Сказки странного города

Книга 1

Сказочник

У каждого месяца есть свой запах. Май пахнет сиренью, июнь – земляникой, июль – луговыми травами, август – яблоками, сентябрь – хризантемами, октябрь – дымом костра, в котором сжигают опавшие листья. А еще тыквенным пирогом – умеренно сладким, с тонким ароматом корицы, который много лет назад готовила мама.

Это кафе понравилось мне именно из-за тыквенного пирога – на вкус и на запах он был почти таким же, как у нее. А еще из-за того, что, располагаясь на окраине, оно сумело сохранить приличный вид и не скатиться до уровня забегаловки.

Я пью здесь кофе с пирогом каждую осень перед тем, как отправиться в свое ежегодное путешествие. Это что-то вроде ритуала: уютная клетчатая скатерть, деревянный стул с высокой спинкой, волшебный запах корицы, золотые кроны деревьев перед окном, и восхитительное ожидание встречи, которая вот-вот настанет после долгой разлуки…

– Добрый день. Здесь свободно?

Я оторвала взгляд от позолоченных кленов, обернулась. Рядом со мной стоял незнакомый парень лет двадцати пяти. У него были волнистые каштановые волосы, большие карие глаза с пушистыми ресницами, россыпь мелких веснушек и очаровательная улыбка.

Я огляделась по сторонам. Свободных мест было полно, кроме моего столика оказался занят еще один, находившийся в другом конце зала.

– Хочется кофе и компании, – объяснил парень. – Я присяду? Меня зовут Алекс.

– Присядь, – разрешила я. – Привет, Алекс.

– Привет, – кивнул он. – А ты, стало быть, леди Осень?

– Леди Осень?..

– Ну да. У тебя волосы рыжие, как листва, а глаза голубые и прозрачные, будто октябрьское небо.

– Да ты поэт, Алекс, – засмеялась я.

Он пожал плечами.

– Знаешь, а ведь я тебя уже видел. Дважды.

– В самом деле? И где же?

– Здесь. В первый раз позапрошлой осенью, а второй – в прошлом октябре. Ты сидела за этим столиком и точно так же пила кофе с пирогом.

Еще и наблюдательный, ага.

– Я захожу в это кафе перед отъездом. Перед наступлением холодов я обычно уезжаю из города.

– Далеко уезжаешь?

– Очень. Почти на край света.

– Зачем?

– Меня там ждут.

– Если ждут там, для чего ты возвращаешься обратно?

– Здесь я тоже бываю нужна, поэтому приходится каждые полгода путешествовать. А ты любишь путешествовать, Алекс?

– Люблю, – кивнул он. – Но дома мне все же нравится больше, чем в чужих краях. Знаешь, я обожаю этот город. Его улицы, скверы, мосты. Здесь здорово, Осень. Вроде все знакомо, однако каждый день появляется что-то новенькое. Например, вчера я обнаружил в соседнем дворе красное дерево. Все деревья желтые, а оно – как костер. Горит всеми оттенками красного, глаз не оторвать. Десять лет через тот двор ходил, а этой красоты не видел, представляешь? А на прошлой неделе я повстречал человека, который придумывает перья для птиц.

Я удивленно подняла бровь.

– Ты видела птиц, которые гуляют по нашим улицам, Осень? Галок, голубей, воробьев?

– Видела, конечно.

– А обратила внимание, что они не такие, как в других городах? У воробьев розовые грудки, галки на свету отливают зеленым, а голуби пестрые, как павлины. Местным жителям они так примелькались, что их необычное оперение никто не замечает. Зато приезжим оно сразу бросается в глаза.

– Ты сказал, что оперение придумывает человек.

– Да! Я заметил его в Старом парке в прошлую субботу. Смешной такой парнишка. В красной кепке и оранжевых ботинках. Сидел на скамейке и что-то рисовал на картонках акриловыми красками. Я заглянул ему через плечо и увидел фиолетовую галку и серо-желтого голубя. А потом точно такие птицы появились на соседней аллее.

Я хихикнула. Нет, он не поэт. Он – сказочник. Или сумасшедший. Лично я предпочла бы первое.

– А сегодня я встретил тебя, – продолжал парень. – По радио сказали, что с сегодняшнего дня в городе начнутся дожди, однако за окном солнечно и сухо. Думаю, леди Осень, хорошая погода держится потому, что вы все еще здесь.

– Погода испортится сегодня вечером.

Лицо Алекса стало серьезным.

– Из-за того что ты уедешь?

Я кивнула.

– Жаль. Октябрь в этом году так прекрасен… Может, задержишься еще хотя бы на недельку?

– Нет, – покачала головой в ответ. – Я и так пропустила все сроки. Дольше мне оставаться тут нельзя.

Я посмотрела в окно. На улице возле золотых кленов стоял темноволосый мужчина в сером наглухо застегнутом пальто.

– Это за тобой? – спросил Алекс, выглядывая в окно вслед за мной.

– Да.

– О… Тогда поторопись. Похоже, этот господин не любит ждать.

– Он ждал меня полгода, – сказала, вынимая из кошелька купюру, чтобы заплатить за кофе и пирог. – Тут у любого закончится терпение. Но прежде, чем я уйду, скажи-ка мне, Алекс, чем пахнет зима?

– Хвоей, – улыбнулся сказочник. – И мандаринами. А еще бадьяном и карамелью.

Я улыбнулась и встала из-за стола.

– До свидания, Осень, – махнул рукой парень. – Возвращайся в следующем году.

– Непременно вернусь, – серьезно ответила ему. – Только я не Осень, Алекс. Я – Весна.

Мы шли через перелесок по тропинке, усыпанной опавшей листвой. Дорожка была такой узкой, что шагать приходилось, тесно прижавшись друг к другу. Впереди ждал путь домой, однако мне очень хотелось хотя бы ненадолго продлить этот солнечный день, свежесть октябрьского воздуха, терпкий запах чьего-то костра и нашу тихую прогулку – бесценную драгоценность в череде нескончаемых дел.

– Персефона, что за юноша сидел вместе с тобой в кафе? – спросил у меня муж.

– Местный сказочник, – улыбнулась я. – Забавный наблюдательный мальчик. Молодой, но очень способный. Замечает то, чего не видят другие. Представляешь, он решил, будто я – Осень.

– Ты – золото, – муж пропустил сквозь пальцы прядь моих волос, а потом наклонился и вдохнул их аромат. – Легко перепутать.

Дрессировщик

– Говорю тебе, это дядька не так прост, как кажется. С виду-то он обычный – лысоватый, круглолицый, ходит вразвалочку, как мой сосед из шестнадцатой квартиры. Однако ж с ним что-то не так. И собаки у него чудные.

Алекс сделал глоток из высокого запотевшего стакана, а потом с громким стуком поставил стакан на стол.

– Рита! Ты меня не слушаешь?

Его собеседница, с интересом рассматривавшая что-то в мобильном телефоне, вздрогнула и подняла на парня глаза. Их взгляд был невинен, как у ребенка.

– Я слушаю, – честно сказала она. – А… О чем ты сейчас рассказывал?

Алекс покачал головой.

– Говорю: встретил сегодня в Старом парке странного мужичка с двумя йорками.

– С кем?..

– С йоркширскими терьерами. Собаки такие – маленькие, мохнатые, похожие на мягкие игрушки.

– А, йорки! – Рита хлопнула себя по лбу. – Извини, я сегодня жутко рассеянная.

– Это заметно, – фыркнул парень. – Знаешь, тот дядька выглядел очень забавно. Весь такой серьезный, брутальный, а рядом эти крошки с разноцветными бантиками.

– Ну да, забавно. А что странного-то?

– Я эту компанию видел не только сегодня, но и вчера, и на прошлой неделе. Сначала не обращал на нее внимания, в парке собачников пруд пруди. У них там что-то вроде клуба по интересам: встречаются, корма обсуждают, советами делятся, а песики в это время между деревьями бегают. А мужичок с йорками всегда сам по себе. Явится в парк и сразу в самую глубь уходит, подальше от прочих собаководов. Мохнатики же бегут вслед за ним, ни на шаг не отстают. Казалось бы, что в этом такого? А только мне в этот раз с ним по пути было – я по соседней аллее в нашу контору топал. Вижу – привел дядька своих йорков на круглую площадку. Она в дальнем углу парка находится, там еще полуразвалившийся фонтан стоит, а на газонах куча бурелома валяется. Так вот. Пришли эти трое к фонтану, и дядька начал собачек дрессировать: палки в кусты кидать, чтобы те их обратно приносили, еще велел на задних лапах прыгать и каштаны на лету ловить. Йорки его слушались беспрекословно, а команды выполняли так ловко, что я залюбовался.

– Здорово.

– Ага. Любуюсь я ими и вдруг понимаю: происходит что-то необычное. Уж очень высоко йорки прыгают, лапами едва ли не до макушки хозяина достают. Разве могут маленькие собачки подскочить так высоко? А потом гляжу: одна из крошек корягу здоровенную тащит. Честное слово, я сам поднял бы эту громадину с большим трудом, а кроха несет так легко, будто она ничего не весит. И главное, непонятно, как йорк этот кусок дерева ухватил. Пасть-то у него маленькая, зубки крошечные. Чтобы такой сук поднять, нужны челюсти посерьезнее – как у волкодава.

Рита хмыкнула.

– Может, эти собаки – цирковые, – предположила она. – А твой загадочный дядька – цирковой дрессировщик. Поэтому песики и прыгают высоко. Коряги же у них не настоящие, а сделанные… м-м… из папье-маше, например.

– Точно, – кивнул Алекс. – Из папье-маше. И другой бурелом, который поленились убрать коммунальщики, тоже. Нет, Ритуля, коряга была настоящая. А мужичок – дрессировщик, да. Только ему бы не йорков дрессировать, а тех самых волкодавов. Кстати, забыл рассказать: пока я на мохнатиков любовался, у фонтана появился парень, тоже собаковод. Вел на поводке огромного ротвейлера. Йорки, увидев этого четвероногого монстра, бросили свои дела, застыли на месте и вперились в него такими взглядами, будто раздумывали, кинуться на него или нет. А ротвейлер сжался и за хозяина спрятался. Представляешь? Большой мощный пес испугался мелюзгу в разноцветных бантиках!

– Ну и что? – пожала плечами Рита. – То, что собака большая, вовсе не означает, что она смелая. Есть такие псы, которые боятся кошек и даже мышей.

– Хозяин ротвейлера очень удивился поведению своего питомца, – заметил Алекс. – Начал дергать его за поводок, чтобы дальше идти, а пес ни в какую. Прячется за него и скулит. Так они и топтались на месте, пока дядька своих малышей не отозвал. Причем, не просто отозвал, а громким командным голосом, будто они у него служебно-розыскные.

– Служебно-розыскные йорки, – хихикнула девушка. – Смешно.

– Смешно, – согласился Алекс. – Только, знаешь, сдается мне, это были не йорки.

– А кто?

– Не знаю. Можешь надо мной смеяться, но комнатные собачки так себя не ведут. Им природой назначено громко лаять и бояться любого шороха, а они вместо этого молчат и ротвейлеров пугают. Создается впечатление, будто это другие звери, которые почему-то выглядят, как йоркширские терьеры. Помнишь анекдот про крокодила, которому сделали пластическую операцию, и он стал похож на таксу?

– Вот загнул, – покачала головой Рита. – Ты, Алекс, фантазер.

– Хорошо, что не псих, – усмехнулся парень. – Ладно. До конца перерыва осталось пять минут. Пора возвращаться на рабочее место.

– Иди, – кивнула девушка. – Если увидишь Ника, передавай ему привет.

Когда Алекс вышел из кафе на улицу, Рита снова достала смартфон. Пробежавшись по списку телефонной книги, набрала номер.

– Алло, Марк? Здравствуй, это Марго.

– Привет, ведьма, – голос, раздавшийся в трубке, был, как всегда, серьезен. – Рад тебя слышать.

– Ты снова в городе, верно?

– Да, приехал неделю назад. Извини, что не отзвонился. Был занят.

– Чудовищ своих тренировал? – насмешливо поинтересовалась девушка.

– В том числе. Что поделать – они звери крупные, активные, без тренировок им нельзя.

– И тебе непременно нужно было заниматься этим в Старом парке?

– Уже донесли? – усмехнулся Марк. – Не волнуйся, ведьма, мы там никому не мешаем. Нарочно уходим в безлюдное место, а чтобы не привлекать внимания, я на своих девочек отворот накладываю, и еще иллюзию – все, кто на них смотрят, видят не адских волкодавов, а маленьких лохматых терьерчиков.

– А кем ты оборачиваешь своих соколов, охотник? Воробьями? Или попугаями?

– Соколов я не оборачиваю. Они у меня в деревне живут. Собак же я туда отвезти не могу. Им особые вольеры нужны, а их пока не достроили.

– Долго вы пробудете в городе?

– Недели две, не меньше. К началу волчьего сезона уедем. А что?

– Я десять минут назад разговаривала с одним парнем. Он рассказал мне удивительную историю о серьезном мужчине, который гуляет в парке с двумя йорками, способными подпрыгнуть вверх на два метра и принести в зубах половину древесного ствола.

– Что за парень? – в голосе мужчины послышалось напряжение.

– Местный сказочник.

В трубке раздался глубокий вздох.

– Умеешь ты напугать, Маргарита, – усмехнулся Марк. – Сказочники – это не страшно. Они ребята свои, от них прятаться нет никакого смысла.

– Наш сказочник молодой. Живет как обычный горожанин. Знакомствами уже оброс, но секретов, что хранят его приятели, пока не знает.

– В самом деле? Отчего же вы их ему не расскажете?

– Время еще не пришло. Пусть немного повзрослеет.

– Баловство все это, – фыркнул охотник. – Своими тайнами вы парня до сумасшествия доведете. Он ведь на чудеса смотрит и думает, что они существуют лишь у него в голове. Как хоть его зовут?

– Алекс.

– Запомню. Если завтра в парке увижу, подойду и познакомлюсь.

– Увидишь. Он через его аллеи каждый день на работу ходит. Но узнаешь ли ты его среди других людей?

– Конечно, узнаю. Это ж как с дичью – если мне известно, что она где-то поблизости, я ее непременно разгляжу.

– Зачем он тебе нужен, Марк?

– За тем же, что и тебе, и остальным. Пока существует сказочник, существуем и мы. Верно, Марго?

Туфельки

В магазинчике Марты, как всегда, царил жуткий бардак. Полки стеллажей, стоявших по периметру торгового зала, были заставлены разномастными коробками, из которых торчали рулоны гофрированной бумаги, хвостики кружевной тесьмы или головки шерстяных клубков. Под окном неровной шаткой пирамидой лежали багеты для картин, прилавок же был завален пакетиками с бусинами и пайетками, мотками мулине и журналами, посвященными всевозможному рукоделию. То, что хранилось за прилавком и вовсе не подлежало никакой идентификации.

Алекса всегда удивляло, с какой легкостью Марта разбирается в этом бедламе, и без труда находит нужный товар.

– Бардак – это форма порядка, при которой все вещи лежат под рукой, – любила говорить она.

Алекс был склонен с ней согласиться.

– Твой магазин – клондайк для любого, у кого есть хобби, – заметил он как-то раз, пробираясь между огромными ящиками с новым товаром. Для экономии времени Марта разбирала их прямо в торговом зале. – В нем можно найти все, что угодно.

– Это точно, – согласилась девушка, вынимая из коробки упакованные в пленку наборы для изготовления гравюр. – Я всегда знаю, что пригодится клиентам, даже тем, которые пришли ко мне в первый раз. Например, на два дня назад сюда заходил забавный старичок. Спрашивал абрикосовые косточки, представляешь? Хочу, говорит, вырастить из них дерево. Обошел все огородные магазины, но там только пальцем у виска покрутили. Нормальные люди, мол, саженцы покупают и уже из них деревья растят. Так дедуля на рынок отправился, чтобы, значит, плодов абрикосовых купить и косточек наковырять. Ему их, конечно, не продали, ведь абрикосовый сезон давно закончился. Посоветовали подождать до следующего лета, когда созреют новые фрукты. Дедушка так расстроился! Он ведь и горшок для деревца приготовил, и книжку умную, садоводческую прочитал. А потом шел мимо моего магазина и решил заглянуть – напоследок. Хотя ни на что уже не надеялся.

– Так у тебя были абрикосовые косточки?

– А то, – Марта гордо тряхнула золотистой челкой. – Целых три штуки, каждая в специальной упаковке. Как нарочно для этого дедули держала.

Алекс хихикнул.

– Вообще, у меня много интересных покупателей, – продолжала Марта. – Например, один художник. Тощий такой, серьезный. Рыжий, как огонь, и веснушчатый, будто клоун. Ему вечно нужны какие-нибудь особенные краски.

– Я угадаю. Ни в одном магазине города их нет, а у тебя есть.

– Именно, мой друг, – важно согласилась девушка. – Кстати. Ты-то сюда пришел по делу или просто поболтать?

– Конечно, поболтать. Но и по делу тоже. Мне нужны фломастеры.

– Ты тоже рисуешь?

– Боже сохрани. Я ими пишу.

– На заборе?

– В тетради – большой, с толстыми желтыми листами. Я ее, к слову, у тебя покупал. Ручкой в ней писать почему-то неудобно.

– Помню я твой волшебный блокнот, – улыбнулась девушка. – Подожди минутку, будут тебе фломастеры.

Она подошла к другому ящику, начала перекладывать лежавшие там вещи. В этот момент отворилась дверь, и в магазине появилась еще одна покупательница – молодая светловолосая женщина. Алекс сразу отметил усталый взгляд ее глаз и чуть ссутуленные плечи.

– Добрый день, – сказала женщина. – Я пришла за своим заказом.

– Здравствуйте, – кивнул Марта. – К сожалению, ваш бисер опять не привезли.

– Как же так, – расстроилась покупательница. – Я ведь прихожу к вам уже в третий раз!

– Думаю, бисера все еще нет на складе. Не переживайте, я поговорю с поставщиком и все выясню. Приходите через неделю. Быть может, к этому времени заказ все-таки приедет.

Женщина покачала головой, потом махнула рукой и направилась к выходу. Алекс смотрел ей в след и не мог поверить услышанному.

– У тебя нет бисера? – удивленно спросил он у приятельницы, когда за клиенткой закрылась дверь.

Девушка кивнула и снова склонилась над ящиком.

– Не может быть, – не поверил Алекс. – У тебя всегда всё есть. Всё, что только может пожелать рукодельник. Этой даме нужен какой-то особенный бисер, да?

Марта молчала.

– Посмотри на меня! – потребовал парень. – Марта! Эта женщина… Кто она такая?

– Не знаю, – голос хозяйки магазина прозвучал неожиданно глухо. – Мы с ней на брудершафт не пили. Несколько недель назад она купила у меня картину для вышивки. А потом у нее закончились голубые бусинки, и она вернулась, чтобы их заказать.

– Посмотри на меня, – тихо повторил Алекс.

Марта подняла голову. В ее глазах блестели слезы.

– У нее есть маленькая дочь, – сказала девушка. – И она третью неделю находится в реанимации. Мать вышивает картину ей в подарок. У девочки букет всевозможных болезней: неврологических, сердечно-сосудистых, кажется, даже есть какой-то недуг, связанный с пищеварением. Этот бедный ребенок – инвалид детства. А сейчас ей совсем худо.

– Покажи мне эту картину.

Марта удивленно приподняла бровь.

– У тебя наверняка остались каталоги, по которым ты заказываешь товар, – пояснил Алекс. – Покажи мне картину. Пожалуйста.

Девушка подошла к прилавку и, немного порывшись в своих завалах, извлекла на свет толстый потертый журнал. Уверенным движением открыла его на нужной странице.

Алекс с шумом втянул в себя воздух.

Фотография бисерной картины занимала всю журнальную страницу. На ней маленькая хрупкая девочка в балетной пачке босиком уходила навстречу слепящему белому свету, перекинув через плечо легкие голубые пуанты.

– Она вышила почти все, – голос Марты дрожал от слез. – Остались только туфельки.

– Она умрет, да? – прошептал Алекс. – Когда мать закончит работу, девочка умрет.

Марта кивнула и швырнула журнал обратно на прилавок.

– У тебя есть голубой бисер, – глаза парня сузились. – Наверняка есть. Но ты нарочно не отдаешь его заказчице. Так, Марта?

– Ребенок умрет, – по щекам девушки покатились соленые капли. – Умрет, понимаешь?

– А ты, значит, продлеваешь его агонию?

– Алекс!..

– Надо догнать женщину и отдать ей бусины.

– Шутишь?!

– Вовсе нет. Я говорю серьезно. Не нам решать, кому жить, а кому умирать. В твоей лавке не бывает случайных людей, Марта. И эта дама тоже зашла сюда не случайно. И картину купила не просто так. Ты видела ее взгляд? В нем столько усталости и боли, что хватит на пятерых! Я думаю, ее дочери тоже больно, и она тоже устала. Девочку надо пожалеть, Марта. Пожалеть и отпустить к свету.

Девушка судорожно вздохнула.

– Где бисер? – взгляд Алекса был решителен. – Дай его мне. Я тебе за него заплачу.

– Заплатит он, – Марта шмыгнула носом и достала из кармана платья пакетик с мелкими бледно-голубыми бусинами. – Дурак набитый…

Парень выхватил пакетик из ее рук и пулей вылетел на улицу.

Марта еще раз шмыгнула носом, вытерла рукавом мокрые щеки и вновь склонилась над ящиком с новым товаром.

Реви не реви, а работать надо. Сегодня к ней должен прийти художник, который октябрьскими красками рисует за окном погоду. А еще веселый садовод, пожелавший вырастить в своем доме кусочек лета. Да и резвый сказочник, отдав мешочек с волшебным бисером, наверняка вернется в магазин за своими фломастерами.

В ее лавке чудес каждый находит то, что ему нужно. Так или иначе.

Программист

Алекс был уверен – у Ника есть секрет, о котором тот никому не рассказывает. У людей, которые выглядят обычными и бесхитростными всегда имеется какая-то тайна.

Ник был именно таким. Добрый улыбчивый парень, тихий, уравновешенный. За три года работы в офисе Алекс ни разу не слышал, чтобы Ник с кем-нибудь поссорился или хотя бы повысил на кого-нибудь голос.

Внешность у него также была непримечательной. Среднего роста, худой, даже хрупкий, с торчащими в разные стороны темно-русыми вихрами, Ник казался совсем юным и трогательным. Женщины-коллеги настойчиво советовали ему отрастить бороду, чтобы выглядеть старше и представительнее, но парень в ответ махал рукой и всегда приходил на работу гладко выбритым.

О том, что на самом деле он не так уж юн, говорили его глаза – серо-голубые, очень выразительные, хранившие в себе взгляд человека, воочию видевшего создание вселенной.

Еще Ник был чрезвычайно умен. Алексу казалось, что тот знает ответ на любой вопрос, начиная от теории квантовой физики и заканчивая стоимостью петрушки в любом из городских магазинов.

Знания свои Ник не выпячивал, держался скромно, хотя пошутить и посмеяться всегда был не прочь.

В офисе парень трудился системным администратором, близких отношений ни с кем не заводил, а дома жил в одиночку. Правда, как-то раз он упомянул, что вместе с ним в квартире обитают две аквариумные рыбки – вуалехвосты Тук и Рюк, но Алекс не был уверен, что их можно считать членами семьи.

Свою работу Ник любил, периодически задерживался в конторе допоздна, а утром неизменно появлялся на месте раньше всех.

Чем сисадмин занимается в свободное время, никто из коллег не знал. В корпоративных сходках он участвовал редко, а гуляющим по улицам города его ни разу не видели.

Все это казалось Алексу подозрительным.

Друзей, между тем, у Ника было немало. Об этом говорило уже то, что именно он познакомил Алекса с Ритой – веселой темноволосой девушкой из соседнего офиса, и хорошо знал Марка – серьезного дядьку-собаковода, который гулял в Старом парке с двумя забавными йоркширскими терьерами. И с первой, и со вторым у Алекса быстро завязались приятельские отношения.

– Знаешь, иногда мне думается, что ты мог бы выглядеть по-другому, – сказал как-то Алекс Нику, когда они вместе возвращались с работы домой.

– Любой мог выглядеть по-другому, – невозмутимо пожал плечами тот. – Внешность – это оболочка души, а потому может принимать самые немыслимые формы.

– Я уже слышал подобную мысль, – кивнул Алекс. – На днях встретил Марка, и он сказал мне то же самое. А еще добавил, что я мог бы стать отличным псом.

– Псом?

– Да, кокер-спаниелем. Потому что я такой же патлатый, любопытный и бестолковый.

– В таком случае Маргарита может быть лисой. Чернобурой, – усмехнулся Ник. – А сам Марк – львом.

– Почему львом?

– Потому что он – царь зверей. Видел, как зверье его слушается?

– Согласен. А из тебя, Ник, получился бы отличный дракон.

Ник сбился с шага.

– В нынешнем обличие ты кажешься милым и безобидным, – продолжал Алекс, – а в образе дракона мог бы навести ужас на целый город.

– О! И как бы я, по-твоему, выглядел?

– Ты был бы огромным, как дом, с острыми когтями-саблями и большим шипастым гребнем. Еще ты умел бы дышать огнем, а размах твоих крыльев поразил любого орнитолога.

– Выходит, я – страшный монстр, который кошмарит всю округу?

– Вовсе нет, – широко улыбнулся Алекс. – Ты, без сомнения, способен заставить паниковать любого смельчака. Если бы не чешуя.

– А что с моей чешуей?

– Она нежно-голубого цвета, и сияет на солнце, как бриллиант. Это так контрастирует с твоим грозным видом, что люди, завидев тебя, застывают не в ужасе, а в восхищении. Думаю, в облике дракона ты очень нравишься детям. А еще ты хорошо летаешь и чудесно плаваешь.

– И летаю, и плаваю?

– Да. Всем известно, что драконы с голубой чешуей обожают воду. Знаешь, драконья сущность отлично объяснила бы и твой острый ум, и осознанное одиночество. Если верить сказкам, летающие ящеры живут столетиями, поэтому успевают накопить кучу знаний и опыта, а также обрести мудрость, недоступную простым людям. Одиночество же у драконов в крови, они всегда держатся сами по себе.

– Они держатся сами по себе, потому что им нужен большой ареал обитания, – заметил Ник. – Маленькой золотой рыбке для нормальной жизни требуется не менее десяти литров воды. Представляешь, сколько пространства надо огромному дракону? С пространством же в современном мире беда. Всё заселено и застроено. А жить с комфортом хочется всем, даже ящерам. Поэтому приходится селиться поодиночке. Однако это не мешает им летать друг другу в гости. Для существ, имеющих крылья, это не проблема.

– Друг мой, да ты, оказывается, еще и специалист по мифическим рептилиям, – хохотнул Алекс. – Интересно, сколько тебе лет?

– Много, – улыбнулся Ник. – Так много, что я не припомню их точное число. Мы, драконы, годы не считаем. У нас есть другие, более интересные занятия.

– Например, программирование.

– Как минимум, – согласился парень.

Они попрощались у перекрестка. Убедившись, что сказочник перешел дорогу и теперь, не оглядываясь, шагает в сторону одного из кафе, Ник свернул в переулок и, пройдя через дворы двух старых полузаброшенных домов, выбрался на широкий пустырь, окруженный с трех сторон колючими кустами.

Щелчок пальцев, и по периметру пустыря выросли невидимые стены, призванные огородить его от внимания случайных прохожих. Сразу после этого тело программиста подернулось серебристой дымкой, и через мгновение на месте молодого мужчины появился огромный ящер с широкими кожистыми крыльями и мощным шипастым гребнем. В свете одинокого уличного фонаря его голубая чешуя блестела, как драгоценный камень.

Интересно, что бы сказал Алекс, если б увидел своего офисного приятеля в его настоящем виде? Нику подумалось, что дракон наверняка привел бы парня в восторг.

Ящер оттолкнулся от земли и легко взмыл в темное небо, одновременно укрывая себя чарами невидимости.

Что ж, однажды им с Алексом придется знакомиться заново. Пока же стоит слетать к озеру и немного поплавать. Сказочник в очередной раз был прав – светлые драконы очень любят воду.

Многоцветик

Агате шесть лет. У нее белые колготки, синяя юбка и новые резиновые сапоги ослепительно желтого цвета. Сапоги такие широкие, что в них ее худенькие ножки выглядят, как карандаши, которые кто-то поставил в два непрозрачных стакана. Еще на Агате серая курточка, а сверху – ярко-оранжевый дождевик, в котором она, рыжая и веснушчатая, похожа на лучик октябрьского солнца.

Сегодня они с Алексом идут исследовать Дальнюю рощу – самый старый и безнадежно заросший городской парк. Алекс не уверен, что белые колготки и оранжевый дождевик годятся для такого похода – дождя сегодня не обещали, а в парке наверняка полно кустов и бурелома, о которые можно порвать клеенчатый плащ.

Но Агата ничего не хочет слушать. Девочка решила, что сегодня будет яркой и стильной. Ее мать, конечно, немедленно бы ей возразила, но она ушла на работу и вернется только вечером.

О том, что эту субботу они проведут вместе, Алекс и Агата договорились еще в четверг, когда выяснилось, что маме девочки придется подменить в выходные заболевшего коллегу.

Рита говорит, что парень сдружился с маленькой соседкой, потому что сам является ребенком.

– Ты только выглядишь взрослым, – фыркает Маргарита, – а по сути – мальчишка мальчишкой. И соседка беззастенчиво этим пользуется. Обрати внимание, она скидывает на тебя свою дочь едва ли не каждую неделю. А пока ты с ней возишься, занимается своими делами.

Рита, безусловно, права, и Алекс прекрасно это понимает. Но ему все равно. Они с Агатой друзья и отлично проводят время вместе.

Вообще, малышка – настоящая умница. Она веселая, совсем не капризная, умеет заваривать чай, читает по слогам и верит во все, что рассказывает ее старший приятель. Например, девочка тоже уверена, что из программиста Ника, который работает вместе с Алексом, вышел бы отличный дракон, а в магазине кудесницы Марты можно купить все, что только есть на свете. Агата во всем хочет видеть волшебство, и Алекс активно ей в этом помогает.

– Скажи, Ал, осенью могут расти цветы?

– Могут, если тепло и погода хорошая.

– Странно. Сегодня солнечно, а цветов нет. Ни одного, даже самого маленького.

– Это потому, что по ночам случаются заморозки. Растениям холодно, и они засыпают.

– А есть такие, которые не боятся заморозков?

– Цветущие – вряд ли. Я, по крайней мере, о них не слышал.

– Жалко…

Агата смешно шаркает по сухому асфальту резиновыми сапожками. Ее брови нахмурены, губы поджаты, взгляд задумчив. Но проходит несколько секунд, и на лице девочки вновь появляется улыбка.

– Ал, давай придумаем цветок, который не боится холодов!

– Зачем?

– Чтобы он был. Неужели ты не заметил? Все, что ты придумываешь, появляется на самом деле.

– Хорошо, – соглашается парень. – Но мне понадобится помощь. Итак, как будет выглядеть наш цветок?

– Как ромашка, у которой много-много лепестков, – с готовностью отвечает Агата.

– Ладно. Но тогда пусть эти лепестки будут разного цвета: белые, красные, оранжевые, синие, зеленые, желтые.

– А называться он стает цветик-многоцветик, – хихикает девочка. – Кстати, Ал, разве у бутонов бывают зеленые лепестки?

– У нашего будет, – улыбается парень. – Он же необыкновенный, забыла? Еще у него будет короткий стебелек, чтобы не сломался во время сильного ветра, и тонкие, но очень цепкие листья, дабы он мог зацепиться за землю, камень или растущий рядом куст.

– До какого же времени растет многоцветик?

– Я думаю, до первого настоящего снега. Того, который не растает на следующее утро, а будет лежать до самой весны. Весной же многоцветик первым покажет свою головку из сугроба. На день раньше первоцветов.

– Здорово, – кивает Агата. – А где его можно найти? На клумбе?

– Ни в коем случае. Он растет там, где его никто не заметит. Например, в Дальней роще.

– Точно, – снова соглашается девочка. – Никто не знает, что в этом парке есть необыкновенный цветок, поэтому его никто не сорвет и не растопчет.

– Это растение нельзя топтать, – серьезно замечает Алекс. – А тем более рвать. Иначе оно потеряет свои волшебные свойства.

– Замерзнет на морозе?

– Не только. Многоцветик еще умеет… м-м… исполнять желания.

– Ух ты! – удивляется Агата. – Это как?

– Очень просто. Нужно о чем-нибудь попросить, потом аккуратно оторвать от бутона лепесток и подбросить его в воздух. Но есть два условия. Во-первых, нельзя загадывать больше трех желаний за раз, иначе цветок не успеет отрастить себе новые лепестки и останется ободранным. Во-вторых, его нельзя срывать. В противном случае он превратится в обычное растение, которое через несколько часов завянет.

– Ал, а мы увидим сегодня многоцветик?

– Вряд ли, – усмехается парень. – Мы же его придумали. На самом деле волшебных цветов не бывает.

– А вот и бывает! – дует губы Агата. – Я же говорю, все о чем ты рассказываешь, в конце концов появляется на самом деле. Если в нашем городе имеется волшебный магазин, а вместе с тобой работает дядя-дракон, значит, существуют и многоцветики. Их надо только отыскать.

Алекс усмехается и пожимает плечами. На самом деле, он не против поискать в старом парке чудесные цветы. А еще снежного человека, яйца динозавров и даже следы инопланетной цивилизации. Лишь бы Агата была довольна.

Впрочем, поход в Дальнюю рощу сам по себе приключение. Сначала надо почти час трястись в старом трамвае, а затем еще минут тридцать топать по кривым улочкам, пробираясь между частными домами и чьими-то огородами.

Почему заросший парк называется рощей, Алекс не знал. Вряд ли это в принципе было кому-нибудь известно. Да и какая же это роща, если рядом с березами тут растут дубы, елки и даже дикие груши? Причем, растут так густо, что давно превратились в настоящий лес.

О том, что когда-то это место было облагорожено руками человека, говорит только высокая арка на входе, кусок кирпичной ограды, и пара метров бетонной дорожки, чудом сохранившейся с того момента, как коммунальщики махнули на парк рукой.

Агата считает, что Дальняя роща скрывает в себе что-то чудесное и таинственное. Алекс же в этом никогда и не сомневался – достаточно один раз взглянуть на бескрайний древесный океан, чтобы поверить: прогулка здесь сулит много интересного.

Ни Алекс, ни Агата в Дальней роще никогда не гуляли, однако оба уверены – они вернутся сюда не раз. Право, разве можно исследовать такой большой парк за один день? Сегодня они поищут в нем волшебные ромашки, а в следующий раз что-нибудь другое.

– Многоцветики – мастера маскировки, – наставительно говорит парень, шагая с Агатой по узкой тропинке. – Они не хотят, чтобы всякий прохожий обрывал их чудесные лепестки. Вдруг этот прохожий окажется вредным и злым?

– И пожелает какую-нибудь пакость, – кивает девочка. – Например, чтобы из магазинов пропали все конфеты. Или чтобы у мороженого появился вкус горького перца.

– Как вариант, – соглашается ее приятель. – Поэтому каждый цветок сам выбирает, кому показаться и чье желание исполнить.

– Как было бы хорошо, если б какой-нибудь многоцветик захотел показаться нам! – мечтательно вздыхает Агата. – Мне так хочется на него посмотреть! Я была бы с ним очень осторожна и загадала бы не три, а всего одно желание.

– О! Ну тогда многоцеветик тебе наверняка покажется.

Алекс улыбается, и вдруг замирает на месте. Его брови удивленно приподнимаются.

– Агата, смотри!

Парень указывает пальцем в сторону молоденькой облетевшей березы, и девочка, проследив за его рукой, замирает тоже. Среди жухлой листвы виднеется круглая головка неизвестного цветка с разноцветными лепестками.

Они подходят к нему медленно, почти не дыша, боясь спугнуть неожиданное чудо.

– Ал, – голос Агаты дрожит от радости. – Это он! Многоцветик!

Волшебное растение действительно похоже на ромашку – яркую и лохматую, с цепкими листиками и толстым коротеньким стебельком.

Агата смотрит на многоцветик, смешно открыв рот.

– Вот видишь! – восхищенно произносит она. – Ты его придумал, и теперь он есть!

Алексу смешно. Надо же, какое забавное совпадение!

– Что ты стоишь? – говорит он Агате. – Загадывай желание.

Девочка медленно склоняется над цветком и тихонько шепчет в его пеструю сердцевину:

– Многоцветик, миленький, пусть сказки Алекса всегда-всегда сбываются!

Потом отрывает зеленый, как мох, лепесток и подбрасывает в воздух. Его тут же подхватывает ветерок и уносит куда-то за деревья.

– Что ты загадала? – спрашивает Алекс.

– Не скажу, – хитро улыбается Агата. – А то не сбудется.

Дядюшка Дэн

Отправляясь в гости к дядюшке Дэну, Алекс всегда покупал кипу газет и журналов. Для старика это был лучший подарок на свете – новости он любил почти так же сильно, как свой дом и свою многолетнюю службу. Но если в отношении дома и службы дядюшка был консервативен, то новости проглатывал все без разбору: с одинаковым интересом просматривал и колонки с полезными советами, и сплетни о жизни знаменитостей, и даже огромные лонгриды с финансовой или политической аналитикой, от которых у других начиналась неконтролируемая зевота.

– Что поделать, сынок, – каждый раз говорил дядюшка Дэн, с воодушевлением разбирая свежую прессу, – у церковного сторожа работа скучная – броди себе день и ночь по одному месту. Так и на луну завыть не долго. Только твои газетки и спасают.

Алекс в ответ кивал головой и перед следующим визитом снова скупал для него половину ассортимента газетного ларька.

Если говорить честно, родственниками Алекс и Дэн не были, зато приятелями являлись отменными – им всегда было о чем поговорить и над чем посмеяться. Дядюшка с интересом слушал рассказы парня о работе и посиделках с друзьями, сам же, в свою очередь, делился такими интересными историями, которые можно было слушать сутки напролет.

Приятельские отношения у них завязались сразу. И это при том, что момент их знакомства был, мягко говоря, необычным.

Вообще, посмотреть на руины старинной церкви, располагавшиеся неподалеку от Рыбачьего моста, Алекс приехал по совету Ника.

– Этот храм был самым первым в городе, – рассказывал ему сисадмин. – Правда, сейчас он закрыт. Много лет назад в нем случился пожар, который так сильно его повредил, что власти решили построить новую церковь, а старую оставить, как есть.

– То есть, храм разрушен.

– Да, время над ним знатно потрудилось. Но он все равно выглядит живописно. Там однозначно стоит побывать, Ал. Рядом с церковью сохранился домик сторожа и небольшой участок старого кладбища, а еще есть перелесок и очень славное озерцо. Если соберешься, захвати с собой фотоаппарат, снимки получатся замечательные.

На экскурсию к заброшенному святилищу Алекс отправился в гордом одиночестве, – составить ему компанию никто в этот раз не захотел.

Церковь парню понравилась. Он больше часа бродил вокруг ее стен и думал о том, что из этого места вышел бы отличный туристический объект.

Храм был выложен из серого камня, однако казался удивительно легким и хрупким, будто это и не храм вовсе, а маленькая сельская часовенка. Его фасад украшали остатки затейливой резьбы, а в некоторых окнах остались кусочки стекла, так ярко блестевшие в лучах солнца, что создавалось впечатление, будто здание светится изнутри.

Ни купола, ни креста у церкви не было, зато сохранилась часть потолка, на которой, если постараться, можно было различить фрагменты росписи. Кроме того, здесь имелось крыльцо с овальным дверным проемом и широкие ступени, через которые теперь пробивалась трава.

Чуть в стороне от церкви виднелись каменные кресты заброшенного кладбища и крошечный домик сторожа, возле которого стояла удобная деревянная скамейка.

Погуляв еще немного, Алекс уселся на эту скамейку и долго смотрел на озеро, мысленно рассуждая о том, как было бы здорово, если б старая церковь располагалась не на окраине города, а где-нибудь ближе к центру. Тогда бы здесь ежедневно гуляли люди. Многие приходили бы сюда на пикники или для того, чтобы полюбоваться закатом солнца. Устраивали бы свидания, катались на лодках…

– Добрый вечер, молодой человек.

Голос, вырвавший Алекса из задумчивости, напоминал шелест ветра и был так тих, что в первое мгновение парень решил, будто тот ему почудился. Однако, обернувшись, он увидел позади себя невысокого полноватого мужчину. Незнакомец был круглолицым, с большими добрыми глазами и забавной лысиной, вокруг которой смешно торчали седые пряди кудрявых волос. На нем была надета рубаха с длинными рукавами, грубый полотняный жилет и полотняные же штаны, подпоясанные веревкой. А еще мужчина был прозрачным. Сквозь его тело отлично просматривалась и лужайка, и деревья, и угол церковной стены.

«Привидение, – с усталой безысходностью подумал Алекс. – Вот и все. Пора сдаваться санитарам».

– Я заметил, что из вашего кармана торчит уголок журнала, – вежливо продолжал незнакомец. – Право, мне неловко просить, но, быть может, вы оставите его мне? Давненько, знаете ли, не читал свежих новостей.

Алекс крепко зажмурил глаза. А когда открыл, мужчина по-прежнему стоял рядом. И терпеливо ждал ответа. В нем не было ничего страшного или угрожающего, наоборот, прозрачный старик выглядел вполне доброжелательным.

Парень облизал пересохшие губы, вынул из кармана сложенный вдвое журнал – тонюсенькое еженедельное издание, купленное в газетном киоске специально для долгой трамвайной поездки.

– Здравствуйте, – ответил призраку. – Конечно, возьмите. Мне он уже не нужен.

Мужчина улыбнулся и легонько взмахнул ладонью. Журнал выскользнул из руки парня и завис в воздухе.

– Спасибо, – сказал незнакомец. – Теперь мне будет, чем заняться.

– Меня зовут Алекс, – представился парень.

– А я – Даниэль, местный сторож. Можно просто – дядюшка Дэн. Меня так все называют. Вернее, раньше называли.

– Приятно познакомиться, – кивнул Алекс. – И давно вы тут… э-э… сторожите?

– Давно, – махнул рукой старик, плавно опускаясь рядом. – Лет сто двадцать, а то и больше. Я уж не помню. Я ведь служил при церкви еще во времена старого бородача. Слыхал о таком?

– Нет.

– Ну конечно, – кивнул призрак, явно обрадованный возможностью поболтать. – Ты ведь мальчишка совсем, откуда тебе знать. Старый бородач давным-давно являлся местным мэром. Ох и лютый же был мужик! Никому спуску не давал. Но за порядком следил отменно. Очень его любил – порядок-то. Улицы при нем от чистоты блестели, а трамваи – от свежей краски. Хорошее было время… Ну да ладно. С церковкой этой вся моя судьба связана. Я, сынок, много тут лет провел – и до пожара, и после. Идти было некуда, а потому жил в этой хибаре, пока не помер. Впрочем, меня и после смерти не далеко унесли. Видишь кресты? Под одним из них мое тело и лежит.

– Отчего же вы здесь остались? – спросил Алекс. – Почему не ушли к облакам?

Дядюшка Дэн пожал плечами.

– Откуда ж мне знать, сынок? Видать, для чего-то я здесь нужен, раз меня ТУДА не берут.

– Как же вам тут обитается?

Обиталось дядюшке Дэну нормально. Только скучно. Прохожие возле старого храма попадались редко, да и те на старого сторожа никак не реагировали – не видели. В отличие от Алекса.

– Ты, парень, ко мне еще заходи, – сказал Даниэль, когда небо потемнело, и его собеседник засобирался домой. – Хотя бы иногда. Тоскливо здесь одному. Ох, тоскливо…

И Алекс приходил. По мнению дядюшки Дэна, он появлялся у него чаще, чем можно было мечтать – один-два раза в месяц. И всегда приносил газеты, чтобы старику было чем заниматься до его следующего визита.

– А есть ли в городе другие привидения? – однажды поинтересовался парень у дядюшки Дэна.

– Не знаю. Я их не встречал. Мне от сторожки далеко отходить нельзя, в своем нынешнем виде я могу добраться разве что до Рыбачьего моста. А там никаких привидений нет. К сожалению.

Последнее утверждение было спорным. По мнению Алекса, этому месту вполне хватало и одного неупокоенного духа.

– Дядюшка Дэн, к вам приходит кто-нибудь, кроме меня? Кто-нибудь еще может вас видеть?

– Да, парочка знакомых у меня есть, – кивнул призрак. – Только сюда почти не заглядывают. Что поделать, они – ребята занятые. И живые, к тому же. До меня ли им? Своих дел по горло… А ты, Алекс, молодец. Навещаешь старика, газеты приносишь, байки мои слушаешь. Но я-то знаю: пройдет немного времени, и у тебя тоже появятся важные дела. Завертишься в них, закрутишься, да и позабудешь сюда дорогу. Так всегда бывает, Ал. И с этим тоже ничего не поделать.

– Боюсь, я забуду сюда дорогу куда раньше, чем мы с вами думаем, – вздохнул Алекс. – Вернее, мне помогут ее забыть.

– О чем это ты, сынок?

– Не о чем, а о ком, – усмехнулся парень. – О врачах-психотерапевтах. Я думаю на днях сходить к одному из них на прием.

– Зачем? – удивился дядюшка Дэн.

– Затем, что мне надо лечиться. Я, знаете ли, вижу призраков. И не только их. Меня не покидает ощущение, что окружающие люди вовсе не тем, кем кажутся. Что тихий парень из офиса умеет летать и извергать пламя, знакомый дрессировщик каким-то образом маскирует огромных чудовищ под маленьких безобидных собачек, а лучшая подруга время от времени представляется мне ведьмой. Разве это нормально, Дэн?

– Конечно, нормально, – усмехнулся старик. – Так же нормально, как разговаривать с привидением. Только знаешь, сынок, сдается мне, доктора тебе не помогут.

– Думаете?

– Уверен. Врачи работают с больными людьми, а ты абсолютно здоров. Даже если сам думаешь иначе.

Алекс усмехнулся.

– Я бы объяснил, почему ты видишь то, что не видят другие, – сказал дядюшка Дэн, – но, к сожалению, не имею для этого полномочий. Рассказать тебе, что к чему должен кто-то более телесный и менее мертвый. Знаешь, что? Выбери время и попроси своего офисного приятеля покатать тебя над облаками. А у подруги… Как, бишь, ее зовут?

– Рита.

– Да, точно. При случае поинтересуйся у нее, кто такие сказочники. Ответить отказом на прямую просьбу эти ребята не смогут. Если начнут отшучиваться, настаивай на своем. Поверь, услышишь много интересного. И еще, сынок. Поменьше себя накручивай. Видеть волшебство в обычных вещах – великий дар. Дается-то он каждому, но только единицы способны сохранить его и пронести из детства во взрослую жизнь. Те же, кому это удалось, помимо способности замечать чудеса, получают в нагрузку серьезную ответственность.

– Ответственность? Перед кем?

– Перед этими самыми чудесами. Увидел? Осмыслил? Изволь заботиться о них, беречь, как родных детей.

– Боюсь, я не очень вас понимаю, дядюшка Дэн.

– Не беда, – махнул рукой тот. – Потом поймешь. Как с друзьями поговоришь, сразу все станет понятно.

Алекс покачал головой и ничего не ответил. Они посидели вдвоем еще несколько минут, после чего парень попрощался и отправился на трамвайную остановку.

Старый Даниэль смотрел ему в след и улыбался. Для него, как и для охотника Марка, было загадкой, почему главная ведьма до сих пор не рассказала молодому сказочнику, кто он такой. Действительно, зачем тянуть? Как только он узнает, что является главным чудом этих мест, в городе начнется настоящее волшебство.

Источник

Над озером висел туман. Его легкая полупрозрачная вуаль укрывала воду и берег, от чего они казались сказочным видением, явившимся из снов или старинных преданий. Эта таинственная красота притягивала к себе, как магнит, заставляя сердце замирать в предвкушении невиданных чудес.

– Алекс! Где ты там? Таким темпом мы до моста и к вечеру не доберемся.

Парень неохотно оторвал взгляд от призрачной дымки и, прихрамывая, заковылял вниз с холма по скользкой от утренней сырости тропинке.

– Извини, дружище, я делаю все, что могу, – пропыхтел он в ответ своему спутнику.

То, что Ник позвал его на прогулку, можно было считать чудом. Коллеги давно смирились с тем, что сисадмина почти нереально заманить на офисные посиделки, а уж удостоиться приглашения выбраться куда-нибудь от него самого и вовсе не удавалось никому.

О походе к Зеркальному озеру Ник сказал Алексу во время обеденного перерыва. Сначала он долго наблюдал за тем, как парень морщится от боли и ходит, приволакивая правую ногу, а потом просто подошел и предложил совершить вылазку к одному из самых дальних городских водоемов.

Алекс так удивился этому предложению, что немедленно согласился. И хотя через пару минут осознал, что удовольствия от променада наверняка не получит, отказываться все-таки не стал.

– Я смотрю, тебе совсем худо, – покачал головой Ник, глядя, как медленно и натужно шагает его приятель. – Ты был у врача?

– Был, – Алекс махнул рукой.

– И что он сказал?

– Что у меня плантарный фасциит.

Ник удивленно приподнял бровь.

– Пяточная шпора?

– Она, родимая, – кивнул Алекс. – Редкостная дрянь. Я-то думал, что эта гадость может появиться только у стариков. Ан нет! Ей, оказывается, вообще плевать у кого и в каком возрасте появляться. Чувствую теперь себя русалочкой – все время кажется, будто наступаю пяткой на раскаленный гвоздь.

– Тебе прописали какое-нибудь лечение?

– Конечно. Дважды в день натираю ногу вонючей мазью, делаю на ночь компрессы и катаю стопой скалку для теста. Толку – ноль.

– Да уж, – покачал головой Ник. – Говорят, при пяточной шпоре надо носить обувь на каблуке или танкетке. Это существенно облегчает боль.

– К сожалению, это не мой вариант, – вздохнул Алекс. – Сомневаюсь, что в наших магазинах можно найти мужские ботинки на каблуках.

– Я тоже в этом сомневаюсь, поэтому и позвал тебя сюда.

Парень фыркнул и еще раз взглянул на озеро. Туман начал понемногу рассеиваться, и сказочным водоемом оно уже не казалось.

– Решил меня добить, чтоб не мучился?

– Отчего же?

– От того, что мы встали ни свет ни заря и теперь топаем к грязной луже, которую кто-то по непонятной причине окрестил Зеркальной. Не подумай, что я жалуюсь, – сейчас тут очень живописно, однако идти в такую даль лично мне было несколько… непросто.

– Поверь, оно того стоит, – улыбнулся сисадмин. – Помнишь, я говорил тебе, что у озера есть небольшой деревянный мостик? Рядом с ним бьет ключ с целебной водой. Если верить городским легендам, эта вода способна излечить любую болезнь.

– Прямо таки любую? – усмехнулся Алекс. – Думаешь, если я глотну жижи из этого болота, моя пятка волшебным образом вернется в исходное состояние?

– Вроде того, – кивнул Ник. – Мне, по крайней мере, от головной боли эта водица хорошо помогает.

О! Так его, оказывается, ведут лечиться! Ал мысленно закатил глаза, однако спорить не стал. Зеркальное озеро находилось в глубине Дальней рощи, а с этим парком у него были связаны неоднозначные воспоминания.

– Рад за тебя, – усмехнулся он. – Ты, что же, сумел договориться с озерным духом?

– С кем?

– Ну, с хранителем этого чудесного водоема.

– С каким еще хранителем, Алекс?

– Ты сказок, что ли, не читал? – улыбнулся парень. – У каждого волшебного места – источника, леса, пещеры – должен быть кто-то, кто будет охранять его от посягательств извне. Чтобы волшебство досталось тем, кто его понимает и уважает. Кто не станет плевать в воду, топтать редкие травы или обижать краснокнижных летучих мышей. Если у твоей лужи есть целебный родник, значит, должен быть и хранитель.

Ник пожал плечами и указал рукой в сторону озера.

– Пришли.

Мост, о котором говорил сисадмин, оказался деревянной развалюхой, напоминавшей причал для рыбацких лодок. Он был коротким, не более двух метров длиной, однако достаточно широким, чтобы на нем поместилось несколько человек.

Люди, к слову, на мостике тоже были. Подойдя ближе, Алекс увидел круглолицую девушку в объемной куртке и резиновых сапогах, которая сидела на раскладном стуле и сосредоточенно следила за большим салатовым поплавком. Услышав звук шагов, она обернулась.

– Привет, Ровена, – кивнул ей Ник. – Клюет?

– Нет, – покачала головой девушка. – Сижу два часа и даже драного башмака не поймала. Привет, Ник. Ты сегодня с другом?

– Это Алекс, – сисадмин взял приятеля за локоть и подтолкнул вперед. – Мы вместе работаем. Ал, это Ровена. Она… она тут местная.

Алекс улыбнулся и помахал рукой.

– Вы тоже на рыбалку? Или просто воздухом подышать? – поинтересовалась Ровена.

– Мы к целебному источнику. Ал не верит, что он существует на самом деле. Не могла бы ты нам его показать?

– Могла бы, – кивнула девушка и указала рукой на водную гладь, находившуюся слева от причала. – Вот он.

Алекс проследил за ее рукой и хмыкнул – вода в этой части озера казалось особенно темной и заиленной.

– Я вижу болото, – скептически произнес парень. – И грязь.

Ровена поднялась со стула, ловким движением вытянула из воды леску с поплавком.

– Это только кажется, – сказала она, сматывая снасти. Судя по всему, рыбачить ей уже не хотелось. – Подойди ближе и посмотри внимательнее.

Алекс, кряхтя, взобрался на деревянный настил. Ник поднялся вслед за ним.

– Вот, – Ровена подвинулась, уступая Алексу место, – смотри отсюда.

Парень склонил голову над коричневой мутью и тут же получил ощутимый толчок в спину. Не удержав равновесие, он свалился в озеро, неожиданно погрузившись едва ли не по плечи.

– Вы что, сдурели?! – возмущенно крикнул он парочке, заинтересованно взиравшей на него с мостика. – Пошутили, да? Еще бы камень мне на шею повесили!

– Как водичка, Ал? – невозмутимо поинтересовался Ник.

Тот открыл рот, чтобы ответить, и сразу же его закрыл. Грязное болото куда-то пропало. Теперь парень стоял в кристально чистой воде, сквозь которую отлично просматривалось дно – тоже чистое и удивительно ровное.

«А ведь мне совсем не холодно, – с удивлением отметил Алекс. – Чудеса…»

– Я же говорила, грязь – это иллюзия, – сказала Ровена. – Чтобы лихие люди обходили озеро стороной. На самом же деле здесь все очень опрятно. При желании, эту воду даже можно пить. Но я бы не советовала это делать.

– Почему?

– Потому что конкретно тебе это не нужно.

– Как твоя пятка, Ал? – с улыбкой спросил Ник.

Тот осторожно наступил на больную ногу.

– Нормально, – удивленно ответил ему.

– Тогда вылезай.

Парень оттолкнулся от дна и легко выбрался обратно на мостик.

– Вот это да, – пробормотал он, выливая воду из кроссовок. – Я что, правда вылечился?

– Видимо, да.

Правая стопа действительно чувствовала себя отлично. Только непонятно от чего. От шока, вызванного внезапным купанием? Или же, наконец, подействовало прописанное доктором лечение?

Впрочем, какая разница? Если в этом городе растут многоцветики и живут привидения, почему бы здесь не быть волшебной воде?

– Что ж… Удивляться буду потом, ладно? Теперь главное – не схватить пневмонию.

– Не переживай, – сисадмин похлопал его по плечу. – Не заболеешь. Этот ключ целебный, он лечит и никогда не калечит.

– Ник знает, о чем говорит, – кивнула Ровена. – Он в моем озере каждую неделю плещется, до самых холодов, и даже насморк ни разу не подхватил. Твоя-то нога точно не болит?

– Не болит, – подтвердил Алекс. – Но мне все равно хотелось бы переодеться. Или высушиться.

– Тогда нужно идти обратно, – Ник шагнул на берег и махнул рукой в сторону холма. – Вызовем такси, в нем и обсохнешь.

– Ровена, – Алекс еще раз посмотрел на воду. Коричневой она больше не казалась и теперь действительно напоминала зеркало. – Этот источник… насколько он большой?

– Почти в половину озера, – ответила девушка. – Начинается здесь и бежит до противоположного берега.

– Ничего себе! И о нем никто не знает?

– Почему же – никто? Кому надо, те знают. Некоторые, как и ты, об источнике слышали, но слухам не верили. Да и как поверить, если озеро со стороны кажется болотом? Чтобы увидеть кристальную целебную воду, надо заглянуть вглубь, шагнуть в вязкий ил, а на это способны далеко не все. Кое-кому для этого и вовсе нужен дружеский пинок.

Алекс улыбнулся.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – кивнула Ровена. – Приходите купаться еще.

– Непременно придем, – кивнул Ник. – Не сомневайся.

…Поднимаясь за повеселевшим Алексом на вершину холма, сисадмин на секунду остановился и, обернувшись, снова посмотрел на девушку. Та помахала ему рукой, а потом медленно растворилась в воздухе.

Художник

Парень сидел на скамейке и увлеченно рисовал. С обеих сторон от него на желтых облупленных досках стояла батарея баночек с красками, тубы с кисточками и еще куча каких-то вещиц, замотанных в тряпки и целлофан. Мольберта у парня не имелось, он творил на маленьких листках плотной бумаги, которые держал прямо на коленях.

Его джинсы и куртка были покрыты россыпью разноцветных пятен, однако художник их не замечал. Возможно, его одежда была такой изначально, и юноша надел ее нарочно – чтобы не бояться испачкаться еще больше.

Алекс видел этого художника неоднократно – не реже двух раз в неделю тот приходил в Старый парк, садился на одну и ту же скамейку и принимался рисовать. Писал он все время одно и то же – птиц. Портреты галок, воробьев, голубей и сорок выходили из-под его кисти в неимоверном количестве. Алекс был уверен, что в доме художника ими увешаны все вертикальные поверхности – при условии, конечно, что парень не продает свои рисунки каким-нибудь любителям анимализма.

Готовые птичьи портреты юноша складывал прямо на скамейку, и полюбоваться на них мог любой прохожий. Прохожие, к слову, не обращали ни на рисунки, ни на их автора никакого внимания. Возможно, дело было в том, что автор так гармонично сливался с пейзажем, что попросту не бросался в глаза.

Между тем, Алексу, он бросился в глаза сразу. Причем, не благодаря своей внешности, в ней как раз ничего особенного не было – при желании художник сумел бы легко затеряться в толпе, ибо такие серые глаза, русые волосы и прямой, чуть длинноватый нос, можно увидеть едва ли не у каждого второго горожанина. Дело было в воодушевлении и творческом энтузиазме, волнами исходившими от парня, когда он брал в руки кисть. Юноша получал от рисования бесконечное удовольствие, и не заметить это было невозможно.