Беги, ведьмочка, беги

Глава 1. Он

Мы с сестрой убегали налегке. Наши вещи я заблаговременно спрятала по другую сторону портала. Оставался только один пустяк — добраться до перехода и никого не встретить на своем пути.

Сестренка убегала от деспота-мужа, мучившего ее долгие годы. Я же бежала с нею за компанию. В принципе, в Темном мире я чувствовала себя вполне комфортно. Щедро наделенная магией, я смогла найти применение своему дару. Варила зелья, гадала. Когда же мы поняли, что жизни моей сестры угрожает вполне реальная опасность, мы приняли решение бежать.

Мы неслись так, что только ветер шумел в ушах, не чувствовали ни боли, ни усталости (спасибо ведьминским отварам). И только возле самого портала мы остановились и тяжело перевели дух.

С какой-то грустью и печалью я окинула взглядом Темный мир.

— Возможно, мы больше сюда не вернемся.

— Вот и хорошо, — ответила Тамари. — мне то уж точно по этой жизни грустить не придется.

Мы с пониманием друг на друга посмотрели.

— Ну что — на раз — два — три?

Улыбнулись, переглянулись, приготовились к прыжку, и раз — два — три — прыгнули.

Тамари первая приземлилась на усыпанную камнями землю. Она обернулась, готовая подхватить меня, если понадобится.

Но вдруг, не до конца понимая, что происходит, я замерла на полпути между Темным и Земным миром. Я вижу наполняющиеся ужасом глаза сестры, чувствую чьи-то цепкие руки, хватающие меня под грудью. Как же это? У самой цели!

Рывок, и мое тело уже несется в обратную сторону. Рыжие волосы, закрученные вихревым потоком, падают мне на глаза, мешают видеть, лезут в рот. Я понимаю, что если преследователи пересекут портал, то неминуемо схватят и Тамари, и ее дочь, спрятанную по ту сторону. На принятие решения у меня всего мгновение. Я все еще лечу в воздухе, отброшенная в сторону чужими руками, а губы шепчут заклинание и мои руки творят в воздухе руны.

Мучительно загудел портал, воздух в нем завибрировал в безумном смерче — вспыхнул и исчез… Все. Сестренку они не достанут.

Я падаю на землю, но как кошка, приземляюсь на четвереньки. Меня резким движением хватают за волосы, поднимают вверх. Я чувствую мускусный, сладковато-горький запах. Мужчина впечатывает меня спиной в ствол дерева, подтягивает под ягодицы свободной рукой вверх и грубо заставляет раздвинуть ноги. Его колено не позволяет мне даже коснуться ногами земли.

За волосы притягивает к себе и прижимается губами к моим. Корявый ствол больше не царапает мне спину. Но это облегчение длится не долго. Удерживая меня за волосы, одним резким движением дергает за пояс брючек и срывает их с меня вместе с бельем. Шелковая ткань, словно нож впивается в кожу, заставляя меня кричать от жгущей боли. Но не могу орать — его губы гасят мой крик. Слезы боли и обиды застилают глаза, руки бьют его по предплечьям, но все тщетно. Чувствую, как он улыбается в мои губы и понимаю, что сопротивляясь, только доставляю ему еще большее удовольствие.

Нанизанная на его колено, ничего не могу поделать, когда он рвет на мне футболку. Беспомощная и голая, дергаюсь от боли в его руках, когда он обхватывает грудь и тесно катает горошину напряженного соска.

Резко отпускает руки и убирает колено. Упав на землю, я судорожно хватаю воздух ртом.

"Нужно вспомнить защитную руну", — подсказывает мозг. Но мысли и движения почти скованны, парализованы.

Перед лицом падают сброшенные им кожаные штаны. Разум понимает, что хуже уже некуда, нужно спасаться, такого просто не должно быть! Со всей силой отталкиваю опустившегося на меня мужчину, но он даже не вздрогнул, не напрягся. Завел мои руки за голову и устроился между ног. Чувствую пульсирующий член, замерший у самого лона. Бьющиеся о траву ноги даже с места его не сдвинули. Словно бабочка, нанизанная на булавки, жду неминуемого. Не отпуская моих рук, убирает волосы с глаз.

— Хочу ссмотреть в твои глазза, ведьма, — сипит со странным акцентом.

Не хочу доставить ему удовольствия, но не удержалась — и подняла глаза. Темные бездонные глаза полны похоти.

Крик отчего-то застыл на губах, руки и ноги, парализованные его взглядом стали ватными.

Резким движением толкается в меня. Неожиданная влага смягчает удары. Живот рвет на части острая, сладкая боль. Толчки. Мощные, жадные, беспощадные. Я кричу и не могу закричать. Из горла вместо этого вырывается жалкий писк.

— Кричи! — бросает команду и у меня появляется голос.

Да кто же он такой?

Я ору так, как никогда не орала. Его плоть беспощадно долбиться в мою. Он сдавливает, словно тисками, горло, заставляя бессильно его проклинать и ненавидеть.

Красная вспышка перед глазами. Жар заполняет мое лоно. Кончила. Ненавижу! Готова вырвать свое сердце голыми руками, лишь бы не чувствовать, что предательскому телу понравилось сотворенное с ним.

По щекам текут слезы, оставляя грязные дорожки, но глаза закатываются в удовольствии. Его руки отпускают шею, позволяя сделать глоток воздуха. Чувствую его губы в том месте, где наверняка останутся синяки, последний сильный толчок и хриплый рык.

Приподнявшись на локте, пытливо смотрит мне в глаза. Пухлые губы кривятся в сардонической ухмылке.

— Убивать тебя будет еще приятнее.

Внутри все сжалось от страха, но что-то шептало в глубине моей души, что это еще не конец. Точку ставить еще рано.

Почти нежно провел тыльной стороны кисти по щеке, слизнул собранную слезу.

Вдруг татуировка на его теле ожила. Странно, что в полуобморочном состоянии я вообще это заметила. Вившаяся по рукам и плечам татуировка змеиного тела вдруг поползла, изменила цвет и из-за шеи на его предплечье возникла голова. Понимаю, что это всего лишь татуха. Но она живая. Черные бездонные зрачки с золотистой каймой вокруг них смотрели на меня вполне разумно и с … вожделением.

— Жалко убивать, — раздался далекий, будто утробный голос.

— И правда, жалко, — говорит насильник и одним рывком вскакивает на ноги. Подобрав с земли остатки моей одежды, вытирает себя и не сводя с меня взгляда, одевается.

Лежи, Велма, не шевелись. Не провоцируй. А вдруг пожалеет, и уйдет.

Не пожалел и не ушел. Рывком поворачивает меня на живот и завязывает руки остатками одежды.

За волосы поднимает на ноги и вгрызается в мои губы. Так страшно мне никогда не было. Его острые зубы царапают губу, придавая моему страху солоноватый привкус крови и слез.

Загудел рядом открывшийся портал. Подтащив меня к самому жерлу, он прошептал прямо в губы:

— Не скучай, Велма. Я скоро приду.

Тычок в спину и я ныряю головой вперед в портал. Связанные за спиной руки не дают возможности смягчить падение. Перед тем, как потерять сознание, голой кожей ощущаю лишь твердый холодный камень.

Я жива. А это главное. Всхлип. Темнота.

Глава 2. Бабочки

Сознание вернулось внезапно. Словно лампочка зажглась. И тут же нахлынули воспоминания. Озноб леденящей волной побежал по коже. Не от холода, нет. От ужаса. Это что такое было? И что ждет меня впереди?

Осторожно приоткрыла глаза и ничего не увидела. Тьма кромешная. Прислушалась. Ни звука, ни чужого дыхания. Щекой лежу на каменном полу, который, к моему удивлению, пахнет полынью. Даже усмехнулась. То ли блох гоняют, то ли от ведьм помещение заговаривали. Слышала я эти глупости — дескать, ведьмы полыни боятся. Не любят — да. Но не боятся. Мы ничего не боимся. Но тут же морозец пробежался вдоль позвоночника. Вот мужика того боюсь. Просто до чертиков. Даже ноги к животу подтянула, так его закрутило.

Судя по тому, что тело не затерпло, без сознания я пролежала не долго. Осторожно приподнялась и пошевелила связанными за спиной кистями. Тоже мне, связал. Этот узел мне распутать на один раз. Так и есть, мгновение, и руки мои освобождены.

Пошевелила пальчиками, нарисовала в воздухе пентаграмму — огоньки резво зашипели в воздухе и погасли.

А вместо них, трепеща прозрачными крыльями, вспорхнули неоновые бабочки, освещая светом все вокруг. Повинуясь моему приказу, они замерли под потолком. Магия работает, руки меня слушаются — это хорошо. Но одновременно и плохо.

Почему же я впала в ступор тогда, в лесу? Кем был мой насильник? И… Он назвал меня по имени. Он меня знает, а значит, преследовал целенаправленно. И что же из этого следует?

А то и значит, что я попала.

Осмотрелась по сторонам. Я находилась в каменном мешке. Стены моей темницы сделаны из цельного камня, будто отшлифованного тысячами рук тех, кто пытался вскарабкаться по ним. Где-то под потолком виднелось отверстие, сквозь которое проникал скудный свет.

Высокий тапчан, покрытый свежей травой и сложенное валиком одеяло стояли в углу.

Первым делом я убрала пучком травы следы того безобразия, что со мной сотворили. А затем завернулась в одеяло, завязав два узла — один на плече, а другой на талии. Из того, что было под рукой, нарядец получился очень даже ничего.

А затем подошла к тапчану и повела носом. Точно! Мне не показалось! В толстой свежей подстилке закралась веточка дурмана шелестящего. Редкая, кстати, травка. В умелых руках она может и сил необыкновенных придать мужчине, а может и наоборот — сделать его импотентом. Я ловко выудила веточку из кучи травы и спрятала ее в своих волосах.

Кудри у меня буйные и непослушные. В них мно-о-ого травы поместится.

Как неосмотрительно было ведьме-травнице такое сокровище навалить. Поковырявшись в подстилке, я собрала целый гербарий. Сжевав одну из травок, облегченно вздохнула — беременность ближайший месяц мне точно теперь не грозит. А остальная коллекция, украсившая мою голову, может пригодиться мне попозже. Еще не известно, что судьба-злодейка мне подкинет.

Больше ничего примечательного в моей темнице не было. Я забралась на лежак и забилась в угол в ожидании своего мучителя.

Времени прошло не так уж много. Я едва успела вспомнить события своего детства, как вдалеке, за каменной дверью раздался крик, ядреные ругательства и замысловатые проклятия. И вдруг этот голос словно захлебнулся. В наступившей тишине я различила едва слышные шаги. Они приближались. Захлебнувшийся крик подхватила другая женщина. Очень скоро замолчала и она. Мой не очень чуткий слух уловил всхлипывания еще нескольких человек.

А шаги все ближе и ближе. Остановились возле моей двери. Как ни гнала я из памяти тот кошмар, как ни храбрилась, но сейчас от страха даже виски заломило.

— Шумела?

— Молчит, как мышка.

— Почему не проверил? Может, покалечилась?

— Но, вы не велели, хозяин.

Голос своего насильника я узнаю, даже если уши ватой заткнуть. А вот второй голос был мне совершенно не знаком. Тихий, тоненький, раболепно-почтительный. Вероятно, этой женщине тоже доставалось от хозяина.

Я встряхнула ладони. На кончиках пальцев появились огоньки. Я спрятала руки за спиной, рассчитывая на эффект неожиданности. Вряд ли я убью кого-нибудь этим оружием, но оглушить точно смогу.

Лязгнул открывающийся засов. Я опустила голову к коленям и буквально заставила себя открыть глаза. Исподлобья я следила за тем, кто появился в освещенном проеме.

Кожаные штаны плотно обтягивали мускулистые ноги и тугой зад. Темная рубаха расстегнута до пояса и не скрывает иссиня-зеленые татуировки, покрывающие все тело. Тяжелый подбородок, выдвинувшийся вперед и обманчиво бархатные темные глаза, уставившиеся на меня, все же заставили меня зажмуриться.

Кончики пальцев перестали покалывать, я возмущенно посмотрела на затухающие огоньки. Мой страх не мог быть этому виной!

— Воевать приготовилась? — насмешливо процедил он. — Подойди ко мне.

Я даже не шелохнулась. Вовсе не из упрямства. Просто не могла.

— Я ее сейчас подведу, — пропищал подобострастный голос и высокая безобразная тварь ринулась ко мне. Орк! Как же я не догадалась! Огромный рост, безобразная фигура и тонкий голос скопца. Да плюс еще и магия на эти глыбы мяса не действует.

— Не трогай, — велел мой палач.

Когда он перевел с меня свой взгляд вверх, на потолок, я наконец-то смогла вздохнуть.

— Откуда здесь моль взялась?

Моль?! Так творение моих рук еще никто не называл!

— Я тебе что велел?

— Что? — пискнул орк.

Я не уловила момент, когда он оказался рядом. Схватив меня за волосы, тотчас же с шипением отдернул свою руку, уколовшись дурманом. Будешь знать, как тягать меня за волосы. Затем схватил за предплечье и с силой дернул на себя. В воздух взметнулась трава, обнажив голые доски топчана.

— Я тебе велел позаботиться о ней.

— Дык я ее и закрыл покрепче.

— И травы ей набросал?

— Све-е-ежей, — если бы я так не боялась за свою жизнь, я бы даже посочувствовала тупому орку.

— Тогда моль откуда взялась? Из воздуха? — рявкнул насильник и бесцеремонно поволок меня прочь из темницы.

Орк остался в камере, тупо разглядывая моих бабочек.

Увидев закрытые ржавыми решетками ниши, в которых сидели пленницы, я согласилась с орком. Он и впрямь обо мне позаботился. Даже одеяло дал.

Я насчитала шесть пленниц, пока меня волокли по узкому каменному коридору.

— Держись, сестра, — раздавалось то из одной ниши, то из другой.

Ведьмы. Все они были ведьмами.

Ужас ядовитой змейкой расползался по моей крови.

Я не успевала бежать за его широкими шагами. Поэтому было ожидаемо, что больно стукнувшись босой ступней о выступающий камень, я, взвизгнув, упала.

Весело хохотнув, он закинул меня себе на плечо и понес из подвала. Я выдержу все, кряхтела я, пока он пошлепывал по торчащей кверху попе. Только бы не попасть в костер.

Глава 3. Семь ведьм

Перед глазами уже плясали красные круги, когда, наконец, мы пришли.

— Прости, детка, но в кровать я тебя такой не пущу, — пророкотал он, опуская меня на землю.

Убрав с глаз волосы, я бросила осторожный взгляд по сторонам. Из белого мрамора стены, пол. Синим камнем искрился потолок, с которого вниз лилась вода в каменную огромную чашу. От этого водопада шел горячий пар, так что моя кожа сразу покрылась пупырышками. Только сейчас я поняла, как же я замерзла!

— Давай сюда эту тряпку, — он несильно дернул за мой импровизированный наряд.

Я двумя руками вцепилась в одеяло и упрямо сжала губы. Добровольно я перед ним не разденусь.

— Ну ладно, покапризничай немного. Имеешь право. У тебя есть пять минут, чтобы принять ванную.

Я не шевелилась, не веря своим ушам. Его что, подменили? Но меня-то не обманешь! Я знаю, на что способны эти губы, руки, и …

Не буду смотреть на тот бугор, из-за которого вот-вот лопнут его штаны.

— Или я сам тебя искупаю.

Он направился прочь из комнаты. Вот так просто?

— И солому из головы вычеши.

Тихо закрылась за ним дверь. Я какое-то время постояла неподвижно. Прислушиваясь и раздумывая. И хочется и колется. Из-за закрытой двери не раздавалось ни звука, а горячая вода так манила! И еще это гадкое чувство, когда ощущаешь себя грязной.

Осторожно повынимала из кудрей свои сокровища и сложила их углу так, чтобы вода их не достала. Еще раз оглянулась на закрытую дверь и решилась.

Сбросив с себя покрывало, я вошла под горячие струи. Блаженство! Жаль, мыльного корня нет. Но стоит какая-то бутылка на краю чаши. Открыла, понюхала. Вкусно пахнет. Плеснула на руку и удивилась: пенится! Экстракт мыльного корня я щедро налила на голову, смывая грязь и заблудившиеся в волосах травинки. Не удержалась и легла в каменную чашу, полную горячей воды. Вот если бы вода смогла смыть весь ужас и страх, перенесенные мной. Разморенное теплом тело не выдержало. Устроив голову на бортике, я и не заметила, как заснула.

— Что она делает? — просипел дракон. Из-за широкой спины молочного брата дракону ничего не было видно.

Урлас сорвал с себя рубаху, и дракон беспрепятственно перекочевал ему на грудь.

Готовый к тому, что ведьмочка будет сопротивляться, мужчина резким движением открыл дверь в ванную и замер. Застыл и вытатуированный дракон на его груди. Даже черный глаз с золотой каемкой не мигал.

Картина, представшая перед ними, и правда завораживала.

Буйные рыжие кудри, искрясь золотом, свисали с бортика ванной. Часть локонов яркими змеями плавали в воде, подчеркивая молочную белизну женского тела. При дыхании полушария пышной груди то опускались под воду, то вновь выныривали, дразня мужчин темными вершинками сосков.

Она спала. Подрагивали закрытые веки, пухлые губы приоткрыты. Круглые колени выглядывали из густой пены.

— Как удержатьссссааа? — просипела татуха.

— Надо, брат. Я уже сегодня сорвался один раз. Черт знает, что со мной случилось.

— Козззел.

— Сам козел. Почему не остановил?

— Забылся.

— То-то и оно.

Урлас осторожно сел на бортик и разогнал рукой пену.

— Рыжая.

— Угу. Везде рыжая.

Он опустил руку в воду и дотянулся до яркого треугольника. Ведьма вздрогнула, сдвинув ноги, но не проснулась. Напротив, по-детски положив ладони под щеку, повернулась на бок. Еще мгновение, и она ушла бы под воду.

Подставив свою ладонь ей под щеку, не дал нахлебаться воды.

— Будить?

— Попробуй так поднять.

Подхватив ее за плечи и под колени, вынул из воды, сам намокнув при этом до нитки.

Она так и не проснулась, когда он нес ее на руках. Только волоски на теле вздыбились, едва прохладный воздух коснулся ее.

Уложив Велму на шелковые простыни, на мгновение засмотрелся. Задумался. Но сдержался. Не вытирая, укрыл ее теплым одеялом.

— Хорошшшаааа…

— Это точно. Жаль будет отдавать ее твоему отцу.

— Жааааль.

Проверив, закрыты ли ажурные решетки на окнах, он тихо вышел из комнаты. Плотно закрыл дверь и провернул ключ в замке.

— Мнооогооо ещеее? — сипел дракон, перекочевав на руку и оттуда заглядывая брату в глаза.

— Шесть ведьм. Она седьмая.

— Семь и нужноооо.

— Знаю. Пора возвращаться.

— Порааааа.

Глава 4. Служанка-орка

Мне снился кошмар. Меня снова душат и насилуют. Казалось, даже земля содрогается под теми толчками. Бум-бум-бум.

А нарисованный на его теле змей противным писклявым голосом восторгается: «Ой, какая рыжая», и дергает зубами за прядь.

Я проснулась, мокрая от липкого пота. Лежу, накрытая с головой под одеялом. Щелкнула пальчиками — зажегся огонек и осветил меня — так я и думала. Голая. И кто-то действительно дергает меня за волосы. Ну, нет уж. В этот раз я без боя не дамся! Зажгла молнию помощнее, резко откинула одеяло и метнула ее наугад.

Огромные желтые зрачки на мутно-серых «белках» в изумлении уставились на меня.

— Ай, — тихо пискнуло чудище, окатив меня зловонным запахом изо рта.

Вот тут уж я завизжала! Испуганным фальцетом вторил мне и орк.

Бум-бум-бум, — огромная бугристая спина поспешно удалялась, и скрылась за дверью. С орка слетали, не причинив ему вреда, мои боевые огоньки. Я даже на пол покосилась — не вздыбился ли камень под его ногами. Не вздыбился, выдержал. Жаль, только магию даром потратила. Но ведь я вовсе не орка ожидала увидеть.

Тихо скрипнула дверь и в щель протиснулась голова. Сизая кожа, толстые губы, мясистые щеки, нос картошкой и маленькие желтые глаза, смотревшие на меня с испугом.

Вслед за головой в комнату протиснулось и тело — крупное и бугрящееся мышцами. На могучем торсе — два малиновых треугольничка на завязках, имитирующих бюстгалтер. И юбка длиною до колен, туго натягивающаяся на узких бедрах.

— Прошу прощения хозяйку. Хозяйка меня напугала, — приговаривая, орка двинулась ко мне.

Бум-бум-бум, — сотрясала она комнату.

— Сейчас хозяйка будет купаться и идти кушать. Хозяин ждет. Хозяин не нада злиться. Совсем не нада.

Странный акцент, конечно, но в принципе, все понятно, завтракать придется с насильником. Который, к тому же, злится.

— Как тебя зовут? — я проявила вежливость, и в тот же момент поняла, что все делаю правильно.

Орка бухнулась рядом со мной на кровать и довольно осклабилась, показав при этом белоснежные крупные зубы.

— Оровикинтуэльямара, дочь венценосного отца, — окатила она меня зловонием.

С этим срочно нужно что-то делать. Я решила сократить до минимума ее замысловатое имя.

— Можно, я буду звать тебя Вики?

— Друзья зовут меня Марой.

— Тогда Викимарой? — я решила прощупать почву — насколько эта «дама» готова идти на уступки.

— Викимара… Красиво. Я буду Викимарой. А ты кто?

— Я — Велма.

Она с таким сочувствием на меня посмотрела, что я тотчас поняла — мое имя ей не понравилось.

— Викимара, как зовут хозяина, которому ты служишь?

— У Викимары два хозяина. У Велмы два хозяина.

Это что такое она говорит? У меня появилось плохое предчувствие.

Орка вдруг насторожилась, замерла и резко подскочила с кровати.

— Хозяин злится. Быстро купаться!

И не дав мне времени даже покапризничать, поболтать, сгребла в охапку и вместе с одеялом отнесла в ванную.

Швырнув меня в каменный чан так бережно, как она только могла, вдруг сообразила, что я все еще завернута в одеяло. Намокнув под беспрерывно падающим горячим водопадом, оно стало таким тяжелым, что без помощи я из-под него точно не выберусь.

— Вики, одеяло!

Но орка уже и сама сообразила, что оно тут лишнее. Схватилась за свободный край, и что есть силы дернула за него.

Я же, не удержавшись, громко клацнула зубами, несколько раз перевернулась вокруг своей оси, нырнула под воду с головой. Скользя руками и ногами, пытаясь оттолкнуться от скользких стен ванной, я поняла, что тону. И только когда я все же умудрилась ухватиться руками за край чаши, поднатужившись, подтянулась и подняла голову над водой. Встать я даже не делала попыток, потому что услужливая орка вдруг решила вымыть меня лично. Одним словом, к концу этой экзекуции, у меня нещадно пек бок, болели ушибленные локти и колени. И было стойкое ощущение, что Викимара мочалкой местами заживо содрала с меня кожу. Да к тому же, вынимая обессиленную меня из ванной, она легонько задела локтем мой нос. И сейчас в нем что-то подозрительно хлюпало, а один глаз даже дергался.

Я перевела дыхание и осмотрелась в поисках зеркала, уж очень хотелось посмотреть на себя. Такую чистую и вымытую. Дар речи у меня пропал, когда я увидела плавающую в чане рыжую паутинку из моих волос. Проследив за моим взглядом, орка выхватила клок из воды и оценивающе посматривала то на меня, то на мокрую паклю. Будто оценивая, откуда он выпал, почему выпал, и как его воткнуть обратно.

— Не, хозяйка. Я старалась, как могла. Но бледность твою так и не смогла смыть. Сейчас я возьму гребешок…

— Не надо! — взмолилась я.

Я как-нибудь пальцами волосы раздеру. Когда высохнут. Совсем позабыв о том, что на мне нет никакой одежды, я, придерживаясь за стену, поковыляла к выходу.

— Ну и набрызгала ты тут, хозяйка! — присвистнула орка.

Ага. Именно я набрызгала. Не удержавшись, поскользнувшись на мокром полу, я упала на четвереньки.

Глава 5. Завтрак

Мысль о том, что в любой момент может ворваться мой тюремщик, придала мне сил и ускорения.

Пробравшись в комнату, я по стене поднялась на ноги и добралась до ближайшего стула, потянулась и сдернула с кровати простынь, ею же обмоталась. Только тогда я и вздохнула с облегчением.

Довольно потирая руки, вслед за мной из ванной комнаты вышла и Викимара. Да уж, она может собой гордиться — пленница едва жива и почти обездвижена.

— Может, причесочку сделаем? — пуча на меня желтые глаза, предложила она.

— Нет-нет, спасибо. Мне бы водички попить. А платье мне положено? Хоть какое-нибудь?

Орка бросилась вон из комнаты, а спустя несколько минут вернулась с увесистым сундуком. Я и сама в тот сундук спокойно поместилась бы. А Вики несла его так, как я дамскую сумочку несла бы. Поставив его по центру комнаты, она стала вынимать, выбрасывать из него одежду. Шелк, бархат, органза. Из вороха одежды всех цветов радуги, она выбрала одно. А у меня ни сил, ни решимости, ни настроения не было спорить с ее выбором.

Платье было сшито из мягкой и легкой ткани какого-то светлого оттенка, который служанка торжественно объявила персиковым. Короткие рукава, украшенный вышивкой в тон платью лиф, широкая юбка.

Грязный бежевый цвет — именно так Я определила этот оттенок, мне категорически был не к лицу. Ну, а для кого мне было принаряжаться-то?

Я напялила на себя платье, кое-как разодрав кудри пальцами, заплела косу.

И в панике бросилась на выход, когда орка со дня сундука достала кокетливого покроя панталоны. С рюшами.

— Вики, веди меня к хозяину. Злится уже, наверное…

И мы понеслись. Орка впереди — сотрясая замок своими шагами и разгоняя своим решительным видом зазевавшуюся прислугу. А за нею едва поспевала я.

Преодолев несколько комнат, ни разу при этом не запутавшись в безобразной юбке и не упав, я вдруг оказалась у закрытой двери.

— Ты ж моя красава, — умильно посмотрела на меня на прощание Вики, открыла перед моим носом дверь и дала мне нежного тычка.

Несмотря на раннее утро, в комнате царил полумрак. Темные плотные занавеси на окнах не пропускали утренний свет. От горевших на обеденном столе свечей в высоких канделябрах на стенах роились замысловатые блики. Это что, романтическая обстановка?

Безумно вкусно пахло свежезаваренным кофе. И еще … я совершенно точно почувствовала его запах. Наверное, я больше никогда его не забуду. Не увидела и не услышала, а скорее, почувствовала, что он стоит за моей спиной.

Доля секунды, дуновение ветерка — и вот он уже запускает руку мне в волосы. Грубо дергает, разворачивая лицом к себе.

Мне пришлось закусить щеку, чтобы не закричать, когда он неожиданно подался вперед. Я ожидала всего, что угодно, но только не того, что он уткнется носом мне в волосы, у виска.

— Пахнешь травой, — прогудел он мне на ухо и прикусил мочку уха.

Сердце словно рухнуло вниз. Сейчас опять начнет измываться надо мною. Но нет.

— Что замерла? Давай, иди к столу.

Отпустил меня, обошел стороной и направился к одному из стульев. Галантно отодвинул его, дождался, когда я сяду, и вместе со мною придвинул к столу.

Завтрак проходил… странно.

Другое слово я была не в состоянии подобрать. Очень странно есть и чувствовать при этом на себе взгляд черных глаз. Причем, он совершенно не скрывал, что смотрит на меня.

Поэтому не удивительно, что мне кусок в горло не лез. Я лишь съела кусочек, так и не разобрав толком, что именно ем.

Молчание затягивалось. И мне стало еще более страшно — казалось, что воздух сгущается вокруг меня.

Когда он со стуком бросил вилку в тарелку, я даже вздрогнула.

Он встает… Словно пытаясь отсрочить то, что может сейчас произойти, фальцетом спрашиваю

— Что это за замок? Где мы?

Идет ко мне.

— Мы даже не познакомились…

Дергает стул в сторону и подхватывает меня на руки. Не могу пошевелиться, только истерично выкрикиваю:

— Почему вы со мной это делаете? Назовите хотя бы ваше имя!

Опускает меня на белую мохнатую шкуру у едва тлеющего камина и начинает расстегивать свою рубашку.

Я действовала на автомате. Щелкнули пальчики, испуганный разум послал приказ. Две голубые молнии полетели в него. Не долетев совсем чуть-чуть, зашипели, завертелись и, увеличиваясь в размере и меняя цвет, полетели обратно. В меня. Вспышка.

Ослепительный свет поймал меня в свои сети, словно я была не человек, а мошка, попавшая в янтарь и застывшая там навеки. Свет огненным пузырем мерцал вокруг меня, хищно трещал. Я чувствовала жар, исходящий от прозрачных стенок.

Да кто же ты такой?!

Пока я изнывала от страха, он продолжал раздеваться. Ухмылка не сходила с его лица. Казалось, мой страх возбуждает его. Брюки отброшены прочь мускулистой ногой.

Шаг вперед. Ступня его дотронулась до пузыря и тот, лопнув, выбросил в воздух сноп ярких искр. Я закричала, развернулась на живот и на четвереньках попыталась уползти.

С хохотом дергает меня за ногу и тянет к себе. Безобразная юбка задирается и наползает мне на голову, мешая видеть, дышать, сковывая руки.

Подтягивает меня за живот, приподнимает зад и ставит на колени. Ору от страха и от боли — на разбитых о камень в ванной коленях невозможно без слез стоять.

— М-м-м-м, нравится, да? — мычит и руки ползут по счесанным мочалкой бедрам, бокам, опускаются на грудь.

Я кручусь и охаю в его руках, словно уж. Свежие ссадины пекут неимоверно.

— Ты ж смотри, какая горячая!

Идиот, мне больно!

Рвет на мне платье и переворачивает на спину. Придавив своим телом, целует. Дотрагивается руками до лица, задевает разбитый нос.

Мычу от резкой боли, от боли же подгибаются колени. Удар. Ой, попала! Теперь скрючивается он, бодая своим лбом мой и без того пострадавший нос.

Под мой громкий крик и его стон, тихо скрипнула открывающаяся дверь.

— Хозяин, простите. Срочное послание от повелителя, — старый слуга, старательно отворачиваясь от наших обнаженных тел, протягивает сложенный вчетверо лист бумаги.

— Пшел вон, — насильник выхватывает из рук старика письмо, и прихрамывая, идет к окну. Со злостью дернув занавесь, срывает ее с карниза. Яркий дневной свет врывается в комнату, рассеивая тени.

Меня бьет крупная дрожь. Не передать словами, как я рада приходу слуги! Прикрываясь остатками платья, я забиваюсь в угол.

— Ч-ч-черт, — мужчина запускает руку в волосы, и озадаченно поворачивается ко мне. Его мужское достоинство безжизненно и спокойно.

Проходит секунда, вторая, и я вдруг понимаю, что живу. Дышу. Да и боль ушла, осталось лишь легкое жжение — обжигающее, горячее.

Мучитель вглядывается в строки, затем поворачивается ко мне. Озабоченность на его лице сменяется недоумением. Удивлением. Глаза округляются, одна бровь ползет вверх. Письмо выпадает из его рук и он идет ко мне.

В этот раз злости в нем не было. А что-то другое было — такое, отчего в груди вдруг стало теплее и сердце странно защемило.

Жалость? Сочувствие? С чего бы это? Не верю!

Глава 6. Мои слезы

— Черт, черт, черт, — бормочет он и опускается возле меня на колени. — Что же я так не аккуратно? Болит?

Он проводит костяшками пальцев по скуле, осторожно пробует пальцем основание носа.

Кажется, он решил, что это его рук дело? Я вовсе не собираюсь рубить правду-матку, не буду его разубеждать. Пусть угрызения совести его погрызут немного. Во-о-он, как губы кусает.

— Кааасстрирую, — шипит татуха, вдруг проявившаяся на его коже. Наверное, только страх помешал мне еще раньше заметить, что сегодня его тело было чисто, без единого рисунка. И вот на тебе, змий проявился. Что за чертовщина происходит?

Я с детства жила среди всяких чуднЫх существ. Поговаривают, что моим отцом был сам лесной царь. А мама, я просто в этом уверена, самая настоящая лесная мавка. Наверное поэтому, я могла бросить один взгляд на самое незаметное растение, и тотчас понять, как его применить, с какими еще травами соединить. Могла ими вылечить, а могла и покалечить. А еще мои родители наградили меня способностью зажигать огни и придавать им самую различную форму. Они могли как рассеять темноту, так и обогреть в лютую стужу. Могли небольшой костер зажечь. Особого вреда живым существам принести они не могли — силы во мне огненной было не много. Но отпугнуть — пожалуйста. Живя в одиночестве в лесу, мне не раз приходилось прогонять таким образом незадачливых кавалеров.

Но только не в этот раз. Я понятия не имела, кем является этот мужчина, что за силой он обладает. То, что моя слабая магия для него сущий пустяк, я уже поняла. Как и то, что он способен парализовать мою волю, тело, магию.

Строить из себя героиню было бы крайне глупо. Я не смогу одолеть его ни физической, ни какой другой силой.

Ну что ж, попробуем пустить в дело женские штучки. Я всхлипнула, когда он положил мне руку на колено. А когда сжал его, зашипела и попыталась отодвинуться.

Мучитель замер и молча смотрел на "персиковую" тряпицу, которой я пыталась от него укрыться.

Легонько потянул ее на себя, чуть настойчивей. А потом попросту отодвинул ее. Я и сама удивилась — на коленях красовались багряные ссадины.

Он что-то пробормотал на тарабарском. Наверное, ругательство. Вот-вот, ирод, любуйся тем, что ты наделал. Ай, да Викимара. Нужно будет ее отблагодарить за "услужливость".

Поглощенная своими мыслями, я пропустила тот момент, когда он все же выдернул из моих рук остатки платья. Прикрывая руками грудь и свое женское сокровище, я выставила все остальное на показ.

Насильник присвистнул. Змий раскрыл капюшон и засипел что-то. Опять тарабарское наречие.

Мужчина осторожно дотронулся до моего бока, а я непроизвольно выгнулась и ойкнула. Печет и саднит.

Снова тарабарский язык. А я всхлипнула. Еще раз. И вот уже одинокая слеза бежит по щеке. Он отпрянул от меня, как от огня.

— Только не плачь! Повелитель убьет меня, убьет, — бормотал он, поспешно надевая брюки.

— Кастрирует, — подлила я масла в огонь.

Что-то слабо мне верилось, что какой-то там повелитель так близко к сердцу примет мои слезы. Но раз уж мой мучитель так этого опасается, почему бы не воспользоваться этим фактом?

Он бросил на меня быстрый подозрительный взгляд. Я охнула и потерла бок. Замер и прищурился. Так, Велма, не переигрывай. Я снова прикинулась несчастной, убитой происходящим мышкой.

Подхватив в руки свою рубаху, он направился ко мне. Протянул ее мне.

— Отвернитесь.

Губы искривила ухмылка. Жаль, не сработало. Судя по всему, жалости ко мне у него не было. Но увидев слезы, забеспокоился. Попробую еще разочек. Нижняя губа у меня задрожала, глаза увлажнились.

— Тихо, тихо, — вдруг встрепенулся он. — Я отворачиваюсь.

О как! Значит, не любит слезы.

Я натянула на себя его одежду. В этот самый момент, тонкий лист бумаги, выроненный им не так давно, был подхвачен его ногой и приземлился возле меня. Он подошел ко мне и поднял меня с колен. Мужчина был такого высокого роста, что его рубаха доставала мне до середины икры. А затем он подхватил меня на руки и понес. Не понимаю, как так случилось, но оброненное им письмо оказалось у меня в руке, а затем было спрятано более надежно — в рукаве. В моем положении нужно хвататься за любую соломинку. А уж за письмо, так напугавшее насильника, и подавно.

Осторожно уложив меня на кровать, он оглянулся по сторонам.

— Эй, как там тебя, — его зычный голос разнесся по замку.

Бум, бум, бум.

— Позови лекаря, — он так хмуро посмотрел на прибежавшую на его зов Вики, что та бесшумной бабочкой унеслась.

— Как вас зовут?

Он проигнорировал мой вопрос. Зато ответил змей на его груди.

— Он — Урлассссс.

— Почему вы со мной это делаете?

— Ты бы помолчала.

Я и замолчала.

Вскоре вернулась Вики, одной рукой она тащила за шиворот седого старичка, в другой руке несла пухлый саквояж. Посмотрев в несчастные глаза доктора, я чуть не пырхнула от смеха. Это тебя, дедушка, еще мочалкой не терли.

Ткнув пальцем мне в лицо, Урлас спросил у старичка:

— Как быстро ты это вылечишь?

Старик поправил очки, подошел ко мне поближе, всмотрелся, потрогал — покрутил в разные стороны нос.

— Перелома нет. А синяк пройдет дней, эдак, через семь.

— А если подумать? — набычился насильник.

— Если бы сразу лечить начали, за пару дней справились бы. А так, чтобы совсем следа не осталось, семь дней.

— Что значит, сразу? Он свежий. Вот только минут десять как…

— Но позвольте, — не согласился с ним доктор. — Ему уже часа три.

— То есть, как три часа? Тебе кто нос то разбил? — он больно схватил меня за подбородок.

Ну не сдавать же мне Викимару, которая, ничего не подозревая, с любопытством посматривала на нас. Я упорно молчала.

Тогда Урлас, начертив в воздухе руну, уставился на появившуюся в воздухе картинку. Шевеля пальцами, словно перелистывая страницы книги, он подбирался все ближе и ближе к тому памятному моменту этого утра.

Вот я, сидя на стуле, набрасываю на себя простынь. Вот выползаю нагишом на четвереньках из ванной. Он бросил на меня такой взгляд, что горячая волна багрянцем окрасила мои грудь, шею, лицо. Даже кончикам пальцев стало стыдно и неловко. А он только удовлетворенно крякнул. Но радовался не долго, потому что вскоре руны показали те моменты, когда Викимара мыла и купала меня. Из-под рыжей копны волос видны были только руки, судорожно схватившиеся за борт ванной да раздавались мои "ой" да "ах". Зрелище было еще то.

Картинки в воздухе погасли. А мучитель повернулся к растерявшейся Вики.

— Ты больше здесь не работаешь. Собирайся, завтра отправляешься с обозом в Артавию.

На Вики было жалко смотреть. Но я ее не предавала, моей вины в случившемся не было.

— Лечи ее. Через семь дней, чтобы и следа не осталось.

Громко хлопнула за Урласом дверь. Что-то зашуршало в стене — то ли мыши испугались, то ли просто штукатурка осыпалась.

Глава 7. Побег

Лекарь щедро нанес на мое лицо и колени дурно пахнущую мазь. Можно было бы и согласиться с его лечением — такой запах, скорее всего, отобьет желание у любого самца. Но ведь нужно же было и самой дышать. А от едкого запаха у меня сперло дыхание и запершило в горле. Поэтому, когда он потянулся ко мне, чтобы намазать счесанный бок, я зашипела и отодвинулась в сторону.

— Позвольте, я сама? — я протянула к нему руку.

Старик на мгновение задумался, а затем вложил мне в ладонь баночку со зловонным зельем.

— Мажь три раза в день, милая, — в его голосе сквозило такое сочувствие, что слезы, на этот раз искренние, навернулись мне на глаза. — Будь ты ведьмой, твоим слезам не было бы цены.

Старик подмигнул мне, и осторожно обойдя стороной всхлипывавшую Викимару, вышел из комнаты.

Убедившись, что больше никто не собирается врываться ко мне, я бросилась в ванну. К моему счастью, Вики за мной не последовала. Я огляделась по сторонам в поисках своего гербария. Но тщетно. Воду, мои бурьяны уже кто-то убрал. Каменный пол сиял чистотой. Как жаль! Я могла бы сделать более действенное лекарство и уж точно, не такое мерзкое.

Забравшись в ванную, я встала под горячие струи воды и поспешно смыла с себя нанесенное зелье.

Когда я вернулась в комнату, Вики уже успокоилась. Сев рядом со мной на кровать, она показала на так и стоявший посреди комнаты чемодан.

— Вики не хотела тебя обидеть. Вики старалась…

Еще бы.

— Можешь взять любое платье. Вики дарит тебе.

— Спасибо, — ее предложение было очень кстати, потому что никаких следов другой одежды я не нашла. — Я не сержусь, Викимара. Я знаю, что ты не со зла.

— Вики первый раз служанка, — рокотала она. — Отец послал найти мужа. Но кто жениться на вонючке?

Я, перебирая вещи в сундуке, удивленно посмотрела на нее.

— Твой отец отправил тебя в услужение, чтобы ты могла найти себе мужа? А это как?

— У хозяина много орков служить. Мы не бояться ведьм. Но Вики вонючка. Никто не хотеть Вики.

Вот оно. Возможно, это и есть мой шанс. Я надела на себя платье грязно-фиолетового цвета, подвязала его пояском.

— Вики, ты чудесная, ты настоящая красавица. А с запахом я могу тебе помочь. Я сварю тебе зелье, и вонь изо рта исчезнет.

— Вики столько пробовала, ничто не помогать. Лекари лечить, колдуны.

Я подошла к ней вплотную и погладила ее по голове, усеянной шишками.

— Я — лесная ведьма, Вики. Я могу тебе помочь. Но мне нужно в лес. Только я знаю такие травы, которые тебе помогут.

Я присела у ее ног.

— Ты проводишь меня в лес, Вики?

Орка смотрела на меня с подозрением. Но еще в ее глазах горела надежда.

— Мы просто нарвем травок и вернемся.

— Вики подарить тебе все свои платья, если Велма помогать. Но в лес тебе нельзя. Хозяин злиться. Вики сама принести тебе травы.

Бум, бум, бум.

Вики умчалась. И чего я добилась? Я подошла к двери и выглянула в коридор. У двери стояли двое стражников, тотчас преградившие мне путь. Неожиданно.

Вернулась в комнату и закрыла за собой дверь. Подошла к окну и выглянула. Очень высоко. И стена гладкая, будто отполированная. Никак не выбраться. Внизу колыхались верхушки деревьев — выпрыгнуть тоже не вариант. Далеко внизу, под кронами деревьев, копошились люди. Вероятно, это собирался тот обоз, в который завтра сошлют Вики.

Я обернулась и в задумчивости посмотрела на огромный сундук, принадлежавший Вики. Постукивая пальчиком по виску, я обдумывала этот вариант. А ведь может получится!

Вики рассеянная, вряд ли она станет исследовать содержимое своего сундука. Зароюсь в тряпках. А где-нибудь по пути и выберусь. Главное, оказаться подальше от этого Урласа. Если попаду в лес, там шансы на побег будут просто огромными, ведь лес — это мой дом. На том и порешила. Важно не пропустить тот момент, когда Вики собирется уходить. А впрочем, зачем ждать? Ведь в любой момент могут прислать новую служанку, еще похлеще орки.

Я в последний раз окинула комнату взглядом, вспомнила о не прочитанном письме, схватила его и подбежала к сундуку. Откинув крышку, выхватила какую-то тряпку и намотала ее на голову, спрятав волосы. Вдруг кто решится проверить содержимое. А даже случайно выбившаяся прядь своим цветом непременно привлечет к себе внимание. Залезла в сундук и закрыла крышку. Немного повозившись, я залегла на самом дне. Не знаю, сколько времени мне придется так лежать, но нужно выдержать. К моей радости, в стенке сундука я обнаружила узкую щель, через которую, пусть и плохо, но все же можно было смотреть.

Как оказалось, я очень вовремя спряталась.

Двери отворились и я увидела две пары ног. Одна пара совершенно точно принадлежала Викимаре. Другие же ноги были тоже явно орочьи.

— Но я думать, у меня есть время до утра, — сокрушалась Вики.

— Ты должна немедленно идти к обозу. Работы там невпроворот, — новый орк разговаривал практически без акцента.

Только бы меня не искали. Только бы не искали. Сундук сильно тряхнуло и перед моим носом появился бок Викимары.

— А где ведьма?

Я даже замерла, затаила дыхание.

— Не знаю, может, хозяин позвать. Хозяин хотеть ведьму.

— Ты не должна была ее оставлять! — раздался гневный писк орка.

— Не сметь с Оровикинтуэльямарой так говорить! Я дочь венценосного отца.

Тишина. Никакого ответа. А затем сундук начало покачивать, потряхивать.

Бум, бум, бум.

Ну что же, первая часть плана удалась.

Меня здорово укачало к тому времени, как мы выбрались из замка. Только теперь я пожалела, что не запаслась водой и едой.

Ну, да ладно. Мне оставалось надеяться, что меня не начнут искать слишком скоро.

Едва сдерживая тошноту, заставила себя заснуть.

Приглушенный рык и тарабарские ругательства разбудили меня. Я не сразу поняла, почему так трудно дышать, не сразу до меня дошел и смысл того рычания.

— Ты последняя ее видела. Я шкуру с тебя спущу, если не скажешь, где она!

Раздались странные звуки. Бьет, что ли?

— Хозяин, я не виновата. Ушла в лес, она в комнате была. А потом ваша новая орка меня выгнала. Даже попрощаться с рыжей не дала. Викимара рыжую любит, хозяина любит.

— Ты мне зубы не заговаривай. Говори, где она? Я сейчас тебе мышей за пазуху насыплю!

Вики перешла на визг:

— Не наддаа мыши. Вики любит хозяина. Вики слушается хозяина. Вики любит рыжую.

Снова раздался рык. Что же делать? Затихнуть, или все же вступиться за орку?

— Урлас, оставь ее в покое, — раздался мужской голос, совершенно мне не знакомый. — Если прекрасная Оровикинтуэльямара спрятала ведьму, она бы нам сказала. Не так ли?

— Сказала бы, сказала бы, — сундук, в котором я спряталась, застонал-заскрипел.

Это испуганная Вики решила присесть на него.

— И если венценосная Оровикинтуэльямара что-то вспомнит, то обязательно нам скажет, не так ли? — продолжал все тот же бархатный голос.

— Так ли, так ли, — орка, судя по всему, согласно закивала.

— Пойдем, Урлас. Не стоит пугать девушку.

Шаги удалялись, что-то зашелестело и затихло.

— Вики прекрасная, — продолжала бормотать орка. — Вики венценосная. Вики любит рыжую и боится хозяина.

Снова застонал сундук, отлетела в сторону его крышка. Крепкая рука схватила меня за ногу и потянула. Рывок, и я катапультируюсь. Зажмурив глаза, и с трудом сдержавшись, чтобы не заорать, я застыла на земляном полу. Хлопали на ветру стены шатра. А рядом с моим лицом я почувствовала зловонное дыхание и легкий тычок в плечо.

— Эй, рыжая. Вики не дурочка. Вики любит рыжую.

Я открываю свои глаза. Бывают же чудеса на свете! Орка сидит напротив меня на коленях, и склонившись к моему лицу, довольно улыбается.

— Вики хитрая. А рыжая лечить Вики.

Я не удержалась, и заулыбалась. Надо же, недалекая орка меня раскусила, а умный Урлас не догадался даже в сундук заглянуть. Совсем тестостерон ему мозги расплавил.

— Конечно, Вики. Я тебя вылечу. Мы же подружки, правда?

— Подружки, — кивнула огромной бугристой головой орка. На скудных трех волосинках колыхался яркий бантик. А она еще та кокетка!

Из того, что мне удалось выудить у Вики следовало, что обоз, в который сослали мою орку, тронется в путь рано утром. Куда идет, что везет, орка не сказала. То ли и правда хитрила, а может и не знала.

— Рыжая любит хозяина?

— А ты как думаешь?

— Боится. Урлас плохой. Он бил рыжую. Олих хороший. Он любит Вики.

Странные, конечно, умозаключения. Почему бил? Кто такой Олих? Не тот ли это мужчина с бархатным голосом?

— Вики. Обо мне нельзя рассказывать ни Улису, ни Олиху. Ты поняла? — Орка хмурилась, недоумевая. Бант подрагивал в такт тому, как шевелились в черепушке ее мозги. — Понимаешь, Урлис заберет меня к себе. И как мы потом в лес с тобой сходим? Нам еще трав нужно нарвать, лекарство варить. Поняла?

— Поняла, — орка сгребла меня в объятия, а затем засунула меня в сундук. — Сиди тута, пока Вики работать. Вики никому не скажет.

Ну и славненько.

Вскоре Вики ушла. Дождавшись, пока воцарится тишина, я выбралась из сундука. Осторожно пробравшись к выходу из шатра, немного отодвинула полог и выглянула в узкую щелку.

На землю уже давно спустилась ночь. Но вокруг было очень светло. Все вокруг освещалось факелами. Хотя, факелами их назвать было сложно. На высоких палках, заостренных с одного конца, на другом конце светились сферы, похожие на те, что умела создавать и я.

Выстроившись в ряд, стояло много телег с зарешеченными корпусами. В эти телеги были впряжены странные создания, чем-то весьма отдаленно напоминавшие быков. А под уздцы их держали орки, с трудом сдерживая рогатых тварей.

Другие орки выводили из подвала и сажали в телеги женщин. Некоторые из них выглядели вполне прилично. А некоторые были одеты в лохмотья, сгорблены. И вообще выглядели жутко.

Ведьмы. Они не колдовали, не проклинали. Но я была уверена, что все они были ведьмами. Так же, впрочем, как и я. Вот только их держали в темницах в подвале. А меня заперли в дорогих покоях. Мороз побежал по моей коже, когда я представила себе, как вдоволь натешившись моим телом и поиздевавшись надо мною, меня так же, как и этих несчастных, заперли бы в повозке.

У каждой из них на шее был ошейник, блестевший в ночи странным светом. Вероятно, он лишал их возможности пользоваться магией. За этот ошейник их приковывали к прутьям клетки, а затем на ту клеть накидывали темную ткань. Всего таких телег-клетей было семь. И в каждой из них была одна ведьма.

Я вдруг вспомнила о письме, украденном в покоях Урласа. Как же я о нем забыла!

Глава 8. Братья

Я бросилась к сундуку, перерыла все до самого дна. От письма не осталось ни следа. Точно помню, что брала его с собой. Тело покрыл липкий пот. Дурное предчувствие охватило меня. Пожалуй, нет смысла ждать, когда тронется обоз, а бежать нужно именно сейчас, под покровом ночи. Вокруг творилась такая суета, что сделать это будет не сложно.

Я осторожно подошла к выходу из шатра и приоткрыла его. Вздрогнула. Высокий черноволосый мужчина стоял всего лишь в нескольких метрах. Даже с такого расстояния от него исходила опасность. Такой же высокий, как Урлас, но более поджарый, он все же источал мощь и силу. Что-то хищное было в его четко очерченных, угловатых скулах, таком же резном подбородке. Взгляд издалека казался черным, а уголок губы был приподнят в хищной ухмылке.

Он внимательно следил за происходившим возле замка. И странное дело — все обходили его стороной. Слуги, тащившие на себе бесконечные баулы и корзины с едой, делали крюк, обходя его стороной.

Я боялась Урласа? Да тот страх — это детский лепет по сравнению с тем чувством, что вызвал во мне этот черноволосый мужчина.

А особенно, когда он повернулся в мою сторону. Один резкий взгляд — и я обмерла. Он смотрит прямо мне в глаза. Но этого не может быть! Он просто не мог с такого расстояния увидеть меня в ту узкую щелочку, через которую я следила за ним. И все же, он смотрел на меня. Всего мгновение, а у меня уже живот свело в судороге.

Едва он отвернулся, я на носочках, стараясь не шуметь и не шевелить стены шатра, пошла к противоположной стороне. Осторожно вынула из земли один колышек и приподняла тяжелую ткань.

Да что же такое! С каких это пор я стала такой невезучей?!

В паре шагов от шатра стоял Урлас. Засунув руки в карманы брюк, он раскачивался с пятки на носок. Физиономия его светилась каким-то извращенным удовольствием.

Может, я и рано паникую, но чувство было такое, что охота на меня, любимую, вскоре подойдет к концу. Обложили с двух сторон. Как лису, загнали в силки.

Снова вернулась ко входу. Взгляд в узкую щель. Стоит на том же месте. И не сдвинулся. Может, я рано паникую?

Внезапно зловещую фигуру от меня скрыло другое крупное существо. Находясь в панике, я даже не сразу догадалась, что это Вики идет к шатру. Едва успела отскочить в угол и не попасть ей под ноги.

— Рыжая, залезай в сундук. У нас несколько минут. Пора в дорогу.

Меня бесцеремонно, будто я какая-то кукла, швырнули в сундук, забросали сверху тряпками. Хлопнула крышка и сундук стало раскачивать.

Бум, сундук опущен на землю, и я чуть не размозжила себе голову, стукнувшись о деревянную стенку. Я слышала, как чертыхается Вики, собирая шатер. Припав глазом к узкой щели, я видела, как она скручивала в тугой рулон темный брезент. Закинув рулон себе на плечо, она схватила сундук под подмышку и понеслась к одной из телег. Загрузив свои сокровища, уселась рядом.

Еще через пару минут раздалось щелканье кнута, телега скрипнула и мы отправились в путь.

Очень надеюсь, что все мои страхи — это плод моей буйно разыгравшейся фантазии. Поскорее бы добраться до леса. Там меня ждет свобода. В лесу меня поймать будет невозможно.

Урлас подошел к крупному скакуну, которого с трудом удерживали под уздцы двое орков. Легкое движение — и он уже в седле.

Повернувшись к своему спутнику, уже сидевшему на коне, он тихо сказал:

— Ты прав, Олих. Она еще здесь.

— Сундук, Урлас. Она в сундуке, — ноздри мужчины хищно втянули воздух так, словно он слышал ее запах.

— Может, стоит ее сейчас схватить?

— Нет, не стоит. И испортить все удовольствие? Люблю охоту. А девчонка шустра. Это будет весело.

Урлас согласно хмыкнул.

— Тогда что делаем? Поставим охрану?

— Упустят. Да и спугнут ведь. Сами будем охранять. По очереди. Кстати, вот письмо, — он протянул Урласу лист бумаги. — Впредь аккуратнее с письмами повелителя обращайся.

Мужчины мерно покачивались в седле, следуя в конце обоза.

— Кстати, о повелителе. Ты отдашь ему девчонку?

— Посмотрим. Если отец будет настаивать, то одам. А может, она нам к тому времени еще не наскучит?

— Но повелитель приказал доставить к нему всех ведьм.

— Урлас, не торопись. У нас впереди еще долгая дорога. Потом решим. В любом случае, в моем замке ее никто не найдет. Если мы так решим, конечно. Чур, ты первый несешь вахту.

Он пришпорил коня и вздымая пыль, поскакал вперед.

Урлас хмыкнув, посмотрел вслед своему сводному брату.

Много лет назад в замок его бабки и деда приехала молодая женщина, их очень дальняя родственница. Она приехала больная, изможденная и беременная. Приехала просить помощи и убежища. Бабка и дед, пообещали предоставить ей убежище при одном условии — что она выйдет замуж за их младшего сына.

Спустя несколько месяцев после свадьбы, родился черноволосый малыш и был назван Олихом. А еще через год появился его сводный брат Урлас.

От своего отца он унаследовал дар его рода — боевую магию и недюжинную силу.

Среди людей ходили слухи, что Урлас и его семья были демонами. Но их семейные предания гласили, что они были всего лишь дальними потомками тех самых мифических демонов. А где правда, где ложь, кто разберется?

Способности Урласа стали проявляться еще с детства, в то время, как Олих продолжал оставаться обыкновенным ребенком. Урлас с легкостью зажигал магический огонь., создавал порталы, строил силовые барьеры. Чтобы не отставать от своего младшего брата, с которым они, кстати, были очень дружны, Олих тренировался и изучал науки, в том числе и о боевых искусствах, с утроенной силой.

На все его вопросы о том, кем был его отец, Олих ни разу не получил ответа. Мать сразу замыкалась в себе, а то и заходилась в истерике. Она не жаловала любовью, лаской и вниманием ни своих сыновей, ни своего мужа.

Но все изменилось, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Однажды рано утром в ворота постучались. Над отрядом, стоявшем у ворот, развевались флаги с изображением драконов.

— Артавийцы прибыли, — удивился отец Урласа. — Что им понадобилось от нас?

Но еще больше всех удивила тем утром их мать. Всегда гордая, сдержанная и холодная, она упала на колени перед своим мужем, и заливаясь слезами, просила его не впускать гонцов.

— Ты что мелешь, женщина? — удивился тот. — Кто посмеет не пустить посланцев Золотого дракона?

Золотым драконом, повелителем Артавии, пугали маленьких детишек и непокорных девиц. Он слыл жестоким драконом, беспощадно расправлявшимся со своими врагами и жестоко управлявшим своими землями. А еще поговаривали, что он любил женщин. Вернее, любил ими пользоваться. Вдоволь насытившись очередной жертвой, он безжалостно вышвыривал ее из своего сердца, замка и страны. У него не было ни одной законной жены, и никто не знал, сколько на самом деле было у него детей, да и были ли они вообще.

Тем утром артавийские гонцы передали отцу Урласа и отчиму Олиха, в одном лице, письмо, подписанное самим Золотым драконом. В этом письме ему приказывалось доставить в Артавию старшего сына повелителя драконов Олиха. Сказать, что обитатели замка были изумлены, значит ничего не сказать. Без чувств упала мать, растерянно смотрел на пасынка отец. Олих был изумлен не меньше других, но старался держаться невозмутимо. Только бледное лицо и желваки на его щеках выдавали его крайне сильное волнение. Единственный, кто безудержно радовался в тот момент, это Урлас. Схватив в объятия своего старшего брата, он ликовал.

— Я был уверен, что ты не просто безродный пес…

Продолжить ему не позволили. Прибывшие гонцы вмиг ощерились драконьими мордами и уже собрались покарать глупца, посмевшего назвать наследника самого Золотого дракона безродным псом.

Только гневный окрик Олиха предотвратил жестокую расправу. Лишь ему одному тогда было известно, как страшно и безумно жутко ему было принять те новости и осадить драконов. Но он справился, не спасовал. Юный тщедушный парень поставил на место могучих драконов.

Он смотрел гордо и не мигая до тех пор, пока воины-драконы не отступили и не преклонили перед ним колени, признавая его главенство.

Никто никогда не узнал, что за этой сценой в своем дворце наблюдал повелитель Артавии, воспользовавшись магическим оком.

— Тощ да силен духом, — с гордостью тогда сказал он о своем сыне.

А в пятнадцать лет Олих впервые обратился драконом. Но произошло это уже вдалеке от того места, где он родился и вырос, в замке его настоящего отца.

Не зная, как правильно пользоваться своей второй ипостасью, он сжег не одно поле. Но вскоре совладал со своим драконом.

И вот однажды, спустя еще три года, ранним утром во дворе замка его отчима приземлился огромный черный дракон. Его черная чешуя, обрамленная по краю золотыми искорками, блестела на солнце и ослепляла. Рога на голове и мощный шипастый хвост устрашали и заставили забиться в дальние углы челядь. Когтистые лапы с легкостью вырывали камни, устилавшие дворцовый двор.

Женщине, стоявшей у открытого окна второго этажа, этот дракон в зубах преподнес золотую розу и мягко ткнулся мордой ей в плечо. Опешившая в первый момент, мать Олиха все же обняла его за толстую шею.

— Я так боялась, что вырастешь таким же жестоким, как и твой отец, — прошептала она.

Затем, обратившись человеком, Олих, а это был именно он, пожал руку человеку, принявшего его, как сына. Подарил ему и своему младшему брату особые доспехи, сделанные из драконьей кожи. Легкие и в тоже время нереально прочные, они не раз впоследствии спасали им жизни. На следующий день Олих отправился обратно. Воспользовавшись подаренным ему отцом титулом Серебряного дракона, он пригласил в свой дворец своего сводного брата Урласа. Семнадцатилетний юноша, к тому времени уже сильный и неукротимый, с радостью согласился на предложение брата.

С тех пор они были практически неразлучны. Отличаясь друг от друга и внешностью, и даром, они все же, были вместе. Вместе учились, взрослели, мужали. Вместе воевали. И поговаривали, вместе делили друг с другом своих женщин…

Глава 9. Побег

Воздуха в сундуке катастрофически не хватало. Поэтому когда телега вздрогнула, заскрипела и остановилась, я чуть не расплакалась от облегчения. Сквозь щель мне ничего не было видно, так что я заподозрила, что была глубокая ночь.

Когда Вики вновь разложила шатер, я вдруг подумала: а может, она и правда была не простая орка? Я не видела на ее спине ни одного рубца от кнута. Не заметно было, чтобы она перетруждалась. Да и в шатре, пусть и не большом, но все же ночевала она одна. А когда двое странных созданий, похожих на гномов, затащили в наше убежище две лохани — одну побольше, а другую поменьше, я и впрямь уверилась, что она необыкновенная. Может, с венценосным отцом она и преувеличила, но то, что Вики оказалась для меня бесценной находкой, это уж точно.

Наполнив деревянные ванные водой, гномы удалились.

В какой-то момент я напряглась, когда услышала чей-то вопрос о том, зачем орке две лохани. Но ее ответ был исчерпывающим:

— В одной Вики не помещается.

— Эй, рыжая, — тихо позвала она меня и даже помогла выбраться из сундука. — Иди купайся, а я пока на страже постою. Да не спеши, прогрей косточки-то.

Дважды меня просить не нужно было. Одним движением сбросив с себя измятое платье, я опустилась в обжигающе горячую воду. Даже если бы я сейчас увидела Вики с мочалкой, это не заставило бы меня покинуть ванну. Быстро вымывшись, я решила немного понежиться. Меня даже не остановило то, что вода быстро остывала и уже была прохладной. Тем более, что услышала, как Вики точит лясы с каким-то писклявым орком.

Разнежившись в воде, я и не заметила, как немного вздремнула. Мне чудилось, как будто я нежусь в озере в моем родном лесу. Тихо журчит вода в ручейке, что впадает в водоем. Благоухают водяные лилии. Они задевают, проказники, мои бедра. Гладят живот. Так странно чувствовать, что листья, накрывающие мою грудь, необыкновенно горячи. Так приятно, что я вздохнула. Или застонала? Бабочка невесомо тронула мои губы своим крылом. Села на возбудившийся от тех невинных ласк сосок. И щипнула. Щипнула?!

Я вскочила, совершенно забыв, что сижу в корыте с уже совершенно остывшей водой. В шатре — кромешная темнота. Едва просвечивает сквозь ветхую ткань шатра свет от факелов. Даже мороз пробежал по коже, когда всего на мгновение мне показалось, что это вовсе не далекий свет, а чьи-то глаза. Почудится же такое.

Я наощупь нашла свое платье, на мгновение задумалась, не простирнуть ли его? И решила не рисковать. Еще не известно, в какой момент мне придется бежать. Села на сундук и принялась расчесывать пальцами волосы.

Вжик. Вздрогнула и оглянулась. Почудилось. Когда по ногам прошелся прохладный ветерок, я оглянулась: отлетевшая от дуновения ветра занавеска, служившая дверью в нашем шатре, медленно опускалась на свое место.

Я вновь спряталась в сундуке, с которым скоро уже сроднюсь и заснула. В этот раз мне ничего не снилось. Я даже не проснулась, когда вернулась с ночной прогулки Вики, не слышала, как вынесли корыта с водой.

Проснулась я рано утром от того, что солнечный зайчик, прорвавшись через дырку в шатре, щекотал мне глаза.

Судя по звукам, доносившимся снаружи, обоз вот-вот тронется в путь. А моя спутница спала на мохнатой шкуре с глупой улыбкой на устах.

Пора ее будить. Я вылезла из своего убежища и остановилась. На земле, у самых моих ног лежала тоненькая прядь рыжих волос. Зачем она стригла мои локоны? А цветок кувшинки, безжалостно смятый орочьей ногой? Откуда он здесь?

Я осторожно выглянула из шатра. Все были заняты работой. Но что-то не давало мне покоя. Мне вспомнился чувственный сон, запах, легкое дуновение ветерка. Тревожно. Очень тревожно. Схватив первую попавшуюся тряпку из сундука, намотала ее на голову. Теперь яркий огонь моих кудрей меня не выдаст.

Решение бежать сию же минуту, пришло совершенно внезапно. Прости, Вики, — подумала я, бросив взгляд на мирно спящую орку.

Откинула полог, подняла на плечо увесистую корзину, стоявшую неподалеку, и осторожно пошла вперед, осматриваясь по сторонам. Надеюсь, я затеряюсь среди десятка работников, снующих вокруг. Пошла немного увереннее, когда убедилась, что за мной никто не наблюдает. Дальние телеги стоят у самой опушки леса. Вот туда мне и нужно добраться.

Обогнула одну из телег-клеток. Прошла не замеченной через группу орков, ремонтировавших колесо. Вот и последний полуразобранный шатер, а за ним и последняя телега. И дальше — лес.

Уже расслабилась. Еще немного. Еще десяток метров. Осторожно оглянувшись назад, ныряю за шатер и … ой …

Урлас. А рядом с ним тот жуткий брюнет. Не тормози, Велма. Отвернула немного голову, всего чуть-чуть, чтобы не бросалось в глаза. Поправила корзину и как ни в чем ни бывало, пошла мимо них. Обошла последнюю телегу, стала спиной к лесу и поставила на нее корзину. Осторожный взгляд в сторону Урласа. Ессс. Уходит в совершенно другую сторону.

Жуткий же красавчик стоит ко мне спиной, повернув голову в сторону. Я готова была поклясться, что он замер на мгновение, повел плечом, словно хотел оглянуться. Но скорее всего, это мое возбужденное воображение. Кажется, он прислушивается.

Но это не страшно. Это в темноте я чувствую себя, как слепой котенок. А ходить могу тихо и бесшумно. И ни одна веточка подо мной не треснет. Ни одна травинка не шелохнется.

Шаг назад. Оглядываюсь в последний раз и никем не замеченная, скрываюсь в лесу.

Глава 10. Лес — мой дом

Повинуясь едва заметному движению головы, слуга подвел к Олиху коня. Черный, мощный, темпераментный, конь яростно бил копытами, пока его вел слуга. И послушно замер, стоило ему почувствовать хозяина. Оказавшись в седле, он направил коня в конец обоза, где Урлас наблюдал за оркой Вики.

Остановившись рядом с братом, он соскочил с коня и бросил Урласу поводья.

— Позаботься о нем.

Тот удивленно повел бровью, задав немой вопрос.

— А я на охоту, — голос Олиха стал тише и глуше. — Наша кошечка выбралась из клетки.

— Не может этого быть, — вскинулся Урлас и уставился на сундук.

— Не сомневайся.

— Тебя ждать?

— А ты меня дождался? — не удержался Олих и похлопав брата по колену, не спеша двинулся прочь. — Ну конечно, ждать. Но не скоро. Дам ка я ей немного форы.

Тяжело было Урласу признать, что девчонка уже во второй раз ускользает из его рук. Непонятная доселе ревность зашевелилась в его груди. Загнав это чувство подальше, он передал поводья черного скакуна слуге, а сам вонзил шпоры в бока своего коня. За считанные секунды он оказался возле телеги, на которой ехала так и не проснувшаяся до конца орка.

— Открой сундук! — рявкнул он.

— Но хозяин, Вики венценосная. Так нельзя! — орка пыталась сопротивляться, но была бесцеремонно сброшена на пыльную дорогу.

Открыв крышку, Урлис запустил свою руку в сундук, брезгливо при этом морщась. Так ничего ценного и не найдя в нем, сбросил, яростно взревев, сундук на землю.

Едкий смех братца заставил его побагроветь. В этот день спинам орков и быков, тащивших повозки, пришлось не сладко.

Сидевшая в пыли Вики, наконец-то очухалась ото сна. Сначала она обиженно смотрела на Урласа. А затем, не увидев своей подруги в сундуке, странный огонек зажегся в ее желтых глазах. Она медленно перевела взгляд на Олиха, скрывшегося в этот момент в густых зарослях на опушке леса.

Она не спеша встала. Если кто-нибудь сейчас обратил на нее свое внимание, то был бы крайне удивлен. Выглядевшая до того глупой и нелепой в дурацких нарядах, сизокожая орка вдруг, как по мановению волшебной палочки, превратилась в опасное существо, поигрывающее тугими мышцами. Выхватив из валяющихся в пыли тряпок несколько неприметных вещей, она нырнула за ближайший куст.

Достигнув леса, я остановилась, прижавшись что есть сил к стволу первого же дерева. Кровь молотом стучала в ушах, сердечко трепыхалось, словно птица в силках. Приказав себе успокоиться, я с трудом справилась со своими эмоциями. Прислушалась. Кажется, погони нет.

Расслабляться рано. Слишком близко от меня находится обоз. Но голоса погонщиков звучат все тише. Все дальше раздается бряцанье телег.

И вот вскоре в лесу воцарилась тишина. Я стояла, не шелохнувшись, и сама себе не верила. Неужели у меня почудилось? И я свободна? Свобода!

Где-то в кроне деревьев раздался щебет птицы. Угухнул филин. Треснул сучок, заставив меня вздрогнуть. Заяц. Всего лишь маленький серый заяц проскакал мимо меня, даже не обратив на меня внимания. Я всегда чувствовала себя в лесу, как у себя дома. Меня не боялись ни звери, ни птицы. Меня никогда не укусит змея, никогда не ужалит ядовитый плющ. Комары будут поедом есть того, кто находится рядом, но на меня даже не сядут. И так было с самого детства. Ведь не даром моя мама была лесной мавкой.

Мне не довелось вдоволь познать ее любви и ласки. Однажды, когда мне было три годика, она попросту исчезла.

Я не помню, сколько времени я бродила одна по лесу и звала ее. Но однажды на моем пути встретилась старуха, которая подозвала меня к себе. Она знала меня, мою маму, она была моей бабушкой.

Она меня и вырастила, обучила ведьминским секретам, научила разговаривать с травами и животными. Мне давалось это легко. Это знание и дар были в моей крови. Их нужно было только разбудить. Что и сделала моя бабушка.

Она же рассказывала мне, крошечной Велме, сказки. Пела песни. Научила зажигать огоньки и превращать их в бабочек. А когда пришло ее время, умирая, поведала мне о том, что у меня есть сестра. И даже подсказала, как ее искать.

Тамари. Мою сестру звали Тамари. Все то время, пока я ее искала, я представляла себе, что скажу ей. Как мне не хватало мамы, которая отдала ей, моей сестре, всю свою любовь и ласку. И совершенно ничего не дала мне. Как я была одинока. Я все ей скажу и уйду. Вычеркну из своей жизни их обеих.

Но получилось совершенно по-другому. Жизнь распорядилась совершенно иначе.

Я нашла свою сестру. Нежная, светлая, как колосок пшеницы. Голубоглазая. В то время, как у меня глаза светились изумрудным цветом, щедро подаренным мне лесом. Она была робкой, почти не одарена магическим даром.

И она была одна. Совершенно одна. Так же, как и я, она не знала своей матери. Мама сбежала из ее жизни в младенчестве, оставив ее на попечении деспота-отца. Затем была отдана в жены не меньшему деспоту.

Увы, такова была участь многих женщин в нашем мире. Конечно, не всех. Но очень многих. Моя Тамари была слаба и несчастна. Дочери одной мамы, мы были такие разные! Когда я ее нашла, она была беременна от нелюбимого существа. Я поселилась неподалеку от нее. Сначала присматривалась к ней, узнала о ее жизни. Жалела. Сочувствовала. А потом и полюбила. Я заменила ей маму, которую она никогда не знала. Но так и не решилась сказать ей, что мы сестры.

Я собиралась. Но не успела.

Когда мы поняли, что ее жизни угрожает смертельная опасность, мы решили бежать в другой, более приветливый мир. Я достала амулет, который может открыть портал в тот мир. Я представляла себе, как устроив нашу новую жизнь в новом мире, я признаюсь ей, что она моя сестра. Как будет она рада этой новости. Как будем мы счастливы. Как будем вместе растить ее дочь.

Но на моем пути встретился Урлас. Кулаки мои сжались от злости. Предательская слеза побежала по щеке.

Тамари успела проскочить в земной мир, где ее уже ждала ее малышка. А я не успела. Успела лишь разрушить портал, навсегда разделивший нас.

Ну и пусть! Я сильная. Я — ведьма! И зовут меня — Велма.

Хватит ныть. Пора забыть прошлое и попытаться построить новую жизнь. Я, убедившись, что меня не преследуют, пошла вглубь леса.

Здесь царили полумрак и прохлада. Огромные стволы деревьев, покрытые зеленым мхом, тянулись вверх на многие метры, не давая солнечным лучам попасть на землю. Пахло сыростью и свежестью. Мой нюх неутомимо вел меня в глубь леса, на поиски водоема. Будь то ручей, озеро или река, возле него я смогу построить себе новый дом.

Интуиция меня не обманула. Деревья внезапно расступились и я вышла на цветущую поляну. Вся поросшая буйной зеленой травой, она была усыпана яркими белыми, желтыми и голубыми цветами. С ними я познакомлюсь позже. Только сейчас я поняла, как устала от долгой дороги, неудобного сундука и нервного потрясения. Внизу текла река, ослепляя меня своими серебристыми искрами. Прохладна, быстрая, с прозрачными водами, в которых резвились яркие рыбешки. Я забралась так далеко в лес, что могла теперь совершенно никого не бояться.

С громким гиканьем, срывая на ходу с себя одежду, я понеслась вниз. Еще не успело платье упасть на землю, как я выскакиваю на камень, всего на мгновение обжегший жаром мои ступни и рыбкой ныряю с него в воду.

Я ныряла, фыркала, забиралась на тот камень и вновь ныряла. Одним словом, резвилась так, как делала это только в детстве. Умаявшись, я выбралась на берег и залезла на нагревшийся от солнца большой валун. Легла на нем, подставляя солнцу бока, живот, затем спину.

Удобно устроившись, лежа на животе, расправила копну своих волос, растрепала их. Чтобы они просохли на солнце. Вокруг меня порхали бабочки. У меня всегда была к ним слабость. И они отвечали мне взаимностью.

Свесив руку с камня, набрала в ладонь темных ягод, зревших у его подножия. Раздавливая языком каждую ягодку, жмурилась от удовольствия. Я представляю, какими синими будут от тех ягод мои язык и губы. Да плевать! Ни одного человеческого существа вокруг. Было бы кого стесняться.

Уставшая, разморенная на горячем камне и согреваемая ласковыми лучами солнца, я задремала.

А почему бы и нет? Постройкой нового жилища можно и позже заняться.

Глава 11. Цветы на камне

Олих вошел в лес, повел плечами, поиграл мускулами. Прислушался к звукам удаляющегося обоза. Ну, что ж, можно начинать охоту. Он ухмыльнулся и чуть не заурчал от предвкушения.

Вонь орков и скотины забивала напрочь все запахи. Сразу углубляться в лес он не стал, ведь был шанс, что ведьмочка решит схитрить и вернуться назад. Пошел вперед, по диагонали, прислушиваясь и принюхиваясь. Он ни за что не упустит ее запах, даже самый слабый. Даже самый мимолетный.

Этой ночью, неся вахту возле заветного шатра, он не сдержался. Ему мало был тех картинок, что возникали в его возбужденном мозгу. Увидев, как гномы тащат в ее шатер деревянные корыта, ведра с горячей водой, его воображение вообще разбушевалось.

Подозвав здоровенного орка, оторвал кусок золотой цепи и велел ему отвлечь Вики. До утра. Чтобы не мешала.

Его чуткие уши услышали шорох одежды, вскоре раздался тихий плеск воды. С трудом сдержался, чтобы не плюнуть на все и не ворваться в шатер. Звуки в шатре затихли и он настороженно прислушался. Что-то пропустил он тот момент, когда девушка выбралась из воды. А может, и не выбиралась? Заснула, что ли? Слух не подвел его, и вскоре он уловил тихое сопение. Ну, это было уже выше его сил. Да какая разница, днем раньше, или днем позже?

Выхватил цветок водяной лилии из вороха травы, которую несли мимо него, отодвинул полог.

Почему то украдкой оглянувшись, словно воришка, он вошел внутрь. Свеча, горевшая тусклым светом, была нужна ему так, как нужен рыбке зонтик. Он ночью видел не хуже, чем днем. Легкое дуновение, и тусклое пламя погасло.

Она действительно спала. Склонилась к плечу ее голова, подставив взору нежную шею. Бившаяся на ней жилка так и манила. Растрепались и свисали почти до пола буйные кудри. Не удержался и запустил в них руку.

Склонившись над девушкой, опустил руку в воду. Нащупал нежное бедро. Не вскинулась и не вскочила. Лишь тихо вздохнув, немного прогнулась в спине. Белоснежная грудь шаловливо вынырнула над водой. Пока его рука нежно оглаживала бедро, языком попробовал на вкус темную шишечку соска.

Застонала. Тихо так, едва слышно. Но он услышал, погладил подушечкой пальца приоткрывшиеся мягкие губы. Она выгнулась еще больше. А сосок сам ткнулся ему в рот.

И вдруг желание взять ее немедленно, сиюминутно, исчезло. Он не хотел слышать ее испуганный крик и видеть страх в ее глазах. А хотел слышать стон страсти, жаркое дыхание и ее мольбу. Еще. Еще! И еще!

Убрал руку, бросив в воду напоследок цветы лилии. И не удержался, еще раз наклонился и прикусил сосок.

Девушка тут же испуганно вскочила, прикрывая рукой все, что он и так уже увидел. В первое мгновение ему показалось, что она смотрит прямо на него. Но потом ее испуганный взгляд мазнул мимо него. Ее дыхание стало выравниваться, и она успокоилась.

— Неужели не видит в темноте? Тоже мне, ведьма, — думал он.

И чуть не сошел с ума, когда она выбралась из купели, усевшись на угол сундука и стала пальцами расчесывать волосы. Он стоял так близко, что ее волосы задевали его руку, струясь между ее пальцами, тяжело падая вниз. Ему казалось, что на том месте, до которого прикасались золотые пряди, оставался ожог. Чувственный такой ожог.

Это была первая ведьма, так действовавшая на него. Его губы скривились в ироничной ухмылке. Теперь понятно, почему Урлас слетел с катушек и не дождался его.

Вмиг отрос на руке острый коготь. Вжик, и золотая прядь оказалась у него в руке. Мгновение — и он уже оказался на улице. Не заметила. Ни его появления, ни того, как он ушел.

Подскочил к колодцу и вывернул на себя ведро ледяной воды. Вахту ему нести было до утра.

Вот почему ее побег он воспринял, как подарок. Вряд ли он выдержал бы еще одну ночь. Он собирался сказать об этом брату, стоя рано утром в голове обоза. Но тут вдруг почувствовал знакомый запах. Как ни в чем не бывало, она продефилировала мимо них с огромной корзиной на плече. На мгновение мелькнуло бледное лицо сердечком и огромные изумрудные глаза.

Чтобы Урлас не испортил ему кайф, промолчал. Дал уйти ей в лес. И лишь после того поставил в известность брата.

И вот сейчас он не спеша идет по лесу, принюхиваясь и прислушиваясь. Замер. Зашевелились ноздри, тихо рассмеялся.

Вот он. Тот запах, что так его заводит. Даже не додумалась скрыть его. Даже не догадывается о погоне. И даже не предполагает, что сбежать ей не удастся.

Он шел быстро, не сворачивая и не сомневаясь. Так, в этом месте она остановилась. Он закрыл глаза. Поймал носом петлю запаха и посмотрел, что же вдруг ее остановило. Цветы. Крупные. Белые, с роящимися вокруг них бабочками. Ну еще бы, все девочки любят цветы. А мужчины любят этих девочек. Довольный своим каламбуром, пошел дальше. Уже не обращал внимания на ее остановки, шел по следу, как по наезженной дороге и раздумывал. Как быть? Погонять ее немного по лесу или сразу схватить?

Шел, думал, и вдруг застыл на месте.

Ну как так можно?! Откуда такая легкомысленность? Разбросанная по всей поляне одежда издалека бросалась в глаза. А плещущуюся в воде, словно золотая рыбка, девушку было не только видно издалека, но и слышно. Хлюпанье рук по воде, визг, хохот… Люто и ревниво осмотрелся по сторонам — нет ли неожиданных зрителей? Неужели жизнь не научила осторожности? Или может, она жила под боком у родителей, под защитой семьи? Но тогда почему сейчас одна?

Олих не смог сдержать улыбки, глядя на то, как она взбирается на камень и ныряет в воду, сверкнув голым задом и розовыми пятками.

Вдоволь порезвившись, девушка улеглась животом на камень. Что она там делает? Даже ногами от удовольствия болтает. Ох уж эти розовые пяточки! Что же с ними делать? Пощекотать? Куснуть? Зацеловать?

Глаз у дракона горит, ноздри трепещут, пресс закаменел от напряжения, чресла пульсируют. Неспешно снимает куртку из закаленной кожи, шелковую рубаху. Перебрасывает это все через плечо и спускается вниз, к реке.

Медленно идет вперед, будто растягивая ожидание, сдерживая свое нетерпение.

Девчонка перевернулась на спину и затихла.

Заметила? Услышала и затихла? Почему не бежит и не прячется? Даже не интересно так …

Подошел вплотную и застыл от неожиданности.

Спит. Опять?!

Тихо поднимается и опускается при каждом вдохе упругая грудь. Подрагивают во сне ресницы, отбрасывая тени на щеки. Губы, манящие своей мягкостью приоткрыты. Черный ободок вокруг них. Нагнулся. Принюхался. Ягоды?!

А ведь и правда, ягоды. Разбросаны синими островками по всей поляне.

Ну что же, поиграем. Тихо положил свои вещи возле валуна и вернулся за тонким шарфом. Тем самым, который еще недавно был обернут вокруг ее головы.

Разгладил его, сложил в несколько раз и осторожно положил ей на глаза. Даже не шевельнулась. Хохотнул, удовлетворенный своей задумкой. Сорвал зеленый колосок и провел им по закинутой вверх руке.

Девчонка попыталась отогнать несуществующее насекомое, и недовольно что-то пробурчав во сне, повернулась на бок. Как раз так, как было ему и нужно.

Завязал шарф на затылке, и только после этого сел рядом с нею. Со штанами решил повременить. Еще будет время их стянуть.

Провел ладонью, не таясь, по плавному изгибу ее бока, огладил белоснежную ягодицу и… шлепнул. Громко, звонко, наверняка оставив после шлепка красное пятно.

Как и ожидалось, девчонка взвизгнула и попробовала вскочить, но Олих молниеносно перехватил ее руки и уложил ее обратно на камень. Прижав ее своим телом, руки, пытающиеся вырваться из захвата, завел высоко над головой.

— Привет, — тихо сказал он и лизнул сосок.

Ведьмочка взвизгнула и забилась в его руках, словно рыба, выброшенная на берег.

— Какая же я дура, — проклинала я свою глупость, пытаясь вырваться из крепких рук.

Обескураженная темнотой и невозможностью осмотреться по сторонам, придавленная чужим телом, я была на грани истерики. Вот уже в который раз за последние дни. Его лапа держала мои руки высоко над головой, прижав их к камню. И чем больше я крутилась-вертелась, тем больнее мне было. Наконец поняв, что мои попытки вырваться тщетны, я затихла.

— Вот и умница, — тихий голос вдруг заставил меня вздохнуть от облегчения.

Ведь в первую минуту, я решила, что это Урлас меня отыскал. Но это был кто-то совсем другой, совершенно мне незнакомый. Но пахло от него приятно, совсем не так, как от многих пристававших ко мне мужчин. Я всегда умудрялась избавиться от нежеланных поклонников. Кого могла словом убедить. Кого-то магией припугнуть. А иногда попросту приходилось убегать.

Убежать сейчас я точно не смогу. Он придавил меня своим телом. Не расплющив меня, а ровно так, чтобы не дать выскользнуть из-под него. Когда я смогла немного прийти в себя, то поняла, что хотя торс его и был обнажен, но штаны он явно еще не снял. Так что у меня были все шансы его уговорить. А если удастся освободить из захвата руки, то…. о-о-о-о-о, он прихватил сосок и так сильно втянул его в рот, что я даже ногами попыталась засучить.

— Послушайте, — пискнула я, едва смогла отдышаться от непрошенной ласки. — Вы делаете ошибку. Я здесь не одна… Скоро придет мой муж-ш-ш-ш-ш-ш…

Он принялся за вторую грудь! Укусил больно-больно, так что звездочки перед глазами появились. А сейчас зализывал укус, то нежно лаская горячим языком, то жаля самым его кончиком.

— Продолжай, милая, продолжай, — прошептал этот гад.

Пока губы его переходили от одной груди к другой, свободная рука медленно, так томительно медленно, ползла по бедру.

Я заерзала, забилась под ним, попытавшись ускользнуть от его губ, от наглой руки, уже подбирающейся к заветному местечку.

— Пожалуйста, отпустите!

Он зубами прикусил сосок и продолжил сжимать зубы до тех пор, пока я не зашипела от боли. Резко отпустил его и ворвался пальцем в мое лоно. Несколько резких вбивающихся движений, ухватил двумя пальцами горошину клитора и стал перекатывать его между пальцами. Больно, дерзко, неожиданно!

Я заорала. Предательское тело выгнулось ему навстречу, орошая мое лоно и его руку.

Его довольный смех. Мимолетный поцелуй в губы.

И вдруг мои руки отпустили, мужчина вскочил с меня.

Только ветерок ласкал мое горевшее от дерзких ласк тело, когда я смогла подняться с каменного ложа. Стащила повязку с глаз, готовясь шибануть огненными шарами, уже вспыхнувшими на освободившихся от его захвата руках.

Но …

Я оказалась совершенно одна. Ни единого живого существа вокруг!

Только нещадно горели искусанные соски и ныл от непрошенного оргазма живот. И мозолили взгляд, насмехаясь надо мною, разбросанные на камне и примятые чужим телом цветы.

Глава 12. Под яблоней

Можно было бы овладеть ею прямо сейчас. Беспомощная и горячая, она плавилась под его руками и губами. Еще бы, он буквально чувствовал тот адреналин, что несся по ее жилам. А женское тело было для него попросту открытой книгой. Он знал, где погладить, куда нажать и укусить. Когда нужно — то больно, или наоборот, едва-едва…

Но он не наигрался еще. Хотелось больше драйва. Поэтому всего лишь легко чмокнул ее в губы и отпустил. Амулет помог открыть ему небольшой портал, и вот он уже затаился среди деревьев в нескольких десятков метров от нее. Возбуждение так и не отпускало его. Да это даже к лучшему. Тем сладостнее будет разрядка.

Долго же она приходит в себя. И вдруг, словно услышав его мысли, она сорвалась с места. Молнией метнулась к своему платью. Даже недовольно поморщился. Этот бесформенное рубище нужно будет уничтожить. Призвать модистку Сесиль, пусть принарядит ее. Услуги этой модистки хоть и были крайне дороги, но она отлично знала свое дело и его вкус.

Он уже представлял себе эту рыжую бестию в новом наряде, дорогом и откровенном, как девчонка подняла вверх руки и закружилась в странном танце. Вспыхнули вокруг нее серебристые вихри, яркая вспышка — и ведьма исчезла.

А вот это уже интересно. Что-то не помнил Олих, чтобы ведьмы умели порталы открывать. Им для этого, впрочем так же, как и ему, нужны были специальные амулеты. Вряд ли обыкновенная лесная ведьмочка могла себе позволить такую роскошь. Значит, банальный полог невидимости. Ну, это не надолго. Он потребует от нее уйму сил, и вскоре она и сама упадет ему в руки.

В нем снова проснулся охотничий инстинкт.

Закрыл глаза, повел носом. Есть след! Дал ей немного времени и пошел следом. Глупая девчонка полезла в скалы. Неужели думает, что там ей удастся скрыться от него?

А вот и силы ее заканчиваются, ухмыльнулся он, увидев на фоне скалы яркое рыжее пятно. Ведьмы не магички, магия дается им с трудом. Вот порчу наслать, в будущее заглянуть — это пожалуйста. А еще у них сладкая кровь. Настолько сладкая, что сводит мужчин с ума похлеще афродизиаков. А суккубов и вовсе в астрал от удовольствия может отправить.

Вот именно из-за этой их сладости его отец и объявил охоту на ведьм. Самому отцу эта ведьминская кровь была безразлична.

А вот его младшему сыну, Бастиану, она была жизненно необходима. С того самого момента, как он достиг четырнадцатилетнего возраста, его стала мучить жажда. Ядовитая кровь его матери-суккуба, бежавшая по его жилам, требовала постоянных жертв. И не просто жертв. Только ведьминская кровь приносила ему облегчение. Вот уже на протяжении шести лет, ему регулярно приводили ведьм. Он не занимался с ними сексом. Он просто их выпивал. Не в силах совладать со своей жаждой, он выпивал их до дна. Никто не знал, куда девались иссушенные молодым суккубом тела.

Не в силах противостоять жестокому отцу Олиха и Бастиана, и переживая за свои жизни и жизни своих дочерей, ведьмы целыми ковенами стали уходить, прятаться. Кто в лесах, кто в горах, кто и вовсе убегал в другие страны и миры.

Они проклинали ту женщину, что породила монстра, пьющего их силу и кровь. Ту единственную, к которой Золотой дракон испытывал нежные чувства.

Она была убита несколько лет тому назад. Поговаривали, что именно ведьмы приложили к этому свои руки. Это было очень похоже на правду, ибо женщина попросту высохла за несколько дней. Что бы не предпринимали лучшие лекари и маги Артавии, спасти ее не удалось.

А Золотой дракон, отец Олиха, Кейдена и Бастиана, объявил охоту на ведьм.

В Артавии их давно уже всех повылавливали, так что пришлось идти на поклон в соседние государства. Мало кто рискнул отказать Золотому дракону Артавии в такой «малости». И вот уже обозы с пойманными ведьмами направляются со всех концов, со всех миров.

Вот и эту ведьмочку он в свое время отдаст повелителю. Но это будет гораздо позже. У них была отличная охота, а тех ведьм, что им удалось поймать, Бастиану хватит надолго.

А пока он намерен вдоволь насладиться этим прекрасным телом.

Как он и предполагал, ведьма вскоре обессилела. Вот уже в который раз она пытается забраться на уступ скалы и соскальзывает с него вниз. Не такой уж, кстати, и крутой был этот уступ.

Ну что ж, время его выхода.

Тихо и незаметно он подобрался к ней. Подхватив сзади за попу, подсадил ее на ту скалу, на который она с таким упорством пыталась забраться.

Ее визг, странное шипение, и вдруг огненная буря вонзилась в него, ослепив и отбросив назад. Вот этого он вовсе не ожидал! Вот, мерзавка! Нашла-таки в себе силы и шарахнула его молниями. К тому моменту, как он поднялся на вершину, она уже бежала далеко внизу. Эта часть горы была более пологой и покрыта высокой густой травой. Девчонка бежала, падала, вскакивала и снова бежала.

Пора заканчивать этот цирк, подумал Олих, потрогав обожженную щеку. Он слегка трансформировался, ускорив регенерацию. Скулы его при этом покрылись чешуйками, мышцы заломило от прибывавшей силы. От трансформации его отвлек девичий крик, полный боли и страха.

Кто посмел?!!!! У самого подножия скалы, рыжая чертовка билась в сетях, жаливших магией и запутывающих ее сильнее с каждым ее движением. Словно алая бабочка в искрящейся от магии паутине. Издалека были видны искры, сыпавшиеся от той сети на девушку. И без того обессиленная погоней, она смогла выдержать всего несколько секунд. Упав на колени, смогла только выставить вперед руки, словно защищаясь от нескольких грязных мужиков, бежавших к ней из — за деревьев.

Это были охотники на ведьм, польстившиеся на обещанное за каждую несчастную вознаграждение.

Олиху пришлось превращаться в дракона, чтобы успеть спасти свою ведьмочку. К тому времени, как сделав несколько взмахов огромными крыльями, он оказался у леса, на едва сопротивляющуюся девушку уже набросили мешок и огромный детина хотел уже «успокоить» ее увесистой дубиной.

Он успел вовремя, остановив мужиков ревом и вырвавшимся из пасти огнем.

Один умудрился — таки скрыться в лесу, остальные же попадали ниц.

Обернувшись человеком, все еще покрытый чешуей от переполнявшей его злости, он зарычал:

— Кто старший? Как посмели? Немедленно снимите сети!

Двое бросились к девушке, чье тело уже била крупная дрожь и быстро освободили ее от сетей.

— Повелитель, — заблеял их предводитель. — Мы честные ловцы ведьм, и у нас есть даже разрешение на отлов этих сучек.

Он дрожащей рукой вынул из-за пазухи помятый свиток.

Не глядя на ту бумагу, Олих швырнул им несколько золотых монет.

— Этого вполне достаточно за ваш «труд»! — презрительно рявкнул он и подхватил девушку на руки.

Его обоняние не подвело его и в этот раз, он шел через цветущий луг, безжалостно топтал траву и цветы, оставляя за собой след из изломанных стеблей. Остановился только достигнув горного ручья, с шумом срывающегося с камней, поросших мхом. Нашел площадку поровнее и опустил на нее девушку. Только тогда сорвал с ее головы грязный мешок.

— Демоны, — выругался он, увидев, что девушка смотрит на него широко открытыми глазами. Он-то думал, что она в обмороке!

Дымилось ее платье, а по рукам и ногам, не прикрытых тканью, змеились ожоги от магически заговоренной сети. След от огненной ячейки уже покрылся волдырями и на нежном лице, ставшем сейчас белее снега.

У нее не хватило сил ни пошевелиться, ни заорать, когда он резким движением разодрал на два полотнища рубище, служившее ей платьем.

— Демоны, — ругался он, глядя на многочисленные ожоги, покрывавшие ее тело. В одну из ран даже забился кусок ткани.

Когда он осторожно вынимал его, она тихо застонала. Из глаз, вмиг ставшими тусклыми, побежали слезы.

— Потерпи, девочка, потерпи, — бормотал он, накладывая свои руки на ее раны. В состоянии трансформации, даже частичной, он мог быстро восстанавливать свое здоровье. А мог и помочь другим. Его руки источали свет и силу, залечивающую раны. Урлас бы своей магией сделал все лучше и быстрее, но не было времени. Уж очень он боялся, что на ее теле останутся рубцы. Хотя, казалось бы, чего ведьму жалеть-то? Но почему-то было жалко. Почему-то щемило в груди. Он спешил, чтобы облегчить ее боль. Один рубец затягивался за другим. И хотя тело все еще сотрясала крупная дрожь, слезы из глаз ее бежать перестали. Боль, по-видимому, отступала. К глазам вернулся тот яркий изумрудный цвет, который поразил его еще в первую их встречу. Не сейчас, не вчера. А много-много лет тому назад…

Он уже жил в семье своего отца, был официально признан сыном и наследником Золотого дракона. В его же личном замке уже обитал его сводный брат Урлас. В очередной раз навестив свою мать и отчима, они отправились на охоту. Тогда-то он и встретил юную задорную девочку, которая прыгала вокруг сгорбленной старухи, словно шустрый олененок. Ей было от силы лет десять. Она бросала в корзину, которую тащила старуха цветы, ветки, грибы. Заметив у дороги яблоню, на которой уже почти дозрели плоды, она попыталась сорвать одно. Все прыгала и прыгала, а достать так и не смогла. Олих сжалился над ребенком и сорвал ей яблоко.

Вот тогда-то его и обожгло ярким изумрудом ее глаз.

— Тебя как зовут, малыш? — спросил молодой человек.

Девочка засмущалась и только молча смотрела на него, покусывая губы.

— Рыжик, — он дернул ее за вьющуюся прядь, — ты что, язык проглотила?

Но тут отозвалась, показавшись на дорожке, старуха.

— Велма, постреленок ты эдакий. Ты куда запропастилась?

— Зато у тебя язык больно уж длинный, — девочка стрельнула на него глазами и побежала к бабушке.

— Расти скорее, Велма! — прокричал со смехом он ей вслед. — Я приду за тобой!

А та развернулась, щелкнула пальцами и на Олиха посыпались с дерева, под которым он стоял, яблоки. Все до единого опали. А последнее, самое зеленое, чуть и вовсе ему в глаз не попало.

Об этой встрече и о дерзком ребенке он тем же вечером рассказал своему брату.

— Вот вспомнишь мои слова, Олих, — посмеялся вместе с ним Урлас. — Через десять лет я доставлю к тебе эту чертовку.

В череде дней он совсем забыл о той встрече. А несколько дней назад Урлас сказал ему:

— Ты помнишь, что я обещал тебе десять лет назад?

Брат недоуменно хмурился, пытаясь вспомнить, что же тот пообещал ему.

— Я обещал, что привезу к тебе зеленоглазую ведьмочку, забросавшую тебя яблоками.

И он вспомнил. И яркий изумруд огромных глаз. И задорные ямочки на щеках. И даже имя…

Глава 13. Договор

С того времени прошло почти десять лет. Задорная девочка превратилась в прекрасную чувственную женщину. Неумолимое время изменило и его. Из восторженного юнца, способного умиляться и восхищаться, он превратился в могучего, беспощадного и циничного мужчину. Дрожь прошла волной по чешуйкам, все еще прикрывавшим его лицо, когда он подумал о том, кто лишил девственности его игрушку. Попадись он сейчас ему на глаза, немедленно разорвал бы на мелкие куски.

— Велма, — смакуя на языке ее имя, пробормотал он.

Он внимательно следил за ее лицом, к которому уже стали возвращаться краски. Когда она закусила губу, вздрогнул, так напомнила она ему ту маленькую девочку, что восторженно смотрела на него под яблоней и точно так же кусала губы. Ему вдруг захотелось, чтобы и сейчас она глянула на него с таким же восторгом, как тогда. А не со страхом, горевшем в ее глазах сейчас.

Чуть не ухмыльнулся, когда руками она прикрыла свои грудь и то яркое местечко, о котором он думал все эти дни.

Но сдержался. Одна шальная мысль засела у него в голове. Брать женщин силой было ему не впервой. Но с этой должно быть все иначе. Почему он так решил, и сам не знал. Но далекое урчание в животе подтвердило его намерение.

Не отводя прищуренного взгляда от ее глаз, сбросил куртку и стал медленно расстегивать рубаху.

В какой-то момент я поняла, что это конец. Зловещий рок настигал меня. Понимая, что не скроюсь, а невидимый преследователь дышит мне в затылок, я двигалась на полном автомате: бежала, падала, вскакивала. Шарахнула, так и не рассмотрев его, молниями. Затем стремительный бег по склону горы и безумная, яростная обжигающая боль во всем теле, лишающая сил и сознания, нахлынувшая за ней темнота. Неожиданный хищный рев и мужской голос, подаривший робкую надежду. Может, еще не все кончено? Сильные, но нежные руки, несущие меня. А затем яркий свет и треск разрываемой ткани.

И вот я его увидела. Сил пошевелиться и прикрыть свою наготу не было, но каждую черточку этого резко очерченного лица, покрытого драконьей чешуей, я смогла рассмотреть. Что-то неуловимо знакомое было в этих чертах. Но не могла вспомнить. Не было сил. Казалось, жизнь вытекает из моего тела с каждой вспышкой боли, вызываемой ожогами. Обострившиеся чувства позволили мне даже услышать звук лопнувшего волдыря на лице.

Вижу ужас в его взгляде. Ярость. И в какой — то миг его лицо становится каменным и непроницаемым. Взгляд этих черных глаз не отпускает меня, держит на плаву и заставляет дышать. Он проводит руками над моим лицом. С тихим шипением затягиваются ожоги и отступает боль. Он колдует над моим телом, спасая и восстанавливая его.

Зачем? Почему? Я не могу ошибиться, этот мужчина — дракон. Они жестоки и безжалостны. В сказки об их невероятной любви и нежности я не верила. Это только сказки. Почему он спас меня? Зачем лечит? Уверена, плата за его сиюминутную доброту будет очень высока.

Сил нет, но боль отступает, оставляя после себя онемение и ватную слабость в каждой клеточке.

— Велма.

Он знает мое имя! Наша встреча не случайна! Больно прикусив губу, смогла прикрыть руками свои прелести.

Мой жест не прошел незамеченным.

Сбрасывает куртку. Медленно, тягуче медленно расстегивает рубаху. Полупрозрачная чешуя покрывает не только скулы, а и предплечья. Густым панцирем прикрыты бока.

Бросает рубашку на меня и бросает хлесткое:

— Надень ее.

И отвернулся!

За все придется платить, стучит набатом в моем мозгу.

Но сил на то, чтобы сбежать, нет. Их едва хватает на то, чтобы неловко сесть и дрожащими руками натянуть на себя рубаху. Пальцы не слушаются и не хотят застегивать жемчужные пуговки. Шелковая ткань и драгоценные пуговицы орут о его далеко не простом статусе. Но от этого мне совсем не легче.

Кое-как справившись с застежкой, я скорее догадалась, чем почувствовала — он снова смотрит.

Засунув в рот два пальца, он громко свистнул. Я даже головой потрясла от того громкого звука и потому пропустила тот момент, когда сев позади меня, он обхватил меня под грудью и подтянул к себе. Я оказалась крепко прижата к его груди рукой, спустившейся на живот. Колени его широко раскинутых ног сжимали меня по бокам. Его рубаха была достаточно велика на меня, но все же, оставила неприкрытыми колени. Я попыталась натянуть ее на ноги, но тщетно.

Фырканье уткнувшегося в мои волосы носа остановили меня и заставили замереть.

— Поговорим? — вдруг сказал он.

— Это вы были …у реки? — Я не собиралась задавать этот вопрос, ведь я и так знала, что это был он. Я точно узнала его запах. Зачем спросила? Напомнила? Стыд-то какой. Румянец тотчас покрыл меня с ног до головы. Даже колени порозовели.

— Это было глупо, — рассмеялся он.

Очень хотелось провалиться сквозь землю. Особенно когда пальцы ладони, вольготно расположившейся на моем животе, вдруг ожили. Большой палец стал поглаживать мою грудь, едва-едва не задевая прикрытый шелком сосок.

Конечно, глупо. Глупо было напоминать об этом. Глупо было так расслабиться и улечься спать голой, посреди луга, на виду у всех. Глупо было так попасться.

Или он имеет в виду что-то другое?

— Ты знаешь, почему тебя схватили те люди?

Я молчала, понимая, что он имеет в виду тех мужиков, поймавших меня в жалящие сети.

— Есть приказ, согласно которому всех ведьм, — он знает, что я ведьма! — везут в императорские подвалы Артавии. И выбраться живой оттуда — невозможно. Разрешение на отлов таких, как ты, дали во всех окрестных государствах. Ни у тебя, ни у любой другой нет ни единого шанса спастись. Рано или поздно, вы будете схвачены.

Я сразу поверила ему. Не знаю, почему. Вероятно, интуиция. И та же самая интуиция подсказывала мне, что у меня практически нет шансов избежать тех самых подвалов. Желающих разбогатеть, уничтожив ведьму, подозреваю, не мало.

— А вы, конечно же, можете помочь мне избежать такой участи?

— Пожалуй, могу.

Вот оно! Момент расплаты за мое спасение приближается! Я молчу, вздрагивая при каждом движении его пальцев. Он не может не замечать моей реакции на свои прикосновения. Улыбка, звучащая в его голосе, только подтверждает это.

— Я предлагаю тебе договор. Скрепленный магическими печатями.

Ого! С чего бы это? Пожелай он сейчас мной овладеть, я никак не смогу ему помешать. Тихонько встряхнула пальцами, прислушалась к своему телу. Никакой магии в моих руках не было, ни одна искорка на пальцах не зажглась.

— Кстати, это было больно. Я имею ввиду те молнии, которые ты в меня метнула. — Он сильно прижал меня к себе.

Он молчал. Я тоже не решалась вставить даже слово. В наступившей тишине проявились окружающие нас звуки. Звонко журчал ручей, бежавший среди камней, шумел лес, пела свою песню какая-то птаха, бодро цокала вдали лошадка.

— Я хочу, чтобы ты в течение двух лун позволила владеть твоим телом.

Ох! Вполне ожидаемо.

— Что ты попросишь взамен?

А вот это уже что-то новое.

— А если я не согласна?

— Тогда мне ничего не остается, как отдать тебя в подвалы Артавии.

— Но ведь я могу и убить себя? Вы ведь знаете, мы, ведьмы, это умеем.

— Вот поэтому мы и заключим договор. Два месяца я владею твоим телом, а ты при этом не убегаешь от меня, и не умираешь.

— Даже смешно, — все же не выдержала я. — Что вы имеете ввиду под словом «владею»? Вы будете меня бить? Пить мою кровь? Истязать?

— Все, что захочу.

— Но это возмутительно!

И он при этом еще и смеялся надо мною! А ведь у меня и выбора-то нет! Подвалы и неминуемая гибель, или два месяца неизвестно чего!

А-а-ай! Его мизинец забрался под рубашку и щекочет мне живот!

— А по-моему, все честно. Два месяца, и я подарю тебе свободу. Более того, я доставлю тебя туда, где твоей жизни больше ничего не будет угрожать.

— На тот свет, что ли?

— Да хоть к черту на кулички.

И вот тут я и задумалась. Откажись я от этого «договора», что мешает ему овладеть мной, избить, выпить, например, кровь, и отправить в Артавию, умирать в подвалах. Если он обговаривает со мной этот договор, может, стоит поторговаться?

— Я соглашусь, если Вы откроете мне портал в тот мир, который я назову.

— Принято.

Слишком легко.

— Это раз, — он засмеялся и провел пальцем по моей груди.

— Второе, вы не будете меня бить, пытать.

— Что, даже пошлепать нельзя?! — голос его выражал негодование, но какое-то шуточное, что ли.

— Третье, вы не пьете мою кровь.

— Это я тебе обещаю, — твердый доселе его торс вдруг расслабился, свободной рукой он провел по моим волосам, поцеловал в висок. Как-то так трепетно, нежно, что я сразу поняла — кровь мою он и правда пить не будет.

— Что-то еще?

Я задумалась.

— Не два месяца, а месяц.

— Два месяца. И если сбежишь, догоню, накажу. И срок договора продлевается еще на месяц.

— А не много ли? — взбрыкнув головой, я больно ударилась о его подбородок.

— В самый раз. И так, подытожим. Два месяца я делаю с тобой все, что пожелаю. При этом обеспечу тебе роскошные условия проживания и защиту. Не бью, не пью кровь. По окончании договора дарю тебе свободу и открываю портал в тот мир, который ты укажешь. Все верно?

— И позволяете ходить в лес, собирать травы.

— Это еще зачем? Может, еще питомца себе заведешь?

Ага, Вику. Вот обрадовался бы дракон! Я даже хихикнула.

— Без леса я не согласна.

— Хорошо, пусть будет лес. Но один раз в месяц.

— Хорошо, я согласна.

Мужчина взял меня за запястье, начертил на нем руну, затем такую же руну начертил на своей руке. Вспыхнул алый огонек, зашипел, повторяя рисунок сначала на одной руке, затем на руке мужчины. И потух, оставив после себя едва заметный рисунок.

Глава 14. Приснится же такое…

Договор подписан. И что дальше? Сижу, даже вздохнуть боюсь. Что я сделала? Спасла свою жизнь, или наоборот, погубила? Два месяца рабства! Да даже в самом страшном сне я такого исхода не предполагала.

Вдруг та рука, на которой всего мгновение назад потухла печать, легла мне на горло. Совсем не больно, но так по-хозяйски. Слегка сдавил и, не отпуская, уложил меня к себе на локоть.

На лице ни одна чешуйка не шелохнется, просто ледяное спокойствие. Прищуренные глаза, казалось, ждали. Чего же? Что сорвусь? Буду молить, скулить?

Сердечко билось так тревожно. Ослабил хватку и, услышав мой судорожный вздох, на лице его появилась первая эмоция. Губы дрогнули. Провел пальцем по трепещущей жилке на шее.

Опустил палец на губу, нажал, заставив приоткрыть рот и тут же отпустил. Губы вмиг пересохли и я быстро облизала их. Заметил. В черных глазах вспыхнула золотая искорка.

— Боишься?

Я только сглотнула, так ничего и не ответив.

Воздух вокруг вмиг накаляется до невозможности. Кажется, я даже начинаю ощущать разряды тока, которые простреливают, когда он обводит пальцами мое лицо, ведет вниз, мгновение задерживается на животе. Вижу, как затрепетали хищные ноздри. Расслабленно, легко ведет по моему телу, а сам напряжен, как перед броском. Даже не сомневаюсь, что несмотря на мягкость прикосновений, он готов ломать меня, если ослушаюсь. Если дернусь. Отстранюсь. Но я не посмею. Я подписала договор. Собрать все чувства в укромном местечке и спрятать. Спрятать надежно, на долгие два месяца.

Он может коснуться меня где угодно. Но останавливается. Лишь наклонившись, приник к губам и на мгновение его язык дотронулся, словно ужалил, к моему языку.

А затем, прикрыв глаза, щекой прислонился к моей и потерся о нее. Такое необычное ощущение, когда о тебя трутся чешуйки. Шумно выдохнул прямо мне в ухо, будто конь фыркнул. Жуткое, до дрожи чувство, когда ждешь прикосновения, и не дождалась.

Он резко встал, подхватив меня на руки. Молча, ничего больше не говоря, сделал шаг и … подбросил меня. От неожиданности я взвизгнула, очутившись вдруг на лошади. Как, откуда она взялась? Я так потерялась в своих ощущениях, что не заметила, как появился огромный черный жеребец.

Мгновение, и он оказывается в седле, позади меня. Я никогда не ездила на лошади, совершенно не умею держаться ни в седле, не знаю даже, куда деть свои руки. Так что схватилась за его руку, так крепко прижимающую меня к его груди. Черный жеребец, повинуясь его командам, бежит к загудевшему впереди порталу. К такому же самому, который он откроет для меня через два месяца. То, что он не растоптал меня, не причинил мне боль, дарило надежду, что я смогу пережить этих два месяца.

Ветер, хлестнувший лицо, едва мы выскочили из портала, вмиг ослепил меня, разметав по мужской груди мои волосы. Он так крепко прижимал меня к себе, что можно было совсем не беспокоиться, что не удержусь и сорвусь вниз, под копыта, яростно бежавшие по дороге.

Помню тот стыд, который овладел мной в то мгновение, когда далеко впереди я увидела несколько телег.

Одно дело было вести переговоры, когда кроме нас двоих вокруг больше не было ни души. И совсем другое дело было показаться почти обнаженной среди людей. Пусть даже совершенно мне не знакомых.

Я до боли прикусила губу и судорожно сжала свои руки. На всем скаку, ни на секунду не сбавляя скорость, мужчина пересаживает меня лицом к нему.

Я практически сижу у него на руках. Но так даже лучше. Пусть мое тело и будет выставлено на обозрение, но лицо свое я могу спрятать у него на груди.

Слезы стыда и обиды уже ручейками побежали по моим щекам, когда я услышала шелест, странный скрежет. Вскинула голову, повернувшись на звук, и встретилась с его невозмутимым взглядом. Из-за спины мужчины, чьего я даже имени не знала, раскрылись огромные перепончатые крылья. Этими крыльями он укрыл меня, словно плотным плащом.

Губы сами растянулись в благодарной улыбке, заставив его бровь удивленно вскинуться. Он ведь обещал меня оберегать. Кажется, сегодня он еще не нарушил ни одного пункта договора. Спрятавшись в коконе из драконьих крыльев, я обняла его за торс руками и прижалась к его груди щекой. Под плотной курткой громко бухало мужское сердце, заглушая все звуки, с трудом доносившиеся из-за моего живого убежища.

А затем вдруг пропустило удар и мое сердечко, когда его ладонь пробралась через им же воздвигнутый барьер и легла мне на голову, перебирая локоны. Еще крепче прижав к его груди.

Все, Велма, будет хорошо, твердила я, как заклинание. И тогда, когда жеребец перешел на более медленный шаг. И когда рядом раздался мужской бас. Ни щелки не появилось в моем коконе. Он спрятал меня ото всех. И в этот момент я была рада даже такому проявлению заботы обо мне. А может, это всего лишь проявление его собственнического инстинкта. Да какая мне разница? Я же не замуж за него собираюсь.

Несколько раз он пускал коня в галоп, затем переходил на медленный шаг, снова с кем-то разговаривал. Случайные ли это были попутчики, или может, ради погони за мной, он отстал от своего обоза?

Я слишком устала от всего, что случилось со мной за последнее время, а особенно в этот день. У меня не было сил ни думать, ни прислушиваться к разговорам. Несколько раз я проваливалась в сон, ощущая при этом, как его рука придерживала меня, не давая сползти и упасть. И отпускала меня, когда я просыпалась. Несколько раз я попыталась отодвинуть край крыла и выглянуть наружу, но крылья еще плотнее смыкались надо мною. А один раз меня даже шлепнули ниже талии. Такой прозрачный намек я поняла сразу, и попытки высунуть свой пятачок наружу прекратила.

Не знаю, как долго мы пробыли в седле. Я с трудом уже понимала, где сон, а где явь. Кажется, он велел разложить шатер в стороне от обоза. И приказал приготовить горячую воду.

— И кушать, — подала свой голос я и опять засопела, пристроив свои ладошки под щекой.

Кажется, он смеялся. Равно как смеялся и кто-то еще, оказавшийся очень уж близко возле нас.

— Эй, поздороваться не хочешь? — этот "кто-то" щелкнул меня по носу.

А я только поглубже зарылась в куртку, ставшую за этот длинный день мне родной.

А потом я недовольно бурчала, когда мой кокон улетучился и ночной прохладный воздух скользнул по ногам, когда сильные руки оторвали меня от такого теплого тела.

— Ты смотри-ка, вцепилась, словно клещ, — надо мной смеялись.

Но было это как-то совсем не зло. А может, это все причуды сна?

А потом, когда меня несли на руках, я вдруг приоткрыла сонные глаза и увидела перед собой Урласа.

— Чур меня, чур меня, — шлепнула я по лицу это видение. А он, веселясь, куснул меня за палец. Не больно. Шутя.

А затем меня уложили в мягкую постель и накрыли теплым одеялом. Вспыхнула в последний раз свеча, осветив два довольных мужских лица.

— Ох, приснится же такое, — я повернулась на другой бок и тихо засопела.

Глава 15. В коконе

Олих и сам не понимал, почему с таким облегчением встретил ее согласие. Ведь все равно не отпустил бы. Все равно взял бы ее, не откладывая в долгий ящик. Глядя на огонек, завершающий магический ритуал на их руках, ждал, когда же погаснет последняя искорка. И тогда набросится на нее, сомнет, распластает под собой. Заставит орать и просить еще. Он это умел. Он знал все слабые места на женском теле.

Вряд ли его интерес продлится дольше, чем несколько недель. Но в условии озвучил два месяца. Просто так вырвалось. Не отступать же?

А когда последняя искра угасла, оставив на ее коже нежную вязь, опрокинул девушку себе на руку. В штанах было нереально тесно. Рыжий треугольник так манил, что хотелось ворваться немедленно. Увидеть, как открываются от изумления ее глаза. А может, и мольбу услышать о пощаде. Насладиться болезненным всхлипом. С любой другой именно так бы и сделал. Распластал бы прямо здесь, на скале.

Но видя, как покорно ее изможденное тело отдалось его рукам, как безропотно, всего лишь облизнув пересохшие губы, была готова отдаться ему, вдруг остановился.

Сам не понимал, почему. Не понимал сейчас, глядя в ее изумрудные глаза, необычно доверчиво смотревшие на него. Кажется, она вовсе не догадывается, в чьи лапы попала.

Не понимал, почему отступил, когда забросил ее на Гора. Наслаждался тем, как естественно она оперлась о его грудь и схватила его за руку, как шелковые волосы, растрепавшиеся на ветру, окутали его обнаженный торс, забираясь, щекоча, под куртку.

Приближаясь к обозу, вдруг захотелось спрятать принадлежавшее ему тело от чужих взоров. Искренне не понимал, почему она вдруг с такой благодарностью на него посмотрела. А затем обняла ногами, залезла под куртку руками, обжигая его своими ладошками, своим дыханием.

Какое-то извращенное наслаждение получал, удерживая обессиленно заснувшую девушку в своих руках. Ведь мог бы просто сгрузить ее на телегу, ан нет.

Даже Урлас не сразу догадался, почему брат так молчалив и так односложно отвечает на вопросы, почему закрылся крыльями, словно в панцырь спрятался.

Атот так и подумал, что Олих упустил девчонку. И раздумывал, не послать ли за ней охотников. А почему нет? Он знал тяжелый характер брата. Вряд ли такая неудача добавит ему мягкости. Им предстояла последняя остановка перед тем, как они вступят в земли Артавии. Несколько дней им придется ждать, пока подтянется еще один обоз, который вел еще один сводный брат Олиха. Так что времени на поимку вполне достаточно.

Они скакали в хвосте обоза уже несколько часов, когда вдруг Урласу показалось, что крылья Олиха зашевелились. Неужто оттаивает его брат? Но нет, крылья еще сильнее сомкнулись вокруг его тела. Одной рукой он держал поводья Грома, другая же пряталась под крылом.

Ранен? Не может этого быть.

— Ты здоров, брат? Может, покажешь руку?

Тот только хмыкнул в ответ и слегка приподнял крыло. И вдруг из-под него выглянула розовая пятка.

— Я не понял! Ах ты ж, черт хвостатый! — Урлас бесцеремонно загоготал. — А я уже думал, не подстрелила ли тебя коварная ведьма.

— Ты не далек от истины. Подстрелила таки.

— И что? Высек? Она хоть жива?

— Просто спит, — Олих поддернул рукав и показал брату вязь, подтверждающую договор. — Теперь она моя.

— Ты заключил договор с ведьмой? С ума сошел? А если повелитель узнает?

— Будет зол. И что, мне впервой, что ли? Эта женщина моя. А через два месяца я ее отпущу.

Олих вкратце рассказал брату о содержании договора.

— И что, правда, отпустишь?

— Не сомневайся.

Какое-то время братья ехали молча. Олих щурился от предвкушения, Урлас же был озадачен.

— Я одного не понимаю. Зачем договор заключать?

— Не твое дело. Лучше распорядись, чтобы наш шатер поставили в стороне от обоза.

Он и сам толком не знал. Но не признаваться же в этом брату?

— Сделаю все в лучшем виде.

— Сесиль завтра доставить сможешь? Надо бы приодеть девчонку.

— Ну, ты, братец, чудишь!

Шатер был поставлен вдали от всех, на берегу небольшой речушки, в тени высоких деревьев. Специальные факелы магическими огоньками, подвешенными в воздухе, освещали все вокруг.

Земляной пол был устлан мягкими шкурами. Множество подушек и подушечек, горевшие свечи создавали уют и романтическую обстановку. Шелковая постель была готова принять свою гостью. В больших бадьях, в которых места хватило бы на несколько человек, грелась вода.

Изысканные яства и бутыли с напитками уже стояли на столе, когда братья со своей нежной пленницей, наконец, решили остановиться на ночлег. Властным кивком головы Урлас отослал прочь вышколенных слуг.

Спешившись сам, протянул руки, готовый принять у брата сладко сопящую ношу.

Бережно подхватив ее на руки, расхохотался, когда увидев его, шлепнула ладонью по лицу и со словами "Чур меня", опять заснула.

— Кажется, сегодня праздник будет тихий, — он замер с девушкой возле чана с дымившейся водой.

Не выпуская ее из рук, снял обувь. Ухмыльнулся, увидев, что Олих, уже сбросив куртку, словно поедает девчонку глазами.

— Ну, что? Будить?

— Не буди, — отвечает и сбрасывает брюки.

Опустившись в воду, протянул руки и принял девушку. Зашипел, когда та доверчиво положила ему голову на плечо.

Урлас сел у чана и зачерпнув воду ладонью, намочил ей волосы. Капелька скатилась по лбу, замерла в уголке глаза. Вздрогнула и покатилась дальше. Олих поймал ее в самом уголке рта. Осторожно, чтобы не разбудить и не напугать, раздвинул губы языком, протолкнулся в жаркий рот. Зашипел — острые зубки прихватили его язык.

Только опустив мокрую ладонь на грудь, спрятанную под шелком его рубахи, заставил ее, всхлипнув, разжать зубы.

Братья, словно заговорщики, ухмыльнулись друг другу.

— Это выше моих сил, — тихо сказал Урлас, — выпью ка я немного.

Олих только хмыкнул. Намочил вторую грудь, нагнувшись, вместе с тканью втянул в себя сосок. Рыжуля томно потянулась в его руках. Держа зубами темную горошину, смотрит ей в лицо и ждет. Ждет, когда откроет глаза. Закричит? Попытается вырваться?

Не открыла. Только задвигались ее бедра, выбив неожиданным движением из него дух. Набухший ствол скользит по шелковым ягодицам, мечтая о разрядке. Губы мягко терзают девичью грудь, а рука ныряет в воду. Неспешно гладит, то придавливая, то отпуская набухшие лепестки, нащупывая пульсирующий бугорок. Ее тело выгибается под его руками, подрагивает. Палец ныряет в тугое лоно, лаская и будоража его. Большой палец нежно поглаживает трепещущий клитор.

Застонала, выгнулась и сжала бедра, пленив его руку так, что ее дрожь молнией передалась и ему. Всхлипнула, уткнувшись носом в основание его шеи.

Так и не добравшись членом до желанного местечка, выстреливает прямо в остывающую воду.

Голова откидывается на бортик и тихий рык вырывается из его груди. Ему вторит смех братца, залпом допивающего бокал вина.

Не открывая глаз, он ждет ее упреков. Но покорно молчит, только всхлипывает все тише и тише. Это хорошо. Он, наконец, утолил ту жажду, которая доканывала его весь день. Пусть не так, как хотел бы. Но все же, утолил. Хорошо, что она не брюзжит, объясняться с девчонкой сейчас совершенно не хотелось.

Нагнулся, чтобы поцеловать ее в губы и замер… Спит. И похоже, даже не просыпалась. С тихим смехом стаскивает со спящей красотки свою, мокрую насквозь рубаху, и несет ее в шатер. Завернув в мягкую ткань, уложил в постель.

Накрывая ее одеялом, услышал сонное:

— Приснится же такое.

Глава 16. Рыжее безобразие

Утро обрушилось на меня ярким лучом света, полоснувшим по глазам. Даже пришлось рукой от него заслониться.

Впечатленная заключенным договором, я всю ночь металась из-за странных сновидений. Несмотря на несколько разбитое состояние, проснувшись, я все же чувствовала себя весьма бодро. Встряхнула кистями рук и довольно замурлыкала — на них, как и прежде, зажглись огоньки. Потянулась, выгнувшись, словно кошка. И тут же замерла, заглянула под одеяло и задумалась. Я помню почти все, но совершенно не могу вспомнить, как раздевалась. Да и от тела моего благоухало так, словно накануне я принимала цветочную ванную. Прислушалась к другим ощущениям. Кроме общего тревожного состояния, больше ничего странного не почувствовала.

Словно дожидаясь моего пробуждения, откинулся полог просторного шатра, и вошла миловидная девушка с подносом в руках. Поставила его прямо мне на постель, сочувствующе мне улыбнулось и сказала:

— Господа велели Вам дождаться их. И не желаете ли принять ванну? Вы так вчера устали, что я могла бы сама искупать Вас.

Я отказалась, улыбнувшись ей. А сама вздохнула с облегчением. Еще бы. Я получила отсрочку, ведь господин убыл в неизвестном направлении. Пусть ненадолго, но все же отсрочка. Да и судя по всему, именно эта милая девушка меня вчера купала и готовила ко сну.

— Послушай, ты не могла бы мне принести платье? Все равно какое, но лучше подлиннее?

Девушка вернулась очень быстро, положив возле меня платье из простой, но добротной, и главное — чистой ткани.

Я поблагодарила, и стоило ей выйти, оделась и набросилась на принесенный мне завтрак. Живот мой подкручивало от голода. Кажется, нормально кушала я несколько дней тому назад.

Убрав за собой постель, я вышла из шатра. Осмотрелась вокруг. Мой шатер стоял в лесу, на берегу небольшой речушки. Он был гораздо меньше тех двух шатров, что стояли поодаль. Но все же, намного просторнее и богаче, чем тот, в котором мы перебивались с Вики.

От реки несло такой свежестью, что мне тотчас захотелось искупаться. Но помня, к чему привело мое вчерашнее купание, я решила повременить с этим делом. Подхватив пустовавшую неподалеку небольшую корзину, я решила с пользой провести время и углубилась в лес. К моему восторгу, немногочисленные слуги, сновавшие вокруг, совершенно не обращали на меня внимания. Ни охранников, ни вооруженных людей я не увидела, никто меня не остановил, и даже вслед не посмотрел.

Уже очень скоро я нашла то, что искала. Возле небольшого камня рос коврик из ярко красных мелких цветочков. Это было именно то растение, что и было мне нужно. Эти яркие незатейливые цветочки помогут мне предотвратить нежелательную беременность. А вон те, сиреневые — помогут мне восстановить магию, украденную у меня вчера ловцами с сетями.

А вот эти ягоды, ярко синего цвета, ничем мне не помогут. Но кисляника была необыкновенно вкусна. Одновременно и сладкая, и кисленькая, она заставила меня совершенно забыть о времени. Отложив в сторону корзину с собранными травками, я стала уплетать ягоды за обе щеки. Правда, сжевав перед этим горький красный цветок. Хоть я и пыталась гнать от себя эти мысли, но все же понимала, что вряд ли дракон будет просто вести со мной беседы целых два месяца. Думаю, что вскоре он не преминет воспользоваться своим правом и моим телом.

Раздавшийся за деревьями цокот копыт прервал мои размышления. Я едва успела отскочить в сторону, когда крупный черный жеребец выскочил на полянку. Он встал на дыбы просто надо мной, гневно размахивая страшными копытами и закусывая удила. Прижавшись спиной к дереву, к которому я отскочила, я со страхом ждала, когда же этого скакуна успокоит его, а по совместительству и мой, хозяин.

"А он чертовски хорош собой", — успела подумать я, — "даже несмотря на покрывающие его скулы черные чешуйки".

Совладав со своим конем, он сверлил меня недовольным взглядом. Какого же они цвета? Его глаза? И чем это он вдруг недоволен? Это меня, а не его чуть не затоптали копыта его жеребца.

Он молча протянул мне руку. Подхватив свою корзинку, я медленно подошла, все еще опасаясь. Даже не знаю, кого из них я больше побаивалась — коня или мужчину.

Протянула руку в ответ и, вскрикнув от боли, взлетела в воздух. Едва не вырвав мне руку, он усадил меня впереди себя, к нему передом, а к лесу задом.

— Ты забыла договор? Ты не должна убегать, — не сказал, а выплюнул слова.

— Я вовсе не убегала. Я всего лишь цветов для чая собрала.

Но, кажется, ему по фиг были мои оправдания, он просто хотел порычать на меня. А глаза у него черные! Черные, как ночь, с золотой каемочкой. Какие знакомые глаза. Я их уже точно где-то видела. И если бы не стремительно надвигающиеся на меня его губы, может и вспомнила бы их.

Запустив руку мне в шевелюру, притянул к себе навстречу. Ну вот. Кажется, и травка пригодилась.

Его губы оказались очень мягкими. Чего не скажешь о жалящем языке, ворвавшемся в мой рот и бесцеремонно там безобразничавшем.

Я совсем забыла, глядя в эти бездонные глаза, что во время поцелуя можно дышать не только ртом, но и носом. Когда перед глазами заплясали звездочки, он оставил мои губы в покое.

— Никогда больше без спроса не уходи.

И все. Больше никаких объяснений. Так он меня поцеловал или наказал своим поцелуем? Он развернул коня и поскакал в обратную сторону. Отпустил мои волосы, но прижимал меня к себе, обхватив рукой вокруг талии и больно расплющив мое лицо и корзинку о свою грудь.

Остановившись, спрыгнул на землю возле шатра и снял меня с коня. Вот в таком потрепанном виде я и предстала перед испуганной мадам в ярком платье и безобразной шляпке в виде башни. Да еще и с воткнутым в нее пером. Из какого мира она вывалилась, эта мадам?

Она стояла перед моим шатром, переминаясь с ноги на ногу. На щеках ее горели два красных пятна. Позади нее стояли несколько девушек в более скромных нарядах, обложившиеся увесистыми сундуками.

Слуги, еще не так давно сновавшие вокруг, куда-то испарились.

— Сесиль, займитесь-ка этой особой. К вечеру она нужна мне живая и невредимая.

Мадам стала кланяться перед нами, скукожив губки бабочкой.

— Что вы хотите, чтобы мы с девушкой сделали, мой господин?

— Вы знаете мой вкус, — отрезал он, опять запрыгивая в седло. — Но вот это не трогайте.

Он дернул меня за локон.

Завихрился впереди портал, в который он вместе с конем и сиганул. А на прощание сказал, подмигнув мне:

— Не скучай, Велма. Я скоро за тобой приду.

Так знакомо это прозвучало. Я все пыталась вспомнить, почему эта фраза показалась мне такой знакомой?

Мадам же, подхватив меня за локоток, уже тащила меня в шатер. За нами пыхтели ее помощницы, тащившие на своих спинах сундуки.

В крыше шатра зияла огромная дыра, позволявшая дневному свету осветить даже самый темный уголок моего убежища. Только сейчас я смогла в подробностях рассмотреть его. Впрочем, смотреть было не на что. Пол, покрытый шкурами диковинных животных да возвышение, устланное такими же шкурами. Только сверху моя постель была еще покрыта шелковыми простынями. Вот и все. Ах, да. И кувшин с водой и пузатая чашка стояли на пеньке с вырезанным на нем искусным мастером дракончиком. Ага, чтобы я не забывала, для кого и для чего здесь нахожусь. Правда, обижаться на своего дракона у меня пока не было причин. Несмотря на тяжелое предчувствие и его сегодняшнее хмурое настроение, он, все же, меня не обижал.

Мадам подала мне аккуратную коробку. Я не удивилась, обнаружив там нижнее белье. Весьма целомудренные трусики и маечка-бюстье пришлись мне как раз в пору. Спрятавшись за воздвигнутую у стены ширму, я одела белье и вышла к замершим в ожидании модисткам. К этому времени два из трех сундуков были уже открыты. И тут модная экзекуция началась. Бесконечные наряды, выдержанные все в бордовых и алых тонах, в основном весьма фривольного вида, мелькали один за другим. Мадам восторженно цокала языком, глядя на разодетую меня. А я с каждым новым платьем хмурилась все больше и больше. Ну, во-первых, кто это мог додуматься, нарядить рыжую, как огонь девушку в красное платье? Я всегда предпочитала густые зеленые цвета. Ну, в крайнем случае, синие оттенки. А во-вторых, мне больше нравились простые платья, а не пышные юбки, в которых даже стоя на одном месте можно было запутаться. Когда последнее платье достали со дна второго сундука, я с надеждой посмотрела на третий сундучок.

— А что там? — несмело спросила я.

— Ой, милочка, оно вам не надо. Там всякие швейные штучки, иголки и утюжки.

Ну почему же не надо? Все то безобразие, что наглаживалось и развешивалось на вешалки ее помощницами, явно требовало кардинальной переделки. Не собираясь расстраивать эту Сесиль своими мыслями, я сделала ей заманчивое предложение.

— Вы не могли продать мне этот сундучок.

Та несколько раз изумленно моргнула, облизнула в предвкушении губы, а затем сдулась, словно надувной шарик.

— Я Вам его подарю. Надеюсь, господин Олих останется доволен.

— Он будет Вам крайне благодарен, — заверила я ее в то время, как с меня стащили последний наряд.

А сама мысленно смаковала на языке имя, которое только сейчас узнала. Олих. Олих. Странное, конечно, имя. Но пусть это будет его самый страшный недостаток. Хотя, нет. Его чешуя — гораздо более страшное зрелище. Я вмиг залилась румянцем, подумав: а ТАМ, он тоже в чешуе?

В шатер девушки — помощницы уже втащили тапчан, покрытый мягкой тканью и лохань с ароматной дымившейся водой. Я впервые в жизни почувствовала себя принцессой, которой даже локон с глаз самой откинуть не дают.

Меня уложили на тот тапчан. Я даже глазом не успела моргнуть, как меня раздели донага, и стали растирать мне каждый пальчик, каждую мышцу. Это было так кстати, так приятно. Я закрыла глаза и послушно отдала себя в руки этим волшебницам. Даже не обиделась, когда мадам Сюзи или Сюзетта, не помню точно как ее звали, всплеснула руками и воскликнула:

— Ох, какая же она распутно рыжая!

Вот уж никогда не заморачивалась своей внешностью! Мне нравилось быть яркой и привлекательной, даже если это порой доставляло мне неудобства. Но мне до сих пор удавалось избегать этих неудобств, я имею ввиду возжелавших моего юного тела сластолюбцев. Правда, в последнее время что-то удача мне изменила. Вспомнив ужасного Урласа, я наморщила лоб. За что тотчас поймала легкий шлепок.

— Не морщите лоб, госпожа.

Госпожа. Ну, надо же! Долго ли так будут меня называть? Сама же своему статусу я дала более честное название. Шлюха дракона. Лучше уж быть шлюхой дракона, чем обескровленной ведьмой. Но пусть это и звучит мерзко, зато продлится недолго. Два месяца я даже Урласа с его грубой силой выдержала бы, если бы мне помогли присоединиться к моей семье. Как там моя сестренка? Устроилась ли? Тугая тоска сжала мое сердечко. Но я тотчас отвлеклась, когда мягкая ладонь пробралась к моей женской жемчужине. Я вскинулась и сжалась.

Но меня тут же мягко уложили назад:

— Не беспокойтесь, госпожа. Раздвиньте ножки. Это всего лишь розовое масло. Мадам с таким трудом его достала! — голосок девушки, натиравшей меня тем маслом, был такой мягкий, а прикосновения ее столь деликатны, что я расслабилась. Я позволила делать им все, что они считали нужным. Замурчала от удовольствия, когда чьи-то руки стали распутывать мои кудри. Затем послышалось щелканье ножниц.

— Я всего лишь немного подравняю Ваши волосы, госпожа. А затем смажу их маслом любыстка, чтобы они стали более послушными.

Ой, да хоть налысо обстригите, только не останавливайтесь — так мне была приятна их забота. Когда-то давно, одна из бывших моих богатых клиенток, которая часто наведывала меня из-за снадобий, которые я делала для нее, рассказывала, что в каком-то там мире есть специальные Лавки красоты. В них даже самую что ни есть дурнушку могут превратить в красотку.

Я же дурнушкой вовсе не была, так что, дракон, берегись.

А дальше была расслабляющая душистая ванна, из которой я, разомлевшая, отказывалась выбираться.

— Ну полноте Вам, госпожа, — прикрикнула на меня Сюзи-Сюзетта, — уже вечер на дворе. Скоро господин пожалует, а Вы все нежитесь.

Ах, да, господин же придет. Сегодня уж точно мне придется исполнить тот, самый главный пункт договора.

Меня поставили перед большим зеркалом, взявшимся невесть откуда. Убрав с моего тела последние капельки влаги мягким полотенцем, мадам и ее девушки отошли в сторону, довольно улыбаясь. Они так же, как и я, не сводили взгляда с моего отражения.

Чем там они меня умащивали, не знаю. Но волосы мои лежали на плечах не дикой, бесконтрольной гривой, а мягкими покладистыми локонами, отливавшими в свете заходящего солнца золотом. Золотом, там гармонировавшим с изумрудами моих глаз. Аккуратные брови и реснички потемнели, подчеркивая мой взгляд. Я даже дотронулась пальчиком до своих губ и посмотрела на кончик пальца — никакой краски не было, но они были такими яркими и…пухлыми.

— Как вы это сделали? — восторженно прошептала я, рассматривая свою кожу, сиявшую, словно розовый перламутр.

Куда только делся мой загар?

— Да сущие пустяки! — чванливо ответила мадам, закатывая глазки, — Всего лишь отмыли как следует.

Ой, можно подумать, что до этого я была грязнулей!

Но возмущенная отповедь не успела вырваться. Потому что в этот момент я перевела взгляд с нежных жемчужин своей груди на то место, где когда-то был рыжий треугольник.

— Какого ччччертаааа?!!!

Ни единой волосинки, ни полупрозрачного пушка не прикрывало больше мое женское достоинство!

Я переводила взгляд с девственно чистой, как у младенца "киски" на снисходительно улыбавшуюся мадам.

— Да как вы посмели?! — я развернулась и сделала к ней шаг.

Девушки отступили назад, а мадам все еще пялилась на меня.

— Кто вам позволил обрить меня?! — я встряхнула руками и на концах моих пальцев зажглись огоньки.

— Никто вас не брил, госпожа, — догадавшись, что ею не довольны, мадам сделала шаг назад. — Это особое масло! После него ни один волосок не вырастет еще целый год.

— Что-о-о-о?! — взревела я лютым зверем и выпустила в нее первую молнию…

Глава 17. Облом

Олих был зол, как черт.

Этот день не задался еще с самого утра. Вернее, даже с ночи.

Рассчитывая на горячее свидание, он терпел весь день. Разыгравшееся не на шутку воображение не давало ему покоя. А когда добрался уже поздно ночью до своего шатра, обнаружил, что ведьма его продинамила. Не по своей воле, конечно. После тех сетей, из которых он ее вызволил, она еще долго будет болеть. И даже так вовремя оказанная им помощь не особенно поможет. Вся надежда у него была на Урласа, в совершенстве владевшем магией. Но при мысли, что тот будет касаться его ведьмочки, глухая ярость закипала в нем. Он уже свое получил от нее. А теперь его, Олиха, черед.

Но не повезло. Заснула и не проснулась, несмотря ни на его поцелуи, ни на его ласки. Мог бы взять ее сонной, но не взял. Оправдывал себя тем, что хочет видеть ее глаза. Когда будет входить в нее. Когда будет долбиться в нее, наплевав на всхлипы и на мольбу. Хочет видеть ее глаза, когда кончит. Сначала она. А за ней и он. Не даст ей пощады, пока не станет орать от удовольствия, пока не упадет совершенно обессиленной. Будет знать, как динамить своего господина!

Он ждал утра, так толком и не заснув.

Но и утром случился облом. Не дождавшись, когда слуги приготовят горячую воду, искупался прямо в реке и уже направлялся в ее шатер, но ему помешали. Прибыл едва живой гонец, сообщивший, что на обоз его среднего брата ночью совершено нападение. Всего-то в нескольких часах езды от того места, где они должны были встретиться. Нападение было наглым и неслыханно дерзким. Если бы речь шла о плененных ведьмах, он даже не переживал бы. Еще наловят. Но Кейден, его средний брат по отцу, вез ценный груз. Повелитель Темного мира, как он себя громко называл, присягнул на верность его отцу. Вместе с ключами от Темной столицы они передали ценные дары — ларец с редкими артефактами. Именно этот ларец и заветный ключик от города, Кейден и должен был доставить. Не желая привлекать к этому обозу слишком много внимания, брат не взял много воинов, а рассчитывал справиться всего лишь со своей охраной.

Олих его ни в коем случае не осуждал. Он и сам поступил бы также. Но провести врагов не получилось, и на ценный обоз было совершено нападение. Вскочив на своих коней, Олих и Урлас, тотчас отправились на помощь Кейдену. Построив портал, они через несколько мгновений уже мчались к месту битвы. Вокруг валялись перевернутые телеги, тела убитых охранников.

А его брат в гордом одиночестве, обернувшись драконом, испепелял врагов своим огнем, рубил шипастым хвостом, поднимал на рога тех, кто все же умудрялся подойти слишком близко. К ларцу же нападавшим так и не удалось подобраться, Кейден стоял над ним и разил нападавших налево и направо. Соскочив с коня, Олих еще не успел коснуться земли, как уже обратился в дракона. Стоя с братом плечом к плечу, они вскоре одержали победу. Тех же врагов, которые не погибли в этой битве, добивал Урлас, швыряя в них огненные молнии и силки.

В лагерь они возвращались через портал втроем, если не считать нескольких выживших пленных. Никто, кроме Кейдена, из этого обоза не уцелел. А в пустых телегах ценности было мало.

Воины и слуги с почтением кланялись братьям, медленно ехавшим по лагерю.

Олих и Кейден были родными братьями по отцу. Матерью его младшего брата была женщина- драконица, которую их отец вышвырнул из своей жизни так же, как и других матерей своих детей. Кейден долго не мог простить отца и отказывался возвращаться в Золотой дворец. Но старый змий был хитер, и в свое последнее посещение взял с собой Олиха, чье присутствие и убедило брата отправиться с отцом.

Разница в возрасте у братьев была всего несколько месяцев. Но глядя на них, мало кто мог бы догадаться, что они дети разных матерей. Они внешне были невероятно похожи. Высокие, крепкие, черноволосые. Лицами тоже были похожи, будто близнецы-братья. Даже драконы их были почти одинаковы — огромные и черные. Только у Олиха чешуя была оторочена золотистой каемкой, а дракон Кейдена был черный, как смоль. И глаза у них были разные. У Олиха черные, у Кейдена — словно темное грозовое небо.

Братья долго притирались друг к другу. Не один раз они навешивали друг другу тумаки. Но, в конце концов, примирились. Золотой дракон мог гордиться своими сыновьями. Сильные и дружные, они были очень опасны для их врагов.

Едва вернувшись в лагерь, Олих обнаружил, что его планы немедленно уединиться с ведьмочкой снова накрылись медным тазом. Сидя на своих неподъемных сундуках, посреди лагеря восседала только что прибывшая по его зову мадам Сесиль. Теперь ему пришлось выкручиваться и объяснять Кейдену, с какой целью явилась эта мадам. Узнав, что в шатре у братца поселилась женщина, Кейден совсем не удивился. Они были молоды и горячи и так же, как и их отец, женщин меняли, как перчатки.

Вконец разозлившийся Олих повел мадам к своему лагерю. Но и тут рыжая чертовка здорово заставила его понервничать. Она вдруг исчезла. Никто из слуг не мог объяснить ему, куда же она подевалась. Понадеявшись на свой нюх, он очень скоро нагнад девчонку. К его облегчению, она вовсе и не собиралась убегать. Гербарий, видите ли, собирала. Небось, зелье какое-то мерзкое будет варить.

И опять ему не удалось с ней потешиться. Эта модистка так не вовремя появилась! Он дал ей время до вечера. Пусть справляется, как хочет. Но ведьмочка сегодня без него не заснет.

Злой и неудовлетворенный, он вернулся к братьям. Они осушили целый бочонок хмельного артавийского вина из погреба их отца, поужинали жареным на вертеле оленем. А хмельная легкость так и не поселилась в его голове, настроение так и не улучшилось.

— Я не понимаю, Олих, что с тобой происходит? — внезапно спросил Кейден.

Урлас только тихо посмеивался, глядя на своего сводного брата.

— У него бессонница вот уже вторую ночь.

— Что, такая сладкая девочка? — понимающе хмыкнул Кейден.

— Девочка-то сладкая, да только он ее еще не попробовал, — засмеялся Урлас. — Кстати, не хочешь с ней познакомиться?

Еще громче заржал, когда Олих выбил из-под него стул.

— Нет, я пасс, — хмыкнул Кейден. — Извращенцы конченные.

— Много ты понимаешь, — Урлас поднялся на ноги. — Кстати, Олих, пора и честь знать. Скоро солнце сядет, как бы кошечка твоя снова не заснула.

Кейден так и не понял, почему веселился Урлас, и почему сидел темный, как туча, Олих. Потянувшись так, что хрустнули кости, он подхватил за талию пробегавшую мимо молоденькую служанку и что-то замурлыкал ей на ушко.

А Олих с Урласом отправились к порталу. В лагере было тихо. Лишь кое-где бряцала упряжью скотина, да вдалеке воины тянули заунывную песню. Всех очень измотал этот поход. До родного дома им оставалось всего несколько дней пути, так что вскоре они уже будут петь песни у своих родных очагов.

— Ты повезешь ведьму в Золотой дворец?

— Зачем я буду дразнить отца и Бастиана? Я оставлю ее у себя.

— А если надоест раньше, чем закончится договор?

— Там будет видно. Может, и отпущу. А ведь, может, и не надоест.

— Да ладно, Олих. Тебя то уж точно надолго не хватит. То есть, ты намерен нарушить приказ повелителя?

— Я с ним договорюсь, не переживай.

Как и сегодня утром, в груди у Олиха странной змеей зашевелилось недовольство.

— Много, кстати, себе позволяешь, Урлас.

В голосе зазвучали стальные нотки, и Урлас предпочел в этот раз промолчать.

Они молча направили уставших коней в воронку портала.

Выйдя же из него, они застыли в изумлении, как вкопанные.

На них, высоко задрав пышные юбки, неслась модистка. Прическа ее была в полнейшем беспорядке, шляпа-башня съехала на бок. Вместо пышного пера из шляпы торчал дымившейся фазаний остов. Она прыгала из стороны в сторону, убегая от сыпавшихся ей вслед огней, как заяц. Мужчинам ничего не осталось сделать, как поспешно уступить ей дорогу, задержав на мгновение дыхание. Дымившееся фазанье перо жутко воняло. Она рыбкой нырнула в портал, а шаровая молния, посланная ей в спину, зашипела у ног лошадей.

— Какого черта? — Урлас ошарашенно посмотрел вслед исчезнувшей мадам. А Олих, с загадочной улыбкой на губах, глаз не мог отвести от открывшейся перед ним картины.

По дорожке, будто фурия, неслась его ведьмочка. Босая. завернутая в какую-то простынь с завязанным узлом на груди, она швыряла вслед Сесиль один за другим пучки молний. Рыжие волосы, казалось, зависли в вакууме вокруг ее головы, глаза гневно сверкали изумрудами. Белоснежное тело, то и дело мелькавшее из-за распахивавшейся накидки, светилось перламутром.

В паху сразу стало тесно, нестерпимо жестко.

Она была в такой ярости, что даже не сразу обратила внимание на мужчин.

— Она что, загнала тебе иглу под хвост? — не удержался дракон.

— Не смешно, — дерзко отрезала девчонка и вдруг замерла.

Глаза, направленные на него, медленно наливались ужасом. А после того, как она перевела взгляд на Урласа, побледнела так, будто собралась тут же, на этом месте, отдать богу душу. Но нет, развернулась и что есть сил рванула в лес. Только пятки ее и засверкали.

— Какого черта? — в который раз чертыхнулся Олих. — Ну тебя-то ясно, почему испугалась. А меня-то почему?

— Может, ты без чешуи ей не нравишься?

Глава 18. Закрепить договор

Я неслась по лесу, надеясь, что конь, чей приближающийся топот я слышала все ближе и ближе, не пройдет сквозь густые заросли, к которым я так спешила.

Но, увы! Я не добежала всего несколько шагов, как меня перехватили поперек талии, выбив из меня последний воздух.

Они меня нашли! Урлас и тот страшный мужчина, его друг, который так меня пугал. И где же тот дракон, что обещал меня беречь и охранять?

Больно шмякнувшись попой о жесткое колено, я зашипела и попыталась выскользнуть из его захвата. Но только сжал руками еще сильнее. Схватив за волосы, оттянул голову назад так, что звездочки из глаз посыпались. Впился в мою шею! Перекусит? Отбиваясь и барахтаясь не понимала, это такие горячие его губы или уже кровь хлещет из меня?

— Зззамри! — резкий окрик и вправду заставил меня на мгновение замереть. Это был не Урлас, а тот, второй. Его я боялась еще больше и даже сама не могла объяснить, почему.

Ну, уж нет, хватит! Просто достали они меня. Чуть что — и сразу за волосы. Я вытянула вперед руку и загнала ногти ему в лицо. Тут будет одно из двух — или прибьет меня на месте, или выпустит.

И таки выпустил. Вернее, упустил. Ноги мои уже коснулись земли, заросли так близко. Злой рык над моим ухом, подсечка, жгучая боль в колене. Я лежу, придавленная тяжелым телом к земле, уткнувшись носом в пахнувший сыростью мох. Не сдамся! Щелкаю пальцами и наугад запускаю молнию. Мимо! Второй попытки не будет. Не даст. Руки мои плотно прижаты к телу его рукой, вторая рука обвила шею, давая моим легким ровно столько воздуха, чтобы я не задохнулась. Его нога фиксирует мои.

— Ты что творишь, ведьма? — раздается над ухом знакомый мне голос. Я бы замерла, если бы и так не была им обездвижена.

— Я сейчас тебя отпускаю. А ты не делай глупостей.

А ведь и правда отпустил. Откатился, переворачивая меня на спину, и снова навалился на меня. Опершись руками вокруг головы, уставился мне в лицо. Так близко, что пришлось буквально дышать его дыханием. Черные, с золотой каемкой глаза. Едва различимая черная на черном узкая щелка зрачка. Глаза того, с кем я заключила договор. Но лицо…

— Ты кто? — спрашиваю. Вот, дура. Коленом — в пах, и бежать. Но нет, лежу и даже едва дышу.

Лыбится и показывает мне свое запястье. А потом раздается шорох и на его скулах выросли чешуйки.

— Так лучше? — в голосе не злость, а даже нежность.

Но не верю. Моя интуиция не просто кричит, а визжит: беги, ведьма, беги!

— Я требую расторгнуть договор.

— Это с чего вдруг? — он явно насмехается над моей беспомощностью. — В подвалы захотела?

Подвалы не так страшны, как он. Не верю я в его доброту. В его нежность! Он опасен. Он сделает мне больно!

— Вы меня обманули.

— Докажи…

Молчу. Чувствую себя маленькой глупой девчонкой под его насмешливым взглядом.

— Урлас Ваш друг.

— Не выкай. И он не друг. Он брат.

— Ну вот, видите.

— И что? Это не доказательство.

Он наклонился ко мне и явно хотел меня поцеловать. Я увернулась и прошептала:

— Что вы делаете?

— Не выкай, — все же поцеловал в уголок губы, провел носом по щеке. — Собираюсь скрепить наш договор.

Комок застрял в горле, когда услышала эти слова. Когда зашелестела, исчезая, чешуя, не удержалась и повернулась к нему.

И меня унесло. От жара его тела. От жестокости его взгляда, темного, такого властного, порочного и обжигающего.

И ни единого сомнения — чтобы я ни делала — орала, брыкалась, падала в обморок — договорчик будет скреплен.

Его рука тянется к моему открытому горлу, едва сжимает, и язык врывается в приоткрывшийся ему навстречу рот.

Закрываю глаза и улетаю. Понимаю, что отброшена в сторону простыня, но даже не думаю протестовать. Легко невесомо касается и тут же вырисовывает узоры острым ногтем по нежной коже.

Добрался до того безобразия, что сотворила со мной мадам. Остановился и с шумом втянул в себя воздух. Боюсь открыть глаза, чувствуя, как стыд заливает краской лицо.

— Велма, открой глаза.

Как мое имя звучит на его языке… Словно ласка… Открываю. Золотые искры затопили его глаза, кадык ходит ходуном.

— Раздвинь ноги… Умничка… Хорошая девочка…

Погладил кончиками пальцев пульсирующую жаром промежность… От удовольствия закрываются глаза.

— Не смей.

Тихо сказал, даже нежно. Но прозвучало как приказ. Открыла. Слушаю его поверхностное дыхание, едва дышу сама. Когда успел снять рубашку?

Ощущения оказались настолько острыми. Шершавая поверхность его длинных пальцев и моя влажная нежность.

Не сдержалась, едва слышно застонала. Но услышал, улыбнулся. Он не знает жалости и бессовестно дразнит оказавшееся жадным до ласк тело, я таю, бесконечно умираю под кончиками его пальцев. И он это знает. Он от этого кайфует.

— Покричи для меня. Покричи…

От хрипотцы его голоса бегут мурашки. Испарина на коже, которую так и хочется слизнуть языком…

Не могу. Нельзя. Всего лишь договор. Его руки выколачивают из меня остатки силы воли.

Я вся — один чуткий, напряженно пульсирующий нерв, невероятно отзывчивый и невероятно тревожный.

Он захватывает в плен налившуюся грудь, посасывает, прикусывает соски, заставляя стонать и извиваться, тереться о ткань на его бедрах бесстыже и жадно.

Я словно в тумане, сама льну к нему, сама тянусь за поцелуем. Обхватываю за талию ногами. Выгибаюсь, умоляя о ласке.

— Хорошая девочка, — шепчет в ухо, вонзаясь в мое тело, заставляя его выгнуться дугой.

Улетаю почти сразу, он двигается во мне одуряюще жарко, вонзается глубоко, заставляя всхлипывать от нежной боли, не давая ни передышки, ни воздуха набрать в горящие от наслаждения легкие. Мой острый спазм, он тоже взрывается и рычит…

Как же можно было его бояться? Он дарит мне такую негу. И я кричу. И прогибаюсь в пояснице, и тело бьется в сладкой судороге. Жадные руки держат за талию, не давая мне ни сломаться, ни вернуться на землю. Его губы мнут соски, член выколачивает из меня последний вздох. Туман плывет в полуприкрытых глазах.

Скрестив руки на груди, стоит, скрестив ноги и облокотившись о дерево, пожирает меня взглядом Урлас.

И вот тут я заорала по-настоящему…

Глава 19. Бастиан

Дворец повелителя Артавии полностью соответствовал имени своего хозяина. Огромный, просторный, весь покрытый золотом и украшенный драгоценными скульптурами и прекрасными садами. Золотой дракон — так называли повелителя жители и подвластной ему державы, и жители других государств и миров. Никто не знал настоящего имени дракона, да вряд ли и он сам помнил его.

Как и все драконы, он прожил долгую многовековую жизнь. В детстве и юности боролся за свою жизнь в родном гнезде, подчиняя или уничтожая непокорных братьев. Затем, став старше, вместе с покорившимися его силе и поклявшимися ему в верности родными, отвоевывал земли кусочек за кусочком, километр за километром. Земли дикие и заселенные самыми разными существами.

Они поставили на колени и загнали в леса стаи оборотней, оттеснили и обложили данью орочьи кланы. Люди же были настолько слабы и не опасны по сравнению с другими созданиями, что им он даровал относительную свободу, за которую они должны были платить сокровищами, сыновьями и дочерьми. Сыновья отправлялись на войну за новые земли. А самые красивые девушки отдавались в гаремы драконам. Некоторые из них пропадали без вести, а некоторые возвращались в родные дома со щедрыми дарами.

Сам же дракон, громко нарекший себя Золотым драконом, не испытывал привязанностей, а пользовался женщинами в свое удовольствие, а вдоволь натешившись, выбрасывал их из своей жизни.

Всего четыре раза он испытывал какое-то подобие теплых чувств к этим созданиям женского пола. Спустя какое-то время он начинал раскаиваться в том, что проявил, как он считал, преступную слабость. Несмотря на преследования и жестокое обращение, эти женщины все же родили ему детей. Троих сыновей и дочь.

Старший сын Олих был рожден редкой красавицей из древнего магического рода. Ее красота не помогла ей покорить навсегда сердце Золотого дракона и вскоре после зачатия она нашла приют в своей родной семье. Ее принудили выйти замуж. В этом браке и родился ее второй сын, маг по крови, Урлас.

Средний сын Кейден был зачат с одной из дракониц, доставшейся ему как трофей в одной из битв. Не испытывая к ней особо теплых чувств, Золотой дракон согласился на огромный выкуп, предложенный за нее ее семьей.

Младший же сын, Бастиан, был рожден от женщины-суккуба, которую ему привезли из заморского края в качестве дани. Вот здесь сердце повелителя дрогнуло. То ли яд, исходивший из ее уст, заставил старого дракона полюбить. То ли он просто нашел свою истинную, но она была именно тем созданием, на которое он молился и за которое был готов отдать не только свою жизнь. А вскоре на свет появился светловолосый мальчик с холодными голубыми глазами.

Испытывая искреннюю привязанность к сыну, Золотой дракон стал все чаще вспоминать о своих старших сыновьях. Странный червячок подтачивал его стареющее сердце. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти своих детей. Гораздо больше усилий ему довелось приложить, чтобы сблизиться з забытыми на долгие годы детьми.

А когда ему все же удалось воссоединиться с ними, он увидел ту колоссальную разницу, что была между его детьми. Олих и Кейден были похожи друг на друга, как братья-близнецы. Высокие, мужественные, сильные драконы.

Именно такими должны быть наследники Золотого дракона. За те годы, что они провели под крылом их отца, он передал сыновьям все свои знания и умения, а вместе с тем и привил им властность и деспотичность, а иногда даже и жестокость.

Бастиан же рос болезненным и слабым ребенком. Каких только заморских лекарей к нему ни привозили. Каких только магов не приглашали. За исцеление сына повелителя была объявлена щедрая награда.

И вот однажды, когда мальчишке едва исполнилось семь лет, во дворец пришла ведьма. Падая в ноги Золотому дракону, она объявила, что видела знамение, будто ведьма исцелит умирающего мальчика.

Отчаявшийся отец позволил ведьме попытать счастья. Она уединилась с юношей. А некоторое время спустя, Бастиан вышел из покоев. Но вышел он уже совершенно другим. Болезненная бледность исчезла, холодные безжизненные до того глаза вдруг засверкали и заблестели жидким серебром.

Его семья, без особой надежды ожидавшая исход этой встречи, была поражена. Счастливая мать не могла нарадоваться на такое счастье. Братья довольно обнимали брата, к которому давно привыкли относиться как к слабому и болезненному ребенку. Счастью Золотого дракона тоже не было предела.

Ровно до того момента, как Бастиан, виновато потупив глаза, сказал:

— Отец, кажется, я убил эту женщину.

В замке воцарилась тогда зловещая тишина. Лишь цокот обуви старого дракона разносился эхом, когда он шел в те роковые покои.

Страшная картина предстала их глазам. Старуха лежала, скрюченная и высохшая до костей, с побелевшими глазами. Ее жизнь выпил потомок суккуба и дракона. Да, она спаслажизнь юному дракону, в жилах которого тек яд. Но обрекла на мучительную смерть тысячи ведьм, без силы которых Бастиан попросту не мог жить.

Разве было старому дракону дело до слез тех женщин, в чьих жилах текла ведьминская кровь?

Слухи о том, что ведьм убивают во дворце повелителя, разнеслись очень быстро. И не просто убивают, а отдают на прокорм чудовищу.

Вскоре таинственным образом, а именно — зачахнув и высохнув, умерла мать Бастиана. Точно так же, как погибали и ведьмы. Золотой дракон объявил на них настоящую охоту. Были созданы отряды, занимавшиеся отловом ведьм, были обещаны сказочные награды тем, кто выдаст убийц его жены. Вскоре след привел к одному из ковену ведьм.

Обезумевший от ярости повелитель за волосы за волосы вытянул из толпы женщин и бросил к себе под ноги юную ведьму. Дочь верховной жрицы ковена, повинного в смерти суккуба.

— Я буду трахать и пытать ее до самой ее смерти, — выплюнул он обезумевшей от страха матери девушки.

И все то время, пока ведьм жгли на костре, он заставил юную девушку, то и дело терявшую сознание, смотреть на это безумство.

И трахал и мучал ее много дней и ночей. Пока однажды, в очередной раз он не пришел в ее темницу. Старик только начал раздеваться, когда тихий дрожащий голос молоденькой ведьмы произнес:

— Я жду ребенка, повелитель.

Дракон впал в ступор, а затем стремительно вышел вон. Он не появлялся в ее темнице ровно два месяца. А через шестьдесят дней, убедившись, что ведьма понесла от него, приказал привести ее на задний двор.

Девушка шла, не поднимая глаз. Она готовилась к смерти, нежно прикрывая ладонями едва округлившийся животик.

— Я должен был бы тебя убить, — словно раскаленные угли, слова дракона падали на израненную душу ведьмы. — Но рука у меня не поднимется на мать моего ребенка. Я дарю тебе свободу. Но знай, что однажды я вернусь за ребенком, где бы ты с ним не спряталась.

Ей выделили телегу, полную вещей, еды и денег. А еще слугу, который должен был ее защищать и помогать ей, и женщину-повитуху, которая вскоре должна была принять родившегося ребенка.

Но прошло совсем не много времени, когда ни с чем вернулись слуга и повитуха. Ведьма же вместе со своим скарбом исчезла. Долгие четырнадцать лет Золотой дракон тайно от своих сыновей разыскивал ее. Он представлял себе, как накажет ту, которая спрятала от него сына.

И вот сейчас, глядя на Бастиана, ожидавшего, когда приведут новую еду, Золотой дракон растерянно вспоминал слова следопыта, принесшему ему долгожданную весть. Сбежавшая женщина найдена. Как найден и его ребенок. Но не сын, как он был в этом уверен целых четырнадцать лет. А дочь. Юная, прекрасная дочь, которая к отчаянию ее матери, несколько дней назад впервые обратилась в дракона.

Глава 20. Как правильно нужно просить прощения

Велма сидела на земле на коленях, пригнувшись вниз и закрывая лицо ладонями. Олих же в стороне, с обнаженным торсом о чем-то тихо говорил Урласу.

Тот хмыкнул в ответ, сел на стоявшего неподалеку скакуна и неспешно двинулся вперед.

Подойдя к девушке, Олих протянул ей свою рубаху. Та даже не шелохнулась. Попытался взять ее за руку. Но так и не смог отнять ее от лица. Буйная копна волос, падая ей на глаза, скрывала и лицо, и грудь. Лишь точеная обнаженная спина была подставлена солнцу и слабому ветерку.

Ветерок и впрямь дул еле-еле. Поэтому Олих очень удивился, услышав странный шелест в зарослях, росших неподалеку. Первым его движением было ринуться туда и посмотреть, что это за шум. Но видя, что девчонка не только не пошевелилась, а еще, к тому же, стала мелко дрожать, решил не отвлекаться. Сел рядом с нею, убрал ее волосы с глаз, но отнять руку от лица все так же не смог.

Зло чертыхнувшись, подумал: «Дерну сильнее, ведь сломаю».

Услышав шипящее ругательство, только сжалась еще сильнее.

— Надень рубаху, или повезу в лагерь голой.

Черт, под чьим-то стремительно приближавшимся телом громко хрустнула ветка. Снова выругался. Будь он сам, не сомневаясь, встретил бы врага или хищника лицом к лицу. Но рядом находилась та, которая очень даже удивила его своей отзывчивостью буквально пару минут назад. И похоже, сейчас была в немой истерике, не способная ни соображать, ни защитить себя. Да еще и Урласа он отослал прочь.

Помня последнее нападение на обоз Кейдена, все же решил не терять время на увещевания.

Подхватил ее под колени, крепко прижал к себе и одним ловким движением взлетел вместе с ней в седло и пришпорил коня.

А спустя некоторое время на поляну выскочил орк. Вернее, орчиха в боевых доспехах. Вики, а это была именно она, посмотрела вслед скрывшемуся в лесу наезднику. На ее морде не было видно ни следа обычного благодушия. Свирепые маленькие глазки сверкали желтым светом из-под насупленных бровей. Губы ощерены в оскале, демонстрируя хищные маленькие клыки. Грудь и живот прикрывали кожаные доспехи, витиевато обшитые металлическими колечками. В руках — арбалет, а за плечами увесистая дубина. Убить ею дракона вряд ли было возможно, но оглушить — легко.

Зло топнув мускулистой ногой, пробормотала:

— Опять Вики опоздала. Жди, рыжая, орка все равно спасет тебя.

Прячась по кустам и за деревьями, она отправилась вслед за драконом и его рыдающей пленницей. Пробравшись к лагерю, осмотрелась. Черный конь стоял возле роскошного шатра, а закрывающая вход тряпица хлопала так, будто туда только что кто-то стремительно вошел.

Вики не успела подобраться поближе, как из шатра вышел, недовольно хмурясь, сын повелителя и громко свистнул.

На его зов тотчас появились вооруженные до зубов воины, окружили шатер и встали по периметру лагеря.

У орков были не очень хорошие слух и обоняние. Но зрение было такое, что парящего в облаках сокола рассмотрят в мельчайших подробностях. Присмотревшись к происходящему, она поняла, что небольшой отряд воинов под предводительством Урласа собирается отправляться по ее следам. Ждать приближающуюся облаву она не собиралась, тем более, что уже увидела все, что хотела увидеть. Сквозь такую армию ей к рыжей не пробиться, так что придется придумать что-то другое. Огромная орка неслышной тенью исчезла в лесу.

Сжавшись в комочек в углу постели и завернувшись с головой в одеяло, я тихо вытирала слезы. Как же мне было стыдно! Стыдно за то, что орала, словно кошка, под руками совершенно чужого мне мужчины. Стыдно потому, что позволила наблюдать за этим своему насильнику. Как долго он стоял? Как много видел?! Ведь я совершенно не смотрела по сторонам. Просто безрассудно отдалась тем рукам, словно какая-то распутница.

Ненавидела. Ненавидела этого Олиха за то, что убедил согласиться на этот договор. Ненавидела Урласа за то, что не собирался оставить меня в покое. Ненавидела себя за то, что позволила это сделать с собой. И за то, что он честно исполнял свои обязательства по договору. Он меня не обидел, не сделал больно. А даже наоборот. И ведь не убежишь теперь — договор скреплен и подтвержден. Причем обоюдоостро.

Презираю себя за то, что такая слабая. Такая податливая. За то, что вздрагиваю от каждого шороха.

Я слышу шорох, тихий стук и плеск льющейся воды. Даже сквозь одеяло до меня доносится тонкий аромат цветов, насыпанных в чан с водой. Как же я презираю себя за то, что все слуги уже знают о том, что произошло на поляне. И наверное, презирают меня. Распутная ведьма. Так будут звать меня в спину. Поза глаза. Как пережить мне эти два месяца?

Тихо прогнулась постель, а я при этом еще сильнее сжалась.

— Госпожа, — зовет тихий голос.

Осторожно дергают за одеяло. Не отпущу. Не отдам!

— Госпожа, не плачьте. — Совершенно неожиданно этот голос полон сочувствия. — Повелитель с братом уехали. Больше не нужно бояться.

Снова потянули за одеяло.

— Давайте, вы сами помоетесь? А я побуду у входа, чтобы Вас не потревожили.

Служанка все же не оставила меня одну надолго. А вскоре пришла с широким мягким полотенцем, заботливо вытерев им меня. Тут же накинула на меня нежный мятного цвета пеньюар. О таком роскошном наряде раньше я могла только мечтать.

О том, что нежная вырезка может иметь такой дивный аромат, я раньше и представить себе не могла. А сейчас даже не посмотрела на поднос с едой, поставленный возле меня.

Остаток дня пролетел, как одно мгновение.

Я битый час просидела на постели, сложив руки на коленях, и ждала. Интуиция подсказывала, да что там — настаивала, что сегодня вечером мне не придется скучать одной. И дождалась. Вскоре снаружи послышался цокот копыт, бряцанье оружия. То и дело раздавался голос, бросавший меня в дрожь.

Служанка, заглянув ко мне, сообщила, что приехал повелитель. Забирая нетронутую еду, она с упреком посмотрела на меня. Что я могу сделать, если кусок в горло не лезет? В животе от голода бурчит, а еда в горло не лезет. Вот ведь, парадокс какой.

На улице воцарилась тишина. Но меня не обмануть! Я точно знаю, что скоро он будет здесь. Ни один шорох не выдал его появление. Но еще за мгновение до того, как откинулась шторка, заменяющая дверь, я выпрямилась и в ожидании замерла.

И не ошиблась. Он был настолько высок, что даже слегка наклонил голову, когда входил в мой шатер. Поправив рукой влажные волосы, упавшие ему на глаза, замер, встретившись с моими глазами.

Губа вздернулась одним уголком вверх:

— А ты, я вижу, ждала меня, кошечка?

Я смотрела в его черные с золотой сияющей каемкой глаза, боясь опустить их вниз. Он только-только принял ванну. Скорее почувствовала, чем увидела, как капелька стекла с рельефной груди в самый низ, прямо по темной дорожке волос. Светлые широкие брюки сидели так низко на его бедрах, что невольно мое дыхание участилось. Я просто не смогла сделать глубокий вдох, задышала часто-часто. Да что же ты, Велма, творишь? Немедленно возьми себя в руки! Надеюсь, он не заметит моего состояния. Хха! С чутким-то драконьим слухом?

Сел рядом со мной. А я, наконец, смогла вздохнуть полной грудью. Он пах так пряно, какой-то горькой травой, терпким деревом.

Положил руку мне на колено, сжал, успокаивающе погладил. Да какое там!

Внизу все завязалось в такой тугой узел, что я не знаю, что нужно сделать, чтобы я расслабилась. Пересел. Теперь я сижу между его ног. Шелк его штанин дразнит мои щиколотки. Рука обнимает за талию, прижимая мои руки к бокам.

— А ну ка, детка, — шепчет мне в ухо, заставляя меня поежиться, целует мягко в шею. — Расскажи мне, чем тебя так напугал Урлас.

Олих откидывается немного назад, опершись свободной рукой о мою постель и увлекая меня за собой. Ткань моего пеньюара от того движения немного распахнулась, позволив прохладному воздуху остудить мои нежные местечки. Хочу запахнуть, но руки плотно прижаты к телу. Ни вырваться, ни пошевелить ими. Это так… будоражит.

— Отвечай, — присасывается к мочке уха.

Ох, мамочка! Так мне тоже нравится. Но совершенно не нравится эта тема разговора.

— Я не слышу ответа, Ве-е-елма, — лизнул за ухом, не остановился, выписывает на нежной коже только ему известные узоры.

— Он смотрел на нас, — шепчу в ответ.

— И все? Ты прекрасна. Невозможно удержаться, чтобы не смотреть на тебя. Я могу его понять.

Если бы я не была так заворожена его ласками, то обязательно презрительно фыркнула бы.

— Я жду…

— Он… — целует в шею, прикусывает. — меня изнасиловал…

Я ни жива ни мертва. Какая будет его реакция? Не поверит мне? Разгневается на брата?

Я понимаю, что от этих целомудренных ласк стала влажная, сдвинула колени.

— Какой подлец, — все так же шепчет, прерываясь на легкие покусывания, — Он должен извиниться…

Краем глаза, затуманенного возбуждением, замечаю, как шевелится шторка на входной двери.

— Он просто обязан извиниться, милая. — лизнул укус.

А я в ужасе замираю. В мой шатер входит Урлас. Он только что принимал ванну. На нем — лишь черные широкие шелковые штаны. Так низко сидящие на бедрах, что не оставляют простора воображению.

Кричать не могу. Застыла.

Урлас садится перед нами на пол. Его взгляд бешено горит, кадык ходит ходуном. Я пытаюсь вырваться, но Олих еще крепче прижимает меня и мои руки к себе.

— Ты простишь меня, ведьмочка? — в его голосе едва заметная насмешка и … обещание.

Его руки опускаются на мои колени и, мягко нажимая, разводят их в сторону…

Глава 21. Попроси!

Я почти лежала на Олихе, пока Урлас осыпал мои колени поцелуями. Сначала одно, затем другое.

Я шипела от ярости, обиды, пытаясь вырваться и сдвинуть ноги. Единственное, чего я добилась, ерзая на драконе, это его колоссальной твердости. Не снимая брюк, он стал тереться своим достоинством об меня, так, что всхлипнув еще раз, я затихла.

— Пожалуйста, не надо, — шептала я ему в губы, в то время, как руки его начали свой танец на моем теле. Он жестко мял мне живот, отодвинув в сторону пеньюар, терзал, а затем нежно гладил мои груди.

Урлас, тем временем, томительно медленно продвигался от моих колен к моему самому нежному местечку. То прислонится к нежной коже бедра щекой, царапнет ее щетиной, и тут же проходится по тому месту языком. Словно невзначай проводит по губам- лепесткам пальцем, заставляя меня вздрагивать, извиваться, шипеть, словно кошка. А вновь вспомнив о напряженном жезле Олиха, отчаянно замирать.

— Пожалуйста, остановитесь, — шептала я.

— Детка, ты прощаешь Урласа?

— Будьте вы прокляты, — стонала я.

— Ведьмочка, я исправлюсь, — ерничал тот, лизнув мое лоно. — Так ведь лучше?

Медленно проходит языком по лону, раздвигает и терзает лепестки губ.

Прерывисто дыша мне в ухо, Олих рисует пальцем узоры на моем животе, еще ниже, задерживается там, где еще недавно был золотой пушок.

— Я хочу это видеть, — шепчет он.

Крепко, до боли в ребрах прижимает к себе. Прикусывает мочку уха и сосет ее, то сильно втягивая в рот, то сминая ее языком, я не выдерживаю той неожиданной ласки, откидываюсь головой ему на плечо. Нет сил сопротивляться. Стыдно, позорно, но так сладостно.

Мычу и охаю, когда Олих находит горошину клитора и, плотно прижимая его пальцем, начинает растирать его, сильно, до боли. Эти плавные движения, запускающие ласковый огонь по венам, сильные надавливания, вызывающие сладостные спазмы. Потом вдруг уступает место языку брата, который нежно зализывает его. Захватывает губами, прикусывает и теребит зубами. Волшебно и жестоко. Так нежно и так безжалостно терзают, проникая одновременно двумя пальцами в лоно. Я чувствую себя грязной, когда на губах горят поцелуи Олиха, а лоно сладостно жжет от прикосновений Урласа.

Словно сговорившись, они вдруг оставляют мое истерзанное ласками тело в покое. Олих лишь обнял рукой за шею, прижав мое ушко к его губам. И шепчет раз за разом:

— Попроси, Велма.

Мои руки свободны. Беспомощно мечутся, пока Урлас, не давая мне сомкнуть ног, покусывает мои колени и заставляет меня слабо постанывать. Не знала, что они такие чувствительные.

Я хочу пнуть Олиха, потому что он бросил меня, горящую, но неудовлетворенную. Хочу заорать Урласу, чтобы он вернул свой язык туда, где черт его возьми, он был секунду тому назад!

Лаская мои колени, Урлас не отводит глаз от моего пылающего лица. По плечам его, переплывая с места на место, скользит татуха дракона с глазами… Олиха. Они живые! Они смотрят. Преодолевая силу его руки, сковавшей мое горло, поворачиваю голову к нему. Те же глаза! Не знаю как, но он был там тогда! Тогда, когда Урлас брал меня силой. Насильно же они обласкали меня и сейчас. Чего они ждут? Мое тело в сладостной неудовлетворенной агонии. Я тереблю пальчиками соски, ерзаю другой рукой по своему лону. Но все не так! Хочу так, как было раньше!

— Попроси, — опять шепчет Олих, едва касаясь своими губами моих. Я тянусь за поцелуем, но он отодвигается. Совсем чуть-чуть. Не бросая, но что-то требуя от меня. Что?!!

— Проси, Велма, — рычит, не выдерживая мне в губы.

Урлас дует прохладным выдохом мне в лоно. Как ноет и крутит от этого внизу! Подаюсь бедрами вперед.

— Пожалуйста, — прошу. — Пожалуйста.

Его губы возле моих, я дышу его дыханием.

— Хочешь, Велма? Попроси!

— Хочу! Хочу! Пожалуйста!

Резко вскакивает и почти бросает меня на Урласа. Не заметила, не почувствовала, когда они поднялись, когда остались без одежды. Я на руках у Урласа, обняв его ногами за талию. Не понимаю, что происходит. Он держит, направляя меня за ягодицы. Олих прижимается сзади. Его горячая головка ткнулась в лоно, словно пробуя меня на вкус, а затем одним резким движением входит на всю длину. Ору, не от боли, нет! И откидываюсь на него. Урлас крепко держит за ягодицы. Не давая увильнуть или двинуться без разрешения. Его горячий член трется и шлепает меня по животу, пока Олих неистово вбивается в мое лоно.

Забываю дышать, когда внутри все вспыхивает и я бьюсь в конвульсиях оргазма. Горячая лава извергается в меня. Мгновение, и один член уступает место другому. Рычит, врывается в меня, вышибая дух и звезды перед глазами второй. И содрогается, впиваясь поцелуем в мои губы.

Позже я буду ненавидеть себя, что сдалась. И билась в экстазе, как они того и добивались. И буду проклинать их за то, что не смогу обвинить их в насилии. Сама просила. Нет, не просто просила — а молила.

Но это будет позже. А сейчас я изможденно засыпаю в их ласковых руках, пока они обмывают мое залюбленное тело в теплой душистой воде, заворачивают меня в мягкое полотенце. Укладывают, заботливо укрывая, в постель. Один гладит меня по волосам и мягко целует в уже закрытые от неги и усталости глаза. Другой невесомо оглаживает спину, попу, бедра.

— Спокойной ночи, Велма…

— Не скучай, детка…

Глава 22. Драконы, будь они не ладны

Я проснулась еще затемно. То ли после общения с… не хочу даже вспоминать их имена, у меня кровь все еще в ушах стучала. То ли просто невероятно обострился слух. Но мне казалось, будто вокруг что-то шуршит, скребется.

Я выглянула на улицу — тишина. Только охранники темной тенью ходят вокруг лагеря. Приподняла в сторону шкуры, лежащие на полу. Земля, как земля. Даже под матрас заглянула. Ни-че-го.

А в ушах все равно что-то шуршит, тюкает. Совершенно ясно, что я так долго не выдержу. И нечего издеваться над собой целых два месяца. Договор был заключен обманным путем, и скреплен мной по глупости. Это очевидно. Как очевидно и то, что на месте Урласа вскоре может оказаться еще кто-либо. И дай бог, что бы только один. И хоть этот пункт в договоре оговорен не был, но я ведь раньше и додуматься до такого исхода не могла.

Так что вывод напрашивался один — нужно бежать. И к тому же, немедленно.

Я вскрыла сундуки, оставленные мадам. Яркие и кричащие наряды мне только помешают. Выбрала самое скромное платье — темно коричневое, почти черное. С тонкой полоской ярких стекляшек по низу и вокруг горловины. Не смогла удержаться и натянула на себя самое красивое белье, которое только нашла. Пусть его никто не увидит, но самой, все же, приятно.

Открыла сундук поменьше и сделала в нем ревизию. Шпильки, булавки, иглы, ножницы. Ну, разве что ножницы могут пригодиться. В качестве оружия. Подпоясала платье тесемкой и прицепила к ней свое "оружие".

Опять осторожно приоткрыла шторку и выглянула на улицу. Солнце еще пряталось за деревьями, но небо уже серело. Кое-где пробегали заспанные слуги. Исчезли из поля зрения и ночные дозорные. Ну что ж, Велма, удачи тебе.

И я вышла на улицу. Несколько дней назад все именно так и начиналось. Но желудь по одной шишке два раза не попадает, так что сегодня я не встречу этих… Не буду вслух даже их имена называть.

Не встречу, не встречу, — бормотала я как заклинание эти слова. Огибаю один из шатров. До леса — считанные шаги. Так вот, огибаю и…

Стоят.

Блииииин.

Урлас тотчас меня заметил. Даже в неясном свете рассвета я вижу, как загорелись его глаза и губы раздвинулись в улыбке. Я бы должна была тотчас растаять от нее, но у меня только живот от воспоминаний скрутило.

Олих тоже заметил тот блеск в глазах и обернулся. Ну, надо же! Смотрит на меня так, будто впервые видит. Даже хмурится недовольно. Гад. Гад! Гад!!!!!

Еще и удивленно пялится на меня, словно не понимает, от чего я так злюсь. Пусть только остановят!

— Детка, за грибами собралась? Так я провожу, — ага, очень смешно.

Молча иду дальше, а у самой даже поджилки трясутся. Какой дурак ту поговорку по желуди придумал? Дважды!!! Ситуация один в один повторяется.

Тряхнула ладонями. На концах пальцев почувствовала тепло. Олиха шарахну молниями. Убить, конечно, не убью. Но оглушу и выиграю время. А специально для Урласа у меня припасены ножницы. Он это заслужил.

Урлас делает выпад в мою сторону, пытаясь меня схватить. Я увернулась и полоснула по его руке ножницами, но даже не смогла ранить его. То ли я такой боец никудышный, то ли шкура у него непробиваемая. Довольно ржет, как ненормальный.

А Олих зеленеет от ярости и с криком "как ты смеешь, сучка" ринулся ко мне. Еще не понял, змий проклятый, что в этот раз я так просто им не дамся.

Поскользнувшись на мокрой от росы траве, падаю, и извернувшись, метнула два огненных шарика в дракона. Одна молния промазала, но вторая попала ему в плечо. От разлетевшихся в разные стороны искр вспыхнули черные, как смоль волосы. Что-то не так! Его внешность меняется. Жутко, страшно! Мой испуганный визг заглушает рев огромного черного дракона, в которого тот обратился.

Я не успеваю ничего сообразить, пробуксовав на траве, все же подскочила и побежала от него. Краем глаза увидела, как отлетел в сторону Урлас, попытавшийся его остановить. Чудище плюнуло в меня огнем, затем еще раз. Ух ты, как я поняла сейчас мадам, убегавшую вчера от меня. Только разве можно сравнить мои несчастные молнии с тем вулканом огня, что несся сейчас за мной!

Несусь, едва не падаю от того, как сотрясается под его ногами земля.

Я, наверное, схожу с ума! Из шатра, стоящего на моем пути, выходит заспанный Олих. Полуголый, в одних только шелковых штанах. Точно, схожу с ума, потому что его взгляд при виде меня, бегущей прямо ему в руки, вдруг теплеет. Но тотчас он срывается с места и бежит мне навстречу, оборачиваясь на ходу в дракона. Черного, в золотистые крапушки. А кто же тогда обжигает мне пятки, настигая меня?

Две огромные туши грудью столкнулись друг с другом. Отброшенная из-под их ног чьим-то хвостом, я ошалело смотрю, как они обняли друг друга шеями и мутузятся лапами. Когти вырывают чешую из их тел, бьющие о землю хвосты вздымают в воздух тучи пыли. Наблюдая за этим побоищем, я совсем забыла, что собиралась бежать.

Но вдруг, издав по очереди странные утробные звуки, драконы стали расходиться в стороны. Дрожь пошла по их огромным телам. Я только охнула, когда они превратились в мужчин. Как я могла его перепутать с Олихом?! Очень похож, но все же не он! Как по команде, они посмотрели на меня. А я обмерла! Да я лучше умру, в пепел на костре превращусь, но в постель больше ни с двумя, а тем более, с тремя мужчинами не лягу!

— Идите вы в ж….у, — проорала им я.

Олих довольно улыбнулся, мой ход мыслей явно его развлек. А незнакомец, так удивительно на него похожий, смотрел на меня очень серьезно. Я бы даже сказала, грозно.

Но вот когда они развернулись и сделали первые шаги в мою сторону, я испуганно забежала в свой шатер. Заметалась, озираясь по сторонам. Где можно спрятаться в лишенном мебели жилище?

Глава 23. Плот

Можно попытаться втиснуться в один из доверху набитых тряпками сундук. Я сама удивилась своей глупости. Там будут искать прежде всего. Я откинула крышку, небрежно вытянула несколько тряпок, понадеявшись, что решат, что я спряталась в сундуке. А сама села на корточки в темном, ближайшем к выходу углу. Пока будут обыскивать сундуки, я потихоньку выскользну на улицу.

Тихо зашелестела занавесь. Двое мужчин вошли в шатер.

— Сбежала? — раздался насмешливый голос.

— Любит побегать, — вторил ему Олих. — Вееелма, выходиии.

Посмотрели одновременно на сундук. Вот же обидно как, не купились на мою уловку. В унисон повели носами и одновременно и не медля, повернулись ко мне. А что я хотела? Они же драконы!

Как же они похожи друг на друга! Чуть у того, другого длиннее волосы, и кажется, взгляд светлее. Но смотрят одинаково, склонив немного голову к плечу, оба улыбаются, только что не облизываются.

Олих что-то тихо сказал спутнику и тот сделал небольшой шаг к выходу. И вот вроде бы стоял он расслабившись, но мне было совершенно понятно, что проскользнуть к выходу мимо него не получится. Он готов к броску. Ишь, как завелись! Охотники чешуйчатые.

Путь к побегу у меня оставался один. Маленькое отверстие в стене шатра, почти под потолком. Шансы мизерные, но я попытаюсь. Я с детства по гладкому стволу дерева могла взобраться до самой вершины. А тут — разбежаться, посильнее оттолкнуться от матраса и ухватившись, выскользнуть в окно. Почти не исполнимо, но попытка — не пытка.

Едва заметно наклонилась в одну сторону, и чуть не засмеялась. Моя уловка удалась — драконы решили, что я побегу именно в ту сторону.

Обманное движение, резкий рывок в другом направлении. Разбег, толчок от матраса и взлетаю — вот оно, заветное окошко. И вдруг… на мгновение замерла в воздухе, почувствовав, как мой полет остановил сильный хват за щиколотку. Рывок и я плашмя лечу вниз, на матрас. Прямо туда, где, по всей видимости, меня и хотели видеть эти развратники.

Шлепнулась лицом вниз, чуть не задохнувшись от удара, срикошетила, слегка подлетев вверх. Хват за вторую щиколотку, резкий разворот в воздухе и вот я уже смотрю в его довольные глаза. И беспомощно падаю вниз.

Но прикоснувшись спиной к матрасу, мое падение не останавливается. Резкий треск разрываемой ткани, проваливаются в темную бездну остатки матраса, и я лечу вместе с ними.

Визжу от ужаса, вися вниз головой и уставившись в несколько пар мутных глаз, щурящихся от яркого света. Странные существа, прилипнув к воняющим сыростью земляным стенам, казалось, и сами меня испугались не меньше.

От падения в бездну меня удерживают только руки Олиха, держащие меня за щиколотки. Я слышу, как он яростно ругается, пытается подтянуть меня вверх.

Только сейчас понимаю — я хочу, чтобы меня спасли! Уж лучше два месяца необычного рабства, чем послужить едой для странных чудиков с мутными глазами.

Снизу кто-то крепко хватает меня за руки и дергает. Тело напряженно вытягивается в струну, когда его рвут на части две пары рук.

Тот, кто снизу, подпрыгивает и виснет на мне. Не ожидавший такого броска Олих, с руганью выпускает мои ноги, и я лечу вниз. Приземляюсь на огромное мягкое тело, вырываясь из плена неизвестных рук, начинаю орать. Сверху падают комья земли, что-то орет тело подо мной, зловеще шевелятся странные мутноглазые существа, далеко-далеко вверху рычит Олих.

— Рыжая, да не дерись ты! Я ж тебя спасаю!

С трудом до меня доходит смысл этих слов. Стоило мне затихнуть, как тело подмяло меня под себя и я почувствовала зловонное дыхание, которое ни с чем не могла бы спутать.

Вики!

— Вики! — заплакала я, обнимая ее за шею. — Если бы ты знала, как ты вовремя!

— Давай, рыжая, пока дракон не очухался, смываемся!

Несколько метров мы ползли в полной темноте. А затем, когда шок стал проходить, я щелкнула пальчиками и в темном лазе вспыхнули маленькие огоньки. Огненные бабочки мягким голубоватым светом освещали наш путь.

Казалось, что мы ползли бесконечно долго. Но вот далеко впереди забрезжил слабый свет. Я очень надеюсь, что там, у выхода из туннеля, нас не подстерегают. Еще одного такого потрясения я не выдержу.

Грязная, вся в липкой земле, я, наконец, вывалилась из лаза. Прямо в воду. От неожиданности, чуть не утонула на мелководье.

— Рыжая, ну ты и дикая, — удивленно рассматривая меня, Вики приподняла меня над водой. Дождавшись, пока я нащупаю ногами дно, она поставила меня на ноги. Вода едва доходила мне до середины бедра. И вот рассказывай после этого, что я — лесная ведьма.

Вики зашвырнула в лаз несколько монеток, которые тут же исчезли в когтистых лапках. На мое удивление она снисходительно покивала головой:

— Вики не дура, сама нору рыть. Хробиты рыли.

— Вики не дура, Вики умница, — согласилась с нею я.

— Вики подруга, — пробормотала та, скромно потупившись, и вытащила из прибрежных кустов большой плот, на котором сверху были навалены ветки, сучки.

Кажущийся на первый взгляд беспорядок оказался весьма искусно сплетенным объектом. Под этим "нагромождением" я даже могла сидеть, пока наш плот медленно спускался по течению. С берега и с воздуха наше сооружение выглядело как сорвавшаяся в воду коряга.

Я восхищенно посмотрела на свою подругу. Если в быту она была настоящим монстром, то во время "боевых" действий она оказалась весьма талантливым и сообразительным существом.

Я смогла убедиться в этом уже каких-то полчаса спустя, когда над нашим плавсредством мелькнула тень. И даже две. Вдоль берега шныряли охранники Олиха. А в небе летали два дракона. Их черная чешуя блестела на солнце, отбрасывая яркие блики.

Чтобы не искушать судьбу, мы легли на бревна, не шевелились и не разговаривали.

И даже когда мы повернули за излучину реки, я все еще видела в небе дракона. Почему-то екнуло сердечно. Надо же, как отчаянно и настойчиво он меня ищет.

Ну ничего, пройдет не так много времени, и он меня забудет. Равно как и я выброшу из памяти эти ужасные дни.

Ближе к вечеру мы пристали к берегу. От бесконечного путешествия по воде меня покачивало и даже немного мутило. А может, это даже и от голода. Я не помню, когда в последний раз что-либо ела.

Пока Вики охотилась, я разожгла костер, сорвала несколько больших листьев лопуха и сделала из них корзинку. Я насобирала самых разных сочных ягод, целый жмых лечебных трав. Немножко занервничала, так как не могла найти еще одно растение, которое должно было помочь мне. Дело в том, что место, на котором проявилась магическая печать, скрепившая мой договор с драконом, немного воспалилась и неимоверно чесалась.

Только рано утром, уже готовясь погрузиться на плот, я нашла маленький кустик того растения, что должно было бы мне помочь. Привязав один лист к воспалившейся коже, оставшееся растение заботливо уложило в корзинку с травами. Кстати, и Вики я дала пожевать травку. Надеюсь, это растение избавит ее от дурного запаха.

На следующей нашей остановке моя подруга уже сама находила нужное ей растение. Теперь я могла быть спокойной. Даже если я оставлю ее, свою дурно пахнувшую проблемку она решит самостоятельно.

К вечеру третьего дня лес, стоявший плотной стеной вдоль реки, внезапно закончился. Началась каменистая пустошь. Наш плот нам пришлось бросить, так как дальше река продолжала свой путь среди камней.

Я с тоской посмотрела на оставшийся позади знакомый мне лес. А когда смотрела на угловатый и темный замок, возвышающийся среди скал, мой живот сжимался от дурного предчувствия. Но глядя на восторженно смотревшую вперед Вики, я гнала от себя дурные мысли.

— Венценосный отец любит Вики. И полюбит рыжую.

Вот это, как раз мне очень не понравилось. Нужно быть осторожной с этим венценосным папашей.

Глава 24, Вещий сон

С каждым шагом мне все меньше хотелось идти в тот мрачный замок. Было такое чувство, что к ногам моим привязали пудовые гири. Да к тому же еще и рука меня очень беспокоила. Она покраснела, и зуд уступил место жжению. Никакие компрессы и травяные листки не помогали. Вики, правда, предложила свою "помощь".

— Давай плюну, — предложила она мне. — Вики так свои ранки лечит.

Пришлось отказываться, рассказывая ей, что на самом деле все не так страшно, как кажется.

— Вики, давай мы тут расстанемся, — я взмолилась спустя несколько часов. Бесконечные скалы и камни буквально душили меня. А замок орков все больше и больше навевал на меня ужас.

— Рыжая злит орку. Вики и рыжая — подруги.

Ох, как бы не доконала меня эта дружба.

Отказавшись расстаться со мной, моя неутомимая подружка все же согласилась сделать передышку. Мы устроились в небольшой пещере, укрывшей нас от холодного, промозглого ветра. Я присела возле костра, чей огонь меня все никак не мог согреть. Тело бил озноб. Я украдкой посматривала на руку, которая воспалялась все больше и больше.

— Давай, плюну, — Вики, все же, заметила мой тревожный взгляд.

— Ой, Вики, спасибо. Но в другой раз, — я понадежнее спрятала от нее свою конечность. Как бы она все же не полечила меня, пока я буду спать.

Этой ночью мне снились странные сны.

Я шла по каменистой пустыне, ежась от холода и с трудом преодолевая ледяные порывы ветра. Все ближе и ближе был чужой замок орков. Я уже видела покачивавшийся на черных цепях тяжелый каменный мост, чье начало исчезало в воротах, напоминавших темную пасть чудовища. Я видела безобразных мужчин-орков, облаченных в кожаные доспехи. Хищно свистели в их руках длинные кнуты, опускавшиеся на плечи и спины пленников, которых они гнали из замка. Я задыхалась, глядя на эту жуткую картину. С головы одного из пленников свалился и подкатился к моим ногам венец. Корона? Орк безжизненными глазами посмотрел на меня и продолжил свой путь. Цепи, опутывавшие его руки, шею, тянулись вперед и назад, к другим пленникам. Я видела женщин, детей, и я увидела… Вики!!! Точно так же, как и другие, она была в кандалах. Ее лицо хмурилось так, будто она недоумевала — что, черт возьми, происходит? Как она здесь оказалась?

— Рыжая! Мы подружки. Спаси меня, — орала она мне.

— Велма, я иду к тебе, — рычало чудовище за моей спиной.

Я поворачиваюсь и вижу огромного черного дракона, идущего ко мне из леса. А рядом с ним шел Олих. Остановившись не далеко от меня, он протянул мне руку.

— Ты забыла о договоре, Велма!

— Спаси Вики! — кричала орка.

— Я найду тебя, ведьма! — черные бездонные глаза дракона обжигали меня плещущимися в них золотыми искрами.

Такое тепло шло от этого мужчины-зверя, так манила меня его протянутая рука. И таким холодом веяло от окружающих скал и темного замка. Так хотелось поверить, доверить ему свою руку. Руку, которая невыносимо горела огнем.

Я открыла глаза и огляделась по сторонам. От увиденного сна по спине бежали колючие мурашки. Дурное предчувствие не только меня не отпустило, а заставило разбудить орку.

— Вики, Вики! Проснись!

Я растолкала орку.

— Вики, в замок идти нельзя! Будет беда, — я все тормошила и тормошила ее. По щекам текли горячие слезы, почему-то я так боялась, что она мне не поверит!

Но, о, чудо!

Она, вмиг проснувшись, посмотрела на меня, прищурив глаза. Глядя на нее я понимала — передо мною не просто глупая Вики, а боевой орк. И она мне поверила!

— Ведьма что-то увидела?

Как я могла рассказать ей о моем сне? Да вот так и рассказала. Все, как увидела, так и описала.

Вики вдруг сорвалась с места. Выскочила из пещеры. Спустя несколько минут вернулась, сгребла меня в охапку и глядя мне в глаза сказала:

— Ты молодец, рыжая.

Скинула с себя плащ, укрывавший ее от холода и ветра, накинула его на меня, завернула в него, будто куколку, усадила возле костра. Выскочила, вернулась с охапкой веток.

— Жги костер и жди Вику.

И убежала. А я посмотрела на свою руку. Она горела. И печать проявилась еще ярче. Похоже, я недооценила силу магического договора. Скрутилась калачиком у костра, всхлипнула от жалости к себе, глупой. Вскоре эта "печать" меня убьет. И я больше никогда не увижу свою сестренку. Не попаду в мир, о котором так мечтала. Никогда не рожу и не возьму в руки своего, собственного, малыша.

Не заметила, как провалилась в тяжелый, чумной сон.

— Рыжая, проснись. Рыжая, не умирай, — да кто же это так меня бесцеремонно трясет?

Открыла воспаленные глаза и уставилась в сизое лицо своей подружки.

— Ты вернулась?

— Вернулась, вернулась, — орка шустро разделывала тушку какого-то зверька.

Нанизав его на прутик, как на вертел, стала жарить на костре. От запаха жареного мяса в животе заурчало от голода. Почему она молчит?

— Ты ходила к замку?

Не поднимая на меня глаз, орка утвердительно кивнула. И дальше — тишина. Ее лицо было каменным, ни одной эмоции.

— Вики, что ты там увидела?

Она подняла на меня тяжелый взгляд. Желтые глаза тускло горели на сизом лице.

— Ты спасла Вики, рыжая. Моя семья в темнице. Скоро умрет.

Она неожиданно всхлипнула. Слеза скатывается по каменной щеке.

— И маленький братик тоже умрет…

Значит, мне приснился вещий сон. Бедная Вики! Я устало смотрела на всполохи костра. Больше я ничем не могу ей помочь. Мое тело горит от жара, сжигающего меня. Я нарушила договор. И я за это заплачу своей жизнью. Вики помогла мне. И теперь потеряет свою семью. Останется одна. Как и моя сестренка.

Воспаленное воображение видит в пламени костра построенные кострища вокруг столбов. Я вижу орку с маленьким ребенком на руках. Она прячет от яростных огненных языков своего ребенка. Не спрячет. Над кострищем мелькает тень. Еще одна. Драконы. Огромные крылья рассекают воздух, когтистые лапы рушат столбы…

— Вики! — шальная мысль зажглась в моей голове.

Дракон меня ищет. Да, зол. Да, хочет отомстить. Да, возможно, убьет. Но ведь я и так погибну? Магическая печать не позволит мне выжить.

— Вики! Попроси о помощи драконов. Они ведь могут помочь?

— Могут. Но с чего они будут помогать глупой Вики?

— Если согласятся помочь, пообещай им отдать меня.

— Рыжая дура. Хочешь умереть? Дракон злится на тебя.

Я вынула из-под плаща руку и показала ее орке. Если честно, то и сама испугалась. От почерневшей печати в разные стороны лучами уже тянулись черные нити.

— Я все равно умру. Но ты, возможно, спасешь братика.

Возможно, забрав меня, дракон не согласится помочь орке. Ну, а вдруг поможет?

Я видела в ее взгляде недоверие, сомнение. Раскаяние. Она решится. Она пожертвует мной для спасения своей семьи.

Я не осуждаю. Устало опустив голову на руки, подумала: " Я поступила бы так же"

— Прости, рыжая, — услышала я, проваливаясь в беспамятство.

Глава 25. Орка и драконы

Больше тянуть было некуда. Поиски пропавшей ведьмы ни к чему не привели. Гонцы из Золотого дворца мчались один за другим. Отец ждал сыновей, затем недоумевал их задержке, и в конце концов, потребовал немедленно явиться во дворец.

Как старший, отвечавший за обоз, Олих принял решение вернуться в Золотой дворец. Его братья, Кейден и Урлас, недоумевали. Со старшим братом творилось что-то невероятное. То он впадал в необъяснимую ярость. Или вернувшись из очередного полета над лесом, задумчиво сидел, пропуская мимо ушей вопросы и слова братьев. Они едва оттащили его от случайной рыжей тетки, едва спасли ее от ярости дракона. Еще издали увидев далеко внизу рыжее пятно, ринулся туда. Но когда развернул к себе испуганную женщину и понял, что обознался, чуть не убил ее. Кейдену пришлось заплатить несчастной целую жменю монет, чтобы компенсировать ей пережитый ужас.

Кратко отчитавшись перед отцом, он равнодушно смотрел на того, ожидая упреков и взрыва недовольства. Но увидев сундук с ценными артефактами, отец вмиг пришел в благостное расположение духа и, царственно махнув рукой, отослал сыновей прочь.

Бастиан заметил странное поведение старшего брата, равно как и немые переглядывания Кейдена и Урласа. Вместо того, чтобы присоединиться к ним, он спустился в подвалы, куда уже доставили плененных ведьм. Стараясь держаться в тени, он переходил от одной темницы к другой. Но ни одной женщины, которая хотя бы отдаленно была похожа на ту, появление которой предсказала старая ведьма, он не увидел. Разочарование кольнуло его в сердце. Все же, старая ведьма поселила в его душе надежду на скорое избавление от жажды. И тут, такое разочарование…

Тихо открыв двери, он вошел в покои, где отдыхали его старшие братья. Кейден и Урлас переговаривались, попивая янтарный хмельной напиток. Олих сидел, откинув голову на спинку глубокого кресла, и смотрел в потолок.

— Ну что, Бастиан? Ты уже стал мужчиной? — насмешливо спросил Урлас, глядя на молодого дракона. — Жаль, что мы пропустили твой день рождения.

— Вы не много потеряли, — холодно ответил он. Они с Урласом недолюбливали друг друга. Возможно, сказывалось то, что они не были родными братьями. А возможно, дело было в банальной ревности. Бастиану было неприятно, что с этим качком его братья общались гораздо более тесно, чем с ним.

— Я не об этом, монстрик. Теперь мы можем принять тебя в наш мужской клуб. — Он вновь осклабился и потеребил, прозрачно намекая, свою промежность. — Если твои братцы не против, я бы взял тебя сегодня с собой, прогуляться.

— Я пас, — ответил Олих.

И Бастиан опять удивился тому, как озабоченно переглянулись Кейден и Урлас. Ну вот, опять у них есть секреты от него. Но уже то, что его пригласили в "мужской клуб", немного потешило его.

Он уже раздумывал, как же спросить Олиха о предсказанном появлении рыжей ведьмы, чтобы не вызвать новых насмешек со стороны Урласа, как в дверь постучали. Низко склонившись, в покои вошел слуга.

— Повелитель, — обратился он напрямую к Олиху, — тут одна орка просит Вашей аудиенции.

— Именно моей? — он устало поморщился.

— Именно Вашей, повелитель.

— Впусти ее.

— Она просит наедине, повелитель.

Яростно стрельнув в слугу черными омутами глаз, отрезал:

— Пусть говорит здесь или проваливает.

Слуга попятился, низко кланяясь, а вместо него вошла орка в боевом облачении.

— А мы тебя знаем, — зловеще осклабился на нее Урлас. — Олих, это та самая дочь Орка Венценосного, присягнувшего нам в верности. И кстати, не ты ли прятала в своем шатре сбежавшую ведьму?

Орка проигнорировала его и немного растерявшись, переводила взгляд с Олиха на Кейдена. Она все не могла определиться, кто из них кто, настолько они были похожи.

Кейден, хмыкнув, кивнул головой на брата, и пригубил напиток, с интересом рассматривая гору мускулов.

— Сколько же силы кроется в этом женском теле, — думал он.

Узкая, накачанная, словно орех, задница, едва заметная грудь, мощные длинные ноги и руки, которые в кулачном бою доставят много проблем даже дракону. И вот эта боевая гора мускулов сейчас очень даже робко и не уверенно смотрит на Олиха.

— Повелитель, я пришла молить Вас о помощи. На замок моего отца, присягнувшего Вам на верность и не раз ее доказавшего, совершено коварное нападение. Если Вы ему не поможете, завтра на рассвете вся моя семья будет сожжена на кострище.

— И кто же посмел напасть на нашего верного вассала? — Олих даже подался вперед. Хорошая драка сейчас была бы очень даже кстати.

— И зачем же нам спасать вассала, пусть даже и верного, если он оказался столь слаб? Может, нам лучше договориться с новым владыкой орков? — Урлас вставил свое замечание.

Орка немного сникла, подтвердив тем самым, что ожидала этот вопрос.

Она молчала, глядя в глаза Олиху. Тот лишь едва повел бровью, призвав ее ответить на поставленный вопрос.

— У меня есть что предложить Вам взамен этой маленькой услуги, — голос орки немного дрожал.

— Почему ты пришла ко мне, а не к Золотому дракону?

— У меня есть, что предложить именно Вам, повелитель.

Мужчины, по своему истолковав ее слава, засмеялись.

— И что же это?

— Жизнь моих родных за… — она запнулась, закашлялась, а затем продолжила:- За жизнь одной рыжей… ведьмы.

Глаза Олиха застыли, застыли в изумлении и остальные. В следующее же мгновение он оказался возле орки, и схватив ее за горло, прорычал:

— Где она?

— Я ее спрятала. Отдам только взамен на спасение моих родных.

— Я велю тебя высечь прилюдно кнутом и распять…

Голос Олиха сипел, из груди раздавался глухой рык.

— Тогда умрет и она, повелитель. — Орка, даже не сделав попытки вырваться, неожиданно твердо возразила ему.

А тот факт, что хват за горло, дрогнув, ослабел, и вовсе придал ей сил:

— И вы бы не медлили, господин. Там на ней печать ваша стоит. Так вот, она ее уже почти убила. ВЫ ее почти убили, — поправилась Орка.

Женскую солидарность, знаете ли, еще никто не отменял.

И чтобы добить, в спину ушедшему к окну Олиху с упреком бросила:

— А она еще, дура, в беспамятстве вас зовет.

Дракон чуть заметно вздрогнул. Братья смотрели на него молча, давая ему право самому принять решение.

Бастиан же, кое-что начиная понимать, улыбнулся. Неужели старуха не соврала? И рыжая ведьма, все же, существует?

— Я полечу с вами, брат, — он отозвался первым.

— Что делаем, Олих? — тихо спросил Урлас.

А Кейден молча поднялся и направился к выходу. Он слишком хорошо знал своего брата, чтобы сомневаться, что им снова предстоит поход. Орки — лютые твари, так что просто им в этой битве не будет.

Но слова брата заставили его остановиться и изумленно повернуться…

Глава 26. Прости, что испугалась

— Мы обещали вассалу поддержку, и мы ее окажем. Мы вылетаем немедленно. А ведьма… — он в упор посмотрел на орку. — Ведьма мне не нужна.

— То есть, вы разрываете договор? — в голосе орки послышалась неподдельная радость.

— С какой стати? Договор заключен и расторгать его я не собираюсь.

— Но она ведь умирает, — столько в голосе орки было отчаяния, что мужчины, и без того чувствовавшие себя неловко из-за решения Олиха, переглянулись.

— А это не мои проблемы. Сбор через полчаса, — не оборачиваясь, на ходу, скомандовал дракон.

— Он делает ошибку, сам же потом будет о ней сожалеть, — выдохнул Урлас.

— Я о чем-то не знаю? — поинтересовался Бастиан, но так и не получив ответа, отправился за старшим братом. Впереди его ждал первый боевой вылет. До этого дня у него не было ни одной возможности проявить свою храбрость, продемонстрировать мощь и умения. Единственное, чего было вдосталь — это ненависти, презрения от чужих, и в лучшем случае, снисходительности от родных.

Кейден был потрясен решением брата. Проходя последним мимо застывшей орки, остановился и сказал:

— Ты понимаешь, чем ей грозит его решение?

Реакция орки не очень-то его и удивила. Его подозрения получили свое подтверждение — орку с ведьмой связывали более теплые чувства, чем она пыталась продемонстрировать.

— Может, он передумает? Она ведь едва жива.

— Ты скажешь мне, где спрятала ее?

Странным ей показался этот дракон. Но, хотя Вики и не была семи пядей во лбу, но все же понимала, что сама подружку не спасет. Она медленно утвердительно кивнула головой.

— Через полчаса жду тебя во дворе. Полетишь на мне.

Драконы подоспели очень вовремя.

Уже были привязаны к столбам жертвы, рядом возвышались связки дров. С факелами наготове стояли сизомордые отродья. Они были готовы начать казнь и ждали команду.

Издалека они выглядели, словно стая черных птиц.

— Вон, воронье уже слетается. Почувствовали мертвечинку, — шепнул один орк с факелом другому.

Но ответа так и не дождался. Образовав темную воронку, темные птахи стали кружить вокруг замка, спускаться к кострищу. И вскоре ни у кого уже не было сомнения в том, что черные тени вовсе не были воронами.

Бой был стремительным и кровопролитным. В живых оставили лишь предводителя нападавших. Связанного по рукам и ногам, в когтях потащил его в Золотой дворец один из драконов. Семья Вики была спасена. Пока она нежно обнимала свою мать и маленького братишку-несмышленыша, старый орк, ее отец, рассыпался перед драконами в благодарностях и обещаниях верности.

— Ты не передумал, Олих? — тихо спросил Кейден своего брата. — Ей осталось не больше нескольких часов.

— Я дракон. И своего решения не меняю.

— Но в то же время, ты и человек. Я же не дурак. И вижу… Да что там, все видят, что к ней ты не равнодушен.

— Не равнодушен, Кейден. Не более того.

— На всякий случай, — не отступал средний брат. — Она в пещере, над которой растет расщепленная сосна.

Желая прервать этот разговор, Олих даже не дослушал излияний старого орка. Он дал команду сопровождавшим его драконам и они взвились в небо…

Костер, который разожгла для меня Вики, уже давно догорел. Порой я выныривала из тьмы и тогда корчилась от обжигающего жара, что тек по моим венам. Сил не было ни руку поднять, ни пошевелиться. Глаза открывались так, будто на них камни навалили. Отрывками всплывали условия договора. Не убегать… Не умирать…

Смешно. Находясь на грани между жизнью и смертью, я вдруг поняла, что условия договора не позволят мне умереть просто так. Так и буду гореть, пока не иссохну от внутреннего жара.

Когда проваливалась в темноту, я то словно видела себя со стороны, то видела огонь, пылавший в моем теле. В одном из таких видений мне показалось, что лопнула от жара одна из тонких оболочек, оберегавших мой разум. И тогда я вдруг увидела странную картинку. Как молодая, красивая женщина со странными зелеными волосами, стоя на коленях, протягивает заросшему лианами и корнями лесному царю младенца. Рыжеволосую девочку, дергающую за те самые лианы грозного монстра.

— Пощади нашего ребенка, царь. Она ведь ни в чем не виновата.

А затем я вижу, как корзинку с тем самым младенцем отдают дряхлой старушке. Той самой, которая вырастила и научила меня всему, что я умела. И я поняла, что этот младенец — это я. А красивая зеленоволосая женщина — моя мать, которая горько рыдала, оставляя меня. Значит, она не просто бросила меня. Что-то заставило ее это сделать. И она любила меня. Я это вижу. Я это вспомнила. И тугой узел, завязанный где-то в глубине моей души, дрогнул. Все имеют право ошибиться. Я прощаю тебя, мама.

В следующем видении я вижу, как покрылась трещинками, а затем лопнула еща одна оболочка. И вот теперь я уже вижу тучу драконов, летящих к замку. Значит, Вики смогла. Они ей помогут. Я это знаю. Я это Вижу. Впереди — три дракона. Два черных и один серебристый. Черных я уже видела. А кто тот, серебристый? Пролетая мимо моего мысленного взора, этот серебристый посмотрел на меня и подмигнул. О как!

Я вижу, как Вики колышет на руках младенца и обнимает женщину, так похожую на нее. Скоро придут и за мной. Или не придут? Оставят гнить? Гореть? Ну что же, по делом мне. не подумав, заключила договор, польстившись на ласковый голос и руки. А затем, не взвесив все, поддалась испугу. Убежала. Нарушила договор. Я ошиблась дважды. Но все имеют право на прощение. Нужно ли оно мне?

Я слышу свист ветра, хлопанье крыльев. Скрип скользящих под ногами камней. Сквозь закрытые глаза я вижу силуэт, горящий желто-зелеными переливающимися огоньками. Он склоняется надо мною. Но глаза открыть не могу, слова сказать не могу. Я могу только догадываться о том, кто это. И надеяться, что все это мне не привиделось.

Он берет меня за руку и рассматривает ее. Проводит по ней прохладными пальцами. Как хорошо. Но жар вновь возвращается с утроенной силой. Кажется, у меня еще хватит сил, чтобы сказать последние слова.

С болью набираю в легкие воздух и шепчу:

— Прости, что испугалась. Виновата, что убежала. Ухожу не жалея…

Все. Жар уходит. Спасительная прохлада, и даже холод овевают мое измученное тело. Когда силуэт мужчины вдруг обретает крылья, громко бьет ими, выбивая камни из узкого входа в пещеру. Берет меня в когти и уносит…

Глава 27. Спор

На следующий после битвы день в Золотой замок прибыли орки. Вики и ее "венценосный" папаша привезли в качестве благодарности щедрые дары. В огромных ларях находилось оружие из заговоренного металла, кожаные доспехи, сшитые из не пробиваемой кожи. Сундуки, полные драгоценных камней и дорогих тканей.

— В благодарность за спасение моей семьи, я готов отдать тебе, о Золотой дракон, самое ценное, что у меня есть — мою дочь.

Довольный произнесенной речью, орк уставился на дракона и его сыновей в ожидании восторга, который должно было вызвать его щедрое предложение.

— Очень великодушно, — закашлялся от неожиданности отец-дракон. — Но уверен, что такую жертву мы не примем.

Все как один уставились на возвышавшуюся над многими орку в ярко-зеленой шифоновой юбочке. На голове со скудными волосами красовалась крохотная корона.

— Я понимаю, — довольно поглядывая на зашушукавшихся драконов, произнес старый орк. — Что вам трудно принять мой дар, но я согласен, чтобы моя дочь провела в вашем замке какое-то время.

Молодые драконы ошарашенно молчали, старый дракон даже икнул от такой наглости. Урлас же едва сдерживался от смеха, особенно когда старый орк принял икоту Золотого дракона за согласие.

— Я же каждую неделю пребывания моей дочери под вашим покровительством, буду присылать сундук с изумрудами из наших копей.

Отца-дракона упоминание об изумрудах заставило задуматься, а через несколько минут и согласиться с тем предложением. Поживет пока девица в замке, а там он что-то придумает. Ссориться с соседом, который прикрывал им спину, отгоняя полчища диких орков, он не хотел.

По поводу этой договоренности закатили званый пир. Были зарезаны сотня баранов. Жарились на кострах отборные быки. Из подвалов выкатили бочки с хмельным артавийским вином.

Братья-драконы сидели в уголке, глядя как отплясывала орка в окружении охмелевших гостей.

— Ведет себя и впрямь, как дорогая гостья, — обронил Урлас.

— Чувствую, отец погорячился, приняв это предложение.

— Как бы вскоре у нас не появилась новая мачеха, — вставил свои пять копеек Бастиан.

Сначала раздался неуверенный смешок. Затем другой. И вскоре уже драконы гоготали во все горло.

— Ладно, парни. Мне тут нужно в одно место слетать, — поднялся вдруг Олих. — Прикройте меня перед отцом.

— Куда это он собрался?

— Рыжую искать, куда же еще, — объяснил Урлас.

— Ты думаешь? — серьезно спросил Кейден.

— А то. Утром летал уже. Вернулся злой, как черт и с пустыми руками.

Кейден едва заметно ухмыльнулся. А Бастиан глаз с него не сводил.

— Почему улыбаешься, брат? Ты знаешь, где ведьму искать?

— Откуда же мне знать, братишка? — расслабленно вытянув ноги, протянул Кейден. — А как по мне, пусть помучается. Девчонка из-вас, кобелей, настрадалась.

— Что-то до нее никто не жаловался, — огрызнулся Урлас, провожая взглядом тень в ночном небе.

— Может, вам нормальные девицы не встречались? Или ВЫ постарели? Сдавать стали? Девицу уговорить не смогли? — рявкнул Кейден и вышел из зала.

— Странный он, — протянул Урлас.

— Да вы все из этого похода чуднЫе вернулись, — прокомментировал Бастиан. И был удивлен, когда Урлас ему ответил так, как никогда не отвечал. Как равный равному.

— Ты бы ее увидел, Бас, сам с голоду подох бы. Я вон, и то не сдержался. Олих тот и вовсе с катушек съехал.

— Ты думаешь, влюбился?

— С ума ты сошел, что ли? Воином стал, а мозги еще детские. Просто она отказывает и убегает. А у вас же, драконов, какой инстинкт?

— И какой же?

— Бежит — лови. Поймал — люби. И за следующей беги.

— Чушь говоришь, Урлас. Я же не бегу.

— Да у тебя свой фетишь, — заржал Урлас. — Ты их жрать, а не трахать любишь. Спорим, если ты ее встретишь, то захочешь выпить до дна, а не затрахать до смерти?

— Спорим, — ответил ему Бастиан.

Он протянул Урласу руку и смотрел, не мигая, на то, как смех захлебывается на его лице.

— На что спорим?

— Ты никогда больше не притронешься к девчонке, если я пробуду возле нее сутки, и она останется жива.

— То есть, не будешь ее пить? А затрахаешь?

— Это я не обещаю. Ни одно, ни другое. Но если она после этого останется жива, ты больше к ней не притронешься.

— О, как. Ты так уверен, что я до нее дотрагивался?

— Вы всех девок делите на двоих. Думаешь, об этом никто не догадывается?

— Да мы и не скрываемся. У нас с Олихом, знаешь ли, договор братский заключен. Пока девица единственной или истинной не объявлена, делим между собой. Так что, все по честному. А тебя-то она чем так привлекла? Ты ведь ее даже не видел? Может, я просто достал тебя, монстрик? Но я согласен. Но, если она все же умрет, свалишь ты. И никогда не вернешься.

— Я согласен.

Руки пожаты, мужчины посверлили друг друга глазами какое-то время. А затем Бастиан, по-волчьи оскалившись, вышел из зала.

Урлас задумчиво смотрел ему вслед.

— Вырос, щенок. Настоящий сын своего папаши.

Бастиан поднимался в свои покои, когда заметил крадущегося человека. Судя по одежде, толстой книге в руках, это был местный маг-алхимик, по совместительству врачевавший их семью. Он подошел к покоям его среднего брата и постучал.

Казалось бы, ничего необычного. Мало ли к кому лекаря могли вызвать. Но дверь магу открыл сам Кейден. А вот это уже было необычно.

Бастиан подошел к двери и уже собрался постучать. Но в последний момент отдернул руку. Что-то остановило его. Что именно, и сам пока не понимал.

Только поднявшись в свое крыло, он вдруг понял, что сегодня пропустил "кормежку". И даже сейчас еще не чувствовал свой голод. Он задумчиво запустил руку в серебристую шевелюру и улыбнулся.

То ли причиной отсутствия голода был бой, в котором он сражался наравне с братьями. А может, виной всему было появление в замке той самой ведьмы, из-за которой все будто с ума сошли. В том. Что именно она находится в покоях его брата Кейдена, он не сомневался. Задумчиво он смотрел на темный силуэт в ночном небе. Олих возвращался ни с чем.

Какую игру затеял его средний брат? И не навестить ли ему, Бастиану, эту ведьмочку?

Глава 28. Встреча в саду

Когда мне удалось открыть глаза, в помещении царил полумрак. Огонь в горевшем камине отбрасывал на стены загадочные тени. Никогда ранее я не просыпалась в столь роскошной постели. В животе предательски скрутилась пружина, когда я вдруг увидела мужские ноги. Мужчина сидел, развалившись в кресле. Едва дыша, я перевела взгляд на пальцы, отстукивавшие ритм по колену. Замерли. Со скрипом, от которого чуть не взорвались мои мозги, он вместе с креслом придвинулся поближе к моей постели.

— Ну же, посмотри на меня.

Не Олих. Я бы засмеялась от облегчения, если бы мои органы послушались меня. Было четкое ощущение, что тело мне не принадлежит. И только упавший на глаза рыжий локон говорил — ты в себе, Велма, в своем теле.

Не хватило даже сил отстраниться, когда мужчина потянулся к моему лицу и убрал непослушную прядь. Сверкнула жемчужинка-запонка на белоснежной манжете. Меня окутал его запах — сигары и что-то еще, более свежее. Настолько притягательный запах, что хотелось вдохнуть его поглубже.

Взяла себя в руки, осмелилась и подняла глаза. Ну зачем я проснулась?!! То же лицо, та же улыбка. Но иные глаза. Это не Олих. Это тот, второй, от которого я так неудачно сбежала. Я закрыла глаза, и вот что странно! Глаза-то мои закрыты, но его силуэт я вижу — тот же самый, искрящийся синими и зелеными всполохами. Я задышала часто-часто. Если честно, я бы сейчас опять убежала, да вот тело мое считало по другому. Оно не просто бежать не хотело. Оно даже с места сдвинуться не собиралось.

— Ну-ну, не бойся, — он убрал от меня свою руку. — Не бойся, я тебя не трону.

Голос был такой же глубокий, как у Олиха. Но все же, другой.

Это он меня забрал из пещеры? У него такая же аура, как и у человека из пещеры. И что происходит с моей рукой? Я ее совершенно не чувствую.

Не тронет? Тогда зачем я здесь? И где это "здесь" находится?

Словно услышав мои вопросы, он заговорил.

— Тебе нечего бояться. Поживешь пока в моих покоях, пока не поправишься. А там дальше подумаем, что с тобой делать.

Мне хотелось заорать, затопать ногами. Не надо со мной ничего делать! Что они все ополчились на меня? Как же мне надоело быть жертвой!

— Думаю, тебе нужно немного поспать. А завтра еще поговорим. И кстати, меня зовут Кейден. И я брат твоего хозяина.

Ну, это уж слишком. Хозяин!!! Бац — темнота.

Очнувшись в следующий раз, я увидела у своей кровати странного дядьку с тюрбаном на голове. Он делал над моей рукой странные пассы.

— Знаешь, что красавица? — прокаркал он скрипучим голосом, заметив, что я очнулась. — Я не смогу вечно облегчать тебе жизнь. Рано или поздно магия вырвется из-под моего контроля, и заключенный договор придется выполнить.

Он вложил мне в ладонь прохладный плоский камень и продолжил, поднимаясь и двигаясь к выходу:

— Этот камень прикладывай к печати на своей руке. А вот когда он перестанет действовать, не обессудь, придется выбирать. Или, или…

За мужчиной тихо закрылась дверь. Полежав еще немного, я поднесла камень к глазам. Во-первых, меня обрадовал тот факт, что рука меня слушается. Во вторых, меня поразил сам камень. Словно вовнутрь него накачали сизый дым, искривившийся фиолетовыми всполохами.

Надолго ли его хватит? И чем меня заставят за него расплатиться? В чудеса и невинность помыслов драконьих я не верила.

Спустила ноги с кровати и осмотрелась по сторонам.

Ух ты!!! Стены украшены серо-голубой парчой с серебряными орнаментами. Окна убраны тяжелыми синими занавесями с вышивкой. А из-под них выглядывала, колыхаясь на ветру, невесомая белая кисея. И точно из такой же ткани был сделан балдахин на моей постели.

Тихо открылась, заставив меня вздрогнуть, дверь. Маленькая юркая девушка, увидев меня, на мгновение замерла, а затем убежала. Ну вот, жди теперь гостей. Я едва успела завернуться в покрывало, как двери опять открылись.

В этот раз мне повезло больше — мои худшие опасения не сбылись. Двое крепких слуг в обеих руках несли ведра с дымящейся водой. Сделав вид, что меня вовсе не существует, они зашли за узорчатую ширму, которую я сразу и не приметила. Вместо них в комнату впорхнули две миловидные девушки, поглядывавшие на меня с огромным интересом. Они помогли дойти на нетвердых ногах за ширму. Я чуть не охнула. За ней стояла ванна из темно-зеленого камня на позолоченных ножках. А может, и золотых. В ней могли поместиться еще три меня.

Не спросив разрешения, они сдернули с меня рубаху и помогли опуститься в душистую воду.

Чуть не с истеричным хохотом я вспомнила, как Вики еще совсем недавно "ухаживала" за мной.

Но как же отличалось то, что происходило этим утром. Движения девушек были нежными и невесомыми. В то время, как одна, едва касаясь, терла мочалкой мое тело, другая девушка мягко массировала мне голову. Едва не заснув под их томные движения, я вдруг вспомнила, что не должна разлеживаться нагишом в покоях чужого мужчины. Вскочила, напугав неожиданным резким движением девушек. Но они пришли в себя очень быстро и вскоре меня уже обтирали мягкой тканью, расчесывали мне волосы. Я впервые увидела такое благоговейное выражение на лице девчонки, орудовавшей расческой.

— Никогда бы не подумала, что бывает такой цвет, — тихо прошептала она.

Мне было приятно. Даже очень. Не просто ведь меня назвали "рыжей". А с придыханием… "такой цвет".

Шелковое белье, нежное изумрудное платье, обшитое мелкими камешками. Оно так шло к моей побледневшей за время болезни коже и ярким волосам.

— Где вы хотите завтракать, госпожа? Может, накрыть вам в саду?

В саду? Значит, я не пленница.

— Да, спасибо, пусть будет в саду.

Я провела в одиночестве несколько дней. Слуг я не считаю, потому что они общались со мной очень кратко и лаконично. Принести? Накрыть? Что изволите? На все мои попытки прояснить цель моего пребывания в этом, огороженном от другого мира, раю, они отвечали гробовым молчанием. Вскоре я перестала допытываться и наслаждалась тишиной. Иногда, гуляя по саду, я ощущала на себе чей-то взгляд. Но сколько бы раз я ни поворачивалась, пытаясь застать того врасплох, я ни разу никого не увидела. Но то, что этот "кто-то" существовал — я не сомневалась.

Не знаю, какое чудо тому виной, но я заметила за собой новую особенность. Закрыв глаза и сконцентрировавшись, я видела ауры стоявших передо мною существ. Не имея другой компании, я наблюдала за слугами. Во-первых, каждый из них имел ауру своего цвета. Иногда они отличались лишь оттенками, но все же, отличались. Я научилась видеть грусть — она светилась бледным голубым туманом. Восторг вспыхивал розово-лиловыми всполохами. Испуг — по ауре, словно круги на воде, в разные стороны неслись красно-оранжевые волны. Я не рискнула рассказать кому-либо о моем новом умении. Да и кому рассказывать-то? И что оно, это умение мне дает? Да это и неважно. А важно то, что чуть не сгорев заживо в огне, бежавшем по моим венам в пещере, я очнулась другой. Словно с меня сполз защитный слой, закрывавший от меня мир и сдерживавший магию, спавшую в глубине меня.

Прогуливаясь по саду, я вскоре осмотрела каждый доступный мне уголок. Этот самый садик вовсе не был бесконечным. Высокая стена из плотной зелени надежно отгораживала его от мира. Если бы у меня были крылья, возможно, я бы ее и перелетела. Но пока у меня не было необходимости это делать.

Но вот однажды, сидя в саду ранним утром с чашечкой дымящегося ароматного напитка, я вдруг отчетливо поняла, что нахожусь в саду не сама. И этот неожиданный гость приближался. Каким-то образом я узнала этот взгляд, буравивший сейчас мою спину. Именно он временами наблюдал за мной во время моих прогулок по саду.

Вот и пришло время узнать цену моего благополучия.

Он опустился в садовое кресло напротив меня. Не чопорно, а вольготно раскинувшись в нем. Так, как может только сидеть человек, знающий себе цену.

Ветер шевелил темные волосы, едва достававшие до плеч. Стального цвета глаза неотрывно следили за мной. Сверкавший в них интерес заинтриговал меня. Он рассматривал меня не как объект возможного развлечения, а словно раздумывая — что же ты за фрукт такой, Велма? Губы его кривились в легкой усмешке и подрагивали. Словно он не мог решить — улыбнуться или что-то сказать?

Уже привыкнув рассматривать чужие ауры, я непроизвольно закрыла глаза и глянула на него через призму прикрытых век. Точно, я не ошиблась. Я еще раз убедилась, что именно этот человек вынес меня из пещеры.

— Даже интересно, что ты там видишь? Ты же рассматриваешь меня, я не ошибся?

В его бархатном голосе звучит не издевка, а все то же раздумье. Словно произнесенные вслух мысли.

Я открыла глаза и посмотрела на него.

— Не понимаю, о чем вы.

— Да, как же. Я давно за тобой наблюдаю. Уверен, ты знала это.

Я даже не нашлась, что ему возразить.

— Ты ничего не хочешь меня спросить?

А, была — не была.

— Почему вы меня забрали из пещеры?

— Потому что тот, кому ты принадлежишь…

— …Временно, — я не сдержалась и прервала его.

— Так вот, тот, кому ты принадлежишь, отказался тебя забирать.

— И вы решили оставить меня… себе?

Он рассмеялся, не сводя с меня изучающих глаз.

— А ты бы хотела? Я бы не против оставить тебя себе после того, как истечет ваш договор. Но к этому мы, возможно, вернемся немного позже.

— Я не понимаю…

— Ты все прекрасно понимаешь. Но я не об этом. Ты ведь достаточно отдохнула? Восстановилась?

И что из этого? Я молчала, а предательский холодок уже бежал вдоль моей спины.

— Ты скоро встретишься со своим хозяином.

— Когда? — я не смогла сдержать своего страха. Мне и правда, было страшно. Я вовсе не маленькая девочка, и прекрасно понимала, что эта встреча рано или поздно должна будет произойти.

Хлопнула дверь. По каменному полу террасы раздались шаги…

Глава 29. Ты должен извиниться

Кейден внезапно подался вперед и взял меня за руку. Его лицо, до того насмешливо-удивленное, вдруг стало серьезным. Наши лица находились так близко, что я могла увидеть каждую щетинку на его лице.

— Убежать тебе не удастся, если на тебя охотится дракон. Он отступит, затаится, но погоню не прекратит. Перестань убегать. У тебя есть все, чтобы одолеть его. Все, чтобы обезоружить.

— Я не могу, — в панике зашептала я.

— Ну, тогда встретимся после того, как закончится ваш договор. В МОИХ покоях.

Ай!!!

И он снова принял прежнюю позу, напустив на лицо снисходительно-ироничное выражение.

— Звал, братишка? — раздался за моей спиной до боли знакомый голос.

Мгновение, и две пары глаз вонзились в меня. Серые — с любопытством. Черные — сначала изумленно. А затем в них зажегся огонь. И черт знает, что он означал. Ярость? Облегчение? Или удовлетворение от того, что добыча, наконец, попала в его руки? Или все вместе взятое? Скорее, последнее.

— Что, черт возьми, происходит? — садится в кресло, так заботливо пододвинутое ему братцем.

Интересно, кого он спрашивает?

— Кейден, что ты делаешь рядом с моей женщиной?

— Да вот, подумываю предложить ведьмочке еще один договор. Но уже со мной.

— И что, ведьмочка, ты согласилась?

— А разве кто-то из вас оставляет мне выбор? — я проблеяла так, что и самой стало противно.

— Разве я принуждал тебя к чему либо? Обидел? Сделал больно?

— Вы заставили меня… спать с вашим братом.

— Я просто заставил его извиниться. Разве тебе не понравилось? Ну, тогда он извинится еще раз.

Издевается! Все внутри меня сжалось. Жаркие сцены проплывали перед моими глазами. Не понравилось? Да мое тело плавилось от удовольствия в их руках. Но глаза даже подняться от стыда не могли. Представить только их самодовольные лица, вспомнить свои же страстные всхлипы.

Мимо воли румянец залил мои шею, лицо. Под тонкой тканью грудь встала торчком. Я просто уверена, что моя реакция не осталась незамеченной.

Олих шумно втянул в себя воздух, а его братец хищно прищурился.

— Кейден, ты не оставишь нас?

— Может, сходить за Урласом? Думаю, он обрадуется.

— Не твое дело. Выйди, брат.

Тот только весело засмеялся и, подмигнув мне, встал со своего места.

— Не уходите, — вдруг, неожиданно для самой себя, выпалила я.

Замер, так и не сделав шаг. И вдруг очутился возле меня. Рука его запуталась в моих волосах и он прижался ко мне.

— Ты только посмотри, что ты с ним делаешь! — шепнул мне на ухо и затем прижался в поцелуе к губам. Язык словно выстрелил в меня, познакомился с моим язычком, прошелся по зубам.

Но в следующее мгновение с рыком был отброшен Олихом.

— Да как ты посмел?

— А чем я хуже твоего другого брата? — Кейден стоял напротив него. Такие похожие. Такие разные. — Запомни, Олих. Я подожду. Но через два месяца ни ты, ни Урлас и подойти к ней не посмеют!

— Не через два месяца, а через три. Не так ли, Велма?

Зачем?! Зачем он так разозлил этого Олиха! Он сделал это специально! И ни о каком новом договоре мы не договаривались.

Пока братья ходили один вокруг другого и обменивались "любезностями", я выскочила из сада.

Терраса, покои, дверь. Приоткрытая дверь!

Это мой шанс! Нет, я помнила, что будет, если нарушить договор. Я не собиралась сбегать. А только уйти с их глаз долой, дать им возможность остыть, разойтись в разные стороны. Как говорится, с глаз долой, из сердца — вон.

Но убежала я не далеко. Оглядываясь, я совсем не заметила Урласа. На которого, собственно и налетела.

— Рыжик, ты откуда тут взялась! — мне вовсе не показалось, а его голос звучал обрадованно.

Я еще пыталась оттолкнуть его руками, как другие руки обхватили меня под грудью и что-есть силы дернули меня.

Взвалив меня к себе на плечо, словно куль, Олих пошел прочь по широкому коридору. Кричать даже не хотелось. Похоже, из этого дурдома "Драконы и солнышко" есть только один выход: договор, портал, свобода.

Бесконечными были спуски и подъемы, лестницы и марши. Запомнить дорогу даже не пыталась. Да и зачем?

Дверь в полутемном коридоре отворилась, и мы оказались в покоях, убранных не менее богато, чем те, в которых я провела несколько дней. Олих швырнул меня на кровать. Вернулся и с грохотом закрыл на засов дверь.

Я ожидала увидеть на его лице все, что угодно. И злость, и ярость, и презрение.

Но не хитренькую улыбку.

— Как ты думаешь, сейчас будут дверь высаживать, тебя спасать?

Но никто не спешил ни дверь высаживать, ни меня спасать.

Если и был план у Кейдена разозлить Олиха, то он с треском провалился.

Он медленно расстегнул одну пуговицу на рукаве рубашки. Потянулся ко второму рукаву.

— Мне кажется, ты должна извиниться. За побег. И за то, что оказалась в покоях брата.

Вот тут я уже разозлилась. А ведь прав был его братец — хватит быть жертвой! Хотите драйва, драконы? Вы его получите!

Я перевернулась со спины и встала на четвереньки. Не спуская с него глаз, поползла к краю кровати. Безумно мешало длинное платье, опутывая ноги и замедляя мое движение. Почему-то я вдруг почувствовала себя дикой кошкой. Только рыка и искр от шерсти не хватало. Что-то в моем взгляде заставило и его замереть. Олих застыл на месте, так и не расстегнув вторую пуговицу. Только медленно приподнимавшаяся бровь говорила о том, что он не превратился в памятник.

И вот я, наконец, спускаю ноги на пол. Его скулы заиграли. По всему видно, что он удивлен и насторожен.

Что, дракон, боишься, что я молниями шарахну? Я легко стряхнула кистями рук и на кончиках пальцев зажглись, заискрились огоньки. Я могу побаловать тебя огоньком. Но не буду. Не в этот раз. Послушные моей воле, молнии исчезли.

Дракон уже близко, я вижу, как пульсируют его зрачки. Черные, как самая глухая ночь. Я улавливаю его запах, его дыхание.

Медленно протягиваю к нему руки, опуская глаза, и расстегиваю ту самую пуговицу, о которой он совершенно забыл.

Я тебе покоряюсь, дракон, — говорит моя опущенная вниз голова. А то, что творится в моей душе, сверкает в моих глазах, ему видеть не надо.

Рукава расстегнуты, я поднимаю свои руки к его вороту и берусь за верхнюю пуговку. Но перед тем я не удержалась и положила руку ему на грудь. Едва ухмыльнулась, почувствовав, как он дрогнул. Как неистово бьется его сердце. Волнуешься, дракон?

Я подняла на него глаза и перестала дышать, утонула в темном ониксе его глаз. Золотые искорки, вспыхнувшие ярким ободком, завораживали и манили меня. Держись, Велма!

— Я извиняюсь за свой побег, Олих, — прошептала я, чувствуя, с каким трудом вырываются звуки. Я собралась стать победительницей? Тогда почему же голова пошла кругом? Так вовремя опустились его руки мне на талию, спину. Прижал меня к себе. Я рада этой поддержке. Мне нравится ощущать жар его тела, чувствовать сквозь шелк ткани рельеф его груди, силу его рук. Положив голову ему на плечо, тихо сказала:

— Ты должен извиниться, за то, что позволил мне сбежать. И за то, что твой брат смог оставить меня в СВОИХ покоях…

Глава 30. Спи, рыжик

— Ты и правда, так считаешь? Я ВИНОВАТ в том, что случилось?

Кажется, он принял правила моей игры.

Медленно, шаг за шагом идет вперед, так и не отпустив меня, заставляя пятиться и цепляться за его рубаху. Рука спускается с талии на бедро. И медленно, цепляя и подтягивая вверх ткань моей юбки, возвращает ее на прежнее место. То же проделывает второй рукой. Прохладный воздух скользнул по обнаженным ягодицам.

— Ты хочешь сказать, что я медленно тебя догонял?

Я молчала. Надо же, лучшей версии событий даже я не придумала бы.

— Я должен поверить, что ты вовсе не собиралась сбегать?

Его взгляд был полон такого предвкушения, что я даже перестала улавливать суть его слов. Насмешливых. Ироничных. Издевающихся.

— Я мог бы приказать и выпороть тебя.

— И нарушить договор?

Он резко отпускает руки и я падаю на кровать. Склонился надо мною и, не переставая гипнотизировать меня взглядом, резким движением рвет на мне платье. Напополам. Я ведь знала, что так будет. И все же вскрикнула, прикрывая свои интимные местечки ладонями.

— Не смей! — рыкнул он и отвел мои руки в стороны.

Тело мое начинает подрагивать от уже знакомого мне волнения. С тихим шорохом падают у ног его штаны. Только после этого стягивает, поигрывая мускулами, рубаху.

Проводит еще теплым от соприкосновения с его телом шелком от колен и вверх, замер у холмика, даже зашипел, увидев, что я дрожу. Подбив своими ногами, разводит шире мои ноги. Снова шелком, словно перышком, водит верх — вниз, заставляя пульсировать и раскрываться ему навстречу.

Зарычав, он падает сверху и вжимается в меня, заставляя в полной мере почувствовать, как реагирует на меня его тело. Он возбужден. Очень. И это так приятно… Чувствовать, что не только ты горишь и пылаешь.

Воздух в легких вспыхивает, когда он свободной рукой обхватывает мою грудь. Мнет и сжимает, словно взвешивая. Находит пальцами сосок. Пару секунд перекатывает, оттягивает его, заставляя сжаться в тугую горошину.

Судорожно всхлипывая, я зажмуриваюсь, пытаясь успокоиться. Унять возбужденно бьющееся сердечко. Пытаясь принять это. Он имеет право. Я сама ему себя отдала в полное владение.

Шеи касаются его мягкие губы. Он ведет носом по моей коже. Вдыхает мой запах.

— Я скучал, ведьмочка.

Сжав напоследок мою грудь, он скользит рукой ниже. Проводит по животу. Накрывает ладонью гладкий холмик, вдавливая пальцы во влажное лоно.

— Тебе нравится? — хрипло спрашивает, шумно вдыхая. И внезапно прихватывает основание моей шеи острыми клыками. Не до крови. Но ощутимо. Даже саднит. Хищно. По-звериному.

Прикусывает ноющую бусинку соска, лаская ее языком. Играясь. Посылая по моему телу разряды легкой и странно будоражащей боли. Вынуждая запрокинуть голову, рвано дыша.

Приподнимается и усмехается, явно любуясь делом… рта своего.

Странное желание заставило податься меня вперед. И точно так же, как делал он несколько мгновений тому назад, я прижалась к основанию его шеи. Куснула, почувствовав, как он вздрогнул. От неожиданности, или это что-то другое? Вызвавшее вибрацию глубоко в его груди, ласкавшую и раздражавшую истерзанные его губами соски. Отпустила кожу шеи и лизнула. И тотчас зашелестели на том месте чешуйки. Я что-то сделала не так?! Неотрывно смотрит мне в глаза и тихо рычит.

— Р-р-р-р? — не то рыкнула в ответ, не то спросила я.

Застыл, неверяще глядя на меня. И вдруг тихо так засмеялся. Прислонившись лбом к моему лбу, застыл на мгновение. Было совершенно стойкое ощущение, что что-то именно в этот момент меняется. В воздухе, вокруг нас. Он медленно, словно крадется, входит в меня, наполняя до самого конца. Его толчки неспешны и едва уловимы. Внутри медленно разгорается пожар, я двигаюсь ему навстречу. Но он не спешит. Я обхватываю его ногами, позволив ему заполнить меня до конца. Я чувствую внутри себя подрагивающую горячую плоть, замершую, будто перед броском. Приподнимается надо мной, зависнув на локтях. Почти вышел из меня, заставив застонать от разочарования

Сглотнув, я опускаю взгляд с его лица ниже. На окаменевшей груди вздулись вены, появились бисеринки пота. Потянулась и слизнула одну язычком, потерлась возбужденной грудью о его шикарное тело.

Он мелко дрожит, я понимаю, что сдерживается он из последних сил. Я хочу обжигаться о него, трястись от электрических разрядов страсти, которые он разжег своими медленными движениями. Я извиваюсь, нашпиленная на его неподвижный член, словно мартовская кошка.

Поднимаю на него взгляд и вижу отражение своего безумия в его глазах. Они такие завораживающие, неверящие. Тянусь к нему в попытке поцеловать, но мужские руки вдруг совсем не нежно впиваются в ягодицы, резко тянут на себя, соединяя наши тела.

Меня потряхивает от возбуждения, еще несколько мгновений — и я взорвусь прямо так, в позе пришпиленной к бархату бабочке. Мое сердце стучит в особом ритме, его сердце вторит мне, сбивая с толка, сводя с ума. Я сейчас совершенно не в состоянии думать.

Зарываюсь пальцами в черные пряди, вцепилась в его волосы, заставляя смотреть глаза в глаза. До чего же он красивый, этот хищник! Дух захватывает!

Я непроизвольно облизываю иссушенные губы, повожу бедрами, остро ощущая внутри раскаленный стержень, сжимаю его мышцами.

— Ведьма, — его рык касается лишь края моего сознания, потому что я почти в отключке. Это нереально! Это не правильно! Я должна быть холодной и неприступной. Но я продолжаю дрожать от одного его присутствия, поджимая пальцы на ногах.

И вдруг, когда я уже была готова сдаться, он вонзается меня, заставляя заорать от сладостной боли, начинает двигаться в бешеном ритме, безжалостно насаживая меня на разгоряченную плоть. Я выгибаюсь дугой, трясусь, словно в припадке, и захлебываюсь стоном. Потому что сдержаться совершенно невозможно. Резкие, до боли его движения внутри меня, и нежные поцелуи в уголки губ, закрытые трепещущие глаза. Невероятная смесь первобытной страсти и головокружительной нежности.

Он взрывается вместе со мной. Его рык и мой протяжный стон.

Я довольна и полна нежности. Не открывая глаз, перебираю пряди его волос, пальчиками поглаживаю губы, скулы, неожиданно колючий подбородок. И восхищена волшебными, совершенно изумительными руками, которые нежно ласкают уставшее тело.

Слышу тихий стук в дверь. Сквозь закрытые веки обращаю туда свой взор. За дверью — сияющая возбужденными протуберанцами аура мужчины и черные, словно дыры татуировки. Урлас. Еще один тихий стук. Олих лишь недовольно, едва заметно фыркнул и развернул меня к себе спиной. Обхватил руками, прижался пахом к моему заду, набросил на нас шелковую простыню и уткнулся носом в мою макушку.

Я вздохнула, убаюкиваемая в его руках, вижу, как растворяется в темноте аура Урласа.

— Спи, рыжик. А завтра расскажешь мне о своих мужчинах.

— Ага, щасссс, — подумала я, проваливаясь в сон. Или, все же, прошипела вслух?

Глава 31. Дрожь

Утром мужчину, в объятиях которого я проспала всю ночь, словно подменили.

Громкий шлепок по попе заставил меня, сонную, вскочить и наугад послать в ту сторону огненный шар. Олих, конечно же, увернулся. Он невозмутимо стоял, глядя на меня, пока слуга застегивал его рубаху. А за его спиной горела и дымилась тяжелая бархатная портьера.

— Просыпайся, ведьмочка.

Я растерянно переводила взгляд с сурового лица моего вчерашнего любовника, так нежно обнимавшего меня всю ночь. Его взгляд, темный и надменный, был направлен на меня. Что превратило ласкового еще вчера любовника в такого равнодушного мужчину?

Только теперь я поняла, что край простыни, укрывавшей меня, сполз и обнажил плечо и грудь. Сосок тот час же скукожился под его взглядом. Тот только хмыкнул:

— Потерпи до вечера. Мы не оставим тебя "голодной".

Мы?!! Вечером?!!

Как я могла, глупая, напридумывать себе то, чего на самом-то деле и не было? Я решила, что что-то изменилось? В нас и в наших отношениях? Глупая, какая же я глупая!

— Служанка покажет тебе твои покои. И, кстати, я запрещаю тебе их покидать.

Он отвернулся от меня, продемонстрировав широкую спину, резко переходящую в тугой зад-орех. Темные брюки заправлены в высокие кожаные сапоги. Короткие волосы влажными прядями зачесаны назад.

У открытых дверей, ведущих в сад, с потупленным вниз взором стояла молодая девчонка. Судя по приглашающему жесту, именно она и была той самой служанкой.

Я не нашлась даже что ответить ему. Мои покои? Я что себе возомнила? Что буду теперь спать в его постели? Вот, дура-то. Стало так обидно, что глаза налились слезами. Ядовитая ухмылка едва скользнула по его губам.

Мое платье было безнадежно испорчено. Наряды, щедро подаренные мне Кейденом, естественно, остались в его покоях. Поэтому, встав с кровати, тщательно пряча свои прелести под шелковой простыней, я прошла мимо даже не обернувшегося в мою сторону Олиха. Я чувствовала себя грязной, испачканной девкой. Девушка-служанка вышла на террасу и ступила на песчаную дорожку. Я, как и была босая, пошла за ней. Острые камешки впивались мне в нежную кожу ступней.

Обернувшись, и заметив, что я плачу, идя на цыпочках, девушка с сочувствием посмотрела на меня.

— Не плачьте, госпожа. Мы скоро придем. Ваша одежда уже ждет вас в ваших покоях.

Видя, что я никак не реагирую на ее слова, девушка продолжила щебетать.

— Меня зовут Сиси. И я буду вам прислуживать, если только вы не захотите меня прогнать.

— А я имею на это право? — всхлипнула я.

Девчушка расстроенно покосилась на меня:

— Конечно, имеете. Хозяин велел пылинки с вас сдувать, — что-то от этих слов всколыхнулось во мне.

Пылинки сдувать? Так и сказал?

— Сиси вам не по нраву пришлась? — девушка сама чуть не плакала.

Разве же девочка виновата в том, что простая лесная ведьма, к тому же, находящаяся вне закона, возомнила о себе бог весть что, и размечталась о драконе?

— Ну что ты, Сиси. Ты мне очень нравишься. Просто… Боюсь, ты переоцениваешь мои возможности.

— О, нет. Сиси в этом многое понимает, — она вмиг воспрянула духом. — Хозяин поставил охрану у каждого входа в его покои. И велел никого не впускать и не выпускать до его прибытия. Вам будет удобно в ваших комнатах, — щебетала Сиси, открывая низенькую, словно игрушечную, калитку. Выкрашенный белой краской деревянный заборчик был весь увит вьющимися цветами. Дорожка исчезала между двумя огромными кустами цветущей сирени. Аккуратные клумбы цветными пятнами выделялись на зеленом ковре нежно-зеленой травы. Едва вынырнув из-за сирени, я остановилась, как вкопанная.

Сиси довольно захлопала в ладоши.

— Я знала, я знала, что Вам здесь понравится!

Еще бы! Этот маленький аккуратный домик с белыми окнами-ставнями и нежно-голубыми стенами, один в один напоминал тот дом, в котором я прожила несколько последних лет. Тот дом, стоявший в лесной чаще, в котором, несмотря на такой грустный исход, я впервые встретилась со своей сестрой Тамари. Тот самый домик, в котором несколько лет счастливо щебетала моя крошечная племянница.

Слезы вмиг высохли на моих глазах, а вдоль позвоночника побежал холодок. Откуда он знает так много о моем прошлом жилище? Значит ли это, что он знает обо мне все, всю подноготную моей жизни? И скорее всего, это означает, что наша встреча была не случайной. Я обернулась. Так и есть. Он стоит на балконе и провожает меня взглядом. Неужели тебе интересно, что я чувствую, дракон? Наслаждаешься моей болью, моим страхом?

Моя маленькая очаровательная тюрьма построена просто в саду его покоев. В этот самый момент в голову закралась страшная мысль: а он вообще собирается выполнять свои условия договора?

Я не видела выражения его глаз. Но почему-то мне вдруг показалось, что они блеснули. Удовлетворением? Злорадством? Что испытывает хищник, загнав свою жертву в ловушку? Глупую, наивную, мечтательную жертву.

Олих проснулся с первыми лучами солнца. Рыжая копна сверкала золотом в первых утренних лучах. Он поднял один локон, закрутил его на палец. Гладкие и шелковистые. Как и девичье тело, доверчиво прижавшееся к нему. На нежной, бледной после болезни коже просвечивали едва заметные голубые жилки.

Он пожалел о том, что отказался забрать ее из пещеры уже в следующее мгновение после того, как озвучил брату свое решение. Поднявшись к облакам и возвращаясь из похода, он то и дело высматривал две покрученные сосны, о которых сказал ему Кейден. Интересно, а он-то откуда узнал о них? В то самое мгновение, как он увидел скалу и росшие на самом ее краю деревья, едва сдержался, чтобы не ринуться вниз.

Он примерно представлял себе, в каком состоянии должна находиться девчонка. Несмотря на юный драконий возраст, по человеческим меркам он прожил долгую жизнь. И не раз видел, к чему приводит нарушение магического договора. Умереть она, конечно, не умрет. Он предполагал, что рано или поздно ведьма попытается сбежать. И условие "не умирать" оговорил отдельно. Так что жить она, все же будет, но ей теперь приходится не сладко.

Оставляя позади себя заветную пещеру, неожиданно для самого себя понял, что не оставит ее там. Одну. Вернется за ней. Но позже, когда не будут понимающе скалиться его братья. Когда не будет рядом Бастиана, который непременно почует ведьму. Вот и сейчас он несколько отстал и пару раз оглянулся. Чует, стервец, ведьму. Он поравнялся с братом, не желая дать ему возможность отстать.

Позже, он места не мог найти себе во дворце. Глядя из своих окон, как в саду его части дворца строится усердными гномами веселенький домик, садятся цветущие кусты, он представлял себе, как каждое утро будет спускаться к ведьме в сад. Или призывать ее к себе. Чресла налились и беспокоили его неимоверно.

Едва небо начало сереть, он призвал в свои покои лекаря и велел тому быть наготове. Взмыв в небо с ажурного балкона, он отправился к двум соснам. Но ни в пещере, ни в ее окрестностях, он ведьму так и не нашел.

Прилетел на следующий день. Обшарил все вокруг при дневном свете, чутко принюхиваясь и всматриваясь в каждую кочку, возвышавшуюся над землей. То, что она, все же, была в пещере, понял быстро. Но вот куда она делась, понять не мог.

Несколько дней он изводил себя, слуг, яростно вскидывался на каждое слово братьев. Урлас, его верный наперсник по любовным и прочим делам, даже привел к нему нескольких девиц. И рыжую, в том числе. Но все было не то и не так. Жестко оттрахав их, безжалостно выставил прочь. Даже спустив таким образом пар, облегчения не получил.

И вот несколько дней спустя, утром, его братец Кейден позвал его к себе. Сначала он думал проигнорировать приглашение. Он сделал еще один вылет, и снова без результатов вернулся в замок. И лишь после этого отправился к брату.

Сделав первый шаг с террасы, он тотчас увидел рыжие локоны. Девушка сидела к нему спиной.

— Нда уж, — ухмыльнулся он, — Кейден постарался. Девчонка со спины была очень похожа на его ведьму.

А увидев знакомое лицо сердечком, испуганные изумрудные глаза, остолбенел на миг. И чувство облегчения накрыло его с головой. А потом пришел черед ярости. Так часто навещавшей его в последние дни. Так значит, это братец ее скрывал все эти дни? А может, и вовсе наслаждался ее телом?

Пока они с братом фыркали друг на друга, девчонка сбежала. Но краем глаза он видел ее, чуткий нос не упускал шлейф ее запаха. С Кейденом разберется позже. Сначала — ведьма. Выхватив ее из объятий Урласа, забросил себе на плечо и понес в свои покои. Он с нетерпением ожидал, когда же она начнет орать и сопротивляться. Но она молчала. Покорилась? Что-то он в этом сомневается. А дальше и вовсе озадачила его. И своими обвинениями. И явно соблазняя его. В какой-то момент он даже почувствовал, как внутри него что-то завибрировало, задрожало.

Не раз это чувство накатывало на него и ночью. И когда она с тихим вздохом, вызвавшим на его коже непонятную дрожь, повернулась к нему. И снова, когда она обняла его во сне.

И вот сейчас, укрыв его копной своих волос, тихо вздохнула. Так, будто так и должно быть. Заметив полупрозрачную веснушку на ее носу, присмотрелся. Еще с десяток перламутрово-розовых пятнышек рассыпались по щекам. Прислонившись губами к ее виску, вновь почувствовал, как из глубины рвется дрожь. Черт знает что! Поговаривали, что найдя свою единственную, душа дракона заводила свою собственную песню. Но ведь не может это случиться с ним? Сейчас? С ведьмой? Любовницей по договору? Он встал с постели, внутренняя дрожь все не уходит. Отошел в дальний угол, подумал об отце. Братьях. Делах. Дрожь ушла. Поднял взгляд и глянул на спящую девушку.

Вибрация вырвалась из самой глубины его души с такой силой, что чуть не согнулся пополам. Все вокруг помутнело, и только нежное лицо в обрамлении рыжих кудрей виделось ясно и четко.

Да как же это? Смолоду отец утверждал, что это все чушь! Что этого не может быть. А этого и не может быть! Он просто слишком долго ее искал.

Вызвал слугу и велел нести одежду. Она развалилась в его постели, словно в своей собственной.

Повернулась на бок, шелковая простынь плотно обтянула тугие ягодицы. Тотчас в воображении вспыхнули страстные картинки, опять заводя ту песню, что так его напугала.

Пора прекращать это безумие. Сделать паузу. Ненадолго. До вечера. Этого времени вполне будет достаточно, чтобы забыть ее и унять непрекращающуюся дрожь.

Хлестко шлепнул ее по попе. И совсем не разозлился, когда позади вспыхнула портьера от выпущенной ею молнии.

— Просыпайся, ведьмочка!

Глава 32. Сестра

Олих был невероятно зол на себя. Провожая взглядом девушку, идущую по саду, он удивлялся — вот почему так? Ну да, хорошенькая. Но не лучше, чем многие другие. Волосы диковинного цвета — но все же есть и другие рыжие женщины. И в их с Урласом постели побывало много женщин, превосходивших ее красотой. Какое-то время он думал, что дело в инстинкте охотника. Пока дичь бежит, интерес к ней не пропадает. Но вчера она ему покорилась. И стало только хуже. Песня, которую затянула его душа, выносит ему мозг и выбивает из равновесия. Он вспомнил момент, когда в двери его покоев постучал Урлас — девчонка вздрогнула и тогда он отчетливо уловил всплеск страха и отвращения. Может, все дело в этом? Она все еще непокорна, все еще готова сбежать. И он это чувствует. Отсюда и вся эта дрожь внутри. О ноющих чреслах даже и думать не хотел. Сегодня же пригласит брата в свои покои. Она заключила договор и должна смириться со своей участью. А вот когда смирится, тогда и его попустит.

Ему было хорошо видно, как вынырнув из кустов сирени, она замерла. Забылась настолько, что светлая ткань простыни соскользнула с плеч, обнажив точеную спину. Еще чуть-чуть и будут видны ямочки на пояснице. Они там есть, он это помнит.

Вспомнил, с каким восторгом решил воплотить идею построить для нее точно такой дом, как был у нее до того. Пока шла стройка, два обоза доставили мебель и утварь. Сентиментальный дурак, — так назвал бы его папаша. Слабак, — назвал он сам себя.

Ну и где же радость и восторг? Девчонка несколько минут стоит неподвижно, а затем медленно поворачивается и смотрит ему в глаза. Она не может их видеть — она всего лишь человечка, пусть и ведьма. Но он-то ее видит идеально. Дрожащие от непролитых слез губы, которые она нещадно кусает. Наверняка останутся ссадины — нужно будет зализать их сегодня же вечером. А в глазах — страх и отчаяние. С чего бы это? Он, как дурак, проявил слабость, сентиментальность. А она ему в ответ — полный упрека взгляд. Черт знает, что творится в головах этих женщин. Никогда не вникал в их чувства. Так почему же с этой рыжей так заморачивается?

Не выдержал той боли, что светилась в ее глазах. Он резко развернулся и пошел прочь из своих покоев, напомнив слугам, чтобы охраняли ее, как зеницу ока. И никого не смели пускать в его покои, в его сад. С намерением найти брата, он распахнул высокую дверь. И нос к носу столкнулся другим братом — Кейденом. Это что еще за дела?

— Тебе что-то понадобилось?

— Привет, Олих. Нас вызывает отец.

Неужели старый змей пронюхал о его ведьмочке? Он приготовился к жаркому спору с отцом. Знал, что тот будет в ярости. Знал, что прикажет сослать ведьму в темницу. Но уступать не собирался.

Но брату своих мыслей не поведал, а лишь с сарказмом в голосе спросил:

— С каких это пор ты разносишь вести от отца? Что, слуги закончились?

— Не рычи, Олих. Хотел узнать, как дела у ведьмочки.

— С чего бы это?

— Я повторюсь. Если ты, конечно, не примешь решение оставить ее возле себя, я заберу ее после окончания договора.

— По окончании договора я отправлю ее в тот мир, на который она укажет. Так что, отвали.

— Ну, иной мир мне препятствием не станет. Она цела?

— А что с ней станется?

Два брата стремительно вошли в тронный зал. А вскоре к ним присоединился и Бастиан. Несмотря на разницу в годах, он был так же высок, как и старшие братья, крепок и хорошо сложен.

Вот только волосы у него были серебристо-белые, и светлые, отливавшие морозной холодностью глаза.

— Привет, Бастиан.

— Привет, Баст. Что за кипишь, не знаешь?

— Сам удивлен. Похоже, разговор у отца будет в узком семейном кругу, — заметил младший брат, обнаружив, что Урласа среди них нет.

Золотой дракон не делал большого различия между своими сыновьями и Урласом, с уважением относясь к его мощи и умениям. Но сегодня, вопреки обычаю, Урласа среди них не оказалось.

Широкие, окованные сияющим металлом двери, позади массивного трона, отворились. Тяжело шаркая ногами, в зал вошел Золотой дракон.

Устало сел на трон и задумчиво посмотрел на сыновей. Могучие, сильные, красивые. И не смотря на то, что все они имеют разных матерей, достаточно дружные.

— Я счастливый отец, — вдруг начал он, удивив своих детей этими словами. Отец вовсе не был сентиментален, никогда ни с кем из них не сюсюкал. А был безжалостен, а иногда и жесток. Но в последние несколько лет что-то неуловимо изменилось в его отношении к детям. — Я могу гордиться каждым из вас. И на любого из вас могу положиться. Я долго следил за вами и присматривался к вам.

Дракон надолго замолчал.

— За свою долгую жизнь я построил сильное государство. Нас боятся и уважают. Но мои годы подходят к концу. Я это знаю, я это чувствую. Через несколько месяцев я вас оставлю.

Властным движением поднятой ладони он заставил замолчать заволновавшихся сыновей.

— Я собирался оставить свой трон самому достойному из вас. Но так было угодно судьбе, что вы все достойны занять его. — Золотой дракон устало перевел дух. — Поэтому я принял решение. После моей смерти мое место займет самый старший из вас. Олих, вскоре тебя будут именовать Золотым драконом.

Олих преклонил перед отцом колено и в почтительном согласии склонил голову.

— Я надеюсь, что твои братья станут для тебя надежной опорой. Кейден, как моему среднему сыну, я дарую тебе звание Серебряного дракона Артавии и дарю замок, построенный на Черном озере.

Братья знали, что последние несколько лет отец возводил два замка. На строительство замка у Черного озера из далекой страны был привезен редкий белоснежный мрамор, испещренный серебристыми прожилками. А двери, ставни и купола были отделаны серебряными листами тончайшей выделки.

— Если у Олиха не будет сыновей, его наследником будешь ты, Кейден. Бастиан, тебе я дарую звание Бронзового дракона и замок у Темной горы. И ты будешь наследником Кейдена, если тот не произведет на свет сыновей.

Замок у Темной горы был воздвигнут из красного мрамора и украшен бронзовыми фигурами и драгоценными камнями.

Братья все трое преклонили колени перед отцом.

— Вы будете без ссор править Артавией, помогать друг другу и поддерживать так, как поддерживали все это время и меня. Встаньте, дети мои. Мне чужды пустые надежды на любовь. Это чувство вообще неподвластно и неведомо мне. Но я знаю, что вы уважаете меня и достойно выполните мое завещание.

Приложив руки к груди, в том месте, где бились их сердца, братья переглянулись, словно поклялись друг другу в верности.

Старый дракон, увидев это, удовлетворенно кивнул.

— Но у меня есть еще одна просьба к вам, сыновья мои. В далеких горах, у самой нашей границы, подрастает еще один мой ребенок.

Братья, как один, изумленно уставились на него. Они впервые слышали о том, что у их отца есть еще один ребенок.

— Это сын, отец? — изумленно спросил Олих.

— Нет, Олих. В дальних горах у меня подрастает дочь.

Сказать, что драконы были изумлены, ничего не сказать. Сестра? У них есть сестра?!

— Девчонка, как и все вы, очень строптива и своенравна. — Старый дракон с усмешкой оценил, как одинаково сыновья отреагировали на его слова — подняв одну бровь. — И не желает видеть меня. А о том, чтобы прибыть в мой дворец, даже слышать не хочет.

Олиху и Кейдену были понятны чувства их сестры. В свое время они и сами через это прошли — обида за матерей, за детство без отцовской любви и внимания.

— Она живет в достатке, отец?

— Она живет вместе со своей матерью, в горах, поросших густым лесом. Словно дикий зверек, она выросла на воле. И вот моя вам воля: я хочу, чтобы вы доставили ее ко мне. Живую и невредимую.

— Это будет не трудно, отец. Мы справимся с женщиной.

— Она еще девчонка, Бастиан. И она этим летом обратилась в дракона.

— Обратилась?! Но женщины редко способны на это.

— Да, это редкость. Поэтому ее до сих пор и не смогли изловить. Теперь это ваша задача, Олих и Кейден.

— Почему Олих и Кейден, отец? Почему я не могу присоединиться к братьям?

— Потому что мать девчонки — ведьма. И я не знаю, как ты будешь реагировать на нее.

— Ведьма?!

Все трое были несказанно удивлены. Их отец, так долго и упорно истреблявший ведьм, зачал с одной из них ребенка?

— Должны ли мы доставить сюда и ее мать, Повелитель?

— На кой она мне нужна? Только девчонку. Но мамашу ее не убивайте, пусть живет.

Нд-а-а-а, задачка им предстоит не простая.

Глава 33. Ирис

Путь к месту, где обитала их сестра с ее матерью, Олих и Кейден преодолели через портал, открытый для них Урласом.

Они шли через редкий лесок не спешно, стараясь не шуметь и тихо переговариваясь.

— Думаю, и в этот раз отец поступил так же, как и прежде, — зло скривившись, сказал Кейден. — Не удивительно, что Ирис не желает его признавать.

— Ты прав, Кейден. Думаю, он даже никогда ее и не видел и не интересовался особо. Нужно будет помягче с девочкой обращаться. Совсем ведь еще малышка.

— Четырнадцать лет — это уже не малышка. А если учесть, что в ней течет ваша кровь, девчонка должна быть вздорной.

Кейден и Олих глянули на Урласа, состроив ему обиженные рожи.

— Ты, главное, Урлас, роли не перепутай. Мы ловим девочку, а ты отвечаешь за ее мать. И смотри, женщина должна остаться жива и невредима.

— Это точно. Не зачем сестру лишний раз травмировать. Ей и так будет страшно. Мать трогать нельзя.

— Я помню, парни. — Урлас размял пальцы, встряхнул кистями рук. — Я проверял, как ведьма, она очень слабая. Тут калечить не придется. Так, попридержу ее немного.

— Тихо, — Олих повел чутким носом. — Здесь кто-то есть.

— Ах, ты ж, холера! — Урлас вдруг схватился за глаз.

В следующий миг что-то ужалило и Кейдена. На его лбу заалела яркая точка. Отняв руку ото лба, он посмотрел на то, что "ужалило" его. Вишневая косточка.

— Какого черта? — дернулся и Олих. Ему повезло — он вовремя присел, и очередная вишня пролетела мимо него.

— Что вы делаете в моем лесу? — вдруг из кроны старого дерева раздался тоненький девичий голосок.

— Гуляем, — ответил Олих, поворачиваясь на голос. — А это точно твой лес?

— Мой, — дерзко ответил ему голос, и с дерева спрыгнула невысокая худенькая девчушка.

— Как тебя зовут, хозяйка леса? — улыбаясь, встрял в разговор и Кейден.

— Парни, это она. — Тихо промолвил Урлас. — Я чувствую, она с вами одной крови.

Словам Урласа сомневаться не приходилось. Обладая мощной магией, такие вещи он чуял на расстоянии.

— Меня зовут Ирис. А кто вы такие?

— Меня зовут Олих. А это мои братья — Кейден и Урлас.

— Не врешь? Качок на вас совсем не похож, — она кивнула на Урласа.

— А ты не боишься гулять одна в лесу?

— Еще чего. Это мой лес. А еще, вы никогда меня не догоните, если я решу убежать.

— А ты собираешься убегать?

— А нужно?

Братья медленно расходились в разные стороны, окружая дерзкую девочку.

— Да нет, не нужно. Тем более, ты вооружена. У тебя еще много косточек? — заговаривая ей зубы, Кейден подобрался совсем близко.

— Достаточно, — ответила Ирис и зашвырнула жменю вишен в рот. Сладкий сок несколькими капельками скатился по ее подбородку.

— Можно и мне попробовать? — Олих сделал шаг ей навстречу, протягивая руку. Кейден же уже был прямо за ее спиной.

Но тут девчонка насторожилась, повернула головку в пол оборота.

— Эй, вы что задумали?! — тело девочки задрожало, стало увеличиваться в размерах.

Братья даже не сразу сообразили, что происходит. А только когда над нежно-розово-перламутровым чешуйчатым телом появились крылья, пришли в себя.

Розовый дракон! Очуметь просто можно. Ай, да батя!

Кейдену пришлось выпустить из-за спины крылья, свернув их куполом над девочкой. Еще мгновение, и она взмыла бы в небо. Больно стукнувшись о крылья Кейдана, она, оглушенная, упала прямо в подставленные руки Олиха. Урлас быстро сделал пасс руками, и розовая дракоша вновь превратилась в девочку. Только несколько перламутровых чешуек плавно спланировав, опустились на землю.

— Эй, малыш, не бойся. Мы тебя не обидим. Но девочка билась в его руках, мутузя его ногами, пытаясь расцарапать лицо, укусить за шею. Кейден же стремительно подбежал к ним и накинул на ребенка серебристую вуаль, переливавшуюся на солнце искорками.

Поняв, что она полностью обездвижена магической вуалью и незнакомые ей мужчины не собираются ее отпускать, пронзительно заорала:

— Мама!

Урлас, уже начавший колдовать над открытием портала, остановился, так и не закончив начатое. Мимо него, словно фурия, пронеслась женщина. В руках она ловко раскручивала мерцающее лассо. Ого! А кто-то говорил, что мать дракоши очень слабая ведьма!

Но она так и не успела метнуть огненную петлю. Кейден, все еще находившийся в полутрансформации, приставил остро заточенный коготь к шее девочки. В ту же секунду мать застыла неподвижно.

Только из огромных глаз ее ручейком потекли слезы.

— Вас прислал старый дракон? — полузадушенным шепотом спросила она. — Зачем вам девочка? Отпустите ее, возьмите вместо нее меня.

— Нам велено доставить Ирис во дворец, к отцу. Мы не сделаем ей ничего плохого, — пытаясь успокоить женщину, ответил Кейден.

Он очень ей сочувствовал. Еще свежи в памяти были те моменты, когда его, молодого дракона, увозили от его матери. Спустя время ему, конечно, было разрешено общаться с ней, посещать ее. Но время, пока они с мамой провели в разлуке, показалось просто адски тяжелым.

— Мама, мама! — продолжала плакать девочка, перекрикивая слова брата и повергая своим плачем в отчаяние мать.

Олих же, держа в руках невесомое тело сестренки, вспоминал свое расставание с матерью. Но ведь они были гораздо старше этой девочки. Да к тому же мужчинами, пусть и юными, но все же мужчинами. Да и у их матерей оставалась поддержка в виде их других родных и близких. А эта же женщина, останется совершенно одна. Многие годы она успешно защищала и прятала свое дитя от мира. И вот теперь ее жизнь почти заканчивается. Такое горе было в ее взгляде, такое отчаяние, что решение к Олиху пришло само собой.

— Я предлагаю всем успокоиться и поговорить.

Но девочка продолжала биться в его руках и кричать.

На помощь пришел Урлас.

Приставив клинок к горлу матери, он рявкнул девчонке:

— Если не прекратишь истерику, перережу ей горло.

Жестокий способ. Но подействовал почти мгновенно. Девочка затихла, глядя на маму полными ужаса глазами.

— Первое и самое главное, — начал Олих. — Мы не причиним вреда нашей сестре.

Слова его с трудом дошли до матери и ее ребенка. Ирис ошарашенно посмотрела на Олиха, Кейдена. Стрельнула карими глазами в Урласа.

— Второе. Мы в любом случае доставим тебя, Ирис, во дворец. Добровольно или насильно, это не важно. Ты — юная принцесса, и будешь жить под защитой своей семьи. Большой и могущественной семьи.

Девочка презрительно фыркнула, вызвав едва заметные улыбки на лицах братьев. Значит, слушает.

— А если будешь вести себя смирно и так, как и полагается принцессе и нашей сестре, то мы возьмем с собой и твою маму.

Вот тут уже удивленно посмотрели на него все присутствующие.

— Мне нельзя во дворец, — показала головой женщина. — Однажды ваш отец пощадил меня. Но в этот раз не помилует.

Олих согласно кивнул. И затем продолжил:

— Как законный наследник трона своего отца, я обещаю, что вам будет предоставлено убежище в одних из моих личных покоев. А со временем мы придумаем что-либо более удобное для всех нас.

— Олих, ты понимаешь, что может случиться, если отец об этом узнает?

— А он и не узнает, если мои братья поддержат меня. — И посмотрев на Ирис, ошарашенно смотрящую ему в лицо, улыбнулся ей: — и если моя прекрасная сестренка будет вести себя тихо и смирно.

— У нас ведь нет выбора? — тихо спросила женщина. Ирис будет вести себя тихо и смирно? Что-то не очень ей в это верилось.

— У вас нет выбора, — согласился с ней Олих. — Ты согласна, Ирис?

— Ирис? — мама смотрела на свое дитя.

Девочка, шмыгнув носом, согласно кивнула. А затем робко улыбнулась своему старшему брату.

— Вот и умница, — Олих поцеловал ее в лоб. — Я сейчас опущу тебя на землю. Вам хватит полчаса на сборы? Много вещей не берите, только самое нужное. Все остальное вам будет предоставлено во дворце.

Мама, взяв свою дочь за руку, направилась в домик, бывший почти неприметным среди густой зелени леса.

Мужчины расположились неподалеку, пытливо посматривая на дом, где собирались женщины.

— Олих, она же ведьма, — напомнил ему Урлас.

Тот только пожал плечами.

— Прячу одну ведьму, спрячу и вторую. Да и пора заканчивать уже с этим варварством.

— Это правда, — поддержал его Кейден. — Но как быть с отцом? Он будет в ярости.

— Кстати, неплохо бы и с Бастианом поговорить, — добавил Урлас.

Чем вызвал у братьев чрезвычайное удивление — все они знали, что Урлас бесконечно стебался над их младшим братом.

— С чего это ты такой добрый?

— Я не добрый. Просто не верю, что Баст их не учует.

Те согласно кивнули и задумались. Задачка-то не простая!

А вскоре из дому вышли, робко на них посматривая и мать с дочерью.

Кейден не удержался и подмигнул девочке. Робкая улыбка была ему наградой.

— И кстати, нужно бы познакомиться, — сказал он. — Я — Кейден.

Приобняв ее за плечи, чмокнул в макушку.

— Это Олих, наш самый старший брат. Вот этот качок — Урлас.

— Я — Ирис, — улыбнулась девочка. — А это моя мама, Труди. И если вы ее не защитите — я сожгу ваш дворец.

Так забавно прозвучали ее слова, что братья не удержались и рассмеялись.

— А ведь она сожжет, — поддержал девчонку Олих, чем вызвал еще большее веселье в их компашке. — Урлас, открывай портал прямо в мои покои.

Загудел портал, закружив вокруг себя серебристую воронку. Женщины, робко поглядывая на темный туннель, вступили в него вслед за драконами. Урлас же шел последним, захлопнув портал и навсегда запечатав дорогу в лесную чащу.

Глава 34. Бастиан

Обиженный тем, что ему не доверили поход за сестрой, Бастиан стоял на балконе своих покоев.

Дворец, в котором обитает его семья, состоит из нескольких обособленных частей, в каждой из которых обитает кто-либо из его родни. В его часть замка редко когда заходил кто-либо, кроме слуг. Да и он не жаловал своим вниманием ни старших братьев, державшихся с ним несколько прохладно, ни отца.

Сейчас, когда он смог удержать в узде свою жажду уже на протяжении нескольких недель, он уже не осуждал отца за то, что тот потакал его жуткому нутру, а не убил еще в младенчестве. Надежда на то, что он все же сумеет справиться со своей патологической страстью, разгоралась в его сердце. Возможно, старуха не солгала. Иногда ему казалось, что он улавливает шлейф ведьминской магии. И этот след каждый раз приводил его к покоям Олиха. И каждый раз, подойдя к той двери, он в последний момент отдергивал руку. Не стучал. Не заходил.

Мысль о том, что случится в тот момент, когда он встретится лицом к лицу с той самой ведьмой, терзала его и не давала ему покоя вот уже который день.

Вот и сейчас, стоя на высоком балконе, он хищно повел чутким носом. Он снова ее услышал, почувствовал ее след.

Не в силах больше терпеть, обернулся драконом и вытянул нос по ветру. Шлейф едва заметным вихрем кружил в воздухе и вел к садам Олиха.

Будь, что будет. Пусть он потом схлестнется в бою с Олихом из-за его ведьмы, и возможно, он даже не будет сопротивляться. А сейчас он взмыл в небо, мощно рассекая крыльями воздух. Взмыв за облака, стал кружиться и медленно опускаться по спирали вниз, до тех пор, пока не уловил тот самый след. Закрыв глаза и следуя за ним, он все ближе приближался к земле. А когда он даже ощутил нежный запах ее тела, распахнул глаза.

Под цветущим кустом, на невысокой ажурной скамейке сидела девушка с алыми волосами. Огненное пятно ярко выделялось среди буйной зелени. В том, что это та самая ведьма, превратившая его ночи в ад, он не сомневался ни минуты.

Тихо спланировав вниз, он приземлился за деревьями. Обернулся. Прислушался к своим ощущениям. Медленно пошел вперед. Почему-то взволнованно заныло сердце, ощутив, как под ребрами огненной лавой забурлила жажда. Жажда гонит его вперед, но собрав всю свою волю в кулак, пытается пусть не обуздать ее, а хотя бы сдержать. Утихомирить.

Он вышел из-за деревьев и резко остановился напротив девушки, сидевшей с закрытыми глазами. Миленькая. Жажда выплеснулась жаркой волной в мозг.

Девушка, так и не открыв глаза, повернула к нему лицо.

Изумление, страх, и затем совсем неожиданно — спокойствие опустилось на ее лицо. Больше не сделав ни одного движения, открыла яркие изумрудные глаза.

— Ты меня убьешь? — заданный тихим голосом вопрос оглушил его.

Никогда не могла подумать, что домик, выстроенный мной с такой любовью, будет так меня тяготить. Правда, именно этот дом строила не я. Вероятно, именно в этом-то все и дело. Даже горшок с цветком на окне стоял тот, который посадила я. Но находиться в нем все же не было сил.

Приняв заботливо приготовленную слугами ванну и переодевшись, я вышла в сад. Служанка сказала, что я могу гулять везде. Только за пределы сада выходить нельзя. Такая себе уютная, благоухающая розами тюрьма.

Я села на первую попавшуюся скамью. Вспомнила, как когда-то, на воле, запускала бабочек. Встряхнула руками, щелкнула пальчиками — и сотни ярких бабочек взвились в небо, закружились в хороводе вокруг меня, облепили росший рядом куст.

Закрыла глаза и расслабленно подставила лицо солнышку. Сколько так я провела времени, не помню. Но в какой-то миг вдруг все изменилось. Над головой мелькнула тень, которую я почувствовала даже с закрытыми глазами. Потом еще раз, и еще раз. Словно ястреб, зловещая тень кружила надо мной. Сквозь закрытые глаза я видела черную ауру этого существа. Черную, как смоль, несущую страх и что-то еще ужасное. До дрожи в позвоночнике. И эта жуть стремилась ко мне. Я это чувствовала, я это знала.

И когда по дорожке под легкими неспешными шагами заскрипела галька, я вовсе не удивилась. Это нечто приближалось ко мне, остановилось и замерло надо мной. Сквозь черную ауру в мою сторону рванули огненные щупальца. Она стала разрываться на части, трескаться, будто иссушенная земля. Огонь клокотал и адски шипел в мою сторону.

Не могу больше терпеть. Поворачиваю к нему лицо и открываю глаза. Вижу только холодные, отливающие серебром глаза. Такие красивые, опушенные густыми светлыми ресницами. И такие холодные, безжалостные.

— Ты меня убьешь?

Вздрогнул, по лицу прокатилась едва заметная волна. Он живой, не призрак.

— Кто ты? — задаю ему вопрос, даже не надеясь на ответ.

— Меня зовут Бастиан.

Голос приятный, бархатистый. Он протягивает мне руку. Я даже не решаюсь воспротивиться и протягиваю к нему дрожащие пальцы. Глаза мимо воли обращаются к балкону, на котором еще недавно я видела Олиха.

— Его нет, — он подносит к носу мои пальцы.

Словно обнюхал. Прижался к ним губами, сначала нежно и невесомо, затем сильнее, будто пробуя меня на вкус. Почему-то затряслись поджилки. Невыносимо тяжело смотреть в его ледяные глаза, но закрыть свои боюсь, боюсь увидеть бушующую огненную ауру с черными потрескавшимися осколками.

Мужчина переворачивает руку и подносит к губам мое запястье. Словно тысячи раскаленных игл вдруг вонзились в мою кожу, пронеслись по венам, заставив меня в немом крике вытянуться в струну, подняться от боли на носочки. Его рука поддерживает меня за талию, плотно прижимая к твердому, словно скала телу.

И вдруг иглы начинают нестись в обратную сторону. Обжигающий огонь превращается в бесконечную тянущую боль, темные щупы словно душу вытягивают из моего тела. В агонии я чувствую, как прогибаюсь в обратную сторону. Еще немного и начнут от боли ломаться и трещать кости. Смотрю в закрывшиеся глаза мужчины. Я понимаю, что он выпивает мою жизнь.

— Олих, — зову потрескавшимися, иссохшими губами, затем шепчу: — За что?-

Сквозь наполняющий взор туман, вижу, как дрогнули и приоткрылись его глаза. Сначала черные, без белков, безразличные, они постепенно стали наливаться серебром. Затем сквозь отступающую боль и наваливающееся со всех сторон бессилие, вижу, как меняется выражение его глаз. Изумление. Недоверие. Восторг.

Он подхватывает меня на руки и прижимает к себе.

— Жива, — шепчет. — Жива…

Куда-то несет, опускается вместе со мной на землю. Все, устала. Я закрываю глаза. Огненная аура исчезла, равно как и черные в ней осколки. Вместо них плещется, благодарно касаясь меня, мягкий серебристый свет.

Я совершенно без сил. Не могу ни пошевелиться, ни отстраниться, когда он склоняется ко мне, к моей шее, прижимается губами к едва пульсирующей жилке.

Уже почувствовав, как от его губ в мои вены вливается живительное тепло, отключаюсь.

Женщина так сладко пахла. Но через этот нежный, человеческий аромат, напрочь заглушая его и взрывая мозги суккуба, сочится столь необходимая ему ведьминская магия.

Надеясь на чудо, на то, что жажда вдруг исчезнет, он поднес к носу ее так доверчиво протянутые пальчики. Принюхался, прижался губами. И вдруг накатило. Как и раньше. Как и всегда. Дикий голод вновь поработил его душу. Он, позабыв обо всем, прижался к ее запястью. И пил, пил через пульсировавшую нежную кожу ее живительную магию. Слаще, чем обычно. Живую, бьющую ключом. Не остановился, ни когда она вытянулась в струну от охватившего ее жара, ни когда выгнулась дугой от дикой боли.

Он приказывал себе остановиться. Но жажда была сильнее его. Она диктовала, делая безвольным его и иссушая его очередную жертву.

Остановись, — приказывал он себе. Но все было, как и всегда. Вот тело его ни в чем ни повинной жертвы безвольно обвисает в его руках.

И вдруг что-то меняется. Тонкий, последний девичий выдох "За что?" разрывает пелену в его сознании. Огненный жар, смешавшийся с ведьминской магией, стремительно оседает, исчезает. Оставляя после себя лишь легкое чувство голода.

Открыв глаза, он встречается с помутневшими изумрудами глаз девушки.

Жива! Она жива! Он смог остановиться. Она смогла его остановить, чуть не погибнув сама. Глазки ее обессиленно закрываются и тело обвисает в его руках. Но она жива!

Бастиан подхватывает ее на руки и несет к ближайшему дереву, опускается вместе с ней на траву. Прижавшись губами к нежной шее, вдыхает в нее часть своей силы, частичку своей жизни. Счастлив, видя, как розовеет посеревшая ранее кожа. Оживают трепещущие веки, а иссушенные губы вновь наливаются соком.

Поцеловать. Как же хочется ее поцеловать.

Но вовремя останавливается. Это женщина его брата. Он помнит, какую бурю этот рыжик всколыхнул в бесчувственной груди Олиха.

— Спасибо, ведьма, — тихо шепчет ей в губы. — Ты меня не слышишь, но знай, в этом дворце у тебя есть друг. И он тебя никогда не предаст.

Расправив пальцем светлые бровки, провел костяшками пальцев по ее щеке.

Глава 35. Обо всем понемногу

Тихое рыдание буравчиком впивалось мне в мозг и безумно раздражало меня. Повернув голову на звук, я увидела рыдающую служанку. Салфетка, которую она комкала у глаз, была насквозь мокрая от слез.

— Сиси, что случилось? — мой голос показался мне глухим и далеким. В голове слегка гудело.

Приподняв над собой руку, я посмотрела на пальцы. Вижу их четко, и голова при этом совсем не кружится. Но во всем теле какая-то непонятная слабость.

И вдруг что-то с диким визгом свалилось на меня сверху.

— Хозяйка! Вы живы! — Это Сиси с какого-то перепугу бросилась на меня сверху. Тискала, обнимала, обслюнявила поцелуями, какого-то черта ущипнула меня.

Пискнув от боли и нехватки воздуха, я с трудом оторвала ее от себя.

— Сиси, прекрати! Что случилось, можешь объяснить?

Она слезла с меня, но бесцеремонно уселась рядом на постель и довольно улыбаясь, попыталась объяснить.

— Так я же думала, что младшенький хозяин убил вас. А вы во-о-о-он, очень даже живы. Значит, люди врали на счет вас.

— Объясни, что же люди говорят обо мне. И почему хозяин должен меня убить? — растерянно спросила я и попыталась встать. Но слабость была такая, что я едва не упала. Так что пришлось тут же сесть обратно на постель.

— Ну, как вам сказать? — Сиси раскраснелась и неуверенно посмотрела на меня, размышляя — говорить или не говорить? — Люди поговаривают, что вы ведьма. И наш старшенький хозяин Олих прячет вас в своих покоях от Повелителя и его младшенького сына.

— Я ничего не поняла. И да, я ведьма. И хозяин Олих будет держать меня в своих покоях, пока…. — упс, чуть не проговорилась болтливой служанке.

Теперь служанка смотрела на меня, выпучив глаза и закрыв ладонью рот. Затем потыкала в меня пальцем, опять ущипнула, за что получила шлепок по руке.

— Сиси, ты что творишь?

— Но как же… Вы же ведь живы?

— Ну, конечно, жива! А почему я вдруг должна умереть?

— Но хозяин Бастиан принес вас сюда, и я думала, что он вас убил.

— Почему он должен был меня убить?

И тут я вдруг начала понимать кое-что. Бастиан. Именно так представился тот монстр в моем жутком сне, который чуть меня выжег изнутри. Так это был не сон?! Я подняла к глазам запястье и внимательно посмотрела на него и увидела всего лишь едва заметное покраснение.

— Ой, хозяйка! Да вы, видать, не знаете, куда попали! — она придвинулась ко мне и тихо зашептала, будто боясь, что нас кто-либо услышит: — Младшенький сын нашего повелителя убивает ведьм на завтрак и на ужин. Он их выпивает, как компот и только шкурку и косточки оставляет.

Теперь я сидела и смотрела на нее, выпучив глаза.

— Прямо на завтрак и на ужин? Только косточки оставляет?

— Ага, и шкурку. Поэтому, когда я увидела, что он вас на руках несет, чуть не обомлела. Все, думаю, сожрал! Хозяин Олих за вас с меня живьем шкуру сдерет.

И вдруг она соскочила с места, заметалась.

— Сиси, да что еще случилось-то?

— Я совсем забыла за хозяина Олиха! Он же велел к вечеру подготовиться! Хозяйка, — она вдруг присела у моих ног и преданно глядя мне в глаза, зашептала: — Хозяйка, миленькая, не говорите господину, что младшенький приходил.

— Я не скажу, Сиси, не волнуйся, — заверила я девушку, а сама зябко поежилось. Что еще меня ждет вечером? Да и вечер вот-вот наступит. Солнце уже давно опустилось за деревья, а в небе уже зажигались звезды.

Приняв ванну, я позволила служанке умастить мое тело ароматными маслами. Чуть не заснула, когда она вычесывала деревянным гребешком мне волосы.

Я закуталась в теплый плед и вышла в сад. Воздух был напоен ароматами цветов, громко пели цикады, то и дело мимо проносились яркие светлячки. Взгляд мой то и дело обращался к окнам замка. Все еще темным и не приветливым. Я добрела до той самой скамеечки, где встретилась с …Бастианом.

Интересно, Олих знает о том, что он был здесь? Может, он приходил с его ведома? И будет ли у нас еще одна встреча? И не закончится ли она так, как об этом красочно рассказала Сиси?

Забравшись с ногами на скамью, устроилась удобно и уставилась на звезды. Яркие, далекие, они светились яркими огоньками, завораживая и усыпляя меня.

Вернувшись в замок, братья отвели Ирис в выделенные для нее покои. Десяток служанок уже ждали появления юной драконьей принцессы. С мамой ей пришлось расстаться еще в покоях Олиха, куда они попали через открытый Урласом портал.

— Не бойся, сестренка, — тепло обнял ее Кейден. — Завтра к отцу отправимся все вместе. Ничего не бойся, ни за себя, ни за твою маму.

— Но запомни, — целуя ее в лоб, встрял и Олих. — О том, что она во дворце, никто не должен знать. Завтра встретимся, малыш.

Он подтолкнул девочку в заботливые руки служанок.

Ирис еще какое-то время восторженно смотрела вслед ушедшим братьям. Старшим братьям. Тех, кто будет ее защищать и тех, кого она даже и не надеялась обрести. Может, ее мама ошибалась, считая отца и его семью бездушными монстрами?

У высоченных дверей, ведущих в покои Олиха, Урлас притормозил. Брат не сразу это заметил, а заметив, с издевкой спросил:

— Что стоишь, братишка? Разве по рыженькой не соскучился?

Урлас, с трудом сдерживая радость и возбуждение, пошел следом.

— Думаю, мне она не скоро надоест. Не уверен был…

— В чем не уверен? — Олих стремительным шагом преодолевал длинный коридор.

— Думал, ты захочешь оставить ее себе.

— Так и есть. Я оставляю ее себе. А сегодня буду делить ее с тобой. Или ты против?

— Да нет, не против.

Он действительно был не против заняться любовью с ведьмочкой. Но что-то смущало его в поведении Олиха. Что-то неуловимо в нем изменилось. И дело было вовсе не в том, что Повелитель официально объявил его своим наследником.

Ворвавшись в одну из своих спален, Олих начал на ходу раздеваться. И вдруг застыл, услышав испуганный вскрик. Обернувшись на звук, увидел испуганно притаившуюся в углу маму Ирис.

— Ч-ч-ерт, — ругнулся он. — Простите, я совсем о вас позабыл.

Он повернулся к брату и велел ему:

— Приведи сюда Велму. А я пока родственницу устрою.

— А если не захочет идти?

— Тебе что, впервой девиц уговаривать? Я буду владеть ее телом еще три месяца. И сегодня желаю разделить его с тобой.

И повернулся к встревоженной Труди.

— Не волнуйтесь, ваша дочь уже собирается ко сну. Думаю, завтра, после того, как будут соблюдены все формальности, вы с ней увидитесь. А сейчас я выделю вам ваши покои. И прошу, если хотите выжить, лишний раз из них не выходите.

По приказу Олиха слуги проводили Труди в самую дальнюю комнату.

— Обеспечьте ее всем необходимым, — велел он.

Обращать внимание слуг на то, что им нужно помалкивать, даже не собирался. У него служили только верные и преданные слуги, и на их молчание он мог положиться. Так, по крайней мере, он думал.

Приказав приготовить большую ванну, сел в кресло и стал ждать. Вряд ли ведьма безропотно примет появление Урласа. Но она должна смириться. Она подписала договор и он имеет право делать с ее телом все, что угодно. Но не бить и не убить. Он усмехнулся, вспомнив, как она выдвинула это требование.

Почему тогда он так волнуется? Надеется, что покорится или, наоборот, воспротивится? Не удержался и вышел на балкон, с которого ему хорошо был виден почти игрушечный домик. По дорожке шел Урлас, держа в руках девушку. Она не была без чувств, но и не оказывала сопротивление. Лежала в объятиях брата смирно, положив ему голову на предплечье.

Захотелось зарычать и вырвать ее из рук мужчины. Вернувшись в спальню, пнул ногой попавшийся на пути стул, перевернул тяжелое кресло. Закусив кулак зубами, заглушил свой рык.

К тому моменту, как по мраморным плитам раздались шаги Урласа, он уже невозмутимо сидел в кресле, оказавшемся на своем месте…

Глядя на брата, Урлас лишний раз удостоверился, что с Олихом происходит что-то не нормальное.

Нужно будет с утра пораньше на жертвенном камне провести обряд и проверить, не угрожает ли что-либо его брату. И что, вообще, происходит? Будучи сводными братьями по матери, они были более близки друг другу, чем кто-либо еще. Урлас не раз выручал брата с помощью своей магии, Олих же не единожды оказывал и ему помощь силой и мощью драконьей.

Вот и сейчас он предчувствовал, что придется пустить в ход свои магические таланты. Сила его рода исходила еще из тех далеких времен, когда в одном и том же мире жили и демоны, и люди, и прочие мистические существа. Намекая на далекое родство с демонами, люди окрестили их род слугами демоновыми, кое-кто и вовсе утверждал, что они и есть те самые темные исчадия ада. Это, конечно же, было не правда.

Но призвать на помощь мощную магию, убить с ее помощью или же вылечить, они умели. Равно как открыть портал в другие земли или миры, или попросту заглянуть в будущее. Но для этого требовалась специальный обряд, забиравший много сил. А у тех, кто был послабее, и несколько лет жизни. Так что Урлас редко прибегал к этому действу. Но ради брата был готов пожертвовать годом-другим.

Тихо скрипнула калитка, тревожно вспорхнула с куста ночная птаха. Глядя на домик, приветственно светившийся окнами, он попытался представить себе ведьмочку. Но почему-то его тянуло не в дом, а левее, в сад.

Он, повинуясь своей интуиции, свернул налево. Шел медленно и осторожно, присматриваясь и прислушиваясь к своим ощущениям. Отвел в сторону ветку и молча остановился. На небольшой скамейке, приютившейся у розового куста, свернувшись калачиком, спала ведьма. Волосы разметались по скамье, несколько прядей коснулись земли. Стараясь не шуметь, подошел поближе, присел рядом на корточки. Провел ладонью по высокой скуле, по закрытым векам. Подушечкой большого пальца провел по ее пухлым губам. Странно. Он еще помнил, как вопреки своему желанию, она вспыхивала при малейшем прикосновении. Злилась, фыркала, но возбуждалась. А сейчас лежит и совершенно не реагирует на его прикосновения. Только легкое дыхание и подтверждает, что она еще жива. Осторожно приложил руку к жилке на шее. Бьется. Жива. Так крепко спит? Неужели? Осторожно вынул одну ее руку из-под щеки, расстегнул и отодвинул ворот платья. Небольшие тугие грудки отсвечивали перламутром под лунным светом.

Приблизился и поцеловал сначала одну, затем другую грудь. Лизнул. Втянул в рот, еще сильнее, прикусил. Девушка лишь устало поморщилась и, оттолкнув его, вновь скрутилась калачиком.

Да что, черт возьми, со всеми происходит?

А ну-ка, чем черт не шутит? Он потер руки, прошептал заклинание и провел над ней руками. Никакая ее магия ему не откликнулась. Будто перед ним лежала не лесная ведьма с еще недавно искрившейся силой, а простая фригидная человечка. Еще раз, усилив свое поле, провел над ней руками. Где-то в глубине, в районе солнечного сплетения, в ней всколыхнулось несколько огненно-зеленых язычков. Определенно, с ней что-то произошло.

Отбросив церемонии, он растолкал девушку. Открывшиеся глаза смотрели на него холодно и безучастно.

— Ты меня узнаешь? — обеспокоенно спросил он.

— Урлас. — ответила она.

— И что?

— Что? — А спустя целую вечность добавила: — Пришел съесть меня и косточки выплюнуть?

Фигасссе.

— Не-е-ет, дорогуша. Так дело не пойдет.

Он подхватил ее вместе с покрывалом на руки и пошел во дворец.

И опять убедился, что с девчонкой что-то происходит, когда она безропотно положила ему на плечо голову, и тут же заснув, тихо засопела.

Глава 36. Пробуждение

— Олих, ты что, йошкин кот, сделал с девчонкой? — Урлас вошел в спальню, бережно неся тихо сопевшую во сне Велму.

— А ты как думаешь, что я с ней сегодня делал?

— Я уже не знаю, что и думать, брат. Ведьмочку просто не узнать.

— Просто смирилась. Давно пора бы.

— Да нет, что-то с ней не так. У нее сил осталось на донышке, будто ее высушил кто.

— Ты меня с Бастианом, что ли сравнил? Я к магии равнодушен, да и к ведьмам тоже.

Не став спорить с братом, Урлас уложил ведьму на кровать. А та опять свернулась в клубочек, будто кошка, и засопела.

— Эй, — Олих потормошил ее за плечо. Ноль реакции, только лениво отмахнулась от него рукой, как от назойливой мухи. — Не понял?!

Олих поднял ее и удерживая за волосы, впился ведьмочке в губы. Ее ротик открылся ему безропотно, позволив его языку вдоволь там похозяйничать. Не сопротивлялась, когда он прикусил ее язычок, втянул его в себя. Оторвавшись от ее губ, недовольно хмурясь, рявкнул:

— Открой глаза.

Открыла.

— Ты почему такая?

— Какая?

— Деревянная.

— Я елка?

— Угу, еще та елка, — и посмотрел на Урласа: — Не понимаю. Утром она была совершенно другая.

Затем поднял ее запястье, посмотрел на едва просматривавшуюся печать.

— Может, печать снять пыталась?

— А ну пусти-ка, — Урлас закрыл глаза и поставил свою ладонь прямо над печатью. — Нет, не пыталась. Если бы я не знал, что это невозможно, то решил бы, что из нее выкачали ее магию.

Олих сорвался с места, а девчонка повалилась на постель, словно куль.

Через несколько минут он уже был возле домика в саду. Отрыл дверь, громко грохнув ею о стену и стремительно вошел. Мгновенно очутился возле испуганной служанки и схватил ту за горло:

— А ну, признавайся, что сделала с госпожой?

Та хрипела, хваталась руками за него, пытаясь освободить горло и сделать спасительный вдох. Олих чуть ослабил хватку и позволил ей вздохнуть.

— Хозяин, я ни в чем не повинна. Она как пришла от вас, так все плакала и грустила. И из домика уходила, ей тут вовсе не нравится.

— Кто приходил к ней? Говори, или велю высечь…

Служанка дрожала, но признаться побоялась.

Схватив ее за загривок, протащил ее через сад и вышвырнул вон, велев слугам выгнать ее вон из дворца.

Вернувшись к себе, опять посмотрел на ведьму.

— Так, я оставляю ее у себя. Утро вечера мудренее. Может, за ночь и отойдет?

Устроив девушку поудобнее на кровати, отправился принимать ванну.

— Покараулишь ее?

— О чем речь, конечно, — согласился Урлас.

Состояние ведьмочки все не давало ему покоя. Он снял со своей шеи амулет и приложил к ней. Амулет молчал, подтверждая его догадку, что магия в ней почти иссякла. Дотронулся до техкавшей жилки на шее, померил пульс на запястье. Ничего не понял. Но может, Олих и прав — утром что-то изменится.

— Я останусь? — не то спросил, не то утвердительно сказал.

— Давай, конечно, — согласился Олих, откидываясь на подушки и притягивая к себе девушку.

Та покорно устроилась у него на плече. Пока Урлас купался, раздел Велму, оставив на ней лишь тонкую рубаху.

Впервые за долгое время, я ни разу не просыпалась ночью. Даже несмотря на то, что мне снились кошмары. С одной стороны ко мне присосался блондин, выпивая мои соки. С другой стороны, меня жарко обнимал Урлас, пришептывая "покричи". А Олих стоял в стороне и гневно хмурил брови и зло бормотал мне: "Елка". А я во сне огрызалась: "Сам дубина стоеросовая, с кем поведешься, того и наберешься".

Утро тоже выдалось необычным. И это еще мягко сказано.

Первым делом, я почувствовала запах Олиха. Он пах совершенно особенно — это я поняла еще прошлой ночью. Так и не открыв глаза, улыбнулась своим мыслям. А ведь он пришел за мной. И перенес меня, спящую, в свою постель. Сегодня же я проснулась, уткнувшись носом в его гладкую, приятно пахнущую кожу. Хотя нет, не очень гладкая. Под моими пальчиками кучерявилась темная дорожка, скрывавшаяся где-то там, под простыней. Был очень велик соблазн заблудиться в ней, провести, лаская… Я почувствовала, как в тот же миг вспыхнула, словно маков цвет.

Открыла глаза и взгляд мой уперся в крошечную бусинку соска. Интересно, у мужчины эта штучка такая же чувствительная, как у меня? Осторожно высунула язык и легонько лизнула. Вздохнул и волоски вдруг встали дыбом. Проснулся или нет? Я замерла, ожидая, что он пошевелится, обнимет меня, поцелует.

Отчего-то от этого стало так волнительно…

Но он, похоже, спал мертвым сном и даже не подумал пошевелиться.

Зато со стороны спины пошевелилось что-то другое…

Ох, мамочка! О мои обнаженные ягодицы определенно терся чей-то член! И не нужно быть ведьмой, чтобы угадать, кому принадлежит эта штука. И эти пальцы, стиснувшие мое бедро и медленно ползущие вверх. Вот это я проснулась! Моментально в памяти всплыли слова, сказанные Олихом прошлым утром. Я могла бы догадаться, что эти два извращенца не оставят меня в покое.

Стоило мне замереть и задержать дыхание, как замер и Урлас. Может, все же он спит?

Но ведь таким бутербродом бесконечно долго лежать не будешь! Я осторожно качнулась вперед, назад. Мужчины зажали меня своими телами в прочные тиски. Осторожно взяла руку, лежащую уже на моей талии, и попыталась ее приподнять. Удалось. Урлас не шевелится, только подрагивает его член, устроившийся между моих ягодиц.

Я сделала вдох, выдохнула и осторожно перекинула ногу через Олиха, намереваясь перелезть через него, раз уж он так крепко спит. Но выбраться из плена мужских объятий мне не удалось. Урлас обхватил меня за талию и плотнее придвинул меня к себе. Сомнений не было, что мужчина вовсе не спал, а попросту игрался со мной. Его член соскользнул по ягодицам и проник между ног. Он неторопливо терся о меня, скользил по увлажнившимся губам, дразнил возбудившийся клитор.

Я попыталась закрыться, убрав все еще перекинутую через Олиха ногу, но не тут-то было! Он цепко схватил ее одной рукой, а другой стал медленно оглаживать ее, пробираясь к внутренней стороне бедра. Я всхлипнула, поняв, что мне не вырваться и не избежать их любви. И мое тело вовсе не противится этому, оно уже готово. Жаждет этого. Дрожит от страсти. Всхлипнула и закрыв глаза, прижалась к теплому боку Олиху. Он повернулся ко мне, но как же стыдно открыть глаза! Его рука сползает мне на ягодицу, крепко, до боли ее сжимает и подтягивает меня вверх. Я чувствую, как его дыхание опаляет мое лицо. Теплые губы накрывают мои, в то время, как его язык неспешно проникает в мой рот, захватывает, жалит, ласкает, большой его палец гладит и натирает сжимающийся анус. Испуганный всхлип подавляет его поцелуй.

Урлас тягуче медленно входит в мое лоно, отчего я выгибаюсь в пояснице. Вздыбленный стояк Олиха, горячий и шелковый, трется о мой живот. Затем, направленный его рукой, ласково касается моего клитора, легонько подрагивает, ударяя по нему мягкими ритмичными ударами. Урлас выходит из меня и уступает место Олиху.

Так, уступая меня друг другу, лаская, осыпая поцелуями, оглаживая везде, куда только можно дотянуться, они довели меня до исступления. Я ерзала в их руках, ахала и стонала, извивалась, словно уж, пока мозг не разорвало от удовольствия. Пока Олих изливался, рыча в меня, Урлас ждал своего часа. А когда дождался, я в изнеможении лишь подумала, что нужно еще чудодейственной травки заварить.

Глава 37. Истинная

Купание в теплой воде нисколько меня не успокоило, а даже наоборот. Мужчины не пытались овладеть мной в полном смысле этого слова, а неспешно обмывали мое тело, избавляя от их собственного запаха и следов. Пересаживали меня из рук в руки, нежно касаясь самых потаенных местечек. Осыпали поцелуями, легко прикусывали то тонкую кожу у снования шеи, то пальчик на ноге, то прихватывали, тут же отпуская, сосок.

Или это я такая неправильная, или же они специально проделывали со мной свои штучки, но вскоре я уже горела и пылала. Еще немного таких пыток, и я сама буду молить их, или наброшусь на них, словно голодная кошка.

Но вот Олих поднялся и вышел из купели, а вскоре вернулся с большим полотенцем. Урлас вынул меня из воды, и легко чмокнув в губы, передал Олиху.

Накупанную, зацелованную, возбужденную и неудовлетворенную, завернув в теплое полотенце, меня уложили в постель. Сквозь прикрытые глаза я наблюдала, как мужчины, временами загадочно на меня поглядывая, одевались. Неужели мне дают передышку? Облегчение наряду с обидой овладевали мной. Возбудили, а теперь оставят одну?!

Первым надо мной склонился, поцеловав, Урлас. Смешинки в его глазах могли бы согреть меня, если бы я не помнила того первого раза, когда он меня взял силой.

— Отдыхай, рыжик.

Олих же стоял у выхода надменный и сосредоточенный, дожидаясь брата. Бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся. И вдруг, замерев, медленно повернулся. Я и не подумала отвести глаза, когда он посмотрел на меня. Поцелует или уйдет? Почему именно от внимания этого сурового мужчины у меня теплеет в животе? Хотя, он вовсе не всегда бывает суров.

Все же, поцелует.

Он разворачивается и медленно, не сводя с меня темного взгляда, подходит. Наклонившись ко мне, замирает. Губы мои сами расплываются в легкой улыбке. Могу поспорить, он удивлен. И что-то меняется в его взгляде, словно туда кто-то искорок подсыпал.

Медленно поцеловав меня, выпил мой прерывистый вздох.

И вышел. А я осталась одна в гулкой тишине. Но в его постели. Глаза закрылись сами собой и я провалилась в тихий сон.

— И что ты скажешь? — спросил Урлас.

Довольное выражение все еще не сошло с его лица, что почему-то очень раздражало Олиха.

Что-то уж больно по-хозяйски он обращается с его женщиной.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты что, не заметил? К утру она вновь была горяча и, кстати, наполнена магией.

— Ты знаешь кого-либо, кто в постели с нами остался бы холодным?

— Олих, ты не хочешь этого видеть или притворяешься? С ней явно вчера что-то произошло.

— Урлас, это моя женщина. МОЯ. И я не буду отчитываться перед тобой и тебе советую не особенно на ней зацикливаться.

Олих обошел стороной брата и широким шагом отправился к покоям сестренки, оставив изумленного резким ответом Урласа позади. Сегодня им с Кейденом предстояло познакомить Ирис с отцом. И Олиху почему-то показалось, что для девочки будет очень важно их с братом присутствие.

Урлас же, проводив взглядом Олиха, решил все же расспросить Велму о том, что могло с ней произойти накануне. Но к его удивлению, у дверей в покои Олиха стоял страж, который отказался впустить его, сославшись на приказ господина.

Кейден уже находился в покоях сестры и, развалившись в одном из мягких кресел, с интересом наблюдал, как озабоченно носятся служанки. То и дело хлопают двери, ведущие в спальню юной принцессы.

— Что здесь происходит? — удивился Олих, входя в ее покои.

— Присаживайся, брат. Думаю, она еще не скоро соберется. Тут уже четвертый наряд понесли. Девчонка оказалась на редкость капризна.

Он явно наслаждался ситуацией. Терпения же Олиха хватило лишь на несколько минут. Когда пробежала в спальню очередная раскрасневшаяся служанка, он решительно направился следом.

— Какого черта вы здесь копаетесь? — ровным тоном спросил он.

Девочка стояла у окна, наставив перевернутый стул на служанку, пытавшуюся приблизиться к ней со щипцами для завивки.

— Господин. Принцесса отказывается завивать волосы.

— И надевать платье, — подхватила другая служанка.

— Я не позволю делать из меня тупую куклу, — шипя, словно разозлившийся котенок, сказала девочка. — Я требую, чтобы мне принесли мою одежду.

— Я тоже не хочу, чтобы вы из драконицы делали куклу, — тотчас поддержал ее Олих. — Сейчас же уберите это, — велел он, указывая на щипцы.

— А вот по поводу одежды, Ирис, придется смириться. Сейчас оденешь, например, это платье, — Олих вытянул из большой кучи первое попавшееся платье. — Кстати, шикарный цвет, он тебе очень пойдет. А после того, как тебя представят отцу, будешь одевать то, что тебе понравится.

Девочка, ко всеобщему удивлению, покорно приняла решение старшего брата. Коварно улыбнувшись ему, спросила:

— Я смогу одеть все, что мне пожелается?

— Абсолютно.

Она с прищуром оглядела брата и сказала:

— Хочу такие же кожаные штаны, как у тебя и вышитый жилет.

Тут даже Олих опешил. Из соседней комнаты донесся раскатистый смех Кейдена.

— Я лично подарю тебе ботфорты, как у Олиха, девочка, — прокричал он.

— Я согласна, — с царственной надменностью взглянув на брата, произнесла она. — При условии, что вы больше никогда не назовете меня "девочкой".

— И как же тебя называть прикажешь? — вздохнув с облегчением и выходя из комнаты, спросил Олих.

— Сами придумайте. Вы же себя умниками считаете.

Спустя целую вечность, а именно полчаса, Ирис соизволила выйти из спальни. Темно бордовое платье, обшитое по лифу и краю юбки нежными розовыми аметистами, очень шло к ее темным волосам. А серебристые, как у Бастиана, глаза светились радостью и предвкушением. По всему было видно, что девочке нравилось все происходящее вокруг нее.

Взяв братьев под руки, она отправилась знакомиться с отцом.

У дверей тронного зала им встретился Бастиан.

— Баст, познакомься. Это та самая Ирис, наша младшая сестра, — представил ее Кейден.

— Очень приятно, Ирис. Я — Бастиан.

— Ты тот самый монстр, который жрет ведьм? — дерзко спросила она.

— Увы, это я. А ты ведьма? Тебе есть чего меня бояться?

— Моя мама ведьма. Но я никого не боюсь. Ни тебя. Ни вашего папаши.

— Нашего отца, — поправил ее один из братьев.

Двери широко открылись и четверо детей Золотого дракона предстали перед ним.

Старый дракон рассматривал девочку холодно и настороженно. Еще бы, первая девочка, родившаяся в грозной драконьей семье.

— Тебе предстоит многому научиться, чтобы быть достойной семьи, которая принимает тебя.

— Это вам еще предстоит убедить меня, что мне СТОИТ войти в вашу семью.

Самые разные эмоции вызвал этот дерзкий ответ.

От гневно насупленных бровей на лице старого дракона, до веселой улыбки на лице Кейдена. Даже обычно хмурый Бастиан смотрел на сестру с улыбкой.

— Обучите эту особу всему, что ей положено знать, — рыкнул повелитель и махнул рукой, будто прогоняя их, словно не прошенных гостей.

Когда за ними закрылись с лязгом двери, девочка удивленно сказала:

— И это тот, ради кого вы меня сюда доставили?

— Ну, почему же? Мы, кстати, тоже очень рады с тобой познакомиться, — серьезно сказал ей Олих. Так веско и серьезно, что девочка ни на минуту не усомнилась, что это правда.

— И чудовище радо? — уколола она Бастиана.

— А чудовище радо этому особенно, — он подхватил ее под подмышки и подбросил высоко в воздух. С визгом девушка приземлилась обратно в его объятия. Они улыбались, глядя друг на друга совершенно одинаковыми глазами.

Радость и улыбка Бастиана была воспринята его братьями по разному. Кейден был приятно удивлен, а Олих смотрел на него с подозрением. Ему вдруг вспомнилось странное поведение его ведьмочки. Да и слова Урласа об исчезнувшей магии всплыли в памяти. Как-то странно засосало у него под ложечкой.

— Я вас оставлю, — бросил он и стремительно пошел прочь.

Попав в свои покои, он остановился, прислушался. Вокруг стоит тишина. Тихо проходит в спальню и останавливается, увидев пустую постель. Стоило вспомнить нежную ласку, которой она его разбудила этим утром, как кровь быстрее побежала в его жилах.

Но совсем не об этом он собирался думать.

Он хотел ее расспросить, а если понадобится, то и с пристрастием, о том, что случилось с ней накануне. Только сейчас он понял, что отметал доводы Урласа из чистого упрямства. Ревности. Сжав кулаки, признал: да, он, действительно, ревнует. И вовсе не уверен, что сможет еще раз разделить ее с братом. В конце концов, он имеет на это право. Это ведь ЕГО ведьма.

Тотчас настроение его несколько улучшилось.

Вышел на балкон. Далеко внизу, среди цветов и деревьев, алела огненная копна. Как уже случилось однажды, в глубинах его тела стала разрастаться дрожь, перерастающая в тихое урчание. Это не может быть совпадением. Он — дракон. И должен быть честным сам с собой. Вопреки презрительному сомнению его отца, вопреки своему желанию, совершенно для себя неожиданно, он нашел свою истинную. Еще тогда, под яблоней, когда маленькая девчушка повстречалась ему, судьба привела его к ней. И пусть тогда он не понял этого, да, собственно, не сразу принял и сейчас, эта рыжеволосая красавица и есть его единственная суженная.

Подняв голову вверх, он шумно втянул в себя воздух. Принял ситуацию, согласился с выбором судьбы. И улыбнулся. Напряжение последних дней отпустило его. Осталось лишь ощущение безудержного счастья.

Есть еще, конечно, дурацкий договор, по которому он должен отпустить ее в другой мир. Но с этим он как-нибудь разберется. И никуда он ее не отпустит.

Внезапно его внимание привлекли парящие в небе драконы. Черный, серебристый и розовый.

Даже усмехнулся, представив, как гневается сейчас его отец. Мало того, что ребенка родила ему ненавистная ведьма, да к тому же ребенок оказался девчонкой. И последней каплей было то, что она обернулась РОЗОВЫМ драконом. Неслыханно! Но как оригинально и мило, подумал он, разглядывая, как перламутровая дракоша осваивает новые кульбиты под руководством их братьев.

Если бы среди них не было Бастиана, то он полетал бы со своей ведьмочкой вместе с ними.

А почему бы и не покатать ее на своей спине?

Глава 38. Мои желания

Спустившись в сад, Олих быстро нашел Велму. Она что-то искала в траве, под кустами, забавно морща носик и что-то бормоча себе под нос.

Заинтригованный ее поведением, он не стал показываться ей на глаза, а шел в нескольких шагах позади нее. Но она была так занята своими поисками, что совершенно не замечала его.

Спустя какое-то время, она и вовсе встала на четвереньки и полезла под разлогий куст. Сначала до Олиха донеслось ее сопение, которое переросло в кряхтение. Затем она стала повизгивать, а когда раздались всхлипы, то решил вмешаться. Подошел поближе и тоже заглянул под куст.

В руках ведьмы был зажат тощий росток какого-то растения. Но выбраться она не могла, потому что ее волосы зацепились за колючие ветки, и чем больше она ерзала и пыталась освободиться, тем больше запутывалась. Бросать свою находку она не собиралась, и опершись на локти, безуспешно пыталась распутать волосы.

Всхлипы не просто не прекращались, а даже усиливались. Так что он принял решение и, схватив ее за талию, потянул на себя. Под звонкий вскрик и треск ломаемых веток ведьма была спасена. Правда, спасибо своему спасителю сказать не торопилась.

— Да какого… Да что ты творишь! — возмущенно зашипела она, — Ты же мне волосы вырвал!

Такая она показалась ему смешная — красная от возмущения, испачканная в земле, заплаканная, и с помятым бурьяном в руках.

Наклоняясь к ней все ближе и ближе, он уже собрался поцеловать ее, как вдруг она, прогнувшись в спине, отодвинулась от него и засунула бурьян в рот. Кривясь и морщась, она поспешно его жевала. А прожевав, уставилась на него.

— Ну, вот. Теперь можно.

— Что именно "можно"? — Олих был заинтригован.

— Разве мы не будем… целоваться и остальное…?

— А ты бы хотела?

Ведьмочка покраснела, засмущавшись, потупила скромно глаза.

— Или может, ты попросту голодна?

— Пппочему это я голодна?

— А с чего бы ты еще траву ела? Велю выпороть повара, за то, что не накормил тебя.

— Ах, ты об этом…

Странно, что она при этом стала пунцовая, как рак. Но при этом водила пальчиком по его груди, накручивая на него выбивавшиеся из-под рубашки волосы.

— Зачем ты ела траву?

— Потому что ты так быстро появился, что я не успела сделать отвар из нее.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем тебе отвар из бурьяна?

Вот же, приставучий какой! Его губы были так близко, что сбивали меня с мысли. А его запах… Еще утром он чуть не свел меня с ума. Украдкой посмотрев по сторонам, я убедилась, что в саду мы были одни. Без Урласа.

— Для чего нужен тебе тот отвар?

Я тяжело вздохнула. От этого дракона, по всей видимости, так просто не отделаться. Придется признаваться. Ну и что тут такого? Я ничего предосудительного не делала.

— Я не хочу забеременеть.

И стрельнула на него взглядом. Он выглядел… пришибленным. Он что, не может иметь детей? Или я обязана мечтать о такой "чести"?

— Боюсь тебя расстроить, — он все же наклонился ко мне, но не поцеловал, а слизнул языком капельку сока той самой травы, притаившейся в уголке губ. Поморщился от горечи и с жалостью на меня посмотрел.

— Ты не забеременеешь.

— Почему ты так уверен?

— Урлас сможет иметь ребенка только от женщины, признанной его магией. Но ты не можешь быть этой женщиной.

— Это почему еще?

— Будь это так, он бы мне сказал.

Ну, это уже хорошо. Но перестраховаться все же, стоит. Вот не доверяю я Урласу. И тем более, его магии.

Ну а сам-то? Спросить прямо я постеснялась, но взгляд мой, надеюсь, был выразителен.

— А со мной этот номер не пройдет. Можешь хоть всю траву в саду съесть, но если дракон захочет посеять в тебе свое семя, то ему это удастся в любом случае.

— И тебе?

— Но я же дракон. Может, мне стоит доказать это?

Он стал медленно продвигаться вперед, приподняв меня за попу так, что ноги мои болтались в воздухе.

— А кстати, — спросил он, прижав меня к стволу дерева, — расскажи ка мне, что с тобой вчера произошло?

— Что именно ты хочешь знать? — я попыталась выиграть время и решить, стоит ли ему рассказать о мужчине, едва не убившем меня. Но колено, вдруг втиснувшееся мне между ног, выбило из меня дух и перемешало все мои мысли.

— Кто к тебе приходил вчера?

Ой! Кажется, он догадывается о посетителе. Сидя верхом на его колене, было крайне тяжело сосредоточиться. Ну, да ладно. Будем клин клином вышибать. Я потянулась к нему и прижалась губами к его рту. Скорее почувствовала, а не увидела его улыбку. Просунула язык между его губами и провела им по зубам, покружилась, лаская внутреннюю часть его губ. Встретилась с его языком, совершенно неподвижным.

— Кто-то приходил?

Что-то зашелестело над моей головой. Я открыла глаза и встретилась с его ленивым взглядом. А ведь не отступит. Все равно придется признаваться.

— Ты обещал меня охранять, дракон. — Олих удивленно вскинул бровь.

Что-то темное появилось перед моими глазами. Я подняла взгляд и ахнула: через ветку над моей головой был перекинут шелковый черный пояс-кушак, еще недавно придерживавший его штаны.

Я еще не успела ни сообразить, ни что-либо сказать, как он завел мои руки над головой и быстро перевязал их, словно наручниками, поясом.

— Бить будешь? — я смотрела на него во все глаза. Вид у него был, словно у ребенка, любующегося на свою игрушку. Хитренький, до чертиков довольный. — Отпусти, и я все расскажу.

— Конечно, расскажешь, — Олих убрал свое колено. Оказавшись без его опоры, я могла едва касаться земли кончиками пальцев, задевая пятой точкой шершавый, даже через платье, ствол дерева. Я просто не могла поверить в то, что он меня обидит. Этого не может быть! В его глазах сверкало и предвкушение, и удовольствие, но только не злость. Нет, нет, нет! Это какая-то игра!

Он встал между мной и стволом дерева и обнял за шею, одновременно тиская мою грудь.

— Ну, давай, не тяни. Рассказывай, — промурчал он мне в ухо и захватил пальцами горошину соска, покатал ее межу пальцами, погладил. Откинув голову ему на плечо, я шептала:

— Пытать будешь?

— Буду, — его язык забрался в ушко, вызвав во мне табун мурашек.

Ну, пытай. Я все же умудрилась оттопырить назад попу и потерлась о его возбужденные чресла.

Подол платья вдруг оказался у меня на талии, а его руки, не стесняясь и ни в чем себе не отказывая, летали по моему телу, заставляя стонать, охать, гореть в огне и содрогаться от сладостных спазмов. В какой-то момент я потерялась от наслаждения, а когда в сознании слегка наступил просвет, я уже лежала в его нежных, совсем не драконьих, объятиях, уткнувшись носом в его шею. Мягко оглаживала сочная трава наши обнаженные тела. Солнечный зайчик, пробиваясь сквозь листву дерева, под которым мы устроились, перепрыгивал с моего лица на его. Его рука покоилась на моем бедре, а другой он лениво перебирал мои локоны.

— Ведьма, — говорил он. Но в его устах это звучало, как ласка, а не обидное прозвище.

— Давай поиграем в исполнение желаний? — вдруг предложил он. А я даже улыбнулась. Вот уж боюсь того, что загадает дракон. И как я буду это исполнять?

— И есть условия этой игры?

— Всего одно. Я исполняю твое желание, а ты исполнишь мое.

— А если у меня два желания?

— Давай, пусть будет два на два.

Долго думать мне не пришлось. У меня не так уж много пожеланий.

— Я хочу оказаться в мире, где поселилась моя сестра.

— Не считается, после окончания договора ты и так там окажешься.

— Ну, хорошо. Тогда я хочу удостовериться, что с ней все хорошо.

Он думал всего несколько секунд.

— Сделаю. Завтра же ты увидишь ее. Но не могу гарантировать, что она тоже тебя увидит.

— Что, правда? Ты это сделаешь? — я приподнялась и посмотрела ему в лицо. Расслабленное, без тени сомнения или неудовольствия. Он лишь запустил мне руку в волосы и мягко нажимая, вернул мою голову обратно к себе на плечо.

— Я же обещал. Завтра же и сделаю.

— Спасибо, ты сделаешь меня счастливой.

Он даже фыркнул.

— А я думал, что сделал это несколько минут назад.

Я тихо засмеялась в ответ. Наглый, самонадеянный, мой ласковый дракон.

— Какое же твое желание?

— Я еще думаю. Давай, загадывай пока второе желание.

— И ты не обидишься?

— Нет.

— Не разозлишься?

— Уже начинаю злиться…

— Я больше не хочу спать с Урласом.

Все. Сказала, словно выдохнула. И жду. Когда фыркнет, вскочит, а то ругаться начнет.

— Странно. Мне показалось, что тебе нравится то, что он с тобой делает.

— Мне нравится ТО, что делаешь со мной ты.

В глубине, под его ребрами что-то заурчало-замурчало.

— Хитришь? Думаешь провести меня? — в его голосе звучала улыбка, но заглянуть себе в лицо он мне не дал, прижав голову к себе.

Дооолго так мы пролежали молча. Я уже даже уверилась, что он и вовсе не ответит.

— Так что, ты не передумала?

Я тоже промолчала. Не заигралась ли я в желания с драконом? Как бы еще хуже не вышло.

— Хорошо. Исполняю. Больше никто, кроме меня к тебе не притронется.

Вот ведь я глупая! Радоваться бы надо, а у меня из глаз слезы потекли.

— Спасибо, — прошептала я.

И вдруг оказалась на спине, прижатая его горячим телом. Вытирая пальцами слезы из моих глаз, он мягко поцеловал меня. Я очень скоро поняла, что он вновь очень возбужден. А я вовсе и не против.

— Ты готова выполнить мои желания?

Киваю и не могу глаз от него отвести.

— Второе желание я озвучу тебе завтра. А сейчас — первое. Я хочу знать все, без утайки, что произошло с тобой вчера?

Да я бы и так рассказала. Без этих игр.

И рассказала. Все, что помнила. Все, что тогда почувствовала.

Он смотрел на меня внимательно, пристально, словно всматриваясь — не совру ли я. А к концу рассказа даже прищурив глаза. И хотя проступившие на скулах и груди чешуйки меня напугали, я не остановилась и не отвела глаза. Рассказала все и замолчала, ожидая его вердикта.

Но он ничего не сказал. Лишь развел коленом ноги и вошел в меня одним резким движением. До самого конца. Я была на грани наслаждения и боли, когда он вбивался в меня резкими, ритмичными движениями. Он зарычал, и я почувствовала, как горячее семя заполнило мое лоно.

Еще не вышел из меня, а приблизил свои губы к моим, опалил меня своим дыханием.

— Прости, что не защитил тебя.

Глава 39. Полет

Вдоволь насытившись своей ведьмочкой, Олих подхватил Велму на руки и понес ее в свои покои. Глядя на томно закрывающиеся глаза, он подумал, что и такая, уставшая и измотанная, она все еще волнует его.

Передав ее в руки служанок, уже подготовивших теплую ванну, на мгновение задумался.

Ему очень хотелось остаться с ней, понежиться вместе с ней в теплой воде, а затем вновь довести до исступления и ее, и себя. Но было одно дело, которое ему нужно было разрешить безотлагательно.

— Отныне ты спишь в моей постели, — он поцеловал ее в губы и, растрепав ее влажные волосы, вышел из своих покоев.

Он отправился не куда-нибудь, а к своему брату Урласу.

Олих застал брата сидящим в мягком кресле у горящего камина, с бокалом хмельного напитка.

Перед ним стояла чаша с почти затухшими углями и пустой кубок. Эти атрибуты Олих видел не раз и знал, что совсем недавно его братец пытался заглянуть в будущее.

— Доброй ночи, брат. Видел там что-то интересное?

— А как же, — Урлас усмехнулся.

— Расскажешь?

— Зачем же? Пусть сохранится интрига.

— Ну, интрига, так интрига. Я хотел поговорить с тобой.

— О Бастиане? — Олих согласно кивнул. — И о ведьмочке?

— Что ты увидел, брат? Ей грозит опасность?

— Скажу так. Она с ним еще встретится. И не раз. И да, ей грозит опасность. Но не от рук твоего брата.

— И как я должен это понимать?

— Я скажу тебе то, что я видел. А ты уже додумывай сам.

Урлас, поболтал кубок с напитком и одним резким движением осушил его. Затем налил еще себе и брату и наколол на острие кинжала кусок мяса.

— Тебе придется делать выбор, брат. Кого ты выберешь? Своего отца или ведьму?

Гулкая тишина воцарилась в полутемном зале.

— Эта угроза исходит от отца? — нахмурился Олих.

— Да, — Урлас задумчиво кивнул. — А еще я вижу ее в ином мире. Не нашем. Там, где живут железные звери и птицы. Там мало магии. И там ей будет хорошо.

Казалось, недосказанность вовсе не озадачила Олиха. Он лишь посмотрел на брата исподлобья.

— Я не отпущу ее, Урлас. Об этом я, кстати, тоже хотел с тобой говорить, — он отхлебнул немного и продолжил:- Я больше не буду ее делить с тобой.

— Это я знаю, брат. И принимаю. Но тебе придется ее отпустить, и тогда она останется жить. А если оставишь ее здесь, возле себя, она погибнет.

— Ты сомневаешься, что я могу ее защитить?

— Ты сердишься, и я тебя понимаю. Но здесь, в Золотом дворце, я ее рядом с тобой не вижу. Это точно.

Олих не стал спорить с братом. Он верил ему безоговорочно. Еще ни разу его предсказания не оказались ложными. Но как ему быть в этом случае? Что делать? Отпускать ее он вовсе не собирался.

— Ладно, об этом я подумаю позже. Велма сказала, что тот, кто приходил к ней вчера, назвался Бастианом. Такое может быть? Это был он или кто-то другой?

— А это я тебе сейчас покажу.

Урлас подбросил в обрядную чашу угольков и трав, а когда те вспыхнули и прогорели почти до конца, плеснул из кубка воды. Из чаши повалил густой дым, который повинуясь силе, исходившей из рук Урласа, стал светлеть. И вскоре сквозь дым проявилась картинка. Дракон, летавший над девушкой с огненными волосами. Мужчина, припавший губами к запястью слабеющей в его руках девушки. А затем он отрывается от ее тела. Серебристые глаза полны сначала отчаяния и страха, затем надежды. И в конце концов, радость. Сквозь клубы вновь повалившего дыма совершенно отчетливо прозвучали слова: "Жива. Спасибо". И вот Бастиан заносит ее в дом, укладывает на кровать, целует неподвижной девушке руку и уходит.

— Значит, все же Бастиан.

Голос Олиха полон ярости и боли.

— Как видишь, он не убил ее так же, как остальных.

— Это не важно. Он покусился на мою женщину.

— Прости, брат, но откуда ему было знать, что это твоя женщина?

— Да ты издеваешься надо мной? Она живет в моих покоях! Разве это ни о чем не говорит?

Олих вышел, громко хлопнув дверью.

Урлас только тихо покачал головой и подбросил еще травы в чашу. Поставил над ней руки, разогнал дым и обреченно произнес:

— Прости, брат. Но ведьму с тобой на троне я не вижу. Ни на троне, ни во дворце.

В это время Олих, направившийся в покои Бастиана, вдруг резко остановился. Уж больно он разозлился из-за того, что увидел и услышал сегодня. Нельзя показывать слабость ни перед братом, ни перед кем-либо другим. Нужно остыть, а затем уж и с братом говорить. Вышел на балкон и, превратившись в дракона, взмыл в небо.

Он летал под облаками до утра. А затем вернулся в свои покои, решив перенести разговор с Бастианом на другое время. А сегодня он должен исполнить еще одно желание своей ведьмочки. И озвучить свое.

— Вставай, лежебока, — он сдернул с рыжули одеяло, намереваясь ее разбудить.

Но вместо этого вид разрумянившегося со сна девичьего тела возбудил его дракона. А когда она томно потянулась, вдруг вспомнила о своей наготе и засмущалась, прикрывая свои прелести руками, и вовсе решил немного задержаться.

Смущенные служанки едва успели выскочить из спальни господина, и только многозначительно подводили к небу глазки да хихикали, прислушиваясь к звукам, доносившимся из спальни.

А потом было купание, и опять убегали зардевшиеся служанки. Поздний завтрак, снова закончившийся в постели.

А после обеда Олих приказал Велме одеться. Нетерпеливо рыкнул, когда она стала доставать его своим "почему" да "зачем".

Критично осмотрев ее наряд, он остался доволен. Только накинул на плечи пушистую коротенькую шубку. Вывел ее на балкон и хитро посмотрел на нее.

— Готова? — и обернулся драконом.

Еще по его глазам, когда он набросил мне на плечи легкую шубку, я поняла, что затевается нечто неожиданное.

А когда, оказавшись на балконе, он вдруг превратился в дракона, я замерла. Однажды я уже видела его в таком виде. Но тогда он бился со своим братом, и зрелище то было просто нереально страшное. Такая сила, мощь и ярость были в том зверином теле! Я думала, что стоит мне еще раз увидеть чудовище, и я тотчас хлопнусь в обморок.

Но так не случилось. Он медленно опустил ко мне морду, покрытую каменной чешуей и ороговевшими шипами. Чешуя оказалась на ощупь даже не теплой, а горячей. Огромный глаз, словно пол моего лица, казалось, заглядывал мне в душу. Толстые губы оказались мягкими и теплыми. Он не отдвигал морду, словно приглашая потрогать его, погладить. Сначала осторожно, подрагивающими пальцами я дотронулась до него. А затем и всю ладонь положила. Провела по бороздкам, разделяющим чешуйки, дотронулась до шипа, венчавшего его голову. Казалось, что мои прикосновения доставляют ему удовольствие.

Когда он опустился брюхом на пол и приподнял лапу, превратив ее в ступеньку, я поняла, что он приглашает меня оседлать его. Я примостилась на спине дракона, до боли сжав его коленями. Завтра точно на коленях останутся синяки. Шипы на шее его ощетинились и я смогла за них крепко ухватиться. Еще несколько наростов послужили опорой для спины и ног. Оглянувшись на меня, ощерив пасть, словно в улыбке, расправил кожистые крылья и взлетел.

У меня дух захватило от этого полета. Сначала было нереально страшно. А затем, убедившись, что он не делает резких движений и упасть я не смогу, я начала получать наслаждение от этого полета. Мы поднялись высоко в небо, к пушистым облакам, которые в реальности оказались не так уж приятны.

Вклинились в стаю птиц, которых, как мне кажется, больше испугало именно мое присутствие, а не дракона.

Облетели вокруг замка, где обитало царственное семейство драконов. С высоты нашего полета замок казался таким величественным и вовсе не зловещим.

Мы сделали круг над лесом, низко пролетели над цветущими лугами. Мой дракон, словно косой, срезал крылом луговые цветы и швырнул их в меня. И даже, кажется, смеялся, когда я запищала от неожиданности. А затем мы летели над речкой. Олих задевал воду брюхом, поднимая в воздух искрящиеся брызги. А потом мы поднимались все выше и выше, пока ветер и солнечные лучи не высушили меня.

Вскоре мы приблизились к горной части Артавии. Еще издали я увидела несколько строений, напоминавших старинные алтари. Именно над ними наш полет и завершился.

Точно так же, как и раньше, он подставил лапу, давая мне возможность спешиться. Голову свою подставил так, чтобы я могла на нее опереться. Еще не улетучился восторг от моего полета, как в сердце начала появляться тревога. Нет, вокруг все казалось мирным и прекрасным. Но я всеми фибрами своей ведьминской души ощущала здесь присутствие силы. Гораздо более древней и могущественной, чем моя собственная магия. Осматриваясь вокруг я и не заметила, как Олих обратился мужчиной. Он подошел сзади и положил мне руки на плечи. Прижав к своей груди, он сказал:

— Я говорил с Урласом. Он больше никогда не прикоснется к тебе.

— Злился?

— Нет. Он ведь маг, и узнал о моем решении, по-видимому, еще раньше, чем я сам. Он принял мое решение. Ты исполнила мое первое желание. И рассказала о Бастиане — это тот, кто приходил к тебе. Это мой младший брат. С ним у меня еще состоится разговор.

Он замолчал. Молчала и я.

— Я готов выполнить твое второе желание.

Не хорошее предчувствие охватило меня. Какова же будет цена? Смогу ли я выполнить ЕГО желание?

— Ты согласна затем исполнить мое?

Я молчала.

— Я не знаю. О чем идет речь? Смогу ли я?

Паника начала волнами накатывать на меня.

— Сможешь. Конечно, сможешь, — он опустил подбородок мне на макушку, а одной рукой обнял меня за талию. Его горячая ладонь покоилась, согревая и прогоняя страх, на моем животе.

Он бросил на алтарный камень какой-то амулет. Воздух над ним тотчас задрожал, словно тусклое марево появилось над ним. Я видела, что проступает какая-то картинка, видела неясный женский силуэт. Сестра?!! Желание увидеть ее вновь было столь велико, так хотелось удостовериться в том, что у нее все хорошо!

— Я хочу верить, что ты меня не обидишь, Олих.

Он улыбнулся. Ведьмочка и сама не заметила, что впервые назвала его по имени.

— Исполнишь? Да или нет? Я исполняю твое желание?

Рядом с туманной женской фигуркой появилась фигура поменьше. Моя племянница? Отброшены прочь сомнения. Я кивнула.

— Я хочу видеть сестру.

На камень летит еще один амулет. Туман разверзся. Открылся вибрирующий портал. Он делает шаг вперед и ободряюще протягивает мне руку…

Глава 40. Камень

Я сделала шаг вперед. Дракон не выпускал мою руку из своей, так что я устояла на ногах, когда на миг оказалась в невесомости. Еще один шаг — и впереди, на высоком пригорке я увидела домик. Он так напоминал мне тот, в котором я жила раньше. Казалось, с того времени, как я открыла портал, через который смогла сбежать моя сестричка и ее дочь, прошла целая вечность. На самом же деле прошло всего несколько недель. И если бы не Урлас, то я тоже была бы сейчас вместе с ней.

Олих, все также не отпуская мою руку, потянул меня вперед. Мы остановились за высоким деревом. И вскоре я увидела ее. Тамари неспешно поднималась к дому, неся в корзинке продукты. На ней было короткое, по меркам нашего мира, платье. Оно едва прикрывало ей колени. Золотистые волосы выбивались из-под соломенной шляпы.

— Тами, — прошептала я и рванула вперед. Но дракон перехватил меня и плотно прижав к себе, прислонился к стволу дерева. Я захотела закричать, позвать сестру.

— Она тебя не услышит, Велма, и не увидит, — проворчал он мне в самое ухо, — Я ведь предупреждал тебя.

Он поглаживал меня по спине, пока я сотрясалась в рыданиях.

— Ты ее увидела. У нее все хорошо. Если ты сейчас успокоишься, то скоро увидишь и свою племянницу.

Так и случилось. Я все еще вытирала кулачками слезы, как услышала задорный детский голосок. Выглянув из-за его плеча, я увидела, как два моих самых близких человечика, обнявшись, скрылись в домике.

Он исполнил свое обещание. И хоть мне бы хотелось оказаться сейчас рядом с моими девочками, я была благодарна дракону. Оставшиеся месяцы, пока не истечет договор, я проведу в спокойствии за своих близких.

— Спасибо, — прошептала я, подняв на него глаза.

Он смотрел на меня удивленно, но было что-то еще не знакомое мне в его взгляде. Вытерев большим пальцем слезу, скатившуюся по моей щеке, он спросил:

— Ты так их любишь? Что может заставить тебя отказаться от них?

К чему такие вопросы? Я не собираюсь отказываться от них.

Олих посмотрел вверх и улыбка коснулась его губ. Поднял руку, сорвал розовощекое яблоко и протянул его мне.

— Когда-то, много лет назад, под точно такой же яблоней я встретил девчонку. Рыжую-рыжую.

Он пытливо смотрел на меня, словно ожидая от меня чего-то.

— Она гуляла со своей бабкой. И имела наглость струсить все яблоки с дерева прямо на меня.

Словно страницы с годами перелистнулись назад и я так ясно вспомнила тот день. Того красивого парня, давшего мне яблоко. И чьи глаза так часто снились мне во снах. Почему же я не вспомнила его сразу?! Как могла забыть?

— Ты сказал, чтобы я росла скорее.

— Да. И что я приду за тобой.

Я смотрела в его глаза и странная мысль вдруг поселилась у меня в голове.

— И я пришел. А ты меня не дождалась.

Не дождалась? Что он имел в виду? Так все, что со мной произошло за эти недели, не было случайностью? Урлас вовсе не случайно остановил меня у портала? И что я теперь должна делать с этим открытием?

— Ты отдал меня Урласу.

— Нет. Я оставил тебя себе.

Какие странные понятия у этого мужчины.

— Ты простишь мне Урласа, моя Велма? — вдруг спросил мужчина.

Взгляд его был напряжен так, будто от моего ответа зависело очень многое.

Прощу ли? Наверное. Я тоже не была святой. Хотя… не облегчать же ему жизнь?

— Ты меня обидел.

Он повел бровью. Где же раскаяние?

— А мне показалось, что тебе понравилось, — он чмокнул меня в нос. — Кем были твои мужчины, Велма?

Ого. А это тут при чем?

— Какие еще мужчины?

— Кому ты отдала свою девственность?

— А что за вопросы? Ты мне кто, муж?

Он извернулся так быстро, что я и сообразить не успела. Прижав к стволу дерева и навалившись всем телом на меня, засипел:

— Кому? Отдала? Говорррри!

Да пошел ты…

— Скажу. Но есть условие…

— Никаких условий! Кто он!

— Не тыкай в меня своей штукой! — я не на шутку разозлилась, почувствовав его упершийся мне в живот жезл.

Мало того, что они нарочно не отпустили меня с сестрой. Мало им того, что тешились мной вопреки моему желанию. И совсем не важно, нравилось мне или нет. Игры какие-то с желаниями затеял. Теперь вот, еще душу свою перед ним вытряси.

Он буквально отпрянул от меня. Секунду сверлил своим черным взглядом. А затем я вдруг оказалась у него на плече. С каждым его шагом из меня вышибало воздух. Но это его нисколько не тревожило. Я стала бить его кулачками по спине, царапать, шипеть.

Взметнулись вверх волосы, стоило порталу захлопнуться за нами. Не прекращая брыкаться, пытаюсь сообразить, куда он меня несет. Он же не нарушит данного мне обещания? Не выпорет? Не позовет братца?

Алтарь? Фигасссе… Зачем он принес меня на алтарь? Мрачной громадой выстроились в круг острые, как зубы дракона, камни. Поставил меня на ноги и я, наконец, смогла нормально вздохнуть. И осмотреться. Только и заметила позади меня и в центре нагромождения круглый, как блин, огромный камень. Больше рассматривать мне стало некогда — я заметила, что дракон стал раздеваться.

Летит на камень его стеганая куртка. Сверху — его светлая рубаха. Я вижу, что он зол. Чешуйки проступили на шее, плечах, скульптурной вылепленной груди. Таким я его еще ни разу не видела. Он делает шаг ко мне, а я делаю шаг назад. Упираюсь спиной в камень.

Олих наклоняет ко мне свое лицо. Желваки играют на его щеках.

— Я исполнил все твои желания, Велма. Готова ли ты исполнить мое?

И что я должна ему ответить? Мне страшно, хотя до конца я не верю, что он меня обидит.

— Я боюсь тебя, Олих.

Мой шепот, кажется, немного его осадил. Он удивлен.

— Ты. Меня. Боишься? Разве я тебя обидел, Велма? Разве я тебя обманул?

Нет, не обидел. Но скажем так, я все равно опасаюсь.

— Ты готова доверить мне свою жизнь, Велма?

Так хочется ему довериться. Спрятаться за его спиной, согреться на его груди.

Он зол, он почти в бешенстве. Но все же терпелив со мной.

— Доверься, ведьма. Исполни мое желание.

И я решилась. Была не была. Я дотронулась ладошкой до его щеки. Олих тут же накрыл ее своей, поцеловал и … улыбнулся. Расслабился, разгладилось нахмуренное лицо.

И я успокоилась. Он не обидит меня. Странно екает сердечко. Я верю ему.

Он берет меня на руки и вместе со мной опускается на камень. Осыпая меня мягкими поцелуями, расшнуровывает платье. Вспыхивает под его губами шея, грудь. Бабочки в животе заводят свой хоровод, когда он прижимается к нему щекой, осыпает поцелуями, спускается ниже.

Я недоверчиво вскидываюсь, но Олих положив руку на мой живот, толкнул меня обратно.

— Доверься мне, — голос его рвется из глубины его груди и я доверилась. Откинулась на спину, бесстыже распластавшись на теплом камне. По коже плывут, потрескивая, горячие искорки.

Его губы нашли мое лоно и жадно им завладели. Совсем не ожидая такой ласки, я всхлипнула и попыталась откатиться из-под него. Но не пустил. Не позволил даже сдвинуться. Я упираюсь лопатками в камень и обнимаю плечи моего мужчины ногами. Камень подо мною стремительно нагревается, а ласки Олиха такие томительно-мучительные, что прогнувшись в пояснице, рычу, словно львица. Мой рык гасят его губы, я чувствую на них свой запах. Так странно и необычно.

Сладкое скольжение внутри меня, плавное, горячее. Он не торопится, делает несколько первых толчков, давая прочувствовать каждое касание, насладиться им.

— Моя Велма, — шепчет мне в губы.

Проводит языком по нежной шее, прикусывает у основания и так удерживает, ускоряя темп, усиливая удары.

Перед глазами плывет, но я не хочу их закрывать. Хочу смотреть в его глаза, видеть, как бушуют в них золотистые искры.

— Мой Олих, — сами вырываются слова.

Он замер, а затем до крови прикусывает мне шею и срывается в диком темпе. Кажется, что движение наших тел слышно далеко вокруг.

Одно на двоих дыхание. Одно сердцебиение. Страсть к нему пьянит и кружит голову. Нет сил сделать глоток воздуха. Вокруг нет ничего и никого. Нет ни запахов, ни звуков. Только дышу и не могу надышаться его запахом, не могу наслушаться того звука, что идет из глубины его тела.

Тягуче-сладкими движениями в последний раз врезается в мое лоно и горячая лава затапливает меня. Я горю, полыхаю, держусь за него, цепляюсь. Он так и не выходит из меня, лишь переворачивается на бок и переворачивает меня вслед за собой. Нога моя покоится на его бедре, пока он целует меня жадно и ненасытно, до головокружения, до ярких мушек перед глазами.

Его руки сжимают меня и нежно гладят.

— Моя ведьмочка…

Шелковистые губы скользят по чувствительной коже. Я окутана им, растворена в нем. Очарована и околдована. И нет больше сомнений, то, что между нами происходит — правильно. Очень правильно. Чувства, эмоции, ощущения — словно яркая вспышка. Я вижу свое отражение в его улыбающихся глазах.

— Моя Велма, — шепчет мне в губы, а тихое внутриутробное его урчание вторит его словам. И даже кажется, что горячий камень, приютивший нас, содрогается вместе с нами от счастья, от удовольствия…

Глава 41. Прорыв

Олих сказал, что камень, на котором мы нежились, называется око дракона и служил алтарем для многих поколений его предков. Он был на удивление горячим, но той приятной теплотой, которая согревает, а не обжигает.

Несколько раз мы спускались к реке, что протекала неподалеку. Мой мужчина резвился в реке, словно маленький мальчик. Мы, ведьмы, не очень любим воду. Вероятно потому, что нашими предками считаются дикие кошки. Кое-как, по-собачьи, я, все же, умела плавать. Но тут мне пришлось учиться плавать и на спине, и нырять. Олих заявил, что до тех пор, пока я не смогу переплыть речушку, на берег меня не выпустит. Он учил, сначала поддерживая меня под животом. Правда, пару раз отвлекся, вспомнив, каким соблазнительным было мое тело. Я тоже плавилась от удовольствия в руках красавца дракона. И млела от мыслей о том, насколько я оказалась желанной для него.

Мы снова возвращались к камню, неизменно нагревавшемуся при нашем возвращении. Уже поздно ночью, лежа на его плече и любуясь звездным небом, я решила для себя. Зачем мучить себя сомнениями и терзаться, если можно провести оставшийся месяц с тем, кто кажется, крепко засел в моем сердечке. Нет, я вовсе не тешила себя надеждами, что смогу остаться с ним навсегда. Кто я? Дикая лесная ведьма с бог весть какими способностями. А он — царственный дракон, будущий повелитель земель Артавии.

Я сделаю все, чтобы не наскучить ему за этот месяц. А когда истечет срок договора, мирно уйду. Я буду строить свою новую жизнь с близкими моему сердцу сестрой и племянницей. А он останется здесь, править своим драконьим миром и разбивать сердца другим женщинам.

С одной стороны я успокоилась, а с другой мне стало немного грустно. Я незаметно смахнула сбежавшую слезу. Но Олих все же заметил.

— Ты плачешь, ведьмочка? Почему?

— Просто я рада, что встретила тебя.

— Правда, рада?

Он перевернул меня на спину и стал медленно осыпать поцелуями.

— А я хочу, чтобы ты была не просто рада, а счастлива со мной.

О каком же счастье ты говоришь, дракон, если нам вскоре придется расстаться?

— Олих, какое будет твое желание? Я немного…волнуюсь.

— И напрасно. Мое желание уже исполнилось.

— Вот как?

Он снова о сексе? Вот же ненасытный!

Улыбнулся, одарил меня светом из своих глаз.

— Ты мне доверилась. А Глаз Дракона принял тебя.

Ничессе.

— Поэтому он такой горячий? — догадалась я, вспомнив, как он нагревался под нами.

— Да. Все верно.

Он оставил мое лицо в покое и принялся дразнить вишенки-соски. Тихо и довольно смеялся, когда я вдруг от переполнивших меня ощущений засовала ногами.

— Ты принес меня в жертву этому глазу? — плавясь под его прикосновениями, все же не сдавалась я. — А если бы он не принял меня?

— Тогда ты стала бы еще одним камнем вокруг этого алтаря.

Времени испугаться он мне не дал, опустившись у моих ног. И снова сделал меня счастливой.

Когда на рассвете мы улетали, я, обняв один из шипов на его теле, посмотрела вниз. А ведь и правда, этот алтарь напоминает глаз дракона. Камень, на котором мы провели день и ночь, светился изнутри мягким светом. Казалось, далекие языки пламени переливались внутри него. А вокруг черными глыбами стояли холодные камни, напоминающие зубы дракона. Интересно, Олих не соврал мне? Я тоже стала бы одним из таких зубьев, если бы алтарь не принял меня?

Не слишком ли много чести для бедной ведьмочки?

Едва мы приземлились в саду его покоев, как навстречу, низко кланяясь, выбежал слуга.

— Повелитель ждет вас, хозяин. Кажется, на нашей границе прорыв.

Олих, еще раз легонько поцеловав меня, велел никуда не выходить из своих покоев и ушел, оставив меня одну.

На границе, действительно, произошел прорыв. Старый дракон собрался лично возглавить свою армию. В этот раз вместе с ним отправятся в поход и все его сыновья. В вылазке против орков Бастиан показал себя достойным драконом, поэтому он тоже отправлялся в поход.

Ожидая в тронном зале, когда к ним присоединится Золотой дракон, трое мужчин тихо переговаривались. Когда вошел Олих, Кейден весело спросил:

— Куда это ты, брат, запропастился? — Урлас смотрел на брата исподлобья.

А Бастиан прямо встретил взгляд брата, замедлившего возле него шаг.

— У меня есть что вам сказать.

— Олих, хорошо подумай, — глухо произнес Урлас.

— Я подумал, брат. Сегодня Глаз Дракона признал мою женщину. — Он по очереди посмотрел на своих братьев.

Урлас опустил лицо, спрятав его в ладонях. Улыбка застыла на изумленном лице Кейдена. Бастиан же смотрел ровно и не отводил от него взгляд.

— Ты ее убъешь, Олих, — просипел Урлас.

— Разве ты видел ее мертвой, брат?

— Да я не понимаю, зачем тебе это? Вокруг столько женщин. Почему ты вцепился именно в эту ведь… Велму?

Все посмотрели на Бастиана. Но тот лишь невозмутимо смотрел на Олиха.

— Я принял решение. Любой, кто причинит ей вред станет моим врагом. Любой, Бастиан, — Олих, не мигая смотрел в глаза младшему брату.

Нужно отдать должное блондину. Он не отвел взгляд, не потупился. Не отступил.

— Твоя женщина — ведьма, Олих? — спокойным голосом он задал вопрос.

— Да, Баст, она ведьма. Ты дорог мне. Но держись от моей женщины подальше, или я тебя не пощажу.

— Познакомь меня с ней.

В зале застыла зловещая тишина. Все понимали, что именно от того, кто был суккубом, и не мог прожить ни дня без ведьмовской силы, и исходит основная угроза.

— Я познакомлю тебя с ней. После похода, — после непродолжительной паузы ответил Олих.

Поразмыслив здраво, он понял, что скрывать вечно Велму от брата не сможет. И ему стоит лично убедиться в том, что тот найдет в себе силы сдержаться и не навредить той, которая заполонила все его мысли.

За дверью раздались шаркающие шаги, приближался Золотой дракон.

— И еще одно. Я прошу каждого из вас позаботиться о ней в случае, если я не смогу этого сделать. И исполнить условия договора, заключенного между мной и Велмой в случае, если по какой-то причине этого не сделаю я.

— Я сделаю это, брат.

— Я тоже.

— Думаю, ты можешь рассчитывать и на меня, — не остался в стороне Бастиан.

— Спасибо, братья.

Со скрипом открылась дверь, и в тронный зал вошел Золотой дракон.

— Что загрустили, дети мои? — каждый шаг старого дракона сопровождался странным бряцаньем.

Кости гремят, подумал каждый второй из присутствовавших.

Еще раз грохнула дверь и раздались быстрые, легкие шаги.

— А куда это вы без меня собрались? — Ирис возмущенно сверкала яркими серебристыми глазами. — Или я что, не ваша сестра?

— Ирис, ты остаешься в замке. И будешь за него отвечать, — рассмеялся Кейден.

Старик же, презрительно нахмурившись, отвернулся. Он все еще не смог смириться с тем, что в его семье родился розовый дракон.

— Но я хочу с вами! — она возмущенно топнула ногой.

Как и обещал ей раньше брат, ей позволили одеть то, что она хочет. Так что она дефилировала в узких черных кожаных штанишках, белой широкой рубахе, подхваченной в поясе. И вышитом простеганном жилете.

— Ирис, — Олих взял ее под локоток и отвел в сторону. — Тебе с нами нельзя, милая.

Та капризно топнула ножкой.

— Твоя мама, думаю, соскучилась по тебе. Я думаю, пока нас не будет, тебе нужно быть почаще с ней.

— Но…

— Никаких "но". Вот ключ от моих покоев. Найдешь синюю комнату. Я прячу твою маму там.

Спрятав, воровато оглядываясь на отца, ключ, она царственно кивнула и пошла к выходу. Там остановилась и повернувшись к мужчинам, не сводивших с нее глаз, пожелала:

— Я позабочусь о замке. А вы возвращайтесь поскорее.

И ушла.

Вскоре небо потемнело от сотен драконов, направившихся к границе.

Глава 42. Темница

Обрадовавшись той власти, которой наделили ее братья, Ирис в предвкушении потерла руками. Сейчас она покажет им, как нужно управлять замком. Докажет отцу, что она достойна быть дочерью Золотого дракона.

Хлопнула в ладоши, призвав служанок. Распорядилась вымыть окна и стены, освежить полы.

Спустилась на кухню и приказала пересчитать мешки с мукой.

— Знаю я вас, — она важно проплыла мимо обиженной поварихи.

В саду приказала общипать отцвевшие цветы и пожухлые листья с кустов.

— Чем же еще заняться? — думала девчонка, засунув руки в карманы брюк. Внезапно пальчики нащупали ключ, который вручил ей Олих. Точно! Нужно проверить, как дела у мамы.

Она остановила пробегавшую мимо служанку и велела провести ее в покои брата Олиха.

— Но, госпожа! Господин Олих будет недоволен! Он ни кому не разрешает входить в свои покои. У него даже слуги свои, и подчиняются только ему!

— Да ты кто такая! Как посмела спорить со мной! Я ВЕЛЮ ТЕБЯ ВЫПОРОТЬ! Быстро показывай мне дорогу!

Оробевшая служанка решила больше не спорить со вздорной маленькой госпожой и показала ей дорогу. Оставив госпожу саму разбираться с охранником, охранявшим покои, она быстро скрылась за углом.

Ирис грозно посмотрела на охранника и решила не объясняться с ним лишний раз. А достала и продемонстрировала ему ключ.

— Ты или пропустишь меня, или велю отрубить голову.

Пропустил. Вставив ключ в замочную скважину, она вошла в длинный коридор. По планировке это помещение было точно таким же, как у Бастиана, к которому она частенько заходила в гости. Но только планировкой они и были похожи.

Стены длинного и широкого коридора, из которого высокие арочные двери вели в другие помещения, были покрыты темными деревянными панелями, бархатными на ощупь. Из черного матового камня пол гулко вторил ее шагам. Ее взгляд сразу наткнулся на синюю дверь.

— Вероятно, это и есть синие покои, — подумала девочка и открыла дверь.

В комнате было пусто, но дверь на балкон была открыта. Девочка подошла и заглянула. Сложив на коленях руки, женщина грустно смотрела в сад.

— Мама! — закричала Ирис, почувствовав вдруг раскаяние. Ведь наслаждаясь своей новой жизнью, она и думать не думала, что маме ее может быть плохо. Просто в этом дворце и без дочери.

— Ирис, девочка моя!

Женщина бросилась к дочери и крепко прижала ее к груди.

— Мамочка! Тебя здесь не обижают? Кормят?

— Кормят, девочка моя. И не обижают. Вот, смотри, — Труди открыла дверцы огромного шкафа, где ровными рядами на вешалках висела одежда. — Все у меня хорошо. А у тебя как? Приняли братья? Признал ли отец?

— Ой, мама. С братьями все чудесно. Особенно я подружилась с Бастианом. Знаешь, даже не верится, что он убивает ведьм! Он такой…хороший. И у нас с ним одинаковые глаза!

В глазах Труди на мгновение вспыхнул страх. Но она, все же. взяла себя в руки.

— А отец?

— Ой, мама. С отцом, как раз, не очень. Он словно не замечает меня. А если и встречаемся, то недовольно хмурит брови.

— Но не пугает, не обижает тебя?

— Нет, что ты. Вот и сейчас они отправились мятежников подавлять, а меня здесь за старшую оставили. Вот я и подумала, а не выделить ли тебе более просторные покои?

— Ой, нет, нет, доча. Твой брат велел мне отсюда никуда не выходить.

— Мама, не спорь со мной. Ты — мама принцессы. И будешь жить там, где я тебе скажу!

И словно маленькая фурия, Ирис выскользнула из синих покоев. Выскочив в коридор, она деловито огляделась. В такой просторной части замка, принадлежащей Олиху, наверняка найдутся более достойные ее мамы покои.

Так, эти маловаты. Эти темноваты. Библиотека тоже не подходит. Оу! А вот эти как раз подойдут! Раза в два больше, чем комната, в которой живет ее мама. И гораздо более светлая и богато убранная. Огромная каменная ванная за ширмой, высокие светлые окна, выходящие в сад. Мягкий, пушистый ковер на полу и огромная, достойная короля, кровать. Под белоснежным балдахином.

Но… Она вовсе не пустует!

Ирис стремглав бросилась к кровати и замерла над спавшей в ней девушкой. Белокожая, невысокая, с ярко-рыжей копной кучерявых волос она нагло нежилась в постели.

— Ты кто такая? — задала она вопрос, пытаясь придать звонкому голоску суровости.

Девушка проснулась, но сонно клипая зеленющими глазами, не могла сообразить, что же от нее хотят.

— Ты что-то спросила, девочка?

— Да как ты смеешь вылеживаться в постели, когда к тебе обращается принцесса?!

— Я не знала, что ты принцесса, — рыжая мило улыбнулась, чем еще больше разозлила девочку.

— Я приказываю тебе встать, когда со мной разговариваешь!

Велма, секунду подумав, все же решила не спорить со вздорной девчонкой, а села на кровати, прикрыв свою наготу простыней.

— А где Олих? — спросила она, решив, что общество странного ребенка ее напрягает.

А девчонка неожиданно подскочила и отвесила ей звонкую оплеуху.

— Для тебя он — господин Олих! А я — пока его нет, твоя госпожа. И приказываю немедленно покинуть эти покои. Сегодня ты будешь работать на конюшне!

— Вы, госпожа, — держась за щеку и даже не сдвинувшись с места, произнесла Велма, — делаете ошибку. Я — женщина Олиха. И он лично велел мне находиться в этих покоях и этой постели.

— Ты — шлюха моего брата. Но это не дает тебе права перечить мне.

Маленькая мерзавка стремглав выскочила из комнаты. В коридоре ее перехватила Труди.

— Ирис, девочка моя! Ты делаешь ошибку! Твой брат любит эту женщину и ты не имеешь права принимать за него решения.

— Идите в свои покои, мама. И не выходите оттуда, пока я не позволю. Женщину, которую любят, не прячат от всех. А я не потерплю, чтобы шлюха со мной спорила!

Девочка указала матери пальцем на ее покои и не опустила руку, пока та, бросив на дочь печальный взгляд, не скрылась в своих покоях.

— Стража! — вдруг зычным голоском прокричала девочка. — Отведите эту женщину в темницу. Немедленно!

Стража, молчаливо застыв, смотрела на вздорную принцессу.

— Госпожа! Господин Олих запретил кому либо касаться его женщины.

— Тогда и не касайтесь! Заковать ее в цепи! И закрыть в темнице!

В первое мгновение, услышав приказ, Велма не могла поверить, что это происходит с ней на самом деле! Еще утром она была обласкана своим мужчиной, а вот теперь ее собираются заковать в кандалы!

Быстро вскочив с постели, она только и успела натянуть на голое тело платье, как в комнату вошли два стражника. Пряча и опуская глаза, они заковали ее руки и ноги в кандалы и повели прочь.

У входа стояла девчонка, сверля ее насмешливым взглядом.

— Ты думаешь, мой брат простит такую дерзость своей шлюхе? Да ты сгниешь в темнице! Это Я тебе говорю.

После того, как ведьму, не проронившую ни единого слова, ни единой слезинки, увели в подвал, в темницу, Ирис велела:

— Уберите в этих покоях все. Отныне здесь будет жить моя мама!

Служанки и слуги стояли растерянные, испуганно тараща на девочку глаза. Никто и никогда не позволял себе отменять приказы господина Олиха. Они даже не сомневались, что гнев его будет страшен. Вот только на чью голову он падет?

Спустя какое-то время, та же стража, что увела одну ведьму в темницу, привела другую, рыдающую и сопротивляющуюся, в покои Олиха.

— Ирис, ты делаешь огромную ошибку! Ты не имеешь права так поступать! Я не могу жить в этих покоях.

— Моя мама не будет жить в покоях худших, чем те, в которых жила гулящая женщина. И не зли меня, мама. Я ПРИКАЗЫВАЮ тебе жить здесь. А когда вернется Олих, я все ему расскажу, и он согласится с моим решением.

Следующие две недели, пока драконы наводили порядок на границе, Велма провела, прикованная к стене в темнице. А Труди, мать Ирис, поселилась в личной спальне Олиха. Ни ее слезы, ни мольбы, не изменили решение Ирис. Но Труди, все же, не решилась лечь в чужую постель. Она ночевала в большом кресле, стоявшем в углу спальни. Каждый вечер маленькие прозрачные дракончики, размером не больше воробья, с едва заметными крылышками, приносили через открытые окна письма. То в письмо был вложен цветок, то красивое перышко, то еще какой-то небольшой подарок.

Труди понимала, кому предназначены эти трогательные послания и прятала их от дочери, не распаковывая, понимая, что вредная девчонка попросту уничтожит их. И с ужасом ждала того момента, когда вернется брат ее дочери и увидит вместо своей любимой, ее. Чужую ему женщину. В лучшем случае ее выставят из дворца. О том, что случится в худшем случае, она даже думать не хотела. Не могла. Боялась. До колик в животе.

И вот, когда дракончик-письмоносец принес очередное послание, она все же не выдержала. Заранее приготовив письмо, она честно рассказала в нем о том, что произошло в покоях Олиха. Вложив в лапки это письмо, она мысленно попросила прощения у своей дочери, и принялась ждать. Интуиция подсказывала ей, что безнаказанной выходка ее дочери не будет.

Написав очередное послание и вложив его в лапки письмоносцу, Олих задумчиво откинулся на подушки.

— Что, не отвечает? — спросил его Урлас. — Давай, на дыме погадаю. Увидишь сам, как она там.

— Не хочу. Опять он что-то там надымит, а я должен буду думать, что с этим делать.

Крякнул, поднялся и вышел из шатра. Его терпение было на исходе. Вот уже больше двух недель он не видел свою ведьмочку, и не получал от нее никаких вестей. Но ничего. Он потерпит. Через несколько дней они окончательно уничтожат тех, кто посмел им воспротивиться. И он спросит с Велмы за каждый день, что она молчала. За каждую ночь, что он провел без нее.

Братья остались в шатре одни.

— Интересно, — мечтательно смотрел в потолок Кейден, — когда я встречу свою истинную, я буду таким же … странным?

— Да нет, вряд ли. Хотя, думаю, у каждого это происходит по-разному.

Вдруг в приоткрытое окошко влетел уставший письмоносец. Что там случилось в его маленькой головке не известно, но он замер над Бастианом, предлагая тому взять написанное послание.

— Кто это тебе пишет, Баст? Неужто, тоже ведьму себе присмотрел?

Мужчины дружно загоготали.

Но тот, читая послание, даже изменился в лице.

— У нас проблемы, парни…

Глава 43. Бастиан

— В тот же день, как мы улетели из замка, Ирис распорядилась заточить Велму в темнице.

— Что-о-о-о?!!! — взревел Урлас.

— Откуда такие новости? — Кейден тоже изменился в лице и подался вперед.

Он не мог в это поверить. Как такое возможно? Кто ей позволил?

— Это письмо от ее матери. Не знаю, почему письмоносец отдал его мне, но адресовано оно Олиху.

Урлас вскочил и сорвал с шеи амулет, намереваясь открыть портал.

— Урлас, подожди, — остановил его Кейден и повернулся к Бастиану: — Это не может быть ловушкой?

Тот лишь пожал плечами.

— Все может быть. Эта женщина пишет, что дочь поселила ее в покоях Олиха. — Замолчал. Затем продолжил: — Парни, я считаю, что сначала нужно выяснить, правда ли это. И первым делом вызволить ведьму из темницы, если все подтвердится.

— Согласен, — кивнул Кейден. — И спрятать Ирис. Потому что если это все правда, то Олих будет скор на расправу.

— Да, это так. Я немедленно отправляюсь в замок, — Урлас попытался обойти Кейдена, но тот не отступил, а все еще сдерживал его.

— Я считаю, что если кто-либо из вас покинет лагерь, это насторожит и Олиха, и отца. Я же могу сослаться на свой голод.

— Да ты рехнулся, Баст! Ты же добьешь девчонку! — Кейден сверкнул глазами.

— Ну почему же? Я уже имел честь лично познакомиться с вашей ведьмой. И как видишь, она все еще жива.

— Баст прав, Кейден. — Урлас неожиданно встал на сторону Бастиана.

Этот спор продолжался бы еще долго, да возле шатра послышались ленивые шаги. Вернулся Олих.

— Олих, мне нужно отбыть во дворец, что-то я проголодался, — не давая никому вставить и слова, сказал Бастиан и повел, разминаясь, плечами.

— Изголодался, братишка? Ты молодец, и так вот уже две недели держишься, — Олих хлопнул его по плечу, и улегся на мягкие подушки, мечтательно глядя в потолок. А затем лениво протянул: — Держись от МОЕЙ ведьмы подальше, Баст.

Мужчины многозначительно переглянулись. Урлас все же открыл портал и отступил в сторону, давая дорогу Бастиану.

— Держи нас в курсе, — проговорил он одними губами.

Бастиан согласно кивнул и нырнул в зияющую дыру. Для обитателей шатра потянулись томительные минуты, часы.

Бастиан оказался во дворе замка и не теряя времени, отправился ко входу в темницу. Стражники безропотно расступились, один из них пошел впереди, освещая дорогу фонарем. Двое других, бряцая ключами, висевшими на поясе, и оружием, шли в двух шагах позади.

— Быстрее, — велел Бастиан.

Стоило ему войти в зловонный подвал, как он тотчас понял, что в письме говорилась правда. Он уже был знаком со вкусом ее силы, и тотчас почувствовал ее.

Оттолкнув в сторону медлительного стража, он молнией оказался в темнице, именно перед той клетью, где, закованная цепями, на подстилке из соломы лежала ведьма. Даже в полумраке было заметно, насколько бледна ее кожа.

Злой рык, резкое движение руками, и вырванные с мясом решетки летят прочь. Бастиан походит к Велме, склоняется, хищно блеснувшими в темноте драконьими зубами перекусывает цепи и срывает кандалы.

Не медля больше не минуты, несет девушку на улицу. И лишь убедившись, что она смогла сделать слабый вдох свежего воздуха, нервная дрожь его немного отпускает.

В какой-то момент он замешкался, раздумывая, в чьи покои ее нести. Приняв решение, отправился в свою часть замка, по пути приказав привести в его покои лекарей. Лучших. Всех, кто был в замке или неподалеку от него.

— Теплая ванна, обильная еда и отдых, это все, что для нее нужно, — вынес свой вердикт лекарь.

— Если с ней что-либо случится, тебе не сносить головы, эскулап, — просипел Бастиан.

— Я понимаю, господин, — лекарь отступал к входным дверям, не смея разогнуться и поднять голову. Никто, и он в том числе, не знал, на что способен младший сын повелителя. Но сейчас он нагонял на всех присутствовавших настоящий животный ужас.

Когда слуги наполнили ванную теплой водой, он даже и не подумал выйти, а лишь отвернулся, дожидаясь, когда ведьму вымоют.

И лишь убедившись, что она лежит в постели, умытая и накормленная, позволил себе выйти из покоев.

Бастиан вызвал к себе начальника стражей и его заместителей.

Чуть не просверлив в нем дыру, зловеще спросил:

— Почему о происшедшем не доложили моему брату?

Тот молчал, не имея тому никакого объяснения.

— Ты виноват.

Один молниеносный взмах руки, в полете превратившейся в когтистую лапу, и голова начальника стражей, забрызгивая все вокруг горячей кровью, летит с плеч.

Посмотрел тяжелым взглядом на его заместителей, замерших от страха.

— Приготовьте покои без окон в моей части замка. И следуйте за мной.

Он отправился в комнаты Ирис. Но перед тем начертал маленькое письмецо и отправил его Кейдену. Велев письмоносцу отдать его лично в руки. Только. Лично. В руки.

«Все правда. Ведьма слаба, но в безопасности. Остаюсь возле нее в замке. Ирис заперта в моих покоях.»

Именно такое известие вскоре получил Кейден и таясь от Олиха, дал прочитать его Урласу.

— Это еще не конец, — угрюмо сказал Урлас. — Боюсь даже думать, что будет, если Глаз Дракона благословил их ребенком. И если с этим дитем что-то случится.

— Не будем об этом. Надеюсь, что все обойдется.

Бастиан вошел в комнату Ирис, велев стражникам ждать снаружи. Как же ему было обидно за эту глупую девочку, к которой он так успел привязаться. Но за проступки нужно отвечать. И в этот раз судьей маленькой засранки будет не он. А его старший брат. Бастиан очень надеялся, что братья смогут подготовить его и обуздать его ярость. А то, что Олих будет в ярости, он нисколько не сомневался.

— Ирис, — позвал он, стоя у входной двери.

Девочка сонно открыла глаза.

— Бастиан? Вы вернулись? Который час?

— Скоро утро, сестра. Одевайся. И побыстрей.

— Что случилось? Почему ты здесь?

— Я должен спасти кое-кому жизнь.

— Ты говоришь загадками, — но она, все же встала и стала одеваться. — Я готова. Братья тоже здесь?

— К счастью, нет.

— Что это значит «к счастью»?

Уже у самого входа, глядя в серебристые глаза девочки, он задал ей вопрос, на который и так знал ответ:

— Ты распорядилась отправить в темницу женщину Олиха?

— Эта ш… — Ирис, увидев выражение лица брата, чуть не захлебнулась своими словами: — Да, я. Но она посмела спать в моем присутствии.

— И поселила в спальне своего брата свою мать?

Ирис молча смотрела на него. И только медленно утверждающе кивнула головой, только сейчас понимая, как чудовищно выглядит со стороны ее поступок.

Бастиан тяжело вздохнул и открыл перед нею дверь.

Увидев стражников, застывших впереди, она сделала шаг назад, но наткнулась на шедшего позади брата. Он положил ей руку на плечо и тихо сказал:

— Не делай еще больше глупостей, Ирис. До того момента, как прибудет Олих с братьями, ты будешь находиться в моих покоях. Взаперти. И я очень надеюсь, что за это время ты поймешь, что натворила, чуть не убив истинную твоего брата.

Девочка вошла в комнаты, отведенные для нее братом. Две комнаты с роскошным убранством, удобная мебель, просторные помещения могли бы вызвать восторг, если бы не одно "но". В этих комнатах не было окон и других дверей кроме тех, через которые ее ввел брат. А сами двери закрывались только снаружи. Так что Ирис оказалась в своеобразной роскошной темнице.

Тихо стукнула закрывшаяся за ее спиной дверь, и вжикнул засов, заперший ее в темнице.

Ирис было невдомек, что в этих комнатах юный Бастиан провел очень долгое время, пока царские лекари пытались вылечить его жажду. До тех пор, пока стало ясно, что никакие замки и никакие лекарства не могут его излечить.

— Я казню вас без суда и следствия, если о местонахождении моей сестры станет известно кому-либо еще.

Ставшие свидетелями страшной расправы над их предшественником, стражники поклялись молчать.

Бастиан, удовлетворенно кивнул и отправился проведать ведьму. Он прекрасно понимал, что, сколько бы он ни прятал Ирис от разгневанного Олиха, рано или поздно ее найдут. И жизнь маленькой стервы сейчас зависит от того, поправится ли Велма.

Та самая ведьма, что впервые смогла помочь ему, сама не понимая этого, обуздать жажду. Ведьма, подарившая ему надежду на исцеление. Та самая, которой, в благодарность, он обещал свою дружбу и защиту. И пусть она вряд ли помнит его обещание, он не собирался нарушать его.

— А что делать с той женщиной, что живет сейчас в покоях господина Олиха?

— Верните ее в те покои, где она жила до того. Олих сам разберется с ней.

Глава 44. Огонек

Мой разум отказывался верить в то, что тогда происходило. Но с лязгом защелкнувшиеся на моих запястьях и ногах кандалы говорили, что все это правда. А зловонный подвал и холодные, влажные от сырости стены и вовсе повергли меня в отчаяние.

Как же так? Еще не прошло и нескольких часов с того момента, как я была обласкана мужчиной, что уж тут лукавить, в которого по уши влюбилась, и вот я уже безжалостно прикована к склизкой стене.

В первые мгновения я подумала, что он решил меня за что-то наказать. Потом, что обманул и передумал выполнять договор.

Но затем я вспомнила его нежные поцелуи, бережные прикосновения, как он трогательно прикрывал меня от ветра своими крыльями, когда мы нежились на камне. И его полный обещания взгляд, брошенный на меня в тот миг, когда я погрузилась в сон в его постели.

Этого не может быть. Это не он. Он, возможно, ничего и не знает. Мне нужно просто немного потерпеть и дождаться его.

Он придет. Обязательно придет за мной. Он не бросит меня. Я это знаю, я это чувствую. И пусть у нас нет никакого общего будущего, но общее прошлое будет греть мое сердечко еще долгие годы. Я в это верю. Я это знаю. Я — ведьма, и пусть моя интуиция в последнее время пошаливает, все же я знаю, он меня спасет.

Первые несколько часов заточения я не чувствовала ни холода, ни боли. И только когда из раны из-под тугих наручников капля за каплей потекла кровь, первый озноб сотряс мое тело.

В ноздри со всех сторон неслась вонь разлагающихся отходов и гниющих тел. Какая же жестокость творится в подземельях замка, где еще совсем недавно я была на грани счастья.

Я устроилась как можно удобней на колючей подстилке из соломы и принялась ниточка за ниточкой возводить вокруг себя кокон из магии. Когда-то этому научила меня бабуля. Не раз так мы спасались от холода в зимнем или осеннем лесу. Постепенно кокон покрыл все мое тело, замерцав перед глазами едва заметной пеленой. Не знаю, на сколько времени хватит моих сил, чтобы его поддерживать, но без него я точно долго не протяну.

Первое время я выбиралась из своего кокона, чтобы забрать похлебку, принесенную стражами. Но этот жуткий кисель я не смогла заставить себя даже попробовать. Ну, ничего. Пока в моих жилах течет магия, от жажды и голода я не умру.

Закрыть глаза, задержать дыхание, утихомирить сердечко. Думать и вспоминать только хорошее, только милое моему сердцу. Я совсем потеряла счет времени, в последнее время вообще не выныривая из грез. Краем своего сознания я понимала, что прошло уже немало времени. И по идее, мои силы должны были быть на исходе. Но я вовсе не чувствовала себя обессиленной. Какая-то сила помогала мне держаться, поддерживала меня. Я стала прислушиваться к тому, что делалось вокруг меня.

Никакого вмешательства чужой силы я не почувствовала.

Неужели это мои собственные резервы такие мощные? Прислушалась к себе, уделяя внимание каждой клеточке. Магия, текшая в моих жилах, со стороны светилась бледными голубыми нитями. И вот вдруг, под ребрами, я скорее почувствовала, чем увидела, другую ауру. Яркую, словно огонь. И маленькую, будто алая точка. Эта кроха с каждым часом, с каждым днем росла и увеличивалась. Она так была похожа на ауру Олиха! Я все еще боялась верить тому, что обнаружила. Но все же, приняла. Частичка Олиха жила во мне! Крошечная душа поселилась у меня под сердцем и поддерживала меня своей силой, своим желанием жить.

Я обняла свой живот руками и улыбнулась. Мы все выдержим, малыш. И выберемся отсюда, во что бы то ни стало. Что за чудо случилось, я не знаю. В памяти всплыли услышанные когда-то слова о том, что не прорастет семя дракона, если только сам дракон этого не пожелает.

Так вот, какое желание ты загадал, дракон? Вот, для чего искал благословения Глаза Дракона и спрашивал у меня согласия? Ты обманул меня уже не раз. Посеял во мне свое семя. Не защитил меня и позволил нам погибать в темнице.

Но за дитя я тебе благодарна. Я уже его люблю. Твой маленький, огненный ребенок, растет во мне.

Эхо принесло звук шагов, стремительно приближавшихся к моей темнице. Словно почувствовав, что освобождение близко, последние силы покидают меня. Их хватает лишь на то, чтобы не дать угаснуть огоньку внутри меня. Грохот. Осыпается пыль, скатываясь по дрожащим и слабеющим стенкам прозрачного кокона. Сильные руки хватают нас и несут. Прочь из этого зловонного подвала. К свежему воздуху. Солнцу. Скоро я буду на свободе. Благодарю.

Запах вкусной еды заставил сжаться и заурчать желудок. На веки будто камни положили, но все же я смогла открыть глаза. На невысоком столике просто возле меня стоит неглубокая плошка с ароматным супом. А от куска свежего хлеба, казалось, еще даже теплый дух не исчез.

Да плевать, кто и что подумает обо мне, но я подползла к краю кровати, и не вставая, отхлебнула несколько ложек. Как мне не хотелось съесть еще немного! Но я пересилила свой голод. Я слишком давно не ела. Потерпи, мой маленький. Я отломила кусочек мякиша хлеба и устало откинулась на подушки.

И только потом заметила, что в комнате я не одна. В темном углу, сверкая глазами и играя желваками, сидит мужчина. Бастиан. Кажется, его зовут именно так. Быстро окинула взглядом помещение. Богатые бархатные портьеры, темные, расписанные серебром стены. Кричащее богатство. Но главное — это удобная и большая кровать. Только сейчас сообразив, что нахожусь в чужой, судя по меблировке — мужской спальне, невольно покраснела.

Мужчина в своем углу хмыкнул. Читает мысли?

— Скорее, чувствую их, ведьма.

— Это как понимать?

Он встал и медленно пошел ко мне. Мне бы бежать, да вот замерла, глядя на него, словно кролик на удава.

Сел на край кровати и взял меня за запястье. Приложился к нему губами. Я сжалась в ожидании боли. Я помню, как это было в прошлый раз. Но всего лишь маленькая капелька моей магии перешла к нему. Зато в следующий момент я почувствовала, как тоненькой струйкой чужая сила вливается в мое тело, наполняя его энергией, питая его.

— Прости, ведьма, но боюсь, без этого ритуала ты бы не справилась, — чувствовалось, что этот "контакт" мужчине дался очень нелегко.

На лбу выступили бисеринки пота, скулы покрыла бледная чешуя.

— Ты помог мне. Зачем? Разве не ты выпиваешь ведьм досуха?

— Помог, потому что благодарен тебе, — я видела, что каждое слово дается ему с трудом. Сколько же времени он так "кормил" меня?

— Почти два дня, — ответил он, снова … почувствовав мои мысли. — Я не знаю почему, но могу остановиться с тобой. Моя жажда поддается контролю именно рядом с тобой.

— Какая ерунда, — ответила я.

А ведь и правда, ерунда. Что во мне такого необычного, чтобы остановить монстра? Может, он просто вырос и стал сильнее своей жажды. Ну вот, опять. Его бровь ползет вверх, а сам он недоверчиво смотрит на меня. Снова "почувствовал" мои мысли. Хочу булочку с изюмом, — подумала я.

— Я распоряжусь. А насчет твоей теории, ведь можно проверить. Не хочешь поприсутствовать?

— О, нет, нет. Это без меня, — чуть не закричала я, стараясь не думать о том сердечке, что уже билось под моим сердцем. Незачем ему об этом знать.

— Не бойся, я не буду тебя заставлять. Хотя, я очень заинтригован. Я просто был уверен, что все дело в тебе.

Мужчина задумчиво поскреб подбородок. По всей видимости, ему не терпелось уйти и проверить мою теорию. Что, в принципе, очень меня устраивало. Но было еще одно, что мне очень хотелось знать.

— Олих…

— Он не знает, что с тобой случилось. Прости, но мы пока не сообщаем ему об этом.

— Мы?

— Да. Два дня назад мать той…девчонки, что велела тебя заковать в цепи, написала Олиху о том, что случилось. Но ее письмо попало ко мне. И мы решили сначала выяснить, что все, что она написала — правда.

— И вы убедились? Это правда?

— Конечно. Моя сестра поступила чудовищно. Но все же, она моя сестра. И я просто обязан защитить ее от гнева Олиха.

— Поэтому ты меня убьешь? — я судорожно размышляла, что же делать и как избежать еще одной страшной участи.

Но мужчина, судя по всему уже немного пришедший в себя, вдруг засмеялся.

— Нет, конечно. Я не собираюсь тебя убивать. Просто, пока не приедет Олих, и пока ты не поправишься, будешь находиться под моей защитой.

— Серьезно? И бояться по ночам, что ты не выдержишь и, все же, убьешь меня?

— Придется потерпеть. И тебе и мне. Мне, кстати, очень нелегко сдерживаться. Ты очень…вкусно пахнешь.

Вот тут я уже испугалась. Пахну как кто? Как еда? Или, как женщина?

— Я бы сказал, и то и другое, — он игриво перехватил мою руку и поднес к губам. Всего лишь поцеловал. А пот опять выступил на его лбу.

— Может, мне вернуться в покои Олиха? Я даже согласна ничего ему не говорить.

— Нет.

Что — НЕТ? По-моему, замечательный план…

Глава 45. Сестрам по магии посвящается

Один из предложенных мной планов Бастиан решил исполнить немедленно. Я поняла это тотчас, стоило ему выйти из моих покоев. Забегали испуганно слуги, забряцали оружием стражники. Странный шум стал доноситься со двора.

Я умудрилась встать с постели и даже ни разу не споткнувшись, подошла к окну. Первое, что бросилось в глаза, это то, что окна были зарешечены. И даже если бы я собралась бежать из этих покоев, у меня ничего не вышло бы.

Второе, что просто поразило меня, это то, что стражники тащили прикованных друг к другу цепями женщин. Закрыв глаза, я безошибочно увидела их ауры. Ведьмы. Все они были ведьмами.

Я прикусила кулачок и чуть не заплакала. О том, что будет делать с ними чудовище, я могла только догадываться. Но, а что, если и впрямь есть шанс, что я могу помочь ему сдержаться? А то и излечиться. Но я не имею права рисковать! Той крошечной жизнью, что прорастает во мне! Что, если пытаясь остановить чудовище, я погублю свое маленькое, еще не окрепшее счастье?

Словно и не было нескольких недель заточения в темнице, я носилась по своей комнате из угла в угол, не зная, что же мне делать.

Вдруг я остановилась и замерла. В замке воцарилась гробовая тишина. Роковой момент приближался. Я схватила нечто, оказавшееся халатом, набросила его на себя и подошла к двери. Ни на что не рассчитывая, толкнула дверь. Она беззвучно поддалась. Я тихо прошла по пустынному коридору. Куда идти, совершенно не знала, но надеялась, что ноги мои сами найдут дорогу. У высоких дверей я остановилась. Стражники, стоявшие у них с окаменевшими лицами, даже не подумали меня остановить.

Приоткрыв дверь, я приникла к узкой щели. Усилившиеся из-за притока адреналина в крови мои чувства существовали на грани. Слух улавливал малейший шорох, глаза различали малейшую морщинку на испуганных лицах женщин, каждую чешуйку, покрывавшую лицо мужчины. Обоняние улавливало тошнотворный запах страха. Причем, боялись не только ведьмы. Боялось и чудовище.

В этот жуткий момент я поняла, что не смогу вмешаться. Что бы ни происходило сейчас перед моими глазами, я не смогу рискнуть жизнью, что зародилась во мне. Я буду беречь и защищать эту крошечную жизнь любой ценой и до последнего моего вздоха.

Между тем, по залу пронесся холодный голос Бастиана:

— Есть среди вас та, которая сама готова рискнуть своей жизнью? Чтобы позволить жить другим.

Смелых, естественно, не нашлось. И Бастиан ткнул пальцем в одну из них. Совпадение это было, или нет, но это была рыжеволосая ведьма. По залу пронеслись испуганный возглас женщины и вздохи облегчения других ведьм. Стражники оттащили их к дальней стене, оставив стоять рыжую перед Бастианом. По залу пронесся звон цепей. Это дрожала от страха бедная женщина. Я была не в силах смотреть на эту картину, но и не могла отойти от щели.

Бастиан взял дрожащую женщину за руку точно так, как брал еще недавно мою. Склонился над ней, перевернув запястьем вверх. Губами он не касался ее кожи, поэтому я увидела голубой поток, закрутившийся у ее руки и его губ. Мохнатыми клубами вырывался этот поток из тела женщины, заставляя ее выгибаться и судорожно вытягиваться от боли. Бастиан вдыхал его, пил, закрыв глаза.

И вдруг, когда этот поток уже истончился и стал превращаться в белесый дым, он вдруг вздрогнул. Остановился. Открыл глаза и посмотрел на женщину. Словно какой-то стержень вынули из нее, и она, словно подкошенная, рухнула бы вниз, если бы мужчина не подхватил ее на руки. Уложив ее на покрытую бархатом кушетку, он продолжал пристально вглядываться в нее. Слегка шлепнул по щекам. И я почувствовала, как вздох облегчения вырвался из его груди.

— Жива, — будто не веря тому, что он видит, сказал удивленно Бастиан.

И точно, жива. Женщина пошевелилась.

Громко хлопнув в ладоши, Бастиан распорядился:

— Выделите ей покои, накормите и позовите к ней лекаря.

Но ад еще не закончился.

Меня уже подташнивало, когда он подошел к дрожащим от ужаса ведьмам и ткнул пальцем в следующую жертву.

Эта женщина оказалась жгучей брюнеткой.

— Ты!

То же самое действо повторилось. И точно так же он остановился. Но в этот раз женщина устояла на ногах, лишь слабо подрагивая всем телом.

— Выделите и этой покои, накормите и позовите к ней лекаря. И велите казначею выдать этим женщинам по сундуку с монетами. Как только смогут идти, они будут свободны.

Бастиан развернулся и пошел к выходу. Я не верила своим ушам, глазам. Точно так же, как не верили в увиденное и услышанное и другие. Чудовище оставило жизни своим жертвам.

Не желая сейчас встречаться с ним, я что есть сил бросилась бежать в отведенные мне покои.

Даже не смотря на то, что в произошедшем не было моей заслуги, я все же была счастлива. Ведь возможно, моих сестер по магии теперь оставят в покое. Или хотя бы, сохранят им жизни.

Глава 46. Карты Таро

Я не добежала до своей комнаты каких-то метров пять, как вдруг из-за стены я услышала плач. Это не был плач взрослого человека. Ребенок? Что делает в покоях Бастиана ребенок и почему он плачет?

Вероятно, я стала очень сентиментальна и чувствительна, в силу своего положения. Но мне просто жизненно необходимо было помочь ребенку, пусть и чужому. Я прижалась ухом к стене. Так и есть. Звук идет именно из-за нее. Я пошла по стеночке, в надежде найти дверь в то помещение. Вскоре мне пришлось свернуть в боковой коридор, потом в еще один. И вот, завернув в последний раз, я буквально выскочила на стражников. Те смотрели на меня во все глаза. Причем, один из них стал белее снега, а другой наоборот — покраснел так, будто его сейчас удар хватит.

— Простите, что напугала вас, — залопотала я. — Не могла бы я поговорить с ребенком, что плачет за этой дверью?

Кажется, стражники пришли в себя, потому что вновь приняв невозмутимый вид, уставились в противоположную стену.

Я, косясь на них, осторожно подошла к двери. В мою сторону не то, что не двинулись, а даже не посмотрели. Я все так же осторожно протянула руку к двери и дотронулась до нее. Тоже мне, стражники называются. Памятники какие-то.

Но открыть дверь я вряд ли смогла бы — она заперта на засов, на котором еще к тому же и замок висит.

Ого. Что же это за ребенок такой опасный там заперт? Я подергала зачем-то замок, стражники все так же не обращают на меня внимания. Ну и ладушки, я тоже сделала вид, что их не существует.

Тихо поскреблась в дверь, и плач затих. А вскоре тихое всхлипывание раздалось у самой двери.

— Кто здесь? — раздался тоненький несчастный голосок. — Мама, это ты?

— Нет, детка. Я не твоя мама. Почему ты заперта? И почему ты плачешь?

— Кто вы? — всхлипнула девочка.

— Меня зовут Велма.

— А-а-а-а. Я вас не знаю. А вы не знаете, драконы уже прилетели?

— Кажется, еще нет. А ты ждешь их появления?

— Жду. И боюсь.

— Не бойся. Детка. Хочешь, я поговорю немного с тобой? Я, кстати, тоже в своем роде пленница.

— Но ведь вы можете ходить?

— Я не уверена в этом. Я вышла из своей комнаты, но меня не остановили. Не грусти, малышка. Когда-нибудь тебя выпустят отсюда.

— Я этого и боюсь, — опять всхлипнула девочка. — Если меня и выпустят отсюда, то только чтобы наказать.

— За что же могут наказать ребенка?

И девочка вновь разразилась слезами. Ее плач опустился к самой земле, и я решила, что она села на коленки. Я точно также присела возле двери.

— Я погубила человека…

— Ого. И кого же ты погубила?

— У моего брата, оказывается, была любимая женщина…

Что-то вдруг екнуло внутри меня.

— А я велела посадить ее в темницу…

О, мой бог! Да это же та самая девчонка, которая велела заковать меня в кандалы. Она сказала "у моего брата"? Так она сестра Олиха?! Почему же я о ее существовании не знала?

А почему это вдруг, он должен был мне о ней рассказать? Нас всего лишь связывает договор и постельные утехи. А остальное — это, скорее всего мои фантазии.

Хотя, стоп! Она сказала "любимая женщина"? Вакуум, вдруг возникший внутри меня, не давал мне вздохнуть.

— И теперь она, скорее всего, умерла. — Девочка опять заплакала.

— А п-п-почему ты решила, что она умерла? Кажется, она жива, — не знаю, почему вдруг я решила сжалиться над этой засранкой.

Девчонка замолчала.

— Это правда? И вы знаете, где она? Она точно выжила?

— Угу, — что еще я могла ей сказать?

— А вы не могли бы… передать ей, что я очень виновата… И извиняюсь.

— Я передам, — вдруг севшим голосом ответила я. — Если она тебя простит, то твой брат тоже тебя простит?

— О, нет. Я так не думаю. Мой брат очень суровый. Он все равно накажет меня. Но… мне сейчас так страшно. А вдруг она, все же, умрет из-за меня?

— Ты сожалеешь о том, что сделала? — почему-то услышать ее ответ вдруг стало очень важно для меня.

— Сожалею. Очень. Просто… — и девочка опять зашлась в слезах. — Просто… я, наверное, такая же плохая, как и мой отец…

Позади меня вдруг донесся шорох. Я совсем забыла о стражниках. Но обернувшись, я встретилась с нахмуренным взглядом Бастиана. Он стоял, скрестив на груди руки и опершись о стену. Сколько он уже здесь стоит и сколько услышал? Он понял, что я его заметила, и направился ко мне.

— Знаешь, детка? Я обязательно передам ей твои извинения. И уверена, что она тебя простит!

— Вы так думаете?

— Да я уверена в этом…

Но договорить мне не дал Бастиан. Он поднял меня с пола, схватив за талию одной рукой, а другой рукой закрыл мне рот.

Я брыкалась, мычала, даже попыталась укусить его.

Но он уносил меня все дальше и дальше от этой комнаты. Наконец он отпустил меня. Я плюхнулась у его ног, но тотчас вскочила.

— Да что ты себе позволяешь?

— Не забывайся, ведьма. — Вполне мирно ответил он. — А ты действительно простишь ее?

— Она всего лишь маленькая глупая девчонка, которая нахваталась дурных манер у своих старших… родственников.

— Что есть, то есть, — миролюбиво согласился Бастиан. — Я рад, что ты не держишь на нее зла.

Ну, не то, что совсем уж не держу. Мне, конечно же, обидно. Но девочка раскаивается. Вполне искренне.

— Я хотел тебе что-то передать.

Я застыла на месте. Неужели, весточка от Олиха?

Но он передал мне стопку каких-то картинок. Я взяла их в руки и с недоумением стала рассматривать.

— Не так давно я убил одну ведьму.

Заметив, что я вздрогнула при этих словах, он лишь пожал плечами.

— Так вот. Это она предсказала, что ты сможешь меня остановить.

Фигассе.

— И тебе это удалось.

— Но я ничего не сделала, — я закусила язык, когда поняла, что чуть не проговорилась ему о том, что наблюдала за ним в щель.

— И все же. После того, как появилась ты, я смог сдерживать себя. Но я сейчас не об этом. Ведьму звали Таро. И это она попросила передать тебе эти карты.

Карты? Никогда и не слышала о таком.

— И что мне с ними делать?

Бастиан пожал плечами.

— Я не знаю, я же не ведьма. Но Урлас, например, задает своим картам вопросы. И они ему отвечают.

А почему бы и не попробовать? У меня есть пара вопросиков.

— Ну, тогда давай попробуем, Бастиан? Не хочешь задать первый вопрос?

Глава 47. Поверит ли?

— А почему бы и нет? Мой первый вопрос. Я — дракон?

Я не удержалась и, несмотря на скованность, овладевавшую мной в присутствии этого монстра, глупо хихикнула.

— А ты сомневался в этом? — перетасовала карты и подставила колоду Бастиану. Он сдвинул карты, а я перевернула верхнюю. На ней было нарисовано солнце. — Это означает "да"?

— Ты же ведьма. Ты и трактуй, возможно карты подстроятся под тебя.

— Тогда следующий вопрос мой, — и я задумалась. — А я — дракон?

Сдвинула карты, перевернула верхнюю. На темном фоне едва заметная луна.

— А вот и "нет" обнаружено. Твой вопрос, — обратилась я к Бастиану.

— Ведьма считает меня чудовищем?

— Да, — ответила я, даже не переворачивая карты.

— Даже несмотря на то, что я тебя спас?

Я почувствовала, как краска заливает мое лицо.

— Прости за то, что обидела тебя. Но ведь ты и сам знал ответ.

Что-то мне стало неуютно в его присутствии. И тогда я задала следующий вопрос:

— Мне стоит бояться Бастиана?

Вскинув глаза на мужчину, я поежилась под его сверкавшим серебром глазами. Пока я смотрела ему в глаза, руки сами сдвинули колоду и я достала карту.

— Тебе не стоит бояться меня, — ответил дракон, не дожидаясь, когда я переверну карту.

Карт, оказавшихся в моей руке, оказалось две. "Солнце" подтвердило его слова. А вот картинка, на которой воин убивает змею, меня напрягла. Я достала еще одну карту — а на ней двое, распивающие вино из кубков.

— Вот видишь, даже мне понятно, что они мои слова подтвердили. Ивозможно, мы станем с тобой друзьями.

И вдруг я решилась. Зачем мне полагаться на карты, если я могу, глядя ему в глаза, спросить напрямую то, что меня волновало. Я так и сделала. Отложила в сторону карты и посмотрела ему в глаза. Казалось, что он ждал этого.

— Тебе тяжело находиться рядом со мной? — задала я первый вопрос, ответ на который и так знала.

— Да. Твой запах меня … будоражит.

— Я будоражу тебя как женщина? — не знаю, что прочитал он в моих глазах, но даже мне самой мой голос показался испуганным.

Он удивился. Удивился так явно, что даже несколько раз моргнул, словно что-то попало ему в глаз.

— Не хотел бы тебя обижать, ты, конечно, очень привлекательная. Но… Меня больше возбуждает твоя сила, чем тело.

Фу-у-ух. Он даже не представляет, как обрадовал меня.

— Ты отпустишь меня в мои покои?

— Да. Но только в тот день, когда прилетит Олих. Прости, но раньше не отпущу.

— Ты меня стережешь?

— Я бы сказал, охраняю.

Кажется, вопросы я исчерпала. Я взяла в руки колоду и хорошо ее перетасовала.

— Бастиан избавится от своей жажды? — вопрос вырвался сам собой, заставив нас обоих задержать дыхание.

Перевернув карты, я обнаружила, что подхватила сразу две. На одной из них сияло солнце, а на другой была нарисована женщина в короне.

— Весьма обнадеживает, — его голос звучал глухо.

— Скоро?

Выпала еще одна дама. Следующая карта — а на ней двое, мужчина и женщина. Держат друг друга за руки и не сводят друг с друга глаз.

— Я думаю, — вдруг на меня снизошла такая уверенность в том, что я права, что я даже улыбнулась. — Я думаю, что когда ты встретишь свою королеву, ты исцелишься.

В неловкой тишине было слышно даже, как шевелятся портьеры на ветру.

— Мне нравится такое предсказание, — сказал Бастиан и, хлопнув ладонями по коленям, встал. — Я буду надеяться, что ты не ошиблась, Велма. А теперь я пойду. Да и тебе нужно немного отдохнуть.

Уже когда он взялся рукой за ручку двери, я тихо сказала ему вслед.

— Я видела, что ты смог остановиться, Бастиан.

Он медленно повернул ко мне голову. На губах его сияла такая счастливая улыбка, что я не сдержалась и ответила ему тем же.

Больше не сказав ни слова, он ушел.

А я осталась одна в гулкой тишине.

Те несколько дней, что я провела в замке с Бастианом, показались мне бесконечно долгими. Несколько раз он приходил, чтобы проведать меня. Но убедившись, что у меня все хорошо, быстро уходил. Казалось даже, что он избегает меня. Но меня это вовсе не расстраивало. Так даже и лучше. Слуги предпочитали со мной не разговаривать. Они, вероятно, не могли сообразить, как им со мной себя вести. Вроде бы не госпожа, но в то же время и не ровня им.

Несколько раз я подходила к дверям в покои Ирис. Сев на пол у самой двери, мы с девочкой много разговаривали. Оказывается, наше детство было очень похожим. Веселым и свободным. Откровением для меня было то, что ее мать оказалась ведьмой. И тем более мне было не понятно, почему вдруг она так повела себя со мной. Но спрашивать ее об этом я не стала. Для себя я решила, что ни в чем обвинять девочку не буду. У нее есть старшие братья, отец. Пусть они сами решают ее судьбу.

И вот однажды рано утром в комнату ко мне вбежала служанка.

— Госпожа, — кланяясь, произнесла она. — Господин велел вам собираться.

Мне больше ничего не нужно было объяснять, я сразу поняла — возвращаются драконы. Сердечко предательски забилось, даже слезы на глаза навернулись. Я соскучилась. Очень соскучилась. Вскочив с постели, я подбежала к окну. Далеко в небе появилась темная туча. Это возвращалось домой драконье войско.

Спустя короткое время я уже сидела, полностью одетая, и ожидала, когда же за мной придут. Время от времени я бросала взгляд в окно. Наверное поэтому пропустила момент, когда в комнате появился Бастиан.

В отличие от меня, он был хмур и сосредоточен. Молча протянул мне руку и так же молча повел меня бесконечными коридорами. Он шел не спеша, что меня крайне раздражало. Мне так не терпелось увидеть Олиха, подставить ему для поцелуя губы, прижаться к нему. И рассказать ему о маленькой жизни, бьющейся у меня под сердцем.

И вдруг тоненькой змейкой в сердце заворочалась тревога. А поверит ли он в то, что это его дитя? Достаточно ли ему будет моих слов о том, что я-то в этом уверенна. И что это именно его ребенок, а не, например, Урласа.

И что мне делать, если он засомневается? Вернее, что сделает он, не поверив мне?

Глава 48. Ягода винограда

Занятая своими мыслями, я и не заметила, как мы остановились перед той комнатой, из которой меня вывели в кандалах. Дверь, словно по команде открылась, а я все не решалась сделать шаг.

Я повернулась к Бастиану, словно он мог разрешить мои сомнения. Между тем, он взял мою ладонь в свою руку и прижался губами к моим пальцам.

— Я бы не покидал эти покои до появления Олиха. Очень рад был познакомиться с тобой, Велма.

Он дождался, когда я вошла в комнату и только после этого я услышала его торопливые шаги.

Перед моим носом закрылась дверь, отсекая меня от того мира, который принес мне столько страданий и волнений.

Ничего с того самого момента, как я покинула эту комнату, в ней не изменилось. Но находиться в ней в полном одиночестве было тяжело.

Высоко в небе захлопали сотни крыльев, закрывая собой солнце и вздымая в воздухе вихри.

Я стремглав бросилась на балкон. Сотни ящеров, самых разных цветов и размеров наводнили небо вокруг замка. Я все вертела головой, высматривая своего дракона, но так и не увидела его. Но зато заметила, как четыре крылатых змея несли носилки, крепко зажав их в лапах.

Но вот последняя крылатая тварь скрылась из виду. А я так и осталась стоять на балконе. Одна.

А что ты хотела, Велма? Что ради тебя бросят государственные дела? Или забросают тебя цветами? Я даже всхлипнула, смахнув с глаз непрошенные слезы. Нечего грустить. Нужно привыкать к одиночеству. Сейчас наброшу что-нибудь на плечи и отправлюсь в сад.

Я развернулась и шагнула в комнату. И застыла на месте. Не могла поверить своим глазам. Медленно, словно тигр перед прыжком, с непроницаемым лицом мне навстречу шел Олих. Расстегивая на ходу пуговицы рубахи. Выдергивая резким движением ее из штанов. Он зол? Почему? Медленно сбрасывает обувь. Я пячусь от него, не зная, чего ожидать.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Велма? — каким-то неуловимым, молниеносным движением он вдруг оказывается рядом со мной. Берет мое лицо руками, нежно и одновременно с тем требовательно сминает большими пальцами мои губы. Затем касается их своими губами. Сначала легко и мимолетно, затем жарко и горячо целует меня.

— Ты специально мучила меня, ведьма? Почему не отвечала?

О чем он говорит? Да это и не важно. Он вовсе не забыл меня. Он все также хочет меня. Я чувствую его возбуждение и завожусь от этого сама.

Я улыбаюсь ему, покоряясь его силе и напору. От его искрящегося взгляда становится жарко и тесно в груди. Только сейчас замечаю, что его волосы мокрые от недавно принятого душа и отрасли за время его отсутствия так, что волнами падают на крепкую шею. От него пахнет вишней, терпким деревом и пряными специями. Его руки не смогли меня сдержать, и я зарываюсь носиком в его волосы, втягиваю в себя его аромат и довольно фыркаю.

— Ты был в душе? Без меня?

— Я знал, что стоит мне тебя увидеть, и не сдержусь.

Его черные с золотом драконьи глаза азартно горели, он улыбнулся мне. Как же он хорош! Как же я ненавижу ту, что когда-нибудь займет мое место возле него!

— Ты искушаешь меня, женщина. Своим дыханием, своим молчанием. Почему ты не отвечала мне? Ты получала мои послания?

— Какие еще послания? — моя голова, как в тумане. Я чувствую, что он прижал меня к стене у балконной двери и сейчас расплющит меня своим телом о нее, как бабочку.

Он отрывает свои губы от моей шеи и пытливо смотрит мне в глаза.

— Я каждый день писал тебе письма.

— Я их не видела. Что ты в них писал? — мне было абсолютно все равно, что там написано. Лишь бы он не отстранялся от меня. Лишь бы …

Я сама схватила его руками за волосы и притянула к себе. Сама прижалась требовательно своим животиком к его каменным чреслам.

Он зарычал. С громким треском рвется ткань и в сторону летят остатки моего платья. Он, не прекращая осыпать жадными поцелуями шею, грудь, опускается на колени и прижимается щекой к моему животику. Лишь едва-едва округлившемуся животику. А затем прокладывает огненную дорожку вниз, к самому лону, крепко удерживая меня за талию. Сам забрасывает мою ногу себе на плечо и жадно впивается в мою нежность. Рычит. Громче. Жестче. Черные точки несутся хороводом перед моими глазами, а его язык все танцует среди моих складочек.

Мой тихий стон, он еще настойчивее. И нет уже сил сдерживаться и я кричу, захлебываюсь от удовольствия. Кричу и падаю прямо в его руки.

Наши чувства, как бабочки-однодневки. Родились из ненависти, чтобы полюбить и исчезнуть в один день. Чтобы расстаться навсегда. Но сегодня… Он будет любить меня так, чтобы я забыла о всех горестях и бедах, что принесла мне связь с драконом. Так, чтобы в памяти остались лишь самые страстные воспоминания. Чтобы я потом, многие годы спустя могла сказать своему малышу-дракону, что его отец любил его маму. Так, как любила его она.

Движения моего дракона осторожны и неспешны. Он будто чувствует мой внутренний трепет и боится причинить мне боль. Осторожно входит в мою горячую влажность и медленно двигается. Его нежные движения полны желания и страсти, на которые я откликнулась новой волной экстаза. Я слышу, как сильно и часто бьется его сердце, как пульсирует, изливаясь в меня, его горячая плоть. Я счастлива. Сегодня я счастлива.

Нежась в его объятиях, наслаждаясь его неспешными поглаживаниями, я чуть не рассмеялась, когда он среди прочих ласковых слов прошептал мне:

— Ты сияешь, как спелая ягодка винограда. Моя виноградинка…

Ох, знал бы ты, дракон, что совсем не далек от истины. Мой животик и правда с каждым днем наливается, как та ягода.

Подняв пальцем мое лицо за подбородок, и не отпуская его, заглядывая в мои глаза, тихо спросил:

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

Возможно, он спрашивал о письмах, которые я не так давно заметила на столике в углу. Возможно, хотел узнать об инциденте с его сестрой. Но я сказала то, что считала нужным. Примет он это или нет, но я не оставлю в неведении отца своей крошечки.

— У нас будет малыш, Олих…

Глава 49. Следы от кандалов

Мгновение тишины, показавшееся мне вечностью. Пальцы отпустили мой подбородок и нежно прошлись по щеке. Вокруг глаз его собрались морщинки, а вокруг кошачьего зрачка заплясали медовые искры.

— Мое желание исполнено, ведьмочка.

Олих накрыл своей рукой мой живот.

— Спасибо, рыжик.

Он взял мою руку в свою, и стал целовать каждый пальчик, ладошку, запястье. Шумно втянул воздух и отстранился, разглядывая мою руку. Сквозь слезы радости я смотрела на своего мужчину, ни на секунду не усомнившегося во мне. Признавшего свое дитя.

— Ве-е-елма-а-а. А это что еще такое?

Олих берет мою вторую руку и так же пристально ее рассматривает. Я в недоумении. Что не так-то?

Проморгавшись от слез, я посмотрела на свои запястья. И обмерла. И как я так беспечно не спрятала шрамы от кандалов?! Раны, благодаря мазям и легкого колдовства, давно затянулись. Но рубцы были еще слишком свежи, чтобы стать незаметными.

Невольно я попыталась спрятать под простыней и свои щиколотки. Но он резко дернул шелковую ткань так, что если бы он вовремя не поймал меня, то лежала бы я сейчас на полу.

— Это что такое? — прошептал Олих. Ничего страшнее этого тихого звука я в своей жизни не слышала.

Не успела я моргнуть, а он уже почти оделся и направляется к выходу.

— Олих, — позвала его я, сидя обнаженная на кровати и прикрыв свои прелести простыней, — подожди. Все не так страшно. Все уже позади…

— Позади? — он резко повернулся ко мне, а затем подскочил к кровати. Не больно, но требовательно схватил за волосы и оттянул голову назад. Так, чтобы глаза в глаза, дыхание в дыхание. — Никто. Слышишь? Никто не смеет трогать мое. А ты — моя. От самых кончиков пальцев и до самой малой частицы твоего тела.

Да как же успокоить его ярость-то? Ведь беды наделает!

— Олих, — я запустила ладонь в его волосы и слегка взъерошила их. — Я здесь. Мы вместе. Ведь это главное…

Закончить он мне не дал, смяв мои губы и ворвавшись внутрь своим жалящим языком.

А затем так же резко отпрянул от меня.

— Будь здесь, женщина.

Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. Уж не знаю, что лучше? Вот так, тихо. Или разнести двери в щепки?

Выйдя из комнаты и закрыв дверь, Олих остановился. Ему хотелось разнести замок на мелкие кусочки, но он все же сдержался, заточив свою ярость и эмоции под маской невозмутимости.

— Позвать в Большой зал начальника охраны и управляющего замка. Немедленно. В эти двери никого не впускать и не выпускать. Ни-ко-го.

Молодой стражник вытянулся в струнку возле двери, в то время, как другой побежал выполнять указания сына повелителя.

Олих вошел в зал и остановился у огромного окна, заложив руки за спину. Он не обернулся ни когда, чеканя шаг, вошел начальник охраны его личных покоев, ни когда тихо прошелестели шаги управляющего. Он спиной ощущал страх и ужас, охвативший их. А ведь явно знают, почему он их послал. Значит, тоже виноваты.

Все также, не поворачиваясь, прислушался к шагам братьев. А эти чего пришли? Он их не звал. Судя по сдерживаемому дыханию, они уже были в курсе. А возможно, знали об этом и раньше?

Он резко повернулся и посмотрел на братьев. Так и есть. Урласу хуже всех удавалось скрыть свои эмоции. Это и не удивительно. Во-первых, он не дракон. А во-вторых, он явно был не равнодушен к его Велме. Так что же заставило его скрыть от Олиха правду? И как давно он об этом знает?

А Кейден? Что означает этот его сочувствующий взгляд? Он тоже в теме. Это ясно, как белый день.

А вот его младший братец его удивил. У Олиха создалось впечатление, что тот готов бросится на него и вцепиться в него зубами. Вот только почему? Что или кого он готов так самоотверженно защищать?

Олих лишь вскользь глянул на своих дрожащих от страха подчиненных. Все присутствовавшие знали о случившемся. Но только не он. Когда воздух перед его глазами поплыл от ярости, пазл вдруг сложился в его голове. Не хватало лишь маленького кусочка. Все, кроме Бастиана, были неотлучно при нем. А последнюю неделю, как раз с того самого дня, как отбыл во дворец Бастиан, опекали его и отвлекали самыми разными пустяками.

Так вот почему не отвечала на его послания Велма. Он даже похолодел внутри, представив, что все то время, когда он, как дурак, мечтал о ее теле, она находилась в кандалах. В этом-то он, как раз, не сомневался.

Но вот чего он не мог понять, принять и поверить, так это в то, кто же насмелился ТАКОЕ сотворить с его женщиной.

— Кто? — бросил лишь хлесткое.

— Олих, ты в своем праве гневаться и наказать виновного, но я прошу тебя…

Кейден начал и тотчас же закончил, когда его перебил старший брат.

— Кто?

— Олих, — сделал шаг вперед Урлас. — Ты должен понять, что это лишь рок так распорядился. Ты помнишь мои слова? Я не вижу ее в этом мире. Этими руками, что уже сотворили зло, или другими, что еще встретятся здесь на ее пути, ей не позволят жить в этом мире. Она родилась не для него.

— Кто? — казалось, не обращая внимания на слова брата, Олих обратился к Бастиану.

— Прости, брат. Как только мы узнали о случившемся, то я вернулся в замок, чтобы разобраться во всем…

— Разобрался? Где ее держали? — он вплотную подошел к Бастиану.

— Олих, Баст не виноват. Мы все вместе приняли такое решение.

— Где. Ее. Держали.

— В темнице, в подземелье, — вдруг проблеял начальник охраны, трясясь, как осиновый лист.

Олих шумно втянул носом воздух. Братья вздрогнули, когда увидели, какая боль зажглась в его глазах. Всего однажды Олих был в подземной темнице. И увиденное так его шокировало, что он больше никогда туда не спускался, и старался не думать о тех жутких условиях. Лишь дал себе клятву, что когда-нибудь он разрушит те темницы.

— Долго? — вмиг осипшим голосом задал он следующий вопрос.

— Две недели.

Дикий рев и массивное деревянное кресло вылетает, разбивая его вдребезги, в окно.

— Кто? — хватает он за грудки первого попавшегося на его пути.

— Госпожа Ирис приказали, — готовясь рухнуть в обморок, пискнул управляющий.

Олиху словно под дых со всей силы заехали.

— Этого не может быть. Это так? — он повернулся к братьям. Переводя взгляд с одного на другого, он ждал… Нет, он надеялся, что это не правда. Не могла юная девушка, так неожиданно появившаяся сестренка, такое сотворить.

Но братья лишь по очереди утвердительно кивнули.

Олих сорвался с места и понесся к покоям сестры.

Но ее там не застал. Схватив за горло служанку, поднял ее так, что испуганные глаза оказались вровень с его.

— Где она?

Та хрипела, судорожно дергая ногами, и не могла произнести ни слова.

— Она у меня, Олих, — раздался за его спиной холодный голос Бастиана. — Она должна быть наказана. Я это не оспариваю.

— Мы это не оспариваем, — встрял между ними Кейден. — И ты примешь решение в отношении нее. Но после того, как немного остынешь.

— Остыну, Кейден? Да я холоден, как лед. — он выпустил из рук испуганную служанку. — С чего бы мне гневаться? Подумаешь, мою женщину с моим ребенком в утробе заключили в темницу. Заковали в кандалы. А я, значит, должен успокоиться?

— Что же ты наделал, Олих! — захрипел Урлас.

Но Олих его не слушал. Он только собрался еще раз спросить, где находится Ирис, как в покои вбежал побледневший управляющий.

— Повелитель! Повелитель скончался!

Мужчины все, как один, повернулись к нему.

Глава 50. Золотой дракон

Трое братьев — Олих, Кейден и Бастиан подошли к ложу умершего от старости отца. Очень противоречивые чувства будоражили их головы. С одной стороны, ни они сами, ни их матери, не получили от старого дракона ни толики любви. А с другой, отец все же дал им возможность узнать друг друга, его суровый нрав помог им сдружиться и сплотиться. А неограниченная власть, которую получают они в наследство, позволят жить безбедно и им самим, и х семьям.

Тихо к постели почившего дракона подошла юная девочка. Еще перед дверью в покои отца Бастиан попросил Урласа привести Ирис.

Девочка робко подошла к троице мужчин. Кейден и Бастиан ободряюще положили ей руки на плечи. Но она смотрела не на своего отца, которого, по сути, совсем и не знала. Ее взгляд, полный слез и страха, был прикован к старшему брату. К тому брату, который лишь холодно скользнул по ней своим взглядом.

Выказав свое почтение усопшему, дети Золотого дракона вышли из его покоев. А в тронном зале уже собирался народ. И стоило братьям войти в зал, как все они преклонили головы и раздалось дружное "Приветствуем повелителя".

Олих смотрел на толпу, оказывавшую ему честь и почет. Тотчас три братские руки легли ему на плечи. Обернувшись, он посмотрел на своих родных.

— Приветствуем тебя, повелитель, — одновременно, склонив головы, произнесли они.

— Приветствую Вас, повелитель, — присев в глубоком реверансе, пролопотала Ирис.

Но, видно, так разволновалась, что встать не смогла. Ее худенькое тело сотрясала крупная дрожь.

Олих сделал шаг к ней и помог ей подняться, взяв ее за локоть. Да так и не отпускал ее, пока давал распоряжения по поводу похорон отца, приглашая советников на совещание, принимая поздравления от подданных. И лишь когда торжественная часть закончилась, вновь посмотрел на Ирис.

— А сейчас нам с сестрой нужно поговорить, — чеканя каждое слово, произнес он.

Он повел сестру к выходу в сад, приноравливаясь к ее мелкому шагу.

— Может, нам стоит пойти за ними? — тихо спросил Бастиан.

— Не стоит, — перебил его Урлас. — Брат уже принял решение и не изменит его.

Над выставленной вперед ладонью Урласа клубился туман, показывая лишь ему понятные картинки.

А запертая в покоях Олиха, Велма делала расклад на своих картах. Трепещущее сердечко мешало ей сосредоточиться, а слезы, застилавшие глаза, не давали рассмотреть выпадавшие из колоды картинки. Но вот, не переставая тасовать и раскладывать карты, сквозь пелену слез вдруг проступили силуэты. Причем не просто силуэты. Они двигались.

Она глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Она совершенно четко увидела девочку, а над ней, со сжатыми кулаками, нависал мужчина. И хоть она не видела его лица, сомнений у Велмы не возникло. Это Олих собирается наказать из-за нее свою сестру. И как после этого смирятся с ее существованием Бастиан, Кейден? Да и для девчонки это будет слишком жестокое наказание.

Она вскочила и рывком открыла двери. Стражник при ее появлении вскинулся, но повинуясь волне, выпорхнувшей из ее руки, замер, так и не произнеся ни слова. Беспрестанно тасуя стопку карт, Велма шла туда, куда вели ее они. С каждым шагом ускоряясь, вскоре она уже бежала по песчаным дорожкам сада.

— Велма! — позвал ее Урлас, увидевший ее из окна. — Велма, стой!

Но она его проигнорировала, быстро оббежала его, избежав его рук, когда он выскочил из открывшегося портала.

Выскочив на поляну, окруженную со всех сторон деревьями и густой порослью, как в тумане она увидела Олиха.

— Не смей! — кричала она, когда неслась ему навстречу. — Не смей бить ребенка!

Она была всего лишь в нескольких шагах от него, готовая броситься на мужчину с кулаками, когда споткнулась о бугорок и полетела вперед головой.

Но мужчина ловко перехватил ее возле самой земли, поднял и прижал ее к себе, крепко держа на весу.

— Ты как, женщина, смеешь приказывать Повелителю? — смеясь, прошептал он ей на ухо.

— Не смей ее бить! Она же еще ребенок!

— Чертовски наглый и беспардонный ребенок. Но ведь вы, ведьмы, все такие. Не правда ли?

Олих прижался ртом к ее губам, так и не дав ей больше произнести ни слова. Затем бережно опустил на землю и сказал:

— Я стал с тобой, Велма, слабым и сентиментальным. Я не тронул засранку и пальцем. И даже готов простить ее, если, конечно, простишь ее ТЫ. Ирис, кажется, ты что-то хотела сказать моей женщине?

— Хотела… Я очень перед Вами виновата. Простите, пожалуйста…

Девочка больше ничего не сказала, а только закрыла лицо руками и заплакала.

— Я простила тебя, девочка. Простила.

Конечно, стоило бы всыпать девчонке с десяток розг. Но у нас ведь добрая сказка? Поэтому Олих всего лишь обнял своих любимых женщин. Чмокнул их в макушки, а затем велел сестре оставить их с Велмой наедине.

— У меня есть к тебе, ведьмочка, разговор, — он вытер слезы с ее лица.

Сел на упавшее бревно, а Велму усадил к себе на колени.

— Знаешь, я очень рад, что встретил тебя, — он нежно приглаживал ее растрепавшиеся волосы, норовившие залезть ему в нос, глаза. — И ты честно следовала нашему договору…

Велма невольно вздрогнула.

— Щедро исполняла мои желания…

Она недоуменно посмотрела на него. Это, конечно, все так. Но, к чему весь этот разговор?

— Так вот, я расторгаю наш с тобой договор. И выполню оставшееся условие в любое время. Тебе стоит только об этом сказать мне.

По песчаной дорожке, скрипя подошвами о песок и камешки, раздались поспешные шаги.

— Повелитель, — ворвался на поляну слуга. — Там прибыли послы из соседних государств. Хотят засвидетельствовать почтение новому Золотому дракону. И преподнести Вам дары…

— Я скоро буду. А сейчас оставь нас.

Слуга, почтительно кланяясь, попятился назад и вскоре исчез из видимости.

— Повелитель?! Он назвал тебя повелителем?

— Да, Велма. Я старший сын своего отца. И сегодня, в соответствии с нашими обычаями, я стал Золотым драконом.

Вот оно и наступило, то время. Время, когда пришла пора расставаться. Ведьма понимала, что это вскоре произойдет. Она неверяще смотрела, как бежит огонек по магической печати на ее запястье, стирая ее и не оставляя за собой следа. То же происходило и на руке Олиха.

— Ты больше не обязана быть со мной. Я освобождаю тебя, — он накрыл рукой ее животик и медленно водил по нему пальцами. — И я, как и договаривались, отправлю тебя в тот мир, в который ты пожелаешь. Если, конечно, пожелаешь.

Он молча снял со своей шеи артефакт на серебряной цепи и повесил его Велме на шею.

— Но…

Он погладил костяшками пальцев ее по щеке, провел по губам. Наклонился и поцеловал ее в уголок глаза, в губы, выпил слезу, побежавшую по ее щеке.

— Но я прошу тебя остаться со мной. Я буду заботиться о тебе и нашем ребенке, — он прижался губами к ее груди, спрятанной под тонкой тканью. — Я подарю тебе дом, свободу, все, что ты захочешь. А взамен лишь прошу остаться рядом со мной.

Он подхватил ее на руки и неспешно понес во дворец. Навстречу им уже шла толпа посетителей. Мужи, жаждавшие выразить почтение новому Повелителю. Женщины, желавшие привлечь к себе его внимание. Кто же откажется от шанса заполучить в мужья неженатого повелителя?

Одна из таких прелестниц, наплевав на приличия, опередив всех, повисла у него на руке, буквально заставив опустить на землю Велму.

— Кажется, сейчас нам не дадут все обсудить, — невежливо оттолкнув навязчивую женщину, продолжил говорить Олих. — Но вечером я приду и мы все с тобой обсудим. Моя Велма.

Он прижался губами к ее губам и перепоручив ее подошедшему Урласу, пошел к своим новым подданным. Милый, приветливый красавчик вмиг уступил место суровому повелителю драконов.

Глава 51. Мое решение

Я смотрела вслед Олиху, уверенно шагавшему впереди толпы, и даже дух не могла перевести. Как же я люблю этого мужчину! Такого гордого, властного, надменного.

С другими.

Но со мной он был совершенно другой. Нежный и ласковый, веселый и шаловливый.

Но надолго ли его хватит? Конечно, его тянет ко мне. Но ведь так будет не всегда. Не постигнет ли и меня участь той женщины, что подарила ему жизнь?

Он обещает мне дом и свободу. Разве же это свобода?

Кем я буду? Женщиной повелителя? Любовницей Золотого дракона?

Женщиной, которая родит ему сына?

Я впервые призналась себе, что мне этого мало. Я хочу его всего. И навсегда. На всю жизнь.

Все, или ничего.

Но того, что мне нужно, мне не видать.

Мое сердечко обливается кровью, когда я вспоминаю его слова. Он даст мне все, что я пожелаю.

А любовь? Ее он сможет мне дать?

Я с тоской посмотрела вслед барышням благородных кровей, что кружили вокруг моего мужчины. И они будут кружить вокруг него до тех пор, пока рядом с ним не появится жена. И что тогда станет со мной? С моим ребенком?

Уж лучше даже не начинать то, что заведомо обречено на провал. Я не смогу так жить.

Я молча шла по дорожке, даже не сразу вспомнив об Урласе, который шагал рядом со мной. Я украдкой посмотрела на него и чуть не ахнула.

Почему на лице этого мужчины такое отчаяние? Я не успела задать вопрос.

— Я знаю, ведьма, о чем ты думаешь. Ты мне можешь, конечно, не поверить, — сказал он неожиданно хриплым голосом. — Но где бы ты ни была, когда бы ты меня не позвала. Сейчас, через год, через пять. Я готов дать тебе семью. Тебе. И тому, кого ты носишь под сердцем. И тем, кого ты еще родишь.

Он откашлялся, пока я приходила в себя от его неожиданного признания.

— Что бы ты сейчас не решила, с кем бы ты не решилась остаться, у тебя всегда есть запасной вариант. Помни об этом, когда будешь принимать решение.

Он сгреб меня своими лапищами в объятия. Расплющенная на его груди, я слышала, как бубухает его сердце.

— Я люблю тебя, рыжая.

Эти слова не смогли пролить бальзам на мое раненое сердечко. Те слова, которые я мечтала услышать от Олиха, произнес совершенно другой мужчина.

Я должна, наверное, быть ему благодарной. Но не могу. У меня не получится.

— Прости меня, Урлас. Но я не смогу ответить тебе тем же.

— А тебе и не надо. Просто помни и знай, что по первому твоему зову я дам тебе все то, что не даст никто другой.

Он разжал объятия, а я в то же мгновение побежала в покои Олиха. Я не хотела, чтобы ни Урлас, ни кто-нибудь другой, видели мои слезы.

Я приняла решение. Мое решение.

Олих пришел вечером, когда солнце на закате осветило нашу комнату багряным светом.

— Не потрешь ли мне спинку, ведьмочка? — устало спросил он, опускаясь в каменную ванну.

Конечно. Почему бы и не потереть? Я плавно подошла к нему. Знаю, что, несмотря на усталость, он не спускает с меня хищно прищуренного взгляда.

В честь этого дня я одела очень откровенное платье. Нежный, изумрудный шелк плотно облегал мою фигуру, струясь понизу пышными складками. Глубокий вырез, едва прикрывающий уже налившуюся грудь, полностью оголял мой живот, спускаясь чуть ли не до лобка. Я была красива. Соблазнительна. И я это знала. Я подарю тебе такую ночь, дракон, что ты никогда не сможешь меня забыть. Даже если очень постараешься.

Словно лесная нимфа, я подошла и обошла его сзади. Налив на мочалку душистого геля, прислонившись грудью к его спине, жарко дыша ему в ухо, я стала одной рукой намыливать ему грудь. Второй же рукой запустила в волосы, вившиеся по груди и до самого низа.

Прикусив мочку его уха, я пососала его, пока руки выполняли свой танец. По скулам и шее на миг зашелестели чешуйки и исчезли.

— Мой повелитель возбужден? — промурлыкала-прошептала ему в ухо.

Молниеносным движением он опрокинул меня через свое плечо и с головой окунул в ванную, расплескав воду далеко вокруг.

— Мне нравится та игра, что ты затеяла, ведьмочка! — прошептал он мне в губы, вытащив за волосы из воды.

Убрав с лица мокрую прядь, он жадно впился в мои губы и попытался усадить на себя верхом. Но это чертовое платье так мешало! Треск ткани заставил меня рассмеяться. Мой мужчина так нетерпелив!

Но смех захлебнулся, стоило его горячему члену без предупреждения ворваться в меня, заполнив туго и до отказа. Но остановившись именно тогда, когда я уже приготовилась встретить боль.

— Тише, девочка, тише. Мы не должны навредить НАШЕМУ ребенку.

О как!

Но я тотчас позабыла о его словах, когда он больно прикусил взбунтовавшийся от страсти сосок.

— Как она налилась, моя сисечка! — простонал дракон и снова взялся облизывать, теребить и посасывать то одну грудь, затем другую.

Медленно, словно дразня меня, он выходил из меня, и снова врывался. И так до тех пор, пока звезды не брызнули из моих глаз, пока я не застонала, уткнувшись в его шею.

Он нежно мыл меня, то намыливая мочалкой невесомыми движениями, не пропустив ни складочки, ни холмика. То поливал возбужденное тело теплой водой. Целовал, наслаждаясь и даря наслаждение мне.

Бережно завернув меня в полотенце, отнес в постель.

Проснувшись около полуночи на плече моего мужчины, какое-то время я лежала тихо, прислушиваясь к его тихому дыханию. И лишь когда его тихое сопение прекратилось, подняла взгляд на него. И утонула. Утонула в тех бархатных глазах, что не раз еще будут мне сниться.

Приподнявшись, я оседлала его и нависла над ним, заглядывая ему в глаза. Поцеловала в веко, заставив закрыть глаза.

— Не открывай, — прошептала и юркнула язычком между губ.

Только вскользь. Прошлась, оставляя влажную дорожку на шее, на груди. Втянула и прикусила его сосок и только хмыкнула, когда он дернулся от неожиданности.

И спустилась еще ниже, почувствовав, как напрягся его живот. Кубик, второй… Язычок мой шалит, спускается еще ниже.

— Велма?!

— Закрой глаза, — прошу его.

Я так давно хотела это сделать! И сделаю. Его мощное достоинство находилось прямо перед моим лицом, подрагивая и пульсируя от предвкушения. Я обняла его рукой и задержала дыхание, почувствовав его твердость и напряжение, мягкую и гладкую кожу, такую горячую. Я осторожно провела по нему языком, прочувствовав каждую вздувшуюся вену, добралась до головки, слизнула терпкую капельку.

Его судорожный стон порадовал меня. Руки в волосах слегка нажали на голову, приглашая взять его в рот. Я обхватила его губами и стала двигать головой, погружая его все глубже и глубже. Облизывая. Посасывая. Ловя его благодарные стоны. Меня захватили ощущения, затмевающие в голове совершенно все, отодвигая на второй план без возможности вернуться.

Неожиданно подмяв меня под себя, он жарко приник ко мне требовательным поцелуем. Затем вторгся и членом, навалившись на меня всем телом. Горячая волна по телу вызвала легкую дрожь, которая в мгновение переросла в нереальный шторм, бурю.

Которая проносится по всему телу. Сквозь промокшие ресницы я едва могу разобрать очертание его лица, вижу лишь огненный блеск в глубине его бархатных глаз.

— Кошечка моя, — шепчет мой дракон, устраивая меня на своем плече. Так лежала бы на нем и лежала. Целую вечность. Всю жизнь.

Но вот мой повелитель тихо засопел, устало провалившись в сон. Понежившись еще немного в его объятиях, осторожно выскользнула из-под его руки.

Надела платье, приготовленное еще с вечера. Взяла с тумбочки подаренный им же артефакт и подошла к постели. Склонившись над Олихом, мягко поцеловала его в губы, вдохнула, прощаясь, его аромат. Оставила на подушке заранее отрезанный свой локон, перевязанный лентой.

— Прощай, Олих. Я люблю тебя, — прошептала и вышла на балкон.

Крепко зажав в кулаке артефакт, я представила себе мир, в который хотела бы перенестись.

Воздух вокруг завибрировал, загудел, наполняясь незнакомыми запахами. Зашевелились от напряжения волосы на моей голове. Мгновенное ощущение невесомости заставило задержать дыхание. Я закрыла глаза, чтобы открыть их уже в другом мире.

— Прощай, Олих.

Глава 52. Побег

Я стояла у подножия того самого холма, к которому уже приносил меня портал, открытый ранее Олихом. Я очень хорошо знала эту дорогу и дом, к которому она вела. Несколько месяцев назад, желая спасти свою сестру и ее дочь от мужа-тирана, я купила у бродячего мага-торговца артефакт, открывающий портал в один конец.

Цена за него была непомерно высока, но я смогла заплатить ее.

К побегу я готовилась тщательно. Заранее открыла портал в укромном месте. И была счастлива, когда обнаружила, что и в новом месте он открылся в глубине заброшенной пещеры. Оставив его открытым, я присмотрела в новом, земном мире маленький уютный домик, так напоминавший мне тот, в котором я прожила большую часть своей жизни.

Этот дом стоял на высоком холме, на окраине поселка. Неподалеку пробегала тихая речка, темнела опушка дикого леса, зеленели луга и цветущие сады. Одним словом, рай, о котором можно было только мечтать.

За домик я расплатилась несколькими камешками из драгоценного ожерелья, оставленного мне бабушкой. Оставшиеся после продажи камни я положила в укромном месте. Это было наше с сестренкой "укромное" место. На детской кровати сидел сшитый из лоскутов домовой с потайным кармашком. Моя сестренка его и сшила своими руками, так что она непременно должна была догадаться, почему он там сидит.

Но наш побег удался лишь наполовину. Разве могла я предположить, что на моем пути встретится Урлас? И его брат Олих…

Так, Велма, не смей больше о нем думать!

Я же решила начать новую жизнь!

Я решительно направилась к домику по освещенной лунным светом дорожке.

Осторожно открыла дверь и вошла. В доме тихо, по-домашнему уютно пахнет сдобой. Я не удержалась и взяла одну булочку из блюда, накрытого салфеткой.

Прошла в спальню и обмерла. На кровати, под лоскутным одеялом, обнявшись, спали моя сестра и маленькая племянница.

Я не удержалась, и погладила золотистые кудри моих девочек. Первым моим движением было разбудить их, обнять, зацеловать.

А потом в голову пришла другая мысль. А что, если за мной отправят погоню? Олих знает, где поселилась моя сестра, и куда я пойду в первую очередь. Но ведь за ним могут прийти и те, от кого бежала моя сестренка. Я и так наследила, когда пришла сюда.

А с другой стороны, я ведь ведьма, а не хилая человечка. И вполне могу замести следы.

Выйдя во двор, я запустила в воздух своих волшебных бабочек. Они закружились вокруг меня в волшебном хороводе. Послушные моему колдовству, их количество все увеличивалось, а скорость их полета все росла и росла. Вот вскоре уже они окружили весь дом, затем холм, а вскоре уже сияющий купол накрыл и все селение. Я не останавливалась, а все читала и читала заговор, пока не было произнесено последнее слово. Все. Разом вспыхнули мои бабочки и погасли, скрыв и селение и маленький домик от пришельцев из других миров. Больше их никто не найдет, пришельцы будут обходить стороной это место. Никогда его не найдет и Олих.

Но, не желая рисковать, я решила все же уйти из этого дома. Лишь наколдовала большую плюшевую куклу с рыжими волосами для моей племянницы. Пусть они знают, что я люблю их и не забыла о них. Поставив куколку у самого входа, тяжело вздохнув, я ушла.

Спустившись с холма, я углубилась в лес. Лес — мой дом родной. И не важно, в каком мире он растет, в нем я всегда буду чувствовать себя уютно.

Прошагав приличное расстояние, я вдруг вышла на полянку, которую огибала прохладная река. Со всех сторон скрытая лесом, она показалась мне надежным местом для моего будущего дома.

Хлопнув в ладоши, я подняла руки вверх и закружилась в безумном танце, произнося известные мне с детства слова. Одна за другой поднимались вверх лианы, сплетаясь в единое целое. Вокруг носились цветочные вихри, накрывая возникшие стены моего нового дома крышей. Лесные пичуги с любопытством следили за происходящим, сидя на деревьях и кустах.

Устав от проделанной работы, я устроилась в высокой зеленой траве, подставив лицо и животик солнечным лучам. "Ты родишься здесь, мой малыш", — думала я. — " А что делать дальше, мы решим с тобой позже".

Какая-то назойливая птица сидела на подоконнике и громко щебетала. Олих, не открывая глаза, нащупал сапог у кровати и наобум запустил его. Должен был бы попасть. Но птица вновь завела свою трель.

Он, все же, открыл глаза и посмотрел на нарушительницу тишины. Маленькая, невзрачная, но какая назойливая! Повернувшись, чтобы проверить, не разбудила ли птица его ведьмочку, он вдруг нахмурился. А куда это она подевалась? Приподнявшись на локтях, Олих осмотрелся по сторонам. Ни Велмы, ни слуг. Утро было такое раннее, что все еще спали. А ведьмочка исчезла.

Вскочив с кровати, как был, нагишом, прошел на балкон и выглянул в сад. Никого. Тревога тоненькой змейкой пробралась ему под кожу. Медленно, очень медленно оглянулся. В полумраке загорающегося утра, на каменном полу лежал шнурок. Даже не стал его поднимать. Он и так прекрасно знал, что это за тесемка. Он сам дал Велме этот артефакт.

Но он не думал… Да даже представить себе не мог, что она им воспользуется! Она его бросила! Его, предложившего ей то, чего никогда и никому не предлагал!

Обнаженное тело его вдруг стало покрываться чешуей, увеличиваться в размерах. Вмиг обострившимся зрением он заметил, как что-то алело на постели. Подскочил — прядь ее волос, перевязанная ленточкой.

Он схватил эту прядь и выбежал на балкон, на ходу обращаясь в дракона.

Этим утром челяди и драконам пришлось проснуться раньше обычного. Приникнув к окнам, из своих покоев Кейден, Бастиан и Урлас наблюдали, как беснуется в небе их брат. Яростный рев дракона разносился далеко за пределами замка.

— Значит, все-таки, ушла, — прошептал Урлас. Он и сам не отдавал себе отчета, радуется он или огорчается. И что будет делать, если Олих потребует найти ее?

Дракон вернулся во дворец лишь вечером. И не просто явился, а влетел в тронный зал, в воздухе обращаясь в человека. Чешуя все еще покрывала его шею и грудь, когда он подошел к трону. Так и не сев на него, посмотрел на братьев, дожидавшихся его еще с утра.

— Скажи-ка мне, Бастиан, — вдруг начал Олих. — Ты уже победил свой голод?

— Скажем так, я его контролирую.

— Хоро-о-ошо-о-о. Тогда следующий вопрос. Мне доложили, что ни одна ведьма за последний месяц от твоих рук не погибла. Почему? Чем ты удовлетворяешь свои потребности?

Не ожидая такой темы для разговора, присутствовавшие были напряжены и удивлены.

— Я с ними договариваюсь. Я пью их магию, но оставляю им жизнь. И щедро вознаграждаю их за это. Из своей, конечно, казны.

— То есть, я правильно понимаю? У нас нет необходимости держать ведьм в темницах? В смысле, для твоих нужд?

— Нет, такой необходимости нет.

— Тогда вот мой первый приказ. Я повелеваю отпустить всех ведьм из темниц, компенсировать им или их семьям из нашей казны тот урон, что был им нанесен. Я объявляю их такими же свободными жителями нашего государства. Есть возражения?

Возражений не было.

— Кейден, тебе есть, что возразить на это?

— Нет, конечно. Считаю такое решение правильным и справедливым. Давно пора было это сделать.

— А теперь я попрошу всех посторонних покинуть зал.

Нервно постукивая ногой по каменным плитам, он ждал, пока ошарашенные посетители выйдут вон.

— Теперь о личном. Мне нужна ваша помощь, братья.

Те пристально смотрели на старшего брата.

— Моя ведьмочка сбежала от меня, — я помню твои слова, Урлас.

Олих остановил уже собравшегося что-то сказать брата, и продолжил:

— Мне нужна информация о всех мужчинах, бывших с нею в близости до меня.

— Казнить будешь? — хмыкнул Урлас.

— Ну, язык-то точно укорочу, — отрезал тотчас Олих. — И эти известия нужны мне к завтрашнему утру.

— Олих, но завтра похороны отца. И тебя на правление должен будет благословить Глаз дракона.

— Вот поэтому мне и нужно знать все до завтрашнего утра.

— И что с этими мужчинами сделать? — спросил Бастиан. Кажется, его единственного не удивил приказ брата.

— Привезти во дворец. Тайно.

Затем он обвел братьев тяжелым взглядом.

— И что, никому не интересно, зачем я это делаю?

— Ты ревнуешь, — произнес Урлас.

— Зачем тебе это, Олих? — все же спросил его Кейден.

— Я должен быть уверен, что она не бросила меня ради одного из них.

— Бред! — Не сдержался Урлас.

— Объяснись!

— Она не бросила тебя. Она просто сбежала. Испугалась. Того, что любит тебя. Того, что ты не ответишь ей тем же.

— Я ей ответил тем же. Дал ей ребенка, дом, свою защиту.

— И сказал ей, что любишь ее?

— Зачем? Ведь и так все ясно.

Все, кроме Бастиана, непочтительно засмеялись.

— Она же женщина, брат, — снисходительно сказал Кейден, — им нужно песни петь, стихи читать. И о любви говорить. А то напридумывают себе бог знает, чего.

— Вот-вот. Ищи потом их по белу свету.

— Я подумаю. А этих, всех, кого найдете, доставьте во дворец.

— Сделаем, братишка, — Кейден, как в былые времена, похлопал брата по плечу.

— А я уж думал, ты совсем очерствел, — почти нежно, обнял его Урлас.

До самого рассвета Олих, сидя на троне усопшего отца, думал, вспоминал о своей ведьмочке. Не выпуская из рук ее прядь. А перед рассветом принял решение.

Как озвучить его? Вряд ли оно придется кому-либо по душе.

Глава 53. Лавка мадам Готье

Переодевшись, приняв душ, Олих стоял на балконе, наблюдая за тем, как с раннего утра идут приготовления к ритуалу провозглашения Повелителя. Дорога, ведущая к алтарю, была усеяна цветами красного и бордового цвета. По этим бутонам пронесут его почившего отца и похоронят в усыпальнице, рядом с Глазом дракона. Рядом с тем самым алтарем, который благословил ребенком и его, и его ведьмочку. Наготове стояли огромные корзины с белыми и кремовыми бутонами, которые должны будут бросать под ноги будущему Повелителю и его семье.

Жрецы уже вовсю разминали свои глотки, распевая ритуальные песни у алтаря. На площади возле дворца собиралась замковая челядь, подчиненные и просто жители Артавии.

Как примут они его решение? Как отнесутся к его выбору братья?

Позади раздались тихие шаги. Замерев в нескольких шагах от него, остановилась Ирис. Олиху не нужно было оглядываться, он и так узнал ее. По дыханию, по запаху. От нее все еще пахло лесом, в котором она выросла и луговыми цветами. Очень схоже с тем, как пахла его Велма.

— Вы грустите?… — девочка замялась, не зная, как называть его. То ли братом, то ли Повелителем.

— Олих. Зови меня так, — он все же повернулся к ней и протянул ей руку.

Девочка робко вложила в его руку свои пальчики, но брат крепко схватил ее за руку и притянул к себе. Крепко обняв девочку, он зарылся носом в ее волосы.

— Вы меня простили? — дрожащим голосом спросила она.

— Для тебя я только на «ты». И да. Я простил тебя.

Он вытер слезы, бежавшие из ее серебристых глаз.

— Вчера вечером я издал указ, по которому твоей маме, как и всем ведьмам, дарована свобода. Ты наша маленькая принцесса, и имеешь право выбрать для нее любой дом, который только сможет оплатить наша казна.

— Правда? Спасибо! И она может остаться жизнь возле меня?

— Если захочет, то да, может.

Брат и сестра смотрели на занимающийся рассвет и молчали.

— Олих, ты грустишь из-за Велмы?

— Почему грущу? Я думаю, как наказать ее за побег. Она посмела пренебречь будущим повелителем.

— Пффф, — непочтительно фыркнула девочка. — Я тебе не верю. И кстати, знаешь, она тебя простит.

— Ты думаешь?

— Да. Меня же она простила.

— Я не о том. Ты думаешь, МЕНЯ нужно прощать?

Девочка недоверчиво подняла голову и посмотрела на брата.

— Конечно. Не с бухты ж барахты она сбежала? Ты чем-то обидел ее. Это и дураку понятно.

— Вот она, женская логика во всей красе.

— Ага. И женская солидарность. Кстати, когда будешь прощения просить, не забудь ей подарок сделать.

— Угу.

— И сказать, что соскучился.

— Обязательно.

— И что любишь.

— Так, мелкая. Шагай в свои покои. У меня уже голова от тебя болит.

Олих улыбнулся вслед убежавшей девчонке.

А спустя некоторое время он уже встречал своих братьев, тащивших за шиворот мужичка.

— Вот, Олих. Он оказался единственным.

— Вот как?

— Ты разочарован, брат? — насмешливо сказал Урлас. — Подожди, ты еще подробностей не знаешь.

— Ты начинаешь бесить меня, Урлас.

— Странно, что только сейчас, — съязвил Бастиан. Он уже давно освоился и общался со старшими братьями на равных.

— Она продала ему свою невинность, Олих, — перебил Кейден сверливших друг друга взглядами братьев. — За амулет, открывающий порталы.

— Повелитель, не велите казнить меня. А помилуйте. Девчонка оказалась холодной. Я даже и удовольствия не….

Хлестким ударом в зубы торгаша отбросило далеко к стене.

— Что там у него с магией, Урлас?

— Простой мелкий человечишко, приторговывающий амулетами.

Олих молча снял со своей шеи один из амулетов и представил себе то место, куда должен был привести портал.

Схватив мужика за куртку, он потащил его к закрутившемуся черному водовороту и зашвырнул его туда.

Довольно струсив руки, произнес:

— Говорят, ледяные драконы любят с мужиками тешиться.

Мужчины заулыбались.

— Нда, типчик гнусный попался.

— Спасибо, парни, за помощь и поддержку. А сейчас я хочу огласить вам мое решение. Прошу не принимать сразу его в штыки. Я думал об этом всю ночь. И менять его не собираюсь.

Олих подошел к окну и стоял какое-то время молча. Затем, словно решившись, повернулся к братьям и на выдохе сказал:

— Я отрекаюсь от трона Повелителя Артавии. Этот трон по старшинству займешь ты, Кейден.

— Это глупо, Олих. Я не могу принять такую жертву.

— Это не жертва. И это МОЕ решение. Тебе придется, Кейден. Я не передумаю. Вот здесь, — он протянул туго скрученный в рулон свиток, — оглашена моя воля для тех, кто посмеет засомневаться…

Братья долго еще спорили, убеждали друг друга, но, наконец, договорились.

Проведя отца в последний путь, на Алтарь для провозглашения повелителем поднялся Кейден. Подданные и народ недоумевали, но увидев, как дружно за его спиной стояли царские отпрыски-драконы Олих и Бастиан и их брат Урлас, признали Кейдена своим повелителем.

Я наслаждалась лесом и свободой пять дней. Купалась в реке, собирала ягоды, нежилась в зеленой траве-мураве. Несколько раз я пробиралась к дому сестры и украдкой наблюдала за ней и ее дочерью. Мое сердце радостно забилось, когда в руках племянницы я увидела наколдованную мной куклу. Несколько раз я заставала Тамари на том, что она пристально вглядывается то в лес, то в одиноко бредущую человеческую фигуру.

Моя сестренка чувствует меня. Мне больно, что я не могу подойти к ней. Но так будет лучше для нее.

В один из таких моментов, украдкой подойдя к дому Тамари, я увидела, как она разговаривает с мужчиной. Я не сразу узнала в одетого по земной моде мужчине Урласа. Он в тот же миг будто почувствовал меня и повернулся. Он смотрел именно на те кусты и заросли, в которых скрывалась я. Но он не подошел. А прошел мимо, еще раз оглянувшись просто на меня. Он шел по едва заметной дорожке в лес. В тот самый лес, в котором поселилась я. Не знаю, зачем он пришел, и даже не хочу думать об этом. Но то, что мне возвращаться в лес нельзя, это факт. Что-то очень быстро я расслабилась.

Пустив по еще теплому моему следу бабочек, велела им замести следы. А сама поспешила в город. Я уже несколько раз там была, так что куда нужно идти, мне было известно. В городе, среди людей, гораздо легче затеряться. Вот жаль только, что одежда моя уж слишком отличалась от той, что носили местные жители. Мужчины и женщины, дети и подростки носили штаны, многочисленные фасоны которых называли одним емким словом — джинсы.

Я уже порядком устала, когда ноги привели меня на тихую улочку. Устало села, наплевав на приличия на кирпичи, выложенные вокруг раскидистой липы. В ее тени я немного и отдохну. Облокотившись спиной на ее ствол, уже собралась на минутку закрыть глаза, как вдруг почувствовала чей-то взгляд. Цепкий, пристальный, пробирающийся прямо под шкуру. Подняла глаза и чуть не засмеялась. Ну, надо же мне было так устроиться! Прямо напротив меня, в старом здании расположилась "Магическая лавка мадам Готье". А из узорчатого окна на меня сквозь круглые очечки смотрит забавная старушка, а в руках тасует колоду карт.

Я состроила приветливую рожицу и помахала ей рукой. Бабулька же пригласила меня жестом войти. А я и вошла. Мелодично зазвенели колокольчики над входной дверью. В нос ударило индийскими благовониями. В общем, сама лавка меня очаровала. А после того, как ее хозяйка приветливо меня встретила, я и вовсе прослезилась.

— С утра тебя, милая жду. Проходи, не стесняйся…

Глава 54. Когда любишь

С того самого дня прошло несколько месяцев. Кейден без каких-либо проблем стал Повелителем и Золотым драконом Артавии.

Бастиан был признан Серебряным драконом. За прошедшее время он, конечно, не снискал особой любви своих подданных. Но то, что его стали уважать как сильного и мудрого правителя, это факт. Он сдержал свое слово, и всех ведьм, пожелавших добровольно отдать ему свою магию, щедро вознаграждал. Так что желающих озолотиться за счет Бастина вскоре стало так много, что были наняты помощники, регулировавшие эту странную очередь.

Урлас же занялся открытием и охраной постоянных порталов, которые вели из Артавии в земной мир. В стране начали активно разрабатывать драгоценные копи, в которых добывали рубины, изумруды и другие драгоценные камни.

А сбытом этих самых драгоценностей занимался Олих, который все же отказался от своего титула, и решил поселиться в земном мире. Который, кстати, по предсказаниям Урласа, очень подходил и ему, и Велме.

А вот с ведьмочкой были кое-какие проблемы. Она как сквозь землю провалилась. И сколько ни рыскал Урлас лично, и призывая на помощь свою магию, но ведьму учуять он не смог. Правда, он знал, что где-то неподалеку возле самого первого портала живет ее сестра. Но сам найти ее не смог.

— Знаешь, Олих. Я просто уверен, что это наша ведьмочка чары вокруг навела. Она не могла уйти далеко от своей семьи. Просто я не могу ее найти.

Олих же на те слова только хмыкал. Он-то быстро нашел ее сестру, но не собирался никому говорить о том, где она живет. Почему-то для него стало важным делом защитить тех, кто был дорог его ведьмочке. Осторожно, чтобы не вызывать подозрений и никого не спугнуть раньше времени, он даже немного помогал женщине, в одиночку растившей своего ребенка.

Он также, как и брат, не верил, что Велма могла уйти далеко. Отлучаясь на время из городка, к которому его тянуло с неимоверной силой, он продолжал строить их братьями новую империю. Уже вовсю доставлялись в земной мир караваны с драгоценностями. Найдены искусные ювелиры, уже работающие над первыми заказами. В крупных городах вовсю уже открываются ювелирные магазины. Мило украшенные коробочки с украшениями ручной работы разосланы в подарок женам и дочерям богатейших людей земного мира. И даже поступили уже от них первые заказы.

Деньги полились рекой на открытые в банках счета. Драконы и сами не ожидали, что их затея будет иметь такой успех. Они и подумать не могли, что этим блестящим стекляшкам, что свободно и в огромных количествах лежали под землей в их Артавии, люди придают такую большую ценность.

Все у них получилось так, как они это и задумывали. Не выходило только одно. Ведьмочку найти они так и не смогли.

В очередной раз вернувшись в городок, побродив по его тихим улочкам, Олих сидел под сенью того самого дерева, под которым когда-то миловался со своей Велмой. Скрытый от чужих глаз густой зеленью, ему хорошо был виден холм, на котором среди цветов игралась маленькая девочка, племянница его ведьмы. К ней подошел парнишка, на несколько лет старший нее. И все бы ничего, да только этот мальчишка протянул ей плюшевого медвежонка. Зоркий глаз Олиха заметил, что игрушка была совершенно новая. Почему это мальчишка дарит незнакомой девочке новую игрушку? Это его очень заинтересовало.

Стоило парнишке отправиться в дорогу, как Олих отправился следом, стараясь держаться незамеченным. Его старания вскоре были вознаграждены. На скамье возле фонтана сидела бабуля и кормила голубей. Мальчик подошел к ней, что-то сказал, а в ответ старушка что-то протянула ему.

Вознаграждение. Точно. Это не может быть ошибкой. Олих в предчувствии даже заурчал, словно большой кот.

Немного посидев на лавочке, старуха поднялась и бодренько куда-то пошла. Олих последовал за нею. Ему даже иногда казалось, что бабка, оглядываясь, смотрит прямо на него. И вскоре он оказался у старого дома, на стене над дверью которого висела уже известная нам вывеска. Он повел носом и даже улыбнулся от удовольствия, уловив знакомый запах. Как? Как мог он пропустить эту улочку, этот дом? Да ведь само упоминание о магии, а на вывеске так прямо и было написано, должно было привлечь его внимание.

Прошло ровно шестьдесят четыре дня с того момента, как я сбежала от Олиха. К моему счастью, мне повезло найти убежище у шустрой старушки, которая утверждала, что знала о моем появлении еще до того, как мы встретились. В тот самый миг, когда я переступила порог ее лавки, она сообщила мне, что будет рада, если я поселюсь у нее. У тетушки Мари Готье, как она себя называла, не было никого из родных. Поэтому ли, или по какой другой причине, но она приняла меня, как родную дочь. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я поведала ей свою историю. Закончив рассказ, я с легким трепетом ожидала, что она не поверит мне. Засомневается в правдивости истории. Или хотя бы удивится.

— Ох, бедная деточка. Что же ты натерпелась от этих драконов.

Это было тем более странно, что люди считали драконов, магов мифическими, сказочными существами.

Но казалось, что тетушка Мари вполне мне поверила.

Она выделила мне отдельную комнату, где я смогла уютно устроиться. Мне, правда, пришлось незаметно провести ритуал, направленный на то, чтобы замести следы. Может, я придумала себе, но мне кажется, она догадалась об этом. Но только поулыбалась, покачав головой:

— Ох, деточка! Разве же можно скрыться от своего дракона.

Днем я помогала ей в лавке, по вечерам мы с ней пили чай в гостиной с плюшками. Она щедро делилась со мной своими знаниями. Многое из того, что я она мне рассказала, я уже знала. Однако я узнала от нее много нового. Она помогла мне разобраться с картами, подаренными мне Бастианом.

— Тут ведь, что главное? Не то, что на них нарисовали. А какие видения эти картинки в твоей голове провоцируют. Вот возьмем твоего дракона.

И карты быстро вылетают из-под ее пальцев.

— Вот я вижу, что он ищет. Вижу, что любит. А ты, глупая, сохнешь по нему, но бежишь. Меня в этом деле обмануть нельзя. Я сразу вижу к кому ниточки судьбы твои тянутся.

Тетушка рассказывала мне истории из своей молодости, с гордостью отметив, сколько несчастных судеб она соединила.

— У нас в старину таких, как я, называли свахами. А какая же я сваха? Так, только дорожку перед суженными расчищаю.

В один из обычных дней в лавку зашла парочка и попросила погадать им на будущее.

Пока Мари раскладывала карты, я со щемящим сердцем наблюдала за этой парой. Они терлись друг об друга носами и говорили всякие нежности, ворковали, дарили друг другу нежные поцелуи.

Эта картина так тронула меня, что еще долго я сидела, глядя в пространство и не замечая, что по щекам текут слезы.

— Да ты не плачь, душечка. Найдет твой зверь тебя. Да только и ты не гони его. Судьба одна у вас, милая.

Ох, Мари. Разве же может быть общей судьба у царственного дракона и простой лесной ведьмы?

— Может, может, — пробубнила старушка и взяла с полки плюшевого медведя. — Пойду, прогуляюсь, — сказала она.

А я осталась сидеть, удивленно соображая — она мои мысли прочитала, или я разговаривала вслух?

Чтобы занять себя, я взяла махровую тряпочку и стала убирать на полках, где стояли всякие магические атрибуты. Многие из них были просто симпатичными безделушками, а в иных вещах я и правда чувствовала силу.

Зазвенел колокольчик над входной дверью. Я еще не успела повернуться и поприветствовать посетителя, как просто у моего уха раздался вкрадчивый голос.

— Велма?

Каждый мускул в моем теле превратился в натянутую струну, стоило знакомому голосу раздаться за спиной. С приоткрывшихся губ сорвался судорожный вздох, и я медленно развернулась.

Как же я скучала по нему!

— Глазам своим не верю, — казалось, Олих был не менее потрясен, лихорадочно разглядывая мое лицо. — Ты… здесь живешь?

Я медленно кивнула, все еще с трудом веря в действительность происходящего. От моего чуткого обоняния не ускользнул его запах — он пах густой зеленью леса и древесиной. Выглядел неизменно шикарно и сногсшибательно. Высокий, широкоплечий, такой удивительно красивый.

Несмотря на довольно внушительный срок разлуки, я вдруг ощутила необъяснимый комфорт в его присутствии.

— Может, прогуляемся?

Поразмыслив немного, я приняла предложение. Он вел себя удивительно спокойно. И только его сверкающий взгляд выдавал, что он чрезвычайно возбужден.

Уверена, нам есть, что обсудить. И уж лучше говорить на свежем воздухе, а не в тесной лавке.

Однако не удалось мне и Олиху сделать и пары шагов, как городок накрыло плотной завесой дождя. Я только и успела заметить в окне странную фигурку под зонтом, странно напоминавшую тетушку Мари.

— Не получи-и-илось, — выдохнул, будто прошипел, Олих. — Тогда может, покажешь мне свою комнату?

О, нет, нет! Никаких комнат! Но дракон медленно, нависая надо мной, теснил меня к задней двери.

А стоило мне слегка задержаться, как он подхватил меня на руки и безошибочно нашел мою комнату.

Я так долго его не видела! Я так по нему соскучилась, что даже и не подумала оказать сопротивление!

Все привело к тому, что мы накинулись друг на друга сразу, как только переступили порог комнаты. Олих впился в мои губы, и я ответила ему без малейших промедлений. Мы начали стаскивать с себя одежду. Слой за слоем.

Дракон обвил мою раздавшуюся талию руками, притягивая к себе.

Его точеные губы такие терпкие и одновременно сладкие, словно вино.

Они отравили мой рассудок нахлынувшими из прошлого чувствами, выдернув их на поверхность.

Руки Олиха поглаживали и ласкали меня. Я сходила с ума вновь и вновь, когда он касался чувственных участков кожи на теле, пробираясь под рубашку и в джинсы.

Мы хаотично передвигались в сторону кровати, и у конечного пункта назначения на нас находилось только нижнее белье. За окнами безумствовала погода. Раскаты грома оглушали неровное биение сердца в моей груди.

Мой горячий хищник орудовал своими пальцами так ловко в моих складочках, что я забилась в конвульсиях, громко выкрикивая его имя и оставив пару царапин на плечах.

— Проклятье, какая ты влажная, — рычал он мне в губы. — Какая сладкая… Я скучал… — толкнулся в меня огромной эрекцией, — Так скучал по тебе.

Я не нашла сил для того, чтобы сказать ему что-нибудь в ответ.

Он аккуратно опустил меня на кровать, замедлился, вглядываясь в мое лицо.

— Ты такая красивая, Велма.

Не то! Не то я хочу услышать от тебя, дракон!

Он с мучительной неторопливостью вошел меня и замер, позволяя нашим порывистым вздохам и стонам наполнить пространство вокруг.

Я бормотала его имя, шептала, как он прекрасен. Он же покрывал поцелуями каждый миллиметр моего тела.

— Ведьмочка моя. Велма, — хрипло стонал мое имя.

Олих притянул меня к себе и обнял своими большими руками так неумолимо, заботливо и крепко, словно собирался остаться в таком положении до конца наших дней.

— Даже не думай больше исчезать, — его сладкий шепот проник в мое сознание, и мне с трудом пришлось сдерживать слезы. — Велма, слышишь меня? — прижал к себе теснее и оставил горячий поцелуй на губах. — Я не находил себе места после того, как ты сбежала. Я искал тебя и не мог найти… Черт, я недостаточно пытался…

Отстранившись, Олих поместил мое лицо в своих ладонях.

— Я люблю тебя, Велма. Поэтому останься. Будь со мной. Но даже если захочешь сбежать, я ни за что не отпущу тебя вновь.

— Я не уйду, Олих, — уткнувшись носом ему в шею, произнесла я нежно. — Потому что я тоже люблю тебя.

Я счастливо закрыла глаза, уютно устроившись в объятиях моего любящего дракона.

Под звон фарфоровых чашек, доносившийся из гостиной, в которые тетушка Мари разливала чай для нас и моего дракона, я увидела чудную картину.

В его заботливых и любящих объятиях я проведу много-много дней. Рожу ему троих замечательных дракончиков и чудную рыжеволосую ведьмочку. Воспользуюсь наукой тетушки Мари и найду для его братьев любимых женщин. Но это уже совсем другая история.

Словно соглашаясь с моими видениями, наш первенец зашевелился, пощекотав плотно прижавшегося к моему животу отца. Да, да, малыш. Я о тебе не забыла. Олих положил ладонь на мой животик, и наше дитя успокоилось.

Я сделаю моего дракона счастливым. А в его объятиях буду счастлива и я.