Чужая жена. Ты станешь моей

1. Ольга

Я хорошо помню то мгновение, когда впервые увидела его. Демиду было двадцать, мне – восемь. Уже тогда этот парень обладал мужественной красотой и серьёзным, задумчивым взглядом, какой бывает только у взрослых, и то не у каждого.

Больше всего меня поразили его голубые, колючие, как льдинки, глаза, смотрящие на меня, как на мелкую козявку или недоразумение. Он всегда на меня так смотрел, даже когда я выросла и перестала быть маленькой девочкой, и это меня бесило.

– Лёля, входи, не бойся! – приободрил меня отчим, легонько толкая в спину, чтобы я поскорее оказалась в холле его роскошного особняка, больше похожего на сказочный дворец.

Позади меня топтались слуги с чемоданами моей матери, а я загораживала собой проход, засмотревшись на красивого юношу.

– Дядя Юра, а кто это? – обратилась я к отчиму, показывая рукой на паренька, стоявшего рядом с другими людьми, работающими в этом доме, которые вышли нас встретить, чтобы познакомиться.

– Зови меня папой, Лёлечка, – с упрёком сказал отчим. – Мы же договаривались. Пойдём, милая, я вас познакомлю. – Мужчина взял меня за руку и подвёл к прислуге. – Это Демид, – потрепал он по плечу мальчишку. – Он тоже здесь живёт. А это его мама Аврора, – указал он на темноволосую женщину в форменном платье. Я с восхищением уставилась на неё, потому что стройная и улыбчивая Аврора показалась мне невероятно красивой, как и её имя. Дядя Юра представил мне остальных своих сотрудников, но я никого больше не запомнила, потому что смотрела только лишь на Демида. – Пойдём, Лёля, найдём маму, и она покажет твою комнату. Там такие чудесные пони, что с ума сойти можно!

Я совершенно не хотела уходить, потому что желала поговорить с Демидом и познакомиться с ним ближе, но отчим, тянущий меня за руку, был непреклонен.

И Демид так посмотрел на меня…

Будто я совсем ему не нравлюсь, будто мы с ним злейшие враги. А ведь я была сегодня такой красивой, какой никогда не была прежде. Мама купила мне потрясающее белое платье пышное, как у принцессы или невесты. Мои белокурые длинные волосы завили в красивые локоны, а губы мама разрешила мне подкрасить бесцветным блеском.

Мне стало так обидно. Я ничего плохого не сделала этому Демиду. Да я вижу его впервые в жизни! Чем же я вызвала такую откровенную неприязнь?

– Я уже слишком взрослая для пони, – покачала головой я, послушно идя за дядей Юрой.

– Не спеши взрослеть, малышка! Быть взрослым очень скучно.

Дядя Юра знал, о чём говорит, ведь ему было уже пятьдесят. Он был старше моей мамы на двадцать лет, но так влюбился в неё, что его не смутила разница в возрасте и маленькая дочка на руках. Сегодня они поженились, поэтому я теперь здесь.

Пока мы шли через огромный дом, я с интересом таращилась на мраморный пол, невероятные картины на стенах и бесчисленные светильники под потолком, а сама думала об этом злобном мальчике.

Я бы многое отдала, чтобы он посмотрел на меня по-другому, ласково и дружелюбно, и обязательно улыбнулся мне. Тогда я ещё не могла осознать того, что в моё сердце вошла жгучая, сумасшедшая, единственная, настоящая любовь.

2. Ольга

Ветер швырнул мне в лицо ледяные капли дождя, и мне пришлось снять солнцезащитные очки. Солнца сегодня не предвиделось, мне просто нужно было спрятать измученные бессонницей и слезами глаза, но из-за непогоды я задолбалась протирать стёкла очков. Закутавшись сильнее в чёрный плащ, я сунула бесполезный аксессуар в карман и уставилась на рыжую девицу, которая неестественно громко рыдала над телом моего покойного мужа.

– Антоша, миленький! Не покидай меня! – вопила рыжая на всё кладбище, но ветер уносил её слова в сторону.

Я силилась вспомнить кто это, но у меня ничего не выходило. У девушки слишком яркая внешность. Я бы непременно запомнила её. Скорее всего, это какая-то очередная любовница моего покойного мужа, оставшаяся теперь без его финансовой поддержки, вот она и убивается, едва не заскочив верхом на его хладное тело.

Несчастную оттащили от гроба, и она упала на колени прямо в грязь. Мне стало противно смотреть на неё, поэтому я перевела взгляд на свои новенькие туфельки, измазанные свежевырытой землёй.

Скорее бы всё закончилось. Я слишком устала и замёрзла. Под плащом у меня была довольно короткая юбка и шёлковая тоненькая блузка. Просто других чёрных вещей не нашлось, а покупать что-то другое специально к похоронам не было времени, да и желания.

Никогда не любила чёрный цвет. Он наводил тоску, как сейчас, например. Антон тоже был со мной согласен. Чёрным костюмам он предпочитал серые или синие.

Антон…

Несмотря на то, что мой брак сложно было назвать счастливым, мужа было всё же жалко. Я даже была влюблена в него когда-то. Ну, по крайней мере, мне так казалось. А теперь он умер.

Я едва успела привыкнуть к тому, что я замужняя девушка, что я Бондаренко, а не Голикова. А теперь нужно свыкнуться с мыслью, что я вдова. Вдова в двадцать лет.

Меня пугали родственники и друзья мужа. Они стояли кучкой, отодвинувшись от меня, как от прокажённой, смотрели с такой ненавистью, будто бы это я виновата в смерти мужа. Они все мне были противны до рвоты. Надеюсь, они оставят меня в покое теперь?

Мне стало нестерпимо одиноко! Теперь я осталась совсем одна. Мама с отчимом погибли в прошлом году в авиакатастрофе, возвращаясь из очередного путешествия. После оглашения завещания отчима я узнала, что Демид на самом деле был его сыном. Эта новость шокировала меня, в отличие от самого Демида.

Демид…

Я не видела его почти год. В последний раз мы повздорили так сильно, что он не явился на поминки моих родителей. Демид орал на меня, как бешеный, крушил мебель, пытаясь отговорить меня от свадьбы. Никогда его таким не видела. Это было страшно.

Потом мы всю ночь трахались, как безумные. Он стал моим первым мужчиной, забрав мою девственность, а наутро я выгнала его из своей шикарной квартиры, которую мне подарил дядя Юра на совершеннолетие.

С каким же злорадством я смотрела на Демида тогда! Забавно было наблюдать за бессилием великого Демида Барсова. Я видела его непримиримое лицо и думала, что победила, ведь я вышла за Антона назло Демиду, чтобы наша бесконечная борьба с ним закончилась, чтобы он понял, что его власть надо мной не безгранична.

Чего я добилась? Потеряла обоих мужчин. Демид был так оскорблён тем, что я отдалась ему, но вышла за Антона, что больше не появлялся мне на глаза. Представляю, в каком он был бешенстве, думая, что заполучил меня, а это был всего лишь его собственный самообман.

Демида я оповестила о смерти мужа смской. Надеялась, что он хотя бы позвонит и скажет мне что-то, хотя бы одно слово утешения, но он не позвонил. Я часами смотрела в экран телефона, разрываемая мучительным ожиданием, но ничего…

Барсов прислал мне огромный букет гвоздик и скупую записку с соболезнованиями. Как я могла надеяться, что он приедет на похороны? Тем более, что гроб уже опустили в могилу.

Я присела на корточки, чтобы бросить три горсти глинистой земли, больше похожей на мерзкую слизь, когда в толпе людей началось движение. Люди расступились, уступая дорогу тому, кто пришёл.

Демид!

У меня сердце оборвалось. Внутренности стянуло в узел, мгновенно бросило в жар, голова пошла кругом. Мне казалось, я сейчас потеряю сознание. Уступив место у края могилы другим людям, я отошла в сторону, пытаясь оттереть салфетками грязь с рук, чтобы только не смотреть на Демида.

– Здравствуй, Лёля! – бархатным, низким голосом произнёс мужчина, завибрировав в моей душе.

Я сунула использованные салфетки в карман к очкам и осмелилась посмотреть в лицо Демиду. Я была на каблуках, но мне всё равно пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с его ледяными, нечеловеческими глазами.

Демид был не только высоким, но ещё и широкоплечим. И самым красивым из тех, кого я когда-либо знала.

– Здравствуй, Демид, – севшим, каким-то не своим голосом поздоровалась я в ответ.

– Ты в порядке?

Сейчас его голос звучал нежнее и ласковее, а быть может, всё дело в том, что он назвал меня моим детским именем? Я почувствовала, как защипало в носу, в горле встал неприятный, тошнотворный ком. Не хватало только разреветься при нём. Даже в такой ужасный день я не могла позволить себе слабость и показать свои слёзы Барсову.

– А ты как думаешь? – вложив остатки сил в эту фразу, ответила я, всё ещё пытаясь не разреветься.

Это было ужасно! Я не могла отпустить себя даже в эту минуту. Мой муж мёртв, а я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не раскваситься. И всё из-за этого чёртого Демида!

– Тебе лучше не знать, Ольга, что я думаю на самом деле обо всём этом, – ледяной волной окатил меня снова Демид, и я окончательно убедилась, что у него нет сердца.

3. Ольга

– Ты останешься на поминки, Демид? – поинтересовалась я, когда мы вышли с кладбища.

Он с раздражением шоркал подошвой своих идеальных туфель об траву на обочине дороги, чтобы стереть с них грязь. Мои туфли тоже были не в лучшем состоянии. Тащить в машину кладбищенскую землю не хотелось, поэтому я последовала примеру Демида. С трудом, но мне удалось очистить обувь, но теперь ноги были мокрыми. Мне стало ещё холодней. Нестерпимо захотелось домой в горячую ванну.

– У меня ещё куча дел, Ольга! – отозвался Демид.

– Ясно…

Мне не хотелось, чтобы он уезжал. Налетел, как ураган, смял мои чувства ещё сильнее, и снова исчезает?

– Прими мои соболезнования, – подошёл он ближе. – Мне жаль, что Антона больше нет.

– К чему это лицемерие, Демид? Ты всегда ненавидел Антона, – брезгливо скривилась я. – Я знаю, какой ты козёл, так к чему это враньё?

Демид и бровью не повёл, услышав мои гневные слова оскорбления. Он посмотрел на меня так снисходительно, будто бы я несу полнейшую чушь. Я даже начала сомневаться в сказанном мною.

– Я никогда не врал, что Антон мне нравится, но для тебя, Лёля, существует только чёрное и белое. Ненависть – это слишком уж громко сказано. Чтобы ненавидеть человека, нужно считать его равным себе, уважать. Не могу сказать про твоего покойного супруга такого, прости.

– О! Конечно! – закипела я. – Зачем испытывать какие-то чувства к ничтожным людишкам, когда твоя единственная любовь – это деньги?

– Давай я отвезу тебя домой, Оля? – предложил он.

– А как же поминки?

Мне очень хотелось принять предложение Демида, но разве могла я слинять и не довести церемонию до конца?

– Да кому нужны эти дурацкие поминки?

– Люди скажут…

– И ты обвиняешь в лицемерии меня? – не дал договорить мне Демид. – Тебя действительно волнует мнение этих людей? – Он указал рукой на рассаживающихся по машинам друзей и родственников Антона, и я поняла, что он прав, но всё медлила. – Нам пора!

Демид крепко ухватил меня за локоть, будто бы боялся, что я передумаю, и поволок меня к своему внедорожнику. Я уже не могла сопротивляться, даже если бы и хотела. Окаменев от холода и усталости, я превратилась в куклу, которую любой может дербанить, как захочет.

Я села на мягкое кожаное сиденье, и Демид попросил своего водителя включить печку на полную мощность. В машине очень быстро стало тепло, и я почувствовала, как меня перестаёт трясти. Внедорожник мягко покачивался на дороге, меня начало клонить в сон. Неудивительно, учитывая то, что в последние двое суток я вообще не сомкнула глаз от горя.

– Всё кончилось, Оль, – как через вату услышала я голос Демида. – Скоро станет легче.

– Не думаю.

– Ты выглядишь просто ужасно. Попробуй вздремнуть.

Слова протеста так и вертелись на языке. Я хотела сказать Демиду, чтобы он не лез не в своё дело, не командовал, не говорил, что мне делать, но сейчас он снова был прав, а сил сраться с ним просто не нашлось.

Я откинула голову на подголовник, но заколка, державшая мои волосы на затылке, не давала мне устроиться удобно. Тогда я распустила волосы и с облегчением упёрлась затылком в подголовник. Демид молча наблюдал, как тяжёлые локоны моих светлых волос рассыпаются по чёрной ткани плаща, а потом сказал:

– Ты не сразу сообщила мне о смерти Бондаренко.

– И что? Ты мог узнать об этом из новостей в интернете. Я сообщила о несчастье из вежливости. Вообще, не думала, что тебе будет интересна эта весть, – бессовестно врала я.

– Потому что я ненавидел Антона? – усмехнулся мужчина. – Можно подумать, он меня обожал?

– У него были причины тебя недолюбливать.

– Да ты что? И какие же? Зависть к моему богатству и успеху? Должен признать, я не видел более завистливых, злобных и мерзких мужиков, чем Антон.

– Как ты можешь говорить так в день его похорон? Почему ты такой… бесчувственный? Блять, ты просто конченный мудак! Останови машину! Я доберусь до дома сама!

Демид схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. Я испугалась его взгляда. Он больше не был холодным. Сейчас его глаза сверкали огнём, став почти синими.

– Хватит, сука, ломать комедию! – рявкнул он мне в лицо. – У своего муженька научилась? Знаешь, почему Антон меня люто ненавидел? Потому что он ничтожество. Бездарное чмо! Не мужчина! Он знал, что если я буду рядом, то рано или поздно ты от него уйдёшь!

– Ты надеялся, что я с ним разведусь?

– Я надеялся, что ты просто замуж не выйдешь. Если бы этот ублюдок не настоял на скорой свадьбе, у меня хватило бы времени, чтобы отговорить тебя от этой ошибки.

– Не хватило бы! Я бы всё равно вышла за Антона! – с вызовом бросила я ему прямо в лицо, прекрасно понимая его правоту.

– Ты такая же показушница, как твоя мать. Мне иногда кажется, что ты выскочила замуж всего лишь мне назло, лишь бы щёлкнуть меня по носу!

– Ты слишком большого мнения о себе! Пусти!

– Отшлёпать бы тебя хорошенько, идиотку! Перегнуть через колено, задрать юбчонку, и пройтись по жопе, пока не покраснеет!

Я охренела от его слов. Неприличные картинки поскакали перед глазами, задница, ещё не тронутая Демидом, уже заполыхала огнём. Внизу живота сладко заныло. Господи, я только что похоронила мужа, а мне в голову лезут такие непристойности с другим мужчиной в главной роли.

Демид часто задышал, опаляя дыханием моё лицо. На мгновение мне показалось, что сейчас он меня поцелует. Нет, – мысленно вопило моё сознание. Потому что, если он сделает это, я позволю ему, я не смогу противиться.

Тем временем его пухлые, чувственные губы становились всё ближе, и я прикрыла глаза, надеясь таким образом исчезнуть из машины…

4. Ольга

Машина резко затормозила на светофоре, а потом Демид оттолкнул меня от себя. Я врезалась с размаху в дверь, больно стукнувшись головой о стекло. Открыв глаза, я схватилась за ушиб и возмущённо поморщилась. Мужчина к тому времени уже отвернулся от меня к окну, будто бы не заметил, что я ударилась, будто бы он тут ни при чём.

Пот пробрал меня насквозь. Я с трудом стряхнула с себя это наваждение, вызванное близостью Демида. Он держал меня с минуту, не больше, но мне казалось, я вся насквозь пропиталась запахом его ужасного одеколона. Ужасно волнующего и опасного. Сонливость, как рукой сняло.

В салоне стало невыносимо жарко, но просить водителя о том, чтобы он убавил отопление, я не стала, просто расстегнула плащ. Дышать сразу стало легче.

Пока Демид задумался о чём-то своём, я украдкой рассматривала его профиль. Стоило мне ощутить его близость, и я уже не могла отвести от него взгляд. Почему меня так влечёт к Барсову, господи?

Да, он хорошо сложён. Даже под строгим пиджаком хорошо угадываются его сильные, рельефные мускулы, держу пари, его пресс такой же тугой, как я помнила. Но ведь и Антон был красив и силён, он много времени проводил в спортзале, чтобы держать себя в потрясающей форме. В то же время разница между этими двумя мужчинами была поразительной. Демиду не было нужды щеголять в обтягивающих футболках, чтобы демонстрировать свой охрененный торс, как это делал Антон, где можно, и где его красота совершенно была не к месту.

Антон был каким-то ненастоящим, что ли. А в Демиде была природная, животная красота, как у породистого самца, несмотря на его ужасное происхождение. На лицо Демида я вообще могла бы смотреть вечно. Все женщины, без исключения любовались этим мужественным фейсом с ямочкой на подбородке и широкими скулами. Сейчас он отпустил аккуратную бороду, которая необыкновенно шла ему, хоть и скрывала ямочку, но я-то знаю, что она там есть. Иногда, когда мне было совсем невмоготу, я открывала на телефоне фотографию Демида, сделанную ещё лет пять назад, и тайком рассматривала её, упиваясь своей болью и воспоминаниями.

Вот кому нужно было сниматься в кино. Не Антону. Барсов бы одинаково хорошо играл сердцеедов и жестоких мафиози, разбивая ещё больше женских сердец.

Будоражило даже не тело Демида, не его лицо, а голубые, выразительные, яркие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Они точно омуты, в которых хочется утонуть. Они и влекут, и пугают, и ты чувствуешь страшную опасность, но продолжаешь смотреть в них, как заколдованная. Тебе и страшно, и волнительно, и так хорошо.

И никогда не поймёшь, что у Барсова на уме…

– Перестань на меня пялиться! – раздражённо буркнул Демид, и я вспыхнула от стыда, как будто он застукал меня за чем-то неприличным.

– Я не пялилась…

– Господи, почему ты в таком виде? – повернувшись ко мне, воскликнул Демид.

– Что? – переспросила я, с ужасом осматривая свою одежду.

– Ты вырядилась, как шлюха! Прикройся, бога ради!

К моему стыду, он принялся поправлять на мне плащ, чтобы укрыть мои голые колени.

– Отвали! – отмахнулась я от его рук. – Что ты себе позволяешь?

– У тебя не было юбки подлиньше? Или брюк на худой конец? Ты в курсе, что лифчик просвечивает?

– Какое тебе дело до моего лифчика?

– И почему ты такая тощая? Ты тоже сидишь на наркоте? – продолжил Демид, будто бы не слышал того, что я ему говорила.

– На какой ещё наркоте? Ты в своём уме?

Антону нравились худые, стройные девушки, поэтому я тоже держала себя в форме, не позволяя появляться лишним килограммам.

– На какой наркоте? Антоша не успел подсадить тебя на героин?

Я догадывалась о том, что мой покойный муж употребляет что-то запрещённое, но чтобы героин? Нет, такого быть не может. Демид говорит мне гадости просто, чтобы позлить, чтобы сделать мне ещё больнее.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь! – зашипела я на Барсова. – Перестань бросаться гадостями в моего мужа! Как тебе не стыдно?

– Оль, он умер от передоза. Хватит идеализировать и защищать этого гандона!

– У Антона был сердечный приступ! – попыталась я отбелить имя мужа. – Зачем ты несёшь какой-то бред? Что плохого мы тебе сделали?

– Это тебе его родители так сказали? Блять, ты совсем дура, я не пойму? Ты заключение врача видела?

– Нет, но…

– Ты не могла не знать, что твой муж был торчком. Нельзя жить с человеком, спать с ним в одной постели и не замечать очевидного.

– Демид, ты уверен? Уверен в том, что Антон умер от передозировки? Откуда у тебя такая информация?

– Конечно, я уверен. Я похож на лжеца?

– Нет, но…

– Я знаю о вас с Бондаренко больше, чем ты можешь себе представить.

– Ты что следил за нами?

– Можно и так сказать. Чёрт, ты реально тощая, как вобла!

– Я вешу столько, сколько положено при моём росте, – подкинулась я на смену темы разговора, лишь бы не продолжать разговаривать о том, что мой муж был конченым наркоманом. – Я не тощая! Заткнись, пожалуйста!

– Думай, что хочешь, но ты кажешься какой-то больной. Может быть, в инстаграме ты выглядишь красиво, но вживую на тебя страшно смотреть.

– Ну, спасибо, Демид, – обиделась я. – Вот и не смотри, раз тебе страшно!

Наконец, мы доехали до моего дома. Им был особняк отчима, где я жила почти всю жизнь. С Антоном мы жили тоже здесь. Демид знал об этом, иначе спросил бы адрес, куда меня нужно отвезти с кладбища. Значит, он реально за нами следил?

– Спасибо, что подвёз, – не глядя на мужчину, буркнула я и открыла дверь, не дожидаясь, пока это сделает он или его водитель.

– Я заеду завтра.

– Зачем? – удивившись, обернулась я.

– Чтобы поговорить о твоих делах.

– Я не хочу с тобой разговаривать о своих делах. Мои дела тебя не касаются.

Мне нестерпимо захотелось избавиться от общества Барсова и забыть о нём навсегда, но я знала, что забыть его не получится. Я уже пробовала. Ничего не вышло.

Так хотела увидеть его, в надежде, что получу поддержку от него, а теперь жалею, что он снова появился в моей жизни. Какая к чёрту поддержка, если он ужасный человек. Нашла от кого ждать помощи, идиотка!

– Ещё как касаются! Понимаю, что ты не жаждешь меня видеть, тем не менее, я заеду. В девятнадцать тридцать. Будь трезвой, пожалуйста!

Он что ещё и алкоголичкой меня считает? Сначала тощей наркоманкой обозвал, теперь это…

– Чтоб ты провалился, козёл! Не смей больше приближаться ко мне! Ненавижу!

Я выскочила из машины, слыша за спиной заливистый смех Демида. Пока я шла к дому, кутаясь в плаще, машина Барсова всё не отъезжала. Я чувствовала на себе его высокомерный взгляд, поэтому едва ли не бегом бежала. Только оказавшись дома, я смогла спокойно вздохнуть, несмотря на то, что образ Демида не отпускал меня ни на секунду.

5. Демид

Сука высокомерная! Какая же она сука!

Оля вошла в дом, и я с минуту смотрел на его фасад невидящим взглядом. Потом закрыл глаза и устало потёр лицо ладонями, сбрасывая с себя ядовитый морок. Ничего не изменилось, я всё так же зависим от неё. Это какое-то маниакальное, блять, безумие!

Я был похож на наркомана, которого ломало почти год, а сегодня он получил дозу. Она оказалась слишком мала, поэтому радость от неё была недолгой. Эта гадина только что ушла, а меня уже гнёт и выкручивает снова.

Это лечится вообще? Я чуть не сорвался и не поцеловал её! Я едва не испортил весь свой выверенный до мелочей план!

Потому что она стала ещё красивее и ещё желаннее, а я так соскучился, господи…

– Босс, куда едем? – заставил меня очнуться от наваждения водитель.

– В офис, – ответил я, ослабляя галстук.

В салоне всё ещё сладко и волнительно пахло Олей, поэтому я не мог нормально дышать. Открыл окно, жадно глотая сырой, холодный воздух.

Скольких бессонных ночей мне стоила эта встреча? Скольким женщинам я сделал больно, потому что они не Ольга? Сколько раз я клялся себе забыть эту дрянь?

Я рассмеялся, как истинный безумец и мне захотелось самому себе дать в морду, чтобы привести себя в чувство. Соберись, тряпка! Осталось совсем чуть-чуть. Завтра эта избалованная стерва будет вертеться на моём члене, умоляя меня от помощи!

Я думал, этот день никогда не наступит, но её ублюдочный муженёк, наконец-то сдох. Да, чёрт побери, я желал ему смерти! И мне нихрена за это не стыдно, и кары небесной за свои нечистые помыслы я не боюсь. Бондаренко жил, как мразь, и умер, как конченный урод. Туда ему и дорога!

Какой же нужно быть дурой, чтобы выйти замуж за такого ушлёпка? Я глаз не спускал с Бондаренко с тех пор, как он забрал у меня Олю.

Карточные долги, измены, наркотики.

Чем больше я узнавал о его омерзительном поведении, тем сильнее мне хотелось убить его. Ещё бы немного, и я бы не выдержал. Приехал бы и забил его до смерти собственными руками!

К счастью, бог милостив и всё видит. А быть может, Антона черти утащили? Вот было бы здорово!

Я жалею всё же, что не встрял раньше и позволил этому говнюку столько времени издеваться над Олей и тратить её последние деньги. Она бы всё равно меня не послушала. Она никогда никого не слушала, тем более меня, поэтому я просто с тоской наблюдал за тем, как её брак и финансы летят в пизду.

Было уже, что я позволил себе сунуть нос в дела Оли, когда пытался отговорить её от свадьбы. Это закончилось тем, что она вытерла об меня ноги. Ничем, короче…

В то время я уезжал по делам в Японию, а Оля отдыхала в Италии. Отдыхала… Эта мажорка и дня не проработала, не ударила пальцем о палец, чтобы что-то получить. Всё, что её интересовало – это её аккаунт в инсте.

В Италии она и подцепила Бондаренко. Точнее, это он её подцепил. Впился, как пиявка, пустил пыль в глаза, имея за душой только долги.

Чем он её взял? Чего такого Оля нашла в Антоне, чего не было во мне? Этот вопрос я задавал себе каждый божий день с того момента, как потерял её.

Не хером он её привлёк – это точно. В ночь перед свадьбой Оля продолжала оставаться девственницей. Это открытие потрясло меня до глубины души, учитывая то, что её бестолковая мамаша была конченой шлюхой и воспитывала Олю в тех же традициях, поощряя фривольное поведение дочери.

Мы крепко повздорили с Олей в тот вечер. Я вышел из себя, наорал на неё, разнёс ей полквартиры, пытаясь образумить. Она, как обычно, обозвала меня бесчувственным говном, злобно смеялась мне в лицо, считая, что я завидую её счастью.

В какой-то момент нервы сдали и у неё. Она бросилась на меня, ослеплённая бешенством, а уже через несколько минут, стонала от удовольствия, распластанная подо мной. Я окончательно утратил контроль над собой, потому что никогда не мог держать равновесие, если она была рядом.

Тогда я подумал о ней очень плохо, подумал, что она недалеко ушла от матери, раз накануне свадьбы, елозит своей киской по другому мужику. С каким же злорадством я вогнал в неё член! И как же я охуел, когда понял, что первый у неё!

Мы всю ночь прокувыркались в постели, меняя позы, упиваясь друг другом. Я без устали брал неопытную, неиспорченную похотью и развратом девушку, и чувствовал неимоверное счастье от того, что она удостоила меня такой чести стать её первым мужчиной. Какой же она была нежной и отзывчивой со мной. Только тогда я и видел её настоящей, впервые обнажившей передо мной не только тело, но и душу, когда она шептала:

– Демид… Демидушка…

Будто и не было между нами долгих лет противостояния и борьбы, будто бы она меня тоже любит. Потом Оля уснула обессиленная, залюбленная мною до потери сознания, а я смотрел на её ангельски красивое лицо и размышлял о том, что утром признаюсь ей в любви и сделаю предложение, присвою её навсегда.

Утро обернулось настоящим адом. Я не успел даже рта раскрыть. И, слава богу, что эта змея не дала мне вывернуть перед ней свои чувства.

– Ты такой придурок, Демид, – хохотала Оля мне в лицо. – Думал, если трахнешь меня, я передумаю выходить за Антона? Сколько же в тебе самолюбия?

– Я сейчас пойду и расскажу твоему женишку, чем ты занималась ночью, сука! – в бешенстве пригрозил я.

– Он тебе не поверит, болван! Антоша любит меня. Впрочем, тебе этого не понять! У тебя же нет сердца! Давай, проваливай! Мне ещё отмываться после тебя полдня! Не хочу, чтобы от меня воняло псиной в такой чудесный день!

Её победоносный взгляд разбил переполненное любовью сердце! В нём было столько презрения и отвращения, что у меня перед глазами всё поплыло от боли, которую Оля мне причинила. Отчаяние вывернуло меня наизнанку. Эта дрянная девчонка просто убила меня своим поступком и гадкими словами. Я размечтался о том, что поймал красивую, редкую птичку, а она всего лишь насрала на меня. Прямо в самую душу.

– Ты хоть отдаёшь себе отчёт в том, что говоришь и что делаешь?

– Само собой, Барсов! Хватит считать меня глупенькой девочкой, а себя всемогущим пупом земли. Ты получил моё тело, но меня ты не получишь никогда. Повторяй это каждый день, чтобы не забыть. Да уйди ты уже! Смотреть на тебя не могу!

И я ушёл, как побитая собака, поджав хвост. Долго зализывал раны, но они кровоточат по сей день.

Слова Оли я вспоминал, как она наказывала, каждый день. Да разве такое можно забыть, сука?

Завтра.

Девятнадцать тридцать.

Я больше не буду нежным с ней и добрым тоже. Оля погрязнет в моей тотальной власти, как мотылёк, упавший в сахарный сироп. Я буду играться с этой гадюкой, пока мне не опротивет, пока я не напьюсь из этого кубка возмездия допьяна.

6. Ольга

Придя домой, я велела прислуге разжечь камин и никого не пускать в дом. Никаких посетителей или гостей. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Меня просто нет. Пошли все к чёрту, особенно Демид Барсов!

Приняв горячую ванну, я наконец согрелась. На меня накатила сонливость и усталость, но напряжение не отпускало. Я думала о том, что мои свёкр и свекровь наверняка обиделись из-за того, что я не пришла на поминки. Да что там обиделись, оскорбились на всю оставшуюся жизнь. Они имеют на это полное право. Лучше бы мне было появиться на поминках, но теперь чего уж. Я уже пожалела о своём поступке, боясь признать, что предпочла провести не самый приятный час своей жизни в компании ненавистного мне мужчины, вместо того, чтобы почтить память усопшего мужа.

Родители Антона всегда меня недолюбливали, считая капризной и своевольной, ведь не такую жену они искали своему единственному, обожаемому сыну. Характер у моего мужа был тоже не сахар, но кого это волновало, кроме меня? Он был центром вселенной, знаменитостью. А я просто избалованной богатенькой сучкой, которая вцепилась в известного актёра, чтобы набрать побольше подписчиков в инстаграм. Не таким уж и популярным актёром был Антон Бондаренко, каким его считали мать с отцом, но для них он был смыслом жизни, конечно, все его успехи преувеличивались в сто раз. Жаль, что косяки его никто, кроме меня не брал в расчёт. Это, наверное, потому, что не из кармана родителей оплачивались долги Антона, а из моего.

Когда я рассказала свекрови, что её сынок наркоман, она отматерила меня последними словами, обвинив меня во лжи. Ей казалось, что я настолько стрёмная жена, что пытаюсь очернить своего супруга, лишь бы на его фоне выглядеть замечательно. В тот день я узнала, что моя свекровь никакая не леди, потому что срётся со снохой, как базарная хабалка. Да и видок у неё был такой же.

Я не любила Антона, а он не любил меня. Мы квиты.

Ему нужны были только мои деньги. Всего лишь сраные деньги. Когда я узнала о долгах мужа, то пришла в отчаяние, но нужно было держать лицо перед журналистами и светской тусовкой, поэтому мы оплатили долги Антона из семейного бюджета, который стал общим.

Я поняла, что мой муж ненадёжный мужчина и глупый человек, поэтому детей я от него не хотела. Стоило мне оправиться от финансового удара, как следом я узнала об изменах Антона. Их было множество, а он даже не пытался отрицать эту мерзость, втирая мне о том, что не может и не должен принадлежать только лишь мне одной.

После этого я перестала заниматься с ним сексом. Этот мужчина казался мне таким же грязным, как общественный туалет. Да и физически я его не хотела.

В постели Антон вёл себя эгоистично. Я ни разу не кончила с ним. Он мог просто снять с меня трусы и вогнать в меня свой член насухую. Сомнительное удовольствие. По его мнению, я всегда должна была быть влажной для него и готовой трахаться без перерыва. Наверняка его шлюхи именно такими и были, либо его самомнение было раздуто до небес.

Муж обвинял меня в том, что я бесчувственное бревно, холодная, как рыба, а я вспоминала ту единственную ночь, проведённую с другим мужчиной, и понимала, что так, как с Демидом, у меня не будет ни с кем. Потому что я текла от него, как сука, стоило ему на меня просто взглянуть, потому что он трахал меня качественно, заботясь не только о своём собственном удовольствии, потому что он настоящий мужчина, а не жалкое его подобие.