Арчер будет молчать

Размер шрифта: 13

Mia Sheridan

Archer’s Voice

* * *

Легенда о кентавре Хироне

Кентавры всегда отличались воинственностью, злобностью, пьянством и буйством. Только один кентавр Хирон был не таким, как прочие его сородичи. Он жил на древней горе Пелион. Его называли Добрым Кентавром и Раненым Целителем. В отличие от других кентавров он был мудрым, тихим и справедливым.

К несчастью, сражаясь с другими кентаврами, Геракл ранил своего друга Хирона отравленной стрелой. Хирон был бессмертным и не мог найти в смерти облегчения от неизлечимой раны. Он был обречен на жизнь в боли и муках.

Однажды Хирон встретил Прометея, также обреченного богами на вечные муки. Он был прикован к скале, куда каждое утро прилетал орел и выклевывал печень Прометея. К вечеру печень отрастала, и на другое утро пытка повторялась.

Хирон предложил пожертвовать свою жизнь за жизнь Прометея и тем самым освободить их обоих от вечных мучений. И тут же Хирон рухнул мертвым у ног Прометея. Но за его мудрость и доброту Зевс решил взять его на небо в виде созвездия Стрельца[1], чтобы все могли вечно любоваться его красотой.

Рана Хирона олицетворяет преобразующую силу страданий. Того, как чья-то боль, физическая и душевная, может стать источником моральной и духовной силы.

Глава 1. Арчер, семь лет, апрель

– Держись за мою руку, я спасу тебя! – сказал я тихо-тихо. Дюк протянул руку индейцу Змеиный глаз, вертолет медленно поднимался в воздух. Я старался играть как можно тише, потому что избитая мама спала у себя в комнате, и я боялся ее разбудить. Она разрешила мне смотреть мультики у себя в кровати, но я увидел, что она заснула, и спустился вниз играть в солдатиков. Вертолет приземлился, и мои солдаты забежали под стул в укрытие. Накрытый полотенцем стул был частью подземного бункера. Я взял вертолет, и он снова поднялся в воздух со звуком вуп-вуп-вуп. Вот бы щелкнуть пальцами и превратить вертолет в настоящий! Тогда бы я взял маму с собой и улетел отсюда вместе с ней. Подальше от НЕГО, от избиений, заплывших глаз и криков, неважно куда, подальше…

Я заполз обратно в бункер и через несколько минут услышал тяжелые шаги в прихожей. Шаги направлялись через холл по коридору ко мне. Я выглянул из бункера и увидел начищенные ботинки и штанины с кантами – часть полицейской формы.

Я выбрался из бункера как можно быстрее.

– Дядя Коннор! – и бросился к нему, стараясь не задеть сторону с пистолетом и полицейским фонариком.

– Привет, парень! – сказал он, наклоняясь и крепко обнимая меня. – Как поживает мой герой-спасатель?

– Хорошо! Смотри, какое подземное укрепление я построил! – сказал я, отклонившись и показывая через плечо на конструкцию из мебели, диванных валиков, одеял и полотенец. – Классно получилось.

– Вижу, молодец. Трудно представить крепость неприступней! – Он подмигнул и улыбнулся еще шире.

– Поиграешь со мной? – спросил я, улыбаясь в ответ.

Он взъерошил мне волосы.

– Не сейчас, дружок. Потом, ладно? Где мама?

Я почувствовал, как с лица пропадает улыбка.

– Она… чувствует себя не очень. Прилегла сейчас.

Я заглянул в золотисто-карие глаза дяди Коннора. Его лицо напомнило мне небо перед штормом – потемневшее и страшное. Я слегка отстранился, но глаза дяди Коннора просветлели, и он снова крепко обнял меня.

– Все хорошо, Арчер, все нормально. – Он усадил меня перед собой, взяв за руки, и улыбнулся. Я улыбнулся в ответ. – Ты знаешь, что у тебя мамина улыбка?

Я улыбнулся еще шире. Я обожал мамину улыбку – теплую, веселую. При взгляде на нее я знал, что меня любят.

– Но я похож на папу. – Все всегда говорили, что я вылитый Хейл.

Он пристально глядел на меня с минуту, как если бы хотел что-то сказать, но передумал.

– Ну так это хорошо. Твой папа красив, как черт… – Он улыбнулся, но лицом, не глазами.

Я глядел на дядю Коннора, изо всех сил желая быть похожим на него.

Мама как-то сказала, что в жизни не встречала мужчины красивее. Но после этого она застыдилась. Наверное, потому, что он не мой папа. Кроме того, он полицейский, настоящий герой. Вырасту, буду как дядя Коннор.

Он поднялся на ноги, взъерошив мне волосы.

– Пойду проверю, не проснулась ли мама. Поиграй пока в солдатиков, я спущусь через минутку, ладно?

– Ладно, – ответил я.

Он снова взъерошил мне волосы и пошел к лестнице. Я подождал немного и тихо пошел за ним. Я подымался, стараясь, чтобы ни одна ступенька не скрипнула, и для этого сильнее опирался на перила. Я знал, как быть тихим. Это было важно – уметь не шуметь в этом доме.

Поднявшись по лестнице, я подошел к двери в мамину комнату и прислушался. В двери была щелка, и этого было достаточно.

– Да я в порядке, правда, Коннор, – говорила мама.

– Ты не в порядке, Алисса, – прошипел он, и под конец его голос сорвался так, что я испугался. – Господи. Я хочу убить его. С меня хватит, Лис. Мне надоела эта игра в жертву. Ты можешь думать, что ты это заслужила, но Арчер. Не. Заслужил, – произнес он, выплевывая каждое из последних трех слов так, что я представил, как замерла его челюсть. Я видел, как это бывало. Особенно если рядом был мой папа.

Больше я несколько минут ничего не слышал, кроме маминого тихого плача, а потом дядя Коннор снова заговорил. На этот раз его голос был странным, совсем без выражения.

– Хочешь знать, где он сейчас? Он вышел из бара и пошел домой с Патти Нельсон. Он трижды оттрахал ее с воскресенья в ее трейлере. Я проезжал мимо, и это было слышно даже в машине.

– Господи, Коннор, – сказала мама сдавленным голосом. – Ты хочешь сделать мне еще хуже?

– Нет! – зарычал он так, что я подскочил. – Нет, – сказал он уже тише. – Я стараюсь, чтобы ты поняла, что хватит. Хватит. Если ты считаешь, что должна быть наказана, то ты уже наказана. Как ты сама не видишь? Ты никогда не была права, думая так, но ради твоего спокойствия, давай скажем – ты уже наказана, Лис. И уже давно. А теперь мы все за это расплачиваемся. Господи. Да ты знаешь, что я чувствую, когда слышу звуки из этого трейлера? Я хочу ворваться туда и вышибить из него дух за то, что он издевается над тобой и оскорбляет тебя. Главное, я, казалось бы, должен радоваться, что он нашел себе кого-то, кроме тебя, женщины, которая так чертовски глубоко сидит во мне, что я даже гвоздодером тебя оттуда бы не выдрал. Но вместо этого я огорчаюсь. Огорчаюсь, Лис. Что он плохо к тебе относится, хотя если бы он относился к тебе как положено, я никогда бы не смог подойти к тебе.

В комнате снова стало тихо, и я хотел заглянуть туда, но не стал. Я только слышал мамин тихий плач и какой-то легкий шорох.

Наконец дядя Коннор снова заговорил, на этот раз тихо и ласково:

– Позволь мне забрать тебя отсюда, детка, пожалуйста, Лис. Позволь защитить вас с Арчером. Пожалуйста. – Его голос был полон чем-то, чего я не мог назвать. Я тихо втянул в себя воздух. Он хочет забрать нас отсюда?

– А что будет с Тори? – спросила мама тихо.

Дядя Коннор ответил через пару секунд:

– Я скажу Тори, что ухожу. Она, должно быть, и так знает. У нас все равно уже годы как нет настоящего брака. Она должна это понимать.

– Нет, Коннор, – сказала мама испуганно. – Она не поймет. Она сделает что-нибудь, чтобы отомстить нам. Она всегда меня ненавидела.

– Алисса, мы же больше не дети. Это не про дурацкое соперничество. Это настоящая жизнь. Это про нас с тобой, про нашу любовь. Про то, что мы заслужили жить вместе. Это про тебя, меня и Арчера.

– А Тревис? – тихо спросила она.

Возникла пауза.

– Мы с Тори что-нибудь решим, – ответил он. – Тебе не надо об этом волноваться.

Потом снова была тишина, и потом мама сказала:

– А твоя работа, а город…

– Алисса, – ласково ответил дядя Коннор. – Меня не волнует все это. Без тебя мне ничего этого не надо. Разве ты до сих пор об этом не знаешь? У нас будет наша жизнь, детка. Мы найдем свое счастье. Далеко отсюда – далеко от этого места. Где-нибудь мы найдем свое собственное. Детка, ну разве ты этого не хочешь? Ну скажи, что хочешь.

И снова наступила тишина, и я слышал только звуки, будто они целовались. Я и раньше видел, что они целовались, когда мама не знала, что я их вижу, вот как сейчас. Я знал, что это неправильно – мамы не должны целовать мужчину, который им не муж. Но я знал, что папы не должны всегда приходить домой пьяными и бить своих жен по лицу, а мамы не должны смотреть на дядю так, как мама всегда смотрела на дядю Коннора. Все это было запутанно, и я ничего не понимал и не знал, как с этим разобраться. Поэтому я и шпионил за ними, пытаясь понять.

Потом, когда прошло уже много времени, мама прошептала так тихо, что я едва услышал:

– Да, Коннор, забери нас отсюда. Увези нас далеко-далеко. Ты, я и Арчер. Давай найдем свое счастье. Я хочу этого. Хочу тебя. Я всегда хотела только тебя.

– Лис… Лис… Моя Лис… – я услыхал, как тяжело дышит дядя Коннор. И я ушел, тихо-тихо спускаясь по ступенькам, так, чтобы не наступить ни на одно скрипучее место, не издав ни звука, в полной тишине.

Глава 2. Бри

Я закинула рюкзак на плечо, взяла собачью переноску с переднего сиденья и закрыла машину. Я постояла минутку, прислушиваясь к утренним звукам, приглушенным густыми кронами деревьев, шелестящих на ветру. Небо над головой было ярко-голубым, а впереди, за линией домов, различался серебристый блеск озера.

Я посмотрела на небольшой белый домик, на переднем окне которого все еще виднелась табличка «Сдается». Он был заметно не новым и довольно потрепанным, но в нем был свой шарм, который немедленно вызвал во мне симпатию. Я представила, как буду по вечерам сидеть на небольшом крыльце, смотреть, как шелестят листья на ветру, как над озером всходит луна, как воздух пахнет соснами и озерной водой, и улыбнулась. Я надеялась, что внутри тоже будет свой шарм, ну или, по крайней мере, хоть чисто.

– Что скажешь, Фиб? – тихо спросила я. Фиби согласно фыркнула в своей переноске.

– Вот и я так думаю, – ответила я.

Старый седан подъехал и встал рядом с моим маленьким «Фольксвагеном»-«жуком». Из него вышел пожилой, лысеющий человек, который пошел в мою сторону.

– Бри Прескотт?

– Это я. – Я улыбнулась и пожала ему руку. – Спасибо, мистер Конник, что согласились на такую быструю встречу.

– Называйте меня Джордж, – сказал он, улыбаясь в ответ и направляясь в сторону домика. По пути мы стряхивали пыль и упавшую хвою со ступенек. – Никакой проблемы встретиться с вами. Я на пенсии, так что у меня нет никакого расписания. Все отлично.

Мы поднялись по деревянным ступенькам на небольшое крыльцо, он вынул из кармана связку ключей и начал выбирать нужный.

– Вот он. – Он вставил ключ в замок и распахнул дверь.

На нас хлынул запах пыли и легкой сырости. Мы зашли, и я огляделась по сторонам.

– Жена заходит сюда, как может, вытирает пыль и немного убирает, но, как вы видите, большая уборка тут не помешает. Норма не может приходить слишком часто, с ее артритом и всем прочим. Дом стоял пустым все лето.

– Ничего, – улыбнулась я, опуская корзинку с Фиби на пол и идя в сторону, как я думала, кухни. Тут нужна была не большая уборка – тут надо было все отскрести. Но мне все сразу понравилось. Комната была очаровательной. Приподняв чехлы, я увидела, что мебель была старой, но подобранной со вкусом. Деревянные полы из широких досок, такие рустикальные, а стены покрашены в мягкие и тихие тона.

Оборудование на кухне тоже было старым, но мне ничего особенного было и не надо. Я не была уверена, что вообще когда-то стану готовить.

– Спальня и ванная там сзади, – начал говорить мистер Конник.

– Я его беру, – прервала я, рассмеялась и покачала головой. – В смысле, если он свободен и вы не возражаете, то я его беру.

– Ну что ж, отлично, – хихикнул он. – Сейчас я принесу договор из машины, и мы можем сразу со всем покончить. Там записано, что я беру залог за первый и последний месяцы, но, если у вас с этим проблемы, мы можем договориться.

Я помотала головой:

– Никаких проблем. Нормально.

– Ну что ж, тогда я сейчас вернусь. – И он пошел к двери.

Пока он ходил, я прошла по коридору и заглянула в ванную и спальню. Обе были маленькими, но мне годились, как я и предполагала. Мое внимание привлекло большое окно в спальне, выходящее на озеро. Я не могла сдержать улыбку, глядя на небольшой причал, ведущий к тихой, блестящей воде, ярко-голубой при ясном утреннем свете.

На волнах покачивались две лодки, которые были не больше точек на горизонте.

Внезапно, глядя на озеро, я ощутила странное желание заплакать – не от тоски, а от счастья. Едва я ощутила его, оно начало исчезать, оставив во мне только странную ностальгию, которую я не могла даже объяснить.

– Вот оно! – крикнул мистер Конник, и я услышала хлопок двери. Я вышла из спальни, чтобы подписать бумаги на съем того, что я буду называть домом – по крайней мере, какое-то время – вопреки всему надеясь, что найду тут желанный покой.

* * *

Норма Конник оставила в домике все чистящие средства, так что, притащив из машины чемодан и поставив его в спальне, я взялась за работу. Три часа спустя я отбросила со лба взмокшую прядь и поглядела на дело своих рук. Деревянные полы были чистыми, с мебели сняты чехлы, а пыль отовсюду сметена. Я нашла простыни и полотенца в стенном шкафу, выстирала и высушила их в маленьких стиралке и сушилке рядом с кухней и застелила постель. Кухня и ванная были выскоблены и отмыты, я открыла все окна, чтобы впустить теплый летний воздух и ветер с озера. Я еще не привыкла к дому совсем, но пока меня все устраивало.

Я достала из чемодана туалетные принадлежности, которые привезла, и рассовала их по полочкам ванной, приняла долгий горячий душ, смывая с себя пот от уборки и долгих часов дороги. Я проехала шестнадцать часов из моего родного города Огайо в Цинциннати, за два восьмичасовых перегона, переночевав в крошечном мотеле и дальше гоня без передышки. Накануне я остановилась в интернет-кафе под Нью-Йорком и посмотрела, что сдается там, куда я еду. Город в Мэйне, который я сперва выбрала, был известным туристическим центром, так что лучшим, что мне удалось найти после часа поисков, было это место через озеро, в крошечном городишке с названием Пелион.

Обсохнув, я надела джинсы и майку и взяла телефон, чтобы позвонить Натали, своей лучшей подруге. Она уже звонила мне несколько раз, когда я написала ей, что уезжаю, и я только быстро отвечала ей. Она заслуживала настоящего звонка.

– Бри? – ответила Натали, и я услышала голоса на заднем фоне.

– Привет, Нат, я не вовремя?

– Погоди, я выйду наружу. – Она прикрыла телефон рукой и что-то кому-то сказала, а затем вернулась. – Нет, вовремя! Я умираю с тобой поговорить! Я обедаю с мамой и тетей. Они меня подождут. Я волновалась, – сказала она слегка обвиняющим тоном.

Я вздохнула:

– Я знаю. Прости. Я в Мэйне. – Я говорила ей, куда собираюсь.

– Господи, Бри, ты вот так взяла и уехала. Ты хоть вещи собрала?

– Ну кое-что. Мне хватит.

Она громко выдохнула:

– Ладно. Ну а когда ты вернешься?

– Не знаю. Думаю, я поживу тут какое-то время. Знаешь, Нат, я не говорила, но у меня кончаются деньги – я только что заплатила сколько-то за залог на дом. Мне надо найти работу, хотя бы на пару месяцев, и заработать на обратную дорогу и на несколько месяцев жизни, когда я вернусь.

Натали помолчала.

– Я не понимала, что все так плохо. Но, Бри, ты же закончила колледж. Приезжай домой и используй свое образование. Тебе не надо жить, как какая-то бродяжка там, где ты не знаешь ни души. Я уже по тебе скучаю. Авери и Джордан тоже скучают. Мы твои друзья, и мы хотим тебе помочь, мы же любим тебя. Я могу прислать тебе денег, если тогда ты скорее сможешь вернуться домой.

– Нет, Натали, нет. Правда. Я… мне нужно время, понимаешь? Я знаю, что вы меня любите. Правда, – сказала я тихо. – Я вас тоже люблю. Но просто я должна это сделать.

Она снова помолчала.

– Это из-за Джордана?

Я на секунду закусила нижнюю губу.

– Нет, не совсем. Ну, может, это и стало последней соломинкой. Но нет, я не убегаю от Джордана. Это просто было последнее, в чем я нуждалась. Всего вместе стало… слишком много.

– Бедняжка, человек не может столько всего перенести. – Я не ответила, и она вздохнула. – Так это странный, внезапный отъезд тебе помог? – Я услышала в ее голосе улыбку.

Я слегка рассмеялась.

– Ну, некоторым образом, наверно. А в чем-то пока нет.

– Они не прошли? – тихо спросила Натали.

– Нет, Нат, пока нет. Но мне тут нравится, правда.

Натали снова помолчала.

– Знаешь, я думаю, это не связано с местом.

– Я не это имела в виду. Я хотела сказать, это хорошее место, чтобы пожить какое-то время… Слушай, тебе же надо идти. Тебя ждут мама с тетей. Мы можем поговорить потом.

– Ладно, – сказала она неохотно. – Ты точно в безопасности?

Я помолчала. Я никогда не чувствовала себя в полной безопасности. Интересно, это когда-то пройдет?

– Да. И тут очень красиво. Мой дом стоит прямо на озере. – Я выглянула в окно и снова посмотрела на озерный вид.

– Я смогу тебя навестить?

Я вздохнула:

– Дай мне устроиться. Может, перед тем как я решу вернуться.

– Договорились. Но я правда по тебе скучаю.

– Я тоже. Я скоро позвоню.

– Ладно. Пока.

– Пока, Нат.

Я отключилась, подошла к большому окну, задернула шторы своей новой спальни и забралась в свежезастеленную кровать. Фиби устроилась у меня в ногах. Я заснула, едва опустив голову на подушку.

* * *

Я проснулась от пения птиц и отдаленного плеска волн на берегу. Перевернувшись, я посмотрела на часы. Было чуть больше шести вечера. Я потянулась и села.

Я встала, почистила зубы и умылась в маленькой ванной. Фиби ходила за мной по пятам. Я посмотрела на себя в зеркало. Темные круги под глазами еще были заметны, хотя и стали меньше после пятичасового сна. Я пощипала себя за щеки, чтобы они порозовели, улыбнулась сама себе широкой фальшивой улыбкой и покачала сама себе головой. «Бри, с тобой все будет нормально. Ты сильная, и ты еще будешь счастлива. Слышишь? Тут хорошо, чувствуешь?» Наклонив голову, я снова посмотрела на себя в зеркало. Конечно, все люди беседуют с собственным отражением в ванной. Это совершенно нормально. Я фыркнула и снова покачала головой, еще раз умылась и закрутила свои длинные светло-русые волосы в небрежный узел на затылке.

Войдя в кухню, я открыла холодильник, куда засунула замороженную еду, которую привезла с собой в дорожном холодильнике. Ее было немного – только то, что я взяла из своего холодильника дома – молоко, арахисовое масло, хлеб, какие-то фрукты и несколько замороженных готовых ужинов. И полпакета собачьего корма для Фиби. Но этого хватит на пару дней, пока я не найду тут продуктовый.

Я сунула в микроволновку коробку с пастой, разогрела ее и съела стоя, пластиковой вилкой. Пока я ела, я смотрела в кухонное окошко и увидела пожилую женщину в голубом платье, с короткими седыми волосами, вышедшую из соседнего домика и направляющуюся к моему с корзинкой в руках. Услышав стук в дверь, я сунула пустую коробку из-под пасты в мусор и пошла открывать.

Я открыла дверь, и пожилая женщина тепло улыбнулась мне:

– Здравствуй, дорогая. Я Анна Кэббот. Похоже, ты теперь моя новая соседка. Добро пожаловать к нам.

Я улыбнулась в ответ и взяла корзинку, которую она протягивала мне.

– Я Бри Прескотт. Спасибо. Как мило. – Приподняв уголок полотенца, прикрывающего корзину, я почувствовала запах свежих маффинов с черникой. – Ой, как вкусно пахнет. Не хотите зайти?

– Вообще-то, я хотела спросить, не захочешь ли ты выпить со мной стаканчик холодного чая у меня на веранде. Я только что его приготовила.

– О. – Я чуть помедлила. – Да, спасибо. Только одну секунду, я обуюсь.

Я зашла в дом, поставила маффины на полку в кухне и зашла в спальню, где скинула свои шлепки.

Мы пошли в сторону ее домика.

– Так вы живете тут круглый год? – спросила я, оглядываясь по сторонам.

Она кивнула.

– Большинство из нас, живущих на этом берегу, постоянные жители. Туристы не заинтересованы в нашем городке. Вон там, – она кивнула головой на дальний берег озера, едва различимый вдали, – находятся все туристические аттракционы. Но большинство жителей не против, и им это даже нравится. Но скоро все это изменится. Женщина, которая владеет нашим городом, Виктория Хейл, планирует начать тут большое строительство, которое привлечет туристов. – Она вздохнула.

Мы поднялись к ней на террасу, и она села в одно из стоящих там плетеных кресел. Я села на двухместные качели и откинулась на подушку.

Ее терраса была красивой и уютной, на ней стояла удобная плетеная мебель с яркими желто-голубыми подушками. Везде стояли горшки с цветами – по краям террасы вились петуния и душистый горошек.

– А что вы думаете о привлечении туристов?

Она слегка нахмурилась.

– Лично мне нравится наш тихий маленький город. По мне, пусть бы они там и оставались. Через нас тоже кто-то проезжает, и мне кажется, этого вполне достаточно. Мне нравится ощущение маленького городка. Если тут понастроят многоквартирных домов, этих домиков на берегу озера просто не останется.

Я нахмурилась, поняв, что ей тогда придется уехать отсюда.

– Извините.

Она махнула рукой.

– Ничего. Меня гораздо больше беспокоит мелкий бизнес в городе, который тоже будет закрыт в результате этих расширений.

Я кивнула, не очень понимая. Мы немного помолчали, потом я сказала:

– Когда я была маленькой, моя семья как-то отдыхала тут, на той стороне озера.

Она подняла кувшин с чаем, стоявший на маленьком столике, налила два стакана и один протянула мне:

– Да? А что привело тебя сюда снова?

Я отпила глоток, оттягивая ответ. Наконец я сказала:

– У меня небольшое путешествие. А тем летом я была тут счастлива. – Я пожала плечами, пытаясь улыбнуться, но воспоминания о семье вызывали у меня стеснение в груди. И я ограничилась, как мне хотелось думать, приятным выражением лица.

Она изучающе поглядела на меня, отхлебывая из своего стакана. Потом кивнула.

– Ну что же, дорогая, это звучит как хороший план. Я думаю, если ты раньше была тут счастлива, то можешь быть снова. Некоторые места подходят людям, так бывает. – Она тепло улыбнулась, и я ответила тем же.

Я не сказала ей, что это было последнее место, где наша семья была действительно счастливой и беззаботной. Когда мы вернулись из этой поездки, у моей мамы обнаружили рак груди. Она умерла через полгода. С тех пор мы оставались с папой вдвоем.

– Как долго ты думаешь тут провести? – спросила Анна, отвлекая меня от воспоминаний.

– Не знаю пока. У меня нет четкого расписания. И мне надо найти работу. Вы не знаете, кто-нибудь не ищет работников?

Она поставила стакан.

– Вообще-то, знаю. В столовой в городке ищут официантку на утро. Они работают на завтрак и на обед. Я была там позавчера, и объявление еще висело. Девушка, которая там работала, родила малыша и решила остаться с ним дома. Это прямо на главной улице города – у Норма. Его не пропустишь. Там всегда много народу. Скажи им, что ты от Анны. – И она подмигнула.

– Спасибо, – обрадовалась я. – Обязательно.

Мы посидели молча, потягивая чай, слушая треск кузнечиков и иногда тихий звон комара. Я слышала отдаленные крики гребцов на озере и тихий шорох волн на берегу.

– Тут так спокойно.

– Надеюсь, это не слишком навязчиво с моей стороны, дорогая, но, кажется, тебе не помешает немного покоя.

Я вздохнула и тихо рассмеялась:

– Вы неплохо разбираетесь в людях. Вы не ошиблись.

Она тоже тихо рассмеялась.

– Я всегда неплохо читала по лицам. Мой Билл, бывало, говорил, что от меня ничего не спрячешь, даже если захочешь. Конечно, к этому приходишь только со временем и когда любишь. Ты так привыкаешь к другому, что он становится как бы частью тебя – а ты же не можешь ничего утаить от себя. Хотя некоторые и пытаются.

Я склонила голову.

– Простите. Как давно умер ваш муж?

– О, это уже десять лет. Но мне все еще его не хватает. – По ее лицу пробежала грусть, но потом она расправила плечи и кивнула на мой стакан. – Он любил добавлять в свой чай немного виски. Ему это помогало расслабиться. Я не возражала. Он был доволен, а у меня не отнимало много времени.

Я как раз отпила глоток чая и прижала руку ко рту, чтобы не выплюнуть его. Когда я все проглотила, то рассмеялась, и Анна подмигнула мне.

Я кивнула.

– Наверно, мужчин легко провести?

Анна улыбнулась.

– Мы, женщины, быстро это понимаем, а? А тебя дома ждет какой-нибудь мальчик?

Я покачала головой.

– Нет. У меня есть друзья, но никто специально не ждет меня.

Выговорив эти слова, я почувствовала, насколько я одинока в этом мире, и это было словно удар в живот. Это не было новостью для меня, но отчего-то, сказав это вслух, я как будто осознала это заново. Я залпом допила чай, словно пытаясь проглотить это переживание, внезапно нахлынувшее на меня.

– Мне надо идти, – сказала я, подымаясь. – Большое спасибо за чай и за компанию. – Я улыбнулась, и Анна улыбнулась в ответ, тоже начиная подыматься.

– В любое время, Бри. Если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где меня найти.

– Спасибо, Анна. Это очень любезно. О! Мне нужно съездить в продуктовый и в аптеку. В городе это есть?

– Да. Хаскелл. Едь прямо по городу, как приехала, и ты увидишь его слева, прямо перед светофором. Ты его не пропустишь.

– Отлично. Спасибо еще раз. – Я спустилась по ступенькам и помахала ей рукой. Анна кивнула и помахала в ответ.

Проходя по своему двору, чтобы взять сумку, я заметила одуванчик, полный пушистых семян. Я наклонилась, сорвала его и поднесла к губам, закрыла глаза и вспомнила слова Анны. Я прошептала: «Покой», подула и смотрела на легкое облачко пушинок, надеясь, что они как-нибудь унесут мой шепот туда, где его услышит что-то или кто-то, у кого есть сила исполнения желаний.

Глава 3. Бри

Когда я въезжала в Пелион, небо начало чуть-чуть меркнуть. Центр городка был тихим и, пожалуй, вполне старомодным. Большинство заведений казались семейными или частными, под большими деревьями вдоль тротуаров гуляли люди, наслаждаясь прохладными летними сумерками. Я любила это время дня. В нем было что-то магическое, что-то, дающее надежду, что-то, говорящее: «Ты не знаешь, что будет потом, но ты прожила еще день, верно?»

Я заметила магазин Хаскелла, въехала на парковку перед ним и запарковалась.

Мне пока не нужны были продукты, но я хотела купить каких-то мелочей. За ними я и поехала. Даже проспав пять часов днем, я все равно снова была усталой, и мне хотелось лечь пораньше.

Я все купила за десять минут и уже шла к машине с сумками. Небо еще стемнело, и, пока я была в магазине, в городе зажглись фонари. Они озаряли парковку неярким светом. Доставая ключи, я неловко перекинула пластиковый пакет из руки в руку, он порвался, и все мои покупки рассыпались по парковке, что-то куда-то укатилось, что-то валялось прямо под ногами. «Черт!» – выругалась я, наклоняясь и начиная все собирать. Открыв сумку, я запихнула туда шампунь и кондиционер, и тут кто-то появился в поле моего бокового зрения. Я замерла. Человек опустился на колено и протянул мне бутылочку аспирина, которая откатилась, судя по всему, ему под ноги. Я взглянула на него. Он был молодым, и у него были длинные, слегка волнистые, спутанные волосы, которым отчаянно нужна была стрижка. Его лицо также заросло бородой, которая казалась скорее запущенной, чем нарочитой. Он мог бы быть очень симпатичным, но под всей этой порослью было трудно разглядеть его лицо. Волосы закрывали его почти целиком – ото лба до подбородка. На нем были джинсы и голубая майка, растянутая на груди. Когда-то на ней была надпись, но буквы вытерлись и полиняли, так что понять, что там было написано, было невозможно.

Все это я разглядела за те несколько секунд, которые понадобились, чтобы взять у него мой аспирин. Тут наши глаза встретились. У него были огромные глаза цвета виски, обрамленные длинными темными ресницами. И они были прекрасны.

Я смотрела на него, и мне показалось, что между нами что-то промелькнуло, такое ощутимое, что я практически могла потрогать это рукой, и оно, это что-то, оказалось бы на ощупь мягким и теплым. Я смутилась и нахмурилась, но не могла отвести взгляд. Его глаза оторвались от моих и ушли в сторону. Кто был этот странный юноша и почему я так замерла перед ним? Встряхнув головой, я заставила себя вернуться к реальности.

– Спасибо, – сказала я, забирая у него свое лекарство. Он не ответил и больше не смотрел на меня.

– Черт, – тихо ругнулась я еще раз, возвращаясь к остальным рассыпанным предметам.

Я увидела, что коробка тампонов раскрылась, несколько высыпалось и лежало тут же. Он подобрал их и протянул мне. Я быстро запихала их в сумку, глядя на него, и он взглянул в ответ, но на его лице не отразилось никакой реакции. Он снова отвел глаза. Я почувствовала, что заливаюсь краской, и попыталась что-то сказать, но он протянул мне еще горсть тампонов. Схватив их, я кинула их в сумку и подавила истерический смешок.

– Чертов пакет, – выдохнула я быстро-быстро, потом перевела дух и продолжила, но уже медленнее. – От них не только вред природе, но на них еще и положиться нельзя.

Человек протянул мне миндальный леденец на палочке и еще один тампон, я взяла их и с легким стоном кинула в сумку.

– Обычно я стараюсь, и у меня есть многоразовые сумки. Даже красивые, с цветочками… И в горошек… И в полоску… – Я засунула последний тампон поглубже. – Но я всегда забываю их в машине или дома. – Я снова покачала головой, а человек молча протянул мне еще два леденца.

– Спасибо, – сказала я. – Я соберу остальное. – И я махнула рукой в сторону остальных валявшихся леденцов.

Взглянув на него, я снова покраснела.

– Они были на распродаже, – объяснила я. – Я не собиралась съесть их все сразу.

Не посмотрев на меня, он подобрал их сам, но я заметила, что его губы слегка дернулись. Я моргнула – но это движение исчезло. Я взяла у него леденцы.

– Я просто стараюсь, чтобы дома было сладкое, ну, на всякий случай. Иногда же хочется. Всего этого мне хватит на пару месяцев.

Я врала. Того, что я купила, хватило бы мне на пару дней, если повезет. Я могла съесть несколько штук прямо в машине по дороге домой.

Человек поднялся, и я тоже, вешая сумку на плечо.

– Ладно, спасибо за помощь, вы спасли меня… И мое барахло тоже… и конфеты, и миндаль…

Я слегка рассмеялась смущенным смешком и сделала гримаску.

– Но настоящим спасением было бы, если бы вы сказали хоть слово, чтобы мне не было так неловко.

Я улыбнулась ему, но моя улыбка тут же исчезла, потому что его лицо опустилось, а в глазах появилось пустое выражение – вместо тепла, которое было там секунду назад.

Он повернулся и пошел прочь.

– Эй, подождите! – крикнула я, идя за ним. Но тут же остановилась, заметив, что он ускорил шаг. Двигаясь плавно и ловко, он выбежал с парковки на улицу и исчез. Меня охватило странное чувство потери.

Я вернулась к машине и посидела пару минут, думая об этой странной встрече. Когда я наконец завела мотор, я заметила что-то на лобовом стекле. Я хотела включить дворники, но пригляделась внимательней. На стекло упали пушинки одуванчика, и, когда дунул ветерок, они поднялись в воздух и в легком танце улетели с моего стекла, куда-то вверх, вдаль, от меня, в ту сторону, куда ушел этот странный человек.

* * *

Следующим утром я проснулась довольно рано. Отдернув шторы в спальне, я долго смотрела на озеро. В воде отражалось утреннее солнце, озаряя все теплым золотым блеском. На волнах, ближе к дальнему берегу, качалась одна-единственная лодка. Мимо пролетела большая птица. Да, мне все это нравится.

Фиби спрыгнула с кровати и села у моих ног.

– Что думаешь, девочка? – спросила я. Она зевнула.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь собраться. «Только не сегодня, – прошептала я. – Сегодня все будет нормально». Я медленно пошла в душ, где немного расслабилась. Во мне просыпалась надежда. Но стоило мне повернуть кран, при звуке падающих капель мир вокруг меня померк, а душ превратился в дождь, бьющий по крыше. Меня сковал ужас, у меня в ушах загремели раскаты грома, а на груди я почувствовала прикосновение холодного металла. Я чувствовала, как дуло пистолета ползет вокруг моего соска, и от холода он каменеет. По моим щекам покатились слезы. В голове раздался высокий звук, похожий на скрежет тормозов поезда по металлическим рельсам. Боже-боже-боже. Я задержала дыхание, ожидая, пока пистолет исчезнет, по моим жилам струился ледяной ужас. Я подумала про своего папу, лежащего в другой комнате в луже крови, но мой собственный страх был таким всепоглощающим, что я не могла сосредоточиться ни на чем другом. Я начала неконтролируемо трястись, дождь стучал по моему телу…

Снаружи хлопнула дверь машины, и я вернулась в реальность. Я стояла перед льющимся душем, на полу, там, где шторка была открыта, уже скопилась вода. В горле поднялась тошнота, и я едва успела шагнуть к раковине, как меня вырвало. Я несколько минут посидела, давясь и хватая ртом воздух и стараясь взять тело под контроль. Слезы стояли у глаз, но я не дала им пролиться. Я зажмурилась и досчитала от ста до одного. Потом снова сделала глубокий вдох и поднялась на ноги, взяла полотенце и бросила его в лужу перед льющимся душем.

Сняв одежду, я залезла в горячую воду, откинула голову и закрыла глаза, стараясь расслабиться и вернуться в реальность, а также унять дрожь.

– Ты в порядке, в порядке, в порядке, – причитала я, стараясь проглотить эмоции и чувство вины. Тело продолжало трястись. Я буду в порядке. Я знала это, но мне каждый раз требовалось усилие, чтобы избавиться от чувства, что я снова там, в том месте, в том моменте бесконечного ужаса и горя. Иногда проходило несколько часов, чтобы печаль оставила меня, но это никогда не было окончательно.

Каждое утро у меня была такая паническая атака, флэшбек, и каждое утро я потом долго приходила в себя. Каждый вечер я надеялась, что новый день станет тем, который освободит меня, и я смогу прожить его, не возвращаясь к боли, связанной с горем, к той ночи, которая навсегда разделила для меня тогда и теперь.

Я вышла из душа и вытерлась. Поглядев в зеркало, я решила, что выгляжу лучше, чем обычно по утрам. Несмотря на то что атаки не кончились, я хорошо выспалась, что нечасто удавалось мне в эти шесть месяцев, и у меня было ощущение покоя, которое я приписала наличию озера за окном. Что может быть более мирным, чем плеск волны, лениво наползающей на песчаный берег? Наверняка оно как-то проникает мне в душу или, по крайней мере, помогает мне крепко заснуть.

Вернувшись в спальню, я надела шорты цвета хаки и черную рубашку с короткими рукавами. Я собиралась сходить в ту столовую в городе, про которую говорила Анна, и хотела хорошо выглядеть, потому что думала спросить там про работу, если она еще есть. Мне очень нужна была работа.

Я высушила волосы, оставила их распущенными и немножко подкрасилась. Надев черные босоножки, я вышла за дверь, чувствуя на своем лице теплый летний ветерок.

Через десять минут я подъезжала к столовой Норма. С виду она была классической столовой в маленьком городке. Заглянув через окно, я увидела, что она наполовину полна. И это в понедельник, в восемь утра. Объявление, что они ищут работника, все еще висело в окне. Ура!

Я открыла дверь, и меня встретили запахи кофе и бекона, и звуки голосов и тихого смеха, раздающиеся от столиков.

Я прошла вперед и села за стойку, рядом с двумя девушками в джинсовых шортах и коротких топиках – было очевидно, что они забежали сюда позавтракать по пути на работу.

Я села на высокий, вертящийся, покрытый красным винилом стул, и девушка рядом со мной посмотрела на меня с улыбкой.

– Доброе утро, – поздоровалась я.

– Доброе утро.

Я взяла меню, лежащее передо мной, и официантка, пожилая женщина с седыми волосами, стоящая у окна кухни, поглядела на меня через плечо и сказала:

– Одну минутку, дорогая. – Она быстро листала свой блокнот.

Зал был только наполовину полон, но она была одна и с трудом успевала обслуживать всех. Утренние посетители всегда торопятся, потому что обычно едят по пути на работу.

– Я не тороплюсь, – сказала я.

Через несколько минут она разнесла пару готовых заказов, подошла ко мне и отвлеченно спросила:

– Кофе?

– Пожалуйста. Кажется, у вас запарка. Чтобы вам было проще, принесите мне номер три, когда будет готово.

– Спасибо, дорогая, – рассмеялась она. – Похоже, у тебя есть опыт такой работы.

– Ну, вообще-то, да, – улыбнулась я, протягивая ей меню. – Я понимаю, что сейчас не тот момент, но я видела у вас объявление, что вы ищете работника.

– Правда? – ахнула она. – Когда ты сможешь начать?

Я рассмеялась:

– Как можно скорее. Я могу прийти чуть позже и написать заявление, или…

– Не надо. У тебя есть опыт, тебе нужна работа, ты принята. Потом мы разберемся со всеми бумажками, но Норм – это мой муж. И у меня есть право нанять еще одну официантку, и я тебя только что наняла. – Она протянула руку: – Между прочим, меня зовут Мэгги Дженсен.

Я просияла.

– Бри Прескотт. Большое спасибо!

– Это ты только что украсила мой день с самого утра, – ответила она и прошла за стойку налить несколько чашек кофе.

Ну что ж, это было самое легкое интервью в моей жизни.

– Вы недавно в городе? – спросила девушка рядом со мной.

– Да, я только вчера приехала, – повернулась я к ней.

– Добро пожаловать в Пелион. Я Мелани Шолл, а это Лиза, моя сестра. – Девушка справа от нее протянула мне руку.

Я пожала ее.

– Очень приятно с вами познакомиться.

Заметив купальники, торчащие из-под из топиков, я спросила:

– Вы тут на отдыхе?

– Нет, – рассмеялась Мелани. – Мы работаем на другом берегу. Еще несколько недель мы работаем спасателями на пляже, пока там есть туристы, а зимой возвращаемся работать в нашу семейную пиццерию.

Я кивнула и отпила кофе. Мне казалось, что они примерно мои ровесницы, может, Лиза чуть-чуть моложе. У них обеих были рыжеватые волосы и большие голубые глаза.

– Если у тебя есть вопросы про город, спрашивай у нас, – сказала Лиза. – Мы тут все про всех знаем. – Она подмигнула. – И мы можем сказать, с кем тут стоит встречаться, а с кем не очень. Мы проверили более-менее всех, и тут, и на том берегу. Мы просто кладезь информации.

Я рассмеялась:

– Отлично. Буду иметь в виду. Я правда рада, что познакомилась с вами. – Я было начала подыматься, но тут меня осенило. – О, вообще-то, у меня уже есть вопрос. Я вчера вечером уронила кое-что на парковке возле аптеки, и один парень остановился мне помочь. Высокий, стройный, хорошо сложен, но… Я не знаю, он не сказал ни слова… И у него была длинная борода…

– Арчер Хейл, – перебила Мелани. – Надо же, он остановился тебе помочь. Я в шоке. Обычно он ни на кого не обращает внимания. – Она помолчала. – Ну и на него никто обычно тоже не обращает внимания.

– Ну, у него не было особого выбора, – сказала я. – Мое барахло буквально рассыпалось ему прямо под ноги.

Мелани пожала плечами:

– Все равно это странно. Можешь мне поверить. Я думаю, он глухонемой. Он не разговаривает. Когда он был маленьким, с ним произошел типа несчастный случай. Нам было пять и шесть, когда это случилось, прямо тут, за городом, на шоссе. Его родители погибли, и его дядя тоже. Он был начальник полиции. И вот тогда он оглох. Он живет в конце Бриар Роад – раньше он жил там с другим своим дядей, который учил его дома, но он умер пару лет назад, и теперь он живет там один. До смерти дяди он вообще никогда не приходил в город, а теперь мы иногда видим его. Но он совершенный псих.

– Вау, – сказала я. – Какая грустная история.

– Ну да, – подхватила Лиза. – Потому что ты видела его тело? Конечно, это все в генах. Если бы он не был таким диким, я бы с ним закрутила.

Мелани закатила глаза, а я поднесла руку к губам, чтобы не брызнуть кофе.

– Ой, ну ты шлюшка, – сказала Мелани. – Да ты бы и так с ним закрутила, если бы он хотя бы раз глянул в твою сторону.

Лиза секунду подумала и покачала головой:

– Я сомневаюсь, что он имеет хотя бы малейшее представление, что делать с этим роскошным телом. Такая досада.

Мелани снова закатила глаза, а потом глянула на часы, висящие над окном выдачи.

– О черт, нам надо бежать, а то опоздаем. – Она вытащила кошелек и крикнула Мэгги: – Мэг, я оставила деньги на столе.

– Спасибо, – отозвалась Мэгги.

Мелани написала что-то на салфетке и протянула мне:

– Это наш телефон. Мы собираемся как-нибудь в ближайшее время провести вечерок на той стороне озера. Может, ты захочешь пойти с нами?

Я взяла салфетку.

– Да, ладно, может быть. – Я улыбнулась и тоже написала на салфетке свой номер. – Спасибо. Это очень мило с вашей стороны.

Я сама удивилась, насколько мое настроение улучшилось после разговора с этими девушками. «Может быть, мне этого и надо было, – подумала я, – вспомнить, что до трагедии я была нормальным человеком, у которого были друзья и личная жизнь. Было так легко почувствовать, что в тот ужасный день закончилось само мое существование. Но это было не так. И я должна была напоминать себе об этом как можно чаще».

Конечно, мои друзья пытались как-то вытащить и развлечь меня в те месяцы после смерти папы, но я просто не могла. Может быть, общение с людьми, которые не знают о моей трагедии, будет для меня проще? В конце концов, путешествия для этого и предназначены. Временный выход? Надежда, что новое место принесет новое исцеление? И тогда у меня хватит сил снова взглянуть в лицо моей собственной жизни.

Лиза и Мелани быстро пошли к выходу, переговариваясь и махая руками своим знакомым, сидевшим в ресторанчике. Через минуту Мэгги поставила передо мной тарелку.

Пока я ела, я думала о том, что они рассказали мне про этого парня по имени Арчер Хейл. Теперь все имело смысл – он был глухим. Я пожалела, что не догадалась об этом сама. Вот почему он не говорил. Ясно, что он умел читать по губам. И я обидела его, когда сказала, что не мешало бы ему сказать хоть слово. Вот почему у него опустилось лицо и он так резко ушел. Я мрачно заметила себе: «Отлично, Бри» – и откусила кусок тоста.

Я решила обязательно извиниться, когда встречу его снова. Интересно, знает ли он язык жестов. Я скажу ему, что умею говорить на нем, если он захочет со мной общаться. Я хорошо его знаю. Мой папа был глухонемым.

Что-то интересовало меня в Арчере Хейле – что-то, чего я сама даже не могла определить. Что-то, кроме того, что он не мог ни слышать, ни говорить, а я была хорошо знакома с конкретно этим ограничением. Я поразмышляла с минуту, но так и не смогла найти ответ.

Я доела, но Мэгги только махнула рукой, когда я попросила счет.

– Работники едят бесплатно, – сказала она. – Приходи после двух, и мы все оформим.

Я улыбнулась и сказала:

– Отлично, увидимся днем.

Оставив чаевые на стойке, я вышла. «Неплохо, – подумала я. – Всего день в городе – и у меня есть жилье, работа, знакомая соседка в лице Анны и, может быть, пара подружек». К машине я шла едва ли не вприпрыжку.

Глава 4. Бри

Назавтра я начала работать в столовой Норма с самого раннего утра. Сам Норм работал на кухне. Он все время был мрачным и ворчал, и особо не разговаривал, но я видела, как он бросал на Мэгги взгляды, которые можно было описать только как обожающие. И я подозревала, что на самом деле он был добряк. Я его не боялась. Я знала, что я хорошая официантка и что Мэгги заметно успокоилась уже через час моей работы, и решила, что с Нормом у меня тоже все будет в порядке.

Столовая была успешной, работа понятной, а посетители, в основном все из местных, очень приятными. Мне не на что было жаловаться, и первые несколько дней прошли быстро и гладко.

В среду после работы я вернулась домой, приняла душ и надела купальник, джинсовые шорты и белую майку. Я собиралась пойти к озеру и посмотреть, что там есть. Взяв Фиби на поводок, я заперла дверь.

Когда я уже уходила, Анна окликнула меня из своего сада, где подстригала розы. Я с улыбкой подошла к ней.

– Хорошо, что я вас увидела! Я собиралась зайти сказать спасибо за столовую. Меня взяли, и я теперь работаю там официанткой.

– Как замечательно! Мэгги очень хорошая. А Норм тебя не пугает? Он только рычит, но никогда не кусается.

Я рассмеялась и подмигнула:

– Я быстро об этом догадалась. Нет, все хорошо. Я собиралась поехать по дороге к озеру и посмотреть, как там.

– Хорошо. Туда не очень удобно идти – но, конечно, ты и сама это уже поняла. Если ты поедешь по Бриар Роад, то следуй указателям на маленький пляж. – Она рассказала мне дорогу и добавила: – Если хочешь, у меня есть велосипед, которым я не пользуюсь. С моим артритом я даже руль удержать не могу. Но он почти новый и даже с корзинкой для собачки. – Она посмотрела на собачку и улыбнулась. – Привет. Как тебя зовут?

Фиби заплясала на поводке и радостно тявкнула.

– Поздоровайся, Фиби, – сказала я.

– Какая хорошенькая. – Анна нагнулась и протянула Фиби руку, которую та лизнула. – Велосипед у меня в доме. Хочешь взглянуть?

Я помолчала.

– Вы уверены? Я бы с удовольствием поехала на озеро на велосипеде вместо машины.

– Да-да. – Она пошла к дому и поманила меня за собой. – Я буду рада, если он пригодится. Я раньше ездила на нем собирать чернику в лесу. Брала мешки и клала их в эту корзинку. Ты умеешь печь?

– Ну, – сказала я. – Раньше да. Но какое-то время я не пекла.

Она обернулась ко мне.

– Ну, может, черника вдохновит тебя снова надеть фартук. – Улыбнувшись, она открыла дверь в гостиную.

Комната была уютной, мебель, хоть и не новая, была покрыта чехлами, и везде было много сувениров и фотографий в рамках. В воздухе пахло сухим эвкалиптом. Мне стало радостно и спокойно.

– Вот, – сказала Анна, выкатывая велосипед из другой комнаты. Я не сдержала улыбки. Это был такой старомодный велосипед с большой корзинкой спереди.

– Боже! Он замечательный! Вы уверены, что он вам не нужен?

– Я буду очень рада, если он тебе пригодится, дорогая. Бери.

Я улыбнулась и выкатила велосипед на крыльцо.

– Огромное спасибо. Это так мило… Правда… Спасибо.

Она вышла и помогла мне спустить велосипед со ступенек.

– Не за что. Я рада, что он будет нужен.

Я снова улыбнулась, и тут мне пришла мысль:

– О, можно я спрошу? Я встретила в городе одного человека, и кто-то сказал, что он живет в конце Бриар Роад. Арчер Хейл? Вы его знаете?

Анна нахмурилась и, казалось, задумалась.

– Да, я знаю о нем. Ты как раз проедешь мимо его участка по пути на пляж. Ты его не пропустишь – там только он и есть. – Она все еще казалась задумчивой. – Да, Арчер Хейл… Я помню, он был милый маленький мальчик. Но теперь он не говорит. Наверное, потому, что не слышит.

Я опустила голову.

– А вы знаете, что с ним случилось?

Она помолчала.

– Там за городом случилась большая авария. Это было примерно тогда же, когда Билл узнал свой диагноз. Поэтому мне было не до подробностей, которые обсуждал весь город, – я просто огорчилась вместе со всеми. Коннор Хейл, владелец нашего города и начальник полиции, в тот день погиб, и Арчер тоже пострадал в этой аварии. Хм-м, дай подумать… – Она снова помолчала. – И с тех пор он жил с другим своим дядей, Натаном Хейлом. Но он тоже умер три или четыре года назад, кажется, от рака. – Она поглядела куда-то вдаль. – Некоторые в городе говорят, что он ненормальный, в смысле Арчер. Но я не знаю. Может быть, они просто переносят на него впечатления от его дяди. Моя младшая сестра училась в школе вместе с Натаном Хейлом, и он уже тогда был ненормальный. Очень умный, но слегка с приветом. И когда он вернулся после службы в армии, он стал еще больше… Странным.

Я нахмурилась.

– И маленькому мальчику позволили жить с ним?

– Ну, я думаю, для властей он был достаточно в своем уме. И, насколько я знаю, он был его единственным родственником. – Она снова затихла на минуту. – Я уже много лет не говорила про мальчиков Хейл. Но они всегда были темой для обсуждения. Хм. – Снова помолчав, она добавила: – Теперь, когда я думаю об этом, все это, с маленьким Хейлом, действительно было очень грустно. Иногда, в маленьких городках, люди, которые всегда были вокруг, становятся своего рода частью фона… И в попытках города позабыть об этой трагедии Арчер мог просто затеряться и стать забытым. Какой ужас.

Анна явно погрузилась в воспоминания о прошлом, и я решила, что я лучше пойду.

– Ну, – сказала я. – Еще раз спасибо за все. Я загляну позже.

Анна очнулась и, казалось, вернулась к реальности.

– Хорошо, конечно. Хорошего дня. – Улыбнувшись, она взяла лейку, которую поставила на ступеньки, и пошла в сад, а я выкатила велосипед за ворота.

Посадив Фиби в корзинку, я села на велосипед и медленно поехала в сторону Бриар Роад, думая по пути о том, что Анна рассказала мне про братьев Хейл и про Арчера Хейла. Казалось, никто не знал точно, что же случилось с Арчером – или они просто забыли подробности? Я-то знала, что такое потерять обоих родителей, пусть даже и не одновременно. Как можно даже пытаться как-то справиться с таким? Позволяет ли разум пережить одну потерю за другой, не сходишь ли ты с ума от горя, если столько сразу обрушивается на твое сердце? В какие-то дни мне казалось, что я с трудом справляюсь со своими чувствами в данный момент. Наверное, все мы ведем себя по-разному – и боль, и исцеление от нее так же индивидуальны, как и люди, которые их испытывают.

От своих мыслей я очнулась, увидев то, что, наверное, и было участком Арчера Хейла. Там был высокий забор, из-за которого виднелись верхушки деревьев, таких высоких и густых, что было невозможно разглядеть ничего на той стороне. Я вытянула шею, пытаясь понять, где кончается забор, но с дороги было трудно сказать, и со всех сторон рос лес. Я снова посмотрела на забор и увидела калитку, но она была заперта.

Не знаю, зачем я остановилась, но я сделала это и стояла там, слушая жужжание комаров. Через несколько минут Фиби тихо гавкнула, и я снова поехала по дороге в сторону пляжа, как говорила Анна.

Я провела у озера несколько часов, загорала и плавала. Фиби лежала на моем полотенце в тени и крепко спала. Был жаркий августовский день, но с озера дул ветерок, и в тени деревьев было хорошо. На пляже было еще несколько человек, но вообще он был почти безлюден. Я подумала, что тут, наверное, отдыхают только местные жители. Я легла на полотенце на спину и стала смотреть на качающиеся деревья и голубое небо. Через несколько минут я закрыла глаза, думая только отдохнуть, но вместо этого крепко заснула.

Мне приснился папа. Но в этот раз он не погиб, он успел вбежать в кухню как раз вовремя, чтобы заметить, как тот человек выбежал в заднюю дверь.

– Ты жив! – сказала я, подымаясь с пола, где меня бросил тот.

Он кивнул с доброй улыбкой.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Да, – сказал он, и я вздрогнула, потому что папа никогда не разговаривал, а только показывал жестами.

– Ты говоришь, – прошептала я.

– Да, – снова сказал он, тихо смеясь. – Конечно. – Но тут я заметила, что его губы не шевелились.

– Папа, я хочу, чтобы ты вернулся, – сказала я и заплакала. – Я так по тебе скучаю.

Он стол серьезным, и, казалось, расстояние между нами увеличилось, хотя никто из нас не двинулся с места.

– Мне жаль, что ты не можешь иметь нас обоих, крошка Би, – сказал он, называя меня моим детским прозвищем.

– Обоих, – прошептала я, не понимая, а расстояние между нами все росло.

И вдруг он исчез, и я осталась одна. Я плакала, хотя мои глаза были закрыты, но я чувствовала, что рядом кто-то есть.

Я резко проснулась, по моим щекам текли теплые слезы, остатки сна таяли у меня в голове. И пока я лежала, пытаясь собраться с чувствами, я готова была поклясться, что слышу звук удаляющихся от меня шагов за деревьями позади меня.

* * *

На следующее утро я пришла в столовую. Я хорошо спала, но этим утром у меня случилась особенно сильная атака, и мне было трудно прийти в себя.

Я нырнула в утреннюю суету, стараясь занять себя приемом заказов, подачей еды и наполнением чашек кофе. К девяти, когда столовая опустела, мне уже стало легче и лучше.

Я пополняла запасы на стойке, когда открылась дверь и вошел молодой человек в полицейской форме. Он снял фуражку и провел рукой по коротким, волнистым темным волосам, кивнув Мэгги, которая улыбнулась ему и сказала:

– Трев.

Он окинул меня взглядом и подошел к стойке. На секунду мы встретились глазами. Его лицо осветилось улыбкой, блеснули белые зубы. Он сел напротив меня.

– Наверно, вы и есть причина того, что Мэгги сегодня утром улыбается, – сказал он, протягивая руку. – Я Тревис Хейл.

Еще один Хейл. Я улыбнулась в ответ и пожала руку:

– Привет, Тревис. Бри Прескотт.

Он вытянул под стойку длинные ноги.

– Приятно познакомиться, Бри. Что привело вас в Пелион?

Я осторожно подбирала слова, не желая показаться какой-то сумасшедшей бродяжкой. Хотя я, наверное, именно ею сейчас и была, если уж быть совсем честной.

– Ну, Тревис, я недавно закончила колледж и решила устроить себе такое вольное путешествие. – Я улыбнулась. – Ну вот и приехала в ваш симпатичный городок.

Он просиял.

– Изучать мир, пока есть возможность, – сказал он. – Здорово. Мне бы и самому так хотелось.

Я протянула ему меню, но Мэгги подошла сзади, выхватила его и сунула под стойку.

– Тревис Хейл наверняка знает эту штуку наизусть, – сказала она, подмигнув мне. – Он приходит сюда с тех пор, как его мама сажала его в детский стульчик, чтоб он достал до стола. Кстати, как поживает мама?

Тревис улыбнулся.

– Все прекрасно. Она, вы знаете, всегда занята светской жизнью. Ну и теперь еще этими планами по расширению города.

Мэгги поджала губы, но сказала:

– Передавай ей привет, – и ласково улыбнулась.

– Непременно, – ответил Тревис, оборачиваясь ко мне.

– Так твоя фамилия Хейл, – сказала я. – Ты, наверно, родственник Арчера Хейла.

Тревис слегка нахмурил брови и недоумевающе посмотрел на меня:

– Арчер? Ну да, он мой двоюродный брат. А ты с ним знакома?

– Нет, – покачала я головой. – Я видела его в городе пару дней назад и спрашивала о нем… Он немного…

– Странный? – закончил фразу Тревис.

– Другой, – поправила я. И помахала рукой: – Я пока видела только несколько человек, и он один из них, так что… Я хочу сказать, я не знакома с ним, но… – Взяв кофейник из кофемашины, я вопросительно показала на него. Тревис кивнул, и я налила ему чашку.

– Трудно познакомиться с тем, кто не говорит, – сказал Тревис. – Он принял задумчивый вид. – Я годами пытался, но он просто не отвечает. Он живет в своем собственном мире. Жаль, что ты встретила его одним из первых. Но все равно мы рады, что ты тут, – улыбнулся он, отпивая кофе.

– Спасибо, – ответила я. – Так ты служишь в полиции Пелиона? – спросила я очевидное, чтобы поддержать разговор.

– Ага, – сказал он.

– Он скоро будет начальником полиции, – вставила Мэгги. – Так же, как его отец. – Она подмигнула, возвращаясь к столику возле стойки, который мы использовали во время перерывов.

Тревис поднял бровь, улыбнулся и сказал:

– Посмотрим. – Но его вид не выражал никаких сомнений.

Я только улыбнулась. Я не стала говорить, что Анна рассказала мне про его отца, который, как я поняла, и был Коннор Хейл. Я подумала, что будет странно, если он поймет, что я что-то знаю про его семью и про трагедию, которая в ней случилась.

– Где ты остановилась? – спросил он.

– О, прямо возле озера, – ответила я. – Роквелл Лейн.

– В одном из домиков Джорджа Конника?

Я кивнула.

– Ну что ж, Бри, я буду рад как-нибудь показать тебе окрестности. – И он окинул меня своими глазами цвета виски.

Я улыбнулась, изучая его. Он был хорош, никаких сомнений. И я была уверена, что он ухаживает за мной, а не просто хочет быть любезным. Но просто мне сейчас не хотелось ни с кем встречаться.

– Извини, Тревис, но у меня сейчас… В общем, все непросто.

Он поглядел на меня пару секунд, и я покраснела.

– Я очень простой парень, Бри, – подмигнул он.

Я рассмеялась, радуясь, что напряжение исчезло. Мы еще поболтали, пока он пил кофе, а я прибиралась на стойке.

Норм вышел из кухни, как раз когда Тревис уже уходил.

– Ты крутишь с моей новой официанткой? – проворчал он.

– Ну а что делать? – ответил Тревис. – Мэгги-то так и не бросила тебя ради меня, хоть я и не пойму, почему. – И он подмигнул Мэгги, которая вытирала столики. – Она, конечно, рано или поздно одумается, я не теряю надежды.

Норм фыркнул и вытер руки о заляпанный фартук, закрывающий его круглый живот.

– Она возвращается по вечерам ко мне, – сказал он. – Чего ради ей нужен ты?

Тревис хихикнул и уже у выхода обернулся к Мэгги:

– Когда этот мужик с плохим характером тебе надоест, ты знаешь, где меня найти.

Мэгги рассмеялась и пригладила свои короткие седые волосы, а Норм снова фыркнул и ушел к себе в кухню. У двери Тревис снова поглядел на меня:

– Мое предложение в силе, Бри.

Я улыбнулась, и дверь закрылась.

– Ты смотри, – предупредила меня Мэгги. – Этот парень уговорит штаны сползти с тебя, ты и обернуться не успеешь. – Но при этом она улыбалась.

Я рассмеялась, качая головой и глядя в окно, как Тревис Хейл садится в полицейскую машину и уезжает за угол.

* * *

Этим вечером я снова поехала на велосипеде по Бриар Роад, собирая по пути чернику у края дороги. Набрав полпакета и выкрасив в синий все пальцы, я повернула к дому. На обратном пути я остановилась на краю дороги перед участком Арчера Хейла и несколько минут без всякой причины смотрела на забор – по крайней мере, я не могла объяснить себе, зачем я это делаю. Постояв немного, я поехала дальше.

Этой ночью мне снилось, что я лежу на берегу озера. Я чувствовала песок на своей голой коже, песчинки царапали ее, когда я шевелилась, а сверху на себе я чувствовала вес мужчины. Я была рада ему – мне не было ни страшно, ни неприятно. Я хотела его. Вода накатывала на мои ноги прохладным, нежным шелком, смывая неприятное ощущение от песка.

Я проснулась, чувствуя, что затвердевшие соски трутся о материю рубашки, а между ногами ритмично пульсирует. Я крутилась и вертелась в постели, пока не заснула снова, уже где-то ближе к рассвету.

Глава 5. Бри

На следующий день у меня был выходной. Проснувшись утром, я поглядела на часы – восемь семнадцать. Я слегка вздрогнула. Я не спала так долго уже многие месяцы, но я решила, что это неудивительно, потому что накануне я почти не спала всю ночь. Я медленно села в постели, ощущая себя тяжелой и сонной, и с трудом спустила ноги с кровати. Моя не до конца проснувшаяся голова понемногу начала проясняться, как вдруг снаружи раздался какой-то звук, может быть, упала ветка или где-то вдалеке завелся лодочный мотор, но мой мозг, ухватившись за него, тут же катапультой отправил меня в мой кошмар – я застыла, охваченная ужасом, не в силах пошевелиться. Я снова смотрела сквозь маленькое окошко в двери, разделяющей меня и папу. Он увидел меня краем глаза и начал подавать знаки – прячься, снова и снова, а этот человек кричал, чтоб он опустил руки. Но папа не мог его услышать, и его руки двигались – ради меня. Пистолет выстрелил, и мое тело дернулось, как под током. Я закричала и поднесла руку ко рту, чтобы заглушить крик, и в этот момент я, в шоке и в ужасе, споткнулась. Зацепившись за край коробки, я упала навзничь и, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее, начала подтягивать под себя ноги, мечась глазами по комнате в поисках места, куда бы спрятаться, уползти. И тут дверь распахнулась…

Реальность нахлынула на меня, мир вокруг прояснился, и я заметила, что изо всех сил вцепилась в простыню и сжала кулаки. Издав прерывистый вздох, я встала на трясущиеся ноги, побежала в туалет и еле успела. Господи, так не может продолжаться. Оно должно кончиться. Не плачь, не плачь, не плачь. Фиби пришла ко мне и села возле ног.

Через несколько минут я пришла в себя.

– Все нормально, – сказала я, гладя Фиби по голове и утешая и ее и себя.

Я доплелась до душа и через двадцать минут уже была в купальнике, шортах и голубом топе. Мне было получше. Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и сказала себе, что все в порядке. Быстро позавтракав, я надела босоножки, взяла книжку и полотенце, позвала Фиби и вышла наружу, в теплый и слегка влажный воздух. Вокруг меня тут же закружились комары, а где-то рядом квакнула лягушка.

Я глубоко вдохнула пахнущий соснами и озерной водой воздух, села на велосипед, посадила Фиби в корзинку и была готова к выезду.

Я проехала по Бриар Роад и села на маленьком пляже, там же, где и несколько дней назад. Погрузившись в чтение, я не заметила, как книжка кончилась и куда-то улетело два часа. Поднявшись, я потянулась и поглядела на спокойную воду озера, стараясь разглядеть, как у того берега мелькают лодки и водные лыжники.

Складывая полотенце, я подумала, как же мне повезло оказаться на этой стороне. Мне так нужны были тишина и покой.

Посадив Фиби обратно в корзинку, я села на велосипед и медленно поехала домой мимо забора Арчера Хейла.

Меня обогнала почтовая машина, и я съехала вбок, пропуская ее. Водитель помахал мне и, проехав, обдал клубами пыли. Я закашлялась, пытаясь рукой размахать воздух перед собой, и съехала с дороги на обочину.

Проехав еще метров пятьдесят, я остановилась и снова поглядела на этот забор. Сегодня был ясный день, и я вдруг разглядела на нем несколько светлых прямоугольников, словно тут раньше висели какие-то знаки.

Только я собралась ехать дальше, как увидала, что калитка была чуть-чуть приоткрыта. Я остановилась и посмотрела на нее. Наверное, почтальон заносил туда что-то и не закрыл ее за собой.

Я подвела велосипед к забору, прислонила его, а сама чуть-чуть потянула дверцу и заглянула туда.

Я задержала дыхание, увидев внутри прекрасную выложенную камнем дорожку, ведущую к маленькому белому домику примерно в тридцати метрах от меня. Не знаю, что я ожидала тут увидеть, но явно не это. Все было очень чисто и аккуратно, и видно было, что тут обо всем заботятся. С одной стороны дорожки росли деревья, под которыми был небольшой, но свежевыстриженный изумрудно-зеленый газон, а с другой был небольшой сад с деревянными решетками.

Я повернулась, собираясь закрыть калитку, но вдруг Фиби выскочила из корзинки и проскользнула в узкую щель.

– Черт, – выругалась я. – Фиби!

Я снова раскрыла ворота и поглядела внутрь. Фиби стояла в самом начале дорожки и смотрела на меня.

– Ты гадкая собака, – прошептала я. – Иди сюда!

Фиби поглядела на меня, махнула хвостом и потрусила дальше. Я взвыла. Ну, черт! Я зашла в калитку, оставив ее открытой, и снова позвала Фиби, которая явно считала, что я могу поцеловать ее мелкую собачью задницу, и не собиралась меня слушать.

Пройдя немного дальше, я смогла увидеть большое каменное патио и проход перед домом, выложенный камнями с двух сторон и обрамляющий большие клумбы с цветами.

Оглядывая двор, я вдруг поняла, что слышу постоянный громкий звук, повторяющийся каждые несколько секунд. Кто-то рубил дерево? Что это был за звук?

Фиби обошла дом и скрылась за углом.

Наклонив голову, я постояла немного, прислушиваясь и переминаясь с ноги на ногу. Что мне делать? Я же не могу оставить тут Фиби. И я не могу вернуться к воротам и позвать Арчера – он все равно меня не услышит.

Придется идти за ней. Арчер был там. Я не была из тех девушек, которые готовы поставить себя в опасную ситуацию. Я и раньше такой не была – хотя опасность так и так меня отыскала. Но все равно. Идея заходить на незнакомую территорию не вызывала у меня никакого восторга. Чертова мелкая непослушная тварь. Но пока я стояла там, размышляя и собираясь с духом пойти за Фиби, я вспомнила Арчера. Мой инстинкт подсказал мне тогда, что он не опасен. А это чего-то стоило. Неужели из-за одного негодяя я теперь всю жизнь буду сомневаться в собственных инстинктах?

Я вспомнила, как у меня встали дыбом волосы на руках, стоило мне в ту ночь услыхать звон колокольчика над нашей входной дверью. Что-то во мне знало об опасности. А сейчас это что-то говорило мне, что опасности нет. Я двинулась вперед.

Я медленно шла по дорожке, вдыхая запах свежескошенной травы и продолжая негромко звать Фиби.

Пройдя по дорожке, я обогнула дом, проведя рукой по крашеному дереву. Заглянув на задний двор, я увидела его. Он стоял ко мне спиной, без рубашки, с занесенным над головой топором. Замахнувшись так, что все мускулы на спине напряглись, он опустил его на бревно, торчащее перед ним. Оно раскололось на три части, упавшие по сторонам.

Он нагнулся, подобрал их и уложил в аккуратно сложенную поленницу, которая высилась под деревом чуть в стороне.

Повернувшись к пню, на котором он колол более мелкие дрова, он заметил меня, вздрогнул и застыл. Мы оба стояли, пялясь друг на друга, я с приоткрытым ртом, а он с расширенными глазами. У нас над головой чирикали птички.

Закрыв рот, я улыбнулась, но Арчер продолжал смотреть на меня, скользя глазами сверху вниз и снова возвращаясь к лицу. Теперь они были слегка прищурены.

Мои глаза тоже скользили по нему – от эффектной обнаженной груди с хорошо сформированными мускулами. Я никогда раньше не видела живьем все восемь кубиков, но вот они были передо мной. Должно быть, даже немного странные, молчаливые отшельники могут быть прекрасно сложены. Передо мной был как раз такой пример.

На нем были штаны, которые когда-то были цвета хаки, отрезанные до колен и перевязанные на талии… неужели веревкой? Интересно. Мой взгляд скользнул ниже, к его ногам в рабочих ботинках, и вернулся на лицо. Он тоже наклонил голову набок, и мы продолжали изучать друг друга, но выражение его лица так и оставалось настороженным.

Его борода была такой же всклокоченной, как и в прошлый раз. Очевидно, его привычка стричь газон не распространялась на лицевую растительность. А ей бы это пошло на пользу. Он, должно быть, уже очень давно ее отращивал – судя по длине, несколько лет.

Я прокашлялась и сказала:

– Привет, – подходя поближе, чтобы он мог прочесть по губам. – Извини, что я тебя побеспокоила. Моя собачка забежала к тебе. Я звала ее, но она не слушалась.

Оглядевшись по сторонам, я не увидела Фиби.

Арчер откинул с глаз прядь слишком длинных волос и нахмурился на мои слова. Он отвернулся, поднял топор, воткнул его в пень и снова обернулся ко мне. Я сильно сглотнула.

Внезапно откуда-то из лесу вынесся белый меховой шар и подбежал прямо к Арчеру, уселся возле его ног и запыхтел.

Арчер поглядел на нее, нагнулся и погладил по голове. Фиби преданно лизнула его руку, жалобно заскулив, когда он перестал ее гладить, выпрямился и взглянул на меня. Мелкий предатель.

– Вот она, – сказала я, отмечая очевидное. Он продолжал смотреть на меня.

– Ну, ээ, твой двор, – сказала я, обводя рукой его участок. – Очень красивый. – Он все смотрел. Наконец я опустила голову. – Ты меня помнишь? Мы виделись в городе. Леденцы? – Я улыбнулась.

Он продолжал пялиться.

Господи, я уже хотела уйти. Это было как-то нелепо. Я снова прокашлялась.

– Фиби, – позвала я. – Пошли, девочка. – Фиби, не двигаясь с места, тоже уставилась на меня.

Я переводила глаза с Арчера на Фиби. Они оба были неподвижны, и только две пары глаз не отрывались от меня.

Ну что ж.

Я взглянула на Арчера.

– Ты меня понимаешь? То, что я говорю? – спросила я.

Мои слова, казалось, наконец привлекли его внимание. Он поглядел на меня еще немного, а затем приоткрыл рот и выдохнул, кажется, придя к какому-то решению. Он прошел мимо меня в сторону дома. Фиби трусила за ним. Я повернулась им вслед, не понимая, что происходит, и тут он обернулся и сделал мне знак рукой, приглашая идти за ним.

Я решила, что он провожает меня до ворот. Я поспешила за ним, пытаясь догнать. Мелкий предатель по имени Фиби все время не отрывался от Арчера, время от времени поглядывая на меня и восторженно тявкая.

Когда я догнала их, то спросила:

– Ты же никого не убивал своим топором, правда? – Я хотела пошутить, но тут до меня дошло, что если даже я закричу, меня тут никто не услышит. Доверяй инстинктам, Бри, напомнила я сама себе.

Арчер Хейл приподнял брови и ткнул пальцем в сторону, где оставил свой топор воткнутым в пень. Я поглядела туда и снова на него.

– Верно, – прошептала я. – Даже настоящий убийца топором не может ничего сделать без своего топора.

Та же крошечная попытка улыбки, которую я заметила тогда на парковке у аптеки, убедила меня принять решение. И я пошла за ним по направлению к дому.

Он открыл дверь, и я ахнула, увидев внутри большой кирпичный камин, по краям которого стояли книжные шкафы до потолка, полные книг. Я глазела на них, замерев, словно книжный робот, но вдруг почувствовала прикосновение руки Арчера. Он приподнял палец, показывая, что вернется через минуту, и зашел в дом. Когда он вернулся, в руках у него был блокнот, и он что-то писал. Я подождала, и он вскоре повернул блокнот ко мне. Очень аккуратными печатными большими буквами там было написано:

ДА, Я ТЕБЯ ПОНИМАЮ, ТЕБЕ ЕЩЕ ЧТО-ТО НУЖНО?

Я поглядела на его руки и уже приоткрыла рот для ответа, но тут же захлопнула его, не успев ничего сказать. Между прочим, вопрос был довольно грубым. Но и в самом деле, что мне нужно? Я немного пожевала губу, переминаясь с ноги на ногу, а он смотрел на меня, ожидая ответа. Выражение его лица было внимательным и настороженным, словно он не был уверен, отвечу я или укушу его, и готовился ко всему.

– Ээ, ну, я… Мне было неловко в тот день. Я же не знала, что ты… Не разговариваешь, и хотела сказать тебе, что я не нарочно тогда сказала… А просто… Я в городе недавно, и… – Что-то у меня не задавалось. Господи. – Ты не хочешь как-нибудь пойти съесть пиццу или что-то в этом роде? – выпалила я, широко раскрыв глаза. Я вообще-то не собиралась этого делать, просто оно у меня вырвалось. Я с надеждой взглянула на него.

Он пялился на меня так, словно я была математической задачей, решения которой он не знал.

Нахмурившись, он снова поднес карандаш к блокноту, не отрывая от меня глаз. Потом он взглянул на страницу и протянул ее мне:

НЕТ.

У меня вырвался смешок. Он не улыбнулся и продолжал опасливо смотреть на меня. Мой смех затих. Я прошептала: «Нет?»

По его лицу скользнуло выражение легкой неловкости, он снова взял карандаш и быстро приписал что-то еще. Когда он протянул мне блокнот, я увидела, что это было. Теперь там было написано:

НЕТ, СПАСИБО.

Я перевела дыхание, чувствуя, что краснею.

– Ясно. Я поняла. Ну, что же, извини еще раз за непонимание там, на парковке. И… Прости, что ворвалась к тебе сегодня… Это все моя собака…

Я подхватила Фиби на руки.

– Была рада с тобой познакомиться. О! Кстати! Мы же не познакомились. Я знаю, как тебя зовут, а я – Бри. Бри Прескотт. И меня можно не провожать, я знаю, где выход.

Я показала пальцем себе за плечо, повернулась и быстро пошла по дорожке к воротам. Я слышала за собой его шаги, идущие в другую сторону, наверное, обратно к поленнице.

Я вышла за ворота, но не закрыла их. Вместо этого я постояла с другой стороны, продолжая держаться рукой за теплое дерево. Все это очень странно. И ужасно неудобно. О чем я только думала, зовя его на пиццу? Я поглядела на небо, прижала руку ко лбу и сделала гримасу.

Пока я там стояла, я кое-что вспомнила. Я же хотела спросить Арчера, знает ли он язык жестов, но, разволновавшись, совершенно про это забыла. А потом он принес этот дурацкий блокнот. И только сейчас я сообразила, что Арчер Хейл ни разу не взглянул мне на губы, когда я говорила. Он смотрел мне в глаза.

Развернувшись, я снова вошла в калитку и прошла по дорожке за дом к поленнице, продолжая держать Фиби в руках.

Он стоял там, держа в руках топор, перед ним стояло полено, но он еще не замахнулся. Он просто смотрел на него, слегка хмурясь, и казался погруженным в раздумья. Когда он заметил меня, на его лице появилось изумление, а потом глаза снова сузились в подозрительную гримасу.

Фиби, увидев его, начала тявкать и пыхтеть.

– Ты не глухой, – сказала я. – Ты же меня слышишь.

Он постоял молча примерно с минуту, потом воткнул топор в пень, прошел мимо меня так же, как в первый раз, и снова показал мне идти за ним. Я пошла.

Он снова зашел в дом и вышел с тем же самым блокнотом и ручкой. Через минуту он написал мне:

Я НЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ, ЧТО Я ГЛУХОЙ.

Я помолчала, потом тихо ответила:

– Нет, не говорил. Но ты не можешь разговаривать?

Взглянув на меня, он поднял ручку и довольно долго писал, а потом показал мне.

Я МОГУ РАЗГОВАРИВАТЬ, Я ПРОСТО ХОТЕЛ ПОХВАСТАТЬСЯ КРАСИВЫМ ПОЧЕРКОМ.

Я уставилась на эти слова, попыталась осознать их, нахмурилась и взглянула на него.

– Это ты пытаешься шутить, да? – спросила я, все еще хмурясь.

Он поднял брови.

– Ясно, – сказала я, опустив голову. – Ну, тебе стоит еще поработать над этим.

Мы еще постояли, глядя друг на друга в упор, потом он тяжело вздохнул, поднял блокнот и снова написал:

ТЕБЕ ЕЩЕ ЧТО-ТО НУЖНО?

Я взглянула на него.

– Я знаю язык жестов, – сказала я. – Я могу тебя научить. В смысле, тогда ты не сможешь хвастаться своим почерком, ха-ха, но общаться таким способом будет быстрее.

Я улыбнулась, надеясь, что он улыбнется в ответ. Он вообще умеет улыбаться? А может ли?

Он смотрел на меня несколько мгновений, прежде чем положил блокнот и ручку на землю рядом с собой, выпрямился, поднял руки и показал – Я уже знаю язык жестов.

Я слегка вздрогнула, и у меня в горле встал комок. Никто не разговаривал со мной на языке жестов уже полгода, и передо мной сразу возник мой папа, я буквально почувствовала его присутствие здесь и сейчас.

– О, – вырвалось у меня вслух, потому что на руках у меня сидела Фиби. – Правда. Ты, наверное, так разговаривал со своим дядей.

Он нахмурился, наверное, удивившись, что я вообще знаю про дядю, но ничего не спросил, а просто показал – Нет.

Моргнув, я откашлялась и переспросила:

– Нет?

Нет, – повторил он.

Снова наступило молчание.

Я выдохнула:

– Ладно, я понимаю, что это звучит довольно глупо, но я подумала… Может, мы бы могли… Стать друзьями? – Я пожала плечами и неловко рассмеялась.

Арчер снова прищурился и поглядел на меня, но даже писать ничего не стал.

Я смотрела в ожидании на него и на блокнот, но, когда мне стало ясно, что он не собирается ничего отвечать, я прошептала:

– Каждому нужны друзья.

Каждому нужны друзья? Серьезно, Бри? Ты выглядишь как идиотка.

Он продолжал смотреть.

Я вздохнула, снова чувствуя себя неловко. К этому добавилось разочарование.

– Ладно, я поняла, тебя все устраивает. Я пойду.

Интересно, почему я была разочарована? Тревис был прав – этот парень просто не реагировал на попытки общаться с ним.

Он стоял не шевелясь, и только его глаза цвета виски блеснули, когда я повернулась, чтобы уйти. Мне страшно хотелось убрать с его лица все эти кудлатые волосы, что сверху, что снизу, чтобы можно было разглядеть, на что он похож. Подо всеми этими зарослями скрывалось такое симпатичное лицо.

Я тяжело вздохнула.

– Ладно. Тогда я пошла… – Господи, Бри, да заткнись ты уже. ИДИ. Он же совершенно очевидно не хочет с тобой общаться.

Я чувствовала, что он смотрит мне вслед, пока я шла по дорожке и выходила из ворот, на этот раз плотно закрыв их за собой. Я на минутку прислонилась к ним, рассеянно почесывая Фиби за ухом и думая, что же со мной не так. Зачем я все это устроила? Почему просто не поймала чертову собаку и не ушла?

– Чертова собака, – сказала я Фиби, снова почесывая ее. Она лизнула меня в лицо и фыркнула. Я рассмеялась и поцеловала ее в нос.

Когда я села на велосипед и поехала, то услыхала за спиной удары топора.

Глава 6. Арчер, семь лет, май

Где я?

Мне казалось, что я всплываю со дна какого-то огромного бассейна и до верху все еще мили и мили воды. У меня шумело в ушах и очень болело горло, как будто бы от очень сильной простуды, но только и внутри и снаружи сразу. Я попытался вспомнить, откуда это взялось, но у меня в голове только болтались какие-то тени. Я оттолкнул их.

Где я?

Мама? Я хочу к маме.

Я почувствовал, как у меня из закрытых глаз потекли крупные горячие слезы. Я старался не плакать. Сильные мужчины не плачут. Сильные мужчины защищают других, как дядя Коннор. Но он плакал. Он так сильно плакал, глядя в небо и стоя на коленях прямо там, на земле.

Нет. Нет, нет. Не думай об этом.

Я попытался пошевелиться, но казалось, что к моим рукам и ногам привязаны гири, даже к пальцам на руках и ногах. Кажется, мне удалось чуть-чуть пошевелить ими, но я был не уверен.

Я услышал, как женский голос сказал:

– Кажется, он просыпается. Дайте ему сделать это медленно. Пусть он проснется сам.

Мама, мама. Пожалуйста, будь тут. Пусть с тобой все будет хорошо. Пожалуйста, не оставайся там, на дороге.

Из глаз покатились еще слезы.

Вдруг все мое тело как будто проткнули горячими иголками в разных местах. Я попытался позвать на помощь, но, кажется, даже не смог раскрыть рот. Господи. Больно было везде, как будто меня схватил монстр, внезапно оживший и вылезший из-под кровати.

Через несколько минут тяжелого дыхания я подбирался все ближе и ближе туда, где как будто была поверхность. Я поднял веки и тут же зажмурился, потому что прямо надо мной светил яркий свет.

– Выключите свет, Мередит, – услыхал я откуда-то слева.

Я снова открыл глаза, давая им привыкнуть к свету, и увидел, что на меня смотрит пожилая медсестра с короткими светлыми волосами.

Я разлепил губы.

– Мама, – хотел сказать я, но у меня ничего не вышло.

– Шшш, – сказала сестра. – Не пытайся разговаривать, миленький. Ты был в аварии. Ты сейчас в больнице, Арчер, и мы о тебе позаботимся, хорошо? Меня зовут Дженни, а это Мередит. – Она грустно улыбнулась и показала на молодую сестру чуть позади. Она делала что-то с машиной возле моей кровати.

Я кивнул. Где моя мама? У меня по щекам снова покатились слезы.

– Хорошо, хороший мальчик, – сказала Дженни. – Твой дядя Натан ждет за дверью. Я сейчас его позову. Он так рад, что ты проснулся.

Я несколько минут лежал, глядя на потолок. Потом открылась дверь, и мне в лицо посмотрел дядя Нат.

– Добро пожаловать обратно, маленький солдат, – сказал он. Его глаза были все красные, и казалось, он давно не был в душе. Но дядя Нат всегда казался немного странным. Иногда он надевал рубашку наизнанку, а иногда носил два разных ботинка. Мне казалось, что это забавно. Он говорил, что его голова всегда занята тем, что думает о важных вещах, и поэтому у него нет времени думать о том, как надо надевать одежду. Мне казалось, что это хороший ответ. И он всегда приносил мне хорошие вещи, вроде конфет и десятидолларовых бумажек. Он учил меня складывать их там, где никто не сможет найти. И говорил, что потом я скажу ему спасибо, и подмигивал, как будто я знал, что это за «потом» и когда оно наступит.

Я снова открыл рот, но Дженни и дядя Нат оба затрясли головами, а Дженни потянулась за чем-то, что лежало возле нее на столе. Потом она подошла и протянула мне блокнот и карандаш.

Я взял их и написал одно слово:

МАМА?

Дженни отвела глаза в сторону, а дядя Нат уставился на свои ноги. И в этот момент все происшествие с криком ворвалось в мою голову – картинки, звуки и слова пронеслись передо мной, и я откинул голову на подушку и стиснул зубы.

Раскрыв рот, я кричал, кричал, кричал, но в комнате было тихо.

Глава 7. Бри

В субботу, когда я уже убиралась в столовой, заканчивая работу, на мой телефон позвонили с незнакомого номера.

– Алло?

– Бри, привет! Это Мелани. Помнишь, мы познакомились на той неделе в столовой?

– Ой, привет! – сказала я, направляясь к двери и помахав Мэгги на прощанье. – Да, конечно, помню.

Мэгги с улыбкой помахала мне в ответ.

– Отлично! – сказала Мелани. – Надеюсь, я не застала тебя в неудачный момент, но мы с Лизой хотим вечером куда-то выбраться и думали, не составишь ли ты нам компанию.

Я вышла на улицу в теплое дневное сияние и пошла к своей машине. Вспомнив свои мысли о том, что пора возвращаться к нормальной жизни и делать то, что делают все девушки, я ответила:

– Хм, ну да, наверно, звучит неплохо. Да, конечно, хочу.

– Отлично! Тогда мы за тобой заедем. В девять?

– Да, хорошо. Я буду готова. – Я сказала свой адрес, и она знала, где это, так что мы распрощались и отключились.

Вставляя ключ в замок, я увидела на другой стороне улицы кучку мальчишек десяти-двенадцати лет. Они громко хохотали. Самый крупный из них толкал другого, маленького, в очках и со стопкой книжек. Когда он пихнул его особенно сильно, мальчик споткнулся, и книжки рассыпались. Остальные заржали еще громче и убежали, кто-то из них, обернувшись, крикнул: «Так тебе и надо, придурок!» Даже через улицу мне было видно, как маленькому мальчику стыдно и неприятно. Он нагнулся и стал собирать книжки.

Маленькие поганцы. Как я ненавидела травлю.

Я побежала через улицу, чтобы помочь мальчику.

Когда я подошла, он с испугом посмотрел на меня. Его подбородок дрожал. Я заметила, что у него был небольшой шрам на губе, как будто он ее рассек.

– Эй, – сказала я, нагибаясь, чтобы помочь ему собрать книжки, и улыбаясь. – Ты в порядке?

– Ага, – тихо ответил он, взглянув на меня и краснея.

– Ты любишь читать? – спросила я, кивая на книжки.

Он кивнул, все еще смущенно.

Я прочитала название той, что держала в руке.

– Гарри Поттер… Хорошая книжка. Знаешь, почему она мне нравится?

Взглянув на меня, он помотал головой – нет, но не отвернулся.

– Потому что она про того, кого никто не любил – странного мальчика в очках, который жил в чулане под лестницей у своих дяди с тетей. Но знаешь что? Потом оказалось, что он умеет делать такое, чего никто больше не может. Нет ничего лучше, чем видеть, как кто-то, от кого никто ничего не ожидал, вдруг побеждает, правда?

Мальчик раскрыл глаза и кивнул.

Я поднялась, и он тоже. Я протянула ему книжки и сказала:

– Продолжай читать. Девочкам это нравится. – Я подмигнула, и он расплылся в широкой улыбке.

Улыбнувшись в ответ, я повернулась и пошла обратно и вдруг заметила Арчера Хейла. Он выходил из магазина через несколько домов от нас и смотрел на нас с непроницаемым выражением на лице. Я улыбнулась ему, наклонила голову – и между нами снова пронеслось что-то. Я моргнула, а Арчер отвернулся и пошел вниз по улице. Уходя, он еще раз обернулся взглянуть на меня, но, когда увидел, что я это заметила, немедленно снова отвернулся и продолжил путь.

Я постояла там еще немного, глядя, как Арчер уходил в одну сторону, а маленький мальчик – в противоположную. Выдохнув, я тоже повернулась и пошла через дорогу к своей машине.

По пути домой я заехала в местную теплицу и купила землю, пару пластиковых горшков и несколько цветов.

Приехав домой, я переоделась в шорты и майку и провела пару часов, пересаживая цветы, расставляя горшки на крыльце и прибираясь во дворике. Я подмела и вымыла ступеньки крыльца. Одна из них шаталась, и довольно сильно, но я никогда не умела делать никакого ремонта по дому. Я решила, что позвоню Джорджу Коннику.

Закончив работу и с гордостью глядя на результат, я не могла сдержать улыбки. Мой маленький домик был таким милым.

Я пошла и приняла долгий душ, отскребла грязь из-под ногтей и побрила ноги. Потом я включила радио, нашла местную музыкальную станцию и долго укладывала волосы, сушила их и завивала щипцами, чтобы они вились по всей длине. Я аккуратно накрасилась и намазала ноги лосьоном, чтобы они были красивыми. Я надела темно-серебряное короткое платье в обтяжку с вырезом на спине. Оно было простое, но секси, и я надеялась, что оно подойдет к тому месту, куда мы сегодня пойдем. Чтобы оно не казалось слишком нарядным, я надела простые черные босоножки.

Последний раз я надевала это платье на выпускной вечер в колледже. Я тогда выпила достаточно пива, много смеялась со своими подружками, а потом ушла с мальчиком, про которого всегда думала, что он классный, но с которым до того вечера не сказала ни слова. Он довольно плохо целовался, но я была слишком пьяная, чтобы из-за этого переживать.

Я стояла, вспоминая об этом, и думала о том, какой я была. Я скучала по той себе. Тогда я не была девушкой, отмеченной несчастьем. Нет, я не была наивной дурочкой и знала, как устроен мир. Я понимала, что никто ни от чего не гарантирован и что жизнь не всегда справедлива. Но мы с папой пережили горе после маминой болезни и смерти, мы были сильными. Я никогда не могла даже представить, что потеряю его вот так, в один миг, и этот нелепый миг оставит меня одинокой и безутешной. И что я даже с ним не попрощаюсь.

Может быть, это путешествие и не даст мне ответов на мои вопросы. Оно не было особенно сознательным выбором.

Но все в Огайо напоминало мне о папе, о моем горе, моем страхе и моем одиночестве. И вот спустя несколько бессмысленных месяцев после той ночи я собрала небольшой чемодан, посадила Фиби в переноску, села в машину и уехала. Это казалось единственной опцией. Тоска была всеохватной, удушающей. Мне нужно было выбраться.

Усилием воли я заставила себя перестать думать об этом, пока не провалилась окончательно в свои страхи и тоску. Это вечер субботы, выходные. А по выходным все нормальные девушки веселятся и развлекаются с подружками. И я тоже заслужила это, хоть немного… Правда же?

Мелани с Лизой подъехали к моему дому сразу после девяти. Увидев фары их машины, я вышла на улицу и заперла дверь.

Дверца маленькой «Хонды» распахнулась, оттуда вырвалась музыка, разбивая вечернюю тишину. Я села на заднее сиденье, и Мелани с Лизой сказали мне:

– Привет!

– Классно выглядишь, – заметила Лиза, оглядывая меня через плечо. Мелани выруливала на дорогу.

– Спасибо, – ответила я. – Вы тоже. – На них обеих были юбки и короткие топики, и я порадовалась, что оделась в похожем стиле.

Мы полчаса добирались до другого берега озера, болтая по дороге про мою работу в столовой и про то, как мне нравится в Пелионе. Мелани с Лизой рассказывали мне про свою работу на пляже.

Мы подъехали к бару, который назывался «Салун на Берегу». Это было небольшое деревянное строение на краю дороги, перед ним была большая парковка. Выйдя из машины, я заметила, что вход был украшен удочками, ловушками для лобстеров, лодочными знаками и всяким таким.

Внутри пахло пивом и попкорном, слышался смех, разговоры и стук бильярдных шаров. Изнутри бар казался гораздо больше, чем снаружи. Он был похож на пещеру, а на стенках висело еще больше всяких рыболовных снастей.

Мы показали бармену наши документы и сели за столик возле стойки. Когда нам принесли напитки, у входа уже стояла очередь.

Первые двадцать минут мы провели, болтая и смеясь. Мелани с Лизой изучали приходящих парней, отмечая, кто из них ничего, и стараясь, чтобы это было незаметно. Мелани довольно быстро кто-то понравился, и она старалась встретиться с ним глазами. У нее получилось, и он скоро подошел к ней и пригласил потанцевать.

Она встала и пошла с ним, подмигнув нам. Мы с Лизой, смеясь, покачали головами и махнули официантке, чтобы она принесла нам еще выпить. Мне было весело.

Когда я отпила глоток пива, мой взгляд зацепился за только вошедшего парня. Он смотрел в сторону, но я разглядела широкие плечи и длинные сильные ноги в хорошо сидящих джинсах. Вау. Его рост, сложение, вьющиеся темные волосы привлекали мой взгляд, и я не могла отвернуться от него. Он рассмеялся тому, что услышал от своего соседа, повернул голову, и наши глаза встретились. Тревис Хейл. Его глаза блеснули, а улыбка стала шире, он встал и направился к нашему столику.

Две девушки, вспорхнувшие вслед за ним, остановились и казались разочарованными, когда увидели, куда он идет. Пожав плечами, они вернулись к компании.

– Бри Прескотт, – сказал он, и его глаза скользнули по моей груди, прежде чем снова вернуться к лицу.

– Тревис Хейл, – ответила я, улыбаясь и делая новый глоток.

Он ухмыльнулся:

– Не знал, что ты будешь сегодня здесь.

Взглянув на Лизу, он просто сказал ей:

– Лиза.

– Привет, Трев. – Она поднялась и сказала: – Я пойду в туалет. Сейчас вернусь.

– Мне пойти с тобой? – спросила я, собираясь встать.

Тревис положил руку мне на локоть:

– Я думаю, она справится.

– Точно, – сказала Лиза, скользнув глазами по руке Тревиса у меня на локте. – Скоро вернусь. – Она повернулась и ушла.

Тревис поглядел на меня.

– А я-то думал, что это я должен был устроить тебе приветственный тур.

Я рассмеялась и пожала плечами, глядя на него из-под ресниц.

Он снова усмехнулся. У него была симпатичная усмешка. Немного хищная, но разве это плохо? В зависимости от обстоятельств, решила я. Но я уже выпила два бокала пива, так что прямо сейчас это было неплохо.

Тревис наклонился ко мне:

– Ну, Бри, это твое путешествие… Когда же оно закончится?

Я обдумала его вопрос.

– У меня нет никаких конкретных планов, Тревис. Наверное, я когда-нибудь просто поверну и вернусь домой. – Я снова отхлебнула пиво.

Он кивнул.

– Но ты побудешь еще немного тут, с нами?

Я улыбнулась.

– Это зависит… – сказала я, слегка хмурясь.

– От чего?

– От того, будет ли мне тут безопасно, – вырвалось у меня. Вообще-то, я не собиралась говорить это, но пиво на пустой желудок подействовало как сыворотка правдивости.

Вздохнув, я стала теребить наклейку на бутылке, чувствуя, что открылась больше, чем нужно.

Тревис изучающе поглядел на меня, а затем расплылся в медленной улыбке:

– Ну, тогда хорошо, потому что как раз так вышло, что безопасность – это моя профессия.

Я подняла на него взгляд и не могла не рассмеяться на его самодовольное лицо.

– Сдается мне, офицер Хейл, что вы и безопасность – несопоставимые вещи.

Он изобразил обиду и тут же уселся на Лизин свободный стул.

– Бри, вы сейчас глубоко оскорбили меня. Почему вы так говорите?

Я рассмеялась и наклонилась к нему:

– Для начала потому, что если бы те блондинки, что пришли вместе с вами, могли бы метать глазами ядовитые стрелы, то я бы уже минут пятнадцать как была бы мертва. А вот та рыженькая, что слева от меня, ни на секунду не отвела от вас глаз с тех пор, как вы вошли. Мне даже кажется, что с ее губ капает слюна. И мне кажется, что у всех у них на сегодняшний вечер были планы на вас. – Я приподняла бровь.

Он продолжал смотреть на меня, даже не взглянув в их сторону. Слегка подавшись вперед, он наклонил голову и положил руку на спинку моего стула.

– Я не могу отвечать за идеи в головах у других людей. И что, если у меня были другие планы? Что, если мои планы включали тебя? – И он лениво улыбнулся.

Господи, этот парень был хорош. Уверенность в себе и спокойный шарм. И было так здорово снова с кем-то невинно флиртовать – я была рада, что не совсем забыла, как это делается.

Улыбнувшись, я сделала глоток, не отводя от него глаз.

Его глаза прищурились, не отрываясь от моих губ на горлышке бутылки.

– Ты играешь в бильярд? – спросила я, чтобы сменить тему.

– Я сделаю все, что ты захочешь, – легко ответил он.

Я рассмеялась.

– Ну что ж, тогда впечатли меня своим знанием геометрии, – сказала я, подымаясь.

– Легко, – ответил он и взял меня за руку.

Мы подошли к бильярдным столам, и Тревис заказал нам раунд. Мы стали ждать своей очереди. Скоро к нам подошли Мелани, Лиза и парни, с которыми они успели познакомиться. Остаток вечера мы провели за игрой. Тревис прекрасно играл и легко выигрывал все игры, явно получая удовольствие от демонстрации своих навыков.

Лиза весь вечер пила только воду, чтобы вести машину по пути домой. Ближе к полуночи я последовала ее примеру. Я не хотела провести весь следующий день, который был выходным, лежа в постели с похмельем.

Когда лампы начали мигать, показывая, что бар закрывается, Тревис притянул меня к себе и сказал:

– Господи, Бри, ты самая красивая девушка, которую я видел. Позволь мне пригласить тебя на ужин на следующей неделе. – Его голос был как шелк.

То, что я успела выпить раньше, уже развеялось, и мне внезапно стало слегка некомфортно от его ловких движений и настойчивого флирта.

– Хм… – протянула я.

Лиза вдруг перебила нас, спросив:

– Бри, ты идешь?

Тревис раздраженно поглядел на нее.

– Все должны есть, – вдруг сказал он, глядя на меня и обаятельно улыбаясь. Рассмеявшись, я неохотно написала на салфетке свой телефон и дала Тревису, напомнив себе, что надо докупить еще разговорных минут. Уехав, я оставила свой телефон в Цинциннати и теперь пользовалась одноразовым мобильником. Меня это устраивало, но только я забывала восполнять в нем минуты на счете.

Я попрощалась со всеми, и мы с Лизой и Мелани пошли, смеясь, к машине.

Когда мы выехали на дорогу, Мелани сказала:

– Вот так, Бри, Тревис Хейл? Да уж, ты прямо приступила к первой лиге свиданий Пелиона, а? Да что там – к первой лиге всего Мэйна.

– Тревис Хейл так высоко ценится? – рассмеялась я.

– Еще бы. Ну, я хочу сказать, он нарасхват, и его трудно обвинять. Девушки обычно сами на него вешаются, стараясь заарканить. Может, ты окажешься той, кому наконец повезет. – Она подмигнула, а Лиза рассмеялась.

– А вы когда-нибудь…

– О, нет-нет-нет, – ответили они хором. Потом Лиза продолжила: – Слишком много наших подружек вешались на него и думали, что влюблены. Мы видели, как он разбивал им сердце. Просто будь осторожна.

Я улыбнулась, но ничего не сказала. Осторожность в эти дни была моим вторым именем. Но даже несмотря на то, что ухаживания Тревиса под конец стали вызывать у меня легкое беспокойство, я все равно была довольна, что сделала наконец несколько шагов в эту сторону. И я хорошо провела время.

Мы еще поболтали о разных других парнях и совсем скоро уже подъезжали к моему домику.

Я выскочила из машины, прошептав: «Пока! Большое вам спасибо!» – чтобы не разбудить соседей.

– Мы тебе позвоним, – ответили они, помахали и уехали.

Я умылась, почистила зубы и легла в постель с улыбкой, надеясь, что, может быть, у меня получится с улыбкой же и проснуться.

Глава 8. Бри

Я проснулась от того, что задыхалась. Не успев даже сесть, я оказалась охвачена матерью всех панических атак. Она была такой силы и яркости, какие были у меня почти сразу после убийства папы – я видела его лежащим в луже крови, с безжизненными глазами, глядящими в потолок. Я схватилась за простыню и вырвала ее из кровати, мне казалось, что мой мозг полон скрежета и визга, и я слышала эти звуки до тех пор, пока наконец реальность не вступила в свои права и мир вокруг меня не прояснился.

Спустя несколько минут я сидела, склонившись к унитазу, с глазами, полными слез. «Ну почему?» – стонала я, полная жалости к себе, боли и мучительных воспоминаний.

Я поднялась и, качаясь, пошла в душ, отказываясь провести весь день в постели, как мне хотелось, как я и делала все месяцы после той ночи.

Атака напрочь убила во мне счастливое возбуждение прошлой ночи.

Быстро вымывшись, я надела купальник, шорты и майку. Почему-то время, проведенное на маленьком пляже в конце Бриар Роад, давало мне ощущение покоя. Да, там мне приснился сон про папу, но даже несмотря на печаль о нем, которую принес этот сон, я все равно проснулась с чувством надежды. Мне там нравилось.

Я выкатила велосипед и посадила Фиби в корзинку. Утро было ясным и уже жарким. Был конец августа. Я не знала, когда погода в Мэйне поворачивает на осень, но сейчас она была совершенно летней.

Я повернула на Бриар Роад, подняла ноги по сторонам велосипеда и дала ему катиться самостоятельно. На несколько секунд отняв руки от руля, я подняла их вверх, наслаждаясь свободным движением и смеясь вслух, когда велосипед подскакивал на камушках. Фиби несколько раз гавкнула из своей корзинки: «Осторожней, балда!»

– Да знаю я, ценный груз. Я не упаду, Фиб.

Приехав к озеру, я расстелила полотенце на своем обычном месте и зашла в прохладную воду. Фиби наблюдала за мной с берега. Вода была прекрасной, я шла вглубь, и она охватывала мое тело. Наконец я окунулась целиком и поплыла, рассекая воду.

Когда я повернулась и поплыла назад, я услыхала, как воет от боли какое-то животное, скорее всего, собака. Фиби в ответ возбужденно залаяла и начала носиться по берегу. Я вышла из воды и замерла, прислушиваясь. Вой продолжался где-то левее, со стороны участка Арчера Хейла.

Я подумала: неужели его участок простирается до этого маленького пляжа? Наверное, это могло быть так. Я подошла к краю леса, но, когда я отвела в сторону ветки кустов и всмотрелась вглубь, я ничего не увидела, кроме других деревьев. Но там, впереди меня метров на тридцать, были заросли ежевики. Я восторженно затаила дыхание. Папа делал из ежевики потрясающе вкусный пирог. Если бы он видел, сколько ее тут растет. Я прошла немного вперед в кусты, но тут меня по животу хлестнула колючая ветка. Зашипев от боли, я отступила. Я не была одета для сбора ежевики. Надо будет прийти сюда в другой раз.

Я вернулась к своему полотенцу, вытерлась и села. Я провела на пляже несколько часов, читая и загорая, а потом мы с Фиби собрались домой. Как обычно, я приостановилась у ворот Арчера, думая, что же означают все эти следы от знаков на заборе и что там было написано.

– Тебе мало, что ли, Бри? – спросила я сама себя. Крутя педали, я снова услышала собачий вой. Но я решила, что бы это ни было, Арчер сам с этим разберется.

* * *

Вернувшись домой, я переоделась и поехала в город, чтобы зайти в библиотеку. Я провела там примерно час, выбирая себе книжки. К сожалению, я забыла свою электронную читалку дома в Цинциннати, так что мне приходилось снова читать бумажные книги. Я даже не представляла, как соскучилась по запаху и ощущению в руках старых бумажных книг. Не надо ничего никуда загружать. Я даже на «Фейсбук» не заходила уже полгода и не скучала по нему.

Закинув стопку книг на переднее сиденье машины, я поехала в продуктовый купить еды на неделю.

Я провела в магазине довольно долго, ходя по рядам, рассматривая этикетки и загружая тележку. Когда я подошла к кассе, за большим окном у выхода уже смеркалось.

– Привет, – поздоровалась я с молодой женщиной на кассе.

– Привет, – ответила она, жуя резинку. – Купоны есть?

– Нет, – покачала я головой. – Никогда не понимала их смысла. Если я пыталась, то вечно оказывалась с двенадцатью коробками чего-то, чего я вообще не ем, и стиральным порошком, от которого у меня раздражение… – Я замолчала, заметив, что девушка одной рукой проводит мои покупки, а другой что-то пишет в своем телефоне, лежащем возле кассы. Она не слыхала ни слова. Ну и ладно.

– Шестьдесят два восемьдесят семь, – сказала она, так и не вынув резинку.

Я достала деньги из кошелька. Ровно шестьдесят долларов. Черт.

– Ой, – сказала я, заливаясь краской. – Простите, я как-то увлеклась. У меня только шестьдесят. Я сейчас что-нибудь верну.

Тяжело вздохнув, она закатила глаза:

– Что именно вы хотите отменить?

– Ну… – Я начала рыться в уже упакованных пакетах. – Может, вот это? Оно мне не очень нужно. – Я вытащила новые губки, которыми хотела заменить те, что были в доме.

– Это шестьдесят четыре цента, – сказала она.

Я моргнула, а кто-то в очереди за мной заворчал.

– Ну да, сейчас, давайте посмотрим… – Я еще покопалась в пакетах. – О! Вот это! – Я протянула ей упаковку бритв. Она потянулась за ними, но я сообразила, что они мне нужны, и отдернула руку. – Ой, вообще-то они мне нужны, извините. Наводить лоск и всякое такое. – Я нервно рассмеялась. Девушка даже не улыбнулась. Я снова нырнула в пакеты, заметив, что недовольство в очереди росло.

– Хм, спасибо, – услышала я слова кассирши и, подняв голову, увидела ее удивленное лицо. – За вас заплатили, – сказала она, показав головой направо.

Удивившись, я поглядела вперед, и там, за недовольным старичком, который стоял в очереди за мной, был Арчер Хейл, который смотрел прямо на меня. На нем была толстовка с капюшоном, хотя день был отнюдь не прохладным.

Я улыбнулась и кивнула ему головой. Кассирша откашлялась, привлекая мое внимание. Я взяла у нее свой чек и отошла, встав позади кассы.

– Арчер, огромное спасибо, – сказала я.

Арчер продолжал смотреть на меня. Кассирша и старик отвернулись от меня и уставились на него. У них на лицах было одинаково потрясенное выражение.

– Конечно, я тебе все верну. – Я снова улыбнулась, но он не ответил. Я посмотрела вокруг и заметила, что на нас теперь пялятся все, кто стоял даже в соседних кассах.

Старик заплатил за свои покупки и прошел мимо меня, и Арчер поставил на ленту транспортера большой пакет собачьего корма.

– Ой, – сказала я. – Я сегодня была на озере, и мне показалось, что я слышу, как на твоем участке воет собака. Кажется, ей было больно.

Взглянув на меня, он протянул кассирше деньги. Я снова оглянулась по сторонам – все продолжали смотреть на нас. Но Арчер Хейл вел себя так, словно никого не замечает.

Я фыркнула и показала Арчеру жестами:

– Эти люди такие бесцеремонные, да?

Дрожание губы. Моргание. Все.

Взяв свои покупки, он прошел мимо меня. Я повернулась и покатила свою тележку за ним, чувствуя себя тупой и самодовольной. Я покачала сама себе головой и направилась к машине. Обернувшись на Арчера в последний раз, я увидела, что он тоже смотрит мне вслед.

Он поднял руку и показал:

– Доброй ночи, Бри.

У меня упала челюсть. Он повернулся и через несколько секунд исчез из виду. Прислонившись к машине, я улыбалась, как идиотка.

Глава 9. Арчер, четырнадцать лет

Я шел по лесу, переступая те места, где знал, что могу подвернуть ногу, нагибаясь там, где знал, что меня может хлестнуть ветка. Я знал этот лес как свои пять пальцев. Я не выходил из него уже семь лет.

Ирена шла справа от меня, держась рядом, но успевая исследовать вещи, которые привлекали ее собачье внимание. Если мне надо было, чтобы она подошла, я щелкал пальцами или хлопал в ладоши. Но она была старой собакой и реагировала только на половину моих приказов – то ли потому, что плохо слышала, то ли из упрямства, не знаю.

Я нашел ту ловушку-сеть, которую дядя Нат поставил с моей помощью пару дней назад, и начал снимать ее. Я понимал, что такие вещи помогают утихомиривать голоса, которые дядя Нат, казалось, слышал у себя в голове и даже признавал, что такие занятия создают мне какую-то работу, но я не мог слышать, как в них по ночам попадаются маленькие зверушки. Так что я ходил по участку и разрушал ловушки, которые мы вместе сделали несколькими днями раньше, а также искал те, что дядя Нат ставил самостоятельно.

Как раз когда я закончил, я услыхал голоса, смех и плеск воды, идущие с озера. На берегу, должно быть, играли люди. Я положил на землю то, что держал в руках, и осторожно пошел на звук голосов.

Подойдя к краю деревьев, я сразу увидел ее. Амбер Далтон. Кажется, я замычал, хотя, конечно, никакого звука не возникло. На ней было черное бикини, и она выходила из озера, мокрая насквозь. Я почувствовал, как у меня затвердело в штанах. Только этого не хватало. Это и так случалось почти каждый чертов день, но почему-то сейчас, когда это произошло как реакция на Амбер, мне стало стыдно и странно.

Даже несмотря на то что я умирал от всего этого со стыда, я пытался спросить дядю Ната об этом еще в прошлом году, когда мне было тринадцать, но он только сунул мне несколько журналов с голыми женщинами и снова ушел в лес ставить свои ловушки. Журналы толком ничего не объясняли, но мне нравилось на них смотреть. Наверное, я слишком много времени их рассматривал. А потом я совал руку в штаны и гладил себя, пока мне не становилось легко. Я не знал, хорошо это или плохо, но не мог заставить себя перестать.

Я так внимательно наблюдал за Амбер, глядя, как она смеется и выжимает свои длинные темные волосы, что не заметил, как он подошел. Вдруг громкий мужской голос сказал у меня над ухом: «Да вы только посмотрите! Тут в лесу сидит шпион! Подглядывает за нами! Скажи что-нибудь, шпион! Что, нечего сказать?» И тут он пробормотал себе под нос, так, что его мог расслышать только я: «Долбаный урод».

Тревис. Мой двоюродный брат. Последний раз я видел его сразу после того, как потерял голос. Я все еще лежал в постели дома у дяди Ната, когда Тревис и его мама, тетя Тори, пришли меня навестить. Я знал, что она пришла затем, чтобы убедиться, что я не скажу ничего о том, что видел в тот день. Я бы и так не сказал. Все равно это ничего не изменит.

Тревис жульничал в Ловись, рыбка, а потом наябедничал своей маме, что это я жульничал. А я слишком устал, и мне было плохо, и не стал спорить. Я отвернулся к стене и притворился, что сплю, пока они не ушли.

И вот теперь он был тут на пляже с Амбер Далтон. От его злобных слов мое лицо залилось стыдом. Все смотрели на меня, а я стоял там, униженный, у всех на виду. Я прикрыл свой шрам рукой, не знаю почему. Просто прикрыл, и все. Я не хотел, чтоб они это видели – он был доказательством того, что я виноват и что я урод.

Амбер смотрела себе под ноги, и казалось, что ей тоже неловко, но потом подняла глаза на Тревиса и сказала: «Да брось, Трев, не будь таким злым. Он инвалид. Он даже говорить не может». Последнюю фразу она почти прошептала, как будто это был какой-то секрет. Несколько пар глаз смотрели на меня с жалостью, а в остальных горело возбуждение, они с интересом ждали, что будет дальше.

Мое лицо дрожало от унижения, потому что на меня все смотрели. Я примерз к месту. У меня в ушах шумела кровь и кружилась голова.

Наконец Тревис подошел к Амбер, обнял ее за талию, притянул к себе и сочно поцеловал прямо в губы. Она казалась застывшей и смущенной, он прижимался к ее лицу, но при этом не сводил с меня глаз, стоя рядом с ней.

Это послужило катализатором, и я наконец смог шевельнуться. Я развернулся, споткнулся о небольшой камушек и растянулся на земле. Камни и сосновые иглы вонзились мне в руки, а лицо оцарапала какая-то ветка. У меня за спиной раздался громкий смех, и я заспешил, почти побежал, к своему спасительному дому. Меня трясло от стыда и злости, и еще чего-то, похожего на горе. Хотя я и сам не мог бы сказать, по чему я в тот момент горевал.

Я урод. Я не просто так жил тут один – я был виноват в ужасной трагедии, я принес всем столько боли.

Я был бесполезным.

Я долго бродил по лесу и когда наконец почувствовал, что на глаза набегают слезы, то испустил немой крик, схватил камень и швырнул в Ирену, которая не отходила от меня ни на шаг с того момента, как люди на озере начали смеяться надо мной.

Ирена взвизгнула и прыгнула в сторону, когда маленький камушек попал ей по задней лапе, а потом тут же вернулась к моим ногам. Почему-то эта дурацкая собака, вернувшаяся ко мне, хотя я был к ней жесток, стала последней каплей, и слезы неостановимо полились у меня из глаз. В груди стало так тяжело, что я согнулся пополам и упал на землю, заливаясь слезами.

Схватив Ирену, я прижал ее к себе, гладил и говорил: «Прости меня, прости меня, прости меня», – снова и снова, надеясь, что собаки умеют понимать без слов. Это все, что я мог ей предложить. Зарывшись лицом в ее теплый бок, я надеялся, что она простит меня.

Через какое-то время мое дыхание выровнялось, а слезы высохли. Ирена тыкалась в меня носом и слегка поскуливала, когда я переставал ее гладить.

Я услыхал, как хвоя хрустит под весом чьих-то шагов, и понял, что это дядя Нат. Я продолжал смотреть прямо перед собой, а он сел рядом и тоже поджал колени, как я.

Несколько долгих минут мы так и сидели, молча глядя перед собой. Ирена тяжело дышала и иногда поскуливала. Это были единственные звуки вокруг.

Потом дядя Нат взял меня за руку и сжал ее. Его рука была сухой, грубой, но теплой. И мне стало от этого немного лучше.

– Они не знают, какой ты, Арчер. Даже представления не имеют. И они не заслуживают того, чтобы им объясняли. Не им тебя судить.

Я выслушал его и обдумал его слова. Наверное, он каким-то образом наблюдал эту стычку. Его слова не имели для меня смысла, слова дяди Ната вообще не всегда имели смысл, но все равно они меня утешили. Почему-то он всегда оказывался на грани мудрости, просто рядом не было никого, кроме него самого, чтобы осознать глубину его собственных мыслей. Я кивнул ему, не поворачивая головы.

Мы еще посидели, а потом поднялись и пошли домой обедать и бинтовать мою порезанную щеку.

Смех и плеск вдали становились тише и тише, пока совсем не смолкли.

Глава 10. Бри

Через несколько дней после того, как Арчер Хейл помахал мне на парковке возле продуктового, я закончила работу в столовой пораньше. Придя домой, я увидела Анну на ее крыльце. Я подошла поздороваться, и она спросила:

– Холодного чая, дорогая?

Отворив ее калитку, я зашла и поднялась на крыльцо.

– Звучит прекрасно, если вас не смущает, что от меня пахнет грилем и жареным беконом.

Она рассмеялась.

– Надеюсь, я выдержу. Как твоя работа?

Я плюхнулась на качели, откинулась на подушки и подставила лицо под маленький вентилятор, стоявший неподалеку. От удовольствия я даже вздохнула.

– Хорошо. Мне нравится эта работа.

– О, я рада, – сказала она, протягивая мне стакан чая, который налила для меня. Я благодарно отпила и снова упала на подушку.

– Я видела, как ты на днях уезжала с девочками Шолл, и так обрадовалась, что у тебя появились друзья. Надеюсь, ты не обижаешься, что я такая приставучая соседка. – Она ласково улыбнулась, и я улыбнулась в ответ.

– Вовсе нет. Да, мы с ними ездили на ту сторону озера. Мы встретили Тревиса Хейла и провели с ним вечер в «Салуне на Берегу».

– О, так ты уже встретила всех мальчиков Хейл.

Я рассмеялась.

– А что, их много?

Она улыбнулась.

– Нет, в этом поколении только Арчер и Тревис. Строго говоря, я думаю, шанс на новое поколение Хейлов есть только у одного Тревиса.

– Почему?

– Ну, я как-то не вижу, чтобы Арчер Хейл выходил со своего участка и с кем-то встречался, не говоря уж на ком-то жениться. Я не много знаю о нем, кроме того, что он не может разговаривать.

– Он может, – ответила я. – Я с ним говорила.

Анна казалась удивленной и слегка наклонила голову.

– Надо же, я даже представления не имела. Никогда не слышала, чтоб он произнес хоть слово.

Я помотала головой:

– Он объясняется жестами. И я тоже это умею. Мой отец был глухонемым.

– А, понятно. Ну что ж, я об этом даже не думала. Мне казалось, он считает себя кем-то, кто не хочет ни с кем иметь дело, по крайней мере, в те несколько раз, что я встречала его в городе. – Она слегка нахмурилась.

– Я думаю, никто как следует и не пытался, – ответила я. – С ним все в порядке, ну, кроме, может быть, умения общаться и того, что он не говорит. – Тут я представила себе Арчера. – Ну и его чувства моды, – добавила я с ухмылкой.

Она улыбнулась:

– Да, он всегда так интересно выглядит, правда? Конечно, если его отмыть, он был бы гораздо более презентабельным. Все его предки были красавцы. Все мальчики Хейл всегда были такими красивыми, почти как полубоги. – Она шаловливо улыбнулась, и я усмехнулась в ответ.

Я сделала большой глоток чая и наклонила голову к плечу.

– А вы не помните, что именно случилось с теми двумя братьями в день аварии с Арчером?

Она покачала головой:

– Нет, только то, что я слышала в городе. Я не знаю, что между ними произошло и что привело к этой трагедии. Я пыталась вспомнить их такими, какими они были, – и как все девушки в радиусе ста миль вокруг пускали на них слюнки. Конечно, эти мальчики этим пользовались, и даже Коннор, который был наименее буйным из всех троих. Но, насколько я помню, единственной девушкой, в которой все они были всерьез заинтересованы, была Алисса МакРэй.

– Все трое? – спросила я, раскрыв глаза. Это звучало, как в книжке.

– Хм, – протянула она, глядя куда-то вдаль. – В те времена это была настоящая мыльная опера, в основном между Коннором и Маркусом Хейл. Эти два парня вечно соревновались во всем. Если не в спорте, то с девушками, а когда в город приехала Алисса, то она стала единственной девушкой, которая была нужна обоим. Натан Хейл никак не показывал, заинтересован ли он в ней тоже, но эти двое не обращали на него особого внимания. Я уже говорила, он всегда был немного странным.

– И кто же победил? – спросила я.

Анна моргнула и посмотрела на меня.

– Маркус Хейл. Она вышла за него замуж – мы тогда называли это скорострельной свадьбой. Она… собиралась создать семью. Но потом она потеряла этого ребенка и не могла забеременеть несколько лет, пока не родила Арчера. – Она покачала головой. – Выйдя замуж за Маркуса, она всегда потом выглядела печальной, и Коннор Хейл тоже. Я всегда думала, что она сделала неверный выбор. Конечно, Маркус Хейл продолжал пить и увлекаться женщинами, даже после женитьбы на Алиссе, и весь город знал, что она таки ошиблась в выборе.

– А Коннор Хейл потом стал начальник полиции?

– Да, стал. Он тоже женился, наверное, хотел забыть ее. И у него родился Тревис.

– Вау. А потом все это кончилось той трагедией.

– Да… Да, очень грустно. – Она поглядела на меня. – Но, дорогая, если ты можешь разговаривать с Арчером, это очень хорошо. Я поняла, как мало мы все делали для этого мальчика. – Она казалась огорченной и задумчивой.

Мы посидели несколько минут в тишине, прихлебывая чай, а потом я сказала:

– Ну, я, наверное, пойду приму душ и переоденусь. Я собиралась сегодня еще прокатиться на озеро.

– Отлично. Я так рада, что велосипед тебе пригодился. Старайся купаться как можно больше, пока можешь. Погода скоро испортится.

Я встала.

– Я буду. Спасибо, Анна. И спасибо за рассказ.

– Это тебе спасибо, дорогая. Ты принесла улыбку в жизнь старой женщины.

Я улыбнулась ей и помахала рукой, спускаясь по ступенькам крыльца.

* * *

Часом позже я катила по Бриар Роад. В корзинке моего велосипеда были бутылка с водой, полотенце и моя милая зловредная собачка.

Проезжая мимо дома Арчера, я остановилась и оперлась ногой о землю. Его калитка была слегка приоткрыта. Я уставилась на нее. Сегодня я не видела по пути почтового фургона. Получается, Арчер открыл ее сам? В раздумье я постучала пальцем по губам. Будет ли совсем неприлично снова зайти без приглашения на его участок? Или же он приоткрыл калитку в качестве приглашения? И не глупо ли, что я вообще об этом размышляю? Скорее всего, так и есть.

Я подкатила велосипед к забору и прислонила его там, вынула Фиби из корзинки и просунула голову в калитку, намереваясь только быстренько посмотреть. Арчер шел по участку в сторону дома, но, услыхав скрип калитки, обернулся. Его глаза смотрели на меня без малейшего удивления.

Я зашла внутрь.

– Привет, – показала я, поставив Фиби на землю. – Я подумала, что твоя открытая калитка означает, что ты не возражаешь, чтобы я зашла. Ты не думай, что я к тебе врываюсь. Это было бы неприлично. – Я состроила рожицу, прижав ладони к щекам, и затаила дыхание в ожидании его ответа.

Его глубокие, янтарные глаза несколько минут не отрывались от меня. Я почувствовала, что краснею. Но выражение его лица было мягким.

На нем были джинсы, которые выглядели так, словно вот-вот распадутся на куски, так много в них было дыр, и узкая – слишком узкая – белая майка. Он был босиком.

– Я хотел тебе что-то показать, – сказал он.

Я выдохнула и не могла удержать улыбки. Она расползлась у меня по всему лицу. Но потом я непонимающе наклонила голову к плечу.

– Ты знал, что я приду?

Он покачал головой.

– Я думал, что ты можешь. Я видел следы велосипеда.

Я снова залилась краской.

– О! – выдохнула я. – Ээм…

– Так ты хочешь посмотреть или нет?

Взглянув на него, я кивнула.

– Да. Погоди, а где твой топор?

Он приподнял бровь и снова взглянул на меня.

– Это ты так шутишь?

Я рассмеялась, радуясь тому, что он вспомнил наш последний разговор.

– Туше. Так что ты хотел мне показать?

– Они вон там.

– Они? – переспросила я, идя за ним по дорожке между деревьев.

Он кивнул, но не стал ничего объяснять.

Фиби увидела птичку, летящую между деревьев, и побежала за ней со всех своих коротеньких ножек.

Мы подошли к дому и поднялись на небольшое крыльцо. Там стояли только белое кресло-качалка и небольшой ящик.

Он отодвинул качалку, и я ахнула.

– Боже! – воскликнула я, втянув в себя воздух и наклоняясь вперед.

– Помнишь, ты слышала звуки несколько дней назад? Это как раз Китти щенилась.

Я с улыбкой смотрела на спящую собаку и трех крошечных коричневых щенят, которые лениво возились под ее брюхом. Они явно только что поели и были в молочной коме. Потом я осознала, что он сказал, нахмурилась и поглядела на него.

– Твою собаку зовут Китти?

Откинув волосы с лица, он посмотрел мне в глаза.

– Это долгая история. Мой дядя рассказывал мне, что все животные на нашем участке – шпионы, которые работают на него, и он давал им соответствующие имена. Ее полное имя – Китти Сторм. Она была завербована Русским разведывательным управлением. А сейчас работает на меня.

Ой, это все было нехорошо.

– Ясно, – сказала я, встревоженно наблюдая за ним. – А ты веришь в это?

– Ну, все ее операции в основном относились к выслеживанию белок и, очевидно, – он показал рукой на спящих щенят, – включали встречи с активными кобелями. – В его глазах плясало что-то, что можно было бы назвать иронией.

Я выдохнула, рассмеялась и покачала головой:

– То есть твой дядя был немножко…

– Параноиком, – закончил он фразу. – Но безвредным. Он был хорошим.

Мне показалось, что по его лицу пробежала мгновенная вспышка боли, прежде чем он отвернулся и стал смотреть на щенков.

Я коснулась его руки. Он дернулся и повернулся ко мне.

– Я слышала, твой дядя умер несколько лет назад. Я сожалею.

Он посмотрел на меня, скользя глазами по моему лицу. Потом непроницаемо кивнул и снова повернулся к щенкам.

Я несколько секунд смотрела на его профиль, отмечая, какой он красивый, по крайней мере, там, где я могла разглядеть. Потом я наклонилась, чтобы получше рассмотреть щенков.

– Можно мне их потрогать? – спросила я, улыбнувшись, когда Арчер тоже присел рядом со мной.

Он кивнул.

– Они мальчики или девочки?

– Два мальчика, одна девочка.

Я ухватила одно маленькое, теплое тельце и прижала к груди, чувствуя его сонный вес. Я зарылась носом в пушистую шкурку. Щенок пискнул и начал сосать мне щеку. Его мокрый нос был щекотным, и я захихикала.

Я видела, что Арчер внимательно изучает меня. На его губах была слабая улыбка. Это была первая улыбка, которую я получила, и это меня даже удивило. Я уставилась на него, наши глаза встретились и слились, как и тогда, при нашей первой встрече. Все во мне словно ожило, и я почувствовала неловкость. Я смотрела на него, рассеянно потираясь щекой о бархатистый щенячий живот.

Спустя минуту я пустила щенка обратно, чтобы сказать:

– Спасибо, что показал мне…

Он протянул руку и остановил мои руки, заглянув мне в глаза. Я вопросительно взглянула на него, а потом опустила глаза на его большую ладонь, коснувшуюся моей. У него были прекрасные руки, одновременно мощные и изящные. Я снова взглянула ему в лицо.

Он поднял руки и сказал:

– Ты можешь разговаривать по-нормальному. Я же слышу тебя, помнишь?

Я моргнула, а потом подняла руки и ответила:

– Если ты не против, я бы хотела говорить жестами, на твоем языке. – И робко улыбнулась.

Он посмотрел на меня с непроницаемым выражением глаз, а потом поднялся.

– Мне надо идти работать, – сказал он.

– Работать? – переспросила я.

Он кивнул, но не стал ничего пояснять. Ну что же, ладно.

– Я правильно понимаю, что мне пора?

Он просто смотрел на меня.

– А можно мне прийти еще? – спросила я. – Посмотреть на щенков?

Он на секунду нахмурился, но потом кивнул, да.

Я выдохнула.

– Хорошо. Если калитка будет открыта, я буду знать, что мне можно зайти.

Он снова кивнул, на этот раз едва заметно.

Мы поглядели друг на друга еще несколько секунд, потом я улыбнулась, повернулась и пошла по дорожке обратно. Я позвала Фиби, которая на этот раз прибежала ко мне, и подхватила ее на руки. Я уже выходила за калитку, а он все стоял на том же месте, глядя на меня. Я помахала ему рукой и закрыла за собой ворота.

Глава 11. Бри

На следующий день я ушла из столовой в два, вернулась домой, быстро приняла душ, вскочила на велосипед и поехала к Арчеру. Фиби я оставила с Анной, так как не была уверена, что к щенкам уже можно подпускать других собак.

Когда я доехала до калитки Арчера, то не смогла сдержать улыбки, заметив, что она слегка приоткрыта, и медленно пошла к дому, прикусив губу. Откуда-то из-за дома доносились странные звуки, словно камнем били о камень. Завернув за угол, я увидела Арчера. Голый до пояса, он, сидя на корточках, выкладывал камни во что-то, напоминающее начало бокового патио.

– Привет, – негромко сказала я. Его голова дернулась. Казалось, он слегка удивлен, но… Доволен? Это возможно? Его было не так-то легко прочесть, особенно с учетом того, что я не видела его лица целиком под бородой и спадающими на лицо волосами.

Он кивнул, поднял руку, показывая вправо, на большой обломок скалы, лежащий на краю его проекта, и снова вернулся к работе.

Я подошла к камню, на который он указал, присела на краешек и с минуту тихо наблюдала за ним.

Он что, в свободное время подрабатывал каменщиком? Похоже, что это он сам выложил камнями длинную дорожку и патио перед домом. Этот парень был полон сюрпризов, каждый раз новых. Я не могла не заметить, как напрягались его бицепсы, когда он подымал камни и укладывал их на места. Неудивительно, что он был весь в шрамах. Он только и делал, что работал.

– Ну вот, я составила список, – сказала я, глядя на него и слегка ерзая по камню, чтобы сесть поудобнее.

Арчер взглянул на меня, приподняв брови.

Я говорила вслух, так что он мог продолжать работу, не глядя на меня. Но он поднялся и сел на коленях, положив руки в перчатках на мускулистые бедра, и уставился на меня. На нем были выцветшие рабочие шорты, наколенники и рабочие ботинки. Его грудь была загорелой и блестела от пота.

– Список? – спросил он.

Я кивнула, оставив лист на коленях.

– Имена. Для щенков.

Он наклонил голову набок.

Оʼкей.

– Ты, – сказала я, – имеешь право вето. В смысле, ну, это твои собаки, и всякое такое, но лично мне больше всех нравятся Иван Гранит, Хоук Стравинский и Оксана Хаммер.

Он уставился на меня. И затем с его лицом произошло чудо. Оно расплылось в улыбке.

У меня сперло дыхание в груди, и я ахнула.

– Тебе нравится? – наконец спросила я.

– Да, нравится, – сказал он.

Я кивнула и улыбнулась. Ну что ж, хорошо.

Я посидела там еще немного, наслаждаясь солнечным светом и его присутствием, пока я наблюдала за его работой – как сильное тело двигало камни, раскладывая их по местам.

Он несколько раз взглянул на меня, каждый раз робко улыбаясь. Мы особо не разговаривали, но это молчание было уютным и дружеским.

Наконец я поднялась и сказала:

– Арчер, мне пора. Анна, моя соседка, должна уходить, так что мне надо забрать Фиби.

Арчер тоже поднялся, вытирая руки о штаны, и кивнул.

– Спасибо, – показал он.

Я улыбнулась, кивнула и пошла к воротам. Домой я ехала с тихой, счастливой улыбкой на лице.

* * *

Через два дня, возвращаясь после валяния на пляже у маленького озера, я проезжала мимо дома Арчера, и калитка снова была приоткрыта. У меня по спине пробежала дрожь. Я слезла с велосипеда, вошла и пошла по дорожке, держа Феб на руках.

Я постучалась в дверь, но никто не ответил, и я, прислушиваясь к звукам собачьего лая, пошла в сторону озера. Пройдя мимо деревьев, я заметила неподалеку от берега Арчера с Китти. Я подошла к ним, и он, заметив меня, робко улыбнулся мне и сказал:

– Привет.

Я тоже улыбнулась, щурясь от яркого солнечного света. Опустив Фиби на землю, я сказала:

– Хей.

Мы немного прошли вдоль берега, не разговаривая. Чем больше времени мы были вместе, даже не общаясь, тем лучше я себя с ним чувствовала. И было видно, что и он тоже все больше привыкает ко мне.

Арчер поднял камешек и запустил в озеро. Он пролетел над поверхностью, касаясь ее снова, снова и снова, подымая легкие фонтанчики брызг с гладкой поверхности воды. Я засмеялась.

– Покажи, как ты это сделал!

Арчер поглядел на мои руки и опустил взгляд на песок пляжа в поисках нужного камушка. Найдя тот, который его устроил, он поднял его и дал мне.

– Чем площе, тем лучше. Теперь кидай его, типа как Фрисби, так, чтобы плоская сторона была направлена вдоль поверхности воды.

Кивнув, я прицелилась и кинула. Камешек пролетел над водой, задел ее, пролетел еще немного и упал в воду. Я радостно ухнула, и Арчер улыбнулся.

Он подобрал другой камешек и запустил в озеро. Он чиркнул по поверхности, и снова… и снова… и снова… и так около двадцати раз.

– Выпендрежник, – пробормотала я.

И посмотрела на его довольное лицо.

– Ты все делаешь хорошо, да? – спросила я, наклонив голову набок и прищуриваясь на него.

Он задумчиво помолчал несколько секунд, прежде чем кивнуть.

– Да.

Я рассмеялась. Он пожал плечами.

Спустя минуту я спросила:

– Дядя учил тебя дома?

Он взглянул на меня.

– Да.

– Должно быть, он был очень умный.

Он снова секунду поразмышлял.

– Да. В основном в математике и других науках. Он много чего знал, но научил меня тому, что было нужно мне.

Я кивнула, вспомнив, что Анна говорила, что Натан Хейл всегда хорошо учился.

– Прежде чем прийти сюда, я спрашивала о тебе в городе, – сказала я, чувствуя легкую неловкость.

Арчер взглянул на меня и слегка нахмурился.

– Зачем?

Я опустила голову и задумалась.

– Ну… После нашей первой встречи… Меня что-то привлекло в тебе. – Я закусила губу. – Я хотела узнать о тебе. – Мои щеки пылали.

Арчер несколько секунд смотрел на меня в упор, словно пытаясь что-то сообразить. Потом поднял другой плоский камешек и швырнул в воду, так, что он чиркнул столько раз, что я устала следить за ним.

Я медленно покачала головой:

– Если бы они только знали.

Он повернулся ко мне.

– Если бы только знали – кто?

– Все в городе. Знаешь, некоторые думают, что ты не в себе. – Я тихо рассмеялась. – Это правда смешно.

Он снова пожал плечами, поднял палку и кинул ее Китти, которая подбежала к нам по берегу.

– Почему ты разрешаешь им так думать?

Он выдохнул и несколько минут смотрел на озеро, прежде чем повернуться ко мне.

– Так проще.

Я поглядела на него и вздохнула:

– Мне это не нравится.

– Это уже давно так, Бри. Это нормально. И всех устраивает.

Я не очень поняла, о чем он, но я увидела, как напряглось его тело, пока мы говорили о городе, и я сдалась, потому что хотела, чтобы ему снова было хорошо со мной.

– Ну а чему еще ты можешь меня научить? – спросила я, поддразнивая его, чтобы сменить тему.

Он поднял бровь и поглядел мне в глаза. У меня что-то сжалось внутри живота, и я почувствовала, как под ребрами начала порхать стая бабочек.

– А ты чему можешь меня научить? – спросил он.

Я медленно покачала головой, постукивая по губам указательным пальцем.

– Ну, я, наверное, могу научить тебя паре штук.

– Ну да? И каких же? – Его глаза загорелись, но он тут же отвернулся.

Я сглотнула.

– Хм, – прошептала я, но затем продолжила знаками, чтобы он смотрел на меня.

– Вообще-то я хорошо готовлю.

Не знаю, почему я это сказала. Я не собиралась ни готовить кому-либо, ни учить никого готовить. Но в тот момент это было первое, что пришло мне в голову, а я хотела заполнить странную неловкую паузу, повисшую между нами.

– Ты хочешь поучить меня готовить?

Я очень медленно кивнула.

– Я хотела сказать, это одна из немногих вещей, в которых ты еще не мастер.

Он улыбнулся. Я еще не привыкла к его улыбкам, и от этой мое сердце забилось сильнее. Это было как редкий дар, который он вручал мне. Я схватила ее и спрятала где-то в своей душе.

– Мне это нравится, – сказал он спустя минуту.

Я кивнула, улыбаясь, и он снова одарил меня улыбкой в ответ.

Мы гуляли по берегу еще час, собирая камни и кидая их в воду, пока я не научилась чиркать не менее трех раз.

Когда потом я вернулась домой, я поняла, что у меня давно не было такого хорошего дня.

* * *

На следующий день я упаковала в столовой несколько бутербродов, вернулась домой, приняла душ, переоделась, посадила Фиби в корзинку велосипеда и снова поехала к Арчеру. Несмотря на то что это я приезжала к нему домой, тем самым проявляя инициативу, я чувствовала, что он тоже прилагает усилия, хотя бы тем, что просто разрешает мне эти визиты.

– Арчер, – спросила я, – но если твой дядя не знал языка жестов, то как же ты с ним разговаривал?

Мы сидели на лужайке, Китти и щенки лежали рядом с нами на одеяле. Толстые щенячьи тушки копошились вокруг, расползаясь сослепу во все стороны, пока мать не подтаскивала их обратно себе под бок.

Фиби тоже лежала рядом. Сперва она немного заинтересовалась щенками, но вскоре перестала обращать на них внимание.

Арчер поглядел на меня. Он лежал, опираясь головой на руки, а потом медленно поднялся и сел, чтобы руки были свободны.

– А я особо не говорил. – Он пожал плечами. – То, что было важно, я записывал. А в остальном просто слушал.

Я молча смотрела на него примерно с минуту, желая лучше понимать его выражение – но оно опять было скрыто под непричесанной копной волос.

– А как же ты выучил язык жестов? – наконец спросила я.

– Взял и выучил.

Я опустила голову, откусив от бутерброда с колбасой, который держала в руке. Арчер слопал свой за тридцать секунд почти целиком, только отдал Китти несколько кусочков колбасы.

– Как? Из книжки?

– Да, – кивнул он.

– А у тебя есть компьютер?

Слегка нахмурившись, он взглянул на меня. Нет.

– А электричество?

Он посмотрел на меня с интересом.

– Да, Бри, у меня есть электричество. У всех есть.

Я решила не посвящать его в то, что он с легкостью может сойти за человека, живущего без всех современных удобств, и снова наклонила голову.

– А телевизор? – спросила я чуть позже.

Он потряс головой.

– Нет, у меня книжки.

Я кивнула, думая, что же передо мной за человек.

– И всему, что ты делаешь – работать с камнем и разводить сад, – ты выучился сам?

Он пожал плечами.

– Каждый может научиться чему угодно, если у него есть время. У меня есть.

Я кивнула, вытащила из бутерброда кусок колбасы и пожевала его пару секунд, прежде чем спросить:

– А откуда ты взял все эти камни для дорожки и для патио?

– Какие-то нашел на берегу озера, а какие-то купил в магазине для садоводства.

– А как ты притащил их туда?

– Принес, – ответил он, глядя на меня, как будто я задала самый дурацкий вопрос.

– То есть ты не водишь машину? – спросила я. – Ты везде ходишь пешком?

– Ну да, – ответил он. – Ладно, двадцати вопросов достаточно. А что насчет тебя? Что ты делаешь тут, в Пелионе?

Я несколько минут смотрела на него, прежде чем ответить. Его коричнево-золотые глаза не отрывались от меня, он ждал, что я скажу.

– Я как бы путешествую, – начала я, но осеклась. – Нет, знаешь что? Я сбежала, – сказала я. – Мой отец… Он умер, и… Случилось еще там всякое, и мне пришлось нелегко, и я струсила и сбежала. – Я вздохнула. – Вот такое дело. Не знаю, зачем я тебе это сказала, но это правда.

Он смотрел на меня дольше, чем мне показалось удобным, и я, чувствуя себя как на просвечке, отвернулась. Но, увидев краем глаза, что его руки движутся, снова посмотрела на него.

– И что, помогло? – спрашивал он.

– Что помогло? – прошептала я.

– Убежать, – ответил он. – Это помогло?

Я уставилась на него.

– Да, в общем, нет.

Он кивнул и задумчиво поглядел на меня, а потом отвернулся. Я была рада, что он не пытался сказать мне что-то утешительное и подбадривающее. Иногда понимающее молчание лучше, чем куча бессмысленных слов.

Я оглядела безукоризненно чистый двор и маленький домик. Все было хоть и небольшим, но ухоженным. Мне захотелось спросить, откуда у него деньги, чтобы жить тут, но я подумала, что это невежливо. Скорее всего, он жил на выплаты с какой-нибудь страховки, которая осталась ему от дяди… Или от родителей. Господи, он пережил столько потерь.

– Ну, Арчер, – наконец сказала я, – насчет урока готовки, о котором я говорила… Ты можешь в субботу? У тебя. В пять? – Я вопросительно подняла бровь.

Он слабо улыбнулся.

– Я не знаю. Надо проверить у моего секретаря.

– Все шутишь? – фыркнула я.

Он поднял бровь.

– В этот раз уже лучше, – сказала я.

Он улыбнулся шире.

– Спасибо, я работаю над этим.

Я засмеялась. Его глаза заблестели. Он смотрел на мой рот. Эти бабочки снова запорхали, и мы оба отвернулись.

Спустя недолгое время я собрала свои вещи и собачку, попрощалась с Арчером и пошла по дорожке. Дойдя до ворот, я остановилась и оглянулась на маленький домик позади. До меня внезапно дошло, что хоть Арчер Хейл и выучился сам языку жестов, но у него не было ни одного человека, с которым он мог бы разговаривать.

Пока не появилась я.

* * *

На следующий день, подавая бифштекс с жареной картошкой Колу Трембли и гамбургер с картофельным салатом Стюарту Перселлу на третий столик, я услышала, как звякнул колокольчик, и увидела входящего Тревиса в форме. Он широко улыбнулся мне и указал на стойку, спрашивая, обслуживаю ли я ее. Я улыбнулась и кивнула, тихо ответив: «Сейчас».

Я подала тарелки, добавила им воды и подошла к стойке, где уже сидел Тревис.

– Привет, – поздоровалась я. – Как дела? – Взяв кофейник, я вопросительно подняла брови.

– Пожалуйста, – сказал он про кофе, и я начала наливать чашку. – Я пытался тебе позвонить. Ты от меня прячешься?

– Прячусь? Что за чушь! У меня просто время кончилось. Черт! – Я прижала ладонь ко лбу. – Извини, у меня телефон такой, с поминутным тарифом, и я редко им пользуюсь.

Он приподнял брови.

– Что, у тебя нет семьи, которым ты бы звонила?

Я покачала головой.

– Пара друзей, но мой отец умер полгода назад, и… В общем, особо никого нет.

– Господи, Бри, прости, – огорченно сказал он.

Я отмахнулась. Я не могла позволить себе эмоции на работе.

– Ничего. Все в порядке. – Я в основном и была в порядке. Иногда. В последнее время даже лучше.

Он изучал меня какое-то время.

– Ну ладно. Я звонил тебе для того, чтобы спросить – не хочешь ли поужинать со мной, как мы собирались?

Я оперлась бедром на стойку и улыбнулась ему.

– Так я не отвечала на телефон, и ты меня выследил?

Он ухмыльнулся:

– Ну, я не назвал бы это серьезной операцией, требующей участия настоящих шпионов.

Я рассмеялась, но эти слова почему-то странным образом напомнили мне Арчера, и во мне шевельнулось что-то вроде вины. Я не имела понятия, с чего бы? Да, мы дружили, и наша дружба усиливалась, но он все еще был очень закрыт во многих отношениях. Я понимала его, и меня брало такое зло на весь этот дурацкий город за то, что они плевали на него, а он был жутко умный, приятный человек, который, насколько я могла судить, никогда не сделал никому ничего плохого. Все это было просто нечестно.

– Эй, Бри, вернись, – позвал Тревис, возвращая меня из моего забытья. Я стояла, отвернувшись и глядя в окно.

Я слегка потрясла головой:

– Извини, Тревис. Я на минутку задумалась. Моя голова иногда превращается в черную дыру. – Я тихо усмехнулась, смущаясь. – В любом случае я, конечно, пойду с тобой ужинать.

Он поднял брови.

– Ну, только постарайся не слишком возбуждаться на этот счет.

Я засмеялась, качая головой:

– Нет, прости, я просто… но это же просто ужин?

Он ухмыльнулся:

– Ну да, в смысле – закуска… И может быть, даже десерт…

– Оʼкей, – засмеялась я.

– В пятницу вечером?

– Да, хорошо. – Я кивнула паре, которая только что села за один из моих столиков, и они улыбнулись. – Мне надо работать. Увидимся в пятницу? – Я записала свой адрес на клочке бумаги от моего блокнота для заказов и, улыбаясь, протянула ему.

– Да, так я заеду за тобой в семь?

– Отлично. – Я снова улыбнулась. – Увидимся. – Обходя стойку, чтобы подойти к столику, я заметила, что он, откинувшись на стуле, смотрит на мою задницу.

Глава 12. Бри

В пятницу я рано закончила работу и вернулась домой, чтобы подготовиться к свиданию с Тревисом.

Я приняла долгий горячий душ и провела какое-то время, причесываясь и красясь, стараясь найти в себе настроение девушки, за которой вот-вот приедут, чтобы забрать на свидание.

А что, если он меня поцелует? В животе забегали нервные мурашки. И снова, как ни странно, мне в голову пришел Арчер, и появилось неясное чувство вины. Это было глупо – мы с Арчером только дружим. Я подумала, может быть, между нами даже и есть что-то такое, но вот какое – я и представления не имела. Все это было странно, неясно и запутанно. Чужая территория. Он был симпатичным, по крайней мере то, что я могла разглядеть, но нравился ли он мне? Я нахмурила брови и посмотрела на себя в зеркало, на секунду перестав подводить глаза. У него совершенно точно было красивое тело – да что там, потрясающее тело, от которого текли слюнки, – и я им все время восхищалась, но нравиться? Как может нравиться кто-то, кто совершенно не похож на тех, кто тебе нравился до того? Но я все же не могла отрицать, что он обаятельный. Когда я думала о нем, представляя его робкую улыбку и то, как он внимательно смотрел на все, что я делаю, у меня в животе что-то трепетало. Да, тут точно что-то было, но что именно – я не была уверена.

Тревис, с другой стороны, как раз очень легко мог понравиться. Все было при нем – и ловкие движения, и привлекательный вид, который не мог не понравиться любой девушке, бывшей в своем уме. Очевидно, я была не в своем. Но, может, мне было бы полезно, нет, даже необходимо, дать себе небольшого пинка… Ведь прошло уже больше полугода…

Я закончила краситься. Тут важно было не перестараться. Это просто свидание. С симпатичным, милым парнем.

И нечего мне так нервничать. Я не была неопытной – и девственницей тоже не была. В колледже у меня было три почти серьезных бойфренда, и мне даже казалось, что в одного из них я была влюблена. Правда, потом оказалось, что он любил всех девушек на моем этаже в общежитии – ну или по крайней мере любил забраться им под юбку у меня за спиной, и кончилось это плохо. Но, возвращаясь к теме, мне нечего было нервничать из-за Тревиса Хейла. Это просто свидание, и при этом вообще первое. И если я больше не захочу его видеть, то и не буду. Очень просто.

Тревис постучал в мою дверь ровно в семь. Он был великолепен в парадных брюках и рубашке на пуговицах. Я выбрала черное платье с запа́хом, которое облегало мои немногие выпуклости, и серебряные шпильки. Волосы я оставила распущенными и слегка накрутила их щипцами. Он одобрительно оглядел меня и вручил букет красных роз, который держал в руке, уже в стеклянной вазе.

– Потрясающе выглядишь, Бри.

Я поднесла цветы к носу и улыбнулась.

– Спасибо, – сказала я, ставя вазу на стол возле двери. Он подал мне руку, и мы пошли к его большой темно-серебряной машине.

Он помог мне взобраться в кабину, и по пути в ресторан мы болтали о том, как я устроилась в Пелионе.

Он привез меня в место на другой стороне озера, которое называлось «Касселл Гриль» и про которое я уже слышала, что это лучший ресторан в округе. Это казалось похоже на правду – тут было полутемно, уютно и романтично, а из огромных окон открывался прекрасный вид на озеро.

Когда мы сели за столик, я заметила, как красив этот ресторан. Тревис сказал:

– Скоро нам не придется ездить в такие места через озеро. У нас в Пелионе тоже будут такие.

Я подняла глаза от меню.

– Так тебе нравятся грядущие перемены, да?

Он кивнул:

– Да. Не только потому, что это обновит город, но тогда у всех будет больше заработок, и, мне кажется, в конце концов все будут довольны.

Я кивнула, задумавшись. Из разговоров, которые я слышала там и тут в столовой, большинство жителей города были не в восторге от идеи превратить Пелион в еще один большой современный курорт для туристов.

– Плюс, – продолжал он. – Я получу право на землю, на которой стоит город, так что мы с мамой работаем над этим планом.

Я поглядела на него с удивлением.

– О, я этого не понимала.

Он самодовольно кивнул. Затем отхлебнул воды и сказал:

– Земля, на которой стоит город, принадлежала моей семье с тех пор, как тут поселились первые жители Пелиона. Она всегда передавалась от старшего сына к старшему сыну, как только тому исполнялось двадцать пять лет. Так что не в этом феврале, но в следующем я буду управлять всем.

Я кивнула. Прежде чем приехать в Пелион, я даже представить не могла, что человек может владеть целым городом.

– Ясно. Ну что же, Тревис, здорово. И то, что ты пошел по стопам своего отца и стал полицейским, – я считаю, это тоже классно.

Тревис казался довольным. Он угощал и развлекал меня, поддерживая веселый легкий разговор. Мне было весело. Во время ужина он спросил меня, как я развлекаюсь в городе, кроме встреч с Мелани и Лизой, и я, помолчав, сказала:

– Вообще-то, я провожу некоторое время с Арчером.

Он подавился водой и поднес к губам салфетку.

– Арчер? Ты шутишь, да?

Я покачала головой и нахмурилась.

– Нет. Ты знаешь, что он умеет общаться жестами?

– Хм, нет, – ответил он. – Последний раз, когда мы встретились в городе, он даже не посмотрел на меня.

Я смотрела на него.

– Ну да, он не самый доверчивый на свете. Но я думаю, у него достаточно причин для этого. Может, тебе стоило бы лучше стараться.

Он поглядел на меня поверх бокала с вином, прежде чем отпить.

– Может, и так. Ладно. – Он помолчал. – И чем же вы двое занимаетесь вместе?

– Ну, – ответила я. – В основном разговариваем. Я тоже знаю язык жестов – мой отец был глухим.

На секунду он казался удивленным.

– Надо же, какое совпадение. И что же Арчер тебе говорит?

Я пожала плечами.

– Мы о многом разговаривали. Он милый, и умный, и… интересный. Он мне нравится.

Тревис нахмурил брови.

– Ладно, но, Бри, знаешь, ты будь осторожнее, ладно? Он не совсем… стабилен. Я это точно знаю. Поверь мне. – Он озабоченно поглядел на меня. – Я бы не хотел, чтобы он как-то тебя обидел.

Я кивнула и тихо сказала:

– Я об этом не беспокоюсь.

Я не спросила про его отца и отца Арчера, хотя и знала немного об их предполагаемом соперничестве. По какой-то странной причине мне хотелось услышать об этом от Арчера, а не от Тревиса. Я даже точно не могла понять почему – может, из-за того, что мы с Арчером уже подружились, а с Тревисом еще нет.

В любом случае после этого Тревис сменил тему, и мы вернулись к более легким предметам. Заплатив за ужин, он усадил меня в машину и взял за руку. Он так и держал ее всю дорогу до моего дома.

Он проводил меня к двери, и бабочки снова проснулись у меня внутри. Когда мы поднялись на крыльцо, я обернулась к нему, и он взял мое лицо в руки и прижался губами к моим. Его язык проник ко мне в рот. Я слегка замерла, но он был настойчив, и, спустя пару секунд, я расслабилась. Он умело целовался, а его руки опустились мне на плечи и затем ниже по спине. Я даже не сразу поняла, что он держит меня за зад и прижимает к себе. Я почувствовала, как он возбужден, и прервала поцелуй. Мы оба тяжело дышали. Я взглянула в его полные похоти глаза. Что-то было… не так. Наверное, дело во мне. Мне нужно было время. Последний раз, когда мужчина смотрел на меня с похотью в глазах, стал самым травматическим моментом моей жизни. Тут нужно было идти крошечными шажками.

Я улыбнулась Тревису.

– Спасибо за такой чудесный вечер, – сказала я. Он улыбнулся в ответ и ласково поцеловал меня в лоб.

– Я позвоню. Спокойной ночи, Бри.

Он повернулся и пошел вниз по ступенькам. Когда завелся мотор машины, я зашла в дом и закрыла за собой дверь.

* * *

На следующий день я проснулась рано и в неважном настроении от воспоминаний – очевидно, даже свидание с симпатичным парнем не стало целительным – и потащилась на кухню, чтобы выпить чашку горячего чая.

Но когда я вспомнила, что сегодня у нас с Арчером будет урок кулинарии, то счастье затрепетало у меня в животе, вытесняя неприятный остаток воспоминаний. Надо было придумать, что же я буду учить его готовить. Когда я подумала о готовке, у меня в груди снова начался нервный стук. Может, это не было хорошей идеей? Я уже говорила себе про крошечные шажки вчера вечером, когда дошло до интимного, и крошечные шажки в смысле готовки тоже были бы нелишни. Но я же не собиралась снова погрузиться в создание сложных блюд. Я собиралась показать Арчеру, как готовить что-то простое. Это было нормально. Мне казалось, что это хорошо. И мне хотелось провести с ним время.

Я стояла возле раковины, болтая в чашке пакетиком и прихлебывая горячую жидкость, размышляла обо всем этом, и мне становилось все лучше. Воспоминание было тяжелым, но все-таки со мной все будет в порядке. До завтра, пока меня снова не накроет. Я оперлась на стойку, стараясь не поддаться депрессивному настроению от этой мысли.

К счастью, в столовой было много работы, и день пролетел незаметно. Вернувшись домой, я приняла душ, надела джинсы и короткий топ, села у кухонного стола и составила список ингредиентов. Сделав это, я схватила кошелек и ключи и сунула ноги в шлепанцы.

Спустя десять минут я въезжала на парковку возле продуктового в центре города. Подойдя к двери, я улыбнулась, вспоминая, как была здесь в последний раз и что почувствовала, когда Арчер обернулся и пожелал мне доброй ночи. Я чувствовала себя как человек, который открыл дверь и обнаружил, что выиграл в лотерею. Два слова от молчащего юноши – и моя внезапная радость. Это меня потрясло.

Я расплатилась, в этот раз у меня, слава богу, было достаточно денег, и быстро вернулась к себе домой.

Мужчины любят стейки с картошкой. И раз Арчер живет один, то я решила, что покажу ему, как приготовить хороший стейк, сделать простой картофельный гратен и гарнир из зеленой фасоли, обжаренной с пармезаном.

Выбирая фрукты на десерт, я вспомнила о зарослях ежевики прямо возле пляжа. Мне нечего было делать до тех пор, как надо будет идти к Арчеру, и я подумала, что было бы здорово набрать ежевики для пирога. Я все сложу и поеду на озеро где-то к половине пятого, чтобы за полчаса набрать столько, сколько мне нужно. Надо пользоваться возможностью собирать эти летние ягоды, пока можно. Тут и работа приятная, и потом будет польза, я люблю такое.

Вернувшись домой, я все собрала, сложила в пластиковые контейнеры и засунула в переносной холодильник. Получилось, что будет занят и багажник моего велосипеда, и вся корзинка доверху впереди, но я решила, что нормально доеду.

Фиби в этот раз придется остаться дома, но она переживет. Я завтра погуляю с ней подольше по берегу озера.

Я вышла, вдохнула теплый, слегка влажный воздух и улыбнулась. Меня охватило счастье. Почему мне было гораздо радостнее учить моего странного, молчащего мальчика готовить, чем развлекать на своем балконе городского красавчика вчера вечером? Вау. Я замерла возле велосипеда. Моего странного молчащего мальчика? Успокойся, Бри. Просто садись на велик и поезжай показать своему другу, как надо готовить себе приличную еду.

Я прислонила велосипед к дереву возле входа на пляж, как обычно, и пошла к леску возле берега. Осторожно раздвигая ветви и кусты, я искала ежевику. Вот она – целые заросли колючих кустов, покрытые спелыми ягодами, только сорви. Жаль будет, если они все так тут и сгниют и попадают на землю.

Я медленно шла сквозь кусты, уклоняясь от торчащих колючих веток. Пробравшись через первую гущу веток, я обнаружила внутри полянку, по которой можно было спокойно ходить и собирать ягоды.

Я подошла к ним и, сорвав одну мягкую, спелую ягоду, сунула ее в рот. Закрыв глаза и ощущая на языке ее вкус, я тихо застонала. Это было прекрасно. У меня получится вкуснейший пирог.

Я начала осторожно собирать ягоды в маленькую корзиночку, которую принесла. Немного погодя я начала напевать себе под нос. Здесь было прохладней, заросли не пускали внутрь жар позднего дневного солнца, сквозь просветы в листьях пробивались только отдельные лучи, и я чувствовала на коже их тепло.

Я прошла дальше в чащу к кусту ежевики, росшему в отдалении от других. Я потянулась к нему, улыбаясь, и вдруг моя нога подвернулась подо мной, и меня резко схватили сзади, повсюду на мне были руки, и я упала головой на землю, перед тем как все тело взмыло из грязи в воздух.

Я кричала, кричала и кричала, но меня не пускали. Он нашел меня – он пришел за мной. И на этот раз он собирался убить меня. Я боролась, вырывалась и кричала, но он только крепче стискивал меня.

Это снова случилось. Боже, боже, боже, это снова случилось со мной.

Глава 13. Арчер

Я положил на место последние камни и отступил, чтобы оглядеть свою работу. Я был доволен тем, что увидел. Круговая выкладка оказалась непростой, но в конце концов все сводилось к простой математике. Сперва, до того как уложить самый первый камень, я рассчитал их расположение на бумаге и вычертил диаграмму с учетом местности. Затем, взяв колышки и бечевку, я убедился, что наклон везде правильный и дождевая вода будет стекать в сторону от дома. Теперь все выглядело хорошо. Завтра я принесу с пляжа песка, засыплю его в щели между камнями и утрамбую.

Но сейчас надо пойти принять душ и подготовиться встретить Бри. Бри. В груди стало тепло. Я все еще не был абсолютно уверен в ее мотивах, но я позволил себе начать надеяться, что она действительно просто хочет дружить. Не знаю, почему именно со мной. Это началось с языка жестов, может быть, для нее это что-то значит. Я хотел спросить, почему она хочет проводить со мной время, но не был уверен, что так принято. Я могу сделать сложную диаграмму для камней, но с другими людьми я теряюсь. Проще думать, что их вообще не существует.

Конечно, это продолжается уже так давно, что я не уверен, с чего все началось – город считает, что я невидимый, или я посылаю им сигналы, что хочу быть невидимым. В любом случае теперь я это принимаю. И дядя Нат тоже это принимал.

– Так лучше, Арчер, – говорил он, проводя рукой по моему шраму. – Нет никого на этой господней земле, кто сможет мучить тебя за твой разум. Ты покажешь им шрам, притворишься, что не понимаешь, и они от тебя отстанут.

Я так и делал, но это было нелегко. Никто не хочет думать, что он другой. Никого это не волнует.

А теперь прошло столько времени, что я был уверен, что пути назад нет. И мне было с этим нормально – до тех пор, пока она, танцуя, не пришла сюда. И теперь мне в голову приходят все эти ненужные, безумные идеи. Что, если я пойду поглядеть на нее в столовую, где она работает? Просто сяду за стойку и попрошу чашку кофе, как все нормальные люди?

Ну и как бы я заказал это кофе? Тыкал бы во все пальцем, как трехлетний младенец, и люди бы смеялись и качали головами на несчастного убогого? Да ни за что. От одной мысли об этом мне стало неприятно.

Выйдя из душа, я услыхал отдаленный крик. Я подскочил и быстро впрыгнул в джинсы, схватил майку и побежал к двери. Ботинки… Ботинки… Я оглянулся в поисках. Крик продолжался. Кажется, это Бри. К черту ботинки. Я выбежал из дома и понесся к лесу.

Я бежал на звук ее испуганных криков, продираясь через кусты, вниз, к озеру и пляжу на самом краю моего участка. Когда я увидел ее, запутавшуюся в сети, бьющуюся и вырывающуюся, с зажмуренными глазами, кричащую и визжащую, мое сердце готово было вырваться из груди. Дядя Нат и его чертовы ловушки. Если бы он уже не умер, я бы его убил.

Я подбежал к Бри и дотронулся до нее сквозь спутанные веревки. Она дернулась и начала всхлипывать, закрывая голову руками и свернувшись, насколько могла в этой ловушке, в клубок. Она напоминала раненое животное. Мне хотелось рычать от ярости из-за того, что я не мог ее успокоить. Я даже не мог сказать ей, что это я. Я выпустил верхушку ловушки. Я знал, как устроена эта штука. Я сам сделал немалое их количество, когда мы с Натом сидели на скалах у озера, и он размышлял, как устроить защиту участка.

Она страшно дрожала, у нее вырывались слабые стоны, и, когда я касался ее, она вся сжималась. Я опустил ее на землю и убрал веревки вокруг нее. Затем поднял ее на руки и понес через лес к дому.

На половине пути она открыла глаза и уставилась на меня. По ее щекам катились крупные слезы. Сердце гулко билось у меня в груди, не оттого, что я нес ее вверх по холму – она была легче перышка, – но от страха и отчаяния, которые отражались на ее прекрасном лице. У нее на лбу был большой, красный след от ушиба, наверное, она ударилась, когда ловушка вздернула ее вверх. Неудивительно, что она была не в себе. Я сжал челюсти и еще раз поклялся вышибить из Ната всю душу, когда встречу его в раю.

Бри смотрела на меня и, кажется, начала узнавать, потому что ее расширенные глаза заметались по моему лицу. Вдруг ее выражение смешалось, она обхватила меня руками за шею, прижалась лицом к моей груди и разразилась рыданиями. Ее плач совсем добил меня. Крепче прижав ее к себе, я вышел на лужайку перед своим домом.

Распахнув ногой дверь, я вошел в дом и, дойдя до дивана, опустился на него вместе с Бри, которая все еще так плакала у меня на руках, что моя майка промокла насквозь.

Я не знал, что делать, и продолжал держать ее, пока она плакала. Немного погодя я осознал, что качаю ее, прижимаясь губами к ее затылку, как делала моя мама, когда я ушибался или был чем-то расстроен.

Бри плакала очень долго, но наконец плач стал тише, и ее теплое дыхание у меня на груди стало менее резким.

– Я не сопротивлялась, – тихо сказала она через несколько минут.

Я отодвинул ее чуть дальше от себя, чтобы она могла увидеть мои вопрошающие глаза.

– Я не сопротивлялась, – повторила она, слегка тряся головой. – Я бы не боролась с ним, даже если бы он не убежал. – Она закрыла глаза, но через несколько секунд снова открыла их и поглядела на меня совершенно убито.

Я приподнял ее и переложил на диван, так, чтобы ее голова оказалась на подушке в другом конце. Мои руки затекли и ныли оттого, что я так долго держал ее, но мне было плевать. Я бы держал ее всю ночь, если бы думал, что ей от этого будет лучше.

Я впитывал ее всю, такую прекрасную даже сейчас, в ее страданиях. Ее длинные золотисто-русые волосы рассыпались свободной волной, а зеленые глаза блестели от слез.

– С кем не боролась, Бри?

– С человеком, который пытался меня изнасиловать, – показала она, и сердце замерло у меня в груди, прежде чем снова возобновить свой быстрый беспорядочный стук. – Это человек, который убил моего отца.

Я не знал, что и думать. И уж точно не знал, что сказать.

– Я не сопротивлялась, – повторила она. – Ни когда я увидела, как он приставил пистолет к голове папы, ни когда он пришел за мной. Отец сказал мне спрятаться, и я сделала это. Я не сопротивлялась, – повторила она, и ее лицо было полно стыда. – Может быть, я могла бы его спасти, – сказала она. – Он убил моего папу, а когда он пришел за мной, я все равно не боролась.

Я смотрел на нее, пытаясь понять. Наконец я ответил:

– Бри, ты боролась. Ты выжила. Ты боролась за жизнь. И выжила. Именно это тебе велел твой папа. Разве ты не сделала бы то же самое ради того, кого ты любишь?

Она моргнула, и что-то в выражении ее лица как-то смягчилось. Она не отводила глаз от моего лица. И что-то внутри меня как будто тоже освободилось – хотя я не мог бы понять, что именно.

Бри снова заплакала, но выражение ужаса в ее глазах, казалось, все же немного померкло. Я снова обхватил ее и прижал к себе, пока она плакала, но в этот раз не так отчаянно. Спустя немного времени я услышал, что ее дыхание стало ровным. Она уснула. Я снова уложил ее на диван, принес одеяло, укрыл ее и долго сидел рядом, просто глядя в окно на заходящее солнце.

Я думал о том, какие мы с Бри разные… и как мы похожи. Она несла в себе вину за то, что не боролась, когда думала, что должна была, а я носил шрам от того, что происходит, когда ты делаешь это. Каждый из нас вел себя по-разному в момент ужаса, но оба мы пострадали. Может быть, тут нет правых и виноватых, нет черного и белого, а только тысяча оттенков серого, когда дело доходит до боли и до того, за что каждый из нас считает себя в ответе.

Глава 14. Бри

Проснувшись, я открыла глаза. Я чувствовала, что они опухли. В комнате было полутемно, светил только маленький торшер в углу рядом с книжными полками. Я лежала на потрепанном кожаном диване, передо мной стоял старый деревянный кофейный столик. Занавески на окне были открыты, и было видно, что солнце совсем зашло.

Я откинула одеяло, которым была укрыта. Наверное, это сделал Арчер. Мое сердце сжалось. Арчер. Он позаботился обо мне. Он спас меня.

Я села и, несмотря на распухшие глаза и пятно на лбу, которое слегка ныло, если до него дотронуться, почувствовала себя отдохнувшей, и в целом неплохо. Это было удивительно, после того как я побыла диким животным, попавшим в сеть. Я очень примерно поняла, что произошло, когда Арчер освобождал меня. Почему там была ловушка? Я не была уверена, кажется, это было как-то связано с его дядей.

Господи, как я осрамилась. Теперь мне было стыдно. Но одновременно я испытывала облегчение. Мне было… легче? Когда я поняла, что меня несут, и заглянула в обеспокоенные глаза Арчера, я почувствовала себя в безопасности и наконец смогла заплакать.

Мои мысли прервались, когда я услышала у себя за спиной шаги Арчера, вернувшегося в комнату.

Я обернулась с неловкой улыбкой, чтобы поблагодарить его, но, увидев его, замерла. Господи Боже и все святые. Он убрал волосы назад, и он побрился.

И он был… прекрасен.

Я ахнула.

Нет, не прекрасен. В его чертах было достаточно мужества, добавляющего чуть-чуть резкости к тому, что без этого было бы совершенной мужской прелестью. Его челюсть была не резкой, а слегка квадратной, но не слишком. Губы были скорее широкими, чем пухлыми, прекрасного, нежного, розового цвета.

С убранными назад волосами и без растительности на лице я увидела, что его нос и глаза идеально подходили к остальным чертам лица. Зачем он вообще их прятал? Я догадывалась, что где-то подо всеми этими зарослями кроется красивое лицо, но чтобы настолько… Такого я даже вообразить не могла.

Едва я наконец собралась что-то сказать, он подошел поближе, и на свету я увидела шрам в основании шеи – розовый, яркий и неровный, – кое-где кожа была плоской, кое-где вздымалась буграми. Он резко выдавался на фоне таких красивых черт лица.

– Арчер, – выдохнула я, не в силах отвести глаз.

Он замер в своем движении, но ничего не сказал. Просто стоял тут, с неуверенным выражением лица и всего тела, застывшего в своей неподвижности. А я не могла ничего, кроме как смотреть на него, зачарованная его красотой. Что-то сжалось у меня внутри. Он даже не догадывался. Совсем.

– Иди сюда, – показала я, указывая на диван рядом с собой. Он обошел диван и сел с другой стороны, а я обернулась к нему.

Мои глаза скользили по его лицу.

– Почему ты это сделал?

Он помолчал какое-то время, глядя вниз и закусив нижнюю губу, прежде чем поднять руки и ответить.

– Не знаю. – На лице появилось задумчивое выражение, и он посмотрел мне в глаза, а потом продолжил: – Когда ты попала в ловушку, я не мог заговорить с тобой, чтобы успокоить. Ты не могла услышать меня… И я ничего не мог поделать. – Он снова на секунду посмотрел вниз и вновь на меня. – Но я хотел, чтобы ты меня видела. – Его лицо приняло уязвимое выражение. – И теперь ты можешь.

Мое сердце сжалось. Я поняла. Это был его способ помочь мне почувствовать себя лучше после того, как я открыла ему часть себя – сделав для меня то же самое. Я подняла руки и показала:

– Да, теперь я вижу тебя. Спасибо, Арчер. – Кажется, я могла бы смотреть на него вечно.

Спустя минуту я перевела дух и снова заговорила:

– И спасибо за то, что… Что ты сделал. – Я слегка покачала головой. – Мне так стыдно. Я была не в себе. – Я взглянула на него. – Про…

Он схватил мою руку в свои, чтобы остановить меня, но затем отдернул руку.

– Нет, это ты меня прости, – сказал он, выразительно глядя на меня. – Мой дядя расставил ловушки по всему участку. Я старался их найти и снять, но эту я пропустил. Это я виноват. – Он отвернулся.

Я затрясла головой:

– Нет, Арчер. Ты не виноват. – Я снова затрясла головой. – Нет. И в любом случае мне так жаль, что у меня сорвало крышу… – Я засмеялась, смутившись, и Арчер слабо улыбнулся мне. – Может быть, мне… Нужно было это, я не знаю.

Он нахмурил брови:

– Не хочешь рассказать мне об этом?

Я откинулась на спинку дивана и выдохнула. Я не рассказывала об этой ночи никому, кроме полицейских детективов на месте. Ни единой душе. Даже своим лучшим друзьям. Они знали только, что моего отца застрелил грабитель и что я видела это, но больше ничего. Но почему-то теперь я поняла, что могу это рассказать. С Арчером было безопасно. И в том, что историю надо было рассказывать жестами, тоже было что-то успокаивающее.

– Мы как раз собирались закрываться тем вечером, – начала я. – Тот, кто обычно работал за прилавком, уже ушел, и там стоял папа, закрывая дневные счета. Я была в задней комнате и делала хлеб на завтра. Я услыхала, как звякнула дверь, и мне понадобилось с минуту, чтобы вымыть и вытереть руки. Сделав это, я пошла к двери и увидела сквозь маленькое окошко в ней, что вошедший человек держит моего отца на мушке. – Мои глаза наполнились слезами, но я продолжила: – Папа увидел меня краем глаза и стал показывать мне «прячься». Тот человек кричал, чтобы он отдал ему деньги. Но папа не мог его услышать и поэтому не отвечал.

Я перевела дыхание, а Арчер смотрел на меня, не отрывая глаз, впитывая мои слова. Его молчаливая поддержка придала мне сил, и я продолжала:

– Прежде чем я смогла понять, что происходит, грянул выстрел. – Я снова замолчала. Перед моими глазами снова встала эта картина, и я слегка потрясла головой, возвращаясь к реальности – и к сочувствующим глазам Арчера.

– Потом я узнала, что он попал папе прямо в сердце. Он умер мгновенно. – Из моих глаз покатились крупные слезы. Откуда у меня было столько слез? Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Я попыталась спрятаться в кухне, но я была в шоке, споткнулась и упала, и он услыхал меня. Он зашел ко мне, и… – Я передернулась от воспоминания. – У него были залитые кровью, расширенные глаза, он весь трясся… Наверняка был на чем-то. – Я закусила губу и помолчала. – Но он посмотрел на меня таким взглядом, и я поняла, что он собирается сделать. Я просто знала.

Я подняла глаза. Арчер сидел, замерев, не отрывая от меня взгляда. Я снова сделала глубокий вдох.

– Он заставил меня раздеться, и… Начал водить мне по лицу пистолетом, обводя каждую черту. Потом спустился к груди. Он сказал, что хочет… изнасиловать меня пистолетом. Я была в таком ужасе.

Я на секунду закрыла глаза и отвернулась от Арчера. Я почувствовала его пальцы у себя на подбородке – он повернул к себе мое лицо, и в этом жесте было нечто настолько любящее, что я испустила краткий, сдавленный стон. Он как будто говорил мне, что мне нечего стыдиться, что не нужно отворачиваться от него. Я снова встретилась с ним глазами.

– Он уже почти изнасиловал меня, но тут мы оба услышали вой сирен – и они приближались. Он убежал. Выбежал в заднюю дверь и исчез в грозе. – Я снова на секунду прикрыла глаза. – Теперь я ненавижу грозы – и молнии, и гром. Я снова как будто оказываюсь там. – Я сделала глубокий, дрожащий вздох. Я только что рассказала о том, что произошло той ночью, и я выжила.

Арчер пробежал глазами по моему лицу, прежде чем спросить:

– Ты поэтому убежала? Поэтому приехала сюда?

Я покачала головой.

– После папиной смерти я обнаружила, что он перестал выплачивать взносы по страховке. Он много чего запустил, когда я уехала в колледж. Я даже не очень удивилась. Папа был соль земли, самый добрый на свете человек, но он был ужасно неорганизованным. – Вместе с выдохом я испустила легкий смешок.

Я посмотрела на Арчера. Его глаза просили меня продолжать. В том, как он смотрел на меня, было все – его глаза и понимали меня, и успокаивали, и придавали силу.

– Когда я выяснила, что мне придется продать магазин, чтобы заплатить за похороны и по остальным счетам, связанным с делом, я просто… Наверное, я онемела. Я довольно быстро получила предложение от покупателя, но подписывать все бумаги было так больно, что я еле могла дышать. – Я снова потрясла головой, не желая даже в воображении возвращаться в тот день. – Это было, словно я снова потеряла своего отца. Он владел этим магазином всю мою жизнь – я там практически выросла.

Арчер на секунду взял меня за руку и тут же отпустил ее, сказав – мне так жаль. Я и раньше слышала эти слова, но, глядя на него, я поняла, что они никогда еще не значили столько, сколько сейчас вложил в них Арчер.

– А они арестовали того, кто убил твоего отца?

Я покачала головой:

– Нет. В полиции мне сказали, что моего отца, скорее всего, убил наркоман, который на следующий день даже не вспомнит, что сделал.

Я на минуту замолчала, задумавшись. Что-то тут всегда казалось мне неправильным… Но полиции лучше знать. Все же я иногда ловила себя на том, что оглядываюсь через плечо, даже сама не осознавая, что делаю это.

Арчер кивнул, нахмурив брови. Я смотрела на него не отрываясь и чувствовала облегчение, как будто скинула ношу, тяжесть которой даже не осознавала. Я слабо улыбнулась ему.

– Смотри, какой способ отменить кулинарный урок, а?

Помолчав, Арчер улыбнулся в ответ, блеснув ровными зубами. Я заметила, что один из нижних зубов был слегка кривым, но почему-то от этого его улыбка понравилась мне даже больше. Я не могла сказать почему – может быть, это был тот самый совершенный недостаток. На щеках у него были морщинки – не ямочки, а просто движения мускулов щеки при улыбке. Я смотрела на эти морщинки, словно это были единороги-близнецы, которые прятались в его бороде. Чудо. Мои глаза скользнули вниз и на секунду задержались на его губах. Когда я встретилась с ним взглядом, его глаза слегка расширились, прежде чем он отвернулся.

– Я сходил и привез твой велосипед, пока ты спала, – сказал он. – Я все положил в холодильник. Думаю, все в порядке, оно лежало на льду.

– Спасибо, – ответила я. – Так что, перенесем наш урок готовки? – Я рассмеялась, дотронулась рукой до лба и слегка взвыла. – Ну, то есть если ты впустишь меня еще раз на свой участок.

Он улыбнулся, но несколько минут ничего не говорил. Наконец он поднял руки.

– Отлично. И я обещаю, что больше не буду привязывать тебя к дереву.

– Договорились, – засмеялась я.

Он ухмыльнулся, и это было прекрасно.

– Да, договорились.

Я пялилась на него, как ненормальная. Кто бы подумал, что этот проклятый день закончится тем, что я буду смеяться? Девушка, попавшаяся в ловушку, провисевшая в лесу кверху ногами и потерявшая разум при виде прекрасного (как выяснилось) молчащего человека.

Он сглотнул, и я пришла в себя. Мои глаза остановились на шраме на его шее. Я протянула руку, чтобы осторожно потрогать его, и Арчер было отпрянул, но потом замер. Я посмотрела ему в глаза и очень осторожно дотронулась кончиками пальцев до края поврежденной кожи.

– Как это случилось? – прошептала я, не отрывая руки от его шеи.

Он снова сглотнул, скользя глазами по моему лицу, словно пытался решить, отвечать мне или нет. Наконец он поднял руки и сказал:

– В меня стреляли. Когда мне было семь. В меня стреляли.

Мои глаза расширились, и я прижала руку ко рту. Спустя мгновение, я опустила ее и прохрипела:

– Стреляли? Арчер, но кто?

– Мой дядя.

Я похолодела.

– Твой дядя? – спросила я, не понимая. – Тот, что жил с тобой тут, на участке?

– Нет, другой дядя. В тот день, что я потерял родителей, дядя стрелял в меня.

– Я не… Я не понимаю. Почему? – спросила я, понимая, что выражение моего лица отражает мой ужас. – Нарочно? Почему кто-то…

Арчер поднялся и высвободил свои волосы из того, что удерживало их сзади. Они упали ему на лицо. Он подошел к маленькому столику за диваном и взял там какой-то маленький тюбик. Когда он вернулся и снова сел на диван возле меня, положив тюбик на колени, он сказал:

– Дай, я помажу этой мазью с антибиотиком твои царапины, чтобы они не воспалились.

Я поняла, что он больше ничего не расскажет мне о себе. Я хотела настоять, но не стала. Я знала лучше, чем кто-либо, что, если ты не готов о чем-то говорить, никто не должен заставлять тебя это делать.

Я поглядела на свои руки и ноги. Там было несколько небольших царапин и пара побольше. Они слегка саднили, но несерьезно. Я кивнула Арчеру.

Он открыл тюбик и пальцем стал намазывать немного мази на каждое повреждение.

Когда он наклонился ко мне, я почувствовала запах мыла и чистоты, чего-то мужского и самого Арчера. Его рука остановилась, он взглянул мне в глаза и задержал взгляд. Время остановилось, а мое сердце забилось сильнее. Арчер оборвал взгляд и отвернулся, закрыл тюбик и снова положил себе на колени.

– Это поможет, – сказал он, подымаясь.

Тут я увидела его ноги и ахнула. Они были все в порезах, больших и маленьких, и некоторые из них слегка опухли.

– О господи! Что у тебя с ногами? – спросила я.

Он поглядел на них, как будто только что заметил, что поранился.

– Я не мог найти ботинки, когда услыхал твой крик, – сказал он. – Ничего страшного.

– Ой, Арчер, – сказала я, глядя на них. – Мне так жаль. Надо их забинтовать. Если у тебя есть бинт, я могу…

– Не надо. Я намазал их мазью. Утром все пройдет.

Я вздохнула. Конечно, мазь поможет, но за ночь такое не пройдет. Царапины выглядели неважно. Казалось, что его ноги ободраны. Господи, он же бежал по камням, острым веткам и шипам, чтобы спасти меня.

Я встала.

– Можно мне в ванную?

Он кивнул и показал на дверь справа у выхода из комнаты.

Я прошла туда и оказалась в маленькой ванной. Здесь тоже все было очень чисто – раковина и зеркало сияли, и в воздухе пахло лимоном. Надо признать, он прекрасно следил за порядком в доме.

На полке с одной стороны лежал кусок мыла, а с другой стояли всевозможные штуки для чистки зубов – электрическая щетка, зубная нить, несколько полосканий для рта, зубочистки и – я взяла бутылочку в руки – таблетки флюорида. Было ясно, что этот парень немножко чересчур всерьез относился к здоровью своих зубов. Так что и с этой стороны прицепиться не к чему.

Я вышла из ванной, вернулась к Арчеру и улыбнулась ему.

– Я гляжу, ты серьезно относишься к своим зубам, – сказала я, чуть поддразнивая его.

Он улыбнулся в ответ и слегка покачал головой, прижав руку к затылку. Волосы снова закрывали его лицо, и мне так хотелось убрать их, как было, чтобы снова видеть его прекрасные черты.

– Мой дядя не доверял докторам и зубным врачам. Он говорил, что им только дай доступ к телу, они тут же напихают туда приборов для слежки. Я как-то видел, как он сам вырвал себе щипцами коренной зуб. – Он скорчил гримасу. – После этого я стал следить за своими зубами.

Я тоже скорчила гримасу.

– Господи! Это ужасно, – сказала я. – В смысле, что дядя сам вырвал себе зуб. А следить за зубами – это хорошая привычка. – Я не могла не рассмеяться, и он тоже улыбнулся мне, явно расслабившись.

– Ты хочешь есть? – спросил он немного погодя.

– Умираю.

Он кивнул.

– У меня нет большого выбора. Я могу сделать суп.

– Отлично, – сказала я. – Давай я его сделаю. Я обещала тебе шикарную еду, а вместо этого устроила нервный срыв. Вот и говори о дурных манерах. – Я прикусила губу, но потом, извиняющимся жестом пожав плечами, тихо рассмеялась.

Он поглядел на меня и хихикнул, под майкой поднялась диафрагма, но изо рта у него не вырвалось ни звука. Это был первый раз, когда в моем присутствии он сделал что-то, похожее на смех. Мне так нравились эти морщинки на его щеках, я не могла наглядеться на них.

Мы приготовили ужин в его крошечной чистой кухоньке. Суп с куриной лапшой и булочки. Заглянув в его холодильник, я повернулась к нему с улыбкой.

– Арахисовое масло, желе, яблочное пюре? Тебе шесть лет?

Он не улыбнулся в ответ, а посмотрел на меня, словно взвешивая свои слова.

– Некоторым образом да, Бри. А некоторым – нет.

Улыбка исчезла с моего лица.

– Господи, Арчер, извини. Я не подумала… – Но он схватил мои руки, чтобы остановить меня, и мы стояли так несколько секунд, глядя на наши переплетенные пальцы.

Наконец он отпустил меня и сказал:

– Бонусом для друзей, у меня есть соломинки вон в том шкафу. Мы можем пускать пузыри из шоколадного молока. – И мотнул головой, указывая на шкаф у меня за плечом.

Я медленно обернулась, а затем снова повернулась к нему и увидела, что он усмехается. Наклонив голову набок, я спросила:

– Ты шутишь, да?

Он продолжал ухмыляться. Я рассмеялась и подмигнула ему.

– Отличная работа.

Арчер показал мне свои сковородки и кастрюли, и я стала разогревать суп. Мебель в кухне была старой, но Арчер сделал на ней прекрасное покрытие из цемента, я как-то видела очень похожее в кулинарном шоу по телевизору, но там не было так красиво, как то, что сделал он. Пока суп грелся, я погладила покрытие рукой, любуясь его мастерством.

Мы поели тут же в кухне за маленьким столом и все убрали в комфортном молчании. Я не переставала ощущать его присутствие, пока он перемещался по кухне, и его высокое, стройное тело двигалось возле меня. Я видела каждый мускул под его майкой и следила, как сжимаются и разжимаются его руки, когда он моет посуду, а я притворяюсь, что вытираю и без того чистые поверхности.

Закончив, он обернулся ко мне, все еще с тряпкой в руках. Он вытирал руки, и мы смотрели друг на друга, как будто между нами в воздухе что-то висело. Я сглотнула и увидела, как он тоже сглотнул. Мои глаза на секунду задержались на его шраме.

Переведя взгляд на его лицо, я показала:

– Мне надо идти.

Он положил полотенце и помотал головой, сказав:

– Я не могу отпустить тебя сейчас ехать на велосипеде одной, а я не могу проводить тебя, мне столько не пройти. – Он поглядел на свои ноги, показывая на раны. – Утром все пройдет, и я тебя провожу.

Я кивнула.

– Эм, – начала было я, но потом показала жестами. – Хорошо, я посплю на диване.

Арчер покачал головой.

– Нет, ты будешь спать в моей кровати. – Когда я раскрыла глаза, он побледнел и на секунду зажмурился. – Я хотел сказать, что я буду спать на диване, а ты – в моей кровати, – поправился он. На его щеках выступили красные пятна, и, клянусь, у меня сердце перевернулось в груди.

– Я не могу, – прошептала я.

– Отлично можешь, – сказал он, проходя мимо меня из кухни.

Я пошла за ним в комнату напротив ванной и огляделась. Мебель была самая скромная – только кровать, комод и небольшое кресло в углу. Там не было никаких мелочей, ни фотографий, ничего.

– Я только вчера постирал простыни. Они… чистые, – сказал он, глядя в сторону. Пятна так и не сошли с его щек.

Я кивнула.

– Ага. Спасибо, Арчер. За все. Спасибо.

Он кивнул, мы встретились глазами, и он вышел из спальни, коснувшись меня плечом, а я почувствовала, как он дрожал. Выйдя, он закрыл дверь.

Я еще раз оглядела комнату и заметила, что тут все же была одна маленькая фотография, лежащая на комоде. Я подошла и осторожно взяла ее. На ней была прелестная девушка с длинными темными волосами, развевающимися за плечами, смеющаяся в камеру. Она казалась беспечной и счастливой, как будто была влюблена. Вдруг я поняла, почему она кажется мне знакомой, – это была улыбка Арчера. «Должно быть, это его мать, Алисса МакРэй», – подумала я. Я перевернула фотографию и увидела надпись на обороте: «Моя прекрасная Лис. Люблю всегда. К.». К? Коннор. Дядя Арчера. Человек, который стрелял в него. Хотя в городе он считался таким героем – наверное, они не знали, что он стрелял в своего племянника. «Но как такое возможно?» – тихо спросила я у девушки на фото. Ее большие карие глаза продолжали улыбаться, не давая ответа. Я снова положила фотографию туда, где она была.

Я быстро разделась, оставшись в трусиках и лифчике, откинула одеяло и легла в кровать Арчера. Она пахла, как он, – чистотой и мылом.

Лежа в его постели, я думала о нем в другой комнате – что, наверное, диван слишком короток для него, и его длинные ноги свисают с края. Я вдыхала его запах и представляла его без рубашки, освещенного лунным светом. Он был тут, рядом, всего лишь за тонкой стенкой. Я слегка задрожала.

Думать так об Арчере было слегка опасно – не уверена, что это была хорошая идея. Задумавшись об этом сейчас, я поняла, что между нами с самого начала была химия. Это было трудно понять, потому что он был настолько другим. И я все еще не была уверена. Но очевидно, что мое тело как раз было уверено, потому что мои гормоны ввергали меня в дрожь, вены наполнялись горячим потоком, а мозг никак не мог прогнать его образ и перестать представлять, как мы с ним сплетаемся на этих самых простынях, а его прекрасные глаза цвета виски наполняются страстью.

Я повернулась и поправила подушку, уткнулась в нее и закрыла глаза, стараясь заснуть. Спустя некоторое время я, даже несмотря на то что проспала несколько часов днем, мирно заснула и не просыпалась до самого восхода, когда солнечный свет, пробившись сквозь ветви окружающих дом деревьев, залил всю спальню.

* * *

Я села и потянулась, оглядывая комнату Арчера в утреннем свете. Натянув шорты и топик, я высунула голову в дверь. Его не было видно, и я пробежала в ванную напротив. Сделав свои дела, я почистила зубы пальцем и сполоснула рот. Затем умылась и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела я нормально. Глаза все еще были слегка припухшими, но в остальном мой срыв не оставил на мне видимых следов. Я пригладила волосы и оперлась на раковину.

Мысли о срыве заставили меня задуматься о флэшбеке, который мог начаться у меня в любую секунду. Будет лучше, если в этот момент я буду одна и Арчер меня не увидит. Он и так, наверное, думает, что я псих. А уж если он увидит проявление моего посттравматического синдрома, то будет в этом уверен.

Я постояла несколько минут возле раковины, закрыв глаза и мечтая, чтобы все это прошло, пока я тут, за закрытыми дверями. Но ничего не случилось.

Я включила воду и представила себе, что это дождь вокруг меня, как той ночью. Но ничего не случилось.

Я пыталась задавить надежду, расцветающую в моей груди, – я уже не раз надеялась, что флэшбеки прекратятся, и они тут же начинали новую атаку.

Закрыв глаза, я подумала о прошлой ночи и о том, что сказал мне Арчер, когда я рассказала ему о своем самом страшном позоре – что я не сделала ничего, когда мой отец стоял под дулом пистолета, а меня почти изнасиловали. Он не смотрел на меня с отвращением… Наоборот, он понимал. От одной этой мысли я испытала облегчение.

Я и так плакала больше, чем могла. Я пролила какие-то реки слез… По папе, по моей потере, о которой помнила каждый день, по своему лучшему другу, по себе… По тому, что потеряла себя где-то по пути, убегая…

Я открыла глаза, прикусила себя за палец и приподняла бровь. Может быть, мне этого и было нужно? Может быть, смысл флэшбеков в этом и был? Заставить меня посмотреть на то, от чего я сбежала? Это казалось верным. Но это было лишь частью. Может быть, мне надо было ощутить себя в безопасности и принять свою боль, прежде чем освободиться от ежедневного горя. Мне нужен был кто-то, кто мог понять меня и обнять, когда я плачу.

Мне нужен был Арчер.

Я распахнула дверь ванной и быстро пошла по дому, зовя его. В доме его не было. Я выбежала наружу и позвала. Через несколько минут он появился со стороны озера между деревьев и вопросительно поглядел на меня.

– Я не думал, что ты встанешь так рано, – сказал он.

Я подбежала к нему и встала рядом, широко улыбаясь, переполненная восторгом. Глядя на его прекрасное лицо, я засмеялась. Я все еще не привыкла видеть его целиком. Ну или по крайней мере большую часть. Ему совершенно точно нужно постричься.

– У меня не было с утра флэшбека, – сказала я, быстро двигая руками.

Он нахмурился, непонимающе глядя на меня.

Я тряхнула головой и снова засмеялась.

– Я не могу в это поверить… В смысле, они были всегда. Каждый день. Каждый божий день все шесть месяцев, – сказала я, быстро перебирая руками, с глазами, полными слез.

Арчер все глядел на меня, начиная понимать. Его выражение изменилось и наполнилось сочувствием.

– Мне надо погулять с Фиби и покормить ее, – сказала я, быстро утирая слезы. При взгляде на Арчера меня снова переполнила радость. Он сделал мне невероятный подарок, и я была счастлива. Я хотела провести с ним весь день, и мне было наплевать, что я всегда просила первой. – Можно, я потом вернусь? – спросила я, глядя на него с ожиданием.

Он скользнул глазами по моему лицу и кивнул.

Я просияла.

– Классно.

Я шагнула вперед, и он шире раскрыл глаза, но не двинулся с места. Я обхватила его руками и крепко прижала к себе. Он не обнял меня в ответ, но позволил себя обнимать.

Через минуту я отступила и снова улыбнулась ему.

– Я вернусь.

– Ладно.

– Ладно, – снова показала я, улыбаясь еще шире.

Уголки его губ тронула улыбка, но он только кивнул.

Я повернулась и побежала к дому по лесистому склону, а затем по дорожке. Велосипед стоял, прислоненный к забору изнутри. Я вскочила на него, выехала из ворот и направилась домой. Крутя педали по грязной дороге, я то и дело подымала голову и смотрела на небо, чувствуя себя счастливой, живой, свободной.

Глава 15. Бри

Вернувшись домой, я вывела Фиби. Мне было легко, и я чувствовала себя счастливой, как будто сбросила цепи, приковавшие меня к боли и потери на долгих шесть месяцев. Когда я стояла на солнышке, поджидая Фиби, мне казалось, что на меня снизошел покой. Я никогда не забуду папу. Он будет со мной всегда, что бы я ни делала всю свою жизнь. То, что я сбросила цепи горя и вины, не означает, что я забуду его. Отец любил меня, он хотел бы, чтобы я была счастлива. От облегчения, которое охватило меня, я чуть не всхлипнула. Но, подавив эмоции, я позвала Фиби и пошла домой.

Накормив ее, я села и выпила чашку чая. Все это время я думала о папе, вспоминала какие-то моменты из нашей жизни, его маленькие странности, представляла себе его лицо. У меня было то, о чем многие люди могли бы только мечтать. Я прожила с ним двадцать один год. Я была счастливой – благословленной. Когда я встала из-за стола, я улыбалась.

Я пошла в ванную, разделась и встала под душ. Царапины почти зажили. Мазь Арчера отлично работала.

Арчер… Я вздохнула, меня наполняло столько противоречивых чувств и эмоций. Но когда я думала о нем, в груди становилось тепло.

Мне хотелось бы узнать его историю. Мне хотелось знать о нем все. Но инстинктивно я чувствовала, что не стоит настаивать на том, чтобы он рассказал, что случилось в тот день, когда дядя стрелял в него. Его дядя, начальник полиции, стрелял в него. Господи, как ты мог такое допустить? И что же за ад должен был там разверзнуться, чтобы такое произошло?

Надевая шлепанцы, я взглянула на телефон, лежащий на комоде. Там было два сообщения. Я прослушала их. Оба были от Тревиса. Я положила телефон. Я перезвоню ему, только не сейчас.

Взяв Фиби, я пошла на улицу, чтобы идти к Арчеру. Но когда я запирала дверь, мне пришла в голову мысль. Через несколько минут я ехала в сторону Бриар Роад.

* * *

– Эй, – улыбнулась я, когда Арчер открыл мне дверь. Калитка снова была открыта, так что я зашла, оставила велосипед у забора и отпустила Фиби искать Китти и щенков.

Он улыбнулся в ответ и шире открыл дверь.

Я зашла, повернулась к нему и глубоко вдохнула.

– Спасибо, что пускаешь меня, Арчер. – Я прикусила губу, соображая, как лучше сказать. – Надеюсь, ты не против… После вчерашнего вечера в мире нет другого места, где я хотела бы быть больше, чем тут, с тобой. Спасибо тебе. – Я наклонила голову и смотрела на него.

Он следил за моими руками, пока я говорила, а потом взглянул мне в глаза. Его лицо казалось довольным. Он кивнул, и я улыбнулась, глядя на него.

На нем были те же потрепанные джинсы, которые, казалось, могли развалиться на части в любой момент, и узкая темно-синяя майка. Он был босиком. Взглянув вниз, я заметила, что его ноги выглядели уже гораздо лучше, воспаление почти прошло. Но царапины и порезы все еще были заметны. Я сморщилась.

Следуя моему взгляду, Арчер тоже посмотрел вниз.

– Все нормально, Бри.

Я сомневалась в этом, но все равно кивнула. Он улыбнулся.

Я склонила голову на плечо.

– Знаешь, Арчер, я принесла с собой кое-что, но, прежде чем показать это тебе, я хочу сказать, что, если тебе не понравится эта идея… или… ты просто захочешь отказаться, я все пойму и не обижусь.

Он приподнял бровь.

– Звучит пугающе.

Я издала короткий смешок.

– Нет… Просто… дай лучше я покажу. – Я взяла пакетик, который принесла с собой, и вынула ножницы.

Арчер поглядел на них с опаской.

– Я подумала, вдруг ты захочешь постричься, – сказала я и заторопилась, – но если ты не хочешь, это нормально. Я не хочу сказать, что тебе это нужно, но, эээ, тебе нужно. Я могу состричь совсем немножко – так, только подровнять.

Он смущенно улыбнулся и положил руку себе на затылок, но потом опустил ее и поглядел на меня.

– Я согласен.

Я расцвела.

– Правда? Здорово! Я хочу сказать, я не лучший парикмахер, но я могу подровнять. Я всегда стригла своего папу.

– Стриги сколько хочешь, Бри, – улыбнулся он.

Он смотрел на меня, и в его глазах было тепло, хотя он был серьезен, когда сказал:

– Я хочу, чтобы тебе нравилось. Делай как хочешь.

Я помедлила. Мне не хотелось, чтобы он делал что-то против желания.

– Ты уверен?

– Очень, – ответил он, зашел в кухню и вытащил один из стульев из-под стола на середину, откуда было бы легко подмести состриженное.

Я сходила в ванную и принесла полотенце и расческу, лежащую на раковине, вернулась в кухню и покрыла полотенцем его плечи.

Начав стрижку, я сосредоточилась на том, чтобы все было ровно и одинаково. Он сказал, что я могу делать что хочу, и я собиралась постричь его коротко. Мне так хотелось видеть его лицо, но мне казалось, что он прячется за своими волосами. Кто я такая, чтобы лишать его этого? Но он разрешил, и я собиралась сделать это. Если захочет, он сможет отрастить их снова.

Я отложила расческу и расчесала его темные шелковистые волосы пальцами, прежде чем взяться за ножницы. Проводить руками по его густым, чуть вьющимся волосам было очень интимно и чувственно, мой пульс участился, я передвигалась вокруг, подстригая сперва сзади, а потом спереди. Каждый раз, как я проводила рукой сквозь его волосы, Арчер слегка вздрагивал. Работая, я низко склонялась к нему, чувствуя запах шампуня и чистоты. Он пах мылом, но сквозь этот запах пробивался другой, мужской и мускусный, и у меня внутри все сжималось от желания.

Когда я перешла вперед, разглаживая убранные со лба волосы, я взглянула ему в лицо, и мы встретились взглядом прежде, чем он зажмурил глаза. Казалось, что ему почти больно, и у меня сжалось сердце. Кто-нибудь, кроме мамы, касался его когда-нибудь ласково?

Я продолжала работу, и, когда я наклонилась, чтобы срезать прядь возле уха, его дыхание прервалось. Я снова взглянула ему в лицо. Его зрачки были слегка расширены, а рот приоткрыт. Мои соски отвердели и набухли у меня под майкой, и глаза Арчера, скользнув по моей груди, широко раскрылись. Он отвел взгляд, но у него на скулах появились красные пятна, и он сжал кулаки, лежащие на коленях.

Я снова наклонилась над ним, и моя грудь приблизилась к его лицу. Я слышала, как он перевел дыхание и начал дышать быстрее. Эти резкие выдохи были хорошо слышны в тишине кухни. Отклонившись, я опустила глаза на его штаны и заметила, насколько он возбужден.

Я быстро переместилась назад, еще раз выравнивая уровень волос и стараясь уравновесить собственное дыхание. В глазах у меня все плыло, и я только надеялась, что все же стригу ровно – я не могла сосредоточиться, и между бедер у меня было мокро. Я так возбудилась, что еле могла стоять – от его близости, от того, что касалась его, и от того, что знала, как действую на него. Я никогда так быстро не возбуждалась – и все из-за какой-то стрижки. Но совершенно очевидно, что и он чувствовал то же самое.

Снова переместившись вперед, я заметила, что он слегка дрожит.

– Ну вот, – прошептала я. – Ты готов. Отлично получилось, Арчер. – Я опустилась перед ним на колени и резко сглотнула, увидев все как есть.

Я положила ножницы позади себя на полку и обернулась к нему, придвинувшись как можно ближе. Мое сердце громко стучало одновременно в ушах и между ног. Я смотрела на него, на его губы, и он тоже кинул быстрый взгляд на мой рот. Господи, мне до боли хотелось поцеловать его.

Он посмотрел на меня и сильно сглотнул, дернув кадыком и растянув свой шрам. Мы глядели друг на друга, по его лицу пробежала неуверенность, и он еще крепче сжал кулаки.

Внезапно он оттолкнул стул и вскочил. Я тоже встала.

– Тебе надо уйти, – сказал он.

– Уйти? – спросила я. – Но почему, Арчер, извини, если я?..

Он затряс головой. Я видела, как пульс бьется у него на шее.

– Нет, ничего… Просто я… Мне нужно кое-что сделать. Иди.

Он дышал так тяжело, как будто пробежал десять километров. Я видела, как Арчер делал тяжелую работу, но никогда не видела, чтобы он так задыхался. Он поглядел на меня умоляюще.

– Ладно, – прошептала я, заливаясь краской. – Ладно.

Я взяла ножницы и вышла в большую комнату, чтобы убрать их в сумку. Я повернулась к Арчеру:

– Ты уверен? Я не…

– Да, да, пожалуйста, – сказал он.

Опустив глаза, я увидела, что он все еще в возбуждении. Я снова сглотнула. Я не знала, что думать. Ему стыдно, что он так завелся? Или он от этого огорчен? Не была ли я слишком навязчивой? Может, он хотел, чтобы мы были только друзьями, а я этого не поняла? Мне было обидно и непонятно, что происходит.

– Ладно, – снова сказала я и пошла к выходу.

Когда я проходила мимо него, он ласково взял меня за руку, и я вздрогнула.

– Прости. Стрижка мне очень понравилась, правда.

Я снова взглянула на него, на то, как он был хорош, выбритый, с новой стрижкой и все с тем же румянцем на щеках. Глаза блестели, а волосы казались еще ярче, чем раньше.

Я кивнула и вышла за дверь. Фиби сидела на крыльце, так что я схватила ее и заспешила к воротам.

Глава 16. Бри

Домой я ехала медленно. Уже повернув на свою улицу, я поняла, что совсем не помню, как добралась. Я ехала как в тумане, безразличная ко всему, что меня окружало, сконцентрированная на своей боли и обиде.

Когда показался мой дом, я заметила, что возле него припаркована большая машина, а на крыльце стоит человек. Что за черт?

Подъехав поближе, я поняла, что это Тревис. Я соскочила с велосипеда и прислонила его к забору, взяла Фиби и пошла ему навстречу со смущенной улыбкой.

– Привет, незнакомка, – сказал он, подходя. Мы стояли у входа на крыльцо.

Я рассмеялась.

– Извини, Тревис. Я пытаюсь не быть незнакомкой, я получила твои сообщения. Я просто была занята.

Он провел рукой по волосам.

– Я не пытаюсь тебя преследовать. – Он смущенно улыбнулся. – Но просто мне действительно понравился тот вечер с тобой, и у нас в городе через пару недель будет парад полицейских и пожарных сил. Потом будет торжественный ужин в честь моего отца – в нашем городе это важное событие… И я почту за честь, если ты согласишься пойти со мной. Конечно, я надеюсь, что мы и до того куда-нибудь выберемся, но я хотел пригласить тебя заранее, чтобы уж наверняка. Для меня это важно.

Я прикусила губу, не зная, что сказать. И тут до меня дошло – его отец был тем самым человеком, который стрелял в Арчера. В его честь? Как я могу? Мне не хотелось обижать Тревиса, он мне нравился. Но просто Арчер нравился мне больше. Да, господи. Да, это действительно так. Но Арчер выгнал меня из своего дома, тогда как Тревис прилагал заметные усилия, чтобы найти меня и провести со мной время. Даже если ради события, на которое мне не хотелось идти.

Мне хотелось попасть домой и подумать. Просто побыть одной.

Я улыбнулась.

– Тревис, можно я подумаю? Ты извини… Это все так сложно… Я только…

По его лицу быстро промелькнуло что-то похожее на ярость или разочарование, но он улыбнулся и сказал:

– Как насчет того, что я позвоню тебе на днях, расскажу все детали, и ты тогда согласишься?

Я усмехнулась и сказала:

– Ладно, позвони через пару дней.

Казалось, он был доволен – он наклонился поцеловать меня, но я отвернула голову и подставила ему щеку. Он нахмурился, выпрямляясь, но ничего не сказал.

– Скоро поговорим, – тихо сказала я.

Он кивнул и пошел к машине. Я наблюдала за ним, не трогаясь с места. Широкие плечи, мускулистая спина, хорошо сидящие джинсы. Достойная добыча. Почему же меня это не трогает? Вздохнув, я пошла с Фиби домой.

Дома я легла в постель и тут же заснула. Когда я проснулась, вокруг было темно. Я глянула на часы. Десять восемнадцать. Я проспала почти весь день и вечер. Возможно, потому, что я не очень хорошо спала в постели Арчера… зная, что он тут, всего лишь за стеной. При мысли об Арчере я застонала, думая, чем он сейчас занимается. Я только надеялась, что не испортила между нами все окончательно.

Вздохнув, я села, и Фиби прибежала ко мне в комнату.

– Привет, малышка, – сказала я. – Ты, наверное, хочешь гулять, да?

Я подошла к двери и, надевая шлепанцы, заметила, что нужно выкинуть в помойку увядшие розы, стоявшие на столике возле входа. Открыв дверь, я сразу увидела, что что-то лежит на коврике под дверью. Недоумевая, я наклонилась и взяла это. Переведя дыхание, я расхохоталась. Это был «букет» миндальных леденцов, перехваченный посередине веревочкой, завязанной в аккуратный бантик.

Глупо улыбаясь, я вертела его в руках, а душу наполняла радость. Надо понимать, это извинение? Или… дружеский жест? Что именно это означает? Я зарычала… Ох уж этот мальчишка!

Я громко смеялась, прижимая к груди связку леденцов, и стояла так какое-то время, как идиотка. Трусишка. Милый, молчаливый Арчер Хейл.

На следующий день я работала с шести до двух. В столовую я вбежала почти вприпрыжку. Это было второе утро без флэшбека. Ложась спать накануне, я немного боялась, что прошлое утро было всего лишь странной удачей. Но нет, похоже было, что все верно. Я казалась себе другим человеком. Легким, счастливым, полным надежд и свободы.

Когда толпа посетителей на завтрак поредела, Норм крикнул из кухни:

– Мэгги, я передохну тут позади. Крикни, если кто-нибудь придет. – Он снял защитные перчатки, отошел от гриля и пошел в комнатку для отдыха позади кухни.

Мэгги покачала головой.

– С ним все в порядке? – спросила я.

– Чертов упрямец болен, но нет, он не станет нанимать другого повара. Он жадный и думает, только он может что-то сделать. – Она снова покачала головой.

Я нахмурилась, вытирая стойку, и повернулась к Мэгги. Подумав, я сказала:

– Мэгги, если вам нужна помощь на кухне, то наша семья держала магазин, и я там готовила. Я подумала, я могу с этим справиться… Ну, в смысле, если вам будет нужно.

Мэгги изучающе оглядела меня.

– Спасибо, детка. Я буду иметь в виду.

Я кивнула и вернулась к уборке стойки.

Как раз когда я заканчивала, прозвенел колокольчик над дверью. Я поглядела и увидала входящую женщину примерно сорока с чем-то лет. На ней был светло-бежевый брючный костюм, похожий на дизайнерский, хоть я и не очень в этом разбиралась. Но даже я знала, что большая буква «С» на сумочке означает Шанель.

Ее блестящие светлые волосы были завернуты в пучок, а несколько прядей изящно обрамляли безупречно накрашенное лицо. Может быть, макияж был чуть ярче, чем надо, а лицо выдавало знакомство со скальпелем хирурга.

– Здравствуйте, миссис Хейл, – сказала Мэгги, торопясь ей навстречу, как будто в дверь только что вошла королева Англии.

– Мэгги, – ответила она, едва кинув на нее боковой взгляд и направляясь прямо к стойке, ко мне. Волна дорогих духов – густой запах роз и лилий – защекотала мне нос. Я чихнула, закрыв рот и нос рукой, и быстро опустила ее.

– Простите, – улыбнулась я.

Женщина смотрела на меня так, словно я была заразной. Можно подумать, так трудно сказать: «Будь здорова!» Я прямо почувствовала исходящую от нее недоброжелательность.

– Я подожду, пока ты вымоешь руки.

– Да, конечно. Я сейчас приму ваш заказ.

– Я ничего не заказываю.

Я остановилась. Ладно… Но все же кивнула и побежала вымыть и высушить руки, а потом бегом вернулась за стойку. По пути я сообразила спросить себя, чего это я бегу выполнять ее приказания?

– Чем могу помочь? – спросила я, держась подальше от стойки, чтобы снова не расчихаться. Я была почти уверена, что у меня на нее аллергия.

– Я – Виктория Хейл. Наверняка ты обо мне слышала.

Я равнодушно поглядела на нее.

– Нет, простите, не слышала, – соврала я, испытав мелкое удовольствие от того, что по ее лицу пробежала ярость. Ну и стерва.

Но она быстро справилась.

– Ну что же, тогда я рада представиться. Я мать Тревиса Хейла. Я так понимаю, ты с ним встречаешься?

– Ну, я… – Я замолчала. Какого черта тут происходит? – У нас с ним было одно свидание, – сказала я, хмуря брови и изучая эту наглую тетку. Я не собиралась больше никуда ходить с Тревисом, но ей было необязательно об этом знать.

– Да, я слышала, – сказала она. – Думаю, это ничего. Тревис сам выбирает, с кем… встречаться. Что мне не нравится, так это то, что ты, очевидно, подружилась с Арчером Хейлом.

Я раскрыла глаза и уронила челюсть. А это-то она откуда узнала? Я скрестила на груди руки.

– Дело в том, – ответила я, – что он мне больше, чем друг. – Я задрала подбородок и поглядела на нее. Ладно, это было не совсем правдой – по крайней мере, Арчер не был в курсе, но мне хотелось посмотреть на выражение ее лица, когда она это услышит. Ее отвращение к Арчеру было очевидно, но почему, я и понятия не имела. И лучшим способом защитить его в этот момент мне показалось заявление, что я с ним встречаюсь.

Поглядев на меня пару секунд, она рассмеялась, вызвав у меня прилив ярости.

– Ну что ж, это мне знакомо. Еще одна малышка, которая водит парней семейства Хейл за их члены. – Она сузила глаза. – Этот парень склонен к насилию. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

Я раскрыла рот.

– К насилию? – Я засмеялась. – Тут вы ошибаетесь.

Она махнула рукой, затыкая меня.

– Спроси его сама, малышка. Я слышала, ты учишь язык жестов. Так спроси его, как он пытался напасть на меня несколько лет назад. – И она кивнула, словно соглашаясь сама с собой.

Я ничего не ответила и просто глядела на нее, даже не пытаясь исправить ее ошибку, что это я учу Арчера говорить жестами.

– Держись от него подальше, – продолжала она. – Ничего хорошего из этого не выйдет. И ты, как девушка, знакомая с насилием, должна понять мое предупреждение. Нельзя предсказать, когда он сорвется и что-нибудь с тобой сделает. Попомни мои слова. Это бывало и раньше. Хорошего дня.

С этим она развернулась и направилась к двери, слегка кивнув Мэгги, которая сидела за боковым столиком, делая вид, что ничего не слышала.

Я приросла к полу. Эта женщина узнавала обо мне – она знала, кто я и что было у меня в прошлом? Но зачем? Особенно эта, стерва из стерв! Настоящая сука!

Когда дверь закрылась, Мэгги накинулась на меня:

– Что это тут сейчас было? – спросила она с широко раскрытыми глазами.

Я продолжала стоять на месте.

– Я не имею ни малейшего понятия. Что эта женщина о себе воображает?

Мэгги вздохнула.

– Тори Хейл всегда о себе много воображала, с первого дня, как появилась в городе. А уж как она вышла замуж за Коннора Хейла, так и еще больше. Она выскочка, и с ней тяжело, но что можно сказать о женщине, которая владеет всем этим чертовым городом, включая весь бизнес, и у которой больше денег, чем у самого Бога?

– Что ей не помешало бы купить себе новую личность? – предположила я.

Мэгги тихо хихикнула.

– Нельзя сказать, что я с тобой не согласна, но… – Она пожала плечами. – Обычно-то она ходит в клубы на ту сторону озера. И у меня нет причин с ней общаться. И уж конечно, с ее планами насчет города, она не приобретет себе тут новых почитателей.

Я посмотрела на Мэгги.

– Это повлияет на вас с Нормом?

Она тряхнула головой.

– Мы пока не знаем. Никто не видел окончательных планов. Единственное, что пока известно, – это что на берегу построят большие дома.

Я выглянула в окно, где пару минут назад за углом исчезла Виктория Хейл.

– Хм.

– Ну а что насчет того, что ты встречаешься с Арчером Хейлом? – спросила Мэгги, прерывая мои мысли.

Я выдохнула и оперлась бедром о стойку.

– Это может быть легким преувеличением, но я хожу к нему в гости и провожу с ним время. Он мне нравится.

– Я всегда думала, что он дурачок.

Я яростно затрясла головой.

– Вовсе нет. Он очень умный, и веселый, и симпатичный. Он просто потрясающий, – выпалила я, слегка краснея и опуская глаза, потому что Мэгги смотрела на меня с любопытством.

– Да он и вправду тебе нравится, – потрясенно заметила она. – Кто бы мог подумать. Хм.

– Да, – сказала я. – Там есть чему нравиться. Что там Виктория Хейл такое говорила – что Арчер склонен к насилию?

Мэгги пожала плечами.

– Понятия не имею. Никогда ничего такого не видела. Говорю же, я думала, что он дурачок. Конечно, я бы не удивилась. Это, я думаю, в генах. Его отец был злобный пьяница. Его бедняжка жена всегда пыталась скрыть синяки, но мы все знали…

Я наклонилась над стойкой.

– А кто-то пытался что-нибудь сделать? – спросила я, от всего сердца жалея маму Арчера.

Мэгги кивнула.

– Коннор Хейл, его брат, часто ходил туда. Несколько раз у них даже доходило до драки, насколько я знаю. – Она снова покачала головой.

Я закусила губу, снова подумав, что же такое могло произойти между двумя братьями много лет назад.

– Пойду погляжу, что там Норм, – сказала Мэгги. – Хочу убедиться, что он не перекинулся там, в задней комнате. Это было бы плохо для дела.

Я засмеялась и вернулась к работе, но моя голова была полна вопросов о братьях, об их секретах, о девушке, которую любили они оба, и о злобной вдове. Я размышляла, как же складывается эта картинка и какое место в ней занимает Арчер.

Глава 17. Бри

Когда я ушла из столовой, то заметила, что на улице заметно похолодало – было еще тепло и похоже на лето, хотя стояло начало сентября, но в воздухе уже чувствовалась осень. Листья там и сям начинали желтеть, и я поняла, что скоро придется носить джинсы и свитера. Я остановилась возле своей машины. Значит ли это, что я так тут и останусь? Я пробыла в Пелионе чуть меньше месяца, но начала чувствовать себя здесь как дома. Надо будет подумать об этом. Но сейчас мне не хотелось с этим спешить.

Открывая дверь машины, я почувствовала легкий хлопок по плечу. Вздрогнув, я резко выдохнула и обернулась – на меня смотрели два золотисто-карих глаза. На кратчайшую долю секунды я не могла понять, кто это, глядя на прекрасное лицо под шапкой темных коротких кудрей. Арчер. Я выдохнула, смеясь и прижимая руку к груди.

Он улыбался.

– Извини.

Я снова засмеялась.

– Все нормально. Я просто не слышала, как ты подошел. Что ты тут делаешь?

– Я за тобой, – сказал он, засовывая руки в карманы и глядя на свои ботинки. Но тут же он снова вытащил руки. – Это ничего? – Он все еще не подымал головы, но поглядел на меня, слегка нахмурясь. У меня в животе все сжалось.

– Конечно, ничего. – Я улыбнулась. – Я нашла твой букет. Он мне очень понравился.

Он снова кивнул и улыбнулся, но тут же на его лице появилось встревоженное выражение.

– Прости меня за вчерашнее, – сказал он, проводя рукой по волосам. – Я объясню, я…

– Арчер, – сказала я, хватая его за руку, чтобы остановить. – Как насчет урока готовки сегодня вечером? Тогда и поговорим, ладно?

Он посмотрел на меня и кивнул, да, снова засунул руки в карманы и нервно оглянулся.

– Отлично, здорово. Тогда я домой, переоденусь и приеду к тебе.

Он снова кивнул, да.

– Садись, – сказала я, указывая на машину. – Я тебя подвезу.

Он посмотрел на мою машину, словно это была летающая тарелка.

– Нет, я пешком.

Я нахмурилась.

– Ну Арчер, правда. Зачем идти, если я могу подвезти?

Он начал пятиться от меня.

– Увидимся позже.

Я смотрела на него, пока он не развернулся и не начал уходить. «Ну и ладно, как хочешь», – подумала я. И тут я заметила, что люди на улице с любопытством смотрят в мою сторону и замедляют шаги, проходя мимо, даже не скрывая своей назойливости. Да-а, маленькие городки могут всерьез действовать на нервы. Тут что, нет совсем никакой личной жизни?

Я села в машину и поехала домой.

* * *

Дома я быстро приняла душ и надела светло-желтые льняные шорты и свою любимую белую майку. Высушив волосы только наполовину, я завязала их сзади свободным узлом, оставив несколько прядей вокруг лица. Я провела несколько минут перед зеркалом, стараясь навести красоту для Арчера и чувствуя в животе восторженных бабочек от предвкушения времени, которое собиралась провести с ним.

Двадцать минут спустя мы с Фиби проехали в открытую калитку Арчера, и я закрыла ее за собой.

Как обычно, Фиби побежала во двор на поиски Китти со щенками, которые уже бегали за своей мамой по всему участку. Я улыбнулась сама себе и подумала, что хотела бы познакомиться с дядей Натом.

Арчер вышел из дому и улыбнулся мне, и я с улыбкой пошла ему навстречу. Мне нужно было время, чтобы привыкнуть к его новому облику. Он был потрясающе хорош. Справедливости ради, его одежда все еще была немного странной для парня двадцати с небольшим… Стоп, а сколько ему вообще-то лет?

Не доходя до него, я спросила жестами:

– Сколько тебе лет?

Он на секунду смешался, но потом, поглядев вдаль, словно считая в уме, ответил:

– Двадцать три.

Я остановилась и нахмурилась.

– Почему ты выглядишь неуверенным?

Он слегка наклонил голову.

– Дядя Нат не отмечал дни рождения, так что я иногда забываю, сколько мне. Мой день рождения второго декабря.

Я не знала, что сказать. Не отмечать день рождения? Все эти годы? Казалось бы, такая простая вещь, но почему-то мое сердце сжалось от боли.

– Извини, Арчер, – сказала я, подходя к нему.

Он пожал плечами, как будто это было неважно.

– Пошли в дом?

Я кивнула.

– Между прочим, – спросила я, идя за ним в дом, – ты ничего не знаешь про шаткую ступеньку у меня на крыльце, а? – Сегодня, вернувшись с работы, я заметила, что она больше не шаталась. И ее починил не Джордж Конник, потому что я ему не звонила. Последний, кто видел мои ступеньки, был Арчер.

Он обернулся ко мне.

– Это было опасно. Я сегодня сходил и починил ее. Там было дела на несколько минут.

Я выдохнула.

– Спасибо. Как мило, что ты об этом подумал. – Господи, ну и парень. Наверное, он хочет убить меня своей заботой.

Он кивнул, как будто это ничего не значило.

Когда мы оказались в доме, он взял меня за руку и подвел к дивану. Мы оба сели. Я выжидательно поглядела на него. Смотреть на этого большого, красивого мужчину с телом, за которое многие убивались бы в спортзале часами, сидящего передо мной с таким смущенным и неловким видом было очень странно – я с трудом могла уложить это в голове. Но при этом мое сердце билось быстрее, а по жилам разливалось тепло. Казалось, он чувствует себя неловко, но, глубоко вздохнув, он стал объясняться жестами:

– Про вчера… Я…

– Арчер, – перебила я. – Не надо ничего объяснять. Я думаю, что понимаю…

– Нет, – перебил он меня. Он провел рукой по своим коротким волосам. – Бри, я не… – Он вздохнул и сжал челюсть. – У меня нет никакого опыта с…

Его глаза, смотрящие на меня в упор, горели огнем. И я чувствовала этот огонь у себя между бедер. Я ничего не могла поделать – мое тело отзывалось ему, хотела я того или нет.

– Можно тебя спросить? – спросил он, и у него на щеках снова выступили красные пятна.

Господи, как же он мне нравился.

– Все, что хочешь.

– Ты… Ты вчера хотела, чтобы я тебя поцеловал? Чтобы я дотронулся до тебя? – Он смотрел на меня, приоткрыв рот, словно от моего ответа зависела его жизнь.

– Да, – ответила я без промедления. Раньше я играла с парнями в эти игры. Игры флирта и попробуй-догони, но с Арчером я даже не думала об этом. Полная честность была моей единственной политикой с ним. Я никогда не причиню ни капли вреда этому прекрасному, несчастному человеку, который и без этого много страдал.

Он шумно выдохнул.

– Я так хотел обнять и поцеловать тебя. Но я не знал… Но если ты тоже хотела…

Я улыбнулась, глядя на него из-под ресниц.

– Арчер, – сказала я, беря его руку обеими своими и прижимая ее к сердцу, которое билось у меня в груди как безумное. – Ты слышишь? – прошептала я вслух, так как мои руки были заняты. – Вот как ты действуешь на меня. Мое сердце бьется, потому что я так хочу поцеловать тебя, что едва могу дышать.

Он широко раскрыл глаза. Его зрачки были так увеличены, что глаза казались черными. Между нами было нечто, практически ощутимое. Он переводил взгляд с моих глаз на мои губы и обратно. Я не шевелилась, инстинктивно понимая, что для него важно, чтобы ведущая роль была его. Я сидела, не отводя глаз от его рта. Он облизнул губы, и это легкое движение отозвалось у меня между ног электрической искрой. Я стиснула ноги вместе, стараясь как-то унять напряжение, растущее там.

«Поцелуй меня, поцелуй», – молила я про себя. Напряжение было таким сильным, что, когда он наконец начал медленно наклонять ко мне голову, я чуть не застонала от облегчения.

Он потянулся ко мне, приоткрыв губы, с выражением смеси неуверенности и открытой страсти на лице. Я никогда, сколько буду жива, не забуду этого взгляда, не забуду этого прекрасного выражения его лица. Оно больше никогда не будет таким. Едва он поцелует меня, это будет его первый поцелуй, и он, я знала, никогда не повторится. Я впитывала его, запоминала, вживляла в себя. И тут его губы коснулись моих, и я застонала – из моей груди вырвался этот задохнувшийся звук. Он расширил глаза, которые стали еще темнее, и на секунду замер, а потом крепко прижался губами к моим губам, снова закрыв глаза. Я тоже закрыла свои, провалившись в ощущение его мягких губ на моих, пробующих, мягко скользящих и снова прижимающихся крепче. Спустя несколько секунд он придвинулся ко мне ближе, и его язык скользнул между моими губами, которые я тут же приоткрыла, приглашая его. Его язык проник ко мне в рот, и я сплелась с ним своим. Он прижался ко мне всем телом, и из его рта в мой ворвался легкий выдох, словно он вдыхал в меня жизнь. Может быть, это так и было. Может, так оно и было все время.

Он ласково опустил меня на диван, не отрываясь от моих губ, и опустился на меня, склонив голову. Поцелуй стал глубже, его язык продолжал исследовать мой рот, а мой отвечал ему в этом медленном эротическом танце.

И ничего на свете не казалось более правильным.

Меня охватило безумное облегчение при мысли о том, насколько я хотела этого человека в себе, рядом с собой, целующим меня. Я чуть не заплакала от счастья.

Через несколько минут он оторвался от меня, задыхаясь, глотая воздух и глядя мне в глаза. Я с улыбкой возвратила его взгляд, и он снова припал к моим губам и запустил руки в мои волосы, пропуская их сквозь пальцы, черпая горстями. Это было так приятно, что я снова застонала, подымая бедра и прижимаясь к нему. Я чувствовала его эрекцию, твердую и большую, и я заерзала, пока не почувствовала ее там, где мне хотелось. Я ощущала этот жар сквозь двойной слой ткани его джинсов и своих льняных шорт. Он снова выдохнул мне в рот, и я выпила этот вдох, понимая, что это стон, который не имел звука.

Он прижался ко мне, оторвался от моих губ и вопросительно взглянул на меня, чтобы убедиться, что я не возражаю. Эта нежность и забота о моих желаниях заставила мое сердце сжаться, и я слабо улыбнулась.

– Да, – выдохнула я. – Да!

Он снова начал целовать меня, добавив легкие вращения телом над моим лобком. Я не знаю, понимал ли он, что эти движения, доставляющие ему удовольствие, приносили удовольствие и мне. Я постаралась показать ему, что мне это нравится, раскрыв губы и прижимаясь к нему бедрами. Он приноровился к моим движениям своими, и то, что он был так чуток к моему удовольствию, вызвало у меня новую волну возбуждения. Я почувствовала, как кровь прилила к моему клитору, и он набух и заныл в возбуждении. Я отвлеченно подумала, как много в этом танце мужчины и женщины происходит от чистых инстинктов, взаимодействия без всяких слов.

Его тело двигалось по мне, мои набухшие соски терлись о его грудь, вызывая во мне новые вспышки желания.

Из его рта вырвался еще один выдох, и, ощутив его, мое тело упоительно напряглось, и я содрогнулась в облегчении, оторвавшись от его рта, выгнувшись и громко закричав.

Я почувствовала, что он тоже содрогнулся и затих, лежа на мне, прерывисто дыша. Когда я открыла глаза, он смотрел на меня с выражением чистого, абсолютного восторга. Он сел, не отрывая от меня взгляда, и показал:

– Так должно быть? В смысле, от поцелуев?

Я засмеялась и кивнула, подымая руки.

– Да, – сказала я. – В смысле, да, так иногда бывает.

Я потянулась и легко поцеловала его в губы. Откинувшись обратно, я увидела, что он сияет. Боже, мое сердце. Оно не могло пережить эту улыбку. Это было слишком – слишком много и ошеломительно.

Я засмеялась, увидев на его лице слегка самодовольное выражение. Я не собиралась говорить ему, что кончить, не снимая штанов, – не такой уж повод для гордости, потому что, по правде говоря, я не думала, что хоть когда-то была даже наполовину так заведена, как тут, с ним на диване, несколько минут назад. Так что ему было чем гордиться. Я снова счастливо засмеялась и легко поцеловала его.

Откинувшись назад, я сказала:

– Я не буду сегодня учить тебя готовить. Я просто приготовлю тебе еду. Сегодня я хочу позаботиться о тебе. Ладно?

Он поглядел на меня с теплым и нежным выражением своих прекрасных глаз, и просто кивнул – да.

* * *

Пока Арчер мылся, я освоилась на его крошечной кухоньке и начала готовить ему еду. Я готовила первый раз за почти что год, но я не чувствовала ничего, кроме счастья, пока резала, смешивала и жарила, напевая в процессе. Пришел Арчер. Он насыпал в мисочку картофельные чипсы и достал из холодильника луковый соус, поставил все это на стойку и сказал, улыбаясь:

– Закуски.

– Круто. – Я засмеялась и вытащила из миски с чипсами один, который свернулся в процессе жарки. Я любила такие больше всех – они были более хрустящими, и ими было удобно черпать намазку. Засунув его в рот, я улыбнулась Арчеру и вернулась к готовке.

Пока я готовила, мы не разговаривали, потому что у меня были заняты руки, но, казалось, Арчеру нравилось просто смотреть на меня, прислонившись к стойке узким бедром. Я то и дело посматривала на него – как он стоял, сложив руки на груди, с тихой, счастливой улыбкой на лице.

Несколько раз он притягивал меня к себе и крепко целовал. Я не останавливала его, и он смотрел на меня с благоговением. Тогда я улыбалась, брала новую чипсину и кидала в рот.

Когда ужин был готов, я накрыла на стол, мы сели, и я разложила еду. Арчер схватил меня за руку и сказал:

– Спасибо тебе за все. – Как маленький мальчик, который толком не знает, что это означает. – Спасибо, – повторил он. Но я поняла, что означает эта простая благодарность – никто уже давно о нем не заботился.

Он попробовал, и на его лице появилось то же мечтательное выражение, которое было там после нашего первого поцелуя. Я ухмыльнулась:

– Вкусно?

Он кивнул, не переставая жевать.

– Ты действительно очень хорошо готовишь.

Я улыбнулась:

– Спасибо. Я готовила в нашем продуктовом магазинчике. Я и папа придумывали все рецепты. Мы вместе готовили и пекли хлеб.

Я поглядела за Арчера, представляя себе, как папа пылил мукой мне в лицо и притворялся, что это случайно. Я слегка улыбнулась – это воспоминание вызвало у меня в груди тепло, а не напряжение, которое я испытывала последние полгода, когда на память приходил отец.

– Ты в порядке? – спросил Арчер, заметив, что я задумалась. Я улыбнулась шире и взяла его за руку, тихонько ее пожав.

– Да, все хорошо.

Внезапно за окном начался сильный дождь, и я выглянула туда, нахмурившись. Потом я посмотрела на Арчера, так как краем глаза заметила, что его руки движутся.

– Сегодня не должно быть грозы, – говорил он, явно поняв мои мысли.

Я выдохнула и расслабилась.

Арчер, наблюдавший за мной, сжал мою руку.

Я поднялась и пошла к входной двери, чтобы позвать Фиби, которая уже была на крыльце. Я впустила ее в дом, и она устроилась на ковре в гостиной.

Я вернулась за стол, и мы с Арчером продолжили ужин. Никто из нас несколько минут не говорил, так как мы оба были заняты едой.

Когда мы поели, Арчер начал мыть посуду, а я убирать в кухне. Вытирая вымытые тарелки, я сказала:

– Арчер, сегодня в столовой был один случай, о котором я хотела с тобой поговорить.

Поглядев на меня, он согласно кивнул.

Я убрала сухие тарелки в шкаф, вздохнула и начала:

– Сегодня в столовую зашла одна женщина, и… – Я замерла, подбирая слова. – Она не то чтобы угрожала мне – скорее, предупреждала. Но она сказала мне держаться от тебя подальше.

Арчер внимательно смотрел на мои руки, но сейчас поглядел на лицо, нахмурив брови. Склонив голову вправо, он казался встревоженным, словно заранее знал, что я собираюсь сказать.

– Виктория Хейл? – показала я, и его челюсть немедленно сжалась, а он сам отвернулся и опустил глаза. Несколько секунд он стоял неподвижно, а затем схватил сковороду, которую в этот момент оттирал, и с грохотом швырнул в другую половину раковины. От внезапного шума я вздрогнула.

Он поднял мокрые руки и запустил их в волосы, а затем замер, только челюстные мускулы сжимались и разжимались, словно в каком-то тике.

Я ласково коснулась его руки, но он не посмотрел на меня, хотя его тело слегка расслабилось.

Я убрала руку и секунду подождала, глядя на его напряженное тело и искаженное лицо, думая, что никогда раньше не видела Арчера злым. Я видела его неуверенным, и смущенным, и взволнованным, но никогда злым. Я не знала, что делать.

Он глубоко вздохнул, но ничего не сказал. Он смотрел куда-то мне за плечо, и его мысли явно были где-то там, далеко.

– Арчер, ты расскажешь мне о ней?

Прояснившись, его взгляд вернулся ко мне. Он снова глубоко вздохнул и ответил:

– Да.

Мы вытерли руки и, оставив недомытую посуду в раковине, пошли в большую комнату. Я села рядом с ним на диван и ждала, когда он заговорит.

Спустя минуту он поднял на меня глаза и начал:

– Когда дядя умирал, он… У него иногда прояснялось в голове.

Он снова ненадолго задумался, глядя куда-то вдаль, но скоро вернулся к реальности и снова поймал мой взгляд.

– Это было, как будто рак также уничтожил что-то из того, что делало его… Странным. У него были моменты полной нормальности, каких я никогда раньше у него не видел, пусть даже и ненадолго.

Иногда в такие моменты он говорил со мной о разных вещах – о самых разных. Признавался в том, что сделал в своей жизни, в том, как любил мою мать…

В его лице промелькнула боль, но он продолжил:

– Однажды я зашел к нему в комнату и нашел его плачущим, и он притянул меня к себе и все говорил, как он сожалеет. Когда я спросил его, о чем, он сказал мне, что, когда я был в больнице той ночью, когда в меня выстрелили… – тут он бессознательно поднес руку к своему шраму и потер его, а потом продолжил: – То врачи сказали, что, возможно, мой голос можно будет восстановить, но только в ограниченный период времени.

Он снова замолчал и несколько раз напряг челюсть, а выражение его лица стало горьким.

– Потом он сказал мне, что рассказал Виктории о назначенной операции, и она, поразмыслив, поняла, что будет лучше, если я так и не смогу говорить. Если я не смогу говорить, меня не станут допрашивать. Она воспользовалась его паранойей, и он отменил операцию и упустил возможность вернуть мне способность говорить.

Я в ужасе втянула в себя воздух.

– Почему? Почему она так поступила? Почему она не хотела, чтобы ты говорил?

Он покачал головой и на секунду отвернулся.

– Потому что она не хотела, чтобы я рассказал то, что знал. А может, она просто меня ненавидит. А может, и то и другое. Я никогда не выяснял. Но это и неважно. – Он снова покачал головой.

Я в недоумении нахмурилась.

– Арчер, но она же знает, что ты умеешь писать – что при желании ты можешь общаться с другими. О чем таком она не хочет, чтобы ты рассказал?

Он перевел дыхание.

– Бри, это неважно. Я все равно не буду об этом говорить. В этом и есть самое плохое. Она отняла у меня возможность быть нормальным, быть обычным человеком, жить жизнью, какой живут все люди, – и все ни за что. Я все равно никогда бы не рассказал ее проклятый секрет.

– Арчер, – сказала я, схватив его за руки и прижимая их к своему сердцу, как раньше. – Ты нормальный человек, ты можешь жить, как все люди. Кто тебе сказал, что ты не можешь? – Мне казалось, мое сердце сейчас разобьется. Этот милый, умный, добрый человек так плохо думал о себе.

Он смотрел вниз и только качал головой, не имея возможности ничего сказать, поскольку я держала его за руки.

Я больше не расспрашивала его о Виктории и ее секрете. Я знала, что Арчер расскажет мне, когда сможет. Он всю жизнь жил один, в изоляции, ему так долго не с кем было разговаривать. У меня было то же самое с готовкой и близостью… потихоньку, маленькими шажками. Каждый по-своему, мы оба учились доверию.

Но у меня оставался один последний вопрос. Вздохнув, я отпустила его руки.

– Почему она сказала мне, что ты склонен к насилию? – Это было просто смешно. Арчер был кротчайшим человеком, какого я когда-либо встречала.

– Она пришла сюда после смерти дяди, после того, как увидела меня пару раз в городе. Я не знаю зачем, и мне плевать. Я был зол, и мне хотелось ее ударить. Я вышвырнул ее за ворота. Она упала на свою задницу. – Ему было стыдно, хотя, по крайней мере на мой взгляд, тут было нечего стыдиться.

Я поджала губы.

– Арчер, я все понимаю. К сожалению, она заслужила и это, и гораздо больше.

Он изучающе поглядел на меня. В его взгляде появилось что-то, похожее на осознание.

– Ты не обратила внимания на ее слова. Ты спросила меня про нее только после… нашего поцелуя.

Я кивнула.

– Я же знаю тебя, – просто сказала я.

Он смотрел так, словно отгадывал загадку.

– И ты сразу поверила мне, а не ей?

– Да. Абсолютно.

Пару мгновений мы смотрели друг на друга, и затем его лицо расцвело одной из тех улыбок, от которых у меня сжималось сердце. Я чуть не застонала. Эта улыбка принадлежала мне – я готова была поспорить, что Арчер Хейл давным-давно никому так не улыбался. Это была моя, моя, моя улыбка. И я разулыбалась в ответ.

– Можно, я снова тебя поцелую? – спросил он, и его глаза сияли желанием.

Я рассмеялась.

– Что? – спросил он.

– Ничего, – ответила я. – Совсем ничего. Иди сюда.

Мы долго целовались на диване. Но в этот раз все было нежнее и мягче, наша прежняя жажда поутихла на время. Мы изучали губы друг друга, наслаждаясь близостью поцелуя, губ на губах, слившегося дыхания.

Когда мы открыли глаза, он был тут, рядом, он смотрел на меня, гладил по голове и заправлял за ухо упавшую прядь волос. Его глаза сказали мне все, что не мог голос. Мы обменялись тысячей слов, не произнеся вслух ни одного.

После, когда дождь утих и почти перестал, Арчер проводил меня домой. Он катил велосипед, а Фиби спокойно сидела в корзинке.

Он держал меня за руку и робко смотрел на меня, улыбаясь. Я улыбалась в ответ, чувствуя, как сердце тает в груди.

Он поцеловал меня на ступеньках. Наш поцелуй был таким нежным и сладким, что, даже когда он ушел, завернув за угол и исчезнув из виду, я долго ощущала на своих губах его губы.

Глава 18. Бри

На следующее утро меня разбудил звонок телефона. Я взглянула на часы. Половина пятого утра? Какого черта?

– Алло, – сонно промычала я, нажав кнопку ответа.

– Детка? – Это была Мэгги.

– Эй, Мэг, что случилось? – спросила я, сразу проснувшись.

– Детка, похоже, мне придется принять твое предложение поработать на кухне. Норма всю ночь выворачивало наизнанку – прости за подробности, – и теперь он ну никак не может пойти на кухню. Если ты не захочешь, так не надо. Но тогда нам придется повесить на двери табличку, что мы закрыты.

Я помедлила одну секунду, зная, что закрыть столовую даже на один день больно ударит по их карману. Их дети уже выросли, но я как-то слышала, что Мэгги говорила знакомому, что они с Нормом в последние годы работают на износ, чтобы отложить денег себе на пенсию. Они не могли сделать этого, пока дети были в колледже.

– Конечно, Мэг, я выйду.

Она облегченно выдохнула:

– О, отлично. Огромное спасибо, малышка. Я тебя там жду?

– Да. Передай Норму мои наилучшие пожелания.

– Конечно, детка, спасибо.

Я отключилась. Сегодня мне придется готовить людям. Я посидела пару минут, но не ощутила никакого беспокойства – кроме волнения, что мне придется успевать готовить по поступающим заказам. Может быть, это было потому, что я уже готовила для Арчера, а может быть, мне уже просто стало лучше, учитывая все мои страхи и переживания. Но в любом случае у меня не было времени сидеть и рассуждать об этом. Мне надо было бежать в столовую и готовить кухню.

Я быстро приняла душ, надела форму, высушила волосы и убрала их в низкий пучок, проверив, что распущенных не осталось. Я прогуляла Фиби, покормила ее и выбежала за дверь.

Через десять минут я входила в столовую. Мэгги пришла туда за три минуты до меня.

– Я помогу тебе подготовиться, – сказала она. – У нас тут все просто. Если ты умеешь готовить яйца, какой-то омлет, бекон и оладьи, все в порядке. Мы не подаем сложных блюд.

Я кивнула.

– Мэгги, я думаю, что справлюсь. Ты только скажи посетителям, что я сегодня работаю первый день, и я надеюсь, тогда они простят, если их еда будет готова на несколько минут позже, чем они привыкли.

– Я об этом позабочусь, – улыбнулась она.

Мы занялись подготовкой ингредиентов для омлета и раскладкой их по контейнерам возле гриля, чтобы было удобно. Мэгги разбила несколько десятков яиц и поставила их в контейнерах в холодильник, чтобы я могла доставать их и сразу готовить. Через полчаса, когда я поняла, что все готово, Мэгги начала варить кофе и перевернула табличку на двери с «Закрыто» на «Открыто».

Через несколько минут, когда начали приходить первые посетители, над дверью стал звонить колокольчик.

Я провела все утро, готовя омлеты, поджаривая ломти бекона и гренки и наливая на сковороду тесто для оладий. Несколько раз я немного не успевала, но в целом, для первого раза на незнакомой кухне, готовя для большого количества людей по заказу, я считала, что отлично справилась. Я могла сказать, что и Мэгги была довольна, потому что она подмигнула и улыбнулась мне через открытое окно кухни, крикнув:

– Ты отлично работаешь, детка.

Когда поток начал немного замедляться, я стала добавлять к блюдам какие-то свои штучки – немного чеснока в яйца для омлета, чуть-чуть сливок в яичницу-болтунью, молоко вместо воды в тесто для оладий – то, чему меня учил папа.

Когда я убрала в кухне и стала готовиться к обеду, я сделала мой особенный картофельный салат с беконом и салат из пасты с жареными перцами, которые пользовались таким успехом в нашем старом магазинчике. Готовя их, я улыбалась, потому что это не вызвало у меня грусти, а было, наоборот, чем-то, что оживляло во мне память о папе.

Обед прошел еще лучше завтрака, потому что я уже чувствовала себя увереннее в кухне и знала, как что работает.

Мэгги рассказывала всем про два «особенных» салата, и к половине первого они оба закончились в ноль.

– Эти салаты были таким успехом, детка, – сказала Мэгги с улыбкой. – Сделаешь на завтра еще?

Я просияла и радостно сказала:

– Конечно.

К трем часам, когда столовая закрывалась, мы с Мэгги, измотанные, стукнули друг друга в ладони, как победители. Я устала, но была довольна и счастлива.

– Завтра я тоже понадоблюсь?

– Надеюсь, что нет. Норм, кажется, поправляется, но я дам тебе знать. – Она подмигнула. – Ты сегодня отлично поработала. – Она задумалась. – Знаешь, даже когда Норм вернется, не хочешь ли ты, скажем, готовить эти салаты на каждый день?

– С удовольствием, – улыбнулась я.

Я вышла из столовой и с улыбкой пошла к машине. Когда я почти подошла, на парковку рядом въехала патрульная машина полиции. В ней был Тревис.

Я встала возле машины, ожидая, что он подойдет ко мне.

Он и подошел, но улыбка на его лице казалась натянутой.

– Привет, Бри.

– Привет, Тревис, – улыбнулась я.

– Это правда?

Моя улыбка исчезла.

– Что правда? – спросила я, хотя почти наверняка знала, о чем он.

– Что Арчер для тебя больше, чем друг? – Он оперся задом на мою машину и скрестил руки на груди, не отрывая от меня взгляда.

Я вздохнула и опустила глаза.

– Да. Тревис. Это правда. – Я перевела взгляд на него и затопталась на месте, чувствуя легкую неловкость перед этим парнем, с которым целовалась. – Да, я, хм, с ним встречаюсь.

Он рассмеялся.

– Встречаешься с ним? Это как? – Казалось, он искренне не понимал.

Я вдруг разозлилась и выпрямилась.

– Как это? Да потому что он хороший – он умный, и милый, и… Да почему я должна все это объяснять? Смотри, Тревис, правда в том, что он… Он мне нравится. Я не собиралась морочить тебе голову, когда пошла с тобой. Но тогда я еще не была уверена, что происходит у нас с Арчером. А сейчас да. Я надеюсь, ты поймешь, если я скажу тебе, что не хочу больше ни с кем встречаться. Только с ним. С Арчером.

Он прищурил глаза, его лицо было полно ярости. Но он быстро взял себя в руки и пожал плечами.

– Послушай, я, конечно, не рад этому. Ты мне нравишься, так что да, это довольно противно слышать. – Он поджал губы. – Но, слушай, если ты нашла способ общаться с Арчером, как я могу на это сердиться? Малышу и так нелегко пришлось. Было бы свинством с моей стороны не признать, что он заслужил немножко счастья. Так что… Желаю вам всего хорошего, Бри. Правда.

Я перевела дух и решила не обращать внимания на это «малыш» в сторону Арчера, и не напоминать ему, что, вообще-то, Арчер на пару месяцев старше его самого. Я просто сказала, улыбаясь:

– Спасибо, Тревис. Я очень признательна. Дружба?

Он застонал.

– Оооооо, теперь я во френд-зоне. – Но тут же улыбнулся, и, кажется, искренне: – Да, дружба.

Я выдохнула.

– Хорошо.

Мы улыбнулись друг другу, и он сказал, наклонив голову набок и глядя на меня как бы в раздумье:

– Слушай, Бри, вся эта ситуация заставила меня понять, что я вел себя как козел, не пытаясь подружиться с Арчером. Наверное, я слишком быстро его списал, думая, что если он молчит, то не хочет дружить. Может быть, это я просто не старался как следует.

Я радостно кивнула.

– Да, Тревис, он просто хочет, чтобы с ним обращались как с нормальным человеком. А в городе, похоже, никто этого не делал. Они все просто игнорировали его, как будто его не существует.

Он кивнул, изучая меня.

– Бри, ты хороший человек. Я думаю, что заеду туда на неделе и скажу ему привет.

Я улыбнулась.

– Это будет здорово, Тревис. Я думаю, что он будет рад.

– Ладно, – улыбнулся он. – Пойду утоплю свои печали в вишневом пироге Мэгги.

– Столовая закрыта, – сказала я с фальшивой печальной гримасой.

– Да, но Мэгги все еще там, и когда она увидит мое лицо, то даст мне кусочек, – подмигнул он с улыбкой. – Хорошего дня.

Я рассмеялась:

– И тебе, Тревис.

Я села в машину и поехала домой, подпевая радио по дороге.

* * *

Часом позже я уже приняла душ и переоделась в темно-синие узкие джинсы и светло-голубую футболку. Волосы я оставила распущенными. Через десять минут я подъехала к воротам Арчера с Фиби в корзинке. Я открыла калитку, которая была не заперта, и выпустила Фиби к ее друзьям.

Прислонив велосипед к забору, я пошла по длинной дорожке к дому, и тут из-за угла вышел Арчер. На нем были только рваные джинсы и рабочие ботинки. Его тело слегка блестело от пота, и он вытирал лоб рукой. Он явно снова работал над каким-то из своих многих проектов.

У меня свело живот при виде этого прекрасного тела, и я подумала, как же мне хочется увидеть его целиком – до последнего сантиметра. Скоро ли? Я так надеялась, что да.

Он широко улыбнулся мне и заспешил навстречу. У меня внутри вспорхнула целая стая бабочек. Я тоже побежала к нему.

Почти добежав, я подпрыгнула и кинулась ему на грудь. Он поймал меня, поднял в воздух и закружил. Я счастливо смеялась, и он тоже, но молча.

Я крепко поцеловала его, улетая от запаха корицы его губ, смешанного с его особенным запахом. Я расцеловала все его лицо, чувствуя на губах слегка солоноватый вкус его кожи.

Он смотрел на меня, и от этого взгляда я просто таяла. Выражение его лица было чудесным и счастливым. Я вдруг поняла, что это я придаю этому прекрасному лицу это выражение. Мое сердце снова растаяло, а живот сжался. Я провела большим пальцем ему по щеке и посмотрела на него сверху, так как он все еще держал меня в воздухе.

– Я по тебе соскучилась, – сказала я.

Он улыбнулся в ответ, и его глаза сказали мне все, что не могли сказать руки, в которых он держал меня. Он снова поцеловал меня, так крепко, так, что через несколько минут я почти задохнулась.

– Ты быстро научился этой штуке с поцелуями, а? – Я подмигнула ему. Он беззвучно хмыкнул, и его мощная грудь дрогнула.

Он поставил меня на землю и показал:

– Ты сегодня очень счастливая.

Я кивнула, и мы пошли к дому. Мы зашли в кухню, где он налил нам по стакану воды, а я рассказала ему, как сегодня готовила в столовой.

Он выпил воду, глядя, как я болтаю, и явно радуясь моему счастью. Милый. Когда он глотал воду, его горло двигалось, растягивая шрам. Замолчав, я потянулась и поцеловала его, тут же подумав о том, что он вчера рассказал мне про Викторию Хейл, эту злобную суку. Каким ужасным демоном надо быть, чтобы сделать то, что она сделала с Арчером, усугубив его увечье настолько, чтобы оно стало неизлечимо, загнав его в изоляцию и заставив чувствовать себя неполноценным уродом! Я не была злобным человеком, но, когда я думала об этом, мне казалось, что я бы с легкостью могла причинить ей физический вред и не почувствовать при этом ни тени вины.

Я обхватила Арчера за талию и положила голову ему на грудь, слушая, как бьется его сердце. Прижавшись лицом к его теплой коже, я потерлась по ней носом, вдыхая его мускусный запах. Высунув кончик языка, я коснулась ее и тут же почувствовала, как он отвердел возле моего живота. Я прижалась к нему теснее, обняла еще крепче, и он слегка задрожал.

Он запустил пальцы мне в волосы, и я застонала, прикрыв глаза. Но тут же открыла их, чтобы взглянуть на него, а он смотрел на меня не отрываясь, с тем выражением, от которого сердце хотело выскочить из моей груди. Несколько секунд мы просто гипнотизировали взглядом друг друга, а потом он прижался губами к моим губам, и его теплый язык проник в мой рот и заскользил по небу. Меня словно охватило огнем, который спускался все ниже, и я еще теснее прижалась к его эрекции, чтобы как-то облегчить то пульсирующее напряжение, которое началось у меня между бедер. Но от этого стало еще хуже.

– Арчер, – выдохнула я, прерывая наш поцелуй.

Он поднял руки, разжимая объятие, и его глаза впились в мои, а лицо стало одновременно напряженным и жадным.

– Я знаю, что тебе нравится, когда я трогаю твои волосы. Покажи мне, где еще тебе нравится, чтобы я трогал. Научи меня, как ты любишь, – сказал он.

Пока он медленно показывал эти слова, у меня захватило дыхание, а внизу все стало совсем мокрым. Каким бы эротичным ни был этот вопрос, я тоже почувствовала себя неуверенно. Никто никогда не просил меня о таком – и я сама точно не знала, что же делать, откуда начать. Я тяжело сглотнула.

Продолжая смотреть мне в глаза, Арчер подвел меня к дивану и осторожно опустил на него. Я моргнула и закусила губу. Он стоял надо мной с торчащими спереди джинсами и выглядел, как будто все мои фантазии воплотились в нем одном. Только мое воображение было недостаточно богатым, потому что я никогда не думала добавить туда этот взгляд, полный желания и нежности, на таком прекрасном лице. Я никогда не думала об этих великолепных глазах цвета виски в обрамлении густых ресниц. Я не знала, что где-то в этом безумном мире существует Арчер Хейл и что он создан для меня.

И в этот момент я поняла. Я влюбилась в этого прекрасного, немого человека, смотрящего на меня. Если только уже не была влюблена в него.

Он присел на диван рядом со мной, наклонился и поцеловал меня, а затем оторвался и снова стал водить руками по моим волосам, пока я не застонала. Мне так это нравилось. Если бы даже Арчер водил пальцами по моей голове всю ночь напролет, этого мне было бы достаточно. Наверное. Ладно, не было бы. Но все равно это было классно. Я улыбнулась, и он вопросительно взглянул на меня.

– Шея, – прошептала я. – Поцелуй меня в шею.

Он немедленно наклонился и нежно пробежал губами по коже шеи. Я откинула голову назад и выдохнула, запустив свои пальцы в его густые мягкие волосы.

Он экспериментировал, то слегка покусывая мою шею в одном месте, то едва касаясь кожи губами в другом, а мои стоны говорили ему, что мне нравится больше. И, будучи Арчером, он все делал хорошо – он быстро учился и скоро понял, как заставить меня стонать и извиваться в его руках.

Перевозбудившись, я стала смелее и просто подтолкнула его голову к своей груди. Он сразу же понял и накрыл руками мои груди, приподымая их и ощущая их тяжесть.

Взглянув мне в глаза, он вернулся к моему телу, поднял майку и стянул ее с меня через голову. Оглядев меня, оставшуюся только в белом кружевном лифчике, он резко втянул в себя воздух.

Я расстегнула лифчик, и он упал с меня. Арчер посмотрел на мою грудь, и его глаза расширились. В таких обстоятельствах мне бы могло стать неловко, но откровенное желание, горящее в его глазах, и выражение восторга на его лице были настолько сильны, что я вся светилась под его изучающим взглядом.

– Ты прекрасней всего, что я когда-либо видел, – сказал он. Я улыбнулась ему.

– Можешь поцеловать меня там, Арчер, – прошептала я, до боли желая ощутить его теплый и влажный рот на своих сосках.

Он тут же склонился к моей груди, словно это было именно то, о чем он мечтал, и только ждал моего разрешения.

Он лизал и пробовал на вкус сперва один, а потом второй мой сосок, а я ахала и стонала. Кровь бежала у меня по венам, и я не могла сдержаться, чтобы не тереться об него бедрами, ища облегчения судороги, сводившей меня между ногами в поисках выхода.

Арчер продолжал трогать и посасывать мою грудь, а я задыхалась в этой смеси агонии и экстаза.

– Арчер, – вырвалось у меня. – Я больше не могу. Остановись.

Он поднял голову и поглядел на меня, слегка нахмурившись.

– Тебе плохо? – спросил он.

Я издала замученный полусмешок.

– Нет, мне слишком хорошо.

Он наклонил голову набок, посмотрел на меня и кивнул.

– Тебе нужно снять напряжение, – сказал он. – Покажи мне, как это сделать.

Я моргнула и прошептала:

– Хорошо. – Тут я поняла, что говорила вслух, вместо того чтобы использовать язык жестов, хотя между нами сейчас и было расстояние, и он мог увидеть меня, отняла руки от его талии и показала: «Сними с меня джинсы».

Он расстегнул их и привстал, чтобы стянуть их с меня. Его собственные джинсы распирало эрекцией. Ему, очевидно, тоже нужно было снять напряжение. Я так хотела ощутить его внутри себя, но знала, что для него это будет первый раз, и решила, что не надо спешить. Мы должны прийти к этому.

Он снова сел на то же место и вопросительно взглянул на меня. Взяв его руку, я засунула ее под резинку своих трусиков. Они были мокрыми насквозь.

Он осторожно потянулся вниз, и, когда его пальцы коснулись моих складок и скользнули внутрь, я застонала и, откинув голову, подняла одну ногу на спинку дивана, чтобы дать ему лучший доступ. Было так невыносимо хорошо чувствовать в себе его пальцы.

Чуть позже он стянул с меня трусики, опустив для этого мою ногу, а потом вернул ее обратно. Он проводил пальцами по моим губам и смотрел на них. Я лежала перед ним раскрытая донельзя, но, как ни странно, мне не было ни неловко, ни стыдно. Когда его палец коснулся набухшего нервного узла, я ахнула, застонала и вся подалась вперед, к его руке. Его глаза вспыхнули, и он стал водить там пальцем по кругу, а я мотала головой по подушкам дивана. Я чувствовала, как кровь, до того пульсировавшая, начала вскипать, и взмолилась:

– Быстрей, быстрей.

Арчер стал водить пальцем быстрее, описывая тесные круги по моему пульсирующему клитору и двигаясь в такт моим крикам и стонам. Я была так возбуждена, что уже через несколько минут все мое тело напряглось – и божественно расслабилось в волне удовольствия, такого сильного, что я завизжала, выкрикивая имя Арчера, выгнула спину и затем рухнула на диван.

Когда я открыла глаза, Арчер смотрел на меня, слегка приоткрыв рот, с той же смесью обожания и желания на лице.

Он прижался ко мне и начал целовать, слегка покусывая губы. Я чувствовала его улыбку и тоже улыбалась ему.

Когда я слегка пошевелилась, он резко вдохнул, и я вспомнила, что ему, наверное, тоже нужна помощь в его потребности.

Ничего не говоря, я тихонько оттолкнула его, так, что он сел на диване, прислонясь к спинке, не отрывая от меня глаз и следя за моими действиями. Я встала и стряхнула с ног трусы, чтобы они не болтались у меня под коленями.

Я встала перед ним на колени и расстегнула джинсы, глядя на него снизу вверх. В его глазах появился испуг – он действительно не имел представления о том, что я делаю. О господи. Я знала, что Арчер жил на своем участке в изоляции, но неужели его дядюшка никогда не говорил с ним о сексе… Интересно, что он вообще знает о том, чем мужчины и женщины занимаются в спальне. Или на диване в гостиной.

Стянув джинсы, я выпустила на свободу его член и уставилась на него, раскрыв рот. Арчер был щедро одарен природой. Как и он весь, член тоже был большим и прекрасным. И казался невозможно твердым, с лиловой набухшей головкой.

Я смотрела на него, а Арчер на меня, и его лицо выражало неуверенность.

– Ты прекрасен, – показала я, и он заметно расслабился.

Наклонившись, я слегка коснулась языком набухшего края, и Арчер дернулся и втянул в себя воздух. Я удовлетворенно взглянула на него – его глаза были огромными, а зрачки занимали почти весь глаз.

Я снова наклонилась и провела языком вдоль члена, от основания до кончика, и снова обвела кончик по кругу. Его дыхание стало прерывистым, и я слышала, как он глотает воздух.

Я взяла головку в рот, обхватив основание в кулак, и всосала член в себя так глубоко, как смогла. Я провела ртом несколько раз вверх и вниз и подняла голову, чтобы посмотреть, нравится ли ему то, что я делаю. Арчер наклонился ко мне, глазами умоляя меня продолжать. Я слегка улыбнулась и вернулась к своему занятию.

Он положил руки мне на голову и снова запустил пальцы в мои волосы, пока я двигалась вверх и вниз по всей его твердой длине.

Меньше чем через минуту я почувствовала, как он еще увеличился у меня во рту, дыхание стало громче, и он начал резко двигаться мне навстречу. Несколько рывков – и он замер, а мне в рот брызнула густая, солоноватая эссенция. Я проглотила ее и снова обвела языком вокруг головки – в последний раз перед тем, как подняться и взглянуть на него.

Его руки были теперь в его собственных волосах, держа пряди прямо надо лбом, и он смотрел на меня снизу вверх, как будто узрел перед собой Святой Грааль. Я гордо улыбнулась ему.

– Хорошо? – спросила я знаками.

Он только кивнул, не изменив выражения на лице. Я села к нему на колени и поцеловала. Он долго целовал меня в ответ, а потом откинулся назад.

– Ты сделаешь так еще?

Я рассмеялась.

– Да. Не прямо сейчас, но да. Сделаю.

Мы снова поцеловались, и я встала с его колен и начала одеваться, а Арчер натянул джинсы на свои узкие бедра. Теперь я видела его почти всего, но не целиком. Я не могла дождаться, когда же увижу его обнаженным. Не могла дождаться, чтобы почувствовать его всего, кожа к коже, и чтобы он двигался внутри меня. Я задрожала. Даже при том, что я испытала оргазм не более пятнадцати минут назад, я снова почувствовала в себе жар.

Я вернулась к нему на колени, нежно поцеловала в шею и, проведя по ней языком, почувствовала его солоноватый вкус. Он работал во дворе и слегка вспотел, но все в нем казалось мне прекрасным. Он обнял меня, и я глубоко вздохнула. Когда он прижимал меня к себе, я чувствовала себя защищенной и была преисполнена счастья.

Потом я подняла голову и спросила:

– Арчер, а твой дядя, он говорил с тобой про… секс? – Я слегка покраснела, мне не хотелось его смущать. Вся ситуация была дурацкой – я сидела на коленях у самого сексуального парня, которого знала, прекрасного мужчины двадцати трех лет, и спрашивала его, знает ли он, что такое секс. Не то чтобы я волновалась на его счет – он совершенно точно был легко обучаем и вообще отличник. Я была уверена, что он знает про аспект размножения – он учил биологию. Но знает ли он о разнообразных вещах, которыми занимаются мужчины и женщины?

Арчер поежился.

– Нет. Он об этом вообще не думал. Он всегда казался занятым другими вещами – например, защитой участка. Я как-то спросил его об этом, когда мне было лет тринадцать, и он дал мне пару журналов. – Он отвернулся, казалось, ему было неуютно. – Там было несколько статей… И я понял суть. – Нахмурившись, он посмотрел на меня. – Тебе мешает, что я никогда…

Не дав ему закончить, я замотала головой:

– Нет, Арчер. Ты самый сексуальный человек, какого я знаю. Даже тогда, когда ты подошел ко мне на парковке, чтобы помочь, ты привлекал меня. Даже с той безумной бородой и длинными волосами. – Я улыбнулась, и он ответил мне тем же.

– Сдается мне, что нам с тобой очень неплохо, – поддразнила я, целуя его в шею.

Мы провели так несколько минут, целуясь и обнимаясь. Я сидела, уткнувшись носом в его шею и вдыхая его запах. Я могла просидеть так весь день.

Припомнив свой разговор с Тревисом, я подняла голову.

– Эй, я встретила сегодня в городе Тревиса, и он спрашивал, можно ли ему зайти повидаться с тобой.

Арчер нахмурил брови и ничего не ответил. Я не стала говорить, что ходила с Тревисом на свидание. Это ничего не значило, и я ничего не чувствовала к нему, так зачем об этом упоминать?

– Ну и вот, – продолжила я. – Он сказал, что ему неловко, что у вас нет никаких отношений. – Арчер приподнял бровь. – Он сказал, что собирается на этой неделе зайти навестить тебя.

Казалось, Арчер был в сомнении.

– В чем дело? – спросила я. – Он тебе не нравится?

Я встала с его колен и села рядом с ним, чтобы нам было проще разговаривать, используя руки. За то время, что мы были знакомы, мы научились очень хорошо разговаривать жестами, могли не договаривать все слова целиком, узнавая их раньше, и тому подобное. Теперь нам нужно было вдвое меньше времени на то, чтобы сказать фразу, чем две недели назад.

Арчер очень продвинулся с того уровня, на котором был, когда я только начала с ним общаться, обучаясь у меня многим вещам. Я-то, в конце концов, разговаривала на языке жестов всю жизнь, это был мой второй язык. А он учил его по книжке, и это был первый раз, когда он использовал его в жизни. Две недели назад он должен был по буквам показывать слово, обозначения которого не знал – теперь это было уже не так.

– Нет, не очень, – сказал он. – Он ссорится с людьми, Бри. – Его челюсть напряглась от какого-то воспоминания, и он смотрел в пространство перед собой. – Я не видал его пару лет – разве только когда он проезжал мимо в полицейской машине.

Я внимательно смотрела на него.

– Ну, я думаю, он изменился. Он правда славный парень. Может, ты дашь ему шанс, если он придет к тебе? Разве не здорово будет иметь в городе какую-то родню, с которой у тебя будут отношения?

Я подумала, что сделала бы все, чтобы у меня был бы хоть один родной человек, и что пошла бы на что угодно, чтобы построить с ним отношения, если бы у меня была такая возможность. И я хотела того же для Арчера. Мне была ненавистна мысль, что он все время один и у него никого нет, кроме меня. Я хотела, чтобы у него были друзья, семья… Я хотела, чтобы он был счастлив, был бы частью общества.

Арчер все еще казался в сомнении, но он заметил выражение надежды у меня на лице и спросил:

– Ты хочешь, чтобы я дал ему шанс?

Я кивнула. Да.

Он поглядел на меня и сказал:

– Хорошо, тогда я дам.

Я взяла его лицо в ладони, потянулась к нему и поцеловала в губы.

– Я знаю, что тебе это не легко. Спасибо, – произнесла я, касаясь губами его губ.

Он склонил голову, притянул меня поближе и крепко прижал к себе.

Глава 19. Арчер

Я никогда в жизни не был счастливее. Каждый день я работал на участке, а щенки таскались за мной по пятам, опрокидывая все, что можно, влипая в разные неприятности и создавая обычный щенячий бардак.

И каждый день, после полудня, когда я слышал скрип ворот, означающий приход Бри, мое сердце сжималось от счастья.

Мы разговаривали, она рассказывала, как прошел ее день. С сияющими глазами она рассказывала, какие новые рецепты она придумала для столовой – Норм и Мэгги попросили ее частично обновить меню. Она выглядела такой счастливой и гордой, когда, смеясь, говорила, что даже Норм, неохотно и ворчливо, но признал, что ее рецепты гарниров были лучше, чем его. Она говорила, что планирует перейти к основным блюдам, и вдруг, сказав это, подмигнула мне – и у меня внутри все сжалось от ее прелести.

Иногда мне казалось, что я слишком много смотрю на нее, и старался отвернуться, чтобы она этого не заметила. Но мне хотелось смотреть на нее целый день, не отрываясь – для меня она была самой прекрасной женщиной на земле.

Мне нравилось, как в ее русых волосах на солнечном свете мелькают золотые всплески. Мне нравился чуть раскосый разрез ее глаз, и что ее губы были нежными, как розовый бутон. Мне так нравилось их целовать, я мог бы делать это вечно. На вкус они были как персики.

Мне нравилась форма ее лица, напоминающее сердечко. И я так любил ее улыбку – когда все ее лицо освещалось, а глаза так и сияли счастьем. Она была искренней и прекрасной, и каждый раз, когда она предназначалась мне, мое сердце на секунду замирало.

Я любил все ее стройное тело и белизну кожи там, где она была прикрыта купальником от солнечных лучей. Но сейчас мне надо было работать, так что я поправил штаны и постарался прогнать из головы мысли о Бри. Мне надо было сосредоточиться.

Я нанес еще немного цемента вокруг камней, которые выложил по краям бетонных ступеней. Это были простые камни, которые я подобрал возле озера, но мне казалось, что с ними ступени будут лучше сочетаться с новым каменным патио.

Я уже заканчивал, когда услышал, как открылись и закрылись мои ворота. Что за черт – кто это мог быть? Бри работала в столовой до двух, а был только полдень.

Я поднялся и обошел вокруг дома взглянуть на дорожку и увидел Тревиса. Он был в форме и шел медленно, оглядываясь по сторонам, как будто был тут впервые. Хотя в последний раз он заходил сюда, когда я был еще маленьким, а с тех пор тут многое изменилось.

Тревис заметил меня. Казалось, он был удивлен. Мы прошли еще несколько метров навстречу друг другу и встретились перед входом в дом.

– Привет, Арчер.

Вытирая руки о тряпку, которую я держал, я кивнул ему и стал ждать, что он скажет, зачем пришел.

– У тебя тут симпатично.

Я снова кивнул, принимая комплимент. Я знал, что тут было хорошо.

– Ты много работал.

Я опять кивнул.

Он вздохнул.

– Послушай, мужик. Бри рассказала мне, что вы много времени проводите вместе, и я… – Он провел рукой по волосам, видимо в размышлении. – Ну, я подумал, что было бы неплохо зайти и сказать привет. И что мне жаль, что я не сделал этого раньше.

Я продолжал изучать его. Мне всегда было трудно понять Тревиса. Я уже попадался на эту удочку, когда он притворялся, что хочет быть моим другом, а потом фигурально стрелял мне в спину. Даже когда мы были детьми, даже до всех событий. Не то чтобы я был готов поверить ему сейчас – но я мог предположить, что люди меняются. И был готов попытаться. Ради Бри. Только ради Бри. Потому что я думал, что это доставит ей удовольствие. А я был готов на все, чтобы она была счастлива.

Я кивнул ему, улыбнулся самым краешком губ и показал на дом, предлагая ему зайти.

– Да, да, конечно, – согласился он.

Мы подошли к двери, и я пропустил его вперед, зашел сам и указал в сторону кухни. Я открыл шкаф, достал стакан, налил в него воды из-под крана и сделал большой глоток.

Напившись, я указал ему на стакан и приподнял брови.

– Нет, спасибо, – сказал он. – У меня сейчас обеденный перерыв, так что я не могу остаться надолго. Но я хотел спросить, не хочешь ли ты куда-нибудь выбраться со мной и с парнями сегодня вечером? Ничего такого – просто пиво и немного поржать, обычный мальчишник.

Нахмурив брови, я поглядел на него в упор, указал на свой шрам и изобразил, будто смеюсь.

Тревис выдохнул.

– Ты не можешь смеяться?

Было видно, что ему неловко. Я никогда раньше не видал у Тревиса такого выражения лица. Может быть, он действительно изменился.

– Погоди, – кажется, он пришел в себя. – Ты же можешь. Беззвучный смех – все равно смех. Брось, разве ты не хочешь немного развлечься? Выбраться ненадолго из этого домишки? Быть нормальным парнем, как все?

Я хотел быть нормальным парнем, как все. По крайней мере, я хотел, чтобы Бри видела во мне человека, хоть немного похожего на остальных. Мне никогда раньше этого не хотелось. Вообще-то, мне хотелось как раз обратного – казаться как можно более ненормальным, чтобы на меня не смотрели. Но теперь у меня была Бри. И я жаждал дать ей все, чего она была достойна, а не убогого отшельника, который прячется на своем участке. Я был уверен, что она раньше встречалась с другими мужчинами. Наверное, они ходили с ней в кафе и рестораны. А я не умел ничего этого. Мне надо было учиться.

Я кивнул Тревису и показал губами – оʼкей.

Казалось, он был удивлен, но ухмыльнулся – блеснули крупные белые зубы.

– Тогда отлично! Я приеду за тобой позже, вечером. В девять нормально?

Я пожал плечами. Мне казалось, это поздновато, но что я знал о том, как проходят такие вечера у нормальных парней.

Тревис протянул руку, и я пожал ее.

– Ладно, увидимся. – Он улыбнулся. – Не провожай.

С этими словами он вышел из кухни и закрыл за собой входную дверь.

Я присел на стойку, скрестив руки на груди, и задумался. Почему-то все это мне не нравилось. Но я списал это на нервы и отправился в душ.

* * *

В десять минут десятого Тревис вошел в ворота. Я встал с кресла на крыльце, где ожидал его. Мы вышли, и я запер за собой калитку. У Тревиса была огромная серебристая машина с открытым кузовом, она перегораживала всю дорогу. Я глубоко вздохнул – последний раз на моей памяти, когда я ездил в машине, не считая «скорой помощи», был в тот день, что я потерял свой голос.

Стиснув зубы, я забрался в нее, прогоняя из головы мысли о том дне. Тревис завел мотор, и мы поехали.

– Ну, мужик, – сказал он, глядя на меня. – Ты хорошо отмылся. Да ты выглядишь лучше меня. – Он засмеялся, но глаза его остались мрачными.

Бри едва не запрыгала от радости, когда я сказал ей, что проведу вечер с Тревисом и его друзьями, кто бы они ни были. Потом она помогла мне выбрать приличную одежду, хотя выбирать было особо не из чего.

– Арчер, – сказала она, держа одну из рубашек. – Когда ты последний раз покупал себе одежду?

Я пожал плечом.

– Это делал дядя. Он что-то купил мне, когда мне было восемнадцать.

Она окинула меня выразительным взглядом, а потом сказала:

– И, сдается мне, тогда ты не был таким… – она помахала передо мной руками, указывая, как я понял, на мои мускулы, – развитым.

Я кивнул и снова пожал плечом.

Она вздохнула, как будто это было проблемой, и снова начала перебирать мои лохмотья. Наконец она нашла пару джинсов, которые были поприличней других, и сказала, что они могут сойти за нарочно потрепанные, и рубашку на пуговицах, про которую я забыл, потому что, когда дядя купил ее, она была мне велика.

Бри казалась довольной, так что и я был тоже. Может быть, потом я даже выберусь в город и куплю себе пару вещей, если Бри хочется, чтобы я лучше выглядел.

Тревис включил радио, и мы какое-то время ехали, слушая музыку. Когда я заметил, что мы выезжаем из города, я постучал ему по плечу, показал на дорогу и вопросительно приподнял плечи.

– Мы едем в один клуб на другой стороне озера. Он называется «Тизерс», – ответил он, поглядев на меня с приподнятыми бровями, и снова стал смотреть на дорогу.

Спустя минуту он снова обернулся ко мне:

– Мы можем поговорить? Как мужчина с мужчиной?

Я поднял брови, не понимая, к чему он клонит, и чувствуя себя некомфортно.

– Ты уже был с Бри? Физически?

Я кинул на него быстрый взгляд и отвернулся. Я не особенно хотел говорить с ним об этом, хотя если бы я ему доверял, то, может быть, задал бы ему вопрос-другой. Но я не доверял. Пока он не докажет мне обратного, я буду считать его неблагонадежным.

– Ясно, я понял. Ты не хочешь разговаривать про Бри. – Он помолчал минуту. – Но я могу хотя бы предположить, что вы не дошли до конца?

Я пожал плечами и кивнул. Я подумал, что в том, чтобы сказать, чего мы не делали, нет ничего плохого.

Он улыбнулся, и в полутьме машины его зубы блеснули, а по лицу пробежала тень, сделав его на секунду похожим на злобного клоуна, которых я видел на Хеллоуин в магазинных витринах. Я моргнул, и передо мной снова был Тревис.

– Но я предполагаю, что тебе хочется?

Я окинул его прищуренным взглядом, но опять кивнул. Конечно, мне хотелось. А кому бы нет? Бри была красивая и милая.

Он снова улыбнулся.

– Ладно. Ну что ж, я могу тебе сказать, Арчер, что когда ты… хм… встречаешь такую девушку, как Бри, то у нее наверняка уже есть какой-то опыт, и ей хочется, чтобы ты понимал, что ты делаешь, когда ты делаешь этот большой шаг. Вот поэтому я и везу тебя в этот клуб. Там есть женщины, которые дадут тебе… попрактиковаться. Понял?

У меня в груди замерло сердце. «Не очень», – хотел сказать я. Но вместо этого я просто уставился на него, немного сузив глаза, чтобы он понял, что должен объяснить лучше. Пока мне все это не нравилось. Ну ни капли. Но больше всего мне не понравилась мысль о том, что у Бри может быть какой-то опыт, что она уже была с какими-то мужчинами. На самом деле у меня кровь застыла в жилах, и мне хотелось по чему-нибудь стукнуть. Я лучше вообще не буду об этом думать.

Плюс, Бри сама говорила мне, что ее не волнует, что у меня нет никакого опыта. Она говорила неправду? Во мне начали зарождаться сомнения, и их было трудно переварить.

Тревис, казалось, читал мои мысли.

– Девчонки скажут тебе, что им неважно, что ты неопытный, но можешь мне поверить, она оценит, что ты знаешь, что делаешь, когда окажется с тобой в постели. Ты же не хочешь путаться вокруг да около, как дурачок, правда? И опозориться перед ней?

Я выглянул в окно, жалея, что не могу сказать ему, чтоб он развернул свою чертову тачку и отвез меня домой. Я как-то не так представлял себе этот вечер.

– Эй, да не грузись так, мужик. Все парни это делают, можешь мне поверить. Холостые, женатые – вот мой приятель Джейсон, он уже почти десять лет как женат и все еще пользует девочек в задних комнатах. А жена смотрит на это сквозь пальцы, потому что ей тоже от этого польза. Ясно?

Я продолжал смотреть в окно, думая про дядю Ната, и как он иногда уходил и возвращался с запахом женских духов и пятнами помады на воротнике рубашки. У него не было ни жены, ни подруги, так что наверняка он ходил к тем женщинам, которые, как сказал Тревис, работали в том клубе, куда мы едем. А Нат был хороший человек. Как бы я хотел спросить его об этом.

Я знал, что я не дурак, но я знал, что очень многого не знаю. Я все время читал книжки, но, когда доходило до реальной жизни, до отношений между людьми, как и почему они ведут себя определенным образом, я чувствовал, что все время играю в какие-то кошки-мышки – и мне все это не нравилось.

Мы подъехали к зданию с темными окнами и большой парковкой. На нем горела черно-розовая мигающая неоновая вывеска – «Тизерс».

Запарковавшись, Тревис повернулся ко мне.

– Слушай, не надо думать, что ты обязан делать что-то, что тебе неприятно. Но поверь мне, когда я говорю – если тебе кто-то понравится, не стесняйся. Бри это оценит. Так делают все мужики, Арчер.

Я вздохнул и раскрыл дверь машины. Я пойду туда с Тревисом. Ладно, Бри будет рада, что я хотя бы провел вечер с другими парнями, она так этого хотела.

Мы подошли ко входу, и здоровый парень с бритой головой в майке с надписью «персонал» спросил наши документы. Ну вот, началось. У меня не было никакого удостоверения личности. Я было повернул назад, но Тревис схватил меня за руку, наклонился и показал свой значок, и что-то сказал парню на ухо. Он кивнул и пропустил нас.

Внутри оглушительно гремела музыка – что-то про секс и леденцы, – и я прищурился в полутьме, оглядывая помещение. Везде стояли маленькие столики, в центре комнаты была большая сцена, и у меня раскрылись глаза, когда я увидел там возле шеста полуголую женщину. Несколько секунд я стоял, замерев, и просто пялился на нее, пока Тревис снова не схватил меня за руку и не подтащил к столу, где сидели еще два парня с полупустыми стаканами.

– Привет, козлы, – сказал Тревис, переворачивая стул задом наперед и садясь на него. Взглянув на меня, он указал мне на соседний стул. Я сел.

– Джейсон, Брэд, это мой двоюродный брат Арчер.

– Привет, – сказал Джейсон, протягивая руку. – Рад, что ты смог прийти.

Я пожал ему руку и отметил, что Тревис говорил правду. Он носил обручальное кольцо.

– Приятно познакомиться, – сказал Брэд, и я тоже пожал ему руку.

К нам подошла официантка в чем-то, что напоминало купальник с короткой юбочкой, и спросила, что мы будем пить.

Тревис поглядел на табличку у нее на груди и с улыбкой сказал:

– Привет, Бренда. – Она захихикала и оглядела наш столик.

– Какие вы симпатичные мальчики, – сказала она, широко улыбаясь. Когда она посмотрела на меня, я тоже вежливо улыбнулся. – Чего желаете?

Тревис наклонился.

– Всем по рюмке Золотой Текилы и по бокалу пива. – Он назвал марку.

Официантка улыбнулась и ушла. Тревис болтал с Брэдом и Джейсоном, а я смотрел на сцену. Когда девушка, распахнув ноги, начала сползать по шесту, я ощутил эрекцию и придвинулся ближе к столу, чтобы другие этого не заметили. Но Тревис глянул на меня и понимающе улыбнулся.

Официантка принесла напитки, и Тревис заплатил ей наличными. Она слегка нагнулась и засунула их себе между крупных грудей. Я с трудом сглотнул. Я не знал, что обо всем этом думать.

Тревис повернулся, поднял рюмку и провозгласил:

– За Арчера! И за незабываемую ночь! – Все остальные тоже подняли рюмки, смеясь и крича: «Давай, давай!»

Я смотрел, как они опрокинули выпивку одним глотком и закусили ломтиком лимона. Я сделал то же самое, с трудом удержавшись, чтобы не выплюнуть это, потому что оно обожгло мне рот и горло. На глазах у меня выступили слезы, и я скорее засунул в рот лимон и высосал кислый сок. Это немного помогло.

Тревис стукнул меня по плечу и сказал:

– Вот так! – и поднял свой бокал с пивом. Я приподнял свой и, сделав глоток, сморщился от этого вкуса тоже.

Дядя Нат пил. Он держал в доме выпивку, и как-то, лет в пятнадцать, я ее попробовал. Ему она очень нравилась, но мне это показалось на вкус резиновым спиртом, и я все выплюнул с первого же глотка. Я так и не понял, что же ему тут нравилось.

После этого я так больше и не пил. К тому же мой отец был тяжелым пьяницей, и я помнил, как он приходил домой, еле передвигая ноги, но у него оставалось еще достаточно сил, чтобы бить маму.

Я отодвинул бокал и снова поглядел на сцену. Там уже была новая девушка – маленькая, с длинными светло-каштановыми волосами. Она немного напоминала мне Бри. Я смотрел, как она начала двигаться под музыку, скользя по шесту вверх и вниз и выгибая спину. Я поднес пиво ко рту и сделал большой глоток.

Все это было слишком – и громкая музыка, бьющая из динамиков, и крики, и громкие разговоры вокруг. Я чувствовал себя ошеломленным от шума и вида и не был уверен, хорошо ли мне. Но, кажется, пиво немного помогло, сделав все вокруг слегка расплывчатым и потому выносимым, а легким головокружением можно было пренебречь.

Когда девушка закончила свой танец, все мужчины, сидящие перед сценой, стали совать ей доллары в трусики. Кто-то помахал ей купюрой в двадцатку, и, когда она нагнулась к нему, протянул руку и схватил ее между ног. Я отвернулся.

С меня было достаточно. Я не мог оценить все, что происходило вокруг меня, но мне уже было все равно. Мне это не нравилось. Именно поэтому я предпочитал оставаться на своем куске земли и не пытался ни с кем общаться. И последнее, что мне было нужно, это чувство, что все вокруг, кроме меня, понимают, что происходит, а я нет.

Я повернулся к Тревису, начал подыматься и показал ему на дверь. Тревис грубо толкнул меня в плечо, и я снова опустился на стул, сжимая челюсти.

Он наклонился ко мне, поджав губы, и взял меня за плечо. Я прищурился на него. Если он думал, что сможет удержать меня тут против моей воли, то лучше бы ему было подумать еще раз. Если надо, я дойду домой пешком.

– Слушай, братец, – сказал он тихо, наверное, чтобы не услышали остальные, хотя они были заняты хлопаньем и криками девушке на сцене. – Думаешь, Бри не занимается чем-то немножко на стороне? На самом деле, уж я-то знаю. – Он понимающе поглядел на меня и наклонился еще ближе. – Мне так нравится вкус персика от ее губ.

У меня сжалось нутро и загорелись глаза. Он что, целовался с Бри?

Тревис вздохнул.

– Я просто пытаюсь тебе помочь, Арч. Бри думает, ты не сможешь ее удовлетворить, и пришла туда, где точно знает, что получит все, что надо. – Он закатил глаза, очевидно указывая на себя. – Ну, так уж вышло, что ты не можешь ей это дать. Поэтому я тебя сюда и привел.

Я сел на стул, хмурясь и оглядываясь на сцену, где брюнетка наклонялась над стулом. Бри целуется с другими? Бри целовалась с Тревисом? У меня в крови вскипела ярость. Но, может, я не мог ее обвинять. Может, я не так понимал ее – мне-то казалось, что ей все нравилось, но откуда я, к черту, мог это знать? Как я мог казаться не абсолютным новичком и неумехой? Возможно, ей было скучно.

На нашем столике появилось новое пиво, и я сделал большой глоток из полного стакана.

Я был зол и несчастен при мысли, что Бри была с Тревисом, но от алкоголя и девушек на сцене кровь, бежавшая у меня по венам, разгорячилась – и я чувствовал, что завелся. Больше всего мне хотелось оказаться дома и с Бри. Я хотел целовать и ощущать ее всю. Я хотел, чтобы она снова взяла меня в рот… Но я хотел знать, что делаю все правильно. Я больше не хотел быть девственником.

Девушка на сцене подняла руками свою грудь, а потом схватилась за шест и изобразила половой акт с ним. У меня под столом полностью встал. Так что теперь я не мог встать и уйти оттуда.

Остальные так и сидели, уделяя внимание разговорам и наблюдению за происходящим на сцене, болтали и смеялись. Я не слушал их, а продолжал пить – я начал привыкать ко вкусу.

Блондинка, которая раньше была на сцене, подошла к нашему столику и что-то прошептала на ухо Джейсону. Он засмеялся, встал и ушел с ней в дверцу за сценой. Я поглядел на Тревиса, и он ухмыльнулся, приподняв брови, а затем наклонился ко мне.

– У меня для тебя сюрприз, – сказал он громко, перекрикивая музыку. – Думаю, тебе понравится.

Он обернулся и сделал кому-то знак, и через минуту к нашему столику подошла девушка. Она улыбнулась мне, и я уставился на нее – она почему-то казалась знакомой.

Тревис склонился вперед.

– Арчер, ты помнишь Амбер Далтон? Она теперь тут работает.

Амбер Далтон – девушка, в которую я влюбился, когда мне было четырнадцать! Та, перед которой Тревис опозорил меня. Наверное, из-за выпитого спиртного сейчас я не почувствовал никакого стыда, а просто продолжал смотреть на нее. У нее были темные волосы до плеч и те же большие карие глаза, которые я любил много лет назад. Она была такой же хорошенькой, какой я ее помнил.

– Арчер Хейл? – прошептала она, раскрыв глаза. – Господи, никогда бы не подумала. – Она оглядела меня. – Ты стал таким красавцем, а? – Она улыбнулась, и мне стало приятно. Как будто то, что случилось много лет назад, теперь не считалось из-за того, что ей теперь нравилось, как я выгляжу.

– Амбер, – вмешался Тревис. – Мне кажется, Арчер уже готов к той частной беседе, о которой я с тобой говорил. – И он подмигнул ей.

У меня в голове слегка прояснилось, и я отрицательно замотал ей и протянул руку, чтобы попрощаться с ней.

Но вместо этого она, не обращая внимания на мою руку, села ко мне на колени. От нее исходил удушающий ванильный запах. Я напрягся, не зная, куда девать руки, и они так и повисли у меня по бокам.

Музыка продолжала ритмично пульсировать вокруг. Амбер наклонилась ко мне и прошептала мне в ухо:

– Черт, ты прекрасен, Арчер. У тебя такое тело… – Она провела пальцем по моей груди. – Ты же знаешь, что всегда мне нравился, да? Я видела, как ты смотрел на меня на озере. Я хотела, чтобы ты пришел… Но ты не приходил.

Я наблюдал, как ее палец упорно скользил по моей груди вниз, к поясу джинсов, и там, слегка занырнув под него, повернулся и снова направился вверх. Я снова был полностью готов.

– Давайте, вы, двое, – рассмеялся Тревис. – Развлекайтесь.

Амбер соскочила с моих колен, встала и подняла меня за собой. Я старался оказаться у нее за спиной, чтобы никто ничего не заметил, но слегка покачнулся. Черт, я был пьянее, чем думал.

Амбер провела меня в ту же дверь, куда исчез Джейсон, и мы пошли по длинному, темному коридору, а потом она втянула меня в дверь налево и закрыла ее за нами.

Там посреди комнаты стоял стул, она подвела меня к нему и слегка подтолкнула.

Сама она подошла к столу, немного там повозилась, и в комнате раздалась музыка. На этот раз она была приятной – не слишком громкой и оглушительной. Мне стало получше.

Амбер подошла ко мне, и я, сделав усилие, раскрыл глаза. Казалось, кровь в моих венах кипит, но одновременно я чувствовал себя как под наркозом.

Она села мне на колени верхом, и я снова нырнул в облако ее духов, от которых защекотало в носу. Она начала покачиваться в такт музыке, закрыв глаза и откинувшись назад, чтобы я мог ее видеть. Она была хорошенькой, но не как Бри. Теперь, когда я видел ее близко и при более ярком свете, чем там в зале, мне не понравилась краска на ее лице, и я подумал, что в ее облике есть что-то жесткое – она чем-то отличалась от себя подростка.

Она качнулась обратно, села совершенно прямо и подняла подол своего топа. Оттуда выскочила ее грудь, и она схватила мои руки своими и положила их туда. Мой член пытался вырваться из джинсов. Я потер ее соски так, как нравилось Бри, и Амбер, застонав, откинула голову. Я слегка сжал ее грудь. Она была больше, чем у Бри, но ощущалась по-другому – не мягкой, а почти твердой, и кожа была натянутой и блестящей.

Амбер открыла глаза, подняла голову и изучала меня, облизывая губы.

– Знаешь, – сказала она, расстегивая две верхние пуговицы моей рубашки, – мы должны только плясать у вас на коленях, но Тревис заплатил мне сверху, чтобы я сделала тебе все, что захочешь. – Протянув руку, она погладила меня через джинсы. Я закрыл глаза и тяжело задышал.

– Ох, да какой ты большой, – выдохнула она, водя губами мне по шее. Она посасывала мою кожу, и я слегка подскакивал, когда чувствовал, как она покусывает меня. – Ммм, – простонала она, потираясь об меня. – Не могу дождаться твоего большого, толстого члена, голубчик. Тебе нравится быстро или медленно и глубоко, хм? Но мы это выясним, милый, – заворковала она.

Мое тело отзывалось ей, но где-то внутри я понимал, что все это неправильно и плохо. Я даже не знал эту девушку. Что, я должен был использовать ее для секса, а потом снова вернуться к Бри, которую я по-настоящему любил? Что, Джейсон и правда поступает так со своей женой? Я хотел, чтобы Бри считала меня таким же мужчиной, как все, и я не хотел, чтобы ей хотелось целовать Тревиса – но вот это, оно казалось… Мне было трудно думать из-за алкоголя и Амбер, которая продолжала тереться об меня. Все мои мысли путались, эмоции обуревали меня. Мне нужно было уйти из этой комнаты. Просто закончить все это и идти домой. И потом, с утра, первым делом пойти к Бри.

* * *

Через десять минут я, спотыкаясь, вышел из комнаты и отправился на поиски Тревиса. Он был за тем же столиком, и у него на коленях сидела рыженькая девушка. Я похлопал его по плечу, он обернулся, и по его лицу разлилась широкая улыбка. Он спихнул девушку с колен и спросил:

– Ну что, дружище, по домам?

Я кивнул, хмурясь. Мне только этого и хотелось, выбраться отсюда и попасть к Бри. Я хотел обнять ее. При мысли о том, что делали мы с Амбер, меня охватывала тоска. Я пытался прогнать ее – я совершенно точно не сделал ничего такого, чего не делали бы другие мужчины в клубе. Очевидно, для их жен это было приемлемо. Я думал, что я, наверное, действительно урод, потому что я не собирался делать это снова. Я чувствовал себя опустошенным и несчастным… И мне было стыдно.

Мы въехали по мосту в Пелион. Тревис молчал всю дорогу, кривя губы в слабой улыбке. Мне было плевать, чему он улыбается – от выпитого мне хотелось спать, я прислонился головой к окну и закрыл глаза, думая о Бри.

Казалось, прошло только несколько секунд, и Тревис потряс меня. Я сонно разлепил глаза, открыл дверь и вышел из машины. Перед тем как я захлопнул дверь, Тревис подмигнул мне, сказав:

– Давай как-нибудь повторим, братец.

Я никак не ответил ему и повернулся к машине спиной. Только тут я понял, что нахожусь прямо перед домом Бри. Я повернулся, чтобы вернуться в машину, но Тревис завел мотор и так резко рванул с места, что я еле успел отступить в сторону.

Глава 20. Бри

Я ложилась в постель, с улыбкой глядя в окно на темное озеро вдалеке. Когда я узнала, что Арчер проведет вечер с Тревисом, я позвонила Мелани и Лизе, и мы устроили девичник.

Мы пошли в местную бильярдную, выпили немного пива, болтали, смеялись и сплетничали, обсуждая городские новости. Оказывается, тут была одна девушка, у которой было сразу три романа с женатыми мужчинами. Все жены Пелиона были в ярости. Но я думала, что винить надо было не девушку, а тех мужчин, которые нарушили свои обещания. Но женам, наверное, было проще поверить, что их мужья пали жертвами магической обольстительницы, чем в то, что они были просто лжецами, изменниками и просто козлами.

Еще мы много говорили про Арчера, и я все им рассказала. Они слушали меня, потрясенные, но с выражением восторга на лицах.

– Господи, Бри, мы и подумать не могли, – сказала Мелани. Затем она на минутку задумалась, и я отпила глоток пива. – Знаешь, – продолжила она. – Только ты могла все это обнаружить. Ты знаешь язык жестов… И то, что ты здесь оказалась… И он, такой одинокий, и не мог ни с кем поговорить – все вместе это словно какая-то чудесная судьба.

При этих словах я мечтательно улыбнулась, позволяя им окутать себя. Вот что это было. Какая-то чудесная судьба.

Мы рано разошлись по домам, потому что мне надо было с утра на работу, я приняла душ и немного почитала в постели. Я уже выключила свет и лежала, думая об Арчере и о том, как прошел его вечер. Я была так рада и горда, что он согласился пойти с Тревисом. Он казался неуверенным и сомневающимся, и я знала, что он пошел в основном потому, что я просила его об этом. Но все равно это был большой шаг. Со своих семи лет он почти не выходил за пределы своего участка, кроме редких вылазок за продуктами или материалами для своих проектов. Пойти в ресторан или бар было для него очень сложным делом. Я надеялась, что ему хотя бы немного понравилось.

И вдруг я услышала, как громко хлопнула дверца, и звук мотора отъезжающей большой машины. Что за черт? В ногах кровати Фиби подняла голову и тихо гавкнула.

Мне стало страшно, сердце быстро забилось. Но я заставила себя дышать ровно – если это был кто-то, кто хотел причинить мне зло, если это был он, то он не стал бы шуметь и обнаруживать себя.

– Прекрати паранойю, Бри, – сказала я себе. Но встала и на цыпочках пошла к двери. Фиби побежала за мной.

В комнате, выходящей на улицу, я отогнула край шторы и выглянула наружу. Я увидела темную фигуру, бредущую, покачиваясь, от моего дома. Это был… Арчер? Да, точно, это он.

Я побежала к двери, распахнула ее и позвала:

– Арчер?

Он обернулся и замер.

Наклонив голову набок, я улыбнулась ему.

– Что ты тут делаешь? Иди сюда, а то я в пижаме.

Он немного постоял, слегка покачиваясь, и казался… Я прищурилась, вглядываясь в темноту… Он казался пьяным и расстроенным. Господи, Тревис что, напоил его? Класс.

Тут он начал двигаться в мою сторону, опустив голову. Он поднялся по ступенькам, подошел и обнял меня. Крепко прижав меня к себе и глубоко дыша, он уткнулся лицом мне в шею.

Я застыла в его руках. Господи, от него пахло чужими духами – несло вовсю. Какой-то дешевый, гадкий, ванильный запах. Сердце на секунду остановилось у меня в груди, а потом снова бешено застучало. Что за херня происходит у них на этих мальчишниках?

– Арчер, – сказала я, слегка отталкивая его. Он сделал шаг назад и мотнул головой, как будто хотел спрятать лицо под волосами. Но у него больше не было длинных волос. Он провел по своей короткой стрижке рукой и жалобно поглядел на меня.

Затем поднял руки и сказал, слегка путаясь:

– Мне не понравился мальчишник. Мне не нравятся стрип-клубы.

– Стрип-клуб? – выдохнула я. И тут я заметила синяк у него на шее и ярко-розовые следы помады на воротнике. О боже. Кровь во мне застыла.

– Арчер, ты был с другой женщиной? – спросила я упавшим голосом. Казалось, я не могла пошевелить даже пальцем, и мои руки бессильно висели по бокам.

Несколько секунд он просто смотрел на меня, и его несчастные глаза сказали мне все, что было у него в голове. Он думал, не соврать ли мне, я видела, как эта мысль мелькнула в его выразительных светло-карих глазах, но затем на лице появилось виноватое выражение, и он кивнул, да.

Я молча поглядела на него секунд тридцать, а потом спросила:

– Они что, затащили тебя на сцену или куда там? – надеясь, что все это было просто холостяцкое удалое веселье.

Он нахмурился, и у него на скулах появились красные пятна. Он поднял руки и сказал:

– Нет, это было в одной из задних комнат.

– Задних комнат? – прошептала я.

Арчер кивнул, и мы снова уставились друг на друга.

– Значит, ты прямо был с ней? – спросила я. Я чувствовала, что побледнела, как смерть.

Его лицо мучительно исказилось, но он кивнул, да. Он не подымал глаз.

Я на несколько секунд прикрыла глаза, пытаясь осознать услышанное. Потом, снова открыв их, спросила:

– Но почему? – И мои глаза тут же наполнились слезами.

Арчер засунул руки в карманы и просто смотрел на меня, преисполненный горести. Ну и что я должна была со всем этим делать? Он должен был понимать, как я расстроюсь, узнав, что он был с другой женщиной. Он что, совсем ничего не знает о жизни? Об отношениях? О любви? Нет, я не могла в это поверить.

Вынув руки из карманов, он сказал:

– Ты целовала Тревиса, – и сжал челюсть.

Я нахмурилась.

– Я только однажды целовалась с Тревисом, когда мы с тобой были еще только друзьями, – тихо сказала я. – Но как только мы стали чем-то больше, я выбрала тебя, Арчер… – Мой голос сорвался, и я выдохнула: – Я выбрала тебя.

При виде того, как он стоял тут, покачиваясь, словно щенок, которого пнули ногой, меня снова охватили боль, злость и обида. Разве это не меня только что пнули?

Я откашлялась, чтобы не заплакать.

– Ты пьяный, – сказала я. – Я отвезу тебя домой. Тебе надо проспаться. – Я словно оцепенела.

Арчер схватил меня за руку, и я поглядела на его пальцы на своей руке, а затем на его несчастное лицо. Он отпустил меня и показал:

– Прости меня.

Я кивнула, дернув подбородком вниз, схватила кофту с крючка на двери и вышла наружу. Я слышала, как Арчер закрыл дверь и пошел за мной следом.

Я села в машину. Он сел рядом и тихо закрыл дверцу.

Мы молча проехали близкое расстояние до его дома. Когда я остановилась у ворот, он повернулся и умоляюще посмотрел на меня.

– Иди, Арчер, – сказала я. Мне нужно было вернуться домой, лечь в постель и разобраться с тем, что я чувствую. Сейчас я ничего не могла понять.

Поглядев на меня несколько секунд, Арчер повернулся и вышел из машины, закрыв за собой дверцу.

Я развернулась на месте и поехала домой. Взглянув в заднее зеркало, я увидела, что Арчер так и стоит на дороге, засунув руки в карманы, и смотрит мне вслед.

Оказавшись через несколько минут дома, я оцепенело сняла кофту и прошла в свою комнату, забралась в постель и натянула на голову одеяло. Только тут я позволила себе расплакаться, охваченная отчаянием. Он был с другой – человек, которого я полюбила, предпочел впервые быть с какой-то дешевой стриптизершей в задней комнате в баре. И я знала, что сама тоже принимала в этом участие.

* * *

Следующим утром я буквально выволокла себя из постели, проспав не больше двух часов. Еле передвигаясь от тоски, я сделала все свои утренние дела.

Приехав в столовую, я загрузила себя работой, как могла, безуспешно пытаясь перестать думать про Арчера. Но ничего не помогало, и, наполняя сахарницы на столиках, я думала, как я старалась вытолкнуть Арчера из зоны комфорта и начать вести социальную жизнь. Мне хотелось то засмеяться от иронии произошедшего, то упасть на пол и заплакать под одним из столиков. Но вместо этого я сделала глубокий вдох и посчитала пакетики с сахарином.

Отчасти я сама была виновата. Не надо было заставлять его делать то, к чему он не был готов. Просто я думала, что он никогда не будет полностью готов, и небольшой толчок от кого-то небезразличного к нему может стать полезным. Он не может жить всю жизнь, не выходя со своего участка никуда, кроме магазина продуктов и инструментов. Я думаю, он и сам этого не хотел. Но, может быть, я сама должна была помочь ему выйти в мир, а не принимать предложение Тревиса. Тревис. Какова была его роль во всем этом? Мне казалось, что он не был так уж неповинен. У меня было смутное чувство, что я швырнула Арчера на съедение волкам, вместо того чтобы помочь ему выбраться из безопасного кокона. Как минимум Тревис не остановил то, что происходило в этом клубе. Арчер такой неприспособленный и стеснительный. Уж, конечно, он не стал бы сам искать секса с незнакомой женщиной. Боль пронзила мне сердце, и я чуть не заплакала при мысли о том, как он обнимает какую-то полуголую бабу. Закрыв глаза, я заставила себя убрать слезы. Мне и раньше изменяли – я это переживу.

Вот только… Что-то во всем этом было не похоже на то, что он изменил мне… непосредственно. Это казалось чем-то другим. Я зацепилась за эту мысль. Нет, я не собиралась извинять его за его собственное решение. Господи, я совсем запуталась. И мне так больно.

Днем, сделав заготовки для своих салатов, я попрощалась с Нормом и Мэгги и пошла домой.

Вспомнив, что надо было кое-что купить, я заехала в магазин. Я уже возвращалась к машине с покупками, все еще перебирая в голове ситуацию с Арчером, как вдруг услыхала, что кто-то позвал меня по имени.

Я обернулась и увидела женщину в очках, с короткими темными волосами. Она толкала перед собой продуктовую тележку.

Я остановилась и неуверенно улыбнулась ей.

– Добрый день.

– Привет, – тепло улыбнулась она. – Я знаю, мы незнакомы. Меня зовут Аманда Райт. Не удивляйся, что я знаю твое имя. Я играю с Анной в пиннакль.

– А, ясно, – сказала я. – Я соседка Анны.

Она кивнула.

– Я знаю. Как раз на прошлой неделе она за игрой рассказала нам о тебе. И, увидев тебя сегодня, я поняла, что ты и есть Бри, про которую рассказывала Анна.

Я кивнула.

– Очень приятно встретить подругу Анны. Она очень хорошо ко мне отнеслась.

– Да, она милая. – Она немного помолчала. – Прости и не сочти меня бесцеремонной, но она упомянула, что ты встречаешься с Арчером. – Она посмотрела на меня с любопытством.

С тех пор как я последний раз болтала с Анной, все немного изменилось, но я ни за что не стала бы это обсуждать, так что просто сказала:

– Да.

Она снова улыбнулась.

– А я была лучшей подругой его матери, Алиссы.

Я изумленно выдохнула:

– Вы знали его мать?

Она кивнула.

– Да, и мне всегда было так неловко, что я ничего не сделала для Арчера после смерти Алиссы. – Она сокрушенно покачала головой. – Я пару раз пыталась туда зайти, но там были все эти жуткие надписи на заборе, предупреждения о минах и ловушках… И я… В общем, наверное, я испугалась.

Она задумалась.

– А потом я услыхала в городе, что Арчер получил мозговую травму в том несчастном случае, и я подумала, что, может, его семья лучше позаботится о нем в такой ситуации. – Она поджала губы. – Когда я говорю это вслух, то понимаю, как убого это звучит.

– Миссис Райт, – начала я.

– Пожалуйста, зови меня Аманда.

– Хорошо, Аманда. Если вы не возражаете, я хотела спросить – а вы знаете, что вызвало тот несчастный случай? Арчер не говорит об этом, и, ну… – Я не знала, как закончить фразу, и у меня куда-то разбежались все слова.

Аманда положила руку мне на плечо.

– Он тебе небезразличен, – улыбаясь, сказала она. Кажется, у нее в глазах заблестели слезы.

Я кивнула:

– Да. – И в этот момент я поняла, что неважно, что произошло между нами с Арчером, он все равно был мне глубоко небезразличен, и я хотела помочь ему жить жизнью, в которой было бы больше, чем несколько собак и каменностроительных проектов из года в год.

Аманда несколько секунд постояла, глядя куда-то вдаль и размышляя, а потом сказала:

– О самом происшествии я знаю только те детали, что были в газетах. Да и то написал не наш городской репортер – у нас в Пелионе нет своей газеты. И люди не очень об этом говорили. Как по мне – это все из-за Виктории Хейл. Она тут всех запугала. В ее власти закрыть любой бизнес, оставить кого угодно без работы, и она уже делала это, когда кто-то шел ей поперек, так что на это есть причины. И вот что я тебе скажу – по-моему, то, что случилось в день происшествия, все началось с нее, с Виктории. Она никогда не задумывалась вмешаться в чужую жизнь, если ей было это надо.

Я затаила дыхание.

– Виктория Хейл? – спросила я. – Она как-то заходила к нам в столовую на прошлой неделе, чтобы сказать мне держаться от него подальше.

Она кивнула, будто на что-то решилась.

– Я никогда ни с кем это не обсуждала, но Тори Хейл всегда страшно ревновала к Алиссе. И она всегда старалась манипулировать людьми, чтобы получить то, что хотела. И в случае с Алиссой ей это чаще удавалось, чем нет. – Она покачала головой. – У Алиссы всегда был какой-то ужасный комплекс вины – она никогда не чувствовала, что чего-то или кого-то достойна. Она выросла в приюте, и у нее не было никого на свете, пока она не приехала в Пелион… Она была самой очаровательной девушкой из всех, что я знала, в ней ни кусочка злобы не было, и оба мальчика Хейл в нее влюбились. – Голос Аманды затих, она погрузилась в воспоминания.

– Анна сказала, она выбрала Маркуса Хейла, – подсказала я.

Но Аманда, нахмурившись, покачала головой.

– Нет, не выбрала – это было подстроено. Мы в тот вечер были на вечеринке, и Алисса забеременела. Виктория тоже там была – я никогда не смогла бы это доказать, но я знаю, что она что-то подсыпала Алиссе в напиток, и тогда Маркус воспользовался ситуацией. Это был его способ взять верх над братом, Коннором, потому что уже было видно, что Алисса полюбила его. Конечно, Маркус не думал, что она забеременеет, но так уж случилось. Они поженились через три месяца. Сердце у Алиссы было разбито, и у Коннора тоже. И, конечно, Алисса винила во всем себя и решила, что в наказание должна выйти замуж за того, кого не любила. Она совершила много ошибок, но в основном потому, что недостаточно думала о себе.

Она снова задумалась на секунду.

– И я всегда говорила, что у Тори Хейл есть особый дар заставлять других делать то, что ей нужно. Всегда оказывается, что ее руки чисты, но она всегда, условно говоря, и есть тот самый человек за занавесом.

Она опять печально покачала головой. Казалось, она была готова заплакать, но потом вернулась в реальность, прижала руку к груди и тихо засмеялась:

– Господи, вы только посмотрите на меня – стою тут, возле продуктового магазина, и сплетничаю о прошлом, а у тебя в сумке тают продукты. Извини меня. Я просто хотела познакомиться и, может быть, попросить, чтобы ты передала Арчеру от меня привет и сказала, что я очень любила его маму.

Я кивнула Аманде, опечаленная этой новой информацией о родителях Арчера.

Аманда продолжала:

– У меня есть небольшой бутик одежды – «Мэнди». Творческое название, да? Ты как-нибудь заходи, и я сделаю тебе дружескую скидку.

– Спасибо, это ужасно мило с вашей стороны, я непременно зайду.

– Вот и хорошо. Было приятно встретиться, Бри.

– И мне, – сказала я, и она ушла.

Я погрузила покупки в багажник, села в машину и какое-то время сидела, думая о милой девушке, приехавшей в этот город, и братьях, которые влюбились в нее – и как тот, которого она не любила, заставил ее выбрать его, и как все это кончилось трагедией. И я думала о маленьком мальчике, который остался после милой девушки, и о том, как у меня болит душа за то, чего у нас может больше не быть никогда.

* * *

Следующие несколько дней я провела между работой и домом. Я пряталась в своем домике, в основном отдыхая и стараясь побыстрее провести время. Мне было больно. Я скучала по нему. И, как ни странно, мне хотелось его утешить. Я не знала толком, что произошло в этом клубе, кроме того, что Арчер оказался в какой-то комнате с одной из стриптизерш и у них был секс. Я даже не понимала, что это входит в меню стрип-клубов, но что я знала об этом? Но что я знала точно, так это то, что Арчер не был этому рад. Почему же он это сделал? Я пыталась поставить себя на его место, пыталась понять, каково ему было вообще оказаться в стрип-клубе. Но чем больше я об этом думала, тем только больнее мне становилось.

В пятницу, выходя с работы, я заметила на другой стороне улицы Тревиса в штатской одежде. Я прищурилась на солнце, глядя, как он разговаривает с каким-то мужчиной, и меня вдруг охватила ярость. Он тоже был там – это он затащил Арчера в этот клуб. Он все это спланировал.

Не подумав, я перебежала через улицу, несмотря на гудки машин. Тревис заметил меня и начал было улыбаться и что-то говорить, идя мне навстречу. Я мчалась по тротуару прямо к нему.

Подлетев, я дала ему здоровую пощечину, звук от которой раздался на всю улицу. Он зажмурился и прижал руку к щеке, медленно шевеля челюстью.

– Что это еще за херня? – прошипел он.

– Ты гнусный, мерзкий козел, Тревис Хейл! – крикнула я ему в лицо. – Что ты себе думал, когда повел Арчера в стрип-клуб? Я думала, что могу доверять тебе и ты позаботишься о нем.

– Позабочусь? – рассмеялся он. – Что он, младенец, что ли, Бри?

– Нет, – отрезала я. – Конечно, он не младенец. Но ты знал, что за ним сначала надо будет приглядывать. Он никогда раньше никуда не ходил! Ему нужно было…

– Так ты этого хочешь? Тебе нужен кто-то, за кем надо приглядывать всю жизнь? Тебе нравятся такие мужчины?

Я пришла в такую ярость, что у меня руки чесались врезать ему еще раз.

– Ты все извращаешь! Ты говоришь так, словно он умственно неполноценный и не может делать простых вещей. Ему просто надо было…

– Что? Держать его за руку, чтобы он не трахал других женщин?

Раскрыв рот, я могла только хватать воздух.

Он перевел дух и провел рукой по волосам.

– Господи, Бри, я не пытался сделать ничего, чтобы причинить тебе боль. Я просто хотел показать парню, как можно хорошо провести время – чтоб он почувствовал себя нормальным парнем, дать ему какую-то уверенность в себе, чтобы он не чувствовал себя аутсайдером. Ладно, согласен, может, это была не самая лучшая идея, я и сам это понял, когда он пошел трахать ту девушку. Между прочим, она ему нравилась еще в детстве. И что теперь?

– Господи, да заткнись ты, – сказала я, чувствуя, что мне на глаза набегают слезы. Я сердито смахнула их, злясь на себя за то, что разревелась посреди улицы, да еще перед Тревисом Хейлом.

– Он не для тебя, Бри. Он… слишком странный. Слишком закрытый, он склонен делать вещи, которые огорчат тебя. Мне очень жаль, что тебе пришлось с этим столкнуться.

Я помотала головой:

– Нет. Это все не так. Ты нарочно все выворачиваешь.

– Да нет же, – ласково сказал он, притягивая меня к себе и осторожно обнимая. – Мне очень жаль, Бри, правда очень жаль.

Я оттолкнула его и пошла в сторону своей машины. У меня закружилась голова от злости и обиды – на Тревиса, на Арчера, на себя. Мне надо было домой.

– Бри, – позвал Тревис, и я остановилась, но не обернулась. – Если я тебе понадоблюсь, я здесь.

Я быстро добежала до машины, села в нее, приехала домой, втащилась в дом и рухнула на диван.

Прибежала Фиби и радостно вскочила мне на колени, виляя хвостом и пытаясь лизнуть меня в лицо. Даже несмотря на жуткое настроение, я рассмеялась и прижала ее к себе, говоря: «Привет, малышка».

Фиби соскочила с моих колен и побежала к двери, прося, чтобы я выпустила ее. Она уже привыкла, что я каждый день сажаю ее в корзинку велосипеда и мы едем к Арчеру, она тоже скучала по своим друзьям и по огромному участку, где можно было бегать сколько угодно.

– Я тоже по нему скучаю, детка, – сказала я, совершенно не имея понятия, что же с этим поделать.

Через несколько минут я решила пойти принять душ. Когда я раздевалась, на улице как раз начинали падать первые капли дождя.

Глава 21. Бри

К восьми вечера дождь уже лил вовсю, начал греметь гром, и молнии пронизывали потемневшее небо.

Я сидела, скорчившись, в своей комнате, с Фиби на коленях. Ощущение той ночи снова нахлынуло на меня. Я уже лучше могла с ним справляться, но знала, что гром над головой всегда вызывал во мне чувство беспомощности и одиночества.

Я зажгла в спальне несколько свечек на случай, если отключат электричество. Обычно свечи создавали успокаивающую романическую атмосферу, но сегодня даже тени, которые они отбрасывали на стены, казались мне зловещими, и я еще больше боялась бури.

Вдруг я услышала тихий стук возле двери и замерла. Фиби подняла уши и тихо гавкнула. Что за черт?

Он и так весь вечер не шел у меня из ума из-за грозы, а теперь мое сердце и вовсе ушло в пятки. Я тихо выбралась из постели и на цыпочках пошла по коридору. Фиби следовала за мной по пятам.

Подойдя к окну в гостиной, я слегка отодвинула штору и выглянула наружу. Отсюда я с трудом могла разглядеть свое крыльцо. Но оказалось, что я в упор смотрю в лицо Арчеру, который смотрел на меня. Он был мокрым насквозь – джинсы, белая майка, незастегнутая толстовка – все намокло и прилипло к телу. У меня гулко забилось сердце. Господи, он же пришел сюда пешком в этот ливень.

Не медля ни секунды, я кинулась к входной двери и распахнула ее навстречу шуму дождя и потокам воды, стекавшим по крыше крыльца. Удар грома сотряс мой домик, я подпрыгнула на месте, и Арчер сделал шаг ко мне поближе.

– Что ты тут делаешь? – спросила я.

– Ты боишься грозы, – ответил он.

Я, не понимая, наклонила голову.

– Ты что, прошел милю под дождем, потому что я боюсь грозы?

Он помедлил секунду, глядя в сторону и слегка хмурясь. Потом взглянул на меня и просто ответил:

– Да. – Он помолчал, а потом добавил, с мучительным выражением на лице: – Я знаю, что ты, наверное, не хочешь меня видеть, но я подумал, что просто посижу у тебя на крыльце, и тебе не будет так страшно. Ты будешь не одна.

О господи.

Мое лицо непроизвольно сморщилось, и я расплакалась.

Арчер сделал ко мне неуверенный шаг и молча, глядя мне в глаза, спросил позволения. Я кивнула ему, отвечая на невысказанный вопрос, и он обнял меня и прижал к себе.

Обхватив его руками, я зарылась лицом в его шею и вдыхала его запах, запах чистоты и дождя. Так я несколько минут проплакала в его объятиях, а он держал меня, потирал мне спину и дышал теплом мне в ухо. Он был весь мокрый, и моя одежда тоже пропиталась влагой. Но в эти несколько минут мне были безразличны и гром, и молния, и дождь, с шумным потоком струящийся вокруг нас – были только я и он, и больше ничего.

Я не знала, что и думать. Но я чувствовала, что это правильно. Он все еще был моим лучшим другом, мой милый, немой мальчик, и я отчаянно соскучилась по нему. Да, он причинил мне боль, но все равно я цеплялась за него, как будто от этого зависела моя жизнь.

Потом я взглянула ему в лицо. Он смотрел на меня так нежно и ласково, что у меня в груди сжалось сердце.

– Мне было больно, – сказала я, отступив на шаг.

Его лицо опечалилось, и он кивнул, подтверждая, что он знает это.

– Пожалуйста, – сказал он. – Позволь мне это исправить. Я хочу все исправить. Что мне сделать?

Я сделала глубокий выдох, опустив плечи.

– У тебя был секс с другой, Арчер.

Он затряс головой.

– Нет, у нас не было секса. Я просто… Ну, просто был с ней.

Я нахмурилась и откинула голову.

– Что? Я думала, вы с ней… Постой, что точно означает «я был с ней»?

Я не знала, что он собирается мне сказать, но меня охватило облегчение при мысли, что он не зашел с ней до конца.

Он вздохнул, провел рукой по своим мокрым волосам, стряхнул воду с руки и начал показывать.

– Я… Это… Мы пошли в ее комнату, она поцеловала меня и положила мои руки себе на грудь. Я… Мое тело отозвалось. – Он на секунду зажмурился. – Она сказала, что Тревис заплатил ей, чтобы у нас был секс, но мне казалось, что это плохо, и я ушел. Вот что было. Прости меня, я знаю, что это плохо. Я не хотел. В смысле… Я… Господи. – Его лицо исполнилось стыда, и он отвернулся.

Я перевела дыхание и тихо рассмеялась, качая головой. Арчер остановил меня, взяв за подбородок ледяными пальцами, приподнял мое лицо и вопросительно заглянул в глаза.

– Ты получил сеанс стриптиза, Арчер, который слишком далеко зашел. Но ты отказал ей и ушел. – Я поглядела ему в глаза. – Скажи, почему ты так сделал?

Он ничего не отвечал. Молчание продолжалось несколько мгновений, и затем:

– Потому что я не хочу быть ни с кем, кроме тебя, Бри. Я не хочу ее. Я хочу только тебя, только тебя, Бри.

Мы стояли там, глядя друг на друга, и тут я заметила, что он весь дрожит, и его губы посинели, и с него натекла на крыльцо целая лужа.

Я втащила его в дом.

– Господи, ты же весь замерз, – сказала я вслух, потому что руками тащила его. – Надо тебя согреть.

Я отвела его в ванную, включила горячую воду, и пар немедленно заполнил крошечную комнатку. Я стала стаскивать с него мокрую одежду, толстовку и майку. Не отрывая глаз от моего лица, он помогал мне, подымая руки, когда было надо. Он скинул ботинки, я наклонилась и стащила с него мокрые носки. Подымаясь, я скользнула глазами по мускулам у него на груди и медленно выпрямилась. В помещении стало совсем жарко. Я закусила губу и взглянула в его прекрасное лицо.

– Залезай в душ, – сказала я. Он стоял передо мной в одних джинсах. – Мне тоже надо переодеться, я вся мокрая.

Он кивнул, и я вышла из ванной. Закрыв за собой дверь, я на секунду прислонилась к ней и постояла так, прикусив губу. «Только ты, Бри, – сказала я тихо. – Только ты можешь влюбиться в местного немого психа». Я усмехнулась. Да, местный немой псих, но это мой местный немой псих.

Я переодела мокрое, выбрав другую – более красивую – ночнушку. Потом я пошла в кухню и поставила чайник. Я стояла и смотрела в окно, ожидая, пока он засвистит.

Через пару минут я услыхала, что душ выключился, потом открылась дверь ванной, и я сказала:

– Я на кухне.

Арчер пришел, обмотанный полотенцем вокруг узких бедер, проводя рукой по волосам и глядя на меня немного смущенно. Я поглядела на его обнаженную грудь и на полотенце, оставляющее немного простора воображению, и сглотнула.

– Я как раз завариваю чай, – сказала я, доставая чайные пакетики. – Если хочешь, можешь пока засунуть свои вещи в сушилку – она там, в чуланчике в коридоре.

Он кивнул и вышел, а потом присоединился ко мне, когда я понесла чай в гостиную. Он взял у меня одну чашку, и мы сели рядом на диване, потягивая горячий чай в уютном молчании.

Потом он поставил чашку на столик и повернулся ко мне.

– Можно, я что-то скажу?

– Конечно, – ответила я и сделала еще глоток чая.

Он перевел дух, явно собираясь с мыслями.

– За эти несколько дней я очень много думал, и… Я стараюсь быть таким, каким ты хочешь меня видеть, но… Мне трудно, Бри. Тем вечером там было отвратительно – и шум, и все эти люди, и то, что я не могу говорить. – Он на секунду замолчал. – Я больше всего на свете хочу, чтобы ты была счастлива, но… – Его рука снова оказалась в гуще волос.

Я поставила чашку на столик рядом с его чашкой и подвинулась к нему поближе.

– Арчер, я заставила тебя чувствовать себя каким-то моим проектом. Как будто ты, такой, какой ты есть, в чем-то… недостаточен. Прости меня. – Я опустила глаза, а потом снова повернулась к нему.

Он схватил и на секунду сжал мою руку.

– Нет, ты не виновата. Я знаю, что ты пыталась… Расширить мой мир. Я буду делать это, но только когда буду готов, хорошо? И я не знаю, когда я буду готов. Это может занять долгое время, Бри.

– Ладно, – кивнула я со слезами на глазах. Тихонько рассмеявшись, я влезла к нему на колени, оседлала его и, наклонившись, прижала к себе. – Только одна вещь, – прошептала я ему в шею. – Единственной женщиной, которая будет сидеть у тебя на коленях, буду я.

Он ухмыльнулся, и его глаза вспыхнули. Мне казалось, что я сейчас упаду и умру на месте от разрыва сердца, вызванного передозировкой его красоты. Я тоже усмехнулась, наклонилась и крепко поцеловала его.

Раздался удар грома, и комнату на секунду осветил пульсирующий свет молнии. Я вздохнула, мой язык скользнул Арчеру в рот. Он пах корицей от зубной пасты и медом от чая. Его язык встретил мой, скользнул по нему, и у меня вырвался легкий стон. Он обхватил мое лицо и приподнял его, чтобы проникнуть глубже. Теперь он вел этот поцелуй, он изучал мой рот медленно и подробно, пока я не начала задыхаться и прижиматься к его крепкому, твердому члену.

Арчер часто стеснялся и бывал робок, но, когда дело доходило до чего-то, чему он уже научился, он был умелым и действовал уверенно. Я даже не знала, отдавал ли он себе в этом отчет.

Прервав поцелуй, я, хватая ртом воздух, откинула голову назад, чтобы он мог поцеловать меня в шею. Он так и сделал, спускаясь по ней губами, а я запустила пальцы в его волосы.

Он дотронулся до моей груди и неспешно потер соски кончиками пальцев через тонкую ткань ночнушки. Я втянула воздух и крепче вцепилась в его волосы.

Я ощутила, как он еще больше напрягся подо мной – нас не разделяло ничего, кроме влажной ткани моих трусиков и махрового полотенца.

Я провела кончиками пальцев по мускулам его груди. Он глубоко вдохнул, а его мускулы отозвались на мое касание. Опустив руку ниже, я погладила его через полотенце. Он раскрыл рот и окинул меня отяжелевшим взглядом. Господи, как же он был хорош! У меня внизу все начало пульсировать и жаждать наполнения.

– Арчер… Я хочу тебя… – прошептала я.

Не медля ни секунды, он поднялся, подхватил меня на руки и понес в спальню. Засмеявшись, я обхватила его за шею.

– Надо полагать, ты не возражаешь, – сказала я.

Он чуть-чуть напряженно улыбнулся.

Оказавшись в спальне, он осторожно опустил меня на кровать и встал, глядя на меня. В его лице смешивались желание и нежность. Кровь пульсировала мне в уши.

Повернувшись, Арчер выключил верхний свет. Свечи еще горели, кидая на стены романтичные отблески. «Какая разница с тем, что было полчаса назад», – подумала я, вспоминая, как только что сидела тут, одинокая и напуганная.

Арчер отбросил полотенце, и я наконец смогла увидеть все его прекрасное тело перед тем, как он опустился перед кроватью на колено и склонился ко мне. Боже милосердный – выкладывание камней, рубка дров и ходьба пешком должны быть записаны на видео и выставлены на продажу в качестве инструкции к применению. Срочно.

Он снова приник к моим губам и долго целовал меня, спускаясь к шее, когда мы отрывались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Он покусывал меня, а я откидывала голову, чтобы дать ему больше доступа, прижимаясь бедрами к его твердости.

Он приподнялся на локтях, нависнув надо мной, и поэтому не мог сказать ни слова, и я решила тоже ничего не говорить. Все, что мне было надо, я могла прочесть на его лице. Он не променял бы эту минуту со мной на все богатства мира. И я, глядя в его глаза, темные от желания и нежности, тоже не хотела бы быть нигде больше, чем здесь и сейчас.

Я подняла руки, показывая, чтобы он снял с меня рубашку. Он потянул ее за подол, и она соскользнула с меня через голову и упала на пол возле кровати.

Он приподнялся, зацепил указательными пальцами мои трусики и стянул их у меня с ног. Я взглянула на его твердый, торчащий член, и пульсация у меня внутри еще участилась.

Он стоял и смотрел на меня, и под этим взглядом я слегка сжалась, потому что никогда не могла спокойно лежать, когда кто-то изучал мою наготу, но он встретился со мной взглядом и показал:

– Ты так прекрасна.

И я расслабилась. Я заметила, что его руки слегка дрожали.

– И ты, – прошептала я. Он опустился поверх меня, опираясь на локти, чтобы не давить на меня своим весом, и мы снова начали целоваться.

Я медленно гладила его по рукам, по широким плечам, спустилась ниже и провела по мускулам широкой спины, остановившись на заднице. Я легонько сжала ее руками и подтолкнула его вниз, к себе. И губами почувствовала, что он улыбается.

Я оторвалась от его губ и спросила, усмехаясь, пока он целовал мне шею:

– Тебе нравится, что я держу тебя за зад? – Он улыбнулся мне в шею.

Тогда я снова схватила его твердый зад и надавила на него, подымая бедра навстречу его эрекции, упирающейся мне в живот. Я ощущала ее великолепный жар и страстно желала его.

Он опустил голову к моей груди, обхватил сосок теплыми губами и провел по нему языком.

– Арчер! – вскрикнула я. – Не останавливайся.

Подняв руку, он начал гладить и играть со вторым соском, посасывая и полизывая первый, а потом поменял стороны.

Я стонала и прижималась к нему бедрами, ища облегчения от напряжения, выросшего во мне. Мой клитор набух, мне казалось, что я кончу в ту же секунду, как он коснется его.

Арчер просунул одну руку между моих ног и опустил палец в мою влажность, дотрагиваясь до пучка нервов и проводя по нему кругообразными движениями, как я его научила. Я охала, стонала, вертела бедрами и прижималась к нему, призывая надвигающийся разряд. Я уже чувствовала его наступление, словно искры статического электричества пробегали по моему телу.

– Боже, боже, боже, – запричитала я, мотая головой.

Член Арчера дернулся у меня на животе, и этого было достаточно, чтобы я улетела за пределы, оргазм наступил, быстрый и мощный, сотрясая все мое тело упоительной волной, в которой я стонала и захлебывалась.

Когда я открыла глаза, Арчер смотрел на меня сверху с нежностью и восторгом на лице. Как я любила это его выражение!

– Я так хочу, чтобы ты вошел в меня, – прошептала я.

Не отрывая от меня взгляда, он скользнул между моих ног, взял себя в руку и направил член в мое влагалище. Я подняла колени и шире раскрыла ноги, чтобы ему было легче попасть туда.

Наши глаза встретились, и между ними пронеслось нечто, чему не было определения, но это было то же самое, что я заметила во время нашей самой первой встречи – только в сто раз сильнее.

Я приподнялась на локтях, и мы оба наблюдали, как он толчками входил в меня, сантиметр за сантиметром, наполняя и расширяя меня. Он замер, и я прочла на его лице такое глубокое наслаждение, что тоже замерла в потрясении. Это я доставляю ему такое. Он содрогнулся во мне и тут же, одним рывком, вошел до конца. С легким стоном я откинулась назад, и он медленно начал двигаться туда и сюда. Темп этих толчков возрастал – жажда, стремление, попытка сохранить контроль – и, наконец, полное поражение – его глаза закатились, и он начал вонзаться в меня со всей силы, все глубже и дальше, хрипло и прерывисто дыша.

Приподняв бедра, я свела ноги у него за спиной. Толчки все учащались, и наконец с последним ударом он прижался ко мне, медленно поводя бедрами, чтобы усилить наслаждение.

Мы долго лежали не шевелясь. Арчер глубоко дышал в изгибе моей шеи, а я улыбалась в потолок.

Наконец, протянув руки, я слегка царапнула ногтями его задницу и слегка стиснула ее. Я почувствовала, как он улыбается, не подымая головы и не пытаясь пошевелиться.

– Эй, – тихонько спросила я. – Ты там живой?

Он только улыбнулся еще раз и чуть качнул головой – нет.

Я рассмеялась, и он поднял голову, с чудесной улыбкой на лице. Обхватив руками мое лицо, он нежно поцеловал меня в губы, а потом поднялся и сел в постели.

Я тоже села. Мне надо было пойти помыться.

Поцеловав его в щеку, я встала и голышом убежала в ванную. Вымывшись, я вернулась в спальню, где Арчер, выглядя слегка неуверенным, сидел на краю постели.

– Теперь пришло время обниматься, – улыбнулась я.

Он улыбнулся в ответ, выдохнул и откинул одеяло. Мы забрались в постель, он притянул меня к себе, и мы укрылись одеялом. Мы лежали лицом к окну, дождь за которым так и продолжал лить, разве что чуть слабее.

Я оставила шторы открытыми – за окном было только озеро, и никто не мог нас увидеть. В отдалении прогремел гром, а спустя несколько секунд небо пронизала вспышка молнии, но гроза уже удалялась. Арчер прижал меня плотнее к себе, и я счастливо вздохнула.

Мы пролежали так какое-то время, потом я повернулась к нему и прошептала:

– Я так скучала по тебе все эти дни.

Он кивнул, перевернулся на спину и сказал:

– Я тоже. Я просто с ума сходил.

Я поцеловала его грудь и положила на нее голову, слушая, как бьется его сердце, а он перебирал мои волосы.

– Хочешь знать, о чем я подумал, когда увидал тебя в первый раз, кроме того, какая ты красивая?

Я наблюдала за движением его рук, а потом приподнялась и вопросительно поглядела ему в лицо. Его прекрасные карие глаза были теплыми.

– Тебе было неловко передо мной, стыдно, так что ты даже покраснела – из-за этих дурацких леденцов. – Он потянулся, поцеловал меня в лоб и продолжил: – Это был первый раз в моей жизни, когда кому-то было передо мной неловко. Понимаешь, прежде людям всегда было неловко за меня, а не из-за того, что сделали они сами. А тут я почувствовал себя нормальным человеком, Бри. Я почувствовал, как будто я что-то значу.

Я тяжело сглотнула.

– Ты настоящий, нормальный человек, Арчер. Ты самый лучший человек, что я знаю, – прошептала я, снова кладя голову ему на грудь.

Он опять обнял меня, и мы лежали так долго-долго, наслаждаясь друг другом, объятиями, прикосновением кожи к коже, сердца к сердцу.

Потом я ткнулась в него носом, вдыхая его чистый, мужской запах. Улыбаясь, я поцеловала его кожу. Он протянул руку и взял меня за зад, я вздрогнула и рассмеялась. Поглядев на него, я увидела, что он ухмыляется.

– Эй, это же твое, – хихикнула я.

– Что – мое? – спросил он, перевернул меня и, оказавшись наверху, поглядел на меня сверху вниз, упираясь локтями в постель по обе стороны от меня, чтобы использовать руки для разговора. Мои руки оказались в ловушке, и я ответила вслух:

– Я даже не знаю – но, готова спорить, ты догадаешься. – Я улыбнулась, и он поднял бровь, показывая, что вызов принят.

Протянув руку, я погладила его, чувствуя, как он твердеет под моим касанием.

– Ну так что, все оказалось так, как ты ожидал? – ухмыльнулась я.

Он резко вдохнул, потому что в этот момент я провела пальцем по головке, яростно закивал и показал:

– Гораздо, гораздо лучше.

Он нахмурился, и я спросила:

– Что-то не так? – Он ответил, глядя на меня озабоченно. – Наверное, мне надо пойти и купить презервативы.

Я уставилась на него, думая, неужели дядя рассказал ему о противозачаточных мерах и о том, что, вообще-то, это я должна была об этом заговорить.

– Они защищают от беременности с вероятностью девяносто процентов. Так написано на упаковке в аптеке, – сказал он, глядя на меня.

Я не смогла удержаться и рассмеялась.

Приподняв бровь, он с улыбкой смотрел на меня.

– Ты смеешься надо мной?

Но он не казался огорченным.

Я прижала руку к его щеке.

– Нет, ну что ты, – покачала я головой. – Я на таблетках.

– На таблетках?

– Ну да, – объяснила я. – Я как раз недавно обновила рецепт, потому что тогда у меня легче проходят месячные, и…

Он кивнул, опустил голову, потерся носом о мой нос, поцеловал меня в губы, в оба глаза и в кончик носа. Потом отвел с моего лица упавшие пряди волос и долго смотрел на него, изучая, словно хотел навсегда запомнить каждую черточку.

– О чем ты думаешь, Арчер? – прошептала я.

Он еще немного поглядел на меня, а потом резко поднялся и сел на коленях, и притянул меня к себе так, что я оказалась на нем верхом. Я обхватила его за шею, но немного откинулась назад, чтобы он мог разговаривать.

Он поднял руки и сказал:

– Я не мог выдумать тебя, Бри, потому что мне не хватило бы знаний, но ты каким-то образом воплотилась. Как это вышло? Кто прочел мои мысли и точно знал, что мне нужно, хотя я и сам этого не знал? – Он потянулся и снова потерся об меня носом.

Я улыбнулась ему, но у меня стоял комок в горле. Я ответила:

– Я чувствую то же самое. Арчер, ты тоже моя мечта. Такой, как ты есть.

Он притянул меня к себе и начал целовать, глубоко, нежно, скользя языком по моему рту и пробуя меня на вкус.

Я почувствовала, как он поднялся и окреп подо мной, и, слегка подвинувшись, направила его в себя и опустилась, глядя на то, как он исчезает во мне. Он втянул воздух и обхватил меня за талию, а я стала медленно раскачиваться, двигаясь по нему вверх и вниз.

Каждый раз, когда я опускалась, мой клитор касался его мошонки, и я ощущала всплеск наслаждения. Я начала вскрикивать, опускаясь, и, откинув голову назад, ускорила скачки.

Арчер, наклонившись, поймал губами мой сосок, который был у него прямо перед лицом, и стал обводить его языком, усиливая мое наслаждение. Я чувствовала, что оргазм уже близок, и изо всех сил старалась ускорить его.

Арчер быстро и резко задышал, двигаясь между моих грудей, и эти полустоны наполняли меня страстью. Мое тело напряглось и задрожало вокруг него под волной нахлынувшего оргазма, и, вся дрожа, я выкрикнула его имя.

Потом, уже открыв глаза, я увидела, что его глаза полузакрыты и полны желания. Он начал рывками двигаться во мне, а я стонала, обхватив его шею и все еще переживая послевкусие.

После нескольких рывков я почувствовала, как он увеличился во мне, его губы раскрылись, глаза закатились, и он кончил. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась в такт.

Он был так прекрасен. Я обхватила его руками и притянула к себе, оставшись сидеть на нем до тех пор, пока наше дыхание не выровнялось.

Тогда я поднялась и слезла с него. Раздался легкий звук, с которым наши тела разъединились, и мы оба улыбнулись друг другу.

Я упала на кровать, Арчер лег рядом и вздохнул:

– У нас есть причина покидать эту кровать следующие… Ну, скажем, месяца три?

– Да нет, вообще-то, нет, – рассмеялась я. – Ну, кроме того, что меня уволят с работы, и я не смогу заплатить за этот дом, и меня выселят, и эта кровать окажется вне пределов нашей доступности.

Он усмехнулся, издав свой беззвучный смешок. На долю секунды мне ужасно захотелось его услышать – я была уверена, что он был бы низким и гортанным – прекрасный звук. Но я прогнала эту мысль так же быстро, как она появилась. Я хотела его таким, каким он был. Я никогда не услышу этот смешок, ну и пусть. У меня было его сердце, и его мысли, и он сам. И этого было более чем достаточно. На самом деле, это было для меня всем.

Я обхватила его руками и стиснула, а потом отпустила и сказала:

– Пошли примем душ.

Улыбнувшись, он пошел за мной в ванную. Я быстро заколола волосы сверху, включила горячую воду и залезла в ванну.

Арчер последовал моему примеру, и мы по очереди стали мыть друг друга. Он ласково, почти благоговейно мыл мое тело, нанося на него гель для душа. Он вымыл каждую мою частичку, включая пальцы ног, а я смеялась, пытаясь отдернуть их, и хихикала:

– Щекотно!

Он поднялся, счастливо улыбаясь, и крепко поцеловал меня, а я выхватила у него гель и вымыла его от плеч до ног, потратив дополнительное время на его мускулистый зад – чисто для собственного удовольствия. У него был потрясающий зад.

Когда вода начала остывать, мы ополоснулись последний раз, вылезли и вытерли друг друга.

Я задула свечи, и мы голышом забрались в постель и укрылись одеялом. Арчер притянул меня к себе, а я положила голову ему на грудь и лениво чертила пальцем кружочки на его гладкой коже.

Дождь снаружи утих, над озером светила луна, и в ее свете я смогла увидеть, как Арчер поднял руки и сказал:

– Бри, ты для меня все.

Приподнявшись, в полутьме поглядела на его лицо. Как можно быть счастливым и печальным одновременно?

– Ты для меня тоже, Арчер, – сказала я. – Все. И теперь, – добавила я сонно, уже уплывая, – теперь, когда будет гроза, я буду думать только о тебе и больше ни о чем.

Глава 22. Бри

На следующей неделе мы жили в довольно однообразном режиме, полностью поглощенные друг другом. Еле дождавшись конца работы, я мчалась домой переодеться и принять душ, хватала Фиби и неслась к дому Арчера. Улыбка, которой он встречал меня каждый день, когда я бежала ему навстречу, чтобы упасть в его объятия, заставляла меня чувствовать себя дороже всех сокровищ мира и наполняла мое сердце ощущением, что я наконец-то дома.

Дом – это не какое-то место, это его объятия. Я была дома в руках у Арчера – единственное место на свете, где я хотела находиться, где мне было надежно и я чувствовала себя любимой.

Мы постоянно занимались любовью и проводили целые вечера, изучая тела друг друга и находя все новые способы доставить другому удовольствие. И Арчер, будучи Арчером, достиг невиданных высот в искусстве любви – каждый раз приводя меня в состояние расплавленного жидкого наслаждения. Он быстро понял, что может вызвать во мне безумное желание руками и языком, но кроме этого обнаружил, что, когда он скребет у меня под коленкой своими коротко постриженными ногтями, я начинаю мурлыкать, как кошка, и что я совершенно успокаиваюсь и расслабляюсь, когда он проводит пальцами по моим волосам. Казалось, что мое тело – его инструмент, и он научился играть на нем так безупречно, что эта мелодия отдается во всех уголках моей души. Не только из-за доставляемого им удовольствия, но и потому, что он так старался узнать меня всю, до последних мелочей.

Однажды, пока я готовила обед, он высыпал в миску чипсы, и, таская их, я заметила, что они все сложены вдвое, как я любила. Но обычно за такими чипсами приходилось долго охотиться.

Я в недоумении поглядела на чипсы, потом на Арчера.

– Слушай, эти чипсы все сложенные… Как так может быть? – спросила я, понимая, что это звучит ненормально.

– Но ты же такие любишь?

Я кивнула. До меня дошло, что он перебрал несколько пакетов с чипсами, чтобы выбрать те, что я люблю. Поняв, что он вообще заметил такую мелочь, я даже не знала, смеяться мне или плакать. Но это был просто Арчер. Он хотел порадовать меня и готов был ради этого на все.

Иногда, занимаясь чем-то на участке и взглянув на него, я замечала, что он смотрит на меня с тем ленивым выражением на лице, которое означает, что он обдумывает, что бы ему хотелось сделать со мной в этот момент. Я в ту же секунду становилась мокрой, и под его молчаливым взглядом у меня каменели соски.

И тогда он или брал меня на руки и нес в постель, или же мог взять меня прямо тут же – на одеяле на траве, в ярком солнечном свете, или в гамаке, или на песчаном берегу озера.

Как-то, после такого раза я, все еще переживая в собственном теле подаренный им оргазм, прошептала, задыхаясь:

– Арчер, я мечтала об этом. Мечтала о нас с тобой – вот именно так.

Его глаза прожигали меня насквозь, он смотрел на меня, изучая, а потом наклонялся и целовал так нежно, что я думала, мое сердце сейчас разорвется.

Я перевернула его на мокрый песок, положила голову ему на грудь и лежала, наслаждаясь моментом и благодаря бога за песок в моих волосах, и за солнечный свет на моем теле, и за прекрасного мужчину в моих объятиях. Его руки чертили буквы у меня на спине, и немного спустя я поняла, что он пишет: «Моя Бри… Моя Бри…» – снова, и снова, и снова.

Погода была прохладной, и мы скоро убежали в дом, смеясь и дрожа, и залезли в душ, чтобы смыть с себя весь песок.

Потом Арчер разжег камин, и мы уселись на диване в обнимку. Я смотрела на него. Все, что Арчер делал, было так сексуально и очень по-мужски, что при виде этого у меня замирало сердце. Все было очень естественно и красиво. То, как он опирался бедром о стойку в кухне, или стоял в дверном проеме, держась за косяк двери и глядя на меня – даже такие простые вещи, о которых он не задумывался, производили этот эффект. Я никогда не сказала бы ему об этом – это был мой секрет. Я любила, что все это принадлежит только мне, и не хотела ничего менять, рассказывая ему об этом.

Иногда я задумывалась, что бы было с ним, если бы он не потерял голос, если бы не этот ужасный случай… Стал бы он нападающим футбольной команды? Уехал бы в колледж? Начал бы свой бизнес? Я дразнила его, что он может все делать только на отлично. И это была правда. Просто сам он этого не замечал. Он даже не сознавал, сколько может предложить другим.

Он пока так и не рассказал мне, как потерял своих родителей, и я не спрашивала. Я ужасно хотела узнать, что же тогда случилось, но я хотела дождаться, чтобы он смог мне рассказать.

– О чем ты задумалась? – спросил он, подняв бровь.

– О тебе, – улыбнулась я. – Я думала о том, как поблагодарить звезды за каждый день, что я провожу тут. Тут, с тобой.

– Я тоже, – ответил он с улыбкой. Но потом нахмурился и отвернулся.

– Что такое? – спросила я, беря его за подбородок и поворачивая к себе.

– Ты останешься, Бри? – спросил он. – Останешься тут, со мной?

Он стал похож на маленького мальчика, и я вдруг осознала, как ему было нужно услышать, что я никуда не исчезну, как сделали это все, кто был в его жизни до меня.

Я кивнула.

– Да, – сказала я. – Да. – И я говорила от всего сердца. Моя жизнь теперь была тут – с этим человеком. Что бы это ни значило – я никуда не уйду.

Он смотрел мне в глаза, будто старался решить, насколько я честна, и, казалось, был удовлетворен тем, что увидел. Кивнув, он привлек меня к себе и крепко обнял.

Он не говорил, что любит меня, и я тоже этого не говорила. Но в тот момент я поняла, что люблю его. Люблю так сильно, что это едва не вырвалось из моих губ, и я была вынуждена физически зажать себе рот, чтобы не закричать об этом. Почему-то я думала, что надо подождать, чтобы он сказал об этом первый. Если он тоже любит меня, то я хотела бы, чтобы он сам это понял. Жизнь Арчера была настолько лишена человеческого тепла, внимания и ласки, что все это должно было быть ошеломительным для него. Мы не обсуждали это, но я наблюдала за ним всю неделю. Когда мы делали простые вещи вроде того, чтобы лежать на диване и читать, или вместе обедать, или идти по берегу озера, то казалось, что он пытается как-то уложить все мысли и чувства у себя в голове – нагоняя шестнадцать лет эмоционального голода. Может быть, надо было поговорить об этом, может быть, это помогло бы ему, но мы почему-то этого не делали. Я только изо всех сил надеялась, что моей любви хватит, чтобы исцелить его раненую душу.

Арчер отпустил меня, я поднялась и взглянула на него. Он робко улыбался.

– Я хочу попросить об одолжении.

– Конечно, – сказала я, нахмурив брови и подозрительно поглядев на него.

– Научи меня водить машину?

– Научить… Конечно! Ты хочешь водить машину?

Он кивнул.

– У дяди был пикап. Он стоит в городе в гараже. Они иногда заводят его и следят за ним. Я хотел его продать, но все не мог собраться. Я никогда не понимал… как это сделать. Но может, оно оказалось и к лучшему.

От радости я едва не запрыгала на диване. Это было впервые, когда Арчер по собственной воле сказал, что хочет сделать что-то за пределами участка – и магазина продуктов.

– Конечно! Когда? Завтра я не работаю.

– Значит, завтра. – Он улыбнулся и привлек меня к себе.

И вот, Арчер сидел за рулем большого, сильно потрепанного пикапа с кузовом, а я сидела рядом, стараясь объяснить ему дорожные правила и как пользоваться коробкой передач. Мы уехали подальше и выбрали большое ровное пространство километрах в пяти от дороги в сторону озера.

– Чуешь запах? – спросила я. – Это горит переключатель передач. Отпустииииии его!

После пары часов упражнений у Арчера стало более-менее получаться, если не считать нескольких виражей, на которых я, хохоча, вдавливала ногу в воображаемый тормоз.

Он ухмыльнулся, и его глаза скользнули по моим голым ногам. Проследив направление его взгляда, я скрестила ноги, слегка одернула юбку и взглянула ему в глаза. Они уже слегка затуманились. Господи, мне нравился этот взгляд. Он сулил мне много, много хорошего.

– Вождение, Арчер, это серьезное дело, – сказала я, поддевая его. – Стоит немного отвлечься от управления – и это может быть опасно для всех присутствующих. – Я невинно улыбнулась и заправила за ухо прядь волос.

Он приподнял брови с веселым выражением лица и снова повернулся к лобовому стеклу. Машина поехала вперед, Арчер еще добавил скорости и перешел на вторую передачу. Площадка, по которой мы ездили, была не так велика, чтобы переходить на четвертую, но он поставил третью и стал описывать большие круги.

Я снова скрестила ноги и провела пальцем по бедру, остановившись у самого конца подола юбки. Арчер перевел взгляд на мой палец. Он небрежно поглядывал вперед и продолжал ездить по кругу.

Я отвлекала его, но большой опасности в этом не было. Так что я продолжила путь пальца по бедру, подняв юбку так, что стали видны мои розовые трусики в горошек.

Арчер приоткрыл рот, и в его глазах появилось голодное выражение. Он смотрел, что я сделаю дальше. Честно говоря, я никогда раньше ничего такого не делала. Но Арчер мог извлечь из меня то, про что я и сама не знала – с ним я была сексуальной, и готовой к экспериментам, и смелой. Он делал меня гораздо более живой, чем я была всю свою жизнь.

Я смотрела, как он сглотнул, взглянул вперед и снова обернулся ко мне.

Я засунула палец под трусики, откинула голову на спинку сиденья и тихо застонала. У Арчера дернулся кадык.

Сунув палец еще глубже, я выгнула спину и подняла бедра. Собственное прикосновение доставляло мне неожиданное удовольствие. Я снова застонала, и машина дернулась.

Я продолжала гладить себя, охая и постанывая, и прижимаясь к собственной руке.

Внезапно я полетела головой вперед, так резко затормозила машина. Арчер даже не переключил передачу, а просто снял ногу с газа, так что машина дернулась и заглохла. Я еле успела открыть глаза, чтобы увидеть, как Арчер, дернув ручник, откинул меня на спинку сиденья и взгромоздился сверху.

Он потянул меня так, что моя голова уперлась в подлокотник на пассажирской дверце. Его взгляд был голодным и жадным, от его выражения у меня свело все нутро. Склонившись, он целовал мой живот. Я запустила руку в его волосы.

Слегка приподняв меня, он сдернул мои трусики. Меня трясло как в лихорадке, и снизу живота по мне расходились волны желания.

Арчер сполз ниже, распахнул мои бедра и посмотрел оттуда мне в глаза, тяжело дыша, прежде чем опуститься ниже. Я ахнула от ощущения его теплого дыхания на моем клиторе.

– Да, пожалуйста, – простонала я, проводя пальцами по его волосам.

Арчер доставлял мне удовольствие множеством способов, но такого он еще не делал. Я ждала, затаив дыхание, и когда он провел языком по моим тайным складкам, я со стоном подалась к нему. Пульсация клитора нарастала, а когда он начал водить по нему языком так же, как я учила его делать пальцами, мое возбуждение усилилось во много раз. Он двигался все быстрее, влажный, теплый язык скользил по мне, теплое дыхание врывалось в меня волнами удовольствия, его руки сжимали мои бедра, раскрывая меня все шире. Господи, это было что-то невообразимое. Я начала ощущать подступающий оргазм и закричала:

– Да, Арчер, да. Господи! Да!

Придя в себя, я снова почувствовала на себе его теплое дыхание и улыбку и погладила его по волосам, не в силах сказать ни слова.

Вдруг в окно раздался громкий стук. Мы с Арчером подскочили. Меня охватила паника. Что это? Я опустила ноги, Арчер сел, вытирая рот рубашкой, а я пыталась нашарить ногой трусы и одернуть юбку.

Боковые окна в машине были затемнены – к счастью. А может, и нет. Нет. Сгорая от стыда, я поглядела на Арчера. Он кивнул и показал мне на ручку опускания стекла. Я покрутила ее – и передо мной стоял Тревис в своей форме с суровым выражением на лице. Он наклонился к окну и уставился на нас.

Небольшая кабина была вся наполнена запахом секса. На секунду прикрыв глаза, я сделала глубокий вздох и открыла их.

– Привет, Тревис, – сказала я, пытаясь улыбнуться, но у меня получилась гримаса.

Тревис перевел взгляд с меня на Арчера, снова на меня, скользнул по моим коленям и снова поднял его, посмотрев мне в глаза.

– Привет, Бри.

Никто из нас не сказал больше ни слова. Его лицо стало еще строже. Я чувствовала себя школьницей, которую вызвали к директору.

– Мне позвонили, что тут застряла машина, – сказал он. – Я был неподалеку и решил проверить, не нужна ли помощь.

Я откашлялась.

– О, э, ну… – Я поглядела на Арчера и онемела. Он сидел спокойно, словно ничего не случилось, положив одну руку на руль – словно кот, который съел птичку. А птичкой, ясное дело, была я.

У меня в горле начал подыматься истерический смех, но я подавила его и прищурила на него глаза. У него стал еще более довольный вид.

– Я учила Арчера водить машину, – сказала я, обернувшись к Тревису.

Тревис секунду помолчал.

– Угу. А у него есть ученическая лицензия? – спросил он, нахмурив брови, хотя отлично знал, что ее нет.

Я выдохнула:

– Тревис, но мы же тут на пустой, открытой местности. Мы же не ездим ни по каким дорогам, ничего такого.

– Это неважно. Нужна ученическая лицензия.

– Да брось, Тревис, – мягко сказала я. – Он просто хочет научиться водить машину.

Тревис прищурился и медленно сказал:

– Сколько угодно, но он должен соблюдать общественные правила. Надеюсь, братец, ты на это способен? – спросил он, приподняв бровь и глядя на Арчера.

Довольное выражение на лице Арчера сменилось сердитым, и он крепко сжал челюсти. Он поднял руки и сказал:

– Козел ты, Тревис.

Я нервно усмехнулась и перевела:

– Он говорит, никаких проблем.

Арчер заерзал на сиденье.

– В любом случае, – повысила я голос. – Мы уже уезжаем. Спасибо за понимание, Тревис. Мы обязательно получим эту лицензию, прежде чем сделаем новый урок. Я сама поведу домой, ладно? – Я улыбнулась, хочется надеяться – мило. Ситуация была ужасно неловкой, даже несмотря на то, что я до сих пор была страшно зла на Тревиса за всю историю со стрип-клубом.

Тревис отступил от машины, пока я, наклонившись, перебиралась через здоровенного Арчера на водительское место. Он положил руку на мою голую задницу, и когда я посмотрела на него, то увидела, что он смотрит на Тревиса. Я фыркнула, плюхнулась на сиденье и повернула ключ зажигания.

Переключая передачу, я посмотрела на Тревиса в окно. Он так и стоял с тем же строгим, слегка сердитым выражением на лице. Арчер все продолжал смотреть на него из окна машины. Я натянуто улыбнулась и уехала.

Выехав на дорогу, я обернулась к Арчеру. Он посмотрел на меня и снова отвернулся. Вдруг я поняла, что все его тело сотрясается в беззвучном смехе. Ухмыльнувшись мне, он сказал:

– А знаешь, мне нравится водить.

Я рассмеялась и покачала головой.

– Еще бы. – Затем, слегка ущипнув его за локоть, я добавила, приподняв брови: – Мне тоже нравится, как ты водишь. Но, может, следующий раз надо будет выбрать более укромное место.

Он продолжил смеяться, сверкая зубами. На его щеках появились такие сексуальные складочки. Он смотрел вперед, а я поглядывала на его гордый профиль. Он был рад тому, что было между нами, но тому, что Тревис нас поймал, – тоже. Прикусив губу, я подумала, что, наверное, у Арчера в жизни было не так уж много поводов торжествовать над кем-то. И сказала:

– Знаешь, Арчер, я надеюсь, ты понимаешь, что тебе не надо соперничать с Тревисом. Я надеюсь, тебе ясно, что я выбираю тебя. Только тебя.

Посерьезнев, он посмотрел на меня. Протянув руку, он взял мою, сжал ее и снова стал смотреть в окно. Я сжала его руку в ответ и не отпускала ее, так и ведя машину одной рукой всю дорогу до его дома.

* * *

Следующий день в столовой выдался на редкость напряженным. Около половины второго, когда толпа наконец начала редеть, пришли Мелани с Лизой. Они сели за стойку, там же, где сидели, когда мы познакомились. Заметив их, я помахала рукой:

– Привет!

Они ответили тем же.

– Как дела, подружка?

Я оперлась на стойку.

– Ну и денек, – прошептала я. – Жуть. Так и ношусь кругами, как курица с отрезанной головой.

– Ага, в это время всегда больше работы. Все, кто работал летом на той стороне озера, проводят тут больше времени. Норм думал нанять кого-то еще и открывать столовую и после трех, но, кажется, решил этого не делать. Трудно его осуждать – с этим расширением никто не знает, что происходит.

– Да? Я не знала, – сказала я, хмурясь.

Лиза кивнула, и я опомнилась.

– Что вам принести, девочки?

Они заказали бургеры и ледяной чай, и я отвернулась, чтобы налить им его. Через секунду зазвенел колокольчик над дверью, и тут же Мелани пробормотала: «Святый Боже», а Лиза ахнула: «Вау!»

Я положила в их стаканы по ломтику лимона. Вся столовая как-то притихла. Что там такое?

Я обернулась, интересуясь, что же там происходит, и увидела его. Арчер. Я втянула воздух, чувствуя, как мое лицо расплывается в улыбке. Он смотрел прямо на меня, стоя в дверях… Господи, как же он прекрасно выглядел! Он явно купил новую одежду – прекрасно сидящие джинсы, которые подчеркивали его длинные сильные ноги, и простой черный свитер с длинными рукавами, из-под которого виднелась серая майка.

Он был свежевыбрит, и его волосы прекрасно лежали, даром что его стригла на кухне девушка, которая была так возбуждена, что с трудом видела, что делает. Я улыбнулась еще шире. Он пришел.

– Кто это? – громко спросила миссис Кенфилд со столика возле двери. Ей было примерно тысяча лет, но все равно это было грубо. Ее взрослая внучка, Крисси, шикнула на нее и громко прошептала: «Бабушка, это Арчер Хейл, – а потом уже тише добавила: – Святый Боже».

– Немой мальчик? – переспросила та. Крисси застонала и посмотрела на Арчера с неловкой улыбкой. Но Арчер даже ничего не заметил.

Я поставила на стойку стаканы с ледяным чаем, не отрывая от Арчера глаз, и вытерла руки о бедра. Обойдя стойку, я поспешила вперед почти бегом и кинулась ему в объятия. Он подхватил меня на руки, с облегченной улыбкой уткнулся носом мне в шею и прижал к себе.

Это был тот самый момент, когда кому-то нужно дать понять, что ему тут рады.

Пока мы стояли, обнявшись, я сообразила, что не все мужественные поступки понятны окружающим со стороны. Но я-то видела все как есть – мальчик, который никогда не чувствовал, что ему где-то рады, пришел и хотел быть принятым остальными. Я была страшно горда этим мужественным поступком – Арчер Хейл пришел в столовую маленького городка.

Вокруг нас было так тихо, что можно было услышать падение булавки. Но мне было все равно. Я рассмеялась и поглядела ему в лицо.

– Ты пришел!

Он кивнул, глядя мне в лицо и тихо улыбаясь. Поставив меня на пол, он сказал:

– Я пришел ради тебя.

Я вспомнила, что те же слова он сказал мне несколько недель назад, встретив меня возле столовой.

– Я тоже тут ради тебя, – прошептала я. Я имела в виду столько всего, что даже не могла определить, с чего начать.

Мы все еще смотрели друг на друга, когда я поняла, что в столовой очень тихо. Прокашлявшись, я обернулась. Все люди, смотревшие на нас, кто с улыбкой, кто в изумлении, снова занялись своими делами. В столовой снова раздался шум голосов, и я точно знала, что именно они обсуждают.

Взяв Арчера за руку, я подвела его к стойке, а сама зашла за нее. Мелани и Лиза смотрели на него, оправившись от потрясения и улыбаясь.

Мелани протянула ему руку:

– Привет, я Мелани. Мы раньше не встречались.

Он пожал руку и слегка неуверенно улыбнулся.

– Арчер, – сказала я. – А это Лиза, сестра Мелани. – Лиза протянула руку через Мелани и тоже поздоровалась с Арчером.

Я вручила ему меню, и он кивнул, пока я отошла разнести готовую еду, выставленную в окошко кухни, и наполнить стаканы. Когда я вернулась, заказ Мелани и Лизы тоже был готов, и я поставила перед ними бургеры и повернулась к Арчеру.

– Ты голодный? – спросила я.

– Нет, берегу аппетит для ужина с девушкой, – усмехнулся он. – Если только… – И он посмотрел на автомат с содовой позади меня.

– Шоколадное молоко с крученой соломинкой? – спросила я, приподняв бровь.

Он молча хихикнул и подмигнул мне:

– Нет, только кофе.

– Надо же, как это сексуально, – сказала Мелани. – Как будто вы двое говорите о сексе прямо при всех.

Арчер улыбнулся ей, а я рассмеялась и потрясла головой.

– Может, вам тоже стоит выучить язык жестов, чтобы вы могли к нам присоединиться.

Лиза с Мелани рассмеялись. Я взяла кофейник, налила Арчеру чашку кофе и смотрела, как он льет туда сливки.

К нам подошла Мэгги и протянула руку.

– Привет, – улыбнулась она, кинув на меня быстрый взгляд. – Я Мэгги. Спасибо, что заглянул.

Арчер робко улыбнулся и пожал ей руку, показав мне:

– Скажи ей, пожалуйста, что я рад ее видеть.

Я сделала это, и она улыбнулась.

– Я видела тебя много лет назад, малыш. Твоя мама приходила сюда, когда ты был совсем крошкой. – Она оглядела его, как бы припоминая. – Твоя мама была прелестная, милая девушка. И как же она тебя любила. – Она вздохнула. – Ладно. Я очень рада, что ты пришел.

Арчер слушал ее со слабой улыбкой, впитывая ее слова. Мэгги продолжала:

– Знаешь, Арчер, эта твоя девушка в последнее время много работала. Думаю, она заслужила сегодня уйти пораньше. Думаю, ты сможешь использовать это время с пользой для нее?

– Фуу, Мэгги, это звучит пошло, – фыркнула Лиза.

Арчер, стараясь не засмеяться, взял свою чашку и отхлебнул кофе, а Мэгги уперлась руками в бока и возмущенно уставилась на Лизу. Мы все расхохотались.

– Это у тебя мысли пошлые, – заявила Мэгги, но в глазах у нее были смешливые искорки.

Арчер посмотрел на меня.

– Сделаем сегодня что-нибудь пошлое? – спросил он, ухмыльнувшись. Я засмеялась и прикусила губу, чтобы остановиться.

– Видите! – воскликнула Мелани. – Я знаю, о чем говорят эти двое. Я уже понимаю язык знаков!

– Он просто спросил, не хочу ли я устроить пикник, – сказала я с непроницаемым лицом.

– Ага, – засмеялась Лиза. – Пикник без одежды.

Я засмеялась, Мелани тоже фыркнула, а Арчер улыбнулся шире.

– Вы не правы, – сказала Мэгги, подталкивая меня. – А вы двое, давайте идите отсюда.

– Хорошо, хорошо, но только как же с уборкой и салатами?

– Ничего, – ответила она. – Я уберусь, а салаты сделаешь утром.

– Ну что ж. – Я взглянула на Арчера. – Тогда мы пошли.

Он вынул из кармана деньги за кофе, но Мэгги остановила его, положив руку на плечо:

– За счет заведения.

Арчер взглянул на меня и согласно кивнул.

Я вышла из-за стойки, попрощалась с Мэгги, Лизой и Мелани, и мы вышли за дверь.

На другой стороне улицы я вдруг заметила знакомую фигуру. Виктория Хейл вышла из магазина вместе с какой-то пожилой женщиной. Когда она увидела нас с Арчером, казалось, температура на улице упала сразу на двадцать градусов. По мне пробежал холодок. Я обняла Арчера за талию, он улыбнулся мне, притянул к себе и поцеловал в висок, и Виктория Хейл тут же перестала для меня существовать.

* * *

Позже тем вечером Арчер развел костер на берегу озера, и мы сидели возле него на старых стульях, которые сделал его дядя много лет назад. Мы купили бутылку красного вина и принесли одеяла, потому что вечер был прохладным. Арчер выпил небольшой бокал, а я – побольше. Он пил вино, как будто это было что-то крепкое. Многие обычные для меня вещи были для него открытием.

Мы сидели в тишине, пили вино и смотрели на огонь. Мне было хорошо и спокойно, я откинула голову на спинку стула и смотрела на его четкий профиль, освещенный пламенем костра. На секунду он показался мне богом, может быть, богом солнца, золотым и прекрасным, вышедшим из пляшущего огня. Я рассмеялась сама себе – опьянеть от полбокала мерло. Но я была пьяна им, этой ночью, своей судьбой, самой жизнью. Я забралась к нему на колени, поглядела ему в глаза, и, когда я целовала его губы, пахнущие вином и Арчером, мне показалось, что это и есть та самая амброзия, и я застонала, откинув голову, чтобы он продолжил поцелуй и насытил меня им и собой. Он так и сделал, склонившись ко мне. Я переменила положение у него на коленях и выдохнула, не отрываясь от него. Он ответил на мой вздох, отчего у меня в жилах загорелось пламя, и я была готова, чтобы он наполнил меня, утоляя жажду, от которой я корчилась у него на коленях.

Он улыбнулся, не отрываясь от меня – он точно знал, что со мной происходит. То, как он знал меня, как обращал внимание на каждую мелочь, связанную со мной, как обожал меня, и все это было совершенно естественно и непритворно, заставляло меня буквально растворяться в нем. Он так быстро всему учился, что я отчасти жалела, что того мальчика, который робко спрашивал меня, как доставить мне удовольствие, и боялся, хочу ли я его, больше не было. Но другая часть меня наслаждалась его новообретенной уверенностью и тем, как он владел моим телом, заставляя меня дрожать от желания.

Через несколько минут мы оба тяжело дышали, едва переводя дух. Я снова быстро поцеловала его.

– Ты слишком быстро меня довел.

Он поднял руки.

– Это плохо? – Он серьезно смотрел на меня, и я поняла, что это не риторический вопрос.

Я провела пальцем по губам.

– Нет, – прошептала я, качая головой.

В свете огня я заметила его шрам – он отсвечивал золотом на неровностях кожи. Я поцеловала его, и Арчер слегка вздрогнул и замер. Я провела по шраму языком, чувствуя, как напрягается его тело.

– Ты везде прекрасен, Арчер, – прошептала я.

Он перевел дыхание и чуть-чуть отклонил голову, открывая мне доступ к шраму. Это был акт чудесного доверия.

– Расскажи, как это случилось, – прошептала я, водя губами по неровной коже и вдыхая его запах. – Расскажи. Я хочу знать о тебе все. – Я снова поглядела ему в глаза.

Его выражение лица стало задумчивым и слегка напряженным. Он глубоко вздохнул и поднял руки.

– Сегодня я… Чувствовал себя почти нормальным. Там, в столовой. – Он помолчал. – Я не хочу сегодня вспоминать об этом. Пожалуйста, Бри. Я просто хочу сидеть с тобой вот так, а потом пойти домой и заняться любовью. Я понимаю, что это нелегко понять, но пожалуйста. Дай мне просто побыть с тобой.

Я понимала его. Я и сама там была. Я так старалась хранить каждую частичку нормальности после смерти папы. Я старалась не пропускать выезды с шоссе, по которым ездила тысячу раз, старалась перестать замирать в магазинах, глядя на апельсины и пялясь в пространство, старалась хоть что-то чувствовать – что-то, кроме боли. И я не могла говорить об этом, пока не стала совершенно готова. А Арчер так долго жил в своей боли, и просить его вспомнить о ней тогда, когда этого хотелось мне, было просто нечестно. Я подожду. Я подожду столько, сколько ему будет надо.

Я улыбнулась ему, отвела со лба упавшую прядь волос и снова нежно поцеловала.

– Помнишь, как ты сказал мне, что я боролась той ночью, когда убили моего папу и напали на меня?

Он кивнул. В неярком свете костра его глаза казались совсем черными.

– Ну вот, ты тоже боролся, – тихо сказала я. – Я не знаю, как все произошло, Арчер, я только надеюсь, что однажды ты расскажешь мне об этом. Но я знаю, что твой шрам говорит мне о том, что ты тоже боролся за жизнь. – Я провела кончиком пальца по рваной коже на его горле и почувствовала, как он сглатывает. – Мой раненый герой, мой прекрасный Арчер.

Его глаза сияли. Он встал, взяв меня на руки, и осторожно поставил на землю, чтобы забросать костер песком. Потом он снова взял меня на руки, я засмеялась и прижалась к нему, и мы пошли по холму в его дом и в его постель.

Глава 23. Бри

На следующий день я оставила Арчера спящим среди спутанных простыней. Он лежал, едва укрытый одеялом, сползающим с его мускулистой спины, с руками, засунутыми под подушку, и все прекрасные линии его тела были как на ладони. Я было подумала, не разбудить ли его, чтобы снова насладиться этим телом, но вспомнила, что у меня дома осталась Фиби, которую я совсем забросила – как и свой дом, и свою жизнь, – у меня даже не осталось чистого белья. Так что я оторвалась от него, чтобы сделать все необходимое, и только легко поцеловала его в плечо. Он устал – он потратил накануне столько энергии. При воспоминании об этом я стиснула бедра и заторопилась унести ноги из этой спальни.

Придя домой, я погуляла с Фиби и приняла долгий, горячий душ.

Переодевшись, я зарядила телефон и заметила, что у меня было несколько сообщений – от Натали. Она писала, что ей пару раз звонил детектив, расследующий убийство моего папы, что он ищет меня и чтобы я ему позвонила. Я глубоко вдохнула воздух и села. Столько раз я звонила этому детективу за прошедшие месяцы, и никогда у него не было ни малейшей зацепки. После отъезда я больше не делала этого, решив, что в этом нет смысла. А теперь у них появились новости. Почему?

Я набрала номер, который знала наизусть. Детектив МакИнтайр поднял трубку, я представилась, и он тепло приветствовал меня:

– Как дела, Бри?

– Все в порядке, детектив. Я давно не звонила вам, и у меня сменился номер телефона…

– Ничего. Хорошо, что у меня был номер подруги, у которой ты жила после преступления. – Я обратила внимание, что он не сказал – убийства.

– Так есть ли новости? – спросила я.

– Вообще-то, да. У нас есть подозреваемый. Мы хотели бы, чтобы ты опознала его по фото, – мягко сказал он.

Сердце забилось быстрее, и я тяжело задышала.

– Ох, – и замерла на месте.

Детектив откашлялся.

– Я понимаю, это странно спустя столько времени, но мы получили эту информацию от одного продавца наркотиков, который пытался сократить свой тюремный срок.

– Ладно, – сказала я. – Когда мне надо приехать?

– Как можно скорее. Когда ты сможешь тут быть?

Я прикусила губу и задумалась.

– Ээ… Через три дня?

– Если это самое быстрое, значит, пусть так и будет.

Я словно немного застыла.

– Хорошо, детектив. Я позвоню вам, как только буду в городе.

Мы попрощались, и я долго сидела на своей кровати, глядя в окно и чувствуя, как будто только что лопнул какой-то пузырь. Я не знаю, как описать это чувство. Я была рада, что в папином деле случился прорыв. Если они его арестуют… Мне больше не нужно будет мучиться в догадках. И я смогу чувствовать себя в безопасности. И папа наконец будет отомщен по справедливости.

Я снова взяла телефон, позвонила Натали и рассказала новости. Выслушав, она выдохнула и сказала:

– Господи, Бри. Я боюсь надеяться, но… Я так сильно на это надеюсь.

– Я знаю, – сказала я. – Я тоже.

Помолчав немного, она добавила:

– Слушай, у меня идея. Хочешь, я прилечу к тебе, и мы поедем вместе, чтобы ты была не одна?

– Правда? Ты это сделаешь?

– Ну конечно. К тому же у моей мамы накопилось столько миль от всех ее путешествий, что мне это ничего не будет стоить.

Я улыбнулась.

– Это… Это очень здорово. У нас будет чудное долгое путешествие.

Я услышала в ее голосе ответную улыбку.

– Отлично. Тогда я займусь этим. Ты сможешь отпроситься с работы?

– Да, думаю, все будет в порядке. Они очень милые люди, и когда я объясню, для чего это…

– Бри, они же знают, что ты там только временно?

Я помолчала.

– Вообще-то, нет, я не говорила об этом. – Я положила руку на лоб. – И дело в том… Что это не временно, Нат. Я… Я решила остаться тут. – Я закрыла глаза и ждала ее ответа.

– Что? Остаться? Ты это всерьез? Из-за того парня? – Она была удивлена и расстроена.

– В основном да. Я… Это все сложно. Я тебе расскажу, когда мы будем ехать, ладно?

– Ну ладно. Не могу дождаться встречи. Я напишу тебе все подробности моего прилета.

– Ага. Спасибо тебе. Будем на связи. Я тебя люблю.

– И я. Будем на связи.

Мы отключились, и я еще полежала, думая, как хорошо, что моя подруга сможет приехать и поехать со мной. А потом я вернусь сюда. Я сказала Натали, что останусь тут. Сказав об этом вслух кому-то еще, кроме Арчера, я поняла, что это было правильно. Я не вернусь в Огайо. Моя жизнь теперь тут. Моя жизнь с Арчером – что бы это ни значило, я знала, что это так.

* * *

Следующим утром на работе я неохотно рассказала Мэгги о ситуации в Огайо и что мне нужно туда вернуться. Я не стала посвящать ее во все детали, но она поняла и отнеслась ко мне с сочувствием, как я и предполагала. Она обняла меня и сказала утешительные слова – меня очень давно никто не утешал.

Хотя я и была рада, что дело сдвинулось, я знала, что так редко бывает после прошествия времени, я беспокоилась, что если я снова окажусь в Огайо, то ко мне вернется чувство горя и безнадежности. В Пелионе мне было спокойно, а с Арчером – безопасно. Мне еще надо было рассказать ему о развитии событий. Вчера, сделав все дела по дому, я упала и заснула в семь вечера. Меня страшно раздражало, что мы не могли общаться, когда не были вместе. Но я знала, что иногда провести день врозь было полезно. Мы были практически неразлучны в последнее время, и небольшая дистанция была бы только на пользу.

В конце смены я услышала, как зазвонил колокольчик, и увидела, что в столовую вошел Тревис, в форме и темных очках. Я прямо глаза открыла, насколько он до смешного хорошо выглядел, и было очевидно, что он сам об этом знает.

– Тревис, – сказала я, протирая стопку меню, лежащих передо мной.

– Привет, Бри. – Его губы поднялись во вполне искренней улыбке.

– Что тебе принести?

– Кофе.

Я кивнула и отошла за чашкой. Налив кофе, я поставила его перед ним и отвернулась.

– Все злишься на меня? – спросил он.

– Я не злюсь. Но мне не нравится, как ты ведешь себя со своим двоюродным братом.

Он поджал губы.

– Слушай, Бри, он член моей семьи, и мы много лет не общались – я понимаю, что это в основном моя вина, но мы с Арчером всегда были… Мы с детства соперничали. Может быть, это и зашло слишком далеко, когда дело коснулось тебя. Я признаю это. Но можешь мне поверить, он тоже в это играет.

– Соперничали? – фыркнула я. – Господи, Тревис. – Я слегка повысила голос, и несколько человек обернулись на нас, а потом снова отвернулись, когда я натянуто улыбнулась им. – Тебе не кажется, что он заслуживает того, чтобы хотя бы кто-то был на его стороне хотя бы раз в жизни? Ты не думаешь, что было бы неплохо, если бы кто-то стоял за него, а не против? Ты никогда не пробовал стать этим человеком?

– Так вот почему ты это делаешь – из жалости?

Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох, чтобы не швырнуть ему в лицо кофейник.

– Нет, он не нуждается ни в чьей жалости. Он… Тревис, он невероятный. – Я представила себе Арчера, его глаза и то, как его лицо озаряется улыбкой, когда он счастлив. – Он просто невероятный, – повторила я и внезапно немного смутилась.

Тревис помолчал секунду. Потом приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, но тут прозвонил колокольчик, я посмотрела – и у меня упала челюсть.

Там стояла Натали, а немного за ней – наш друг Джордан, руки в карманах, со смущенным видом.

Я уронила меню, которое держала в руках, и побежала из-за стойки.

– О БОЖЕ! Что ты тут делаешь? – заверещала я. Я-то ждала от нее сообщения с номером рейса. Натали побежала мне навстречу, и мы обнялись, радостно смеясь.

– Сюрприз! – сказала она, снова обнимая меня. – Я по тебе соскучилась.

– Я тоже, – сказала я. Но тут я взглянула на Джордана, и моя улыбка поблекла. Он так и не отошел от двери.

Взглянув на него, Натали снова повернулась ко мне.

– Он буквально умолил меня взять его с собой, чтобы он мог лично перед тобой извиниться.

Вздохнув, я показала Джордану, чтобы он подошел. Его лицо выразило облегчение, он подошел и обнял меня.

– Бри, мне так жаль, – сказал он дрожащим голосом.

Я обняла его в ответ. Я скучала и по нему. Джордан был одним из моих друзей. Я, Натали, Джордан и наш друг Авери в школе были неразлучны. Мы вместе выросли. Но именно Джордан стал той условной соломинкой, которая заставила меня пошвырять вещи в рюкзак и уехать из нашего города.

Когда я была на самом пике горя и потрясения, я пришла к нему, как к другу, а он загнал меня в угол и стал целовать, хотя я и сопротивлялась, говоря, что любит меня и что готов обо мне позаботиться. Это было слишком и было последним, что мне тогда было нужно.

Натали обхватила руками нас обоих, и мы все рассмеялись. Я огляделась – в столовой оставалось только несколько человек, а Мэгги и Норм уже закрывали кухню.

– Посидите тут, я сейчас закончу, – сказала я.

Натали села рядом с Тревисом, который смотрел на нее, прихлебывая кофе.

– Привет, – сказала Натали, поправляя свои длинные светлые волосы и скрещивая ноги, и повернулась на вертящемся стуле так, чтобы быть к нему лицом. Она улыбалась своей самой кокетливой улыбкой. Я фыркнула, но она не обратила на меня внимания. И Тревис тоже.

– Тревис Хейл, – сказал он, улыбаясь в ответ и протягивая руку.

Я покачала головой и представила Тревиса Джордану.

Все поздоровались, а затем Тревис встал, положил на стойку пятерку и сказал мне:

– Бри, Натали, Джордан – приятного вам пребывания в Пелионе. Бри, передавай Мэгги привет. – Он повернулся и вышел из столовой.

Натали провожала его взглядом, пока он не дошел до полицейской машины, а затем обернулась ко мне.

– Ну что ж, неудивительно, что ты хочешь тут задержаться.

– Я не из-за него тут остаюсь, – засмеялась я.

Натали посмотрела на Джордана, читающего меню. Я посерьезнела и сменила тему. Я годами подозревала, что нравлюсь Джордану, но не знала, что он любит меня. Я тоже любила его, но не в этом смысле, и я знала, что так будет всегда. Я только надеялась, что мы сможем как-то вернуть нашу дружбу, потому что я скучала по нему.

– Вы голодные? – спросила я. Кухня уже закрывалась, но я бы сделала им по сандвичу.

– Да мы перекусили час назад. – Натали поглядела, как Джордан читает меню. – Ты же не хочешь снова жрать, а?

Он поднял глаза.

– Не, я только смотрю. – Он опустил меню, все еще скрывая неловкость.

– Ладно, я сейчас скажу Мэгги, что ухожу, и возьму свои вещи, – сказала я.

Через четверть часа мы подъезжали к моему домику.

Я устроила Джордана в гостиной, а Натали отнесла свои вещи в мою спальню, и мы по очереди приняли душ, а потом сели в гостиной, болтая и смеясь. Натали рассказывала истории о том, как встречается со своим новым начальником. Джордан, казалось, пришел в себя, и я была рада, что они приехали.

– Хотите пойти ужинать в город? – спросила я. – Я заскочу, спрошу Арчера, не хочет ли он пойти с нами, пока вы собираетесь.

– А почему ты ему не позвонишь? – спросила Натали.

– Ну, он не особо разговаривает, – тихо сказала я.

– Как? – хором спросили они с Джорданом.

Я объяснила им про Арчера и про то, как он рос, про его дядю и про то, что знала о несчастном случае, хотя сам он мне про это и не рассказывал.

Они смотрели на меня во все глаза.

– Ну ни фига себе, – сказала Натали.

– Я знаю, – ответила я. – Это безумная история – и я даже не знаю ее целиком. Но погодите, пока вы его не увидите. Он милый и просто… классный. Я буду вам переводить, он хорошо говорит жестами.

– Вау, – сказал Джордан. – Но если он никогда толком не выходил со своего участка и не может разговаривать, то как он вообще собирается дальше жить?

Я опустила глаза.

– Он пытается в этом разобраться, – сказала я, вдруг почему-то желая его защитить. – Он справится. Ему нужно только понять самое основное.

Они посмотрели на меня, и мне почему-то стало неловко.

– Ладно, – сказала я. – Я сейчас расскажу ему наши планы, и, надеюсь, он согласится к нам присоединиться. – Я встала и пошла надевать пальто и туфли.

– Ладно, – сказала Натали. – Джинсы и майка нормально, или надо наряжаться?

Я рассмеялась.

– Совершенно нормально.

– А Тревис туда придет? – спросила она.

Я зарычала.

– Ребята, мне слишком много надо вам объяснять. Это может подождать. Я сейчас вернусь.

– Ладно. – Натали тоже встала.

Джордан что-то искал в своей сумке.

– Давай, – сказал он.

Я вышла, вскочила в машину и поехала к Арчеру.

Глава 24. Арчер

Я был у себя на кухне и пил воду большими глотками. Я только что вернулся с долгой пробежки с собаками по берегу озера. Скоро погода испортится, и мы больше не сможем этого делать.

Я стоял и думал, что буду делать сегодня, чувствуя тяжесть в животе от того, что не знал, как к этому подступиться. То же самое чувство было у меня и до пробежки, но я думал, что нагрузка поможет голове проясниться. Но она не помогла.

Я беспокоился, и это было не физическое беспокойство. Это было внутри. Утром, проснувшись, я почувствовал запах Бри от своей постели, от смятых простыней, и мне сразу стало радостно и спокойно. Но потом я понял, что она ушла. Я встал и попытался сообразить, что буду сегодня делать. У меня было несколько проектов, но они стали неинтересны мне. У меня было смутное чувство, что есть нечто, о чем мне надо серьезно поразмыслить. Арчер, что ты собираешься делать со своей жизнью? Бри все для меня изменила – и в этот момент я чувствовал только неуверенность от этого. Я никогда не думал, что кто-то придет и откроет мне мир, как это сделала она. И теперь мне открывались возможности, о которых я даже не подозревал. Но все они вращались вокруг нее. И это пугало меня. Все это пугало меня просто до смерти.

Я услыхал стук в ворота и поставил стакан. Бри ушла с работы пораньше?

Я вышел из дома, пошел к воротам и увидел, что мне навстречу идет Тревис.

Я остановился и ждал, чтобы он приблизился, думая, какого черта ему надо.

Он поднял руки, в шутку показывая: «не стреляй». Я склонил голову набок и ждал.

Тревис вынул из кармана сложенный лист бумаги и, подойдя, протянул его мне. Я взял его, но не открыл.

– Это заявление на ученические права, – сказал он. – Приложи к нему свидетельство о рождении и подтверждение твоего адреса. Счет за воду или что-то такое.

Я приподнял брови, глядя на бумагу. Что еще он собирается вынуть из рукава?

– Я хочу извиниться за все это дело со стрип-клубом. Это было… гадко и по-детски. И я честно рад, что вы с Бри выяснили все это. Думаю, мужик, ты ей действительно нравишься.

Я хотел спросить, откуда он это знает – я-то знал, что нравлюсь ей, а может, и больше, но мне хотелось знать, что она говорила обо мне Тревису. Конечно, даже если бы я мог спросить его об этом, это не была бы хорошая идея – он бы наверняка сказал какую-нибудь гадость. Но я не знал, как можно говорить о моих чувствах к Бри. Я знал, что секс и любовь – не одно и то же, так что откуда мне знать, любит ли она меня, если она не говорила об этом? А если она не говорит, значит ли это, что она не любит меня? Все было так сложно, и мне не с кем было обсудить это.

А хуже всего было то, что я-то ее любил – пламенно, каждой частичкой своего сердца, даже его разбитыми частями, даже теми, которые ничего не стоили. И даже, может быть, ими как раз больше всего.

– Ну, – сказал Тревис, – мы можем заключить мир? Все честно, в любви, как на войне, и все такое? Ты выиграл – девушка твоя. Нельзя же осуждать парня, что он старался, а? Ты не злишься? – И он протянул мне руку.

Я посмотрел на нее. Я верил Тревису не дальше собственного кулака, но какой смысл был продолжать эту нелепую войну между нами? Он был прав – я выиграл. Бри была моей. От одной этой мысли меня охватил прилив яростного собственничества. Я протянул свою руку, но смотрел на Тревиса недоверчиво.

Тревис засунул пальцы под ремень кобуры.

– Я полагаю, ты в курсе, что в город приехали друзья Бри – из ее родного города?

Я нахмурился и слегка отпрянул, этим выдав себя. На лице Тревиса появилось выражение: «О, черт!»

– Черт, она тебе не сказала? – спросил он. Он отвел взгляд, а потом снова поглядел на меня. – Ну, наверное, это ей нелегко. В смысле, ну, вот она тут, ты ей нравишься, но в какой-то момент ей придется вернуться домой, в свою настоящую жизнь. Это не так-то просто.

Домой? В настоящую жизнь? О чем он вообще говорит?

Тревис внимательно посмотрел на меня и запустил руку в волосы.

– Черт, мужик, ты же не думал всерьез, что она собирается остаться тут навсегда и работать в столовой в маленьком городе всю свою жизнь, а? Жить в этом картонном сарае, который ты называешь домом, и завести кучу детишек, которых ты не сможешь прокормить? – Он рассмеялся, но, увидев, что я не отвечаю тем же, стер улыбку с лица. Вместо этого там появилось выражение жалости. – Господи, ты именно так и думал, что ли?

У меня в ушах застучала кровь. Я не представлял себе ничего конкретного, но мысль о ее отъезде навсегда пустила по моим венам волну ледяного страха.

– Черт. Слушай, Арчер, когда я сказал, что ты ее завоевал, я не имел в виду – навсегда, я думал – на время, несколько теплых ночей, пара перепихов в машине. Я хочу сказать, это хорошо, ты заслужил это. Но, черт, даже не начинай мечтать о чем-то большем. Она может сказать тебе, что останется – и даже может сама так думать какое-то время. Но такая девушка, как Бри, – она училась в колледже, она хочет нормальной жизни. Она приехала сюда на время, залечить раны – и потом уедет. Почему бы и нет? Что ты можешь ей предложить? Бри очень красива – всегда найдется парень, который захочет ее и сможет предложить ей больше. – Он покачал головой. – Арчер, ну сам подумай – что ты можешь ей дать?

Я стоял перед этим козлом, замерев. Я был не настолько глуп, чтобы не понимать, к чему он клонит. Он разыгрывал свою карту. Но, к несчастью для меня, его карта была основана на правде. Его карта была выигрышной, и он это знал. Вот зачем он пришел – убить меня своей правдой. Напомнить, что я никто и ничто. И, может быть, это было полезным напоминанием.

Я даже не был уверен, что она еще была нужна ему. Может, и нет. Все это было ради того, чтобы она не досталась мне. Он собирался выиграть, так или иначе. Я видел это. Я знал. Я видел это выражение на лице другого мужчины. И я помнил, что это означает.

Он сделал глубокий вдох, выглядя слегка смущенным, а может, только притворяясь. Прокашлялся.

– В любом случае, – он кивнул на бумагу в моей руке, – удачи тебе с правами. Ты сможешь больше не таскаться везде пешком. Будь здоров, Арчер.

Он повернулся, пошел обратно по дорожке и вышел из ворот. А я долго стоял на месте, снова чувствуя себя маленьким, представляя, как она уезжает, и стараясь снова вспомнить, как продолжить дышать.

Глава 25. Бри

Я подъехала к участку Арчера и зашла в ворота, громко зовя его. Ответа не было, и я подошла к двери дома и постучала, продолжая звать. Никто не отвечал. Дверь была открыта, я зашла и огляделась. Как всегда, в доме было убрано, но никаких следов Арчера. Должно быть, он был где-то на участке или, может быть, вышел в город.

Взяв листок бумаги и ручку, я написала ему записку, что в город приехали мои друзья и что я все расскажу при встрече. Я написала, куда мы собираемся, и попросила, чтобы он тоже пришел. Я надеялась, что он согласится. Я думала, что визит в столовую приободрил его и он сможет выйти еще куда-то. Я хотела познакомить его с друзьями, хотела, чтобы он был частью моей жизни во всех ее проявлениях.

Я вернулась домой, мы собрались и все вместе поехали в город, в местную бильярдную-пиццерию, чтобы просто поужинать.

Мы заказали большую пиццу, устроились за столиком возле доски с дартсом и начали играть.

Мы успели выпить полкувшина пива, когда я вдруг увидела Арчера, стоящего в дверях. Я невольно расплылась в улыбке, уронила дротик и подбежала к нему, обняла за шею и поцеловала.

Он так выдохнул, словно сдерживал дыхание весь день. Отстранившись, я посмотрела ему в лицо и заметила напряжение, от которого уже успела отвыкнуть.

– Ты в порядке? – спросила я.

Он кивнул, и его лицо расслабилось. Я отступила, давая ему возможность разговаривать.

– Ты не говорила, что приезжают твои друзья.

– Я не знала об этом, когда вчера ушла из твоего дома. Они прилетели сегодня утром. Арчер, в деле моего отца есть подозреваемый. Я вчера разговаривала с детективом, он хочет, чтобы я приехала и опознала фото. Тогда, возможно, будет произведен арест, – сказала я, и при этой мысли, высказанной «вслух», меня охватили эмоции.

– Бри, так это же здорово, – сказал он. – Правда здорово.

Я кивнула.

– Мне надо будет на несколько дней съездить домой. Натали и Джордан поедут со мной, а я потом вернусь.

При мысли, каково мне будет вернуться в Огайо, я нахмурилась. Посмотрев на Арчера, я увидала, что он наблюдает за мной, и его лицо снова напряжено.

– Ты можешь поехать с нами, – улыбнулась я.

Его глаза на секунду смягчились, но он выдохнул.

– Я не думаю, Бри. Ты… Ты хочешь побыть с друзьями.

– Эй, Бри, сколько можно ждать! Твоя очередь! – крикнула Натали.

Я обернулась и потянула Арчера за руку.

– Пошли знакомиться, – сказала я и тихо добавила: – Ты им понравишься.

Арчер казался в сомнении, но слабо улыбнулся и позволил мне подвести его к столику с нашей пиццей.

Я представила его Натали и Джордану, и пока мальчики пожимали руки, Натали сказала, наклонив голову:

– Черт, тут, наверное, что-то добавляют в воду. Какие-то минеральные добавки, отчего тут растут такие офигенные парни. Да я сама сюда переезжаю.

Рассмеявшись, я прижалась к своему офигенному парню, улыбаясь в его плечо. Джордан побледнел и отвел глаза. Мне было так жаль, что он переживает, видя меня с другим. Может быть, нам стоит поговорить об этом. Я взглянула на Арчера и заметила, что он прищурил глаза на Джордана – он тоже не пропустил его реакцию. Конечно нет – Арчер Хейл ничего не упускал. После встречи с ним я часто задумывалась, сколько всего мы бы могли увидеть и услышать, если бы хоть ненадолго заткнули свой рот и перестали постоянно прислушиваться к звукам собственного голоса.

Мы играли в дартс, болтали и ели пиццу. Арчер улыбался в нужных местах на бесконечные истории Натали, но его молчание было заметней, чем обычно. Я пыталась его расшевелить, но, казалось, в нем что-то происходит, и он не хочет делиться этим со мной.

Натали задавала ему вопросы, а я переводила его ответы. Он мило держался, отвечая на все, что она спрашивала, но я видела, что он слегка сам не свой, и не понимала почему. Надо будет спросить его после. При моих друзьях было не время и не место.

Мы заказали еще пива, Арчер выпил стакан и вышел в туалет. Как только он ушел, ко мне подошел Джордан.

– Давай поговорим? – спросил он.

Я кивнула, думая, что надо это сделать. Он весь вечер мрачно смотрел на Арчера, и я была сыта этим по горло.

Он отвел меня в сторону, чтобы Натали ничего не слыхала, и глубоко вздохнул.

– Послушай, Бри, я сожалею о том, что сделал тогда в Огайо. Я вел себя как козел. Я знал, что ты… ты была в плохом состоянии и тебе пришлось очень тяжело, и пытался воспользоваться этим. Я даже не буду врать, что это было не так. Все равно ты это знаешь. – Запустив руку в волосы, он взъерошил их, поставив торчком, но ему это шло. – Я знаю, что ты относишься ко мне только как к другу, но мне и этого достаточно. Правда. Я приехал, чтобы сказать тебе это, и снова повел себя как козел. Но мне тяжело видеть тебя с другим… И всегда было тяжело. Но я справлюсь. Твоя дружба и твое счастье для меня дороже всего. Вот что я хотел тебе сказать. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и все, что я могу сделать – как друг, – я хочу сделать. Ты простишь меня? Будешь подружкой невесты на моей свадьбе, когда я найду себе девушку лучше, чем ты?

Я рассмеялась и наклонила голову:

– Да, Джордан. Я тебя прощаю. И ты обязательно найдешь кого-то лучше, чем я. Со мной вообще непросто, особенно когда я не получаю того, чего хочу.

Он ухмыльнулся.

– Врешь ты все. Но спасибо. Дружба? – и протянул руку.

Я кивнула, взяла его руку и обняла его, притянув к себе.

– Да, – прошептала я ему на ухо. – И прекрати кидать на моего парня злобные взгляды. Если бы ты отвлекся и посмотрел вокруг, то заметил бы крутую блондинку за соседним столом, которая не сводит с тебя глаз. – Я подмигнула ему.

Джордан засмеялся и посмотрел на столик, за которым сидела эта девушка, а потом снова на меня. Он откашлялся, и его лицо посерьезнело.

– Что? По-твоему, она не крутая? – спросила я, нарочно не глядя в ее сторону, чтобы она не поняла, что мы говорим о ней.

– Да, она-то крутая, – сказал он. – Но твой парень всерьез расстроен. Он так смотрит на меня, словно хочет убить на месте.

Я посмотрела на наш столик и увидела, что Арчер вернулся и залпом выпил еще стакан пива.

– Я с ним поговорю, Джор. Спасибо. – И я пошла к нашему столику.

Подойдя, я улыбнулась Арчеру, оперлась на него, сказала: «Привет» – и поцеловала в шею. Потом обняла за талию и прижалась к нему. На нем не было ни капли лишнего – только мускулы и тугая кожа. Я вдохнула его запах – как же он мне нравился. Мой мужчина. Он криво улыбнулся, на секунду взглянул мне в глаза и отвернулся.

– Эй, – прошептала я ему на ухо. – Я тебе говорила, как рада тебя видеть? – и снова улыбнулась, пытаясь развеять его настроение. Я решила, что он напрягается из-за того, что Джордану явно неловко с ним, но сейчас было некогда прояснять все детали ситуации. Я просто попыталась успокоить Арчера своим вниманием, показать, что ему не о чем беспокоиться – Джордан ему не угроза.

Вдруг Арчер поднялся, взял меня за руку и повел куда-то назад, к туалетам. Он шел быстро, и мне пришлось едва ли не бежать, чтобы не отставать.

Мы завернули в узкий проход, где были двери в туалеты. Арчер оглянулся, но я не понимала, что он ищет.

– Куда ты меня тащишь? – спросила я, тихо смеясь. Он явно что-то задумал.

Не отвечая, он завел меня в конец темного коридора, где была небольшая дверная ниша. Он прижал меня к ней и начал сильно и властно целовать. Я прижалась к нему и застонала. Это был какой-то новый Арчер, и я не понимала, что происходит. Меня смущала его настойчивость. Но я все равно завелась. Думаю, меня возбуждало бы все, чего бы он ни делал.

Опустив руку, он накрыл мою грудь и потер сосок сквозь тонкую ткань рубашки. Ахнув, я слегка вцепилась ему в волосы. Он оторвал губы от моих и просто дышал мне в рот, пока я не откинула голову, уперевшись ею в дверь позади меня. Он наклонился к моей шее и стал лизать и целовать ее.

– Арчер, Арчер, – стонала я.

Вдруг он сильно втянул в себя кожу на моей шее, прикусив ее, и я слегка подпрыгнула. Опустив голову, я посмотрела ему в лицо. Туман страсти рассеялся – а на его лице было вызывающее выражение.

Я поднесла руку к шее.

– Ты что… нарочно меня пометил?

Он взглянул на мою шею и снова мне в лицо, его глаза сверкали. Отступив, он сказал:

– Сколько мужчин в твоей жизни хотят быть с тобой? Вот я, и Тревис, и этот Джордан – это же ведь не все, да? Сколько их еще? – Он задергал челюстью.

Я уставилась на него, потеряв дар речи.

– Я не… Ты что, шутишь? Никто. Но… Какая вообще разница, сколько их хочет быть со мной? Я же ясно показываю, что выбрала тебя. Почему это вообще имеет значение? – сказала я, и боль не только звучала в моем голосе, но и отражалась в моих глазах.

По его лицу пробежала неуверенность, но потом оно снова окаменело, и он сказал:

– Да, это имеет значение. Имеет чертово значение. – Его челюсть снова дернулась. У меня расширились глаза. Он никогда не ругался, и это меня напугало. Он сделал глубокий вдох, и его глаза стали несчастными, не знаю, хотел он того или нет. – Бри, я же даже не могу сказать им, чтоб они держались от тебя подальше. Я должен сидеть и смотреть, и не могу ничего, на фиг, сделать. – Он отвернулся, и даже несмотря на то, что он был зол и мне это страшно не нравилось, я чувствовала горечь его потери, как будто меня окатили ведром ледяной воды. Он провел рукой по волосам и поглядел на меня. – Я же даже не мужчина. Я не могу бороться за тебя.

– Стоп! – громко сказала я. – Тебе не нужно за меня бороться. Не за что тут бороться. Я же твоя. Я уже твоя. – Я подошла к нему и обхватила руками поперек туловища. Он не сопротивлялся, но и не обнял меня в ответ. Через минуту я отступила.

– Всегда найдется какой-нибудь другой парень, – сказал он.

Я взглянула на него и отступила, глубоко вздохнув. И тут из-за угла вышел Джордан и пошел в нашу сторону по темному коридору, всматриваясь и крича:

– Бри, ты в порядке?

Тело Арчера напряглось, он вырвался и пошел от меня по коридору, миновав Джордана. Я успела только моргнуть.

– Арчер, – позвала я, но он не обернулся.

– О господи! – вскричала я, прижав руку ко лбу, и пошла к Джордану.

– Прости, Бри. Я не знал, что помешаю вам. Я просто пошел в сортир, а потом мне показалось, что вы тут ссоритесь.

Я потрясла головой.

– Мы не ссорились. Просто Арчер… Не знаю. Мне надо найти его. Вы уже готовы идти домой?

– Натали да. А я думаю, что сам доберусь. – И он глупо улыбнулся мне.

Даже несмотря на то, что я расстроилась из-за Арчера, я ухмыльнулась Джордану и ущипнула его за руку.

– Вот это мой Джордан, – сказала я. – Ты уверен, что все нормально?

Он засмеялся.

– Ага, думаю, что справлюсь, если она нападет на меня. – И он подмигнул.

Я засмеялась:

– Ну тогда ладно.

Я обняла его, и он сказал:

– Извини еще раз. Кстати, клевый засос. Я у тебя такого не видал лет с пятнадцати.

Я фыркнула:

– Я всегда думала, что это такой мальчиковый способ показать всем остальным парням, что я занята. – И я вздохнула.

Джордан улыбнулся.

– Ты скажи ему, что это необязательно. Мужики часто ведут себя как козлы, когда им страшно и они не уверены в себе.

Я приподняла бровь.

– Да что ты?

Он рассмеялся и сжал мне руку.

– Вы разберетесь. Я буду дома утром.

Кивнув и тоже пожав ему руку, я вышла в бар к Натали, которая уже ждала меня.

– Эй, – сказала она. – Твой игрушечный мальчик вышел и скрылся за дверью.

Я тяжело вздохнула.

– Он не игрушка, Нат. Я не понимаю, что на него нашло.

Она подняла брови.

– Ну, если ты спросишь мое экспертное мнение, то я скажу, что он влюблен и не знает, что с этим делать.

– Правда? – тихо спросила я.

Она кивнула.

– Угу. Все признаки налицо. Сжимает челюсть, злобно смотрит на всех мужиков вокруг, мрачен, ведет себя непредсказуемо, дуется… – Она показала на мой засос. – Ты собираешься утешить его в его несчастье?

Я тихо рассмеялась, несколько секунд поразмыслила над ситуацией и сказала:

– Ну надеюсь. Ты готова?

Мы подошли к машине, и я протянула Натали ключи, потому что мы договорились, что назад поведет она. Заводя машину, она сказала:

– Между прочим, я знаю, что он для тебя не игрушка. Я вижу, как ты на него смотришь. И понимаю, почему он тебе нравится… И этот шрам. – На последнем слове она слегка застонала. – Мне хотелось обнять его, покачать в руках и облизать.

Я рассмеялась.

– Вау. Ты осторожнее, а то уже я начну сжимать челюсти и дуться всю дорогу до дома.

Она тоже рассмеялась, но, когда я через секунду взглянула на нее, была серьезна.

– Я только думаю – ты собираешься остаться с ним надолго? В смысле, как вы все это устроите? – тихо спросила она.

Я тяжело вздохнула.

– Не знаю. Все как в первый раз. И да, это непростая ситуация. Но я хочу попытаться. В этом я уверена, что бы это ни значило… Просто, понимаешь… Когда я его встретила, моя жизнь как будто началась заново. И какой бы сложной ни была ситуация, внутри все ощущается так, как будто имеет самый лучший смысл.

Натали немного помолчала.

– Ну что же, звучит очень поэтично, детка, и я верю каждому твоему слову, но жизнь – совсем не поэзия. И я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Я просто прошу тебя смотреть на вещи реалистично, хорошо?

Взглянув на меня, она продолжала:

– Он травматик, детка, и я не имею в виду голосовые связки. – Господи, судя по тому, что ты рассказала, он рос среди домашнего насилия, его родители погибли у него на глазах, и он до девятнадцати лет рос один и в изоляции, только с безумным дядюшкой, не говоря уж об увечье, которое делало его в собственных глазах уродом во всех отношениях – все это не могло не оставить следа. Стоит ли удивляться, что он травматик?

Я глубоко вздохнула, откидываясь на спинку сиденья.

– Я знаю, – прошептала я. – И когда ты так говоришь все это, даже сама возможность поверить, что у нас что-то получится, кажется безумной, но почему-то… Я знаю. Я даже никак не могу объяснить этого, разве что – несмотря на все то, о чем ты сказала, он все равно добрый и хороший, и храбрый, и умный, и даже иногда смешной. – Я улыбнулась. – Я хочу сказать – представляешь, какую силу духа надо иметь, чтобы пройти через все это, и не сойти с ума, и сохранить доброе сердце.

– Это да, – согласилась она. – Но все равно, часто такие люди делают что-то, потому что не могут поверить ни во что хорошее. У него никогда не было ничего хорошего. Меня беспокоит, что чем серьезнее он будет к тебе относиться, тем больше это будет выбивать его из колеи. Чем бы он ни занимался, что бы ни делал в жизни, это всегда будет даже проще, чем нести его эмоциональный груз.

Я закусила губу.

– Нат, но у меня тоже есть такой груз. Я тоже травматик. Да и кто из нас нет?

– Я просто старая и мудрая, детка, ты же знаешь, – она подмигнула мне, и я усмехнулась.

Мы подъехали к моему домику, и я обняла Натали на прощанье, а она протянула мне ключи. Я обошла машину и села на водительское место. Уж пару километров до дома Арчера я доеду. Да и вообще я уже протрезвела.

Доехав, я зашла в ворота и подошла к дому. Я постучалась, и через минуту Арчер открыл мне. На нем были только джинсы, и он вытирал голову полотенцем.

Я оглядела его – господи, как он был хорош и как несчастен.

Я тихо рассмеялась.

– Привет. – Я зашла и обернулась к нему, пока он закрывал дверь.

– Чего ты смеешься? – спросил он.

Я покачала головой и подняла руки.

– Потому что я бы хотела, чтобы ты увидал себя моими глазами. Чтобы ты мог прочесть мои мысли, и тогда бы ты знал, как я хочу только тебя и больше никого. Вокруг меня может быть три сотни разных мужчин, и меня это не волнует. Потому что никто из них – не ты, Арчер Хейл. Я не люблю никого из них. – Я на секунду остановилась, качая головой, и продолжила: – Я собиралась дождаться, пока ты, может быть, не будешь готов к тому, чтобы сказать это сам, но… Я больше не могу. Потому что оно все время буквально рвется из меня наружу. Так что ничего, если ты не любишь меня, или ты не уверен в этом. Но я уверена. И я больше не могу прожить ни минуты, не сказав тебе, что я тебя люблю. Потому что да, это так. Я. Люблю. Тебя. Я так тебя люблю.

Пока я говорила, он стоял не шелохнувшись. Но на последних пяти словах он пересек расстояние, разделяющее нас, так быстро, что у меня захватило дыхание и руки опустились. Он схватил меня и прижал к себе так крепко, что я пискнула, издав высокий звук, похожий на смех и на всхлип.

Он поднял меня на руки и зарылся носом мне в шею, а я обхватила его руками и прижалась еще теснее. Я положила голову ему на плечо и дышала им. И мы стояли так, наверное, несколько минут.

Потом он отпустил меня, я взяла его за руку, и мы пошли и сели на диван.

– Ты извини меня за то, что было в баре. Хочешь, я объясню? – Он кивнул, слегка поджав губы, и я продолжила: – Джордан мой друг, мы всегда дружили, и ничего больше. Мы вместе выросли – мы встретились, когда нам было по двенадцать лет. Я знала, что нравлюсь ему, но я всегда давала ему понять, что у меня к нему только дружба. После смерти папы он попытался настаивать – и это стало последней соломинкой, после которой я уехала оттуда. – Я слегка улыбнулась. – Так что в некотором смысле ты должен благодарить Джордана за то, что я оттуда уехала.

Арчер тоже улыбнулся и посмотрел на свои руки, лежащие на коленях. Я снова заговорила, и он перевел взгляд на мои руки.

– В любом случае то, что ты видел сегодня, это то, что он окончательно осознал, что мы никогда не будем больше, чем друзья, и смирился с этим. Вот и все.

Арчер кивнул, провел рукой по волосам и сказал:

– Ты прости – иногда мне кажется, что все просто рушится мне на голову. И тогда я чувствую… – и слабость, и злость, и что я тебя недостоин. Вообще ничего не достоин.

Я схватила его за руки – и тут же выпустила.

– Нет. Не думай так, пожалуйста, не надо так думать. Господи, да ты погляди на себя. Посмотри, чего ты добился. Кем ты стал, несмотря на все, что было против тебя. – Я подняла руку к его щеке, он зажмурился и прижался к ней. – И я уже говорила тебе, что люблю тебя? – прошептала я. – И что у меня нет привычки влюбляться в недостойных людей. – Я улыбнулась ему.

Раскрыв глаза, он несколько мгновений вглядывался в мое лицо с почти молитвенным выражением, и потом сказал:

– Я тоже люблю тебя. Я так отчаянно люблю тебя. – Он глубоко вздохнул, и его глаза расширились, словно те слова, что он только что «произнес», стали сюрпризом для него самого. Приоткрыв губы, он «спросил» меня:

– Бри, этого достаточно?

Я перевела дыхание и улыбнулась, радуясь тому, что этот прекрасный, храбрый, нежный мужчина передо мной любит меня. Потом я сказала:

– Это хорошее начало. А с остальным мы разберемся, да? – Покачав головой и опустив глаза, я взяла его за руки.

Выражение его лица стало беззащитным и жалобным, но он кивнул. Мое сердце сжалось.

– Арчер, что-то не так?

Он наклонился, взял мое лицо в ладони и нежно поцеловал в губы дрожащими губами, прислонился лбом к моему и закрыл глаза. А потом, отстранившись, сказал:

– Я так люблю тебя, что мне больно. – И он действительно казался больным.

Я тихо улыбнулась ему и прижала руку к его щеке, и он снова на секунду прикрыл глаза.

– Но боль не обязана там быть.

– Но она есть. Она там, потому что я боюсь любить тебя. Я боюсь, что ты уйдешь, и я снова останусь один. Но только это будет в тысячу раз хуже, потому что я буду знать, чего лишился. – Он сделал дрожащий вздох. – Я не могу… Я хочу любить тебя больше, чем бояться потерять, но я не знаю как. Научи меня, Бри. Не дай мне разрушить нас.

Он умоляюще смотрел на меня, и в каждой черте его лица звенела боль.

«Господи, Арчер, – подумала я со сжавшимся сердцем. – Как можно научить человека, однажды потерявшего все, не бояться, что это случится снова?» Этот прекрасный человек казался таким разбитым, когда смотрел на меня, выражая свою любовь. Чувство, которое, как я надеялась, сможет принести ему счастье – но которое принесло боль, и я понимала почему.

– Любить кого-то другого всегда значит, что ты открываешься боли. Я тоже не хочу потерять больше, чем мне пришлось, но разве оно того не стоит? Не стоит рискнуть? – спросила я.

Посмотрев мне в глаза, он кивнул, но в его глазах оставалось сомнение. Я глубоко вздохнула. Ну что ж, значит, моя задача будет в том, чтобы он поверил, и я сама буду верить достаточно сильно для нас обоих, если надо. Я обняла его, забралась к нему на колени и тесно прижалась. «Я люблю тебя, люблю, очень люблю», – шептала я, стараясь, чтобы этот момент был счастливым.

Он улыбнулся в ответ и беззвучно выговорил: «Я тоже тебя люблю» – прямо мне в губы, словно вдыхая в меня свою любовь.

Я тоже дышала в него, и через какое-то время он слегка заерзал, поправляя меня у себя на коленях. Мое тело отозвалось на его близость, запах, ощущения рядом его прекрасного, твердого тела – и чего-то особенно твердого прямо подо мной – заметным учащением пульса.

Опустив руку, я дотронулась до заметного бугорка спереди его джинсов.

– Ты что, всегда в таком состоянии? – спросила я, проводя губами по его шее.

Он молчаливо хихикнул, и я почувствовала, что его печаль и напряжение растворяются в тепле наших тел. Откинувшись, я смотрела, как его глаза светятся нежностью и желанием. Он поднял руки.

– Да, когда ты рядом. И поэтому я всегда кривляюсь. – Он изобразил мучение на лице.

– А я-то думала, что это твое естественное состояние.

– И это тоже.

Я рассмеялась и сильнее сжала бугорок, вызывающий гримасы. Он закрыл глаза и раскрыл рот, а потом спросил:

– Тебе не жаль, что во время секса я не могу разговаривать?

Пока я думала над ответом, он не отрывал взгляда от моего лица.

Отведя с его лба упавшую прядь волос, я медленно покачала головой.

– Нет, я не думала об этом. Мне не нужны слова, чтобы понимать, что ты чувствуешь. Я вижу твое лицо и твои глаза. Я слышу твое дыхание, и чувствую твои руки на своем теле, и знаю, когда ты готов кончить. У меня есть много способов прочесть тебя, Арчер Хейл. И я люблю их все.

Наклонившись, я легко коснулась его губ.

Его глаза загорелись, он подался вперед, осторожно опустил меня на диван и склонился надо мной. Я поняла, что время разговоров прошло. В животе взвилась стая бабочек, грудь напряглась. Я тяжело задышала и потянулась к нему всем телом, которое начало ритмично пульсировать где-то внизу. Как так вышло, что этот мужчина, который и сексом-то начал заниматься всего пару недель назад, и только со мной, имел над моим телом такую власть, которой не было ни у кого больше, даже если они были опытнее? Арчер, вечный отличник. Я улыбнулась ему в губы, и он улыбнулся в ответ, но не спросил, чему я улыбаюсь. Я просунула язык ему в рот, и у меня закружилась голова от этого вкуса. С того времени как мы пили пиво, прошло несколько часов, но я была пьяна от него – от любви, от страсти, от того, для чего у меня не было слов, но что владело моей душой и телом. Это была некая изначальная связь, существовавшая до нашего появления на свет, до нашей встречи, до всего – что-то, написанное звездами.

– Арчер, Арчер, – простонала я. – Для меня никогда не будет больше никого, только ты. – Казалось, мои слова воспламенили его, он резко задышал, резко поднял мою майку и одним движением сорвал лифчик, подставив мою грудь вечернему холоду.

Он взял мой сосок в свои теплые губы, я застонала и запустила пальцы ему в волосы, а мое тело пронзила электрическая дрожь. Я подняла бедра, ища его твердость, он испустил выдох, похожий на свист, и приподнялся, глядя на меня затуманенными глазами. От одного этого взгляда я вся промокла – в нем светились и желание, и страсть, и его любовь ко мне. Я никогда не видела ничего подобного. Я могла только смотреть на него, чувствуя биение крови во всем теле и сгорая от желания. Мне казалось, все мое тело было под током – как и мое сердце. Это было почти невыносимо.

Вдруг Арчер поднялся и показал мне, чтобы я вытянула руки за голову. Когда я сделала это, он стянул с меня майку, расстегнул и снял джинсы и ботинки, бросив все на пол. Он постоял немного надо мной, тяжело дыша и пожирая глазами мое тело. Я тоже глядела на него во все глаза – на прекрасную широкую грудь, на натянутые джинсы, это было невозможно. Засунув руку себе между ног, я прижала пальцем свой клитор, который жадно пульсировал, и застонала. Проследив за моей рукой, Арчер внезапно наклонился и перевернул меня на живот, так быстро, что я только успела изумленно втянуть воздух. Обернувшись через плечо, я увидела, как он сорвал джинсы и склонился надо мной, и я почувствовала его тепло, но не касание.

Я продолжала смотреть на него через плечо и сквозь все желание успела подумать, что, хотя я и люблю нежного, ласкового Арчера, этот Арчер, который знает, чего хочет, тоже мне нравится. Что бы ни вызвало к жизни эту его часть, я приветствовала ее и хотела большего. «Да!» – прошептала я на выдохе, и он словно проснулся ото сна.

Взяв его в руку, он провел членом по моему заду, вверх и вниз, и снова, пока я не стала задыхаться, вжимаясь в диван.

Он подобрался к отверстию и начал входить, осторожно, сантиметр за сантиметром, и я облегченно застонала. Я не могла раскрыть ноги, потому что он был сверху, и ощущение его во мне было настолько сильным, что мне казалось – я не могу вместить его всего. Он на секунду замер, давая мне свыкнуться, и когда ко мне вернулось дыхание, то продолжил, скользя наружу и внутрь сильными, плавными движениями.

Я вцепилась в подушку под своей головой, повернув голову набок. Он склонился ко мне и поцеловал в губы, покусывая их в такт движениям своего члена. Когда он оторвался от моих губ, снова выпрямляясь, я увидела в окне напротив наше отражение – мы были полностью на виду, но кто мог видеть нас тут, на удаленном, огороженном участке? Так что меня это не волновало. Я смотрела на наше отражение, завороженная видом.

Арчер стоял надо мной на коленях, опираясь одной ногой об пол, и входил в меня сзади. Это было первобытно и завораживающе – его член входил и выходил из меня, и я билась бедрами о диван с каждым его движением. Он обладал мной, владел мной, сливая наши тела в одно. Я не могла пошевельнуться, только вверяла ему свое тело и свое сердце. Я доверяла ему всю себя.

Повернув лицо в подушку, я укусила ее, чтобы не кончить, чтобы это продолжалось дальше и дальше. Он любит меня, пела моя душа. И я люблю его, и он владеет мной, и душой, и телом. И наплевать на все остальное. Все как-нибудь образуется. И в этот момент я искренне в это верила каждой частичкой своего существа.

Арчер начал двигаться быстрее, вонзаясь в меня все крепче, и мне было так хорошо, что я больше не могла сдерживать оргазм, и он охватил меня, начавшись в сжатых внутренних мускулах и расходясь убийственной истомой по всему телу, до самых кончиков пальцев. Я застонала в подушку, зарываясь в нее, пока мое тело билось и корчилось в экстазе.

Арчер еще ускорился, громко дыша, и я почувствовала новый всплеск при мысли о том, что он сейчас тоже кончит.

Он сделал три последних рывка, громко выдыхая при каждом и упираясь руками в диван по сторонам от меня. Я почувствовала, как он еще растет во мне, распирая меня, и потом ощутила в себе горячую жидкость, и он упал половиной своего тела на меня, а половиной на край дивана, чтобы не раздавить меня своим весом.

Мы оба долго приходили в себя, тяжело дыша и пытаясь унять дрожь сердец. Арчер уткнулся носом мне в шею и целовал спину там, где мог дотянуться. Я успокоилась от этих теплых касаний, закрыла глаза и задышала ровнее. Он провел носом по моей спине, и я почувствовала, как он беззвучно произносит губами слова: «Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя».

* * *

Мы легли спать, а немного позже я проснулась одна. Я сонно села и оглянулась по сторонам, но Арчера было не видно. Я встала, завернулась в простыню и пошла его искать. Я нашла его сидящим в кресле в гостиной, на нем были джинсы, и его золотистая кожа светилась в лунном свете, льющемся из окна. Он сидел там, прекрасный и несчастный, поставив локти на колени и массируя затылок одной рукой.

Я подошла к нему и опустилась перед ним на колени.

– Что случилось?

Поглядев на меня, он улыбнулся, и эта улыбка напомнила мне, как он пришел ко мне со свежевыбритым лицом и неуверенным видом. Отведя с моего лица прядь волос, он спросил:

– Бри, ты хочешь детей?

Я нахмурилась и слегка отвела голову назад.

– Ну в общем да, когда-нибудь. Почему ты спрашиваешь?

– Ну так. Я так и думал, что хочешь.

Я ничего не понимала.

– А ты не хочешь детей, Арчер? Я не…

Он потряс головой.

– Дело не в этом. Просто… Как я смогу содержать семью? Я не могу. Мне еле-еле хватает на жизнь. У меня осталось немного денег от страховки моих родителей, но большинство ушло на оплату лечения. Дядя содержал нас на то, что получал по армейской инвалидности, а сейчас у меня осталась только небольшая страховка. Мне ее хватит, если я не проживу до ста лет. Но это все, что у меня есть.

Он отвернулся от меня и стал смотреть в окно.

Я вздохнула, уронив плечи.

– Арчер, ты найдешь работу, найдешь что-то, что тебе понравится. Знаешь, даже инвалиды могут сделать прекрасную карьеру, а ты ведь не…

– Хочешь, я тебе расскажу, как первый раз вышел один за пределы участка? – спросил он, прерывая меня.

Поглядев на него, я кивнула. Мне внезапно стало очень грустно, даже не знаю почему.

– Дядя умер четыре года назад. Он сам сделал все распоряжения, и его кремировали. Медицинский эксперт забрал его тело и через неделю привез прах. И больше я целых полгода никого не видел.

Дядя сделал в погребе запасы еды – это была часть его паранойи, – и мне хватило этого надолго. Я отрастил волосы и бороду… Я точно не могу сказать почему, но мне казалось, что это еще один способ спрятаться от людей. Я знал, что они будут смотреть в лицо. Это ненормально, да? – Он снова взглянул на меня.

Я покачала головой.

– Совсем не ненормально.

Он помолчал, взглянул на меня и продолжил. Я затаила дыхание. Это был первый раз, когда он сам открылся мне, без моих просьб.

– В первый раз, когда я пошел за продуктами, мне понадобилось два часа, чтобы дойти туда, Бри, – сказал он убито. – Два часа.

– Арчер, – выдохнула я с подступающими слезами и положила руки ему на колени, прижимаясь к нему. – Но ты же все равно сделал это. Это было трудно, но ты сделал.

Он кивнул.

– Ну да, сделал. Люди смотрели на меня и перешептывались. Я схватил хлеб и арахисовое масло и прожил на них неделю, пока не набрался мужества пойти туда снова. Я не выходил с этого участка с семи лет, Бри. – Он тяжело дышал, и его лицо исказилось.

Он поглядел куда-то, явно припоминая.

– Но потом стало полегче. Я не обращал внимания на людей, а они на меня. Наверное, ко мне стали привыкать. Когда со мной кто-то заговаривал, я отворачивался. Потом все как-то наладилось. Я придумывал себе проекты и был занят. Но я был одинок, ужасно одинок. Я старался загнать себя до усталости… – Он провел рукой по волосам с загнанным выражением лица…

У меня в глазах стояли слезы. Я еще лучше поняла, какая храбрость требовалась Арчеру, чтобы хотя бы сделать шаг за пределы участка.

– Знаешь, то, что ты пошел с Тревисом… И ко мне в столовую… Арчер, ты это сделал, и это было так мужественно с твоей стороны.

Он вздохнул.

– Да, я это сделал. Но до того прошло четыре года. У меня заняло четыре года сделать один шаг – и мне даже не понравилось.

– Тебе не понравилось, потому что Тревис был не тот человек, ему нельзя доверять. Но со мной же тебе понравилось? Все же было нормально?

Он поглядел на меня с нежностью и погладил по щеке.

– Да, когда я с тобой, то всегда все нормально.

– Я всегда буду с тобой, Арчер, – прошептала я, прижимаясь к нему и смахивая слезы с глаз.

Он посмотрел на меня потеплевшим взором.

– Но, Бри, это тяжелая ноша. Знать, что если ты кого-то оставишь, то вся его жизнь рассыплется в прах. Вот об этом я тут и думал. Что я могу взвалить на тебя эту ношу, и ты будешь чувствовать, что обязана любить меня.

– Нет! – Я затрясла головой, но сердце тяжело стучало в моей груди, потому что я понимала, что он имел в виду. Я не была с ним согласна и в этот момент не могла представить себе никаких причин, по которым могла бы оставить его, но его неуверенность тяжело поразила меня, потому что в этом был смысл.

Арчер протянул руку и слегка повернул мою голову, скользнув глазами по моей шее там, где был его засос – наверняка все еще ярко-красный. Отпустив меня, он поднял руки.

– Я ничего не знаю о том, как надо жить. Ты заслуживаешь большего, чем то ничего, которое могу дать тебе я. Но даже подумать о том, что ты можешь уйти, еще больнее. Я понимаю, что мне нужно во стольком разобраться, и столько всего работает против нас. Когда я думаю об этом, у меня разрывается мозг. – Он тяжело вздохнул и с искаженным лицом запустил руку в волосы.

– Так давай сейчас не будем об этом думать, – мягко сказала я. – Давай жить день за днем и разбираться с тем, что приходит. Конечно, когда ты пытаешься думать обо всем сразу, это кажется невообразимым. Давай делать все постепенно.

Он поглядел на меня и склонил голову. Я поднялась, села к нему на колени и крепко обняла, уткнувшись лицом ему в шею. Мы посидели так немного, затем он встал и отнес меня обратно в постель. Засыпая в его руках, я сквозь сон подумала: «Мне казалось, что признание в любви сделает нас сильнее, но вместо этого оно только повысило ставки для Арчера».

Глава 26. Бри

Следующим утром я рано проснулась на работу, и Арчер встал тоже, чтобы поцеловать на прощанье. Он был сонным и страшно привлекательным, и я несколько лишних минут не могла оторваться от него. Мне еще надо было заехать домой, принять душ, переодеться и взять форму. Я только надеялась, что Натали догадается погулять и покормить Фиби. Отрываясь от Арчера, я сказала:

– Натали и Джордан заберут меня прямо с работы, так что я увижу тебя, уже только когда вернусь.

Он кивнул, и его лицо стало грустным.

– Эй, – пошутила я. – Используй это время, чтобы отоспаться. Относись к этому как к недельному отпуску от постоянного обслуживания моих неутолимых сексуальных потребностей.

Он сонно улыбнулся и ответил:

– Я люблю твои неутолимые сексуальные потребности. Возвращайся ко мне скорее.

Я рассмеялась и выдохнула:

– Обязательно. Я люблю тебя, Арчер.

– Я люблю тебя, Бри. – Он снова улыбнулся, и я замерла, не желая прощаться с ним. В конце концов он шутливо шлепнул меня по заднице и показал – иди. Я рассмеялась и махала ему все время, пока шла по дорожке к воротам. Он стоял у двери в одних джинсах, без рубашки, засунув руки в карманы, с улыбкой на лице. И я уже по нему скучала.

* * *

В столовой сегодня было много работы, день прошел быстро, и мне было некогда заниматься своими мыслями о том, как я буду скучать по Арчеру – да, господи, как я буду скучать по городу вообще. Я прожила тут так немного, но уже чувствовала себя здесь как дома. Я скучала по друзьям в Огайо, но знала, что моя жизнь теперь здесь.

Натали с Джорданом заехали за мной в три часа, я переоделась в джинсы и майку и попрощалась с Нормом и Мэгги. Мы вскочили в машину, Джордан был за рулем, Фиби тихо ворочалась в своей корзинке, и тронулись в путь.

– Чем вы занимались весь день? – спросила я, стараясь отвлечься от кома, который уже начал собираться в моей груди по мере того, как мы удалялись от Пелиона.

– Ну, мы немного погуляли вокруг озера, – сказала Натали. – Но было холодно, и мы вернулись. Потом мы съездили в город на другой стороне, пообедали и походили по магазинам. Тут очень мило. Я понимаю, почему тебе тут нравится.

Я кивнула.

– Летом тут красиво, но осенью… – Тут у меня чирикнул телефон – пришло сообщение. Я нахмурилась. Кто бы это мог быть? Авери? Все остальные, кто мог написать мне, сидели тут же в машине.

Я взяла телефон и увидела, что сообщение пришло с незнакомого номера. Я кликнула на него.

Еще слишком рано начинать скучать? Арчер

Раскрыв глаза и втянув воздух, я пялилась в телефон.

– Арчер? Но как такое возможно?

Я посмотрела на Натали, сидящую на переднем сиденье.

– Арчер прислал эсэмэску. Как это может быть?

Натали понимающе улыбнулась. Я ахнула:

– О боже! Вы купили ему мобильник?

Натали замотала головой, смеясь и показывая пальцем на Джордана за рулем. Он поглядел на меня в зеркало заднего вида и улыбнулся.

– Ты купил Арчеру мобильник! – прошептала я с набегающими на глаза слезами.

– Вау, вау! Не растекайся. Это всего лишь мобильник. А как бы вы еще общались, пока ты в отъезде? Я удивляюсь, что вы сами-то не додумались.

Слезы потекли у меня по щекам, и я, слегка давясь, сказала:

– Ты… Я не могла… – Я сбилась и обернулась на Натали, которая смеялась и тоже смахивала слезы со щеки.

Из моих глаз вырвался новый поток слез, я смеялась и вытирала их. Мы обе были хороши – и плакали, и смеялись.

Я взглянула в зеркальце на Джордана, который тер глаз кулаком. Он подмигнул мне и сказал:

– Что-то попало в глаз. И вообще, хватит уже. Вы обе просто позорище. Ответь лучше на его эсэмэску. Он же наверняка ждет.

– А что он тебе сказал, когда ты принес телефон? – спросила я.

Джордан пожал плечами.

– Он так посмотрел, словно пытался понять мои мотивы. Но я объяснил ему, как этим пользоваться, и ушел. – Он снова пожал плечами, как бы говоря – большое дело, подумаешь.

– Джордан Скотт, я тебя люблю, – сказала я, наклоняясь и целуя его в затылок.

– Я знаю, – ответил он, ухмыляясь мне в зеркало. – И общение с крутыми блондинками всегда приводит меня в благостное настроение, так что пользуйся.

Я рассмеялась, всхлипнула и взяла телефон.

Я: Думаю, нет, потому что я начала скучать еще до того, как уехала. Мы уже в двадцати минутах от города. Чем занимаешься?

Через минуту телефон брякнул в ответ.

Арчер: Читаю. Начался дождь. Надеюсь, он вас не застанет.

Я: Наверно. У нас синее небо. Я бы хотела сидеть рядом с тобой. Что читаешь?

Арчер: Я бы тоже хотел. Но ты делаешь важное дело. Я читаю Этан Фром Эдит Вартон. Ты читала это?

Я: Нет. Интересно?

Арчер: Ага. Ну, не очень. Написано хорошо, но это одна из самых унылых книг на свете.

Я: ЛОЛ. Так ты читал ее раньше? Тогда зачем перечитывать, если она унылая? О чем она?

Арчер: Что такое ЛОЛ?

Я рассмеялась, осознав, что Арчер пишет смс впервые в жизни. Конечно, он не знает, что такое лол.

Я: Laugh Out Loud. Это язык смс.

Арчер: А, ясно. Не знаю, почему я взял эту книжку. Ее любил дядя. Она про несчастного человека в браке без любви, он влюбился в кузину своей жены, они пытались самоубиться, чтобы быть вместе, но остались покалечены и в параличе, и все еще несчастны.

Я: Господи! Какой ужас! Перестань ее читать, Арчер Хейл.

Арчер: ЛОЛ.

Я рассмеялась вслух, прочтя этот ответ. «Тише там, сзади», – пробурчала Натали, сидевшая с закрытыми глазами, но улыбаясь. Телефон снова тихонько брякнул, объявляя о новой смс Арчера.

Арчер: Нет, это про изоляцию и про девушку, которая воплощает счастье для человека, у которого его не было. Мне кажется, иногда это относится и ко мне.

Я тяжело сглотнула, и у меня сжалось сердце.

Я: Арчер, я тебя люблю.

Арчер: Я тоже тебя люблю, Бри.

Я: Заезжаем на заправку. Напишу позже.

Арчер: ОК.

* * *

Я: Какой у тебя список счастья?

Арчер: Что такое список счастья?

Я: Краткий перечень простых вещей, которые делают тебя счастливым.

Телефон некоторое время молчал и наконец брякнул.

Арчер: Запах земли после дождя, когда вот-вот засыпаешь, маленький шрам на внутренней стороне твоего правого бедра. А у тебя?

Я улыбалась, откинувшись на сиденье.

Я: Летний вечер, когда облака разошлись, и сквозь них вдруг светит золотой луч света, и знать, что ты мой.

Арчер: Всегда.

Я снова откинулась на сиденье с мечтательной улыбкой на лице. Через пару минут телефон снова брякнул.

Арчер: Когда вы думаете быть в Огайо?

Я: Примерно к 8 утра. Я веду следующая, так что я пока посплю. Я буду тебе писать, что и как, ладно?

Арчер: Ладно. Передай Джордану спасибо за телефон. Я хочу отдать ему деньги. Я не подумал об этом, когда он пришел.

Я: Я ему скажу, но он, наверное, не возьмет. Люблю тебя.

Арчер: Я тоже тебя люблю.

* * *

Я: Поспала пару часов. Мне снился ты. Сейчас остановимся на ужин, а потом я буду вести следующие часов пять.

Арчер: Снился? И какой был сон?

Я: Очень, очень, очень хороший:) Помнишь, как в тот раз на озере?

Арчер: Никогда не забуду. Я вымывал песок изо всех возможных мест примерно с неделю.

Я: ЛОЛ. Но оно того стоило, а? Скучаю.

Арчер: Очень даже. Я тоже скучаю. Знаешь что? Я был в городе, а сейчас иду по улице и пишу тебе. Кажется, у мисс Грэди был сердечный приступ. Я слышал, как она назвала меня юным Унибомбером, когда мы столкнулись в продуктовом. Мне пришлось посмотреть в библиотеке, кто это. И я понял, что это не комплимент.

Я замычала, не зная, смеяться или плакать. Некоторые могут быть такими противными. Я представила, как одинокий подросток храбро делает первый шаг из своих ворот в окружающий мир, где не был с самого детства, и получает такой прием. Каждая клеточка моего тела рвалась защитить его, но я не могла. Это уже случилось. Я даже тогда не знала его – и то, что меня там не было, отозвалось во мне волной вины и грусти. Это не было рационально. Это была любовь.

Я: Я прочту твой манифест, Арчер Хейл. Каждое слово. Готова спорить, он будет отличным.

Арчер: ЛОЛ. Хотя в моем случае должно быть ЛОС[2].

Я: Шутишь? ☺

Арчер: Да. А что у тебя в листе смеха?

Я: Смотреть, как возятся щенки с толстыми пузами, слушать, как смеются другие (смех заразен), как кто-то смешно падает. А у тебя?

Арчер: Мистер Бивенс в его кривой шляпе, собачье выражение лица, когда она проезжает мимо, высунув голову из окна машины, люди, которые фыркают от смеха.

Я: Я уже смеюсь (и фыркаю) и захожу в ресторан. ☺. Напишу утром. ЯТЛ

Арчер: Ладно. Спокойной ночи. ЯТЛ тоже.

– Господи, Бри, да ты так напишешь роман в эсэмэсках, – пошутила Натали. – И твои пальцы слишком устанут до возвращения, чтобы сделать что-нибудь стоящее.

Рассмеявшись, я вздохнула, наверное, немного слишком сопливо. Натали закатила глаза.

– Мне нравится. Мне кажется, так я узнаю его еще лучше.

Натали обхватила меня за плечи, притянула к себе, и мы зашли в ресторан.

* * *

Я: Утро. Ты встал? Нам осталось ехать примерно час. Сейчас ведет Нат.

Арчер: Ага, уже встал. Гуляю с собаками по берегу. Хоук сожрал дохлую рыбу. Домой он сегодня не пойдет.

Я сонно рассмеялась. Потянулась и поводила головой из стороны в сторону. Спать на переднем сиденье было неудобно. Натали была за рулем, отхлебывая кофе из «Макдоналдса», а Джордан тихо похрапывал сзади.

Я: Фууу! Хоук! А что у тебя в отвратном списке?

Арчер: Длинные, загнутые ногти, грибы, приставалы. А у тебя?

Я: Как? Ты не любишь грибы? Вот я приеду и приготовлю с ними что-нибудь, чтобы ты передумал.

Арчер: Нет, спасибо.

Я: Запах курева изо рта. Туалеты на заправках, Личинки.

Арчер: Сейчас вернусь. Иду в душ.

Я: ЛОЛ.

Я: Спасибо, это было здорово. А то я нервничаю насчет сегодня.

Арчер: Все будет хорошо. Я тебе обещаю. Все будет хорошо. Ты справишься.

Я: Можно я тебя попрошу? Если я позвоню тебе, перед тем как зайти в полицейский участок, и положу телефон в карман, чтобы ты… просто был со мной?

Арчер: Да, да. Конечно. И я обещаю, что не скажу ни слова.

Я рассмеялась.

Я: Смешно. ЯТЛ, Арчер.

Арчер: ЯТЛ, Бри.

* * *

Я сидела в полицейском участке и смотрела на фотографии, а детектив сидел за столом напротив, сложив руки, и внимательно смотрел на меня.

Мои глаза остановились на лице, которое я не забуду никогда. «Лежать», – слышала я в голове его слова. Я зажмурилась и сделала глубокий вдох, чувствуя на своем теле Арчера в телефоне, как будто он был прямо тут, со мной, прижимая меня к себе и шепча в ухо: «Ты можешь, ты храбрая, ты это сделаешь». И пока я сидела там, голос Арчера становился все громче и сильнее. Я слышала только его.

– Вот этот, – сказала я, указывая пальцем на фото мужчины перед собой. Я даже не вздрогнула.

– Ты уверена? – спросил детектив.

– На все сто десять процентов, – твердо ответила я. – Этот человек убил моего отца.

Детектив кивнул и убрал фотографии.

– Спасибо, мисс Прескотт.

– Вы теперь его арестуете?

– Да. Мы немедленно сообщим об этом.

Я кивнула.

– Большое спасибо, детектив. Я вам очень благодарна.

Двадцать минут спустя, закончив все формальности, я вышла из полицейского участка. Я вынула телефон из кармана и сказала:

– Ты все слышал? Я опознала его, Арчер! Я даже не задумалась. Я увидела его фотографию, и я сразу его узнала. Господи, я вся трясусь, как лист. – Я рассмеялась. – Спасибо, что был со мной. Это было очень важно. Я сейчас отключусь, чтобы ты мог написать мне. Я тебя люблю. Спасибо тебе.

Через секунду телефон брякнул.

Арчер: Ты хорошо сделала, Бри. Очень хорошо. Это тяжело. Я бы хотел обнять тебя.

Я: Я знаю, Арчер. Я тоже хочу. Ох. Глубокий вздох. Теперь я плачу. Но я рада. Не могу поверить. Папа будет отомщен.

Арчер: Я очень этому рад.

Я: Господи, а я как. Что ты сейчас делаешь?

Мне надо поговорить о чем-нибудь другом, чтобы успокоиться.

Арчер: Я вышел пробежаться.

Я: Ты бежишь и пишешь одновременно?

Арчер: Я отлично пишу.

Я: Ни фига себе, супермен. Почему я не удивлена?

Арчер: Потому что нечему. Я люблю технику.

Я: Спасибо, что был со мной. Это было важно. С тобой я не боялась.

Арчер: Нет. Ты была храброй и до того, как мы встретились. Что у тебя в успокоительном списке?

Я глубоко вздохнула, думая о том, что меня успокаивало и утешало сердце.

Я: Звук озера, плещущего по берегу, чашка чая, ты. А у тебя?

Арчер: Фланелевые простыни, смотреть на звезды, ты.

Я: О, Натали выезжает из-за угла. Мы сейчас заедем в папин дом, я кое-что заберу. Напишу позже. Спасибо, спасибо. ЯТЛ.

Арчер: ЯТЛ.

* * *

Я: Знаешь что? Я уже еду домой.

Арчер: Как?

Я: Я по тебе соскучилась. Я хочу домой.

Арчер: Это твой дом, да? Бри?

Я: Да, Арчер, мой дом там, где ты.

Арчер: А ты поспала сегодня? Не надо ехать уставшей.

Я: Со мной все нормально. Я буду часто пить кофе.

Арчер: Едь осторожно. Возвращайся ко мне, Бри.

Я так скучаю, как будто потерял часть себя.

Я: И я, Арчер. Мой Арчер. Я еду к тебе. Скоро буду. Я тебя люблю.

Арчер: Я тоже люблю тебя. Всегда.

* * *

Арчер: Не пиши во время езды, но когда остановишься, напиши, где ты.

* * *

Арчер: Бри? Ты уже пару часов не пишешь? Где ты?

* * *

Арчер: Бри? Не пугай меня. Пожалуйста, отзовись.

* * *

Арчер: Бри… Пожалуйста… Я схожу с ума. Пожалуйста напиши. Пожалуйста, будь в порядке. Пожалуйста. Пожалуйста.

Глава 27. Арчер, семь лет, май

– Арчер, – позвала мама, и ее голос казался немного испуганным. – Малыш, ты где?

Я сидел под обеденным столом, скрытый тяжелой скатертью, и играл на полу в своих спасателей.

Я замер, но, когда мама позвала снова, еще более обеспокоенно, я вылез из-под стола, чтобы идти к ней. Я не любил, когда мама волновалась, и я понял, что происходит что-то не то, и тоже испугался.

Мама все утро что-то шептала в телефонную трубку, а последние полчаса наверху совала одежду и другие вещи в чемоданы.

И тогда я залез под стол и стал ждать, что будет.

Я понимал, что то, что происходит, это потому, что папа пришел домой вчера ночью, снова с запахом духов другой тети, и ударил маму по лицу, когда она сказала, что ужин уже остыл.

Мне показалось, что мама наконец решила, что хватит. И я наполовину догадывался, с кем она говорила по телефону, я думал, что это дядя Коннор.

Мама как раз зашла в гостиную, когда я вылез из-под стола, и громко выдохнула.

– Арчер, милый, – сказала она, кладя руку мне на щеку и наклоняясь, чтобы посмотреть мне в глаза. – Ты меня напугал.

– Извини, мама.

Ее лицо смягчилось, она улыбнулась мне и отвела мои волосы со лба.

– Ничего страшного, но я хочу, чтобы ты что-то сделал для меня. Это очень важно. Ты сможешь выслушать и сделать, как я скажу, и не задавать сейчас никаких вопросов?

Я кивнул.

– Это хорошо. – Она улыбнулась, но улыбка тут же исчезла, и в ее глазах снова появилось беспокойство. – Арчер, мы собираемся уехать. Ты, я и твой… Дядя Коннор. Я понимаю, что тебе сейчас сложно это понять, и у тебя, конечно, будут вопросы про папу, но…

– Я хочу уехать, – сказал я, вытягиваясь во весь рост. – Я больше не хочу с ним жить.

Мама посмотрела на меня несколько секунд, сжав губы. Потом снова выдохнула и погладила меня по голове. На глаза ей набежали слезы.

– Я не была хорошей матерью, – сказала она, качая головой по сторонам.

– Ты хорошая мама! – сказал я. – Ты лучшая мама в мире. Но я хочу жить с дядей Коннором. Я больше не хочу, чтоб папа бил тебя и ты плакала.

Она всхлипнула, смахнула со щеки слезу и кивнула.

– Мы будем счастливы, Арчер, слышишь? Мы с тобой будем очень счастливы.

– Ладно, – сказал я, глядя на ее красивое лицо.

– Ладно, – повторила она, наконец улыбаясь.

Тут открылась дверь и быстро вошел дядя Коннор. Его лицо было напряженным.

– Ты готова? – спросил он у мамы.

Она кивнула.

– Чемоданы там, – мотнула она головой на четыре сумки, стоявшие возле лестницы.

– С тобой все в порядке? – спросил дядя Коннор, оглядывая маму, словно хотел убедиться, что с ней все нормально.

– Будет. Когда ты заберешь нас отсюда, – прошептала она.

Лицо дяди Коннора на пару секунд стало таким, словно ему было больно, но он улыбнулся и посмотрел на меня.

– Готов, приятель?

Я кивнул и пошел за ним и мамой к двери. Они оба оглянулись по сторонам, и дядя Коннор поставил наши чемоданы в багажник своей машины. Снаружи никого не было, и они сели в машину с явным облегчением.

Когда мы поехали из Пелиона, я увидел, что дядя Коннор взял маму за руку на переднем сиденье, а она повернулась к нему, громко выдохнув и улыбнувшись.

– Я, ты и наш мальчик, – тихо сказал дядя Коннор. – Только мы.

– Только мы, – прошептала мама с таким же выражением лица.

Мама обернулась ко мне и потом сказала:

– Я уложила твое лего и несколько книжек, малыш. – Она улыбнулась и опустила голову на подголовник, глядя на меня. Казалось, что с каждой милей, которую мы проезжали, ее плечи расслаблялись.

Я только кивнул. Я не спрашивал, куда мы едем. Мне было все равно. Если мы уезжали оттуда, все было хорошо.

Дядя Коннор посмотрел на маму.

– Пристегнись, Лис.

Мама улыбнулась.

– Впервые за многие годы я не чувствую себя связанной против воли, – сказала она и рассмеялась. – Но да, безопасность прежде всего. – Повернув голову, она подмигнула ему, и я усмехнулся. Мне нравилось видеть такую маму – ее глаза сияли, и ее голос был шутливым и милым, и она говорила что-то смешное, и это было здорово. От этого становилось тепло и весело.

Мама потянулась к ремню, и тут вдруг машина резко дернулась и завиляла по дороге. Мама закричала, и дядя Коннор крикнул: «Черт!» – пытаясь удержать машину на дороге.

Машина закрутилась кувырком, и я только слышал, как металл скрежещет по металлу, бьется стекло, и я закричал, и все это, казалось, продолжалось часы, но наконец машина остановилась с громким треском.

Я страшно испугался и начал плакать, выкрикивая: «Помогите! Помогите мне».

Я услышал спереди громкий стон, и дядя Коннор позвал меня по имени и сказал, что все будет в порядке. Я услыхал, как он отстегивает свой ремень и пинает дверь, чтобы открыть ее. Но я не мог открыть глаза, как будто они были склеены.

Я услыхал, как открывается задняя дверь, и почувствовал на своей руке теплую руку дяди Коннора.

– Все в порядке, Арчер. Я отстегнул твой ремень. Ползи ко мне. Ты можешь это сделать.

Я наконец заставил себя открыть глаза и взглянул дяде в лицо, и увидел его руку. Я схватился за нее, и он вытянул меня на теплое, весеннее солнце.

Дядя Коннор снова заговорил, и его голос звучал как-то странно.

– Арчер, тебе надо пойти со мной, но когда я скажу, тебе надо будет повернуться спиной, хорошо?

– Ладно. – От страха и того, что было ничего не понятно, я заплакал еще сильнее. Дядя Коннор взял меня за руку и повел по дороге, так, чтобы я шел за ним. Он все время оглядывался на машину, с которой мы столкнулись, но, когда я тоже быстро обернулся на нее один раз, то не увидел, чтобы из нее кто-то вылезал. Они там все погибли? Что случилось?

– Повернись спиной, Арчер, и стой так, сынок, – сказал дядя Коннор, и его голос звучал так, словно он задыхался.

Я сделал, как он сказал, и стоял, запрокинув голову так, чтобы смотреть высоко в небо. Как может случиться что-то плохое под таким синим, высоким и чистым небом?

Я услыхал за собой странный воющий звук и обернулся, хоть и знал, что нарушаю приказ. Но я не мог удержаться.

Дядя Коннор стоял на коленях у края дороги, закинув голову вверх, а у него на руках было безжизненное мамино тело.

Я нагнулся, и меня вырвало прямо в траву. Я немного постоял, хватая ртом воздух, а потом побрел туда, еле держась на ногах.

И тут я увидел его, идущего к нам. Моего папу. С пистолетом в руке. Он пошатывался, а на лице у него была ненависть. Он был пьян. Я чуть не испугался, но он ничего больше не мог нам сделать. Я замер по пути к дяде Коннору.

Дядя Коннор осторожно опустил мамино тело на край дороги, поднялся и тоже увидел папу. Он подошел ко мне и отодвинул меня себе за спину.

– Отойди, Маркус! – закричал он.

Папа остановился в нескольких метрах от нас и смотрел, покачиваясь. Его глаза были красными. Он был похож на какое-то чудовище. Он и был чудовище. Он размахивал пистолетом, и дядя Коннор прижал меня к себе так, чтобы я был за ним.

– Опусти чертов пистолет, Маркус, – скомандовал дядя Коннор. – Ты уже достаточно дел натворил. Алисса… – Он издал звук, похожий на стон раненого животного, и я почувствовал, как слегка подогнулись его колени, прежде чем он совладал с собой.

– А ты думал, что вот так возьмешь и увезешь мою семью! – выкрикнуло чудовище.

– Да они никогда не были твоей семьей, тупой поганец. Алисса… – Он снова издал этот звук и не договорил. – И Арчер – мой сын. Мой мальчик. И ты знаешь это не хуже меня.

Я почувствовал, будто меня кто-то ударил в живот, и тихо пискнул, и дядя Коннор снова крепче прижал меня. Я был его сыном? Я пытался понять, как это так? Я не был сыном чудовища? Не был его частью? Я был сыном Коннора, и он был мой папа. И мой папа всегда был хороший.

Я посмотрел на чудовище.

– Алисса всегда была шлюхой, кто бы сомневался. И парень похож на тебя, что сказать. – Все эти слова прозвучали вместе, спутанной кашей, как всегда было, когда он напивался.

Коннор сжал кулаки, и я увидел, что, когда он говорил, его челюсть не двигалась.

– Если бы мать могла увидеть тебя сейчас, она бы выплакала все глаза при виде того, в какое дерьмо ты превратился.

– Иди к черту, – ответило чудовище. Его глаза налились новой яростью, и он опять покачнулся. – Знаешь, кто сказал мне, что ты собираешься уехать с моей женой? Твоя жена. Да, она пришла и сказала мне, что ты уносишь ноги и что лучше бы я пошел и забрал своих. Так что вот он я, и я заберу свое. Хотя, похоже, с этим уже как-то поздновато. – И он указал на маму, лежащую возле дороги.

Меня охватила ярость. Коннор был мой папа. Он забрал нас с мамой от этого монстра – и монстр нам все испортил. Как всегда. Он всегда все портил. Я выскочил из-за ног Коннора и кинулся на монстра со всех ног. Коннор издал вопль: «Арчер!», словно от этого зависела его жизнь. Я слышал, как он бежит за мной, а монстр поднял пистолет, и я закричал. Но мой крик звучал как бульканье, и что-то острое вонзилось мне в горло, словно нож, и я упал на дорогу. Я схватился руками за горло и вдруг увидел, что они все в крови.

Я услыхал другой стон и, уплывая куда-то, почувствовал, что дядя Коннор, нет, папа, мой настоящий папа, поднимает меня на руки, а по щекам у него текут слезы.

Я нашел глазами монстра, теперь он стоял на коленях там, где стоял минуту назад. Или час. Все было неясным, как во сне.

– Мой мальчик, мой малыш, – повторял Коннор. Он говорил со мной. Я был его мальчик. Мне стало радостно. У меня был папа, который любил меня.

– Это все он виноват, – завизжал монстр. – Если бы не он, Алисса не держалась бы так за твою поганую задницу. Если бы не он, Алисса не лежала бы тут на дороге со сломанной шеей.

Это звучало безумно, но мне стало ужасно страшно, и я хотел, чтобы кто-то сказал мне, что все это не так. Почему все из-за меня? Мой папа – Коннор, пытался напомнить я сам себе, но он не говорил, что это не так, он только с безумным взглядом прижимал что-то к моей шее.

Я сонно смотрел на своего настоящего папу и вдруг увидел, что он побледнел и начал что-то искать у себя на боку. Кажется, он носил там пистолет. Да, наверное. Обычно он там и был, даже когда он не дежурил. Я много раз просил у него посмотреть, но он мне не давал, а говорил, что, когда я вырасту, он возьмет меня пострелять и тогда научит как следует.

Он поднял руку и направил на монстра пистолет. Я видел, как в замедленной съемке, что монстр понял, что происходит, и тоже поднял пистолет на моего папу.

Оба пистолета выстрелили одновременно, и папа сильно дернулся подо мной. Я хотел заплакать, но я так устал, и мне было холодно. Я посмотрел на монстра, а он лежал на земле, и под ним медленно растекалась лужа крови.

Я хотел закрыть глаза, и папино тело тяжело давило на меня. Но вдруг оказалось, что он стоит рядом со мной, и мама тоже. Они были спокойными и счастливыми. «Возьмите меня с собой!» – мысленно кричал я. Но они поглядели друг на друга, и мама улыбнулась и сказала: «Еще не теперь. Не теперь, мой хороший».

И они ушли.

Где-то издалека я услышал шум тормозов и бегущие шаги. За все десять минут, что моя жизнь кончилась, мимо нас не проехало ни одной машины.

Раздался громкий крик, и я дернулся.

– Все ты! – визжал женский голос. Это была тетя Тори, я узнал ее голос. – О боже! Боже! Это все из-за тебя!

Я открыл глаза. Она указывала пальцем прямо на меня, и ее лицо было полно ненависти.

– Ты виноват!

Она все кричала и кричала, а мир вокруг меня поблек, и голубое небо над головой стало черным.

Глава 28. Бри

Было раннее-раннее утро – солнце даже еще не поднялось, – когда я тихо открыла ворота Арчера, выпустила Фиби из переноски и пошла по дорожке к дому.

Я толкнула дверь, она была открыта, и я на цыпочках зашла, чтобы не разбудить его. Я вдохнула и застыла – гостиная была вся разворочена, все книжки на полу, мебель и лампы опрокинуты, картины валялись на полу. У меня застыла кровь в жилах. Боже, боже, боже. Что тут произошло?

В ванной горел свет, дверь была чуть приоткрыта, немного освещая коридор. На ватных ногах, сдерживая тошноту, я пошла в спальню Арчера.

Зайдя в комнату, я сразу увидела его скорчившимся в кровати, полностью одетым. Его глаза были открыты, и он смотрел в стену.

Я кинулась к нему. Он дрожал, и его кожа была липкой.

– Арчер? Арчер? Родной мой, что случилось?

Он повернулся ко мне, но его глаза смотрели сквозь меня. Я заплакала.

– Арчер, не пугай меня. Что с тобой? Господи, тебе нужен врач? Что случилось? Скажи мне что-нибудь?

Его глаза немного прояснились, скользнув по моему лицу. Внезапно, одним движением, он вскочил и схватил меня. Его руки скользили по моему лицу, волосам, плечам. Его лицо совсем прояснилось, затем мучительно исказилось, и он прижал меня к себе с такой силой, что я чуть не вскрикнула. Он прижимал меня к себе и так дрожал, что я испугалась, не случился ли с ним припадок.

Господи, он решил, что со мной что-то случилось.

– Арчер, прости меня! Прости! Я сломала телефон. Я уронила его в лужу возле «Макдоналдса». Прости меня, – заплакала я, уткнувшись ему в грудь. – Арчер, милый, я так виновата. У меня не было твоего номера… Я такая дура. Мне надо было его записать. Прости меня, Арчер. Со мной все в порядке. Все в порядке. Прости.

Мы держали друг друга, казалось, несколько часов. Его дыхание постепенно выравнивалось. Наконец его тело расслабилось, и он отпустил меня, сел и взглянул мне в глаза. Его собственные глаза все еще были полны муки, похожей на скорбь.

– Я тут, – прошептала я, отводя ему волосы со лба. – Арчер, я тут.

Он поднял руки.

– Я уже почти забыл, как это, – сказал он, внезапно становясь похожим на маленького мальчика.

Мое сердце упало, разрываясь от любви к нему, окаменевшему от горя настолько, что его мозг начал забывать то, что было, чтобы избавиться от смертельного страха. О, Арчер. Я подавила всхлип. Последнее, что ему сейчас было нужно, это мои слезы.

– Как это – что? – прошептала я.

– Быть совсем одному.

– Ты не один, милый. Я тут. Я никуда не уйду. Я тут.

Взглянув на меня, он наконец печально улыбнулся.

– Это тот груз, о котором я говорил, Бри. Вот каково это – любить меня.

– Любовь – это не груз. Любить тебя – честь и радость, Арчер. – Я ответила ему вслух, чтобы не отрывать рук от его тела. Этот контакт казался мне важным – не только для него, но и для себя. – Ты не сможешь отговорить меня любить тебя, даже если захочешь. Для меня тут нет выбора. Это просто так.

Он покачал головой, снова выглядя потерянным.

– Если бы ты не вернулась, я бы лежал тут, пока не умер. Я просто заставил бы себя умереть.

Я затрясла головой.

– Нет, не умер бы. Это так кажется, но ты бы не умер. Ты как-нибудь нашел бы в себе силы подняться и жить. Я верю в тебя. Но тебе и не надо – я же здесь.

Он покачал головой.

– Нет. Я бы распался в прах прямо тут. Что ты обо мне теперь думаешь? Я все еще кажусь тебе сильным? Разве я тот, кого ты хочешь? – Он заглянул мне в глаза, умоляя меня сказать то, что он так хотел услышать, но я не знала, что это. Хочет ли он, чтобы я сказала, что его невозможно любить? Или что он недостаточно для этого сильный? Тогда эти уверения, которых он хотел от меня, были бы чересчур.

Он притянул меня к себе, и через несколько минут мы опустились на кровать. Я скинула туфли и накрыла нас одеялом.

Прислушиваясь к тихому дыханию Арчера, я закрыла глаза. Мы заснули лицом друг к другу, сплетясь руками и ногами, и наши сердца тихо стучали в унисон.

Позже, когда лучи полуденного солнца проникли по краям штор в окно спальни, я проснулась от того, что он стаскивал с меня джинсы и майку. Проведя руками по моему телу, он поцеловал меня, словно снова хотел убедиться, что я действительно здесь. Я обхватила его ногами за бедра и крепко сжала – и выражение облегчения у него на лице было душераздирающим. Он двигался во мне глубоко и сильно, и я уронила голову на подушку, вздыхая от удовольствия.

Наслаждение нарастало, и наконец я достигла предела, выкрикивая его имя, пока мое тело содрогалось в облегчении. Спустя пару секунд он догнал меня последними двумя рывками, уткнулся лицом мне в шею и несколько минут прерывисто дышал.

Я гладила его по спине, шепча на ухо слова любви снова и снова.

Через несколько минут он повернулся на бок, обнял меня и почти мгновенно уснул.

Я лежала рядом с ним в полутьме, прислушиваясь к его дыханию. Мне хотелось в туалет и в душ, ноги были липкими, но я не двигалась. Я инстинктивно чувствовала, что нужна ему тут, где есть. Немного спустя я тоже заснула, прижимаясь лицом к его груди, дыша им и сплетаясь с ним ногами.

* * *

Позже, когда я проснулась, я была одна. Солнце начинало садиться, и свет по краям штор был золотым и приглушенным. Я проспала весь день?

Я села и потянулась, и все мускулы протестующе взвыли. Наверное, я вообще не шевелилась, лежа в тесных объятиях Арчера.

Он вошел в спальню, обернутый в полотенце вокруг талии и вытирая голову другим. Его волосы уже немного отросли и начали слегка виться на спине и надо лбом. Мне это нравилось.

– Привет, – прохрипела я и подтянула простыню к груди. Он улыбнулся и присел на край постели. Еще минуту он рассеянно вытирал голову полотенцем, затем взглянул вниз, отложил полотенце и посмотрел на меня.

– Прости за прошлую ночь. Я распался, Бри. Мне было так страшно, и я не знал, что делать. Я снова был один и беспомощен. – Он помолчал, явно собираясь с мыслями. – Я… наверное, я спятил. Я даже не помню, как сделал все это в гостиной.

Схватив его за руки, я затрясла головой.

– Арчер, помнишь, что было со мной, когда я попала в западню? – Я махнула головой в сторону окна. – Я отлично тебя понимаю. Иногда страх побеждает нас. Я понимаю. Я последняя, перед кем тебе надо извиняться за это. Ты помог мне, когда со мной такое случилось, и теперь я сделала то же самое. Так и должно быть, понимаешь?

Он кивнул, проникновенно глядя на меня.

– Бри, проблема в том, что у тебя это становится лучше, а у меня усугубляется.

– Вызываю тебя на соревнование, – сказала я, подымая бровь и слегка улыбаясь, стараясь вызвать улыбку и у него.

Это сработало, он выдохнул и кивнул.

– Хочешь есть?

– Умираю.

Он улыбнулся, но все равно казался печальным. Я поглядела на него, потянулась и обняла.

– Я тебя люблю, – прошептала я ему на ухо. Его тело слегка напряглось, но он обнял меня и крепко прижал к себе.

Мы посидели немного, и я сказала:

– Мне надо в душ. Очень. Вот прямо очень.

Он наконец рассмеялся, поднял меня и опустил на пол, а сам встал, поправляя полотенце.

– Мне нравится, когда ты вся грязная во мне.

– Я знаю. – Я подмигнула, стараясь снова вызвать его улыбку, и пошла к двери, говоря вслух, так как он не видел моих рук. – Ты потом сможешь снова меня испачкать. Но сейчас я вымоюсь, и ты обещал меня накормить.

– Да, мэм, – сказал он, снова улыбаясь мне.

Я улыбнулась в ответ, вышла из комнаты и пошла в душ. Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней и постояла так, стараясь понять, отчего мне так неспокойно на душе.

Глава 29. Бри

Когда на следующий день я пришла на работу, Мэгги горячо обняла меня, прижав к своей обширной груди, и я смеялась и пыталась глотнуть воздуха. Норм же сказал просто: «Бри», но одарил меня своей редкой улыбкой и кивнул, прежде чем вернуться к плите, на которой жарил оладьи. Почему-то это объятие и эта улыбка наполнили меня ощущением тепла. Я была дома.

Я болтала с посетителями, передвигаясь по столовой, разнося еду и проверяя, у всех ли все есть.

Во время работы я думала об Арчере и о том, как трудно ему было привязаться к кому-то. Я представляла это до отъезда в Огайо, но не в той мере, в которой поняла сейчас. Я любила его – и была готова сделать все, чтобы он поверил, что я никуда не исчезну. Но я понимала, как ему трудно. Я видела, что его зависимость от меня делает его слабым.

Накануне он вел себя со мной почти робко, отворачиваясь, если замечал, что я смотрю на него во время уборки в гостиной. Я подняла с пола Этана Фромма, узнав название, и открыла, чтобы прочесть кусочек. «Я хочу протянуть руку и коснуться тебя. Я хочу трудиться для тебя и заботиться о тебе. Я хочу быть с тобой в болезни и в одиночестве». Я остановилась и прижала руку к груди, а потом подняла ее и показала:

– Это и правда очень красиво.

– Если бы это не было так красиво, трагедия не была бы настолько грустной, – ответил Арчер, улыбнувшись.

Но потом он снова погрузился в молчание, и казалось, что ему со мной неловко. Я старалась как-то развеселить его, подшучивая и ведя себя как обычно, но он был слегка отстранен, даже когда я поцеловала его на прощанье, уходя с Фиби домой, чтобы распаковать вещи и приготовиться к работе. Я решила, что ему надо день или два, чтобы прийти в себя.

И действительно, через несколько дней он более-менее пришел в норму, только в наших занятиях любовью появился какой-то новый глубокий надрыв, которого я раньше не замечала. Казалось, он пытается таким способом склеить нас в одно целое. В своей страсти он казался почти грубым. Но я не возражала; все проявления Арчера в спальне нравились мне. Но я не могла понять причину этой перемены и хотела, чтобы Арчер открылся мне и рассказал, что он чувствует. Когда я спрашивала его, он только пожимал плечами, улыбался и говорил, что очень соскучился по мне, пока меня не было, и хочет наверстать потерянное время. Я в это не верила, но, как всегда, Арчер Хейл делал все, когда был к этому готов, и ни моментом раньше. Я быстро усвоила, что давление ни к чему не приведет, и только надеялась, что он доверяет мне настолько, чтобы открыться пораньше. Я думала, все это связано с тем, что он хочет сперва сам разобраться со своими чувствами, прежде чем поделиться со мной, и не знает, что происходит в этот момент у него в душе.

* * *

Через четыре дня после возвращения из Огайо я постучалась к Анне, и она открыла мне, будучи в халате.

– Бри, дорогая! – воскликнула она. – Извини меня. У меня сегодня ленивый день – я так устала на прошлой неделе. – Она покачала головой. – Стареть так противно, скажу я тебе.

Я улыбнулась и зашла в ее уютный теплый дом. Как всегда, там успокаивающе пахло эвкалиптом.

– Вы? Стареть? Вот уж навряд ли, – покачала я головой.

Она рассмеялась и подмигнула.

– Ты хороший лжец, но я сегодня чувствую себя старой, как эти холмы. Может, я чем-то заболеваю. – Покачав головой, она показала мне на диван, чтобы я села. Я вручила ей небольшую коробочку с яблочным пирогом, которую принесла с собой. – Я испекла вам пирог. Я снова начала печь понемножку, и мне очень нравится.

– И прекрасно. Снова печь – это просто чудесно. – Она с улыбкой взяла пирог. – Я съем его позже с чаем. Кстати, не хочешь ли чашечку?

Я покачала головой, подошла и села на диван.

– Нет, я только на минутку. Мы встречаемся с Арчером и идем смотреть пещеры, о которых он мне рассказывал.

Анна кивнула, положила коробку с пирогом на кофейный столик и присела на кресло слева от дивана.

– Пещеры Пелиона. Тебе там понравится. Там есть водопады – очень красиво. Мы с Биллом тоже несколько раз были там.

– Звучит прекрасно.

– Ты увидишь. И дорога туда красивая, особенно теперь, когда листья краснеют.

– У нас будет чудесный день. Нам он не помешает, – вырвалось у меня.

Анна немного помолчала.

– Арчер сказал тебе, что я заходила к нему, пока ты была в Огайо?

– Нет, – удивленно ответила я. – Вы к нему заходили?

Она кивнула.

– Мальчик не шел у меня из ума с того дня, как ты спросила меня про его отца и дядей. Мне надо было пойти к нему много лет назад. – Вздохнув, она покачала головой. – Я отнесла ему маффинов – я положила в них последнюю мороженую чернику. – Она махнула рукой. – Неважно. Он выглядел… Сперва он был насторожен, и я не могу его осуждать, но потом мы поболтали, и он пришел в себя – и даже пригласил меня в дом. Я даже не думала, что там так красиво. Я сказала ему об этом, и, кажется, он был горд.

Я кивнула, и мне почему-то захотелось заплакать.

– Он много работает.

– Да. – Она посмотрела на меня. – Я сказала ему несколько вещей, которые помнила про Алиссу, его маму, и это тоже ему понравилось.

Я наклонила голову, чтобы она продолжала.

– Я поговорила о тебе, и это понравилось ему больше всего – это было видно по выражению лица. Когда я назвала твое имя, Бри – о, я никогда не видела, чтобы кто-то настолько в открытую носил свое сердце на рукаве. – Ее взгляд потеплел. – Это напомнило мне о том, как иногда Билл смотрел на меня. – Она улыбнулась, и я тоже, и сердце у меня забилось.

– Он любит тебя, дорогая.

Я кивнула и опустила глаза.

– Да. И я тоже его люблю. – Я прикусила губу. – Но, к несчастью для Арчера, любовь – это довольно непросто.

Она грустно улыбнулась.

– Я понимаю, особенно теперь, когда знаю о его жизни. Любить тебя очень рискованно для него.

Мои глаза наполнились слезами. Я рассказала ей, что было после моего возвращения из Огайо, и она слушала с огорченным лицом.

– Что мне делать, Анна? – спросила я, закончив.

– Я думаю, самое лучшее для Арчера… – и вдруг она замерла на середине фразы, ее глаза остановились, и голова упала на грудь.

– Анна! – закричала я, вскакивая и бросаясь к ней. Она хватала ртом воздух. – Господи! Анна! – Я выхватила телефон из кармана и трясущимися руками набрала 911.

Я сказала оператору адрес, и что у моей соседки сердечный приступ, и девушка ответила мне, что «скорая» уже выехала.

Я вернулась к Анне, заверяя ее, что помощь сейчас придет. Она хваталась руками за грудь, но ее глаза уже смотрели на меня, и я была уверена, что она слышит и понимает меня.

«Господи! – подумала я. – А что, если бы меня не было рядом?»

«Скорая» с визгом влетела на нашу улицу десять минут спустя, и я облегченно расплакалась, увидев, как они занялись Анной, лежащей на диване. Я глубоко дышала, стараясь прийти в себя и как-то успокоить биение собственного сердца.

– С ней все будет в порядке? – спросила я, когда ее перекладывали на носилки. У нее на лице была кислородная маска, и она выглядела немного лучше, в лице снова появился цвет.

– Да, все кажется неплохо, – ответил мне фельдшер. – Хорошо, что она в сознании и мы приехали вовремя.

– Да, – кивнула я, обхватывая себя руками. – Но у нее никого нет. Могу я приехать к ней в больницу?

– Вы можете поехать с ней сейчас, на «скорой».

– Правда? Да, конечно, спасибо. Я поеду, – сказала я, выходя с ними из дому и закрывая дверь дома Анны.

По пути к «скорой» я вдруг увидала бегущего к нам Арчера с безумным выражением лица. У меня сердце упало в пятки. Господи, он прибежал сюда – наверное, он услыхал вой сирены от своего дома. Я быстро пошла к нему. Он замер, увидев меня, и не приближался, его глаза были широко распахнуты, а кулаки сжаты. Я подбежала к нему.

– Арчер! У Анны сердечный приступ. С ней все в порядке, но я сейчас поеду с ней в госпиталь. Все в порядке. Я в порядке. Это нормально.

Он прижал руки к голове и скрипнул зубами, казалось, он изо всех сил пытается осознать происходящее. Он обошел небольшой круг и снова повернулся ко мне, кивнул головой, все с тем же безумным выражением в глазах. Но его лицо внезапно стало странно невыразительным.

– Я удостоверюсь, что с ней все в порядке, и сразу приеду к тебе, – сказала я. Оглянувшись, я увидела, что носилки уже погрузили в машину. Я пошла туда же. – Я возьму такси и приеду к тебе.

Арчер кивнул, все еще без выражения, затем повернулся и ушел, не говоря ни слова.

Помедлив секунду, я подбежала к «скорой» и забралась туда. Двери за мной закрылись.

* * *

Я оставалась в больнице до тех пор, пока не поняла, что с Анной все будет в порядке. Когда доктор наконец сказал мне, что ее состояние стабильно, что она спит и что они позвонили ее сестре, которая приедет в Пелион завтра утром, мне стало гораздо спокойнее, и я вызвала такси. Мне казалось, что с меня сняли тяжелый груз.

Но я очень беспокоилась за Арчера. Я написала ему из госпиталя сообщение, и еще одно, когда поговорила с врачом, но он мне не ответил. Я хотела скорее приехать к нему.

Пока такси полчаса ехало к моему дому, я сидела, закусив губу. Я сказала Арчеру, что приеду прямо к нему, но я хотела взять Фиби. Наверное, он уже успокоился. Он знал, что со мной все в порядке, даже если сперва он сильно испугался. Я не была уверена, почему он мне не отвечает, и это меня сильно напрягало.

Я заплатила водителю и побежала в дом, зовя Фиби. Она прибежала, цокая по полу когтями. Через несколько минут мы подъехали к воротам Арчера.

Подойдя к двери, я тихо постучала, прежде чем открыть ее, и опустила Фиби на землю. На улице начинался дождь, небо было все в тучах.

В доме Арчера было темно, горел только торшер в гостиной. Арчер сидел в кресле в углу. Сперва я даже не заметила его, а когда увидала, то вздрогнула и схватилась за сердце и слегка рассмеялась. Он был мрачный и нахохленный. Я подбежала к нему, опустилась на пол и со вздохом положила голову ему на колени.

Он не пошевелился, и, осознав это, через несколько секунд я вопросительно взглянула на него.

– Как Анна? – спросил он.

Я подняла руки.

– С ней будет все хорошо. Завтра утром приедет ее сестра. Мне так жаль, что все это тебя напугало. Я не хотела оставлять тебя, но я не могла оставить Анну совсем одну.

– Я понимаю, – ответил Арчер. Его руки двигались, но глаза оставались полузакрыты.

Я кивнула, закусив губу.

– Ты в порядке? О чем ты думаешь, сидя тут?

Он молчал так долго, что я решила, он вообще не хочет мне отвечать. И тут он поднял руки.

– Тот день.

– Тот день? – переспросила я, ничего не понимая.

– День, когда в меня стреляли, а дядя приехал забрать нас с мамой от отца.

Мои глаза распахнулись, но я не сказала ни слова, а только смотрела на него и ждала продолжения.

– Отец был в баре… И, наверное, на какое-то время занят. – Он замолчал на секунду и посмотрел по сторонам, а потом снова на меня. – Он не всегда был таким, каким под конец. Он мог, когда хотел, быть и веселым и обаятельным. Но потом он начал пить, и с тех пор все шло хуже и хуже. Он бил маму, обвиняя ее во всем, что делал сам.

Но в любом случае мама любила только одного человека, и это был мой дядя Коннор. Я знал это, и отец знал это, и весь город тоже это знал. И, по правде говоря, я тоже любил его больше.

Он снова замолчал и посмотрел по сторонам. И продолжил.

– Так что в тот день, когда он пришел за нами и я узнал, что я его сын, а не Маркуса Хейла, я был рад. Я был в восторге.

Он поглядел на меня, почти не выражая эмоций, словно был где-то глубоко в себе, спрятан.

– В меня стрелял мой дядя, Бри. В меня стрелял Маркус Хейл. Я не знаю, хотел ли он этого, или пистолет выстрелил случайно, когда я в ярости кинулся на него. Но в любом случае он выстрелил в меня, и это сделал он. – Он поднес руку к горлу, проведя по шраму.

Затем он показал рукой на всего себя:

– Вот что он сделал.

Мое сердце упало.

– Арчер, – выдохнула я. Он продолжал смотреть на меня и казался застывшим.

– Что с ними случилось? С твоей мамой? – спросила я, моргая и пытаясь проглотить ком в горле, который едва не задушил меня.

Он помолчал.

– Маркус врезался в нашу машину сзади, пытаясь скинуть нас с дороги. Наша машина опрокинулась. Мама погибла в аварии. – Он закрыл глаза на минуту, помолчал, потом открыл и продолжил: – После того как Маркус выстрелил в меня, у них с Коннором началась перестрелка на дороге. – Он снова погрузился на минуту в молчание. Его глаза казались глубокими, янтарными озерами скорби. – Бри, они застрелили друг друга. Прямо там, на дороге, под голубым весенним небом, они застрелили друг друга.

Я была не в себе от ужаса.

Арчер продолжил:

– Потом появилась Тори, и, кажется, через минуту подъехала еще одна машина, я точно не помню. А потом я проснулся уже в больнице.

У меня из груди вырвался стон, но я подавила его. Я затрясла головой, не в силах осознать ужас, который он пережил.

– И все эти годы ты жил с этим, все эти годы – и все один. Господи, Арчер. – Я резко втянула воздух, пытаясь справиться со своими чувствами.

Он поглядел на меня, и в его глазах наконец мелькнули какие-то эмоции, прежде чем он снова отвернулся.

Я подползла ближе, схватилась за его майку и прижалась головой к его животу, слезы залили мое лицо, и я только шептала снова и снова:

– Мне так жалко, так жалко. – Я не знала, что еще можно сказать в ответ на тот ужас, который нес в себе маленький мальчик.

Но я наконец поняла всю глубину его боли, его травмы, постигла всю тяжесть его ноши. И я поняла, почему его ненавидит Виктория Хейл. Она украла не только его голос, она отняла у него его состоятельность, самооценку, личность. Потому что Арчер был воплощением того, что ее муж любил другую женщину больше, чем когда-либо любил ее, и что он дал этой женщине не только свое сердце, но и своего первого сына. И этот сын мог забрать у нее все.

Я прижимала Арчера к себе.

После того как прошло много-много времени, я откинулась назад.

– Ты старший сын Коннора. Тебе принадлежит вся земля, на которой стоит этот город.

Он кивнул, не глядя на меня, как будто ему было совершенно все равно.

– Арчер, ты не хочешь ее? – спросила я, вытирая слезы с мокрых щек.

Он поглядел на меня.

– За каким чертом она мне нужна? Что мне с ней делать? Я не могу общаться ни с кем, кроме тебя. И уж еще меньше могу управлять проклятым городом. Люди будут смотреть на меня как на самую смешную шутку, какую когда-то слыхали.

Я покачала головой.

– Это не так. Все, что ты делаешь, ты делаешь хорошо. У тебя отлично получилось бы.

– Я не хочу, – ответил он с тоской. – Пусть ее берет Тревис. Я не хочу иметь с этим никакого дела. Я не только для этого не гожусь, но я этого и не заслуживаю. Это все из-за меня. Они в тот день погибли из-за меня.

Я отпрянула, затаив дыхание.

– Из-за тебя? Ты был маленький мальчик. Как что-то из этого могло случиться из-за тебя?

Арчер посмотрел на меня с непроницаемым выражением.

– Они умерли из-за того, что я вообще существовал.

– Они умерли из-за собственного выбора. А не из-за семилетнего ребенка. Ты прости меня, но я никогда не поверю, что на тебе лежит даже малая толика ответственности за то, что произошло между ними в тот день. – Я яростно замотала головой, стараясь физически вложить смысл в те слова, что только что «сказала».

Он несколько минут сидел, глядя мне за плечо и видя там что-то, доступное только ему. Я ждала.

– Я привык думать, что проклят, – сказал он, кривя рот в слабой мрачной улыбке, которая переросла в гримасу. Он провел рукой по лицу, прежде чем поднять ее и продолжить: – Казалось просто невозможным, что кто-то может вынести столько дерьма в одной жизни. Но потом я решил, что, возможно, я был не столько проклят, сколько наказан. Я все это заслужил.

Я снова затрясла головой.

– Это так не работает.

Он посмотрел мне в глаза, и я выдохнула.

– Знаешь, Арчер, я тоже однажды так думала. Но… Я поняла, что если я действительно в это верю, то я должна так же поверить в то, что мой папа заслужил быть застреленным в собственном магазине, а я точно знала, что это не так. – Я замолчала, припоминая, каково это было, когда я тоже думала, что проклята. – Плохое случается с людьми не потому, что они этого заслуживают. Это так не работает. Это просто… жизнь. И неважно, кто мы и какие мы. Мы должны принимать то, что с нами происходит, и иметь с этим дело, как бы ни было погано, и стараться изо всех сил, чтобы в любом случае идти вперед, любить, надеяться… Верить, что в нашем путешествии есть смысл.

Я схватила его руки в свои, а потом отпустила, чтобы продолжить.

– И стараться поверить, что, может быть, свет светит от тех, в ком больше трещин.

Арчер изучал меня несколько мгновений, прежде чем поднять руки и сказать:

– Я не знаю, могу ли я. Я изо всех сил стараюсь, но не знаю, могу ли.

– Можешь, – подтвердила я, делая усиленные жесты. – Ты можешь.

Он немного помолчал.

– Все кажется таким запутанным. Я не могу во всем этом разобраться – мое прошлое, моя жизнь, моя любовь к тебе.

Я наблюдала за эмоциями, пробегающими по его лицу. Потом снова подняла руки.

– Я не много помню про свою маму. Она умерла от рака, когда я была совсем маленькой. – Я слегка повела головой и облизнула губы. – Но я помню, как она вышивала крестиком – такие небольшие вышитые картинки.

Арчер следил за моими руками, иногда взглядывая мне в глаза.

– Ну и вот, однажды я взяла одну из ее работ, и она казалась ужасной – вся запутанная, все эти узелки и неровные нитки торчали отовсюду. Я с трудом могла вообще понять, что должно быть на этой картинке. – Я слегка стиснула руку Арчера и снова подняла свою.

– Но мама пришла, взяла кусок ткани из моих рук и перевернула его – и прямо там, передо мной, оказался шедевр. – Я выдохнула и улыбнулась. – Она любила птиц. Я помню эту картинку – это было гнездо с птенцами, и мама-птица подлетала к нему. И теперь, когда жизнь кажется мне запутанной и непонятной, я думаю об этих кусочках ткани. Я пытаюсь закрыть глаза и поверить, что, даже если я сейчас не вижу правильную сторону, а то, что передо мной, кажется гадким и запутанным, где-то там из всех этих узлов и висящих ниток создается шедевр. Я стараюсь поверить, что из уродства вырастет красота, и придет время, когда я смогу увидеть ее. И ты, Арчер, помог мне увидеть мою картину. Дай мне помочь тебе увидеть твою.

Арчер смотрел на меня, не говоря ни слова. Он притянул меня за руки к себе на колени и крепко обнял, тепло дыша в изгиб моей шеи.

Мы посидели так немного, и я прошептала:

– Я так устала. Я знаю, что еще рано, но давай пойдем спать. Обними меня, Арчер, и я тоже хочу обнять тебя.

Мы встали и пошли в спальню, где медленно разделись и забрались под одеяло. Он притянул меня к себе и крепко обнял, но мы не стали заниматься любовью. Арчер казался лучше, но все еще был отстраненным, как будто потерял что-то внутри себя.

– Спасибо, что поделился со мной своей историей, – прошептала я в темноте.

Арчер только кивнул и притянул меня ближе.

Глава 30. Бри

В этот день был мемориальный парад полиции Пелиона. Я стояла у окна столовой и мрачно смотрела на проезжающие машины и грузовики, на людей, идущих строем по тротуарам и размахивающих флагами. Я чувствовала себя одеревеневшей, больной, и мое сердце разрывалось.

Я плохо спала. Я слышала, как Арчер ворочался всю ночь. Когда я спросила утром, удалось ли ему заснуть, он просто кивнул, не вдаваясь в объяснения.

Молчал он и во время завтрака, и я стала собираться домой, чтобы взять форму для работы и закинуть туда Фиби. Он казался погруженным в себя, блуждающим где-то глубоко у себя в голове, но все же, когда я поднялась, чтобы уходить, он притянул меня к себе.

– Арчер, малыш, поговори со мной, – сказала я, наплевав, что могу опоздать на работу.

Он лишь покачал головой, улыбнулся одними губами, без глаз, и сказал, что увидит меня после работы, и тогда мы поговорим.

Вот я и стояла у окна, взволнованная. В столовой было практически пусто, поскольку весь город был на параде, и я могла погрузиться на несколько минут в свои мысли без того, чтобы меня потревожили.

Я смотрела, как мимо проезжали старомодные полицейские патрульные машины, как толпа громко радовалась старым автомобилям, и мной овладело горькое чувство. Арчер должен был быть тут. Арчер должен быть на обеде в память своего отца. Его даже не пригласили. Что же не так с этим городом? Виктория Хейл, злобная сука, вот что. Как такой человек вообще мог жить на свете? Она порушила так много жизней – и ради чего? Денег? Престижа? Власти? Гордости? Просто чтобы победить?

А теперь весь город пресмыкался перед ней, боясь последствий.

Пока я стояла там, думая о том, что Арчер сказал мне прошлой ночью, мне свело живот, и показалось, что меня сейчас вырвет. Мысль о том, каково было семилетнему малышу оказаться там в тот день, была омерзительной, ужасной. Я хотела вернуться назад во времени и обнять его, успокоить, сделать так, чтоб ничего этого не было. Но я не могла, и от этого мне было больно.

Из моих мыслей меня выдернул телефон, завибрировавший в кармане формы. Я быстро достала его и увидела, что это был звонок из Огайо. Я отошла назад к стойке, где сидели пара посетителей, встала в стороне рядом со столиком для перерывов и ответила на звонок.

– Здравствуйте, – сказала я тихо.

– Бри, это детектив МакИнтайр. Я звоню, потому что у меня есть новости.

Я бросила взгляд на стойку, убедилась, что у всех есть все, что они просили, и повернулась спиной.

Я услышала, как зазвенел входной звонок, но не обернулась. Пускай новыми посетителями займется Мэгги, пока я занята.

– У вас есть новости, детектив?

– Да. Мы произвели арест.

Я вздохнула.

– Произвели арест? – прошептала я.

– Да. Его имя Джеффри Перкинс. Он – тот человек, которого вы опознали. Мы привели его в участок для допроса, и его отпечатки пальцев совпали с теми, которые мы нашли на месте преступления. Он потребовал адвоката, так что пока он не дает показаний. Его отец – владелец большой компании «Счастливые Пять Сотен» в нашем городе.

Я закусила губу.

– Джеффри Перкинс? – переспросила я. – Его отец – Луис Перкинс, так ведь? – Я узнала фамилию человека, владевшего одной из крупнейших страховых компаний в Цинциннати.

Детектив сделал паузу.

– Да.

– Зачем такому человеку, как Джеффри Перкинс, грабить маленький гастроном? – сказала я, немея.

– Я и сам бы хотел знать на это ответ, – сказал он. – Я предполагаю, это как-то связано с наркотиками.

– Мм, – сказала я, вспомнив расширенные глаза Джеффри и его тики. Наверняка он на чем-то сидел. Богатый парень с наркозависимостью? Я вздрогнула и потрясла головой, чтобы вернуть себя к происходящему.

– И что теперь, детектив?

– Пока что его освободили под залог. К суду его привлекут через пару месяцев, так что теперь осталось просто ждать.

Я помолчала какое-то время.

– Под залог? Значит, еще ждать. – Я вздохнула.

– Я знаю, это непросто. Но, Бри, у нас против него хорошие улики. К тому же ты его опознала. Есть повод надеяться.

Я вздохнула.

– Спасибо вам, детектив. Пожалуйста, держите меня в курсе, если обнаружится еще что-нибудь.

– Разумеется. Хорошего дня.

– И вам, детектив. До свиданья.

Я повесила трубку и постояла еще с минуту спиной к столовой. Это были хорошие новости, так почему же я не испытывала ни той радости, ни облегчения, как должна была? Я стояла, закусив большой палец, пытаясь разобраться в себе. Затем глубоко вздохнула и развернулась. Виктория Хейл и Тревис Хейл стояли у конца стойки, справа от меня.

Мои глаза расширились, и я увидела ледяной взгляд Виктории и насупленные брови Тревиса.

Я развернулась и крикнула:

– Мэгги! Я на небольшой перерыв, что-то неважно себя чувствую.

Мэгги обернулась ко мне со встревоженным видом.

– Конечно, дорогая, – сказала она, и я тут же убежала в заднюю комнату и оставалась там, пока Тревис с Викторией не ушли.

Спустя какое-то время после их ухода я протирала стол рядом с окном и увидела Арчера на другом конце улицы. У меня закружилась голова.

– Мэгги! – крикнула я. – Я сейчас вернусь!

– Да, хорошо, – услышала я удивленные слова Мэгги, которая сидела у столика для перерывов и читала журнал. Наверняка она гадала, что же со мной такое сегодня происходит.

Выйдя из парадной двери, я позвала Арчера. Он стоял на другой стороне улицы, наблюдая за полицейскими машинами, с напряженным лицом. Думал ли он то же, что и я?

Когда я уже было сошла с тротуара, кто-то схватил меня за руку, и, обернувшись, я увидела Тревиса. Я посмотрела налево и увидела Викторию Хейл, которая делала вид, будто меня не существует, и стояла, направив взгляд на парад, задрав нос и с фальшивой улыбкой на лице.

Я посмотрела через плечо и увидела Арчера, который начал идти по улице в нашу сторону.

– Тревис, мне надо идти, – сказала я, пытаясь высвободить плечо.

– Э, погоди, – сказал он, не выпуская. – Я слышал твой телефонный разговор. Я обеспокоен. Я просто хотел…

– Тревис, отпусти, – сказала я, и сердце забилось быстрее. Вот уж чего Арчеру сейчас было не нужно.

– Бри, я знаю, что я не твой любимый персонаж, но если я могу как-то помочь…

– Отпусти меня, Тревис! – закричала я, отдергивая руку. Толпа вокруг нас как будто затихла, глаза отворачивались от парада и медленно останавливались на нас.

Прежде чем я успела повернуться, в лицо Тревису прилетел кулак, и он рухнул на землю. Мимо меня, словно в замедленном времени, пролетели брызги крови. Я вскрикнула, как и стоящая рядом Тори Хейл и несколько окружавших нас людей.

Обернувшись через плечо, я увидела Арчера, который тяжело дышал. У него были огромные глаза, и он сжимал и разжимал кулак.

Я уставилась на него, а затем посмотрела на Тревиса, который как раз начал подыматься. Его глаза при взгляде на Арчера наполнились яростью.

– Ты ж сукин сын, – просипел он, сжимая зубы.

– Тревис! – воскликнула Тори Хейл, чье лицо в кои веки не было спокойным, а выдавало тревогу.

Я расставила между ними руки, но было уже поздно. Тревис обогнул меня и набросился на Арчера, они сцепились и упали на землю. Люди вокруг испуганно вскрикивали и расходились в стороны, некоторые спотыкались о бордюр, и другим приходилось их подхватывать.

Арчер успел-таки нанести еще удар, прежде чем Тревис отшвырнул его. Спина Арчера стукнулась об тротуар с громким звуком. Я смотрела, как он задохнулся и сжал зубы. Тревис ударил его в лицо и попал ему в челюсть.

Я испуганно закричала. Страх охватил меня, словно пожар в лесу.

– Хватит! – кричала я. – Хватит! – Тревис замахнулся, снова целясь Арчеру в лицо. Боже, он же собрался растереть его об асфальт, тут, на глазах у всех, на глазах у меня. Все в моем теле как будто ускорилось, сердце звучало в ушах, пульс подскочил до астрономической высоты.

– Стойте! – закричала я, едва не срывая голос. – Вы же братья! Прекратите!

Время остановилось, кулак Тревиса замер в воздухе, а глаза Арчера уставились на меня.

– Вы же братья, – повторила я, и по лицу у меня потекли слезы. – Пожалуйста, не делайте этого. Хотя бы сегодня, подумайте об отце. Он бы не хотел этого. Пожалуйста. Пожалуйста, прекратите.

Тревис еще надавил на грудь Арчеру, но затем слез с него и поднялся. Арчер тоже быстро встал, потирая челюсть и осматривая людей вокруг, которые пялились на них. На его лице смешались непонимание, ярость и страх, и все три эмоции поочередно проблескивали в глазах.

Еще одна пара каре-золотых глаз встретилась с моими, когда Тревис оттолкнул Арчера с пути, правда не очень сильно.

– Мы всего лишь двоюродные братья, – сказал он так, словно я была сумасшедшей.

Я покачала головой, все еще глядя на Арчера, который не смотрел на меня.

– Прости меня, Арчер, – сказала я. – Я не хотела этого. Извини. Я жалею, что не могу взять эти слова обратно.

– Да что же, вашу мать, тут происходит? – спросил Тревис.

– Пойдем! – провизжала Тори Хейл Тревису. – Он животное, – выплюнула она, показывая на Арчера. – Они оба сумасшедшие. Ни секунды больше не желаю слушать этой чуши. – Она попыталась потянуть Тревиса за рукав, но он легко от нее отмахнулся.

Он внимательно посмотрел на нее, в его глазах начало зарождаться какое-то понимание.

– Ну, такие штуки легко проверяются анализом крови, – сказал он размеренно, глядя матери прямо в глаза. Тори побледнела и отвернулась. Тревис все смотрел на нее.

– Ох, Господи Иисусе, – сказал он. – Это правда. И ты об этом знала.

– Ничего я такого не знаю, – сказала она, но ее голос был на грани истерики.

– Так я и думала, – раздался голос из толпы, я повернула голову и увидела Мэнди Райт, идущую прямо к нам.

– Как только я увидела твои глазенки, глядящие на меня из маминой охапки, я так и подумала. Это глаза Коннора Хейла – глаза твоего отца, – прошептала Мэнди, не отрывая взгляда от Арчера. Я закрыла глаза, и по лицу потекли новые слезы.

– Так, хватит! – закричала Тори. – Если ты не хочешь идти, я сама пойду. Как вы смеете так говорить о моем муже?! И из всех дней выбрать сегодняшний, чтобы оскорблять его память… Вам всем должно быть стыдно. – Она переводила сухой палец с красным лаком с одного из нас на другого и смотрела ледяным взором. Затем она развернулась и пошла, распихивая толпу.

Я мельком посмотрела на Тревиса, но затем повернулась к Арчеру. Арчер взглянул на меня, затем на Мэнди и Тревиса, затем на толпу вокруг. На лице у него отражалась паника, и я осознала, что люди пялятся на него, перешептывались. Сердце совершило кульбит, и я шагнула к нему, но он отошел назад, все еще озираясь на толпу.

– Арчер, – сказала я, протягивая к нему руку. Он повернулся и стал протискиваться сквозь толпу. Я остановилась и опустила голову.

– Бри? – начал Тревис, и я уставилась на него.

– Даже не начинай, – сказала я ему сквозь зубы. Затем развернулась и побежала к столовой. Мэгги стояла у дверей.

– Иди за ним, дорогая, – сказала она мягко, положив мне руку на плечо. Разумеется, она все видела. Равно как и весь город.

Я покачала головой.

– Ему нужно побыть одному. – Непонятно, откуда я это знала. Просто знала.

– Хорошо, – сказала Мэгги. – Тогда хотя бы иди домой. Тут сегодня все равно пусто.

Я кивнула.

– Спасибо, Мэгги.

– Разумеется, дорогая.

– Я выйду через задний вход. Я припарковалась в аллее, чтобы можно было выехать, не морочась с перекрытыми улицами.

Мэгги кивнула, в ее глазах сквозило сочувствие.

– Если тебе что-нибудь понадобится – звони, – сказала она.

Я изобразила на лице подобие улыбки.

– Обязательно.

Я ехала домой почти автоматически. Когда я доехала, я не могла вспомнить пути. Я заползла в свой коттедж и повалилась на диван. Когда Фиби запрыгнула на меня и стала лизать лицо, пришли слезы. Как могло все так разладиться за какие-то несколько дней?

Мне казалось, что Арчер, словно бомба замедленного действия, был готов взорваться в любую минуту. Я хотела помочь ему, но не знала как. Я казалась себе беспомощной, неподготовленной. Я вытерла слезы и сидела, пытаясь придумать какое-нибудь решение.

Быть может, стоило убираться из этого города – покидать вещи в мою машину и уехать на новое место. Боже, как же знакомо это звучало. Разве не то же самое думал Коннор Хейл? И что у него из этого вышло? Ничего хорошего.

Да и что бы по этому поводу думал Арчер? Ему и так уже было тяжело от ощущения, что он неполноценный. Как он будет себя чувствовать, когда я найду работу на новом месте, а он будет сидеть в квартире целыми днями? Тут у него хотя бы есть своя земля, проекты, дом, озеро…

Хотя я наверняка испортила ему почти все это. Мое лицо опустилось от чувства вины. Ему потребовалось столько усилий, чтобы он начал выходить из дома – и теперь ему снова придется прятаться на своей территории – опасаясь, что люди начнут глазеть и перешептываться, осуждать его инвалидность, заставлять его ощущать свою беспомощность.

Через пару минут я устало поднялась и выгуляла Фиби, а когда вернулась – приняла душ. Все это время я прокручивала в голове то, что произошло во время парада. Мне стоило пойти к нему и извиниться. Я не намеревалась выбалтывать его секрет. Но я сделала это. А с последствиями – если они будут – придется жить ему.

Я натянула теплую одежду, но не смогла унять холод, который словно пробирал меня до костей, и принялась сушить волосы.

Я легла на кровать и позволила грусти снова накатить на меня. Я была слаба и не могла найти ничего оптимистичного в ситуации, кроме своей любви к Арчеру. Может быть, я просто очень устала? Может, стоило отдохнуть пару минут…

Я открыла глаза спустя, как мне казалось, пару минут, и взглянула на часы. Боже, я проспала два часа. Я подскочила с кровати и пригладила волосы.

Мне надо было пойти к Арчеру. Он наверняка думает, почему я не приехала к нему сразу. Он отвернулся от меня… но прошло уже больше двух часов. Если повезет, его настроение могло улучшиться. «Пожалуйста, только не злись на меня», – думала я, заводя машину.

Спустя пару минут я уже шла через его ворота по направлению к дому. Я постучала, затем повернула ручку – но меня встретила лишь тишина, и комната, едва видная в свете сумерек за окном.

– Арчер? – позвала я, охваченная плохим предчувствием. Стряхнув его, я позвала снова: – Арчер?

Ничего.

Лишь после этого я увидала письмо на столике за диваном. На нем было мое имя.

Трясущимися руками я развернула письмо. Меня охватил страх.

Бри,

Не вини себя – в том, что произошло сегодня во время парада, нет твоей вины. Виноват я, только я.

Я уезжаю, Бри. Возьму дядин пикап. Еще не знаю куда, но мне все равно, куда угодно. Мне надо разобраться в некоторых вещах, возможно, даже понять, кем я могу быть в этом мире – если вообще могу кем-либо быть. Одна лишь мысль об этом наполняет меня страхом – но остаться здесь, чувствуя то, что я чувствую, – это кажется еще страшнее. Я знаю, что это тяжело понять. Я и сам до конца не понимаю.

Дважды я думал, что я тебя потерял, и сама лишь возможность этого убивала меня. Знаешь, что я сделал, когда ты опоздала на пару минут, и я услышал «скорую помощь», которая ехала по направлению к твоему дому? Меня вырвало прямо на газон, и я побежал к тебе. Я испугался до смерти. И дело в том, что всегда будет что-нибудь – не обязательно «скорая помощь» – может быть, ты просто задержишься на работе, или с тобой начнет кто-нибудь флиртовать, или… миллион вариантов развития событий, которые я и предугадать-то не могу. Всегда будет что-нибудь, что сможет забрать тебя у меня – даже если оно мелкое, даже если оно просто у меня в голове. И однажды именно такая штука станет той, которая уничтожит нас. Я начну причинять тебе боль, потому что ты не сможешь починить меня – тебе никогда не удастся убедить меня в полной мере. Ты начнешь ненавидеть меня, потому что тебе вечно придется нести этот груз за нас двоих. Я не могу позволить, чтобы это произошло. Я просил тебя не дать мне разрушить то, что у нас есть, но мне кажется, что я не способен ни на что иное.

Прошлой ночью, когда ты заснула, я не мог перестать думать о том, что ты мне рассказала, про картинки вышивкой, которые делала твоя мама. И сегодня я тоже о них думал – и мне так хочется верить, что то, что ты сказала тогда, – правда, что из всего этого уродства и безобразия может получиться что-нибудь прекрасное – из всей боли, из всего того, что сделало меня таким, каким я стал. Я хочу знать, что находится с обратной стороны. Но мне кажется, что для этого мне придется перевернуть картинку. Мне придется сделать этот шаг. Мне надо будет понять, как все собирается в единое целое – как выглядит моя картинка.

Я не прошу тебя ждать меня – я не настолько эгоистичен. Прошу, не ненавидь меня. Я никогда, ни за что не хочу причинять тебе боль – но я тебя не заслуживаю. Я никого сейчас не заслуживаю, и мне надо выяснить – заслужу ли когда-нибудь.

Пожалуйста, пойми. Пожалуйста, знай, что я люблю тебя. Пожалуйста, прости.

Арчер.

Мои руки тряслись, как листья, и по щекам текли слезы. Я заплакала и, выпустив письмо, поднесла руки ко рту.

Под письмом лежала связка ключей, его телефон и чек на передержку собаки с открытой датой. Я всхлипнула еще раз и повалилась на диван – тот самый диван, где Арчер качал меня на коленках, после того, как спас меня из дядиной ловушки, тот самый диван, на котором он меня впервые поцеловал. Я плакала в подушку, желая, чтобы он вернулся, желая всеми клетками тела услышать его шаги у двери. Но в доме стояла тишина, прерываемая только моим плачем.

Глава 31. Бри

Медленно потянулись дни. Сердце как будто раскололось и тяжело лежало у меня в груди, и я все время была на грани слез. Мне не хватало его так сильно, что казалось, будто я под водой – я смотрела на мир вокруг и не могла понять, почему нас что-то разделяет, почему все и вся было подернуто дымкой и казалось далеким.

И еще я волновалась – что он делал? Где спал? Как общался с теми, с кем приходилось? Было ли ему страшно? Я пыталась выключить эти мысли – ведь отчасти из-за этого он и уехал. Он чувствовал себя неполноценным из-за того, что зависел от меня столь во многом. Он не сказал этого, но я знала, что это было так. Он не хотел чувствовать, будто я его мать – он хотел быть на равных, быть моим защитником, кем-то, от кого бы зависела я, хотя бы иногда.

Я понимала это. Но у меня все равно болело сердце от того, что его решением стало покинуть меня. Вернется ли он? Когда? И когда – и если – он вернется, будет ли он все еще любить меня?

Я не знала. Но я буду ждать. Вечно, если потребуется. Я сказала ему, что никогда его не брошу, и я не собиралась этого делать. Когда он вернется, я буду его ждать.

Я работала, навещала Анну, которая быстро шла на поправку, гуляла вдоль озера, убирала и протирала пыль в доме Арчера, и я скучала по нему. Мои дни медленно текли, один за одним.

Поначалу город бурно обсуждал произошедшее – и, судя по тому, что дошло до меня, никто особо не был удивлен тем, что Арчер тоже был сыном Коннора. Люди обсуждали, вернется ли Арчер, чтобы потребовать то, что по праву принадлежало ему, и вернется ли вообще. Но мне было наплевать на все это. Я просто ждала его.

Неожиданным образом с самого дня парада от Виктории Хейл не было ни слуху ни духу. Я смутно отдавала себе отчет, что, возможно, это должно было меня напрягать – она не была человеком, который принял бы поражение лежа, но мне было слишком больно, чтобы предпринимать что-либо по этому поводу. Возможно, она просто полагала, что Арчер ей не угроза. А может, он и не был угрозой. Мое сердце болело.

Со дня парада Тревис пытался несколько раз заговорить со мной, но я была холодна с ним, и, по счастью, он не очень сильно настаивал. Я не ненавидела его, но он упустил столько возможностей вести себя лучше по отношению к Арчеру. Вместо этого он предпочел унижать человека, которому и так было непросто. Я никогда не смогу его уважать. Он был братом Арчера только формально.

Осень перетекла в зиму. Ярко окрашенные листья засохли и опали с деревьев, температура упала, и озеро замерзло.

Однажды, поздним ноябрем, спустя несколько недель после отъезда Арчера, Мэгги подошла ко мне, пока я раскладывала продукты за стойкой, и положила руку мне на плечо.

– Бри, дорогуша, ты собираешься вернуться домой на День благодарения?

Я встала и покачала головой:

– Нет, я остаюсь здесь.

Мэгги печально посмотрела на меня.

– Дорогая, если он вернется, пока тебя не будет, я тебе позвоню.

Я покачала головой еще сильнее.

– Нет, я должна быть тут, если он вернется.

– Хорошо, дорогая, хорошо, – сказала она. – Тогда приходи на День благодарения к нам. Наша дочь с семьей будут в городе. И Анна с сестрой тоже придут. Будет очень здорово.

Я улыбнулась.

– Хорошо, Мэгги. Спасибо.

– Вот и славно. – Она тоже улыбнулась, но каким-то образом все равно показалась мне грустной.

Позже Норм подсел ко мне за столик для перерывов, когда мы закрывались, уже после того, как все посетители ушли. Он принес кусок тыквенного пирога и откусил большой кусок.

– Ты готовишь самый вкусный тыквенный пирог, который я когда-либо ел, – сказал он, и я расплакалась, потому что знала – таким образом он говорил мне, что любит меня.

– Я тоже тебя люблю, – сказала я сквозь слезы, и он поднялся, скорчив гримасу.

– А, черт. Мэгги! – позвал он. – Ты снова нужна Бри.

Возможно, я была немножко слишком эмоциональна.

* * *

Ноябрь перешел в декабрь, и в Пелионе выпал первый снег. Он покрыл все, придавая городу волшебный вид. Город выглядел еще более старомодным, словно одна из картин Томаса Кинкейда.

Второго декабря был день рождения Арчера. Я взяла в этот день отгул и провела его у камина в его доме, читая Этана Фромма. Выбор был не самым удачным – Арчер был прав, говоря, что это была одна из самых депрессивных книг, когда-либо написанных. Но это был его день, и я хотела чувствовать себя чуть ближе к нему. «С днем рождения, Арчер», – прошептала я этой ночью, загадав свое собственное желание. Вернись ко мне.

Одним холодным четвергом, спустя примерно неделю, я сидела дома, забравшись на диван вместе с Фиби, когда в мою дверь тихо постучали. Сердце подпрыгнуло в груди, я быстро встала и подошла к окну. Образ мальчика, мокнувшего под дождем, пролетел у меня в голове.

На моем крыльце стояла Мелани. На ней была большая коричневая куртка и теплый розовый шарф с шапкой. Сердце опустилось. Я любила Мелани, но на долю секунды я позволила себе понадеяться, что это вернулся Арчер. Я пошла открыть дверь.

– Привет, – улыбнулась Мелани.

– Заходи давай, – сказала я, задрожав от потока холодного воздуха, который ворвался в открытую дверь.

Мелани зашла и прикрыла за собой дверь.

– Я зашла за тобой, чтобы пойти на зажжение Пелионского рождественского дерева. Давай собирайся.

Я вздохнула.

– Мелани…

Она покачала головой.

– Нетушки, «нет» за ответ не принимается. Я не дам тебе превратиться в пелионскую старую деву-кошатницу.

Я не удержалась и рассмеялась.

– Старую деву-кошатницу?

– Ага. – На ее лице промелькнула грусть. – Бри, он уехал вот уже как два месяца. Я знаю, что ты по нему скучаешь, правда. Но я не дам тебе сидеть в этом доме и круглосуточно ныть по нему. Это просто нездорово. – Она еще смягчила голос. – Милая, он выбрал уйти. И я знаю, что у него были причины. Но у тебя все еще есть своя жизнь. И друзья. Тебе позволено скучать по нему, но, пожалуйста, не прекращай жить сама.

По моей щеке протекла слеза, я смахнула ее и хлюпнула носом. Я кивнула, и по другой щеке потекла вторая слеза. Мелани обняла меня и, подержав минуту, отступила.

– Холодно. Тебе надо одеться. Постарайся найти что-нибудь без кошачьей шерсти.

Я засмеялась и вытерла последнюю слезу.

– Хорошо, – прошептала я и пошла одеваться.

По дороге к центру города везде сверкали рождественские огни. Впервые с тех пор, как он уехал, я чувствовала нечто вроде спокойствия, глядя на маленький город, к которому я так привыкла и полюбила, полного людьми, которые стали частью меня.

Мы встретили Лизу в гуще толпы в центре города, и я улыбалась, как не улыбалась уже два месяца. Обе девушки одарили меня историями своих последних любовных похождений, мы держались за руки, а дерево мигало, пока вокруг него радовались и загадывали желания.

Я вдохнула свежий декабрьский воздух, взглянула на звезды и прошептала у себя в голове: «Возвращайся». Меня охватило чувство спокойствия, и я смотрела вокруг, прижимая подруг поближе и улыбаясь без причины.

* * *

Промелькнуло Рождество. Хоть Натали и умоляла меня вернуться домой и встретить Рождество с ней, я отказалась и вместо этого встретила еще один праздник с Мэгги и Нормом. Мне было лучше, я старалась жить своей жизнью, но мне надо было оставаться в Пелионе. Мне надо было быть дома, чтобы Арчер смог меня отыскать.

Все ли с ним было в порядке? Я стояла у окна, глядя на замерзшее озеро, и думала – было ли ему тепло, было ли у него достаточно денег? Работал ли еще его старый пикап? Скучал ли он по мне так же, как я по нему? «Вернись ко мне», – прошептала я в тысячный раз с тех пор, как он уехал.

В день Нового года столовая была открыта только до полудня. Мелани и Лиза позвали меня на большую вечеринку у какого-то парня, который круглый год жил на другом конце озера. Я согласилась, но сейчас, надевая маленькое черное платье, которое я купила в бутике «Мэнди» специально для этого случая, раздумывала, не позвонить ли девочкам и не отменить ли. Настроение не очень подходило для вечеринки. Но я знала, что они меня просто задавят и откажутся воспринимать мои протесты, поэтому вздохнула и стала краситься и укладывать волосы.

Я провела значительное количество времени, собирая волосы наверх так, как мне нравилось, и аккуратно нанесла косметику. Я почувствовала себя красивой впервые с тех пор, как Арчер уехал, забрав с собой свой взгляд, полный страсти и обожания, – тот самый, под которым я чувствовала себя самой любимой женщиной на свете. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, проглотив комок в горле.

Лиза с Мелани забрали меня в восемь, и мы прибыли на вечеринку полчаса спустя. Это был огромный особняк, стоявший прямо у выезда из города. У меня отвисла челюсть, пока мы ехали по длинному подъезду к дому.

– Вы не говорили мне, что вечеринка будет у кинозвезды.

– Неплохо, а? Это Гейдж Буханан. Весь этот комплекс принадлежит его отцу. Он ведет себя, как козел, когда ему взбредает в голову, но он устраивает офигенные вечеринки, и нас обычно тоже приглашают, потому что мы дружим с его сестрой, Лекси.

Я кивнула, охватывая взглядом красиво освещенный дом и все машины, которые к нему подъезжали. Лакей в красной куртке открыл дверь нашей машины, и Мелани передала ему ключи.

Мы прошли мимо фонтана и подошли к главной двери, где нас встретил слуга, который не улыбался, но широким жестом пригласил нас зайти. Лиза захихикала, пока мы шли к гардеробной.

Внутри дома было еще более захватывающе. Широкая лестница, идущая прямо из вестибюля, везде мрамор и сверкающие люстры, винтажная мебель, которая очень дорого выглядела и была достаточно большой, чтобы заполнять огромные комнаты. Все казалось величественным и слишком большим. Я чувствовала себя, как Алиса в Стране чудес, пока шла по широкому коридору с громадными портретами и окнами от пола до потолка, за каждым из которых был отдельный балкон.

Мы бродили по дому, я глядела по сторонам, а Лиза с Мелани болтали, и я слушала их вполуха.

Дом был красиво украшен золотыми и черными лентами, везде были воздушные шары, и везде на столах лежали хлопушки и конфетти, для того момента, когда часы пробьют полночь. Люди разговаривали и смеялись, но у меня не получалось отмахнуться от своего настроения. Я чувствовала себя неспокойно, как будто мне сейчас следовало быть где-то еще, но я не знала, где и зачем. Я медленно развернулась кругом, рассматривая людей, ища что-то… не зная что.

Когда мы вошли в танцевальный зал, женщина с подносом подошла и предложила нам бокал шампанского. Мы каждая взяли по одному, и я отвлеченно осмотрелась.

– Бри, это Земля. Прием, – засмеялась Лиза. – Ты где?

Я улыбнулась ей, возвращаясь к этому моменту.

– Извини, это место просто слегка… ошеломительно.

– Ну так выпей! Нам еще танцевать.

– Хорошо, – рассмеялась я, стряхивая странное чувство.

Мы закончили наше шампанское и пошли к танцполу, и, пока мы танцевали и смеялись, а шампанское разливалось по организму, мне удалось увлечься происходящим.

Мы уже было уходили с танцпола, когда быстрая песня, под которую мы танцевали, сменилась медленной.

– Эй, смотрите, это Стивен и Крис, – позвала Мелани, глядя на двух молодых людей, которые стояли в стороне и разговаривали. Они заметили Лизу с Мелани и жестом пригласили их подойти.

Я коснулась плеча Мелани.

– Идите к ним сами. Мне все равно надо подышать свежим воздухом.

Мелани нахмурилась:

– Ты уверена? Мы можем пойти с тобой.

Я покачала головой:

– Нет-нет, все в порядке. Честно.

Они посомневались, но потом Мелани сказала:

– Хорошо, но мы придем и найдем тебя, если тебя слишком долго не будет. – А потом с улыбкой добавила: – Но если мы найдем тебя в пустой комнате, ласкающей кошку, то пеняй на себя.

Я рассмеялась.

– Обещаю, я недолго.

Я пошла из танцевального зала по направлению к одному из больших балконов, которые я видела по пути, и, выйдя наружу, глубоко вдохнула. Было прохладно, но не морозило, и после всех этих танцев мне нравилось холодное касание воздуха.

Я шла вдоль балкона, ведя рукой по каменным перилам. Место казалось волшебным – большие деревья в горшках, украшенные гирляндами, стояли по периметру дома, а между них стояли маленькие уютные скамейки, подходившие для парочек. Перевесившись через перила, я посмотрела на балкон внизу, где разговаривали и смеялись гости, а потом выпрямилась и просто постояла несколько минут, глубоко дыша и разглядывая звезды.

Мне почудилось, что на меня кто-то смотрит. Я медленно обернулась, и меня снова охватило чувство, которое я испытывала тогда, внутри дома. Я легонько потрясла головой и снова вернула себя к реальности.

На балкон, смеясь, влетела парочка. Парень пытался тискать девушку, а она игриво отталкивала его, пока не притянула его к себе для поцелуя.

Я быстро посмотрела в другую сторону, мое сердце сжалось от вида их близости. «Пожалуйста, вернись», – подумала я.

Я пошла к двери, обходя парочку, оставляя их одних, и вошла в дом.

Когда я снова вошла в коридор, то постояла и глубоко вдохнула, прежде чем возвращаться в танцевальный зал. Я вздрогнула, почувствовав, как кто-то коснулся меня рукой, и медленно обернулась. Я увидела высокого, симпатичного мужчину с черными как смоль волосами, и прекрасными темно-синими глазами. Они смотрели прямо на меня.

– Потанцуем? – просто спросил он и протянул руку, словно мое согласие было чем-то уже давно решенным.

– Эм, хорошо, – сказала я тихо, выдыхая и беря его за руку.

Он провел меня на танцпол и остановился в самом центре. Он привлек меня к себе.

– Как тебя зовут? – прошептал он мне в самое ухо шелковым низким голосом.

Я чуть откинулась назад и заглянула ему в глаза.

– Бри Прескотт.

– Приятно познакомиться, Бри Прескотт. Я – Гейдж Буханан.

– А, так это твой дом. Спасибо за гостеприимство. Я подруга Лизы и Мелани. Твой дом такой красивый.

Гейдж улыбнулся и легко повернул меня, плавно двигая тело в такт музыке. За ним было так просто следовать, даже несмотря на то, что я, если честно, не очень хорошо танцую.

– А почему я тебя раньше не встречал? Трудно поверить, что такая красивая девушка, как ты, не стала бы темой для разговоров в таком маленьком городе. Я бы на их месте обязательно обсуждал.

Я засмеялась.

– Я живу в Пелионе, – сказала я. – Возможно… – Я оборвала фразу, потому что болтовня толпы вокруг нас прекратилась, сменившись на тихие фразы, а музыка, In My Veins, стала казаться громче за счет умолкших голосов. Гейдж прекратил движение, а за ним и я, и мы обернулись, не понимая, что происходит.

И тогда я увидела его. Он стоял на краю танцпола, направив на меня свои шикарные глаза цвета виски, с непроницаемым выражением.

Мое сердце подкатило к горлу, я громко вздохнула и схватилась руками за лицо, чувствуя, как все клетки организма наполняются радостью. Он выглядел как бог и стоял там, будто став выше, больше, с новоприобретенной уверенностью, но все еще с нежностью во взгляде. Я моргнула как завороженная. Его темные волосы стали длиннее, на нем был черный костюм с галстуком и светлая рубашка. Его плечи, казалось, стали шире, форма крупнее, красота ярче. Я упивалась его видом, а мое сердце билось в три раза быстрее.

Я смутно отдавала себе отчет в том, что на нас смотрят. Я шагнула к нему, и он пошел ко мне, мы были словно магниты, которые тянет друг к другу силой, которой мы оба не понимали. Я услышала, как какая-то женщина в толпе сказала мечтательным голосом: «Он же вылитый Коннор Хейл, не правда ли?»

Люди на танцполе расступались перед ним, и я стояла и ждала его. Огни замерцали, и музыка стала громче, когда он подошел ко мне и посмотрел куда-то вправо.

Я почувствовала чью-то руку, и, когда я оторвала глаза от Арчера и посмотрела, Гейдж, про которого я забыла, улыбнулся и прошептал, склонившись ко мне:

– Я внезапно осознал, что ты уже занята. Приятно было познакомиться, Бри Прескотт.

Я выдохнула и улыбнулась ему:

– И мне было приятно познакомиться, Гейдж. – У меня сложилось впечатление, что Гейдж был более приятным человеком, чем о нем говорили Лиза и Мелани. Он кивнул Арчеру и отошел, исчезнув в толпе. Я посмотрела на Арчера, и какое-то время мы просто молчали, пока я не показала ему:

– Ты здесь. – Глаза наполнились слезами, меня охватила радость.

Он выдохнул, его выражение лица смягчилось, и он тоже поднял руки.

– Я здесь ради тебя, – сказал он. И тогда его лицо растянулось в самой красивой улыбке, какую я когда-либо видела в жизни, и я бросилась к нему, плача и вжимаясь ему в шею, крепко обхватив его, изо всех сил вцепившись в человека, которого я любила.

Глава 32. Арчер

Я крепко держал ее, вдыхал ее запах, и сердце блаженствовало от облегчения, которое я испытывал, ощущая на руках ее вес. Моя Бри. Я так скучал по ней, я думал, что умру в эти первые несколько недель. Но я не умер. Мне столько нужно было сказать ей, стольким поделиться.

Я откинулся, глядя в ее изумрудные глаза. Золотые крапинки, которые я так любил, сияли еще ярче под слезами. Она была умопомрачительной. И я молился Богу, что она все еще моя.

– Я не очень умею танцевать, – сказал я, не отрывая от нее глаз.

Она выдохнула, улыбаясь.

– Я тоже.

Несмотря на это, я обнял ее и прижал к себе. Мы начали покачиваться в такт музыке. Как-нибудь да разберемся.

Я провел рукой по ее голой спине, и по ее телу пробежала дрожь. Пальцы другой руки я переплел с ее пальцами, глядя ей в глаза. Она сглотнула, и ее губы приоткрылись. Она тоже посмотрела мне в глаза.

Я привлек ее к себе и прижал теснее, чувствуя, как меня охватывает спокойствие.

Когда песня закончилась, мы оба сделали шаг назад, и Бри спросила:

– Это действительно происходит?

Я улыбнулся ей.

– Не знаю. Кажется. Но ощущается, как сон.

Она слегка рассмеялась и посмотрела вниз, затем снова на меня.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Я пошел к твоему дому. Анна увидела меня и сказала, где ты.

Она положила руку мне на щеку, как будто убеждалась, что я все еще тут, и я закрыл глаза и наклонился к ней. Спустя секунду она опустила руку и показала мне:

– Где ты был, Арчер? Чем ты?..

Я обнял ее, не дав ей закончить, и она посмотрела на меня, удивленная. Я отпустил ее и поднял руки.

– Мне так много надо тебе сказать, нам столько нужно обсудить.

– Ты все еще любишь меня? – спросила она, и ее широко раскрытые глаза моргнули и посмотрели на меня, наполняясь свежими слезами. Всю ее душу можно было прочитать по глазам, и я так бешено ее любил, до мозга костей.

– Я никогда не прекращу любить тебя, Бри, – сказал я, надеясь, что она прочтет в моих глазах, что я говорю это всерьез и верю в это всеми фибрами души.

Она изучала мое лицо какое-то время, затем посмотрела вниз на пару мгновений и снова подняла голову, остановив взгляд где-то у меня на груди.

– Ты оставил меня.

– Я не мог иначе, – ответил я.

Она изучила мое лицо.

– Отведи меня домой, Арчер, – сказала она. Меня не нужно было уговаривать. Я взял ее за руку, и мы пошли сквозь толпу, про которую я начисто забыл.

Когда мы вышли на воздух, Бри сказала:

– Постой, Мелани и Лиза…

– Они видели меня, они знают, что ты ушла со мной.

Она кивнула.

Лакей подкатил мой пикап, который выделялся на фоне прочих «БМВ» и «Ауди». Ну и что. Я вел под руку Бри Прескотт, и я никуда не собирался ее отпускать.

Я улыбнулся ей, заводя грузовик. Когда я сдавал задом, машина сильно хлопнула, заставив людей вокруг подскочить и завизжать. Одна из женщин в меховой накидке шлепнулась на землю. Наверное, они подумали, что кто-то начал стрелять. Я скорчил лицо и помахал рукой в знак извинения.

Пока мы ехали назад, я смотрел на Бри, которая кусала губу и явно старалась не рассмеяться. Я посмотрел на нее, она на меня, и мы оба уставились вперед. Еще спустя пару секунд она посмотрела на меня, затем откинула голову назад и разразилась смехом. Мои глаза расширились, а потом и я не смог удержаться, смеясь вместе с ней и стараясь не спускать глаз с дороги.

Она смеялась до слез, а я держался рукой за грудь, в попытках совладать с приступом смеха, который нас обуял.

Спустя несколько секунд я бросил взгляд и увидел, что ее смех перешел в поток слез. Я перестал смеяться и нервно посмотрел на нее, гадая, что же произошло.

Я положил руку ей на ногу, но она смахнула ее, плача еще сильнее, почти задыхаясь. Я стал паниковать. Что происходит? Я не знал, что делать.

– Тебя не было три месяца, Арчер. Три месяца! – выдавила она, сбиваясь на последнем слове. – Ты не писал. У тебя не было телефона. Я даже не знала, жив ли ты. Тепло ли тебе. Мог ли ты разговаривать, с кем надо. – Она снова всхлипнула.

Я посмотрел на нее и остановился на обочине, на грязном клочке земли рядом с берегом реки. Я обернулся к ней, как раз когда она распахнула дверь и пошла вдоль дороги в своем маленьком черном платье. Что, черт побери, она делала? Я тоже выпрыгнул и побежал догонять ее. Под ногами сыпался гравий, а она все шла на своих высоких каблуках.

Полная луна висела над нами, освещая все вокруг, так что я ясно видел ее впереди.

Догнав ее, я схватил ее за руку, и она остановилась и развернулась. По ее щекам текли слезы.

– Не убегай от меня, – сказал я, – я не могу тебя позвать. Пожалуйста, не убегай.

– Ты убежал от меня! – сказала она. – Ты убежал от меня, и я умирала понемногу каждый день! Ты даже не дал мне знать, что ты цел! Почему?

Ее голос сорвался на последнем слове, и сердце сжалось у меня в груди.

– Я не мог, Бри. Если бы я написал тебе или еще как-то связался, я бы не смог удержаться. А мне надо было держаться, Бри. Надо было. Ты – моя страховка, а мне надо было сделать это, не чувствуя себя в безопасности. Я должен был.

Она стояла молча несколько минут, глаза смотрели мне на руки, а не на лицо. Мы оба дрожали, дыхание вырывалось белыми облачками изо рта.

Внезапно я понял. Бри сдерживала чувства от моего отъезда все три месяца, а мое возвращение прорвало плотину. Я знал, каково это, когда эмоции, поднимаясь на поверхность, захватывают тебя, каково терять контроль над собой. Знал получше многих. Поэтому я и уехал. Но теперь я вернулся. И теперь пришел мой черед быть сильным – ради Бри. Теперь я мог им быть.

– Вернись в машину. Пожалуйста. Дай мне согреть тебя, и мы поговорим.

– У тебя были другие женщины?

Я покачал головой и выдохнул, глядя на ноги, затем посмотрел на нее. Я наклонился к ней и «говорил» руками прямо рядом с ней, глядя ей в глаза, а она переводила взгляд с рук на лицо.

– Нет никого, кроме тебя. Всегда. Будешь. Только. Ты.

Она закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы. Затем она раскрыла их. Мы стояли молча, а наше дыхание поднималось вверх и растворялось там.

– Я думала, – сказала она, качая головой, – я думала, может, ты решишь, что тебе одиноко. – Она глубоко вздохнула. – И ты бы влюбился в первую попавшуюся девчонку, зашедшую к тебе на крыльцо. Что, может, тебе и это захотелось бы выяснить.

Я взял ее пальцами за подбородок и поднял ее лицо. Опустил руку и сказал:

– Нечего тут выяснять. Все, что я знаю, это то, что в тот день ты прошла в мои ворота, и я потерял сердце. Но не потому, что ты была первой попавшейся девчонкой – потому что это была ты. Ты украла мое сердце. И, Бри, если тебе интересно, можешь оставить его у себя навсегда.

Она снова закрыла глаза, а когда она их открыла, я увидел, что ее тело расслабилось.

– Чем ты занимался? – наконец спросила она, обхватывая себя руками.

– Пожалуйста, дай мне согреть тебя, – повторил я, протягивая к ней руку.

Она ничего не сказала, но взяла меня за руку, и мы пошли к машине. Когда мы дошли, я помог ей залезть, затем обошел пикап и тоже вскарабкался внутрь. Я повернулся к ней.

Глядя в окно за ее спиной, я думал обо всем, что делал последние три месяца, отвечая на ее вопрос.

– Я ходил по ресторанам, кафе… Однажды пошел в кино. – Я слегка улыбнулся, и ее глаза метнулись мне на лицо.

Она моргнула, слезы начали высыхать.

– Правда? – прошептала она? Я кивнул.

Она изучала мое лицо несколько секунд, прежде чем спросить:

– Тебе понравилось?

– Очень понравилось. Я посмотрел кино дважды. Я даже заказал попкорн и выпить, даже несмотря на то, что за мной была очередь.

– Как ты сделал это? – спросила она с широкими глазами.

– Пришлось немного потыкать пальцами и пожестикулировать, но в итоге парень понял, чего я хочу. Он был милым. – Я сделал паузу. – Я понял кое-что где-то спустя месяц, после того как уехал. Когда я шел куда-нибудь и мне приходилось общаться, то, когда люди видели мой шрам и понимали, почему я разговариваю жестами, все реагировали по-разному. Кому-то было неловко, и они смущались, другие были добрыми и хотели помочь, а какие-то и вовсе были нетерпеливыми и злились. – Глаза Бри смягчились, и она увлеченно слушала меня.

– Я понял, что реакция людей в большей степени зависит от них самих, от того, какие они, чем от меня. Меня как громом поразило, Бри.

Слезы вновь подкатили к ее глазам, и она потянулась и коснулась моей ноги, просто положила на нее руку.

Она кивнула.

– С папой было то же самое. Что дальше? – спросила она.

– Я нашел работу, – улыбнулся я, и она удивилась. Я кивнул. – Ага. Я остановился в маленьком городке в штате Нью-Йорк и увидел объявление, что ищут людей разгружать грузовики в аэропорту. Я написал письмо, описал свою ситуацию, объяснил, что я могу слышать и понимать указания и что я усердный работник, но что я не могу разговаривать. Я вручил письмо лично, и меня приняли на работу там же, на месте. – Я ухмыльнулся, вспомнив гордость, которую почувствовал тогда. – Это была довольно скучная работа, но я познакомился там с одним парнем, его зовут Луис, и он постоянно болтал. Он рассказывал мне про свою жизнь, пока мы работали. Как он приехал из Мексики, совсем не зная языка, как тяжело ему было поддерживать свою семью, но что они все равно были счастливы, ведь они были друг у друга. Он очень много говорил. Мне показалось, что его никто никогда не слушал.

Я улыбнулся, вспомнив своего первого друга, не считая Бри.

– Он пригласил меня домой на Рождество, и его маленькая дочка выучила пару слов на языке жестов к моему приходу, и я научил ее еще нескольким.

Я улыбнулся, вспомнив маленькую Клаудию.

– Она спросила, как будет «любовь», и я показал ей по буквам твое имя.

Бри издала странный звук, нечто среднее между смехом и всхлипом.

– То есть теперь она будет ходить и показывать людям «я тебя Бри»? – спросила она с легкой улыбкой.

Я кивнул.

– Ага. – Я развернулся к ней и сфокусировался на лице. – Но я готов отстаивать свою логику. Мне кажется, любовь – это образ, и у каждого человека свое слово, чтобы его выразить. Мое слово для любви – Бри.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Я упивался ее красотой, ее состраданием. Я всегда знал это про нее, но никогда так ясно, как сейчас.

Наконец она спросила меня:

– Что заставило тебя решить, что пришло время возвращаться?

Я посмотрел на нее несколько секунд, обдумывая вопрос.

– Я сидел в одном маленьком кафе пару дней назад и увидел старичка, который сидел напротив меня. Он выглядел таким одиноким, таким грустным. Я тоже был один, но внезапно я понял, что есть люди, которые проходят сквозь всю жизнь, не любя и не будучи любимыми так, как я люблю тебя. Всегда будет риск, что я тебя потеряю. Никто из нас не может сделать ничего, чтобы полностью предотвратить возможность потери. Но в тот момент я решил, что мне лучше думать о той невероятной удаче, что у меня есть ты.

Ее глаза вновь наполнились слезами.

– А если бы меня тут не было, когда ты вернулся?

– Тогда бы я нашел тебя. Я бы боролся за тебя. Но разве ты не видишь, мне надо было бороться за себя. Мне надо было почувствовать, что я тебя достоин.

Она смотрела на меня секунду.

– Когда же ты успел стать таким умницей?

– Я всегда был умницей. Мне просто не хватало жизненного опыта. Мне надо было изучить жизнь, как сделал Тор.

Она хихикнула.

– Шутишь?

Я хитро улыбнулся ей, отметив про себя, что она снова стала использовать руки для разговора.

– Я никогда не шучу про Тора.

Она рассмеялась, затем молча посмотрела на меня.

Я тоже стал серьезным.

– Почему ты осталась, Бри? Скажи.

Она выдохнула и посмотрела на руки, которые держала на коленях. Потом она подняла их и сказала:

– Потому что я люблю тебя. Потому что я ждала бы тебя вечно. – Она посмотрела мне в глаза, и ее красота отняла у меня дыхание. – Отведи меня домой, Арчер, – сказала она.

Мое сердце возликовало, я завел грузовик и вернулся на дорогу. Остаток пути мы проехали в уютной тишине. Когда мы уже почти доехали, Бри взяла меня за руку, и остаток пути мы так и провели.

Я подъехал к дому, и мы вошли в калитку и пошли к входной двери, не говоря ни слова.

Когда мы зашли и она повернулась ко мне, я сказал:

– Ты убирала мой дом.

Она осмотрелась, словно вспоминая, а потом кивнула.

– Почему? – спросил я.

Она обдумала это.

– Потому что так мне казалось, что ты скорее вернешься.

Мое сердце сжалось.

– Прости меня, Бри.

Она покачала головой и посмотрела на меня широкими, больными глазами.

– Пожалуйста, не оставляй меня больше.

Я покачал головой и подошел поближе к ней.

– Больше ни за что, – сказал я и обнял ее.

Она подняла ко мне губы, и я впился в них, тихо постанывая. Я чувствовал ее вкус, водя языком по ее рту. Неконтролируемая дрожь пробежала по моему телу от вкуса персиков и Бри на моем языке. Мой член немедленно напрягся, и я прижался к ней. Она вздохнула прямо мне в рот, и он стал еще тверже, хотя это и казалось невозможным. Мне казалось, с тех пор как я был с ней, прошла вечность.

Она оторвалась от меня и сказала:

– Я так скучала по тебе, Арчер. Так сильно.

Я на секунду отпустил ее и показал руками:

– Я тоже скучал по тебе, Бри. Так сильно.

Я снова стал целовать ее, и она подняла руку к моим волосам и сказала:

– Они отросли. Придется мне снова подстричь тебя. – Она ухмыльнулась. – Может, на этот раз ты не вышвырнешь меня из дома, когда я начну к тебе приставать.

Я сдавленно засмеялся и ухмыльнулся:

– Скорее всего. А, и еще, Бри, я сейчас перестану говорить и займу руки другим делом, хорошо?

Ее глаза расширились, и она прошептала, едва раздвинув губы:

– Хорошо.

Я подхватил ее и отнес по короткому коридору в спальню и поставил рядом с кроватью.

Я скинул ботинки, развязал галстук и стал расстегивать рубашку, пока она стаскивала туфли на каблуках и повернулась ко мне спиной, чтобы я расстегнул ей платье.

Я медленно опустил молнию вниз, обнажая все больше и больше ее тела. Линии от загара уже пропали, и ее кожа была светлее и нежнее, чем в прошлый раз, когда я видел ее обнаженной. Она была такой красивой. И моей, целиком и полностью. Глубокое удовлетворение наполнило меня, и желание проникнуть в нее наполнило меня с новой силой.

Повернувшись ко мне, она позволила своему черному платью упасть к ногам. Мой член пульсировал, и она посмотрела на меня, раздвигая розовые губы.

Я стянул носки, расстегнул ремень и штаны и, позволив им упасть, откинул их ногой. Бри облизала губы и посмотрела на мою эрекцию, а потом снова на лицо. Ее расширившиеся глаза сверкали.

Я протянул руку и расстегнул ее лифчик, он упал на пол. Я почувствовал каплю предсемени на своем члене, глядя на ее груди. Потвердевшие соски так и просились ко мне в рот.

Я посмотрел за нее и кивнул на кровать, Бри опустилась, и я налег на нее, кожа к коже. Ее тепло влекло меня, посылая по позвоночнику стрелы возбуждения. Ее глаза говорили, что она меня любит. Меня любила прекрасная женщина, лежавшая подо мной, приглашавшая меня войти в нее.

Всякий раз до сих пор, когда мы занимались любовью, моя голова кричала: «Моя!» – но на этот раз это скорее была спокойная уверенность, уютная правда. Моя, моя, моя навсегда.

Я наклонил голову и взял ее сосок в рот, играя с ним языком. Бри стонала и вжималась бедрами в мое уплотнение. Боже, как это было здорово. Ее вкус, ощущение ее мягкой, теплой кожи, осознание того, что скоро я войду в ее тугое тепло… но не слишком скоро. Я хотел, чтобы это продолжалось долго.

Я целовал и лизал ее соски несколько минут. Она водила руками мне по волосам, легко дергала за них. Я инстинктивно прижался телом к ее животу, в попытке убавить жестокое биение в члене.

Бри изогнула спину и громко простонала:

– Арчер, о боже, пожалуйста.

Я протянул руку вниз и почувствовал ту влажность, что означала, что она готова ко мне, более чем готова. Я начал нежно массировать ее клитор медленными круговыми движениями. Бри тяжело дышала.

– Боже, Арчер, пожалуйста, я скоро кончу, а я не хочу. Я хочу кончить с тобой внутри. Пожалуйста.

Я нагнулся и снова поцеловал ее в губы, ее язык танцевал у меня во рту, мягкий и влажный, и необъяснимо восхитительный. Мне никогда не надоест ее рот и она сама.

Я взял себя в руку и наставил напряженную головку члена на ее вход, и надавил внутрь, войдя целиком в одно уверенное движение. Я закрыл глаза от неповторимого чувства того, как она туго обхватила меня, и замер на несколько сердцебиений.

Бри прижалась ко мне, молча моля меня двигаться, и я начал. Ее влажность позволила мне легко скользить внутрь и наружу. Тугое трение было блаженством во плоти.

Я начал медленно, облегчение от того, что я был внутри ее, было таким сильным, что я хотел, чтобы оно продолжалось вечно. Но спустя минуту мое тело потребовало движения, и я увеличил скорость.

Бри стонала и, с придыханием сказав «да», вжала голову в подушку. «Моя, моя, моя навсегда», – пела душа, пока я входил в нее. Я смотрел на ее прекрасное, наполненное блаженством выражение лица, на ее волосы, раскиданные по белой подушке, словно у ангела, богини. Ее маленькие белые груди качались в такт моим движениям.

Я входил в нее, поддерживая себя руками, а она тяжело дышала и постанывала от удовольствия.

Я подсунул одну руку под ее правое колено и поднял ее ногу вверх, чтобы я смог входить еще глубже, и она застонала громче и вцепилась ногтями мне за задницу. Боже, как мне это нравилось.

Пару минут спустя у Бри стали краснеть щеки. Я знал по опыту, что это был верный признак скорого оргазма. Она открыла глаза.

Ее руки поднялись к моим бицепсам, и она водила по ним. Ее глаза затуманились, а губы сложились в немое «O», и сразу за этим я почувствовал, как она сжалась еще сильнее вокруг моего члена и начала биться в конвульсиях. Она ахнула и выгнула спину. По ее лицу пробежало выражение полного удовлетворения, и она тихо простонала, расслабляя тело.

Она мечтательно посмотрела на меня, пока я продолжал входить в нее, и нежно сказала:

– Я люблю тебя.

«Я люблю тебя», – сказал я одними губами, чувствуя первые уколы вдоль позвоночника. Я поднялся на колени, просунул руки под Бри, поймал ее за бедра и поднял вверх, чтобы я мог входить еще глубже. Я входил в нее все быстрее и сильнее, по мере нарастания наслаждения.

– О боже! – воскликнула она, вжимаясь в меня. По ней прокатилась еще одна волна оргазма. Ее глаза раскрылись, и она посмотрела на меня широкими глазами. Я бы посмеялся над ее удивленным видом, но то наслаждение, что курсировало по моему телу и заставляло член набухать и напрягаться в преддверии наступающего оргазма, было таким интенсивным, что я едва мог себя контролировать.

Я вошел в нее раз, и два, и мой мир разорвался на тысячу светящихся точек. Воздух вокруг нас, казалось, сверкал. Экстаз, глубокий и насыщенный, прошел по всему телу. Мой член бился в ней. Я кончил.

Когда я овладел собой, Бри смотрела на меня с интересом на лице. Могу лишь предположить, что на моем лице застыло похожее выражение. Я вышел из нее, держа свой полутвердый член в руке, и начал растирать семя, вытекающее из нее, по клитору и по складкам.

Я не знаю, почему делал это. Это был скорее инстинкт, необдуманный жест. Но я был заворожен тем, что мы только что разделили, и вид нас вместе, и доказательство моего наслаждения, размазанное по ней, возбуждали меня. Я был наполнен ощущением спокойного обладания, и мне это нравилось.

Я посмотрел на Бри – ее лицо обмякло, и она выглядела сонной и довольной. Глаза были полуприкрытыми, а выражение наполнено любовью.

Я отнял руку от члена и показал:

– Я люблю тебя.

Она улыбнулась мне и прижала меня к себе. Она гладила меня пальцами по спине, пока я не почувствовал, что сейчас засну на ней. Я быстро поцеловал ее в губы и поднялся, увлекая ее за собой в ванную, где мы помыли друг друга, не сексуально – но любя, нежно.

Когда мы закончили, мы вытерлись, вернулись в кровать и голые залезли под одеяло. Я прижал ее к себе и чувствовал себя таким радостным и довольным, каким не был никогда в жизни.

Я развернул ее, чтобы она видела мои руки.

– Однажды, – сказал я, – когда мы станем старыми и седыми, я посмотрю, как ты лежишь рядом со мной, совсем как сейчас, я посмотрю тебе прямо в глаза. И я буду знать, что всегда и навечно была лишь ты. И это, Бри Прескотт, станет моей величайшей радостью в жизни.

Она улыбнулась, и ее глаза наполнились – я знал это – слезами радости. Я прижал ее к груди, крепко, вдыхая ее запах.

Спустя немного времени я встал, услыхав вдали фейерверк. Я сонно осознал, что сейчас полночь, настал новый год, новое начало. Я крепче прижал к себе свою красавицу, она вздохнула во сне, и я закрыл глаза. Я был дома.

Глава 33. Бри

В следующие два дня мы только дважды выходили из дома Арчера. К счастью, это были как раз два моих выходных на этой неделе. Первый раз мы вышли за продуктами наутро после его возвращения и на обратном пути забрали Фиби. А вечером того же дня мы сходили в ресторан на другом краю озера. Гордость в глазах Арчера, когда он заказывал мне вино, а себе кока-колу, рассмешила меня, и я подмигнула ему. Смотреть, как он приходил в себя, было радостным зрелищем, и я чувствовала, что мне повезло, что мне выпало это увидеть. Я млела перед его непринужденным обаянием и красивой улыбкой. Я заметила, что официантка, которая нас обслуживала, считала так же. Она разглядела его шрам и заискивала перед ним весь вечер. Но меня это не сильно напрягало – даже наоборот. Могла ли я винить ее? Как сказала Натали, он вызывал у женщин желание приласкать его и облизать. Но он был моим, а я была счастливейшей девушкой на свете.

Мы еще поговорили о том, чем он был занят в эти три месяца, кого видел, где спал. О том, что одиночество, которое он испытывал, не убавилось, но преобразилось. Разница была в том, заключил он, что он наконец-то обрел себя и что он оказался куда более приспособленным, чем он сам полагал.

– Мне надо получить свои права, – сказал он, пока мы ели.

Я кивнула.

– Да, я знаю. Незаконный водитель, – сказала я, поднимая бровь.

Он улыбнулся, жуя.

– Если Тревис поймает меня, то запрет и выкинет ключ. – Он поднял брови. – Кстати о Тревисе, ты его видела? Он пытался разговаривать с тобой? – Его лицо было настороженным.

Я покачала головой.

– Пару раз, но я избегала его. Я была неразговорчива, а он не сильно давил. А от Виктории Хейл вообще нет ни слуху ни духу.

Он посмотрел на меня несколько мгновений и кивнул.

– Я оставил тебя одну разбираться со всем этим бардаком, и я очень сожалею об этом. Но Тори ненавидит меня, а не тебя. Возможно, я думал, что в этом плане тебе станет проще, если я исчезну. – Он посмотрел секунду в сторону, затем снова на меня. – Я поговорю с Тревисом и Тори. Ты сможешь сходить со мной и попереводить?

Я моргнула.

– Конечно, Арчер, но что ты хочешь сказать им?

– Я хочу завладеть землей, Бри. Городом. – Его глаза смотрели в мои, он ожидал моей реакции.

Я уставилась на него, затем закрыла рот.

– Ты готов к этому?

– Не знаю, – сказал он задумчиво. – Возможно, нет. Но я чувствую, что мог бы. Мне кажется, в этом городе есть несколько людей, которые могли бы помочь в этом – Мэгги, Норм, Анна, Мэнди… еще пара. В этом и будет вся разница. Потому я и думаю, что стоит хотя бы попытаться. – Он откусил и продолжил: – Мои родители совершили много ошибок, всю жизнь до самого конца. Но они были хорошими людьми. Любящими. Дядя Маркус не был хорошим человеком – и Тревис тоже сомнительный. А Виктория вообще хуже всех. Они не заслуживают победы. И может, я тоже, но может, и заслуживаю. И я готов попробовать ради этой возможности.

Я схватила его за руку, преисполненная гордости.

– Все, что нужно – я с тобой. Что бы ни было.

Он улыбнулся, и мы какое-то время ели молча, прежде чем я вспомнила о звонке детектива в день парада и сказала ему об этом. Он стал озабоченным.

– Под залог? Это не опасно?

Я покачала головой:

– Нет, нет, не думаю. Он не знает, где я живу, и он окружен адвокатами. Полиция знает, кто он. Просто… обидно, что все это занимает столько времени. Я хочу, чтобы все уже закончилось, а теперь наверняка будет большое разбирательство. Придется опять ехать в Огайо. – Я снова покачала головой.

Арчер взял меня за руку и сжал ее.

– Тогда я поеду с тобой. И его посадят. А пока ты будешь в безопасности со мной, тут.

Я улыбнулась, и мне стало тепло.

– Я больше и не хочу нигде быть, – прошептала я.

– И я.

Мы закончили ужин, поехали назад, к Арчеру, и провели остаток ночи и почти весь следующий день в постели, открывая вновь тела друг друга и тая один в другом. Нас окружало счастье. Будущее казалось светлым и полным надежды, и в тот момент мир казался прекрасным.

* * *

На следующее утро я проснулась рано, оторвалась от Арчера и нежно поцеловала его на прощанье, пока он спал. Его рука змеей поймала меня и попыталась утянуть назад. Я рассмеялась, и он сонно ухмыльнулся. Что-то шевельнулось у меня внутри от этой утренней улыбки, я наклонилась к нему и сказала:

– Оставайся прямо тут, как ты есть. Я вернусь, как только смогу.

Он тихо хмыкнул и, открыв один глаз, кивнул мне – хорошо. Я снова рассмеялась и быстро ушла, прежде чем я совсем передумаю и забью на работу.

Выходя, я бросила на него еще один взгляд. Он улыбнулся мне и показал:

– Ты делаешь меня счастливым, Бри Прескотт.

Я остановилась в проходе и улыбнулась ему в ответ. Что-то в этом мгновении казалось очень, очень важным. Что-то подсказывало мне оставаться на месте и впитывать его, запомнить этот момент. Я не была уверена, почему я почувствовала это, но я приложила голову к дверной раме и вобрала его в себя.

– Я буду продолжать радовать тебя, Арчер Хейл. – Затем я улыбнулась и вышла за дверь.

Мы планировали, что Арчер встретит меня в столовой и мы быстро пообедаем до наплыва посетителей, так что я знала, что скоро его увижу. Мне не придется долго по нему скучать.

В столовой этим утром было особенно много людей, и время летело быстро. Где-то без четверти одиннадцать я подала последний завтрак и начала убирать после часа пик.

– Эй, Норм, – позвала я, – удались те пирожные из красного бархата, пока меня не было? – Я выпекла порцию в день Нового года, прежде чем уйти из столовой. Боже, казалось, с тех пор прошло миллион лет. Я покидала это место, все еще тоскуя по Арчеру глубоко внутри себя, а вернулась, оставив его в кровати. Мой сильный, красивый, молчаливый мужчина. Я безумно гордилась им.

– Людям вроде понравилось, – сказал Норм. – Может, тебе стоит напечь еще порцию.

Я ухмыльнулась. Это означало, что они стали хитом, и он будет рад, если я приготовлю еще. Я недавно уяснила, что любовь – это научиться говорить с человеком на его языке.

– Сядешь со мной тут на чашечку кофе? – спросила Мэгги, пока я сливала в одну две бутылки кетчупа. – По моим прикидкам, ты мне должна где-то часа три новостей. Но я удовольствуюсь и пятнадцатиминутной версией. – Она рассмеялась.

Я улыбнулась.

– Вообще-то, Мэгги, Арчер придет где-то минут через пятнадцать. Как насчет тридцатиминутной версии, но после обеда?

Она хмыкнула:

– Хорошо. Буду довольствоваться, чем смогу. – Она изобразила недовольное лицо, но я рассмеялась, потому что выражение ее лица этим утром, и слезы, бежавшие по ее щекам, сказали мне все, что можно было знать. Она обожала меня и испытывала облегчение, что Арчер вернулся в целости и сохранности.

Колокольчик над дверью прозвенел несколько минут спустя, и субъект наших обсуждений появился на пороге, улыбаясь мне. Я вспомнила день, несколько месяцев назад, когда он впервые набрался смелости переступить порог этой столовой, и посмотрела на него теперь. Тот же нежный взгляд снова был на его лице, когда он с улыбкой смотрел в мои глаза, но теперь он держал себя так, что было видно – он уверен, что ему тут рады.

Я позволила себе несколько мгновений полюбоваться им, выбежала из-за прилавка и бросилась к нему. Он повернулся вокруг собственной оси со мной на руках, я засмеялась, и затем он поставил меня, смущенно глядя на Мэгги.

Мэгги помахала рукой.

– Не смущайтесь из-за меня. Ничто не радует меня больше, чем видеть вас вместе. Добро пожаловать домой, Арчер.

Арчер кивнул, улыбнулся и посмотрел на Норма, который вышел из задней комнаты.

– Почему бы вам не перестать устраивать из себя зрелище и не сесть вон за тот задний столик? Там прекрасно можно уединиться, – сказал он. Он посмотрел на Арчера, и его лицо слегка смягчилось. – Привет, Арчер, – сказал он. – Хорошо выглядишь.

Арчер улыбнулся ему и пожал руку. Он улыбнулся мне, а я ему. Мое сердце пело.

– Может, пойдем? – спросила я.

Мы уселись за задний столик, и Мэгги из-за стойки спросила нас, что нам принести.

– Не утруждайся, Мэгги, – ответила я, – я сейчас сама пробью наш заказ.

– Оʼкей, – сказала она, усаживаясь снова за столик для перерывов.

Я взяла Арчера за руку как раз в тот момент, когда колокольчик снова зазвенел. Я подняла голову; кровь застыла в жилах, кожу стало колоть, а в горле умер хриплый звук. Это был он.

Нет. Боже, нет, нет, нет! В моих ушах бил набат, и я замерла.

Его глаза почти немедленно встретились с моими, и его лицо преисполнилось ненависти.

«Этого не происходит. Это все ненастоящее», – вертелось у меня в голове, а к горлу подступила тошнота. Я сглотнула и пискнула.

Голова Арчера повернулась в ту сторону, куда смотрела я. Он немедленно поднялся. Я тоже поднялась, но мои ноги так сильно дрожали, что я не была уверена, смогу ли устоять. На меня накатила волна адреналина.

Этот человек даже не заметил Арчера, стоявшего передо мной и чуть справа. Его взгляд был прикован ко мне.

– Ты испортила мне всю жизнь, сука, – прохрипел он. – Ты знаешь, кто я? Отец собирался передать всю компанию мне, пока ты не начала тыкать пальцами. Думаешь, я дам тебе уйти, пока я теряю все?

Мой мозг вопил, шум крови в ушах не давал понять смысла его слов.

Его глаза были налиты кровью и слишком яркими, как и в прошлый раз. Он на чем-то торчал. Либо это, либо он был сумасшедшим.

Боже, Мэгги, пусть будет так, чтобы ты вызвала полицию. Боже, боже, как это могло быть возможно?

А потом все произошло в один момент. Что-то блеснуло у него в руке, и мир как будто покачнулся, когда я поняла, что это пистолет. Он поднял его и направил прямо на меня. Я успела увидеть вспышку огня, прежде чем Арчер бросился прямо передо мной. Он отлетел назад и врезался в меня, и мы оба упали на пол, я чуть позади Арчера.

Потом я услышала еще один выстрел и крик Тревиса: «Мне нужна поддержка» – из радиоприемника.

Я поползла вперед и сразу увидела, что человек, стрелявший в меня, неподвижно лежал на полу и что Арчер тоже не двигается. Я издала приглушенный плач и потянулась к нему. Он лежал на боку, лицом в пол. Я потянула его, чтобы перевернуть на спину, и издала страдальческий вой, когда увидела, сколько крови было на его рубашке.

О нет, боже, боже, нет, нет, нет, пожалуйста, нет.

Мой вой слился с шумом, нараставшим вокруг, – звуком шагов, плачем Мэгги – как мне показалось, мрачным голосом Норма и звуком стульев, которые двигают по полу. Но мои глаза не отрывались от Арчера.

Я прижала его к себе, покачивала его, гладила по лицу и шептала: «Держись, милый, держись. Я люблю тебя, Арчер. Я люблю тебя, не смей оставлять меня».

– Бри, – услышала я тихий голос Тревиса. За стенами столовой все громче раздавалась сирена «скорой помощи». – Бри, дай мне помочь тебе встать.

– Нет! – закричала я, прижимая к себе Арчера. – Нет! Нет! – Я качала его на руках, прижалась к нему лицом, чувствуя его грубую щеку на своей, и шептала:

– Только не оставляй меня, ты нужен мне, не оставляй меня.

Но Арчер не слышал меня. Он уже оставил нас.

Глава 34

Ты принес тишину,

Самую красивую, что я слышала,

Потому что она была частью тебя.

А теперь ты забрал ее.

И весь шум мира

Не способен исцелить мое разбитое сердце.

Я смотрю на звезды, бесконечные и безвременные, и шепчу:

Вернись ко мне,

Вернись ко мне.

Глава 35. Бри

Весь город собрался, чтобы оказать честь Арчеру Хейлу. Жители Пелиона, и стар и млад, сошлись, чтобы выразить поддержку человеку, который был немым членом их коллектива со дня своего рождения. Его никем не замеченное затворничество, теперь всеми осознанное, и, в конце концов, его доброе сердце и его подвиг побудили закрыться даже магазины. Даже те люди, которые обычно предпочитали оставаться дома, сегодня вышли, чтобы присоединиться к остальным горожанам в самом колоссальном акте поддержки, какой когда-либо был в этом городе. Маленькая, тусклая звезда, обычно видневшаяся где-то на окраине, едва ли кем-либо замеченная, сегодня сверкала так ярко, что весь город собрался посмотреть на это сияние, весь город раскрыл глаза и признал ее частью своего созвездия.

Я слышала раз за разом, что наша с Арчером история побуждала людей становиться лучше. Протягивать руку помощи тем, кого раньше не замечали. Становиться друзьями тем, у кого не было друзей. Внимательнее присматриваться к окружающим. Замечать боль других и пытаться сделать с ней что-нибудь.

Мы шли этим холодным февральским днем, Мэгги по одну руку, Норм – по другую. Мы пришли и сели на свое место. Люди ободряюще улыбались нам и наклоняли головы, проходя мимо. Я улыбалась и кивала им в ответ. Теперь это была и моя община тоже. Я тоже стала частью созвездия.

Снаружи пошел снег, и я услышала где-то вдалеке гром. Но я не испугалась. «Если начнется шторм, я буду думать о тебе, – сказала я ему, – и ни о чем больше». И так я и делала. Всегда.

Арчер уже оставлял меня – на три месяца, и я скучала по нему каждый день. На этот раз он оставил меня на три недели, прежде чем вернуться. Он лежал в глубокой коме, и доктора не знали, когда он очнется, и очнется ли вообще. Но я ждала. Я всегда буду ждать. И я молилась и шептала небесам каждую ночь: «Вернись ко мне, вернись ко мне, вернись…»

Дождливым днем в конце января, когда гремела гроза и в окне больницы сверкали молнии, он открыл глаза и посмотрел на меня. Мое сердце загремело в ушах громче, чем молнии за окном, и я выскочила из кресла, в котором сидела, и бросилась к нему, выдавив из себя:

– Ты вернулся!

Я подняла его руки и поднесла к губам, целуя их снова и снова. Мои слезы катились на его пальцы, на его прекрасные руки, умевшие говорить, позволявшие мне знать, что у него было в сердце и в мыслях. Я любила эти руки, любила его. Слезы продолжали течь.

Он посмотрел на меня несколько минут, прежде чем отнять руки, и медленно, неловко показал мне:

– Я вернулся ради тебя.

Я рассмеялась, положила голову ему на грудь и крепко держала его. В комнату вбежали медсестры.

А теперь весь город ждал, пока Арчер подходил к подиуму, все еще скованный бинтами, опоясывающими его грудь из-за операций на внутренние органы.

Я снова посмотрела вокруг. Тревис стоял в глубине комнаты, все еще в форме после смены. Я поймала его взгляд и кивнула ему. Он кивнул мне в ответ и слегка улыбнулся. Я еще не знала, что думать о Тревисе, но он заслужил мое уважение своим героизмом в тот жуткий день.

Недавно выяснилось, что человек, который нашел меня в тот день, Джеффри Перкинс, подсел на героин, и его отлучили от семьи. Он зашел в наш семейный гастроном в ту ночь в поисках денег на дозу.

Его дилер сдал его, как часть сделки, чтобы спасти собственную шкуру. Оказалось, Джеффри явился к нему в ту ночь, весь в крови, бормоча что-то про то, что он застрелил какого-то человека в закусочной.

Он только начал приходить в себя, и его отец начал думать принять его обратно в семью, когда я опознала его на той фотографии.

После ареста отец снова лишил его наследства, и он снова вернулся к наркотикам.

Тревис потребовал объяснений от матери. Он был хорошим полицейским, с рабочими инстинктами, и он понимал, кем была его мать – мстительной женщиной, столь преисполненной злости, что она сделала бы все, что могла, чтобы получить то, что считала своим по праву: город, деньги, уважение, социальный статус.

Он был рядом, когда Виктория Хейл подслушала мой разговор об аресте Джеффри Перкинса. Он сложил вместе два и два.

Каким еще образом одуревший наркоман мог найти меня в столовой в тот жуткий день? Мы недооценили ее ненависть ко мне, разрушившей все махинации, которые она строила столько лет.

Тревис пришел ко мне и рассказал о своем разговоре с матерью, как она все отрицала и как он не поверил ей. Он сказал ей убираться из города, иначе он начнет против нее следствие. Хоть он и знал, что у него недостаточно улик, чтобы осудить ее, ей не оставалось в Пелионе ничего, кроме стыда.

Теперь, после отъезда Виктории, Арчер стал наследником земли и состояния семьи Хейл за год до своего двадцатипятилетия.

Тревис выглядел неухоженным, небритым и заторможенным, словно долго не спал. У него был свой опыт в попытках манипуляций чужими жизнями. В конце концов, ему было у кого учиться. Но глубоко внутри, как мне казалось, Тревис не хотел, чтобы кто-нибудь сильно пострадал. Его мать – совсем другая история. Мне показалось, что, увидав ее такой, какой она была на самом деле, и поняв, на что она была способна, он сильно изменился. В его глазах появилась грусть. Тогда, в больнице, он монотонным голосом рассказал мне обо всем и ушел, оставив меня с моим горем.

Толпа смолкла – Арчер подошел к ступенькам и стал подыматься на сцену.

Норм, стоявший в стороне, просигналил ему: сделай их всех. Арчер удивленно поднял брови и кивнул ему. Я закусила губу.

Миссис Агерн, городская библиотекарша, выдавшая Арчеру сотни книг за последние четыре года, от инструкций по каменной кладке до книг о языке жестов, но ни разу не задавшая ему ни одного вопроса и даже не пытавшаяся заговорить с ним, просигналила: мы все с тобой, Арчер. У нее в глазах были слезы, и выражение ее лица говорило мне, что она жалела, что не вела себя по-другому. Арчер улыбнулся ей и кивнул, показав:

– Спасибо.

Он поднялся на сцену, занял место за подиумом, кивнул переводчику и начал говорить. Мои глаза не отрывались от него, смотрели, как летали его руки, такие грациозные и такие уверенные. Мое сердце обуревала гордость.

– Спасибо всем вам, что пришли, – сказал он, остановился и посмотрел вокруг. – Земля, на которой стоит этот город, принадлежит моей семье уже долгое время, и я буду владеть ею так же, как и все Хейлы до меня – с верой в то, что каждый человек, живущий здесь, имеет значение, что у всех у вас есть право голоса в том, что произойдет или не произойдет в Пелионе. В конце концов, Пелион – это не земля, на которой он стоит, а люди, которые ходят его улицами, владеют его магазинами, живут и любят, и строят дома. Мне кажется, вы сочтете меня сговорчивым хозяином, и мне говорят, что я умею хорошо слушать. – По толпе прошел легкий смех, и Арчер, казалось, слегка смутился, посмотрев куда-то вниз, прежде чем продолжить. – Сегодня вечером будет голосование насчет дальнейшего развития города, и я знаю, что для многих из вас это очень важно. Но я хочу, чтобы вы знали – если в будущем кого-то из вас будет что-нибудь беспокоить или у вас будут предложения, мои двери всегда будут открыты для вас.

Толпа продолжала смотреть на него, улыбаясь и согласно кивая.

Наконец Арчер поднял взгляд на зал, и тихий гул, исходивший от него, совсем стих. Его глаза нашли мои. Я ободряюще улыбнулась ему, но он лишь посмотрел на меня пару мгновений, а затем снова поднял руки и продолжил:

– Я тут ради вас. Я тут из-за вас. Я тут, потому что вы увидели меня не только глазами, но и сердцами. Я тут, потому что вас заинтересовало, что я могу сказать, и потому что вы были правы… всем нужны друзья.

Я нежно засмеялась, вытирая со щеки слезу. Арчер продолжал смотреть на меня, его глаза были наполнены любовью.

Я сильно выдохнула, и слезы неудержимо побежали у меня по щекам. Арчер нежно улыбнулся мне и снова посмотрел в зал.

– Спасибо вам всем за то, что вы здесь, за вашу поддержку. Я не могу дождаться, чтобы познакомиться со всеми поближе, – закончил он.

Где-то позади раздался одинокий хлопок, и к нему присоединились еще несколько, и вот уже весь зал хлопал и восторженно кричал. Арчер широко улыбнулся и еще раз смущенно посмотрел вниз, а я пролила еще пару слез, уже смеясь сквозь них. Несколько человек встали на ноги, их примеру последовали другие, и вот уже вся аудитория стояла и аплодировала.

Когда он улыбался толпе, его глаза снова встретились с моими, он поднял руки и показал мне:

– Я тебя Бри.

Я рассмеялась и ответила ему:

– А я тебя, Арчер. Боже, я так сильно тебя, Арчер.

Он пожал переводчику руку и сошел с подиума, а я встала из своего кресла. Мэгги сжала мне руку, когда я шла мимо нее. Я пошла к нему, и когда мы встретились, то он, несмотря на повязки под рубашкой, подхватил меня на руки и закружил, тихо смеясь мне в губы. Его золотисто-карие глаза были наполнены теплом и любовью.

И я подумала, что голос Арчера Хейла был одной из самых красивых вещей на этом свете.

Эпилог. Пять лет спустя

Я смотрел на свою жену, лениво качающуюся в гамаке. Она слегка отталкивалась одной ногой, раскачиваясь туда и сюда в солнечном свете. На палец одной руки она накручивала золотисто-русый локон, а другой листала страницы бульварного романа, который лежал на ее вздымавшемся животе.

Я глядел на свою Бри, на женщину, которая любила меня и наших детей всем сердцем, и во мне подымалась мужская гордость.

Наши трехлетние близнецы, Коннор и Чарли, возились неподалеку в траве, накружившись до головокружения. Они повалились прямо на траву, радостно хохоча. Мальчишки.

Мы назвали их в честь обоих наших отцов, людей, которые настолько любили нас, что даже перед лицом смертельной опасности их последние мысли были о нашем спасении. И я понимал это. Теперь я тоже был отцом.

Я медленно подошел к Бри. Заметив меня, она повернула книгу обложкой вниз, откинула голову и улыбнулась.

– Ты уже дома.

Я присел возле гамака на корточки.

– Встреча закончилась довольно быстро.

Я был в банке на переговорах о покупке участка земли сразу за пределами города. Все прошло удачно.

Город проголосовал против планов расширения, которые пять лет назад продвигала Виктория Хейл перед тем, как я вернул себе права на землю. Но, как оказалось, жители были не против расширения и привлечения бизнеса, им просто не нравилось то, что имела в виду Тори Хейл. Так что, когда я предложил открыть несколько гостиниц и пансионов в старом, историческом центре города и в его духе, жители согласились преобладающим большинством голосов.

Четвертый пансион будет построен как раз на том участке, который я купил сегодня.

Город процветал, и бизнес в нем развивался, и, как оказалось, из меня вышел чертовски хороший бизнесмен.

– Кто бы мог подумать? – спросил я как-то у Бри однажды вечером, когда начали поступать первые голоса в поддержку моего плана.

– Я всегда это знала, – тихо сказала она. – Всегда.

И это было правдой. Она говорила мне, что мой голос будет услышан, и ее любовь заставила меня в это поверить. Иногда это все, что нужно, – один человек, кто готов услышать твое сердце, тот звук, который все остальные даже не пытаются различить.

Я сорвал одуванчик, полный пушистых семян, и с улыбкой протянул Бри. Она взяла его и сказала:

– Все мои мечты уже исполнились. – Обернувшись к мальчишкам, она добавила: – Это за них. – Она подула, пушинки взлетели в воздух и унеслись куда-то в летнее небо.

Мы снова встретились глазами. Я положил руку ей на живот, чувствуя, как там движется новый малыш.

– Знаешь, это будет мальчик, – с улыбкой сказала она.

– Возможно. Все Хейлы всегда заводят мальчиков. Ты не против?

Она опять улыбнулась.

– Нет, не против. – И добавила: – Если там будет только один, пусть будет хоть козленок. – Рассмеявшись, она поглядела на валявшуюся по траве парочку, которая не переставала возиться с момента своего появления на свет. Мелкие бандиты.

Я рассмеялся и три раза хлопнул в ладоши, привлекая их внимание. Маленькие головы поднялись, и начался крик: «Папа! Папа!»

Они прибежали ко мне, и я притворился, что им удалось меня опрокинуть. Они прыгали по мне, и их громкий прекрасный смех раздавался на всю округу.

Я сел, прижимая к себе мальчишек.

– Ну, кто из вас будет сегодня помогать мне на стройке?

– Я! Я! – закричали они хором.

– Отлично. У нас полно работы, чтобы успеть все закончить, когда на свет появится ваш брат или сестра. – Я протянул им руку, и они дружно ударили по ней своими веснушчатыми ладошками, серьезно глядя мне в глаза.

Я убрал руку и показал:

– Братья во всем. – Они жестами повторили мои слова, и их мордашки продолжали оставаться серьезными.

– Правильно, – сказал я. – Это самое важное.

Может быть, в один прекрасный день мне удастся наладить отношения со своим братом. С тех пор как я стал главой города, а он – начальником полиции, они в общем улучшились, но даже при том, что я знал, что Тревис любит своих племянников, нам предстоит еще долгий путь.

Мальчишки наклонили головы, глядя на меня своими золотисто-карими глазами – две одинаковые мордашки, так похожие на меня самого.

– Ладно, бегите в дом. Я сейчас сделаю обед, а папа соберет инструменты, – сказала Бри, пытаясь сесть в гамаке, но опрокидываясь на спину под собственным весом и заливаясь смехом.

Я взял ее за руку и притянул к себе, целуя в губы и влюбляясь в нее снова и снова, как я делал по тысяче раз на дню.

В этот день четыре года назад в Пелионской церкви Бри при свете свечей шла ко мне, опираясь на руку Норма, и у меня захватило дух от ее красоты. Я поклялся, что буду любить ее всегда, только ее, и я верил в это всеми фибрами души.

И сейчас, со всем шумом и суматохой нашей жизни, с моей работой и процветающим кейтерингом Бри, каждую ночь перед сном я обнимал свою жену и говорил ей молча: «Только ты, всегда только ты». И ее любовь обнимала меня, держала меня, была моим парусом и моим якорем, напоминая мне, что самые громкие слова – те, которые мы проживаем.

Благодарности

От всего сердца снова и снова благодарю своих прекрасных редакторов Анжелу Смит и Лариссу Каль. Я признательна вам за то, что мои слова и предложения написаны правильно, а больше всего за то, что мою работу редактируют люди, знающие мое сердце. Вы лучше всех понимаете, что я хотела сказать и где сама включалась в свою историю. Это неоценимый подарок, и я уверена, что мои герои сильнее, история понятнее, а то, что я хотела передать, уловлено.

Я также счастлива иметь группу читателей, которые не только строго, но вдумчиво отнеслись к истории Бри и Арчера и дали много ценных советов, комментариев и одобрения, когда я больше всего в них нуждалась. Элена Экмайер, Кэт Брахт, Ким Парр и Никки Ларазо – огромная благодарность!

Моя любовь, вечная и бесконечная, моему мужу – моему лучшему другу, моей музе, человеку с самым большим сердцем на свете. Спасибо за поддержку в процессе и за то, что подбирал мусор вокруг дома, пока я скрывалась в своей писательской пещере. Все стало возможным только благодаря тебе.

1 Стрелец – Archer (англ.).

2 Laugh out silently (англ.) – хохочу беззвучно.

Продолжить чтение