Воин Сумрачных гор

Глава 1. Подарок

Планета Анлара, королевство Маитимэнн, 12 июля 2015 года по земному летоисчислению

Ниллин

В маленькую деревушку Бродино въехала длинная кибитка, запряженная парой белых лошадей внушительного роста и редкой для здешних глухих мест красоты. Их волнистые гривы развевались по ветру, а хвосты едва ли не подметали дорогу. Повозкой управлял рослый белокурый эльф в роскошном наряде: светлой тунике, словно жемчужина играющей в солнечных лучах, распахнутом золотистом камзоле, темно-зеленых облегающих штанах, заправленных в летние кожаные сапоги со множеством фигурных прорезей, как будто сплетенные из кружева.

– Далече путь держите, господин? – осведомился плотный бородач в стеганой куртке и пыльных шароварах, – Извольте представиться.

Он снял с плеча ружье и придержал коней под уздцы, любопытным взглядом сверля нежданного гостя.

– Эйлинан Иллиэль, винодел из Немейростэна. Я везу молодое вино для праздничного пира во дворец правителя Умалнина.

Эльф напряженно смотрел на дорогу, по которой ручейком струился шумный народ. Жители деревни спешили поглазеть на удивительных гостей, оставляя распахнутыми настежь двери избушек и ворота приусадебных участков. Ручей скоро превратился в быструю реку, и та стремительно разлилась вокруг кибитки широким озером.

– Митрофан Шишмарев, страж деревни, – человек с ружьем озадаченно почесал затылок.

Немейростэн… В соседнем королевстве недавно произошло что-то из ряда вон выходящее. Только что именно, мужчина забыл после вчерашних именин шурина, а расспрашивать столпившихся вокруг кибитки односельчан было неудобно перед эльфом.

– Я обязан провести досмотр груза, – строго произнес Митрофан. – Время настало неспокойное.

– Прошу, – холодно отозвался Эйлинан.

Страж откинул полог кибитки и ахнул от изумления: на перине, которой были накрыты ящики с медовым и ягодным печеньем, клубочком свернулась девушка-эльф в голубом платье. Испуганно встрепенувшись, она широко распахнула бирюзовые глаза.

– Славную невесту вы украли, почтенный господин, – усмехнулся страж. – Красавицу!

– Это моя дочь Ниллин, – спокойно возразил эльф.

– Почему ваша дочка прячется в повозке как беглая рабыня? – не унимался страж.

– Мы проделали долгий путь, и сильно устали. Ниллин крепко заснула. Мне было жаль ее будить перед въездом в деревню. Я не ожидал, что люди поднимут шум.

– Простите, мы весьма удивились визиту знатных особ, – раскланялся толстый трактирщик. – Добро пожаловать на постоялый двор. Рад предложить вам уютные номера, постные блюда с пылу с жару. Лошадок мы отведем в чистые стойла и насыплем им отборного овса.

“Не вздумай здесь оставаться, Эйлан, – мысленно предостерегла Ниллин. – Лучше спать на жестких ящиках, чем на грязных постелях, в которых прячутся кусачие клопы”.

Перебравшись на козлы, она достала из бисерной сумочки карманное зеркальце и стала выпрямлять ленточки в золотистых волосах.

“Всегда называй меня отцом, – прогремел в ее голове сердитый голос Эйлинана. – Мысли тоже можно подслушать”.

“Хорошо, отец”, – покорилась Ниллин.

У невежественных людишек все просто. Кто вырастил, воспитал, тот и родитель. Примут человеческие мужчина и женщина в семью сироту, так он всю жизнь будет называть их папой и мамой.

У эльфов все должно быть точно, правдиво. Ниллин презирала ложь, даже в самых мельчайших ее проявлениях, легких искажениях действительности, но вынуждена была жить во лжи сколько себя помнила.

Эйлинан не ее настоящий отец, хоть и достоин этого почетного звания. Чужой по крови мужчина, безрассудно влюбленный в ее мать, спас ей жизнь и подарил настоящую отцовскую заботу. Когда над семьей правителя страны Немейростэн сгустились тучи дворцового заговора, придворный повар Эйлинан дал клятву королеве – уберечь ее новорожденную дочь от захватчика престола. Он тайно вывез малютку в соседнюю страну.

Но, как видно, старинные легенды верно гласят, что душа эльфа неразрывно связана с его родиной. Мучительно медленно тянулось для Эйлинана время в изгнании, месяцы проходили как годы. Захватчик, уподобившись своей разрушительной жаждой наживы худшим представителям рода человеческого, не смог силой удержать контроль над огромной страной. Неведомый убийца сразил его ударом меча на винтовой лестнице замка. Несколько раз власть переходила из рук в руки, пока общенародное собрание эльфов Немейростэна не избрало нового правителя. Им стал довольно молодой эльф по имени Ташлиим.

Удостоверившись в том, что соглядатаи нового правителя не ищут по городам и весям похищенную из королевского дворца малютку, и более того, никто и знать не знает о существовании наследницы древней монаршей династии, Эйлинан вернулся в Немейростэн, поселился в человеческом городе Тимасе и занялся виноделием.

Ниллин выросла в окружении людей, но панибратски общаться с ними, как поступал Эйлинан, ей было противно. Она с раннего детства знала о своем высоком предназначении и не желала перенимать дурные манеры переселенцев из другого мира. Люди Тимаса по иномирному происхождению были, в основном, грузинами. Они прозвали ее Нинель.

Теперь девушка радовалась возвращению собственного имени. Еще немного, и верные ей войска прогонят из королевского дворца засидевшегося там наместника. Эйлинан поведал приемной дочери строжайший секрет – они покинули родную страну и перебрались в государство Маитимэнн совсем ненадолго, чтобы встретиться с армией сторонников настоящей королевы и заручиться поддержкой правителя соседней страны.

Всю дорогу Ниллин фантазировала, как будет танцевать на пышном балу в честь ее коронации.

– Благодарю за гостеприимство, – Эйлинан, по давней привычке, был слишком вежлив с людьми, хоть и держался с неким подобием эльфийской важности. – Мы должны прибыть во дворец до начала торжеств.

– Так и у нас скоро престольный праздник Николая Угодника, – трактирщик махнул рукой в сторону белокаменной церкви с синими куполами, высившейся на зеленом пригорке за рекой. – Продайте нам немного винца. Мы даже готовы заплатить золотом. У деревенского старосты хранится пара древних монет.

– В нашем семейном хранилище столько золота, что мы можем купить вашу деревню, если пожелаем, – не вытерпела Ниллин.

Они действительно скопили неплохой капитал, но девушке следовало придержать язык, о чем напомнил гневный взгляд ее покровителя.

– Угощаю вас бесплатно. Возьмите несколько бочонков вина и три ящика медового печенья, – расщедрился Эйлинан.

Возмущенная Ниллин заерзала на козлах, расправляя складки платья. Кружевная канва угодила в ловушку щербатой древесины, из которой была сбита повозка. Эльфийка боялась потянуть сильнее, чтобы не разорвать платье, и гордость не позволяла ей склонить голову перед людьми, нагнуться и отцепить кружево от щепки.

– Разрешите, я помогу, – юная человеческая девушка подобострастно смотрела на Ниллин.

Ее рыжие волосы были заплетены в толстую косу, по серой кофте и цветастой ситцевой юбке расползались пятна от молока, на бегу пролитого из бидона.

Надменно выпрямив осанку, Ниллин улыбнулась в знак согласия.

“Настоящая принцесса”, – прочла она в мыслях девушки.

Освободив платье Ниллин, человеческая девушка восторженно уставилась на ее зеркальце.

– Это волшебные кристаллы? – спросила она, разглядывая мерцающие граненые камешки в оправе зеркальца.

– Да, разумеется, – солгала Ниллин и неожиданно для себя самой добавила. – Хочешь, подарю?

– Еще бы… – смутилась девушка. – Но я не могу рассчитывать на подобную милость.

– Держи в награду за правильное поведение, – слова неохотно подчинялись Ниллин.

Она давно не встречала людей, безоговорочно признавших превосходство эльфов и готовых верно им служить.

– Меня зовут Варя, – пролепетала девушка. Широко улыбаясь от счастья, она прижимала зеркальце к груди, – Я…

Ее слово “ведьма” заглушил скрежет рессор. Кибитка тронулась в путь.

***

Варя

– Жаль, что безделушку дорого не продать, – сокрушался Митрофан, вертя в руках эльфийское зеркальце. – Так и быть, оставь ее себе.

Он положил затейливую вещицу на кухонный стол перед сложенными руками Вари, погруженной в философские раздумья. Варя восхищалась эльфами. Мудрых, красивых существ, живущих в гармонии с природой, она с детства считала достойным примером для подражания. Как хорошо, что эльфы ограничивают власть людей на этой планете, не дают людям превратить ее в сточную канаву, как те поступили со своей родиной.

Встреча с эльфами стала для девушки самым ярким впечатлением со дня свадьбы ее матери. Отец Вари умер два года назад, а в прошлом году Лидия встретила другого мужчину, с которым согласилась связать дальнейшую жизнь. Она вышла замуж за богатого купца из портового города, и вскоре после свадебных торжеств, устроенных с редким для провинциального городка размахом, новый супруг увез ее в свадебное путешествие. Недавно Лидия с помощью волшебного связующего камня сообщила дочери приятное известие: у Вари скоро появится младший брат.

Предки Вари перебрались в волшебный мир в земном девятнадцатом веке и поселились в Бродино. С тех пор утекло много воды.

Варя приехала в деревню погостить на летних каникулах у своей тети Пелагеи. Лидия недолюбливала старшую сестру и немного побаивалась ее. Мама предупредила Варю, что Пелагея частенько использует магию во вред людям, но считала, что перед началом учебы в Магической Академии девушке не помешает отдохнуть от городской суеты и заодно освоить новые приемы колдовства. Пелагея клятвенно пообещала сестре не учить Варю опасным темным заклинаниям.

Деревня Бродино издавна считалась волшебной. В ближайшем лесу открывались проходы в сибирскую тайгу при помощи заговоренного оружия – меча, ножа или кинжала. Некогда этот лес называли убежищем оборотней, потом перевертыши создали свою диаспору и покинули страну. В волшебной деревне остались колдуны и обычные люди.

Скудные знания о положении дел в человеческом мире жителям Бродино приносили заезжие торговцы – путешественники между мирами. Современные земные перебежчики сначала позаботились о том, чтобы жители деревни научились добывать электричество при помощи солнечных батарей, а затем стали втридорога продавать технические устройства, более-менее пригодные для использования в местных условиях. Зеркальные крыши, облепленные пластинами солнечных батарей, красиво сияли в лучах солнца. Бродинцы с гордостью называли родную деревню: “Страна сверкающих крыш”.

– Не помнишь, что там стряслось в Немейростэне? – сиплый дядин бас изгнал из мыслей Вари прекрасный образ эльфийки.

– Как что? – огрызнулась тетка Пелагея, поставив на стол большую глиняную миску с куриным супом, – Неужто эльфово вино тебе размыло память?

Пелагея, невысокая полная женщина с неизменно хмурым, но довольно симпатичным лицом, давно перестала стричь волосы и закрашивать седину. Жидкую косу она носила в тугом пучке, скрепленном ржавыми шпильками.

– Я не обязан помнить всякие бабьи сплетни, – проворчал глава семьи, черпая суп деревянной ложкой.

– Убили там вампира ушастого, знаменитого наемника, – ответила Пелагея, садясь на широкую скамью, застеленную лоскутным покрывалом. – Звали его Норей, – она запустила свою ложку в миску. – Эльфы повесили его на шпиле крепостной стены, воронам на съедение.

Внимательно слушая их разговор, Варя наловила для себя немного куриного мяса и картошки. К деревенскому обычаю есть из общей посуды она все еще относилась с некоторой брезгливостью.

– Этот Норей к тебе ходил?! – воскликнул Митрофан, утирая бороду.

– Нет, в чем для меня большая жалость. Вот если бы он сперва пришел ко мне за оберегом или гаданием, а уж потом бы его повесили. Эх, много денежек у него водилось, известное дело. Такие, как он, всегда носят с собой мешочки, набитые золотыми монетами.

– А твои ушастые посетители, – Митрофан оттопырил уши, – мало дохода приносят?

– Они – так, лесная шантрапа, – Пелагея горько вздохнула. – С них весь доход в крови для обрядов.

– Чем был знаменит Норей? За что ему достались особые почести от эльфов? – Варя не справилась с любопытством.

– Да чем все они, вампиры, знамениты? – хохотнула Пелагея. – Разбоем! Кажись, он пробрался в крепость правителя Немейростэна, и то ли зарезал троих его детей, то ли не успел зарезать. Бабы говорят разное. Знаю только, что Ташлиим застукал Норея во дворце. Правитель рубился с наемником на мечах и собственными руками поймал его за шкирку.

– Невеселая история, – Митрофан подпер щеку рукой.

– Зато героическая, – кисло улыбнулась Варя.

– Только кто герой – вопрос, – к обеду подоспел Тимофей, единственный сын колдовской четы, работавший на мельнице. – Эльф-правитель или вампир Норей. Многие считают героем Норея. Давно надо было кому-нибудь показать эльфам, что они не всесильны и время их господства подходит к концу.

Варя печально опустила глаза. Ее симпатии были на стороне короля Ташлиима.

Тимофей придвинул к себе миску с остатками супа и стал хлебать через край. Он быстро испачкал черную бороду и пряди растрепанных кудрявых волос.

Эльфы никогда не ведут себя по-свински. Они идеальны, а люди пуще вепрей тянутся к болоту. Думая так, Варя ушла с кухни и направилась в хлев проведать купленных в прошлое воскресенье ягнят.

Ушастые вампиры. Одного из них Варя встретила в здешнем лесу, когда ехала на пегой лошадке Малинке из города. Тощее полуголое существо с черными татуировками на тонких руках и поджаром животе выскочило на дорогу. Малинка взбрыкнула от страха. Варя едва удержала ее на месте. Вампир застыл посреди дороги и яростно вытаращил на всадницу крупные раскосые глаза. В лесном полумраке они мерцали светло-голубыми искрами. Заостренные уши, похожие на уши эльфа, только подвижные, встали торчком. Девушка с содроганием вспомнила треугольное лицо вампира, его длинные темные волосы, наморщенный нос с приподнятыми крыльями ноздрей и крошечные зрачки светящихся глаз.

Ей было противно думать о том, что тетка Пелагея приглашает домой злобных тварей, гадает им и делает защитные заговоры в обмен на их ценную для любого заклятия кровь.

Глава 2. Олень

Ниллин

Усталое солнце закуталось в одеяло низких ветвей. Огненно-рыжие лучики закатного светила весело отплясывали на подвижных листьях. Пестрые бабочки дремали, сложив крылья, на жестких и устойчивых к ветрам стрелках тоокша, голубовато-зеленого травяного великана.

Ниллин спугнула красную бабочку прикосновением к ее трону, позолоченному ярким лучиком света. В лесу было тихо и спокойно, певчие птицы самозабвенно насвистывали о любви. Но чуть дальше, около скалистой гряды, обозначенной на карте, как Сумрачные Горы, проявилось зло невидимой и бесшумной вспышкой. Поток враждебной силы врезался в сознание Ниллин, и ее нежное сердце дрогнуло.

Загнанный перепуганный олень метался среди острых скал и колючих кустов, не находя выхода из смертельной ловушки. С противоположных сторон к нему приближались двое вампиров. Тот, что был моложе, стремительно бежал, ориентируясь на стук копыт зверя, а другой, старый, вторгался в мысли жертвы, воздвигал иллюзорные преграды на ее пути. Несчастный олень почти не видел дороги. Он чуял преследователей и летел наугад, спотыкаясь об острые камни.

Ниллин лишила старого вампира ориентации в пространстве. Он перестал чувствовать жертву. Девушка глубже проникла в сознание оленя и увидела его прояснившимися глазами широкий утес по ту сторону обрыва.

– Прыгай, – ласково приказала она оленю. – Не бойся. Ты свободен.

Олень развернулся и побежал вниз. Пролетев в прыжке над головой приблизившегося молодого вампира, он еще за пару скачков достиг края пропасти. Не останавливаясь, олень в решающем полете вытянул гибкое тело, покрытое темно-серым мехом с белыми пятнами, и жилистые длинные ноги. С немалым запасом места для приземления, он опустился на безопасную сторону и убежал в лес.

Ниллин простилась со спасенным зверем и отпустила его мысли. Борьба разнополярных сил ускользнула от внимания Эйлинана. Заглянув в кибитку, Ниллин заметила, что ее защитник сладко спит, улыбаясь хорошему сновидению.

***

Алайни

Снова ему не повезло! Прекрасная дичь, которой он мог наесться до отвала, ускользнула прямо из-под носа!

Алайни, молодой вампир Клана Сумрачных Гор, падая от бессилия на песчаную россыпь среди камней, инстинктивно оттолкнулся руками и выпрямился. Если он позволит себе лечь, то уже никогда не встанет. Алайни прислонился к скале, хватая воздух открытым ртом. У него не хватит сил преследовать еще одно шустрое животное. Ему надо поймать любую мелюзгу – суслика или крысу. Если он в ближайшее время кого-нибудь не съест, его самого растерзают хищники. Олений рев привлек внимание геллерий, медлительных рыжих обжор, не брезгующих падалью. Утробным рычанием они переговаривались в лесу.

Юный вампир голодал слишком долго. За право жить в угодьях клана он платил непомерную цену. Его растущее тело нуждалось в гораздо большем количестве пищи, чем выделяемые остатки общей трапезы. Но пока он боялся уйти. В одиночку ему не защитить свои охотничьи угодья от пришельцев.

Чуткие уши Алайни уловили легкий шорох. Юноша обогнул скалу и замер в боевой стойке.

В узкой расщелине прятался его собрат – наемный убийца в человеческой маскировочной одежде: темно-зеленой майке и пестрых зелено-коричневых штанах, обшитых накладными карманами и заправленных в черные полусапоги с плотной шипастой подошвой. К кожаному поясу был прикреплен ободок для патронов и кобура для неизвестного, но точно запрещенного в этом мире оружия, похожего на пистолет с широким дулом. Оружие наемник держал в правой руке, пока не прицеливаясь.

Ярко-желтые глаза чужака бешено метались от угла к углу. Мокрые пряди его темных волос прилипли к широким плечам и груди. Некогда сломанный и неправильно сросшийся горбатый нос был пересечен глубоким шрамом. Множество мелких шрамов перекрещивались на неестественно мускулистых руках предателя. Его правая бровь и левый уголок губ также были рассечены.

Наемник был намного жирнее самого успешного лесного охотника. Его возраст Алайни не смог определить, так сильно предатель отличался от сородичей, которых он привык видеть. Если верить мудрым книжкам, лесные вампиры могут прожить три столетия, но из-за суровых условий они далеко не всегда доживают и до сотни лет лет – либо гибнут на охоте, либо их убивают соплеменники. Да и стареют они раньше, чем писали древние ученые мужи. Постоянная борьба за выживание изматывает силы и здоровье. А незваный гость, судя по его виду, давно пересек вековой возрастной рубеж.

Когти Алайни скрипнули по костяной рукояти охотничьего ножа. Юноша понимал, что драться бессмысленно: у него не хватит сил, чтобы убить предателя. Но недаром он с детства называл себя Воином Сумрачных Гор… Он сохранит воинскую честь и умрет в бою, как прославленный герой древней баллады.

Зловещая ухмылка начертала тонкие ямочки на мягких щеках наемника. Повторно усмехнувшись, он поднял страшное запрещенное оружие. По костлявой груди Алайни, прикрытой жилеткой из оленьей кожи, запрыгало красное пятно. Взгляд старого вампира стал еще безумнее. Алайни подумал, что лучше умереть, чем вот так лишиться рассудка после самого ужасного преступления – убийства совести.

Вместо пули к груди юноши полетел странный пистолет. Алайни инстинктивно поймал его. На стальной рукояти оружия, покрытой черной краской, мерцала серебристая надпись, сделанная вампирским когтем: “Норей. Во имя свободы”. Подняв глаза, Алайни увидел только серые каменные глыбы. Его старший сородич улизнул незаметно и бесшумно, как и положено наемнику высшего ранга.

Возвращаясь в вампирское логово, Алайни по отвесной скале взобрался на головокружительную высоту, стараясь не оглядываться на шумный водопад. Впрочем, голова у него кружилась от голода, а не от огромного расстояния до покатого подножия горы. Тихонько проскользнув в свою пещерку, он вынул пистолет из-за пояса кожаных штанов и, плюхнувшись на мягкую полосатую шкуру, попытался когтями затереть опасную надпись. Неведомый колдун наложил на оружие Норея сильнейшее заклятие: ничтожный на вид слой краски он сделал прочнее эльфийского клинка.

Алайни недоумевал, зачем наемник подарил ему оружие убитого соратника. То, что в горах бегает не сам уцелевший Норей, молодому вампиру было предельно ясно. Он давно узнал из подслушанных разговоров жителей деревни, что у настоящего Норея были желтовато-белые волосы, а не коричневые, как у незнакомца, и что он был не старше тридцати лет.

“Лучше бы наемник подарил что-нибудь съедобное, – несчастному пареньку не удавалось отвлечься от мыслей о еде. – Что он хотел мне сказать? Чтобы я присоединился к нему, ушел с ним?”

С одной стороны, предложение казалось заманчивым. Для вампиров – наемников не существует ограничений. Последняя преграда, считавшаяся непреодолимой, разрушена. Они вправе жить, где им угодно, и охотиться на любых существ, будь то неприкосновенные эльфы или люди. А их оружие! А их одежда! Одна она достойна быть плодом мечтаний. Да, их не принимают свои, клянут, как предателей народа, но мало кому их удается убить при встрече. Чаще побеждают они. Какие бы гадкие слухи о них ни распускали, для лесной женщины наемник в пятнистых штанах – бесстрашный герой и лучший любовник. В дальних странах редкий вампир не растит наемничьего отпрыска.

С другой стороны, не так его воспитывали родители. Они верили, что убийство разумного существа влечет за собой проклятие, а потеря совести означает потерю рассудка. И где они теперь?

“Подойди”, – Алайни вздрогнул от мысленного приказа лидера клана.

Юноша умел надежно скрывать мысли, но сейчас, при упадке сил, он сомневался в том, что Интинай не узнает его тайны. Спрятав пистолет под шкуру, Алайни на четвереньках выполз из своего убежища и заглянул в соседнюю пещеру.

Стая удачно поохотилась. Вожак устал ждать его возвращения из очередной самовольной отлучки.

Противные жены Интиная – черноволосая нахалка Лермия и Солмара, рыжая задира с драным ухом, увидев Алайни, приподнялись с мехового ложа и захихикали, скаля острые зубы. Их сыновья восьми месяцев и полутора лет от роду, спали, вцепившись коготками в тушу ромла – высокогорного копытного зверя с четырьмя закрученными в разные стороны рогами и голубовато-серой шкурой.

У дальней стены лежали главные охотники клана – Рилман и Делишми. Рилман был старшим по возрасту мужчиной. Песочно-белые волосы и длинный подбородок придавали его лицу эльфийские черты, но желтые, неприятно маленькие глаза убивали это сходство. Волосы Делишми были чернее угля и изрядно повыщипаны в мелких стычках. Его отец был убит Интинаем при попытке захвата власти, поэтому Алайни возлагал на Делишми серьезные надежды, считая его будущим союзником.

Миалайя, молоденькая девушка, недавно вступившая в детородный возраст, робко притулилась в углу, обернувшись теплой шкурой. Она старалась избегать ссор. Рилман еще малышкой притащил ее в стаю, чтобы взять в жены, когда она повзрослеет, но пока Миалайя была свободна от семейных обязательств.

Сам Интинай, двадцатилетний красавец, отличавшийся от соплеменников необычайно мягкими и, что для вампира большая редкость, кудрявыми черными волосами, сидел у входа в общую пещеру. Едва Алайни приблизился, он врезал ему наотмашь по лицу.

Алайни отклонился назад под ударом. Встряхнувшись, он ощупал щеку – царапин от когтей не было. Сгорая от ненависти, он молчал. Противоречие вождю по лесным законам приравнивается к попытке захвата власти и часто вырастает в смертельный поединок.

– Где ты пропадал столько дней? – прорычал Интинай. – Снова охотился для себя?

Его женоподобное белое лицо скривилось в ухмылке.

– Я никого не поймал. Ты не можешь обвинить меня в нарушении уговора, – тихо возразил Алайни, опустив голову.

– Ты ни на что не годишься, – Интинай прищурил разноцветные глаза, один из которых был серым, а другой – зеленым, и брезгливо отвернулся. – Я сохранил тебе жизнь, потому что твой отец был удачливым охотником. Недолгое время ты оправдывал его славу и приносил стае пользу, но потом… Мне надоело тебя выслеживать, Алайни. Я мог бы понять, что ты не хочешь охотиться для моей семьи, но, оказывается, ты не способен прокормить и себя одного. Мое терпение скоро иссякнет. Уходи из наших угодий. Не жди, пока я тебя прикончу.

Алайни хотел бы сказать, что в последнее время его добычу ловко уводил наемник, поселившийся в горах, но понимал, вождь ему не поверит. Если же он решится показать оружие Норея, его убьют, как предателя, не обдумывая долю вины.

– Прими мою покорность, Интинай, – молодой вампир поднял взгляд и заложил уши. – Я буду служить тебе, как прежде.

– Ты будешь служить мне лучше, чем прежде, – Интинай защемил его нежное ухо когтями. – А если нарушишь клятву – умрешь.

Под ядовитые реплики своих жен, адресованные провинившемуся вампиру, Интинай завалился на длинношерстную шкуру между их горячими полуголыми телами и прижал их к себе. Жены ответили на его ласку взаимностью.

Алайни собрался изъять у маленьких паразитов тушу, в которой еще оставалось немного крови, и быстро проскользнул в общую пещеру. То, что на него нападет Рилман, да еще вооруженный клинком в форме полумесяца, он ожидал в последнюю очередь. Скорее он рассчитывал на атаку разъяренных мамаш. Лезвие глубоко вонзилось в плечо юноши. Взвизгнув от боли, Алайни отдернул держащую клинок руку Рилмана. Меньше чем за мгновение он сомкнул и разомкнул челюсти на запястье врага. Рилман выронил клинок. Ударом в шею противник временно отстранил от себя Алайни и, вскочив на ноги, снова бросился на юношу и протащил его по каменной плите до края утеса.

Нащупав пальцами босой ноги лежавший на плите клинок, Алайни подцепил его тыльную сторону мыском, подбросил вверх и поймал в руку. Еще миг – и, толкнув Рилмана обеими ногами в живот, парень выскользнул из ослабевшей хватки врага. Он повалил соперника на край утеса так близко к пропасти, что соломистые волосы Рилмана разметались по ветру над бездной, и вдавил в его шею лезвие клинка.

– Сдаюсь, – прохрипел Рилман. – Отпусти.

Алайни отвел клинок от его шеи. Он поддался жалости и чувству, которое люди называют стремлением найти друга.

Зализывая изрядно покалеченное запястье, Рилман отполз к пещере. Вожак хранил равнодушное молчание. В стае царила тишина. Мельком взглянув на окровавленную немеющую руку, Алайни юркнул в свое убежище.

Глава 3. Тихий вечер

Игорь

Величественный бурый орел в неспешном парении огибал одно дерево за другим, стараясь не запутаться в ветвях. Полет над горными долинами приносил Игорю Ахсарову больше удовольствия, но работа есть работа, к тому же он поклялся отдать последний долг боевым товарищам, зверски убитым в Немейростэне.

Вылетев на утрамбованную лошадиными копытами объездную дорогу, Игорь всем корпусом выгнулся вперед, остановив раскинутые крылья и вытянув лапы, словно для поимки мелкой птички. Нет, разумеется, он никогда не ловил бедных птах. Для удовлетворения потребности оборотня в сыром мясе ему вполне хватало недожаренных цыплят-гриль или дедушкиной бастурмы из говядины. Ухватившись за ветку, Игорь качнулся назад, упираясь в нее хвостом. Достигнув равновесия, он сложил крылья.

Кибитка, груженная бочками вина и ящиками печенья, легонько поскрипывая рессорами, проехала под ним и остановилась у тропинки, ведущей на грибную поляну. Возницей был эльфийский мужчина средних лет. Хоть эльфы долгожители, стареющие очень медленно и не так заметно, как люди, но возраст и жизненные трудности сказываются и на их облике. Бледно-розовую кожу продолговатого лица мужчины не запятнали колото-резаные шрамы или следы ожогов. В тайных списках наемниках он точно не значился, как, впрочем, и в списках местных дворян. Шикарный наряд подозрительного субъекта, достойный королевского министра, окончательно спутал нити размышлений Игоря. Странствующие торговцы так не одеваются. Да и много ли встречали его местные коллеги странствующих торговцев эльфов?

Объект слежения распряг лошадей и отвел их попастись на поляну. Вернувшись к кибитке, он помог спуститься на землю юной эльфийке в длинном голубом платье, которую назвал дочерью.

Еще по-детски любознательный взгляд чарующих бирюзовых глаз, мечтательная улыбка кукольно маленьких округлых губ, чуть вздернутый носик. Тонкая изящная фигурка, благородная неторопливая элегантность движений. Прелестное создание!

Игорь представил, как строгий отец оберегает свое сокровище от назойливых женихов.

Когда семейство, достав из повозки термос чая и несколько ягодных печений, расположилось на пикник и завело пустой разговор о том, водятся ли здесь феи, о забавных человеческих привычках, лесных зверях и прочей ерунде, пернатый шпион временно решил оставить слежку и вернуться назад по дороге, откуда прибыла кибитка.

Напоследок Игорь не сдержал в себе желание подлететь ближе. Он сжал в когтях снятый с лапы маячок-фотокамеру, спикировал на поляну и, чудом не зацепив когтями ухоженные, слегка завитые волосы девушки, пролетел над ее головой. Эльфийка обернулась вслед удивительно крупному орлу. Ее милое округлое личико запечатлелось в цифровом формате наряду с картами иноземной местности.

Игорь устал от бесплодных поисков. Казалось, он провел не считанные месяцы, а долгие унылые годы в перелетах через горы и леса, в скитаниях от города к городу и от села к селу. Он был сам себе навигатором, очень ненадежным, то и дело тасующим маршруты, словно колоду карт, и не видящим расположения цели. Время от времени он, как сейчас, увлекался слежкой за крайне подозрительными персонажами, которые, несмотря на все их пороки, заморочки, а чаще – банальную придурь, не играли роли в интересующей его трагедии. А если и играли, роль эта оказывалась эпизодической, и сами ее исполнители не предполагали, что могут поплатиться жизнью за мелкий случайный грешок. Однако и им приходилось платить по счетам. Игорь видел немало таких примеров. От жутких картин, воскрешенных его памятью, во время полета под ясным полуденным солнцем он видел облака в красном цвете.

Пока ему с товарищами рано крушить подпольную систему. Тем более, еще неизвестно, какой вершины власти достигли ветви исполинского черного древа, сколько регионов планеты опутано ими и как глубоко залегли его корни. Он должен выполнять разведывательную задачу. Но зов отмщения повелевал Игорю денно и нощно, используя любую возможность для быстрого прочесывания территории, искать самую важную лично для него цель – вампира-наемника по кличке Ягуар.

Анларские ушастые кровопийцы, или “изначальная вампирская раса”, как их называют на Земле. Хищники из волшебного мира, в древности послужившие основой для выведения земных вампиров. Они устойчивее к солнечному свету, чем их производные, не могут обращать людей и живут не дольше трехсот пятидесяти лет. Великие темные маги древности немало поколдовали над своими творениями, не ограничились простым скрещиванием остроухих вампиров с людьми. Их нужна была раса беспощадных кровожадных убийц для покорения многих миров. Получилась… проблема для мира людей. Не столь масштабная, как мечтали те колдуны, хоть и неприятная.

Игорь начинал работу в секретном Отделе как охотник на земных вампиров. Он хорошо набил на них руку, прежде чем ему одобрили перевод в междумирную разведку. Его заклятый враг принадлежал к изначальной вампирской расе. Игорь предчувствовал, близится день, когда отмщение свершится. Но пока ему не оставалось ничего иного, кроме как продолжать поиски, и на этот раз путь его завел в очередное селение двулунного мира.

Прошел не один час с момента сделанного снимка. Смеркалось, и деревенские жители, привыкшие вставать на заре, позакрывали двери и окна.

– Неплохое вино. За язык тянет, и не горчит, – по-человечески заговорил орел, вытянув голову из наливного отверстия деревянной бочки, лежащей у плетня. – Подняться бы на крыло, не шатаясь.

Решившийся сделать привал Игорь осторожно размял крылья. Ему казалось, что натекших со стенок бочки остатков вина хватит для тяжелой степени опьянения его небольшого, по сравнению с человеческим, организма. Разум остался на удивление ясным, а вот крылья шевелились с трудом. Больше похоже на переутомление, чем на результат мизерных возлияний.

В сельской местности, где каждый друг друга знает иногда лучше, чем самого себя, не выйдет прикинуться любовником Маринки из третьего подъезда, сбежавшим от ее вернувшегося с работы мужа. Разгуливающий по деревне голый мужик напугает крестьян не меньше, чем вампир в камуфляже, и он провалит секретную миссию.

– Простите за беспокойство, – Игорь постучался в дверь утлой избушки, где жила одинокая стареющая дама.

– Что еще за представление? – угрюмая женщина недоверчиво заглянула в стеклянный глазок входной двери. Вид рослого, ладно сложенного молодца, целомудренно прикрывающегося днищем бочки, поначалу ее смутил и даже немного растопил зачерствевшие чувства. – С какой Луны ты ссыпался, мил человек?

Она была отчасти права, только Игорь Ахсаров свалился с Земли, а не с одной из двух местных лун, спутников планеты Анлара.

– Я приехал к куму на воскресенье, да и проигрался с деревенскими мужиками в карты. Не могу в таком виде пойти в кумов дом. У него там толпа малышни.

– Заночуй в овраге, дружок, – чувства женщины покрылись непробиваемой коркой льда. – Номера там немногим хуже, чем в Степкином трактире. Разве что мураши нажгут маленько. Так и у Степки хоть отбавляй клопов.

Женщина удалилась в сени, а Игорь обреченно потопал к оврагу.

***

Ниллин

Эйлинан решил заночевать под открытым небом на лесной поляне. Ниллин его затея не понравилась. В окружении темных, недружелюбно поскрипывающих деревьев она чувствовала себя неуютно. Она обычно легко находила общий язык с живой природой, но тут ощущала странное отчуждение.

Приемный отец девушки выглядел невозмутимо спокойным. Его будто ничто не интересовало, кроме серьезных, закрытых от Ниллин, размышлений.

Несмотря на природное волнение, распространившееся по лесу, Эйлинан быстро заснул на теплом шерстяном одеяле, а Ниллин долго ворочалась перед сном. Она то складывала свою постель вдвое, то расстилала пошире. Вскоре, поддавшись усталости, девушка окунулась в неизведанные глубины сна, но внезапно резко вскочила, открыв глаза уже в движении.

За ними следили. Пара желтых глаз слегка раскосого вампирского разреза сверкнула в густых зарослях. Испуганная Ниллин схватила отцов меч. Она встала с подстилки и попятилась к безмятежно посапывающему Эйлинану. Почему ее защитник ничего не чувствует? Вампир смог заглушить его сознание? Возможно, злодей использует против Эйлана тот же способ гипноза, который применял против оленя.

Хорошо, что она вовремя обнаружила мысленную атаку и не поддалась внушению. Она быстро узнала врага. Это тоже хорошо. Плохо, что она не так уверенно владеет мечом, как ее спутник.

– Отец, проснись, – Ниллин легонько толкнула своего покровителя пяткой, держа меч в вытянутых руках. – Здесь вампиры.

– Опусти меч, Ниллин, – повелел Эйлинан, привстав. – Их тут много, но они к нам не подойдут.

– Ты уверен? После случая с Нореем я сомневаюсь, что законы могут нас защитить.

В глубине души Ниллин жалела, что вампир Норей не убил правителя Немейростэна. Жители страны восхваляли Ташлиима, называли его добрым, справедливым, заботливым государем. Наследница престола не понимала всенародной любви к самовыдвиженцу. При виде оттиска его лица на монете ее пробирала злая дрожь.

– Я могу тебя защитить. Ты знаешь, Ниллин, я не дам тебя в обиду, – Эйлинан поднялся, взял из рук девушки меч и убрал его в ножны.

– Ты не спал, да? Притворялся спящим и все чувствовал?

– Разумеется. Ложись спать. Вампиры ушли. Думаю, их привлек запах лошадей.

– А если они придут за нами?

– Тогда я буду сражаться. А пока давай поспим немного. Нам предстоит долгий путь.

Заботливо расправив постель приемной дочери, Эйлинан лег на свое место и положил меч возле груди.

***

Алайни

Приятный теплый носик, покрытый крошечными ворсинками, коснулся щеки раненого вампира. Стянув рану Воина Сумрачных Гор кожаным жгутом, Миалайя прильнула к его плечу и мысленно произнесла:

“Мне запрещено передавать тебе пищу, но я могу согреть тебя своим теплом”.

“Я не замерз”, – последовал скупой ответ.

“Ты потерял много крови. Твое сердце бьется так слабо”.

“Выживу”.

“Признай меня своей женщиной, – фиалковые глаза Миалайи призывно мерцали в темноте пещеры, как хищные светлячки, заманивающие на обед мотыльков. – Я пойду за тобой, куда угодно… Даже в наемники”.

“Молчи!”

“Прости, Алайни. Я немного прочла твои мысли”.

“Они настолько доступны?”

“Нет, мне удалось их увидеть через нашу связь”.

“Тогда отойди. Я не хочу, чтобы их увидели все остальные”.

“Не отвергай меня”.

“Тебе нельзя быть моей женой, Миалайя. Ты принадлежишь другому охотнику племени. Если мы сбежим вместе, Рилман будет преследовать нас. За нами начнут гоняться и хозяева охотничьих угодий, в чьих землях мы поселимся. Я не выдержу постоянного страха за тебя и наше потомство. А если я не смогу вас уберечь? А если пока я буду искать добычу, за вами придут? Смогу ли я жить, понимая, что тебя убили или продали в рабство, а наших детей отдали колдунам для жертвоприношений?”

“А вдруг нам повезет, Алайни, и у нас будет счастливая семья?

“Я больше не верю в везение. Меня подвело имя, данное родителями”.

Алайни взволнованно посмотрел на сидящую рядом девушку. Его полное имя – Алатан означало “Сочная Печень Кабана”. Только величайшие охотники племени имели право называть детей именами, заговоренными на удачную охоту и почетную долю добычи. У Миалайи тоже было хорошее имя – “Нежная Шейка Грифонихи”. Имена прочих вампиров стаи звучали намного хуже, вплоть до “Хвоста Болотной Змеи”.

“Куда ты пойдешь? Ты еще слаб для охоты”, – девушка попыталась остановить направившегося к выходу Алайни.

“Я должен найти еду. Успокойся, я буду охотиться за пределами власти Интиная”.

“Но в пределах власти людей. Они застрелят тебя. Прошу, вернись”.

“Я вернусь, Миалайя. Вернусь… сытым”.

Проверив надежность повязки на левой руке и постаравшись отрешиться от боли и ощущения слабости, Алайни мягко соскользнул с утеса.

Глава 4. Явление волчицы

Варя, Алайни, Игорь

Чарун, большой бурый пес лохматой пастушьей породы, разбудил хозяйку, ткнулся влажным носом в ее свесившуюся с кровати руку.

– Что там? Куница в погребе? – шепотом проворчала Варя, потягиваясь.

Тихо поскуливая, Чарун тронул лапой ее колено.

– Ну пойдем, – уступила девушка. – Веди. Прогоним куницу.

Чарун привел Варю в длинные сени, частично занятые хозяйственным инвентарем, и молча сел у ее ног. Из оконца сеней виднелся летний загон для скота, освещенный тусклой электрической лампой на столбе. Присмотревшись к желтовато-черному полумраку, Варя содрогнулась всем телом и едва сдержала крик.

Испуганные коровы сгрудились в углу возле поилки. Подрощенная телочка Конопушка, названная так из-за мелких рыжих крапинок на морде, лежала посреди просторного загона. На ее боку полулежало отвратительное лесное чудище, вгрызшееся в шею.

Боясь, что скрипнет половица, Варя осторожно потянулась за ружьем, висевшим на крючке у двери, и сняла его. Тварь зашевелилась, и девушка снова прильнула к окну. Пес робко заскулил. Лесной хищник повернулся в сторону дома, обвел его светящимися глазами и продолжил ужин. Варя узнала тварь, встреченную по дороге из города. Теперь синеглазый вампир не выглядел жутко тощим, его татуированный живот заметно наполнился. Будучи не в состоянии пить кровь, он оторвался от горла жертвы и, смачно облизываясь, еще раз посмотрел на темную избу. Варя застыла, подняла ружье. Стрелять сквозь двойную раму было глупо, а выйти во двор не хватало смелости. Наевшийся вампир присел рядом с убитым теленком на вытоптанную скотом дернину.

“Почему он не уходит? Что за наглость?” – мысленно возмущалась девушка.

Голубоглазый хищник, напряженно прижав остроконечные уши, осматривал двор, как будто составлял план дальнейших посещений, и не торопился убираться в нору.

В душе Вари поднялась взрывная волна. Девушка выбежала из дома и прицелилась в сидящего, как ни в чем не бывало, вампира. В ответ на угрозу лесной дикарь зашипел, показывая длинные клыки. Стреляла Варя посредственно. Знание о верткости противника не добавляло ей уверенности в том, что она сумеет попасть в цель. Да ей и не хотелось убивать зловредное живое существо. Она задумала его напугать, чтобы ему неповадно было давить скот.

Алайни, скалясь, припал к земле. Вместо прилива сил после обильной трапезы он ощутил еще большее расслабление. Порезанная рука слушалась его неохотно, остаток мышц едва удерживал ее, а ноющая боль мешала сконцентрировать внимание на оружии колдуньи. Правую ногу он сильно подвернул во время сражения с Рилманом, на ее быстрое исцеление не стоило рассчитывать. Он потерял свое главное преимущество в бою и на охоте – скорость.

Читать мысли людей у Алайни еще никогда не получалось. О чем думает стоящая на приступке девушка, он мог только догадываться. Но выглядела она очень воинственно.

Молодому вампиру оставалось надеяться на то, что страх перед ним не позволит девушке выстрелить. Дрожь ее рук собьет прицел. Щелкнув зубами, Алайни немного распрямился, показывая, что вовсе не напуган, и хрипло зарычал.

Свирепое рычание вампира побудило сторожевого пса встать на защиту хозяйки. Перескочив бревенчатый приступок, Чарун кинулся на врага с намерением вцепиться ему в горло. Алайни легко опрокинул пса. Его клыки едва не достигли лохматой шеи овчарки, как вдруг еще чьи-то клыки с невероятной силой пронзили его и без того поврежденную лодыжку, защищенную прочным сапогом. Визг отчаяния вырвался из глотки юноши. Пес разорвал его кожаные наручи, едва не сорвав повязку с плеча, а дымчато-рыжая волчица сильно ободрала ногу. Ударив овчарку правой рукой, Алайни встал на ноги и сделал молниеносный выпад в сторону волчицы, но та ловко увернулась. Припав на передние лапы, она изготовилась к новому прыжку. Алайни выхватил охотничий нож. Волчица и пес одновременно попятились к дому. Озираясь, Алайни увидел ночную рубашку девушки, лежащую на приступке, и упавшее на землю ружье. Об оборотнях он только слышал. Ему не приходилось с ними сражаться. Прихрамывая, он отступил к забору, выставив перед собой нож и не смыкая оскаленных челюстей.

“Не лай, Чарун. Иди домой”, – Варя едва успевала удивляться собачьей покорности.

Все произошло так быстро и столь велика была доля инстинкта в координации ее действий после внезапного перевоплощения, что она старалась не обдумывать произошедшей с ней перемены. Ее страх потерять лохматого друга пробудил доставшийся от отца дар. Обычно при сочетании силы ведьмы и оборотня, дети наследуют одну способность. Варе, как только что выяснилось, передались способности обоих родителей.

Подойдя к забору, вампир развернулся и прыгнул. Варя бесстрашно рванула за ним и с разбега преодолела высокое препятствие. Еще несколько прыжков – и она догонит убийцу Конопушки.

“Отпусти его. Не беги за ним. Если он сам не убьет тебя в лесу, это сделает его племя”, – в ее голове зазвучал успокаивающий мужской голос.

“Кто ты?” – Варя затормозила всеми четырьмя лапами.

“Твой ангел – хранитель”.

Варя замотала головой. Кружась на месте, она осматривала голубовато-серые деревья и кустарники. Ее зрение стало острее, она ярче и четче видела в темноте.

“Где ты?” – никого не заметив, спросила она.

“Рядом, но тебе меня не найти. Ангелы невидимы для своих подопечных”.

“Эльфы мысленно говорят с эльфами, а оборотни – с оборотнями, – подумала Варя. – Ты – тоже перевертыш?”

“Неважно, кто я. Для тебя я – Ангел”, – голосом сказочника произнес ее собеседник.

“Я тебе не верю”, – Варю злило, что незнакомец разговаривает с ней, как с ребенком.

“Напрасно. У меня даже крылья есть”.

“Я поняла. Ты – какая-то птица. Сова?”

“Нет, не сова. Хоть и люблю поспать. Короче, не гадай, кто я. Все равно не скажу. Это секрет. Лучше иди домой, пока тебя родичи не хватились. И запомни, никогда не рассказывай другим оборотням о том, что умеешь колдовать, а колдунам – о прогулках на четырех лапах”.

“Как мне стать человеком? Нельзя, чтобы тетушка узнала о моем превращении”, – Варя растерянным взглядом изучала свои белые лапы и пушистый хвост.

“Можно найти заговоренный камень, поставленный на место силы земли и прыгнуть через него, а можно проще – представить себя человеком и очень-очень захотеть вернуться в прежнее состояние”, – посоветовал загадочный незнакомец.

“Спасибо”, – перескочив забор, Варя подбежала к двери сеней и взяла в зубы рубашку.

Чарун сидел у завалинки, стуча по бревнам хвостом.

“Ты куда? А превращение?” – усмехнулся Ангел.

“Не хочу, чтобы ты подглядывал”.

В сенях Варя сосредоточилась на желании принять человеческий облик. Превращение случилось быстрее, чем она ожидала. Надев рубашку, Варя встала на две ноги и выглянула в окно. Крылатая тень сорвалась с фонарного столба и скрылась за высокой крышей зимнего хлева.

– Ну и дела, – посетовал вновь превратившийся в человека Игорь, стряхивая с голого тела живущих в овраге жучков. – Девчонка, быть может, в смертельной опасности, а я тут сижу, как дурак, и ничем не могу помочь. Красавица, умница, а при опасности – настоящая валькирия! Ишь, как напугала вампиреныша. Но сумеет ли она противостоять скрытой угрозе? Тетка черной магией балуется, девушка ее боится. Если ведьма узнает о превращениях племянницы… Оборотни, владеющие магической силой – не только большая редкость, но и огромная ценность на черном рынке рабов. А еще идеальная жертва для кровавого ритуала.

Возможно, тревоги напрасны. В Бродино все не так, как в прочих городах и деревнях Анлары. Эльфы продают людям вино и пряники, ни дать ни взять – дельцы, бегающие по московским домам с мешками картошки. Вампиры здесь практически ручные. Днем приходят в дома за гаданиями, заговорами и татушками, а по ночам спокойненько пасутся на скотных дворах. Все у них тут шиворот – навыворот. Вроде бы опасность есть, а вроде бы и нет.

Одно предельно ясно. Девчонке нужен хороший мудрый наставник. Он поможет овладеть силой, научить ее прятать, когда надо, и правильно использовать. Поделится опытом и защитит от любой угрозы, ближней или дальней.

Игорь поймал себя на мысли, что ему вдруг захотелось стать наставником девицы-волчицы. Остаться в деревне, обучать ее, показывать боевые приемы. Храбрая рыжая девушка очень ему понравилась. Он подумал, что не отказался бы на ней жениться, будь она постарше и будь он… другим.

Не разведчиком секретного паранормального Тринадцатого Отдела ФСБ, а простым межмировым мигрантом. Оборотнем-орлом, родившимся в далекой отсюда Северной Осетии.

Сколько ей лет? Максимум восемнадцать. Ему недавно стукнуло двадцать семь.

У него было много женщин – однодневок. Жаждущих серьезных отношений дамочек Игорь сторонился. Ему нужна та, что не вспомнит поутру, как звали. Та, что не будет плакать на его похоронах, вытирать отекшие глаза краешком черного платка, принимая соболезнования главы Отдела – великого магистра Карла Альбертовича Мозера. Та, что не узнает вообще, куда он делся – был ли он испепелен огненным колдуном или разорван громадным лесным монстром.

Бежать по тонкой грани жизни и смерти, лететь над бесконечной пропастью – вот его судьба, которую он выбрал однажды, и никогда не отступит. Нет пути назад. Погибшие боевые товарищи не простят ему рапорта об увольнении.

“Я не могу стать твоим наставником, Варенька, не могу остаться рядом и оберегать тебя как настоящий Ангел Хранитель. Мне нужно лететь дальше, чтобы помочь многим людям избежать беды. Могу лишь пожелать тебе удачи и покладистой волшебной силы, легкого приручения сурового волчьего духа”, – мысленно проговорил Игорь, понимая, что в человеческом облике девушка не услышит его. Позднее она освоит навыки телепатического общения. Пусть она встретит на своем мирном пути доброго мудрого наставника. Как он однажды встретил своего – на пути воина.

Варе пришлось разбудить тетку и ее мужа, чтобы сообщить прискорбную весть. Митрофан и Пелагея, выдернутые из кровати стуком племянницы в дверь, неохотно поплелись на кухню. Тимофей дежурил до утра на мельнице.

– Что за шум был на улице? Опять Чарун поцапался с соседским Бобиком? – проворчал Митрофан, укоризненно глядя на бледную растрепанную Варю.

– Нет, все намного хуже дядя. Вампир убил… – взволнованная девушка не сдержала слез, – убил теленка.

– Та-ак, – металлическим голосом протянула Пелагея. – Кончай реветь. Ведьме не пристало умываться слезами. Ты по порядку расскажи: какой вампир, какого теленка?

– Конопушку, тетя. Мою любимицу. А какой вампир, да как тебе сказать. Глаза у него голубые и живот расписной.

– Так это, стало быть, Алайни. Наш частый гость. Ему Тимошка три месяца назад пузо разрисовал. Забудь, дорогая, о теленке. Не ссориться же нам, право слово, по пустяку с дорогим посетителем.

– Разве убийство Конопушки – пустяк, тетя? Если наглая тварь передушит всю вашу скотину, вы с дядей простите и это?

– И это простим. Ты не знаешь цену Алайни. Он стоит дороже полусотни коров.

– Чем же так ценен ваш дикарь?

– Алайни – великий воин.

– Воин?! Да он – обыкновенный трус. Видели бы вы, как он удрал… от Чаруна, – в запале Варя едва не похвасталась случайным подвигом.

– Ты должна слушаться тетю, – Митрофан занес над девушкой тяжелый кулак, – и уважать ее гостей.

***

Алайни

– Отчего припозднился, бродяга? Тебя покусала дворовая псина? – дернув Алайни за израненную ногу, Лермия боязливо отскочила. – Смотрите все. Позор нашего рода приплелся в нору.

– Странно, что не рассыпался по пути, – хихикнула Солмара. – Я так и ждала, что у него отвалятся руки и ноги.

Алайни молча влез в пещеру и зарылся носом в пахучую шкуру. Воин Сумрачных Гор не вступит в перепалки с женщинами. По древним заветам его народа вампирши не имели права унижать его, но в стае Интиная царили особые правила. Жены вожака обладали полной неприкосновенностью. Им позволялось практически все.

Убедившись в том, что никто за ним не следит и наглухо запечатав доступ к своим мыслям, Алайни вытащил из-под шкуры пистолет Норея. Вспоминая, как пользуются таким оружием люди, он решил проверить, заряжено ли оно. Когда Алайни разобрал оружие предателя, вместо пуль в его ладонь посыпались золотые монеты самого высокого достоинства. Всего он насчитал четырнадцать монет. На каждой из них был отчеканен профиль правителя Немейростэна.

Глава 5. Хвост в кустах

Варя и Алайни

Варя не смыкала глаз до раннего утра, а на рассвете провалилась в невероятно крепкий сон. Она не услышала надрывных петушиных криков и мычания ожидающих утренней дойки коров. Пришлось ее тетке Пелагее хозяйничать в хлеву.

Проснулась девушка в послеобеденное время. Ее пробуждение было резким и тревожным. В груди всколыхнулся горячий виток нехорошего предчувствия. Наскоро одевшись, Варя не стала заплетать косу. Она подвязала волосы пестрой косынкой и пришла на кухню. Тетка немного поворчала на нее и собралась было поручить ей приготовление борща к ужину, но тут колокольчик над дверью легонько звякнул.

– Открой, погляди, кому понадобились волшебные услуги, – Пелагея подтянула фартук и приосанилась.

Варя распахнула дверь привычным рывком и отпрянула, увидев раскосые голубые глаза вампира.

– Заходи, Алайни, – сдержанно процедила девушка.

Вежливая улыбка, предназначенная для теткиных посетителей, острой молнией скользнула по ее губам.

Убийца Конопушки хорошенько вымылся и приоделся по случаю визита к деревенской ведьме. Чистую новую одежду: коричневые кожаные штаны, белую просторную рубашку и светлую замшевую куртку он, похоже, стянул из кибитки проезжего купца. На его темных сапогах из грубой свиной кожи перекрещивались желтые царапины, оставленные ветками и когтями зверей.

Непринужденно улыбнувшись в ответ, Алайни прошел мимо Вари и едва не угодил в объятия ее тетки, сиявшей от неподдельного восторга. Он, по привычке избегая прикосновений, ускользнул от цепких рук женщины.

– Давненько тебя не видала, милый мой, – щебетала Пелагея, обхаживая гостя. – Последнюю неделю я все гадала на тебя по десять раз на дню. Подкрепляла защитные заговоры. Боялась, как бы не случилось с тобой чего нехорошего. Вас очень трудно усмотреть в пространстве волшебством. У меня прямо сердце захолонуло, когда исчез ты с глаз моей души.

– Я уходил охотиться в темные края по ту сторону Сумрачных Гор, – напряженно прижав уши к голове, ответил вампир. – Там бессильны твои чары.

– Мои чары везде сильны, – грозно сказала ведьма, обиженная его сомнениями. – Иначе ты не вернулся бы живым из загорных краев.

Варя предпочла роль молчаливого наблюдателя. Из коридора хорошо просматривалась комната для магических ритуалов, в которую тетка пригласила вампира. Узкое оконце этой комнаты загораживала плотная темно-синяя штора, почти не пропускающая дневной свет. Пелагея зажгла свечу и поставила ее в центр круглого стола, высыпала горсть толченых трав на малиновую скатерть и лоскутные сиденья стульев.

– Моя защита стала бы надежней, если бы открыл мне сердце, а ты всегда хранишь тайны, – смягчившимся голосом произнесла ведьма, заняв широкое кресло и накинув на плечи цветастый платок. – Ты тратишь много сил на борьбу с моим даром ясновидения, чтобы я не узнала, что у тебя на уме, и не хочешь следовать по предсказанному пути. Какой помощи в таком случае от меня ждешь? Зачем приходишь, если не желаешь следовать добрым советам?

– Мне нужен заговор на удачную охоту, – вампир пристально посмотрел в ее мутные глаза. – Самый надежный.

– За сильные заговоры положено хорошо платить. На зиму новый меховой воротник у меня уже есть. Что еще ты можешь предложить мне, кроме звериных шкур и собственной крови?

Вампир молча высыпал на стол пять золотых монет. В свете пляшущего огонька они вспыхнули перьями жар-птицы. Ведьма схватила дрожащей рукой одну из монет, покрутила ее над свечой, разглядывая клеймо, и даже попробовала на зуб.

– Где ты их взял? – безжизненным голосом прошипела она.

– Заезжие эльфы обронили, – спокойно ответил гость.

Ведьма недовольно сжала тонкие обветренные губы. Она помнила вчерашних эльфов. Лесной проныра стащил монеты из их повозки, пока они спали.

– Хорошо. Есть проверенный способ привлечения добычи. Варвара! – громко окликнула Пелагея. – Подойди.

Варя приблизилась мелкими шажками. “Не так уж плохо то, что ночью погиб теленок, – думала она. – Алайни не был голоден на момент встречи с эльфами”.

– Нарисуй какую-нибудь зверушку у него на руке, – приказала тетка, достав из железной шкатулки старый электрический паяльник, переделанный в татуировочную иглу, – и заговори ее на быструю ловлю всякой животины. Я принесу цветной отвар и масло. А ты, герой, – она сурово посмотрела на Алайни, – ложись на кушетку и не вздумай пикнуть. Напугаешь коров – они назавтра молока не дадут.

Варя и Алайни посмотрели друг на друга с полнейшим недоверием и легким испугом.

– Послушай, тетя, я сомневаюсь, что мне удастся на живом холсте нарисовать хорошую картинку и наложить на нее сильный заговор, – Варя осмелилась возразить могущественной тетке. – По кожной росписи у нас есть мастер Тимофей. Я ему в подмастерья не гожусь.

– Пустяки, – усмехнулась ведьма. – Все у тебя получится. Ты в книжках вон каких малюешь зверей, того гляди соскочат с бумаги. Вспомни-ка обещание за лето овладеть всеми нужными заговорами. Так дерзай! Я покажу тебе, как держать иглу и что нашептывать.

– Мне некуда спешить, – решил вмешаться Алайни. – Я подожду Тимофея.

Кончик его правого уха слегка дрогнул.

– Тимофей ушел на мельничное дежурство до следующей субботы, – сказала Пелагея, подбоченившись. – А тебе, милый мой, спешка не повредит. Взгляни на себя, как ты отощал. Раны заживать перестали, – шагнув к вампиру, она завернула рукав его куртки и ощупала намокшую от сукровицы повязку. – Плохи твои дела, а без моих коровок совсем лихо тебе будет. За Конопушку, почитай, мы в расчете, – ведьма позвенела монетами в кармане фартука, – но впредь не смей душить мою скотинку. Только залезь вечерком на мой двор – я так тебя прокляну, что ты разом окочуришься.

Чуть слышно вздохнув, Алайни встал из-за стола и разделся до пояса. Прежде чем снять повязку с руки, он в глубокой задумчивости смотрел на влажную желтоватую тряпку, по которой расплылось красно-коричневое пятно. То, что ведьма увидела одну из надежно сокрытых тайн, усилило его благоговейный страх перед ней. Но пока юноша не был готов рассказать Пелагее обо всем, что его гложет, тем более в присутствии злобной волчицы. Если прорицательский дар ведьмы действительно силен, она сама узнает все его тревоги и поможет ему. А если ее волшебной силы не хватит для разрушения его мысленных преград, значит, она навряд ли способна решить его проблемы.

– Можно мне посмотреть? – оставшись наедине с вампиром, Варя осторожно протянула руку к его плечу.

Наблюдая за ним, она прониклась сочувствием. Вновь встретившись с ним взглядом, она почувствовала его физическое недомогание и тяжелое бремя души, сравнимое с тоской каторжника, обреченного на вечный подземный плен.

– Не бойся, я не стану тебя проклинать, – заверила она. – При условии, что мое ночное превращение останется нашим секретом. Хорошо?

Алайни прикрыл глаза, подтверждая согласие. Как только пальцы девушки коснулись кожи у края раны, его голова закружилась и тошнота подкатила к горлу. Придерживаясь за стол, он добрался до кушетки, обессилено упал на нее и крепко стиснул зубы, удерживая в желудке остаток пищи. Девушка-оборотень что-то шептала над ним тихим тонким голоском. Ее непонятные слова убаюкивали в отличие от зловещего шепота старой ведьмы. Едва не провалившись в забытье, Алайни внезапно почувствовал прилив сил. Здоровая бодрость овладела его телом так же быстро, как исчезнувшая теперь болезненная слабость. Он широко открыл глаза, повернул голову, чтобы увидеть колдовавшую над ним девушку, и попытался встать.

– Полежи чуток, – прижав горячую ладонь к груди вампира, девушка попыталась остановить и успокоить его. – Все заживет… до свадьбы.

Варя улыбнулась. Ушастые кровопийцы не играют свадеб. У них праздников нет. С любопытством исследователя дикой природы Варя погладила матовую бархатистую кожу лесного хищника и убедилась, что верно в учебной книжке написано: вампиры дышат несколько иначе, чем люди – при вдохе грудь поднимается вверх – в сторону головы, живот при дыхании остается неподвижным.

“Наверное, тебе редко достается еда, поэтому ты лазишь по скотным дворам. Интересно, сколько тебе лет? Шестнадцать?” – мысленно вопрошала Варя, стягивая сапог с поврежденной ноги горного дикаря.

– Там почти все зажило, – шепнул Алайни.

– Я все равно посмотрю, – Варя потрогала шрамы на его лодыжке и посыпала их семенами волшебных трав.

– Оцениваешь длину своих клыков? – Алайни приподнял голову, наблюдая за ней.

– Молчи, трусишка. Не то прокляну.

– Никто еще не осмеливался назвать Воина Сумрачных Гор трусом. Тем более, девчонка.

– Я видела, какой ты воин. Настоящие герои убивают драконов, а не телят.

– Мой отец пировал драконьей кровью, и не считал постыдным умыкнуть теленка из хлева.

– Почему отец не натаскал тебя охотиться на драконов, а научил только вредить людям?

– Не успел. Когда он погиб, я мог справиться разве что с домашней козой.

– А твои мама, братья, сестры, они живы? У тебя есть семья? – у Вари похолодело внутри.

Алайни молча опустил взгляд и сложил уши.

– Ему пора собственной семьей обзавестись, – в комнату вошла Пелагея, она принесла бутылку рапсового масла и плошку с темным густым месивом. – Пора тебе жениться, Алайни. Я знаю, есть у тебя на примете лесная дева. А ты все мешкаешь. Ждешь, пока ее заберет другой.

– Я не верю, что смогу защитить Миалайю и наших детей в одиночку, – Алайни привстал.

– Кто поверит в тебя, если ты сам в себя не веришь, герой? – прихлопнув заглянувшую в плошку муху, проворчала Пелагея. – Для чего тогда, скажи, я тебе предрекла путь великих побед? Если не хочешь побеждать, давай, проигрывай. Но помни, что очередное поражение станет для тебя последним, и конец тебя ждет бесславный.

Ведьма обтерла мокрой тряпкой правую руку вампира от плеча до локтя. Выбранное место для татуировки она смочила рапсовым маслом и, повременив немного, включила паяльник в розетку.

– Рисуй что увидится, – шепнула она Варе. – По наитию. Так положено в нашем деле.

На удивление спокойно Алайни терпел боль. Он словно не чувствовал танца раскаленной иглы на его коже. Закончив работу над изображением, Варя предложила вампиру посмотреться в зеркало, висевшее в коридоре.

– Что это? – сидя на кровати, Алайни в ужасе разглядывал странный рисунок, занявший одно из самых заметных мест на его теле.

– Дикая кошка, – с улыбкой пояснила Варя.

– Ты нарисовала пятнистый хвост и листву. Кошки я не вижу, – молодой вампир нервно оскалился, увидев свое отражение в зеркале.

– Это очень трусливая дикая кошка. Поэтому она прячется в кустах, – невозмутимо ответила художница.

Алайни угрожающе зашипел.

– Что вы тут не поделили, ребятки? – на помощь вовремя подоспела Пелагея. Втиснувшись между Алайни и Варей, она взглянула на татуировку и ахнула во весь голос. – Ах! Батюшки! Что ты натворила, дуралейка?! Ну и ерундовина! Я ж просила тебя, намалюй лесную зверушку, а энто что за змей такой Горыныч?

– Это хвост, а не змея, – поправил Алайни, скрестив руки на груди.

– А где хозяин вашего хвоста, извольте объяснить неграмотной знахарке.

– В кустах, тетя. Вот они, кусты, – Варя обвела пальцем границы пышной зелени, нарисованной на правом предплечье вампира.

– Дребедень какая-то, – пробубнила Пелагея.

– Я рисовала по наитию свыше, как ты велела, тетя, – Варя нашла самое лучшее оправдание злой шутке. – Меня посетило видение.

– Видение, – недоверчиво повторила Пелагея. – Ну что ж, оставим все как есть. Надеюсь ты скрепила свою мазню надежным заговором.

– Конечно. Самым лучшим.

– Я проверю, действует ли твое заклятье, – фыркнул Алайни. – Если оно не приведет мне лесной добычи, я приду за теленком на ваш двор.

Он оделся наспех и выскочил из дома. Остановившись на крыльце, покрыл голову капюшоном куртки. Легкая тень защитила его глаза от палящих солнечных лучей. На прощание Алайни окинул вышедшую вслед за ним Пелагею острым недовольным взглядом. С разбега он перемахнул высокий забор и скрылся с глаз наблюдавшей за ним в окно Вари.

Глава 6. Чудесный самоцвет

Игорь

Прошло несколько дней.

Вырвавшись из окружения бодливых пестрых козлят, Игорь чуть не споткнулся о развалившуюся в луже свинью и отступил. Тут весьма некстати ему под ноги бросились встревоженные гуси, и он все-таки угодил в коровью лепешку, риск столкновения с которой пугал его после проникновения на хутор гораздо больше, чем ожидаемая вражеская засада. Испачканный сапог был чужим, да к тому же нескладно сшитым из обрезков свиных шкур, его не жаль было выкинуть за плетень, однако Игорю надоело месить грязь босыми ногами. Старательно вытерев сапог о траву, он по узкой зеленой кромке доковылял бочком до маленькой глиняной хаты и громко постучал в дверь.

– Леночка, открой. Это я, Игорюня, – сквозь улыбку проговорил он слащавым голосом.

– Здесь я не Леночка, а Алена, – из дверей выскользнула молодая женщина в мешковатом сером платье. – Тише ты. Молча заходи.

Игорь разулся у порога и вошел в коридор. Под низким потолком витал пресный запах овсяной похлебки. Между крючками для одежды болтались связки трав, отпугивающих вредных насекомых.

Алена. От этого имени пахнет манной кашей. Фу! Детский сад! Надо же было так себя изуродовать! Добровольно исковеркать свое прекрасное имя, будто ластиком стереть яркую внешность и загубить жизнь в глухомани! Вот еще, нашлась отшельница!

Вспоминать Леночку – предпочитавшую яркий макияж длинноногую блондинку в мини-юбке и облегающей полупрозрачной блузке, Игорь не умел без неприличных фантазий. Он и сейчас хотел вкусить клубничную сладость ее соблазнительных красных губ, обнять ее стройную талию, почувствовать, как ее длинные красные ногти впиваются в его спину… Его желание не погасил унылый вид деревенской бабы с бесцветно-русыми волосами, загорелым веснушчатым лицом и бледными губами, как будто сдувшимися в тонкие полоски.

– Я ужасно соскучился. Давай, как раньше, а? – подхватив женщину, как будто завернутую в мешок, на руки, Игорь потащил ее наугад в первую комнату, где найдется кровать.

– Перестань! – воскликнула Елена, шлепая его по рукам. – Отпусти меня. Я замужем.

– Ты вышла за неандертальца – фермера? – возмутился Игорь, бережно поставив ее на ноги. – Я знал, что нельзя отправлять тебя на хутор. Нужно было подобрать тебе другое убежище.

– Но я люблю Матвея. Я вышла замуж по любви, и у нас скоро родится ребенок, – Елена положила руку Игоря за свой округлившийся живот. – Я сделала сознательный выбор. Не сердись.

– Значит, ты остаешься здесь навсегда?

– Похоже на то.

Скромная улыбка Елены окончательно выбила Игоря из колеи.

– Тут есть нормальная бритва? – он ощупал недельную щетину и заметался по коридору, открывая все двери подряд.

– Старый женский станок в ванной. Принесу тебе его позже. Ты сначала поешь, – Елена успокаивающе взяла его за плечо. – Я сварила овсянку с тертым сыром и гренками.

– “Доширак” нигде не завалялся? – у Игоря свело живот при мысли о пресной еде с неаппетитным душком.

– Нет, чипсы тоже давно съедены. Для тебя пожарю на второе баранину, – проводив гостя в тесную кухню, половину которой занимала огромная печь, Елена вытащила ушатом из духовки глиняный горшок и поставила в печь для разогрева залитую маслом сковороду. – Тебе сделать с кровью?

– Конечно. У меня тотальный упадок сил, – Игорь сел возле окна и уперся локтями в маленький стол, накрытый тряпичной скатертью. – И первого не надо, пожалуйста.

– Как скажешь, Игорек, – в брошенном искоса взгляде Елены проскользнула прежняя озорная искра.

– Чем ты занимаешься, кроме домашнего хозяйства? У тебя есть хобби? Я не имею в виду вязание крючком, – глотая слюни, Игорь слушал треск масляных пузырьков на сковороде и вдыхал долгожданный мясной запах.

– Я биолог по образованию, если ты не забыл, – напомнила Елена. – Изучаю редкие виды местной фауны, пишу соответствующие труды. Мне здесь нравится. В анларской миссии много плюсов. Тут безупречная экология, приветливые жизнерадостные люди. Никто друг на друга не кидается из-за пустяков. А в Москве, как бы тебе объяснить, сам воздух наэлектризован взаимной ненавистью. Всем как будто слишком тесно. Обязательно кто-то кому-то мешает.

– Разве ты не скучаешь по скорости ночной МКАД? Не хочешь порулить своей розовой козявкой?

– Лошадки, знаешь ли, душевнее. Они понимают слова, а не силу движений руля и педалей газ-тормоз, – Елена подала на стол полусырые ломтики баранины в глубокой белой тарелке. – Приятного аппетита, Игорек.

– Спасибо. Это то, что мне надо, – стремление Елены угодить Игорю вынудило его отказаться от чтения ей морали на тему: “Пропащая душа”.

– У тебя еще сохранился передатчик Отдела? – Игорь смог заговорить только после третьего куска баранины.

– Он лежит в сундуке с постельным бельем и ночнушками, – почувствовав его тревогу, Елена встрепенулась по-птичьи, хоть и была медиумом, а не оборотнем. – На самом дне.

– Сейчас же принеси его и сожги, – Игорь не донес кусочек мяса на вилке до рта, вернул его в тарелку.

– Зачем? Пусть лежит на всякий случай.

– Я сказал, что его нужно сжечь, значит, ты его сожжешь! Разве не слышала, Леночка?! Таких, как мы, убивают. На нас объявлена охота. Твари, идущие по нашим следам, чуют электромагнитное излучение.

– Передатчик выключен. Я им не пользовалась больше года. Он просто не может фонить, – сопротивлялась Елена.

– Даже выключенный, он поддерживает магическую связь с нашей станцией. Для них – плевое дело его обнаружить, – кисло улыбнулся Игорь, накрыв огрубевшие пальцы Елены своей пыльной ладонью.

Партнерша по служебному роману быстро поддалась его влиянию, минуты две спустя передатчик расплавился на связке почерневших от огня дров.

Еще несколько минут спустя, угощаясь парным молоком, Игорь задал Елене важный вопрос.

– Помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз?

– О работорговле, – моментально вспомнила Елена.

– Есть что-то новое на эту тему?

– Увы, все по-старому. Иногда на хутор заезжают подозрительные типы из той категории людей, которые выискивают либо желающих продаться с потрохами, либо тех, кому есть кого продать. Можно сказать, бизнес процветает. Мой муж знает одного конкретного человека, вербовщика. Он мог бы порекомендовать тебя ему, если надо.

– Нет, – Игорь смахнул рукой молочные усы со щетины.

Он так и не нашел времени для бритья.

– Не понимаю тебя, Игорек, – непривычно светлые ресницы Елены взлетели вверх, обнажая глубокий синий взгляд. – Тебе ли бояться работы под прикрытием? Запишись в наемники. Лучшего способа подобраться к Ягуару ты не найдешь, поверь мне.

– Я завязал с примеркой чужих шкур. В определенных кругах я стал известной личностью. Мне даже пластика не поможет. Теперь я тень. Невидимый мститель.

– В таком случае мне нечего тебе пожелать, кроме удачи, – привстав, Елена чмокнула его в лоб.

После сытной трапезы хозяйка напрягла гостя работой под предлогом конспирации. Безусловно, перекидывание сена из телеги в стог – полезное занятие для жителя железобетонного мегаполиса, но Игорь вроде бы не жаловался Елене на недостаток физических нагрузок, да и его бицепсы-трицепсы выглядели достаточно упругими и объемными. Наслушавшись тревожных рассказов, она должна была срочно его напоить самодельной перцовкой и уложить в теплую постель, ну или хотя бы застелить для него узкую тахту в гостиной.

– Здорово, шурин!

Игорь обернулся на далекий бас, воткнув вилы в стог.

Муж Елены – пышнобородый толстяк ростом под два метра, в белой рубахе, полосатых шароварах и грязных сапогах, верхом подъезжал к плетню, отделявшему скотный двор от сада. За мохнатым пегим тяжеловозом фермера трусила тощая серая кляча, на ее спине вопросительным знаком согнулся колченогий гоблин в бурой шерстяной накидке.

– Здорово, Матвей! – поднял руку Игорь. – У нас гости?

– Лайлок ехал в город на базар, но сбился с пути и проплутал по лесным тропинкам до вечера. Негоже прогонять его в лес на ночь глядя. Надо бы дать ему приют и накормить ужином.

Матвей подмигнул Игорю, заехав во двор.

– Что ж, я не против, – агент принял участие в игре.

Постарался не выглядеть слишком напряженным, когда рядом с ним спешился гоблин. Елена упоминала о прочесывающих дальние хутора подозрительных типах, но прежде она не встречала среди них подобной экзотики.

Гоблин был худ, крив, и, вероятно, очень стар. Непрестанно шевеля кончиком длинного приплюснутого носа, он таращил на Игоря выцветшие подслеповатые глаза, испещренные красными прожилками. На его покатом лбу собралась от напряжения гармошка морщин. Огрубевшая кожа гоблина – местами темно-серая, местами зеленоватая, стерлась на ладонях до мелких розовых пятнышек. Губы огромного рта, почти упирающиеся в острие подбородка, имели нездоровый фиолетово-синий цвет.

– От всей души благодарю вас за доброту, почтенный хозяин, – изображая поклон, гоблин едва не свалился в лужу.

– Добро пожаловать к нашему очагу, – выломав из плетня длинную палку, Игорь предложил ее загадочному визитеру в качестве клюки.

– Еще более вас благодарю, – прохрипел гоблин.

Пахло от него не настолько ужасно, как ожидал Игорь. Чем-то вроде древесной стружки. Такого гостя можно пустить в дом, где нет освежителя воздуха.

Расположившись за столом, гоблин придирчиво обнюхал предложенную ему овсяную похлебку и обратился к Елене.

– Ежели милая хозяйка не погнушается добавить сюда жареных червячков, – он тихонько постучал по краю миски, – я буду готов отдать вам свой товар за половину цены, а то и за треть.

– Аленушка, я убрал банку с червями для рыбалки в подпол, – сказал Матвей. – Принеси ее и поджарь их всех в старом прогоревшем тагане.

Это было удивительное для Игоря зрелище – некогда его самая красивая и экстравагантная коллега, поджаривающая, как гренки, червей на чугунной сковородке.

– Что у тебя за товар? – поинтересовался Игорь, отслеживая путешествие червей из сковороды в похлебку гоблина.

– Волшебные камешки и целебные снадобья, – Лайлок подтянул за веревку к ногам дорожную сумку из мешковины. Покопавшись в ней, он выложил на стол тряпичный сверток и несколько прозрачных банок с разноцветной жижей. – Все самое лучшее, неповторимое, редчайшее и быстродействующее. С чего начать?

– Со снадобий, – заинтересовалась Елена. – Тут что за зелье?

Она ткнула пальцем в банку с серо-коричневым содержимым.

– О! Вы указали именно то, что наилучшим образом подходит для вас, – сладко пропел гоблин, сложив пополам розовые изнутри уши. – Грязь из непроходимого болота Майлимановой Пустоши. Я чуть не утонул, добывая ее. Она поможет вам на долгие годы сохранить молодость и красоту.

Он открыл банку, навернул грязь на указательный палец и поднес к лицу Елены. Жуткое зловоние распространилось по кухне, и все, кроме увлеченного рекламой продавца, защемили носы. Мыча, Елена отрицательно помахала руками.

– Волшебные камни вас точно соблазнят, я убежден, перед ними еще не устоял ни один привереда, – закрыв банку и размазав грязь с руки по краю скатерти, Лайлок развернул сверток. – Подслушивающие камешки, – он выкатил на стол два крапчатых шарика. – Один закопайте под углом соседского дома, а другой положите к себе под ушко, и узнаете все тайны ваших соседей. Тут у меня обереги для новорожденных, – он тепло улыбнулся Елене, перекатывая белые подвески на шнурках, – а тут – каменные колокольчики для скотины, тончайшая гномья работа. Отгоняют хищных зверей, – позвенев колокольчиками, Лайлок нагнулся под стол. – Ой! Как я мог забыть новинку из новинок! Сушеные грибы рогатки против супружеской измены.

Гоблин встряхнул сумку, высыпая из нее сморщенные грибные шляпки. Вместе с ними выпал ярко-красный овальный камешек, и его быстро подхватил Игорь.

– Ох! – растерянно произнес Лайлок, не собиравшийся выставлять красный камень на продажу.

– А какую волшебную тайну хранит этот товар? – с притворным равнодушием поинтересовался Игорь, рассматривая находку.

– Его называют Кровавая Слеза. Если верить древнему преданию, он способен отвести взгляд вампира. Я не могу истолковать, что значит “отвести взгляд”, сам не понимаю путем… Но Слеза много лет сопровождает меня в бесконечных странствиях и, как видите сами, вампиры меня пока что не сцапали, – замешкался Лайлок. – Слезу мне подарил друг – последний Великий Шаман из племени орков Щавелевой Степи. То был его прощальный, предсмертный дар. Откуда она у него взялась, он никому не говорил.

Опустив камень в центр стола, Игорь не перестал на него смотреть. Его прямо-таки раздирало от желания заполучить древний артефакт. Тайный агент понимал, что, скорее всего, подвергается вражеской проверке и не должен выдать своего интереса к Кровавой Слезе. Раздавив мечту бугристой мысленной подошвой, Игорь оторвал взгляд от заманчиво поблескивающего камня.

– Я куплю его, – неожиданно выручил фермер, оказавшийся вовсе не бессердечным чурбаном. – Сколько ты за него хочешь?

– Много, очень много. У вас не хватит денег. Да и какая вам польза от Кровавой Слезы? – гоблина пробрала нервная дрожь. – Вы не странствуете по всему миру, не заглядываете в его темные уголки.

– Я хочу защитить от вампиров мой скот, – не отступил Матвей. – И не забудь, ты обещал уступить товар за треть цены в обмен на жареных червей в похлебке. Так вот, я сделал выбор. Мне нужен только этот камень.

Скрестив пальцы, Лайлок испуганно оглядел рассерженных деревенских мужиков, привычных к тяжелому физическому труду, и не осмелился продолжить спор.

– Тридцать серебряных литенов, – он назвал вполне приемлемую цену.

– По рукам, – одобрил Матвей, забирая камень.

На рассвете спровадив гоблина с хутора, Матвей положил волшебный камень в замшевый мешочек и привязал шнурок от него к лапе орла, севшего ему на руку.

– Держи, шпион. Мне камень не нужен. Вампиры здесь сытые, в лесах полно диких зверей. У меня, слава Богу, ни одной скотинки не увели. А тебе, кто знает, может он спасет жизнь или просто пригодится в работе.

– Спасибо, Матвей, – заклекотал орел, развернув крылья. – Я твой должник. Закончу дело и верну долг. Леночку береги. Пока. Хорошего урожая твоим полям.

– Взял бы коня, – щедрость фермера превзошла ожидания Игоря. – Поберег бы крылья. Уступлю тебе недавно объезженного жеребца. Настоящий ураган. Мигом донесет до города.

– Я должен быть незаметным. Помнишь? – Игорь постарался улыбнуться клювом.

В сад вышла Елена.

– Пока, Игорек, – она помахала рукой вслед поднявшемуся в воздух орлу.

– Пока, Леночка, – сделав крутой разворот, Игорь прибавил к словам птичий крик. – Передам от тебя привет нашим ребятам, если, конечно, вернусь.

– Хвала бойцам Отдела и смерть Ягуару! – переиначили местный боевой клич Матвей и Елена.

– Смерть Ягуару! – прокричал Игорь из-под облаков.

Глава 7. Обманщик

Ниллин

Ссутулившись в дальнем углу трактира за столиком под лестницей, Ниллин старалась быть невидимкой. Она использовала гипнотический дар для отвлечения посетителей и долговязого кучерявого официанта, который не мог пробежать мимо с подносом, не заглянув в ее убежище. Темно-серое платье и зеленый платок, закрывавший не только уши, но и локоны до последнего волоска, были плохой защитой от людского внимания.

Жители небольшой деревни порядком наскучили друг другу. Чужаки вызывали у них нездоровый интерес. Так приятный в общении, еще не одряхлевший от старости и, думается, не бедный, торговец вином накрепко приковал к себе внимание малочисленных женщин, коротавших время за чаркой медовухи. Первой и главной поклонницей Эйлинана ввиду ее важного положения стала хозяйка трактира Матильда. Немного сторонясь дородной дамы, затянутой в тугой корсет, эльфийский винодел поддерживал с ней непринужденный разговор, искусно балансирующий на грани флирта. Острые кончики его ушей прижимала к голове широкополая фетровая шляпа, скрученные в пучок длинные золотистые волосы притаились под ней. С помощью придорожной грязи эльф изобразил на лице коричневатый загар, темную щетину, легкие морщины на лбу, подкорректировал форму носа, сделав его шире и налепив “бородавку” на правую ноздрю.

Ниллин, как и следовало ожидать, заинтересовала хмельных мужчин. Девушка побрезговала вымазать грязью лицо, к счастью, ее бледные щеки порозовели от волнения. Если не всматриваться в ее глаза, а она держала их сощуренными и никому не позволяла в них заглядывать, можно было назвать ее “наливным яблочком” – деревенской красавицей.

Пока Ниллин затуманивала и без того не очень ясную голову местного колесника, официант сумел-таки прорваться сквозь ее мысленный заслон и принести ужин на две персоны: телячьи голубцы со сметаной, салат из свежей зелени с помидорами и персиковый сок. Из голубцов Ниллин выбрала капустные листья и сметану, ей вполне понравился салат, но часть она оставила в тарелке, чтобы закопать туда мясные комки. Сок ей показался разбавленным водой. Нисколько не утолив голод, она решила позаимствовать немного тушеной капусты из порции Эйлинана.

– Стой, воришка. Немедленно верни даме ее деньги, – расслышав эльфийский акцент в повелительном возгласе приемного отца, Ниллин уронила на стол вилку с пойманным листом капусты.

Вор, изловчившийся вытащить из кармана фартука увлеченной беседой Матильды пачку бумажных денег, замахнулся ножом в грудь Эйлинана.

– О-о-о! Пу-у-с-с-ти! – рухнув на колени, немытый длинноносый коротышка скорчился в ужасной судороге.

Перевязанные шерстяной ниткой деньги и складной нож выпали из его одеревеневших пальцев.

– Иди прочь! – шикнул Эйлинан и почти равнодушно моргнул, отпуская вора, стонущего от вездесущей боли.

– Ты кто? – испуганная хозяйка трактира попятилась вниз по лестнице.

– Извините, что не представился с порога, любезная Матильда, – эльф снял шляпу. Его сверкающие золотистые волосы рассыпались по плечам, а светло-зеленые глаза игриво прищурились. – Нам наскучило быть в центре внимания. Мы устали от пышных приемов и блеска дворцовых залов.

Завсегдатаи трактира от удивления начали издавать различные междометия и совершать непонятные жесты.

– Меня зовут Эйлинан Иллиэль, – на прежней ровной ноте продолжил странный путник. – Я владею известной в Немейростэне винодельней “Лоза Изобилия” и являюсь главным поставщиком вин к королевскому двору. Со мной путешествует моя единственная драгоценная дочь Ниллин. Мы едем в Лийменн по личному приглашению тамошнего градоправителя, моего старинного друга. Вот решили несколько разнообразить маршрут посещением человеческих городов и сел для подробного ознакомления с укладом вашей жизни. О гостеприимстве и дружелюбии людей из дальних поселков слагают легенды. Нам хотелось удостовериться в их правдивости.

– Надеюсь, досадный случай с бродягой, который решил оставить меня без дневной выручки, не испортил вашего мнения насчет моего трактира, – Матильда на одном дыхании произнесла длинную, в тон его речи, фразу.

– Самое наилучшее мнение о вашем чистом уютном заведении у меня сложилось едва я переступил порог. А имев удовольствие познакомиться и побеседовать с вами, Матильда, я чуть не передумал выезжать завтра на рассвете. У меня возникло желание погостить у вас дня три, не меньше. Поверьте, – Эйлинан приложил левую руку к груди, а правой взял пухлые пальцы восторженной женщины, – это я должен испытывать неловкость из-за того, что вызвал переполох своим разоблачением. Я мог бы заставить вора незаметно положить деньги в карман вашего фартука, но решил проучить его и представить честным людям, чтобы ему неповадно было впредь заниматься гнусным ремеслом.

– Я точно знаю, как вас отблагодарить, господин Эйлинан, – Матильда прикрыла глубокую ложбинку груди ладонями и спрыгнула с нижней ступени лестницы. – На три дня бесплатно передаю в ваше с дочкой распоряжение двухместный номер для важных чиновников. К нему подведена горячая вода, в нем можно принять ванну. Питание также за наш счет. Лучший повар будет готовить для вас постные блюда. Надеюсь, вы согласитесь заказать на ужин крупяную окрошку с молодым лучком, картофельные вареники в сметане, медовую запеканку из тыквы, сырную булочку, зернистый творог, кремовые пирожки и сладкие фрукты на ваше усмотрение на десерт?

– Вы в самом деле считаете, что можно отказаться от вкусного предложения? – льстивые слова эльфа медленно вылетали из его широкой немеркнущей улыбки. – За вашу щедрость и доброту я просто обязан оставить в трактире не меньше пяти бочек королевского вина.

Зал взорвался аплодисментами.

Подперев кулачком щеку, Ниллин недовольно косилась на веселых людей, стучащих пустыми кружками. Разве хороший поступок – устроить маскарад, подарить ей надежду на относительно спокойный ночлег, чтобы потом, как обычно, взбудоражить поселок, выставить напоказ ее и себя? Возможно, Эйлан жаждет хоть чьего-нибудь внимания, и горстка выпивох ему кажется благородным обществом. Или же он получает удовольствие от сближения с чужим народом, пока живет в удалении от своего? Как бы то ни было, люди, наверное, уже сложили шуточные куплеты о двух ненормальных эльфах, колесящих по деревням. Когда эти чудаковатые эльфы внезапно станут правителями страны, разве отнесутся к ним с должным уважением подданные? Нет, конечно, все будут безудержно хохотать за их спинами. Чего добивается ее приемный отец?

Одно событие продолжало ее радовать – вампиры оставили их в покое. Несколько дней Ниллин не чувствовала слежки. Ее защитник был прав, кровожадные твари хотели отобрать лошадей, но поняли, что силы неравны.

Некоторое время спустя, лежа на широкой кровати, накрытой синим шелковым одеялом, Ниллин путешествовала в мире грез по своему будущему дворцу. В светлом просторном зале она кружилась в танце с нарядным кавалером. Сначала девушка видела только его бальный костюм, потом, долго подбирая цвет волос, она предпочла сделать его рыжим, форма лица вытянулась в продолговатый овал с мужественно угловатым подбородком, уши без долгих размышлений подобрались остренькие и прямые, нос приклеился тонкий и умеренно длинноватый, улыбка показала губы приятно выпуклыми. Наибольшее время заняла подборка глаз – она примеряла синие и зеленые, карие и серые разной величины, но помимо ее воли на светлокожем лице кавалера проступили раскосые большие глаза, желто-рыжие, как пламя в костре.

Испуганно вскрикнув, Ниллин села на кровати. Она поняла, что заснула, предаваясь мечтам. Снова кошмарный сон.

– Прости, что разбудил и напугал, – извинился Эйлинан, пробираясь в смежную комнату. – Я хотел пройти бесшумно. Накрахмаленные ковры скрипят не хуже лесного хвороста. И если хворост можно обойти, то разминуться с ковром у меня, как видишь, не получилось.

Он сошел с подвернутого края узорного ковра и развел руками, выражая проигрыш в нелепом сражении.

– Отец, – девушка протерла глаза и, потягиваясь, завела сцепленные руки за спину. – Ты заболтал Матильду до поздней ночи. Удалось выведать у нее что-нибудь интересное?

– Пожалуй, немного. Словесного резерва Матильды хватило бы до зари. По причине моего дорожного переутомления я был вынужден преждевременно усыпить ее. В награду за полезные сведения я внушил ей немного приятных воспоминаний, – улыбка, исполненная коварства и сладострастия, проплыла по тонким губам эльфа. – Не удивлюсь, если наутро она приготовит для нас изумительный десерт из ягод синесилики.

Эйлинан подошел к низкому письменному столу, присел на обитый бархатом табурет, развернувшись к Ниллин, и взял в ладонь подсвечник с едва теплящейся свечой.

– Ты падаешь все ниже, я скоро перестану тебя узнавать, – возмутилась девушка. – Твое представление с кражей я еще смогла пережить, но Матильда…

– Представление? – Эйлинан вскинул бровь.

– Я сразу поняла, что ты внушил бродяге украсть деньги трактирщицы, чтобы предстать перед людьми во всем великолепии.

– Меня радует твоя сообразительность, но пугает страх перед рискованными опытами над людьми. А когда ты на меня сердишься, твой несправедливый гнев и вовсе оставляет в моем любящем родительском сердце глубокие раны. Скажи, разве тебе не понравился любезный прием – ужин, ванна, чистая постель?

– Все мне понравилось, я даже объелась за ужином, и постель такая удобная и теплая, что я уснула в верхней одежде.

– Как ты думаешь, Ниллин, мы смогли бы попасть в лучший номер, если бы притворялись человеческими странниками? Для нас приготовили бы подходящую еду или налили бы мясной похлебки? Если ты волнуешься, как бы наш нечаянный благодетель не додумался до истины… Поверь мне, он никогда не поймет, что его рука не по доброй воле оказалась в чужом кармане.

– А Матильда? Она распустит о тебе грязные слухи, – Ниллин спустила ноги с кровати.

– И пусть. Слухи не могут и не должны быть кристально чистыми, – Эйлинан поправил ногтем фитилек свечи, и пламя ярко вспыхнуло. – В том и кроется их привлекательность для любопытной публики. Нас должны узнать, запомнить в обществе.

– Значит, для тебя не важно, в каком свете нас запомнят люди. Главное, привлечь внимание любой ценой.

– Человеческие народы хранят замечательную мудрость: “Будь проще, и люди к тебе потянутся”. Прими к сведению, Ниллин.

– А я не хочу, чтобы людей ко мне притягивало низменное желание. Я хочу, чтобы они поклонялись мне, как богине, – вспыхнула девушка.

– О-о! – сложив губы трубочкой, протянул Эйлинан. – В таком случае ты обязана знать, что люди часто изображают своих богинь обнаженными.

Ниллин свернулась на кровати – спиной к нему – и закрыла лицо руками.

– Эй! Не надо слез. Ты считаешь, что я измываюсь над твоими лучшими качествами, стараюсь запятнать чистое полотно твоей души. Это не так, Ниллин. Я обучаю тебя жизни, готовлю к великому предназначению. Твое время приходит. Чтобы повелевать народами, ты должна снизить болевой порог сердца, – Эйлинан сел на кровать и приподнял еще влажную прядку ее волос. – Если сумеешь обезглавить грызущий тебя страх, ты быстро полюбишь играть с людьми, как люблю играть с ними я. Ты поймешь, что наше главное превосходство над ними скрывается здесь, – поймав косой взгляд Ниллин, он коснулся ее виска. – Чтобы использовать его с наилучшим результатом, нужно знать все их жизненные мотивы, вплоть до самых порочных… Мы лишены возможности зайти во дворец с парадного флигеля. Нам придется лезть в темный потайной тоннель. Надеюсь, я смог объяснить тебе суть нашей миссии?

– Возможно, – привстав, Ниллин взяла его за руку.

– Приятных снов, – опустив теплые ладони на ее голову, Эйлинан произнес успокаивающее заклинание. – Я тоже пойду спать.

Он повесил на вешалку шерстяной плащ, убрал в шкаф верхнюю фиолетовую тунику и внимательно посмотрел на Ниллин. Она расстелила одеяло, взбила подушки и теперь ждала, когда он уйдет, чтобы переодеться в ночное белое платье.

Эйлинан задул свечу, вошел в свою комнату и плотно закрыл дверь.

Эльфам пришлось задержаться в гостях еще на пару дней. Сбылись худшие предположения Ниллин. С подачи хозяйки трактира весть о ее необычных постояльцах разнеслась по всем окрестностям. Губернатор провинции отправил им письменное уведомление о визите. К прибытию губернатора и его супруги Матильда устроила торжественный вечер, на который пригласила самых высокопоставленных и благонадежных господ и дам.

На празднике Эйлинан вел себя чересчур смело. Он неприкрыто флиртовал с долговязой нескладной губернаторшей, при этом не забывая одаривать увесистыми комплиментами ее престарелого мужа. Особенно эльф нахваливал странное постановление об обязательной посадке между картофельными рядами сорняков для обмана насекомых-вредителей.

Перетанцевав с дамами разных возрастов и сословий, Эйлинан распорядился притащить на сцену древний рояль, долгое время служивший подставкой для комнатных цветов. Словно хирург, он поковырялся во внутренностях инструмента, ясное дело – тайно воспользовался колдовством. Рояль, повинуясь быстрым прикосновениям его тонких пальцев, заиграл так пронзительно и чисто, как не звучал со времени своего создания.

Ниллин была вынуждена исполнить три старинные эльфийские песни под его аккомпанемент. Приемный отец быстро над ней сжалился, или понял, что страдальческое выражение ее лица испортит настроение публике.

Далее последовал сольный концерт Эйлинана. В начале выступления эльф исполнил традиционные баллады, потом он стал разбавлять их шуточными песенками, а ближе к окончанию торжества докатился до человеческих песен “по личным просьбам”, таких, например, как “Мы идем с конем по полю вдвоем”. Под этого самого коня хорошенько наклюкавшийся губернатор вытащил Ниллин танцевать и кругами побродил с ней перед сценой, по-козлиному дергая левой ногой. Гипнотический дар покинул измученную душевными терзаниями девушку, его хватило только на отторжение поцелуя старика.

Провожали диковинных гостей всем поселком. Крайние ящики с оружием и взрывчаткой, обнажившиеся после очередной винной растраты, эльф в спешке забросал подаренными одеялами и подушками из козьего и овечьего пуха, разноцветными шерстяными платками и мужскими шарфами, букетами цветов. Наиболее приятное впечатление от продолжительной остановки в пути сложилось у лошадей Эйлинана. На постоялом дворе они отдохнули и отъелись, да и пуховые одеяла были намного легче, чем бочки с вином.

Глава 8. Страшная тайна

Варя

Дни и ночи пролетали, а обитатели скотного двора ведьмы Пелагеи могли спать спокойно. Ничто их не тревожило, никто им не угрожал.

Юный вампир, жизнь у которого явно не была легкой, больше не приходил: ни за добычей, ни за магической помощью, ни хотя бы просто так, в гости. Варя часто вспоминала о нем. Ей хотелось бы узнать, как он там, у себя в горах, поживает. Но при отсутствии каких-либо известий от него, ей оставалось только утешать себя мыслями о том, что колдовство сработало как надо. У парня по имени Алайни теперь достаточно еды и он полностью здоров, быть может, даже счастлив. Не зря все же она при поступлении в Магическую Академию выбрала факультет народного целительства. Ей удалось вылечить своего первого пациента. Значит, у нее есть шанс в будущем стать хорошей знахаркой – травницей.

Стараясь не думать слишком часто про Алайни, мысли о котором по непонятной причине так и лезли в голову, особенно сегодня с утра, Варя решила уделить внимание своему деревенскому поклоннику, которого тетка, шутя, уже прочила ей в женихи.

– Пойдем на речку, – девушка теребила за плечи Петю, соседского чернокудрого парнишку. – Отложи летающие штуки на завтра.

Не будь ее друг сыном известного в деревне колдуна, Варя испортила бы при помощи заклятия поломки его любимую игрушку – старенький компьютер с игровой приставкой. Его подарили Пете родственники из мира людей.

– Научись терпению, Варя. Как пройду пятый уровень, так сразу пойдем гулять, – Петя шустро вертел джойстиком, сбивая вражеские самолеты. – Осталось совсем немного.

– Ты за неделю не пройдешь свой уровень. Я предвижу. Ты на нем крепко застрял.

– А ты помоги, если ждешь меня на свидание. Подколдуй, раз считаешь себя всемогущей.

– Так будет нечестно, – Варя зашла за его стол и заслонила руками экран. – И с чего ты решил, что у нас будет свидание?

– Потому что пора. Я ведь нравлюсь тебе? – Петин самолет сбили, и игрок скатился на четвертый уровень.

– Вероятно… Очень приблизительно, да… А тебе, выходит дело, нравятся летающие дрыгалки, а не я? – хихикнула Варя, перестав мешать ему вести воздушный бой.

– Не дрыгалки, а истребители, – сердито уточнил Петя. – Я же сказал, остался последний уровень. Пока мне не привезут новой игры, у нас будет достаточно времени для свиданий. Мы и на речку сходим, и в лес.

– В лес я не пойду, – побледневшая Варя махнула рукой на окно. Там вдали, за полем, виднелась зеленая полоска. – В темной чаще страшно.

На самом деле после удивительного превращения она стала мечтать о лесной прогулке. Ей хотелось насладиться скоростью волчьего бега, познать новые ощущения – исследовать звуки, запахи, увидеть поближе скрытных лесных зверей и птиц. В то же время Варя боялась встречи с одним, наверное, злопамятным вампиром в его владениях, хоть и часто переживала за него. Девушка хотела бы пожалеть о нелепом поступке, но едва она представляла свою татуировку на плече вампира, ее пробирал неудержимый смех. Но самым главным было то, что раз Алайни так и не пришел в деревню, значит, ее колдовство по наитию, даже проявившееся в такой странной и забавной зарисовке, все же безупречно работало. Выполняло свою роль – приводить вкусную добычу.

Вестей от “Ангела Хранителя” Варя не получала. Таинственный незнакомец исчез так же внезапно, как появился. Без его советов и защиты она видела себя слабой и беззащитной в темной чаще, полной диких зверей и прочих опасностей.

– Со мной тебе не будет страшно в лесу, – расхрабрился Петя.

– С тобой мне будет еще страшнее, чем одной, – заверила Варя. – Ты даже с нарисованным противником не можешь справиться.

– Я разобью врагов в пыль. Вот дойду до шестого уровня, и отметим победу.

Варя поняла, что сегодня ей не оторвать Петю от компьютера, и поспешила домой.

На подходе к теткиному дому Варя услышала тихий разговор в комнате для обрядов. Ведьма принимала очередного посетителя. Говорил он странно для человека, выдерживал неуместные паузы между словами, то и дело облизывался. Взобравшись на завалинку, Варя прильнула к оконному стеклу и поймала в зеркале напротив окна его четкое отражение.

Пелагея снова принимала вампира. Утренний гость не только не был похож на Алайни, он вообще ничуть не походил на типичного представителя своего народа: лицо белое, как свежевыстиранная простыня, округлые щеки, вздернутый кончик носа, длинные черные кудри… Самым странным Варе показалось в нем то, что его зрительный образ не откладывался в ее цепкой на лица памяти – как морок, как незавершенная картина, постоянно изменяемая художником.

Не боясь поссориться с теткой, подстрекаемая почти что научным интересом Варя пришла в ритуальную комнату.

– Интинай, правитель Сумрачных Гор, – ведьма с подчеркнутым раболепием представила вампира племяннице.

Гость смерил девушку пристальным недовольным взглядом и снова облизал длинные верхние клыки, мешавшие ему чисто говорить по-русски.

Варя бесцеремонно уставилась в его глаза. Мало того, что они были разного цвета – один бледно-серый, другой ярко-зеленый, так еще и посажены были под прямым углом к носу, как у местного человека.

– Будущая ведьма Варвара к вашим услугам, господин, – присборив платье на бедрах, девушка издевательски поклонилась.