохнуть немного свежего воздуха.

«Не суди о людях по собственным меркам, — проносится в голове голос бабушки Кати. — И сто раз подумай, прежде чем отбивать жену у мужа. У них дети малые!»

Поднимаю глаза к усыпанному звездами небу. И неожиданно усмехаюсь. То, что всегда презирал и считал недопустимым, теперь планирую совершить сам.

Владислав Зубов, Хоук, будь он неладен! Мамин одноклассник и любовник. Как же я ненавидел его! Мечтал, чтобы он раз и навсегда отвял от нашей семьи. Даже как-то раз ходил вместе с братом бить ему морду. Но Влад потер тогда лысую башку. Посмотрел на нас печально и заявил.

— Пусть решает Нелечка. Я ее любую волю приму.

И теперь, спустя десять лет после маминой смерти, я готов подписаться под каждым словом.

— Яночка, как решишь, так и будет, — шепчу, почти не шевеля губами. И мысленно удивляюсь крутому виражу, преподнесенному мне судьбою. Ситуация точно такая же, только мне предстоит сыграть на другой стороне.

Дети… Они поймут. Все лучше, чем жить в постоянном страхе. Скажут они потом спасибо или проклянут? Не знаю. Это их выбор. А наше дело — жить своей жизнью и не озираться по сторонам. Идти к намеченной цели, не сворачивая.

Если бы мама хотела уйти к Хоуку, она бы так долго не раздумывала. Не нервничала бы и не умерла молодой. Что теперь горевать?

Отметаю прочь все домыслы и воспоминания и внимательно смотрю на небольшое зданьице, примостившееся около забора. Сколько же там напихано камер наблюдения?

«А какая разница? — обрываю собственные раздумья. Меня интересуют только те, что висят над входной дверью. Сколько их, пытаюсь разглядеть в свете фонаря. Одна или две? Намазать бы их воском или желе. Но нет, такой вариант не подходит. Архип сразу заподозрит меня. Нужно призвать на помощь высокие технологии. Глушилку какую-нибудь задействовать, что ли?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​38

Яна

— Быстро пропустите, — слышу знакомый нахальный голос. Краем глаза замечаю, как напрягается Архип. Продолжаю есть как ни в чем не бывало. А муж, откинув в сторону нож и вилку, поворачивается к двери.

Никто не смеет входить в белый кабинет, когда Архип Пантелеевич изволит завтракать. Всем известно, что это время он полностью посвящает жене. Поправляю рукав блузки. Ни к чему посторонним видеть синяки на моем запястье. Опускаю голову, когда в зал врывается Никита. Быстро подходит к нам и, совершенно спокойно взяв стул, садится за наш столик.

— Не помешаю? — интересуется с ухмылкой. — Дело есть, Архип. Привет, Яна…

— Ты мне скоро сниться будешь, — цедит муж и взмахом руки подзывает официанта. — Заказывай, что желаешь, Никита Вадимович. Позавтракаем и побазарим.

— Омлет, бекон, чашку кофе, — отрывисто диктует Макаров и, как только официант отходит, заявляет еле слышно. — А ты в курсе, что спасенный нами Петя Ратников — внук владельца «Прибоя»?

— Бергера? — удивляется Василиди. — Не знал… А откуда сведения?

Я вижу, как напрягается муж. Наша служба безопасности проморгала заклятого врага. До сих пор стоят в ушах крики Бергера.

«Не будет вам жизни до седьмого колена!»

Так, кажется. Чувствую, как по спине пробирается холодок страха. За себя. За детей. Это еще одна причина, почему я до сих пор живу с Архипом и не развожусь. По большому счету я сто раз могла уехать в родной город. Зайти в судмедэкспертизу и снять побои. Алина сколько раз предлагала поселиться у них или в пустующей который год квартире на Ломоносовской. Но там нет охраны. А я до сих пор иногда подскакиваю ночью, когда мне снится Бергер и те старые разборки. Да, победил Василиди. Вынудил хозяина «Прибоя» бросить все и уехать за границу. Вот только я живу в постоянном страхе. И издевательства мужа ничто по сравнению с местью Бергера.

— Как выяснил? — нервно бросает Василиди. — Мои вроде пробивали…

— Их бы самих кто прибил. Раз мы входим в бизнес, Архип, — важно заявляет Макаров, — то просчитываем все риски самостоятельно. Нам с Марком ваши междоусобицы ни к чему. Главное — заработать бабки. Поэтому каждый из нас навел справки. Я по своим каналам, Лернер по своим…

— У папы спросил, небось, — хмыкает Архип и кривится недовольно. — Яблоко от яблони. Камилла у нас тут драку устроила. А твоя сестра с моей женой тоже кулаками помахали, — цедит недовольно. А твои каналы — это кто?

— Фейсы, — пожимает плечами Макаров и абсолютно равнодушно режет бекон. — Сначала я получил сведения. Потом Марк перепроверил. Ошибка исключена.

— А ты почему забеспокоился?

— Не нравится мне этот тип, понимаешь? Ну, ведет он себя как-то странно. Может, на серфе его действительно в шторм вынесло, не знаю. Но все остальное — драмкружок имени Брюса Уиллиса.

— Почему? — снова допытывается Архип.

— Реакция тела. Наш организм врать не приучен и выдает правильные реакции. А человек думает, что может всех обмануть и изображает великую любовь к Яне. А когда она рядом, то на нее даже не обращает внимания. Или это повешение странное. От чего Ратников отвлекал твою охрану, Архип? Или на что проверял?

— Ты прав, — кивает Василиди. — Никто не станет вешаться в многолюдном месте, а найдет закоулок потише. Спасибо, что предупредил, — кивает серьезно. — Только на будущее, Макаров. Мы с женой любим позавтракать вдвоем. Это только наше время, понимаешь? Поэтому в следующий раз я тебя взашей выпру. Не обижайся. Хорошо?

Архип, конечно, в своем репертуаре. Угрожает всем, не подумав. И мне кажется, Никита сейчас должен обидеться и уйти. Чувствую, как от стыда и отчаяния меня охватывает жар. Машинально приподнимаю рукава, совершенно забыв о последствиях. И этот жест не остается не замеченным Никитой.

— А теперь слушай меня, партнер, — невозмутимо заявляет Макаров. — Если еще раз на Яну руку поднимешь, я тебя в хлам изобью. Будешь потом до конца жизни на обе ноги припадать. Уяснил?

— Ты сильно не борзей. Не надо, — осклабившись, кидает Архип.

— Хорошо, — с гадкой улыбочкой кивает Макаров. — Вот только наш сегодняшний разговор передам Марку. Ты же в неадеквате, Василиди. Это я тебе как врач говорю.

— Да что ты, — криво усмехается муж. — Думаешь, Марк тебя послушает?

— Уверен.

Встаю из-за стола, собираясь поскорее уйти наверх к детям. Уже небось проснулись. Не собираюсь терпеть эти разборки. Сейчас еще меряться начнут, у кого больше. У Никиты. Я точно знаю!

Сегодня с утра зарядил мелкий дождь. На улице гулять нет смысла. Сейчас бы завалиться в кровать вместе с малышами. Читать книжки, беситься, а потом, обнявшись, уснуть.

«Наверное, так и сделаю», — думаю, выходя из лифта. Архип уедет по делам своей дурацкой регаты. Собеседования с кандидатами у меня начинаются после обеда.

Мысленно сержусь на Никиту. Зачем он доводит до бешенства Василиди? Чего добивается? У моего мужа отвратительный, совершенно непредсказуемый характер. И после такой выходки обязательно последуют меры.

Архип поднимается сразу за мной. Якобы за документами. Долго роется в сейфе и в письменном столе. Кому-то звонит и ругается на греческом. А затем выходит в гостиную, где я плету косички Милане, и без всяких предисловий заявляет.

— При первой же возможности уедем в Грецию. Ты же любишь Родос, моя дорогая. А там в тиши подумаем над нашим основным проектом.

Вздрагиваю, понимая, к чему он клонит.

— Да, — улыбаюсь, стараясь не выдать страх и отчаяние, — на неделю можно съездить в отпуск.

— Нет, милая, — отрезает супруг, направляясь к двери. Останавливается, смотрит на меня выжидательно. — Какой, на фиг, отпуск, Яна? Думаю, мы переедем туда насовсем.

На автомате доплетаю дочкину косу. Надеваю на хвостик розовую резиночку и, взяв малышку на руки, целую в макушку.

Ощущаю самый лучший в мире запах и вздыхаю украдкой.

Макаров, какой же ты придурок! Почему, появившись в моей жизни, ты снова рушишь все до основания?! Почему?!

39

Яна

Целый день я брожу как сомнабула. Греция, мать вашу! Что я там забыла? Но спорить с мужем бесполезно. Он уже все решил. Естественно, Никита не виноват. Все дело в Бергере. Если он объявил войну, то не остановится ни перед чем. Архип боится. И правильно делает.

Но и Греция — не вариант. Кто хочет достать, тому границы не помеха. Да и мне там будет плохо. Детям тоже. Фактически полная изоляция. И тогда Архип точно не станет сдерживаться. Хожу по кабинету, не зная, что предпринять! Наверняка время еще есть. Никто не снимается с места и не рвет когти через три моря. Но все мои надежды рушатся, когда за обедом я спрашиваю мужа.

— Когда ты планируешь переезд?

— После регаты. Только это наш маленькая тайна, моя дорогая, — сипит Архип, притягивая меня к себе. Пальцы цепко хватаются за шею. Больно давят. — Поняла?

— Да, любимый, — шепчу, склоняя голову. — Я просто хотела решить, что взять с собой. Надо же собраться…

— Никаких сборов, Янна. Уедем по-тихому. Никто не должен знать. Особенно этот твой друг. Но это хорошо, что он здесь появился. Эта святая троица отвлечет ненамного Бергера.

— Так, может, он продаст Агафонову и Лернеру «Прибой». Я думаю, они сделают ему выгодное предложение…

— Я думаю, — передразнивает меня Архип. — Ты не умеешь, Янна. Даже не прикидывайся умной. Все и так знают, что ты у меня глупенькая. Дальше кадров ничего не видишь. Они, само собой, решают все, но не до такой же степени.

Вырываюсь из жестких объятий. Отхожу к перилам. Смотрю на море. Конечно, прекрасно обедать и ужинать на свежем воздухе. Обалденно, когда у детей няни и гувернантки. И нет никакой необходимости думать о хлебе насущном. По мнению многих, я счастливая женщина. Вот только никто не видит, что творится за высоким забором. Если здесь, в отеле, мало кто замечает мои синяки и ссадины, то в Греции на семейной вилле мне придется рожать каждый год или терпеть побои. Третьего не дано. Но изменить Архипа я не в силах. Он словно не слышит меня. Или выворачивает мои слова в свою пользу.

— Ты не забыла о наших планах? — заявляет Архип, откидывая в сторону салфетку и подходя ко мне сзади. — Может, пойдем в спаленку? Завесим окна и отключим телефоны? Нам нужно постараться, Янна. Времени осталось немного. К лету нам нужен положительный результат.

Муж говорит, а у меня от ужаса поднимаются волосы дыбом. Сжимаюсь внутренне, желая только одного. Стать невидимой. Подхватить детей и удрать. Но шапку-невидимку еще никто не изобрел. А поэтому придется сражаться самой.

— Может, объяснишь, что происходит? — спрашиваю, вытягивая губы в мучительной улыбке. — Зачем нам сейчас нужен еще один ребенок? Мы же решили остановиться на трех.

— Старый Пантелей скоро помрет, — морщится муж, имея в виду своего деда. — Но этот сукин сын просто так не сойдет в могилу. Он решил устроить шоу, Янна. И разделить все свое имущество между детьми и внуками.

— Подожди, — охаю я. — Он же хотел отдать все Ставросу. Называл его своим единственным наследником.

— Это все в прошлом, моя дорогая. Ставрос не оправдал доверия деда. Что-то они там не поделили… И теперь условия меняются. Впрочем, это нам на руку. Никогда не дружил с кузеном, и не собираюсь, — хвастливо заявляет муж. — На кону стоит «Артемида». А это совершенно другого класса отель. И наша доля в нем будет рассчитываться исходя из числа всех наследников. Даже потенциальных. Одним словом, Янна, это точно будет беременность на миллион баксов. Давай, милая, постарайся.

Рука мужа скользит по моей щеке. Пальцы слегка касаются рта.

«Если он меня сейчас поцелует, — думаю со страхом и отвращением, — меня просто вырвет».

Архип тянется, но в последний момент отстраняется.

— Пойду, милая. Мне только дай волю. Утяну тебя в спальню. А дел полно. Хочу сегодня погонять по акватории… Кстати, — смотри на меня серьезно. — Приглашай на ужин Никиту и Лауру. Хочу их свести. Моя кузина его быстро к рукам приберет. Хорошенько выдоит и выкинет за ненадобностью. Сама знаешь, какая она неугомонная.

— Хорошо, — киваю, стараясь сохранить спокойствие. — Позвоню твоей сестре. А Никите передам приглашение через ресепшн. У меня нет его номера.

— Правда? — косится муж, и только сейчас до меня доходит, что это была проверка.

— На семь часов назначить? — стараясь скрыть волнение, интересуюсь равнодушно. — Ты успеешь вернуться?

— Да, к шести буду, — кивает Архип. — У тебя, кажется, собеседования. Не опаздывай, дорогая. Если хочешь, спустимся вместе. Провожу тебя до приемной.

— Я планировала принять душ, — сообщаю первое, что пришло в голову. — Жарко сегодня. Надену блузку полегче, а запястья закрою браслетами.

Муж морщится. Не любит, когда напоминают о его вспышках ярости.

— Может, никуда не пойдешь? — спрашивает лениво и тут же предлагает. — Ложись, поспи. Тебе нужно восстановить силы, Янна. Какая разница, кто здесь будет работать юристом?

— Ты планируешь продать отель? — изумленно гляжу на мужа. — Ты же столько сил вложил в него…

— Пока не знаю, — усмехается он. — Но идея отличная. Сбагрить «Жемчуг» Бергеру или Лернеру. Или стравить их. Пусть передерутся за лакомый кусок и оставят нас в покое.

— Я в этом ничего не понимаю, — отмахиваюсь нервно. И как только муж уходит, вваливаюсь в душ. Прохладная вода приводит мысли в порядок. Сейчас нужно решить, как быть дальше. Остаться в России или уехать с Архипом. И обязательно вытащить спираль, поставленную в последний приезд к Макаровым. Завтра же скажусь больной и съезжу в клинику. Если Архип узнает, изобьет как собаку.

На негнущихся ногах спешу в спальню. Надеваю белое платье в пол. Сплетаю волосы в узел и спешу на собеседование. Главное, не опоздать!

— Кто там у нас первый? Давай анкеты, — прошу Артура.

— Вот, держите, — передает мне несколько листиков. — Если не возражаете, Янна Сергеевна, я выйду минут на пятнадцать. Важный звонок.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Конечно, — киваю я. Сама не люблю это дурацкое шоу. Но куда деваться? И отринув прочь глупые мысли о моей несчастливой судьбе, гляжу на первую анкету и не верю своим глазам.

Гусев Андрей Валерьевич… юрист по международному праву… Опыт работы — 10 лет

Полное совпадение фамилии, имени и отчества с соседом Макаровых настраивает меня на веселый лад. Интересно, какой он, этот клон Гуся. Но когда дверь открывается, я вскрикиваю от удивления.

Никита.

Сказать ему сразу, что время упущено?

40

Макаров прикрывает дверь и быстрым шагом направляется ко мне.

— Сюда нельзя, — шиплю, поднимаясь из-за стола. В страхе машу руками. Но подлетев к Никите, сразу попадаю в его объятия.

- Тебе положено собеседоваться полчаса. Приступай, — шепчет он. — Нам нужно поговорить серьезно, Яна.

— О чем? — спрашиваю, смотря на любимого снизу вверх.

Растворяюсь в его взгляде. И ловлю себя на мысли, что готова стоять так вечно. Никита рядом. И в кольце его рук я чувствую одно абсолютное счастье.

— Яна, Яночка, — шепчет он, наклоняясь ко мне с поцелуем. — Как же я соскучился по тебе. Ты мне каждую ночь снилась, девочка. Но я и представить не мог, какая ты сладкая.

— Никита, — шепчу, притягивая к себе любимого. — У нас ничего не выйдет. Уезжай. Предупреди Мишу с Марком. Пусть выводят деньги, пока ветер без камней. Архип что-то затевает… Я боюсь…

— Яна, — Макаров обхватывает мое лицо обеими ладонями. Улыбаясь, целует в нос. — Помнишь, мы когда-то условились. Всего два правила. Не врать и не бояться.

— Архип хочет увезти нас с детьми в Грецию, — выдыхаю в отчаянии. — Уже все решено.

— Тем лучше, — кивает Макаров. — Значит, пора переходить к военным действиям. Хватит. Поигрались в друзей. Завтра начинаем войну.

— Сегодня вечером праздничный ужин. Тебе должны были передать приглашение.

— Кажется, есть, — серьезно киваю я. — Вот и будет случай надрать задницу Василиди.

— Будь осторожен, — тихо причитаю я, положив голову на грудь любимого. — Архип — мужик мстительный. И еще. Лаура — самая настоящая дрянь. Они с Архипом хоть и двоюродные, но как два однояйцевых близнеца. Постарайся не влипнуть, Макаров!

— Не беспокойся, все под контролем, — небрежно бросает Никита, дурашливо улыбаясь. — На вот, — протягивает мне маленькую брошку. — Там камера, Яночка. В случае опасности сразу включай, — шепчет он, протягивая мне безделушку. — Под листочком бусинка, видишь?

Смотрю завороженно на Никиту и глазам не верю.

— Откуда? — только и могу выдохнуть.

— Гусь привез от дедушки, — улыбается Макаров.

А я, догадавшись, хихикаю. И сразу будто попадаю в школу. Отчетливо вспоминаю Славку Крылова и Гуся. Еще каких-то ребят. Чувствую себя веселой и беззаботной. А еще влюбленной в Никиту Макарова. Я его всегда любила. Всегда-всегда!

— Девочка моя, — шепчет он. — Я уже голову сломал, пытаясь вызволить тебя из этого плена. Как же ты в него угодила, родненькая?

Сграбастав меня в охапку, Никита целует волосы, губы, влажные от слез щеки. Прокладывает дорожку по шее и спускается чуть ниже к декольте. Тело, которое я считала уже ни на что не пригодным, вибрирует, отвечая на каждую ласку.

— Я люблю тебя, — шепчу, стараясь подавить стон. — Что же мы наделали, глупые!

— Нормально все, малыш, — хрипло бросает Макаров. — Достану я тебя из этой клетки. Потерпи немного. Еще чуть-чуть, ладно?

— Никита, — шепчу, хватаясь за руки любимого. — Пожалуйста, не надо. Архип нас убьет. У него много власти и денег. Мы не справимся с ним.

— Посмотрим, — морщится Макаров. — Ты, главное, верь мне, пупсик, — фыркает как ежик, называя детским прозвищем. Сдерживая слезы, утыкаюсь лицом в грудь Макарова. Только бы не разреветься!

Провожу рукой по широким мускулистым плечам, словно хочу их запомнить на веки вечные.

— Я люблю тебя, — шепчу самое заветное признание и чувствую, как пальцы любимого приподнимают мой подбородок. Губы Никиты слегка касаются моих, будто пробуют наощупь, пытаясь вспомнить, какие они на вкус. А потом впиваются в мои коротким требовательным поцелуем.

— Ты моя, Яна. Только моя, — шепчет Макаров, усаживаясь на стол. Будто куклу ставит меня между расставленных ног, обтянутых темными джинсами. И снова приникает к моим губами страстным и дразнящим поцелуем.

— Девочка моя, — руки Никиты скользят по моей спине, легко оглаживают ягодицы и снова возвращаются наверх. — Какая же ты невообразимо сладкая, — бормочет он.

— Сюда могут войти, — шепчу я. — Вот если бы где-нибудь встретиться… Я придумаю что-нибудь…

— Маякнешь? — улыбается Макаров.

— В брошечку продиктую, — мурлычу довольно, словно кошка. — А сейчас уходи, — прошу негромко. И даже не представляю, как смогу оторваться от любимого.

Но вот в предбаннике слышатся шаги и громкий голос Артура.

— Да, Архип Пантелеевич, сейчас все передам Янне Сергеевне.

Отскакиваю от Никиты, как ужаленная. Во все глаза смотрю на нашего коммерческого директора. Что он успел заметить? Но Артур не дурак. Даже если чего-то не знал, догадается…

И его верность Архипу всем известна. Вернее, его двуличие и подлость. Недаром к его фамилии обычно добавляют приставку Ли. Лицемеров! Наблюдаю, как заговорщицки переглядываются Никита с Артуром, и замираю в ужасе. Неужели Цемеров помогает моему Макарову? Бред какой-то!

Хуже сообщника не найти. Архип все узнает из первых рук.

Мы пропали, мамочка моя дорогая!

Хватаюсь руками за лицо, пытаясь унять пылающий румянец. Но никакого результата.

— Я пойду, полежу, — бросаю капризно. — Хочешь, проведи собеседования сам, или перенесем на завтра, — предлагаю я первому заму и главному соглядатаю Василиди.

Он смотрит на каждого из нас пристально, словно подбирает забытые слова.

— Как пожелаешь, Янночка, — улыбается довольно. — Архип звонил. Просил тебе передать, что уже едет обратно. Тренировка сегодня не состоялась. В некоторых яхтах обнаружили взрывчатку.

41

Никита

— Это шутка такая? — высокомерно вскидывается Яна.

— Ага! — ржет Артур. — А вы поверили! Видели бы вы свои рожи!

— Вот ты придурок, Цемеров, — замечает она недовольно. — Сейчас придут соискатели. Повесели их. Клоун, блин!

— А ты? — смотрит он подозрительно. Перескакивает взглядом с нее на меня.

— Пойду наверх. Приму таблетки и посплю. Голова раскалывается, — взмахивает Яна рукой и гордо удаляется из кабинетика.

Не спешу следом. Кругом полно соглядатаев, считающих своим долгом донести Василиди ценную информацию.

Главное мы сказали друг другу. Теперь нужно придумать план отступления и сбежать. Пусть даже заграницу. Нанять нормального адвоката, который бы развел мою милую с этим ублюдком. И жить спокойно.

Я, конечно, верю в судьбу. Яна обязательно вернется ко мне. Но в силу технического прогресса я тоже верю безоговорочно. Поэтому с помощью пары умельцев, присланных Славкой Крыловым, установил собственные камеры наблюдения, слегка попортив местные. Они, конечно, что-то там показывают. Но теперь прекрасно реагируют на наш пульт управления. Щелкнешь незаметно, и на одну-две минуты рябь на экране обеспечена. А много ли мне надо? Зайти в нужное помещение, дождаться любимую и слегка припереть ее к стеночке. И чтобы никто об этом не догадался. Теперь нужно Василиди чем-то занять.

Но Греция эта! Будь она не ладна! Если Архип решит бросить «Жемчуг» и податься на историческую родину, фиг я выцарапаю Яну из его лап.

— Что же его так напугало? — бурчу под нос, выходя на улицу мимо охраны. Иду по извилистой улочке, усаженной каштанами. И зайдя в парк, плюхаюсь на первую попавшуюся лавку, стоящую «лицом» к морю. Смотрю на безмятежную синюю гладь и внезапно понимаю, что мне тут уже надоело. Хочется вернуться обратно в Питер. Кто бы сказал, не поверил… Но я соскучился по свинцовому Питерсому небу и по темным водам Финского залива. Только Яна удерживает меня здесь.

Может, уговорить ее сразу махнуть в Питер? Купить заранее билеты на самолет. Пройти на посадку перед окончанием регистрации… А там пусть Василиди локти кусает.

Этот вариант мне кажется самым подходящим. И без всякого компромата можно обойтись. Но что-то мне подсказывает, что в случае с Архипом нужно иметь в запасе несколько козырей. У него у самого наверняка крапленая колода в рукаве.

Тяжело поднимаюсь с места, оглядываюсь по сторонам. Вижу невдалеке детскую площадку. Малыши бегают вокруг горки. Визжат, догоняя друг друга.

Здесь можно было бы спокойно поговорить, — думаю я. — Толку поджидать Яну в коридоре или назначать свидания в укромных уголках. Даже при охране можно переброситься парой слов или обменяться номерами телефонов.

От осознания собственной тупости хочется дать себе хороший бодрящий пендель. За поцелуями и обнимашками я совершенно забыл о деле. Свела меня с ума Яночка. Впрочем, как и обычно!

«А ты, баклан, все прощелкал, — злюсь на себя. Сунув руки в карманы, раздраженно гляжу на море. Замечаю разноцветные паруса маневрирующих по акватории яхт. Красивое зрелище. Интересно, на какой из них Василиди? И наблюдает ли Яна с детьми за репетицией?

На короткий миг словно наяву ощущаю, как Яночка всем телом прижимается ко мне. Даже дыхание ее чувствую.

«Я люблю тебя! — слышится или мерещится ее голос с легкой хрипотцой. Снова чувствую, как сминаются ее губы под моим натиском. И как только наши языки переплетаются в замысловатом и божественном танце, у меня сносит крышу.

Усилием воли отгоняю воспоминания прочь. Вдыхаю теплый бриз и вновь осматриваюсь по сторонам.

Парк. Море. И я один.

Спустившись на набережную, быстрым шагом спешу к отелю. И неожиданно понимаю, что я все так чудесно распланировал, но совершенно забыл узнать у Яны. Хочет ли она жить в Питере? Или мечтает вернуться домой? Жить рядом с подружками… Ответов на эти вопросы у меня нет. Зато я просто уверен, мне с Яной будет везде хорошо. Даже на этом чертовом море. В любой точке Земного шара…

Смотрю на часы. Кажется, я опаздываю. Архип сказал, Архип сделал. Вот только мне зачем это дурацкое знакомство с какой-то Лаурой? На фиг она была бы мне нужна?! Ясен пень, Василиди хочет меня сбить с толку и, скорее всего, подставить. Но самый простой способ уклониться от неприятного знакомства — не пойти на встречу. Спутать планы противника и избежать подставы. В том, что Василиди расстарается, я ни минуты не сомневаюсь.

— Никита! О чем задумался? — окликает меня сзади знакомый голос. Поворачиваюсь, чертыхаясь в глубине души. Архип. И с ним какая-то смазливая девица. Но такая красота меня не трогает. Слишком идеальна. Наверняка какой-то пластический хирург постарался.

— А я думал, ты еще по волнам рассекаешь, — замечаю хмуро.

— В доке был, — весело отмахивается он. — Сегодня рассекают другие. А мы уже на низком старте…

— Когда намечается заплыв?

— Послезавтра, — словно кот, щурится на вечерней зорьке Архип. — Кстати, это Лаура, — поворачивается он к заскучавшей девице.

— Очень приятно, — киваю я и тут же попадаю под огонь плотоядного взгляда. Такая обуглит своими шарами, а потом сожрет с костями.

— Хорошо, что тебя встретил, Архип, — вздыхаю тяжко. — Вынужден отказаться от приглашения. Не обижайся, бро. Желудок прихватило. Вероятно, съел что-то несвежее.

— У меня в ресторане? — набычившись, вскидывается Архип. — Не может быть. Я слежу. У нас все свежее.

«Вот это я влип!» — хмыкаю мысленно. И переобуться в прыжке не получится.

— Да ко мне дружбан заезжал за ключами, — роняю нехотя. — Мы с ним по пирожку умяли. Он с собой привез.

— А-а, — тянет губы в улыбке Архип. И я вижу, как его слегка попустило. Шутка ли, обвинить его собственное детище…

— Поеду домой, — говорю со вздохом. — Попрошу экономку сварить куриного бульона…

— Так зачем же ехать? Куда больному за руль? — изумленно всплескивает руками Архип. — Сейчас распоряжусь. Принесут супчику горяченького прямо в номер. Врача сейчас позовем.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Да я вроде и сам доктор, — пытаюсь отмахаться от назойливой заботы. Но Архипа словно несет.

— Вот и Лаура с тобой посидит. Стакан воды принесет…

— Да я не при смерти, Архип. Не надо суматохи. Суп могу и в ресторане похлебать. Сразу легче станет.

— Тогда пойдем, — радостно вещает Василиди и, взяв под руки меня и Лауру, настойчиво ведет к ресторану.

42

Яна

Спускаюсь в ресторан сразу после звонка Архипа. По его воркующему слишком мягкому и развязному тону понимаю, что дело плохо. А значит, нужно сделать упреждающий ход.

Семейный обед? Прекрасно!

— Соберите детей, — прошу Марину Евгеньевну. — Они пойдут со мной.

— Мама, мы не хотим, — ноет Никос.

— Нам нужно доиграть в войнушку, — вторит ему Алексос. Смотрю на веселые рожицы сыновей и готова их расцеловать. Никуда не пойти.

— Ну и не надо, — говорю с мнимым вздохом. — Папа будет рассказывать про регату. — А вы ничего не услышите. Он не любит дважды повторять одно и то же…

— Ура! Регата! — орут мои сыновья и наперегонки несутся переодеваться.

А я, подхватив дочку на руки, поворачиваюсь к няньке.

— Примерно через час спускайтесь за ними.

— А не помешают? Архип Пантелеевич будет сердиться…

— Так детей забираю я. Они же не сами ворвутся в ресторан.

— Хорошо, Янна Сергеевна, — покорно кивает нянька.

Спускаясь в лифте со своими ненаглядными отпрысками, представляю, как отвиснет челюсть у дорогого мужа. И заранее готовлю речь глупой овцы.

— Милый, я так соскучилась. По тебе и по детям. Они же не помешают, правда? Заодно проверим, как мальчики усвоили хорошие манеры…

Но когда мой маленький отряд спецназначения берет штурмом белый кабинет, я с сожалением замечаю там только Никиту и Лауру. Она смотрит на него таким проникновенным взглядом, что вот-вот отдастся ему прямо на столе или на террасе.

Зато Макаров, похоже, безумно рад нашему вторжению.

— Тебе помочь? — спрашивает он, поднимаясь с места. Лаура натянуто улыбается.

— Мои любимые малыши, — щебечет излишне нежно. Вся такая показушная и жеманная.

«Именно ее копию лепит из меня Архип», — внезапно понимаю я и содрогаюсь только от одной этой мысли.

Муж входит в зал вместе с официантом, на подносе которого одиноко маячит тарелка с супом.

— Никита, — торжественно замечает Василиди. — Это тебе, только-только сварили!

«Не ешь!» — хочется закричать мне.

С какого рожна всем шашлыки и люля, а Никите супчик? Да и Тимур Адыков, личный помощник Архипа, в одежках официанта смотрится неважно. Что ты затеял, Архип?!

— Папа, расскажи про регату! Пожалуйста! Там правда была взрывчатка? — кричит Никос.

— А ты ее видел? — лезет вперед Алексос и, потянув за собой скатерть, нечаянно скидывает со стола тот самый супчик. Тарелка опрокидывается, и янтарное содержимое выливается частично на скатерть, а частично — на белоснежный костюм Лауры.

— Безобразие! — орет Архип. — Какие-то свиньи, а не дети!

— На себя посмотри, — глядя в упор на мужа, отрезаю я и замечаю примирительно. — Что случилось? Сейчас уберут, и все…

— Ты! — пыхтит злобой Василиди. — Если бы ты сама все мыла и стирала, сейчас бы иначе пела. Никчемная стерва, — он замахивается, собираясь влепить мне пощечину. Но крепкая рука Макарова перехватывает его запястье.

— Отвали от нее, урод!

— Я вам сейчас покажу! — орет дурниной Василиди. И я не могу понять, почему он так взъелся. Ну, перевернули дети тарелку. Первый раз, что ли…

И тут же вспоминаю свою реакцию.

Может, все дело в супе? По приказу Архипа Тимур мог подмешать туда любую гадость.

— Суп можно принести новый, а скатерть — поменять. Хочешь, сама сделаю? И подарю платье Лауре взамен испорченного.

— Отличный вариант, — коротко кивает муж. — Помоги Лауре переодеться… А ты, — зверем смотрит он на Никиту. — Чтоб ноги твоей больше не было в моем отеле. Понял?

— Конечно, — кивает Макаров. — Я уеду. И сочту своим долгом доложить об этой безобразной сцене Марку и Мише. Нормальные люди не имеют ничего общего с мудаками, поднимающими руку на женщин. Прощай, Архип…

Я смотрю на любимого, стоящего посреди зала. Широко расставленные ноги, руки в карманах и вскинутая голова делают его победителем в сегодняшнем споре. Макаров спокоен и холоден. А вот разошедшийся Архип выглядит смешно.

— Подожди, Никитос, — хватает он за руку Макарова. — Давай поговорим без шума. Я погорячился. Знаю же, что у тебя желудок больной. Хотел помочь…

— Я поеду, Архип, — осторожно высвобождается из легкого захвата Никита. — Потом поговорим.

Идет вперед и открывает двери мне и детям. Мои притихшие мальчишки смотрят виновато и испуганно.

— Папа ругается из-за нас, — шепчет Никос.

— Все хорошо, мои дорогие, — говорю, стараясь не сорваться. И повернувшись к Лауре, прошу. — Поднимайся наверх. Мы следом. Все вместе в кабине не поместимся…

— А… — пытается возразить она. Но я, вызвав кабину лифта, — подталкиваю ее вперед. И как только двери закрываются, поворачиваюсь к Никите.

— Уезжай. Мне кажется, он хотел тебя отравить…

— Скорее всего, подсыпал какой-нибудь наркоты, — морщится Макаров и глядит на меня внимательно. — Поедем вместе, Яна. Пять лет назад примерно на этом же месте я просил тебя о том же. Но тогда забыл сказать самое главное. Я люблю тебя.

— А дети? — вскидываюсь испуганно.

— С нами, конечно, — улыбается он. — Машина у крыльца. Сразу в погоню никто не бросится. И мы выгадаем время. Соглашайся.

Хочу отказаться. Еще раз объяснить, что от Архипа не скроешься, но неожиданно для себя киваю, соглашаясь.

— Сможем удрать? — спрашиваю с надеждой.

— Естественно, — довольно ухмыляется Никита и, подхватив моих сыновей под мышки, деловито идет к выходу.

А я с Миланой семеню следом.

У меня нет с собой денег, вещей, телефона и даже документов. Все осталось наверху. Но сейчас мне наплевать на это ровным счетом. Телефон можно купить новый, а документы восстановить. С административным ресурсом Макаровых это не проблема. Зато такой поворот усыпит бдительность Архипа. Хотя бы на время. А вот его сейчас и нужно выиграть.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​43

Никита

Честно говоря, я сам до конца не осознаю, что удастся сбежать. Даже не сразу не верится, что Яна кивнула. Подхватываю пацанов. Несусь к выходу. А сзади Яна с Миланкой.

Моя женщина, а значит, и дети мои.

Хвалю себя мысленно, что именно сегодня моя тачка стоит около крыльца, а не в соседнем дворе. Щелкаю пультом сигнализации, открывая машину и привлекая внимание охраны.

— А вы куда, Янна Сергеевна? — интересуется молодой паренек.

— В аптеку, — отрезает моя милая.

— Зачем? — удивляется парнишка. — Все же есть на территории…

— Прокладки купить, — недовольно бросает Яна, садясь в машину. Берет Милану на руки.

— Как же мы поедем без детских кресел? — вздыхает она, недоумевая. — Нас у первого поста затормозят.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — киваю я и по привычке сворачиваю в знакомый жилой комплекс. — Тут есть детская площадка. Пока посиди с детьми. А я быстро смотаюсь за креслами. Где тут ближайший магазин?

— Маленький павильончик сразу за углом, — машет рукой Яна. — Как же ты здорово придумал! И брелок раздобыл где-то!

Заглядываюсь на любимую. А она улыбается. Да и мне самому радостно на душе. Удрали. Получилось! Теперь бы из города выбраться.

Покупаю автокресла, а сам лихорадочно думаю, что делать дальше. Далеко мы не ушли. Когда Архип хватится и где будет нас искать в первую очередь?

Наверняка пошлет людей к моему дому здесь, на Поляне. А поэтому есть смысл рвать когти сразу к отцу. Часа за четыре успеем доскакать.

— Куда мы теперь? — тревожно спрашивает Яна. И я молю бога только об одном. Лишь бы не передумала моя девочка!

Наблюдаю, как мальчишки весело катаются с горки, а Милана возится в песке с местными детишками.

Будь я умным мужиком, а не гребанным придурком, снял бы квартиру в этом доме. Подготовил бы побег и спокойно вывез Яну и детей. А так… Даже машину поменять не на что. И выкручиваться приходится по ходу пьесы.

— Едем домой, — шепчу, слегка оглаживая Янкину руку. — Архип сразу не хватится…

— Ты его не знаешь, — мотает головой Яна. — У него везде друзья и соглядатаи.

— Прорвемся, — подмигиваю я. — Кажется, я знаю, что предпринять.

— Тогда едем, — решительно заявляет Яна и зовет детей. Но малолетние бандиты, разыгравшись, не хотят покидать площадку. — Я сейчас, — роняет она и бежит к сыновьям.

И тут же возвращается назад бледная.

— Тетки на лавке говорят, что только что застрелили Архипа. Нужно вернуться, Никита.

— Дурдом, — морщусь я и чувствую, как в кармане вибрирует сотовый. Цемеров.

И елки-моталки, уже догадываюсь, что он мне скажет.

— Ты где, Никитос? Яна с тобой?

— В соседнем дворе на детской площадке, — уныло замечаю я. Ясен пень, сегодня нам никуда не уехать. Зато Яна теперь свободна. Но кто пристрелил Василиди и за что?

— Сейчас я пришлю за вами охрану. Кто-то грохнул Архипа в белом кабинете. И Лауру в пентхаусе. Видимо, приняли ее за Яну.

— Мы сейчас сами приедем, — отрезаю сердито и пытаюсь сообразить, что предпринять. В пентхаус Яне с детьми подниматься нельзя. Остается только мой номер люкс. Нужно приставить к нему охрану. А лучше позвонить Марку. Он уж точно подскажет, что делать.

— Мы с Таней сейчас приедем и заберем детей, — уверенно заявляет Лернер. — Они нас знают. Не должны испугаться. А с Яны глаз не спускай. Попроси у полицейских наручники и пристегни ее к себе.

— Так и сделаю, — соглашаюсь кисло. А зайдя в отель, сразу отправляю Яну и детей в свой номер.

— Никому не открывай, — говорю по привычке. Но любую карту можно перепрограммировать на ресепшн и войти в любой номер.

Быстро спускаюсь в ресторан и, войдя в белый кабинет, в ужасе смотрю на Архипа. Он лежит раскинув руки и ноги, словно приготовился взлететь. На губах застыла улыбка. Наверняка он знал убийцу и подпустил его слишком близко.

На бурое пятно, расплывшееся по белой льняной рубашке, я стараюсь не смотреть. Равно как и на накрытый к ужину стол. Вон даже супчик принесли по новой.

— Убийцу хоть удалось задержать? — спрашиваю у обалдевшего Артура.

— Конечно, — кивает он. — Обоих. Нянька застрелила Лауру. Думала, что это Янна. А Тимур грохнул Архипа. Люди Бергера. Слишком близко подобрались.

От отчаяния хочется рвать последние волосы или биться головой об стену. Ну не могли прибить Василиди через час после нашего отъезда?! Ну что же за невезуха такая! Наверное, нужно увезти Яну из отеля. Но сначала придется подписать хренову тучу бумаг.

Вглядываюсь в хмурые лица следователей. Замечаю любопытные рожи каких-то гостей и в ужасе понимаю, что Яна теперь никуда не уедет. Вся эта громада свалилась ей на плечи. И теперь придется управлять отелем или хотя бы назначить кого-то! Того же Цемерова!

Поднимаюсь в номер и даже не знаю, что сказать Яне.

— Это точно он? — шепчет она и смотрит на меня обалдело. — Архип, конечно, боялся Бергера. Но никогда не подозревал, что он может решиться на убийство.

— Я попросил Марка приехать, — замечаю осторожно. — Нам самим с этой махиной не справиться.

— Если Лернер купит, я хоть завтра продам, — запальчиво восклицает Яна. — Не желаю тут и минуты оставаться. Нужно, наверное, спуститься вниз. Но у меня нет сил…

— Тогда я отправлю тебя вместе с детьми к Марку, — замечаю отрывисто. — А после похорон сразу уедем.

Яна беспрерывно ходит по комнате. Изредка поглядывает, чем занимаются дети. Но притихшие малыши сидят за большим обеденным столом и что-то сосредоточенно рисуют.

— Нет, — мотает головой Яна. — Мне лучше остаться и переехать в другой номер.

— Обойдешься, — бросаю раздраженно. — Никуда не отпущу от себя. Слышишь?

Подхожу ближе и, украдкой косясь на детей, осторожно провожу ладонью по Янкиным волосам. Легко касаюсь щеки. Провожу пальцами по ключице и, слегка задев грудь, беру любимую за руку. Крепко сжимаю пальцы.

— Мы вместе, пожалуйста, помни об этом.

44

Яна

Сжавшись в комок, пытаюсь хоть на несколько секунд отрешиться от роя предположений и страхов, кружащегося у меня в голове. Что с нами будет дальше? И зачем Бергеру понадобилось убивать Архипа? А тем более Лауру? Каким боком она к их разборкам? И страшно подумать об убийцах. Они все время находились рядом. Особенно Марина. Помогала мне с детьми. Нянчилась с Миланой и занималась с мальчиками… Что-то не вяжется у меня в этой истории. Вот только что? Пытаюсь сосредоточиться. Никак!

Выхожу на балкон и отупело гляжу на море, слегка подсвеченное бледной луной. Вздыхаю, пытаясь унять дрожь. Дурацкие разговоры с полицией ничего не дали. Весь отель утыкан камерами. Да и Тимур не думал никуда сбегать. А Марину взяли поднявшиеся в пентхаус уборщицы. Она так и сидела с пистолетом около неподвижной Лауры. Дрожу всем телом и понимаю, что история еще не закончена. На месте Лауры могла оказаться я.

Дети в безопасности, и это главное!

Сжимаю холодные как лед руки, пытаясь размышлять здраво. Но ничего не получается. Ни-че-го!

Не в интересах Бергера двойное убийство. Он пожилой человек. У него смешливая жена Эмма и дети за границей.

Холодно, господи, как же холодно!

Возвращаюсь в номер и на автомате накидываю ветровку Никиты. Сразу становится теплее. А еще его запах. Такой родной… От него и на душе легче.

Сажусь на диван, поджав ноги. И упершись взглядом в одну точку, пытаюсь понять, как жить дальше. За те три часа, прошедшие с момента гибели Архипа, мне пришлось несладко. И хоть покойник в опознании не нуждался, ноги сами понесли меня к распластанному на полу мужу.

Сколько раз я желала ему смерти?! Сколько раз грозилась уйти! И ушла ведь… В соседний дворик, правда. Но если бы не Никита, лежать бы мне сейчас рядом.

Бергер, говорите? Чепуха! Он точно не мог. А вот кто-то из родственников Архипа в погоне за наследством старого Пантелея запросто решился бы на устранение проблемы. Зная Архипа, его гадкий язык и сомнительные комплименты, то у любого из его родни был мотив. Сбивчиво отвечаю на вопросы следователей и ухожу наверх. Вот только в собственный пентхаус идти не хочется. Да еще торчать там в одиночестве. Ждать, из какого угла вылезет мой убийца. Спасибо Никите. Сунул в руки карту от номера и прошептал требовательно.

— Иди ко мне.

А сам остался улаживать проблемы с полицией и персоналом.

«Тут главное, чтобы гости не разбежались, — думаю по привычке и тут же обрываю себя. — Да какое мне дело до них? Убегут, явятся снова! Скидки и всякие дополнительные ништяки всегда помогают привлечь публику.

«О чем я думаю, господи!» — шепчу устало и, обхватив себя руками, снова плетусь в спальню. Ложусь поперек кровати и, прижав к себе край Никиткиной куртки, вдыхаю запах любимого. Пусть не сразу, но от осознания безопасности немного легчает.

Я не одна. Никита рядом.

Уехать бы. Домой или на острова. Все равно, куда. Только взять детей и никому ничего не сказать.

Отдышаться, набраться сил и наконец решить, как нам жить дальше.

Вздыхаю, отчетливо понимая, что никуда я уехать не смогу. Тем более сейчас. А Никита? Сможет ли он понять и подождать еще немного? Пореветь бы. Оплакать Архипа. Он, наверное, заслуживает. За наши пять лет брака случалось и что-то хорошее. Особенно, поначалу. Но не могу. Глаза как были, так и остались сухими.

А услышав стук, подскакиваю с кровати и подлетаю к двери.

Вот только в последний момент останавливаюсь. Если меня нашли в номере Никиты и пришли убивать, то могут выстрелить через дверь. Пробьет.

Но мне нельзя умирать. У меня дети!

Прислоняюсь к стене и глухо спрашиваю.

— Кто?

— Ерема, открывай, — слышу знакомый шепот и старое детское прозвище — производную от девичьей фамилии.

Распахиваю дверь и, как только Никита заходит в номер, приникаю к любимому. Кладу голову на грудь и, подняв лицо, шепчу чуть слышно.

— Ну что там?

— Жизнь продолжается, — бурчит Макаров, целуя меня. И войдя в комнату, устало плюхается на диван. Тянется к ноутбуку.

— Я снял номер на твое имя, — усмехнувшись, кидает на журнальный столик электронный ключ и свой телефон.

— Повесил там камеры наблюдения. Посмотрим, может, кто заглянет на огонек.

— Думаешь? — спрашиваю с придыханием и никак не могу поверить, что оказалась права.

— Мне показалась странной гибель Лауры. И вероятнее всего, винить в этом двойном убийстве Бергера как-то грешно. Ему наоборот мир нужен, как никому другому. Иди ко мне, — шепчет Никита. И я в тот же момент оказываюсь рядом. Прижимаюсь к Макарову и мечтаю только об одном. Поскорее бы этот ад закончился. А еще предстоят похороны. Разборки с наследством. Наверняка родственники мужа потянут свои потные ручонки к нашей собственности. А я же мать, и ни за что не обделю своих детей. По крайней мере, постараюсь сохранить отель и остаться живой. Хотя мне самой эта махина ну на фиг не нужна. Для Архипа «Жемчуг» был самой главной составляющей жизни. А для меня — лишь способ жить безбедно. А еще — источник постоянных проблем.

— Яна, — по-свойски толкает меня Никита. — Джеймс Бонд отдыхает. Я снял для тебя номер. Поднялся туда. Отключил телефон. Помял постель и забрызгал стенки в душевой кабине. Создал эффект присутствия.

— Зачем? — выдыхаю я, все еще не понимая, что затеял мой любимый. К чему эта игра в шпионов?

— Если я не ошибаюсь, Яночка, то ночью тебя должны навестить. Слишком соблазнительная приманка. Вдова одна в номере. Понимаешь?

— Нет еще, — усмехаюсь горько. — Думаешь, женихи привалят?

— Дурында, — ласково шепчет Никита и, чмокнув меня в лоб, продолжает деловито. — Если тебя заказали вместе с Архипом, то придут ночью. В тот номер. А я там камеры понаставил. Потом посмотрим и поймем, кто именно стоит за покушением на Архипа. И почему под раздачу попала Лаура?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​45

— А ты можешь устанавливать камеры? — спрашиваю с недоверием. Всматриваюсь в суровое и мрачное лицо. Мысленно отмечаю тонкую складку губ и наморщенный лоб.

Хочется ладошкой разгладить межбровку.

О чем я, господи? Муж с дырой в груди лежит в местном морге. Я сама осталась чудом жива. А меня, идиотку, волнуют морщины Макарова!

— Я все умею, — мягко заверяет меня Никита. Снова целует. На этот раз в макушку. А я в порыве чувств хватаю его ладонь и прижимаю к своим губам.

— Вот смотри, — слегка толкает меня Макаров. — Помнишь брошку, что я днем подарил? Где она, кстати?

— Я к ужину переоделась. А блузку на кровать кинула.

— Теперь понаблюдаем, — тыкает мышью Никита. — Сейчас посмотрим на твою спальню? Наверняка ничего стоящего.

На экране тотчас же появляется белый потолок. Но кроме него ничего не видно.

— Отличное видео, — усмехаюсь невесело и уже собираюсь попросить Никиту отключить эту дурацкую съемку, когда в открытую дверь вбегает Лаура. Телефон прижат к уху, и она послушно кивает.

— Да, Архип. Сейчас я вернусь. Янна осталась внизу. Ну, с кем-с кем!

По-хозяйски спешит в гардеробную. И у меня запоздало создается впечатление, что она бывала в пентхаусе, и не раз! А значит… Додумать я не успеваю. Эта стерва хватает с постели мою блузку. Разглядывает ее так, что на экране отчетливо видна ее мерзкая брезгливая рожа. А потом откидывает в сторону. Блузочка аккуратно приземляется на спинку кресла, и съемка продолжается.

— Лаура, — доносится из динамиков голос, так похожий на мужнин.

Архип поднялся следом за Лаурой? Но он не мог. В это время в него уже стрелял Тимур.

Как зачарованная, смотрю на экран, где не сразу появляется невысокого роста мужик в мятой рубашке и таких же штанах. Достает из кармана пистолет и, прицелившись, презрительно бросает.

— Вот я тебя и застал, голубушка!

— Ираклий, — блеет Лаура. — Ты все не так понял. Сейчас сюда придет Янна с детьми…

— Не заговаривай мне зубы, стерва, — шипит он и стреляет почти в упор.

— Не смотри, — рычит в бешенстве Макаров и пытается отвернуть от меня экран ноута.

— Подожди! — цепляюсь пальцами за край. — Это же меняет дело. Значит, Марина не виновата!

И пока мы перетягиваем ноутбук, словно канат, в разные стороны, на выстрел вбегает нянька.

— На, подержи, — говорит ей Ираклий и, вручив пистолет, выходит из спальни. Слышится шум лифта. В пентхаус входят уборщицы…

— Кто это был и куда он пошел? — спрашивает обалдело Никита.

— Лаурин бывший муж, — шепчу я, пряча лицо на груди у Макарова. — Что же это получается… Архипа и Лауру убили из ревности?

— И что теперь делать? Нести запись ментам? — тяжело вздыхает Никита. — Но если этот Ираклий или его сообщники заподозрят…

— Тимур — его племянник. Вот никогда бы не подумала. Бедная Марина. Нужно ей нанять адвоката.

— Странно, что при обыске в пентхаусе не нашли брошку с камерой, — пожимает плечами Никита. — Завтра с утра отвезем. А сейчас спать.

— Мне не уснуть, — дрожу всем телом.

— Я знаю средство. Раньше действовало на тебя безотказно, — серьезно заявляет Макаров и смотрит на меня выжидательно. — Если ты против, лягу на диване. Но я бы хотел вместе. Мне нужно чувствовать тебя, девочка. Слышать твое дыхание и знать, что ты рядом. Осязать тебя…

— Мне тоже, — хныкаю я, прижимаясь к широкой груди. Осторожно расстегиваю пуговицы на рубашке.

— Тогда пойдем, — решает он, нависая надо мной. Впивается в рот жадным поцелуем. И я растворяюсь в нем, забыв на время обо всем. Руки Макарова торопливо тянут с меня сначала ветровку, а затем и широкие бретельки сарафана. Пальцы лихорадочно нащупывают змейку. А губы блуждают по лицу и шее.

— Яна, куколка, не тяни, — хрипло шепчет Макаров. — Как же я соскучился по тебе.

Но как только ему удается стянуть с меня сарафан, как сумасшедший, начинает дребезжать на столе сотовый.

— Да идите вы, — огрызается Никита и уже хочет сбросить вызов, как я останавливаю его.

— Это Цемеров. Лучше ответить. Мало ли…

— Да, — раздраженно тянет в трубку Макаров. — Разбудил ты меня, Артем. А что еще случилось в нашей богадельне?

— А кто это? — переспрашивает недовольно. — Отец Архипа, что ли?

Я мотаю головой и тут же приникаю ухом к трубке. Этого мне еще не хватало. Пантелей Пантелеевич прибыл к нам с Родоса. Взял такси и едет в отель. Обалдеть! Старший брат Архипа и соучредитель нашего «Жемчуга». А еще…

Прикрываю рот ладошкой, стараясь взять себя в руки.

— Наверное, Яна спит в номере, — вздыхает в трубку Никита. — Что значит — нет? Ты туда заходил?

Машу руками, умоляя не выдавать меня. Еще мужа не схоронили, а безутешная вдова уже с любовником.

— У меня ее тоже нет, — криво усмехается Никита. — Может, в пентхаусе, или в город уехала? Найдется она, Артем. Не переживай. Я сейчас общим знакомым позвоню. А этого Пантелея встречай торжественно и печально и сразу определяй на ночлег. Все разговоры завтра.

Никита бросает трубку обратно на стол и начинает шагами мерить гостиную.

— Только Пантелея нам не хватало, — бросает в сердцах. Выходит на балкон и снова возвращается обратно.

Смотрит внимательно на меня, скрючившуюся в три погибели. Видимо, замечает охватившую меня панику и хладнокровно заявляет.

— Пойдем, отведу тебя в этот дурацкий номер.

— Я боюсь, Никита. Очень боюсь.

— Все страшное позади, малыш, — шепчет он, садясь рядом на корточки. — Кто такой этот Пантелей? И почему ты так испугалась?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​46

Как объяснить? Как, сказав «А», умудриться не перечислить остальные буквы алфавита? Как вообще сдержаться и не заорать?

Никита…

Мать твою за ногу! Где ты был эти самые страшные пять лет в моей жизни? Я не корю тебя. Наоборот, благодарна, что ты рядом.

— Пойдем, — прошу тихо. — Нужно встретить Пантелея и поселить его в одном из люксов. Задача практически непосильная.

— Кто он такой? — рычит Никита. И снова лицо становится жестким, а на скулах играют желваки. Надо еще о многом поговорить. Хватит ли духу. Но со смертью Архипа автоматически открываются дверцы шкафов, и из них грудой вываливаются скелеты. Аж треск стоит по всему побережью.

Наскоро умываюсь, зачесываю волосы и спешу вниз. Нужно поговорить с Пантелеем с глазу на глаз. Напомнить о письменных соглашениях и устных договоренностях. Архип знал, что делал! Вот только мне все эти манипуляции до сих пор кажутся странными и бессмысленными.

А Никите как объяснить?

Мой любимый не отстает от меня ни на шаг. Может, сейчас лучше остаться одной? Так подсказывает разум. Но с Макаровым спокойнее. Чувствую, как его ладонь обхватывает мою. Снова слышу знакомый шепот. И какие-то смешные присказки.

— Пантелей, Пантелей, уходи поскорей, не задерживай добрых и честных людей.

Улыбаюсь Никиткиным прибауткам. И спустившись в холл, сразу попадаю под прицельный огонь черных негодующих глаз. Темная футболка, черные джинсы. Опаляющий взгляд. Для Пантелея смерть брата — большая трагедия. А тут я с любовником за ручку. Хороша!

Как только сдерживается, чтобы при всех не расправиться со мной.

— Нужно поговорить, — заявляет вместо приветствия и соболезнований. Нехорошо смотрит на Никиту и роняет небрежно. — Кто это? Пусть уйдет.

— Тебе надо, ты и уходи, — отрезает Макаров в обычной хамской манере. Пожимает плечами и прячет руки в карманы брюк. Гопник самый настоящий, а никакой не доктор!

— Янна, — грозно бросает Пантелей, по-хозяйски входя в первую попавшуюся переговорную. — У этого человека есть права находиться здесь? Если есть, то какие?

— Он — настоящий отец близнецов. А ты — Миланы. У вас права примерно одинаковые. Поэтому хватит рычать раненым медведем, — обрываю я Пантелея.

И пытаюсь мысленно прийти в себя.

Я сказала это вслух!

Поворачиваюсь к Никите, ожидая увидеть хоть какую-то реакцию на лице. Но Макарова не прошибешь. Легкая усмешка, застывшая на спокойном лице, говорит сама за себя. Никита умеет держать удар. И еще вопрос, сказала бы я ему, не будь Пантелея.

— Настоящая греческая жена, — противно усмехается брат моего мужа и добавляет сурово. — Я отберу у тебя отель и Милану. Отдам девчонку жене. Пусть воспитает!

— Милана тоже моя, — фыркает Макаров и вообще ведет себя как последний придурок. Просто нарывается на драку. А у старшего Василиди характер взрывной и зверский.

Архип по сравнению с ним просто душка.

Был!

— А хрен тебе Милана! — орет Пантелей, ударяя по столу кулаком. Дребезжат стаканы. Падают бутылки. Одному Макарову все нипочем.

— Она от меня! Я точно знаю!

Закрываю лицо руками. Боже, какое позорище! Наверняка, и в холле все слышно. Теперь все узнают главную тайну Архипа Пантелеевича.

Он, конечно, лечился. И намеревался воспроизвести свое собственное потомство. Вот только кто бы у нас родился? Поэтому и ставила втихаря спираль. Думала обезопасить себя.

— «Жемчуг» тоже мой, — рычит Пантелей. — И ты, Янна, просто обязана…

— Обойдешься, — отрезаю глухо. — По документам дети от Архипа, а отель — наша с ним совместная собственность. Твое имя нигде не фигурирует. Ты вообще кто, Пантелей Пантелеевич?

Вскидываю голову и внимательно смотрю на бывшего родственника. Я наслышана о его бешенном нраве. Вот только надеюсь, никогда не испытать его на себе.

— Янна! — орет Василиди, не сдерживаясь. — Ты за все заплатишь! Влезла в нашу семью!

Потирает ладонью багровую шею и, схватив со стола бутылку с водой, делает пару жадных глотков.

— Не рыпайся, а то хуже будет. Я подам в суд и восстановлю свои права на собственность и отцовство.

— Попробуй, — пожимаю плечами. — Выставишь себя посмешищем. Никакой суд не отнимет ребенка у матери.

— Ты надурила моего брата, а теперь пытаешься обмануть меня.

— Неправда. Архипу нужна была большая семья, — вздыхаю тяжело. — Я столько раз просила у него развод. Только он не отпускал…

Пантелей морщится и пожимает плечами.

— Да знаю я!

Хочет добавить еще что-то, но, сунув руки в карманы, отходит к окну.

— Утром поговорим, — замечаю миролюбиво. — Решим, что делать с отелем. Мне он не нужен. Поэтому, если выкупишь мою долю, разойдемся по-хорошему.

— Я подумаю, — кивает старший Василиди и на крейсерской скорости направляется к выходу. Но как только за ним закрывается дверь, надо мной нависает Макаров.

— Это что сейчас было?! Как ты могла скрывать от меня столько лет?

— Ты меня бросил, Никита, — лепечу, спотыкаясь на каждом слове. — Архип, наоборот, красиво ухаживал и до свадьбы ни-ни. Я и подумала, что принц из сказки. Да и потом прошло слишком мало времени…

— Так всегда бывает, когда прыгаешь из одной койки в другую, — рычит Макаров.

Хочу дать ему пощечину и уйти. За пять лет ничего не переменилось. Макаров так и не поменял мнение обо мне.

Слезы душат. Пытаюсь выскочить из переговорной. Но Никита преграждает мне дорогу.

— Яна, это дело прошлое. Нужно подумать о будущем.

— Я пытаюсь, — признаюсь честно. — Вот только ты так и остался там, в том придорожном мотеле. И до сих пор считаешь меня деовчкой по вызову. Хотя тогда у меня никого кроме тебя не было. Но видимо я слишком легко тебе досталась.

И бросив презрительный взгляд на человека, которого любила всю жизнь, прохожу мимо.

Помрачневший Никита стоит скалой и не двигается с места. Мне бы заползти в темный угол и зализать раны. Пореветь белугой и решить, как жить дальше. Выкинуть из души и сердца Макарова и попытаться на обломках построить новую себя. Много дел наворотила. Мне и расхлебывать.

— Подожди, — хватает меня за руку Никита. — Не смей сбегать. Ты права, ничего не изменилось. Я люблю тебя. Все эти проклятые годы любил.

— Пусти. Я устала…

47

Никита

Ощущение — будто дали под дых. Врезали навылет. Особенно, когда Пантелей заикнулся о Милане. Представляю свою девочку в его лапищах и даже продохнуть не могу. В глазах темнеет от дикой злобы.

— Подожди, — хватаю Яну за руку. — Если устала, на руках отнесу в номер. Сделаю массаж. Как пес буду сидеть рядом. Только не уходи так. Прошу…

— Знаешь, — Яна смотрит на меня, не мигая. — В мире полно людей, на чье мнение мне наплевать. Но только не на твое, Никитос. И если ты до сих пор считаешь меня…

— Да ничего я не считаю! Люблю тебя. Но как представлю, что ты еще и с этим была, так сдохнуть хочется.

— Ты же доктор, Макаров. Про ЭКО знаешь? — печально улыбается Яна. Не двигается с места.

— Это была идея Архипа, — добавляет отводя взгляд. — Он мне не оставил выбора. Понимаешь?

Киваю и как зачарованный, глажу ее руки. От запястья к локтю. Выравниваю дыхание. Утыкаюсь носом в макушку и шепчу хрипло.

— Ну, мы дел наворотили, Яночка. Как бы теперь разрулить?

Вдыхаю родной и такой знакомый запах и пьянею от желания.

— Не знаю, — всхлипывает Яна. — Я вот все время возвращаюсь мысленно в тот мотель и пытаюсь понять, что было бы, не поссорься мы тогда.

— А я готов смотаться туда на машине времени и броситься следом. А то стоял у окна. Глазел как дурак. Просто и подумать не мог, что ты так быстро выскочишь замуж… А потом все никак не мог понять, как ты с двумя одновременно крутила. Знаешь, как обида грызла.

Осторожно провожу пальцем по щеке и тут же приникаю к губам с поцелуем. Я хочу эту женщину. Несмотря ни на что! Только ее.

— Пойдем в номер, — предлагаю, взяв за руки.

— Если только по отдельности, — шепчет Яна. — Нужно соблюсти приличия.

— Да пошли они, — рычу, не сдерживаясь. — Кому они нужны?

— В любой ситуации нужно оставаться человеком, — бросает она. И почти вплотную прижавшись ко мне, шепчет.

— Я приду к тебе. Только на минутку поднимусь в пентхаус.

— Нет, — отрезаю коротко. — Не пущу тебя одну. Считай меня личным телохранителем. Найми, если хочешь. Представь коллективу отеля.

— Ты не нуждаешься в представлении, — слабо смеется Яна. — Тебя тут каждый бобик знает.

— Каждая задрипанная лошадь головой кивает мне при встрече, — напеваю на ушко любимой и добавляю серьезно. — Сама никуда не пойдешь. Я так и не понял, куда делся Ираклий? Сколько входов имеет пентхаус?

— Лифт и лестница, — пожимает плечами Яна. — У него, наверное, был электронный ключ от наших дверей. Иначе бы он не смог пройти.

— Как он вообще оказался в здании? — вздыхаю, понимая, что за всем уследить невозможно. Охране проще драть законопослушных граждан, чем напрячь мозги и обезоружить потенциального убийцу. Впрочем, полиции тоже.

Полиция! Мать вашу! Как я мог забыть о записи? У Ираклия должны быть подельники. Тимур не считается. Кто-то еще, кто мог бы отвлечь внимание или сам незаметно пройти в любое помещение.

Цемеров! Почему-то эта фамилия всплывает сразу. Он же проговорился, что заходил в Янкин номер. Зачем? Какого он там забыл?

— Мы сейчас поедем в полицию, — заявляю неожиданно для себя. Яна вздрагивает у меня в руках. Поднимает голову.

— Зачем? Мы же договорились утром…

— До утра еще дожить надо, — рыкаю глухо. — Сначала — в ментуру, а после — ко мне домой. Там хоть не ходят посторонние.

— Только Гусь с Лаптевой, — горько усмехается Яна.

— Они смешные. И ты отвлечешься…

— Они меня бесят. Еще со школы. Особенно Гусев твой.

— Тогда ляжем спать, — обрываю дурацкий треп. — Жди меня внизу. Никуда не уходи от стойки регистрации.

— Ладно, — со вздохом соглашается Яна. — Я пока кофе выпью в лобби-баре.

— Я быстро, — заверяю любимую и на всех парах мчу к лифту. Подняться наверх и взять ноут — минутное дело.

«Янка еще не успеет выпить свой кофе, как я вернусь», — думаю, подходя к номеру.

Но как только открываю дверь и делаю шаг внутрь, мне на голову обрушивается что-то тяжелое. Оседая, никак не могу понять, где я мог облажаться. Никому о брошечке не говорили. О камерах тоже. Если только меня не выдал Артур Цемеров. А вот тогда всем придется худо. И мне, и Яне, и детям.

Нужно подняться и бежать вниз. Вывезти Яну из этого гребаного отеля. Спрятать в доме и, заперев в спальне, выбросить ключ. Но в глазах темнеет, а во рту появляется солоноватый привкус. Пытаюсь встать, но услышав знакомый голос, притворяюсь дохлым.

— Что с ним делать, Пантелей?

— Выкинуть в море, — раздается короткая команда. — Прикажи своим людям, Иркалий.

— Может, еще раз обыскать номер? — подобострастно интересуется кто-то.

— Зачем? — рычит брат Архипа. — Это бывший любовник Янны, что он может знать? А компромат был у Архипа. Наверняка его сучка в теме. Устройте засаду в пентхаусе. Выловите эту тварь на территории и приведите ко мне. Я из нее всю дурь выбью.

— Так сначала Янну найти, а потом этого утопить? — подобострастно интересуется кто-то.

— Заприте его в номере. Этот хрен нам еще пригодится. А потом их вместе рыбам скормим, — смеется Пантелей и снова пинает меня ногами.

Лежу, боясь пошевелиться. Но как только щелкает замок, подскакиваю к двери.

Выйти сейчас из номера — подписать себе смертный приговор. Опередить бы бандитов. Но смертельная усталость и дикая головная боль заставляют двигаться медленно.

— Яна, уходи оттуда нахрен! Уезжай из гостиницы! — кричу в трубку. — На тебя объявлена охота. Бери такси и вали к Лернерам. Сейчас же!

— Где ты, Никитос? — растерянно спрашивает моя любимая. — Тут наши приехали… Вадим с Алиной и Илья с Тонечкой.

— Дай трубку брату, — хриплю из последних сил. И как только слышу родной голос, приказываю. — Бери всех за шкварник и дуй на Красную. Здесь оставаться опасно.

— А ты? — резко роняет Илья. — Где ты, бро? Я иду на помощь!

«Идиот, — хочется заорать мне. Нас всех тут поубивают и сбросят с пирса».

Но есть еще время. Можно выбраться. Открыв крышку ноута, быстро перегоняю запись с «брошечки» в облако. На всякий случай. Предосторожность не повредит. Чувствую, как подкатывает тошнота и раскалывается на части башка. Откинув затылок на подлокотник, закрываю глаза. Сейчас посижу минуточку и спущусь к нашим.

48

Яна

Звонок Никиты застает меня на ресепшене. Бегу к лифту, но спотыкаюсь, когда меня за руку тянет Илья.

— Я сам, — рычит сердито.

— Ты не знаешь, в каком он номере! — кричу, срываясь. — Идем вместе!

— Если тебя грохнут, брат мне не простит, — мотает головой Илья.

— Без меня тебе не справиться, — отрезаю я, входя в лифт. — Давай же, быстрее! Его сейчас убьют!

— Ты хоть можешь объяснить, что тут у вас творится? Во что ты втравила Никитоса?

Хочется заорать. Закрыть уши и глаза руками и никогда не видеть Илью Макарова. Придурок, блин! Тут жизнь решается, а он собрался разборки устроить.

Но что толку объяснять или умолять? Бесполезно. Потом Никита все сам разрулит.

Милый мой! Любимый!

Выскочив из лифта, сразу влетаю в нужный коридор. Один из пяти. Здание построено в виде цветка. И от центральной части тянутся «лепестки» в разные стороны. Сразу и не разберешь, куда бежать!

Подскакиваю к номеру. Толкаю дверь. Заперта. Пытаюсь поднажать плечом, бесполезно. Ту же операцию проделывает Илья. И тоже морщится от злости, что ничего не вышло.

— Горничную на восьмой этаж, в сектор «С», — приказываю я в сотовый. И через минуту появляется заспанная девчонка. Открывает дверь своим ключом и в ужасе вскрикивает.

На диване без сознания лежит Никита. Лицо залито кровью, а сквозь рубашку и брюки проступают кровоподтеки.

— Бро? — склоняется над Никитосом старший брат. А я затыкаю себе рот рукой, силясь не заорать. Еле сдерживаюсь, чтобы не схватить Макарова за грудки. Тряхнуть бы хорошенько. Спросить, какого он вздумал умереть?

Набравшись сил, тыкаю пальцем в контакт ресепшена.

— Вызовите полицию, — приказываю коротко. — В восемьсот двадцатом избили человека.

Замечаю на столе ноутбук.

«Хорошо хоть его не тронули, — думаю устало.

Затаив дыхание, наблюдаю, как Илья приводит в чувство брата. И когда мой любимый открывает глаза, плюхаюсь рядом на колени. Плевать на любопытные взгляды горничной и еще кого-то из персонала.

— Никита, любимый, — шепчу, целуя руку со следами крови. — Ты жив, и это самое главное.

— Не боись, Яна, прорвемся, — шепчет разбитым ртом Макаров. Гладит меня по волосам слабой рукой и что-то пытается сказать.

— Мы вызвали полицию, бро, — бурчит Илья. Смотрит на нас со снисхождением. Словно думает, ну что можно взять с двух влюбленных идиотов?

— Никита, — прижимаю к себе испачканную кровью руку. — Ты только живи, пожалуйста. Не бросай меня.

— Не надейся, — тяжело вздыхает Макаров. — Ты от меня не избавишься, Яночка.

Реву, утирая слезы. Всхлипываю, улыбаясь.

— Что там с ноутом? — шепчет одними губами Никита. — Я запись в облако отправил. Но, кажется, и так обошлось.

Никита тяжело усаживается на диване.

— А где наши? — спрашивает, потирая башку.

— Я им сейчас позвоню, — кивает Илья. — Пусть сюда поднимаются. Папа наверняка нервничает.

До приезда полиции мы сидим в Никиткином люксе и пытаемся понять, что делать дальше.

— Конечно, запись нужно отдать в полицию, — сурово заявляет Вадим Ильич.

Вот только у меня другое мнение. Если Пантелей и Ираклий связаны между собой, то, может быть, лучше поторговаться?

— С убийцами никаких переговоров, — словно читает мои мысли Никита. — Запись нужно отдать ментам.

— Где гарантия, что они арестуют этих уродов? — спрашиваю тихо. — Мы выдадим себя, и нам отомстят.

— Не бойся ничего. Ты со мной, — буравит меня взглядом Никита. — Или хочешь отхватить весь отель? Сама-то с ним управишься?

Смотрит сумрачно. Вижу, что нервничает. На щеке бьется тонкая жилка, а на лбу выступила испарина.

— Это единственная возможность обезопасить тебя и детей, — встревает в разговор Тонечка. А Алина молчит. Только выходит покурить на балкон.

Уехать бы! Бросить этот ненавистный «Жемчуг». Забрать детей и вместе с Никитой рвануть куда подальше. Подойдет любой город, лишь бы без моря.

Но фиг отсюда вырвешься!

Думаю, зябко ежась.

- Замерзла? — спрашивает Никита, обнимая меня. Прижимает к себе. А мне больше ничего и не надо.

Полиция приезжает быстро. И усталый следователь прокуратуры лично опрашивает нас с Никитой. Задает гаденькие вопросики. В чем-то подозревает. А когда видит запись с «брошечки», мычит что-то нечленораздельное. Вот тут-то и начинаются следственно-розыскные мероприятия. И мне, как единственной хозяйке отеля, даже выйти никуда нельзя. Какие-то чужие руки разлучают нас с Никитой. Его увозят в травму. А меня допрашивают следователи. Один за другим. Добрый сменяется злым. И так по очереди.

Выматывают, стараясь выбить признательные показания. Кому-то пришла в голову отличная мысль, что это я заказала Архипа. Выпутаться бы. Забыть, как страшный сон.

Злой человек в форме берет с меня подписку о невыезде. Нужен адвокат. Только я даже позвонить никому не могу. Вся юридическая поддержка всегда была в руках Архипа. И естественно, если следствие выдвинет против меня обвинение, то его адвокаты отойдут в сторону.

Фак! Что же все-таки делать? Бросить отель и смыться? Или все-таки попытаться им управлять? В любом случае пока не найдется реальный покупатель, мне придется торчать здесь и корчить из себя бизнес-леди.

Как ты отнесешься к этому, Макаров? Останешься со мной или снова удерешь? Молю бога. И твердо верю, что мы вместе.

— Люди увольняются, — шипит на меня Цемеров, стоит мне только выйти с допроса. — И гости разбегаются кто куда. Нужно что-то предпринять, Янна!

Меня коробит от этого обращения. Так звал меня Архип, не обращая внимания на мои просьбы.

— Ты со мной, Артем? — спрашиваю, тяжело опускаясь в кресло.

— Все зависит от тебя, — пожимает он плечами. Глядит совершенно равнодушно. — Дашь долю в бизнесе, останусь.

— Продам, — киваю, усмехаясь. — Но не более двадцати процентов. Могу отдать управление отелем. Будешь мне дивиденды платить.

— Нет, — мотает он головой и смотрит на меня испытующе. — Ты душа «Жемчуга», Янна Сергеевна. Без тебя отель загнется. Даже при одном Архипе пропал бы. Думаешь, он не понимал?

— Мне нужно посоветоваться с Никитой, — бросаю коротко и замираю на месте, когда в холл гостиницы входят братья Макаровы. Мой любимый с перевязанной головой идет, облокотившись на руку Ильи. А тот пожирает меня недобрым взглядом.

— Узнаю, что ты замешана в нападении на Никиту, сотру в порошок, — предупреждает он при случае.

Шарахаюсь от него в ужасе и отчетливо понимаю, что мне придется остаться здесь, в «Жемчуге». Навсегда стать его заложницей. Вот только согласится ли Макаров отбывать со мной заключение?

49

— Едем домой, — морщась от боли, роняет Никита. — Здесь оставаться опасно.

— С меня взяли подписку о невыезде, — всхлипываю как маленькая. — Придется остаться.

— Тебя к батарее приковали? — рычит Макаров. — Найдут, если понадобишься. Зато точно никто в апартаменты не ворвется…

Всматриваюсь в свирепое лицо Никиты. Перевожу взгляд на хмурого Илью. А затем мельком — на Цемерова. Довольного и совершенно спокойного. Будто у него сегодня праздник какой.

«А если вдуматься, — охаю мысленно. — Еще суток не прошло, как убили Архипа! Его документы! Ноутбук! Где они? Попали в вещдоки, или в кабинеты Василиди никто не заходил».

— Поедем, — соглашаюсь с любимым. — Но мне нужно взять кое-что из вещей. Давай я быстро смотаюсь наверх. И мне, и детям шмотки понадобятся. Хотя бы на первое время.

— Я с тобой, — мотает головой Никита. — Никуда не отпущу одну.

— И я с вами, — мрачно цедит Илья. — Одним вам точно не справиться.

— Как скажете, — улыбаюсь через силу и веду Дуськиных братьев к личному лифту.

— Бохато, — криво усмехается Илья, оглядывая сначала кабину лифта, а затем и наши с Архипом апартаменты. И как вы планируете будущее, друзья мои? — смотрит недовольно. — Ты сюда переедешь, Никитос?

— Нет, — мотает башкой мой любимый. — Честно говоря, мы еще не думали. Но в любом случае жить в квартире, где Яна жила с другим, я считаю неэтичным.

— Зато какой вид с балкона, — кивая на темную террасу, гаденько улыбается Илья. Понимаю, что провоцирует. Как и положено старшему брату. Но время для приколов выбрано явно неподходящее.

Молча прохожу в гардеробную и, вытащив большую дорожную сумку, начинаю складывать туда детские вещи. Из своих беру пару маек и джинсы. Чувствую, как Никита обхватывает меня сзади. Прижимает к себе.

— Не обращай внимания на моего брата, — шепчет глухо и добавляет, как когда-то в детстве. — Он дурак.

Улыбаюсь старой присказке и, положив голову на плечо Никите, говорю тихо.

— Увези меня отсюда, пожалуйста.

— Конечно, Яночка, — глухо заверяет меня Никита. — С отелем решай сама. Я приму любой твой выбор. Вот только жить мы будем где угодно, но только не здесь.

Макаров по-хозяйски гладит мою грудь, а затем, спустившись ниже, нежно обводит ладонями живот. Словно рисует круги. И развернув меня, впивается в мои губы жадным поцелуем.

Я плыву в объятиях любимого. Лихорадочно вожу руками по его шее, плечам. Глажу затылок и, лишь наткнувшись на край повязки, возвращаюсь в действительность.

— Нужно ехать, — шепчу, легко касаясь щеки любимого.

— Илья нас проклянет, — улыбается Никита, зарываясь пальцами в мои волосы.

— Янна, — слышится от двери резкий противный голос. — Ты, конечно, безутешна в своем горе.

— Пантелей, — охаю я, замирая на месте. И снова от нахлынувшего страха колотится сердце, а разум как волной смывает от паники. — Что ты здесь делаешь? — выдавливаю из себя. — Что тебе нужно?

— Хороший вопрос, — глумливо усмехается старший Василиди. — Мужа еще похоронить не успела, а уже притащила в дом любовника. Какая же ты мразь, Янна!

— Убирайся вон! — вскрикиваю в испуге. Но прекрасно знаю, что Пантелей равнодушен к чужим воплям и бедам. Вот только зачем он сюда пожаловал? Не иначе, что-то ищет.

— Отдай мне ключ, Янна, — приказывает Пантелей. — И я оставлю тебя в покое.

— К-какой? — лепечу изумленно и добавляю поспешно. — У Архипа полно ключей. Выбирай любой.

— Я искал в кабинете. Ничего нет. Скажи, где ключ, и разойдемся по-хорошему.

— Я не знаю, Пантелей! Правда, — мотаю головой и призываю на помощь всю мою выдержку. Сжимаю пальцы Макарова и мысленно молю.

«Только не отпускай!»

Все происходит слишком быстро. В руках Пантелея неожиданно появляется пистолет, поблескивающий в ярком освещении гардероба вороненым дулом. И в тот же момент сильные руки Макарова тянут меня к себе за спину.

— Отвали от нее, придурок, — рычит Макаров. — И пушку свою дурацкую убери. Нашел чем пугать.

— Пистолет заряжен, — спокойно предупреждает Пантелей. — Янна отдает мне ключ, и я уйду. Нет сил смотреть на тебя, путана.

Василиди выплевывает каждое слово. Но меня не ранят его упреки. Архипу теперь уже все равно. А я ушла от него еще при жизни. Пусть в соседний дворик, пусть вернулась обратно после его гибели. Пусть он об этом никогда не узнал. Но я знаю! Я приняла решение и уехала бы с Никитой.

— У меня нет ключа, — снова пытаюсь втолковать простую истину глупому греку. Но Пантелей стоит на своем.

— Не выделывайся, Янна! Отдавай, или я грохну твоего любовничка…

Слышу, как щелкает курок. Вижу пустое дуло, направленное в грудь Никите. Слышу хриплое дыхание Пантелея. Волнуется гад!

— Нет, — кричу во всю мощь легких. — Забери этот чертов отель взамен ключа!

И подхватив с пола сумку с вещами, кидаю ее в Пантелея, в надежде выбить из рук оружие.

— Я согласен, — усмехается Василиди, опуская пистолет. Он с любопытством разглядывает нас и лишь на минуту теряет бдительность. Темная знакомая фигура появляется в дверном проеме и со всего размаху бьет Пантелея по голове длинной керамической подставкой от светильника.

Она тяжелая. Ручной работы. Состоит из нескольких фрагментов. Я лепила ее сама, когда ждала Милану. Потом раскрашивала и обжигала в печи. Вот только мужу мои художества не понравились. Он, конечно, разрешил оставить торшер в квартире, но распорядился отнести его в туалет. Видимо, там на эту самую подставку и наткнулся Илья.

— Вы живы? — спрашивает он, ударяя Пантелея по спине. — Этот гад чуть не пристрелил вас.

— Тут и Яна отбивалась, — усмехается Никита, показывая на валяющуюся рядом сумку. — Нужно вызвать полицию.

— Нет, — мотаю я головой. — Его опять отпустят. И что потом? Так и будем бояться и прятаться по углам? Я так жила пять лет. Больше не хочу. Слышь, Пантелей? Я отдам тебе «Жемчуг» при условии, что ты никогда больше не причинишь вреда мне или моим близким. С передачей тебе отеля все твои претензии будут аннулированы. Идет?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​50

— Погоди, — хрипит он, пытаясь подняться. Видимо, Илья хорошо его приложил керамической ножкой. Нужно потом глянуть, не треснула ли…

— Мое предложение действует пять минут. Ты навсегда забываешь обо мне и о моих детях…

— А если я возьму «Жемчуг», а потом решу отобрать у тебя Милану, что ты тогда сделаешь? — недобро усмехается Пантелей.

— Отберу у тебя самое дорогое! — срываюсь на крик.

— Значит, все-таки знаешь? — вскидывается Пантелей и внимательно смотрит на меня. Он тяжело поднимается с колен. Трет плечо, по которому прошлась палка. Но когда тянется за пистолетом, Никита отбрасывает его прочь носком кроссовки. Пистолет ударяется о ножку комода и отлетает на середину комнаты. А Пантелей усмехается нехорошо. И признав свое поражение, прислоняется спиной к одному из шкафов.

— Знаешь? — рычит, ощерившись.

— О чем? — переспрашиваю холодно. — Забирай свой сраный отель, и чтобы я тебя больше не видела. Понял?

— А как же ты? Дети? Архип мне этого не простил бы…

— Ему уже все равно, — пожимаю плечами. — А вот тебе нет.

— Ты в курсе нашего конфликта? — снова как попугай талдычит Пантелей.

— Нет, — мотаю головой. — Архип никогда не делился со мной своими делами. Я понятия не имею, о чем ты… Просто прошу оставить меня в покое. И, кажется, плачу очень высокую цену. Но если ты решишь схитрить, то подам на тебя в суд.

— А я смотрю, ты лихая, Янна, — усмехается Пантелей. — Но я согласен. В любом случае останусь при бабках. А вот с чем останешься ты, идиотка?

На голову Пантелея опускается ножка от торшера.

— Я как дед Мороз, — усмехается Илья. — Пришел с посохом. Раздаю подарки кому попало.

Пантелей хмурится, а Никита бросает коротко.

— А ты не погорячилась, мать? Потом жалеть не будешь?

— Нет, — мотаю головой. — Архип погиб из-за отеля. Поэтому мне лучше избавиться от такого наследства.

— Согласен, — скупо кивает Никита. — Но я бы и полицию вызвал. Пусть запротоколируют факт нападения.

— Они его все равно выпустят, — вздыхаю устало. — Пусть убирается. А пистолет с пальчиками оставим у себя на всякий случай. В качестве обеспечительной меры. Идет, Пантелей?

Черные злые глаза пожирают меня с ненавистью. Интересно, что бы со мной сталось, не окажись рядом Макаровых. Вовремя ко мне Никита приехал. Будто почувствовал что-то. Архипа бы все равно убили, вот только моя жизнь, и детей тоже, оказалась бы под вопросом. Сейчас же для меня главное — независимость. Раз и навсегда освободиться от родственников Архипа. Это ли не счастье!

— Завтра с утра подпишем соглашение, — предлагаю я.

— Нет, сейчас! — хрипит Василиди. — Знаю твои выходки, Янна! Передумаешь, ментов натравишь!

— Хорошо, — соглашаюсь устало и сразу звоню Цемерову.

— Я продаю отель, Артур. Нужно оформить сделку. Вызови юристов.

Слышу отборную брань и добавляю спокойно.

— Прямо сейчас. Покупатель настаивает.

И через какой-то час с небольшим сажусь в Ленд Крузер Никиты бедной, но совершенно свободной женщиной.

— Я думал, ты от этого дурацкого отеля никогда не избавишься. Но ты меня удивила, Яночка, — шепчет Никитос, обнимая меня за плечи. Нежно целует в висок и, повернувшись к раздраженному Илье, спрашивает на полном серьезе.

— Ты почему в креслице не сел, Илюша? Я вот специально купил.

— Хорош дурака валять, — цедит старший Макаров. А я лихорадочно думаю, что делать дальше.

Нужно вспомнить, как живут обычные люди. Устроиться на работу. Детей определить в детский сад. Ничего не известно и очень зыбко. Обхватываю себя обеими руками, стараясь унять дрожь.

— Все будет хорошо, — улыбается мне Никита. И на светофоре накрыв мою ладошку своей лапищей, добавляет серьезно. — Мы справимся, малыш. Обязательно справимся.

— Я никак не могу понять, — шепчу, обхватывая его ладонь. Любимый морщит нос и, осторожно достав свою руку, тотчас же сжимает руль. И как только зажигается зеленый, давит на педаль газа. Машина несется вперед. А я, усевшись вполоборота, любуюсь своим мужчиной. Суровое лицо, перевязанная башка, ссадина на скуле…

— Вы мой герой, доктор Макаров, — шепчу тихо-тихо. Но Никита, расслышав каждое слово, улыбается довольно. Его пальцы мимоходом скользят по моей коленке. И каждое движение отдает неутолимым желанием. Сейчас бы оказаться где-нибудь наедине. Может, номер в гостинице снять?

Улыбаюсь, поймав себя на странной мысли. И встретившись взглядом с Никитой, поясняю.

— Поторопилась я «Жемчуг» продать. Так бы переночевали у тебя в номере…

— Все нормально. У нас хватит комнат. Разместимся.

И тут же бьет себя ладонью по лбу.

— У нас же Гуси гостят! Бли-и-н!

И немногим позже, забрав детей от Лернеров и уложив их спать в одной комнате с Денисом, мы с Никитой устраиваемся на ночлег на маленьком диванчике в мансарде. Все остальные комнаты заняты. И люди давным-давно спят.

Лежим, обнявшись, и, кажется, занимаем только половину дивана. Как давно мы валялись так? Всю ночь болтали и не могли насытиться близостью? Пять лет назад! Целых пять лет, которые мы по собственной глупости вышвырнули из жизни. Годы горькой разлуки. Хорошо хоть хватило сил осознать…

— Скажи, — шепчет на ухо Никита. — Ты выйдешь за меня замуж? У меня нет кольца, и речи я не заготовил. Только одно знаю. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу истово. Зарываюсь лицом на груди любимого. Вдыхаю его запах. Такой родной и невозможно желанный.

— Как же я соскучился по тебе, — хрипло признается Макаров и, просунув руки мне по майку, сжимает полушария груди. — Так выйдешь за меня замуж?

— Ну конечно, — киваю, теряя последние мозги. — Я же с третьего класса мечтала об этом. Даже подпись придумывала… Яна Макарова…

— Детям нужно сказать, — вздыхаю тяжело. — Только я пока не представляю даже… Слишком много навалилось.

— Со временем объясним пацанам, — успокаивает меня Никита. Проводит ладонью по волосам и, уткнувшись носом в мою макушку, шепчет настойчиво. — Все расскажем, любимая. В нашей семье не будет тайн и недомолвок.

51

Никита

В эту ночь мы не смыкаем глаз. Шепчемся, пытаясь обсудить все на свете. Ласкаем друг друга, словно подростки, дорвавшиеся до запретного. Тискаемся, никак не желая остановиться. Но здесь в мансарде дурацкая слышимость. Да и старый диван скрипит на весь дом. Тут можно только прижаться друг к другу потеснее и терпеть. Вывезти бы Яну в город…

Хотя о чем это я?

В «Жемчуг» теперь — только по делам. Из номера придется выехать. Из пентхауса тоже. Опасно там оставаться. Жить среди посторонних людей и даже не догадываться, у кого еще есть ключ от пентхауса, то еще удовольствие. Да и продала его Яна сегодня ночью вместе с отелем. Останется только вывезти личные вещи и навсегда проститься с «Жемчугом» и с морем.

Притягиваю Яну к себе, шепчу всякие глупости. И не могу надышаться. Моя любимая рядом. Теперь навсегда. На веки вечные.

— О чем задумалась? — спрашиваю, слегка касаясь губами Янкиного носа. — У тебя такой видос сосредоточенный. Размышляешь о судьбах галактики?

— Нет, — мотает она головой. — Всякая ерунда в голову лезет. Куда вещи вывозить? Хорошо, мебель и техника числятся на балансе отеля. Нам нужно в ближайшее время забрать шмотье и свалить из города. Куда поедем, Никитос?

— Можем вернуться домой… А хочешь, рванем в Питер? Я хоть и порвал там все нити, но запросто восстановлю.

— Ценный кадр? — хихикает Яна, выводя на моем плече затейливые узоры.

— Или останемся дома. Буду работать с отцом, и тебя в клинику устроим…

— Утки выносить? — фыркает без пяти минут жена.

— Директором или замом. Никто из нас, Макаровых, не любит дурацкую бюрократию. А тебе она нравится…

— А ты не боишься… — Яна прикусывает мне предплечье, и от острых маленьких зубок у меня нутро сводит. — Скоро я стану Макаровой и навсегда потеряю интерес к бумажкам.

— Мечтаю об этом дне, — шепчу жарко. Чувствую, как пульсирует желание. Аж башка вспухает. И не только она одна!

Пытаюсь унять одного неугомонного товарища. Но чем больше думаю, тем выше он поднимает голову. И никакие уговоры не помогают.

Подскочив с постели, достаю из шкафа плед. Наспех стелю на пол.

— Иди сюда, — шепчу Яне. Но мою девочку дважды приглашать не надо. Скатывается с дивана и тут же оказывается в моих объятиях.

— Яна, — шепчу, проводя ладонью по щеке. Словно слепой, на ощупь пытаюсь вспомнить родные черты лица. Да я и не забывал их никогда. Яна снова со мной. Ластится и трется грудью. Выгибается дугой, дикая кошка!

— Иди сюда, — повторяю как попугайчик. Усаживаю любимую себе на живот и, сдернув с нее майку, прошу. — Покажи класс, девочка!

Яна улыбается хищно и, упершись пятками мне в бока, пытается задать нужный темп. Но что-то сбивается.

— Не могу, — вздыхает печально. — Муж лежит в морге, а мы уже…

Замирает, словно поперхнулась словами.

— Твой муж — я. И отец твоих детей тоже. А Василиди — какое-то недоразумение. Перестань волноваться. Никто нас не увидит и не осудит. Да и какое нам дело до чужого мнения? Нужно самим ползти в сторону счастья. Или хотя бы лежать…

— Макаров, — хихикает Яна, обнимая меня за шею. Чувствую ее всю. Наслаждаюсь близостью. И ухватив любимую покрепче, переворачиваю ее на спину. Нависаю сверху и, заглянув в широко распахнутые глазищи, жарко нашептываю ей в ухо.

— Прорвемся, малыш. Главное, мы вместе…

А утром, приехав в отель, первым делом замечаем, как рабочие меняют вывеску.

— Пантелей — идиот, — шепчет Яна, когда мы поднимаемся в лифте. — «Жемчуг» — давным-давно наработанный бренд, известный по всей стране. Люди на него едут. А кто знает гостиницу «Аркос»? Никто! Соответственно, сейчас у него начнутся убытки.

— Тебя это не должно волновать, — улыбаюсь любимой.

— Нисколечки, — смеется Яна, а выйдя из лифта, меняется в лице. Все вещи разбросаны по полу, а шкафы зияют пустыми полками.

— Хрень какая-то, — рычу я, собираясь вернуться на административный этаж. Найти там этого козла Пантелея и набить ему морду.

— Он ищет что-то, — охает Яна, без сил опускаясь в кресло, стоящее в холле. — Интересно, что?

— Какой-то компромат, — пожимаю плечами. — Но, Яночка, нас не интересуют этот отель и его хозяин. Пусть хоть взорвет здание к чертям собачьим и сам застрелится. Нас его делишки не касаются. Хочешь, возьми что надо. Нет, все заново купим.

Яна всплескивает руками и как больная бредет по комнатам. Заходит в детскую и оторопело смотрит на кроватку Миланы, куда чужие люди сложили все детские вещи.

— Я как на пепелище попала, — шепчет она, хватаясь руками за горло.

— Давай уйдем, — предлагаю я. — Попроси кого-нибудь из персонала…

— Нет, я сама, — лепечет Яна и, выйдя на террасу, воинственно наступает на кого-то.

- Что ты здесь устроил, Пантелей? Ты не выполнил условия договора.

— Ты докажи, что это я, — насмешливо фыркает он. И лениво поднявшись с дивана, направляется к нам. — Ничего не хочешь вернуть?

— У меня нет ничего, на что бы ты мог претендовать, — отрезает Яна. И возвратившись в детскую, торопливо достает детские вещи и складывает их в сумку.

— Пойдем, — направляется к выходу.

— А свои платья? — рычит вслед Пантелей и кивает в сторону блестящих тряпок, валяющихся на полу. Наверняка вечерние наряды известных брендов. Каждый из них стоит целое состояние.

Но Яна лишь подергивает плечиком.

— Носи сам, Пантелей. Дарю.

Игнорируя яростный взгляд новоявленного хозяина, обнимаю Яну за плечи. Как больную, завожу в лифт и, прижав к себе, чмокаю в нос.

— Ты держалась молодцом, девочка!

— Толку, Никитос, — вздыхает она. — Теперь я голая и босая. Но это к лучшему. Ничто больше не напомнит об этой гнусной семейке. Я свободна.

52

Из разгромленного пентхауса мы спускаемся на восьмой этаж. Заходим в мой номер. Здесь особых разрушений нет. Кто-то рылся в вещах, но не слишком рьяно. И постарался положить все на свои места. Меня это абсолютно не трогает. А Яна, устало плюхнувшись на диван, не замечает незначительных изменений.

— Номер сдать надо, — вздыхает она, набирая горничную. И когда та приходит, просит настойчиво.

— Пожалуйста, все проверьте, Нина Григорьевна!

Пожилая худенькая женщина с печальными глазами, деловито обходит обе комнаты и довольно кивает головой.

— Все в порядке.

А потом, повернувшись к Яне, спрашивает поспешно.

— Янна Сергеевна, мы же вчера игрушки стирали. Может, заберете, или тоже выкинуть?

— Как выкинуть? — охает Яна, поспешно подскакивая с места. — Все заберу. Иначе дети расстроятся. — А кстати, — устало трет лоб, — что-то я не видела игрушек в детской. Мы же не все стирали.

— Только любимые, — улыбается грустно горничная. — Остальные Пантелей лично вспорол. Ищет он что-то… Мы с девочками утром прибираться пришли, чуть в обморок не упали. Он велел все выкинуть. Хорошо хоть заяц Миланы и мишки близнецов уцелели!

— Да, конечно, — спохватывается Яна. — Пойдемте-пойдемте, я заберу. Они же плакать будут…

Длинным коридором мы идем в другой «лепесток» и, остановившись около маленькой каптерки, наблюдаем, как горничная торопливо заходит внутрь и, распахнув дверь, что-то ищет в глубине помещения. Выносит три пакета для стирки.

— Спрячь в сумку, пожалуйста, — просит меня Яна, а сама неожиданно кивает в угол, где среди швабр и щеток для пылесосов стоит волшебный посох, которым вчера мой брат приложил Пантелея.

— А это как здесь оказалось? — недоуменно спрашивает Яна.

— Так Пантелей велел выкинуть. А я пока здесь поставила. Красивая штука. Может, заберете, Янна Сергеевна? — предлагает горничная без энтузиазма. — Тут и абажур, и подставка имеются.

Видимо торшер приглянулся ей лично.

— Конечно, — улыбается Яна, к явному неудовольствию горничной. — Я его сама делала, когда мальчишек ждала.

Мне хочется спросить любимую, о чем она думала тогда? Мечтала? Но язык не поворачивается задать подобные вопросы при постороннем человеке.

— Я все заберу, — кивает Яна. — А вам, Нина Григорьевна, за помощь полагается небольшая премия.

Достает к радости горничной несколько купюр и добавляет поспешно.

— Прощайте!

С сумками, набитыми шмотьем и игрушками, мы торжественно шагаем через главный холл. Яна несет торшер, как священную реликвию, а у меня в руках два баула. Ничего лишнего.

— Ты потом не пожалеешь? — интересуюсь, засовывая вещи в багажник.

— Ни капельки, — улыбается Яна. — Мне тут ничего не надо, и ничто меня не держит. Едем, Никита!

Обхватываю любимую за плечи. Целую куда-то в висок, глаза, волосы. Чувствую, как Янкины руки оплетают мою талию, и вздрагиваю, услышав окрик, так похожий на Архипа.

— Янна!

Моя любимая отстраняется и, выглянув из-за моего плеча, приветливо кивает кому-то.

— Ставрос…

Повернувшись, изумленно гляжу на высокого грека, как две капли воды похожего на Архипа и Пантелея.

— Привет, девочка, — улыбается он, подходя к нам. Смотрит строго, но без осуждения.

— Я полагаю, тебе не нужны соболезнования, — усмехается совершенно спокойно. — Архип был еще тем сукиным сыном. Уверен, по нему никто убиваться не станет.

— Разве что Пантелей, — пожимает плечами Яна.

— А где это дарование? — с издевкой интересуется Ставрос. — Дед поручил нам с ним доставить брата на родину. Архипа похоронят в фамильном склепе. Ты, я так думаю, сопровождать процессию не планируешь?

— Даже не знала о ней, — цедит Яна. — С моей стороны было бы странным оплакивать собственного тирана. Ты же знаешь…

— Конечно, — отрезает Ставрос. — Дед так и сказал… Ему не нравилось, что с тобой творил Архип.

— Так почему же никто не вмешался? — возмущается Яна.

— Невозможно влезть в чужую семью. Понимаешь? Это табу для любого уважающего себя мужчины.

— Прощай, — печально машет рукой Яна. Хватает мои пальцы, словно спасательный круг. — Больше не свидимся.

— Не зарекайся, девочка, — басит Ставрос и уточняет еще раз. — Где Пантелей?

— Обыскивает гостиницу. Когда мы уходили, был в пентхаусе, а сейчас, может, роется в жбанах с пищевыми отходами.

— Смешно, — равнодушно кивает Ставрос. Обжигает напряженным взглядом и осторожно роняет. — Тебе Архип ничего не говорил?

— О чем?

— Они с Лаурой украли документы у старого Пантелея. Дарственную на участок, где расположена «Артемида». Эти бумаги датируются началом прошлого века. Других нет. Сама понимаешь, восстановить его нельзя.

— Архип не делился со мной сокровенным, — мотает головой Яна. — Я ничего не знаю. Прости.

— Ладно, разберемся, — натянуто цедит Ставрос. — Но если вдруг найдешь…

— Я покидаю отель с двумя сумками. Там нет ничего, кроме вещей и игрушек. Ты можешь лично проверить…

Моя любимая разводит руками.

— Почему так? Тебе полагаются хорошие отступные…

— Не хочу, Ставрос. Правда. Меня и так все устраивает. Прощай.

— До свидания, Янна, — рычит нам вслед еще один Василиди.

— Может, из-за этих бумаг его и убили, — вздыхает Яна, усаживаясь на переднее сиденье Крузака. — Каким нужно быть идиотом, чтобы выкрасть у деда документы? И самое главное, зачем? По ним нельзя вступить в собственность. Продать отель без регистрации сделки невозможно. О чем Архип только думал?

— Нас это уже не касается, — отрезаю, выезжая на проспект, и, проехав полквартала, сворачиваю в знакомый двор. Щелкаю брелоком и, заехав под тень какого-то цветущего деревца, тянусь к Яне. Положив ладонь на затылок, накрываю губы жадным истосковавшимся поцелуем. Вторгаюсь языком в рот, как захватчик в крепость. Исследую каждый миллиметр. Зарываюсь пальцами в волосы и чувствую, как Янкин язык, повторяя движение, вдавливается внутрь моего рта. И с ума схожу от восторга и счастья. Вторая рука уверенно снует по спине, пробирается к шее и снова сползает вниз.

— Я люблю тебя! Только тебя одну! — когда поцелуй заканчивается, жарко шепчу на вдохе.

— Мне с тобой повезло, — мурчит Яна, прижимаясь к моему плечу.

Бью по газам, выезжая из гостеприимного дворика.

— Я так понимаю, мы свободны, — смеюсь, оглаживая мимоходом Янкино колено.

— Как ветер! — хихикает она.

— Тогда возвращаемся на Красную. Забираем детей, и в путь!

- А куда едем, Никитос? — спрашивает весело.

— Куда захотим, жена!

53

Яна

— Мама, мама! — вопят близнецы, стоит нам приехать в дом Макаровых. — А где папа?

Вот как им объяснить? Что сказать? Какие подобрать слова?

— Он уехала в Грецию. Дедушка Пантелей его вызвал, — объясняю спокойно. Ловлю изумленный взгляд Никиты.

«Да, милый, в искусстве подменять понятия и давать уклончивые ответы у меня высший уровень!»

Придется отвыкать, зная принципиальное неприятие вранья Макаровым. Но детей такой ответ устраивает.

— А он надолго уехал? — любопытствует Никос.

— Навсегда, — говорю с опаской. — Папа к нам не вернется. Достаю из сумки игрушки и, вручив каждому своего любимца, опускаюсь перед детьми на колени.

— А кто же теперь будет нашим папой? — растерянно спрашивает Алексос. — Детям обязательно нужен папа. И мама тоже…

Смотрю на своего маленького мыслителя и с трудом сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться.

— Я буду, — спокойно и твердо заявляет Макаров, плюхаясь рядом на колени. Одной рукой обнимает меня. Другой пытается ухватить близнецов. Бросаю на любимого беглый взгляд. Вижу, какого труда ему стоит это спокойствие. На щеке пульсирует жилка, а по виску струится капелька пота. Волнуется мой любимый. Ох, волнуется.

— Это хорошо, — насупленно по-взрослому кивают дети, ужиками уворачиваясь от Макарова. — Никита — добрый. Пусть лучше он, а не Пантелей. А то он ужасно злой…

Малыши толпятся вокруг меня, обнимают все разом. Тыкаются носами, маленькие котята. Целую каждого, обхватывая худенькие плечики. Прижимаю к себе всех троих. Мои настоящие сокровища!

Но когда хочу поцеловать их снова, мальчишки вырываются из моих рук и бегут в детскую. Даже Милана несется следом за братьями. Детский разум не может уместить в себе смерть взрослого. Поднявшись, сразу попадаю в объятия Макарова. Смотрю на удаляющиеся фигурки, ощущая тепло любимого. В кольце его рук чувствую себя в полной безопасности. И тихонечко вздыхаю, утыкаясь носом в грудь Никиты.

— Что бы я делала, не приедь ты за мной? Архипа бы все равно убили. Семья ли расправилась с неугодным внуком, или все-таки Бергер замарал руки? Не знаю. И если честно, не хочу в этом разбираться. Не же-ла-ю!

— Я долго собирался, малыш, но, кажется, приехал вовремя, — жарко шепчет мне на ухо Макаров.

— Архип уехал в Грецию, и наш папа теперь Никита! — докладывают кому-то мои сыновья. Из дальней комнаты выходит Вадим Ильич. Смотрит удивленно. Но молчит. Старый партизан.

— Мы женимся с Яной, папа, — заявляет Никита прямо. — Я, правда, еще не делал предложения, и кольцо не дарил.

Чешет затылок и с улыбкой смотрит на меня. О довольном Никите, пожирающем меня глазами, я могла только мечтать. Вернее, грезила все пять лет, что жила с Архипом. Представляла рядом любимого мужчину и тут же гнала все мысли о нем. Боялась при Архипе даже имя произнести. Ни-ки-та!

— Тогда поторопись, сынок, — улыбается старший Макаров и открывает мне свои объятия. — Добро пожаловать домой, дочка!

От простых и искренних слов меня прорывает. Обнимаю отца Дуськи и Никиты и плачу как маленькая. На короткий миг утыкаюсь носом в пахнущий дорогим одеколоном свитер. И чувствую, что я вернулась в семью. В свою собственную! Самую родную!

Что же мы наделали, Господи! И какое это счастье, что можно все исправить!

Тем вечером, уложив детей спать, мы долго сидим на кухне. Обсуждаем с родственниками планы. Слушаем их идеи по поводу нашей свадьбы. Мы, конечно, решим все по своему. Но как же хорошо, когда кто-то старается решить твои проблемы.

Рука Никиты собственнически лежит у меня на плече. И впервые за долгие пять лет я чувствую абсолютное спокойствие и счастье.

— Питер, конечно, дело хорошее, — бубнит Илья. — Но как же наша клиника? Пора возвращаться, брат!

— Ну, если возьмете обратно, — вздыхает Никита.

— Можете пока обустроиться на Ломоносовской, — добавляет отец. — Потом купишь что-нибудь попросторней.

Квартира на Ломоносовской. Вот уж не предполагала, что буду там жить! Когда-то девчонкой я приходила туда играть с Дуськой. Мы расставляли домики Барби и устраивали для кукол светские вечеринки. А став старше, закатывали посиделки на кухне.

— Если мою хату купишь, Никитос, — влезает в разговор Гусев, сидящий напротив нас в обнимку с Лаптевой, — то у тебя сразу хоромы получатся! Подумай! Все равно продавать буду.

— Отличная идея! — подхватываются Алина и Тонечка.

— Ну, молодые, за вас. Горько! — тихой скороговоркой роняет Илья, боясь разбудить детей. И Никита при всех накрывает мои губы своими. Зажмуриваю глаза, млея от счастья. И тут же вздрагиваю от трели домофона.

— Кого это принесло? — рычит Илья, подрываясь. — Всех детей перебудят. Сейчас выйдем, — раздраженно и чуть брезгливо бросает в трубку и сообщает неохотно. — Никитос, Яна. По вашу душу греки приехали…

— Я с вами пойду, — встает из-за стола Вадим Ильич. — Нужно незваным гостям дать отпор.

Ежусь, пытаясь согреться. Кто заявился и зачем? Ничего не понимаю…

Но вслед за Макаровыми выхожу во двор, а затем за ворота. А там, около Гелендвагена Архипа, стоят Пантелей и Ставрос.

— Чем обязана? — интересуюсь глухо. Ловлю на себе презрительно-враждебный взгляд Пантелея и совершенно равнодушный — второго брата.

— Янна, ты увезла из отеля какой-то старый аляповатый торшер. Зачем? — спрашивает Ставрос. — Это подозрительно. Может там спрятаны бумаги деда?

— Я делала торшер сама, — говорю, пытаясь побороть дрожь в голосе. — Лепила из глины фрагменты. Раскрашивала. Обжигала. Торшер получился дурацкий, но он дорог мне как первый опыт в керамике. И это единственная вещь, которая принадлежит лично мне.

— А можно мы на него посмотрим? — осторожно интересуется Ставрос. А Пантелей рычит, словно побитая скотина.

— Конечно, — соглашаюсь сразу. — Сейчас…

— Я принесу, — останавливает меня Никита. И щелкнув брелоком, открывает багажник, припаркованного около ворот Крузака. Вытягивает оттуда немного погнутый посох.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- На что тут смотреть? — спрашивает, разозлившись.

И тут же к ножке торшера тянет руки Пантелей.

— Почему такой ажиотаж? — чуть заметно усмехается Вадим Ильич. — Что ищете, товарищи буржуи?

Ставрос и Пантелей мнутся, но выхватить из рук Никиты разукрашенную палку никто не решается.

Раздумывают, что делать дальше. Пантелей мнется. А Ставрос, как более хладнокровный, выжидает. Силы явно не на их стороне. Видимо, надеется, что кто-то из нас сорвется. Вздрагивает, когда рядом тормозит белая машина с синей надписью на борту. Полиция.

— Какие-то проблемы, Ильич? — высовывается коротко стриженая башка.

— Да вот, иностранные туристы что-то перепутали, — пожимает плечами Макаров. — Ты им помоги из поселка выбраться, Иван Иваныч. А то заблудятся на ночь глядя!

Пантелей сумрачно смотрит сначала на Вадима Ильича, потом переводит взгляд на меня, на Никиту, опирающегося на посох. И демонстративно спрятав руки в карманы, поворачивается к Ставросу.

— Поедем, брат. Доктор прав, — отрывисто замечает тот на греческом. — Мы, кажется, пошли не той дорогой.

54

Никита

— Нет, — мотает головой Яна. Ненавистные коричневые прядки выбиваются из хвоста. — Нам нужно до конца решить все недоразумения.

— Ты уверена? — спрашиваю тихо.

— Вполне, — шипит она. — Ты разве не видишь, как они настроены? Не найдут свои чертовы документы, вернутся. Украдут детей. Потребуют выкуп. Что мне тогда делать?

— Ты сгущаешь краски, Янна. Мы — законопослушные граждане, — вздыхает пораженный услышанным Ставрос. А Пантелей сжимает челюсти, будто его поймали на горячем.

— Посмотри на своего брата, — огрызается Яна и, повернувшись к моему изумленному отцу, просит.

— Вадим Ильич, можно ненадолго занять беседку?

— Конечно, дочка, — кивает отец и переводит взгляд на вышедшего из машины полицейского. — Задержись, Иван…

При свете тусклых ламп, совершенно не предназначенных для дотошного осмотра, Яна в присутствии нашей семьи и Василиди лихо раскручивает нарядную палку. Один за другим стаскивает с хромированной трубки небольшие полые фрагменты, больше похожие на расписные короткие дудочки. Пододвигает их к Василиди. Оба брата внимательно рассматривают каждую детальку. Заглядывают внутрь, пытаются на ощупь определить, есть ли полости.

— Что это за представление? — ошалело спрашивает у моего отца полицейский.

— Греческая народная забава, — усмехается Илья. — Называется «найди свою палку».

Звучит зло и двусмысленно. Но когда мой брат шутил по-доброму? И если Ставрос даже ухом не ведет, то Пантелей напрягается и бросает на стоявших чуть в стороне мужчин уничижительные взгляды.

«Тебе бы в немом кино играть, — хмыкаю мысленно. Лениво беру один из фрагментов. Кручу в пальцах. Рыжие коты соседствуют с красными цветами и зелеными листьями. Концептуально. Но для самой первой поделки работа очень хорошая. Видны кое-где неуверенные линии, но это поправимо.

- У тебя талант, милая, — шепчу, пристально разглядывая следующую «дудочку». Здесь уже какие-то райские птицы и слоники.

— Ага, талант, — фыркает Пантелей, — выходить сухой из воды…

— Брат, — грозно бросает Ставрос и, поднявшись, кладет ладонь на плечо Пантелея. — Нам пора. Извините. Мы ошиблись.

— Прощайте, — еле слышно бросает Яна и сразу же заходит в дом.

Ставрос церемонно подходит к отцу и, чуть опустив башку, роняет сдержанно.

— Прошу прощения. Меня ввели в заблуждение.

Решительно идет к выходу. А я, поняв, что опасность миновала, несусь вслед за любимой. И уже в спальне, подойдя к окну, с удивлением замечаю, как отец с Ильей собирают воедино Янкин посох. Брат неожиданно встает из-за стола и, чуть ссутулившись, тащится в сарай, а меня сзади окликает Яна.

— Никита…

Поворачиваюсь резко и аж задыхаюсь от счастья. Яна в моей майке, доходящей почти до колен, похожа на ту самую девчонку, с которой я тусовался в Прасониси. Шагнув к ней, обхватываю рукой поплотнее.

— Мне повезло, — шепчу в розовое ушко, чуть влажное после душа.

— Мне тоже, — Яна обвивает руками мою шею. Прижимается всем телом и неожиданно подпрыгивает, обхватывая ногами мои бедра. Пытаюсь удержать равновесие. Но куда там! Земное притяжение — штука коварная. С диким треском заваливаемся на старый утлый диванчик, который я умудрился разложить заранее.

Переворачиваю Яну на спину и, нависнув над ней, рычу притворно. — Попалась, женщина?

Любимая дурашливо кивает, босой ступней скользя по моему боку. Выше. Еще выше. Судорожно выдыхаю и, когда шаловливая ножка внезапно оказывается у меня на правом плече, решительно ставлю другую на левое.

— Уверена? — спрашиваю, подхватывая обеими руками за бедра.

— Конечно…

А у меня реально сносит башку от нашей близости. Впервые за пять лет… Охерительный результат!

Сколько у меня их было за это время? Не хочу вспоминать… Лишь с одной Яной вкусно. Только от нее все нутро будоражит от эйфории.

Обнимаю свою девочку и, проваливаясь в сон, шепчу ей на ухо всякие глупости.

— Никита, — тянет жарко Яна. — А знаешь…

— Что, любимая?

— Я не хочу жить в квартире на Ломоносовской. Она у меня прочно ассоциируется с семьей твоих родителей…

— Да мне тоже эта идея не нравится, — вздыхаю я и предлагаю бесшабашно. — А поехали в Питер? У меня там трешка… Но обещаю купить нам дом где-нибудь в Комарово.

— Давай еще дома посмотрим у нас в городе. Может, рядом с Дуськой что-нибудь продается?

— Агафонов нам в помощь, — целую волосы любимой, вдыхаю ее аромат и повторяю тихонечко. — Спи. Спи. Я порешаю…

А среди ночи просыпаюсь от дурацкой неотвязной мысли.

Что-то не так!

Вот только понять не могу, из-за чего так встревожился мой аналитический ум. И даже вспомнить не получается.

Когда в башке тренькнуло? Точно не до приезда греков.

Накрыв Яночку покрывалом, легонько веду ладонью по нежному бедру. И прикоснувшись губами где-то в районе круглой женской коленки, осторожно встаю с дивана. Яна мурчит, перебираясь во сне на мое место. А я, подойдя к окну, смотрю на двор в предрассветной дымке.

«Какого хрена Илье понадобилось в сарае на ночь глядя?» — думаю лениво и неожиданно застываю на месте.

Вот оно!

Наскоро натягиваю боксеры и треники и, крадучись, спускаюсь вниз.

— Что бродишь? Не спится? — окликает меня отец, когда, прошмыгнув мимо его спальни, я направляюсь к дверям.

— Пить захотелось, — вру на ходу, как провинившийся школьник, и, не меняя траектории, заворачиваю на кухню.

Наливаю воду в стакан. Пью залпом. Киваю на Янкин посох, приткнутый в углу.

— Вы собрали?

— Да, чтоб по всему двору детали не валялись. Детвора утром увидит, растащит. Только крепления пришлось другие поставить.

— Потерялись?

— С одной стороны. Но Илюха нашел замену.

Странно! Очень странно!

Лениво поднимаю посох, кручу его в разные стороны. С одной стороны стоит родная золоченая пластина и такие же винты. А вот с другой — наспех вырезанный кружок из консервной банки и черные папины саморезы.

Очень интересно! Когда я доставал эту хрень из багажника, она была в целости и сохранности. И потом на столе около Яны лежали детали.

Яна, оторва мелкая, ты поиграть с крокодилами решила?

55

Яна

Резко просыпаюсь, будто кто-то поворачивает рубильник с отметки «сон» на следующее деление. «Жуткий скандал». Открываю глаза и вижу сидящего на кровати Никиту. Злющего-презлющего.

— Что случилось? — спрашиваю, пытаясь отогнать остатки сна. И ничего не понимаю. Сколько сейчас времени? За окном только занимается рассвет. Что могло приключиться глубокой ночью?

«Только не начинай свою любимую песню, Макаров, — кричит раненая когда-то душа. — Только попробуй мне сказать, что ты передумал!»

— Это я у тебя хочу спросить, — сверлит меня взглядом Никита. — Что. Это. Такое?

Раскрывает ладонь, и я обмираю, словно он меня поймал на месте преступления.

Ну, ни фига!

— Почему ты рылся в моих вещах? — интересуюсь холодно. Прекрасно помню, что положила тайник и винты к себе в косметичку. В надежде…

Ну, не идиотка ли?

— Что ты от меня скрываешь, Яна? — сверлит негодующим взглядом Макаров.

— Никита, — сажусь на кровати и забираю из протянутой ладони ребус Василиди. Вчера у меня не хватило сил рассказать Никите о своих догадках. Хотела сегодня. Но только не оправдываясь. Не чувствуя себя соучастницей и авантюристкой. А еще… Терпеть не могу, когда кто-то позволяет себе рыться в моих вещах. Архипу это сходило с рук. Но с ним, кажется, я потеряла не только границы, но и саму себя.

Да и стоит ли выходить замуж за Никиту, если он такой же? Или все-таки нет?

— Кто тебе разрешал лезть ко мне в косметичку? Ты такой же, как Василиди.

Режу словом и взглядом.

— Яна, — рыкает Никита, пытаясь приструнить меня. Вот только это бесит еще сильнее. Подскакиваю с кровати и, наскоро надев халат, выхожу из комнаты. Иду к детям. Мои сыновья спят на диване в соседней комнате. В детской кроватке сопит тихонечко Милана. Осторожно двигаю мальчишек и укладываюсь рядом.

— Мамочка, — шепчут одновременно Никос и Алексос и, раскинувшись поперек дивана, утыкаются в меня макушками. Глажу вихрастые головы. Целую еле слышно.

Прорвемся, мои хорошие! Обязательно прорвемся.

В кармане халата тихонько звякают детали головоломки. В полом золотистом кружке наверняка хранится брелок. А цифры на головках винтов — шифр. Вот только не весь. Как подступиться к разгадке?

Стараюсь не думать о Никите. Закрыв глаза, притворяюсь спящей, когда тихонько открывается дверь и в узком проеме появляется голова Макарова. Нельзя входить в одну реку дважды. Нет никакого смысла строить отношения с человеком, однажды предавшим. Нужно ставить точку. Пусть будет больно. Отболит со временем.

Снова пытаюсь сосредоточиться на загадках Архипа. Он любил такие каверзы. И крепления в торшере менял лично по возвращении из Греции.

— Что ты делаешь? — спросила я тогда.

— Пытаюсь хоть немного исправить эту безвкусицу, — поморщился муж, лично собирая стойку. — У тебя атрофировано чувство прекрасного, — поморщился Архип. А я оскорбилась и даже не поняла, что муж меня спровоцировал, отвлекая от самого важного.

Вся картина сложилась целиком, лишь когда я увидела винты с номерами. И вовремя их спрятала. Потом аккуратно утянула и кружок с тремя ушками под винты.

«Как же ты догадался, Макаров?» — вздыхаю мысленно и пытаюсь сообразить, что мне делать дальше.

Снова вляпаться в брак с абьюзером? Не хочу. И вот как теперь быть, и что делать? У меня ни квартиры, ни денег.

Зато есть башка на плечах и профессия!

Значит, не пропаду.

Закрываю глаза, глотая слезы. Обнимаю мальчишек и, услышав сзади возмущенный голосок, протягиваю руку к дочери.

— Иди сюда, солнышко!

А утром снова кладу в косметичку части ребуса. Сейчас некогда на них смотреть. А вскрывать — тем более.

Вместе с детьми спускаюсь на кухню. Ежусь, попав под обстрел нескольких пар глаз.

Вот только Никиты здесь нет. Спит, наверное.

— Что у вас происходит, Яна? — напряженно спрашивает меня Вадим Ильич.

— Все в порядке, — киваю я и пытаюсь не разреветься. Макаровы — люди прекрасные. Вот только я им ничего не могут рассказать. Знают двое, знает и свинья!

— Мы хотим прогуляться по Роза Хутору, — улыбается мне Алина.

— А можно мы с вами? — тут же встреваю я.

— Конечно, — улыбается мне вся семья.

А выходя со двора, чувствую, как спина горит под возмущенным взглядом.

«Никита, прошу тебя, не становись Архипом!»

Дорогой я нет-нет да возвращаюсь мысленно к тайнику. Если там брелок-электронный ключ, то что же он открывает? Какую дверь?

Неожиданно вспоминаю нашу встречу с Никитой в оранжерее. Как же я тогда перепугалась, когда приехал Архип!

«Стоп!» — говорю самой себе. Василиди приезжал вместе со мной. В гости к Макаровым он зайти не удосужился. Сослался на дела. На обратном пути мы ругались из-за Никиты. А вот по дороге туда Архип вскользь упомянул о встрече в банке.

Абсолют. Айболит. Азимут… Не могу вспомнить, хоть тресни.

Я смотрю на улыбающихся Макаровых. Перевожу взгляд на бегущих впереди детей. И на короткое время заставляю себя забыть о тайниках Василиди, о глупом поступке Никиты. Позволяю себе греться на солнышке. Вдыхать чистейший горный воздух. И жить. Жить!

56

Никита

— Да пошла ты! — бурчу в сердцах. И упав на кровать, закрываю глаза. Сейчас бы заснуть! Но Яночка и ее макли просто не идут из головы.

Невинная овечка, блин! Жертва абьюзера! Да с какого хрена!

Видимо, я не все знаю о своей любимой. А она решила использовать меня втемную.

Потираю башку, безошибочно попадая пальцами в свежий шов. Какие-то отморозки меня лупили ногами, грозились грохнуть. А я, дурак, все пытался Яночку спасти. Стискиваю зубы и кулаки. Вдарить бы сейчас по стене! Но перебужу весь дом. Наверняка народ слышал, как мы по лестницам бегали. Вздыхаю тяжело и громко. Аж сам пугаюсь протяжного заунывного звука. Обычно так стонут собаки, оставшиеся без хозяина.

Яна, Яночка, что же ты мутишь, девочка?

Прикрыв веки, пытаюсь успокоиться.

Вдох-выдох, выдох-вдох!

Ну какой же ты все-таки дурак, Макаров! Как бы ни налажала Яна, ты все равно никуда не денешься…Да и куда мне с подводной лодки?

Это моя женщина и мои дети. Чего уж тут…

Обидно, конечно, что пытается играть за моей спиной. Но придется, видимо, как-то повлиять на Яну. Объяснить, что ли…

«Объяснишь, как же, — просыпается мой внутренний старый дед. — Она тебя за пипку водит, а ты и рад…»

Тру лоб, глаза, стараясь унять клокочущую внутри ярость. И только когда утром на лестнице раздаются тяжелые уверенные шаги отца, неожиданно проваливаюсь в сон.

Я спускаюсь на кухню примерно в половине одиннадцатого. Пустой дом давит тишиной.

Выглядываю в коридор. Ни одной пары обуви. Даже Миланкины туфельки, стоящие на комоде, куда-то делись.

Все ушли на фронт… Не иначе.

Звоню Яне. Но она сразу сбрасывает вызов. Набираю брата и слышу трель в глубине комнат. Этот баклан забыл сотовый дома! Позвонить отцу? Раздумываю, заваривая чай и наспех сооружая многоэтажный бутерброд. И наконец решившись, тыкаю пальцем в номер родителя.

— Пап, вы где?

— Гуляем…

— Где? Я сейчас подойду…

— На Роза Плато. Подходи, если хочешь… Только Яна не с нами…

— А где она? — все внутри обрывается.

— Мы встретили около Ратуши Марка и Таню. Яна с детьми к ним поехала.

— А-а, ну я понял, — мычу в трубку. Но, честно говоря, ничего не понимаю. Яна, конечно, знакома с Лернерами. Но не настолько, чтобы запросто ходить в гости.

Что же ты затеяла, Яночка?

Рывком поднимаюсь из-за стола и несусь наверх, по пути дожевывая бутер.

Яна, блин, не начинай все заново! Уйти решила? Так я догоню…

Врываюсь в детскую и замираю как вкопанный.

Чистая комната, лишенная всяческих признаков проживания.

Уехала? И вещи забрала?

Она не могла! Это просто невозможно!

Кидаюсь к шкафу-купе. Распахнув, выдыхаю с облегчением. Все на месте. Вещи и игрушки разложены по полкам, а внизу стоят Янкины сумки.

А значит… поговорим, Яночка! Поговорим!

Слышу, как вдалеке хлопает калитка, а затем и входная дверь.

Бегом слетаю вниз и как дурак ошарашенно смотрю на брата и его жену.

— Тебя кто-то напугал, бро? — с едкой усмешечкой интересуется Илья.

— Только ты, — парирую я. — А где ваш наследник?

— С Яной к Лернерам увязался.

— А что там за тусовка? — спрашиваю напряженно и неожиданно замечаю, как между собой переглядываются брат и Антонина.

— А Яна тебе не сказала? — улыбается она и тянет задумчиво. — Странно…

— Ты, наверное, опять накосячил, придурок, — толкает меня в плечо Илья мимоходом.

— Глупости, — отмахиваюсь раздраженно. — Из тебя шринк — так себе.

— Зато из меня хороший, — уверенно заявляет Антонина и, войдя на кухню, решительно садится за стол. Указывает на место напротив и командует. — Рассказывай, Никита. Может, еще что-то можно исправить…

Меня всегда поражают такие люди, как Антонина. Прет на бульдозере в чужую жизнь и еще ведет себя так, будто делает одолжение.

Можно, конечно, отшутиться и уйти, тем более Илья недовольно хмурится. Небось сдали ребенка и прибежали домой в надежде потрахаться. А тут я со своими проблемами…

— Давай, колись уже, — усмехается брат. Вероятно, знает, пока Тонечка допрос не проведет, ему ничего не обломится. Сажусь напротив невестки, тру лицо, не зная, с чего начать…

— Вы же вчера вроде счастливые спать пошли, — «помогает» мне Антонина. — Ночью, что ли, сцепились?

— Яна мутит. Это наследство Василиди, его тайны… Она явно что-то скрывает…

— Как ты это понял, бро? — сердито интересуется Илья. Вот прямо злой и добрый полицейский. Шли бы уже к себе в спальню. А я бы сам разобрался…

— Посмотрел на посох. Тебе вчера понадобились «левые» крепления. А настоящие Яна спрятала в косметичку…

— А ты как узнал? — удивленно смотрит на меня Антонина. Она, конечно, учится на психологическом и, возможно, что-то понимает в психологии, но с логикой у нее туго. Простейшую цепочку отследить не может!

— Как?! — развожу я руками. — Увидел в окно, что Илья пошел в сарай. Потом заметил, что посох завинчен другими винтами…

— Ну и что? — пожимает плечами Антонина. — Они могли упасть, потеряться…

Не повезло тебе, Илюша! Не повезло… Или дурочка-жена — успех семейного счастья? Меня вот угораздило связаться с умной. С хитромудрой заразой!

— Почему ты валишь на Яну? — на полном серьезе недоумевает Тонечка. — Нашел крайнюю! Она, может, вообще не при делах.

— Я точно знаю! — рычу, не сдержавшись. — Они у нее в косметичке лежат. Я видел…

— Ты лазил к ней в косметичку? — охает Антонина. — Да как ты посмел?

— Подумаешь, сейф Форт-Нокса, — отмахиваюсь я и тут же понимаю, что именно этот факт разозлил Яну.

— Ну, ты придурок, Никитос, — присвистывает Илья. — Конченный урод!

— Она меня сравнила с Архипом, — бухчу обиженно. — Но я же для нее стараюсь…

— Есть личные границы, Никита, — пускается в рассуждения Антонина. Тянется к графину с водой. И налив в стакан, сжимает его двумя руками. Словно греет.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- После Архипа Яна всего опасается, понимаешь? — вздыхает Илья. — Наверняка боится вляпаться в еще одного говнюка.

— Ты думаешь? — чешу подбородок и уже сам себе готов дать бодрящего пинка.

— Уверен, — кивает брат. — Тебе бы не понравилось, если б твоя жена шарила по твоим карманам и проверяла телефон.

— Да при чем здесь это! — негодующе взмахиваю руками. — В телефоне личная информация. А в косметичке что?

Антонина смотрит на меня жалостливо. Пьет воду мелкими глотками и резко бросает.

— А в женской косметичке может лежать все что угодно! От тампаксов до визиток или заметок. У Яны вон болты оказались…

— Ну, если у моего брата винтики в башке и болт плохо работают, приходится запасаться…

— Илья… — предупредительно замечает Антонина. Смотрит на мужа в упор и мурлычет как ни в чем не бывало. — Кушать хочешь?

— Перекусил бы, — кивает брат. И я точно знаю, что эти двое без слов понимают друг друга.

Илья лениво лезет в холодильник. Достает оттуда какой-то салат и вчерашние шашлыки.

— Будешь? — бросает мимоходом.

— Не-а, — мотаю башкой. — Пойду к Лернерам за женой. Чего она туда забилась?

— Погоди, рано еще, — улыбается Антонина. Эта оторва всегда все про всех знает.

— Что так? — вскидываюсь недовольно.

— Там Камилла приехала. У нее дочка месяц назад родилась. Вот привезла к родственникам. Пусть поболтают девочки. Не мешай им. Никуда твоя Яна не денется, — как бестолковому малышу втолковывает мне жена брата.

— Нет, — мотаю башкой, поднимаясь из-за стола. — Пойду за ними. Соскучился.

И выходя в коридор, слышу смех брата.

— Оставь его в покое, Тонечка. Похоже, наш влюбленный баклан соображает с трудом.

57

Яна

— Я всегда знала, что вы с Никитой поженитесь, — весело заявляет тетя Галя Зубова, Камилкина мама.

Мы сидим на просторной кухне особняка Лернеров. Пьем чай с плюшками, болтаем. И все как по команде тянем головы к высокому французскому окну, за которым виднеется терраса. А там в кресле сидит, положив голову на ротанговое изголовье, Камилкин муж — Роман Демьяновский. Мрачный ехидный тип. Но сейчас Ромкино лицо расслаблено. Да и сам Дема улыбается солнышку и крепко держит лежащую на груди новорожденную дочку. Огромный мужчина в черном и малышка в белом костюмчике — явный диссонанс. Но глаз не оторвать от этой парочки.

Смотрю на них и неожиданно вижу Никиту, так же млеющего от счастья. Вот только где оно?

После прогулки меня немного попустило. Но в любом случае беседы не избежать. Не хочу и не буду ни под кого подстраиваться! А значит, нужно решать заранее.

— Ну ты и придумала, мама! — изумленно хмыкает Камилла. А я вглядываюсь в лицо подруги. Материнство пошло ей на пользу. Из маленького зашуганного воробья Милка превратилась в знающую себе цену красавицу. Демьяновский, конечно, редкий идиот, но Камиллу и детей обожает…

— Да тут и придумывать нечего, — легко отмахивается тетя Галя. Смотрит на меня многозначительно и выдает.

— Вы же всегда рядом крутились. Вас словно магнитом тянуло друг к другу. Помню, как Никитос на тебя смотрел… Я потом очень удивилась, что ты за другого замуж вышла.

— У Гали глаз-алмаз, — смеется Таня Лернер, держа на руках мою Милану. — Она у нас в семье прорицательница…

Смотрю на жену Марка, затем перевожу взгляд на Галю Зубову и неожиданно понимаю, что обе женщины похожи как родные сестры. Но Милкина мама мудрая и такая искренняя.

— Аню уже кормить надо, — заглядывает на кухню Роман. Отдает малышку матери и внезапно останавливает взгляд на мне.

— У тебя какие-то проблемы с отелем, Яна? Помощь нужна?

— Нет, — улыбаюсь беззаботно. — Отдала его родственникам Архипа. Надеюсь, отстанут.

— Значит, планируешь стать женой простого доктора? — тянет Роман и добавляет с ухмылкой. — А потянешь? После лакшери…

— Я и сама простая, — отрезаю серьезно.

— Как знаешь, — кивает Демьяновский и вместе с женой и сестрой выходит из кухни.

— Нам тоже пора, — подрываюсь я. — Сейчас детей возьму, и пойдем.

— Погоди, — берет меня за руку тетя Галя. — Ты какая-то вся слишком осторожная. Случилось что?

— Да нет… Ничего особенного, — заверяю я и, неожиданно расплакавшись, утыкаюсь лбом в руки. Чувствую, как мягкая рука опускается мне на макушку и прижимает меня к себе. И утерев слезы, выплескиваю все, что наболело. Про винты и тайник, про косметичку и Никиту.

— Ты хоть представляешь, что там? — удрученно шепчет Камилкина мама.

— Понятия не имею, — признаюсь честно. — Может, я ошиблась, и там ничего нет.

Развожу руками от собственного бессилия.

— Я тебе скажу так, Яна, — вздыхает Галина. — Если никто не знает, что тайник у тебя, то поостерегись. Вскрывай наедине с Никитой и больше никому не рассказывай. А там смотри… Если вещь именная, то верни хозяину. А если безымянная, и владельца опознать трудно, оставь себе. И молчи. Ты и так слишком много отдала этим гадам. Тебя за одного Архипа орденом Мужества наградить надо.

Целую холеную щеку и, услышав трель сотового, хватаюсь за трубку.

— Да, Никита!

— Я приехал за тобой, Яна. Ты скоро?

— Уже идем…

Наскоро обнимаю женщину, знающую меня с первого класса.

— Спасибо, спасибо вам, — шепчу, ощущая, как будто с ноги сваливается гиря.

Позвав детей, спешим за ворота.

«Он приехал за мной, приехал!» — бьется в голове радостная мысль. И сев в машину, сразу же тянусь к любимому. Целую в щеку.

— Прости, — бурчит Макаров. — Что-то я не подумал…

— Больше так не делай, пожалуйста, — прошу тихо. — У меня нет от тебя секретов. Все расскажу.

— Я уже понял, — усмехается он, тайком оглаживая мою коленку.

И когда мы остаемся одни поздним вечером, напряженно спрашивает.

— Со свадьбой что ты решила? Когда сыграем?

— Давай в июле, — улыбаюсь я. — У Камилки как раз дочка чуть подрастет, а Дуське до родов еще время останется…

— Ты хочешь пышную церемонию?

— Будем гулять, — киваю я. — Но позовем только самых близких. Семья, дети, мои подруги.

— А твоя тетя Марго?

— Никаких греков, умоляю, — зарываюсь на груди Макарова. — Я хлебнула через край в браке с Архипом…

— Тогда и в свадебное путешествие поедем в Италию.

— С тремя детьми накладно будет, — шепчу, неожиданно вспоминая предостережение Демьяновского.

Никита, хоть и не простой врач, но и не олигарх.

— Я хочу роскошную свадьбу, — шепчет мне на ухо Макаров. — Полет на воздушном шаре, салют, голуби. Я женюсь один раз и на всю жизнь…

— Повтори, пожалуйста, — мурлычу довольно и, если честно, чувствую себя абсолютно счастливой.

— Воздушный шар, голуби, салют… Что еще хочешь?

— Последнюю фразу, — настаиваю шутливо.

— Только ты одна, Яна, моя единственная. Жена. Любимая. Девочка моя, — сгребает меня в охапку Никита. И снова спрашивает. — Скажи, о чем мечтаешь?

— Стать твоей женой. И еще хочу маленькую дочку.

— Ну, с этим мы не станем затягивать, — весело смеется Макаров. А я, обмякая в объятиях любимого, забываю обо всем.

«Нужно разобрать крепление и посмотреть, что там спрятано», — увещевает меня внутренний голос.

Но Макаров вторгается в мой рот требовательным поцелуем, и я отмахиваюсь от голоса разума.

Потом… потом!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​58

До дурацкого тайника мы добираемся, лишь вернувшись в родной город. И дождавшись, когда старшие Макаровы повезут детей в парк, а Настя уйдет в гости к однокласснице, опрометью кидаемся в нашу спальню. Достаем позолоченную деталь, так похожую на пудреницу, и недоуменно смотрим на нее. С какой стороны подобраться?

— Сейчас, — фыркает Никита, доставая из кармана небольшой перочинный ножик с красным крестом. К скорой помощи эта штуковина не имеет отношения. Вероятно, нож был куплен в Швейцарии. Макаров осторожно достает из паза тонкое лезвие и аккуратно поддевает край. Потом с другой стороны. Неожиданно крышка отлетает в сторону, и мы с Никитой изумленно пялимся на вложенный внутрь кусок пластика с надписью «Банк «Азимут-Р».

— Вероятно, это электронный ключ, — шепчу я, выуживая карту из тайника.

— Теперь бы номер ячейки узнать, — задумчиво бросает Никита. — И нужно сразу ехать, малыш. Мои родители подозревали Настю в сливе информации. И если теперь моя сестра настучит Пантелею или Ставросу, то нам прилетит по-крупному.

— Зачем? Почему? — хватаюсь за щеки обеими руками. Пытаюсь унять крупную дрожь, от которой сотрясается тело. Сердце колотится, как заведенное, и накатывает чернота.

— Я думал, ты знаешь… Кто-нибудь из наших проболтался…

— Нет, — мотаю головой и замираю, обняв себя обеими руками. — Как это возможно, Никита? Что я ей сделала?

— Деньги, наверное, сыграли роль, — пожимает плечами Макаров и, притянув меня к себе, целует в висок. — Едем в банк. Может, там что-то выяснится? Тогда и решим, что делать…

— Настя, — шепчу я еле слышно. — В голове не укладывается…

— Зато если она до сих пор стучит, можем послать по ложному следу, — весело предлагает Никита.

— Ни в коем случае, — отстраняюсь я. — Ни Пантелей, ни Ставрос не простят обмана. Она все-таки твоя сестра. И я не желаю ей зла.

— Проучить бы следовало, — мрачно рычит Никита. — Но надеюсь, она одумается. И против семьи больше не пойдет.

— Давай уедем отсюда. Пожалуйста! — лепечу я, чувствуя, как меня захлестывает паника. — Не хочу никакой свадьбы. Распишемся и умотаем. Только мы и мои дети.

— Наши дети, — поправляет меня Никита и снова целует в висок. — Как пожелаешь, Яночка! Хочешь, дом купим в Комарово или в Сестрорецке?

— А работа?

— Как-нибудь прорвемся… Может, вернусь в компанию, где работал раньше. Или замутим что-то свое.

— Хорошо, — киваю я и прошу. — Поедем сейчас в банк? Нужно посмотреть, что там спрятал Архип, и решить, что делать дальше.

— Вот только на чье имя ячейка? — трет голову Макаров. — И потом ты должна вступить в наследство через полгода. Ячейку-то Василиди точно на себя оформлял.

— Наверное, на меня, — смотрю прямо в лицо любимого. Беглым взглядом выискиваю подозрение или сомнение. И не найдя даже тени отрицательных эмоций, объясняю торопливо. — Мы перед юбилеем Вадима Ильича в банк заезжали. Я подписывала какие- то документы. Потом Архип отвез нас к твоему отцу, а сам поехал по делам.

— Какие документы? — словно эхо повторяет Никита.

— Счет открывали. Могли и ячейку оформить, — пожимаю плечами.

— Ты не помнишь?

— Не знаю.

— Как такое возможно?

— Архип сказал, я подписала. Кто бы интересовался моим мнением?

«Сколько времени прошло? — спрашиваю себя мысленно. — Месяца два, не больше!»

А казалось, вечность назад мы с Никитой столкнулись в оранжерее. Пререкались, как идиоты, а потом лихорадочно искали кольцо. Кстати, где оно?

Подскакиваю с места и, открыв сумку, лезу в боковой кармашек. Выуживаю оттуда свадебный подарок Архипа. Знатную такую гайку. И булыжник на ней впечатляющий.

— Едем, — прошу Никиту. — Заглянем в банк и попробуем подобрать шифр. А оттуда к ювелиру. Хочу прицениться, сколько дадут за такую роскошь.

— Может, Милане оставишь? — с сомнением глядит на меня любимый. — Все равно дорого не продашь…

— Есть любители. Это серьезная байда. Зря ты ее, что ли, искал среди папиных орхидей?

— Предложить Илье? Может, купит для своей Тонечки?

— Оно не принесло мне счастья, — морщу нос и, кинувшись Никите на шею, шепчу ошалело. — Я люблю тебя. Всегда любила.

— Тут дело в неправильных вводных, Яночка, — нехотя улыбается Макаров. — Ты любила одного, а кольцо подарил другой. Давай приценимся. Но сначала нужно предложить своим. У нас родственники — мужики богатые…

— Убедил, — улыбаюсь я и добавляю тихонько. — Тогда заедем в банк. А с кольцом после решим…

Словно дети, в обнимку выходим из дома. Солнце светит. Птицы поют. Растут тюльпаны и розы на клумбах. Жизнь продолжается.

Еще бы забыть обо всех тайнах, как о страшном сне. Купить хороший дом и жить спокойно.

— О чем задумалась? — открывает мне дверцу Никита.

— Хочу продать кольцо, а деньги вложить в наш новый дом.

— Я разберусь, не бери в голову, — скупо роняет Макаров. — Но на приданое от Василиди я жить не буду. Мне от него никаких благ не надо. Тебе тоже.

— Как скажешь, милый, — смеюсь радостно.

Никогда не подозревала, что Макаров такой принципиальный. Но я с ним согласна. Нам ничего не надо от семьи Архипа.

Тянусь к любимому с поцелуем, и тотчас же мощное тело Макарова прижимает меня к сиденью. Губы накрывают мои. А язык вторгается в рот.

— Давай никуда не поедем, — хрипит Никита, чуть оторвавшись от меня. — Не хочу никаких тайн и расследований. Какие из нас сыщики…

Удивительно, но Макаров глушит двигатель и, оббежав вокруг машины, распахивает дверцу. Подхватив на руки, тащит в дом.

— Клубись оно все конем, Яна! — рычит, взбегая на второй этаж. Толкает ногой дверь и, уложив меня на кровать, нависает неистовой тенью.

— Скажи… — просит хриплым, срывающимся голосом, — что ты хочешь?

— Тебя, Макаров. Только тебя!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​59

Никита

В банк мы выбираемся только через неделю. Вроде бы и надо, но неохота. Находим себе сотню дел, лишь бы не притрагиваться к тайникам Василиди. Лучше оттянуть этот момент, если забыть не удается.

Наша жизнь напоминает краткосрочный отпуск. Знаем, что скоро закончится, поэтому стараемся успеть как можно больше. Гуляем с детьми. Ездим смотреть дома и квартиры, у нас в городе и по соседству с отцом и Дуськой.

Да и в сам банк заезжаем совершенно случайно, встряв в огромную пробку.

— Может, все-таки глянем, что там спрятал Василиди? — киваю на вывеску банка. И заметив свободное место недалеко от входа, нахально втискиваю внедорожник между инкассаторскими машинами.

— Здесь нельзя останавливаться, — сбегает с крыльца охранник. — Вы к кому?

— К Надежде Ивановне, — отрезаю на ходу.

— Вы договаривались? Она вас ждет?

— Конечно, — киваю спокойно. — Она нас всегда ждет.

— А как вас представить?

Этот вопрос меня всегда ставит в тупик. Да как хочешь, так и представляй! Мне по фиг!

— Скажите, Макаров приехал…

Охранник смотрит на меня подозрительно, но быстро звонит кому-то. Что-то тихо докладывает в трубку. Не разобрать.

— Кто это такая? — шепчет Яна, забирая с заднего сидения сумку.

— Надька Слепцова, — заявляю я самодовольно. — Тут она проходит под другой фамилией.

— Звенигорская? Управляющая банком?

— Кажется. Крылов говорил что-то…

— Пойдемте, я вас провожу, — радостно улыбается охранник. Видимо, кто-то рангом повыше признал нас за своих. Поэтому и машину оставить можно, и улыбой одарить.

В панорамном лифте поднимаемся на шестой этаж.

— Красиво, — довольно тянет Яна. — Весь город как на ладони.

Не успеваю ответить, когда дверцы лифта отворяются, и около них нас встречает строгая девица в красной юбке и белой блузке. Русые пряди как всегда завиты в тугие локоны, руки в боки, а на губах знакомая усмешка.

— Макаро-ов, — тянет моя одноклассница Надька. Мы с ней всю началку просидели за одной партой. Дрались постоянно. Делили парту и линейкой чертили демаркационную линию.

К неудовольствию Яны Слепцова резво прыгает мне на шею. Целует в щеку.

— Привет! — весело кивает Яне, но целоваться не лезет. И моя милая тут же включает опцию «я-крутая-до-невозможности-чика».

— Какими судьбами? — спрашивает Надежда, заводя нас к себе в кабинет. — Чай, кофе, мороженое?

— Не отказался бы, — улыбаюсь дурашливо и добавляю с серьезным видом. — У нас, Слепцова, очень серьезное дело. Помоги, а?

— Если в пределах моих полномочий, — вздыхает Надька, надевая маску «а я-крутая-банкирша».

— Нам нужно посмотреть, что в ячейке, — вздыхаю тяжко и, взяв у Яночки документы, протягиваю их подружке детства.

— Так это ты Василиди? — обалдело интересуется Надежда. — Яна? В жизни бы не догадалась…

— Ну я, — разводит руками моя любимая. — А что, это запрещено законом? — спрашивает с улыбкой.

— Да тут приезжали какие-то греки… — недовольно бросает Надежда. — Требовали доступ к ячейкам и счетам. Им, конечно, отказали. Так они у нас тут засаду устроили. Не иначе как тебя ждали.

— Ставрос и Пантелей? — рыкаю, не сдержавшись.

— Откуда я знаю… — бурчит Надька. Смотрит на нас внимательно и внезапно решает. — Ждите. Сейчас конец дня. Банк закроется. Посетители уйдут. И мы спустимся в хранилище без посторонних глаз. Сдается мне, эти голуби шизокрылые оставили в фойе своего человека. Слишком быстро они слиняли.

— Может, мне пока машину переставить? — задумчиво чешу затылок.

— Сейчас охране скажу, поставишь на подземную парковку, — кивает Надька и тут же переводит взгляд на Яну.

— Так я не поняла, вы теперь вместе?

— Женимся, — улыбаюсь я радостно.

— Я думала, вы сразу после школы распишетесь, — бесцеремонно разглядывает нас Надька и добавляет со значением. — Этот придурок во всех учебниках и тетрадках писал твое имя.

Яна смотрит на меня недоверчиво, а я готов как в первом классе треснуть Слепцову по башке учебником.

Ну, не дура ли?

— Пойдемте, — поджимает губы Надежда и, взяв со стола связку ключей, ведет нас ко второму лифту, затерявшемуся на другой половине здания. Мы долго спускаемся вниз, а когда попадаем в подвал, даже я ежусь от холода. Или это дурные предчувствия одолевают? Вот ведь гады! Никак не угомонятся! Что-то важное спер у них Архип, раз до сих пор на ушах стоят. Хоть захоронили бедного, или все бегают в поисках его богатств?

Замечаю, как прямо на глазах меняется Слепцова. Из добродушной и веселой девахи вмиг превращается в холодную и неприступную женщину. Строго кивает стоявшему около двери охраннику.

— Открой.

— Вас проводить?

— Нет необходимости.

Высокие двери открываются лишь на минуту, впуская нас в унылое серое помещение, и тут же захлопываются снова.

Надька деловито шагает к нужному отсеку. Своим ключом открывает отъезжающие в разные стороны створки. И перед нами предстают ряды сейфов. Разного размера.

— Ваш двадцать четвертый, — кивает Надька на узкую панельку с кнопками. — Пароль помните?

— Конечно, — уверенно кивает Яна. И приложив брелок к экрану, быстро набирает цифры.

Пять…Восемь…Два…

Интересно, почему в таком порядке?

Устало потираю переносицу. А если мы ошиблись, и пароль другой? Второй раз Слепцова нам не поможет. Сошлется на важные дела или просто пошлет…

Но где-то внутри оживает механизм. Мигает зеленым лампочка, и сейф тихонько открывается.

Яна торопливо достает оттуда какие-то тонкие пластиковые папки. Бегло просматривает их содержимое. И стремительно кидается на шею моей однокласснице.

— Спасибо, Надя!

— Что там хоть было? — изумленно шепчет моя одноклассница.

— Чужой договор купли-продажи, — морщит нос Яна. — Теперь нужно изловчиться и вернуть его владельцу.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Только сами не суйтесь, отправьте кого-нибудь, — жалостливо советует Слепцова. — Вас там могут ждать…

— Умная ты, Надька, — бросаю осторожно. — Приходи к нам на свадьбу.

— Обязательно приду, Макаров. Должна же я передать тебя в надежные руки. И ты, красотка, фамилию поменяй. Макарова для нашего уха привычней, чем какая-то Василиди.

Яна смеется, но я чувствую, как она напряжена. Что же увидела там в бумагах?

Всю дорогу домой моя милая сначала лихорадочно перебирает документы, а затем отрешенно смотрит в окно и о чем-то думает.

— Давай, показывай, — роняю лениво, как только мы оказываемся в своей комнате.

— Да тут и смотреть не на что, — тяжко вздыхает Яна, и я вижу в ее глазах слезы.

— Да что случилось, любимая?

— Вот смотри, — протягивает она мне стопку документов. — Этот, — показывает на пожелтевшие страницы, — та самая купчая, украденная у деда. А это, — достает из другого пластикового конверта целую пачку. — А это… — повторяет, всхлипывая, — документы на покупку бриллиантов. Бриллиантов, Никита!

— А где они? — спрашиваю обалдело.

— Понятия не имею! — шепчет Яна. — Ты представляешь, какую свинью подложил нам Архип? Купчая эта на фиг никому не нужна. Ищут бриллианты, Никита! Как же мне страшно.

— Не бойся! — Обнимаю любимую. И прижав ее к себе, шепчу яростно. — Пусть попробуют сунуться. Всех урою.

60

Яна

Голова идет кругом, стоит только представить то количество бриллиантов, которые, судя по документам, купил Архип. Даже за пять лет брака этот человек не стал мне ближе и понятнее. Наоборот, с его смертью словно открылся ящик Пандоры, и из него посыпались скелеты.

Где же эти брюллики? И были ли они?

Вглядываюсь в документы, где прописаны все адреса и телефоны какой-то странной биржи, и не могу поверить, что муж умудрился вложить деньги в драгоценные камни. Зачем? Лучше бы открыл счет в драгметаллах!

Отметаю прочь всякие глупые раздумья. У меня нет ничего. Только бумажки! Купчую на отель я верну старому Пантелею при случае. Наверное, нужно позвонить тетке или Адриану и выпросить у них личный номер дедушки Василиди.

— С ума сошла? — рычит Никита. — Никому не звоним. Телефоны наверняка прослушиваются. Можно поехать в свадебное путешествие в Мармарис, а там переправиться на пароме на Родос. Никто ничего не заподозрит…

— Наверное, ты прав, — шепчу, обвивая руками шею Макарова. — Когда же вся эта чехарда закончится? Хочется жить спокойно.

— Все скоро устаканится, — хрипло заверяет меня Никита. — Мне предложили должность главного врача в Омске. Давай согласимся? Туда твои греки точно не доедут…

— Шутишь? — печально улыбаюсь я. — А как же наши? Мне уже и в Питер ехать не хочется. Как мы там будем без родителей, Дуськи и Милки…

— Особенно без Демьяновского, — фыркает Никита и, наклонившись, накрывает мои губы своими. Язык беспрепятственно попадает в рот. Но только начинает кружить там, словно метя свои владения, когда айфон Макарова оживает и начинает истошно кукарекать.

— Отец, — оторвавшись от меня, глухо рычит Никита и, взяв трубку, вздыхает тяжко. — Да, папа? Сейчас спущусь, — добавляет поспешно.

Но не успевает даже выйти за дверь, как к нам в комнату врывается Настя.

— Никита, там к тебе из Питера какая-то девчонка приехала с родителями, — тараторит она. — Такая вся бледная… Больная или беременная! Ты там кого-то обилетил и бросил…

— Настена, — рыкает на единокровную сестру Макаров. — Что за чушь?

Всматриваюсь внимательно в лицо будущей родственницы. Хитрый взгляд, неприятная ухмылка…

Странно, молодой девушке интересней сплетничать и шпионить, а не жить на всю катушку собственно жизнью.

— Ничего не чушь, — отмахивается она. — Какая-то Яна… Тебя, видимо, это имя заводит, — гаденько похихикивает Настя да еще закрывает ладошкой рот, как старая бабка.

— Яна? — изумленно таращится на нее Макаров. — Точно, Яна? — смеется довольно и, схватив меня за руку, тянет вниз.

— Что происходит? Кто это? — шепчу негодующе. — Твоя какая-то бывшая заявилась?

И тут же мысленно бью себя по лбу. Бывшая у Никиты Инна. Мне про нее Дуська все уши прожужжала. Как же я ревновала тогда! Места себе не находила в бессильной злости.

Держась за руку, мы с Макаровым входим в зал, где уже расположились хозяева дома и какие-то незнакомые люди.

— Привет! — улыбается Никита бледной худой девчонке и, подойдя поближе, заглядывает ей в лицо. — Как ты, Яна?

— Спасибо тебе, — восклицает она, утирая слезы и, осторожно поднявшись, обнимает моего будущего мужа. Но, честно сказать, я не чувствую ни грамма ревности. Никита — мой мужчина. А тут что-то другое. Благодарная пациентка, скорее всего.

— Благодарю вас! — поднимается из кресла высокий мужик. Властный взгляд и осанка говорят сами за себя. Видать, какой-то военный начальник. — Если бы не вы, Никита Вадимович, Яна наша осталась бы инвалидом…

— Спасибо! — вторит миниатюрная женщина. — Как только дочку выписали, мы сразу к вам приехали.

— Я очень тронут вашим вниманием, — улыбается Макаров. — Но, право, совершенно лишнее. Это был мой долг как врача.

— Это та девочка, папа, которой я оказал первую помощь, когда ехал за Яной, — поворачивается Никита к отцу. И Вадим Ильич кивает довольно.

— Яной? — удивляются гости.

— Да, — довольно кивает любимый. — Моя жена тоже Яна.

— Пойдемте к столу, — всплескивает руками Алина. — Мы вас так не отпустим…

Уже немногим позже, когда вино оказалось выпитым, а запеченная курица съеденной, Никита устало смотрит на отца спасенной девочки и, пьяно улыбнувшись, спрашивает.

— А как вы меня нашли, Алексей Петрович?

— Служба, — пожимает мужик плечами. — Дал поручение. Мне на тебя все данные и принесли. Даже про твою великую любовь в городе Сочи сообщили.

— Так вот же она, — весело машет Макаров в мою сторону. — Я как вашу Яну санавиации сдал, сразу понял, что и свою отвоюю.

— С Василиди этим не все ясно. Кто грохнул? За что? Вроде как родственник к сестре приревновал… Глупость несусветная, конечно.

У меня отваливается челюсть после таких заявлений. Пытаюсь не подать вида. Отворачиваюсь к мойке и начинаю лихорадочно мыть посуду.

— Ян, в посудомойку все поставим, — пытается остановить меня Алина.

— Не могу бросить, — жалуюсь я, намывая какие-то тарелки. А сама думаю, что же нас ждет, мамочки дорогие!

— Я взял это дело под личный контроль, — невзначай бросает Алексей Петрович. — Если что-то узнаете, или потребуется помощь, обращайтесь, доктор, — протягивая визитку, кивает он на прощанье. — Я ваш должник. Не примчись вовремя санавиация, мы бы Яну у костлявой не выцарапали. Там же минуты все решали.

Никита и Вадим выходят проводить нежданных гостей, а мы с Алиной молча перетираем посуду.

— Ты чего так разволновалась? — спрашивает меня жена Вадима Ильича. — Наоборот, радоваться надо. Никитка у нас вон какой молодец. Людей спасает.

— Ему теперь орден выпишут! — глуповато фыркает Настя и демонстративно выходит из кухни.

— Вот в кого она? Скажи, пожалуйста! Пылинки с нее сдували. А как в стервочку превратилась, сами не заметили, — вздыхает Алина.

А я, не зная, что сказать, пожимаю плечами.

— Перерастет, — кидаю дежурное.

А когда в кухню вваливается довольный Никита, все понимаю без слов.

— Пойдем, жена, дело есть, — фыркает он, обнимая меня за шею. — Я такое придумал, Яночка. Тебе понравится…

61

Никита

Власть имущих я всегда стараюсь обойти стороной. Как там у Булгакова — сами придут и предложат. Раньше как-то слабо верилось, что такое бывает.

А нет! И на моей улице перевернулся грузовик с конфетами.

— Если хочешь, могу тебе этот «Жемчуг» вернуть, — басит отец спасенной мною девочки. — Он теперь к двум иностранцам перешел. Мутные они оба… Скорее всего, это братья заказали бывшего владельца. Хорошо, хоть жена и дети под пули не попали.

Содрогаюсь только от одной мысли, что Яну и малышей ждала судьба Василиди. Даже представить страшно.

— Она ушла от него, — бросаю тихо. — Я забрал ее и детей примерно за час до стрельбы.

— Ну и чуйка у тебя, доктор, — басит довольно Алексей Петрович.

— Да, интуиция не подводит, — скромно киваю я, точно зная, что когда дело касается Яны, у меня все чувства обостряются в тысячи раз.

— Ты молоток, доктор, — усмехается мой новый знакомый. — С таким прицепом бабу взял! Свободной, что ли, не нашлось?

От его слов дергаюсь мысленно. Ну, за каким хреном люди лезут в чужую жизнь?

— Нашлись бы, — улыбаюсь холодно. — Только я не искал. Яна — замечательная женщина, и люблю я ее. Какой смысл искать другую?

— А дети?

— Близнецы мои, — говорю совершенно спокойно и с некоторым злорадством наблюдаю, как вытягивается морда Алексея Петровича.

— А, ну если… — тянет он и задумчиво трет квадратную челюсть. — Слушай, ну так по документам они же все равно наследники… Давай верну тебе этот сраный «Жемчуг», и будем в расчете, а?

— Да вы мне ничего не должны, Алексей Петрович, — убеждаю я своего собеседника и тут же осекаюсь на полуслове.

Деньги в отель вложены немалые. И, безусловно, Яна и Милана имеют на них право. И кто я такой, чтобы отказываться?

— Насчет «Жемчуга» подумаем. Мне с Яной посоветоваться надо. Это вопрос пока. Но есть одна маленькая просьба. Нужно доставить письмо на Родос и вручить лично адресату.

— Что за письмо? — смотрит на меня настороженно генерал.

— Да так… Яна в бумагах бывшего нашла документы его деда. Вот хочет вернуть. Мы туда ехать не планируем. А почте не доверяем. Это старая купчая. Ее не восстановишь.

— Нет проблем, — тут же соглашается Алексей Петрович, по-свойски хлопает меня по плечу и, пожав руку, спешит к черному Гелендвагену, где уже замаялись жена и дочка. — Про отель подумай, — кричит напоследок.

— Обязательно! — кричу я и, зайдя во двор, попадаю под пристальный взгляд отца.

— О чем речь? — спрашивает он сурово.

Рассказываю про гостиницу, умолчав о конверте.

— Не связывайся. Вход — рубль, выход — пять.

— Сообщу Яне. Все равно решать ей, — мотаю головой и неожиданно ловлю себя на странной мысли. Пройдет время, и Яна будет скучать. По морю, по «Жемчугу». А я… Я могу ей его подарить. Хороший подарок к свадьбе!

— Я нашел, кто переправит пакет старому Василиди, — шепчу, как только мы оказываемся в своей комнате. Мимо нас носятся дети. Кричат, размахивая игрушечными пистолетами. Даже Милана вооружена.

Улыбаюсь, наблюдая за мелкими бандитами. Уже привык к их вечным потасовкам и радостным воплям. И с трудом могу представить, как жил без них и мог бы существовать дальше.

— Скажи, — смотрит на меня во все глаза Яна. — У тебя какой-то секрет?

— Нет, — отмахиваюсь, пораженный проницательностью любимой. Она все обо мне знает и читает меня как открытую книгу. — Я тут подумал, — бросаю осторожно. — Вы с детьми, наверное, будете скучать по «Жемчугу».

— Есть немного, — виновато улыбается Яна. — Там мне нравилось. Если бы не заходы Архипа и претензии его родственников, можно было б там жить. Но ушло и ушло, Никита. Я ни о чем не жалею… — заявляет решительно.

А у меня в башке уже зреет фантастический план.

Нужно только посоветоваться с Агафоновым и Марком. А еще заглянуть к ювелиру.

Тем же вечером я отвожу пакет генералу и при личной встрече спрашиваю осторожно.

— Предложение по отелю еще в силе?

— Конечно, — кивает Алексей Петрович. — Что там твоя женщина? Пусть только согласится, сразу дам отмашку.

— Я ей его подарю. На свадьбу. К пятому июля управитесь?

— Так точно, товарищ доктор, — весело ухмыляется генерал и добавляет со вздохом. — Ну, ты и нахал, Макаров!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Эпилог

Яна

Свадьба. И в огромном Макаровском доме переполох. В платье в пол и босиком носится из комнаты в комнату Алина. Громко отчитывает Настю и пытается приструнить детей, бегающих по коридорам. В нашей с Никитой спальне в кресле восседает Дуська. Оглаживает большой живот и радостно улыбается.

— Я как слониха, — смеется она. — Если сейчас встану и начну бегать, кого-нибудь затопчу.

— Ты самая очаровательная слониха в мире, — смеюсь, глядя на подружку в зеркальном отражении.

— А ты самая обалденная невеста, которую я видела, — довольно тянет Евдокия. — Сделай моего брата счастливым, пожалуйста! Самое дорогое отдаю…

— Я постараюсь, Дусь, — серьезно смотрю на подругу. Бросаю мимолетный взгляд на парикмахера, укладывающую мне замысловатую прическу.

— А Никита тебя уже такой видел? — неожиданно интересуется Дуська.

— Нет, — хихикаю я. — Это сюрприз. Он каштановый терпеть не мог. Но молчал. А я решила к свадьбе перекраситься. Вот с Олей и колдуем с раннего утра.

Не слушая болтовню кумушек, придирчиво смотрю на себя в зеркало, и самой не верится. Все. Прошел этап Василиди. Снова наступает Макаровский. Рыжей я себе нравлюсь больше. Бледно-зеленое платье выигрышно оттеняет огненные кудри. А жемчужные цветы в волосах делают образ чуть-чуть игривым. Вот только зона декольте осталась открытой.

«И все из-за Макарова! — недовольно вздыхаю я. — «Не надо, не надо» убеждал рьяно, будто это ему предстояло выйти в колье.

— Наверное, нужно у Алины попросить что-нибудь? — спрашиваю я у Дуськи. Она смотрит на меня сонным взглядом, а потом, встрепенувшись, морщит нос.

— Я бы не стала…

Что делать, если у моих любимых подруг натянутые отношения? Для Дуськи Алина навсегда останется разлучницей. Хотя вторая жена не имеет никакого отношения к первой семье Вадима Макарова. Но при разводе родителей дети страдают первыми.

«Ты бы своим объяснила», — в который раз обжигает меня тревожная мысль. Никита молчит. А я никак не подберу слов, чтобы рассказать близнецам правду. И каждый раз останавливаю себя. Говорю, что еще рано, или не тот момент. Трушу! Как же я трушу и не могу найти подходящие слова. Макаров ждет и не напоминает даже. Но моему любимому терпения не занимать.

— Можно? — в дверь просовывается голова Тонечки. Изысканный узел блондинистых волос венчают перламутровые цветы. Очень красиво. А в сочетании с темно-синим платьем тем более.

— Какая же ты шикарная! — охаю я, в который раз поражаясь красоте Антонины.

— А ты, — Тонечка весело смеется. — Янка, рыжая! Обалдеть! Никита с ума сойдет…

— Не успеет, — заходит следом Илья и, оглянувшись по сторонам, спрашивает дурашливо. — Голых нет? Невеста готова?

И тут же звонит брату.

— Поднимайся, бро! А вы, клуши, — нежненько берет под руки жену и Дуську, — быстро на выход!

— Почему? — обиженно тянет Евдокия. А я лишь слышу, как стучит сердце. И кажется, вот-вот вырвется из груди.

— Дай людям побыть вместе, — шикает старший брат на младшую сестрицу. — Тебя там Агафонов ищет. Нелька укакалась. А ты тут заседаешь…

По лицу Ильи вижу, что он придумывает на ходу. Но заполошная Дуська верит каждому слову и на всех парах вылетает из комнаты, едва не сбивая с ног Никиту.

— Чуть перед самой свадьбой не попал под боевого слона, — деланно жалуется Макаров и, выпроводив стилиста и брата с женой, лениво подходит ко мне. Во все глаза смотрю на любимого. Высокий стройный мужчина в темно-синем костюме и белой рубашке кажется мне самым красивым и желанным. Макаров нервно проводит по короткому ежику темных волос и, опустившись на корточки, благоговейно шепчет.

— Яночка моя, ты вернулась ко мне.

Нежно целует руки, сграбастав их в широкие ладони. А затем, что-то вспомнив, подходит к книжному шкафу. Достает оттуда коробку с эмблемой ювелирной компании.

— Я подумал, что жемчужное ожерелье подойдет к любому наряду, — говорит смущенно, доставая с бархатного ложа цепочку, украшенную крупными жемчужинами и бриллиантовыми цветами. — Нравится? — интересуется с придыханием, надевая мне на шею невероятной красоты колье.

— Оно обалденное, — шепчу, прижимаясь щекой к крепкой руке мужа.

— Только знаешь, Тонечка сказала, что жемчуг один не дарится. К слезам. Поэтому я тут еще кое-что приобрел для комплекта, — бубнит он, доставая из кармана пиджака файл, аккуратно свернутый в трубочку.

— Что это? — спрашиваю я еле слышно. Читаю сквозь слезы. Но буквы, гадины, расползаются в разные стороны. Выписка из Госреестра на право собственности. Объект — гостиница «Жемчуг». Собственник — Макарова Яна Сергеевна. Охренеть!

— Ты с ума сошел? — шепчу, смаргивая слезы. — Они нам этого не простят.

— Никто сюда больше не сунется. Им дали, они не оценили. Тогда им дали еще раз. Только по голове. Не реви, Ян, — обнимает меня Никита. — Если совсем тебе этот «Жемчуг» не впал, продай. Марк Лернер купит.

— Обойдется, — шепчу я. — Я твоими подарками не разбрасываюсь. И колье носить не смогу. Ты же его до пары купил, — смеюсь, осторожно утирая слезы.

— Значит, возвращаемся? — улыбается мне Никита.

— Конечно, — киваю головой как китайский болванчик и добавляю со вздохом. — Нужно идти. Народ внизу уже заждался.

— К чему эти церемонии? — бухтит словно дед Макаров. — Ты уже три дня как моя жена…

Он собирается добавить еще что-то, но в этот момент в комнату вбегает заплаканная Милана.

— Мама, мама, — кидается ко мне. Протягивает своего линялого зайца. — Забоеел! — завывает страдальчески.

А следом за ней влетают Коля с Алешей.

— Мама, у Миланкиного зайца внутри стекло. Посмотри.

Забираю игрушку и, просунув палец в узкую прореху достаю прозрачную горошину. Затем еще пять.

Трындец какой-то! Василиди, свинья поганая, к чему ты готовился?

— А ну-ка, несите свои игрушки, — командует Никита. И осторожно разрезав маникюрными ножницами швы на брюшках, мы высыпаем в вазочку, стоявшую около зеркала, сверкающие на солнце камни.

— Нужно пересчитать, — в ужасе шепчу я.

— Потом, — морщится Никита и командует нашему маленькому отряду. — Быстро спускаемся вниз. После свадьбы всех зверей лично вылечу.

— Хорошо, папа, — радостно вторят близнецы, а за ними шепеляво повторяет Милана.

Вижу, как по лицу любимого разливается довольная улыбка. Это наверняка лучшее, что он услышал сегодня. Папа! Самый настоящий. Родной.

— Бегите вперед, — велит сыновьям Макаров. — И про болезнь зверей лучше никому не говорить. Понятно, пираты?

— Да-а-а, — радостно вопят сыновья. А муж, спрятав в сейф бриллианты и растерзанные игрушки, запирает замки и кладет ключи в карман.

— А знаешь, в чем прикол? — шепчет мне в ухо Никита.

— В чем? — ошарашенно блею я.

— А свадьба-то у нас бриллиантовая!

Конец