Леса изначальные
Предисловие от автора.
Здесь начинается цикл книг, посвящённых истории – от древности до наших дней. Именно по историческим событиям, малым и большим, предстоит путешествовать героям – Юрию и Катерине.
Сразу хотелось бы предупредить любителей исторической достоверности – это фэнтези. Конечно, многое там взято из реальности, но кое-где «исправлено и дополнено». Посему просьба не точить мечи на автора с криками «не так всё было!».
А что касается той глубокой древности, с которой всё начинается – да кто ж его толком знает, как было… Особенно что касается бытовых мелочей. Но многие любители истории как раз уверены, что знают, как было. И любое отступление от своего видения принимают очень болезненно. Собственно, именно поэтому я и решилась на столь очевидное уточнение.
Пролог.
И суждено им было бродить неведомыми дорогами от начала времён до дня сегодняшнего, видеть многое из того, что было и знать то, что будет…
Наш институт существует давно, ещё со времён Советского Союза. Если быть точными – с шестидесятых годов. Тогда, если помните, вся страна жила под знаком разоблачения культа личности и новых надежд на светлое, коммунистическое будущее. Научная фантастика, Ефремов и братья Стругацкие, поэтический бум, полёт Гагарина, юные энтузиасты от науки…
Романтизм той эпохи коснулся и нас. Наш институт поначалу занимался возможностью путешествий во времени. Не смейтесь. Тогда об этом думали всерьёз. Даже исследования разрешили под соусом того, что вдруг американцы первыми найдут машину времени? А мы, как вы понимаете, должны быть впереди планеты всей, не капиталисты проклятые. Вскоре выяснилось, что с такой возможностью мы, пожалуй что погорячились, и институт переключился на более современную тематику – возможность исследования параллельных миров. Теорию струн знаете?
Параллельные миры… Знаете, вся эта тематика уже истрёпана фантастами до дыр. Так что иногда даже говорить о них становится неудобно – примерно как об инопланетянах. Всё же этим приходится заниматься и учёным. Что делать! Иногда массовая индустрия развлечений дискредитирует даже серьёзные разработки, вспомните хотя бы, сколько раз вы смотрели фильмы про страшный, неведомый вирус, грозящий уничтожить человечество. А ведь, по крайней мере, один раз этот страх оправдался… И пандемией пришлось заниматься серьёзным медицинским институтам, а не киноделам. Так что не спешите смеяться.
Итак, параллельные миры. Когда мы начинали ими заниматься, то практически ничего о них не знали. Какие они? Одинаковы ли законы физики там и здесь? Есть ли там люди или… иные существа? Как наш мир и мир параллельный вообще связаны?
Официальных теорий было несколько. Первая была классической – что параллельные миры появляются из вариативных событий. В этом мире, например, вы встали, выпили кофе, пропустили свой автобус и опоздали на работу. А ваш двойник в параллельном мире выпил чаю и успел прийти вовремя. Таким образом, можно предположить, что миров неисчислимое множество.
Вторая версия заключалась в том, что такие мелкие вариации параллельный мир не породят. Множественность миров порождают куда более серьёзные события – например, революции или крупные войны, или величайшие научные или культурные открытия. Причём, вариантов было два – в одном случае любое крупное событие порождает свои параллельные миры, в другом – только те, которые имеют вариативность. То есть, грубо говоря, если война, например, была неизбежна, то она произойдёт во всех мирах. А если её можно было бы избежать, то в одном случае война произошла, в другом – нет.
Была третья теория. О том, что параллельные миры вообще не порождаются никакими событиями. Они просто есть, существуют, и являются, скорее зеркалом нашего. Правда, зеркалом несколько искажённым, но всё же. Там есть аналоги наших стран, народов, людей, которые развиваются по своим правилам. Возможно, конечно, и их история является в какой-то мере, отражением нашей, но вот в какой мере – вопрос дискуссионный.
И наконец, четвёртый вариант. О том, что иные миры никак с нашим не связаны, разве что случайно. Там своё человечество (или любой другой разумный вид), своя жизнь, своя история. А может, и нет никакой истории.
Не буду, как сейчас модно выражаться, спойлерить и говорить о том, какая из всех теорий оказалась верной. Как бы там ни было, нам по-прежнему разрешали заниматься исследованиями. И связано это было как раз с опасениями, что миры могут быть как-то связаны. А вдруг клятый Запад найдёт их раньше и как-то поменяет?
Даже в лихие для нашей страны годы наше НИИ не погибло, и всё благодаря выбранной тематике. Ничего странного – даже среди меценатов нашлись те, кто искренне любил научную фантастику, а то и фэнтези. И охотно спонсировал. И немало их было – тогда, знаете ли, любовь к совершенно невероятным теориям с хиленьким научным обоснованием и без такового расцвела до невероятия. Иные так и считали, что мы в своём НИИ занимаемся экстрасенсорикой и прикладным ауроведением… А потом всё более-менее восстановилось.
Ладно, оставим эти истории для дальнейших посиделок.
Так вот. Теоретизировать, конечно, можно было до бесконечности, но, как говорится, практика – критерий истины. Поэтому большую часть времени наш институт посвящал тому, чтобы найти дверь в параллельные миры. Я опущу все наши изыскания и ошибки. Перейду сразу к делу. Мы его нашли. Вход в параллельный мир.
Для начала выяснилось, что эта дверь или портал, как хотите называйте, всегда ведёт в одно и то же место – в лес. Самый обыкновенный лес, чем-то напоминающий нашу тайгу, растущий на самой обыкновенной земле, под обычным синим небом, освещаемым обычным круглым солнышком. Мы поначалу даже думали, что это и есть наш мир, просто незнакомое место. Мало ли в тайге малоисследованных земель… Но нет, все проверки показали, что это именно параллельный мир, просто имеющий ряд свойств, сходных с нашим.
Вызванные биологи подтвердили, что лес и впрямь схож с южной тайгой, там, где она в обычные леса переходит. Густой, дремучий, без намёка на присутствие человека или кого-то ему подобного. Впрочем, это, конечно, ни о чём не говорило. Если бы какие-нибудь иномирцы угодили бы через портал в нашу тайгу, они бы тоже могли сделать вывод о её безлюдности. Возможно, просто это место дикое, вот и всё.
Нашли биологи и некоторую разницу. Вы, наверное, знаете, что растения, помимо общего рода имеет ещё и ряд видов, почему полное их название обычно состоит из нескольких частей. Например, дуб черешчатый, сосна сибирская, и так далее. Так вот. Здешние растения можно было охарактеризовать как ель, дуб, пихта, берёза. Да только более детальное исследование не дало аналогов. Дуб, а какой дуб? Вид-подвид не вполне ясен. Неизвестного вида, и всё тут. Наблюдались, правда, и полные аналоги, и растения вовсе уж неизвестные. С животным миром было сложнее – мы видели несколько пролетающих птиц, шмыгающих белок, но кажется, особой разницы не нашли. И попробуй найди, когда они, в отличии от деревьев, не будут стоять и позировать.
Всё это только убедило нас в том, что мы действительно нашли параллельный мир. Запущенные зонды показали, что мир вполне пригоден для существования человека – состав воздуха, атмосферное давление, прочее – всё подходящее, специального оборудования не требуется. Пора запускать первопроходцев-добровольцев.
Разведчики наши, к слову сказать, должны были там оказаться не вполне в своём теле, а…как бы сказать? В его точной копии. Выражаясь терминологией известного фильма – аватаре. Так было удобно проходить сквозь портал, да к тому же, безопасно – ведь если бы тело там погибло, то погиб бы именно аватар, а сознание вернулось бы в тело настоящее. К тому же, их, разумеется, снабдили разными приборами, как для наблюдения, так и для самозащиты. Большинство было выполнено в нанотехнологиях, которые вживили прямо в аватар. Конечно, от всех возможных бед это не избавляло и всемогущими не делало, однако, давало надежду, что наши первопроходцы продержатся в незнакомой вселенной.
Помимо прочего, если выяснится, что местные разумные существа не похожи на людей, можно было бы сделать аватары, идентичные местным.
Да, и ещё одна особенность. Мы выяснили, что в этом мире можно перемещаться не только в пространстве, но и во времени. Правда, не как угодно, а по определённым лакунам, разбросанным без всякой видимой логики – иные лакуны отстояли друг от друга на несколько десятилетий, другие – на пару-тройку столетий. Мы, конечно, не могли понять, с чем это связано – то ли со здешней историей – ведь если там есть разумные существа, у них должна быть и история, – то ли с неведомыми законами физики. Как бы там ни было, мы дали команду нашим разведчикам все эти лакуны проверить. И аватары пригодятся – при перемещении в следующий временной отрезок прежние растворяются, новые появляются. Это на всякий случай, вдруг придётся там существовать довольно долго, и аватар успеет постареть… Не хотелось бы прийти к последней лакуне дряхлыми старцами. А так – каждый раз как в первый. Сколько было лет с самого начала, столько и в новом временном промежутке будет, даже если в прежнем они успели умереть от старости.
Итак, мы выбрали двух разведчиков. Разного пола, специально, чтобы, если там, паче чаяния, есть люди или хотя бы двуполые разумные существа, исследование было бы наиболее полным.
Вот их досье.
Имя: Баталин Юрий Павлович.
Возраст: 26 лет.
Рост: 1 метр, 80 сантиметров.
Вес: 79 килограмм.
Дата рождения: 15 декабря.
Цвет волос: чёрный.
Цвет глаз: тёмно-карий.
Профессия: врач-хирург.
Способности: хорошая физическая форма, в том числе, владения боевыми навыками. Умеет налаживать контакт с людьми.
Собранные данные. Родился в семье крупного бизнесмена и домохозяйки, в 18 лет ушёл из дома, несколько раз привлекался за мелкое хулиганство. Какое-то время служил в специализированной армейской части, но быстро её покинул. После чего закончил медицинский институт по специальности врач-хирург. Работал в «Скорой помощи».
Имя: Яхонтова Екатерина Александровна.
Возраст: 25 лет.
Рост: 1 метр 70 сантиметров.
Вес: 63 килограмм.
Дата рождения: 7 ноября.
Цвет волос: тёмно-каштановый.
Цвет глаз: тёмно-карий.
Профессия: историк.
Способности: хорошо знает историю и менталитет людей прошлого, умеет анализировать события. Также увлекается творчеством (стихи, рассказы, песни), которые публикует в интернете.
Собранные данные: родилась в семье инженера и учителя математики, родители вскоре развелись. Закончила исторический факультет, после чего работала на разных работах, параллельно публикуя исторические статьи в интернете. Помогала модерировать сайт на ту же тематику. Незадолго до приглашения в НИИ работала в офисе небольшой фирмы, откуда уволилась.
Вот этих людей мы и отправили исследовать иной мир. Нас очень увлекала мысль, что мы увидим не просто мир, но всю его историю, начиная, видимо, от довольно древних времён. Вмешиваться в события, правда, нужно было с осторожностью. Исторические лучше бы не трогать. Да и не так это просто, как думают.
И поначалу всё действительно шло гладко…
Но счастья нет и между вами,
Природы бедные сыны.
И под издранными шатрами
Живут мучительные сны.
А. С. Пушкин
Глава 1.
Мальчик, которого чужаки называли Мал, хотя под крышей родного дома он носил совсем другое имя, осторожно спустился с невысокого лесистого холма. Там было поваленное дерево, которое он приметил заранее. Мальчик всё-таки успел до темноты, хотя мать его и задержала, всё обнимая и проверяя, всё ли он взял. А что тут беспокоиться? Мал не первую ночь проводил в лесу.
Да, но это была особая ночь…
Испокон века племя толовчан в одну из летних ночей посылало мальчиков, только-только достигших возраста мужества, одну, особую ночь сидеть у костра. В эту ночь открывается всё скрытое. И кому же его увидеть, как не тем, кто и сам ещё находился между двумя мирами, детским и взрослым? Мальчики бросали в костёр пучки травы, всматривались в дым, надеясь увидеть образы грядущего, а потом старейшина или ведающая бабка объясняли, к чему было то или иное видение.
У них в деревне ведающей не было, померла, а свои знания никому передать не успела. Ничего, старейшина тоже много знает. Или жену старшую спросит. Он всегда советовался с первой женой по важным вопросам, потому что она очень мудрая.
Мал оглянулся на темнеющий лес и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Передвинул поближе плетёный берестяной туесок, куда мать велела поутру набрать грибы. Мал про себя даже возмутился немного – такая важная ночь, где уж о грибах думать! Но родителям не перечат. Грубых и ленивых детей забирает Ничевока и уносит неведомо куда. И что он там с ними делает – никому неведомо.
Леса Мал не боялся. Дети толовчан бегали по нему, считай, как только учились ходить. По грибы, по ягоды. Его, Мала, в лес водил отец, показывал, как делать борти, как отмечать нужное дерево, непременно краской, чтоб не поранить кору и не навлечь на себя гнев Лесного Деда. Отец был светлобородый, ворчливый, от него пахло лесом и мёдом. А ещё он частенько ругал сына, если Мал творил какую-нибудь шалость. А творил он их часто. Да ведь он же и не со зла, интересно просто. Даже в маленькой деревне всякое могло произойти.
Как-то Мал уговорил своего младшего брата, Ждана, пойти в лес и поглядеть на злого духа. Один парнишка, из соседей, залез на дерево, да оттуда и сорвался. Смерть это нечистая, вот и вернулся парнишка злым огненным змеем. Его троюродную тётку так напугал, что она какое-то время ходила без языка, отнялся, как увидела. Её тогда водили в баню и лили над ней воск, отпаивали наговорными травами, чтоб отогнать духа. Потом разговорилась.
А вот они со Жданом никого и не увидели, но отец всё равно изломал об их спины хворостину, приговаривая, что нечего по нечистым местам шататься.
Или вот раз подсмотрели как жена старейшины выдавливает из себя сморщенного младенца. Почти как у собаки или коровы бывает. Малу, правда, пришлось тайком развести костёр и перепрыгнуть через него, чтобы очиститься. Известно ведь, что когда рожают, приманивают злых духов. Младенец потом долго болел, но, правда, не умер, как про себя виновато ожидал Мал. Хорошо ещё, родители не узнали.
Отец и мать вечно ворчали на его шкодность, уверяли, что ему лишь бы бегать где, ничего-то из такого не выйдет. Лучше бы учился бортничать с толком. Мал кивал, но с пчёлами ему возиться не хотелось. Он хотел быть охотником как дядька и его двухродный брат.
Дядька-то, правда, на охоту уже почти не ходил, почле того, как у него распухли ноги. А вот Прав исходил, почитай, все здешние леса, и его было очень интересно слушать. А ещё он был весёлый и смелый, и почти не ругался на Мала. Иногда даже брал его с собой, если уходил недалеко. И объяснял, как вести себя в лесу, чтобы угодить духам. Толовчане это знали испокон веков. Их прародителя сам Лесной Дед и учил, а они потом передавали от отца к сыну. Мал по мере сил Праву помогал – приносил дрова, разводил костёр. Тогда всё было даже хорошо.
А потом отец слёг в прошлую лютую зиму, когда все деревенские почти не выходили из домов, прячась в дымное тепло очагов. Тогда в лесу появился медведь-шатун. Страшное дело, двух человек заломал и объел, а ведь медведю нельзя так делать, как и человеку – есть медвежатину. Ведь медведи – те же люди, только в мохнатой шкуре. Все решили, что злой дух вселился. Так бывает, когда злой Стрый, огромный Змей, дышит холодом из-за последнего моря.
Отец больше не поднялся. Его положили на большой костёр и сожгли, а прах до весны положили в дупло, так как копать курган не было никакой возможности, земля совсем промёрзла. Мать тогда вымазалась мелом, долго плакала и всё говорила, что хочет пойти за отцом на погребальный костёр, но старейшина воспретил ей это.
Мальчик поморщился от плохих воспоминаний и поджал под себя ноги. Он ведь сам не плакал почти, хотя и положено, чтобы дух уверился, что его любили. Он был тогда ещё маленьким и даже не совсем понимал, что случилось, пока не зашёл в дом и не увидел, как он опустел без большого, светлобородого, ворчливого человека.
А шатуна того убил Прав. Мал помнил серьёзные, серые глаза брата, когда он уходил. Медвежья охота – это ведь очень опасно, от неё часто не возвращаются. Но Прав вернулся.
Так вот, леса мальчик не боялся, даже ночью. Но сегодня – ночь особенная. Сегодня всё тайное открыто, но и духи могут видеть людей. А то и явиться из-за грани. Оттуда кто угодно мог явиться. Мал слышал о таком.
При этой мысли мальчик совсем уж испугался. Поспешно достал кремень с кресалом и специально припасённые сухие листики. Он чиркал огнивом, но пальцы его плохо слушались, и искра никак не появлялась. И чем быстрее он хотел разжечь огонь, тем хуже выходило.
Вдруг Мал замер. Почудилось? Вроде бы лошадь ржёт. Всем известно, лесные духи порой принимают образ белой лошади. Он оглянулся, пытаясь увидеть что-то в сгущающемся мраке. Ничего. Но чем-то, что глубже всех мыслей, мальчик ощущал – что-то происходит. Что-то совсем уж необычное.
Страх холодной лапкой погладил затылок мальчишки. Если он не успеет разжечь огонь, духи до него уж точно доберутся. Он с удвоенной силой принялся бить кресалом о кремень, но руки отчего-то дрожали. Ах ты ж, камешек выскочил! Потерялся? Нет, вот он. Пальцы сжали тёплый кремень.
Наконец, листья затлели, а за ними огонь заплясал и по дровам. Мал приблизился к огню, насколько мог – так было спокойнее. Сердце отчего-то колотилось. Что-то в лесу происходит. Звук какой-то странный, неясный, почти и неслышный, но противный, отдающийся в зубах. Да что же тут удивительного? В такую ночь всякое может случиться. Но к огню никто подойти не посмеет – ни звери, ни духи. Мальчик попытался успокоиться и представил рядом с собой Права. Его брат ни за что бы не испугался! Посмеялся бы только, взъерошил бы ему волосы и объяснил, что там такое, и как спастись от возможной беды. Нечего бояться, сказал бы он. Прав ведь всё про лес знал, даже, пожалуй, побольше старейшины.
От огня тянуло чем-то домашним, уютным. Точно также пах и очаг в их доме. Какой родной показалась ему деревенька! Низенькие домики с дерновыми крышами, общинный сруб в самом центре… Там, дома, и фигурки предков, вырезанные из дерева и поставленные на самом почётном месте. Разве могло туда проникнуть какое ни есть зло?
Но сейчас за спиной был чёрный лес. И в этом лесу что-то происходило. Что-то совсем уж непонятное.
«Если всё обойдётся, – подумал Мал, – Подарю Лесному Деду самую-самую щедрую жертву. Может, даже то медовое лакомство с орехами, которое дают на праздник». Толовчане всегда чтили в первую очередь Лесного Деда – он им был ближе всех остальных богов. Наравне с ним поминали разве что Матерь Землю и Воду, Мокушу.
Невозможно, однако, долго дрожать. Постепенно Мал немного успокоился. Его даже стало клонить в сон от жара костра. Мальчик чуть отодвинулся от огня, чтобы не обжечься, и уронил голову на колени.
Странный сон. Снилось Малу, что он будто летит над землёй, не иначе как на солнечной колеснице, и видит деревеньки толовчан, топлян, боровичей. А вот и совсем большое село, огороженное огромной бревенчатой стеной. Да не село это, наверняка, а Ладога, никогда не виданный им город. Сколько людей-то! Он столько зараз никогда не видел.
Но что это? Город начал расти прямо на глазах, переливаясь за стену как тесто из квашни. Домов и людей становилось всё больше, да каких домов! Огромных, будо несколько срубов поставили друг на друга. И какая красивая резьба! У мастеров, которые их делали, были золотые руки. И одежда на людях, которые в них жили, становилась всё богаче, сплошь заморские шелка и бархат.
А на некоторых домах отчего-то золотились невиданные им золотые кресты, похожие на знак Дабога, только не совсем.
И городов таких становилось всё больше, они покрывали всю землю, а леса становились всё меньше, будто съёживались. Куда же? Как тогда охотиться будут? Мал хотел было крикнуть, предостеречь, но кто бы его услышал… Люди занимались чем-то непонятным, на полях сражений множество воинов бились друг с другом, хрипели кони и лилась кровь…
А потом дома и вовсе стали невиданными, каменными, сказочной красоты, и люди стали одеваться совсем уж сказочно. Кто-то копался в листах, похожих на бересту и скленных между собой, с таким видом, будто делал нечто страшно важное, кто-то возился с отварами из совсем уж непонятных трав…
А ещё были другие люди, грязные и оборванные. Они бежали по широким улицам невиданных городов с криками: «Свобода!». И вновь бились люди, и вновь текла кровь…
А потом дома и вовсе взмыли под небеса, зажглись холодным внутренним светом. По улицам сами собой ездили телеги, и ночь от этого света стала похожа на день… Что это? Сам Змей Огненный идёт-шумит и светом пышет. А что, если б увидел его? Если бы он во плоти был? Точно бы съел, тут уж даже на могилку к знающей бабке не ходи. У! Зверюга страшная с клыками железными ревёт! Подцепила что-то и понесла добычу. Какой страшный! Он таких огромадных зверей никогда не видел! Да ещё хищных!
И людей-то сколько! Девок голоногих, мужиков патлатых.
Всё, хватит! Мал словно взмыл в воздух, подлетел к совсем прозрачному, огромному окну – и как такое сделали? – и увидел другого мальчишку, в чудной одежде, как две капли похожего на него самого…
И темнота…
Он проснулся и неловко встал – тело затекло от сна в неудобной позе. За спиной занимался сизый рассвет, костёр едва тлел и чадил дымом. Что ж, если духи и приходили ночью, то ушли ни с чем.
А сон… Мал понимал, что это неспроста. Что-то случилось. Что-то очень странное.
И сон непременно нужно рассказать старейшине, чтобы объяснил. Ведь что-то же он должен значить?
Мал подхватил туесок – хорошо, что лежал рядом, а то непременно бы позабыл и получил бы от матери хворостиной. Нужно поскорей набрать грибов, как просила, и домой. Он знал грибную полянку, где туесок можно быстро наполнить. Там подосиновик на подосиновике, и какие! Хорошо ещё, что этого места никто не видел, а то бы быстро разобрали, и ему пришлось бы долго блуждать по лесу.
Собраться бы! А как тут соберёшься, когда перед глазами – невиданный ночной свет и бесконечный шум?
Эх, Мал, Мал. Не зря ругались на твою безалаберность! Внимательнеее нужно быть. Не успел мальчик набрать грибов, как услышал нечто страшное – злой бычий рёв.
Глава 2.
Здесь росли могучие леса и текли широкие равнинные реки. Кроны древесных исполинов, казалось, подметали само небо, качаясь под лёгким ветром. А под сенью гигантов курчавились ягодные кустарники, стелились папоротники и можжевельники, тёмно-зелёным ковром лежали травы и мох, в которых с весны до поздней осени не было перевода грибам.
Этим летним днём по лесу шли двое, мужчина и женщина. Довольно молодые, лет, наверное, двадцати пяти. Мужчина – высокий, чернявый, с живыми глазами и лукавой белозубой улыбкой. Женщина – тоже довольно высока ростом, с длинными тёмными волосами и бледным, задумчивым лицом. Оба были в добротной дорожной одежде, но было ясно, что в лесу они новички. Кто же ходит так шумно, спотыкаясь о каждую корягу?
Если бы кто-то вздумал следить за путниками, то увидел бы много занимательного. Например, как они то тычут в землю тонкими металлическими палочками, то наставляют их на сияющее летнее солнце. И перебрасываются малопонятными фразами, вроде: «почва – суглинок, как, собственно, в лесу и бывает»; «Состав воздуха тоже идентичен»; «и химический состав звезды тоже»; «лития немного больше»; «копейки»…
– Всё равно нужно отметить, – сказала женщина. – сказано же было, фиксировать любую мелочь.
– Опять цитируешь? – проворчал её напарник.
– Нет. Но могу. Было сказано: «отмечать все отличия от нашего мира, какими бы незначительными они бы не показались. В случае встречи с местным населением постараться наладить контакт. Или хотя бы зафиксировать речь, чтобы можно было расшифровать в лаборатории». Конец цитаты.
Юрий хмыкнул, развалившись на огромном поваленном дереве:
– Ну у тебя и память…
Катерина усмехнулась в ответ и продолжала задумчиво вглядываться в лес. Дремучий, тёмный и пугающий, как ей показалось. Инстинктивный страх горожанина перед дикой природой. Мир вокруг дышал такой древней, первобытной свежестью, какая бывает только на заре мира. Вот так оно и было в начале начал… Хотя, конечно, в самом начале никаких растений вовсе не было, даже одноклеточные не сразу появились… Но в первобытные времена они так и выглядели – дикие, могучие леса, способные, не заметив, проглотить человеческую пылинку. Не злые и не добрые. Чужие.
Да. Куда только не занесёт в поисках работы. А как быть? Кушать хочется, а если вас недавно уволили, а от родителей долги остались, то финансовый вопрос будет стоять очень остро. Вот и пришла она по объявлению на сайте, а там…
Но будем честны, всё не только из-за денег. Интересно ведь! Параллельный мир. О них сейчас, наверное, только глухой не слышал. А она, Катя, читать с детства любит. Вспомнились одинокие вечера у жёлтого круга лампы вместе с книжкой. Тишина, покой, рядом – кружка растворимого, почти безвкусного кофе, только по привычке и сделанного. Она пьёт, почти не ощущая вкуса и про себя посмеиваясь над главной героиней.
Не зарекайся, что жизнь всегда будет такой же одинокой и спокойной. И разумной. Иногда может занести туда, куда авторы фэнтези своих героев не гоняли.
Только вот в книжках обычно сразу местные встречают и великую миссию предлагают. Или хотя бы в курс дела вводят. А тут… Стой посреди мрачного леса и пытайся понять, куда тебя нелёгкая занесла, в какие первобытные дебри.
Вековые деревья шумели, недовольные вторжением чужаков.
Юрий с лёгкой улыбкой посмотрел на подругу, которая вновь ушла в себя. Катя – славный человек, хороший товарищ, незаменимый там, где требуются исторические знания и феноменальная память. Если бы не привычка задумываться и уходить в мир фантазий… Впрочем, у каждого свой способ познания мира.
Сам же он в их команде отвечал за практические дела и общение с местным населением. Тоже, между прочим, головы требует.
А большего им и не надо, если вдуматься. Это только в книгах попаданцы – бывшие десантники, оказавшись в далёком прошлом, сходу мир меняют и свои порядки устанавливают. Трепещите, отсталые народы! Бремя белых! Мы вам!
А что – вы им? Даже с учётом того, что в отличии от попаданца обычного, оказались не с голым задом, а при вполне себе приличной подготовке? И с всяческими техническими прибамбасами, вживлёнными в тело аватара? Включая тот же усовершенствованный шокер, которым при желании не только убить можно, но и электрические файерболы пускать?
Ничего вы им. Войны не остановите, это щелчком пальцев не делается, а разбить армию в одно лицо вам всё же не по зубам. Технический прогресс тоже вряд ли серьёзно ускорите. Моральный, если предположить, что таковой существует – и подавно. Даже песни Высоцкого не перепоёте. Вот именно. Наша миссия – поскромнее будет. Наблюдать и фиксировать. Спокойнее, благородный дон Румата. Не гоните боевых верблюдов. Займёмся делами насущными.
Вот сейчас Юрий вспомнил, что у них почти не осталось воды – в самом начале выпили почти всё, больше от нервов. А неподалёку течёт глубокая, чистая река. Действительно чистая, он проверил анализатором. Что ж, если здесь химические отходы и существуют, то до здешних лесов явно не добрались.
И когда он набирал флягу в заводи, какая-то огромная рыбина метнулась к нему из-под коряги, вцепилась мелкими зубами в руку и попыталась утянуть на дно!
– Ах ты ж зараза!
С подоспевшей Катей они отбивались от рыбищи, оказавшейся неожиданно сильной, вода окрасилась в кроваво-красный цвет… Благо, хищница вскоре махнула хвостом и ушла на дно, поджидать более сговорчивую добычу.
– Что это было? – спросил Юрий, сглатывая на сухое горло, и с трудом удерживаясь от рвущихся наружу идиоматических выражений. С ладони текла кровь. – Вот ведь зараза, как прокусила!
– Кажется, сом, – отозвалась напарница, доставая антисептик. Голос у неё дрожал. – Сам понимаешь, анализатор не наводила.
– И что, сомы людей уже едят???
– Вообще-то они хищники, – пожала плечами Катя. – Говорят, и мертвечиной не брезгуют. Но чтоб живых людей… Не слышала. Но здесь-то всё возможно.
– Джунгли Амазонки какие-то – проворчал он, оглядываясь. – Интересно, а пираний здесь нет?
Напарница только развела руками. Всё здесь может быть. Юрий мрачно посмотрел на озеро, казавшееся таким чистым и безобидным. Одна фляга безвозвратно потеряна, но не нырять же за ней.
Разумеется, вокруг были не джунгли, а густая, северная тайга. Очень похожая на нашу, правда, с некоторыми неуловимыми обычному глазу отличиями. То у берёзы обнаружатся тонкие, узкие, ивовые листья, то путники наткнутся на поляну, засаженную мелкими красными цветочками, ничем не примечательными, кроме того, что биоанализатор так не сумел определить их аналогов в нашей вселенной…
Произошедшее напомнило обоим, что здесь не парк. И вскоре они получили тому подтверждение.
– Слышишь? Кричит кто-то!
Да что за мир здесь такой?
Они бросились, не разбирая дороги, спотыкаясь, падая и только каким-то чудом не отбив себе ничего серьёзного. Наконец, выбежали на поляну, где огромный дикий бык поднял на рога какого-то мальчишку.
Юрий треснул быка шокером, заставив обратить на себя внимание и выпустить добычу. Бык взревел, дёрнул шкурой и наставил рога на нового оппонента. И справиться с этой горой мяса шансов не было вообще. Бык взрыхлил землю копытами, злобно уставившись налитыми кровью глазами. И явно намереваясь убить хоть кого-нибудь. Мама дорогая, да у него один вес под тонну! Ничего себе – травоядное животное. Наставил рога, да не куда-нибудь, а прямо между ног наглому человеку.
Э нет, бык-тур! Этот орган Юрию ещё дорог. И даже не как память. Поэтому подскакиваем и отпрыгиваем в сторону.
– Ах ты говядина ходячая!
Они вдвоём с подоспевшей Катей направили электрический удар. Бык обиженно взвыл, вновь ударил копытами, развернулся и убежал в лес с видом маленького телёночка, несправедливо обиженного злыми людьми.
Напарники застыли, тяжело дыша. Ещё не верилось, что этот, с позволения сказать, бой был ими выигран с минимальными потерями.
– Лихо у них тут с фауной. Но должна признаться, веселье бьёт…по голове.
– Вы кто? – сипловато спросил парнишка, пытаясь отползти назад.
Совсем ещё ребёнок. Лет одиннадцать-двенадцать, не старше. Белобрысый, с круглым, чумазым лицом, облупленным, веснушчатым носом. Одет в старые домотканые штаны и подпоясанную рубашонку, на лбу волосы перехватывает грубая верёвка, делающая его похожей на древнего славянина. На рубахе, к слову, простенькая, старомодная вышивка красно-синими нитками. Мальчишка был бос. Когда Юрий и Катерина опустились рядом с ним на корточки, они почувствовали лёгкий запах пота и дровяного дыма.
Совершенно человекообразный. Вот только одет по-старинному.
Что ж, вопрос снят.
– Да так, – пожал плечами Юрий. – Люди прохожие. А ты кто? И что делал один в лесу?
Паренёк посмотрел на них опасливо, из-под упавших светлых прядей волос. Он явно не спешил раскрывать своё инкогнито. Затем всё же буркнул:
– Живу…недалеко отсюда, – он неопределённо махнул рукой, не указывая конкретного направления. – По грибы ходил.
Он кивнул на незамеченный ими плетёный берестяной кузовок, доверху наполненный груздями и подосиновиками. Очень даже приличными.
– Что ж тебя одного отпустили?
– А чего ж за грибами не отпускать? Уж за грибами-то все ходят, как ходить научатся.
– А если б заблудился?
– Ну…чего ж тут блуждать? Дорогу завсегда можно найти – деревья-то все разные!
Что ж, логично. Кто бы ещё заблудившимся это объяснил. К тому же, деревья, может, и разные, но какие-то незапоминающиеся. Попробуй найди нужную берёзу, когда она скроется из виду. Никаких ориентиров в таком лесу нет, даже голова кружится.
А говорит-то по-нашему, наконец, обратила внимание Катя. Или всё же нет? Неужто правду говорят, что люди, попадающие в иной мир, начинают понимать все здешние языки? Сказочка-то, похоже, имеет под собой основания, а она-то думала, авторам просто лень морочиться с лишними сюжетными линиями… Да, речь парнишки не была похожа на современный русский, но было в ней что-то неуловимо знакомое. Как в этом мире – вроде наш, и вроде, не наш. Или наш язык, но древний? Паки. Вельми понеже. Да кто разберёт-то?
Ладно, не до того сейчас.
– Ну, тогда хоть смотри внимательней. Здесь, гляжу, всякое водится. А не скажешь, есть здесь поблизости город? – тем временем, продолжал расспросы Юрий.
Сейчас заявит, что и слова-то такого не знает. Вполне может быть, не известно ведь, какое здесь время. Тогда совсем худо – они неистребимые горожане, и на природе чувствуют себя малость…чужеродно.
Вековые деревья, вечный зелёный полумрак. Мох, пружинящий под ногами, воздух, холодный в своей чистоте. И страшное одиночество.
Но мальчишка порадовал:
– Ладога есть. А только до него, почитай, дня три пути.
Он попытался подняться, и тут стало окончательно ясно, почему парнишка всё же не убежал. Одна нога у него была явно подбита. Юрий присвистнул.
– Ну-ка покажи. Что ты вздрагиваешь, не съем. Сейчас перетяну потуже…
Он достал из сумки запасную одежду и, не колеблясь, оторвал нужный кусок. Затем крепко перевязал тощую, грязноватую ногу мальчишки.
– Что в лесу-то свистишь? – хмуро спросил он. – Лесной Дед этого не любит. Морочить начнёт, а то и волков напустит.
– Не буду, не буду. Катя, есть что холодное?
Нога не была серьёзно повреждена – мыщцы и сухожилия остались целы. Так, по крайней мере, утверждал Юрий, а ему как врачу, верить было можно. Через пару дней – хоть танцуй, но пока мальчишка вряд ли мог куда-то дойти. Он и не пытался, только косился на нежданных спасителей из-под светлой чёлки, переплёл пальцы сложным образом и забормотал что-то невнятное. Не иначе, охранительное заклятие против нечисти, буде незнакомцы ею окажутся. Юрий просто подхватил его на руки.
– Ну, показывай, где ты живёшь.
Тот поёрзал, устраиваясь поудобней и всё же решил ответить честно:
– В деревне. Она недалеко отсюда, если по солнцу идти. – Помолчал и добавил: – Люди называют меня Малом.
Подходящее имя, больше похожее на ладно севшее прозвище для и впрямь мелковатого мальчишки. Катя вспомнила, что в старину очень не любили называть своё настоящее имя незнакомцам, дабы те не оказались колдунами и не навели порчу или сглаз. Так что это, вероятно, прозвище и есть, а имён у нашего Мала, пожалуй, и не одно.
Интересно, как их встретят в деревне? В древние времена чужаков не слишком-то жаловали. Но именно из страха и старались задобрить.
Что ж, будем надеяться, слухи о ритуальном гостеприимстве тоже не преувеличены.
Глава 3.
По дороге Мал разговорился. Забавный он, неухоженный, ворчливый как медвежонок, но по сути, обычный ребёнок, со всей наивностью и разговорчивостью, свойственной этому возрасту. Был он, как и сказал, из деревеньки неподалёку, где жил один его род. Жителей его деревни и двух соседних люди называли толовчанами, « потому что мы охотимся хорошо», – с законной гордостью пояснил Мал.
– Мамка ещё присматривает за детьми, а тятька, бортник, два года назад помер от огневицы.
– Бортник?
– Мёд добывает у диких пчёл, – коротко пояснила Катя.
– Сирота, выходит? – сочувственно спросил Юрий. – Наверное, много работы навалилось.
– А что ж делать, – ответил мальчишка со взрослой рассудительностью. – Приходится помогать своим. И отчего ж я сирота? Мамка есть, дядька, брат двухродный. Есть, кому заступиться. Работать надо. Ленивых Ничевока забирает, – добавил мальчишка с серьёзностью, не соответствующей возрасту. Обычно в двенадцать лет в бабайку верить уже перестают.
– И то хорошо, что есть кому. А что ж ты, такой большой, а в сказки веришь? Ты его хоть раз видел, Ничевоку своего?
– Да разве его увидишь? Его ж никто не видел.
Мал помолчал, затем добавил:
– У меня родня хорошая. Вот брат-то мой двухродный – он первый охотник у нас в деревне! От него даже ласка не уходила, а уж они юркие! Все здешние леса обошёл, а то и ещё дальше! Я, мож, тоже таким буду. Он меня учит. Вот, скажем, ежели к водопою подбираться, так надо смотреть, чтоб зверь головы не поднял. Они же осторожные, когда воду пьют. Если поднял голову – считай, услышал. Тогда лучше замереть, пока опять не опустит. Так он говорил. А ещё силки учил вязать из лыка.
Видимо, неведомый двоюродный брат был кумиром мальца.
Мал подумал и продолжал:
– А знаете, отчего иногда в лесу как вздыхает кто? Это оттого, что великан в землю застат. Он был страшно сильный и могучий, его земля не могла носить. Вот под землю и ушёл.
– Это тебе тоже брат рассказал? – хмыкнул Юрий.
– Не-ет. Это все говорят.
– И как же он вздыхает, если под землёй? Там же воздуха нет.
– Ну… – смутился Мал. Похоже, такой простой вопрос не приходил ему в голову. – Дышит, наверное, как-то…
С точки зрения Мала, чужаки были какими-то странными, он таких никогда не видел. Очень уж чистые, что ли. Как будто неделю из бани не вылезали. Да и то, наверное, таким не станешь. И руки мягкие. Сразу видно не приходилось им ни за свиньями ходить, ни дрова рубить, ни лён сучить. Хотя красивые, конечно. Кожа чистая, волосы блестящие, зубы все целы, да ещё белее снега. Так что он, по правде сказать, не знал, что и думать. Откуда они взялись, такие? Уж верно, издалека. Мала всегда учили не доверять чужакам. Только боги ведают, что у них на уме. Может, это и вовсе не люди, а злые духи, принявшие человеческое обличье.
Но ведь они ему жизнь спасли. Толовчане такой дар не забывали. Это Мал тоже слышал с младенчества.
И потом, они очень внимательно слушали.
Деревенька и впрямь оказалась крохотной – четыре полуземлянки с крытыми дёрном крышами, так отчаянно чадящие очажным дымом, что несведущему человеку могло показаться, будто там начался пожар, а в центре – бревенчатый сруб. Общинный дом, надо понимать. Несколько небольших избёнок для сельскохозяйственных нужд. У каждого дома – маленький огородик с зеленью, гуси или куры бегают, а у околицы – загон со свиньями., довольно разлёгшимися в луже. За деревней – небольшое польце, колышущееся на ветру золотистыми колосьями, а дальше – ясное, синее озеро, из которого, видимо, деревенские брали воду. Ветер донёс до путников специфический сельский запах дровяного дыма и навоза.
И этот островок человеческого жилья со всех сторон обступал дремучий лес, дикий, чужой, недовольный вторжением людей. «Берегись, берегись, – слышалось в шуме ветра. – Одна ошибка – и я снова всем завладею! Все земли будут моими, без жалкой человечины!». Или Кате это только казалось?
Встречать их, кажется, вышла вся деревня. Мужчины, одетые примерно как и сам Мал, женщины в длинных рубаха и тканых юбках, у тех, что помоложе волосы заплетены в косу и подхвачены на лбу шитым венчиком, у тех, что постарше – скрываются за странным рогатым головным убором. Кажется, у нас он называется кикой. Загорелые, диковатые лица, грубые руки. На ногах – некое подобие кожаных мокасин. Высыпали и ребятишки, чумазые, в неподпоясанных старых рубашонках, пытаясь высунуться из-за спин родителей. У кое-кого из детей живот вспучен. Полечить бы, профессионально подумалось Юрию, но увы.
Вид у деревенских был довольно настороженный. Кое-кто припас для встречи топор или короткое копьё-сулицу. Но открытой агрессии не проявляли, и то хорошо.
Впереди шёл солидный человек, в летах – каштановые волосы и бороду изрядно посеребрила седина – но ещё крепкий. Старейшина, следует понимать. Его обветренное лицо было невозмутимо и загадочно, как у древнего идола. Не поймёшь, что он думает и что собирается с ними сделать. Лично Катя почувствовала нечто, подозрительно похожее на робость. Странные, чужие люди, как с ними общаться? Нарушишь какое-нибудь неведомое табу, и тебя в лучшем случае прогонят, а худшем – вовсе убьют. Такое бывало.
За старейшиной стояли две женщины, одна пожилая и полнотелая, другая – помоложе, с открытой, явно кормящей грудью. Ребёнка, впрочем, при ней не было. Оно и понятно – ещё сглазят подозрительные чужеземцы.
Жёны, старейшины, надо понимать.
В толпе кто-то ахнул:
– Мал? Вот ведь неслух, вечно с тобой беда какая-то приключится!
Маленькая, сморщенная женщина рванулась к сыну, но старейшина жестом её остановил.
– Поздорову вам, добрые люди. Что здесь надобно?
– Да вот, – осторожно ответил Юрий, тоже кожей ощущая враждебность, – принёс вашего мальчишку, он ногу в лесу подвернул. Я ему ногу перетянул, но нужно ещё пару дней холодное прикладывать.
– Ты лекарь? – холодно спросил глава деревни, буравя взглядом непонятных глаз.
– Так, немного… А мы…гм…от своих отстали, сейчас ищем дорогу в ближайший город. У вас можно будет переночевать?
Это был один из вариантов легенды, который они обсуждали ещё до отправки сюда.
Старейшина что-то шепнул одной из женщин, немедленно исчезнувшей, а сам поправил рукава льняной рубахи, достал пучок сухой травы, зажёг кремнем и кресалом (что заняло довольно много времени) и принялся окуривать путников. Потянуло горьковатым, тоскливым дымом. Длинные волосы старейшины, перехваченные налобной верёвкой, трепетали под летним ветерком, лицо оставалось невозмутимым и загадочным. Даже неясно, что он думает о результатах проверки.
– Ладога – ближайший город, – наконец, сказал глава деревни. – Вы можете дойти до него, если пойдёте вверх по течению Звонницы. Там, где она впадает в праматерь Белынь, стоит город.
Пришла женщина и принесла небольшие присоленные лепёшки. Без намёка на улыбку протянула путникам.
– Только не поперхнись, – шепнула Катя приятелю. Она догадалась, что их ожидает очередная проверка. У многих древних народов было убеждение, что если кто-то, лелеющий недобрые замыслы, отведает угощения, то непременно подавится. А значит, и здесь можно ожидать примерно того же образа мысли.
Лепёшки оказались ячмённые, сухие, из плохо промолотой муки, да к тому же, круто присоленные. Специально для дорогих гостей. Тем не менее, они умудрились всё сжевать, не поперхнувшись и сохраняя на лице самое дружелюбное выражение. Хотя и далось им это не без труда.
Старейшина кивнул. Мать, наконец, получила возможность забрать Мала и в первую очередь отвесила ему подзатыльник, который сын принял с привычной покорностью.
– Да, – медленно сказал глава деревни. – Вы можете у нас переночевать.
– По-моему, здесь мыши, – сообщил Юрий, прислушиваясь к шуршанию соломы. – Гостеприимство, говоришь?
– А чего ты хотел? В дом бы нас всё равно не пустили, там священный очаг, к которому чужие не допускаются. А так…напоят, ужином накормят, только что в баньке не выпарят. Кстати, это безобразие, есть у них баня, я видела. Самая настоящая. А нам в бадье плескайся. Но зато в дыму не коптиться. Видел, какой там чад?
– У них такой вид, что как бы мы не оказались на этом ужине главным блюдом, – проворчал напарник, пытаясь устроиться поудобней.
Хотя, в самом деле, могли бы хоть спасибо сказать, мысленно добавила Катя. А то смотрят как на…врагов всего рода толовчанского.
За всё время навестила их только какая-то молчаливая молодая женщина, которая и принесла им бадью воды. Косилась как-то подозрительно, почти зло, а когда Юрий попытался заговорить с молодкой, поспешно удалилась. Потом унесла бадью, также быстро и молча, да так при этой глянула на чужачку, что та невольно занервничала. Её ведь специально одели в длинное, закрытое платье, на случай, если народы нового мира окажутся более отсталыми. Но при взгляде на аборигенку, путница пожалела, что не завернулась в паранджу.
Катя сказала:
– Кстати, знаешь, что мне сказали по поводу этого шуршания? Что это ледащий.
– Кто?
– Ледащий. Невидимый мужичок, который живёт в соломе. Мол, не бойтесь, он вообще говоря, не опасный. Только шуршит. Правда, иногда коней забирает, они тогда сохнут. Их тоже ледащими называют.
– Ну, не знаю, не знаю. Меня вот, когда я в прошлый раз на сене отдыхал, цапнул явный ледащий. А потом убежал. Гнусно мяукая. Так что ты поосторожней.
Напарница усмехнулась:
– Замяукает – буду осторожней.
В дверь вошёл молодой парень лет двадцати на вид, сильный и ловкий, с копной густых русых волос и светло-серыми глазами, казавшимися почти прозрачными на загорелом, обветренном лице. Весь какой-то особенно лесной, неуловимо похожий на дикого, хищного зверя. Даже на шее болталась какая-то шкурка, кажется, медвежья.
Парень принёс поднос с едой. Нельзя сказать, чтобы сильно расщедрились, подумали Юрий и Катерина, изучая глиняную тарелку, наполненную чем-то, чрезвычайно похожим на клейстер.
Да нет, не клейстер. Жидкая мучная кашица. В память даже промелькнуло её название – сыто. В кувшине – обычная вода.
Что ж, чем богаты, тем и рады. А вы, уважаемые, думали, вас как на княжеском пиру каждый день кормить будут? Тут люди радуются, когда хоть какая-то еда есть.
– Не хочешь ли поужинать с нами? – осторожно попытался наладить контакт Юрий. Хотя, памятуя девушку с водой, не факт, что получится.
Но парень охотно кивнул:
– Почему бы нет?
И уселся прямо на земляной пол. Пока путники лихорадочно искали тему для беседы, он заговорил сам:
– Отчего же вы молчите?
– По невежеству. Мы даже не знаем, как к тебе обращаться.
Он склонил голову:
– Люди называют меня Правом. Я завтра пойду с вами, чтобы довести до города, – тут он дружелюбно улыбнулся. – Вы хорошо сделали, что спасли моего двухродного брата.
Ах, вот кто это… Улыбнулся он, к слову, хорошо, задорно, по-мальчишески, хотя улыбка оказалась щербатой из-за надколотого зуба. Наконец-то они увидели проблеск доброжелательности хоть у кого-то из местных. Хотя, может, это и не доброжелательность, а просто ритуальная вежливость родственников Мала. Но всё равно. Всё лучше злых, опасливых взглядов.
– Так ты охотник?
– Верно, потому и стану вашим поводырём. Вы ведь… – он чуть замялся.