Клиническая супервизия. Учебное пособие для супервизоров и супервизантов
© Сергей Александрович Кулаков, 2024
ISBN 978-5-0060-7821-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Введение
Исторический экскурс
В Санкт-Петербургской (Ленинградской) школе психотерапии супервизия (хотя специально такой термин не употреблялся) проводилась в рамках клинико-психотерапевтических разборов под руководством Б. Д. Карвасарского в отделении неврозов и психотерапии Института им. В. М. Бехтерева и, таким образом, изначально акцент был на клиническую супервизию. После создания в 1982 г. кафедры психотерапии в Государственном институте для усовершенствования врачей (ГИДУВ) (ныне ФГБОУ ВО «СЗГМУ имени И.И.Мечникова» Минздрава России), эти разборы стали систематическими, на которых присутствовали не только сотрудники отделения, но и курсанты и аспиранты кафедры. Такой очный вариант супервизии позволял коллегам, представлявших свой случай, лучше понять психогенез расстройства и внедрить рекомендации расширенного супервизорского консилиума в дальнейшую индивидуальную и групповую психотерапию с данным пациентом. До конца своих дней Б. Д. Карвасарский рецензировал все научные и практические работы по психотерапии, в том числе давал «обратную связь» как по клиническим случаям, публиковавшимся в «Учебнике по психотерапии», так и по всем направлениям и техникам психотерапии, описанных в «Психотерапевтической энциклопедии».
После создания РПА в 1994—1995 гг. интерес к супервизии как «особого вмешательства» усилился. В 1997—1998 году на кафедре психотерапии был проведен первый цикл консилиумов, который назывался «Балинтовская группа и супервизия», получивший положительную оценку слушателей. По инициативе члена РПА О. В. Кремлевой в 1998 году было опубликовано первое методическое пособие на русском языке по супервизии «Балинтовские группы и супервизия в подготовке специалистов, работающих с людьми» (авторский коллектив В. А. Винокур, О.В.Кремлева, С.А.Кулаков, Э.Г.Эйдемиллер и др.).
В 2000 г. был создан Супервизорский Совет в рамках РПА, и супервизии в обязательном порядке были представлены на апрельских семинарах, организуемых Р. К. Назыровым.
В 2002 году С.А.Кулаковым в издательстве «Речь» была опубликована книга «Практикум по супервизии в консультировании и психотерапии». Д.А.Федоряка в 2017 г. выпустил книгу «Супервизия в психотерапевтической практике», где изложены принципы супервизии с позиций ЛОРП.
В 2018 г. вышел учебник С. А. Кулакова «Супервизия в психотерапии», третье издание, дополненное, датировано 2022 г.
Начиная с декабря 2014 года работал Совместный проект Гильдии психотерапии и тренинга, Альянса помогающих практик «ПроБоно» и РПА, ориентированный на психологов и психотерапевтов, ведущих клиентскую практику, начинающих специалистов, а также практикующих супервизоров.
Лучшие супервизоры из разных подходов проводили открытые встречи, имели возможность, сохраняя принадлежность к своей школе, обогащаться другими направлениями психотерапии и психологического консультирования.
Полезным инструментом в супервизорской практике при работе с пациентами различных уровней организации личности служит концепция «мишень психотерапии», предложенной С. В. Ляшковской с коллегами в 2014 г.
В 2019 году членами Супервизорского Совета РПА был проведен первый офлайн цикл по супервизии, а в 2020 году в связи с пандемией были организованы 2 онлайн супервизорских цикла, позволив слушателям со всех уголков страны и из ближнего и дальнего зарубежья принять в нем участие. Решением координационного совета РПА от 28 января 2020 г. утверждено положение о супервизоре в этой ассоциации. Настоящим положением вводятся статусы супервизоров: супервизор метода, аккредитованный РПА, супервизор внеметодической супервизии аккредитованный РПА, супервизор супервизорского совета.
Супервизия с самого начала внедрялась в виде части системы помогающих профессий, но только в последние годы её стали рассматривать как отдельную область со своим собственным набором навыков и инструментов. Супервизия используется практически во всех направлениях психологии, чтобы помочь практикам-консультантам в процессе обучения развивать клинические и профессиональные навыки.
Патоморфоз психических расстройств способствовал уменьшению числа невротических пациентов и увеличению количества пациентов с пограничной структурой личности, пограничным расстройством личности, нарциссическими и смешанными расстройствами личности. Это приводит к тому, что психотерапевты сталкиваются с трудностями как при их диагностике, так и лечении подобных пациентов, а также увеличивается число профессионалов, выявляющих симптомы профессионального выгорания, связанными с лечением таких пациентов. Поэтому мы чаще используем термины «клиническая супервизия» и «пациент» в своей работе, так как на супервизию чаще всего представляют лиц, имеющих тот или иной клинический (психотерапевтический) диагноз, а проводят ее врачи-психотерапевты и клинические психологи. В настоящее время сферы клинической супервизии расширяются и опыт её применения может использоваться в других направлениях помогающих профессий.
Расширение сфер Супервизии
Разбор случаев
Этические проблемы (включая границы)
Юридические проблемы (включая такие моменты как раскрытие данных представителям правопорядка)
Контрперенос
Вовлечение личности в клиническую работу. Диагностические навыки
Планирование лечения
Методы воздействия
Эффективная запись клинического случая. Культурная компетенция
Новости и современная политика психосоциальной помощи Взаимоотношения с коллегами и менеджмент
Связанные с работой стрессоры. Профессиональное выгорание. Карьерные цели
Уверенность в своем развитии. Забота о себе
Профессиональное выгорание
ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ФУНКЦИИ СУПЕРВИЗИИ
Супервизия – особый метод педагогического вмешательства (signature pedagogy, «пропись лекарства»), проводимый более старшим членом профессии более младшему коллеге или коллегам, которые обычно (но не всегда) являются членами той же самой профессии, иерархический по сути, простирается во времени и имеет одновременно цели повышения профессионального функционирования более младшего коллеги, экспертизы качества профессиональных услуг, предлагаемых клиентам, выступает в роли сторожа для конкретной профессии, в ворота которой супервизируемый хочет войти (Bernard & Goodyear, 2014; Кулаков С. А.,2023).
Другое определение дает P. Hawkins (2020). Супервизия – это совместное усилие в рамках которого практикующий специалист с помощью супервизора заботится о своих пациентах, которые сами являются частью отношений со специалистом и более широким системным контекстом. Супервизия улучшает качество работы, трансформирует отношения пациент – супервизант. Непрерывно идет развитие личностных и профессиональных навыков специалиста, расширение его профессиональной компетенции.
Супервизия (от supervidere – обозревать сверху) – это один из методов теоретического и практического повышения квалификации специалистов в области психотерапии, клинической психологии в форме их профессионального консультирования и анализа целесообразности и качества используемых практических подходов и методов психотерапии. Теории рассматриваются на лекциях, описываются в учебнике, приемы демонстрируются на практических занятиях, но психотерапия, в процесс которой вовлечены два или несколько человек, их отношения, переносы, не может быть изучена посредством традиционного способа преподавания. Супервизия отражает «ремесленный аспект» психотерапии. Психотерапия дает возможность пациенту высказать свои переживания на приеме у специалиста, супервизия позволяет психотерапевту (супервизируемому) предоставить на супервизию выборочный материал психотерапии. Супервизия – самый важный механизм развития компетенций у терапевтов в процессе обучения. Из чего складывается компетенция? Это Знания, Навыки, Отношения, Ценности.
Супервизия с самого начала стала рассматриваться частью помогающих профессий, но только в последние годы она выделилась в отдельную область со своим собственным набором навыков и инструментов. Супервизия используется практически во всех направлениях психологии, чтобы помочь консультантам в обучении развивать клинические и профессиональные навыки. В итоге, должно наступить улучшение контакта с пациентом, уменьшаются ригидные установки по отношению к терапии и – происходит развитие и становление идентичности психотерапевта.
Супервизия помогает ученикам формировать привычку думать и действовать так же, как и эксперты в этой области. Наиболее важными вмешательствами супервизии могут быть: концептуализация случая, обеспечение обратной связи обсуждение, обучение и инструктаж моделирование (включая ролевую игру) рефлексивные вопросы.
В супервизии опытный «эксперт по межличностным отноше- ниям» помогает начинающему психотерапевту систематически видеть, осознавать, понимать и анализировать свои профессиональные действия и свое профессиональное поведение. Сложности, возникающие в процессе профессиональной деятельности (актуальный конфликт), стимулируют внутренний конфликт психотерапевта и механизмы его психологической защиты и копинга. Исходя из этого, супервизия наряду с обучением (в смысле передачи новых знаний и навыков) включает элемент психологического развития специалистов.
Супервизор в силу своего клинического и педагогического опыта знаком со многими психотерапевтическими направлениями, представлениями о типах характеров, формах защиты, с моделями внутрипсихического и межличностного функционирования, и ему проще систематизировать поток поступающей информации (минимальный список навыков психотерапевта приведен в Приложении 1).
Однако существуют и другие цели супервизии. Альтернативная точка зрения рассматривает супервизию как искусство «взгляда с другой стороны» [английская игра слов «over-seeng» – надзор, «seeng-over» – «подробный осмотр, взгляд с другой стороны»]. С этой позиции, супервизия дает возможность супервизируемому пересмотреть и переосмыслить произошедшее при встрече с клиентом/пациентом, а также понять, что было упущено или неверно истолковано. Происходит пересмотр встречи супервизируемым, и в ходе откровенного диалога супервизор помогает прояснить новую информацию. Это побуждает супервизируемого понять и объяснить, чтó возникло в ходе встречи с клиентом\пациентом. Этот подход «взгляда с другой стороны» сосредотачивает супервизию на текущих переживаниях супервизируемого (по поводу того, каково быть терапевтом, лечить) в отношении конкретного клиента/пациента или клиентов вообще. Супервизия и психотерапия представляют параллельные категории, они связаны между собой в единую систему. Эта связь обеспечивается благодаря формированию в супервизии и психотерапии положительного переноса, частью которого является бессознательная идентификация и подражание.
КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ СЛУЧАЯ
Концептуализация случая пациента является важным профессиональным навыком психотерапевта. Школы психотерапии по-разному предлагают работать над концептуализацией случая, но у всех есть общее: структурирование знания о пациенте – основной элемент любого процесса концептуализации. Важно отметить, что он зависит от таких понятий, как теоретическая ориентация терапевта, личная релевантность терапевта определенным темам и вопросам, возникающим в терапии, его профессиональный опыт. Формируя свое представление о пациенте, терапевт собирает очень много данных (симптомы заболевания, историю семьи, конфликта, эмоциональный опыт взаимодействия с кем-то из близких и т.д.), представляя эту информацию для себя как модель поведения/переживания/взаимоотношения пациента. В качестве иллюстрации приводим алгоритм постановки многомерных гипотез.
Двадцать восемь клинических гипотез для использования в индивидуальной работе с пациентом
1.Биологические гипотезы
1.1 Биологическая (генетическая) причина
1.2 Медицинские вмешательства
1.3 Связи между психикой и телом
2. Кризисные, стрессовые ситуации и переходные периоды
2.1Чрезвычайная ситуация
2.2 Ситуационные стрессоры
2.3 Стадии психологического развития
2.4 Потеря и тяжелая утрата
3. Поведенческие и обучающие гипотезы
3.1 Предпосылки и последствия
3.2 Обусловленные эмоциональные реакции
3.3 Дефицит навыков или недостаточная компетентность
4. Когнитивные гипотезы
4.1 Утопические (идеализированные) ожидания
4.2 Дефектная когнитивная карта
4.3 Неправильная обработка информации
4.4 Дисфункциональный разговор с самим собой
5. Экзистенциальные и духовные гипотезы
5.1Экзистенциальные проблемы
5.2 Избегание Свободы и Ответственности
5.3 Духовное измерение
6. Психодинамические гипотезы
6.1 Объектные отношения и субличности
6.2 Воспроизведение событий раннего детства
6.3 Незрелое самоощущение и представление о других
6.4 Бессознательная динамика
7. Социальные, культурные и экологические факторы
7.1Семейная система
7.2 Культурный контекст
7.3 Социальная поддержка
7.4 Выполнение социальной роли
7.5 Социальная проблема является причиной
7.6 Социальная роль психически больного
7.7 Факторы окружающей среды
Вне зависимости от теоретической модели супервизия выполняет следующие функции (Модель Проктора, принятая во многих современных направлениях супервизии).
ОБУЧАЮЩАЯ, ДИДАКТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИИ СУПЕРВИЗИИ
В терапии клиент\пациент часто является лучшим экспертом правильности концептуализации его проблемы. Желая того или нет, он помогает терапевту определять, что надо изменить. Поэтому особенно в начале терапии процесс сбора информации (или концептуализация случая) должен идти в желательном для него русле.
Концептуализация случая – структурирование информации, собираемой терапевтом в процессе работы. Создание концепта, т.е. отнесение сказанного клиентом к определенной категории и сбор информации в эту категорию, – это и есть процесс концептуализации. Он, по-видимому, начинается с первого звонка клиента или первой встречи с ним и часто продолжается после терапии (успешной или неуспешной), а терапевт продолжает обдумывать этот случай, получая супервизию и находя в литературе что-то похожее на этот случай.
Концептуализация случая пациента является важным профессиональным навыком психолога-консультанта, психотерапевта. Школы психотерапии по-разному предлагают работать над концептуализацией случая, но у всех есть общее: структурирование знания о клиенте\пациенте – основной элемент любого процесса концептуализации.
Начинающие терапевты затрудняются в концептуализации еще и потому, что не затрачивают достаточных усилий на создание концептов, а стремятся поскорее перейти к концептуализации случая в целом. Вне зависимости от специализации более опытные терапевты отличаются от новичков восприятием проблемы в целом, хорошей короткой и долговременной памятью, скоростью, с которой применяются базовые навыки, временем, потраченным на развитие предъявленной проблемы, глубиной предъявления проблемы, эффективным использованием навыков самонаблюдения.
- Индивидуальная формулировка случая – это план терапевтического процесса, который должен критически и динамично пересматриваться по мере продвижения терапии
Становление психотерапевта – это длительный процесс индивидуального и профессионального развития. Эта работа про- водится в течение всей жизни, способствуя обогащению про- фессиональных навыков и знаний супервизируемого. Многие авторы считают это функцию самой важной в работе супервизора. Супервизор делится своим опытом, делает ссылки на ту литературу, которую следует почитать по конкретной проблеме клиента\пациента.
ДИДАКТИЧЕСКИЕ ИНСТРУКЦИИ
Дидактическое обучение включает в себя все формы непосредственного объяснения, в том числе и передачу знаний в данной области (рассмотрение диагностических критериев определения расстройства личности, описание «зрелых» и «незрелых» психологических защит, рассмотрение различных способов применения гипноза и т. д.). Сюда может относиться объяснение своей формулировки и психотерапевтического диагноза пациента. Очевидно, что такое обучение является существенным компонентом квалифицированного преподавания, поскольку существует определенный объем знаний, который необходимо усвоить и применять в работе с пациентами. Дидактическое обучение позволяет терапевту ориентироваться в теоретических подходах и различных способах рассуждения о пациенте, а также учитывать, каким образом различные теории влияют на методику. Объясняя психодинамическую основу использования ассоциаций пациента для понимания его бессознательной сферы и/или, объясняя, почему рефлексивное мышление имеет существенное значение для обучения терапевтической практике, супервизор помогает коллеге овладеть практическими навыками.
Супервизия в психотерапии предполагает множественные уровни ответственности, так как супервизор выступает в роли учителя и оценщика, причем эти роли присутствуют при супервизии любого направления психотерапии. Передача супервизорских гипотез, инсайтов и стимуляция собственного мышления супервизируемого, особенно в случаях сопротивления – важная педагогическая задача.
На первом уровне супервизии идет обучение сбору базисной клинической информации, постановке диагноза и рекомендациям по лечению. Более сложными представляются для анализа такие явления как психотерапевтический процесс, психодинамические параметры (включая перенос, контр-перенос, сопротивление) и продвинутые методы лечения. Некоторые психотерапевты не в состоянии понять значимость психодинамических концепций, не соотносящихся с эпизодами их собственной жизни.
Дидактическое обучение также предусматривает предоставление супервизируемому рекомендаций по проведению клинической работы. Если, супервизор замечает, что терапевт своевременно не интерпретирует существенные данные, тогда он должен принять решение о способе корректирующего вмешательства. Так супервизанту, застрявшему в терапии с пациенткой с психосоматическим расстройством, на модели СКАО было показано как установки кодирования (ранние схемы), объектные отношения, саморегуляция, отношения к себе и ценности связаны между собой. Акцент следовало делать не на наблюдаемом поведении, а на тех процессах, которые вызвал триггер (рис.1).
Рисунок 1. Модель когнитивно-аффективных и мотивационных процессов (Фокс Д.,2023 в модификации автора)
Другой пример.
СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ №1
Супервизируемому психологу, работающему в гештальт-терапии с пациенткой с булимией, было предложено дополнить свои вмешательства приёмом, повышающим ответственность пациентки за симптом и поведение. Предполагалось, что она нарисует для своей подопечной плакат следующего содержания (рис.2) и повесит его над туалетом (Пациентка находилась в клинике). Перед каждым посещением туалета страдалица должна взглянуть на плакат. Если предложение верно, она продолжит вызывать рвоту (компульсивное поведение, «импульсивный ребёнок»), если нет – выйдет из туалета и скажет себе: «Я сильная и клёвая!» (Здоровый Взрослый). В этом случае пациентка будет каждый раз делать выбор между здоровьем и болезнью. Другие пациенты также могут помочь ей сделать более позитивный выбор.
Рисунок 2. Плакат, сделанный супервизируемым психологом для пациентки с булимией
Наряду с передачей информации и руководством клинической деятельностью дидактическое обучение нередко помогает супервизируемому, а иногда и супервизору, снизить уровень неуверенности. Снятие беспокойства путем овладения фактическим материалом относится к одному из достоинств дидактического составляющей супервизора. Умение поставить диагноз пациенту часто помогает психотерапевту перестать беспокоиться и спокойно проводить психотерапию.
Однако дидактический подход может отражать и жесткую защитную позицию супервизора. Порой необоснованная аргумен- тация по поводу того, как следует понимать клинические данные и что необходимо с ними делать, защищает терапевта и супервизора от чувства собственной неуверенности.
ПОДДЕРЖИВАЮЩАЯ ИЛИ РЕСТАВРАЦИОННАЯ ФУНКЦИЯ (ОБНОВЛЯЮЩАЯ)
Она направлена на эмоциональные аспекты работы с па- циентами и позволяет оценить эмоциональный и когнитивный ответ на профессиональные моменты. Нередко тревожность начинающих психотерапевтов зависит от дефицита профессиональных навыков. В этом случае устанавливается профессиональная дистанция, анализируется система отношений, проводится аналитическая оценка отношений с пациентом. В итоге должно наступить улучшение контакта с пациентом в рамках предпочитаемой модели супервизируемого. Супервизор в ряде случаев выступает в роли «Феи-Сирени» (Сказка о Спящей Красавице), уменьшая чувство вины за ошибки и ригидные и идеалистические представления супервизируемых о проблемах и отношениях с пациентами.
МЕНЕДЖЕРСКАЯ ИЛИ НОРМАЛИЗУЮЩАЯ ФУНКЦИЯ
Она позволяет контролировать качество работы, устранять «слепые пятна», контр-перенос, защищать пациента через гармонизацию профессионального поведения супервизируемого. Во многом это происходит не из-за недостатка опыта и знаний, а из-за человеческих слабостей, уязвимых областей личности, индивидуальных предубеждений и т. д. Здесь оценивается на- правление работы, осуществляется оценка профессиональной деятельности, ролевого репертуара и распределения ответственности. Проводится также анализ эффективности работы для уменьшения стрессовых факторов на работе. Эти три функции не всегда удобно расположены вместе, и многие супервизоры могут отказаться от одной из ролей.
Супервизор часто выбирает директивный подход, если замечает, что его клинический опыт имеет преимущество по сравнению с другими решениями, осуществляемыми терапевтом. Такая подсказка может принять форму указания о необходимости интерпретировать некоторые симптомы, оценить суицидные тенденции,
Последнюю функцию супервизии называют еще сторожем в профессии (gate-keeper). Однако в групповой супервизии, при однократных супервизиях её на самом деле осуществить достаточно сложно, так как супервизируемый, разобрав свой случай, уезжает в свой регион, и – «обратной связи» от него по динамике состояния пациента обычно редко получаем. Проиллюстрируем это примером.
СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ №2
Роман, 32 года проживает в США
Поступил на лечение в частную наркологическую клинику.
Приехал с матерью.
Холостой, детей нет, образование среднее, работает про- граммистом. Религиозен. Очень стеснительный в общении, на данный момент отношений нет. Живет в одном доме с матерью.
Диагноз: Наркотическая зависимость от психостимуляторов.
Стаж 10 лет.
Во время употребления психоактивными веществами становился агрессивным, неуправляемым. Так же у него несколько лет присутствовали постоянные головные боли, несколько лет, врачи по месту жительства выписывали ему различные препараты, лучше всего подошёл феназепам, который он пьет постоянно (коллеги, назначая транквилизаторы, не собирают анамнез по зависимости!). С зависимостью пытался бороться самостоятельно, несколько раз смывал купленные наркотики в унитаз, заработанные деньги отдавал матери, но потом не справлялся со стрессами, и любой ценой доставал наркотики снова. На данный момент лечится по поводу головной боли в США, в России. На лечение в данную клинику он поступил впервые, до этого от наркотической зависимости не лечился.
Воспитывался мамой, бабушкой, отчимом. Эмигрировали из России в США, когда он был совсем маленьким ребенком.
Мама вышла второй раз замуж, добилась успешного положения в Штатах. Роман сам не хочет уезжать из родительской семьи. Его кабинет в том же здании, где работает его мама и отчим.
При этом он испытывает большую гордость, когда рассказывает о том, что он живет с родительской семьей и даже работает в том же здании.
Во время острого периода лечения (первые две недели пребывания в клинике) его консультировала другая психолог клиники. Но молодому человеку она показалось очень молодой и неопытной, и он не захотел с ней работать. После чего мать начала настаивать на том, чтобы его посмотрел другой психолог.
Так же по настоянию матери Романа осмотрел психиатр, чтобы исключить наличие эндогении, более тяжелой патологии.
Психиатр не поставил никакого диагноза, со слов лечащего доктора, формально провел осмотр, во время консультации он де- лал акцент на том, чтобы Роман перестал манипулировать состо янием головной боли в своих отношениях с окружающими (а это одно из частых проявлений пограничных расстройств – вторичная выгода симптома! Одним директивным указанием специалиста пациент не избавиться от этого феномена-С.А.).
Супервизируемый проводил с ним консультацию в середине лечения по просьбе его лечащего доктора. Это было завершение острого периода лечения, затем должен был начаться психотерапевтический этап. В том момент Роман жаловался на плохой сон и на то, что его эмоциональное состояние ему не нравилось. В этот момент у него обострилась тяга к наркотикам. Мужчина не рассказывал об это прямо, но говорил о том, что видит сновидения на тему употребления наркотиков.
Сессии в основном были по поводу его эмоционального состояния, которым он интересовался на тот момент. Психолог давал ему «обратную связь» на основании результатов обследования при поступлении и на момент осмотра. По результатам проективных методик, используемых при обследовании было видно, что у него сохраняется высокий уровень тревоги и напряжения. Эмоциональная лабильность. Скрытая агрессия. Самооценка оставалась завышенной, так же как на момент первого обследования. Но мотивация к лечению у него сохранялась. По завершению сессии Роман наметил для себя пути снятия эмоционального напряжения, один из которых он видел в том, что нужно как-то расслаблять свое собственно тело. («Вместо осознания проявлений между „трезвой и зависимой“ частями – мой комментарий»).
Трудности супервизируемого: «мне с ним было сложно в плане того, что в тот момент консультации он соглашался на все, был готов на все, но лишь бы показать какой он молодец и как хорошо он проходит лечение. Это было похоже на своеобразную игру. В личностном плане меняться он не хотел, так как ему было достаточно удобно в данной ситуации. Его лечащий доктор также говорил о том, что контакт с Романом был поверхностным. Была подключена групповая работа.
Пациент ходил на другие занятия, как требует программа реабилитации в клинике, со слов инструктора делал все как просили, и как будто все время пытался получить одобрение от инструктора, участников группы, его лечащего доктора.
По завершению лечения мы дали ему рекомендации о том, что ему необходимо проходить длительную терапию либо по скайпу с одним из специалистов клиники, либо если ему сложно выстраивать коммуникацию в интернет—пространстве, найти специалиста в Штатах, чтобы ходить лично. Специалиста рекомендовали искать не по страховке, а, чтобы он нашел того специалиста, которому он будет платить самостоятельно за консультации. Так как его предыдущие походы к специалисту по страховке (работа проводилась в рамках когнитивно-бихевиорального подхода) приводили к тому, что ему просто было скучно, и не хотелось говорить, он посещал 2—3 занятия и – прерывал терапию. Каждый раз обесценивал работу и сообщал, что они не профессионалы. И это было похоже на ситуацию, когда он сказал, что первый психолог, которая его смотрела «неопытная, и ему не о чем с ней разговаривать».
На данный момент они завершили лечение в клинике.
С доктором он сам на связь не выходит. Недавно было получено сообщение от матери: «Роман поддерживает выработанный режим, принимает медикаменты, соблюдает рекомендации».
Диагноз: невротический уровень организации личности Присутствуют черты истерической, антисоциальной личности Сопутствующий диагноз: наркотическая зависимость, астено-депрессивный синдром.
Цели терапии:
Показать пути возможного совладания со своим эмоциональным состоянием, но без стратегии аддиктивной реализации Улучшение коммуникативных навыков с использованием разных типов поведения, а не только манипуляций
Вопросы на супервизию:
Какому типу личности соответствует? Невротический или
пограничный уровень организации личности?
В каком направлении двигаться в индивидуальной психотерапии по мимо указанных выше? (у Романа зависимость от стимуляторов, есть специфика в отличие от опийной наркомании).
Супервизорский разбор. Во – первых, наличие 10 – летней зависимости от психоактивных веществ, а также других симптомов уже указывает на то, что уровень организации личности не может быть невротическим. У пациента пограничный уровень организации личности и сопутствующее пограничное и нарциссическое расстройство (диффузная идентичность, сепарационная тревога, обесценивание, вторичная выгода симптома и ряд других проявлений). Признаки антисоциальной личности сомнительны (пациент работает, нет криминальных проявлений по анамнезу). Супервизируемая, по понятным причинам, испытывает напряжение с таким пациентом, так как её опыт работы 3 года, а также отсутствует достаточная психодинамическая подготовка, которая не может обеспечить необходимый уровень терапии.
Без понимания сущности пограничного расстройства личности, специфики межличностных паттернов, сферы потребностей и особенностей эмоциональной регуляции весьма затруднительно строить работу с такими пациентами (учитывая интенсивные контрпереносные реакции). Стоило бы рекомендовать супервизанту подумать над непротиворечивой полноценной концептуализацией случая, из которой естественным образом появятся ясные указания на мишени психотерапии, те механизмы функционирования личности клиента, которые приводят к проблеме. А также определиться с собственными задачами по отношению к проблемам молодого чкловека.
Отсутствие четкого плана лечения может привести к тому, что у данного пациента при очередном рецидиве может значительно пострадать здоровье вплоть до летального исхода. Наличие 12-шаговой модели для такого пациента недостаточно. Мы порекомендовали супервизанту, чтобы он написал пациенту обратиться в институт личностных расстройств в Нью-Йорке и прошел сфокусированную на переносе терапию (18 месяцев как минимум) у одного из специалистов. В данном случае все специалисты обращали внимание на симптомы, а не на структуру личности. Матери также никто не предложил пройти личную терапию или участвовать в группе для «созависимых». Пациент каждый раз, возвращаясь в прежнюю дисфункциональную систему, не достигал ремиссии.
В клинической иллюстрации №24 (см. ниже) психотерапевт за 10 лет ни разу не была на супервизии, ее подход мог привести к ухудшению самочувствия юноши.
Супервизор смотрит глазами клиента/пациента! Супервизия – это «особое вмешательство».
объективные и субъективные ошибки
Объективные ошибки не зависят от уровня подготовки, опыта и квалификации психотерапевта, а обусловлены несовершенством медицинских и психологических знаний, подготовкой психологов в вузе, объективной трудностью диагностики (атипичная форма заболевания), отсутствием достаточного времени для обследования, тяжелым состоянием пациента и др.
Субъективные ошибки зависят от личности психотерапевта, от степени его профессиональной подготовки, квалификации, практического опыта, прохождения супервизии. Многие психотерапевты и психо- логи, завершив обучение редко выходят «в свет» (конференции, семинары, супервизии) из своих кабинетов и – возникает остановка саморазвития, профессиональное выгорание.
Цель супервизии – превратить молодого специалиста в опытного психотерапевта. Однако если супервизор обнаруживает личностную проблему, мешающую клинической работе, он должен помочь психотерапевту найти выход из тупика и (или) порекомендовать прохождение личной терапии, причем ее следует проводить другому профессионалу, а не супервизору. Такое направление необходимо во избежание двойственности (интерролевого конфликта), что компрометирует супервизорские отношения. Терапевтические отношения, которым присуща некоторая доля зависимости, в особенности должны быть вне супервизии. Наиболее существенные отличия психотерапии от супервизии представлены в табл.1
Конечно, различия очень тонкие, но они есть.
Возможности супервизора во внеметодической (интегративной) модели Клинической супервизии
Имеет широкое представление о методах диагностики и лечения. Супервизор должен диагностировать и давать «обратную связь» по любому пациенту
Делает акцент на отношениях между пациентом и психотерапевтом. Следует принципу «пациент – лучший супервизор»
Слушает, как пациент воспринимает то, что говорит ему психотерапевт
Вникает в нюансы ответов пациента
Мысленно выдвигает гипотезы, почему у пациента возник такой отклик на вмешательство психотерапевта
Наблюдает субъективные реакции, настроение, фантазии, ассоциации, невербальное поведение, интуитивные представления. Принимает во внимание «параллельный процесс»
Выдвигает гипотезы о том, что произошло с пациентом. Рассказывает о собственном опыте контакта с подобными пациентами
Учитывает нарциссическую ранимость ученика и создает безопасную обстановку сеттинга в супервизии
Подтверждает или отвергает гипотезы психотерапевта. Проигрывает роль психотерапевта и отражает пациента
Облегчает самопознание супервизируемого и помогает ему выявить личностные проблемы и зоны развития
Адресует к литературным источникам, где описано, как поступать в подобном случае
Исследует реалии контрпереноса
Формы и варианты супервизии описаны в доступной литературе (Федоряка Д. А.,2017).
Необходимым условием адекватной супервизии является знание супервизионного кодекса (устава) (см. Приложение 2), инструкций и другой документации. Мы рекомендуем читателям прежде, чем продолжить читать учебник, тщательно изучить положения кодекса. Частой ошибкой начинающих супервизантов является незнание возможностей и ограничений супервизии, а также раскрытие конфиденциальных данных своих подопечных (имя пациента, город, учреждение, где работает пациент и т.д.!!!!), представляемых особенно на групповую супервизию.
ПРОЦЕСС СУПЕРВИЗИИ
Супервизор осуществляет поддерживающие, нормализую- щие и сдерживающие вмешательства с целью создания в процессе обучения атмосферы доверия. Наряду с этим супервизор помогает коллеге справиться с нападками на его чувство собственного достоинства с помощью дистанцирования (от симптоматики, пациента), побуждая взглянуть на свой опыт другими глазами, так как основная задача супервизии состоит в обучении практиканта смотреть на проблему по-новому. Проблемы пациента, возможности психотерапевта, требования к психотерапии и другие факторы нуждаются в переоценке. Представления психотерапевта о пациенте, о себе и психотерапевтическом процессе зависят от его желаний, страхов, фантазий и бессознательных конфликтов. Супервизию можно рассматривать как пространство, в котором супервизируемый и супервизор совместными усилиями осуществляют построение новых способов упорядочения впечатлений от психотерапии. Если супер- визор объяснит начинающему специалисту цель и задачи супервизии, которая служит во благо развития специалиста, последний будет воспринимать это «особое вмешательство» с меньшей тревогой.
Быть на супервизии – почти то же самое, что быть в терапии: супервизия предполагает исследование собственных страхов и потребностей стажера. Эти страхи и потребности далее связываются с тем, как они способствуют или препятствуют работе с пациентом – главным образом через понимание того, как перенос и контр-перенос влияют на взаимодействие терапевта с клиентами.
Супервизия – это гавань или убежище, где супервизируемый может временно выйти из «боевых действий» и начать размышлять и рефлексировать, и служит профилактической мерой профессионального выгорания (рис.3).
Рисунок 3. Супервизия – убежище от профессионального выгорания
От супервизируемого требуется
Кратко озвучить общие цели клиента
Кратко озвучить цели рассматриваемой сессии. Назвать причину выбора сессии для обсуждения
Кратко резюмировать события до данной сессии (ввести в курс дела)
Объяснить, чего он (а) хотел (а) достичь на данном этапе сессии.
Четко озвучить, какая конкретно помощь ожидается от супервизора Подготовить к сеансу презентацию случаев и принести клинический материал (заметки, аудио/видеозаписи) (см. схему написания в Приложении 3)
От супервизора требуется
Создание профессиональных отношений, от которых будет зависеть успех или провал супервизии
Раскрытие потенциал супервизируемого
Гибкость в ролях учителя, терапевта, проводника
Исследование материалов подготовленных к сеансу
Помощь в организации лечебного процесса
Коррекция психотерапевтического контакта
Ревизия психотерапевтического контракта
Определение согласованности проводимой работы, соответствия тактики психотерапии, особенностей пациента (клинических, личностных) и применяемых технических средств, этапности психотерапии
Помощь в формулировании психотерапевтической гипотезы
Различение процесса и содержания психотерапии во время встречи
Определение и корректировка степени раскрытия и включенности психотерапевта и пациента, ролевых позиций и привычных паттернов
Помощь в техническом выполнении психотерапевтических навыков, обучение супервизируемого выполнению конкретных психотерапевтических задач на примере представленного случая
Наблюдение за сложностями проведения психотерапии (контрпереносные реакции, созависимые отношения, нарушение границ)
Дополнительные примечания (индивидуальный стиль, поддержка и др.)
Супервизор может приступить к проведению консультации, задав вопрос: «Как бы Вы хотели использовать время супервизии?» На этот вопрос супервизор нередко получает следующий ответ: «Я хотел бы поговорить о пациенте. В какой форме мне о нем рассказать?»
В том случае, когда учащийся не в состоянии четко изложить материал, супервизор не должен позволять ему слишком долго путаться в своих объяснениях, а предложить перенести занятие. Значительную часть супервизии занимает помощь супервизирумому лучше понимать пациентов и использовать это знание в своей работе. Нужно помнить и об ответственности перед пациентом. Один из способов контроля над лечением – обсудить с супервизируемым психотерапевтический диагноз пациента (например, структурный диагноз по Кернбергу см. Приложение 4). В идеальном случае гипотезы строятся и обобщаются не только по поводу пациента, но и вместе с пациентом.
Супервизор стремится начать супервизию таким образом, чтобы не возникало недоразумений и трудностей на пути к открытому обучению. Например, он может задать ряд благожелательных вопросов психотерапевту по поводу его образования, поинтересоваться слабыми и сильными сторонами его обучения. Сколько у него уже было супервизорских консультаций, и оправ- дали ли они его надежды? Как он сам оценивает свои профессиональные качества как психотерапевта? С какой областью связывает свою профессиональную деятельность – психотерапевтической, исследовательской или административной? Проходил ли сам курс индивидуальной или групповой психотерапии? Информация о супервизируемом на начальном этапе супервизорства помогает супервизору сориентироваться и выбрать метод проведения консультаций. Супервизор может предложить супервизируемому задать свои вопросы относительно образования супервизора, его теоретических воззрений и сфере научно- практических интересов.
P. Hawkins (2020) предлагает примеры вопросов и реплик для супервизора, которые могут помочь глубже изучить ситуацию.
Контракт. Начало, предусматривающее конец, и согласие на данном пути
Как вы хотите использовать свое время?
Что вам больше всего необходимо для достижения успеха в сессии? Как я могу быть вам наиболее полезен?
На чем вы бы хотели сделать акцент для нас? С какими сложностями вы столкнулись?
Слушание. Облегчает супервизируемому личный инсайт по поводу ситуации.
Можете сказать об этом что-то еще?
Вовлечены ли в эту ситуацию люди, о которых вы не упомянули? Как видят ситуацию другие люди – ваш шеф, ваши коллеги, ваша команда?
Давайте посмотрим, смогу ли я резюмировать проблему.
Исследование 1. Помогает супервизируемому понять личную вовлеченность в ситуацию.
Как вы себя чувствуете прямо сейчас?
Есть ли эмоции, которые вы не проявляете?
Этот человек напоминает вам кого-то? Что бы вы хотели сказать тому, другому?
Какие ваши паттерны повторялись в этой ситуации?
Исследование 2. Побуждает супервизируемого изобретать новые варианты дальнейших действий для разрешения данной ситуации.
Какой исход желателен для вас и для других?
Что должно измениться в поведении (у вас или у членов вашей группы) чтобы данный исход был достигнут?
Кто бы мог помочь вам, если бы еще не консультировались?
Могли бы вы предположить другой путь отслеживания данной ситуации?
Действие. Поддерживает супервизируемого на пути вперед. Какие плюсы и минусы у каждой из возможных стратегий? Какова ваша долговременная цель?
Какой первый шаг вам необходимо сделать? Когда конкретно вы это сделаете?
Ваш план реалистичен? Какова вероятность вашего успеха в процентах?
Можете ли вы назвать мне рубеж, который преодолеете на вашей
следующей сессии?
Резюме 1. Прикрытие тылов, признания. Оценка процесса супервизии и возможностей по его улучшению. Планирование обратной связи в будущем, после воплощения планов.
Что вы будете делать дальше? Чему вы научились на этой сессии?
В чём вы усовершенствовали свои возможности справляться с аналогичными ситуациями?
Что вам помогло в процессе данной супервизии?
Что нуждается в улучшении в процессе данной супервизии?
Резюме 2. Дебрифинг на следующей сессии действий, предпринятых между сессиями.
Как сработало то, что вы планировали? Как вы оцениваете свои действия?
Какую обратную связь вы получили?
Что вышло хорошо, а что могло бы выйти лучше? Чему вас научило то, что произошло?
Супервизору, разумеется, не следует начинать разговор с вопросов, касающихся личной жизни учащегося. Опасность вмешательства в личную жизнь – еще одна особенность супервизии. Он может поинтересоваться, какое отношение, по мне- нию супервизируемого, имеют к супервизорскому процессу и ситуации обучения заданные вопросы. На возможные встречные личные вопросы супервизор может не отвечать. Или, скажем, на вопрос учащегося о семейном положении супервизора последний сам задает уточняющий вопрос: а какое значение имеет для супервизируемого семейное положение? «Ученика» может интересовать возраст своего наставника, в этом случае осторожные, тактичные вопросы супервизора помогут выявить стремление учащегося иметь старшего по возрасту, более опытного преподавателя или более молодого преподавателя, который, по его мнению, будет благожелательно относиться к его проблемам. Супервизируемый вправе отклонить любые попытки выяснения личной жизни.
Супервизия, при которой супервизируемый получает негативную обратную связь, воспринимаемую как критику, может быть травмирующей в эмоциональном плане для этого человека, особенно если стажер имеет опыт плохого обращения с ним. Поэтому критику всегда следует излагать в «конструктивной» манере.
Широкое распространение получила в настоящее время онлайн или дистантная супервизия. Она имеет как преимущества, так и недостатки.
ГРУППОВАЯ ОНЛАЙН СУПЕРВИЗИЯ
Преимущества
Большее количество инсайтов
Я не одинок.
У других тоже есть ошибки
Обучение на чужих кейсах
Энергия и поддержка от группы
Экономия денег
Выявление «слепых пятен»
Недостатки
Больше путаницы, «бомбардировка» супервизируемого»
Соревновательный эффект
Недостаточное внимание конкретному случаю
Больше времени уделяется другим участникам
Групповая динамика становится доминирующей
Члены группы могут знать клиента или контекст его обращения
Супервизор не успевает сделать качественное заключение
РЕГЛАМЕНТ ПРОВЕДЕНИЯ ОНЛАЙН СУПЕРВИЗИИ
Проведение дистанционной работы с использованием средств связи, интернета является одним из способов работы супервизора.
В организации и осуществлении этого процесса супервизор должен опираться на Этический кодекс своей модальности, Этический кодекс супервизора, правил проведения супервизии и регламента проведения онлайн супервизии. Данный регламент не учитывает всех возникающих в практике ситуаций, а является основой для улучшения практической работы. Участники супервизии перед началом работы обязаны ознакомиться с предлагаемым регламентом.
Данная форма проведения супервизии возможна только при осознанности и ответственности участниками супервизии особенностей этого способа проведения супервизии.
Специалист предоставляющий случай обязан предварительно получить подписанное «Информированное согласие» от пациента/клиента на получение специалистом онлайн супервизии (индивидуальной/групповой), с разъяснением пациенту/клиенту о невозможности соблюдения полной конфиденциальности. При проведении групповой супервизии все участники группы обязаны подтвердить согласие соблюдать режим конфиденциальности.
Ведение аудио/видео записей проводится только с письменного согласия пациента/клиента и всех участников группы.
Хранение записей осуществляется только на выносном носителе.
Соблюдение конфиденциальности и безопасности рабочего про странства во время онлайн супервизии является обязанностью не только специалиста, супервизора, но и других участников супервизии. В помещении во время работы должны быть закрыты двери, отсутствовать другие люди и должна быть исключена возможность нарушения герметичности пространства.
Специалисты обязаны знать об особенностях использования средств связи, их возможностей, требований к скорости передачи данных, наличии видео камеры и телефонной гарнитуры.
Необходимо учитывать: вероятность возникновения перерывов в работе по техническим причинам; продление или перенос супервизии в случае отсутствия связи; знать алгоритм действий при исчезновении связи, а именно: сколько времени ожидать восстановления связи, возможности перехода на общение по телефону в случае отсутствия связи по интернету, кто перезванивает.
Нередко упускается одна из задач супервизора – научить консультанта слушать пациента. Какую она принесет пользу и как она может препятствовать наблюдениям? Одни психотерапевты обращают внимание на речь пациента, другие – на его одежду, движения и выражение глаз, некоторые – на события, о которых сообщает пациент, не обращая внимания на сопутствующие рассказу эмоции. Есть такие психотерапевты, которые внимательно относятся к телесным проявлениям и чувствам пациента, забывая при этом о клинической, психопатологической диагностике, «структурном диагнозе». Супервизор в конце сессии обязан устно или письменно сделать супервизорское заключение.
МОДЕЛИ СУПЕРВИЗИИ
В настоящее время каждое направление психотерапии ис- пользует свои принципы и модели супервизии. Нам бы хотелось остановиться на тех моделях, которые популярны в большинстве стран. Это семимерная модель (Ховкинс П., Шохет Р.,2002, рис. 4) и шестифокусная модель супервизии (Э. Уильямс, 2001, рис.5). Семимерная модель более обширная. Как минимум, все ситуации С. включают пять элементов: Супервизируемый, Супервизор, Пациент, Рабочий контекст, более широкий Системный контекст. Из этих пяти обычно только супервизор и супервизант непосредственно присутствуют на сеансе супервизии. Однако клиент, а также организационный и системный контекст, существующие социальные нормы и в какой экономической ситуации проходит работа незримо присутствуют во время супервизорской сессии.
Рисунок 4. Семимерная модель супервизии
При использовании любой из этих моделей супервизор может проявить свой исследовательский талант в любом звене или фокусе этих систем (конечно, в первую очередь, надо ориентироваться на запрос супервизируемого).
В данном пособии, используя шестифокусную модель в качества алгоритма супервизии, покажем на конкретных примерах, в чем могут состоять трудности и ошибки в каждом фокусе. Хочется подчеркнуть, что распределение фокусов условно, так как конкретный пациент может вызывать трудности сразу в нескольких фокусах (принцип взаимосвязанности и взаимозависимости).
ШЕСТИФОКУСНАЯ МОДЕЛЬ
Рисунок 5. Шестифокусная модель супервизии
Терапевтическая система
Фокус на пациенте. Психотерапевтические мишени нозоло- гической специфичности
Фокус на клинической ситуации
Фокус на психотерапевтическом процессе и методе (психо- терапевте)
Супервизорская система
Исследование отношений между супервизором и обучаемым, а также вероятности «клонирования» системы (параллельного процесса)
Контрперенос
Впечатления и рекомендации супервизора
ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА
ФОКУС НА ПАЦИЕНТЕ. ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ МИШЕНИ НОЗОЛОГИЧЕСКОЙ СПЕЦИФИЧНОСТИ
Рассказ психотерапевта о пациенте и история самого пациента. Общие сведения о пациенте: возраст, профессия, семейное положение, религия, характеристика микросоциального окруже- ния. Симптомы, их значение, содержание, история, метафоры.
Структура (психодинамический диагноз). Объектные отношения. Фиксация на ранних стадиях развития. Психо – и ноодинамика. Коммуникация. Внутри- и межличностные конфликты. Конфликтные внешние жизненные обстоятельства. Конфликт между морально-нравственными установками и влечениями. Конфликты, сохраняющиеся в течение длительного времени, например за- висимости либо автономии, конфликты, связанные с самооценкой. Управление жизнью. Управление эмоциями. Отсутствие осо- знания конфликта и чувств. Способ переработки конфликтов.
Восприятие самого себя. Симптоматические проявления и жела- ние редукции симптома. Прошлые, настоящие или предстоящие утраты. Дефекты характера (перфекционизм, своеволие). Ненависть к объекту. Страх потери объекта. Вина перед значимым объектом. Ценностно-смысловой конфликт.
Ожидания пациента. Что надеется получить от психотерапии пациент? Как он выразил свои пожелания по психотерапии? Что указывает на его скрытые желания в этом отношении? Реальны ли желания пациента? Почему пациент пришел именно к супер- визируемому? Почему пациент именно сейчас хочет воспользоваться психотерапией?
Гипотеза появления проблемы, предложенная пациентом или членами его семьи, раскрывает внутрисемейные убеждения, относящиеся к этой проблеме, их влияние на переживания и на методы решения проблемы. (Например, усиление симптоматики у О. чаще всего возникает, когда ее муж приходит домой пьяным).
Эти данные имеют большое значение для прогноза терапии, определения стратегии терапевтических отношений, выбора психотерапевтических техник, и соотнесения психотерапевтического диагноза и традиционного клинического диагноза.
Психологу и психотерапевту важно уметь собрать анамнез независимо от того, в какой парадигме он работает. Самые важные темы диагностического интервью изложены ниже.
Симптомы, патологические черты характера, психиатрическая история
Симптомы и патологические черты характера, которые привели па циента на лечение
Тщательная и систематическая оценка всех симптомов и трудностей, начиная с настоящей картины проблем, а также обзор трудностей и симптомов в истории прошлой жизни
История предыдущего психиатрического лечения, медикаментозной терапии и госпитализации
Медицинская история и история злоупотребления ПАВ, семейная история психических расстройств, история травматических событий, физического и сексуального злоупотребления или отвержения Комплексная психиатрическая оценка симптомов, включая симптомы аффективных, тревожных, психотических, пищевых расстройств, проблем в обучении, злоупотребление ПАВ, аутодеструктивное поведение, история жестокости или криминала.
Обзор предыдущего лечения, включая трудности, возникшие в процессе его прохождения. Как закончилось лечение, мнение пациента о каждом эпизоде предыдущего лечения
Личностное функционирование в отношениях, работе и отдыхе Степень, до которой симптомы и патологические черты характера препятствуют личностному функционированию
Межличностное общение, включая интимные отношения и секс. Вовлеченность в работу, учебу сейчас и в прошлом.
Индивидуальные интересы, хобби и проведение свободного времени.
Структурные характеристики личности. Дименсиональная оценка организации личности (невротическая, пограничная, психотическая
структура) и структурный диагноз
Формирование идентичности, чувство Self и Других. Способность инвестировать в отношения и осуществлять долгосрочные цели. Качество объектных отношений. Межличностное функционирование. Понимание отношений в терминах взаимности или удовлетворения собственных потребностей.
Защитные стили. Адаптивные психологические защиты, основанные на подавлении, или незрелые, основанные на расщеплении и отрицании
Управление агрессией. Сбалансированное, своевременное выражение агрессии или блокировка агрессии или неадекватное её выражение по отношению к себе и окружающим.
Моральный компас. Интернализированные ценности и идеалы, определяющие поведение или неэтичное и антисоциальное поведение.
Комплексная дименсиональная оценка здоровья, включая тяжесть патологии, покрывающей каждый из пяти доменов (идентичность, объектные отношения, защиты, агрессия, моральные ценности)
Так, использование экспрессивных техник будет являться мощным катализатором изменений у пациента с невротическим уровнем организации личности, но способно нарушить имеющуюся систему защит пограничного и психотического пациента (после достигнутого подобным образом интенсивного осознания у него может следовать мощный регресс и обострение симптоматики). Остановимся на частых затруднениях в «фокусе на симптоме» у психотерапевтов.
ПОГРАНИЧНОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ
Пограничное расстройство личности проявляется всепроникающей картиной нестабильности межличностных отношений, образа себя и аффектов, а также выраженной импульсивностью, начинающейся с раннего взрослого возраста и присутствующей в различных контекстах, о чем свидетельствуют пять (или более) из следующих.
Отчаянные усилия, чтобы избежать реального или воображаемого одиночества.
Картина неустойчивых, чрезвычайно сложных межличностных отношений, которые могут характеризоваться колебаниями между идеализацией и обесцениванием, обычно связанный с сочетанием сильного желания и страха близости.
Нарушение идентичности, проявляющееся в выраженном и постоянно неустойчивом образе себя или самоощущении.
Склонность действовать опрометчиво в состоянии сильного негативного аффекта, что приводит к потенциально саморазрушительному поведению (например, рискованное сексуальное поведение, опасное вождение, чрезмерное употребление алкоголя, употребление психоактивных веществ, переедание).
Повторяющиеся эпизоды самоповреждения (включая попытки самоубийства).
Эмоциональная нестабильность из-за выраженной реактивности настроения. Колебания настроения могут быть вызваны как внутренними (например, собственными мыслями), так и внешними событиями. Как следствие, индивид испытывает сильные гневливые состояния, которые обычно длятся несколько часов, но могут длиться до нескольких дней. Хроническое чувство пустоты.
Неуместный интенсивный гнев или трудности с контролем гнева, проявляющиеся в частых его проявлениях (например, крики или вопли, бросание или разбивание вещей, драки).
Преходящие психотические симптомы (например, кратковременные галлюцинации, паранойя) в состоянии аффекта.
Представление о себе как о несоответствующем, плохом, виновном, отвратительном и достойном презрения.
Приводимый ниже пример иллюстрирует сложности в верификации пограничного расстройства личности. Здесь, как и при других расстройствах био-психо-социо-духовного происхождения, налицо суммирование множества факторов. Невнимание специалистов «помогающих» профессий к данным анамнеза в детстве и несвоевременно назначение психотерапии привело к помещению девушки в психиатрический стационар, задержке оказания психотерапевтической помощи, а несогласованные действия специалистов – к её срыву.
СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ №3
Пациент Галина Б.,17 лет. Диагноз при поступлении: тревожно-депрессивный синдром. Анамнестические сведения со слов пациентки: Наследственность – дядя по линии матери в детстве страдал снохождением и сноговорением, психиатром и неврологом не наблюдался, «само прошло». Родилась в полной семье, младшей из двух детей, старшая сестра (разница 8 лет) психически здорова, социально благополучна. Из перенесенной патологии – в детстве эпизодически снохождение.
В младшем школьном возрасте – бытовая ЧМТ. Сочетанную соматическую патологию отрицает. Раннее развитие с незначительным опережением, ходить и говорить начала в возрасте до года. ДДУ не посещала, в школе училась с семи лет. С про граммой справлялась хорошо, имела много увлечений, окончила ДМШ, занимается музыкой до сих пор. В настоящее время посещает психотерапевтический кружок при университете, планирует получить профессию врача «психиатра, но это еще не точно, я думаю». В психическом состоянии изменения наблюдаются около двух лет: тогда впервые стала обращать внимание на свой высокий рост, значительно превышавший в то время рост ровесниц, стеснялась по этому поводу, комплексовала, «считала себя непривлекательной». Испытывала подавленное настроение, преимущественно апатическое, «ничем не хотелось заниматься», но заставляла себя, «через силу справлялась». Также отмечались колебания настроения в сторону подъема, без видимой причины, длительностью обычно около двух недель. В это время легко справлялась со всеми делами, со школьными заданиями, «за короткий срок могла сделать то, на что раньше необходимо было много времени». С осени 2017 года впервые отметила нарушения сна, связанные с колебаниями настроения, «но всегда по-разному»: во время депрессии могла спать по несколько суток, не вставая с постели, «а могла наоборот несколько суток не спать, или в интернете сидит или читает или просто ничем не занимается». Тогда же впервые отметила аутоагрессивные действия: наносила себе ожоги, «небольшие, рубцов нет», затем ходила «гулять по крыше», около полугода назад во время урока физкультуры преподавательница обнаружила ее режущей себе руку. Объясняла это тем, что «мне очень больно, а от этого легче делается, и я боль перестаю ощущать». Порезы наносила себя многократно, в области плеч и предплечий, в области также живота, не с целью суицида, а для того, чтоб «стало легче». По настоянию родителей была консультирована психологом, к которому ходила на сеансы психотерапии, «но было всегда по-разному, то ей легче после психолога, то еще хуже». Также была консультирована психиатром (диагноз не известен), рекомендован прием фенибута, финлепсина, венлаксора и атаракса, субъективно отмечала улучшение. Стала сама увлекаться психиатрией, читала книги по этой теме, говорила близким, что «меня скоро увезут в «психушку», общаясь с матерью, сама поставила себе диагноз «шизофрения». Утверждала, что периодически «слышит голос на улице, который зовет по имени». 8 мая в компании друзей достала таблетки и начала пить их «горстями», со слов, выпила несколько десятков разных таблеток, точно не может сказать, сколько и каких именно. После возвращения домой каретой скорой помощью была доставлена в токсикологическое отделение, будучи в реанимации видела, как реанимируют ребенка, захлебнувшегося в бассейне, испытала «шок» в этой связи. После возвращения домой вечером боялась спать, утверждала, что цветок на окне с ней «разговаривает». По настоянию близких обратилась для обследования и лечения в Центр «Бехтерев».
После выписки дома терапию принимала регулярно, являлась в отделение для контрольных осмотров. Выявлена неудовлетворительная переносимость препарата депакин (побочный эффект в виде гиперпигментации кожи), трилептала (реакция в виде выпадения волос), в связи с чем назначен ламотриджин. Ухудшение состояния в конце сентября, когда во время поездки за границу самостоятельно отменила себе препараты, «было хорошо, решила, что могу обойтись без них», что привело к резкому снижению настроения, мыслям о суициде, нанесла себе повреждение (ожог на левом предплечье). Вновь обратилась к психиатру. Данная госпитализация уже не первая, состояние резко ухудшилось аутохтонно, стала плаксивой, заявляла, что не хочет жить, госпитализирована.
Психический статус. Ответы дает в плане задаваемых вопросов, по существу, открыта продуктивному контакту. Мышление последовательное. Интеллект соответствует полученному образованию. Активной психопродукции нет. Фон настроения, скорее, несколько снижен. Эмоционально лабильна. Мимика живая. Личностно незрела, инфантильна. Суицидальной настроенности не выявляет. Проводимая терапия: седалит по 600 мг утром и вечером, седалит по 300 мг в обед, кветиапин 100 мг на ночь с последующим снижением по мере редукции психопатоподобного синдрома. Во время клинического разбора мнение специалистов о диагнозе разошлись, согласились с версией консультанта под давлением авторитета.
Диагноз: Биполярное аффективное расстройство. Смешанное аффективное состояние F 31.6
Сопутствующий диагноз: синдром зависимости от каннабиноидов, в настоящее время воздержание, но в условиях, исключающих употребление.
Переведена в отделение реабилитации для интенсивной психотерапевтической работы. При проведении структурного интервью были обнаружены следующие симптомы:
страх быть отвергнутой, нестабильность отношений расстройство идентичности, импульсивность,
агрессия по отношению к себе, аффективная нестабильность, хроническое чувство пустоты, неадекватный интенсивный гнев
Данные симптомы укладывались в характеристику «пограничного расстройства личности» (ПРЛ).
Динамическое наблюдение в отделение реабилитации. Первые две недели сомневалась в необходимости реабилитации, ссылаясь на свой диагноз биполярное расстройство (самостигматизация). Затем настроение выровнялось, был отменен литий, назначенный психиатром. Успешно справлялась со всеми домашними заданиями, дежурила, соблюдала режим. Принимала участие в работе психотерапевтических групп. Рассказала врачу о том, что с сентября 2018 года с периодичностью 1—2раза в месяц курила марихуану в компании друзей на фоне стабильного самочувствия, последний прием в середине ноября. 2018 года, мочевой тест на психоактивные вещества (ПАВ) отрицательный. Легкомысленно отнеслась к данному заявлению, считает, что «каждый подросток это пробует», манипулирует своим состоянием, при объяснении врачу о приеме ПАВ заявляет, что «так можете мне расшатать мою депрессию», просит врача сохранить в тайне прием ПАВ, позже самостоятельно рассказывает об этом на группе: «Не вижу в этом ничего особенного». Психопродукции нет. Мышление последовательное, связное, достаточно продуктивное. Настроение неустойчивое в течение дня: утром вялая, сонливая, заявляет о тревожности, к обеду заявляет, что состояние улучшилось, выходит на группу, общается с больными, вечером тревожна, плаксива, заявляет, что не хочет жить, просит укол, после чего засыпает и спит до обеда. Психопродукции нет.
Девушка выписана на амбулаторное лечение в удовлетвори- тельном состоянии с минимальной поддерживающей дозировкой лекарств. Когда родственники отказали ей в обучении в частной школе, пришла к директору и сообщила, что у неё появились галлюцинации. Психиатр, наблюдавший её до этого, вновь назначил нейролептики. Психотерапия была прервана.
Дифференциальный диагноз между пограничным расстройством личности и расстройством настроения может быть проблематичным, особенно в случае биполярного расстройства 2 типа. На рис.6 показано, сколько различных диагнозов может быть установлено у одного пациента, страдающего сопутствующим пограничным расстройством личности.
Однако следует отметить, что аффективные сдвиги при ПРЛ регистрируются чаще между гневом и дисфорией и реже между подъемами и спадами настроения (как при биполярном расстройстве) и очень зависят от контекста отношений, чем эндогенных колебаний. Следует также подчеркнуть, что такой феномен как «гиперментализация» (гиперрефлексия) – нередкий симптом у таких пациентов. Расстройства идентичности у подростков очень похожи на аналогичные проявления у взрослых пациентов.
Рисунок 6. Варианты диагнозов у пациента с ПРЛ
Многие пациенты обращаются за лечением в состоянии хро- нического симптоматического дистресса и в отсутствии какой-либо структурированной вовлеченности в учебу или работу в повседневной жизни. Клинический опыт показывает, что участие в терапии без осмысленной жизненной активности является бессмысленным делом. Терапевт должен объяснить пациенту, что постепенная активизация учебной или рабочей деятельности в повседневной жизни – важнейшая часть лечения.
Отсутствие аффективной стабильности, отсутствие значимых и зрелых отношений с другими людьми, нестабильность в работе или профессии, в любовных отношениях и в самооценке – это сочетание подтверждает скорее диагноз тяжелого расстройства личности, несмотря на наличие развернутой симптоматики биполярного I, или биполярного II типа расстройства.
Чтобы установить наличие или отсутствие ПРЛ в этих случаях, полезно оценить общий характер взаимоотношений пациента со значимыми другими. Случаи чистой биполярной симптоматики не проявляют тяжелой патологии объектных отношений в периоды нормального функционирования.
НАРЦИССИЧЕСКОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ
Другим, сложным в верификации диагнозом служит нарциссическое расстройство личности (НРЛ). Это расстройство не вошло, к сожалению, в новую классификацию МКБ-11, хотя для психолога и психотерапевта важно знать его особенности, ибо эти пациенты часто внезапно обрывают и обесценивают терапию, и их становится все больше в практике психотерапевта и супервизии случаев.
В DSM-5, наоборот, обозначены даже дополнительные критерии для этого расстройства.
Пациенты с НЛР могут быть профессионально успешны, устойчиво работоспособны и социально коммуникабельны, но у них также может наблюдаться функциональная неполноценность, либо с дезадаптивными нарциссическими чертами и влиянием сопутствующих психических расстройств, либо со злокачественными, антисоциальными или психопатическими чертами.
Самостоятельно на психотерапию они чаще всего обращаются в связи с возникшим соматическим или психосоматическим заболеванием и составляют когорту клиентов, её быстро прерывающих. Существенными характеристиками личностного расстройства являются нарушения функционирования личности (в сфере Self и в сфере межличностных отношений), а также наличие патологических личностных черт). Перечислим наиболее частые причины обращения.
Ультимативные требования семьи, учителей, судебных органов
Отрицание или отсутствие осознания своих проблем или страданий, обвинения в проблемах других..
Разочарования в жизни, неспособность достичь поставленных целей
Отсутствие сложных внешних проблем, внутренняя пустота, бессмысленность, дисфория, неспособность устанавливать дружеские отношения, социальная изоляция, провал достижения личных целей.
Острый кризис\ личная потеря
Вспышки гнева, сексуальная дисфункция, ситуационная тревога, уни- женность, стыд, страх.
Психическое расстройство
Биполярное расстройство, зависимости от ПАВ, ПТСР или депрессивный эпизод
Суицидальность. Отчаяние, страх, унижение, беспомощность, ярость, ненависть к себе
На отрицательную и положительную динамику нарциссизма часто оказывает влияние текущая жизненная ситуация, которая может быть угрожающей, токсичной или, наоборот, воодушевляющей и целебной. Кроме того, пациенты могут по-разному чувствовать и вести себя в различных социальных и межличностных контекстах. Например, один и тот же человек может быть доминантным и уверенным в себе в одних условиях, а в другой ситуации сделаться ранимым эскапистом, мучимым завистью и обидой. Также нарциссические черты могут усиливаться в ответ на угрожающие или травмирующие обстоятельства. Особые ситуации, не будучи травматичными по своей сути, могут представляться таковыми в сознании хрупкой нарциссической личности. Такая нарциссическая травма угрожает личному чувству адекватности, стабильности и благополучия. У пациентов НЛР выявлена повышенная частота посттравматического стрессового расстройства, в связи с чем, НЛР считается предрасполагающим фактором. Сходные данные получены в отношении травм и страхов у пациентов с НЛР.
Структурные изменения при нарциссизме
Они обладают, как правило, пограничной личностной организацией и диффузией идентичности. Вторично у них развивается патологическое грандиозное Я, фальшивое селф, состоящее из идеализированных самопрезентаций и представлений о значимых других, другими словами, содержанием всего того, чему они завидуют. Потребность быть счастливым они замещают потребностью в восхищении и признании. Что касается семей таких пациентов, то дети часто испытывают неприязнь и зависть к родителям, при том, что дети в таких семьях часто являются источником восхищения, особенно если они способны и красивы. И сформировавшееся грандиозное Я отрицает и проецирует вовне любые неприемлемые аспекты себя, что, в конечном счете, приводит к переживанию пустоты и скуки, так как отношений с хорошими объектами не остается. СуперЭго же нормально не развивается, так как все требования к самоуважению уже инкорпорированы в грандиозное Я (хорошее само по себе, без всяких других, которые это оценивают). У СуперЭго остаются только запреты. Поэтому запреты проецируются вовне и воспринимаются как досадные препятствия, которые можно нарушать. Постановка структурного диагноза у таких пациентов (Приложение 4) уменьшает количество ошибок и чувство вины у психотерапевта, если пациент прервал терапию.
СИМПТОМЫ И ПРОБЛЕМЫ
Патологическое грандиозное Я. Эгоцентризм и исключительное право. Чрезмерная зависимость от восхищения. Фантазии об успехе и грандиозности. Амбиции. Избегание противоположных реальностей Приступы неуверенности
Зависть и пренебрежительное поведение по отношению к другим
Сознательная и бессознательная зависть. Жадность и эксплуатация Обесценивание
Неспособность зависеть
Отсутствие эмпатии, поверхностность. Отсутствие обязательств
Отрицательная терапевтическая реакция. Хрупкая идеализация
Несовершенство системы ценностей («патология Суперэго»)
Неспособность скорбеть. Резкие перепады настроения
Культура «стыда» преобладает над культурой» вины». Детские ценности
Антиобщественное поведение
Эго-синтонная агрессия и злокачественный нарциссизм. Склонность искать врагов вовне
Базовые состояния Сэлф
Пустота и скука. «Бессмысленная жизнь»
Самостимуляция за счет аддикций, сексуальных подвигов, поиска опасности
Степени тяжести
Самые легкие случаи: ограниченные социальные конфликты Средний диапазон: типичная патология; «пограничное функционирование»: выраженные «срывы» в работе, любви, социальных функциях, антиобщественное поведение
Осложнения: сексуальная распущенность и торможение, наркомания и алкоголизм, социальный паразитизм, нарциссическая суицидальность
Грандиозное Я отличает нарциссическое расстройство от других расстройств личности.
КЛИНИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ НАРЦИССИЗМА
Клинические наблюдения показывают, что это расстройство имеет два подтипа: открытый и скрытый.
Открытый: грандиозный, высокомерный, надменный, хвастливый и конкурентный. Грандиозное Я» – защитная структура, обеспечивающая защиту от тревоги, от потребности полагаться на других. Контакт с реальным миром угрожает психологическому гомеостазу (рис. 7)
Рисунок 7. Патологическое «грандиозное» Я
Скрытый: уязвимый, скромный, на вторых ролях, но обуреваемый грандиозными фантазиями о неограниченном успехе, нереализованных амбициях. У них наблюдается общее стыдливость, торможение, робость, сексуальное торможения. Но за этим часто скрываются фантазии о грандиозности и величии, и такое поведение служит защитой от ситуаций, когда такие фантазии не поддерживаются окружающими. Вторым проявлением является сексуальный промискуитет и неспособность к любви.
Часто оба этих подтипа существуют совместно, флюктуируя между ассертивностью и уязвимостью. У таких пациентов трудно устанавливать наблюдательную дистанцию по отношению к «грандиозному Я».
При проведении дифференциальной диагностики с нарциссическим расстройством личности оценивают «моральный компас» (нечестность, эксплуатация – см. также Приложение 4 «Структурный диагноз»), а также выраженные антисоциальные черты. Важным для дифференциальной диагностики ПРЛ и НРЛ на пограничном уровне является наличие или отсутствие интегрированной идентичности. У пациентов с ПРЛ в разные моменты времени проявляются разные аспекты их внутреннего мира. А у пациентов с НРЛ пограничного уровня фрагментация и слабость идентичности прячется за нестабильной и хрупкой Я-грандиозностью, которую они демонстрируют миру и себе. При тяжелом НРЛ, как и при ПРЛ симптомы могут проявляться остро: импульсивность, хаос в отношениях со значимыми людьми, значительное падение работоспособности, невозможность эмоциональной близости, парасуицидальное поведение и нанесение себе вреда. Кроме того, такие пациенты склонны к антисоциальному поведению, что требует дифференциальной диагностики различных типов нарциссической патологии и антисоциальными синдромами разной степени выраженности (рис.8)
Рисунок 8. Дименсиальная характеристика пациентов с НЛР
Самыми важными дифференциально-диагностическими признаками является, во-первых, сложность принятия пациентами с НРЛ любых зависимых отношений, чрезвычайно малый вклад в развитие отношений (за исключением случаев эксплуатации или паразитизма), отчужденность. Это резко отличается от выраженной амбивалентности, верности и зависимости, характерной для отношений у пациентов с ПРЛ.
Во-вторых, у лиц с НРЛ чаще отмечаются выраженные флуктуации чувства неполноценности и неудачливости (с сопутствующими депрессивными реакциями) с одной стороны, превосходства и грандиозности – с другой. Последнее проявляется в презрительном и пренебрежительном отношении к другим, включая лечащего врача. У пограничных пациентов отношения изменяются от острой зависимости и идеализации до гневного отвержения, но у них никогда не бывает хронического презрения, свойственного «нарциссам». В-третьих, вследствие вышеуказанных особенностей, пациенты с тяжелым НРЛ (на пограничном уровне) обычно социально изолированы, даже если работают с людьми. Они теряют друзей и не поддерживают длительные отношения; их объективное одиночество контрастирует со сложными, противоречивыми, но сцепленными связями пограничных пациентов.
СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ №4. Синдром «злокачественного нарциссизма»
Егор,22 года. Родился от второй беременности. Средний ребенок в семье. Старшему брату 30 лет, младшему 15 лет. Наследственность отягощена психопатическими чертами по линии деда со стороны отца, который эксплуатировал свою жену до самой её смерти, а когда она умерла, покончил с собой. Мать Егора обладает нарциссическими чертами характера, всегда была ориентирована на престиж и высокий уровень жизни.
Отец всегда был целеустремленным, достиг высокого положения в своей профессии, любил компании, друзей, часто выезжал на охоту, периодически злоупотреблял алкоголем.
Выписка из домашнего задания Егора «Моя семья».
«Я почти не видел маму в детстве, точнее видел, но… Мама много работала допоздна. Когда я был в детском саду, меня постоянно забирали последним, и я сидел один в комнате, заполненной игрушками, но такой пустой, при этом…». Матушка моя, по моим воспоминаниям, была «явно стукнута в голову чем-то тяжелым"и, безусловно, опасным. Била меня деревянной ложкой по голове за малейший проступок пока та не сломалась. Постоянные дикие требования, прописи и уроки, в соплях, до глубокой ночи, и это в детском саду, в начальных классах – все примерно по той же схеме. Однажды в деревне я проснулся от истошных воплей младшего брата. Вижу такую картину: мать, вооружившись массивным крестом и книжкой сомнительного содержания (возможно, библией) совершает обряд экзорцизма над несчастным 2-летним мальчиком. Ребенок орет, а мать списывает на то, что это из него выходят бесы. На улице темно. После этого ужаса нас двоих мать везет на машине в церковь…»
Родители постоянно конфликтовали за право сказать последнее слово. Воспитательный конфликт вначале затронул старшего брата, и для того чтобы защитить его от агрессии мате- ри, отец отправил его в 15-летнем возрасте учится в колледж за границу.
Как себя помнит пациент, уже в детском саду жаждал восхищения, в поиске похвалы с выражением читал книжки и стихи.
Когда мальчику было 12 лет, во время одной их ссор родителей открутил ножку от стула и хотел запустить в отца, но когда увидел какой он расстроенный, сдержался. Отец все время куда- то исчезал. Воспитанием детей занимался мало, обеспечивая их хорошо материально.
В 13 лет начались пробы с алкоголем под влиянием старшего брата, с 14 лет несколько раз курил «траву». Начал конфликтовать с родителями. Не помнит, чтобы идентифицировался с родителями, зато старший брат всегда был объектом подражания для него, всегда пытался получить от него одобрение, скучал по нему, когда тот был в отъезде. Примерно в это же время появилась «внутренняя пустота». В школе в старших классах конфликтовал с учителями, учиться было не интересно. Когда его перевели на заочное обучение, проводил много времени на различных «тусовках», читал стихи в «панковских притонах». В какой-то момент мать подростка, заподозрив, что сын не вписывается в её систему ценностей, госпитализировала его в реабилитационное отделение с целью узнать, не шизофрения ли у него, но когда этот диагноз отвергли, забрала его из клиники, хотя рекомендовали пройти полноценный курс психотерапии. В это же время произошел разрыв отношений между родителя- ми. Отец забрал младшего сына в новую купленную квартиру, а Егор остался с матерью. Был обижен на отца за то, что он так сделал, но через полгода конфликты с матерью стали нарастать, и отец согласился взять его к себе тоже. «У меня никогда не было чувства дома» – говорит пациент о детстве и юности.
Окончив 11 классов, отказался куда-либо поступать, и был призван в ряды Российской армии. Служил на Севере, первый месяц болел ОРВИ, затем адаптировался и выполнял все учебные задачи. Во время службы не тушевался, себя в обиду не давал, имел друзей в коллективе. Описывал несколько ситуаций, когда грамотно разрешал конфликты, отстаивал справедливость. не боясь конфронтации.
Отец, волнуясь, что юноша после службы должен строить свою жизнь, купил ему квартиру рядом со своим домом. (Позиция отца, что его «сверхчувствительного, уязвимого юношу надо опекать и защищать от трудностей бытия» в то время и сейчас не поддавалось разубеждению). Возможно, испытывая чувство вины за то, что отдал воспитание сыновей в руки матери, он хотел материально компенсировать дефицит проявления отцовского внимания и любви. Демобилизовавшись, несмотря на увещевания отца, не стал пересдавать ЕГЭ (сдал с невысоким баллом один из предметов) и поступать в престижный университет, встречался с однополчанами, злоупотреблял алкоголем.
В основе трудности принятия решения лежит страх столкнуться с провалом в идентичности и самоопределении, в основе которого лежит диффузия идентичности клиента, согласно О. Кернбергу клинически проявляющаяся постоянным чувство пустоты, неопределенностью образа Я, противоречиями в восприятии самого себя, непоследовательностью поведения и бледным, плоским, скудным восприятием себя и других, а так же плохой интеграцией между концепциями Я и значимых других. Поскольку они не интегрированы, состояния self взаимно диссоциированы и воспринимаются изолированно друг от друга. Человек с пограничной организацией внезапно переходит от идентификации с одним состоянием self к другому, не ссылаясь на предыдущее. Это приводит к нарушению переживания self как относительно стабильного и стойкого с течением времени; т.н. «фрагментации нарративного self».
В профессиональной сфере для таких пациентов субъективно лучше было не начинать вообще двигаться в сторону своего развития, так как действия приводят к результату, а результат – это возможность как успеха, так и провала, а провал – это неизбежный стыд для него. В упрощённом виде эта когнитивная схема выглядит так: нет действия, нет стыда.
В основе депрессивного аффекта, от которого страдал пациент, лежит типичное нарциссическое переживание аутоагрессии с обесцениванием себя. Казалось бы, относительно простое действие: взять со стола книгу, открыть и начать читать или опубликовать рассказ, пойти пересдать ЕГЭ тормозится массивным пластом неосознаваемого стыда и вытесняемым страхом испытать этот стыд. Страх может действовать на принятие решения, подавляя ощущение самоконтроля, приводя к панике и беспомощности, а также влиять на ощущение идентичности, или и то, и другое
Отец заполнял продуктами холодильник, оплачивал комму- нальные расходы, стимулировал сына на учебу. Через пять месяцев такого безделья увидел, что юноша стал «опускаться», заметил его сниженное настроение, и было принято решение о госпитализации его в реабилитационное отделение.
Пять ключевых триггеров депрессии у пациентов с НРЛ
Нарциссическая уязвимость – нестойкое чувство отделенного «я» и повышенная чувствительность к мнимой или действительной потере уважения или отвержению. Это ведет к понижению самооценки, что в свою очередь вызывает депрессивные аффекты, экзистенциальную тревогу и гнев в ответ на нарциссическую травму.
Конфликтный гнев. Гнев, обвинение ближних и зависть к окружающим, приводящие к разрывам отношений; трудности понимания границ ответственности пациента. Вслед за гневом, направленным на себя, идет депрессивный аффект.
Сильное суперэго и переживание вины и стыда – чувства и желания оцениваются как плохие и/или неправильные. Сомнения в том, что любовь пересилит агрессию. Это влечет за собой негативное самовосприятие и самокритику, а в некоторых случаях – потерю границы между реальностью и фантазией.
Идеализированные и обесцененные ожидания от себя и от других; высокие ожидания от себя и/или идеализация окружающих, нередко сменяющаяся де-идеализацией и обесцениванием, которые ведут к разочарованию, злости на себя и на других с последующим снижением самооценки.
Характерные черты защиты от болезненных аффектов – отрицание, проекция, пассивная агрессия и реактивное образование. Вслед за этим наступает нарастающая депрессия (или мир воспринимается как враждебный или атака направлена на себя). Расщепление – характерная защита от агрессии, которую вследствие этого нельзя интегрировать в личностный рост.
При поступлении во время знакомства с другими участниками реабилитационного процесса пациент представил себя как «депрессивного пьяницу». В период пребывания в отделении задания выполнял нерегулярно, имел «последствия». Проявил интерес к девушке старше его по возрасту, «ходил за ней по пятам», эксплуатировал её внимание к своей персоне. После выписки их контакт быстро прекратился, так как девушке стало с ним не интересно. «Общался со мной только, когда ему надо». (Пациентка вышла в устойчивую ремиссию, нашла работу, имеет стабильные отношения с мужчиной).
Продолжил работу с психологом, был налажен терапевтический альянс, но через 1,5 месяца болезненно воспринял её излишнюю конфронтацию с алкогольной зависимостью (в тот период ими не обсуждалось, что пациент имеет нарциссическую структуру личности и коморбидность по зависимостям), у него возникло внутреннее нежелание писать «самоанализ». Он прервал терапию и обесценил всю работу.
Преждевременное прекращение лечения или внезапный обрыв лечения у таких пациентов обусловлен следующими причинами.
Чувствительность к изменениям в жизни (например, брак, роды, старение) и внезапным жизненным событиям, которые могут нарушить терапевтический альянс
Неприятие диагноза, особенности грандиозности, исключительности и отсутствия эмпатии
Чувствительность к чувству вины, критике и несправедливому обращению, в том числе со стороны терапевта
Слабая толерантность к аффектам, особенно чувству стыда, унижения и уязвимости
Желание понравиться / произвести впечатление на терапевта или имитация их взглядов без доказательств терапевтических измене- ний
Поиск помощи после нескольких неудачных предыдущих попыток Суицидальные мысли и поведение
Вторичная выгода симптомов
Агрессивные, антисоциальные и психопатические особенности, которые связаны с плохим прогнозом
Негативные контрпереносные чувства у психотерапевта, которые могут привести к бесполезным реакциям или санкциям, таким как исключение пациента из лечения
Пациент может воспринимать любое вмешательство в качестве критики или нападения
Какое-то время работал в промышленном альпинизме, работа нравилась, так как это проходило в команде. Злоупотреблял алкоголем, были беспорядочные половые связи, иногда наслаждался просто покорением дамских сердец, не доводя дело до интимной близости, получая от этого удовольствие. Примерно через год после выписки из стационара почувствовал, острую ненависть к себе и миру. На фоне внутреннего напряжения («крыша поехала») злоупотребил алкоголем в баре и вступил в агрессивную перепалку и драку с одним из посетителей бара, который ранил его ножом (как оказалось впоследствии при судебном разбирательстве, человек, нанесший ножевое ранение был уголовником-рецидивистом и недавно освободился из мест лишения свободы). «Я сам лез на этот нож», – вспоминает потом пациент: «Мне было все равно, что со мной будет».
После данного инцидента работать на высоте не мог, затем подрабатывал на фестивалях и квестах.
Эмоциональное состояние ухудшалось. Увещевания отца по поводу учебы игнорировались, самооценка резко падала. Искомого восхищения не получал. Все время откладывал задуманные дела. Пытался повысить самоуважение в хвастовстве знания музыкальных жанров перед своим старшим братом, но эти попытки становились все реже. Поэтический и музыкальный таланты остались нереализованными. Изредка выступал на поэтических вечерах, но так и не опубликовал свои стихи, хотя собирался это сделать. Нарастали пустота, отчаяние.
Вот как он отразил свое состояние в стихах.
Зудит и тихо шепчет Пустота.
Рвёт тело изнутри, холодными ладонями Сжимает душу так, что блёкнут все цвета.
И сердце, в предпанической агонии безумно бьется.
Пустота, с ухмылкой, сжимает крепче мёртвой хватки клещи.
Сердце стучит и отдаёт в затылке.
Как будто в жуткой, адской пещи сгораю заживо. Панически боясь безумия, Ты приближаешь его смрадное дыхание, Ты кормишь бездну. Кратером Везувия Пылает пустота. Пылает мания.
И не заполнить ни вином, ни золотом. Как чёрная дыра, внутри, в груди Вбивает в землю инфернальным молотом И‒ засыпает. Бойся. Не буди.
К психологам обращаться отказывался, надеясь, что справится сам. А когда сообщил отцу, что у него с психикой не в порядке, тот призывал его «взять себя в руки» и не раскисать.
Отец понял, что необходима консультация, когда пациент несколько дней не выходил из дома и не отвечал на звонки. Специалист, оценив состояние юноши как декомпенсацию расстройства личности, предложил госпитализация в стационар. Юноша сразу согласился, понимая уже, что сам не справится. При поступлении в отделение сообщил, что в последнее время наблюдались суицидные мысли, и если не обратиться за помощью, вряд ли доживет до 30 лет.
В течение первой недели пребывания в клинике принял свой диагноз «нарциссическое расстройство личности», но отказывался полностью признать, что он бессилен перед алкоголем, наркотиками, сексом. Согласился с полным крахом своих идеализаций и с тем, что имеет выраженную личную и социальную неуправляемость («Жизнь стала неуправляемой. Стыд сопровождал всю мою жизнь»).
В психодраме (рис.9), конфронтируя с его нарциссической грандиозностью (порой скрытой), был показан тупиковый путь его остановки саморазвития (слева на стуле метафорически отражена деструктивная «компульсивность» – ведьма, выскакивающая из коробки, и маска смерти). На другом стуле – справа пациент рассуждает о возможных путях восстановления личности, о том, что обесценив очередной раз психотерапию, проживая в своих идеализациях, он вернется к окончательному разрушению своей личности. Это третье пребывание его в реабилитации. Командой специалистов в ходе интервизии был составлен индивидуальный план лечения для юноши, предполагающий как длительную реабилитацию, так и последующую долгосрочную терапию. Полной уверенности, что эго-синтонное отношение к расстройству личности окончательно сменится на эгодистонное, рефлексивное отношение – у пациента нет, но принятие своего диагноза, желание менять свою жизнь, устойчивый терапевтический альянс с психологом и снятие блокады рефлексии подавало надежду.
Рисунок 9.Потребность в восхищении. В качестве метафоры по- служил большой веер, символизирующий павлиний хвост
В результате двухмесячной реабилитации в стационаре и последующего шестимесячного пребывания в загородном реабилитационном центре была достигнута ремиссия. Однако несмотря на терапию симптомы «скрытого (уязвимого) нарцисса» сохранялись, что мешало найти достойную работу согласно своим «идеализированным» ожиданиям.
При патологическом нарциссизме формируется ещё один специфический внутренний объект – образ Идеального Я, что мы называем «Грандиозным патологическим Я» Иногда это выглядит очевидно – перед нами человек, который считает себя Величием, а остальных ничтожествами. Тут более-менее наглядно.
Но при скрытой форме нарциссизма этот Идеальный Образ висит в голове в форме идеала, с которым постоянно сравниваются все – и сам человек, и все окружающие. И этот идеальный образ может быть настолько жёстким, даже жестоким, насыщенным скрытой агрессией и презрением, что он атакует всё, до чего может дотянуться и что не дотягивает до требуемого идеала.
Проблема в том, что у нас у всех, конечно же, есть внутренние идеалы, но этот патологический образ, даже когда он выглядит прекрасным и идеальным, в одночасье превращается во внутреннего террориста. То есть он вроде как отражает идеал, стремление к чему-то прекрасному, но в то же время из-за своей радикальности и нетерпимости ко всему несовершенному (читай – не соответствующему его представлениям и правильном) набрасывается и атакует всё обычное, несовершенное. Всё человеческое – чувства, желания, по- требности, слабости, импульсы, ошибки…
Преследующий идеальный образ не просто ругает за ошибки – он наказывает за то, что ты человек и тебе свойственны человеческие черты, потребности и уязвимости. И от него очень тяжело защититься и избавиться, потому что он в основе своей отражает Идеал, а не Врага. Идеальную мораль, идеальный облик, идеальное поведение… Но это тот случай, когда идеал сам превращается во врага и уничтожает всё живое. (Владимир Снигур: дискуссия в соцсетях по поводу нарциссизма).
Катамнез. После выписки из стационара продолжил психотерапию с психоаналитиком. Несмотря на просьбы специалиста прекратить снабжать пациента деньгами, отец парировал, что своему сыну он обязательно обеспечит «бомж-пакет». Продолжал оплачивать ему квартиру. Психотерапия была прервана. Пациент уехал из страны, ведет праздный образ жизни, отец по-прежнему находит способы поддержать его материально.