Обретение нас

***

«Это было», – сказала Память.

«Этого не могло быть», – сказала Гордость.

И Память сдалась.

Фридрих Вильгельм Ницше

Мне всегда нравились осенние вечера. В отличии от всех времён года именно пора падающих листьев, моросящих дождей и горячих напитков навеивало на меня особое вдохновение. Осеняя атмосфера напоминала мне плавные переборы пальцами по струнам гитары в преддверии скорого припева. Тот короткий, едва уловимый миг, который вынуждает с замиранием сердца вслушиваться в каждую ноту перед громогласным завершением прекрасной песни. Но не только своим неспешным и красивым ритмом увлекала меня осень. Она была временем самых больших радостей во всей моей судьбе.

Сидя в своём компьютерном кресле, я любовался обведённым в кружок числом «16» на листке календаря с репродукциями картин с видами моря, где было написано красивым шрифтом – «октябрь». А рядом с ним красовалось число «23», окутанное красной линией в форме сердца. Эти даты были для меня крайне важны, ведь в первую из них родился я, а во вторую появилась на свет наша семья, которая существует уже целых два года. Чёрная пластиковая рамка указывала на цифру «7», что означало то, что до периода «счастливых недель», как мы с моей любимой называли недели второго месяца осени, оставалось всего ничего. И мне захотелось преподнести моей жене кое-что особенное. То, что показало бы ей насколько она и всё что с ней связано важно для меня.

Клацая кнопками на своём компьютере, я набирал слова в текстовом документе под названием «Обретение нас». В нашей небольшой квартире трудно было что-то утаить друг от друга, особенно такой сюрприз, но неожиданная командировка моей супруги позволила мне сосредоточится на написании истории зарождения и проявления моих чувств. На столе из светлой древесины стояла кружка с нашей любимой общей фотографией, где на фоне колеса обозрения, светящего вечером сиреневой подсветкой, мы откусываем куски от сладкой ваты в форме сердца. Именно в этот день, я понял, что она та, с кем я хочу провести свою жизнь. Сделав глоток ароматного кофе и протерев полусонные глаза, от бессонной ночи над рассказом, я поднялся и скрипнув слегка стулом подошёл к просторному окну.

Город готовился ко сну. Солнце около часа назад село в тёмные облака и укутавшись ими, словно скомкавшимся перьевым одеялом, оставило город в свете звёзд. С высоты седьмого этажа открывался прекрасный вид на холмы и частный сектор, откуда доносились весёлые крики с какой-то вечеринки, а также мелькнувший в небе фейерверк, напоминал мне о том, что в каждом дне есть что-то хорошее. И именно любование городом и придавало мне вдохновения, чтобы писать о моих чувствах к любимой. Ведь каждая улица, парк и ресторан был наполнен её образом. Тонкой нитью она связывала воедино все места небольшого города, который стал для нас так дорог за эти годы. Устало улыбнувшись я приоткрыл окно и впустил прохладный ветер в окутанную дремотой действительность моего жилья. Резкий холод слегка заколол кожу моего лица и ладоней, выглядывающих из-под тёплой серой кофты с рисунком в виде персонажа из нашей излюбленной франшизы фильмов. Простояв так пару минут и набравшись сил, я вознамерился приступить вновь к письму, но попытавшись закрыть окно, я ощутил, как оно заело. Приложив усилия ко мне пришло осознание, что верхняя часть, как это иногда случалось, вновь заела и фыркнув себе под нос, я пошёл на кухню за отвёрткой, чтобы исправить эту ситуацию.

В небольшом пластиковым контейнере, среди первостепенно необходимых вещей для быстрого ремонта, находилась нужная мне отвёртка. Положив её в широкой карман на толстовке, я закрыл ящик и с любованием всматривался в надпись, сделанную аккуратным почерком моей любимой:

«Инструменты моего мужчины. Всё необходимое для твоих «золотых рук». Ха».

Слегка тряхнув головой, я вернул контейнер на место и вернулся в спальню. Шаркая своими тёмными тапочками, я быстро подошёл к окну выдыхая тёплый воздух изо-рта в пространство остывшей комнаты.

«Нужно поскорее его закрыть. Холод полезен для мыслей, но вот промёрзшие пальцы уж точно мне не помогут в написании». – именно с такими мыслями я подошёл к окну и отодвинув занавеску потянулся за отвёрткой, но каково было моё удивление, когда я заметил, что окно было закрыто. Пытаясь осознать в какой момент времени, я успел его закрыть, я тщательно ощупал его и поняв, что оно действительно закрыто я с удивлением и порицанием собственной забывчивости вернулся за своё рабочее место.

Отвёртка отправилась в верхний ящик, мягко ложась на стопки бумаг и тетрадей с записями и отчётами с моей работы. Закатав рукава, я как истинный художник, выпрямил спину и подняв взгляд на стоящую на полке фотографию моей избранницы, улыбнулся и принялся писать дальше. Прочитав несколько написанных абзацев, где описывались мои мысли о судьбоносной встрече и сравнение моей девушки с глотком горячего чая в холодный январский вечер, я принялся описывать свой путь на свидание в ресторан под названием «Вкус истории».

Вспоминая тот зимний день, близящийся к вечеру, я словно чувствовал редкие лучи солнца, выходящего из облаков, отражающихся в текстурах лёгкого снега. Как белоснежный ковёр с хрустом свежего печенья, скрипел под моими ботинками. Как пахли цветы пионов, которые я зашёл купить в один из самых дорогих цветочных магазинов, на небольшом мосту с кованной оградой, где мы договорились встретиться. В тот день она опоздала на полчаса, но я решил опустить эту деталь, описав как я с упованием сердца ждал её. И вот момент, когда я её увидел, первый раз без друзей и подруг. Наедине со мной. Как она стояла в своём полушубке из светлого меха. В своих сапожках на шпильке и милой вязанной шапке бежевого цвета, который так красиво дополнял её карий цвет глаз, напоминающих густой кофе по-турецки, который мне так нравился.

Поднеся кружку к губам, я ожидал, что мой рот наполнится приятным терпким привкусом кофейных зёрен, но как на зло он закончился. Словно сев на кнопку моё тело резко поднялось и мой разум, оставшись в моменте описания чувств момента первой встречи, не заметил, как порция горячего чая с долькой сочного лимона плескалась в округлых фаянсовых гранях чашки. Обняв ладонями горячие края, я поднёс её ко рту и горячий, словно сладкая лава, чай с ароматом персика, ощущая, как он согрел мой организм. Пальцы потянулись к клавиатуре и глаза вчитываясь в сточки заметили несколько ошибок, а также предложение, которое вызвало у меня недоумение:

«Можно ли я буду врать тебе до конца жизни?»

– Что за ерунда? – прошептал я, пытаясь осознать, как я мог допустить помарку в этой фразе. Ведь первой фразой при нашей встречи было – «Могу ли я любить тебя до конца жизни?». – Наверно отвлёкся на чай, вот и описался. – и зажав комбинацию клавиш, я хотел избавиться от этой лживой глупости, но она не исчезла. А под ней возникла ещё одна. Точно такая же фраза. Дёрнув головой и протерев глаза, я не поверил своим глазам и зажав клавиши наблюдал, как данное предложение повторяется до самого конца листа, где у самого края была иная фраза:

«А также и себе».

– Что за чертовщина?! – воскликнул я, сжимая руки в кулаки и выплеснув злость, отражающую мою растерянность, я выделил текст мышкой и удалил его. Заметив пустующий белый лист документа, я ухмыльнулся и продолжил описывать свои чувства пробудившийся любви.

Строки вырастали словно бамбуковые стебли в далёких краях Азии, которые описывали мои эмоции, при виде её красоты и вслушиваясь в ноты её лёгкого смеха. Наша встреча продолжалась в ресторане, где до деталей я описывал интерьер, который был очень атмосферным, напоминая внутренности гитары или скрипки. И одним из самых волнующих и искренних моментов между нами был тост, который она решила произнести в середине нашего ужина:

– Знаешь, я не знаю, что сегодня за день такой, но я никогда не могла думать, что я могу понравится настолько интересному и доброму человеку. Ты очень милый и мне не хотелось бы чтобы ты… Был счастлив…

Свет резко мигнул, погружая комнату на мгновение в полный мрак, а после пространство резко наполнилось светом от гирлянды висячей над нашей кроватью. Монитор компьютера мигнул приветственной надписью и меня встретила пустая страница документа, показывающая что весь текст безвозвратно исчез. Я поднял голову вверх и глубоко выдохнул, стиснув крепко зубы. Спустя некоторое время, свет гирлянд быстро замигал, чем вызвал у меня раздражение. Подойдя к краю кровати мои пальцы нащупали вилку, которая давала ей питание и вытащил из розетки, погружая комнату в приятный для меня полумрак. Почёсывая затылок, я хотел было вернуться за написание, широко зевнув, мои ладони прикрыли рот, а уставшие глаза взглянули вперёд. А после раскрылись очень широко.

В отражении окна стоял мой силуэт, но вот только за его спиной горела гирлянда. Повернув голову назад, я решил убедится, что выключил её и подтвердив свою правоту, с опаской всматривался в окно, за которым на фоне погружающего в сон города была моя комната, с недвижимо стоящим силуэтом на фоне гирлянды.

– Нет. – прошептал я себе, ощущая, как комок образовывается в горле от растерянности и подбирающегося страха. – Если компьютер и окно я мог бы оправдать хоть чем-то. То вот это… Что это такое? Может игра света или галлюцинация от усталости? – мне ничего лучшего не пришло в голову, кроме как начать двигать конечностями своего тела, чтобы убедится, что недвижимый силуэт это и вправду моё отражение. Силуэт с точностью повторил мои движения и мне стало немного легче. – Значит это какой-то преломляющийся свет, может от фейерверков или фонарей на дороге. – я сделал несколько шагов к окну, отодвинул занавеску, отделяющую меня от стеклопакета и посмотрел вперёд. Но взглянув туда я заметил, что тёмный силуэт по-прежнему стоит на месте, что-то неразборчиво мыча, а после он резко повернулся боком и приблизился к окну, повторяя позу, в которой я стоял.

Мне не было видно его лица, но в его движениях и образе было что-то отдалённо знакомое. Одежда была очень похожа на мою, которую я носил когда-то очень давно – чёрно-белый бомбер поверх красной футболки с какой-то надписью. Тёмные джинсы с протёртым коленом и серебряной цепочкой на левом кармане. На запястье был браслет из кожи с каким-то выжженным иероглифом. Всматриваясь в этот силуэт, я чувствовал странные чувства – не те которые чувствуют герои страшных книжек, встречая всякую паронормальщину. А что-то двоякое. Будто это не монстр или призрак, а мой дальний друг, который решил меня разыграть в тайне от меня. Но только эта шутка не вызывала во мне смеха, а наоборот, сковывала моё тело непринятой тревогой и для избавления от которой я решил спросить, слегка волнительным голосом: