Слова на ветру, или Когда Чемодан из Карелии кажется укропом

Путешествие оранжевого чемодана, Вальгрэ

Я очень долго собиралась написать этот рассказ, но у меня всегда находились отговорки. То у меня рука болит, то слишком жесткий стул подо мной, то ручка не пишет. Но когда моя история стала мне сниться по ночам, я поняла, что пора – и взялась за перо.

Моя племянница Инна и ее сын Сережа уехали в Америку в 2003 году. И девять лет спустя, в 2012 году, они пригласили меня с моей сестрой Тамарой к себе в гости – в США, штат Юта. Не буду описывать бумажную волокиту и много волнительных моментов, которые предшествовали нашей поездке. Но вот билеты до Солт-Лейк-Сити у нас на руках, в паспорте стоит виза, и наступают приятные дни сборов.

Но заглянув в свою кладовку, я поняла, что мне не в чем везти вещи. Для такого длительного и далекого путешествия мне будет нужен большой чемодан. И я отважно отправляюсь в магазин, в котором продают рюкзаки, портфели, сумки и сумищи, и, конечно же, чемоданы всех размеров, фасонов и цветов.

Его я увидела, как только вошла в магазин. Большой, яркий, притягательный, оранжевый красавец стоял на самом видном месте. Казалось, что он даже немного распихивал своих соседей, чтобы привлечь внимание покупателей издалека. Подойдя ближе, я словно услышала, как он говорит своим соседям по полке: «Потеснитесь, посторонитесь, меня хотят разглядеть со всех сторон, узнать, что за обивка у меня внутри и сколько кармашков снаружи».

Так отстаивал оранжевый чемодан свое место под солнцем. Но ему даже и не нужно было этого делать. Я сразу же поняла, что мы подружимся, и решила его купить. Ведь именно такой мне был и нужен. Вместительный, чтобы уложить все гостинцы и подарки туда и обратно. Яркий, чтобы легко узнать его на багажной ленте. Радостный, что соответствовало моему настроению перед предстоящей поездкой.

Я расплатилась на кассе, и вот уже вдвоем мы едем домой. У него чудесные черные колесики и его легко везти по асфальту. Я так радуюсь, что мне кажется, будто мой чемодан – это живое существо, и мы начинаем приятное знакомство и беседу.

– А зачем ты меня купила?

– Чтобы складывать вещи.

– И потом забросить в кладовку?

– Конечно же, нет. Мы с тобой, милый друг, отправимся в далекое путешествие. Ты увидишь мир и преодолеешь тысячи километров, услышишь незнакомую речь и отведаешь заморские сладости.

– Здорово.

– Но на тебя будет возложена большая ответственность. Тебе придется поправиться на 25 килограмм.

Я смеюсь своей шутке. И мне кажется, что чемодан тоже улыбается и спрашивает меня:

– А ты какого цвета? Ты тоже оранжевая?

– Нет, я совершенно другая, но мои мысли и мечты разноцветные.

– Это как?

– Скоро сам узнаешь, – увильнула я от ответа, потому что подошел наш автобус.

А дома начались дорожные хлопоты. Сначала я вместе с дочерью составила список всех родных Сережи и Инны, с которыми нам предстояло встретиться, и их пристрастия – кто что любит. К заполнению чемодана приложили руку все наши родственники и знакомые. Всем хотелось передать частицу собственного тепла в далёкую страну, которая приняла наших Инну и Сережу. И конечно, хотелось удивить и порадовать своими скромными подарками из далекой России. Мой оранжевый приятель открыл свой огромный рот и поглощал все, что приносилось, привозилось, покупалось и передавалось, а также создавалось моими собственными руками. Первым на дно чемодана улеглись банки с красной икрой, любимым лакомством моей племянницы. Следующей партией пошли сладости: конфеты, орешки в шоколаде, земляничное печенье, хрустящие вафли, разные шоколадки. После окончания сладкой эпопеи последовали подарки родственникам Инны и моя собственная одежда.

Мне казалось, что наконец-то он стал понимать, что я имела в виду под словами «поправиться», и иногда я слышала его умоляющий голос: «Довольно! Больше в меня не влезет!, Закройте меня, пожалуйста!»

Но это было только начало, и мой новый друг даже не подозревал, что ему уготовила его непутевая хозяйка.

Вечером, накануне нашего отъезда, примчались мои подружки пожелать мне счастливого пути. Мой чемодан, взвешенный и переупакованный много раз, лежал на боку. Я даже тренировалась, как его везти, и в который раз благодарила человека, придумавшего колесики на чемоданах. Я не могла себе представить, как бы я его тащила, если бы их не было.

Как всегда, за день до отъезда вдруг находится сотня недоделанных дел. Я ношусь по квартире, стараясь все успеть, дать семье последние наставления и не забыть свои документы и таблетки. В спешке я открываю дверь в туалет, спотыкаюсь о порожек, и с размаха падаю всем телом на туалетный бачок, разбив его вдребезги. Треск сломанных рёбер и вопли печёнки слышны даже соседям. Все бросаются мне на помощь, но у меня есть одна дикая привычка – иначе её не назовёшь – улыбаться, когда больно, и смеяться, когда плохо. Этим я и занимаюсь. Охи и ахи заканчиваются, когда за гостями закрывается входная дверь. Час поздний. Рано утром у нас поезд на Москву. А у меня сильнейшие боли и температура. Затихла, лежу, боль становится невыносимой. Мой друг чемодан спокойно спит, а у меня начинается сильнейший озноб, меня подбрасывает на диване, как мяч на футбольном поле. Температура ползет вверх.

В три часа ночи у меня начинается рвота. Через два часа уже подъем и поездка на вокзал. Я набираюсь смелости и звоню своей крестнице Светочке, живущей этажом выше, которая работает медицинской сестрой. Она приходит на помощь и ставит капельницу с жаропонижащими. От живительной влаги моя температура снижается до 38 – жить можно.

В пять утра за нами приезжает такси. На выходе из квартиры меня качает, словно на волнах. И тут на помощь приходит мой оранжевый друг, за которого я держусь обеими руками, и уже непонятно, кто кого везет. А я все улыбаюсь. Спасибо мальчику-водителю, который помог уложить мой неподъемный чемодан в багажник.

Вокзал. Гудок поезда. Отдельное купе и нижняя полка. Радость, что наконец я обрету покой. Падаю на свое место и дрожащими руками беру стакан с водой и таблетку аспирина. Долгожданный сон.

* * *

На полпути к Москве я очнулась ото сна. Рядом скучает моя сестра, жалуясь, что ей досталась попутчица, которая всю дорогу пьет таблетки и спит. Чемодан тоже дремлет на своей багажной полке. Держись, мой друг, наше путешествие только началось.

Прибыв на Курский вокзал, мы с сестрой понимаем, что здесь нам нужно полагаться только на себя. Шатаясь и опираясь на металлическую ручку, я качу свой чемодан, благодарная за то, что он меня держит своим весом, чтобы я не грохнулась посреди толпы. Наше желание пересечь океан и ступить своими ногами и колесиками на другой материк очень велико, и мы бредем вслед за сестрой к выходу. Такси привозит нас в Шереметьево, и пройдя многочисленные досмотры и регистрацию, мы с моим другом расстаемся на время полёта.

Наконец-то мы на своих местах, а наши вещи в багажном отделении. Мой девятичасовой температурный полёт продолжается. С божьими молитвами и болеутоляющими таблетками я опять проваливаюсь в сон, который пока мое главное лекарство и исцеление.

И вот она, долгожданная Америка. На календаре декабрь, и мы в зимней одежде. Атланта встречает нас шумом огромного аэропорта и волной теплого воздуха. Здесь тепло, даже жарко, все 25 градусов, и мы несем свою теплую одежду, перебросив через руку. Рядом с нами группа молодых людей, и среди них мальчик в шапке-ушанке. Он, наверное, как и мы, не может поверить, что после московских морозов за один перелет попал в лето.

Собираюсь с силами и мыслями. Впереди самая ответственная часть нашего путешествия – таможенный контроль, если нам позволят пересечь границу. С моей находчивой сестрой мы проходим контроль довольно быстро. Бегом на другой терминал, где нас ждет другой самолёт, уже на Солт-Лейк-Сити, к нашей любимой девочке, её новой семье и новым впечатлениям.

Встреча с оранжевым другом откладывается. Он самостоятельно перебирается в багажное отделение нашего следующего рейса. А мы, уже пройдя все сложности паспортного контроля, стоим в очереди на посадку. Должна заметить, что мне уже все нравится. Люди приветливы и отзывчивы. Даже с нашим невеликим запасом английского языка они помогают нам найти нужный терминал. Женщина одалживает свой сотовый телефон, чтобы мы могли сообщить Инночке, что мы уже в Атланте и скоро увидимся. Еще четыре с половиной часа, и мы будем на месте.

Самолёт забит до отказа. Пассажиры летят на горнолыжные курорты Юты, которые славятся своим снегом. Мне уже не спится из-за разницы во времени и волнующей предстоящей встречи. Вот и аэропорт Солт-Лейк-Сити с длиннющими терминалами и толпой людей, движущихся к выходу. Мы спешим за ними. А внизу, у лестницы, нас ждут Пол и Инна, у которой в руках огромный лист ватмана со словами на русском языке: «Добро пожаловать в Америку».

Сколько радости, возгласов, объятий, поцелуев! Тамара, Инна и я, все мы в слезах. Пол разговаривает с нами на английском, а Инна нам все переводит. Но и без перевода понятно, что он тоже рад. На багажной ленте мы находим свои чемоданы. Мой оранжевый друг, как и я, слегка обалдел от происходящего и незнакомого. Пол, как истинный джентльмен, забирает оба наших чемодана и идет вперед. А мы, в обнимку с Инной, семеним за ним к большому многоэтажному гаражу, где нас ждет черная «Хонда» Пола. За вторым рядом сидений машины есть большой багажник, куда и укладываются все наши вещи и откуда мой оранжевый друг сможет слышать все наши восторженные разговоры.

Мы выезжаем за пределы аэропорта, и я понимаю, что мы опять поменяли сезон и попали из лета в зиму. Город сияет, и за окном машины – невероятная зима. Юта готова к Рождеству, и разноцветные огни уже развешаны на домах и деревьях. Все это покрыто искристым снегом, как белыми пушистыми лапами. Такого изобилия рождественских украшений и огней я не видела никогда. От них захватывает дух и поднимается настроение. Инна говорит:

– Это зимняя сказка, по-английски будет «winter wonderland». Вы еще нашу улицу не видели. А по дороге мы заедем и заберем Сережку. Он работает в вечернюю смену в гамбургерной.

Сережа выскакивает из освещенного здания своей работы в джинсах и майке. Это посреди зимы-то! Как ему не холодно? Опять объятия и поцелуи. Его речь наполовину русская и наполовину английская, но это не мешает нам с Тамарой засыпать его вопросами про школу, жизнь, работу. Жаль, что дорога до дома коротка.

И вот мы наконец-то въезжаем на улицу, где живут Инна и Пол. Это, действительно, «winter wonderland» с его как будто пряничными домиками, деревьями и заборами в снегу и огнях. Почти как в кино «Один дома», только наяву.

* * *

Наша с Тамарой спальня находится в подвальном этаже, а для вещей вместо шифоньера в уголке комнаты имеется небольшая гардеробная. Но прежде чем затолкать туда наши чемоданы, мы их раскрываем и достаем наши подарки и сладости. Я представляю себе, как мой оранжевый друг облегченно вздыхает и моментально худеет. Вот бы и мне так – раз, и стала стройняшкой. Подарки уходят наверх, на кухню и в спальню Инны, а мы скорей в душ и спать, спать, спать. Но сначала звонок домой, что мы долетели хорошо и уже у Инночки. На вопрос дочери, как мое самочувствие, я молчу как партизан и только кричу в трубку:

– Все хорошо, все замечательно!

Инна еще дорабатывает несколько дней перед своим отпуском, а мы, со своим скудным английским, пытаемся общаться с Полом. Ни я, ни Тамара, ни даже мой оранжевый друг не знаем английского, и все наше общение сводится к языку жестов. Оказывается, слова «суп» и «салат» произносятся одинаково на обоих языках.

Честно говоря, я даже не помню, как мы сообразили и как Пол объяснил нам: мол, собирайтесь, поехали. Но мы одеваемся и едем. Пол везет нас в горы, и мы с Тамарой раскрываем рты от величия крутых склонов и белоснежной американской зимы. Люди с лыжами и сноубордами поднимаются ввысь на фуникулере и несутся вниз, разбрасывая веером снежную пыль. Мы с Тамарой только ахаем от таких захватывающих дух видов. В нашем южном городке горнолыжный спорт не практикуется из-за отсутствия снега и гор. Но видеть этих экстремалов – это что-то. Опять похоже на кино, только теперь действующие лица – это мы с Тамарой.

После посещения горнолыжного курорта Альты Пол везет нас в центр города Солт-Лейк-Сити. Там мы паркуемся и идем внутрь красивого старинного здания. Как потом нам объяснила Инна, это бывший отель «Юта», а сейчас концертный зал, названный в честь Джозефа Смита. Посреди большого мраморного зала с массивными колоннами и бесчисленными рождественскими украшениями стоит скульптура Д. Смита в натуральную величину. На балконах второго этажа толпятся школьницы в длинных бордовых платьях.

– Лесли, – Пол показывает на одну из них и машет ей рукой.

Дочь Пола, Лесли, одного возраста с Сергеем. Но если Сергей увлекается игрой на гитаре, то Лесли – пением в хоре. Девушки запевают рождественские гимны. Некоторые мы слышим впервые, но многие мотивы уже знакомы по фильмам и кассетам. Это очаровательно и очень духовно.

После концерта Пол везет нас в Коммерческую палату штата Юта, где Инна работает бухгалтером. Нас знакомят с сотрудниками, они что-то говорят, но мы ничего не понимаем, только радостно киваем. Но, по-моему, я выучила фразу «Счастливого Рождества» – «Merry Christmas». За произношение не ручаюсь. Инна прощается со всеми сотрудниками на целых две недели рождественских каникул. Пол уезжает на своей машине, а Инна везет нас домой на своем белом «Шевроле Олдсмобиле» и немного рассказывает про город. Но в основном мы хохочем – отчего, сама не знаю.

* * *

И начинается череда поездок и гостей. Конечно же, возить моего оранжевого друга везде с собой не получается. Мы ездим в гости к родственникам Инны, встречаемся с ее американскими друзьями и русскими подругами из колледжа, посещаем концерты, музеи и выставки. Обо всем этом чемодан знает только понаслышке или догадывается, когда получает очередную порцию сувениров или подарков, или слушает мои восторженные впечатления, которые я рассказываю по телефону дочери и мужу. Так, от Дорис, Инниной подруги и соседки, он получил миниатюру в виде кусочка квилта, лоскутного одеяла. Из горнолыжного курорта Альты – парочку магнитов. С грандиозного концерта хора Мормонской Скинии – пеструю программку.

Но в Лас-Вегас мы все-таки его берем, сложив туда гардероб на всех троих отважных женщин – Тамару, Инну и меня. На машине дорога от Солт-Лейк-Сити до Лас-Вегаса занимает около четырех часов, но мы едем почти вдвое дольше. По пути мы останавливаемся в городке Сент-Джордж перекусить в придорожном ресторанчике. Знаете ли вы, какие огромные порции подают в американских ресторанах? По русским меркам это приличный поднос для мясной или овощной нарезки. По американским – это блюдо для стандартного завтрака: яичницы из двух яиц, четырех сосисок, горки жареного картофеля и двух огромных оладий. Мы делим одну порцию на троих, но никто не уходит голодной.

– А сейчас мы с вами поедем посмотреть на резервацию американских индейцев, – говорит Инна и, по велению сердца, вдруг сворачивает с главного фривея, не доехав до Вегаса каких-то 50 миль.

Мы с Тамарой сначала настороженно замолкаем в машине, а потом начинаем шутить и смеяться, потому что никакой резервации мы так и не видим на протяжении ста миль вокруг, а только невероятные уходящие вдаль дороги и огромные пустынные поля без единого человека или машины. Но все же мы находим одно интересное место – огромный кактус, с которым я фотографируюсь, и красивейшее туристическое местечко под названием «Семь сестер». Нет, люди там не живут, а стоят семь высоких каменных глыб разной формы и размера, которые напоминают семь женщин, склонившихся у одного очага.

Я очень люблю природу и все, что дарит нам матушка-Земля – каждый ее цветок, кустик и камушек. Но это бескрайнее синее небо и горные массивы очаровывают меня своей какой-то другой неподвижной красотой. Ну и конечно же, меня поражает американская практичность. Даже вдали от поселений и цивилизации здесь есть заасфальтированная парковка, стоят столики и лавки для обеда, высится каменное здание туалета с горячей водой и рулонами туалетной бумаги. Я не перестаю удивляться, сколь многое здесь организовано для людей, для их удобства и комфорта. Инна говорит, что это оттого, что американцы платят высокие налоги, на которые и строятся публичные заведения и поддерживаются в порядке национальные парки.

Солнышко начинает припекать, словно сейчас ранняя весна. Я прошу Инну открыть багажник, чтобы сменить теплый свитер на майку. На самом же деле мне хочется, чтобы и мой милый друг чемодан увидел кусочек этого удивительного мира и насладился горным воздухом.

До Лас-Вегаса мы доезжаем только вечером. Отель «Луксор» в виде огромной пирамиды из черного стекла поражает наше с Тамарой воображение. А чемодан вообще впадает в ступор от шума и роскоши залов казино, поэтому и не хочет катиться по их ковровым дорожкам, а норовит застрять на каждом углу и поглазеть на сверкающие огни и экраны игровых автоматов, зеленые столы для рулетки и расфуфыренных и не совсем трезвых гостей отеля.

На завтрак и ужин мы ходим в буфет отеля. Вот где есть на что поглядеть. Столько еды и голодных людей, собранных в одном месте, я еще не видела. Разные национальные кухни, мясные и рыбные станции, салаты, напитки, супы и десерты. Больше всего мне почему-то нравятся консервированные персики в сладком сиропе, а Тамаре – мясные блюда. Ну а десерты – глаз не оторвать от подачи и разнообразия. Теперь я поняла, что Инна имела в виду, когда говорила нам, что из буфета мы будем просто выкатываться как колобки.

На следующий день мы гуляем по городу и заходим в разные казино и отели. Хохочем, смеемся, шутим и любуемся на красоты архитектуры. Мы даже видим Эйфелеву башню – конечно, не настоящую, но вполне себе приличную по высоте возле отеля «Париж». А потом замираем возле поющих фонтанов отеля «Белладжио». Инна сообщает нам американскую пословицу: «Тот, кто не видел заката над океаном и поющих фонтанов Вегаса, не считается настоящим путешественником». Ну, значит, мы уже настоящие путешественницы, потому что из окна самолета мы уже видели закат солнца над Атлантическим океаном, и вот теперь видим эти 1200 струй, бьющих под великолепное пение Андреа Бочелли. Инна говорит, что этот певец слепой – но какой голос!

С нами постоянно приключаются какие-то истории. В музее восковых фигур мадам Тюссо мы все решаем, что будем «выходить замуж» только за Джорджа Клуни. Нам дают широченные свадебные платья, и три невесты фотографируются с восковой фигурой известного актера.

На пирсе отеля «Паллацо» мы с Тамарой усаживаемся в гондолу и плывем по широкому голубому каналу, имитирующему венецианский. Гондольер поет нам арии на итальянском, а Инна так хохочет на берегу, что мы думаем, что она сейчас свалится в воду. Оказавается, рядом с ней на берегу стоят люди и показывают на нас пальцем, приговаривая:

– Вася, подывыся, яка гарна лодочка. У нас у Таганроге таких немаэ.

Отель «Цезарь» такой величественный и впечатляющий – но сильнее римских скульптур, фресок, ковров и фонтанов меня поражают туалеты отеля. Черный, белый, розовый мрамор, цветные пуфы, вазы с живыми цветами, обрамленные золотом зеркала. Жизнь римских императоров была совсем не скучной.

В отеле «Венеция» мы гуляем по коридорам торгового центра и натыкаемся на человека, подрабатывающего живой скульптурой. Мужчина в синем камзоле и тюрбане, с перемазанным синей краской лицом изображает венецианского купца, застывшего в поклоне. Инна дает мне один доллар:

– Тетя Валя, подойдите и станьте рядом. Я вас сфотографирую, и потом вы ему дадите чаевые.

Что я и делаю. Я храбро позирую рядом с живой скульптурой. После, протягивая ему доллар, я гордо говорю на английском:

– From Russia.

На что он сжимает мою руку и на чистом русском отвечает:

– Я тоже.

Мы смеемся до колик и весь день вспоминаем наши приключения в отелях.

Погода в Вегасе всего лишь 15 градусов, но солнце так греет, что мы снимаем свои пальто и носим их в руках. Успеваем зайти в магазин и накупить дешевых безделушек и сувениров. А вечером у нас мюзикл. Инна рассказывает нам, что в мире всего три города, которые где сосредоточено столько театров для показа мюзиклов, спектаклей и опер в одном месте.

Это Пикадилли в Лондоне, Бродвей в Нью Йорке и Стрип в Лас-Вегасе. Главная улица города – это бульвар Лас-Вегас. А его самый оживленный участок длиной километров семь в обиходе именуется «Стрип», то есть полоска. Но всего этого, конечно же, мой чемодан не знает и не видит, а просто по вечерам слушает нашу болтовню и впечатления, постепенно заполняясь новыми покупками. Боюсь, что чемодан, слушая наши истории, начал понимать, что я имела в виду под «разноцветными мыслями и мечтами».

Мюзикл «Mamma Mia!», основанный на песнях группы «AББA» впервые поставили в Лондоне, но он стал таким популярным, что его подхватили и в Лас-Вегасе и в Нью-Йорке. Он до сих пор пользуется успехом и по нему уже сняли одноименный фильм с продолжением. В каждом отеле Вегаса есть свой концертный зал. На наш мюзикл мы идем в соседствующий с «Луксором» отель «Мандалай-Бэй». Надо ли говорить, что это опять роскошь, позолота, шум казино и сигаретный дым повсюду? Наши места в третьем ряду, очень близко к сцене, чтобы мы могли разглядеть актеров и декорации. Инна садится в середине, а мы с Тамарой по бокам от нее. И хотя Инна нам кое-что переводит, но знакомые песни и музыка не требуют перевода. Хочется встать со своего места и плясать, что многие зрители и делают прямо в зале.

В номер вы возвращаемся за полночь, очень уставшие. На следующее утро нам нужно ехать домой, назад в Юту, потому что приближается Рождество, семейные встречи и празднества.

Если рассказывать про американское Рождество, то у меня о нем остались самые теплые и душевные воспоминания. У многих людей и компаний выработался коммерческий подход к этому чудесному празднику. Чем больше денег ты потратишь и больше подарков получишь, тем лучше прошли твои рождественские каникулы. И хотя мы с Тамарой получаем много подарков от Инны и ее семьи в то праздничное утро, семья Инны и Пол в частности стараются сохранить дух этого дня.

До наступления самого Рождества мы проживаем очень возвышенную неделю с Инной и ее семьей. Нас возят на рождественский спектакль. Мы вживую два раза слушаем хор Мормонской Скинии. Посещаем несколько церковных музеев и домик Бригама Янга. В воскресенье мы идем в церковь и знакомимся с Инниными навещающими учителями – двумя мужчинами в годах. Празднуем Рождество с русскими друзьями Инны и еще одно с ее американской семьей. Смотрим трехчасовой фильм «Бен-Гур» с синхронным переводом Инны. Даже помогаем готовить ей традиционное рождественское блюдо – фаршированную запеченную индейку. Скажу по секрету, что мне больше нравится фруктовая начинка индейки, чем само мясо. Мы потом еще долго доедаем индейку в самых разных вариантах – от бутербродов до супа.

После окончания праздников мы начинаем готовиться к отъезду домой, закупать подарки и выполнять заказы родных, ждущих нас дома. Поход за одеждой в магазин «Росс» – это отдельная история для другого раза. Скажу только, что мы тащим назад столько пакетов с покупками, что Инне приходится отвлекать Пола разговорами на кухне, пока мы с Тамарой короткими перебежками несемся к себе в комнату, чтобы спрятать наши многочисленные пакеты с одеждой. Кончается это тем, что в канун отъезда нам приходится срочно ехать в «Уолмарт» и покупать приятеля моему оранжевому другу, чтобы вместить все покупки, подарки и сувениры. Мне кажется, что именно так заканчивается история многих туристов, посетивших Америку.

Но я радуюсь, что мой милый друг теперь не один, и они разделят килограммы багажа и скоротают темные часы багажного отделения вместе.

Полет Солт-Лейк–Сити – Нью-Йорк и следующий до Москвы, а затем поезд из Москвы до Таганрога – все это щедро сдобрено слезами расставания и бесконечными воспоминаниями.

Домой мой чемодан возвращается чуть потрепанным и потертым, с массой таможенных наклеек, распухший от подарков и сувениров. Мой милый друг, он еще не знает, сколько у него впереди новых приключений и путешествий с его неугомонной хозяйкой.

Карельская история, Наталья Лодыгина

«А снег все идет», – подумала Аля, благоговейно перебирая свои сокровища – травы, собранные ею собственноручно. Белый шалфей может менять настроение и энергию комнаты. Можжевельник пригодится при усталости тела и для бодрости ума. А сжигание полыни перед отходом ко сну стимулирует сновидения. Аля часто задумывалась: почему травы выбрали ее? А может, она их? Но это была неотъемлемая часть ее жизни.

Развешанные по квартире пучки и мешочки придавали ей вид ведьминой избушки. Аромат сухих трав заполнял все помещение. Аля подошла к заветной полочке с множеством флакончиков, склянок, баночек, наполненных кремами, мазями, гидролатами и мацератами, которые делала сама.

«Надо сделать солнечную воду», – вспомнила Аля и уже достала склянку, как в дверь раздался звонок. Она пошла открывать, теряясь в догадках, кто же это мог быть. Может, ее друг Вася? Они поссорились на Новый год, и он уехал к родне в Санкт-Петербург. Она его не видела уже больше месяца.

Заглянув в дверной глазок, Аля увидела хозяйку квартиры. О боже, какое сегодня число? Точно, сегодня же второе воскресенье месяца, и хозяйка пришла за квартплатой. Аля снимала квартиру в Стажедимском переулке, расположенном в старейшем петрозаводском районе Зарека. Удобное место и совсем недалеко от работы. Она часто ходила пешком на работу, в магазин, по делам. Собственным жильем она пока не озаботилась, следуя правилу «жить здесь и сейчас».

Хозяйка квартиры, Снежана Ивановна, влетела как ветер.

– Алевтина, в марте приезжает мой племянник в гости и мне нужно его куда-то поселить на месяц-другой. У тебя две недели, чтобы освободить жилплощадь.

Аля растерялась. Она сразу представила себя сидящей на лавочке с узлами и коробками и занесенной снегом.

Снежана Ивановна никогда не проходила дальше порога, но сейчас прошла по коридору к кухне. Она фыркнула, заметив на двери лист оранжевой бумаги. Он висел здесь еще с октября, когда друзья отмечали у Али Хэллоуин. Атрибутики хватало, так что даже квартиру не пришлось украшать. Алины подруги и она сама нарядились ведьмами, и фотки получились отличные.

– «Правила», – прочитала хозяйка. – «Правило первое. Не приносить алкоголь в дом, если только он не в красивой бутылочке», – вот это молодец, – сказала Снежана Ивановна, но, продолжив читать дальше, выпучила глаза. – «Правило второе. Не парковать метлы снаружи, соседи и так считают ведьмой. Правило третье,.Зелья и настойки готовятся в чайнике, а не в котле».

Она ринулась на кухню, задев пучки травы, висящие над головой.

– Что это?

– Травки, – ответила Аля.

– Немедленно уберите это безобразие и ищите себе жилье, милочка!

«Давно надо было убрать правила», – подумала Аля, но было поздно.

* * *

Снежана Ивановна ретировалась, дав Але всего неделю на сборы и поиски нового жилья. Аля медленно сняла со стены лист с правилами и прочитала последнее из них: «Единственная богиня, которая живет в этом доме – это я, и не пытайтесь меня приручить». Это, конечно, касалось Васи. Они дружили со школы. Вася жил на соседней улице и, бывая у Али, часто намекал, что пора бы прибрать Алину «избушку на курьих ножках», как он называл ее квартиру. На это Аля отвечала, что «любая пыль в ее доме считается волшебной».

Нет, она не была неряхой, но порой забывала про всю эту уборку и домашние дела, когда в очередной раз делала солнечную воду или отвар – ведь на это требовалось много времени и энергии. Премудростям натуральной медицины Аля научилась у бабушки Фаины. Аля скучала по ней и по ее деревне, где провела детство и юность. Это бабушка дала ей при рождении имя Алевтина.

Фаина Смоленская была коренной жительницей карельской деревни Нурмолицы, в которой родился Алин отец Микко. При получении паспорта он попросил записать его как Михаила. После школы он поступил в Петрозаводский университет, и там, на фармацевтическом отделении медицинского факультета, встретил Анну. После окончания учебы возлюбленные поженились. Уйдя в исследования по разработке вакцин, они ездили в командировки по местам эпидемий, уделяя науке больше времени, чем маленькой Але.

Аля была белокожей, рыжеволосой девчонкой с зелеными глазами, часто предоставленной самой себе и оттого очень самостоятельной. Когда ей хотелось побежать на прогулку, но собирался дождь или сильный ветер, то она могла попросить, сильно-сильно зажмурив глаза, чтобы погода наладилась, и это «колдовство» часто срабатывало. Все, и Аля в том числе, думали, что это случайность. Домой с прогулки она возвращалась всегда с охапкой цветов и трав. Мать ворчала, но разрешала их оставить.

Аля очнулась от мыслей и вспомнила, что еще сегодня не завтракала, но открыв холодильник, увидела, что он пуст. По дороге в продуктовый магазин Аля любовалась деревянными домиками, неплохо сохранившимися вперемежку с редкими сталинками. Несмотря на близость к центру, этот район был очень старый и от центра его отделяла река Лососинка. Дойти от дома до работы, у Али занимало полчаса. Аля работала экономистом на частной фабрике по изготовлению стеклянных флаконов для духов и частенько добиралась домой пешком. Работа ей нравилась, особенно походы в производственные цеха, где ее восхищали причудливые формы флаконов. Иногда премию можно было брать продукцией.

* * *

На обратном пути из магазина Аля заглянула в почтовый ящик – а вдруг там письмо от бабушки. Та не признавала современные технологии и писала по старинке – на бумаге. Бабушка жила в деревне, окруженной тремя озерами. Вокруг простирались луга и леса, куда Фаина и юная Аля ходили запасаться травой в лунные ночи. Бабушка говорила: «Смотри и запоминай, это когда-нибудь понадобится в жизни. Это мать-и-мачеха, весенний первоцвет, а это – донник».

Открыв ящик, Аля удивилась, обнаружив, что там лежала телеграмма. Странно, почему ее не выдали на руки? И давно ли она здесь лежит? Руки задрожали, пока читала текст: «АЛЕВТИНА ТЧК БАБУШКА ПЛОХА ТЧК СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙ ТЧК ТЕТЯ МАША».

«Ну почему все сразу свалилось на меня?» – думала Аля, лихорадочно собирая дорожную сумку и одновременно пытаясь дозвониться Васе. Тот не отвечал.

Звонить на работу в воскресенье было бесполезно – в отделе кадров точно никого нет. Аля написала секретарю на работу заявление на отпуск за свой счет на пять дней и отправила на электронную почту. Получат в понедельник. С одной дорожной сумкой Аля помчалась на автовокзал. От Петрозаводска до Нурмолиц 139 километров. Вроде немного – два с половиной часа на автобусе. Но сейчас самым трудным было ждать и догонять. А погода совсем рассвирепела. Затянутое тучами небо не предвещало ничего хорошего. Петрозаводский автобус с большой остановкой в Березовой горе, далее поворот на Нурмолицы. Аля нашла свободное место в автобусе у окна, села и еще раз позвонила Васе. Длинные гудки.

«Василий, верный друг, ну где же ты, когда ты так нужен? Особенно твой совет и поддержка», – подумала Аля.

Еще в школе они сдружились. Долговязый мальчуган и миниатюрная огневолосая фея, за которой он ходил по пятам. Когда Але исполнилось девять лет, родители уехали в длительную командировку в Уганду, где вспыхнула очередная эпидемия. Оттуда они не вернулись. Словно предчувствуя свою судьбу, они еще до отъезда оформили опеку на бабушку Фаину. Так и получилось, что девочка осталась жить с бабушкой, уехав из Петрозаводска в далекую деревеньку Нурмолицы. Но Вася неустанно писал ей письма и даже приезжал со своими родителями в деревню к Але. Когда обоим исполнилось по 16, Вася с родителями переехали в Санкт-Петербург. Но подростки не потеряли связь друг и другом и оба поступили в Петрозаводский университет. Аля на экономический, Вася на юридический.

Дорога казалась вечностью. За окном проплывали красивейшие пейзажи снежной Карелии, но Аля, любившая раньше эти места, сейчас была в смятении и тревоге. Первое и главное – это бабушка. Об остальных проблемах, свалившихся как снег на голову, она думала в последнюю очередь. Как же она обожала свою избирательную память. Несущественные подробности она выбрасывала из головы как залежалые вещи из комода.

Несмотря на снежную непогоду, воскресный автобус был забит полностью. Суетились пассажиры, кричали дети. Сидевшая рядом с Алей старушка все время молилась и причитала. Аля еле могла расслышать, что та шептала, но Алино чутье подсказывало, что старушка серьезно больна и ей уже ничем не помочь.

Алины веки отяжелели и она провалилась в беспокойный сон. Ей снился лес. Она не знала, как туда попала. Дороги не было видно. Посреди зеленой поляны стояло огромное цветущее дерево.

Автобус резко затормозил, Аля проснулась, ее рука сжимала руку старушки, которая выглядела чуть веселее.

– Уснула, детка? – спросила та и потянулась за своей сумкой. – А мы приехали.

Пассажиры суетились и спешили на выход. Станция быстро опустела. Все разбрелись. Погода портилась.

Аля вспомнила, что сегодня так и не успела поесть. Под ложечкой сосало и очень болела голова. Она побрела к кассам спросить, когда будет отправление автобуса на Нурмолицы.

– Девушка, да вы что? Вы видите, какая погода? Дальше автобус не пойдет, рейс отменили, – ответила кассирша в окошке кассы.

– Как же я теперь доберусь?

Кассирша пожала плечами:

– Можно в гостиницу.

– Нет, мне срочно нужно уехать.

Аля увидела одно-единственное такси на стоянке и бросилась к нему с мольбой довезти. На что таксист только замахал руками:

– Я в такую погоду не поеду. Мне жизнь дорога.

К небольшому магазинчику подъехал высокий снегоход – с колесами, похожими на тракторные, и ветровым стеклом спереди, как у мотоцикла. Седока не было видно из-за овчинного тулупа. Аля в отчаянии бросилась к нему и быстро затараторила, куда ей надо доехать. Она протянула деньги. Мужик в тулупе отстранил ее руку со стольниками и буркнул:

– Садитесь, я сейчас быстро в магазин заскочу и потом вас отвезу. Я как раз туда и еду.

Аля забралась на высокое сиденье и добавила:

– Я к Фаине Смоленской.

Мужик бросил на нее неодобрительный взгляд, но сунул ей в руки цигейку, которая лежала у него на коленях. Он вернулся с пакетом, сел на переднее сиденье и завел мотор.

– Держитесь! – крикнул он, перекрывая его гул.

Аля невольно прошептала слова – чьи, она не помнила: «Однажды шторм закончится, и ты не вспомнишь, как его пережил».

Дороги совсем не было видно, но снегоход лихо мчал по снежному пути. Не замечая непогоды и снега, залепляющего все ветровое стекло. Аля думала только об одном: «Бабулечка родная, моя вторая мама, только дождись. Я еду».

Фаина после смерти сына и невестки отдала внучке все, что могла, чтобы девочка в таком возрасте не ушла в себя от горя и жила полноценной жизнью. Михаила и Анну не разрешили транспортировать в Россию, там в Уганде и похоронили. Бабушка говорила: «Время – мудрый лекарь, заживляет шрамы, притупляет боли». Несмотря на жизнь в глуши, бабушка была довольно начитанной и собрала неплохую библиотеку. В деревне была своя школа для начальных классов, но дети постарше ездили на санях в среднюю школу соседней деревни Оленец.

Учеба давалась Але легко, гены брали свое. А бабушка приобщала внучку к науке о травах и созданию лечебных отваров. Особенно девочку впечатляло как бабушка, не признавая аптечных средств, диагностировала и лечила людей будучи знахаркой – отварами и мазями из трав, цветов, корней. «В матушке-природе вся сила, – говаривала бабушка, – потому что растения – это живительная сила земли, а они способны на многое».