Иллюзия

Недописанное окончание

Артем посмотрел в окно. День был солнечный и теплый. Один из тех октябрьских дней, когда еще не верится, что лето закончилось. Ярко голубое небо сияло чистотой, с тополей осыпались желтые листья. Он вздохнул. Сейчас бы в самый раз на улицу. Но приходится терпеть. Артем отвернулся от окна и пробежался взглядом по классу.

За партами, чаще по двое, реже по одному, сидели одни мальчики. Узнав, что «трудовик», получив зарплату, в очередной раз «заболел», они, конечно, обрадовались. «Пусть девчонки со своей «трудовичкой» шьют, пекут, а мы по домам – урок-то последний». Так они думали, но Ольга Викторовна, классный руководитель, домой их не отпустила. Посадила в классе, сказала сидеть тихо и готовиться к контрольной. А сама ушла на другой урок.

«Ну и что, кто-то готовится? – подумал Артем, глядя на своих одноклассников по шестому «б». – Ерундой всякой занимаются. Могли бы и дома то же самое делать».

Вот уже полчаса мальчишки откровенно скучали, предоставленные сами себе. Учебники никто не читал, большинство уткнулись в телефоны или тихо разговаривали, двое что-то рисовали в тетрадях.

И только Артем в тетради писал, старательно выводя слова. Это была будущая повесть или роман, он еще не знал. Как получится.

Занимался он писательством недавно, но дело это ему уже нравилось. Сначала он просто хотел завести дневник и записать в него все, что с ним произошло, но сделать это кратко не получалось. Тогда он подумал: «А почему бы не сделать из этого книгу?» и стал записывать все подробно.

И вот сегодня Артем свою рукопись заканчивал. Толстая тетрадка была заполнена почти целиком. Он писал на последней странице, но не боялся, что ему ее не хватит – записать осталось совсем немного.

Писать мальчик любил больше, чем набирать текст на компьютере. Почему-то так у него лучше получалось находить нужные слова для своего повествования.

Хотя и это было непросто. Критически посмотрев в тетрадку, Артем зачеркнул написанные перед этим слова и стал придумывать другие.

«А интересное это все же занятие – писать истории, – подумал он. – Вот закончу эту, обязательно начну вторую».

Он уже придумал, о чем она будет. А пока дописывал первую. Вчера он показал ее папиному другу, писателю. Так сказать, для рецензии. Тот прочитал и заявил, что все это интересно, но в жизни такого произойти не может.

Артем улыбнулся. Он- то знал, что история эта произошла на самом деле, потому что сам в ней участвовал. Правда, кое-что он услышал от других людей, зато теперь мог рассказать ее целиком. Он задумался, вспоминая все события с самого начала.

А началась эта история полтора года назад.

Свидетель

На арене цирка шло вечернее представление. Фокусник, одетый во фрак, в цилиндре и белых перчатках, показывал зрителям разные фокусы на ловкость рук, пока его помощники готовили новый номер – выкатывали на манеж клетку на колесах, закрытую шторой из плотной ткани.

Когда к показу все было готово, фокусник сдвинул на клетке штору и пригласил из-за кулис своего ассистента – мужчину средних лет, с большим горбом на спине, черными волосами до плеч и лысиной на макушке. Из-за горба его тело было искривлено, и рост составлял лишь немногим более метра. Кривыми были и ноги, но мешковатая куртка и широкие штаны немного скрывали все эти изъяны.

Горбун забрался в клетку, и фокусник закрыл ее шторой. Под звук барабанной дроби он несколько секунд делал таинственные пассы руками, а затем резко откинул полог шторы, демонстрируя пустую клетку.

В тот же миг свет прожектора высветил за самым верхним рядом зрителей фигуру горбуна, мгновенно переместившегося из клетки. Под звуки торжественной музыки и аплодисменты зрителей он стал спускаться по проходу, разделяющему зрительские сектора.

Глядя на него, один из зрителей, сидевший недалеко от прохода, приложил к уху телефон и произнес:

– Я не ошибся, это он. Приезжайте.

Спустя час вечернее представление закончилось, зрители разошлись. Ушли домой и все работники цирка, кроме самих артистов. Повод, чтобы остаться, у них был самый что ни на есть знаменательный – десятилетие труппы.

Закатить корпоратив в ресторане доходы провинциальных артистов не позволяли, но и отказываться от праздника тоже не стали – расставили прямо на манеже цирковые тумбы, купили фрукты и несколько бутылок шампанского. Этого было вполне достаточно – труппа была небольшой, всего двенадцать человек.

Теперь, когда цирк опустел, они праздновали свой юбилей. Скорее даже – просто отмечали. Без шума и танцев. Потому что манеж, если нет зрителей, этого не любит. Успеха не будет. Все цирковые это знают, пусть другие и считают это обычным суеверием.

Артисты подняли бокалы за свой коллектив, за удачу, за тех, кто оставил важный след в истории труппы, стали вспоминать случаи из этой истории, смешные и грустные.

Тем временем, в закулисном зале появился горбун. Он был в той же одежде, в какой выступал на манеже, и остался в ней потому, что хоть и числился в цирке обычным ночным сторожем, но его тоже позвали на торжество. Как-никак, он был ассистентом фокусника, а значит, тоже артистом труппы, пусть и по совместительству с основной работой.

Горбун закрыл вход в цирк и спешил присоединиться к празднующим. У прохода на манеж он остановился, решив привести себя в благопристойный вид, причесал назад и пригладил пальцами свои длинные волосы, расправил ткань рубашки. Из ее кармана он вытащил небольшую бумажку и, немного подумав, переложил ее во внутренний карман куртки, после чего отправился на манеж.

Вскоре оттуда решительным и быстрым шагом вышел фокусник. За ним, опустив голову, плелся горбун. Возле клетки, стоявшей недалеко от выхода на манеж, фокусник повернулся к горбуну и сделал приглашающий в клетку жест.

– А Вам, коллега, сюда, – произнес он. – Раз снова что-то зацепилось.

Горбун неохотно забрался в клетку.

– Надо все делать быстро, – сказал фокусник. – У зрителя даже мысли о подвохе не должно возникнуть.

Горбун хотел было что-то сказать, но фокусник не дал ему этого сделать.

– И ничего, что в этой. Не надо было реквизит портить… Все, повторяй. Еще и еще. За три секунды сможешь исчезать – вот тогда и перемещайся туда.

Он показал большим пальцем в сторону манежа и, задернув клетку шторой, ушел обратно к артистам.

Некоторое время ничего не происходило, только со стороны манежа глухо доносились веселые голоса, перемежавшиеся смехом. Затем оттуда появился горбун, уже без куртки. Он вполголоса говорил по телефону.

– Ты звук убавь. За километр слышно. Тебе вообще кто этот номер дал? … Да говорю же – не могу. Побухаем позже… Да, я далеко… На юге.

В зале появились четверо. Двое хмурых парней, одетые в короткие кожаные куртки, всем своим видом напоминали бандитов. Сказать такое про третьего – мужчину лет сорока в строгом деловом костюме, было бы сложно, если бы не пистолет, который он держал в опущенной руке. Четвертым был тот самый зритель, который узнал горбуна и приглашал кого-то приехать – стильно одетый молодой человек лет тридцати. Мерзко ухмыляясь, он говорил в телефон:

– Ну, раз на юге, тогда конечно.

Горбун на миг остолбенел, увидев вошедших, а затем опустил руку с телефоном.

– Что, Фирмач, теперь у Танцора на цырлах скачешь? – презрительно процедил он, глядя на собеседника с телефоном.

– У меня, у меня, – сказал мужчина с пистолетом и наставил его на горбуна.

Парни в кожаных куртках тут же зашли с боков и подхватили горбуна под руки.

– Ну здравствуй, Горбуша, – вкрадчиво продолжил Танцор. – Заставил ты за собой побегать. Предъява тебе, не забыл? Два ляма зелени и проценты за канитель.

– Танцор, ну не срослось пока дело, я же говорил, –тоскливо произнес горбун.

– Ты все только говоришь. Про бакланов, что товар у тебя увели, тоже красиво пел. Только фуфло это оказалось. У Швыря дурь наша, проверили. А он у кого попало столько не купит. У тебя, крыса, и купил.

Горбуша отрицательно замотал головой, но Танцор в ответ лишь презрительно улыбнулся.

– И дурочку здесь не включай. Кое-кто видел. Шепнул.

– Да они тебе втирают, не ведись, – изобразил возмущение Горбуша.

– Это ты втираешь… В общем так, на тебе и долг, и наброс сверху за разводку. Я бы тебе все списал за рецепт той водички, но ты же резину тянешь. Ждать больше не буду. Добудешь рецепт – куплю за два ляма. А долг возвращаешь сейчас.

Горбуша, насупившись, молчал.

– Что неясно? Гони бабки. Или из тебя клюквенный квас нацедить?

– Сейчас у меня нет, – угрюмо пробурчал Горбуша. – Завтра.

– Да он свалить хочет, – заявил один из державших горбуна и встряхнул его.

– Я просек, – согласился Танцор. – Нет уж, сейчас. Давай колись – где баксы?

Внезапно Горбуша заорал изо всех сил.

– Помогите! Пожар!

Бандиты в недоумении переглянулись. Со стороны манежа в зал один за другим стали забегать цирковые артисты. Увидев чужаков и не увидев пожара, они в растерянности останавливались.

Через столпившихся в проходе артистов вперед протиснулся фокусник.

– Вы кто? – удивленно произнес он. – Что вы здесь делаете?

Воспользовавшись тем, что бандиты переключили внимание на других, Горбуша вырвался из державших его рук и с криком побежал к артистам в попытке спрятаться за ними.

– Спасите! Они меня убить хотят!

Танцор рефлекторно выстрелил бегущему горбуну в спину и тот упал прямо на руки фокуснику. Две артистки завизжали.

– Вы… Вы его убили, – растерянно произнес фокусник, ошарашенно глядя на Танцора.

– Да… убил, – сказал бандит, заторможено глядя на свою руку с пистолетом, словно недоумевал, зачем он выстрелил. – А ты зря это видел, – перевел он взгляд на фокусника и, стряхнув с себя оцепенение, выстрелил в него, а затем в другого артиста.

– Мочите всех, они нас видели! – крикнул он. – Или всех паровозом прицеплю!

Медлившие поначалу подельники выхватили пистолеты и стали расстреливать артистов, пытавшихся убежать обратно на манеж. Но никому спастись не удалось.

Когда бойня закончилась, Танцор махнул пистолетом одному из бандитов, державших до этого Горбушу:

– Бульдог, глянь горбатого.

Бульдог подошел к лежащему Горбуше, приставил пальцы к артерии на его шее и отрицательно мотнул головой.

– Черт! Черт! – закричал Танцор, в отчаянии рубя воздух рукой с пистолетом.

– Сваливать надо, – хмуро сказал Бульдог. – Нашумели.

– Ладно, валим, – так же хмуро согласился Танцор. – Фирмач, давай в тачку. Жмых, жги эту контору. А ты, – кивнул он Бульдогу, – проверь всех.

И он вместе с Жмыхом направился к выходу, а Бульдог начал обходить тела артистов, тыча в некоторые ногой.

Фирмач немного задержался. Подозрительно взглянув на штору, закрывавшую клетку, он подошел и резко ее откинул. Увидев, что клетка пуста, бандит успокоился и поспешил к выходу. Вслед за ним, сделав пару выстрелов в головы артистов, ушел и Бульдог. Вскоре вернулся Жмых и стал лить из канистры бензин на пол и стены, после чего, пятясь к выходу, сделал из него дорожку и поджег.

Едва он ушел, как пол в клетке фокусника открылся вверх. Из потайного отсека выбрался еще один горбун, такой же, как убитый Горбуша. Увидев тела артистов, уже объятые пламенем, он дико вскрикнул и, упав на колени, разрыдался.

Вскоре жар и дым пожара вынудили его оставить место расправы. Не отрывая взгляд от горящих тел, он медленно отступил к свободному от огня выходу и покинул зал за пару секунд до того, как бушующее пламя отрезало любой путь к спасению.

Пожар, в котором сгорел цирк и его артисты, оставался главной темой новостей всего несколько дней, да и то в масштабах одного города. Поговорили люди и забыли. Мало ли пожаров происходит ежедневно, мало ли людей гибнет. А эти артисты еще и пьянку там устроили, вот и спалили и цирк, и себя. Так, в общем-то, все восприняли первые выводы следствия и успокоились. Зачем искать сложные объяснения, когда есть простые и понятные. Ну а что просто и понятно, то долго не помнят.

И невдомек было никому, что это трагическое происшествие вызовет целую цепь удивительных событий. Правда, совсем в другом городе и лишь год спустя – в один из майских дней сразу после праздников.

Незаконное задержание

По многополосному городскому шоссе равномерно двигался поток машин. Движение в эти дневные часы было плотным и рисковать, обгоняя и подрезая кого-то, особого смысла не было. Все равно через пару секунд пришлось бы делать это снова. В общем, дорожных хулиганов в это время не было. Цепочки машин двигались ровно, издалека чем-то напоминая текущую реку.

Внезапно эту упорядоченную картину нарушила черная «BMW». На большой скорости она выделывала зигзаги среди машин, то и дело их обгоняя. Следом, повторяя все ее маневры, мчалась полицейская машина с включенной мигалкой и завывающей сиреной.

За рулем уходившего от погони автомобиля, нервно улыбаясь, сидел невысокий мужчина средних лет, одетый в синие джинсы и черную футболку. Это был Точеный – ближайший помощник Танцора.

– Ну что, слабо догнать? – с вызовом произнес он, сосредоточенно глядя в зеркало заднего вида сквозь темные очки.

В преследующей его машине полицейский в форме напряженно смотрел вперед и крутил руль, с трудом выдерживая скорость несущейся впереди «BMW». Рядом с ним сидел капитан полиции Живцов – спортивного вида мужчина лет сорока, в гражданской одежде.

– Не отставай, не отставай, – подгонял он водителя. – Эх, надо было мне за руль сесть.

Точеный, одной рукой держась за руль, достал из бардачка надрезанный сверху пакет из-под сока и поставил себе на колени. Вытащив из-за пояса пистолет, он обтер с него отпечатки пальцев своей футболкой и, держа через нее, затолкал его в пакет, где уже лежал полиэтиленовый мешок с белым порошком.

Обе машины въехали на мост через реку.

Через лобовое стекло Живцов увидел, как из окна машины Точеного вылетел пакет из-под сока и упал в реку. Лицо капитана исказила недовольная гримаса.

– А, ч…черт.

Он включил рацию.

– Олег, он, похоже, улики в реку сбросил. На новом мосту, в пакете из-под сока. Посмотри, может можно выловить.

Точеный, избавившись от пистолета и порошка, с довольной улыбкой управлял автомобилем. И был уже абсолютно спокоен.

– А теперь берите меня тепленького, – иронично произнес он.

Возле городского сквера бандит резко свернул на боковую улицу, проехал пару десятков метров и остановился. Выскочив из машины, он перемахнул через низкую ограду сквера и скрылся за кустами. Следом тут же появилась полицейская машина и остановилась за машиной Точеного. Распахнув дверь, Живцов ринулся вслед за бандитом, не менее эффектно, чем он, преодолев ограду.

Точеный выскочил на аллею сквера из растущих вдоль нее кустов, быстро сел на ближайшую скамейку, бросил темные очки в урну и принял расслабленную позу. За ним через уже помятые насаждения продрался Живцов и навел на бандита пистолет.

– Руки в гору!

Точеный удивленно посмотрел на Живцова и медленно поднял руки.

С треском проделав в стене кустарника большую дыру, на аллею вывалился запыхавшийся полицейский. Он начал вытаскивать из кобуры пистолет, но увидев, что бандит не оказывает сопротивления, передумал и отцепил с пояса наручники.

– В чем дело? – спросил Точеный с удивленным видом.

– Клешни в браслеты. Живо, – приказал Живцов.

Бандит безропотно положил руки в наручники и полицейский их защелкнул.

– За что? Я же просто отдыхал.

– Ух ты, да ты, оказывается, артист, – невольно восхитился Живцов. – Ладно, поехали.

– Куда?

– На церемонию. Оскар тебе будем вручать.

Живцов и полицейский, подхватив бандита под руки, подняли его со скамейки и повели к выходу из сквера.

Спустя час в кабинете своей группы Живцов сидел за столом и хмуро глядел перед собой. У окна стоял старший лейтенант Брагин, коренастый мужчина средних лет в гражданской, как и Живцов, одежде. Прихлебывая из чашки кофе, он прояснял ему ситуацию с уликами против Точеного:

– В общем, пакет течением вряд ли унесло. Скорее, он на дне, а там сплошной ил. И ширина реки, сам понимаешь. Метров сто квадратных нужно лопатить.

– Он где-то на середине реки выбросил, – сказал Живцов.

– На такой скорости, что у него была, твоя середина метров двадцать длиной будет. Саныч на такие поиски благословления не даст.

– Такой шанс прижать Танцора профукали, – огорчился Живцов.

В кабинет вошла симпатичная женщина лет тридцати с небольшим, в форме лейтенанта полиции. Живцов и Брагин тут же на нее вопросительно уставились.

– Ну что, Наташа, чем обрадуешь? – спросил ее Брагин.

– Выпускают. Адвокат сияет как масленичный блин, – сообщила она и взглянула на Живцова. – А тебя Михеев вызывает.

– Ну, теперь держись, – сказал Брагин.

Капитан с явной неохотой поднялся из-за стола.

– Леша, ты там поспокойней, – с тревогой посоветовала Живцову Наташа.

У кабинета начальника Живцов задержался, внутренне готовясь к неизбежному нагоняю за плохо проведенную операцию, глубоко вдохнул, выдохнул и постучал в дверь. Его появления Михеев, казалось, не заметил. Он сидел, нахмурившись, в дальнем конце кабинета, рассматривая маленькую статуэтку милиционера с собакой у себя на столе.

– Товарищ подполковник, – обозначил свое присутствие Живцов, но Михеев словно его не услышал, продолжая разглядывать статуэтку.

В кабинете почти на минуту повисла тишина. Наконец Михеев поднял на Живцова глаза и спросил тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего:

– Ты мне что обещал? Взять Точеного и расколоть его на компромат против Танцора. А вместо этого я перед ним краснел и извинялся.

– Николай Саныч…

– Что Николай Саныч?! – повысил Михеев голос почти до крика. – Ты же не первый год. Точеный мастер на такие дела. Если его сразу не взял с уликами – можешь дальше не стараться.

– Но на записи с регистратора… – попытался оправдаться Живцов.

– И что на записи?! – перебил его начальник. – Человек в джинсах, футболке и бейсболке? … Даже лица не видно.

– Но мы же его в этой одежде и взяли. Правда, бейсболки не было.

– Да хоть бы и была. Это что – эксклюзив от Версаче? Полгорода в этом может ходить. И угонщик тоже. Мне адвокат так и заявил.

– Какой угонщик? – растерялся капитан.

– А такой. Пока Точеный тебя за собой возил, он времени не терял – позвонил и заявил об угоне своей машины. Так что ловил ты, оказывается, не его, а угонщика. А Точеный в это время в сквере отдыхал. Понял расклад?

– А пакет, что он выбросил? – хмуро произнес Живцов.

– А что пакет? Угонщик и выбросил… Соку попил и выбросил.

Михеев, видимо, излив весь накопившийся негатив на подчиненного, немного успокоился.

– В общем так, Живцов, Точеного мы выпускаем. Твоя запись для суда ни о чем. А больше на него ничего нет… Все, свободен.

Капитан двинулся к выходу и совсем помрачнел, услышав брошенную вдогонку фразу:

– И заруби на носу, еще раз так глупо сработаешь – можешь рассчитывать на неполное служебное.

Переживая свою неудачу, Живцов собрался было поехать к реке и лично поискать пакет, выброшенный Точеным, но Брагин его задержал. Они стояли возле машины капитана у входа в отдел полиции, и Брагин пытался отговорить Живцова от этого решения, принятого, как он считал, на одних эмоциях.

– Бесполезно. Там нужно много людей. Не трать время, – убеждал он.

В это время из отдела вышли Точеный и его адвокат. Увидев Живцова, бандит вразвалку подошел к нему, нагло улыбаясь.

– Товарищ капитан, – язвительно произнес он, – позвольте от всей души поблагодарить Вас за так быстро найденную машину.

– Нет у тебя души, тварь, – сквозь зубы процедил Живцов.

Брагин, видя, как Живцов начинает выходить из себя, взял его за локоть.

– Леха, спокойно. Он тебя провоцирует.

– Ну что Вы, капитан, – продолжал ерничать Точеный, – не стоит стесняться хорошо сделанной работы. Желаю Вам и дальше добиваться таких же успехов, – с издевкой произнес бандит, делая акцент на фразе «таких же».

Лицо Живцова начало багроветь. Он тяжело задышал, стиснув зубы и с ненавистью глядя на Точеного.

Бандит, заметив это, решил усилить свои издевательства. Улыбаясь, он запел отрывок песни из кинофильма «Дети капитана Гранта»:

– Он краснел, он бледнел, и никто ему по-дружески не спел… капитан, капитан улыбнитесь…

Брагин, сохранивший самообладание, всей рукой преградил Живцову путь к Точеному, на которого тот уже был готов броситься. Видя, что сподвигнуть полицейских на агрессию ему не удастся, бандит, спокойно улыбаясь, развернулся и, продолжая напевать, но уже вполголоса, направился к машине адвоката.

– Ничего, я улыбнусь, – тихо сказал ему вслед капитан. – Когда ты заплачешь.

«Переживем, – подумал Живцов, подходя к порогу своей квартиры. – Что там было на кольце царя Соломона? «Все пройдет. И это тоже». Так кажется».

Этой мыслью он, сам того не желая, вернул когда-то пережитую боль. Нащупав под рубашкой обручальное кольцо, висевшее на простом шнурке у него на шее, он вспомнил о погибшей три года назад жене. Настроение стало совсем мрачным.

Открыв ключом дверь, Живцов вошел в квартиру и включил в прихожей свет. Бросил на тумбочку принесенный пакет с едой, стал снимать обувь. Из своей комнаты выбежал Артем.

– Привет, папа, – радостно произнес он.

– Привет, – хмуро ответил Живцов.

Увидев настроение отца, Артем погрустнел.

– Я картошки пожарил. Еще горячая.

– Сам поел?

– Ага… Пап, у тебя неприятности?

– Нормально… Иди к себе.

Артем грустно взглянул на отца и ушел в свою комнату. А Живцов вымыл в ванной руки и с пакетом еды прошел на кухню. Достав из него бутылку водки, буханку хлеба и полкило колбасы, он разложил все это на столе. Бутылка была тут же открыта. Живцов налил полстакана водки и залпом ее выпил, после чего повторил эту процедуру, а затем уселся за стол, нарезал колбасу, хлеб и налил новую порцию алкоголя.

Вошел Артем и робко сел рядом с отцом.

– Папа, не надо, пожалуйста.

– Все будет нормально.

– Нет, не нормально, – грустно сказал Артем. – Будет, как тогда… когда мамы не стало.

Живцов посмотрел на опечаленного сына и выражение его лица смягчилось. Улыбнувшись, он нежно положил руку на затылок Артему. Мальчик тут же вскинул голову и с надеждой взглянул на отца.

– Ладно, договорились, – сказал Живцов. – Больше не буду.

Артем сразу же повеселел, поставил с плиты на стол сковородку с жареной картошкой и достал из ящика вилку. Живцов принялся за еду.

– А у нас возле школы сегодня спортивную площадку открыли, – радостно сообщил Артем. – Телевидение приезжало. Меня снимали, как я на турнике подтягиваюсь… Сейчас в новостях должны показывать.

Артем включил небольшой кухонный телевизор, и они с отцом стали смотреть уже идущий выпуск новостей.

Показывали площадку, на которой школьники делали упражнения на различных спортивных снарядах. На их фоне журналистка с микрофоном в руке вела репортаж:

– Некоторые люди считают, что современным детям нужны только компьютеры и прочие электронные гаджеты. Как видите, физическая культура и спорт им тоже не чужды.

Показали Артема на турнике.

– Вот! Вот я! – в радостном возбуждении закричал он.

Живцов с улыбкой взъерошил сыну волосы.

А на экране журналистка подошла к Танцору, одетому в строгий деловой костюм и белую рубашку с галстуком.

– А вот и человек, благодаря которому в нашем городе возрождаются детский спорт и физическая культура. Это известный бизнесмен и меценат Михаил Королев. Михаил Борисович, скажите, сегодняшнее открытие спортивной площадки – это разовая акция или Вы планируете продолжить эту работу?

Журналистка поднесла микрофон к лицу Танцора.

– Ну, конечно же, будут новые спортивные площадки для детей и не одна, – заявил Танцор. – Мы разработали долгосрочную программу их строительства.

Его лицо приняло одухотворенный вид, и он с пафосом продолжил:

– Ведь здоровые дети – это здоровая нация, это наше светлое будущее. Многие так только говорят, а мы делаем. Потому что социальная ответственность бизнеса – это принцип нашей компании, это мой личный жизненный принцип.

Живцов со злым выражением лица глядел на экран телевизора.

– Выключи! – вдруг сказал он, будто прошипел, с незнакомой для Артема злобой.

Журналистка в телевизоре продолжала:

– Многие думают, что все эти акции – часть Вашей предвыборной компании. Что Вы на это скажете?

Артем растерянно посмотрел на отца.

– Папа, что с тобой?

– Это полная ерунда, – слышалось из телевизора. – Заботу о детях…

Живцов выхватил у сына пульт и выключил телевизор.

– Заботливый… Гад! – произнес он, с ненавистью глядя на потухший экран.

– Пап, ты что? – удивился Артем. – Он же для людей старается.

– Для себя он старается. Бизнесмен ответственный, как же… Бандюга!

– Почему бандюга? У него же завод. Молоко сухое… и еще всякое другое.

– Плевал он на молоко. Делишки там свои темные проворачивает.

– Тогда почему его не арестуют? – растерянно спросил Артем.

– Потому что хитрый. С поличным никак взять не можем.

Оба замолчали. Живцов вдруг нахмурился, поняв, что зря так откровенничал с сыном.

– Ты вот что, – озабоченно произнес он. – Забудь все, что я тут говорил. И в школе не болтай. Он очень опасен. Понял?

– Ага, – кивнул Артем и, встав из-за стола, обнял отца со спины за шею.

– Пап, будь осторожен.

Живцов улыбнулся и погладил сына по руке.

Демонстрация силы

Утро для группы Живцова началось с совещания по поводу вчерашней неудачи с арестом Точеного. Капитан выслушивал отчеты и предложения своих сотрудников.

– На уловку с оптовым сбытчиком они больше не поведутся, – сказал Брагин. – Этот вариант можно забыть.

– На время, – не согласился с ним Живцов. – Может еще и сработает.

– Но только не с Точеным, – возразил Брагин и скорчил на лице недовольную мину. – Все же, почему он в последний момент к столику не пошел?

– Наверно, заметил что-то, – предположил лейтенант Лебедев, крепкий мужчина лет тридцати пяти, с желваками мускулов, проступающими под футболкой.

– Может быть, – согласился Живцов. – Что на реке?

– Думаю, не стоит ждать, что они подставятся и будут пакет искать, – сказал Брагин.

– А вдруг их жаба задушит? – с надеждой произнес Живцов. – Наркоты на двести тыщ. Наверняка Точеный еще и ствол скинул.

– Ладно. Пару дней последим.

– Как дела с автомастерскими? – обратился Живцов к Лебедеву.

– Глухо. Ни в одной из них угнанных машин нет. И деталей море, но не с VIN-номерами.

– Значит и здесь Танцора не прихватить, – огорчился капитан. – Наташ, может, ты чем порадуешь?

– Проверки завода ничего не дали, – ответила Наташа. – В упаковках сухое молоко и молочные смеси, хорошего качества.

– А сырье?

– Тоже в порядке. Ничего похожего на прекурсоры для наркотика.

– Собака была? – спросил Живцов.

– Была, но бестолку. Там коктейль из резких запахов, возможно специально подобранных, чтобы нюх отбить.

– А что Технадзор?

– Нареканий нет, – сказала Наташа. – Обычные линии для производства сухого молока и молочных смесей, современные, исправные. Других нет.

– Но где-то же они наркоту делают, – сказал Живцов. – Так много и так быстро – только на заводе. Я другого варианта не вижу.

– Есть у меня предположение, – заявила Наташа.

– Поделись.

– Может быть, установка для изготовления наркотика встроена прямо в линию для производства молочных смесей. Замаскирована под отдельный технологический процесс. Например, под добавку для смеси.

– Так может, внутри линии и пошуровать?

– Там все герметично или опломбировано. Вскрывать могут только специалисты фирмы-изготовителя. Иначе – крупный штраф и отмена гарантийного обслуживания.

– Что за фирма? Связывалась?

– Зарегистрирована в офшоре. Чертежи линии не дают – коммерческая тайна. Прислать спеца отказываются. Контракт не обязывает, если нет поломки.

– Значит, и на заводе облом? – огорчился Живцов. – А на выезде?

– Проверяли, – сообщил Брагин. – Две партии готовой продукции. По фурам на всю глубину лазили. Пусто.

– И на оптовом складе у Танцора тоже все нормально, – сказал Лебедев.

– Все равно где-то есть у него слабое место, – настаивал Живцов. – Думаем, думаем.

На столе у капитана зазвонил телефон, и он поднял трубку.

– Да, Николай Саныч… Хорошо… Выезжаем.

Живцов положил трубку и быстро поднялся из-за стола.

– Олег, Саня, поехали. Убийство.

Через полчаса Живцов с помощниками стоял в городском сквере возле скамейки, где накануне арестовали Точеного. Мелом на ней был очерчен силуэт, похожий на сидящего человека, а рядом на асфальте лежал черный пластиковый мешок с трупом внутри. Скамейку с лупой в руке осматривал полицейский эксперт.

Участковый инспектор рассказывал прибывшим полицейским известные ему факты.

– В будний день здесь с утра народу почти нет, – говорил он. – Только часам к десяти бабушки да мамы с детьми появляются.

Участковый кивнул головой в сторону пластикового мешка.

– Бомжом он не выглядел, прилично одет. Ну, уснул человек на лавочке, с кем не бывает. Вот и заподозрили не сразу.

– Главное, на том же самом месте, где вчера Точеного взяли, – сказал Живцов Брагину.

– Издеваются. Силу хотят показать. Вот мол, и информатора вашего на раз-два вычислили.

– Интересно, как они так быстро смогли? – спросил Лебедев. – Что думаете?

– Крыса у нас завелась, – без тени сомнения заявил Брагин.

Лебедев нахмурился.

– Ты серьезно?

– Олег, не сгущай, – возразил Живцов. – Может, сам себя случайно выдал. Точеного отпустили – вот он и занервничал.

– Может, и так, – согласился Брагин. – Но, если еще один такой облом будет, значит, это не случайность.

– Теперь и облом не получится, – с досадой сообщил Живцов. – Информаторов по Танцору у меня больше нет.

Эксперт прекратил осматривать скамейку.

– Все, можно уносить, – сказал он двум работникам морга, стоявшим возле мешка, и подошел к полицейским.

– Ну что? – спросил Живцов.

– Удушение сзади. Скорее всего, электрическим проводом. Часов шесть назад.

Эксперт кивнул в сторону скамейки.

– Вряд ли он ночью здесь сидел, видимо, сюда привезли. Но следов протектора нет. И ничего другого, за что можно было бы зацепиться.

– Похоже, опять глухарь, – с досадой произнес Брагин.

– Ладно, больше здесь делать нечего, – сказал Живцов. – Поехали в отдел.

Новенькая

Для Артема этот день начался более приятно, хотя поначалу так не казалось. Перед началом уроков он раскладывал на парте учебные принадлежности и с грустью поглядывал на свободное место рядом. Димка, его сосед по парте, уже неделю валялся в больнице и, похоже, до конца учебного года в школе вряд ли появится.

На уроках без него стало скучно – не с кем словом перекинуться. Да и подсказать по истории и географии некому. Сева, сидевший за Артемом, хорошо знал только физику и сносно математику. А девчонки впереди, наоборот, у Артема помощи просили – по русскому и английскому.

Вскоре прозвенел звонок к началу урока, и ребята расселись по местам. В класс вошла Ольга Викторовна – классный руководитель шестого «б», вместе с какой-то незнакомой девочкой. Ученики встали со своих мест.

– Здравствуйте, ребята, садитесь, – поздоровалась с ними Ольга Викторовна. – Познакомьтесь, у нас новая ученица. Ее зовут Майя. Она приехала из другого города и будет учиться в вашем классе.

Ученики с интересом разглядывали новенькую – симпатичную голубоглазую девочку со светлыми волосами, скромно одетую и с недорогим потертым рюкзачком, но зато с красивым серебряным медальоном на шее.

– Садись на свободное место, – обратилась учительница к Майе.

Девочка, оглядев класс, прошла и села рядом с Артемом. Сева тут же наклонился вперед и тронул ее за плечо.

– Вообще-то спрашивать надо. Это место уже занято, – прошептал он. – Темка, чего молчишь?

Майя обернулась к Севе, а потом вопросительно посмотрела на Артема. Артему новая соседка сразу же понравилась, и он широко ей улыбнулся.

– Да ладно тебе, жалко, что ли? – прошептал он в ответ Севе. – Димыч до лета проболеет.

– Ну, как знаешь, – сказал Сева и откинулся назад на спинку парты.

Артем скосил взгляд в сторону Майи.

– Меня Артем зовут, – шепотом заявил он.

Девочка, глядя вперед, слегка улыбнулась и кивнула головой.

На перемене Майю окружили ребята и стали выспрашивать, кто она, да что она. Но новая ученица оказалась не очень-то разговорчивой. Все, что она сообщила: откуда приехала. На вопрос, где живет, ответила, что недалеко.

Девочки попробовали было узнать о ее увлечениях, но она сказала, что ничем не интересуется, а на все предложения вместе проводить время ответила, что у нее дома дел по горло.

Тогда Сева предложил Майе решить логическую задачу вроде как на тему домашнего хозяйства – на переливание воды из ведра, кастрюли и банки. Это была его любимая проверка людей на интеллект. В классе с этой задачей никто справиться не мог. К удивлению всех, Майя ее легко и быстро решила. Сева даже немного обиделся, но быстро нашел этому объяснение:

– Ты ее знала, ведь так?

Майя улыбнулась и нарисовала для Севы на тетрадном листе другую задачу на логику – с веревками и палками. Ее он не знал, и она тут же показала ему решение, а затем задала новую задачу – про муху, летавшую между идущими навстречу людьми.

Девочки вмиг заскучали и стали расходиться. Кое-кто даже пренебрежительно хмыкнул. Слишком умная подруга была никому не нужна.

А Сева принял вызов и засел за решение задачи. Он провозился с нею весь следующий урок и даже получил на нем двойку за невнимательность, но все же решил. Решение было до безобразия простым.

Несмотря на это, Майя его похвалила, и Сева был этим чрезвычайно горд. Новенькую он тут же зачислил в сторонники научного познания мира и на всех последующих переменах рассказывал ей о недавних прорывах в науке, о передовых технологиях и новинках техники.

К удивлению Артема, Майя его внимательно слушала, и Сева разошелся не на шутку, найдя, наконец-то, благодарного слушателя.

Артем на приятеля немного злился. Все внимание его соседка уделяла Севе, а об Артеме как будто забыла. Он-то ей ничего интересного предложить не мог. К спорту она, похоже, была равнодушна. А о своем хобби лучше помалкивать, еще испугается. Ну, какую девчонку, скажите, могут увлечь истории о «преступлениях века», которые он собирал в коллекцию? И Артем вынужден был молча сидеть рядом, выслушивая словесный поток, изливавшийся из Севы.

К последнему уроку Сева в своих познаниях иссяк и, наконец-то, умолк. Артем воспользовался оставшейся минутой перемены и нарисовал в тетрадке карикатуру на Севу, который с моделью атома в руке делал научный доклад перед муравьями в муравейнике. Майя, увидев ее, рассмеялась – лицо у нарисованного Севы было ужасно умным.

Сева, взглянув на художество Артема, поначалу нахмурился, но затем широко улыбнулся и беззлобно ткнул приятеля в спину. Он на самом деле был умный и понял, что со своей научной лекцией на полдня явно переборщил. А еще он оценил идею карикатуры и ее исполнение.

Рисовал Артем неплохо и, увидев реакцию Майи на свой рисунок, подумал, что можно было бы предложить девочке нарисовать ее портрет. Это была неплохая идея, чтобы встречаться с ней не только в школе. И неплохой повод, чтобы под видом ее обсуждения проводить Майю до дома после уроков.

Но, когда прозвенел последний звонок, сразу пойти вместе не получилось. Сева в отместку за карикатуру перевесил его куртку в гардеробной на другой крючок, и пока Артем ее выискивал, девочка уже ушла. Догнал он ее уже на школьном дворе и молча пошел рядом, соображая, как лучше начать разговор. Но уже через несколько шагов Майя вдруг резко остановилась.

– Мне сопровождающих не нужно, – строго сказала она Артему.

– Да мне просто туда. По пути.

– Туда? Ну так иди туда. А я подожду.

Не ожидавший от Майи такого решения, Артем растерялся.

– Ну… вместе все же веселее, – пролепетал он неуверенно.

– Мне не грустно. А ты, если загрустил, сходи в кино на комедию. Только рядом со мной идти не надо.

Майя пошла дальше, а грустный Артем остался стоять на месте. Выждав, когда девочка удалится метров на двадцать, он все же решил пойти за ней следом.

На пути у Майи за школьным двором находилась мусорная площадка. Там, возле старых и грязных баков, стоял худой невысокий подросток и высматривал в них среди мусора что-нибудь ценное, что можно было продать. На вырученные деньги он собирался купить себе дозу наркотика. Она была ему нужна позарез – дрожь от начавшейся «ломки» становилась все сильнее.

Увидев у приближавшейся к нему девочки медальон на шее, наркоман преградил Майе путь и протянул к нему руку.

– А ну стой! Дай мне это, – угрожающе произнес он.

Майя, вздрогнув от неожиданности, отступила назад и прикрыла украшение рукой. Разозлившийся наркоман грубо схватил ее за плечо, а другой рукой попытался убрать ладонь девочки с медальона.

Тут на углу площадки появился Артем и, увидев, в каком положении оказалась Майя, бросился на помощь.

– Отстань от нее! – закричал он на бегу.

Наркоман убрал руки от Майи и встал напротив подбежавшего Артема.

– А ты кто такой? Вали отсюда!

– Сам вали.

– Тебе что, больше всех надо?

– Больше всех.

Наркоман ударил Артема кулаком в лицо, но тот успел уклониться и кулак задел его лишь по касательной. В ответ Артем ударил противника кулаком в живот, отчего тот согнулся пополам, и сразу же завернул ему руку за спину.

Свидетелем его действий неожиданно стала Ольга Викторовна, идущая той же дорогой.

– Это еще что такое? – воскликнула она.

Наркоман, увидев учительницу, сделал жалостливое лицо и завопил:

– Помогите! Он у меня сто рублей отобрал.

– Артем? – удивилась учительница. – От тебя я этого не ожидала. Немедленно его отпусти и верни деньги.

Артем выпустил руку наркомана. Тот разогнулся и медленно стал пятиться прочь.

– Я ничего не отбирал, – возмутился Артем. – Он сам к Майе приставал.

– Это правда, – поддержала его Майя, кивнув на наркомана. – Медальон у меня хотел отнять.

Поняв, что его обман не удался, наркоман бросился наутек.

– Как бы то ни было, бить людей и выкручивать им руки плохо, – сказала Ольга Викторовна. – Скажи отцу, чтобы завтра пришел в школу, жду его к семи вечера.

Учительница ушла. Артем стоял с опущенной головой.

– Попадет? – участливо спросила Майя, коснувшись его локтя.

– Не знаю, – хмуро пробурчал Артем. – Это несправедливо.

Майя неуверенно пошла прежней дорогой. Сделав несколько шагов, она остановилась и обернулась. Артем продолжал стоять на прежнем месте, опустив голову.

– Если хочешь, пойдем вместе, – сказала девочка. – Только не до самого дома.

Сразу же повеселевший Артем догнал ее и пошел рядом.

– А ты смелая, – заявил он. – Вон как за свой медальон сражалась.

– Это подарок. Он очень мне дорог.

Майя слегка улыбнулась и уважительно взглянула на Артема.

– Да и ты ничего. Где таким приемам научился? Борьбой занимаешься?

– Да нет. Папа показал. Он в уголовном розыске работает.

– Воров, убийц ловит?

– Ну да.

– А тех, кто наркотики продает, не ловит? … Видел, какие глаза были у этого, что ко мне пристал?

– Видел. Как будто убить готов. Таких тоже ловит.

– Что-то плохо получается, – язвительно заметила девочка.

– Вот главного поймает, кто наркотики в городе продает, тогда и других не будет.

– А что же до сих пор не поймал?

– Ну, надо с поличным ловить, – неуверенно произнес Артем. – А он, наверно, очень хитрый.

– Да никакой не хитрый, – заявила Майя. – Просто платит деньги полицейским, вот они его и не трогают.

Услышав такое, Артем резко остановился, словно уткнулся в стену.

– Да ты что?! Мой папа не такой, – чуть не задохнулся он от возмущения. – Да он с работы расстроенный приходит из-за того, что поймать не могут.

– Ладно, успокойся, – примирительно сказала Майя. – Твой не такой, а другие? Откуда ты знаешь? Может, его поймать не могут, потому что он знает, когда и где ловить будут?

Артем, насупившись, двинулся дальше.

– Все полицейские честные, – сердито пробурчал он себе под нос. – Я, когда вырасту, тоже стану полицейским.

– Ну-у, ты точно всех поймаешь, – насмешливо произнесла Майя.

– И поймаю.

– Ладно, не сердись, – сказала Майя. – Чтобы ловить, надо к этому способности с рождения иметь. А они у тебя есть?

Артем снова резко остановился.

– Есть. Хочешь, докажу?

– Не смеши. Как ты докажешь? Узнаешь, кто этот главный по наркотикам и в полицию сообщишь?

– А что? И узнаю. Спорим?

– Больно надо.

– На пять кило конфет.

– Вот еще, твоими конфетами объедаться.

– Думаешь – выиграешь? Ладно, не хочешь на конфеты, давай на наши рюкзаки.

– У меня он хуже.

– Неважно.

– Да ты у отца все про него выудишь, а скажешь, что сам узнал.

– Не-а. Я по своему плану буду искать. Тебе расскажу, чтобы не сомневалась. И в полицию при тебе сообщу, когда найду.

– Ну, хорошо, – нехотя согласилась Майя, протянув Артему руку.

Тот ее пожал, тут же разбив рукопожатие другой рукой. С минуту они шли молча. Майя вдруг подозрительно посмотрела на Артема.

– Слушай, сыщик, а тебе точно здесь до дома по пути? Только честно.

– Ну, так тоже можно идти, – смутился Артем.

– Понятно. Ты, вообще, на какой улице живешь?

– На Чехова, – обреченно вздохнул Артем.

– Тогда тебе пора. А то возвращаться придется.

– Ну и что. Я не спешу. Могу до твоего дома пойти.

Теперь уже резко остановилась Майя.

– До моего не надо, я же сказала, – неожиданно сердито воскликнула она.

Артем такой перемене явно удивился и непонимающе посмотрел на девочку.

– Все, иди домой. Пока, – решительно заявила Майя и пошла дальше, ускорив шаг.

– Пока, – нехотя произнес Артем и свернул в ближайший переулок.

Вечером он долго не решался сказать отцу про вызов в школу и только перед самым сном, уже умывшись и почистив зубы, осмелился. Живцов в это время говорил на кухне по мобильному телефону. Глядя в окно, он улыбался.

– Наташа, все будет нормально… Не волнуйся.

Не заметив, как Артем тихо вошел на кухню, он продолжал вполголоса говорить в телефон:

– Уверен, Тема нас поймет и согласится. Они сейчас рано взрослеют… Хорошо, поговорю с ним обязательно.

Артем кашлянул и, пройдя к столу, сел на табурет. Увидев его, Живцов заметно смутился.

– Ладно, пока, – быстро закончил он разговор и несколько секунд настороженно смотрел на сына, пытаясь понять, что тот успел услышать.

– Уроки все сделал? – наконец спросил он.

– Все, – сказал Артем, опустив голову.

– Тогда чего такой хмурый?

– Пап, тебя в школу вызывают. Завтра к семи вечера.

– Что натворил?

– Подрался, – пробурчал Артем и тут же вскинул голову. – Но я не просто так! Я заступался! – громко высказался он в свое оправдание и уже тихо закончил: – А классная все равно вызывает.

– За кого заступался?

– Так, девочка одна, – еще тише произнес Артем. – За одной партой сидим.

Живцов улыбнулся.

– И как зовут спасенную тобой даму?

– Майя, – засмущался Артем. – Только она не дама, ты не думай. Просто она слабая, а слабых надо защищать, ведь так?

– Конечно, – улыбаясь, ответил Живцов. – Ну, раз ты защищал слабого, значит, был на стороне добра. А раз был на стороне добра, так и волноваться не стоит. Подумаешь, классная вызывает.

Довольный тем, как отец воспринял вызов в школу, Артем улыбнулся и, встав из-за стола, бодро пошел к выходу, но у двери вдруг остановился и, обернувшись к отцу, грустно спросил:

– Папа, а ты маму очень любил?

– Очень, – ответил Живцов, сразу же став серьезным.

– А тебе тетя Наташа нравится?

– С чего ты вдруг об этом спрашиваешь? – насторожился Живцов.

– Я видел, как ты на нее смотрел. И она на тебя.

– Где это ты видел?

– Неважно. Видел.

– И тебе она не понравилась, так? – угрюмо спросил Живцов.

– Нет, не так, – сказал Артем, грустно улыбаясь. – Все нормально, папа.

Артем ушел, а Живцов, глядя в окно на ночной город, задумался.

Он думал о том, что впервые за три года Артем благосклонно отнесся к тому, что в их семье может появиться другая женщина. И, кажется, даже одобрил это.

«Взрослеет, – подумал Живцов. – Стал думать по-взрослому».

Он снова вспомнил погибшую жену, которую не сумел спасти. Если бы он тогда сразу бросил пистолет, как велел бандит, была бы она жива. А он медлил, выцеливая его голову, и у грабителя нервы сдали. А ведь заложница была ему нужна лишь до выхода из магазина. Да лучше бы он тогда вообще без пистолета был.

Капитан винил в случившемся себя, хотя никто, кроме него самого, вины за ним не признавал. Просто налетчик оказался психованный, да к тому же и наркоман.

Живцов перекинулся мыслями с того события на сегодняшнее. В том, что погиб его информатор, он тоже винил себя, потому что не сумел взять Точеного с уликами и того отпустили.

«Теперь Танцора так просто не прижать, – думал Живцов. – И помощи со стороны больше не будет».

Он и не догадывался, что новый нежданный помощник объявится уже этой ночью и проявит себя самым удивительным образом. А подготовил свой выход из тени он еще вечером.

За туманом

Обычно в пять вечера работа в столярном цехе заканчивалась. Стихал визг циркулярной пилы, прекращался стук молотков и шуршание шлифовальной шкурки. Рабочие расходились по домам. Иногда это происходило и раньше, так как заказов у цеха было сейчас немного, да и забирали их, как правило, еще днем.

Но сегодня заказчик пожелал забрать выполненный заказ вечером, и начальник оставил мастера цеха соблюсти все формальности по его передаче. А вдруг этот богач еще что-нибудь такое же дорогое закажет. Такими клиентами не разбрасываются.

И вот мастер сдавал работу заказчику – мужчине маленького роста, с большим горбом на спине и длинными черными волосами. Вид его был мастеру неприятен, но он был доволен уже тем, что тот пришел не так поздно – сразу же после ухода рабочих.

Горбун критически осматривал стоявший на полу большой фанерный ящик, закрытый крышкой. На его стенках красовались наклейки с надписью крупными буквами «Конфеты ДРАЖЕ ЛИМОННОЕ». Днище ящика крепилось к трем толстым деревянным брускам.

– Принимайте работу, – сказал мастер, приоткрывая закрепленную на петлях крышку. – Все по Вашему чертежу. Два на полтора метра, высота семьдесят. Жесткий каркас, две съемных стальных плиты под днищем. Все обшито фанерой с двух сторон.

Горбун заглянул внутрь ящика, обошел его кругом, внимательно осматривая и ощупывая, а затем толкнул, пытаясь сдвинуть.

– Больше двухсот кг веса, – сказал мастер. – Как заказывали… Ну что, все в порядке?

Горбун утвердительно кивнул головой. Мастер опустил крышку, вытащил из кармана заполненный бланк и ручку и протянул их горбуну.

– Тогда распишитесь за выполнение заказа.

Горбун положил бланк на крышку ящика и стал на нем расписываться. Мастер с интересом за ним наблюдал.

– Если не секрет, зачем для конфет такой тяжелый ящик? – спросил он. – Да еще и с потайными запорами внутри?

– Для фокусов… В цирке, – ответил горбун тонким и сиплым голосом.

– Вот оно что, – огорченно произнес мастер, разочарованный таким простым объяснением.

– Заберут его без меня, – просипел горбун, возвращая мастеру подписанный бланк и ручку.

– Конечно, конечно, как договорились. Я прослежу.

Горбун поднял с пола спортивную сумку и, не попрощавшись, направился в сторону выхода из цеха.

– Вас проводить? – предложил мастер.

– Нет, – сухо ответил горбун, даже не обернувшись.

– Ну, хорошо. До свидания, – произнес мастер, озадаченный нелюдимостью странного заказчика, и ушел в другой конец цеха, не обращая больше на него внимания.

А горбун уже у самого выхода обернулся и, увидев, что никого поблизости нет, вернулся к ящику.

Примерно через полчаса приехал небольшой грузовик-самопогрузчик. Водитель показал мастеру нужную бумагу, поставил ящик в кузов своим краном и укатил. На все про все ушло минут десять. Рабочий день у обоих уже закончился, и задерживать друг друга они не хотели.

А еще через полчаса грузовик уже стоял перед шлагбаумом, закрывавшим проезд на территорию оптового склада. На сигнал клаксона из будки у ворот вышел охранник и подошел к кабине водителя.

– Что везем? – спросил он и уткнулся в поданные бумаги. – Та-ак… конфеты.

Вернув бумаги водителю, охранник встал ногой на колесо машины и заглянул в кузов. Убедившись, что фанерный ящик и этикетки на нем соответствуют грузу, указанному в бумагах, он спустился вниз и, не спеша пошел к будке.

– Второй склад слева, – бросил он на ходу водителю. – У ворот посигнальте, погрузчик выедет.

Через секунду шлагбаум поднялся, и грузовик проехал на территорию склада.

Спустя восемь часов по ночной улице ехал грузопассажирский микроавтобус-фургон. В кабине сидели четверо людей из банды Филина. Его бандитов в городе звали «ночными» или «ночниками». Полагали, что все ночные кражи, грабежи и разбои совершают они и никого в этот «бизнес» со стороны не пускают.

На самом деле это было не так. Такое прозвище себе бандиты придумали сами, потому что их базой был ночной клуб «Сова», принадлежавший Филину.

А занимались они в основном мелким рэкетом и торговлей дозами наркотиков. Оптовые партии синтетического наркотика Филин еженедельно закупал у Танцора на его складе, и сейчас его люди как раз ехали туда за очередной.

В этот поздний час вокруг уже не было ни машин, ни людей. Только встречные светофоры мигали желтым светом сквозь густеющий туман.

Один из «ночников», сидевший на заднем сиденье, громко зевнул и опустил голову на черно-синюю спортивную сумку, лежавшую у него на коленях.

Бандит Жила, сидевший возле водителя, усмехнулся.

– Беляш, ты себе челюсть сейчас вывихнешь. В клубе я что-то не видел, чтобы ты в это время зевал.

– В «Сове» весело, – произнес Беляш, разгибаясь. – А здесь что? В сон клонит. Каждую неделю одно и то же. Приехали, отдали бабки, забрали наркоту. Все друг друга знают. Никто ни на кого не тянет. Все тихо и прилично… Зачем вообще такой кодлой ездим, что мы, что они? Ездили бы по двое.

Он мечтательно улыбнулся.

– А я бы сейчас в клубняке с девочками оттягивался.

– Дело сделаем – растасуемся на стороны. Тогда и оттягивайся, – сказал Жила.

– Не, а все же? – не унимался Беляш. – Город наш, а мы что, залетных боимся?

– Почем я знаю! – раздраженно ответил Жила. – Филин так решил. Ты хочешь поспорить? … У Танцора тоже не два человека. Значит, так они с шефом порешали. Им виднее, зачем столько людей, зачем ночью и зачем на складе.

Беляш с недовольным видом скрестил руки на груди, откинулся на спинку сиденья и поелозил по нему спиной, устраиваясь поудобней, чтобы вздремнуть.

– Ладно, разбудите, если кипеш начнется, – произнес он и, закрыв глаза, опустил голову на грудь.

С минуту бандиты ехали молча. Молчание нарушил Щуплый, сидевший за рулем машины. Он поправил бейсболку и бросил взгляд на Жилу.

– Я все хотел спросить, почему у Танцора погоняло такое?

– Потому что он танцор и есть, – ответил Жила.

– Как так? – удивился Щуплый.

– Бальными танцами по малолетству занимался.

– И что, только поэтому?

– Да нет. Он раньше с корешем по кабакам работал. Дамочку какую-нибудь на танец из-за столика вытянет, с разрешения ее мужика конечно… Танцует он классно, сам из себя стройный и видный, да и язык подвешен. В общем, бабенка млеет, Танцор ее медленно двигает за спину мужику и нагло ему улыбается, мол лох ты, профукал бабу. Тот дико ревнует, от стола башку отвернет и только на них и смотрит. А сумка дамочки на стуле уже без пригляда. Вот кореш Танцора кошель из нее и тягал… Бабу мужику с благодарностью возвращают, а пропажу она только дома обнаружит. Ведь за кабак мужик платил.

– Ловко.

– Да ничего не ловко. Кабаков было немного, повторяться стали. Ну и спалили их быстро… Пацаны на зоне про их методу узнали – поржали. А погоняло прижилось.

Жила умолк, в кабине снова стало тихо. Оба бандита на заднем сиденье спали. Щуплый вел машину, всматриваясь в густеющий за окном туман.

– Смотри, как все затягивает, – наконец сказал он. – Погодка для нас самая что ни на есть… Не, Беляш прав. Нас бы и двоих хватило. Я везу, ты лавэ отдаешь. А Филин бы нам чистогана за рейс вдвойне отвесил. Вот зачем нам пассажиры, которые даже из машины не выходят?

Он повернул голову назад, где Беляш начал негромко храпеть.

– Да еще и дрыхнут.

– Ты давай лучше за дорогой следи, – толкнул его в бок Жила. – А то въедем в какой-нибудь люк и будем куковать в этом тумане. А мы не за туманом едем, как в песне, а за товаром.

Мысль об открытом люке Щуплого, похоже, до этого не посещала, поэтому он воспринял слова Жилы всерьез и даже немного сбавил скорость.

Вскоре фургон приблизился к пропускному пункту оптового склада. На въезде тормозить не пришлось – ворота открылись заранее. Вслед за ними поднялся шлагбаум, пропуская машину внутрь.

– Покупатели прибыли, – сообщил охранник по рации, наблюдая в окно будки, как фургон проезжает на территорию склада.

Заехав внутрь одного из складских зданий, впритык стоявших друг к другу, машина двинулась по центральному проезду между поддонов с коробками и мешками. В конце склада, возле стоявшего почти у стены черного джипа фургон остановился и развернулся.

Из джипа вышли бандиты Танцора Твердый и Хомяк и направились навстречу Жиле, вышедшему из фургона с черно-синей спортивной сумкой в руке.

– Готово? – спросил Жила.

– Как всегда, – ответил Твердый.

– У нас тоже.

Жила передал сумку Твердому и тот ушел обратно в свою машину. Хомяк же сел в стоявший неподалеку вилочный автопогрузчик и, подцепив поддон с коробками сухого молока, поставил его в фургон через открытую заднюю дверь. Сразу после этого фургон уехал.

Хомяк, бросив погрузчик, прошел к джипу, плюхнулся на заднее сиденье рядом с Твердым и произнес:

– Все, поехали.

Водитель бандитов включил зажигание, но завести машину ему не удалось. Несколько повторных попыток также оказались безуспешными.

– Что такое? – раздраженно произнес он. – Было же все нормально.

– Ну что, Кардан, мы едем? – нетерпеливо поинтересовался Твердый.

Кардан вышел из джипа и, открыв крышку капота, стал ковыряться внутри. Повозившись там немного, он решил снова испробовать запуск, но в кабину не сел, а прошел мимо открытой двери, заинтересованно смотря на что-то позади машины.

– Эй, ты куда? – окликнул его Твердый.

Через несколько секунд Кардан уселся на свое место, держа в руках рваную коробку. В ней лежали три пустые и одна полная бутылки дорогого виски и разнообразная закуска в упаковках, частично уже вскрытых.

– Секи, пацаны, что я нашел, – радостно произнес он, показывая подельникам содержимое коробки. – Походу складские крысятничают. Это типа их ужин. Ништяк живут, а?

Бандит Мотыль, сидевший рядом с ним, взял из коробки еще не вскрытую бутылку виски и с вожделением на нее посмотрел.

– Слышь, Твердый, давай отметим завершуху, – предложил он.

– Некогда. Шеф бабки ждет, – ответил Твердый и скомандовал Кардану: – Давай заводи.

– Ну, чего ты в самом деле? – заерепенился Мотыль. – Делов-то на пять минут, – и он открыл бутылку.

Жидкость в ней мгновенно закипела, превращаясь в белый дым, струей вылетающий из горлышка, словно джинн из старинного кувшина. В одно мгновение он заполнил весь салон и завис внутри туманной пеленой. Через пару секунд туман начал быстро редеть, открывая вид на четырех бандитов, сидевших в машине без сознания.

Едва туман рассеялся, как со стороны Мотыля дверь машины открылась. Снаружи появилась рука в перчатке, забрала вскрытую им бутылку и заменила на другую, предварительно вылив из нее почти весь виски на пол салона. Затем та же рука, открыв дверь возле Твердого, вытащила смартфон из его кармана, но через несколько секунд вернула обратно и забрала черно-синюю спортивную сумку.

Для бандитов Филина выезд со склада тоже оказался проблемой – прямо перед открытыми воротами посреди проезда стоял большой ящик с наклейками на стенках «Конфеты ДРАЖЕ ЛИМОННОЕ».

Щуплый остановил фургон перед ним и вышел из машины. Подойдя к ящику, он принялся громко звать кого-нибудь из работников склада.

– Эй, есть кто? Сундук с дороги убери! … Эй!

Не дождавшись ответа, он вышел за ворота, но, глянув по сторонам и никого не увидев, вернулся назад. Безуспешно попытавшись сдвинуть ящик, Щуплый возвратился к машине.

– Никого нет, – сообщил он Жиле, заглядывая в салон. – Пойти складского поискать или сами отодвинем? Только он тяжелый, нужно всем.

– Некогда искать, сами справимся, – сказал Жила и громко скомандовал: – Все выходим.

Бандиты вышли из фургона и собрались вокруг ящика.

– Взялись разом и сдвигаем вон туда, – распорядился Жила, указывая на стену.

Бандиты ухватились за края ящика и стали толкать его вбок. Но едва ящик слегка сдвинулся, как внутри него заиграла музыка – «Танец Феи драже» из балета «Щелкунчик».

Удивленный Жила поднял крышку ящика и терзаемые любопытством бандиты склонились над ним. В этот миг из ящика вырвалось облако белого тумана и окутало их. Не успев даже поменять позу, бандиты попадали в ящик без чувств, а туман стал постепенно рассеиваться.

Через несколько секунд ящик с бандитами приподнял вилами автопогрузчик и увез со склада.

На следующее утро в офисном кабинете Танцора состоялся разбор происшедшего ночью на складе. Точеный сидел в кресле и наблюдал, как Танцор орет на четверых отправленных им на склад бандитов. Те в ряд стояли перед ним с понуро опущенными головами.

– Вам что было велено?! Взять бабло и сразу же назад! А вы побухать решили?!