Лимский синдром

Глава 1

Я давно пришла в себя, но не спешила подавать признаки жизни.

Рядом разгорался спор, в котором один из голосов реанимировал мою память, вернув к недавним событиям.

Утром этого дня я поспешно выскочила из дома, опаздывая на собеседование. Мне, наконец-то выпал шанс пройти стажировку в крупном издательстве, и именно в это утро мой будильник почему-то решил не звонить, я проснулась за полчаса до времени, когда нужно было бы уже выходить.

Подбегая к остановке, я увидела отъезжающий троллейбус с нужным мне маршрутом. Чертыхнувшись, про себя, я сорвалась с места, и побежала за своей мечтой, а если быть точнее за трамваем под номером семь.

Тогда я еще даже не подозревала, в какую передрягу влипну в тот же час.

Я бежала по дороге, за уже отъехавшим трамваем, размахивая руками, тщетно пытаясь обратить на себя внимание водителя, но тот не замечал, или просто не хотел останавливаться. Наконец легкие подвели, и я сдалась. Остановившись, я пыталась отдышаться оперевшись на согнутые колени, когда сзади услышала визг тормозов и истошный сигнал клаксона, предупреждающий о не лучшем для меня исходе.

Сердце пропустило удар, от осознания, что я стою прямо посреди дороги.

Адреналин разлился по всему телу, ноги напряглись, как струны и я прыгнула в сторону обочины, где, как на зло, велись ремонтные работы. Я упала, сильно ударившись о землю, и покатилась в траншею. Ощущение было такое, будто я попала в костер – все тело саднило и жгло, голову разрывало от боли. Краем глаза я все же заметила, как именно по тому месту, где я стояла секундой ранее пролетела, почти боком, пытаясь затормозить машина.

– И зачем, гонять на такой скорости в городе? – посетила тягучая, как кленовый сироп мысль.

Наконец-то остановившись, я полежала пару секунд, ловя покидающую меня реальность, и попыталась подняться. На тот момент меня, почему-то очень волновало, что я выгляжу крайне нелепо, валяясь в этой пыли в дурацкой позе. Вокруг уже стали собираться люди. Со стеклянным взглядом я еле встала на ноги и зачем-то стала отряхивать джинсы, по коже гудела мелкая дрожь, ужасно болел каждый квадратный сантиметр тела, кружилась голова.

По щеке стекла горячая струйка. «Кровь, наверное» – подумала я, без эмоций.

Вокруг все завертелось, как на быстрой карусели. Яркие вспышки в глазах ослепили, накрыло ощущение, что я под водой. Голоса вокруг волнительно что-то обсуждали, спрашивали, гудели, как разоренный улей.

– Пропустите я врач, – ворвался в сознание один из голосов, он единственный звучал четко.

– Нужно вызвать полицию и скорую, – донесся другой голос, его я тоже слышала четко, но тише.

– Нельзя медлить, я отвезу девушку в больницу! Не переживайте, я о ней позабочусь, и о полиции тоже, – первый голос слышался уже совсем рядом, почти над головой.

Это было последнее, что я услышала перед тем, как мир окончательно потерялся.

А сейчас я очнулась, неизвестно где, в каком-то доме. Я пыталась открыть глаза, но сознание ускользало и я все видела расплывчатым и тусклым, было ясно, что я лежу возле двери, судя по всему на лавке или кушетке, в ужасно неудобной позе, было очень твердо, и рука свисала вниз. Тело и так болело, ссадины жгло и щипало, так еще и все мышцы невыносимо ныли от такого положения.

Больше всего, сейчас, хотелось встать и размяться, но приходилось смирно лежать, чтобы не привлекать к себе внимания. Из-за ускользающей реальности и ужасной боли в голове, голоса рядом казались приглушенными. Пришлось приложить много усилий, чтобы разобрать, о чем именно они говорят.

– Алекс, ты хоть понимаешь, как нас всех подставил? Зачем, еще раз спрашиваю, ты притащил эту полудохлую девку сюда? – голос принадлежал женщине, очень разозленной женщине.

– Блин, я же говорю, я просто хотел отвезти ее в больницу, но видимо кто-то из толпы все же вызвал полицию, потому, что водитель скрылся с места аварии. Они перекрыли дорогу и всех тормозили, а ты сама знаешь какая проблемная моя машина, пришлось развернуться. Не выкидывать же девчонку, без сознания среди трассы, вот я и привез её сюда, – это был, уже знакомый мягкий голос, мужчины, скорее всего молодого парня, который представился врачом, что было, судя по всему, ложью.

– Девку будут искать, и, кто-то однозначно запомнил и номер, и марку твоего драндулета. И тебя, я уверена, запомнили.

Женщина помолчала, молчал и парень.

– Ты, дорогой мой, благоразумненький, Алекс, – с издевкой продолжила она, – по сути, похитил человека на глазах у толпы. Это просто невероятно! – Послышался тяжелый вздох, – ты хоть сам осознаешь, какую глупость совершил?

Алекс молчал, а женщина с грозным голосом продолжала его отчитывать, словно учительница нашкодившего школьника.

– Как вообще ты там оказался, и зачем тебе нужно было ее тащить в машину? Пусть бы разбирались полиция и медики!

От истеричного голоса этой дамочки, моя, и так изнывающая от боли голова, разболелась еще сильнее, хотя недавно казалось, что сильнее уже невозможно.

Парень по имени Алекс молчал, а я лежала и боролась с панической атакой, которая настигла меня после слов: «похитил человека», только сейчас я в полной мере осознала свое плачевное положение.

Алекс, наконец, вздохнул, и, видимо, поняв, что проще все рассказать как есть, чем слушать нотации своей собеседницы нехотя начал.

– Мы знакомы, – я удивленно навострила уши, пытаясь узнать этот голос, но ни кто, кого бы я знала, на ум не приходил, – она, конечно, врятле меня помнит… Мы пересекались иногда в парке, я там бегаю… бегал. Пару раз даже болтали, о всякой ерунде, не долго. Она милая и симпатичная, я все хотел пригласить ее куда нибудь, познакомиться, да случая не предоставлялось.

Женщина рассмеялась. Алекс устало вздохнул.

– Ну, что сказать, прекрасный случай подвернулся, – продолжала издеваться женщина, а меня уже начала раздражать эта надменная дама, и даже стало, немного жаль Алекса.

– Иоланта! – голос парня стал уверенным, виноватые нотки пропали вовсе, – ее машина чуть не сбила на моих глазах, и я просто хотел помочь, – собирался отвезти ее в больницу и все, потом бы пришел пару раз проведать, а там уж как пошло бы, но полицейская облава, все планы испортила, я не знал, что делать и привез ее сюда. Просто, по нелепому стечению обстоятельств, все пошло наперекосяк, – с досадой закончил Алекс.

– Все пошло наперекосяк, в тот день, когда ты родился, прекрасный рыцарь на белом КИА, – уже без злости усмехнулась женщина, – что делать то теперь со всем этим? Ты же понимаешь, что собственноручно притащил свою возлюбленную, или, кто она там тебе, в ад?

– Он не посмеет, – сквозь зубы процедил парень.

Я лежала в полном недоумении, мысли путались, а сердце стучало так, что я испугалась, что привлеку к себе внимание такой тахикардией.

В голове лихорадочно метались мысли: «что мне делать, и как выкручиваться?!»

«Ожидание войны хуже самой войны», – наконец подумала я, и уже собравшись встать и отдаться течению обстоятельств, услышала шаги, они остановились, где то сзади головы и повисла напряженная пауза.

– Ну, – послышался приятный глубокий баритон, – что это тут у нас? – Он явно имел в виду меня, – почему в моем доме девка, вся в крови и грязная, как черт?

Молчание.

– Долго ждать? – Тон стал настолько холодным, что по мне табуном забегали мурашки.

– Твой не самый умный дружок, похитил ее, можно сказать, на глазах у толпы, – спокойно отозвалась женщина, было понятно, что Баритон ее совсем не пугает, – и теперь у нас куча проблем и машина на заметке. Но в оправдание могу сказать, что это все было совершенно по великой любви! – Последнюю фразу она произнесла с иронией.

– Вообще-то не похитил, а собирался отвезти в больницу, – я, даже не видя этого Алекса, представила, как он закатил глаза.

– И, что тебе помешало? – Голос Баритона приобрел недоумевающие нотки, – зачем она тут?

– Слушай, Артур, – давай я просто отвезу девчонку в больницу на твоей машине? Там по городу облава, мужик, который ее чуть не сбил, уехал с места происшествия, вот все и всполошились, а ты сам знаешь, какая моя машина проблемная и номера, скорее всего, кто-то из толпы да запомни, – усталым голосом начал Алекс, было понятно, что он давно не рад всему происходящему, – если остановят, капец мне. Дай ключи от Мерса, я ее отвезу и конец истории.

Снова повисла тишина, в этот момент сердце танцевало чечетку, и я мысленно начала молить всех известных Богов, что бы так все и произошло.

Но молитвы видимо не были услышаны, а может и Богов ни каких не существует.

– Пустить побудет тут, потом разберемся, девкой больше, девкой меньше, какая разница? – Послышались удаляющиеся шаги.

– Но, Артур! – Вскрикнул Алекс, почти в отчаянии, – но был грубо перебит.

– Я все сказал!

Я похолодела. «Что этот парень имеет в виду про девок? И что теперь будет со мной?» В первый момент, когда я услышала вошедшего, во мне проснулась надежда, его голос был успокаивающим, хоть и грубым, но располагающий к себе. Казалось, он защитит, разрешит это недоразумение, и все встанет на свои места, но это оказался голос палача. Сердце провалилось в бездну, а с каждым звуком удаляющихся шагов разбивались в дребезги надежды на свободу.

Стресс, напряжение и сильнейшая боль в голове сделали свое дело, и мозг отправил меня в тревожную, бессознательную темноту.

В следующий раз, когда я очнулась, сразу почувствовала, как голову пронзила сильная опоясывающая боль, настолько яркая, что не позволила даже открыть глаза. Я лежала, не шевелясь, и прислушивалась к окружающим звукам.

Было тихо, где то над головой тикали часы, а за окном, которое, судя по звукам, было совсем рядом, скорее всего даже прямо над головой, пели птицы и шелестел ветер в деревьях. И, что меня, хоть немного радовало в сложившийся ситуации, в этот раз я лежала на мягкой кровати.

Немножко адаптировавшись к боли, я медленно открыла глаза, щурясь от режущего света, от которого жутко заболели, еще и, глаза, а голова озарилась новой вспышкой боли. Но, все же, я медленно и осторожно, осмотрела все, на, что хватало периферического зрения.

Взору представилась просторная комната в светлых, приятных тонах. Светло-серые стены, белая мебель с элементами дерева. На другой стороне комнаты стояла еще одна, заправленная односпальная кровать с ворсистым плюшевым пледом молочного цвета и парой подушек, такого же материала.

«Думала, очнусь в подвале прикованная цепями к батарее, а на деле оказалась почти на курорте. Птички, ветерок… прям рай!» – Кривая улыбка, коснулась губ. От чего лицо исказила гримаса боли. Следующая мысль, посетившая голову, заставила сердце панически колотиться.

«Неужели это бордель?» – тело покрыли мурашки от ужасающей догадки.

Тот сладкий голосок, говорил о каких-то других девушках, по какой-то причине он не позволил этому Алексу отвезти меня в больницу, и вокруг все так прекрасно.

– Нет, нет, нет, только не это! Вселенная это уже не смешно! Ну и сколько еще дерьма ты на меня свалишь? – Взвыла я истеричным шепотом, и застонала от нового прилива адской боли.

«Черт, как же хочется пить…» – это была последняя мысль перед тем, как сознание снова меня покинуло.

– Эй, просыпайся, – услышала я уже знакомый женский голос, на улице было темно, а ярко светившая лампочка вызывала яркие приступы, не покидающей меня головной боли, – я принесла тебе поесть и воды.

Наши взгляды встретились. На меня смотрели зеленые глаза, обрамленные тонкими, но длинными, светлыми ресницами. Передо мной стояла высокая, стройная женщина. На первый взгляд ей не было и сорока, но по глазам, полностью седым волосам, морщинкам на руках и шее, было понятно – она гораздо старше.

Выглядела эта женщина очень хорошо, если не сказать шикарно.

Седые волосы, которые, очевидно, намеренно не были крашены, придавали особый шарм, они были уложены в аккуратный пучок почти на макушке, не одна прядь не выбивалась из прически.

Высокий, красивый лоб, глубокие зеленые глаза, аристократичные черты лица, уверенный, спокойный взгляд не могли не восхищать. Я на секунду засмотрелась на нее.

Одета, эта красивая женщина была подстать внешности.

Облегающее, расклешенное от талии, черное платье в пол из материала похожего на бархат, выделяло тонкую талию, казалось, под платьем еще надета белая блузка с высоким воротником и кружевными манжетами, но присмотревшись, я поняла, что это платье цельное. Оно сидело просто идеально. Складывалось ощущение, что платье пошито по личным меркам хозяйки, что, скорее всего так и было.

Весь её образ напоминал старые фильмы с изящными, хорошо воспитанными женщинами и галантными мужчинами.

И вдруг силуэт стал расплываться, я осознала, что все вокруг потеряло цвет, стало черно-белым, а затем и вовсе погрузилось в темноту.

Очередное пробуждение было менее болезненное.

Голова все так же, пульсировала от боли, но уже получилось привстать на локте.

Женщина В Черном, как я ее прозвала про себя, была в комнате. Она сидела на пуфике, у кровати, и дожидалась моего пробуждения. «Интересно, как долго она тут?» – Медленно, словно облако пара проплыла мысль в голове, – «возможно, она и вовсе не уходила» – ответила я сама себе мысленно.

Быстро подложив подушку, так, что бы я могла облокотиться и остаться в полусидячем положении. Словно прочитав мои мысли, дамочка поднесла к моим губам стакан с водой. Было сложно сделать глоток, сильно тошнило, и разрывалась от боли голова.

Во рту настолько пересохло, что мне с трудом и не без боли удалось разлепить склеенные губы, кажется, где то губа треснула, я почувствовала вкус крови.

Залпом, выпив стакан из рук женщины, я жестом попросила еще. И только когда я вдоволь напилась, она нарушила царившую в комнате тишину.

– Ну как ты? – спросила она, с явным сочувствием. Голос на этот раз был совсем не грубый, наоборот, от него исходила забота.

– Ну как бы объяснить в двух словах, – произнесла я, и не узнала своего голоса – он был такой глухой. В голове снова, как будто утроили войну, мне даже моргать стало больно, – кажется, я не доживу до завтра, – в голове созрела целая гневная тирада, но сил говорить совсем не было, и я не стала, но все же съязвила, не удержавшись, – ну, а в остальном все чудесно, лежу на мягкой кровати под шум ветерка и пение птиц, красота, да и только.

– А у тебя острый язычок, – без особых эмоций прокомментировала Женщина В Черном, – сейчас я дам тебе таблетку и через время должно стать лучше.

– С этого и нужно было начинать, – моя рука потянулась к ней с раскрытой ладошкой, – надеюсь, вы не отравить меня хотите? – Спросила вдруг я, сжав ладонь в кулак, не позволяя вложить туда таблетку, – а хотя, какая разница, смерть во сне, не самая худшая смерть, – парировала я сама себе, и, взяв таблетку, быстро положила ее в рот, женщина, проигнорировав выпады, поднесла заново наполненный водой стакан к моим губам.

– Меня зовут Иоланта, – она, немного помолчав, видимо ожидая обратной связи, но, не дождавшись, спросила, – а тебя?

– Алиса, – ответила я и закрыла глаза давая понять, что больше не желаю разговаривать. Последовала долгая пауза.

– Я зайду к тебе утром, – голос Иоланты доносился уже где-то возле двери. А через мгновение послышался звук дверной ручки, хлопок и удаляющееся цоканье каблучков.

Сон не заставил себя долго ждать, он был беспокойный и на этот раз мое скучное существование вечно спящего зомби разбавилось сочным кошмаром.

Снилось, что я провалилась в песчаную канаву, и тщетно пыталась выбраться. Самое дурацкое, что яма была всего чуть выше груди, но попытки подтянуться и выкарабкаться заканчивались тем, что песок осыпался, и я оказывалась лежащей на дне, в луже. Это длилось бесконечно. Вокруг ходили люди, я звала их, плакала, злилась, умоляла помочь, кричала, обзывала самыми отборными ругательствами, снова плакала. Но все, что могла добиться от прохожих – это презрительные, мимолетные взгляды.

С трудом вырвавшись из жуткого сновидения, я еще несколько минут лежала и тяжело дышала, приходя в себя, а пот вперемешку со слезами стекали с лица на подушку.

В таком состоянии меня и застала Иоланта.

Она, молча, взяла маленькое полотенце, лежавшее на тумбочке рядом с кроватью, зашла в ванную комнату, находившуюся прямо в комнате, намочила его и протерла мне лицо.

– Поешь немного? – после спросила она.

– Скажите мне честно, – спросила я проигнорировав ее вопрос, – зачем я тут, и что меня ждет?

Иоланта на секунду задумалась.

– Знаешь, Алиса, ты просто оказалась не в том месте и не в то время, жизнь довольно несправедливая штука.

– Жизнь вполне справедлива, это люди делают все несправедливое, что в ней есть, а жизнь просто идет, как было до нас и будет после.

– Может ты и права…

– Вот только философствовать я не намерена, я хочу знать свою судьбу, которая неожиданно и несправедливо оказалась в ваших руках. Где я?

– Это просто дом, – пожала плечами Иоланта, – ты голодна?

– Нет, – внутри все горело от страха и бессильной злобы, но я пыталась сохранять спокойствие, – это, что бордель? – собравшись духом, выпалила, наконец, я самый главный, беспокоящий последнее время вопрос.

– Что? – Иоланта на секунду оторопела, но быстро взяв себя в руки, улыбнулась, – нет, – она задумчиво посмотрела, куда-то сквозь меня и, почему-то уже не так уверенно повторила, – нет.

Мы молча смотрели друг на друга.

– Я все же принесу тебе поесть, – сказала, наконец, Иоланта и вышла из комнаты.

– Нужно собраться силами встать и осмотреться, – пробормотала я себе под нос, как только за женщиной закрылась дверь. Попытка подняться с кровати оказалась безуспешной. Немного привстав на локтях, я, тяжелым мешком, упала обратно абсолютно обессиленная.

Черт, когда же закончатся эти мучения? – Отчаяние начало брать верх, – неужели я умерла под колесами этой чертовой машины и попала в ад?

Глава 2

Неделю я, как овощ провалялась на кровати. Все это время я очень много спала. Иоланта заходила несколько раз в день, приносила еду, лекарства и воду, помогала с передвижением до ванной комнаты.

Так отвратительно в физическом и моральном плане я не чувствовала себя никогда в жизни. Иоланта, даже подарила колокольчик «на крайний случай», например, позвать ее, если захотелось в туалет, но я, так ни разу им и не воспользовалась. Положение было хуже некуда, но окончательно признавать свою беспомощность посредством этой металлической брякалки не было ни какого желания. И так, несколько дней, Иоланта ходила тут с «уткой», потому, что самостоятельно дойти до туалета я была не в силах. Такого позора я еще не переживала никогда в жизни.

Первым делом, когда, я с огромным трудом, смогла встать с кровати, конечно же, направилась, к окнам.

С большим трудом я забралась на подоконник и открыла одну створку окна, передвинулась на ее сторону, и, навалившись спиной, прижала к внутреннему откосу. Посидела так немного, не шевелясь и позволяя ветру играть с ресницами и волосами. После двух недельного практически обездвиженного существования, теплое дуновение ветра по лицу и свежий воздух, заполнившие легкие – было чем-то сказочным и почти нереальным.

До носа донесся аромат свежескошенной травы, сначала еле заметно, но постепенно заполнял легкие, приглашая к себе запахи ярких цветов, влажной земли, залитого поливалками асфальта и бабочек.

Была середина весны, солнце уже было достаточно теплым, но еще осторожным и смущенным.

Глаза закрылись сами по себе, а лицо подставилось под теплый ветер, в таком положении абсолютно счастливая я просидела минут тридцать, напрочь, забыв о всех, ужасных событиях последних недель.

Я сидела, совсем не шевелясь, и аккуратно дышала. Словно боялась отогнать, как пугливую бабочку ветерок, нежно окутывающий теплыми объятиями.

Мысли переместили меня в деревенский домик у озера, куда мы с родителями приезжали каждые выходные и на целый месяц или два летом.

Это было счастливое время. В голове, как отрывки кинофильмов мелькали собственные воспоминания из детства:

Я бегу в высокой траве, тогда она была почти по пояс, а сзади бежит папа выкрикивая: «Догоню, я тебя поймаю, берегись», из-за смеха дыхание сбилось, и, в конце концов, я изнеможенная бегом и хохотом, свалилась в траву. Папа упал рядом на колени и стал щекотать выкрикивая: «Я говорил, что от меня не убежать». Мой детский смех периодами переходил на визг, и видя всю эту суматоху, отдыхавшая в тени дерева мама не выдержала и подбежала. Она со смехом начала оттягивать отца с криками: «Не бойся Зефирка, я спасу тебя!» И мы вместе, смеясь в шутку, боролись в траве.

Зефирка – так мама называла меня. Всегда, не только в детстве. До самой своей смерти этой зимой. Последние ее слова, тихие, словно угасающий в печи уголь, навсегда останутся в моей голове: «Ты такая уже большая, моя любимая Зефирка, жалко, я не смогу побывать на твоей свадьбе».

А тогда, давно в детстве мы веселились и смеялись, потом лежали, с улыбкой наблюдая, сквозь траву за меняющими свои очертания облаками, и пытались угадать, на каких животных они похожи. Эта идиллия продолжалась, пока самый любопытный кузнечик из всех присутствующих кузнечиков на той поляне не запрыгнул мне прямо на нос. Я подняла такой визг, что в находившейся за холмом, деревне, залаяли собаки, чем рассмешила родителей до слез.

Потом мы сидели на летней кухне, пили парное молоко со свежевыпеченным хлебом и клубничным вареньем. Я щурясь от солнца, наблюдала за кошкой, которая неудобно устроилась на тонком карнизе и, как ни в чем не бывало, умывалась. Родители в полголоса обсуждали переход на удаленную работу и переезд в этот домик. На счет работы это было не сложно, они и так находились в основном дома, папа иллюстрировал детские книги, а мама писала статьи в крупный журнал.

Мы так и не переехали в тот дом.

– Ты, что решила покинуть этот бренный мир, распластавшись на асфальте у окна? – Прервал воспоминания, мужской, знакомый уже голос, и, не успела я ни как среагировать, как сильные руки одним быстрым движением переместили меня на кровать. Я ошеломленно уставилась на высокого голубоглазого парня, в сером свитере, голубых джинсах и красных кроссовках.

Он сел рядом, и молча, посмотрел в мое лицо, по растерянному и какому-то жалкому виду, я поняла, что парень мысленно перебирает варианты с чего бы начать разговор.

– Не дом, а крепость, какая-то! – Я растерялась, и сказала, первое, что пришло в голову, еще не успев, что-либо осознать, и начать злиться на виновника этого заточения. Прозвучало это настолько невпопад ситуации, особенно, мой, задумчиво-таинственный тон, что я смутилась, и в итоге, так и не смогла начать по-нормальному злиться. Он растерянно кивнул.

С минуту мы просидели, молча разглядывая каждый свои ноги, как будто сейчас это было самое интересное в мире.

Мои босые, белые, с маленькими и тонкими ступнями, длинноватыми пальцами, ногти немного отросшие, покрашены в красный, как вишневый сок цвет. Синие венки расползлись по ступне, словно маленькие речки на карте города, светлый, почти прозрачный пушек на лодыжках.

Его ноги, в объемных кроссовках казались гигантскими на фоне моих. Я машинально скрестила ступни и спрятала их под кровать, словно испугавшись, что парень может раздавить их своими огромными кроссовками. Я невольно улыбнулась своим нелепым мыслям. Всего на мгновение, но от него моя улыбка не скрылась, и, казалось, вывела из ступора.

– Извини меня, – сдавленный голос заставил вздрогнуть, – я, правда, даже предположить не мог, что все так получиться, так глупо до абсурда, – он опустил голову и потер виски. Я смотрела с безразличием, мне не было жалко этого высокого, немного несуразного, застенчивого парня, в то же время он не вызывал у меня и ненависти или злости. Наверное, это и есть эмоциональное опустошение.

– Оставь свое сожаление при себе.

Парень опустил глаза, а я, кажется, начала злиться.

– Ты живешь и занимаешься своими привычными делами, общаешься с привычными людьми, а я две недели пролежала, как чертов полутруп, в чертовой полукоме. Не знаю, где нахожусь и не знаю, что меня тут ждет, так, что твои извинения последнее, что меня сейчас беспокоит.

Я замолчала, тяжело дыша, голова разболелась снова, парень тоже молчал, опустив голову.

– Почему меня не отпустят? – Я отдышалась и успокоилась, тон стал сдержанным.

– Если я тебе все расскажу, это может поставить точку на твоей свободе, сейчас пока решается этот вопрос.

– Свидетелей в живых не оставляют, – безразличная улыбка коснулась лица, – ясненько.

– Типа того, ты еще не свидетель, – серьезно ответил он и нервно взъерошил свои кудрявые волосы, – Артур хочет тебя отпустить… вообще всех отпустить, – он сделал ударение на букве «А» в имени. Говорил он шепотом.

– Всех… – Как тихое, грустное эхо повторила я, тоже непроизвольно понизив голос до шепота.

– Это все Иоланта, она не дает, так, что не обольщайся тому, что она с тобой мила, она тут главное зло, – парень скривился при упоминании ее имени.

Я отрешенно кивнула и без интереса спросила.

– Как тебя зовут-то?

– Алекс.

– Алиса.

– Я знаю…

Повисла пауза

– Так кого это ВСЕХ?

– А? – Не сразу включился в разговор Алекс, но быстро осознал вопрос, – других девушек. Иоланта прекрасно понимает, что кто-то из них может пойти в полицию и Артура арестуют, – последнее он сказал, совсем тихо, приблизившись лицом к моему лицу.

Повеяло еле различимым запахом мятной жвачки, мужского одеколона – мускат, кедровая сера, нероли, и, немного землей.

Пахло вкусно.

– Ну вот, теперь я свидетель, которого убивают.

– Что? – Не сразу сообразил парень, о чем я, – о, нет, можешь не беспокоиться, – спохватился он, – ни кто не узнает, что ты знаешь.

– А почему они держат тут этих девушек… и меня? – Я придвинулась поближе, говорила почти на ухо.

– Это очень долгая и запутанная история, сложно объяснить, но если в двух словах, они все его бывшие,

– Сколько их? – Перебила я.

– Трое, у Артура периодами случаются вспышки неконтролируемой агрессии, по отношению к женщинами – это все детские травмы. У него уже были проблемы с полицией из-за избитой девушки, денег у Артура, конечно много и они решают, но у всего есть предел. И вот в один раз случилось, совсем уж жестко. Если раньше, дело обошлось парой оплеух, и максимум разбитым носом, то в этот раз Артур очень избил одну девушку, потом чуть не задушил, она потеряла сознание и чудом жива осталась. Он тогда проложил ее рядом с собой, а сам просто сидел и смотрел вдаль, видимо понял, что уже перешел все грани, думал, что убил ее. Но потом Эсмиральда, так ее звали… зовут, пришла в себя и давай кричать, что посадит его и все такое. Артур просто встал и ушел. И все могло бы закончиться для него плачевно, но «во время» подоспела Иоланта, которая в это время была в доме и все разрешила, как ей показалось, правильно: просто заперла эту девушку в доме. Артур же даже ни как на это не отреагировал, ходил и делал вид, что ни чего не произошло, что он даже не знает ее. Но потом подобное случилось снова, появилась вторая и третья – все по одному и тому же сценарию. От безнаказанности, или еще чего, у Артура вообще крышу сорвало. И он стал вести себя как конченый мудак. И все попали в ловушку. Отпустить девчонок Иоланта не может, потому, что знает, что не только Артуру теперь конец, но и ей.

– Он причиняет им зло?

– Да.

Повисла тяжелая тишина, Я все рассматривала свои ноги, будто пыталась найти шестой палец, Алекс смотрел в окно, так нас и застала Иоланта.

– О чем, голубки, воркуете? – С усмешкой и подозрением уставилась она на нас, только тут я поняла, на сколько близко мы с Алексом сидим друг к другу и отодвинулась.

– Извиниться пришел, – буркнул Алекс, и встал.

– Извинился?

Он не ответил и вышел из комнаты.

– О чем болтали? – спросила Иоланта, как бы между делом, расставляя еду на прикроватной тумбочке. Держалась она непринужденно и приветливо.

– Ни о чем, я злилась, а он молчал.

От меня не скрылась довольная, мимолетная улыбка этой женщины.

Глава 3

Уже три дня я чувствовала себя нормально, а может сознание и организм, уже настолько привыкли к боли, что перестали ее воспринимать со всей остротой. Я уже свободно могла передвигаться по комнате, меня не тошнило, голова не болела и не кружилась даже без таблеток.

Как же это приятно не ощущать боль.

Второй яркий признак поправки – сильный аппетит. Иоланта приносила еду и с умилением смотрела, как я уплетаю все за обе щеки, и еще прошу добавки.

– Думаю, ты уже можешь самостоятельно спускаться в столовую, – в очередной приход сказала она, с неизменной улыбкой – заодно познакомишься с остальными обитателями дома, – я поперхнулась, Иоланта подала воды.

– Я приду к обеду и покажу дорогу, – с улыбкой сказала она, я неуверенно кивнула в ответ.

От этих слов, как пойманная в банку бабочка затрепыхалось в волнении сердце. С одной стороны ужасно надоело сидеть в четырех стенах, а с другой меня захлестнула волна переживаний. «Как там? Будут ли те девушки, про которых рассказывал Алекс? Как они ко мне отнесутся? Увижу ли я Артура? Что он мне скажет, когда мы встретимся? Как вести себя с Алексом, поздороваться или сделать вид, что мы никогда не общались?» За этими сумбурными мыслями я даже не заметила ухода Иоланты.

Ближе к полудню зашла Иоланта, и, успокаивая снова начавшее колотиться сердце, я шагнула из комнаты. Дом был очень стильный. Пастельные цвета стен, много дерева и светлых тонов. Различные уютные вещи, стоявшие на полочках и комодах. Красивая, огромная лестница вела, в просторную залу с камином и меховым, серым ковром перед большим диваном лазурного цвета. Вдоль стены было много стильных светильников, которые соседствовали с интересными картинами. Например, на одной из них было изображено судно, потерпевшее кораблекрушение. Люди в шлюпках с искривленными от страха лицами, кто-то в спасательном жилете в воде, сам корабль уже на половину скрылся в бушующем море. Прямо на лестнице, вдоль стены были расставлены различные цветы.

Столовая оказалась очень большой, и делилась на две зоны. В первой зоне расположилась большая кухня с островком посередине, над которым висело множество кастрюль, сковородок и приборов для приготовления пищи, в углу пыхтела жаром настоящая печь, в которой тлели угольки, поверх стояли кастрюли с едой, сохраняя тепло печным жаром. Мойка разместилась прямо напротив окна. Бесчисленное количество ящичков, выполненных в приятном оливковом цвете с добавлением дерева, располагались вдоль стен, окон тут было много, почти все боковые стены были окнами, панорамными, светлыми окнами. В другом углу стоял большой винный шкаф, наполненный различными бутылками.

Во второй зоне отделенной гигантской барной стойкой, величественно встал длиннющий дубовый стол, вокруг которого разместились шестнадцать добротных, таких же деревянных, в стиль стола стульев. Одно из окон было дверью ведущей в открытую, но под деревянным навесом, зону барбекю с большим каменным мангалом и круглым каменным столом, однако гораздо меньшего размера, чем в самой кухне. Рядом умещались всего шесть стульев, таких же, как и в кухне. С противоположной от входа двери полыхал огнем каменный, мощный камин. Пол был тоже каменный, но явно с подогревом, ногам стало тепло и приятно.

В столовой не было еще ни кого, это меня очень порадовало, было, время осмотреться и немного придти в себя, борясь с наступившей на горло паникой.

Приборов и тарелкок расставленных на столе, насчиталось семь комплектов.

Я начала прикидывать в уме: « Я, три девочки – пленницы, Иоланта, Алекс – это шесть, значит, седьмой будет, скорее всего, Артур». По спине пробежались мурашки. С одной стороны хотелось посмотреть на человека, по вине которого, все эти, мягко говоря, странности тут творятся, с другой стороны не хотелось его видеть, знать, вообще никогда, просто избегать этого пугающего человека. Было бы славно, если бы психанутый Артур просто исчез.

– Куда мне сесть? – Желания занять чье нибудь место не было.

– Садись вот сюда, – Иоланта укала на место у закругленной части стола спиной к двери.

В этот момент дверь открылась, я не видела, кто пришел, и не стала оглядываться. Спина заныла от нервного напряжения, а костяшки сжатых в кулаках пальцев побелели.

Мимо прошла очень бледная, изнуренная, но симпатичная девушка, а за ней, вторая, третья… От шока я, разжала кулаки и вцепилась пальцами в колени, ошалело уставившись на одинаковых девушек. Только позже я поняла, что они разные, просто очень похожи, но в первую секунду мне показалось, что в столовую зашли три клона. Мне начало казаться, что это какая-то дурацкая шутка, вообще все происходящее вокруг – одна большая, дурацкая шутка.

Послышался звук открывающейся двери, еще кто-то зашел, я не видела, не могла оторвать взгляда от троицы. И только, по запаху – мускат, кедровая сера, нероли, поняла, что это Алекс. Он сел рядом, с ним был еще кто-то, я не видела, я продолжала смотреть, словно сюрреалистичный сон, как одинаковые девицы рассаживаются за стол. Все, как одна очень стройные, правдивее было бы назвать их худощавыми. С длинными, густыми, темными, рыжеватыми волосами, собранными в тугой хвост. Глубокие, словно пучина моря, серые глаза, выделялись на бледном лице с едва заметными веснушками и тонкими губами.

Девушки были очень симпатичными, этого было не скрыть, даже темными кругами под глазами и общим понурым и уставшим видом.

Отвести от них взгляд я смогла, только когда Алекс больно пнул меня под столом ногой. Я, чуть не вскрикнув, повернулась к нему.

– Прекрати пялиться, – одними губами прошипел он. Тогда я поняла, что и правда превысила все допустимо дозволенное время, которое можно использовать, чтобы, не смущая посмотреть на человека.

Рядом с Алексом кто-то сидел, я перевела взгляд и встретилась глазами со странным мужчиной. Было совсем не понятно, какого он возраста, даже примерно. Глаза вроде молодые, но какие-то выцветшие, густая борода почти полностью закрыла его лицо. Взлохмаченные, так же как и борода, волосы, явно требовали стрижки и ухода. Тело крепкое, но сильная сутулость не придавала слаженности. Очень скоро стало понятно, что у него, не все в порядке с ментальным здоровьем.

Алекс взял два полотенца, одно положил мужчине на колени, а другое заткнул за воротник серого, изрядно растянутого свитера, на манер детского нагрудника.

– Алекса ты уже знаешь, – вяла на себя ответственность, за знакомство и прервала неприятную, затянувшуюся паузу Иоланта, а это Ник. Ник помогает нам с садом и по совместительству брат Алекса, – небрежно проговорила она, сделав акцент на слове «брат», словно хотела опозорить его тем, что Ник не совсем такой, как мы. Я испытала испанской стыд¹ за эту взрослую женщину, которая вела себя, как неприятный ребенок.– А это Алиса, – обратилась она уже к Нику – наша гостья, Ник поднял глаза и добродушно улыбнувшись, что-то промычал, но за этой доброжелательной улыбкой, я заметила беспросветную печаль, отразившуюся в его глазах. Я неуверенно улыбнулась в ответ и помахала рукой.

– Девочки, теперь вы знакомьтесь, – Иоланта перевела взгляд на другой край стола, – это Алиса. Алиса – это Эсмиральда, Агата и Лиза, – Иоланта указала на каждую ладонью. Я запомнила имена, но не запомнила, кому какое принадлежит. Поспешно кивнув, и им, отвела взгляд.

Мы поменялись местами, теперь девушки откровенно пялились на меня. Стало неуютно и зябко, словно посреди поля в ветреную снежную ночь, я нервно заправила за ухо локон волос.

– Давайте уже есть, – прервала неловкость Иоланта, – она открыла большую кастрюлю, которую принесла с печи, и положила себе картофельное пюре, добавила немного салата из огромной чаши и из такой же чаши кусок стейка. Села, за стол, и как ни в чем не бывало, начала трапезу, это и послужила стартом для остальных, все оживились, начали накладывать еду по тарелкам и наливать напитки.

Я решила отложить свою очередь до того времени, когда все усядутся. Иоланта следила за мной, исподлобья, думая, что остается незамеченной. Девочки, так же, смотрели на меня безотрывно, стараясь делать это незаметно, прячась за своими руками, вилками, ножами. Но я всеми частичками кожи, всеми фибрами души чувствовала на себе их пристальные взгляды, спина холодела от странного, первобытного ужаса, хотелось вскочить и убежать в свою комнату, запереться там и никогда больше не выходить.

Пересилив этот порыв, я положила себе пюре с салатом, налила стакан апельсинового сока и уселась на свое место, делая вид, что полностью поглощена процессом.

– Душа моя, от чего же ты не положила себе стейк? Сегодня мясо получилось особенно вкусным и сочным, как специально к твоему выздоровлению, – неожиданно раздавшийся, слащавый голос Иоланты, заставил вздрогнуть.

– Благодарю, но я не потребляю в пищу тех, кто когда-то дышал.

Женщина улыбнулась уголком губ, но ни чего не ответила. Я продолжила ловить на себе пронизывающие взгляды то девушек, то Иоланты, которые встали комом в горле. Аппетит пропал окончательно и, пытаясь, отвлечься я повернулась к Алексу. Он в это время помогал своему брату нарезать на кусочки стейк. Я засмотрелась на Ника. Странный парень, такой взрослый ребенок, пытался почерпнуть из тарелки картофельное пюре, неудобно зажатой в руке ложкой, часть содержимого вывалилось на колени и стол. «Интересно, он такой родился или, что-то случилось?»

Остаток обеда прошел в тишине, если не считать звон ножей и вилок об тарелки. Когда я уже собиралась встать и поблагодарить Иоланту за вкусную еду, Алекс незаметно потянул меня за рукав, привлекая внимание.

– Не общайся с ними, Алиса, – прошептал он одними губами, быстро направив взгляд на троицу, сидевшую по другую сторону стола, тут же вернул зрительный контакт, – пока ты с ними не разговариваешь ты не свидетель, которого убивают, – он говорил настолько тихо, что большую часть слов пришлось читать по губам. Еле заметным кивком я поблагодарила его и, пытаясь избавиться от набежавших мурашек, дернула плечом.

Я поднялась самая первая, стул громко проехал по полу ножками, чем привлек ко мне всеобщее внимание. К еде я почти не притронулась, это не ускользнуло от внимания Иоланты.

– Алиса, ты же совсем ни чего не поела, почему ты уходишь?

– Нехорошо себя чувствую, пойду в комнату. Куда убрать посуду?

– Не переживай, я уберу, ступай, я зайду к тебе попозже, – Иоланта тепло улыбнулась и я, нелепо махнув всем на прощание направилась к выходу.

Если бы взгляды были ножами, я тут же упала бы замертво от их количества и метких попаданий.

Очень хотелось прогуляться по улице или хотя бы по дому, но совсем не хотелось встретиться с компанией клонов или еще чего похуже Артуром, поэтому я направилась в комнату, залезла на подоконник и позволила ветерку забрать меня в свой свежий, теплый мирок. С закрытыми глазами и воспоминаниями о своем прошлом, меня и застала Иоланта, которая пришла с таблетками и графином воды.

– Ты неважно выглядишь, Алиса, – «Капитан Очевидность», фыркнула я про себя, но ответила серьезным тоном.

– Я больше двух недель не была на улице, кажется, моя кожа скоро превратиться в серую тряпку.

– Если тебе кажется, что не будет вреда для здоровья, можешь гулять на здоровье, прости за тавтологию.

– Я не хочу встречаться с девочками там.

– От чего же? – брови удивленно поползли наверх, одна немного выше другой.

– Пока я не знаю, что тут происходит, и не хочу знать, а вот поговорив с кем-то из девочек, очевидно, не смогу избежать этой темы, я не хочу ни чего выяснять, потому, что шанс, что вы меня все же отпустите, я потеряю окончательно и бесповоротно.

Иоланта хмыкнула.

– Да, ты далеко не глупышка, Алиса, – ответила, наконец, женщина, потерев лоб, – благодарю за откровенность, ты и впредь можешь мне доверять.

Я кивнула, грустно улыбнувшись.

– Я просто хочу домой.

Иоланта провела ладонью по моей щеке, отчего я непроизвольно дернулась.

– Тебе здесь нечего бояться, – улыбнувшись, мягко произнесла она и, не переставая улыбаться, вышла из комнаты.

Я скривила рот в передразнивающей гримасе и рухнула на кровать.

«Держи врагов ближе, чем друзей». – Пролетела в голове фраза, которую часто любила повторять бабушка.

– Я перехитрю тебя, Иоланта, – мрачно прошептала я и, отвернувшись к стене, прикрыла глаза.

Глава 4

Иоланта сидела за своим письменным столом, задумчиво вертя карандаш между пальцами. Мысли заполнили ее голову и не давали заняться делами.

Очень понравилась женщине эта девчонка – Алиса. На удивление она оказалась открытой, доброй и по-взрослому мудрой, что редкость для ее возраста. Иоланта, размышляла о том, что Алису можно было бы и отпустить, но позже, не сейчас. Нужно немного больше времени, что бы понять, способна ли она им всем навредить, правда ли Алиса так добродушна и наивна, как кажется. Ведь в том положении, в котором они тут все оказались даже самый маленький риск, может закончиться фатально.

Иоланте льстило, как Алиса легко идет с ней на контакт, доверяет мысли, опасения. «Это хорошо, нужно держать поближе к себе эту девчонку и подальше от остальных, а то я, полагаю, их заговоры и планы побега смогут начать воплощаться, благодаря светлой головке Алисы».

Иоланта прекрасно знала, что девушки хотят сбежать, но прямого доказательства у нее не было, поэтому оставалось только пристальнее следить за всем происходящим в доме.

Женщина на полном серьезе недоумевала, что же этим трем курицам не живется спокойно, учитывая, что прошлое каждой из них – это скитание, проституция и зависимости, кроме, разве, что Эсмиральды, ей и правда есть куда бежать, есть куда, но не к кому. Ни кому нет дела до не приметной, ни с кем не общающейся сиротки.

По сути, у этих девиц тут все условия для комфортной жизни – большой, красивый дом, бесплатная еда, бассейн, сауна, огромная территория – да делай что хочешь, живи и радуйся!

Иоланта не была эмпатом, и ей было сложно осознать, что свобода, физическая, сексуальная и моральная, лучше любого самого дорогого дома и самой вкусной еды.

Женщина прекрасно знала, что Артур периодически насилует девушек, но это тоже ей не виделось, как проблема. Ведь в прошлом Лиза и Агата этим зарабатывали на жизни. И все девушки были в отношениях с Артуром, соответственно занимались с ним этим и без принуждения.

Да, Иоланта не была эмпатом, ей было сложно погрузиться во все глубины психологического состояния этих трех одинаково безликих, для нее, девушек. Зато Иоланта была стратегом, и, одна мысль, не давала ей покоя. А думала Иоланта о том, чтобы просто убить троицу и этим решить сразу все проблемы. Искать их точно никто не станет, да и не вспомнит ни кто.

Но вот Артур… Артур, как бы отрешенно не выглядел, все же был категорически против. Глупый, наивный Артур вообще планирует всех отпустить, надеясь, что в благодарность за свободу, девчонки будут молчать. Как бы ни так, Эсмиральда, первая, кто побежит его сдавать, ее даже деньги не подкупят.

Тут мысли Иоланты плавно перетекли к странной дружбе между Алексом и Алисой и карандаш, который она до сих пор яростно крутила между пальцами выпал из рук.

Было понятно, почему Алекс тянется к Алисе, он сам признался в чувствах к этой девушке, но вот почему Алиса общается с ним, совершенно не ясно. Иоланта заметила их переглядывания за столом, заметила на сколько близко они сидят к друг другу, когда она застает Алекса у нее в комнате. Почти каждый день Алекс приходит, словно там медом намазано, и они подолгу сидят на кровати, о чем-то шепчутся.

При мыслях об Алисе с Алексом Иоланта ощутила злость и еще одно доселе незнакомое ей чувство: Ревность?

Алиса должна считать этого несносного болвана самым большим врагом, но уж точно не ворковать с ним у себя на кровати. Ведь Алекс, именно он стал причиной ее сегодняшнего положения. Он привез ее в дом, из-за него девчонка теперь пленница этого места. Вот о чем со злостью думала Иоланта. И она даже на секунду не принимала, того факта, что это Артур оставил Алису тут, когда была возможность без последствий отвезти ее в город, это из-за Артура, и самой Иоланты, Алиса вынуждена находиться тут вот уже почти месяц. И, что стоит ей просто сказать слово, и девушка будет свободна. Но об этом женщина предпочитала не думать. Сейчас ее душу разрывала злость на Алекса. Алекс враг! Алекса нужно убрать, и женщина давно не преминула бы с ним покончить! Но есть одно большое НО, ни чего она не могла сделать Алексу, за спиной у Артура, это отвернуло бы племянника от нее навсегда, и женщина это знала. Как бы там ни было они все же друзья. И за эту дружбу, Артур хватался как за соломинку. Алекс – единственное, что осталось от его прошлой жизни, прошлой нормальной жизни. Иоланта, конечно же, этого, не понимала, она только сокрушалась: как же такой успешный умный парень, как ее Артур, может дружить с таким неудачником, как Алекс.

Как назло племянник не приезжает уже третью неделю, а ведь столько всего нужно с ним обсудить.

Глава 5

– И долго ты собираешься безвылазно торчать в комнате? – Алекс, как обычно сидел у меня на кровати, скрестив ноги, и сочно хрустел яблоком.

– Почему ты не принес мне яблоко, жадина?

– Я думал, что ты объявила голодовку, забаррикадировалась в комнате и ждешь смерти, – улыбнулся он. Я забрала яблоко, откусила огромный кусок, и с хомячьими щеками начала жевать.

– Мне кажется, ты уходишь от разговора, – Алекс посерьезнел и выпрямился.

– Ты же сам посоветовал держаться от девушек подальше, а какой шанс встретиться с ними тут? Правильно, нулевой.

Алекс помрачнел и опустил глаза.

– Эй, только не разыгрывай тут сцен, что за драмы?

– Она тебя не отпустит, Алиса, неужели ты еще не поняла?

– Но почему? – Выкрикнула я, хмурясь, – я сижу в комнате, ни куда не выхожу, сблизилась с Иолантой ближе некуда, почему?

– Сними очки, если бы она собиралась тебя отпустить, то уже отпустила бы.

Я сама это осознавала, думала, но пыталась отгонять подобные мысли, но, когда Алекс произнес их вслух, окончательно приняла.

Мы сидели, молча, я, уткнувшись подбородком в согнутые колени и Алекс, прямо, как палка с огрызком яблока.

– Значит нужно валить от сюда.

– Это невозможно – быстро отреагировал Алекс, словно ждал, что я это скажу.

– Все, возможно, было бы желание.

Он только печально улыбнулся, ни чего, не говоря.

– Ну, хоть можно перестать играть «в дружбу» с этой старой грымзой, и прогуляться, наконец-то. Во всем есть плюсы.

– Ну, тогда пошли?

– Пошли.

Мы одновременно встали с кровати, и вышли из комнаты.

Окруживший нас ландшафт поразил своей красотой и гармоничностью.

– Если это все сотворил Ник, то двойное восхищение ему! – оглядываясь вокруг, заворожено, проговорила я.

– Большую часть, – улыбнулся Алекс.

Красиво постриженные деревья разных форм, альпийские горки, два фонтана, длинная аллея, обрамленная карликовыми березками, и стоящими вдоль резными скамейками, несколько гамаков разбросаны по территории, огромный бассейн, который порадовал меня больше всего. Вода, это моя стихия. Папа всегда называл меня рыбкой или «Русалчонок мой».

Шикарный сад благоухал ароматами и изобиловал бабочками, и даже огород был на заднем дворе. Пока еще просто пустые, прямые ряды грядок и теплиц.

Несмотря на то, что была середина весны, погода стояла летняя, я подошла к бассейну, потрогала воду кончиком пальца. «Теплая».

Я восхищенно оглядывала окрестности, пока не наткнулась на вольеры с кроликами. Подошла к одному из них и, просунув палец, сквозь решетку, нащупала мягкую, нежную шерстку.

– Вот так ни за, что ни про что проведи всю жизнь в тюрьме, а потом стань чьим-то обедом, грустно.

Алекс не ответил.

Так же по пути встретились несколько беседок, в одной из которых мы, решили отдохнуть и спрятаться от солнца.

– Слушай, а ты часто выезжаешь в город?

– Да, в принципе в любое время могу выезжать, – растянуто ответил Алекс, – А что? – Глаза, словно морская волна при лунном свете, настороженно сверкнули.

– Почему же ты не бросишь машину и не свалишь отсюда? Ты постоянно рассказываешь, как тут ужасно и, как тебе осточертело быть на побегушках у Иоланты, но сидишь на пригретом месте и не делаешь ни чего, что бы это изменить, может не так уж и плохо тебе тут? – Я совсем не хотела говорить ни чего подобного, просто хотела попросить скетчбук и карандаши, но слова вылились из меня, как рвота: противные, некрасивые. Я прикусила губу и замолчала, испугавшись этих слов, испугавшись, что перешла черту, оскорбила, предала, этим выпадом, испугавшись, что потеряла Алекса. Сейчас он встанет, уйдет и будет прав. Больше не вернется, больше не увижу…

Алекс задохнулся холодом моих слов. Кажется, он забыл дышать.

Сжал губы, пряча слова, достал сигарету, закурил и, поднял голову, словно рассматривая облака. Сдерживая слезы, накатившие на глаза. Алекс сжал зубы так сильно, что напряглись до придела скулы, затем расслабил их, тяжело выдохнул, загнал предательские слезы подальше и затянулся еще раз.

– Ты же знаешь, что все не так, – сдавлено, стараясь, что бы голос не дрожал, почти шепотом обратился он ко мне. Я сидела, рядом сжавшись и боялась дышать. Словно притаилась, наблюдая за бабочкой любое шевеление, вздох и она упорхнет, – зачем ты это?

Меня тошнило от самой себя, хотелось просто забыть это, отмотать время и заткнутся, никогда не говорить ни чего подобного, но слова сказаны, зависли в воздухе топором, разбежались мурашками по телу.

– Извини, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть, – прошептала каким-то чужим голосом, – я не должна была говорить так, и я, правда, не понимаю почему я это сказала и конечно же я так не думаю, мне жаль, Алекс, пожалуйста прости меня! – Голос сломался отчаянием.

– Ограничивать свободу могут не только стены, – помолчав, очень тихо сказал он, – то, что я могу выезжать отсюда, это всего лишь иллюзия свободы. И мои невидимые стены гораздо крепче твоих, реальных, потому, что из твоей тюрьмы есть хоть небольшой шанс сбежать.

– Мне так паршиво на душе, – я опустила глаза, в которые налились слезы, – прости, меня, я правда не хотела ни чего такого говорить, не знаю, почему… зачем… – слезы задавили слова, я замолчала.

Алекс, молча, обнял меня, положив мою голову себе на плечо, и уткнулся щекой мне в макушку.

– Не плачь, пожалуйста.

Я всхлипнула.

Алекс снова достал пачку сигарет, собираясь закурить вторую.

Проморгавшись, отпугивая слезы, я попросила сигарету. Алекс протянул мне пачку Мальборо.

– Прости пожалуйста, – еще раз прошептала я.

– Забей, все нормально, ты имеешь право злиться на меня, – он крепче прижал меня к себе, – кстати, не знал, что ты куришь.

– Я и не курю.

Алекс удивленно вскинул бровь, но не стал задавать вопросов. Алекс никогда не задает лишних вопросов, не лезет насильно в душу и умеет вовремя замолчать.

– Девушки ни разу не пытались подбить тебя на побег? Они же понимают, что ты единственный, кто в теории может их отсюда вытащить.– Я решила перевести тему, что бы отвлечься от этой неприятной давящей атмосферы. Глаза слезились от дыма, а горло першило, но я не выбрасывала сигарету, хотелось скурить ее до конца, давиться горьким дымом в наказание за свою грубость.

– Как же, – закатил глаза Алекс, – предлагали деньги, секс, пытались давить на жалость, шантажировать, угрожать. Одна даже неумело играла влюбленность, в общем, кто на что горазд.

Мы засмеялись, вообще-то было совсем не смешно, но этот смех послужил разрядкой и выплеском недавних негативных эмоций. В это время мимо прошла мрачная троица, девушки так многозначительно прострелили нас взглядами, что я поежилась, а Алекс поморщился.

– Я не могу поверить, что они не сестры, – прошептала я, наклонившись к Алексу, – как Артур умудрился их найти?

– Знаешь, – так же шепотом ответил он, – не смотря на то, что девчонки так похожи друг на друга – это не главное, что их объединяет.

– А, что же тогда главное?

– Они все похожи на его мать, – Алекс, почти задел губами мое ухо.

– Но… в чем смысл? Почему? Зачем ему это все?

– У него были сложные отношения с матерью.

– Много у кого сложные отношения с родителями, но это же не повод держать пленниц, – я нахмурила брови и повысила голос от непонимания и абсурда всей ситуации.

– Алис, не кричи, – слегка толкнул меня Алекс, – это долгая история, давай потом, ладно?

Я кивнула, заинтригованно рассматривая рассевшихся в другой, не сильно близко, но и не очень отдаленно от нашей беседки девушек. Они о чем-то перешептывались и совсем не скрывая, с интересом рассматривали нас.

Стало не уютно.

– Пошли отсюда, – встал Алекс и подал мне руку.

Я согласно кивнула, и мы пошли к дому под пристальные взгляды девушек.

– Держись от них подальше, мало ли что, я не всегда могу быть рядом, – серьезно сказал Алекс. Я дернула плечом пытаясь избавиться от набежавших мурашек.

– Ты думаешь, они могут мне как-то навредить?

– Я не знаю, но уверен, они способны на многое. К тому же, скорее всего они думают, что ты не такая же пострадавшая, как они, а «еще один их враг в этом доме».

– А я думаю, что должна с ними подружиться.

Алекс не стал переубеждать, только вздохнул и пожал плечами.

– Но будь осторожна, обещай мне.

– Обещаю.

Глава 6

Лиза сидела у окна и в недоумении наблюдала, как эта странная парочка Алиса и Алекс ворковали в беседке. Девушка накручивала волосы на палец и кусала губу.

Злость, обида, ревность и еще, черт пойми какие, эмоции накрыли ее словно цунами.

«Откуда тут взялась эта девка? Неужели Артур просто взял и разрешил притащить Алексу подружку в этот убогий мирок, в котором их улыбки и безмятежное качание ногами, выглядели так же абсурдно, как канкан на похоронах?!»

Лиза дернула себя за волосы так, что стало больно, это немного отрезвило и она, опомнившись отпустила прядь освобождая палец.

– Черт возьми, я была уверена, что он гей! – злобно прошипела девушка. Еще ни один мужчина не устоял перед ее способностью соблазнять. Алекс устоял. Она до сих пор помнила его уничижающий взгляд и холодный голос.

– Лиза не позорься, смотреть тошно, – передразнила его слова девушка и пнула стену. Хотелось бы ей, что бы вместо стены был Алекс или эта низкорослая, неказистая блондинка.

На самом деле Лиза сама толком не понимала, почему эта незнакомка так злит ее, но сам факт ее приоритетного положения в этом доме безумно бесил.

– Тут все должны страдать и грустить и.. и страдать и грустить, а не ворковать с тупыми Алексами в беседках.

Но даже больше отношений с Алексом бесило, то, как Иоланта к этой Алисе относиться. К ним: Лизе, Эсми и Агате у Иоланты отношение было, как к надоедливым домашним животным. Накормить и брысь из-под ног, никогда она не разговаривала, не спрашивала про дела или настроение. Просто игнорировала или за что нибудь ругала.

– Может Алиса родственница этой старой карге? – Озарила внезапная догадка девушку, – хотя… нет, придурок Алекс точно не лучшая партия, Иоланта ни за что-бы не позволила с ним связаться, – парировала она сама себе.

Этот, вечно взъерошенный, длинный как жердь, депрессивный, постоянно куда-то спешащий парень с помойки – не самый лучший жених для родственницы Иоланты и Артура.

– Ну и подружкой Артура она быть не может, слишком уж они мило общаются с Алексом, врятле бы Иоланта такое допустила… хмм, – Лиза, задумавшись, больно укусила себя за губу и подскочила, зажав больное место тыльной стороной указательного пальца.

– Черт, – вскликнула она и поморщилась.

Девушка снова взглянула на парочку и тут же забыла про свою губу, погрузившись назад в свои неприятные думы.

За все время нахождения в этом доме, ни кто из девушек, ни разу не видел, что бы Алекс улыбался. Никогда, вообще, даже тени улыбки на его лице ни кто не видел. И вот сидит с этой… и лыбится, как кот довольный. Лиза застонала от бессильной злобы и встала.

– Все нужно действовать. С чего начнем? Начнем, пожалуй, со знакомства, – еще раз взглянув на безмятежно болтающих Алекса с Алисой девушка направилась в сад.

Спустившись на первый этаж, Лиза увидела Эсмиральду с Агатой, тоже явно направляющихся в сад.

«Вот пронырливые жучки, бегут подлизываться!»

Лиза сжала кулаки от злости.

– Куда идем? – слащавым, голоском спросила она, натянув улыбку на лицо.

– Решили познакомиться с новой девушкой, – таким же мятно-слащавым тоном ответила Эсмиральда, – а ты?

– Хотела попить, – не моргнув глазом, соврала Лиза, – но ваша идея мне по душе.

Она втиснулась между девушками и взяла их под ручки. Эсмиральда закатила глаза, Агата вздохнула, но руки не убрали.

– И, что теперь? – Прошептала Агата, когда они вышли на улицу и увидели Алису с Алексом, – мы же не можем просто к ним подойти и начать разговаривать.

– Присядем в соседней беседке, может сами позовут.

– План – дерьмо, – констатировала Лиза, но поплелась за подругами по несчастью.

План действительно был дерьмо. Алиса с Алексом просто встали и ушли.

Глава 7

– И, как ты собралась с ними подружиться? Просто подойдешь и скажешь «Привет, я Алиса, давайте дружить»? – Алекс опять сидел у меня на кровати с ногами и жевал булку.

– Мне кажется или ты перепутал столовую с моей комнатой?

– Ой, не ворчи, я тебе тоже захватил на этот раз, будешь?

– Наверное, так и сделаю, просто подойду и познакомлюсь, пожала я плечами и потянулась за булкой, – мы же взрослые люди, – я жевала и одновременно говорила, поэтому внятной речь назвать было сложно.

– Ты же поняла, что единственное, что им от тебя нужно – это надежда на свободу?

– Конечно же, я поняла, – пожала я плечами, – мне-то от этого, что? Пускай надеются, думаю, они очень расстроятся, и скорее всего, потеряют ко мне всякий интерес, когда узнают, что я тут не на особых правах, а такой же заложник, как они, – я повернулась к Алексу и тоже закинула ноги на кровать скрестив их в позу полу-лотоса, – ты их знаешь на много дольше моего, посоветуй, как себя вести?

Алекс пожал плечами.

– Я не знаю, Алис, правда. Но, одно могу сказать точно, самая нормальная из них всех Эсмиральда, даже не представляю, как ее сюда занесло.

– А меня, как занесло? – У Алекса пропала улыбка, он, мотнув головой, облокотился о стену и стал, что-то рассматривать на противоположной стене.

– Извини, – он кивнул, но продолжал смотреть в одну точку. Разговор сошел на «нет». Мы, молча, жевали свои булки.

Просидев в тишине, с минуту, я не выдержала и протянула мизинчик в сторону друга, он ответил тем же и взял палец своим.

– Ты можешь кое-что привезти мне с города?

– Да, не вопрос.

– Скетчбук, парочку черно-белых карандашей, ластик и набор фломастеров для скетчинга, – Алекс сделал вид, что записывает пальцем на руке. Я немного помолчала.

А еще купальник, какой нибудь закрытый, сорок второго размера.

– Будет сделано, Босс, – шутливо козырнул Алекс, – ты реально собралась тут купаться?

– Раз тут есть бассейн, почему бы и нет? – пожала плечами я и откинулась на стену.

– Ладно, я пойду, нужно помочь Нику с садом.

– Давай, – махнула я рукой и, Алекс улыбнувшись, вышел из комнаты.

Я задумалась. Думала о девушках, о маме Артура, что же такого у них произошло, что сын стал маньяком – психопатом. Про самого Артура, представляя его внешность и про Алекса, который по какой-то причине оказался тут и не может выбраться, даже имея полную свободу передвижения.

Негромкий стук в дверь отвлек от тяжелых мыслей, Иоланта не дожидаясь разрешения, зашла в комнату. «И смысл тогда стучаться?» – Подумала я вздохнув.

– Не занята, душа моя?

В этот самый момент, я лежала и пялилась в потолок, поэтому было яснее ясного, что нет. «Алекс бы не стал задавать настолько тупые вопросы». Раздражение накатило, но я умело его подавила.

– Нет, думаю о разном, что-то случилось?

– Хотела поговорить с тобой о мальчишке, я заметила, что вы очень сблизились.

Я нахмурилась и привстала на локте

– Мне кажется, ты немного недооцениваешь реальное положение дел и вообще, что за человека ты подпустила так близко к себе, дорогая. Это не самый лучший друг для тебя.

Я приподняла бровь.

– Пойми, Алиса, я, просто, беспокоюсь за тебя, и настоятельно рекомендую прекратить с ним дружбу.

– От чего же?

– Ну, если откинуть самую явную причину – из-за него ты здесь…

– Мне кажется, что из-за вас больше, – перебила я, хотя не имела такой привычки, и всегда старалась дать человеку сказать до конца, даже если он несет полную чушь или бесит, – это не справедливо обвинять Алекса в том, в чем вы и ваш племянник виноваты не меньше, а точнее больше. Он меня привез, потому, что хотел помочь, а держите меня тут вы.

Иоланта замолчала, поджав губы, но быстро пришла в себя от неожиданного отпора.

– Помимо очевидных причин, – я хмыкнула, села на кровати и сложила руки на груди. Иоланта решила игнорировать мой словесный выпад, и продолжила спокойным тоном, – есть те, о которых ты не догадываешься.

– Например?

– Например, о его нестабильном психическом состоянии и преступных связях. Он продавал наркотики. Артур вытащил Алекса с тюрьмы. Его бедная мать умерла, пока он сидел. И это, Алекс довел ее до этого. У парня биполярное расстройство, и это не шуточки. Ты слышала о таком?

– Слышала, – я задумчиво помолчала, Иоланта ликовала внутри, видя мой озадаченный вид, но в следующую секунду ее поразило громом, от холодного вопроса.

– А какое расстройство у вашего племянника? – Я первый раз увидела Иоланту такой… смущенной. Но это смущение длилось несколько мгновений, и она быстро взяла себя в руки.

– Но мы сейчас говорим о другом человеке, – Иоланта улыбалась и пыталась сделать максимально добрый тон, – ты знаешь, Ник недавно бросился на меня с ножом! Это было ужасно! От Алекса легко можно ожидать подобного. Я просто хочу уберечь тебя, Алиса, пойми.

– Приму к сведению.– Я слегка наклонила голову вправо и улыбнулась.

– Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы.

Не переставая холодно улыбаться, я молча, смотрела на Иоланту, пока она не попрощалась и не вышла за дверь.

Улыбка с лица в одно мгновение превратилась в злую гримасу.

«До чего же ты гнусная!» – Я легла на кровать и накрыла лицо одеялом, через секунду из-под одеяла донеслось злое мычание.

Иоланта сидела в подвесном кресле возле бассейна, обдуваемая ветерком, и пятый раз читала одну строку, пытаясь сосредоточиться, но мысли не давали вникнуть в сюжет. Она думала об Алисе.

Женщина даже внутри себя пыталась скрывать тот факт, что она рада Алисиному присутствию в этом доме. И еще более в глубине души благодарна Алексу за то, что он ее сюда привез.

Она очень желала подружиться с девушкой, и до сегодняшнего дня думала, что они идут на сближение. Но Алекс стоит на ее пути, и кажется, именно он виновник, того, что Алиса перестала идти в ее сторону.

– Надеюсь после сегодняшнего разговора, она другими глазами посмотрит на Алекса и наконец, прекратит эту дурацкую дружбу, или, что у них там.

Мимо прошла Эсмиральда.

– Постой-ка секунду, – махнула женщина ей рукой.

Та нехотя остановилась и направилась к ней.

– Вы уже подружились с Алисой?

– Нет, еще не разговаривали, – настороженно ответила девушка.

– Пообщайся с ней, тут одиноко, она совсем одна.

– Но…

– Без, «но», делай, как говорю и разузнай у нее про Алекса.

– Что? – Эсмиральда непонимающе склонила голову, – вы просите меня с ней подружиться, что бы шпионить? – Эсмиральда давно раскусила эту мерзкую, способную на все женщину, и казалось, Иоланте уже сложно удивить ее, каким-то гадким поступком, но все равно удивилась.

– Называй это так, мне не важно, важно, что бы ты разузнала, что у них там с Алексом.

Эсмиральда сжала кулак, но улыбнулась в ответ.

– Хорошо. Можно в свою очередь попросить вас об одолжении?

Иоланта приподняла брови в изумлении от такой наглости и посмотрела в глаза девушке, та сжалась под ее взглядом и быстро выпалила.

– Агата постоянно курит, и матерится, а Лиза разводит скандалы по каждой мелочи, я уже не могу находиться в их обществе, можно мне в другую комнату?

Иоланта хмыкнула, на секунду задумалась. Затем странная улыбка расплылась на ее лице.

– Конечно, дорогая, нельзя такое терпеть. Ты переезжаешь к Алисе.

Глава 8

Мы с Эсмиральдой сидели в комнате и, болтая ногами на кровати, разговаривали про журналистику, оказалось, она училась на том же курсе, только годом старше. За четыре дня, что мы живем вместе, нам удалось здорово подружиться. Эсмиральда оказалась очень милой девчонкой и интересным собеседником. Многие увлечения наши совпадали, например журналистика, любовь к рисованию и чтению книг. В первый же день она рассказала мне, зачем Иоланта переселила ее в мою комнату. Мы придумали несколько «доносов» для Иоланты, от чего насмеялись от души. А потом еще больше смеялись, когда Эсмиральда описывала реакцию Иоланты, на то, что мы с Алексом тайно поженились.

Алекс заходил к нам один раз, разговор у них с Эсмиральдой не склеился и он ушел.

– И, что ты с ним водишься? – Брезгливо спросила она, когда Алекс вышел за дверь.

– Он хороший, просто ты его совсем не знаешь, – ответила я с улыбкой, на, что Эсмиральда сморщила нос, но ни чего не ответила. Больше про Алекса мы не говорили.

Мне его сильно не хватало эти дни.

– Эсми, расскажи свою историю, – спросила я, как-то сидя на подоконнике и наблюдая за весной, Эсмиральда оторвала взгляд от книги, в глазах промелькнула грусть, я спохватилась, – если конечно тебе комфортно и вообще охота про это говорить. Извини за этот вопрос, я просто хочу понять, что это за место и что тут происходит. Почему-то все в этом доме избегали говорить о важном: о своих историях, мотивах…

Эсмиральда долго молчала, я не перебивала ее молчания, терпеливо ожидая, решится ли она на рассказ.

– Мы были влюблены, – начала она спустя пять минут молчания, – по крайней мере мне так тогда казалось. В то время, что мы были вместе… я была так счастлива, все было романтично, красиво, тепло. Мне до сих пор сложно осознать, все, что происходит со мной сейчас. Артур был, как прекрасный принц, мужчина мечты, красиво ухаживал, водил на красивейшие свидания, говорил милейшие слова. Мы много смеялись и были такие… такие счастливые. Вечерами пили вино, смотрели сериалы, говорили о будущем. Он планировал свое будущее со мной, понимаешь? Даже сюда он меня привез, что бы познакомить с самым близким человеком – тетей. Иоланта же для него вместо мамы. И он любит ее, как мать. Я была уверенна, что он хочет сделать мне предложение, такой он был загадочно-романтичный последнее время. Было рождество, Иоланта приготовила много вкусного, меня приняли, и я думала… – Эсмиральда всхлипнула, – думала, что понравилась им, я была так рада находиться тут с ними, есть все эти вкусности, обнимать любимого человека. Но я не могла представить, даже в самых кошмарных снах, что этот счастливый день, а тогда мне казалось, что он самый счастливый в моей жизни, превратиться в самый страшный мой кошмар.

Эсмиральда снова замолчала, может, боролась со слезами, может, пыталась вспомнить подробности, а может, дух перехватило и стало сложно говорить.

– Вечером мы разошлись по комнатам, Артур предложил поплавать в бассейне, он с подогревом, хоть и зима, в нем все равно очень тепло. Потом пошел снег, все вокруг превратилось, в какую-то, сказку. Шампанское, снег, горячий бассейн, клубы пара, самый прекрасный для меня мужчина… Мы целовались, все шло к… – Эсмиральда замялась, – ну сама понимаешь, – я кивнула, – это должен был быть наш первый раз, мне казалось, что это самое романтичное, что я, когда-либо испытывала. И… – Эсмиральда опять замолчала, на этот раз не настолько долго, – я даже не могу вспомнить тот момент, когда все пошло не так. Мы, целовались… я прикоснулась к его груди… А дальше, дальше он меня ударил. Он начал меня бить, кричал всякое. Неприятные слова. Обзывал самыми последними словами. Я была в таком шоке, что не могла сопротивляться, да я даже боли не чувствовала. Если бы не Иоланта, он бы меня просто убил.

Я прикрыла рот рукой, на глаза накатились слезы, от жалости к этой хрупкой, доброй, романтичной девчонке, с которой так несправедливо пошутила судьба..

– А потом, – Эсми продолжила, пытаясь подавить рыдания, – она отвела меня в комнату, я просила вызвать мне такси и отправить домой, но она сказала, что все завтра и, закрыв меня на ключ, ушла. На следующий день она не вызвала такси… и на следующий тоже. Артура я не видела долго, а потом появилась Лиза, а за ней Агата. Я не хочу сказать, что особенная в этой компании, но у них все было иначе. Познакомились в клубе, приехали с целью продолжить выпивать и заняться сексом. Заканчивалось все примерно как у меня.

– То есть в сам момент раската романтики, назовем это так, у Артура начинается этот агрессивный припадок? – задумчиво спросила я.

– Я об этом ни разу не задумывалась, но выходит так.

– Выходит, они просто вас тут держат, чтобы вы не написали на него заявление в полицию? Алекс мне говорил, что Артур хочет вас выпустить, но Иоланта не дает, потому, что опасается последствий.

– Не все так просто, Алиса, – Эсмиральда прикусила губу, борясь с новым приступом рыданий. Алиса приподняла брови и посмотрела на нее, в животе неприятно скрутило.

– Мы тут в сексуальном рабстве, – я нахмурила брови и несколько секунд непонимающе смотрела на подругу, до меня не сразу дошел весь ужасный смысл сказаного, а когда дошел, я в ужасе закрыла ладошками нижнюю часть лица. Больше всего меня поразил даже не сам факт происходящего тут, как смиренный, ужасающе спокойный голос Эсмиральды, такой, словно она говорила об обычных вещах, рецепте пирога или прогулке в парке.

Я почувствовала головокружение.

Эсмиральда, приобняла меня за плечи, прижав к себе и мы, молча, уставилась в стену перед собой.

Так мы просидели долго, пока резко открывшаяся дверь не привлекла к себе внимание.

Это был Артур, я сразу поняла, он на мгновение задержал на мне взгляд, мы встретились глазами, и сердце провалилось куда-то в бездну, а все тело пронзило жаром, словно открыли печь прямо перед моим лицом.

За то мгновение, что мы смотрели друг на друга, миллион мыслей, как мошка пролетели в голове. А по телу разбежались миллионы мурашек.

Я, конечно, понимала, что Артур, скорее всего симпатичный, но… Я ни как не ожидала, увидит перед собой идеальную картинку, которую рисовала в своих мечтах.

Передо мной стоял высокий парень, роста, примерно, как Алекс, но более развит физически, с темными волосами и идеальной прической, зачесанной наверх длинной челкой и коротко стриженными по бокам и сзади волосами. Лицо выделяли острые, выразительные скулы, большие ярко-зеленые глаза обрамленные черными ресницами, идеальный контур губ и даже без улыбки заметные ямочки на щеках. Ямочки! Что может быть милее, чем ямочки на щеках?

Шикарный, отлично сидящий классический костюм-тройка с полосатым серым галстуком, выделял его на фоне привычных для меня парней, в джинах и футболках, кожаные, даже на вид невероятно дорогие туфли и золотые громоздкие часы заключали образ.

Но больше завораживали его глаза, не сама физическая красота, а их чистота, глубина… Не смотря на холодный взгляд, из них словно лилась внутренняя доброта. Эти светлые, прекрасные глаза, вводили в замешательство и сбивали с толку. Я поразилась, как человек с такими глазами, мог быть так черств душой.

Когда то в детстве бабушка часто говорила: «Глаза – зеркало души, не по улыбке, приглаженной одежде и громким словам можно определить хороший человек или нет, а именно по глазам!»

«Шах и мат тебе бабуля» – пролетело в голове.

Мои мысли нарушил холодный, как лезвие ножа и такой же острый голос, который заставил дернуться от неожиданности и страха.

– Вышла отсюда, – обращение было к Эсмиральде.

Она замешкалась, нерешительно посмотрела мне в глаза, я кивнула ей еле заметно, скорее моргнула. Эсмиральда встала с кровати и, торопясь направилась к выходу. Уже возле двери, она обернулась, снова посмотрела на меня, так жалостливо, так грустно, что мое сердце упало куда-то ниже пяток.

– И так, Алиса? – Артур осматривал меня с ног до головы, словно картину на выставке или товар на рынке, – ты уже поправилась?

– Вполне, – я стараясь держаться спокойно и не агрессивно, хотя сердце пыталось сломать ребра и сбежать куда подальше, и даже, постаралась улыбнуться, получилось жалко. Накатила злость на саму себя за эту трусливость. Я подняла голову и посмотрела в глаза мужчине, стоящему передо мной, но не смогла продержаться больше секунды, все внутри похолодело от страха, и я опустила взгляд.

– Это хорошо… хорошо.

Артур постоял еще с минуту, молча продолжая рассматривать меня, сжавшуюся от его холодного взгляда, а потом просто развернулся и ушел.

– И все? – Крутился единственный вопрос в голове, не то, чтобы мне хотелось бы чего-то другого, я просто настроилась уже на все самое ужасное и не могла поверить, что все так легко обошлось.– Все? Это все? – Ноги подкосились, и я тяжело дыша, села на кровать.

Эсмиральда забежала буквально через секунду после ухода Артура, взволнованная, с горящими страхом глазами.

– Что было?

– Просто… Просто спросил о моем здоровье, – ошарашено пожала плечами я.

Мы, молча, смотрели друг на друга.

Еще через несколько минут в комнату вбежал взъерошенный Алекс и попросил Эсмиральду оставить нас наедине.

Эсмиральда, что-то недовольно пробурчала себе под нос, но под моим просящим взглядом, послушно встала и вышла, окинув Алекса презрительным взглядом.

– Я буду в саду, – обратилась она ко мне, я кивнула.

– Что было? – Алекс был явно встревожен, и сразу перешел к делу, как только за Эсмиральдой закрылась дверь.

– Артур ворвался в комнату, выгнал Эсми, потом спросил о моем здоровье, осмотрел с ног до головы и ускакал в закат, – ответила я, пожав плечами, словно ни чего особенного не случилось.

– Ясно… ясно, – Алекс явно был озадачен.

– Что у тебя такой вид, как у сумасшедшего? – Я улыбнулась.

– Я переживал… очень. – Алекс сел на кровать, немного помолчал, я видела, что он хочет, что-то сказать и ждала, все так же с улыбкой.

– Недавно мы с тобой разговаривали о том, что тут меня держат невидимые станы, – заговорил, наконец, он, – я готов поговорить об этом.

Было видно, как сильно он нервничает, я перестала улыбаться и посмотрела в его глаза.

Мы сели на край кровати, Алекс еще недолго помолчал, собираясь с мыслями.

– Когда мама заболела раком, я пообещал, что сделаю все, что бы она выздоровела. Ей нужно было лечение, а на него деньги. Я влез в долги. И не просто в долги, а в долги к очень плохим парням. Банки мне отказали, у друзей столько не было, с Артуром на тот момент мы не общались, как то разошлись дорожки, хотя в университете, да и после мы были лучшими друзьями, даже не помню, что пошло не так и почему мы перестали общаться, наверное, просто, разные интересы, разный уровень жизни… Поэтому про него я даже не подумал тогда. Так вот я вляпался по самые уши. Долг, нужно было отдавать, но, денег тогда не было, и я попал… Мне предложили отработать, ну или смерть. У таких ребят разговор короткий: нет денег – вывезли в лес, заставили копать себе же могилу, пристрелили и уехали. Показательная кара, чтоб другим неповадно было, – я сидела с широко открытыми глазами забывая моргать и дышать от ужаса. – В общем отработка заключалась в том, что я должен был забирать наркотики у одних людей и отвозить их другим, чаще по городу, но иногда случалось и в другие города, не буду объяснять насколько это нервозная работенка. Я был в депрессии, мама болеет, Ника пришлось отдать в дом инвалидов, потому, что я просто все это не вывозил, а ведь за ним нужен постоянный присмотр. Ты даже не представляешь, в каком я был отчаянии, я отрабатывал, снова занимал на лечение матери, опять отрабатывал – адский замкнутый круг. Мне казалось, вот отработаю этот долг и все, больше не возьму, что-то придумаю, но нет, маме становилось все хуже, ее уже забрали в больницу, постоянно нужны были дорогостоящие капельницы и препараты, плюс оплачивать услуги сиделки и палаты. В общем, в такую жопу я себя загнал, что просто перестал надеяться, что, что-то изменится, почти смирился. Страх за маму, переживания о Нике, постоянный страх, что меня поймают с партией, в общем, моя жизнь превратилась в кромешный ад. Ну и апогеем всего этого стал мой арест. Я тогда даже не удивился, это было только дело времени. Но ты даже не представляешь моего отчаяния по поводу мамы и Ника, я теперь не мог ни как им помогать. Меня посадили, дали восемь лет, из которых я просидел всего полтора года. Через 3 месяца после суда и приговора мама умерла. А я даже… – Алекс запнулся, сдерживая слезы, я взяла его за руку, в душе был шторм, внутри все бурлило и сердце разбивалось о ребра, как о скалы, – я даже не был на ее похоронах, меня не отпустили, – шепотом закончил Алекс и замолчал. Молчал долго, собираясь мыслями, силами, я тоже молчала, только крепче сжала его руку.

– Через полтора года проведенных в тюрьме, меня вызвали – пришел посетитель. Сказать, что я был удивлен – ни чего не сказать. У меня ни кого не осталось, друзья давно отвернулись, Ник в доме инвалидов. Я тогда даже предположить не мог, кто-бы мог ко мне придти. Шел в полном шоке. Это был Артур. Я даже его не сразу узнал, два года прошло с тех пор, как мы виделись последний раз.

Оказалось, он меня искал, по его словам просто нахлынули дружеские воспоминания, захотел возобновить общение и через каких-то общих знакомых и их знакомых, узнал, что я в тюрьме, и вот пришел. Про маму он тоже уже знал. Сокрушался, что я не позвонил ему, не попросил помощи, когда она была мне нужна. В общем, разговаривали долго, о многом жалели. Он скучал по нашей дружбе, я тоже. Потом Артур ушел, сказал, что, что-то там решит с моим сроком. А через три недели я был на свободе, под подпиской о не выезде и с домашним арестом на два года. Артур заполнил все бумажки, разрешил все так, что эти два года я буду жить тут, у него в доме. Ника я забрал с дома инвалидов, и мы перевезли его сюда же. Я безмерно благодарен Артуру за это все, за шанс начать жизнь с чистого листа. Я свободен, от тюрьмы, от долгов, от продажи наркотиков, я начал дышать полной грудью, жить нормальной жизнью. Жаль, что мама не смогла дожить до этого момента. Жаль, что я ее не смог спасти. Но я был счастлив, мне перестали сниться кошмары, я стал спать всю ночь, не подскакивая от каждого шороха. Артур назначил меня помощником в его фирме, Ник классно справляется с садом. В общем, мы стали жить спокойно. Иоланта, конечно, была очень недовольна, она изначально меня не возлюбила, еще со студенческих лет. «Не того я социального класса, что бы Артур со мной яшкался», но это такие мелочи по сравнению со всем, что я пережил недавно. В общем, жизнь вроде только начала налаживаться, – Алекс тяжело вздохнул, – а потом появилась Эсмиральда. И он снова замолчал на несколько минут, я тоже молчала положив голову на его плечо и все не отпуская руку, словно отпусти я ее, он тут же испариться.

– Ник, он не такой, как все, и это видно сразу, но, он гораздо умнее и сообразительнее чем выглядит на первый взгляд, – я согласно кивнула, – он очень добрый, эмпатичный, с высоким чувством справедливости. Так вот, он прекрасно понимает, все, что тут происходит. Он знает, что у Артура болезнь, психика шалит, да это его не оправдывает, но… блин, Алис, знала бы ты, что он пережил в детстве, там у кого хочешь крыша поедет, в общем, за всем этим бедламом изначально стояла Иоланта, она решила не отпускать Эсмиральду. А потом у Артура как то по-новому поехала крыша. Он изнасиловал Эсмиральду, и если поначалу я мог еще, как то оправдать его поступок, то, тут уже все, край. Я пытался с ним поговорить, но он собрался и уехал, а на следующий день появилась Лиза, а Артур снова исчез. Я пытался достучаться до Иоланты, но ясно, что она меня и слушать не стала. « Что бы ты понимал в этой жизни, дворняга облезлая», – так она мне сказала и собралась уходить. Но тут случилось, то чего ни кто не ожидал, Ник наслушавшись этого всего, построил для себя такую логическую цепочку: Иоланта зло, девушки должны быть свободны и, что бы подарить им эту свободу, нужно убить зло. Он схватил нож и набросился на нее сзади. Если честно я даже замешкался, я на секунду подумал, что может смерть Иоланты, был бы верный и логичный конец всей этой грязной истории. Но за такое ждет тюрьма, а в случае Ника, скорее всего психушка, подумал о чувствах Артура, Иоланта последний его близкий человек. Я в последний момент успел выбить нож из рук Ника. Нож выпал, Ник упал и потянул меня за собой, в общем, пока была вся эта суматоха, пока поднялся я, поднял Ника, Иоланта забрала нож и ускользнула. На ноже теперь отпечатки Ника, а Иоланта меня шантажирует. Если я, куда-то исчезну, пойду в полицию, расскажу Артуру или помогу девушкам, она сделает, все, что бы Ника закрыли в психушке до конца жизни. Она прямо сказала, что даже не побрезгует ради этого прирезать кого нибудь, и конечно, напомнила, что у нее много денег и она может подкупить кого угодно. И так, вместо благодарности за спасение жизни, я обрел новую тюрьму…

Я обняла Алекса за шею и спрятал лицо в его свитере, скрывая накатившие слезы, он обнял меня и уткнулся мне в плечо, так мы сидели долго. Я не могла выдавить из себя ни слова, ком застрял в горле, жалость, обида за Алекса, шок от открывшейся истории, заполнили меня полностью не давая дышать.

– Мне так жаль, – только и смогла пошептать я.

– Мне тоже, – ответил Алекс, – прости, что ты тут, это моя вина, я не планировал ни чего такого, но должен был предполагать, что этот дом не лучшее место, куда можно привезти девушку.

Я только сильнее обняла его.

– Я не виню тебя, и ты не вини себя.

– Но это еще не все. Я медленно отстранилась и посмотрела Алексу в глаза.

– Сегодня Иоланта подошла ко мне и намекнула, что ей не очень нравиться наше с тобой общение.

– Зато нам нравиться, – воскликнула я, злость заполнила легкие, и я больше не смогла ни чего сказать, хотя мыслей и возмущений было много.

Алекс грустно улыбнулся.

– Как же я ее ненавижу, – я сжала зубы и нахмурилась, – и, что ради этого она тоже будет шантажировать? Алекс только пожал плечами.

– Она считает, что может жонглировать чужими жизнями, как ей вздумается. После разговора с Иолантой я увидел, что приехал Артур и сразу понял, что он пойдет к тебе. Ты представить себе не можешь, как я испугался, я думал… – Алекс не договорил и тяжело задышал.

– Почему ты мне не говорил, что он насилует этих девушек?

– Я не сказал тебе, потому, что хотел уберечь от постоянного страха, в котором ты бы провела все эти дни, – он взял меня за голову и посмотрел прямо в глаза, – я обещаю, что не позволю ему сделать тебе ни чего плохого. Если будет нужно, я убью его! – У Алекса было такое решительное лицо, что я не сомневалась, что он так и сделает, – Я найду этот нож, и мы все отсюда свалим.

– Врятле она держит его в этом доме, – пересохшими губами проговорила я, – и даже если он в ее комнате, которая, замечу, постоянно закрыта на ключ, то точно спрятан очень хорошо. Он может быть хоть где в этом доме, в любой щели, в любой комнате, подвале, на чердаке, гараже, закопан под землей в саду, да где угодно.

Алекс задумчиво молчал.

– Нужно начать с комнаты, – успокоилась я и начала включаться. Нож нужно достать, он единственная надежда на спасение нас всех.

– Ее комната наверняка всегда закрыта, а если и нет… Что будет, если она нас поймает… – Он не договорил и замолчал, заколебался, засомневался.

– Не проверишь, не узнаешь, где ее комната?

– На третьем этаже, справа от лестницы, но нам нужен план, не вздумай ходить туда одна. Нужно ее как то отвлечь, чтобы быть уверенными, что она не зайдет, пока ты будешь там.

– Кстати, а где твоя комната? – я поняла, что ни разу не была в комнате Алекса и никогда не спрашивала о том, где они с Ником живут. В этом доме мало говорят о себе…

– У меня нет комнаты в доме, мы с Ником живем в домике для гостей в саду, – первый план, который нужно воплотить, – это заставить поверить Иоланту, что мы перестали общаться, но нужна причина… ссора, да нужно поссориться и чтобы она это видела или хотя бы слышала.

– Не думаю, что она поверит… хотя… есть идея, – глаза сверкнули хитрым огоньком, – давай я зайду к вам ночью, обсудим. Мы тут у всех, как на ладони, спокойно не поговорить, и лучше, чтобы Иоланта нас не видела вместе, – предложила я, – только покажи где находиться этот домик.

Алекс подошел к окну и указал на небольшой гостевой дом, в конце сада.

– Недавно Иоланта заходила ко мне, пытаясь запугать историями о тебе.

– Что она рассказывала? – было видно, что Алексу стало не уютно.

Я улыбнулась.

– Она так много плохого про тебя говорила, что я еще более уверилась, в том, какой ты хороший.

Алекс улыбнулся и загреб меня в объятья.

– Ладно, пора мне, до встречи.

Я подняла руку и пошевелила пальцами.

– До встречи.

Глава 9

Иоланта спускалась на ужин в столовую, когда услышала на лестнице знакомые голоса, они звучали довольно эмоционально. Она остановилась и прислушалась.

– Знаешь, что? – это был злой, какой-то шипящий голос Алисы, слышно было, как она пытается не повышать тон, чтобы не привлекать внимание, но выходило плохо, – если ты кого-то считаешь другом, то уж такое нужно рассказывать! Как это вообще? Мы такие прям друзья, души друг другу открываем, а потом приходит Иоланта и рассказывает мне это все. И претензия вовсе не к твоей болезни, и даже, ни к твоим делам с наркотиками, хотя это тoo much2 вообще, если ты не понял, а к тому, что я должна это выслушивать от других и при этом делать вид, что меня это даже не беспокоит. Я чувствовала себя последней дурой.

– Ты слишком часто говоришь «Я», – спокойно ответил Алекс, – это указывает на твой эгоцентризм, раньше я этого почему-то не замечал.

Алиса замолчала, Алекс тоже молчал. Иоланта не могла скрыть победную улыбку. Получилось, наконец-то она отвадит этого придурка от Алисы.

– Ну вот, ты узнала, и что? Легче стало? Я бы рано или поздно, конечно же, рассказал, если честно не ожидал от тебя такой агрессии.

– Мне обидно, что я узнаю тайны о друге, которым тебя считала, вот так через третьих лиц.

– Считала? Сейчас не считаешь?

– Не знаю уже.

– Ого, какие драмы, – раздался сверху лестницы голос Артура. Он подошел так неожиданно, что Иоланта на секунду испугалась его голоса. И, что бы Артур не подумал, что она подслушивает, хотя это было очевидно, подошла к нему и, не скрывая довольного выражения лица, посмотрела на парочку стоящую в пролете лестницы между первым и вторым этажами.

Алекс резко развернулся и начал спускаться вниз, Алиса осталась на месте, Артур прошел мимо, не обращая на нее ни какого внимания, за ним подошла Иоланта, нежно погладила девушку по плечу и тоже начала спускаться.

Я смотрела в след Иоланте, и злость заполнила все внутри. «Старая стерва». Скрипнули зубы, а кисти непроизвольно сжались в кулаки. Иоланта скрылась за дверьми столовой, а я спустилась по стене на корточки и закрыла лицо руками, внутри все бушевало от адреналина после ссоры и злости. Что бы успокоиться потребовалось минут пять, после чего я встала и пошла в столовую.

Все уже были увлечены трапезой. Мимолетно осмотрев присутствующих, я аккуратно села на свое место. Артур сидел невозмутимо, словно ни чего не произошло, Иоланта светилась от счастья, даже не пытаясь скрывать довольную улыбку, девушки уткнулись в свои тарелки, Алекс был мрачнее тучи, и только Эсмиральда грустно посмотрела мне в глаза и тут же опустила голову к тарелке.

Ужин прошел в полной тишине, если не считать периодического мычания Ника и сопутствующих трапезе звуков.

Первым встал Артур. Проходя мимо меня, он нагнулся и прошептал, прикасаясь губами к моему уху, от чего по спине побежали ледяные мурашки:

– Если я еще раз услышу, что ты повышаешь голос на моих друзей, ты очень сильно об этом пожалеешь, и больше не смей так вести себя в моем доме, – он произнес это настолько спокойным и ледяным тоном, что у меня перехватило дыхание от страха и свело живот.

Алекс исподлобья, посмотрел на меня, и я заметила, как сильно напряглись его скулы, когда он сжал зубы.

Я понуро плелась в комнату, чувствуя себя абсолютно опустошенной.

– Алиса, – Эсмиральда, конечно, догоняла меня, что бы начать допрос.

– Эсми, прости, я отвратительно себя чувствую, давай потом поговорим?

– Да, конечно, я заберу кое-что из комнаты и оставлю тебя.

– Спасибо, – Я обняла подругу.

– Не за, что, если захочешь поговорить я у бассейна.

Я кивнула и благодарно улыбнулась.

Глава 10

Я сидела в комнате и пыталась рисовать, но ни чего не выходило, настроение было ужасным, очень не хватало Алекса, который всегда крутился где-то рядом. Слова Артура, а точнее его жестокий, холодный тон очень напугал. Злость на Иоланту не отступала, в мыслях я, ни один раз врезала прямо по ее довольному лицу. Очень хотелось пойти погулять по аллее или полежать в гамаке, но тогда пришлось бы разговаривать с Эсмиральдой, да и девочки прицепятся и начнут расспрашивать. Этого точно сейчас не хотелось. Но самая главная причина – я до дрожи в коленях боялась встретиться с Артуром. Рисовать расхотелось, да и не получалось ни чего, тогда я встала и начала просто ходить по комнате, как маятник взад-вперед.

Дверь неожиданно открылась, зашла Иоланта, даже не пытаясь скрывать свою раздражающую счастливую улыбку. «Ее еще тут не хватало», – пронеслось в голове и я, повернувшись к ней лицом, молча встала, скрестив руки.

– Очень жаль, что вы расстались с Алексом на такой ноте, – она вздохнула и попыталась взять мои руки, я засунула их под подмышки, – но я очень рада, что ты приняла правильное решение, ведь он действительно опасен для окружающих, понимаешь?

– Ни чего вам не жаль, – отрешенно ответила я и села на край кровати.

– Знаешь, я тебе не рассказывала, не хотела пугать, но Ник ведь недавно бросился на меня с ножом, это было ужасно.

«Заткнись, заткнись, заткнись, просто заткнись».

– Они оба невероятно опасны, я понимаю, что вы очень сблизились, и каким ударом для тебя была вся эта информация, так, что если тебе нужно будет выговориться, нужно будет плечо, даже не думай переживать одна, я всегда готова к диалогам с тобой… любым.

Я слушала ее, словно издалека, отголоски, а не слова. Иоланта все говорила и говорила, а я, абсолютно потеряла суть ее монолога. Наконец, погладив меня по голове и, еще раз вздохнув, женщина покинула комнату. Мой глубокий, облегченный вздох заполнил все пространство вокруг, и шумно выдохнув, я мешком упала на кровать. По щекам стекали слезы, щекоча за ухом, но я даже не пыталась их смахнуть.

Мысли переключились на детство, родителей, деревню, кошку по имени Юки, которая любила спать в неудобных позах и неподходящих местах. Тоска пробила сердце словно кинжал, я осознала, насколько же сильно я соскучилась по маме и папе, и как страшно находиться тут, в этом жутком доме наполненном психопатами.

Иоланта сидела в кресле-качалке размышляя о сегодняшнем дне.

Сказать, что она ликовала – ничего не сказать. Она даже не ожидала, что Алиса даст такую реакцию на ее слова. Женщина, конечно, надеялась в глубине души, что девушку могут отпугнуть эти стрёмные истории про Алекса, но даже не рассчитывала на такой исход.

«Как все чудесно сложилось, теперь не нужно ломать голову, как избавиться от Алекса, который постоянно крутился под ногами». Иоланта улыбнулась своим мыслям.

«Хорошо, что в итоге все хорошо, даже не пришлось прилагать особых усилий». Иоланта поднесла к губам бокал красного вина.

Она, всегда мечтала о дочери, считала, что женщина без дочери не полноценна, и вот выхаживая эту взбалмошную девчонку, она прониклась. Сначала просто испытала чувство умиления к ней. Потом нежности. И постепенно в голову начали закрадываться, еще пока осторожные, пугливые, как лисенок, которого пытаешься приручить мысли, о том, что она хотела бы себе такую дочь. После эти мысли переросли в желание, а потом в навязчивую идеею.

Иоланта уже давно пробила про Алису всю информацию. Она год уже живет одна, доучивается на последнем курсе журфака. Отец умер 3 года назад в автокатастрофе. Мать не смерилась, сначала спивалась, а на годовщину смерти мужа, залезла в ванную и вскрыла вены, не подумав даже о своей двадцатилетней дочери, у которой больше ни когда не осталось.

Алиса нуждалась в матери, Иоланта в дочери, пазлы сходятся, сама судьбы свела их вместе.

Двадцать лет назад, Иоланта ждала ребенка – девочку. Какая счастливая она была во время беременности, так ждала свое чудо, но случилось ужасное – дочь родилась мертвой. После этого женщина больше не смогла забеременеть. Потом взяла под опеку племянника и закрыла в самом темном углу сердца мечты о дочке. А ведь если бы ребенок выжил, она был бы как раз возраста Алисы. Ну не может просто так быть таких совпадений.

Иоланта так надеялась сблизиться с Алисой. Заботиться, как о дочери, делать прически, давать советы, слушать ее переживания. Делать все, чем и занимаются нормальные матери.

И уж точно ни одна мать не позволит своей дочери спутаться с кем-то вроде Алекса.

Тот разговор, когда Алиса доверительно рассказала ей свои мысли, почему она не хочет общаться с девушками, женщина расценила, как сближение. Попытку подружиться. Алиса доверилась ей, значит, видит в Иоланте поддержку. При этих мыслях женщина улыбнулась и выпила еще вина.

Немного придя в себя, я все же решила спуститься к Эсмиральде, было невыносимо сидеть наедине со своими мыслями. Выглянув в окно, я не обнаружила ее возле бассейна. Немного расстроилась, но тут же подумала:

«У Лизы с Агатой, наверное, сидит», и, прикрыв комнату, пошла к двери, которая была на другом конце длинного коридора.

Открыв дверь в комнату девочек, я в первую секунду даже не поняла, что происходит, мозг отключил сознание, и я просто стояла, уставившись перед собой, не в силах отвести глаза и даже пошевелиться. Ноги стали ватными, а голова закружилась. Но все-таки пересилив себя, резко захлопнула дверь и медленно скатилась по ней спиной, пытаясь восстановить дыхание. Мне так хотелось быть, как можно дальше от этого места, но тело не слушалось.

Перед глазами, на репите3 мелькала одна и та же отвратительная картина.

До колен спущенные брюки, голый зад, наполовину прикрытый белой рубашкой и ритмичные вдавливающие движения. Его взгляд, обжигающе холодный и ничуть не удивленный, не смущенный, который я поймала, на себе, когда Артур оглянулся на щелчок, дверной ручки. Этот звук ударяющейся при каждом рывке пряжки ремня о кровать, так и звенел в ушах.

Слезы беззвучно катились по щекам, в голове вертелось: «Только не Эсми, только не Эсми».

Вдруг ритмичный звук, который все это время доносился из комнаты, прекратился, я напряглась, быстро вытерла лицо, и, несмотря на дрожащие колени, встала и отрешенно смотря перед собой, спустилась по лестнице. Немного постояла, обдумывая куда пойти. Пересохшее горло, облегчило выбор – столовая. Налила себе полный стакан воды и, отпив, уселась за стол. Состояние было ужасное, меня тошнило, трясло. Не покидало ощущение, что меня только, что облили ведром дерьма.

Погруженная в свои тяжелые мысли, я даже не заметила, когда открылась дверь.

– А, привет любительница подсматривать, – знакомый баритон, железный тон, и ни капли эмоций в голосе.

Внутри все сжалось, мышцы напряглись, волосы зашевелились на затылке, а лицо заполыхало от стыда и злости.

– Я не подглядывала, – еле выдавила я сдавленно.

– А чего же стояла и пялилась тогда? Или хотела присоединиться, но постеснялась? – на лице Артура появилась холодная надменная усмешка. Я чувствовала себя жалкой и маленькой блохой, которую, сейчас раздавят между ногтями. Артур с самодовольной улыбкой открыл холодильник и налил апельсинового сока из кувшина.

– Тебя вообще учили, что в приличном обществе принято стучать в дверь перед тем, как в нее войти?

Я хлопала глазами, раскрыв рот от возмущения, не в силах выдавить из себя и слова.

– В следующий раз не стесняйся, присоединяйся, – подмигнул Артур и улыбнулся, обнажая свои ямочки, от чего его лицо приобрело ангельское выражение. Я поморщилась от этого сильного контраста слов, действий и внешности, – ну или могу заскочить к тебе как-нибудь, как ты на это смотришь… Алиса?

Он забрал кружку с водой, которую я так и держала в руках, отпил из нее, и напоследок, еще раз подмигнув, ушел, насмешливо бросив:

– Или ты заходи.

А я так и осталась сидеть за столом абсолютно обескураженная происходящим.

Просидев в оцепенении четверть часа, я все же понемногу пришла в себя, глубоко выдохнула и залпом допила оставшуюся воду. Потом поморщилась от отвращения и непроизвольно вытерла губы, осознав, что из стакана недавно пил Артур. Хотелось рыдать, но еще больше хотелось найти Эсмиральду и убедиться, что это была не она.

В душе был запутанный клубок различных чувств: страх, гнев, ненависть, бессильная злоба, жалость к самой себе и всем девушкам, которые оказались в этом доме, тревога. Дом представлялся огромной паутиной, Иоланта с Артуром пауками, а остальные беспомощными мухами, угодившими в их сети.