Дочь по контракту

Дочь по контракту

Дали Мила

Глава 1

Анастасия.

— Вы должны на мне жениться! — утвердительно заявляю, для надежности притопнув ногой.

— Девушка, а я вам еще раз повторяю, покиньте мой кабинет немедленно.

— Никуда не пойду, хоть режьте. Разве я нехороша? Вы вообще в курсе какая из меня хозяйка?

В стенах адвокатского офиса я не впервые. Столько раз обивала пороги и, наконец, мне удалось встретиться с главным директором предприятия. Я дождалась его прилета из-за границы, ведь только Марк может помочь справиться с бедой нависшей надо мной и маленькой дочерью. Однако надменный и столь занятой юрист желает вытурить меня под белы рученьки, но ничего.

— Как вас там? Анастасия? Я не занимаюсь мелкосортными делишками неверных супругов. И перестаньте говорить о женитьбе. Не искушусь.

Сказал, будто отрезал.

Марк откидывается на спинку кресла и нервно трет лицо. Получасовая склока со мной его изрядно вымотала, но и я пришла сюда не шутки шутить.

Фыркнув в десятый раз, резко дергаюсь и шагаю к рабочему столу адвоката. Упираюсь кулаками в гладкую поверхность. Интересно, сколько Марк отвалил денег за дизайнерскую обстановку? У него-то финансов куры не клюют точно.

— Да как вы смеете? Я всегда была верна мужу! Выслушайте… пожалуйста… уже хоть черта лысого готова отдать взамен.

От безысходности роняю слезы, но малодушный адвокат и бровью не ведет. Он безупречен и профессионально выдержан. Откатывается на кресле подальше к окну.

— Страшно мне за вас, Анастасия Евгеньевна.

— Почему?

Округляю глаза и, одернув белый свитерок, выпрямляюсь по стойке ровно.

— Боюсь, охрана моя все косточки ваши переломает, если я нажму кнопку, — снисходительно оглядывает с головы до ног. — Уймитесь и обратитесь к специалисту более низкого уровня. Повторюсь, я занимаюсь серьезными вещами и у меня очередь.

— Вы покрываете воров и бандитов! — в голос кричу, смахивая слезинку со щеки. — А чего? Чего уставились? Я все про вас знаю Марк Яковлевич. Как и то, что вы еще не проиграли ни одного дела… — сбавляю тон. — У меня ребенка отобрать хотят. Незаконно подставить и лишить родительских прав.

— Любой суд примет сторону матери, если она не наркоманка, алкоголичка и… ай, не вижу смысла объяснять.

Марк не договаривает, машет рукой в мою сторону, мол, отвяжись муха надоедливая.

— Значит, по-хорошему вы не хотите? Будет по плохому!

Мне уже терять нечего. Если Олег отнимет дочь, то в жизни моей померкнут все краски. Так долго я проходила осмотры в клиниках, сдавала кучу анализов, высчитывала дни. После всех мучений я была вознаграждена и забеременела. Хотя по итогу оказалось, что дело не во мне, а в муже, но это сейчас значение не имеет.

Потому что я, вопреки манерам, огибаю массивный стол и замираю подле высокого брюнета. Смотрю на него с вызовом, не дрогну. Кажется, Марк решил лично убраться из собственного кабинета. Я же блокирую его путь отступления.

— Ты против чьего слова перечить вздумала? Мне надоело!

Исчерпав последнюю каплю терпения, Марк обхватывает меня за талию, давит и тащит в сторону двери. Извиваюсь в его руках, выказывая протесты. Он сильнее меня гораздо, удачливее и у адвоката нет детей, семьи. Я вычитала почти всю имеющуюся информацию о нем из интернета. Марк Лютольф человек успешный и публичный. Холостяк, красавчик, завидный жених. Будь он проклят!

— Пусти, зверюга!

— Анастасия Евгеньевна умерь свой пыл, иначе под суд пойдешь раньше положенного срока. Это я тебе гарантирую.

Его руки крепким кольцом сжимают всю меня так, что дышать становится трудно. Нос и рот пропитываются ароматом мужского парфюма от тесной и весьма настойчивой близости наших тел. Марк пытается выставить меня из кабинета. На мгновенье его руки соскальзывают, и я успеваю достать из кармана свернутую ксерокопию.

— Вот, смотрите!

Приступаю к иному плану действий. Я была готова к отказу Лютольфа и заранее все просчитала.

— Что это?

Останавливается у двери, выпустив меня из объятий, вырывает бумажку.

— Расписка вашего покойного отца. Вы знали, что Яков проиграл право на желание моему папеньке? Так вот, расплачиваться придется вам.

— Блеф. — Марк хмурится и разворачивает лист, внимательно читает. — И где доказательства, что текст написан рукой моего отца? Почему явились с копией? Нужен оригинал.

Пячусь и скрещиваю руки на груди. Стало быть, несравненный юрист впал в ступор. Сейчас он все еще старается сохранять невозмутимый вид, однако я замечаю, как откровенно раскраснелись кончики ушей Лютольфа.

— А я вам что, дурочка? Настоящая расписка припрятана в надежном месте. Вы же у нас эксперт? Так проверьте и убедитесь, что подчерк действительно принадлежит вашему отцу.

— Филькина грамота, — хрипло рычит Марк, не сводит с меня темных глаз. Демонстративно комкает в ладони бумагу и кидает мне в ноги.

Признаться, никогда не позволяла себе шантаж и угрозы. Я уважаю людей и при других обстоятельствах беседовала иначе.

— Получается, вы не сильно расстроитесь, когда я опубликую новость о несостоявшейся сделке в СМИ? Не разозлитесь, когда в городе узнают, что представитель известного рода Лютольфов не держит обещания предков? Всего доброго.

Кивнув, крадусь мелкими шажками прочь.

— Зараза, — цедит Марк и притормаживает, коснувшись моего плеча. — Я выслушаю тебя, но если мне не понравится, пожалеешь, что вообще на свет родилась.

— Ладно-ладно, — суматошно бормочу, когда Лютольф разворачивает меня и подталкивает к столу, — только не кипятитесь.

Плюхаюсь на мягкое кресло. Марк обходит справа и, зыркнув на меня, чтобы сквозь землю провалилась, усаживается напротив.

— Ну-с, рассказывайте как есть, — равнодушно говорит, открывая ноутбук.

От неловкости горблюсь. Стены кабинета будто сужаются и давят. В воздухе повисает гнетущая энергетика, неуютно, что ладошки мокнут.

— Мой бывший муж, Золотов Олег Эдуардович, крупный бизнесмен. Лесопереработкой занимается. Он влиятельный, богатый человек и…

— Стоп! — ударяет кулаком по столу Марк. — Посвящать хвалебные оды супругу нужно было до развода, — щелкает мышью, — говорите по существу.

Грубовато останавливает адвокат, лишь сбивая меня с толка. От волнения в голове каша-малаша. Очень сложно сконцентрироваться и выдавать слова хладнокровно, как делает Лютольф. Тяжко выдохнув, я совершаю новую попытку.

— Мы хотели детей, девочку и мальчика. Длительно обследовались, но, к сожалению, у нас с мужем двадцатилетняя разница в возрасте и с зачатием наследников возникли проблемы.

— Какие? — интересуется Марк, а у меня щеки вспыхивают алым.

— Эм… корень силы начал увядать… нет, не так, — стыдливо прячу глаза, ёрзаю на сиденье. — Солдат покинул поле боя раньше времени…

— Анастасия Евгеньевна, прекратите нести чушь.

Господи ты, боже мой! Не понимающий намеков Марк Лютольф буравит меня взглядом, напрягает подбородок и квасит недовольную физиономию. Чувствую, как по спине стекает капелька пота и щекочет. Не знаю, куда себя деть.

— Вы правда не догадываетесь, что я хочу донести до вас? У бывшего мужа часики почти оттикали, разве не ясно? Работа у него суровая, дела рискованные.

Смущенно тереблю рукав, посматривая то на бесстрастного Лютольфа, то на органайзер, под завязку набитый веселенькой канцелярией. Странно. Такой деловитый юрист сейчас нервно долбит пальцами по клавиатуре, а в закромах его карандаши бирюзовые и ластики в виде космических пришельцев.

— Снижение половой активности, — умными словечками подытоживает Марк, растирает виски.

— В прошлом Олег заморозил свой генетический материал и благодаря этому мне сделали процедуру оплодотворения. Все шло хорошо, и на свет появилась здоровая девочка. Позже супруг произвел анализ ДНК… результаты показали несовпадение.

С болью в сердце произношу ужасные для себя слова, потому что до сих пор не могу отойти от шока. Морального давления и угроз Олега. Золотов преследует меня, но адвокату на мои переживания плевать. Бросив компьютерную мышь, он вальяжно растекается по спинке кресла, лениво скользит взглядом по моему образу, едко задерживаясь на глазах.

— С клиникой разбирались?

— Естесственно! Главврач там ушлый, безобразный тип. Сказал, что эмбрион мог не прижиться, а я скрыла это от мужа и нагуляла ребенка на стороне…

— А вы, конечно же, невиновна.

— Вот вам крест!

Я устала. Честное слово. Мне надоело оправдываться и доказывать свою правоту всем подряд. Резко подскакиваю и чуть не роняю кресло. Принимаюсь ходить кругами по кабинету. Продолжаю:

— Понятия не имею, как такое произошло, но с того момента в мужа будто вселился злой дух. Олег подал на развод и грозится отобрать Стешу. Доченьку мою. Любыми путями.

— Так в чем проблема? Экспертизой доказано, что Олег Эдуардович непричастен к ребенку.

— Вы не знаете Золотова. Не из любви к дочери он это делает. Муж ослеплен жаждой мести!

— Дурдом…

— Вот! — замираю и разворачиваюсь к адвокату, тычу в его сторону пальцем. — Оттуда справкой грозился Олег или чем похуже… Золотов хочет оболгать меня, подделать документы. Теперь понимаете, почему я обратилась именно к вам за поддержкой?

Для именитого адвоката подтверждение в профессионализме не требуется. Тысячу раз, наверное, уже слышал подобное. Марк достает блокнот и ручку, что-то пишет, а после жестом возвращает меня за стол. Молча вырывает листок и отдает. Трясущимися руками забираю и глазам своим не верю от увиденных чисел.

— Что это?

— Сумма оплаты моих услуг, Анастасия Евгеньевна.

Пятьдесят тысяч рублей. Еще по-божески с учетом всей беготни Марка Яковлевича, сопровождении в суде. Признаться, думала, выйдет дороже.

Немного расслабляюсь, позволяя себе, деловито закинуть ножку на ногу, расслабленно облокотиться на кресло и вести диалог смелее. Глубоко вдохнув, собираюсь начать высказывать пожелания, однако Лютольф просит вернуть листок и дорисовывает к сумме еще ноль.

— Первая цифра — это цена сегодняшней консультации Анастасия Евгеньевна, а здесь, — указывает на баснословную таксу, — семьдесят процентов от полной стоимости ведения вашего дела. Их вы обязаны выплатить в течение недели. Остальные тридцать можете перечислить после оглашения судьи. Что-то не так?

Я стараюсь сохранять максимальную невозмутимость, но чувствую, как тело окатывает мелкая дрожь, трясутся коленки.

Это огромные деньги даже для бывшей жены успешного бизнесмена. У меня, конечно, имеются кое-какие накопления, и уходила я от Олега не с голой задницей, но все финансы четко отложены на особые траты. У меня маленькая дочь ей года еще не исполнилось. Устроиться на работу не могу, взять на помощь няню тем более.

Бывший муж тщательно следит за моей жизнью и в любой момент захочет подослать своего «человечка» вместо работницы агентства. А что произойдет дальше и представить страшно. Из всего положения кредит мне тоже вряд ли одобрят. Истории займа нет, а в строке о доходах можно смело рисовать фигушку.

Но в принципе, если продам шубу и украшения… все равно не хватит!

— Имущество делить будете? — разрывает неловкую паузу Марк и принимается что-то печатать на компьютере.

— Нет! Мне от Олега ничего не нужно! — Как на иголках подпрыгиваю, — лишь бы доченьку сберечь…

— Гордая, значит? — Исподлобья смотрит, да так остро, будто пронзает меня насквозь. — Глупо воображать из себя бескорыстную деву, не оценят. А вот об улучшении материального достатка задуматься надо.

Вопреки моим возражениям Лютольф ставит пометку в записной книге о дележке.

Сдается мне, покушение на сокровища мужа только разозлят Олега. Ведь у него зимой снега не выпросишь, а тут квартиры, авто и счета в банках.

Марк щелкает кнопкой на принтере и распечатывает договор о заключении нашей сделки. Выуживает из органайзера дурацкую ручку с пером на колпачке и подает мне. А я пять-шесть стреляю глазками и сгораю от конфуза.

— Марк Яковлевич, можно попросить у вас скидочку, как молодой и одинокой матери?

— В смысле? — меняется в лице, кажется, адвокат был не готов услышать подобное.

— Ну, или хотя бы рассрочку, — пытаюсь исправить ситуацию. — Сейчас выдвинутые перечни для меня затратны. Но если позволите оплатить частями…

— То есть вы явились в фирму спустя две минуты после открытия, оскорбили охранника, назвав его бескультурной обезьяной, угрожали секретарше физической расправой, если она не пропустит вас в кабинет, меня шантажировали, а сами даже не удосужились изучить прайс? На вас хоть завтра можно подавать иск.

— Виновата, — соглашаюсь. — Но когда загоняют в тупик, к самому дьяволу на поклон прискачешь.

— Спасибо за комплимент, — сухо обрубает, на мгновенье задумывается. — Пожалуй, я смогу пойти на некоторые уступки Анастасия Евгеньевна.

— Правда?

— Угу.

Вжимаю голову в плечи и широко распахиваю глаза, ошарашенно наблюдая, как Марк демонстративно разрывает договор на две части, берет из стопки новый лист и отдает мне.

— Подписывайте.

Я еле сдерживаю улыбку, с радостью наклоняюсь к столу, проворачивая в пальцах ручку и тут же замираю. Несколько раз моргаю, проверяя собственное зрение. Оно не подводит.

— Минуточку, господин Лютольф, а что именно я должна подписать?

— Контракт, — как ни в чем не бывало, отвечает Марк.

— Но бумага чиста…

Лютольф кашляет, послабляет галстук, вновь откидываясь на кресло.

— Я не добрый самаритянин, чтобы заключать договор с невыполненными условиями и в то же время без вашей подписи не могу приступить к работе. Я начну заниматься делом, а буквы в контракте появятся после оплаты услуги. Вы согласны?

— Попахивает аферой.

Недоверчиво поглядываю на Марка, хотя понимаю, что количеством вариантов отступления похвастаться не могу.

— Не вам говорить, Анастасия Евгеньевна. У моей фирмы безупречная репутация и работают профессионалы. Вы же обратились лично ко мне, зная о плотном графике. Я всего лишь предоставляю право выбора. Согласны или нет?

— Да, — отвечаю и, затаив дыхание, точно в прорубь собираюсь нырять ставлю роспись на пустом листе.

— А это уже другой уровень разговора, — меняет гнев на милость Марк.

На его губах появляется слабый намек на улыбку, вот только настроение Лютольфа меня вовсе не радует.

— Уповаю на вашу совесть и честь Марк Яковлевич.

— В нашем деле иногда приходится отступать от морали во благо подзащитных, госпожа Золотова.

— Романова… моя девичья фамилия Романова.

— Как будет угодно, — кивнув, первым встает, — позвольте, я вас провожу. Позже мы свяжемся, номер телефона оставьте у секретаря Ольги, надеюсь, вы ее не до конца перепугали.

— Простите еще раз.

С жаром на щеках тоже поднимаюсь с дорогущего кресла. Поправляю чуть растрепанную прическу. Марк обходит стол, галантно касается моей спины.

Теперь от Лютольфа буквально фонит обаянием, адской харизмой искусителя. Подобные люди могут с легкостью преподнести полную нелепицу так, что с открытым ртом начинаешь верить. Марк не только в совершенстве владеет юриспруденцией он отличный психолог и манипулятор, в обычной жизни от таких мужчин нужно держаться подальше. Наврет с три короба, и даже попавшись на горяченьком, выкрутится. Он же адвокат. И циник.

Я вижу это по его темно-карим глазам, что вдруг вспыхнули бесноватым пламенем, едва Марк услышал согласие на подписание странного контракта. Думаю, Лютольф не упустит возможности поднять цену своей услуги, насколько ему в голову взбредет.

— Анастасия Евгеньевна, хочу предупредить, что мои методы работы не всегда могут вестись стандартным планом. Вы должны быть готовы идти на любые меры, которые понадобятся.

— Лишь бы не усугубить положение.

— Ни в коем случае. До встречи.

И это все? А… нет…

Тщедушный Лютольф подталкивает меня в поясницу и торопливо выпроваживает из кабинета. Громко хлопает створкой, закрывается изнутри. Пару минутный лимит его манер исчерпан и, тратить на меня драгоценное время Марк не собирается, но душу все равно греет надежда.

Крепче сжимаю сумочку на плече, с неким сожалением возвращаюсь к стойке, где сидит девушка-секретарь. Миниатюрная блондинка больше похожая на американскую куклу при виде меня тоже краснеет, думает, что снова начну ей угрожать. Гораздо учтивее, чем при первом знакомстве, прошу у нее листочек и ручку, пишу телефонные цифры.

Разворачиваюсь, топаю по глянцевому коридору на улицу, по пути вызываю такси из приложения.

Кажется, Лютольф собирается жить вечно и никого не боится, даже господа бога.

Его адвокатская кантора заняла историческое здание в центре города, где собирались организовать музей. Бывшее поместье купца прошлого века. Это строение красуется напротив администрации.

Местные депутаты много судились и хотели наказать молодого адвоката. Новостные ленты пестрили, а по телевизору не переставая крутились сообщения о войне между Лютольфом и слугами народами. Итог один и он неоспорим, как бы ни старались власти, подавая апелляции — поместье арендует Марк Лютольф.

Я останавливаюсь на крыльце между двумя колоннами и глубоко вдохнув, замечаю черный внедорожник поодаль на парковке. Он постоянно рядом и днем и ночью, но мне уже не страшно. Там сидят верные шестерки Олега. Они следят за каждым моим шагом, пытаясь выудить хоть какой-нибудь компромат, наподобие посещения увеселительного заведения, встречу с непотребными людьми или блуд.

С периодичностью наемники докладывают обо мне бывшему мужу, и сегодняшняя встреча будет не исключением. Золотов рассердится и, скорее всего, приступит к иным действиям. Жестким. Решительным. Супруг не идиот и должен понимать, что если за мое дело возьмется Марк, он может прямо сейчас сворачивать чертову операцию по лишению меня родительских прав.

А я все равно улыбаюсь и по привычке машу в камеру, которая снимает меня через затемненные стекла черного внедорожника.

Через пять минут подъезжает такси. Усаживаюсь в салон желтой машины и говорю водителю адрес моей новой съемной двушки.

Глава 2

Мне, как и Марку, в какой-то степени нужно быть безупречной и рассчитывать квадратные метры для комфортного проживания меня и Стефании с запасом. Потому что каждый понедельник к нам наведывается проверка из опеки. Олег, будто помешанный, завалил организацию жалобами.

Утренние пробки успели рассосаться, и мы проезжаем маршрут достаточно быстро. Расплачиваюсь с водителем наличкой, жду сдачу в количестве восьми рублей. Немного стыдно урезать мужика в крохотных чаевых, но сейчас каждая копеечка на счету.

Хлопаю грязной дверцей и выхожу во дворе, перед возвращением домой наведываюсь в здешний продуктовый супермаркет и покупаю для Стеши мясные пюре. Она вообще у меня хищница. Мясо давай и все тут.

Добавляю к покупкам шоколадку для Веры. После ругани с мужем приятельница помогает приглядывать за дочерью.

Мать моя, женщина, от меня отвернулась, едва узнав о причине расторжения брака. Зинаида Федоровна, так приказывает себя называть отныне, увидела кукиш вместо безбедной пенсии на Гавайях. Фурией взъелась, долго скандалила, обвинив меня во всех грехах смертных. Теперь для нее не существует дочери и внучки. Мать полностью поддерживает Олега. Вот так.

Подношу магнитный ключик к замку домофона, топаю к лифту и поднимаюсь на третий этаж, можно было и по лестнице, но мне лень. Бренчу связкой, ковыряю в скважине, толкаю дверь.

— Ну, наконец-то! Ты задержалась на пятнадцать минут, а я опаздываю! — с порога негодует Вера, покачивая Стешу на руках. — Получилось? Сумела договориться с Лютольфом?

— Ага… — скидываю сапожки у входа, огибаю девчонок и первым делом мою руки.

Подруге и на работу бежать надо и от любопытства не сгореть бы. Спешно усаживает дочь в манеж, завлекает игрушкой-безделушкой. Суетится, натягивая свитер, но продолжает допрос:

— И как тебе удалось добиться внимания самого Марка Яковлевича? Он же с высоты своего адвокатского Олимпа никого не видит?

— Жениться ему предложила. На полном серьезе.

— Брешешь! — забывая о такте, выражается подруга, заглядывает ко мне в ванну.

— Два раза, — и глазом не моргнув смотрю на ее удивленную физиономию через зеркальное отражение, смываю пену.

— Сдалась ты ему, ага… кто ты и кто Лютольф…

— А я тебе что, мышь серая? Почему мое предложение о браке не может быть правдой? Вдруг Марк согласился?

С каменным выражением лица подшучиваю над Верой и тянусь к полотенцу. Девушка, растерявшись, хлопает ресницами, невнятно бормочет, поправляет очки. Подруге еще целый день трудиться в лаборатории, поэтому решаюсь приоткрыть завесу интриги, чтобы Вера остаток времени голову не ломала. Не фантазировала.

— Посуди сама у Марка десятки клиентов и в рекламе он не нуждается. Его телефон ежеминутно разрывается, и мои настойчивые звонки были не исключением. Лютольф отдыхал в Англии, когда я пыталась до него достучаться. Вот чтобы случилось, услышав адвокат в трубке мое нытье про дочь? Не глазей… Послал он меня. Сказать куда?!

— На Кудыкину гору?

— Нет, Вера, похлеще, — встряхнув руками, шагаю из ванной. — Знаешь, Лютольф не актер и не певец, чтобы страдать от назойливых фанаток. А здесь такой интерес. Тайная поклонница. Могу, на что угодно поспорить — Марк сохранил мой номер в записную книжку давно, когда еще был за границей.

— Во дела… на эффект неожиданности зацепила Лютольфа?

— Это только начало. Ты, кажется, опаздывала.

Самодовольно дотрагиваюсь подбородка Веры и закрываю ее разинутый рот. Подруга вздрагивает, приходит в себя, продолжает сборы. Я упираюсь в дверной косяк, наблюдаю за суетой, контролирую, чтобы заполошная Вера ничего не забыла. У нее часто такое бывает.

— Когда-нибудь я обязательно разработаю эликсир молодости, — обувается на пороге. — Из стволовых клеток. Лет через пять, может быть. И Самсонов мне указ. Пусть только попробует присвоить открытие себе! С потрохами сожру!

— Вер… — в который раз ставлю заезженную пластинку, — а в вашей лаборатории не могли ошибиться? Специально подменить материал перед исследованием на родство Олега и Стеши?

— Ты что! — резко выпрямляется, берет с вешалки пальто. — Это уголовно наказуемо и… Насть…я лично перепроверила информацию. Олег не отец Стефании.

— Бред… — запрокидываю голову от нахлынувших слез. — В клинике по зачатию говорили то же самое…

— Не знаю, что наплели врачи, но у нас государственная лаборатория и все строго. Гены это тебе не игрульки. Даже если бы я хотела, никак не смогла помочь…

— Да, конечно. Спасибо за все…

Натягиваю улыбку, легонько хлопнув Веру по плечу, запираю за ней стальную дверцу. Не успеваю выдохнуть, как слышу из комнаты звонкий голосок дочери.

— Пиу! Пиу!

Я выучила первый и незамысловатый язык Стефании. Ей одиннадцать месяцев и дочка только начинает говорить. Разворачиваюсь, иду на зов. Дочь в ожидании меня напрудила в памперс и сейчас настойчиво просит гигиены. Информация не столь важная, но даже ее скрывать не буду.

Укладываю Стефанию на пеленальный столик, пыхчу, когда малышка ёрзает, пинается ножками, однако процесс по смене подгузников доведен до совершенства и мне быстро удается переодеть Стешу в свежий.

В манеж возвращаться малышка не хочет, я понимаю это по возгласу «не». С улыбкой покачиваю на руках дитя, смотрю на ее личико.

— И в кого ты у нас такая глазастая?

У меня цвет радужки зеленый, муж голубоглазый и не отличающийся выразительным взглядом. Он на татарина больше похож. Белобрысого татарина. Да. А Стефания брюнетка с темными омутами и чертами пошла в мою прабабку. Наверное. Других объяснений у меня нет, если не вдаваться в мистику.

Продолжаю заигрывать с малышкой, щекочу, трогаю кончик носа. Внезапно как гром среди ясного неба слышится стук в дверь. На мгновенье я цепенею, по инстинктам прижимаю к себе дочь. А удары не стихают. Тут же кидаюсь к окну и с высоты третьего этажа внимательно изучаю двор у подъезда.

Ищу глазами кроваво-красный Мерседес Олега. Ни с чьим другим его не перепутаю он один на весь город. Авто бывшего супруга не обнаруживаю. На всякий случай задергиваю штору.

С опаской крадусь в прихожую, для начала мониторю незваного гостя в глазок.

— Марк Яковлевич? — ошарашенно говорю, высовываюсь в зазор.

— Извините за беспокойство, но позволите войти?

— Конечно… — пропускаю адвоката в квартиру, покачиваю на руках Стешу.

— Милый мальчик. Богатырь, — бесстрастно говорит Марк, запирает дверь.

— Это девочка, — стиснув зубы, поправляю, интуитивно прячу малышку от Лютольфа, чтобы не сглазил. — Я же рассказывала вам.

— Точно… — делает шаг.

— Разуйтесь, пожалуйста, Марк Яковлевич, — беру на себя смелость, притормаживаю адвоката. — В доме маленький ребенок.

На удивление Лютольф с пониманием относится и не корчит из себя выскочку. Марк оставляет эксклюзивные туфли на коврике у порога, будто хозяин снимает верхнюю одежду, заполняя квартиру своим ароматом одеколона.

Надо бы хоть чаю предложить именитому адвокату, а то растерялась совсем. Марк и так скрипя клыками согласился помочь. Я же словно вросла в паркет.

— Кухня слева, — радушно указываю Марку, — скоро вернусь.

Дергаюсь и быстро иду в комнату.

Хитренькая Стефания будь ее воля, круглосуточно не слазила с моих рук. Дочь видит манеж и капризничает. Визжит, не хочет приучаться к самостоятельности. Вопреки несогласиям мне нужно оставить Стешу тут, чтобы разобраться с адвокатом. Сую дочери погремушку, слышу позади медленные шаги.

— Как она кричит. Неужели вы применяете физические меры наказания к своей несовершеннолетней дочери?

— Пфф! Чего?!

Удумал.

— У ребенка истерика.

— Это просто детская блажь! — нервно бросаю Марку, качнув Стешу, усаживаю в манеж. — Дочка полностью здорова и очень привязана к матери, между прочим. Не хочет и на секундочку расставаться.

— Тогда откуда на ее руке синяк?

Лютольф коршуном нависает над нами, мрачнее тучи буравит глазами, а меня словно кипятком ошпаривает. Резко окатывает жаром до испарины.

Пару раз моргнув, замечаю на руке Стефании темное пятнышко размером с миндальный орешек. Успеваю выпрямиться, встретиться с укоряющим взглядом Марка и снова нагнуться в манеж.

Присматриваюсь, с облегчением слюнявлю палец и провожу по коже дочери.

— Красочки это… Стеша в мое отсутствие занималась рисованием.

К слову, малышка потихоньку начинает успокаиваться, переводит внимание с меня на нового мужчину. Лютольф ее интересует так, что Стефания полностью прекращает голосить и почти не моргая рассматривает Марка. Будто он инопланетянин и внезапно свалился с луны.

— Ладно. — Делает вид, что верит. Точно военный расправляет стать, гордо тянет подбородок и складывает руки за спину. — Как вам известно, я специализируюсь больше на делах финансовых и мои подзащитные крупные бизнесмены…

— Ворюги, — одними губами перебиваю Лютольфа.

Неслышно совсем, однако Марк улавливает слово, кривится в улыбке.

— С какой стороны отнестись, Анастасия Евгеньевна, — глаз с меня не сводит, сокращает расстояние между нами. — Но сейчас у меня особый случай. На кону стоит судьба малолетней девочки, и я должен быть убежден, что находится она в надежных руках.

— Я ее мать. Разве можно иначе?

— Практика показывает всякие варианты.

Напряженно вытягиваю губы уткой и таращусь на Марка. Огромных сил мне стоит не возмутиться, взирая на каменную физиономию Лютольфа.

Марк, кажется, тоже волнуется. Хотя нет. Марк всего лишь привык занимать сторону отъявленных взяточников, а они те еще личности. Теперь же возле Лютольфа две харизматичные дамочки, законопослушные. Первая постарше другая совсем маленькая. Но Марк по привычке во всем ищет подвох.

— Я несу ответственность за свою работу, поэтому, если не возражаете, немного осмотрюсь.

И если бы возражала, Марк не послушал. Нельзя удержать тайфун в спичечном коробке.

Адвокат разворачивается, прогулочным шагом обходит первую комнату, где ночует Стеша. Заглядывает в шкаф через стеклянную дверку, там в рамочках стоят наши с доченькой фотографии. В ящиках не роется, но просит показать игрушки, наличие средств по уходу, одежду.

— Марк Яковлевич, — демонстрирую срок годности на Стешином пюре, — с подобными экскурсиями к нам регулярно наведываются из органов опеки. Эта — не комната Стефании, а национальное достояние какое-то. И вы туда же…

— Я предупреждал, мои методы работы не всегда будут совпадать с вашим сценарием. Хороший производитель питания. Индейка? Убирайте. Достаточно. — Ревизорро на полставки замечает белую деревянную дверь. — Там что?

— Туда вам нельзя. Уж простите.

Шикаю на Лютольфа, тем самым разжигая его интерес троекратно. С неким азартом он огибает меня, оставляя за собой ветер. Мне же до стыда не хочется пускать Марка в свою опочивальню. Ничего криминального в ней нет, но…

— Вы приехали неожиданно, и я не подготовилась Марк Яковлевич. Повторюсь, вам нельзя.

Наперегонки бегу за Лютольфом, успеваю первой. Дыхание мое учащается, пульс стучит по венам. Я останавливаюсь у двери в спальню и преграждаю путь Марку.

— Скрываете что-то? — склоняется к моему лицу. Его воздух теплыми порывами щекочет кожу.

— Кажется, вы начинаете превышать полномочия Марк Яковлевич…

Господи. Как он близко. Непозволительно для общения мужчины и женщины после несколько часового знакомства. Напористый Марк по частицам крошит мое личное пространство без всякого зазрения совести. Возникает ощущение, что я на допросе в Гестапо.

На рефлексах вытягиваюсь, жмусь к деревянной створке. Марк упирается рукой возле моего лица, опускает сияющий от любопытства взгляд на мои губы.

— Действительно, вы не знали, что я приеду так скоро Анастасия Евгеньевна, в противном случае потрудились бы поправить макияж, как это было в офисе… помада размазалась…

Где. Где его субординация? Мало-мальский этикет?

Лютольф дотрагивается моего подбородка, надавливает и скользит по коже. Я еще стою на ногах, но к горлу подбирается жгучий ком, а потом ухает, разнося по венам новую волну адреналина. Словно гипсовое изваяние замираю, удивленно рассматриваю алый пигмент на пальцах Марка.

— … Вся наша жизнь — это череда бесконечных выборов Анастасия Евгеньевна. Вот и сейчас либо вы стопроцентно даете согласие на все мои действия, либо я аннулирую контракт.

— У меня есть право желания и…

— Вы серьезно думаете, что я испугался бумажки?

Атмосфера между нами сгущается, а настроение Лютольфа только чернеет. Пытаюсь отвернуться, лишь бы чуть-чуть увеличить дистанцию. Волнуюсь. Мне тесно и не хватает кислорода.

Адвокат касается моей щеки и возвращает лицо, полностью забирает внимание. С каких это пор Марк перестал заботиться о репутации фирмы?

— В спальне хранятся личные вещи. Не для посторонних глаз.

— Да ну?

Сразу двумя руками Лютольф обхватывает мои плечи. На его лице абсолютное спокойствие, ноль эмоций. Деликатно Марк отодвигает меня в сторону, и без промедления открывает дверь в комнату. Я тут же кидаюсь за Марком, мысленно ругаю его за наглость. Власть имущий. Ага.

— Что вы себе позволяете?!

— Так шифровались, будто насильно удерживаете здесь толпу гастарбайтеров.

Мне хочется закатить глаза в потолок, но уже поздно и все, что сейчас остается, это скрестить руки на груди и сквасить максимально недовольную мину.

— Хм… — задумчиво продолжает Марк, подходит к раскладной сушилке, — какой насыщенный тон. Цвет страсти.

— А без колких комментариев никак?! — раздражительно отвечаю. Напряженно топаю пятками, срываю с сушилки трусы. — Предупреждала ведь.

Лютольф улыбается во весь рот, показывая мне ровные белые зубы. Даже через ухоженную модную бороду я могу видеть его чертовские ямочки на щеках. Жаль мне не до них.

Марк величественно наблюдает за моими корявыми движениями. Я сдергиваю остальное белье, ночнушку, чудовищные махровые носки. Комком закидываю вещи в шкаф, теряю контроль над Марком.

— Анастасия Евгеньевна, — подает голос, — не знал, что вам нравятся загорелые парни в стрингах.

— Чего? — задыхаюсь от возмущения, хлопнув створкой шкафа, разворачиваюсь.

Марк задерживается возле кровати, руками не трогает, но взглядом изучает какой-то глянцевый журнал. Теперь я несусь к постели, мельком увидев картинку, спешу убрать издание. Лучше к чертовой матери.

— Это не мое! Верка листала…

— Из разряда все курили за гаражами, а я рядом стояла. Так?

— Я, вообще-то, дружу с головой и не собираюсь гробить здоровье дымящейся гадостью!

— Шутка, Анастасия Евгеньевна.

— Ну, значит, ха-ха, — отвечаю без ноты смеха. — Вы все просмотрели или желаете сунуть свой нос куда-нибудь еще?

Всё. Мне надоело. Словно в квартире хозяйка не я, а Лютольф. Никогда не терпела подобных выкрутасов от людей, однако, Марк на особом положении для нас с дочерью.

— Занимательная вы личность, Анастасия. Возбуждающая интерес. Умеющая дать почву для размышлений.

— Рассыпаюсь в благодарностях, — стиснув зубы, шиплю.

— Но мать вы порядочная, даже с учетом загорелых пристрастий, — думает, что говорит смешно Марк. — Водичкой угостите?

Киваю на просьбу Лютольфа, торопливо вывожу его из комнаты. Наконец-то. Мы двигаемся на кухню. Краем глаза замечаю, что Стеша уснула в манеже. Достаю чистый стакан, наливаю Марку воды из фильтра.

Адвокат отвлекается на телефонный звонок.

Я как преданная Каштанка жду, пока он вдоволь обсудит свои темные делишки с очередным авторитетным отморозком.

И как Лютольфу по ночам спится? Он же откровенно отмазывает преступников, наплевав на все законы Фемиды. Или это всего лишь сплетни завистников? Не знаю, но слухи про Марка ходят такие.

Лютольф заканчивает общение, кладет смартфон последней модели на столешницу и берет у меня стакан. Будто случайно задевает кончиками пальцев руку. В квартире добротное отопление, но по коже прокатывается необычная волна. Такая холодная. Будоражащая. Я отстраняюсь, но продолжаю чувствовать на себе прикосновение Марка.

— Завтра с утра начну строить план защиты Анастасия Евгеньевна.

— Спасибо, вы для меня единственное спасение…

Уже искренне смотрю в лицо Марку, ощущаю, как в глазах становится мокро от переживаний. Немилосердный Лютольф сухо отводит взгляд, разворачивается и марширует к выходу. Я провожаю адвоката, и на пороге Марк обещает связаться со мной, но уже с предупреждением.

Глава 3

Запираю замок и с облегчением выдуваю изо рта воздух.

До сих пор голову кружит. Чтобы хоть маленько оправиться, шагаю в ванную. У раковины обливаю щеки водой, смачиваю запястья и шею. Разглядываю свое зеркальное отражение и молюсь… Этот кошмар должен закончиться.

Мы со Стешей обязательно будем жить, не вздрагивая от каждого шороха.

Утираюсь, тихонько выхожу в коридор.

Говорят что мысли материальны, только их направление исполняется не в желаемом русле.

Через мгновенье я опять вздрагиваю и слышу стук в дверь.

Кажется, Марк Яковлевич не может со мной распрощаться, но ничего. Пока возвращаюсь к двери, придумываю язвительный подкольчик как на десерт адвокату. Ухмыляясь, сдвигаю щеколду.

Мой мир, ограниченный стенами арендованной панельки и дочерью тут же рушится. В груди давит, горит, а уголки губ стремительно ползут вниз.

— Олег?

Боже. Как я могла забыться и не посмотреть в глазок?

— А что с лицом? Ты не рада встречи со своим мужем?

— Бывшим.

— Не лги мне, Золотова, разве ты не соскучилась?

Олег высокий блондин в годах. Он всегда одет с иголочки и пахнет горьким парфюмом, от которого теперь у меня начинаются тошнотные позывы.

Муж нахраписто отталкивает меня, заваливается в квартиру. Упирается руками в бока и, не снимая туфель, вышагивает по коридору. В новом доме он впервые и пока не в курсе, где спит дочь. Олег идет к ближней двери и оказывается в кухне. Я за ним.

— Дрянь! Даже не надейся, что Лютольф сможет хоть как-то меня удержать. Я отберу у тебя все! Поняла меня?!

— Не ори.

— Что ты сказала? — точно одержимый заводится еще сильнее. Кричит, брызжет слюной. Резко оборачивает ко мне, — падшая женщина!

Атмосфера скандала с каждой секундой накаляется, обжигая меня клеветой и болью. Олег продолжает кричать, материться. Услышав шум, просыпается Стеша.

— Ты напугал ребенка.

— Я не обязан заботится о нагулянной мелюзге!

В секунду Олег оказывается близко со мной. Грубо хватает под ребра, пихает к тумбе. Я задыхаюсь от его жестоких рук, глохну от оскорблений. Бывший супруг только прибавляет силы, будто кости переломать мне хочет. Трепыхнувшись, верчусь по сторонам в надежде отыскать хоть что-то для обороны. Тянусь к стакану, который не допил Марк.

— Остынь, — выплескиваю воду в лицо Олега.

Муж как рыба заглатывает губами кислород. Олег хоть и переполнен яростью, но никак не ожидал подобного действия от меня. Через секунду его первостепенный шок заканчивается и Золотов, словно бык начинает фырчать, внезапно хватает мой загривок и гневно сжимает пятерней.

— Как ты смеешь неблагодарная?!

Второй рукой он шлепает мне по запястью, пытаясь выбить стакан, но я держу. В Олега точно бес вселяется. Муж, не отводя от меня покрасневших глаз, берется за стекло, давит и своей мощью прямо в ладонях лопает хрупкие грани стакана.

Стенки не выдерживают и со звоном рассыпаются по полу. С ужасом опускаю глаза вниз и вижу, как стекло обагрилось кровью. Тут же смотрю себе на руку. Слава богу, не порезалась. Не моя кровь переливается в осколках — Олега. Но ему кажется все равно. Он даже не замечает ран.

— Сумасшедший.

— Это только начало. Не нужно было мне изменять… Настенька…

— Не узнаю тебя, Олег…

— Значит, пора знакомиться!

Рефлекторно зажмуриваюсь и втягиваю голову в плечи, когда супруг замахивается. Громко пыхтит, обдувая мое лицо горячими порывами. Я поднимаю руки и стараюсь прикрыться от неминуемого удара, наверное, будет больно.

И в какой-то мере Олег прав. До этого момента я и представить не могла, за какого монстра выходила замуж. Он невменяем совершенно, а еще хочет забрать себе Стефанию!

Сквозь замкнутые веки чувствую, как дрогнуло тело Золотова.

Уже морально смирившись с бойней, жду, однако калечить меня никто не спешит. Золотов недвижим и молчит, слышны только звуки дочери. От неизвестности открываю глаза, продолжая сохранять закрытую позу, вижу, что запястье Олега сковано. Мертвой, железной хваткой.

— Телефон забыл, — раздается командирский тон, — а у вас тут драма. Шекспир. Что ни на есть.

Господи. Вроде и радоваться должна, но мне от чего-то становится стыдно. Посторонний человек стал свидетелем семейной разборки, а так не хотелось выносить сор из избы. Я снова не успела запереть двери и на этот раз моя осечка спасла здоровье.

Я вижу Марка. Он отстраняет руку Олега, кажется, причиняет ему дискомфорт, потому что Золотов корчится, пытаясь вырваться. Марк отталкивает Олега к противоположной части кухни. Золотов выпрямляет осанку, шумно дышит, его рубашка через расстегнутый пиджак до предела натягивается. Впрочем, как и мои нервы…

— Ха…а…адвокат! — кричит муж. — С каких это пор юристы вмешиваются в личные дела супругов?

У меня ноги подкашиваются. Придерживаюсь за края кухонной тубы, боюсь свалиться от переживаний. Марк тут же замечает мой оголенный страх. Вальяжно, не торопясь, он делает шаг… второй… становится так, чтобы закрыть меня от Золотова.

— Жаль мне не проплатили дополнительный пакет. Только ведение судебной тяжбы Стефании, а так, конечно, подождал. Потом в отделении полиции снял побои с Анастасии Евгеньевны. Подал на вас другое заявление и компенсацию за моральный ущерб.

— Какое заявление?! — Морда Олега пышет жаром, заливается пунцом. — Она моя жена! Была, есть и будет.

— Бывшая.

— Мне плевать на штампы! Это вымышленные формальности, а Настасья моя собственность. Всегда.

— Именно поэтому вы развелись с ней накануне покупки нового особняка в Майями? Именно поэтому вы, — отступает от меня Лютольф, двигается ближе к Золотову, — намереваетесь отнять у Анастасии дочь? Ее дочь, не вашу.

С Марком Олег не такой смелый как со мной. Да, Золотов в бешенстве, но далеко не идиот. Он не из тех людей кто будет действовать в состоянии аффекта. Олег бизнесмен и с сильными мужчинами привык поступать дипломатически.

Муж вытирает окровавленную ладонь об пиджак, горделиво задрав голову, топает в коридор, Марк следует за ним.

Я, уже ни на что не способная, могу только слышать отголоски мужчин и то невнятно. Наверное, подскочило давление, потому что в ушах гудит, словно сейчас не в квартире, а внутри вагона метро.

— Ходи и оглядывайся адвокат, — с эхом доносится хрип Олега из подъезда.

Лютольф ничего не отвечает на угрозы. Только хлопает стальной дверью и вскоре возвращается ко мне.

— Вы в порядке Анастасия Евгеньевна?

— Как в заднице побывала…

А у меня, кажется, еще тот стресс. Дрожащими руками растираю глаза и щеки, отстраняюсь от тумбы, еле как усаживаюсь на табурет.

— Испугались? — не глядя на меня Марк забирает смартфон, прячет устройство в карман брюк.

— Проще всего свесить лапки и роптать на судьбу, но я такой милости и чести не могу себе позволить. У меня дочь. — Из последних сил отталкиваюсь от стола. — Извините, нужно проверить Стефанию.

Шаркая, иду в комнату, беру взволнованную Стешу на ручки. Надо бы поблагодарить Марка Яковлевича. Заступился, хотя моя жизнь его интересовать не должна.

Когда мы с доченькой оказываемся на кухне, встречаем пустоту.

Мне остается любоваться на осколки в крови мужа. Они до сих пор режут мой взгляд и напоминают об устремлениях Олега. А если все-таки ошиблись в лаборатории?

Любовь женщины опаснее ненависти мужчины, ведь этот яд приятен. Правда, на Олега у меня даже отрава закончилась, есть лишь обида и обоюдная вражда. Золотов повелся на провокации, а теперь издевается.

Я снова вижу осколки, потом свой мобильник возле плиты. Мне необходимо совершить очень важный звонок.

Переношу центр тяжести Стешиной жопки на правую руку, левой тянусь за устройством. Дочь, непоседа такая, болтает ножками, тычет пальцем мне в ухо, в глаз.

Иногда кажется, что к одиннадцатому месяцу дочкиного существования у меня должны накачаться мышцы на руках как у бравого культуриста. Это такой фитнес до отсыхания конечностей, плюс наматывание километража из комнаты в комнату.

— Солнышко, ты хочешь проткнуть маме зрачок?

— Да!

— Вот и я о том же…

Изучать мое лицо для Стеши занятнее любой игры.

Малышка вроде успокоилась и перестала хныкать. Мне приходится отнести Стефанию в колыбель, потому что с ней серьезного разговора не получится. Чтобы отвлечь, сую старый пульт от телевизора. К нормальным погремушкам дочь равнодушна.

В кухне я хватаю телефон и набираю номер подруги Веры.

Еще пару лет назад я и представить не могла, что когда-нибудь мне понабиться ее помощь, а теперь никак не свыкнусь с мыслью, что Стефания родилась от неизведанного мужчины. Бред же? Ну…

Не сразу мне удается дозвониться, пока слушаю длинные гудки, ковыряю ногтем пятнышко нагара на плите.

— Романова, я занята! — вопит подруга.

— Нет, ситуация срочная! — останавливаю ее. — Мне нужно сделать еще один тест. Материал Олега у меня есть. Только, пожалуйста, определи отцовство лично… без всяких Самсоновых.

Вера тяжко вздыхает в динамик, парируя тем, что специалисты как под расческу все квалифицированные, а их лаборатория оснащена современным аппаратами и препаратами, названия которых звучат для меня словно на тайном языке Масонов. Но это для обиженной женщины не аргумент!

Потому что я знаю — раз в год и палка стреляет. Никто не застрахован от ошибок. Я хочу сделать повторный анализ не для того чтобы вернуться к мужу. Я хочу скомкать положительное заключение и кинуть его Золотову в лицо!

— А вдруг твои коллеги неправильно расшифровали генетический код Олега? Не забывай, Золотов бизнесмен и говнюк! Финты у него заложены в хромосомах!

Настаиваю на своем.

— Даже по дружбе мне не удастся провести экспертизу бесплатно. Да и лаборатория сейчас загружена… понадобится время. Неделя как минимум.

— Деньги есть, и подождать готова, все равно судебная тяжба затянется…

Нехотя, но Вера соглашается. Я же прощаюсь с норковой шубой в мыслях. В действиях нахожу чистый пакетик, складываю в него окровавленные осколки, достаю коробку прячу в нее материал и ставлю в холодильник для надежности. Пока считаю часы до приезда Веры, занимаюсь дочерью, замечаю в телефоне новое сообщение.

«Анастасия Евгеньевна, мне нужны ксерокопии всех документов на Стефанию. Чем раньше тем лучше.»

Ох, я прям и вижу, как Марк Яковлевич строчит послание с невозмутимым лицом, таким, что мускул не дрогнет. Ни одного смайлика не поставил или скупой скобочки.

«Я поняла вас, Марк Яковлевич. Спасибо, что защитили!)))»

Ответа на сообщение я не получаю.

Ближе к вечеру, подруга отпрашивается из лаборатории и мчит ко мне. В эквиваленте одного килограмма шоколадных пирожных мне стоит уговорить Веру присмотреть за Стешей, пока я бегу в ломбард сомнительной репутации. Там принимаю все.

Потом захожу в ближний отдельчик и делаю копии нужных документов, о которых говорил адвокат.

Чем раньше тем лучше…

А если именно в эти часы решается наша с дочерью судьба? От этих минут будет зависеть дальнейший ход дела?

Я возвращаюсь домой. Согрев руки в теплой воде под краном, разливаю чай. Когда цифры на экране телефона показывают девять, Вера собирается уходить.

— Подожди, — с грустным взглядом задерживаю подругу на пороге и не даю обуться. — Еще часик. Я должна отвезти Марку Яковлевичу бумаги, иначе не усну. Инфаркт заработаю до рассвета…

— Романова!

— Я быстренько, — умоляющи складываю ладошки вместе, — потом проси все что хочешь.

Вера одобрительно кивает, ведь деваться ей некуда. Подруга знает, что я бы все равно ее не отпустила.

На улице зима и достаточно морозно, но я накидываю легкую курточку, припастись пуховиком не успела. Раскошеливаюсь на такси и, прихватив папку, выхожу из дома. Адрес, где проживает Лютольф известен всем, адвокат не скрывается и с удовольствием отмечает свою геолокацию в социальных сетях.

Продрагиваю до костей и ожидание подачи машины кажется бесконечностью, хотя выезд по приложению всего пять минут. Вскоре желтое авто тормозит возле дома. Усаживаюсь и объявляю водителю пункт назначения. Мы трогаемся.

Верчусь по сторонам, пускаю смешок. Черный внедорожник Олега с мордоворотами в салоне, как волки на мясо, едут за мной. Очень скоро Золотов вновь разозлится, когда ему доложат, куда я направилась.

Минуем панельные новостройки, центр, историческую часть города, подъезжая к западной окраине. Именно здесь располагается обитель Лютольфа. В элитном комплексе, где квартира расценивается дороже, чем крыло от самолета. Пафосный Марк может себе позволить.

Наша желтенькая тачка останавливается возле шлагбаума, дальше запрещено. Суровый мужик из смотровой будки знает все номера машин жильцов. Расплачиваюсь с таксистом, выпрыгиваю из авто и достаю телефон. Перелажу через закрытый шлагбаум, на ходу пытаюсь дозвониться до Марка.

Небоскребы Лютольфа выстроены буквой «П», а посередине огромный двор ничем не уступающий городскому парку. Здесь витиеватые лавки и чудные фонтаны, правда, сейчас не работают. Зато припорошенные елки всегда зеленые, пушистые.

Хваленые мысли об эстетике жилища заканчиваются, а мои пальцы на руках белеют и ломят от холода. Телефон разряжается. Черт бы его побрал!

На идеально вычищенной дорожке я ускоряю темп, почти несусь. Коленки немеют, носа своего не чувствую. Попробую позвонить в домофон…

Добравшись к парадной двери, автоматически дергаю ручку и, к удивлению, лощеное полотно оказывается незапертым. Вваливаюсь в дом.

Я обязательно извинюсь перед Марком за столь поздний час и в гости не напрашиваюсь. Просто отдам ему бумаги, попрошу вызвать авто обратно. Даже в квартиру заходить не буду.

Заледенелыми ногами плетусь дальше, но мой путь преграждает новое испытание. Я вижу консьержа. Не привычную всем бабуленьку обмотанную шалью, а настоящего амбала! Здоровенного. С бандитской рожей и, наверное, грязными помыслами!

— Куда? — медведем рычит.

— К Марку Яковлевичу Лютольфу.

— Предупреждали о визите?

— Естественно, — тут же вру.

Консьерж пристально осматривает меня с головы до ног.

— Проходите.

Прижимая папку к груди, семеню в сторону лифтов, давлю на кнопочку. Если что, успею заскочить в кабину и амбал меня не схватит. Однако я должна узнать у него маленький нюанс.

— Извините, так разволновалась, что позабыла этаж Марка Яковлевича, — миленько щебечу.

— Пятнадцатый.

Уф…

Хромированные створки лифта разъезжаются передо мной, шагаю внутрь. Пока поднимаюсь, любуюсь на себя в зеркале, поправляю тушь на ресницах. Изморось подпортила макияж.

Через несколько секунд я оказываюсь на указанном этаже, изумленно топаю на просторную площадку. Здесь очень светло, а стены украшены дизайнерской плиткой бежевого цвета, рифленой и матовой. Точно я не в многоэтажке, а во дворце самого Тутанхамона.

Теперь мне предстоит сыграть в новую рулетку. Я вижу двери и, лишь одна принадлежит Лютольфу. Радует — их всего три на весь этаж. Стало быть, габариты квартир внушительные. В случае провала попрошу прощения у соседей. Деловитый Марк по-любому скрывается за полотном, которое по центру.

Я принимаю решение позвонить первой именно в эту дверь.

Глава 4

То ли еще не согрелась, то ли действительно переживаю. Мои руки начинают безбожно трястись. По спине ползет колючая волна, когда по ту сторону раздается скрежет замка, створка медленно распахивается.

Сначала я вижу полы черного мужского халата. Выше торс, широкую грудь, шею. Еще выше аккуратно подстриженную бороду. А потом глаза. Темные. Словно в душу смотрят так, что я невольно отшатываюсь, но быстро овладеваю собой.

В ответ на буравящий взгляд, я задираю нос и натягиваю улыбочку.

— Простите за поздний визит Марк Яковлевич.

— Теперь вы застали меня врасплох.

— Я всего лишь завезла бумаги Стефании, подумав, что просьбу нельзя откладывать до утра.

— Не настолько срочно.

Кажется, меня здесь видеть не рады. В стократном размере мне становится неловко. Время уже перевалило за десять, а у Лютольфа гости. Я что-то слышу из его квартиры.

— Возьмите, — протягиваю папку.

Ох. Даже просить смартфон Марка не хочется. Лучше буду клянчить у амбала с бандитской рожей, ведь чем дольше я стою возле порога Лютольфа тем отчетливее различаю из звуков голос женщины.

Отдаю документы и собираюсь уходить, но Марк обхватывает мое запястье, не отпускает.

— Синяя вся. Замерзла?

Как с подружкой разговаривает на «ты».

— Нет-нет, что вы…

Держу субординацию.

За все время в браке с Олегом и после развода совершенно отвыкла от мужского внимания на стороне, а от прикосновений тем более. Чувствую, как у меня начинается тремор. Без прикрас.

— И одежду выбрала не по погоде. В России живешь не в Турции.

— Мне, правда комфортно и…

Господи. И смешно и нет. Я как в сказке Морозко. Мол, тепло ли тебе девица…

Но Лютольф особо не церемонится и он точно не седовласый старик с посохом. Одним движением Марк затаскивает меня в свою квартиру.

— Не хватало еще слечь с простудой Анастасия. Сейчас болеть нельзя. — Будто куклу разворачивает меня и помогает снять куртку. — Пройдемте, выпьем горячего чая.

— Спасибо.

Я разуваюсь, а Марк, подперев плечом стену, наблюдает за мной. Оставляю сапоги у входа. Лютольф кивнув, зазывает в недра своих апартаментов.

Я уже видела роскошь, когда жила с Олегом, но здесь хочется дышать. Квартира невероятно большая, белая. Мебель имеет четкие грани. В отличие от Золотова, который был помешан на антиквариате, соорудив из дома подобие векового дворца, в квартире Лютольфа господствует модерн. Значит, Марк сторонник современных технологий, оно и понятно. Адвокат молод, а Олег так и остался узником Советского Союза.

Лютольф быстро шагает впереди, я двигаюсь за ним. Миную прихожую и кабинет. С каждой минутой уши мои все сильнее пульсируют.

Мне не показалось, я слышу женщину, точнее, ее стоны. Громкие визги. Взахлеб. Будто она занимается соитием прямо сейчас. В соседней комнате.

— Простите, Марк Яковлевич, я, наверное, пойду…

Подаю голос, буквально сгораю от смущения.

— Нет, останься, — не оборачиваясь, говорит мне, а потом задерживается подле закрытой двери, — заткнись! — обращается к странной незнакомке.

Я же готова сквозь землю провалиться. Более нелепой ситуации со мной в жизни не происходило. И кого же спрятал Марк за этой дверью? А если Лютольф маньяк? Мама дорогая…

Не думая ни о чем хватаю адвоката за ткань халата на спине, крепко сжимаю в кулаке.

— Разве можно так разговаривать с женщинами, Марк Яковлевич?

— Конечно, нет.

Стоны только усиливаются. Внезапно мои щеки вспыхивают жаром.

А если я ошибаюсь и в тайной комнате блажит любовница Марка? Тогда вообще бежать надо, а не распивать чай! И сам Лютольф, как назло, прекрасно видит мои колебания, но с объяснениями не спешит.

Делаю глубокий вдох и плавно опускаю руку, освобождая Марка.

— У вас гости…

— Хм… да, ты, Анастасия Евгеньевна.

— Пожалуй, я откажусь от чая. Время позднее мне еще добираться через весь город, — пытаюсь отказаться. — Телефон на морозе сел… зараза. Но я попрошу вызвать такси консьержа… чудный мужчина. Приветливый.

С неким сожалением достаю из кармана джинсов мобильник. Для подтверждения показываю устройство Марку.

— Ты права Анастасия, наш консьерж Магомед Тагиров действительно замечательный мужчина, а главное, он встал на путь исправления и теперь внимательно бдит за порядком в доме.

— Что вы имеете в виду? — напрягаюсь.

— Жену он свою убил, Фатьму. Прихлопнул как мушку мелкую, — поднимает палец вверх, — но вышел по условно-досрочному за примерное поведение. Говорю же, за ум взялся.

— Свят — свят… — хватаюсь за сердце.

Уж лучше посижу третьей лишней, чем пойду в лапы к этому урке! Жуть какая, но ничего…

Вот сейчас быстренько заряжу телефон процентов на двадцать и слиняю. У Лютольфа наверняка найдется шнур для устройства. Изготовитель гаджетов у нас одинаковый, только модель у адвоката новее.

— Проследуем на кухню, — настаивает Марк.

Мы идем по коридору и, свернув налево, оказываемся в обеденной зоне. В принципе, интерьер здесь ничем не отличается от общей концепции дома. Глянцевый гарнитур цвета слоновой кости, навороченная техника и кофе машина черная. Она как верховный атрибут. Огромная, замысловатая с кучей разных краников и рычажков. В такой даже я не разберусь.

— Может кофе? — будто мысли мои читает адвокат.

— Нет-нет, у меня потом давление подпрыгнет.

— А другие слова кроме, нет, знаешь? — иронизирует. — Расслабься. Ты находишься в квартире вершителя защиты.

Расслабишься тут. Ага. Когда в соседней комнате голосит и стонет непонятная личность!

Вся как на иголках отодвигаю высокий барный стул, карабкаюсь, умещаюсь за стойку. Лютольф как ни в чем не бывало включает чайник. Я верчусь по сторонам, и на радость, нахожу зарядный шнур, валяющийся рядом на стойке.

— Можно воспользоваться?

Не дожидаясь ответа, соскакиваю, подключаю свой телефончик к зарядке. Марк заваривает ароматный напиток вроде с лимоном и ставит кружку.

— Сладкого в доме не держу, но могу заказать доставку.

— И так толстая… — тихонечко бормочу, пытаюсь включить трубку, но телефон требует пары минут покоя.

— Тебя что-то смущает?

А то Марк не понимает.

— Да. Охи-вздохи из вашей спальни полагаю.

Сидя на корточках возле розетки, поглядываю на Марка с недоверием. Лютольф искренне тянет улыбку, становится рядом со мной, подает руку.

— Идем, познакомимся.

Что мы имеем. Здоровенного мужчину в халате, судя по рельефу без трусов. Непонятную дамочку с противным визгом, занимающуюся черт знает чем. Надеюсь, в одиночестве, если нет, то это еще хуже…

Сомнительный стимул для знакомства и было бы гораздо лучше мне забыть этот вечер как страшный сон!

— Изво-о-ольте отказаться, Марк Яковлевич! — хмуро сдвигаю брови, пытаюсь отмахнуться от рук адвоката.

— Между нами возникало недопонимание.

Насильно поднимает меня на ноги, дотрагивается плеч, ведет в комнату. Мне хочется зажмуриться, когда Лютольф толкает передо мной дверь, но чисто на инстинктах сохранения метаюсь взглядом по комнате. Никаких извращенцев не вижу…

Марк победоносно огибает меня со стороны, прячет руки за спину и останавливается напротив. Губы Лютольфа сомкнуты, однако я слышу его голос.

— Может, встретим вместе рассвет, крошка?

Пару раз ошарашенно хлопаю глазами, оборачиваюсь на звук. Удивленно туплю, недолго совсем, а потом осторожно крадусь к клетке.

— Прелесть какая, — искренне восхищаюсь, забывая обо всех рамках приличия.

— Это Алекс, в природе Африканский жако.

— Серенький! — пуще Стефании повизгиваю, — а хвостик красный! Попугай, настоящий!

Вероятно, моя непосредственность трогает Марка. Он привык общаться с акулами бизнеса и криминальными авторитетами. Добрые восхищения для Лютольфа слаще любого сиропа.

— Принесу чай сюда, — довольно уходит.

Я же, завороженная диковинной птичкой никак не отлипну от клетки.

— Скажи, Алекс, скажи Настюха красавица, Настюха умница. — Увлеченно общаюсь, просовываю палец между прутьев. — Ай!

Но Алекс сегодня не такой любезный, как его хозяин. Попугай попрыгал на жердочке и с размаха куснул меня своим огромным клювом. Чтобы перестать орать, крепко стискиваю зубы. Точно от огня отдергиваю руку и замечаю на пальце кровь.

— Что-то случилось?

Марк ставит бокалы на столик.

— Сама напросилась… — показываю адвокату ранку.

— Следовало предупредить, — Марку неловко, — но до свадьбы заживет. А пока наложим пластырь.

— Э… нет. Никакой свадьбы. Была уже там… хватило.

— Не надо так категорически ставить крест на отношениях. Ты молода Анастасия Евгеньевна и весьма привлекательная женщина.

Лютольф достает из ящика аптечку, роется. Он говорит мне эти слова, естественно, не глядя в глаза. Но я все равно от чего-то краснею. Стесняюсь. Как в первый раз.

— Никак флиртуете, Марк Яковлевич…

Адвокат расправляет плечи и оборачивается ко мне. Я вижу, как вздымается его грудь. Марк делает вдох, светится, хочет мне ответить. Неожиданно бубенчик в клетке попугая начинает тренькать. Алекс долбит по нему клювом и вновь скачет по жердочке, имитируя голос Лютольфа:

— Прости, мы с тобой полярно-разные, но я ни о чем не жалею. Возьми деньги в прихожей… — попугай сбивается и начитает парадировать звук пылесоса.

И посмеяться бы, а все же грустно. Вида не подаю. Марк по глазам считывает мое смятение и спешит исправить момент, в шутку ругает попугая.

— Алекс, перестань меня компрометировать перед гостьей. Нам с ней еще работать.

Я протягиваю травмированную руку Лютольфу, наблюдаю, как адвокат обматывает мой палец.

— Кажется, птичка знает намного больше о вас, Марк Яковлевич, гораздо больше, чем вся общественность в городе.

— Он фантазер и выдумщик. Не обращай внимания.

— А вы тот еще плут, — пытаюсь говорить серьезно, но мой голос выдает кокетство. — Алекс всего лишь повторяет то, что часто слышит в стенах вашей квартиры. Неприятно, когда вопреки планам открывают скелетики в шкафу Марк Яковлевич?

Адвокат заканчивает с перевязкой, но руку мою не отпускает. Смыкает между своих ладоней.

— В блуде пытаешься меня уличить Анастасия Евгеньевна? — прищуривается и снова улыбается. Чертовски пленительно. В этом и есть весь Марк. — У меня и так целый набор грехов имеется: блуд, алчность, по пятницам после работы чревоугодие в местном ресторанчике…

— Тщеславие еще забыли, — не сдерживаюсь и улыбаюсь в ответ. — А вообще, вы свободный мужчина и вправе проводить досуг как вам угодно. Кто же запретит?!

Марк продолжает держать мою руку, едва уловимо проводит пальцем по тыльной стороне. Клонит голову набок, изучает мое лицо. От внимания Лютольфа начинается легкий мандраж. Я одна на чужой территории. Меня кадрит малознакомый мужчина и, к стыду, я не чувствую отвращения.

— Хитрая Анастасия, прямо-таки лиса, — бархатно шепчет Марк.

Мы так близко… наши глаза снова погружаются в обоюдный гипноз. И нужно бы отвести взгляд, но от чего-то не получается. Совсем. Я проявляю слабость и утопаю в очаровании Марка. Не знаю насколько оно честное. Лютольф будто умеет околдовывать, завладевать волей.

Я уже видела подобные сцены в романтических фильмах, трогательные до мурашек моменты, после которых герои нежно целуются. А готова ли я? Не понимаю. Теряю ощущение реальности, аж дух захватывает.

Адвокат, во всем проявляющий инициативу, медленно тянется ко мне. Осторожно. Словно боится спугнуть хрупкую пташку.

Мое сердце камнем сжимается в груди, ползет к горлу… а потом резко падает, разнося по телу миллиарды крошечных зарядов тока. Всю кожу покалывает, но это очень приятно.

Я чувствую на себе дыхание Марка. Как бы ни старался адвокат держать железную маску, он тоже напрягается. Дыхание прерывистое, частое, окутывающее меня теплом и ароматом ментола.

Внезапно я вздрагиваю и точно прихожу в себя. Мой телефон на кухне оживает и трезвонит характерной мелодией. Перед глазами все как в тумане. Набираюсь сил, отстраняюсь от Марка. Лютольф раздраженно вздыхает, не препятствует.

— Наверное, что-то срочное.

— Иди, Анастасия Евгеньевна, — Марк жестом указывает на выход из спальни, задирает свою руку и чешет затылок.

Дрожащими ногами спешу вон. Как мне жарко! Господи! Я будто вот-вот избежала падения в бездну. Адреналин в крови так и хлещет. В кухне я валюсь коленками на пол, влажным пальцем провожу по сенсеру и принимаю звонок от подруги.

— Романова! С дуба рухнула? Твой часик давно закончился, а у меня, между прочим, дома мужик супом не кормлен, отчеты на завтра не подготовлены. Тебя там что, волки съели?

Почти. Пока ты мне не позвонила Вера.

— Прости, я скоро буду. Как Стефания? У вас все хорошо?

— Спит в обнимку с фотографией матери!

— Серьезно?

— Нет, но точно будет, если задержишься еще хоть на час.

— Любишь ты преувеличивать.

Отключаю звонок, вижу процент зарядки батареи, перевалил за половину. Этого достаточно, чтобы вернуться домой без приключений. Выдергиваю шнур из розетки, кладу зарядку на место.

— Уже уходишь? — Марк незаметно останавливается за спиной.

А я словно трезвею. Теперь мне страшно смотреть на Лютольфа. Я не смогу вынести предательства и снова обжечься, как это было с Олегом. Все что не успело совершиться между мной и Марком ошибка. Бог отвел.

— Я попросила Веру приглядеть за дочерью, а у подруги тоже семья, муж, дети. Надо спешить домой… такси только вызову… черт. Ну, давай жмись! Тупой телефон…

— Успокойся, — Марк задерживается возле меня и прекращает суетливые манипуляции. — Я отвезу тебя сам.

— Нет-нет, не хочу вас напрягать…

— Время позднее и со мной ты будешь в безопасности, — внимательно наблюдает, — обещаю, обойдется без приставаний.

— Я не то имела в виду, Марк Яковлевич.

— Подожди пару минут.

Вообще-то, нужно было удрать, как только Лютольф скрылся за дверью спальни, но я, как лань стою в прихожей и действительно жду! Курточку уже натянула, пальцем стерла пятнышко грязи с сапога и даже прическу поправила.

Марк и вправду собирается быстро. Непривычно видеть адвоката без строгого костюма, а в джинсах с модными разрезами, черной кофте, подчеркивающей рельеф тела, с небрежной укладкой. Лютольф спешил. Спешил ради меня…

Уже на пороге Марк хлопает себя по карманам.

— Потеряли что-то?

— Да, телефон, — вертится по сторонам, — воспользуюсь твоим?

— Без проблем, — протягиваю трубку.

Марк делает дозвон, смотрит на экран, а потом хмуро сдвигает брови.

— Адвокатишка, значит?

— Ой…

Пресвятые Патриции и Франки! Как я могла опарафиниться? Я именовала так Марка, еще давно. Когда и не надеялась что Лютольф встанет на мою защиту. Даже под дулом пистолета. Хотела же исправить и подписать грамотно, да все руки не доходили.

— Никто до тебя Анастасия, не осмеливался обзывать мой номер.

О… Боже. Вгоняй меня в краску окончательно… господин Лютольф.

— Не подумав написала, но уже сожалею…

Успеваю ровно наполовину оправдаться и краем глаза замечаю свечение справа. Вижу на полке забытый телефон Марка. Тут же тянусь к устройству, чтобы передать его адвокату и хоть как-то сгладить конфуз. Невольно опускаю глаза на экран.

— «Не брать трубку», Марк Яковлевич? Недалеко вы от меня ушли в придумывании названий. Не брать трубку… офигеть!

В отличие от самовлюбленного Марка, с чувством собственной важности у меня все в порядке. Я не нуждаюсь в подтверждении своего авторитета перед людьми. А если совсем честно, то без разницы как меня подпишут в контактах. Хоть собака сутулая лишь бы прок от этого был.

Подкалываю Лютольфа только для того чтобы спустить с небес на землю заносчивого адвоката. Ну и от себя огонь отвести…

Марку неловко.

— "Анастасий" у меня в записной книжке много, а сей номер единственный. Я сохранил контакт еще по отлету в Лондон. Исправлюсь, раз застали меня с поличным.

Ага! То есть я была права! Лютольф запомнил меня практически с первой минуты нашего разговора. Ох, не зря заявляла, чтобы Марк женился на мне. Так сказать, отличилась от общей массы жаждущих его покровительства. Соригинальничала.

— Не стоит оправдываться. Мне без разницы на буквы в вашем телефоне.

— Я и не пытался…

С победоносной улыбочкой сую устройство владельцу и разворачиваюсь. Изящно расправив стать, топаю сапогами к лифтам. Слышу за спиной лязг замка и шаги Лютольфа. Дожидаюсь Марка у кабины. Вместе спускаемся вниз.

Но едва хромированные створки разъезжаются, вся моя помпезность улетучивается без следа. С особой настороженностью я крадусь из лифта, мнусь, пропускаю вперед Марка. Адвокат ничего не подозревающий идет командирским маршем, а я боюсь!

Этот. Сидит на вахтерке. Магомед-женоненавистник. Зыркает на меня своим убийственным взглядом, будто порешить хочет! Прячусь за спиной Лютольфа, для надежности слегка дотрагиваюсь куртки адвоката.

— Уезжаете, Марк Яковлевич? — голос Магомеда звучит радушно.

Но мы-то с вами знаем, что консьерж волк в овечьей шкуре.

— Да, буду поздно, — бесцветно кидает Лютольф, даже не взглянув на мужчину.

Марк толкает полотнище на улицу, и только выйдя из высотки, я могу вздохнуть с облегчением. Адвокат ведет меня в сторону теплых гаражей, лично распахивает дверцу своего авто. В салоне пахнет кожей и цитрусовым ароматизатором. А еще чисто настолько, что я подумала — Марк велит разуться, перед тем как присесть.

Впрочем, эти размышления ерундовые. Ведь едва Лютольф заводит мотор, как атмосфера между нами отчего-то сгущается. Несмотря на люкс внутри тачки, мне неуютно совсем. Адвокат молча покидает закрытую территорию, двигается по известному маршруту к моему дому.

Глава 5

Я тереблю рукав курточки, поглядываю перед собой на дорогу. Город еще не уснул и поток машин достаточно плотный, однако возникает ощущение, что адвокат решил поскорее от меня отделаться. Лютольф маневрирует из ряда в ряд. Только светофор загорается зеленым, как Марк не щадя колес срывается с заснеженного асфальта.

— Если хотите, можете высадить меня возле центрального супермаркета. Я без труда поймаю такси на парковке, — прерываю гнетущую паузу.

— Нет, — отсекает Марк.

— Тогда в чем дело? Вас будто кошки покусали. Причина во мне? Знаете, на первом свидании порядочные девушки не целуются, а про интим вообще молчу! Затаили обидку, разинули каравай… даже розочки в целлофанке не подарив!

— Ни в коем случае Анастасия Евгеньевна, — прибавляет скорость, — просто пытаюсь понять, кому я встал поперек глотки на этот раз. Прокурору? Припертому к стенке судье?

— У вас проблемы?

Вмиг грудную клетку схватывает, и я забываю о негодующих воплях. На полкорпуса оборачиваюсь к Марку.

Он посторонний человек, но сегодня я за него волнуюсь.

— Проблемы есть всегда с моим родом деятельности. В край враги оборзели, — грубым посылом отвечает Лютольф. — По приезду я провожу тебя до квартиры.

— Да что случилось?!

— За нами «хвост». Я заметил черный внедорожник еще со двора.

В смятении верчусь.

— Тю… Это шестеренки Олега! Не сердитесь. Не вы им нужны, они свитой за мной мотаются.

— Золотов организовал слежку?

— Муж на всю голову сбрендивший!

С недавних пор, оскорбления адресованные Золотову от меня стали слаще медовой редьки. Хоть посреди ночи разбуди — я выдумаю новое ругательство. Гораздо изощренней, чем сейчас. Перед Марком кривлю интеллигенцию. Внезапно Лютольф съезжает с полосы на обочину и притормаживает.

— Куда это вы собрались? — клещом впиваюсь в руку Марку.

— Следует объяснить наемникам Олега о манерах…

— Ну, уж нет!

В голосину возмущаюсь. Еще конфликтов мне тут не хватало. Лютольф, наверное, не в курсе насколько отмороженные мордовороты в арсенале Золотова. У них же души пару капель осталось, а вместо сердца ледяная дыра. Как и у самого Олега.

— Я не собираюсь решать вопрос рукоприкладством. Есть же правовые нормы, Анастасия Евгеньевна.

— Кого вы обдурить пытаетесь?! Не пущу!

Застывшим взглядом смотрю на Марка. Сильнее сжимаю пальцами его руку. Адвокат прожигает глазами через зеркало остановившихся за нами псов Олега.

— Прошу, не компрометируйте себя, Марк Яковлевич, Олег не из тех, кто привык разбираться по-мужски. Стоит вам приблизиться к его подчиненным, как супруг тут же обратится с жалобными писульками в соответствующие инстанции… а вы человек публичный… ни к чему это…

— Мудрый совет.

С легким сердцем выдыхаю, когда Марк вновь жмет педаль газа и выезжает на полосу движения.

— Ты что-то говорила про цветы, Анастасия? Разве готова к ухаживаниям? Я слышал другое в стенах своей квартиры.

— Сама не знаю чего хочу… стабильности, наверное, тихого женского счастья. А возможно ли оно, Марк Яковлевич, если в любой момент даже самый близкий становится врагом?

— В наше время мало, к кому доверие имеется.

Адвокат прибавляет скорость, не едет, а будто летит. Не успеваю опомниться, как вижу перед собой знакомую многоэтажку. Сворачиваем во двор моего дома.

Я снова обращаюсь к Лютольфу, чтобы попрощаться, но меня отвлекает телефон. Устройство пищит звуком смс не прекращая. Послания льются точно из рога изобилия. Недовольно просовываю руку в карман и достаю трубку. На экране я вижу сообщения от бывшего супруга, решаюсь открыть одно из многочисленного ассортимента.

Ухмыляюсь.

— Золотов.

— Позволишь? — любопытствует Марк.

Честно признаться, нет желания погружать адвоката в грязь, которую строчит муж, но думаю, Лютольф интересуется чисто из профессиональных на то побуждений. Приходится отдать телефон. Марк бегло скользит глазами по экрану и хмурится.

— Куртизанка. Слово-то какое?..

— Олег уже перебрал все матерные наречия и теперь решил отличиться. — Злюсь, от раздражения тру ладошками. — Можно я отвечу ему? Напишу что Иуда! Хотя нет, Олень! С большими ветвистыми рогами! Пусть побесится. Так ему и надо!

Ух! При одной лишь мысли о Золотове начинаю заводиться.

— Нет, проигнорируй. Ты должна сохранять «лицо», а сообщения мы обязательно заскриним и продемонстрируем в суде.

— А дураком назвать нельзя? — с неким сожалением заглядываюсь на Марка.

— Нельзя, — его голос звучит терпеливо.

От досады морщу нос, но делать нечего. Желаю доброй ночи Лютольфу, открываю дверцу, выхожу из авто. Как обычно топаю к подъезду.

Марк не спешит уезжать. Спиной чувствую, кожей на себе его внимание. Будоражащее. Адвокат волнуется за мою сохранность, ведь он не знает, что наемники Олега стали для меня частью повседневности. Подобно ветряной мельнице, с которой бесполезно бороться, лучше принять.

Несмотря на скромный прикид я иду походкой королевы, приставляю ключик к подъездному замку, распахиваю стальное полотнище.

Ступенька за ступенькой поднимаюсь в свою квартиру, придумывая какие пирожные на этот раз мне нужно купить в знак компенсации подруге. Оказываюсь подле квартиры и стучу особым ритмом известным только мне и Вере.

— Наконец-то! А я уже собралась жилплощадь на себя арендовать, ведь хозяйку днем с огнем не сыщешь.

— Ну хватит, Вер. Виновата. Ви-но-ва-та…

Перешагиваю порог и сразу запираю за собой створку. В ноздри закрадывается аппетитный запах жареной картошки. Такой что слюнки текут.

Пока была увенчана с Золотовым, позабыла вкус еды «из детства». Муж сгорал от лангустов с противными черными глазками и плесневелого сыра. Меня приучить хотел к высокой кухне, при виде которой начинало тошнить.

А сейчас я жутко проголодалась. Торопливо стягиваю сапожки, вешаю курку на крючок, встряхиваюсь. Я снова продрогла, но пока находилась рядом с Марком, холода не ощущала. Можно сказать, на одном дыхании случалась поездка.

— Как Стефания? Не просыпалась?

— Она, в отличие от матери, по ночам дома сидит и не задерживается. Спит как ясный ангелок. А ты Романова прям светишься, есть чего рассказать? М?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, но скажу так, Марк Яковлевич — настоящий профессионал и человек ответственный. С ним как за каменной стеной и…

— Достаточно, — перебивает Вера, улыбается во весь рот, обходит меня со стороны и одевается. — Я забрала материалы для установления отцовства из холодильника. Как только будут готовы, сразу свяжусь. Чао!

Закрываю после Веры дверь на все замки, споласкиваю руки и первым делом спешу навестить дочь. Замираю возле ее кроватки, поправляю одеяло. Если не учитывать наговоры подруги, я отсутствовала несколько часов и успела соскучиться. Сейчас бы потискать, обнять Стешу, но у нас режим. Поэтому легонько касаюсь носика-кнопки, на цыпочках выхожу из комнаты.

А вот у меня сна ни в одном глазу, я еще на эмоциях.

На кухне исполняю гастрономическую мечту, наваливаю себе тарелку картошки. Мычу от удовольствия, когда первый кусочек попадает в рот. Нужно отвлечься и пустить разум в вольное плавание, чтобы перестать вспоминать о Марке.

Топаю в свою комнату, включаю телевизор на минимальном звуке. На расправленном диване мне не сидится, отмеряю шагами пол от стенки до стенки, в какой-то момент останавливаюсь у окна. По привычке пялюсь на зимний двор в желтом свете фонарей.

Конечно. Слепому не покажешь, глухому не расскажешь, Лютольфу не докажешь. И на что я рассчитывала?

Марк не простил слежки наемников Олега, не прислушался к моим наставлениям. Это очень плохо. Непозволительно.

Пусть меня осудят!

Но…

Мое женское сердечко ликует. Впервые в жизни за меня есть кому заступиться, наверное. Есть, кому навалять за все унижения. Если я не ошибаюсь в причине и мужчины не повздорили по иному поводу.

Я вижу, как Марк вазюкает мордой по капоту, кажется, Фила. Да. Точно его. Самого отвратного амбала. Рыжего, с желтыми зубами и вонью изо рта. У него все лицо как после оспы, а манеры хуже, чем у свиньи!

Пожалуй, лучше я покормлю бездомного кота, чем буду сочувствовать Филу и всем остальным, выстроившемся рядом с Марком, но так и не нашедшим смелости прийти на помощь коллеге.

А Лютольф… баловень судьбы потом скажет, что оборонялся против толпы нападавших. Он же адвокат. Выкрутится.

Глава 6

Неделю спустя…

Сегодняшний понедельник обещает быть самым нервозным из когда-либо случавшихся со мной дней. Сегодня пройдет слушанье по делу Стефании…

По совету Марка я раскошелилась на няню из элитного агентства, с кучей дипломом и рекомендаций.

Однако полностью надеяться на ход логики адвоката я не могу, поэтому упросила Веру отдать мне в услужение на несколько часов своего мужа. Бывшего военного на пенсии, старой закалки. Няня будет приглядывать за дочерью, а Степан, за няней. Чтобы она не оказалась подкупной Олегом и не украла Стешу.

От Золотова я ожидаю всего, он может практически все, даже перехватить няню по пути из агентства и сунуть ей взятку! Или вообще до чертиков запугать.

Тащить за собой в суд дочь тоже не получится. Это слишком утомительно для дитя.

В комнате я стою перед зеркалом и застегиваю на все пуговицы блузу из плотной ткани. Надеваю юбку длинной ниже колена. Собираю волосы в гладкую шишку.

Смешно, но и образ на заседание мне тоже составлял Марк.

Я наношу такой макияж, чтобы скрыть темные круги под глазами и подчеркнуть здоровье персиковыми румянами. Вместо помады использую блеск, рисую выразительные брови, а в глаза направляю пару капель от покраснений. Мол, я свежа и полна энергии.

Слышу, как в соседней комнате Степан размешивает ложкой сахар в чае. Мужчина здесь с раннего утра. Слышу, как няня напевает Стефании, а дочь ей в ответ улюлюкает.

В девять часов я достаю из шкафа справки от нарколога и психиатра, заключения от терапевта. Да, мне тоже пришлось изрядно вымотаться в больницах, чтобы на поддельные кляузы мужа кинуть свои!

Складываю бумаги в сумку, бросаю к ним телефон. Еще раз оглядываю комнату, отодвигаю ящик, беру документы о пассивном доходе. Ай да Лютольф…

Марк установил на мой компьютер программу с какими-то диаграммами, разноцветными и корявыми. Я в них ни бум-бум. Но оттуда мне будут начисляться реальные деньги, по крайней мере, на момент пока идет разбирательство. Как доказательство моего благосостояния.

Также я подала заявку в садик для Стефании. Вообще-то, рано, но когда очередь дойдет, нам как раз исполнится три.

Прихватив сумку, шагаю из спальни в комнату к дочери, целую малышку на прощание, секретно моргнув Степану, иду в коридор. Накидываю Веркино пальто с соболиным воротником, обуваю красивые сапоги. Теперь с точностью могу заявить, что выгляжу презентабельно и цветуще, как требовал Марк.

Но это внешняя оболочка на самом деле в груди у меня бушует огненное пламя. Губительное сочетание из ненависти к Олегу, дикого страха за дочь и… мыслей об адвокате.

Я всегда мечтала о сильном плече, на которое можно опереться… и получив его мне грустно. Мираж о настоящем мужчине улетучится, и Лютольф взяв оплату за услуги, исчезнет.

Встряхиваю головой, толкаю железную дверцу и выхожу из квартиры.

Надо гнать прочь от себя ванильные мысли, сейчас главное отвоевать Стефанию!

Я уже свое отлюбила и отбегала по романтическим свиданиям. С меня довольно, больше никаких ухажеров! Лучше заведу себе кота, назову Марком и будем жить втроем припеваючи. Зато спокойно.

Такси уже прибыло и ждет меня у подъезда. Усаживаюсь в салон, говорю водителю адрес. От волнения потеют ладони, дрожат все мышцы на теле. На улице холодно, но я все равно чуть открываю окошко. Дышать нечем, будто весь кислород откачали. Зря переживала из-за пробок. Мы добираемся до нужного адреса гораздо раньше, чем я рассчитывала.

Трясущейся рукой расплачиваюсь с таксистом, ни жива ни мертва покидаю машину. Делаю глубокий контрольный вдох, но все равно дурно. Чем ближе к этому проклятому зданию, тем пуще меня колотит. Я тоже не из камня. И сердце у всех одинаковое.

Жаль, что в этот ответственный день мне приходится одной идти на заседание. С Марком договорились встретиться уже внутри, Вера на работе, родная мама… ай… ей меня не понять.

Перед глазами возвышается здание аж на шесть этажей. С громадными колоннами, патриотическим флагом и гербом нашей страны.

У решетчатого забора припаркованы разномастные машины, среди которых кроваво-алым пятном выделяется Мерседес Олега. Истца. Чтоб ему пусто было!

Мои ноги будто наполняются свинцом, тяжелеют. Как получается, выпрямляю осанку и ковыляю к мраморным ступеням парадного входа. На крыльце беседуют незнакомые мужчины, полицейские, наверное, или сотрудники. Мрачные все, хмурые. Прошмыгиваю мимо них, с трудом тяну увесистую дверь и оказываюсь в холле.

Внутри даже воздух иной, тяжелый. Так мокрый бетон пахнет. Ремонт новый, с претензией на роскошь. Мои сапоги скользят по глянцевому мрамору на полу, верчусь по сторонам, сдаю пальто в гардероб.

— Извините, мне нужен восьмой зал, — обращаюсь к молодой гардеробщице.

— Я вам не справочное бюро! По коридору налево и на третий этаж!

— А я не собака, чтобы гавкать! Спасибо!

Ох, так паршиво мне никогда не было, даже при разводе с Олегом. Эта еще. Раздраженная. Со своими пергидролевыми кудрями. Облаяла ни за что.

Разворачиваюсь, топаю куда велели и за поворотом замечаю лестницу с витыми перилами. Поднимаюсь по широким ступеням, на ходу достаю из сумки телефон. Где же Марк? Без адвоката я совсем раскисла. Кажется, будто все косятся на меня и считают плохой матерью… Словно Золотов уже всех накрутил в том числе и уборщицу в синей косынке…

На третьем этаже перед глазами распростерся большой коридор, по бокам закрытые двери, а у стен лакированные скамейки.

Внезапно я замираю как вкопанная, растерянно моргаю, не веря глазам. Женщина. В пурпурном брючном костюме, седыми волосами, подстриженными в каре и яркими красными губами. Она тоже здесь, остановилась возле лавки, меня не замечает.

— Мама…мама! — от волнения вскрикиваю.

Срываюсь с места, чувствую, как ресницы мокнут от слез. Быть такого не может…

Приехала все-таки. Из Архангельска. Ради меня. Подбегаю, чтобы обнять родную. Господи, как я скучала. Запыхавшись, тянусь к маме, но натыкаюсь на острый холодный взгляд.

— Отойди. Знать тебя не хочу.

— Мама, что ты такое говоришь?

— Позор семьи, — шипит прямо в лицо, брезгливо отворачивается. Через мгновенье ее тон резко меняется, — Олежек, сынок! — Лебезит.

А у меня опускаются руки. Я вижу, как из-за угла черной скалой марширует Золотов.

Глава 7

Марк.

— О! Всемирно известный адвокат Лютольф!

Опять этот никудышный завистник. Но я продолжаю заниматься своим делом, глаз не свожу с белого ободка. Было бы лучше, чтобы мой визави сегодня вообще не проснулся, тогда ему не пришлось снова принимать поражение, когда закончится суд.

— И тебе доброе утро, Игорь.

Мужчина, не слишком высокого звания одетый в темную форму останавливается близко ко мне.

Напрягаюсь от дискомфорта.

— Скажи Марк, и какого это знать, что все твои подзащитные виновны?

— Нормально. Невиновным я не по карману.

Игорь упирается рукой в глянцевую стену.

— Сегодняшнее слушанье очень важное, речь идет о судьбе малолетней…

— Так почему главный прокурор доверил спор подмастерье? — раздраженно перебиваю. — Ах да, ему по статусу не положено бросать тень на свои погоны.

— Я не рассчитываю на проигрыш. Мы с Золотовым собрали ошеломительные факты.

— Хочешь поговорить об этом сейчас?

— Почему нет?

— Мы в туалете, Игорь. Я справляю нужду в писсуар. И хватит пялиться! Как это мерзко…

Мой вечный противник впадает в ступор от прямоты. Я, спокойно застегиваю ширинку, ремень. В знак признательности к Игорю, смываю.

Разворачиваюсь, неслучайно толкаю его плечом, замираю возле раковины и включаю воду. Телефон в кармане снова разрывается, но вырубить его я не могу, звонка жду. От Анастасии.

Сушу ладони, достаю смартфон, из десятка пропущенных нахожу тот самый номер с наименованием «Не брать трубку». Только намереваюсь связаться с Романовой, как меня перехватывает незнакомый абонент.

— Да!

— Марик, дорогой, ты обещал устроить встречу сразу по прибытии из Лондона…

Черт. Кто это? И спросить как-то неловко. Будоражу нейронные сети, пытаясь составить портрет девушки по голосу. Анжела. Пышногрудая блондинка… или брюнетка?

— Анжела, прости, мы с тобой полярно-разные и…

Не успеваю договорить, связь в здании лажает, вызов прекращается. Оно и к лучшему.

Тут же вспоминаю попугая Алекса. Пернатый балабол выучил все стандартные фразы и лихо отчеканил их моей гостье. Воображение невольно рисует образ красивой женщины с каштановыми волосами. Чарующими глазами, жаль, что всегда печальными. Даже когда Анастасия улыбается.

Мне нужно услышать ее голос. Сейчас.

Экран телефона потухает и снова загорается, забирая мое внимание.

— Какая неожиданность. Сам Адам Лютольф звонит.

— Не до твоих колкостей. Наш старший брат возвращается.

— Я обязательно напишу ему смс с наилучшими пожеланиями.

— Разве можно быть таким циничным, Марк? Ты не видел Армина почти двадцать лет!

— А ты все такой же зануда Адам. Не забывай, мы с Армином давно встали на противоположные стороны взглядов на жизнь. Это мнение непреклонно, пусть мы и одной крови.

Я прощаюсь с братом, передаю привет своей маленькой племяннице.

Из множества непрочитанных сообщений сразу замечаю послание от моей подзащитной. Она уже здесь и мне пора поторопиться. Анастасия не обделена умом, полагаю, женщина догадалась, где находится нужный зал. Я обещал ее встретить, но не смог, утренний кофе в мочевом пузыре оказался сильнее сказанных слов.

Выдвигаюсь из уборной, на ходу здороваюсь со штатными сотрудниками, знаю их всех по именам, а судебного писаря Эллочку еще ближе. Как и гардеробщицу Полину.

Поднимаюсь на третий этаж, и в глаза бросается пленительная фигура в обтягивающей юбке. Вот она. Киса моя, Анастасия Евгеньевна, точно из сусального золота блистательна. Чувствую себя немного Пигмалионом. Женщина добросовестно отнеслась к моим указаниям, подобрав наряд, как я советовал.

На контрасте с восхитительным внешним видом мне категорически не нравится поведение Анастасии. Она дрожит, сгорбилась, голову опустила. Причина тому — великовозрастный Олег. Кажется, бывший супруг решил затмить ответчицу.

Надо бы подбодрить Анастасию, а то скуксилась, вот-вот заноет. Архисложно ей в одиночку терпеть гнет от агрессивного Золотова.

У меня же настроение великолепное, я чертовски хорош и Анастасии жизнь медом бы сталась, узнав она, с каким роем проблем приходится сталкиваться самому востребованному адвокату. Изо дня в день. Неважно.

Довольно улыбаюсь, прибавляю шаг, останавливаюсь рядом с Анастасией и принимаю весь огонь на себя. Не люблю, когда оскорбляют женщин матом.

— Олег Эдуардович, здравствуйте.

Золотов тянется для приветствия, но я делаю шаг в сторону.

Продолжаю:

— Руку жать вам не буду. Только из сортира вышел, не хочу снова мараться.

— Что вы себе позволяете?!

Вскипает Олег. А у меня еще при царе Горохе выработался иммунитет к подобным скандалистам.

Но как бы я ни старался нагло смотреть в мутные глаза Олега, мой интерес вновь и вновь соскальзывает к пурпурному пиджачку на даме в почтенном возрасте. Не слишком приятная особа, как миниатюрная концентрация негатива.

Золотов рьяно пыхтит. Бабуля, дергая выкрашенными губами, бубнит, Анастасия хлюпает носом.

— Оу, а это ваша новая-старая возлюбленная, полагаю?

Внезапно стихают все, как по щелчку. Анастасия резко дергается, задевая меня.

— Кхм…она моя мама…

— Тогда пардон, — оборачиваюсь к подзащитной. — А почему особа ухватила под руку твоего бывшего? — Вижу, как щеки Анастасии вспыхнули. Потерпи еще, Настя. — Вот я и решил что они пара. Смотрятся весьма гармонично.

Романова краснеет настолько, что у нее на лбу проступает капелька пота. Когда-нибудь я научу женщину искусству полного безразличия, если Анастасия не распрощается со мной после судебной тяжбы.

Слышу, как скрипят и распахиваются деревянные створки в зал. Нас приглашают войти. Процесс начинается.

Анастасия.

Ох… я готова проклинать Олега почем свет стоит, когда закончится слушанье. Лишь бы самой выжить, замертво не свалиться и успеть переступить порог. Что-то мне совсем плохо. Штормит. И как унять тревогу, ведь дело касается моей дочери?

Перед глазами, будто пелена застилается, однако я могу различить подоспевшего мужчину в синей форме. Плечистого, крепкого, но маленького роста. Эдакий гном, только вместо кольчуги на нем погоны, а в руках папка с документами. Он представитель Олега. Золотов даже тут не смог понадеяться на собственные силы и предпочел укрыться за спину профессионала.

Делаю глубокий вдох и снова отшатываюсь.

— Уймись, — шепчет Марк.

А я никак не могу успокоиться.

Чтобы украсть еще пару секунд и попытаться восстановить мое эмоциональное состояние, пропускаем Олега с представителем вперед. И… моя мама тоже идет за ними, а не остается ждать в коридоре. Но зачем?

Неужели Зинаида Федоровна явилась сюда непросто ради поддержки любимого зятя? Неужели моя мамочка будет свидетельствовать против меня? Лгать по наставлению Олега? Или Золотов что-то ей пообещал, а она купилась? Боже.

Тогда для чего сегодня взошло солнце? И как вынести предательство от женщины, что подарила мне жизнь? Я же так хотела наладить общение.

— Настя, в глаза мне смотри, — злится и тормошит меня Лютольф, — мы не можем больше задерживаться.

— П…простите, голова кружится…

— Соберись. Ты же сильная. Подумай о дочери.

Голос адвоката звучит строго и четко. Он не из мямлей, кто станет упрашивать. Самое то, что мне сейчас надо. Марк действует на меня, как ушат ледяной воды. В мыслях всплывает образ Стефании. По телу тут же проносится холодная бодрящая волна.

— Я готова.

— Умничка.

Уже взяв за привычное, выпрямляю осанку и вымученно натягиваю на себя маску воинственности. Я репетировала с утра перед зеркалом, как буду смотреть в рожу Олегу и у меня почти вышло. Пока не получила удар под дых от матери. Но теперь это не имеет значения. Я тоже мама.

Гордо шагаю мимо пустых рядов в зале. Вроде ступаю по твердому полу, а ноги точно засасывает болото. Движения даются с трудом.

Скамьи в зале не заняты, только на одно место уселась Зинаида Федоровна. Не думаю, что Золотов ограничился лишь тещей. Зная бывшего мужа, уверена — Олег еще нарыл "свидетелей".

Прямо передо мной возвышается подиум для судьи и кресло, украшенное гербом. Надеюсь, тот самый судья окажется честным и вынесет мудрое решение. Рядом трибуна ответчика. Я буду держаться за ее края, и говорить правду, не сводя глаз с нахального Золотова.

И я иду, а за моими плечами Лютольф. Он не даст мне упасть, даже если я споткнусь об дурацкий ковролин на полу.

— Осторожней, — сквозь зубы цедит Марк и хватает меня за локоть.

— Не поверите, только об этом подумала…

— Садись, — подводит к нашему крылу в зале.

Я плюхаюсь за адвокатский стол. Марк недоволен моим настроем, но держится безупречно. Умещается возле. Кладет свою папку на столешницу, сверху планшет.

Я облокачиваюсь, исподлобья взираю на Олега, а он на меня. Между нами так и искрит обоюдная вражда. Поворачиваюсь к матери. Зинаида Федоровна глаза прятать изволит. Стыдно, наверное.

Еще раз оглядываю весь зал. Девушка, что будет протоколировать заседание странно на меня пялится. Ревностно. Словно я у нее жениха увела. Померещится же…

Подпрыгиваю на стуле, когда в сумочке громкой трелью оживает телефон.

— С ума сошла? Быстро отключи звук, — ругается Марк.

— Сейчас-сейчас…

И как я могла забыть?

Суетливо копошусь в сумке, достаю трубку. На экране высвечивается номер Веры.

При других обстоятельствах не задумываясь, выполнила указ Лютольфа. Но муж приятельницы остался следить за Стефанией и няней. Вера бы не побеспокоила меня из-за ерунды. Сердце сжимается, будто в тесках. Золотов. Он явно постарался и сделал какую-то гадость.

— Р-р-романова… — рычит Лютольф, потому что я не слушаюсь.

— Минуточку, — отмахиваюсь от адвоката и шепотом начинаю разговаривать с Верой, — алё… что-то случилось?

— Бобриха окотилась! — весело заводит подруга. — Настюш, анализ на родство готов. С пылу с жару. Я подумала, он тебе пригодится на заседании.

Внутри меня захлестывает адреналином. До испарины на лице.

— И? Они ошиблись? Я же права?

— Не-а. Золотов действительно не отец Стешки, но…

— Хватит тянуть, — нервничаю.

— На стакане я выделила два образца мужского ДНК. И как раз таки второй имеет полное совпадение…

«Всем встать, суд идет!» — раздается голос секретаря.

— … Настюх, ты знаешь кто настоящий отец Стефании? Алло! Слышишь меня? Алло!

Глава 8

— Достаточно, — Лютольф вырывает телефон из моих рук, второпях жмет кнопку и вырубает устройство.

А я больше не могу себя контролировать. Впадаю в прострацию, перестаю ощущать мир вокруг, забываю, как управлять телом. Тупо смотрю на адвоката, стараясь переварить услышанную новость.

За мгновенье я будто возвращаюсь в прошлое, в тот день, когда Марк Лютольф первый раз вошел в мою квартиру. Это же он прикасался и пил из стакана. Но как? Каким образом адвокат имеет отношение к зачатию Стефании? Мы не были знакомы прежде. Бред.

— Романова, да что с тобой происходит? — Марк злится, хватает меня за плечо и заставляет встать. — Ты должна встречать судью и смотреть на него, — грубовато дотрагивается моего подбородка, насильно разворачивает лицо.

Дверь возле подиума распахивается и к нам выходит седовласый мужчина в черной мантии. Я душой замираю, наблюдая за каждым его шагом. Вид у судьи крайне недовольный, уставший. Словно мы осточертели мужчине до коликов и он хочет лишь одного. Отделаться от всех поскорее и умотать на рыбалку!

— Прошу садитесь, — безразлично произносит судья, а у меня сердце в груди разбивается. — Рассматривается дело о лишении родительских прав Анастасии Евгеньевной Романовой…

Ох… каждое слово из уст судьи огненной пулей вонзается в голову. Невыносимо больно слышать его фразы. Но я держусь. Стараюсь ради дочери.

Судья представляется сам и поочередно опрашивает личности присутствующих. Мне удается твердо подняться, внятно объявить свою фамилию, имя и отчество. Процесс двигается по плану, который мне заранее объяснял Лютольф. До момента, пока судья не решает вызывать меня первой к трибуне ответчика…

— Почему так? — тут же оборачиваюсь к Лютольфу, — сначала должен говорить Золотов…

— Судья посчитал иначе, — вполголоса произносит Марк, — иди, Анастасия.

Меня колотит. Придерживаясь за стол, встаю, шатко ковыляю к трибуне. Надо было обувать сапоги на плоской подошве, но по совету Марка выбрала каблуки. На ходу я подворачиваю ногу. Быстро оправившись, выравниваю шаг, хватаюсь за деревянные борта трибуны и останавливаюсь.

Теперь мне видно весь зал. Лицо каждого. От этого еще хуже. Я не наблюдаю органов опеки, хотя они должны тут быть и дать отчет о проверках, которые совершали после развода с Олегом.

Глубоко вдохнув, перевожу внимание на Золотова. Он слишком уверен, в его глазах нет ни капли сомнений в проигрыше. Олег ухмыляется, хитро щурится. Представитель Золотова под стать Олегу, будто его оппонентом является не Марк, а вчерашний выпускник института.

Я вижу маму. Зинаида Федоровна по-прежнему сурова, только достала из кармана белый платочек и взволнованно теребит ткань в пальцах. За Олега беспокоится? Не факт.

Лютольф…

У Марка всегда каменная мина, но сейчас особенно. Он смотрит на меня пристально, округлив глаза шире, чем обычно.

Судья что-то говорит. Неразборчиво его понимаю. Уши закладывает от подскочившего давления. Внутри до предела ускоряется сердечный ритм, новый прилив крови бьет в голову до темноты в глазах. И тут до меня доходит…

— Я… я хорошая мать. Я очень люблю свою дочь…

Марк сжимает шариковую ручку в кулаке и едва заметно ударяет об стол. Это не те слова, которые мне прописал адвокат для ответа. Я придерживаюсь за трибуну, ведь колени безбожно подгибаются.

Вездесущий Олег поймал меня в ловушку. Загнал как мышку в лабиринте. Меня предали. Все. Родная мать, Вера и ее муж, Лютольф.

Золотов, имеющий безграничную власть, догадался, что, кроме Лютольфа, мне никто не сможет помочь. Бывший муж наперед все спланировал и подкупил Марка.

Известно же, что адвокат берет за свои услуги баснословные деньги, а ради меня, вдруг, непостижимым образом согласился помочь задарма. Фантастика. Неправда?

Неслучайно Лютольф и Олег оказались в моей квартире единовременно. Таков был их план.

А Вера… Боже. Моя подружка знала, что корень зла закопан на почве измены. Олег подозревал меня. И теперь все выкручивается так, будто я действительно бегала на сторону от законного мужа, а сейчас явилась в суд с любовником!

Интересно, Марк услышал наш разговор по телефону с Верой? Ничего у него не ёкнуло?

Какая шумиха теперь забурлит. По городу поползут сплетни, а телевизионные каналы будут пестрить рожей страдальца-Олега. Золотов привлечет общественность и добьется своего.

Матери жалко меня, поэтому она смахивает слезу платочком, но еще жальче ей потерять деньги, которыми помахал перед носом драгоценный зять.

Я же, круглая идиотка, надеюсь, именно тут в суде, наконец, потерять доверие к людям.

К горлу подкатывает тошнота.

Я вспоминаю пустой контракт, подписанный в стенах адвокатской фирмы. Ай да Лютольф, ай да пёсий сын! Марк замечательно сыграл на тонких струнах души несчастной матери. С легкостью выудил из нее желанную пометку. Я знаю, что Лютольф пропечатает на том листе — добровольный отказ от Стефании! А все что происходит сейчас — фарс. Так, для растяжки времени.

Я опять смотрю на рожу Олега. Больше всего на свете мне хочется вцепиться в него ногтями и выцарапать глаза! Увы, я не кобра, так бы плюнула еще ядом.

Медленно делаю шаг в сторону.

Стеша.

Как я могла оставить ребенка супругу Веры? Если я и Золотов со своей свитой здесь, в суде, то, что же происходит за его пределами?

Мое дыхание охватывает спазмом.

Всё. Теперь достаточно. Больше так продолжаться не может! Я просто не вынесу еще одного унижения с подачи Олега.

Нет, конечно, первые полгода нашего знакомства раем казались. А потом свадьба — худшее решение в моей жизни. Шесть месяцев нервотрепки с зачатием, девять — беременность. Роды. Еще год обвинений в блуде, жажда расправы, слежка. И вот она вишенка на торте — Золотов подмял под себя всех, кто был мне когда-то дорог. Он уничтожил меня и снова выставил на посмешище.

— Ответчица, вернитесь на место!

— Сейчас вернусь, — не сводя глаз с Олега, сдуваю выпавшую прядь волос.

Я обязательно вернусь только сначала, Золотов получит от меня «комплимент» за все старания!

Торопливо огибаю трибуну. Мне не терпится отвесить Олегу жгучую пощечину. Даже ладонь зачесалась.

Делаю два быстрых шага, чувствуя, как в груди резко закололо, а силы точно покинули тело. До изнеможения я напрягаюсь, пытаюсь ступить еще, ноги будто проваливаются во что-то мягкое. Я больше ничего не вижу…

— Романова, киса моя, — голос Марка звучит, словно из жестяной бочки. — Как ты?

Морщусь, пытаюсь пошевелить головой. В висках простреливает болью.

— Как в общественном туалете…

— Узнаю Анастасию Евгеньевну.

— Чем воняет?

— Нашатырь. Ты упала в обморок.

Я открываю глаза, телом ощущая, что валяюсь на диване. Рядом со мной сидит Лютольф, поглаживает меня по колену.

— Где это мы?

— В комнате отдыха. Судья отложил слушание и перенес его на следующий месяц.

— Проклятье, — приподнимаюсь на локтях и замечаю, что блуза расстегнута до середины. — Нахал! — тут же прикрываюсь руками.

— Так тебе легче было дышать. Не волнуйся, я наслаждался обнаженными видами один. А если серьезно, уже собирался вызывать скорую.

— Мне срочно нужно вернуться домой.

— Лежи, — против воли Марк давит на мое плечо, — очухайся как следует.

— Я должна проверить Стефанию! И хватит на меня так смотреть, думаете, я не догадалась, какую подставу вы совершили на пару с Олегом? В пустом контракте будет отказ от дочери.

— Ты говоришь ерунду, Анастасия Евгеньевна! — Лютольф отстраняется, дернув бровью, смотрит на меня с осуждением.

— Неплохая актерская игра, Марк Яковлевич, — собираюсь, вяло усаживаюсь на край дивана, — но я не верю.

Марк тянет уголки губ и замирает. Прожигает глазами стену напротив.

Внезапно кожаная обивка подо мной проминается. Не успеваю опомниться, как Лютольф мощью нечеловеческой обхватывает всю меня так, что вскрикиваю. Горячим кольцом его руки сжимаются у меня на плечах, талии. Я даже дотронуться не могу адвоката, слишком сильно он сдавил наши тела.

Растерянно всхлипываю, ощущая на лице дыхание Марка. Он больше ничего не говорит, запускает ладонь в мои волосы, заставляя поднять лицо выше.

— Что вы делаете?..

Но Марк, будто не слышит.

Сердце бешено рвется в груди, когда Лютольф склоняется и целует меня. Крепко, глубоко, не давая малейшего шанса на сопротивление. Он пробует мой блеск на губах, ласкает, стараясь проникнуть дальше. Я что-то мычу, сбито вдыхаю ноздрями. Мне страшно от пылкого напора и приятно одновременно. Марк трогает мои щеки, ладонью обхватывает шею словно удавкой. Чуть сжимая, также резко отстраняет меня, но продолжает удерживать.

— Теперь веришь?! Я хоть и не лишен греха, но никогда не опущусь до подлости.

— Вы очень возбуждены… — хриплю.

Лютольф медленно расслабляет пальцы и убирает руку. Поправляет свой пиджак, встает с дивана. Я же точно наповал сразилась. Даже в кино не видела таких поцелуев. То ли смущаюсь, то ли стесняюсь, продолжая ощущать на себе губы Марка. Чувствовать его вкус.

— Идем, — Лютольф подает мне руку, и я отвечаю на его галантность. — Отвезу тебя домой.

Будто марионетку адвокат тащит меня по коридорам здания суда, ни на миг не отпускает руку. Еле поспеваю за Марком. В гардеробе Лютольф одевается, помогает накинуть пальто мне, растерявшейся. Я до сих пор впечатлением.

Марк открывает дверь и лишь на улице свежесть морозного воздуха немного отрезвляет мое сознание. По скрипучему снегу мы двигаемся за территорию к парковке. Дистанционно Лютольф прогревает машину, щелкая брелком.

— А! Холеный адвокат! — со стороны раздается гнусавый тон Олега. — Круто ты сорвал заседание, подговорив Настьку. Это твоя новая фишка?

Золотов словно нас поджидал. Оперся на красный Мерседес как барин.

— У меня есть дела интересней! — Марк распахивает мне дверь черного внедорожника.

— Да какие могут быть интересы у аферистов?

— Например, целовать твою жену, Олег Эдуардович.

— Чего?

— Чего?! — кричу я и подпрыгиваю на месте.

Марк заталкивает меня в авто. Сам обходит спереди и усаживается на кресло водителя. Деловито проворачивает ключ в замке, выруливает на дорогу.

— Один вопрос, Марк Яковлевич, — сквозь стиснутые зубы шиплю, — на фига? Он же теперь и вовсе остервенеет…

— Взбесил. Но ты не бойся. Все поступки я тщательно планирую и несу за них ответственность.

Мне ничего не остается, как таращиться перед собой в лобовое стекло. Я в полном ауте. И язык мой будто отсох. Благо скоро я окажусь рядом с доченькой, смогу обнять малышку. Лютольф везет меня по нужному маршруту, глушит тачку возле многоэтажки.

— Я провожу тебя до квартиры.

Решаю не спорить с Марком, дотрагиваюсь рукой его теплой ладони. Во дворе оглядываюсь по сторонам и не вижу привычную машину с наемниками Олега. Зато прекрасно наблюдаю розовую малолитражку Веры.

Глава 9

Что еще я не узнала за этот треклятый понедельник? Вера никогда не покидала лабораторию в рабочее время, а тут явилась. Мысленно готовлюсь принять еще одну новость, надеюсь, подруга не скажет, мол, отец найден, зато мать потерялась!

— Марк Яковлевич, я, — щурясь от солнца, оборачиваюсь к адвокату, — чувствую себя гораздо лучше, сама дойду.

— Позволь настоять.

Лютольф будто интуитивно догадывается о моем замешательстве. Коршуном нависает, рукой сгребает всю меня, подталкивая к подъезду. Корчу от напряжения губы и расправляюсь с магнитным замком на уличной двери. Приглашаю Марка. Не дожидаясь лифта, поднимаемся по лестнице на третий этаж.

Своим ключом отпираю замок. Делаю шаг в квартиру и тут же опускаю взгляд на пол. Я не ошиблась. Мохнатые угги Веры аккуратненько стоят на коврике. Лютольф захлопывает створку и не спешит возвращаться в машину.

— О! Настюш, — на звук выбегает подруга, — и Марк Яковлевич тут? Как хорошо!

— Позже, — притормаживаю Веру.

Разуваюсь, вешаю пальто на крючок и все еще мечтаю, что адвокат распрощается со всеми. Уйдет.

У меня же вместо мозгов приторное желе.

Я не из тех людей кто может с лёта выдумать ошеломляющие идеи. Мне нужно время, чтобы все проанализировать, понять. Помедитировать и принять мудрое холодное решение, а не дают.

Смирившись, что Марк остается, шагаю в ванную, тщательно мою руки с мылом. Вера хвостиком за мной.

— Как прошло заседание? — подруга сжимает кулаки от любопытства.

— Как обычно…

— Неужто Золотов кинулся в драку прямо в зале суда?

— На этот раз я, но не успела наподдавать мужу. В обморок грохнулась.

— Ну, кошка с собакой! — всплескивает руками, — Так и до инфаркта недалеко.

Через зеркальное отражение замечаю, что к нам присоединяется Марк. Сразу перевожу внимание на него.

— Здесь вы можете сполоснуть руки, а потом…

— А потом, — перебивает Вера, — будьте как дома! Мы все у Настюшки как дома.

Ловлю улыбку адвоката, от прямоты Веры чувствую жар на лице. Не хватало опять раскраснеться… Спешно вытираю полотенцем ладони. В дверном проеме протискиваюсь между косяком и Марком, ощущая, как Лютольф, забавы ради, ущипнул меня за бедро!

— Ай! — взвизгнув, тут же закрываю рот.

Быстренько двигаюсь в комнату Стефании. От умиления замираю на пороге. Наш бравый вояка Степан нацепил на себя игрушечную корону и с волшебной палочкой в руке выплясывает перед Стешей. Стало быть, мои подозрения оказались беспочвенны.

— Только не хнычь, отставить слезы… — бубнит Степан.

— А где няня? — обнимаю себя руками, тихонько ступаю, стараясь не нарушить хрупкое спокойствие дочери.

— Верка отпустила пораньше, а меня заставила развлекать Стешу. Где справедливость, Романова?

Я завидую подруге по белому. Рядом с ней всегда надежный и сильный мужчина. Умеющий дать отпор любому кто посягнет на возлюбленную. Степан крепкий суровый боец для всех нас, а для Веры он просто Кукусенька.

Я бы тоже так хотела, но моя жизнь не столь безоблачна, как у подруги.

Стеша под чутким присмотром, поэтому разворачиваюсь, иду контролировать подругу и приструнить ее длинный язык. Ускоряя шаг, несусь в кухню и застаю Веру с адвокатом за столом. Уже и чай налили. Вера сегодня в роли гостеприимной хозяйки.

— Марк Яковлевич, открылись новые обстоятельства в деле Стефании, и хотелось бы узнать ваше профессиональное мнение, — воркует подруга.

— Разве? — Лютольф приподнимает брови.

— Ну… — жопкой почуяв неладное, тушит пыл и говорит медленней, — отец Стеши…нашелся…родной.

— Не знал.

Мне хочется провалиться сквозь землю от стыда и оттого, как смотрит Лютольф. Мрачно, не отрывая глаз.

Не так давно между нами была волна обоюдной симпатии, интерес. Поцелуй. Я чувствовала искру, и желание Марка, во что бы ни стало отвоевать меня. Закрыть собой от ненавистного мужа.

А сейчас любые сказанные мной аргументы померкнут. Ведь как бы ни старался Лютольф, в его взгляде я читаю разочарование.

— Марк Яковлевич, — Вера решает еще раз открыть рот, — на прошлой неделе я взяла образцы материала из посудины Насти. Не ней была кровь Олега и слюна таинственного мужчины. Настёна не говорит кто же тот загадочный гость, но этот факт может повлиять на ход дела.

— Конечно, может, — хрипло отвечает подруге, а сам на меня смотрит. — Где документы?

Вера, подери ее черти, подскакивает со стула. Делает вид, что не замечает моего недовольства. Тенью прошмыгивает в коридор, возвращаясь, тащит за собой сумку.

— Вот! Обратите внимание на печать с гербом. У нас государственная лаборатория и ошибки исключены!

Я молча наблюдаю, как адвокат погружается в текст, изучая каждую строчку. Подруга, кажется, уже поняла, что наболтала лишнего, поэтому ее уши горят. Едва заметно Вера пожимает плечами на мой выставленный кулак. Лютольф злится, но пытается держать маску. Слегка мнет край бумаги, когда откладывает лист в сторону.

— Ну-с, Анастасия Евгеньевна, объясняйся, — четвертует меня глазами. — Только учти, твои проповеди, что после свадьбы ни-ни больше не действуют. Ты далеко не обездоленная мать, раз скрываешь ото всех любовника.

В принципе, я и предполагала такой исход, но никак не ожидала реакции от Марка. Ледяной, пробирающий до костей ревности. Хмыкаю и улыбаюсь в ответ на застывшие физиономии адвоката и Веры.

— Я свободная женщина и вправе делать что хочу. Никто не застрахован от разных полюсов, Марк Яковлевич.

Лютольф не ведется на мой шутливый тон. Его лицо бледнеет.

— У нас было условие, Анастасия. Говорить правду. Ты хоть понимаешь, чем может закончиться спор, если я не ознакомлюсь с подробностями?

Марк вуалирует голые чувства официальностью. Рассерженно встает из-за стола.

На грубые выкрики адвоката к нам подключается Степан. Мужчина не вмешивается, топчется рядом как оловянный солдатик.

— Понимаю, — без нотки страха киваю.

— Кто отец девочки?

— Идем, я покажу, Марк Яковлевич.

Оставляю Веру подумать о сказанных так не вовремя словечках. Подруга прекрасно видела мои немые протесты, но продолжала мести помелом, даже не посоветовавшись.

Легонько дотрагиваюсь рукава Марка и веду за собой в коридор.

— Сосед, значит, — точно обманутый муж, рассержено говорит Лютольф. — В какой квартире он проживает?

Мы замираем в прихожей возле шкафа-купе. Адвокат порывается выйти в подъезд, но я все еще торможу его за ткань пиджака.

— С дедукцией у вас порядок Марк Яковлевич, однако, прошу учесть, что вы имеете дело с Настей Романовой. Девушкой, у которой все складывается через ж… — авансом представляю лицо Марка, когда он узнает новость, — жерди и острые тернии судьбы!

— Романова хватит юлить!

— А чего это вы так взбеленись? Ревнуете, что ли?

— Перестань кривляться, ведешь себя неразумно.

Цельсий в крови Лютольфа закипает. Адвокат привык получать все по первому требованию. Я же тяну с объявлением ответа до последнего, наверное, сама никак не могу поверить. С опаской делаю шаг за спину Марка, обняв, разворачиваю его лицом к большому зеркалу на дверце шкафа.

Под откровенно-сердитый взгляд Лютольфа кладу голову на крепкое мужское плечо. Довольненько улыбаюсь. В конце концов, жертва сплетен здесь я, а Марк, состоявшийся деловой адвокат, потерпит. Не всем Лютольфа по шерстке гладить и ползать перед ним на цырлах.

— Вот он.

— Кто?

— Родненький отец нашей Стефании.

— Смешно, — без намека на радость выдает Марк.

— А я и не шучу, лаборатория-то государственная…персонал квалифицированный…

— Что за вздор! — нервно дергается адвокат, стряхивая мои объятья.

Отшатываюсь, но сохраняю равновесие.

Бравый Степан изваянием окаменел в углу, держит руку на пульсе. И вроде брякнуть фразу для справедливости надо, но ой как не хочется конфликтовать с самим Лютольфом. Степа шумно вздыхает, мол, если что я здесь, имейте в виду.

Марку же плевать на отставного военного, Лютольф, кажется, был не готов к неплановому отцовству. У адвоката дергается левый глаз.

— Это не розыгрыш, — утвердительно заявляю и, набрав воздухом легкие, продолжаю громче, — Вера! Вера, чего притаилась? Давай тащи сюда свои каракули с гербом!

На эмоциях Лютольф смахивает взмокшую от пота челку, упирает кулаки в бока.

— Меня даже крестным к родной племяннице не взяли. Какая дочь?

— Ох, не оправдывайтесь уважаемый, — не лезу за словом в карман, — я, знаете ли, тоже не в диком восторге!

На логичные возмущения Марка я отвечаю руганью не потому, что действительно так считаю, а скорее в сердцах. Да, Лютольф плохо знает меня и Стешу. Закономерно слышать его сомнения, однако и я навязываться в новую семью не намерена.

— Мы договаривались на юридическую поддержку Анастасия Евгеньевна, а не цирк с овациями. Ты снова лжешь. — Фыркнув, устремляет на Веру свой взгляд. — Как такое возможно?

Подруге боязно и Степан, прильнувший рядом, ее не успокаивает. Верка трясется, зубами клацает:

— Я всего лишь взяла на анализ осколки. Работа моя честна, вот вам крест!

— Оставьте бога в покое, — единым жестом осекает Марк. — Вера, вы сами-то представляете, как происходит зачатие дитя? — подруга кивает. — Каким образом я мог завести ребенка с Анастасией Евгеньевной? Да эту женщину чтобы поцеловать, сначала по голове шандарахнуть надо. Чтобы просто. Поцеловать. Сечете?

Не выдерживаю, топаю пятками по полу. С меня довольно. Пил из стакана Марк, подруга делала тест на отцовство, а виновата, как всегда, Романова.

— Если вы полагаете, что я вру, тогда милости прошу, — указываю на дверь, — не смею задерживать!

Общая атмосфера в доме накаляется. Марк не проявляет агрессии, но и в ладошки от счастья не хлопает. Унизительнее всех чувствую себя я. В глазах Лютольфа ситуация складывается так, будто я нарочно собрала в доме приятелей, подговорила, ради личной выгоды.

— Ребенок плачет.

Сухо отвечает Марк. По-хозяйски шагает на визги Стеши.

— А ну-ка, стоять! — бегу следом и застаю адвоката возле кроватки дочери.

Лютольф к малышке не прикасается. Кажется, адвокат вообще понятия не имеет, как подступиться к Стефании. Он просто сложил руки на тонкие бортики колыбели и смотрит на дочь неотрывно.

— Глаза у нее карие, — Марк замечает родной цвет.

Честно признаться, я и сама не успела найти общие черты.

— Ага, — уже спокойнее говорю, склоняюсь над Стешей и беру малышку на ручки.

Лютольф скептически оглядывает нашу парочку, вновь и вновь задерживая внимание на личике Стефании.

— Марк Яковлевич, вы же не поверили результату…ведь так?

— Ни на грамм, — по-доброму улыбается Марк. — Я вообще не планировал детей еще лет двадцать и хорошо помню все контакты.

— А зачем же дети в сорок восемь? Там уж и внуков пора! — пытаюсь развеселить Марка, но снова попадаю впросак.

— При нашей первой встречи ты заставляла меня жениться, а теперь вот…дитя подсовываешь.

Внезапно мир замолкает. Стихают все звуки, а в душу промозглым дождем льется пустота. Я словно перестаю ощущать себя. Лишь на инстинктах матери крепче прижимаю Стефанию. Чувства внутри будто гаснут. Я больше не злюсь и мне даже не обидно.

Бесстрастно двигаюсь из комнатки дочери, обращаюсь ошарашенным друзьям:

— Спасибо за помощь… я обязательно расплачусь с вами…

— Пустяки, Настюш, — со слезами на глазах шепчет Вера.

— Мне лучше побыть одной.

— Точно?

Подруга интересуется, хотя знает, что спорить со мной бессмысленно. Украдкой она хватает Степана под руку и торопливо тянет к порогу. Вера обещает созвониться со мной позже, и я автоматически киваю в ответ.

Когда дверь за приятелями хлопает, я разворачиваюсь к Марку:

— Вам тоже лучше уйти.

Глава 10

Марк.

— Хорошо, Анастасия Евгеньевна, но для начала позволь срезать с девочки небольшую прядь волос, раз уж заговорила про отцовство. Я готов признать ребенка после того, как лично перепроверю информацию.

Новость, конечно, не столь потрясшая, скорее удивляет факт, как Романовой на ум пришло записать мне дитя, не имея со мной близости. Мистику или непорочное зачатие в расчет не беру.

Сколько раз я становился «отцом»? Много. Но основная масса отсеивалась при первом предложении о походе в клинику. Самые дерзкие дожидались момента о проверки ДНК, потом сливались.

Кичиться здесь нечем, но бывшие девушки хотели окольцевать меня любыми путями, а перспектива общего ребенка действовала как один из якорей.

В деле с Романовой все по-другому. Женщина вроде не кидается в постель и вообще особых чувств не проявляет. Может у нее иная тактика? Анастасия рассказывала, что забеременела при помощи ЭКО, только я к этому отношения не имею.

В любом случае мне интересны мотивы Романовой. Нужно во всем разобраться.

Анастасия на мои фразы реагирует нейтрально, вроде смотрит в глаза и в то же время, будто не замечает меня.

— Хватит, Марк Яковлевич, — еле слышно отвечает.

Стефания, совсем маленькая, но уже словно улавливает общий настрой нашей беседы. Девочка всем телом прижимается к Анастасии, лишь повернула лицо в мою сторону. Губы надула и смотрит на меня как на последнего подлеца и негодяя. Сердито. Будто понимает, что кто-то пытается осудить ее мать.

— Ну почему же хватит? — я делаю шаг ближе, а Романова пятится. — Это серьезное заявление. Я возьму образец и специальной почтой отправлю в Англию. Клинике, которой полностью доверяю.

— У меня тоже есть гордость, — тверже говорит, отворачивается, чтобы закрыть от меня дитя. — Стефания не подопытная мышка, чтобы вы разбирали ее по кусочкам.

— Прядь волос.

— Нет! — нервно вскрикивает и тут же замолкает. — Фиг вам, а не согласие. Я просто хочу спокойствия. Жить в радости со своим ребенком и не вздрагивать по ночам.

Снисходительно вздыхаю. Оглядываю девчонок. Одна вроде обиду затаила, что не признал ее авантюру по первому заявлению. Вторая подсматривает из-за плеча матери, хмуро сдвинув брови-ниточки.

Наглости Романовой хватило, чтобы договориться с подругой и припугнуть меня липовой бумажкой. Отчасти, я понимаю причину — страх. Анастасия боится, что Олег отнимет у нее ребенка, поэтому решилась на отчаянный шаг. Думая, что за «свою дочь» я буду стараться вдвойне. А так, если я возьму материал для исследования, и он окажется отрицательным, ложь вскроется.

— Только из уважения к Стефании, я никак не отреагирую на вашу с подругой выходку. Не подведу под статью. Ладно, ты, но Вера?.. Впрочем, медицинский халат не показатель интеллекта.

Романова краснеет. Дергается и быстрым шагом скрывается в детской комнате. По скрипу догадываюсь, что женщина укладывает ребенка в колыбель. Шмыгая носом, Анастасия возвращается в коридор, но близко ко мне не подходит.

— Сколько еще мне терпеть унижений? Даже если захочешь, Марк Яковлевич, ребенка не получишь! — грозит мне пальцем.

Не слишком-то и нужна мне семья. Ведь у меня другие планы.

Нервные срывы клиентов в моей практике не редкость. Трудно сохранять ясный ум, когда на кону стоит важный вопрос. Для Романовой так вообще на грани жизни и смерти. Я же, профессионально вхожу в положение и думаю о перспективах суда.

— Расстройства-расстройствами, но завтра, Анастасия Евгеньевна, к полудню, как штык явишься в кофейню. Ты меня поняла? Нужно обсудить стратегию к следующему заседанию.

— Дверь захлопнешь сам, — машет рукой и снова прячется в комнате.

Еще один минус работы с женщинами — их эмоциональная составляющая. Я решаю проститься с Анастасией и дать ей возможность остыть. Молча одеваюсь и в скором темпе выхожу из квартиры.

Не могу сказать, что переживаю за клиентов, но настроение у меня паршивое. Как ловко умеет Романова играть драму. Был бы дураком поверил на слово.

На улице точно по заказу валит снег вперемешку с ветром. Пока прогреваю машину, недовольно очищаю лобовое стекло.

А может, надо было остаться? Не бросать женщину, а попытаться разговорить, вывести на откровения? Да, хотел бы так поступить, но это не входит в перечень моих услуг, а Романова даже не намекнула.

Усаживаюсь в салон, только успеваю тронуться с места, как меня беспокоит телефонный звонок с неизвестного номера. Жму по газам. Злюсь. Все же отвечаю.

— Марк Яковлевич, критическая ситуация! — вопит женщина по ту сторону трубки. — Меня грозятся лишить дома, последней крыши над головой. А я же мать! Многодетная!

О… вот началась цепная реакция коллективного бессознательного. Есть уже в моем арсенале одна мать.

— Я консультирую через запись секретаря.

— Простите, но у меня совсем нет денег. Дайте хотя бы бесплатный совет…

— Мой вам совет — запишитесь на консультацию. Всего наилучшего!

Откидываю телефон на соседнее кресло и прибавляю скорость. Непогода застала многих водителей врасплох, однако я выкрал отрезок пустой дороги и еще сильнее жму на газ, мечтая, наконец, оказаться дома. На зеленый пролетаю перекресток. К следующему светофору не успеваю, пытаюсь остановить авто.

— Какого черта?!

Тормозная система не срабатывает, а впереди уже скапливаются пешеходы. Благо никого не задеваю. Скорость машины только набирает обороты. Дергаю коробку передач, громко матерюсь, когда вижу перед собой фуру. Если вырулю на тротуар, сшибу людей. Кажется, столкновение с грузовиком неизбежно.

Через секунду замечаю, что меня по встречке обгоняет белый внедорожник, быстро перестраивается в мою полосу, останавливая габаритами авто мою тачку. Аварии быть, но все могло закончиться летальным исходом.

Я, как всегда не пристегнутый ремнем, ударяюсь лбом об панель так, что мерещатся звезды. По инерции пружиню обратно. Сквозь боль и помутнение пытаюсь различить происходящее вокруг. Вроде живой. Дотрагиваюсь лица, нащупываю влагу, опустив ладонь, вижу на руке кровь.

Еще в бреду слышу стуки по двери авто. Жму кнопку разблокировки. Створка открывается, и салон наполняется морозным воздухом.

— Я только час как вернулся в Россию, а уже спасаю твою задницу, Марк Лютольф! — хрипит размытая темная фигура.

— Вы кто?

— Неужели, ты не узнаешь своего старшего брата?

— Впервые вижу.

Крепкий мужик напоминает мне образ медведя. У него острый взгляд, въедливый. Светло- голубые глаза, отличные от моих. Ему не помешало бы побриться, а то складывается впечатление, будто спустился с гор. Еще и вырядился во все черное, берцы обул.

Чувствую, как по лицу ползет теплая струйка. Опять стираю вязкую кровь, продолжаю:

— Проклятье. Голова раскалывается. Даже имя свое забыл, — демонстративно тянусь к бардачку, чтобы найти документы. — Сейчас посмотрю фамилию.

— Довольно! Твои фокусы на меня не действуют, Марк, — брат склоняется, хватает за ворот моего пальто и вытаскивает наружу. — Прибереги цинизм для своих безмозглых клиентов. Всего сброда со дна беззаконья!

— Отвали! — толкаю старшего брата. От неожиданности он чуть не падает. — Жаль, что мне и впрямь не отшибло память! Приходится снова с тобой разговаривать Армин, — поправляю пальто, стоя напротив мужчины. — Я, хотя бы только в суде принимаю сторону виновных и никогда не путался с криминалом лично.

— Это в прошлом.

Мы не виделись с Армином почти двадцать лет, а если совсем точно семнадцать.

Когда-то наша большая семья проживала в Лондоне. Отец, он был судьей, мама, мой единственный признанный брат Адам, я и этот гад. С именем Армин.

Армин был молод и по глупости связался с местной преступной группировкой. Полагаю, конкретно после его косяка в бандитских кругах моих родителей расстреляли.

А мы были вынуждены бежать в Россию. Лишенные всего. Прятаться, чтобы снова подняться с болота. Нашим с Адамом опекуном стала Хельга, добрая женщина, которая знала мою мать. Старший Армин непостижимым образом испарился, под предлогом отвести беду от братьев.

И вновь здравствуйте! Как я не рад его видеть!

Меня коробит изнутри. Я, наконец, вырос и в состоянии набить морду ненавистного родственничка. Но, дипломатию никто не отменял. Блестяще, что в этом городе у меня теперь есть власть и лишь по щелчку я могу в прах уничтожить Армина.

— Если ты явился за защитой, то хрен. — Вместо потасовки, по-родственному показываю брату комбинацию из среднего пальца. — Я дам покровительство самому дьяволу, но не тебе.

— Хватит войны, Марк, — он тянет мне руку.

Никогда его не прощу, а жать руку не собираюсь тем более. Армин, оскорбленный моим отказом, прячет ладонь в карман. Вздернув бровью, обходит смятое авто. Присаживается на корточки, заглядывает под машину.

— Похоже, ты не хило кому-то насолил, — дотрагивается земли, рассматривает свои испачканные пальцы.

— Ерунда, тормозные колодки заклинило!

— Колодки у авто из салона… нет Марк. Тебя собирались убить… Подозреваемые есть?

Вот перед Армином я бы душу не выворачивал! Хотя кандидаты, конечно, имеются.

Уверен, что в этом деле замешан Олег. Золотов не вынес моего поцелуя с Анастасией и решил мстить кардинально. Устранить меня. Но способ выбрал ненадежный. Я бы на месте Золотова нанял киллера.

В какой-то мере я благодарен Армину за спасение, поэтому задвигаю прошлые распри на второй план.

— Владелец лесопереработки. Бывший муж клиентки.

— Ты говоришь об этом спокойно, а что с тобой сталось, опоздав, я хотя бы на минуту? Зачем так рисковать, Марк?!

— Перестань учить меня жизни!

Армин предлагает замять аварию, сунув водителю фуры, чье авто пострадало косвенно, деньги. Я же действую в порядках правил. Вызываю дорожную инспекцию. Эвакуатор чтобы оттащить груду металла к ближайшему сервису.

Золотов пожалеет, что поломал мое новенькое авто. Я обязательно придумаю ответочку, красивую. В час, когда Олег будет ждать ее меньше всего.

От услуг скорой помощи отказываюсь. Влажными салфетками привожу лицо в добротный вид. Белый внедорожник Армина испорчен, но до сих пор на ходу.

Забираю нужные вещи из своей тачки и после оформления происшествия усаживаюсь в салон к брату. Брезгливо осматриваю кресла, панели. Даже придраться не к чему. Чистота. Однако:

— Запах отвратный. Перебор с дешевым ароматизатором.

Недовольно говорю, когда Армин заводит мотор авто. Брат цыкает, но соглашается подбросить меня до дома. Забивает маршрут в навигатор, стало быть, Армин совсем позабыл улицы родной страны.

Лютольф старший пытается вывести меня на диалог, я отвечаю коротко, скорее, сквозь зубы. Мне неизвестны его цели прибытия, а доверять вчерашнему бандиту я не собираюсь. Армин убеждает, что просто хочет сплотить развалившуюся семью. Черта с два.

— Ты всегда был гордым Марк, отказывался от моей финансовой помощи. В отличие от Адама.

— Да. Я и сегодня могу этим похвастаться. Сам добился. Исключительный ум — мой главный союзник!

До элитного высотного комплекса остаются ничтожные метры. У шлагбаума я распрощаюсь с Армином и, надеюсь, с ним больше никогда не увидеться. Брат громко смеется. Услышав хохот тут же оборачиваюсь на него и хмурюсь.

— Ум и кое-что поинтересней. Роскошная адвокатская фирма не с неба к тебе свалилась. Надо было с чего-то начинать…

Армин притормаживает у въезда на территорию. Я нервно стучу кулаком в подлокотник.

— Заткнись.

Несколько лет мое подсознание упорно вытесняло из памяти факт, о неких способах заработка. Я был студентом. Молодым и горячим, хотя и сейчас я молод и горяч троекратно! А конский ржач старшего брата считаю неуместным. И ничего постыдного в этом не вижу. Я помогал женщинам поднимать демографию страны, вообще-то. Сдавал материал в банк за приличную плату.

И мне удалось забыть об этом, но чертов Армин!

— Без обид Марк, — тушуется брат.

— Тихо. Замолчи.

Причина-следствие яркими вспышками рисует в голове картины прошлого. Клиника, которая забирала у меня материал, называлась по-другому, но адрес ее идентичен. Его указывала мне Анастасия, когда говорила о процедуре ЭКО.

Если на секунду представить, что в клинике всего лишь поменялась внутренняя структура и директор, а все образцы остались прежними? Возможна ли врачебная ошибка? Тогда фантастика станет былью, а слова Анастасии правдой.

Глава 11

Анастасия.

Утро следующего дня.

— Кто тааам? — нарочито приветливым голосом интересуюсь стоя у двери.

Подсматриваю в глазок. Вижу знакомую фигуру пожилой женщины с пушистыми, как одуван волосами. Милейшая особа, вот только навязчивая. Не то чтобы я отказывалась от гостей и была непочтительна, просто на часах половина девятого, а мне еще собираться на встречу с адвокатом.

— Соседка ваша, Алевтина Петровна, — также тоненько пищит в ответ, — испекла пирог для Стешеньки.

Женщина поднимает руки ближе к глазку и показывает мне блюдо, накрытое хлопковой салфеткой. Если сейчас пущу в квартиру соседку, точно опоздаю в кофейню к Марку.

Алевтина крайне болтлива, но я уважаю ее возраст и подозреваю, что назойливость старушки вызвана начинающейся деменцией. Надо попытаться вежливо спровадить Алевтину Петровну и перенести посиделки на другой день.

Со вздохом отпираю замок, чуть приоткрываю дверцу.

— Стеша пока не ест пирогов, — едва успеваю молвить, как соседка лихо отбегает в сторону.

В узкой щели между косяком мелькает тень. Кто-то наваливается на дверь и против моей воли распахивает створку полностью. От страха каменею.

Соседка по стеночке — по стеночке пятится обратно к своей квартире, а передо мной возвышается человек в защитной одежде. У него пластиковые очки, респиратор, перчатки. В руках чемодан с красным крестом.

— Это что еще за конец света?

Настало время мне поохать.

— Нет, нет, Анастасия Евгеньевна, небольшие формальности. — Я слышу лукавую речь Лютольфа. Марк, улыбаясь, становится рядом с незнакомцем. — Мы просто возьмем образец Стефании. Я позаботился о стерильности процедуры, поэтому специалист так одет.

Протестующе скрещиваю руки на груди. Меня пугают незваные гости и тайные намеренья Лютольфа.

— Почему без предупреждения? Доченька спит.

— Еще лучше, — бодро подхватывает Марк, корчит из себя добренького. — Стефания даже не почует.

Подобно тайфуну они вваливаются кто мне в дом. Приходится отпрянуть, иначе задавят. С опаской наблюдаю, как ряженый специалист натягивает бахилы. Марк разувается без моего согласия, снимает черное пальто и оставляет в гардеробе.

Будто владелец дома он шагает по коридору и указывает мужчине, где располагается детская комната. Кидаюсь за ними.

Возле кроватки незнакомец щелкает металлическими замочками на чемодане, открывает крышку, достает колбу, а из нее длинную палочку.

— Не волнуйся Анастасия Евгеньевна, он, — указывает на специалиста, — возьмет пробу изо рта Стефании. Аккуратно и профессионально.

— Еще вчера ты отнекивался от всякого родства с дочерью, а сегодня вламываешься ко мне в дом и хочешь собрать какие-то анализы? — выказывая адвокату недовольства, обращаю внимание на его лицо. В сердце становится тревожно. — Что случилось? У тебя рассечение и синяк.

— Так, житейские трудности.

Марк подходит ближе, окутывая меня терпким ароматом одеколона. На нем свежая, идеально отглаженная рубашка, темный галстук. И зачем я выделяю стиль Марка? Со вкусом подобранный, до запонок на его рукавах.

— Анастасия Евгеньевна, должен перенести нашу встречу на вечер. У меня наклевывается новый клиент, а ты вроде как благотворительный проект.

— Приоритеты в пользу денег, — задумчиво говорю и не сразу ощущаю, что Марк дотронулся моей поясницы. Галантно и в то же время нахально. — Я согласна на все ради выгоды Стефании.

Отвечаю Марку, а сама контролирую специалиста. Мужчина быстро проводит палочкой во рту сонной дочери. Осторожно складывает образец в стеклянную пробирку и плотно зарывает. Скоро, как и обещал Лютольф, днк Стеши будет отправлена в Англию. А по мне, хоть в Занзибар. Я уже ничему не удивляюсь.

— И составить приятную компанию в ресторане согласна?.. — шепчет на ухо Марк. Вздрагиваю от нежданных мурашек. — Ради интересов Стеши, конечно же…

— Почему нет? Обсуждение судебного заседания да из уст Лютольфа, как бальзам на душу.

Поддерживаю хитрые оды Марка. Адвокат расплывается в улыбке.

Тем временем специалист в форме собирает вещички, объявив Лютольфу об окончании процедуры, двигается из комнаты к выходу.

— Вынужден откланяться.

Подобно Чеширскому Коту адвокат поглаживает меня вдоль позвоночника, будто ему на самом деле очень неловко. Через мгновенье разворачивается, марширует за специалистом.

Лютольф приказывает мне быть готовой к десяти вечера. Адрес он вышлет сообщением. Терпеть не могу интриги, а Марк владеет ими в совершенстве.

Я так долго настраивалась, придумывала речь, мимику. Подбирала костюм для кофейни. Лютольф же единой фразой разрушил все репетиции, по-своему обыграл и теперь мне придется начинать приготовления заново.

Остатки былой роскоши после брака с Олегом у меня висят в шкафу. Я не все успела продать. Есть черное платье с воротником стойкой, закрытое. Оно скромное, но действует на мужчин как-то особенно. Я тестировала это платье на Золотове.

Надеюсь, и Марк оценит наряд по достоинству. Не чужой человек же… отец Стефании…

Я снова созваниваюсь с Верой. Подруга ни в чем передо мной не виновата, но чувствует обязанность после недавних событий. Я хотела взять дочь в кофейню. Теперь придется просить Веру вновь понянчиться. Вечерние рестораны не место для детей.

Весь день я посвящаю Стефании. Кормлю малышку излюбленным мясным пюре. Балуемся вместе, играем. Ближе к семи пока дочь задремала, я принимаю душ, наношу на волосы цветочный кондиционер. Как могу, отвлекаюсь, чтобы не переживать о встрече с Марком. Все равно по телу проносится холодок.

Олег еще затаился. Обычно его утро начинается не с кофе, а с гневных смс, адресованных мне. Сейчас тишина.

Как давно я не посещала развлекательных заведений? Около двух лет точно.

Стоя у зеркала чувствую себя немного дикаркой, но все равно рисую качественный макияж. Доскональный. Такой, что накладывается через основу под тональный крем, с кошачьими стрелками на глазах и сочными алыми губами.

Что, что, а самооценку не смог разрушить во мне Золотов, как ни старался. И локоны я укладываю не для Марка, а больше для себя. Я все еще привлекательная женщина.

В девять вечера к нам приходит заполошенная подруга. Ее Степан опять супом не кормлен, но Вера хочет искренне мне помочь. В нарядном образе я шагаю к дочери, чтобы повозиться с малышкой перед уходом.

— Не узнала? Это же я, мама, — с улыбкой наблюдаю, как дочь скуксилась.

Надо бы чаще приводить себя в божеский вид. Глядишь, и Стефания привыкнет к «тюнингованной» матери. Жаль поводов для радости все меньше и меньше. Я вздрагиваю и передаю Стешу Вере на ручки, когда мой телефон вспыхивает и вибрирует от звука сообщения.

— О…

— Ну чё там? Ну чё там? — топчется и сгорает от любопытства Вера. Все норовит сунуть нос поближе к экрану.

— Ресторан «Новая Высота». Неслабо.

— Двадцатый этаж, столик с видом на ночной город… Романова, кажется, наш адвокат не прочь клинья подбить к мамочке Стеши? А что ты глазками лупаешь? Хлоп-хлоп. Лютольф не дурачок чтобы тратить деньги на неинтересную ему женщину.

— Легко поверить… Марк слишком обожает блага.

— И правильно! — игриво подбрасывает Стефанию вверх, а дочь заливается смехом. — Кто любит денежки, у того всегда в кармане будет валюта. Это для тебя они пустые бумажки, на самом деле в них спрятана ошеломляющая энергетика!

— Уймись, — машу рукой на подругу. — Пальто с соболиным воротником привезла?

— Конечно! И духами французскими побрызгала!

Моя дочь под зорким оком Веры, поэтому я почти не волнуюсь.

В коридоре обуваю модельные сапоги на шпильке, накидываю пальто, беру сумочку. Подруга услужливо вызвала такси, и машина уже ждет меня возле подъезда.

Едва усаживаюсь в салон, как внутри загорается пламя, на тонкой грани с паникой. Всю дорогу я фантазирую программу сегодняшнего вечера, листаю картинки, которые нашла в интернете, знакомлюсь с интерьером ресторана.

«Заждался уже» — высвечивается сообщение от Марка.

«Красивым девушкам можно и задержаться» — надо было повременить и не отвечать сию секунду. Я же открываю послание сразу.

«Вам простительно все. Сегодня.»

И я во власти кокетства ощущаю по телу приятный жар, он будто сладкий сироп разливается под кожей. Улыбаюсь, губы облизываю. Хорошо, что в машине темно и водитель не видит, как я довольна.

Мы притормаживаем у пафосной вывески «Новая Высота». Буквы серебряные, большие, инкрустированные камнями с намеком на бриллианты. Не настоящие камни, но очень эффектные.

Сначала мне нужно будет зайти в холл к администратору, назвать человека, который меня ждет, а уже потом мы двинемся к прозрачным, как стекло лифтам и вместе поднимемся под самую крышу.

Расплачиваюсь с таксистом, не слишком уклюже пытаюсь выбраться из заниженного авто. Чувствую, как что-то царапнуло по коленке. Опускаю глаза и проклятье! Случайно рву темные нейлоновые колготки. Мерзкая дырка поползла.

— Великолепно! — заглядываю под края пальто.

От досады размахиваю руками, но водителю пофигу на мои вопли. Он получил оплату и скоренько топнул по газам, оставив мне на прощание клубы выхлопов!

Уже не так помпезно я шагаю к светлым мраморным ступенькам. На улице зима, а снег перемешан с песком, однако складывается впечатление, что в этом заведении крыльцо до блеска натирают зубной щеткой.

В холле ресторана меня встречает милейшая девушка в сером брючном костюме. Дежурно улыбается, даже когда говорит. Радушно показывает гардероб, лично помогает снять пальто. По запланированному сценарию мы вместе проходим к лифтам.

Дух захватывает и кружится голова, когда поднимаемся на двадцатый этаж. На остальных успеваю заметить располагающиеся бизнес-центры и крупные отделы с ювеликой. Да, в этих стенах засели люди серьезные, не удивительно, почему Лютольф выбрал сей вычурный ресторан.

В основном зале играет лаундж-музыка. Тут большие овальные столики, а вместо стульев насыщенно-синие бархатные кресла. Народа немного, поэтому мой взгляд тут же устремляется на Марка.

Лютольф оделся с иголочки, раньше я не видела в его гардеробе черного приталенного пиджака, зауженных брюк. У адвоката укладка от стилиста. Неужели Марк тщательно готовился к ужину? Лютольф идет мне навстречу, тактично не замечает рваной полосы на колготках.

— Ты прекрасна, Анастасия Евгеньевна, — в его голосе отслеживается галантность, будто Марк решил показать себя с выгодной стороны.

— Приятно слышать, — поддерживаю игру Лютольфа и отвечаю.

Даю право Марку дотронуться моей руки и сопроводить к столу. Ох. Усаживаюсь лицом к выходу. Кресло невероятно удобное. Здесь нет привычного бумажного меню, заказ оформляется с планшета. По щелчку пальцев Марка к нам подбегает официантка и зажигает свечи.

И я снова испытываю скачок волнения. Ужин и общий антураж совершенно не походят на нейтральную деловую встречу.

На пороге в зал снова маячат фигуры. Я невольно поднимаю взгляд, а настроение, наоборот, портится. Вижу свинскую морду Олега. Муж не один. Подле него скачет молоденькая пигалица.

Глава 12

Скажу так, по правилам заведения верхнюю одежду принято оставлять в гардеробе, однако спутница Золотова побоялась сдать шикарное манто из чернобурки.

Меха действительно богатые, с густой подпушью, пошиты итальянским кутюрье. По индивидуальным меркам, а подкладка из ткани похожей на шелк. Изумрудного цвета. Каждый стежок знаю.

Потому что это мое манто!

Бывший сделал широкий жест, одарив меня вещичкой в знак любви и преданности. Но после ссоры все чувства Олега завяли, как помидоры и супруг не позволил забрать меховушку.

Стало быть, у Золотова теперь новая пассия, которая не побрезговала облачиться в наряд с чужого плеча. Хотя мне кажется, Олег не удосужился рассказать о предыдущей хозяйке мехов и притворился, мол, подарок был сделан с новья.

Плохо, что тело у пигалицы дощатое, не понятно где перед, а где зад. Плоская. Изысканное манто смотрится на ней как на вешалке. Очень большое.

Я ухватываюсь обеими руками за планшет, делая вид, что старательно выбираю блюдо, прикрываю лицо. Счастье, ведь Лютольф сидит к Олегу спиной. Новоиспеченная парочка нас не замечает. Администратор же, как назло, провожает Золотова за столик, который находится перед нашим. Бывший усаживается ко мне лицом, его фифа отвернута.

— Анастасия, за Стефанией приглядывает Вера? Может, мне следует подыскать надежную помощницу? — Марк интересуется малышкой.

Никогда прежде его не заботила судьба дочери.

Мое кресло, будто по мановению волшебной палочки превращается в раскаленные угли. Места себе не нахожу. Хочется забрать Лютольфа и смыться отсюда поскорее. Лучше на крышу. И до рассвета смотреть на звезды.

— Да… со Стешей полный порядок…

— Что-то случилось? Ты бледная.

От волнения в компанию к дырявым колготкам присоединяется жуткое урчание. Аппетита точно нет, наоборот, тошнит. Лютольф слышит позывы, расценивая звуки из живота за голод.

Прелестно! Не хватало, если адвокат подумает, что перед свиданием я весь день не ела! С целью побольше затолкать в себя пока угощают!

Марк давит улыбку и поднимает руку, поторапливая официантку. Я словно агент под прикрытием подглядываю за Олегом из-за плеча адвоката.

По ресторанному этикету перед подачей блюд гостям приносят тарелочку со свежим хлебом и сливочным маслом. Бесплатно, дабы не подохли с голоду в ожидании основного заказа. Обычно закуску никто не трогает. Кроме Золотова.

Бывший муж хоть гвозди сожрет, лишь бы задарма, а у самого зимой снега не выклянчишь.

Не особо интеллигентно он отправляет кусок в рот и как средневековый барин обсасывает пальцы. На мизинце переливается старомодный перстень с драгоценным камнем.

— Определились? — тоненько звучит голос подоспевшей официантки.

Тут же перевожу внимание на Марка. В ответ на его вопросительный взгляд, чуть отстраняю планшет. Горблюсь, ерзая, немного спускаюсь под стол. Пытаюсь миленько улыбаться.

— Настя! — строго произносит Лютольф, наблюдая за моими финтами.

Адвокат тянется к моему планшету, хочет отнять, а я не даю. Лютольф забирает, но я вцепилась в устройство мертвой хваткой. Терпеливо Марк напрягает губы и подбородок, резче дергает. Планшет выскальзывает из моих рук и случайно ударяет по столу, да так громко, что на нас с любопытством оборачиваются все гости.

— Я буду теплый салат с бужениной.

На автомате говорю первое, что запомнила, ощущая на себе сторонний обжигающий взгляд. Уже зная наперед финал происходящего, я поднимаю глаза и встречаюсь с мутно-голубыми глазами Олега.

Он, в отличие от меня, совершенно не бледный. У Золотова нордическая внешность, светлые от природы волосы, теперь седые, и чувствительная к солнцу кожа. Тонкая с близкорасположенными капиллярами. Поэтому даже от легкого дуновения ветра Олег вспыхивает. Сейчас же и вовсе наливается багровым. Его белесые брови очень контрастируют с мордой.

— Ну… — задумчиво тянет Лютольф ни о чем неподозревающий, — это мало. — Обращается к официантке. — Два стейка средней прожарки, два салата и десерт для прелестной леди.

— Напитки?

— К мясу выберем красные, — вновь на меня смотрит. — Анастасия Евгеньевна, поддерживаешь?

А я, ни «бэ» ни «мэ» ни «кукарéку», могу лишь сетовать на злой рок. Слова застревают в горле.

Слышу, как взбешенно гремит приборами Золотов, будто ему все равно на предназначенную для замены прежней жены девушку. Навскидку этой особе лет двадцать и, естественно, она с Олегом по любви.

Золотов на меня смотрит. В упор. Будто задушить хочет…

Лютольф, наконец, замечает мою кислую физиономию, щурится, вальяжно облокачивается на кресло, через секунду оборачивается назад и настроение его, к удивлению, зашкаливает у верхней границы планки. Конечно, такое удовольствие. Возможность снова уколотить Золотова.

— Олег Эдуардович, здравствуйте! Какая неприятная встреча! — Поднимает ладонь, точно Золотов его давний приятель, — вы тоже здесь, никак внучку привели отужинать?

— Это Милана Антоновна. Ей двадцать один год. Перспективная студентка экономического факультета, — хрипит и промачивает масляные губы салфеткой.

— Замену взращиваете? Похвально. И диплом с отличием уже приготовили? Авансом. За старания. А мы, — на ощупь дотрагивается моей руки, — с Анастасией Евгеньевной, тоже решили развеяться.

Пинаю под столом адвоката, дабы усмирить его пыл. От нервов царапаю ногтями скатерть.

Олег сминает и кидает салфетку. Бывший супруг за полшага от срыва. Он никогда не отличался самоконтролем, был агрессивным, а тут такой искусный провокатор в собеседниках оказался.

— Вижу, мои предупреждения отпечатались на вашем лице Марк Яковлевич. Какое рассечение и с гематомой. Жаль, в мозгах ничего не отложилось! Вы посягаетесь на неприкосновенную женщину.

Стычка двух собственников нравится мне все меньше и меньше. Чуть привстаю и тянусь к Лютольфу.

— Марк, давай уйдем отсюда… пожалуйста…

— Нет уж, Анастасия Евгеньевна.

Адвокат молод. В его жилах кровь с огнем перемешана.

Тем временем Золотов откладывает приборы в сторону, встает из-за стола, поправив серый пиджак в тонкую полоску, шагает к нам.

Молоденькая девица — невольная свидетельница происходящего действует в рамках данного ей интеллекта — хлопает наклеенными ресницами, трогает ручонками мое манто из чернобурки.

Олег прячет кулаки за спину и останавливается рядом с нашим столом. Гневно взирает на меня сверху вниз, будто дыру прожечь хочет. Морщит, хмурит лоб.

— Официально заявляю, что ты допрыгалась, Золотова!

— Уже Романова.

— Не перебивай. Я знаю, где ты живешь и завтра, свяжусь с собственницей квартиры, пусть она тебя выселяет! Бутылки пойдешь на помойку собирать, раз по-хорошему не понимаешь.

— Значит, это было «по-хорошему»? — усмехаюсь. — Браво, Золотов! — аплодирую.

Конечно, я притворяюсь, ведь Олег не должен видеть и слезинки на моем лице. На самом деле кричать хочется от обиды. Для Золотова я падшая, а мой статус заняла любовница, но супруг продолжает гадить и вести себя как собака на сене.

— И будет так с каждой квартирой, которую ты попытаешься арендовать!

Не сдерживаюсь, шлепаю себя ладошкой по лбу.

— Ну и отлично! — внезапно ударяет кулаком по столу Марк, — Я как раз думал о вопросе совместного проживания с Анастасией. Размышлял, как сделать предложение деликатно.

— Что ты сказал?

— Я говорю спасибо за идею, Олег Эдуардович.

— Да как ты смеешь, щенок! — Золотов хватается за голову, а потом грозится. — Можешь не рассчитывать, что выйдешь из этого ресторана невредимым!

— Оставьте, — лениво машет рукой Лютольф, — свои голословные угрозы Олег Эдуардович!

Золотов упирается кулаками об край столешницы, наклоняется ближе к Марку.

— Когда ты еще под стол пешком ходил, я уже строил свою империю и зарабатывал авторитет, — он произносит тихо не для посторонних ушей. — Запомни, слов на ветер я никогда не бросаю.

— Приму к сведенью, — беззаботно отвечает Лютольф, кривит губы и выглядывает из-за фигуры Олега, — нам заказ несут, не буду приглашать вас в компанию, она не скрасит наш с Анастасией вечер.

— Ты пожалеешь…

Стиснув пасть, шипит Золотов. От его речи у меня волоски на руках встают дыбом.

— Вернитесь на место, — снисходительно, через вдох продолжает Марк. — И мой вам совет — не раскидывайтесь подобными фразами при свидетелях.

— Я не нуждаюсь в твоих советах!

Психует Олег. Разворачивается, вихрем летит за свой столик. С грохотом отодвигает кресло, садится.

Персонал ресторана, как и остальные гости делают вид, что ничего не произошло. У меня же на душе кошки скребутся. Официантка ставит перед нами тарелки со стейком.

Иногда я поражаюсь манерам Лютольфа, точнее, его безразличию. Адвокату будто бы плевать на конфликт с не последним человеком в городе. Марк полностью в себе уверен, а это излишнее превосходство порой складывается огромными бедами.

— Мясо изумительное. Почему не ешь, Анастасия Евгеньевна?

— Перехотелось.

— Не аргумент. Я предложил встречу — ты согласилась. Будь так любезна.

Адвокат командует, но в его голосе слышатся нотки заботы, что, несомненно, располагает. Утопая в глазах Лютольфа, я на миг забываюсь и пробую сочный стейк.

— Вкусно.

Сейчас Марк выделяется для меня ярким пятном, однако серым и громовым фоном остается все тот же Золотов. Мрачный Олег уткнулся в телефон и кому-то названивает. Его спутница пытается казаться благородной. Вытянулась вся нет-нет да обернется в нашу сторону. Подозреваю, что Милану больше интересует молодой адвокат, нежели супруга Олега. В мечтах для студентки гораздо приятнее сидеть подле успешного красавчика, чем рядом с пожившим Золотовым.

Как ни крути, но вечер испорчен, мне не до романтизма, когда в нескольких метрах восседает муж со своей недовольной мордой.

— Мы можем отказаться от десерта? Отвези меня домой, — упрашиваю.

— Почему твоим настроением должен распоряжаться Олег? Расслабься.

Я же категорична в намеренье скорее убраться из ресторана. Лютольф проявляет смирение и просит счет. Со слов адвоката я узнаю, что автомобиль по случайности разбит. Поэтому Марк вызывает такси.

Опустив голову, прохожу мимо столика Золотова, адвокат следует за мной, но вряд ли он будет трусить перед Олегом. На улице я делаю глубокий вдох и тут же проглатываю воздух. Впиваюсь в руку Марка и каменею от ужаса.

Такси остановилось в метрах тридцати от крыльца, совсем близко вот только путь наш преграждает толпа мужчин в черных одинаковых костюмах. По рыжей макушке одного «из» я сразу узнаю Фила. Начальника охраны Золотова.

— Постой, — притормаживаю Лютольфа, — они все люди Олега.

Марк быстро расценивает обстановку и то как яро Фил на нас пялится.

Адвокат сильнее меня, двинувшись, против воли тащит за собой вниз по ступеням. А я упираюсь, шепчу Лютольфу о полиции. Марк же шаг за шагом идет на охранников.

— Господа, кто-то желает высказать мне претензии в той или иной форме? Нанести тяжкие телесные, чтобы потом отправиться на скамью подсудимых? Получить пару тысяч премии от босса и впоследствии мотать срок за решеткой? М?

Я как мышка притихла, был бы хвост — поджала. Словно не по земле, а по натянутому канату я осторожно иду возле Марка. Охранники Золотова сопят, скалятся, но… расходятся, освобождая нам дорогу. Нехотя.

— Ты владеешь гипнозом?! — кричу, выпускаю эмоции и плюхаюсь в салон такси.

— Нет, просто наемники проанализировали исход своих действий и выбрали меньшее из зол.

— О каком анализе ты говоришь? У Фила мозгов как у Шарикова! Он наполовину животное!

Погружаясь в кипучий спор, упускаю из вида, что водитель уже тронулся и везет нас по ночному городу.

— Значит, за него говорили инстинкты.

Хм… еще несколько дней назад Лютольф обожал тщеславно блистать, а сегодня скромничает. Не хвалится, не тянет на себя одеяло как обычно. Ни разу не обмолвился высоким положением в обществе. Он хочет мне понравиться. Точно вам заявляю!

Воспользовавшись кратким молчанием Лютольфа, поворачиваю голову к окну и вижу маршрут, который не совпадает с улочками возле моего дома.

— Подождите! — панически вскрикиваю водителю. — Мы допустили ошибку в приложении и указали неверный адрес!

Чувствую, как рука Лютольфа крепко и горячо касается моей талии. Обнимает. Подтягивает ближе.

— Успокойся. Мы едем ко мне.

— Это еще зачем?

— Вечер кончился слишком быстро, нужно реабилитироваться. Дела обсудить насущные.

— А завтра никак?

— Завтра тебе, вполне возможно, будет некогда. Золотов же сказал, что свяжется с хозяйкой квартиры.

Ох, без ножа режет меня Лютольф. Но я все-таки надеюсь на блеф Олега.

— Хорошо… если ненадолго…

Соглашаюсь, а в сердце бьется волнение.

Сквозь пыльное стекло в машине яркими вспышками мигают желтые лампы фонарей, проносятся березы на аллее. Прямо за ними я различаю высотный комплекс элитных домов с большими панорамными окнами и зеркальными балконами.

Водитель сворачивает с перекрестка.

А я ощущаю, как заигрывает со мной Марк. Нежно скользит пальцами от талии к плечу, задевает кожу на шее, не прикрытую плотной тканью пальто.

Глава 13

Только остановка авто перед шлагбаумом заставляет Марка убрать руку, чтобы дотянуться к бумажнику и расплатиться с водителем.

Я первая выпрыгиваю из машины, дрогнув от мороза, наблюдаю, как Марк быстрым шагом обходит такси, поравнявшись со мной, сгибает руку в локте. Ухватываюсь за Лютольфа и припевочкой семеню в закрытый двор. Он мне уже известен.

В голове невольно пролетает воспоминание, как Марк надменно высказал Золотову о нашем совместном проживании. Наверное, чтобы снова позлить мужа. Эдакое позерство.

Под ногами скрипит снег, переливается от искусственного освещения. Я с прической на голове и без шапки леденею окончательно.

В подъезде опять встречаюсь с тем самым консьержем. Женоненавистником. Прячусь за высокую фигуру Марка, даже не здороваюсь. Поездка в лифте кажется мне молниеносной, не успеваю опомниться, как мы с Лютольфом поднимаемся на его этаж.

— Добро пожаловать, — слишком обходительно произносит адвокат, пропуская меня вперед.

Ну вот и все. Я оказалась в логове хищника что ни на есть. Неопытной девочкой меня назвать сложно. Я была замужем. А у Марка в квартире далеко не театр или боулинг. Понятно же зачем он меня сюда привел.

Однако предпочитаю делать вид, что намеков не понимаю, а нашептанные комплименты от Лютольфа теряются в моей голове, словно в бездонной бочке.

У порога я расстегиваю сапоги, задеваю ногтем колготки на другой ноге и опять рву тонкий нейлон.

— Так даже интереснее, — с улыбкой говорит Марк.

Хитрюга.

С недоверием щурюсь на Лютольфа. Немного смущаясь, снимаю пальто. Вразвалочку по квартире не иду, жду, пока Марк разденется.

— А где попугай?

Верчусь по сторонам в гостиной, ищу глазами пернатого.

— Алекс перекочевал в кабинет.

— Опасаешься, что птичка снова может рассказать запретное?

От тяжелого, пристального взгляда Марка становится неуютно. Специально отворачиваюсь, мол, рассматриваю картину на стене. Кожей чувствую, как Лютольф продолжает следить за каждым моим шагом. Возможно, ему не терпится сорвать новый трофей.

Слышу за спиной звон стекла.

— Выпьем Анастасия Евгеньевна?

— Ого, да у тебя здесь целый бар… — с вида обычный комод превращается в кладезь элитных напитков, когда Марк распахивает фальшь-створку, задекорированную под узкие ящички. — Но я бы хотела воды.

— Точно?

— Да, просто утолить жажду.

По лицу адвоката я замечаю некий провал. Марку не удалось задобрить меня игристым, следовательно, его миссия усложняется.

— Как скажешь, — медленно закрывает дверцу. Вновь задерживается на мне взглядом, пару секунд молчит, подбирая слова. — Даже обычная вода пьянить меня будет в твоей компании.

— Ой, Марк Яковлевич, не нужно лести.

Ловлю себя на том, что вновь поддаюсь дьявольскому обаянию Лютольфа. Марк еле приподнимает уголки губ, зато я сияю разнузданным блаженством на физиономии. А в голове у меня бродят такие невероятные мысли, что даже мое подсознание краснеет.

Столько лет я захлебывалась в оскорблениях Олега, а теперь меня считают интересной. Желанной, не побоюсь этого слова! Глядя на Марка, я начинаю верить в поцелуи.

Расправив грациозно стать, вышагиваю к дивану, усаживаюсь. Марку, кажется, пришлась по вкусу заданная мной игра, правда не знаю, насколько хватит его терпения. Он не спорит, а галантно скрывается из гостиной. Хозяйничает на кухне, чем-то гремит.

Возвращается Лютольф уже без пиджака и галстука… Рубашка расстегнута на три пуговицы. В руках серебристый поднос. Сверху, как и обещал стаканы с водой. А еще клубника и запотевшая бутылка шампанского.

Марк оставляет угощения на журнальном столике и садится близко ко мне. Откидывает руку на спинку дивана.

— Ох и не успокаиваешься ты, Марк Яковлевич, продолжаешь гнуть свою линию…

Кивнув на предложенное шампанское, с укоризной взираю на Марка.

— А вдруг передумаешь?

— Владеть искусством очарования у тебя получается в совершенстве и без помощи игристых напитков. Умеешь разжигать пламя в женских душонках.

— Может, ты и права. Вот только есть среди них единственная, чье сердце растопить сложно. Непробиваемая.

Лютольф ненавязчиво перебирает волосы на моей голове и смотрит. Неотрывно. Пожирающе. В гостиной воцарятся тишина. Томная. Предвестница чего-то горячего, импульсивного настолько, что я начинаю ощущать редкие, но сладостные вибрации по телу.

От этого мне вдруг становится страшно. Как от огня я отстраняюсь от Марка, притворяюсь, что очень захотела попить. Освобождаюсь из цепких рук адвоката и тянусь за стаканом.

— Что-то не так, Анастасия?

Лютольф замечает мои колебания.

— Не принимай близко к сердцу, но если в тебе кипит лишь тестостерон без серьезных намерений, вряд ли мы сможем продолжать общение вне независимости от финала сегодняшней ночи. Ты станешь для меня самым отвратительным мужчиной на Земле. После Олега… естественно…

В горле пересыхает, жадно глотаю воду. Руки предательски трясутся.

Репутация Марка в плане отношений с женщинами не самая лучшая. Он никогда не слыл примерным семьянином. О постоянстве вообще молчу.

Марк клонит голову набок, отводит глаза, снова обдумывая фразу для ответа.

— По твоей логике, если между нами что-то произойдет — тогда я негодяй? А если я хороший, тогда никакой близости? Так?

— Да…

— Остаюсь негодяем!

И как расценивать его слова?

— Ну и шуточки у тебя, Марк Яковлевич.

От намеченной цели отступать Лютольф не собирается.

— Я пытался разрядить обстановку юмором… получилось кошмарно.

Тяжко выдохнув, адвокат вновь сокращает расстояние между нами. Подсаживается ближе. Опускает взгляд на мои ноги, медленно и без резких движений подцепляет стрелку на колготках, разрывая ее еще сильнее. Полностью укладывает теплую ладонь на колено.

— А теперь серьезно. После информации о том, что Стеша может быть моей дочерью, я вынужден отшлифовывать манеру общения с тобой Анастасия, контролировать собственные действия. Это очень трудно… Я склонен к прямоте, что зачастую приводит к плачевным результатам.

— Может, следует не притворяться, а высказать все как есть?

Марк меняется в лице. Он больше не прикрывается хорошо известной всем маской алчного циника. И этот факт вызывает во мне всплеск повышенного влечения, желания познакомиться с настоящим Лютольфом. Войти в тесный и привилегированный круг его близких людей. Такая милость доступна не многим.

А если исходить из публикаций в социальных сетях адвоката, можно сделать вывод, что у Лютольфа и вовсе друзей нет. Несмотря на популярность его как личности.

Дабы расположить к себе Марка дотрагиваюсь ладонью сверху его руки, слегка поглаживаю большим пальцем.

— Я считаю тебя очень красивой Анастасия Евгеньевна — это раз. Во-вторых, твоя покладистость по отношению ко мне в прошлом и согласие приехать сюда сегодня говорит о том, что я тоже тебе небезразличен, но тем не менее правила, придуманные в обществе, обязывают нас пройти стадию платонических отношений, прежде чем мы сможем стать достаточно близки. Поэтому ты боишься. — Пожимает плечами. — А мне бы лишь одного да поскорее — тебя. Только об этом я думаю на протяжении всего вечера… Сейчас ты дашь мне пощечину и сбежишь…

От слов адвоката теряю дар речи. В пору бы возмутиться, мол, я не такая, но желания корчить из себя Христову невесту, нет абсолютно. Марк вновь говорил в полуофициальном ключе, однако его фразы звучат для меня гораздо интимнее, чем сотни пошлых словечек.

— Знаешь Марк, а мне ведь уже давно не шестнадцать лет. У меня есть дочь и сложный брак за плечами, но я до сих пор верю в любовь, — крепче сдавливаю его руку. — Я взрослая женщина, но все равно хочу валентинки, цветы без повода, амуров и прочего барахла…

Чем больше говорю, тем сильнее скачет мое сердце. Сейчас либо замолчать и действительно попрощаться, либо…

— … Хочу, чтобы кто-то сходил с ума и только по мне. Хочу узнать и чувства, и пот, и жар, и безумный хаос, обжигающий дотла…

Лютольф не двигается, внимая каждое слово. Никогда прежде не замечала, чтобы меня так слушали. И каждый звук, слетающий с моих губ, заставляет Марка дышать чаще, прерывистей. В его глазах расширяются зрачки. Руки становятся теплее.

Я вновь приоткрываю губы и собираюсь продолжить речь однако не успеваю. Мои признания действуют на Марка как искра на взрывчатку. А много ли нужно для такого вспыльчивого и богатого на страсть человека?

Марк наваливается на меня сверху, запрокидывает мои руки и пригвождает к дивану. Склоняется близко, утыкается носом в мой висок, искушено, тихо говорит, что я начинаю ощущать по телу частые и чертовски приятные волнения.

— Анастасия Евгеньевна открою тебе маленькую тайну, мужчина может бросить девушку с равным успехом после позволения на первом свидании или отказа на десятом. Суть отношений не в этом. Может, настало время сорвать привычные шаблоны?

И Марк говорит, говорит еще, да так сладко. Господи как красиво он умеет ставить под сомнение женский рассудок, убеждать, навязывать свою волю…

Я дезориентируюсь и не замечаю, как Лютольф расстегивает боковую молнию на моем платье. Стягивает до середины вместе с бретелями на белье, и лишь треск ткани заставляет меня очнуться.

Взвинчиваюсь, пытаюсь отползти назад, а Марк крепче придавливает меня к дивану. Я мокну от духоты и предвкушения, чувствую слияния запахов наших тел и ароматов парфюма.

— Это неправильно…

— Тише…

Адвокат одним махом срывает с себя рубашку. Не глядя бросает в сторону и вновь хочет избавить меня от платья. Нетерпеливо, жадно снимая и стягивая его к бедрам.

Я вижу пленительное тело Марка, накаченный пресс, грудь, сильные широкие плечи. У него чистая слегка загорелая кожа. Впервые дотрагиваюсь обнаженной руки Лютольфа, осторожно, словно передо мной не мужчина, а дикий зверь, пугающий своим могуществом. Платье снова расходится в треске.

— Испортишь.

— Я куплю тебе другое.

Он больше не слышит или не желает слышать моих протестов.

— Нужно было выключить свет…

— Я хочу любоваться твоим телом. Оно безупречно.

Это последнее что мне удалось сказать. Марк заглушает мои слова поцелуем, глубоким. Губы Лютольфа на вкус как морозная вишня. До блаженства приятно ощущать его влажный поцелуй и как одновременно колется борода, царапая мои щеки и подбородок. Фееричное сочетание.

Марк высокий и спортивный мужчина, однако, со мной он сдерживается, рассчитывая силу, точно опасается нанести травму. Он останавливается, прерывается и осыпает меня не только теплом прикосновений, но и вопросами «Нравится?», «А как ты любишь?», «Хочешь, если я сделаю так?».

Сгорая от невыносимого ожидания, я отворачиваюсь и подставляю шею для губ Марка. Руки сами тянутся к его спине. Вонзаюсь ногтями в кожу.

— Сегодня я хочу наслаждаться подчинением тебе Марк, делай, как чувствуешь.

— Тогда это будет долго и яростно. Изматывающе горячо. Ты будешь кричать и умолять остановиться, но вряд ли у меня получится тебя услышать.

Слова Марка вызывают во мне резкий скачок давления и острый азарт. Я решаюсь окунуться в этот грешный омут с головой, прочувствовать тот самый пик блаженства, забыть хотя бы на время обо всех проблемах.

Закрываю глаза, погружаюсь в мир тактильных ощущений и фантазий. Позволяю Марку играть с моим телом, как заблагорассудится.

Правда расслабиться мне не удается, прикосновения Лютольфа разные, сродни кнута и пряника. До мурашек нежные лишь кончиками пальцев… и вдруг меня уже обжигают хлесткие шлепки, хаотичные. Такие что я вздрагиваю, будто меня коснулось огненное пламя. И вновь успокаивающее медленное движение руки Марка.

Я не вижу, но чувствую, как остаюсь нагая, а весь мир исчезает. Слышится звон бляшки ремня и как холодный металл случайно задевает мое бедро, а потом ремень летит в сторону и шумно падает на пол. Тяжелая рука Марка раскаленным обручем обхватывает мою шею, сжимая, заставляет открыть рот для поцелуя.

И я напрягаюсь всем телом, а потом широко распахиваю глаза, ощущая Марка везде. Задыхаюсь, бьюсь в адреналине.

Мерещится, что глянцевый потолок чернеет и растворяется, превращаясь в бескрайнее небо, усеянное алмазами. А может, у меня темнеет перед глазами от приятных чувств? Настолько, что искры летят. Без преувеличения. Никогда прежде мне не было так хорошо.

Вскрикиваю и снова дышу, вбирая в себя кислород Марка. Поддаюсь рукам адвоката, когда ночное небо перед глазами сменяется на гладкую обивку дивана, которую я царапаю ногтями. Она еще холодная, но я согрею ее своим животом.

Теряю счет времени и молюсь. На полном серьезе. Потому что адвокат действительно не слышит моих просьб остановиться…

В какой-то момент я пугаюсь, его безудержной страсти, а через мгновенье мне хочется визжать, оглушаться собственным голосом, но уже не от страха…

Что собственно я и делаю. Лишь тогда Марк замирает, плавно отстраняется. Мягкий диван подо мной распрямляется, оттого что Лютольф встал на пол.

Без лишних слов Марк подхватывает меня на руки и уносит в спальню. Осторожно укладывает на большую постель. Сам умещается рядом.

Ух ты… я оказалась в святая святых — личной комнате именитого адвоката.

Жаль, я ни на что не способная, зато сладко измотанная. В спальне мрачно, только лунный свет размыто очерчивает дизайнерскую мебель. И черт с ней.

— Останься ночью со мной, — лениво шепчет Марк, подтягивая меня словно любимую игрушку.

Я же молчу и кусаю пальцы. Никак не могу унять сердечный ритм. Лютольф, кажется, спокоен и полностью удовлетворен. У меня душа горит, будто я совершила нечто ужасное, противозаконное. Стыдно ли мне? Ни капельки. Значит, побуду сегодня бандиткой.

Глава 14

Не проходит и десяти минут, как насытившийся Марк засыпает. Он так забавно сопит, что хочется похихикать.

Я вряд ли закрою глаза, поэтому тихонько убираю с себя руку адвоката, поднимаюсь с кровати и на цыпочках покидаю спальню.

Апартаменты Лютольфа огромные. Как хорошо, что Марк вызывает клининг и не имеет постоянных служанок. Было бы неловко в моем положении, столкнуться с кем-нибудь пока возвращаюсь в гостиную.

Я нахожу свои вещи, с грустью смотрю, что от колготок остались жалкие тряпочки. Платье годное, только молния сломана.

Торопливо одеваюсь.

Марк, конечно, просил переночевать, но не так, чтобы очень. Поэтому я решаю сделать финт и сбежать по-английски. Заодно и проверю, как отреагирует на мое исчезновение Марк.

Перед тем как уехать я все же хочу поздороваться с пернатым дружочком Алексом. Лютольф говорил, что спрятал птицу в кабинете. Пожалуй, двинусь на поиски.

Словно тень я прошмыгиваю из гостиной, гуляя, натыкаюсь на ванную.

О, Марк любитель джакузи и позолоченных краников?

Не знала что у адвоката на полках столько флаконов. Обычно у мужчин единственный пузырек, предназначенный для всего и бритва. У Лютольфа же многообразие средств. Гель для душа бодрящий, гель лавандовый успокаивающий. Такой большой мальчик, а в "сказки", напечатанные производителями верит.

Белоснежные полотенца идеальной стопочкой сложены.

Хм…каков перфекционист этот Лютольф.

Стефания бы здесь навела порядков.

Миную кухню и обеденную зону, в дальней части квартиры я вижу дверь, она не заперта. Наконец оказываюсь в кабинете. Щелкаю выключателем, и помещение заполняется ярким светом.

Щурюсь, привыкая глазами. По обе стороны от меня располагаются шкафы с книгами. Зарубежная классика и отечественные произведения, современные авторы.

— Вау… «Желанная для Диктатора», а Марк знает толк в развлекательном чтиве…

Но в основном тут учебники юриспруденции.

Мое лицо озаряется улыбкой, когда я оборачиваюсь и вижу клетку из тонких серебристых прутиков.

— Алекс! Твоя Настюха пришла.

Ускоряясь, спешу подойти ближе, но невольно задерживаюсь у рабочего стола адвоката. Среди стопок документов и канцелярии я замечаю отдельный лист.

— Ах!.. Марк!.. Боже!.. Да!.. — до тика в глазу знакомым голосом кричит попугай.

— Тихо ты… — краснея, шикаю на птицу.

Теперь жалею, что вообще открывала рот. Алекс прыгает по жердочке и пуще орет, будто назло. Он пародирует меня, размахивает крыльями. Если попугай не замолчит, то обязательно разбудит хозяина дома.

Я начинаю волноваться, второпях беру найденный лист.

Бумага чиста, на ней только моя подпись. Стало быть, Марк еще не придумал, что прописать в контракте. Или не успел? Хорошо это или плохо? И что делать мне? Лист не копированный. Оригинальный.

Сейчас я могу выкрасть контракт, обезопасив себя и дочь от последствий.

Из-за внутренних колебаний трясутся руки.

Я не знаю, как поступит Лютольф, если анализ ДНК, отправленный в Лондон, подтвердится.

А попугай, злодей такой все кричит и кричит, сбивая с толка.

У меня снова нет времени на раздумья. Переминаюсь с ноги на ногу. Истерично дергаюсь и делаю так, чтобы Стефании было лучше.

Быстро разворачиваюсь и почти бегом вылетаю из кабинета. Ошарашенно верчусь по сторонам. Марк вроде все еще спит. У порога обуваюсь, накидываю пальто и забираю сумочку. Аккуратно выхожу из квартиры, не дожидаясь лифта, спускаюсь по лестнице.

Марк высоко взобрался и такси, вызванное на этаже Лютольфа, уже прибыло к моменту, когда я перешагнула последнюю ступеньку. Ворочу нос от консьержа, прошмыгиваю на улицу, усаживаюсь в желтое авто с шашечкой на крыше. Называю водителю свой адрес.

Город вместе с Лютольфом уже давно уснул, а дороги пустынны. Через минут двадцать таксист тормозит возле моего панельного дома. Не помня себя, выпрыгиваю из тачки, хлопаю створкой подъезда, миную пролеты и ковыряю ключом в скважине.

Едва оказываюсь на своей территории, как ноги подгибаются. Переводя дух, сползаю по стеночке.

А у нас тоже темно и тихо.

Нахожу в себе сил, чтобы раздеться. Крадусь и наблюдаю два милейших создания в детской. Стефания спит в колыбели. Вера, свернувшись калачиком, дремлет на диване. Перед подругой мне стыдно. Я задержалась и заставила Веру остаться в моей квартире на всю ночь.

В комнате вместо платья натягиваю хлопковые шаровары и майку. Потом смываю макияж.

— Жалеть не будешь? — вздрагиваю, когда слышу за спиной голос Веры.

— Еще не знаю…

Вытираю полотенцем лицо.

— Хоть бы у вас с Марком сложилось. Не зря же я тут опекала Стешку, — подруга улыбается и смотрит на меня заспанными глазами-щелочками. — Кофе выпью, пожалуй, дома. Степан варит его изумительно. Как говорится, пост сдал — пост принял, Романова.

— Конечно, езжай, я оплачу тебе такси.

Провожаю Веру, шаркая босыми ногами, решаю прикорнуть вместе с дочерью. Стрелки часов перевали за полночь, а если точнее приближаются к трем. Такое ощущение, что едва успеваю закрыть глаза, как через секунду меня тревожат.

Подымите мне веки… какие они свинцовые…

Слышится долбежка по двери. Настойчивая и требовательная. Особо раздражительная, учитывая раннее время. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает не мудро! Уверяю вас.

Недовольно фыркнув, спешу в прихожую.

Не хватало еще, чтобы дочь мою испугали!

— Иду я, иду! — спросонок забываю посмотреть в глазок и сразу тяну щеколду. — Как на пожар долбитесь…

— Такая смешная и… немного помятая, Кис.

— Наверное, потому что полшестого утра? А ты будто с курорта вернулся. Светишься аки медный таз!

— Я провел ночь с шикарной женщиной и требую продолжения, — улыбка не сходит с лица Марка. — Это тебе. Взбодрись.

— Кофе? А чего это ты такой добренький? — с недоверием поглядываю на Марка.

— Обычный. Просто выделяюсь на фоне твоего не гостеприимства. Так и будешь держать меня на пороге?

— Извини, — делаю шаг в сторону, — голова туго соображает.

— Странно, почему ты еще здесь? Я думал, что приеду забирать чемоданы. Золотов вроде как обещал проблем.

— Тьфу, на тебя, Марк Яковлевич. — Закрываю за адвокатом дверь. — Стефания пока спит, поэтому вполголоса.

Поведение Лютольфа в моей квартире крайне раскованное. Он чувствует себя хозяином, а после совместной ночи и королем в придачу. Марк уже знает, куда вешать пальто и где вымыть руки.

Я дожидаюсь, когда адвокат выйдет из ванной, пискнув ему, чтобы располагался на кухне, прошмыгиваю в совмещенный санузел. Дремота начала отступать и мне становится неловко за утреннее приветствие.

Внешний вид у меня и впрямь ни на что не годится. Лохматая и без макияжа. А мы, между прочим, еще не на той стадии отношений с Марком, чтобы он любил меня такую, как есть!

Тихонько возмущаясь, я умываю лицо и чищу зубы.

Торопливо наношу тон, рисую брови и новые глаза. Раздираю на голове остатки вчерашней роскоши. Волосы склеились от лака, приходится собрать в пучок.

Штаны еще на мне… как лучшее противозачаточное средство. Безразмерные. Ну ничего. Их Лютольфу придется как-нибудь пережить.

Шагаю из ванной и не вижу в кухне Марка. Тут же разворачиваюсь, топаю дальше и застаю адвоката возле спящей Стефании.

— Я столько раз думал о возможном отцовстве… представлял как беру на руки эту девочку… — вопреки словам, Марк не касается Стеши, а снова ухватывается за края колыбельки. — Что сам начал верить.

Мне приятно слышать об интересе Лютольфа к Стефании, но, с другой стороны, опять больно. Хочется оправдаться.

— Анализы готовы?

— Не сегодня так завтра должны сообщить.

— Марк, клянусь тебе, моей причастности здесь нет. Я, правда, настраивалась забеременеть от Олега.

— Твоей нет. Я подозреваю клинику.

Хм… а при чем здесь она? Клиника специализируется на искусственном оплодотворении. А Лютольф слишком твердо заявляет об ошибке врачей. Неужели адвокат сдавал материал?

Возможно, он мечтал о ребенке от суррогатной матери, а доктора перепутали пробирки? Или не от суррогатной, а от девушки, с которой у Марка была связь и те же проблемы с зачатием, как у нас с Олегом? Тогда где эта незнакомка?

Чувствую, как мне становится дурно. В груди нарастает паника и горьким комом подкатывает к горлу.

— Ты был донором?

— Чего?! — как-то резко впадает в гнев Марк. — Я?! Да никогда в жизни! Срам такой удумала!

Значит, у Лютольфа точно есть женщина. Сейчас он пытается работать на два фронта!

Всеконечно, с ораторским искусством и умением воздействовать на публику адвокату не составило труда запудрить мне мозги. А уж о природном обаянии можно не говорить.

От грубого тона Марка просыпается дочь. Стеша не плачет, трет глазки. Тяжко вздохнув, стискиваю от злости челюсть и принимаюсь укачивать малышку. Лютольф сразу замолкает, на его физиономии вновь блистает улыбка.

— Объективно, Анастасия Евгеньевна, Стефания похожа на меня в детстве.

— Очень. Похожа. Очень.

Понятия не имею, как ты выглядел, когда еще не покрывал воров и бандитов. Я считаю дочку полной копией себя, вообще-то.

Как бы я старалась успокоить малышку, внимание дочери подчинено Марку.

Мне приходится достать Стефанию из кроватки. Говорю адвокату, чтобы осел на кухне, пока я занимаюсь утренними процедурами со Стешей.

Все вместе двигаемся из комнатки в коридор, однако по входной двери опять стучат. Я замираю посреди коридора и меньше всего на свете желаю видеть этим утром еще и Золотова.

— Подержи, — передаю Стефанию Марку.

— Эм… эх… а как? Вот так?

Адвокат лишь в распри с прокурором профессионален и дерзок. Дотронувшись ребенка Лютольф тушуется.

— Крепче держи, — теперь командую я, обхватываю Марка за спину, разворачиваю и толкаю в кухню.

Напряженно ступаю к порогу, проверяю нового гостя в глазок и отпираю стальную дверь.

— Здравствуйте, Клавдия.

— Здравствуй, Настенька, — без разрешения заходит.

Клавдия — типичная представительница арендодателей. Вылетая Шапокляк, только без крысы. А так все при ней: сморщенные губки, седые волосы, собранные в шишку, шляпка и противный характер.

Но к удивлению, сегодня женщина мнется, хотя я догадываюсь, что она мне скажет. Клавдия думает с чего бы начать, к чему придраться.

— Коммуналка подорожала, Настенька, — скрипуче говорит, как сова вертится по сторонам, но в квартире порядок и свежо пахнет. — Соседка вот, жаловалась на шум…

Марку бы следовало дождаться ухода женщины. Как нарочно адвокат присоединяется к нам. Он держит на руках Стефанию.

— Аааа! — с цепи срывается Клавдия и тычет пальцем в Лютольфа. — Мужиков сюда водишь! У меня здесь не бордель! Выселяйся немедленно!

Отшатываюсь. Опираюсь об стенку. Да, подсознательно я была готова к этому разговору. Но не к грязным обвинениям.

Марк, как и в любой непонятной ситуации, замирает с каменным лицом. Он смотрит на Клавдию, словно на лающую мелкую болонку. Потом задерживает взгляд на мне расстроенной. Делает шаг.

— Конечно, съедет, — кивает в мою сторону. — Но для начала возвращайте остаток проплаченной аренды.

— Ничего я возвращать не буду! — капризничает старушка.

— Полагаю, нормального договора аренды у вас тоже нет? И налоги не отчисляете за деятельность?

Клавдия от злости скукоживается и морщит нос.

В общем, я получаю на карман десять тысяч рублей, но все равно собираю манатки. Марк оперативно вызывает службу погрузки. Крупная бытовая техника здешняя, покуем с Лютольфом мои мелкие безделушки и детскую мебель.

— Марк Яковлевич, я побуду у тебя до вечера? Мне нужно время, чтобы подыскать новое жилье.

Не хочу напрягать адвоката.

— Сдается мне, что Золотов все же выполнил обещание, и теперь могут возникнуть трудности с арендой, но! — благосклонной поднимает руку. — С учетом твоей гордости и нежеланием быть иждивенкой оставайся у меня в качестве съемщика. Комнату выберешь сама.

С адвокатом не спорю, я благодарна за помощь и модничать не буду. Позже попробую решить вопрос с квартирой. А пока нам со Стешкой податься некуда.

Эта еще тут ходит. Клавдия. Из угла в угол. Боится, что я сворую ее добро. Нос свой везде сует, над душой стоит, когда я застегиваю чемодан с вещами.

Тороплюсь, лишь бы скорее распрощаться со старушкой. Решаю оставить ненужный хлам здесь, но Марк заставляет меня забрать даже магнитики с холодильника. Ему жалко.

Спустя два часа грузчики в синих комбинезонах вытаскивают багаж. Почти на коленке одеваю вертлявую Стефанию в пуховичок. Сама уже в куртке и успела взмокнуть. Марк проявляет инициативу и лично натягивает шапку на дочь.

Возвращаю ключи старушке.

Глава 15

— О, господи… — губами шепчу, едва мы выходим на улицу. — Марк, видишь вдалеке человека у машины?

— Ну.

— Бородатый мрачный тип с рожей уголовника. Знаешь, в чьих кругах вертятся такие страшные монстры? В кругах Олега! Тот мужчина наемник Золотова и он здесь, чтобы навредить мне и Стефании.

Крепче прижимаю к себе дитя и как вкопанная останавливаюсь посреди тротуара.

Незнакомец облокотился на белое авто и глаз с нас не сводит. Он старше тридцати явно. На нем берцы, черные штаны и кожаная куртка. Не очень-то привычный облик для среднестатистического жителя нашего города.

Я таких личностей в фильмах видела. С криминальным сюжетом!

Марк дотрагивается моей поясницы и насильно подталкивает вперед.

— Это мой старший брат.

— Серьезно?! — от удивления вскрикиваю громче, чем следовало бы.

— Амир Лютольф собственной персоной… — без особого трепета поясняет Марк. Скорее раздраженно.

И я опять смотрю на леденящего душу мужчину. У меня в голове не укладывается как такой красивый и лощеный адвокат может иметь родство с этим. Бычарой. Простите, но другого слова не подобрать. Он неприятен мне начиная с ментального уровня, а про знакомство и думать не хочется.

— Мою машину починят к концу недели, а брат сам вызвался помочь. Ты не против?

Против. Категорически. Но разве я могу блажить, когда за меня решили проблемы и под белы рученьки ведут в новую квартиру?

С трудом натягиваю улыбку и мотаю головой, мол, согласна.

Однако чем ближе мы подходим к белому внедорожнику, тем сильнее во мне разгорается материнский бунт, такой, когда на твоего ребенка пялятся. Взором недобрым. Возможно, у Амира просто выражение лица так сложено, но я инстинктивно прикасаюсь к щеке дочери и закрываю ее мордашку ладонью. Вдруг сглазит.

Меня же высокий брюнет, словно не замечает и принимает за пустое место. Да и я с инициативой не рвусь. Амир не здоровается, а сразу переводит внимание на Марка. Хрипнув, он тянет руку для приветствия Лютольфу и тот неохотно отвечает.

Странные какие-то отношения между братьями, но я предпочитаю не лезть. Пока.

Марк открывает пассажирскую дверцу авто для нас со Стефанией. Детского кресла нет, надеюсь, мы сможем доехать без происшествий.

Мужчины умещаются спереди. Амир заводит авто и выруливает на дорогу.

В салоне чисто, не прокурено, но слишком тихо. Лютольфы между собой не говорят. Кажется, Марк напрягся всем телом, демонстративно отвернулся и смотрит в окно. Там ему интересней.

И я молчу, даже когда случайно замечаю на себе темный взгляд Амира через зеркало заднего вида. Потом второй и третий раз от этого тяжело сглатываю, пытаюсь удержать на коленках неуемную Стефанию. Дочь так не вовремя решила пускать слюни, шумно пфыкать и тянуться на контакт к Марку Яковлевичу.

— Забавный малый, — как гром среди ясного неба звучит бас Амира. — Он так напоминает мне брата. — Вопреки брутальной внешности мужчина управляет внедорожником аккуратно. — И на нашу семью бог счастья послал. Дети безгреховные источники радости.

— Спасибо, — сухо выдавливаю из себя, — но это девочка. Стефания. Одежка у нее просто бежевая.

И зачем я называю имя дочери?

— Значит, принцессой будет. Умницей. У Лютольфоф сильная генетика.

— Мы, Романовы, тоже… знаете ли…

Я не чувствую умиления от благостных слов Амира. Скорее мне больше становится тревожно. Хоть режьте, а в голове не складывается образ человека с забитыми татуировками руками и образ любящего, глубоко верующего в религию дядюшки!

— Оставь, — тут же реагирует Марк, намекая на нас со Стефанией, — они тебя не касаются.

— Не будь таким однозначным. Жизнь длинная.

В тоне Лютольфа-старшего я различаю ноты угрозы. А может, очень предвзято к нему отношусь? В любом случае мне не терпится поскорее распрощаться с ним. Буквально считаю минутки до прибытия…

Большая Газель и грузчики ждут нас возле парковки у дома адвоката.

Мы с дочерью выходим из авто Амира. Марк сует деньги брату, но тот отказывается, принимая за оскорбления. Кажется, они начинают ссориться. Дабы не слушать брань и уберечь от дурного примера Стефанию, я быстро шагаю к парадному входу. А дальше хоть трава не расти.

Погода сегодня великолепная. Морозы отступили. Безветренно. С неба плавно валят крупные хлопья снега. Ловлю их языком, пока жду Марка.

Через минут пять за шлагбаумом раздается громкий визг колес. Машина Амира резко трогается и как бешеная скрывается за поворотом. Марк идет к нам. На его лице я не вижу и намека на сожаление или грусть.

Лютольф дает мне ключи от квартиры и отправляет нас на лифте к себе. Сам остается контролировать грузчиков.

Как интересно складывается судьба. Еще неделю назад я и представить не могла, что окажусь в доме Марка Яковлевича квартиранткой. Вроде как официально и с договором аренды.

Торопливо сбросив с себя шмотки, тащу Стефанию в гостиную и, уложив на диван, начинаю раздевать. Дочь пинается, машет кулачками. Ей интересна новая обстановка особенно хрустальная люстра на потолке.

Сняв с малышки теплые вещи, замечаю, как она смотрит влево и тычет пальцем.

— Пи… — зачем-то указывает на вернувшегося Марка.

А тот напрягается, опирается плечом о дверной косяк и скрещивает руки на груди.

— Пи… — повторяет Стефания.

— Что она имеет в виду? — выясняет.

— Не знаю, — иронично отвечаю.

— Как это не знаешь?! Моя фантазия без границ, Анастасия Евгеньевна, а в мыслях комбинации слов на «Пи». И фаворит их… кхм… Разве я заслужил оскорбление?

— Воображение твое и впрямь красочное, — добродушно улыбаюсь Марку. — Тебе еще предстоит выучить незамысловатый язык Стеши. А сейчас оставь нас дочерью наедине. Мы обсудим маленький секретик.

— Какие секреты могут быть у годовалого ребенка? Я отец и должен находиться в курсе!

— О…

Ах, как засуетился Лютольф. Нахмурился. Вот-вот взорвется.

Наигранно вздыхаю, поднимаюсь с колен и деловито шагаю к дорожной сумке с детскими штучками.

— Это означает, что Стефания напрудила в подгузник, и требует его смены. Ты все еще хочешь присутствовать?

— А. Эм. Секретики так секретики.

Я не осуждаю Лютольфа за то, что он покраснел и тактично удалился. Марку нужно время, чтобы привыкнуть, если адвокат действительно стремится к полноценной семье.

Я и одиночкой замечательно справлялась с бытовыми нюансами. Теперь же мы обрели крышу над головой и заботливого мужчину. Так себя презентует Марк.

Заканчиваю со Стефанией и, взяв ее на руки, шагаю по владениям Лютольфа. Из глубины доносятся краткие звуки шуруповёрта, останавливаюсь возле кухни, дожидаюсь, пока шум стихнет. Дабы не испугать дочь.

Я нахожу Марка рядом с комнатой, в которой еще ни разу не была.

Один из рабочих в темпе собирает колыбель и пеленальный столик. Марк сложил руки за спину и надзирает за мужчиной.

— Комната для гостей, — адвокат не оборачивается, но будто чувствует нас. — Тебе нравится?

— Очень.

Мой голос выдает восхищение, однако, прошлого не забыть и нашу откровенную ночь тоже. На пустом месте я начинаю ревновать Марка. Интересно, сколько до меня тут было «гостей?».

А вообще комната просторная, в нейтральных тонах кофе с молоком. Двуспальная кровать из темного дерева, по бокам тумбочки. У изголовья светильники в виде канделябров. Шкаф, зеркало на полстены, тяжелые коричневые портьеры.

Мне придется внимательно следить за Стефанией чтобы малышка не измазала шелковые обои красками или чем похуже…

Хочу поблагодарить Лютольфа за удобства, однако его отвлекает телефонный звонок.

Когда рабочий проделывает все манипуляции, Марк достает из внутреннего кармана пиджака бумажник, расплачивается, потом возвращается к нам.

— Мне нужно отлучиться в офис. Новый клиент с большим багажом проблем…

— И он тоже будет говорить, о, Марк Яковлевич! На меня наговаривают, я ни в чем не виноват! — исполняю драму.

— Только ленивый адвокат защищает невиновных, — усмехается Марк. — До вечера.

Я провожаю Лютольфа до двери и запираюсь. У меня сегодня тоже дел предостаточно. Я разбираю сумки и параллельно на попрыгульках развлекаю Стефанию. Из нее помощница хоть куда. Ну, ничего, подрастет, посуду мыть научится.

В суете я и не вспоминаю об Алексе, лишь спустя час слышатся непонятные кукареканья из кабинета. Проголодался, наверное.

Бросаю пододеяльник. Да, я меняю изысканное постельное белье Марка на свое в ромашку. Хозяйские простыни свежие, однако, на моих уж точно не спали никакие «гости»!

Закатываю рукава на водолазке, сдуваю с лица выпавшую прядь волос. Так замоталась что жарко.

Топая пятками по дорогущему паркету, иду к говоруну, но замираю в коридоре. В адвокатскую дверь звонят. Кто это может быть? Доставка? Почему же Лютольф меня не предупредил? Или консьерж-убийца? Тогда я не открою точно.

Переминаюсь с ноги на ногу и все же решаю тихо подкрасться к двери. Хорошо, что квартира у Марка современная, а площадка перед дверью оснащена наблюдением. Мне видно через маленький монитор незваного гостя.

Бывают случаи, когда достаешь телефон и хочешь что-то сфотографировать, но случайно включаешь фронтальную камеру. Тогда на экране можно увидеть собственное лицо с искаженными чертами. Нос и подбородок становятся огромными, а вот глаза превращаются в пуговки. Так себе зрелище… К чему это я?

Сейчас примерно то же самое я наблюдаю на мониторе Лютольфа. Измененную рожу Олега. Золотов будто слышит что я близко. Пристально и сердито он смотрит в камеру. Пронизывает меня даже через толщу металла.

При других обстоятельствах, как от огня я бы убежала. Подальше. Если не моя мама, стоящая за спиной Золотова.

После конфликта Марка с наемниками Олега слежка в открытую за мной прекратилась. Но зная бывшего мужа, я ни на секунду не сомневаюсь, что Золотов продолжает контролировать. Исподтишка.

Сейчас же Олег специально дождался, когда Лютольф уедет, чтобы навестить меня без лишних свидетелей.

Золотов хитрый как сто китайцев. Он почти всю жизнь занимается бизнесом. Торгаш.

Таким людям особого труда не нужно, чтобы обвести вокруг пальца и охранника на въезде и консьержа. Еще и мать мою притащил для подстраховки. А это все-таки жилой многоквартирный дом, не спецучреждение. Гости тут не редкость.

С большой неохотой я нажимаю красную кнопку микрофона.

— Чего приперся?

— Поговорить.

На удивление спокойно отвечает Золотов.

По логике мне бы сказать, мол, не о чем и бла-бла-бла. А я как ужаленная разворачиваюсь и под настойчивые звонки Олега в дверь бегу за телефоном.

Я должна связаться с Марком. Возвращаюсь в прихожую с трубкой, набираю адвокату, но он, по всей видимости, слишком занят. Не берет.

— Уходи, — максимально твердо вновь говорю Олегу.

— Я предлагаю мир, Настенька. Прощаю тебя за все, лишь бы ты вернулась.

— Студентке своей посвящай оды.

Обиженно выпаливаю. Золотов клянется в чувствах, и что при моем согласии он отзовет иск. С угрозой для дочери будет покончено.

А я всегда поражаюсь мужчинам, которые на протяжении долгих лет отравляют, собственноручно уничтожают любовь и элементарное уважение, а потом являются и с легким сердцем предлагают начать все заново.

Некоторые еще и с букетами цветов приходят. Олег не удосужился купить простеньких хризантем. И мне теперь нечем наподдавать по его ненавистной морде!

Я все еще смотрю в монитор, и мне не нравится состояние матери. Слишком она потерянная, измотанная. Кто знает, для чего на самом деле ее держит подле себя Олег? А если она в беде?

— Впущу только маму. И даже не пытайся вламываться в квартиру. Я уже созвонилась с Лютольфом и он едет обратно! — вру.

— Как скажешь, — недовольно хрипит Золотов. — Надеюсь на твой здравый рассудок. Не забывай кто твой настоящий муж.

Олег повинуется и отходит из поля зрения камеры. Мама тоже все слышала, поэтому осторожно крадется на место, где стоял Золотов. У меня ощущение будто не отпираю замок на двери, а обезвреживаю бомбу. Кажется, что вместе с моими движениями замирает время. Настолько все стихло.

Чуть приоткрыв дверцу, тянусь, хватаю маму за шубу, которую подарил Олег. Затаскиваю Зинаиду Федоровну внутрь и вновь щелкаю замком.

— Настька! — слишком громко возглашает мама. Не очень похоже на изведенную женщину.

Дальше Зинаида Федоровна столбенеть изволит. Широко распахивает глаза, рассматривает богатые хоромы Лютольфа. Теперь мы в безопасности, однако, меня напрягает ступор матери. Обхожу ее сзади, стаскиваю с плеч шубу и вешаю в гардеробную.

— Это ж… что получается? — мама пошатывается и медленно переступает дальше. Продолжает вертеться. — Тут живет адвокат?

— Ну… да, — следую за ней.

— И машина у него есть? А зарплата какая? Наверное, большая, раз Лютольф позволяет себе такую дорогущую обстановку… Итальянская мебель?

— Не отечественная точно. Как в твоей хрущевке. В Алапаевске.

Напоминание о родном городе действуют на мать как острая стрела в грудь. Зинаида Федоровна подскакивает на месте и хмуро буравит меня взглядом.

— Если у тебя ума нет, то всегда полагайся на мать, — шипит и дотрагивается декоративной отделки на стене. — Благодаря мне нам удалось выбраться из нищеты. Я, — тычет пальцем себе в грудь, — нашла на сайте знакомств Олега. Я договорилась о вашей встрече.

— Под моим фейковым аккаунтом.

— Потому что тебе всегда было плевать, как я буду доживать свою старость!

Я закатываю глаза в потолок и убеждаюсь — Зинаида Федоровна вовсе не в заложниках. Она просто продалась за тридцать серебряников и по-прежнему в ярой оппозиции Золотова.

Стараясь не показывать матери разочарования, приглашаю в кухню.

Там Зинаида Федоровна оценивает новейшую бытовую технику. Пока разливаю чай, мать проверяет, какие продукты хранит в холодильнике Марк. Зинаида Федоровна одобряет красную рыбу, мраморную говядину и большую банку икры. Для нее это из одних показателей успеха.

— Настьк, а Марк Лютольф щедрый мужчина? — осторожно выспрашивает, размешивает сахар в чае.

— Какая тебе разница? — недоверчиво отвечаю. — Ты вроде самоотверженно защищаешь Олега…

К чаепитию с Зинаидой не присоединяюсь. Облокачиваюсь на барную стойку.

В квартире подозрительно тихо. Только вопиющие крики Алекса доносятся из кабинета. Попугай бубнит мужским голосом, слов не разобрать.

Я прошу маму дождаться, пока я проверяю Стефанию. Доченька не в кроватке, а свободно разгуливает по комнате. Может напакостить.

Мама соглашается и даже улыбается. Фантастическое явление, почти нереальное. Я не видела радости Зинаиды больше двух лет.

Кивнув, разворачиваюсь и быстрым шагом топаю в комнату.

— Стефания!

Как я упустила из вида большой вазон в углу комнаты? Сама не понимаю. Думала он искусственный.

А вот Стеша скумекала, что к чему и с удовольствием размазывает землю по стенке. Испачкала руки, лицо. Дочь замечает меня и довольно хихикает. А я громко охаю, кидаюсь к ней.

Оттаскиваю подальше от бардака. Нам срочно нужно умыться, а значит появиться перед Зинаидой Федоровной. Интересно, моя мама соскучилась по внучке?

— Мааам! Где ты? У нас тут небольшая катастрофа! — кричу, но мой зов так и остается без ответа.

Держу чумазую Стефанию и шагаю по квартире в поисках матери. В кухне ее нет, ванная тоже вроде пустынна и свет не горит.

— Ой, а что со Стешей? Земли наелась? — удивленно восклицает Зинаида Федоровна, когда я застаю ее на пороге кабинета Марка.

— Надеюсь, нет, — подбрасываю сползающую дочь на руках. С каждым месяцем Стефания прибавляет в весе, и держать малышку становится сложнее. — Что ты здесь делала?

Недоверчиво прищуриваюсь на Зинаиду.

— Сижу значит, в кухне, слышу, мужик орет, думала хозяин… пошла поздороваться, а там этот… басурманин…

Едва мама успевает молвить об Алексе, как над нашими головами, словно вихрь пролетает попугай. Так низко, что задевает крыльями уложенную стрижку мамы.

— Зачем ты его выпустила из клетки?!

— Я не нарочно! — хватается за грудь мать.

Стефания тоже замечает попугая, но в отличие от нас с диковинной птичкой она раньше не встречалась. Естественно, ребенок пугается и начинает громко плакать.

Я раздражаюсь и чуть не опускаюсь до того, чтобы вслух поругать маму.

Даже у Алекса здесь больше прав, чем у меня. Первый день как заселилась в квартиру Лютольфа, а уже накосячила. Марк никогда не выпускал при мне птицу, быть может, тут есть отдельный уголок для полетов.

Попугай экзотический с массивным клювом, он без труда испортит интерьер в доме. Раздолбит деревянную мебель или нагадит на эксклюзивные шторы, в конце концов.

Думаю, Лютольфу не понравится наше самоуправство, а козырять тем, что я покрою ущерб глупо. Таких денег я не достану никогда, пока нахожусь в декрете.

А дочь пуще визжит. Мне же хоть разорвись.

— Умоешь внучку? Не забыла, как это делать?

Сама пытаюсь сложить в мыслях план по отлову Алекса.

— Сомневаешься? — обиженно говорит Зинаида. — Тебя вон, какую вырастила…

— Хорошо, ванная по коридору и налево.

Я начинаю передавать малышку Зинаиде, но, к несчастью, девочка уже позабыла теплые руки родной бабушки…

Вообще, Стефания у меня компанейская и легко идет на контакт. Однако к маме наотрез отказывается. Полагаю, дочь боится ярко-бордовой помады на губах матери. Делать нечего. Несмотря на протесты ребенка, Зинаида отправляется ее умывать.

Я метаюсь по дому за Алексом. Было бы лучше взять в руки сачок, но вряд ли Марк хранит у себя подобные вещи. В комнате, которую выделил для нас Лютольф, стягиваю с кровати плед и пытаюсь набросить его на птицу.

— А потом она моргала томными глазками! Как подстилками дьявола!

— Ну-ка замолчи Алекс! — возмущаюсь на попугая, и уже несусь за ним из комнаты в коридор.

В ванной журчит вода и гундосит Стефания. Моя мать что-то бормочет. Алекс кружит над дверью в подъезд, будто решил убраться из дома, а ему не дают. Он выкрикивает отвратные, нецензурные словечки. Жуть какая! Я с натянутым пледом в руках прыгаю возле птицы.

— Лучше бы ты Золотова так оскорблял вместо меня!

— Твое место у раковины!

— Я те дам у раковины…

— Настюха! Настюха!

Замахиваюсь и подкидываю плед, но внезапно стальная дверь щелкает. Ворсистое покрывало взмывает в воздух и плавно опускается на голову вошедшему человеку. Попугай улетает в глубину хором Лютольфа.

— Ой… сюрприззз… Марк Яковлевич… — виновато шепчу.

— Да знаю уже, — сдирает с себя плед. — Консьерж доложил. У нас гости. — Вернувшийся Марк осматривает меня полностью. В его взгляде я не различаю и крохи радости. — С каких пор твои «родители» ездят на красном Мерседесе?

Я тяжело вздыхаю, поднимаю покрывало, сворачиваю комком и прижимаю к себе.

Бессмысленно обеляться перед адвокатом. Все этажи и лифты нашпигованы камерами, еще и консьерж, восточного колорита мужчина был свидетелем появления Золотова.

— Ты видел Олега?

— Видел, — равнодушно отвечает, снимает пальто. — Твой трусливый муж заперся в машине и не открыл, даже когда я постучал ему в окно. Золотов предпочел спрятаться за спинами охраны.

— Очень похоже на него, — снова вздыхаю. — Маме я не смогла отказать. Она здесь.

— Конечно.

Вроде с пониманием говорит и в то же время совсем недружелюбно шагает Марк. На ходу вытягивает руку, и несносный попугай тут же приземляется к хозяину, замолкает.

— На место, — приказывает адвокат. Птица снова взлетает и скрывается по направлению кабинета.

Я семеню за Лютольфом. Вижу, как напрягаются мышцы на его спине слегка просвечивающиеся через рубашку. Марк встречается с моей мамой. Она искупала Стефанию и обмотала полотенцем.

— О! Марк Яковлевич, дорогой ты наш, вот так удача! — заискивает мама.

Я ошарашенно смотрю на нее и приоткрываю рот. Хорошо Лютольф сейчас не видит моей физиономии.

— Здравствуйте, Татьяна Николаевна. Не обессудьте, но дочь я у вас изымаю.

Лютольф прекрасно знает, как на самом деле зовут мою мать. Он специально путает.

Я пока не вмешиваюсь, а наблюдаю со стороны.

— Дочь? — не меньше меня пучится мама. — Вы что решили взять опеку над Стефанией?

Мама предпочитает не замечать завуалированной дерзости. В голове же она начала догадываться о серьезных намереньях Лютольфа. Кажется, этот факт ее ничуть не смущает. Зинаида Федоровна успела просчитать финансовый успех адвоката, когда разгуливала по квартире.

А вот меня переменчивость матери беспокоит. Подозрительно быстро Зинаида совершает рокировку. Зато мать постоянна в одном — пренебрежении мной как дочерью. Впрочем, я давно с этим смирилась.

— Считаю уместным, если в документах Стефании будет отчество родного отца, — насильно забирает малышку из рук Зинаиды и оборачивается ко мне. — Анастасия, ты предложила чай нашей драгоценной гостье?

Марк вновь говорит высокомерно. Будто в суде, соблюдая формальности. Я киваю Лютольфу и мысленно упрашиваю замолчать. Зинаида может все рассказать Олегу.

Адвокат уносит Стешу в свою личную спальню. Мама опять пропускает мимо ушей откровенный холод Лютольфа и суетливо бежит за ним.

— Марик, сынок, что ты имеешь в виду?

Глава 16

Марк.

Я упустил момент, с какого времени стал ближайшим родственником для этой вульгарной дамы. Не люблю описывать внешность, но высохшей с годами женщине больше подходит классика в стиле Шанель, а не леопардовое платье и громоздкий комплект жемчуга, оттягивающий мочки ушей.

Дальше не рассматривал, чтобы случайно не вспомнить образ во время утех и не потерять влечения к женскому полу в принципе.

Одной рукой я держу Стефанию второй, захлопываю дверь перед настойчивой Зинаидой.

Сначала оглядываю комнату, оставлю здесь малышку. Никаких травмоопасных предметов в спальне нет.

Как ни крути, но Зинаида мать Анастасии и моя поведенческая линия должна быть нейтральной. Однако на Стефанию эти обязанности не распространяются. Я не разрешу Зинаиде общаться с дочерью, пока не буду уверен в чистых помыслах матери Насти.

Думаю, после моего появления гостья и так не будет задерживаться.

Чуть приподнимаю край полотенца Стефании и замечаю — на ребенке нет одежды. Теперь задача усложняется. Вещи девочки находятся в другой комнате.

— Марик, я такая неосторожная, — Зинаида делает вид, что сама виновата в захлопнутой перед ее носом двери. Вваливается в комнату. — Ты, наверное, не услышал вопроса?

— Услышал, — огибаю женщину и снова шагаю в коридор. — Анастасия, займи уже свою мать!

А Зинаида как плутовка на пенсии топчется за моими плечами. При другой ситуации даже самый отъявленный болван догадался что разговаривать, а уж тем более давать пояснения ему не хотят. Мать намного хитрее Анастасии. Она умеет во время притвориться.

Анастасия подавлена, скорее всего, ей стыдно за маму.

У меня тоже настроение так себе, хотя когда выезжал из офиса чувствовал эйфорию.

Я разделывался с очередным иском застройщика Минькова, когда мне на телефон поступил звонок из клиники в Англии. Лучший генетик Том Хаддорсон лично проводил для меня исследование. По блату.

— Сэр Лютольф, по сводкам из лаборатории стало известно, что Стефания Романова имеет близкое родство с вами. Результаты и документация уже отправлены на вашу электронную почту.

Его слова заставили меня очень быстро долбить по клавиатуре компьютера и в скором темпе отправить застройщика Минькова восвояси, сократив консультацию на тридцать минут.

Я знаю английский в совершенстве и с легкостью прочитал сообщения из Лондона. После этого тупо осел в кресте и еще какое-то время подводил свои жизненные итоги, пытаясь переварить информацию.

Хотя я никогда не считал детей каким-то отягощающим фактором в отношениях с женщинами. Обузой. Такой позицией держатся только слабаки.

Но все равно чувства отличались. После звонка Тома я действительно обрел семью, о которой даже не задумывался прежде. В моих планах было подохнуть холостяком, а стакан воды в старости мне бы принесла молоденькая служанка.

Когда первостепенный шок развеялся, я улыбался как кретин, глядя на отражение в потухшем мониторе компьютера. Странно, но видел я не себя, а Стефанию.

Улыбка сменилась необъяснимым восторгом, и нужные гормоны ударили по мозгам ощущением праздника. На радостях я подорвался из кабинета с чистым желанием вернуться домой раньше. Заехал в цветочный бутик по дороге и скупил у них все белые розы в наличии. Почему-то именно эти цветы ассоциируются у меня с Романовой и, конечно же, Стешей. Но!

О роскошном букете пришлось забыть, когда возле нашей высотки я встретил красную машину Золотова. Да, я оставил розы в арендованной тачке, не потому, что передумал. Реально забыл. Теперь, наверное, их уже убило морозом.

И когда я переступил порог своего дома, то представить не мог, что буду испытывать, смотря на Зинаиду. Держащую на руках мою дочь. Во мне взыграла дикая агрессия. Животная. Больших трудов стоило ее контролировать.

Чувства, будто твоя дочь находится в лапах, а не в заботливых объятиях родственницы. Должно быть, я впервые познал настоящий инстинкт, отвечающий за сохранность потомства. Повторюсь, для Анастасии Зинаида Федоровна мать, для меня истинная приверженка Золотова.

Однако не в каменном веке живем и, мне придется искать компромисс с Настей. Беседовать с ее матерью. Но не сегодня. Я еще ни готов и не придумал стратегии.

Анастасия Евгеньевна осторожно берет за локоть родственницу, чтобы увести ее в кухню, но женщина вырывается, резко подскакивает ко мне и цепляется костлявой рукой в рубашку.

— Сынок, эта девочка, — кивает на Стефанию, — нагулянная. Но если ты решился взять Настьку с приплодом в жены, то цены тебе нет!

— И как бы я жил без вашего благословения?..

Я пытаюсь держаться, но терпение мое на исходе. Последние капли выжимаю.

От эмоций до скрежета зубного напрягаю челюсть.

У Анастасии горят щеки. Она насильно утягивает сумасбродную мать.

Мы с дочерью запираемся в комнате, где я кое-как одеваю на Стешу колготки и кофту. Девочка улыбается, показывает язык и пускает слюни. Отмечаю, что брезгливости от этого не ощущаю. Вытираю рот дочери краем от пижамы Насти. Пока хозяйка вещицы не видит.

Беру Стефанию за подмышки и сажаю в манеж. Задерживаюсь напротив с чувством выполненного долга. Игрушек еще надо набросать. Разноцветные кубики думаю, подойдут. Какая Стефании разница, что в рот тащить?

Для антуража включаю телевизор. Пусть дочь наслаждается, выглядывая из-за сетчатой перегородки манежа, а заодно не слышит взрослых разговоров.

Обеспечиваю досуг Стеше и возвращаюсь обратно к женщинам. Я застаю Анастасию и ее одевающуюся мать в прихожей.

— Уже уходите? — скрещиваю руки на груди и плечом подпираю угол.

— Не хочу вам досаждать.

— М… ну тогда привет Олегу Эдуардовичу передавайте, — не сдерживаюсь, но сохраняю ровный тон.

— Да на кой черт мне теперь сдался этот олух?! — скрипучим голосом возмущается, застегивает крючки на шубе. — Такую девчонку упустил. А ты, Марик, вижу человек порядочный. Богатый. Не оставишь без куска хлеба ни Настьку ни ее престарелую мать.

— Мама! — восклицает Романова.

— Что мама? — шипит в ответ и дергает ручку двери.

Когда железная створка захлопывается, и мы остаемся вдвоем, Анастасия кидается со своими извинениями, но мне они неинтересны. Я не считаю Романову виноватой. Она, пожалуй, из числа немногих моих клиентов, которых действительно судить не за что.

— С доченькой порядок? — смущенно опускает мои руки со своей талии.

— Да…

Теперь я чувствую себя расслабленно и не прочь заигрывать с Анастасией.

— Тогда, проверю как там Алекс, — прячет от меня взгляд. Кажется, женщина понимает мои намеки на большее, чем просто объятья. — Попугай кричал… проголодался… наверное…

— Иди, — снисходительно отвечаю. — Только недолго.

Романова торопливо бежит в кабинет. Я медленно двигаюсь следом, ведь нам почти по пути. Хочу освежиться в ванной. Успеваю остановиться возле нужной двери и, в мое поле зрения вновь попадает Романова. Анастасия побледнела. Еле шевелится. Смотрит на меня стеклянными глазами.

— М…марк… — у нее стучат зубы и это слышится. — После моего отъезда ночью ты заходил в кабинет?..

— Конечно. Так же как и ты кормил Алекса.

— А перестановку не делал? Ничего не убирал.

Призадумываюсь.

— Хм… вроде нет. А что случилось?

— Проклятье… — шепчет Анастасия и закрывает ладонями лицо.

Глава 17

Анастасия.

Я же говорила, что в ту ночь поступила так, как было лучше для Стефании. Я не решилась идти в одиночку против грозовой бури Лютольфа и предпочла оставить бумагу с моей подписью на столе…

Думала, что Марк неслучайно подложил бумагу на видное место. Думала, что адвокат проверяет меня. Теперь жалею. Стократно.

Мой маленький мир рушится в одночасье, ведь еще несколько минут назад в кабинет заходила мама. Она пробыла там достаточно времени, чтобы заметить странную бумагу и прихватить ее.

Да мы не близки с Зинаидой, однако мать знает мою хитрую роспись, которую обычному человеку подделать сложно.

— Настя, никак призрака увидела?

Марк пытается шутить, но в его глазах я наблюдаю подозрение. Черт.

С влиянием адвоката и твердым характером мне будет сложно оправдать Зинаиду Федоровну за проступок.

Мама снова разбивает мне сердце и безжалостно топчется по осколкам. А я ничего не могу с собой поделать, люблю Зинаиду и хочу покончить с враждой.

Она так обрадовалась, когда лично узрела финансовое положение Лютольфа, что мне показалось, я смогу добиться ее снисхождения.

В мелких делишках, которые не так остро трогают душу, врать у меня получается замечательно. Но сейчас трудно держать себя в руках. Если я еще хоть слово молвлю адвокату, он непременно меня расколет.

В свою очередь, мне необходимо уберечь мать от фатальной ошибки, ведь это она выкрала бумагу, поддавшись каверзным убеждениям Золотова!

— Какие окна выходят во двор Марк Яковлевич?

Мне еще сложно ориентироваться в просторных квадратах Лютольфа.

— Окна гостиной.

Марк отвечает сдержанно, но мне кажется, он догадался. Я торопливо бегу в нужную комнату, резко отстраняю шторы и замираю у стекла. С высоты квартиры вид как на ладони. Люди рассматриваются будто маленькие точки.

Лишь по ярко-желтому берету я узнаю Зинаиду Федоровну. Женщина в годах и не столь резвая. Она медленно идет по двору, минуя расстояние половины. За шлагбаумом краснеет Мерседес Олега.

Я успею.

Когда лист будет у меня на руках, я смогу тактично объясниться с Лютольфом. Скажу, что Зинаида впала в маразм или еще что-нибудь. Марк должен простить, ведь его душа не столь отравлена злостью, как у Олега.

— Присмотри за Стефанией, — выпаливаю и уже несусь в гардеробную.

Там накидываю на себя куртку, быстро запрыгиваю в ботинки и, толкнув дверь, несусь вслед за неразумной матерью.

Чикануться можно, пока ждешь лифт. Поэтому сворачиваю к лестнице. Она непохожа на те, что строят в обычных многоэтажках. В доме Марка лестница плавная и винтовая с толстыми непрерывающимися перилами.

Тихо матерясь, запрыгиваю на поручень, оседлав, держусь для подстраховки.

У Лютольфа, который замер возле квартиры морда каменная. Впервые в жизни он не знает, как прокомментировать увиденное. Марк округляет глаза, приподнимает брови и морщит лоб.

— Я… я все тебе расскажу.

— Анастасия Евгеньевна, ты сбрендила?

— Все разговоры позже.

Отталкиваюсь и как в дурацком кино соскальзываю на перилах вниз. Неплохой аттракцион получается, но я все равно матерюсь сквозь зубы.

На шестом этаже я встречаю соседа — весьма популярный актер и шоумен. При других обстоятельствах попросила автограф. Сейчас просто здороваюсь и скольжу дальше.

Когда спускаюсь на пролет первого этажа, ощущаю легкое головокружение. Времени нет, и я чисто на автомате продолжаю погоню за матерью. Выбегаю на улицу, оглядываю двор и нахожу Зинаиду возле шлагбаума.

— Мама! — тут же кричу ей и опять начинаю движение.

Зинаида оборачивается, вот только рядом с ней сразу появляется Олег. Чем ближе подбегаю, тем отчетливее вижу белый лист в руках матери.

— Отдай мне бумагу… — на последнем издохе выжимаю из себя.

Горло и легкие охватывает так, что я сгибаюсь почти напополам. В боку колет.

Золотов молниеносно реагирует и первым выхватывает лист у Зинаиды.

— Это тебе нужно? М? — тоном победителя говорит и надменно смотрит на меня. — Тогда возьми.

Да чтоб его бесы потаскали!

— Олег… — начинаю было упрашивать, и в этот момент дверца красного Мерседес распахивается.

Когда я вижу, что из авто к нам присоединяется та самая студентка Милана да еще в моем манто из Чернобурки, тут же выпрямляю осанку.

На плече девушки болтается изящная сумочка от Диор персикового цвета. А мне хочется заявить Милане, мол, не находила ли она во внутреннем кармашке столь ценного подарка тысячную купюру и фантик от конфеты?

Впрочем, раздаривание моих старых вещей в качестве презентов, для Олега становится перманентным занятием…

— Олеежааа, — девушка нервничает.

Как и у любой молоденькой любовницы в ее крошечном мозгу складывается иллюзия, что я, «старая и страшная» жена просто вожделею, любыми путями заполучить себе мужа обратно. Конечно. Олег же у нас самородок незаменимый.

Поэтому Милана трясется и ревнует.

Чем ближе подходит меркантильная студентка, тем лучше я начинаю понимать слова попугая Алекса «А потом она моргала томными глазками. Как подстилки дьявола».

Возможно, имелись в виду те самые наращенные ресницы. Слишком длинные и слишком густые. Смотрятся единым черным полотном. Действительно, подстилки.

Значит, подобные гостьи и к Лютольфу захаживали раньше, а Марк кому-то рассказывал о них в подобном ключе. Вот Алекс и запомнил. Ужас.

На высоченных шпильках Милана ковыляет к Золотову по обледенелому снегу. Останавливается рядом и кладет руку на его плечо, намекая, что этот мужчина ее.

Но Олег с неким омерзением стряхивает тонкую руку. Сейчас он переполнен другим интересом и причина этому я.

— Верни, пожалуйста, документ.

Медленно шагаю к Золотову. Муж сминает в кулаке лист и прячет его в карман.

— Верну, только сначала давай поговорим, — кивает на машину.

Я не боюсь Олега до мокрых портков и никогда не боялась. Худшее что он может сделать конкретно мне — побить. В нашем доме и раньше летела посуда.

Недовольно оглядываюсь на мать, ищу в ее глазах совета, однако женщина молчит. Зато Милана недовольно вздыхает, но Золотову не перечит.

Обнимаю себя руками и топаю в ненавистный красный Мерседес. По привычке отряхиваю ботинки от снега, когда сажусь. Весь салон провонял слащавыми духами любовницы, что охота приспустить стекло.

Муж откровенно плюет на значимость Миланы и тут же падает ко мне, блокирует замки в авто и заводит мотор.

— Мы так не договаривались, — сердито возмущаюсь.

— Не в твоем положении диктовать условия.

— Ты оставил на морозе мою мать! Давай вернемся за ней! — ударяю кулаком об панель.

Золотов лишь прибавляет скорость.

— Осточертела уже эта старуха! — кажется, Олег тоже не в восторге от союза с Зинаидой Федоровной. — И запросы у нее неадекватные для бывшей тещи. Ей всегда мало денег.

— Так зачем же ты поощряешь транжирство?

— Чтобы иметь связь с тобой.

Мы едем по дороге, ведущей к элитному коттеджному поселку, где живет Олег.

Не исключаю, что Золотов решился на похищение. Только зачем? Он посадил меня в машину средь бела дня. При свидетелях.

Уже скоро Лютольф непременно явится за мной в компании с полицейскими…или нет?

Очень сомнительное поведение Золотова. Я не замечала за ним подобной неосторожности раньше.

— Для чего все это, Олег? Ты ведь совсем меня не любишь…

— Не люблю. Ты права. Но и другому отдавать не собираюсь. Со мной останешься.

Скорость, с которой разгоняет Мерседес Олег сумасшедшая. Инстинктивно пристегиваю ремень, когда авто мчится по трассе. Встречные машины мелькают настолько быстро, что меня начинает мутить.

Лишь при въезде в частный сектор Золотов удосуживается сбавить обороты. По знакомой улице мы сворачиваем направо и в конце дороги останавливаемся возле особняка с толстенным кирпичным забором.

Я тоже здесь когда-то жила, а сегодня до тошноты не хочется в этот дом.

Психованный Золотов выходит из Мерседеса и незамедлительно вытягивает меня следом. Крепко держит за локоть, будто опасается что я сбегу.

— Не занимайся самодурством, Олег! Добром это не кончится!

Ругаюсь, пока муж силком тащит меня во двор. Противный начальник охраны Фил отпирает нам железные ворота.

— С возвращением, Настасья Евгеньевна, — хрипит Фил и улыбается желтыми зубами.

— Я тут ненадолго, — нарочно задерживаюсь подле мужчины. — Ты же понимаешь, что за мной скоро приедут!

— Не факт, — слишком нагло для простого наемника отвечает Фил.

Делаю глубокий вдох, чтобы возразить грубияну, но получаю толчок в спину от мужа.

— Пошла!

Шагаю по каменной дорожке. По обе стороны меня окружают сосны, растущие на территории.

Личный доктор Золотова посоветовал бизнесмену чаще бывать на свежем воздухе, посещать для улучшения кровотока баню, заниматься скандинавской ходьбой.

Олег тут же приобрел себе участок подальше от городской суеты и начал придерживаться всем правилам. Будто собирается жить вечно!

Когда мы оказываемся внутри особняка, на меня снова накатывают давно позабытые чувства. Неприятные. Удручающие. Стены первого этажа отделаны деревом и пахнут смолой. Я возненавидела этот аромат.

Опять перед глазами пошлые бордовые диваны, шкура бедного медведя у камина, а на стенах чучела животных и птиц. Золотов не охотник, но когда он видит мертвых животинок, ощущает себя хозяином пищевой цепочки.

Олег запирает за нами двери на несколько замков, ключ в скважине не оставляет.

— Почему так тихо? Где же вся армия твоих служанок?

— Уволил. Теперь мы будем вдвоем.

— Прекрасно, Олег! — всплескиваю руками от раздражения. — Былого времени не вернуть. Все кончено.

— Это я буду решать, когда ставить точку. Да кто ты такая, что смеешь выказывать недовольства?!

Стало быть, Золотов возомнил себя царьком. Никогда прежде я не замечала за ним такого напора. Вскрикиваю, а Олег против воли тащит меня на диван, грубо заваливает на сиденье.

— Я твой законный муж, только я… — как одержимый повторяет одну фразу.

Физически, даже несмотря на возраст, он сильнее меня. Изворачиваюсь, пинаюсь и до последнего защищаю свою честь!

— Пусти! Ты сошел с ума? У тебя новые отношения позволь и мне быть счастливой.

— Полы будешь у меня драить и вещи стирать, но не вернешься к адвокату! — под весом тела Золотова мне сложно дышать. Кое-как дотягиваюсь до подушки, с размаха бью ей по роже Олега. Он на секунду замирает. Выбивает подушку из рук и вновь наваливается на меня. Надежно прижимает мои запястья к дивану. — Ты все еще веришь, что Лютольф примчится тебя спасать? Наивная дурочка…

Золотов расплывается в хищном оскале. Одаривает вонью своего резкого парфюма. Большими пальцами давит мне на руки. Достаточно болезненно, но я держусь.

Коплю во рту слюну. Я непременно плюну в Олега, если тот посмеет меня поцеловать!

— У меня было достаточно времени, чтобы осознать все ошибки! — Золотов предпринимает очередную попытку коснуться губами моего лица. — Или ты хочешь, чтобы я обращался нежнее? Не получится, Настенька. Ты этого не заслужила…

Я верчу головой и вскоре замечаю, как смятый лист вываливается из кармана Олега.

— Мне надоели твои игрища! Хватит!

Вспоминаю тон и манеру подачи, которые были присущи мне до развода с Золотовым. Такие потасовки случались и раньше в нашей совместной жизни.

Передумываю плевать в мужа.

Замираю и как строгая учительница пялюсь на провинившегося Олега…

У состоятельных мужчин, которые с жиру бесятся и чей возраст подкрадывается к пятидесятилетней цифре в паспорте причуды разные. Особенно в кулуарах пока никто не видит.

Золотов фетиширует по тирании и подсознательно жаждет наказания. Именно от женщины.

У него буквально крышу сносит от скандалов, звона битого стекла и пощечин. Он получает блаженное удовольствие от рукоприкладства. До дрожи любит получать удары по телу, хотя на словах отрицает.

Я не разделяла пристрастий мужа, однако находясь в браке, мирилась. Наверное, на тот момент у меня были чувства к Олегу, и я на многое закрывала глаза.

Золотов продолжает оскорблять низменными словами Марка, превознося себя на вершину Олимпа. Расхваливается.

Шумно фыркнув, я подгибаю колено и упираюсь им в живот Олега. Бизнесмену дискомфортно и когда я усиливаю нажим, Золотов все-таки меня отпускает.

Быстро скатываюсь с дивана, хватаю бумагу и бегу к лестнице.

Особняк мужа я знаю как свои пять пальцев. Расположение каждой антикварной вещицы.

По лакированным ступеням взбираюсь на второй этаж и смотрю на сидящего Олега. Если муж вдруг кинется, я смогу запереться в своей бывшей спальне.

Продолжая на дистанции контролировать Золотова, разворачиваю скомканную бумагу, хмурюсь и начинаю ощущать холодные волны по коже.

— Что это за дрянь?! — разгневано кричу и размахиваю листом.

— То, зачем ты так рвалась, — Олег вальяжно откидывается на спинку дивана.

— Издеваешься?

Еще раз опускаю взгляд на листочек. На нем блекло пропечатана реклама нового салона красоты в районе проживания Лютольфа. Есть прайс на услуги. Ценник выше среднего по нашему городу. Больше ничего интересного, только узорчатый логотип.

— Где документ с моей подписью?! — продолжаю.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — пожимает плечами Олег и тянется к столику за сигарой.

Он специально это делает, чтобы сильнее меня разозлить. Покапать на нервы. Раньше я категорически запрещала курение мужу. Отраве в доме было не место. Сейчас мне параллельно.

— Выворачивай карманы Золотов, — угрожающе приказываю мужу.

— Да не вопрос, — Олег демонстративно швыряет неподожженную сигару и встает. — У меня ничего нет.

— Значит, в этом доме я не стану задерживаться!

С чистым намереньем убраться отсюда подальше я спускаюсь обратно на первый этаж. Раздосадовано кидаю бумажку на пол и топаю к двери.

Куда же делся оригинальный документ? Ладно, подумаю об этом завтра.

— А здесь ты ошибаешься…

Подобно урагану срывается Золотов мне наперерез. Высоким препятствием останавливается на пути между мной и дверью.

— У тебя будут проблемы Олег! Я напишу заявление в полицию.

— Не напугала, — он снова хватает меня за руку, разворачивает лицом к гостиной и прижимается всем телом к спине. Упирается подбородком в макушку. — В моей власти сделать так, чтобы тебя посчитали за сумасшедшую.

— Ха! Помимо твоих «докторов», есть куча независимых экспертов, — уверенно отвечаю.

— Все в этом мире продается и покупается Настенька…

— Марк Лютольф никогда не простит тебе такой дерзости.

— Марк Лютольф! — нарочно передразнивает, горячо дышит мне в волосы. — А ты знаешь, что за родственники у этого холеного адвоката? Нет? Зато я раскопал много интересного. Например, его брат Адам теневой финансист. Он занимается незаконным сокрытием средств, помогает грамотно выводить счета контрабандистам, — встряхивает меня. — Чего притихла?

— Вранье…

— Не-а, — руки Олега все крепче и крепче окольцовывают меня так, что становится трудно дышать. — А старший брат Амир, вообще, тесно связан с криминалом, хоть и отрицает. Но если нарыть глубже?.. — склоняется к моему уху и шепчет, — вот скажи мне Настенька, после такого высшая юридическая коллегия не засомневается в деятельности Марка Лютольфа? Не лишит его лицензии? Не вскроет тайные махинации твоего обожаемого адвоката?

— Даже мэр города не смог выиграть у Лютольфа суд.

— Мэр просто не сотрудничал со мной. Знаешь, что теперь станет с Марком благодаря тебе? На его контору посыплются проверки и там обязательно найдут к чему придраться. А Лютольфы поголовно за решетку отправятся. Ты меня поняла?

Градус в моей крови закипает и жаром окутывает тело. Пульс ускоряется, а в ушах нарастает шум. Правой рукой Золотов чувствует, как сильно колотится мое сердце в груди, но продолжает разжигать бурю:

— Ты пожалеешь, что обратилась к Лютольфу. А он будет тебя проклинать до конца дней.

Дергаюсь и кое-как вырываюсь из рук Олега. Подхожу к двери, но она заперта.

— Выпусти меня немедленно! Ты не человек, Золотов.

Выражение на лице Олега многозначное и я не понимаю, что именно ожидать от него в сию секунду. Ясно лишь то, что по собственному желанию меня не освободят…

Дабы не любоваться на Золотова я возвращаюсь к лестнице и поднимаюсь наверх. Там меня встречают все те же задрапированные шелком стены, лепнина на потолке и красный ковролин на полу.

Под стать фамилии владельца дома золото тут везде и с перебором. Олег не стесняется выставлять роскошь напоказ. Дизайнер подбирал интерьер с королевским размахом.

В самом конце коридора я захожу в спальню и сразу задвигаю щеколду на двери.

Центр моей комнаты занимает неприлично — пафосная кровать с витиеватым изголовьем, украшенная перламутром и полудрагоценными камнями. Над ней алый балдахин с кистями и бахромой, а место для сна застелено атласной тканью такого же цвета.

Когда-то я тут жила, а сейчас общая атмосфера угнетает. Будто бы дом потерял свою душу и уют вместе с моим уходом.

Медленно двигаюсь к пристроенному здесь личному будуару. Отмечаю — в конкретно этой спальне новоиспеченной любовницы Миланы не было точно.

Здесь все осталось как раньше. Рассыпанные на полу косметика, украшения и безделушки. Я второпях собирала вещи после угроз Олега и не стала терять времени на мелочевку. Косметика и некоторые шмотки тоже на местах. Даже успели покрыться пылью.

Вздрагиваю, когда слышу стук по двери. Быстро возвращаюсь в основную комнату.

— Давай поговорим, — снова упрашивает Олег.

— Я пыталась общаться по-людски, но ты животное, Золотов! Лучше бы своих конкурентов так нагибал, а не вымещал злобу на мне.

— Раз так, — словно предупреждает муж и ударяет по створке с особой агрессией, — посиди в одиночестве без еды и воды! Подумай над своим поведением!

По всей видимости, Олег заигрался в могущественного феодала и окончательно потерял границы с реальностью. Я не отвечаю мужу, и он прекращает долбиться, однако царапает ключом с той стороны.

— Поеду на встречу с Миланой. Девушка знает, как ублажать мужчин, в отличие от тебя!

— Мне это неинтересно.

Золотов еще что-то говорит, говорит, но я уже не воспринимаю. Массирую виски и стараюсь отделиться от вопиющей ситуации. Ухожу в будуар, лишь бы не слышать гнилых речей Олега.

Там усаживаюсь на резной пуфик, опираюсь на туалетный столик и жду. Минут десять пока звуки Олега полностью стихают.

Встаю и подбегаю к окну. Оно располагается с торцевой части особняка и выходит на место между парадной территорией и задним двором.

Удача, ведь я могу беспрепятственно открыть окно! Но дальше вряд ли что-то получится…

Олег сэкономил на прислуге, зато усилил охранную мощь. Теперь у бизнесмена гораздо больше наемников. Фил расставил мужчин по всему периметру двора, будто готовясь к войне.

Даже если я свяжу из простыней канат и попытаюсь улизнуть, меня обязательно заметят. Но с наступлением темноты шансы мои возрастают.

Нужно только забраться на подоконник. Непостижимым образом дотянуться и перелезть на толстую сосновую ветвь. Выждать момент и быстро спуститься по стволу. Неприметно пересечь малое расстояние до бани. А уже с той крыши, ничего не сломав шагнуть на кирпичный забор и до свиданья!

Правда, физической подготовки у меня нет, и растяжка соответствует обычной молодой мамочке в декрете. Впрочем, другого решения Олег Эдуардович мне не оставляет.

Я не принцесса, заточенная в башню драконом. И уповать на милость рыцаря-Лютольфа не могу. Не в том мире живем. Ясно одно — мне нужно вернуться к Стефании, во что бы ни стало.

Сейчас я по-прежнему в ботинках. Курточку сняла, дабы не сгореть. Вся в волнениях отмеряю шагами комнату от стенки до стенки. Иногда приближаюсь к окну, но охранники, будто мраморные изваяния все еще стоят по местам.

Суеты или особых указаний они не выполняют. На вид расслаблены. Значит, поддержки от лица адвоката до сих пор нет. Ну, ничего сама справлюсь…

А время идет и когда по ту сторону стекол темнеет, я выключаю свет. В доме абсолютная тишина. Очевидно, Золотов еще развлекается в компании студентки.

Прищуриваюсь и опять замираю возле окна. С улицы меня не видно.

Если я не ошибаюсь, то у наемников с минуты на минуту должно начаться перестроение и у меня возникнет ничтожный отрывок момента, чтобы попытаться осуществить свой план.

Я вроде все рассчитала, но душа вновь и вновь трепещет в смятении.

Чертов Фил, как голодный шакал нарезает круги возле окна спальни, хотя по уставу ему надо держать пост у главных ворот. Начальник охраны, будто шестым чувством догадывается о моем побеге.

Он достаточно опытный наемник. Из отряда силовиков в прошлом. Не зря его держит возле себя Золотов столько лет.

Однако кто не рискует, тот не пьет шампанского?..

Глава 18

Марк.

Час, когда Анастасия убежала из квартиры Лютольфа.

Я с легкостью могу построить защитную линию в судебном заседании. Блестяще решить вопрос в юридическом праве. Я знаю все тонкости, но понять импульсивные поступки одной женщины у меня не выходит.

Из окна наблюдаю, как Анастасия усаживается в машину к Золотову и они тут же мчат на всех скоростях. Пробую анализировать. На ум приходят только две версии — шантаж и внезапная страсть. Впрочем, во вторую сложно поверить.

Я достаю из кармана смартфон и набираю Романову. Как выяснилось, Настя оставила телефон в квартире…

А еще меня и малышку Стефанию!

Не до конца оправившись от разрыва шаблона, иду в кабинет. Замираю по центру и стараюсь догадаться, что могло повлиять на Анастасию. Попугай здесь и все вещи.

Двигаюсь к столу, проверяю документы. Даже этот никчемный лист с ее подписью тут. Я убрал его, чтобы Алекс случайно не нагадил на бумагу.

А даже если бы и нагадил, то что? Особой ценности лист не несет. На нем можно распечатать шуточные обязанности для Романовой по дому или, например, в постели. И они будут закреплены ее согласием не более.

Это же не документация на скрытую финансовую фирму брата Адама, которая находится в подвальном помещении под моей конторой. Там да.

Но и те документы лежат в сейфе…

Анастасия не слишком разбирается в бумажной волоките, поэтому я потребовал ее роспись на пустом листе. Чтобы сбить напор высокомерной девки, как тогда казалось. При первой нашей встрече.

— Марик, сынок! — доносится из глубины квартиры, а затем следует дверной хлопок.

Вот и «тёщенька» подоспела. Поднимаюсь из-за стола и быстро шагаю на скрипучий голос Зинаиды.

— Может, вы мне объясните поведение дочери? — застаю старушку в коридоре.

— Спускаюсь я на лифте от вас и на первом этаже замечаю рекламки в почтовых ящичках. Черт меня дернул поинтересоваться… ну, взяла одну… жалко, что ли?

— Конкретней.

— Настьке срочно понадобилась реклама салона красоты! Будто от этого зависит судьба человечества…

— Вы говорите бред, а Анастасия его исполняет! — не выдерживаю и повышаю тон.

— Шиц! — в секунду из одуванчика с намалеванными губами Зинаида превращается в Гарпию. — Только я имею право оскорблять свою дочь! — ударяет себя кулаком в грудь. — Я ее рожала в муках!

— Спорная позиция.

На истерику старушки я реагирую холодно. Смыкаю руки за спиной и принимаюсь медленно обходить Зинаиду по кругу. Зинаида боится, закрывает рот и сутулится. Как загнанный зверек поглядывает на меня исподлобья.

Продолжаю:

— Раз уж не постеснялись вернуться, то мне нужно для начала выяснить вашу выгоду от союза с Олегом Эдуардовичем. Перед тем как предпринимать действия.

— Начнем с того, что я всегда желала для дочери только счастья!

— Конееечно…

— Да! Ну, посуди сам, что бы светило Настьке после развода с Золотовым? Жизнь в тесном клоповнике? Нищенская зарплата? Кому нужна Настя с приплодом?

— Вы недооцениваете дочь.

Зинаида Федоровна вновь пускается в конфронтацию. Хватает меня костлявой рукой за галстук, вынуждая остановиться.

— А Стефания? С возможностями Золотова девочка могла получить образование за границей и обзавестись полезными знакомствами. Ей маячило высшее общество, а не тусовки за гаражами! Брак не всегда сказка, но с богатым мужем стерпелось бы… я просто хотела помирить Настьку и Олега. Дочь уперлась…

— Вы потворствовали Золотову и наплевали на дочь!

— Картонной была эта поддержка. Я выманивала у Олега деньги и копила на будущее внучки. В ней-то я вижу перспективы, а с Настькой все ясно. — Отпускает мой галстук и наигранно смыкает запястья. — Арестуй меня! Вези в каталажку!

— Оставьте драму, — устало отмахиваюсь.

Нарциссизм и любовь к деньгам Зинаиды можно разглядеть даже из стен Кремля. С намереньями женщины я почти разобрался.

Капризная старушка пустилась во все тяжкие, лишь бы не потерять статус состоятельной тещи. Разобиделась на Анастасию, потому что та, вела себя не так, как по субъективному мнению Зинаиды, надобно. Не из глубочайшего уважения Зинаида путалась с Олегом.

А теперь, когда на горизонте засиял новый состоятельный «зять» пособничество Золотову потеряло смысл.

— Куда Олег отвез Анастасию?

— Если негодный зять бросил Милану и предпочел Настьку… — задумывается старушка. — Значит, он отправился к себе в коттедж. Я напишу адрес!

От возраста у Зинаиды трясутся руки, но женщина спешно открывает свой ридикюль. Брендовый и весьма дорогой. Точно подаренный. Вот вам и никудышный Олег.

Зинаида Федоровна достает блокнот с изображением святого лика и шариковую ручку. Не православно она выдирает лист и царапает на нем буквы.

Я знаю улицу, которую написала старушка. Это за городом в частном секторе.

— Ты поезжай сынок, — поглаживает меня по плечу, — я присмотрю за Стефанией.

И когда закончится этот день?

Квартира оборудована системой «умный дом». Я блокирую окна и двери. При любом желании Зинаида не сможет покинуть апартаменты без моего ведома.

Женщине придется подтвердить свои цели неоднократно, только после этого я начну ей частично доверять.

— Сынок! — окрикивает Зинаида у самого порога. — Тайну хочешь?

— Валяйте, — без особого энтузиазма отвечаю.

В разведку с такой женщиной точно не пойдешь. Куда финансовый ветер дует туда и разворачивает свои паруса Зинаида Федоровна. Зато всегда будет стимул держать руку на пульсе, чтобы не разориться. С такими-то родственницами…

— Олег Золотов до мокрых штанов боится криминальных авторитетов. Это у него еще с девяностых заложилось! — с азартом выпаливает старушка. — Помню, мой девятый любовник был рэкетиром и…

— Достаточно, — обрываю Зинаиду, захлопываю дверь.

Ругаясь на обстоятельства и излишнюю болтливость Зинаиды Федоровны, я спускаюсь на первый этаж, выхожу на улицу.

Мы живем в цивилизованном обществе, и теперь все решается иначе.

Так думал я, пока не увидел возле шлагбаума Амира.

Заклятый брат подбрасывает монету в руке и прикидывается, что меня не замечает. Я тоже шагаю без всякого желания начинать разговор. Лишь когда ровняюсь с мужчиной, слышу голос Амира.

— Никак зазнобу помчался выручать?

— Следишь за мной? — вопросом на вопрос отвечаю Амиру.

Мои ноги словно примерзают к земле. Хотя нутро горит от пламени.

— Я мира желаю брат. Только и всего. Позволь помочь?

— Спецназ мне в помощь, если понадобится.

— Да ладно тебе? Давай повеселимся? — он бьет меня по плечу и ведет к своему белому внедорожнику. Разве Амир умеет веселиться? Сомневаюсь. — В добродетелей ты не веришь, но у меня тоже есть интерес относительно Золотова. Его лесоперерабатывающая фабрика.

— Так бы сразу и сказал.

Усаживаемся в авто. Амир заводит мотор и с пробуксовкой выруливает на проезжую часть. Я успеваю накинуть брату подробности, которые считаю нужными. Расстояние до частного сектора и затраченное время способствуют.

Перед глазами возвышаются особняки здешних магнатов и олигархов. На этих улицах я частый гость, ведь большинство хозяев домов мои клиенты. Тянусь в карман и достаю телефон.

— Кому звонить собираешься? — от напускного позитива Амира не остается и следа.

Его грубая сущность рвется наружу. В нашей семье все мужчины импульсивны, но старший брат особенно. Судьба закалила Амира. Однако я не собираюсь входить в положение.

За стеклами машины темнеет. Мы все ближе и ближе подъезжаем к особняку Золотова.

— В полицию. Незаконное удержание человека, — кратко поясняю Амиру и вожу пальцем по сенсору.

— Забудь, — не отрывая глаз от дороги, брат кладет свою ладонь на телефон. — У меня есть идея получше.

— На обе ноги хромает твоя идея. Олег со всех сторон отгородился наемниками. Просто так нас не впустят. Пора смотреть на ситуацию трезво.

— Уголовный кодекс, Марк, это хорошо, но на людей подобных Золотову он действует слабо. Олег доигрался, и мы объясним ему. Культурно. Наверное. — Хрипло заявляет Амир и глушит авто рядом с воротами особняка.

Я знаю брата. Меня терзают смутные сомнения по поводу «культурно». И то, каким образом нам удастся войти на территорию без стражей порядка. Амир распахивает бардачок и роется в хламе.

— Марк, ты профессионал, значит, усмири меня в нужный момент, чтобы я ненароком не перешел черту вашего благословенного кодекса. А Настёну мы заберем… — достает из бардачка какой-то предмет, — обязательно заберем.

Амир не зажигает свет. Внутри салона полумрак, но я все-таки догадываюсь, что за предмет сжимает в ладони брат — телефон. Амир снимает блокировку и начинает набирать цифры. А мне запрещал это делать.

Теперь мы меняемся местами в нашем незамысловатом диалоге.

— Кому звонишь? — с некой долей раздражения спрашиваю и наблюдаю за движением пальца брата.

В скудном свечении от экрана телефона небритое лицо Амира смотрелось бы для женщин весьма устрашающе, но не для меня.

— Японцу.

— Полагаю, это не маленький человек с раскосыми глазами, который режет на полдник суши?

— Стопроцентно.

М… Красноречия Амира хватило ровно на пару часов. Как и заявлений о прекращении давнего семейного конфликта.

— Сразу говорю, нет! Это противоречит моим принципам.

— Спокойно, Марк, — из динамика телефона раздаются первые гудки. — Бабка же сказала — Олег мочится в штаны от любого беззаконья. Я не собираюсь никого избивать. Просто наведем жути.

С учетом моей профессиональной деятельности и популярности среди народа мне еще долго придется заминать выдвинутую братом идею. Сейчас же век технического прогресса и каждый имеет на руках гаджет с камерой. Нас могут запечатлеть соседи или кто-то из охраны Золотова.

Амиру все равно, он давно живет одним днем. Моя же карьера ставится под сомнение, однако я не успеваю переубедить брата. Японец отвечает на звонок Амира.

Из слов я догадываюсь, что это близкий друг.

Пытаюсь вникнуть в разговор, однако мое внимание рассеивается на яркий свет фар. По правую сторону возле дома Олега виднеется подъезжающее авто. Красный Мерседес останавливается примерно в десяти метрах от нас.

Дверь открывается и оттуда выходит Золотов, облаченный в длинное серое пальто. В руке бизнесмена тлеет что-то похожее на сигарету. Олег зябнет, подносит огонек к лицу и разворачивается к нам.

Я решаю поговорить с Золотовым и убеждаю Амира сидеть внутри машины.

— Я ждал тебя Марк Лютольф, — гнусаво тянет Олег, едва моя фигура показывается из тачки.

— Тогда не нужно объяснять, зачем я здесь.

Мы оба понимаем причину, но бизнесмен намерен до последнего бросаться никому не нужными фразами. Это я сужу по самодовольному выражению Золотова. Мужчина кидает фильтр на землю, а я, не сторонник вредных привычек, улавливаю резкий запах табака.

— Предупреждаю один раз тебя адвокат, — набирается смелости Олег, — Настю ты никогда не получишь! Уезжай отсюда.

— И мой ответ тебе, конечно же, ясен.

Бизнесмен на своей территории и чувствует себя максимально вольготно. В желтом свете уличных фонарей я вижу, как Золотов ухмыляется. Его седая шевелюра намокает от падающего снега, но брюки пока вроде сухие. Олег вздыхает, ощущая себя королем положения.

Наметанным взглядом прикидываю — Золотов уже обдумал и подготовил стратегию к моему приезду. Поэтому бизнесмен расслаблен. Он пятится ближе к забору, а затем громко кричит:

— Фил!

Через пару мгновений тяжелые стальные ворота со скрипом распахиваются, и к нам твердо шагает мужчина в белой рубашке и черном костюме.

Не сдерживаюсь, чтобы не цыкнуть. Меньше всего на свете я бы хотел сейчас впутываться в разборки.

И настроение мое нещадно скатывается вниз, когда за спиной Фила показываются еще с дюжину таких же наемников.

— Незаконное проникновение на частную собственность, — вновь подает голос Олег, — а ребята просто выполняют свою работу. Как расценишь? Превышение самообороны? Административкой отделаемся? — в его словах звучит угроза.

— Зависит от степени нанесенных побоев.

— Тогда Марк Лютольф твои прогнозы неутешительны, — Олег поднимает руку вверх и дает вольную охранникам к действию.

Сначала я, как и Золотов смеюсь, но когда меня окружают плотным кольцом, напрягаюсь конкретно. Из-за наемников я не могу больше увидеть бизнесмена. Хочу освободиться, однако, принимаю удар в ребра.

Золотов убедил свиту о лишении ответственности за побои и в своем покровительстве. Теперь агрессивные охранники как цепные собаки кидаются на меня со всех сторон. Резко и без всякого предупреждения.

Я получаю новые и новые удары по телу. Хаотичные, но довольно болезненные. Плохо соображаю, чувствую, как к голове приливает кровь и темнеет в глазах. Дыхание перехватывает, и я беспорядочно отбиваюсь, не различая лиц нападавших. Они пыхтят и матерятся, подобно животным гасят меня одного.

И сквозь эти бесконечные голоса мне удается различить громкий тон Амира:

— Вы чё …! Черти…! Моего брата…!

Амир спешит мне на помощь. Золотов опасается и решает позвать новую «порцию» наемников.

Забудьте все, что я говорил о цивилизованном обществе. К Олегу Эдуардовичу это не относится совершенно. У бизнесмена произошел сдвиг по фазе и о последствиях он не думает совершенно.

Нас не бьют, а убивают.

Сложно рассчитать время, есть только нестерпимая боль и запах крови. Соленый металлический привкус во рту и треск от разрыва одежды.

В какой-то момент я лишаюсь сил и больше не могу дышать нормально. У меня подгибаются ноги, и я валюсь коленями на грязный снег.

Что с братом не знаю, но именно сейчас моя душа освобождается от затаенной злости на Амира. Я прощаю его и, надеюсь, увидеть снова.

Вдалеке слышится лязг колес по асфальту. Будто бы не одна машина, а несколько. Я почти лежу на земле, и она вибрирует от нарастающего топота. К хриплым голосам охранников прибавляются новые.

Кто-то буквально срывает с меня наемников. Делаю попытку еще раз вздохнуть. Мои веки становятся слишком тяжелые и закрываются…

— Подъем! — я получаю снежком в лицо. — Как ты? Живой? — склоняется надо мной Амир.

— Порядок.

Я все еще возле особняка Золотова. Вместо охранников в костюмах выстроились другие люди. Я бы мог предположить, что они бойцы из отряда ГРУ судя по специальной одежде и балаклавах, скрывающих лица, если не знал их тесного знакомства с Амиром Лютольфом.

Наемники Олега, впрочем, тоже здесь, лежат скрученные на снегу. Шевелятся.

— У тебя на лице кровь Амир, — приглушенно говорю, когда брат помогает мне подняться.

— Ты свою морду не видел, — иронизирует.

— Золотов где?

— Сбежал и заперся в доме, но далеко ему не уйти.

Не отряхиваясь, я медленно двигаюсь во двор. За моими плечами Амир и поддержка некого Японца. Первые шаги даются трудно, но потом я прибавляю скорость и почти бегу.

Я замну любые разногласия с полицией!

Взбираюсь по крыльцу и дергаю ручку от входной двери. Действительно заперта.

Не расстраиваюсь совершенно, потому что вот эти американские замки Амир щелкает как орехи, применяя нехитрую отмычку.

Первым распахиваю преграду между мной и Золотовым. Оглядываюсь. Особняк достойный. Сказал бы даже роскошный исходя из представлений Олега.

Тут подозрительно тихо. Только скрипят половицы от наших шагов. Горят люстры.

Парни в балаклавах мгновенно рассредоточиваются по дому, поднимаются на второй этаж.

Мы с Амиром смиренно ждем внизу. Брат с ботинками заваливается на чудовищный диван с золочеными подлокотниками. Как в борделях.

Через пару минут вновь раздаются шаги по лестнице.

— Чисто. Здесь никого нет, — отчитывается мужчина.

По командирскому тону предполагаю, что он и есть Японец.

— Как это нет?! — ору.

— Мы проверили все.

Амир поднимается с дивана, озвучивая свое мнение:

— Может, через запасной выход сбежал?

— Не успел бы!

Э…нет, ребята.

Приказываю, чтобы все замерли, а сам начинаю медленно двигаться по квадратам первого этажа.

Куда бы мог деться трусливый как мышь бизнесмен с наверняка обмоченными штанами после приезда Японца? Времени на раздумья у него было критически мало, плюс им одолевал дичайший страх за собственную шкуру.

За диванами в левой части дома большое окно, украшенное портьерами. Неотрывно я гипнотизирую плотную ткань, но, кажется, заглядываю в самую душу Олега.

— И снова здравствуй! — резко отодвигаю штору, хватаю Золотова за грудки и валю на пол.

Бизнесмен огорчен, однако в его глазах все еще прослеживается безумие. Олег истерично хохочет и смахивает с покрасневшего лица капли пота.

— Ну и ладно, Марк Лютольф, — принимает исход. — Все равно я тебя обыграл. Суда не будет!

— Что ты имеешь в виду?

— А ведь Настя и правда тебя полюбила, а ты опоздал… АДВОКАТ… Жена попыталась сбежать, но мы ее остановили. Теперь Настя отправится за границу, и ты не узнаешь местоположения. Ни-ког-да…

Я то ли хриплю, то ли рычу от досады.

Вспыльчивый Амир не выдерживает:

— Да я ему паяльником глаза выжгу!

— Остынь, — притормаживаю брата.

Золотов отвратительно посмеивается:

— Делайте что хотите, мне уже терять нечего. Главное, что Настя тебе не достанется!

— По костям разобран будешь, — угрожаю, надеясь хоть на слабый проблеск рассудка Олега.

— Я весь твой, — Золотов ерзает по полу. Замечаю мокрые следы на темном паркете от его брюк. — Ты же не зря, так печешься за девушку? У тебя к ней интерес не только любовный? — Олег утирает сопли и шмыгает носом. — Я ездил в клинику, где оплодотворяли мою бывшую жену и хорошенько протряс всех. Врачи признались, что мой материал оказался непригодным, и они решились на авантюру, взяв пробирку другого донора. И кто же он?

Не понимаю, к чему ведет Золотов.

— И тогда зачем тебе ребенок? Из мести?

— Возможно, — кряхтит бизнесмен. — Напрасно, конечно, ты оставил Стефанию с безумной старухой, — Олег опускает взгляд к наручным часам и расплывается в улыбке. — Мои люди уже и к тебе добрались. Теперь, Марк Лютольф, ты не увидишь ни Настю, ни малышку Стефанию!

Глава 19

Анастасия.

Я топталась у окна и выжидала удобного момента. Мои прогнозы оправдались только вместо перестроения, охранникам внезапно поступил сигнал по рациям. Что именно я не расслышала. Мужчины засуетились и побежали по направлению к главным воротам.

Честно, было плевать, что за беда стряслась, ведь мне предоставлялся единственный шанс вернуться к Марку и доченьке.

Накинула куртку, как и запланировала, взобралась на подоконник, открыла створку. Окна в особняке Золотова винтажные сделанные из мореного дуба.

Я осторожно перелезла на сосновую ветку и захлопнула это окно, чтобы не вызывать подозрений. Порвала об шершавый ствол лосины на коленке, но все-таки спустилась.

Я не чувствовала ни страха, ни боли. Мое тело охватывала бешеная порция адреналина.

Тихой сапой перебежала отрезок двора. По водосточной трубе вскарабкалась на крышу бани. Оглянусь, но охранники по-прежнему отсутствовали, зато слышались грубые мужские голоса с парадной территории дома.

Мне оставалось совсем чуть-чуть до желанной свободы. Я подкралась на самый край крыши, собиралась перепрыгнуть, но поскользнулась, упала и съехала на заднице вниз. Почти.

Моя куртка зацепилась за козырек на крыше. Я не смогла упасть в снег и повисла. Болоньевая ткань курточки натянулась так, что невозможно было взяться за молнию, расстегнуть и попытаться снять вещь. Я хотела выбраться, но куртка, словно удавка, затягивалась на моей шее при малейшем движении.

Впрочем, я и сейчас как болванчик колышусь. Однако кричать не собираюсь. Надеюсь, что кто-нибудь из соседей пройдет мимо и сможет мне помочь.

А на улице уже кромешная ночь. По ту сторону забора Олега редко проезжают машины. Нет людских голосов. Только собачка лает где-то вдали. Ну и наемники Золотова вопят.

Неожиданно раздается скрип двери с черного входа особняка. Или я до умопомрачения замерзла или… действительно слышу голос Марка Лютольфа!

На всякий случай замираю и, навострившись, перепроверяю звук. Есть еще чьи-то речи, незнакомые. Лютольф не ругается и вроде не схвачен наемниками Золотова.

— Марк… — сначала я робко отзываюсь. Шаги по снегу прекращаются. — Марк Яковлевич, я туточки! — визжу громче.

Двор наполняется спешным топотом и вскоре мне удается рассмотреть ужасного монстра в черной балаклаве. Через мгновенье его отталкивает сильная рука и вместо незнакомца появляется о…господи!

— Марк… — с облегчением выдавливаю из себя.

— Нашлась! — сквозь темноту адвокат рвется ко мне и снимает с долбаной крыши.

Обмякаю в руках Лютольфа. Я провисела около часа, затекла и плохо ощущаю ноги.

— Где Олег? — несмело задаю резонный вопрос.

— Жив, если тебе это важно, — грубо отвечает. Имеет право. — За ним приглядит мой брат… а нам нужно скорее вернуться домой.

Марк подхватывает меня на руки, ведь я уже ни на что не способная.

— Что за срочность? — тревожно задаю новый вопрос. — Твое лицо…

У Лютольфа рассечена бровь. Возле носа и на щеке есть запекшие дорожки крови.

— Ерунда, — улыбается Лютольф. — Золотов сказал, что поймал тебя и практически вывез за границу.

— Он врун и балабол! — от чистого сердца возмущаюсь. — Быть может, Олег заметил мою пропажу и решил вас запутать?

— Угу, — как-то грустно соглашается. — Хоть где-то я успел…

Мы спешно пересекаем двор, и я замечаю, как наемников Золотова, будто скот погоняют внутрь дома.

Возле ворот снег обагрен красным. Словно на бойне. Кошмар какой. Очевидно, именно здесь был главный мужской конфликт. Кажется, победил Лютольф.

У дороги несколько припаркованных машин, но Марк несет меня к авто Амира. Адвокат занимает место водителя, я рядом.

В теплом салоне я понемногу оттаиваю и прихожу в себя. Пока мчим по трассе, я набираюсь решимости признаться Лютольфу во всем. Об исчезновении очень важной бумаги с моей подписью! И будь что будет.

Делаю глубокий вдох и собираюсь высказаться, но Лютольф меня опережает:

— Ты, главное, не волнуйся, Кис.

Он говорит спокойно и ласково, однако за этой фразой всегда следует нечто катастрофическое.

Слова Марка меня настораживают. Я разворачиваюсь на полкорпуса к Лютольфу. Сердце начинает биться как сумасшедшее. Интуиция подсказывает огромное несчастье. Снова пытаюсь дышать, но мне не хватает кислорода.

— Что происходит?

Лютольф резко топит газ. Игнорирует все дорожные знаки. Мои сомнения только подтверждаются. От чего-то все внутри сжимается и меня захлестывает сокрушающей волной страха за Стефанию.

— Моя дочь… маленькая девочка… — еле слышно бормочу и словно покрываюсь коркой льда. Пустым взглядом рассматриваю асфальт под светом включенных фар.

Марк безмолвен и я не выдерживаю этой адской тишины. С размаха ударю кулаком об панель.

— Где Стефания! Отвечай!

— Полагаю, Золотов и в ситуации со Стешей меня обманул. Малышка осталась под присмотром Зинаиды Федоровны.

— Зинаиды?! Боже! Олег следил за нами! Он мог заранее спланировать похищение ребенка! Украл меня и дождался, пока ты уедешь! — до хрипа срываю голос.

— Не истери. Без твоих воплей тошно.

— Да я сейчас умру! — подпрыгиваю на кресле. — Почему так медленно?!

— Двести километров на спидометре…

— Врет твой спидометр!

Я заливаюсь горючими слезами. Каждая секунда растягивается в мучительную бесконечность. Мне хочется вырваться из салона и бежать самой, а еще проклинать весть мир!

Перед высотным комплексом Лютольф не успевает толком затормозить. Я уже распахиваю дверь и вываливаюсь из авто. Падаю и тут же поднимаюсь. Со всех ног бегу к многоэтажке.

— Настя стой! — орет мне в спину Марк. — Опасно!

— Там моя дочь!

Не помня себя, я влетаю в фойе дома. Ничего не вижу кроме лестницы. Бегу по ступеням наверх, не чувствуя усталости или отдышки. Только на этаже Марка мои ноги точно каменеют. Толстая железная дверь в квартиру приоткрыта…

Не слышен голос Зинаиды. Визги Стефании. Бас охранников Золотова.

Я не иду, а будто вязну в трясине. Дрожащей рукой открываю шире дверь и замираю на пороге. Горит свет. Тихо. Решаю войти в квартиру.

Медленно двигаюсь по опустевшему коридору, заглядываю в каждую комнату. Никого. В кабинете клетка Алекса завешана тряпкой, и я не могу сказать здесь ли попугай. Спальня Марка тоже пуста.

С последней надеждой я толкаю створку в свою комнату и ахаю. Несколько вещичек Стефании раскиданы на кровате. На полу валяются игрушки…

Реву окончательно. Вою. Подбегаю к постели и хватаю распашонку дочери. Ноги больше меня не держат. Валюсь на пол. Сминаю одежку и подношу к лицу. Целую все, что осталось от дочери, захлебываюсь горем…

Совсем скоро появляется всклокоченный Лютольф. Он упирается двумя руками об дверные косяки и ошарашенно на меня смотрит.

— Они забрали Стефанию…

— Твою ж мать!!! — впервые за все время Марк агрессирует. Он бьет кулаком в стену так, что я вздрагиваю. — Подожди, — шарит по карманам, — я позвоню в полицию. Они найдут Стефанию в аэропорту.

— Олег пользуется частным самолетом… — из последних сил выжимаю и вновь реву.

Сложно описать, что я сейчас чувствую. Меня будто бы похоронили при жизни. Девочка, за которую я так боролась, исчезла, а самое страшное она попала в лапы безжалостных гадов.

— В любом случае Золотов у нас, — то ли успокаивает меня, то ли себя Марк. — Он обязательно расколется.

Я поднимаюсь на ноги.

— Мы не можем так просто сидеть и ждать, пока заговорит Олег! А вдруг будет поздно?! Я знаю, где находится взлетно-посадочная полоса. Мы… мы должны успеть!

Лютольф жестом зазывает поторопиться. Дабы уберечь меня, берет за руку. Но!

Мы уже собирались вернуться на улицу, однако как по волшебству встречаем Зинаиду Федоровну со Стефанией в прихожей.

Тут же кидаюсь к дочери, до сих пор не веря собственным глазам. Сначала осторожно, а потом с горячей любовью дотрагиваюсь Стефании. Касаюсь ее розовых щечек, целую. Забираю малышку к себе и крепко прижимаю.

За спиной будто вырастаю крылья. Сквозь пелену слез благодарно смотрю на Зинаиду. Сегодня мама второй раз подарила мне жизнь!

— Да как так?! — голос Лютольфа звучит во всех тонах удивления.

Зинаида Федоровна надменно кривит улыбку и снимает с себя наспех обутые кроссовки Лютольфа.

— А я тебе что, совсем ветхая? — с гонором наезжает на Марка и упирается руками в бока. — Не могу разобраться в кнопочном пульте? Умный дом, умный дом! — излюбленным жестом тычет себя в грудь. — Я умнее!

У Лютольфа «слетает корона» и он говорит тише:

— Разве наемники Золотова тут не были?

Но моя мама не понимает намеков на конкретику. Она привыкла выражаться красочно.

— Значит, покушали мы с внучкой, поиграли. Попугая пришлось тряпкой закрыть, чтобы не орал. Басурманин! Так вот… я решила приодеть Стефанию к вашему приезду. В комнатке вещи ее разложила. Между прочим, — указывает на меня, — Настька вообще не умеет выбирать достойные наряды для внучки! — привычно уколов, опять продолжает. — Стою возле комода и в окошко глядь, а там эти окаянные! Золотовские мордовороты. Ну, я внучку хвать и побежала. На полке у двери пульт лежит. Кнопочки маленькие… кое-как нащупала. У Олега в старой квартире тоже была такая система. Мы с внучкой выбежали, а дверь я просто прикрыла. По лесенке поднялись на пару пролетов и там затаились. Наемники были у тебя в квартире, но подумали, что нас в доме нет. Остолопы!

Я никак не могу нарадоваться удаче. Готова расцеловать всех, даже консьержа!

— Непростая вы женщина, Зинаида Федоровна, — хмыкает Лютольф.

— Конечно! — мама оценивает комплимент. — Вот если бы ты меня дослушал и не стал отмахиваться, осознал, что иметь девятого любовника рэкетира это не шуточки! Я таких амбалов за версту чую! — Зинаида шаркает ногами и подходит к Лютольфу. Дотрагивается его руки. — Марик, сынок порви этого никчемного Золотова как Тузик тряпку! Я все сказала!

Месяц спустя.

— Ну как? Ты больше не волнуешься? — бархатно шепчет мне на ухо Марк.

— Это лучшая антистрессовая программа из когда-либо созданных… — устало отвечаю и с трудом унимаю дыхание. — Надеюсь, нас не было слышно?..

Утро. Мы лежим в постели адвоката.

Или возлюбленного мужчины?

Улыбка сияет на моем лице, кажется, я схожу с ума от близости Марка, аромата его кожи… он словно дурманит. Лютольф дотрагивается моего плеча кончиками пальцев, поглаживает, будоражит мое тело еще сильнее.

— Красивая.

Трудно поверить в комплимент, учитывая раннее время. Я совсем без макияжа и волосы спутались. Но слово звучит настолько искренне, что я краснею, не ставя во внимание, произошедшее между нами полчаса назад. Слишком интимное. До искр в глазах приятное…

— Может?.. — Лютольф искушено начинает тянуть мою шелковую маечку вверх. Я сразу понимаю, что Марк имеет в виду.

— На суд опоздаем…

Но фраза не звучит аргументом для адвоката. Он опирается на локтях по обе стороны от моей головы. Я снова растворяюсь и перестаю принадлежать себе. В блаженстве извиваюсь, чувствуя Марка. Отдаюсь его силе и дарю свою нежность.

На это время я вновь забываю о дне насущном, ведь когда Лютольф рядом сложно о чем-то думать. Целую Марка в губы, ощущая глубокий пик наслаждения. Пытаюсь выдохнуть, но мое тело все еще вибрирует на частоте страсти.

Кровать под нами проминается, когда Марк устало падает рядом и подтягивает меня к своей крепкой груди. Как бы ни хотелось продлить счастливый момент, впереди нас ждет решающее заседание по делу Стефании.

Перекатываюсь на край постели, встаю. Накидываю халат и мелкими шажками двигаюсь из спальни. В коридоре пахнет аппетитными блинчиками.

Я будто на секунду возвращаюсь в детство. Их пекла мне мама каждое утро… и опять этот аромат!

Слышится требовательный голосок Стеши:

— Мясо давай!

— Сейчас — сейчас внученька.

Я подкрадываюсь на кухню. Умытая дочь сидит на специальном стульчике для кормления. Зинаида Федоровна в фартуке и термобигудях кружится подле Стефании. Моя мать держит тарелочку с пюре и ложку. Как порядочная угощает завтраком Стешу.

После конфликта Олег и Зинаида прекратили общение. Мама съехала из арендованной квартиры и временно поселилась у нас. Лютольф выделил для нее место в гостиной.

Продолжаю стоять и не могу налюбоваться на семейную идиллию. Я смотрю неотрывно и не замечаю подоспевшего Лютольфа. Марк обнимает меня со спины, утыкается носом в шею и вдыхает парфюм с моей кожи.

— Не хочу жить с тещей… — он говорит только для нас двоих. Однако.

— Я все слышала! — тут же вопит маменька и грозно оборачивается к нам. — Тогда снимай мне квартиру, хорошо бы не у черта на рогах, а поближе к внучке.

— Еще пожелания будут? — иронично отвечает на прихоти Зинаиды.

— Квартира с панорамным балконом, чтобы я могла принимать солнечные ванны, — не упускает своего мать. — И двуспальная кровать с ортопедическим матрасом.

— Зачем в вашем возрасте большая кровать? Никак «гостей» водить собрались?

— А ты меня со счетов не списывай.

Губозакаточную машинку моей матери никогда не дарили и она понятия не имеет что это такое. Зинаида Федоровна привыкла выжимать из мужчин по максимуму. Будь он любовник или потенциальный зять.

Отношения между Лютольфом и мамой не очень ладятся. Они как кошка с более хитрой кошкой. Вроде и улыбаются друг другу, но через зубы. Наверное, боятся огорчить меня.

— Изложите условия в письменной форме, — Марк вновь начинает говорить официально. — Я изучу ваши потребности и подыщу достойный вариант.

— Разве я могу утруждать зятя? — мама вытирает остатки пюре с мордашки Стефании. — Уже нашла сама. — Поднимается на ноги и ставит тарелочку на кухонную тумбу. — В вашем доме сдается чудесная двушка. Соседний подъезд.

Лютольф сопит мне в волосы, но молчит. Думаю, Зинаида посчитает это как знак согласия.

А заслуживаю ли я такого счастья? Насколько же меня надо любить, чтобы выполнять запросики Зинаиды Федоровны? Хотя о регистрации отношений Лютольф даже не обмолвился, за все то время пока мы вместе живем.

Тактично отстраняюсь от Марка и топаю в душ. Там тщательно моюсь и чищу зубы. Сегодня я собираюсь особенно щепетильно. Пользуюсь феном и щипцами для волос, укладываю каждую прядку.

В комнате для меня уготован новый черный костюм — обтягивающие брюки и приталенный пиджак с пикантным, но не пошлым декольте. Сапоги на шпильке в тон.

Накануне когда я пила настой валерьянки, а Марк Лютольф искал скелеты в шкафу Золотова, маменька заявила удивительное мнение, мол, мы родственники. Семья и одна команда. Значит, на заседание должны прийти все вместе облаченные в единый стиль одежды. Так мы сможем показать судье сплоченность.

Тем же вечером Зинаида Федоровна утянула нас в торговый центр за обновками, естественно, за счет Лютольфа. Боже… как мне было неловко, но Марк отнесся к этому положительно и даже похвалил маму за идею.

Для Стефании приобрели черный комбинезон с декоративными заклепками и модный бант на макушку. Лютольфу костюм и сорочку, впрочем, могли бы и не покупать. У Марка в гардеробе висит с десяток почти одинаковых костюмов. Зинаида и себя не обделила…

— Ну как? — без стука врывается в комнату мать, когда я застегиваю последнюю пуговицу на пиджаке.

— Шедеврально…

— А нейлоновые колготки в темный горошек меня не полнят? — вертится возле ростового зеркала.

— Нисколечко, — я уже нарисовала стрелки на глазах, собрала волосы в гладкий пучок, сейчас крашу губы алой помадой.

На Зинаиде Федоровне не по годам роскошное платье с пышной юбкой чуть ниже колена. Сверху кардиган. Мама сняла с головы бигуди и надела изящную шляпку с кокетливой вуалью. Эдакая со спины пионерка.

— Черный цвет, Настька, это не цвет траура, а цвет нашей победы! — чтобы придать веса словам Зинаида Федоровна поднимает палец.

— Интересно… Золотову ты также говорила, когда принимала его сторону на первом слушанье? — надо бы промолчать, но я не могу сдержаться…

— Забудь, — шипит мать. — Я тогда и не знала что вы с Мариком пара. Он достойный мужчина и меня полностью устраивает.

— Ах, мама…

— Что мама? — Зинаида одергивает края моего пиджака, и тепло смотрит. — Ты прям роковая красотка. Я довольна!

— Наконец-то.

Вскоре раздаются шаги, и мы с Зинаидой Федоровной синхронно оборачиваемся на звук. В комнату заходит деловитый Лютольф. Он держит на руках Стефанию. Доченька при полном параде даже бант на ее голове повязан практически ровно. А это значит что Марк лично сумел переодеть Стешу и поменять ей памперс.

Если рассматривать ситуацию с женской стороны, то ничего особенного. Бытовые мелочи.

Для Лютольфа же эти действия подобны героическому поступку достойному красного ордена! Не потому, что Марк брезгля, просто для адвоката возня с неуемной Стефанией действительно сложная работа. Это вам не отъявленных бандюганов защищать от решетки.

Поэтому мы с Зинаидой кратенько переглядываемся и, не сговариваясь, наперегонки бежим хвалить Лютольфа, мол, какой он молодец! Ничего себе! Такой подвиг совершил!

Марк Яковлевич довольно надменно выслушивает наши оды, но в его глазах читается откровенное ликование и благодарность.

Я забираю малышку Стефанию к себе.

— Пора выдвигаться, дамы, — командует Лютольф.

Зинаида хватает сумку с нужными для ребенка предметами. Марк с помощью пульта блокирует окна и ставит квартиру на сигнализацию. Квартетом мы вызываем просторный лифт.

Пока спускаемся, Зинаида Федоровна вертится перед зеркалом в кабине. Маме кажется, что ее новая помада недостаточно малиновая.

В фойе консьерж-женоубийца подскакивает на ноги при виде нас.

А маменька не соврала. Мы и правда выглядим очень эффектно и стильно. И в эти долгие минуты я чувствую себя не меньше чем возлюбленная президента или короля. Ведь Лютольф чертовски хорош и я ему соответствую.

Ко времени второго слушанья авто Марка, которое пострадало в аварии, починили. Адвокат заранее прогрел машину для нас. С комфортом усаживаемся в салон, Лютольф занимает место водителя.

Сегодня я не трясусь как собачка, ожидая подвоха от Золотова. Мне больше не страшно ведь рядом такая мощная поддержка.

Пристегиваю Стефанию в детском кресле, остаюсь с ней. Зинаида Федоровна располагается на переднем сиденье. Марк жмет на педаль газа и едет по направлению суда.

Всю дорогу играет лайтовая музыка. Мы общаемся непринужденно. Не затрагивая тему грядущего слушанья.

Однако маменьку то ли заботит судьба бывшего зятя, то ли просто любопытно. Ведь Зинаида Федоровна в курсе, чем закончилась бойня в особняке Золотова.

— И что теперь сталось с Олегом? — мама интересуется, когда мы практически подъехали к зданию суда.

Лютольф на удивление не злится.

— Хм… Амир отжал у него дом и фабрику… на добровольной основе.

— Это ж как?

— Оформил дарственные, а я проконтролировал, — Марк притормаживает на парковке. — Разве у него был выбор?

И тут не выдерживаю я:

— У Золотова есть еще куча счетов и банковских вкладов. Без штанов не останется точно.

— И пусть, — отвечает Марк. — Зато послужит ему уроком.

— Дай бог…

Несмотря на поражение, Золотов не отступился и не забрал заявление. Для чего он по-прежнему развязывает войну мне неясно.

Мы выходим из авто и вдалеке среди серых иномарок красным пятном выделяется Мерседес Золотова. Поддержки в виде тещи Олег лишился. Может, теперь притащил за собой Милану? Плевать.

Лютольф просит меня прихватить кучу папок с документами и сам забирает из машины Стефанию. Доченька успела привыкнуть к именитому адвокату и с радостью идет с ним на контакт.

Дожидаемся пока Зинаида Федоровна кряхтя, вылезет из тачки, и все вместе шагаем внутрь здания. Лютольф опускает взгляд на брендовые часы, застегнутые на запястье.

— Мы задержались в пробке. Надо ускориться.

И правда, желательно было появиться в суде хотя бы за полчаса до начала. Но мы прилично опоздали, потому что Марк Яковлевич настоял на повторном…кхм… утреннем «осмотре» моего тела.

Поэтому мы с Лютольфом почти бежим. Зинаида Федоровна сильно отстает от нас и кричит, чтобы ее не ждали.

Маме нужно войти в здание максимально эффектно ведь внутри столько мужчин в погонах! Наверное, Зинаида считает, что они все с ума по ней сходят и хотят познакомиться.

Глава 20

Спешно раздеваемся в гардеробе. Я напрягаюсь, когда Марк Яковлевич желает симпатичной сотруднице доброго утра, а она расплывается в фанатской улыбке.

Впрочем, на этом их любезности и заканчиваются. Марк замечает мой хмурый взгляд и замолкает.

Стефания, свесив ноги, сидит в надежных руках отца. Стеше немного боязно от такого количества чужих людей, она вцепилась маленькими ручками в пиджак Марка и удивленно осматривается по сторонам. Но молчит и не плачет.

И у гардероба стоять в предвкушении пока Зинаида Федоровна утонченно скинет с себя норковую шубу, потом передаст сотруднице, мы тоже не можем.

Взмываем по каменной лестнице наверх, шагаем по коридору с одинаковыми деревянными дверьми и диванчиками к нужному залу.

— Уфф, еще не началось?

— Нет, ты же обещала не беспокоиться, — с легкой укоризной реагирует Марк на мою тревогу. — Текст, который я тебе написал, выучила?

— Да.

— Точно запомнила? Не будет как в прошлый раз?

— Марк Лютольф! — теперь раздражаюсь я.

Возле нашего зала никого нет, а быть так не должно. Марк решает чуть открыть дверь. Все собравшиеся уже сидят внутри. Очевидно, их пригласили раньше, но это не страшно, как сказал адвокат.

Мы тоже входим в зал. За нашими спинами вышагивает подоспевшая Зинаида Федоровна в своей шляпке с вуалью и малиновыми губами.

По просторному помещению с высоким потолком стук моих каблуков разносится громким эхом и привлекает всеобщее внимание.

На меня оборачиваются две женщины из органов опеки, молоденькая секретарша у компьютера, лейтенант, что следит за порядком. Представитель Олега Золотова — коренастый мужичок в темно-синей форме. Он сидит рядом с бизнесменом.

Я выпрямляю осанку и топаю дальше.

Грешно и неправильно испытывать превосходство по отношению к другим, однако я не могу унять себя, когда мы глаза в глаза встречаемся с Миланой.

Девушка хлопает наращенными «подстилками». Одета она весьма простенько — светлый джемперок и юбка. Милана симпатична и юна, не более.

Зато я просто извергаю пламенную харизму. Мой внешний облик безупречен и прибавляет уверенности.

Марк передает Стефанию Зинаиде и ведет меня к левому столу.

Успеваю обменяться с Олегом мимолетными взглядами.

Да уж, а вот по Золотову и не скажешь что он в полной боевой готовности. Муж в отличие от меня какой-то потухший, бледный. Олег очень похудел и постарел за этот месяц. Кажется, он просто устал, но в меру своего упертого характера не отказался от задуманного.

— Всем встать. Суд идет, — объявляет секретарша.

Мы покорно исполняем приказ. Судья, правда, как и в прошлый раз замотанный. Ему бы поскорее от нас отделаться.

Слушание начинается стандартно с оглашения имен всех присутствующих. Потом для показаний первым приглашают истца за трибуну.

Золотов корчит недовольную рожу, встает и широким шагом двигается говорить. Ухватывается двумя руками за бортики трибуны и бесстыже прячет от меня глаза.

Я же напрягаюсь до последнего волоска на голове. Мне не терпится узнать, что хочет наплести вот этот неблагодарный мужчина.

Сначала Олег расхваливает себя, мол, какой он праведник. Кажется, от слащавых речей у Золотова сохнет горло, поэтому муж делает перерыв и глушит воду из бутылочки.

— Анастасия Романова, — продолжает Олег, — асоциальная женщина, — внезапно начинает грозить пальцем в мою сторону. — Истеричка, которая неоднократно поднимала руку как на меня, так и на весь персонал в доме! Запугивала охрану, бранно ругалась и убила мою собаку!

— Про собаку не ври! — не выдерживаю, подскакиваю, но Лютольф сразу меня осаживает.

Плюсом получаю предупреждение от судьи.

Я никогда не была зашуганной жертвой, которая вздрагивает от каждого шороха. Да, в семейной жизни скандалы были, но не такие, как преподносит Золотов, добавляя, что я периодически набрасывалась с кулаками на Фила, душила от ревности всех служанок. И они могут это подтвердить…

Золотов продолжает стоять за трибуной и красноречиво лгать, припоминая мою выходку на прошлом заседании.

— Ваша честь, — с ангельской миной Олег оборачивается к судье, — как можно доверить малолетнего ребенка этой особе?

Не слишком эмоционально вовлеченный судья кивает и указывает Золотову вернуться за стол.

Следующей приглашает меня.

Я просто сгораю от несправедливости так, что руки дрожат. Под кожей будто пульсирует ток.

— Ваша честь, — теперь я занимаю место у трибуны, — я очень люблю свою дочь, а все, что говорил Олег Эдуардович ложь…

— У вас все?

— Да.

— Краткость — сестра таланта.

На самом деле мне есть много чего сказать, однако, прошлым вечером Лютольф с умным видом нацарапал на листе всего одно предложение. После предупредил, что если я начну нести отсебятину, то мало не покажется. Я скептически приняла столь немногословную речь, но доверилась адвокату.

Крепко стискиваю зубы, наблюдаю ухмылку Золотова. Он думает, что я растерялась и позабыла все на свете.

Действительно, пока двигаюсь к столу мои ноги, будто превращаются в два столбика и совсем не гнутся. Коряво плюхаюсь на стул и облокачиваюсь. Всей стратегии я не знаю, поэтому исподлобья взираю на Марка.

Он же просит дополнительное слово, кажется, теперь Лютольф будет говорить за меня.

Адвокат вальяжно встает так, точно находится не в зале суда, а блистает при свете софитов. По-хозяйски расслабленно он начинает прогуливаться по залу. Медленно переступает, обаятельно улыбается.

Дьявол такой. Интригующий.

Я мобилизуюсь и вся во внимание наблюдаю за каждым движением адвоката. Впрочем, как и Олег.

— Начну издалека, — произносит Марк, — но мы же никуда не торопимся? Ведь дело серьезное?..

Судья одобрительно кивает.

— Мало кому известно, что до брака с Анастасией Олег Эдуардович уже был женат. Четыре раза. И все эти четыре раза он оказывался богатым вдовцом. Его жены умирали, спустя год-два после брака оставляя истцу баснословное наследство. Причины смерти, кстати, весьма нелепые. Вот, например, третья жена…

— Я протестую! Это к делу не относится. У Олега Эдуардовича имеется алиби, — подает голос коренастый представитель Золотова.

Судья стучит молотком:

— Протест принимается.

Лютольф злится. Ему не дали огласить один из компроматов на Золотова. Однако Марк профессионально сохраняет «лицо».

— Ладно. Хотите сжато? — быстро марширует к нашему столу и хватает папку с документами. — Не буду вас томить! — Идет к судье и с шумом роняет перед ним бумаги. — Зачем искать опекуна для Стефании? Тем более человека, который не удосужился записать ребенка на свою фамилию? — Марк листает папку. — Вот, Ваша честь, видите? Это результаты анализов ДНК из государственной и иностранной лаборатории…

Судья поправляет очки и широко округляет глаза. Растерянно поглядывает на Марка.

— Вы?

— Именно. У Стефании есть родной отец. Причем зачатие произошло не естественным путем, а при помощи ЭКО. Полагаю, если Олега Эдуардовича что-то не устраивает нужно разбираться с клиникой, а не с матерью ребенка.

Судья несколько мгновений изучает документы, но они подлинные.

— А вы, Марк Яковлевич, готовы признать девочку?

— Конечно.

Ох, как помрачнел Золотов. Хотя на что он рассчитывал?

Я откидываюсь на спинку стула, блистаю улыбкой не на радость бывшему мужу. Олег до белых костей сцепил руки, сгорбился весь и пялится в столешницу.

Я оборачиваюсь к матери, которая сидит на скамье за моей спиной, но не вижу в ее глазах такого же ликования. Зинаида Федоровна крепко придерживает Стефанию и тянется ко мне.

— Настьк, а Марик не надумал сам отсудить нашу Стешу?

— Мам, ты чего?

— Не нравится мне его взгляд. Коварный. Таким палец в рот не клади…

— Уймись.

Я услышала главную вещь — Марк публично заявил, что принимает Стефанию. Горжусь этим мужчиной, как никогда. Настоящий поступок.

Судья удаляется обдумать решение, и эти минуты я не переживаю совсем. Нашептываю Лютольфу приятные словечки, заигрываю с нашей доченькой.

Зинаида Федоровна же, как на шило присела. И куда делась ее любовь к Марку?

Когда судья возвращается и говорит, что иск Золотова отклоняется, мне хочется петь и танцевать прямо в зале!

С плеч валится многолетняя, невыносимо тяжелая гора. И становится так легко и спокойно, будто бы я попала в рай при жизни.

Разве может быть настолько хорошо?

Судья продолжает излагать формальные речи. Олег топчется подле своего стола и, заметив, как я демонстрирую ему фигушку, закатывает глаза в потолок.

Когда спор заканчивается, наша сторона первыми выходит из зала.

— Может, заедем в кофейню или ресторан? — весело предлагаю.

— Лучше вернемся домой, — но именитый адвокат меня не поддерживает.

Ощущение праздника не покидает мою душу ни на минутку. Хочется отметить этот знаменательный день.

— Хорошо, — терпеливо соглашаюсь. — Тогда закажем роллы и огромную пиццу! Прощай фигура! Да здравствует новая жизнь!

Кажется, из нашего квартета радуемся только мы со Стефанией. Я, потому что отделалась от Золотова, Стефания всегда хихикает, если видит мою улыбку.

Тратим немного времени на гардероб и усаживаемся в авто Лютольфа.

У меня закрадывается желание уколоть Зинаиду и Марка за их кислые физиономии. Ладно мать, себе трагедию напридумывала, но Лютольф?

Адвокат заводит мотор и выруливает на дорогу. Я двигаюсь задницей на сиденье так, чтобы приблизиться к водительскому креслу. Ухватываюсь за подголовник и подтягиваюсь к Марку.

— Ты победил, — напоминаю еще раз о заслуге Лютольфа.

— Это было и так ясно…

О… самомнения Марка хватит на всех жителей Ватикана и еще полный чан останется. Тем не менее беспроигрышная статистика судебных дел только способствует гордыни Марка Яковлевича.

— Ты сомневалась? — продолжает Лютольф, не сводя глаз с дорожной полосы.

— Не то чтобы сомневалась, просто чуть душу богу не отдала раньше времени.

Моя искренность вызывает у Марка слабый намек на улыбку, однако, кое-какие вопросы у меня остались. Но я не могу выяснять отношения при матери. Разжигать ее бурную фантазию. Поэтому на остаток пути я прошу включить радио и хоть как-то разбавить эту гнетущую тишину.

Когда наше авто подъезжает к элитному высотному комплексу, Марк говорит Зинаиде Федоровне забрать доченьку и подняться в квартиру, а вот меня просит остаться.

Тааак.

Блаженное расслабление вновь сменяется напряжением. Больше эмоциональным. Я открываю заднюю дверцу машины, помогаю высвободить Стефанию из детского кресла и передаю малышку в руки Зинаиде. Пару секунд провожаю взглядом отдаляющуюся мать, после усаживаюсь на переднее кресло к Марку.

— Поздравляю с успешно завершенным спором, Анастасия Евгеньевна, — как-то официально начинает Лютольф. Будто мы с ним знакомы всего ничего и между нами не было любви. — Полагаю, я выполнил свою часть сделки?

Не сразу понимаю, о чем идет речь, но отвечаю взаимно на холодное рукопожатие Марка.

— Я… я благодарю тебя… кхм…вас, — от манерной подачи адвоката язык ломит называть Лютольфа на «ты».

— Теперь очередь за вами, — одним взглядом Марк пригвождает меня к сиденью и заставляет замереть. — Право на желание, которое мой отец Яков проиграл в карты твоему. Я видел лишь копию, предоставленную вами при нашей первой встрече. Оригинал где? — приподнимает бровь.

Вот же черт! Я думать забыла об этой давней записке. Из-за нее Марк соизволил взяться за мое дело практически задарма.

Я очень надеюсь, что вся его помощь и чувства были настоящими, а не за пожелтевший обрывок бумаги…

— Конечно! — аж задыхаться начала от переизбытка эмоций. — Я верну! Когда нужно?

— Сейчас.

После краткого ответа Марк резко срывается с места, но я успеваю придержаться, чтобы не стукнуться лбом о переднюю панель тачки.

— Адрес?

— Расписка хранится в ячейке «РоссГолд Банка» …

— Отлично.

Документы, подтверждающие личность у меня с собой и я могу легко забрать конверт из ячейки, написав заявление.

Возле банка Марк снова оборачивается, хочет дотронуться моей руки, но я инстинктивно одергиваюсь. Словно передо мной не Лютольф, а неукротимое огненное пламя.

— Запомни, Анастасия, я не только проникновенный к тебе мужчина, но еще и юрист. Непростой. Без обид, однако, я привык получать оплату по факту, даже если нужно напоминать.

— И тебе, вынь да положь приспичило, ехать за бумагой в день, когда я хотела отпраздновать?

Всплескиваю от негодования руками. Такое ощущение, будто Марк не доверяет мне. Или резко прекратил доверять. Неужели он думает, что я второй раз решилась бы на шантаж? Вести нечестную игру с мужчиной, которого я, кажется, люблю?..

— Будь добра, выполни условие сделки, а потом хоть в ресторан, хоть в Лас-Вегас.

Охая, лезу из машины и ковыляю на шпильках к позолоченным ступеням местного банка. Настроение мое испорчено, Марк просто спец по срыву вдохновенных чувств!

Резко дергаю дверь цвета шоколада и пальцем подзываю консультанта. Не очень приветливо говорю о теме своего приезда и прошу поторопиться с выдачей расписки на желание.

Лишь когда белый конверт оказывается у меня в руках, и я собираюсь вернуться в машину Лютольфа, призадумываюсь.

Что если адвокат специально вскружил мне голову, красиво устранил Олега, тем самым избавившись от конкурента? Теперь Марк забирает у меня финальную подстраховку — право на желание и может действовать, как ему на ум взбредет. Стефания ведь его дочь и Лютольф убедился.

Гораздо медленней я выхожу из банка. Сердце неумолимо подкатывает горлу, принуждая меня дышать чаще и остановиться на крыльце здания.

Лютольф по-прежнему восседает внутри глянцевого авто и смотрит на меня через окно неотрывно.

Мои ноги точно врастают в каменные ступеньки, и нет возможности пошевелиться. Впервые за долгие дни мне не хочется приближаться к Марку.

Лютольф не выдерживает и опускает стекло.

— Кис?

А я лишь сощуриваюсь.

Сбежать? Забрать дочку, Зинаиду и спрятаться? Так найдет ведь… Из-под земли достанет…

Делаю первый самый мучительный шаг. Следующий дается легче. Я даже улыбаюсь Марку, когда плюхаюсь обратно в машину.

— Уповаю на вашу совесть господин Лютольф, — через зубы говорю и протягиваю конверт.

Адвокат молниеносно его выхватывает, открывает и убеждается в подлинности расписки.

По лицу Марка можно считать такую грусть, что внутри все начинает леденеть и сжиматься. Лютольф разглядывает старую бумагу, слегка поглаживая пальцем буквы, написанные покойным отцом. И только бог знает, какую тоску испытывает Марк…

Стараюсь тихонечко шмыгнуть носом и смахнуть накатившие слезы…

Однако моя сентиментальность быстро развеется, когда Лютольф внезапно комкает в ладони расписку, другой рукой открывает бардачок и достает зажигалку.

Я растерянно хватаю ртом воздух, наблюдая как Марк, распахивает дверцу авто и прямо на моих глазах в прах уничтожает листок. Потом адвокат сдувает случайно залетевшие в салон остатки пепла и как ни в чем не бывало устремляет свой взгляд на меня.

— Афигеть…

— Не то слово, Анастасия… папку с заднего сиденья передай. Будь любезна.

Ничего не понимающая я молча выполняю просьбу. Хотя какую просьбу. Приказ!

Лютольф роется в бумажной стопке и выуживает из середины листок. Пробегается взглядом по печатному тексту, затем передает мне. И тут наступает время для моего удивления, точнее, вопля. До краев наполненного возмущением…

— Как ты мог?! — истошно выдавливаю из себя.

Глаза опять мокнут от слез, но теперь горьких. В моих руках оказывается копия с ужасным содержанием. Таким холодным и расчетливым, что первое желание — биться головой об стенку.

Глупая Настя… как я могла поверить в любовь?

— Небольшие формальности.

— Ты издеваешься?! Дочь по контракту! Уму непостижимо!

Это та самая бумага с моей росписью. Но теперь на ней имеется перечень требований. Например, Стефания должна находиться подле отца, проживать исключительно в его доме.

Или вот еще — я как мать не имею права препятствовать смене фамилии Стеши, возражать о перелетах ребенка в другую страну! А наши встречи будут проходить по воскресным дням недели и то при условии, что Стефания в России.

И если прочесть весь текст, то я, вообще, не претендую на собственного ребенка!

Контракт составлял лично Марк Лютольф, и я не сомневаюсь в его грамотности.

— Иуда…

— Что ты сказала? — с видом абсолютного победителя интересуется адвокат, будто не слышал оскорбления.

— Я убью тебя прямо в этой проклятой машине! Гад такой!

Едва успеваю опомниться от первой череды проблем, как получаю новый удар. Под дых. Ножом в спину.

В городе больше нет человека, который мог бы справиться с Лютольфом…

Хм…

А что если мне обратиться к Амиру?..

Бедовая идея! Тот вообще страшнее атомной войны. Сожрет вместе с костями. Не подавится. И вместо сердца у него гранитный камень. Я таких людей за километр чувствую и обхожу.

Господи!

Как всегда, мне не дают времени на раздумья и загоняют в угол. Повторюсь, импровизатор из меня хуже некуда. Однако я до последнего буду сражаться за дочь. Пусть даже мой враг — Марк Лютольф!

— Ну, я тебе сейчас устрою! Пожалеешь, что на свет родился! — кричу и сама глохну.

В секунду во мне появляется столько сил. Фантастика. Дергаюсь, чтобы наподдавать обманщику, но Марк вовремя меня перехватывает и слишком крепко сдавливает руками.

— А с этим поаккуратней.

— Ты предал меня!

— В какой-то степени, да, но ведь ты не прочла мелкого шрифта в сноске? Вы, граждане нашей великой страны, такие рассеянные. Постоянно не обращаете внимания на приписки в документах, а потом скандалы закатываете…

Глава 21

Марк.

Если рассудить, то поступок можно считать аморальным, исходя из последних событий в жизни Романовой. Но злого умысла у меня нет, ведь бумага не что иное, как филькина грамота.

Анастасия хоть и вспыльчива, но далеко не дура. Она обязательно проверила бы значимость контракта у стороннего юриста.

Я же просто хотел надломить банальность и сделать главное предложение по-особенному. Оригинально. Кажется, это не оценили.

— Какой шрифт?! — продолжает кричать взбешенная Настя и размахивать «контрактом» близко у моего лица.

Одной рукой отмахиваюсь от Романовой, другой забираю лист.

— Вот здесь, — ровно отвечаю. — Вслух читай.

Анастасия всхлипывает и дрожащей рукой тянется к бумаге. А я глубоко жалею о своей идее не потому, что передумал жениться, мне неловко за реакцию Насти.

— Контракт вступает в законную силу при отказе Анастасии Евгеньевны Романовой, — бойко начинает, — выйти за…замуж… за… — растерянно сбавляет тон, — Марка Яковлевича Лютольфа…

У Кисы моей будто запершило в горле. Она кашляет и прикрывает ладонью рот. Теперь ее рука не дрожит, а трясется как при сильном треморе.

— Приписка, — спешу объясниться и помогаю Романовой перевернуть контракт, — читай дальше.

— В… в случае принятия условий Анастасия Евгеньевна Романова получает патент на сердце Лютольфа и становится самой счастливой женщиной на планете Земля…

Пока Романова зачитывает шуточный текст, я роюсь в кармане и незаметно достаю коробочку с кольцом.

— Ну… — задумчиво морщит лоб Анастасия, — с концовкой я бы поспорила…

— Почему? — искренне удивляюсь.

— Сложно ощущать себя самой счастливой женщиной, когда вероятный супруг доводит тебя до предынфарктного состояния.

— Уже начинаю исправляться.

Я знаю, как сладко отзывается Настя на мою улыбку. Поэтому использую проверенный ход обольщения. Показываю девушке красную бархатную коробку, через секунду открываю.

Лучший якутский бриллиант огранки «принцесса» переливается в холодных лучах зимнего солнца так, что глазам больно. Камень на украшении большой и смотрится поистине роскошно.

Я уверен, что подобных колец Анастасия не принимала даже от влиятельного бизнесмена Золотова. Такое украшение блистает на пальце только у жены местного авторитета Громова и сейчас будет у Анастасии.

Я и сам вот так с лёта не смог приобрести кольцо, если не защищал бы владельца ювелирного магазина в прошлом.

По взгляду Романовой понимаю, что женщина более чем впечатлена.

Я пользуюсь ее удивлением и, не теряя времени, надеваю кольцо на безымянный пальчик.

— Оно восхитительно… — едва слышно шепчет Настя.

— Достойно тебя, — поглаживаю холодную ладонь Анастасии. — Ты согласна?

Меня сложно назвать сентиментальным человеком, однако в эту секунду я ощущаю странное волнение. Жжение в груди. Вроде и так все ясно, но я не каждый день собираюсь жениться.

Анастасия медленно моргает, а потом смотрит на меня покрасневшими от слез глазами. Округляет их шире. Улыбается в ответ на мою улыбку.

Со стороны может показаться, что Анастасия телом здесь со мной, но мыслями где-то далеко. Романова не двигается и молчит. Будто фарфоровая статуя. Красивая статуя с обворожительно-милым лицом.

— Кис? — мне нравится называть Анастасию так.

Романова слышит мой голос и словно возвращается в реальность. Слабо дергается и встряхивается.

— Я подумаю, — твердо отвечает.

— Эм… в смысле?

То ли я не понял, то ли до конца не воспринял фразу. Какого?..

— Я говорю по-ду-маю, Марк Лютольф!

Нагло повторяет и как-то резко отстраняется от меня Романова. Моя улыбка медленно, но верно ползет вниз. Чувствую на щеках жар фиаско.

Ни одна женщина не смела мне отказать ранее! А эта фифа пляшет по моей самооценке и… хихикает вдобавок!

— Что у тебя с лицом Марк Яковлевич? Будто катком прошлись…

Еще дерзит!

Делаю глубокий вдох, чтобы не повысить тон.

— Ты хоть осознаешь значимость контракта? Скажи на милость?!

— Естественно, — барыней откидывается на спинку кресла и отворачивает мордашку.

— Если откажешься, знаешь, что будет?

Ничего не будет. Совершенно. Но мне приходится прибегнуть к манипулятивному способу воздействия на неугомонную Романову.

— А разве я отказываюсь? — смакует интригу. — Кучер! — обзывает меня неподобающе и машет рукой с колечком, — вези меня домой, я соскучилась по Стефании!

***

И Анастасия принялась думать…

Ни час и ни два и даже неделю. Прошло уже три! Карл! Три недели с момента моего предложения и ответ постоянно один хорошо всем известный.

За это время я успел арендовать квартиру для Зинаиды Федоровны. Согласовать с владельцем помещения замену унитаза в туалете на бордовый, потому что будущая теща так захотела.

Зинаида не устает мигрировать из своей квартиры в нашу. Точнее, старушка практически прописалась у нас в доме. Появляется чаще меня.

Поведенческая линия Анастасии безупречна. Женщина всегда приветлива, готовит лучше, чем в ресторане и в постели ей равных нет.

Стефания здорова и радует меня как отца успехами в развитии. Мы даже пытаемся разговаривать между собой.

Полвосьмого утра.

Я собираюсь на работу.

Анастасии можно бы поваляться в теплой кровати, но она как штык нагладила для меня рубашку, сварила крепкий кофе. Сама выглядит нарядной. При макияже, в красивом платье.

Она специально встает раньше меня, чтобы я не смог придраться! Колдунья!

— Ты подумала? — строго задаю вопрос вместо приветствия.

— Еще до конца не решила, — кокетливо стреляет глазками.

— Кисааа… хватит играть с огнем! Последний раз предупреждаю!

Женщина снимает с плиты завтрак, ставит блюдо на стол и спешит ко мне. Замерев возле, дотрагивается ладошками моей груди, эротично поглаживает… до приятного ощущения ниже торса.

Я напрягаюсь от ласк, но сегодня поддаваться на уловки Анастасии не намерен. А вчера поддался.

Взираю на Романову и начинаю перечислять свои заслуги за эти три недели:

— Ежедневные цветы, девять походов в ресторан, четыре салюта запущенных во дворе для вашего царевна восторга, конная прогулка, любование закатом в хвойном лесу и самое трудное… пятичасовая поездка на Лимузине в компании твоей матери! Что еще я должен сделать?!

— Ох… я же не клянчила, ты сам захотел…

С простыми женщинами всегда легко. Они покладистые, заглядывают в рот и со всем соглашаются. Но! Неинтересно.

Мы по натуре своей охотники, нам нужно добиваться чего-то запретного. Недосягаемого. Мне и самому было в кайф проживать вместе с Анастасией романтические дни и получать в ответ ее искреннее счастье.

В отношениях с Золотовым Настя была лишена романтики, и я попытался восполнить недостающие эмоции в сжатые сроки.

— Я знаю, что женщинам нравятся ухаживания. Ты говорила о каких-то бабочках в животе. Я бы хотел, чтобы так продолжалось и дальше. Вне зависимости от штампа в паспорте. Однако мне нужна конкретика.

Анастасия колеблется, но решает вновь показать свой характер. Женщина пятится и гордо тянет подбородок вверх.

— Раз ты диктуешь условия и составляешь контракт, тогда и меня выслушай!

Романова старается быть грозной. Хмурится и смыкает губы.

Я, конечно, подыгрываю.

— Очень внимателен, — делаю сосредоточенный вид.

— Обещай, что любить будешь только меня. Всегда. Даже когда я состарюсь и стану похожей на Зинаиду Федоровну! — топает ногой.

— Клянусь.

— Руки покажи, которые за спиной прячешь!

— Зачем?

— Вдруг ты пальцы скрестил.

— Разве я не заслужил доверия? — выполняю просьбу.

— А вы адвокаты народ хитрый…

Благосклонно вздыхаю. Анастасия как маленькая кошка, попавшая из питомника к заботливому хозяину. Всего опасается и ищет подвох.

— Что теперь?

— Я… я согласна! — Романова звонко пищит и подпрыгивает.

И радости у нее полные трусишки. Я же реагирую нейтрально, потому что и так был уверен в положительном ответе и дело не в контракте. Просто я никогда не проигрываю.

Принимаю Анастасию в теплые объятья. Вдыхаю тонкий аромат ее волос и жду, пока Романова проплачется.

— Выделю тебе деньги на подвенечное платье, только не экономь.

— Пожалуй…откажусь, — задирает лицо. — Сама куплю, а Зинаида добавит.

— Не постесняюсь спросить на какие шиши?

— Помнишь, ты регистрировал меня на сайте пассивного дохода в интернете? Я разобралась в нем и теперь могу сама зарабатывать.

— Похвально, — тут не поспоришь.

— А Зинаида получает пенсию и собирается варить мыло на продажу.

— Пф! — не сдерживаюсь.

Надеяться на финансовую помощь Зинаиды Федоровны все равно, что ждать пока рак на горе свистнет. Исключительно в своем кошмарном сне теща будет варить мыло. Старушка попусту наболтала Насте о планах.

Кажется, мне придется посоветовать Романовой определенный бутик, а до этого «договориться» с консультантами, чтобы те продали брендовое платье Анастасии за те копейки, которые будут звенеть в ее кошельке.

Глава 22

Анастасия.

— Это что у вас за скидка в девяносто восемь процентов?! — от сомнений Зинаида Федоровна голосит на весь бутик.

— Осталась последняя модель платья, — терпеливо отвечает девушка-консультант в кипельно-белой рубашке и черной юбке.

Мы с подругой Верой как завороженные уставились на манекен.

Платье неземное. Молочного цвета. С нежным подкладом. Пошитое из тонкого кружева. Оно не пышное и не в облипку, а такое, как надо, в общем, идеальное. С длинными рукавами, да еще и фата идет комплектом.

Главным украшением блистает и переливается брошь по центру V- образного декольте. Брошь из жемчужинки в обрамлении, как заявляют продавцы, россыпи бриллиантов.

Ценников в бутике нет, но когда я указала на понравившейся подвенечный наряд и огласила сумму, мне улыбнулась удача. Именно на это платье фантастическая скидка еще и пятьсот рублей останется!

Вера от белой зависти вздыхает, а мне даже моргать не хочется, чтобы и на секундочку не упустить из вида такую красоту. И дотронуться платья страшно. Вдруг заляпаю или порву ногтем?

Зато мать не стесняется. Вся в колебаниях она кружит возле манекена, пытаясь рассмотреть хоть какой-то дефект.

Внезапно Зинаида Федоровна слишком близко подходит и, прильнув лицом к платью, хватает манекен за грудь.

— Что вы делаете?! — нервозно вскрикивает консультант. — В нашем магазине запрещено грызть товары!

— А я на зуб пробую, — без ноты стыда отвечает мать. — Не могут алмазы стоить так дешево. Стекляшек налепили и обманываете.

И тут не выдерживаю я, забываю о почете к родителям, грубовато оттаскиваю Зинаиду подальше от брошки. Слава богу, мама не накрасилась сегодня помадой.

Зинаиды Федоровна задумчиво клацает зубами, будто чувствует вкус искрящихся камней.

— Настоящие, — подводит итог.

— За эту сумму можно и с кристалликами купить.

— Ну, уж нет! Ты, Настька, должна выходить замуж в самом лучшем, — одергивается Зинаида Федоровна. — Шагай в примерочную, — командует и разворачивается к девушке-консультанту, что покраснела от выпада маменьки, — а ты неси платье!

Ох. Наверное, девочки из бутика подумают, что наша компания только вчера вылезла из пещеры и научилась держать в руках палку! Все благодаря Зинаиде Федоровне…

Но я понимаю, что нужно проявлять терпение к матери, какой бы она ни была.

Кстати, Марк Лютольф не соврал. В примерочной я становлюсь действительно похожей на счастливую женщину.

А Зинаида говорит что я, вылитая Кэтрин Миддолтон. Герцогиня Кембриджская. И мне непременно нужно включить веточки мирта в свадебный букет, чтобы стать еще благородней.

Я верчусь подле ростового зеркала и ощущаю мандраж, а еще предвкушение чего-то грандиозного.

— Верка, — обращается к подруге Зинаида, когда я заканчиваю с примеркой и облачаюсь в свое, — себе тряпки купила?

— Зачем? — хмыкает практичная Вера. — У меня остался брючный костюм с Новогоднего корпоратива. Почти новый.

— Цвет? — придирчиво выясняет мама.

— Голубой.

— Не пойдет! Свадьба дочери будет в оттеках бордо. — Кажется, я только сегодня узнаю обо всех подробностях. — Нам нужны стильные памятные фотографии.

— А ты, мамочка, — спешу защитить Веру, — купила?

— Марик уже подарил, — деловито отвечает. — Хочу быть похожей на Брижит Бардо в молодости, так что девки расплачиваемся на кассе и дружненько топаем выбирать мне златовласый парик с бабеттой!

Ох уж эта Зинаида Федоровна. Нестареющая вертихвостка.

Марк и так взял на себя все остальные расходы на торжество, а мама не упустила возможности выпросить у Лютольфа платье.

Нетрудно догадаться, что такими темпами Зинаида быстро исчерпает запас из чаши терпения Марка. Это вам не всёхавающий Олег. Лютольф, конечно, ругаться не будет, не станет портить и так на ладан дышащий мир с тещей.

Марк, с присущей ему профессиональной выдержкой, в один прекрасный день хладнокровно купит билеты для Зинаиды. Полагаю что за границу. На отдельный континент. В Австралию, чтобы наверняка.

Там у матери будет собственный домик, свиная ферма, дабы не голодать и скромное пособие по безработице. Ведь Зинаида Федоровна в гробу видела вашу работу. А значит, мои мысли очень близки к реальности. Прости господи!

И навещать ее будем мы два раза в год — на Рождество и летом, когда появилась на свет Зинаида. Вот пророчу!

Выходим из свадебного бутика в общий коридор. Торговый центр гудит от наплыва покупателей. Все снуют туда-сюда с пакетами. А мне чертовски приятен запах свежего кофе вперемешку со сладким парфюмом из косметического отдела.

Вновь распахиваю бумажную сумочку и любуюсь на тонкую фату. Надо бы прикупить диадему, однако денег у меня не хватает. Оборачиваюсь на внезапно притихшую Зинаиду и решаю намекнуть.

— Как дела в твоей мыловарне? Прибыль есть?

— Глицерин жду, — тут же отзывается, — французский. Месяц везут, поэтому все труды простаивают…

— Жалко…

Но еще жальче будет, если я позвоню Марку и как иждивенка стану канючить деньги на украшение. Как подумаю — сразу тошно. Мне, вообще, последнее время тошно. Скорее всего, я слишком волнуюсь перед свадьбой…

От досады мне ничего не остается, кроме как, глазеть на диадему с витрины.

Подруга словно считывает по моему лицу грусть и предлагает все же зайти в отдел именитой бижутерии.

— Не трави душу Вер, — пытаюсь отказаться. — Выберем что попроще.

Подруга категорически не соглашается и насильно тянет меня в отдел. Зинаиды Федоровна шаркает за нами.

Внутри магазина невольно прищуриваюсь. Здесь очень много всего, но я заочно полюбила витиеватую корону, поражающую своим изяществом.

— Если так хочешь Насть, то я добавлю, — шепчет на ухо Вера. — Потом раскидаемся.

— Почти десять тысяч стоит, — мне, как заметила подруга и хочется, и цена колется.

Пока мы пялимся на диадему, я упускаю из вида свою мать. Лишь спустя минут пять моих вздохов сквозь общий шум и музыку торгового центра раздается скрипучий голос Зинаиды Федоровны. Тут же обращаю внимание на звук и замечаю маму возле кассы магазинчика.

Зинаида морщится и открывает весящий на плече ридикюль, потом кивает в нашу сторону. Продавец улыбается в ответ на хмурую физиономию матери, тактично принимает расчет и окликает коллегу.

Прямо на моих глазах миловидная девушка достает ту самую диадему протягивает мне в руки. Кратко переглядываюсь с подругой и с позволения продавца ощупываю прозрачные кристаллы на украшении. На льдинки похожи. Холодные.

— Все для тебя! — нарочито громко заявляет мама.

Без злобы. Скорее, чтобы показать работникам и другим покупателям свой статус, мол, могу себе позволить дизайнерскую цацку.

Украшение бережно запаковывают в бархатный футляр.

Однако сегодняшний день не устает удивлять и радовать. Подруга ссылается на занятость и после шопинга прощается с нами. Мы с Зинаидой все же искушаемся парой бокальчиков кофе, а когда время подходит к вечеру начинаем собираться домой.

Интересно как там Лютольф? Адвокат по случаю взял выходной и все часы провел тет-а-тет со Стефанией.

Бренчу в кармане оставшимися монетками — сдачей из кофейни.

— Поехали? — предлагаю Зинаиде, та охотно соглашается.

Беру маму под руки и вывожу из торгового центра. Спускаемся по ступеням, минуем парковку, и Зинаида Федоровна начинает вертеться.

— Стой, а куда ты меня ведешь?

— На остановку. Дождемся автобуса и вернемся к Марку и Стеше. Денег на такси у меня нет.

— Да чтоб я и на общественном транспорте, — капризничает мама.

Зинаида величаво отстраняется, заприметив неподалеку серебристое авто, уверенно топает к водителю. Я просто наблюдаю за матерью и понятия не имею, что она задумала.

Зинаида Федоровна замирает возле тачки и неизвестный мужчина приспускает стекло. К стыду, маменька упрашивает «красавчика» подбросить двух весьма симпатичных девиц бесплатно. Но «красавчик» отвечает, что занят ожиданием собственной жены и детей.

Этот факт Зинаиду ничуть не смущает и она тут же разворачивается к соседней машине. Там водитель менее сговорчив. Он принимает Зинаиду за побирушку и молча протягивает ей пятидесятирублевую купюру.

Мама, конечно, возмущена, но когда она отказывалась от денег?

Фырча по пути, Зинаида Федоровна прячет бумажку в карман шубы и безрезультатно ковыляет обратно. Нет, она больше не намерена выманивать деньги.

Теперь мама достает телефон и вызывает нам такси за свой счет. Так что едем домой в комфорте и тепле.

Наши отношения с Марком достигли доверительных, поэтому у меня теперь есть личный комплект ключей от дома.

Прощаюсь с Зинаидой Федоровной и отправляю ее отдыхать в арендованную квартиру.

Быстренько прошмыгиваю мимо консьержа-женоубийцы и поднимаюсь на лифте высоко-высоко туда, где меня любят и наверняка заждались.

Тихонько отпираю стальную дверь и блаженно выдуваю ртом воздух, оказавшись дома. В глубине слышится звук телевизора и разговорчики Лютольфа с дочерью.

Дабы не портить идиллию осторожно снимаю сапоги и курточку, потом на цыпочках крадусь в детскую.

Там повсюду разбросаны игрушки и приятно пахнет молочной кашей. Стефания в кофточке и колготках наизнанку восседает на диване, указывает пальчиком на отца. Лютольф по-домашнему в футболке и спортивных шортах расположился рядом на полу, лишь облокотился на диван.

— Он! — повторяет Стефания, — он!

— Не «он», а папа. Повтори па-па, — терпеливо отвечает Марк.

— Он!

— Да ёлки-иголки…

— Ёки!

— Конечно, Стефания Марковна, ёлки-то ты сразу запомнила…

А дочь довольная. Смеется и машет кулаками, наподобие «есс»! Нет, не потому, что докучает отцу, просто меня увидела. Я бросаю все на свете и спешу поздороваться с малышкой.

— Мама, мама! — радуется мне Стефания.

Лютольф, кажется, чуть-чуть негодует, но Стефания чаще проводит время со мной и неудивительно, что знает слово «мама».

Марк поднимается на ноги и, потирая исписанные фломастерами ладони, обращает внимание на мои покупки.

— Удачно? — кивает в сторону пакетов.

— Более чем, — целую Стешу и подхожу к Марку.

Обнимаю его за плечи, игриво щекочу. Я говорю ему спасибо за все, что он делает.

— Позволишь взглянуть?

— Не-а, примета плохая. Только на свадьбе меня увидишь.

Эпилог

Месяц спустя. День бракосочетания Марка и Анастасии.

Стилист надевает на меня финальную часть образа — диадему и поправляет фату.

А я глаз от себя оторвать не могу. Из зазеркалья на меня смотрит, не побоюсь этого слова, роскошная! Роскошная женщина, которая спала сегодня от силы пару часов.

Провожу ладонями поверх платья, рассматриваю макияж с акцентом на губы, прическу. Возле меня прыгает мальчишка-фотограф и снимает «сборы невесты».

Мы по-прежнему в квартире Лютольфа однако, сам хозяин ретировался в особняк Амира, дабы не узреть меня. Марк предлагал женской половине остановиться у брата, там вроде как снимки получились бы интересней, но я наотрез отказалась.

Ноги моей не будет в гостях Амира! Отношусь я к нему положительно, зато дом, «добровольно» изъятый в качестве моральной компенсации у Золотова, меня отталкивает. Слишком много хранят плохих воспоминаний те стены.

Хотя Амир там успел ремонт под себя сделать. Я видела фото, их показывал Марк. Выглядит теперь дом еще хуже, чем был! Он стал похож на мрачную темную крепость и только Амиру известно, какие дела он собирается исполнять по ту сторону непроницаемого забора…

А здесь в солнечной квартире хочется дышать глубже. Тем более рядом со мной Вера, мама и, конечно же, Стефания. Не очень близкие подружки и дальние родственники подъедут прямиком к загсу.

— Где Марк? — с розовым бантиком на голове интересуется дочь.

Логично и добавить нечего.

Со временем Лютольф в глазах Стефании эволюционировал из «Он» в «Марка». Но это неправильно, когда малышка зовет отца по имени.

Поэтому теперь в присутствии Стеши Лютольф «папа» для всех: меня, Зинаиды Федоровны и даже консьержа! Для всех кроме самой Стефании…

Мама поправляет свой златовласый парик и снова выглядывает из окна во двор.

Как бы ни старался сохранять втайне наше бракосочетание Марк, новость все равно облетела весь город. Внизу толпятся куча журналистов и репортеров, а вот жениха до сих пор нет…

— Может, он припарковался с другой стороны дома? — пытаюсь спокойно говорить, с трудом получается. Мы уже как десять минут назад должны были выехать в загс.

— Дочурка тебе нельзя волноваться, — сегодня Зинаида Федоровна переполнена заботой, как и вчера.

Мама осторожно гладит меня по животу. Еще плоскому. Да, я снова беременна! Узнала на днях, но так и не сообщила Лютольфу. Хочу сделать свадебный подарок и заодно посмотреть на лицо адвоката.

— Тревожно мне, мама, — вздыхаю и растираю горло. Ощущение будто невидимые руки удушают. — Я звонила Марку, но он не отвечает.

— Приедет! Никуда не денется! — шикает Зинаида. — О!

За шлагбаумом появляется огромная черная машина. Длинная. Понятия не имею что это за марка такая. Но по бордовым лентам можно догадаться, что она за нами.

Я накидываю белую пушистую шубку для невест. Подруга одевается сама и наряжает Стефанию. Зинаида Федоровна с особой тщательностью застегивает и поправляет новое манто. Говорит, что это подарок от тайного поклонника, но я не верю.

Во дворе почти слепну от вспышек фотоаппаратов. Самые наглые журналисты подходят очень близко и тычут диктофонами, будто я голливудская звезда.

Спрашивают о моем настроение и еще чём-то. Из-за общего гула и смешения голосов сложно различить, что конкретно от меня хотят.

Стефания пугается, начинает громко визжать и плакать. Мы с Верой кое-как отмахиваемся от назойливых репортеров, зато маменька позирует старательно, чтобы выглядеть на снимках газет и журналов красиво.

— Расступись! — сквозь гудящую толпу слышится голос Марка.

Лютольф заставляет народ потесниться и впервые видит меня в образе невесты. Реакция Марка оправдывает все ожидания, он доволен и горд.

— Кис… выше всяких похвал! — удивленно округляет глаза.

— Ты… ты тоже восхитителен… как и всегда.

С Лютольфом не страшно.

Мой без пяти минут супруг умело командует толпой и провожает нас к свадебной машине. Там галантно распахивает для меня дверцу, следом пропускает мою дорогую «свиту».

Салон очень похож на тот, что в Лимузине только просторнее. С диванчиками и мини-баром. Внутри я замечаю Амира и улавливаю ноздрями тонкий аромат игристого.

Стало быть, веселье у мужчин началось с первыми лучами солнца! Но, ворчать, так и быть, не стану.

К сожалению, другой брат Адам не смог прилететь на свадьбу из-за рабочих проблем, однако пригласил нас провести медовый месяц в Лондоне.

Марк в черном костюме, белой рубашке и галстуке цвета насыщенного бордо усаживается рядом со мной, нежно обнимает за плечи.

От его близости я раньше срока будто взмываю к небесам, а взор застилает приятная дымка. Лютольф не сдерживается и покоряет мое сердечко легким поцелуем, его сладкий вкус остается на губах.

Я расплываюсь в улыбке. Никогда прежде не позволяла себе прилюдных ласк, но Марку все равно на смущения. Он полностью окутал меня вниманием.

Лишь иногда отвлекается на Стешу и на съехавший набекрень парик Зинаиды Федоровны. Лютольф специально молчит и не сообщает о конфузе будущей теще. Поэтому сама тихонечко намекаю маме.

Когда за тонированными стеклами возвышается белесый дворец с парными золотыми кольцами на крыше, я окончательно теряюсь. В груди разгорается огонь, а руки, напротив, мерзнут.

Сама роспись проходит точно в тумане. Все те же пресловутые вспышки камер, вальс Мендельсона и разряженная сотрудница загса. Я меняю не только фамилию, но и жизнь в лучшую сторону!

После официальной части я принимаю поздравления, цветы и поцелуйчики от совершенно незнакомых людей. Кажется, они гости Лютольфа. Даже и не думала что на самом деле у Марка столько друзей. Не простых.

Наш праздник больше напоминает сбор депутатов и влиятельных бизнесменов. Криминальных авторитетов и генералов в погонах. Как все смешалось в доме Облонских, так и у нас на свадьбе! Но сегодня торжество и никто не собирается выяснять отношения.

Марк не стал откупать ресторан с тоскливой классической музыкой, а выбрал ночной клуб с огромным танцполом и лютым диджеем. Клуб будет полностью в нашем распоряжении до рассвета.

После фотосессии в студии я окольцованная вновь еду в красивой машине, а рядом со мной теперь уже законный супруг. К шести часам вечера мы, наконец, приближаемся к клубу с неоновой вывеской.

Я тут в первый раз и с интересом глазею по сторонам. Владелец клуба какой-то араб, поэтому стиль в помещении восточный, но с современными вкраплениями.

Внутри нас ждут столики, рассчитанные на небольшие компании, ведущий и целый штат обслуживающего персонала.

Стефанию пришлось оставить с нянечкой, думаю, ребенок не обидится.

Марк крепко берет мою руку в свою горячую ладонь и ведет к главному столу для новобрачных. Хоть на улице еще светло в клубе господствует полумрак, а чуть позже включат цветные мигающие огни для настроения.

— Что с тобой? — Интересуется Марк и, отодвигая стул, помогает присесть, — загадочная такая…

— Порядок.

Я механически отвечаю, однако и на секунду не забываю о тесте, лежащем в сумочке. Я просто сгораю от желания поскорее обрадовать мужа пополнением в семье!

Развлекательная программа очень плотная. Мне приходится выслушать все поздравления, просмотреть презентации из наших с Лютольфом детских фотографий и исполнить первый танец «молодых».

Стрелки на часах крадутся к десяти. Вместо шампанского, я пью апельсиновый сок и дабы хоть как-то развлечься решаю растрястись на танцполе. Марк остается за столом и яро спорит с братом о чем-то.

Я кружусь под аплодисменты и улыбки гостей. Мои глаза режет от кратких и чересчур ярких вспышек подсветки.

Внезапно я начинаю ощущать жар по спине. Интуитивно. Будто кто-то испепеляет меня взглядом. Продолжая танцевать, невольно оборачиваюсь и в самом углу зала вижу Олега…

Не веря себе, я пару раз моргаю и когда опять вглядываюсь, фигура в синем костюме исчезает… Нет! Он точно был. Я совершенно трезвая и пока в своем уме! Надо срочно сообщить Марку.

Пытаюсь осторожно просочиться между гостями и чувствую, как меня кто-то хватает за локоть. Вздрагиваю и кричу, но моего голоса неслышно из-за громкой музыки.

— Вера, как ты меня напугала!

— Это еще цветочки, — смеется подруга. — Идем, ягодку покажу…

Ловко просачиваемся возле толстопуза и его спутницы. Оказываемся за пределами танцпола.

Да уж…

Праздник действительно получился на славу. Напитки льются рекой в сухие глотки собравшихся. И мой муж не исключение. Ему, вообще, больше всех весело. Я лицезрю, как Марк взобрался на стол и танцует, размахивая запотевшей бутылкой.

Когда успел? Ужас!

Томным взглядом он замечает меня и расплывается в хмельной улыбке. В который раз убеждаюсь, что алкоголь вреден в любых количествах. Но мой муж сможет прочувствовать это только завтра с утра!

— Госпожа Лютольф! — под овации он шлет мне воздушный поцелуй.

Я терпеливо вздыхаю, но через секунду визжу и кидаюсь к столу:

— Мама, ну ты-то куда лезешь?!

— Отстань, я очень люблю зятя!

Зинаида Федоровна решила поддержать Марка в его затее, но я успеваю ссадить раскорячившуюся мать на полпути от задумки.

Мой муж отрывается как в последний раз.

И я, замерев снизу хоть и сержусь, однако восхищаюсь его красоте. Лютольф двигается великолепно, у него спортивная фигура и каждый мускул теперь принадлежит мне. Ловлю себя на интимных ощущениях и спешу отвести глаза, переключиться от горячих мыслей…

Неожиданно в клубе загорается свет, и стихают басы диджея. Марк грозно ругается, но ведущий, сжимая микрофон в руке, торопится с объяснениями:

— Главный подарок для нашей невесты от друга семьи! — указывает на выход из зала. — Ой…

Я вижу, как растерянный официант с глазами по пять рублей выкатывает тележку с огромным букетом. Алые розы. Штук двести не меньше. Да только завявшие.

Марк шумно спрыгивает со стола.

— Кто посмел так оскорбить мою жену?!

В ответ все пожимают плечами. Но я точно знаю «отличившегося» — Олег Золотов. Решаю не злить Лютольфа и умолчать о догадках. Вместо этого, кошкой льну к мужу.

— Давай сбежим? К черту все? М?

— А как же праздник?

— С тобой и наедине праздник.

Сегодня принцесса и королевишна я, поэтому Марк беспрекословно слушает мою блажь.

Мы незаметно вызываем такси и спешим вернуться домой.

В салоне желтого автомобиля Марк намеревается начать уже исполнять свой супружеский долг. Кое-как его сдерживаю и стыжусь таксиста. Хотя, признаться, в глубине души я бы не прочь поддаться этой авантюре.

Квартира адвоката шикарнее любого номера люкс. Я расплачиваюсь и отпускаю няню, пока муж освежается в ванной. Проверяю спящую доченьку и слышу за спиной шаги.

— Кис?

От голоса мужа все тело окатывает ледяной волной. Вроде мы уже привыкли друг к другу, но эта ночь кажется особенной. Как в первый раз.

Марк подхватывает меня на руки, словно пушинку и уносит в спальню.

Дрожу, извиваюсь от его движений. Лютольф аккуратно и медленно ленточка за ленточкой освобождает меня от свадебного наряда. Целует каждый сантиметр моей кожи. Я блаженно вытягиваюсь на постели, сквозь стоны пытаюсь вдохнуть побольше кислорода, но чувствую лишь аромат одеколона Марка. И мне не нужен алкоголь, чтобы опьянеть. Боже…

Я позволяю, мужу снять с себя все и остаюсь в фате и диадеме. Поддаюсь ласкам и страсти нашей первой брачной ночи…

— Доброе утро, мой несравненный муж!..

Очень громко кричу и стою возле кровати. У меня ничего не болит, не тошнит и настроение восхитительное.

В отличие от Марка…

Лютольф морщится и кряхтит, переворачивается на другой бок и закрывает подушкой голову.

— Пить хочешь? — со стуком опускаю стеклянный бокал на прикроватную тумбу. Бросаю в воду пару шипучек.

Муж что-то невнятно бормочет и откликается на предложенный напиток. Пока Марк совершает медленные телодвижения, я достаю из кармана халатика полоску теста и кладу ее рядом со стаканом.

Притихнув, кажется, я забываю, как дышать ведь уже через секунду Марк узнает, что скоро снова будет отцом!

Помятый супруг растирает виски и щеки, усаживается на край постели и тянет руку к тумбочке.

— Спасибо, — хрипло благодарит и как ни в чем не бывало берет бумажный тест.

— Постой! — спешу окрикнуть Лютольфа. — Это не палочка для размешивания напитков!

— Да? — супруг еще туго соображает.

Фыркнув, шлепаю Марка по руке.

— Мой тест на беременность! — объясняю. Лютольф покачиваясь, разглядывает красные полоски, а потом застывает. Так, что я начинаю волноваться, — Марк?

— Две… это значит?..

— Вендетта, Марк Яковлевич, — не сдерживаю себя от сарказма. — Ты опять станешь папой! Второй раз, но теперь без помощи клиники!

— Вау.

Не слишком эмоционально произносит ошарашенный Марк. С каждой секундой его глаза округляются все шире. Будто в этот момент происходит перезагрузка в мозгах Лютольфа. А в комнате тихо за исключением тяжкого дыхания мужа.

Я впервые начинаю ощущать беспочвенную обиду, хотя в другой ситуации мне было бы все равно. Мой доктор называет это явление гормональной перестройкой.

У меня получается, как мышка пискнуть, резко топнуть и подстрелышем вылететь из спальни вон.

Каменная морда адвоката уже набила оскомину за проведенные совместные дни, а я рассчитывала на улыбку!

Торопливо шагаю по коридору в ванную, чтобы как следует выпустить пар и с добрым настроем навестить малышку Стефанию.

— Кис, а я что… отцом буду?! — внезапно раздается за моей спиной.

— Бинго! — не останавливаясь, поднимаю руки вверх и размахиваю для эффекта.

— Ведь это замечательная новость! — голос Марка звучит вдалеке, но уже через мгновенье супруг подлетает ко мне и разворачивает.

Лютольф сияет всеми оттенками радости. Значит, до него, наконец, дошло.

— А кто будет мальчик или девочка? — продолжает Марк.

— Срок еще маленький… но разве пол ребенка имеет значение?

— В принципе нет, — вдохновенно оглядывает стены и потолок. — Может, нам следует сменить квартиру на коттедж? Подальше от городской суеты? Будешь гулять с детьми по собственному двору.

— Мне и здесь комфортно, — теряюсь от незапланированного предложения, — решай сам.

***

Четыре месяца спустя. Лондон.

А в Лондоне хорошо даже несмотря на слякотную погоду.

Я с округлившимся животом сижу в салоне такси и жду, пока Марк распахнет для меня дверцу. По случаю поездки я прикупила себе беретку и клетчатое пальто, чтобы не выделяться среди модных англичанок.

Рядом со мной доченька, внутри меня сын, а на переднем сиденье такси Зинаида Федоровна почти в таком же берете.

Мама тоже изъявила желание получше познакомиться с ближайшими родственниками Марка, но сейчас она не может оторваться от переписки в телефоне с неким сэром Джонсом — мужчиной, который искусился маменькой красотой в аэропорту Хитроу.

В отличие от меня, мама знает английский практически в совершенстве и может общаться с новым поклонником без затруднений.

За пределами автомобиля туманно, но это не мешает мне разглядеть фамильную резиденцию Лютольфов за стеклом машины.

Большой дом из серого камня с элементами готики. С острыми башенками на крыше и круглыми окнами в темных рамах. С колоннами и аркой на входе. Выглядит весьма эффектно.

Но еще больше задевает мое сердце то, что именно здесь прошло детство Марка и его братьев. Внутри дома сохранилось много вещей от родителей, как доброе напоминание.

Я подобно леди изящно протягиваю ручку в ответ на любезность мужа. Поочередно спускаю ноги в сапожках на лондонскую землю. В новой стране даже пахнет по-другому свежей зеленью, мокрым асфальтом от частых дождей, а еще дымом. Немножко совсем, поэтому не напрягает.

— Рада встрече! — возле калитки из металлических прутьев стоит девушка, укутанная в палантин. — Меня Юля зовут.

Да ты моя нежная… Ну серьезно!

Таких миловидных девушек я никогда встречала. У Юлии большие глаза и тонкий нос. Ямочки на щеках и обворожительная улыбка.

— Очень приятно, — я тоже улыбаюсь и спешу пожать руку невестке, — Настя.

— Какая ты хорошенькая! — говорит мне словно подружке.

— Не лучше тебя!

Как и в любой непонятной ситуации, обмениваемся комплиментами.

По жене среднего брата Адама очень заметно волнение. Будто она начала готовиться к нашему приезду еще за неделю. Отдраила весь дом, а потом перепроверила под микроскопом. Вдруг я подумаю, что она плохая хозяйка?

На фоне солнечного лучика Юли сам Адам сильно похож на айсберг. Холодный такой. Словно бесчувственный. От жизни в пасмурном Лондоне его кожа почти лишена загара. Мужчина стоит на крыльце облаченный в черный пуловер и прячет руки за спину.

— Добро пожаловать, — сдержанно приветствует, но слегка оттаивает, когда в его внимание попадает Марк с малышкой Стефанией.

Дочь указывает на Адама пальчиком и спрашивает отца:

— Он?

— Ага, твой второй дядя.

— Ого? — по-детски удивленно хлопает глазками. — Тоже Амир?

— На этот раз Адам.

Нас приглашают в дом. Переступаю порог и оказываюсь в просторном помещении почти без стен. В дальней части трещит камин и стоят два удобных кресла.

На одном мрачным изваянием восседает Амир, на другом копия Юли. Дочь Адама Алиса. Школьница начальных классов. Девочка спрыгивает с кресла и, широко расставив руки, бежит нас встречать.

— Welcome Uncle Mark and Aunt Stacy!

— Спасибо за приветствие! — отвечает Марк, склонившись, опускает Стефанию на пол.

Наша дочь уже подросла и вовсю может разгуливать по дому родственников.

Стеша видит в углу не столь гостеприимного Амира и мелкими шажками бежит к нему обниматься. По закону жанра дети должны бояться «злодеев», однако Амир пользуется особой популярностью среди племянников.

Хитрый старший брат никогда не приходит в гости с пустыми руками, поэтому Стефания прекрасно знает, что если неподалеку дядя Амир, значит, будет подарена какая-нибудь вкуснятина.

Вот и сейчас дочка бросила все на свете и как может, спешит к дяде. Вытягивает ладошку, мол, дай-дай!

— Настуся, — пытается разговаривать на русском Алиса, — позвольте вашу одежду.

Я подмечаю, какая воспитанная девочка. Манерная. Подыгрываю и передаю пальто в руки Алисе.

Мой муж очень соскучился не только по Адаму, но и старшему брату. После конфликта Золотовым отношения с Амиром наладились. Теперь супруг поистине находится в зоне комфорта и может говорить не стесняясь:

— Адам, — обращается к среднему брату, — теща твоя где?

— Отправилась в тур по Европе.

— Эх… везет, — по-хозяйски шагает к накрытому столу, с грохотом отодвигает массивный дубовый стул, — мою б куда спровадить.

Супруг настолько расслабился, что позабыл о присутствии Зинаиды Федоровны и мама, конечно, в долгу не остается:

— Мечтай-мечтай, вот выйду замуж за сэра Джонса, тогда посмотрим, как запоешь! Без помощи бабушки-то, — шаркая ногами, ступает к Марку и попутно оценивает дом. — В Лондоне жить останусь как жена аристократа! — нарочно усаживается возле Марка.

Я, правда, не знаю, когда уже настанет мир между Лютольфом и Зинаидой. Столько раз пыталась их сплотить, но все бесполезно.

Махнула рукой давно, а вот Адам серьезно заинтересован эпатажной гостьей:

— Насколько мне известно, ваша фамилия Романова, неужели?..

— Да, ты все правильно понимаешь, дорогой, — с годами отрепетированными речами и жестами перебивает маменька, — мы тоже не от крестьян родились. Наши потомки из царской семьи!

Врет, как дышит Зинаида Федоровна. Набивает себе цену. Все равно никто проверять не будет, на то и рассчитано.

Юлия, дабы потушить огонь споров приглашает остальных присоединиться к ужину. Стол ломится от угощений и сынок внутри меня очень хочет попробовать запеченную утку с яблоками! А еще морковный рулет и оливок. Да побольше!

Беру Стефанию к себе на колени и подкармливаю дочь выборочными блюдами.

— Как собираетесь назвать малыша? — от интереса Юлия наваливается на противоположный край стола и разглядывает мой живот, выпирающий через кашемировое платье.

— Леон, — едва начинаю думать о сыне, и на лице сразу появляется улыбка. — Наш Львенок. Он будет такой же сильный как папа, — дотрагиваюсь плеча Марка, — а еще…

— Папа!!! — оглушающе взвизгивает Стефания и подпрыгивает на моих коленях. — Папа! — тянет ручонки к Лютольфу.

Тот аж побелел весь…

Никто не в курсе, что доченька до сих пор не звала Марка как положено. Только тесный круг нашей семьи знал.

Мужчины никогда не плачут, но супруга трогает долгожданное «папа» до блеска и красноты в глазах.

— Д…дай ее сюда, — запинаясь, разворачивается ко мне Лютольф — дай скорее. — Берет на руки дочь и встает из-за стола. Стефания заливается смехом, когда Марк игриво кружит и подкидывает малышку. — Моя принцесса, — ловит и целует ее в щеку.

Я не нарадуюсь новой семье и что не делается — все к лучшему. Иногда нужно пройти испытания ради достойной награды. Я каждое утро благодарю господа, что не побоялась обратиться за помощью к адвокату. Переступила через собственные принципы и в конце обрела счастье!

В первый день нашего с Лютольфом знакомства я заявила, что он обязан на мне жениться. Марк выполнил обязательство, хотя я даже не рассчитывала всерьез.

Беглым взглядом осматриваю всех присутствующих и убеждаюсь, что именно сейчас я нахожусь на своем месте. Представить страшно, как бы я жила, если ни развелась с Олегом…

Впрочем, после финта на свадьбе я больше не видела Золотова. Говорят, что вскоре он женился на Милане. Переехал в соседний город и на остаток сбережений купил роскошный особняк в угоду молодой пигалицы. Открыл сеть общепита. В общем, с голоду не помрут.

— Спасибо этому дому, — Зинаида вытирает губы салфеткой, — пойдем к другому. — Из кармана ее пиджака раздается звук сообщения.

— Куда ты собралась? — с волнением притормаживаю маму.

Мы в чужой стране. Впервые в Лондоне, а Зинаиду Федоровну уже тянет на приключения!

— Свидание у меня с сэром Джонсом, — деловито отвечает и встает.

— Рехнулась? — подскакиваю следом.

— А ты попробуй удержиии… — с азартом шипит свое и вырывается из моего захвата. — Тебя в надежные руки определила пора бы и себя пристроить!

У Зинаиды Федоровны штампов в паспорте больше чем туристов на летнем пляже в Ялте. Но мама не унывает.

— Пусть идет, — вступается за тещу Марк, — под мою ответственность.

Ему-то конечно…

Зинаида подмигивает Лютольфу и кокеткой семенит быстрее из дома. Кричу ей, чтобы принимала от меня звонки и мама соглашается. Провожаю ее взглядом и опять смотрю на Марка, который вместе с дочерью возвращается к столу.

Он по-прежнему именитый адвокат и дела его только растут. Я работаю в интернете. Это очень удобно с маленькими детьми и всегда есть денежка на «помаду и колготки».

Мы продали квартиру и перебрались в частный дом. Большой и светлый. В район, где сейчас проживает Амир.

С клиникой и ее главврачом, подменившим донорские пробирки, решили не конфликтовать, а напротив. Марк быстро помог уладить проблемы, которые организовал Золотов. Ведь если не та роковая ошибка ничего вообще не было. Врач усвоил урок и вряд ли осмелится на подобное еще раз.

Молчаливый Амир, как грозовая буря хмуро взирает на нас. Кажется, Лютольфа — старшего что-то напрягает. Поэтому он весь вечер мрачный.

— Проблема у меня, — хрипло говорит и откидывается на спинку. Сжимает серебряную вилку так, что та гнется…

Марк и Адам тут же присоединяются к сложностям брата.

Амир продолжает:

— Я планирую заключить многомиллионный контракт на продажу древесины с иностранной компанией. Но там мне выдвинули обязательное условие — наличие законной жены и ребенка.

Резкий, неукротимый, по-мужски грубый Амир и семья с младенцем? Как трудно представить…

— Хотела бы я посмотреть на ту героиню, что согласится выйти за тебя замуж! — не сдерживаюсь.

Ляпнув, прикусываю язык.

— Вот-вот, — внезапно подхватывает Юля. — Я сразу все брошу и первым рейсом отправлюсь в Россию!

Задорно хихикаем, но уловив темный взгляд и голос Амира, быстро закрываем рты.

— А я особо спрашивать и буду, прошли те дни, когда бегал за «юбками». Возьму первую попавшуюся, и дело с концом.

— Что значит возьму?! — возмущаюсь.

— Оставь пустые вопли, Настён. Сейчас за деньги можно купить что угодно даже семью!

Ох, как же ты ошибаешься, Амир Лютольф…

Конец