Не думай обо мне

1.

– Ты хорошо подумала? – Марина кладет руку на мой чемодан, мешая закинуть в него очередную стопку вещей. – Если родители узнают, что ты их надула, то тебе конец.

Морщу нос, вспоминая, как бушевал папа, когда узнал, что его дочь в театральный поступать собирается. Гремел так, что бабуля с первого этажа еще неделю крестилась, когда его видела. Мама, как обычно, отмалчивалась, но не скрывала, что была на стороне мужа.

– Козловскому хоть позвонила? – как бы невзначай интересуется она, разглядываю мою короткую юбку. Опять мне хочется кинуть в нее подушку за эту ехидную улыбку. Будто я не в курсе, на что она намекает.

– У меня даже его номера нет. Зато адрес знаю.

Брови Ермаковой ползут вверх.

– А если его дома не будет?

– Такой вариант я допустила, поэтому и позаимствовала у тети Нади ключи от квартиры. Все продумано, Марин. Не нагнетай.

– Влад, ты ключи украла?

– Позаимствовала, – закатываю глаза, не собираясь сознаваться в краже. – Через месяц верну на место. Они не частые гости у Артемки. Никто и не заметит пропажу.

– Ты же понимаешь, что он, скорее всего, опять пошлет тебя? И не думаю, что по другому адресу.

Так, не вспоминай, Влада.

Через три дня начинаются курсы актерского мастерства. Тренинг поможет при поступлении, но родители скорее выгонят меня из дома, чем разрешат поехать. Проблему я решила быстро. Своим сказала, что вместе с Маринкой уезжаем к ней на дачу набираться сил перед учебным годом, а сама оплатила курсы. Был вопрос с проживанием, но и здесь смекалка меня не подвела. Есть же скотина Козловский. За то, что он сделал пару лет назад, он мой должник. Раз однажды опозорил девчонку, теперь обязан помочь.

– Не пошлет. Я уже не та дура, которая краснела, стоило ей только посмотреть на гада. Сейчас у меня на него иммунитет, да и словарный запас побольше. Начнет рычать, достану намордник. Справлюсь с пуделем. Еще будет умолять, чтобы осталась.

Выпроваживаю подругу, а сама вызываю такси на утро, спеша покинуть квартиру до того момента, когда родители вернутся. Если увидят мой огромный чемодан, сразу поймут, что Влада им в уши напела. И тогда наступит апокалипсис. Всадники конца света не сравнятся с гневом папочки, который уверен, что лучше знает, что нужно его любимой дочери.

Плавали, знаем.

Год своей жизни я потратила впустую на юридическом.

Сейчас наступило время безумств. Как по-другому назвать мой заезд к Козловскому? Сумасшествие, и никак иначе.

Этот мерзавец испортил мой шестнадцатый день рождения, прилюдно обозвав меня малолеткой, которой в куклы играть надо, а не в любви взрослым парням признаваться. Три года прошло уже, но до сих пор я мечтаю, что он заразится какой-нибудь смертельной болезнью и только моя кровь поможет ему излечиться. В общем, тогда он помрет молодым. Ради приличия я даже поплачу. Но прощаться приду в белом. Малолетки обид не прощают, и плевать, что они уже выросли.

Все-таки зря я в короткой юбке решила поехать. Таксист то и дело оборачивался, и несколько раз мы чуть не вписались в зад других машин. Он тормозил на светофорах даже тогда, когда еще зеленый горел. Ругаться с таксистом, находясь в машине, почти как самоубийство. Засветиться на ютубе с заголовком: «Сумасшедшая истеричка напала на водителя» – самое безобидное. Поэтому, когда автомобиль притормозил около дома козла Козловского, я бросила деньги на сиденье и пулей выскочила на улицу.

– Эй, ты куда? Слушай, закидывай вещи и спускайся. Покатаемся. Город покажу. Вино, кальян. Я угощаю. Такие ноги надо выгуливать.

– Слышишь, ты, экскурсовод, запрыгнул в коробку и улетел, пока я мужика своего не позвала. – Из тихой девушки я превращаюсь в гиену, которая запросто может откусить голову. Не сама, конечно. Для этого у нее есть несуществующий мужик. Для эффекта даже телефон достаю. – Он с твоими ногами знаешь что сделает?

– Ненормальная, что ли?

А я улыбаюсь.

Интересно, Козловский дома или в офис ускакал?

Тетя Надя говорила, что он недавно машину купил. Но, так как она в марках не разбирается, я знала только то, что тачка у Артёма черная.

Гадство.

Почти все машины, стоящие около дома, были черными. И как понять, враг рядом или на работе штаны просиживает?

Консьержа на месте нет, и я без каких-либо проблем прохожу к лифту, нажимая кнопку двадцатого этажа. Высоко козлина забрался. Будто знал, что я к нему в гости соберусь, поэтому и купил квартиру на последнем этаже. Все ведь знают, что мне даже на стуле стоять страшно. А тут…

Ну вот, с Козловским я еще не встретилась, а он уже мне настроение испортил.

Как же бесит гад.

Проклинать Козловского я перестаю сразу же, как только понимаю, что в его квартире никого нет.

Злорадная улыбка появляется на моем лице, когда я оставляю чемодан около двери, а сама вприпрыжку двигаюсь осматривать вражескую территорию.

Вот это, блин, чистота.

Так и не скажешь, что я проникла в холостяцкую берлогу. Где раскиданные носки? Где разбросанные пивные банки? Уверена, даже в операционной не так стерильно, как в Козловском логове.

Пффф. Педант.

На всякий случай я по шкафам полазила в поисках чего-то женского. Мало ли, вдруг Артёмка бабу себе завел, которая с пылью борется, а родителям не рассказал. Но нет. Кроме аккуратно сложенных мужских вещей больше я ничего не нашла.

Впрочем, еще раз убедилась, что дамское сословие эволюционировало и перестало вестись на симпатичную мордашку, предпочитая разглядывать внутренний мир. У Козловского его нет от слова совсем. Наверное, бегут бабы от него не оглядываясь. И ему ничего не остается, как по вечерам драить квартиру и пол намывать.

Сама себе улыбаюсь.

Проклятия сработали.

Не дожидаясь, когда вернется владелец квадратных метров, решаю занять оборонительную позицию в одной из комнат. Или из вредности, или по счастливой случайности мой выбор падает на хозяйскую спальню. Огромная кровать, много подушек, будто здесь не мужик спит, а принцесса. Но самое главное, только в этой комнате были шторы, которые спасали меня от вида на город.

Человек, который придумал панорамные окна, – эгоист.

Человек, который не вешает на такие окна шторы, – козлина и эгоист в квадрате.

Другими словами, Козловский сам виноват, что без кровати остался. Надо было тщательнее над интерьером думать.

В чужой квартире я провожу в одиночестве несколько часов. Совершаю набег на холодильник, отметив, что Артёмка продолжает оставаться фанатом здорового питания. В холодной камере собрано все то, что я не любила. Начиная с брокколи, заканчивая сыром с плесенью. Может, парень склонен к полноте? Откуда такая тяга к полезной пище?

Не подружимся мы. Точно говорю. Но в случае драки я буду бить его докторской колбасой. Пусть хоть узнает запах вкуснятины, перед тем как отключиться.

Я только вышла из душа, когда услышала, как входная дверь открылась. Накинув на себя халат и сделав из полотенца подобие тюрбана на голове, подошла к двери и прислушалась. Если воя нет, значит, до комнаты он еще не дошел. Испугать его, что ли? Может, став заикой, он будет милее и добрее?

Однако через секунду до меня доносится стук каблуков.

Или Козловский перешел на шпильки, или же…

– Тёма, я так соскучилась. Ты все не звонил, и я решила… – мурлычет за дверью кто-то писклявым голосом.

Чем они там занимаются?

– Спорим, – голос никак не унимался, – я смогу избавиться от платья за двадцать секунд?

И на такое спорят?

В каком веке я живу?

Впрочем, чего гадать? Сейчас и спрошу.

Ну, с богом.

– Прям за двадцать? – выпрыгиваю из-за двери и сразу же даю о себе знать, вклиниваясь в разговор. – Родители, наверное, тобой гордятся. Эй, Козловский, чего смотришь на меня как на новые ворота? Иди, так уж и быть, обниматься будем. Думал обо мне?

2.

– Комиссарова, какого черта? – холодно выговаривает Козловский, осматриваясь по сторонам. Ох, и фамилию мою не забыл. Ну, точно я в его голове. Теперь не отмажется. Так, а Артёмка прям изменился. Где кудри, которые мне сначала нравились, а потом из-за них же я и окрестила козлину пуделем? Где джинсы рваные? Чего он стоит, такой красивый в своей белой рубашке и черных брюках, когда я в обычном халатике и с гнездом из полотенца на голове?

Где справедливость?

Если я ногу вперед выставлю, он упадет от такого зрелища?

Пф-ф-ф. На его фифе одежды меньше, чем на мне сейчас.

Походкой от бедра выдвигаюсь к парочке. Если уж не за красоту, то за остроумие я себе бонусов набью.

– Не ждал, что ли? – обнимаю мистера «Я – столб в дорогом костюме, умею только молча стоять и сверлить всех взглядом», не обращая внимания на его кикимору подружку. – Так я ж письмо тебе отправила. По почте. Не получил?

Как мило он дернулся.

Мне даже показалось, что он готов и меня в ответ обнять, чтобы все ребра пересчитать, но нет. У него, наверное, железная сила воли. Не зря сельдереем питается.

– А ты писать научилась? – От его язвительного тона у меня изжога начинается. – Молодец. С матерью приехала?

– А что? Решил родителей со своей мадам познакомить? Не получится. Здесь только я. Знакомь со мной. Я – Влада. – Трогать чужие руки, которые совсем недавно были под рубашкой Козловского, плохая идея. Вдруг заразит чем-нибудь. Но я – герой. Скрипя зубами, вытягиваю ладонь. – Раздеваться при мне не надо, а вот сказать хоть слово – можно.

– Артём, кто это?

– Ура. Она заговорила, – хлопаю в ладоши, ну и ее обнимаю. Чего уж. Раз и так на дно скатилась. – Я – Влада. Не слушаешь, что ли? Народ, что с вами? Вирус подцепили? Какие-то вы заторможенные. Чай хотите? Правда, не с чем. Все съедобное я уже съела, а что осталось…

– Свет, такси себе закажи, – неожиданно выдает Козловский. – Внизу его подожди.

Судя по всему, сейчас я должна испугаться, что мне придется остаться с ним наедине. Кинуться в ноги фифе, умолять ее не бросать меня с этим человеком. На это же Козловский надеется? Леденец ему, а не Владу, дрожащую от страха.

– Да, Свет, – смотря на Артёма, говорю его подружке. – Сегодня просто не наш с тобой день, чтобы дружбу заводить. Может, завтра вдвоем встретимся? Зачем нам он?

– Я и правда пойду, – смотря на меня как на сумасшедшую, Светка начала отступать. – Тём, позвонишь?

– Ага.

Ой, врет же.

Он ее даже не слушал.

Обманул наивную Светку, а она уши развесила. Довольная упорхнула и дверью не хлопнула.

Что за человек?

Конечно, можно было бы составить ее психологический портрет, это я умею, только вот Козловский сбивает меня с мысли, обходя стороной и двигаясь в мою комнату.

– Повторю свой вопрос: ты как сюда попала?

Ох, а брюки-то как круто на нем сидят. Это он специально развернулся, чтобы я от вида его пятой точки язык свой съела?

Ну, чертяга.

У него почти получилось.

– Так ты об этом не спрашивал, – говорю тоном отличницы, которая напоминает учителю, что он забыл дать задание на дом. – Про черта говорил, про маму. Остальное время молчал.

– Комиссарова, ты не забыла, с кем разговариваешь?

– Нет. Провалами в памяти не страдаю.

Хотелось бы, конечно, не помнить о его существовании, но не получится же. Козлина в душе моей натоптал и всю траву там сожрал.

– Разве я не могу приехать к тебе в гости без приглашения?

– Нет.

Как грубо.

Ну я ж не идиотка, чтобы на такое обижаться.

– А если хорошо подумать?

– Нет.

Вот попугай. Чтоб тебя лисы съели.

– Ты и вещи свои разложить успела? – сокрушается Козловский из спальни. Подумаешь, заняла его полки. Чего так кричать?

– Пока тебя ждала, надо было чем-то себя занять. Не телевизор же смотреть. От него тупеют. В курсе?

– Унеси их отсюда.

Да он же меня убьет, если я скажу, что не собираюсь этого делать. Вон как пыхтит. Стены трясутся. К такому лучше не подходить. Впрочем, идти за ним я и не планировала. Вернулась в ванную и включила фен.

– Что? Козловский, говори громче, тебя не слышно.

Так, а если он сейчас родителям позвонит? Расскажет, что я к нему в квартиру проникла и трусы его в другую комнату перенесла. Хм. Надо что-то делать.

В обморок упасть? Глухой притвориться?

Ну нет. Слишком просто.

Думать долго не пришлось. Фен неожиданно перестал работать, а в зеркале я увидела лицо Козловского, стоящего со шнуром в руках.

Жмот.

И фен ему жалко.

– Вещи собирай. Такси тебе вызову.

«Наивный», – мысленно язык ему показываю, а на деле разворачиваюсь и в глаза черные смотрю.

– Вот так просто возьмешь и выгонишь меня? У тебя вообще сердце есть? А ты не думал, что у меня проблемы? Может, родители из дома выгнали, друзья предали, и мне больше не к кому было пойти. Может, парень беременную бросил. Не надоело быть эгоистом и думать только о себе?

Теперь он должен задуматься, забрать свои слова обратно, извиниться и чай мне принести с ромашкой.

Моему крику сам Станиславский бы поверил.

– Закончила? У тебя есть десять минут на сборы.

Я даже рот открыть не успеваю, как дверь захлопывается. Нет, ну кем он себя возомнил? Да как он смеет мне не верить? Сейчас возьму и из вредности все его шампуни и гели в раковину солью. Будет знать, что со мной шутки плохи.

Включаю фен и продолжаю сушить волосы. Это скучно, но надо как-то оттянуть время. Конечно, я знала, что легко не будет. С Козловским все всегда сложно. Козлиной был, козлиной и остался. Как я вообще могла в него влюбиться? Фамилию его примеряла. На полях в тетрадке его имя писала.

Одно оправдание: мне было шестнадцать и я была дурой. Слава богу, поумнела.

Поправляю волосы и открываю дверь – прошло сорок минут. Моего чемодана нет в поле видимости. Надеюсь, он его из окна не выкинул. Иначе…

– Все думают, что ты на даче, а ты здесь. Зачем?

Козловский за моей спиной.

Была бы трусихой, уже давно бы орала и прыгала на одном месте.

Впрочем, прыгать хотелось, но по другому поводу.

– Неужели большой мальчик позвонил родителям и пожаловался на маленькую девочку? Фи, Артёмка, – разворачиваюсь и цокаю языком. – Стучать не по-пацански.

– А ты где здесь пацана увидела? О чем думала вообще, когда ключи воровала? Ты на юридическом учишься. Не в курсе, сколько тебе дадут за кражу?

При первой же возможности превращу его жизнь в ад.

Клянусь.

– Не своровала, а одолжила, – и этому приходится все объяснять.

– Суть не меняется. Ты здесь не останешься. Завтра же домой отправлю. Поняла? – рявкает Козловский. – Закройся в комнате, и чтобы до утра не выходила.

Какой серьезный.

Но он сказал «завтра». А меньше часа назад давал мне на сборы десять минут. Как быстро он свое мнение меняет.

Мне это только на руку.

– Тогда тебе придется сделать мне чай, – заявляю, прошмыгивая мимо него в свою комнату. – Раз мне выходить нельзя, сам принесешь. И это… Улыбнись хоть. По взгляду вижу, что рад меня видеть.

Его взгляд о другом говорил.

Хотя неважно.

Я остаюсь.

Это главное. Козловский просто еще не понимает, что целый месяц мы будем жить с ним под одной крышей.

Вот обрадуется.

3.

– И Артём разрешил тебе остаться? Была уверена, что выпрет и пинка еще даст для быстрой скорости.

На другом конце трубки слышу издевательский смешок, а сама губы дую. Маринка меня с первого класса знает. Неужели думала, что какой-то Козловский сможет мои планы испортить?

– Подожди, как ты осталась? Как? Угрожала? Умоляла? Силу применила?

У кого-то фантазия разбушевалась.

– Ты когда последний раз Козловского видела? Моей силы не хватит, чтобы палец его загнуть. О чем ты, подруга? Артём первый извинился и любезно предоставил мне свою комнату. Все просто.

Кажется, я услышала, как челюсть Ермаковой со звоном приземлилась на паркет.

– Да ты врешь.

Э, нет. Все-таки знает меня.

– Ну, стала бы я врать. Так все и было.

Почти.

Чай он мне, конечно, не принес, зато я узнала, как мужики бурчат себе под нос. Нужно просто свыкнуться с тем, что не всех в детстве правильно воспитывали. И не забывать, что, даже если человек смотрит на тебя как на преступника, это еще не значит, что ты его бесишь. Козловский просто сухарь. Уверена, что в душе он был счастлив, увидев меня.

– То есть, ты остаешься?

– Ага. – Тихо подхожу к двери, чтобы убедиться, что меня не подслушивают, потом разворачиваюсь и к зеркалу иду, одной рукой щеки натирая. Больно, конечно, но для дела надо. Не зря я всю косметику с собой прихватила. Сейчас так намазюкаюсь, батюшка перекрестится и скажет, что Высшие силы бессильны против неизвестного недуга. Медики вообще рукой махнут. Против такого Козловский точно не попрет.

– Влада, как у тебя это получилось? – с нескрываемой завистью в голосе спрашивает подруга. – Артём ведь приказывал тебе держаться от него подальше. А тут комнатой поделился.

– Природный магнетизм, – не сдаюсь я, не собираясь рассказывать Маринке о своем положении в этом доме. – Купился на мои чары и пропал парень. У тебя там все нормально? Мама не звонила?

С кем-то же Козловский вчера вечером разговаривал. Вряд ли с моими родителями. Они бы тогда ночью приехали, чтобы образумить единственного ребенка. А кто еще про дачу знает?

– Никто не звонил. Ты вернуться не хочешь? Я не смогу целый месяц на даче торчать. Тут интернет через раз ловит.

– Марин, мы же договаривались. И ты обещала помочь.

– Я переоценила свои силы. Тебе вот легко говорить. Красавчик под боком и все условия для комфортной жизни. А я без интернета, понимаешь, как мне сложно?

– Книжки читай.

– Не хочу. Лучше послушаю, как у вас с Артёмом все проходит. Сердечко екнуло, когда его увидела?

– Должно было? Марин, три года прошло. Заканчивай думать, что я до сих пор с ума схожу по этому пуделю. Кстати, он и не пудель больше. Состриг гриву.

– Я знаю…

Ее ответ меня ошарашивает, а секундная пауза добивает.

– Видела его в инсте у Власова.

Судорожно начинаю вспоминать Ярослава, лучшего друга Козловского. Когда последний опозорил меня на моем же празднике, Власов потом успокаивал и говорил, что дождется моего совершеннолетия и замуж позовет. А еще сказал, что Козловский не понимает, какой красотке отказал.

Не знала, что Маринка за ним в инсте следит.

– И мне ничего не рассказала.

– Да тебе стоило только услышать его имя, как ты тут же в фурию превращалась. Имя Артём – запретное. Вспомни, как ты наорала на парня в кафе, который просто подошел познакомиться. Парень даже не понял, за что получил. А он, между прочим, не сам имя себе выбирал. Разве тебя это остановило?

– Спасибо, Ермакова. По твоим словам, я самая настоящая сумасшедшая и место мое в психушке.

– Я такого не говорила. Просто ты сначала ничего не хотела слышать о Козловском, а потом неожиданно собралась к нему подселиться. Впрочем да, получается, ты и правда с ума сошла.

– У меня выбора не было, – бурчу себе под нос, одновременно тени под глазами размазывая.

– Ну да. Я так и подумала.

От ее сарказма очередная изжога подкатывает.

– Наверное, я бы тоже не упустила возможность заставить парня, который меня послал, кусать локти. Последний раз он видел тебя с каре и брекетами. А сейчас… Колись, он тебя уже взглядом покусал?

Узнаю подругу, пытаясь вспомнить все взгляды Козловского.

Нет, точно не кусал. Душил, наверное, да. Представлял, как выкидывает меня из квартиры, тоже да.

– Ермакова, все-таки я советую тебе взять в руки книжку. Читай все, кроме любовных романов. Ты их перечитала, кажется.

А ведь Козловский и правда не обратил внимания на изменения в моей внешности. Будто перед ним стояла все та же девочка с брекетами. Он куда вообще смотрел? Надо с этим что-то делать. Раз он меня послал, я тоже должна его послать, чтобы успокоиться.

Решено.

Влюблю его в себя, а потом брошу.

У меня есть месяц. Артёмкина крепость падет от моей осады.

Топот каблуков по паркету заставляет меня отскочить от зеркала и прыгнуть в кровать, с головой укрывшись одеялом.

Светка вернулась или Козловский каждый день сюда новых баб водит?

– Владка, ты спишь, что ли? – от знакомого женского голоса я покрываюсь потом и готова провалиться сквозь землю.

Тетя Надя.

Мама Козловского и по совместительству подруга моей мамы.

Козлина все-таки сдал меня.

Затаив дыхание, прикидываюсь мертвым тушканчиком. Какая есть вероятность, что она мне поверит, решит, что спящего человека тревожить нельзя, и вернется домой?

– Ты пальцами ног шевелишь.

Никакой вероятности нет.

Меня спалили в чужой спальне.

Покажите мне стукача, и я сокращу его жизнь.

– Не шевелю. Теть Надь, вам показалось.

Высовываюсь из своего укрытия, и все, что могу, это только ресницами хлопать.

Стыдно-то как.

Будто меня на месте преступления поймали. Впрочем, почти так все и было. Женщина, которую я знаю всю сознательную жизнь, нашла меня в кровати своего горячо любимого сыночка. Черт.

Кашляю в кулак, ведь ее внезапное появление не повод менять план.

– Значит, заболела.

Лишь киваю в ответ. Врать тому, кто с детства тебя знает, крайне сложно. Одно неверное движение, и все.

– Немного. Вы бы отошли или маску надели. Не хочу вас заразить, теть Надь.

– Да я уже не в том возрасте, чтобы от такой болезни хворать, – женщина ехидно улыбается, присаживаясь рядом со мной. – Да и переболела давно. Лет так тридцать назад. И знаю, как это лечится.

Даже спрашивать не хочется, что она имеет в виду.

И так все ясно.

– Чаем и лимоном? – не теряю надежды.

– Вообще, ремнем, но ты для меня как дочь, поэтому обойдемся без порки. Рассказывай давай, что задумала.

– Ничего я не задумала. Я просто…

– До сих пор по Тёмке страдаешь?

В этот раз кашель был настоящим.

– Что? Да я…

– Ладно уж, можешь не отнекиваться. Я же все вижу. И как ты в лице меняешься, стоит только о нем заговорить. И как фотки его разглядываешь, когда в гости приходишь. Это мать твоя думает, что ты уже переболела им, а я считаю, что первую любовь так просто не забудешь.

Скидываю одеяло, пытаясь понять, отчего у меня щеки покраснели.

А-а-а, от злости.

– Нет. Нет. Нет, – откидываю одеяло в сторону и на коленки сажусь. – Вы все не так поняли. Нет никакой любви. Я хочу…

– А я тебе помочь хочу, – перебивает меня, гладя по руке. – В прошлый раз не могла, маленькой ты еще была, а сейчас уже можно. Вырос ребенок. Какой красивой стала. Умной. Артёму такая и нужна. Не то он в статую превратится. Не знаю, как я такого безэмоционального человека воспитала. А вчера он позвонил, и я первый раз его таким увидела.

– Каким?

Злым, наверное.

Козловский только вредным и может быть.

– Напряженным. Да и верещал так, что у меня чуть динамик не сломался. Он же мог тебя сразу же домой отправить, но ведь не отправил.

– Он хотел, – обиженным тоном заныла я. – Десять минут мне на сборы дал. Представляете? А я с головой мокрой была. Могла и заболеть.

– Ну, мне можешь на жалость не давить, – улыбается, а спустя секунду добавляет: – Ладно, остаться здесь помогу. Возможно, ты так его достанешь, что он к нам приедет, чтобы от тебя отдохнуть. Но с одним условием…

Плевать, я на все согласна.

– Ты ночуешь в этой комнате, а он в другой. Никакой взрослой жизни, пока я тебя покрывать буду. Поняла?

Пф-ф-ф.

Да это ж проще простого.

– Ну теть Надь!

– Смотри мне, – голос ее меняется. – Пойдем соседа твоего нового радовать? Это месть ему за то, что пирожки мои лопать отказался. Мучное он не ест. Кто бы мог подумать?

– Идем, – спрыгиваю с кровати и останавливаюсь напротив зеркала. М-да, зря рисовала круги под глазами. – Только я это… Сначала умоюсь и переоденусь.

Где там моя юбка?

4.

– Чай хочешь? Или ты кофе любишь? – спрашиваю у Козловского, пока тетя Надя в другой комнате разговаривает по телефону. – Могу брокколи выжать. М? Вкусняшечка, да?

– А молчать можешь? – слышится злой рык.

И вот в такой кастрюле мне месяц вариться? Оборачиваюсь к Козловскому, который уткнулся в свой ноутбук. На меня, конечно же, не смотрит. Один раз только взглянул, когда я из комнаты вышла. Но и тогда сделал вид, будто я простое недоразумение, от которого нужно избавиться.

Кажется, в атаку он пошел с игнором.

Так себе тактика.

Лучше бы заигрывать начал. Уверена, когда он улыбнется, я испугаюсь и убегу. От вида чего-то сверхъестественного убегают же? Ну, вот и я не стану исключением.

– Твоя мама разрешила мне остаться, – мило улыбаюсь, хлопая ресницами. – Мы поговорили, и она посчитала, что с тобой ничего не случится, если ты поживешь с соседкой.

– Не ей решать. И не надейтесь, что твоя короткая юбка заставит меня изменить свое решение.

Заметил, значит.

Как мило.

– Да я и не надеялась.

– Ты уедешь вместе с ней. Сегодня же.

Хочу возразить и отвесить какую-нибудь шуточку про его приказной тон, но вижу, как из соседней комнаты выходит тетя Надя, и я замолкаю.

– Тёмка, это ты меня выгоняешь уже?

Козловский бросает на меня сердитый взгляд.

Господи, ну какой же он няшечка, когда злится. Так и хотелось по щекам его потрепать.

Держи себя в руках, Влада. Не то без них останешься.

– Ну, что вы, теть Надь. Артём как раз говорил мне, как он мечтает, чтобы вы еще на пару дней здесь задержались. Признался, что соскучился по вашим фирменным пельмешкам.

– Пельменям? – удивляется женщина, смотря то на меня, то на сына. – Ты же такое не ешь.

– А сейчас захотелось. Да, Тём?

Его взгляду цены нет. Я даже шаг в сторону сделала, чтобы подальше от него быть, если он меня придушить захочет.

– Нет. – Захлопывает ноутбук и встает с дивана. – Мам, забери ее отсюда. Сними ей квартиру. Оставь на вокзале. Мне плевать. Здесь она не останется.

Я дергаюсь. Чертов злыдень.

– Сынок, так нельзя, – поучительно начинает женщина. – Влада не чужой нам человек. Ты же знаешь, как мы с отцом любим ее. И всегда готовы ей помочь.

– Так вы и помогайте. Я здесь при чем?

– Тём, я тебя очень прошу. Пусть она останется. У Влады дела здесь, а ты вечно на работе, и вы не будете толком видеться. Не бросать же ребенка одного в большом городе?

Чего?

– Кто здесь ребенок? – иронично фыркает Козловский. – Она, что ли? И какие у нее могут быть дела?

Эй, я рядом, вообще-то, стою.

Не надоело игнорить мое существование?

– Я оплатила курсы актерского мастерства, – я не оправдывалась перед этим невоспитанным козлиной, скорее, рассказывала тете Наде про цель своего визита. – Вы же в курсе, что папа против. Поэтому пришлось его обмануть.

Судя по всему, женщина не особо мне и поверила.

– Вот видишь. Девочка старается исполнить свою мечту.

– Да-да. Очень стараюсь.

– Мне будет спокойнее, если она останется под твоим присмотром.

Ух, зря она так сказала.

Кажется, от возмущения Козловский мог взорваться в любую секунду.

– Я еще и нянькой должен быть?

– Не-е-е-т! – вклиниваюсь я. – Никаких нянек. И никакого присмотра. Мне девятнадцать. Сама могу о себе позаботиться. Тёмик, и я клянусь, что не доставлю тебе проблем. Кстати, Светке привет передавай.

– Светке? Какой еще Светке? Тёма, ты с кем-то встречаешься?

В меня летит уничтожающий взгляд, но я уворачиваюсь. И пока семья Козловских общается между собой, сбегаю в комнату.

Конечно, можно было бы остаться и послушать, что парень будет говорить о своей вчерашней знакомой, только вот интуиция подсказывала мне, что надо делать ноги и больше не нарываться.

Ну, меньше нарываться тоже не надо.

А то скучно будет.

– Дочь, вы же не целыми днями телевизор смотрите? Занимайтесь хотя бы раз в день. Хорошо? Скоро учебный год начнется, не хочу, чтобы у тебя были проблемы с учебой.

– Конечно, мам.

Кидаю телефон в сторону и возвращаюсь к ноутбуку, где десять минут назад пыталась найти страничку Козловского в инстаграме, пока не отвлеклась на разговор с мамой.

Козлину я так и не нашла.

Он будто завис в каменном веке и не в курсе, что уже давно придумали социальные сети.

Злой абориген.

Зато быстро отыскала профиль его друга.

Ох, Власов совсем не изменился. Вся лента пестрила его фотками с полуголыми красотками. Блондинки, брюнетки, рыжие… О, а вот и фото с Козловским. Чем дольше я смотрела на его физиономию, тем красивее он мне казался.

Ну почему природа так несправедлива?

Целый год за мной бегает однокурсник Вовка. Буквально прохода не дает. Почему не ему досталось лицо Артема? Насмешка судьбы? Вовка же прикольный парень, а все равно не то пальто. Что со мной не так?

В этот момент входная дверь открывается и что-то с грохотом падает на пол. Это таким образом Козловский бунтует против моего проживания с ним? А дальше что? Соль в чай или пена для бритья в тюбике зубной пасты?

– Ты еще здесь.

Козловский в спортивном костюме, и вид у него такой, будто на нем песок возили. Весь мокрый, дышит через раз, и уши красные.

Но все равно красивый засранец.

– Угу-у. Тебя жду, между прочим. Ты где был?

– Реально думаешь, что я начну перед тобой отчитываться?

Не сразу отвечаю, потому что сложно разговаривать, смотря на человека снизу вверх. С Козловским я должна быть на равных. Поэтому и приходится встать на диван, заслужив при этом его ироничный взгляд.

– В следующий раз предупреждай, что задержишься. Мне было велено заботиться о тебе. А как я это сделаю, если ты по ночам мокрый слоняешься где-то?

Вообще, мне следует быть милой. Но, когда дело касается этого парня, все милое, что есть во мне, куда-то исчезает, оставляя только наглость и сарказм. Ну а если еще вспомнить, как он сказал мне идти в куклы играть, то можно понять причины всех моих наездов. Понять и простить Владку.

– Не нарывайся, Комиссарова. Я не в том настроении, чтобы слушать твой треп.

Будто когда-то бывает иначе.

– Мне молчать, что ли? – И как он это себе представляет? Надеюсь, в сумке у него нет скотча.

– Можешь разговаривать, когда меня нет поблизости. Запоминай: возиться я с тобой не буду. Я разрешил тебе остаться только потому, что мать попросила меня об этом. Ну, и из уважения к твоим родителям, которых ты обманула. Не жди хорошего к себе отношения. Ты его не заслужила, без разрешения вломившись ко мне в квартиру. Все понятно?

– Уточню один момент: сейчас мне можно отвечать или дождаться, когда ты уйдешь, и потом ответить? – хлопаю глазами, показывая козлине свою самую невинную улыбку.

В ответ я слышу только зубовный скрежет.

– Сама-то как думаешь? Надеюсь, с сообразительностью у тебя все в порядке.

Я же просто спросила.

Чего он опять рычать вздумал?

– Я думаю, что мы с тобой поладим. Еще какие-то указания будут или это все?

– Ты свободна. И пока я буду работать, не вздумай мне мешать.

– Хорошо. Будет сделано. Работай, не мешаю.

Он качает головой, мол, слабо в это верится, и разворачивается.

– Козловский, а ты не уходи. Бери ключи и поехали.

Ох, злить я никого не хотела, но без еды я могу и от голода умереть. А рядом с домом супермаркетов нет. Я проверила.

– Ты вообще слушала?

– Конечно, – киваю головой. – Нельзя тебя беспокоить. Вот отвезешь меня в магазин, и обещаю на глаза не показываться.

– Такси закажи.

Вот гад.

– Ну, нет. Мама не разрешает по ночам на такси разъезжать. А вдруг маньяк попадется? Тебе же потом всю жизнь корить себя, что отпустил. Да и мне с того света будет неприятно смотреть на твои слезы. Нет уж. Сам вези.

Мне показалось, что у него глаз дернулся.

– Дай адрес маньяка, и я сам отвезу тебя к нему.

А вот сейчас было обидно.

– Не мечтай. Ты же не ребенок. – Спрыгиваю с дивана и прохожу мимо Козловского. – Подожди меня в машине. Переоденусь и спущусь. Хотя нет, ты тоже переоденься. Белая рубашка и черные брюки. Пусть все подумают, что ты мой водитель.

5.

Козловский паркуется около какого-то элитного супермаркета и молча выходит из машины.

– У тебя есть пятнадцать минут, – говорит он, утыкаясь в телефон. – Не успеешь, пойдешь пешком.

По выражению лица вижу: не шутит.

– Ох, Козловский, умеешь ты с девушками обращаться. Знаешь, что сказать, чтобы их в жар бросило. Ты поосторожнее с этим, не то у меня сердце остановится от таких нежностей.

– Оно у тебя есть? – лицо Артёма кривится в усмешке.

С моста его скинуть, что ли? Всем скажу, что сам упал. Мол, неожиданно ему на рыбалку захотелось, за удочкой было ехать лень, поэтому он решил ловить щуку руками. Моему честному слову все поверят.

– А то. Как у львицы.

Другими словами, давно я о тебе забыла, Козловский.

– Ты так и будешь стоять? Время идет, Комиссарова, – с серьезным видом подгоняет меня Артём, все еще продолжая смотреть в свой телефон. – Шевелись.

А-а-а-а, ну что за человек?

Сам отвлекает пустым разговором, так потом еще и возникает.

И ведь ничего в ответ не скажешь. Он же возьмет и уедет. Наверное, специально привез сюда, чтобы потом, как котенка, на улице оставить. Правда, просчитался. У меня есть телефон, я знаю адрес и перед выходом на всякий случай ключи от квартиры прихватила.

Глупо доверять Козловскому.

– Тебе что-нибудь взять? – уже около входа спрашиваю я. – Предупреждаю сразу: кефира у тебя больше нет, и еще я съела все хлебцы. Но ты не переживай, сельдерей и невкусный сыр даже руками не трогала.

– Ничего не надо. Позаботься о себе.

Пожимаю плечами, мол, как хочешь, поправляю волосы и открываю дверь. Времени оставалось мало, поэтому кидаю в тележку первое, что вижу. Удивительно, но в магазине кроме меня и кассиров никого нет. В этом городе я одна голодная, что ли?

Только на кассе до меня доходит, по какой причине этот магазинчик чертов популярностью не пользуется – дешевле в космос слетать, чем купить здесь палку колбасы.

Родители никогда меня деньгами не обделяли, всегда перекидывая на карту больше, чем нужно. И поэтому я ни в чем не нуждалась, покупала все, что хотела, не думая. Но сейчас, услышав сумму, еле успела поймать челюсть.

Да это беспредел какой-то, честное слово.

У них президент грузчиком работает, что ли?

– Оплата картой или наличными? – переспрашивает девушка.

Почками.

Возьмут, интересно?

– Я кошелек в машине оставила. Сейчас вернусь.

Вернусь домой и на диету вместе с Козловским сяду. Будем с ним, как два козла, траву жевать.

Когда Артём поднимает голову и видит меня с пустыми руками, его брови ползут вверх.

– Ты в магазине поела или в кармане все поместилось?

Тяжело вздыхаю через нос и, не обращая на него внимания, иду к машине.

– Комиссарова, я с кем разговариваю?

Сам с собой.

Просил же молчать, вот я и молчу. Чего пристал, когда мог спокойно наслаждаться моментом?

– Влада!

О, божечки.

Как он мое имя произнес.

Я растерялась. Ну ладно, он красивый, голос у него шикарный, а я хоть и вредная, но все еще девочка, которая может иногда превращаться в растаявшее мороженое.

Клянусь, в эту минуту во мне что-то подпрыгнуло и, кажется, падать не собиралось.

– Что? Привез меня в гастроном для олигархов, где шоколадки по цене золота, а потом еще и подкалываешь. Поехали отсюда, пока меня не заставили селезенку продать, чтобы все оплатить.

Уже собираюсь губы надуть, но вовремя замечаю улыбку Козловского.

Весело ему?

Посмейся мне. Я этого не забуду. Голодная, я вообще зверь. Со мной лучше тогда не шутить.

– Кому нужна твоя селезенка?

– Ну вот. Даже она никому не нужна, – бурчу себе под нос и запрыгиваю в машину. В любом случае по пути домой увижу какой-нибудь магазинчик и попрошу Артёма притормозить. Если откажет, придется прыгать. В школе же как-то через козлов перепрыгивала, и сейчас получится.

Уже собираюсь попросить Козловского в другое место сгонять, поднимаю голову, а он пропал.

Минуту назад стоял, а теперь никого.

Его похитили?

Можно не переживать.

С таким характером минут через пять обратно вернут, еще и денег за возврат доплатят. О, тогда я смогу заломить цену и вернуться за своими шоколадками.

Мечтать, конечно, хорошо, но куда мой водитель делся? Еще и ключи в машине оставил.

Достаю телефон и только потом понимаю, что у меня нет номера Козловского.

Выхожу на улицу, оглядываясь по сторонам. Единственный вариант, он зашел в магазин. Но зачем? Мы с ним не в тех отношениях, чтобы он еду мне покупал. За сутки я успела изрядно расшатать его нервы.

Не перебарщивала ли я?

Вроде нет.

Нормально общались.

Мне вдруг становится дико неловко, будто совесть, которую я стараюсь держать в наручниках, решила выбраться из заточения.

Готовлюсь ее обратно в цепи заковать, когда вижу Артёма с двумя пакетами в руках.

Черт.

Мне бы начать парня восхвалять и благодарить его, но все-таки не в тех мы с ним отношениях. Достаточно и того, что мысленно я кинулась ему на шею и за хлебушек поблагодарила, а вслух сказала только:

– Это все мне? Козловский, вот такой ты мне нравишься. В кафе заедем? – расплываюсь в улыбке.

Судя по тому, как он взглянул на меня, другой реакции Артём и не ждал.

На добро нужно отвечать добром.

Так в детстве учили.

Хоть Артёмка и был против поездки в кафе, я все-таки смогла его уговорить. Удивительно, но даже угрожать не пришлось. Всего лишь попросила, а он почти сразу согласился. Правда, пришлось пообещать, что это последний раз, когда я к нему обращаюсь.

Мой уже не кучерявый друг поверил на слово.

А еще он посмотрел на меня. Просто посмотрел без раздражения во взгляде, а я смутилась. Как какая-то малолетка, какой он меня и назвал когда-то. – У нас перемирие? – уточняю перед тем, как выйти из машины.

– Комиссарова, ты как ребенок. Куклу с собой не привезла? Когда-то ты с ней не расставалась.

Конец перемирию.

Эх, недолго мы друзьями в моем воображении были.

– Память хорошая?

– Какие-то моменты сложно забыть.

Хоть он и улыбнулся ехидно, сердце все равно успело екнуть.

Да что со мной такое?

Я и правда веду себя неестественно. А Козловскому об этом знать нельзя.

– Это ты про мое неудачное признание в любви? – слова сами вырываются изо рта.

Иногда я могу саму себя раздражать и бесить.

6.

Я уже открываю рот, чтобы продолжить и переключиться на любую другую тему, но Артём меня перебивает:

– Своей слюной ты мне всю машину заляпала. Сделай заказ, я через пару минут подойду и оплачу.

– Я сама оплачу.

– Как хочешь. Вперед, Комиссарова. У тебя есть…

– Десять минут?

– Уже девять.

Все отлично.

Козловский, оказывается, умный. Наверное, понял, что я глупость сморозила, поэтому и выгнал из машины.

Раз он на особом питании, в благодарность куплю ему морковку. Пусть грызет, козлик.

И когда я говорю козлик, это значит, у меня просто настроение хорошее. Уверена, он еще не раз козлиной будет.

Свой заказ, конечно же, я оплачиваю сама. В принципе, я изначально так и планировала сделать. А еще потому, что Козловский так и не подошел. Спустя десять минут мне передают бумажный пакет, набитый картошкой фри, тремя гамбургерами и порцией нарезанной морковки. Давясь слюной, я выхожу на улицу, и меня буквально парализует.

В общем, пока я выбирала, чем забить свой желудок, Козловский зря время не терял и успел подкатить к какой-то кобыле в белом платье. Или к нему подкатили. Сейчас не поймешь.

Возможно, злюсь я только потому, что он меня обманул. Обещал подойти, но не подошел. Возможно, я просто ненавижу белый цвет.

Последний вариант – я эгоистка, которая терпеть не может, когда кто-то гладит руку моего водителя.

В любом случае я обязана прекратить эти телячьи нежности.

Пакет бы в них кинуть, но кто ж таким богатством разбрасывается?

Я осторожно подбираюсь к ним в надежде подслушать чужой разговор. Почему она продолжает наглаживать Козловского, если он сам к ней даже не прикасается? А он почему с ней разговаривает? Мог бы сразу с моста скинуть. К чему все эти условности?

– Я тебе подарок привезла из Швеции. Может, как-нибудь заедешь и заберешь? – томно выдыхает коротко стриженная блондинка.

Пф-ф-ф.

Нашла чем мужика брать.

Я ему морковку купила. Хватит подарков в этом году.

Она продолжила говорить, но уже шепотом, и я ничего разобрать не могла.

Черт.

Черт.

Черт.

Ну почему я по губам читать не умею?

Что она ему рассказывает на ухо?

Мотаю головой, отгоняя противные мысли.

Так, Козловский сегодня вернется домой. Со мной. По-другому быть не может.

– Любимы-ы-ы-й! – ору так, что у самой уши закладывает. – Заждался меня?

И прежде чем подумать, подпрыгиваю и руками цепляюсь за шею Артёма.

Ой, мамочки.

Он поймал. Я громко ойкаю и зачем-то еще сильнее прижимаюсь к нему, тут же забыв о белобрысой ведьме.

– Я тебя спасла, Козловский. Можешь не благодарить, – шепчу в его ухо.

– Комиссарова, как же с тобой сложно, – слышу тихий смешок и чувствую дыхание на своей коже.

В моей голове что-то громко взрывается.

В горле ком, и я не сразу понимаю, почему у меня сердце так сильно бьется, будто вот-вот выскочит из груди. Прижимаюсь к Артёму и точно знаю, что от моей хватки на его коже останутся синяки. Голова кружится, а когда я открываю глаза и смотрю вниз, становится нечем дышать.

Хорошо, что я ничего не ела. Но желудку плевать, он уже стремится вернуть свое содержимое наружу.

Вдох, через несколько секунд еще один.

Я упаду, если Козловский меня отпустит.

Для человека, который боится стоять на стуле, висеть на высоком Козловском – все равно что в ад добровольно спуститься. Страшно, дико жарко, и кошмары лезут в голову.

– Комиссарова, ты уже можешь отцепиться и слезть с меня. Роль глупой и ненормальной ты отыграла.

Мотаю головой, не в силах рот открыть.

– Комиссарова, заканчивай.

Его голос вибрирует по моей коже, и непонятно, я сильнее напряглась или Артём начал догадываться, что под страхом смерти я пальцы не разожму.

– Влада?

– У твоей знакомой с головой все в порядке?

Хочу послать ведьму к черту на рога, но я не то что заговорить, я глаз открыть не могу. Зажмурилась, и плевать, что обо мне подумают.

– Успокойся.

Это он мне.

Неизвестно, как я это поняла, но я точно знала, что Артём меня успокаивал. Интуитивно почувствовало его поддержку.

– Насть, возьми ее сумку с пакетом и открой дверь, – строго командует он, продолжая удерживать меня. – Бутылка с водой на заднем сиденье. Подай.

Реагирую, когда Козловский начинает двигаться, по ощущениям я уже куда-то летела. Но сейчас казалось, что внизу меня ждет подушка безопасности.

– Артём, так что с ней?

Судя по тому, как сжались пальцы Козловского, разговаривать в данный момент у него не было никакого желания.

– Шевелись.

Даже в таком состоянии я отмечаю, что со мной он так не разговаривает.

К счастью, в этот момент моя задница приземляется на что-то мягкое и у меня получается сделать первый нормальный вздох. К сожалению, пальцы все равно отказываются меня слушаться. Потом происходит то, чего я точно не ожидала. Теплая ладонь Козловского касается моей коленки и двигается вниз. Хорошо, что уже все поверили, что я ненормальная, и не обратили внимания, как я дернулась от обычного прикосновения. В глазах радуга, птички на единорогах катаются, и все это исчезает, когда кроссовки касаются земли.

– Ты на земле, пингвин. Можешь открыть глаза.

– Сам ты пингвин, – возмущенно фыркаю.

Козловский сидит у моих ног, а ведьма… Плевать на ведьму. Артём у моих ног. Как стереть с лица улыбку? – Я боялась упасть.

Козловский кивает, пальцами потирая свою шею.

Ух. Там уже синяк виден. Завтра он прикончит меня за это.

– Боязнь высоты? Серьезно? – кривится ведьма. – Я подумала, у тебя с головой проблемы, а тут…

Я закатываю глаза. К таким фырканьям уже привыкла. Папа долго не понимал, почему, когда он поднимает на руках свою дочь, она визжит как сумасшедшая.

– Отдай мои гамбургеры. – Конечно, аппетит давно пропал, ведь желудок на свое место еще не вернулся, продолжая дрожать в районе пятки, но ведьма не заслужила право держать в руках мою еду. – Будешь так морщиться, морщины быстрее появятся и никакие чудо-укольчики не помогут.

Она непонимающе хлопает глазами, смотря в сторону Козловского.

Поддержку ждет?

Ну-ну.

– Поехали домой, – объявляет Артём и молча обходит машину.

– Тём, я позвоню?

Затаив дыхание, жду его ответа. Что, если он сейчас скажет ей да, потом поедет, а вскоре решит перевезти ее вещи в нашу квартиру? Ох-х-х.

Он не может месяц без баб своих прожить?

Светка, Настя, еще кто? Завтра познакомит меня с Зинаидой?

Гадство.

Вот съеду, и пусть гарем открывает.

А пока я рядом, пусть трескает сельдерей.

– Тогда тебе придется встать в очередь! – рявкаю я, опережая Козловского. – Там Светка еще занимала. После нее будешь.

Взгляд Козловского бесценен. А вот ведьминский я бы и за копейку не купила.

7.

Артём.

– Слушай, братан, ты чем Светку обидел? – скалится Власов, ввалившись в мой кабинет. – Она мне всю ленту забила своими слезами. В какой-то момент я даже проникся и чуть сам в депрессию не впал, проклиная всех мужиков на планете.

Яру плевать, что сейчас рабочий день и на бессмысленный треп времени нет. Но за тысячу лет дружбы я понял, что у Власова всегда все под контролем. Идиот по жизни, гений в своем деле и друг, который раздражает своим присутствием.

– Без понятия, о чем ты. Пару дней назад видел ее, и она была в порядке.

– Потом ты ее выпер, и она стала не в порядке. Будь мужиком, оплати девчонке психолога. И другу заодно. Как-то грустно мне стало.

– Лечитесь вместе и подальше от меня.

– Эй, ты и меня послать собрался? Не старайся, я вернусь, как бумеранг. Но вот твое настроение мне не нравится. Можешь поплакаться в мое плечо и заодно рассказать, что за фурия живет в твоей квартире.

Не летающий и наглый пингвин и на работе не дает о себе забыть. Мало того, что внаглую заехала и вещи разложила, так и здесь покоя от нее нет. И кто бы подумал, что этот метр с кепкой сможет доставить столько проблем моему мозгу?

Влада с брекетами на зубах и нынешняя Влада – это две разные Комиссаровы. Дочь друзей родителей, которая краснела, стоило только войти в комнату, была настырной, но по крайней мере умела держать язык за зубами. Хихикала в кулак и отворачивалась. Какого черта изменилась сейчас? Сделала пересадку мозга и вместо человеческого запихнула в голову акулий? Не Комиссарова, а бульдозер, который все сметает со своего пути.

И чертово обещание матери.

Иначе давно бы уже полетела из моего дома. И я бы не посмотрел, что высоты боится.

Зубастая оторва выглядит бесстрашной в роли стервы, а на деле – маленький хорек, который не может спать в темноте и полночи бегает заваривать себе чай, мешая мне спать.

Клянусь, я выкину на помойку все кухонные приборы, если это не прекратится.

– Кто мне рассказывал, что терпеть не может, когда кто-то нарушает его границы? Болтал, а сам кого-то в квартиру жить привел, – допытывается Власов.

– Комиссарову помнишь?

– Того ягненочка, которая в тетрадках твое имя сердечками обводила, а потом типа их забывала на видном месте? А то! Она из гадкого утенка превратилась в лебедя и решила тебе отомстить за безответную любовь?

– Какой, к черту, лебедь? – Шариковая ручка сама в руках ломается. – Гиена. Сперла ключи у родителей и с вещами ко мне заявилась.

– Да ладно? До сих пор любит? Слушай, чувак, что она в тебе нашла? Злой и страшный серый бык. Вот я…

– Яр, заткнись. У нее курсы какие-то. Через месяц свалит.

Мне почему-то кажется, что этот месяц будет длиннее года.

– Я должен ее увидеть. Изменилась хоть? Вспомнит того, кто слезы ей вытирал, когда ты, бесчувственная скотина, обидел ее?

Лучше бы я тогда просто повесился. Сейчас бы спал себе спокойно, один, в своей кровати.

– Изменилась, – рычу, сам того не замечая. – В худшую сторону.

Жаль, что только характером. Вот внешностью… Черт возьми, как же все раздражает.

– Ты поосторожнее. Она с легкостью сможет тебя сожрать и не подавиться при этом.

– Девчонка с характером? – у друга даже голос меняется. Про физиономию я уже ничего не говорю. – Ну все. Ты меня заинтриговал.

После встречи с Комиссаровой ему точно понадобится психолог.

Впрочем, он сам этого захотел.

8.

- Ты здесь первый раз, да? Не парься, все нормально будет. – с улыбкой произносит девушка, присаживаясь на соседний стул. – Моя двоюродная сестра два года назад тут училась. От всех преподов была в восторге.

Пожалуйста, пусть меня кто-нибудь ущипнет, потому что мозг отказывался верить в происходящее.

Я приехала!

Я смогла!

Целый год я мечтала оказаться в этом здание, и посидеть на этих старых стульях, которые на фотках в интернете, выглядели, как новые. Даже если сцена сломается, или мне на голову прилетит люстра, я все равно этот день помечу красным крестиком в календаре.

- И как у нее сейчас дела? Успела где-нибудь сняться?

Разглядываю всех присутствующих в зале, и отмечаю, что я единственная, кто в такую жару натянул на себя брюки, туфли на низком каблуке, а тело мое красовалось в белой рубашке без рукавов. Стиль одежды все собравшихся даже не стоял рядом с моим. Джинсовые шорты, футболки, короткие топы, моя собеседница была в спортивных велосипедках.

Выделяться – мне нравится.

Быть белой вороной в образе строгой училки – нет.

- Залететь она успела. – фыркнула девушка. – А там памперсы, пеленки, свадьба, развод, не до карьеры в общем-то. Зато на ее примере и горьком опыте, я уже знаю, как надо жить, чтобы не испортить свое будущее. Кстати, я Рита. И мы с тобой в одной группе.

Новых знакомств я заводить не собиралась, но Рита с виду казалось нормальной. Улыбалась девчонка, веселилась. Проживая в одной квартире с Козловским, который, наверно, считает улыбку – страшным грехом, я уже стала отвыкать от этого. От простой болтовни. Телефонные разговоры с Алькой не могли заменить живого общения.

Такими темпами к концу месяца я превращусь во вредную старушку, проклинающую все на свете.

Ну, или стану похожей на фыркающего и вечно недовольного Козловского.

Что еще хуже.

- Влада. – приветливо улыбаюсь в ответ. – Тебя не удивило, что на сайте писала про индивидуальные занятия, а по итогу мы будем все в одной куче? Да и фотки. Где все богатство?

- Ой, для привлечения внимания они и не то напишут. В рекламках своих они рассказывают, что находятся рядом с центром города. Где мы? Правильно, у черта на рогах, а через дорогу кладбище. Но, за такие деньги грех жаловаться, подруга. Молча впитываем в себя знания, и не возмущаемся. Тем более, преподаватели здесь и правда классные.

Моя единственная цель – проверить себя. Понять, стою ли я чего-то или родители были правы, когда настояли на юридическом. Место, обстановка – это все такие мелочи. Тем более, цена и правда не была заоблачной. Копейки, как сказала Алька.

В течение часа мы слушаем пожилого дядьку, и его историю о том, как тысячу лет назад один известный актер того времени, пожал ему руку. Казалось, будто я одна не понимала, что здесь происходило. Слушала мужчину, с чувством, словно меня надули.

Когда все схватились за сумки, я первая вскочила со стула и побежала к выходу. Ноги ватные, и я точно отсидела пятую точку.

- Первое занятие – вводное. – слышу за спиной голос Риты. – По крайней мере, я себя так буду успокаивать. Но от голоса дедули, я чуть не уснула.

- Не хочешь сестре позвонить? Если она здесь училась, то в курсе, что нас будет ждать дальше.

От еще одного подобного занятия, я впаду в вечный сон. А у меня нет принца под боком, который одним поцелуем расколдовать сможет.

- Точно. – кивает девушка. – Сегодня и спрошу. Ты далеко живешь? Я на колесах, смогу подбросить.

Первая хорошая новость за день. Мне не придется толкаться в автобусе. А я думал день окончательно испорчен.

- Конечно, мне надо отказаться, чтобы не показаться наглой, но я не откажусь. Комплекс «Колизей», знаешь где?

- А, так это в центре. Мне не по пути, но я давно собиралась в торговый центр сгонять. Пошли, домчу с ветерком.

Официально: у меня появилась новая подруга. Маринку я люблю, но ее здесь нет. И у меня до сих пор нет номера Козловского, чтобы позвонить и угрозами заставить его, забрать меня отсюда.

Впрочем, я девушка самостоятельная, и сама смогу добраться до дома.

Правда, я не сразу поняла фразу «домчу с ветерком».

Дошло до меня только тогда, когда мы вышли на улицу и подошли к одиноко стоящему мотоциклу.

- Да не бойся ты. На моем счету – ноль аварий. Покруче любого парня гоняю. Сейчас увидишь.

Мне бы от страха бежать в другую сторону, но новую подругу обидеть не хотелось.

Да и на приключения давно тянуло.

Раздражать Артема – моментами, бывает страшно, но адреналина все равно было маловато. Может, поэтому мне и нравится доводить парня?

- О, Светка это ты, что ли?

Ошибки быть не может. На парковке около дома, в машине сидела победительница соревнований по самому быстрому избавлению от одежды. Я бы ее и в темноте узнала. Интересно, Козловского дома нет, или она просто его караулит?

- Ты чего здесь? Темку поджидаешь?

- Делать мне больше нечего. Я здесь живу. А ты вали, куда шла.

Эй, а повежливее нельзя, что ли?

Чего она меня во врага народа записала? Нормально же в прошлый раз общались.

- Прямо здесь живешь? На парковке? Слушай, ну, я тебе сочувствую. Тяжело приходится красоткам в большом городе.

- Отвали.

Я так не играю.

Можно сказать, я к ней со всей душой, посочувствовать собиралась, а она меня послала.

Не удивлюсь, если и Светка фанатка сельдерея. Мне кажется, что он и есть корень зла.

Навязываться я никому не собиралась, поэтому бросив в одиночестве ведьму номер два, потопала к подъезду, замечая на своем обычном месте тачку Козловского.

Значит, Тёмка в квартире прячется.

Может, развернуться, и Светку в гости пригласить? Из двух ведьм, она мне больше симпатична. А еще вряд ли это Козловскому понравится. Опять же, адреналин лишним не бывает.

В лифте я еду с улыбкой на лице: Козловский дома, Светка под окнами, куча подколов в голове.

- Козлятушки, ребятушки, отворитесь, отомкнитесь. – напевая себе под нос, открыла дверь своим ключом. – Ваша мамка пришла, молока не принесла. Тёмка, я дома!

В ответ – тишина.

Мог бы ради приличия и выйти, поздороваться.

Парня я нахожу в гостиной, в привычной позе с ноутбуком на коленях. Он робот? Хоть иногда отдыхает?

- Еще громче завывать могла?

Да у нас тут ушастый волк в обличие ворчуна.

- Ага. Но в соседней квартире маленький ребенок, не стала его пугать. – ставлю сумку на пол, и иду к окну. – Ты в курсе, что тебя Светка внизу караулит? Будь человеком, хоть воды ей отнеси. На улице такое пекло.

- Я похож на курьера?

- Ты похож на человека, Козловский. Нельзя слабый пол обижать. Мы мстить любим.

- Это я заметил. – холодно бросает в ответ, отрывая взгляд от компьютера. – Она живет в соседнем подъезде. Захочет пить, поднимется в свою квартиру. Успокоилась?

- Понятно же, что она тебя ждет.

- А ты в ее адвокаты записалась? – бровь Козловского вопросительно изгибается.

И правда, чего это я вздумала за Светку заступаться? Она ради меня и муравья не съест, а я тут распинаюсь.

- Еще чего. Я говорю голосом всех женщина планеты. Чай хочешь? Кстати, я ведь так и не поблагодарила тебя за то, что разрешил остаться. Знаю, что иногда бываю вредной, но…

- Бываешь? – перебивает он. – Комиссарова, ты само зло.

- Ой, не преувеличивай. Может, просто ты меня такой хочешь видеть, а на самом деле, я тихая и спокойная.

Главное, самой в это верить. Тогда получится убедительнее.

- Актрисой хочешь стать, да?

- Хорошая память.

- Не старайся. Ничего у тебя не получится. Максимум, работа аниматором. А сейчас ты просто тратишь свое время и питаешься надеждами. – секундная пауза, и Козловский продолжает. – Судя по взгляду, ты и сама это понимаешь.

Если он еще хоть слово скажет, то попрощается со своей головой.

9.

– Ну и пусть, – пожимаю плечами, мысленно расстреливая его из дробовика. – Плевать. Уж лучше питаться надеждами, чем быть таким заплесневелым сухарем, как ты.

Что? Съел, Козловский? Это тебе не спаржу трескать.

– Я – сухарь?

Артёмка, как ястреб, подскочил с дивана и расправил плечи.

– Судя по твоему взгляду, – начинаю подражать его интонации, – ты и сам это понимаешь.

Зато он еще раз на меня посмотрел.

Мучительная смерть точно стоила такого взгляда.

Блин. Захотелось улыбнуться. Только вот нельзя. Не заслужил этот черствый бублик моей улыбки.

– Но ты не расстраивайся, бабам такие нравятся. Светка, например, тебя и таким любит. Уверена, ведьма тоже не просто так подарок тебе прикупила. Так что ты можешь расслабиться и до самой пенсии оставаться сухарем. Гарем почти собран. Будет кому твою лысую голову протирать в старости.

Конечно, я немного перебрала, но Артём сам виноват. Нечего было мою мечту своими грязными ботинками топтать. Тоже мне психолог нашелся. Его мнения никто не спрашивал. Пусть при себе его в следующий раз оставляет.

– Рот закрой!

– Только после тебя. – Язык ему показать, что ли? Ладно, обойдется. – Не раньше. А продолжишь грубить, я вообще не замолчу. Мой голос даже во сне тебя преследовать будет. Вечно. Понял?

– Ты точно ненормальная.

– Ага. А ты злой. Живешь же как-то с этим. Значит, и к ненормальной привыкнешь.

М-да, если бы от взглядов искры летали, то сейчас бы мы спалили весь город.

– Не собираюсь я к тебе привыкать. Через месяц съедешь.

– Ой, да привыкнешь. Куда ты денешься? Потом еще будешь в подушку мою рыдать и проклинать себя за то, что не ценил Владку. А поздно будет, Козловский. Я на твои слезы даже не посмотрю. И на звонки твои ночные отвечать не стану.

– Комиссарова, ты чокнутая?

Это что за лексикон из прошлого века?

Кто так выражается?

– Ну, не с ангелочком живу.

Посмотрела на него как на таракана и в комнату свою потопала. Ничего, что первая покинула поле боя. Я не сдалась, просто силы сберегла.

– И чтобы сегодня же освободила мою комнату, – донеслось мне вслед.

Я так и замерла. Какой же он приставучий. И еще мне говорит, что я болтаю много. Сам замолчать не может.

– Хочешь спать в своей комнате, спи на полу. Кровать я тебе не отдам.

Прокричала и хлопнула дверью. Пусть он там от злости лопнет.

И часа не прошло, как я беситься на Козловского перестала. Вернее, мне стало дико скучно.

Хоть бери и вешайся.

Телевизора в комнате не было, в интернет заходить не хотелось, разговаривать с Маринкой тоже не было никакого желания.

И что делать?

На кровати попрыгать? Потанцевать?

Ай, да к черту все. Меня никто не наказывал домашним арестом в комнате. И прятаться я точно не собиралась.

И Козловского я не боюсь.

Надо будет, я ему все рога обломаю, а потом их на стену повешу как трофей. Сложно будет, но я точно справлюсь. Подумаешь, Козловский, да и не таких обламывала.

Тем более я опять голодная.

В таком состоянии мне и лев не страшен.

Одной рукой его бац, и…

Открыв дверь, слышу голос Артёма.

– Хватит ныть, внятно объясни, – рычал он в трубку. – Обзванивай всех, пусть едут. Я скоро буду.

Артём плотно сжимает губы, кидая телефон на стол.

Он явно раздражен, и в этот раз точно не по моей вине. Клянусь, я же в комнате от скуки на стены лезла.

Да и после наших стычек он не выглядит таким злым.

– Ты уезжаешь?

Счастье-то какое. Квартира будет полностью в моем распоряжении.

– Да.

Вот теперь мне стало интересно, куда он собрался?

– Надолго?

– Не знаю, – коротко бросает в ответ, двигая в свою комнату.

А я за ним. Интересно же. И пофиг, что любопытство до добра не доводит.

– А куда?

– За город.

Блин, парню бы словарь полистать. Ему точно необходимо пополнить свой словарный запас.

– Зачем?

– Комиссарова, выйди!

– Тебе сложно сказать, куда ты собрался? Если мне тетя Надя позвонит и спросит, где ее единственный сын? Что я ей скажу?

Эх, как я вовремя про маму его вспомнила.

Молодец, Влада. Продолжай в том же духе, и ты его расколешь.

– Что единственный сын уже не в том возрасте, чтобы отчитываться. Можешь так и передать.

Ух, да у нас тут бунт.

Эй, он при мне собрался переодеваться, что ли?

Как я удачно зашла.

– Выйди, – приказывает, начиная стягивать с себя футболку.

– Не стесняйся. – Наивный, что ли? Меня и танк сейчас с места не сдвинет. – Я и не такой пресс видела.

В интернете куча такого добра. Даже получше есть.

Вру.

Лучше не бывает, но я скорее язык себе откушу, чем вслух признаюсь.

– Да? И где же? – Козловский замирает, с интересом разглядывая меня.

– Ты на личные темы не переходи, – вскинув голову, ответила ему. – Мы с тобой хоть и друзья, но не до такой степени, чтобы сплетничать. Так куда и зачем ты собрался?

Кажется, не верит он, что мы друзья. Бровь у него неестественно выгнулась на этом слове.

– В спа-комплексе, который мы строили, ЧП. В сауне…

Он там еще что-то говорил, но я слушать перестала после упоминания о спа.

– Я с тобой, – перебиваю его, хлопая в ладоши. – Дай мне пять минут на сборы.

И? Где радость на его лице?

– Нет. Даже не думай об этом.

– Да, Артёмка, да. Мне совесть не позволит тебя одного в беде бросить. Я еду с тобой.

– Ты остаешься.

– Я еду.

И не заметила, как подошла к нему вплотную. Ох, тут главное – не пялиться. Козловский-то не додумался одеться. Так и стоял, кубиками своими ослепляя.

Гад бессердечный.

– Комиссарова, ты остаешься дома. И лучше будет, если не разгромишь квартиру. Иначе…

– А можно я возьму купальник? В чемодане один завалялся. Как знала, что он мне понадобится. – Ты меня вообще слушаешь?

Уже нет.

Когда Артём меня за локоть схватил, уши заложило.

Приятно так. Если он меня испугать хотел, то у него ничего не получилось.

Совершенно не такая реакция. Точно не испуг.

– Конечно, слушаю. Ты разрешил взять купальник и попросил поторопиться. Будет исполнено.

10.

– Долго еще? – спрашиваю, когда от гробового молчания уже язык опухать начал. Козловский – удивительный человек. Всем своим видом показывает, как его бесит мое присутствие, но сам продолжает молчать. Воды в рот набрал, что ли? Непонятно. Меня бы уже давно разорвало от возмущения, а парень держится. На медаль идет, на золотую.

А уши покраснели.

Я все вижу.

– Комплекс за городом. За го-ро-дом, – нравоучительно поясняет он. – Это значит, что сначала надо выехать из города. А где мы сейчас?

Хоть и вредничает, но зато я теперь могу быть спокойной: от злости он не съел свой язык.

Уже хорошо.

– Насчет тебя не знаю, но я точно в аду. Тихо, жарко и Сатана лекцию читает. А ведь собиралась в бассейне поплавать. Что за невезуха, Козловский? За что мне это все?

Ой как посмотрел.

Будто я у него почку своровала, пока он спал.

– Сделаем так: по приезде ты сидишь тихо и не высовываешься. Не веди себя так, как обычно себя ведешь. Не забывайся. Все поняла?

– Бомбочкой в бассейн прыгать нельзя?

– Нет, – раздраженно бросает Артём.

Вот черт.

Это же мой коронный номер.

– Ладно. На какие жертвы только ни пойдешь ради твоего спокойствия и хорошего настроения, Козловский.

– Я должен поблагодарить тебя за это?

– Лишним не будет, – одариваю его улыбкой. – Но зная тебя и твою любовь к молчанию, вместо благодарностей можешь дать мне порулить. Я умею. Честно-честно.

– Ни за что.

– Жадина.

Еще бы и говядиной назвала, но Козловский же у нас фанат сельдерея.

– Зато живой.

Немного обидно стало. Не думает же он, что я самоубийца? Веселая – да, чуточку взбалмошная и капельку эгоистичная, но жизнь свою люблю. А он…

– Да ты всех переживешь, не парься по этому поводу. Одной зеленью питаешься. Если бы голым тебя не видела, то всерьез бы решила, что ты гуманоид с другой планеты.

Эй, чего он так нахмурился?

– Ты видела меня голым?

Пфффф. Застеснялся, что ли?

– Ну, по пояс. Забыл? Темный шоколад надо есть, Артёмка. Он для памяти полезен.

Или он решил, что я подглядывала за ним?

Да больно надо.

– И не смотри на меня так, – выставляю палец вперед. – Даже мысли не допускай, что я за тобой подсматривать стану. Нужен ты мне, Козловский, как собаке второй хвост. Смысл уловил?

– Не особо.

Ну, вообще. Кол ему на лоб за отсутствие сообразительности.

– Тогда не заморачивайся. Просто фразу запомни.

Даже странно, что я пояснять не захотела.

– Захочу забыть, и не получится, – отвечает ехидным голосом. – Ты же себя с собакой сравнила. Как такое забудешь?

Вот же гад.

– Знаешь что?

– Что?

– Ты стал много разговаривать, Козловский. Кажется, я плохо на тебя влияю.

Надеюсь, я подожгла фитиль. Вряд ли самоуверенному Артёму понравится сама мысль, что какая-то девчонка сможет на него повлиять.

Это ему за собаку.

– Представь, что с тобой будет через месяц? – продолжаю, вытаскивая из сумки пачку чипсов. – Хочешь? Они с луком и сметаной. Ты же такое любишь. М?

– Травись в одиночестве, – следует короткий ответ. – И приятного аппетита, Комиссарова.

Ой, какие мы добрые.

Пусть не надеется, все равно не подавлюсь.

– Как ты докатился до такой жизни? Я же помню, как ты раньше пирожки трескал. Тетя Надя за неделю начинала готовиться к твоему приезду. Ты из тех людей, которые толстеют от запаха булочек? Колись, Козловский. Я же не отстану.

– Не неси чушь.

Понятно, внутри парня живет толстяк.

– На больное надавила, что ли? Должен понимать, что я не специально.

– Комиссарова, а ты когда такой ненормальной успела стать? Была же адекватным ребенком.

Короче, я точно угадала.

Стоп!

Он меня ребенком обозвал.

– Я предпочитаю слово эксцентричная. Оно мне больше подходит, – цежу сквозь зубы. – Трудное детство, Козловский. Когда у тебя брекеты и волосы в разные стороны торчат, приходилось выкручиваться, чтобы не заклевали.

Ну, не буду же я рассказывать, что после того, как он послал меня при всех одноклассниках, надо мной ржать стали. Для меня та ситуация была концом света, а для остальных – поводом повеселиться.

– Тебя обижали?

Мне послышалось или в его голосе и правда жалость присутствовала?

Как же стремно.

Козловский поворачивает голову и внимательно смотрит мне в глаза. Потом на щеки. Губы. Руки.

Черт.

– Похорошела, да? – немного нервно спрашиваю у него. – Все говорят, что я сильно изменилась.

– Не знаю, – отворачивается и хрипло отвечает. – Я не вижу изменений.

Какой же он гад.

Пусть довезет меня до места и наглядно все изменения увидит.

11.

- Эй, народ! Плачу десять косарей любому, кто залпом выпьет эту бурду. – Орет в микрофон лохматый парень в малиновых шортах. – Ну-у-у? Кто согласен?

Смотрю по сторонам, и на секунду кажется, что я попала на вечеринку в лучших традициях американского кино. Красные стаканчики, бутылки с непонятно какими жидкостями (хотя не сложно догадаться), диджей с дредами прилип к своему пульту, девчонки все, как на подбор. Наверно, их похитили с кастинга топ-модель по-русски.

В глазах рябило от такой красоты.

Бедра сами начали двигаться в такт громкой музыки.

Один Козловский, кажется, не замечал происходящего вокруг. Да он в своем черном пиджаке и не вписывался в общую картинку. Посмотрев со стороны на нас двоих, всем покажется, что я с охранником пришла.

Мило.

А главное, мне такой вариант нравился.

Мой охранник Козловский. Как звучит!

- Так, ты все запомнила? Никого не трогаешь, ни с кем не разговариваешь, бурду не пьешь. – Отдавай приказы, Артем смотрел на меня, как на провинившуюся школьницу, которую поймали с поличным. – Возьми ключи от машины. Если я задержусь, жди меня там. Все ясно?

- Да, мой генерал. Надеюсь, ты задержишься.

Комментировать мой выпад Козловский не стал. Наверно, и рычит он только для вида. И правда, зачем ему переживать за постороннюю девчонку, которая свалилась на его голову, да еще и нервы трепет.

Обидно, конечно, но обиду я свою могу искупать в бассейне.

- Накосячишь, позвоню твоим родителям. – нахмурил брови и развернулся. – Зная тебя и зная, каким длинным бывает твой язык, уже завтра ты покинешь мой дом.

Плохо он меня знает.

Я тот человек, который может косячить не оставляя за собой следов. Сколько раз эта способность спасала меня от домашнего ареста. Были, конечно, оплошности, но умение заговаривать зубы и тут меня спасало.

И вообще, я столько времени просидела в четырех стенах, что было бы глупо сейчас приклеиться к колонне и пропустить все веселье.

Зря, что ли, приезжала и терпела в машине хмурого Артема?

- Дом, может и покину, но в сердце останусь навсегда.

Не уверена, что Козловский меня услышал, потому что он уже важной походкой делового человека потопал к лестнице.

Убираю ключи в задний карман шорт, и еще раз оглядываюсь по сторонам.

Да, это вам не выпускной в одиннадцатом классе, где из танцующих только учитель труда. Здесь было что-то сериальное, я и правда будто в фильм попала. Даже запах был волшебным и многообещающим. Куча людей, все веселятся, и быть единственной, кто стоял в сторонке мне не хотелось.

- Классная тусса, да? – выкрикивает мне кто-то в ухо. – Я тебя не знаю. С кем пришла?

Я могла бы соврать и назвать любое распространенное имя, уверенная, что среди всех людей находящихся здесь обязательно найдется такой счастливчик, но повернувшись увидела парня в малиновых шортах, и что-то мне подсказывало, что он каждого знает в лицо.

- Ни с кем. Мимо проходила и на свет заскочила.

Ну вот. Я встала на верный путь и перестала врать.

Мама может мною гордиться.

- Мимо проходила? Да здесь вокруг один лес.

Черт.

Об этом я не подумала.

- И что? Я в лесу гулять не могу? Это запрещено?

- В таком виде? – его взгляд скользит по моей фигуре, давая понять, что меня раскусили. – Ладно, забей. Я не против новых гостей. Тимур Юрцев – звезда сегодняшнего праздника, очаровательный тип в любые другие дни, и мамин любимчик. А ты у нас…

- А я всегда очаровательная.

Даже не задумалась.

- Почему звезда-то?

- Долгая история. – берет меня под руку и ведет в сторону. – Двадцать лет назад ваш слуга выиграл в одной битве. Сражение было опасным, зрелищным, но я одержал победу. Теперь каждый год, в один и тот же день, все восхваляют меня, и дергают за уши. До самой смерти будут помнить этот день, и…

- Ты именинник. – перебиваю его, пока он не вспомнил, что начать надо было с пестиков и тычинок. – Поздравляю.

- Мерси. – Театрально кланяется в ответ. – Народ! Кто последним прыгнет в бассейн, тот оплачивает счет.

В этот момент меня хватают за руку. В полете, который и секунды не длился, я вспоминаю про ключи от машины.

Черт.

Козловский меня убьет.

Моя смерть будет шикарной.

Через двадцать минут развалившись на шезлонге, держа в руках стакан с кислотно-оранжевым коктейлем, я делаю вывод: жизнь удалась.

- Значит, ты у нас будущий обладатель Оскара. – Тимур прикольный. Он веселый, и не выглядит как обычный мажор, которому родители оплатили загородный комплекс. И улыбка у него добрая. Это же и есть показатель хорошего человека? – Уже где-то снималась?

- Все впереди. – пожимаю плечами, пытаясь понять, в какой стороне оставила свои мокрые вещи. Хорошо еще, что купальник дома догадалась надеть, под шорты и футболку. Не пришлось сейчас в мокром сидеть.

- Слушай, нам надо встретиться на недели. Кажется, смогу тебе помочь.

- С чем?

- Моя тетка владеет туристическим агентством. И вроде бы сейчас ищет красивое лицо для рекламы. Не игра престолов, конечно, но для того, чтобы засветиться, пойдет.

- И ты мне поможешь?

Скептически смотрю на него.

- Можно и так сказать.

- В смысле?

- Ты привлечешь народ, тетка разбогатеет еще больше, а я ее любимый пирожочек. Все в выгоде.

- Уговорил. – хлопаю его по плечу. – Так уже и быть, помогу тебе, Тимурка.

- Заметано. Диктуй свой номер. – Записав его, парень убирает телефон в сторону. – Тогда в следующий четверг встречаемся в…

- Комиссарова, я где сказал меня ждать? – слышится над головой злющий мужской голос.

Сейчас Козловский похож на хищника. И щеки у него красные.

Надо мной стоял сам царь зверей. Не какой-то волчок, а самый настоящий лев.

Р-р-р-р.

- Где пиджак потерял? – говорю первое, что приходит в голове, и с опаской смотрю по сторонам, в надежде не увидеть часть костюма Артема на какой-нибудь полуголой девице.

- Поднимайся.

Мне нравится, что он рычит.

- Это твой дядя? – интересуется Тимур, смотря на возвышающегося Козловского.

Он его дядей назвал.

И как тут не засмеяться?

- Тетя! – следует еще один рык. – Где твои вещи?

Хочу сказать, что их украли, но Тимур меня перебивает:

- Я принесу.

Ну вот.

- Ты что здесь устроила? Просил же к бассейну не подходить.

- Тём, я тебя ждала – ждала, а потом эти злые люди скинули меня в этот самый бассейн. Я кричала, сопротивлялась, а они не слушали и делали свое грязное дело. Ироды, представляешь?

- Я видел тебя. Можешь не кривляться.

Он смотрел?

Хм.

- Почему не подошел?

- Я работал, Комиссарова. Теперь хочу поскорее попасть домой.

- Что дома делать? Давай останемся. На чуть-чуть. Пожалуйста.

- Нет.

- Тебе сложно, что ли? Полчаса и поедем. Обещаю, будет весело.

- В этом детском саду? Вряд ли.

Чего?

Да здесь все мои одногодки.

Я для него тоже детский сад?

Пришлось сдержаться и не толкнуть парня в бассейн. Обидно ведь. Опять он меня малолеткой обозвал.

- Уходи тогда. Я останусь в этом детском саду. Тихого часа подожду, чтобы каши поесть.

- Комиссарова, не раздражай. Я не собираюсь потом отчитываться перед матерью за пропажу ее любимицы.

- И не будешь.

Ох, вот сейчас он точно готов меня утопить.

- Такое впечатление, что ты специально нарываешься на неприятности. Мозги, вообще, есть? Ты здесь никого не знаешь, чтобы остаться.

- Я знаю именинника. Думаю, Тимурка поможет мне вернуться домой.

- Тимурка значит?

- Ага. Тимурка. Очаровательный парень. Редко таких встретишь сейчас. Он, кстати…

Наверно, нужно замолчать, но Козловский ведь сам вывел меня на эмоции обозвав малолеткой.

- И? Продолжай. Что он?

- Неважно. Это личное. Тебе, старичку, точно не понять.

Не дожидаясь ответа Козловского, прыгаю в воду. Хочет, пусть возвращается домой один. Мне и здесь хорошо.

12.

Первая мысль: он уйдет. Плюнет на все, развернется и уверенным шагом направится к машине, чтобы доехать до дома и избавиться от моих вещей. Отплыла на середину бассейна и, затаив дыхание, смотрела на Козловского. Артём не двигался. Но весь его вид давал понять, насколько он сейчас был зол и с какой бы радостью он залил бетон в этот аквариум, в котором плавала одна лягушка – я.

Опередить его и первой добежать до машины? Мысленно, конечно, я с легкостью могу это сделать. В реале же меня обгонит старая больная черепаха.

Сейчас я до мурашек была уязвимой.

От его тяжелого взгляда – мороз по коже. И это все ненормально, ведь я точно знаю, что вода теплая.

Какое-то идиотское чувство заставило меня подплыть к бортику и поднять голову вверх.

– Знаешь, вода холодная.

Смотрю на его руки и замечаю, что он держит мою одежду.

– И вещи мокрые. – Тряпки летят на шезлонг, когда Артём одним жестом подзывает к себе парня в фирменной униформе: – Принесите девушке халат и полотенце.

Я что-то про мороз говорила? О, нет. От грубоватого голоса Козловского становилось жарко. Секундное раздумье, и я, приподнявшись на руках, пытаюсь эффектно вылезти, откинув голову назад, но что-то идет не по плану и вместо ослепительного выхода мне грозит позорный кувырок в воду.

Зажмурилась, тут же почувствовав на своей спине теплую ладонь.

Обычное прикосновение вызывает искры на коже.

Козловский смотрит по сторонам, а затем его взгляд снова возвращается ко мне.

– Как купальник мимо меня пронесла? Я же видел, что ты была без сумки.

План такой: сначала надо научиться заново дышать, кажется, эта способность у меня испарилась. Потом поправить волосы, по ощущениям я сейчас больше похожа на полевую мышь после дождя, чем на привлекательного лебедя. Ну, и на цыпочки встать, чтобы перед этим бугаем не казаться Дюймовочкой.

Дыши, Влада.

Главное – дыши.

И не обращай внимания на чужую руку, которая до сих пор красуется на твоей спине.

– Дома его надела, – коротко бросила в ответ. – Я думала, ты уйдешь.

Артём закатывает глаза.

– Чтобы через час мне позвонили и сказали, что ты разрушила весь комплекс? Его владелец – мой знакомый, спасу его и увезу бомбу замедленного действия подальше от его детища.

Шутить вздумал?

– Час? Ну, это ты наговариваешь. Мне и двадцати минут хватило бы. Хочешь, поспорим?

Ведь в случае победы я могу просить у Артёма все, что душе угодно. Черт, да ради этого я на все согласна.

– Нет. Если через пять минут тебя не будет в машине, я попрошу охрану выпроводить тебя. Тогда придется возвращаться пешком. Готова к ночному забегу до города?

– В одном купальнике?

– В халате. А эту тряпку лучше сжечь.

Где спички?

Спустя двадцать минут машина останавливается напротив круглосуточного супермаркета.

– В таком виде я на улицу не выйду.

В банном халате я утонула, а шлепки были похожи на лыжи. Конечно, внешним видом сейчас никого не удивишь, но этот лук явно был перебором.

– Не помню, чтобы просил тебя составить мне компанию.

На его губах появляется ироничная улыбка.

– А меня и просить не надо.

– Я этого и не делал.

В голове что-то щелкает. Он специально дразнит? Хочет, чтобы я пошла? Думает, что я не смогу?

Господи, почему нельзя вскрыть голову Козловского и прочитать все его мысли?

Меня угораздило жить с самым непонятным в мире человеком. У него есть только одна эмоция, которую я понимаю – злость. Впрочем, он и не пытается ее хоть как-то скрыть.

А остальные?

Что с ними делать?

Недолго думая, открываю дверь и первая выхожу из машины. Девушка красива в любой одежде. И пофиг, что она чем-то смахивает на гнома.

– Мне тоже в магазин нужно. Еда в холодильнике закончилась. А в выборе продуктов я тебе не доверяю.

– Чипсы – это не еда, Комиссарова.

Не смотря на парня, я знаю, что он за моей спиной идет и улыбается.

– Но и ты сейчас больше на хомяка похожа, чем на человека. Можешь травиться чем угодно.

– Спасибо, Артёмка. Ты сегодня такой добрый и много разговариваешь. Это подозрительно. Обычно же просто взглядом убиваешь, а тут…

Не обращая внимания на взгляды кассиров и покупателей, беру в руки тележку и иду вглубь магазина, проходя мимо полок с чипсами. Сегодня что-то они своими красивыми упаковками меня не привлекали. Старею, наверное. Или после бассейна еще в себя не пришла. Любой вариант, но только не тот, где я восприняла всерьез издевку Козловского.

Мне все равно на его мнение.

– Ты меня не настолько знаешь, Комиссарова, чтобы делать выводы.

– Почему же? Я знаю, что ты раб своей работы, борец за здоровое питание, несколько раз в неделю занимаешься спортом, еще ты чистюля до мозга костей и домосед. Про отношения с бабами твоими я промолчу. Не люблю совать нос в чужую личную жизнь.

– Неужели? Не любишь?

В мою тележку летит бутылка кефира, и это не я ее туда кинула.

– Эй, это моя телега. Не надо смущать мою колбасу своим кефиром.

– Скажи, а ты можешь думать, прежде чем начать возмущаться?

– Не знаю. Могу, наверное.

– Попробуй. Но если не можешь, то я объясню: ты в одном халате ходишь по магазину. Телефона с собой у тебя нет, потому что ты про него и не вспомнила, а я бросил его на заднее сиденье машины. Денег тоже нет, если ты, конечно, перед уходом не обчистила своего Тимурку. Не обчищала?

Что?

Как он смеет?

Так, на фиг мне не сдалась его квартира. Жить с человеком, который считает, что я могу быть потенциальной воровкой, я не собираюсь. Сегодня же соберу вещи и свалю из его логова.

– Знаешь что, Козловский? Пошел ты.

Отталкиваю в сторону тележку и с гордо поднятой головой иду к выходу.

Обидно. Да так сильно, что плакать захотелось.

К черту все. И мечты к черту, и Козловского туда же, в самый жаркий котел.

– Стой!

Ага. Разбежалась.

– Комиссарова, тормози.

И не подумаю. Наоборот, плечи распрямила, пусть не думает, что у него силенок хватило меня обидеть.

– Влада!

И почему я такая медленная?

Шла бы быстрее, то меня не поймали бы точно возле машины.

Если он сейчас скажет, что пошутил, то я тапком его огрею. Благо они огромные. Уверена, козлине будет больно.

– Остановись.

Могу еще поясом задушить. Или сесть за руль его тачки и въехать в мусорку. Мало. Надо его связать и жирными котлетами накормить. Мозг придумывал план мести, когда меня за руку поймали.

– Чего тебе? Не договорил? Или новое что-то придумал? – злюсь еще сильнее. – Козловский, если не хочешь получить удар в нос, то лучше тебе отпустить мою руку.

– Удар в нос я заслужил. Если тебе станет легче после этого, вперед. Но… Я не хотел тебя обидеть. Сам не понял, почему так сказал. Прости.

Станиславский бы точно поверил.

И судя по взгляду, Артём не играл.

Кажется, он вообще играть не умеет.

Мне бы оттолкнуть его, двинуть коленом, сказать, что он будет гореть в аду и меня вспоминать, но вместо этого говорю:

– Купи котлет, Козловский. И газировку. Сегодня у тебя ночной дожор.

Артём извинился. Сам. Без моих угроз и пыток.

Такое событие нужно отпраздновать.

13.

- Так, ребенок, не дави на жалось, если я сейчас ныть начну, всем миром реветь будем. – Смеется в трубку тетя Надя, и этот веселый смех можно расценить как: у тебя нет выбора, Влада. – Картина – это мой подарок на годовщину свадьбы. Твоя поездка с Артемом к художнику – ваш подарок. Сама я приехать не смогу, Юра болеет и ведет себя, как трехлетний ребенок. Оставлю его одного, он мне это потом до самой смерти вспоминать будет. А проконтролировать надо. Мне на эту картину каждый день смотреть придется. Не хочу рисковать, и каждое утро на стене видеть бочку с ушами и моими глазами.

Закрываю глаза и падаю на подушку. Помочь маме Артема мне, конечно же, хотелось, но вот находиться в машине с ее горячо любимым сыночком особого желания не было. После его ночного «прости», я решила, что надо быть осторожной. Парень явно что-то задумал.

- Теть Надь, - устало выдыхаю в трубку, - Я уверена, Артем сам справится. Мне зачем ехать?

- Затем, что он ехать не хочет. Совещание у него какое-то важное, а заниматься ерундой не в его правилах.

- Так и сказал?

- Почти. В общем, тебя одну я просить не могу, ты города не знаешь, поэтому тебе надо уговорить Артема. Меня он не слушает, вырастила детину, а у тебя талант заставлять людей делать то, что ты захочешь. Давай, красавица, не подведи.

Эх, переоценивает меня тетя Надя. Проще слона заставить поверить, что он зеленый кузнечик, чем уговорить Козловского делать то, чего он не хочет. Неужели, она и правда верит, что у меня получится? Особенно сейчас, когда Артем уже не реагирует на мои уловки. Котлетки положили конец моей тирании. То есть, после них с моим соседом что-то произошло, и эти изменения меня напрягали.

В любом случае, остаться в комнате у меня не получится.

Женщина однажды помогла мне, теперь пришло время отдать ей долг.

Судя по звукам, Козловский все еще дома. Скорее всего сидит в гостиной и просит прощение теперь у своего желудка за то, что нагрузил его.

Видимо, придется его побеспокоить.

Комиссаровы трудностей не бояться. Если у Козловского совещание, то придется его отменить.

Ради мамы, конечно. Точно не от большой любви ко мне.

- Доброе утро! Я думала, ты уже на работе.

Артем отрывает взгляд от ноутбука, и смотрит на меня. Несколько секунд его взгляд блуждает по мне, и от этого мне как-то неловко становится. Он увидел на мне какой-то изъян, который я в зеркале не увидела? Почему так смотрит?

- Встречу перенесли. – Мне показалось, или он сейчас и правда улыбнулся? Нет, точно что-то задумал. – Твои курсы закончились или ты просто решила на них забить?

- После обеда поеду. – сажусь в кресло, перед этим схватив со стола кофе Козловского. – Вкусно. Спасибо.

- Не обожгись. – говорит Артем с явным намеком на обратное.

- Люблю заботливого Артема. – протягиваю, поджимая ноги. – Такой добрый, умный, понимающий, а как он может…

- Тебе мать звонила! – перебивает, захлопывая ноутбук. – Можешь не стараться. Еще раз я туда не поеду.

Еще раз?

Значит, он там уже был?

И почему мне об этом не рассказали?

- Художник попросил тебя попозировать? – стараюсь говорить серьезно, чтобы улыбкой не разозлить парня. – Я бы от такого предложения не отказалась.

- Серьезно?

- Почему нет? Если есть вероятность засветиться в Лувре, я от нее не откажусь. – выпаливаю я.

- Оскар, Лувр, какими еще фантазиями забита твоя голова?

Ох, знал бы он, как пару лет назад я полностью распланировала нашу свадьбу. Десятиметровая фата, облегающее платье, Козловский в белом костюме, чтобы все издалека видели, что он жених и к нему даже подходить нельзя.

- Я больше не фантазирую, теперь уверенно иду к поставленной цели.

Артем ухмыляется.

- Когда-то твоей целью был я.

Ой, а что сейчас происходит? Кто-то по прошлому соскучился?

- Это было давно и не правда. Обычная детская влюбленность, пора бы тебе уже забыть о ней. Сейчас мы повзрослели и вкусы изменились. Теперь собирайся, ты не хочешь, но ехать надо. Годовщина родителей, не обижай маму.

- И какой же у тебя теперь вкус?

- Что?

- Ты сказала: вкусы изменились. Поясни.

Это на него так котлеты подействовали?

А что будет, если он кастрюльку борща навернет?

Так взгляд еще. Будто я задела его своими словами.

- Посмотри на себя, Артемка. – подхожу к парню и разворачиваю его к зеркалу. Какой же он все-таки высокий. Без каблуков я и до плеча его не достаю. Легкая щетина, которая бесила меня у одногруппников, Козловского до ужаса шла. Он был таким идеальным, черт возьми, что восхищал и раздражал одновременно. Стоит такой красивый, а у меня сердце ёкает. А он этого и не замечает. – Смотришь?

Козловский самоуверенно улыбается.

- Мой идеал – твоя полная противоположность.

Из квартиры художника я выхожу в прекрасном настроение. Тетя Надя приготовила для мужа идеальный подарок. Картина была настолько красивой и нежной, что любой зануда, посмотрев на нее, сразу же поверил бы в любовь.

Любой, но не Артем.

Тот из дома вышел с кислой миной на лице, и спустя час его выражение лица не изменилось.

Еще в машине мне хотелось его ущипнуть и сказать, если он будет дуться, то может лопнуть. Впрочем, даже угрюмым он был милым.

Желание ущипнуть никуда не пропало.

- Ты же не опоздал на совещание? – если не ошибаюсь, его перенесли, но насколько, Артем не уточнял. Хоть чувство вины меня посещает крайне редко. Сегодня точно не тот день.

- Нет. – бурчит, открывая дверь. – Не опоздал.

Если он сейчас скажет, что ради меня готов бросить работу и автостопом поехать по стране, то я поверю в волшебство и деда Мороза.

- Отлично. Значит, не будешь на меня орать и обвинять во всех смертных грехах.

Козловский садится за руль и резко поворачивает голову.

- Я на тебя никогда не орал еще. Еще?

Это должно меня порадовать?

- Лучше тогда и не начинай. Зачем нам лишний стресс. Согласен?

Артем закатывает глаза, и машина трогается с места.

- Твое имя - синоним стресса, Комиссарова.

- Да? Надо в интернете проверить. Если обманул, то у меня с обманщиками разговор короткий. Бац в нос и нет больше обманщика.

- И много у тебя таких разговоров уже было?

Нет, ну что такое с этим человеком происходит?

Странный он сегодня. Он и в другие дни странный, но сегодня прям особенно это заметно.

И мне это нравится, я вам скажу.

Его поведение как-то перестало напрягать. Смотрю на него и улыбаюсь.

- Не мало. Джентльменов заменили самоуверенные индюки, которые думают, что девчонки поведутся на все их байки.

Губы Козловского дергаются в усмешке.

- Ты на курсы свои не опаздываешь?

Ох, черт.

Я и забыла про них.

- Вечно ты меня отвлекаешь, Козловский, своей болтовней.

Вернее, своим существованием, но вслух я это, конечно же, не скажу.

- Ты же в центре работаешь, да? Тетя Надя говорила. – тут же поясняю, чтобы не думал, что я за ним слежу. - Скажи адрес, и я такси туда вызову.

- Где твои курсы проходят?

Он меня подвезти собрался?

Зачем?

Да ему от вида кладбища всю жизнь потом кошмары будут сниться. И он может рассказать об этом своей матери. Та точно панику поднимет.

- Ой, да зачем мне на твою работу ехать? Время только потеряю. Притормози здесь. Отсюда доеду.

- Влада! Адрес скажи.

- Зачем? Не хочу тебя утруждать. Я же понимаю, что ты опаздываешь. Дела у тебя особо важные. А я… Не скажу.

- Они вообще существуют? Или это просто повод, чтобы ко мне переехать?

А вот такое самомнение – повод загреметь в больницу с сотрясением мозга.

Ну и зачем, спрашивается, опять меня выводить? Только – только же начали нормально общаться.

Надо взрослеть, Влада.

Назвав Козловскому нужный адрес, отвернулась к окну и всю дорогу молчала.

Пусть своими глазами увидит, раз моим словам не верит.

Перед отъездом, надо не забыть сломать его корону, которая на мозг Артема давит.

- Убедился? – спрашиваю, когда машина тормозит около здания. – Теперь понимаешь, что я не от сумасшедшей любви к тебе переехала, а из-за дела.

- Здесь ты учишься? – морщится парень. – Серьезно?

И это он еще в само здание не зашел.

Впрочем, у меня была похожая реакция.

- Ну, знаешь, Джоли тоже не сразу на ковровую дорожку попала. Надо с малого начинать. – фыркаю, выходя из машины. – Спасибо, что подвез. Дальше я сама.

- Через сколько освободишься? Я тебя заберу. – Козловский останавливает меня, мешая пройти. – Мать не простит меня, если узнает, что я тебя рядом с кладбищем бросил.

А-а-а. Так он из-за тети Нади так всполошился?

- Я сама. Байк видишь? – показываю ему мотоцикл моей новой знакомой. – Долечу на нем, быстрее орла.

- Меня жди.

Не прощаясь, Козловский разворачивается, и еще раз посмотрев на байк, садится в машину.

Врет же.

Точно знаю, что не приедет.

14.

– В кафе посидеть не хочешь? – спрашивает Рита, когда все тот же пожилой мужчина прощается с нами. – Маман ремонт в квартире затеяла, хочется держаться подальше от этого ада. От звука перфоратора у меня уже глаз дергается. Спаси человека!

Планов у меня, конечно же, не было, и ее предложение я бы с радостью приняла, если бы не одно веское но. Все те несколько часов, когда нужно было придумывать этюд, я вспоминала слова Козловского: «Жди меня».

С одной стороны, я ему не поверила. Ну разве он мог такое всерьез сказать? А с другой… Мне ужасно хотелось увидеть его машину на том же месте. Чем дольше я стояла и не двигалась, тем сильнее от нетерпения дрожали пальцы.

Сорваться вперед и убедиться, что Артём не приехал, вот что нужно сделать. Но ноги не слушались. Отказывались идти и проверять.

Я не знаю, как буду реагировать.

– На улицу выйдем, и я тогда точно скажу.

Рита тормозит и улыбается.

– Свежий воздух планирует твой день?

– Типа того, – пожимаю плечами. – Если сегодня не получится, то завтра обязательно сходим. Проведешь меня по всем злачным местам этого города.

– Знаю одно место! – оживляется девушка. – Злачнее не бывает. Туда пропускают тех, у кого корона выше, чем Шанхайская башня. Улей золотой молодежи. Да и не только молодежи, кстати.

– Нас хоть бы впустят? Не хочется, чтобы какой-то амбал на фейсконтроле в пух и прах разбил мою самооценку.

– Не парься. У меня там знакомый должник работает. Проведет как королев. Даже лучшее место найдет.

– Я тоже себе такого должника хочу, – протягиваю, мечтая о том, чтобы им был Козловский.

– Игорек отцовскую тачку разбил, а я с ремонтом помогла. Вернее, друзья мои помогли, но это же я их свела.

– На всякий случай спрошу: ты с любыми проблемами можешь справиться?

Ну, мало ли.

Вдруг и мне когда-нибудь помощь понадобится.

– А у тебя они есть?

– Пока нет.

Но обязательно будут, когда я за вранье Артёма захочу закидать яйцами его машину. Тогда мне точно понадобится алиби, мол, Влада не при делах, она в этот момент на другом конце города цветочки собирала.

– Обращайся, – подмигивает Рита. – Разберемся.

Зажмурилась, стоило мне только открыть дверь. Чувствую, как все тело напряглось. Уж лучше бы Артём молча подбросил меня и уехал. Не надо было обнадеживать. Хотя я его понять могу. Я тоже иногда несу чушь, когда сказать нечего или когда хочется поскорее отвязаться от человека. Все же в курсе, как Козловский радуется моему пребыванию на его квадратных метрах.

Вот зачем, спрашивается, я веду себя как дура?

– Оу. Нехило так преподавателям зарплату повысили, – свистит над ухом Ритка. – Может, забить на мечту стать актрисой и устроиться сюда работать?

– Что?

Не сразу понимаю, при чем тут чужая зарплата. Когда глаза открываю, взгляд тут же устремляется на знакомый автомобиль.

Он приехал!

Козловский здесь, и он не чертов врун.

Я протяжно выдыхаю.

Из тачки он, конечно же, не выходит, но я на это и не надеялась в принципе. Улыбка на лице была уже оттого, что он приехал.

Не обманул.

– Так, что ты решила? В кафе идем?

Черт.

Кафе же было.

– Рит, прости, сегодня никак. – Обижать новую подругу мне не хотелось, но и идти с ней в кафе, тем самым кинуть Артёма, не хотелось вдвойне. – Если бы ты знала причину, ты бы меня поняла.

Если Козловский покажет свое личико, она сразу же поймет.

– Эх, ладно. В другой раз тогда. Тебя подбросить?

– Не-а. За мной уже приехали, – не переставая смотреть на машину, отвечаю я. – Созвонимся?

Интересно, Артём меня уже проклял за то, что стою и не двигаюсь? Или в меня летит невидимый снаряд?

Девушка кивает, и только тогда я отмираю и начинаю двигаться.

В голове одно: надо бежать. Быстрее, будто за мной гонится стая бешеных псов. Но нет. Вонзив ногти в ладонь, сдерживаю себя и плавной походкой от бедра спускаюсь по ступенькам.

Жаль, что за тонированными стеклами не видно выражения лица Козловского.

Он же смотрит, да?

– Еще дольше стоять там не могла? – недовольно бросает он.

– А что? Уже и минуты без меня прожить не можешь? – мурчу в ответ, не переставая улыбаться.

– Даже отвечать не стану.

Зря.

Я бы с удовольствием послушала.

15

Козловский внимательно смотрит на меня, пока я пристегиваюсь и почти танцую на сиденье.

– Ты кого-то успела свести с ума? Откуда такая радость на лице?

Черт.

Меня спалили.

А ведь пыталась сдерживать себя. Видимо, плохо пыталась, раз раскусили.

– Я думала, ты не приедешь, – вслух говорю, всем корпусом разворачиваясь к парню.

– Сказал же, приеду. Ты из-за этого радуешься?

Да что ж такое?

Не мог свои догадки при себе оставить?

Одним вопросом подвел меня к стене и в упор из ружья выстрелил. Я же девушка. Нельзя у нас о таких вещах напрямую спрашивать.

– С чего бы мне радоваться? Приехал – молодец, не приехал – сама бы добралась, – бросаю я, а спустя секунду добавляю: – Меня в кафе звали. Из-за тебя отказалась.

– Какое горе.

– Представь себе. Я уже сколько у тебя живу, а кроме двух продуктовых и школы нигде не была.

– Зачем тогда отказалась?

Несколько секунд у меня уходит на то, чтобы вспомнить, с какой ноги я сегодня встала. Как у Артёма получается с такой легкостью загонять меня в угол?

Что я сейчас должна ответить? Правду сказать? Что просто хотела поехать с ним? Да кому нужна эта правда? Если Козловский узнает, что над моей головой Купидон летает и пытается стрелу выпустить, то он меня в такси посадит и домой отправит сразу же. Даже удачи не пожелает.

– Чтобы тебя не обижать, – стреляю взглядом, музыку громче включая.

– Какое благородство.

– Заметил, да?

Козловский ничего не отвечает, и мне это только на руку. В любом случае он приехал, он рядом, и этого достаточно, чтобы просто насладиться моментом.

Это же лучше, чем раздражать, а потом видеть его злющий взгляд.

А как он смотрел после моего заплыва в бассейне. Клянусь, кожа на спине до сих пор помнит его прикосновение.

Я дурею. По-другому нельзя назвать мое состояние.

Если Маринка узнает, что со мной происходит, она скажет свое коронное: я же говорила.

Когда машина проезжает мимо нужного поворота, я снова разворачиваюсь:

– Куда мы едем?

– Надо одну стройку проверить. Там недолго. У тебя же нет с собой купальника?

– Что? Нет.

– Хорошо тогда. Значит, обойдемся без твоего блистательного шоу.

– Ты возьмешь меня с собой? Серьезно? – Ох, были бы мы с ним в дружеских отношениях, я бы его сейчас расцеловала. Возвращаться домой не хотелось от слова совсем.

– Если ты не заметила, то ты уже со мной.

Купидон, услышав его слова, сразу же нацелился выстрелить в сердце.

– Едешь со мной.

Промазал, стрела попала в лоб и отскочила в сторону.

Эх, мазила.

– Почему сразу на стройку не поехал?

– Потому что я всегда сдерживаю свои обещания.

Он на что намекает? Типа, я не сдерживаю? Да когда такое было?

– По твоим словам, я будто тебя заставила приехать. Не забыл, что ты сам этого захотел?

– Не забыл.

Попался! А что-то про тетю Надю заливал.

– Значит, сам. А говорил, что из-за мамы.

Сейчас я понимала, что дразню тигра и, скорее всего, ничем хорошим для меня это не закончится. Но как остановиться?

– Комиссарова, что ты хочешь услышать? Ты живешь со мной, и я несу за тебя ответственность. Неизвестно, что с тобой случилось бы, если бы осталась одна у черта на рогах.

Артём прибавляет скорость, и машина уже несется вперед.

– Я живу не с тобой, а у тебя. Это разные понятия, Артём.

– Ты поняла, что я имел в виду.

Конечно, только идиот не поймет: Влада, ты просто ребенок лучших друзей моих родителей. Прекрати летать на единороге. Ты все та же малолетка, которую я уже однажды послал.

– Не поняла, но я не буду просить, чтобы ты объяснил.

Догадаться самой – это одно. Совершенно другое – услышать эти слова от Артёма.

Точно будет больно.

Плавали, знаем.

Мотаю головой, отгоняя дурацкие мысли.

К счастью, телефонный звонок Козловского отвлекает меня. Я замечаю, как он морщится, перед тем как ответить.

– А ты чего ждал? – бросает Артём не особо-то дружелюбно. – Я же сказал, занят и домой не сразу поеду.

Наши взгляды встречаются.

Он улыбнулся или у меня глюки?

– Сам виноват. Извинений от меня не жди, – продолжал говорить он, но уже, кажется, веселясь. – Думаю, найдешь чем заняться.

Убирая телефон, Артём издает короткий смешок.

– Рядом с твоей стройкой нет поблизости никакого магазина? Я бы чего-нибудь съела.

– Голодная? Опять? Я до сих пор не могу отойти от твоих котлет.

Чего?

Да он одну только съел. И то с огромным трудом. Видела, как давился и водой запивал.

– Ты просто новичок в этом деле, а я уже на опыте. И тем более уже столько времени прошло. Утром, как сам помнишь, я только выпила кофе.

– Заедем в кафе, – говорит Артём, смотря на меня. – Где-то здесь видел вывеску.

Интересно, это можно расценивать как свидание?

– Правда заедем? Вдвоем?

– Нет, конечно. Твоих тараканов с собой позовем. Ты же без них не можешь.

Ой, да у нас тут Петросян родился.

Как смешно.

Мне бы обидеться и надуться, но разве можно сейчас? Мы же на свидание идем, надо улыбаться.

Такое событие в жизни случилось.

– Тараканы согласны. Вези нас, Козловский. Обещаю быть паинькой.

– Что-то с трудом верится.

– Хочешь, поспорим? На желание. М? Или боишься?

– Тебя или твоего желания?

Ох, самой бы знать. А вслух говорю:

– Моей фантазии, Артёмка. Только моей фантазии. Так что?

– Давай, – остановив машину, наклоняет голову. – Хоть комнату себе верну.

Наивный.

Не понимает, на что подписался.

Я ж как тот еврей из анекдота про Золотую Рыбку. Загадаю, чтобы Артём выполнил миллион моих желаний.

16.

– Ты куда вчера свалил? – Ярослав передает мне папку с документами и, вместо того чтобы скрыться за дверью, падает в кресло, закидывая ноги на стол. – Я, как Ромео, под твоими окнами дежурил минут двадцать, пытаясь дозвониться. Кто так с друзьями поступает?

– Тот, кто сразу сказал, что ему сейчас не до гостей. – Надо не забыть таблички на дверь повесить: «Посторонним вход воспрещен». «Осторожно, сумасшедшая змея». – У тебя проблемы со слухом? Сходи и проверься.

Хотя вряд ли предостережение отпугнет Власова, который нацелился встретиться с Комиссаровой.

– Я не твоя секретарша, чтобы каждое царское слово в себя впитывать. Где был?

На пламенном костре жарился.

Было весело.

Можно как-нибудь повторить.

– Не твоего ума дело. Яр, свали. Сейчас не до тебя.

– А до кого? – продолжает испытывать мое терпение друг. – Ты же помнишь, что я жилетка, в которую можно всегда поплакаться? Не стесняйся. Излей душу.

– Яр!

– Можешь и ядом побрызгать, у меня все равно на него иммунитет.

Силой мысли заставляю его заткнуться, а сам пытаюсь пробить в интернете школу, в которую ходит Комиссарова. Хотя эту конуру сложно назвать школой. Тем более школой актерского мастерства.

– Как там Владка поживает?

Власов выжидающе смотрит в мою сторону и скалится.

Отлично она поживает. Вчера, например, спор мне проиграла и из паиньки, как она себя называла, превратилась в кобру. Но, надо отдать ей должное, минут пять она держалась. Потом, наверное, с тараканами своими переругалась и понеслось.

– На диету села, – бурчу себе под нос, вспоминая, как она психовала, когда я сказал, что желание не сразу загадывать буду. Ныла, бухтела, а потом сама стала накидывать варианты, среди которых и было желание до конца месяца есть один сельдерей, кефиром его запивая.

Еще никогда мне не было так весело. Вру, утром было веселее. Комиссарова, оказывается, не любит в должниках ходить, поэтому она вскочила с петухами в надежде поскорее приговор свой услышать. Меня просто радовала мысль, что она бесится. Есть в этом что-то злорадно-кайфовое.

– На диету? Малышка растолстела?

Хочу сказать да, но в памяти тут же всплывает момент, в котором Влада стоит напротив меня в мокром купальнике, а по ее коже стекают капли воды. Ее вид бесил, но оторвать взгляд было невозможно.

– Без понятия. Я ее не рассматривал.

Если из-за вранья и правда язык отсыхает, то я вскоре я стану немым. Комиссарова любого до греха доведет.

Есть у нее такой талант.

И еще умение проникать в голову, поражая каждую клетку мозга. Как бы ни старался, все мысли к ней возвращаются.

– Я рассмотрю! – подскакивает Яр. – Не будь засранцем, позови в гости.

Не хочется таким быть, но, видимо, придется.

Комиссарова под моей ответственностью. Зная Власова, это может закончиться…

Ничем.

Потому что пускать все на самотек я не собираюсь.

Когда она съедет, они могут хоть хомячка завести, сейчас же дурью маяться запрещено.

Гость, блин, чертов.

– Если ты собрался…

Стук в дверь прерывает мою фразу, и приходится переключиться на вошедшую ассистентку.

– Артём Юрьевич, к вам девушка пришла. Говорит, что по личному вопросу.

Юля мнется на месте, а мое подсознание уже подсказывает, кто стоит за дверью.

– Передай, пусть ждет.

Не думал, что Комиссарова и сюда заявится. То, что именно она пришла, сомнений не было. Уверен, по дороге сюда она уже обглодала свои локти.

Как интересно.

– Она говорит…

– Она подождет.

У нее выбора нет.

– Так, Козловский, я тебе не маршрутка, ждать не буду! – с криком фурия влетает в кабинет. – Чего ты цену себе набиваешь? Ой. Привет, Ярик.

Да чтоб тебя.

17.

– Комиссарова, выйди, – рычит мой палач, и я замечаю, как сжимаются его кулаки. – И жди за дверью.

Ух. Злюка.

С видом блаженной идиотки не двигаюсь с места, давая понять, что ему легче бульдозер вызвать, чем одним рыком заставить меня уйти. Он же это понимает?

Вряд ли.

По взгляду вижу, надеется, что убегу. Ноздри раздулись, а на лице улыбка Пеннивайза. Почему Артём и сейчас кажется мне милым?

Господи, приведи меня в чувство.

– Я под твоей дверью минут десять сидела и терпела убийственный взор этого цербера в юбке.

– Простите, но… – перебивает меня красноволосая.

– Не прощу. Она даже кофе не предложила, и я слышала, как она меня дурой сумасшедшей назвала. Что? – спрашиваю, когда цербер, краснея, ойкает. – У меня хороший слух. И он усиливается в те моменты, когда меня оскорбляют.

Уголок верхней губы Козловского ползет вверх.

Смешно ему?

– Юль, принеси кофе, – выдыхая, словно смирился с происходящим, приказывает Артём.

– Без сахара. Я на диете, – провожаю девку взглядом и только потом вспоминаю про свидетеля нашей стычки. – Ярик, а ты сам со мной здороваться не хочешь или тебя молчать заставили?

Власов совсем не изменился. Все тот же симпатичный плохиш с дьявольским огоньком в глазах.

Вот если бы я в него тогда влюбилась, все сложилось бы по-другому. Конечно, и Яр бы меня послал, но точно сделал бы это в своем веселом репертуаре. Считай, мое сердце и самооценка не пострадали бы.

– Я язык свой жую, чтобы под горячую руку не попасть. Малявка, неужели это и правда ты? – слышу насмешливый голос. – Обалдеть. Я в шоке. Дружище, а ты чего не сказал, что она такая…

– Болтать не надоело? Мы здесь работаем, если вы забыли.

Игнорирую выпад Козловского, обнимаю его друга.

Он хотя бы рад меня видеть, в отличие от некоторых громил.

– Никогда не понимала, как вы можете дружить, если вы такие разные. Ярик, тебя точно не заставляют? Моргни, если да, и я тебя спасу.

– Ты зачем пришла?

Артём смотрит так, будто из-за меня весь мир на карантин закрыли.

– Ключи потеряла, – без приглашения сажусь в его кресло. – Домой попасть не смогла.

– Отлично! – ликует Яр. – Так бы мы с тобой нескоро встретились.

Киваю ему.

– Ты ключи потеряла? Комиссарова, почему я не удивлен?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Я же не специально. Думаешь, мне самой хотелось сначала под одной дверью куковать, потом под другой, а после так вообще тете Наде звонить и адрес твоей работы выпрашивать. Женщина подумала, что ты меня довел и я решила прибить тебя на рабочем месте.

– Брейк, ребятки. Выдохните, иначе весь офис взлетит на воздух.

Чего?

Пф-ф-ф.

Власов подумал, что мы ругаемся? Эх, не видел он еще наших обычных стычек.

– Слышал, Тём? Офис взлетит. Пуф, и мы в открытом космосе.

– Кто-то высоты боится.

Чего он начинает? Или вспомнил, как я на него запрыгнула?

– А кто-то шуток не понимает, – бурчу под нос, разворачиваясь к Власову. – Ярик, если ты знал, что я приехала, чего в гости не заехал?

– Вчера хотел, никого дома не было. Может, хоть ты расскажешь, где вас носило? Тёмыч молчит как партизан.

Интересно, почему Козловский не рассказал другу о нашей поездке в кафе?

Постыдился? Типа, стремно ему рассказывать кому-то, что он со мной за одним столом сидел?

– Да и вообще, – продолжал Ярик, – после твоего приезда он странно себя ведет. Злится постоянно, ворчит как старый дед. Что ты с ним сделала?

Я?

– Яр, заткнись.

– Вот об этом я и говорю. Как ты с ним живешь?

– Меня все устраивает, – протянула я. Боже! Что я несу? – В смысле привыкла.

Губы Артёма дрогнули в усмешке.

Черт.

Он услышал.

– Значит, привыкла?

И снова от его взгляда щеки краснеют.

– У меня выбора не было. Ты же в курсе моей ситуации.

Я даже не знаю, почему начинаю оправдываться. И мне понравилось, как Артём на меня посмотрел.

– В курсе.

– Хочешь сказать, что сам ко мне не привык?

Ага. Давай, соври.

– Слушайте, а может, выпьем кофе на первом этаже? – не вовремя напоминает о себе Яр. – Там как раз сразу договоримся, куда вечером пойдем. Влада, ты же составишь мне компанию?

Что?

Идти куда-то с Яром? А Артём? Он в списке приглашенных?

Впрочем, мне-то какая разница? Я и без Козловского личность самостоятельная.

– Конечно. Разве от такого предложения отказываются?

Не отказываются. Тем более, если Артём захочет, он сам себя сможет пригласить.

Не пойму, кто зубами клацнул?

Точно не я. Власов улыбается. Значит…

– Она не пойдет.

18.

А чего он за меня решает?

В голову сразу же полезли мысли, вселяющие надежду, что Козловский ревнует.

Запрещает не потому, что его просили присматривать за мной, а из-за того, что он просто не хочет, чтобы я была с кем-то другим?

Девичья фантазия – зло. Хуже нее только чума.

– И почему она не пойдет? – спрашиваю, смотря на Артёма, возомнившего себя командиром галактики.

– У нее дела, – с тем же холодом в голосе отвечает парень. – Сама об этом говорила.

– Когда? Напомнишь? А то из-за диеты у меня провалы в памяти.

Все нормально у меня с памятью, и точно знаю, что ничего подобного я не говорила. Да и диеты никакой нет. Перед тем как сюда притащиться, я бургер слопала.

Козловский что-то задумал.

Меня не проведешь.

– Вчера вечером. Сразу же, как ты решила обратить внимание на свое питание, – усмешка летит в мою сторону. – Вспомнила?

Не вспомнила, но догадалась.

Это и есть его желание?

Тьфу! Боже мой, что за человек? Он же мог попросить все что угодно, а в итоге тратить такую возможность на фигню.

– Это то, о чем я думаю?

– Комиссарова, я без понятия, о чем ты думаешь. Ты просила напомнить. Напоминаю. Сегодня ты занята, у тебя дела.

И ведь не возразишь. Спор есть спор. Сама виновата. Никто меня за язык не тянул.

– Ладно, – смиренно киваю. – Спасибо, что напомнил. Ярик, прости. Наверное, в другой раз. Сегодня я и правда занята.

– Чем?

Вот же любопытный.

– Тём, а я не говорила, чем буду заниматься? Магнитные бури, наверное, с головой сегодня какая-то беда. Все на свете забыла. Может, ты напомнишь?

Чего он на меня зыркает и дышит, как голодный медведь? Сам кашу заварил, сам пусть и расхлебывает. За это вранье я не хочу после смерти лишний час на костре жариться.

– Не напомню. Ты слишком много разговариваешь, чисто физически сложно все запомнить.

На меня не смотрит. С грацией картошки подходит к двери и открывает ее.

– Яр, тебе работать надо, а не пить кофе в рабочие часы. Потом с тобой поговорим.

– Поговорим, – огрызнулся Власов и, с улыбкой посмотрев на меня, покинул кабинет.

От растерянности я застываю в кресле, но быстро беру себя в руки. Или я действительно привыкла к характеру Козловского, или же я и правда сумасшедшая.

– Ну, и что это было? Не хочешь объяснить, почему я не могу встретиться со своим другом?

Почему Артём так себя ведет?

– С другом? В какой момент Ярослав успел стать твоим другом?

Встаю и, обойдя стол, останавливаюсь напротив Козловского.

– Не тебе решать, кого я могу так называть, а кого нет.

– Я и не решаю. Я говорю, что между тобой и Власовым не может быть никакой дружбы. Все ясно?

Издевается?

Ничего мне не ясно.

– Я промолчала только из-за спора.

– Спор здесь при чем?

– В смысле? – Сегодня моя сообразительность захромала. – Ты загадал желание, я его исполнила.

– Я ничего не загадывал, Комиссарова, – хмыкнул он. – Ты, как обычно, сама все додумала.

Чего? Он же сам сказал, что…

Стоп!

– Ты говорил про вчерашний вечер.

– Допустим. И?

– Про то, что я просила тебе напомнить о своих планах.

Что происходит? Уже не смешно.

– А ты просила?

– Нет. Не просила.

– Тогда к чему весь этот разговор? – нагло заявил он, чуть наклонив голову. – Кстати, я оценил твои актерские способности. До Оскара пока не дотягиваешь, но талант определенно есть.

Да плевать, что он там оценивал.

Козловский меня обыграл.

Опять. А-а-а-а, как же бесит.

Следующим утром, когда Артём уезжает, а я остаюсь одна, собираюсь с мыслями и делаю то, чего не планировала делать. Да-да. Звоню Маринке и жалуюсь ей на трудную жизнь девушки, живущей в одной квартире с вредным красавчиком.

– Да ты издеваешься? – визжит она в трубку так, что мне приходится убрать телефон от уха. – У тебя там такая Санта-Барбара разворачивается, а ты решила в молчанку со мной поиграть? Комиссарова, скажи, кто ты после этого?

– Только обиженку не включай, и без того все сложно.

– Ой, да какие там сложности? Ты сама их придумала. Козловский просто втрескался в тебя, поэтому и рычит, как бульдог. Мужиков, что ли, не знаешь? Хуже баб себя ведут.

– В смысле?

– Влада, ты как ребенок. Как думаешь, почему он против того, чтобы ты повеселилась с Власовым? Он ревнует. И скорее руку себе откусит, чем признается в этом. Из-за этого Артём и злится. Потому что понимает, что запрещать тебе делать что-то он не может, вы же не пара, и из оружия у него остаются только уловки. На которые ты и ведешься, между прочим.

Я смеюсь.

Так как это самая бредовая идея из всех возможных. Уловки? О чем она говорит? Артём не такой человек. Он точно не станет придумывать какие-то махинации, чтобы меня возле себя держать. Козловский – прямолинейный. И гад к тому же. Он это дело провернул, чтобы просто отомстить за все мои выкрутасы и свои испорченные нервы.

А ревность… Может, чуточку. И то не ко мне, а к Яру. Вдруг Артём боится, что я у него друга уведу и останется он один в песочнице играть.

– Ермакова, последний раз тебе говорю, завязывай с романами. Козловский точно не герой из твоих любимых книжек. Он скорее тот, кого убивают перед эпилогом.

– За что?

– За все злодеяния. С хитрыми и мстительными засранцами только так и надо.

– Ну да. Обычно от злодеев избавляются, но ты точно уверена, что Артём такой? В смысле, он же разрешил тебе остаться, рядом с кладбищем два раза засветился ради тебя. А еще он терпеливый, сообразительный, как я поняла, и…

– Если ты собралась переметнуться на сторону врага, то предупреждаю, предателей я расстреливаю.

– Козловский – козлина, – выпаливает она. – Таким был, таким и останется. И не ревнует он. Сдалась ты ему, чтобы ревновать.

Эй.

Это что началось?

– Так, подруга, ты палку-то не перегибай.

– А что я такого сказала? Если подумать и отключить мой затуманенный мелодрамами разум, то ты права. Артём – взрослый мужик. Красивый. Богатый. У него крутая тачка. Мечта любой женщины, одним словом. Зачем ему забивать голову мыслями о дочери друзей его родителей, которая через пару недель уедет от него? Незачем. Ему нужна…

– Стоп!

Не хочу я слушать о том, кто нужен Козловскому. Даже думать об этом не хочу.

– Сейчас ты забиваешь мою голову глупыми мыслями. Зачем я тебе вообще позвонила?

– Ну вот, а сейчас злишься ты. Вы с Артёмом – твердолобые. Идеальная пара. Так и будете вокруг ворот ходить и лбами биться. Поумней, и тогда в голове все прояснится.

Лбами мы уже бьемся. Это весело, но…

– А мне и умнеть не надо. Я уже все поняла.

Если Артём ревнует, то это можно с легкостью проверить.

19.

Артем.

– Раз с делами мы разобрались, теперь можно переключиться на другие темы. – Возомнив себя Шэрон Стоун, Кузьмина перекидывает ногу на ногу и, прикусив губу, смущенно смотрит мне в глаза. – Ты так мне и не перезвонил.

С Кузьминой нас связывают только общие дела, ее попытки перейти на другой уровень отношений – уже начали надоедать. Послал бы, вот только Настя принадлежит к той породе людей, которые с навигатором не дружат.

– Не помню, чтобы обещал.

– А я ждала, – протягивает она. – Была уверена, что ты перезвонишь в тот же вечер. Как девочка? Надеюсь, приступов больше не было?

Имеет в виду, запрыгивала ли на меня Комиссарова?

– Переживаешь за ее здоровье?

Черт.

Почему девочка?

Какая у нас с ней разница в возрасте? Всего ничего. Меня точно не примешь за дедушку Комиссаровой. Да и до дяди я не дотягиваю.

– Совсем нет. Мне просто интересно, что вас связывает?

Она спит в моей кровати. Такой ответ подойдет Кузьминой? Явно нет. Но, как бы то ни было, мне абсолютно плевать на интересы Насти.

Комиссарова, даже не находясь в зоне видимости, не дает о себе забыть. И если я успел привыкнуть к ее присутствию в своей квартире, то мысли и разговоры о ней в офисе бесили до чертиков.

Я не привык смешивать личное с работой. Это два разных мира, которые не должны никогда пересекаться. Вчера они пересеклись. Вчера Влада заявилась в мой кабинет, оставила здесь свой какой-то невидимый след, и кажется, ее запахом пропиталась даже пыль на подоконнике.

Все, что я делаю в последнее время, это пытаюсь выкинуть стерву из своей головы. В итоге получается все с точностью до наоборот.

Что нас может связывать?

По сути, ничего.

И я это понимаю, но почему-то все равно взбесился, когда Яр предложил сводить ее куда-нибудь.

То же самое было и с тем гуманоидом, который пялился на Владу, будто никогда не видел девушку в купальнике.

Она любимица моих родителей. Сколько помню, они всегда тряслись над ней, как над своим собственным ребенком. Да и я всегда воспринимал ее как младшую и пронырливую сестру, о которой никогда не мечтал. Поэтому мне и пришлось вправить ей мозг и объяснить, что малолетки должны играть в куклы, а про несуществующую любовь – забыть.

А потом она свалилась на мою голову.

Заявилась в квартиру, и все резко изменилось. И это выводило из равновесия. Бесила реакция на ее присутствие рядом. Комиссаровой было слишком много, еще больше было моего раздражения от того, что я не знаю, что делать с ней дальше. В конце концов она уедет, а до этого времени?

– Не буду доставать тебя вопросами, спрошу напрямую: есть ли у тебя планы на вечер субботы? У меня день рождения. Порадуешь своим присутствием?

– Посмотрим.

Если доживу.

Не думаю, что Влада забудет о том, что я заставил ее отказать Яру.

У нее хорошая память и нет проблем с фантазией.

Хотя интересно узнать, на что она способна.

– Яр, прости за эмоциональность, но скажу как есть: хоть я тебя толком и не знаю, но сейчас полюбила всей душой.

Во-первых, мне не пришлось заморачиваться, чтобы связаться с Власовым и пригласить его в гости. Ярик приперся сам.

Во-вторых, пришел он не один, а с двумя пакетами вкусняшек, отчего мой желудок сделал двойной кувырок, а после заплакал от радости.

– Я в курсе вкусовых предпочтений моего помешанного на здоровой пище друга, поэтому проявил предусмотрительность и заехал в магазин. Оскверним эту квартиру нормальной едой?

Вот почему я в него не влюбилась? Хороший парень, с чувством юмора и здоровым аппетитом. Гуляли бы с ним под луной, спали бы возле холодильника и вместе бы превратились в толстяков, кормящих друг друга майонезом. Романтика же, но вселенная решила подкинуть в мою голову хмурого Козловского.

За что?

– Ты опоздал. Я уже этим ножом колбасу резала.

Внимательно смотрю на улыбающегося парня, и ничего. Не екает, как бы ни прислушивалась. Ровно все, будто с подружкой на одной кухне сижу.

Где справедливость?

– А-а-а, так ты у нас плохая девчонка?

А может, у меня с головой проблемы?

В бассейне купалась, хлорки слишком много, она до мозга дошла, и он соображать нормально перестал.

Сидит напротив меня обалденный парень, улыбается мне, смеется, а я что? А я сыр режу и думаю, когда же Козловский домой вернется.

Так, сердце, или какой там орган за симпатию отвечает, прекращайте вредить.

Надо попытаться.

– Ярик, чай будешь или кофе?

– Чай.

Не судьба.

Но я уверена, если бы он попросил кофе, я бы вмиг растаяла.

– Точно? Ты уверен? Может, еще раз подумаешь?

– С чаем какие-то проблемы? Слабительное или ты в нем посуду мыла?

– Нет, – пожимаю плечами. – Все нормально. Чай так чай.

Отворачиваюсь, хозяйничая на чужой кухне, и, когда слышу, как открывается входная дверь, подпрыгиваю от радости так, что кружка отлетает в сторону и со звоном падает на пол.

Уверена, так появлению Козловского еще никто не радовался.

Я даже думаю забыть про чашку и выйти его встретить, но вовремя отбрасываю эту идею. Пусть Артёмка не знает, как сильно я его здесь ждала. И тем более мне на помощь Власов пришел. Конечно, меня бы совесть не замучила, если бы Яр сам все убрал, но… Как я тогда узнаю, ревнует Козловский или нет?

– Артём, где у тебя совок? – спрашивает Яр спустя минуту. Я не оборачиваюсь, знаю, что Артём стоит за нашими спинами, но все равно продолжаю собирать осколки.

Ух, тут главное – не пораниться.

Проливать кровь, чтобы доказать Маринке, что ее теория не верна, – это уже слишком.

– Что здесь происходит? – рычит Козловский.

И что? Он всегда рычит. Это еще не доказательство.

Но признаюсь, в этот раз мне его рык понравился.

Было в нем что-то такое….– А мы чай пьем, – непринужденно бросаю я, поднимаясь на ноги.

– С пола?

– Это запрещено? В твоей квартире нельзя с пола пить? Прости, не знала.

Кровь закипает. Руки дрожат. Нет шансов стереть улыбку с лица.

Вот! Почему я так на Власова не могу реагировать?

Может, я бракованная какая-то?

Другого объяснения нет.

– Да ладно, Влада шутит, – встревает Яр. – Она кружку уронила, и… Так, где веник и совок?

– В кладовке! – в один голос рявкаем мы с Артёмом.

Парень уходит, а Козловский оценивающе смотрит на меня.

– Что ты задумала?

– Я? Ничего. Приехал твой друг, и я решила угостить его чаем. Кстати, ты знал, что он кофе не пьет?

– Знал. Суть вопроса не меняется: что ты задумала?

Позади него слышатся шаги, а через секунду появляется Власов.

– Чувак, что с лицом? – интересуется он, активно работая веником. – Не переживай. Я не выставлю счет за уборку. Разорять тебя не планирую.

Я улыбаюсь и отхожу к столу.

– Тём, тебе кофе сделать?

Надо чем-то занять себя, чтобы не пялиться на него.

– Только если тебя это не затруднит, – процедил он сквозь зубы. – Без сахара.

Я знаю. Он пьет крепкий и без сахара.

Ставлю перед ним чашку и сажусь напротив.

– Яр, ты по делу или мимо проезжал?

– Мимо по делу, – хмыкает он. – Был уверен, что Влада здесь голодает, и решил ее накормить. А ты чего дома? Разве ты не с Кузьминой сейчас должен быть?

Что?

О ком он?

– С кем? – спрашиваю, смотря на Артёма.

– Есть там у нашего друга одна знакомая Настя, – поясняет Яр, подсаживаясь ко мне. – В лифте сегодня с ней столкнулись. Слово за слово, она и проболталась, что ваша встреча затянется надолго. У вас планы изменились?

Стоп! Настя – это же… та ведьма с подарком.

20.

Я не могу отвести взгляд от лица Артёма. С одной стороны, я понимала, что у него есть своя личная жизнь за пределами этой квартиры. Совсем другое – понимать и услышать об этом от кого-то.

Власов не шутит. Да и выражение лица Артёма дает понять, что Яр говорит правду. Он точно встречался с ведьмой.

Внутри меня кипит злость и обида. И плевать, что у меня нет никаких прав испытывать сейчас эти эмоции.

– К чему этот допрос? Я уже к себе домой не могу вернуться?

– Какой допрос? – отшучивается Яр. – Я просто поинтересовался. Последнее время ты слишком нервный. Бесишься постоянно. С тобой нормально поговорить невозможно. Когда Настюха о вашей встрече рассказала, я и подумал, что ты решил расслабиться.

– Не надо много думать.

– Да? Ну, ладно. Не буду. Кстати, пока тебя не было, мы с Владой успели подружиться. Она даже успела полюбить меня всей душой. Успела же?

За то, что он еду принес, но я не собираюсь объясняться перед Козловским. Кто он такой? Пусть к ведьме своей катится. Впрочем, может, он сейчас так и сделает. Мало ли, вдруг заскочил домой, чтобы просто переодеться. А потом к ней вернется.

В планах было заставить Артёма ревновать, а на деле ревную я.

И ведь на болезнь все не спишешь. Это самая настоящая ревность, такая, что аж руки тянутся взять сковородку и кое-кому по голове заехать.

– Еще как, Ярик, – протягиваю я, откидываясь на спинку стула. – До зубовного скрежета полюбила. Если замуж не возьмешь, с моста сброшусь.

Продолжаю пялиться на Артёма и вижу, как он прищурил глаза. От такой реакции начинаю улыбаться? Что? Не понравилось? Я тоже не кайфую, когда про ведьму твою думаю.

– Ты хоть знаешь, где мост найти? – раздраженно рявкает Артём. – Или без разницы, откуда прыгать?

– А ты помочь захотел? – не остаюсь внакладе. – Подтолкнешь или до места доведешь?

Краем глаза вижу, как внимательно на нас смотрит Власов.

– Тебе нужна моя помощь?

– Нет, – рычу сквозь зубы. – Как-нибудь обойдусь.

– Я в тебе не сомневаюсь, – рычит он в ответ.

– Эй, ребят, – напоминает о себе Яр. – Я вам не мешаю? Может, вы расслабитесь и мы сможем в спокойной обстановке чай попить? А то мне кажется, что вы сейчас за ножи схватитесь.

– Я налью тебе чай. – Встаю со стула и отворачиваюсь. Если Козловский захочет убить меня взглядом, пусть целится в спину. – Артём, тебе еще кофе сделать или ты спешишь?

Тон собственного голоса – бесит. Но актрисой я могу быть только тогда, когда не надо ею быть. Сейчас я не могла взять себя в руки, поэтому и сдавала себя с потрохами.

– Так не терпится избавиться от меня?

О чем он?

– Что ты? Не хочу, чтобы ведьма от ожидания в скелет превратилась.

Вру. Я этого очень хочу.

– Ведьма? – переспрашивает Яр. – Это ты про Настю? Только не говори, что у Тёмыча с ней все настолько серьезно, что он ее уже с родственниками познакомил? Не хочу думать, что друг от меня что-то скрывает.

Что он сказал?

Мне не послышалось?

– Яр, ты что несешь? Комиссарова не моя родственница.

Нет, конечно.

Фу. Даже думать о таком мерзко.

– Не кровная. Но ты сам когда-то рассказывал, что относишься к ней как к своей младшей и нелюбимой сестре.

Ну все. Хватит!

Уровень злости во мне зашкалил.

21.

– Ты чего такая хмурая? – шепчет мне в ухо Рита. Я смотрю в сторону преподавателя, который, уткнувшись в телефон, делает вид, что нас не существует, и поворачиваюсь к девушке. – Все нормально?

Нет. Все не нормально, и плохая из меня актриса выйдет, если я даже злость скрыть не могу.

– Ага. Не выспалась просто. Не обращай на меня внимания.

Вообще не спала, так будет правильнее. До меня наконец-то дошло, что у моей влюбленности нет никаких шансов, пока Козловский воспринимает меня как сопливую сестричку.

Я для него – как младшая сестра.

Какой позор, какая гадость.

Уж лучше бы просто была не в его вкусе.

А так…

Сестра. Что может быть хуже этого?

Знаю! Его спокойный вид. Он даже не попросил друга заткнуться. Не наорал на него и не обвинил во лжи. Козловский промолчал и переключился на другую тему.

Гад.

И это после того, как он глазел на меня в купальнике.

Ну, ничего. Артём еще сам не понял, что он черту переступил. Все! Под утро я похоронила свою совесть. Теперь я нацелена на войну. Он больше не увидит во мне любимицу своих родителей, маленькую девчонку с вредным характером. Я ничем не хуже его ведьмы. Наоборот. Возраст на моей стороне. Еще посмотрим, кто за кем бегать будет.

А ведь он даже не заметил, как слова Яра меня задели и обидели.

Что за человек?

Взять бы его и…

– Рит, а что ты вчера насчет клуба говорила? Все в силе?

Потренируюсь в искусстве обольщения на каком-нибудь самоуверенном юнце, а потом уже возьмусь и за Козловского.

– Думаю, можно организовать поход, – с улыбкой отвечает она.

Киваю в ответ и снова погружаюсь в свои мысли. У меня никогда не получается долго злиться и обижаться. И уверена, если Козловский при мне съест еще одну котлету или просто улыбнется, то вся моя обида тут же испарится. А этого допустить нельзя. Надо действовать.

Вот выйдем на улицу, попрошу Ритку заскочить ко мне, чтобы переодеться, и сразу же свалим оттуда. Не собираюсь я сегодня Артёму на глаза показываться.

Видеть его не хочу.

– Заедем ко мне? – говорю я, с опаской смотря на мотоцикл. – Надо собраться.

Кто обратит внимание на девочку в джинсах?

Надо соответствовать задуманному плану.

– Давай. Только ценного с собой ничего не бери. Я так однажды без браслета осталась. Или сам слетел, или кто-то случайно зацепился за него. Жалко было. О, если у тебя никаких планов нет, то мы можем…. – Ритка зависла с открытым ртом. – Это не за тобой карета приехала?

Я поворачиваюсь и взглядом натыкаюсь на Артёма, выходящего из машины. Ух, как ему джинсы идут.

– Я разберусь, – говорю Ритке, давая понять, что за секунду превращу карету в тыкву. – Какими судьбами, Артём Юрьевич?

Неужели избушка ведьмы находится именно на этом кладбище, а он решил в гости к ней заехать?

– Не ёрничай, – холодно отвечает он. – Садись в машину.

Какой командир.

– Простите, сегодня в услугах водителя не нуждаюсь, – цежу сквозь зубы, стараясь с улыбкой не перебарщивать. – Можете быть свободны.

– Комиссарова!

– Да-да. Внимательно вас слушаю.

– Хватит. Давай хотя бы сегодня обойдемся без твоих выкрутасов.

Ух, взгляд какой.

– Почему именно сегодня? Какой-то особенный день? Впрочем, мне неинтересно. И в машину я тоже не сяду. И вряд ли вообще сегодня домой вернусь.

Господи, кто меня за язык тянул?

Теперь надо придумывать, где переночевать.

Говорю же, мозг покидает мою голову, стоит только Козловскому приблизиться ко мне.

– Даже так?

– Именно так. Ты можешь уезжать.

Взгляд Артёма грозился испепелить меня. Я намеренно стою на своем, всем своим видом давая понять, что мне абсолютно все равно на него.

– Влада… Слушай… Можешь подойти? – слышу голос Риты за спиной.

– Через секунду. Если серьезно, Тём, ты зря приехал. Только время свое потратил. Я все равно с Риткой поеду, у нас планы, а ты мог с ведьмой встретиться. Кстати, передавай ей привет.

О черт.

Что я несу?

– Ты не думала взрослеть?

Я сглатываю.

И правда, перебор с тупостью, но он вчера был с ведьмой.

Она была рядом с ним, а я как младшая сестра.

После всего этого каким должно быть мое поведение?

– Нет. Не думала. Меня и так все устраивает, – подхожу к нему и смотрю в глаза. – Если тебе что-то не нравится, то ты можешь…

Пока я пытаюсь придумать, что он может сделать, Артём хватает меня за руку и наклоняется прямо к лицу.

– Мне все не нравится, – грубо отвечает он. – Абсолютно все. Теперь продолжи свою фразу. Что я могу?

22.

Если быть откровенной, то я уже миллион раз передумала ехать в клуб, чтобы найти жертву и попрактиковаться на ней в искусстве обольщения. Ради чего я это задумала? Чтобы заставить Козловского посмотреть на меня другими глазами. Сейчас он смотрел именно так, как я и хотела. Еще и приехал сам. Я честно-честно козни не строила и к его приезду никакого отношения не имею.

Это его собственное решение и желание.

Он сам так захотел.

Взял и приехал.

Но, вот беда, уехать с ним я не могу. Ритке уже пообещала, да и Артёму о своих планах рассказала. Давать заднюю – это не всегда про меня. Иногда надо и слово свое держать.

Паршиво, что именно сейчас придется быть хорошей.

– Если ты не против, то мы завтра о твоих правах поговорим, – начинаю со сладкой улыбкой. Судя по его взгляду, на меня сейчас порчу наводят или проклинают. Эй, надо сбить его с мысли, пока я в жабу не превратилась. – В спокойной обстановке и не рядом с кладбищем. Не хочу тебя этим местом соблазнять. Зная твой характер, тебе точно что-то не понравится. Вдруг решишь меня прямо здесь…

– Все сказала? – гаркает Козловский.

Вообще-то, нет. Я только начала, но, судя по всему, уже переборщила.

– Да.

– Хорошо. Я надеялся, что ты скажешь «стоп» своей больной фантазии.

– Эй, нормальная у меня фантазия, – упрямо защищаюсь.

– Как у ребенка.

Мне показалось или голос Артёма и правда смягчился? Да и взглядом он больше меня не четвертует. Что происходит?

Эй, оказывается, так сложно быть тупой и ничего не понимать. Как некоторые люди всю жизнь так живут?

Из раздумий меня выводит чужой кашель за спиной. Ой, я же про Риту забыла.

– Прости, – становлюсь рядом с ней. – Из-за этого верзилы мой мозг плавится. У тебя все нормально?

– Почти. Мотоцикл не заводится, – отвечает она, а у меня в этот момент земля из-под ног уходит.

Как это он не заводится?

Как я теперь, гордо подняв голову к небу, пролечу мимо Козловского?

Чертова железяка, все планы мои портит.

– Может, его подтолкнуть надо? – говорю первое, что приходит в голову.

– Чтобы он на трассе заглох? – качает головой. – Это опасно. А я еще жить хочу. Ты, надеюсь, тоже.

Само собой.

Но ради того, чтобы подтвердить сказанные Артёму слова, согласна пойти на риск.

– И что ты предлагаешь? – бормочу я, стараясь не пялиться на Козловского.

Он не уехал. Это должно же что-то значить?

– Надо парням своим позвонить и сюда их вытащить. Они быстро разберутся.

Я ликую.

У Риты же гномы есть, которые решают все ее проблемы.

– Давай. Звони. Пусть быстрее приезжают. – Мысленно потираю руки, предвкушая, как сюда заваливаются парни в комбинезонах, улыбаются мне, и до Козловского наконец-то доходит, что его маленькая соседка уже давно выросла. – Прямо сейчас звони. Не откладывай.

Пока Артём не уехал.

– Уже. Они приедут, но, судя по пробкам, неизвестно когда. Тем более смогут только на автобусе, потому что…

Вселенная решила меня подставить?

– Какие-то проблемы?

Козловский становится за моей спиной, и я не вижу выражения его лица.

– Мотоцикл не заводится.

Эх, Ритка, не пошла бы я с тобой на разведку. В случае пыток ты сдала бы нас с потрохами.

– Ясно. Садитесь в машину, я вызову эвакуатор.

Что происходит? Артём командует, а мне его тон до такой степени нравится, что я готова в пляс пойти.

Сразу вспомнился мой однокурсник, который по любому поводу звонит своему отцу и просит помочь. А тут… А тут взрослый мужик. Сам с проблемами разбирается и не только со своими.

Вообще, я хотела отказаться, но, судя по радостному взгляду Риты, ей эта идея понравилась.

– Козловский, какой же ты милый, – тихо протягиваю я. – Иногда бываешь.

Если бы знала, что придется с ним домой возвращаться, то я бы точно за своей речью следила.

Уже сев с Риткой в машину, я в боковом зеркале наблюдала за Артёмом, разговаривающим по телефону. Блин, вот почему он действует на меня так? Смотришь на него, и во рту пересыхает.

Почему не могу себя контролировать? Он же ясно дал понять, что между нами никогда ничего не будет. У меня с головой проблемы или я фанатею, когда меня динамят?

– Влада, – зачем-то шепотом говорит Рита. – А он кто?

– Козловский, – пожимаю плечами.

– Такой классный.

Эй, что начинается?

23.

– Кто? Артём? Ритулик, у тебя или со вкусом проблемы, или с головой. Если корона Козловского упадет, то от тебя мокрого места не останется. Он наглый, самоуверенный эгоист. И души у него нет. Наверное, вместо аппендицита ему в детстве сердце вырезали, а взамен брокколи подсунули.

Еще секунду смотрю на Артёма, а затем разворачиваюсь к Ритке.

– Он вампир. И когда я говорю вампир, я не имею в виду красавчика Эдварда. Козловский – самый настоящий Дракула. Всю кровь мою выпил.

– Если он такой вурдалак, почему мы сидим в машине и ждем его возвращения? – Ритка с сомнением в глазах пристально смотрит на меня. – Разве не логичнее бежать со всех ног, чтобы кол осиновый найти?

Боже! Она бы еще про чеснок вспомнила.

– Пока я в его склепе живу, клыкастого трогать нельзя.

– А-а-а, так вы живете вместе, – протягивает девушка, цокая языком. – Тогда все понятно.

Вот что ей может быть понятно?

Главное, мне ничего не понятно, а она после минутного разговора во всем разобралась.

– Временно живем в одной квартире.

– Почему временно?

– Закончатся курсы, и я уеду домой.

– Подожди, я правильно все поняла: он тебе нравится, ты ему тоже вроде как небезразлична, но вы друг другу никогда этого не скажете и вскоре разъедетесь по разным городам? Круть. Отличный сериал получится. На главную роль можно пригласить знаменитого однофамильца.

Вообще, все не так.

– Ты чем меня слушала? Говорю же, Дра-ку-ла. Клыкастый и вредный.

Меня окружают одни фантазерки.

Только одна – фанатка любовных романчиков, а другая фанатеет по сериалам. Дурдом какой-то.

Ау! В жизни все по-другому. Может, раньше и были рыцари на белых конях, но эволюция их не пощадила. Теперь принцессы сами на охоту ходят и убивают драконов. Или выходят замуж за драконов. Здесь по желанию.

– И красивый.

Тут не поспоришь.

– На любителя, – но спорить я люблю.

– Ответственный, – продолжает она, и я боюсь, что через пару минут Ритка начнет поклоняться Козловскому. – Второй раз в эту глушь за тобой приезжает.

– В офисе скучно стало, решил на кладбище сгонять.

– Деловой. Увидел проблему и быстро ее разрулил.

– Так, Ритулик, не фантазируй. Козловскому не нравлюсь я, а мне не нравится Козловский. Через пару недель я уеду и…

– Если все так, тогда, может, я сама с ним попробую замутить? – с ехидной улыбкой на лице Ритка перебивает меня.

Чего?

Нет, по-другому: какого черта? Девчонка выхлопными газами надышалась? А говорят еще – свежий воздух полезен.

Еще раз бросаю взгляд на Артёма.

– Нет. Даже не думай об этом.

– Почему?

– Потому что он красивый, ответственный и второй раз приехал за мной в эту глушь.

С логикой у меня явные проблемы.

– Значит, ты согласна с тем, что он тебе нравится?

– Не согласна. Козловский не может мне нравиться.

Здесь другое слово подходит.

Но, когда однажды я его вслух произнесла, потом долго жалела. Больше на эти ржавые грабли не наступлю.

– Спасибо, Артём. Без твоей помощи мне бы пришлось до вечера там сидеть и ждать, пока друзья приедут.

Ритка улыбается, сидя на заднем сиденье, и хоть она не пытается заигрывать с Козловским, все равно от ее вежливости у меня ком в горле застрял. Моя идея подбросить подругу до ее дома уже не казалась мне такой хорошей. Нужно было самим добираться.

– Без проблем.

Внимательно смотрю на Артёма, пытаясь понять, улыбнулся он ей в ответ или нет.

Надеюсь, нет. Потому что я не хочу, чтобы он кому-то улыбался.

– Да, Рит, без проблем. Артёму несложно. Правда ведь?

Козловский отрывает взгляд от дороги и награждает меня ироничной улыбкой. А мне остается только непонимающе хлопать глазами, чтобы не спалиться.

– Рит, так что мы вечером делать будем? Наши планы в силе?

Мне хотелось увидеть реакцию Артёма.

Ее не было.

– Давай я тебе наберу, как разберусь со всем. Нужно узнать, что с мотоциклом и как быстро парни его починят.

У меня уходит несколько секунд, чтобы взять себя в руки и не завыть от отчаяния.

Ну почему все так?

Теперь придется провести этот вечер, сидя в своей комнате. Опять.

– Кажется, твои планы изменились, – констатирует Артём, когда машина тормозит и навигатор сообщает, что мы прибыли по месту назначения. Дом Риты. – Приехали.

После трех минут благодарностей Ритка все-таки выходит из машины и, помахав мне рукой, скрывается в подъезде.

Только после этого у меня получается выдохнуть.

Напряжение, которое сковывало меня всю дорогу, наконец-то начало испаряться. Мне нравится Рита. Нравится с ней общаться. Но за пределами машины Артёма.

– Кажется, ты и правда расстроена.

Если бы не чертова усмешка в его голосе, то я бы могла подумать, что ему и правда есть какое-то дело до моих чувств.

Усмешка.

Она все испортила.

– Какой ты проницательный. Еще и добренький. Влияние ретроградного Меркурия закончилось? Или ты наконец-то нормально поел? Стой. Дошло! А не Ритка ли причина смены твоего настроения?

Когда слова сами вырываются изо рта, я непроизвольно икаю.

– Видимо, она причина смены ТВОЕГО настроения. Что случилось? Юбку не поделили?

Гад. Самый настоящий гад.

Издевается.

Если Козловский сейчас еще хоть слово скажет, то я забуду, что была человеком, стану самкой богомола и откушу самцу голову, наплевав на законы природы, где процесс обезглавливания происходит после любовных утех.

Его подкол уровня второго класса – злит и напрягает одновременно.

Он догадался и себя с юбкой сравнил или ничего не понимает и просто решил доказать мне, что даже у такого сухаря есть чувство юмора?

Тогда не мне надо свои таланты демонстрировать, а бежать прямиком к Петросяну.

– Между прочим, ты очень сильно понравился моей подруге.

Я должен обрадоваться? – бровь Артёма приподнимается, а его взгляд устремлен на меня.

– Не знаю. Ты мне скажи.

Да чего он хочет? Я просто информацией поделилась. На эмоциях. В нормальном состоянии даже клещами из меня эти слова не вытащили бы. А тут…

Дурею, когда Козловский рядом.

– Что ты хочешь услышать?

– Ничего, – не очень убедительно бормочу я. – Судя по всему, тебя кроме работы ничего больше не интересует. А часики тикают… Или ты специально одну зелень ешь, чтобы в старости самому за водой бегать?

– Я не живу одной работой, – перебивает Козловский.

– Ну конечно. Я про Светку забыла. Ей суждено стать водоносцем?

Я же не настолько дура, чтобы забыть про его баб. Этих мартышек забыть невозможно. Они сами о себе напоминают.

– В ЗАГС меня отправляешь?

Вдох. Выдох. И еще раз, пока страшная картинка, где Козловский разрезает свадебный торт, не исчезает из головы.

– Я же не твоя мама, чтобы о внуках напоминать. Меня не заботит продолжение рода Козловских.

Господи, а дети-то здесь каким боком вылезли?

Точно каша в голове.

– Да? Раньше заботило.

Он бы еще динозавров вспомнил.

Раньше я и в Деда Мороза верила, и что?

– Тогда я была наивной дурочкой и свято верила в то, что ты тот самый принц на белом коне. Только потом дошло, что принц до меня не доехал, поэтому пришлось сначала с конем встретиться. Но серьезно, тетя Надя переживает, что ты один. Она сама как-то маме рассказывала, что у тебя на уме одна работа, а про свою жизнь ты забыл. И она ведь не ошиблась.

– Ты сейчас меня с конем сравнила? – Артём вопросительно изгибает бровь.

Пффф.

Он сам меня с собакой сравнивал.

Счет один – один.

– Ага. Принцем назвать тебя – язык больше не повернется. Детская любовь-то прошла. Вот конь – подходит. Фыркаешь постоянно. Топаешь. И зубы идеальные.

– До того, как решила стать актрисулькой, мечтала быть стоматологом? Прекращай умничать, Комиссарова. Иначе я поверю, что твои детские фантазии никуда не делись. И меньше подслушивай разговоры моей матери.

Кажется, кто-то разозлился.

Ну вот, а я ведь и не старалась. Просто разговаривала.

Отвернулся и по газам дал.

А мне теперь переживай, что этот гад на меня обиделся. И точно же обиделся. Даже не смотрит в мою сторону. Надеюсь, когда приедем, он не захочет мои вещи из окна выкинуть.

Одно меня смутило: мы нужный поворот к дому проехали. Если он меня в лес решил вывезти, то надо его предупредить, что для пикника я должна переодеться.

– Ты надумал родителям меня сдать?

Не сказать, что я этого боюсь, но… Черт! Артём не посмеет. Это же подстава, а я ничего плохого ему не сделала.

За что он так со мной?

– Куда мы? – спрашиваю в полнейшем ступоре, радуясь, что смогла сдержать себя, чтобы не начать умолять парня остановить машину и клясться, что стану божьим одуванчиком.

Хотя какой из меня одуванчик?

Еще бы один грех на душу взяла.

Пока придумывала, как выкрутиться из этой ситуации, не заметила, что машина остановилась. И не в лесу, и не на заправке.

Ресторан?

Что он задумал?

– Выходим, – командует, тут же выскакивая из машины.

А я за ним. Судя по тону, спорить – опасно для жизни. Да и не особо хотелось как-то.

Почему нельзя читать чужие мысли? Мне бы очень пригодилось это умение.

– Что мы здесь забыли? – спрашиваю, когда Артём открывает дверь.

– Тебе же надоело сидеть дома, – бросает Козловский. – Клуб – не для меня, а здесь… Развлекайся, если все еще хочешь.

– Хочу! – кричу я, бросаясь к парню. – Спасибо, Тём. Я подумала, что ты меня родителям сдать хочешь.

Надеюсь, в этом заведении обниматься можно. Потому что я не планировала отлипать от Козловского.

24.

– Вина?

– Нет. Я не пью.

Козловский удивленно вскидывает бровь, но даже за маской наигранного удивления я вижу, как он одобрительно качает головой.

– Никогда?

– И не пробовала. Зачем? Под градусом люди ведут себя неадекватно.

– А ты, значит, не любишь быть в неадекватном состоянии? – насмехается Артём, поднося к губам стакан с водой.

Так, мы здесь сидим уже минут двадцать, за это время он ни разу не обратился ко мне по фамилии, ни разу не упрекнул и не наехал. Или я попала в параллельную вселенную или же Козловскому что-то от меня надо.

Пришло время узнать. Только сначала дождусь свой стейк.

– Не-а. Это не про меня. Причуд во мне и так достаточно, не вижу смысла рисковать, чтобы узнать, на что я готова пойти в пьяном угаре. Ты ведь не собирался меня спаивать?

На голову Артёма я свалилась не как снег, а как камень. Драгоценный, конечно, но тяжеленный. Постоянные стычки, терки и выяснение отношений. Чего говорить, я выгнала парня из собственной кровати. Я же не настолько дура, чтобы думать, что он не захочет прощупать все мои слабые места и потом посильнее по ним пройтись.

Он захочет.

Вернее, уже пытается.

Не просто же так привез меня в ресторан и ведет себя так, будто мы на крови в вечной дружбе клялись.

Подвох есть. Я такие вещи за километр чувствую. Моим методом пользуется, гад.

– Столько лет знаешь меня и не смогла понять, что я подобным не занимаюсь? Наверное, ты удивишься, но вина я тебе предложил только ради того, чтобы ты расслабилась. У тебя глаз начал дергаться с того момента, как мы сели за этот стол.

– Ничего у меня не дергается, – выпаливаю и, смотря на ложку, хочу убедиться, что он врет.

Даже если это и правда, мог бы и промолчать.

Не верится, что его воспитывала тетя Надя. Волки и никто другой.

– Я тебя напрягаю? – Артём щурит глаза, пристально смотря на меня.

Черт, да!

Сейчас он меня не только напрягает, но и пугает.

Я ненавижу мышей, но еще больше ненавижу, когда со мной играют.

Уйти бы, но кто за меня сможет съесть мой стейк?

– Если ты прямо скажешь, чего добиваешься, то мне определенно станет чуточку спокойней, – говорю, откидываясь на спинку стула. – Какой план?

– С чего ты решила, что он есть? – спокойно переспрашивает Артём, рассматривая мои губы. – Почему мы не можем просто посидеть где-то вне дома?

Ущипните меня, пожалуйста.

Еще одно слово – и я ведь ему поверю.

– Немного странно спокойно общаться после всего, что было. Не кажется? Простил мне те самые ночные котлеты?

На секунду его глаза искрятся, а затем он спокойно выдыхает.

Фанаты сериалов в таких случаях спрашивают: «Что курят эти сценаристы?» Меня сейчас интересует этот же вопрос. Тот, кто за судьбой моей следит, решил поэкспериментировать и узнать, что произойдет, если мы с Козловским час не будем кусать друг друга?

Эй, там!

Спасибо, конечно, но дай хотя бы знак, что я живой отсюда уйду, а не вперед ногами меня вынесут.

– Если честно, я и не рассчитывала, что ты будешь их есть.

– У тебя был такой взгляд, что я не рискнул спорить.

Он шутит, если это можно так назвать, но его шутки мне нравятся.

Это и есть знак?

Чтобы в лужу не превратиться рядом с таким весельчаком, который и не скрывает, что уже рассмотрел меня со всех сторон, приходиться взять себя в руки.

– Тём, разве я могу заставить тебя делать то, что ты не хочешь? Себя-то не обманывай. Наверное, поедая свою траву, ты мечтаешь о мясе. Хочешь, приготовлю, когда домой вернемся?

Другими словами: Тём, хочешь, я спалю твою квартиру?

– А вот теперь меня пугаешь ты. Откуда появилось желание что-то приготовить для меня?

И это ему не нравится?

– Почему нет? Я добрая. Всем помогаю. И тебе могу.

– Вот это и странно.

Как же сложно угодить человеку.

– Ты не считаешь меня доброй?

– Я считаю, что из тебя получится хорошая актриса.

Ой, а он опять улыбнулся.

Может, зря я на него наговаривала? Люди же ходят в масках. Не исключено, что за этой симпатичной мордашкой есть маска не только эгоиста, но и совершенно другого человека.

Так, Комиссарова, сопли собрала и превратилась в мужика. Улыбкой тебя не возьмешь. Даже если эта улыбка Артёма.

К дому мы подъезжаем спустя примерно час, прихватив из ресторана мой недоеденный стейк.

Настроение: могу танцевать без музыки.

– Тём, ты прям на глазах меняешься. Сегодня спокойный такой, расслабленный. Это я так на тебя влияю.

Я с сожалением смотрю на подъездную дверь.

Уверена, стоит нам подняться в квартиру, как вся магия вечера испарится и Золушка останется с тыквой.

Может, надо было перестраховаться и в ресторане заночевать? С учетом той суммы, которую Артём им оставил, они обязаны были притащить для нас массажное кресло.

– Ага. Влияешь. Но я еще не понял, в какую сторону.

Что он сказал?

Мне не послышалось?

Козловский со мной согласился?

Я точно заведу календарь, чтобы этот день зарисовать красным маркером.

– У тебя завтра есть занятия? – спрашивает он уже в лифте.

Я поняла его план!

Раскусила!

Он хочет усыпить мою бдительность.

Наверное, понял, что у меня до сих пор сердце ёкает от его присутствия, и решил своими взглядами добить бедную Владу.

– Нет. Завтра у меня выходной, – вру и не краснею. – А что?

Если он скажет, что собирался меня подвезти, то остатки моего мозга – сварятся.

– Я же обещал матери приглядывать за тобой. Поездки на мотоцикле – опасны.

– С каких пор ты делаешь то, что тебе говорят?

Двери лифта открываются, и, когда я стою на одном месте слишком долго, Козловский кладет руку на мою спину и подталкивает.

Эх, уж лучше бы пинка дал. Тогда бы обошлись без дрожи и сбившегося дыхания.

С недавних пор начал. Но ты к этому не привыкай.

Стоп!

Хочу привыкнуть.

Такой Козловский нравится мне еще больше. Если «еще больше» возможно.

25.

– Мне кажется или ты изменилась с нашей первой и последней встречи? Похудела? Или ресницы нарастила? – распевает Тимур, когда я присаживаюсь на стул.

Улыбаюсь, показывая ему язык.

– Возможно, ты просто протрезвел?

– Что вы, леди? В тот вечер, кроме колы, ничего не употреблял. Иначе вряд ли бы я запомнил ваш триумфальный заплыв. Кстати, все интересовались потом, кто ты такая и откуда взялась. Я так подумал, может, мне стать твоим агентом? А что? Я тебя так разрекламировал, что…

– Может, сразу к делу перейдем? Есть какие-нибудь новости для меня?

– А пообщаться? Или ты за такой короткий срок стала деловой дамой и теперь не тратишь время на пустые разговоры с простолюдинами?

Это он себя простолюдином считает?

Ну-ну.

Ключи от спортивной тачки, валяющиеся на столе, с ним бы поспорили, если бы разговаривать умели.

– В тебе точно что-то изменилось. Понять не могу, что именно? Ты же меня отфутболить не хочешь? Нервничаешь не потому, что собираешься меня послать? Сразу говорю, ради того, чтобы тебя в эту рекламу пропихнуть, мне пришлось пойти на сделку с совестью.

Какие нервы?

О чем он?

Я всего лишь потеряла свой мозг и найти его не смогла.

– И как? Пропихнул?

– А то! Только пришлось пообещать, что я прекращу беспокоить моделей, с которыми общается моя горячо любимая тетушка.

– На какие жертвы ради меня пошел. Не пожалел?

– Не-а. Ты – моя протеже. Моя – золотая антилопа. Никто потом не посмеет мне сказать, что я только штаны просиживаю и фигней занимаюсь. Мы с тобой таких дел намутим, сестры Хадид нервно закурят в сторонке. Будь уверена.

– Значит, я – антилопа?

– Золотая! – говорит, потирая кончик носа. – На днях познакомлю тебя с тетушкой, она объяснит, что от тебя потребуется. Не парься, обычная формальность. Я с ней уже обо всем договорился.

Не уверена, что это реальность, но кажется, я наступила на белую полосу.

Можно же просто попробовать. За попытку меня точно не прибьют. К тому же есть вероятность, что, пока я буду работать с Тимуром, смогу хоть ненадолго выкинуть из головы хорошего Козловского, который своим поведением вчера вечером взорвал мой мозг. Ведь утром он опять стал детенышем, которого волки воспитывали. Сквозь зубы поздоровался и на работу укатил, будто накануне не пытался со мной заигрывать.

Бесит.

Непонимание бесит.

Одно дело, когда я сама путаю людей, совершенно другое, когда на мне опыты ставят.

Когда Тимур утром позвонил и сказал, что у него есть для меня новости, я решила, что это знак. Надо в первую очередь думать о себе, а не гадать, что происходит в голове у Артёма.

В кафе мы просидели минут тридцать. Как только оказались на улице, Тимур предложил подвезти меня.

Поездка до дома на классной машине или ожидание такси? Я предпочла первый вариант. О чем не пожалела, когда около дома увидела Козловского, болтающего со Светкой.

Хорошее настроение тут же превратилось в желание кусать всех подряд. Ну и кто он после этого?

Гад.

Я еще думала, что он вчера ради меня с работы пораньше улизнул. Наивный бред. Он и ради Светки на такое способен.

А она…

Мы еще не подъехали, а меня уже ослепил блеск ее зубов. Вот так она улыбалась.

Как только я открыла дверь, собравшись просто пройти мимо них, дорогу мне преградил сам Козловский.

– Ты где была?

– Тём, вот этот… – Светка направляет палец на Тимура, – приехал за ней, и они уехали. Около часа назад. Я тебе сразу же позвонила.

В следующий раз, когда она под окнами караулить будет, я к ней даже не подойду.

– По какому поводу собрание жильцов? – перевожу взгляд на Светку, не жалея для нее улыбки. – Светуль, следишь за мной? Я польщена.

– Нужна ты мне.

– Была бы не нужна, ты бы не следила. Ладно, стойте тут. Не буду мешать. Тимур, жду звонка.

И не прощаясь двигаю к подъезду.

– И куда ты с ним ездила?

Здесь холодно или у меня просто мурашки от этого голоса?

Второе, наверное.

Нет времени врать самой себе, Козловский за спиной.

– В кафе. А что?

– Ничего.

– Раз мы в вопросы играем, теперь моя очередь: ты почему дома? На работе скучно стало и ты решил со Светкой поболтать?

Если скажет да, то ему придется идти пешком. Из лифта я его вытолкну, а сама буду по этажам кататься.

– Встреча раньше закончилась, – хмурится Козловский.

– Надеюсь, не после звонка твоей подруги?

– На ее звонок я не ответил.

Видимо, идти пешком Артёму не придется.

Его ответ мне понравился.

Но об этом я буду думать потом.

– Зря не ответил. Девчонка, наверное, расстроилась. Пожалеть не хочешь? Смотри, еще парочка отказов с твоей стороны, и кто будет подъезд охранять? Подумай о безопасности других жильцов. Кто проследит за ними, если не Светка?

– Все сказала? – рявкает он. – Я услышал. Теперь слушай меня: пока живешь в моем доме, ни с кем общаться не будешь. Поняла?

– Мы так не договаривались.

– Сейчас договорились. А теперь вызывай лифт. Мне кто-то ужин обещал.

26.

- Грозный у тебя дядька. – мычит в трубку Тимур, явно насмехаясь. – В угол, надеюсь, не поставил?

Я прикрываю в комнате дверь, и падаю на кровать. В угол? Не смешно даже. Меня и правда готовить заставили. Не силой, конечно, никто не держал пистолет у моего виска, и не угрожал, типа, не начнешь кашеварить, вышибу мозги. Нет. Козловский – хитрый засранец. Он меня на понт взял, а я повелась, как глупая дура.

Я честно старалась не упасть в грязь лицом, и не разгромить всю кухню, в попытке нарезать огурец. Слезы были, куда без них, но ревела я не от отчаяния, всему виной - злой лук. Козловский наблюдал, но не вмешивался. Наверно, с ножом в руках и красным носом, я не была похожа на того человека, которому помощь нужна. Скорее, на маньяка – мясника.

В конце концов я справилась, и когда перед подачей решила попробовать на вкус только что приготовленную пасту, поняла – мы покойники.

Есть можно, конечно, если у вас желудок сделан из железа, и вы не боитесь, что он ржавчиной покроется.

В красном море нет столько соли. А от количества перца потемнело в глазах. Желание немедленно выкинуть в мусорное ведро этот шедевр росло с каждой секундой.

Случайность спасла меня.

Вернее, телефонный звонок. Артем отошел к своему ноутбуку, а у меня появился шанс сделать все, чтобы маменька от стыда сквозь землю не провалилась за то, что ее непутевая дочь до сих пор готовить не научилась.

Я все съела.

Давилась, слезы вытирала от вкуса этой гадости, но ела.

Так Козловский точно не докажет, что у меня руки из одного известно места растут.

Парень хоть и остался голодным, но лучше так, чем под капельницей. Сутки прошли, а мне до сих пор плохо.

- Он не мой дядя. Тимур, у тебя что-то срочное? Я неважно себя чувствую. Хочу поспать.

- Может, вечером поспишь? – протягивает он. – Надо встретиться и пару моментов обсудить. Несколько очень важных моментов.

Встретиться?

Сегодня?

После слов Козловского, что пока я живу в его квартире, мне запрещено с кем-то общаться? Ну, вот зачем он мне так сказал? Все мысли спутал. Теперь я сама не понимаю, чего хочу. Стать актрисой, моделью – мечта. Ради этого мне пришлось обмануть родителей и переехать к Артему. И, когда до заветной цели осталось несколько маленьких шагов, появляется Козловский. Он не обещал мне золотых гор, почку или кучу детей, он просто улыбнулся. Той самой улыбкой, от которой я в подростковом возрасте с ума сходила. И все. Помутнение рассудка.

Влада тронулась умом.

Что теперь делать?

Ведь хотелось послушаться. Сделать так, как он сказал. До меня вдруг дошло, что я ему небезразлична. Не будет же Артем просто так мне что-то запрещать. У любого поступка есть причина. Артем не хочет, чтобы я общалась с Тимуром потому что…

Чертова надежда.

Ведь знаю, что сама все додумала, но надеяться не перестаю.

Если откажу Тимуру, возможно, потом пожалею об этом. Артем же и правда почку мне не предлагал. Значит, и приказывать не имеет права.

- Хорошо. – быстро отвечаю, пока еще могу здраво мыслить. - Скинь адрес. Я приеду.

- Отлично. Если плохо себя чувствуешь, выпей таблетку. Не хочу, чтобы ты умерла на моих глазах.

Чего?

Идиот, что ли?

Раз сто я пожалела, что согласилась встретиться. От тошноты я готова была залезть под кровать и начать писать прощальное письмо. К счастью, Артема дома не было, и он не видел моих мучений. К сожалению, мне пришлось рыться в его комнате в поисках таблеток.

Судя по всему, он совсем недавно ограбил аптеку.

Появилась мысль, что купил он это все, после моего приезда. Наверно испугался, вспоминая, как ел котлету.

В любом случае, мысленно я его благодарила. Через час я уже была похожа на человека, с мертвецки бледным цветом кожи.

Козловский застает меня в коридоре, когда я пыталась натянуть на ногу кроссовок.

Поднимать голову было сложно, поэтому я просто поздоровалась с его ботинками.

- Куда-то собралась?

Ох, черт.

Кажется, действие таблеток закончилось. Просроченные, что ли?

- Ага. – Ик. – На город хочу посмотреть. Давно не видела.

- Что у тебя с голосом?

Его заботливый голос мне не нравится только потому, что секунду назад он таким не был. От этого мне становится еще хуже. Если он меня не отпустит, то я точно испорчу его дорогущие ботинки. Оно ему надо?

- Нет. Нет. Нет. В этот раз у тебя не получится запудрить мне мозги. Понял? Хороший Козловский, плохой Козловский. Я тебя раскусила. Больше на такое не куплюсь.

Другими словами, слюни больше пускать не буду.

Теперь начну только о себе думать.

Неуверенно поднимаюсь на ноги, и когда меня начинает шатать в разные стороны, Артем хватает меня под руку.

- Что с тобой?

- Аллергия. На тебя.

- Сядь.

Ага. Разбежалась.

- Сядь, я сказал.

- Кем ты себя возомнил? Думаешь, я буду слушаться, и как собачка выполнять каждый твой приказ? Не надейся. – решительно заявляю я, хоть и себе под нос. А чего так голова кружится? – Не буду. Я взрослая и самодостаточная женщина. Прямо сейчас тебя разлюблю, и наконец-то заживу.

Ох, мамочки.

Я просто скатываюсь по стене, будто мне только что в лоб прилетела сковорода.

Меня начинает трясти, словно в лихорадке, и когда Артем берет меня на руки и начинает куда-то нести, я не сопротивляюсь.

Опозориться еще сильнее у меня не получится, и не осталось сил, чтобы брыкаться. Молчать – это самое правильное решение. Неизвестно, что я еще могу ляпнуть в таком состояние.

У Козловского красивая шея. Хотелось пальцем дотронуться до выпуклой вены, но в этот момент меня опустили на что-то мягкое, и накрыли сверху одеялом.

Мысль о том, что мне нужно встать и ехать на встречу с Тимурой, все еще витает в голове, но я все еще без сил, а перед глазами какая-то серая пелена и ужасно хочется закрыть глаза.

Артем наклоняется и рукой касается моего лба, и я уже готова назвать его градусником, но вспоминаю, что язык – мой враг.

- Я даже спрашивать не буду, что ты ела.

- Лучше поблагодари. – шепчу я. – Жизнь тебе спасла.

Наверно, я все-таки не умру. Раз чувство юмора не пропало, значит, еще смогу встретить старость.

- Ты даже не представляешь, что смогла сделать с моей жизнью. – Тихо произносит Артем, и мне почему-то кажется, что это не его слова, а лишь издевка моего воображения.

Действительно, как я могла его жизнь изменить? Выгнала из комнаты? Иногда порчу настроение? Так, это все временно.

Вот уеду, и все станет, как прежде.

Чего он напрягается?

- Я не специально, Козловский. Кстати, можешь идти. Я полежу чуть-чуть, потом тоже по делам уеду.

- Это вряд ли. Сегодня ты точно останешься дома. Да и я, вместе с тобой. Сейчас воды принесу, а ты не вздумай двигаться. Комиссарова, я не шучу, встанешь, я вызову скорую.

В другой раз, я бы тут же подпрыгнула, и доказала, что слушаться его не собираюсь.

Да и сейчас хотела, но голова к подушке приклеилась. Или она стала весить целую тонну. Поднять ее я тупо не могла.

- Как только ты выйдешь, я танцевать начну.

- Дождись моего возвращения. Тоже на это посмотрю.

- Ты мне не веришь?

- Верю. – насмешливо бросает он, еще раз дотрагиваясь до моего лба. – Отдыхай.

Блин, вот снова я ведусь на его улыбку.

Когда-нибудь меня жизнь начнет чему-то учить?

Мне кажется, я никогда не поумнею. Ну, пока нахожусь рядом с Артемом – точно нет.

Глаза закрываются, и мне с трудом удается их открыть. Когда, в очередной раз, у меня это получается, в комнате уже темно.

Я уснула?

Черт.

Кое как поднявшись с кровати, я выхожу из комнаты, и нахожу Артема на кухне.

- Кажется, я не умерла. – говорю первое, что приходит в голову.

- Ты как?

- Нормально. Долго я спала?

- Несколько часов. Врач сказал, что тебе надо отлежаться и при сильной слабости пить крепкий чай.

Что?

Врач?

Пока я спала, мне же не вырезали почку?

Задираю футболку и смотрю на живот. Фух. На месте.

- Ты вызвал скорую?

Артем морщится.

- Я же не знахарь. – Бросает он, наливая воду в стакан. – Ты не реагировала, и мне надо было что-то делать. Никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным. Прекращай болеть, Комиссарова. Побереги мои нервы.

27.

– И что врачи сказали?

Я отворачиваюсь, не собираясь беспокоиться за чужие нервные клетки. Он на моих каждый день танцует и вообще не парится по этому поводу.

Почему я должна?

– Что кому-то надо следить за тем, что попадает ей в рот, а, по-хорошему, лучше и не открывать его без повода. Послушай добрых дядек в халате. Они плохого не посоветуют.

Почему у меня такое чувство, что Артём издевается?

А-а-а, потому что это так и есть.

– А они не говорили, что у юмористов зубы выпадают?

На его лице мелькает усмешка.

– Зря они тебя не предупредили. Ну, тогда слушай совет от девушки, которая на бокс когда-то ходила: глупые шутки – хуже кариеса. Из-за одной может понадобиться вставная челюсть.

Пока я распинаюсь, Козловский спокойно убирает в сторону стакан с водой и садится на стул.

Эй, я с кем разговариваю?

Где реакция?

– Ты мне угрожаешь?

– Тебе – нет. А вот к твоему чувству юмора у меня есть парочка претензий.

– Чувство юмора? Еще какие-то жалобы есть?

Я так и заморгала, не совсем понимая, что именно его веселит.

– Список составишь или вслух осмелишься сказать?

– Ты наглый. Бесчувственный. Продолжать или достаточно?

– Продолжай. Все равно делать нечего, хоть тебя послушаю.

Ах, значит так?

– Хам и гад. И фамилия у тебя дурацкая. Но тебе очень подходит.

На секунду теряюсь, пытаясь понять, что на меня нашло.

– Все? – раздается рядом со мной. – Сейчас интересно стало, пару часов назад у тебя получилось меня разлюбить или ты еще в процессе?

Ой-ой-ой. Что началось?

Мы же о другом разговаривали.

На парня смотреть не могла. Пришлось начать пол рассматривать и тихо шипеть:

– Конечно получилось. Забудь об этом и никогда не вспоминай. Ясно?

– Ага. А сама-то забудешь?

Отвечать я ничего не стала, просто развернулась и вышла из кухни. Не в том я состоянии, чтобы воевать. Мне бы отлежаться, сил набраться. А потом… Вместо сна я выбрала просмотр фильма. Идиотская комедия с героем-неудачником – именно то, что мне нужно. Артём ко мне присоединился минут через пятнадцать, молча сел рядом, вытянул ноги и отобрал пульт, сделав звук громче. Сразу же стало так хорошо и спокойно. Не помню, в какой момент я в сон провалилась. Глаза я открыла, когда моя голова коснулась подушки.

Второй раз за последние сутки Козловский относит меня в кровать на руках.

Может, и правда на диету сесть?

Если мне еще раз придется в его руках поваляться, не хочется, чтобы он спину себе надорвал из-за моей любви к чипсам.

Артём.

– Ты домой собрался, что ли? – слышу голос Яра за спиной. – Заболел?

Смотрю на пакет из аптеки и киваю головой.

Ага. Заболел.

Только непонятно, чем именно, но, судя по признакам, точно не чумой.

Очень жаль, что не чумой. С ней хотя бы знаешь, чем все закончится.

Я ведь никогда не уходил с работы раньше времени. Оставался допоздна – да. Уходил раньше – нет. На носу сдача проекта, проблемы на стройке, а что делаю я? Оставляю заказ в аптеке и, когда курьер привозит его, срываюсь и иду к машине. Идиот. Комиссаровой ничего не угрожает, если она сама не предпримет попытку что-то сделать. Если будет смирно лежать, то до вечера город не пострадает. Что я творю? Почему веду себя как придурок и те несколько часов, которые провел на работе, постоянно смотрел на часы?

– Тебя там Настя по всему офису ищет. Ей дизайн одной комнаты не понравился, хочет переделать.

Власов пальцем тыкает по экрану телефона, убирает его в карман и с интересом смотрит на пакет:

– Так, что с твоим лошадиным здоровьем? Травой отравился?

И это у меня еще дурацкое чувство юмора?

Комиссарова, надеюсь, ты сейчас икаешь.

– Ты слышал, что у приколистов бывают проблемы с зубами? – спрашиваю.

Власов напрягается, наверное, пытается осмыслить услышанное, а я, закинув пакет с лекарствами в багажник, закрываю машину.

Если пару минут назад я отговаривал себя от идеи вернуться домой, то сейчас у меня есть повод. Работа, чтоб ее. Она останется, а Комиссарова уже скоро уедет.

Все очевидно.

И меня не должно волновать, что Влада там одна и в плохом самочувствии. Я – не сиделка. И ее больной вид не должен всплывать перед глазами и заставлять мозг переживать по этому поводу.

Едва подумал, в памяти всплыл момент, как она заснула на моем плече. Фарфоровая кожа, немного приоткрытые губы….

Черт.

Не поеду.

Нет.

Не сорвусь сейчас домой.

Я взрослый мужик. Вся эта фигня не для меня.

Власов не соврал, когда про Настю говорил. Полтора часа я пытался понять, что ей не нравится, а какой результат она хочет видеть в итоге. Потом дошло – она сама не знает, чего хочет.

Детский сад.

– У меня нет столько времени, чтобы целый день убить на разговор о камине в комнате, – срываюсь, закрывая ноутбук. – Скинь на почту все свои идеи, я потом посмотрю.

– Тогда получится, что я зря сюда приехала. А я не любитель заниматься бессмысленными вещами.

Да ладно?

А сейчас мы чем занимаемся?

Уж лучше бы домой уехал. Ведь была возможность. Чем думал?

Там бы тоже вынесли мне мозг, но сделали бы это красиво. Да и мне было бы весело. Не то что сейчас.

Настя продолжает болтать, не понимая, что я давно перестал ее слушать. Я ведь мог и из дома поработать. До приезда Влады часто так делал. Какого черта сегодня захотел вырваться?

– Тём, может, мы сменим обстановку? Здесь так душно.

– Будет лучше, если мы перенесем встречу на другой день.

– Как же так? В другой день не получится. Ты забыл про мой день рождения? Я хочу разобраться со всеми делами до праздника.

Как же болит голова.

И на месте уже не сидится.

Встаю с кресла, зная, что Настя идет за мной. Ну и ладно. Провожу ее до машины, тем самым избавлю себя от общения с ней.

Не тут-то было.

У меня ушло минут двадцать на то, чтобы попрощаться. Уезжать она не собиралась, поэтому пришлось пообещать перезвонить ей через пару часов, чтобы потом выбрать место для встречи.

В тот момент я был согласен на все.

Хоть башкой и понимал, что звонить точно не буду.

Поступок козла? Ну, по словам Комиссаровой, свою фамилию я оправдываю.

Интересно, что она сейчас делает?

Выдыхаю с облегчением, когда подъезжаю к дому. Вроде и головная боль сразу же прошла. Комиссарова – моя таблетка.

Черт.

Как я докатился до такой жизни?

Никогда наивным дураком не был, а тут…

Знакомая фигура выходит из подъезда, улыбается, машет кому-то рукой и запрыгивает в машину.

Что за фигня?

Только раздражения мне сейчас не хватало.

28.

– Если на звонок ответила, значит, живая. Я рад, – расслабленно выдыхает в трубку Тимур. – Лишних ушей рядом нет? Твой охранник вчера четко дал мне понять, что будет лучше, если я никогда больше не побеспокою тебя.

Для того чтобы понять смысл услышанных слов, мне приходится встать с кровати, несколько раз обойти комнату и прикусить губу.

– Я одна.

– Сегодня хоть сможешь выйти из квартиры? Готов лично забрать тебя у подъезда. Свежий воздух полезен для здоровья.

– Для здоровья полезен отдых. Да и где ты в городе свежий воздух найдешь?

– К мадам вернулось чувство юмора. Отлично. Собирайся. Скоро заеду за тобой. Отказ принялся вчера, сегодня не принимается. И спрячь где-нибудь телефон, чтобы мне не пришлось еще раз беседовать с твоим дядей-охранником. Нервный он какой-то. Шуток не понимает. Будет лучше, если наша встреча останется маленькой тайной.

Бурчу чушь в ответ, мол, хоккей точно не его вид спорта, и убираю телефон в сторону. Вообще-то, надеялась услышать голос Артёма, а не Тимура. Он ведь обещал позвонить, когда утром заходил в мою комнату с таблетками и минералкой. Приказал выпить чай, а еще температуру проверил. Рукой. Опять.

Я закрываю глаза, вспоминая, как аккуратно он до меня дотронулся.

Он и ночью заходил. Сквозь сон я слышала, как открывалась и закрывалась дверь.

Заботливый Козловский, кто бы мог подумать?

Если бы мне Маринка сказала, что он обо мне беспокоиться будет, я бы никогда в это не поверила и посоветовала бы подруге выкинуть из головы опилки.

А тут…

Поднявшись с кровати, делаю то, что никогда не любила делать: приступаю к уборке. За то время, что я здесь живу, еще не видела, чтобы Козловский наводил чистоту. Да и сомневаюсь я, что он сам полы моет. Скорее всего, кто-то вместо него этим занимается.

Клининг?

Любовницы?

Вторые вряд ли.

Не по статусу им будет пыль вытирать.

Хотя… Светка точно бы смогла. Она двинутая. Уверена, она бы и унитаз помыла, если бы ее в квартиру впустили.

Заправила свою кровать, закинула вещи в стиральную машинку и, когда закончила с одной комнатой и решилась перейти в другую, увидела, что Артём и сам справился.

Черт возьми, покажите мне еще одного мужика, который так же умеет заправлять кровать.

Серьезно, даже я так не могу.

Когда насмотрелась, пришлось еще раз к себе возвращаться и все переделывать. К сожалению, наши с Артёмом руки растут из разных мест.

Бр-р-р.

Его рядом нет, но он все равно умудряется уделать меня, доказывая, что я все еще ребенок, который ничего не умеет.

Когда в квартире осталось только одно место, куда я еще не заходила, я напряглась.

Мы с кухней несовместимы.

Как Львы со Скорпионами. Ну слишком разные знаки. Так и у нас. Лучше не пересекаться, как оказалось.

Слава интернету и поклон доставке.

Через тридцать минут курьер передал мне три пакета продуктов, а еще через час кухню заполнил запах чего-то вкусного.

В этот раз точно не придется скорую вызывать.

Стоя под душем, услышала, как звонит телефон. Забыв про полотенце, выбежала в комнату и, увидев на экране номер Тимура, наорала на телефон так, что если бы мама услышала, то помыла бы рот с мылом.

Где заботливый Козловский?

Не подумал, что, пока он там работает, я могу уже на свет идти?

Тимур звонит еще раз. И еще… Если я так и буду его игнорить, то светит мне фотоссесия, снятая на телефон, и фотографом будет Маринка.

Как уйти, если я Артёму обещала с кровати не вставать?

И ведь сама позвонить не могу. Что я ему скажу? Опять ведь цапаться начнем, потому что по-другому не умеем.

Ох-ох-ох.

Может, натравить на него тетю Надю? Она же имеет полное право в любой момент позвонить родному сыночку и спросить, чем он занимается. И ей он ответит и все расскажет. А как я ей объясню свой интерес?

Нет. Сегодня тетя Надя мне не помощник.

Набрать и соврать, мол, случайно? В телефоне миллион номеров с именем Артём, и я тупо ошиблась. Правдоподобно? Ага. Только идиот на такое купится.

Мой Козловский не идиот.

И плевать, что я его только что своим назвала.

У меня стресс.

Почему он сам не звонит?

Блин, что за бесчувственный человек?

Я для него тут наготовила, переоделась, поклялась вести себя как адекватная девушка, а он…

Недолго думая, набираю номер Власова. Вот ему я могу позвонить и без повода. Жаль, что с Артёмом так не выходит.

– Ярик, а ты не знаешь, Козловский в больницу не попал? Авария страшная или просто камень с неба на голову упал, мало ли…

– Чего? Недавно его видел, все нормально с ним.

– Ты уверен?

– Ага.

– А телефон его видел?

– Кажется, да. Что за вопросы? Я подумал, что ты мой голос услышать захотела, поэтому и позвонила.

– Тетя Надя до Артёма дозвониться не может. Волнуется женщина. Попросила меня разузнать.

– Почему она мне не позвонила? – спустя секунду спрашивает Ярослав.

– Ты у меня спрашиваешь? Я откуда знаю? – взрываюсь я. – Ладно, сейчас ей перезвоню и скажу…

– Скажи, что он занят. Потом перезвонит. Его Настя искала. Наверное, они сейчас с ее проектом разбираются.

Власов еще что-то говорил, но я уже сбросила вызов. Теперь стало понятно, почему он про меня забыл. На ведьму все свое внимание переключил. Гад. А я, между прочим, в этот момент Тимура из-за него игнорю, пока он со своей Настей с проектом разбирается.

Ребенку понятно станет, какой там проект.

В мусорное ведро летит часовой труд у плиты.

Больше я на его заботу и улыбку не поведусь.

Клянусь.

– О, ты прям сияешь, – комментирует Тимур, когда я сажусь в его машину. – Для меня принарядилась?

Хочу сказать, что да, но ловлю себя на том, что врать просто не хочется.

– О тебе я и не думала, – отвечаю я. – Новую жизнь начинаю, Тимурка. – Красиво начинаешь, – осматривает меня с ног до головы. – Если бы у меня девушки не было, то я… Хотя нет. Ты слишком язва для меня.

– У тебя девушка есть?

Не сказать, что мне это интересно или меня это волнует, просто… обычно симпатичные парни на красивых тачках под страхом смерти не признаются, что они в отношениях.

Большинство же из них гадкие бабники.

Блин, у всех есть личная жизнь. Даже у ведьмы. Одни мы со Светкой какие-то бракованные.

– Конечно есть, – бурчит он. – Она в Англии учится. Через месяц прилетит.

Отношения на расстоянии?

Как интересно.

– И пока она там, ты здесь….

– Ты думаешь, она там на мое фото смотрит и молится? Ты в каком веке живешь, Комиссарова? Любовь до гроба бывает только в сказках, не знала?

– Не знала! – слишком резко рявкаю в ответ. – От людей все зависит.

– Если изменяешь не ты, значит, изменяют тебе. Все просто.

Несколько секунд я обдумываю его слова, после чего делаю вывод: даже если когда-нибудь Козловский подарит мне почку, будущего у нас точно нет. Мы живем в разных городах. К тому же в его городе слишком много ведьм.

29.

– Влада, ты хоть красавчику своему сказала, где находишься? – прожевывая бутерброд, интересуется Ритка. После того как я вчера вечером позвонила ей и напросилась в гости с ночевкой, она стала смотреть на меня с каким-то беспокойством. – Он же не ищет тебя с собаками по городу?

– Не уверена, что у него для этого есть столько свободного времени.

– То есть он не в курсе? Слушай, ты только не думай, что я против нахождения твоей задницы на моем диване, но… Он же сюда не заявится? Или… Мне надо переодеться.

На самом деле я понятия не имею, знает ли Артём, где я, или нет. Конечно, перед тем как поехать к Рите, я сообщила об этом тете Наде. Не видеть физиономию Козловского – хорошая идея, пропасть бесследно, чтобы он сообщил об этом родителям, было бы провалом. Может, за вещами вернуться? Рита не против, если я пару дней поживу у нее, пока ее мама уехала в командировку. Так у меня хотя бы будет возможность какое-то время не общаться с Артёмом.

Мало ли, вдруг на пользу пойдет.

Ловлю себя на том, что рука тянется к почти пустой коробке конфет. Минут десять назад она была целой.

– У меня еще вафли есть. Хочешь?

Ну, нет. С Ритулькой мы точно не уживемся. Еще несколько дней таких завтраков – и под нашими тушками диван сломается.

– Какие вафли? Поехали мне платье искать, пока я могу их носить. И хватит уже есть, – отбираю у нее колбасу. – Надо на брокколи переходить.

Тимур сказал, что сегодня познакомит меня со своей родственницей. Для этого надо принарядиться так, будто еду на встречу к самой королеве. Из дома я прихватила с собой парочку платьев, но ехать за ними в квартиру Козловского мне не хотелось. Уверена, как только он понял, что меня нет, сразу же ведьму позвал в гости, чтобы вечерочек его скрасила.

Как же бесит.

Сильнее бесит только то, что Артём мне так и не позвонил. Хотя бы для приличия мог. Я бы и трубку не взяла, но точно была бы рада увидеть его пропущенный.

Обычно я люблю побегать по магазинам. Сегодняшняя поездка в торговый центр показалась каким-то адом. Скучно, ничего не нравилось, каша в голове мешала общаться с Риткой. Она что-то говорила, а я просто кивала не слушая. В себе копалась, пытаясь понять, в какой момент стала такой наивной дурой.

С самого начала ведь знала, что я и Козловский – это две разные вселенные. Знала, доказывала этот факт подругам, но все равно надеялась на другое.

Сама себе противоречила.

Как итог: стало только хуже.

Уж лучше бы Артем меня еще раз малолеткой назвал, чем наглядно своим полным игнором доказал, что ведьма важнее меня.

Зато теперь дошло!

Хватит о нем думать. Уже скоро я вернусь домой, а сначала…

О, а вот и платье нашлось.

В общем, через несколько часов, когда я садилась в машину Тимура, чувствовала себя другим человеком. У меня появился четкий план: сделать все, чтобы тетка Тимура была в восторге от меня. Для этого надо расслабиться. И выкинуть из головы Козловского.

– И даже ждать не пришлось, – комментирует Тимур. Не я одна собиралась как на свадьбу. Парень не отстал. Пиджак, рубашка, с волосами что-то сделал. Моей маме бы он точно понравился. Такие парни мамам нравятся, а вот такие, как Козловский…

Черт.

План проваливается.

– Ты так и не сказал, по какому поводу праздник.

– Разве? Я же говорил, чтобы ты подарок купила.

– Какой еще подарок?

– Не сказал? У-у-у. Как же ты придешь на день рождения без подарка? Фигово.

Если я его каблуком ударю, мне поверят, что он сам на него упал?

– Ты издеваешься? Ничего такого ты мне не говорил.

Лучший твой подарочек – это я сейчас не прокатит.

– Расслабься ты. Шучу. Подарок я сам купил.

Ненавижу с шутниками разговаривать, поэтому, как только машина тронулась с места, я развернулась к окну и всю дорогу молчала. Меня осенило: малознакомый парень везет меня в неизвестном направлении, и кроме Риты никто об этом не знает. Что, если его тетка сектантка и ей для жертвоприношения нужна кровь девственницы? Кто меня спасать будет?

– А в какой мы ресторан едем?

– Тебе зачем? Не волнуйся, там все на высшем уровне.

– Адрес скажи! – рявкаю я и, когда парень вздрагивает, беру себя в руки и улыбаюсь. – Отзывы почитаю.

Узнав, что везут меня не на кладбище, а в центр города, заметно расслабляюсь. Судя по картинкам – ресторан и правда шикарный. Интерьер –роскошный. Чувак, с которым я еду, не Райан Гослинг, но тоже ничего. В какой-то момент захотелось сделать фото и подписаться на страничку Власова. Уверена, он точно расскажет Артёму, где я была и в чем я была.

Так, а что мне мешает это сделать?

Пусть Козловский не думает, что я страдаю. Как бы то ни было, он об этом не узнает. Зато он будет в курсе, что мне и без него хорошо.

Первое фото: я и плечо Тимура.

Готово.

Ну, Власов, не подведи.

Домой я захотела минут через десять. Было ощущение, что я не на празднике, а на поминках. Все присутствующие, как зомби, медленно передвигались, попивая шампанское.

Меня точно на алтарь не бросят?

– Ну, и где именинница?

– Скоро появится. Можешь здесь подождать? Родители приехали, надо поздороваться.

Ну, точно, за венком побежал.

Куда я попала?

Почему дома не сидела? Еще это дурацкое предчувствие катастрофы. Или я себя накрутила, или…

– Так, с ними я разобрался, – Тимур становится рядом и оглядывается по сторонам. – О, Настя там. Пошли.

– Мне надо что-то ей говорить? Сразу предупреждаю, с тостами у меня проблемы. Можешь не просить толкать речь.

– Соберись. Я уже ей все про тебя рассказал. Расслабься, никто тебя не съест.

И я расслабилась, но всего лишь на одну секунду. Потом я увидела Козловского и ведьму рядом с ним.

Официально: это худший день в моей жизни.

30.

Ведьма здесь!

Ведьма здесь!

Ведьма здесь!

Где крестьяне с вилами и факелами? Они бы мне сейчас очень пригодились.

В данной ситуации меня радовало только одно – ведьма еще на год постарела. На этом с радостями покончено.

– Ты зубами стучишь. Все нормально?

А то.

Парень, который нравится мне, стоит рядом с той, которая мне не нравится. Все отлично. Обычная суббота, черт возьми.

– А мне обязательно ее поздравлять? – предпринимаю последнюю попытку избежать столкновения с айсбергом. Скажу сразу, айсберг – я. – Я тебя и здесь подождать могу. Не хочется быть лишней.

– Здесь и так толпа людей.

– Тем более уже стадо. Так и пол под нами провалится.

Я с досадой осознаю, что встреча неизбежна.

– У меня глюки или это твой дядя стоит рядом с Настей?

Эх, пару секунд назад я и сама на это надеялась, но раз Тимурка узнал Козловского, то надежда умерла. Коллективных галлюцинаций не бывает.

Прикусив нижнюю губу, поднимаю голову и встречаюсь с испепеляющим взглядом Артёма.

Бум!

Не он один смотрит.

Готова поспорить на почку Тимура, что ведьма меня узнала. Интересно, тот, кто посоветовал ей натянуть на себя это платье, казнен или до сих пор гуляет на свободе? У меня буквально в глазах рябит.

– Значит, это и есть твоя подруга. Она изменилась с нашей последней встречи. Бороду отрастила?

Есть немного. Кадык появился, например.

Ритка, наверное, сейчас от икоты умирает.

– А что? Бородатые девушки не в твоем вкусе? – Пытаюсь рассмотреть лицо ведьмы, но под таким слоем тонального крема там и кожу увидеть невозможно. – Веселишься, Тёмка?

Козловский в бешенстве, и кажется, только я это замечаю.

– Тетушка Настя, с днем рождения, – оживает Тимур, обнимая свою родственницу. – Это Влада. Я тебе о ней рассказывал.

Ведьма щурится, качая головой. Немного сдвигается в сторону, становясь еще ближе к Артёму, как будто дает понять, что укусит любого, кто осмелится сделать шаг в его сторону, и демонстративно кладет руку на его локоть.

– Не старайся, Тим. С твоей ведьм… тетей мы уже знакомы. Не думала, что еще раз увидимся. Но… С днем рождения, что ли.

Если и так понятно, что подружка Козловского скорее руку себе откусит, чем решится взять меня в качестве модели, то зачем стараться быть дружелюбной?

Потому что у нее сегодня праздник?

Пф-ф-ф. Подумаешь, событие. В следующем году отпразднует.

– Где ты была? – рычит Артём, не обращая внимания на чужие пальцы на своей руке.

– А что? – Если он думает, что я буду отчитываться при его любовнице, то у меня для него плохие новости. – Артём, расслабься. Мы же на празднике. Кто-нибудь хочет танцевать?

Я не хочу, но это единственное, что могу сейчас сделать.

Судя по взгляду моего временного соседа, он не в восторге от такой идеи.

– Насть, ты не против? – почти шепотом спрашивает Тимур.

Фу.

Он мне и так не нравился как парень, а сейчас моя симпатия стала отрицательной.

Эх, точно не мой герой.

Придется танцевать одной.

– Стоять! – командует Козловский, не сводя с меня глаз. – Комиссарова, на выход. Поговорим.

– Артём, что такое? – напрягается ведьма. – Пусть детишки повеселятся.

– Что? Детишки? – бровь Артёма выгибается. – Настя… Молчи. Лучше молчи. Ты! Вперед.

Ведьму заткнули.

Петь можно? Очень захотелось.

– Ну нет. Я сюда пришла с Тимуром, с ним и уйду-у-у-у… – Ой, он же мне сейчас руку оторвет. Куда хоть тащит? – Ничего не попутал? Не ту схватил, Козловский. Одумайся и вернись за ведьмой. Обидится же. Проклянет еще. Что делать будешь?

Стоп!

Постепенно до меня начинает доходить происходящее: Артём выводит меня из ресторана, бросая Настю одну. Он меня схватил, а ее оставил.

Так, если это не повод для улыбки, то я не знаю, что тогда повод.

– Тём, на нас все смотрят.

– Ты же этого и добивалась. Наслаждайся.

Чего?

– Эй, я не ведьма. Не буду молчать, когда со мной в таком тоне разговаривают.

Двери закрываются, и я больше не вижу красиво оформленного зала и онемевших людей. М-да, врагу не пожелаешь такого дня рождения. И это я не про наш с Козловским уход. Мы хоть как-то скрасили этот вечер.

И ведь никто не поблагодарит за это.

Остановившись напротив машины, Артём разворачивает меня.

– Ты у него осталась?

– Что? Не-е-ет. У Риты. Я же предупредила тетю Надю.

И я не оправдываюсь. Просто сложно выпендриваться и набивать себе цену, стоя на пустой парковке с человеком, у которого дым из ушей валит.

– Какого черта тогда ты вчера уехала с ним?

– Светка опять за мной следила? Слушай, ты ей хоть платишь? Человек работает на тебя, и ты должен…

– Я видел, как ты садилась в его машину.

Ага. Я прям взяла и поверила.

– Ну конечно. Видел он. Как? Ярик мне сказал, что ты с ведьмой в кабинете закрылся. Судя по всему, удачно поработали, раз ты решил лично поздравить ее. Расскажешь, какой подарок купил? Хотя нет, молчи. Мне не интересно.

– Можешь не стараться перевести тему, Комиссарова. Я знаю все твои приемы, – очень тихо, почти ласково говорит он, но у меня мурашки по коже от такого тона. – Говори, почему не дождалась меня дома?

Вообще, все, что я сейчас скажу, будет использовано против меня. А мне как-то совсем не хочется признаваться в ревности.

– Скучно стало. Решила прогуляться.

Козловский закрывает глаза.

Ох, точно не к добру.

31.

– И как? Удачно погуляла?

– А тебе-то что? Какое тебе дело до моих гулянок?

– Я уже говорил. Пока ты живешь со мной…

Клянусь, достал.

– Бла-бла-бла… Козловский, мне съехать надо, чтобы ты больше этой отмазкой не прикрывался? Сколько можно?

Стреляю в него диким взглядом, давая понять, что не намерена в сотый раз выслушивать один и тот же бред.

Я с родителями всю жизнь прожила. Даже они за мной так не следят. По крайней мере, именно так все было до моего побега.

– И чего ты к Тимуру прицепился? Сам к ведьме прибежал, а на меня наезжаешь.

– Я приехал сюда, чтобы она подписала бумаги.

– Ну конечно.

– Что «конечно»?

– С каких пор бумаги подписывают вечером в ресторане? Или вы в твоем кабинете не наговорились?

Может, я сейчас и выглядела как сварливая жена, но мне было на это откровенно плевать.

Артём первый начал допрос.

– Когда Власов тебе про кабинет рассказал? Он приезжал?

– Нет. Я сама позвонила, когда решила, что ты под машину попал.

Козловский непонимающе смотрит на меня.

– Что? – дергаюсь я. – Ты бросил больного человека и даже не позвонил. Единственное оправдание этому – приход старухи с косой. Зря переживала, как я вижу. Ты полностью здоров и… вкусно пахнешь. Новые духи? Для ведьмы постарался?

– Еще раз говорю, я здесь по работе. А вот что здесь забыла ты, остается под вопросом.

– Докажи, – скрестив руки на груди, упрямо стою на своем. – Что-то я нигде бумаг не вижу.

Если он сейчас скажет, что они остались у ведьмы, то я его ударю.

Каблуком. По ноге. Сильно. А потом сбегу. Терять мне будет уже нечего.

– В машину сядь, – приказывает он и резко разворачивается.

– Не-а. Мне и тут хорошо. Что насчет бумаг? Знаешь, когда собираешься соврать, надо перед этим просчитать следующий шаг. Просто сказать, надеясь, что тебе на слово поверят – тупо.

Блин, что со мной такое?

И как сделать, чтобы остаться такой навсегда?

Козловский снимает пиджак и, оставляя меня одну, идет к машине.

– И правильно. Уезжай. Вали. Давай, вперед. Врун ты, Козловский.

Смотрю по сторонам и радуюсь, что я у Тимура адрес узнала. Не придется вокруг здания бегать и пытаться понять, где я.

А Артём…

Пусть валит.

Но Козловский меня удивляет. Он возвращается и не с пустыми руками. И моя истеричная улыбка сползает с лица, когда я вижу файл, который он несет.

Я понимаю, что ничего не понимаю, но получается, он не соврал.

Так же?

Если, конечно, в файле не альбомные листы с рисунками.

– Смотри. Новый проект, который Настя должна была одобрить.

Думает, я не проверю?

Хоть мне и не нравится роль подозревающей жены, но я все равно ее доиграю.

Чертежи. Еще чертежи.

Рисунки, как я и говорила. Только на каждом листе печать стоит.

– Я здесь по работе, Комиссарова. Не планировал заходить в ресторан, но так получилось. Насчет тебя… Судя по твоему виду, ты приехала развлекаться. Пока я, как псих, пытался понять, куда тебя черти занесли, ты выбирала платье. Знаешь, что я думаю?

Не знаю и знать не особо хочется.

Мотаю головой в разные стороны, когда Артём подходит ко мне.

– Что ты все еще эгоистичный и избалованный ребенок, который… Да пошло все к черту! Надоело!

Когда руки Артёма ложатся на мои плечи, все мысли и все раздражение, как по щелчку, вылетают из головы. Он притягивает меня к себе, и каждое прикосновение обжигает кожу. Втягиваю в себя воздух в тот момент, когда его губы касаются моих.

Бах.

Вспышка света.

Бах.

Чувствую, как по щекам текут слезы, потому что я не могу закрыть глаза.

Это не мы. Это не я и не Артём. Кто-то другой.

Ноги перестают меня держать. Я не помню, как дышать, а губы Артёма все настойчивее продолжают атаковать мои.

Бомба взрывается.

Я обнимаю его шею руками. Чувствую его ладонь на своей спине.

– Мог бы и раньше послать все к черту, – шепчу, с трудом отрываясь от его губ. Хочется улыбаться. Хочется смеяться. Кричать. Визжать.

Мамочка! Твоя дочь окончательно сошла с ума.

– Даже не представляешь, как меня достали твои выходки, Комиссарова.

Боже, пусть он никогда не останавливается.

Это же Козловский.

И он меня целует.

Ох, блин.

Мое письмо только что дошло до Деда Мороза.

– А к Тимуру ты меня ревновал. Можешь не отрицать. И к Власову тоже. Да?

Его глаза блестят.

– Молчи. Лучше – молчи.

– Я в обычные дни молчать не могу, сейчас тем более мне рот не закроешь.

– Уверена?

Брови Козловского ползут вверх, и он снова прижимает меня к себе.

Я проиграла. И это первый случай, когда я радуюсь проигрышу.

Ой, а как же обещание маме Артёма?

Тетя Надя, я не виновата.

– В следующий раз, когда я скажу остаться дома и ждать меня, ты останешься дома, – Артём догоняет меня, когда я первая выхожу из машины, и обнимает за талию. – Никаких встреч с придурками.

Я поднимаю голову вверх, и наши взгляды встречаются. Как бы ни старался, Козловский все равно не может скрыть свой требовательный взгляд за милой улыбочкой. Меня уже не проведешь.

Черт, как же спорить не хочется. Ведь все так хорошо. Еще никогда не было так легко и спокойно. Просто стоять на одном месте – не вариант. Сейчас я готова покорить Эверест, выпрямить Пизанскую башню и… С Эверестом загнула, конечно. Начну с детского стула. На него я точно запрыгну.

– Ладно, запомни только про придурка.

Боже мой, молчание и правда золото.

Даже спорить не пришлось, Артём сам к главному перешел.

Я когда-нибудь перестану так радоваться его ревности? Вряд ли. Точно нет. Я же не сумасшедшая, чтобы не реагировать на такие важные вещи.

– Запомнила.

Открываю и закрываю рот. Мне точно нужно переварить весь сегодняшний вечер, иначе мозг расслабится. Вместе с сердцем. Оно уже растаяло. Наверное, еще до поцелуя.

Конечно, поцелуй с Артёмом не первый поцелуй в моей жизни. Но обмен слюной со старшеклассником на каком-то школьном празднике всего лишь детская забава по сравнению с тем, что я испытала совсем недавно.

Разве пацан с длинной челкой и тройкой по математике сравнится со взрослым мужиком, от взгляда которого ноги становятся ватными? Очень сомневаюсь. Потому что тогда мне хотелось сразу же сбежать и вымыть рот, а сейчас…

Черт, я согласна перечитать все Маринкины романы, чтобы доказать ей, что там написана одна чушь, а в реальной жизни все в разы круче.

Ну, я точно идиотка.

Если бы у меня было кольцо под рукой, то сама бы сделала Козловскому предложение руки и сердца. Хотя как же? Сердце растаяло, придется предложить ему почти здоровую нервную систему. Или желудок. Мой-то и бетон переварит, а Артёму надо узнать, каково это – любить хот-дог.

– Меня напрягает твое молчание, Комиссарова, – выдает он, проводя пальцем по моей щеке. Боже! Верните мне хоть грамм мозгов, чтобы я сконцентрировалась и перестала вести себя как глупая обезьянка. Я же и правда на грани обморока. У меня шок. Самый настоящий шок. Все мечты сбылись в один вечер. Так и бомбануть может. – После всего ты же не заставишь меня съесть все котлеты в городе?

– А ты сможешь?

– Все, что я сейчас могу, это думать о твоем платье. Кстати, миленькое, и… У меня есть идея.

Если он сейчас попросит сжечь всю одежду, то я, наверное… Чего думать? Я кузнечиком побегу искать спички.

Кажется, я готова согласиться на все.

– Набить татуировку с моим именем? – Даже если я не угадала, эта мысль отложится у него в голове.

– Не дождешься, – фыркает и отрицательно мотает головой. – Заключим перемирие. Ты не ведешь себя как ребенок, а я…

– А ты будешь всегда улыбаться, – выпаливаю на одном дыхании. – Всегда. Даже если тебе гиря на ногу упадет. И перестанешь называть меня Комиссаровой. У меня имя есть вообще-то. Я же больше не называю тебя козлом. Бери с меня пример.

– Ты меня козлом называла?

– Чего ты начинаешь? У нас перемирие. Забыл?

Наверное, придется научиться держать язык за зубами. Расценю это как эксперимент. Новая роль. Не всегда ведь надо зубы показывать.

Несколько долгих секунд Артём смотрит на меня, а затем тихо шепчет:

– Ты ненормальная, но… Никогда не меняйся. Будь всегда собой. Идет? – хмыкает, когда я киваю. – Поднимемся в квартиру?

Берет меня за руку и ведет вперед. В голове миллион мыслей. Не меняться? Никогда? Что он имеет в виду? Было бы лучше сразу спросить, чтобы в будущем не облажаться, но так не хотелось портить момент.

Перед самой дверью телефон Артёма оживает. Он пропускает меня вперед, отвечая на звонок, и я сразу же иду в свою комнату, отгоняя от себя желание остаться и подслушать. Например, мне хотелось переодеться. Смыть всю косметику, надеть домашние шорты и бежать на кухню заваривать чай.

Вот же блин. Такими темпами я превращусь в кухарку.

Из комнаты я вышла тогда, когда перестала слышать голос Артёма. После минутного залипания на его спину я делаю неуверенный шаг в его сторону.

– Только не говори, что ведьма звонила. Смотри, она и по телефону могла порчу навести. – Ай, вот зачем сама начинаю?

– Она самая. Просила вернуться.

В смысле? Ее там сороки не унесли еще, что ли? Какой смысл надевать такое яркое платье, если тебя даже птицы не замечают?

– А ты? – молюсь всем богам, обещаю то, что никогда не смогу выполнить, в надежде, что они мне поверят и заставят Козловского остаться.

– Что «я»?

– Поедешь?

Вместо ответа он кидает телефон на диван и начинает идти в мою сторону.

Да-да-да!

Обломись, ведьма.

Козловский остался со мной.

32.

– Комиссарова, что за фигня? – налетает на меня Ритка и, хватая за локоть, разворачивает к себе. – Я тебя всю ночь прождала с телефоном в руках. Хоть представляешь, как я переживала?

Мне плохо. Стыдно и захотелось пить. Свалить бы не помешало, но предусмотрительная Рита, наверное, просчитала ход моих мыслей, поэтому и не отпускает руку. Уходя из ее квартиры вчера вечером, я сказала, что вернусь. А потом вспышка света, бабочки в животе, обнимашки с Артёмом на диване, и все. Я и про маму родную забыла, а про подругу – тем более.

Ух.

Вид у девушки, конечно, грозный.

Мне точно нужен адвокат. Сама не разберусь.

– Ритуль, прости. В ресторане встретила Артёма и с ним домой уехала.

Воспоминания сами врываются в голову, заставляя мечтательно улыбнуться. Когда проснулась утром на плече у Козловского, пришлось себя ущипнуть. Не сон. И плевать на синяк, главное, все было на самом деле.

– Могла бы и предупредить, – продолжает фыркать девушка. – Я тебе звонила раз двести. Что с телефоном? Я реально подумала, что твой Тимур – маньяк и мне придется все свалки объехать, чтобы тебя по кусочкам собрать.

Ну вот.

Пару минут назад я в облаках летала, а сейчас готова сквозь землю провалиться.

Ведь сама постоянно Маринку отчитываю, когда она забывает перезвонить. А тут…

– Даже не знаю, как оправдаться. Клянусь, вчера мой мозг превратился в желе. Соображать точно не могла. И про телефон забыла.

– Я правильно понимаю, что Козловский теперь не козел?

Меня накрывает еще одна волна стыда. Блин, как я могла при посторонних назвать Артёма копытным животным? Надо было хотя бы козликом. Миленько же.

Какой бред.

Кстати, утром Артём напомнил о нашем договоре. И попросил больше не выкидывать еду. Сказал, что больше не хочет смотреть на мусорное ведро и слюни вытирать. Пришлось скрестить пальцы за спиной и пообещать не делать так больше.

Ведьму же еще на костре не сожгли.

Меня в любой момент может бомбануть.

– Если я скажу, что теперь он круче Криса Хэмсворта, ты перестанешь смотреть на мою голову как на мишень для дротиков?

Ритка скрещивает руки на груди.

– Какого именно Криса? Лохматого и с огромным пузом или при взгляде на которого рот закрыть не получается?

А-а-а.

Теперь понятно, почему у меня во рту все пересохло. Я его закрыть не могу.

– У меня сушняк, – подмигиваю ей. – Понимаешь, о чем я?

– Та-а-ак, сегодня занятия отменяются, – Рита снова подхватывает меня под руку и разворачивает, направляясь к выходу. – Я хочу знать все и во всех подробностях. Если от рассказа у меня покраснеют уши, значит, придется все повторить. И не отвертишься. Это компенсация за мою бессонную ночь. Подожди! Если вы теперь вместе, получается, возвращение в родительское гнездышко отменяется?

Хорошо, что Рите не требовался мой ответ. Она начала заваливать меня вопросами, не обращая внимания на мою реакцию. Осталось чуть больше недели. Девять коротких дней, и потом мне придется собрать в чемодан все свои вещи. Артём не захотел обсудить это? Ладно я – соображать не умею, но он-то умный. Про котлеты помнит, а про то, что мне скоро надо будет съехать, забыл?

Стоп!

Зачем начинать паниковать раньше времени?

Вместо того чтобы сейчас расслабиться и насладиться жизнью, я делаю все с точностью до наоборот. Меня попросили не вести себя как истеричный ребенок. Вместо этого в голове промелькнула мысль позвонить Артёму и наехать на него. А за что? За то, что он после парочки поцелуев не предложил съехаться?

Черт.

Может, Артём прав? Я и правда веду себя как ребенок.

– Выходит, реклама твоя отменяется? – с грустью в голосе спрашивает Рита, протягивая мне бумажный стаканчик с кофе. – Это я сглазила. Если честно, жутко тебе позавидовала, когда ты рассказала.

Ох, только еще одной ведьмы мне не хватало.

– Ты мне еще про порчу расскажи, – закатываю глаза. – Ты здесь ни при чем. Да и я не знаю, что будет. Артём меня так быстро увел что я с Тимуром не успела попрощаться. Вряд ли что-то у нас получится. Не думаю, что ведьма захочет со мной работать. Я сама не особо горю желанием с ней встречаться.

Но больше всего мне не хочется, чтобы Артём с ней встречался. Может, в кабинете у Козловского установить ведьмовскую ловушку? Как только нежить появится в опасной зоне, на нее святая вода польется.

– Ну ты даешь. Я бы никогда такого шанса не упустила, – выдыхает девушка.

Я бы тоже, но эти чертовы обстоятельства.

– Давай позвоним Тимуру и предложим встретиться. Если ты ему подойдешь, это и будет компенсацией за твою бессонную ночь.

– Ты серьезно?

– Почему нет? Попробовать стоит.

Артём просил меня не встречаться с придурками. Но… Это же для дела. Я Рите собираюсь помочь. И вообще, откуда он об этом узнает?

33.

Артем.

– Можно войти? – в проеме двери показывается наглая морда Власова.

– С каких пор ты разрешения спрашиваешь?

– С тех самых, когда ты начал взглядом меня потрошить, – скалится Яр, закрывая дверь. – Острых и тяжелых предметов под столом, надеюсь, нет?

Ага. Целый арсенал.

– Яр, заканчивай чушь нести. Зачем пришел?

Может, мой вопрос и звучит резко, но мне сейчас не до телячьих дружеских нежностей. Мозг забит Комиссаровой, которая откусит мне голову, если я не сдержу обещание и не заберу ее вовремя. Заклюет меня тем, что я не сдержал слово. Не хочется давать ей повода для этого.

Хотя всегда интересно наблюдать, как маленькая истеричка психует.

– Поговорить, – ухмыляется Яр и садится не на свое обычное место. – Давно не трепались. Как жизнь, друг? Слышал, ты сегодня на работу забил. Проспал, что ли?

– Кто болтает?

Его тон меня напрягает. Если я и не приехал вовремя, как обычно бывает, то это не значит, что я должен перед кем-то оправдываться. Моя жизнь, моя работа, мой офис. А я забыл про время, когда утром увидел Владу в коротких шортах. Друг хоть и понял бы меня, но пусть не надеется на рассказ с подробностями после того, как он пытался подкатить к Комиссаровой.

– Весь офис, – довольно скалится он. – Они уже обрадовались, с бубном танцевать собрались, а потом ты заявился. Так что случилось-то? Я прям не узнаю своего друга трудоголика.

– Яр, тебе потрепаться не с кем? Присядь на другие уши, сейчас не до тебя.

Кашу в голове я даже работой разбавить не могу. Пытаюсь хоть как-то вернуть ту жизнь, которой жил до приезда Влады, но ни черта не получается. Девчонка заполнила все собой, доведя меня до той точки, когда разговор с другом конкретно бесит.

– Хочу малышку Владу на свидание пригласить, – разрывает тишину друг, а карандаш в моей руке ломается на две части. – Она же уезжает скоро, не хочется профукать возможность. Как думаешь, куда ее сводить?

В морг.

На твой труп посмотреть.

Комиссаровой с ее фантазией там точно понравится.

– У тебя и не было этой возможности, дружище, – отчетливо выделяю последнее слово и откидываюсь на спинку кресла. – Забудь.

На секунду взгляд друга становится рассеянным.

– Хочешь сказать…

– Хочу сказать, чтобы ты не тратил зря свое время. На этом все.

Не могу понять, правильно ли он понял мои слова. Когда по его лицу расползается знакомая ухмылка, до меня доходит – все он понял.

– Я так и знал! – щелкает пальцами, глядя на меня. – Вот всегда знал, что она тебя еще дожмет. Чувак, только я был уверен, что ты кремень и так быстро не потечешь. Молодец, малышка. Взяла все в свои руки и добилась своего.

Правда в его словах есть.

Она меня реально дожала.

Сейчас я точно уже не смогу послать ее, развернуться и свалить из города. Еще раз: Комиссарова везде. Даже в сердце как-то умудрилась пролезть. Не просто же так меня уже несколько дней потряхивает.

– Тём, если ты ее опять кинешь, будешь иметь дело со мной. И я не посмотрю, что ты мой друг. Отделаю так, что ни один хирург не найдет твою селезенку.

И это он меня отделывать собрался?

После того как он захотел Владу на свидание пригласить, я сам думал заняться Власовской селезенкой.

– Яр, иди уже, а. Защитник нашелся. Сам разберусь со своей жизнью, – рычу в ответ, отходя от стола.

– Любовь, значит?

– Ты забыл, где дверь?

– А родители в курсе? – говорит Яр уже у двери. – Вот ее батя обалдеет, когда узнает.

Обалдеет – не то слово.

Черт. Опять придется с ним разговаривать. И на этот раз вряд ли я прислушаюсь к его словам.

Как только выхожу из машины, сразу же вижу Владу, стоящую с подругой около мотоцикла. Они о чем-то шепчутся, и когда она замечает меня, то на ее щеках появляется румянец.

Почему я не заставил ее снять эти чертовы шорты?

А-а-а, потому что мне нравится этот вид.

Надо рот закрыть и перестать глазеть, пока Комиссарова не заметила. На ревности она меня уже поймала. Что дальше?

– Ой, а я думала, ты не приедешь, – глазами хлопает так, будто я поймал ее на месте преступления.

Если бы не радостная улыбка на лице, то я бы и правда решил, что она что-то задумала или натворила.

– Я же пообещал.

– Но еще ты говорил, что у тебя много дел. Скажи, что ты их ради меня отменил.

Говорю же, еще ребенок.

Так и пытается держать меня под своей лапкой.

И ведь получается. Моментами кажется, что меня скрутили в бараний рог.

– Я просто быстро разобрался с делами. Ты ждала другой ответ? – улыбаюсь, когда она морщит нос.

Конечно, она вытягивала из меня совершенно другие слова. Что я соскучился, бросил все и примчался к ней, не в силах больше терпеть разлуки. Вчера мы смотрели подобный фильм. У Влады слюна текла, когда какой-то актеришка признавался в любви.

Мне бы сейчас напомнить ей об этом и сказать, чтобы не надеялась на такой же идиотский поступок с моей стороны, но…

Можно просто забить на окружающих нас людей и прижать девчонку к себе.

– Я тебя слишком хорошо знаю, Козловский, – тихо шепчет она. – Вслух не скажешь, но точно подумаешь.

– Плохо знаешь.

Вру. Но до последнего сдаваться не собираюсь.

– Вы закончили? Поехали.

Комиссарова робко смотрит на подругу.

– Тём… Тут такое дело…

– Опять проблемы с мотоциклом?

– Нет. Просто мы…

– Влада, все нормально, – говорит девушка. Рита, кажется. – Можем перенести встречу. Или отменить. В общем, давай по домам. Не отменяйте свои планы из-за меня.

Чем больше говорит подруга, тем больше мрачнеет Влада. Она даже за руку меня схватила, будто думает, что я убежать собрался.

Неужели по мне непонятно, что я намертво к земле прирос?

Вряд ли сейчас вообще двигаться смогу.

Ее называл малолеткой, а сам веду себя не лучше. – В чем дело? – рявкаю, пока не превратился в карманную собачку.

– Рит, стой на месте и не двигайся. Никуда не уезжай, – командует Влада. – Мы сейчас.

С этими словами она тянет меня к машине.

– Тём, как дела у тебя? На работе все нормально? Брокколи не переварили? – тараторит она, как автоматная очередь, и глаза такие, как у кота из мультфильма про зеленого великана.

– Стоп! Я не ведусь на такое. Говори, что происходит?

Наверное, то, что точно мне не понравится.

Она бы так не юлила, если бы хотела попросить меня подбросить до дома ее подругу. Влада бы тогда просто поставила меня перед фактом, мол, вот Рита и мы отвезем ее домой. Точка.

– Я позвонила Тимуру и попросила его приехать сюда. Он минут через пять подъедет. И я не хотела, чтобы ты знал. Но перед тем, как ты скажешь, что я опять веду себя как ребенок, я поясню: у меня была возможность наврать тебе, сказать, что сейчас занята, дела и куча всего, и ты бы в итоге уехал домой, но… Я не стала врать. И даже не думала об этом. Честно. А заикалась, потому что с мыслями собиралась.

Вот это ее накрыло.

Да я и сам завис, смотря на то, как она выговаривается.

Черт. Я и правда приказал ей не общаться с тем придурком? Какой я молодец, блин.

Надо завязывать с приказами.

– Зачем он приедет?

Тут она опять начинает болтать на одном выдохе, но я почти не слушаю. Залип на ее губах, глазах, беззаботной улыбке. Оказывается, мне больше нравится видеть ее счастливой, чем напряженной.

Да за одну эту улыбку можно вытерпеть присутствие смазливого выскочки.

– Ритка точно подойдет для рекламы, – заканчивает она. – И если я из-за ведьмы отказалась сниматься, то Рита сможет.

Я напрягаюсь. Чем помочь? При чем здесь ведьма? Что я прослушал?

Что вообще происходит?

– От чего ты отказалась?

– От рекламы. Тимур договорился на фотоссесию для компании ведьмы. Я должна была быть лицом этой компании. Но… Я передумала. Не хочу на эту мымру работать.

Влада смотрит куда-то в сторону.

– Так он к тебе не подкатывал? – вместо нормального вопроса я придумываю самый идиотский.

Мужик, блин.

– Что? – Влада резко замолкает, и на ее лице появляется самая раздражающая хитрая улыбка. – Ты думал, мы с ним… И он ко мне… Ох, Козловский. Ты такой милый, когда ревнуешь. Прям такой лапочка.

Черт.

Опять она меня сделала.

– Зубы мне не заговаривай. Между вами только рабочие отношения? Почему мне про это все раньше не рассказала?

– Целовать меня надо было раньше, тогда бы и узнал.

Да-а-а.

В этом я с ней согласен.

Надо компенсировать упущенное время.

Как насчет начать прямо сейчас? И плевать, что рядом кладбище. Чем не романтика?

34.

– Улыбнуться не хочешь? – демонстрирую Артёму сногсшибательную улыбку в надежде, что парень растает и превратится в милого зайца. – Ты сейчас на орка из Мордора похож.

– Ты закончила? – не обращает внимания на мои слова парень и тормозит на светофоре. – Или у тебя есть еще подруги, которых надо с придурками свести?

– Честно, если бы они были, то я бы каждую свела и тебя с собой притащила, – смеюсь, вспоминая, как Артём взял меня за руку, стоило только Тимуру выйти из машины. – Ты мне чуть руку не оторвал. Расслабься. Он даже не в моем вкусе.

– Я и не напрягался.

– Уверен? Тогда почему ты проскочил на красный и мы едем не в ту сторону?

Артём дергается, смотря по сторонам.

Ха. Купился.

– Очень смешно, Влада, – шипит сквозь зубы. – Нет.

– Согласна. Ничего смешного здесь нет. Наоборот, все круто. Знаешь, сколько я мечтала, чтобы ты…

Нет. Второй раз я ему в любви не признаюсь. И даже не намекну.

Ни за что.

У меня и так все на лбу написано. Пусть учится читать.

– Чтобы я «что»?

– Чтобы ты водителем моим побыл, – говорю первое, что приходит в голову. – Здесь направо. Или налево?

– Хорошая попытка, но я точно знаю, что ты хотела сказать другое.

Экстрасенс, блин.

Собираюсь ляпнуть что-нибудь остроумное, глупое и детское, но потом понимаю, что не хочется. Мне хорошо просто находиться рядом с Козловским. Без лишних слов, без подколов, шуток. Сидеть в одной машине, ехать неизвестно куда. Ну чем не сказка?

– Хорошая попытка меня разговорить, но я сказала то, что хотела сказать, – в тон отвечаю ему, стараясь не смотреть на парня. – Я хоть и плохо ориентируюсь, но точно знаю, что домой мы не едем. Это похищение?

Скажет «да», и я сама из подручных средств свяжу веревку и обмотаюсь.

Каждая девчонка мечтает, чтобы ее похитил такой самец на крутой тачке.

– Пока нет.

От его голоса кожа покрывается мурашками.

– Ты говорила, что тебе дома сидеть надоело. Выбирай: кафе или кино?

Сидеть на последнем ряду с Артёмом или же накормить его до отвала?

И выбирать не надо.

– Кино. Какой-нибудь ужастик.

В случае чего будет повод зажмуриться и уткнуться в шею Козловского. Я даже уверена, что меня может испугать громкая музыка с заставки.

– Я так и думал, – ухмыляется он, а затем на секунду оборачивается назад и передает мне в руки бумажный пакет. – Поэтому подготовился.

Это то, о чем я думаю?

Господи, спасибо тебе за идеального Козловского.

В пакете лежат гамбургер и картошка фри.

– Проезжал мимо кафе и вспомнил, что ты любишь эту гадость.

От нахлынувшей радости колет в сердце и что-то булькает в животе.

– Хочешь? – риторический вопрос, ведь понятно же, что Тёма откажется.

Секунда.

Затем еще одна.

– Хочу, – и он открывает рот.

Боги!

Артём добровольно ест «гадость» из моих рук. Ущипните меня. Я не верю, что это происходит на самом деле.

Клянусь, это лучший день в моей жизни.

– А ты не собираешься к родителям приехать? – спрашиваю, когда мы выходим из кинотеатра.

Артём выбрасывает в урну недоеденный мною попкорн и берет меня за руку.

– Зачем?

– Ну, не знаю. Они скучают. Тетя Надя вечно жалуется, что ты про них забываешь.

– Вряд ли получится забыть. Например, сегодня она звонила мне раз десять.

– Она скучает, – повторяю я.

И я буду скучать, когда уеду.

Уверена, залью подушку горькими слезами и, не теряя времени, сразу заведу кота. Или сразу десять. Все равно ведь на личной жизни будет поставлен крест. Никто с Козловским не сравнится. Котик – единственное исключение.

– Это она попросила поговорить со мной?

Хочется соврать. Свалить все на тетю Надю, надавить на жалость и заставить Артёма пообещать приезжать в родительский дом каждые выходные.

Меня слишком пугает то, что в скором времени я не смогу видеть его каждый день.

– Нет, – пытаюсь улыбнуться, но не особо получается. – Зачем? Я и сама все видела. Ты им обещаешь приехать, не приезжаешь, они обижаются, но вида не подают. Кто так делает, Козловский?

– Те, кто занят на работе, – кривит губы он. – Тем более у них есть ты.

– Когда будут зачитывать завещание, не удивляйся, что про тебя забыли.

Он ведь даже не понял, что я хотела от него услышать. Как после этого быть веселой, наслаждаться каждым днем, если я знаю, чем все закончится?

Я не мазохистка. Боль не люблю от слова совсем.

И в данный момент я просто разрывалась.

Если и дальше продолжу с закрытыми глазами парить от счастья, забыв про жестокую реальность, то сделаю только хуже. Но хуже всего то, что по другому я не смогу. Не получится оттолкнуть Артёма. Сил не хватит.

– Все нормально? Ты в лице изменилась.

Нет. Все не нормально. И вряд ли таким будет.

– Все отлично, – натянуто улыбнувшись, вытягиваю из себя каждое слово. – Может, домой поедем? Мне одну сценку отрепетировать нужно. Скоро выпуск. Не хочется облажаться.

Соображай, Козловский.

Выпуск – прощание.

Черт возьми, скажи хоть что-нибудь.

Артём вопросительно поднимает брови.

– Я думал, ты ненавидишь сидеть дома. Ладно, если хочешь. Поехали.

И мы в молчании идем к машине.

Даже если он и понял, что изменилось мое настроение, то вида не подал. Вывод: Козловский просто развлекается, а я влюбленная идиотка, которая никогда не поумнеет.

Я дура, раз надеялась на чудо.

– Что с твоим голосом? – спрашивает Рита, когда после трех ее пропущенных я все-таки отвечаю на звонок. – Все нормально?

– Я спала. Ты меня разбудила.

– Спала? Ты время видела?

– А спать можно только в определенные часы? – знаю, что сорвалась, поэтому сразу же добавляю: – Извини. Проблемы с настроением. Это я заметила. Что натворил твой Козловский?

Вчера привез меня домой, отправил в комнату, а сам закрылся в своем кабинете.

За такие действия его можно в тюрьму отправить? Посадить засранца, и пусть на сухарях худеет.

– Он здесь ни при чем.

– Ну конечно. Поэтому ты не сказала ему, что вместо школы решила остаться дома? Я удивилась, когда увидела его машину. Не знаю, что ты задумала, но я ему сказала, что тебя сегодня не было. Или надо было обмануть?

Целую секунду меня мучала совесть, а потом резко отпустило.

– Нет, ты правильно все сделала. – Врать я не собиралась. Но, если честно, не думала, что Артём и сегодня захочет меня забрать с занятий. Утром я отмазалась, сказав, что урок начнется позже. – Он ничего не говорил?

– Сначала скажи, что происходит, потом я решу, рассказывать тебе про наш разговор или нет.

– Нечего говорить. Захотелось остаться дома.

– Тогда спрошу еще раз, чем он тебя обидел?

– Не обижал. Просто я не понимаю, что между нами происходит. Мы вместе или не вместе? Если вместе, то почему мы еще не обсудили мой предстоящий отъезд? Рит, я запуталась.

Наверное, я не смогла бы пореветь в Маринкино плечо. Вывалить на нее то, что внутри творится – еще раз не получится. Потому что уже было такое. Потому что я клялась и ныла, что больше никогда в жизни не посмотрю на Козловского. Рассказать о том, что заново влюбилась – стыдно.

– Эй, ты чего? – успокаивающим тоном начинает подруга. – Не кисни. Мне кажется, ты рано паникуешь. У вас же все только-только начинается. Только в дешевых мелодрамах в любви признаются в первый день знакомства. И вообще, если тебя так волнует этот вопрос, почему сама напрямую не спросила у Артёма?

Я намекала.

Много раз заводила тему, а он…

– Зачем начинать, если мне уезжать скоро? Рит, он не будет ко мне приезжать. Я уеду, и все закончится.

– Но ты еще не уехала. И ты не можешь точно знать, что Артём будет делать. Не думала здесь остаться?

– У меня учеба.

– Переведешься, – предлагает Ритка. – Или бросишь. Ты же актрисой стать собиралась.

– Да какая из меня актриса? Даже роль безразличной стервы сыграть не могу.

– Зато Артём твой хорошо играет роль влюбленного парня, – выдает она спустя секунду. – Или не играет. Слушай, он занервничал, когда узнал, что тебя сегодня не было. Это же должно что-то для тебя значить.

– Ничего это не значит. Он матери своей пообещал за мной приглядывать.

– Приглядывать, но не рычать, когда другие парни с тобой разговаривают. Он же бедного Тимурку взглядом расчленял, когда тот к тебе обращался. Степень мимимишности зашкаливала. Грозный дядька, а ревновал, как школьник.

То, что он меня ревнует, радует, конечно, но шанса на будущее не дает.

– Потом я буду ныть.

– Ты и сейчас ноешь, – поправляет она, – такое ощущение, что для нытья тебе и повод не нужен.

– Эй! Ты меня успокаивать должна.

– Зачем? Чем больше я буду говорить тебе, что ты для Козловского не развлечение на выходные, тем больше ты будешь это отрицать. И так до бесконечности и до посинения, а у меня батарея на телефоне садится. Поэтому лучше перейти сразу к делу. Хочешь ныть – ной. Иногда полезно. Хочешь узнать, что думает Артём по поводу твоего отъезда, – спроси его об этом.

– Пожалуй, я просто поною.

– Это твой выбор, имеешь право. Только не психуй. Ты же не знаешь, что творится в голове Козловского. Короче, будь умницей. Все только в твоих руках.

Я бы возразила, но либо у Риты и правда батарейка сдохла, либо ей надоело со мной разговаривать и она сбросила вызов. В любом случае я опять осталась наедине с собой.

От потока мыслей у меня должна уже голова лопнуть.

Мне нужно взять себя в руки, но я не могу. Также не могу напрямую заговорить с Артёмом. Один раз я первая заговорила с ним. Ни к чему хорошему это не привело. Нет никакой вероятности, что ситуация не повторится. Молния два раза бьет в одно место, чего уж говорить про чувства.

А если забить?

Счастливо прожить оставшиеся дни, а потом с теплотой вспоминать о них? Я ведь точно потом буду жалеть о том, что не попробовала.

В груди что-то екает.

Да, буду жалеть.

И Ритка, может быть, права. Я не знаю, о чем думает Артём, и у нас и правда все только-только началось. Это я сохну по нему уже давно, а для него это все может быть в новинку.

Все-таки я и правда дура.

Решительно поднимаюсь с кровати, обещая себе, что с нытьем покончено. Сейчас между нами все хорошо. Это важнее всего остального.

В дверь звонят тогда, когда я решила пойти на кухню и заглянуть в холодильник. Решив, что Артём забыл дома ключи, я побежала открывать. Казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди. Не видела Козловского несколько часов и только сейчас поняла, как сильно успела соскучиться.

Открыв дверь, замерла, увидев не Артёма, а курьера с букетом цветов.

С букетом очень красивых цветов.

Еще недавно я ныла, считая себя самым жалким человеком на свете, а сейчас готова схватить телефон и фотографировать букет под каждым углом.

Закрыв дверь, прижимаю цветы к себе.

Какая красота.

Я точно не развлечение на выходные.

Я для Артёма что-то значу.

Гипнотизирую букет глазами, представляя, как возвращается Козловский и мы…

Не сразу, но я замечаю вложенную записку. С замиранием сердца открываю маленький конвертик, а там: «Спасибо за такой подарок. Я в восторге. Настя».

35.

Наверно, со стороны я выглядела, как пациент, сбежавший из психушки. Мокрые после душа волосы. В банном халате Козловского, подол которого волочился за мной, и походкой сутулой собаки, я грозно вышагивала к ближайшей мусорке. Веник, вернее то, что осталось от букета, я брезгливо несла перед собой, будто он в любой момент мог меня чумой заразить.

Где черт возьми Козловский?

Сейчас я стала сомневаться, что Ритка его сегодня видела. Возможно, все происходящее было плодом ее воображения. Или она решила таким образом поддержать меня.

Врагу такую поддержку не пожелаю, если честно.

Вернувшись в квартиру, я снова принимаю душ. Как сумасшедшая натираю губкой кожу, боясь оставить на ней хоть малейший след от пыльцы. Ведьмам – я не доверяла. Ведьмам с именем Настя – тем более.

А Козловский…

Очень надеюсь, что его фантазии хватило, чтобы в качестве подарка вручить ведьме метлу. Старую, сломанную, вытащенную из грязного болота и оплёванную жабами. Только это и спасет его от неминуемой участи остаться без головы.

Нет, это уже ненормально.

Мне только скалки в руках не хватает.

Ждать мужика в грязном халате, растрепанными волосами, и с таким лицом, будто камаз по моему мизинцу проехал – не дело. Он должен меня увидеть, захлебнуться слюной, и понять, что он гад, раз не тем людям подарки дарит.

Переодеваюсь я минут двадцать, периодически поглядывая на дверь. В какой-то момент злость и раздражение отступают, и остаюсь я наедине с бешеным беспокойством.

Он обязан вернуться домой.

Если нет, то я сама его из-под земли достану, задам несколько вопросов, и, если ответы мне не понравятся, закопаю обратно.

Я была уверена, что так и поступлю, но когда услышала звон ключей за дверью, забыла обо всем на свете и побежала к возможному предателю так, что тапки отлетели в разные стороны.

Хорошо, что вовремя одумалась остановиться. Не будет эффекта орать на кого-то, когда у тебя приступ отдышки и щеки горят так, будто их утюгом отутюжили.

- Кажется, ты пионы любишь. – говорит таким тоном, будто на свидание пришел, протягивая мне букет. – Оказывается, их не так просто найти.

- Поэтому ты за ними в Китай летал? – если Артем думает, что я прямо здесь в лужу превращусь, то он очень сильно ошибается. Теперь я на любые цветы смотреть не могу. Даже на свои любимые.

Странно, что он запомнил.

- Почти. С тобой все нормально?

- А с тобой? Совесть не мучает?

- А должна? Что происходит?

- Это я должна у тебя спросить. Что происходит, Тём?

Ура. У меня получилось стереть улыбку с его лица и обратить на себя внимание.

Никогда не думала, что буду радоваться этому.

- Комиссарова, не говори загадками. У меня не всегда получается тебя понимать. Что не так?

Я сейчас точно взорвусь.

- Когда ты последний раз общался с ведьмой?

- В каком смысле «общался»?

- Во всех смыслах, Козловский!

- Вчера.

В первую секунду я радуюсь – он не отрицает, значит, врать не собирается. Потом меня накрывает. Вчера! Не особо контролируя свои действия, замахиваюсь, и кидаю в парня его же веник.

Ненавижу цветы.

Ненавижу Козловского.

- Да что с тобой? – рявкает он, уворачиваясь. – Я думал, они тебе понравятся.

А когда с ведьмой болтал, тоже думал, что мне понравится?

- Не думай больше. Вообще. Никогда. И обо мне не думай. Ясно? А по-хорошему, проваливай к своей ведьме. Я тебя больше видеть не хочу.

- Это моя квартира. – невозмутимо отвечает он. – Зачем мне уходить?

- Хорошо. Тогда уйду я.

Меня понесло.

Но истерика на то и истерика, что ее прекратить сложно.

Разворачиваюсь, но не успеваю и шага сделать, как слышу грозный рык за спиной:

- Стоять!

Ага. Будто я возьму и остановлюсь. Бульдозер затормозить легче будет, чем разъяренную меня.

Хватаюсь за ручку и пытаюсь открыть дверь.

Черт.

Меня догнали.

- Ты и правда думаешь, что я после всей это сцены позволю тебе молча уйти? Давай, Влада. Открывай клетку и выпускай из нее своих тараканов. Хочу их послушать.

Я хотела уйти с миром, но…

Артем сам напросился.

- Ты меня обманул.

- Серьезно? – ухмыляется он, приподнимая бровь. – В чем же?

Он издевается?

Разве по мне не видно, что я с трудом сдерживаю себя?

Еще одно доказательство того, что дорога в кино для меня закрыта.

- Ты говорил, что не будешь общаться с ведьмой, но ты общался. Ты не просто с ней разговаривал, ты еще ей подарок отправил. Или лично вручил, не знаю, как там на самом деле было. Да и знаешь… Мне плевать на это.

Козловский мрачнеет.

- Ничего подобного я тебе не говорил.

Ну, может именно так и не сказал, но дал понять, что с ней покончено.

- Ты ей отказал, когда она звонила.

- И?

- Это значит…

- Это значит, что я не вернулся в ресторан. – говорит тоном физрука, который не верит в липовую справку. – Настя – клиент нашей фирмы. Наше общение закончится только тогда, когда мы закончим наш совместный проект, в котором она так же участвует. В чем проблема? Я не понимаю.

- Что ты ей подарил?

- Без понятия. – цедит сквозь зубы он. – От лица компании кто-то из работников должен был отправить цветы. Я не вникаю в такие мелочи.

- Тогда почему она присылает букет и благодарит тебя?

- Ответ на этот вопрос знает только она. – выдыхает он. – Значит, были цветы? И где они?

- На помойке. Если поторопишься, то успеешь их забрать, пока бомжи за них не подрались.

Козловский молчит, но видно, что вся эта ситуация его забавляет.

А у меня мозг плавится, и сердце разрывается.

Так еще и понять надо, мне собирать вещи или я уже передумала?

Конечно, можно включить гордость и вызвать такси, но я последнее время ее игнорирую, поэтому будет глупо доверять этому чувству.

Тёма несколько секунд смотрит на меня, затем разворачивается и уходит.

Что?

Серьезно?

Он не может уйти.

- Артем! – выдыхаю, когда вижу, что он идет в свою комнату. – Спасибо за цветы.

Он молчит.

А мне настолько гадко, что приходится идти за ним.

- Они очень красивые.

Тишина.

Меня отправили в игнор. Нет, в черный список. Артем ведет себя так, будто я не стою за его спиной.

Он снимает рубашку. Затем ремень.

Ох, черт.

- Я опять повела себя, как ребенок. – сглатываю, рассматривая его спину.

- Я знаю. У тебя все?

Эй, я извиняюсь, между прочим. Проявил бы чуточку милосердия. Честное слово, не умер бы от этого.

- Но и ты тоже хорош… - начинаю возмущаться и тут же одергиваю себя. – Мне показалось, что я для тебя развлечение на выходные.

Какой смысл корчить из себя обиженку, если сама дров наломала?

Бедные цветочки. Я их убила.

- Сейчас ты думаешь так же?

- Нет… Да… Не знаю…

- Как будешь уверена, тогда и поговорим. – не оборачиваясь, бросает он.

Ну, почему все так сложно?

Где сказка, про которую постоянно рассказывает Маринка?

«Все в твоих руках» - вспоминаю слова Риты.

Наверно, никогда я еще не принимала решений с такой бешеной скоростью. Сделать шаг вперед, это не просто подойти к Артему. Это что-то большее. Я знала, что за этим последует, и была готова.

Прижаться к нему, раствориться в нем.

Может, это и есть сказка?

Осторожно кладу ладони на его спину, касаясь кожи. Он не реагирует. Еще секунда и я сбегу.

- Помоги мне, Тём. Без тебя я не разберусь.

Он молчит, а я точно выгляжу жалкой.

Это конец.

Вот так из-за какой-то глупости, я потеряла все.

Когда мои руки опускаются, Артем разворачивается.

- Ты такая идиотка, Комиссарова.

Мне бы обидеться, но Артем так быстро прижимает меня к себе, что из головы вылетает буквально все.

- А у тебя фамилия дурацкая. – говорю первое, что приходит в голову.

Козловский ухмыляется, и перехватив ладонью мой затылок, накрывает губами мой рот.

Все.

Я сдаюсь. Мне нужны его прикосновения. О будущем, я буду думать потом. Сейчас есть только мы.

36.

Обычно я планирую свой день. Перед сном прокручиваю в голове все планы, стараясь ничего не упустить. Завтрак, поход в университет, посиделки с Маринкой, общение с родителями и еще одна встреча с подругой. Кафе, кинотеатры, клубы – я всегда знаю, как пройдет мой день. Конечно, я не забываю о непредвиденных обстоятельствах. Все бывает. Но какие-то мелочи не могут кардинально изменить задуманное. Несмотря на мою сумасбродность моя жизнь никогда не была похожа на американские гонки.

«Никогда не начинай свой день, если он еще не распланирован», – сказал однажды папа.

Сложно понять, почему эти слова так засели в моей голове. Вообще, они мне помогали. Всегда. Но вчера вечером что-то произошло. Вместо выполнения привычного ритуала я злилась на Артёма, одновременно не понимая его поведения, и в какой-то момент просто уснула.

И сейчас…

Стоя рядом с парнем, крепко прижимаясь к его груди, я спрашивала у себя: почему раньше не послала к чертям собачьим все идиотские планы?

Если бы знала ответ на этот вопрос, то точно бы нашла способ вернуться в прошлое и дать себе по голове.

Страшно ли мне? Нет. Хочу ли я остановиться? Нет и еще миллион раз нет.

Артём тяжело дышит, и этого достаточно, чтобы осмелеть и перестать контролировать свои руки. Кладу ладони на его плечи и громко выдыхаю, когда чувствую, как Артём просовывает пальцы под мою футболку. Никогда не считала себя стеснительной, но сейчас… Не только щеки, у меня даже уши покраснели. Его руки скользят все выше и выше, нежно поглаживая кожу. Сглотнув, я вижу, как моя футболка летит на пол.

Опускаю глаза.

Все тело дрожит, и я слышу стук своего сердца. Он такой громкий, что кажется, будто сердце уже не в моей груди, а я в руках его держу.

– Поверить не могу, что Комиссарова умеет смущаться.

Врезать бы ему за эту издевательскую ухмылку, а потом и наорать заодно, но, замечая его потемневший взгляд, могу только открыть и закрыть рот. Вот так меня накрыло.

– Посмотри на меня, – хрипло произносит Артём и, обхватив мой подбородок, поднимает голову вверх. – Ты такая красивая.

Я забываю обо всем.

Даже комната исчезает из поля моего зрения. Перед глазами только он. Он один – и никого, и ничего вокруг больше нет.

Можно ли растаять от одного лишь взгляда? Можно.

Артём подхватывает меня под бедра и накрывает губами мой рот. На секунду отстраняется, внимательно смотрит в глаза и, найдя в них что-то, прикасается еще раз, сильнее, с напором, жестче.

Жмурюсь, до конца не веря в происходящее.

Меня прошибает разрядом тока.

Черт, черт, черт. Лучше даже не бывает.

Пальцы Артёма везде. Касаются кожи, гладят, изучают. Он не спешит, растягивая каждую минуту, а я буквально превращаюсь в сумасшедшую. Обвиваю руками его шею, прижимаясь к его груди еще сильнее.

– Наверное, сейчас ты радуешься, что я не вешу как слон, – не узнаю свой голос.

– Ты уверена в этом?

Прибью его потом. Сейчас он мне слишком нужен.

– Хочешь выйти из этой комнаты живым – лучше помолчи.

– Что ты собралась со мной сделать? – наигранно удивляется он. – Эй, хорошо подумай. Я тебе точно еще нужен. Сама ты не справишься.

Кровь в венах бурлит, и кажется, моя голова сейчас лопнет от всего, что со мной происходит в данную секунду.

Во рту пересохло, мозг давно уже превратился в кашу, а я завороженно смотрю, как Артём опускает меня на кровать.

– Хорошо, что я выбрала другую комнату. В этой слишком жарко.

– Думаешь, дело в комнате?

Черт, ну какой же у него шикарный голос.

Артём нависает надо мной сверху, и его дыхание становится все горячее. Дело точно не в комнате.

Что делают люди, когда им жарко? Правильно. Они раздеваются. Руки дрожат, и я с трудом, но все-таки стягиваю с себя шорты. Это кажется таким нормальным. Раздеваться перед ним. Смотреть в его глаза и чувствовать себя самой сексуальной. Расслабиться и почувствовать свободу. Быть раскованной. Не боясь ничего вокруг. Сходить с ума от каждого нового ощущения.

Боже.

Артём опускается рядом и перетягивает меня на себя. Упираюсь руками в его грудь, жадно набрасываясь с поцелуем.

Открываю глаза, чтобы в памяти отложился каждый момент.

Секундное легкое смущение, которое замечает Артём и тут же переворачивается. Спина касается матраса. Руки над головой.

Господи, пусть это никогда не прекратится.

Еще. Еще. Еще.

Жалобно скулю, когда перестаю чувствовать тело Козловского. Хватаю его за руку, не совсем понимая, куда он собрался. Артём смеется, рывком стягивая с себя брюки.

Гад. Испугал же.

Ох, блин.

Зажмурилась, когда Артём предстал передо мной во всей красе. Разве законом не запрещено быть таким идеальным? Эй, мать природа, за что ты так со мной? Мне остается только слюной подавиться или же…

– Тём, у меня есть пара сотен. Если станцуешь, они твои.

Я бы рада сказать, что пошутила, но нет. Какие могут быть шутки, когда я готова родину продать за такое зрелище.

– Пара сотен? Серьезно?

– Мало? Если вопрос в цене, то я могу…

– М? – кивает он, пальцем дотрагиваясь до моего бедра. – Что ты можешь?

Ох, черт.

– В теории – все. Насчет практики… – и все. Замычала. Когда я смотрела на голого Артёма, разговаривать совсем не хотелось. Вернее, не получалось. Но кажется, он правильно понял ход моих мыслей.

– Комиссарова, – хрипло выдает он, опускаясь ко мне. – И что мне с тобой делать?

– Ты знаешь, – шепчу, облизывая пересохшие губы.

– Знаю, – довольно выдыхает он, разворачивая меня к себе.

Черт, как же хорошо.

Не хочу останавливаться, сгорая от желания и нетерпения. Закрываю глаза и перестаю дышать. Во мне что-то взрывается. То, что сидело глубоко внутри и наконец-то выбралось наружу. Кричу, не в силах контролировать себя. Это и впрямь какое-то сумасшествие. Взлетаю, падаю и снова взлетаю. Я точно попала в рай. И сейчас решила навсегда здесь остаться. Проходит час, день, вечность, прежде чем я могу восстановить дыхание. С огромным трудом у меня получается повернуть голову. Стоило только встретиться с ним взглядом, как вновь тело пронзил разряд тока. Прикусываю губу, проводя пальцем по его груди.

– Ты запомнил адрес, где покупал цветы?

Закрывает глаза и улыбается.

– Тебе этих мало было?

– Ага. Хочу еще.

Ой, как двусмысленно это прозвучало. Или нет? Плевать. Тот факт, что глаза Артёма заискрились, доказывал, что он меня понял.

37.

– Владочка, как ты? – интересуется тетя Надя, которая сегодня почему-то решила порадовать меня видеозвонком. – Тёма тебя не обижает?

Хм.

Интересный вопрос.

Могу ли я обидеться на то, что Тёма уже двадцать пять минут болтает с кем-то по телефону, полностью игнорируя мое существование? Теоретически могу. Маленькая поправочка: Козловский в одних шортах, и у меня есть возможность глазеть на его спину.

Какие могут быть обиды?

Ы-ы-ы. Очень жаль, что я перестала кусаться в детском саду.

– Что вы, тетя Надя, – протягиваю я, закрывая дверь. Когда Артём закончит строить из себя важного босса, он вернется ко мне. Не думаю, что его маме понравится внешний вид ее горячо любимого сына. – У нас перемирие. Я не трогаю его, а он игнорирует меня.

И я ведь не обманываю.

В данный момент все именно так.

– Значит, он еще жив? Слава богу! – смеется женщина, прикрывая рот ладонью. – Я все боялась, что вы не поладите. С вашими характерами удивительно, как вы столько смогли продержаться.

– Ну, я вас обману, если скажу, что все прошло гладко, – ною я, зная, что Артёму потом вынесут мозг. – Вы же знаете своего сына и его отношение к моему переезду. Ох, теть Надя, даже представить себе не можете, сколько я натерпелась от него. Сколько плохих слов наслушалась, сколько… Ой, я лучше промолчу. А то вы еще подумаете, что я жалуюсь.

– Он же обещал мне быть с тобой помягче.

С этим у него проблемы.

Например, мне он сказал, что разговор займет максимум две минуты. Прошло почти тридцать.

– Он старается.

Делаю вид, что переворачиваюсь на другой бок, а сама в это время разминаю губы, чтобы перестать улыбаться и не спалиться в итоге.

– Нет, он правда старается. Да вы не берите в голову. Я могу за себя постоять.

– Ох, да знаю я. Но все равно тревожно за вас. Радует, что ты скоро домой уже вернешься. Утром с мамой твоей разговаривала, она по-прежнему думает, что ты с подружкой на даче отдыхаешь. Про курсы твои и не догадывается. Кстати, что с курсами-то? Увижу я тебя по телевизору?

– Так вы же его редко смотрите.

– Ради тебя я все что угодно посмотрю. Но ты мне зубы не заговаривай, девочка. Рассказывай, что там у тебя?

– М? Все нормально, – хмурю брови, пытаясь понять, что она на моем лице такого странного увидела, раз начала вопросы задавать. – Учимся. Репетируем. Скоро итоговая аттестация. Сценическая постановка. Я бы и вас, конечно, пригласила, но там без зрителей.

– Передумала, да? – заключает она спустя несколько секунд молчания.

– Что? Нет. С чего вы взяли?

Самой себе признаться сложно в том, что то, о чем я мечтала столько времени, стало неинтересным. Больше нет желания блистать на экране. Даже грустно как-то остаться без мечты.

– По глазам вижу, – деликатно поясняет она. – Нет в них прежней искры. Вернее, она есть, но другая. При нашей последней встрече ты вся светилась, рассказывая про свою школу. Сейчас же… Не понравилось?

– Не знаю, – сдаюсь я, горько выдыхая. – Все нравится, но… Не мое, наверное. Скорее всего, звезда я только нашего двора. Для другого – не гожусь.

– Так, ты мне это брось. Не годится она. Нос опустила. Сколько всего проделала ради своей цели, чтобы сдаться? Передумать? Владка, если решила, иди до конца с гордо поднятой головой. Если сейчас захандришь и накрутишь себя, потом жалеть будешь.

– Я и не сдаюсь.

– Вот и не сдавайся. Звезда двора! Господи, придумала же. Попрошу Артёма, чтобы он на твое выступление приехал.

Что? Нет. Не хочу.

– Там без зрителей, – резко вскакиваю с кровати, начиная бродить по комнате. – И вообще, зачем ему там быть?

Чую я, опозорюсь.

Совсем не хочется, чтобы Артём видел мой позор.

До конца жизни потом вспоминать будет.

– Потому что ты для него как младшая сестра. Он обязан приехать. Поддержать. Надо будет, залезет на крышу и оттуда посмотрит. Не спорь. Я ему скажу.

– Не надо! – наполняю легкие кислородом и киваю. – Я сама скажу. Отличный повод подкрепить дружбу.

– Именно. Я тут подумала, а может, мне все-таки приехать?

От неожиданности я даже язык прикусила. Взвыла так, будто слон на ногу наступил.

Что мне ей сказать? Мол, простите, но вы здесь явно будете лишней? Да меня после «простите» четвертуют. Сама себя четвертую за такие слова.

– А юбилей? – вовремя начинаю думать я. – Вам готовиться надо. На кого вы все оставите?

– Тоже верно. Но… Переживаю я за тебя. Одна ты там. Тёмка наверняка весь в работе. Ему не до тебя. Вот ты и чахнешь.

– Я не одна. У меня подруга есть. Вместе с ней на занятия ходим.

– Ой, и подругу нашла? Умничка. А мальчишки у вас там имеются? Не поверю, что никто не обратил внимания на такую красавицу.

– Ну-у-у. Тут такое дело… – В этот раз язык пришлось прикусывать осознанно, чтобы не разболтать тайну. Хотелось, конечно, с тетей Надей посекретничать, но знала, что рано еще. Может не понять и не принять. Она ведь и правда относится ко мне как к своей родной дочери. А тут такие новости. Нет. Не хочу видеть шок на ее лице. – Меня только учеба интересует.

– Ну и правильно. Учеба важнее. Тем более в твоем-то возрасте, успеешь еще от женихов побегать. Ой, а я чего звоню-то? Ты ведь за день до юбилея домой вернешься? Может, получится у нас уговорить сына тебя подвезти? Заодно и дома побудет. Да и тебе комфортнее будет с Артёмом, чем в машине неизвестного таксиста. М? Что думаешь?

– Я попробую с ним поговорить.

– Я попрошу, а ты подхвати. От меня одной он сможет отмахнуться, но против двух – силенок не хватит.

Тетя Надя смеется и спустя пару секунд прерывает разговор, желая мне удачи.

Я продолжаю стоять с телефоном в руке, разглядывая комнату. Осталось всего несколько дней до возвращения в реальность. А еще этот юбилей, на котором придется делать вид, что я по самые уши не влюблена в Козловского. Наверное, Артём согласится со мной, что родителям пока не стоит знать о нас. Так будет правильнее. Это их праздник. Зачем давать им повод для волнений? А волноваться они точно будут. Я их знаю. Они и без повода за голову хватаются, а тут…Черт, что делать?

Маму-то я смогу провести, а вот с тетей Надей вряд ли получится. Как оказалось, уж слишком хорошо она распознает перемены моего настроения. Она точно догадается, и тогда мне конец. Обман всплывет наружу. Сама прогорю и своих сообщников подставлю.

Открыв шкаф, начинаю перебирать вещи, пытаясь вспомнить, куда спрятала чемодан. За этим занятием меня и застает Артём, вошедший в комнату уже без телефона.

– Куда собралась? – тянет меня за руку, сажая на свои колени.

Разворачиваюсь лицом к нему, проводя рукой по колючему подбородку.

– Ухожу от тебя, Козловский. Все. Теперь ты меня любишь, я своего добилась, говорю тебе: прощай. Кстати, можешь уже начать реветь. Будет в тему.

– А, значит, я тебя люблю? – скалится он, возвращая на место бретельку моего топа. – Хм. Не знал.

– Ой, не знал он там. Я все вижу. Глаза у тебя блестят. Взгляд – «горит», – вспоминаю слова тети Нади. – Меня не проведешь. Я такие вещи чувствую.

– И что ты еще чувствуешь?

– Голод. – В этот момент желудок дает о себе знать. – Очень сильный голод.

– К зеркалу подойти не хочешь? Чтобы на свои глаза посмотреть.

Это на что он намекает?

Хм. Сейчас спущу его на землю.

– Вообще-то, по словам твоей мамы, с глазами у меня проблемы. Говорит, не горят они больше.

От удивления бровь у Артёма ползет вверх, а руки напрягаются.

– Ты когда успела с ней поговорить?

– Пока ты корчил из себя делового мужика в шортах. Она хочет, чтобы ты меня домой отвез и остался на пару дней. Юбилей. Ты ведь не забыл?

– Нет. Помню.

– И еще… Тебе там прилетит немного. Мне было скучно, и все знают, что я ныть люблю. Короче, тебе вынесут мозг, но ты сам виноват. Нечего было меня одну бросать.

Пытаюсь подняться, но мужские руки крепко держат меня за талию.

– Это я еще и виноват? Отлично.

– Какой ты обидчивый. Лучше придумай, как будем себя при родителях вести.

Если он припрется на праздник в одной из своих белых рубашек, то все – несите спасательные круги. Своими слюнями я весь зал залью. Никто не выплывет.

– В смысле? При чем здесь родители?

– Не думаю, что им надо знать о нас. По крайней мере сейчас.

– Ты предлагаешь скрываться? Комиссарова, по-твоему, я похож на человека, который прячется от родителей? Что за бред ты несешь?

Эй, на моей стороне логика. Против нее не попрешь.

– Это не бред. Сам подумай, неизвестно, как они это все воспримут. Тем более я не готова так сразу рассказать родителям о том, что я им врала. Тетю Надю подставлю. Они с мамой – лучшие подруги. И вообще, о чем рассказывать? Ты живешь в одном городе, я – в другом. Все как-то…

– Все в твоем стиле, – заканчивает Артём. – Придумать проблему и начать паниковать. Заканчивай с этим. Я разберусь.

Боже мой.

Сейчас я еще раз в него влюбилась.

Он разберется. Да еще и сказал так самоуверенно. Мечта, а не мужчина.

– И разберись. Не надо на меня все перекидывать. Возьми всю вину на себя. Скажи, что ты обманом заставил меня приехать на эти курсы, потому что больше не знал, как приблизиться ко мне. Потом в вечной любви клялся, стоя на коленах, и я сдалась. О, точно! Мама не сдержится и пустит слезу.

– Скажу, что ты выгнала меня из комнаты, разогнала…

– Ой, твою версию никто слушать не будет, – перебиваю его. – Драма нужна. Никто не поверит, что такая милая девушка, как я, могла справиться с таким бугаем, как ты.

Его рык заставляет меня засмеяться.

– Она и не справилась.

Ну конечно. Врет и не краснеет.

Я справилась. Точно медаль заслужила.

38.

– Ты не говорила, что живешь в раю недвижимости. Брэдшоу бы умерла, попав сюда, – оживляется Ритка, замирая посреди квартиры Артёма. Судя по ее взгляду, она в полном восторге. – Обалдеть хоромы. Как вы здесь еще не заблудились?

Занятий сегодня нет, поэтому, проводив Артёма, я первым делом позвала Риту в гости. Хоть я и не чахла, но слова тети Нади поселились в голове и пустили корни. Общение мне жизненно необходимо. Если и дальше буду думать только лишь об одном Козловском, то сама в козленочка превращусь.

Тем более был повод пригласить подругу.

– Мы с помощью навигатора передвигаемся.

Вчера Артём пригласил меня в клуб. И нет, я не шучу. Закончив работать над проектом ведьмы, весь офис решил отпраздновать это событие. Артём обязан там появиться, а я… А я его девушка и телохранитель в одном лице. Куда он без меня теперь?

– Ты, я вижу, сегодня в хорошем настроении, – комментирует подруга, присаживаясь на диван. – Наконец-то поговорили?

Эх, на больное надавила.

– Типа того, – отмахиваюсь и краснею, вспоминая наш разговор. Тихий ужас. Я за всю жизнь столько не краснела, как за последние несколько дней. Еще чуть-чуть – и кожа будет напоминать вареную сосиску.

– Так, ладно, я сдаюсь. Не понимаю я ваш влюбленный жаргон. Колись, зачем позвала? – Рита внимательно сканирует меня глазами, задерживая взгляд на футболке.

– С чего ты решила, что для этого есть повод? Просто. На чай.

– Ну конечно. Так я тебе и поверила. У тебя же на лбу капелькой пота написано, что ты врешь. А руки… Ты так пальцы сжала, что они у тебя в любой момент в другую сторону вывернутся. Рассказывай. За еще один сеанс психотерапии денег не возьму. Но знай, в следующий раз придется брать кредит.

И ее не проведешь. Мне начинает казаться, что я вообще обманывать не умею и все те люди, которым я когда-то пускала пыль в глаза, ржали надо мной и делали вид, что верили.

Но Ритка права. Психотерапевт все же из нее не айс, зато она каким-то образом умеет вправлять мне мозги. Да и мне с ней спокойно, будто знакомы уже тысячу лет.

– Я дико волнуюсь, – выпаливаю я, не собираясь тянуть кота за хвост. И опять мне становится стыдно.

Рита округляет глаза, а ее брови ползут вверх.

– Да ладно? По какому поводу?

– Это же Артём. Слушай, я по нему сохла с тех времен, когда еще грудь не появилась. Это не обычный соседский парень. Козловский – мечта. Одно дело – с ним воевать, показывая зубы, другое – где-то появиться с ним вместе в новом статусе.

– М-м-м, – тянет Ритка, качая головой. – Судя по тому, что ты в мужской футболке, в карты вы здесь не играли. Откуда волнение появилось? Стоп! С каких пор ты по нему фанатеешь? Серьезно?

– Угу.

– Обалдеть. Да ты у нас герой. В конечном счете добилась своего.

– Что здесь такого?

– Что здесь такого? – верещит она. – Например, ты не производишь впечатление человека-однолюба. Шикарная внешность, ноги длинные. Никогда не хотелось подцепить главного красавчика школы или института? Ай, в главного красавчика ты и так влюбилась. Козловский твой должен собой гордиться. И я за тебя рада. Мне бы хоть чуточку твоего упорства.

– Между прочим, в школе я носила брекеты и главные красавчики не особо-то на меня и смотрели.

Как вспомню те времена, мороз по коже.

– Так ты у нас трансформированный лебедь. Дай мне позлорадствовать, скажи, что губы накачала.

Если цель Риты – повысить мою самооценку, то она зря старается. У меня руки трясутся, как представлю, что я могу что-нибудь устроить и этим все испортить.

– Не скажу.

Ритка наигранно вздыхает.

– Ладно, вернемся к твоей проблеме. Что именно тебя волнует?

– Не знаю. Сейчас все так хорошо, и я боюсь, что это все закончится по моей вине.

– Есть веский повод для беспокойства?

Скорее нет, чем да. На самом деле я и правда не знаю, из-за чего именно переживаю. Скорее всего, просто не хочу увидеть разочарование на лице Артёма. Вдруг он в какой-то момент решит, что я все еще та девчонка-малолетка, и не захочет иметь со мной ничего общего. Если бы это был обычный поход в клуб, то я бы, наверное, не волновалась. А сейчас в голове всплывают кошмарные воспоминания. Важный вечер, к которому я так тщательно готовилась, закончился полным провалом. Чем этот день отличается от того?

– Да, – качаю головой. – Я мастерски умею себя накручивать, а потом страдать под одеялом.

– Признание проблемы – половина успеха в ее разрешении. Дедушка Фрейд врать не будет, – умничает Рита. – В твоем случае – это победа.

Мне начинает казаться, что не надо было просить подругу приехать. Хоть она и мастер спорта в промывании мозгов, но сейчас мне легче от этого не становилось. Даже наоборот. Появилось чувство, что со мной разговаривают как с маленьким ребенком.

– Хватит издеваться. В любое другое время я смогу ответить, сейчас не до этого.

– Отлично, ты разозлилась, – щелкает пальцами девушка. – Теперь напряги мозг и вспомни, есть ли у твоего Козловского брат-близнец? Или нет. Пока ты будешь страдать под одеялом, я подберусь к оригиналу. И не надо так на меня смотреть. Чтобы тебя понять, мне надо стать тобой. Не подскажешь, где брекеты ставила?

– Я слишком заморачиваюсь и никто не будет это терпеть?

– Бинго. Ты боишься быть собой, и с этим надо что-то делать, подруга.

39.

Если утро не заладилось, то это еще не значит, что вечер будет таким же. Я это поняла, когда увидела машину Артёма на парковке.

Во-первых, я безумно соскучилась, а его присутствие меня успокаивало. Ему даже говорить необязательно. Одного взгляда на меня достаточно, чтобы я придушила панику в себе и мысленно закопала ее труп под самой ближайшей скамейкой.

Во-вторых, я успела обдумать все сказанные Риткой слова. С Артёмом у нас может быть любовь до гроба, но, пока я не откроюсь, вечно буду искать причину, чтобы не быть счастливой. Страхи бывают у всех. И это нормально. Если человек боится – это не значит, что он сумасшедший. Нет. Он обычный, со своими слабостями. Страшно, когда страхи руководят людьми. Когда они мешают жить, заставляют прятаться под одеялом и каждый раз напоминают о себе.

Еще я поняла, что для страха нужен повод. У меня его, к счастью, нет.

Пока я смотрела в окно, выглядывая Артёма, он бесшумно вошел в квартиру. Вскрикиваю от испуга, когда его руки ложатся на мои плечи, и он разворачивает меня к себе.

Утыкаюсь лицом в мужскую грудь и поднимаю голову вверх.

Блин, какой же он красавчик.

Самый классный мужик на свете теперь мой.

– Если ты скажешь, что весь день простояла около окна, то я поверю, – ухмыляется он, утыкаясь своим лбом в мой.

– Если ты скажешь, что весь день работать не мог, а обо мне только думал, то я тоже поверю, – самодовольно отвечаю ему, – Вспоминал?

Артём улыбается. Никогда бы не подумала, что однажды смогу задавать ему такие вопросы. Да и вообще стоять вот так рядом с ним и ловить красноречивый взгляд.

– Вспоминал иногда. В кабинет муха залетела, тогда точно все мысли были только о тебе. Ее жужжание чем-то тебя напоминало. Такое же…

Артём морщится, когда я щипаю его за руку, и продолжает:

– Милое.

– Ну вот. Другое дело. Можешь же комплиментами меня заваливать, когда хочешь. Теперь рассказывай, сколько коротких юбок сегодня видел?

И он задумался.

Эй, пытается вспомнить, что ли?

Я же пошутила.

– Со счета сбился. Начать заново? – спустя несколько секунд выдает он.

Вот же гад. Хоть бы улыбнулся и дал понять, что шутит. Нет же, лицо такое, будто вспоминает таблицу Менделеева.

– Если жить надоело, то вперед. Я подожду. Зачем трогать смертников, если они все для себя решили?

Даже если он сейчас и правда считать начнет, я все равно и не услышу. Я существовать перестала, когда Артём наклонил голову и поцеловал меня. Плевать на все юбки мира. Он прижимал меня к себе, и единственное, чего мне хотелось, так это повиснуть на его шее.

– Мы же разговаривали, – отрываюсь от него, пытаясь держать дистанцию.

Эх, слабый я человек.

Даже руки свои контролировать не получается. Как бы ни старалась, они все равно к Артёму тянулись.

– Да? Ты уверена?

– Если ты и дальше будешь меня так отвлекать, то я перестану быть уверенной в том, что меня зовут Влада и что у тебя дурацкая фамилия.

– Не ври. Она тебе нравится, – хмыкает он. – Помнишь надписи в тетрадках? Козловская Влада. Влада Козловская плюс Артём Козловский равно…

– Хвастаешься хорошей памятью? – перебиваю, пока краснеть не начала. – Похвально. Не зря травой давишься.

– Ты знала, что моя мать хранит у себя одну из таких тетрадок?

– Чего? Врешь.

Блин, надо было их все сжечь. Столько раз была в гостях у тети Нади и понятия не имела, что нахожусь рядом с бомбой замедленного действия, которая могла рвануть в самый неожиданный момент.

Сейчас, например.

– Вернемся домой, и я тебе покажу. Показывать буду на расстоянии. Зная тебя, ты обязательно захочешь ее порвать.

– Может, и не захочу, – выдыхаю я, смотря прямо ему в глаза и прикусывая нижнюю губу. – Или же захочу сделать новую запись. Несколько слов. М? Хочешь?

– Возможно.

– Я так и знала. Но для этого тебе надо сказать, где твоя мама ее прячет. Обещаю оставить все в целости и сохранности.

На всякий случай даже пальцы скрестила. Не хочется за такое невинное вранье в ад попасть.

Давай же, Козловский. Ты обязан поверить. Не просто же так я уже пару минут ангелочка из себя строю.

Так себе роль, я вам скажу.

Вот стерва из меня классная. Правда, мало кому нравится.

– Хорошая попытка, но нет.

Блин.

– Ну и ладно. Я новую заведу.

Только не уверена, что напишу в ней что-то новое.

– Ты мне угрожаешь, что ли? – выдает, подхватывая меня под бедра, усаживая на подоконник. – Хоть понимаешь, что я собираюсь с тобой сделать?

Понимаю. Скажу больше, сама этого хочу. Только вот дразнить Артёма сейчас мне хотелось чуточку больше.

Медленно провожу пальцем по его плечу, опускаясь до локтя, улыбаюсь, когда чувствую, как парень напрягся.

Боже, какой же это кайф – видеть реакцию парня на мои прикосновения. Словами не передать всю степень восторга.

– Расскажешь? – Я знаю, что потом придется быстро бежать, ведь за такой облом Артём по голове меня не погладит, но… Разве возможно остановиться?

Оказывается, возможно.

Когда тебе в ухо шепчут разные непристойности, о которых ты никогда не слышала, ты начинаешь ерзать на месте и покрываться румянцем. Еще несколько слов могли свести с ума любого человека с хорошей фантазией. Я ведь не просто слушала Козловского, я еще и представляла все, что он мне говорил.

От каждого произнесенного слова перехватывало дыхание. Дышала так, будто марафон пробежала, но Артём не останавливался. Он просто говорил, даже не прикасаясь ко мне, а я уже летала где-то под потолком.

Мне очень хотелось отключить мозг и перестать думать. Но фантазия была сильнее меня.

Тряпка я. И ничуть об этом не жалею.

40.

– Вот теперь я точно уверена, что к выбору клуба ты не имеешь никакого отношения, – ухмыляюсь, крепко вцепившись в руку Артёма, пытаясь оглядеться по сторонам. – Здесь все так… Живенько.

М-да, вернусь домой, Маринка меня не узнает. Месяц назад я бы на лопатки уложила Артёма одним только предложением. Сейчас же стараюсь думать, прежде чем открыть рот. Если это не поступок взрослого человека, то я тогда вообще не пойму никогда, чего от меня ждут. Со мной явно что-то происходит. Конечно, без советов Риты не обошлось, но хочется думать, что я и без нее бы справилась. А вот без влияния Козловского вряд ли.

Рядом с ним хочется быть самой умной, самой спокойной и самой рассудительной.

– Живенько?

Киваю, отводя парня в сторону от прохода.

– Ага. – Судя по всему, зал забит. Людей столько, что, если захочется потанцевать, придется лезть на люстру. – Ты же у нас деловой парень. Для тебя главное в жизни – работа. Молодой пенсионер.

Артём смотрит на меня так, будто я пришла на школьную линейку абсолютно голой.

На лице шок и желание засмеяться.

– Никогда не понимала, как вы с Власовым столько лет дружите. Вы же разные.

Стоило только вспомнить про Яра, как он тут же появляется за спиной Артёма, а рядом с ним…

Вид у Светки такой, словно она выиграла лотерею и сразу же спустила все деньги на себя. Как бы хотелось сейчас придраться к ее платью или прическе, но… Девчонка – красотка.

Может, зря я на нее гнала? В данный момент она кажется вполне нормальной.

Эй, если она здесь, кто тогда сторожит наш подъезд?

Стоп! Я обещала Артёму, что сегодня вечером обойдусь без своих шуточек и подколов в адрес его подчиненных. Хоть Светка и не входит в этот узкий круг людей, обещание – есть обещание. Тем более сегодня и правда важный вечер для моего парня. Испортить его я хочу в последнюю очередь.

– Привет, народ, – Ярик становится рядом, выводя вперед свою подругу. – Думаю, мою спутницу представлять не надо. Влада, кстати, Светлана много успела про тебя рассказать.

Чего?

И вот как тут жало спрятать, если кто-то сам нарывается, чтобы его ужалили? Светке нет бы начать оправдываться и сводить все к шутке, так нет же. Стоит и улыбается. Значит, без кровопролития не обойдемся.

– Ты и правда по улице в одном халате разгуливаешь? – продолжает Яр, явно еле сдерживаясь, чтобы не заржать. – Ну, как по улице… По рассказам, там четкий маршрут. Дом, помойка, дом. Не надо на меня так смотреть. Если бы Влада была на моем месте, она бы даже не пыталась сдерживаться. А я еще стараюсь корчить из себя джентльмена.

– Плохо пытаешься, – цедит Тёма.

Светка оживает.

– Будешь говорить, что такого не было?

Только собиралась.

– А ты меня на камеру засняла?

– Нет, – неуверенно бормочет она.

– Значит, я буду говорить, что такого не было, – пожимаю плечами. – Облом.

Щиплю себя за руку, чтобы язык не показать, и увожу Артёма. Такое чувство, будто я нас от неминуемой гибели спасла. А Козловский даже не заметил.

Эх, надо было его щипать, а не себя.

– Ты реально ходила по улице в халате?

Вот же…

То есть он запомнил только это?

На минуточку, я сдержалась и на Светку не наехала. Меня хвалить не будут, что ли?

– Никто не докажет, – тут же взбрыкиваю в ответ. – Даже не старайся узнать.

– Комиссарова, ты когда-нибудь перестанешь меня удивлять?

– Не-а, – улыбаюсь Артёму во весь рот. – Не надейся. До старости не доживешь, сойдешь от меня с ума ближе к тридцати восьми.

Сам виноват.

Не надо быть таким впечатлительным.

Стоило нам только подняться на второй этаж, как я сразу же замечаю ведьму. Конечно же, она здесь. Почему-то мне хочется спрятаться за спиной Артёма. За ее милой на вид улыбкой скрывается такой взгляд, от которого кровь стынет.

Ну, точно ведьма.

Собираюсь утащить Козловского из поля ее зрения, но останавливаю себя, потому что побег – это трусость. А кое-кто должен знать, что присылать цветы занятым мужчинам – запрещено.

Да и таращиться на них тоже запрещено. На одного занятого особенно.

Взгляд такой, будто она уже съела бедного Артёмку.

Прижимаюсь к Козловскому и шепчу ему в ухо:

– Хочешь, я спасу тебя?

– Наконец-то вы приехали, – подлетает к нам ведьма.

– Как видишь.

– Я очень рада, что ты все-таки смог выбраться. Сначала думала позвонить тебе, но потом решила сказать при встрече. У меня появилась отличная идея.

Отличная для кого?

Судя по тону, мне эта идея точно не понравится.

– Новый проект! – верещит она. – Артём, я очень хочу, чтобы ты лично им занялся.

Это самая паршивая вечеринка из всех, на которых я имела честь присутствовать. Выпускной в детском саду и то веселее был. А я там без зубов была, между прочим. Сейчас зубы все на месте, но улыбаться совсем не хотелось. Вот укусить кого-то – да, очень. С трудом рычать перестала, пока ведьма распиналась, рассказывая о своих гениальных идеях.

Вот же мымра.

– Насть, с делами потом, – до конца выслушав, произносит Артём. – Команда выдохлась, им нужно время для перезагрузки. А с учетом того, сколько сил было потрачено, дай им хотя бы пару недель на восстановление. С Ярославом можешь созвониться. Он у нас… не уставший парень.

Трепло он, другими словами. Но я еще раз убедилась в профессиональности Артёма. С ведьмой он разговаривал вежливо, хоть и было заметно, что особо разговаривать ему с ней и не хотелось.

– Новыми планами делиться будешь или на этом закончите? Я думала, мы сюда отдыхать приехали.

Крепче прижимаюсь к Козловскому, намекая ведьме, что эта избушка занята и ей надо улетать на свое болото.

– Прости, девочка, что я тебе развлекаться мешаю. Но для нас с Артёмом работа превыше всего. Наверное, в силу своего возраста тебе сложно это понять. Тём, все-таки мне бы хотелось все детали обсудить лично с тобой. Ведьма смотрит на нас так, будто чего-то ждет. Чего? Пинка для быстрого полета? Так я с радостью. Она мне и при первой встрече не понравилась.

– Конечно. Можем обсудить, но в офисе. Влада права. Здесь мы отдыхаем.

– Безусловно, – скалится она. – В понедельник я позвоню тебе, и мы назначим встречу. Всегда знала, что на тебя можно положиться, Тём.

Ведьма разворачивается, чтобы, надеюсь, уйти, но и шага сделать не успевает, как из ее рук вылетает телефон и падает на пол. Сначала я хочу ей посочувствовать. Остаться без телефона вечером в клубе – самый настоящий ужас. Как руки лишиться, не меньше. Но, когда Баба-яга наклоняется за ним, виляя бедрами, единственное, что мне хочется, так это выставить ногу вперед. Это она моего Козловского соблазнить пытается? Вообще с фантазией проблемы.

Дешевый трюк.

Мне точно надо что-то сделать. Что? Пнуть ее или Артёму глаза закрыть, чтобы кошмары потом не снились?

– Не разбился? – оказывается, выдавливать из себя улыбку сложно. Особенно когда хочется злорадно ухмыляться. – Жаль будет, если в понедельник позвонить не сможешь.

Кстати, стоит отметить, мой Козловский на чужой зад не смотрел. Он вообще отвернулся. Зря ведьма мышцы напрягала.

– У меня их несколько.

– Я не сомневалась.

И чего она не уходит? Комплиментов ждет? Так никто же не видел спектакля, кроме меня.

Почему-то кажется, что так просто она не планирует сдаваться. Понятно же, что новые темные делишки лишь повод пообщаться с Артёмом. Так и получается. Только второй раз она вернулась не одна, а с бородатым мужиком, которому Козловский с удовольствием пожал руку и позволил отвести себя в сторону. Без меня. Я так и осталась возле столика стоять. Нет, считаю это преступлением. Расплата – двумя котлетами не отделается.

– Недолго ты улыбалась, – скалится Светка, подходя ко мне. – Весело тебе?

С ее приходом точно веселее стало. Знакомое лицо – успокаивало. Несмотря на то, что это Светкино лицо.

– Очень, – улыбаюсь в ответ, наблюдая за тем, как ведьма поправляет свои волосы. Да пусть уж вырвет себе их. Не придется каждую секунду трогать. – А ты как? Кинул тебя Ярик?

Власова я видела несколько минут назад в обнимку с брюнеткой. Судя по тому, как она слушала его с открытым ртом, вряд ли он ей анекдот рассказывал.

– Никто меня не кидал.

– Да ладно. Мне можешь признаться. Сегодня мы с тобой сестры по несчастью. Кстати, красивое платье.

Что это?

Она мне улыбнулась.

Да быть такого не может.

Надо проверить.

– И туфли зачетные, – продолжаю, не сводя глаз с ее лица.

Ну все, поплыла девчонка. А надо было всего лишь сделать комплимент.

Хм. Рабочий метод.

Запомню лайфхак.

– Спасибо, – раздается тихий ответ. – Ты эту бабу, которая рядом с Артёмом стоит, знаешь? – оживает девушка.

– Ага. Успели познакомиться.

– И чего ты со мной стоишь? Иди Козловского спасай. Уведет же мужика.

Я говорила, что мы со Светкой подружимся. Как в воду глядела.

Правда, не думала, что нас ведьма сплотит. Хотя враг моего врага – мой самый близкий друг.

– Ну, Козловский не козел, чтобы его можно было за рог взять и увести.

– Да ты чего? Настя с мужем развелась из-за Артёма. Теперь думает, если без штампа в паспорте осталась, то Тёма на нее внимание обратит. Моя подруга у Артёма работает. Рассказывала, что Настя почти каждый день к нему в офис заглядывает.

Развелась из-за Артёма?

Да ладно?

41.

После того как мы с моей новой подругой перемыли все кости ведьме, стерев их в порошок, я обращаю внимание на то, как эта родственница нечистого духа начинает есть свою нижнюю губу, смотря на моего Козловского.

– Какого… – морщусь. – Что она делает?

– Кто? Настя? Заигрывает, – пожимает плечами Светка. – Мисс Стил себя возомнила. Помнишь, как Грей зажал ее в лифте, и…

– Да она же сейчас губу себе откусит.

Не скажу, что меня бы это сильно расстроило, скорее наоборот, я бы с удовольствием посмотрела, как она клыки выпускает, но… Маринка в свое время уже просверлила мне мозг своими рассказами про чертов лифт. Еще одно упоминание о парне с плеткой меня точно добьет.

Я двигаюсь вперед и, поравнявшись с Артёмом, улыбаюсь, когда он не оборачиваясь находит мою руку.

– Оценил представление? Между прочим, я тебя спасать пришла, – говорю немного громче, чем планировала.

Ведьма услышала.

Ура!

– Каким образом? – интересуется Артём, наклоняясь ко мне. – Без волос ее оставишь или с балкона столкнешь?

– Ну-у-у… – мычу, на секунду представляя, как ведьма летит вниз, приземляется на свои силиконовые подушки безопасности, отскакивает от асфальта и отлетает куда-то в сторону черной дыры. – Отличные идеи. Осталось только выбрать одну.

– Ты серьезно?

– За кого ты меня принимаешь? Насилие вообще не мое. Да и посмотри на нее. Стоит мне только…

Взгляд Артёма тут же меняется, и мне почему-то сразу хочется замолчать. Или тему сменить.

– Потанцуем?

Когда Артём кивает головой мужику, стоящему за моей спиной, и начинает уводить меня в сторону, я понимаю, что вальсировать сейчас он точно не планирует.

Танго? Тоже вряд ли.

– Ну, можем и постоять, – заканчиваю, радуясь, что ведьма не увязалась за нами. – Что с лицом? Вид такой, будто ты не рад тому, что я вмешалась.

– А должен?

– Эй, она чуть из платья не выскочила. Еще немного, и… Ты, вообще, в курсе, что она в разводе?

– В курсе. Это что-то меняет?

– А то, что от муженька она ушла из-за тебя, тоже знаешь? Мне кажется или ты сейчас раздражен?

Мне не нравится, как он на меня смотрит. Вариант один: Артём злится.

– Скорее, огорчен. Неужели ты и правда думаешь, что я обращаю внимание на каждую, кто пытается из платья выскочить, как ты говоришь, передо мной? Я понимаю твое отношение к Насте, но ты явно переигрываешь. К чему все это?

– Она к тебе клеится, а ты просто стоишь и ничего не делаешь.

– Правильно. Стою и ничего не делаю. Ключевые слова, Влада. Я ничего не делаю. А что, по-твоему, я должен делать? Сказать ей не приближаться ко мне, потому что ты мне не доверяешь? Послать? Влада, я сам не в восторге от некоторых людей, которые меня окружают. Но это жизнь. Приходится выключать эмоции и думать головой, когда дело касается работы.

– Да при чем здесь работа? Ведьме ты нужен, а не твои проекты. Все, что она делает и говорит, лишь повод к тебе приблизиться.

Еще секунда, и я взорвусь.

Артём выдыхает, смотря на потолок.

– Еще раз спрашиваю, что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Не знаю.

– Обманываешь. Ты точно знаешь, чего хочешь.

Если он все понимает, зачем тогда заваливает меня вопросами? Где логика?

– Ты не хотел, чтобы я общалась с Яром, – начинаю, скрещивая руки на груди. – А я не хочу, чтобы ты общался с ведьмой.

Хотел правду – жуй.

– Ведьма – клиент нашей компании. Постоянный клиент. Мы сотрудничаем несколько лет, и все это время Настя играет роль роковой бабы. Постоянно. Ей не надоедает. Но! Заметь, я сейчас с тобой, а она осталась там. Сделай наконец-то вывод и пойми, что играет она в одни ворота.

– Но…

– Влада, я разделяю личную жизнь и работу, – делает шаг ко мне. – Ты – моя жизнь. Она – работа. Я не собираюсь ничего менять.

Как у него получается разговаривать со мной так, что я сразу же перестаю злиться? Становится плевать на ведьму, на ее жалкие и бесполезные подкаты. Думать лишь о том, что он со мной стоит, а она до сих пор губы свои грызет, пытаясь до локтя дотянуться.

– Предлагаешь просто смотреть, как она к тебе клеится?

– Предлагаю доверять мне. И понимать, что мне нужна ты, а не кто-то еще. И серьезно, зачем мне другая ведьма, если своя собственная живет в моей квартире? – Артём морщится, когда я наступаю ему на ногу. – Ну прости. До ангела с нимбом над головой тебе еще далеко.

Знаете, если после каждого появления ведьмы Артём будет говорить, что я его жизнь, то я готова каждый день встречаться с каргой.

– Успокоилась? Теперь ты довольна?

– Угу.

– Что-то незаметно. – Артём убирает мои волосы за спину, смотря в глаза. – Я тебе почти в любви признался, вообще-то.

– Ну, прости, хвоста нет. А то бы от счастья повиляла им. – Стоп! Что он сделал? – То есть почти – не считается.

Кажется, я сейчас готова разреветься. Поэтому уткнулась лицом в грудь Артёма, не боясь, что тушью испачкаю его рубашку.

– Не считается?

– Не-а, – не сдерживаюсь и все-таки шмыгаю носом.

– Ты плачешь, что ли?

– Еще чего. Нет, конечно. Простыла, наверное. Или ведьма твоя порчу на меня навела. Не удивлюсь, если утром проснусь жабой.

– Я тебя расколдую, – целует в висок. – Забей на ведьму. Она точно не стоит нашего внимания. Хорошо?

Киваю головой.

– Забью, если ты пригласишь меня на танец. Я в курсе, что ты танцевать не умеешь. Даже готова, что ты отдавишь мне все пальцы. Плевать. Танцуя с каким-то придурком на выпускном, я тебя представляла.

– Ты же меня ненавидела тогда.

– Еще как. Поэтому Ванька потом весь вечер ходить не мог. Кажется, я даже пару раз его пнула, когда воображению поверила. Парень из-за тебя пострадал, расплачивайся теперь.

Артём смеется, кладет руки мне на талию и прижимает к себе. Закрываю глаза, сохраняя в памяти этот момент. Внукам потом рассказывать буду. – А котлету ради меня съешь?

– Не дождешься.

Жаль, конечно, но пофиг. Я так и поняла, что Козловский жить без меня не может. Его жизнь – я. Ведьма в пролете. И я даже знаю, как заставить ее полетать.

42.

– Стоп! Стоп! Стоп! – верещит Власов, рукой закрывая глаза, и нам с Артёмом приходится оторваться друг от друга. – Перерыв, ребятки. А то вы без губ останетесь.

– Чего тебе, Яр? – рычу на парня, мысленно заклеивая его рот скотчем.

– Прости, красотка, что помешал вам, но мне нужен мозг вот этого парня. Настюха свела меня с одним знакомым, надо обсудить.

Вообще, я не считаю себя сумасшедшей истеричкой вырывающих на себе волосы, топающих ногами и орущих так, будто им нос без наркоза отрезают. Но сейчас мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не взвалить Козловского себе на плечи и не унести его подальше отсюда.

– Мы же отдыхать приехали, – миллионный раз напоминаю всем об этом, взглядом пытаясь отыскать неугомонную ведьму, которая не знает слова «стоп». – Веселиться.

– Работа – волк. В лесу ее потом не найдем, – парирует Яр, хлопая Артёма по плечу. – Чувак, я все понимаю, правда. Но если мне пришлось продинамить одну королеву, то и тебя ждет такая же участь.

– Уверен, что сам не разберешься? – шипит сквозь зубы Тёма, на что Яр лишь мотает головой в разные стороны.

– Он меня цифрами и расчетами заваливать начал. Я перестал понимать, на каком языке он разговаривает, спустя три секунды.

Нанял бы переводчика. Лентяй.

– Сейчас подойду, – бурчит Артём.

– Дружище, нам надо…

– Яр!

– Владка, через минуту пни его.

Я? Да я уже начала разрабатывать план похищения своего парня. Необходимо только где-нибудь добыть кресло с колесиками. Явно же, что самой его унести не получится.

Хотя…

Нет. Все равно нет.

Перед тем как еще раз прижаться к Артёму, я нарочно осматриваю весь зал, потому что точно знаю, что ведьма прямо сейчас смотрит на нас.

– Ты в курсе, что, когда злишься, у тебя улыбка до ушей достает? – нависая надо мной, веселится Козловский.

– Это только первая стадия злости. После улыбки Пеннивайза в ход идут зубы, – огрызаюсь в ответ. – И сейчас я не понимаю, кого ненавижу больше: Власова или ведьму.

– Не начинай, – вздыхая, командует он. – Мы с тобой во всем разобрались. Дай мне пять минут, а затем мы свалим отсюда. Идет?

– Если уложишься в пять минут, то тебя ждет награда.

Кажется, Артём точно не был готов к такому исходу событий. Но! Я успела понять, что работа для него важна. И еще теперь знаю, что я все равно важнее.

– Успокою сразу: котлет в меню не будет.

Это намек. Он должен понять, о чем идет речь.

– Ты предлагаешь… – начинает говорить он с таким лицом, что мне хочется покраснеть.

– Узнаешь, если успеешь.

Артём ухмыляется и уходит, и я с облегчением выдыхаю, когда остаюсь одна.

М-да, роль роковухи точно мне не подходит. Мурашками вся покрылась, пока глазки строила.

Проводив Артёма взглядом, я быстренько нахожу Светку и подхожу к ней. Соблазн подкрасться к компании Козловского и подслушать их разговор очень велик, но я вовремя понимаю, что если меня заметят, то в глазах Артёма я упаду до уровня плинтуса. На мнение ведьмы мне плевать, конечно же.

– Настя ведет счет? – Светка поднимает стакан и осушает его до дна, тут же тормозит официанта и берет с его подноса еще один напиток. – Даже ты меня так не бесишь, как она.

– Мы разве не стали с тобой лучшими подругами? – с подозрением спрашиваю у нее.

Ой, а я-то думала.

– Она специально этого мужика вызвала, – продолжает Светка. – Я слышала, как она с ним по телефону разговаривала и просила срочно приехать.

Вот же гадина.

Демонстрация задницы не помогла, решила пойти другим путем?

Ведьма крутит головой и, когда находит меня, смотрит таким высокомерным взглядом, что мне хочется кинуть в нее Светку. Огромное желание стереть с ее лица чертову улыбку, когда ее рука опускается на плечо Артёма.

Я сумасшедшая истеричка.

Я ревную.

И эта ревность выжгла дыру на моей груди.

Клянусь, таких эмоций я еще никогда не испытывала.

– Руку бы ей оторвать, – рычу себе под нос.

– Ты можешь подойти к ним, – икает Светка. – Имеешь право. Вы же встречаетесь.

Вот! Даже Светка это понимает.

– Не могу. Обещала Артёму не трогать ее, – говорю с сожалением в голосе.

Кто меня за язык тянул? Или хотя бы надо было пальцы скрестить за спиной.

Догадывалась же, что кикимора не остановится.

– Знаешь… – выпрямляется девушка. – Я твоему Артёму ничего не обещала.

И прежде чем я успеваю понять, что она несет, Светка хватает стакан со стола и быстрым шагом идет к ведьме.

Шаг, еще один, киношное столкновение, и уже через секунду громкий визг и брызги во все стороны.

Молодец девчонка.

Прям в лицо целилась и попала.

С улыбкой я закрываю глаза, наслаждаясь моментом хоть и не моей, но все же победы. И точно зря это делаю, потому что стоило мне только вздохнуть с облегчением, как в ту же секунду рядом с собой услышала хриплый рокот Артёма:

– Это ты сделала?

Ох, черт.

43.

До меня слишком поздно доходит, как все происходящее может смотреться со стороны. Хмурый взгляд Артёма – доказательство этого. Я понятия не имею, с чего начать оправдываться. Просто не знаю, с чего начать.

– Мой герой! Освободился раньше времени, – прижимаюсь к Козловскому, запрокидывая голову вверх. Я ведь не сделала ничего плохого. Не я толкала ведьму и не я плеснула в нее какой-то бурдой. Тогда почему сейчас чувствую себя так паршиво?

– Освободился, – коротко бросает он. – Тебе здесь скучно было. Поехали домой.

Я ждала, что Артём начнет меня отчитывать, но он, черт возьми, молчит, и это хуже всего.

– Без тебя было скучно, – говорю пересохшими губами. Честно говоря, уезжать сейчас совсем не хотелось. – Но, раз ты вернулся, почему бы нам не остаться и…

– Поехали.

Судя по всему, суд надо мной уже состоялся. Осталось только вынести приговор, а мне его обжаловать, но… Тишина. Мы молча шли к машине, молча ехали, Артём даже не смотрел в мою сторону.

– Я не просила Светку. Не знаю, что ты там надумал, но я не просила ее к ведьме подходить.

– Влада, хватит. Ты весь вечер с ней общалась. Не помню, чтобы вы подругами стать успели.

– А с кем мне еще было общаться, если тебя рядом не было? Еще раз говорю: облить ведьму она решила сама. Я здесь ни при чем.

Супер просто. Я теперь должна страдать из-за Светки.

– Какое решение? Она на ногах уже еле стояла. Сомневаюсь, что она вообще соображать могла, – говорит Артём и морщится. – Не хочу об этом. Закрыли тему.

Я уже хочу согласиться, но, черт возьми, почему я должна молчать?

– Не закрыли. Я не собираюсь отдуваться за чужие поступки. Не веришь мне, завтра позвони ей и спроси, как все было на самом деле. Знаешь, не меня одну ведьма бесит. Светка тоже от нее не в восторге.

– И зачем ей это?

– А ты не догадываешься? Тём, соберись. Все видели, как ведьма вешалась на тебя. Если я не стала вмешиваться, о чем Свете и сказала, то она…

– Значит, тебе и просить даже не пришлось. Просто пожаловалась, и этого хватило.

Открываю и закрываю рот.

– Это какой-то детский сад, – продолжал Артём. – Школьные разборки. Я не понимаю, для чего? Мы же поговорили. Я четко дал понять, что мне плевать на Настю. Зачем надо было ее позорить?

– Ой, ничего с твоей Настей не случилось. Никто ее не позорил. Подумаешь, умыли и платье намочили. С каждым может случиться. Заметь, я ее не трогала. Я, вообще, в стороне была. Но почему-то собаки бегут в мою сторону. Тебе не кажется, что это немного несправедливо?

Мне, например, кажется. Хоть я и не пыталась остановить Светку, это не значит, что я ее соучастник ее деяния. У нее своя голова на плечах есть, а у меня своя. Злиться на меня – тупо.

Артём молчит.

– Теперь ты не будешь со мной разговаривать? – скрещиваю руки на груди, замечая, что мы почти приехали.

– Я разговариваю с тобой. Иначе чем, по-твоему, мы сейчас занимаемся?

– Ты меня обвиняешь, а я защищаюсь. Это не разговор, Артём. Собираясь с тобой в клуб, я не думала, чем закончится этот вечер. Вернее, думала, но о другом. Не так себе все представляла.

– Знаешь, я тоже. Надеялся, что обойдется без происшествий.

– Я ничего не сделала, – рычу сквозь зубы, выходя из машины.

– Да. Ты ничего не сделала, – повторяет за мной. – Давай поднимемся в квартиру. На улице холодно, а у тебя плечи голые. Можешь заболеть.

Если он сейчас же не прекратит разговаривать со мной в таком тоне, то я начну кусаться. Клянусь. Или ударю его. Может, это поможет Артёму начать адекватно мыслить.

– Я с места не сдвинусь, пока мы не поговорим.

Артём молча снимает с себя пиджак и накрывает им мои плечи.

– Влада, я устал.

– А я и не заставляю тебя бетон месить! – рявкаю на него. – Я просто хочу, чтобы ты был на моей стороне. Мне верил.

– Хорошо. Я тебе верю. Все?

– Нет, не все. Мы так же продолжаем ругаться. А я не хочу с тобой ругаться, Козловский. Тем более из-за ведьмы.

– Мы не ругаемся, – качает головой он. – Мы мерзнем, стоя на одном месте. Влада, хватит. Серьезно, давай закончим с этим. Мне еще нужно поработать.

Продолжать словесные дебаты – бессмысленно. И мне не по себе, что мы сейчас разойдемся по разным комнатам.

– Завтра спектакль, – говорю себе под нос, надеясь, что мы сможем поговорить. – Я тебя приглашаю.

– Постараюсь приехать.

44.

– Еще он меня на мотоцикле катал, – продолжает верещать Маринка, рассказывая про парня, с которым она познакомилась в магазине. – Владка, мы и рассвет вместе встречали. Представляешь? Он такой внимательный. Чтобы я не замерзла, плед из дома прихватил. И термос с чаем.

– Ого. Убедила. Он точно не маньяк. Вряд ли маньяк додумался бы с чаем по улице бродить. Но ты все равно про перцовый баллончик не забывай. Хорошо?

– Хватит тебе ворчать, как бабка старая, – шипит в трубку подруга. – Лёша хороший. Я и с мамой его успела познакомиться. А я говорила, что он на гитаре играть умеет?

– Ага. И поет, и пирожки лепит. Марин, а Лёша твой точно реальный человек? Может, ты от скуки завела себе воображаемого друга?

Не то чтобы я не поверила подруге, просто мне надо было немного отвлечься. Треп с Маринкой – это то, что нужно сейчас. По крайней мере, хоть какая-то возможность не думать о Козловском, который свалил из дома, пока я еще спала.

Эх, а я ведь хотела приготовить ему завтрак.

– Реальный он. Могу фотку скинуть.

– Да ладно. Я же шучу. Мариш, рада за тебя.

– И я. Кстати, прости меня.

– За что?

– Ну, пока ты там под боком у Козловского жила, а я одна на даче торчала, пару раз тебя овцой назвала. И не только. Но уже все в прошлом. Я тебя простила. Выдыхай.

Страшно представить, какими еще словами меня Маринка наградила. Но понять подругу можно. В самый разгар лета, когда все наши друзья гуляли до утра, наслаждаясь каждым днем, Марине пришлось торчать в загородном доме, чтобы дать мне возможность испытать себя. Это и есть дружба. А я, получается, эгоистка. Только о себе и думала.

– Это ты меня прости. Бросила тебя одну и не звонила даже. Подруга, называется.

– Ой, прекрати. Все к лучшему. Я с Лёшкой познакомилась, а ты Козловского охмурила. Кстати, как у вас с ним? Любовь-морковь?

Какая морковь? Один сплошной лук.

– Ну уж нет. Про Артёма мы говорить не будем. Ты столько времени меня выслушивала, теперь моя очередь навострить уши. Рассказывай про своего красавчика во всех подробностях.

Судя по голосу, Маринка на седьмом небе от счастья. Не жизнь, а сказка. Все как в ее любимых романах. Свидания, цветы, конфеты. И главное, никаких ведьм поблизости нет.

А у меня же…

Разговор с подругой не успокоил меня. На душе стало только хуже. Не скажу, что я ей позавидовала, но что-то в груди больно кольнуло. Почему у нас с Артёмом все не так?

Может, он просто герой не моего романа? Поэтому все так сложно?

Черт.

Опять я выпустила на волю своих тараканов. Надо собраться.

Возможно, я сама придумала проблему, из-за которой сейчас страдаю. Артём вчера сказал, что мы не ругались. Какие у меня причины не верить его словам?

На самом деле причин много. Отстраненность, холод, исходивший от Артёма, дали понять, что между нами не все хорошо. За то короткое время, что мы вместе, я успела привыкнуть к его улыбке, к объятиям, поцелуям.

В груди опять что-то ёкает, и слезы наворачиваются на глазах.

А если все закончится?

Что, если Артём больше на захочет видеть меня?

Как я жить без него буду?

Хватаю телефон в руки и падаю на кровать. Нет ничего плохого в том, чтобы позвонить парню первой. Это не преступление. И я не буду выглядеть жалкой после этого. Набираю номер, длинные гудки, а затем тишина.

Он сбросил вызов.

Артём.

– Сынок, ты про подарок мой не забыл? – интересуется мама, игнорируя все мои попытки закончить разговор. – Картина готова, ее надо уже забрать. Тебе звонили, но ты не ответил.

– Я был занят.

– Я так и поняла. Поэтому сама и звоню. Ты же в курсе, что мать родную игнорировать нельзя?

Можно. Именно сейчас – нужно.

– Мам, правда занят. Вечером перезвоню.

– Обязательно перезвони. И не забудь про спектакль. Ты должен поехать и поддержать нашу девочку.

Вряд ли этой девочке нужна поддержка. Ей порка необходима. Может, хоть после нее думать начнет, перед тем как говорить или что-то делать.

Вместо того чтобы поверить моим словам, продолжала вестись на жалкие провокации одной идиотки. Ведь ясно же сказал, что плевать мне на Настю. Услышала? Поверила? Да какое там. Пошла и подружилась с еще одной идиоткой.

Сам виноват.

Знал же, на что подписался, когда сдался и, наплевав на всех, решил быть с Комиссаровой. Меня даже не остановил тот факт, что мы живем с ней в разных городах.

Я в обычные-то отношения никогда не верил, а тут расстояние не показалось преградой. Готов ведь, как идиот, каждый вечер к ней приезжать, чтобы просто рядом побыть, а она тупо продолжает думать о плохом. И ведь не просто думает, а накручивает себя, маленькая идиотка, конец света приближая.

Что еще я должен сделать, чтобы она поверила, что я ради нее готов в лепешку расшибиться? Ведро котлет съесть? Продать бизнес и на лавочку возле ее подъезда переехать? Набить на лбу тату «Собственность Влады Комиссаровой»?

Не будет Насти, ведь найдутся другие, которые будут так же Владу раздражать.

Если человек не доверяет, то ему и причина для ревности не нужна. Здесь даже не ревность. Что-то другое. Такое ощущение, что Комиссаровой просто страдать нравится. Ничего не надо, лишь бы тараканы были на свободе.

Любую другую сразу же послал бы.

Но не ее.

Без Влады уже никак. И даже с живностью, которая в ее голове властвует готов подружиться, лишь бы просто верила в нас.

Сама не знает, чего хочет.

Вбила себе в голову, что Настя – наша проблема, и выбивать эту оттуда мысль явно не собирается.

– Ты здесь. Отлично, – Яр без стука вламывается в кабинет. – С Настюхой я все уладил, проект наш. Ее условие не изменилось, она хочет, чтобы ты лично им занялся.

Я и не сомневался, что так и будет.

– Это все?

– Почти. Она там улетает куда-то, хочет сейчас с тобой встретиться и обсудить основные моменты. – Сегодня никак. Обговорим все после ее возвращения.

Бесит.

Если бы не спектакль, я бы все равно не стал сегодня встречаться с Настей. Мне важна моя работа, но я ненавижу, когда мной манипулируют.

– Тут такое дело… – протягивает Яр, бросая взгляд на дверь. – Она уже здесь. За дверью стоит.

Черт возьми, как все не вовремя.

Ладно, плевать. Быстрее начнем, быстрее закончим.

45.

Оказывается, в стрессовых ситуациях я превращаюсь в размазню. Голос дрожит, руки трясутся, в глазах туман, а в ушах дикий звон. Чтобы окончательно не опозориться, упав в обморок на сцене, пришлось кусать губы, напоминая себе, что именно к этому всему я и стремилась.

Сейчас же мне просто хотелось увидеть в толпе людей знакомую фигуру, чтобы наконец-то выдохнуть. И я искала. Путалась с текстом, запиналась, но продолжала надеяться. Обещала себе, что забуду о существовании ведьмы, стану белой и пушистой, лишь бы Артём появился.

Он так и не перезвонил.

А я звонила. Забив на гордость, еще несколько раз набирала его номер и ненавидела монотонный голос, который говорил, что абонент временно недоступен.

Все это и правда происходит на самом деле?

Я ведь была уверена, что больно уже не будет. Как оказалось, ошиблась. Сейчас в миллион раз больнее, чем было несколько лет назад.

Риткино появление в дверном проеме заставляет меня ожить. При виде улыбки подруги хочется забиться в пыльный угол, чтобы меня никто не увидел.

– Мы это сделали! – кричит она, крутясь возле зеркала. – Слышала, как все нам аплодировали? Поверить не могу, что у нас… Эй, ты чего?

Всхлипываю и пытаюсь улыбнуться. Не получается.

– Он не пришел, – говорю единственное, что могу выдавить из себя в данный момент и не разреветься окончательно.

– Кто?

Жаль, что она не понимает, о ком речь, и мне приходится говорить вслух его имя:

– Артём.

Ком в горле мешает фамилию произнести.

– В смысле? А с кем тогда я пару минут назад поздоровалась?

Ее слова заставляют меня подпрыгнуть на месте. Черт, если она пошутила, то у меня случится сердечный приступ. Подхватив подол платья, подбегаю к Рите, хватая ее за руки.

– Ты разводишь меня? Рит, честно, если ты прикалываешься, чтобы меня поддержать, то я…

– Котлетами ее накормишь? – слышу голос за спиной.

Артём.

Оборачиваться не надо, чтобы убедиться в этом. Я чувствую его присутствие. Телом, кожей, душой. И опять начинаю реветь. Последний раз. Обещаю. Сейчас поплачу от радости и больше никогда не буду.

Клянусь.

Он все-таки пришел.

Я иду к нему так осторожно, будто под моими ногами мины. Сердце стучит так сильно, что кроме этого стука я больше ничего не слышу. Наверное, выглядела я сейчас как чучело. Знаю, что тушь размазалась по щекам, да и глаза от слез красные, но… Какая разница, как выглядит счастливый человек? Он счастлив – и это самое главное.

– Ты пришел, – шепчу пересохшими губами, до конца не веря, что Артём реален, а не плод моего воображения.

Дотронуться бы, только руки не слушаются.

– Конечно, – улыбается Артём самой милой и самой успокаивающей улыбкой. – Опоздал немного, но…

И снова слезы на моих глазах. В груди что-то ёкает и взрывается. Артём здесь, рядом со мной. Большего и не надо.

– Плевать. Мне все равно, что ты опоздал на выступление. Честно-честно. Я не обижаюсь. Ты приехал – это главное.

– Комиссарова… – выдыхает он, притягивая меня к себе.

Мы словно целую вечность стоим прижавшись друг к другу. Мы будто склеились. Чувствую, как напряжен Артём, и ощущаю, как дрожу сама. Я не вижу его глаз, но уверена, что они закрыты. Молчу. Сказать нечего, все ведь и так понятно. На заднем фоне слышу кашель Риты и удаляющийся стук каблуков. Подруга оставила нас наедине, но если быть честной, то я забыла про ее существование. Надеюсь, она меня поймет. Должна понять.

Артём первый разрывает наш контакт. Берет за руку, и меня прошибает разряд тока. В эту секунду я понимаю, как сильно успела соскучиться. Мне безумно не хватало моего Козловского. Даже удивительно, как можно так сильно успеть соскучиться за то короткое время.

Как теперь отвиснуть?

Как перестать пялиться на него, словно собираюсь проглотить?

Ох, блин, я точно ненормальная.

Мне не хватает уверенности в себе, в нас, и, когда я схватилась за мужскую руку, эта уверенность проникала в меня.

– Я соскучилась, – говорю, не обращая внимания на то, как мой голос дрожит. – И я боялась, что больше тебя не увижу.

– Мы живем в одной квартире.

– Да-а. Живем. Я больше не буду вспоминать про ведьм… Настю, – признаюсь я, качая головой в разные стороны. – Правда не буду. Вы работаете вместе, и я не хочу…

– Больше я с ней не работаю.

– Как это? Почему? Это из-за вчерашнего? Артём, я…

– Я плохо соображал и ставил свои интересы выше твоих. Видел, как ты реагируешь на Настю, и решил, что это само собой пройдет, если я тебе все объясню. Тогда я не думал. Забыл, что чувствовал сам, когда видел тебя рядом с тем ослом.

Я громко вздыхаю, набирая в легкие воздух.

– Требовал от тебя понимания, но сам ничего не понимал, – продолжал Артём. – Козлина, да? Сейчас и спорить не буду с этим. Ты мне очень дорога, Влада. Я не хочу, чтобы между нами что-то стояло. Только я и ты. И кажется, мы должны…

Артём резко замолкает, когда от моего всхлипа начинают трястись стены. Как перестать реветь, когда меня на части разрывают его слова?

Реву и улыбаюсь.

Еще бы и засмеялась, но тогда меня точно в психушку сдадут.

Размазня я. Это уже не лечится. Диагноз.

– Тебе так нравится плакать?

Это усмешка в его голосе или мне показалось?

– Нет, Козловский. Мне ты нравишься. А плачу я от счастья. Должен понимать, что я таких слов от тебя всю жизнь ждала.

Он кивает.

– Теперь счастлива?

– Очень, – выдыхаю в его губы. – Продолжи… Что мы должны?

Мне нравится говорить «мы». Наверное, никогда не устану повторять.

– Обрадовать твоих родителей. Моя мать в курсе, и она посоветовала не оттягивать разговор с твоим отцом. Желательно встретиться с ним до юбилея.

– Это через два дня! – восклицаю я. – А что будет, если они…

– Я разберусь. Все будет хорошо. Ты мне доверяешь? Какой же он красивый. А я его еще козлом называла. Глупая.

– Ты разберешься, – повторяю за ним. – Я знаю. Мой Козловский. Кстати, я всегда считала, что у тебя классная фамилия. Просто нравилось тебя дразнить.

46.

– Ох, передо мной наглядный пример того, что любовь с людьми делает, – говорит Рита, натягивая на лицо солнцезащитные очки. – Сияешь вся.

Устроить мини-девичник перед отъездом – моя идея. Первоначально я планировала пригласить подругу в квартиру Артёма, заказать тонну вкусняшек и, развалившись перед телевизором, рыдать над какой-нибудь мелодрамой с героем-красавчиком, но потом подумала, что за временя нашей дружбы с Ритой у нас так и не получилось выбраться в люди. И в этом, конечно же, есть и моя вина. Поэтому для наших посиделок я выбрала кафе, которое мне посоветовал Артём.

Хоть он нахваливал здешнее кофе, потом все равно проболтался, что хозяин – его хороший друг и мы с Риткой будем под присмотром.

Само собой, я растаяла от такой заботы, как масло на сковородке, и не стала спорить.

Оказывается, не всегда надо гнуть свое. В какие-то моменты можно и промолчать. Почему я раньше этого не знала?

– Все хорошо?

– Да-а-а. Завтра утром поедем к родителям.

Хоть я и нервничаю безумно, но стараюсь держаться мужиком.

– Уже завтра? Ты прикалываешься? – вскрикивает Рита, чем пугает проходящего мимо официанта. – Простите. Обычно я не ору в людных местах, но сейчас есть повод.

Парень шарахается от нас, как от душевнобольных.

– Спорим, он сейчас побежал звонить в психушку?

– Я же извинилась, – протягивает она, хмуря брови. – Получается, сегодня мы последний раз видимся?

У меня немного сдавливает горло.

– С чего бы? Даже не надейся. Я каждые выходные приезжать буду. Мы с тобой еще зажжем.

Хоть Артём и ухмыльнулся, когда вчера вечером я ему об этом сообщила, я все равно своих планов менять не собиралась. Каждый выходные – мы будем вместе. А там посмотрим.

– Ну конечно. Зажжет она. У меня клещами не получится оторвать тебя от Козловского. Так еще и он удерживать начнет. А в те моменты, когда вы отлипнете друг от друга, ты будешь около плиты торчать и борщ варить. Семейная жизнь – она такая. Подруги отходят в сторону.

На секунду представила себе такую жизнь: босая, в одном фартуке на кухне, готовлю спаржу. Да я не против совсем. Подумаешь, готовить толком не умею, спалю несколько кастрюль – и научусь.

– Не завидуй. Найдется тот, кому ты будешь борщ варить.

– Еще чего, – фыркает Рита. – Я творческая личность. Кто меня полюбит, должен так же полюбить бутерброды.

Вряд ли Рита будет говорить таким голосом о человеке, с которым еще незнакома.

– И как? Ему бутерброды понравились?

Брови Риты ползут вверх.

– Да кто у него спрашивал? Пусть вообще радуется, что накормила. А то так и ходил бы голодным.

Значит, я не ошиблась.

Это радовало на самом деле. Ритка – замечательная. Умная, рассудительная. Повезло тому, на кого она обратила свое внимание.

– Ты же не про кота сейчас говоришь?

Мне не пришлось долго ждать, чтобы услышать ответ. Точнее сказать, наглядно увидеть.

Немое молчание Риты, и через секунду стул рядом с ней отодвигается и на него вальяжно падает Тимур.

– Кот не подходит, – улыбается Рита. – Идеально – котяра. Ну, знакомить вас не буду. Влада, прости, я пыталась от него отвязаться, но он прилип как банный лист.

Моя челюсть со звоном падает на пол.

– Один раз упустишь, потом ищи тебя по всему городу. Владка, привет. Отлично выглядишь. И мешков под глазами больше нет.

– Заткнись, – рявкает подруга.

А я не обижаюсь. Тимур себе не изменяет.

– Чего? Это же комплимент. Она реально изменилась. Потолстела немного. Точно влюбилась.

– Рит, а котяра этот кастрированный? – спрашиваю, разглядывая со всех сторон столовый нож. – Чик. И нет проблем.

– Эй! Понял, – выпрямился парень. – Перегнул. Молчу. Но правда рад тебя видеть. Кстати, цербера твоего поблизости нет?

– А что?

– Да нервный он у тебя. Еще на дуэль вызовет, не разобравшись в ситуации. Я и доказать не успею, что ты не в моем вкусе.

– Так, ладно, – Ритка пихает его по плечу. – Говори, что хотел сказать, и проваливай. У нас тут девичник. Ты все портишь.

– Вообще-то, я хотел сказать, что ты полностью в моем вкусе, но раз ты этого услышать не хотела, то из вредности промолчу, – говорит с усмешкой. – Если серьезно, хотел убедиться, что ты на меня зла не держишь. Тетка моя… Облом с фотосессией. Слушай, я не знал. Она матери рассказывала про какого-то мужика, но я не знал, что это был твой мужик. Без обид, ок?

– Я и не думала на тебя обижаться.

– Я в тебя верил, Комиссарова, – улыбается Тимур, но, судя по его взгляду, он расслабился. – А тетка… Она к мужу своему решила вернуться. Ночью позвонила, чтобы за домом ее приглядел. Я к чему это? Устроим тусу? Шашлык, баня, бассейн. Можно еще…

– К мужу вернулась? – пришла моя очередь расслабляться и улыбаться.

А что?

Ячейка общества сохранилась.

Ведьма улетела.

Как я рада за нее. Не от всего сердца, конечно, но рада.

– Ага. Теперь я владелец ее фирмы.

– Ой, хватит врать, – перебивает его Рита. – Сам говорил, что тебе запретили даже рядом с офисом появляться.

Кроме того, что мысленно я сейчас танцевала сальсу, я обратила внимание на то, как эти двое подходят друг другу.

Рита точно перевоспитает этого охламона.

– Я же по секрету тебе рассказал.

– Все, проваливай.

– Рад был повидаться, – обращается ко мне. – А тебя, злюка, буду ждать в машине.

Тимур еще несколько минут бесит мою подругу, а потом, попрощавшись, все-таки скрывается за дверью.

Киваю ему в ответ и сочувствую. За злюку от точно свое получит.

И ждать ему пришлось долго.

В кафе мы задержались еще минут на сорок, обсуждая все на свете. Оказалось, Тимур позвонил Рите в первый же день знакомства и обманом затащил в кино.

Бывает же такое.

– Артём приехал, – говорит подруга, и я сразу же поворачиваю голову. – Так, звони мне в любое время. СМС каждый день. Как приедешь, сразу сообщи. Буду скучать, – искренне говорю я.

Ненавижу прощаться.

– Ой, сомневаюсь, – протягивает она, смотря за мою спину. – Не обижай ее. Понял? Не посмотрю, что ты крутой мужик и выше меня ростом. На байке перееду и не замечу.

Артём точно не был готов к таким угрозам, поэтому просто кивнул.

Когда подруга уходит, я обнимаю его и притягиваю к себе. Ну серьезно, нельзя так скучать по человеку. Надеюсь, это никогда не пройдет.

– Раз с угрозами покончено, могу я забрать тебя домой?

От его голоса по телу начинают бегать мурашки.

– Даже не знаю, – протягиваю я, пальцем рисуя невидимый узор на его футболке. – Я еще хотела по магазинам пробежаться. Мороженое на лавочке поесть. А потом еще надо…

Договорить у меня не получается, потому что Козловский резко притягивает меня к себе и целует.

Черт. Домой так домой.

Говорю же, спорить с ним совсем не хочется.

47.

Мы заходим в квартиру. Пальцы Артёма сжимают мои плечи, а я снова дрожу, будто он первый раз дотрагивается до меня. Каждое прикосновение в новинку, и мне мало. Руки трясутся. Мне так хочется насладиться каждым мгновением, но, как назло, перестаю соображать, когда Артём подхватывает меня на руки и несет в спальню.

Одежда летит в разные стороны. Кажется, я слышала треск, когда сдирала с Артёма футболку. Усмехнувшись, положила ладони на его спину, царапая кожу, оставляя на ней след.

Поцелуи не прекращаются. С каждой новой секундой я готова взорваться от нахлынувших эмоций. Мн нечем дышать. Задыхаюсь и снова оживаю в его руках. Это какое-то безумие. Сердце рвется наружу. На короткое мгновение и правда кажется, что оно взорвется.

Зажмурившись, отвечаю на поцелуй, пальцами зарываясь в мужские волосы.

Казалось, что я забралась на самую вершину мира и в любой момент могу полететь вниз. Артём будто чувствует. Крепко прижимает к себе, погружая нас в океан эмоций и ощущений.

Хочу застыть в этом мгновение. Поставить его на паузу и постоянно включать на повтор.

Мне жарко.

Артём смотрит на меня, а я горю. Плавлюсь под его взглядом, не стыдясь этого.

С шумом втягиваю носом воздух, чувствую его руки на своих бедрах. Невнятно мычу себе под нос, ногтями царапая мужские плечи.

Мы молчим. Оба понимаем, что слова будут лишними. Мы просто сходим с ума, забыв про реальность. Я будто попадаю в другой мир, где кроме нас с Артёмом больше никого нет.

Мы здесь одни.

И Козловский – мой. Он реальный. Не плод воображения безумно влюбленной дурочки. Это его руки касаются моей кожи. Его губы кусают мои.

Черт возьми, почему мне снова хочется плакать?

Что со мной происходит?

Я опять дрожу. Мотаю головой в разные стороны, не в силах закрыть глаза. Хочу вечность смотреть на Артема. Он невероятный. Самый лучший, самый красивый, самый…

Меня будто прошибает током и подкидывает в воздух. Вокруг все искрит. Рядом со мной взрываются фейерверки.

Самый настоящий кайф.

Падаю на подушку, не в силах сразу же восстановить дыхание. Меня словно воскресили. Это счастье сложно передать словами. Происходящее – лучшее, что могло со мной случиться.

Но…

Как я завтра смогу уснуть, зная, что рядом со мной нет моего Козловского? Как я буду просыпаться, зная, что не увижу его лица и не почувствую его запаха?

– Я заберу с собой эту подушку, – шепчу, приподнимая голову. – Раз тебя не получится запихнуть в чемодан, придется довольствоваться твоей подушкой.

– Ты опять себя накручиваешь. Все будет хорошо.

Наши глаза встречаются.

– Обещаешь? – хнычу, облизывая пересохшие губы.

– Обещаю, – говорит, внимательно смотря мне в глаза. – Иди ко мне.

Возвращаться домой – волнительно. Нервы на пределе, и я всю дорогу пытаюсь заесть чипсами свой стресс. И у меня получалось. До того момента, пока в пачке не осталось ничего.

– Сразу за мостом магазин будет. Остановись, пожалуйста. Мои запасы закончились.

– Все-таки хочешь лопнуть? – смеется Артём, кладя ладонь на мою коленку.

– Хочу успокоиться, – рычу на него, скидывая руку. – Это не тебя сейчас казнить будут.

Артём в своей обычной манере хмурит брови.

– Ты преувеличиваешь. Ничего страшного не произойдет. Встретимся, поговорим, а потом я смогу…

– Тём, ты не понимаешь, да? Как только родители узнают, что я их целый месяц обманывала, они мне голову откусят. Я не шучу. Ты их знаешь. Они даже шуток не понимают, а тут вранье единственного ребенка. Мама начнет себя винить, что плохо меня воспитала, а папа будет молчать и взглядом прожигать в моем лбу дыру. После они посмотрят друг на друга и…

– В угол поставят?

– Шутку оценила, она не смешная. И ты рано веселиться начал. Как только я пойму, что запахло жареным, то все свалю на тебя. А что? Ты же не думал, что я одна тонуть буду? И не надейся. Либо вместе всплывем, либо потонем, но тоже вместе. Романтично, да?

Как назло, «Титаник» вспомнился. Надеюсь, айсберг, то есть мои родители, наш новенький корабль не потопят. Мы только в море вышли. Рано нам еще рыб кормить.

– Очень. Долго думала?

– Ну-у-у. На ходу сочиняю. Талант у меня – выкручиваться из разных ситуаций. Стану юристом, отбоя от клиентов не будет.

– Значит, передумала быть актрисой?

– Наверное. Просто кажется, что это не мое. О, родители смягчатся, когда я им скажу, что они были правы.

Ведь так и получилось.

Они мне об этом и говорили. Кричали, вбивали в голову, чтобы я глупостями не занималась. Но я не жалею, что попробовала. Глупо жалеть, ведь сейчас рядом со мной находится самый лучший человек на земле. Плевать, если головы лишусь после разговора с мамой и папой. Сердце точно на месте останется.

И вообще, родители меня любят и захотят видеть меня счастливой. А счастливой я буду только рядом с Артёмом. Им, кстати, еще и это принять придется.

Стоило только маме открыть дверь, я сразу поняла – она все знает. По напряженному выражению лица, по взгляду, по осанке. В ее глазах была радость, но в то же время там было и беспокойство с каплей злости.

– Владочка, – громко выдыхает она, прижимая меня к себе. – Всыпать бы тебе, да поздно уже. Мне могла сказать? Я бы хоть отца подготовила. А тут на него сразу две новости свалилось.

– Это я попросил Владу не рассказывать вам, – твердо заявляет мой рыцарь в джинсах. – Хотел лично с вами встретиться и поговорить.

Кажется, сейчас я еще сильнее его полюбила. Если так любить вообще возможно. Не отрываясь от мамы, протянула руку и вцепилась в ладонь Артёма.

Он рядом. Так спокойнее.

– Нет, мам. Я сама боялась вам рассказать. Артём хотел, а я отказывалась.

За спиной я слышу вздох Козловского.

Мне не хотелось врать. Если уж начинать жизнь с чистого листа, то надо вести себя по-взрослому. Признавать свои ошибки и не пытаться перекинуть вину на любимого человека. – Боялась она, – фыркает мама и смотрит на Артёма. – Ну, проходите. Только вас и ждем.

Конечно, сбегать уже поздно, но на всякий случай мне захотелось уточнить:

– Как у папы дела? Как настроение? Он скучал по мне?

Мама закатывает глаза и улыбается.

– Не переживай. Скоро сама узнаешь. Артём, – будто читая мои мысли, мама хмурит брови. – Закрой дверь на ключ, пожалуйста. Не хочу, чтобы кто-то сбежал.

Морщусь, поворачиваясь к Артёму, и вижу, что его вся эта ситуация веселит. Отлично. Хоть кому-то весело. А у меня с каждым шагом сердце в пятку падало. Если еще шагов десять сделаю, то точно раздавлю его.

Я интуитивно чувствовала, что на меня все смотрят. Если раньше дом был моим убежищем от всех проблем, то сейчас казалось, что меня завели в клетку к тиграм. А еще мама руку мою не отпускала.

Конвоир в платье, блин.

Так, соберись, Влада. Надо только за вранье извиниться. Больше ничего плохого ты не сделала.

Мы не сделали.

Артём становится рядом, и моя паника отступает. Все будет хорошо.

48.

Пару месяцев назад мы с Маринкой смотрели очередной ее сумасшедший фильм, где герой приехал знакомиться с родителями своей девушки. Марина тогда рыдала, наматывая сопли на кулак, завидуя героине. А я закатывала глаза и морщила нос, наблюдая за этим абсурдом.

Ну, в самом деле, каменный век какой-то. Отглаженный костюм, галстук на шее, зализанные волосы и самый треш – букет ромашек. Хотя вру. Самый треш – разговор. Жуткие посиделки и неестественные улыбки. Чему завидовать? Чем восхищаться? Бред же.

Тогда мы с Маринкой поспорили, что знакомство моего благоверного с родителями не будет таким позорным.

Сглазила, блин.

Уж лучше чертовы ромашки с клумбы, чем расстрел глазами, сжатые кулаки отца и гробовая тишина.

– Пап, мне кажется или ты помолодел? Подкачался прям. Тренировки не пропускал, да?

М-да.

Не сработало.

Понимаю ведь, что лесть вряд ли сейчас поможет, но так надеялась на нее.

– За идиота меня не держи! – вдруг рявкает отец. – Артём, как так получилось, что моя дочь месяц прожила с тобой в одной квартире?

Ох, не надо было дверь на ключ закрывать.

– Папуль, я…

– Влада, подожди, – тормозит меня Артём, переплетая свои пальцы с моими. – Твой отец ко мне обращается. Давайте мы не будем говорить об очевидных вещах. Мы с Владой вместе. Я без понятия, что вы об этом думаете, но факт остается фактом. Согласен, надо было сразу поставить вас в известность, но тогда я об этом не подумал.

– Артём хотел, – тут же громко поправляю его. – Это я боялась, что…

Закончить предложение мне не дало нежное поглаживание по внутренней стороне ладони.

– И когда у вас все началось?

– Что именно? Когда я понял, что люблю ее? Не знаю. В какой-то день проснулся с мыслью, что не хочу ее отпускать.

У него и правда так было? Проснулся и понял?

С удивлением смотрю на парня и получаю в ответ улыбку.

– Артём, она ж ребенок. Ты на возраст в паспорте не смотри. Она девчонка еще, которая обижается, психует, а потом ревет в подушку. А ты парень взрослый. Готов к ее выходкам?

Что происходит-то?

Папуля вздумал страшилки рассказывать? Спасибо, папочка. Выставил дочь монстром.

– Я знаю характер Влады. Знаю, какая она. И знаю себя. Считаю, что ничто из этого не мешает нам быть вместе.

Папа удерживает взгляд Артёма и качает головой.

– Если она опять ко мне в слезах прибежит, то я тебя…

– Не прибежит. Сейчас все по-другому. Сергей Владимирович, я понимаю ваше беспокойство, но думаю, что вам просто надо принять наши отношения и не думать о плохом.

– Отношения… Какие? Не забывай, что вы в разных городах живете. Причем в одном у тебя работа, а в другом Влада учится. Что-то я сомневаюсь, что ты бросишь все и решишь переехать.

Папа щурится, внимательно наблюдая за реакцией Артёма.

– Вы правы, переехать я не смогу. Но легко могу устроить перевод Влады в другой университет.

Если бы Артём не держал меня за руку, то, наверное, я бы упала. Не знаю, можно ли проявлять нежность в присутствии родителей, но я не сдерживаюсь и прижимаюсь к парню.

– Я согласна. Обещаю закончить университет с красным дипломом, и…

– Дочь! – рявкает отец.

– Что? Папа, я не маленькая девочка. Знаю, что для тебя я все еще ребенок и всегда такой останусь, но я выросла. Пожалуйста, дай мне самой распоряжаться своей жизнью. Не злись, не обижайся, просто доверься мне. Артём – самый лучший. И с ним я безумно счастлива. Это ведь главное. Правда?

За нашими спинами кто-то всхлипывает, и я точно знаю, что не одна мама там слезы вытирает. Тетя Надя тоже сопит.

Лицо папы расслабляется, на губах появляется улыбка и тут же испаряется.

– Взрослая она. Самостоятельная, – фыркает он и встает со своего места. – Разве взрослые обманывают родителей? Целый месяц дурила нас с матерью.

– За это прости. Надо было рассказать про школу, но я же знала, что вы будете против. Поэтому… Обещаю, больше такого не повторится. Честно-честно.

Папа лишь качает головой и, проходя мимо нас, выходит из комнаты.

Эй, он же за водичкой пошел, а не за ружьем? Хотя откуда у него ружье? Но нож тоже оружие.

– Я сейчас, – твердо говорит Артём. – Подожди меня здесь.

Хотелось бы поспорить, но, судя по его голосу, бесполезно отговаривать. Да и мне надо с мамой поговорить. Плачет женщина, и непонятно, горюет она или радуется.

– Ничего не понимаю, – качает головой она. – Как так получилось? Я ведь думала, что ты давно переросла свою детскую влюбленность.

– Ира, соберись, – подрывается тетя Надя. – Дети взрослые, пусть сами решают.

– Да пусть решают, я же не против, – продолжает всхлипывать мама. – Артём умный парень, всегда таким был.

Начала и замолчала.

Так, а про дочь ничего сказать не хочет, что ли?

Обидно, вообще-то.

– А Владка хуже, что ли? – вступается за меня мама Артёма. – Посмотри, какая красавица выросла. Умница. Егоза, конечно, но мы разве не такими в ее возрасте были? Так, Ира, прекращай. В самом деле. В нашем возрасте даже морщиться нельзя, чтобы морщинами не покрыться, а ты реветь вздумала. Завтра праздник, а ты опухшей будешь.

– Праздник там. У меня дочь переезжает.

Ой, точно.

Я же переезжаю.

Артём же всерьез это сказал? Не попытка задобрить злого папу?

– Вы к нам в гости приезжать будете.

В конце концов, на одной планете живем. Почему все так переживают по этому поводу?

Когда спустя десять минут возвратились Артём с папой, у меня уже получилось утихомирить женщин. Мама к этому времени улыбаться начала. А уж когда увидела, как я к Артёму подскочила, так вообще преобразилась.

– Ты только береги ее. Хорошо?

– Конечно, – обещает он, уводя меня от них.

Заходя в свою комнату, я думаю только об одном: как же я счастлива. Присутствие рядом Артёма делает меня еще счастливее.

О чем с папой разговаривали? – спрашиваю, закрывая дверь. Шаг, и я толкаю Артёма на кровать и сажусь на его коленки. – Угрозы были? Хотя об этом потом. Насчет переезда… Ты не шутил?

– Нет, – уверенно отвечает Тёма. – С чего бы? Как раз об этом и разговаривали с Сергеем Владимировичем. Если ты не против перевода и переезда ко мне, то можешь начинать собирать вещи.

Поцеловать его стало настоящей потребностью. Обнять, прижаться. Черт возьми, как сдержать себя и не начать кричать во всю глотку?

Ох, сейчас разревусь. Затаив дыхание, наслаждаюсь счастьем. Одно дело – мечтать о том, чтобы жить вместе с Артёмом. Другое – понимать, что это случится уже скоро. Конечно, я надеялась когда-нибудь переехать к нему. Думала, закончу универ, и тогда сразу же с вещами к нему и навсегда. А получилось все так быстро. От радости кружится голова.

– Козловский, ты же в курсе, что я тебя больше жизни люблю?

– Очень на это надеюсь.

В смысле? У меня же на лбу это написано. Если нет, то надо написать. Или не стоит, зачем красоту портить. На слово должен верить.

– Люблю, – выдыхаю ему в губы.

Обнимаю, прижимаясь к груди так сильно, насколько это возможно.

– Тём, а ты мой вопрос помнишь?

– Какой?

– Ну, насчет ведра котлет. Ради меня сможешь съесть?

– Ты ведь не отстанешь с этим, да?

– Не знаю. Может, иногда интересоваться буду. Так съешь или нет?

– Съем, – все-таки сдается он. – Люблю же. Довольна?

– Очень.

Официально: это лучший день в моей жизни. В нашей жизни.

Эпилог.

– Куда мы едем? Предупреждаю сразу: если ты передумал жить со мной и сейчас везешь меня в лес, чтобы там оставить, знай – я запоминаю дорогу. Так просто от меня не избавишься.

– Скоро узнаешь, – усмехается Артём, паркуя машину возле старого деревянного забора. – Кстати, лес и правда рядом.

Смотрю по сторонам, не понимая, зачем мы сюда приехали. Окраина города, вокруг крутые двухэтажные особняки, а мы остановились возле какого-то вагончика.

– Ты же в курсе, что выражение «с милым рай и в шалаше» придумал ненормальный еще в прошлом веке? Серьезно, что мы здесь делаем?

– Мы будем здесь жить, – заявляет он с довольной улыбкой на лице.

Ох, блин.

Кажется, у Артёма от счастья, что я к нему переехала, снесло крышу. За эти две недели он ни разу не задерживался на работе. Это уже тревожный звоночек, но я его проигнорировала.

– В этом вагончике? – морщусь, переспрашивая. – Прикольно. Свежий воздух. Асфальт новый. Под окнами никто орать не будет. Да?

Господи, пусть он скажет, что пошутил.

Я давно влюбилась в нашу квартиру. Только-только начала обустраивать ее по своему вкусу, и тут такое.

– Что? В вагончике? – Артём закатывает глаза. – На этой земле. Хочу построить здесь дом.

Я не ослышалась? Дом? Наш дом?

Мне хочется ущипнуть себя, чтобы проверить, что мне это не снится.

Артём сзади подходит ко мне, и я спиной прижимаюсь к его груди, переплетая наши пальцы на уровне моего живота.

– Не знала, что ты хочешь жить в загородном доме.

– Почему нет? Мне нравится местность. Офис и твой университет недалеко. И я в курсе, что ты боишься высоты, поэтому к окнам в квартире стараешься не подходить. Свой дом решит эту проблему.

В глазах щиплет, но я держу себя в руках, откидывая голову назад.

– Это все ради меня?

– А для кого еще? Тем более после свадьбы я хочу увеличить состав нашей семьи. В квартире нам будет немного тесно.

Голова начинает кружиться от каждого сказанного слова. Пытаюсь открыть рот, но и звука произнести не могу. Онемела. Из-за своих эмоций я не сразу заметила, как напрягся Артём.

Кажется, молчание затянулось.

– Свадьбы? – откашлявшись, спрашиваю я. – Кто-то женится?

Мы стоим на улице, рядом с нами лес, а мне нечем дышать. Кто украл весь воздух?

– Мы.

И прежде чем до меня доходит, о чем Артём говорит, я чувствую маленькую коробочку в своих руках, которая обжигает пальцы. Пристально смотрю на нее, не решаясь открыть.

Это же то, о чем я думаю?

Не обман зрения и не галлюцинация?

То есть это все происходит на самом деле? Свой дом, кольцо, свадьба. Ой, Артём же про детей говорил.

Дети?

У нас?

Конечно, я в курсе, что после свадьбы обычно появляются дети. Просто как-то не думала об этом.

– Влада, ты выйдешь за меня замуж?

Земля уходит из-под ног.

– Влада?

– Д-да, – шепчу, пересохшими губами. – Да! Конечно! Конечно, я выйду за тебя.

Резко разворачиваюсь и, хватаясь руками за шею Артёма, висну на нем.

– Можешь еще раз спросить? – голос дрожит, но это мелочи. Радует, что я вообще могу разговаривать.

– Зачем? Ты уже согласилась.

Широко улыбаясь, Артём отбирает у меня коробочку и открывает ее. Прозрачный, как слеза, камень, в полуглухой оправе – ослеплял. Визжу от восторга, одной рукой закрывая рот, а другую протягивая Артёму.

– Влада, ты станешь моей женой?

Я стану женой этого красавчика. Женой! Мне в руки дадут бумагу, где будет написано, что Артём Козловский только мой.

Мой собственный!

– Да-да-да! Я стану Козловской, перееду в новый дом и нарожаю кучу детей. Заведем еще собаку? Ой, нам надо родителям позвонить. Они нас точно убьют, если узнают последними. А еще Маринка с Ритой. Кольцо нужно сфотографировать. Девчонки будут… – Торможу себя, растворяясь во взгляде будущего мужа. – Надо и тебе кольцо купить. Хочу, чтобы ты смотрел на него и думал обо мне.

– Я и без кольца всегда думаю о тебе.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Конец