Смерть на охоте

Размер шрифта: 13

Caroline Dunford

A DEATH IN THE HIGHLANDS

Published by arrangement through Rights People, London and The Van Lear Agency

* * *

Глава 1
Несчастный случай

Из-под кровати,

коттедж «Роузлиф»,

Литтл-Кросшор,

графство Х,

1 августа 1910 г.

Эфимии Сент-Джон,

поместье Стэплфорд-Холл,

людская,

графство Х

«Миленькая Эффи!» – писал мой младший братик безупречным почерком, с бойкостью и усердием, которые можно было объяснить лишь деревенской скукой.

«Огромное-преогромное спасибо тебе за деревянных солдатиков! Играл сегодня с ними весь день. Матушка сказала, ты меня так избалуешь – мол, надо было подождать хотя бы до моего дня рождения, а то и до Рождества. Иногда она бывает ужасной злюкой!

Я в восторге от твоего письма. Как же тебе повезло с приключениями! Два убийства! Один арест! Разоблаченный преступник! А твоя жизнь и женская честь столько раз подвергались опасности! Матушка чуть в обморок не упала, когда я читал ей вслух твой увлекательный рассказ. Наша помощница по хозяйству тогда подпалила куриные перья и хотела сунуть их ей под нос, чтобы привести в чувство. Жуть какой переполох наделала!

В адресе я указал твое nom de guerre[1], чтобы не выдать истинную личность. Для пущей секретности пишу тебе под кроватью. Матушка сказала, я должен обязательно написать и поблагодарить за солдатиков, но ни в коем случае не поощрять тебя в твоих безрассудных эскападах. Так и сказала. Она по тебе скучает и надеется, что ты скоро вернешься домой. Еще она велела спросить, почему ты больше не пишешь о своих делах так подробно, как в прошедшем феврале. Говорит, удостаиваешь нас теперь парой строчек, и это даже нельзя назвать письмами.

Те деньги, что ты прислала на прошлой неделе, матушка отдала мистеру Буллингу, мяснику, которому мы сильно задолжали. Он был ужасно груб с ней, зато теперь у нас опять есть к чаю бутерброды с колбасой. Бесси и Тагги нагуливают жирок день ото дня, но отправлять их под нож пока рано. А когда придет время, будет до чертиков жалко их зарезать и съесть. Ну почему колбасу делают из свиней? Тагги – тот ещё сорванец, все время норовит удрать из своего загончика, а однажды матушка гонялась за ним по всему двору, чтобы вернуть обратно. Во всех этих своих черных юбках она была похожа на исполинскую ворону и выглядела, как она сама сказала бы, до безобразия неприлично.

Я скучаю по папе. И матушка тоже скучает. Жизнь, оказывается, не такая уж веселая штука, правда, Эффи?

Ну да ничего, у меня уже есть куча мыслей в голове обо всяких коммерческих предприятиях, а когда я стану большим и разбогатею, сразу куплю нам целую дюжину домов побольше Стэплфорд-Холла – и мы заживем припеваючи. К сожалению, матушка твердо вознамерилась сначала отправить меня в школу и пока не позволяет открыть собственное прибыльное дело, так что с покупкой домов придется подождать. Еще одно огорчение – дедушка до сих пор не прислал нам ни единого пенни. Матушка все пишет ему и пишет, но ответов не получает. Хотя, если бы он злился на папу, то сейчас-то должен был бы ответить, да? Вот будь у меня дети, я бы никогда не выгнал их из дому, что бы они ни натворили. Ну, то есть бывает, конечно, люди творят прям ужас что такое, – тогда бы, наверно, выгнал. Но я не могу себе представить, чтобы матушка или папа сделали что-нибудь совсем уж дурное. А ты?

Береги себя, Эффи. С твоих слов, мистер Бертрам вроде бы ничего так, вполне положительный. Может, тебе рассказать ему правду о том, кто ты на самом деле? Когда повесят его брата, он унаследует титул, а ты так часто пишешь об этом мистере Бертраме, что я подумал – отчего бы вам не пожениться? Для сестры ты очень даже хорошенькая, и волосы у тебя каштановые, красивые-прекрасивые.

Твой любящий брат,

малыш Джо.

P.S. Что такое «женская честь»? Матушка постоянно о ней поминает, но, когда я спрашиваю, отказывается объяснять».

Я сложила письмо, засунула его за корсаж и поудобнее устроилась на ступеньке. Письмо я носила с собой уже много дней и часто его перечитывала – малыш Джо как будто переносил меня своими строчками в более счастливые время и место. При этом я, конечно, сильно рисковала – то, что было написано в послании брата, могло выдать меня с головой.

Мы отчаянно нуждались в деньгах, и я нашла работу, унизительную для девушки моего происхождения, так что, если бы кто-то из нанимателей или сослуживцев ненароком раскрыл истинное имя некой Эфимии Сент-Джон, мне бы так или иначе пришлось покинуть Стэплфорд-Холл во спасение фамильной гордости (матушкиной) и ради соблюдения общественных приличий (которые меня лично, надо сказать, не слишком-то заботили). В результате овдовевшая мать, мой младший брат и я снова оказались бы на грани нищеты. У нас были родственники среди высшей аристократии, однако по неким личным мотивам они от нас отвернулись.

Я вздохнула и в очередной раз удостоверилась, что письмо на месте и никуда не денется. Матушка жаловалась на слишком короткие весточки от меня, но тому имелись уважительные причины – к примеру, ведро мыльной воды, стоявшее сейчас рядом со мной, и белая наколка горничной на моей голове.

Было 8 августа 1910 года, и многое в этом мире шло на лад. Пессимисты прикусили языки, стыдливо потупившись, когда земной шар проскочил целым и невредимым через хвост кометы Галлея. Король Георг V благополучно взошел на трон. Поговаривали, что испытательные полеты на аппаратах с двигателями вот-вот достигнут окончательного успеха – это, дескать, вопрос лишь нескольких месяцев, – а в том крошечном уголке Англии, где я работала, стояло восхитительное лето.

Однако и неурядиц в мире тоже хватало. Порой, когда я не была занята мыслями о собственной участи, мне доводилось задумываться о дальнейшей судьбе России, о страшном пожаре в Венгрии, о бунтах во Франции, но, честно признаться, в данный момент меня куда больше заботило состояние четвертого по счету лестничного пролета, по которому прошлась мисс Риченда, заляпав мраморные ступеньки лошадиным навозом. Мне на беду, размер ноги у нее был немалый, а поступь – тяжелая, ибо хозяйка моя отличалась самым внушительным телосложением среди представительниц новой аристократии. Кроме того, я ни секунды не сомневалась, что ее главной задачей было напакостить мне.

Со дня смерти отца прошло уже девять месяцев, а я все еще оставалась горничной, вернее простой служанкой на подхвате, вопреки возникшим недавно надеждам сделаться секретарем мистера Бертрама или получить более приличную должность в штате стэплфордской прислуги.

Мисс Риченда опять сбежала вниз по ступенькам. Точнее, бежала, а может, и порхала она исключительно в своем воображении, на самом же деле более подходящим определением будет «проскакала как лошадь» или «протопала как корова». Увы, поделиться с ней этой мыслью, столь неуместной для дочери викария, я не имела ни права, ни возможности, да еще совесть мгновенно проснулась и обрушилась на меня с несправедливыми упреками – отец славно потрудился над моим воспитанием, и теперь высокие моральные стандарты для меня сущее наказание. Что до интеллекта, в матушкином мире, по ее же словам, он «нужен юной леди как пара копыт и примерно так же привлекателен», а сейчас, будучи служанкой, я и вовсе не находила ему применения. Хуже того – мыслительные способности, которыми столь щедро одарил меня Господь в своей бесконечной милости, здесь только мешали: занять голову было нечем, и тогда я пускалась в неподобающие (хоть и справедливые) размышления о своих нанимателях.

– Ох, Эфимия! Какая же я рассеянная! Теперь тебе опять придется все тут мыть, да? – На губах мисс Риченды играла улыбка, но глаза смотрели холодно. Она издала неблагозвучное ржание, которое, безусловно, сумела бы истолковать ее лошадь, но никак уж не я. Так что в качестве ответа мне пришлось ограничиться такой же фальшивой улыбкой и покорным кивком.

Злиться сейчас на нее было бы мелко и гадко. Но что совсем уж гадко и мелко – это заставлять горничную в такой чудесный летний день вычищать лошадиный навоз с лестницы в выстуженном не по сезону мраморном холле. Да, не могу не признать – мы с младшим Стэплфордом, мистером Бертрамом, пытались добиться заслуженной кары для ее брата-близнеца, совершившего убийство. Однако достопочтенный[2] лорд Ричард Стэплфорд как ни в чем не бывало прохлаждался сейчас на свободе – он вот-вот должен был вернуться со своего первого парламентского заседания в качестве свежеизбранного депутата-униониста, вместо того чтобы сидеть за решеткой в ожидании казни, которая оказалась бы справедливой во всех отношениях. Тем, у кого есть влиятельные друзья в высших сферах, похоже, слишком уж многое сходит с рук[3].

Мисс Риченда устремилась к выходу, и было ясно, что она намерена еще раз повидаться с лошадью. К животным, в отличие от кавалеров, моя хозяйка питала неподдельный интерес, а тут еще возможность в буквальном смысле поставить меня на колени была для нее приятным бонусом. Хозяйка страстно меня ненавидела. Однажды она заперла меня в гардеробе, так что я тоже не питала к ней особой симпатии. Проводив эту рыжую амазонку взглядом, я плеснула на ступеньку еще немного воды и принялась яростно тереть перепачканный мрамор. Длинная коса свесилась и раскачивалась в такт моим движениям, норовя попасть в ведро, но руки у меня были грязные, поэтому я не стала ее закалывать и краем глаза следила, чтобы кончики волос не угодили в мутную воду – голову мне все равно не удастся вымыть раньше вторника, а вонять конюшней очень уж не хотелось.

Назвать мое положение завидным было никак нельзя. Мистер Бертрам добился того, чтобы меня оставили в штате прислуги в прежнем статусе горничной – завещание покойного отца давало ему некоторые рычаги давления на старшего брата, он обмолвился об этом в разговоре со мной, но без подробностей. Так или иначе мистер Бертрам знал, что Ричард убил их отца, хотя доказательств у него не было, и все это в совокупности сделало отношения между братьями напряженными и зыбкими. Они кружили друг против друга, точно свирепые псы, и ни один не желал поворачиваться к противнику спиной. Метафорические клыки у обоих были обнажены в плотоядном оскале – кто-нибудь посторонний мог бы принять его за улыбку, но я-то знала, что каждый из них ждет подходящего момента вцепиться другому в глотку. Впрочем, Стэплфорд-Холл никогда и не был уютным родовым гнездышком.

После того как овдовевшая мать мистера Бертрама, она же мачеха близнецов, переехала к друзьям в Брайтон – по-моему, не слишком подходящее место для тех, кто ищет душевного успокоения[4], – права хозяйки дома присвоила себе мисс Риченда. Это означало, что теперь она направо и налево рассылала приглашения, а все обязанности по устроительству банкетов перекладывала на плечи экономки, миссис Уилсон, которая уже пошатывалась под неуклонно растущим бременем. Штат прислуги, конечно, увеличился до более или менее разумных размеров, однако среди новичков так и не появилось никого с организаторскими способностями, равными моим, поэтому за жалованье простой горничной я вынуждена была делать гораздо больше, чем полагалось по чину. Особенно когда миссис Уилсон не выдерживала напряжения и обращалась к своему «фирменному лекарству».

Я вздохнула так глубоко, что письмо захрустело у меня за корсажем, и продолжила выполнять наряд вне очереди. Вода с отмытой ступеньки закапала мне на юбку. Не надо было начинать сверху! Вроде бы двигаться с тряпкой по пролету сверху вниз – самый удобный и действенный способ вычистить лестницу, но на деле получился маленький водопад, который становился все грязнее, пока мисс Риченда галопировала по ступенькам туда и обратно.

Я собрала тряпкой жижу и снова принялась тереть, напомнив себе, что опытная служанка ни за что не допустила бы такой ошибки и что это одна из многочисленных причин, мешающих моему продвижению в штате. Несмотря на неприязнь, с которой тут ко мне относились, все признавали мою незаменимость в некоторых делах и скрепя сердце мирились с моим присутствием. Миссис Уилсон однажды настолько забылась, что даже пробормотала через губу нечто похожее на «спасибо», когда я составила удачный план рассадки за столом для задуманного лордом Ричардом приема, – он пригласил особенно сложную комбинацию гостей, состоявшую из предпринимателей, не слишком знатных аристократов и политиков. Насущная необходимость порой вынуждает идти на компромисы, и, после того, как у нас сменились несколько дворецких – все как один угрюмые, чудаковатые, а то и попросту сомнительные личности[5], – вдруг оказалось, что служанка с познаниями в светском этикете может быть очень даже ценным сотрудником.

Впрочем, ходили слухи, что у нас вот-вот появится очередной дворецкий, и я, не обращая внимания на глас рассудка и предыдущий опыт, надеялась обрести в его лице доброго союзника. Как раз об этом я и размышляла, когда наверху раздался странный визг. Примерно такие звуки издают свиньи, которых за ухо тащат на бойню. За визгом последовал громкий шлепок, я вскинула голову и увидела стремительно приближавшуюся ко мне экономку, миссис Уилсон. Вместо того чтобы использовать ступеньки по назначению, она почему-то решила устроить скоростной спуск, не позаботившись при этом прихватить с собой салазки.

В общем, миссис Уилсон поскользнулась на мокрой лестнице.

– О, о, о, о, о, о! – голосила она, слегка подлетая в воздух на очередной ступеньке и обрушиваясь на следующую, из-за чего тональность воплей волнообразно менялась.

Все произошло очень быстро, но вместе с тем казалось, что это длилось целую вечность. Я запомнила каждую деталь: бледное встревоженное лицо; черные глазки-бусины, расширившиеся от изумления до невероятных размеров; тонкие розовые губы, сложившиеся в гигантскую паническую «О»; волосы цвета воронова крыла, выбившиеся из аккуратного тугого пучка и развевавшиеся по сторонам; шелестящий ворох черных юбок, задравшихся и выставивших на обозрение старомодные панталоны и костлявые ноги, которые подскакивали на ступеньках. Но страшнее всего были неприятные шлепки, которые она производила левой рукой, тщетно пытаясь извернуться и ухватиться за перила, потому что мыльная вода исправно делала свое дело.

Я неосознанно шарахнулась в сторону от этого кошмарного виде́ния. Мне и в голову не пришло ее остановить. В свою защиту могу сказать, что к тому моменту, когда миссис Уилсон поравнялась со мной, ей уже удалось достичь предельной скорости. Наконец, под финальный отчаянный вопль, она приземлилась на черно-белые плиты пола. Увы, пол тоже был залит мыльной водой, так что грандиозный слалом продолжился: миссис Уилсон, вращаясь вокруг своей оси, пронеслась по холлу и замерла, лишь когда врезалась головой в мое ведро.

Экономка не вызывала у меня симпатии, но это не извиняет мою крайне немилосердную реакцию: я захихикала.

Опять же в свою защиту добавлю, что она еще дышала, а последние восемь изнурительных месяцев прошли для меня под знаком ее тирании. Тем не менее я сразу – ну, или почти сразу, как только совладала с эмоциями, – бросилась ей на помощь. Тщедушная грудь экономки заполошно поднималась и опускалась, а глазки-бусинки распахнулись, едва я приблизилась.

– Ты! – с отвращением выдохнула миссис Уилсон. – Я так и знала – это твоих рук дело! А ну помоги мне встать, девчонка!

– Может, еще кого-нибудь позвать? – заботливо спросила я, наклоняясь к ней. – Вдруг вы себе что-то сломали?

Тут экономка одной рукой вцепилась мне в волосы, второй ухватилась за плечо и попыталась подняться, сжав стальные пальцы до того сильно, что я вскрикнула от боли.

– Да не ори ты, а то обе опозоримся, – прошипела она мне в ухо, окатив волной перегара, и я немедленно почувствовала себя не такой уж виноватой в ее падении.

За волосы она тянула так, что я уж опасалась – вырвет с корнями, но в этот момент ее левая нога, на которую она хотела опереться, внезапно подогнулась, и мы обе рухнули на пол.

Миссис Уилсон взвыла.

Лежа на спине и все еще ощущая бульдожью хватку на своем плече – экономка так и не разжала пальцы, – я твердо решила презреть банное расписание для слуг и вымыться с ног до головы сегодня же вечером. Мои волосы, одежда, кожа – все было перепачкано. Ступеньки я драила на совесть, скребла и терла от души, но мисс Риченда своим постоянным хождением туда-сюда умудрилась натаскать столько навоза, что и вода, разлившаяся по холлу, тоже была грязная.

Миссис Уилсон между тем продолжала верещать.

Тогда я подумала, что с ней, наверное, что-то не так, и, отцепив ее когти от своего плеча, приняла вертикальное положение.

– Что с вами, миссис Уилсон? – с предельной любезностью поинтересовалась я, одновременно стараясь держаться вне зоны ее досягаемости. – Вы чем-то ударились?

Экономке удалось на время подавить стоны. Она замахала руками, пытаясь до меня дотянуться, а когда это не удалось, прошипела:

– Ногой я ударилась, безмозглая ты курица! Ногой! Уведи меня отсюда, пока господа не пришли!

– По-моему, уже поздно, – резонно заметила я, услышав чьи-то быстрые тяжелые шаги.

В следующий миг в дверном проеме в самой глубине холла вырисовался силуэт, и мое заполошное, вероломное сердце панически заколотилось в груди.

– Сэр! Я думала, вы в Лондоне! – вырвалось у меня.

Мистер Бертрам Стэплфорд боксерским телосложением похвастаться не мог, но, как выразился бы малыш Джо, ему неизменно удавалось отправить меня в нокаут – в фигуральном смысле. Он был ниже единокровного брата и, в отличие от огненно-рыжих близнецов, унаследовал от своей матери, бросившей поместье на произвол судьбы, черный цвет волос, которые, как всегда, были аккуратно подстрижены и набриолинены. Те, кто хорошо знал мистера Бертрама, замечали, что его облик выдает французское происхождение – он был похож на Ричарда и Риченду, но легкий налет инородности словно бы делал черты лица более тонкими и точеными. У него были удивительно длинные изящные пальцы и начисто отсутствовала корпулентность близнецов. Громогласному лорду Ричарду были свойственны повелительные интонации, тогда как в речи мистера Бертрама обычно звучали теплота и участие. Я видела по его лицу, что он искренне переживает за миссис Уилсон. Не в пример ему, лорд Ричард сейчас бы уже развернулся и отправился в свой кабинет писать приказ об увольнении, предварительно проверив, не нанесла ли она своим падением ущерба мраморной лестнице.

– Только что вернулся, – коротко бросил мистер Бертрам в ответ на мое изумление и собрался было опуститься на колени рядом с экономкой.

– Сэр, только не на пол! – всполошилась я. – Здесь грязно!

Не обратив на это внимания, он все-таки встал на одно колено.

Миссис Уилсон попыталась сесть, ухватившись теперь уже за его плечо и тяжело дыша ему в лицо.

– Это она виновата! Она! – Экономка наставила на меня обличающий перст. – Хотела меня угробить!

Мистер Бертрам поморщился от ее дыхания.

– Дорогая миссис Уилсон, я уверен, это трагическая случайность. Эфимия и мухи не обидит.

Я скромно потупилась, отогнав подальше мысль о пяти мухах, недавно убитых мною в доблестном сражении, которое мы вели бок о бок с поварихой миссис Дейтон на кухне, защищая ее пирожные с заварным кремом от подлых летних захватчиков.

Миссис Уилсон, сделав глубокий вдох, от души выдохнула, и мистер Бертрам закашлялся.

– Так или иначе это не моя вина, сэр. С тех пор как хозяйка уехала, а через нас прошла целая толпа дворецких… вот, к примеру, тот мистер Харрис…

Мистер Бертрам вздрогнул:

– Лучше не напоминайте о нем! Давайте-ка я помогу вам подняться.

– У нее с ногой что-то… – начала было я, но мистер Бертрам уже подхватил беспомощную миссис Уилсон под мышки и потянул вверх. Едва экономка попыталась перенести вес на левую ногу, ее глаза закатились – она потеряла сознание.

– Что с ней стряслось, Эфимия? – пропыхтел мистер Бертрам, пытаясь удержать на весу обмякшее неуклюжее тело.

Я бросилась ему на помощь, подперев миссис Уилсон с другой стороны, и довольно резко ответила:

– Видите ли, сэр, будучи простой служанкой, я не способна проницать в суть вещей.

У мистера Бертрама от огорчения поникли плечи – и это было очень мило.

– Да-да, – сокрушенно кивнул он, – я весьма сожалею, что так вышло, но при нынешнем положении дел… – Он взглянул мне в глаза. – Эфимия, ты не должна ни на секунду сомневаться, что я по-прежнему высоко ценю твой аналитический дар и наблюдательность, я знаю – тебе известно все, что происходит в этом доме. Даже у моего брата Дикки[6] хватает мозгов опасаться твоего острого ума.

– Почему он меня не уволил?

– Сейчас не время это обсуждать.

– Вы так отвечаете всякий раз, когда я об этом заговариваю!

– Боже милостивый, Эфимия! Нам нужно уложить несчастную женщину в постель и вызвать врача, а ты тут стоишь и пытаешься завести беседу о собственном статусе в поместье. Могу добавить, что для служанки это непозволительно!

– Да, сэр. Простите, сэр.

– Не надо на меня дуться, Эфимия. Ты должна быть благодарна уже за то, что тебе вообще удалось сохранить работу. А теперь помоги мне отнести миссис Уилсон в ее комнату. Осторожно, пол скользкий.

Должна быть благодарна?! Если бы на моем плече в этот момент не висела экономка, я бы его отмутузила, и к черту последствия[7]. Так что даже хорошо, что между нами болталась сомлевшая миссис Уилсон. Вообще-то я не воинственная, однако мистер Бертрам так часто приводил меня в замешательство своим странным поведением, что это начинало раздражать и уже было трудно сдерживаться. Он позволял мне общаться с собой в манере, не слишком годной для отношений служанки и господина, но это лишь все усложняло.

Мы полудонесли-полудоволокли экономку до ее комнаты, которая, к счастью, находилась недалеко от кухни, а не на верхнем этаже. Несмотря на тщедушное телосложение, иметь дело с бесчувственной экономкой было не менее затруднительно, чем с пребывающей в сознании. Тощие нескладные конечности за все цеплялись, обмякшее тело тянуло вниз, и мы с превеликим трудом подтащили ее к кровати. Когда нам наконец удалось закинуть груз на покрывало, я уже выбилась из сил.

– Люди в обморочном состоянии почему-то тяжелее тех, кто в сознании, – заметил побагровевший мистер Бертрам.

Подозреваю, ему было неловко от того, что пришлось просить моей помощи – он думал, будто тем самым уронил свое мужское достоинство, и теперь пытался оправдаться. Но вместо того чтобы приободрить его, я с ужасом уставилась на неподвижно лежавшую миссис Уилсон и спросила:

– А это нормально, что у нее нога так согнута?

Юбки экономки задрались, открыв взорам левую конечность, вывернутую под необычным углом.

Мистер Бертрам поспешно отвернулся:

– Господи, Эфимия, поправь ей юбку!

– Но по-моему, у нее нога сломана…

– Прикрой ее чем-нибудь, а я пойду телефонировать врачу.

Я послушалась.

– Между прочим, она пьяная.

– Эфимия!

– От нее так разит виски, что вы не могли не заметить… сэр.

Мистер Бертрам вздохнул:

– Мы все пережили тяжелые времена. Миссис Уилсон была очень привязана к покойному лорду Стэплфорду.

– К вашему отцу, – с нажимом уточнила я.

– Не всем детям посчастливилось иметь такие теплые отношения с родителями, какие, судя по всему, были у тебя с твоим батюшкой.

Слезы мгновенно навернулись мне на глаза, и одна из них, непокорная, повисла на ресницах. Мистер Бертрам тотчас отвел взгляд, пробормотал нечто похожее на извинения и удалился.

Пока он уговаривал местного врача безотлагательно приехать в поместье, я обыскала комнату миссис Уилсон на предмет бутылок. Никаких добрых чувств к этой жестокой и сумасбродной женщине я не питала, однако в словах мистера Бертрама присутствовала доля истины. Не знаю, какие отношения у миссис Уилсон были с покойным лордом Стэплфордом – в непристойном поведении я бы ее не заподозрила, – но так или иначе она больше, чем кто-либо в этом поместье, скорбела о прежнем хозяине и была ему беззаветно предана. Теперь же, когда он умер, а хозяйка уехала, миссис Уилсон должна была чувствовать себя так, будто весь ее мир перевернулся. А я, вместо того чтобы проявить сочувствие, посмеялась над ее падением с лестницы – для дочери викария, не говоря уж о внучке герцога, пусть и живущей под чужим именем, это было непозволительно.

Я нашла и конфисковала пять бутылок. Три оказались пустыми, содержимое еще двух я пошла выливать в раковину на кухне.

Миссис Дейтон, повариха, наблюдая за мной, покачала головой:

– Хорошая ты девушка, Эфимия, особенно если вспомнить, как Уилсон с вами, служанками, обращается. У нее спиртное – давняя слабость. Старый хозяин смотрел на это сквозь пальцы, но, бьюсь об заклад, новый лорд Стэплфорд, прознав о бутылках, дал бы ей пинка под зад, не дождавшись, пока она перестанет хромать.

– Миссис Уилсон всегда такой была?

– В смысле, пьянчужкой?

Противное слово заставило меня поморщиться.

– Ты же меня знаешь, – пожала плечами повариха, – я привыкла называть вещи своими именами.

– Еще я знаю, что вам бы не хотелось, чтобы миссис Уилсон выставили из поместья без рекомендаций.

– Гм, может, оно и так, но при виде того, как хорошее бренди льется в раковину, у меня сердце разрывается. Если капельку бренди добавить в силлабаб[8], это же прелесть что получится – чистое удовольствие.

Я перестала разбазаривать спиртное и с удивлением взглянула на повариху:

– Правда? Никогда бы не подумала.

Миссис Дейтон покачала головой:

– Это уж точно, подумать ты не потрудилась. Примчалась сюда и давай портить продукт, как заядлая трезвенница. Небось алкоголь и в рот не берешь?

– Кто будет управлять хозяйством, пока миссис Уилсон не поправится? – вместо ответа спросила я.

– Сломанная нога не помешает ей раздавать приказы. Вот увидишь – вам, девочкам, придется вкалывать, как никогда. Боль – плохой советчик.

Я понесла последнюю пустую бутылку в мойку.

– Эфимия! – окликнула меня миссис Дейтон. – Тебе и самой не помешало бы помыться, пока господам на глаза не попалась. От тебя воняет. Прости, ласточка, но у меня совсем нет времени согреть для тебя воды.

Я сокрушенно вздохнула. Воду для слуг здесь грели только на кухонной печи и в банные дни, а поскольку приближалось время ужина и в поместье с минуты на минуту ждали приезда хозяина, это означало, что мыться мне придется ледяной водой.

– Да и платье хорошо бы постирать, – добавила повариха.

Я помотала головой:

– Лучше посижу с миссис Уилсон, пока врач не приехал.

– Миссис Уилсон без тебя никуда не сбежит, даже если захочет. Обязательно переоденься, хозяин вот-вот нагрянет.

Я мгновенно перенеслась мыслями в холл – к ведру, швабре и непролазной грязище, которые там остались. Если не успею привести все в порядок, это будет первое, что увидит лорд Ричард, когда войдет в дом. И тогда уже мне, а не миссис Уилсон, понадобятся рекомендации. Я со всех ног кинулась обратно в холл, обнаружила там свежую цепочку грязных следов на полу – и чуть не взвыла.

На этот раз я работала в спешке и только размазала всю грязь по полу, так что стало еще хуже.

– Вот это правильно, устрой тут всемирный грязевой потоп! – Над перилами показалось веселое веснушчатое личико в обрамлении каштановых кудряшек – меня навестила еще одна горничная и по совместительству служанка на подхвате.

– Мэри, помоги! – взмолилась я. – Хозяин вот-вот появится. Найди мне каких-нибудь тряпок, надо тут все вытереть, пока он не пришел!

– Ну, поскольку я видела, что ты сотворила со старой каргой, не могу тебе отказать в услуге, – весело отозвалась девушка.

– Мэри! – возмутилась я, но она уже убежала, вернулась через пару минут с охапкой тряпок, и мы вместе осушили оставшиеся лужи грязной воды на полу.

– Что тут случилось? – поинтересовалась Мэри.

– Миссис Уилсон…

– Нет, я не о том. Откуда взялась грязная вода?

– Мисс Риченда никак не может наобщаться с лошадью – едва расстанется, снова бежит к ней.

– А что ей надо от лошади? Может, мисс Риченда чмокает ее в нос в надежде, что та превратится в прекрасного принца? – Мэри захихикала над собственной шуткой.

Я пожала плечами.

– Она ведь понимала, что ты будешь разгребать тут навоз до второго пришествия? – проницательно сказала Мэри. – Умеешь ты, однако, находить врагов!

Дверь позади нас открылась, и вошел мистер Бертрам с местным врачом, за которым ему, похоже, пришлось лично съездить и доставить в поместье. Мэри поспешно закинула все тряпки в ведро и поднялась, шепнув мне:

– Но кое-кто здесь – не будем на него показывать пальцем – мечтает вовсе не о вражеских схватках с тобой.

– Мэри!.. – задохнулась я от смущения.

– Эфимия! – крикнул мистер Бертрам. – Почему ты не с миссис Уилсон?

– Я боялась, что кто-нибудь еще может поскользнуться на лестнице, сэр. Когда я уходила, миссис Уилсон все еще была без сознания. Вероятно, у нее шок от боли. Мне кажется, она сломала ногу.

Врач, сурового вида мужчина лет шестидесяти в твидовом костюме, неожиданно мне улыбнулся:

– Насколько я знаю миссис Уилсон, причину обморока нужно искать на дне бутылки. Идемте со мной, юная леди, нам ведь нужно соблюсти приличия. А вам, Бертрам, придется подождать за дверью.

Медицинский осмотр миссис Уилсон оказался быстрым, тем не менее весьма тщательным. Она застонала, когда врач ощупывал сломанную ногу, но так и не очнулась.

– Вы правы, милая. Перелом, и очень скверный. Напрасно вы ее перенесли. Это была ваша идея? – Пристальный взгляд светло-карих глаз устремился на меня.

– Нет, сэр, – пробормотала я.

– Ясно. Значит, виноват Бертрам с его любовью к порядку – ему, видите ли, нужно, чтобы все лежало на своих местах.

– Я думаю, он действовал из лучших побуждений, сэр.

Врач смерил меня еще одним любопытным взглядом.

– А вы, однако, умная девушка, да еще, к сожалению, хорошенькая. Мистер Бертрам – лучший из Стэплфордов, и все же не стоит вот так сразу бросаться на его защиту, он того не заслуживает. – Врач усмехнулся, заметив отразившееся на моем лице изумление, и потрепал меня по плечу. – Кому, как не семейному доктору, знать семейные тайны? Я помню миссис Уилсон совсем молоденькой. Сейчас трудно поверить, но тогда она была очаровательным созданием. Не хотелось бы, чтобы история повторилась. – Он резко открыл дверь, и мистер Бертрам отшатнулся в коридор. – Мне нужен гипс, обязательно полуводный. И еще понадобятся двое крепких мужчин, чтобы держали ее, пока я буду вправлять кости. Предупредите на всякий случай прислугу и домочадцев, чтобы не пугались криков – миссис Уилсон изрядно выпила, так что давать ей еще и успокоительное я не решусь. Где у вас кухня? Там? На кухне мне тоже кое-что потребуется. – С этими словами доктор вышел из комнаты, а я внезапно почувствовала, что собственные ноги меня тоже больше не держат – пришлось ухватиться за спинку кровати.

– Ты сделала все, что могла, Эфимия, – сказал мистер Бертрам. – Теперь можешь идти и привести себя в порядок.

– Да, сэр. – Я заставила себя сделать шаг к выходу. При мысли о том, что предстоит пережить миссис Уилсон, меня затошнило. Я сделала глубокий вдох, опустила голову и постаралась поскорее прошмыгнуть мимо мистера Бертрама, но он удержал меня за рукав.

– Я побуду здесь с доктором какое-то время.

– Да, сэр.

– Побуду здесь. С доктором, – повторил он.

Совладав с очередным приступом тошноты, я все-таки подняла глаза – на лице мистера Бертрама отчетливо читались признаки раздражения.

– Побуду здесь, с доктором, и если какая-нибудь служанка решит воспользоваться моим отсутствием в апартаментах, чтобы принять ванну, при условии, что она там потом за собой все вычистит, я никоим образом об этом не узнаю, потому что буду здесь, с доктором.

– Сэр! – выпалила я, испытав одновременно восторг при мысли о восхитительно горячей воде и ужас перед тем, что случится, если кто-нибудь застанет меня в ванной мистера Бертрама, соседствующей с его спальней.

– Не будь ханжой, Эфимия. Это всего лишь ванная, в ней принимают ванну.

Стыдно признаться, я немедленно согласилась на его предложение и вымылась со всей возможной поспешностью. В ванне можно было стоять – там оказалась удобная изогнутая платформа для ног с переплетением труб и приспособлением для подачи воды, так что я, можно сказать, совершила всестороннее омовение, очистившись во всех смыслах. Добавлю, что конструкция была весьма занятная – приведенная в действие, она производила то, что я могу описать как комнатный теплый дождь, падающий на голову. Раньше мне доводилось чистить это чудно́е новомодное изобретение, но до сих пор я еще ни разу не видела его в работе. Так что впечатлений было море, и все положительные.

В срочном порядке вытершись и одевшись, я торопливо закрыла за собой дверь спальни мистера Бертрама и поспешила к лестнице для прислуги. Волосы были влажные, но хотя бы конюшней от них теперь не воняло. Запасной униформы горничной у меня, к сожалению, не имелось: второй комплект тоже пострадал и должен был высохнуть только к завтрашнему утру – его пришлось постирать, после того как мисс Риченда «случайно» опрокинула на меня чашку с чаем. Я бросилась на поиски Мэри, чтобы одолжить форму у нее, но она где-то пропадала, так что мне ничего не оставалось, как переодеться в то скромное платье, в котором я впервые сюда приехала. Если не буду попадаться хозяевам на глаза, ничего страшного не случится, и так сойдет.

С кухни долетали восхитительные ароматы, и я надеялась, что миссис Дейтон припрятала для меня на ужин что-нибудь вкусное.

Покончив с переодеванием в своей каморке, я уже почти добежала по господскому этажу до главной лестницы с узелком грязной одежды в руках, когда дверь апартаментов лорда Ричарда распахнулась и оттуда вихрем вылетела мисс Риченда. Она замерла на мгновение, воззрившись на меня, и зашагала прочь, бросив через плечо в открытую дверь:

– Возьми Эфимию. Она и наряд себе для новой должности уже подобрала.

Я застыла с открытым ртом, а на пороге апартаментов появился лорд Ричард. Пребывание в Лондоне не пошло ему на пользу: огненно-рыжая шевелюра поредела на макушке, и заметно обозначилось растущее брюхо – жировая складка свешивалась поверх брючного ремня.

Я сделала книксен и устремилась к лестнице.

– Эй, погоди, – окликнул меня лорд Ричард. – Может, сестрица права. Почему бы не дать тебе шанс? – Он подступил ближе и взял меня за подбородок, заставив поднять голову и взглянуть в водянисто-голубые глаза. – Мы оба знаем, что ты способна на большее, чем остальные служанки.

Я сделала глубокий вдох, и он крепче сжал мой подбородок.

– Э, нет, не хочу снова услышать твой оглушительный визг. Благодаря моему брату мы недавно пришли к разумному соглашению, Эфимия. Теперь я предлагаю еще немного улучшить положение дел. Ты заменишь Уилсон.

– С-с-стану домоправительницей? – выдавила я.

– Ха-ха! Не бойся, ненадолго. Начинается сезон охоты на красных куропаток, детка! Мне нужно, чтобы кто-нибудь взял на себя организацию скромной охотничьей вечеринки, которую я собираюсь устроить, а сестрица, похоже, не расположена этим заниматься. Так что в путешествие на Шотландское высокогорье я возьму с собой тебя, Мэри и пару лакеев. Готовить для нас будет тамошний повар, миссис Дейтон останется здесь. А ты станешь присматривать за прислугой.

– Да, сэр. Почту за честь. – Я попыталась отойти, но мистер Ричард крепко держал меня за подбородок.

– Не волнуйся, сама ты там тоже не останешься без присмотра. – И вдруг, так быстро, что я не успела этому помешать, он прижал свои губы к моим, кольнув усами.

Ощущения была отвратительные. Я шарахнулась назад, дико завизжав, выронила узелок и почти скатилась по лестнице. Мне в спину звучал издевательский хохот.

Глаза застилали обжигающие слезы, я ничего не видела перед собой, но, прежде чем их смахнуть, изо всех сил провела тыльной стороной ладони по рту, словно хотела стереть мерзкое прикосновение. В низу пролета я остановилась и попыталась успокоиться. Ну почему, скажите на милость, девушка благородного происхождения должна подвергаться такому унижению, как поцелуй? Нет ответа.

Я побрела на кухню и, к своему удивлению, никого там не застала. На жаровне, выстроившись в ряд, кипели и бурлили кастрюли, из печей исходили волшебные ароматы, а на столе были расставлены пустые блюда и подносы. Тут издалека донесся долгий душераздирающий вопль, и я заподозрила, что врач приступил к работе над сломанной ногой миссис Уилсон. Вот почему на кухне нет миссис Дейтон. Ее, без сомнения, позвали к больной выполнять не самые приятные обязанности – держать бедную пациентку, – а все остальные благоразумно попрятались, чтобы не оказаться рядом с ней.

Из высокой печи, как мне показалось, потянуло горелым, и я беспомощно уставилась на заслонку. Умение готовить не входит в число моих достижений.

Я вышла в коридор, но очередной вопль заставил меня тотчас шмыгнуть обратно на кухню. Теперь уже сомнений не осталось: это шумит миссис Уилсон, и причина тому – ее травмированная нога. Врач сказал, перелом скверный. Запах гари между тем усилился, и стало ясно, что он действительно исходит из печи. Я взяла прихватку, висевшую на спинке стула, и с опаской, точно охотник, подкрадывающийся к медвежьей берлоге, шагнула к заслонке, затем быстро отодвинула ее и открыла печную дверцу. Внутри, в темноте, дымилось что-то бесформенное. Я накинула на руки прихватку и вытащила на свет тяжелое блюдо.

– Вы повариха? – раздался за спиной незнакомый мужской голос.

Я удивленно обернулась – на пороге кухни стоял высокий, элегантно одетый молодой человек со светлыми волосами, отливающими золотом, и поразительно красивыми, лучистыми, прозрачными зелеными глазами. В общем, это был самый красивый мужчина из тех, что мне доводилось видеть.

Бдыщ!

Емкость с подгоревшим мясом выскользнула из моих неловких рук, когда я поворачивалась. Теперь, при ярком солнечном свете из окна, я опознала китайский фарфор – любимое сервировочное блюдо миссис Дейтон. Оно, расколовшееся надвое, валялось на полу, а подлива от обуглившегося плеча барашка забрызгала плитку вокруг.

– Ох! – в отчаянии воскликнула я. – Посмотрите, что я наделала!

– Если позволите высказать мнение, еда слегка испорчена.

Я услышала легкий акцент – его голос слегка вибрировал на букве «р», – но происхождение выговора пока не смогла определить.

– Ох-ох, миссис Дейтон страшно расстроится, – простонала я и схватила целое блюдо со стола. – Может, удастся что-нибудь спасти?

– Миссис Дейтон? – озадаченно повторил незнакомец. – Неужели я ошибся адресом? Мне нужно было попасть в Стэплфорд-Холл…

– Она кухарка, это поместье принадлежит Стэплфордам, – отозвалась я, ползая по полу и пытаясь отделить жареную баранину от осколков.

– Погодите-ка, – сказал незнакомец, опускаясь на колени рядом со мной. – Кому захочется есть мясо, приправленное фарфором?

– Тогда все пропало! – Я села на пятки и, к собственному ужасу, разревелась.

– Ну что вы, лэсс[9], не надо так убиваться, это же не королевские драгоценности, а всего лишь пережаренное мясо. Давайте вы сейчас успокоитесь, а я вытру подливу с пола, пока кто-нибудь не поскользнулся. – Он ласково помог мне подняться, усадил на стул и принялся собирать остатки барашка с пола на большой поднос.

На слове «поскользнулся» я почувствовала, как к горлу опять подкатывают рыдания. По счастью, у меня в руках была прихватка – я уткнулась в нее лицом и от души проплакала несколько минут. Когда я подняла голову, зеленоглазый мужчина уже поставил поднос с мясом на стол и теперь вытирал подливу – он бросил тряпку на пол и ногой возил ее кругами по плитке. Способ оказался довольно эффективным. Единственная неприятность – в качестве тряпки он использовал наше лучшее льняное полотенце.

– Простите, сэр, мне ужасно неловко… – пробормотала я, вытирая лицо от слез. – Слишком уж тяжелый день выдался. Обычно я не позволяю себе так раскисать на людях.

Мужчина остановился и едва заметно улыбнулся, взглянув на меня:

– Правда? Рад это слышать. Не бойтесь – если кто-то станет вас упрекать, я возьму всю вину на себя, потому что так оно и есть – не нужно было появляться здесь так внезапно, я вас напугал. Но когда я прибыл, парадная дверь была открыта, а в холле никого не оказалось.

Я вспыхнула:

– Уверяю вас, сэр, в этом доме никто не манкирует своими обязанностями, но сегодня после обеда наша экономка, миссис Уилсон, стала жертвой несчастного случая, к тому же у нас уже давно нет дворецкого, так что возник некоторый… беспорядок.

– Понятно. А вы кто будете?

– Я Эфимия, сэр, горничная.

– Горничная? Когда выяснилось, что вы не повариха, я принял вас за экономку, однако теперь вижу, что вы слишком молоды для этой должности.

– Да, сэр.

Мы помолчали.

– Похоже, вы не любопытны, – усмехнулся незнакомец. – Неужто не хотите спросить, кто я такой?

– Негоже простой горничной задавать вопросы гостям лорда Ричарда, сэр.

Зеленоглазый рассмеялся, но в его смехе не было и намека на издевательскую злобу, свойственную старшему Стэплфорду.

– Вы мне льстите, лэсс. Я Рори Маклеод. – Он протянул руку, и я с недоумением уставилась на него. – Ваш новый дворецкий, – пояснил он. – Только не говорите, что меня здесь не ждали.

– Признаться, мне об этом ничего не известно, мистер Маклеод. – Я поспешно вскочила и пожала его ладонь. – Но я очень рада с вами познакомиться!

– Взаимно, лэсс. А что за несчастный случай, о котором вы обмолвились?

Я поникла:

– Экономка поскользнулась на лестнице.

– А дальше? – подбодрил меня мистер Маклеод. – Насколько я могу судить, глядя на вас, тут есть что-то еще.

– Я мыла лестницу, – вздохнула я, – и залила ступеньки мыльной водой.

Он нахмурился:

– Вы мыли лестницу в разгар дня?

– Она была грязная. – Мне не хотелось рассказывать всю историю, чтобы не выставить себя непочтительной служанкой по отношению к хозяйке.

– Гм… Но ведь это еще не конец? – прищурился мистер Маклеод. – Я весьма наблюдателен, и слуги под моим руководством быстро замечают эту мою особенность. Кому-то она нравится и упрощает жизнь, а кому-то – наоборот.

Я закусила губу, размышляя, можно ли ему довериться. В этот момент очередной душераздирающий вопль разорвал воцарившуюся тишину.

Мистер Маклеод слегка побледнел и вопросительно поднял бровь.

– Это миссис Уилсон, – пояснила я. – Она сломала ногу.

– И часто вы оказываетесь в таких неоднозначных ситуациях? – поинтересовался новый дворецкий.

– Слишком часто, сэр, – честно ответила я.

* * *

– Это единственное решение, – холодно заявил мистер Бертрам. – Если поездку на охоту нельзя отложить, а Риченда отказывается участвовать, тогда Эфимии придется взять на себя руководство женской половиной прислуги.

– Ага, а тебе только того и надо! – фыркнула мисс Риченда. – Залучить Эфимию с собой на дикие, но романтичные просторы Шотландского высокогорья!

Озадаченный взгляд мистера Маклеода переместился с моих порозовевших щек на сердитое лицо мистера Бертрама и обратно.

– Риченда! Да как ты смеешь?! – выпалил мистер Бертрам.

Все собрались в библиотеке. Три отпрыска покойного лорда Стэплфорда сидели в креслах, а мы с мистером Маклеодом стояли. Обстановка, без сомнения, накалилась еще и от того, что ужин, поданный перед этим миссис Дейтон, которая сделала все, что было в ее силах, оказался все же несколько скудным. Однако к чести мистера Маклеода должна сказать, он сдержал обещание и взял на себя всю ответственность за катастрофу на кухне.

Риченда показала Бертраму язык и повернулась к брату-близнецу:

– А ты не можешь подождать, пока Уилсон поправится?

– Грандиозное Двенадцатое – знаменательная дата[10], и оно никого не ждет, мэм, – вмешался мистер Маклеод.

– Ну ясное дело, – буркнул лорд Ричард. – Отлично сказано, Маклеод. И джентльмены, которых я пригласил, тоже ждать не станут. Если ты не хочешь быть распорядительницей праздника, Ричи, тебя заменит Эфимия. Все. Решено. Эфимия едет с нами.

– Прошу прощения, сэр, – снова подал голос Рори, – но все не так просто. Насколько я понимаю, миссис Уилсон будет не в состоянии выполнять свои обязанности еще какое-то время…

Мисс Риченда пренебрежительно махнула рукой:

– Подумаешь. Как будто сломанные ноги долго срастаются!

– Около полугода, мисс, – уточнил новый дворецкий.

– Да чтоб она лопнула! – возмутилась Риченда. – Какого черта этой старой вороне понадобилось грохнуться с лестницы именно сегодня?!

– Потому что именно сегодня тебе взбрело в голову натаскать в дом побольше лошадиного дерьма, чтобы задать Эфимии лишнюю работу. Если бы не ты, ничего бы не случилось! – сердито парировал мистер Бертрам.

Я мысленно схватилась за голову – неужели он не понимает, что окончательно все испортил? Своей защитой сделал только хуже! К тому же затылком я почувствовала сверлящий взгляд мистера Маклеода.

– Как бы там ни было, – заговорил дворецкий, – я должен заметить, мэм, что для проведения увеселительных мероприятий и для прочих чрезвычайных случаев вам потребуется учредить временную должность заместительницы экономки на означенный период.

– И кого же вы нам посоветуете назначить на эту должность? – осведомилась Риченда, угрожающе сверкнув глазами.

– Я только что прибыл, мэм, не успел познакомиться с прислугой и потому не могу давать советы. Это должен быть всецело ваш выбор, – учтиво склонил голову дворецкий.

Риченда фыркнула, наморщив нос:

– Ладно, пусть будет Эфимия. Она единственная среди прислуги, у кого есть горстка мозгов.

– Отлично. Решено. Все свободны, – подвел итог лорд Ричард.

– Кое-что еще, сэр, – сказал мистер Маклеод. – Со всем уважением должен напомнить, что возникает вопрос о повышении жалованья девушке, которая будет назначена на эту должность. Насколько мне известно, сейчас ей платят как горничной.

Лорд Ричард ошеломленно воззрился на него, но затем все же кивнул:

– Хорошо. Скажите об этом моему управляющему, Маклеод, он разберется.

– Благодарю вас, сэр. Эфимия, – окликнул меня Рори и жестом предложил первой выйти из библиотеки.

Я почти бегом выскочила в коридор. Когда мы отошли на некоторое расстояние от дверей, я обернулась к дворецкому и хотела было поблагодарить за то, что он добился повышения жалованья для меня, но мистер Маклеод покачал головой:

– Я всегда стараюсь обходиться с людьми по справедливости, Эфимия, и слежу, чтобы права тех, кто находится у меня в подчинении, не ущемляли.

– И все же спасибо, сэр.

– Раз уж теперь вы исполняете обязанности экономки, я думаю, мы имеем право обращаться друг к другу по имени и фамилии. Может быть, представитесь?

– Мое имя вы уже знаете – Эфимия. А фамилия Ма… – я запнулась. – Сент-Джон.

Рори одарил меня очередным проницательным и слегка насмешливым взглядом.

– Пожалуй, нашему возрасту и положению будет вполне сообразно обращение только по имени и на «ты».

Я улыбнулась:

– Конечно, Рори.

Мы свернули в коридор, ведущий в кухню.

– Мне понадобится время, чтобы разобраться в местных взаимоотношениях и особенностях, – сказал Рори. – Но сразу хочу предупредить, Эфимия: я буду следить за тем, чтобы в возглавляемом мною штате прислуги соблюдались общепринятые моральные нормы, и не потерплю никаких связей между господами и служанками.

Я собиралась было возразить, что предупреждать нужно не меня, а господ, но вместо этого просто кивнула – после того, что уже наговорил мистер Бертрам, любые оправдания с моей стороны показались бы лицемерными.

– А теперь, лэсс, тебе стоит сказать горничным и всем прочим, кто поедет прислуживать в охотничьем домике, что пора паковать вещи. Мы отправляемся завтра утром.

Я уставилась на него, похолодев от ужаса:

– Завтра утром?!

В этот момент мы как раз переступали порог кухни.

– Ай-ай, все мужчины уверены, что собраться в дорогу можно за пять минут, – неодобрительно покачала головой миссис Дейтон.

Она, Мэри, три новенькие горничные, мальчик на побегушках, который выполнял для гостей обязанности коридорного, два лакея и посудомойка поджидали нас, сидя за столом. Мэри, как всегда, растянула рот до ушей в предвкушении нового знакомства. Я заметила, каким взглядом она смерила Рори, и почувствовала неприятный холодок, хотя сразу мысленно отругала себя за неприличные подозрения. Впрочем, нет смысла отрицать – Мэри у нас девушка весьма легкомысленная.

– Итак, леди и джентльмены, – начал Рори. – Я мистер Маклеод, новый дворецкий, и завтра мы вместе с некоторыми из вас отправляемся в мои родные края устраивать для господ охотничью вечеринку.

– В ваши родные края? – переспросила Мэри.

– В Шотландию, лэсс, в милую Шотландию. Ваш хозяин купил там охотничий домик специально к открытию сезона охоты на красных куропаток. Пока миссис Уилсон выздоравливает, мисс Сент-Джон будет исполнять обязанности экономки. Она даст вам указания по поводу того, что нужно взять с собой.

С этими словами Рори удалился в комнату дворецкого, оставив меня под обстрелом вопросов.

Глава 2
Домик в горной стране

Два дня спустя я выглянула из окна, и у меня дух захватило от волшебного вида. Тот вечер, когда Рори объявил об утреннем отъезде, и вся ночь, последовавшая затем, прошли в лихорадочных сборах. Мы потратили на это уйму времени, поскольку, помимо прочего, я понятия не имела, что нужно брать с собой в таких случаях, и, несомненно, надавала указаний взять слишком много вещей. Да еще мне пришлось утешать миссис Дейтон.

– Как же вы там без меня? – причитала она. – Почему меня не берут? Потому что я слишком старая, да? А дальше знаешь, что будет? Меня вышвырнут вон без рекомендаций!

– Ни в коем случае, – заверила я, прекрасно понимая, что говорю с женщиной, которая превосходит меня и годами, и опытом, и жизненной мудростью. – Вы очень нужны мисс Риченде здесь, поэтому не едете в Шотландию. Теперь, когда миссис Уилсон выбыла из строя, благополучие всего господского семейства зависит исключительно от вас.

Конечно, было ясно, что ничего особенного от миссис Дейтон в Стэплфорд-Холле не потребуется – разве что проследить за новенькими горничными, чтобы вытерли пыль, и напечь лишнюю гору пирожков, – но мои слова ее успокоили.

А вот сама я места себе не находила от волнения. Казалось, что мистер Маклеод взвалил мне на плечи неподъемную ношу, но, когда я прибежала в комнатку дворецкого просить о помощи, выяснилось, что и у него хлопот полон рот – он как раз чистил и упаковывал охотничий арсенал. Поспешно извинившись за беспокойство, я вернулась на кухню и перевела дух, почувствовав себя в относительной безопасности – здесь из опасных предметов были только ножи. Наверное, глупо было с моей стороны так всполошиться при виде оружия, учитывая, что в этом поместье я пережила уже двух покойников.

Я еще немного постояла у окна, любуясь высокогорным пейзажем. Вчерашнее путешествие на поезде было долгим, утомительным и антисанитарным. На станцию мы прибыли поздней ночью и потом еще несколько часов тряслись по раздолбанной колее на таких древних подводах, что к тому моменту, как добрались до охотничьего домика, у всех разламывались кости, а синяков было не сосчитать. Но сегодня утром, едва лишь свежий шотландский ветерок наполнил мою спальню запахом сосен и вереска, я подумала, что все не так уж плохо.

Когда Рори говорил про «охотничий домик», я представила себе этакое маленькое и аккуратное бунгало. Однако нельзя было недооценивать лорда Ричарда – «домик» оказался целым за́мком. Основное здание вмещало спальни для гостей, обеденный зал, два салона, кухню, которая привела бы в восторг миссис Дейтон, бильярдную комнату и библиотеку, годившуюся также для неформальных застолий и послеобеденного распития спиртных напитков. Здесь повсюду на стенах висели черепа оленей – охотничьи трофеи прежних хозяев, – да и вообще было от чего прийти в восхищение. В доме насчитывалось три этажа, имелись помещения для слуг, а вокруг небольшого дворика выстроились конюшни. И все это великолепие громоздилось посреди безлюдного высокогорья.

От открывавшихся на четыре стороны видов захватывало дух. Мы были в самом сердце дикой, малообитаемой местности. Над нами нависали хребты, в окнах маячило озеро, глубокое, как море, а стэплфордские ухоженные поля и рощицы меркли в сравнении с буйными зарослями Шотландии. Я воображала себе, что господа будут охотиться на вересковой пустоши, и теперь, глядя на гористый ландшафт и густую зелень, недоумевала, где тут можно настрелять куропаток.

Было 10 августа. Гости начнут съезжаться сегодня к ужину, а на достославное 12-е у них запланированы ранний завтрак и безжалостное истребление местной пернатой жизни. Нам с Мэри предстояло все здесь чистить и мыть без устали, но, как выяснилось, страшные обязанности заместительницы экономки для меня должны были ограничиться распределением задач между нами двумя, присмотром за местными слугами, нанятыми выполнять самую тяжелую работу по дому, да еще поддерживать связь между старостой деревни и лордом Ричардом. Мистер Маклеод будет руководить лакеями, чистильщиками обуви, конюхами и всякими насущными делами по хозяйству.

Я подозревала, что Рори взял на себя больше, чем полагается дворецкому, и не знала, как к этому относиться – то ли поблагодарить его за то, что облегчил мою участь, то ли обидеться, усмотрев в этом произвол и самомнение, основанные на уверенности, что мне не справиться со своей новой ролью. Честно признаться, я и сама сомневалась, что должность экономки будет мне по плечу, однако хотелось все же попробовать и достойно ответить на этот вызов судьбы.

Внизу, у служебного входа, громко зазвенел колокольчик. Я прикрыла окно и поспешила вниз по лестнице, попутно крикнув:

– Мэри! Идем, это, должно быть, повар!

Среди нас Мэри хуже всех перенесла путешествие – от тряски на подводе ее несколько раз стошнило, и, когда мы добрались до охотничьего домика, она умирала от голода, а сандвичи, заботливо приготовленные для нас и завернутые в вощеную бумагу миссис Дейтон, к тому времени, конечно, уже закончились. Изнуренные долгой поездкой, мы прибыли в пустой дом и сразу занялись подготовкой спален для джентльменов, так что времени состряпать что-нибудь на скорую руку и поесть у Мэри не оказалось. Поэтому я с оптимизмом подумала, что она бодро выскочит из постели в предвкушении хорошего завтрака, несмотря на усталость и, как я подозревала, неосознанный страх перед сельской местностью, – ночью всю дорогу она вздрагивала и охала каждый раз, когда на подводу падал листочек или где-то поблизости трещали ветки.

По пути к двери я поправила на голове чепец – все еще чувствовала себя странно от того, что работаю в обычной одежде, а не в униформе горничной. Я прекрасно понимала, что нужно держаться уверенно и контролировать эмоции, – отец часто рассказывал о буйном нраве и трудном характере огненно-рыжих шотландцев.

Служебная дверь была наполовину из стекла, я увидела за ней на крыльце стройную девичью фигурку и подумала, что вряд ли это Джок Камерон, который, как вчера ночью сообщил нам Рори, будет поваром в охотничьем домике. Впрочем, тогда я так вымоталась, что могла неверно расслышать имя. При этом на первом этаже меня сразу обдало отчетливым запахом жареного бекона и омлета – на кухне, похоже, работа уже кипела вовсю, так что дверь я открыла в полнейшем недоумении.

Передо мной стояла молодая женщина – лет двадцати пяти на вид – с черной кудрявой гривой волос и в накинутой на плечи шали из шотландки. Смотрела она на меня крайне недружелюбно.

– Здравствуйте… – смущенно пробормотала я.

– Сузан, – буркнула женщина.

– Сьюзан? Вас так зовут? – переспросила я озадаченно.

– Ай[11], Сузан, тутошняя помогальщица. Вам говар-ривали, я захожу р-разное поделывать?

Я попыталась продраться к смыслу высказывания сквозь акцент, странное словообразование и причудливый синтаксис, но не слишком в этом преуспела, а потому просто улыбнулась и распахнула перед ней дверь пошире.

– Я Эфи… то есть мисс Сент-Джон. В данный момент выполняю обязанности экономки.

– В момент – значится, понарошку? Такоже помогальщица? Навроде как я, что ли? – Бесцеремонно толкнув меня, женщина вошла в дом. – Чую, Джок уже завтрак поделывает. Прихватить кой-чегой с собой пойду. – Она проворно устремилась в лабиринт коридоров для прислуги.

Я не сомневалась, что лабиринт этот не такой страшный и запутанный, как кажется, – наверняка разобраться в поворотах будет легко, – но накануне у меня хватило сил отыскать дорогу только до постели, так что теперь, шагая за Сьюзан, я не могла чувствовать себя хозяйкой положения.

По мере того как мы продвигались в глубь дома, ароматы готовящейся еды усиливались. Еще парочка шагов – и мы очутились на кухне. Она была чем-то похожа на владения миссис Дейтон, но при этом и сильно отличалась – такая же просторная, только здесь царил полумрак и было слишком жарко. С одной стороны выстроились в ряд огромные старинные печи, с другой стоял большой стол. Джордж, один из двух наших лакеев, ставил на поднос готовые яства. У печей спиной к нам возвышался человек необъятных размеров, от макушки до пят облаченный в белые поварские одежды.

– Бекон, Джок, даваешь мне кусочки? – сразу обратилась к нему Сьюзан. – Жуть как есть хоца. Мне исчо на весь дом уборку поделывать, а ежели живот не набит, так оно куда ж? Плохо работается.

Повар обернулся, явив добродушное лицо с густой, но аккуратно подстриженной каштановой бородой. Карие глаза смотрели дружелюбно, а от их уголков веером разбегались морщинки.

– Сузан! – радостно взревел он с ожидаемым шотландским выговором. – Вот уж не думал, что ты повор-ротишься в наши кр-рая!

– Еды-то даваешь, Джок?

– А где ты поостанавливалась? Нашла местечко поблизушки?

Сьюзан помрачнела:

– Неваженно.

– Ну ладушки, ладушки. Сейчас мы с этим добрым человеком позаканчиваем нагружать поднос – туточки еда для джентльменов, которых, по счастью, пока всего двое, – и поразберемся. Я как раз поделываю завтрак для челяди. Говорят, в домоправительницы прислали совсем малипусенькую лэсси. Жду вот, когда она сюда позаявится и начнет раздавать мне указушки. Хотя девчушка небось дрыхнет еще. Эти инглиши – знатные лежебоки!

Я деликатно покашляла.

– Вообще-то, мистер Камерон, я уже здесь. Простите, что заставила себя ждать. Я думаю, все указания насчет приема гостей, которые вот-вот начнут съезжаться, вам уже раздал мистер Маклеод.

– Ай. Ай, лэсси, раздал и еще сверху добавил, верно. Только вот ежели придется кормить господ, мне надобно уразуметь, сколько из них и когда повыйдут к завтраку, какие сандвичи им позавернуть с собой на охоту и насколько торжественным должен быть обед. Такие мелочишки всегда надобно планировать загодя, лэсси. Новые господа попривезли с собой целую ораву слуг, но, ежели хотите, чтобы от меня был толк, мне потребно разуметь, что да как.

– Уверен, ты получишь все, что нужно. – Порог кухни переступил Рори Маклеод. В твидовом костюме и походных ботинках он легко мог сойти за участника великосветской охоты. – Я только что осмотрел угодья. По-моему, егери кое-где вбили колышки слишком близко один к другому. Надо бы переставить.

Джок пожал плечами:

– Ничем не могу помочь.

Рори, отодвинув стул, уселся за стол.

– Джок, мне известно, что местное население не слишком-то расположено к новому хозяину, – мягко заговорил он, – но имей в виду и заодно втолкуй остальным, что я не потерплю халатности и намеренного вредительства под своим началом.

Здоровяк снова равнодушно пожал плечами и ответил с преувеличенным шотландским акцентом:

– Чтой-то я не р-разумею, об чем ты сам толкуешь, чтобы исчо и остальным повтолковывать чегой-нито.

Рори резко хлопнул ладонью по столу, да так, что я вздрогнула и даже чуть слышно охнула. Он покосился на меня, но снова заговорил, обращаясь к Джоку в его же духе:

– Исчо как р-разумеешь. Я и сам р-разумею, что у тебя не понайдется повода любить Стэплфор-рдов, но, коли не хочешь без жалованья пооставаться, поделывай свое дело честно, без дур-раков. Ур-разумел, нет? – Рори замолчал, перевел дыхание и продолжил уже со своим обычным английским произношением: – А теперь неплохо бы тебе подать завтрак для слуг – я вижу, что мисс Сент-Джон это не помешало бы.

Джок хрюкнул от смеха:

– Эту тощенькую лэсси мне и за год не откормить.

– Прояви уважение. Юная леди будет выполнять обязанности экономки до конца охоты. – Рори поднялся и отодвинул для меня стул.

– Как же давно джентльмены не оказывали мне таких знаков внимания! – не сдержалась я и тотчас прикусила язык.

– Не намек ли это на благородное происхождение? – прищурился Рори. – Возможно, мне удастся убедить лорда Ричарда дать отставку миссис Уилсон. Не думаю, что он будет сильно сопротивляться.

– О нет! – воскликнула я. – Она же не найдет другую работу!

– Все находят то, что ищут, только в мире сказок, – хмуро отозвался Рори. – Эй, лэсс, тебя зовут Сьюзан, верно? Садись завтракать. Мисс Сент-Джон, конечно же, не забудет тебе сообщить, что завтра нам всем очень рано вставать.

Наши взгляды пересеклись, и я прочитала в глазах Рори упрек за сегодняшний поздний подъем. Позавтракали мы торопливо и в полной тишине, а когда закончили, Сьюзан принялась собирать посуду. Я ринулась было ей помогать, но Рори едва заметно покачал головой.

– Посуду ведь нужно помыть, – сказала я.

– Как я заметил, прежние хозяева охотничьего домика оставили главный холл не в лучшем состоянии.

– Тогда в первую очередь займемся холлом, – быстро решила я. – Если только у Джока нет каких-либо пожеланий.

Повар насмешливо хрюкнул.

– Отлично. – Я старалась говорить деловито и выглядеть уверенно. – Думаю, где-то здесь должны быть швабра и…

– Я знавать где, – перебила Сьюзан.

– В таком случае, – лучезарно улыбнулась я, – ты начнешь с уборки в главном холле. Потом Мэри придет к тебе вытереть пыль и помочь начистить воском лестницу. А потом мы займемся комнатами для гостей.

– Мне нужно меню, – спохватился Джок.

– Э-э… да, конечно, – кивнула я.

– Нам с мисс Сент-Джон надо посовещаться, – сказал Рори. – Если у вас прямо сейчас есть минутка, мисс Сент-Джон, мы можем уединиться в моей комнате.

Я кивнула и очень постаралась не зардеться от смущения.

Комната Рори оказалась небольшой, но уютной и даже роскошной по сравнению с владениями дворецкого в Стэплфорд-Холле. Под роскошью я имею в виду вовсе не излишества, к которым, как дочь викария, не привыкла и не имела склонности, – мое внимание привлекли старинные дубовые перекрытия и панели, аскетичное убранство, выполненное со вкусом, хотя в целом стиль помещения был скорее мужской и несколько старомодный.

– Хорошо здесь, да? – улыбнулся Рори, у которого, похоже, проявилась способность читать мои мысли. – В доме есть и отдельная комната для домоправительницы, но там всё в цветочках и столько мебели, что не развернуться. Едва ли такой интерьер придется тебе по душе, однако, учитывая, что миссис Уилсон in absentia[12] формально по-прежнему занимает должность экономки, не советую пока что-либо менять.

– Мне это и в голову не приходило.

– Угу. В том-то и проблема. – Рори жестом предложил мне сесть, и я опустилась в зеленое кресло, пружины которого угрожающе заскрипели и глубоко прогнулись подо мной. Вид у меня, наверное, был испуганный, потому что Рори насмешливо хмыкнул. – Дело в том, Эфимия, что ты очень молода для должности домоправительницы, и местные наверняка этим воспользуются – не дадут тебе так просто завоевать авторитет. К тому же лорда Ричарда здесь не жалуют.

– Почему?

– Скажем, потому что наш хозяин взялся наводить в новом имении порядок на свой лад и действовал при этом бессовестно и безжалостно.

Я сглотнула, вспомнив, как епископ Пэджет выставил нас с матушкой и Джо из дома викария сразу после смерти отца.

– А ты ему помогал?

– Я? – оторопело моргнул Рори. – За кого ты меня принимаешь? Тут всем заправлял его агент.

– Но ты с радостью согласился работать на лорда Ричарда, зная, что он сделал. – Я ляпнула не подумав и, как только до меня дошел смысл собственных слов, густо покраснела.

– Осмелюсь предположить, ты не хуже меня знаешь, что наш хозяин не божий одуванчик. Я работаю на него по той же причине, что и ты, – из крайней необходимости. Мой отец был бакалейщиком. Это достойное ремесло, требующее особых навыков, но сейчас, когда в моду вошли марочные фасованные товары, его можно назвать отмирающим искусством. В итоге я выучился на лакея в большом поместье неподалеку отсюда, но там не было никаких перспектив продвинуться по службе, так что, когда на моем горизонте появился лорд Ричард…

– Ты решил воспользоваться шансом. Как тебе удалось убедить лорда Ричарда, что ты годишься на должность дворецкого?

– А я действительно гожусь. К тому же хорошо знаю здешние края и стою дешевле, чем лондонские кандидаты. А почему ты работаешь на этого бессовестного, надменного и презренного типа?

– Ты сказал, мне сложно будет завоевать авторитет среди местных слуг. Считаешь, нужно быть с ними построже?

Рори медлил с ответом. Его долгий пристальный взгляд, устремленный на меня, говорил о том, что с моей стороны было глупо так резко менять тему и что нежелание отвечать на вопрос было замечено. Я, конечно, чужие мысли читать не умею, и вполне возможно, что Рори думал в тот момент о завтраке или о каких-то своих делах, но выдержать этот взгляд и не съежиться в кресле мне удалось лишь благодаря суровому матушкиному воспитанию.

– Ай, – кивнул он наконец. – Нужно. Люди уважают тех, кто знает свое место, будь оно высокое или низкое. И если тебе понадобится совет, обращайся ко мне, а не к Мэри. Я, кстати, обратил внимание, что она так и не вышла к завтраку – вероятно, все еще спит.

– Она плохо перенесла поездку.

– Мне поездка тоже не доставила удовольствия, но я поднялся с рассветом. Надо бы нам установить режим для всей прислуги.

Следующие полчаса мы провели за обстоятельным обсуждением времени подъема для горничных и лакеев, ожидаемого числа гостей и обязанностей по их обслуживанию, когда все будут в сборе, а также распоряжений, которые предстоит раздать, наших с Рори собственных задач и, наконец, меню. На последнем этапе от меня было больше всего толку. Рори привез из Лондона целую гору провизии, но плохо представлял себе, что со всем этим делать. У меня же был богатый опыт составления меню для трапез в доме викария, благодаря тому что матушка, ни на секунду не забывавшая о своем происхождении, стремилась научить меня, как управлять хозяйством в благородных домах, а отец любил поесть и с удовольствием пробовал диковинные блюда. В итоге я даже омлет не могла приготовить самостоятельно, зато отлично разбиралась в сервировке и в том, что с чем следует подавать. Кроме того, за время, проведенное на кухне у миссис Дейтон за поглощением ее восхитительных, хоть и слегка старомодных произведений кулинарного искусства, я хорошо усвоила, что такое истинное хлебосольство и радушие. Вдобавок ко всему я знала правила этикета и прочие особенности застолий – в доме викария часто устраивались благотворительные обеды, и у нас там даже было специальное помещение для пожертвований. Малыш Джо обожал такие мероприятия.

– Превосходно, Эфимия. У тебя особый талант. – Рори внимательно смотрел на меня, склонив голову набок.

В ответ я постаралась изобразить искреннюю, открытую улыбку.

– Понимаю, у тебя свои секреты, лэсс, – продолжал он. – Я не собираюсь их из тебя вытягивать, но должен предупредить: как только твое таинственное прошлое начнет мешать работе, я сделаю все, чтобы выяснить подробности. Я неплохо разбираюсь в людях, и, если хочешь знать, читать в умах и сердцах – мое хобби.

Это было сказано с легкой улыбкой, но в лучистых глазах мелькнуло нечто такое, отчего у меня по спине пробежал холодок. Я всецело доверяла Рори Маклеоду, тем не менее догадывалась, что он может оказаться очень опасным противником. В общем, самое время было положить конец нашей беседе.

– Пойду проверю, как там справляется Сьюзан, – сказала я. – Она, должно быть, уже заканчивает уборку в холле и…

Рори пристально смотрел мне в лицо. В этот момент за окном солнце выглянуло из-за облаков, наполнив комнату светом, и странные светло-зеленые глаза шотландца приобрели удивительно яркий оттенок.

– Ты не обязана мне отчитываться, Эфимия. Мы на равных как сотрудники и союзники.

– Конечно, – пробормотала я и поспешила к выходу.

Пол в холле был вымощен темно-красным кафелем – вероятно, прежние хозяева выбрали этот цвет из практических соображений, поскольку климат в Шотландии суровый и капризный, однако, призна́юсь, у меня он вызывал устойчивые ассоциации с мясной лавкой. Сьюзан вымыла и натерла пол до блеска, но, похоже, еще не закончила с лестницей и при этом куда-то сбежала. Осмотревшись и не увидев ее, я поймала себя на том, что неодобрительно цокаю языком, в точности как миссис Уилсон, когда служанка Дейзи забывает вытереть пыль на шкафах. Мне тут же стало не по себе – во-первых, это цоканье противоречило хорошим манерам, подобающим юной леди, а во-вторых, я и не подозревала, что способна на такое дурацкое подражательство. Вероятно, из-за этих переживаний я и проглядела одно упущение Сьюзан, которое обязана была заметить.

– Эфимия! – раздался голос мистера Бертрама.

Он стоял наверху лестничного марша, облокотившись на перила, и выглядел самым нелепым образом – на нем был костюм из зеленого твида, казавшийся ужасно несуразным и явно неудобным. Мистер Бертрам был похож на щеголя, который решил сойти за шотландца и вписаться в местную окружающую среду, но оплошал. В общем, костюм был здесь так же уместен, как пара белых гетр в угольной шахте. Я не сумела сдержать улыбку и быстро опустила голову, чтобы он этого не увидел.

– Ну, как у нас дела? Дом оказался просторнее, чем я ожидал. Наверное, тебе понадобится дополнительная помощь. Я как раз собирался…

Мистер Бертрам внезапно осекся, и я подняла глаза – он энергично отряхивал рукав.

– Боже мой, перила измазаны чем-то липким. Это никуда не годится, Эфимия! Если не можешь сладить с местными слугами, пожалуйся Рори – пусть поговорит с ними, а лучше…

Он продолжал рассуждать о нерадивости наших шотландских помощников, но я уже не слушала, поскольку вдруг поняла, что случилось.

– Бертрам! – выпалила я. – Стойте где стоите, спускаться по лестнице опасно!

Тот факт, что я окликнула его по имени, без подобающего обращения «мистер», от него не ускользнул.

– Что, черт возьми, происходит?..

Я уже пулей взлетела к верхним ступенькам. Из большого окна за спиной мистера Бертрама падал солнечный свет, и его было достаточно, чтобы заметить: нижние ступеньки блестят, как и полагается, а верхние кажутся тусклыми, матовыми. Добежав до них, я провела пальцем по мрамору и констатировала:

– Пчелиный воск. Ступенька плохо отполирована.

– Вот те на! – воскликнул мистер Бертрам. – Я мог поскользнуться и сломать шею! Где служанка, которая это натворила?

У подножия лестницы словно по волшебству возникла Сьюзан и неуклюже сделала перед ним книксен.

– Я беговала в кладовку, сэр. Кто-то покрал мои штучки для уборства, нужно было где-нито поискать правильную вытиралку.

– Глупая женщина, из-за тебя кто-нибудь мог пострадать!

– Просьба меня прощати, лорд Стэплфорд…

– Эфимия, ради бога, принеси тряпку, я должен спуститься! Не орать же мне на весь дом!

– Сию секунду, мистер Бертрам, – сказала я, сбежав вниз по лестнице. – Где тряпка, Сьюзан? Ты ее нашла?

Она механически вытянула руку, показав тряпку, которую держала за спиной, ошарашенно пробормотала:

– Мистер Бертрам?.. – и сделалась белой как мел. – Мистер Бертрам?! Я подумывала, он лорд Стэплфорд…

– Нет. – Я взяла тряпку из ее ослабевших пальцев. – У лорда Ричарда такие же огненно-рыжие волосы, как у большинства шотландцев.

Сьюзан вдруг так резко выдернула у меня тряпку, что ожгла кожу.

– Я сама, – отрезала она и кинулась вверх по лестнице к ступенькам, намазанным воском.

Я последовала за ней:

– Скажи мне, где тут хранятся тряпки. Вдвоем мы быстрее справимся.

– Я же говаривала: сама все поделываю.

– Что вы там спорите? – нетерпеливо бросил мистер Бертрам. – Может, уже приведете лестницу в порядок?

– Я не знавала, что у него брат, – шепнула мне Сьюзан и подняла голову к мистеру Бертраму: – Ничуточки я не виноватая! Откель мне ведать, что ваше джентльменство повставать с такого ранья?

– Я тебя умоляю, женщина, это же загородный дом! Кто здесь валяется в постели до полудня? Ты первый день, что ли, работаешь?

– Я никому не умысливала зла! – воскликнула Сьюзан.

– Ты скажешь мне, где тряпки, или нет? – прошипела я ей на ухо. – В одиночку ты долго провозишься!

Впрочем, должна признать, действовала она довольно шустро. При этом я видела, что мистер Бертрам уже теряет терпение, а сама Сьюзан раскисает все больше и больше. Добром это кончиться не могло.

– Если здесь все настроены работать спустя рукава… – начал мистер Бертрам, но в этот момент зазвенел колокольчик у главного входа.

Хотя нет, не то слово – звон был оглушительный, как будто забили в гонг. Я обернулась и обнаружила, что Рори уже отклинулся на зов и степенно дефилирует к двери, не обращая внимания на наш скандал, разгоравшийся у него за спиной. Он открыл дверь высокому джентльмену, и как раз этот момент Сьюзан выбрала для того, чтобы шумно разрыдаться, хотя ей следовало тихонько отступить на дальний план и раствориться в воздухе. Я поспешно шикнула на нее, но Сьюзан не отреагировала. Признак был тревожный, и я, перепугавшись, что с минуты на минуту у нее приключится настоящая истерика, покосилась на гостя в надежде, что он достаточно хорошо воспитан, чтобы не замечать промахи чужой прислуги. И он не обманул мои ожидания, по крайней мере с первого взгляда.

На джентльмене – а он выглядел именно как джентльмен от макушки до пят – был безупречно пошитый костюм, каких мне уже давно не доводилось видеть. Свободный крой не скрывал атлетического телосложения. Прямые светлые волосы были чуть длиннее общепринятых стандартов для мужчин, особенно со стороны лба. Мне показалось, гостю слегка за тридцать, может быть тридцать пять, но возраст не идет ему на пользу – джентльмен склонен к полноте, как и лорд Ричард: над воротничком рубашки уже обозначились жировые складки, а когда он улыбнулся, от глаз разбежались паутинки морщин. И еще в его манере держаться было что-то странное, не поддававшееся точному определению, но я бы сказала, что гость довольно успешно пытался скрыть легкую нервозность – она проявлялась лишь в подрагивании кончиков пальцев и в едва уловимой поспешности, с которой он устремился за Рори в холл.

– Что это тут у нас? Кто-то разводит сырость? – Джентльмен, задев меня плечом, направился прямиком к Сьюзан. – Вероятно, чтобы лучше… росли цветы? – Он взмахнул рукой возле ее уха, и в пальцах таинственным образом возник цветок.

– О! Браво! – не сдержалась я, а затем услышала, как мистер Бертрам, пробормотав: «Черт… Найду другую лестницу», – зашагал прочь.

– Такого бывать не может! Я помываю ухи кажный день! – всхлипнула шотландка.

– Нисколько не сомневаюсь в вашей чистоплотности. – Гость протянул цветок разинувшей рот Сьюзан и с улыбкой повернулся ко мне: – Роланд Макгилвари. – Он протянул руку. – Любимец собственных племянников и прочей молодежи, склонной к благородным увеселениям!

Я улыбнулась в ответ и пожала протянутую ладонь:

– Добро пожаловать в Стэплфорд-Лодж, сэр. Надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным. Я мисс Сент-Джон, исполняю обязанности экономки. Если вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне без колебаний. А сейчас мне придется попросить нашего дворецкого, мистера Маклеода, проводить вас в вашу комнату, поскольку все лакеи заняты подготовкой охоты – расставляют флажки. Угодья здесь большие, так что завтра вам придется обойти внушительную территорию.

Краем глаза я заметила, что Сьюзан, засунув цветок за ухо, лихорадочно растирает воск на последней ступеньке.

– Да, черт побери! Дико извиняюсь, что приехал так рано, но охотник из меня неважный, так что я подумал, надо воспользоваться шансом и осмотреться на местности при дневном свете, пока все не начали палить из ружей. Отмечу себе на карте берлоги куропаток! – Мистер Макгилвари оглушительно расхохотался.

– Вам не за что извиняться, вы ничуть нас не… – начала было я, но в этот момент распахнулась дверь, открытая бдительным Рори, который все это время стоял в сторонке, слившись с декором, как умеют только самые лучшие дворецкие, и в холл ворвался лорд Ричард. Они с мистером Макгилвари тотчас принялись жать руки и похлопывать друг друга по спине.

– Ролли, однокашник, старина! Все еще коммерцией занимаешься? Торгуешь палочками для еды?

– Дикки! А ты по-прежнему торгуешь смертью?

Лицо лорда Ричарда обрело неприятный серо-буро-малиновый оттенок.

– Слушай, Ролли, ты… это…

– До меня дошли слухи, что ты наладил отношения с французской оружейной компанией. Нет бы друзьям вовремя шепнуть!

– Где твой лакей?

– Паркует драндулет.

– Выпьем чего-нибудь?

Было ясно, что джентльмены не нуждаются в моем присутствии. Окинув взглядом ступеньки лестницы и убедившись, что Сьюзан сделала работу на совесть, я дала ей знак исчезнуть из холла. Рори тоже куда-то испарился, так что я в одиночестве пошла проверять, хватает ли бутылок со спиртным в гостиных наверху. Путь мой лежал через кухню, и сидевший там всклокоченный лакей сообщил мне, что они с мистером Маклеодом уже расставили выпивку в надлежащем количестве еще до того, как занялись подготовкой к охоте на местности. Уходя, он со вздохом сказал напоследок, что перед обедом ему еще нужно хорошенько изваляться в грязи. Вид у него при этом был печальный до невозможности.

– По-моему, не нр-равится ему наша шотландская матушка-земля, – осклабился повар.

– Думаю, ему не нравится ходить перепачканным в нашей земле от макушки до пят, – уточнил внезапно появившийся у меня за спиной Рори.

Я вздрогнула от неожиданности:

– Ты ко всем так неслышно подкрадываешься?

– Это одна из составляющих искусства быть дворецким. А теперь, Эфимия, объясни-ка мне, что случилось в холле.

Я изложила историю с лестницей и воском. Рори слушал, нахмурив брови.

– Будь поосторожнее, хорошо? – туманно сказал он и удалился.

Следующие несколько часов промелькнули незаметно за тысячей мелких хлопот – не успевали мы разобраться с чем-то одним, тут же вспоминалось еще какое-нибудь забытое дело. Обед предстояло подавать пока всего лишь на трех джентльменов, но поскольку его уже нельзя будет назвать семейным, я знала, что лорд Ричард не простит прислуге ни единой оплошности.

Почувствовав под конец, что ситуация у меня более или менее под контролем, я закрылась в комнате экономки с намерением составить список оставшихся дел на сегодня и задач, которыми можно будет заняться только завтра. Положила перед собой чистый лист бумаги и пару минут тупо таращилась на него. Большой необходимости в таком списке не было, и теперь, когда у меня образовалось свободное время, я не могла избавиться от мыслей о происшествии в холле. Из головы не шло подозрение, что Сьюзан размазала воск нарочно. Можно было бы обсудить это с мистером Бертрамом, но у меня не хватало духу. Наше прошлое совместное расследование не доставило мне особого удовольствия, тем более что закончилось оно полным разочарованием во всех смыслах… Однако ничто не мешало мне начать новое расследование в одиночку.

Я знала, что как раз сейчас джентльмены садятся за обеденный стол и почти весь персонал занят их обслуживанием. Много времени на то, чтобы заглянуть в спальню лорда Ричарда и удостовериться, что там все в порядке, не понадобится, решила я. Он мне категорически не нравился, но совесть намекала, что бросать его на произвол судьбы негуманно.

Однако удача меня подвела. Я поднялась на господский этаж и уже собиралась открыть дверь комнаты лорда Ричарда, когда за спиной вдруг раздались шаги и зазвучал голос Рори – тот объяснял мальчишке-коридорному его обязанности. Я поспешно шмыгнула за угол – и оказалась в тупике. Передо мной была стена с единственной дверью. А шаги между тем приближались: похоже, Рори счел необходимым ткнуть мальчика носом в каждую комнату на этаже. И тогда я сделала единственное, что могла в данных обстоятельствах, – проскользнула в спальню, отчаянно надеясь, что она еще не занята. Мы с Мэри нарисовали план расположения комнат, но распределение спален между гостями и хозяевами взял на себя Рори, поэтому я не представляла, с кем могу столкнуться внутри.

И снова мне не повезло. Посреди помещения стоял чемодан, а на «комнатном лакее» – не на человеке, а на большой деревянной напольной вешалке, которую так принято называть, – висел отличный костюм. Я очутилась в спальне мистера Макгилвари. Здесь было пусто, из смежной ванной не доносилось никаких звуков, так что я скрестила пальцы на удачу и принялась ждать, когда наконец уйдет Рори. Вскоре шаги начали удаляться, и я услышала голос мальчика, нервно отвечавшего усвоенный урок, – он называл имена обитателей комнат этого этажа. Когда все стихло, я уже собиралась покинуть убежище, но по дороге мой взгляд упал на книгу, лежавшую на тумбочке у кровати. Это было практическое руководство для фокусников. Не отдавая себе отчета, я взяла ее и принялась листать, мимолетно подумав, что малыш Джо пришел бы в восторг от такого подарка.

Спохватилась я и оценила всю несвоевременность собственных действий, лишь когда за дверью раздался шорох. Я вскинула глаза, оторвавшись от разглядывания сложной, но захватывающей схемы трюка под названием «Леди исчезает»[13] и, похолодев от ужаса, увидела, как поворачивается дверная ручка.

Глава 3
В обществе джентльменов

– Все должно быть исполнено в точности, Бобби. Если что-нибудь забудешь, обязательно приди ко мне и спроси. Уж лучше ты будешь бегать ко мне с вопросами, чем заявится какой-нибудь разъяренный босоногий джентльмен, оставшийся по твоей милости без сапог.

– Да, сэр.

– Отлично, свободен. Постой, скоро ужин, а у тебя под ногтями я вижу нечто, подозрительно напоминающее грязь. Советую вымыть руки, пока мисс Сент-Джон не заметила.

– Ого, это вы правильно углядели, мистер Маклеод…

Дверная ручка замерла, и я с облегчением вздохнула. Мне удалось побороть желание немедленно выскочить в коридор, но все же я слишком поторопилась – со всех ног бросилась в сторону кухни и по дороге налетела прямо на Рори.

– Если хочешь привлечь мое внимание, Эфимия, вовсе не обязательно с размаху толкать меня в спину, – произнес он с уже привычным едва заметным шотландским выговором. – В равной степени я не вижу причин для твоего столь стремительного перемещения по дому. Гости приехали сюда отдыхать, им нужно создать спокойную обстановку, и мне кажется, до твоего заполошного появления у нас все шло хорошо.

– Как это хорошо?! – возмутилась я, пытаясь отдышаться. – Сьюзан сегодня чуть не организовала несчастный случай со смертельным исходом!

– Ну, мы не можем этого утверждать с уверенностью, – нахмурился Рори.

– А как еще? Она не вытерла воск со ступенек, и мистер Бертрам чуть не упал, да и то лишь потому, что я вовремя заметила опасность и предупредила его.

– Все люди порой совершают промахи. Прежний хозяин считал Сьюзан образцовой работницей.

– Мне кажется, она питает неприязнь к Стэплфордам.

– Эфимия, будь осторожна. В здешних краях хватает несправедливости и без твоих серьезных обвинений.

– Но…

– Когда я советовал тебе быть построже со слугами, я не имел в виду, что ты должна перестать относиться к ним по-человечески. Они люди, вынужденные много и тяжело работать, и, как я сказал, порой мы все совершаем промахи. Я понимаю, что ты впервые заняла должность экономки и тебе нужно утверждать свой авторитет, но обвинять ради этого служанок в покушении на убийство – не вполне подходящий способ.

– Я не говорю, что Сьюзан хотела убить… – начала я.

– Правда?

– Думаю, она не предвидела последствий своего поступка. Кроме того, узнав, что на лестнице стоит мистер Бертрам, а не лорд Ричард, она страшно расстроилась. Спроси у него, если мне не веришь. Он скажет тебе то же самое.

– У меня нет обыкновения досаждать господам неурядицами среди прислуги. И полагаю, у тебя тоже.

Я вздохнула:

– Послушай, Рори, я всего лишь хочу сказать, что, будь на месте мистера Бертрама лорд Ричард, Сьюзан ничуть не огорчилась бы, если б он съехал по той лестнице на собственной… э-э…

– Заднице? Что ж, может, в твоих словах есть смысл. Я сам поговорю со Сьюзан. Раз уж ты раскрыла ее коварный замысел, – Рори хмыкнул, – вряд ли она теперь осмелится учудить что-нибудь еще в том же духе. Полагаю, нам можно не волноваться.

– Надеюсь, ты прав, Рори.

– В большинстве случаев так и оказывается. И вот еще что, Эфимия. Не стану спрашивать, что ты делала на господском этаже, однако сейчас, когда в доме уже стали собираться гости, настоятельно советую тебе не подниматься сюда без сопровождения. В обществе джентльменов нельзя вести себя легкомысленно.

Я вопреки своей воле почувствовала, что краснею от макушки до пят, отвела глаза и промолчала. А Рори зашагал прочь.

* * *

Утро 11-го числа выдалось хмурое и серое, моросил дождь, что совсем не соответствовало моим привычным представлениям об августовской погоде. Впрочем, мы ведь забрались далеко на дикий север – кто знает, что тут в порядке вещей. По крайней мере, местным жителям морось вроде бы не доставляла никаких неудобств – разве что мужчины надели твидовые картузы, а женщины накинули шали на голову, чтобы прикрыть волосы от сырости. Я устроилась в комнате экономки – сидела за столом и в очередной раз проверяла меню на весь день, стараясь не упасть духом окончательно под унылый перестук дождевых капель по стеклу. В приступе самодурства я даже велела развести огонь на каминной решетке, и теперь он уютно потрескивал поленьями, распространяя вокруг не менее уютное тепло.

Покой мой был нарушен резко и внезапно – дверь распахнулась от удара, и в комнату ворвался лорд Ричард с лицом мрачнее тучи:

– У меня нарисовалось срочное дело, так что тебе придется встречать моих гостей! Чертовы шотландцы!

Я машинально вскочила из-за стола:

– Слушаюсь, сэр. Если вы считаете, что так будет лучше, сэр. Но, возможно, с этим справится мистер Бертрам?..

– Я беру его с собой, – отрезал лорд Ричард. – Постарайся никого не оскорбить, девчонка, и принеси им мои извинения. Скажи, у меня возникла необходимость раскавычить местные закавыки… э-э… уладить неотложные дела местного масштаба. Кретины нотариусы ни с чем не могут разобраться самостоятельно! – Далее он в весьма красочных и смачных выражениях описал собственные чувства в тех случаях, когда его принимают за дурака. Привести этот монолог здесь я, пожалуй, не решусь.

Как реагировать на словоизвержение работодателя, я не знала, но, к счастью, мне и не понадобилось, потому что на помощь снова подоспел героический Рори. Он заглянул в комнату и предложил сопровождать лорда Ричарда вместо мистера Бертрама.

– Ничего не выйдет, Маклеод. Твоя власть над местными не так велика, как тебе хочется думать. Тут понадобятся целых два пукка сахиба[14], чтобы решить проблему.

Лицо Рори окаменело, но он учтиво кивнул:

– Как пожелаете, сэр.

Я и без умения читать чужие мысли поняла, что замечание лорда Ричарда сильно задело дворецкого, поэтому сразу попыталась поймать его взгляд, чтобы глазами выразить поддержку и ободрение. Но Рори этого не заметил, зато на выражение моего лица обратил внимание лорд Ричард и, как всегда, неверно истолковал причину:

– К тому же кому-то надо присматривать за этой девкой, – буркнул он. – Она проявляет повышенный интерес к джентльменам. Держи́те ее в узде, Маклеод, я на вас рассчитываю. И не дайте себя обмануть этим огромным темным глазам, которые лишь кажутся невинными. Девица хитра и пронырлива, как лиса.

Засим лорд Ричард удалился, оставив меня задыхаться от возмущения и обиды.

– Этот человек просто невыносим, – удалось наконец выговорить мне.

– Ай, – лаконично кивнул Рори и тоже ушел.

Я достаточно хорошо успела его узнать и догадывалась, чего ему стоило позволить себе осуждение в адрес хозяина. Это давало мне надежду, что шотландец почти созрел для того, чтобы окончательно избавиться от иллюзий по поводу истинной природы Стэплфордов. Вопрос был в том, как ускорить этот процесс и не потерять Рори как коллегу по работе, ведь он наверняка все бросит и уволится. Пусть у него немодный акцент, но этот молодой человек показал себя отличным профессионалом и моим потенциальным союзником в доме, населенном чудовищами. А зеленые глаза и мужская привлекательность, разумеется, никак не повлияли на мое желание оставить его на посту дворецкого.

Первый же прибывший в этот день гость чуть не заставил меня утратить самообладание и контроль над ситуацией. Начиналось все отлично. Я вовремя заметила дорожный экипаж, приближавшийся к дому, и успела занять позицию у ступенек лестницы в холле. Старший лакей встретил слугу и кучера новоприбывшего господина у служебного входа, а Мэри отвела их в заранее распределенные комнаты. Рори, открывший дверь по первому звонку, сопроводил ко мне невысокого джентльмена, одетого по последнему слову моды, но без намека на желание покрасоваться, без щегольства и фанфаронства, чего не каждому удается достичь. Темные волосы гостя были гладко причесаны и набриолинены, а цвет лица казался темнее, чем у меня и моих соотечественников, что вкупе с красивыми миндалевидными глазами намекало на его восточное происхождение. Я немедленно решила оказать ему самый теплый прием вопреки установкам нашего века ксенофобии. Мой отец считал, что все люди братья, а лорд Ричард нередко пускался в рассуждения о превосходстве английской нации. Нет смысла уточнять, что в этом вопросе я была всей душой на стороне отца.

– Добро пожаловать в Стэплфорд-Лодж, сэр. Я мисс Сент-Джон, экономка. Лорд Ричард передает вам свои извинения – неотложные дела местного масштаба вынудили его покинуть дом, и он не сможет лично встретить никого из гостей. – Слово «никого» я намеренно подчеркнула. Впрочем, мои опасения, что гость все равно рассердится, не оправдались.

Он лучезарно мне улыбнулся:

– Боюсь, я не имею никакого представления о том, как все должно быть по этикету и кому надлежит меня встречать. И я бы в любом случае предпочел проскользнуть незамеченным, чтобы оглядеться в доме, прежде чем остальным потребуется мое общество. Кстати, меня зовут Цезарь Брут Смит.

В списке, составленном для меня лордом Ричардом, этот джентльмен значился всего лишь как «достопочтенный мистер Смит», так что я была не готова услышать его имя и конечно же, слегка обалдела. Должно быть, это ясно читалось у меня на лице, поскольку дворецкий сейчас же вмешался.

– Позвольте показать вам дорогу, сэр, – учтиво поклонился он и повел джентльмена с несуразным именем вверх по лестнице.

Вернуться Рори успел как раз к тому времени, когда колокольчик в холле снова затрезвонил. Теперь явились сразу два гостя, и, в отличие от мистера Смита с его легкой, неспешной походкой, в холл они, можно сказать, шумно ввалились.

– А я тебе говорю, деньги вкладывать нужно только в недвижимость! Вот истинная ценность! – восклицал тот, что выглядел помоложе. Это был дородный мужчина, судя по всему, отдававший должное обильной еде все тридцать с лишним лет своей жизни. Костюм на нем был модный, как и у мистера Смита, но смотрелся слишком вычурно. – Что бы ни случилось, земля от тебя никуда не денется, так что Стэплфорд поступил разумно.

Его бочкообразный спутник тоже, вероятно, ценил хорошую еду. По полу он ступал с некоторой неловкостью и опаской, как будто боялся, что кожа не выдержит колебания тонны жира и лопнет. Волосы у него были с сединой, короткие и курчавые, а с губ не сходила улыбка, открывавшая стройные ряды белых крепких зубов.

– Не кипятись, Пуфик, лучше послушай старшего товарища, который готов поделиться с тобой своей мудростью. Грядут большие перемены, и ставку тут можно делать только на одно.

Тот, кого назвали Пуфиком, к данному моменту уже добрался до подножия лестницы и внезапно заметил меня.

– И что же это такое? – спросил он, то ли обращаясь к своему спутнику, то ли удивляясь моему присутствию.

Седой толстяк рассмеялся:

– Известно что – нормальное человеческое желание истреблять ближних своих.

Оба джентльмена все еще дружно игнорировали возвышавшегося над ними Рори, который ободряюще кивнул мне поверх их голов.

– Господа! – подала я голос и повторила свою приветственную речь.

– «Неотложные дела местного масштаба», – повторил мистер Пуфик. – Это что, эвфемизм для слова «шуры-муры»?

– Не могу знать, сэр, – проговорила я, краснея.

– Перестань смущать бедную девушку, – вмешался седой. – Я Фредерик Мюллер, а это Макс Типтон, известный также как Пуфик.

– Мистер Маклеод, наш дворецкий, будет рад проводить вас в ваши спальни, джентльмены, – сказала я, отступив чуть назад, а Рори одновременно сделал шаг вперед и вправо, так что мы поменялись местами плавно и незаметно.

– Жалость какая! – расстроился мистер Пуфик. – Я бы предпочел прогуляться в спальню под ручку с тобой, цыпочка. Ну да ладно, еще не вечер! – Он фальшиво захихикал и начал подниматься по лестнице, задев меня плечом – разумеется, намеренно, поскольку свободного пространства хватало.

Мистер Мюллер улыбнулся мне в знак извинения за друга, но я не могла не заметить, что взгляд его при этом остался холодным.

Рори вернулся в мгновение ока.

– Похоже, дело принимает занятный оборот, – шепнул он мне, опять направляясь к входной двери. – А я терпеть не могу занятные обороты. Остался еще один.

Последний гость не заставил себя ждать – на пороге возник высокий, очень скромно и аккуратно одетый джентльмен.

– Я Уильям Фицрой, – сказал он Рори, став первым и единственным из всех гостей, кто отметил своим вниманием дворецкого.

– Маклеод, сэр, дворецкий. К вашим услугам, – отозвался Рори, явно польщенный. Он подвел мистера Фицроя ко мне: – А это мисс Сент-Джон, наша экономка.

– Весьма сожалею, но хозяин дома отсутствует и не сможет встретить вас лично… – начала я.

– Ничего страшного, – пожал плечами мистер Фицрой. У него оказался приятный голос с легким юго-западным акцентом. – Увы, мой слуга сегодня утром получил письмо от матери, узнал, что она тяжело заболела, и вынужден был срочно уехать, так что я прибыл сюда один, как вы видите. – Он отступил в сторону и указал на оставшийся у порога чемодан. – Мне будет неудобно беспокоить лорда Ричарда на эту тему, однако надеюсь, вы подскажете, есть ли возможность позаимствовать кого-то из вашего штата прислуги. Я ни в коем случае не нуждаюсь в постоянных услугах, с большинством дел справляюсь и сам, но есть пара вещей, в которых джентльмену нужна помощь.

Вероятно, на наших с Рори лицах отразилось удивление, потому что он добавил:

– Мне действительно неудобно просить, но что поделаешь. Не мог же я притащить с собой человека за пятьсот миль от его больной матери, верно?

«Лорд Ричард еще как мог бы», – подумала я, но вслух произнесла другое:

– Разумеется, нет, сэр. Я не сомневаюсь, что мистер Маклеод выделит вам кого-нибудь из лакеев.

– Конечно, сэр, – сказал Рори без особой уверенности.

Я взяла короткий перерыв на чай и уединилась в комнате экономки. Чувствовала я себя в тот момент как капитан корабля, который наконец поднял паруса. Все наши пассажиры заняли свои каюты, а трюмы были набиты провизией. Еще бы знать, куда мы плывем… У меня живот сводило от тревожных мыслей, и я добавила в чай побольше сахару, чтобы взбодриться.

В дверь постучали, затем она открылась, и вошел Рори.

– Нужна моя помощь? – тотчас вскочила я.

– Нет-нет, отдыхай. – Он устроился за столом напротив меня. – Я тоже хотел почаевничать. Сдается мне, нас ждут трудные деньки.

– Почему ты так думаешь? – быстро спросила я.

Рори насмешливо вскинул бровь, принимая от меня чашку с чаем:

– А не ты ли была только что в холле вместе со мной?

– Была, конечно.

– Значит, видела наших гостей.

– Ну да, весьма необычная компания, не говоря уж о причудливых именах.

– По-моему, человек с причудливым именем из них самый нормальный.

– А мистер Фицрой?

– Он не джентльмен, Эфимия.

– Ты к нему несправедлив, – возмутилась я.

Рори покачал головой:

– Я говорю это не потому, что хочу его обидеть. И если ты дорожишь своей работой, тебе тоже придется научиться разбираться в людях и отличать аристократов от представителей прочих сословий. Мистер Фицрой – хороший человек, тут нет сомнений, но он сын приходского священника, сельского викария, и занимает скромный пост в Министерстве иностранных дел. Нужно предупредить об этом Вилли, лакея, который будет ему прислуживать. Мистер Фицрой очень боится сделать что-нибудь не так.

– Боится?.. – озадаченно повторила я.

– Он не привык много общаться с джентльменами такого уровня. Попроси Вилли объяснить ему особенности жизни в этом доме и поведения на охоте.

– Бедненький… – посочувствовала я мистеру Фицрою.

Рори поморщился:

– Какая же ты наивная, Эфимия. Если что-то пойдет не так, виноватыми окажемся мы. Нужно держаться подальше и от хозяев, и от их гостей. – Он сурово и многозначительно посмотрел на меня.

А я вдруг страшно заинтересовалась трещинками на потолке, которые складывались в причудливый узор, сделала вид, что задумалась и рассуждаю вслух:

– Вот любопытно, Типтон и Мюллер – банкиры или работают на правительство? Не удивлюсь, если мистер Макгилвари имеет отношение к торговле оружием. По крайней мере, лорд Ричард связан со всеми этими областями деятельности, и у него уже возникали проблемы.

Рори не клюнул на мою наживку:

– Ты опять пытаешься сменить тему, но совершенно очевидно, что у тебя особые отношения со Стэплфордами. Видно же, что хозяин тебя терпеть не может, и тем не менее ты еще здесь.

– Хозяин терпеть не может всех без исключения, а я хорошо выполняю свою работу.

– Сьюзан сказала, ты обращаешься к его брату по имени.

– Что?.. О! Я окликнула мистера Бертрама по имени всего один раз, когда он мог поскользнуться на воске и упасть с лестницы, – сказала я и прищурилась: – Она на что-то намекала?

Рори сделал добрый глоток чая.

– Вместо того чтобы углубляться в область намеков, я бы предпочел услышать твою историю с самого начала.

Я всплеснула руками – мол, сдаюсь:

– Ладно, Рори. Что ты хочешь знать?

– Давай начнем с того, как умер прежний лорд Стэплфорд.

– Его зарезали.

– Кто?

Я задумалась всего на секунду, но она показалась мне вечностью. Полностью довериться Рори было очень заманчиво, но я боялась, что мой рассказ покажется ему фантастическим, а объяснить, какие отношения у нас сложились с мистером Бертрамом и почему, было так же невозможно, как выдать свое истинное происхождение. Так что я предпочла официальную версию.

– Какой-то мерзавец из коммунистов.

Рори так резко поставил чашку, что чай выплеснулся в блюдце.

– Да-да, жуткое дело, правда? – покивала я. – Полиция так и не разобралась, марксист это был или большевик, но в общем-то мало кто понимает, в чем разница.

– А ты, значит, думаешь, что я понимаю? – Рори внезапно заговорил на повышенных тонах, его щеки слегка порозовели от гнева, лучистые глаза сердито засверкали.

– Нет, конечно, – поспешно сказала я. – И вообще я говорила о полицейских, которые ведут это дело. Сомневаюсь, что они когда-нибудь докопаются до истины.

– Увидимся за ужином, – отрезал Рори и встал из-за стола.

Он вышел из комнаты так быстро, что я не успела спросить, чем его так обидела.

* * *

Ужин в столовой для прислуги прошел в тягостной атмосфере. Местные работники всей душой ненавидели нового хозяина и не доверяли нам, тем, кого он привез с собой, а мы мечтали только об одном – поскорее вернуться в Стэплфорд-Холл. Рори даже не смотрел в мою сторону. Атмосфера сгущалась с каждой секундой, и мне уже казалось, что ее не разрезать и остро наточенными кухонными ножами Джока. В итоге я сбежала пораньше под предлогом, что нужно отнести еще бренди в библиотеку; джентльмены пока играли в бильярд, но могли перейти туда чуть позже. Молодым служанкам не разрешалось таскать тяжелые бутылки на господский этаж без сопровождения, однако Рори и не подумал предложить свои услуги.

Я взяла поднос и поспешила вверх по лестнице. На верхних этажах не было тайных коридоров для прислуги, так что требовалось проворство, чтобы не попасться на глаза никому из гостей. Я уже начинала жалеть о своей идее и вдруг услышала голоса, доносившиеся из-за двери библиотеки.

Голос Типтона:

– Слушай, старина, я знаю, что не принято напоминать об оказанных услугах…

– Так не напоминай, – отрезал лорд Ричард.

– …Но я все ж таки шепнул в нужные уши нужные слова и в конечном итоге помог тебе выйти сухим из воды. Чего не сделаешь во спасение чести старой доброй альма-матер, верно? Но видишь ли, это улица с двусторонним движением, Дикки, а я сейчас остался без поддержки…

– О, кончай ныть, Пуфик, не то я натравлю на тебя лакеев с дубинками!

– Мы уже не в школе! Тебе меня просто так не запугать!

– А я вспомню старую добрую альма-матер и попробую!

– Предупреждаю тебя, Дикки, если посмеешь…

– Меня? Меня предупреждаешь?!

– Имей в виду, – голос Типтона сделался тоненьким и ломким, – я могу шепнуть совсем другие слова в те же уши, Дикки!

– Ах ты поганец!..

Последовали звуки потасовки и повизгивание, которое, по всей вероятности, издавал Типтон. У меня не было ни малейшего желания вмешиваться в драку, при этом я догадывалась, хоть и бездоказательно, на что способен лорд Ричард, и сомневалась, что мистер Пуфик сумеет дать ему отпор. Тут в библиотеке раздался глухой стук, как будто упало что-то тяжелое, и я неуверенно потянулась к дверной ручке, но в этот момент мне на плечо легла чья-то ладонь.

Я, постаравшись не выронить поднос, обернулась – и взглянула в бархатные карие глаза мистера Смита.

– Давайте-ка я возьму это у вас и сам доставлю по назначению, – сказал он с милой улыбкой. – Типтон умеет вывести из себя кого угодно.

– Тогда зачем его пригласили? – спросила я, забыв о своем положении и о том, что негоже служанкам задавать вопросы господам. – Чтобы уж наверняка обеспечить разлад?

– Пригласили по привычке, я думаю, – сказал мистер Смит. – Дикки по каким-то своим мотивам собрал всю старую банду.

Я, должно быть, выглядела озадаченно, потому что он пояснил:

– Дикки, Типтон, Макгилвари и я водили дружбу в школе. Мюллер был у нас заправилой, а Берти – моим фагом[15]. Веселые были деньки…

– Но…

– Типтона все недолюбливали. Любимым развлечением в пансионе тогда было стянуть с кого-нибудь штаны и спрятать. С Типтоном такое проделывали столь часто, что мы даже советовали ему вообще не одеваться по утрам и ходить, прикрывшись пуфиком. Я в издевательствах над ним не участвовал, но думаю, на меня он тоже затаил обиду, поскольку считает виновным в сговоре и непротиводействии. Впрочем, учеба в закрытых школах для того и придумана, чтобы научить тебя терпеть и подчиняться, а заодно свести поближе с сыновьями друзей твоего папаши. Так уж оно все устроено, к сожалению.

– А мистер Фицрой? – спросила я, решив не упускать возможность вытянуть побольше сведений из мистера Смита, которому выпитое за обедом вино определенно должно было развязать язык.

– Он служит в Министерстве иностранных дел. Дикки, как всегда, налаживает связи, хотя на сей раз, как мне кажется, он тратит время на мелкую рыбешку. Впрочем, Фицрой хороший парень. Должно быть, среди нас ему не слишком уютно.

Он забрал у меня из рук поднос, и я торопливо покинула господский этаж. Мистер Смит был само очарование, однако, вопреки тому, что Рори считал меня наивной, я прекрасно знала, что джентльмены сплетничают со служанками, только если намерены познакомиться с ними поближе.

Той ночью я долго ворочалась в постели и все никак не могла заснуть. Я по-прежнему делила одну комнату с Мэри – занять спальню экономки так и не решилась. Не знаю почему – возможно, чувствовала, что, вопреки своему законному праву на эту спальню, переночевать во владениях миссис Уилсон означает окончательную узурпацию должности домоправительницы. Или же я просто нуждалась в компании. К сожалению, Мэри ужасно храпела.

Дождь за окном, похоже, прекратился, но ветер продолжал бушевать, неистово завывал и бился в стены так, что дрожали стекла. Я выросла в сельской местности, и ночные шумы редко меня тревожили, однако той ночью одолевали дурные предчувствия. Я постаралась разобраться, что именно не дает мне покоя, но так и не поняла причину своих страхов, поэтому решила, что, наверное, забыла выполнить какой-нибудь пункт из списка задач и теперь буду мучиться, пока не вспомню.

Поворочавшись еще немного, я встала, сунула ноги в тапочки и завернулась в толстый, тяжелый, ужасно нелепый халат, который меня угораздило взять с собой в Шотландию. Где-то в доме раздался глухой стук, как будто что-то захлопнулось, – вот в чем дело, без сомнения, я забыла закрыть ставни! Оставалось только осторожно зажечь свечу на тумбочке, прикрывая одной ладонью пламя, чтобы не потревожить Мэри, и выскользнуть в коридор.

Я удостоверилась, что фитиль хорошенько разгорелся, и вышла из комнаты. В коридоре было очень темно; крохотный огонек разбрасывал затейливые тени, которые извивались вокруг меня в гротесковом танце. Я не решилась спускаться по узким каменным ступенькам служебной лестницы и направилась к главной.

А вот и напрасно. Едва я ступила на галерею, в высокое окно заглянула луна, осветив два мраморных пролета в жутком обрамлении белоснежных оленьих черепов, развешанных на стенах. Тени от ветвистых рогов закачались лесом ножей, угрожающе нависавших надо мной, пока я шагала вниз, прикрывая жалкий огонек свечи. Мне вдруг страшно захотелось, чтобы появился Рори и отвел меня обратно в мою комнату. Ставни где-то в доме хлопали все громче, а позвать Рори самой было немыслимо – я бы ни за что не приблизилась к спальням мужской половины прислуги. Погнать меня в ту стороны мог разве что пожар. У подножия лестницы висел обеденный гонг, но я сразу представила, как Рори делает мне выговор – мол, желание созвать несметную рать для того, чтобы закрыть один-единственный ставень, не является убедительной причиной переполошить весь дом.

Тогда я напомнила себе, что большую часть жизни провела рядом с кладбищем и никогда не боялась злых духов. И себе же в ответ заметила, что покойники, с которыми приходилось иметь дело моему отцу, викарию, умерли естественной смертью, в отличие от вероломно застреленных оленей, чьи черепа скалились мне в темноте. Интересно, олени умеют превращаться в мстительных призраков или нет?..

Как вы уже догадались, я не могла похвастаться ясностью ума, следуя на стук, неуклонно нараставший. И вдруг я с оторопью и облегчением обнаружила, что это хлопает задняя дверь. Тот факт, что стуку нашлось естественное объяснение, меня слегка утешил, но сразу возникло подозрение, что в дом проник грабитель.

Лампу я решила не зажигать. Надо было срочно бежать наверх, разбудить Мэри и вместе с ней звать на помощь Рори – появиться вдвоем на мужской половине будет не так позорно. Я закрыла дверь, заперла ее на замок и вдруг заметила, что из лабиринта коридоров, ведущих к кухне, просачивается тусклый желтый свет. Тут меня осенило, и, чтобы проверить свою догадку, я двинулась на цыпочках вовсе не к кухне, а к ближайшей кладовой. Дверь была приоткрыта. Подняв свечу повыше, я сразу увидела, что наши запасы продуктов пребывают в полном беспорядке. Вопрос был в том, успел ли грабитель сбежать или же еще находится в доме. Именно в этот момент я услышала за спиной чье-то дыхание и схватила в кладовке первый попавшийся предмет, который собиралась использовать в качестве оружия.

– По-вашему, проводить расследование в одиночку – хорошая идея?

Голос прозвучал прямо у меня над ухом. Я вздрогнула и выронила свечу.

Мистер Фицрой успел ее поймать до того, как огонек погас, и имел удовольствие рассмотреть меня при свете во всей красе, а именно в толстенном халате из шотландки (моя дань уважения местному колориту) и с грозно занесенным над головой батоном колбасы.

Уголки его рта дрогнули в улыбке.

– Уверяю вас, Эфимия, я не грабитель. Просто проснулся среди ночи и пришел сюда выпить теплого молока. Однако мои кулинарные навыки оставляют желать лучшего, поэтому не могли бы вы его разогреть?

Я осторожно опустила руку со смертоносным батоном.

– Но грабитель…

– Судя по состоянию вашей кладовой, он давно сбежал. – Мистер Фицрой на всякий случай отобрал у меня колбасу. – Так как же насчет теплого молока?

– О, конечно, сэр, – не особо уверенно кивнула я и последовала за ним на кухню.

Там мистер Фицрой уселся за стол и принялся наблюдать за моими действиями. Найти молоко мне удалось после всего лишь двух неудачных попыток. Я налила его в маленькую кастрюлю, поставила на печку и с облегчением обнаружила, что та еще горячая – как ее разжечь заново, я понятия не имела и точно не справилась бы.

Все это время мистер Фицрой не сводил с меня пристального взгляда.

– Сейчас-сейчас, сэр, – пробормотала я.

– Не торопи́тесь. Всегда требуется время, чтобы освоиться в новой обстановке. Или привыкнуть к новым обязанностям.

Я в этот момент помешивала молоко в кастрюле, и у меня дрогнула рука. Он никак не мог знать, что никогда прежде мне не доводилось заниматься стряпней. Мистер Фицрой видел перед собой служанку, а все служанки умеют разогревать молоко, хотя бы для самих себя. Вернее, умеют те из них, кто вырос в соответствующих условиях.

– А вы не слышали, как стучала дверь, сэр? – постаралась я переключить его внимание.

– Слышал, – неожиданно ответил мистер Фицрой. – И мне любопытно было посмотреть, кто спустится ее закрыть.

Подогревшееся молоко, которое я как раз переливала в чашку, выплеснулось мне на пальцы.

– А сами вы не догадались это сделать? – резко спросила я.

– Я не обязан. – Мистер Фицрой встал и подошел ко мне. – Благодарю. Я ценю вашу смелость, Эфимия, но вам нужно быть поосторожнее.

У меня в душе опять шевельнулась тревога – возможно, в некоторой степени виной тому был полумрак, царивший в кухне. При этом я была уверена, что слух меня не подвел: мистер Фицрой сейчас говорил совсем не тем тоном, что я слышала из уст скромного молодого джентльмена, явившегося к нам на порог без лакея.

– Поосторожнее, сэр? – дерзко переспросила я.

– Именно. Не обожгитесь, милая. – Принимая у меня чашку с горячим молоком, он коснулся моих пальцев. – Настоятельно рекомендую: берегите себя.

– На что вы намекаете? – спросила я, но он уже растворился в темноте коридоров, и похоже, ему не нужен был свет, чтобы найти дорогу ночью в незнакомом доме.

Я взяла свечу и торопливо вернулась в нашу с Мэри комнату. Дверную ручку я на всякий случай подперла стулом, но тревоги от этого не улеглись, и мне понадобилось немало времени, чтобы заснуть.

Глава 4
Грандиозное Двенадцатое

Я проснулась, когда острый и тонкий солнечный лучик пронзил тяжелые старые шторы в самом уязвимом месте и воткнулся в мою подушку.

– Ну надо же! Чудесная погода – как по приказу лорда Ричарда! – сказала я, обращаясь к Мэри, и сладко потянулась.

Мэри не откликнулась.

– Эй! Вставай, у нас полно работы, – напомнила я, отбрасывая одеяло, и, лишь свесив ноги на пол с кровати, разглядела в полутьме, что стула под дверной ручкой нет как не бывало.

Я вскочила, бросилась к окну и раздернула шторы. Свет хлынул в спальню, явив моему взору пустую кровать Мэри.

Сердце, только что колотившееся как бешеное, умерило прыть, я собралась с мыслями, хорошенько осмотрелась и удостоверилась, что в комнате нет никаких следов чужого вторжения, а вместе с Мэри исчезла ее униформа горничной. Вздохнув, я поспешно умылась и оделась.

Утром кривая служебная лестница меня уже не пугала – я стремительно спустилась на несколько пролетов и побежала в кухню. Первым меня встретил на пути восхитительный запах сосисок. Я прибавила скорости и чуть не столкнулась со Сьюзан – та одарила меня ухмылкой, пробормотала нечто похожее на «утро доброе» и, проходя мимо, бесцеремонно толкнула меня локтем, хотя места, чтобы нормально разойтись, было достаточно.

– Уже время завтрака? – с ужасом выпалила я, влетев в кухню.

Джок хлопотал возле печек, Мэри сидела за столом, а перед ней стояло огромное блюдо с сосисками. При виде меня она вскочила на ноги.

– Ой да нет, куропаточка моя, – обернулся повар. – Я пока только-сь поделываю холодные мясные закуски для охотничьего пикника.

– Ох, слава богу! – выдохнула я и рухнула на стул.

– Мэри туточки для меня снимает пробу. Может, тоже хочешь перекусить чего-нито?

Мэри с виноватой улыбкой подтолкнула ко мне блюдо.

– Нет, благодарю, – холодно отозвалась я. – Нам еще нужно упаковать запасные колышки, снаряжение и все, что понадобится для охоты.

Мэри закусила губу, а затем призналась:

– Я уже все сделала. Мне что-то не спалось под утро.

– Животворный воздух матушки-Шотландии из любой худосочной немочи вроде вас обеих поделывает человека, – изрек Джок.

– Спасибо, Мэри, – кивнула я. – Очень кстати. – Прозвучало суховато, даже я сама это поняла, и, чтобы скрыть смущение, осторожно взяла горячую сосиску и откусила маленький кусочек. – Джок, можно у вас кое-что спросить? – сказала я, прожевав.

– Ай, лэсс, валяй, – неразборчиво прозвучало из-за горы горшков, кастрюль и сковородок. – Так, мне туточки ужо вам завтрак надобно поделывать.

– Сегодня ночью я обнаружила, что дверь служебного входа была не заперта и створка хлопала на ветру. Также была приоткрыта дверь кладовой. Вы можете это объяснить?

Громыхнули кастрюли. Джок затолкал в одну из верхних печей блюдо и с шумом задвинул заслонку.

– Я чтой-то не соображаю сичас, лэсси. Только и помысливаю, что о завтраке.

Мэри неодобрительно покосилась на меня, а я, хоть и покраснела до корней волос, все-таки продолжила:

– Джок, мне нужно знать, что вам известно о ночном происшествии.

Повар круто развернулся. Лицо у него было багровое, мокрое от пота и очень сердитое. Раньше я и не замечала, до чего внушительно и угрожающе может выглядеть этот здоровяк, однако твердо решила не отступать.

– А коли я поотказываюсь отвечать на твои вопросы, ты что поделаешь? Побежишь к Рори Маклеоду? А?

Я призвала на помощь матушкин боевой дух – в прежние времена (да и сейчас наверняка тоже) она наводила ужас и на мясников, и на епископов, если вдруг давало о себе знать наследие аристократических предков.

– Не вижу необходимости бежать к кому бы то ни было, Джок. Я выполняю здесь обязанности экономки, и мой долг – знать обо всем, что происходит в доме. Если вы не желаете говорить со мной, вам придется отвечать на те же вопросы лорду Ричарду. – Я отважно впилась зубами в сосиску, чтобы подчеркнуть свою решимость. Сосиска была горячей, я обожгла язык, но усилием воли подавила вскрик и даже не открыла рот.

Мой монолог удался, копье попало в цель.

– Ой-ой, ладушки, зачем без нужды беспокоить нового хозяина?

– Вот именно. Так что же случилось этой ночью? – Я вопросительно приподняла одну бровь. Во время нашего прошлого расследования так делал мистер Бертрам, и я видела, какое впечатление это производило на его собеседников. Признаться, я даже тренировалась перед зеркалом, но мне впервые выдалась возможность использовать этот прием на практике. Сработало как по волшебству.

– Чего уж там доподлинно творилось, поди разумей, но сдается мне, это Сузан. На нее столько бед посваливалось в недавнюю пору, и нынче она, бедняжка, нищая-пренищая. Старый хозяин не обижовывался, коли в кладовке недоставало кусочка чего-нито по малости.

– А дверь? Ее здесь всегда оставляют нараспашку?

У Джока внезапно проснулся повышенный интерес к собственным башмакам.

– Так, может, то Сузан нараспахивала? Вспугнул ее кто-нито, она и подавала дёру.

– Но сначала кто-то должен был впустить ее в дом. Этот доброжелатель либо оставил дверь незапертой, либо отпер ее после того, как мистер Маклеод совершил вечерний обход.

– Ты попросту не разумеешь, каково тутошним людям живется! – в сердцах воскликнул Джок.

Я вздохнула. Кто я такая, в конце концов, чтобы осуждать человека, пожалевшего голодную женщину?

– Но это же воровство, Джок, – тихо сказала я. – Да и оставлять незапертой дверь на всю ночь в доме, чей хозяин, как ты сам говоришь, не пользуется любовью местных жителей, очень опасно.

– Сузан не воровка!

– Боюсь, лорд Ричард с этим не согласится.

– Но ты же не станешь ему говаривать? – Лицо Джока сделалось пепельно-серым.

Мэри умоляюще смотрела на меня, а я медлила с ответом, потому что лучше, чем кто-либо, знала, каким бывает лорд Ричард во гневе.

– Не стану.

– Ох, благодарствую, лэсси! Она же по чуточке брать будет, по крошечке.

– Нет, Джок, – твердо заявила я. – Это нужно прекратить.

– А как же ее мышутки?!

Я помотала головой, услышав незнакомое слово, но его смысл решила не выяснять.

– Искренне сочувствую бедственному положению Сьюзан, но поверьте, будет еще хуже, если лорд Ричард заподозрит, что она таскает еду из кладовой. Мы все потеряем работу, а на Сьюзан он может и в суд подать.

– Чего же ты посоглашалась прислуживать такому гадостному человеку?

– По той же причине, что и вы. А теперь давайте-ка вместе заглянем в кладовку и посмотрим, чего там не хватает.

– А может, ты пожелаешь, чтобы я список тебе понапредоставил? – сквозь зубы поинтересовался повар.

– Нет. Я всего лишь хочу удостовериться, что никто, кроме нас, не заметит пропажи.

Должна признаться, это была лишь часть правды. Когда-то я думала, что ложь ни за что не осквернит мои уста даже своей тенью, но с первого дня службы в доме Стэплфордов мне уже не раз приходилось сражаться с собственной совестью, или, как выразился бы мой братик, швырять ее на мат и лишать возможности сопротивления.

К счастью, когда мы провели инспекцию кладовой, не только выяснилось, что потери минимальные, но и стало ясно, что не нанесено никакого намеренного вреда. Я вздохнула с облегчением. Все видели в Сьюзан несчастную женщину, которой нечего есть, но я чувствовала в ней лютую ненависть. Стэплфорды были в опасности, и, если мне кто-нибудь скажет, что лорд Ричард, став жертвой гнева Сьюзан, получил бы по заслугам, я возражу, ибо твердо уверена: смертные не вольны судить ближних своих и совершать возмездие, пусть и праведное.

Завтрак прошел расторопно, под бодрый звон тарелок и в мельтешне лакеев. Все слуги крайне редко собирались вместе за трапезой, но сейчас, перед охотой, мужчины подоспели на кухню почти одновренно, так что повар не успевал перевести дух. Лишь когда они поели и разбрелись заканчивать последние приготовления, нам с Джоком и Мэри тоже удалось сесть за стол. Местные слуги сегодня не явились – либо их сразу отправили на место охоты, либо попросили держаться подальше от суматохи Грандиозного Двенадцатого.

На столе исходило паром блюдо с восхитительными Джоковыми сосисками, рядом стояли целая миска поджаристого бекона и тарелки с омлетом. Обычно за завтраком нас так не баловали, и я видела, что Мэри посматривает на стол таким же жадным взглядом, как и я сама. Но тут порог кухни стремительно переступил Рори. Зеленый твидовый костюм подчеркивал яркий цвет глаз, солнце золотило светлые локоны на непокрытой голове, но лицо его было мрачным.

– На пару слов, Эфимия.

– Я думала, ты уже ушел, – сразу вскочила я.

– Сейчас ухожу. Не возражаешь? – указал он в сторону комнаты экономки.

Я неохотно побрела за ним, уповая, что Мэри или Джок догадаются поставить мою порцию на печку, чтобы не остыла.

– Мне же не придется присутствовать на охоте, да? – осторожно спросила я.

Рори открыл передо мной дверь комнаты.

– Ну, порой присутствие экономки, которая присматривает за тем, чтобы слуги в точности выполняли свои обязанности, на таких мероприятиях бывает нелишним, но сегодня, я полагаю, в тебе нет необходимости. Там ведь будут только джентльмены, леди не приехали.

– Ох, вот и славно. Я ужасно боюсь показаться нерадивой и подвести лорда Ричарда.

Рори кивнул:

– Об этом я и хотел с тобой поговорить. У меня всего минутка, так что нет времени на споры, просто выслушай. Если ты собралась заняться организацией пикника, постарайся держаться там как можно дальше от гостей.

– На что ты намекаешь?

– Я ни на что не намекаю, Эфимия. Просто советую тебе ради твоего собственного блага не приближаться к гостям.

– Если твои подозрения как-то связаны с… – пылко начала я. – Э-э… у меня есть убедительное объяснение тому… того… – Я запуталась в словах и поняла, что на самом деле нет у меня никаких объяснений и я даже не знаю, что нужно объяснять.

– Не понимаю, что ты говоришь, – сухо произнес Рори, не сводя с меня пристального взгляда. – Если хочешь знать, в этих господах есть что-то дурное, и по поводу сегодняшнего дня у меня неприятные предчувствия. Можешь надо мной смеяться.

Я села и сказала уже гораздо мягче:

– Не буду я смеяться, Рори. У меня тоже нехорошие предчувствия со вчерашнего дня. Я как раз хотела тебе рассказать…

– У меня нет времени, Эфимия, – перебил он. – Пора идти. Не оставайся наедине ни с кем из джентльменов.

Последние слова Рори произнес с таким напором, что стало ясно – он за меня искренне переживает, поэтому я ограничилась кивком, решив, что разговор может и подождать. Впоследствии я на протяжении нескольких месяцев мысленно возвращалась к тому дню, гадая, могло ли все сложиться иначе, если бы я настояла на своем и рассказала ему то, что хотела. Так или иначе у меня был шанс, и я им не воспользовалась.

* * *

Мы с Мэри отправились на место пикника в дорожной карете. Я решила, что лучший способ последовать совету Рори – это взять с собой подругу, к тому же помощь мне не помешала бы. Мэри была в восторге от предстоящего приключения еще и потому, что я избавила ее от утренней уборки, однако ее энтузиазм поубавился, как только мы свернули на разбитую сельскую дорогу, всю в рытвинах и колдобинах, а к тому времени, когда прибыли на поляну, где предполагалось устроить пикник, лицо моей спутницы приобрело отчетливый зеленоватый оттенок.

С нами приехал Бобби, мальчик-коридорный. Он расставил столики для трапезы на свежем воздухе и снял с кареты навьюченные корзины с провизией. Мы с Мэри принялись доставать посуду и столовые приборы. Все было аккуратно запаковано и переложено соломой, которую нужно было оставить в корзинах, чтобы утварь не побилась на обратном пути в охотничий домик. У лошади, однако, на солому имелись свои планы, и в конце концов мне пришлось попросить кучера увести эту обжору в сторонку, чтобы не лишила нас упаковочного материала. Тут я заметила, что мальчик Бобби куда-то испарился – наверное, ему было любопытно посмотреть, как господа охотятся. Оставалось только надеяться, что он не будет приближаться к линии огня.

Выставив на стол последний хрустальный бокал для шампанского, я услышала, что приближается большая компания. С момента нашего приезда, к моей великой радости, до поляны не донеслось ни единого выстрела – расставлять дорогие столовые принадлежности под аккомпанемент дробовиков, каждый раз вздрагивая, было бы чревато неприятными происшествиями. Однако сейчас, когда ни один бокал не пострадал и все было готово, я могла с гордостью взглянуть в лицо лорду Ричарду, который вел свою банду на самый изысканный в мире ленч al fresco[16]. Картина и правда захватывала дух: серебряные ведерки со льдом для шампанского сверкали на солнце и искрились капельками воды; хрусталь разбрасывал фейерверки бликов над столиками; начищенные до скрипа блюда из фарфора и столовые приборы были лучшими из того, что нашлось в доме. А если добавить к этому изрядное количество напитков и еды, обеспеченное трудолюбивым Джоком, можно было не беспокоиться – пикник организован безупречно.

Похоже, расстрел беззащитных птичек возбуждает аппетит, потому что джентльмены набросились на провиант и принялись уничтожать его со скоростью библейской саранчи. Я уже испугалась, что мы взяли с собой недостаточно еды, но охотники наелись так же быстро, как уселись за столики. Охотничьи собаки кружили у ног хозяев, выпрашивая лакомые кусочки, хотя при этом вели себя весьма деликатно и никому не досаждали, – я даже восхитилась, до чего хорошо они все выдрессированы. Тут Рори свистом подозвал одну к себе, и стало понятно, что собаки местные, а не привезенные гостями с юга.

Вольготно устроиться на шатких стульях – земля была неровная – не очень-то получалось, но джентльмены развалились, как могли, и перешли к дижестивам и сигарам. Мы с Мэри, а также вернувшийся Бобби и лакей, помогавший нам в качестве грузчика, тем временем принялись собирать то, что можно было унести и упаковать, не побеспокоив господ. Лорд Ричард потребовал, чтобы для пикника из охотничьего домика привезли все самое лучшее, и, хотя посуды с приборами там хватало, многие тарелки и бокалы нам нужны были в надлежащем виде для сервировки ужина.

Возвращаться к преследованию куропаток компания, судя по всему, не собиралась. Я не слишком-то обращала на джентльменов внимание, поскольку обнаружилось, что бо́льшую часть утвари просто так упаковать не удастся – придется мыть. Слышала только, что они добродушно подшучивают друг над другом. Не знаю, в чем тут было дело, но меня это благостное веселье отчего-то насторожило. Один раз я подняла глаза и перехватила взгляд мистера Бертрама – было отчетливо заметно, что чувствует он себя как-то неуютно. Лорд Ричард между тем громогласно что-то рассказывал; его бурный монолог то и дело прерывался взрывами хохота. Рори несколько раз обращался к нему едва слышно, и хозяин в конце концов отреагировал.

– Бога ради, приятель, хватит ворчать! – заорал он. – Мы настреляли чертову тучу куропаток, имеем право расслабиться! – И сам открыл очередную бутылку. – Не вздумай мне сказать, что у нас может закончиться выпивка! – Маленькие голубые глазки свирепо уставились на лакея: – Эй, Вилли, у нас что, больше нет вина?

Я видела, как Рори решительно покачал головой, глядя на Вилли; тот побледнел, но промолчал.

– А ну отвечай! – взревел лорд Ричард.

Тем временем мистер Типтон незаметно ускользнул из-за стола и теперь пытался стянуть с кареты тяжелую корзину.

– Чертовски увесистая! – пожаловался он. – Но, похоже, тут еще полно шампанского!

– Помоги ему, дубина! – рявкнул лорд Ричард лакею.

Вилли беспомощно покосился на Рори и побежал помогать мистеру Типтону.

От лорда Ричарда этот обмен взглядами не укрылся. Он жестом велел дворецкому подойти поближе и наклониться, чтобы расслышать шепот. В этот самый момент я заметила, что на столе не хватает вилки для салата, и приблизилась, чтобы ее поискать, поэтому услышала:

– …Что я из тех хозяев, которыми можно вертеть как хочешь? – прошептал лорд Ричард на ухо Рори. – Тогда ты очень сильно ошибаешься, Маклеод. Ты не представляешь, с кем имеешь дело.

– Смею заверить, лорд Ричард, я и не помышлял…

– Заткнись. Я повидал таких, как ты. Скользкие, верткие, услужливые, вороватые мерзавцы. Только и ждете, как бы стащить все, что плохо лежит, стоит к вам повернуться спиной. Но ты научишься знать свое место. Может, здесь, в Шотландии, думают, будто ты собой что-то представляешь, но для меня ты не более чем… – Он внезапно щелкнул пальцами прямо перед глазами Рори, так что тот моргнул от неожиданности и отпрянул.

Гости за столом грохнули от смеха. Рори выпрямился.

– Я прослежу, чтобы в ведерки для шампанского подсыпали льда, сэр, – бесстрастно произнес он.

Дворецкий выглядел абсолютно невозмутимым, но оттуда, где я стояла, было видно, что у него слегка покраснела шея.

– Эй, Дикки, ты собираешься и дальше наливаться вином в такой чудный солнечный день? – поинтересовался Мюллер. – А я бы вот с удовольствием еще кого-нибудь прикончил!

– С меня тоже хватит выпивки, – подал голос мистер Смит. – Ленч был превосходный, Дикки. Но еще глоток шампанского – и у меня все поплывет перед глазами.

– Это будет очень кстати! – отозвался лорд Ричард. – Ты и так настрелял чертовых куропаток больше, чем мы, вместе взятые! Знал бы я, что ты такой отличный стрелок, ни за что бы тебя не пригласил!

Атмосфера разрядилась, джентльмены снова развеселились.

– Тогда по последнему бокалу шампанского! – потребовал Типтон.

– Да-да, налейте ему, – хмыкнул Макгилвари. – Уж на его меткости это точно никак не отразится!

Все снова расхохотались.

Мистер Смит поднялся:

– Пойду пока на место охоты, подготовлюсь.

– Я с тобой, – подал голос мистер Фицрой. За ленчем он сидел так тихо, что я и забыла о его присутствии.

Хлопнула пробка, и показался Рори с новой бутылкой шампанского, а я с отчаянием уставилась на очередное огромное фарфоровое блюдо с остатками заливного.

– Мисс, – окликнул меня Бобби, – тут неподалеку есть ручей. Можно в нем посуду помыть.

Я обернулась. Мальчик был совсем мал, лет одиннадцати-двенадцати, и вид имел виноватый.

– Так ты к ручью бегал, да, Бобби?

Он потупился.

– Я просто немножко побродил вокруг, посмотрел, что тут да как. Раньше я нигде не бывал, кроме поместья Стэплфордов.

Я ласково улыбнулась, вспомнив собственное детство. В возрасте Бобби я была сущим наказанием для матушки – вечно убегала в лес лазить по деревьям или строить шалаши. А этот мальчик днями напролет только и делает, что чистит чужие ботинки или выполняет черную работу.

– Не бойся, Бобби, я не скажу мистеру Маклеоду, что ты отлучался. А теперь покажи-ка мне тот ручей.

Бобби расплылся в улыбке и поскакал к цели. Он привел меня к неглубокому, но широкому ручью, мирно журчавшему в тени деревьев. Берег оказался пологим и сухим.

– Чудесно! – обрадовалась я. – Беги обратно на поляну и позови Мэри. Принесите с ней самую грязную посуду.

Конечно, я сделала глупость, но идиллическая атмосфера этого местечка и воспоминания о детстве лишили меня осторожности – захотелось посидеть пару минут в одиночестве на берегу и полюбоваться красотой природы. В такие вот моменты мне особенно ясно становилось, что я не гожусь для работы горничной и что, нанявшись в услужение, многое потеряла. Лорд Ричард задолжал мне эти чудесные минутки отдыха…

Время, однако, шло, и радость от тишины и покоя постепенно сменялась тревогой. Я вскочила, решив вернуться на поляну за Бобби с Мэри, но вдруг услышала шаги.

– Где вы пропадаете?.. – начала я, обернувшись, и осеклась.

Я ожидала увидеть дружелюбную мордашку Мэри, но вместо нее передо мной стоял Макс Типтон. Не в моих привычках так отзываться о джентльменах, однако для того, чтобы описать выражение его лица, у меня нет других слов, кроме как «мерзкое пьяное вожделение».

– Сэр, я тут жду своих помощников, они подоспеют с минуты на минуту…

– Да ладно, цыпочка, не ерепенься. Ролли о тебе такого понарассказывал… А Берти поблизости нет, он охотится на других куропаточек.

Типтон подступил ближе, а я, недоумевая, при чем тут некий Ролли, попятилась и всего через три шажка уперлась спиной в дерево.

– Лично я, – осклабился мерзкий Типтон, – этими пернатыми тварями уже набил целую сумку и считаю, что пора поохотиться на более симпатичных особей.

«Проклятый Стэплфорд и его лживые обвинения!» – в сердцах подумала я.

– Сэр, я не знаю, что вам говорил обо мне лорд Ричард, но в любом случае вы его, должно быть, неправильно поняли.

– Можешь не беспокоиться, с девицами я щедр не меньше, чем твой мистер Бертрам.

Он придвинулся еще ближе. Я сделала глубокий вдох, приготовившись закричать, и Типтон оценивающе уставился на мою колыхнувшуюся грудь.

– Надо же, у этой особи отличный экстерьер… – пробормотал он себе под нос, кладя руку мне на талию.

И вот тут я закричала. Но крик мгновенно перешел в мычание, потому что Типтон зажал мне рот жирной ладонью.

– Ну что же ты, цыпочка? Зачем шуметь?

Я укусила его руку, и он отпрянул с визгом:

– Ах ты змея! – А в следующее мгновение с размаху ударил меня по лицу.

Я упала на землю от потрясения и неожиданности.

– По-моему, сэр, вам пора вернуться на место охоты, – прозвучал голос Рори.

Я попыталась подняться, да только ничего не вышло.

– Рори, он…

Дворецкий протянул мне руку и помог встать на ноги. Все это время он не спускал взгляда с Типтона.

– Вы же не хотите пропустить окончание потехи? К тому же джентльмены объявили состязание, и будет обидно, если вы не примете участия в финале, ведь поначалу вы делали успехи.

Типтон смотрел на Рори, и между ними происходила какая-то незримая борьба, о которой я не имела четкого представления. Мне вспомнилось, как матушкин джек-рассел-терьер однажды вот так же решил поиграть в гляделки с лисой. Разумеется, собака не выдержала первой.

Типтон пожал плечами:

– Да уж, пожалуй, надо преподать урок остальным.

Рори кивнул и отступил в сторону, пропуская его на тропинку.

Я бросилась к своему спасителю и вцепилась в его руку. В оправдание этого поступка могу лишь сказать, что раньше меня никогда не били, и потому у меня сдали нервы. Рори отреагировал неожиданным образом – он грубо оттолкнул меня и произнес сквозь зубы, едва сдерживая ярость:

– Я поговорю с тобой позже.

– Но он… – начала я, и по моим щекам скатились одна за другой две слезинки.

В этот момент наш разговор был прерван оглушительным взрывом. Мужчины переглянулись – при этом выражение лица у каждого было свое – и не сговариваясь поспешили в ту сторону, откуда донесся звук. Я последовала за ними, путаясь в длинной юбке, но изо всех сил стараясь не отставать.

На поляну, где мы устроили пикник, я выскочила из-за деревьев всего через несколько секунд после Рори и Типтона и сразу увидела лежащую на траве Мэри.

– Она просто упала в обморок. Из-за взрыва. Он был такой громкий, – пояснил лакей по имени Вилли. Я заметила, что он побледнел и у него дрожат руки. – Я о ней позабочусь.

– Что случилось? – спросила я.

– Егерь говорит – видимо, произошел несчастный случай.

– Где мистер Бертрам? – Не дожидаясь ответа, я бросилась дальше, к огороженному флажками месту охоты.

Оно оказалось ближе, чем я думала. Я пушечным ядром влетела на поляну, и мне мгновенно открылось кровавое зрелище. Я встала как вкопанная рядом с Рори; прямо перед нами джентльмены столпились над еще одним лежащим на траве человеком. Сначала я даже не поняла, что увидела. Я смотрела на отлично сшитый охотничий костюм, затем мой взгляд скользнул дальше, но там, где должна была находиться голова, было что-то странное – как будто кто-то вывалил туда ведро сырого мяса. У меня перехватило горло, а мир вокруг потемнел.

– О боже мой, это же и есть его голова! – выпалила я.

Кто-то обнял меня за талию – хотел успокоить.

– Ради бога, прикройте его чем-нибудь, – попросил Рори у меня над ухом.

– Кто это? – выдавила я.

– Смитти, – сказал мистер Бертрам.

Фицрой первым вышел из неподвижности, в которой замерла вся группа, снял пиджак и набросил на раздробленную голову мертвеца.

– Как это могло случиться? – спросила я.

– Дробовик рванул, – коротко ответил мистер Бертрам.

– А такое часто бывает? – продолжила я и вдруг поняла, что все, кроме меня и мистера Бертрама, хранят молчание. Мистер Фицрой внимательно смотрел на нас, а лорд Ричард, Типтон, Мюллер и Макгилвари замерли, парализованные ужасом. Слуги, заряжавшие сегодня господам ружья, отошли подальше, к деревьям, и там тихо переговаривались, качая головами.

– Господи, нет, не часто! – внезапно воскликнул Мюллер. – Дикки, кто-нибудь проверял треклятые дробовики?

Лорд Ричард встряхнулся, словно отгоняя наваждение:

– Мы с Маклеодом. Все оружие было в порядке.

– Может, брак литья? Трещина в стволе? – предположила я и сразу пожалела о своей несдержанности. Ну кто меня тянул за язык?!

Мистер Бертрам повернулся ко мне:

– Допустимо, но маловероятно.

– Кто заряжал дробовик Смита? – спросил Фицрой.

– Я, – ответил Рори, все это время не отходивший от меня. Тепло его ладони на моей талии действовало успокаивающе, хоть и неловко в этом признаваться.

– Тогда вам дьявольски повезло, что вас не было поблизости от него, когда порох взорвался, – заметил мистер Бертрам. – Или вы сейчас лежали бы рядышком.

Я сдавленно охнула.

– А почему, собственно, вас не было поблизости? – поинтересовался Фицрой.

– Я был с Э… с мисс Сент-Джон.

– Как мило, – нахмурился мистер Бертрам.

– Перестань, Берти, – буркнул Типтон. – Я тоже с ними был.

– Да уж, зрелище не для слабонервных, – пробормотал себе под нос Мюллер. – Семья Смитти будет в отчаянии.

Рори наконец убрал руку с моей талии, вышел вперед и подобрал с земли подсумок с патронами мистера Смита.

– Джентльмены, если позволите, я распоряжусь пригнать подводу, чтобы перевезти тело, – начал он.

– Минутку… – быстро вмешался мистер Фицрой.

– А ну дай сюда! – Лорд Ричард выхватил патронную сумку из рук Рори. – Не смей это трогать!

– Можно мне взглянуть? – шагнул к нему Фицрой.

Мистер Бертрам побледнел:

– Боже, Фицрой, вы же не думаете, что…

Он тоже подошел к лорду Ричарду; мужчины втроем открыли подсумок и внимательно осмотрели содержимое.

– Ничего необычного, – констатировал мистер Бертрам.

– Но нужно еще кое-что проверить. – Мистер Фицрой, присев на корточки, быстро обыскал карманы покойного и, поднявшись, показал на ладони два патрона. – Не тот калибр.

Мистер Бертрам торопливо выхватил у него оба патрона.

– Черт, вы правы, – проговорил он. – Это убийство.

Все мужчины, присутствовавшие на поляне, одновременно, будто оголодавшая стая волков, обратили свои взгляды на Рори.

Глава 5
Это сделал дворецкий?

Джентльмены, все как один, шагнули к Рори. Дворецкий попятился, но быстро совладал с собой и вскинул руки, будто сдавался:

– Уверяю вас, господа, я тут ни при чем.

– Взять его! – заорал лорд Ричард.

Последовала некрасивая сцена – грубый дилетантский арест был больше похож на потасовку, хотя Рори не оказал ни малейшего сопротивления. Не сомневаюсь, при желании он мог бы одной левой раскидать атакующих, но не сделал этого. В итоге через минуту взмокшие от излишних и неправедных усилий Типтон с Макгилвари уже радостно скалились, заламывая ему руки за спину.

– Но это же глупо! – воскликнула я. – Зачем Рори причинять вред мистеру Смиту?

– Что случилось? – донесся до меня дрожащий голосок Мэри.

Вилли зачем-то взбрело в голову привести девушку сюда. Возможно, он не хотел оставлять ее одну, то есть действовал из лучших побуждений, но демонстрировать ей покойника было не самой блистательной идеей.

– Кто-нибудь уведет этих баб подальше? – рявкнул лорд Ричард. – Маклеод, нет, я не вам, разумеется, – тут же смешался он.

– А дальше-то что будем делать? – растерянно спросил Типтон.

– Как верно заметил этот негодяй, нам нужно послать кого-нибудь за подводой, – сказал лорд Ричард. – Вилли, займись.

– Сначала надо вызвать полицию, – вмешался мистер Бертрам.

– К черту! Не можем же мы оставить Смитти валяться тут, на земле!

– Но вы нарушите сцену преступления, нельзя переносить тело, – не выдержала я[17].

Фицрой посмотрел на меня со странным выражением лица, остальные не обратили внимания.

– Давайте поступим так, – спокойно произнес он. – Я отвезу женщин в охотничий домик. Мои контакты в министерстве помогут уладить дело без огласки.

– Отличная идея, Фицрой, – кивнул лорд Ричард. – Не хватало еще, чтобы сюда набежала толпа полицейских.

– Эфимия права насчет сцены преступления, – подал голос мистер Бертрам. Оказывается, он меня все-таки услышал.

– Конечно, – поддержал Фицрой. – Но следователь, который нас всех устроит, нездешний и вряд ли доберется сюда сегодня.

Все озадаченно уставились на него.

– И что? – спросил мистер Бертрам.

– Лисы, – коротко ответил Фицрой, покосившись на бледно-зеленую Мэри.

– О черт! – воскликнул Типтон. – Ты имеешь в виду, что… – Он зажал ладонью рот и устремился в кусты.

Мэри, не догадавшаяся, на что намекает Фицрой, вопросительно посмотрела на меня, но я промолчала. К сожалению, лорд Ричард охотно все объяснил:

– Да, черт возьми, не можем же мы оставить мозги Смитти на закуску лесному зверью и… – Он осекся, потому что у него за спиной раздался глухой стук – Мэри грохнулась в обморок. – Да уберите кто-нибудь отсюда эту истеричку! – рассвирепел лорд Ричард.

– Как я уже говорил, – более настойчиво начал Фицрой, – мне не составит труда отвезти в охотничий домик экономку и ее помощницу. Если Вилли поедет с нами, мы пришлем его обратно с подводой для перевозки тела. Кроме того, из дома я могу телефонировать в полицию.

– Провались все пропадом, я с вами, – заявил Мюллер. – Не останусь здесь больше ни секунды рядом с… этим.

– Боюсь, учитывая, что поедут Маклеод, Вилли, я и две девушки, для вас не хватит места, – покачал головой Фицрой. – Позвольте предложить вам и всем остальным пока вернуться на поляну для пикника. И если лорд Ричард позволит мне воспользоваться его телефоном в доме, я все-таки свяжусь с полицией.

– Ладно, – махнул рукой старший Стэплфорд. – Мне нужно выпить. – Он развернулся и зашагал в сторону поляны, где состоялся пикник.

– Я покараулю здесь, – вызвался мистер Бертрам.

Фицрой кивнул ему и подошел к Рори, которого крепко держал за локоть Макгилвари.

– Мы легко найдем, чем вас связать, Маклеод, но, если вы дадите мне слово, что не попытаетесь сбежать, я думаю, без этого можно будет обойтись.

– Господь милосердный! Вы хотите просто так посадить этого ублю… э-э… убийцу в карету? – возмутился мистер Бертрам.

– У меня есть ружье, – пожал плечами Фицрой.

– Оно вам не понадобится, – угрюмо сказал Рори. – Я не убивал этого человека.

Фицрой улыбнулся.

– Заявление о своей невиновности – худший способ защиты, – туманно сообщил он.

Обратный путь до охотничьего домика оказался крайне неприятным. Всю дорогу Рори сидел, отвернувшись от меня. Вилли, неловко пристроившийся рядом с человеком, который еще утром был его начальником и кумиром, вообще не знал, куда смотреть. Мэри прижимала ко рту подол фартука, взгляд ее метался по сторонам, недавний испуг и головокружение от тряски плохо сказывались на желудке. Расслабленно и непринужденно среди нас выглядел только Фицрой; охотничье ружье лежало у него на коленях, как будто это был самый обычный аксессуар костюма джентльмена. Я вспомнила, что Рори говорил, будто это человек низкого происхождения, но мысли кружились у меня в голове, как разгневанные пчелы в растревоженном улье, и я ни на чем не могла сосредоточиться.

Едва мы подъехали к охотничьему домику и покинули карету, я потянула мистера Фицроя в сторонку:

– Сэр, не могу поверить, что это сделал мистер Маклеод. Я…

– Видимо, на данный момент вы располагаете лишь теми сведениями, которые мы получили на месте убийства. Или Маклеод рассказал вам что-то еще?

– Нет, сэр, но…

– В таком случае не сочтите за дерзость, но я бы посоветовал вам немедленно заняться раздачей указаний своим подчиненным. В доме на некоторое время воцарятся хаос и суматоха, но по собственному опыту могу сказать, что своевременная подача еды и сохранение видимости порядка весьма способствуют скорейшему решению трудных вопросов и восстановлению спокойствия даже в таких глухих местах, отрезанных от городской жизни.

Голос мистера Фицроя теперь опять звучал, как прежде, мягко и вкрадчиво, но я видела в его глазах суровое предостережение.

– Охота может разгорячить кровь даже самых благонамеренных джентльменов.

Воспоминание о том, как охотники всей толпой кинулись на Рори, было слишком свежо в моей памяти, и, когда до меня дошел смысл намека Фицроя, перед глазами слегка поплыло.

– Вы хотите сказать, что джентльмены могут устроить самосуд?

– Я ни в коем случае не возьму на себя смелость утверждать, что кто-либо из джентльменов способен забыть о своей чести, однако в подобных обстоятельствах эмоции нередко берут верх над разумом.

– Но вы же и сами не верите, что Рори убийца! – воскликнула я.

– Мне кажется, ради нашего общего спокойствия вам стоит запереть мистера Рори Маклеода в помещении, ключ от которого будет только у вас. И сделайте это как можно скорее.

– Конечно, – выпалила я. – Вилли! Рори! Идите сюда!

Я почти втолкнула их обоих в холл и погнала дальше, тем не менее успела услышать, как Фицрой странным тоном – отрывисто и чеканно – говорит в телефонный рожок: «Фицрой на проводе. Мне нужен Эдвард. Это произошло».

В качестве места заключения для Рори я выбрала вторую кладовую. Она находилась достаточно далеко от помещений для слуг, и ни у кого не было причин забредать в эту часть дома, так что его никто не потревожит. Кроме того, кладовка была вполне просторная, чтобы там можно было соорудить походную кровать. Я велела Вилли заняться этим и вообще принести Рори все, что ему понадобится. Потом спросила дворецкого, могу ли я сделать для него что-нибудь еще, но он демонстративно отвернулся к стене.

– Я понимаю, Рори, что твоя гордость несправедливо задета, но, пока ситуация не разрешится, ты же не станешь возражать, если заботиться о тебе буду я, а не лорд Ричард?

– Может, я тебя еще и поблагодарить должен? – спросил Рори у стены.

– Нет, я вовсе не это имела в виду…

– Уходи, Эфимия. У тебя будет полно хлопот.

Я вздохнула, вышла из кладовой и заперла за собой дверь. Рори оказался абсолютно прав: остаток дня прошел в такой суматохе, что я не сомневалась – эта кутерьма будет напоминать о себе в кошмарных снах до конца моей жизни. Джентльмены вернулись в дом и, вопреки моим ожиданиям, вместо чая потребовали полноценного обеда, который пришлось подавать в спешке. После этого они пошли пить виски в библиотеку и очень громко спорили.

Обсуждалось и так и этак, где положить тело мистера Смита. Лорд Ричард наотрез отказался держать его на господской половине, а я твердо заявила, что санитарные нормы запрещают хранить трупы рядом с кухней или спальнями прислуги. В итоге несчастного покойника сгрузили на дворе под навесом и заплатили садовнику пять шиллингов, чтобы стоял рядом с ним на страже с ружьем, отгоняя прожорливых хищников.

Когда я в ночи наконец добралась до своей постели, у меня все тело онемело от усталости, но мозг продолжал активно работать, осмысливая события дня и их последствия. Фицрой не ошибся: у меня было слишком мало сведений, чтобы делать выводы о случившемся, но я отказывалась верить, что Рори способен на убийство. Потом я все-таки заснула под приглушенные всхлипывания Мэри. Вот уж не думала, что Рори настолько ей приглянулся.

Теплый золотистый рассвет принес мне немного утешения, так что я бодро раздала указания служанкам. Жестокое убийство кого угодно повергнет в шок, но мне довелось пережить уже два расследования, и я знала, что мало-помалу суматоха уляжется, обстановка разрядится, и можно будет вздохнуть спокойно. Однако делиться своим опытом с новыми горничными я не решилась, чтобы не создать у них ложных предубеждений. Могу также добавить, что мне, как дочери викария, не раз приходилось иметь дело с естественной смертью. Я не боялась покойников и могил, в отличие от наших наемных работников, суеверных шотландцев. Когда местная прислуга не явилась утром в охотничий домик, меня это совсем не удивило и даже не расстроило – я возложила дополнительные обязанности на плечи Мэри в надежде, что это поможет ей отвлечься от своих переживаний. И досада, читавшаяся на ее лице все отчетливее с каждым поручением, убедила меня, что я поступаю правильно.

Днем колокольчик над входной дверью оглушительно прозвонил три раза, прежде чем я сообразила, что Рори нет на посту, и поспешила в холл выполнять его роль.

На пороге стоял человек средних лет в приличном коричневом костюме. Некоторый колорит его бесстрастному и невыразительному лицу придавали только чрезвычайно густые, прямо-таки развесистые брови.

– Я мистер Эдвард, – представился он сильным, властным голосом. – Прислан расследовать убийство, – и раскрыл у меня перед носом бумажник, в котором оказался какой-то странный значок. – Я бы хотел немедленно повидаться с лордом Ричардом.

– Он сейчас завтракает, сэр. Я покажу вам комнату, где вы сможете подождать. Желаете чего-нибудь выпить? Принести вам кофе?

Два могучих куста грозно сошлись на переносице – в жизни не видела такого ужаса.

– А вы кто будете? – осведомился мистер Эдвард.

– Мисс Сент-Джон, экономка.

– Вот что, мисс Сент-Джон. Я сказал, что хочу немедленно повидаться с лордом Ричардом. И «немедленно» в данном случае означает «сию же минуту».

На лестнице у меня за спиной простучали шаги, и раздался голос мистера Бертрама:

– Приветствую вас, сэр! Я брат лорда Ричарда. Чем могу помочь? Мисс Сент-Джон действует в соответствии с указаниями – мой брат строго-настрого запретил беспокоить его за завтраком. По утрам он, знаете ли, бывает не в духе.

– Я прибыл сюда, сэр, с целью расследовать убийство. И смею утверждать, что в любом христианском доме столь тяжкое преступление имеет больший приоритет, чем утренние плюшки.

– Ну разумеется. – Мистер Бертрам уже подошел к нам и теперь открыл входную дверь пошире.

Я успела хорошо изучить этого джентльмена, чтобы заметить – гость сумел привести его в замешательство.

– Э-э… Вы из какого ведомства?

Бровастый господин снова раскрыл перед собой бумажник со значком. Возможно, дело всего лишь в моем воображении, но мне показалось, мистер Бертрам при виде его слегка побледнел.

– Насколько я понял, в подсумке убитого были патроны неподходящего калибра. Почему вы взяли их с собой на охоту, если всем раздали одинаковые дробовики? – спросил мистер Эдвард.

Мое разыгравшееся воображение, похоже, не собиралось униматься: когда мистер Эдвард вошел в холл, мне почудилось, будто сам он вдруг стал расти, а холл – съеживаться.

– Честно говоря, не знаю, – развел руками мистер Бертрам. – Хотя нет, погодите. Сначала наша сестра тоже собиралась ехать, а у нее ружье меньшего размера.

– Она что, умеет стрелять?

– Не то чтобы умеет… – попытался улыбнуться мистер Бертрам.

– Сначала собиралась, потом отказалась. Почему?

– Ей не особенно хотелось участвовать в охоте, просто Ричарду понадобилась, так сказать, хозяйка бала, поскольку наша экономка сломала ногу. Поэтому сестра сперва согласилась…

Мистер Эдвард смерил меня взглядом с ног до головы:

– Я вижу, произошло чудесное исцеление.

– Он говорил о миссис Уилсон, сэр, – пояснила я.

– И что же с ней стряслось?

– Поскользнулась на ступеньках, которые я мыла. Это был несчастный случай.

– А вас, стало быть, в результате несчастного случая повысили? – уточнил мистер Эдвард.

– Временно, сэр, – в свою очередь уточнила я, подчеркнув первое слово.

– Идемте, сэр, – вмешался мистер Бертрам. – Я уверен, брат будет счастлив… то есть нет, конечно, не счастлив – как можно быть счастливым в данных обстоятельствах? Но ваш визит принесет ему огромное облегчение. Надеюсь, скоро выяснится, что гибель Смита – чудовищное недоразумение.

– Значит, вы не верите, что это сделал дворецкий?

– Не вижу ни одной причины, по которой он мог это сделать. Если мистер Смит не стал жертвой прискорбного несчастного случая, значит, это политическое убийство, – заявил мистер Бертрам, к моему удивлению.

– Весьма любопытная версия, сэр, – сказал мистер Эдвард. – Вы знали, что ваш дворецкий – член Коммунистической партии?

Лицо мистера Бертрама окаменело.

– Нет, понятия не имел, – медленно проговорил он.

– Недавно ваша семья уже пострадала от большевистского заговора, верно?

– Официально это дело не раскрыто. Прошу вас, идемте.

Мужчины направились к лестнице, оставив меня у открытой двери. Мне понадобилось несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями и привести их в относительный порядок. На кухню я побрела в некотором ошеломлении. Неужели я ошибалась насчет Рори? Нет, должно быть другое объяснение…

На кухне стояла кутерьма. Грязную посуду после завтрака только что принесли с господского этажа, а Джок уже вовсю готовил ленч в соответствии с моими указаниями – нужна была еда, которую можно подать и в обеденном зале на господском этаже, и упаковать с собой, если джентльмены решат отлучиться из охотничьего домика.

Ко мне подскочила Мэри – наколка горничной у нее на волосах сидела криво, но очаровательно.

– Я не справляюсь, – пожаловалась она. – Не успела вытереть пыль, еще мне застилать постели, а только что Джок сказал, что я должна вымыть посуду после завтрака. Это невозможно, Эфимия.

– А где Сьюзан? – спросила я.

– Не поприходила, – проворчал Джок.

Я смерила его взглядом, который переняла у матушки.

– Ай, лэсс, я все верно уразумел: ты подаваешь ей второй шанс, и тому преподобное. Кадысь мы с ней толковали, я думал, она все по-правильному уяснила. Мне и в голову не попришло, что она…

– Я отлучусь ненадолго, – перебила я. – Джок, для ленча возьми другую посуду из кладовой. Мэри, займись в первую очередь спальнями. Постараюсь вернуться как можно скорее.

Волну протестов я хладнокровно проигнорировала. А что мне еще оставалось? Никто не поверит в обоснованность моих подозрений по поводу Сьюзан, пока я не найду убедительные доказательства. Потому я вышла через заднюю дверь и быстро зашагала к окраине поместья.

Здесь повсюду царило запустение; колдобистая сельская дорога заросла сорняками. Я прошла мимо небольшого коттеджа, который явно был необитаем: крыльцо густо облепил мох, окна зияли черными провалами, крыша опасно провисла ближе к центру. Дальше похожие коттеджи стали попадаться всё чаще. Некоторые из них пребывали в том же бедственном состоянии, что и первый; другие выглядели поаккуратнее – казалось, не хватает только хорошей метлы и доброй воли, чтобы привести их в порядок. Но все как один пустовали.

Наконец, когда я уже забрела довольно далеко от охотничьего домика, до меня из-за деревьев долетел детский смех. За поворотом дороги обнаружилась еще одна горстка деревенских коттеджей – из печных труб валил дым, на веревках сушилась выстиранная одежда. Издалека я увидела козлика на привязи у калитки, а когда подошла ближе, откуда-то вдруг выскочил и, радостно вереща, меня обогнал замызганный малыш.

Этот коттедж тоже отчаянно нуждался в ремонте, и здесь витали неприятные запахи. Где именно живет Сьюзан, я не знала – мне сказали только, что где-то в деревне на территории поместья, – поэтому, когда в том же направлении вдоль изгороди мимо прошмыгнул второй веселый постреленок, я его окликнула, задала вопрос и показала новенький пенни. Одна грязная лапка тут же схватила монету, вторая ткнула пальчиком в сторону третьего коттеджа справа.

Не успела я подойти к крыльцу, как из дома вышла Сьюзан и попыталась поскорее прикрыть за собой дверь, но деревянная створка покоробилась от дождей и рассохлась, так что ей пришлось повозиться, а я тем временем заметила, что внутри куда больше людей, чем, вероятно, предусматривали строители. Пока дверь закрывалась со стуком и скрипом, я хорошо разглядела пожилую женщину в черном – она наклонилась, обняла двух веселых малышей и подтолкнула их в глубь дома.

– Чего ты сюда позаявилась? – неласково взглянула на меня Сьюзан.

– Сегодня утром ты должна была прийти на работу, – сказала я. – У нас не хватает рук.

– Я порешала, что после всего ты не похочешь со мной свидеться.

Я нахмурилась, размышляя, можно ли ее слова считать признанием в убийстве.

– Вообще-то, мне казалось, что эта страшная трагедия произошла случайно, – осторожно закинула я наживку.

– «Страшная трагедия»? – повторила Сьюзан. – Это от того, что я покрала чуточку мяса и хлеба для своих мышуток?

– Я говорю о мистере Смите.

Женщина молча уставилась на меня, упрямо сжав рот.

– Ты ведь знаешь, что стряслось на охоте, Сьюзан?

– Не знаю я ничегонички. – Она скрестила руки на груди, как будто выстроила баррикаду. – Я, мамаша и мышутки, мы сами по себе. Старый Том с женой попустили нас жить на чердак, им самим тудыть теперь-то невмочь подыматься. И кто скажет, что они должны нас попрогонять? Никто. Их воля. – В ее глазах блеснул вызов.

– А, так, значит, «мышутки» – это «малыши»? – дошло до меня наконец, и я совершенно проигнорировала агрессивный взгляд Сьюзан. – Ты так называешь своих детей? Прости, я совсем не знаю шотландский.

Сьюзан настороженно молчала.

– У меня есть брат, малыш Джо, – продолжала я, – он намного меня младше и обожает проказничать, все время что-нибудь придумывает. Сколько лет твоим детишкам?

Выражение лица Сьюзан слегка смягчилось.

– Их прозывают Джимми и Ма́ри[18]. По четыре года, они двонюшки.

– Двойняшки? – заулыбалась я. – Кажется, они мне встретились по дороге. Детям в деревне такое раздолье, да?

Сьюзан снова посуровела:

– Ай, летом им туточки хватает еды. Только им и хватает. Так зачем вы ко мне поприходили, мисс Сент-Джон? Что еще постряслось? В чем меня на сей раз пообвиняете?

– Ни в чем. Мистер Смит погиб на охоте. Ясно, что его убили, но обстоятельства пока не выяснены.

Сьюзан от неожиданности присела на ступеньку крыльца:

– Убили? Жалость какая. У него есть семья?

– Не знаю.

– Уж лучше бы не было. – Она встала на ноги. – Так, значится, вам потребно, чтобы я повозвращалась?

– Я никогда не говорила, что тебе надо уйти.

– Но Джок поговаривал…

– Я попросила Джока передать тебе, что кража не должна повториться. Лорд Ричард совсем не такой, как твой прежний хозяин.

– Ай, что правда, то правда.

– Так ты вернешься со мной в охотничий домик?

– Только мамашу попредупреждаю. – Сьюзан встала и с треском открыла дверь. – Благодарствуйте, – бросила она через плечо, проворно исчезла в глубине дома и снова появилась через пару минут, поправляя клетчатую шаль, которую набросила на плечи.

Долгое время мы шагали в молчании, а когда подошли к заброшенным коттеджам, я спросила:

– Что здесь случилось? Почему люди покинули свои дома?

Сьюзан пожала плечами:

– Мне одно лишь ведомо: ваш лорд Ричард повыставил всех пенсанеров на четыре стороны.

– Пенсанеров? – не поняла я.

– Кто пенсию должон получать – вдов, сироток, стариков, всех, кто туточки поживал и допрежь работу поделывал в поместье. Позволил остаться только самым главным поработникам, без кого никак, а остальных – на мороз. Старого Тома из дому не повыгнали из-за сына его, Донала, – тот егерь, исхитрился поубедить нового хозяина, что он тут важный-преважный браковальщик[19].

– Теперь понятно, что у местных есть серьезная причина ненавидеть Стэплфордов, – пробормотала я себе под нос.

Остаток пути мы проделали в тишине. Посыпал мелкий дождик, и Сьюзан накинула шаль на голову. Темные облака, сгустившиеся над охотничьим домиком, лишь подстегнули мое воображение, которое, в свою очередь, усилило дурные предчувствия, и, когда я вошла в холл, мне почудилось, будто в воздухе разлито напряженное ожидание беды. Я сразу попросила Сьюзан поскорее помыть посуду, оставшуюся после завтрака. О Рори я ей ничего не сказала, и не только потому, что мне не хотелось углубляться в подробности, – просто с появлением загадочного мистера Эдварда у меня возникла надежда на то, что все благополучно прояснится и его освободят.

Джок громыхал кастрюлями на кухне.

– Я привела с собой Сьюзан, Джок.

– Ай.

– Что-нибудь интересное у нас произошло в мое отсутствие?

– Интересное? – переспросил Джок, развернувшись ко мне и уперев кулаки в бока. – Крохотулька лэсси вопрошает, не попроисходило ли у нас чего-нито интересное? Ну коли учесть, что Рори Маклеода официально обвинили в убийстве и завтра поотправят в Лондон, то интересное у нас попроисходило, это уж точно. Он хотел с тобой поговорить, но теперь-то поздно.

– А что я могу ему сказать? – растерялась я. – Это, должно быть, ошибка. Обвинение против него бездоказательно!

– Нисколечки мне о том не ведомо. А ведомо мне только, что надо наготовить еды к завтрашнему пикнику – джентльмены опять пойдут на охоту, едва дворецкого увезут в Лондон.

– Этого не будет! – воскликнула я и выскочила из кухни с единственной целью найти мистера Бертрама.

На мое счастье, он оказался один в библиотеке.

– Вы не можете этого допустить! – выпалила я с порога.

Мистер Бертрам вздрогнул и уронил пепел с сигары на газету.

– Рори не убийца!

– Эфимия! Право слово, нельзя же так пугать людей.

– Речь идет о жизни человека!

– Ради бога, войди и закрой за собой дверь, пока ты всех не переполошила.

Я послушалась и встала перед ним, нервно сцепив руки.

– Сядь, – сказал мистер Бертрам. – Хочешь капельку хереса?

Предложение было настолько неожиданное, что я не смогла выдавить ни слова и попросту кивнула. Он налил вина в бокал – как и обещал, совсем чуть-чуть – и протянул его мне.

– Спасибо. – Я сделала осторожный глоток. По языку разлилось тепло, и это было приятно, учитывая, что по пути из деревни я промокла под дождем. Однако, едва спиртное оказалось в желудке, он тотчас напомнил мне, что я сегодня не успела позавтракать.

Мистер Бертрам поставил свое кресло напротив моего и тоже уселся.

– Эфимия, я знаю, ты питаешь к Рори Маклеоду теплые чувства…

– Я его едва знаю! – перебила я, чуть не подавившись.

– Такие, как он, умеют внушать симпатию и завоевывать доверие слабого пола.

Я поставила бокал на журнальный столик.

– Слабого пола? И когда же это я проявляла слабость?

Мистер Бертрам невольно улыбнулся:

– Ты прекрасная работница, Эфимия, и я не сомневаюсь, что однажды, когда для нас для всех закончатся тяжелые времена и недоразумения уладятся, ты получишь должность экономки, которая гораздо лучше подходит для твоих талантов, чем низкое положение горничной.

– Рори невиновен, – твердо повторила я, не давая ему уйти от темы.

– Откуда ты можешь об этом знать?

– Против него нет доказательств.

Мистер Бертрам принялся загибать пальцы:

– Во-первых, он без причины оставил свою позицию заряжающего подле мистера Смита…

– Нет, не без причины. Из-за меня.

– Не сомневаюсь, он заставил тебя в это поверить. Сегодня он даже хотел, чтобы ты выступила в его защиту. Тебе известно что-нибудь такое, что докажет его невиновность? – Мистер Бертрам попытался изобразить любезную улыбку, но в ней было столько самодовольства, что мне захотелось его ударить.

– Нет, – признала я. – Однако вы не можете доказать его вину.

Он бросил счет на пальцах, откинулся на спинку кресла и тяжко вздохнул:

– Все гораздо сложнее, чем ты себе представляешь, Эфимия. Я знаю Смитти с тех пор, как стал его фагом в школе.

Я уже слышала это слово раньше, от мистера Смита, но не поняла, что оно означает, и теперь, должно быть, у меня на лице отразилось недоумение, потому что мистер Бертрам пояснил:

– Это старая традиция в школах для мальчиков – младшие ученики обязаны выполнять всякие мелкие поручения для старших. В общем, быть у них на побегушках.

Моего воображения не хватило на то, чтобы представить себе мистера Бертрама у кого-то на побегушках.

– То есть фаг – это слуга?

– Ну, это слово мы не употребляли, однако, по сути, да, если хочешь. Так или иначе, положение у фага незавидное. Но оно дает жизненный опыт, учит человека знать свое место.

– А лорд Ричард тоже был фагом? – завороженно спросила я.

– Надо думать, был, – кивнул мистер Бертрам. – Однако речь не о нем.

Я чуть не прыснула от смеха, но сдержалась.

– Смитти был не таким, как все, – продолжал мистер Бертрам. – Всегда вел себя по-джентльменски и относился ко мне как брат. – Он помолчал. – Лучше, чем мой единокровный брат. Но главное, Смит был очень порядочным человеком и образцовым английским джентльменом, хотя англичанин он лишь наполовину. Его мать происходит из старинного английского аристократического рода, а отец был корейцем, и, хотя он занимал у себя на родине высокое положение в обществе, Смитти всегда чувствовал себя неполноценным англичанином. Вероятно, поэтому и стремился достичь идеала. В итоге ему это удалось. Он превзошел всех нас, англичан по крови.

– Мне очень жаль, что вы потеряли такого хорошего друга, – сказала я.

– Мне тоже.

Мы немного помолчали.

Мистер Бертрам вдруг улыбнулся:

– Его настоящая фамилия, конечно же, не Смит – отец изменил ее, чтобы не выделяться. И при этом подобрал для сына такие дурацкие имена – Цезарь Брут.

– А мать этому не воспрепятствовала?

– Она обожала мужа. Что и неудивительно, раз уж решила выйти за него.

– Бедная женщина… У нее есть еще дети?

– У Смитти остались младшие брат и сестра.

– Все это очень печально, но теперь мне тем более непонятно, зачем сыну шотландского бакалейщика убивать наполовину корейского, но истинно английского джентльмена, – нахмурилась я. – Наверняка ведь раньше их пути не пересекались.

– Возможно, нет, – сказал мистер Бертрам. – Но Маклеод – коммунист, Эфимия, а Японо-корейский договор тысяча девятьсот седьмого года сейчас под большой угрозой. Думаю, дело в коммунистическом заговоре.

– И вы действительно верите в это после того, что случилось в вашей семье? – удивилась я. – Не много ли убийц-коммунистов? Это дымовая завеса, Бертрам. Коммунистов обвиняют, когда хотят отвести подозрения от настоящего преступника. И на этот раз козлом отпущения выбрали Рори.

– Нет, Эфимия, ты ошибаешься. Коммунистов обвинили в убийстве моего отца, чтобы замять дело, но сама по себе коммунистическая угроза вполне реальна. Мир готовится к войне невиданного в истории масштаба. Ты просто не понимаешь всех политических тонкостей сложившейся ситуации.

– Может, в политике я действительно не разбираюсь, но точно знаю, что Рори Маклеод не убийца! – твердо заявила я.

– Ты слушаешь голос своего сердца, а не разума.

– Неправда!

Тут мы оба вскочили на ноги, закипая от ярости, и оказались так близко друг к другу, что я почувствовала тепло, исходившее от тела мистера Бертрама. Его лицо было в нескольких дюймах от моего. Наши взгляды встретились. Мое сердце – верный, испытанный орган – суматошно заколотилось в груди. Мистер Бертрам качнулся ближе ко мне и прошептал едва слышно:

– Эфимия…

– Бертрам…

Дверь позади нас распахнулась, и мы шарахнулись в стороны с виноватым видом.

– Ух ты! – сказал Пуфик Типтон, мерзко осклабившись.

Мне ничего не оставалось, как броситься вон из комнаты со всех ног. И как уже догадались мои читатели, весь день мне не давали покоя заполошные мысли, которые не стоит излагать здесь подробно. Скажу только, что мой несовершенный разум снова и снова проигрывал ту финальную сцену с мистером Бертрамом, но воображение не осмеливалось дописать продолжение. Так или иначе это заметно выбило меня из колеи. Я точно помнила, что несколько раз назвала мистера Бертрама по имени. Конечно, он был бы счастлив такому обращению, познакомься я с ним под своей настоящей фамилией – Мартинс, а не Сент-Джон, не только дочь викария, но и внучка герцога. Когда бы дедушка снизошел до того, чтобы признать меня и моего брата, и позволил матушке вернуться в семью, тогда в общественной иерархии я заняла бы положение гораздо выше, чем у мистера Бертрама. Однако при нынешних обстоятельствах наш социальный статус был, мягко говоря, туманным. А учитывая, что я под вымышленным именем служила горничной – пусть даже временно повышенной до экономки – у меня не было ни малейшего права называть джентльмена и брата хозяина дома по имени. Вероятно, я бессознательно позволила себе такую вольность потому, что Бертрам был единственным из господ, кто увидел во мне нечто большее. Да, он не относился ко мне как к равной, но и не помыкал, как прислугой. И мне, по крайней мере, было известно, кто я такая, а потому понятно, откуда столько неловкости и сумятицы в наших взаимоотношениях. Бертрам же был лишен моего преимущества, и объяснить его странное поведение можно было лишь одной причиной: он ревновал меня к Рори.

Я не льстила себе мыслью о том, что Бертрам в меня влюбился. При этом нельзя было списывать со счетов важные обстоятельства: я понимала, что не похожа на других его знакомых девушек, кроме того, я была, как говаривал малыш Джо, «хорошенькой для сестры», мы оказались одни в шотландской глухомани, и нас связывали прошлые приключения, которые сопутствовали расследованию двух убийств. В общем, неудивительно, что мы оба пребывали в смятении чувств.

И как мне, спрашивается, во всей этой неразберихе помочь Рори? Я была уверена, что он не убийца, а единственный человек, который мог бы стать моим союзником в деле его спасения, попал во власть дурацких предубеждений. Допустить, что Эфимия Мартинс могла влюбиться в сына бакалейщика, было бы немыслимо, однако отец в своей великой мудрости всегда учил меня быть честной с самой собой, потому я не могла проигнорировать тот факт, что моя самая что ни на есть аристократическая матушка заключила мезальянс. Может, у меня это наследственное?

И все же при мысли, что я могу навсегда расстаться с Бертрамом – с мистером Бертрамом, как мне надлежит его называть даже про себя, – сердце мое болезненно сжималось.

До позднего вечера я пребывала в рассеянности, выполняла свои обязанности, не задумываясь и не переживая о том, хорошо у меня что-то получается или нет. Видимо, именно поэтому все получалось правильно, и я даже удостоилась похвалы от лорда Ричарда. Встреч с мистером Бертрамом я в тот день тщательно избегала.

До кровати я добралась в полном изнеможении, но бешеный хоровод мыслей еще долго не давал мне заснуть, а едва я начала погружаться в дремоту, откуда-то донесся грохот.

Я подскочила на кровати, нервы натянулись до звона. Через несколько секунд за окном, завешанным шторами, тускло вспыхнуло, опять грохнуло и затрещало. В стекла яростным шквалом ударили дождевые капли, и стало ясно, что прямо над охотничьим домиком разразилась гроза.

Обычно я не боюсь природных явлений, но в ту ночь стихии страшно разбушевались. Мэри, к моему удивлению, спала, как ни в чем не бывало, так что мне пришлось пережидать бурю в одиночестве. Я натянула одеяло до подбородка и просидела так на постели, как показалось, целую вечность, хотя прошло, должно быть, не больше четверти часа, когда промежутки между ударами молний и раскатами грома стали потихоньку увеличиваться. Я наконец перевела дух и постаралась унять беспокойные мысли, чтобы снова заснуть, но тут услышала какой-то шум уже не за окном, а в глубине дома.

Это было совсем не похоже на стук незапертой двери на ветру, будивший меня раньше, – сейчас как будто кто-то шел по нижнему этажу, натыкаясь в темноте на препятствия. У меня возникли сразу два предположения: либо Сьюзан опять пробирается к кладовке, либо Рори решил сбежать. Допустить, что какой-нибудь грабитель предпринял долгое утомительное путешествие с целью обчистить затерянный в шотландской глуши охотничий домик, да еще в такую ненастную ночь, было бы сущей глупостью.

Очевидно, кроме меня, разобраться с шумом внизу было некому, поэтому я выскользнула из кровати, закуталась в халат, сунула в карман связку ключей, которые полагается носить с собой экономке – на случай, если придется запереть какую-нибудь распахнутую дверь, – и вышла в коридор. Я не знала, что буду делать, если вдруг застану Рори в момент бегства, но одному преступнику я уже помогла скрыться от правосудия[20], так что опыт имелся. Только вот в прошлый раз у меня не было ни единого сомнения в том, что я поступаю правильно с этической точки зрения, теперь же я была ни в чем не уверена.

Я быстро спустилась по лестнице, прикрывая ладонью огонек свечи и стараясь не обращать внимания на страшные зыбкие тени. Если в дом опять прокралась Сьюзан, мне нужно перехватить ее прежде, чем это сделает кто-нибудь из братьев Стэплфорд. Но как с ней поступить дальше, я тоже не знала. Предупреждение она уже получила – и что делать теперь?

От меня не укрылась печальная ирония ситуации: с кем бы я ни столкнулась внизу, придется делать трудный нравственный выбор, и в данный момент меня куда больше беспокоило дело о краже, чем дело об убийстве.

Чего я не учла, так это того, что по нижнему этажу может бродить вовсе не Рори, и даже не его сообщник, подоспевший на помощь. Там может быть настоящий убийца!

Я приблизилась к лабиринту коридоров, ведущих к кладовой. Собственная тень покачивалась передо мной гигантской башней. И тут я услышала скрежет – как будто кто-то пытался повернуть ключ в замке. Выпалив «Эй!» вместо боевого клича, я бросилась вперед. Огонек свечи задергался и погас, но до этого я успела увидеть, что дверь продуктовой кладовой плотно закрыта.

В темноте раздался топот – от меня кто-то убегал. Я, опираясь рукой на стену, поспешила за ним, потому что до меня вдруг дошло: человек пытался открыть вовсе не продуктовую кладовую, а ту, где заперт Рори. Когда я выбежала за угол, в окне сверкнула молния, озарив дверь второй кладовой и глубокие царапины вокруг замочной скважины. Дрожащей рукой я достала из кармана ключи, отперла дверь и ступила внутрь.

Еще одна молния осветила Рори, занесшего над головой табуретку и готового обрушить ее мне на голову. Я вскрикнула, машинально вскинув руки, чтобы защититься от удара, а в следующую секунду оказалась в его жарких объятиях.

– Эфимия, слава богу, – выдохнул Рори мне в ухо. – Кто-то пытался сюда вломиться. Думаю, меня хотели убить.

Высвободившись, я быстро закрыла дверь и заперла ее изнутри. За маленьким окошком кладовой снова сверкнула молния, и я увидела, как на лице Рори расплывается улыбка.

– Может, злоумышленники всё еще поблизости, – пояснила я свои действия.

– Так, значит, ты веришь, что я невиновен?

– Конечно.

– Ах, Эфимия, ты чудо! – воскликнул Рори и снова заключил меня в объятия.

К его чести, он не пытался меня поцеловать, и я сочла этот бурный порыв проявлением радости от того, что в него кто-то верит. Я снова высвободилась, но теперь уже не так поспешно. А чтобы закрыть тему объятий и избежать дальнейших отступлений, сразу скажу, что руки у него были крепкие и удивительно мускулистые для человека, который на моих глазах не поднимал ничего тяжелее подноса.

– Нам нужно поговорить, – заявила я. – Против тебя выдвинуто серьезное обвинение в том, что ты состоишь в Коммунистической партии.

– По-моему, обвинение в убийстве будет посерьезное, – заметил Рори.

– Джентльмены считают тебя убийцей потому, что ты коммунист. Это правда или нет?

– Нет… То есть, наверное, формально я еще являюсь членом партии…

– О боже, Рори!

– Но я вступил туда только из-за Дженни Робертс! Это девушка, в которую я когда-то был влюблен, как мне в то время казалось… Она коммунистка.

– А теперь уже не влюблен? – спросила я, невольно притопнув ногой.

– Нет! Конечно, нет. И я вообще не интересуюсь политикой.

– Когда ты в последний раз был на партсобрании?

– Много лет назад, зеленым юнцом.

– Ну да, теперь-то ты уже дряхлый старик, – фыркнула я от смеха.

– Боюсь, Эфимия, мне суждено умереть вовсе не от старости и очень скоро. На виселице, – грустно сказал Рори.

– Я этого не допущу!

– Я был бы рад любой помощи, но думаю, ты ничего не сможешь сделать.

– А ты объяснил мистеру Эдварду, какие у тебя отношения с коммунистами и почему?

– Кто такой мистер Эдвард?

– Следователь. Он что, даже не поговорил с тобой? Это очень странно…

– Видимо, он уже считает, что дело раскрыто.

– Значит, я скажу ему, что это не так.

– Я очень ценю твою заботу, Эфимия, но прошу тебя, будь осторожна – ты сама можешь оказаться в опасности. Не забывай, что настоящий убийца наверняка где-то рядом.

– Зато у тебя тут самое безопасное местечко, – усмехнулась я.

– Готов разделить его с тобой.

– Нет уж, спасибо. Ход вещей в доме должен вернуться в привычную колею, так что у меня будет слишком много хлопот. К тому же я получила строгое воспитание.

– Всегда оказывается, что у самых достойных девушек строгое воспитание, – пробормотал Рори, как мне почудилось, с легким сожалением.

– Сейчас у всех нервы взвинчены до предела, что и неудивительно, – сказала я, скорее в утешение самой себе, чем ему. – Утром я поговорю с джентльменами и объясню им, что они ошиблись.

На некоторое время молнии перестали рвать небо, но теперь за оконцем снова сверкнуло, и я увидела, как медленно расцветает улыбка на красивом лице Рори.

– Ты очень хорошая девушка, Эфимия, но повторяю: не надо из-за меня так рисковать. Если начнешь их убеждать, что они ошиблись на мой счет, тебя могут обвинить в соучастии. Подумают, мы сообщники.

Тут я гордо расправила плечи – в точности как делает матушка, – и грозно заявила:

– Пусть только попробуют!

Рори рассмеялся, а в следующую секунду шагнул ко мне и поцеловал в щеку – так быстро, что я не успела отпрянуть.

– Это на удачу, – сказал он.

Ответить я не решилась – боялась, что голос меня подведет, – поэтому молча вышла из кладовой и заперла за собой дверь. Свечу я предпочла не зажигать заново, хотя кухонная жаровня была совсем рядом. Занималась заря, и я, решив, что света мне хватит, если буду осторожна, взбежала на этаж для прислуги по главной лестнице.

По пути у меня несколько раз, словно сама по себе, поднималась рука, и пальцы касались щеки в том месте, где губы Рори как будто оставили отпечаток на моей плоти. Между нами определенно что-то происходило, точно протянулась незримая нить.

Я задержалась на галерее, глядя на рассвет, и от того, что увидела, невольно заулыбалась. На этот раз силы природы нам благоволили: ни на автомобиле, ни на двуколке покинуть охотничий домик утром будет невозможно, потому что ночная гроза смыла дорогу с лица земли. Рори спасен, у меня есть лишний день на то, чтобы доказать его невиновность, и я твердо вознамерилась это сделать.

Глава 6
Загадочный мистер Фицрой

Не успели начаться приготовления к завтраку, а на кухню уже ворвался мистер Бертрам с категорическим требованием:

– Мне нужны все крепкие мужчины из прислуги, Эфимия. Через двадцать минут они должны быть в рабочей одежде у крыльца. Надо осушить дорогу.

– А может, они сначала позавтракают, сэр? – предложила я. – По-моему, бо́льшая часть дороги безнадежно потеряна, а погода все ухудшается.

Мистер Бертрам сердито воззрился на меня:

– Именно поэтому нужно торопиться, Эфимия. Поверхность дороги уже полностью залита водой, и, если размоет грунтовый слой, восстановить ее будет куда сложнее, так что мы все застрянем здесь на несколько недель. – Он нахмурился еще суровее. – Если, конечно, это не входит в твои планы.

– Ни в коем случае, сэр, – помотала я головой. – Смею заверить, у меня нет ни малейшего желания задерживаться в Шотландии дольше условленного срока. И позволю себе предположить, что большинство из тех обитателей дома, кто волен уехать, предпочтут это сделать как можно скорее.

– Точно. Все, кто волен, – буркнул мистер Бертрам.

Я, догадавшись, на что он намекает, слегка покраснела.

– Кстати, об этом, сэр. Уделите мне минутку? Произошла чудовищная ошибка, и…

Мистер Бертрам всплеснул руками, отмахиваясь от темы:

– Довольно, мисс Сент-Джон! Я знаю о ваших симпатиях, но ничем не могу помочь.

– Но, сэр… – начала я.

– Я сказал – довольно! – прорычал мистер Бертрам, надвинувшись на меня так грозно, что его свирепому виду позавидовал бы и старший брат.

Я попятилась от неожиданности, с ужасом почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы.

– Скажи людям, пусть собираются у крыльца.

– Дык с набитыми животами у них дело быстрей позаладится, – заметил Джок, до тех пор тихо слушавший в сторонке.

– На завтрак нет времени, – отрезал мистер Бертрам.

– Если позволите высказать мнение, я думаю, спешка тут ни к чему. Сытый работник за два часа сделает больше, чем голодный за пять, – сказал мистер Фицрой.

Мы все вздрогнули при звуке его голоса. Он стоял на пороге кухни с дождевым плащом на сгибе руки.

– Прошу прощения, если напугал, – улыбнулся мистер Фицрой. – Я взял на себя смелость заглянуть в гардеробные – искал подходящую одежду на такую погоду. Полагаю, никто из гостей тоже не позаботился прихватить ее с собой. Охота, похоже, отменяется.

– Разумеется, – отозвался мистер Бертрам, повернувшись ко мне спиной. Теперь он говорил совсем другим тоном. – Не удивлюсь, если мой братец потребует у бывшего хозяина этого поместья вернуть ему часть суммы за покупку. Под предлогом, что его никто не предупредил о превратностях местного климата.

– У нас такое не всякий день случается, сэр! – вступился за свою родину Джок.

– Я пошутил, – бросил мистер Бертрам. – Пожалуй, соглашусь с мистером Фицроем: люди будут лучше работать, если перед этим позавтракают. Последуем его совету. Проследите, чтобы всех хорошо накормили, Эфимия, но не до отвала, а то из-за стола встать не смогут. – Отдавая этот приказ, он даже не взглянул на меня.

Я кипела от ярости. Значит, совет от мистера Фицроя принять можно, а тот же совет от меня – нет? Мистер Бертрам тем временем гордо удалился, Джок вернулся к своим кастрюлям и свирепо ими загромыхал, а я осталась лицом к лицу с Фицроем.

– Мисс Сент-Джон, можно вас отвлечь на пару слов? – сказал он. – Желательно, там, где нас никто не побеспокоит.

Я отвела его в комнату экономки. Не знаю, прилично ли я поступала с точки зрения норм морали, но, право слово, меня это уже не волновало – в конце концов, если тебе намеренно создают дурную репутацию, надо ей соответствовать.

Мистер Фицрой уселся в уютное кресло возле маленького камина и начал разговор без обиняков:

– Почему вы не верите, что Рори Маклеод – убийца?

– Против него только косвенные улики, – ответила я.

– Но весьма убедительные, – заметил мистер Фицрой.

– Он вступил в Коммунистическую партию лишь для того, чтобы произвести впечатление на девушку, в которую был влюблен.

– Что ж, порой мужчины совершают странные поступки, чтобы произвести впечатление на противоположный пол, – усмехнулся Фицрой. – Но, насколько я понимаю, это он вам так сказал? Откуда нам знать, что, вступив в партию, он не увлекся идеями коммунистов?

– Но он не такой!

Мистер Фицрой положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла.

– А какой же?

– Какой? – растерянно повторила я. – Мы с ним знакомы всего несколько дней…

– Но судя по всему, на вас он тоже успел произвести впечатление. Так что повторяю вопрос: какой же он человек?

– Он умеет навести порядок в доме, – заговорила я, немного подумав. – Требует от людей безупречного выполнения обязанностей, но справедлив и внимателен к ним. Признаёт свои ошибки, а не перекладывает вину на других. Очень наблюдателен и умен. Серьезно относится к своей работе. Всегда поступает честно и порядочно.

– Блистательная рекомендация, – покивал мистер Фицрой. – Могу добавить, хотя не слишком-то в этом разбираюсь, что он к тому же красивый мужчина. Сумеете ли вы подтвердить перечисленные характеристики конкретными примерами? Вы уверены, что ваше суждение о нем основано на фактах, а не на домыслах?

– Когда мы только познакомились… – начала я.

– Мне нужно «да» или «нет», – перебил мистер Фицрой. – Пожалуйста, подумайте хорошенько, Эфимия. Мне кажется, вы до некоторой степени находитесь под влиянием шарма мистера Маклеода. Недаром говорят, что правосудие слепо, помните об этом.

Я вздохнула:

– Вы считаете мое отношение к Рори Маклеоду предвзятым?

– Считаю. Но я также думаю, что вы способны отрешиться от этой предвзятости и ответить на мой вопрос правдиво. Вы действительно судите о Маклеоде по его конкретным поступкам или же все, что вы о нем сказали, в значительной мере плод вашего воображения?

Я задумалась над вопросом.

– Честно говоря, мистер Фицрой, однозначного ответа у меня нет. Я своими глазами видела подтверждение всему, что сказала о нем, но помимо этого, чутье подсказывает мне, что он невиновен. Впрочем, вряд ли это ему поможет.

– А что вам подсказывает чутье насчет других мужчин в этом доме?

– Сэр?..

– Что вы думаете о Максе Типтоне?

Не знаю почему, но я вдруг почувствовала, что от моего ответа именно на этот вопрос будет зависеть дальнейшая судьба Рори, потому решила позволить себе больше откровенности, чем подобает служанке, рассуждающей о господах.

– Мистер Типтон – человек слабый, трусливый и питающий чрезмерный интерес к женскому обществу. Я бы даже назвала его распутником. Остальные его недолюбливают, но терпят по старой памяти. Я слышала, как он ругался с лордом Ричардом, требуя от него то ли ответной услуги, которую тот задолжал, то ли денег.

– Действительно, было такое, – качнул головой мистер Фицрой. – А что скажете о Мюллере?

– Он меня немного пугает, – призналась я, – но сама не могу понять причину. Мистер Мюллер старше остальных, однако предпочитает общаться с молодыми – вероятно, это дает ему ложное чувство превосходства. Думаю, он занимает какой-то пост на государственной службе, но не так успешен в жизни, как ему хотелось бы.

Мистер Фицрой рассмеялся и даже хлопнул в ладоши.

– Теперь о Бертраме!

– Я считаю его великодушным и умным человеком, который склонен порой идти на поводу у собственных чувств и своих идеальных представлений о мире.

Фицрой поднял одну бровь:

– Вы близко с ним знакомы?

Я почувствовала, что краснею, и с нажимом произнесла:

– Не настолько близко.

Фицрой кивнул:

– Понял. А Ричард?

– Он мой работодатель.

– Бросьте, Эфимия, сейчас не время решать этические дилеммы.

– Что ж, хорошо. – Я набрала в грудь побольше воздуха. – Я думаю, лорд Ричард честолюбив, лишен нравственных ориентиров и печется лишь о собственной выгоде. Кроме того, он гневлив, вспыльчив и, если не слишком умен, то определенно обладает хитростью и коварством, которые многие недооценивают.

– Макгилвари?

– О нем мне известно совсем мало. Едва приехав, он сумел сгладить конфликт между нами, слугами, и, как мне кажется, обладает навыками общения в большей степени, чем остальные джентльмены. Мистер Макгилвари ухитрился оскорбить лорда Ричарда так ловко, что все приняли это за шутку. Думаю, он здесь один из самых умных, но о его характере я не успела составить мнение.

– Что скажете о покойном мистере Смите?

– О, он показался мне очень любезным и добрым джентльменом, – грустно сказала я.

– И под конец пару слов обо мне – последнем по порядку, но не по добродетелям.

– Вы постоянно сбиваете меня с толку, сэр, со дня приезда. Ваше поведение менялось несколько раз – то вы приветливы, дружелюбны и располагаете к себе, то вдруг наводите страх. Не думаю, что вы на самом деле тот, за кого себя выдаете, но ваша истинная личность от меня ускользает.

– Мне что, все это снится? – пробормотал себе под нос Фицрой и взглянул на меня: – Ваши наблюдения по большей части предельно точны. И тем не менее я не услышал от вас ничего, что могло бы помочь Маклеоду на официальном уровне. Мы оба понимаем, что улики против него хоть и косвенные, но весомые.

– И что же делать? – растерянно спросила я.

– Не думаю, что Эдвард считает это дело таким уж простым, как хотелось бы остальным господам. Возможны другие версии, и по крайней мере некоторые из них вам будет легче проверить, чем кому бы то ни было.

– Вы мне поможете, сэр?

Фицрой поднялся на ноги.

– Нет, но, если решите затеять самостоятельное расследование, советую вам не подвергать себя опасности и позаботиться о том, чтобы у всех ваших действий были свидетели.

– Сэр, так вы отказываетесь помогать? К чему же тогда были все эти вопросы?..

Я осеклась под его ледяным взглядом. В серых глазах читались острый ум и расчет, в них не было и намека на прежнее участие.

– Хорошего дня, Эфимия, – сказал он и покинул комнату экономки.

Дверь закрылась, я осталась одна. В тишине стали слышны шум дождя и потрескивание пламени в камине, но еще громче был стук моего сердца. Я вдруг осознала, что на протяжении всего разговора с мистером Фицроем испытывала чувство страха. Не могу объяснить, откуда оно взялось – вел себя он вполне дружелюбно, но после его ухода я почувствовала огромное облегчение, как дрессировщик, которому удалось в очередной раз выйти живым из клетки с хищником по окончании циркового представления.

В дверь постучали, створка тотчас открылась и в комнату просунула голову Мэри:

– Эфимия…

– Мэри, входи! Я хочу тебя кое о чем попросить.

Глаза на веснушчатом личике испуганно расширились, но она все же вошла и аккуратно прикрыла за собой дверь.

– Мне нужна твоя помощь, – напрямик заявила я. – Я не верю, что Рори Маклеод виновен в убийстве, и намерена это доказать.

От нее, конечно, можно было ожидать любой реакции, но я оказалась совсем не готова к тому, что Мэри разревется и бессильно рухнет на ковер.

– Мне так жаль! – выдохнула она между громкими всхлипами. – Это я виновата!

Я бросилась к ней, помогла подняться и усадила на стул.

– Что за ерунда, Мэри? В чем ты можешь быть виновата? Только не говори мне, что ты взяла и прикончила мистера Смита!

– Да-а-а! Прикончила! Это я дала ему не те патроны. Ружье ведь как раз поэтому взорвалось? Так Вилли сказал. У мистера Смита были не те патроны, и это моя вина.

Мэри взвыла. Будь я злой и бестактной девушкой, сказала бы, что вой – ее главнейший навык. Такой вой не каждому захочется услышать и не всякому удастся вытерпеть.

Я дала ей легкую пощечину, и вой резко прекратился.

– Лучше объясни-ка поподробнее, что ты имеешь в виду, – потребовала я. – Дело очень серьезное.

– Меня повесят, – всхлипнула Мэри. – Точно повесят. – И набрала воздуха в грудь, что предвещало новую вокальную партию.

– В следующий раз ударю сильнее, – предупредила я, и она тотчас закрыла рот. – Давай-ка объясняй.

Мэри еще раз всхлипнула.

– Помнишь, в то утро перед охотой я встала гораздо раньше тебя? – жалобно проговорила она.

Я кивнула.

– У меня была встреча кое с кем. В деревне я познакомилась с одним парнем. Он сказал, что у них тут какие-то особенные-преособенные рассветы, каких нигде не бывает, и обещал показать.

– Ох, Мэри!

– Нет-нет! Ничего такого, о чем ты подумала! Он взаправду отвел меня в чудесное местечко, где мы просто полюбовались зарей.

Мне показалось, я услышала в голосе Мэри нотку сожаления.

– И что же? Он попросил тебя подложить что-то в охотничью сумку мистера Смита?

– Джейми?! Нет, что ты! Он тут вообще ни при чем.

– Тогда зачем ты о нем заговорила? – в отчаянии спросила я.

– Потому что я тогда жутко устала от того, что встала так рано, но подумала, не смогу опять заснуть, а еще вспомнила, что я тебя недавно подвела, и решила, надо, пока все спят, собрать охотничьи причиндалы для джентльменов и все подготовить к их отъезду. Я разложила вещи по кучкам, а потом пришла Сьюзан и сказала, что нужно это «пораскладовывать иначее» – что бы это ни значило – и стала показывать мне, как правильно, но я, должно быть, все перепутала – положила мистеру Смиту не тот подсумок, и вот так у него оказались не те патроны для ружья. – Мэри всхлипнула.

– Ты доставала патроны из подсумка?

– Нет, мы все это джентльменское барахло просто разложили по списку, который сделал мистер Маклеод. Фляга с чаем для мистера Смита, фляга с виски для лорда Ричарда, теплые перчатки для мистера Макгилвари… Сгребли в кучки остальное – сошки, подсумки, и все такое. Мистер Маклеод придумал, что вещи для каждого охотника нужно собрать в отдельных плетеных корзинах, которые можно будет легко загрузить на подводу, а потом оттуда снять и сразу пойти убивать куропаточек. – Мэри подняла ко мне заплаканное лицо. – А я убила мистера Смита. Прям как будто сама в него выстрелила.

– Нет, погоди минутку, Мэри. Ты положила все подсумки в разные корзины, так?

– Да, и, наверно, перепутала.

– Но к патронам ты не прикасалась?

– Нет.

– Я слышала, как мистер Эдвард расспрашивал об этом мистера Бертрама. Тот сказал, что патроны, которые нашли у мистера Смита, вообще не должны были тут оказаться – они предназначались для мисс Риченды.

– Но для нее же не было корзины. Она вообще не приехала…

– Вот именно, Мэри! Ты что, не понимаешь? У всех джентльменов патроны одного калибра. У мистера Смита было точно такое же ружье, как у остальных.

– То есть ты хочешь сказать, кто-то нарочно подбросил в подсумок бедненького мистера Смита неправильные патроны, чтобы убить его? – поразилась Мэри.

– Но ты не уверена, что положила тот подсумок в нужную корзину, так?

– О боженьки! То есть я убила не того человека?!

– Мэри, никого ты не убивала. Тот, кто подбросил в подсумок патроны меньшего калибра, определенно собирался кого-то убить. Тут нет твоей вины, ты никому не желала зла. Ты ничего не знала.

– Но что, если злодей хотел убить кого-то другого?

– Вполне возможно, – осторожно сказала я.

– Тогда лучше бы тот подсумок оказался в корзине лорда Ричарда, а не у доброго мистера Смита!

– Мэри! Ты говоришь ужасные вещи.

– Я говорю, что, если уж кто-то должен был умереть, пусть лучше это был бы лорд Ричард.

Я села на кровать.

– Мне нужно подумать. Это же все меняет. Если убийца ошибся и погиб не тот человек… – Я замолчала. – Говоришь, тебе помогала Сьюзан?

– Ну да. Она, конечно, надоеда, но тем утром ее помощь была очень кстати. Она старалась изо всех сил.

– Гм-м… Старалась? Как в тот раз, когда она якобы забыла вытереть воск на ступеньках, поскольку думала, что по лестнице спустится лорд Ричард?

– Ты же не намекаешь, что это она – убийца? – взволнованно прошептала Мэри. – Ужас какой! – Ее глаза возбужденно заблестели.

– Мы ничего не знаем наверняка, – строго осадила я ее. – И пожалуйста, никому не рассказывай о нашем разговоре, пока мы не докопаемся до истины.

– Чтоб я сдохла! – поклялась Мэри, вытаращив глаза. – Что будем делать?

– У Сьюзан я выведала, что лорд Ричард прогнал людей из коттеджей на территории этого поместья. Но она не сказала, что случилось с ее семьей.

– Наверняка Джейми должен про это знать, – пылко сообщила Мэри.

– Я так и думала, – улыбнулась я. – Можешь осторожненько его расспросить?

– Ясное дело! Он хороший парень, хоть и помешан на рассветах.

– А ты разве не любишь природу? Помнится, ты говорила, твоя семья живет в деревне. Мне казалось, ты там и выросла.

– Нет. Я была в доме лишним ртом, мамаша не могла прокормить всю нашу ораву, и меня отослали к тетке в город. Природу я видела только в Стэплфорд-Холле, а это, как ты понимаешь, не лучшее место, чтобы полюбить рассветы.

Я, конечно, понимала, и можно было еще порассуждать на эту тему, но пора было возвращаться к делам. Так что я заставила Мэри вытереть слезы, еще раз призвала ее сохранить наш разговор в тайне и отправила работать. Отсутствовала я дольше, чем рассчитывала, и, когда вернулась на кухню, меня там ждали тысячи хлопот – за всем нужно было проследить и присмотреть. Я уже начинала понимать, почему миссис Уилсон пристрастилась к выпивке, и было ясно, что, если в ближайшее время не явится разносчик свежих продуктов, чтобы пополнить наши кладовые, мне и самой грозит участь пьяницы. Здесь, в шотландской глуши, мы получали молоко, яйца и хлеб, который Джок категорически отказался печь самостоятельно, из соседней деревни, а по случаю грозы и размытой проезжей дороги нахальный доставщик, который этой дорогой даже и не ходил, а бегал тропами напрямую, мог решить, что он избавлен от своих обязанностей, а чаевые мы ему все это время платили якобы исключительно по доброте душевной.

Все это изрядно действовало мне на нервы, так же, как и остальные заботы по дому, но последней каплей стало тем утром заявление Вилли о том, что я должна прислуживать господам за обедом, потому что без меня, мол, никак не обойтись. Я возразила, что это не входит в обязанности экономки, а Вилли пояснил, что раньше здесь, в охотничьем домике, в наших походных условиях эту миссию брал на себя Рори.

– А сами вы не можете справиться? – поинтересовалась я.

– Прошу прощения, мисс, но слишком уж трудно бывает угодить этим джентльменам…

Я вздохнула, мысленно признав справедливость его ответа.

– Тогда позовите на помощь кого-нибудь из лакеев, Вилли.

– Среди них никто не обучен прислуживать за столом, мисс.

– Что ж, я думаю, джентльмены простят их неловкость, учитывая наши чрезвычайные обстоятельства.

– Вообще-то, они попросту боятся, – признался Вилли.

До меня не сразу дошло, что он сказал это о лакеях, а не о господах.

– Мне тоже, знаете ли, не по себе, – продолжал Вилли. – Если бы там был еще кто-нибудь… Но не стану вам больше докучать, мисс.

В иной ситуации, глядя, как здоровенный лакей, ростом под два метра, робко переминается с ноги на ногу, а потом сглатывает слюну и мужественно задирает подбородок, приняв решение схватить кастрюлю с супом и устремиться в бой, я бы только похихикала. Но Вилли, похоже, действительно умирал от страха.

В тот момент я поняла, что после ареста Рори мужская половина прислуги, оставленная мною без присмотра, совсем пала духом – надо было это предвидеть и постараться предотвратить тяжелейший моральный кризис.

– Ерунда, Вилли. Конечно, я помогу.

Мой отец мог бы мною гордиться – я смело взяла на себя роль главнокомандующего обеденными войсками.

Кроме того, мне пришло в голову, что за столом джентльменов можно будет подслушать что-нибудь интересное.

Свою катастрофическую ошибку я осознала, уже когда вошла в обеденный зал с тяжелой супницей. Предполагалось, что я буду держать поднос обеими руками, а Вилли – орудовать половником. По крайней мере, покидая кухню, мы оба сочли это хорошей идеей, поскольку у меня не было опыта разливания супа по тарелкам из положения стоя и я сомневалась, что попаду в цель. Однако первое, что я увидела в столовой, – это обращенная ко мне похотливая физиономия Типтона, который принялся меня рассматривать совсем не по-джентльменски. Его взгляд прошелся по мне от макушки до пят, так что я покраснела от ярости. А руки у меня были заняты супницей. В итоге пришлось встать как можно дальше от Типтона, пока Вилли наливал суп в его тарелку, и чего я совсем не ожидала, так это получить удар в тыл совсем от другого господина. Меня шлепнул по заду мистер Мюллер.

Думаю, никого не удивит, что я взвизгнула, подпрыгнула и уронила супницу. Джентльмены захохотали. Все, за исключением мистера Бертрама, который выразил мистеру Мюллеру ноту протесту в отнюдь не дипломатических выражениях, зато с таким пылом, что я даже прониклась благодарностью.

– Остынь, Берти, – вмешался лорд Ричард. – Еще ни одна служанка против этого не возражала.

– Она не служанка. Эфимия – твоя экономка, – сдавленно ответил мистер Бертрам, стараясь обуздать гнев.

– Я до сих пор не уверен, на меня ли она работает. – Лорд Ричард подмигнул остальным джентльменам и кивнул в сторону мистера Бертрама.

– Дикки, это беспочвенный и бессовестный намек! – возмутился тот.

– Кто бы мог подумать, что из малыша Берти вырастет дамский угодник, – покачал головой Макгилвари. – В школе он был скромнягой из скромняг.

– Неправда! – выпалил мистер Бертрам.

– А ты, Мюллер, постыдился бы! – весело продолжал Макгилвари. – Ты же был нашим вождем, мы все на тебя равнялись. Ты должен подавать молодежи пример для подражания!

– Так я и подал, – пожал плечами Мюллер.

Только теперь я заметила, что лицо у него багровое от вина.

Лорд Ричард оглушительно захохотал.

– А мне супу не налили! – пожаловался Типтон. – Он теперь на полу.

Теперь уже захохотала вся компания.

– Джентльмены, предлагаю употребить обед по назначению, вместо того чтобы его разбазаривать, и ради этого давайте временно воздержимся от покушений на слуг, – призвал мистер Фицрой. – Я успел нагулять аппетит.

– И я! – взревел Мюллер.

Все снова загоготали.

Я воспользовалась шумом, чтобы сбежать из обеденного зала. Пусть теперь Вилли справляется в одиночку, а джентльмены терпеливо ждут своей очереди быть обслуженными.

После обеда они решили прогуляться. Я не знала, куда гости и хозяева направляются, и предпочитала, чтобы они вообще не возвращались – у меня не было ни малейшего желания видеть кого-либо из них снова, за исключением мистера Бертрама. Однако матушка и малыш Джо по-прежнему нуждались в моей финансовой поддержке, так что я, предварительно получив у Вилли заверение в том, что все ушли, поднялась в столовую ликвидировать последствия. И когда я, согнувшись пополам, в самой уязвимой позиции вытирала с ковра разлитый суп, позади вдруг открылась дверь.

– Вы что, специально напрашиваетесь? – прозвучал голос мистера Фицроя.

Я резко выпрямилась и сердито развернулась к нему. Его смех над моим недавним позором еще звучал у меня в ушах.

– Не понимаю, о чем вы, сэр, – произнесла я сквозь зубы.

– Всё вы понимаете. Но, будучи исключительно умной девушкой, отчего-то постоянно делаете глупости. – Мистер Фицрой взял сигару из коробки на буфете. – Будь я одним из них…

– Я удостоверилась, что все гости ушли на прогулку, прежде чем поднялась сюда.

– Но я-то остался.

– Никакие предосторожности не нужны в доме, если в нем живут истинные джентльмены! – выпалила я.

Мистер Фицрой достал из кармана какое-то хитрое приспособление и обрезал кончик сигары.

– Есть существенная разница между потомственными аристократами и теми, чьи родители попросту купили себе титул, – сказал он. – В Стэплфордах нет ни капли благородной крови.

– Все эти люди вместе учились в школе, – задумчиво проговорила я, – а теперь они все, как один, богаты и влиятельны. Вас не удивляет такое странное совпадение?

Фицрой расхохотался, откинув голову назад.

– Ох, Эфимия, порой вы демонстрируете проницательность, а порой бываете сказочно наивны. Милая моя, так уж устроен мир.

– Это неправильно, – твердо заявила я.

– Кто бы спорил. Но давайте вернемся к расследованию. Опыт подсказывает мне, что разгадку нужно искать во взаимоотношениях и в прошлом людей, вовлеченных в это дело. Что вы знаете о мистере Смите?

– Почти ничего.

– А есть у кого спросить?

– Со мной никто не станет откровенничать, – горько сказала я.

– Досадно, – покачал головой мистер Фицрой.

– Но держать Рори взаперти на том основании, что он когда-то по глупости вступил в Коммунистическую партию, – это глупо! И абсолютно бессмысленно!

– Знаете, что я вам скажу? Вокруг вас как-то подозрительно много коммунистов. Они самым неожиданным образом возникают там, где вы появляетесь.

– Вы что, обвиняете меня в большевистских симпатиях? – похолодела я.

– И я не первый, кто это делает, верно, мисс Сент-Джон? Или я должен называть вас мисс Мартинс? Ведь передо мной дочь покойного викария, преподобного Иосии Мартинса из прихода Свитфилд, и внучка герцога…

Не дослушав, я пулей вылетела из столовой, в ужасе от того, что моя истинная личность раскрыта.

Глава 7
Местный фактор

Я спешно собирала вещи в спальне, когда дверь распахнулась и ворвалась Мэри.

– Есть новости! – торжественно объявила она.

– Поделись ими с мистером Бертрамом, – сказала я, захлопывая саквояж. – Я здесь больше не работаю.

– Что? – взвизгнула Мэри. – Нет! Ты не можешь оставить меня одну с этой стаей волков!

Я принялась выдвигать и задвигать ящики комода, проверяя, не забыла ли что-нибудь из своих скудных пожитков.

– У меня нет другого выхода, – пробормотала я.

– Что он сделал? Кто это сделал? Я его убью!

– Мэри, я не могу тебе рассказать. – Меня вдруг необычайно заинтересовало дно пустого ящика. Я почувствовала ладонь Мэри на своем плече.

– Можешь, – сказала она. – У нас порой бывают размолвки, но мы ведь с тобой одинаковые, ты и я. Мы вдвоем против них всех.

Меня эти слова растрогали, но полностью довериться ей я действительно не могла.

– Так что ты там разведала? – спросила я в надежде отвлечь ее.

– А вот что! – снова загорелась Мэри. – Ты сама знаешь, что лорд Ричард выгнал из поместья слуг, которые работали на прежнего хозяина. Оказывается, среди них был и отец Сьюзан.

– Это очень печально, но все-таки не дает повода для убийства ни самой Сьюзан, ни всем остальным, кого лорд Ричард лишил крыши над головой.

– Но ее отец умер!

– Что?

– У него случился сердечный приступ, и он умер. Сьюзан винит в этом лорда Ричарда.

– Какой ужас…

– Лорд Ричард часто ведет себя как распоследний негодяй, но вышвырнуть стариков из дому?.. Если Сьюзан его прикончила, я ее не осуждаю. Жаль только, что по ошибке погиб мистер Смит.

– Мэри, мы же ничего не можем сказать об этом наверняка.

– Есть еще кое-что. – Она замолчала, и я нетерпеливо спросила:

– Ну? И что же?

Мэри пожала плечами:

– Пока не знаю. Джейми позвали, и он ушел. Я постараюсь перехватить его попозже. Если ты хочешь, конечно. – Она постаралась сделать серьезное лицо, но ничего не вышло.

– Выясни все и расскажи мистеру Бертраму, – вздохнула я.

– Не могу! – жалобно помотала головой Мэри. – Я не могу говорить ни с кем из джентльменов. Обычно ты этим занимаешься.

– Но я уезжаю!

– Ты бросишь в беде ни в чем не повинного Рори Маклеода? Его же повесят!

– Не повесят, потому что ты все расскажешь мистеру Бертраму.

– Он не станет меня слушать!

– Тогда поговори с мистером Фицроем или еще с кем-нибудь.

– Эфимия, господа не слушают служанок. Никогда. Тебе каким-то образом удается завладеть их вниманием, но ты же странная, не такая, как все. А от меня попросту отмахнутся.

У меня упало сердце. Я знала, что Мэри права, и сдалась:

– Хорошо, я поговорю с кем-нибудь перед отъездом.

– Только с кем-нибудь разумным, – потребовала Мэри. – Может, он сумеет убедить тебя остаться.

Причин затягивать свое пребывание в охотничьем домике у меня не было, так что я посоветовала Мэри вернуться к своим обязанностям, а сама спустилась на второй этаж в надежде застать мистера Бертрама. Однако оказалось, что никто из джентльменов еще не вернулся, и лишь мистер Фицрой по-хозяйски расположился с газетой у камина в библиотеке.

Когда я вошла, он опустил уголок полосы, которую внимательно читал, и взглянул поверх:

– Не меня разыскиваете?

– Я получила новые сведения, имеющие отношение к делу об убийстве, – холодно сообщила я. – Факты, которые могут отвести подозрения от мистера Маклеода и указать другое направление расследования.

– Тогда вам стоит изложить их мистеру Эдварду. Вечером он должен заглянуть. Это его епархия.

– Я уезжаю и не собираюсь задерживаться до вечера. Вы знаете мое настоящее имя, так что у меня нет возможности остаться.

– Полно вам, Эфимия. Я еще никому о вас не сказал и не скажу – это никоим образом не входит в мои планы.

– И каковы же ваши планы?

Мистер Фицрой сложил газету.

– Думаете, Стэплфорды будут потрясены до глубины души, узнав вашу маленькую тайну?

Я покачала головой.

– У меня тоже есть тайна, – продолжал он, – о которой вы, вероятно, уже начали догадываться. И на Стэплфордов она в равной степени не произведет сильного впечатления.

– Не похоже на ничью, – сказала я, сглотнув. – В вашей власти меня шантажировать.

Наверняка отвращение, которое я в тот момент к нему испытывала, отразилось на моем лице, тем не менее мистер Фицрой заулыбался:

– Истинное удовольствие иметь дело с такой сообразительной собеседницей. Редкий случай в среде аристократов. Я по глазам вижу, что вы не считаете меня джентльменом, и правильно делаете. Однако я привык вести честную игру. – Улыбка стала еще шире. – По большей части. При этом я бы предпочел вести ее со служанкой, пусть и дьявольски умной, поскольку ваш социальный статус и прежде всего родственные связи связывают мне руки.

– Могу заверить, что моему деду нет до меня никакого дела.

– Это весьма неблагоразумно с его стороны, – заметил мистер Фицрой. – Так или иначе в свете выжеизложенного предлагаю нам с вами оставить все как есть. Пусть каждый занимает надлежащее место. Я буду делать свою работу, а вы – свою, то есть вы станете выполнять обязанности экономки и одновременно вести расследование. На последней вашей задаче я вынужден настаивать, ибо сам впрягаться в эту телегу не обязан. Все сведения, которые удастся раздобыть, вам придется передавать властям. – Он спокойно посмотрел на меня. – Вы меня поняли?

– У меня нет выбора, верно?

– Скажем так: альтернатива будет иметь для вас более неприятные последствия.

– В таком случае желаю вам хорошего дня, сэр, – сказала я и вышла из библиотеки со всем достоинством, однако могу поклясться, что в спину мне прозвучал приглушенный смех.

Было очевидно, что мистер Фицрой получил от этого разговора куда больше удовольствия, чем я. Пока я шагала по коридору, размышляя, что делать дальше, внизу хлопнула входная дверь. Я бросилась к перилам галереи и увидела, что это вернулись джентльмены. Большинство из них сразу направились в гостиную, но мистер Бертрам, перепачканный в грязи больше, чем другие, взбежал по лестнице. Я решила застать его врасплох:

– Мистер Бертрам, мне нужно с вами поговорить.

– Святые угодники, Эфимия, у меня чуть сердечный приступ не случился! Нельзя же так выскакивать из-за угла! Извини, сейчас не время – мне нужно переодеться. – Он широким шагом устремился к своей спальне.

– Мне все равно нужно поговорить.

Мистер Бертрам, делая вид, что не обращает на меня внимания, открыл дверь, но я ворвалась вслед за ним.

– Право слово, Эфимия! Ты ведешь себя неприлично. Выйди немедленно.

Я прислонилась спиной к двери.

– Мне нужно поговорить с вами о Рори.

– Кто бы сомневался! Могу лишь посоветовать тебе обуздать чувства и прислушаться к голосу рассудка.

– У меня есть новые сведения по этому делу.

– Сведения или кухонные пересуды? Наши злоключения во время прошлого расследования ничему тебя не научили? Давай больше не будем совать нос куда не следует.

– Потому что полиция и без нас справится? Вы прекрасно знаете, что это не так.

– Сейчас совсем другой случай, – резко сказал мистер Бертрам. – Здесь задействованы силы, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. Держись от расследования подальше. Это приказ!

– Вы считаете себя вправе приказывать мне забыть о своем чувстве справедливости?! – пылко воскликнула я, задохнувшись от возмущения.

– Надеюсь, ты все же это сделаешь, если хочешь сохранить работу.

– Значит, таково будет мое оправдание перед совестью? А у вас оно найдется?

Мистер Бертрам рванул галстук так, что ткань затрещала.

– Если тебя хоть немного заботит собственная репутация, советую покинуть мою спальню, – свирепо сказал он. – Я собираюсь раздеться.

– Мы оба знаем, кто такой лорд Ричард, – не обратила я внимания на угрозу. – А вы в курсе, что в числе его последних подвигов? Он выгнал бывших работников поместья из их домов. Хотя что я спрашиваю – может, вы ему сами в этом помогли?

У мистера Бертрама хватило совести покраснеть.

– У меня нет права голоса в управлении этим поместьем, – отрезал он.

– Стало быть, вам ничего не известно о том, что отец некой молодой женщины умер от сердечного приступа вскоре после того, как его выставили вон из коттеджа, в котором он прожил всю жизнь? Я бы сказала, что для некой молодой женщины это может быть прекрасным мотивом убить виновника.

Мистер Бертрам сглотнул.

– Уверяю тебя, я ничего об этом не знал.

– Да, – презрительно бросил я, – вы просто живете в доме брата, едите за его столом и…

– Это не его дом! – эмоционально перебил меня мистер Бертрам.

– Стэплфорд-Холл унаследовала ваша мать? – спросила я, вдруг подумав, что могла быть к нему несправедлива.

– Отец оставил Стэплфорд-Холл в равноправное пользование всех своих детей от двух браков. Первый из нас, кто станет отцом или матерью законного ребенка, при условии, что все это время будет жить в Стэплфорд-Холле, получит в единоличное владение его, а также трастовый фонд, предназначенный для содержания поместья.

Меня словно ударили в солнечное сплетение, выбив из легких весь воздух.

– Именно поэтому, – продолжал мистер Бертрам, – я смог настоять на том, чтобы Ричард оставил тебя на службе. У нас с ним равные права в решении хозяйственных вопросов Стэплфорд-Холла.

– И что же, вы ожидаете моей благодарности? – выпалила я, задыхаясь. – Вы живете под одной крышей с братом после всего, что он сделал! Живете в поместье, построенном на кровавые деньги, лишь ради того, чтобы однажды получить его в «единоличное владение»! Притом что у вас есть собственный источник дохода!

– Мои доходы тебя не касаются. Но так или иначе у меня никогда не хватит средств, чтобы содержать такое огромное поместье.

– Я была о вас лучшего мнения, – тихо проговорила я.

– Эфимия, ты не вправе меня судить!

– Безусловно. Зато у меня было полное право просить вас о помощи в деле свершения правосудия, однако теперь я вижу, что ваши поступки и моральные установки подчинены примитивным мирским желаниям. Я думала, вы отличаетесь в этом отношении от прочих мужчин своего класса, но, видимо, ошибалась.

– Это абсолютно неприемлемо, Эфимия! Я не позволю служанке говорить со мной в таком тоне!

– Прошу прощения, сэр. Теперь я понимаю, что обратилась с просьбой о помощи не к тому человеку. Мне придется поискать порядочного джентльмена.

Мистер Бертрам, чье лицо все это время наливалось кровью и уже было багровым от ярости, вдруг сделался опасно белым. Я не стала дожидаться его ответа и почти что бегом выскочила из спальни.

В ушах у меня гудела кровь, глаза вылезали из орбит, я чувствовала, как к горлу подкатывает истерика, но при этом четко осознавала, что не имею возможности тратить время впустую. К счастью, в этот момент я увидела, как мистер Эдвард входит в библиотеку, и устремилась за ним.

– Простите, сэр! У меня есть сведения, которые заставят вас пересмотреть решение об аресте мистера Маклеода, – выпалила я, когда он еще даже не успел сесть.

Мистер Эдвард плеснул себе в бокал виски и устроился у камина в кресле, которое раньше занимал мистер Фицрой. Он ничуть не спешил уделить мне внимание, а я с трудом сдерживалась, чтобы не начать переступать с ноги на ногу.

– Кто вы, юная леди?

– Эфимия Сент-Джон, экономка.

Тут раздалось легкое покашливание из угла, и я только теперь заметила, что мистер Фицрой не ушел из библиотеки, а просто пересел подальше от камина, где огонь к этому времени уже разгорелся вовсю и весело урчал.

Мистер Эдвард протянул к огню руки.

– Шотландия во всем своем великолепии – четыре сезона в один день, – проворчал он себе под нос и повысил голос: – Так какого же черта я должен вас слушать, девушка? Неужели лорд Ричард позволяет своим слугам докучать гостям?

– Речь идет о правосудии, – спокойно ответила я.

– Да что вы? А больше похоже на интрижку между красивым дворецким и глупенькой юной служанкой.

– Тебе бы стоило выслушать ее, Эдвард, – неожиданно сказал мистер Фицрой. – Она неплохо соображает.

Мистер Эдвард устроился в кресле поудобнее, отпил виски из бокала и, закинув ногу на ногу, некоторое время меня рассматривал. У него, как я уже упоминала, было совершенно невыразительное лицо, в котором ничто не привлекало к себе внимания, кроме бровей, и только теперь я заметила, какие необычные у него глаза – очень темного цвета, почти черные. Мне показалось, в них отражается пламя камина, и отблески мерцают в самой глубине зрачков так, что становится неуютно. Взгляд этих темных глаз был неприятен сам по себе, но вдобавок к тому я почувствовала нечто не поддающееся точному определению – как будто его взгляд был устремлен мне в самую душу и методично ее исследовал. Впрочем, тревогу вызывало даже не то, как пристально смотрел на меня мистер Эдвард, а полнейшая бесстрастность, холодность и расчет, читавшиеся в его глазах. Мне пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не съежиться под этим взглядом и не попятиться, в итоге я выдержала, вспомнив о том, как матушка взирала на мясника, которому мы задолжали большую сумму.

Мистер Эдвард пожал плечами:

– Что ж, если Фицрой считает, что я должен вас выслушать, говорите, девушка. Только побыстрее.

Я собралась с мыслями и постаралась изложить их как можно более кратко и четко:

– У одной из местных шотландских женщин есть серьезная причина таить злобу на лорда Ричарда. Он выгнал многих слуг прежнего хозяина из коттеджей на территории поместья, и среди них был ее отец, который вскоре после этого умер от сердечного приступа. В наш первый день здесь она сделала вид, будто забыла вытереть воск для полировки с главной лестницы, и лишь чудом нам удалось избежать несчастного случая. А утром перед охотой она предложила свою помощь одной служанке, Мэри, собиравшей вещи джентльменов в дорогу, и была до того настойчива при этом, что возникают подозрения, поскольку раньше она, наоборот, всеми силами старалась избегать выполнения даже своих собственных обязанностей. Я думаю, она очень скорбит по отцу и намерена отомстить тому, кого считает виновным в его смерти. Думаю, она два раза пыталась подстроить несчастный случай с целью убить лорда Ричарда, но, поскольку ей не хватило ума все тщательно спланировать и исполнить, по случайному стечению обстоятельств ее жертвой стал мистер Смит. Кроме того, мистер Маклеод меня заверил, что его вступление в Коммунистическую партию было глупой ошибкой молодости – он хотел таким образом завоевать расположение девушки, в которую был влюблен, и уже много лет не участвует ни в митингах, ни в собраниях. Я понимаю, что все улики против Сьюзан косвенные, так же как и против Маклеода, но у Сьюзан, по крайней мере, есть очевидный мотив желать смерти лорду Ричарду, в то время как у мистера Маклеода нет совершенно никаких причин злоумышлять против кого-либо из Стэплфордов и их гостей.

– Батюшки-светы! – воскликнул мистер Эдвард. – Если она права, Фицрой, мы с вами шли по ложному следу!

Мистер Фицрой пожал плечами:

– Может, и так.

– Мне надо поговорить с этой вашей Сьюзан.

– Я схожу за ней, – кивнула я.

– Нет, вы останетесь здесь, девушка, – не хочу, чтобы вы ее вспугнули.

– Но я не собираюсь этого делать!

– Ваше лицо сделает это за вас. Фицрой, выгляните в коридор и пошлите за Сьюзан кого-нибудь из слуг.

Шотландка появилась через несколько минут. Робко вошла в библиотеку и при виде двух джентльменов тотчас опустила очи долу. Пальцами она нервно теребила передник, а у нее над бровями я заметила капельки пота, но за чувство вины такое поведение не приняла – наоборот, весь ее облик сразу напомнил мне о том, как полагается вести себя хорошим слугам в присутствии господ. Неудивительно, что стэплфордский штат прислуги теряется в догадках на мой счет: им, вероятно, действительно трудно понять, кто я такая – отважная героиня или девица слабых моральных устоев. В их понимании вести себя так, как я, способна только либо первая, либо вторая.

– Я мистер Эдвард, Сьюзан, и мне нужно, чтобы ты честно ответила на несколько вопросов. Согласна?

Сьюзан кивнула.

– Это правда, что ты намеренно не до конца счистила воск со ступенек лестницы, чтобы кто-то из господ поскользнулся?

Сьюзан бросила на меня косой взгляд из-под опущенных ресниц, и в нем было столько коварства, что стало ясно – я ее недооценивала. Возможно, ей неуютно в компании джентльменов, но ни в чем признаваться она не собирается. У меня упало сердце, ведь я была так близка к спасению Рори. Сьюзан между тем открыла рот, и мои худшие опасения оправдались.

– О нет, сэр, – тихо и почтительно заговорила она. – Я всего лишки ушла поразыскать годные тряпки, потому как кто-нито у меня их порастаскивал. А она вам чего-нито понаговаривала? – Сьюзан резко повернула голову ко мне. – Я ей не занравилась с самого первоначала.

– Мисс Сент-Джон поведала нам, что у вас недавно умер отец, – сказал мистер Эдвард.

Сьюзан порывисто шагнула ко мне:

– Ах ты проныра разэтакая! То не твое собачье дело! – Внезапно она побледнела и нервно облизнула губы. – Прошу меня прощевать, мисс Сент-Джон. Я не должна так поговаривать с вами. Нам в последнее время всем тяжко пришлось. Понадеюсь, вы на меня не обидитесь.

– Ничего страшного, Сьюзан, – улыбнулась я, а моя душа возликовала – шотландка только что показала свое истинное лицо.

– Вы не любите лорда Ричарда, верно? – спросил мистер Эдвард с явной симпатией в голосе.

– Я поделываю для него свою работу, – угрюмо буркнула Сьюзан.

– Но он вам не нравится? – уточнил мистер Эдвард.

– Не мое дело позадумываться про господ, нравятся они мне или нет.

Мистер Эдвард подошел к ней ближе, взглянул сверху вниз и проговорил:

– Я даже думаю, что вы его ненавидите. Так?

Сьюзан молчала.

– Так или не так?! – неожиданно рявкнул мистер Эдвард до того громко, что я вздрогнула.

У Сьюзан настроение тотчас изменилось – она вспыхнула и гневно выкрикнула ему в лицо:

– А вы бы, что ли, не ненавидели, кабы он ваших стариков из дому повышвырнул и мышуток голодать позаставил?!

– А как же твой муж? – вмешалась я. – Разве он вам не помогает?

– О, ты о себе повозомнила, будто всё про всех знаешь? Так вот ничего ты не знаешь, мисс задавака! Джон, муж мой, погиб на охоте, туточки, в поместье, по случайности, и после того старый хозяин положил мне пенсию и разрешил поживать дальше в том же доме. А лорд Ричард все у нас поотнял!

– Ну вот, Сьюзан, – мистер Эдвард говорил теперь твердо, но как-то по-доброму, и это показалось мне странным, – ты же и сама понимаешь, почему мы думаем, что ты могла оставить воск на ступеньке и уйти в надежде, что за время твоего отсутствия лорд Ричард поскользнется. Разве не правда, что, приключись с ним беда, ты бы не расстроилась? Ведь, в конце концов, этот человек, как ты сама сказала, все у тебя отнял.

Сьюзан закусила губу и нервно сцепила руки перед собой. Я видела, что она изо всех сил старается обуздать чувства, чтобы еще раз изобразить перед джентльменами покорную служанку.

– Если хочешь, чтобы я тебе помог, ты должна мне во всем довериться, – сказал мистер Эдвард.

И в этот момент я поняла, какую мастерскую игру он затеял. Открыла было рот, чтобы предупредить Сьюзан, но мистер Фицрой перехватил мой взгляд и едва заметно покачал головой.

Сьюзан, впрочем, молчала. Ее взгляд метался между мной и мистером Эдвардом. Она знала, что один из нас – ее враг, но уже не могла разобраться, кто именно.

– Если бы лорд Ричард упал с лестницы, разве не усмотрела бы ты в этом Божье наказание? Бессердечный поступок нового хозяина, как бы мелодраматично это ни звучало, довел твоего отца до гробовой доски. Он отобрал у твоих детей последний кусок хлеба. Так неужто ты не желала справедливого возмездия? Ради этого мы все здесь и собрались. Мы все хотим, чтобы свершилось правосудие.

Как и предполагалось, эти слова распалили гнев Сьюзан.

– Правосудие? – выкрикнула она. – Откуда ему взяться?! Где я, а где лорд Ричард!

– Вот потому ты и решила взять правосудие в свои руки. И мы все тебя прекрасно понимаем, – с притворным сочувствием улыбнулся мистер Эдвард.

– Мои мышутки голодали. Старый хозяин посматривал сквозь пальцы, ежели мы чуточку позаимствовали то тут, то там.

– Тогда неудивительно, что он разорился, – пробормотал мистер Фицрой себе под нос.

– Правильно ли я понял, Сьюзан? Ты только что призналась в воровстве? – сказал мистер Эдвард.

Сьюзан испуганно уставилась на него:

– Как вы допрежь говаривали, то было не воровство, а правосудие. Новый хозяин все у меня поотобрал, а я повозвернула самую малость. – Она обвела взглядом всех, кто был в комнате. – Разве не для того мы тут?

– А как же случай с воском на ступеньках? – напомнил мистер Эдвард.

– Я не поговаривала, что это нарочно.

– Но я полагаю очевидным, что ты не огорчилась бы, если бы лорд Ричард упал. Верно, Сьюзан? – спросил мистер Эдвард.

Она не ответила. Тогда он встал, снял с полки какую-то книгу, подошел к Сьюзан, затем внезапно схватил ее руку и приложил ладонью к переплету.

– Это Библия, Сьюзан. Если солжешь, Господь услышит. Ты желала зла лорду Ричарду?

Сьюзан задергалась, пытаясь высвободить руку.

– Отвечай! – рявкнул мистер Эдвард.

– Сэр! – попыталась я вмешаться.

– А ну отвечай мне! – заорал следователь.

Сьюзан, разрыдавшись, рухнула на пол к его ногам.

– Господь свидетель, я надеялась, что он упадет. Не разумею, что тогда на меня понашло. Я допрежь ничего такого не заумышляла. Но ведь он не пострадал, так? Вы не можете меня заарестовать!

Мистер Эдвард наконец отпустил ее руку и бросил книгу на кресло.

– Однако мистер Смит пострадал, да еще как.

– Что? – переспросила Сьюзан, утирая слезы тыльной стороной ладони.

– Патроны меньшего калибра, те, которые ты подложила в его подсумок, предназначались лорду Ричарду?

– Это вы сейчас что-то попридумываете. Я ничего о том не разумею!

Мистер Эдвард опять схватил Сьюзан за руку и дернул вверх, заставив подняться с пола.

– Вы правильно сделали, что обратились ко мне, мисс Сент-Джон, – взглянул он на меня. – Вполне очевидно, что эта женщина замышляла убийство, но ее план сработал не так, как ей хотелось.

– Ничего мне не хотелось! К господским охотничьим штукам я и не попритрагивалась, потому что нисколечки в них не разумею!

– Кем служил твой покойный муж в поместье? – спросил мистер Эдвард.

Сьюзан опять как воды в рот набрала.

– Я могу справиться у лорда Ричарда, – нетерпеливо пригрозил следователь.

– Егерем он служил, – тихо проговорила Сьюзан.

– И ты хочешь меня убедить, что ничего не смыслишь в охотничьих принадлежностях? Не знаешь, как обращаться с ружьями? Могу поспорить, ты разбираешься в этом лучше, чем сами джентльмены.

– Дайте мне Библию! – выкрикнула Сьюзан. – Я поклянусь на ней! Поклянусь, что никому не желала зла!

– Даже не сомневаюсь, что ты это сделаешь без зазрения совести, – сказал мистер Эдвард. – Любая мать пойдет на лжесвидетельство ради своих детей.

– Господи боженьки, мои мышутки! – взвыла Сьюзан. – Моя старая матушка! Кто за ними теперь поприглядывает?

– Как трогательно, – поморщился мистер Эдвард. – Мне очень жаль, но тебе раньше надо было о них подумать.

– Что вы хотите со мной поделывать? – всхлипнула шотландка.

– Вы с мистером Маклеодом поменяетесь местами. Когда размытая дорога будет восстановлена, тебя отвезут в город и будут судить за убийство.

– Нет! – крикнула Сьюзан, и у нее вдруг подогнулись колени.

Я бросилась к ней, чтобы помочь, но мистер Эдвард уже успел грубо подхватить ее и вздернуть на ноги.

– Я сам справлюсь, мисс Сент-Джон, – холодно сказал он мне.

– Но вы не можете так с ней поступить, – выдохнула я. – Улики против нее тоже косвенные.

– Благодаря вам я смогу выстроить против нее более убедительное обвинение, чем против мистера Маклеода. А вы должны быть довольны, мисс Сент-Джон, – дворецкий возвращается к своим обязанностям. Я бы сказал, вы совершили неплохую сделку.

Глава 8
Слишком много подозрений и еще больше вторжений

– Но он не дал ей ни малейшего шанса оправдаться! – воскликнула я, когда закрылась дверь за мистером Эдвардом и горемыкой Сьюзан.

Мистер Фицрой встал и взял с кресла книгу, которую там бросил следователь.

– Платон. Если бы я не так хорошо знал мистера Эдварда, подумал бы, что у него есть чувство юмора.

– Как вы можете сейчас шутить? – возмутилась я.

– Правда Платон. – Он развернул книгу ко мне, чтобы видно было имя автора.

– Вы же знаете, что я не об этом!

– Милая мисс Сент-Джон, вы же получили что хотели: Маклеод свободен, а Сьюзан будут судить.

– Но она все отрицала!

– Как верно заметил мистер Эдвард, любая женщина постарается не допустить, чтобы ее дети остались сиротами.

– Господи боже мой, – в отчаянии пробормотала я.

– Право слово, мисс Сент-Джон, прежде чем что-то сделать, неплохо бы вам задумываться о последствиях.

– О, да перестаньте меня называть этим дурацким именем! – не сдержалась я и, к собственному ужасу, разревелась. Закрыла лицо ладонями, начала всхлипывать и не смогла остановиться.

Через пару секунд я с удивлением обнаружила, что мистер Фицрой осторожно взял меня под локоть и ведет креслу. Он усадил меня, протянул платок, занял соседнее кресло и стал терпеливо ждать, когда я немного успокоюсь.

– Если это вас утешит, я тоже не думаю, что Сьюзан убийца, – наконец произнес он.

– Тогда почему вы не вмешались?

Мистер Фицрой пожал плечами:

– Если мы продолжим держать взаперти дворецкого, это не поможет поймать настоящего убийцу.

– Хотите заставить убийцу выдать себя? Как?

– Пока не знаю. Дело очень запутанное, и вашими стараниями регулярно запутывается еще больше.

– Я всего лишь ищу справедливости.

– Если целью преступления был мистер Смит, я сделаю все, что в моих силах, чтобы его убийца предстал перед судом.

– То есть ради лорда Ричарда вы не сделаете ничего?

Мистер Фицрой зевнул.

– Расследование провинциальных убийств не входит в область моих интересов, Эфимия. Кроме того, лорд Ричард жив, и никакой очевидной опасности для него нет.

Я нахмурилась:

– Неужели вы были так близки с мистером Смитом? Вы ведь учились в другой школе, разве нет?

Мистер Фицрой поднялся.

– Если вы пришли в себя, Эфимия, я не сомневаюсь, что мистер Маклеод будет счастлив повидаться с вами. – Он сделал паузу и усмехнулся. – Разумеется, потому, что ему не терпится войти в курс домашних дел и приступить к выполнению своих обязанностей.

– Вы сменили тему только оттого, что интересничаете, сэр, или же считаете, что я задаю вопросы, не соответствующие моему положению?

– Не положению, дорогая мисс Мартинс, а уму-разуму. Это дело выше вашего понимания.

– Сэр, джентльмены не позволяют себе таких оскорблений!

– Я уже не раз повторял вам, Эфимия, что не являюсь джентльменом, – невозмутимо напомнил мистер Фицрой.

– Минутку, сэр, давайте-ка разберемся. Сначала вы подрядили меня расследовать это дело под вашим руководством…

– Нет.

– Нет?

– Не заставляйте меня еще больше пожалеть о том, что я оказал вам доверие. – В его глазах мелькнула настоящая угроза. – Все может кончиться плохо для нас обоих.

– Но я о вас ничего не знаю.

– И это к лучшему. Пусть так все и остается, – сказал мистер Фицрой и открыл передо мной дверь библиотеки.

Я шагнула к выходу и замерла – меня внезапно осенило.

– Так, значит, вы, как и мистер Бертрам, считаете, что это дело международного масштаба? Вы служите в…

Мистер Фицрой мгновенно прижал палец к моим губам. Его движение было таким стремительным, что я думала – он меня ударит, но прикосновение оказалось мягким. Он приблизил ко мне свое лицо и прошептал:

– Держите свои дурацкие домыслы при себе.

Я собралась было его укусить, но этот тихий голос меня напугал – он был гораздо страшнее громоподобного рычания Стэплфордов.

– Вижу, вы готовы проявить благоразумие, – кивнул ужасный мистер Фицрой.

Он отступил на шаг, придержал створку двери и сделал жест, пропуская меня вперед. Тут уж я упрашивать себя не заставила – выскочила из библиотеки и зашагала прочь с предельной скоростью, которую мне позволяла собственная гордость.

В кухне меня уже поджидал прекрасный Рори.

– До чего же я рад тебя видеть, лэсс! – воскликнул он, схватив меня за руки. – Полагаю, это тебя я должен благодарить за свою свободу?

Я вспыхнула, почувствовав на себе взгляды Джока, Мэри, Вилли и других слуг, которых, похоже, всех разом привели сюда какие-то неотложные дела.

– Вы разве не должны быть заняты приготовлениями к ужину? – поинтересовалась я. – Когда ты собираешься накормить слуг, Джок, до или после господской трапезы? Стоило мне ненадолго отлучиться, а все уже расслабились и начали манкировать своими обязанностями!

– Мэри говорит, вы увольняетесь, мисс, – сказал Вилли.

– Эфимия, это правда? – вскинулся Рори.

– Счастлива сообщить, что нет. Возникло некоторое недоразумение, но оно уже уладилось. Мэри, Вилли, проверьте, всё ли в порядке в обеденном зале на втором этаже – джентльмены сегодня будут ужинать там, в официальной обстановке. Мне нужно знать, что и зал, и столовые приборы в безупречном состоянии. Джок, ужин для персонала мы переносим на более позднее время. – Я обвела взглядом слуг-мужчин, среди которых было несколько лакеев. – Вам, джентльмены, надлежит напомнить своим хозяевам о сегодняшней официальной трапезе. Они вернутся по уши в грязи и, я полагаю, им потребуется ваша помощь. Мистер Маклеод, если вы будете так любезны последовать за мной в комнату экономки, мы с вами обсудим все, что произошло в доме в ваше отсутствие.

– Значит, мне разрешено вернуться к работе? – спросил Рори.

– Разумеется, – авторитетно кивнула я, а затем снова обвела взглядом удивленные лица. – И вам всем не помешало бы это сделать. Немедленно!

В комнате экономки я вручила Рори большой бокал с виски, реквизированным мною специально для него.

– Думаю, это самое малое, что тебе задолжал лорд Ричард, – улыбнулась я и взяла себе бокал поменьше. Крепкие напитки мне непривычны, но день выдался слишком уж трудный.

– Ай, – кивнул Рори. – Охотно соглашусь. – Он сделал добрый глоток и на секунду прикрыл глаза от наслаждения. Виски было лучшим в доме, и Рори явно не собирался с этим спорить. – Замечательно, что меня выпустили из кладовой, но очень жаль, что мое место заняла Сьюзан. Никогда бы не подумал, что убийство могла совершить лэсси.

Я отпила немного из своего бокала. Янтарная жидкость отдалась на языке вкусом меда, вереска и еще какой-то пряной травы, которую я не сумела опознать. В желудке разлилось тепло, и это было восхитительно. Мне стало понятно, почему джентльмены отдают дань виски каждый вечер. Я сделала еще один глоток.

– Сьюзан невиновна, – твердо заявила я. – Расследование продолжается. Кстати, главную дорогу размыло, джентльмены сегодня весь день ее восстанавливают, но, чтобы по ней смог проехать автомобиль или телега, придется потратить еще немало времени и усилий. Август в Шотландии всегда такой дождливый?

– Не всегда, – задумчиво сказал Рори. – Бывает, конечно, у нас моросит, но, по-моему, это ваша компания привезла с юга такое жуткое ненастье.

– Но ты же приехал с нами!

– Ай, но у вас я чужак, а это моя родина.

– Ты продолжишь работать на Стэплфордов?

Рори пожал плечами:

– Честно признаться, я бы хотел уволиться, однако, как говорят в народе, беднякам не приходится выбирать. У меня недостаточно опыта, чтобы получить такую же должность в другом месте. – Он потер подбородок. – Ты понимаешь, о чем я?

– Конечно, – кивнула я. – Да и не факт, что в другом месте будет лучше.

– Надеюсь, в других местах меньше убийств, – криво усмехнулся Рори. – Что будет дальше со Сьюзан? Ты говоришь, она невиновна, но мистер Эдвард, похоже, с тобой не согласен и настроен очень решительно. Мне не нравится, когда женщин сажают под замок.

– Или вешают, – добавила я.

– Ты думаешь, все может зайти так далеко?

– Кто-то непременно понесет наказание за убийство. Надеюсь только, это будет настоящий преступник.

– Власть и деньги решают всё, – многозначительно сказал Рори.

– Дело очень запутанное, – досадливо поморщилась я. – Неизвестно, был ли мистер Смит намеченной жертвой или погиб по ошибке. Он мог получить подсумок с патронами меньшего калибра по чистой случайности. Но мистер Смит был корейцем, вернее наполовину корейцем, и мистер Бертрам думает, что тут есть какая-то связь с его страной. То есть убийство политическое, да еще и международного уровня. Я думаю, мистер Фицрой – шпион!

Рори наклонился и забрал у меня из рук почти пустой бокал.

– По-моему, тебе хватит, Эфимия. Мне пора умыться и переодеться, чтобы прислуживать за ужином, а тебе неплохо бы отдохнуть. Имеешь полное право. Если что, я тебя прикрою. – Он пододвинул табуретку, заботливо пристроил на ней мои ноги и накинул на меня плед.

– Я не пьяная, – попыталась я возразить.

– Ну да, просто слегка нетрезвая, – усмехнулся Рори. – Шпионы ей, видите ли, мерещатся!

– Нам нужно провести расследование, – заявила я. – Мы должны помочь Сьюзан.

– Нет, – твердо сказал Рори. – Мы должны держаться от этого подальше и заниматься своим делом. А прямо сейчас тебе необходимо немного поспать.

– День был и правда утомительный, – вздохнула я. – Пожалуй, вздремну пару минуточек.

– Отличная идея, – одобрил Рори и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Я почувствовала, как веки наливаются свинцом, и перестала сопротивляться дремоте, подумав, что, если ненадолго отрешусь от мира, потом буду лучше соображать, а в результате быстрее решу головоломку, которая не дает мне покоя. И сама не заметила, как крепко заснула.

Не знаю, сколько прошло времени, но разбудил меня стук в дверь – прибежала Мэри.

– Я поставила твою еду в печку, чтобы не остыла, только вот если не хочешь, чтобы она превратилась в горстку сухарей, тебе нужно поторопиться. Или ты уже поела здесь?

Я выпрямилась в кресле, протирая глаза, и невнятно спросила:

– А что, ужин уже закончился?

– Давным-давно, – прыснула Мэри. – Мистер Маклеод велел тебя не беспокоить, потому что день выдался тяжелый. А это что такое? Мне кажется, или пахнет виски? О нет, ты же не собираешься превратиться во вторую миссис Уилсон? Хотя, конечно, Стэплфорды кого угодно доведут до зеленых чертиков…

Я встала и поправила юбки.

– Мы с мистером Маклеодом всего лишь отметили его освобождение, я выпила совсем чуть-чуть. А заснула, потому что действительно устала больше, чем думала.

– Ну конечно, – захихикала Мэри.

– Если вся прислуга так же, как и ты, думает, что я тут валяюсь бревном в алкоголическом ступоре, пойду-ка побыстрее на кухню опровергать эти инсинуации.

– Ага, если сумеешь дойти, не теряя вертикального положения, – хихикнув, пробормотала Мэри себе под нос.

– Я тебя слышу! Со мной все в полном порядке, – буркнула я, зашагав к двери, и Мэри устремилась за мной. – Как там Сьюзан?

Радостное веснушчатое личико тотчас омрачилось:

– Ее заперли в кладовой, и я недавно слышала, как она плачет. Думаешь, она и правда убийца?

– Я не уверена. Но Сьюзан призналась, что нарочно оставила воск на ступеньках, потому что хотела, чтобы лорд Ричард поскользнулся.

– Да у меня самой сколько раз были такие мысли! – воскликнула Мэри.

– Тише!

По пути на кухню мы всё замедляли шаг, сквозняков тут не было, но я вдруг почувствовала затылком дуновение. Обернулась – и ничего не увидела. Мэри остановилась, прислонившись к стене, и вгляделась в темноту.

– Здесь никого нет, – сказала она. – Местные вернулись в деревню, а остальные разошлись по своим комнатам. В коридоре только мы.

– Гм, – задумчиво промычала я, продолжая размышлять о деле. – Муж Сьюзан служил егерем, а стало быть, она наверняка знает, как вывести из строя охотничье ружье. Но чтобы подложить в подсумок патроны другого калибра, нужно заранее продумать план и подготовиться – такую махинацию нельзя проделать под влиянием порыва.

– А где она взяла патроны?

– Не знаю. Хотя… – медленно добавила я, – возможно, они уже были в охотничьем домике. Вероятно, это те самые патроны, которыми воспользовалась бы мисс Риченда, если бы она сюда приехала.

– А кто собирал охотничьи принадлежности в Стэплфорд-Холле?

– Я видела, как Рори возился с ружьями, но кто занимался амуницией, не в курсе. Возможно, лорд Ричард.

– Притащить с собой все, что было под рукой, – это вполне в его духе. Вряд ли он стал бы сортировать патроны.

– Возможно, – кивнула я. – Он, конечно, не педант. Но это означает, что у Сьюзан был доступ к патронам, когда она напросилась к тебе в помощницы.

– Я не видела, чтобы она открывала подсумки.

– Но тогда как в один из них попали маленькие патроны?

– А кто наполнял подсумки здесь, в охотничьем домике? – спросила Мэри.

– Вероятно, Рори или новый егерь.

– Вообще-то, в доме толпа народа, и добраться до этих подсумков мог кто угодно.

– Или это была трагическая случайность – кто-то положил маленькие патроны в подсумок по ошибке и…

– Тебе срочно надо поужинать, – перебила Мэри. – На сытый желудок лучше думается. А то мне кажется, я уже увязла во всех этих рассуждениях, как в трясине, по самую макушку.

– Ну, при такой погоде это неудивительно, – улыбнулась я.

– Чего? – насторожилась Мэри. – Ты надо мной смеешься?

– Знаешь что? – решительно сказала я. – Ты мне очень помогла. Я поняла, что надо сходить на место охоты и посмотреть, не было ли у кого-нибудь возможности завладеть подсумками и подменить патроны прямо там. Скорее всего убийство совершил кто-то из гостей Стэплфордов. Слуги могут ненавидеть господ, но они прекрасно знают, что, если с так называемыми «вышестоящими» что-нибудь случится, это лишь усложнит их собственную жизнь.

– Эфимия, куда ты собралась? Ночь на дворе!

– Я пойду туда на рассвете, пока все еще будут спать. Осмотрюсь на месте преступления, и, может, появятся какие-нибудь новые мысли на этот счет.

– Знаешь, иногда у меня от твоих придумок мурашки по коже…

– Я хочу помочь Сьюзан, – твердо сказала я. – Ее арестовали из-за меня, а на самом деле против нее не больше улик, чем против Рори.

– Если хочешь знать мое мнение…

В этот момент я заметила, как поодаль от стены отделилась тень и двинулась прочь.

– Там кто-то есть! – воскликнула я. – Кто-то подслушал каждое наше слово!

– Где? – спросила Мэри, вглядываясь в полумрак. – Эй, подожди, Эфимия! Ты куда? Ради бога, только не за убийцей!

Но я ее не послушала и устремилась по коридору в ту сторону, где исчезла тень. Света была совсем мало, лишь изредка из окон просачивалось тусклое лунное сияние, но этого хватало, чтобы можно было слегка ускорить шаг, не боясь врезаться во что-нибудь. Если бы я свернула себе шею в темноте, лучше от этого никому бы не стало, так что я шагала быстро, насколько у меня хватало смелости, но побоялась сорваться на бег. Через несколько мгновений остановилась на пересечении коридоров, взглянула налево, направо – и не увидела ни намека на то, куда могла направиться дальше загадочная тень. У меня за спиной Мэри споткнулась о кадку с растением и тихо выругалась. Я понимала, что выследить злоумышленника сейчас невозможно, однако мои глаза понемножку привыкали к темноте, и слева я вдруг увидела слабый отблеск света. Он явно исходил из второй кладовой, где была заперта Сьюзан! Кто-то собирался выпустить ее. Или наоборот. До меня вдруг дошло, что, если Сьюзан замолчит навсегда, дело будет закрыто, а настоящий убийца останется на свободе.

Забыв о темноте и осторожности, я бросилась бежать, выкрикнув:

– Мэри, за мной!

Дверь второй кладовой оказалась широко распахнута. Бледный желтоватый свет, просачивавшийся в коридор, разливала масляная лампа, стоявшая на полу. Я услышала глухое бормотание – в кладовой разговаривали два человека. Значит, побег еще не состоялся. Я рванулась к двери и замерла на пороге, ошарашенная тем, что увидела. За спиной звучали торопливые шаги Мэри.

– О боженьки!.. – услышала я ее слабый возглас через секунду.

В кладовой на табуретке сидела Сьюзан и рыдала. Длинные волосы свесились на лицо, но было понятно, что ее истерика продолжается уже давно, и в этом не было ничего удивительного. Поразило меня другое – рядом со Сьюзан на коленях стоял мистер Бертрам и держал ее маленькие руки в своих широких ладонях. Он обернулся на поднятый нами шум, коротко кивнул безо всякого смущения и снова сосредоточил все внимание на шотландке.

– Поверь мне, Сьюзан, что бы ни случилось, я позабочусь о твоей семье.

На его пальцы капали слезы служанки.

– Но, сэр, я же ничего не понаделала, не повинная я! Ох, мои мышутки, мои бедненькие мышуточки…

Мистер Бертрам поднял одну руку и осторожно отвел волосы с лица Сьюзан.

– Я знаю, что ты не виновна, и сделаю все, чтобы тебя освободить. Ты должна мне верить. Все будет хорошо.

– Полагаю, сэр, все будет еще лучше, если вы немедленно уйдете, – процедила я сквозь зубы. – Эта дверь должна быть заперта.

– У тебя, что, нет сердца, Эфимия? – нахмурился мистер Бертрам.

– Я всего лишь пытаюсь следовать совету, который вы любезно дали мне ранее, сэр, – оставляю все на усмотрение властей. Кроме того, я не думаю, что ваше вмешательство понравится мистеру Эдварду и лорду Ричарду.

Мистер Бертрам ласково похлопал Сьюзан по руке и поднялся с колен.

– Эфимия права. Мое пребывание здесь компрометирует нас обоих. Но я сдержу слово и добьюсь для тебя свободы, Сьюзан. Возьми лампу, она останется здесь.

Он вышел из кладовой, повернувшись спиной к рыдающей шотландке, закрыл за собой дверь, повернул в замке ключ и протянул его мне:

– Довольна?

Я слышала, как Мэри тихонечко ретировалась, оставив нас наедине.

– Не понимаю вашего поведения, – сказала я, понизив голос. – Сначала вы требуете, чтобы я держалась подальше от расследования, а теперь я застаю вас посреди ночи в кладовой, где заперли подозреваемую!

– Она здесь по твоей вине, – процедил мистер Бертрам. – И если ты хочешь, чтобы…

– Если бы ее здесь не было, Рори повесили бы за убийство, которого он не совершал.

– Так, значит, все дело в Рори? – уточнил мистер Бертрам, сделав, как мне показалось, излишний акцент на имени дворецкого.

– Он невиновен! – пылко заверила я. – Обвинение против него не выдерживало критики, все улики были косвенные.

– А обвинение против Сьюзан чем-то отличается? – сухо поинтересовался мистер Бертрам. – Ты уверена, что мистер Маклеод невиновен, или непредвзято взглянуть на него тебе мешают личные симпатии? Он же коммунист, помимо всего прочего!

– Не по убеждениям! Он мне все объяснил. Это была ошибка молодости.

– Эфимия, когда же ты уяснишь себе, что Смита убили по политическим мотивам? Это дело тебе не по зубам, ты ничего в нем не смыслишь. Дворецкий просто-напросто задурил тебе голову!

– А вы, стало быть, большой специалист по политическим убийствам?

Мистер Бертрам нервно провел ладонью по волосам.

– Ты кого угодно доведешь до белого каления… – Он опустил руку и сжал ее в кулак. – Еще когда мы со Смитом учились в школе, я узнал, что его отец был членом корейского правительства, отправленного в изгнание. Повторяю: не вмешивайся в это дело, Эфимия, пока еще кто-нибудь не пострадал.

– Кто-нибудь еще?..

– Пока настоящий убийца не найден, родители Смита, а также его младшие брат и сестра в опасности. Ты только все больше запутываешь и ставишь под удар невиновных. Настоятельно советую в очередной раз – держись в стороне.

– А вместо меня на сцену выйдете вы и всех спасете? – не сдержалась я, и сама поняла, что это было слишком уж дерзко.

– Желаю вам доброй ночи, мисс Сент-Джон, – буркнул мистер Бертрам и удалился.

Я некоторое время постояла в темноте, пытаясь совладать с эмоциями. Во мне кипела такая злость, что я ничего перед собой не видела. Да как он смел?! Как он смел говорить со мной таким тоном и так любезничать со служанкой! Если бы я вовремя не пришла, неизвестно, чем у них все могло бы закончиться! Мы с мистером Бертрамом провели гораздо больше времени вместе, но никогда, никогда он не смотрел на меня так ласково, как на Сьюзан. Он даже погладил ее по щеке! Я от злости стукнула кулаком в стену и зашипела от боли. Зато боль привела меня в чувство – я даже услышала, что Сьюзан все еще тихо рыдает за дверью кладовой, и впервые подумала о том, кто она на самом деле. Мать, которая сходит с ума от беспокойства о детях.

– Господи боже, – выдохнула я. – Что я наделала?

На этот раз темнота меня уже не пугала – внутренние демоны устроили такой переполох, что не было возможности отвлекаться на внешних. По дороге в свою комнату я думала только о словах мистера Бертрама и мистера Фицроя – оба дали мне понять, что я в этом деле не разберусь. Оно выше моего понимания. Не по зубам. Так неужели чутье меня обманывает? Что, если Рори действительно виновен? Я остановилась на лестнице, мысленно представив себе его лицо. Лучистые глаза порой смотрели сурово и взыскательно, но еще в них были душевная теплота и веселье. За то короткое время, что мы были знакомы, я полностью уверилась в том, что нашла надежного друга. Могло ли чувство одиночества ввести меня в заблуждение на его счет? Неужто я потеряла голову, поддавшись обаянию мужчины с красивым лицом и широкими крепкими плечами, на которые мне так хотелось опереться?..

Я встряхнулась и зашагала вверх по ступенькам. Нет, такого быть не может, эти мысли вызваны треволнениями последних дней и усталостью. Дружба между нами с Рори несбыточна – слишком уж велика разница в общественном положении. «Да какое твоему сердцу дело до социальных различий и норм?» – поинтересовался тихий голосок где-то на окраине сознания.

Мэри уже легла и тихонько похрапывала. Я разделась, не зажигая свечи – со дня поступления на службу успела научиться расстегивать и застегивать пуговицы в темноте, – затем, как обычно, подперла дверь стулом, потому что никогда прежде мне не доводилось проводить ночь в незапирающейся спальне, и я чувствовала себя неуютно. Наконец я скользнула под одеяло, но сон опять заставил себя ждать. Я снова и снова прокручивала в голове события последних дней, и каждый раз, перебирая отдельные факты и пытаясь выстроить их в логической последовательности, лишь еще больше запутывалась. Все умопостроения разваливались, было такое чувство, что вместе с ними рассыпается мозг, – я почти физически слышала, как он потрескивает, распадаясь на мелкие кусочки.

Чувство было слишком отчетливым – до меня не сразу дошло, что треск этот вполне реален и исходит он, конечно же, не от моего мозга. Я медленно повернула голову, уже зная, что увижу в полутьме, и заранее холодея от ужаса. Просочившийся в окно лунный свет любезно явил моему взору воплощенный кошмар: дверная ручка тихонько поворачивалась то вниз, то вверх, постукивая по спинке стула.

Я резко откинула одеяло, бросилась к соседней кровати, затрясла Мэри и лихорадочно зашептала:

– Мэри! Просыпайся! К нам кто-то ломится!

– А? Чего? – сонно промычала она.

Я наклонилась и проговорила ей в самое ухо, стараясь не сорваться на крик:

– Кто-то хочет проникнуть к нам в комнату!

Стул слегка покачивался и зловеще скреб ножками по полу. Мэри села на кровати, уставившись во все глаза на дверную ручку, которая вертелась все активнее. Похоже, человек по ту сторону двери не собирался сдаваться просто так.

– Стул выдержит, – тихо сказала Мэри.

Стул слегка сдвинулся.

– Выдержит. Какое-то время, – отозва-лась я.

– Как думаешь, кто это? Может, Рори? – спросила Мэри, подавив нервный смешок.

– Я думаю, это убийца, – прошептала я в ответ. – Он слышал, как я сказала тебе, что утром собираюсь осмотреться на месте охоты, и не хочет, чтобы я там что-то нашла.

– О боже… – задохнулась Мэри.

– Что будем делать? – Я заглянула ей в глаза в надежде увидеть там правильный ответ. – Залезем под одеяла и будем умирать от страха, уповая на то, что стул не свалится, или поймаем убийцу и спасем Сьюзан?

Вместо ответа Мэри схватила подсвечник со своей тумбочки у кровати. Я решительно взяла второй.

– Если мы неожиданно распахнем дверь и заорем, этот козел до смерти перепугается, – прошептала Мэри. – Тогда мы огреем его с двух сторон и возьмем тепленького.

Я одобрила стратегию. Мы на цыпочках подкрались к двери, и я положила ладонь на спинку стула, который уже едва держался на двух ножках. Дверная ручка снова повернулась.

Я взглянула на Мэри:

– Готова?

Она кивнула.

– Тогда на счет «три», – шепнула я. – Раз, два, три!

Мы одновременно глубоко вдохнули, и я выдернула стул из-под дверной ручки. Мэри распахнула дверь. Мы рванули в коридор с оглушительным визгом, размахнувшись подсвечниками, – и оказались в пустоте.

Кто бы там ни был несколько мгновений назад, он уже удрал.

– Наверно, нас услышали, – сказала я.

– Двух отважных горничных с подсвечниками и лужеными глотками просто так не возьмешь! – пискнула Мэри.

Даже в полутьме я видела, что она дрожит от страха, несмотря на боевой настрой.

– Возможно, мы его напугали, но к разгадке это нас никак не приблизило, – сказала я, когда мы вернулись в комнату и закрыли за собой дверь. – Значит, буду действовать дальше по своему плану.

– Но он же наверняка подслушал тебя! – воскликнула Мэри.

– Может, это был вовсе не убийца, а Пуфик Типтон, который бродит по дому в поисках дамского общества, – предположила я.

– Ну, это вряд ли! – фыркнула Мэри. – Он же слабак и не стал бы к нам ломиться.

– Бренди любому слабаку придаст смелости, – заметила я.

– Но если это все-таки не он?

– Неважно. Утром я пойду на место охоты, невзирая на риск, потому что так надо, – твердо сказала я. – И никому ни слова об этом!

Глава 9
Свидание на пленэре

Той ночью я спала мало. Мы понадежнее пристроили стул под дверной ручкой и подперли его тумбочкой, тем не менее не только мне, но, думаю, и Мэри не удалось погрузиться в крепкий сон после того, что случилось. Я ненадолго задремала и вскочила с первым лучом зари.

Солнце еще поднималось, когда я потихоньку выскользнула из дома через служебный вход. Вокруг не было ни души, я в полном одиночестве ступила на размокшую, покрытую палой листвой тропинку, и лишь притаившиеся в зарослях птицы подбадривали меня утренним щебетом и составляли компанию.

С этой стороны до́ма сеть узких тропок вела к деревенским коттеджам. Главная дорога по-прежнему пребывала в ужасном состоянии, для телег и автомобилей проезд был закрыт, да и топать пешком я не решилась бы по этой трясине, даже если бы у меня нашлась пара болотных сапог. Поэтому план мой был таков: добраться тропами до второй деревеньки, где живет семья Сьюзан, там свернуть к лесу и одолеть холм – оттуда уже рукой подать по полям до того места, где охотились джентльмены. Путь меня ждал трудный, да еще по колено в грязи, но в родном Свитфилде я привыкла к долгим прогулкам и капризам погоды; оставалось надеяться, что за время пребывания в Стэплфорд-Холле я не растеряла ни сил, ни сноровки. Впрочем, если учесть, сколько тяжелой и грязной работы мне приходилось выполнять под командованием миссис Уилсон, были все основания полагать, что месяцы в услужении сделали меня сильнее.

Однако, несмотря на хорошую физическую подготовку, спустя час пути я уже начала опасаться, что шотландская грязь, косогоры и буераки одержат верх над моими благими намерениями; к тому же опять заморосило, и энтузиазм стал убывать еще стремительнее. Теперь я сомневалась в своей выносливости, умственных способностях, чутье и ощущала себя бесполезной замызганной букашкой, когда тропинка наконец вывела меня из-под деревьев на распутье. Я села на верстовой столбик и позволила себе заслуженный, очень необходимый отдых.

Дождь шуршал листвой в кронах, пахло мокрой землей, я постаралась сосредоточиться на окружающем пейзаже и напомнила себе, что природа умеет дарить душе мир и успокоение. В Стэплфорд-Холле мне этого отчаянно не хватало, а здесь магия лесов и гор быстро сделала свое дело: я воспряла духом и снова обрела уверенность в успехе. Правда была на моей стороне, а отец учил меня, что смекалка, отважное сердце и упорство на пути к цели всегда побеждают[21]. Конечно, будучи священником, сам он не мог в это не верить.

Я достала из кармана записную книжку, и оказалось, что вощеная бумага, в которую я ее предусмотрительно завернула, спасая от дождя, не подвела. Закрыв на несколько секунд глаза, чтобы сосредоточиться, я быстро набросала схему охотничьих угодий и расположение колышков с флажками. Я знала, где погиб мистер Смит, и примерно помнила, в каком порядке стояли джентльмены и Рори вокруг его тела. У меня теплилась надежда, что, еще раз взглянув на это место, я сумею исправить ошибки на схеме и, возможно, припомню какие-то детали, которые все изменят. Я собиралась пройти весь путь, проделанный ранее подсумками с патронами, и была уверена, что, расставив события в надлежащем порядке, найду нечто такое, что отведет подозрения от Сьюзан.

Из напряженных раздумий меня вывел цокот копыт. Оглянувшись, я увидела, что ко мне по дорожке приближается лошадь, запряженная в маленькую двуколку. Вожжи держал мужчина в широкополой шляпе и дождевом плаще; у него за спиной, на сиденье, предназначенном для пассажира, были свалены поленья, колышки, топоры и еще какие-то инструменты. О местных правилах приличия я была осведомлена не слишком хорошо, но на всякий случай встала с верстового столбика, чтобы поприветствовать незнакомца.

– Не шибко-то годный денек для прогулок, – сказал он с сильным шотландским акцентом.

Под широкими полями шляпы я разглядела дружелюбные ореховые глаза в сеточке глубоких морщин.

– Ты откуда будешь, лэсс? Может, подвезти?

Как я уже не раз упоминала, к своему великому сожалению, за время работы на Стэплфордов ложь стала даваться мне все легче и легче.

– Один джентльмен из гостей здешнего поместья потерял дорогую фляжку с гравировкой, когда охотился в этих краях, и послал меня ее поискать.

Пожилой мужчина презрительно скривился, в горле у него заклокотало, и он сплюнул на дорогу. Я невольно попятилась, хотя он, конечно, целился не в меня и плевок приземлился далеко.

– Прозывают себя джентльменами, а паршивая безделушка для них дороже человечьей жизни! – проворчал шотландец.

– Кажется, фляга принадлежала его отцу, потому и дорога́, как память. Но вы правы, эта потеря, разумеется, не сравнится с тем, что здесь недавно произошло. Впрочем, не мне о том рассуждать – я всего лишь служанка.

– А по твоим речам вроде не похоже. – Ореховые глаза взглянули на меня с подозрением.

– Мой отец был викарием. То есть приходским священником – у вас ведь их так называют? Когда он умер, мне пришлось пойти в услужение, потому что матушка не могла содержать семью.

– Я разумею, он сейчас на Небесах, Господь о нем позаботился, – сказал шотландец с неожиданной теплотой, так что у меня слезы навернулись на глаза. – Запрыгивай сюда, лэсси. Я еду в дальний лес и повысажу тебя там, где господа куропаток стреляли. Правда, обратно тебе самой возвращаться придется – мне до ночи в лесу дела поделывать.

Я открыла дверцу двуколки и села позади него, отодвинув инструменты.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр. Наверняка обратная дорогу под горку будет легче. Я тоже выросла в сельской местности, но у нас природа не такая дикая, да и не так красиво, как здесь.

Возница поцокал языком, и лошадь тронулась в путь.

– Хороша наша земля-матушка, да очень уж жестока к чадам своим, – сказал он мне. – Я Донал Страхан, здешний егерь.

– Так вы, должно быть, работали вместе с мужем Сьюзан? – обрадовалась я.

– Ай, лэсс. Добрый был парень. Дел у нас тогда на двоих хватало, да и сейчас невпроворот. А ты, стало быть, знаешь Сузан?

– Не слишком хорошо. То есть достаточно хорошо, чтобы не верить, что она сделала то, в чем ее обвиняют.

– Сузан – девица с норовом, завсегда такой была. Кабы это новый хозяин помер, я бы поверил, но зачем ей лишать жизни какого-то там мистера Смита, никому не ведомого? Ерунда же.

– Но она наверняка знала, что произойдет, если зарядить ружье неправильным патроном, да?

– Ай, и получше тех джентльменов. Мы с Лахланом, ее мужем, сами патроны мастерили, свои заряды поделывали. Работа непростая, но выходило дешевле, чем покупать у оружейников. Ружья у прежнего хозяина были старые, так что сама разумеешь – опасным делом мы занимались. Дробовик – мощное оружие. Ежели патрон в стволе взрывается… – Донал покосился на меня. – Ведомо тебе, из чего патрон состоит?

– Нет, – развела я руками.

– Да уж надо думать. Твой отец ведь священником был, навряд ли ему нравилось убивать божьих тварей.

– Не нравилось, – просто сказала я, ожидая продолжения.

– Что ж, внутри патрона есть порох – такой, как в пушки засыпают, – а еще пыж, который не дает дроби рассыпаться, и сама дробь, то бишь много-много свинцовых шариков, и каждый из них, почитай, сам по себе пушечное ядро, только крохотное. Когда спускаешь курок, порох вспыхивает и толкает пыж вместе с зарядом дроби по стволу. Пыж нужен, чтобы увеличить кучность выстрела, то бишь держать заряд воедино, – так дробины какое-нито время пролетят скопом в одном направлении. Иначе прицельного выстрела не получится, а будет как у тех старинных мушкетонов с раструбом. В общем, дробь из ружья летит скопом и мало-помалу рассеивается этаким облачком. Ежели пыж правильно забит и цель не слишком далеко, дробь проделает в ней, в цели, дыры. А ежели цель совсем близко и заряд летит кучно, так он и дырищу насквозь пробьет. Притом на изрядном расстоянии заряд пораспадётся и отдельные дробины застрянут где ни попадя. Потому нужен хороший охотничий пес, чтобы подраненную добычу преследовать и прекращать ее мучения.

Меня слегка затошнило, но я сумела выговорить вопрос:

– А что происходит с пыжом?

– Смекалистая ты, лэсси, – одобрительно кивнул Донал. – Пыж, вылетая из патронника, отваливается от заряда дроби.

– А не могло быть так, что пыж застрял в патроннике и от этого ружье взорвалось?

– Навряд ли.

– Тогда я не понимаю, что произошло.

– Насколько я слышал, кто-то зарядил дробовик патроном двадцатого калибра. Он меньше двенадцатого, который для таких охотничьих ружей годен, хотя число-то вроде как больше. Двадцатый только в дамских ружьишках используют, невеликих таких.

– Но ведь маленький патрон мог просто выпасть из дробовика?

– Да что ты, лэсси, нет, конечно. То есть напрочь выкатиться из дула он не может, но в патроннике чуток вниз уходит, и, когда ружье стреляет, порох не вспыхивает. Патрон двадцатого калибра так и остается в патроннике, а поскольку много места он не занимает, можно его проглядеть и поверх еще один патрон позасунуть. И вот когда во втором патроне вспыхивает порох, оказывается, что выход в ствол перекрыт, потому заряд бьет в обратную сторону – прямо в голову тому, кто ружье держит.

– То есть патронник взрывается, и стрелок получает в лицо всю дробь?

– Ай, такие вот дела, – кивнул Донал. – Бывает, пыж из самодельного заряда застрянет в стволе или кто-нито перепутает патроны. Вот почему охотники, ежели они в этом мало-мальски смыслят, всякий раз чистят ствол и проверяют патронник после выстрела. Но у твоего хозяина отменное снаряжение, с ним такого не должно было случиться.

– Значит, на охоте двенадцатого числа кто-то не проверил одно ружье?

– Похоже на то, лэсс. Ну так ведь джентльмены же соревнование учудили – кто больше куропаток понастреляет. А жажда крови, она всяко лишает мужчин разума.

– Видимо, они недооценивали риск.

– Может, и так, – снова кивнул Донал. – И это одна из причин, по которой у каждого джентльмена есть слуга, обязанный заряжать ружья. Пока господин стреляет, слуга заряжает второе ружье, отдает его господину после выстрела, забирает первое, отработавшее, и проверяет ствол. Люди думают, это чтобы джентльмены могли стрелять быстрее, но тут дело поперёд всего в безопасности.

– А мог мистеру Смиту попасться бракованный патрон – не самодельный, а из закупленного лордом Ричардом арсенала?

– Хотелось бы так думать, лэсс, но я слыхал, при нем нашли патроны разных калибров. – Егерь вздохнул. – При нем ведь не было слуги, которому надлежало дробовик заряжать?

– Нет, слуга отлучился.

– Вот беда. Хороший слуга заметил бы, что патрон негодный. – Он грустно усмехнулся. – А плохому тоже голову отстрелило бы.

– Как? Слуга тоже мог погибнуть? – сдавленно уточнила я, потому что у меня вдруг перехватило горло.

– Всякий, кто окажется рядом с взорвавшимся ружьем, – считай, покойник.

– Но никто из других охотников не пострадал.

– Ты, видать, никогда не бывала на охоте, – сказал Донал. – Вот как все устроено. Грандиозное Двенадцатое – день состязаний. Джентльмены ведут счет трофеям. Колышки с флажками, обозначающие место для каждого, порасставлены покруг холма, один на изрядном расстоянии от другого, чтобы проще было распознать, кто какую птицу подстрелил.

– Но у кого-то место может быть выгоднее, да? Кто же определяет, кому где стоять? – спросила я.

– Это решается жеребьевкой перед началом охоты.

– Как все сложно…

– Устроить охоту – дело нелегкое, твоя правда. И должен с горечью признать, что Сузан в этом недурно разбирается.

– Вы думаете, она подменила патроны?

– Ежели она и решилась на такое, то по ошибке выбрала не тот подсумок, – сказал Донал. – Но, поверь моему слову, тут стоит поприсмотреться к кое-кому другому. К тому, кто заряжал ружье для мистера Смита. Слуги, обязанные заряжать джентльменам ружья, обычно никуда не отлучаются с места охоты, особенно Двенадцатого августа.

Мне сделалось нехорошо. Неужели все это время я заблуждалась и помогла оправдать настоящего убийцу?..

Дальше я молчала, погрузившись в размышления. Донал понукал лошадь, которая тащила двуколку то вверх, то вниз по высокогорью. Мелкий дождик окончательно превратился в морось, которая повисла в воздухе белесым жиденьким туманом, хотя видимость оставалась достаточной. Брести дальше по полям пешком мне совсем не хотелось, поэтому пришлось сделать над собой усилие, чтобы спрыгнуть с двуколки, когда Донал остановил ее рядом с местом охоты. Так или иначе, выбора у меня не было. Я искренне поблагодарила егеря и стояла на дороге, глядя ему вслед, пока он не исчез из виду.

Цокот копыт и скрип двуколки мало-помалу стихли вдалеке. Я всегда любила прогулки на природе, но сейчас мне было крайне неуютно – то ли из-за унылой, тусклой погоды, то ли от того, что я вымокла и холод все ближе подбирался к костям, несмотря на теплую шаль у меня на плечах; то ли по причине зловещих событий, которые здесь произошли. Так или иначе я не могла отделаться от странного чувства, что за мной наблюдают.

В отличие от моего брата, малыша Джо, мне никогда и нигде не мерещились привидения, но теперь, шагая по полям к месту охоты, я думала о том, что лучше уж повстречать призрак доброго мистера Смита, чем живого разбойника, который может внезапно выскочить из-за любого куста.

Впрочем, до цели я добралась без происшествий и укрылась от дождя под деревьями. У одного, с густой кроной, ствол оказался сухим; я села под ним, прислонившись спиной к коре, достала записную книжку, открыла ее на недавно набросанной схеме и попыталась вспомнить все известные мне подробности того ужасного дня. Оказалось, я правильно отметила, где упал мистер Смит, и, подумав немного, точнее обозначила расположение остальных джентльменов на поляне. Догадаться, у какого колышка каждый из них занимал охотничью позицию, по этой схеме было невозможно, зато она давала представление о том, насколько далеко они находились от места взрыва, если допустить, что все, в том числе и убийца, одновременно кинулись бежать на звук. Убийца рисковал – в результате жеребьевки он мог очутиться слишком близко к ружью, которому предстояло взорваться. В то, что ему удалось каким-то образом подтасовать результаты, я не верила.

Поразмыслив еще, я решила, что на месте убийцы постаралась бы изобразить самую естественную и невинную реакцию, то есть бросилась бы на помощь мистеру Смиту, прекрасно понимая, что он уже мертв.

Типтон и Рори подоспели сразу после взрыва, но это ничего не значило. Патроны меньшего калибра убийца мог подложить в подсумок в любое время. Разумеется, если бы убийцей был Рори, он должен был позаботиться о том, чтобы Смит воспользовался этими патронами в его отсутствие. Я прокрутила последовательность событий назад. Может, манипуляции с подсумком были произведены во время ленча?

Я медленно зашагала к той поляне, где мы устраивали пикник, осмотрелась там и быстро сделала вывод, что у массы людей была возможность подбросить патроны в подсумок Смита. Где охотники сложили свои принадлежности, я точно не помнила, зато знала, что ни у кого на поясе не было подсумков, когда они сидели за столиками.

Вдруг я замерла, пораженная внезапной мыслью: а почему, собственно, я решила, что джентльмены сами таскали подсумки во время охоты? Мне в тот день не пришло в голову приглядываться к их охотничьему облачению. Может, патроны были у тех, кто заряжал для них ружья? У меня даже голова закружилась – в этом деле столько вопросов и слишком мало ответов. И вот еще что – у мистера Смита патроны были и в подсумке, и в карманах; я чувствовала, тут есть что-то странное, но пока не могла сообразить, что именно. Интересно, мистер Эдвард допросил джентльменов на эту тему? Вероятно, да.

Меня опять одолели сомнения. Во время прошлого расследования, в Стэплфорд-Холле, я не задумывалась, откуда взялось оружие, которым воспользовался убийца; тогда меня больше занимали психологические портреты вовлеченных в те события людей, то есть я сосредоточилась на личностях и, собирая улики, зашла так далеко, что привлекла к себе внимание преступников, а в одном случае даже добилась признания. Однако человек, который его сделал, не желал мне зла, а преступление он совершил потому, что его к этому вынудил чудовищный поступок жертвы, который превратил бы в орудие мести и самого святого из святых. Я не питала иллюзий – среди обитателей охотничьего домика святых не было.

Мистер Бертрам и мистер Фицрой оказались правы: это дело выше моего понимания. Мне не хватало способности сосредоточиваться на мелочах и видеть целое; единственное, что я умела, – это читать в душах людей, а о гостях Стэплфордов мне почти ничего не было известно, кроме их имен.

Но тут мой внутренний голос возмущенно напомнил, что в Стэплфорд-Холле я не успела пробыть и дня, как наткнулась на труп, и мало-помалу, собирая улики, раскрыла убийство.

Сейчас я находилась на поляне для пикника. Оглядевшись, нашла сухое местечко под деревом с толстями узловатыми корнями, торчавшими из земли, и кое-как устроилась под ним.

Мужская психология до сих пор оставалась для меня загадкой, но я не могла себе представить, что кто-то способен невозмутимо обедать, сидя за одним столом с человеком, которого он собирается убить сразу после трапезы. Значит, в поведении гостей на этой поляне нужно искать нечто такое, что выдаст преступника.

Я постаралась припомнить, кому больше всех не терпелось вернуться на охоту и кто против этого возражал. Первое, что мне пришло в голову: Рори постоянно торопил лорда Ричарда и даже пытался убедить его, что гости уже достаточно выпили и не нужно открывать новую бутылку. Я всей душой желала, чтобы Рори оказался невиновным, и видела вполне достоверное объяснение его настырности – он не хотел допустить, чтобы по лесу разгуливали вдребезги пьяные джентльмены с оружием в руках. Но ведь при этом Рори даже вступил в спор с хозяином, а для дворецкого, который, как он сам дал понять, дорожит своей должностью, это опасно и непозволительно.

Еще я помнила, что Мюллер рвался пойти пострелять. Мистер Бертрам чувствовал себя неуютно на протяжении всего застолья, и это было отлично заметно; но он демонстрировал недовольство всем происходящим с того самого дня, как в охотничьем домике появился первый гость. Мне было неприятно думать, что он повсюду следует за братом исключительно ради материальной выгоды. Быть может, я его недооценивала? Подозревать в мистере Бертраме убийцу я не находила оснований, но по своему горькому опыту знала, что на него не слишком-то можно рассчитывать, и все, что он пообещал рыдающей Сьюзан, скорее всего, так и останется обещанием.

В числе остальных я вспомнила Типтона, который хотел остаться и еще выпить. Возможно, сделав вид, что упился до чертиков, он собирался обеспечить себе предлог не возвращаться на место охоты, чтобы не стать случайной жертвой им самим же подготовленного взрыва? Или же он таким образом хотел улучить минутку, чтобы напасть на меня? Интересно, у него изначально было такое намерение, или алкоголь размыл моральные устои?

Макгилвари пытался действовать дипломатично, положить конец ссоре, и посоветовал обеспечить Типтона выпивкой. Судя по всему, ему было безралично, как проводить время – вернуться на охоту или продолжить пикник.

Мне вспомнилась еще одна важная деталь: когда мистер Смит раньше других встал из-за стола – как мне показалось, чтобы сбежать от нараставшей неловкости, – Фицрой немедленно вызвался его сопровождать. Что, если он рассчитывал подбросить мистеру Смиту неправильные патроны? Может, он намеренно все это время вводил меня в заблуждение?

Поведение Рори и Типтона представлялось мне наиболее странным. Мюллер выразил желание вернуться на охоту раньше других – это свидетельствовало, что он либо не ожидал опасности и был ни при чем, либо не хотел отсрочивать убийство.

Я бы с большим удовольствием назначила главным подозреваемым лорда Ричарда, но он вел себя как обычно, то есть буйно, громогласно и задиристо.

Во время пикника многие имели возможность подбросить патроны в подсумок мистера Смита, однако проще всего сделать это было Рори и Фицрою. И пожалуй, Рори даже легче легкого.

Мне также пришло в голову, что преступник должен был обладать поразительным хладнокровием. У мистера Смита в карманах и подсумке нашлось несколько маленьких патронов, а значит, убийца не стремился выдать его смерть за несчастный случай.

Я откинула со лба мокрые волосы.

Теперь версия мистера Бертрама о политическом убийстве казалась мне более правдоподобной. Все выглядело так, будто преступник не только не старался скрыть свое злодеяние, но и действовал напоказ – смерть мистера Смита была предупреждением для кого-то еще. Такой подход исключал из подозреваемых Сьюзан: даже под влиянием эмоций, ослепленная местью, она ни на секунду не забыла бы о своих детях и постаралась сделать все возможное, чтобы избежать расследования.

Нет, человек, задумавший и осуществивший это преступление, наделен не одним лишь самообладанием, но и острым умом. Он ничуть не сомневался, что хорошо запутал следы, знал, что его никогда не вычислят, и теперь с удовлетворением наблюдал, как все суетятся вокруг и мечутся вслепую, точно обезглавленные курицы. Мой желудок тотчас отозвался на неуместность этой метафоры болезненным спазмом.

Пелена дождевой мороси между тем потихоньку рассеивалась. Было видно, что на поляне передо мной не осталось никаких следов того, что происходило здесь 12 августа. Я прислонилась спиной к шершавой коре дерева и закрыла глаза. Все выводы, которые можно было сделать о личности убийцы, мне либо очень не нравились, либо не имели надежных доказательств.

– Эфимия!

Я быстро открыла глаза – и увидела бегущего ко мне через поле Рори. Я дважды моргнула, решив, что мне это снится.

– Слава богу, я тебя нашел! Мэри рассказала о твоем плане, и я за тебя ужасно перепугался!

Золотистые локоны намокли под дождем и потемнели, но зеленые лучистые глаза сияли по-прежнему ярко и смотрели на меня так ласково… Я почувствовала, как по позвоночнику побежали мурашки. Вероятность того, что Мэри могла кому бы то ни было выболтать мой план, стремилась к нулю.

– Мэри рассказала? – повторила я.

– Ай! – закивал Рори. – Лорд Ричард тебя искал.

– В такой ранний час?

– Ай. Что-то не так, Эфимия?

И в этот момент на дальний край поляны с ружьем в руках шагнул мистер Макгилвари.

– Мисс Сент-Джон! – крикнул он. – Не подпускайте к себе этого человека! Идите ко мне!

Я вскочила.

Рори схватил меня за руку:

– Эфимия, ты же не думаешь, что я убийца?!

Я заглянула в его глаза и не увидела там ничего, кроме искренности и душевного тепла.

– Ты проверял патроны в подсумке Смита перед охотой? – спросила я.

– Да, – ответил Рори. – По его карманам, конечно, не шарил, но всю амуницию проверил перед тем, как отправить ее к месту охоты.

– Вот вам и признание вины, – прокомментировал Макгилвари. – Мисс Сент-Джон, отойдите от него.

– Почему ты оставил мистера Смита одного, когда должен был заряжать для него ружье? – спросила я, глядя на Рори.

– Я видел, как на тебя смотрел Типтон за ленчем. Когда он не пришел вместе с остальными на место охоты, я встревожился.

– А мистер Смит не возражал, что ты уходишь?

– Я думаю, он тоже обратил внимание на поведение Типтона, поэтому отпустил меня. Сказал, что часто охотится без слуги. Потом достал из подсумка несколько патронов и положил в карман, а подсумок велел оставить на земле. Еще пошутил, что ему понадобится меньше боеприпасов, чем остальным джентльменам.

У меня в голове наконец-то начала выстраиваться отчетливая картина событий.

– А что, если, – медленно проговорила я, – патронов двадцатого калибра никогда не было в подсумке? Что, если они лежали у него в кармане?

– Ты хочешь сказать, он сам их принес? – озадаченно спросил Рори. – Но мистер Смит был опытным охотником, он ни за что бы не перепутал калибр.

Макгилвари молча встретил мой пристальный взгляд. На его губах лениво расползалась улыбка.

– Нет, Рори, – печально сказала я. – Мистер Смит не брал с собой патроны двадцатого калибра. Их принес другой человек. Единственный, кому понадобились теплые перчатки, чтобы пальцы не застыли. Тот, кто развлекает трюками своих племянников. Тот, кто в первый же день достал цветок из-за уха Сьюзан. Искусный мастер, продемонстрировавший ловкость рук. Для него незаметно подложить парочку патронов в карман друга – совсем простой фокус.

– Браво, Эфимия! – воскликнул Макгилвари. – Я знал, что вы умнее Эдварда. Уж если кто и мог обо всем догадаться, только вы.

– Это вы за мной следили, – продолжила я. – Вы пытались проникнуть этой ночью в нашу с Мэри комнату. Вы подслушали наш разговор в коридоре. И вы хотели убить Рори, а потом и Сьюзан, пока никто не доказал их невиновность.

– Чертовски трудно было застать вас в одиночестве, – сказал мистер Макгилвари. – Но, похоже, теперь у меня есть возможность двумя выстрелами убить двух зайцев и тем самым решить все свои проблемы.

Он поднял двустволку и взял нас с Рори на прицел.

Глава 10
О короле и Отечестве, о ревности и любви

Бежать было некуда. Макгилвари появился из леса и стоял на опушке. Рори пришел со стороны полей, слева от меня, где деревья редели. Так что поляна являла собой идеальную площадку для убийства. Я спиной упиралась в древесный ствол, а позади и вокруг деревья, выныривающие из непролазного кустарника, стояли таким тесным частоколом, что бегство было невозможно. Некуда было бежать, только прямиком на мушку дробовика в руках Макгилвари.

– Почему? Почему вы убили мистера Смита? – неистово выпалила я, стараясь выиграть для нас с Рори хоть немного времени.

На ответ я не надеялась, но вопреки ожиданиям Макгилвари заговорил, и на его тонких губах по-прежнему играла ленивая, самодовольная улыбка:

– Вы ведь меня так ни разу и не заподозрили, верно?

– Верно, – отозвалась я, лихорадочно соображая. – Как вы могли убить мистера Смита? Он же был вашим другом!

– В этом вся прелесть. Я сумел подобраться к нему совсем близко, так что никто и ухом не повел.

– Но почему? – У меня уже закончились вопросы.

– Потому что кое-кто меня об этом попросил, Эфимия. Тот, кто взамен может предоставить мне массу преимуществ.

– Палочки для еды, – внезапно подумала я вслух. – Лорд Ричард сказал, вы торгуете палочками для еды. Значит, у вас бизнес на Дальнем Востоке, так? И что же случилось? Не заладилось? Близки к разорению?

Макгилвари поморщился, и я поняла, что попала в цель.

– Это не ваше дело. Хватит болтовни. Пора с вами покончить.

– Вам это с рук не сойдет! – выкрикнула я. – Вы не сможете объяснить нашу смерть, а дороги всё еще залиты водой, так что и сбежать вам не удастся!

– Мне и не понадобится, – спокойно проговорил Макгилвари. – В отличие от вас, милая Эфимия, у меня всегда есть план.

– Она права. Вам это с рук не сойдет, Макгилвари! – сказал Рори.

– О, еще как сойдет, – усмехнулся фокусник. – Видите ли, я собираюсь заявить, что Эфимия поведала мне о своем намерении взглянуть еще разок на место охоты, и я, опасаясь за ее безопасность, пошел следом, но, к великому сожалению, опоздал. Потому что вы, Маклеод, подлый злодей, ее уже пристрелили. Затем вы нацелили двустволку на меня, но я первым спустил курок в целях самозащиты. Второе ружье стоит за тем деревом, я разряжу его в воздух для правдоподобия, после того как уложу вас обоих из этого.

– Дурацкий план, – фыркнула я. – Вам никто не поверит. Я уже успела поделиться своими подозрениями с мистером Бертрамом и мистером Эдвардом.

– Но вы сами сказали, что ни разу меня не заподозрили, так?

Я старалась сохранять непроницаемое выражение лица, однако Макгилвари догадался, что я лукавлю. Ни единой мысли, как из этого выпутываться, у меня не было, поэтому я просто повторила:

– Вам не поверят.

Макгилвари засмеялся:

– Посмотрим. Вы служанка, он коммунист, а я джентльмен. Так кто из нас, по-вашему, заслуживает доверия?

Я наконец осознала, что он действительно собирается нас убить. Со слов Донала Страхана я поняла, что бежать прямиком на дробовик означает верную смерть. За спиной у меня было дерево. Если мы с Рори бросимся одновременно в разные стороны, возможно, одному из нас удастся выскочить за пределы зоны, в которой заряд дроби смертоносен.

Эти мысли промелькнули у меня в голове за считаные секунды. Времени на обсуждение и споры не было. То есть у нас с Рори вообще не было времени.

Макгилвари взвел курок:

– Итак, кого бы мне пристрелить первым?

Бросать Рори я не хотела. И умирать, как распоследняя трусиха, тоже. Собственно, я вообще не хотела умирать, поэтому изготовилась к рывку.

– Пожалуй, девицу, – продолжал размышлять вслух Макгилвари. – Ты такая болтушка, милочка, в мире без тебя станет спокойнее.

Глядя в черные дыры двустволки, я чувствовала, как у меня слабеют колени. Макгилвари поудобнее пристроил приклад у плеча и наклонил голову к ружью, прицеливаясь. Бежать надо было немедленно, но куда? В каком направлении будет больше шансов спастись? Хоть один малюсенький шансик?

Надо бежать прямо сейчас!

И в этот момент Рори сильно толкнул меня в сторону и встал на мое место. Упав на траву, я успела лишь вскинуть взгляд к его решительному лицу – и грянул выстрел. Так близко, что у меня заложило уши, а в ноздри ударил запах пороха.

Но Рори продолжал стоять надо мной, целый и невредимый, к его собственному и к моему удивлению. Потом на его лице отразилось понимание. Он протянул мне руку, помог подняться, и только тут до меня дошло, что случилось. Макгилвари лежал на поляне, истекая кровью, а рядом поблескивала его двустволка.

Из-за деревьев показался мистер Фицрой с дымящимся ружьем в руке, приблизился к распростертому на земле фокуснику и с полной невозмутимостью удостоверился, что тот не дышит, затем переломил ружье и бросил его на траву. То же самое он проделал с валявшейся подле трупа двустволкой.

– Вам крупно повезло, что все закончилось так, – сказал Фицрой, взглянув на Рори. – Вы поступили храбро и по-джентльменски, но очень глупо.

– Откуда… – хрипло начала я и не сумела договорить вопрос.

Мистер Фицрой указал на ружье, из которого он выстрелил:

– Это?

– Угу, – промычала я. Язык отказывался повиноваться.

– Макгилвари любезно оставил его за деревом. Вы что, невнимательно слушали этого господина, Эфимия?

– Была слишком занята мыслями о том, как бы мне уцелеть, – ответила я, снова обретя способность говорить нормальным голосом. – И мне совсем не кажется, что Рори поступил глупо. Он ужасно смелый! – Я взяла Рори за руку и улыбнулась ему, искренне добавив: – Спасибо тебе.

Рори зарделся, а мистер Фицрой вздохнул:

– Как романтично и притом недальновидно. Для женщины есть угрозы пострашнее, чем смерть, а избавившись от мистера Маклеода, убийца остался бы с вами один на один, Эфимия, и его ничто бы уже не сдерживало. Я хочу сказать, что пристрелить вас первой со стороны Макгилвари было почти благородным намерением. Хотя, может, он просто хотел побыстрее от вас избавиться, учитывая вашу настырность и способность выводить людей из себя.

– Сэр, мы оба чрезвычайно благодарны, но это не дает вам права оскорблять леди!

Фицрой усмехнулся:

– Вы, должно быть, мало о ней знаете, Маклеод?

– Почему вы здесь? – быстро спросила я. – До этого места не так легко добраться.

– По-моему, вам лучше последовать примеру мистера Маклеода и просто выразить мне свою благодарность. – Улыбка еще не исчезла с лица Фицроя, но взгляд сделался жестким и колючим.

– Вы следили за Макгилвари! – догадалась я. – И давно вы его подозревали?

– По роду службы я считаю полезным подозревать всех без исключения.

– Вы правда шпион! – выпалила я, и в тот же миг что-то в его глазах напугало меня больше, чем дуло двустволки. – Простите, – поспешила я добавить. – Я никому не скажу.

– Да уж сделайте одолжение. Ради своего блага, – спокойно произнес мистер Фицрой, и мне сделалось совсем неуютно под его взглядом. – В общем-то для всех вовлеченных в эту историю лиц будет лучше, если вы и вовсе забудете сегодняшние события. Желательно, чтобы вы оба дали мне обещание о них не вспоминать.

– Но мы видели убийство! – запротестовал Рори. – Я действительно вам благодарен, вы спасли нам обоим жизнь, однако вы даже не дали этому человеку возможности одуматься и бросить оружие!

– Как благородно, – покачал головой мистер Фицрой. – Только вот если бы я вступил с ним в переговоры, вы были бы уже мертвы. Первый заряд дроби достался бы мне, а второй – вам, Маклеод, поскольку Макгилвари рассудил бы, что Эфимию будет проще задушить голыми руками, чем кого-то из нас.

– Ай, и тем не менее убийство остается убийством.

– Это была казнь, – сухо сказал Фицрой. – Мистер Эдвард вам поручится, что я всего лишь выполнил свою работу.

– Вы здесь для того, чтобы присматривать за лордом Ричардом? – неожиданно спросила я.

– Девочка моя, самое умное, что вам не помешает сделать, – это обуздать свое неуемное любопытство, пока оно не превратилось в порок, опасный для здоровья.

– Но мы же не можем просто оставить здесь труп! – воскликнул Рори.

– Именно так мы и поступим, – отрезал Фицрой. – Дело будет улажено, а мне пора идти. Советую вам поскорее вернуться в охотничий домик. Мистер Эдвард поможет вам справиться с угрызениями совести. – Он приподнял кепи, прощаясь со мной, развернулся и зашагал в лес, оставив на поляне Макгилвари, два ружья и нас с Рори.

Мы побрели в сторону поместья. Бо́льшую часть пути проделали по колено в грязи и по дороге никого не встретили. Рори был очень внимателен и заботлив, помогал мне преодолевать даже самые незначительные препятствия, но за все это время мы не обмолвились ни словом. Казалось бы, после ухода Фицроя мы первым делом должны были с энтузиазмом обсудить подробности нашего счастливого спасения, но у меня в голове крутилось слишком много вопросов, не получивших ответов. И некоторые из них я просто-напросто побоялась бы произнести вслух.

На лице Рори отчетливо читалось, что он пребывает в полнейшем замешательстве. Для него это было первое дело об убийстве, для меня – третье, и, видимо, поэтому я была потрясена в меньшей степени, чем он. Странные, я бы даже сказала – малоправдоподобные речи мистера Фицроя породили больше вопросов, чем дали ответов. И я не сомневалась, что нам с Рори события сегодняшнего утра запомнятся надолго, при этом никто из нас никогда не разберется до конца, что же мы на самом деле видели.

Отец часто говаривал, что ангелы являют себя в разных обличьях, однако сердце подсказывало мне, что мистер Фицрой отнюдь не ангел.

Как ни удивительно, мистер Эдвард уже поджидал нас на кухне. Похоже, он чувствовал себя здесь как дома – вальяжно развалившись за столом, жевал сандвич с яичницей и спорил с Джоком о каком-то футбольном матче.

– А вот и наши бродяги! – поднялся он со стула, едва увидев нас с Рори. – Извольте проследовать за мной в библиотеку.

Рори открыл было рот, но мистер Эдвард его осадил:

– Не здесь, – и вышел из кухни.

Нам ничего не оставалось, как поплестись за ним. Пропустив нас обоих в библиотеку, мистер Эдвард вошел сам, закрыл за собой дверь и указал на кресла, а затем налил и протянул мне и Рори по бокалу виски. Я к этому отнеслась гораздо проще, чем дворецкий, который явно не привык к такому разрушению социальных барьеров.

– За лорда Ричарда, – смущенно пробормотал он, подняв бокал.

– Дело будет улажено, – невозмутимо заговорил мистер Эдвард. – Однако сначала мне придется попросить вас рассказать, что произошло сегодня на высокогорье. Надеюсь, тот факт, что с вами не вернулся мистер Фицрой, не означает, что он каким-то образом пострадал?

– Фицрой – нет, – сказал Рори и сделал огромный глоток виски. – Зато мистер Макгилвари мертв.

– К его безвременной кончине причастен мистер Фицрой?

– Фицрой, да, – кивнул Рори и снова отхлебнул из бокала.

Мистер Эдвард перевел взор на меня:

– Мисс Сент-Джон, у вас никогда не было проблем с изложением собственных мыслей. Может, вы мне расскажете, что все-таки приключилось?

Я все это время таращилась на огонь и дрожала.

– Выпейте немного виски, – нетерпеливо посоветовал мистер Эдвард. – Вам сразу станет лучше.

Я сделала маленький осторожный глоток. Напиток обжег горло, но действительно слегка взбодрил меня.

– Прошлой ночью я решила, что нужно еще раз взглянуть на место преступления, и, когда делилась планами с Мэри, мне показалось, нас подслушивают. А потом кто-то пытался открыть дверь нашей комнаты.

– Эфимия, и ты ничего об этом не сказала?! – воскликнул Рори. – Ты же подвергла себя смертельной опасности!

– Согласен, – кивнул мистер Эдвард.

– Возможно, это несколько безрассудно, – пожала я плечами, – но мне не было доподлинно известно, подслушивал нас кто-нибудь или нет, а в дверь мог ломиться подвыпивший любитель дамского общества.

– Думаю, вы и сами понимали, что это не так, – заметил мистер Эдвард.

– Допустим, – признала я. – Однако было ясно, что положение безвыходное: предстояло еще многое объяснить, а вам не терпелось все свалить на Сьюзан. И тогда я подумала, что, если вернусь на место охоты и как следует там осмотрюсь, это поможет мне найти какую-нибудь зацепку, которая выведет следствие на верный путь.

– И как? Помогло? – осведомился мистер Эдвард.

Я вздохнула:

– Нет. Я поняла, что убийцей, который, помимо прочего, пытался проникнуть к нам в комнату, был мистер Макгилвари, только когда он нацелил на меня ружья.

– Я так полагаю, вы отправились искать Эфимию, когда узнали, что она ушла одна? – повернулся мистер Эдвард к Рори.

Тот кивнул:

– Узнал по чистой случайности. Мэри сказала. Она встала сразу после Эфимии и прибиралась на кухне. Я услышал, как там что-то грохнуло и зазвенело…

Я чуть не схватилась за сердце:

– Только не говори, что это было фарфоровое блюдо с зелеными листьями на крышке!

– Боюсь, оно самое, – развел руками Рори. – Мэри ужасно за тебя переживала, и я немедленно побежал следом. Ума не приложу, как ты меня так сильно опередила…

– Меня подвезли.

– Кто? – спросил мистер Эдвард.

– Донал Страхан, местный егерь.

Следователь открыл блокнот и записал имя.

– Мне нужно будет с ним поговорить, намекнуть на подходящую версию событий. Думаю, романтическое свидание на пленэре между вами и мистером Маклеодом будет наилучшим объяснением.

– Но ведь совершено убийство! – не унимался Рори. – Фицрой нас спас, но он застрелил Макгилвари.

– Этот Макгилвари не вызывал у меня подозрений, – с сожалением сказал мистер Эдвард. – Но Фицрой последние пару дней ходил за ним по пятам – чуял, что с ним что-то не так, а чутье Фицроя, как правило, не подводит. Он оставил труп в лесу?

– Да, – сказал Рори.

– С этим тоже нужно будет разобраться. Дорога вроде бы уже восстановлена, так что я подряжу местную полицию. – Он улыбнулся. – На этих парней можно положиться – все сделают спустя рукава. Думаю, сразу придут к выводу, что это был несчастный случай. Джентльмены из охотничьего домика совершенно не умеют обращаться с огнестрельным оружием.

Рори возмущенно вскочил:

– Да что вы за следователь такой?!

– Я следователь, который настоятельно предложит вам подписать вот эти бумаги. – Мистер Эдвард указал на два документа, лежавшие на журнальном столике.

Я встала, взяла один и бегло просмотрела текст. Рори сердито сопел у меня за спиной. В глаза сразу бросились слова «убийца», «истина» и «правосудие», но меня сильно озадачило совсем другое.

– Рори, – тихо и серьезно сказала я, – тебе нужно это прочесть. От нас требуется расписка в том, что, во благо короля и Отечества, мы обязуемся никогда не разглашать то, чему стали свидетелями сегодня утром.

– Что?.. – Он подошел и заглянул мне через плечо.

– Значит, это правда, что мы на грани войны? – все так же тихо спросила я мистера Эдварда.

– Нет, не на грани. Пока что, – ответил он. – Но нынче мы живем в чрезвычайное время, и оно требует чрезвычайных действий.

– В том числе убийств? – уточнил Рори.

– Можете расценивать то, что произошло с мистером Макгилвари, как заслуженную казнь. Если бы всю эту историю можно было предать огласке и устроить слушание в суде, его бы повесили.

– Фицрой тоже говорил о казни, – сказала я. – Но одно дело, когда приговор выносят двенадцать достойных присяжных, а другое…

– Согласен, – кивнул мистер Эдвард. – Будь у меня полный набор доказательств, я бы добился, чтобы Макгилвари предстал перед судом. Но Фицрой поступает иначе – у него есть высочайшее разрешение на полную свободу действий в интересах безопасности королевства. – Он взглянул на Рори. – Возможно, вам будет проще смириться, если вы станете думать о нем как о солдате.

– Он выстрелил Макгилвари в спину, – с отвращением произнес Рори.

– Полагаю, Фицрой счел это целесообразным. Ему нужен был результат, и он его достиг без потерь.

– Мистер Эдвард прав, Рори. Если бы Фицрой окликнул Макгилвари, тот сначала застрелил бы его, потом тебя, а о своей участи мне и вовсе не хочется думать.

– Да, конечно, прости, Эфимия, но я не это хотел сказать. Просто мне все кажется чудовищно неправильным.

– Вы демонстрируете подозрительные для дворецкого вспышки благородства. Я бы подумал, вы переняли рыцарские идеалы у своих хозяев, но мне уже доводилось с ними общаться.

У меня в уме внезапно встал на место последний фрагмент головоломки. Я вспомнила слова Типтона, упоминавшего некоего Ролли.

– Ролли – это Роланд Макгилвари, – произнесла я вслух. – Он внушил Типтону, что я девица легкого поведения, и таким образом добился, чтобы ты оставил Смита в одиночестве. Макгилвари знал, что те самые рыцарские идеалы не позволят тебе бросить меня на растерзание пьяному ловеласу. У тебя нет причин о нем скорбеть, Рори.

– Я и не думал. Но мне по-прежнему не нравится то, что сделал Фицрой.

– В любом случае для вас все сложилось хорошо, – заметил мистер Эдвард, протягивая ему перо.

– Не стану спорить, – вздохнул Рори. – Сначала Макгилвари хотел, чтобы меня повесили, а потом пытался застрелить. – Он взял перо и подписал документ о неразглашении.

– Эфимия, ваша очередь.

– Я тоже подпишу, но лишь потому, что опасаюсь последствий своего отказа.

– Ты думаешь, эти джентльмены могут сделать нам что-то плохое? – уставился на меня Рори.

– Я думаю, мистер Фицрой непременно сделает то, что сочтет целесообразным, – осторожно пояснила я.

– Совершенно верно, – сказал мистер Эдвард. – А теперь советую вам пойти и переодеться, пока вы никого не перепугали своим видом. Я всем объявлю, что во время романтической прогулки вы случайно наткнулись на труп Макгилвари и сразу прибежали ко мне.

– Мне это не нравится, – в очередной раз поморщился Рори. – Мы можем погубить репутацию Эфимии.

– Думаю, неординарная репутация мисс Сент-Джон уж как-нибудь это стерпит, – отрезал мистер Эдвард и почти вытолкал нас из библиотеки.

Вдруг оказалось, что мне неловко смотреть Рори в глаза. В течение часа вся прислуга будет уверена, что у нас было свидание. На что только не приходится идти ради короля и Отечества!

Я поспешила в свою комнату. Кто-то позаботился принести туда горячей воды, так что я приняла импровизированный душ, стоя в лохани у камина, где весело горел огонь, разожженный стараниями того же таинственного доброжелателя. У меня ушло довольно много времени на то, чтобы смыть с себя черную, жирную и не слишком ароматную шотландскую грязь. Особенно долго я промывала волосы, а когда закончила, быстро оделась и побежала вниз. Однако в коридоре меня заставило притормозить разъяренное рычание лорда Ричарда, доносившееся из холла. Я остановилась на галерее – очень не хотелось добавлять ко всем сегодняшним треволнениям еще и встречу с озверелым хозяином. Он орал на Рори:

– Жалкие идиоты! Тут что, никто, кроме меня, не умеет заряжать чертовы ружья? Ну все, с меня хватит! Одну дурацкую смерть я еще как-нибудь пережил бы. Но две! Два чертовых несчастных случая – с ума сойти! Я продаю это распроклятое поместье! Иди скажи слугам, пусть пакуют вещи – мы уезжаем домой, вечеринка окончена!

– Думаешь, это были два несчастных случая?

Я подпрыгнула от неожиданности – прямо за мной стоял мистер Бертрам.

– А… а что еще это могло быть? – промямлила я.

– Я так понимаю, вам с мистером Маклеодом можно пожелать долгих лет счастья? – вместо ответа осведомился мистер Бертрам.

– Что?.. Нет! – выпалила я. – Конечно, нет!

– Однако я слышал, вы сегодня вдвоем отправились на прогулку, – состроил озадаченную мину мистер Бертрам, – и Маклеод вовсю любезничал с тобой, когда вы наткнулись на неприятный сюрприз. Ты не производишь впечатления девушки, которая любит попусту дразнить мужчин, Эфимия. И на ту, кто, как говорится, согласна прогуляться с первым встречным, ты тоже не похожа.

Настал мой черед прийти в замешательство. Я даже покраснела от смущения и не могла поднять на мистера Бертрама взгляд.

– Ситуация неверно истолкована, сэр.

– Надеюсь на это.

Я слегка воспряла духом:

– Правда?

– Да, – сурово подтвердил мистер Бертрам. – Мы готовы сделать все возможное, чтобы оказать мистеру Маклеоду помощь в поисках другой работы, если вы с ним решите пожениться, ибо допустить нарушение порядка в доме и недолжное выполнение хозяйственных обязанностей из-за особых отношений между слугами будет непозволительно.

Я разинула рот и не сказала ни слова.

– Миссис Уилсон это не понравится, – добавил мистер Бертрам.

Я постаралась собраться с мыслями и чувствами.

– Понимаю, сэр, и не хочу огорчать миссис Уилсон.

– В таком случае есть смысл позаботиться, чтобы ваша история с Маклеодом не имела продолжения, – нахмурился мистер Бертрам.

– Как скажете, сэр.

– Я же не идиот, Эфимия, и вижу, что в этом деле есть нечто большее, но ты отказываешься делиться подробностями. Мистер Эдвард долго беседовал с вами обоими. Если ты не желаешь мне довериться, давай просто забудем обо всем, что здесь случилось за последние несколько дней, и больше не станем к этому возвращаться.

– Что было в Шотландии, останется в Шотландии, – кивнула я.

– Отлично, – сказал мистер Бертрам. – Ты сама поговоришь с Маклеодом, или этим займусь я?

– О, полагаю, предупреждение, которое вы хотите до него донести, должно исходить от кого-то из господ, а не от простой служанки, сэр.

– Ох, давай не будем опять это начинать, – поморщился мистер Бертрам.

– Что начинать, сэр? Все и так ясно. Я горничная, нанятая вашим братом, и, смею надеяться, самоотверженно служу всей семье Стэплфорд.

– Черт возьми! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. У нас с тобой особые… э-э… отношения.

– Стесняюсь вам возразить, сэр, ибо могу показаться непочтительной, но, как вы только что довели до моего сведения, сэр, служанкам в доме Стэплфордов запрещено состоять в особых отношениях.

– Я не это имел в виду, сама знаешь! В наших отношениях всегда присутствовало нечто большее, чем бывает между хозяином и служанкой. Если бы это не звучало так смешно, я бы сказал, мы были друзьями.

– Вы правы, сэр, это действительно смешно звучит. А теперь прошу прощения, мне нужно выполнять свои обязанности.

– Эфимия!

Я сделала вид, что оглохла, и продолжила путь к лестнице. Мистер Бертрам за мной не последовал.

В кухонный коридор я свернула, пребывая в состоянии изрядной душевной ажитации, и тут мне на пути попался мистер Эдвард.

– Я сообщил Сьюзан, что ей вернут пенсию по утере кормильца, – сказал он.

– Мистер Бертрам постарался? – с надеждой спросила я.

– Нет, лорд Ричард пересмотрел свои взгляды на управление хозяйством этого поместья.

– Вы за ним следите, правда же?

– Не могу вам ответить.

– Это из-за того, что случилось раньше? Из-за убийства его отца?

– Мисс Сент-Джон, не стоит совать нос в дела, которые вас не касаются. Это добрый совет. К тому же теперь вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, что порой вопросы государственной безопасности должны стоять на первом месте.

– Вы ведь знаете, кто такой на самом деле лорд Ричард?

– Отсылаю вас к своему предыдущему ответу.

– Он вам зачем-то нужен… Для подготовки к войне?

– Мисс Сент-Джон, если у вас есть привычка молиться Господу, молитесь, чтобы лорд Ричард никогда не пригодился нам в том, в чем он действительно может понадобиться. Пока же мы предпринимаем необходимые меры.

– Но вы предпочли бы, чтобы этой необходимости не было?

Мистер Эдвард улыбнулся:

– Вы начинаете понимать. А теперь мне пора идти. Фицрой потребует от меня подробный отчет.

– Вы, служитель закона, работаете на него? – удивилась я.

– Скажем так: мистер Фицрой сам себе закон. Почти всегда.

– Раз уж вы позволили себе некоторую откровенность со мной, сэр, возможно, вы все-таки расскажете мне, почему погибли два человека?

Мистер Эдвард вздохнул:

– Я позволил себе некоторую откровенность лишь в надежде на то, что наши с вами пути больше никогда не пересекутся, ради нашего общего блага. Но чтобы объяснить вам истинные причины того, что случилось, милая моя, понадобится несколько часов. Могу лишь посоветовать вам повнимательнее читать в газетах новости с Дальнего Востока в ближайшее время.

Я понимала – он уже сказал все, что мог, и дальше задавать вопросы нет смысла, поэтому просто протянула руку на прощание:

– Давайте расстанемся друзьями, сэр. Ведь, в конце концов, мы оба верные слуги британской короны.

Мистер Эдвард задержал мои пальцы в своей широкой ладони:

– Знаете что, Эфимия? Все это могло закончиться гораздо быстрее и тише, если бы вы поговорили с человеком, владевшим теми фрагментами головоломки, которых не хватало вам.

– Но я говорила с мистером Фицроем! Он заявил, что всегда работает в одиночку.

– Я имел в виду мистера Бертрама, – сказал мистер Эдвард. Он крепко пожал мне руку и вышел, не проронив больше ни слова.

Я побрела на кухню, стараясь как-то справиться с круговертью мыслей.

Мне навстречу выбежала Мэри:

– Это правда, что мы срочно возвращаемся в Стэплфорд-Холл?

Я кивнула:

– Кажется, да.

– Ну слава богу! – выдохнула она.

Эпилог

Мэри не терпелось уехать, и она была бы счастлива сделать это немедленно, без зазрения совести бросив своего местного воздыхателя – любителя рассветов, – но сборы заняли у нас целый день, а потом были долгие утомительные часы пути до Стэплфорд-Холла. Когда же мы наконец миновали ворота поместья и повозка покатила по знакомой подъездной аллее, я испытала странное чувство облегчения. Назвать Стэплфорд-Холл уютным и гостеприимным местечком было бы трудно, тем не менее удивительным образом он стал для меня родным домом. Я могла презирать или не уважать кого-то из его хозяев, но люди, жившие на половине прислуги и работавшие в поместье, сделались для меня семьей – мне было хорошо с ними. Мэри, Бобби, Вилли и, конечно, Рори я считала теперь своими близкими друзьями. Однако возвращение домой всегда сопряжено не только с радостью, но и с разочарованием.

Оказалось, от меня больше не требуется исполнения обязанностей экономки. Непоколебимая миссис Уилсон выпросила у мисс Риченды батское кресло на колесиках[22], чтобы самолично командовать хозяйственными войсками. Бобби быстро обзавелся привычкой забывать смазывать колеса топленым жиром, так что теперь кресло скрипело на все лады, издалека оповещая о приближении воеводы, и при необходимости у нас была возможность ретироваться. Впрочем, Рори, оставленный в должности дворецкого, приглядывал за тем, чтобы мы не злоупотребляли этими передышками.

Мы с ним сохранили нормальные деловые отношения, хотя теперь он на людях стал для меня мистером Маклеодом. Ни события на севере, ни его разговор с мистером Бертрамом мы не обсуждали, однако между нами быстро образовалась дистанция, которую он старательно поддерживал. Со своей стороны, я была безгранично благодарна Рори за спасение моей жизни и сделала все возможное, чтобы из-за нашей прежней дружбы он не лишился работы. Я его ни о чем не просила, но Рори сам побеседовал с лордом Ричардом, и после этого меня повысили – была горничной, а стала в официальном порядке заместительницей экономки. Мэри сказала, она подслушала слова Рори о том, что домоправительнице, которая способна управлять только первым этажом трехэтажного особняка, категорически требуется помощница. А дальше ей подслушать не удалось, потому что позади раздался душераздирающий скрип колес, так что мне не известно, какие еще аргументы приводил Рори, но так или иначе я в очередной раз прониклась к нему благодарностью.

Мистер Бертрам вскоре после нашего возвращения из Шотландии исчез в неизвестном направлении. Никто не говорил, куда он уехал. Нам однажды утром просто приказали накрыть чехлами мебель в его апартаментах, так что ясно было лишь одно – отсутствовать он будет долго.

Жизнь продолжалась в обычных заботах и хлопотах – уборка, стирка, штопка и прочие дела по хозяйству следовали одно за другим. Поначалу, после суматохи, царившей в охотничьем домике, я чувствовала облегчение и думала, что вся прислуга рада восстановлению нормального хода вещей. Однако человеческое сердце переменчиво, и вскоре я поймала себя на том, что тяжко вздыхаю, проводя время за штопкой. Лорд Ричард в тот день дважды наорал на меня без повода, и после этого, сидя в тесной бельевой и подшивая при тусклом свете очередную простыню своими фирменными широкими стежками, я невольно задумалась, не станет ли такое положение дел для меня пожизненной карой за собственное безрассудство. И должна признаться, эта перспектива напугала меня до дрожи.

Я тотчас выбранила себя за то, что поддалась унынию, – ведь никаких серьезных поводов для этого не было. Заботами Рори я теперь получала достаточно высокое жалованье, чтобы матушка и малыш Джо могли вести более или менее достойную жизнь. К тому же мать писала, что ее уроки игры на фортепиано пользуются растущим спросом. Малыш Джо скоро должен был пойти в школу, я старательно копила сбережения для его будущих нужд и не сомневалась, что матушка поступает так же. В общем, у меня имелись все основания верить, что вдвоем мы обязательно справимся. Положение мое было надежное, а после всего, что случилось в Шотландии, лорд Ричард стал относиться ко мне если уж и не с особой деликатностью, то хотя бы с долей уважения, которого он не выказывал ни одной другой женщине из прислуги в этом поместье. И даже мисс Риченда, похоже, смирилась с моим присутствием и больше не чинила дополнительных хлопот. Мистер Бертрам всё не возвращался, и возможно, оно было к лучшему. Порой я чувствовала себя одиноко, но мы с Мэри крепко сдружились, и ее легкий, веселый нрав часто поднимал мне настроение. При этом, конечно же, нельзя было не заметить, что не я одна поддаюсь ее обаянию – за Мэри вовсю ухлестывал местный парень, который, по ее словам, оказался не из тех, кто любит только лишь любоваться рассветами. Я знала, что в один прекрасный день, который настанет очень скоро, она выйдет замуж, если не за этого парня, так за другого, и оставит службу в поместье ради собственной семьи. Разумеется, я заранее радовалась за нее, но меня печалило собственное будущее – казалось, я обречена взрослеть, а потом и стареть в компании миссис Уилсон, что крайне удручало. Порой я ловила на себе взгляд Рори, и в этом взгляде видела больше тепла и внимания, чем заслуживает простая служанка, но он ни разу не высказал вслух желание поговорить со мной наедине, а я не решалась к нему приблизиться. Зато само его присутствие в доме дарило мне чувство успокоения и надежду, что рано или поздно этот разговор состоится.

На простыню, которую я подшивала, упала слеза. Вторую я смахнула со щеки ладонью и глубоко вздохнула. Надо было честно признать: я должна быть благодарна судьбе, у меня все так хорошо, что лучшего и желать нельзя.

И вдруг, в этот самый момент, дверь бельевой распахнулась, и на пороге возник мистер Бертрам, готовый в очередной раз перевернуть мою жизнь вверх дном.

В руке у него была свежая газета.

– Ты это читала, Эфимия?! Новые международные переговоры! Япония опять вторглась в Корею! Вот к чему все шло!

– Сэр! – воскликнула я, вскочив на ноги и уронив гору недоштопанного белья. – Я и не думала снова вас увидеть!

Мистер Бертрам принялся подбирать с пола простыни и наволочки; при этом он, задыхаясь, быстро бормотал:

– Я должен перед тобой извиниться, Эфимия, господи боже, как хорошо, что ты меня тогда не послушалась, иначе Рори Маклеода уже повесили бы, но твое чутье, как всегда, не подвело. Ты была права. Мне надо было к тебе прислушаться. Пожалуйста, прости меня.

– Право слово, сэр, в этом нет нужды, – сказала я, хотя подумала, что его извинения очень кстати.

– Зато я не ошибся в том, что это было политическое дело международного масштаба, – заявил мистер Бертрам.

– Конечно, не ошиблись, сэр, – улыбнулась я, и его лицо тоже расплылось в улыбке.

– Благодарю, очень мило, что ты это признаёшь. – Он аккуратно положил простыни на стул и нервно сглотнул. – Знаю, в Шотландии я показал себя не в лучшем свете… А твои слова о том, что я живу в Стэплфорд-Холле в надежде унаследовать дом, построенный на кровавые деньги… – Мистер Бертрам перевел дыхание – было видно, что он старается совладать с эмоциями.

– Я понимаю вас, сэр. Вы вопреки своей воле оказались в трудном положении…

Он схватил меня за руку и заговорил, глядя в глаза:

– Нет, нет. Ты совершенно права. Я не желал здесь жить, и особой необходимости в этом у меня не было. Я поддался… не знаю, чему я поддался. Может, заблуждению в том, что сумею выгнать отсюда Ричарда? Хотел бы я сказать, что это было так, но скорее меня просто пугала мысль о переменах. Все было слишком сложно… – Мистер Бертрам взял меня за вторую руку.

Мы стояли близко друг к другу, он держал обе мои ладони в своих и смотрел на меня блестящими от волнения глазами.

– Но у меня получилось, Эфимия. Я изменил свою жизнь! – Его глаза вспыхнули внутренним светом. – И хочу, чтобы ты уехала отсюда со мной.

Теперь я тоже гулко сглотнула.

– Бертрам… Вы хотите… хотите сказать…

– Да, – кивнул он. – Я купил дом и хочу, чтобы ты жила со мной.

– Бертрам!

– Эфимия!

Он еще крепче сжал мои ладони. Я робко подняла на него глаза:

– Да, Бертрам?..

Он широко улыбнулся:

– Я хочу, чтобы ты стала моей экономкой!

Опять я услышала не то, что ожидала, и пришлось усилием воли обуздать свои чувства. Мистер Бертрам тем временем с надеждой смотрел на меня. Так или иначе его предложение открывало передо мной новые горизонты возможностей. Всё лучше, чем штопать простыни, да и кто знает, какие приключения ждут меня вдали от Стэплфорд-Холла!

Тут в голове мелькнула непрошеная мысль: покинув Стэплфорд-Холл, увижу ли я когда-нибудь снова Рори Маклеода?..

– Так что же, Эфимия? Ты согласна?

1 Вымышленное имя (фр.).

2 Достопочтенный – титулование члена палаты общин парламента Великобритании. (Примеч. пер.)

3 Об этих событиях я поведала в своих дневниковых записях под названием «Смерть в поместье».

4 Брайтон – фешенебельный и очень популярный курорт в Восточном Суссексе, на английском берегу Ла-Манша. (Примеч. пер.)

5 Разумеется, безупречно начищенные штиблеты мистера Холдсуорта, дворецкого, покинувшего нас при трагических обстоятельствах, для кого угодно останутся навсегда недостижимым идеалом, но те, кто ненадолго занимал потом его место, мистеру Холдсуорту и в подметки не годились.

6 Дикки – уменьшительная форма имени Ричард. (Примеч. пер.)

7 Извиняюсь за выражения, неподобающие юной леди, но мистер Бертрам взбесил меня до невозможности.

8 Силлабаб – английский десерт из взбитых сливок, смешанных с сахаром, лимонным соком и алкоголем. (Примеч. пер.)

9 Лэсс, лэсси – «девушка» по-шотландски. (Примеч. пер.)

10 12 августа – ежегодное официальное начало сезона охоты на красных куропаток в Шотландии. (Примеч. пер.)

11 Ай – «да» по-шотландски. (Примеч. пер.)

12 Отсутствующая (лат.).

13 Кстати, до сих пор не понимаю, как делают этот фокус.

14 Пукка сахиб – благородный господин (хинди).

15 Фаг – младший ученик на побегушках у старшеклассника в английских школах. (Примеч. пер.)

16 На свежем воздухе (ит.).

17 Мне до сих пор снится в кошмарах, как я тащу за ноги труп мистера Джорджа (см. «Смерть в поместье»).

18 Ма́ри – шотландская форма женского имени Мэри, Мария. (Примеч. пер.)

19 Имеется в виду специалист по выбраковке, то есть по отстрелу животных с целью регулирования популяции в охотничьих угодьях. (Примеч. пер.)

20 См. роман К. Данфорд «Смерть в поместье». (Примеч. пер.)

21 Его проповедь на эту тему была одной из самых популярных у бедняков.

22 Название «батское» происходит от английского города Бат в графстве Сомерсет – популярного бальнеологического курорта, издавна знаменитого целебными источниками и древнеримскими банями. Инвалидные кресла на трех или четырех колесах с ручным управлением и иногда со складным капюшоном широко использовались на подобных курортах и в санаториях с XIX века. (Примеч. пер.)

Продолжить чтение

Смерть на охоте

Глава 1Несчастный случай

Глава 2Домик в горной стране

Глава 3В обществе джентльменов

Глава 4Грандиозное Двенадцатое

Глава 5Это сделал дворецкий?

Глава 6Загадочный мистер Фицрой

Глава 7Местный фактор

Глава 8Слишком много подозрений и еще больше вторжений

Глава 9Свидание на пленэре

Глава 10О короле и Отечестве, о ревности и любви

Эпилог

Глава 1
Несчастный случай

Глава 2
Домик в горной стране

Глава 3
В обществе джентльменов

Глава 4
Грандиозное Двенадцатое

Глава 5
Это сделал дворецкий?

Глава 6
Загадочный мистер Фицрой

Глава 7
Местный фактор

Глава 8
Слишком много подозрений и еще больше вторжений

Глава 9
Свидание на пленэре

Глава 10
О короле и Отечестве, о ревности и любви