Научи меня жить
Глава 1
Бутылки с противным лязгом упали в мусорное ведро, отчего оно покачнулось и перевернулось, а его содержимое – то, что Оливия собирала на протяжении последних трёх часов, высыпалось обратно, на уже почти чистый пол.
Прекрасно! Такими темпами уборка в этом проклятом доме затянется не на четыре дня, как планировалось изначально, а на четыре месяца! А то и года…
Мученически застонав, она начала устранять катастрофу, проклиная и этот дом, и всю родню мужа, которая настояла на его приобретении!
«Раз уж так хотели, чтобы мы поселились неподалёку, так и помогли бы с уборкой!», – зло размышляла Оливия, оттирая плиту от векового слоя жира, уже задыхаясь от запаха чистящих средств. Вместо того, чтобы купить НОВЫЙ дом, пусть и далековато от центра, они приобрели давно пустующую рухлядь, в которой, судя по состоянию, время от времени ночевали лица без ПМЖ, даже после своего ухода оставившие в этом месте кучи напоминаний о себе…
Её передёрнуло.
«Майлз получил серьёзную травму, Оливия»
«Ему лучше жить и восстанавливаться среди родни, неужели так трудно понять?!»
«Ты должна быть с мужем и в горе, и в радости – или брачная клятва ничего для тебя не значит?»
В горе и радости – но не в окружении вездесущих родственников, которые умудрялись донимать своим присутствием, даже проживая на другом конце графства! Что же будет теперь, когда их дома разделяет одна короткая улица?!
– Да уж, сарай сараем!
Оливия обернулась и увидела свою мать, которая с нескрываемым отвращением разглядывала помещение. Мэйв Томпсон, одетая как всегда с иголочки, выглядела донельзя несуразно в обстановке полной разрухи и запустения.
– Привет, мам.
Нервно поправив сумочку, она проговорила:
– Дорогая, идём скорее на улицу, не то боюсь, что внесу свою лепту в засорение этого дома.
Идея была здравой. На улице пахло дождём и осенью. Свинцовые тучи, красиво оттенявшие уже начавшие золотиться листья деревьев, грозились в любой момент щедро полить мамин новенький внедорожник, припаркованный немного в стороне. Наверное, это она специально, подумала Лив, чтобы не позориться.
– Прости, что приходится стоять, мам. Не уверена, что в этой хибаре найдётся хоть что-то, на что можно сесть без страха быть съеденной микробами.
– «Хибара»! – Мать скривила губы. – Что за выражения, Оливия Роуз?!
– Всего лишь называю вещи своими именами, – отозвалась она и устало прислонилась к дверному косяку. Прикрыв глаза, осознала, насколько сильно вымоталась.
– Считаешь хорошей идеей прижиматься к двери? Мерзость какая…
– Всё равно эти вещи подлежат сожжению, как только я всё отмою…. Так что разницы нет. Хоть убей, не понимаю вашу с матерью Майлза упёртость в нежелании нанять клининговую компанию!
– Я говорила тебе сотни раз: жена должна сама облагородить семейное гнёздышко, натереть каждый болтик, чтобы потом с гордостью назвать дом своим!
– Для этого достаточно сделать генеральную уборку и развесить на стенах картины, а то, на чём настояли вы – безумие и издевательство! Ах, ладно… не бери в голову.
Маму невозможно переубедить. Ни в чём и никогда. Она старалась чаще напоминать себе, что мама всегда хотела для неё лучшего, а то, что их понимание «лучшего» разительно отличались – только её, Оливии, проблемы. В конце концов, это лишь означает её неспособность оценить заботу любящего человека.
В выборе профессии…. Места жительства…. И будущего мужа, чего уж там, хоть и не напрямую. Однако Лив была молода и импульсивна, когда встретила Майлза, а мама всячески подталкивала её мысли в нужное русло, стоило ему появиться в поле их зрения….
– Иногда, Оливия Роуз, у меня складывается впечатление, что ты утратишь смысл жизни, если с первого раза согласишься со мной! В конце концов, ты ведь заметила: в итоге всё всегда выходит так, как я сказала! И результатом довольны все!
Лив не нашлась, что ответить.
– Ладно…. Как Майлз?
– Он залюблен и со всех сторон окружён заботой, ма…. – девушка закатила глаза и почувствовала укол незваного раздражения. – По-твоему, как он?
– До сих пор не могу прийти в себя после случившегося!
– Аварии случаются, мам. Не так уж всё…
– Подумать только! Такой перспективный молодой человек… – Мама её словно не слышала. – Ну, он поправится, дело молодое. Кэтрин сказала, что лечением его ноги занимались лучшие ортопеды. И сейчас, когда вы вернулись в Истборн, он должен получать только самое качественное медицинское обслуживание! Свежий воздух и близость к проливу пойдёт ему только на пользу. Благо, денег его бизнес приносит достаточно. Можете себе позволить.
Его бизнес, не ваш. В том, чтобы унизить и не заметить этого, маме нет равных…. Разумеется, ей невдомёк, что все деньги, которые принёс магазин спорттоваров, принадлежащий им с Майлзом, ушли на оплату лечения, потому что страховка, как оказалось, была не всесильна, и ещё неизвестно, сколько придётся выложить за восстановление. Мама не подумала спросить, почему, продав дом в Льюисе, им едва хватило средств купить эту развалину.
– Никаких полумер – только лучшие специалисты…
– Мама, – прервала её Лив, надеясь, что не слишком грубо, – почему бы тебе не обсудить это с ними?
– Не понимаю, почему ты злишься…
«Потому что зятя ты жалеешь больше, чем родную дочь. Потому что престиж для тебя важнее и моего благополучия, и моих желаний!», —подумала девушка, но вместо этого сказала:
– Прости, у меня очень много работы. Нужно сделать это место обитаемым, чтобы в ближайшее время начать перевозить вещи. Не всё же спать в гостинице, да и гараж свекрови пора освобождать от коробок и мебели.
Мама поджала губы и, деловито поправив сумочку, удалилась. Обиделась. Ну и на здоровье! Проводив её машину мрачным взглядом, девушка натянула на руки перчатки и, тяжело вздохнув, вернулась в дом.
Терпи, Оливия, терпи. Спасения ждать неоткуда.
Шесть дней. Шесть, а не четыре было убито на эволюцию хибары в обитаемое жилище. Ещё два – на его обустройство и придание статуса «дом, милый дом». Плюс раскисшая кожа на руках и начавшаяся аллергия на хлорку, и всё ради того, чтобы услышать:
– Ну не знаю, Оливия. Уверена, что ты могла бы постараться чуть лучше…. Миленько, конечно, но не хватает уюта. Где украшения на каминной полке, да и занавески….
Мать Майлза вряд ли подозревала, насколько же сильно ей повезло, что к её приходу Лив уже убрала из рук половую тряпку. Иначе летела бы она сейчас в милированную голову…. Просто невероятное везение снизошло на эту вездесущую женщину!
«Раз овечка, два овечка…»
С каждым разом детская считалочка помогала всё меньше. «Надо бы найти для себя более действенное успокоительное, – размышляла Лив. – Желательно – безалкогольное, но тут как свезёт….»
– Уверенна, всё не так трагично, миссис Тейлор.
Женщина, которая обошла маленькую гостиную, поспешно обернулась в дверях кухни, на высокомерном лице тут же появилось выражение искренней озадаченности и невинности.
Лив могла купиться на этот трюк на заре отношений с Майлзом. Сейчас – уже нет. Простите, Кэтрин, зря стараетесь.
– Оливия, дорогая, конечно же нет! Ты и так молодец, проделала просто колоссальный труд! Конечно, могла бы и лучше, но уверена: ты старалась на все двести! – для пущей уверенности женщина подняла вверх два больших наманикюренных пальца.
За окном посигналили, что означало…
– Ох, Рейчел и Майлз приехали! Пойду встречать! – Миссис Тейлор даже подпрыгнула от радости, словно не видела своих детей как минимум пару месяцев. На деле прошёл только час. – Оливия, ставь чайник! Надеюсь, ты приготовила угощение? Эх, нужно было приехать раньше, проконтролировать…
Проводив сокрушающуюся женщину взглядом, девушка подошла к дверному косяку и несколько раз несильно ударилась о него головой. Господи, а ведь теперь из этого будет состоять её жизнь, тень родни мужа стала осязаемой! Спохватившись, Лив бросилась к окну и открыла его нараспашку – не важно, что сентябрь и, в общем—то, прохладно. Важно то, что хотя бы на короткий промежуток времени ей удастся выветрить тошнотно—приторный аромат духов матушки Майлза…
– Оливия, почему ты нам не помогаешь?!
Собственно, с чем? Проглотив вой отчаяния, девушка поплелась к двери и нахмурилась: Майлз одной рукой опирался на костыль, другой – на младшую сестру, которая придирчиво осматривалась по сторонам. Как же они, всё-таки, похожи с братом! Майлз – высокий, подтянутый мужчина, «типичный англичанин» в манере держать себя, с густой мочалкой чёрных курчавых волос. Безупречный брючный костюм-тройка – Господи, зачем и как он натянул его? – глубокого серого цвета, тонкие губы изогнуты в вежливой – но не более, улыбке, и даже гипс, в который была упакована его нога, не умалял аристократизма.
Сестра же, несмотря на то, что отцы у них разные, была его женской копией. Маленький рост компенсировался раздутым до размера дирижабля самомнением.
– Что-то не чувствуется в этом, с позволения сказать, доме, тёплый приём. И домашней атмосферы тоже нет.
Своё высказывание Рейчел сдобрила доброй порцией яда. «Раз овечка, два овечка…Три – овца» В отличие от своей матери, она никогда не притворялась, что сноха ей нравится, всячески старалась поддеть и съязвить по любому поводу…. Их неприязнь была глубоко взаимной.
– К счастью, не тебе здесь жить, Рейчел, – Лив пыталась улыбнуться, но получилось, скорее всего, так себе, – а нам и так сойдёт.
– К счастью! Но брата мне жаль – не лучшие условия для восстановления!
Стерва. А Майлз молчит, оглядывается…. Всё как всегда!
– Знаешь, что, Рейчел, не твоё…
– Ты не проверишь, как там чайник, Оливия? – миссис Тейлор натянула на лицо благодушное выражение. Вовремя вклинилась, ничего не скажешь. – Кажется, всем нужно согреться. Ах, вот оно что! Окно же открыто…
… Лив уже боялась, что этот день никогда не закончится! Сестра и мать мужа пробыли у них долгих четыре часа, и уходить явно не собирались. Спасение пришло неожиданно: отчим Майлза позвонил супруге и сообщил, что вернётся домой пораньше, а потому «его девочки» поспешили откланяться.
И вот они с мужем одни, в маленькой спальне на первом этаже, в которой не было ничего, кроме двуспальной кровати, прикроватной тумбочки, и шкафа-купе. Оливия отвернулась от окна, за которым в вечернем небе занималась гроза, и посмотрела на того, с кем прожила последние четыре года. Майлз полусидел, подоткнув подушки под спину, и читал книгу в свете настольной лампы, надев по этому случаю специальные очки. Очень милая, домашняя картина. В груди появилось щемящее чувство – тень былой страсти с привкусом нежности, и этого чувства с каждым днём становилось всё меньше. Лив понимала, что это тупик. И что если ничего не изменить, нужно найти в себе силы на то, чтобы обойти его.
И двигаться дальше.
Оттолкнувшись от подоконника, Лив подошла к кровати и скользнула под одеяло. Придвинулась к мужу и обняла его. Майлз дёрнулся так, словно только что вспомнил о её существовании.
– Прости. Я, должно быть, холодная.
– Нет, нет… не очень.
Да что это с ним? Руку она, однако, убрала. Мужчина стянул очки и отложил их вместе с книгой на прикроватную тумбочку. Щелчок – и единственный источник света погас, погрузив комнату в тот же холодный мрак, что заполнял её собственное сердце.
– Майлз, что не так?
– Я устал, – коротко бросил он и отвернулся. – Давай спать.
Вскоре он и правда засопел, в этом ему повезло больше, чем Оливии. И всё время, что она не спала, ей казалось, что о неё попросту вытерли ноги. Глядя, как черноту неба разрезают ветки грозы, она поняла, что эти отношения уже не оживит даже сам Господь.
Глава 2
Лив чувствовала себя так, будто её избили разом человек десять, а потом ещё и проехались сверху катком.
Проклятая уборка выжала из неё все соки, истратила все резервы сил, которые у неё были. Даже те, о которых она и сама не подозревала…. Но – завтрак есть завтрак, а кому, как не ей, уготована честь готовить его?
Девушка повернулась на бок – Майлз мирно спал, раскинувшись «звёздочкой» на спине, его дыхание было ровным и спокойным. В такие моменты легко забыть о бесконечных разногласиях, уже давно стоявших между ними, словно их и вовсе не было….
Лив потянулась, чтобы убрать локон с его лба, и в этот момент Майлз поймал её за руку и шутливо покусал запястье.
– Сколько раз просил не будить меня так? – «грозно» спросил он и снова начал грызть руку. Девушка звонко рассмеялась и попыталась вывернуться. Раздался звонок его телефона. Весёлость момента стала куда-то испаряться. – Куда же ты? Получай! Оп, погоди-ка…. Алло, доброе утро, мама….
Игривого настроения как не бывало. С лёгкостью отдёрнув руку от уже позабывшего о ней мужа, Оливия соскользнула с кровати и, надевая халат на ходу, поспешила скрыться в ванной. Чтобы не слышать разговор «сыномамы», девушка поскорее покончила со своими делами и сбежала на кухню, чтобы приготовить проклятый завтрак.
Так всегда! Стоило на минуту расслабиться, как тень семьи мужа вытесняла собой всё свободное пространство и поглощала всё на своём пути!
Оливии пришлось напомнить себе, что яйца не виноваты в её семейных неурядицах, когда из-за усердной работы венчиком яичная масса выплеснулась на кухонную поверхность. Но это лишь усугубило её состояние, и когда Майлз пришёл в кухню и, поставив костыли у стены, сел на стул, девушка уже не сдерживала своего негодования! Проявилось оно, правда, только в том, что тарелку с его завтраком она на стол швырнула, а не поставила. Сама же решила ограничиться поджаренным тостом и чаем с бергамотом.
– Кто-то сегодня не в духе? Что за нервы с утра?
Лив посмотрела на него исподлобья. «Лучше помолчи и включи телефон, Майлз. Лучше помолчи…»
– Удивляюсь, что твоя мама ещё не звонит мне среди ночи, чтобы узнать, на каком боку ты спишь, и укрыты ли твои ножки, – тихо пробормотала она и, сделав глоток чая, открыла новости в соцсети.
– Только не заводи снова свою песню, Оливия! Можно хотя бы сегодня обойтись без твоих вечных упрёков о моей семье?
– Не надо повышать на меня голос! Я тебя избавлю от них раз и навсегда, хочешь? Расчерти, наконец, границы, Майлз, или это сделаю я.
– Она лишь заботится о моём благополучии, волнуется о самочувствии, а что я получил от тебя?
– Да кто бы спорил, ну да…. Всё тебе мало.
– Сегодня очень важный день, и я думал, что он важный и для нас обоих, но тебе, похоже, наплевать на всех, кроме своей персоны! – крикнув это, мужчина бросил вилку, и она со звоном ударилась о стол. Этот звук заставил девушку подпрыгнуть и отложить телефон. – И как ты собралась «расчерчивать границы»? Устроишь скандал? Доведёшь моих сестру и мать до слёз из-за своих глупых капризов?
– Из-за того, что мне нет места в моей собственной семье! Я… поверить не могу, – упавшим голосом проговорила девушка, поднимаясь из-за стола. – Их слёзы тебя, значит, волнуют, а чем я хуже, Майлз? Ты притащил меня в эту чёртову дыру, выбрав этот запущенный домишко в угоду им, и даже не поддержал меня, когда накануне вечером твоя сестрица ёрничала и пыталась унизить меня….
– Ой, начинается!
– Продолжается! Я надрывалась и устала, драила и выгребала, и всё для чего? Для того, чтобы твоя семейка кривила носом, а ты сам даже словом добрым не обмолвился?
– В любом споре, Оливия, нужно уметь вовремя остановиться, – холодно оборвал её мужчина. Опираясь на костыли, он поднялся и смерил супругу надменным взглядом, – иначе можно наговорить такого, о чём впоследствии пожалеешь. Спишу твоё поведение на переутомление, поработала ты и правда, на славу. Но позже я жду извинений за те гадости, которые ты наговорила о моих близких. Спасибо за завтрак. И да, мне кажется, что тебе лучше сегодня со мной не ехать. Дабы избежать подобных сцен.
Обида вперемешку со злостью клокотали глубоко внутри, в голове снова всплыл вопрос, который удаётся задвинуть в моменты «временного перемирия»: «Неужели это – моя жизнь? Неужели лучше уже не будет?»…
Оливия знала ответ: нет, не будет. Потому что она слишком труслива, чтобы что-нибудь изменить. Не смогла, когда через год после свадьбы только начали проявляться первые симптомы болезни «сыномамы», ничего не сделала, когда спустя ещё три эти симптомы усилились и переросли в запущенную болезнь. Не бросит и теперь, когда авария отняла у мужа способность шевелить ногой. Совесть не позволит ей сделать это.
Когда же она уже начнёт жить для себя?..
Оповещение на телефоне выдернуло её из тягостных размышлений. Когда Лив открыла электронную почту и увидела ответ на разосланные ею резюме, то подумала: возможно, сейчас – самое время.
– Договориться о собеседовании в такой день? Ты выжила из ума, Оливия Роуз!
– Любая нормальная жена ставит благополучие семьи на первое место! Как можно делать что-то в угоду себе, когда супруг сильно травмирован и нуждается в моральной поддержке?
Мама и свекровь как две разодетые фурии ворвались в дом точно в срок – Майлза к врачу собрались везти всей делегацией! Не хватало только отцов, но они работали, предоставив все хлопоты своим прекрасным половинам. А уж они—то и рады стараться! Примчались, готовые на всё, чтобы Майлз в очередной раз почувствовал себя центром Вселенной.
Муж отказался от помощи, чтобы пересечь гостиную и гордо выйти из дома самостоятельно. Разумеется, Лив понимала, что это представление было разыграно специально для неё, а потому наблюдала за действом с прохладным безразличием.
Каково же было удивление женщин, когда она не только не кинулась помогать Майлзу, так ещё и не последовала следом! На вопрос «что происходит?» она коротко ответила, что не едет с ними, и тут началось….
Несколько раз она пыталась сдержанно объяснить женщинам, что в этом нет ничего страшного, но разве её кто-то послушал?! Нет! Эти две мегеры орали, не переставая, о какой-то понятной только им нравственности, но чего они, чёрт возьми, добивались этим разговором?!
Она, вообще-то, живой человек, и на данный момент – в перспективе основной источник дохода в семье! Потому что все накопленные деньги, которые приносил их магазин спортинвентаря, ушли на лечение Майлза. Лив свято верила, что родилась не только для того, чтобы жить в угоду желаниям мужа, и способна на большее. Пора уже сделать хоть что-то, и для начала – использовать по назначению свой диплом!
Именно это Оливия и высказала двум женщинам прежде, чем оставить их, хлопающих глазами, на пороге дома. Она даже не взглянула на мужа, который буравил её взглядом с пассажирского сидения машины матери. Понимая, что эта вспышка ещё выйдет ей боком, она прыгнула в свою машину, гадая, не организуют ли за ней погоню…
Чем ближе она подъезжала к потенциальному месту работы, тем стремительнее испарялся её «боевой» настрой, и, когда она добралась, ей потребовалось несколько минут для того, чтобы осмелиться и выйти из машины. Средняя школа. Место, куда её еле приняли после исключения из самого престижного учебного заведения Истборна…. Место, куда на выпускном она пообещала себе больше никогда не возвращаться….
Но вспомнив обстановку, царившую в семье, Оливия твёрдым шагом направилась к входу. Если судьба даёт ей шанс хоть изредка выбираться оттуда – она им воспользуется. Пусть даже если ради этого придётся сбегать из одного дурдома в другой.
Глава 3
Школа встретила холодной тишиной – ну конечно, уроки…. Лив уверила директора, что знает, где находится кабинет, и что в провожатом нет необходимости. Ещё бы ей не знать – в своё время она бывала в нём чаще, чем многие ученики за всю свою жизнь! Коридоры, стены, окна – всё было до боли знакомым, хотя, кажется здесь, всё-таки, сделали мало-мальский ремонт, по крайней мере цвет стен уже не напоминал унылую нору, и из тёмно-серых они перевоплотились в нежно-персиковые.
– Миссис Тейлор-Томпсон?
Лив обернулась и увидела низкорослую женщину плотного телосложения, которая удивительно быстро передвигала своими короткими ножками на маленьких каблуках. Остановившись в двух шагах от девушки, она заправила короткие распущенные волосы за ухо и, отдышавшись, сказала:
– Добрый день. Миссис Мюррэй сказала встретить Вас и проводить к ней.
– В этом не было необходимости, – растерянно проговорила Лив. Было чертовски неудобно из-за того, что эту женщину заставили бежать сюда, – я ведь сказала ей, что знаю, куда идти.
– Да, да! Просто она сейчас не там!
– А где же тогда?
– В спортзале.
В спортзале. Первое в её жизни собеседование на должность учителя, из-за которого у неё и так тряслись поджилки, пройдёт в пропахнувшем потом помещении под любопытные взгляды и крики учащихся. Блеск. Но разве у неё есть выбор?..
Подавив обречённый вздох, Оливия последовала за своей неожиданной проводницей, которая очень здорово заполняла паузу своей болтовнёй.
– Я слышала, Вы наша выпускница? Это хорошо. С тех пор, как Вы учились здесь, в школе мало что изменилось, Вам будет проще войти в ритм.
Какое интересное выражение.
– Да, наверное….
– Меня, кстати, зовут Беллатриса Свон. Работа стала совсем невыносимой после выхода «Сумерек». Ученикам нравилось шутить о том, что с обращением Беллы Что-то пошло не так, и я – это она тридцать лет спустя…
По крайней мере, в том, что касалось учеников, действительно всё осталось, как прежде: подтрунивание над учителем никогда не выйдет из моды. Два коридора и лестничный пролёт спустя, девушка узнала всё и о скупости фондов, и о нововведениях в системе образования, из-за которых многие из её будущих коллег подумывали сменить профессию. Возможно, дошло бы и до рассказов личного характера, но к счастью они уже добрались до спортзала. Миссис Свон прошла вперёд, и Лив, сделав рваный вдох, последовала за ней.
И сразу попала в средоточие хаоса и безумия! Огромное – оно ей и в детстве таким казалось – помещение по периметру было забито спортивным инвентарём, две очереди из учеников стояли спинами к ним и ждали, пока зычный голос, владельца которого она не разглядела, назовёт их фамилию. Оливия вытянула шею, чтобы увидеть, чем они там занимаются, но Беллатриса махнула ей, и она последовала за женщиной, усмирив внезапно вспыхнувшее любопытство.
– Рада, что Вы не сбежали, миссис Тейлор-Томпсон. Рада – и прошу прощения, у меня возникло безотлагательное дело в спортзале.
Оливия пожала протянутую руку, с интересом глядя на полноватую мулатку средних лет в элегантном брючном костюме цвета крем-брюле, выгодно оттенявшем её кожу. Волосы деловито собраны на затылке, острый взгляд, вежливая улыбка. Профессионал.
– Солгу, если скажу, что не подумывала об этом, миссис Мюррей.
– Храбрость в этих стенах приветствуется, а вот то, что у Вас нет опыта работы, скажу честно, меня смущает.
Оливия замерла. Нет, не может быть, чтобы её пригласили на собеседование только для того, чтобы сообщить это! Должно быть Что-то ещё…
– Однако, – вот и долгожданное «что-то», – мне нужен человек, причём немедленно. Наш преподаватель должен был срочно переехать в другое графство, а заменить его попросту некем. Понимаю, нагрузка колоссальная, но прежде, чем отказываться, подумайте о том, что иной возможности устроиться по специальности без опыта работы в обозримом будущем у Вас может не предвидеться.
– Я понимаю, да, но…
– Впереди выходные, так что у Вас, миссис Тейлор-Томпсон, есть несколько дней, чтобы всё тщательно обдумать. В понедельник утром я жду Вашего звонка либо с отказом, либо же с согласием. Решать Вам.
– Я… поняла. Спасибо…
– Так, урок почти закончился. – Директор мельком взглянула на часы. – Рада была встретиться, миссис Тейлор-Томпсон. Уверена, Вы сделаете правильный выбор. Правильный для себя, конечно.
Ох, неспроста она сделала такой акцент на слове «правильный». Лив была хорошо известна эта интонация, побуждающая сделать выбор в пользу того, кому это выгодно. Боже, она будто с мамой поговорила…. Возможно ли, что все женщины в этом городе, в возрастной категории «пятьдесят плюс», обладают такими навыками манипуляции?..
Но внезапно Что-то произошло. Звук удара по мячу, громкий вскрик, визг – и резкая боль в голове. Лив едва не рухнула, как подкошенная, и первая осознанная мысль, проскользнувшая сквозь облако «салютиков», была о том, что так, должно быть, чувствует себя кегля в боулинге…
Перед глазами поплыло, чьи—то руки цепко удержали её за плечи, а потом и усадили на низкую деревянную лавку. Когда шум в ушах сошёл на нет, Лив сфокусировала взгляд на незнакомом, хмуром лице, обладатель которого сидел перед ней на корточках.
– Контузия. Спросите что-нибудь…
– Назовите… центральных персонажей «Ведьмака».
– Игра или книги?
– Не важно.
– Э-э-э… Геральт, Йеннифер, Цирилла, Трисс, Лютик…. Никого не забыла?
– Я не знаю, – беспечно пожал плечами мужчина и встал. – Эрни! Что за подача? Моя соседка миссис Дженкинс ударит сильнее, а ей девяносто! Ты же парень, не стыдно? Хороший удар должен был сбить эту леди с ног, а она едва дёрнулась!
Чего?
– Но, тренер…
– Тренер я тебе после школы, сынок! Не слышу извинений.
– Мистер Лайвли, эта мисс пошатнулась. Сильно так, все видели! – Смуглый парень смешно сморщил лицо, и Лив нашла бы это забавным, если бы дело не касалось её головной боли. – Если бы её не подхватили…
– В какой момент ты решил, что мне нужны твои оправдания, парень? Так…. Вы – наш новый учитель?
– Всё к этому шло….
– Если дойдёт – считайте, у Вас появился персональный помощник. Как органайзер, только ходит сам. Две недели будет Вашей тенью.
– Но тренер!
– Не слышу извинений. – Мужчина, стоявший к ним спиной, демонстративно оттянул ухо.
– Простите, мистер Лайвли….
– Ты будто нарочно, пацан. И искренне давай, чтобы даже я поверил.
– Ах, ты ж ё… простите, леди, – пробормотал парень под хихиканье и подначивание одноклассников. Лив усмехнулась и махнула рукой.
– Что ж, Оливия, считайте, что боевое крещение позади. – Это последствие удара, или она и правда услышала весёлые нотки в словах директора? – Надеюсь, сегодняшняя храбрость ещё не исчерпала себя. Жду Вашего ответа. Всего доброго.
Звонок с урока стал с родни контрольному выстрелу в голову. Лив зажмурилась и зажала уши. По пути сюда она воображала разные сценарии развития событий, но реальность буквально едва не сшибла её с ног! Должность учителя уже требует нешуточной ответственности, но то, что предлагает директор…
– Держите. Это должно помочь.
Девушка подняла голову и уставилась на бутылку минералки у самого лица, от которой так и веяло прохладой! Она и не заметила, что в зале остались только они с «тренером». Не раздумывая, Лив взяла её и прижала к ушибу.
– Неожиданный жест, мистер «надо было бить сильнее». Но вину Вы искупили, так что спасибо.
– Без проблем. Пусть лучше маленькие гоблины обсуждают эту невинную шутку, чем то, что я порывался сделать изначально.– Мужчина сел на лавку около неё. – Потому что на ближайший семестр это выбило бы из их голов даже зачатки мысли об учёбе.
– Моя пытливость не даст Вам уйти от объяснений.
– Тонко, хотя сперва мне показалось, что Вы не умеете быть напористой.
– Первое впечатление часто ошибочное.
– А порой – самое точное. Я почти подошёл к Вам, когда это случилось. Руки сами потянулись, чтобы поймать Вас, и хорошо, что Дороти – миссис Мюррей – опередила меня.
– Это точно, – пробормотала девушка, прогнав перед глазами то, что он сказал. Безудержный гормональный всплеск в головах подростков уже сосватал бы её с их учителем, и на протяжении нескольких месяцев в каждом классе находился бы кто-то, кто клятвенно уверял бы, что видел их, целующихся по подсобкам…. Единственное – на месте мужчины в этом «ролике» находился гигантский знак вопроса, и только в тот момент до Лив дошло, что она до сих пор не посмотрела на своего спасителя. Трезво не посмотрела, потому как после удара она различила лишь расплывчатый силуэт, а со спины мало, что можно понять.
Её внимание сразу же привлекли небесно-голубые, весёлые глаза. Их обладателю с виду было между тридцатью и сорока годами, светлые прямые волосы опускались чуть ниже ушей, светлые брови, светлая бородка и небольшая щетина. Закрытый спортивный костюм глубокого синего цвета с мелким орнаментом подчеркивал спортивную фигуру мужчины. Дамы и господа, перед вами – предмет обожания всех носительниц ХХ – хромосом в этом здании….
– Я Барри. А Вы…
– Оливия. Лив, – девушка протянула ладонь, и мужчина аккуратно пожал её.
Её пальцы утонули в широкой, крепкой ладони, и на мгновение их глаза встретились. Мужчина медленно улыбнулся, и Лив, смутившись, высвободила руку и заправила прядь за ухо.
Мужчина поднялся и потянул её за собой.
– Это был мой последний урок. Идёмте, проведу Вас до парковки. Сейчас только захвачу куртку.
– Разумно ли это? Вы сами накликаете на себя беду, – сказала Оливия, когда мужчина накинул кожаную куртку и, придержав дверь, вышел вслед за ней в коридор.
– Вряд ли. Сомневаюсь, что Кто-то обратит на нас внимание. Те, кто были здесь, сейчас в раздевалках, остальные же не в теме, так что можно не волноваться.
– Средняя школа – это место, где бдительность терять нельзя ни при каких обстоятельствах, – заметила Лив, и её передёрнуло.
Барри одобрительно кивнул и широко улыбнулся.
– Это должно стать девизом всех, кого угораздило стать нашими коллегами. Может, сделать себе наколку?
– Тогда только на лбу, чтобы каждое утро настраивать себя на нужную волну.
Теперь уже мужчина рассмеялся, и Лив поймала себя на том, что и сама не прекращала улыбаться с самого начала их разговора, и это снова смутило её. Да что же это с ней?
– А Вы забавная, Оливия. Что ж. – Они подошли к её автомобилю, но садиться и уезжать решительно не хотелось. Глупо, глупо…. Солнце светило прямиком в лицо Барри, от чего он смешно сморщил один глаз и улыбался. – Ученики у нас разные: есть и зануды, и «звёзды», и тихушники, да и бунтарей хватает, но всё не так плохо, как могло бы быть, так что…. Буду рад увидеть Вас на ближайшей утренней летучке.
Приятнее слов в данных обстоятельствах и придумать сложно. Они достигли своей цели, и теперь улыбку с её лица не сотрёт даже встреча с золовкой, которая неминуемо состоится этим вечером. Они же придадут ей сил пережить её.
– Вас подвезти? – вместо ответа спросила она.
– Не-а, я на колёсах. Но спасибо. – Заметив непонимающий взгляд девушки, он кинул ей за спину. Обернувшись, Лив охнула: немного поодаль стоял мощный чёрный мотоцикл, хромированные детали которого сверкали в лучах весеннего солнца.
– Какой красавец!
– Да, мне тоже нравится, – лениво отозвался Барри, и когда девушка вновь повернулась к нему, вдруг сделал шаг вперёд и, наклонившись к её уху, прошептал: – Соглашайтесь на работу. Может, прокачу как-нибудь. До встречи, Оливия.
Лив прислонилась к дверце машины и безмолвно наблюдала, как мужчина сел на своего железного коня, как повернул ключ зажигания и, отъезжая, подмигнул ей своими лукавыми глазами.
Весь обратный путь домой она мысленно прокручивала всё, что произошло, и пыталась разобраться в том, что думает. Совершенно очевидными были две вещи: первая – она всё серьёзнее размышляет о том, чтобы согласиться на эту работу; вторая – разговор с Барри Лайвли наглядно показал ей, насколько же она одичала, раз безобидный флирт настолько выбил её из душевного равновесия.
Ничего не случилось, ни какой измены не произошло, поэтому нужно немедленно, ещё в ростке, подавить консервативного, затюканного зануду, который порывается пробиться и принести с собой букет из угрызений совести.
Или она собственноручно перекроет этот источник свежего воздуха, в котором так нуждается.
Глава 4
Оливия заехала в супермаркет и закупилась всем необходимым, чтобы приготовить ужин. Отчасти праздничный, отчасти – примирительный. Как бы она ни злилась, но ссоры и косые взгляды ни к чему хорошему не приведут. По пути позвонила матери, чтобы узнать, как идут дела, но та не взяла трубку. После третьей попытки дозвониться она получила весьма колкое сообщение, в котором говорилось о том, что они заняты, и она сама знала бы об этом, если бы соизволила поехать. Попросив позвонить, когда они освободятся, и, оставив в стороне своё недовольство, Лив переоделась и приступила к готовке.
Интересно, как изменится её жизнь, если она согласится на работу учителя? Несмотря на наличие бумажного подтверждения обратного, Лив даже близко не представляла, как вести себя с учениками. Теперь, после успешного собеседования, уже можно и признать, что рассылая резюме, она руководствовалась не амбициями или здравым смыслом, а лишь отчаянным порывом напомнить всем и каждому, что она чего-то, да стоит!
Ну что она видела за последние четыре года? Едва закончив обучение, и не заметила, как выскочила замуж за сына маминой подруги, а потом уехала с ним в Льюис, чтобы осуществить его мечту и открыть магазин спортинвентаря…. Стояла за прилавком и занималась продвижением в соцсетях, пока Майлз ездил на деловые встречи; общалась с покупателями, а муж в это время «налаживал связи» в закрытых мужских клубах, куда женщинам ходу нет.
Чтобы в итоге снова оказаться в родном городе, а всё почему? Потому что Майлз попал в аварию. И сообщил об этой аварии маме. В тот момент, и во все последующие, у Лив сильно расширилось понимание того, насколько эта женщина может влиять на решения её мужа. Перелом ноги и парочка ушибов в один момент стали событием года! И глазом моргнуть не успела, как Майлз без её ведома, нанял продавцов и администратора, чтобы управлять магазином удалённо, а их дом выставил на продажу. Почему-то продать всегда получается быстрее, чем приобрести. Вот и у них так вышло. Дом продали, персонал наняли, а сами, гружёные вещами, приехали в Истборн и поселились в гостинице, пока не оформили сделку на сарай, гордо именуемый домом.
И всё без её, Лив, одобрения. Её вообще ни о чём не спрашивали. Просто преподносили факты под покрывалом лоска и истинно английской манерности. И вот она здесь: в переднике и со скрученными на затылке волосами, стряпает для человека, который ни разу в жизни с ней не посчитался, ни разу не спросил её мнения по какому-либо вопросу.
В Истборн вернулась другая Оливия. Причём, эта версия хуже, гораздо хуже предыдущей…. Та Оливия никогда не допустила бы такого обращения к себе; та Оливия не застеснялась бы, как дурочка, если бы будущий коллега, и по совместительству – симпатичный парень предложил ей прокатиться.
Как она могла потерять себя?
Рука с ножом замерла над разделочной доской. Желание устраивать этот ужин отпало само собой. Но не бросать же всё на полпути? Лив посмотрела на продукты, на кухню, где современный гарнитур выглядел донельзя нелепо на фоне стареньких обоев. Посмотрела так, словно начала просыпаться, но еще не до конца осознала, где сон, а где – реальность. И испытала странное чувство.
Что-то ей подсказывало, что Майлзу выйдет боком переезд сюда. Она надеялась на это.
Не сдержав улыбку, она отложила нож и позвонила мужу. Им многое нужно обсудить, их жизнь изменится, и лишь от них двоих зависит, в какую сторону. Один, два, три гудка…
– Да.
– Привет, ну что, какие новости? Как нога?
– Сносно.
– Дома расскажешь. Ты скоро приедешь?
Молчание затянулось, что не предвещало ничего хорошего.
– Я сегодня останусь у матери. Не жди меня.
– Что, прости?
– Я решил, что на сегодня с меня хватит твоих концертов, Оливия Роуз, – менторским тоном отчеканил Майлз. На заднем фоне послышался смешок.
Ах, он решил…. Лив взглянула на плиту, на которой тушился их ужин, и почувствовала, что начинает закипать. Тихим, вкрадчивым голосом она ответила:
– Значит, слушай сюда: если в течение часа ты не вернёшься домой, я покажу и тебе, и твоей хихикающей сестрице, что такое настоящий концерт. И поверь, Майлз Энтони Томпсон, такого тебе ещё видеть не приходилось! И вам обоим это не понравится.
– Да что на тебя нашло?
– ВОСПОМИНАНИЯ НАХЛЫНУЛИ! – рявкнула она и собиралась швырнуть телефон на стол, но вместо этого нажала кнопку «отбой» и аккуратно положила его в карман передника.
Майлз не оставит за ней последнее слово. Он приедет. Если не для примирения, то, по крайней мере, чтобы поставить жену на место.
Наверное, возвращение домой и правда подействовало отрезвляюще. Еда готовится, на кухне прибрано. Лив решила воспользоваться оставшимся временем, чтобы подготовиться к встрече. Она напомнит мужу, что её место рядом с ним, но никак не позади. И уж точно не за спинами его сестры и матери!
Барри решил, что решение оставить байк дома и прогуляться до паба пешком, было одним из самых удачных за этот день. Теперь он может выпить столько «Гиннеса», сколько посчитает нужным, и совесть будет покладисто молчать.
Он любил это место. Мужская атмосфера, никаких ажурных скатертей и вазочек с цветами – только приглушённый, даже днём, свет, камень, железо и прочное дерево. Паб «Одинокий мечтатель» полностью оправдывал своё название. Когда его прадед, Джеймс Лайвли, покинул родной Дублин, чтобы поселиться в – с ума сойти! – Англии, родня посчитала его идиотом. Ещё большим идиотом он для них стал, когда решил открыть здесь ирландский паб.
Парень был тем ещё мечтателем, а благодаря тому, что руки у него росли, откуда надо, плюс титаническому усердию во всём, за что брался, его фантазия стала явью. Гордый своим детищем юнец написал об этом домой и пригласил семью, чтобы разделить с ними долгожданную радость, но вместо этого судьба приготовила ему неприятный сюрприз. Родные люди, которые до последнего верили, что Джеймс «нагуляется и вернётся», посчитали его поступок оскорблением и предательством крови, и отреклись от него. Когда раздавленный парень приехал к семье, его даже не подпустили к калитке….
Целых двадцать четыре года он без устали писал, и по мере возможностей приезжал в Ирландию, но натыкался лишь на закрытую дверь и осуждающие взгляды соседей. А потом один за другим скончались его родители, так что и причин возвращаться в Ирландию у него больше не было. Джеймс женился, обзавёлся потомками, но до конца своих дней так и остался тем парнем, который, словно росток, потянулся к небу, а в итоге – лишился корней….
Барри лениво усмехнулся и отпил пива. Интересно, что сказала бы Оливия, услышь она эту историю? Она ведь, если он понял правильно, учитель английского языка и литературы, а значит должна бы по достоинству оценить это семейное предание. А он по достоинству оценил её саму. Первое, что его привлекло – это взгляд. Конечно, любой нормальный мужчина в первую очередь обратил бы внимание на фигуру, но из-за толпы учеников ему были видны лишь голова и плечи высокой незнакомки, которая беседовала с директором. Видно было, что нервничала, пыталась замаскировать волнение серьёзностью. Даже интересно, какой она будет с учениками? Судя по тому, что он видел, девушка совершенно не умеет скрывать эмоции.
Как не скрыла и смущение при разговоре с ним, что, конечно, потешило его мужское самолюбие. Хорошенькое личико озарила очаровательная улыбка, как только они познакомились, и эта улыбка не сходила с её лица вплоть до того момента, как он поддался шальному настроению и предложил ей прокатиться на байке. Тогда на смену улыбке пришёл румянец, а зелёные глаза стали подобны двум омутам….
– Смотри, сейчас пиво мимо рта польётся. Борода склеится, и ты станешь похожим на козла.
Барри скосил глаза на бармена, и по совместительству – младшего брата. Гладко выбритый молодой мужчина с короткими волосами и плутовской ухмылкой оказался чересчур близко и, почему-то, не занят. Почему он не занят в четверг вечером? В баре полно народу! Почему вместо того, чтобы наливать клиентам, этот бездельник натирает стаканы и сверлит его взглядом? Проклятье…
– Лучше бы у стойки помог. Клиенты сами себя не обслужат.
– То-то смотрю, ты так и прогибаешься под тяжестью пивных кружек.
– Дорн и Эни справляются, а я решил узнать, почему над твоей головой вдруг появилась радуга.
– Тебе просто нужен был повод побездельничать.
– Для этого мне как раз повод не нужен. – Улыбка братца стала шире. Он перегнулся через стойку. – Итак, откуда этот блеск в глазах?
Барри притворно тяжело вздохнул и отставил кружку.
– Всему виной вторая пинта «Гиннеса», приятель. Только и всего.
– Даже притворяться не стану, будто поверил тебе, – нетерпеливо отмахнулся брат. – Признавайся, дело в женщине?
– Ты излишне романтичен, Нолан. – Улыбку он, однако, скрыть не сумел.
– Просто во мне сильнее проросли ирландские корни, чему я только рад, – самодовольно заявил парень. Барри знал, что это не напускное:. —Впрочем… расколоть тебя ведь всё равно не выйдет?
– Угадал.
– Оставь эту ухмылку! Расколю, просто сейчас мне не до тебя! Дрожи и бойся, ведь в нашу следующую встречу тебе не уйти от ответа! И давай уже иди за стойку – Энни пора возвращаться на кухню, так что мне нужны ещё одни руки! Это и твой бар, чтоб тебя черти драли!
Э, как пригорело! Но Барри знал брата достаточно хорошо, чтобы отнестись к этому выпаду, как к шутке. Тяжело вздохнув, он опрокинул в себя остатки пива и сделал так, как сказал Нолан. Довольно легко забыть о том, что являешься сыном владельца бара, когда большую часть времени принимаешь нормативы у учеников средней школы и заполняешь журналы. Но долг есть долг, поэтому придётся похоронить мечты о тихом вечере с пивом в обнимку, и вместо этого подавать пинты тем, кому сегодня повезло больше.
– Эй, Барри, скажи только одно, – Нолан налил два стакана огненного виски, и когда посетители отошли от стойки, вперился в него пытливым взглядом, – она хорошенькая?
Барри расхохотался. Ну что с него взять? Энергия и чувства в братце бьют ключом, и если сейчас этот пыл немного не ослабить, до конца вечера он станет просто невыносимым! Поэтому, вспомнив миленькое личико с бездонными глазами, и театрально вздохнув, Барри ответил:
– Не без того.
– Так и знал! А…
– Отвянь, и живо за работу! Раз уж меня впряг, то и сам не отлынивай!
Хмыкнув, Нолан повернулся к посетителям. Весь оставшийся вечер улыбки не сходили с лиц обоих братьев.
Глава 5
Майлз приехал через час. Услышав шум подъезжающей машины, Оливия набрала полную грудь воздуха и прежде, чем открыть дверь, подошла к зеркалу в прихожей. Пожалуй, она могла похвалить себя за то, что оставила распущенными свои длинные волосы цвета молочного шоколада. Мелкие, озорные волны хотя бы немного смягчали лучившиеся бешенством глаза.
Конечно, ей нужно практиковать «тот-самый-учительский-взгляд», но ведь совсем не обязательно делать это прямо сейчас! Идя к двери, она ещё где-то в глубине души лелеяла надежду на нормальность предстоящего разговора, но когда увидела на пороге дома мужа вместе с сестрой…
«Раз овечка, два овечка…»
– Вижу, ты всё же соизволил почтить меня своим присутствием.
Ничего не ответив, Майлз протиснулся мимо неё. Как ребёнок, честное слово! Оливия вскинула брови и, вложив в свой взгляд троекратное «УБИРАЙСЯ К ДЬЯВОЛУ, СТЕРВА», нашла в себе силы, чтобы улыбнуться.
– Спасибо, что привезла его. Хотя не уверена, что расстроилась бы, увидь вместо тебя таксиста.
В ответной улыбке Рейчел яда было не меньше.
– Думаешь, на него произвела впечатление твоя истерика, Оливия?
– Я уже сказала Майлзу, и повторю тебе: не приведи Господь кому-нибудь узнать, что такое «истерика» в моём исполнении. Вообще не понимаю, что у тебя за нездоровое стремление лезть в мою семью! Может быть, своей обзаведёшься?
– Семья…. – Рейчел картинно закатила глаза и со снисхождением посмотрела на невестку. – Ты так наивна, что мне почти жаль тебя. До недавнего времени я не понимала, что сподвигло моего брата связать себя узами с такой…как ты, я даже подумала, что ты в порыве отчаяния обратилась к дешёвым колдуньям, чтобы приворожить его. Но всё оказалось куда проще…. Господи, это настолько жалко, что я почти сочувствую тебе. Почти. С удовольствием понаблюдаю со стороны, как однажды твоя жизнь пойдёт прахом. Хотя, какая там жизнь? Без моего брата ты никто – ноль без палочки. Только полная бездарность могла забыть о своих мечтах ради того, чтобы стать продавцом в магазине мужа.
Щёки едва ли не жгло от хлёстких словестных пощёчин этой девицы, и обиднее всего то, что во многом их с Рейчел мнения совпадали. И от этого было ещё противнее. Ей удалось посеять ростки сомнения в настрое, который она, Лив, сохраняла специально к приезду мужа. Но своё унижение она обдумает позже. Сейчас нужно выпроводить эту дрянь.
Оливия опустила голову, усмехнулась, и, выйдя на улицу, закрыла за собой дверь. Осенняя прохлада приятно остужала пылающее лицо, и очень кстати притупляла желание убивать….
– Рейчел, ты на добрых полторы головы ниже, и килограмм на пятнадцать легче меня. Драться с тобой не интересно, при такой разнице в комплекциях это будет походить, скорее, на избиение. Наверняка ты это понимаешь, а потому – позволяешь себе тявкать. И надо сказать, делаешь это так же противно, как и другие мелкие «сучки» в мире животных. И раз уж я позволила себе аналогию с собаками, поступлю как гордый, благородный сенбернар: пропущу этот мерзкий визг мимо ушей. – Лив сделала ещё шаг вперёд, и с мстительным удовольствием заметила, как девушка отступила. – Только и моё терпение не безгранично. Просто помни об этом.
Глаза Рейчал смешно округлились.
– Вздумала угрожать мне?
– Ещё и не начинала. А теперь, будь добра, засунь быстро свою костлявую задницу в тачку, и умчи в закат.
– Я этого так не оставлю! Ты пожалеешь…
– Не сомневаюсь. А теперь – кыш.
Оставив золовку кипеть от негодования, Оливия вернулась в дом. И тут же прижала руки к лицу, безуспешно силясь сдержать слёзы. Рейчел об этом не узнает, но кое в чём она преуспела: настроение ругаться напрочь исчезло. Вместо боевого духа её теперь переполняли бессилие и апатия.
Она ведь не бегала за Майлзом! Они познакомились на одном из званых ужинов для местной знати, которые так любит устраивать её матушка, и он первый стал оказывать знаки внимания! Он, можно сказать, взял её измором, потому что тогда она, Лив, будучи новоиспечённой выпускницей университета, наслаждалась свободой и не хотела влезать в серьёзные отношения.
Конечно, Майлз был настойчив, но действовал хитро и осторожно, подкупал обаянием и манерами. И незаметно привёл её к помолвке, а там и свадьба не заставила себя долго ждать…. Она была молодой, все чувства и эмоции были обострены. А Майлз, в силу того, что он старше на шесть лет, сумел обратить эти эмоции в свою пользу и подстроить молодую жену под себя….
Но не он виноват в том, во что она, в итоге, превратилась.
Что ж, благодаря Рейчел у них с мужем появилось ещё несколько нерешённых вопросов, и хорошо бы успеть разобраться хоть в чём-то прежде, чем он доберётся до своего телефона. Иначе она потеряет его вплоть до полной разрядки аккумулятора…. Наскоро вытерев слёзы, девушка поплелась на кухню, и увиденное заставило её остановиться на пороге: Майлз накладывал себе рагу.
Майлз, над беспомощностью которого кудахтали все женщины их семьи, беспечно держал ногу на весу и, подперев костылём подмышку, накладывал себе в тарелку ужин. Который Лив приготовила в знак их примирения….
Мелочно, конечно, это ведь всего лишь еда, но какого чёрта?!
Стараясь не шуметь, она тихонько опустилась на стул и стала ждать, пока тот повернётся. Наверное, она всё же плохой человек, потому что в данный момент просто до безумия хотела, чтобы он от неожиданности выронил тарелку и испачкал свой распрекрасный костюм…. Мечта быстро разбилась об осознание, что ей же этот бедлам и устранять.
«Мистер невозмутимость» лишь едва дёрнулся, заметив жену. Поставив тарелку, он медленно уселся с противоположной стороны стола. Как на совещании. И смотрел он на неё в точности, как смотрит босс на нерадивого сотрудника.
– Мне следует знать, о чём вы с Рейчел говорили на улице?
– Стоит, или нет, да только она и так всё тебе выложит. Ещё и перековеркает. Подумываю обзавестись диктофоном, как раз для таких случаев.
– Кажется, ты думаешь, что умрёшь, если хоть раз не прыснешь ядом в сторону моей семьи, – заметил он и попробовал рагу. – Вкусно.
– Предполагалось, что ты вернёшься, мы бурно поругаемся, потом столь же бурно помиримся, после чего поедим, но всё пошло немного не по плану.
– Пытаешься перевести ситуацию о своей провинности в шутку?
– Считай, что пункт о «бурном примирении» ты только что вычеркнул. – Лив подцепила из его тарелки кусочек тушёного мяса и закинула в рот. – Я тебе не подопечная, чтобы мы говорили о провинностях и поощрениях. И так, для информации: я тоже твоя семья. Но почему-то мои интересы никогда не были для тебя приоритетными.
– Прости, дорогая, но я, кажется, и не обещал быть послушным мужем, готовым исполнять все твои прихоти.
– Зато давал другие обещания – перед алтарём, и за его пределами. Дорогой.
– Не я один.
– И свои я выполняю добросовестно. – Не прерывая зрительного контакта, Оливия откинулась на спинку стула. Внешне ей пока удавалось сохранять спокойствие, и дабы скрыть дрожь в руках, она сложила пальцы в замок. – За годы нашего брака я полностью настроилась на твою волну. Даже сейчас вместо того, чтобы вывалить на тебя мерзопакостную кучу претензий, я хожу вокруг да около, и позволяю нам играть в эту игру – танец двух оппонентов в ссоре, разобраться в которой нужно, а отмолчаться – не выйдет.
– Не помню такой рассудительности ни сегодня с утра, ни час назад по телефону. Ты приняла успокоительное?
Это уже слишком. Почему ему всегда удаётся одним лишь вопросом пошатнуть её веру в себя? Лив подалась вперёд, надеясь на то, что блеск в её прищуренных глазах он примет за злость, а не за слёзы, коими он и являлся…
– К сожалению для тебя – нет, потому как сохраняется вероятность того, что я чем-то в тебя запущу, дорогой, если ты не перестанешь вести себя, как зазнавшийся придурок. Я хотела обсудить кое-что другое, но посмотрим, куда нас заведёт более важный вопрос: почему ты женился на мне?
Судя по взлетевшим бровям, этого он и впрямь не ожидал услышать!
– Неожиданно. А тебе не кажется, что прошло слишком много лет, чтобы задавать его? Не поздновато ли спохватилась?
– Ты сейчас должен был, как минимум, начать уверять меня в своей любви, Майлз. – Самообладание всё же покинуло девушку. Она опустила взгляд на свои руки. – Разве любовь – не самое главное в браке?
– Пожалуй, для кого-то так и есть, – помолчав, ответил он.
– Что же стало с нашей?
– А она была, Лив?
Девушка вскинула голову и во все глаза уставилась на мужа. Что? Она не ослышалась?
– Издеваешься?
Нет, не издевается. Она поняла это сразу, как только задала вопрос. Иногда Майлз говорил обидные вещи, чтобы разозлить её – это обычное дело в каждой семье, но не в этот раз.
– Но я не понимаю…. Зачем… ради чего тогда мы жили столько лет вместе? И что, если бы я не подняла эту тему, то так и жила бы в счастливом неведении, что мой муж, оказывается, никогда и не любил меня?! В чём смысл нашего брака?
– Я и сам в последнее время часто думал об этом, – задумчиво произнёс Майлз. – Отвечая на твой вопрос…
– Который?
– Один из. Пожалуй, уже можно признаться в том, что наши родители свели нас. С технической точки зрения.
– Потрясающе! Сначала выясняется, что мой муж никогда и не любил меня, а теперь ты утверждаешь, что брак, которому я всеми силами сопротивлялась, был договорным? Как в древности? – Лив зло усмехнулась. – Да моя мать устраивает званые вечера столько, сколько я себя помню! Сомневаюсь, чтобы она сватала меня за каждого, кто был гостем в нашем доме!
– Тем не менее, с моей матушкой они переговорили. Разумеется, в моём присутствии. Оливия, ты должна понять: я вовсе не выставляю себя героем, который бросился грудью на амбразуру, или кем-то, кто пожертвовал своей жизнью ради чьего-то блага. И не шёл под венец под дулом пистолета. Но я согласился поухаживать за тобой, и в случае возникновения между нами определённой «химии» – жениться.
Майлз не лгал. Хорошо это, или плохо, но выглядел он так, будто ему не наплевать.
– Зачем моя мать подстроила это?.. – упавшим голосом, ни к кому не обращаясь, пробормотала она. – Нет, это я спрошу у неё сама. Но ты… зачем это было тебе? Не поверю, что у тебя были проблемы в общении с девушками. Зачем этот цирк? Эта…ложь?
Господи, до чего же унизительно! Теперь понятно пренебрежение со стороны его сестры и матери. Конечно, откуда там взяться уважению, если даже муж к ней относился просто как к данности?
Росчерк на бумаге. И грелка в постели….
– Оливия, вытри слёзы. Хватит. – Майлз пересел поближе к ней. – Я всегда был фанатом института брака, но никогда прежде не встречал девушек, с которыми хотел бы связать себя узами. Я чёрствый, где-то холодный человек, всегда таким был. Поэтому «соглашение» наших матерей воспринял, скорее, как игру: получится/не получится.
– Тебе было тридцать лет, Майлз! Тридцать! Большинство мужчин в нашей стране в этом возрасте ещё даже не задумываются о женитьбе! Ты хочешь сказать, что настолько отчаялся? Что за глупости?!
– Посмотри на это с моей стороны: девушка, о которой говорили наши матери, оказалась энергичной красавицей с изящной фигурой – что я терял? Покорять тебя было интересно, местами – утомительно, но оно того стоило. – На его губах появилась самодовольная ухмылка. Лив поморщилась. – Поверь: то, что ты согласилась стать моей женой, стало большой неожиданностью для нас обоих. И все получили то, что хотели: ты – крепкое, надёжное плечо, я – покладистую жену, твоя мать… она тоже осталась довольна. Я никогда не обманывал тебя, Оливия Роуз, никогда не признавался в любви. Вначале наш корабль покорял океан страстей, потом же вошёл в бухту со спокойными водами. Всё как у всех.
– А я больше не хочу «как у всех», – медленно проговорила она и посмотрела на мужа так, будто только что с ним познакомилась. В какой-то степени, так оно и было. – Это невероятно, до чего же всё оказалось…мерзко! Чего я только не думала: что проблема во мне, что тебя перестала устраивать наша близость…. Я консультировалась с психологом, посещала семинары, пытаясь разобраться, в чём может быть причина твоей холодности, ведь говорить по душам ты отказывался! А дело, оказывается, в проклятом соглашении, результат которого удовлетворил всех – всех, кроме меня, чёрт бы вас побрал!
– Что бы ты сейчас себе ни надумала – оставь. Поговори с матерью, перевари это, и успокойся. – Голос Майлза сквозил прохладой. – Ничего не изменилось, мы по-прежнему женаты, и, можешь быть уверена, этот аспект своей жизни я менять не намерен.
– А моё мнение и сейчас не учитывается? – тише, чем хотела, спросила Лив.
– Ты сейчас на взводе. Пожалуй, это я могу понять, а потому не стану принимать твои слова всерьёз. К тому же, меня приятно удивило, что ты беспокоилась о сохранности чувств между нами. – Майлз встал и, посмотрев на жену сверху вниз, погладил её по волосам. Как послушного щеночка. – Психолог, семинары…. Не ожидал. Но польщён. Спасибо за ужин, Оливия Роуз. И запомни вот, что: брак – это партнёрство, совместный проект. И партнёрам не обязательно «любить» друг друга для его успешности.
Оставшись одна, Лив уронила лицо на руки и дала волю слезам. Горькие рыдания давили, лишали возможности думать, и даже дышать. Ей никогда прежде не было так плохо, как в тот момент, никогда она не чувствовала себя такой потерянной и ненужной….
Глава 6
Солнцезащитные очки и личный автомобиль – отличный комплект—выручалочка для женщины, которая свой ночной недосып щедро сдобрила ведром пролитых слёз, а рано утром вознамерилась показаться на людях. Рассудив, что Майлз вполне осилит сделать себе сэндвич и сварить кофе, Оливия наскоро собралась и отправилась к матери.
Ей до смерти надоело выяснять отношения, но придётся сделать это ещё раз. После вчерашнего разговора самооценка девушки сильно сжалась в размере, а потому лучше покончить со всем этим прямо сейчас, чтобы с головой уйти в работу и решить, наконец, что делать со своей жизнью дальше….
Она вошла без стука. Светлые стены, дорогая, вычурная мебель, свежесрезанные цветы на комоде в прихожей…. А ведь она впервые видит обновлённый интерьер, в который мама в прошлом году вложила целое состояние! Да, Мэйв Томпсон ничего не делает наполовину! Если она задумала, чтобы её жилище стало синонимом слову «роскошь» – так оно и вышло! Проходя по коридору в поисках матери, Лив подумала, как мало теперь в этом месте от родного дома – прежними остались разве что лестница на второй этаж и расположение кухни и столовой. И почувствовала укол грусти. Словно лишилась необходимого ей корня, островка поддержки, столь необходимого ей сейчас….
Нет, вздохнула Лив, себе можно не лгать. Она знала: чего-чего, а поддержки она здесь не найдёт. При всей её любви к родителям, разговоры по душам им редко удавались. В отличие от ругани. Услышав приглушённый голос, девушка решительно вошла в зимний сад. Да, она постарается быть тактичной. Но опять же, долой самообман – у неё вряд ли что-то получится….
Мэйв Томпсон, одетая, несмотря на ранний час, в небесно-голубую блузу, кремовые брюки по щиколотку и лодочки в тон, закинув ногу за ногу, щебетала по телефону. На голове – идеальная укладка, и хоть Лив не видела лица матери, готова была поклясться, что она уже нанесла безупречный макияж. Владелица нескольких салонов красоты и супруга успешного ресторатора, твердила она, должна соответствовать своему статусу, и всегда быть наготове.
Ей очень шла эта комната: несмотря на то, что мать ни разу в жизни не замарала руки землёй, ей удалось найти хорошего специалиста, который обставил помещение согласно её вкусу и пожеланиям, и вот уже несколько лет тщательно следит за здоровьем каждого листочка.
Зная свою мать, готовую часами вести «светские» беседы, Лив несколько раз постучала о дверной косяк. Мэйв прервалась на полуслове и обернулась. И беззвучно ахнула.
– Линдси, дорогая, возникло срочно дело, нужно бежать. Да-да, обязательно потом тебе перезвоню и всё расскажу. Передавай привет Патрику! Ну, пока! Оливия Роуз, – выдохнула мама, отложив мобильный, – что с тобой произошло? Ты больна? Не стоило приходить сюда, нужно было сразу ехать к доктору Питерсону! Я ему сейчас сама позвоню…
– Остановись, мама, – прервала её девушка, когда та уже искала нужный номер, – я не болею. Но нам нужно поговорить. Немедленно.
– Что ж, ладно…. Присаживайся. И объясни, как ты умудрилась выйти в таком виде на улицу!
Лив подошла к плетёному креслу, на которое указала мама, но садиться не стала. Сцепила руки в замок, собираясь с мыслями.
– Скажи, в каком веке мы живём?
– Прости, не поняла.
– Неужели я так безнадёжно уродлива? Не в данный момент, – поспешно добавила она, когда мама раскрыла рот. – Я не наркоманка, не алкоголичка, так объясни, какая была необходимость в договорном браке?
– Оливия Роуз… – протянула женщина и спрятала лицо в ладонях.
– Что «Оливия Роуз»? Я не была проблемным ребёнком, не противилась, когда ты выбрала мне университет, хотя мне претило даже думать о том, чтобы стать учителем!..
– Зато по его окончании связалась с компанией байкеров! – Растерянность, наконец, выветрилась. Мэйв Томпсон наградила дочь укоризненным взглядом. – Забыла, как разъезжала на байке какого-то бородатого увальня? Мне досаждали извечные расспросы соседей о том, как девочка из приличной семьи могла попасть в подобное окружение! Мне… мне было стыдно, что моего ребёнка уличили в чём-то подобном!
– Я хотя бы раз пришла домой пьяной? Украла или разбила что-то?
– Я испугалась, что ты увлечёшься, а потом тебя обрюхатят и бросят! – оборона непроницаемости дала сбой. Мама тоже поднялась на ноги. – Не знаю, что сподвигло Майлза признаться в этом, но не смей винить меня в том, что я позаботилась о твоём будущем! Я всю жизнь только этим и занималась, мы с отцом из кожи вон лезли, чтобы обеспечить вам с Мариссой стабильность и благополучие! И – нет, я не планировала устраивать твою личную жизнь, но как-то Кэтрин – твоя свекровь – сказала, что её сын вернулся в Истборн, и что он совершенно свободен! Молодой мужчина, из приличной семьи, я сказала себе: а почему нет? Если они понравятся друг другу – что мы теряем? Наоборот, приумножаем! Да и бизнес, кто знает…. Я перекинулась словечком с Кэтрин, потом мы вместе поговорили с Майлзом, а дальше…. Дальше ты и сама знаешь. Всё, что происходило потом – результат ваших с ним отношений. Я не подкладывала тебя в его постель, и уж тем более не заставляла его делать тебе предложение. Всего лишь… временами указывала на его положительные стороны, которые ты со своей природной невнимательностью могла упустить из виду. Так в чём конкретно твои претензии, Оливия Роуз? В том, что не посоветовалась с тобой? Не думаю, что ты оценила бы мою заботу. Этот разговор – лишнее тому доказательство!
Лив и сама понимала, что глупо в чём-то винить свою мать. Всё, что она сказала – правда, но вместе с тем, что она услышала вчера от мужа….
– Неужели так будет и дальше? Сначала вы с папой, теперь Майлз…. Неужели окружающие так и будут решать, что для меня лучше, а что – нет?..
– Не говори ерунды! Никто за тебя ничего не решает. Но даже если это в чём-то и так, почему не положиться на мнение более уверенного и серьёзного человека?
Оливия рассмеялась.
– Ты перегнула палку, мам.
– Я обеспечила тебя будущим! Нашла мужа…
– Мне было двадцать четыре года! Уж в этом вопросе я бы и без тебя как-нибудь справилась!
– Не справилась бы, обрюхать тебя татуированный дикарь! Какое тебя ждало будущее? Статус матери-одиночки и жизнь на пособии?
– Ой, да брось ты! О чём мы спорим?..
– Разве Майлз плохой муж? – голос матери сорвался на крик. – Разве ты в чём-то нуждалась все эти годы? Он купил дом в другом городе, обеспечивал тебя всем необходимым….
–Майлз, Майлз…. Вездесущий Майлз! – Лив тоже не выдержала. – А ты спросила, как мне жилось, пока он был на бесконечных встречах закрытого клуба? Спросила у меня хоть раз, любит ли он меня?
– Ты сыта и обеспечена, – не терпящим возражения тоном отчеканила мама и гордо вскинула голову, – этого мне достаточно. Благополучие важнее стихийного чувства, которое не оставляет после себя ничего, кроме пустоты в сердце!
Лив же свою опустила.
– Знаешь, я ни на что не рассчитывала, идя сюда. Надеялась выпустить пар, но даже это сделать не получилось. Мне двадцать семь лет, скоро двадцать восемь, большую часть жизни я поступаю так, как того желаешь ты, но ничего так и не изменилось: ты до сих пор смотришь на меня этим взглядом.
– Каким?
Лив подняла глаза. Она не собиралась говорить, но к чёрту всё.
– Будто ничего от меня не ждёшь. Словно исполнила свой долг, а что дальше – уже не твоя забота. Ты даже не спросила, как прошло моё собеседование.
– Оливия…
– Конечно, что там до меня, когда у сына подруги и по совместительству любимого зятя болит ножка! Всего лишь работа! Какая глупость, правда? Всё, хватит…. Я пойду, не провожай меня. – У двери Лив всё же обернулась: растерянный вид мамы ни на секунду не тронул её. – Я соглашусь. Несмотря на то, что раньше ни дня не хотела работать по образованию. Несмотря на то, что именно в этой школе погибла моя лучшая подруга. – Мама сделала шаг вперёд, но девушка покачала головой. – Я не материалистка, никогда не была ею. Стабильность – это хорошо, но я хочу понять, чего стою сама по себе, без чьего бы то ни было патронажа. И если, в конце концов, я осознаю, что мне нужно круто изменить свою жизнь – я сделаю это, с вашим согласием, или без него.
Вырулив с участка, Оливия трижды вздохнула, силясь унять нервную дрожь. Она сделала это: высказалась – и не устроила истерику! Стало ли ей легче? Нет. Зато новый ориентир, который она наметила в своей жизни, теперь проглядывается немного чётче. Осталось только не сбиться с него. Который час? Половина восьмого, отлично. Сейчас она приведёт себя в порядок, позвонит директору, а потом поедет в торговый центр – не в джинсах же ей идти на работу!
Глава 7
Подарки – это катастрофа!
Нет, как и любой человек на планете Барри любит получать их, и почти также сильно любит их дарить. Но процесс покупки – это один из кругов Ада!
Попробуй побродить среди бесконечного количества полок и витрин ради того, чтобы купить одну-единственную вещь – это же свихнуться можно! Ладно, если нужно Что-то приобрести для мужчины: младшее поколение никогда не откажется от лишней машинки или фигурки супергероя, среднее – от любой примочки к гаджету, будь то наушники или игровая клавиатура. С подарками для своих одногодок Барри вообще никогда не заморачивается – тут уже интересы очень схожи.
Но женщины! Что можно подарить молодой женщине, и не прослыть при этом придурком или невеждой?! Косметику? Бельё? Набор сковородок? Нет, первый, и особенно – второй пункты отпадают: вряд ли кузен хочет, чтобы Барри имел хоть какое-то отношение к трусам его жены….
Все мысли вылетели из головы, стоило ему бросить мимолётный взгляд поверх вешалок: в коридоре, напротив открытой двери магазина, стояла Оливия. Она Что-то читала в телефоне, и Барри не мог не отметить её грустное выражение лица. Идея подойти к ней возникла сама собой, и он уже шёл на выход, когда она вдруг скрылась из виду!
Эй!
Барри выскочил из магазинчика и рванул за девушкой, нетерпеливо распихивая многочисленных посетителей торгового центра. Увидев немного поодаль знакомый силуэт, мужчина почувствовал странное облегчение и быстро нагнал её, однако сразу подходить не стал. Странно, но ему отчего-то стало неловко….
Продолжая идти за ней по пятам, как маньяк, он продолжал убеждать себя, что дело в его внезапно вспыхнувшей застенчивости, а никак не в том, что он любуется видом сзади. А что такого? Все мужчины обращают на это внимание. Кто-то пускает слюни и кидается на дам, как на кусок мяса, а кто-то, вроде него, получает эстетическое наслаждение от взгляда на красивую девушку. Водопад длинных вьющихся волос, коричневая кожаная куртка, облегающие джинсы, чёрные туфли на высоких каблуках, делавших эти ноги бесконечными….
Но желание вновь услышать её голос перевесило низменные инстинкты, и он прибавил шагу. Как раз в этот момент девушка уронила бумажник, когда не глядя пыталась положить его в сумку, и он шлёпнулся на пол. Барри улыбнулся.
«Спасибо, Оливия, за Вашу рассеянность, которая подарила мне благопристойный и невинный повод завести разговор».
– Девушка, Вы обронили!
Но она не отреагировала. Тогда Барри легонько коснулся её руки, и когда та обернулась – спрятал лицо за бумажник и пропищал:
– Хозяйка, хозяйка, больше не роняй меня на пол торгового центра, не то меня украдут, и мы больше не увидимся!
Какой-то момент девушка растерянно хлопала глазами – казалось, её мысли сейчас очень далеко от головы, но вот взгляд потеплел, и она мягко рассмеялась.
– Вот я растяпа! Спасибо Вам. Не появись Вы вовремя, все мои планы накрылись бы медным тазом.
– Я довольно долго шёл за Вами, как преследователь, не решался подойти. Еле нагнал – Вы так быстро ходите.
Трудно понять, поверила ли она, но щёки девушки заалели, на губах появилась застенчивая улыбка.
– Простите, Барри, но Вы не похожи на человека, которому трудно на что-либо решиться.
– Сам себе удивляюсь, – проговорил он и прокашлялся. Нужно перевести разговор в безопасное русло. – Наверное, меня подкосила вверенная мне миссия.
– Миссия?
– Да…. У жены кузена юбилей, и мой братец возложил миссию покупки подарка на мои хрупкие плечи…. Самому ему, видите ли, некогда – дела в баре! А я старше, а значит – мудрее…. А еще один мой брат уехал в нашу славную столицу. Не родня, а сплошное разочарование.
Какой-то зевака пронёсся мимо и задел Оливию плечом. И не просто задел, а хорошенько приложил – ей наверняка больно! И даже не извинился! Ладони сами собой сжались в кулаки, и мужчина уже было двинулся за обидчиком, но тут его плечо легла тёплая ладонь, и возникшее от этого волнение приглушило злобу.
– Не надо, Барри, оставьте, – мягко сказала девушка и робко улыбнулась. – Урод – он и есть урод, не тратьте своё время.
Стоит, ещё как стоит!
– Я тоже хорош – нашёл, где вести разговор!
Не дав ей вставить и слова, он сгрёб её ладонь и отошёл в сторону, к полупрозрачным перилам, с которых открывался отличный вид на весь первый этаж, где, несмотря на ранний час, сновала куча народа.
– Итак, Оливия, спасите меня от убийства собственного брата: скажите, что бы Вы хотели получить на тридцатилетие?
– У меня ещё есть несколько лет в запасе, чтобы решить это.
– Сжальтесь!
Она вновь рассмеялась и аккуратно высвободила свою руку, которую Барри, как оказалось, так и держал. Ему это не понравилось, но кто он ей, чтобы возражать?
– Дайте подумать…. Вы близкие друзья?
– Не сказал бы. Это приглашение удивило нас всех. Мы видимся два-три раза в год, они иногда захаживают в наш бар, но я с ними там редко пересекаюсь, да и брат стоит за стойкой, не всегда есть время поболтать….
– Тогда и подарок должен быть чисто символическим, – пожала плечами девушка, – но не слишком дорогим – пусть родные и друзья раскошеливаются! Вам же нужно лишь оказать внимание и не прийти с пустыми руками. Она домоседка или тусовщица?
– Домоседка.
– Уже проще. Идёмте спасать Вашего брата от смерти в страшных муках.
Спустя сорок минут счастливый, как ребёнок, Барри не знал, как благодарить свою новую знакомую. Они купили комплект из махрового халата, тёплых гольфов, и длинного банного полотенца, и большую подарочную корзину со средствами по уходу за лицом и телом, а теперь стояли на парковке. Приятный сентябрьский ветерок теребил кончики волос девушки, а в казавшихся совершенно тёмными глазах на солнце загорелись янтарные крапинки. Была ли в этом его заслуга, или нет, но грусть покинула их. Сейчас они светились радостью.
– Вы святая женщина, Оливия. Мой брат обязан Вам жизнью, а я – душевным здоровьем.
– Не преувеличивайте! Мне было приятно, правда.
– И всё же…. – Барри позволил себе подойти чуть ближе, чем того требуют приличия. – Я бы хотел как-нибудь отблагодарить Вас за потраченное…. Проклятье, вот я эгоист! Вы ведь не просто так приехали сюда! Я отвлёк Вас, да?
– Нет, я уже всё купила и сложила в машину, – посмеиваясь, ответила девушка. – Это привычка – ходить в магазин по два раза, на случай, если Что-то забыла.
– Прекрасная привычка, – прошептал Барри. – Оливия, давайте сходим куда-нибудь выпить.
Улыбка девушки померкла. Она закусила губу и опустила глаза.
– Это очень мило, Барри, но лучше не надо.
Отказ больно ударил по мужскому самолюбию. Он почувствовал неприятный спазм в груди.
– Я… что ж…
– Пожалуйста, не обижайтесь! – воскликнула девушка и невесомо коснулась его руки. – Мне очень неловко и…стыдно, потому что я хочу принять приглашение, но это на самом деле не лучшая идея.
– Но почему?
– Видите ли, я….
– Оливия Роуз, вот так встреча!
Девушка вздрогнула и посмотрела в сторону. В один момент её лицо превратилось в маску: ни одной эмоции, даже глаза потухли. К ним подошла невысокая, ухоженная женщина, ровесница его матери. Несмотря на вежливую улыбку, Барри ни секунды не засомневался в том, что она насквозь фальшивая.
– Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь, купила Что-то для дома?
– Для себя. – Даже голос девушки стал совершенно бесцветным! Будь проклята эта дамочка, кем бы она ни была…. – Мне понадобилось срочно обновить гардероб.
– Неужели? У тебя приличные вещи….
– Они не годятся для работы в школе. – Теперь Оливия смотрела на Барри. – Утром я позвонила миссис Мюррей. В понедельник иду подписывать бумаги.
Второй раз за утро Барри почувствовал себя счастливым ребёнком. Однако ледяной голос «третьей ЯВНО лишней» снова всё испортил.
– Оливия Роуз, кто твой собеседник? Ты не представишь нас?
Идите уже куда шли, мадам!
– Барри Лайвли, коллега Оливии. – У него у самого есть голос, к чему смущать девушку пуще прежнего?
– Кэтрин Тейлор, свекровь.
Ох, как она выделила последнее слово! Но церберша могла и не стараться, Барри и так словно водой окатило. Вот, значит, в чём дело! И в чём причина её отказа…
– Что ж…. Было приятно увидится, Барри.
– Да…. Встретимся в школе.
– Передавайте мои наилучшие пожелания своему брату. Всего доброго.
Вот так, за десять минут очаровательная девушка с блестящими глазами и заливистым смехом превратилась в вышколенную, безэмоциональную особу. Они ушли – каждая к своей машине, а Барри ещё какое-то время стоял и смотрел вслед той, которая сделала это утро чуточку лучше….
Глава 8
Итак, этот день настал.
Средняя школа представляла собой то самое место, в котором, как надеялись родители, обучение их детей будет максимально простым, что, в свою очередь, значительно облегчит и их жизни. Снобизм и надменность в разной мере присущи всем без исключения англичанам, но в этом учебном заведении собирались, в основном, те, у кого эти качества были сильно разбавлены. Конечно, нередко их заменяли неуправляемость, лень и так далее… но идеала не существует, поэтому работали с тем, что есть. Во всяком случае, в этой школе особо не выделяли отличников, и не гнобили отстающих.
Оливия была убеждена: средняя школа – это джунгли, где каждый день похож на полосу препятствий. Здесь ни на секунду нельзя терять бдительность, ради собственного же блага. И не важно, что она возвращается сюда уже не ученицей, а учителем. Наверное, даже неизвестно, что в данной ситуации хуже. Впрочем, сейчас больше всего её пугала неизвестность, поэтому здравыми свои размышления Лив назвать не могла.
Спустя шесть дней, которые ушли на оформление необходимых бумаг, прохождение медосмотра, ознакомление с учебной программой и прочими организационными вопросами, Оливия Тейлор-Томпсон стояла на парковке у своего автомобиля и понимала, что всё, приплыли. Назад дороги нет.
Она не зря это затеяла, она не зря это затеяла…. Продолжая мысленно повторять эту фразу, Лив нарисовала перед собой воображаемый коридорчик и тронулась с места, больше всего на свете боясь споткнуться и упасть плашмя перед всеми учениками, которые сейчас, не слишком торопясь, шли туда же, куда и она. Короткая бетонная дорожка, засыпанная редкими пожелтевшими листьями, казалась бесконечной длинной, и Лив, понимая, насколько это глупо, считала её препятствием номер один.
Но она пройдёт его и все последующие, чтобы доказать в первую очередь себе, что сможет. Чтобы доказать, что они все – Майлз, его мать и сестра – ошибаются. Она – не пустышка, а эта работа – не простая прихоть. Оливия крепче сжала увесистую папку, вспомнив то утро возле торгового центра. Пока она доехала до дома, свекровь уже успела растрезвонить о том, что видела их с Барри на парковке, вот только история вдруг обросла такими подробностями – впору фильм для взрослых снимать! В итоге – головомойка от матери, что легче всего наделать глупостей, когда эмоции не в ладу с разумом; нотации от свекрови, что не допустит вольного поведения невестки на всеобщем обозрении.
Лив, тогда, так и подмывало спросить: а такое поведение допускается, если она укроется от любопытных глаз? Еле сдержалась, и остаток разговора мысленно развлекалась, представляя реакцию свекрови, если бы ей всё же не удалось вовремя прикусить язык.
Странно, что сестрица Майлза пока ещё не выступила, зато сам Майлз отнёсся к этой истории со снисхождением, сказав, что наверняка его мать слишком сгустила краски, и что он ни за что не поверит, что Оливия позволит себе подобное поведение.
Ей бы радоваться, подумала Лив, но вместо этого и неделю спустя готова была вцепиться мужу в горло. Да, у них состоялся «Тот-Самый-Разговор» и они выяснили, что любовью в их браке и не пахло, но какой смысл тянуть эту лямку, если у него даже не срабатывает чувство собственника, когда ему говорят о его жене и другом мужчине?! Это и обижало Оливию сильнее всего: она молодая женщина, она хотела быть желанной, а ей в очередной раз указали на то, что её желание – её проблема.