Выскочка, научи меня плохому

Пролог

Я набираю номер Макса снова и снова.

Дрожащие пальцы несколько раз оказываются в ненужном месте на экране мобильного, и я, ругнувшись во весь голос, продолжаю манипуляции с телефоном.

— Смотри, куда прешь!!! — Раздается сбоку, когда я натыкаюсь на кого-то, не в силах оторвать взгляд от заветного номера, только вместо ответа длинные гудки.

От недоброго предчувствия неприятно саднит в груди.

Неужели все так плохо?

Продолжаю передвигать ноги, понимая, что с ним что-то произошло.

Ситуация не могла разрешится мирно.

Я ведь сама в этом виновата…

Пока разные мысли мелькают в сознании, телефон в руке начинает вибрировать, и я сразу отвечаю.

— Лик, ты с Максом? — Спрашиваю не своим голосом, ожидая ответа, и, кажется, перестаю дышать.

— Он в больнице. Приезжай, Лиль. — Без эмоций произносит Ангелика, а я проглатываю противную слюну. — Я тоже тут. В городской.

Дальше не слушаю, отключаю вызов и бегу к такси, что стоит неподалеку от торгового центра. Снежинки бьют по лицу, но я не чувствую прежней радости, которая переполняла меня, когда мы с ним гуляли в снегопад.

Почему только в этот миг я осознаю, насколько сильно мне нужен Макс…

Приходится в спешке потеснить женщину, которая уже успела открыть дверку.

— Совсем молодежь обнаглела! Я первая подошла! — Завизжала она, но я нагло толкнула ее в сторону, вызвав еще один недовольный и нецензурный возглас.

Сейчас не до приличий.

— В городскую больницу. — Кинула водителю, который нахмурился и пожал плечами.

Ему без разницы, кого везти. Лишь бы заплатили.

Даже секунды считаю, пока машина движется по заснеженным улицам города.

В такие моменты всегда думала о самом худшем, только сейчас жаждала другого.

Я хочу, чтобы с НИМ все было хорошо.

Через пятнадцать минут мы наконец достигаем цели, и я, не забрав сдачу, быстро бегу по ступенькам к входу в городскую больницу, не обращая внимания на любопытные взгляды.

Знаю, что выгляжу не лучшим образом, но это совершенно не волнует.

Главное, узнать, как Макс.

Стоило только свернуть в коридор, как перед глазами возникла странная картинка, от которой мурашки побежали по коже.

Света стояла около Лики и ревела во весь голос.

От этого звука внутри все оборвалось.

Никогда еще не видела ее такой…

— Явилась?! — Закричала она, когда увидела меня.

Я даже шага не успела сделать вперед, а сестра мигом бросилась ко мне с истеричными возгласами.

— Все из-за тебя! Зачем только ты появилась в нашей семье! — Светка начала трясти меня за плечи, а я с ужасом смотрела в ее опухшие и покрасневшие от слез глаза. — Я все теряю по твоей вине! Все!!! И его потеряла… — Уже тише произносит и с воем опускается на пол, пока я медленно перевожу взгляд с сестры на Лику, которая прижимает руку к лицу.

Всего одно отрицательное движение головой, и у меня мир рушится, как карточный домик…

Глава 1

Собираю вещи, медленно помещая их в чемодан и оттягивая время своего отъезда. Из груди вырываются лишь тяжелые вздохи, ведь перспектива проживания с сестричкой в одной квартире мне совсем не прельщает, тем более, что она стала еще ядовитее, чем была.

Светлана Алимеева. Гордость родителей, преподавателей гимназии, да и всех окружающих. Приторно сладкая девочка, но лишь на людях. Наедине со мной она превращалась в настоящую фурию. Того и гляди, что не проснешься утром.

— Лилечка, ты готова? — Голос бабули заставляет обернуться и улыбнуться.

— Почти. — Киваю на гору одежды, которая лежит на кровати и просится в чемодан.

Бабушка лишь улыбается, понимающе кивая. Знает, что меня ждет в квартире великих Алимеевых.

Настоящая каторга.

Начиная от сестрички и заканчивая родителями, которые заранее расписали судьбу детей вплоть до старости и цвета гроба.

— Сказала им о своем поступлении? — Наконец спрашивает бабуля, нарушая повисшую в комнате тишину.

Я замираю с блузкой в руке и отрицательно качаю головой. О своем решении и подаче документов на другой факультет я еще не говорила, да даже представить боялась, что произойдет после этого.

Владимир Эдуардович Алимеев был еще тем педантом и занимал важную должность наверху, поэтому новость о том, что доченька пошла учиться на юриста вместо политики и международных отношений его выведет из себя.

И это мягко сказано.

Невольно вспомнила случай, произошедший через год после того, как я оказалась в их семье.

Я сбежала из летнего лагеря, в который они меня запихали, чтобы не мозолила глаза, к друзьям. Только шпионы папочки быстро среагировали, и потом…

Потом Владимир Эдуардович рьяно меня отчитал и приставил ко мне охранника, который следил за тем, чтобы я и шага в сторону не сделала.

Все по расписанию.

Завтрак. Обед. Ужин.

Школа.

Дополнительные занятия.

Словно я куколка, которой умело управляют.

Без чувств и эмоций.

Ни слова против.

Нельзя.

Нужно быть благодарной за тепло и пищу, которую они мило мне предоставили.

Проглотила противный комок, засевший в горле колючкой, и посмотрела на бабушку. Из замкнутого круга знати она была единственным человеком, который меня понимал и принимал такой, какая я есть. Со всеми недостатками и выкидонами, и я в свою очередь не могла сбежать.

Из-за нее.

Не могла оставить одну.

— Ничего, моя хорошая, ты справишься. Нужно заниматься тем, что тебе по душе. — Подбодрила меня и поднялась. — Машина уже подъехала, — со вздохом произнесла она, помогая мне уложить оставшиеся вещи в чемодан, — не хочется тебя отпускать, но, — бабушка печально улыбнулась, от чего вокруг ее глаз разлетелись морщинки, — выросла девочка. Пора жить совей жизнью. Без надоедливой бабки.

— Не говори ерунды, бабуль. — Я бросила блузку и обняла ее.

Слезы сами наворачивались на глаза.

В свое время Илона Львовна избавила меня от необходимости проживать на одной территории с родителями и сестрицей, а теперь мне нужно вернуться в родные пенаты и никого не убить.

— Все! Прекращай. — Бабушка отстранилась от меня и часто заморгала, продолжая улыбаться. — Нечего здесь мокроту разводить. Погода прекрасная. Впереди интересный учебный год. Новые знакомства.

— Не нужны они мне. — Заворчала я, но бабуля кшикнула.

— Нет. Нужны. — Она продолжила кидать вещи в чемодан, пока я с кислым выражением лица наблюдала за этой картинкой. — Вот увидишь, сразу парень найдется, а то все крутишься со своими друзьями.

— Ба-а-а… — Застонала я, не желая слушать песню о любви и прочих нежностях, которые были для меня чем-то недостижимым и незнакомым.

— Вот так, — она закрыла чемодан и посмотрела на меня, — держись, Лилечка. Если что, то можешь приехать в любой момент.

— Думаешь, он мне позволит? — Хмыкнула, поглядывая в окно, где наперекор моему настроению светило яркое солнце.

— Я заставлю. — Бабушка подошла ближе и тяжело вздохнула. — Провожу тебя. Не расстраивайся и позвони сразу, когда приедешь.

— Хорошо. — Кивнула, заставляя себя быть сильной и не расплакаться.

В этот момент раздался противный звонок в дверь. Мы обе шумно выдохнули.

Я взяла чемодан за ручку и направилась в коридор.

Что же…

Здравствуй, новая жизнь!

— Что это вообще такое? — Светка скептически оглядывает блузку, которую я достала из чемодана и повесила в шкаф. — Лиль, это только в деревне носить. В коровник. — Она отбрасывает вещь на пол и кривится.

— Избавь меня от своего общества, сестричка. — Говорю спокойно, но внутри уже убила ее десять раз и кровожадно расчленила.

Подхожу и подбираю блузку, убирая обратно в шкаф. В это время Света гипнотизирует меня взглядом и фыркает, будто перед ней находится отброс общества. Привычное ее поведение рядом со мной. Особенно, когда мы наедине.

— Да, я прекрасно помню, что тебе по душе лишь детдомовские мальчишки. — Говорит с надменным выражением лица и подходит ближе, демонстративно рассматривая свои наманикюренные пальчики, от чего я не могу скрыть раздражения. — Надеюсь, к бабуле не повадились ходить, а то она тоже любит всех пожалеть. Котят этих блохастых вечно кормит. — Светка кривится, а я медленно выдыхаю, пытаясь успокоиться.

И как мне терпеть ее?!

— Лиль, а ты ни с кем из них не… — Начинает с гадким подтекстом сестричка, бросая спичку в бочку с порохом.

— Пошла вон! — Рыкаю на нее, сжимая руками свои потертые джинсы, на которые она тут же переводит взгляд. — И не заходи в мою комнату без острой необходимости, поняла?!

Знаю, что не нужно было срываться. Я все равно не останусь в выигрыше.

— Боже мой, сестричка! Да, успокойся ты. — Светка закатывает глаза, но все же медленно топает к двери. — Я же тебе добра желаю. Водишься с плохими мальчиками, у которых на уме невесть что.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я сказала, — цежу сквозь зубы, делая шаг к ней, — пошла вон! — Срываюсь на крик, шумно дыша.

Как же она меня достала!

С того момента, как я переступила порог этого дома, стало ясно, что общего языка с сестричкой мы никогда не найдем. Она меня ненавидела. Я пыталась поговорить и даже ходила с ней в одну компанию ради благой цели, но после нескольких жестких подстав перестала питать иллюзии по поводу наших возможных дружеских отношений.

— Это все дурное влияние твоих друзей. — Света кладет пальцы на ручку двери и открывает ее. — Если родился нищебродом, то и помрешь.

Щебечет уже из коридора, а я бросаю джинсы в уже закрывшуюся дверь.

Раньше бы расплакалась, но сейчас просто опускаюсь на пол около кровати и шумно дышу от злости. Нельзя надеяться на то, что между нами что-то изменится. Такого не произойдет даже, если небо рухнет на землю.

Некоторое время сижу и успокаиваюсь.

Чувствую, что нужна поддержка Лехи и Степыша. Без них вообще очень трудно.

Рука сама тянется к телефону, чтобы набрать друзьям и сорваться к ним из этого ада.

Алексей Богданов и Степан Вольный были моими друзьями, и это жутко бесило Светку. Она не понимала и не принимала подобного общения. Они, видите ли, не подходили нам по статусу. Без навороченной тачки и прочих благ, купленных за деньги богатеньких родителей.

А мне это нравилось.

Они были простыми и душевными парнями, которые всегда готовы были прийти мне на помощь.

— Привет, Лех! — Говорю радостно, чтобы не вызывать подозрений.

Он остро реагирует на мои переживания, а я не хочу говорить о Светке и ее закидонах. Только не сегодня.

Впереди еще серьезный разговор с родителями, и мне к нему нужно подготовиться морально.

— Дарова, Цветочек, — протяжно говорит он, пока на заднем фоне слышна болтовня Степыша, — не поверишь, только тебе хотели набрать. Да, перестань ты лезть ко мне! — Бросает в сторону, а я улыбаюсь.

Так хорошо становится, когда они рядом, пусть и на расстоянии.

— Вы на нашем месте? — Спрашиваю, надеясь, что не ошибаюсь.

— Да. Где нам еще быть? — Усмехается Богданов. — За тобой приехать?

— Нет, Лех, сама доберусь. Ждите.

Сбрасываю вызов и кусаю верхнюю губу.

До вечера можно не появляться дома, тем более, что желания лицезреть недовольную мину сестрицы у меня нет.

Быстро переодеваюсь в джинсы и топ, обуваю кроссы и мчусь к выходу. Уже предвкушаю веселое времяпровождение в компании друзей. Светку, слава богу, не встречаю, и понимаю почему, когда выбегаю из подъезда и буквально налетаю на высокого парня.

— Твою ж… — Слышу над ухом. — Без ноги остался!

— Извини. — Отскакиваю в сторону и медленно провожу взглядом по пострадавшему.

От увиденного раздражение снова пробегает по мне волной.

— Это всего лишь нога. Я не слон. Кости не сломала. Орешь, как девочка, ей богу. — Вылетает изо рта, на что парниша лишь высоко поднимает брови. — Не бойся, твои мажорские туфельки не попортила. Вон как блестят.

Ненависть к мажорам мне впрыснули в кровь после нескольких инцидентов с представителями великих семей города. Естественно, сестричка была одной из их круга. Этакой принцесской, меняющей золотые короны с драгоценными камнями каждый день, а то и дважды в сутки, чтобы, не дай боженька, кто-то подумал, что наши родители обнищали.

Запомнились мне несколько личностей.

Захар Ангел. Высокий подкачанный брюнет с голливудской улыбкой, но отсутствием совести и полным несоответствием внутреннего содержимого гадкой душеньки его супер-фамилии.

Елисей Воронов. Приблизительно такой же экземпляр по внешности, только агрессивнее и острее на язык. От одного его взгляда можно было пойти в дамскую комнату и поменять штанишки.

И, конечно же, Александр Орлов. Светловолосый плейбойчик, в ноги которого просто пачками падали девочки. Он был самым противным для меня, а все из-за того случая…

— Ты имеешь что-то против моих ботинок? — Парень, на которого я бессовестно налетела, щурится и проводит по мне оценивающим взглядом.

— Больно надо. — Фыркнула я, даря ему не менее пренебрежительный взгляд.

На вид наш со Светкой ровесник. Скорее всего, за ней и примчался. Холеный мальчик в брендовых шмотках — рубашечке и брюках. На левой руке красуются увесистые часики, русые волосы небрежно торчат в разные стороны, и если не знать, что его характер испорчен деньгами еще с рождения, то вполне можно назвать симпатичным.

— Раз заметила, значит, надо. — Говорит спокойно, но смотрит свысока, и мне это не нравится.

Ощетиниваюсь мгновенно.

— Я понимаю, что ты о себе высокого мнения, но смею огорчить, — слегка подаюсь вперед, словно хочу открыть ему великую тайну, — ты не так прекрасен, как думаешь. Могу дать салфеточку, чтобы пыль с туфелек стер. Нужно? — Приторно улыбаюсь, а брови парнишки еще больше на лоб лезут.

— Если только сама их протрешь. — Произносит и медленно так растягивает противную улыбочку по лицу.

Вот же гад!

Уже открываю рот для высказывания очередной колкости, как за спиной раздается знакомый стук каблучков, от которого меня начинает лихорадить. Света выплывает из подъезда, словно лебедь на пруду. Вся наряженная, напудренная и идеальная, что тошнота к горлу подкатывает.

— Ой, Максик, а ты меня долго ждешь? — Поет сладко, от чего мои глаза увеличиваются в размере, ведь перемены в ее поведении разительные. — Лиль, — замечает меня и скрипит зубами, хоть и пытается удержать на лице улыбку, — вы что? Знакомы? — Переводит взгляд то на меня, то на своего рьяного поклонника, который почему-то хмурится, а не давит лыбу, как до этого момента.

— Не беспокойся, сестричка, твоего принца я лишь ножкой задела, и то по несчастной случайности. — Говорю ей и шагаю в сторону тропинки, чтобы не видеть, как эти двое будут миловаться.

Такого зрелища мое бедное сердечко точно не выдержит.

— Кто это? — Слышу вопрос Максика, но ответ сестрички кажется мычанием, ведь я уже размашисто шагаю к остановке, чтобы быстрее добраться до своих бродяг и набраться позитивных эмоций.

Только слащавую парочку мне приходится лицезреть уже через пять минут, когда мимо остановки на высокой скорости проносится BMW. Кто бы сомневался! На простых тачках мы не ездим. Фыркаю и жду свой транспорт.

До нашего места от дома родителей добираться минут тридцать-сорок, и я успеваю залезть на сайт университета и еще раз убедиться, что меня зачислили на юридический факультет. Волнение все-таки пробирается под кожу и заставляет кусать губы.

Не представляю, что скажет отец, когда узнает, но точно ничего хорошего.

С одной стороны, я могу уже покинуть дом Алимеевых и пойти своим путем, поблагодарив их за то, что когда-то они избавили меня от печальной участи и не позволили провести детство в детдоме, а с другой, мне не хочется оставлять бабулю. Знаю, что после такой выходки меня к ней и на пару километров не подпустят.

Да, и Владимир Эдуардович не даст мне покоя. Вряд ли ему придется по нраву мой уход и необходимость выйти на работу, чтобы себя содержать. Получался замкнутый круг, по которому я мчалась, как белка и не могла остановиться.

Пока продолжается мысленное пожирательство, автобус достигает цели. Я выпрыгиваю из него на окраине города и покупаю по увесистому бургеру себе и ребятам. Знаю, что эти двое всегда голодные, потому что находят занятие, увлекающее на целый день, а то и больше.

Побираюсь через парковую зону к заброшенному амбару. Раньше здесь держали животных, состоявших в мини-зоопарке, а теперь, как и полагается, все про него забыли, и мы удачно оборудовали его под себя. Другие боялись лезть в закрытую зону, но только не Леха и Степыш.

— А, моя ты хорошая, — разводит руки в стороны Вольный, как только замечает меня и перекус, — я же говорил, что Алимеева про нас не забудет. Спасибо, Цветочек! — Делает вид, что хочет обнять, и когда я подаюсь вперед, отстраняется и смеется, а я киваю.

Опять подловил меня. Леша же наоборот сминает меня в объятиях, но при этом вымазывает. Весь в мазуте. Наверное, снова разбирал какой-то хлам и пытался сделать из него конфетку.

— Что на этот раз? — Спрашиваю, когда он меня отпускает, и подаю ему бургер, раскрывая при этом свой и жадно впиваясь в него зубами.

— Сейчас узнаешь, Лилек. — Довольно улыбается и кивает в сторону. — Готова заценить шедевр? Я несколько дней на него убил…

— Ты?! А я значит не при делах?! — Возмущается Вольный и толкает друга в плечо.

— Подавать инструменты, знаешь ли, не такой уж тяжелый труд. — Леха усмехается, а я иду за ними и наблюдаю за дружеской перепалкой.

— Да, представь себе. Ключики искать, — он подмигивает мне, — просто, а вот твое нытье ни одна баба не выдержит.

— Иди ты на…

— Ребят! — Прерываю их и поднимаю брови вверх. — Показывайте уже ваш шедевр.

Вольный изображает битье в барабаны, а Богданов подходит к чему-то, покрытому темной тканью, и запихивает себе бургер в рот, чтобы сдернуть ее. Когда это происходит, я ахаю.

— Вот так чудо… И как… Как вы это сделали?

Глава 2

— Неужели свидание не удалось? — Лика широко распахивает глаза, когда я подхожу к ней и буквально падаю на лавку.

Настроение опустилось до отметки минус десять, а все из-за наглой выскочки и ее идеальной сестрицы.

— Свидания не было. — Отвечаю с неохотой, наблюдая, как Олежка пускает огромные пузыри и бегает около фонтана в центральном парке.

— Хоть бы врать научился, Круглов, — усмехается Цветкова и складывает руки на груди, — тогда рассмотрим другой вариант. Кто тебе еще нравится?

Не спешу отвечать.

Точнее не хочу давать ответ на этот вопрос, потому что сам его не знаю.

Когда-то привлекала Алимеева. Блондинка с идеальной внешностью, но на деле оказалась пустышкой, с которой даже поговорить не о чем, если только о модных новинках.

Мне хотелось другого. Чего-то настоящего, а не фальшивого.

Хотя матери такой вариант понравился. Одобрила, поставив штамп «принято» одними глазами.

Для нее статус семьи Алимеевых был показателем соответствия.

Бред, конечно, что доказали Дан и Лика.

Милая парочка, которая рассталась на долгие двенадцать месяцев, потому что брат-придурок решил отдать дань родине. После всего, что произошло нужно было наслаждаться каждым днем рядом с Ангеликой, а он уперся рогом и пошел в армию сразу после получения аттестата.

— Я не слышу ответа. — Улыбается Лика, а я вспоминаю, как она рыдала во время проводов Данияра. — Давай, Макс, колись. Должна же быть девушка, которая тебе нравится.

Цветкова не унимается, а я проглатываю что-то противное, вставшее в горле косточкой от рыбы. Перед глазами всплывает Алиска и ее очаровательная улыбка. От смеха и вовсе можно было сойти с ума. Она так и осталась в памяти недостижимой, светлой и чистой, не смотря ни на что. Даже новость о родстве не могла отнять самое ценное — воспоминания.

Пусть все было несколько лет назад и не зашло далеко, только время не лечит, как говорят многие.

— Ты знаешь ответ, Лик. — Стараюсь говорить без лишней загруженности, чтобы Цветкова не начала меня жалеть, как она любит.

— Нет, так не пойдет, Круглов. Я пообещала твоему наглому братцу, что пока он в армии, я займусь…

— Сватовством. — Заканчиваю за нее, на что Ангелика лишь хмурится. — Слушай, я не разведенка с тремя детьми. Стаса Михайлова не боготворю. Сам в состоянии найти себе девушку.

— Тогда почему не ищешь? — Задает вполне логичный вопрос, а я пожимаю плечами.

— Не столкнулся еще с той самой. — Подмигиваю Лике, а она смеется.

— Так и не столкнешься. Днями работаешь. Не упадет же она тебе с неба. — Хмыкает, обнимая прибежавшего к нам Олежку.

Мелкий жмет мне руку с серьезным видом, будто передо мной не шестилетний малец, а владелец мира сего. Улыбка сама лезет на лицо, пока он рассказывает, как запускал с отцом воздушного змея.

Да, мелкий, повезло тебе…

Теперь у тебя, слава богу, есть отец, который уделит время и покажет, как и что делать, чем я не мог похвастать.

Смотрю на Ангелику и ее братишку и понимаю, что они заслужили покой. Она перестала быть понурой и серой. Светится вся. Живет.

Олежик смеется звонко.

Наверное, так выглядит счастье.

Поднимаюсь, чтобы попрощаться и пойти в клуб к Янкевичу. Договорились встретиться, когда ехал от Светки.

— Опять сбегаешь, Круглов? — Хмурится Лика, а я пожимаю плечами. — Значит, сама займусь поиском твоей второй половины.

— Флаг тебе в руки. — Говорю с улыбкой и кланяюсь театрально, чтобы ей охоту отбило вести отбор невест. — И перо в…

— И когда ты стал таким хамом? — Толкает меня в плечо, но улыбается.

— Это все дурное влияние брата, — тяжело вздыхаю и качаю головой, пока Цветкова посмеивается, — до него я был сущим ангелом.

— Я не шутила. — Говорит мне уже в спину. — Найду все равно.

Шагаю к машине и еще пару минут сижу за рулем. В клубе я долго не задержусь, а домой категорически не хочется. Мать моя… Дорогая…

Прогоняю мысли о ней и о девушках. Концентрируюсь на дороге и предстоящем разговоре с Янкевичем.

Сам не понимаю, в какой момент из-за поворота появляется мотоцикл, и по улице пролетает визг тормозов вперемешку с моими матами.

Характерный звук столкновения двух транспортных средств бьет по мозгам и нервам. Мне же только этого для полного счастья не хватало!

Хорошо, что серое вещество в моей черепной коробке все-таки присутствует, ведь шлем, пусть и очень старенький, но уберег меня от жесткого удара об асфальт. Недошедевр ребят валялся около и не внушал мне больше доверия, ведь тормоза работали не слишком хорошо.

— Опять ты?! — Раздается уже знакомый голос над ухом, когда я снимаю шлем, чтобы осмотреть результат столкновения.

Надо же?! Рядом стоит насупленный мажорик, дружок сестрички, и смотрит на меня, будто я только что вынырнула из преисподней без проездного билета. И почему именно он?! Страх отходит на второй план, уступая место раздражению, ведь именно это чувство вызывает милая рожица парня. Максика… Бр-р-р!

— И почему я не удивлен? — Бухтит он, протягивая мне руку, но я игнорирую этот исполненный доброты жест и поднимаюсь самостоятельно. — У тебя привычка такая? На людей налетать?

— Ездить научись сначала, — фыркнула в ответ, стряхивая с себя пыль, — права купил, а функцию «водить», видимо, забыл.

— У самой-то права есть? — Хмурится, вопросительно изгибая брови, пока я обхожу мотоцикл и смотрю, насколько сильно испортила друзьям шедевральную сборку.

О-о-о, какой же он нудный! Не похож на тех, что были у Светки до этого. Обычно, она выбирала наглых, которые не церемонятся и берут свое, а тут прям удивила.

— Есть или нет, не твое дело. Твоя Бэха сильно не пострадала. Подумаешь царапинка, — указала на длинную полосу на дверке и крыле, — тебе стоит лишь пальцем щелкнуть, и все будет в прежнем виде.

Принялась поднимать мотоцикл, который от удара об асфальт стал не таким «чудесным», как до этого момента.

— Будто тебе не восстановят твой хлам. — Бросает с презрением и снова хмурится. — Не думал, что дочка Алимеева ездит на рухляди, собранной в деревенском гараже.

— Слова не смей говорить про мотоцикл, — подняла указательный палец, и в этот момент поднятый транспорт снова с грохотом рухнул на асфальт, при этом откуда-то вылетел нехилый болтик, за движением которого мы оба наблюдали, — не смей. — Повторила, когда по лицу парня растеклась улыбка победителя.

— Да, что вы, — он изобразил поклон, — как я смею слово молвить.

Его приторная улыбочка исчезает моментально. Максим достает телефон и ковыряется в нем с умным видом, пока я топаю ногой, благодаря бога, что мы столкнулись в переулке, где прохожих практически нет. Иногда проезжали тачки, из которых на нас с любопытством посматривали.

— Что ты делаешь? — Не выдерживаю, складывая руки на груди и топая по асфальту еще сильнее.

— Дорожного комиссара вызываю. — Спокойно так говорит, а я возмущенно дышу.

— Не нужно никого вызывать. — Вырываю у него из рук телефон, на что он удивленно округляет глаза.

Признавать перед ним свое поражение в схватке мерзко до жути, но водительского удостоверения у меня нет. Он прав, и сейчас меньше всего хочется пользоваться помощью папочки, который мне еще не успел сгрызть мозг по поводу учебы, а тут нелегальный мотоцикл…

Убью этих двоих экспериментаторов за то, что по их милости я снова столкнулась с сестричкиным лизоблюдом.

— Интересно, — парень складывает руки на груди, не пытаясь забрать телефон из моих рук, — и что делать будем, милочка?

— Разойдемся с миром, — улыбаюсь так же наигранно, как и около подъезда, но Максик только хмурится, — никто ведь не пострадал.

— Я бы так не сказал, — продолжает зануда, кивая на мои ноги, — между прочим, на твоих прекрасных ножках кровь, и раны нужно обработать. Хочешь ты этого или нет, но я все равно позвоню в нужные органы. Кто-то ведь должен оплатить мне страховку за то, что на улицы выпускают повернутых на мотоциклах.

— Не нарывайся, — шиплю, потому что спокойствие этого самодовольного мажорика очень сильно выбешивает меня, — интересно, откуда у Светы появился такой порядочный дружок? — На слове «порядочный» шагнула к нему, не забыв показать кавычки указательным и средним пальцем свободной руки, на что парень лишь тяжело вздохнул.

— Не заговаривай мне зубы, Выскочка. — Мирно заговорил, будто перед ним маленький ребенок, да еще и взгляд такой осуждающий, что я растерялась. — Проблему решать все равно придется. По правилам дорожного движения я прав. Ехал по главной дороге, а ты выскочила из-за угла. Тебе, видимо, не привыкать выскакивать, как я заметил. — Усмехается, делая шаг ко мне, от чего мы становимся ближе и смотрим друг на друга с нескрываемым недовольством. — Придется платить.

— Да? И сколько ты затребуешь за свою неприкосновенную тачу? — Нагло задираю нос, крепче сжимая его телефон в руке, айфон, между прочим, последней модели.

Показушник. Такой же, как и все из тусовки любимой сестры.

— Я разве сказал о деньгах? — Окидывает меня оценивающим взглядом и высоко поднимает брови.

— Что-о-о?! — Буквально рычу, краснея при этом от праведного гнева, который моментально смешивается с кровью. — Да, как ты…

— Успокойся, Выскочка, — усмехается наглец, пока я превращаюсь в разъяренного быка, перед которым повесили красную тряпку, — тебя устроит такой исход, поверь. — Он еще раз осматривает меня с ног до головы. — Да, и меня, собственно, тоже.

— И ты согласилась? — Леха смотрит на меня недовольным взглядом, пока Степыш аккуратно обрабатывает ссадину на моей коленке.

Джинсы испорчены, да и нога не лучше. Такого красивого и большого ранения у меня даже в детстве не было, хотя с мальчишками мы где только не пропадали. Сначала я не обратила внимания на ушибы, потому что меня бесил Максик, а потом, когда ждала своих ненаглядных друзей, ощутила всю прелесть последствий столкновения с тачкой мажорика.

— А у меня был выход?! — Возмутилась и тут же скривилась от жжения, разнесшегося по всей коленке. — Тебе напомнить по чьей милости мне придется оказать услугу этому придурку? М? Или сам догадаешься?

— Да ладно тебе, Лиль, — Степыш включился в разговор, убирая от меня руки и показывая, что закончил с обработкой раны, — просто стычка. Может он неплохой чувак, а ты сразу зубы показываешь.

— Ты серьезно?! — Во мне снова вспыхнул праведный гнев, ведь Вольный принялся защищать моего недруга.

Да, именно в этот разряд я записала Светкиного люзоблюда.

— Мне не интересно, какой он, ясно? Одного взгляда достаточно, чтобы понять, кто он и чего стоит. Сами не раз убедились, что детки богатеньких родителей настоящие моральные уроды, у которых вместо светлой души только горстка пепла, причем украденного. И узнавать его я не собираюсь, — спрыгнула с мотоцикла и поправила джинсы, насколько могла, — всего одна услуга, и все. Дорожки наши на этом расходятся.

— Не знаю, Лиль, — Степка взял бутылку с водой и жадно отпил из нее, вытерев тыльной стороной ладони губы и подбородок, по которому потекли капли, — парень не вызвал ментов, не взял натурой, а просто пригласил на светский раут. К тому же, если брать в расчет твое место проживания и действующих родаков, то вы не особо отличаетесь для общественности.

— Боже, Вольный, я не знала, что в твоем словарном запасе прибыло. — Усмехнулась, переходя в нападение, ведь слушать оппонента человека, назвавшего меня, на минуточку, Выскочкой, не хотелось, тем более, когда это был друг, МОЙ друг.

— Не заводи нашу дикую кошку, — усмехнулся Леха, откидываясь на спинку старого стула и упираясь затылком в стену, — а то и нам глаза выцарапает.

— О-о-о, не утрируй, Богданов. — Скривилась, нервно одергивая топ. — Царапаться — это не мое. Вот по печени тебе несколько раз съездить — всегда пожалуйста. — Я поклонилась и улыбнулась другу, который развел руки в стороны.

— Я просто минимизировал твои возможности. — Леха тяжело вздохнул, посмотрев на мотоцикл, который теперь окончательно превратился в груду хлама.

— Соберешь другой. Тут точно с тормозной системой что-то было не так. — Сказала с видом эксперта, но Богданов лишь отрицательно покачал головой. — Как нет? Я нажимала, и ничего не сработало. Только силы свыше, — указала на потолок амбара, где мы находились, — мне помогли не отправиться к ним.

— Изобретатель и механик из меня хреновый, значит. — Констатировал факт друг и разочарованно цокнул. — О'кей, еще найду себя, не велика проблема.

— Ты мог бы поступить в колледж и отучиться на механика. — Предложила Богданову в очередной раз, но он лишь криво улыбнулся.

— Ты же знаешь, что все не так просто. Мне сейчас деньги нужны, а не потом. Нет времени, Алимеева. — Он сложил руки на груди, показывая, что продолжать разговор не хочет.

— Хоть ты ему скажи. — С недовольством смотрю на Вольного, который лишь плечами пожимает.

— Цветочек, из нас троих с приемными родителями повезло лишь тебе, поэтому ноги в руки и потопала домой, пока тебя не начали искать с мигалками. Наверняка дружок твоей сестры уже ей все доложил. — Леха произнес каждое слово без эмоций, как всегда происходило, когда речь заходила о семье.

Да, у самой под ребрами замирал жизненно-важный орган, особенно при взгляде на него. Столько боли в голубых глазах, и ни одной эмоции на лице. Незнакомый человек не смог бы заметить разницы, но мы с Вольным все видели и чувствовали.

Без слов развернулась и побрела к выходу. Ненавидела, когда Леха так делал, но и воспринимать нормально так и не научилась. Вроде ничего обидного не сказал, а мне казалось, что меня носом в лужицу ткнули, как нашкодившего котенка.

Я и сама порой не была рада тому, что меня удочерили ТАКИЕ родители. Если со стороны все выглядело идеально, то внутри все обстояло иначе. Не всегда деньги могут принести счастье. Меня лишь бабуля радовало по-настоящему, от всей души и своего огромного доброго сердца.

— Вот зачем ты так с ней? Обиделась же… — Последнее, что услышала, выходя из амбара.

Степыш решил за меня заступиться. Сейчас они будут долго и упорно друг другу доказывать свою правоту. Может даже подерутся, а потом снова наступит мировая у всей нашей троицы.

Настроение окончательно рухнуло куда-то к сатане в преисподнюю. Еще и тряска в автобусе добавила дегтя в бочку, где его и так было достаточно много. Отвлекалась разглядыванием пейзажа за пределами пыльных окон транспорта.

Не верила, что совсем скоро стану студенткой, точнее уже стала, но сегодня предстоит поставить родителей перед фактом, и надеюсь, мне поможет кто-то свыше, иначе меня ожидает смерть, а не жизнь.

Деревья, дома и машины мелькали пятнами перед глазами, сливаясь в единую серую массу, ведь чем ближе было жилье Алимеевых, тем сильнее я себя накручивала. Что если Леха прав, и Максик сообщил Свете о том, что произошло? Сестричка воспользуется таким шансом, чтобы меня опозорить перед родителями. Она не из тех, кто упускает возможность принизить позорными фактами. Никогда этим не брезговала, наоборот, смаковала, как самый сладкий десерт.

Я выбралась из автобуса и медленно направилась в сторону подъезда, где стояла машина отца. О-о-о, оттянуть виселицу не получилось…

Вяло вошла внутрь и поднялась в квартиру. Стоило только переступить порог, как в коридор вышел Владимир Эдуардович. Он, видимо, не успел переодеться, пугая своим серьезным видом. Наверное, этот лизоблюд все-таки слил все сестричке…

— Лилия, где ты пропадаешь? — Прозвучало вместе «Здравствуй, доченька! Давно не виделись. Как ты?».

— Я… — Начала говорить, но он покачал головой, выставляя руку вперед и потряхивая белым конвертом.

— Можешь не утруждать себя. Лучше объясни, вот это что?

Глава 3

Домой попадаю только поздним вечером, и совсем не против вообще не переступать порог маминой квартиры, в которой я вырос, но приходится из-за ее приступов.

Радость от того, что я съехал продлилась недолго. Все пару месяцев свободной жизни на съемной хате, а потом пришлось вернуться обратно и терпеть нытье мамочки изо дня в день.

Надежда на то, что она мирно спит, рушится, как только я шагаю за пределы двери.

— Почему ты не отвечал на звонки, Макс? — Старается говорить доброжелательно, чтобы я не свинтил к черту на рога, но получается у нее хреново.

Командирские нотки, которые она оттачивала годами, проскальзывает в голосе и заставляют меня стиснуть челюсти до боли. Без слов иду к себе в комнату, скинув ботинки в коридоре.

— Я с тобой разговариваю. — Идет за мной и не дает закрыть дверь перед ее носом.

Втискивается в дверной проем и складывает руки на груди, изображая обиженную и заботящуюся мать, у которой на свет появился неблагодарный отпрыск. Пилит меня взглядом, а я на каком-то ментальном уровне ощущаю, что она сыпит ругательствами и обвинениями.

Всю мою сознательную жизнь так и происходило. Она постоянно тыкала тем, что спонсирует меня. Каждый разговор заканчивался тем, что я оказывался ошибкой ее молодости.

Да, если учитывать тот факт, что моим биологическим отцом являлся Аристов, то любимая мамочка была недалека от правды.

До сих пор не мог принять информацию о родстве с Даном. Нет, я был рад, что у меня есть брат, но остальное… Особенно то, что касалось Алиски, убивало, делало из меня дегенерата и заставляло регулярно ковыряться в себе, чтобы понять, кто же я на самом деле.

— Так и будешь молчать? Где ты пропадал целый день? — Снова повторяет вопрос, и я с тяжелым вздохом, кислорода от которого не поступает в легкие, поворачиваюсь к ней.

Выглядит идеально, как всегда. Неудивительно, что мои отчимы менялись со скоростью Бэхи пятерки. Русые волосы тяжелыми локонами падали на плечи, а голубые глаза, которыми мама и меня наградила, требовали ответа. Весь облик говорил о том, кто передо мной находился.

Железная леди со своим мнением, которому непременно все должны были подчиняться. От таких баб мужики бегут с трусами вместо флага в руках и молят о пощаде, что они, собственно, и делали, насколько мне не изменяет память.

— Мне не пять лет, и я не собираюсь отчитываться перед тобой. — Спокойно ответил и принялся расстегивать пуговицы на рубашке.

Личико Анастасии Петровны приобретает характерный красноватый оттенок по секундам. Можно даже выстроить целый спектр, если наблюдать за ней.

— Ты живешь в моем доме, и говори, если задерживаешься, будь так добр. Я все-таки не чужой для тебя человек. — Говорит, скрипя идеально отшлифованными зубками.

— Я здесь живу по одной причине, о которой ты знаешь. — Вещаю все тем же спокойным тоном, что матери точно не по нраву, и продолжаю манипуляции с пуговицами. — Озвучить?

— Прекрати, — скрежет зубов доносится, наверное, и до соседей, настолько сильно она зла в этот момент, — почему ты превратился в противного, наглого и бессердечного истукана?!

Вот так поворот! Будто сама не знает, что меня привело обратно в ее дом. Нервно сдергиваю с себя рубашку и кидаю ее на кровать, вызывая еще один злобный взгляд у родительницы, которая уже переступила порог комнаты и уперлась руками в бока.

— Максим, так нельзя. — Начала она свою песню, но я направился в ванную комнату.

— Нельзя скрывать от ребенка, кто его отец, чтобы исключить психологическую травму на всю жизнь. — Бросаю ей прежде, чем громко хлопнуть дверью и щелкнуть замком.

Скидываю на автомате остатки одежды и забираюсь в душевую кабинку, включая прохладную воду и упираясь руками в стенку. Смотрю на серый цвет перед собой и часто дышу от того, как сдерживался весь день.

Я на грани.

Ежедневно.

Ее лицо напоминает о том, что случилось.

Мне хочется переключиться на режим нормальной жизни, где нет всей этой грязи и прошлых ошибок, но не получается.

Меня снова и снова отбрасывает назад.

Включается гребаная совесть, напоминая о тупости, которой не должно было быть.

Поднимаю голову и закрываю глаза, переводя мысли в другую сторону.

До начала учебы осталось несколько дней, которые я должен выдержать, а потом мозг сам перезагрузится на новый уровень.

Почему-то перед глазами всплывает Выскочка на мотоцикле.

Такая мелкая и хрупкая, но строящая из себя яйцо вкрутую.

Улыбаюсь о того, как вывернул ситуацию в свою пользу.

Скоро состоится одно важное мероприятие, и если она со мной пойдет, а у Выскочки попросту нет выбора, то я смогу одним выстрелом убить двух зайцев.

Идеальный вариант.

Смотрю на точеный профиль Владимира Эдуардовича и считаю секунды. Это позволяет не зацикливаться на его словах и не думать о том, что произойдет дальше.

— Мы договаривались, Лилия, — отец сидит за своим столом и стучит пальцами по конверту, пришедшему из университета, — что ты идешь по моим стопам. Все давно запланировано, в том числе твоя поездка за границу, обучение и практика. — Его спокойный голос пробирается под кожу и заставляет меня сбиться со счета, что сказывается на самообладании. — Что еще за прихоть? Учиться на юридическом, да еще и в местном университете.

— Для вас это не престижно? — Цежу сквозь зубы, сжимая руками подлокотники кресла, которое для меня было не хуже печки в избушке бабы Яги.

Я вся горела от злости. Знала же, как Алимеев отреагирует на мое неповиновение по поводу учебы, но сейчас его тон и уверенность в том, что я послушаю сладкие принудительные речи, доводили до грани.

— Да, Лилия, для меня это не престижно. У нас есть возможность дать тебе лучшее образование и устроить твою жизнь. Ты не будешь ни в чем и никогда нуждаться. Для этого достаточно просто забрать документы и собрать вещи для переезда за границу. — Владимир Эдуардович расслабляет галстук, небрежно снимая его и откидываясь на спинку кресла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Обстановка в кабинете отца напряженная. Мне кажется, даже воздух пропитался электричеством, того и гляди, что шибанет не по-детски. Я медленно вдыхаю и выдыхаю, ведь обещала бабушке отстаивать свою позицию и не сдаваться без боя. Только почему-то внутри все сжимается от страха. Как можно противостоять такому человеку, в глазах которого светится одно — жесткий приказ, и неповиновение приравнивается к преступлению?

— Вот именно, речь идет о моей жизни, и свой путь я уже выбрала. Неужели вы не можете с этим смириться? — Слова звучат на удивление ровно, но от них по лицу папочки проходит волна недовольства.

— Я понимаю, что сейчас в тебе играет юношеский максимализм, Лилия. Ты хочешь нам доказать свою правоту. Только что потом? После окончания университета? Куда ты пойдешь? — Владимир Эдуардович прищуривается и сканирует меня взглядом, от чего в горле комом застревают слова.

Вся смелость разлетается в пух и прах, потому что он убьет меня аргументами, но еще хуже то, что Алимеев заставит подчиняться, даже не задействовав словесную гвардию.

— Я уже думала об этом. Стану частным адвокатом или прокурором. — Вновь получается не пасть в грязь лицом и произнести слова достойно.

— То есть, ты хочешь убивать свои нервы, защищая неблагодарных клиентов. Ты хоть знаешь, какая зарплата у прокурора? А сколько времени он проводит на работе, чтобы виновный сел? Или ты имеешь представление о том, как жестко тебя задавят в первый же рабочий день твои же коллеги лишь по той простой причине, что ты снизошла до их уровня? — Брови отца взлетают вверх, а мое сердце с характерным звуком ухает куда-то в район пола.

Случается то, о чем я думала и чего так сильно боялась. Владимир Эдуардович включает свой врожденный талант оратора и давит им. Мама и Света всегда во всем его слушают и боятся слово молвить, потому что проиграют. Что бы ни случилось, они проиграют, а мне не хотелось.

Я желала одного, пойти своей дорогой.

Без связей и денег приемного папочки, который сейчас плавил меня взглядом и ждал ответа.

— Я смогу выдержать нападки. Так бывает на любой работе. — Голос все-таки предательски дрогнул на последних словах, что не укрылось от внимания Владимира Эдуардовича.

Он прочистил горло и криво улыбнулся, наклоняясь вперед и помещая руки на стол. Поза отца говорила о том, что отступать он не намерен.

— Я знаю, что ты у нас стойкая и сильная девочка. Я понял это, когда впервые тебя увидел, именно поэтому ты должна пойти другим путем, Лилия. Говорю тебе спокойно и не давлю. — Он тяжело вздыхает и наклоняет голову, пока мои щеки пылают от эмоций, которые я все еще сдерживаю внутри.

Не давит он.

Видел бы себя со стороны.

Такое ощущение, что я попала в закрытое общество, где каждого проверяли на стойкость беседой с Владимиром Алимеевым. Выдерживали немногие, остальных увозили на каталках прямиком в психушку.

— Я хочу учиться на родине, в нашем городе, в нашем университете. Он ничем не хуже заграничных учебных заведений. Если вдруг я окажусь не права в своем выборе, то последую вашим путем. — Вдохнула глубоко, пока отец щурился и стучал пальцами по столу, слушая меня очень внимательно. — Я благодарна вам за то, что вы меня удочерили и не дали сгнить в детском доме, но это не дает вам права распоряжаться моей жизнью. Я хочу попробовать. — Опустила глаза, потому что на них непроизвольно наворачивались слезы, и посмотрела на свои пальцы и коленки, где уже засохла кровь. — Хочу попробовать стать полезным обществу человеком. Я так решила.

После моих слов возникла гнетущая пауза. Только сейчас поняла, насколько сильно могла убивать тишина. Как сильно она резала по слуху и вынуждала сердце биться через раз. Я часто моргала, коря себя за то, что не могу спокойно перенести этот разговор. Хуже всего, что Алимеев не кричит. Никогда не повышает голос. Он давит другим. Этот человек обладает великолепным даром убеждения, после которого на душе остается осадок. Ты чувствуешь себя подопытной крысой, которая не в состоянии принять решение или взять на себя ответственность. Как сейчас…

В голову полезли мысли о том, что я поступаю глупо. Может, я не беру в счет риски? Или статус Алимеевых… Я принижаю их своим существованием…

— Ты ведь понимаешь, что не сможешь исправить прошлое, Лилия? — Спокойно произносит Владимир Эдуардович, поднимаясь и поправляя рубашку, которая идеально на нем сидит. — Ты не сможешь помочь тем, кто уже умер. Если ты хочешь что-то доказать своим бунтарством, то напрасно теряешь время.

Не могу.

Исправить не в силах.

Но могу помочь другим, чтобы никто не пережил того, что испытали они…

И я.

— Это вполне осознанное решение. — Поднимаю голову и смотрю на нависшего надо мной отца.

— Что же, — он усмехается и замирает с кривой улыбкой, — будь по-твоему, но у меня будет ряд условий. В конце концов, я вытащил тебя из дерьма, девочка, и имею право диктовать свои правила.

У Дана была прекрасная привычка — коротать время с пользой. Сначала я не понимал его маниакального погружения в интернет при любой возможности, но сейчас, когда брат ушел в армию, а я остался один, прелесть просматривания новостей мира вкусил по полной программе.

Листал все подряд, внимательно вчитываясь в каждое предложение, и не думал о всякой дряни, которая изо дня в день поедала мой мозг.

Жизнь в такие мгновения казалась намного проще, и мне это вполне нравилось.

Первый день в универе ничем не отличался от школьного, кроме студентиков, которые строили из себя взрослых лишь потому, что пересекли грань восемнадцать плюс.

Шум в коридоре на втором этаже, где должна была пройти первая пара, нереально раздражал, но я снова и снова читал про землетрясение на соседнем континенте, хмурясь и игнорируя окружающих.

Лика находилась в другом корпусе и сияла от того, что скоро погрузиться в мир знаний, а я равнодушно смотрел на шныряющих мимо ребят, которые по заверению Цветковой, должны стать моими друзьями.

Общаться же нужно.

Аргументы подруги сыпались куда-то в сторону, потому что мои мысли снова и снова возвращались в предстоящему мероприятию, которое должно состояться через пару дней после первого сентября.

Именно там я встречусь с Выскочкой, которая, как гвоздь, вошла в голову.

Не знаю, почему думал о ее разбитых коленках. Сдалась мне эта наглая сестрица Алимеевой.

Вроде родственники, а разные будто на фабрике по производству кукол подменили коробку, и вместо второй сладенькой Светочки пришла злобная Выскочка.

Именно Выскочка, которая полностью оправдывала данное ей определение и прозвище.

— Юристики с первого курса, заходим в кабинет! — Громкий голос женщины-преподавателя оторвал меня от чтения.

Не спешил входить, чтобы не толкаться у двери. Вновь уткнулся взглядом в экран айфона, пока одногруппники шумно вваливались в аудиторию.

Сдвинулся с места, когда в коридоре практически никого не осталось.

Надежда на то, что последние ряды не займут, не пропадала, поэтому вышел из приложения, находясь около входа, и как раз в тот момент, когда моя нога ступила на порог, на меня налетела девушка. От неожиданности чуть не выронил телефон, и чтобы он не разбился, пришлось извернуться.

Жаль, что именно эти манипуляции привели к падению, ведь мои ноги запутались с чужими, и я оказался на…

Выскочке!

Мягкой такой, а сразу и не скажешь. Смотрелась костлявой, а оказалось, что лежать на ней вполне удобно. Даже характерные для женского пола выпуклости упирались, куда нужно.

— Ты-ы-ы! — Прошипела она мне в лицо и толкнула ладонями в плечи, пока мы мирно лежали на полу в аудитории под всеобщим обозрением. — Слезь с меня немедленно!

— Мне вроде и так не плохо. — Улыбнулся, пока личико Выскочки стремительно меняло цвет на красный.

— Мы же обо всем договорились, — снова зашипела змейка, пока я слегка приподнимался, рассматривая веснушки на мини носике, — что тебе еще нужно? Следишь за мной?!

— Вообще-то, Выскочка, я учиться пришел, а ты снова на меня налетела. Очки не пробовала носить, чтобы углы не сшибать и машины? — Не могу сдержать улыбку, которая бесит Алимееву. — У тебя явные проблемы со зрением и координацией.

— Может уже слезешь с меня, наглая морда, или тебе пару раз по причиндалам съездить, чтобы наконец дошло, м? — Вытягивает шею и чуть ли носом моего не касается, бросаясь смешной угрозой.

— Бешеная. — Усмехаюсь ей в лицо и поднимаюсь, но и здесь что-то идет наперекор схеме.

Выскочка вертится, а я ловлю ушами смешки, раздающиеся неподалеку.

Идеальный первый день в универе. Хотелось не привлекать внимания к собственной персоне, но не получилось, и все благодаря заносчивой, но очень привлекательной зад…

— Молодые люди, мы, конечно, понимаем, что у вас гормоны плещут, но мне пора начинать занятие. — Преподаватель подает голос, наполненный саркастическими нотками, от чего Выскочка подо мной краснеет пуще прежнего. — Поднимайтесь с пола, парочка, и займите свои места. — Женщина указывает на стол около окна. — Вон там. Я жду.

Выскочка отряхивает одежду, демонстративно отказываясь от моей помощи и протянутой руки, как в тот день при столкновении моей Бэхи и ее мотоцикла. Бесит.

Девчонка же, а строит из себя железную феминистку, у которой чувство гордости и самооценка мутирует, словно в Чернобыле зачаты.

— Шустрей, влюбленные! — Подкидывает в топку дровишек преподша, когда я пропускаю Алимееву вперед.

Девчонка что-то бубнит под нос. Наверное, какой-то заговор. Еще куриной лапки не хватает в ее руках.

Так для убедительности.

Посмеиваюсь над ее выражением лица, когда устраиваюсь рядом и вытягиваю ноги под столом.

— Какого черта ты сюда сел? — Выдает полушепотом Выскочка, а я провожу взглядом по забитой аудитории.

— Мне здесь нравится, Алимеева, смирись. Ну или, — ткнул пальцем в очкарика за соседним столом, который шумно высмаркался в платок, но подтер нос пальцем и им же облагородил брюки, — можешь ему составить компанию. Мне плевать. Свое место я застолбил, а ты можешь проваливать. — Равнодушно кинул ей и сконцентрировался на речи преподавателя.

— Вот же… — Послышалось очередное заклинание от соседки по парте, в финале которого мне дали не вполне культурно определение собаки мужского рода, которая часто чешет свои гениталии.

Грубиянка в семье Алимеевых.

Это что-то новенькое.

С ней точно будет очень интересно.

Глава 4

Первый день учебы проходит напряженно. Для Алимеевой, ведь ей приходится терпеть мое соседство. Не то, чтобы я специально мастил свою задницу рядом, но уж очень мне нравилось недовольство на милом личике, словно около нее оказался сам дьявол.

То, что меня приписали к заносчивым представителям золотой молодежи, бесило, но переубеждать Выскочку я не собирался.

Мной руководил интерес. Как в семье Алимеевых появилась не роза, а… Лилия?

Странная девочка, если учитывать ее мнение об окружающих.

Ровесница Светки, а значит…

Все не так просто в идеальной семье.

На последней паре залез в сеть и нарыл интересную статью о том, что Владимир Эдуардович совершил самый настоящий подвиг — удочерил девочку из детского дома. Опубликован текст лет так десять назад.

Очень интересно.

Отложил телефон в сторону и смотрел, как Выскочка выводит буковки в тетрадке. Старательно так, прикусив губу.

Теперь немного понятно, почему она так себя ведет.

Обычно дети радуются, попадая в хорошую семью, а она, судя по всему, не пылала счастьем.

Засмотрелся на то, как белые зубки касаются покрасневшей кожи. Увлекательное зрелище, если честно, особенно фантазии, которые полезли в голову. Даже нахмурился от этого. Никогда не страдал озабоченностью, но тут понесло конкретно…

— Можешь не пялиться на меня? — Прошипела змея, бросив на меня злобный взгляд.

— Не могу. — Сказал правду, от чего ноздри Лилии заходили ходуном.

Маленький дракон.

Интересный.

Очень.

И где она взяла мотоцикл?

Не думаю, что Алимеев такое одобряет. По их статусу доченька должна ездить в компании не менее важного кавалера, водителя или сидеть за рулем авто премиум-класса.

— А ты постарайся, — мило улыбается и смотрит на меня карими глазками, — иначе вот эта ручка окажется у тебя в…

— Парочка на втором ряду, — голос преподавателя разносится по аудитории звонким эхом, и на нас мигом поворачивают головы одногруппники, — может перестанете шушукаться. На это есть время вне учебы. Первый день, а уже напрашиваетесь.

Поднимаю руки вверх и улыбаюсь, на что Выскочка фырчит. Ей точно не по нраву, что нас записали во влюбленных.

— Придется потерпеть, Выскочка. — Тихо шепчу, откидываясь на спинку стула и снова упираясь в девчонку взглядом.

Она злится и крепко сжимает пальцами ручку.

Смешная.

До конца пары натянута, как струна. И только завершается занятие, она срывается с места со скоростью света, а я иду за ней спокойным шагом.

Хочется уточнить детали вечера, но у Алимеевой, видимо, другие планы.

На парковке около университета останавливаюсь в нескольких шагах от Выскочки, наблюдая, как к ней подходят двое парней.

Улыбается так открыто и говорит с ними.

Отмечаю, что ведет она себя по-другому.

Проще.

Да, и смех такой заразный.

Делаю шаг, чтобы поговорить, но отступаю к Бэхе.

Наверное, сейчас не время.

Сажусь за руль, но не спешу уезжать.

Веду наблюдение за Алимеевой и не замечаю, как дверь со стороны пассажира распахивается, и меня обдает ароматом знакомой туалетной воды.

Процесс разглядывания Выскочки нагло прерван второй Алимеевой, которая растягивает по лицу милую улыбку и касается тонкими пальчиками моего плеча, заставляя хмуриться.

Не то, чтобы я был ей не рад.

Просто хотел сконцентрироваться на другом объекте, который целый день вилял выпуклостями перед моим носом, но у Светы, видимо, были свои планы.

— Максик, приве-е-ет! — Протянула она и сложила руки на коленках, незаметно подтягивая выше и так не особо длинное платье. — Как хорошо, что я смогла тебя застать, а то водителя нет, и папа занят.

— Такси свободно. Телефон дать? — Одна бровь взлетает вверх, когда голубые блюдца блондиночки увеличиваются в размере, а ротик открывается от удивления.

— Ч-ч-что? — Она издает странный звук, похожий на блеяние овцы перед смертью. — Нам ведь в одну сторону, Макс. — Возмущенно начинает Светка, а я стучу пальцами по баранке, возвращая внимание ее сестричке. — Только не говори, что запал на Лилю. — Усмехается она, складывая руки на груди, пока я слежу за тем, как Выскочка жестикулирует и идет вместе с парнями в сторону автомобиля, который не внушает доверия.

Что-то похожее на копейку бледно желтого цвета с пятнами от ржавчины. Кривлюсь, не представляя, где они отрыли этот раритет, который явно не был лотом на торгах в «Элите».

«Элита» — престижное заведение, где собиралась городская знать с целью обогатить бедных и несчастных. В принципе, все делалось напоказ, а большая часть денег возвращалась их владельцам, и лишь крохи доходили по назначению.

Алимеев Владимир Эдуардович был одним из главных организаторов празднеств, которые наводили шума перед новогодними праздниками.

— Макс?! — Писк Светки снова возвращает меня к ее идеальному личику, на котором в данный момент словно жабы станцевали чечетку. — Какого черта ты на нее так пялишься?!

— Тебе не интересно, куда и с кем пошла твоя сестра? — Отвечаю вопросом на вопрос и киваю на троицу, которая уместилась в машине, издающей зверские звуки. — Немного странные ребята, не находишь?

— Мне плевать, — Светка кривится и пожимает плечами, после чего все-таки упирается взглядом в копейку, — она всегда водилась с этими нищебродами, поэтому, нет, мне не интересно. — Я поворачиваю ключ в зажигании и наблюдаю за маневрированием желтого нечта по парковке около универа.

— Тогда выпрыгивай. Мне пора. — Коротко бросаю Алимеевой, у которой челюсть отвисает до привлекательных оголенных коленок.

— Макс! — Ее писк уже начинает меня раздражать, поэтому с тяжелым вздохом нажимаю на педаль газа и плавно двигаюсь за копейкой, понимая, что от блондиночки мне не избавиться.

Не знаю, чем руководствуюсь в этот момент, и на какой черт мне далась Выскочка с ее маршрутом, но следую за желтым пятном.

— Ты за ней следишь? — Светка не унимается, заставляя меня пожалеть, что не кинул в бардачок такую превосходную вещь, как скотч.

Можно даже двусторонний, чтобы надежно залепить ее розовые вареники.

Пыхтит.

Очень шумно это делает, и я тяну руку к панели, чтобы врубить хотя бы радио.

— Макс, а почему ты не спрашиваешь, как прошел мой первый день в университете? — Делает усилие над собой Алимеева, пытаясь вывести меня на уже полюбившийся ей дружеский разговор.

— Наверное, потому что мне все равно. — Улыбаюсь и бросаю на нее недолгий взгляд, отмечая, что помимо искусственного румянца на ее щеках проступил естественный, но вызванный отнюдь не стеснением, а злостью.

Природной.

Как бы она ее не маскировала, но я чувствовал негативные вибрации, окутавшие салон Бэхи. Главное, чтобы сильно не шибануло, а то одна Алимеева уже покусилась на мою тачку.

— Макс, я не знаю, почему ты себя так ведешь, но мне это не нравится. — Отчитывает меня Светка, но я подбавляю скорости, оказавшись на главной дороге, чтобы не потерять из вида копейку.

— Я говорил, что тебе лучше сесть в такси. — Пожимаю плечами, пока рядом чья-то задница начинает прожигать сиденье. — Сама осталась. Теперь терпи.

— Зачем ты следишь за моей сестрой?

— Хочешь, чтобы ее увезли за город и что-то сделали? — Поворачиваю резко, от чего Светка визжит.

— Сделают, значит, заслужила. Нечего водиться с отбросами! — Верещит, пока наша гонка продолжается.

— Я смотрю, ты просто горишь от любви к родственнице. — Усмехаюсь, а Светка цокает, хватаясь руками за сиденье.

— Никакая она мне не родственница. Такая же голодранка, как и ее дружки. — Презрение в ее голосе не замаскировать никакими другими эмоциями, и меня от этого немного корежит.

— Держись, Алимеева, сейчас пойдем на виражи. — Подмигнул Светке и вжал педаль газа в пол, чтобы нагнать копейку, которая летела, а не ехала по асфальту, на что девчонка заверещала.

Все-таки придется врубить радио, а то блондинка включила режим китайской сигнализации…

— Круглов, ты полный придурок!!! Останови машину, и я выйду-у-у!!! — Завывает Светка, точно не привыкшая к гонкам.

Я и сам впервые так лихачу, проверяя все возможности двигателя своей тачки. Если раньше скептически относился к марке, то теперь довольно кивал, когда мчался за какой-то старенькой копейкой, которая оказалась на удивление шустрой.

— Макс! Ма-а-акс! — Светка ударяет мне по коленке, от чего машину немного заносит, ведь она попадает в нерв, а это очень неприятно.

— Алимеева, успокой свою задницу и сиди молча. Надо было ехать на такси, а сейчас у меня свои планы. — Говорю ей, следя за маршрутом детища российского автопрома. — Правда, — кривлюсь, как только она открывает рот, — не издавай ни звука. Ты меня напрягаешь.

— Макс! — Возмущается, широко распахивая глаза, и тут же цепляется за сиденье, зажмуриваясь.

— Алимеева! — Звучит последнее предупреждение, и Светка пыхтит, но веки не спешит поднимать.

Хоть так ее можно успокоить.

Через пять минут сбавляю скорость и следую за копейкой, останавливаясь в тени деревьев около старого парка.

Количество адреналина в крови сокращается, пока высматриваю троицу, которая бросает желтуху и идет вглубь парковой зоны.

Не думаю долго.

Выбираюсь из тачки под недовольство Алимеевой, которая норовит топать за мной, вот только ее идиотские каблуки нас безбожно палят, поэтому я поворачиваюсь и пытаюсь подобрать нормальные слова, ведь и так бедняжку озадачил сегодня своим поведением.

— Что? — Пищит, но я кшикаю на нее. — Что? — Повторяет уже тише и разводит руки в стороны.

— Если собираешься идти за мной, то сними копыта. — Произношу полушепотом, на что блондинка округляет глаза.

— Предлагаешь мне босиком идти?! — Ноздри Светки превратились в занавески и ходуном заходили от злости, которая все так же проявлялась в виде красных пятен на ее щеках.

— Не пали контору, — сделал шаг вперед, многозначительно поглядывая на спутницу, — либо снимай, либо гоу в тачку. — Разворачиваюсь и иду по тропинке.

Троица уже успела скрыться, и я с недовольством смотрел по сторонам. Вот понесла же нечистая Выскочку к черту на рога, а если эти двое что-то нехорошее с ней сотворят?!

Пока разбирался в собственных мыслях, шел по единственной дорожке вперед.

Она, конечно, ничего. Симпатичная даже, но руководствуюсь я сугубо рыцарскими мотивами.

Спасти даму из рук бандитов.

Да, именно так.

Дальше приходится лезть через лесок и кусты, хотя мне слабо верится, что Алимеева вторая скрылась здесь, но проверить все-таки стоит.

Там меня ждет сюрприз.

Заброшенное здание, из которого доносились голоса.

Ох, Выскочка, любишь ты экстрим…

Подхожу ближе и собираюсь заглянуть в небольшое окошко.

— Они здесь?

Мать твою!

Вздрагиваю от звонкого голоса, раздающегося над ухом, и тут же утягиваю вниз Светку, которая к моему удивлению сняла туфли и напялила на ноги…

— Откуда у тебя бахилы? — Спрашиваю тихо, пока мы сидим в окопе.

— Я их всегда с собой ношу. На всякий случай. Вдруг трагедия, и придется везти кого-то в больницу. — Говорит с довольной миной на лице, пока моя челюсть плавно тянется к траве.

Говорил же Лике, что девушка странная, но чтобы до такой степени…

— Ты прав, что проследил за ней. Я вот, — тычет мне айфоном в глаза, — сниму все ее похождения и папе покажу.

— Заткнись уже! — Цежу сквозь зубы и вырываю из тонких пальчиков телефон в розовом чехле. — Ничего ты снимать не будешь.

— Макс, ну-ка отдай! Мне нужен компромат. Думаешь, я зря такого страха натерпелась?! — Возмущается громче и тянется ко мне, пытаясь забрать гаджет. — Круглов!

— Успокойся, Алимеева! — Сам не замечаю, как немного выпрямляюсь и упираюсь в шаткое строение. — Не отдам я его тебе. Все, руки убрала!

Препирания шепотом переходят практически в драку, и блондиночка не унимается. Даже толкнуть меня пытается. В итоге, я одно рукой опираюсь на что-то отдаленно напоминающее отлив, и раздается жуткий хруст.

Теряю равновесие и падаю, при этом Алимеева уворачивается и оказывается ровно подо мной.

Грохот ничем не скрыть, и я кашляю от поднявшейся пыли, когда поднимаю голову и понимаю, что мы рухнули вниз.

Удивительно, но расстояние от окна до пола составляет больше метра, и Светка стонет подо мной, только явно не от удовольствия.

— Макс…

— Что здесь происходит? — Слышу знакомый голос издалека и лихорадочно соображаю, как спасти положение.

Признавать факт слежки мне не хочется, тем более перед заносчивой и вредной задницей, поэтому делаю то, что точно собьет всех с толку.

Глава 5

Первый день в качестве студентки юридического проходит ужасно, и все из-за Максима Круглова, который следует за мной по пятам и наслаждается каждой моей эмоцией. Несколько раз за лекцию ловлю на себе его взгляд, но если в глазах любого другого парня читалось желание, похоть или гадкие мысли, то тут вакуум.

Не могла понять, к какой категории отнести этот блеск ярких голубых глаз — к негативной или положительной. Он словно изучал меня, как крысу в коробке, подкидывая ей разные испытания или продукты.

Бесил.

Возомнил себя пупом земли, да еще нагло садился рядом, изображая милого и хорошего парня, подсказывая слова преподавателя, если я отвлекалась и пропускала все мимо ушей.

Еще никогда я так не ждала окончания учебы.

Хорошо, что меня встретили мальчишки. На этот раз они меня порадовали новой сборкой.

— Я даже спрашивать не хочу, что находится под капотом. — Сказала уже по дороге к нашему месту, на что Степыш рассмеялся, а Леха гордо задрал голову. — Надеюсь, вы легально получили двигатель, иначе…

— Мы его одолжили, Цветочек. Все ради эксперимента. — Богданов развел руки в стороны, а я гневно зыркнула на него. — Да ладно тебе, Лиль. Этим толстосумам все равно, куда идут запчасти.

— Да-да. — Усмехнулся Вольный, выглядывая вперед и догоняя нас. — На этот раз все сделано мастерски. Никто не придерется.

— Боже, вы его украли? — Я толкнула дверь в амбар и буквально влетела внутрь, убитая такой новостью. — Неужели нельзя было поставить что-то другое?

— Тогда бы мы тащились от твоего универа лет десять. — Буркнул Богданов, снимая футболку и кидая ее на стул. — Ты всегда всем недовольна. Хоть бы раз сказала, что мы молодцы.

— Молодцы, ребята! — Я наигранно восторженно всплеснула руками. — Я так рада, что вы начали воровать.

— Одолжили. Мы его о-дол-жи-ли. — Леха поворачивается ко мне и растягивает слова, при этом мой взгляд падает на подтянутый торс, над которым он явно поработал летом.

Хмурюсь, изучая его. Нельзя быть друзьям таким привлекательными.

— Вы его украли, и от того, что прикрыли факт благородным словом, суть не меняется. — Складываю руки на груди и дырявлю парнишку взглядом. — Я, можно сказать, в шаге от любимой профессии, и стану служителем закона, а вы его УЖЕ нагло нарушаете.

— Ой, началось… — Богданов проходит дальше, а Вольный наблюдает за нами, выбирая нейтральную позицию.

— Могли бы у меня помощи попросить…

— Нет! — Леха резко останавливается и дарит мне предупреждающий взгляд. — Принимать подачки мы не станем!

Я открываю рот, чтобы вбить ему в голову, что подачка и помощь совершенно разные понятия, но в этот момент неподалеку раздается жуткий шум, словно половина амбара рухнула.

— Что за… — Тянет Вольный и идет к источнику шума.

Мы следуем за ним, и мое сердце заходится в странном ритме, когда вижу очень забавную картинку.

Сестричка лежит на полу в пыли и обломках стены, а на ней восседает Макс. Видок у него так себе. Весь взъерошенный. Светка не лучше.

— Что здесь происходит? — Спрашиваю, пока мозг начинает лихорадочно переваривать происходящее, но в этот миг Круглов приподнимается и выставляет перед собой, о боги, Светкин айфон и так важно произносит:

— Позу смени, а то ракурс не очень — грудь расплылась, и глаз косит. — Из меня вырывается смешок, а парни и вовсе подзависли, наблюдая за этой чудо-парочкой.

Щелчок и вспышка работают, как тряпка для быка. Сестричка взвизгивает, пытаясь подняться, а я покашливаю, привлекая их внимание.

— О, а мы тут не одни, Светик! — Максим прочищает горло и отводит телефон в сторону. — Какая встреча. Следишь за мной, Алимеева? — Обращается ко мне, пока глаза сестрички напоминают два лопнувших арбуза. — Говорил же нужно другое место для твоего фетиша найти, а ты… Нет, Максик, хочу там, на полу. — Изображает голос Светы в идеале, а мои брови, кажется, срастаются с корнями волос от удивления.

Я бы и дальше пребывала в этом состоянии, но грубый голос Богданова рядом с моим ухом привел в чувство.

— Знаешь их?

— Конечно, знает. — Профырчала Светка, поднимаясь и изящно стряхивая пыль с одежды.

— Тебя, Барби, никто не спрашивал. — Грозно бросает сестричке, которая направляет свой фирменный взгляд на Леху и замирает с открытым ртом.

Виснет неприятная тишина, которую никто не стремится нарушать. Круглов прищуривается, помогая Светке выбраться из обломков стены, а я обращаю внимание на ее ноги. Бахилы? Серьезно?

— Мы, собственно, уже закончили. Да, Светик? — Максим спокойно подходит ближе, поправляя одежду.

— Что вы вообще здесь забыли? — Спрашиваю под смешок Вольного.

— Цветочек, ты задаешь этой парочке вопросы, ответы на которые очевидны. — Улыбается Степыш, складывая руки на груди и опираясь о что-то отдаленно напоминающее стремянку. — Причуды богатых. Ты глянь. — Кивает на Светку, которая хмурится и снова возвращается к изучению Богданова.

— Ничего вы не знаете об искусстве фоторафии. — Фыркает она и скользит взглядом по голому торсу Лехи. — Сами-то что в таком месте делаете? Еще и почти голышом. Думаю, наш папочка очень удивится, когда я ему расскажу.

— Ты не посмеешь. — Ступаю к ней, готовая придушить идеальную сестричку на месте.

— Это кто вообще? — Богданов кривится, кивая на Светку. — Подруга твоя?

— До подруги ей далеко. — Выдаю гневно, пока обстановка в помещении стремительно накаляется.

— Ты тупой, Лех? — Вольный улыбается, разглядывая Светика. — Она же сказала, наш папочка. Сестра Цветочка нашего.

— Цветочка, пф-ф-ф… — Выдает Светка, беся меня еще больше. — Тоже мне прозвище.

— А тебя, видимо, ласково никто не называет, да? — Богданов оказывается около сестрицы мгновенно, презрительно смотря на нее сверху вниз. — Поэтому такая озлобленная?

— Больно нужны мне собачьи клички. — Светка помещает руки на талию и вытягивает голову, максимально приближая свое лицо к разгневанному фейсу Лехи. — Еще и от таких, как вы.

— Что ты сказала? Каких таких? — Богданов начал выходить из себя, а с самоконтролем у него явные проблемы.

Я уже хотела вмешаться, но Максим с легкой улыбочкой вклинился между ними, подальше оттолкнув Светку.

— Ребятки, давайте не будем устраивать шоу. Мы искали тихое место, но, увы, придется перебраться на другие развалины. — Круглов включил искусного дипломата, смотря на меня. — Ты с нами?

— Нет, холеный, — Леха толкнул Макса в грудь, вызвав у Светки тихий писк, — она с нами, а ты пойдешь отсюда и прихватишь свою озабоченную больную, пока я ей бахилы маслом не намазал, чтобы скользанула в свою розовую башню, Рапунцель хренова.

— Поосторожнее с выражениями и с руками. — Проскрипел зубами Круглов, дела шаг вперед к Лехе.

— Ребят, успокойтесь. — Сказала, предчувствуя, что скоро будет беда.

Богданов решал вопросы силой, когда его не слышали, а если он тронет Макса, то последствия будут плачевными.

— Иначе что? Тронешь меня и испортишь маникюр? — Усмехнулся Леша, провоцируя Круглова.

Я надеялась, что последний стушуется, но баранов не остановить, если им не понравились ворота.

— Ма-а-акс… — Протянула Светка, дергая его за рукав. — Пойдем отсюда.

— Девка дело говорит. — Богданов кривится, даря моей сестричке очередной убийственный взгляд.

— Я предупреждал.

Дзынь. Будто в гон ударили. Парни сорвались.

Первым ударил Леша. Светка завизжала, перебегая на мою сторону и цепляясь за руку.

— О, — Вольный с умным видом указал на Макса, который хорошенько уложил моего друга хуком слева, — я понял, где его видел! — Он кивнул мне, продолжая наблюдать, как эти двое валяются в пыли и чистят друг другу лица. — В «Драконе» спарринговался.

— Степ, ты бы не трепался, а разнял их, а. — Простонала я, пытаясь отцепить от себя Светкины пальцы.

— Думаешь, надо? Веселье только началось. — Улыбнулся Вольный с видом знатока, но мой взгляд и сестричкино повизгивание заставили его недовольно застонать. — Ладно. Попробую. — Он сделал шаг вперед к пыльному облаку, в котором копошились адреналинщики. — Эй, парни, брейк! Дамы напуганы!

Максим

— Дана нет, так ты решил собрать все неприятности и кулаки на себя, да? — Лика обмакивает ватный диск в перекись и прикладывает к моей разбитой губе.

Щиплет ужасно, и я невольно кривлюсь, убирая ее руку. Она вздыхает и дыру во мне прожигает своими огромными голубыми глазами.

Недовольна.

Ангелика всегда была против решения вопросов кулаками.

— Я ему говорила, что нужно уйти. — Подзюкивает Светка, складывая руки на груди и смотря на меня, как на виновника «торжества». — Да и ехать за сестричкой не следовало.

Блондиночка передает взглядом всю степень своей злости, но меня ее чувства заботят меньше всего.

— Какой сестричкой? Ты за девушку вступился? — Лика очень удивлена, даже перестала орудовать ватным диском.

— Да. За моей сестрой решил проследить, боясь, что ее неотесанные дружки причинят несчастной вред. — Скривилась Алимеева, открывая зеркальце и поправляя волосы, которые от нашего эпичного падения в развалины амбара торчали в разные стороны.

— Макс? — Лика перевела взгляд на меня, но я ничего не ответил.

Поднялся, подошел к столу и налил себе воды, осушив стакан. Перед глазами до сих пор стояла эта картинка — презрительное выражение лица, а в ушах звенели слова Выскочки. Она сочла меня зачинщиком драки и отчитала перед своими дружками, отцепляя от себя Светку, как будто та кусок грязи, присохший к ее руке. Лехе тоже досталась партия комплиментов от Лилии и несколько точных ударов от меня.

К слову, лица обоих теперь украшали синяки. У меня пострадала правая сторона, а у него левая.

Сильный и ловкий парнишка. Спеси как у Данияра, хоть отбавляй, а наглости и самоуверенности и того больше. Взбесил меня конкретно, будто братец-друг снова возник перед глазами.

— Макс? — Голос Лики приобретает твердость, предупреждая, что она все равно докопается до истины.

— Я вступился за нее, — поворачиваюсь и указываю на фыркающую Светку, которая еще и глазки закатила, типо, ой, какой подвиг, — и следил за Лилей. Да. Довольна?

— Просто я не знала, что у нее есть сестра. — Ангелика пожимает плечами и откладывает ватный диск в сторону.

— Да, к моему великому сожалению. — Алимеева с тяжелым вздохом водит блеском по губам и любуется своим отражением. — Максик, отвези меня домой, а то драка из меня все соки высосала.

Эти слова сопровождаются протяжным стоном, и мы с Ангелом в одно мгновение разом поворачиваем головы на звезду. Светка же мило улыбается и подходит ближе.

— Несмотря на то, что дикарь тебя уделал, ты все равно останешься лучшим.

Лика не смогла удержать смешок, а я вопросительно поднял брови. МЕНЯ уделали?!

— Да ладно тебе, Макс, — Алимеева проводит пальчикаме по моей руке, якобы утешая, — не всегда же выигрывать.

— Вообще-то неизвестно, кто кого уделал, Светик. — Криво улыбаюсь, вспоминая, как второй дружок Лили пытался нас остановить. — Судя по всему, дикарь тебе пришелся по вкусу. — Подмигиваю ей, за что получая подзатыльник. — Это ты зря. Слюнка-то капала на его кубики.

Еле увернулся от повторного удара, прячась за Лику.

— Кубики, как кубики. Такие у любого из нашей тусовки есть. — Светка обиженно дует губы, а я улыбаюсь.

— Вот видишь, заценила.

— Да пошел ты… — Алимеева гордо задирает голову, прижимая к себе сумочку. — Сама доберусь, понял?!

— Вали. — Указываю ей на дверь, но тут же получаю по руке от Ангела.

— Хамло! — Только и бросает Светик, скрываясь из вида.

— Макс, я тебя не узнаю. Зачем ты так с ней? — Ангелика поднимается и убирает ватные диски, испачканные кровью.

— Заслужила. Она между прочим дикаря на меня натравила своим языком без костей. Пусть едет на такси. Ей полезно. — Усмехаюсь, вспоминая всю ситуацию в амбаре.

— По-моему, тебе нужно провести обряд.

Лика упирается руками в бока и оценивающе наклоняет голову. От ее пристального взгляда чувствую себя жуком, упавшим на спину — и убежать не могу, и помогать мне никто не собирается.

— Какой?

— Изгнание Данияра Аристова. — Ангелика тяжело вздыхает, продолжая смотреть на меня, как на морального урода. — Не понимаю только, когда он успел в тебя вселиться.

— Ха-ха, очень смешно. — Разворачиваюсь и иду к двери.

— Макс…

— Цветкова, никогда меня не сравнивай с Даном. — Оглядываюсь, произнося вполне серьезно. — Пусть в наших венах одна кровь, но я, мать твою, не он!

Не собирался хлопать дверью, ведь так делают девчонки, чтобы показать, насколько они обижены, только не рассчитал силу.

Громкий хлопок бьет по барабанным перепонкам, как очумелый бит. Зажмуриваюсь, бросаясь матерными словами на лестничной клетке. Ступаю дальше и замечаю ошарашенную бабульку, которая не двигалась и чуть ли не крестилась, наблюдая за мной.

— Что, женщина, дьявола во мне увидела? — Произношу за каким-то чертом. — Может и обряд изгнания проведешь, а то мне посоветовали…

Едкое, противное и очень гадкое чувство расползается внутри, как только нога ступает на территорию кладбища.

Погода вторит душевному состоянию.

Пасмурно.

Небо словно свинцом нашпиговали.

Серое, грузное, давящее.

Накидываю капюшон от толстовки на голову и иду знакомым маршрутом, кивая охраннику. Наверное, думает, что мы с Даном пара придурков, которые фанатеют от могилы сестрички. Нормальному человеку не понять, почему молодые парни убиваются несколько лет подряд.

Лика смогла пережить смерть матери. Пусть было сложно, но говоря о ней, Цветкова не плачет, не злится и не дерется. Она улыбается. Печально растягивает губы в улыбке и о чем-то думает.

Меня интересовали ее мысли в такие моменты, но я не решался спрашивать.

Лика делится переживаниями, если становится совсем плохо, а лезть в душу помимо ее воли не хотелось.

Мне бы такое не понравилось.

Подхожу к въевшейся в память могильной плите и сажусь на лавку, откидываясь на ограждение.

Старательно избегаю изучения надписи. Таращусь на свои руки, ожидая звонка.

Воздух становится спертым, и я глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться.

Все это время давлю в себе желание покопаться в собственной сути. Кто я? Чего хочу? И зачем приперся в то место, где меня накрывает эмоциями, как тяжелой плитой, словно я попадаю к ней.

В землю. В тот самый ящик, откуда уже не выберешься.

Вибрация телефона в кармане толстовки выводит из напряженного состояния. Смотрю на экран и выдыхаю.

— Привет, придурок, — говорю сразу, смотря на бритоголового братца, который сидит в каком-то темном помещении и прикуривает, — надеюсь, мне воздастся за то, что прогулял второй день занятий.

— Да, брось, праведник, — Дан пытается улыбнуться, но получается криво и вымученно, — традиции нельзя нарушать. Пусть это будет тем самым семейным дерьмом, которое нас объединяет.

Усмехаюсь, выуживая из кармана пачку сигарет. Заставляет меня портить здоровье на пару с ним, хотя от едкого дыма и вкуса табака начинает тошнить.

То, что вредные привычки не мой конек, я понял давно. Еще с Алискиных выкидонов.

— Что с лицом? — Данияр кивает, а я скриплю зубами, вспоминая вчерашнюю стычку с другом Выскочки.

До сих пор не отпускает ее надменность. Не хотел сравнивать ее с сестричкой, но есть у них со Светкой одно сходство — раздутая самооценка. Кратко рассказываю Дану о произошедшим и получаю порцию ржача практически в лицо.

— Неужели тебя девчонка цепанула? Красивая хоть?

— А это так важно? — Хмурюсь, все-таки переводя взгляд на могильную плиту.

Сглатываю, пока Дан пожимает плечами.

— Мне плевать на ее лицо и массу тела, если ты об этом. Интересно, как она смогла тебя вывести из себя? Это была только моя дурная привычка.

— Была…

Снова усмехаюсь, выпуская дым изо рта.

— Дал тебе год перерыва. — Дан улыбается, а я вижу, что выглядит он тоже не особо хорошо.

— За бабки разрешили позвонить?

— Нет, Макс. Тут немного другие расценки. — Криво давит лыбу, а я даже представить боюсь, что он сделал, чтобы связаться со мной в такой день. — Можешь к матери заглянуть? — Спрашивает через тяжелый вздох. — Не смог дозвониться…

— Заеду. — Киваю, туша окурок и ощущая, что на руки упала пара прохладных капель. — Лике звонил?

Виснет пауза. Что-то подсказывает, что ответ будет отрицательным.

— Я увидеть ее хочу, — говорит сухо, отводя взгляд в сторону, — но если врублю видео связь, то меня здесь ничего не удержит. Один ее голос заставляет думать о том, что пора послать родину к черту вместе с долгом. Ограничиваюсь сообщениями и редкими звонками, так что придержи язык за зубами.

— Получается, ради меня ты не сбежишь? — Говорю приторным голоском, изображая Светку, на что Данияр прыскает громким ржачем.

— Нет, сладенький. Сбегу только ради нее.

Мы перекидываемся еще парой фраз о его службе. Узнаю о новых возможностях зубной щетки и нулевом результате навыков боксера, когда на тебя идут толпой.

Дан сам выбрал такой путь.

Без связей старшего Аристова и денег.

Теперь расхлебывает последствия.

За него не беспокоюсь. Кто-кто, а Данияр Аристов даже без бабла не пропадет.

Разговор заканчивается, и я еще несколько минут сижу на лавочке, находя в себе силы покинуть это место.

Помогает дождь, который мелкими каплями падает на землю, одежду, пропитывает ткань и холодит.

Иду спокойно даже, когда он усиливается. Сажусь за руль и завожу мотор.

Только нажать на газ не успеваю, ведь под стеной дождя вижу знакомый силуэт.

Она-то что здесь забыла?

Глава 6

Не знаю, почему именно в этот день я останавливаюсь перед дверью в университет и крепко сжимаю ручку. Нужно всего лишь потянуть на себя и войти, но я стою, как вкопанная до тех пор, пока меня нагло не толкает в сторону, спешащий на лекцию, парень.

Он скупо извиняется и забегает в здание, а я отхожу назад, чтобы не стопорить движение.

От мысли, что мне придется видеть наглое лицо Круглова, становится тошно. Вчера я жутко повздорила с Богдановым из-за их драки. Сначала обвинила Макса и отчитала при всех, а потом и с другом покидалась словесными ножами.

Их внезапная агрессия друг на друга меня вывела из равновесия, да еще и Светка подкинула проблем.

На семейном ужине атмосфера витала напряженная. Я ждала, когда сестричка сдаст меня с потрохами, но она молча и с задумчивым видом трапезничала, и это бесило.

Не в правилах Светы долго держать язык за зубами. Обычно она сразу сдавала меня родителям, а тут тишина. Наверное, разрабатывала план по разрушению моей спокойной жизни.

Немного постояв около университета, я иду на остановку и сажусь на тридцать пятый автобус, проходящий через городское кладбище. Маршрут привычный, и я смиренно жду, когда прибуду по назначению.

Эмоции затихают. Остается лишь одна. Горечь.

Воспоминания со временем разлетаются пеплом по ветру, но я точно помню, как едкий дым разъедает легкие во время пожара.

Когда хватаешь ртом воздух, надеясь, что отчаяние отступит, и ты сможешь дышать полной грудью, но этого не происходит.

Прошло больше десяти лет, но я помнила, как выглядят мои родители. Биологические родители. Особенно четко всплывали в памяти выражения их лиц, когда они пытались выбраться из горящего дома. Мамины слезы сквозь печальную улыбку и папина уверенность в том, что все закончится хорошо, и нас спасут.

Языки пламени превратили в горстку золы все, что было дорого. Все вещи, которые могли напоминать о радости, перестали существовать.

Я потеряла сознание. Многого не помнила и оказалась в детском доме по очевидной причине — родителей не стало.

От них остались лишь надгробные плиты с датами. Больше ничего.

Я ждала, что меня заберет дедушка по папиной линии, но он со слезами на глазах просил прощения, ступив на порог детдома. Тогда не поняла его.

Обиделась и убежала, а через пару лет он умер от инфаркта.

Теперь мне оставалось гадать, знал ли он, сколько ему осталось, поэтому не хотел забирать, или просто я напоминал ему о трагедии. Причины оставались под вопросом, а он в свою очередь накрывался тяжелым камнем, не оставляя возможности облегчить груз на душе.

Я выбралась из автобуса и пошла в левую часть кладбища. Поежилась от порыва ветра и посмотрела на хмурое небо. Серое. Темное. Убивающее своей тяжестью.

Кажется, еще немного и рухнет на голову.

Куталась в джинсовку, которая не грела. Ветер пробирал до костей, но я провела возле могил родителей долго, размышляя о высоком.

Глупо, конечно, убивать на это время, но именно их смерть стала мотиватором. Я хотела помогать людям выбираться из ловушек, которые нам порой подкидывает жизнь. Работа с законом должна помочь. Я в это верила, не смотря на все попытки Владимира Эдуардовича вбить в мою несчастную голову то, что все в нашем мире покупается и продается.

Даже жизнь, свобода и чувства, и уж тем более закон.

Не хотела в это верить, и если бы не случай с родителями, то не поверила бы.

Я пыталась узнать, что произошло, но приемный отец дал мне минимум информации. Наша семья пострадала из-за того, что папа перешел дорогу важному человеку. Кому именно, я не знала, и Алимеев молчал. Сказал, что прошлое должно оставаться в прошлом, и не нужно совать голову в печь, даже если там погасшие угли.

Я понимала, что уже не воскрешу родителей, но желание разобраться во всем не пропадало.

Нельзя стереть из памяти боль. Она вгрызается тебе в душу острыми клыками, не оставляя выбора. Ты не сможешь убрать ту часть своей жизни, где есть люди, которые произвели тебя на свет. Просто не в состоянии лишить себя того времени, что они были рядом, и если бы не халатность власти, то все могло обернуться иначе.

Мирное существование продолжилось бы, без слез, без ран размером с черную дыру на сердце, без постоянных мыслей о том, что вышестоящие люди манипулируют другими, мастерски просчитывая ходы. Они умнее, хитрее и богаче. Любой закон можно повернуть в свою пользу. Главное, его знать, и тогда многое сойдет с рук.

В чувство и реальность меня возвращают крупные капли дождя, словно небо было солидарно с моим внутренним состоянием. Поднимаюсь и бреду к выходу, но даже быстрый шаг не помогает спастись от ливня, который обрушивается на меня.

— Выскочка!

Голос Круглова заставляет каждую нервную клетку взвизгнуть от негодования. Я не обращаю внимания и иду к остановке, пока Бэха мажористой задницы едет рядом.

— Алимеева садись в тачку. Доброшу до дома. Промокла ведь. — Спокойно говорит с серьезным видом, словно не было вчерашней стычки между нами.

— Свободен. — Цежу сквозь зубы, которые постукивают друг о друга.

Одежда мгновенно напиталась влагой, поэтому порывы ветра заставляли чувствовать себя ледяной статуей.

— Так не пойдет, Выскочка. — Резко выезжает вперед и перегораживает мне дорогу. — Садись. Довезу и слова не скажу. Обещаю. Простынешь и сляжешь с температурой, там и до осложнений недалеко, а нам еще мир спасать.

Складываю руки на груди и внимательно смотрю на разукрашенное Лехой лицо холеного мальчика. Тащиться на автобусе не хочется, но и с ним рядом сидеть настоящая пытка.

— Хорошо.

Открываю заднюю дверь и плюхаюсь на сиденье. В салоне тепло и пахнет приятно. Вполне приятно. Свежестью. Чем-то напоминает гель для душа морской бриз. Рисую на лице маску безразличия и отворачиваюсь к окну, хоть ничего кроме капель на стекле и непонятных пятен не вижу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Там моя олимпийка на сиденье, — Макс поворачивается ко мне, рассматривая с интересом, — можешь накинуть. — Поднимает руки вверх. — Подсматривать не стану.

— Мне и так не плохо. К тому же, ты обещал молчать. — Вынужденно улыбаюсь, понимая, что больше похоже на оскал голодной собаки, но ничего не могу с собой поделать.

Усмехается и кивает, разводя руки в стороны. Почему-то чувствую себя идиоткой в этот момент. Только успешно давлю в себе такую эмоцию. Он точно не достоин, особенно после общения со Светкой.

Через пару минут мозг начинает соображать. Он ведь был около кладбища.

— Круглов, ты за мной следишь, да? — Спрашиваю со злостью, потому что картинка собирается по маленьким частичкам. — Вчера следил, и сегодня. — Молча рулит дальше, не обращая внимания на мои вопросы. — Я тебя спрашиваю, Максим. Как ты оказался около кладбища?

Какой противный у нее характер…!

Сказал же буду молчать, чтобы не распалять костерок, который немного погасил дождь за пределами тачки, но…

Алимеева не унимается. Ворчит пуще прежнего, нервируя меня.

Не знаю, по какой причине злюсь. Пусть бормочет все, что ее душеньке угодно.

Плевать.

У меня не то настроение. Не хочу выяснять с ней отношений, которых нет.

Лишь бросаю неоднозначные взгляды в зеркало заднего вида, смотря на то, как влажные волосы прилипли к шее, да и футболка под джинсовкой чуть ли не вросла в тело, показывая, что оно у нее то еще… очень даже неплохое.

Сжимаю руль, чтобы переключить мозг с Выскочки на что-то более важное, но…

Мать твою, не получается!

И почему я не проехал мимо?!

Совесть?!

— Круглов, я тебе сейчас тачку попорчу. — Прошипела, хватаясь руками за подголовник сиденья. — Лучше начинай говорить.

— Угроза от Алимеевой? — Усмехаюсь, смотря в зеркало, как ее носик превращается в скопище морщинок.

Прикольно супится. Мне нравится.

— Страшно подумать, что ты сделаешь, — смешок сам вырывается из меня, на что она прищуривается, — тогда попадешь на отработку еще одной услуги.

— Я тебе не сервис услуг. — Фыркает, но рук с подголовника не убирает.

Чувствую приятный аромат ее туалетной воды. Что-то невесомое и сладкое. От одного глубокого вдоха уносит.

— Но отрабатывать придется.

— Не нужно употреблять такую формулировку. — Алимеева дарит мне злобный взгляд. — Я бы могла просто послать тебя. Свидетелей не было.

— Зато был регистратор. — Губы медленно расплываются в улыбке, когда паркуюсь около их подъезда. — И еще одна деталь.

— Какая? — Складывает руки на груди и надменно изучает меня.

— Твоя совесть и рвение к восстановлению справедливости.

— А ты у нас чертов сканер, да? Думаешь, что узнал меня за пару встреч?

— Твоих действий вполне достаточно, чтобы сделать выводы.

Молчит и не спешит покидать салон. Думает. Напряженно, но мне хочется, чтобы она оставалась в тачке подольше.

На миг меня даже посещает мысль, не позвать ли ее на свидание?

Но я спешно ее откидываю.

Идиоту понятно, что она меня пошлет.

— Я тоже сделала выводы, Максик. — Лилия улыбается и с видом знатока-психолога поглядывает на пальчики правой руки, которую выставляет перед собой. — Ты привык, что из-за твоего статуса, имени и шмоток, в которые ты себя заворачиваешь, девочки мило тебе улыбаются.

Пф-ф-ф…

В корне не верно. Никогда так не думал, но переубеждать ее не стал.

— Еще что-то добавишь? Или я настолько плох, что моя характеристика уместилась в одно предложение. — Фыркаю, смотря перед собой на лобовуху. — По такой даже дворником на работу не возьмут. Дополни смеха ради.

— Ни грамма совести.

— Поэтому я тебе скостил косяк с Бэхой и бескорыстно добросил до дома в ливень. — Произношу с иронией и киваю, слыша пыхтение за спиной. — Сиденье огнем не сожги, дракон.

— Это может быть показухой. — Продолжает упираться, а я забываю о том, что у меня еще были дела.

— Ради чего? — Не выдерживаю снова ловлю ее взгляд в зеркале заднего вида.

— Не знаю. Быть может у тебя список не дополнился.

— Какой список?

— Трофеев. — Вполне серьезно говорит Алимеева. — Или Светка решила мне отомстить. Она ведь знает о том, что я врезалась в твою машину на мотоцикле.

— Ха, тебе домой пора, Выскочка. — В открытую смеюсь, а Лиля возмущенно смотрит на меня. — Хотя… — Поворачиваюсь к ней, протягивая руку. — Дай телефон.

— Зачем?

— Скорую вызову.

Не двигается. Сжимает губы и подрагивает, хотя в салоне тепло.

— Позвонить нужно. — Трясу рукой для правдоподобия.

— Своего что ли нет?

— Единственный минус айфона в его батарее. Садится быстро.

И это проверенный факт. Она со вздохом лезет в карман, достает телефон, снимает блокировку и дает мне.

Пара действий, и по салону разлетается звонкая трель моего гаджета, лежащего на панели.

— Что?! Зачем соврал?! — Кажется я ее довел.

Беру свой и внимательно смотрю на цифры. Усмехаюсь.

— Кажется, на счет твоей совести я погорячился. — Поворачиваюсь к ней, ловя наглый взгляд. — Чей номер мне в прошлый раз дала, Алимеева?

— Свет, подожди меня! — Кричу из своей комнаты, спешно поправляя волосы и скептически рассматривая свое отражение.

— Лиль, папин водитель ждет уже двадцать минут. Шевелись!

Светка недовольна, и я быстро прыгаю в туфли. Вылетаю в коридор и улыбаюсь.

Сестрица позвала меня на день Рождения самого Александра Орлова. Очень красивого мальчика из их компании. Каждая девчонка мечтала, чтобы он обратил на нее внимание, а я просто хотела с ним пообщаться. Поговорить и узнать, такой ли он замечательный, как сестра его расписывает.

Мы выходим из подъезда и садимся в автомобиль. Светка всю дорогу любуется в зеркало, поправляя свои идеальные светлые локоны.

Сестрица похожа на куклу, не смотря на то, что фигура все еще формировалась. Светлая, милая и похожа на ангела, не то что я.

Мало того, что приемная, так еще и смуглая, с каштановыми волосами и карими глазами. Чувствовала себя неловко, когда Света находилась рядом. Мы были полными противоположностями.

Она всегда выбирала свою тусовку — богатенькие мальчики и девочки, а моими друзьями были лишь Степа и Леша, оказавшиеся в детском доме по воле судьбы.

Машина двигалась медленно, и я начинала нервничать. Впервые за долгое время моего нахождения в семье Алимеевых Света добровольно меня позвала с собой. Обычно родители заставляли ее составлять мне компанию и не бросать, чтобы привыкла, вернулась к жизни и не чувствовала себя чужой в их идеальной семье.

Вскоре мы оказались около большого особняка с высокими железными воротами, больше напоминающими экспонат на выставке, столько вензелей и закорючек. Я смотрела на обстановку, открыв рот.

Квартира Алимеевых была большой, но этот двухэтажный домина и огромная лужайка с несколькими дорожками, покрытыми голубой плиткой, меня поразили. Огромные панорамные окна на втором этаже, светлая отделка, беседка, где уже стоял шум и гам, и мягкий, словно пух, газон. Очень красивое место, подходящее такому парню, как Орлов.

— Алимеева прибыла! — Запищала какая-то темноволосая девочка, одетая с иголочки.

— Точнее, Алимеевы. — Дополнил виновник торжества и улыбнулся.

Я замерла в нескольких шагах от беседки, так что сестрице пришлось меня толкнуть локтем в бок, что пришла в себя.

— Привет, Лили! — Орлов вышел вперед и приобнял меня за плечи. — Не скромничай. Проходи. Мы вас заждались.

Неловкость усилилась, когда я оказалась внутри. В беседке был накрыт стол, играла музыка и смех с голосами приглашенных перекрывал ее. Когда мы вошли, на меня сразу уставились несколько пар глаз. Несколько девчонок и мальчишек.

— Садись около меня, Лиль. — Орлов похлопал по спинке соседнего от него стула.

Странно, но я скромно заняла свое место. Общество богатеньких деток было для меня непривычным, особенно нервничала, когда кто-то обращался ко мне что-то спрашивал. Их родители были важными людьми — судья, политики, бизнесмены. Те люди, в чью сторону боялись смотреть не то, что кинуть колкое слово.

Напряжение постепенно спадало, и после вкушения разных блюд, к которым я практически не прикоснулась, кто-то из ребят предложил поиграть. Сначала это были простые игры в карты, слова и прочие, а потом произошло то, чего я не ожидала.

— Предлагаю поиграть в очень интересную игру, — произнес Орлов, поднимаясь и переглядываясь со Светкой, — называется, — он медленно перевел взгляд на меня, — найди белую ворону среди птиц более благородных.

Сердце болезненно сжалось, а в ушах зазвенело, но даже через этот звон я услышала смешки и перешептывания. Одна против десятерых. Я не в меньшинстве, а просто в аду.

— Поднимись, Лили. Мы тебя вычислили. — Саша с гадкой улыбкой не сводил с меня глаз.

Я поднялась, и тут же пожалела об этом.

Не знаю, по какой причине воспоминания яркими пятнами мелькают перед глазами именно в это мгновение, когда я сижу в машине Круглова, пристыженная тем, что дала не свой номер.

Наверное, повлияло то событие.

Испорченная прическа и платье навсегда останутся в памяти напоминанием о том, кто я есть на самом деле, и куда, к сожалению или счастью, меня никогда не примут. Я не смогу стать частью мажорской тусовки сестры.

Орлов предложил всем играть дальше. Он все время переглядывался со Светкой, и только позже до меня дошло, кем была организована позорная экзекуция.

Светланой Алимеевой.

Она решила проучить меня. Не знаю, чем я ей так навредила, но желание куда-либо ходить с ней, разговаривать или просто находиться поблизости отбило напрочь.

Саша озвучил гадкие условия игры, и двое его друзей оттащили меня к стене в беседке. Держали, пока их предводитель кидал в меня тухлыми помидорами, которые богатые детки подготовили заранее, ведь ведерко принесли из угла. Оно было прикрыто тряпкой, а потом…

Потом ребята присоединились к игре в дартс. Так они назвали обстрел тухлыми овощами. Сказать, что я была унижена, значит зря сотрясти воздух.

Меня просто растоптали.

С каждым помидором мне кидали едкое слово, например, сиротка, нищебродка или грязная.

Когда стрелять было нечем, они хотели заставить меня мыть полы, и почти получилось. Хорошо, что родители Орлова вернулись домой. Начался настоящий кошмар, и пока их отчитывали, я убежала.

Как трусиха сбежала к Лехе и Степышу. К тем, кто меня так подло никогда не предаст и не унизит. И не только меня. Они ни с кем так гадко не поступят.

— Я не обязана тебе отчитываться. — Фыркнула Максу и, вырвав телефон из его руки, выскочила под дождь, который все еще нещадно лил словно где-то наверху трубы прорвало.

— Алимеева, я тебе напоминание накатал, — крикнул уже мне в спинку Светин Максик, — чтобы не забыла. Заезжать за тобой не собираюсь. Доберешься сама.

Добежала до двери в подъезд и посмотрел на удаляющуюся машину. Как же я ненавидела сестричкиных друзей, а ухажеров и подавно. Она умела выбирать самых подлых и самовлюбленных пижонов, хотя пара поступков Круглова заставляет задуматься над его принадлежностью к этой категории, но нет. Ничем не лучше. Наверное, актерское мастерство на мне шлифует до блеска.

Влетела по лестничной клетке, игнорируя лифт. Родителей не было, и я спокойно ввалилась в отведенную мне комнату, скидывая промокшие шмотки.

— Где ты пропадаешь?

Вздрогнула от сестричкиного голоса, который писком бешеной мыши влетел в уши и грозил разрывом барабанных перепонок. Она стояла в дверном проеме, скептически меня рассматривая и сложив руки на груди.

— Не твое дело.

— Как грубо, Лиль. Я же к тебе по нормальному. — Светка пыталась строить милую девочку, которой совсем не являлась. — Тебя в универе не было, да и Макса тоже. Скажешь, что случайность?

— Не беспокойся, твоего богатенького дружка я не тронула. Он не в моем вкусе.

Буркнула и продолжала переодеваться в сухую одежду. Света же наблюдала без стеснения за моими действиями и источала неприязнь вперемешку с напряжением.

— Что тебе надо, Свет?

Я наконец накинула на себя тунику, прикрывающую всю мою фигуру чуть ли не до колен, и посмотрела на сестру.

— Я видела, что Круглов тебя привез. Где вы были?

Тон мгновенно сменился. Ничего хорошего для меня это не предвещало. Если Света стремится к чему-то, то можно повеситься, ведь в ход идут самые грязные методы. Я сложила руки на груди, зеркаля ее позу, и еле сдерживалась от того, чтобы не подойти и не вышвырнуть сестрицу отсюда.

— Спроси у него, сестричка. Я не собираюсь перед тобой отчитываться.

— Не в твоих интересах мне грубить, — скривилась Светка, — будешь отчитываться, если я захочу, иначе о твоих маршрутах и гоп-компании узнает отец.

— Тогда, милая сестренка, — делаю шаг к ней, пока в висках бьют в барабаны, — он узнает, что его красавица-дочурка шарахается по амбарам со своими холеными дружками. Плюс снимает лежачие позиции на камеру. Как думаешь, Светик, ему понравится?

— Не посмеешь. — Говорит после недолгой паузы, а я наступаю, опуская руки.

— Посмею.

— Папа в этот бред не поверит. — Криво улыбается она, а я помещаю руку на дверь.

— Тогда давай проверим, кто из нас прав. — Резко толкаю ее в коридор и хлопаю дверью прямо перед идеальным носиком, поворачивая защелку и прижимаясь к дверному полотну спиной.

Как же она меня достала…

Боже, дай сил, чтобы выдержать год в ее обществе…

Глава 7

Порой мне кажется, что жизнь меня за что-то целенаправленно наказывает, и я упорно пытаюсь найти причину, но не могу.

По просьбе Дана сижу в квартире его матери, где по счастливой случайности оказались Лика и Петр Иванович.

Обстановка не напряженная, но меня словно бетонной плитой накрывает.

Дышать нечем.

Может, тому виной фотографии Алиски, которые стоят на полках и висят на стенах в каждой комнате, или я просто схожу с ума.

Смотрю на Валерию Сергеевну и вижу положительные изменения. Женщина уже не такая бледная и потерянная, как я видел ее после клиники. Даже улыбается, но через силу. Вижу и чувствую, насколько ей хреново.

Вроде и беседа непринужденная. Лика на позитиве и ее отец доброжелателен, но я не могу выдержать долгого нахождения в душной квартире, и даже кондиционер не помогает.

На шею словно удавку кинули и медленно затягивали, стоило Валерии Сергеевне посмотреть на меня. Чувство вины никуда не делось. Убивало меня, особенно в присутствии родственников Алиски. Сразу вспоминал тот день и пожирал себя за глупость.

За то, что поддался ее обаянию и пропустил тот момент, когда все понеслось под откос…

Стараюсь не выдавать своего состояния и откланиваюсь, ссылаясь на работу, хотя она была, но вечером.

Выхожу из квартиры и хватаюсь за перила, пытаясь восстановить дыхание.

Что же так накрывает, а?!

— Макс, — Лика тихо закрывает дверь и подходит ко мне, тяжело вздыхая, — никто не виноват.

Озвучивает то, что я слышать не хочу. Молчу и не произношу ни слова, уставившись на ступеньки. Челюсти сжимаю до боли. Не хочу говорить об Алиске. Не та тема. Слишком больная точка, на которую Ангелика упорно давит.

— У каждого человека есть свое мнение и каждый из нас делает свой выбор. Алиса его сделала, и вы с Даном не виноваты. Это случайность, Макс.

Виснет пауза.

Цветкова затихает, наверное, обдумывая еще пару сотен утешающих фраз, но это не помогает. Напрасно сотрясает воздух.

Она обнимает и возвращается в квартиру, а я стою еще пару минут, после чего спускаюсь и сажусь за руль. Дождь перестал лить, как из ведра, но пасмурная погода держалась.

Тяжелое серое небо давило будто на зло.

Не знаю, сколько бы я так просидел, но зазвонил телефон. На экране высветилось Мама.

Черт!

Как вовремя…

Сначала не хочу отвечать, но потом пересиливаю себя и провожу пальцем по экрану.

— Ой, Максим, как хорошо, что ты ответил… — Голос соседки заставляет напрячься.

— Теть Зин, а где мама?

— Так опять… — Охает и ахает женщина, пока я поворачиваю ключ в зажигании. — Я скорую вызвала. Сейчас врач с ней разговаривает, а я вышла тебе позвонить. Просто свой телефон не взяла.

— Еду.

Волнения нет.

Быстро направляюсь к дому, чтобы убедиться в том, что с матерью все в порядке.

Когда был первый приступ, подумал, что она притворяется, а потом, увидев все собственными глазами, понял, не врет.

Стараюсь ни о чем не думать. Ни о плохом. Ни о хорошем.

Нарушаю несколько правил, не задумываясь о последствиях.

Бросаю Бэху около подъезда и быстро преодолеваю несколько лестничных пролетов.

Дверь в квартиру не заперта.

Внутри подозрительная тишина.

— Мам?

Шагаю вперед. В гостиную. Она лежит на диване. Бледная. Смотрит на меня, как на врага народа.

Опять…

Очередные сборы на праздник жизни, где я должен быть не один.

Поправляю чертов галстук и вспоминаю лицо Выскочки на протяжении учебной недели.

Сначала она была недовольна, а потом бросала взгляды.

После случая с ее телефоном намеренно не садился рядом и не заводил разговоров.

Смысл?

Если человек от меня шарахается, словно черт от ладана.

Зачем навязываться. К тому же, было неприятно от того, что она дала мне левый номер. Вроде не незнакомый парень.

Да, и второе сентября оставило свой след.

На автомате выполнял каждое действие, будто потерялся и не знал, по какой дорожке направиться дальше.

— Дай, помогу. — Мама возникает рядом и дотрагивается до галстука, приводя его в идеальное состояние, убирая ту небрежность, что я оставил. — Замечательно выглядишь.

Улыбается, а я пожимаю плечами и хмурюсь.

— Уверена, что тебе это нужно?

— Да, Максим. Открытие нескольких бутиков в новом торговом центре, еще и собственном… — Она шумно втягивает воздух в легкие и проводит по животу, убирая невидимые складки на шелковом белом платье. — Это нужно отметить с размахом, чтобы таблоиды разорвали город.

— Стоило пойти больницу и подлечиться. — Еще сильнее сдвигаю брови вместе, не понимая ее пренебрежения собственным здоровьем.

— Все хорошо. — Мама смотрит в отражение, игнорируя мои слова.

— С сердцем не шутят.

— Ты рядом, если вдруг мне станет плохо, то поможешь. — Говорит и уходит, заставляя двигаться за ней.

Денек так себе.

Вроде выходной, но напряжение, словно я проснулся часа в четыре утра с жутким похмельем, поспав пару часов.

Везу маму в торговому центру, где около входа уже стоит Лика. Она-то пришла, а вот прибудет ли Выскочка, вопрос.

Я собственно на это и не надеялся, но вдруг звезды сойдутся в огромное созвездие.

— Привет! Выглядишь потрясающе. — Натягиваю на лицо улыбку и отвешиваю комплимент подруге, которая обнимает меня.

— Спасибо, Макс. Что-то не так?

Все подметит…

— Все отлично, Лик. — Широко улыбаюсь, наблюдая, как мама входит внутрь, бросая на нас хмурый взгляд.

Так и не приняла Ангелику. По словам матери, девочка не соответствует кругу моего общения. В нем должны быть исключительно те, кто имеет высокий статус, но никак не простые смертные.

— Опять что-то скрываешь. — Таранит меня взглядом, но я пожимаю плечами.

— Если только ночные приключения. — Подмигиваю ей, на что получаю кулачком по плечу.

— Перестань. Куда делась твоя пара?

— Имеешь в виду кого-то конкретного?

— Света, например. Или с кем ты там по ночам ищешь приключений.

— Постоянных вариантов нет. Была на примете одна Выскочка, но она скорее всего меня жестко продинамит. — Тяжело вздыхаю, все еще находясь под прицелом сканирующих меня голубых глаз.

— Случаем, не та, за который ты следил?

Киваю и тяну улыбку по лицу. Народ потихоньку подтягивается на предстоящее мероприятие, но я тяну время и до последнего не хочу входить внутрь.

— Может, расскажешь мне подробно? — Хмурится Цветкова, сжимая маленькую сумочку пальцами. — Постоянно скрываешь свои эмоции. Макс, расскажи, что с тобой происходит?

— Все отлично. — Улыбаюсь ей, не озвучивая проблем.

Пусть хоть сейчас побудет счастливой. Она заслужила.

— Кх-кх, — раздается за спиной, — мне долго тебе в затылок дышать, или уже повернешься?

Чувствую себя полной идиоткой, стоя за спиной Круглова, который упорно меня не замечает.

Все дни до предстоящего мероприятия, отмеченного этим гадом напоминанием в моем телефоне, боролась с криками совести и почти одержала победу, но благодаря верным друзьям пришлось напялить на себя платье и втиснуть ноги в туфли на высоком каблуке.

Как ты можешь?!

Так нельзя?!

Ты дала слово?!

Даже Богданов, который не переваривал богатеньких деток, со вздохом поднял руки вверх и пообещал приехать по звонку, если вдруг Максик начнет распускать руки.

Это первый пинок к действиям.

Вторым стало поведение Круглова. Он без слов и демонстраций отсел от меня в универе и даже не пытался заговорить, тем самым наводя на мысль о том, что своей чрезмерной грубостью могла его обидеть.

Конечно, возникли сомнения в моей больной голове. Если учитывать то, что я сама врезалась в его машину, а он вместо вызова дорожного комиссара попросил об услуге, то…

Уф-ф-ф…

Я повела себя как ребенок, дав ему не свой номер, на чем и была поймана с поличным.

И совесть за это меня поедала.

Я посмотрела напоминание и загуглила адрес. Оказывается, он позвал меня на открытие бутиков своей матери. Любопытство свербило в одном месте, и я полистала еще статьи. Интернет пестрил прошлогодними новостями. Я, конечно, слышала про Александра Аристова, что его сын раскрыл грязные секреты отца, но меньше всего ожидала увидеть информацию про Круглова. Внебрачного ребенка Аристова. Ровесника Данияра Аристова.

Боже…

Светка мне об этом никогда не говорила, да еще и суицид дочери от наркотиков.

Легкий шок от того, что я узнала, не давал покоя, и я на лекциях непроизвольно разглядывала мажора, пытаясь найти подтверждение тому, что он фирменный козел, как и другие Светкины друзья.

Вот только этот гад мирно слушал преподавателей и не бунтовал, не прикалывался, не жестил и вел себя, как нормальный адекватный парень.

Единственное, что не вязалось с его образом, слежка.

Может, совпадение.

Может, они и правда случайно оказались в амбаре, но что Макс делал около кладбища?

Желание узнать о нем больше и стало третьим пинком под зад.

Сначала я хотела пойти в джинсах и топе, но просмотрев внимательно программу вечера, поняла, что буду там белой вороной. Пришлось перекопать свой гардероб и найти платье красивого бордового цвета, которое мне в свое время брала мама, но я его так и не надела.

Туфли прилагались к комплекту вместе с нижним бельем. Пришлось стать женственной, и если бы мама увидела, то захлопала бы в ладоши.

Прическа, макияж, платье и каблуки. Выглядела дорого и красиво, как кукла. Папа отправил меня с водителем, и я поблагодарила бога, что Светы не оказалось на горизонте.

— Кх-кх, мне долго тебе в затылок дышать, или уже повернешься?

Недовольно проголосила, и Макс тут же повернулся, открывая вид на его собеседницу. Красотку с голубыми глазами. Очередного ангела во плоти.

— Ты решила все-таки почтить меня своим присутствием? — Круглов немного отступил, так по-джентльменски, что я чуть не закатила глаза, но сдержалась.

Лишь скупо улыбнулась девушке, которая с удивлением меня рассматривала. Я даже поежилась от столь пристального внимания.

— Не я, Максим, а моя совесть. Можешь ей сказать спасибо.

— Пожалуй, не буду торопиться с благодарностью. — Он скривился и тут же представил мне свою собеседницу. — Ангелика, это Лилия. Она же Выскочка. Лилия, это Ангелика. Она же друг-психолог и по совместительству девушка моего брата.

О-о-о… Того самого Данияра. Это уже интересно.

— Очень приятно. — Произнесла Ангелика, а я кивнула. — Можно просто Лика.

— Отлично, очень приятно, Лика, — я протянула ей руку, которую она со смехом пожала, — а меня Лиля, можно и просто Выскочка. Я не обижусь.

Пафос мероприятия матери Круглова доходил до планки максимум, и поняла я это, оказавшись внутри.

Вместо обычного открытия бутика с красной ленточкой, кучей фальшивых улыбок и шампанского, льющегося рекой, в торговом центре была оборудована площадка-подиум, где гости вскоре смогли увидеть интересное шоу — моделей в нижнем белье разного фасона и цвета.

Впечатляло.

Класс.

Сам подиум и приличное расстояние около него были ограждены, чтобы простой люд мог наблюдать издалека за торжеством знати. Даже здесь не обошлось без разделения по социальному статусу. Меня данный факт жутко бесил, но больше раздражало то, что я находилась рядом с подиумом, а не за ограждением, где все стояли с открытыми ртами, наблюдая за происходящим.

Виновница торжества находилась в компании лощеных женщин и пары мужчин, пускавших слюни на длинноногих красавиц.

Я не успела проследить за тем, как к подобному зрелищу относится Макс. Парень ушел за напитками для меня и Лики, которая не переставала бросать в мою сторону заинтересованные взгляды. Они, если честно, не бесили, а заставляли чувствовать себя неловко. Всему виной непривычная для меня одежда и обстановка.

С отцом я всегда могла договориться о посещении важных мероприятий, где должны присутствовать все члены семьи. Иногда я приходила на минут двадцать-тридцать и успешно покидала торжество, продолжая заниматься своими делами, но чаще я нигде не светилась. Хватало красавицы-сестры.

— Вы с Максом учитесь вместе?

Вопрос Ангелики вывел меня из раздумий, и я тут же отвернулась от подиума. Девушка смотрела на меня и ждала ответа, совершенно не интересуясь шиком вокруг.

— Да, не повезло мне. — Вырвалось прежде, чем я сообразила.

— Почему?

Лика удивленно округлила глаза, от чего они стали еще больше и красивее.

— Не особо люблю заносчивых парней.

— Ты сейчас о Максе? — Кивнула в ответ, на что Лика рассмеялась. — Уверена, что про него говоришь?

— Вполне, или у него есть клон? — Усмехаюсь, смотря на то, как приближается Круглов с двумя бокалами в руках.

— Просто Макс и заносчивость два не сочетаемых определения.

— И какое тогда ему подходит?

— Шутник, мастер уходить по-английски, — Лика, начала загибать пальцы на правой руке, — человек «не угадаешь мои настоящие эмоции», — девушка при этом изобразила Макса, вызвав у меня улыбку, — партизан, притихший оголенный нерв, сама доброта и внимательность.

Речь Ангелики прерывается появлением Круглова, который протягивает нам бокалы с шампанским.

— Я не пью. — Заявляю с важным видом, на что получаю наглую усмешку.

— Это детское, Выскочка. Если ты дуришь на трезвую голову, то страшно представить твои выкрутасы подшофе. К такому уровню отношений я еще не готов. — Улыбается в дополнение, вызывая у меня жуткое желание дать ему подзатыльника.

— Дуришь? Это слово вообще не про меня. — Огрызаюсь, выхватывая у него бокал. — И когда мы уже вступили в отношения, не подскажешь? А то я не припоминаю.

— В тот самый момент, когда ты переступила порог торгового центра. — Снова улыбается, убирая руки в карманы брюк.

Весь такой идеальный и красивый. Черт! Бесит!

— Ребят, мне ответить на звонок нужно, — Лика тихо говорит и указывает на телефон, — отойду ненадолго.

— Может, я еще и в рабство попала? Сообщи. Не хотелось бы к ночи узнать о том, что мне нужно исполнить супружеский долг.

Язвительно высказываю, пока Ангелика идет к выходу. Как не вовремя она ушла. Могла бы спасти своего друга от смерти.

— Было бы не плохо. — Усмехается, рассматривая меня. — Этот цвет тебе к лицу. Красиво выглядишь.

Не успеваю понять, что он отвесил мне комплимент. Эмоции зашкаливают.

— Тебе не светит. То, что я сюда пришла, не значит, что ты мне нравишься.

— Резко. — Цокает Макс и продолжает блуждать по мне странным взглядом.

— Почему позвал меня, а не Светку? Она была бы в восторге от этого. — Киваю на подиум, но Круглов туда даже не смотрит, а не отводит глаз от меня.

Напрягает жутко, словно я голая стою.

— Хотел провести с тобой время. Узнать лучше. С тобой есть о чем поговорить.

— То есть, Света для горизонтального положения, а я для разговоров? Как мило и по-джентльменски. — Ощетиниваюсь, пока Макс спокойно пожимает плечами.

— Это твои догадки. Я сказал, как думаю.

Виснет недолгая пауза, за которую эмоции внутри не утихают, а сталкиваются друг с другом.

— Ни за что не поверю, что ты такой хороший и честный, — усмехаюсь ему в лицо, всем видом показывая свое отношение, — можешь другим пускать пыль в глаза, но не мне.

— Даже не пытался, — фыркает со странной улыбкой, — сама бы сняла темные очки с глаз, а то свет через них не пробивается в твою умную головку.

Вот же гад!

— Не беси. — Цежу сквозь зубы, сжимая ножку бокала.

— Не провоцируй.

Вздыхает и улыбается. Как так можно, а?!

— Хорошие моей сестричке не нравятся. — Бросаю очередной камень в его огород, но и тут меня ждет сюрприз.

— Что ж… — Задумчиво потирает подбородок и подмигивает. — Тогда научи меня плохому, Выскочка.

Даже не надеюсь, что провокация сработает. Наблюдаю за тем, как Алимеева ухмыляется и хочет вновь пульнуть в меня острым словечком, но потом загадочно улыбается и делает глоток детского шампанского.

— Не обманул, — хмыкает так, будто я должен был подлить ей яда, как минимум, — пытаешься плюсики заработать. Хм, похвально. Вот только плохие мальчики не соблюдают приличия.

— Намекаешь на что-то конкретное?

Спрашиваю и который раз пробегаю глазами по изгибам ее тела, которые словно нарочно подчеркивает платье с небольшим вырезом, тонкими бретельками и разрезом от колена до середины бедра. Ничуть не соврал, что выглядит она шикарно. Никогда не замечал, что меня может привлечь брюнетка, хотя…

Больше мне нравится ее острый язык и сморщенный нос, когда пытаюсь вывести Выскочку на эмоции.

— Да, — кивает и улыбается, — смотри, — указывает пальчиком на подиум, но я не поворачиваю головы, интересует лишь девочка напротив, а не длинноногие практически голые бабенции, — сколько мяска бродит, а ты даже ни на одной глаз не оставил.

Усмехаюсь и пожимаю плечами.

— Первое, — потираю подбородок с задумчивым видом, — чего я там не видел, второе, — поднимаю одну бровь, смотря на нее, — кто сказал, что я ни на кого не глазею. Одна все-таки есть. Третье, я страдаю эгоизмом, поэтому свои глаза ни на кого не кину, даже на тебя.

— Вот же… — Шумно и возмущенно выдыхает с еле сдерживаемой улыбкой.

Первый серьезный удар по ее броне не прошел бесследно. Смягчается Выскочка.

— И мне льстит, что ты следишь за мной. — Открывает рот, чтобы ответить, но я забираю бокал из ее рук, переворачиваю и делаю глоток. — Предлагаю наплевать на приличия, — ставлю бокал на край подиума, вызвав у Алимеевой кривую улыбочку, — и отправиться в более интересное место.

Нагло беру ее за руку, наслаждаясь нежностью кожи. Какое-то легкое прикосновение, а меня начинает штырить. Пытается выдернуть, но я крепко сжимаю пальцы и тащу ее вперед.

— Максим, это не смешно. Куда ты меня ведешь?! — Выдает по дороге, только перестает сопротивляться.

— А куда плохие мальчики водят хороших девочек?

— Шутку оценила. Говори, Круглов, иначе я проверю качество итальянской обуви на твоей голове. — Звучит грозно, на что я лишь пожимаю плечами.

— Едем на поиски приключений. Такой ответ тебя устраивает, Выскочка?

— Нет. Душа жаждет подробностей.

— До души мы еще доберемся, а пока прыгай в тачку. — Не спешу ее отпускать, подводя к Бэхе, и открываю дверь.

Останавливается, складывает руки на груди и смотрит на меня. Стучит носком туфельки по асфальту, а я вопросительно поднимаю брови. Неужели не сядет?

Давай же, Выскочка, любопытство же победит.

Надеюсь…

— Если мне будет скучно, то тебе станет плохо. — Бубнит под нос, а я улыбаюсь.

— О, поверь, Алимеева, скучно тебе точно не будет! — Театрально кланяюсь перед ней, указывая на мягкое сиденье, на что получаю очередную порцию смешного фырканья. — Дольше ломалась. — Добавляю прежде, чем закрыть дверь, а она грубо высказывается, но я не слышу, потому что обхожу машину и сажусь за руль.

— И каков твой план, Максик? — Пристегивается и внимательно смотрит на меня, постукивая пальцами по коленкам. — Увезти меня за город и поставить ультиматум.

— Какой?

— Как там принято, — она убирает прядь волос за ухо, пока я завожу мотор, — отвезти далеко-далеко и потребовать выполнить гадкое условие, иначе, детка, топай пешком. — Последние слова произносит грубым голосом, вызывая у меня смех.

— До этого уровня плохиша я еще не дошел.

— Я хочу знать, куда мы едем. Не особо люблю сюрпризы от жажравшихся мажоров.

Усмехаюсь ее мнению обо мне. Придется развеивать ложные суждения.

— Ты не далеко ушла, Выскочка. В курсе, что ведешь себя еще хуже, чем твоя сестричка?

— Что?! Пф-ф-ф… — Складывает руки на груди и кривится. — Не сравнивай меня с ней.

Молчит. Забавно дуется, пока я выруливаю со стоянки, включая свет. Сумерки вовремя начали сгущаться. Для реализации моего плана нужна темная ночка. Нужно добиться того, чтобы в броне Выскочки пошла трещина, желательно глубокая.

— Ладно, — она разводит руки в стороны, — признаю. Напротив одного пункта списка плохих качеств тебе бесспорно можно поставить галочку. — Она с улыбкой смотрит на меня.

— И что это за качество?

— Хамло. Круглов, ты хамло еще то.

— Приму за комплимент, — усмехаюсь и спокойно рулю к точке назначения, — хочешь обсудить и другие качества?

— Я тебя не знаю, Максик, но могу сделать определенные выводы по твоему окружению. И знаешь, общение со Светой тоже плюсиков тебе не прибавляет.

— Почему же? Только не говори, что она страдает бешенством. — Увеличиваю глаза и прижимаю одну руку к грудной клетке.

— С рождения слюной брызжет. — Фыркает через еле сдерживаемую улыбку.

— Тогда это у вас семейное. — Смеюсь, за что получаю маленьким кулачком по плечу. — Приехали.

Паркуюсь около высокого деревянного ограждения и глушу мотор. Мы остаемся в темноте, и Алимеева тяжело вздыхает.

— Ничего оригинальнее кустов не мог придумать?

— Ты была бы не против? — Произношу с усмешкой, не спеша покидать машину, хотя план таков. — Тогда боюсь тебя огорчить, это не кусты. Деревья рядом есть, но нам не к ним, а немного дальше. Придется слегка нарушить закон, но ты же не будешь сопротивляться?

Глава 8

Идея сбежать со скучного мероприятия теперь кажется очень даже сомнительной, особенно если учитывать то, что сейчас я нахожусь наедине с парнем, который меня, мягко сказать, раздражает.

Вокруг темно. Единственное, что я смогла отчетливо рассмотреть до такого, как Круглов заглушил мотор, это старый на вид, но высокий деревянный забор.

Я внимательно следила за дорогой. Мы практически выехали из города и на данный момент находились на его окраине. Что у нас тут может быть?

Мне ли не знать.

Стройка.

— Предлагаешь вторгнуться на чужую территорию? — Фыркаю, немного разочаровываясь. — Ожидала от тебя большего.

— Не спеши записывать меня в лузеры, Выскочка. — Отвечает не менее нагло, открывая дверь. — Могу сказать точно, что ощущения, которые ты испытаешь в моем обществе ближайшие минут тридцать, ты будешь вспоминать с блаженной улыбкой на лице. — Усмехается, а я кривлюсь его самоуверенности. — Может, попросишь повторить.

— Смелое заявление. — Выбираюсь из машины и хмурюсь.

От легкого ветра кожа превратилась в полосу препятствий. Все крошечные волоски дыбом.

— Готова? — Шепотом спрашивает Макс, подходя ко мне практически бесшумно и слегка наклоняясь к уху.

— Задаешь такие вопросы, пф-ф-ф. — Закатываю глаза, а этот гад усмехается.

— Судя по твоей реакции, ты частенько пробираешься на запрещенную территорию. — Делает предположение Макс, без разрешения хватая мою руку и волоча за собой.

— Привычки… — Запинаюсь на этом слове, но Света наверняка сообщила, как меня любит. — Привычки от недолгого пребывания в детдоме.

— Амбар тоже так нашла? — Круглов игнорирует мои слова, будто его не интересует мое происхождение, от чего я хмурюсь.

— Да. Мы нашли.

— Мы? — Звучит с недовольством и удивлением одновременно.

— С Лехой и Степой. Одна бы я вряд ли решилась.

— Трусиха? А так и не подумаешь. — Снова звучит привычная усмешка, к которой я (О, боги!) уже начинаю привыкать.

Мы в это время проходим вдоль забора, и Максим останавливается, принимаясь что-то рыскать по шершавой поверхности. Жду, перекрещивая руки и потирая зону предплечий, чтобы немного согреться.

— Все, готово. — Круглов поднимает вверх несколько досок и кивает. — Я посмотрел там никого нет. Проходи. Только осторожно с каблуками, не зацепись ни за что.

— Спасибо за заботу. — Хмыкаю и протискиваюсь в небольшое пространство, стараясь ничего не затронуть.

Когда нога ступает на территорию, где не должно быть посторонних, в кровь сразу прыскает адреналин. Давно забытые ощущения.

— Вот, черт! — слышу за спиной и сразу оборачиваюсь.

Максим стоит рядом и потирает затылок.

— Что? Я не такой миниатюрный, как ты. Доской по голове треснуло. — Тихо смеюсь, смотря на его невинное выражение лица в свете фонаря, который находился неподалеку. — Нет бы пожалеть и приласкать, она наслаждается.

— Это наказание, — прошептала я, — за наглость.

— Тогда тебя должно накрыть бетонной плитой. — Огрызается и вновь берет меня за руку.

Не вырываю ее, а пытаюсь понять ощущения, которые накрывают в этот момент. Кожа горит, несмотря на то, что пару секунд назад мне было холодно. Даже головой встряхиваю, чтобы прогнать мысли о Круглове. Привел мальчик на стройку, и что? Помереть теперь от умиления?

— Нам туда. — Тихо говорит и указывает на здание.

Движемся вперед, и я готова стонать от того, как тонут тонкие шпильки в земле.

— А кто сказал, что будет легко? — Усмехается Макс, словно читая мои мысли.

— Хам. — Шиплю ему в спину, но руку не выдергиваю.

Просто так тепло, и не больше.

Когда добираемся до здания, Круглов тут же затаскивает меня внутрь и прижимает к стене, на что я издаю вопль сопротивления.

— Тише ты! — Зажимает мне рот ладонью и смотрит, как на чокнутую. — Там охранник территорию обходит. — Очень тихо говорит, посматривая в дверное проем.

Медленно убирает руку, а я часто дышу от прилива злости и адреналина. Все чувства перемешались. Слегка выглядываю следом за Максом и замечаю свет фонарика.

Точно охранник.

Смиренно ждем. Эти пять минут кажутся вечностью, после чего одновременно раздается два шумных выдоха. Макс улыбается, а я маскирую улыбку за хмурым выражением лица и кашлем.

— Что дальше? Покажешь местные достопримечательности?

— Нам наверх. — Со смехом говорит он. — Забыл сколько этажей. Больше десяти. Лестница, — пожимает плечами и идет вперед, подсвечивая фонариком на телефоне, — лифтов еще нет, Выскочка.

— Мне все равно. — Следую за ним, ведомая любопытством.

— Дай руку, Алимеева. Не хочу, чтобы ты себе что-то сломала из-за высокомерия.

— Это не высокомерие, а гордость, Максим.

Высказываюсь, но принимаю помощь. Хочется, чтобы по коже снова прошел теплый разряд.

— Твоя гордость, Выскочка, приравнивается к глупости. Не замечала?

— Опять хамишь?

— У меня есть прекрасный кареглазый учитель. — Замирает на ступеньке и подмигивает.

— Похвальные успехи в обучении. — Произношу и чувствую, как щеки покрываются румянцем.

Черт! Не может быть!

— Иди уже! — Толкаю его в плечо кулачком и смотрю под ноги, чтобы не видеть насмешливого взгляда.

Через несколько лестничных пролетов понимаю, что шпильки сродни винтовке. Сплошное убийство для ног! Как Светка постоянно пялит их на бедные ни в чем не виновные ножки?!

— Устала? — Без тени подкола спрашивает Круглов, но я отрицательно качаю головой, хотя готова придушить его.

Недостроенное здание напугает любого пустотой помещений и дырами вместо дверей и окон. Темно и тихо, лишь наши шаги отдают эхом.

— Стопорись, Алимеева, — Максим задерживает меня, заводя в одну из комнат, — закрой глаза и сними туфли.

— Что, прости?! Туфли? — Возмущаюсь, но Круглов тяжело вздыхает.

— Как же с тобой тяжело, Выскочка… — Он потирает мою ладонь большим пальцем, пуская дрожь по телу, но я удачно списываю ее на порыв ветра. — Просто сними туфли и прикрой свои чудные глазки. Обещаю, больно не будет.

Хочется фыркнуть, развернуться и уйти, но я стою и смотрю на пребывающего в ожидании Круглова. Не двигается, продолжает массажировать мою ладонь, и я сдаюсь. Очень интересно, зачем он это делает, и что мне предстоит испытать, какие неведомые ощущения я потом буду вспоминать.

Доля страха присутствует, но здесь нет зрителей. Только мы. Наверное, по этой причине я тяжело вздыхаю и прикрываю веки.

Без возможности видеть становится жутко, и я прислушиваюсь к тому, что происходит вокруг.

— Сейчас, подожди немного. — Говорит Максим и отпускает мою руку, заставляя нервно поджать губы.

Раздается какой-то шорох, будто кто-то бетон скребет. Я начинаю постукивать ногой, и вскоре рук касаются горячие пальцы.

— Выпрыгивай из туфелек, Золушка, пора бежать. — Шутит Круглов, и я слышу его улыбку, но цокаю, пытаясь быть привычной собой. — Ты случаем бахилы не носишь в сумке? — Вот тут я не выдерживаю и прыскаю со смеха, вспоминая сестричку, и ее двусмысленную позу.

— Нет. Такого фетиша у меня точно не наблюдается.

— Это радует. — Круглов ждет, пока я освобожусь от обуви, и ведет вперед.

— Почему радует? Странно звучит от парня, который ухаживает за девушкой, а потом ведет на стройку ее сестру. — Хмыкаю и кривлюсь, понимая, как это выглядит со стороны.

Докатилась, Лиля…

— Ухаживать слишком громкое слово, Выскочка. Не буду обсуждать взаимоотношения с твоей сестрой, но одно могу сказать точно, — он усмехается и останавливает меня, — все не то, чем кажется на первый взгляд.

— Ты мне так тонко намекаешь на то, что между вами ничего нет? — Предполагаю, чувствуя, как Максим обходит меня и придерживает уже за локти, подталкивая вперед.

— А должно быть?

Пожимаю плечами, а он прижимает меня к себе. Сразу становится жарко, и меня окутывает приятным ароматом мужского парфюма. Совсем легкого. Свежесть. Приятно, хм.

— Почему не сказала, что замерзла? — Недовольно бурчит Макс, останавливается и шуршит чем-то.

Понимаю, что парень снял свой пиджак, когда тяжелая ткань ложится на плечи, и он снова притягивает меня к себе. Странно, но сопротивляться не хочется. Глаза до сих пор закрыты. Каждое прикосновение острее, чем было до этого. Начинаю часто дышать, передвигая ноги.

Ступни горят от хождения по ступенькам, и прохладный бетон кажется настоящим раем для пылающей кожи. Когда покрытие вдруг становится другим, я резко дергаюсь, но Круглов крепко держит меня. Инстинктивно открываю глаза и пытаюсь вырваться.

— Алимеева, успокойся. — Усмехается, пока я впиваюсь в его руки мертвой хваткой.

— Ты меня убить решил?! Перед таким нужно спрашивать, не боится ли человек высоты?! — Хриплю, потому что функция «пищать» мгновенно переходит в режим офф.

Смотрим друг другу в глаза с той лишь поправкой, что он выше, чем до этого. Отсутствие каблуков устанавливает чертово неравенство!

— Лиль, просто расслабься. Повернись ко мне спиной, не глядя вниз, и посмотри перед собой. — Стою, не двигаясь, и качаю головой.

— Бред какой-то. — Фыркаю, но Максим кивает вперед.

— Ты только посмотри. Не понравится, — пожимает плечами, — уйдем. Я держу тебя крепко. Если и рухнем, то на балкон этажом ниже и вдвоем.

Медленно выдыхаю, прикрываю веки и переворачиваюсь. Сердце трепыхается, потому что под ногами какие-то металлические прутья, и мне кажется, что я сейчас реинкарнируюсь в птичку.

Пингвина, хм…

— Вот можешь же быть послушной, девочкой. — Раздается смешок над ухом. — Смотри, Алимеева. — Открываю глаза и ахаю.

Город будто на ладони. Яркие огни. Маленькие, большие. Разных цветов.

— Не туда, — Макс поворачивает мою голову одной рукой вправо, и я вижу что-то невероятное, — всего-то колесо обозрения, а выглядит незабываемо. Все, держу. — Помещает руки мне на талию и крепко прижимает к себе, заставляя замереть от этих странных ощущений. — Теперь тебе предстоит важная миссия. Залезь в правый карман и достань то, что там лежит.

На автомате лезу туда и нащупываю небольшую коробочку. Достаю и подаю ему.

— Это наушники, доставай их, а потом и телефон в другом кармане. — Командует наглец. — Снимай блокировку. Врубай музыку. Вот там. Да. Третий трек. — Круглов забирает один наушник, а мне впихивает в ухо второй. — Слушай, Выскочка, — упирается подбородком мне в макушку, — и наслаждайся. Знаешь, что это за чувство? — Совершенно теряюсь от того, что происходит, и пожимаю плечами. — Это чувство самое офигенное, — глубоко вдыхает и произносит на выдохе, — чувство свободы.

Я не дышу первые секунды, слушая спокойную музыку. Без слов. Звуки фортепиано трогают самые черствые струны души. Даже в области грудной клетки начинает предательски щемить от того, как сейчас хорошо.

Плевать, что за моей спиной, находится наглый мажор, с которым общается сестричка.

Его руки лежат на моей талии вроде легко, но стоит глубоко вдохнуть, и они сразу сжимают меня.

Не знаю, как объяснить возникающие при этом ощущения, которые будто искорки от костра попадают на кожу, проникая вглубь и вызывая внутри настоящий фейерверк эмоций.

Максим молчит, и тишина не вызывает напряжения, наоборот, я чувствую лишь умиротворение и нелепый восторг, словно ни разу не была на стройке ночью.

Была.

Только не так. Совсем иначе.

Одна с камнем на сердце, а тут… Тут так хорошо, что мне становится страшно.

Пугает, что дыхание выравнивается, и мы начинаем дышать синхронно. Непроизвольно.

Я любуюсь открывшимся видом на ночной город. Тьма, среди которой возвышаются здания, мерцают огни и раздается шум, словно ты тайный наблюдатель за волшебством. Даже не скажешь, что там, среди неодушевленных строений есть мой дом.

Все в этот момент кажется чужим, далеким, не твоим.

Нет правил отца.

Нет ненавидящей меня сестры.

Нет желания бороться за справедливость и искать правду.

Свобода.

Макс прав.

Здесь можно хоть ненадолго почувствовать себя свободным человеком, чем я и наслаждаюсь под музыку.

Не знаю сколько мы так простояли, но тишину нарушила звонкая противная до жути трель айфона. Я скривилась, а Круглов ответил.

— Макс, вы куда пропали?! — Голос Ангелики ворвался и в одно ухо, потому что Максим не убирал от меня руки, а просто нажал на наушник.

— Черт! Лик, прости. Мы сбежали. Там… — Запинается Круглов, а я вся напрягаюсь, возвращаясь в реальность. — Надеюсь, ты не обиделась…

— Вы могли и сказать, а то я ищу вас. Сама уехала с Олежкой и папой. Твоя мама чуть не сожгла меня взглядом. — Усмехается девушка, а я чувствую себя шпионом, который подслушивает чужой разговор.

— Она умеет. Ладно, позвоню позже, а то не могу нормально говорить. — Макс прощается с Ангеликой и отключает вызов. — Ноги замерзли? — Спрашивает у меня спокойно с примесью в голосе чего-то нового, напоминающего заботу.

— Нет, но мне пора домой. — Пытаюсь высвободиться из плена его рук, но Круглов не дает этого сделать.

— Не дергайся, Алимеева. — Отступает назад и помогает выбраться с недобалкона, придерживая за талию. — Вот так, стой здесь, сейчас туфли принесу.

Я не успеваю и рта открыть, как он отходит и идет за моей обувью.

Мне становится неловко.

Леха и Степыш меня, конечно, баловали вниманием и заботой, только все это было иным. Воспринималось мной, как должное, а с Максом присутствовало волнение, сворачивающееся ужом в животе.

— Спасибо, но я и сама могла дойти.

— Начало-о-ось, — усмехается Круглов, пока я впихиваю ноги в туфли, — бетон холодный. Не хочу, чтобы ты слегла в первый месяц учебы в университете.

— Как будто тебя это волнует. — Порываюсь снять пиджак, но Максим задерживает мои руки и смотрит так серьезно, что мурашки по коже бегут.

— Волнует, и не снимай. — Сжимает мои пальцы своими так, что приходится отвести взгляд в кромешную тьму впереди нас, где должна находиться лестница. — Пойдем, отвезу тебя домой.

Мне кажется, его настроение падает, когда он произносит слово «домой». Честно сказать, оно меня тоже не радует, поэтому спускаемся в молчании, и только стук каблуков нарушает давящую тишину.

Оказавшись внизу, Максим выглядывает из здания, проверяя нет ли поблизости охранника. Мы выходим и осторожно крадемся в сторону забора, где была лазейка, а мне уже не терпится задать несколько вопросов Круглову. Интересно, часто ли он посещает это место, и как давно открыл такую красоту.

Только дойти до ограждения мы не успеваем. Раздается крик, я оборачиваюсь и чуть ли не слепну от того, что мне в глаза ударяет яркий свет фонарика. Круглов громко матерится, заставляя меня замереть с открытым ртом.

— Твою мать, Выскочка! Ротик прикрой, и погнали отсюда! — Он хватает меня за руку и тащит за собой словно тяжелый прицеп.

Бежать на тонкой шпильке изящно может только девушка Бонда, а я ковыляю, чувствуя, как земля попадает в туфли. Неприятно до визга, но я терплю, стараясь успокоить свое сердце.

Оно бьется так сильно, что я задыхаюсь. Легкие словно увеличились в два раза и горели.

— Черт! — Снова сыпятся маты изо рта Максика, пока он щупает руками забор и не может найти те самые дощечки. — Лезь вверх! Быстрей, Алимеева! — Приказывает, поглядывая за мою спину.

— А ты? — Только и успеваю спросить прежде, чем Максим хватает меня за ягодицы и чуть ли не перекидывает за забор.

Кажется, что в руку вонзается ни одна заноза, а несколько, но я терплю и аккуратно переваливаюсь на другую сторону. При этом возникает проблема — платье узкое.

— Давай руку. — Тяну Круглову свои пальцы, пока он смотрит на приближающиеся фонарики.

— Прыгай, Выскочка. — Цедит сквозь зубы, но я упираюсь.

— Без тебя не прыгну.

Говорю очень громко, а Макс тяжело вздыхает. Он подпрыгивает, принимая мою руку, но, к сожалению, забор старый не только на вид. Одна из дощечек хрустит прямо подо мной, и я не удерживаю равновесие, цепляюсь за рубашку приблизившегося ко мне Круглова, и мы мгновенно падем за ограждение под смачный хруст моего платья и треск древесины.

Я приземляюсь на Макса, который не злится и не стонет, как раненная девочка, а смеется, будто в кино на комедию меня привел.

— Лиль, спрыгни с меня, а то придавила не хлеще бетона. — Проговаривает, помогая мне подняться.

— Я не тяжелая, если ты про это. — Бурчу, пока мы бежим к машине, но Круглов умудряется открыть мне дверь галантно, улыбаясь и кланяясь.

Вот же клоун, и как он так умело переключает опции шутника, остряка и романтика?!

Быстро забираюсь на сиденье и смотрю в зеркало на то, как стремительно приближается свет фонариков. Сердце до горла прыгает от адреналина и страха быть пойманными, но Бэха с визгом срывается с места, оставляя позади медленных охранников. Я протяжно выдыхаю, а Максим усмехается. Слишком громко это выходит.

— Испугалась? Я думал, ты меня плохому научишь, а не наоборот.

— Поймали бы тебя, черепашка. — Ухмыляюсь и смотрю, как ловко Круглов рулит по дороге и улыбается.

Доволен, и я не выдерживаю. Смеюсь, прикусывая нижнюю губу, и он подхватывает. Мандраж проходит минут через пять, пока по салону пролетает наш смех.

— Можешь же быть нормальным человеком, Алимеева. — Говорит Максим, паркуясь около кафе, и поворачивается ко мне.

— Могу сказать то же самое. — Отвожу взгляд в сторону, тушуясь от внимания Максима.

Теряюсь в своих ощущениях, а он идет в кафе, оставляя меня одну. Решаю посмотреть на каком месте так звонко трещала ткань. Приходится включить свет в салоне. Отвожу в сторону края пиджака и любуюсь на порванное до самых трусиков платье. На бедре красуется длинная царапина. Видимо, от гвоздя.

Сама не понимаю, как не почувствовала, что получила ранение. Даже кровь сочилась. За рассматриванием результата падения меня и застает Максим. Хмурится, замечая, как я пострадала, и подает мне стаканчики с ароматным чаем.

— Держи. Сейчас аптечку достану. — Лезет на заднее сиденье и роется там, пока я вдыхаю аромат травяного чая.

— Пахнет вкусно. Признавайся, подсыпал что-то?

— Немного пургена, чтобы не зазнавалась. — Бурчит, открывая аптечку, смотрит на меня и хмурится. — Держи. — Подает ее мне с недовольным видом, после чего забирает стаканчики. — Не дашь ведь помочь.

— Какой ты сообразительный мальчик. — Усмехаюсь, ища все необходимо, чтобы обработать царапину.

— Спасибо, что заметила. — Круглов ставит один стаканчик на панель, а из другого отпивает, наблюдая, как я вожусь с ватой и перекисью. — Прости, не думал, что так выйдет.

— Все нормально, Максим. Удивительно, что нас раньше не заметили. Ты же как бельмо в глазу. — Указываю на его белоснежную рубашку, рукав который тоже порван.

Максим не улыбается, и создается впечатление, что он действительно переживает из-за того, что произошло.

— Почему не хотела спрыгивать?

— Вместе пришли, значит вместе и уйдем. — Пожимаю плечами, стараясь прикрыть ногу, на которую Круглов смотрит, не отрываясь. — Нельзя бросать человека в беде. Это подло.

— Смотри, Выскочка, а то зазнаюсь. — Берет ватку и протягивает к моему лицу, от чего я вздрагиваю. — Тут ссадина.

— Самомнение у тебя и так зашкаливает. Не думаю, что может быть еще хуже. — Произношу и перевожу взгляд на стаканчик с чаем, пока Максим осторожно прикладывает ватку к моей щеке.

— Язва. — Усмехается, а я улыбаюсь.

Мне уже начинают нравится разговоры с ним. Черт!

— Спасибо. — Произношу, когда он убирает руку и подает мне чай, возясь с аптечкой и использованной ватой. — У тебя тоже, — показываю на небольшую ссадину, — трабл после падения.

— Заживет. — Он отмахивается от меня, выключает свет и заводит мотор.

Без слов тихо включает музыку, и мы пьем чай в спокойно обстановке. Необычно. Может, причина в том, что мое мнение о нем меняется вопреки доводам разума. Даже хмурюсь от этого.

— Часто приходишь туда? — Сжимаю стаканчик с чаем, наслаждаясь его вкусом.

— Не совсем. Случайно нашел. Стройку прервали из-за неурядицы с документами, но скоро возобновят. Так что есть еще немного времени на поломку забора.

Максим поглядывает на меня с интересом, а я гадаю, что за мысли роятся в его голове. Вижу, что он хочет что-то сказать, но в этот момент звонит телефон. Его айфон. Круглов бросает взгляд на экран и скрипит зубами. Не отвечает, нажимает на отключение звука и кидает на панель.

— Спешишь домой? — Спрашивает у меня, прищуриваясь.

— Хочешь добить? — Киваю на свою ногу, и он слегка улыбается.

— Нет. Предлагаю покататься по городу. Если ты, конечно, не против. — Молчу, соображая, что ответить.

Возвращаться домой не хочется, поэтому тяжело вздыхаю и соглашаюсь. В конце концов, завтра не на занятия, и можно утолить свое любопытство. За время проведенное на стройке в душе поселились сомнения. Я искала хоть один изъян, указывающий на то, что передо мной явный представитель золотой молодежи, но Максим словно нарочно рушил этот образ.

— Итак, Выскочка, — произнес он, задирая нос, — раз уж ты попала ко мне в сети, придется раскрыть секрет.

— Какой? — Спрашиваю и улыбаюсь, как дурочка.

Что вообще со мной происходит? Не понимаю.

— Ты на самом деле такая ядовитая или притворяешься?

Глава 9

Мама продолжает названивать, а я пытаюсь не замечать этого. Порцию недовольства смогу выслушать, когда окажусь в квартире. Сейчас хочется просто разговаривать с Алимеевой, вдыхать охренительный аромат, исходящий от ее волос, и слушать заливистый смех. Там, на высоте, накрыло так сильно, что готов был поселиться с ней на недостроенном балконе.

Я. Она. И ночь.

Идиотская мысль, которую пришлось откинуть куда-то в дальний ящик с гигантским замком, закрыть его и выбросить ключ.

— Тебе не кажется, что если бы я прыснула в тебя ядом, то ты бы уже умер? — Выскочка вопросительно изгибает бровь и прячет улыбку за ухмылкой, пока я осторожно давлю на газ.

Намеренно не превышаю скорость, не лихачу и не показываю свои навыки вождения. Не потому что боюсь, нет. Просто хочу подольше побыть в обществе этой дерзкой девчонки, которая умеет удивлять.

— Может, у тебя яд замедленного действия. — Пожимаю плечами, а Лиля кривится и потирает ноги, немного наклоняясь при этом вперед. — Там в бардачке салфетки влажные есть.

— Зачем? — Напрягается и замирает, словно я сказал что-то страшное.

— Судя по состоянию моей обуви, твои ноги просят свободы. Возьми салфетки, сними копыта, вытри и устройся поудобнее.

— Какой добрый мальчик, — протягивает она, но все же открывает бардачок и снимает туфли, — почему спросил про яд? Думаешь, что все люди лицемеры?

— В какой-то степени, да. Никто не показывает себя настоящего. Ты тоже, да и я не исключение.

— Потянуло на откровения, Круглов? — Алимеева трет ноги, но голос выдает состояние.

Удивлена. Изучает меня. Приятно, что домой не торопится, значит, хочет провести со мной время.

Получается, со стройкой угодил, хотя попросту привез в то место, где можно побыть вдвоем, без забот, посторонних людей и звуков. Мне там нравилось, хоть и часто не получается вырваться.

— Не думаю, что ты с удовольствием впустишь меня в свою душу.

— Правильно мыслишь, Максик. Не пущу. Ты ведь там нагадить можешь.

Выскочка говорит спокойно и держится важно, но что-то изменилось, и я это чувствовал. Остановил машину около торгового центра и стучал по рулю.

— Совсем шансов не оставляешь. — Улыбаюсь, поворачиваясь к ней.

Лиля так мило кутается в мой пиджак, который ей порядком великоват, прячет место ранения и нежную кожу. Оценить вид я уже успел, только смущала жуткая царапина, которую она получила по моей вине.

— Могу дать шанс, но, — она хитро улыбается, — при одном условии.

— Как интересно, — поворачиваюсь больше, чтобы видеть ее глаза, — говори.

Выскочку видно хорошо. Специально припарковался по фонарем, чтобы видеть ее лицо. Этот носик вздернутый и глаза красивые, но дерзкие. Взялась же бедовая на мою голову…

— Ты мне говоришь, что делал около кладбища и амбара, а я отвечаю на любой твой вопрос. — Потирает нос, прищурившись, после чего добавляет. — В пределах разумного.

— Любой, говоришь, — задумчиво смотрю на нее и киваю, — хорошо. Признаюсь, — поднимаю руки вверх, — тогда следил.

— О-о-о, да ты маньяк, Круглов! — Стукает меня по плечу и улыбается. — Я сразу разглядела в тебе мутную личность.

— Я из добрых побуждений, Выскочка. Поехала на подозрительном транспорте, в неизвестном направлении, с парнями… Просто хотел проверить. — Пожимаю плечами, изображая невинный вид.

По сути, ни капли не солгал.

— Ладно, тогда в дождь тоже караулил? — Складывает руки на груди и внимательно смотрит мне в глаза.

Говорить, как есть не хочется. Только Алимеева еще и бровками своими подергивает в ожидании ответа.

— Второго сентября сестра умерла. Так скажем, навещал за двоих.

Виснет тишина, а усмешка с лица Выскочки сползает. Медленно так, словно она думает, что сказать, а может, что-то вспоминает.

— Извини, я не знала. — Произносит виновато, на что я отмахиваюсь и не даю поганым мыслям завладеть разумом.

Не в этот вечер. С ней рядом не хочется думать об Алиске, Дане и отце.

— Итак, теперь моя очередь. — Потираю руки и улыбаюсь, думая, какой из вопросов выбрать.

Открываю рот, пока Выскочка театрально стонет и прикрывает лицо руками. Наверняка, напридумывала себе разного. Вот только озвучить мысль я не успеваю. Звонит ее телефон, и судя по выражению красивого лица, приятный вечер резко прерывается.

Занавес, господа!

Вижу, как меняется выражение лица Круглова, да я и сама падаю в реальность, когда достаю телефон из сумки и замечаю на экране Папа. Отключаю звук и поворачиваюсь к Максу, который лишь разводит руки в стороны. Без слов заводит мотор и плавно выезжает с парковки около торгового центра.

Так не хочется возвращаться в квартиру, где на меня давят не только стены, но и члены семьи. Чувствую себя нашкодившим ребенком, который разбил вазу, выбросил ее осколки в ведро и по быстренькому ушел из дома. Якобы не он испортил ценную вещь.

— Не думай, что отмазалась от моего вопроса. — Усмехается Максим, выводя меня из транса, который накрывал словно плотный туман и портил настроение. — Будет время придумать что-то стоящее. — Улыбается, поглядывая на меня.

— Можешь задать его прямо сейчас. В пути. Я не против.

Круглов прищуривается и отрицательно машет головой, быстро сокращая расстояние до нашего двора. Притормаживает, чтобы пропустить скорую помощь, отъезжающую от подъезда, и паркуется неподалеку от двери. Поворачивается, гася свет фар, и прищуривается.

— Задам завтра.

— Завтра выходной, Максим. Значит, через два дня на лекции.

Усмехается, наблюдая за тем, как я с недовольством впихиваю ноги в туфли.

— Нет, Выскочка, завтра. Ты должна мне ответ, и ждать я не хочу. — Нагло заявляет, открывая дверь и выбираясь из машины. — К тому же ты так и не научила меня плохому.

— Судя по местам, где ты обитаешь, это совсем не обязательно. — Следую его примеру и кутаюсь в пиджак от прохладного воздуха, который с удовольствием вдыхаю.

На удивление свежо. Я поднимаю голову и смотрю на окна квартиры. Телефон снова звонит, и я сбрасывая вызов, теряя желание наслаждаться хорошим вечером. Будем считать, что сказка закончилась, так и не начавшись.

— У тебя проблемы? — Спрашивает Круглов, подходя ближе.

Очень близко. Так, что я ощущая жар, исходящий от его тела. Вполне симпатичный парень не только снаружи, но и местами внутри. Макс поднял голову вверх и смотрел на свет в окнах, а я провела взглядом по его лицу в полумраке, а потом глаза опустились ниже, вызвав у меня смех. Порванная рубашка напомнила о нелепом падении и его шуточках.

— Все мог подумать, но что вызову у тебя приступ хохота без красного клоунского носа, никогда. — Улыбнулся и вздохнул, потеребив пальцами испачканную белую ткань.

— Я бы посмотрела на тебя в наряде клоуна.

— Если будешь хорошо просить, то обязательно исполню твое желание. — Сказал с усмешкой и убрал прядь моих волос за ухо, заставляя задержать дыхание.

Максим так рассматривал мое лицо, что я почувствовала себя той самой девушкой, актрисой в кино, когда наступает момент Х, и все звезды сходятся для поцелуя, но тут же сама себя одернула, отходя к ступенькам и снимая его пиджак.

— Не вздумай, Выскочка. Не хочу, чтобы твои предки подумали, что я тебя изнасиловал. — Указывает на платье, которое я тут же прикрываю пиджаком.

— Да, ты прав. Спасибо. — Впиваюсь пальцами в темную ткань в области рукавов и подергиваю ей.

Мне неловко от того, что он так смотрит. Иду вперед к двери, но как на зло запинаюсь, чуть не распластавшись около нее. Поворачиваюсь и вижу, что Макс уже шагнул ко мне. Поднимаю руки вверх.

— Все в порядке. — Набираю код и прикасаюсь пальцами к дверной ручке. — Пока!

— До завтра, Выскочка! — Многообещающе звучит за спиной.

Вхожу в подъезд и прислоняюсь спиной к двери, прислушиваясь к тому, что происходит за ее пределами. Хлопок, практически неслышный шум от работы двигателя и характерный звук от шин по асфальту. Сердце пару раз быстро ударяется, а потом замирает. Качаю головой, избавляясь от не похожего на меня состояния и иду к лифту.

Чем ближе квартира, тем сильнее хмурюсь. Стараюсь вообще ни о чем не думать и готовлюсь к лекции от отца. Не просто так он начал мне названивать. Наверняка сестричка постаралась и накапал ему на мозги.

Ключ не пригождается, ведь дверь в квартиру открыта. Я лишь поворачиваю ручку и с ухающим сердцем вхожу внутрь. В коридоре горит свет. В глаза сразу бросается папа, держащий телефон в руке. Видит меня и кидает его на тумбочку около зеркала.

— Где ты была, Лилия?! — Рычит, подходя ко мне ближе, и я даже пугаюсь, потому что у него озверевший и злобный взгляд, от которого мурашки бегут по коже.

— Я… С другом на открытии торгового центра. Я тебе же тебе говорила. — Старалась, чтобы голос звучал ровно, но получается лишь блеять, как овца. — Что-то случилось? Время ведь не так много…

Попытка оправдаться проваливается с треском, когда он подходит вплотную и осматривает меня. Даже дышать перестаю, понимая, что выгляжу странно.

— О том, что тебя там не было, мы еще поговорим. — Цедит сквозь зубы, делая шаг назад и ослабляя ворот рубашки. — Твоей сестре стало плохо. Ты оставила ее одну и уехала. У тебя совсем совести нет, Лилия?!

— Что?! — Возмущенно выдыхаю и смотрю на Светку, которая выглядывает из своей комнаты. — Я ее вообще не видела, когда уходила. Пап… — Он устало потирает переносицу, прикрыв глаза.

Перевожу взгляд на Светку. Неужели она совсем бесчувственная? Так меня подставить…

Сестричка выглядит вполне здоровой. Немного бледная, но это скорее от того, что она смыла косметику с лица.

— Па, я сама виновата. — Говорит Светка, держась за дверь.

— С тобой мы еще поговорим. Ушла к себе! — Гаркает на нее, что на моей памяти случалось всего пару раз, и то не так агрессивно.

— Диету новую опробовала. Лиля здесь не причем. — Снова говорит, но он лишь сжимает кулаки. — Пап. Со мной сначала поговори, а потом с ней. — Указывает на меня и выпрямляет спину. — Или ее похождения с Кругловым для тебя важнее родной дочери?

То, что происходит потом, врезается в память новыми шрамами. Ненавижу, когда по вине сестрички влетает мне. Даже в тот раз после издевательств на дне рождения ее друга-красавчика она выкрутила все так, будто я сама нарвалась, а потом сбежала, чтобы меня не наказали.

Пиджак Макса нагло сорван с меня отцом. Он рассматривает меня словно маленькую пакостную зверушку. С презрением и разочарованием будто я сотворила что-то ужасное. Испорченное платье, рана на ноге, взлохмаченный внешний вид… Ничего не укрывается от цепкого взгляда Владимира Эдуардовича.

Жду вердикта, практически не дыша. Папа отворачивается, и мне приходится изучать его спину. Даже представить не могу, что он скажет. Никогда не любила висеть в листе ожидания. Противно. Страшно. И заставляет почувствовать себя никем.

— Лиля, мы с тобой не так давно все обсудили, — начинает он со вздохом, — я думал, что поняли друг друга, и что вижу? Бросаешь сестру без сознания в квартире, уходишь, якобы на открытие торгового центра, а приходишь, словно с панели, где тебя на куски разрывали. — Он говорит последние слова резко и поворачивается, заставляя меня проглотить неприятную слюну, скопившуюся во рту.

— Зачем ты так, пап? Я не…

Поднимает руку, показывая, что не хочет слушать, а во мне все закипает. Я уже совершеннолетняя, а указывают так, будто мне пять лет. Злюсь на отца. Очень сильно, но на Светку больше. Разыграла представление, а все из-за чего?

Из-за такого пафосного мероприятия, на котором она могла засветиться вместе с Максом. Все это понимаю, когда папа тычет мне в лицо телефон, где мы стоим около здания с Кругловым. Ангелику не видно, и ракурс немного двойственный.

— Была там, да. Я бы хотел тебе поверить, Лиля, но… — Кидает гаджет на стол и опирается о него руками. — Я даже знаю, что ты скажешь. Упала. Все случайно. Я там была, просто нас не видели. Так?

Молчу, не выдерживая его тяжелого взгляда. Сопротивляться бесполезно. Все равно не услышит. Видимо, Света постаралась и накрутила его до моего возвращения. Обидно до жути.

— Теперь одна ты никуда не выйдешь. — Выносит вердикт, а у меня сердце ухает, падая куда-то в район пола.

— Пап… — Только и выдавливаю из себя.

Ужасно не хочется, чтобы за мной постоянно ходили его охранники.

— Что пап? — Цедит сквозь зубы. — Ты хоть немного мозги включаешь, когда творишь, что тебе вздумается?! Я не последний человек в городе. За вами, как за вымирающим видом животных, следят! Видишь, — кивает на телефон, — можно по секундам восстановить цепь событий за этот вечер. Я сейчас не в том положении, чтобы где-то марать репутацию по вашей вине.

Холодок бежит по спине от его крика. Упираюсь глазами в свои руки, которыми пытаюсь прикрыть царапину на бедре, и не поднимаю их. Нужно контролировать эмоции, чтобы не расплакаться. Снова он давит авторитетом и властью, и я не могу сопротивляться. Что можно сделать в этот момент? Закричать? Не сработает. Только разозлю его и вызову на свою голову лавину последствий.

Пытаться объяснить? Не услышит. Молить о пощаде? О чем я?

Владимир Эдуардович не станет меня слушать ни при каком раскладе. Я не его уровня. Приемыш, которому уже уготована учесть, и жизнь расписана, как распорядок дня в ежедневнике.

— Теперь будешь ездить везде с водителем, — произносит спокойнее и выпрямляется, — в университет, магазин, даже в туалет, если понадобится, с ним пойдешь, — тяжело выдыхает, а я смиренно стою и не двигаюсь, — и еще. Раз уж Света так отчаянно тебя оправдывает, будет ездить вместе с тобой. Будете смотреть друг за другом.

— Что… — Шепчу, поднимая голову и еле дыша от отчаяния.

Только не это. Что угодно, но только не сестричкино общество…

— Вроде взрослые девчонки уже, а ведете себя не хуже десятилеток. — Фыркает, складывая руки на груди. — С Максом была, да?

Киваю, часто дыша и стуча ногой, чтобы немного успокоить свои нервы. Папа уже выглядит спокойным, внешне никак не проявляя своего недовольства, что не удивительно, ведь он все решил. Подписал мне смертный приговор. Светкино общество… Лучше застрелиться…

— Парень из хорошей семьи, — отмечает задумчиво, — и Света с ним ладит. Скажи, что поговорить с ним хочу.

— О чем?

Последняя фраза пугает больше всего, что было сказано до этого. Зачем папе вести беседы с Кругловым?

— О том, милая, что если он встречается с моей дочкой, то должен возвращать ее в целости и сохранности, при этом и пальцем ее не касаясь, даже, — прищуривается, останавливая взгляд на моих руках, все еще сжимающих разорванную ткань, — если она сама этого просит.

Горло сжимает, словно невидимыми веревками, так сложно дышать от его слов. Тонкое проявление заботы и оскорбление в одном флаконе. Умеет, Владимир Эдуардович, совместить пряник с кнутом.

— Завтра я жду твоего кавалера на беседу о хорошем поведении.

— Не надо, пап. Ты же меня оп… — Замолкаю, не договорив, потому что отец делает несколько шагов ко мне, берет пиджак Круглова и кидает мне в лицо.

Успеваю поймать его и крепко впиться в черную ткань пальцами.

— Завтра, Лилия. Сообщи ему, что жду после обеда. — Снова дарит мне презрительный взгляд прежде, чем своеобразно пожелать спокойной ночи. — Свободна.

Нервные клетки восстанавливаются, но очень медленно. Только, боюсь, что моим не суждено пройти через столь необходимый процесс, потому что мне пришлось вызвать Круглова к нам. Звонить я не стала, просто трусливо сбросила ему сообщение, запершись в комнате. Светка стучала и хотела поговорить, но я не открыла.

Меньше всего хотелось лицезреть виновницу моего наказания. Ночь была адовой, а на утро я с удивлением обнаружила ответ Макса.

Без проблем, Выскочка.

Теперь же, когда он находился в кабинете с отцом, я готова была грызть ногти, но лишь хмурилась и ходила из угла в угол. Страшно представить, что сейчас выслушивает мажорик за наши вчерашние приключения, которые я прокручивала перед сном. Не смотря на папино недовольство, я бы повторила этот вечер. Даже сейчас, вспоминая, как мы бежали от охранников и падали с забора, ловила себя на том, что улыбка расплывается по лицу.

— Какие мы напряженные. — Я вздрогнула от того, как тихо сестричка открыла дверь и оперлась о косяк, равнодушно рассматривая свои пальчики. — Неужели так повеселились, что есть о чем переживать?

— Уйди, пожалуйста, — скривилась я, продолжая ходить от окна к выходу и обратно, — итак удружила.

— Я ничего не делала. Кто виноват, что ты умотала с Максом в тот момент, когда я лежала бездыханная на полу? — Света говорит ровным тоном будто ей все равно, но глаза не поднимает, изучает свои ногти и моргает через раз.

Серьезная такая, но яд так и капает на пол прямо изо рта. Не хочу устраивать разборок по этому поводу. Итогом будет очередной разговор с папочкой о том, какая я плохая, а Светочка божий одуванчик.

Все не в мою пользу. Лишь глубоко вдыхаю и вылетаю в коридор сразу, когда слышу стук двери и голоса в коридоре. Вижу хмурого Макса и довольного папу, который жестом подзывает к себе. Плетусь, стараясь не накручивать себя раньше времени, но получается плохо. Стены так и давят, вызывая странное чувство, характерное для людей с клаустрафобией.

Кажется, что помещение слишком маленькое, хотя квартира родителей огромная. Круглов бросает на меня равнодушный взгляд и убирает руки за спину. Выглядит небрежно в толстовке и рваных джинсах. Волосы торчат в разные стороны, показывая бунт их хозяина. Сочетание не сочетаемого.

— Мы поговорили с Максимом, — начинает папа, и я невольно отрываюсь от изучения внешнего вида Круглова, — он мне все объяснил. Надеюсь, что такого больше не повторится. Этих ваших, — папа улыбается, а я впадаю в ступор, — недопониманий.

— Наших… — Смотрю то на отца, то на Максика, который поглядывает в сторону Светки, застывшей около двери в мою комнату и внимательно слушающей наш разговор. — Чего?

— Встречайтесь ради бога, — продолжает отец, пока у меня глаза увеличиваются от удивления, — но осторожней с психами. Позвдорили, поговорите. Адекватные ведь люди. — Папа переводит взгляд с Макса на меня и добавляет. — Почти всегда адекватные.

Он протягивает руку Круглову и пожимает. Весь такой добродушный, что у меня голова кружится от абсурдности происходящего.

— Можете водителя взять и машину. — Бросает папа напоследок, уже разворачиваясь, чтобы уйти, а я хлопаю глазами, боясь сейчас что-то сказать. — Не чуди больше. — Легонько касается моего плеча рукой и уходит. — Свету не забудьте.

Вопросительно смотрю на Максима, который ведет себя спокойно, словно так надо. Чувствую, что начинаю закипать от разных мыслей, и если бы не любопытство, то уже бы надавала тапочком по самодовольному личику мажора.

— Мы же все равно собирались встретиться. — Говорит, пока я пихаю ноги в кроссовки.

— Я не поняла, Круглов, — шиплю так, чтобы Светка не услышала, — о каком таком «встречайтесь» шла речь?

— Выскочка, собирайся молча. Я, знаешь ли, тоже не в восторге от беседы с твоим предком. — Хмурится Максим, а я медленно выдыхаю и выпрямляюсь.

Света подходит к нам, закрывая глаза темными солнцезащитными очками. Напряжение в воздухе стремительно возрастает. Максим открывает дверь, чтобы мы вышли, и сестричка шагает первая, выставляя себя королевой положения.

— Сразу говорю, что париться с вами, пока вы милуетесь, не буду. Хочу повеселиться. — Она немного опускает очки и поглядывает на нас. — Ну что? Куда поедем, голубки?

Глава 10

Атмосфера в салоне автомобиля не просто напряженная, а адовая. Кажется, руку подними, и тебя сильно ударит разрядом тока. Света ковыряется в телефоне с довольной улыбочкой, чего не скажешь про нас. Макс хмурится и иногда поглядывает в мою сторону, при этом так шумно выдыхает, что мне остается лишь руки поднять и уставиться в окно.

— Мы к нашим едем? — Наконец подает голосок сестричка и помещает одну руку сверху на мое сиденье, а вторую со стороны Макса. — Там тусовка соберется. Будет весело.

— Не думаю, что Орлов может нормально веселиться. — Бросаю едкий комментарий, а Круглов своими словами заставляет сжать кулаки.

— Да, Светик, направляемся именно туда. — Скрипит зубами, сворачивая к клубу, где собирается селебрити.

— Тогда высади меня здесь. Я найду, чем заняться. — Недовольство побеждает, и я начинаю злиться, потому что проводить время в компании зажравшихся деток мне не хочется.

Пусть я давно их не видела и понятия не имею, в кого каждый из них превратился, но желания узнать об их изменениях у меня не было.

Максим делает вид будто не слышит, и я закипаю еще больше. Стоило мне подумать, что он более менее адекватный парень среди мажористых друзей сестрички, как формирующееся мнение, подобно песчаному замку медленно сплывало вниз, теряя свою первичную структуру.

— Полетели, голубки! Нас ждут приключения. — Света с радостью упорхнула из машины, не дожидаясь того момента, когда мы откроем двери и пойдем в клуб.

Повисло тяжелое молчание, и я даже не знала, с чего начать — дать ему подзатыльник или выйти молча.

— Если не пойдем туда, то тебе опять влетит. — Круглов заговорил вполне серьезно, заставляя повернуться к нему и многозначительно поднять брови. — Я так понял, что она к нам приставлена именно с этой целью, — он бросил на меня хмурый взгляд, — следить и докладывать.

— Я должна поаплодировать сейчас, да? Неужели дошло. — Фыркнула, злясь на всех и одновременно.

Меньше всего мне хотелось находиться на привязи. Контроль Владимира Эдуардовича переходит всякие границы, когда дело касается его великой личности и общественного внимания к ней.

— Тебе не кажется, Выскочка, что это я должен раздувать ноздри и предъявлять претензии? — Усмехается Максим, поворачивая ключ в зажигании и глуша мотор. — Не очень приятно выслушивать нотации от чужого отца, особенно за то, чего не делал.

— Поэтому ты не нашел ничего лучше, чем сказать, что мы встречаемся?! — Выдаю ему на эмоциях, чувствуя, как глаза вот-вот выпадут из орбит.

— Я импровизировал, — разводит руки в стороны, поднимая брови в немом вопросе, — скажи я правду, что бы произошло? О тебе же думал. Мне все равно, что он наплетет моей матери. Хочешь, поехали обратно, и все расскажем, как было?

Не менее эмоционально отвечает, а я часто дышу, стараясь не пускать в голову мысли о папином праведном гневе, узнай он правду, особенно после такой сладкой лжи. Чуть ли не рычу, хватая ручку и выбираясь из Бэхи.

На улице свежо. прохладный ветерок играет в волосах, которые я не убрала в хвост, а распустила. Круглов подходит через пару минут и тоже смотрит на вывеску. Сейчас при дневном свете она не мигает, как вечером, но выглядит не менее эффектно.

Света часто посещает «Фламинго». Здесь собирается вся ее тусовка, в которую я удачно не вписалась в свое время. Выдыхаю и вдыхаю медленно, чтобы успокоить нервы. Понимаю, что Максим меня выручил в каком-то смысле, а я повела себя, как неблагодарная девчонка.

— Извини, — выдавливаю из себя, поворачиваясь к Максу лицом, — ты мне помог, да и вечер вчера был неплохой. Я на нервах, потому что не хочу, — протягиваю руку в направлении вывески, — туда идти.

— Почему? — Хмурится и не отрывает от меня взгляда, ожидая честного ответа, но говорить о том, что давно произошло я не хочу.

— Потому что там моя сестра и ее богатые друзья. Ни с первой, — отставляю левую руку в сторону, — ни со вторыми, — проделываю ту же манипуляцию с правой конечностью, — мои взаимоотношения не сложились. Я благодарна тебе за все, но дальше наши дорожки расходятся.

Улыбаюсь и хочу пройти мимо него, но Круглов меня останавливает, притягивая к себе. Ноги тут же становятся двумя бесполезными кусками ваты, а сердце ухает вниз, потому что он так смотрит на меня, что дышать становится нечем.

— Во-первых, ты идешь со мной, а я не так часто там бывал, поэтому мы сядем в отдельную зону, во-вторых, ты мне должна ответ на вопрос, и твоими стараниями, не на один, а на много, — он усмехается, пока я не спешу вырываться из крепких объятий, — в-третьих, у меня есть план по укрощению строптивой, но, — Макс злорадно улыбается и подмигивает мне, — мне нужна твоя помощь, Алимеева.

Пока жму на педаль газа, гоняю в голове один вопрос, за каким чертом мне все это нужно?!

Мне нравится Выскочка, да, в этом я уже сам себе признался. Хотел узнать ее настоящую, такую, какой она была при своих друзьях-балбесах. Искренне смеялась, говорила и смотрела на них иначе, не так, как на меня и тем более Светку.

Вот только разговор с ее отцом не выходил из головы. Вроде руководствовался мужик заботой, а по лицу Выскочки можно было сказать, что она попала в ад. Семья у них идеальная, но это, как обычно, лишь видимость.

Яркий пример идеала Данияр и его/наш папочка. За красивым антуражем скрывалась такая грязь, от которой еще и мои дети вряд ли отмоются. И здесь попахивало тайной, причем связана она с Лилией. Я надеялся поговорить откровенно, ведь в запасе у меня был искренний ответ на один вопрос, как минимум.

Только мешала нам Светка, а при ней говорить откровенно сродни тому, что взять рупор и кричать на всю улицу о том, что у тебя грязные трусы. Избавиться от великой тусовщицы можно было таким же методом, что использовала она. Не знаю, что произошло между ними вчера, но очевидно, ничего хорошего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Плохая идея, Круглов. — Лиля складывает руки на груди, выслушав мой план, и качает головой.

Мы все еще подпираем мою тачку и не входим во «Фламинго». В клубе я бывал несколько раз в компании Алимеевой. Она познакомила меня с парнями, о которых я был наслышан. Дан тоже когда-то здесь зависал, но с Орловым они не сошлись характерами, если мягко сказать.

— Почему? Как по мне, так реально крутая идея, — усмехаюсь, вспоминая то, как Светка глазела и огрызалась с этим бабуином, — заодно и проверим мою догадку. Давай, Выскочка, выбора все равно нет. Если тебя не устраивает вся ситуация, и ты не хочешь идти туда со мной, то я могу просто уехать. Скажешь отцу, что мы не нашли общего языка, или что там принято чесать по ушам предкам, когда расстаешься с кем-то, и проблем не будет. — Пожимаю плечами, надевая маску равнодушия, пока Лиля кусает губы, размышляя над моими словами.

Мне хочется с ней побыть и узнать лучше, но жажда понять, есть ли у нее хоть капля таких же желаний, заставляет бросать фразы-манипуляторы. Алимеева хмурится и заламывает свои пальцы.

— Или можем пойти в другое место без Светки, но тогда прилетит тебе. — Снова начинаю говорить, а она тяжело вздыхает.

— Хоть бы раз кто-то спросил, чего хочу я. — Алимеева делает шаг вперед и достает телефон, с недовольством снимая блокировку.

— И чего же ты хочешь, Выскочка? — Спрашиваю направляясь к двери, которую открываю и пропускаю Выскочку вперед.

Внизу тихо. Танцпол пустует. Самая жара начнется вечером, когда соберется много народа, а сейчас здесь отдыхают наши ровесники из того же круга. На втором этаже полно чилаутов, из одного как раз и высовывается Светка. Кричит, чтобы мы тащили свои задницы к ним.

Наверху слышна приглушенная музыка. Алимеева еле передвигает ноги, видно, что заставляет себя. Ломает свой характер, чтобы угодить папочке, а мне становится противно до жути. Уж больно напоминает ситуацию со мной, Алиской и Даном. Не было у нас выбора. Всем руководили родители. Нашими жизнями. Расписывали их по пунктам и наслаждались, получая подчинение, или негодовали, когда что-то вдруг шло не по плану.

— Я хочу оказаться подальше отсюда, Макс, — поджимает губы и останавливается, крутя телефон, — представляешь, что будет, если я позову сюда Степу и Лешу? Во-первых, я не знаю, придут ли они вообще, — она наконец смотрит на меня и произносит каждое слово так эмоционально, что и я начинаю подумывать, что идейка так себе, — во-вторых, Вольный может где-то промолчать, а вот Богданов… — Она усмехается и складывает руки на груди. — Ты же сам ощутил, насколько он доброжелательный. Если кто-то что-то скажет в мой адрес или их, то быть беде.

— Тогда нас минимум трое. — Улыбаюсь и беру ее за руку, смотря в глаза. — Не знаю, почему ты так избегаешь этой компании, но со своими комплексами надо бороться.

— Не поняла? Какие еще комплексы?! — Шипит возмущенно и пытается вырвать свои пальчики из моих, но я не даю.

— Наверное, тебе стоит объяснить, почему ты отделяешь себя от этой компании, — хмуро киваю на дверь в чилаут, где смеются и балдеют ребята, не задумываясь о том, что для кого-то войти внутрь подобно виселице, — ты ничем не хуже тех, кто находится там, — Алимеева продолжает ворчать и даже отворачивается, — Черт! — Отпускаю ее руку, показывая на вип зону. — Ты понимаешь, что будешь там ни одна, а со мной. Или ты продолжаешь приписывать меня к зажравшимся мажорам? — Молчит, и отсутствие слов только подтверждает мои. — Звони парням. — Говорю, отворачиваясь, и подхожу к ограждению.

Настроение опускается еще ниже, и я стараюсь взять эмоции под контроль. И как доказать ей, что я не такой, каким она меня считает? Черт!

— Хорошо. Я позвоню. — Произносит Выскочка, прикладывая телефон к уху.

Слышу этот разговор и челюсти сжимаю от злости. Так мило разговаривает и даже улыбается. Бесит. Странное чувство расплывается по внутренним органам, обжигая их, и оно мне не нравится. Хмурюсь, когда Лиля подходит ко мне, постукивая телефоном по руке.

— Скоро приедут.

— Надеюсь, не на желтом кабриолете. — Вырывается резко, на что Выскочка кривится.

Хочет мне ответить, но дверь снова открывается, и из чилаута выплывает Светка. Веселая до идиотского раздражения.

— Неужели еще не наворковали? — Усмехается она и показывает на диванчики внутри. — Мы пришли отдыхать или хоронить кого-то?

Глава 11

Меня раздражает каждый человек в этой комнате. Дверь заперта, и кажется, что еще немного, и я встану, громко крича, как меня достали пафосные ублюдки, особенно Саша Орлов, который на удивление мило улыбнулся, когда мы с Максимом вошли внутрь.

Круглов непринужденно поддерживал беседу, но держался настолько близко, что я не могла пошевелиться. Мы сели на боковой диванчик, причем я устроилась между подлокотником и Максом, который поместил руку на спинку, показывая жестом, что я с ним. Можно сказать, что он меня обнимал, и мне, к моему великому стыду, было вполне комфортно, если не учитывать атмосферы, царившей в чилауте.

— Итак, ребятки, — Орлов поднялся и выпятил грудь, показывая всем, кто здесь главный, — предлагаю не тухнуть, а провести время с пользой. В соседнем зале есть бильярд, внизу бассейн и боулинг, — он улыбнулся, противно глядя на меня, — кто-то может потанцевать, — Саша потер руки, — ну или вместе сыграем во всем известную игру. «Бутылочку».

Светка улыбалась, явно намереваясь заняться чем-то интересным, а я не знала, куда деться. Хотелось быть в компании друзей, а не врагов.

— Может, вниз спустимся? — Прошептал мне на ухо Макс, но я закачала головой. — Я спросил ради приличия, — снова произнес он, — пойдем. Скажем, что в бассейн, встретим парней, да и поговорим нормально. — Он отстранился и вопросительно изогнул левую бровь.

Кивнула в ответ, пока Светка что-то пищала о том, что никакой «Бутылочки» не будет, и она лишь за «Я ни разу…». Макс поднялся, протягивая мне руку и привлекая всеобще внимание, ведь все намеревались поиграть.

— Куда это вы? — Сестричка даже из-за стола выпрыгнула, настолько не терпелось услышать ответ.

— В бассейн сходим, — Максим усмехнулся, отодвигая Свету в сторону, чтобы мы могли пройти, — и встретим важных гостей.

— Каких еще гостей? — Сестричка пошла следом за нами, а Макс успел мне подмигнуть, пока она не видит.

— Если я не могу провести время со СВОИМИ друзьями без тебя, то придется привести их сюда. — Сказала с наслаждением, наблюдая, как Светкина челюсть медленно отвисает.

— Я с тобой. — Заявила она внезапно, от чего мои брови поползли к корням волос от удивления. — Папа сказал следить. — Складывает с важным видом руки на груди, даже не вспоминая об игре, которую недавно предлагала Орлову.

— Нет, Алимеева, — спокойно произносит Максим, нахально помещая руку мне на талию и уводя в коридор, — мы целоваться пошли, а маленьким капризным девочкам еще рано на такое смотреть.

Он эффектно закрывает дверь перед ее носом, и я успею заметить перекореженное личико сестрички.

— Чтож, Круглов, — усмехаюсь, шагая к лестнице, — это было круто и достойно аплодисментов.

— Знал, что ты оценишь. — Подмигивает Макс, догоняя меня.

— Но тебе не светит. — Произношу сквозь улыбку, ведь чем дальше мы были от чилаута и цепкого взгляда Саши, тем спокойнее становилось на душе.

— Коне-е-ечно, Выскочка. Я и не рассчитывал на твою благосклонность. — Выставляет руки перед собой, и я смеюсь.

Клоун. Усмехаюсь, топая по ступенькам. Внизу останавливаюсь, потому что не знаю, в какой стороне находится бассейн. «Фламинго» — настоящее блаженство для того, кто хочет отдохнуть по полной программе, не жалея на это денег. Пока я теряюсь в пространстве, Максим уже разговаривает с парнем в форме.

— Пойдем, — он кивает вперед, — твоих друзей проводят к нам, когда приедут.

Мы шагаем к танцполу, но потом сворачиваем влево. Везде приглушенный свет, и я начинаю немного волноваться, ведь атмосфера напоминает романтическую. Такого я точно не планировала.

— Итак, за тобой должок, — начинает Максим, убирая руки в карманы джинсов, вальяжно вышагивая рядом, — ответ на вопрос. Не бойся, я задам один, но пока, потом посмотрим.

— Мне уже страшно. — Он открывает передо мной дверь, галантно пропуская вперед.

Мы оказываемся в большом зале с бассейном. Внутри царит чудное умиротворение, и никого нет. Настоящий рай после чилаута, полного врагов. Я иду к краю и сразу присаживаюсь на прохладную плитку. Вода прозрачная и притягательная настолько, что я погружаю в нее пальцы, которые мгновенно приятно холодит.

— Почему ты так ненавидишь тусовку сестры? Что произошло? — Вполне серьезно говорит Максим, устраиваясь рядом.

Конечно, я ждала каверзного вопроса, но не такого. Медленно выдохнула, продолжая водить пальцами по воде.

— Может, ты спросишь что-то не касающееся семьи?

— Нечестно. — Кривится Максим, потирая нос. — Я тебе ответил, — он загибает указательный палец, — от папы спас, — повторяет со средним, — и…

— Ладно, — поднимаю руки вверх, — победил.

Я глубоко вдохнула и выдала ему все подробности дня рождения Орлова, где мне «посчастливилось» побывать. Макс хмурился и смотрел на мою руку, которой я двигала в воде, чтобы не погружаться в прошлое и выдавать лишь факты.

Не знаю, какие мысли пролетали в его голове, но одно могла сказать точно, Круглову не нравилось то, что я говорила. Слишком хмурым стал, да и сжатые кулаки свидетельствовали точно не о хороших эмоциях.

— То есть, Светка чудит, а огребаешь ты? — Прозвучало, как утверждение, и я кивнула.

— В основном, вчерашний ласковый папин прием тоже она организовала. Не знаю, чем я ей так насолила, но… — Я пожала плечами и повернулась к двери, за которой раздавались голоса. — Думаю, ты знаешь…

Договорить не успела. Дверь распахнулась и на пороге возникла троица, точнее первым появился Леха, и на его плече вертелась Светка. Она верещала и била его по плечу. Позади смеялся Степыш. Я с недоумением смотрела на их приближение так же, как и Макс.

— Чертов неандерталец! Откуда ты вылез такой?! — Пищала сестричка, вертясь в руках Леши, который был максимально серьезен. — Из пещеры?!

— Да, Рапунцель, прямиком из пещерки выбрался. — Он быстро движется к краю бассейна и успевает шлепнуть ей по ягодице.

— Извращенец! — Шипит Света, на что Богданов лишь улыбается. — Немедленно пусти меня!

— Слушаю и повинуюсь. — Произносит друг и ловко бросает Светку в бассейн.

Я открываю рот, потому что меня окатывает приличным количеством брызг, а Макс поднимается, вытирая руку о джинсы, которым тоже досталось, и протягивает ее Лехе.

— Молоток, не представляешь, как давно я хотел это сделать.

То, что происходит дальше похоже на кошмар. Светка барахтается в воде, а я растеряно смотрю то на нее, то на Богданова, который вполне доволен тем, что сотворил. Я знала, что с самоконтролем у него проблемы, но чтобы он так поступал с девушками, нет, и подумать не могла.

— Неужели? — Леша вопросительно смотрит на Максима, но руку после нескольких секунд промедления пожимает. — Так почему не сделал?

— Не обижаю девочек. — Круглов усмехается, а Светка фырчит, пытаясь выбраться из бассейна, издавая при этом странные звуки.

— Там девочкой и не пахнет, — Леха посмеивается, убирая руки в карманы джинсов, — хамка третьего уровня.

— Вот и смотри! — Кричит Света рядом со мной. — Смотри, кого ты привела?! — Она уже выбралась из бассейна и стояла около меня, тыча пальцем в Богданова, который брезгливо оглядывал мою сестричку, одежда которой прилипла к телу и облепляла его, как вторая кожа. — Неотесанный болван! Никаких манер и понимания, с кем он имеет дело!

— Свет… — Я поднялась и хотела ее успокоить, но Леша моментально оказался около разгневанной сестрички, которая уперлась руками в бока и гневно зыркала на него.

— Я как раз-таки понимаю, Рапунцель, а ты, видимо, хочешь еще раз поплавать. — Он порывается исполнить угрозу, но я встаю между ними под визг Светки.

— Больной! — Кидает ему из-за моей спины и пытается привести себя в порядок.

— Прекратите! — Громко говорю, чтобы они услышали. — Что произошло? Лех, в чем дело?

— Спроси у нее. — Степа подает голос, протягивая Максиму руку, что меня очень удивляет.

Когда они успели спеться? Я что-то пропустила?

Поворачиваюсь к Свете, которая невозмутимо выкручивает свои волосы и строит наивные глазки.

— Так происходит, Лиля, тогда, когда в приличное место приходят деревенские мальчики. — Продолжает провоцировать Леху, но я смотрю на Круглова, который понимает, чего я хочу без слов.

— Пойдем, ребят, — Максим хлопает Богданову по плечу, на что тот прищуривается и напрягается, готовясь дать отпор, — там бильярд есть, а девочки разберутся.

— Максим, и ты с ними заодно?! — Светка не дает Леше спокойно уйти, и он бросает пару нецензурных словечек.

В этот момент я благодарна Максиму, который все же уводит ребят из помещения, оставляя меня наедине с сестрой. Светка злится так сильно, что ее бледные щеки розовеют и сильно выделяются на лице. Я складываю руки на груди и внимательно смотрю на нее. Удовольствия от нашего совместного пребывания не получает никто, поэтому нужно находить выход.

— Раз круг нашего общения не совпадает, предлагаю договор. — Произношу с шумным выдохом, на что Света лишь цокает. — Уходим из дома вместе, но потом проводим время так, как нам хочется. Естественно, по отдельности.

— Чушь! — Фыркает она и часто дышит. — Папу не обманешь. Ему все равно доложат, где мы и с кем. Не думай, Лили, что ты такая умная.

Едко бросает и идет к выходу. Мне приходится следовать за ней и лихорадочно соображать, что сделать, чтобы наши пути пересекались реже. Сестричка всегда поддерживает папу, и если она попросит, то контроль убавится. Вывод? Спектакль она устроила специально, чтобы постоянно находиться рядом со мной.

— Хочешь чаще сталкиваться с Алексеем? — Останавливаюсь в коридоре, произнося это как можно громче. — Неужели понравился?

Светка останавливается, опуская голову и качая ей, после чего поворачивается и медленно идет ко мне с видом богини. Стук ее каблуков отдает гулом в голове, но я вопросительно поднимаю брови, пока она прищуривается.

— Даже если он будет единственным парнем на планете, — она тыкает мне в грудь пальцем, — то я ни за что, — снова упирается ноготком в мою грудную клетку, — ни за что, слышишь? Ни за что с НИМ не свяжусь, а знаешь почему?

Света улыбается, а я лишь выражением лица отвечаю ей. Вижу же, что ее снова понесло. Богданов постарался задеть самооценку папиной любимицы, сейчас она отрывалась на мне. В принципе, как обычно. Ничего нового.

— Потому что это не мой уровень. Только ты, даже став на несколько ступенек выше, можешь и дальше копошиться в грязи. — Она отводит руку в сторону. — Вместе с этими отбросами.

— Не говори так. — Цежу сквозь зубы, пока сестричка отходит назад и улыбается.

— Как? Это правда, сестренка. Там, — указывает наверх, — хорошая, достойная компания, а тут, — она перестает улыбаться и кривится, — жалкие людишки, возомнившие себя невесть кем, а все из-за тебя. Рожденный ползать, Лиля, летать не может. — Она одергивает мокрый топ и поправляет волосы. — Не знаю, чем ты планируешь заниматься, но я буду чилить. Надеюсь, говорить не нужно, что эти двое не вписываются в нашу компанию. Я пойду наверх, а ваше место здесь. Понятно объяснила?

Ответа от меня Светка не дожидается, разворачивается и уходит, а я еще несколько минут стою в коридоре, успокаиваясь и решая, куда рвануть с ребятами.

Глава 12

Нахожу нужную дверь не сразу, а когда вижу смеющихся парней, недоумеваю. Помнится, Богданов был категорически против Круглова, но сейчас потешался и играл в бильярд, словно так и надо.

Стою некоторое время в стороне, наблюдая за ними. Максим ведет себя наравне и никак не показывает своего статуса. Мне это нравится. Он вроде не играет, а ведет себя естественно, наталкивая меня на неприятное осознание, я ошибалась. Может, рано делать такие выводы, но если учитывать его поступки, то…

Тяжело вздыхаю и иду к столу, где Степа потирает руки, глядя на то, как Богданов ударяет кием по шару и ухмыляется.

— Лилек, — Степыш кладет руку мне на плечи и улыбается, показывая второй, как лихо выигрывает его друг, — присоединяйся. Мы побеждаем.

— Мы? — Усмехается Леха, а Максим с интересом смотрит на нас. — Кто-то лафонит, а кто-то, как обычно, отдувается за двоих. — Он с довольным видом убирает руки в карманы джинсов и изгибает брови в вопросе. — Успокоила змею?

— Думаю, нам лучше поехать в другое место. — Говорю тяжело вздыхая и без сожаления оглядывая комнату с бильярдным столом и баром.

Небольшая барная стойка и стулья рядом. Все для удовольствия посетителей. Яркий свет лишь над столом, в остальных углах помещения он приглушенный. От того, какой холодной кажется комната, меня невольно бросает в дрожь. Мне не нравятся серые оттенки в интерьере, но тут он смотрится дорого и холодно.

— Из-за нее? — Богданов усмехается и кивает на дверь. — Может, еще раз отправить в плавание, чтобы ты улыбнулась?

— Нет. — Тяжело вздохнула, а Круглов убрал кий и оперся о стол руками.

— Я уже предложил парням поехать в «Дракон». Только проблема с твоей сестрой. — Максим скривился, а я пожала плечами.

— «Дракон» — этот тот клуб, где бои проходят? — Спросила, а Степыш чуть ли не застонал от радости.

— Прикинь, Цветочек, Макс там работает. — Он подергал бровями, заставляя меня открыть рот от удивления.

— Работает? — Повторяю на автомате, а Максим усмехается.

— Работа слишком громко сказано, так, подрабатываю. — Круглов скромно улыбается, а я столбенею, пытаясь переварить все, что произошло за последние дни.

Теперь видна разница между ним и остальными друзьями Светы. Как только Макса занесло к ней? Не понятно.

— Так что? Берем принцессу с собой? — Леха решает за всех, потирая руки и глядя на меня.

Я лишь пожимаю плечами. Ума не приложу, как быть с сестричкой, которая отточила свое умение брызгать ядом во все стороны. Если уйти без нее, то проблем не оберешься, а тащить с собой еще хуже.

— Цветочек, поехали в клуб. — Степыш строит невинную моську, пока Леха ухмыляется. — Идеальный шанс познакомиться с Янкевичем, неужели ты лишишь нас этой возможности?

Вольный так мило корчит просящую моську, что мне не остается ничего другого, как развести руки в стороны.

— «Дракон» так «Дракон, но переговоры с сестричкой я точно вести не буду.

— Идите к тачке. Я все решу. — Максим стучит рукой по столу и уходит.

Мы трое провожаем его взглядами, после чего Богданов начинает напевать какую-то песню, и когда я понимаю какую, готова его убить.

— Детский сад. Никакие не жених и невеста. — Фыркаю, а Леха подходит, цокая и строя мне глазки.

— Я все решу. — Изображает Макса, вызывая у меня улыбку. — Все очевидно, Цветочек. Да не, ты не подумай, мы не против. Если что, то быстро огребется.

— Да, нормальный пацан, — Вольный становится серьезным, — работает, бабками не хвастает. Мне нравится.

— Ты лучше скажи, что из-за клуба так загорелся. — Ухмыляется Богданов, а я качаю головой, ведь между ними опять начался словесный батл.

— И что? Я там уже бывал, но как зритель, а вот начинку ни разу не видел. — Степыш надувается и идет к выходу под цоканье Лехи. — Тебя познакомят с хозяином, и может работу предложат, при этом парняга ничего взамен не требует.

Мы выходим в коридор, где Богданов и вовсе расходится в своей правоте.

— Ничего, кх. Только Цветочек наш ему нужен. Не слишком ли дорого? — Друг измеряет Вольного презрительным взглядом.

— Между прочим, они в клубе были вдвоем, — Степыш смотрит на меня, а потом на Леху, который скрипит зубами, — ни о чем тебе не говорит?

— Может, хватит?! — Вставляю свои пять копеек в их мирную беседу. — Я могу и передумать, друзья мои. — Иду вперед, пока они отстают и что-то показывают друг другу жестами. — А с тем вдвоем мы или нет, я как-нибудь сама разберусь. — Бросаю им и двигаюсь по коридору к выходу в зал, а потом и на улицу, где прохлада помогает успокоиться.

Денек выдается совсем не легкий, ведь вскоре к нам выходит Круглов, а за ним шествует сестричка, которая демонстративно садится на пассажирское сиденье рядом с Максом.

— Цветочек, мне кажется, у тебя мужика уводят. — Усмехается Богданов, открывая мне дверь и жестом приглашая устроиться на заднем сиденье.

Я лишь качаю головой, не представляя, как Круглову удалось уговорить Свету покинуть столь хорошую компанию и поехать с нами. Сестричка успела снять с кого-то свиншот. Насколько я помню такой был на Саше, когда мы пришли. Ее широкие брюки не успели высохнуть, но, видимо, вместо того, чтобы отправиться домой и переодеться, она предпочла веселиться.

Степыш и Леша забираются назад вместе со мной, сжимая с обеих сторон. При этом Богданов хмурится, смотря на Круглова. Наверное, Степа успел наговорить ему разных баек, доказывая свою точку зрения, а я лишь ждала, когда мы прибудем в этот чертов клуб, чтобы покинуть салон с высоковольтным напряжением.

Даже Света всю дорогу ехала молча, не озвучивая свое едкие мысли. Я же смотрела на Макса, не понимая его мотивов. Ведет на открытие бутиков, в свое секретное место, называется моим парнем, чтобы мне не влетело, везет друзей в клуб, да еще и сестричку уговаривает… Вывод напрашивается сам собой, но я отталкиваю эту мысль. Ну нет! Нет, точно нет. Зачем ему это? Не из-за симпатии ко мне… Нет же?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- И куда в следующий раз ты меня потащишь? На помойку? — Света открывает дверь, высказывая свое недовольство по поводу того места, где мы оказались.

— Как тебе удалось ее уговорить? — Спрашиваю у Максима, который ведет нас к красной двери, у которой стоит охранник.

— Это со мной, — Круглов показывает жетон, и мы движемся дальше по тускло освещенному коридору, — есть методы, Выскочка. Тебе не обязательно знать. — Он мне подмигивает и снова открывает дверь.

Мы оказываемся в огромном зале. Кругом лавочки, а по центру расположен ринг. Вокруг него пара ребят натягивает сетку, и от этого зрелища у меня по коже бегут мурашки. Похоже на сцену фильма, где двое убивают друг друга в клетке. Даже повожу плечами, чтобы прогнать это чувство.

— Боже, куда ты нас притащил, Макс? — Светка озвучивает мой вопрос, пока Богданов и Вольный переговариваются с улыбочками.

Друзья проходят вперед и глазеют на окружающую обстановку, а Света останавливается около выхода и складывает руки на груди. Поражает, что даже в таком виде она не теряет ощущения своего превосходства над другими.

— Подождите здесь, — обращается ко мне Максим, — сейчас вернусь.

— Если нас не украдут местные фраера. — Света кривится, отходя в сторону, когда мимо нее проходит парень кавказской наружности и подмигивает.

— Свет, прекрати. — Шепчу ей, хотя и самой не особо комфортно в новой обстановке.

— Я проводила время в приятной компании, пока не приперлись твои друзья. — Она скользит взглядом по Богданову, но сразу отворачивается, когда он ловит ее на подглядывании.

— Если поговоришь с папой, то он отменит свое наказание. — Произношу миролюбиво, на что сестричка лишь фыркает. — Ты ведь сама спровоцировала его на принятие такого решения, и я хотела спросить, — поворачиваюсь к ней, — зачем? Зачем тебе нужно следить за мной? Из-за Макса?

— П-ф-ф-ф, — она снова высоко задирает голову и начинает постукивать ногой по бетонному покрытию, — нужны вы мне больно. Если что, то я к папиному решению не имею никакого отношения. Единственное, что он мне ясно дал понять, — Света дарит мне презрительный взгляд, — не будем следовать правилам, получим обе. — Она помедлила, осматривая меня с ног до головы. — Но ты больше. — Улыбнулась, оголяя ровные зубки.

Я злилась. Максим вернулся и повел нас в небольшую комнату, расположенную в другом конце зала. Помещение напоминало раздевалку. Там было несколько шкафчиков, стол, парочка стульев, лавочка и стеллаж с разным спортивным инвентарем. Степыша и Лешу подозвал высокий мужчина, из отличительных черт которого я заметила лишь хитрую улыбку и зубочистку, торчащую изо рта. Он мастерски перекатывал ее языком, привлекая внимание, но Круглов закрыл дверь, и мои друзья остались позади.

— Там есть мои вещи чистые, можешь переодеться. — Сказал Светке и подошел ко мне.

— Не думала, что ты можешь работать в таком месте. — Обвела глазами серые стены с мебелью коричневых оттенков, на что Максим лишь улыбнулся.

— Намекаешь на то, что я должен продавать нижнее белье? — Он подергал бровью и провел руками по грудной клетке, изображая сладенького.

— Нет, — ткнула ему кулаком в грудь, — просто… Здесь проходят бои? — Макс кивнул. — Без правил?

— Бывает. — Пожал плечами, отводя взгляд.

— А кем ты работаешь?

— Обучаю новичков. Олег выводит на ринг своих парней, чтобы ставки увеличивались, а я боксом занимался профессионально.

Круглов говорит так, словно жалеет о чем-то. Только от всего нас снова отвлекает визжащая Светка. Одновременно поворачиваемся и видим, как она прижимает к себе одежду, выглядывая из-за двери в туалет. Рядом стоит Богданов и издает странные звуки.

— Уберите этого озабоченного от меня. — Вопит сестричка, тыча пальцем в Лешу.

— Рапунцель, ты заняла единственную башню с троном. Поблизости больше нет. — Цедит сквозь зубы.

— Так приспичило что ли?!

Я не выдерживаю. Изо рта вырывается стон, и я прикрываю глаза рукой. Сажусь на лавочку, стоящую рядом. Круглов разводит их в разные стороны, а я качаю головой. Не сестра, а наказание за грехи, которых не совершала.

Поговорить с Максом не удается. Степа воодушевленно рассказывает нам о том, как они пообщались с Янкевичем и тот пообещал найти для них место. Богданов стоит в углу и испепеляет Свету взглядом, а она, как ни в чем не бывало, садится за стол и смотрит на всех с высока. Максим постоянно разряжает обстановку шутками, и я ловлю себя на том, что в такие моменты залипаю на нем. Не свожу взгляда и улыбаюсь, как дурочка.

Чувствую себя комфортно, особенно когда Круглов заказывает две пиццы и колу. Света кривится, диета, видите ли. Парни наоборот уминают и смеются. Наблюдаю, как они находят общий язык. Степа больше расположен к общению, чем Леха. Последний вроде поддерживает беседу, но к Максу относится с недоверием и еле заметным напряжением.

Пока парни дурачатся, показывая друг другу приемчики, время пролетает незаметно, только первой стучу по часам я, а не Света. Она упорно делает вид, что увлечена телефоном, но периодически поглядывает на троицу и отводит глаза в сторону, замечая, что я все вижу.

Степыш и Леха остаются в клубе, а Круглов везет нас домой, где Света выбирается из машины первой с недовольным лицом идет к двери, исчезая в подъезде. Максим же останавливается около меня и переминается с ноги на ногу.

— Спасибо тебе. — Говорю ему, чуть ли не ломая пальцы от неловкости, которую испытываю в этот момент.

— Мы так и не поговорили, — тяжело вздыхает и смотрит в глаза, словно гипнотизирует, — хоть ты и ответила на вопрос, но надеюсь, что могу рассчитывать еще на одну встречу.

— На лекциях часто будем встречаться.

— Не-е-е, — усмехается он, качая головой, — учеба учебой, а Выскочка Выскочкой. Отдельно на десерт.

Толкаю его в плечо. Молчим. Он слишком близко находится. В глаза смотрит так пристально, что у меня коленки подкашиваются. Сердце застревает где-то в районе горла, когда Макс наклоняется с явным намерением поцеловать. Вот сейчас я точно не против. Или против? Нахожусь в предвкушении чего-то нового. В груди щемит, и дышать не могу нормально. Доли секунды остаются до соприкосновения губ, как…

— Нет! Ну ты скоро?! Я устала ждать. — Нытье Светки заставляет отпрянуть друг от друга.

Макс проводит рукой по волосам, а я отступаю назад, краснея как рак. Господи… Скупо прощаюсь и ныряю за дверь мимо удивленной Светки, борясь с новыми ощущениями, которые накрывают меня приятной волной.

Глава 13

Я не могла уснуть. Долго ворочалась в постели с одного бока на другой после душа и пыталась выкинуть из головы недопоцелуй с Максимом. Щеки сами начинали полыхать, и я прикладывала ладонь к глазам и качала головой. Сама потянулась к нему и ждала, когда же это произойдет, будто меня магнитом притягивало, а губы требовали новых ощущений.

Ночь показалась настоящим кошмаром. Бессонница с постоянным прокручиванием двух последний дней заставляла вертеться в постели ужом и посматривать на экран телефона, словно Круглов бросится писать или звонить мне в три ночи. О-о-о…

Мучения закончились ближе к пяти утра, когда меня мгновенно отключило. Я погрузилась в беспокойный сон и проснулась от громких голосов, раздающихся, как плохой китайский будильник, в соседней комнате. Я сначала накрыла голову подушкой, надеясь на то, что снова усну, но не тут-то было.

Светкин писк прошибет даже толстую бетонную стену, а что говорить о пуховой подушке?

Пришлось подняться и плестись в душ, где я привела себя в порядок и после сменила пижаму на легинсы и футболку. Когда открыла дверь из комнаты, замерла. На пороге у Светы стояла мама и жестко отчитывала ее.

— Не смей мне перечить! — Родительница была вне себя, и я видела ее в таком состоянии лишь один раз, когда сбежала несколько лет назад. — Удумала тоже. Какие диеты?! Света, — мама пыталась успокоиться, но получалось у нее плохо, — поедешь в больницу на обследование.

— Мам, — сестричка вынырнула следом и тут же наткнулась на мой удивленный взгляд, — я не поеду в больницу. Это из-за диеты. Больше не буду, хорошо? Начну питаться нормально, ты довольна?

Светка сложила руки на груди, а мама повернулась и смерила меня злобным взглядом.

— Еще поговорим об этом. — Шикнула она в сторону сестрицы и приблизилась ко мне, внимательно смотря в глаза и вздыхая.

Я ждала порции нравоучений от нее, ведь папа свою лепту внес. Теперь пришла очередь идеальной мамочки. Выглядела она, конечно, потрясающе. В светло-зеленом платье ниже колен на тонких бретелях. Светлые волосы не достают до плеч, аккуратно уложены так, что ни один волосок не выбивается из укладки. Легкий макияж подчеркивает голубые глаза, которыми она одарила и Свету, а по лицу расплывается улыбка. Очень странно…

— Давно не видела тебя, Лилия. — Мама притягивает меня к себе, а я стою как столб и удивленно поднимаю брови, пока Света закатывает глаза и с грохотом закрывает дверь в комнату. — С этими благотворительными акциями совсем детей своих не вижу. — Она отклонилась и с нежностью заправила мне локон за ухо, заставляя хмуриться.

Не привыкла видеть от них ласку, да теперь уже и не нужно. Кажется, что проснулась в другом параллельном мире, где все члены нашей семьи могут жить дружно, а не как малознакомые соседи.

— Так сделай и нам любезность, — Света немного задерживается, проходя мимо нас в направлении кухни, — пожертвуй день своего ценного времени любимым дочкам. — На этих словах она гордо задирает голову и удаляется, а мама вымученно улыбается.

— Завтрак уже на столе. Папы нет, но мы позавтракаем втроем, пока Лидия все еще тут и сможет все убрать.

Родительница подталкивает меня вперед, а я не перестаю щипать себя за руку. Наверняка все это мне снится, иначе как объяснить мамину теплоту и нежность. Уже через пять минут мы сидим за столом в жутком напряжении, которое в основном исходит от сестрицы. Она гневно зыркает то на меня, то на маму, которая осведомляется не подать ли мне что-нибудь. Самой становится неприятно, потому что раньше мама никогда так активно не разделяла нас со Светой, относилась максимально одинаково, насколько это было возможно. В отличие от папы мама была толерантна, но сейчас делала акцент на мне, и это обескураживало и заставляло нервничать.

— Папа рассказал мне о твоем парне, — мама отпивает чай и улыбается, глядя на меня, — нонсенс. Увела парня у сестры, а не наоборот. Я удивлена.

— Никто никого не уводил к твоему сведению, — фыркнула Света, ковыряясь ложкой в омлете, — мы с Максом были просто друзьями. Я же не виновата, что ему нравятся детдомовские девочки, которых помани пальчиком, и они растают.

Сердце ухнуло вниз, а во рту мгновенно появился привкус горечи, но я не показала, насколько больно сестричка вновь режет по незажившей толком ране. Мама тяжело вздохнула, отставляя чашку с чаем в сторону.

— Света, зачем ты начинаешь? — Произнесла она спокойно.

— А что я не так сказала? — Сестричка с грохотом кидает ложку на стол и складывает руки на груди, переводя взгляд на меня. — Ты не знала, что Максим у нас мать Тереза в мужском обличие? М? Нет? Не знала, Лили? Так я тебе скажу. Круглов, — Света довольно ухмыляется, — добренький мальчик, который каждую облезлую кошку готов пожалеть. Начиная с его подружки-оборванки…

— Не говори так про Ангелику. — Шиплю, сжимая ложку крепче, сдерживаюсь только из-за матери, которая сидит рядом.

— Так вы знакомы? — Охает Света, наклоняясь ко мне. — Правильно, сброд тянется к сброду. Не думай, что у него к тебе появились великие чувства. Максик у нас хороший, да, — Света не сводит с меня глаз, улыбаясь так, словно я не знаю чего-то важного о Круглове, поэтому мое сердце будто кислотой поливают в этот момент, — вот только любит он только одну. — Сестричка откидывается на спинку стула и ухмыляется. — Свою погибшую сестру. Не знала, Лили? Ох, прости, не хотела так тебя ошарашить. Все в порядке, сестренка? А то ты так побледнела?

— Пошла вон. — Процедила мама сквозь зубы, опираясь о край стола и поднимаясь.

— Что, прости? — Света удивленно подняла брови, я смотрела на омлет, к которому пропал аппетит и пыталась переварить сказанное этой безумной фурией.

— Я сказала, вышла из комнаты. — Мама так крепко сжимает пальцами край стола, что костяшки белеют. — Ты переходишь все границы, Света. Иди к себе и думай, что говоришь и кому!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- П-ф-ф-ф, да ради Бога! — Света резко поднимается, комкая салфетку, что лежала у нее на коленях, и бросает ее практически мне в лицо, после чего разворачивается и идет к выходу. — Я итак уже сыта. По горло!

Дверь громко хлопает, и я прикрываю глаза на миг, а когда открываю вижу ошарашенную Лидию с подносом в руках.

— Лида, неси нам десерт, — говорит спокойно мама с легкой улыбкой на губах словно сейчас не было мини армагедона в Светкином исполнении, — нам больше достанется.

Марина Георгиевна Алимеева, моя приемная мать, идеальная женщина во всех проявлениях. Ее очень редко можно было вывести на подобные эмоции, но сегодня Света превзошла саму себя, в очередной раз показав свое истинное лицо. Еда не лезла в горло, потому что в голове до сих пор звучали ее слова о Максе и его сестре.

Завтрак прошел хмуро и натянуто, хоть мама и старалась говорить со мной на разные темы и даже улыбалась, но в глазах я видела расстройство. Может, и долю разочарования. Она не спросила о ночных приключениях с Кругловым. Я же была уверена, что папа ей все рассказал.

Даже хорошо, что в этот момент Марина Георгиевна пропадала по делам благотворительного фонда, а то мне бы прилетело вдвойне. Я вернулась в свою комнату и засела за учебники с конспектами. Поглядывала на телефон, но сама не спешила писать Максу, хотя любопытство заставляло через каждые пять минут тянуть пальцы к гаджету и открывать мессенджер.

Света, конечно, может бросить грязным словцом, но на вранье, насколько я помню, ее никогда не ловили. Выкручивалась, переворачивая правду, но не лгала. Разве можно такое придумать?

Информация не откладывалась в моем мозгу, как бы я ни старалась читать, поэтому в голову пришла заглянуть в соцсети. Максима я быстро нашла через сестричкин профиль, но у него были лишь фото с братом и те с выпускного. Пришлось прочесать и страницу Данияра Аристова, но и там меня ждало разочарование. Я даже нашла страничку самой Алисы Аристовой, только она была очищена. Ни одной фотографии, друга или поста.

С разочарованием откинула телефон в сторону и принялась читать свои закорючки. Нужно выкинуть из мыслей и Максима, и Свету, и всю компанию разом. В конце концов, у меня к нему не великая любовь, чтобы так реагировать, да и звезд с неба мне никто не обещал.

Только от одной мысли, что Макс хотел меня поцеловать, но любил другую, неприятно жгло в груди. Света добилась своего…

Настроение упало вниз к ногам и не стремилось подниматься. Я даже не стала отвечать ребятам, когда они звонили по очереди и несколько раз. Не хочу сорваться на ком-то из них. Перезвоню, когда буду в наилучшем расположении духа, а то Богданову итак вчера нервишки потрепала папина принцесска.

Ближе к вечеру ко мне нагло вломилась Света и смотрела так, будто я родину продала за десять копеек.

— Когда ты уже стучать научишься? — Пришлось отвлечься от книги и посмотреть на важную особу, которая пыхтела и злилась, только не понятно из-за чего.

— Я же говорила, что твои друзья, — процедила она сквозь зубы, сжимая телефон в руке, — неотесанные болваны.

— Ты пришла, чтобы снова завести эту песню про нищих и богатых? — Спросила ее с тяжелым вздохом, но Света злобно усмехнулась. — Я — пас. Выход сама знаешь, где находится.

Отвернулась от нее и принялась водить глазами по строчкам в книге, но сути не улавливала.

— Вот! — Сестричка кинула на страницы свой айфон, заставляя меня откинуться на спинку стула. — Смотри, что они сделали.

Я взяла ее телефон и уставилась на немного подкорректированное лицо Орлова. Глаз, правая щека, разбитая нижняя губа. Видок так себе, на обложку модного журнала точно не пойдет. Может, криминальные новости заинтересуются.

— И что? Причем тут мои друзья? Ты сама видела, что мы уехали. — Я сложила руки на груди и смотрела, как Света в очередной раз крысится.

— То, что это сделали они. Саша тоже был в «Драконе». — Она нервно стучала ногой по полу, пока я разводила руки в стороны, изображая полнейшее спокойствие.

В голове же пролетали мысли, какого черта эти двое натворили?! Наверное, поэтому обрывали мне телефон…

— Надеюсь, помнишь, кто его отец. — Света злорадно улыбнулась, а я прикрыла глаза и покачала головой.

Еще бы я забыла эту фамилию, и кому она принадлежит…

— Ты меня запугивать пришла? Или желчи поднакопилось, так решила выплеснуть излишки? Если это все, то, будь так любезна, освободи помещение. Дышать спокойно не даешь. — Я снова уткнулась в учебник, а Света после недолгого сипения за спиной вышла из комнаты.

Рука сама потянулась к телефону. Богданов естественно проигнорировал мой звонок, а вот Степа ответил, но не дал и слова сказать. Лишь оповестил, что работает, и ему, ой как, некогда. Дальше последовали короткие гудки, и я прикусила губу. Есть еще один человек, который точно знает, что там произошло в клубе?

Открыла контакт, но не спешила нажимать на трубку. Уже вечер, и мне вряд ли стоит беспокоить Круглова по поводу драки. До утра подождет, а там спрошу у него лично, что приключилось в «Драконе».

Ночь, как и прошлая, прошла ужасно, и я толком не выспалась. Даже отправила сообщение Максиму, но он не ответил. Наверное, тоже подумал, что мы увидимся у универе.

Еще никогда не шла на занятия с таким энтузиазмом и скоростью, и даже Светкино надменное лицо никак не повлияло на мой настрой. Конечно, я устрою этим двоим трепку, но прежде поговорю с Максом. Вот только Круглов не пришел на лекции, и я же начинала нервничать, когда после двух пар спустилась в столовую за перекусом. Позвонила, но абонент был недоступен. Беспокойство поднималось из глубин, и я дергалась все больше, пока не увидела Ангелику, мирно попивающую кофе за столиком у окна.

— Привет! — Ноги сами принесли меня к ней.

— О, Лиля, привет! — Девушка улыбнулась, а я села напротив нее и нервно постукивала пальцами по столу. — Как дела? Где Макс? — Ангелика посмотрела по сторонам, выискивая своего друга, а медленно выдохнула.

— Все отлично, а он тебе не звонил?

— Нет, — Лика пожала плечами и спокойно отпила кофе, — а что-то случилось? Ты какая-то нервная.

— Не знаю, просто он на лекции не пришел, и телефон недоступен. — Сказала ей напрямую, чтобы не вилять вокруг, да около.

Ангелика отставила кружку в сторону и дотронулась до моих пальцев, слегка улыбаясь.

— У него бывает. Не переживай. Объявится.

Плохое объяснение, если учитывать, что в клубе была драка, и Богданов…

Глава 14

Утро началось с нервного голоса матери, которая второй день отчитывала меня за то, что произошло в «Драконе».

Дракой это нельзя было назвать, скорее небольшой урок тому, кто повышает самооценку за счет слабых девочек и людей, ниже по статусу.

После того, как отвез Лилю домой, вернулся обратно в клуб, где оставались Леха со Степой. Ребята загорелись работой в «Драконе», да их и понимал. Место известное, и бои здесь приносят много денег. Степан не рвался на ринг, а вот Леша горел желанием начистить кому-нибудь лицо.

Он вел себя настороженно и не спешил мне доверять. Подкалывал резко, грубо, словно проверял на вшивость. Я не против. Пусть меняет мнение о зажравшихся мажорах, холеных маменькиных сынках и лощеных красавцах.

Проводили вечер нормально, пока в клуб не заявился Орлов со своей компанией. Разговор не заладился с самого начала, когда он заявил, что хочет видеть Светку. Нормального диалога не получилось. После рассказа Выскочки о том, как эти уроды над ней поиздевались, внутри все закипело, и даже хорошо, что мы оттуда уехали, иначе разбитую рожу Орлова она бы смогла увидеть еще во «Фламинго».

Сцепились все. Я с Саньком, Леха с Захаром, а Степа с Елисеем. Янкевич рвал и метал. Мне прочел целую лекцию о том, что в его клубе таких личностей трогать не стоит, пообещал уволить на хрен и выпроводил нас за порог.

Пока отвозил парней по домам, мама оборвала телефон. Орлов старший жаждал встречи и наказания, которое висело в статусе угрозы уже вторые сутки. Может, мама постаралась наладить мосты или же меня еще ждало приключение и урок от этой семейки. Думать не хотел, но парней предупредил, чтобы были осторожнее.

Елисей и Захар никогда не втягивали родителей, а вот Орел всегда пользовался связями отца по полной программе. Это я помнил еще с того момента, когда Данияр разбил ему нос в первый раз.

Протирать штаны на лекции не хотел, хотя желание увидеть Выскочку победило. Все это время вспоминал, как она смотрела на меня и ждала поцелуя, да я сам не понял, что произошло, словно магнитом притянуло. Весь вечер ощущал непонятные вибрации в районе грудной клетки, а тут прямо конкретно накрыло.

Все мысли крутились вокруг Алимеевой. Хотел знать о ней больше, но из-за Светки нам теперь можно было разве что в университете поговорить. Ради этого и приперся уже после лекций. Очень удивился тому, что Лилия сидела рядом с Ликой и хмурилась.

Что ее так озадачило? И почему она общается с Цветковой?

Шел к парочке и чувствовал, что меня опять накрывает. Выскочка выглядела заманчиво, тянула к себе, и я шел. Наплевать, что на лице следы от драки.

— Макс? Где ты был? — Чуть ли не шипит, подскакивая со стула и делая шаг ко мне.

Лика удивленно смотрит на нас, а я пожимаю плечами. Что сказать? Как облажался, и скорее всего остался без работы?

— Это что? — Указывает в район лица, где ссадина от кулака Орлова.

— Будто не видишь. Хоть бы поздоровалась и обняла. — Пытаюсь пошутить, но Алимеева пышит словно маленький дракончик.

Разгневалась барыня на меня. Наверное, Санек успел слить все Светке.

— Вы совсем больные?! Кто это сделал?! Богданов драку затеял?!

— Нет. — Отвечаю, а сам пялюсь то на ее губы, то чуток выше.

— А кто? — Фыркает, но потом понимает, что к чему. — Ты-ы-ы… Зачем?! — Уровень децибел повышается со скоростью света, а я снова залипаю.

Опять накрывает неизвестное мне чувство, а все из-за нее. Выскочки…

До идеала ей еще усердно нужно карабкаться по горе без страховки.

Только почему так сложно оторваться от этих черных дыр кофейного цвета со всполохами медового, которые мы так скупо называем глазами?!

Они затягивают.

Погружают в другой неведомый мир, который пугает, но не отпускает.

Хочется погрязнуть в нем если не на миг, тона вечность.

Говорит что-то. Не довольна. Морщинки на лбу копит.

Не слышу.

Просто смотрю на нее, не зная, как избавиться от ломки, которая настигает, когда ее нет рядом.

Пульс выбивает остатки разума.

Тахикардия.

Я болен.

Хочу закрыть ей рот, чтобы проверить, а вдруг отпустит.

Вдруг все пройдет, когда…

— Заткнись.

Одно слово вырывается из меня прежде, чем я притягиваю ее к себе и целую.

Губы такие мягкие и сладкие, что меня кроет хлеще, чем до этого момента. Прижимаю за талию к себе, не обращая внимания на то, что она упирается ладонями мне в плечи. Мелкое сопротивление, которое стихает через пару секунд, после чего Выскочка отвечает на поцелуй.

Полнейший снос крыши. Все мысли вышибает из головы, кроме одной. Нет, не отпустит. Меня уже точно не отпустит.

Не могу оторваться от нее. Просто не в состоянии перестать пробовать губы Алимеевой на вкус. Не грубо, нет. Медленно и нежно. Так, что в ушах начинает звенеть от стука сердца. Даже на тренировке оно так быстро не долбило о ребра, как сейчас, будто пробежал стометровку за доли секунды.

— Хм, ребят, — голос Лики доносится словно через плену, — там декан зашел, а вы…

Лиля резко отталкивает меня, но лишь на небольшое расстояние. Смотрит испуганно и дышит часто так же, как и я. Сглатываю, когда перевожу взгляд на алые губы, которые приоткрыты и зовут с удвоенной силой. Перемыкает конкретно, и я без лишних раздумий хватаю Выскочку за руку.

— Макс? — Ангелика слегка улыбается, когда я уже отворачиваюсь и тащу Алимееву к выходу.

— Привет, Лик! — Произношу со вздохом и быстро обнимаю ее, тут же возвращая крепкий захват Выскочке. — Торопимся мы. Потом поговорим.

Цветкова довольно улыбается и кивает, пока Лиля пребывает в непонятном состоянии. Пользуюсь ее замешательством и буквально тащу за собой к выходу, ближе к парковке, где оставил машину. В голове, словно красная лампочка мигает с надписью «Скорее остаться наедине. Вдвоем». Без слов хочу открыть дверь, но Алимеева не дает, помещая свои изящные пальчики на ее край.

— Только не говори, что не поедешь. — Говорю, продолжая пялиться на губы, которые при солнечном свете выглядят еще соблазнительнее, чем в помещении.

Приехали, Круглов! Потек от одного поцелуя…

— Мое передвижение по городу прослеживается, если ты забыл. — Хмурится, произнося эти слова, а я не выдерживаю.

Матерюсь, отходя в сторону, и запускаю пальцы в волосы. Совсем забыл про Светку, которая теперь висела на заднице, как пиявка, не давая покоя.

— Это первое, Круглов, — Лиля складывает руки на груди, пока я хожу перед ней, соображая, как избавиться от навязчивой сестрички, из-за которой Орлов приперся в клуб, — и второе, я хочу знать, зачем ты подрался с Сашей.

Усмехаюсь и отрицательно качаю головой, подходя к ней вплотную, от чего карие глаза мгновенно округляются.

— Так не пойдет, Алимеева. Под твою дудку я плясать не буду. Хочешь знать, почему, тогда звони Светке и говори, что у тебя факультатив нарисовался на часик, а то и дольше. — Чуть медлю, рассматривая ее лицо. — Желательно дольше.

— Она может проверить. — Упирается Выскочка, качая головой, а я помещаю руки на машину по обе стороны от нее.

— Может, — хмыкаю с безразличием, — тут вопрос не в том, проверит она или нет, Алимеева. Не хочешь оставаться со мной наедине, да?

Молчит и хлопает ресницами, не сводя с меня взгляда. Молчаливое сражение длится целую вечность, но Выскочка успевает взять себя в руки. Опять ощетинивается, словно врага во мне увидела. Ну, нет! Так не пойдет!

— Что ты творишь?! — Хватаю ее рюкзак и отодвигаю в сторону, сразу открывая дверь тачки и кидая его в салон.

— Кто за тобой следит? Правильно, отец. Как? Да, через телефон и другие гаджеты. Где он, кстати? — Спрашиваю, кидая свой айфон на сиденье следом за рюкзаком.

— На работе. — Отвечает, а я улыбаюсь и протягиваю руку.

— Я про телефон. Давай, — подергиваю пальцами, мотивируя сомневающуюся Выскочку, — кинем здесь, и никто не узнает, где ты, и что делаешь. Смелей, Алимеева. Обещала учить меня плохому, а получается с точностью наоборот. — Подмигиваю, а Лиля медленно достает телефон из кармана толстовки, но не спешит отдавать мне.

Пару секунд медлит, а потом проводит пальцем по экрану и что-то набирает, после чего с тяжелым вздохом подает мне. Айфон летит следом за моим, а я довольно потираю руки, глядя на Алимееву.

— Расслабься, Выскочка. Поиграем в прятки по городу, раз ты боишься оставаться со мной в закрытом пространстве. — Пожимаю плечами, проходя мимо нее. — Хотя я понимаю, — киваю ей и подмигиваю, — как можно устоять перед таким красавцем.

Уже через пять минут мы стоим на остановке, и Выскочка оценивающе смотрит на меня, а я не могу дождаться момента, когда на нас никто не будет глазеть. Алимеева выглядит немного нервной, все время кусаю нижнюю губу белыми зубками и хмурится, от чего ее выражение лица вызывает улыбку. Прикольно супится, и я в очередной раз отмечаю, как это мне нравится.

Когда приезжает автобус, направляющийся в центр города, хватаю Лилю за руку и тащу в него. Салон переполнен спешащими по своим делам людьми, и мы протискиваемся к окошку, где я встаю так, чтобы никто не прикасался к Алимеевой. Не хочу, чтобы чьи-то потные руки вдруг оказались на ней нарочно или случайно.

Она находится очень близко и старается не ловить мой взгляд. Возможно, это даже хорошо, ведь у меня снова возникает желание дотронуться до ее раскрасневшихся губ своими, несмотря на то, что мы тут далеко не одни. Ненавидел общественный транспорт только по той причине, что дышать здесь нечем, особенно в тот момент, когда он забит пассажирами. Про витающие в воздухе ароматы и не стоит говорить.

В такой ситуации во мне просыпался тот самый мажор, который привык к просторному салону немецкого автомобиля, а не пыльному тесному выходцу российского автопрома. Лиля молчит, наводя меня на размышления. Если ответила, значит понравилось, и поехала, потому что хочет, иначе и под дулом пистолета не заставил бы. От осознания того, что я ей все же интересен, на лицо ползет предательская улыбка, и она, увы, не укрывается от Алимеевой.

— Чего скалишься, Максим? — Ворчит мне на ухо, но двигаться не спешит.

Стоит по стойке смирно, иначе придется тереться об меня. Не отвечаю и наблюдаю за тем, как меняется цвет ее глаз от карего до темно-карего. Наверняка, в темноте смотрелись бы черными. Опять залипаю, ловя себя на мысли, что бесконечно могу разглядывать ее лицо. Ресницы слегка накрашены тушью, в остальном естественная красота. Нет наращенных ногтей или ресниц, брови нормальные, а не такие, как у многих девчонок, широкие и одной формы.

Алимеева совсем другая. В толстовке бледно голубого цвета, джинсах с потертостями в области коленок и чуть ниже, кроссовках, волосы заплетены в две косички. Подергать что ли?

— Если ты не начнешь говорить и продолжишь так смотреть на меня, обещаю, Круглов, ударю больно и скорее всего в глаз. — Тихо угрожает мне Выскочка, а я улыбаюсь еще шире.

— Лучше бы обняла, а то ударю больно. — Кривляюсь и получаю кулаком по плечу. — Жестокая женщина.

— Круглов. — Скрипит зубами и, наконец-то, смотрит мне в глаза. — Тебе все равно придется рассказать о том, что произошло в клубе.

— Что говорить, если ты и так все знаешь. — Пожимаю плечами, а она смотрит на результат драки с Орловым.

Злобно щурится, но ничего не произносит, потому что я тяну ее к выходу. Выпрыгиваем на остановку около центрального парка и идем туда. Возле кафе останавливаюсь и покупаю нам по стаканчику кофе. Пусть она и не просила, но придется пить.

Погода вроде была солнечной, и лишь прохладный ветерок забирался под свитер. Болеть в такое время года нормально, только не хочется.

— Зачем тронул Орлова? И какую роль сыграли те балбесы? — Лиля кивком благодарит за латте и идет по тропинке в парке.

Приходится сказать все, как есть. Может, потасовки и не было бы, если бы Санек не перешел на личности и словесно не затронул Выскочку, а потом и Леху, который закипал даже быстрее Дана. Дальше все по накатанной, и если бы не Янкевич со своими ребятами, то неизвестно, чем бы все закончилось.

— И что теперь с твоей работой? — Выскочка качает головой, явно не одобряя то, что мы натворили, и пусть.

Ни капли не жалею, что начистил Орлову его нетронутый божественный фейс. Даже представить не мог, как они поиздевались над девчонкой, которая жила в приемной семье. Еще и Светка подлила масла в огонь…

— Не знаю, — отпиваю стаканчика и топаю рядом с Алимеевой, нагло перехватывая ее свободную руку и совмещая пальцы, — остынет.

— Неужели нельзя было мирно решить вопрос? Просто проигнорировать или послать?

— Слишком просто, Алимеева.

Фыркает в ответ и пьет латте. Вожу большим пальцем по ее нежной коже и ловлю самый настоящий кайф от невинного прикосновения. Лиля молчит, а потом резко переводит тему с драки на учебу, успевая отругать за то, что пропустил лекции, и делает это настолько мило, что я решаю сотворить нечто приятное для нее и неожиданное для меня самого. Резко останавливаюсь около клумбы с цветами, нагло срываю розовую лилию и встаю на колени, держа ее перед собой.

— Макс, ты чего? — Испуганно лепечет Алимеева и смотрит по сторонам, пока я прокашливаюсь и делаю умный вид.

— Выскочка, у меня к тебе есть серьезное предложение, — глаза Лилии увеличиваются в размере, когда я протягиваю ей цветок и подмигиваю, — девушкой моей будешь?

Глава 15

Я совсем теряюсь в ощущениях, начиная с внезапного поцелуя на глазах у всего университета и заканчивая тем, что Макс встает на колено и предлагает мне стать его девушкой. Слова застревают где-то в горле, потому что я ничего не могу произнести и просто смотрю в голубые глаза. Не понимаю, что он испытывает сейчас, но очень хочу. И, наверное, кроме да никакого другого слова мне в голову не приходит, но сказать его не получается.

— Надеюсь, ты понимаешь, что это формальность, — с улыбкой говорит Круглов, пока мои пальцы касаются нежных лепестков лилии, — своей девушкой я тебя уже назвал, но ради приличия и успокоения твоей нервной системы стоило спросить.

— Вот как?! — Усмехаюсь, забирая цветок из его руки и делаю вид, что задумалась.

В это время внутри происходит целый переворот. С одной стороны, я жуть как не люблю, когда за меня что-то решают, а с другой, мне даже приятно, что Максим настаивает на своем. Губы до сих пор горят от поцелуя, о котором я невольно вспоминаю и ощущаю, как щеки моментально начинают пылать.

— Да, только так, Выскочка. Учусь плохому. — Подмигивает и поднимается с колена, давая понять, что ответ принимается только положительный.

— Я подумаю. — С тяжелым вздохом выдыхаю эти слова, а Макс вопросительно поднимает брови и кивает.

— Решила помариновать, да?

— Какое точное слово, именно так и решила. — Хочу пойти дальше по тропинке, но Круглов перехватывает меня и снова без предупреждения целует.

Обмякаю в его руках, будто пластилиновая поделка, и отвечаю. Неловко может быть, но только так и умею, ведь до Макса никто и не предпринимал попыток меня поцеловать. Даже если кому-то бы взбрело в голову, то Вольный и Богданов сделали бы так, что бедняга посетил стоматолога, как минимум.

В этот момент не думаю о том, что мы находимся в людном месте, и на нас смотрит не одна пара глаз. Просто погружаюсь в новые ощущения, как там, на балконе. Чувство свободы и удовольствия разливаются теплом по телу, и даже наплевать, что дышать становится нечем. Мне очень хорошо и одновременно страшно.

Оторваться друг от друга все же приходится, потому что время идет, и нам нужно успеть к тому моменту, когда Светка выйдет из университета. Я отправила ей сообщение о том, что у нас намечается факультатив, прежде чем отдать телефон Максу.

Подумать не могла, что он сможет вот так бросить все вещи и уехать в центр города без средства связи, и это очень приятно. Не знаю, бабочки ли у меня в животе или птички колибри, но незнакомые ощущения подобны вкусному десерту. Боишься прибавить в весе и не можешь отказаться.

Макс держит меня за руку и не дает ее вырвать даже, когда мы снова ждем автобус. Уезжать совершенно не хочется, ведь мне придется терпеть общество сестрички, которая наверняка еще много раз вспомнит про Орлова.

По дороге разговариваем про клуб и наказание от Янкевича, хозяина «Дракона». В этот миг руки чешутся от того, как сильно хочу дать ему подзатыльник за драку. Орлов точно этого не стоит, но такой поступок со стороны Круглова тешит мое самолюбие. Он заступился за меня, хотя Саша обидел уже давно…

На парковке прощаемся, ведь меня и Светку ждет водитель отца. От вынужденного расставания с Максом становится грустно. Странно ловить себя на подобной мысли, но мне хочется еще послушать его и…

— Я проверила твое расписание, — Светка усмехается и смотрит на меня, пока машина движется в направлении дома, — никакого факультатива у тебя нет.

— Эти занятия вне расписания и по желанию. — Бросаю ей и отворачиваюсь к окну, смотря на автомобили, движущиеся по встречной полосе.

— И, конечно же, Максим тоже их посещает. — С явным намеком произносит сестренка, а я медленно выдыхаю, но ничего не говорю. — Мне все равно, встречаетесь вы или нет, лишь бы ты не стала виновницей его бед.

— Что, прости? — Тут я не выдерживаю и поворачиваюсь к ней, вопросительно глядя на идеальное личико сестрички.

— Первый день с твоим друзьями и влип в неприятности, да еще и с самим Орловым. То, что Максу еще не прилетело, так это благодаря матери. Поверь, Саша так просто не оставит их.

— Это угроза? Что-то знаешь?

Прищуриваюсь, изучая Светку, пока сердце заходится в быстрых ударах. Я видела, как могут унижать ребята, но что будет из-за драки даже представить не могла. Детские шалости остались позади. Орлов повзрослел, и кто знает, что теперь у него в голове.

— Нет, не знаю ничего. — Света поднимает руки и кривится, отворачиваясь от меня. — За Макса переживаю. До добра такие знакомства и связи не доводят.

До дома мы добираемся быстро, практически не зависая в пробках, а я весь путь кусаю губы от нервов. Света права в одном, Орлов так просто от Макса не отстанет. Я же помню, как после моего публичного унижения он отвешивал «комплименты», когда мы нечаянно пересекались. Напрягал и еще один момент, мои дорогие друзья тоже влипли, а ведь я говорила, что терпеть заносчивого Сашку никто не будет, особенно Богданов, которому при малейшем поводе срывает крышу.

Уже находясь в четырех стенах своей комнаты, поняла, что хочу увидеть Максима, но вечерняя прогулка вдвоем оставалась за пределами реальности, потому что компания бы дополнилась гундящей сестричкой, а я хотела побыть с Кругловым один на один. Пока листала лекции и искала информацию в интернете, наступил вечер, и словно по взмаху волшебной палочки на телефон поступило сообщение от Макса. Он предлагал встретиться, но я отказалась по очевидной причине. Поговорить нормально при Светке не получится.

Тогда Круглов позвонил по видео связи, и мы проболтали практически весь вечер. Уснула с телефоном в руках, собственно, как и проснулась. На занятия собиралась с улыбкой на лице и уже предвкушала тот момент, когда мы встретимся с Максом.

В машине намеренно запихала в уши наушники и громко включила музыку, чтобы не слышать Светкиных речей. Не хотела портить настроение из-за ее ядовитости. Напряжение все же чувствовалось, но в остальном обошлось. Сестричка не стала вырывать наушники у меня из ушей и снова капать мне на мозги, за что я ей была благодарна. Хоть это утро прошло не по обычному сценарию.

Все лекции рядом находился Макс, который находил повод, чтобы дотронуться до меня, вызывая улыбку. Одногруппники поглядывали на нас с интересом. Фамилии говорили за нас, да и плюс казус в первый день все помнили в деталях, как и то, что преподаватель еще тогда провозгласил нас парочкой.

В перерыве мы сидели в столовой, где компанию нам составила Ангелика. Она училась на филологическом и в первые минуты внимательно нас разглядывала. Мне стало неловко, но Макс, как всегда, отшутился, разбавляя обстановку.

— А почему юридический? — Поинтересовалась Лика, пока мы мирно обедали. — Быть правозащитником, конечно, круто, но почему именно эта сфера?

Я замялась и посмотрела на Круглова. Юлить не видела смысла, поэтому ответила, как есть.

— Мои биологические родители погибли во время пожара, и я до сих пор не знаю причины их гибели.

Пожала плечами, а Лика замерла и переглянулась с Максом. В это мгновение я почувствовала себя будто лот, выставленный перед всеми на торгах. Столько внимания одной персоне.

— Извини, я не знала. — Ангелика немного поникла, услышав об этом.

— Ничего страшного, — я пожала плечами, сама не зная, как реагировать, ведь сильно не распространялась на счет своего происхождения, — Алимеевы удочерили меня.

— Теперь понимаю, почему вы со Светой такие разные. — Лика улыбнулась, а Максим внимательно слушал наш диалог, поглощая обед. — Ну, в том смысле, что внешне не похожи. — Я усмехнулась, но даже была рада тому, что Ангелика говорит прямо и не пытается льстить.

Мы перекинулись еще парой фраз прежде, чем разойтись по разным аудиториям. Максим был немногословен и задумчив, пока мы слушали преподавателя, и я не выдержала. Написала ему сообщение в Телеграм.

Что-то не так?

Круглов удивленно вскинул брови, когда прочитал сообщение. Мы выпали из процесса обучения, начав эту переписку, хотя и находились рядом друг с другом.

Почему ты у Владимира Эдуардовича не попросишь узнать о том, что случилось с родителями? Он же не последний человек в городе.

Я лишь тяжело вздохнула и не спешила отвечать, но Круглов толкнул меня в бок, указывая на телефон.

Просила. Он сказал, чтобы я не лезла в прошлое. Ограничился голыми фактами и общими фразами. Что мой отец перешел кому-то дорогу, поэтому пострадал.

Максим потер подбородок и нахмурился, пока я попыталась уловить суть сказанного преподавателем.

А ты хочешь сама все узнать?

Постучала ручкой по тетради прикусила губу. Да, мне хотелось узнать правду, но посредством отца я не могла это сделать.

Да. Обязательно узнаю. Пусть через лет пять или десять, но узнаю.

Наша переписка оборвалась замечанием преподавателя, поэтому пришлось убрать телефоны и приступить к записи лекции. Только мысли все равно крутились вокруг родителей и пожара. Страшные картинки, наверное, никогда не станут бледнее и не исчезнут из памяти.

Я постаралась переключиться на учебу и даже получилось, пока на парковке около машины Макса мы не увидели довольную Светку. Она улыбнулась, увидев нас, а я вспоминала, что у нее сегодня должны быть еще лекции.

— Итак, голубки, куда вы там ездите на факультатив? Может, и мне будет интересно позаниматься с вами часок другой. — Она вопросительно посмотрела на Круглова, который перевел хмурый взгляд на меня и поднял руку с ключами.

Сигнализация пикнула, и сестричка мигом открыла заднюю дверь, прыгая на сиденье. У меня руки опустились вместе с настроением, чего не скажешь об улыбчивой сестричке.

— Поехали, Максик. Не терпится посмотреть, где вы уединяетесь. — Она потерла ладошки друг о друга и захлопала ресничками.

Никогда не замечал, что моя нервная система дает сбой резко и без предупреждения.

Никогда.

Пока Светка нагло не села в машину, испортив тем самым все планы на предстоящую прогулку. Тешить ее чрезмерное самолюбие мне не хотелось, тем более после того, как увидел расстройство в глазах Выскочки.

Подошел к Лиле и приобнял за талию, немного притягивая к себе, чтобы почувствовать нежный аромат, исходивший от ее волос. Тут же возникло сильное желание притянуть ее к себе сильнее и уткнуться носом в шею, как потерявшемуся котенку, но пришлось лишь тяжело вздохнуть, чтобы не устраивать цирка перед второй Алимеевой.

— Расстроилась?

Спросил, вертя ключи на пальце. Это действие слегка успокаивало негодование внутри.

Лиля посмотрела на меня и пожала плечами, даже не пытаясь меня оттолкнуть или отойти в сторону. Такая реакция мне нравилась. Хотелось подольше смаковать чувства, которые вспыхивали во мне, когда Выскочка находилась рядом.

— Куда держим путь?

— Не знаю, Макс. Везде будет одинаково приятно. — Она кивнула на машину, где тикала бомба замедленного действия.

Согласно кивнул и подтолкнул ее вперед. Была у меня идейка, но нужно было набрать парням, с которыми удалось установить нормальный контакт.

Сел за руль и сразу залез в телефон, набирая Степе. Вот только в этот момент раздался звонок, а на экране появилось Янкевич. Вызов не стал отклонять и завел мотор, наблюдая за тем, как начала хмуриться Лиля, пристегнув ремень и услышав имя абонента, который мне позвонил.

Олег просил приехать сейчас в клуб, чтобы не поговорить, и я направился туда. Светка пусть наслаждается обстановкой. Никто не тащил ее в тачку, хотя ради того выражения, которое промелькнуло у нее на лице, когда я парковался около клуба, стоило пожертвовать нервами.

— То есть, вы сюда ездите? — Запищала она, выбравшись из машины и складывая руки на груди.

— Тебя действительно волнует, куда мы ездим? — Хмурится Выскочка, а я беру ее за руку, переплетая наши пальцы и кайфуя от этого крышесносного ощущения, будто по коже слегка бьет током.

— Да, сестренка, меня волнует, потому что с вами тащусь и я, а мне важно, где буду и с кем. Надеюсь, что твои друзья-неандертальцы на этот раз остались за бортом. — Светка едко бросает словами, а я ухмыляюсь.

Вот и сдала себя. Ждет встречи с Лехой. Сразу заметил, как она на него смотрит.

Мы заходим внутрь, где на ринге спаррингуются парни. Янкевич стоит рядом и щурится. Слышу голос Лили и наблюдаю, как к ней приближается Степа. Леши не видно.

Олег отвлекается от наблюдения и идет к нам. Вид серьезный. Работу в клубе не хочется терять не из-за денег. Привык к обстановке, да и бои мне нравились, пусть Янкевич и не пускал меня на серьезные стычки. Не из вредности, а по просьбе Дана.

Здороваемся, пожимая руки, и Олег кивает на кабинет. Уходит, а я даю Лиле ключи от своего рабочего места. Не хочется отпускать ее, но вряд ли Янкевичу понравится присутствие девушки в разборе полетов.

Иду к нему в кабинет и жду очередного морального пинка, наподобие тем, что устраивают родители своим нашалившим детям. Олег сидит в кресле и внимательно смотрит на меня. Молчит, пока я сажусь на диван напротив него.

— Слушай, Макс, влип ты в задницу, — начинает он со смешком, а я вопросительно поднимаю брови, — я думал старший Орлов ко мне прилетит, но… С их стороны полный штиль, понимаешь, что к чему?

— Одумались. — Отвечаю коротко, на что Янкевич громко смеется, но тут же резко прерывается и становится серьезным, облокачиваясь о край стола.

— Нет, пацан, они не одумались, а притаились. Если бы на твоем месте был бы простой паренек, то, — он снова откинулся на спинку кресла, — да, уже нагрянули бы неприятности на твою голову.

— К чему клонишь?

— Я уже все пробил про этих товарищей, как они дела свои ведут. Прямо действовать не будут, тем более мамашка твоя кипишная постаралась. — Олег усмехается, а я сжимаю челюсти.

И здесь успела…

— В крысу сделают, Макс, поэтому смотри, куда идешь и с кем. Прилетит, откуда не ожидаешь. — Янкевич тяжело вздыхает, а я сглатываю противную слюну.

Главное, чтобы Лилю не тронули, а с остальным разберемся.

— С работой что? — Спрашиваю напрямик, а Олег усмехается.

— Я ему про Фому, а он мне про Ерему. По графику, Макс, да и парни толковые, особенно тот, — Олег улыбается, кидая в рот зубочистку, — Богданов. Отшибленный. Меня напоминает в молодости.

Кивает на выход, намекая на то, что разговор окончен. У нас с ним всегда так. Нет затяжных бесед. Только с Данияром он может часами о жизни рассуждать, а со мной коротко, сухо и по делу. Поднимаюсь и, когда касаюсь дверной ручки пальцами, думаю, что Янкевич может помочь в решении еще одного вопроса.

— Олег, — поворачиваюсь к нему и натыкаюсь на вопросительный взгляд, — у тебя же есть связи в полиции. Можешь сделать одолжение?

Глава 16

Я ждала Макса, кусая губы, и совсем не слышала, что говорила Светка в этот момент. Меня интересовало, чем закончится разговор Круглова и хозяина клуба, поэтому посторонние звуки не задевали мои уши. Степа сообщил, что их взяли на работу, а значит, где-то неподалеку бродит Богданов.

Прошла за стол и села на край кресла, рассматривая свои пальцы. Жизнь резко изменилась после столкновения с Максом, и я пыталась определить, какие именно чувства возникают, когда мы вместе. Ощущение тепла и тянущего восторга по всему телу. Определенно, хотелось разобраться лучше и побыть с ним наедине подольше. Можно даже без слов.

Не знаю, сколько так просидела, но от размышлений и нервного ожидания отвлек сестричкин визг за пределами помещения. Я быстро поднялась и вышла в зал, где мне открылась странная картинка. Богданов прижимал Светку к стене и был настроен агрессивно. Ох, как это не к месту!

— Лех?! — Степа шел с противоположной стороны с хмурым выражением лица, как и я.

— Убери. От меня. Свои. Грязные. Руки! — Светка точно не наслаждалась обществом моего друга, но не сводила с него глаз, провоцируя на резкие действия.

— Грязные значит? — Процедил Богданов через зубы, а я как раз дошла до них, не зная, каким образом расцепить парочку.

— Да. Кто вообще дал тебе право меня касаться? Возвращайся в свою пещеру, пока не поздно. — Света попыталась его оттолкнуть, но даже с места ни на сантиметр не сдвинула резким толчком рук в крепкие плечи.

— Да? Тогда ты вернешься в свою башню, Рапунцель. — Леша сделал шаг назад, и я уже спокойно выдохнула, но после резко кинул Свету себе на плечо и пошел к выходу.

Сестричка завизжала и забрыкалась, а меня остановил Степа, когда я направилась следом.

— Пусть пообщаются. — Вольный махнул рукой, а я покачала головой.

— Он ее прибьет.

— Значит заслужила. — Степа пожал плечами и улыбнулся, переводя внимание на мою скромную персону. — Итак, Цветочек, не обижает тебя отчаянный?

Друг поиграл бровями, заставляя меня отвести взгляд в сторону.

— Почему отчаянный?

— Тебя только это интересует? — Степка удивленно поднял брови, пока я сложила руки на груди, наконец взяв эмоции под контроль. — Хорошо-о-о. Да, он так кулаки чесал о того… — Вольный почесал затылок, слегка нахмурившись и вспоминая. — Из их компании. Белобрысого в общем. Я даже уважать его стал, тем более, что тот хмырь тебя обижал.

Из груди вырвался тяжелый вздох, пока Степыш расписывал события того вечера. Я только сильнее занервничала. Была в словах Светы правда, Орловы не оставляют такую наглость без ответочки. Волнение еще сильнее скрутилось в животе тугим узлом, и я на некоторое время забыла, что Светка исчезла из поля зрения вместе с Богдановым. В конце концов, она сама захотела составить нам компанию…

Вскоре к нам присоединился Макс. Янкевич оставил его на прежнем месте, да еще и ребят пристроил. Безгранично добрый человек, на мой взгляд. По словам Круглова он помог в свое время его брату, Данияру, решить проблемы с отцом Лики, да и с их папочкой тоже.

Так как Максиму нужно было приступить к работе через пару часов, он с расстроенным видом сообщил, что отвезет нас домой, чтобы успеть заскочить к себе. Вот в это мгновение я вспомнила про сестричку и Богданова. Пришлось быстро шагать к выходу, где мы застали только Светку. Она сидела на корточках около машины Круглова с опущенной головой, и у меня даже в груди защемило от этой картинки. Казалось, что Светка рыдает.

— Свет? — Макс первым позвал ее, подходя ближе, пока я следила за сестричкой, находясь от нее в паре шагов. — Все нормально? А где Леха?

Минутная тишина грозила разорвать уши, но Света вздернула голову выше, чем обычно, и резко поднялась. Я не успела понять, что с ее лицом, потому что она отвернулась и взялась за ручку, чтобы открыть дверь машины.

— Без понятия, где ваш неотесанный гопник. Можешь уже нажать чертову кнопку?! Я хочу домой. — Я посмотрела на Макса, который подарил мне не менее озадаченный взгляд и пожал плечами.

— Что между вами произошло? — Спросила, оказавшись в салоне, пока Максим обходил автомобиль и садился за руль.

Светка не спешила отвечать. Я думала, что посыплется гневная тирада с ядовитыми фразами, но сестричка молчала всю дорогу до дома. Только когда Круглов припарковался около нашего подъезда, она открыла дверь и повернулась к нам.

— Я попрошу отца, чтобы за нами следили по отдельности.

— С чего такая доброта? — Фыркнула ей в ответ.

Наверное, опять что-то задумала. Иначе, как объяснить внезапный порыв ее величества?

— Я думала, вы посещаете приличные места с достойной компанией, а не это… — Она скривилась и откинула прядь волос за плечо, снова становясь надменной. — Кайфуйте, голубки. Больше мешать не буду.

Она выбралась из машины и громко хлопнула дверью, от чего Макс скривился, но лишь развел руки в стороны. Я не успела загрузить мозги мыслями о сестричкиных словах, потому что Круглов подался в мою сторону и притянул меня к себе, запустив пальцы в волосы.

— Не представляешь, как давно я хочу это сделать. — Сказал прежде, чем впиться в мои губы.

Теплые пальцы практически невесомо касаются моего лица, пока ветерок проникает под куртку и вызывает контрастные ощущения. Максим прикрывает мне глаза руками и ведет вглубь парка. О том, что это именно парк, я поняла, когда Круглов аккуратно и бережно помог мне выбраться из машины, попросив прикрыть глаза еще в начале нашего пути.

Сердце бьется от предвкушения чего-то очень приятного. Почему приятного? Да, потому что иного от Макса и ждать не следует. За месяц наших отношений многое поменялось. Первое, мое мнение о нем кардинально перевернулось с ног на голову.

Если сначала я отнесла его к разряду зажравшихся мажористых друзей сестры, то теперь понимала, что Круглову далеко до той компании, где Света постоянно проводила время. Он совсем другой. Макс добрый, внимательный и максимально нежный парень, что я узнала в полной мере.

Не знаю, каким образом, но Света поговорила с папой, после чего наше совместное наказание было отменено, и я гадаю, кто же на самом деле устроил его, папа, или все-таки сама Света? Хотя теперь это уже было не важно.

Второе, я ближе познакомилась с Ангеликой, узнав ее семью. Мне понравился ее младший братик, Олежа. Мальчишка с необузданной энергией и невероятной притягательностью. Вот кто будет в будущем разбивать девичьи сердца…

Ее отец был не особо разговорчивым мужчиной, а уж бабуля… Добрая и заботливая женщина, которая ни капли не стеснялась того, что прикована к инвалидной коляске. Со своей милой бабушкой после переезда к родителям мне увидеться не удалось, потому что Владимир Эдуардович отправил ее на отдых за границу, подлечить здоровье и побыть в красивом месте с невероятными видами.

Мы созванивались несколько раз в неделю, и Илона Львовна очень радовалась за меня, ведь только с ней я делилась подробностями личной жизни. Бабушка прекрасно меня понимала и не упускала момента сказать, что румянец и блеск в глазах мне к лицу.

Третье, я утопала в новых чувствах день ото дня, но признаться в том, что влюбилась по уши не могла. Слишком страшно… Пусть пока все будет обозначено словами нравится и легкая эйфория.

— Осторожно, — Максим слегка толкает меня в сторону, пока я шагаю и слышу хлюпанье от соприкосновения ботинок со снежными лужами, — сюда, Выскочка.

Несколько снежинок попадает на щеки, и они тут же превращаются в маленькие капельки, стекающие по коже и оставляющие приятные прохладные следы. Волнуюсь все больше, потому что сегодня ровно месяц с того дня, как Макс предложил стать его девушкой.

— Готово, — Круглов убирает руки с моего лица, но не отходит, а стоит за спиной, помещая руки мне на талию и притягивая к себе, — открывай глазоньки. — Шепчет на ухо и улыбается, пока я медленно поднимаю веки и задерживаю дыхание.

Мы находимся в части парка, где летом стояла палатка с тиром. Теперь она украшена гирляндами, которые мигают разными огнями, создавая иллюзию праздника, до которого еще далеко. Внутри стоит стол и лавочка. Максим берет меня за руку и проводит к ней, стряхивая снежинки с капюшона и куртки, пока я ошарашено смотрю вокруг.

Вечер, столик, на котором стоят не бокалы, а высокие кружки с чем-то горячим, мигающие огни, и мы… Сердце работает через раз от эмоций, которые зашкаливают в этот момент.

— Когда ты успел? — Спрашиваю, широко распахиваю глаза и еле сдерживая улыбку.

— Взмахнул рукой, и случилось чудо. — Максим поднимает руку, от чего с его волос падает несколько капель, и смотрит на меня. — Нравится?

— Я, конечно, очень жду нового года, но, по-моему, слишком рано. — Усмехаюсь, но тону в каком-то безумном ощущении детского восторга.

— Атмосфера создана верно, — кивает с довольным видом, берет кружку и подает мне, — латте, госпожа. — Кланяется, убирая одну руку за спину.

— Спасибо. — Отвечаю ему таким же тоном, включаясь в игру.

Мне нравилось, как Макс умело превращает серьезную или волнительную ситуацию в простую, а порой очень смешную. Делаю глоток и наслаждаюсь теплом, которое идет по рукам и телу. Идеальный вечер. Такой романтичный, что колени подрагивают.

— Чего-то не хватает, да? — Максим хмурится, лезет в карман, что-то достает, берет мою руку, и я ошарашенно смотрю на него, пока по безымянному пальцу скользит прохлада.

Хлопаю ресницами, а Круглов довольно улыбается. При свете гирлянд кольцо смотрится шикарно. Золото блестит, а небольшие камешки переливаются. Я нервно сглатываю, не зная, что сказать.

— Кольцо Всевластья. Моя сила и моя слабость. — Снова кланяется, а я улыбаюсь.

— Саурон? — Подыгрываю, убирая кружку на стол.

— Вроде того. — Хмыкает и пытается притянуть к себе. — У меня есть еще один подарок.

— Думаю, у меня тоже есть. — Отталкиваю его и выбегаю из палатки.

Снегопад усиливается, и крупные лохматые снежинки бьют по лицу. Так клево и приятно, что я поддаюсь естественному желанию. Подбегаю к деревьям, под которыми есть снег, комкаю его и бросаю мокрый шар в Круглова.

Бомбежка снежками увлекает настолько, что мы теряем счет времени и дурачимся, не обращая внимания на то, что одежда промокает. Мне так весело давно не было. Максим ловит меня за талию, а я смеюсь. Сил на продолжение борьбы нет, поэтому позволяю ему буквально внести меня в палатку.

Круглов хмуро поглядывает на кружки, в которых уже давно остыл латте, и тяжело вздыхает, стряхивая с волос капли.

— Придется заглянуть в местное кафе. Сейчас сбегаю. — Он подходит к столу и берет с лавочки пакет, который я до этого из-за эмоций не замечала. — Держи. Посмотри, пока я схожу за горячим чаем.

Я не успеваю спросить, что там. Максим скрывается среди быстро падающих с неба снежинках. Пожимаю плечами и достаю из пакета пару увесистых папок. Руки подрагивают, когда я переворачиваю одну из них и вижу надпись. Дело… Станислав Яковенко…

Глава 17

Погода впервые не соответствует настроению. Иду к выходу из парка с улыбкой на губах, будто потерял мозги на одном из крутых поворотов. Хотя… В какой-то степени так и есть. Мне просто сносило крышу от Алимеевой. Притом настолько сильно, что меня не волновали шантажи матери ее постоянными приступами, учеба, работа и Орлов со своей тупой местью, которой, как я подозревал, может и не быть. Волновала только Выскочка и ее улыбка, которая целый вечер не сходила с красивого личика.

Снежинки хлопали по лицу и тут же таяли. Слякоть и прелести наступающей зимы никогда не вызывали во мне радости, а сегодня по венам бежала не просто радость, а настоящий чистый кайф, которого я не испытывал очень давно. Наверное, с того самого момента, как не стало Алиски…

Не хотел концентрироваться на мыслях о прошлом, задвигая подобные размышления в далекий ящик. Все, что было важным в этот момент, наслаждение каждой секундой, проведенной в обществе Лилии. Цветочек, который принадлежал только мне и никому больше. От осознания этого факта готов был горы свернуть и почти свернул. Если так можно назвать помощь, которой я попросил у Янкевича.

Олег не отказал, но и не обещал достать информацию о семье Лили. Просто сказал, что сделает, что в его силах, и пару дней назад он передал мне папки с делами десятилетней давности. По его словам, достать их было чертовски сложно, потому что причастны оказались влиятельные люди. Любопытство, конечно, тянуло влезть в бумажки и узнать, что же произошло с родителями Выскочки, но я решил, что будет лучше, если она сама скажет мне. Если захочет, конечно…

Выхожу из парка, стряхивая влагу с волос. Нужно было сразу накидывать капюшон, а так и другом менингита стать можно. Быстро добегаю до кафе и беру два закрытых стаканчика латте с трубочками. Теперь если и остынет, то не скоро.

Почему-то сердце начинает бешенно стучать по дороге к палатке. В парке ни души, и это не удивительно. В такую погоду никого из дома не вытащишь. Идеальный вариант для того, чтобы отметить месяц отношений. Черт! Поверить не мог, что встречаюсь с девушкой целый месяц. Не то, чтобы я не хотел и не думал об этом. Просто после всего, что произошло в наших жизнях сложно было представить настоящее счастье.

А оно все-таки нагрянуло, как и обещала мне Лика!

С Лилей они подружились, что меня очень радовало. Мы даже несколько раз присутствовали на семейных посиделках у Цветковой. Алимеева была в восторге от Олежки. Еще бы! Этот маленький мачо попытался даже ей глазки строить!

Быстро шел по тропинке и гадал, какая реакция будет у Лили? Обрадуется?

Я на это очень надеялся. Было бы логично получить горячий поцелуй в благодарность за труды. Полумрак и яркое свечение около палатки словно маяк вели меня к моей сладкой девочке, которая сидела на лавочке, опустив голову. Папки были раскрыты и лежали перед ней на столе.

Даже замедлил шаг, пытаясь понять, что означает ее взгляд.

Ничего хорошего, судя по слезам, которыми наполнились ее глаза.

— Посмотрела? — Спросил, протягивая ей стаканчик с латте.

— Да. — Сухой скрипучий ответ, от которого я нахмурился.

Не к добру холодный тон, возвращающий к чертовой реальности. Проглатываю противную слюну и хмурюсь, пока Лилин подбородок подрагивает.

— Ты знал?

Она смотрит на меня так, будто я в преисподнюю за кофе ходил. Неужели так повлияли новости?

— Что знал?

Тупее вопроса и придумать нельзя было. Сжимаю стаканчик пальцами, а Алимеева истерично посмеивается, тыча в папки указательным пальцем правой руки.

— Это, Макс?! Ты знал об этом?! Зачем ты так со мной, а?! — В ее голосе проскальзывают высокие нотки.

— Да, я не смотрел в них. Попросил Олега достать информацию… — С недоумением смотрю на нее, не понимая причины поднимающейся истерики. — Ты же сама говорила, что хочешь узнать о пожаре.

— Да! Я хотела! — Лиля подскакивает и смотрит на меня со злобой, при этом с глаз катятся крупные слезы.

Протягиваю руки, чтобы обнять, потому что рыдания, которые ее вот-вот накроют душу мне рвут на мелкие части.

— Но сама хотела и потом, понимаешь?! Позже… — Она уворачивается от меня, выставляя руку. — Не прикасайся ко мне. Не надо.

— Да, что происходит?! — Спрашиваю спокойно, хотя нервишки начинают пошаливать.

— Что происходит? — Повторяет она, помещая ладонь на лоб, и часто дышит, пока слезы одна за другой катятся по бледным щекам. — Происходит то, что по вине твоего отца моих родителей больше нет.

— Не понял… — Эти слова сродни кипятку, который выливают тебе на промежность шутки ради, вот только улыбки на лице Алимеевой не возникает, а значит…

— Так посмотри! Вот! — Тычет в папку, куда я перевожу взгляд.

Пробегаю по строчкам глазами и поверить не могу. Александр Алексеевич Аристов был подозреваемым в заказе на убийство Станислава Яковенко. Вот же дерьмо…

— И что теперь? — Спрашиваю, снова поднимая глаза на Лилию, которая вся дрожит от эмоций.

— Все посмотрел? А видел, кто его отмазал?! — Ее голос эхом проносится в голове, и ответить не успеваю. — Алимеев Владимир Эдуардович. Эти двое повязаны. Они бесчувственные сволочи, которые решили, что могут все!

— Лиль…

Начинаю, подходя к ней, но Выскочка отскакивает от меня, как от прокаженного.

— Нет, Макс, не подходи. — Цедит сквозь зубы. — Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Не хочу.

— Моя вина в чем? — Пытаюсь до нее достучаться, но Алимеева лишь головой крутит, погружаясь в истерику окончательно. — Я просто хотел сделать лучше, чтобы ты правду узнала…

— Да?! А как мне жить теперь с этой правдой?! — Выскочка уже не контролирует свои эмоции и плачет, содрогаясь всем телом. — Смотреть на тебя и знать, что ты его сын?! Сын человека, по вине которого моя жизнь полетела в бездну! Или может, поблагодарить Алимеева, который удочерил дочь своего врага?! Что мне теперь делать с этим?! — Снова иду к ней, но Лиля шарахается в сторону, выставляя руки. — Нет. Не надо. Я одна хочу побыть. — Машет головой и часто дышит, пока я крепко сжимаю стаканчик в руке. — Одна. И не надо ходить за мной. Просто оставь меня.

Алимеева уходит, а я стою на месте. В глазах начинает рябить от мигающих огней. Они сейчас ужасно раздражают. Хочу успокоиться, но не могу. Громко матерюсь и кидаю чертов стаканчик в сторону. Он ударяется о палатку. Крышка открывается, и латте проливается на асфальт. Черт!

Запускаю пальцы в волосы, смотря в темноту, куда ушла Лилия. А мне что прикажешь делать с этой информацией, Выскочка?! Мне-то как с этим жить?!

Один удар, второй, третий…

Двигаю руками по схеме, стараясь себя не нагружать, но от этого не легче. Вспоминаю наш разговор с Лилей, и внутренности будто ошпаривают. Хреново до жути. Ощущение, что тебя выпотрошили, потом обожгли органы и запихали их обратно.

— Макс, заканчивай, а! — Бросает Степа, заходя в зал, где я пыхчу уже который час. — Весь мокрый уже.

— Ничего страшного. — Бросаю через плечо и продолжаю бить по ничем не повинной груше.

— Что у вас произошло? Расскажи, легче станет. — Вольный помещает клешни на грушу, оттягивая ее на себя, и вынуждает тем самым остановиться.

Часто дышу, отходя в угол, и пытаюсь не сорваться. Нервы ни к чему хорошему не приводят. Видел же, что с Даном творилось, когда он с Ликой кусался. Не хотел я так же. Хотел по-другому. По-настоящему. Спокойно. Адекватно. Черт!

Пинаю стену и шумно выдыхаю, потому что уже два дня Алимеева меня игнорит и на занятиях не появляется. Звонить Светке равносильно тому, что в грязь окунуться. Что там произошло после нашего разговора? Неизвестно. Ни ту, ни другую не видел. К тому же напрягало то, что Лиля и парням на звонки не отвечала, и если Степка вел себя адекватно, то с Лехой мы успели схватить друг друга за грудки.

— О-о-о, Макс, прекращай! — Степа фыркает и кивает на лавку около стены. — Давай, колись, что случилось?

С Вольным мы нашли общий язык, а вот Богданов все еще кусался, причем без повода и с поводом, особенно когда дело касалось Алимеевой. После минутных сомнений сажусь на лавку и рассказываю вкратце о том, что нарыл информацию про родителей Алимеевой. Степка хмурится и чешет затылок.

— Облажался я. — Поднимаюсь и снова иду к груше, но Вольный не дает, вклиниваясь между мной и грушей.

— Не ты облажался, а твой предок. Он, если по факту, к тебе отношения не имеет. Запустил сперматозоид, и что? От этого отцом не становятся. — Хлопает рукой мне по плечу. — Успокоится и сама придет. Вот увидишь.

— А если не придет? — Сглатываю вязкую слюну и стягиваю с рук тейпы. — Что если она меня ненавидит?

Когда произнес это вслух, стало еще хуже. Не хотел, чтобы меня ненавидела девушка, которая мне дорога. От одной мысли, что я ей противен, под ребра будто иглами ткнули. Остановился, сжимая кулаки, но Степа развел руки в стороны.

— Цветочек долго не злится. Поймет. Правда, тут ситуация такая, но ты же, как лучше хотел. — Он снова хлопает меня по плечу, проходя к двери. — Мы закончили с подготовкой. Сегодня классный бой ночью. Ставки зашкаливают. — С восторгом сообщает, наверное, чтобы отвлечь.

Иду за ним, собираясь принять душ и поехать домой, но Вольный настроен на другую программу. Оказывается, на другом конце города открыли офигенную кафэшку, и мы обязательно должны съездить туда, чтобы попробовать наивкуснейшее мясо. Богданов сначала хмурится, но соглашается составить нам компанию. Кстати, пару раз видел его в городе в рядом со Светкой. Спрашивать подробности не стал. Не мое дело, только, видимо, они к друг другу не ровно дышат.

— На нашей поедем. — Упрямо говорит он, когда я выхожу из душа и начинаю натягивать на себя одежду.

— Мне без разницы. Есть хочу. — Вольный потирает живот с улыбкой, а я отрицательно качаю головой.

— Не, ребят, я на вашей копейке не поеду. — Развожу руки в стороны, боясь представить, что может произойти, если с желтухи посыпятся болтики, да еще и в гололед. — Жить еще хочется.

— Козыряешь перед нами крутой тачкой? — Тут же нападает Богданов, натягивая на себя куртку и смотря на меня так, словно я фашист, ступивший на русскую землю.

— Нет, говорю по факту, что ваше транспортное средство опасно для передвижения по городу в гололед. Только и всего. — Подхожу к нему ближе и смотрю прямо в глаза.

Вот этот точно меня сейчас ненавидит. В глазах столько злости, что вот-вот сорвется.

— Брейк, самцы! — Степа вклинивается между нами вовремя, отвлекая от того, чтобы почесать кулаки. — Без агрессии. Надо пожрать. Тогда успокоитесь.

Прохожу мимо Богданова, толкая его плечом. Что за мания такая, приписывать мне то, к чему я не склонен?!

На нервах иду к тачке и сажусь за руль. Хотят колесить на ржавом корыте, пусть! Мне и в Бэхе не плохо. Пока включаю музыку, подходят ребята. Степа садится рядом на пассажирское, а Леха с видом мученика забирается на заднее. И стоило ли выпендриваться?

Пристегиваю ремень безопасности и киваю Степе. Он лишь отмахивается, говоря, что это бред. Вожу я аккуратно, поэтому он начинает ковыряться в плейлисте. Этим и нравится. Простотой. С Богдановым тяжелее. Намного. Как с Даном.

Глава 18

Новости о том, кто стал виновником того пожара, огромным комом свалились на меня. В голове не укладывалось, что столько лет рядом со мной был истинный подлец, а не приемный папочка. Меня ломало изнутри, убивали эмоции, которые я испытывала. Даже холодные снежинки и мокрая одежда не помогали потушить тот пожар, что распространялся по всему телу.

Не знаю, сколько я бродила по городу, не обращая внимания на то, как телефон раз за разом вибрирует в кармане куртки, только потом поняла, что не смогу переступить порог дома Алимеевых. Они никогда не стремились стать мне настоящей семьей. Никогда.

Если Марина Георгиевна пыталась играть роль примерной матери, то Владимир Эдуардович показывал себя во всей красе, избегая лишних нежностей и показа привязанностей к чужому ребенку. Теперь все встало на свои места. Зачем он удочерил меня? Чтобы держать дочь врага рядом? Чтобы ему не вздумали отомстить?

Чувствовала себя раздавленной и никому не нужной. Чтобы согреть замерзшие руки, зашла в кафе и взяла себе горячий чай. Слезы давно высохли, но внутри все еще бурлила злость, ненависть, отчаяние и раздражение на каждого мимо проходящего человека. Почему из всех людей такая участь досталась именно мне?

Прикрыла глаза и медленно выдыхала и вдыхала, чтобы успокоиться, но мне ничего не помогало. Хотелось закричать во весь голос от боли, ломающей все, что с таким трудом выстраивала. Мне так хотелось быть счастливой и не думать о прошлом хоть какое-то время, чувствовать себя полноценным человеком, которого действительно любят, и сегодня я практически ощутила это.

Посмотрела на кольцо, которое блестело на пальце, и легкие сжало от боли. Макс…

Не могла в данный момент определить то, что к нему испытывала. Разум пищал, что я его обидела, но эмоции перекрывали слабый призыв сознания. Мне было противно от того, что рядом со мной находился человек, в венах которого течет кровь того самого Аристова. Аристова, который нагло уничтожил две важные жизни. Уже подняла руку, чтобы снять кольцо, но замерла и смотрела на него. Такой прекрасный вечер закончился кошмаром. Я ожидала всего, только не того, что произошло. Не думала, что правда может так сильно ранить.

Закрыла глаза и приложила руку, где было кольцо, к лицу. Какая я дура…

От размышлений отвлек очередной звонок. Владимир Эдуардович изволил беспокоиться. Звонил раз десятый. Сбросила вызов и выключила звук на телефоне. Домой мне точно нельзя возвращаться в таком состоянии. Жаль, что бабули нет в городе. Ее поддержка была бы сейчас очень кстати, а еще совет…

Просидела в кафе еще с полчаса и решила все-такие поехать к бабушке. Ключи от ее квартиры всегда висели на связке с другими. Я села в такси, не имея желая прозябать на холодной остановке, и поехала в нужном направлении. Огни ночного города и чудесный снегопад не радовали, как всего пару часов назад.

Я тряхнула головой, чтобы не думать о Максе, который остался в парке. Его лицо, текст из папки… Все стало каким-то одним черным пятном перед глазами. Глаза снова неприятно защипало от слез, но я часто заморгала, чтобы больше не плакать. Расплатившись с таксистом, побрела в подъезд и, не дожидаясь лифта, поднималась по ступенькам.

Хотелось наполнить горячую ванну и пролежать в ней как можно дольше, чем я и занялась, как только переступила порог квартиры. В ней было непривычно тихо. Я привыкла к тому, что Илона Львовна принимала меня с распростертыми объятиями, встречала со школы и прогулок улыбкой, чашкой горячего какао и какими-нибудь вкусностями.

В темноте скинула сапоги и побрела в сторону ванной комнаты, сразу наливая в нее пены и поворачивая кран. Смотрю, как вода быстро льется, медленно наполняя ванну. Раздеваюсь прямо тут, бросая вещи на пол. Забираюсь в горячую воду, которая наполовину скрывает тело. Прижимаюсь лицом к коленкам и думаю, как мне жить дальше с тем, что я узнала.

Снова вспоминаю, как до появления папок в моих руках, все было хорошо. Я и Макс… Веселье… Снежки…

Выдыхаю, закрывая глаза, и с головой погружаюсь под воду, стараясь выбросить из головы все мысли. Мне нужно отдохнуть и решить, как забрать вещи из дома Алимеевых. Жить на одной территории с человеком, который покрыл убийцу, я не хотела. Только, как разорвать все связи с этой семьей? Не получится мирно, особенно после тех условий, что поставил мне Владимир Эдуардович.

Провожу в ванной больше обычного и накидываю на себя свой халат, который еще не успела убрать бабуля. Наверное, чувствовала, что я скоро вернусь к ней. Свои мокрые вещи развешиваю на сушилке и иду в кухню, чтобы сделать себе какао. Варить, конечно, не стала, но Несквик тоже ничего. Налила себе большую кружку вкусного напитка, побрела в спальню, укуталась в теплый плед и смотрела в окно, где царила тьма. Сегодня небо было темным, без звезд. Почему-то в память полезли воспоминания о стройке, когда мы с Максом стояли на недобалконе и слушали музыку…

Прекрасный вид и чувство свободы, которое теперь потеряно.

Еле заставила себя отодвинуть эти мысли, медленно потягивая вкусный напиток. Думала, что не смогу уснуть, но тепло, разлившееся по телу от выпитого какао, помогло мгновенно погрузиться в сон.

Так беспокойно я еще никогда не спала. Проснулась в холодном поту и присела на постели, потирая лоб и вспоминая события вчерашнего вечера. Посторонние звуки, раздающиеся в коридоре, заставили напрячься и сглотнуть слюну от страха. Если бабули нет, то кто может там грохотать?

Тихонько сползла с постели, скинула с себя халат и, кривясь, открыла шкаф. Быстро впрыгнула в белье и футболку с широкими штанами. Сердце стучало часто и грозило застрять в горле от страха, который маленькими, но очень острыми иглами покалывал подушечки пальцев. С таким же выражением лица, прикусив губу, открыл дверь и вышла в коридор.

— Проснулась, красота, — Владимир Эдуардович вышел из кухни, закатывая рукава белоснежной рубашки, — иди завтракать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍По коже пробежали мурашки от повелительного тона Алимеева. Он скрылся из вида, а я еще пару минут стояла около своей комнаты, сжимая кулаки. Как с ним разговаривать, если хочется с разбега наброситься и бить, что есть силы?!

И зачем он сюда явился? Приготовить завтрак?!

Легкие жгло от того, как я дышала. Через раз, боясь, что злость станет причиной моей скорой смерти. Еле передвигала ноги в сторону кухни, и когда достигла цели, остановилась в дверном проеме, наблюдая, как сам великий Владимир Эдуардович Алимеев накрывает на стол. Нонсенс!

Подобного не припомню за все время, что я была частью их семьи. Вроде на нем рабочий костюм, но выглядит иначе. Что-то изменилось, и меня это жутко раздражало. Сложила руки на груди и не произносила ни слова, пока он не указал мне на стул и вопросительно не поднял брови.

— Садись, Лилия, нам нужно серьезно поговорить. — Он тяжело вздохнул, отодвигая стул, пока я стояла на прежнем месте. — В очередной раз.

— Я все знаю. — Сказала холодно, на что Владимир Эдуардович прищурился.

— Что знаешь? Внеси немного конкретики и сядь, пожалуйста, за стол. — С ноткой нервозности произнес Алимеев, но я лишь отрицательно качнула головой. — Очередная твоя выходка, Лилия. Я не понимаю, чего тебе не хватает. Может, пояснишь?

— Я знаю, что произошло с моими родителями, — сухо выдавила из себя, слыша, как безумно стучит сердце в это мгновение, — и кто виноват.

— Та-а-ак, — протянул Владимир Эдуардович, отодвигая от себя тарелку с ароматным беконом и яичницей, — с этого места подробнее. Что ты знаешь?

— Ты покрыл Аристова, помог этому человеку жить сладкой и прекрасной жизнью, пока мои…

Удар кулака о стол заставил вздрогнуть и замолчать, нервно хватая ртом кислород. Алимеев сжал челюсти и внимательно посмотрел на меня. Даже холодок по спине пробежал от такого взгляда.

— Откуда ты это узнала?

— Это не важно. Главное, что я знаю правду и не собираюсь жить рядом с убийцей. — Сказала так ровно, насколько могла, на что Владимир Эдуардович откинулся на спинку стула и одним движением ослабил галстук.

— Сейчас ты сядешь за стол и выслушаешь все, что я скажу. — Он не отрывал своего взгляда, но я упорно стояла на месте. — Все не так, как ты думаешь, Лилия.

— Да? — Фыркнула, скривившись от того, как умело Алимеев начинал выкручиваться из положения. — Скажешь, что не принимал участия в этом деле, и все сфабриковали?

— Нет, я так не скажу. Если ты хочешь знать правду, то, — он развел руки в стороны, — да, я помог Аристову, но не потому что горел желанием сделать плохо тебе или твоей семье. Нет.

— Тогда почему помог? — Еле сдержалась, чтобы не перейти на крик, хотя очень хотелось.

Изнутри ломало. Казалось, еще немного и внутренние органы лопнут от напряжение, которое пропитало каждую клетку организма.

— Я не могу сказать тебе всех деталей, — Алимеев совместил пальцы рук и тяжело вздохнул, сохраняя хладнокровие, — когда-то очень давно Сашка помог мне, вытащил с самого дна, и я вернул ему долг.

— Так просто? — Закачала головой, борясь с эмоциями, которые вновь грозили накрыть меня с головой.

— Нет, Лиля, не так просто. Шантажом, милая. Я вынужден был помочь, — он снова тяжело вздохнул и потянулся к чашке с кофе, — ради семьи. Всему есть своя цена, и я ее заплатил. Сполна.

— Я не понимаю… — Закачала головой, потому что не верила этому человеку. — Сколько ты хотел скрывать это от меня?

— Я всего лишь хотел уберечь тебя от проблем прошлого. Вот и все. Дети не должны расплачиваться за ошибки родителей. — Владимир Эдуардович нахмурился, делая глоток бодрящего напитка, пока я часто дышала, опустив руки от бессилия.

— Какие еще ошибки?

— Твой отец был журналистом и, нужно сказать, очень проворным. — Алимеев отставил чашку в сторону и посмотрел на меня. — Полез не туда, узнал не то, что нужно, и решил сорвать большой куш одним ударом, но… В случае с Сашкой просчитался. Результат на лицо.

— Нет, — я качала головой, — я не верю…

— Имеешь полное право, — Владимир Эдуардович устало провел рукой по лицу, а я переваривала его слова, — Яковенко узнал ту информацию об Аристове, которую не должен был, и он не пошел с этим в редакцию желтой газетенки, а шантажировал. Итог, Аристов практически чисто сработал, устранив источник дыма и, собственно, все носители одним ударом. Мне жаль, что так произошло, Лилия. Я не имею отношения к пожару. О подробностях я узнал позже и не хотел помогать, но… У всех есть больная точка, и на мою тоже надавили.

— Я… — Промямлила, ощущая жуткую пульсацию в области висков. — Я не понимаю, зачем тогда нужно было забирать меня из детского дома?

— Чистая случайность. — Владимир Эдуардович нахмурился и посмотрел в окно. — Марина очень хотела ребенка, а когда увидела тебя маленькую, худенькую со слезами на глазах, — он перевел взгляд на меня, от чего внутри все сжалось с удвоенной силой, — все решилось. Я узнал о том, чья ты дочь, позже при оформлении документов. По этой причине тебе сменили фамилию и отчество. Все сделали скрыто. В прессу только сообщили о самом факте удочерения. Благо никто не пронюхал нюансов. — Алимеев выпрямил спину и поместил руки на стол, шумно выдохнув. — Ты продолжишь допрос оттуда? Или все-таки сядешь за стол и оценишь кулинарный талант приемного отца?

Глава 19

Разговор с Алимеевым не приносит мне облегчения. С одной стороны мне хочется верить в то, что он говорит. Так было бы намного проще. Я бы знала, что виновник пожара Аристов, который уже платит за свои грехи, находясь за решеткой. С другой, слишком складно пел Владимир Эдуардович, будто заучил эту речь заранее с интонациями и давкой на слабые точки. Сомнений добавляло и его молчание все эти годы, хотя вопрос о моих родителях поднимался несколько раз. Мы разговаривали, и он намеренно умалчивал. Не знаю, стоило ли верить в сказку о том, что лгал он ради моей безопасности.

Что могли сделать ребенку, родители которого погибли, а он сам был еще мал, чтобы знать такие подробности?

Все казалось мне бредом, но как бы Алимеев не настаивал на том, чтобы я вернулась домой, согласия не дала. Мне нужно было привести мысли в порядок, а еще… Как теперь смотреть в глаза Максу?

Оставшись у бабули в квартире, приняла решение пока не посещать занятия. Безответственно, но сейчас не готова была сталкиваться с Кругловым, да и вообще с кем-либо. Хотелось закрыться в своем мире и не выходить из него некоторое время. Первый день я даже не ела толком, только пила горячее какао и лежала под пледом, временами погружаясь в сон, где меня так же преследовали кошмары прошлого.

На вторые сутки поняла, что повела себя очень глупо по отношению к Максиму, но написать или позвонить ему не решалась. Что можно было сказать? Прости, я поддалась эмоциям?

Наверное, так и стоило начать, только я брала телефон в руки и, подержав его пару минут, снова убирала. Он не виноват в том, что его отцом оказался подлец, и за его грехи точно не должен расплачиваться сын. Все так несправедливо!

Меня занесло в семью человека, покрывшего убийцу настоящих родителей, а Макс оказался сыном этого ублюдка. Судьба, словно нарочно, столкнула нас лбами.

К вечеру поняла, что очень хочу его увидеть и поговорить. Может, Круглов поможет пролить свет на то, что произошло, потому что Алимееву я не доверяла. В голове уже сложился план по выяснению истины, но одной воплощать его в жизнь мне не хотелось. Слишком страшно от мысли, что эмоции вновь захлестнут огромной волной, и я сорвусь на том, кто хотел лишь добра.

Делаю все неправильно, не отвечая на звонки друзей, и прекрасно это понимаю, только очень сложно переступить через себя и начать диалог, особенно с извинений.

Когда все же заставляю себя выйти из квартиры за продуктами, желание позвонить Максиму усиливается. Даже кажется, что ладони горят, стоит телефону оказаться в них. Еду к торговому центру и настраиваюсь на звонок. Несколько вдохов и выдохов возле остановки, и я мандраж проходит. Это ведь Макс. Он шутил, но ни разу не обидел. Этими словами успокаиваю себя, достав телефон из кармана, вот только даже блокировку снять не успеваю, потому что в плечо кто-то грубо толкает.

— Алимеева! — От голоса, который раздается над ухом, по телу бегут мурашки. — Вот так встреча. — Поднимаю голову и вижу нахальную улыбку Орлова, смотрящего на меня. — Что-то ты бледная такая? Неужели защитника своего оплакиваешь?

— Что? — Не понимаю его намеков, но по коже проползают не то, что мурашки, а змеи.

Неприятное ощущение распространяется по грудной клетке, словно гадкий уж.

— Тупишь, да? — Усмехается Сашка, наклоняясь ко мне и бросая в лицо слова. — Думаешь, я не понял, кто Кругу накапал на меня? Если я до тебя добраться не могу, Лили, то до него обязательно. — Он выпрямляется и делает шаг назад, пока мое сердце замирает от волнения. — Недолго осталось.

Орлов прикладывает пальцы к виску и машет рукой, заставляя меня еще крепче сжать телефон. Смотрю вслед удаляющемуся Саше и понимаю, что это он сказал не просто так. Вот тут все сомнения пропадают. Набираю нужный номер и жду ответа. Длинные гудки убивают, но я кусаю губы в ожидании, и смотрю, как с неба начинают падать крупные снежинки. Опять…

— Лиль? — Слышу его голос и шумно выдыхаю.

— Прости, Макс, я… — Начинаю говорить, прикрывая глаза, но он меня перебивает.

— Ты на громкой связи, — недовольно, — я не один.

— А-а-а… — Тяну, не зная, что сказать дальше.

— Перезвоню через пару минут. — Бросает мне Максим, завершая вызов.

Стою и смотрю на экран телефона, который гаснет, и на него попадают снежинки. Спокойно выдыхаю. Наверное, он с Ангеликой и не хочет начинать этот разговор, а может просто обиделся?

Нервничаю, но заставляю себя пойти в торговый центр. Долго хожу, глядя на полки с продуктами, и ловлю себя на мысли, что готовить сейчас не настроена. Направляюсь в кафе на первом этаже и заказываю салат, булочку и латте. Жую, не ощущая вкуса, и думаю с кем в данный момент Круглов.

Рука снова тянется к телефону. Набираю и жду ответа. Вместо гудков раздается какой-то хруст, и я смотрю на экран. Вызов принят. Прислушиваюсь к звукам на том конце провода и замираю, когда там слышатся голоса и отчетливый звук сирены.

По спине бежит холодок. Поднимаюсь, оставляя на столике деньги за обед и иду к выходу. Не знаю, как получилось. Может, сама нечаянно нажала на отключение, или Макс сбросил. Повторяю попытку, начиная нервничать. Несколько раз сталкиваюсь с людьми, проходящими мимо, извиняюсь и иду на улицу, где прохладный ветер помогает немного прийти в себя.

Не отвечает. Начинаю себя успокаивать, но не получается. Хожу около торгового центра, как заведенная. Волнение дает о себе знать. Неспроста я столкнулась с Орловым. Еще его слова…

Я набираю номер Макса снова и снова. Дрожащие пальцы несколько раз оказываются в ненужном месте на экране мобильного, и я, ругнувшись во весь голос, продолжаю манипуляции с телефоном.

— Смотри, куда прешься!!! — Раздается сбоку, когда я натыкаюсь на кого-то, не в силах оторвать взгляд от заветного номера только вместо ответа длинные гудки.

От недоброго предчувствия неприятно саднит в груди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Неужели все так плохо?

Продолжаю передвигать ноги, понимая, что с ним что-то произошло.

Ситуация не могла разрешится мирно.

Я ведь сама в этом виновата…

Пока разные мысли мелькают в сознании, телефон в руке начинает вибрировать, и я сразу отвечаю.

— Лик, ты с Максом? — Спрашиваю не своим голосом, ожидая ответа, и, кажется, перестаю дышать.

— Он в больнице. Приезжай, Лиль. — Без эмоций произносит Ангелика, а я проглатываю противную слюну. — Я тоже тут. В городской.

Дальше не слушаю, отключаю вызов и бегу к такси, что стоит неподалеку от торгового центра. Снежинки бьют по лицу, но я не чувствую прежней радости, которая переполняла меня, когда мы с ним гуляли в снегопад.

Почему только в этот миг я осознаю, насколько сильно мне нужен Макс…

Приходится потеснить женщину, которая уже успела открыть дверку.

— Совсем молодежь обнаглела! Я первая подошла! — Завизжала она, но я нагло толкнула ее в сторону, вызвав еще один недовольный и нецензурный возглас.

Сейчас не до приличий.

— В городскую больницу. — Кинула водителю, который нахмурился и пожал плечами.

Ему без разницы, кого везти. Лишь бы заплатили.

Даже секунды считаю, пока машина движется по заснеженным улицам города.

В такие моменты всегда думала о самом худшем, только сейчас жаждала другого.

Я хочу, чтобы с НИМ все было хорошо.

Через пятнадцать минут мы наконец достигаем цели, и я, не забрав сдачу, быстро бегу по ступенькам к входу в городскую больницу, не обращая внимания на любопытные взгляды.

Знаю, что выгляжу не лучшим образом, но это совершенно не волнует.

Главное, узнать, как Макс.

Стоило только свернуть в коридор, как перед глазами возникла странная картинка, от которой мурашки побежали по коже.

Света стояла около Лики и ревела во весь голос.

От этого звука внутри все оборвалось.

Никогда еще не видела ее такой…

— Явилась?! — Закричала она, когда увидела меня.

Я даже шага не успела сделать вперед, а сестра мигом бросилась ко мне с истеричными возгласами.

— Все из-за тебя! Зачем только ты появилась в нашей семье! — Светка начала трясти меня за плечи, а я с ужасом смотрела в ее опухшие и покрасневшие от слез глаза. — Я все теряю по твоей вине! Все!!! И его потеряла… — Уже тише произносит и с воем опускается на пол, пока я медленно перевожу взгляд с сестры на Лику, которая прижимает руку к лицу.

Всего одно отрицательное движение головой, и у меня мир рушится, как карточный домик…

Кажется, что тело перестало быть моим. Словно в замедленной съемке, вижу, как Светка медленно расплывается по полу и лежит с закрытыми глазами. Лика быстро подходит к нам.

— Свет? — Произношу не своим голосом, опускаясь и поднимая ее голову. — Ты меня слышишь?

— Что с ней? — Лика щупает пульс и громко зовет врача, пока мир теряет всякие краски.

Неужели Макса больше нет…

Вокруг суета. Свету приводят в сознание и уводят в один из кабинетов, а я теряюсь в пространстве, потому что слезы перекрывают весь обзор. Чувствую, как плечи накрывают чьи-то руки, и уже не сдерживаюсь. Начинаю тихо глотать слезы, цепляясь за Лику, которая водит ладошками по моей спине.

— Что про… произошло… — Сиплю хриплым голосом, отстраняясь от нее, и тру глаза.

— Парни в аварию попали, — слышу через пелену рассказ Лики, — Макс позвонил, сказал, что они поедут в новое кафе на окраине. Он такой хмурый эти дни был, и я решила приехать. Когда в автобусе проезжала мимо, увидела его машину… и скорую…

— С парнями… — Словно зомби повторила я и посмотрела на нее.

— Да, с Лешей и Степой. — Лика замялась, отводя глаза в сторону. — Сказали, что Леша умер еще до приезда скорой, а Макс и Степа в тяжелом состоянии. Вот мы и ждали, пока…

— Что? — Кислород, будто перекрыли от такой новости. — Ле… Богданов…

Я отвернулась, сгибаясь пополам, и разревелась. Тихо. Не зная, куда себя деть от боли, которая сдавила грудную клетку…

— Повезло твоему парню, — слегка улыбается доктор, прижимая к себе папку с ручкой, а я не мигая, смотрю на его бейдж, буквы на котором расплываются, и если бы не Лика, стоящая рядом со мной и придерживающая за плечи, то я бы давно осела на пол и не поднималась, — в рубашке родился. Не буду заваливать вас медицинской терминологией. Все равно ничего не поймете. — Мужчина поправил очки и провел одной рукой по коротко стриженным волосам. — Сильный удар с область головы. Еще не приходил в себя, но в ближайшие десять часов, думаю очнется. Небольшие ссадины. На этом все. У нас продержим неделю, может дольше, смотря, как пойдет на поправку.

То, что Макс практически не пострадал, меня порадовало, но в остальном новости были плачевными. Хоть мне дали воды с успокоительным, я все еще пребывала в том состоянии, когда тело готово разлететься на куски от боли.

— Что касается остальных, — доктор тяжело вздохнул, поджимая губы, — наши девочки перепутали имена. — Сердце пропустило несколько ударов, и я почувствовала, как глаза снова наполняются слезами, делая картинку перед ними слишком размытой.

Слова мужчины доносились, словно он стоял за несколько метров от нас. Медработники перепутали имена, потому что Леша, пока был в сознании, на вопросы отвечал одним словом, Степа. Ему повезло меньше, чем Максиму. Травма позвоночника. Состояние тяжелое, но прогнозы положительные. Организм молодой и сильный, значит, выкарабкается. А вот Степа…

Вольный пострадал больше всех, потому что удар пришелся на его сторону, к тому же, как оказалось, он не пристегнулся. Многочисленные переломы, кровотечение… Смерть наступила до приезда скорой.

Больше я не слышала ничего. Отошла к стене и просто стекла по ней на пол, утыкаясь лицом в коленки. Не хотела принимать факт того, что Степыша больше нет. Так ведь не может быть, правда? Так нельзя?! Он еще и не пожил толком…

Ангелика о чем-то еще говорила с врачом, а потом подошла ко мне и заставила подняться. Несколько минут я провела в туалете, умываясь холодной водой, и пыталась принять действительность. Я уже проходила подобное. Пока ты не осознаешь гибель близкого человека, боль будет только сильнее.

Хорошо, что Лика находилась со мной в этот момент, потому что не знаю, что бы я делала одна. Наверное, просто свихнулась бы.

— Тут неподалеку есть кафе, — Ангелика подала мне куртку, в которую я на автомате всунула руки и застегнула, — пойдем. Выпьем чего-нибудь горячего, а то ты вся холодная.

Кивнула ей, ведь находиться в стенах больницы становилось просто невыносимо. Едкий запах медикаментов и постоянно мелькающие белые халаты. Внутри теперь образовалась пустота, словно из регулярно наполняющегося кувшина вылили всю воду, и теперь там было сухо, противно, одиноко.

Когда мы вышли на улицу, уже стемнело. Лика продолжала приобнимать меня за плечи, а я погрузилась в тяжелые мысли. Богданов не знает, что Степы больше нет. Даже представить страшно, что будет, когда это произойдет. Они были не разлей вода с самого детства, а что теперь? Леху убьет эта новость.

Не успела понять, как мы сели за столик, и передо мной оказалась кружка с чаем. Лика сидела напротив и смотрела на меня полным жалости взглядом.

— Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, Лиль, но даже не знаю, чем помочь. — Она тяжело вздохнула, а я потянулась за кружкой и сделала глоток горячего чая, ощущая, как тепло разносится по телу. — Может, к нам поедешь? Или мы с папой добросим тебя до дома? Только… — Лика замялась, проводя пальцем по краю стола. — Света так кричала. Может, правда, лучше к нам?

— Спасибо, я сейчас у бабули живу. Лучше туда. Все нормально. Я справлюсь.

— Мне жаль. — Ангелика положила теплую ладонь на мои пальцы и слегка сжала их, чем вызвала очередной прилив слез к глазам.

Часто заморгала и смахнула их другой рукой. Больше мы не разговаривали. Пили чай в тишине, нарушаемой другими посетителями кафе, пока не приехал отец Ангелики. Чувствовала себя ужасно, осознавая, что к аварии причастен Орлов. Хотелось знать подробности, но о них мог разнюхать лишь один человек.

Алимеев.

С ним бы семейка Орловых не стала связываться, а вот мать Круглова хоть и была довольно богатой бизнес-вумен, но подобной властью похвастать не могла, поэтому на Максе втихую отыгрались.

Петр Иванович и Лика добросили меня до бабушкиной квартиры, где я снова разревелась, глядя на фотографии, которые не так давно мы сделали с ребятами. Степа всегда улыбался и старался видеть положительное, и за что судьба так с ним поступила?

Глава 20

Следующий день начинается с жуткой головной боли и осознания того, что все произошедшее реальность, а не страшный сон. Я долго лежу в постели, и только желание увидеть Максима с Лехой заставляет поднять тяжело тело и отнести его в душ. Прохладная водичка помогает немного освежить гудящую голову. Меня накрывает волной воспоминаний и боли, но я подавляю эти эмоции.

Впереди сложный день. Нужно узнать о самочувствии Богданова, а еще…

Как-то преподнести ему страшную новость…

От одной мысли становится плохо. Сразу горло сжимают чьи-то сильные невидимые огромные пальцы. Даже дышать не могу. Ищу после душа аптечку. У бабушки должны быть успокоительные таблетки. Нахожу несколько пачек валерианы и выпиваю парочку чудодействующих пилюль. Легче не становится. Аппетита нет, и какао не вызывает бурного восторга, хотя я люблю пить его по утрам.

Затягиваю волосы в хвост, накидываю на себя теплый свитер, джинсы и куртку, буквально впихиваю ноги в кроссовки и отправляюсь на остановку. Ощущение опустошения не проходит, и я смиренно жду появления нужного мне автобуса, который добросит до больницы.

Уже в пути мне звонит Ангелика. Она отправилась в университет на занятия и просила передать Максу, что навестит его после учебы.

Мандраж начался в тот момент, когда нога переступила порог больницы. Я сдала куртку в гардероб и, получив белый халат, накинула его на плечи. Сначала направилась к врачу, чтобы узнать о состоянии Леши.

Знакомое лицо, хмурый взгляд и постукивание пальцев по столу заставляли нервничать еще больше, но доктор, которого звали Николай Валерьевич, успокоил меня тем, что Богданов ненадолго приходил в себя. Критический этап пройден этой ночью, и пациент пойдет на поправку. Только было одно большое и неприятное НО…

Повреждение позвоночника.

Леше нужно было сделать операцию в ближайшее время, иначе вероятность того, что он не сможет ходить приравнивается к девяноста процентам. Новость меня убила. У нас нет специалиста в городе, а значит, нужно везти его либо в столицу, либо за рубеж. Так сказал Николай Валерьевич. К тому же, операция не была бесплатной. Все расходы пациент должен оплачивать сам, вплоть до полной реабилитации.

Вышла из кабинета совершенно убитая словами врача и поплелась к медсестре, чтобы узнать, в какой палате лежит Круглов. Он очнулся ночью и, когда я вошла в палату, поймала его взгляд. Почувствовала, что вот-вот расплачусь, и начала сжимать кулаки в карманах халата.

— Привет. — Хриплый голос заставил сделать шаг вперед.

Рассматривала его с тяжело бьющимся сердцем, и слезы все-таки застилали обзор. Голова Макса перебинтована, на лице несколько ссадин, сам бледный, под глазами темные круги, и виноватое выражение лица, от которого хотелось провалиться сквозь землю.

— Как ты? — Спрашивает, пока я подхожу к кровати и помещаю руки на спинку, ощущая ее холод.

— Вообще-то, я должна задавать тебе этот вопрос. — Отмечаю спокойно, но внутренности дрожат от того, как хочется к нему прижаться и разреветься, чтобы это состояние спящего вулкана наконец прошло.

— Я все знаю, — прохрипел он, указывая глазами на стул, который стоял около кровати, — спросил у медсестры. Она рассказала.

Смотрит на меня пристально, а я медленно выдыхаю, проходя к стулу и аккуратно на него опускаясь. Слова застревают в горле, поэтому делаю то, что хоть немного поможет успокоиться, тяну руку к руке Макса, и он тут же ее сжимает, поглаживая большим пальцем.

— Прости. Я виноват… — Произносит, глядя прямо в глаза, но я начинаю отрицательно качать головой. — Нужно было ехать одному.

— Ты не виноват. — Проглатываю противный комок в горле, который так сильно давит, что я шумно выдыхаю и провожу свободной рукой по щекам, смахивая слезы. — Не уверена, но…

Начинаю, но замолкаю, не зная, стоит ли говорить сейчас о столкновении с Орловым, или этой в данный момент совсем не уместно. Круглов видит мое замешательство и просит рассказать, что произошло. Хмурится и закрывает глаза, слыша о Саше и его угрозах.

— У тебя телефон с собой? — Произносит серьезно, приподнимаясь и принимая сидячее положение.

— Да, зачем тебе? — Достаю из кармана сотовый и протягиваю ему.

— Олегу позвоню.

Пока Максим набирает номер, в палату заходит медсестра и устраивает разбор полетов, потому что пациенту нельзя перенапрягать зрение и контактировать с гаджетами. Максим, скрипя зубами, отдает мне телефон, сохранив там номер Янкевича. Меня выпроваживают в коридор через некоторое время, потому что Круглову нужно отдыхать. Мне совсем не хочется уходить от него.

Оказавшись за дверью, снова погружаюсь в мысли о Богданове, только к нему сейчас не пускают, что добавляет горечи к потерянному состоянию. Стою около палаты Макса и кусаю губы, желая вновь ощутить его руку в своей. Так много хочется сказать в это мгновение, но меня культурно выпроваживают. Пациент должен набираться сил, к тому же впереди процедуры.

Иду по коридору, смотря на номер Янкевича. Максим сказал позвонить ему и встретиться. Олег может узнать подробности аварии. Круглов не помнит, что было после удара, но уверен, что все не просто так. Тормоза не сработали, машину занесло, и она вылетела на встречку.

От картинок, которые рисовало мое воображение, становилось плохо. Я даже остановилась у кулера и набрала себе воды, глотая ее, будто не пила несколько суток. Руки дрожали, и я присела на стул, решая, как поступить дальше. На занятия в таком состоянии я точно не пойду. Набрала номер Янкевича, но там послушались длинные гудки. Он не ответил.

Повертела телефон в руках, смотря на выход, где появились приемные родители Богданова. С ними я не находила общего языка, потому что они были против общения с богатенькими детками. Еле поборола желание подойти к ним. Что это изменит? Меня точно не пустят к нему раньше времени.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Как же противно от того, что ты не в силах ничего изменить…

Если бы я не рассказала Максиму о том, как надо мной когда-то поиздевался Орлов, то все могло сложиться иначе. Не было бы драки, и таких последствий…

Вина и обида давила на легкие и не давали дышать полной грудью.

Я выскочила из больницы, натягивая на себя куртку. Забралась в автобус, на котором доехала до двухэтажного строения, где жили приемные дедушка и бабушка Степы. Он за ними ухаживал, пока родители алкоголики радовались жизни, покупая очередную бутылку. В этом районе я была всего пару раз. Заходили на чай. Анна Владимировна открыла мне дверь, и я увидела, как сильно ударило по ней горе.

Блестящие глаза стали блеклыми, а веки припухли от слез. Она обняла меня прямо с порога. Не выдержали обе. Долго стояли, после чего Анна Владимировна отстранилась и повела меня в кухню. Квартирка у них была небольшая. Двушка, одна комната принадлежала Степе, и я остановилась, проходя мимо приоткрытой двери.

— Зайди, если хочешь, — Анна Владимировна поймал мой взгляд и провела платком по глазам, шмыгая носом, — я пока приготовлю нам чай.

Она бережно провела мне по плечу и ушла. Я сделала пару шагов и легонько толкнула дверь, рассматривая обстановку. В последний раз все было иначе. На стене не было большого плаката. Что-то вроде изображения будущего, которого так хотел Вольный. Ничего лишнего. Кровать, стул и стол, шкаф. Старый радиоприемник, полосатый коврик на полу, простенькие застиранные занавески.

Наше фото в рамке на столе, большой блокнот, на котором я остановила свой взгляд. Посмотрела на него и открыла на той странице, где была заложена ручка. Пробежала глазами по строчкам и чуть не задохнулась от эмоций.

Без сил опускаюсь на стул и провожу рукой по далеким от идеала буквам-закорючкам и смотрю, как они расплываются перед глазами. Анна Владимировна заходит в этот момент и тяжело вздыхает.

— Если хочешь забери блокнот, — она кивает на стол, — много писал и психовал, когда я нашла. — Она улыбнулась, не проходя дальше, и осмотрела комнату. — Просил никому не говорить. Ночами черкал. — Анна Владимировна закивала и сделала шаг назад. — Пойдем чай пить с мятой.

Заставляю себя подняться и уйти из Степкиной комнаты под впечатлением от его стихов. Строчки камнем ложатся на сердце, и даже чай не помогает вернуться в нормальное состояние. Анна Владимировна периодически трет глаза носовым платком, вытирая слезы. Ее муж, Кирилл Андреевич, сказал женщине сидеть дома, пока сам решал все вопросы, связанные с предстоящими похоронами.

Я прекрасно понимаю, как ей сейчас тяжело. Пусть семья у них еле сводила концы с концами, но Степыша они любили всем сердцем. Разве можно такого не полюбить?

Провожу в квартире Вольных больше часа, беседуя с Анной Владимировной. Прошу звонить, если нужна помощь, на что она лишь вздыхает. Просит просто помнить о внуке и отдает мне два блокнота. На память.

Уже по пути к остановке мне звонит Янкевич. Договариваемся с ним встретиться в клубе через пару часов, когда мужчина освободится. Он говорит таким тоном, что по спине пробегают мурашки. Волнуюсь до дрожи в руках. Одной сейчас оставаться сродни повешению, поэтому еду к Алимеевым, чтобы собрать свои вещи и перевезти обратно к бабуле.

Стараюсь отвлечь себя от горьких мыслей, которые возникают при взгляде на блокноты. Степа, оказывается, был романтиком и творческой личностью, а мы ведь и не подозревали…

Прижимаю его творения к себе, боясь потерять или уронить в мокрый снег, которым покрыт асфальт. Странная оттепель после морозного дня навевала грусть, щемящую сердце. Я вошла в квартиру Алимеевых, моля бога о том, чтобы никого не оказалось дома. Только крики из комнаты Светки убили надежду. Я скинула кроссовки у двери и на цыпочках пошла в отведенную мне комнату, намереваясь сделать все тихо и незаметно.

— Пап, пожалуйста… — Светкин надрывный голос вызвал миллиард мурашек по спине, и я застыла, открыв дверь к себе. — Я тебя прошу… Помоги ему…

— Почему меня должен волновать какой-то пацан, когда ты…

— Пап! Пожалуйста…

— Света! — Чуть ли не рычит Владимир Эдуардович, и я переступаю порог, продолжая слушать их разговор. — Мне важно твое здоровье, а не левого мальчика. Ты не можешь здесь остаться, и точка!

— Ну, пап… Я не могу его бросить сейчас… Это же… Это же… — Слышны громкие всхлипы и тяжелый вздох Алимеева.

— Выбирай, Светик, — спокойно произносит Владимир Эдуардович, — либо я помогаю твоему другу во всем, что касается его здоровья, и ты уезжаешь, либо…

— Пап?!

— Либо пусть этот калека ищет другого спонсора, а ты один хрен уедешь!

Глава 21

Успеваю скрыться в комнате прежде, чем меня замечают. Тихо закрываю дверь и принимаюсь за дело. Аккуратно и быстро складываю вещи обратно в чемодан, не думая о том, что подумают приемные родители, как они отнесутся к тому, что я уехала, и предпримет ли Алимеев что-то подобное угрозам в сестричкин адрес. Не знаю, что произошло, но почему-то Владимир Эдуардович не хотел оставлять Свету рядом с Богдановым. Любопытство царапало душу, но спрашивать у нее или у отца я не собиралась, ограничившись догадками.

Что же касается Лехи и его состояния здоровья, то я собиралась поговорить с Максом. Может, он сможет что-то сделать, или его мать. Бросить друга в беде я точно не могу и сделаю все, что в моих силах. Как только к нему можно будет попасть, сразу переговорю.

Когда вещи были собраны, я тихо открыла дверь и вышла в коридор. Прислушалась к звенящей в ушах тишине и пошла к выходу. Разговаривать с кем-то из семьи Алимеевых мне не хотелось, особенно со Светой, которая наверняка вырвет мне все волосы, считая виновницей аварии.

Пока завязывала шнурки, прокручивала в голове все события, и поняла, что между Светой и Лехой точно что-то есть. Не о Максе же она так убивалась? Да, и отца просит помочь с операцией.

— Далеко собралась? — От холодного тона Владимира Эдуардовича по спине пробежал не то что холодок, а она мгновенно покрылась льдом, по крайней мере создалось именно такое впечатление.

Я выпрямилась, смотря на приемного отца, который сложил руки на груди и стоял неподалеку от меня, прислонившись к стене. В глазах усталость, которую он мастерски маскирует равнодушием, а на лбу пара морщин, выдающая его задумчивость и недовольство.

— У бабушки поживу. — Ставлю перед фактом, потому что уже все решила.

Теперь, зная правду, я могу спокойно распоряжаться своей жизнью. Мне не нужна помощь Алимеева, и уж тем более мне плевать, что подумает общественность о поведении дочери известного политического деятеля. Сейчас уже совсем не важны его правила, желания и стремление управлять моей жизнью на благо будущего семьи Алимеевых.

— Это не разумно, как минимум. — Произносит в привычной манере, но на меня уже не действуют подобные интонации, наверное, трагедия с ребятами тоже внесла свою лепту.

— Не разумно оставаться там, где мне каждый раз указывают на то, кто я, и откуда пришла. — Говорю, помещая пальцы на ручку чемодана, и поправляю лямки рюкзака, в который положила блокноты Вольного.

— Никто тебе не указывает… — Начинает Владимир Эдуардович, а я горько усмехаюсь.

— Сколько помню, вы постоянно говорите, что мне делать, как себя вести, и что нужно быть благодарной за то, что вытащили меня из детского дома. Только я об этом не просила. Я не бросалась вам на шею, как делают многие дети. Вы сделали выбор сами намеренно или нет, я не знаю. Просто сейчас я хочу жить с бабушкой, если она позволит, конечно. Здесь, — обвела взглядом хорошо освещенный коридор в бело-серых тонах, — я жить не буду. Спасибо, что приютили и попытались стать мне родителями, но не получилось. И такое часто бывает.

— Лилия, я думал. что мы с тобой прояснили ситуацию с твоими биологическими родителями. — Алимеев делает шаг навстречу с грозным видом, но я пожимаю плечами.

— Вы прояснили. Для меня она остается непонятной и двойственной. Я услышала лишь одну сторону. Вторую, к сожалению, услышать не могу. — Отступаю назад к двери, ощущая, как сердце начинает трепыхаться в груди, ведь неповиновение Владимиру Эдуардовичу всегда было чревато последствиями, но он стоит на месте, не предпринимая попыток меня остановить, и это к лучшему, потому что бороться я точно не готова в таком душевном состоянии, как сейчас.

— Надеюсь, что это временное помешательство. — Произносит Алимеев, прищуриваясь. — Еще поговорим, Лилия. Вместе с бабушкой и матерью.

— Возможно. — Бросаю ему, открывая дверь.

— Скажу водителю, чтобы отвез тебя. — Владимир Эдуардович тянет руку к телефону, но я отрицательно качаю головой.

— Я уже вызвала такси, спасибо. — С дрожью в руках и коленях выхожу на лестничную площадку и закрываю дверь под пристальным взглядом приемного отца.

На миг кажется, что он искренне хочет, чтобы я осталась, но приходится откинуть эту бредовую мысль подальше. Я спускаюсь вниз к ожидающей меня машине. Чувство пустоты усиливается, только вместе с ним есть и еще одно. Облегчение.

Чем дальше квартира моей приемной семьи, тем легче на душе. Если бы не было приемных родителей, то не состоялась бы стычка с Орловым, не завязалось знакомство с Кругловым, и не произошла авария…

Теперь цепь событий не изменить, и я лишь тяжело вздыхала всю дрогу до бабушкиного дома. Там было так уютно и хорошо. Я закрыла дверь и сняла кроссовки, таща за собой чемодан.

— А я тебя ждала. — Бабуля вышла из кухни с улыбкой на лице, заставляя меня проронить несколько слезинок, ведь мне она так была нужна в эти дни.

— Бабуль… — Только и смогла выговорить, бросая чемодан и подлетая к ней.

— Что такое, Лилечка? — Ее улыбка пропала, а я прижалась к родному человеку и прикрыла глаза. — Что случилось, милая? — Она провела по моей спине руками и слегка отстранилась. — Давай раздевайся, и бегом за стол. Я оладьи спекла, и чай готов. Шуруй!

Я кивнула и провела рукой по щекам, убирая предательскую влагу. Пока бабуля возилась в кухне, я сняла куртку и повесила ее в шкаф, затащила чемодан и рюкзак к себе в комнату и направилась к столу. От стряпни Илоны Львовны исходил невероятный аромат, пробудивший мой спящий желудок. В груди защемило ото осознания того, насколько сильно я соскучилась по бабушке. Жаль, что в моменты расставания понимаешь, как тебе дорог человек.

— Как отдохнула, бабуль? — Спросила ее, отпивая горячий чай.

— Ты мне зубы не заговаривай, — махнула она рукой, устраиваясь напротив меня, — о моем чудесной отдыхе, Господи прости, поговорим позже. Что с тобой стряслось? Почему такая серая? По чемоданам понятно, что мой любезный сын тому виной, так?

— Почти… — Тяжело выдыхаю, отставляя чашку в сторону.

Времени не так много на душевные разговоры, ведь мне нужно встретиться с Янкевичем. Рассказываю о беседе с отцом, об открывшейся правде и трагедии с ребятами. Илона Львовна качает головой и шумно вздыхает. Она знакома с Лешей и Степой, поэтому еле сдерживает слезы. Меня тоже разрывают эмоции. Снова…

Но приходится брать себя в руки и, толком не перекусив, ехать в клуб. Бабушка качает головой, не поощряя мои разъезды, только удерживать не пытается. Она никогда не заставляла меня ей подчиняться, и это было огромным плюсом.

Обещаю ей вечером поговорить без спешки и снова вызываю такси. Тело гудит от слабости. Наверное, сказывается отсутствие нормального питания. Пока машина движется в направлении клуба, снова думаю о Максе и о Богданове. Нужно срочно поговорить с бабушкой и Кругловым. С операцией для Леши тянуть нельзя.

Янкевич встречает меня хмурым выражением лица и указывает на диванчик у стены. Я нервно сжимаю курку пальцами, готовясь все объяснять, но он уже осведомлен.

— Не трудись, девочка, я уже в курсе того, что произошло, и поверь, за своих ребят глотки перегрызаю. — Олег расстегнул пуговицу на вороте рубашки и повертел головой, разминая шею, пока я не отрываясь смотрела на него и ждала дальнейших слов. — Говорил же идиотом, что добром не кончится. Машину проверили. Вроде как тормозную систему повредили. Действовал точно не профессионал, по камерам отследим, надеюсь. Максим всегда ставит машину под наблюдение. Умный парень. — Говорил коротко, но довольно понятно, Янкевич, а мне оставалось лишь кивать. — Что у Макса с телефоном? — Я только рот открыла, чтобы ответить, но мужчина махнул рукой. — Не важно. Восстановит. Он в городской, насколько я знаю? — Киваю в ответ, а Олег достает из ящика стола пачку сигарет и зажигалку, немного нервно срывает пленку и достает одну сигарету, усмехается и прикуривает. — Бросил же. — Указывает на дым, который выпускает изо рта. — Кто у Степана остался? Родственники?

— Бабушка с дедушкой. — Сиплю, а Янкевич кивает на листы бумаги, что лежат справа от его руки.

— Черкани адресок и имена. Помогу им, чем смогу. — Поднимаюсь и дрожащей рукой пишу адрес Вольных. — С Максом свяжусь через тебя, ну или в больничку заеду, если успею. Так и передай.

— Я хотела спросить, — выпрямляюсь и смотрю на Олега, который откидывается на спинку кресла, скрещивая руки на груди, — Леша… У него травма позвоночника, нужна операция…

— Я сказал, — произносит твердо Янкевич, — своим ребятам помогаю. Можешь не беспокоиться, девочка. Лучше друзей поддержи. Им сейчас тяжело не только физически.

Проглатываю ком в горле и киваю в ответ. Беседа с Олегом добавляет еще один камень на сердце. Я снова думаю о Богданове. На эмоциях сажусь в автобус, который проезжает мимо городской больницы. Хочется вновь увидеть Максима, хотя бы на минутку. Убедиться, что с ним все в порядке, и попробовать пробраться к Леше.

Последнее оказывается недостижимым, потому что стоит мне появиться около палаты, как из нее выныривает Света.

— Даже не смей, поняла?! — Рычит на меня она, толкая ладонями в плечи, от чего я отшатываюсь и с непониманием смотрю на нее.

— Я хочу узнать, что с Лехой, и ты мне никак не помешаешь.

— Ошибаешься, Лиля, ты не представляешь, как ошибаешься. Во-первых, он спит, во-вторых, после того, что произошло, можешь забыть об этой дружбе. Имей совесть, не появляйся ему на глаза. Леше и так тяжело по твоей милости.

— Свет… — Произношу угрожающе, не обращая внимания на то, как к нам приближается медсестра.

— Я тебя предупредила. — Сестричка часто дышит, а я невольно подмечаю бледность ее лица и припухшие от слез веки.

Злость испаряется, и ее заменяет жалость. Впервые так происходит. Я отступаю назад и сталкиваюсь с медсестрой, которая по-хамски выпроваживает меня из отделения, где, по ее словам, нас быть не должно. Вот только Света остается в коридоре, а я смотрю, как дверь перед моим носом закрывается, оставляя палату друга и расстроенную сестрицу скрытыми за больничными стенами.

Глава 22

Натягиваю на себя черные вещи и смотрю в зеркало без радости. Повода улыбаться нет. С больнички меня еле отпустили. Бабки, естественно, творят чудеса, вот и в этот раз пригодились. Я долго думал, стоит ли мне посещать похороны Степы, и, конечно, другого выхода не было. Эти дни шел снег. Погода за окном была не просто противной, а гадкой ровно так же, как и эмоции, утяжеляющие груз на душе.

После того, как очнулся и узнал, что Вольный умер, много раз прокрутил ситуацию с ремнем. Я ведь мог настоять…

Корил себя за то, что в очередной раз случай распорядился так. Рядом со мной погиб человек, который уже успел стать мне близким, несмотря на недлительное общение. Он был слишком лучезарным и добрым. Такие, как я заметил, всегда уходят рано, и чертова судьба не спрашивает ни у кого разрешения.

Янкевич усилил мое чувство вины тем, что рассказал о проведенной экспертизе. Кто-то намеренно испортил тормозную систему в Бэхе. По одной из камер нашли парня, засветившегося поблизости с автомобилем, и его уже конкретно прессанули. Понятное дело, что концов не нашли. Его наняли, заплатили за работу, и даже ясно, почему он согласился. Сидел на дозе.

Только самое главное, что если бы Вольный пристегнул гребаный ремень, то остался бы в живых, как минимум. Были бы тяжелые травмы, но его бы не выбросило через лобовое. Черт!

Сдернул с шеи идиотский галстук, чувствуя, что голова начинает раскалываться от мыслей, которые в ней летают.

— Это глупо, — мама снова возникла из ниоткуда, без моего разрешения хватая плечики с черным пальто и протягивая его мне, — толком не оправившись, бежать на похороны этого мальчишки.

— Не мальчишки, мам, а моего друга. — Скрипнул зубами, грубо выдергивая из ее рук пальто и спешно накидывая его на себя.

— Друг у тебя один, — она сложила руки на груди, — Данияр, и всегда им будет. А этого бездаря ты сколько знаешь? Без году неделя. Бред.

— Бред, мам, то, что ты с сердечными приступами позволяешь себе вести такой образ жизни. — Бросаю ей на эмоциях и удостаиваюсь едкой усмешки.

— С каких пор тебя интересует здоровье матери? Тебе же на все наплевать. — Кидает она в меня ядом, показывая не приторную Анастасию Петровну, а настоящую. — Семейный бизнес продвигать не имеешь желания. Я всю жизнь все сама. Думала, что сын пойдет по стопам и начнет помогать мне…

— Поэтому ты родила от женатого человека? — Брови взлетают к корням волос, и я качаю гудящей головой, ощущая, что внутри опять скапливается горькая обида на мать и на чертова биологического отца, которого бы лучше и не было вовсе. — Потому что сильно хотела ребенка-управленца? Если нужна куколка Вуду, то пойди в дешманскую лавку и купи себе такую, на крайняк смастери своими ручками и играй, сколько твоей душе угодно. — Иду в коридор и останавливаюсь лишь по той причине, что нужно обуть ботинки.

— Мне нужна не тряпка, а сын! — Летит очередное обвинение в спину, на что я ухмыляюсь.

— Так роди еще одного. Можешь сделать донором Алимеева.

— Что ты несешь?! — Возмущается, пока я опускаюсь на корточки и нервно справляюсь со шнурками.

— С одной девушкой не получилось, — выпрямляюсь и поправляю пальто, — сделай так, чтобы и эта случайным образом оказалась моей сестрой.

— Максим! — Мама складывает руки на груди возмущенно смотрит на меня, пока я развожу руки в стороны. — Зачем ты так говоришь?

— Да, потому что вы жизнь мне испоганили. — Говорю спокойно, сжимая кулаки. — А Алискину и вовсе забрали. Если бы все знали правду, то она была бы жива. — Чувствую, что глаза начинает жечь от эмоций, которые какого-то хрена решили выйти наружу именно сейчас, когда мне нужно ехать на похороны. — Ты разрушаешь чужие жизни, мам, не думая, что люди от этого страдают. — Дергаю дверную ручку, но поворачиваюсь к ней. — Когда выйду из больницы, съеду, а ты сделай одолжение, следи за своим здоровьем и бросай вот это. — Указал на пачку сигарет, которая лежала на тумбочке около зеркала. — Да, и с алкоголем тоже стоит завязать. Я хочу жить своей жизнью, а не следить за тем, чтобы ты лишний раз не глотнула больше положенного. Не ценишь чужие жизни, так о себе подумай. Пора начать себя любить, мам. Не хочу через год или меньше снова одеть на себя эти вещи, только уже благодаря тебе.

Хлопаю дверью и быстро иду к лифту, стараясь не поддаваться чувствам, которые хотят взять бразды правления в свои руки. Телефон в кармане вибрирует. Лиля. Уже подъехали с Олегом и ждут меня внизу.

Чего не ожидал от Янкевича, так это такой доброты по отношению к нашей троице. Он, не спрашивая, помог деду и бабке Вольного с похоронами и следил за тем, чтобы они ни в чем не нуждались. Лиля говорила, что бабуля Степы плакала навзрыд, когда Олег к ним приехал, а еще она показала мне стихи друга. Вот чего точно не ожидал, так это такого. По виду и не сказал бы, что у Вольного талант к поэзии, а тут…

Ехали мы без слов до квартиры Вольных, чтобы забрать его дедушку и бабушку. Меня будто отключили в этот момент. Смотрел на происходящее сквозь пелену, даже звуки казались слишком отдаленными. Процедура не самая приятная, и я крепко прижимал к себе Лилю, заливающуюся слезами на кладбище.

Присутствовало десять человек, и среди них не было Богданова, который обозлился на меня. Сам его не видел, но Алимеева после разговора с ним пришла ко мне в палату зареванная и не в лучшем состоянии. Я его прекрасно понимал. Он не хотел ехать со мной, да и Степу уговаривал, но…

Получается, что я стал виновником его бед. Леха выгонял всех, даже Светку. Когда его перевели в одно отделение со мной, я сам слышал крики в коридоре. Богданов отгородился ото всех, в том числе и от Лилии. Во мне не гасла надежда, что в один прекрасный день он все-таки позовет ее и поговорит. Подпустит к себе, когда эмоции и боль поутихнут. Как Дан…

Встретил Лику и смог принять смерть Алиски, а мне до сих пор кажется, что я держу в себе воспоминания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ангелика тоже была с нами, а после уехала. Все разбрелись по домам, не смотря на то, что погода была на удивление хорошая. Светило солнце, легкий мороз пощипывал за нос, и я даже на мгновение сравнил это состояние с тем, которое возникало после шуток Вольного. Теплое и расслабленное.

— Все нормально? — Спросил у Алимеевой, когда мы пошли на остановку.

Янкевич повез Вольных, а мы решили пройтись немного. Лиля сначала сопротивлялась, намекая на мою травмированную голову, мысли в которой наконец выстраивались в ровный ряд, а не хаотично забивались в угол, но я настоял на своем. Мы доехали до торгового центра, где неподалеку находилась квартира ее бабушки.

— Бабуля испекла пирожки с вишней, хочешь? — Ответила она мне вопросом на вопрос, на что я со вздохом кивнул.

Алимеева выглядела потерянной, и мне хотелось ей помочь, немного улучшить настроение и самочувствие. Только, как это сделать, если самому хреново?

Мы вошли в уютную и просторную квартиру, где Лиля начала хозяйничать в кухне, а я смотрел на нее, не интересуясь обстановкой вокруг.

— Чай? — Спросила, суетясь, и я снова кивнул, расстегивая пуговицы на рубашке.

Ненавидел официальную одежду. Она сковывала движения и давила грудную клетку, заставляя невольно вспоминать о том, кто ты, и что должен делать. Соответствовать статусу и возложенным на твои плечи обязанностям.

— Илона Львовна уехала на дачу и вернется только вечером. — Лиля села напротив, пододвигая кружку с горячим чаем, который не вызывал у меня аппетита, как и ароматные пирожки. — Она хотела с тобой познакомиться.

— Не думаю, что сегодня подходящий момент.

— Да, ты прав. — Лиля замялась, и я понял, что она хочет что-то мне сказать, поэтому протянул руку и сжал ее пальцы. — Бабушка не пошла на похороны, сказала, не выдержит еще одной трагедии, а меня буквально заставила.

— И правильно сделала. — Сухо произнес, вспоминая, что сам-то я на похороны Алиски не явился.

Теперь понимал, что напрасно. Так бы я смог отпустить ее раньше, а не сейчас, когда не стало Степы. Лиля подняла на меня глаза и с удивлением ждала пояснений, к которым я не был готов.

— Я знаю про Алису. Мне Света сказала. — Тихо заговорила она, а я напрягся.

От второй Алимеевой добра ждать не стоит, особенно если дело касается ее сестры. Даже сел ровнее, ощущая, как под ребрами прекращает работать жизненно-важный орган.

— Что бы она ни сказала, — выдавил из себя, пододвигая кружку к себе и поднимая ее, — правду знаю только я и тот человек, которого уже нет. — Сделал глоток чая, почувствовав его терпкий вкус и аромат цитрусов. — Алиска, сестра-близнец Дана, — еле проглотил комок в горле, потому что еще ни с кем не заводил такой разговор, — и моя тоже.

— Ты… — Лиля убрала руку из моего захвата и схватила пирожок из вазы. — Ты ее любишь до сих пор?

— Не хочу тебе врать, — убрал раскрытую ладонь и посмотрел на Алимееву, которая нервно откусила кусок пирожка и жевала, смотря в кружку с чаем, — и себе тоже. Не было любви. Была симпатия, не больше. Сейчас понял, что просто держал в себе то, чего не было.

— То есть… Как так? — Лиля замерла, поднимая на меня взгляд.

— Я долго не мог принять слова Лики о том, что каждый человек делает выбор сам. Никто его не принуждает, и Алиска тоже решила для себя. Нельзя вытянуть утопающего, если он хочет нырнуть поглубже. Он в итоге и тебя утянет за собой. — Изрек и покачал головой. — Была влюбленность, если ее так можно назвать. Придумал себе больше, — горько усмехнулся, — потому что Алиска стала недостижимой целью. Когда нам что-то запрещают, мы хотим этого еще больше, чем раньше, а еще придумываем и обрисовываем в воображении детали, которым не суждено сбыться. Если бы я раньше понял, то не подверг бы Ангелику таким испытаниям.

От осознания своей тупости и эгоизма даже под ложечкой засосало. Лиля внимательно слушала, пока я рассказывал подробности нашей встречи и знакомства с Цветковой, которую так долго и упорно травил Данияр, а все из-за моего упрямства. Поделился ощущениями от новости о родстве с Аристовыми, а Алимеева слушала и не перебивала. Казалось, что еще одно слово, и она скажет мне, чтобы я выметался из квартиры.

— Я мог настоять на том, чтобы он пристегнул ремень так же, как и с Алиской. Мог помочь и вовремя оказаться рядом…

— Макс… — Лиля поднялась со стула и подошла ко мне, опуская руки мне на плечи. — Как хорошо, что ты у меня есть. — Она посмотрела мне в глаза и прижалась лбом к моему, закрывая глаза, и я сделал так же, проглатывая ту боль, которая заставляла сердце работать часто и с перерывами. — Вместе мы справимся, да? Я не хочу искать виноватых. Хочу, чтобы больше такое не повторилось. И ты прав, — она прижалась ко мне сильнее, перемещая теплые пальчики с плеч на щеки, — каждый делает свой выбор.

Глава 23

За окном мелькают серые здания, деревья, покрытые пушистым снегом, люди, которые спешат по своим делам, и машины, одна за другой, тот самый нескончаемый поток, создающий суету и навевающий мысли о пчелиной улье. Я ближе прижимаюсь к Максиму, который притягивает меня к себе и утыкается подбородком мне в затылок. Чувство волнения сходит на нет, пока автобус движется к окраине города.

Мысли вращаются вокруг того, что вскоре я вновь увижу место, где произошла трагедия, пожар, в котором погибли мои настоящие родители. Почему-то в районе солнечного сплетения начинает давить, и я медленно выпускаю воздух через рот. С момента аварии прошел месяц. Круглов уже посещал занятия вместе со мной. Светку по словам бабули отправили подальше, но мне не говорили в чем причина. Помню, что Алимеев упоминал об обследовании, только что именно с сестричкой толком даже Илона Львовна не могла сказать, хотя я замечала, что она при этом отводит глаза. Наверное, бабушка не хочет меня расстраивать, поэтому молчит.

Богданова отправили в столицу, прооперировали, и сейчас мы ждали результатов. Он по-прежнему ни с кем не общался. Я звонила, но ответом были лишь длинные гудки. Леха не позволял помочь пережить то, что перевернуло жизнь каждого из нас. Справлялся в одиночку, как привык. Глупая гордость и обида на весь мир, но я его понимала. Теперь.

— Не трусь, Выскочка, — прошептал мне на ухо Макс, когда автобус остановился, и вдалеке я увидела сектор с частными домиками, — все пройдет, как по маслу. Узнаешь, что и как. — Круглов поднялся и взял мою руку, переплетая пальцы.

Не смотря на мороз, мне было жарко. Может тому виной остаточное волнение, которое даже спокойствие Макса не могло устранить. Мы прошли по тропинке, и я остановилась. Через улицу виднелись остатки дома. До сих пор на этом месте никто и ничего не построил. Сейчас снег скрывал обгоревшие стены, точнее то, что от них осталось. Я не помнила адреса, и пришлось просить Олега пробить сведения. Он в очередной раз помог нам, и я даже не знала, как его отблагодарить за все, что он сделал для меня и ребят. Просто так, не имея с этого никакой выгоды.

— А кому принадлежит дом? — Словно прочитав мои мысли, спросил Максим.

— Я не знаю, — пожала плечами и нахмурилась, ведь я даже не пыталась узнать, на кого перешло имущество родителей, — если честно, и мысли не было о наследстве.

— Надо узнать, Лиль. Ты, как будущий юрист, не должна упускать такие детали. Может, у тебя есть свой кусок земли, а ты об этом и не подозреваешь.

Мы посмотрели по сторонам и перебежали на противоположную сторону дороги. Я хмурилась, вспоминая, с кем родители общались больше всего, но обрывки походов к соседям смешались в непонятные картинки. Вроде я отчетливо помнила, что мама называла женщину Люсей, но остальное казалось смазанным и выдуманным.

Решили действовать методом тыка, и в двух домах нам сказали, что ничего не знают о семье Яковенко. Может, сменились жильцы. Зато хлипкую калитку и колокольчик на двери я сразу узнала. Здесь мы часто бывали, особенно мама. Я постояла несколько минут, кусая губы. Время все-таки странная штука. Воспоминания с годами становятся блеклыми, что-то ты даже забываешь вовсе, словно происходило это не с тобой, а с каким-то вымышленным персонажем. Вроде мой возраст был вполне осознанным, но люди, встречи, события, все они практически стерлись из сознания. Осталось одно яркое пятно — пожар, а все, что было до просто исчезло.

— Пойдем, — Максим кивнул в сторону входа, и я тяжело вздохнула, потому что идея узнать о моих родителях теперь казалась не такой удачной, как пару дней назад, — не бойся. Я же с тобой.

— Если и здесь незнакомые люди? — Произнесла больше для себя, чем для Круглова, но он все равно потащил меня к двери и слегка стукнул по колокольчику.

Звонкая трель резанула по ушам, и сердце зашлось словно в припадке от знакомых ощущений. Очень странно возвращаться туда, где ты провел первые годы жизни.

— Кого уже нелегкая принесла?! Если это ты, Михалыч, знай, что на бутылку не дам! — Недовольно заворчала женщина, открывая нам дверь, поправляя огромные очки на носу и тут же стягивая уголки серой шали на груди. — Вы кто? — Грубо сказала, поглядывая на Макса. — Что вам… надо? — Она задержала на мне взгляд и округлила глаза, от чего я поежилась, выдавливая из себя улыбку. — Алинка? Господи…

— М-м-м… Я не Алина… И… — Начала, но Женщина всплеснула руками и закачала головой

— Так ты Лилия? Так на мать похожа. Один в один. — От ее слов у меня по коже пробежали мурашки. — Помнишь меня? Теть Люсю-то?

Слабо кивнула, а она заохала. Мы с Максом переглянулись, и в следующее мгновение теть Люся отошла в сторонку, приглашая нас войти. Я не знала с чего начать разговор о родителях, хотя женщина и сама болтала без умолку о том, как я похожа на маму. Волосы, глаза, фигура. Все точь в точь.

— Не обращайте внимания, — она махнула рукой на старую мебель и обстановку, которая была уютной, пусть вещи кругом и не модные, но порядок и чистота, — ремонта у меня давно не было. Как муж умер, — теть Люся поставила перед нами чашку с печеньем и принялась наливать чай в кружки, — так и жизнь остановилась. Думала, займусь когда дети вырастут, а… — Она снова махнула рукой, печально улыбаясь. — Мне и так хорошо. Я что-то совсем заболталась. Так и не спросила. Ты чего здесь, Лилечка? Столько лет прошло. Я так ни разу тебя после пожара и не видела. Соседи все и решили, что вы все… Троем…

— Так я в детском доме была. Удочерили. — Взяла кружку и посмотрела на Круглова.

Максим был спокоен, но меня потряхивало изнутри. Не знала, как спросить о папе, не вызывав при этом лишних вопросов.

— Знаете, Лиля стесняется, — начал Максим, а я замерла, — она слабо помнит родителей, вот и решила немного узнать о них. Воскресить, так сказать, то, что стерлось в памяти. Сами понимаете, ни одной вещи нет, которая бы он них напоминала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ах… Да, ты же маленькой совсем была. Так спрашивай. Мы с Алинкой дружили с тех пор, как они со Стасом переехали сюда. Мои-то детки старше были. Ты, наверное, и не помнишь Сашку и Машку? — Я покачала головой, а теть Люся кивнула, отпивая чай.

Я задержала взгляд на ее седых волосах, скрученных в нелепый пучок на затылке. Женщине точно пришлось нелегко. На руках виднелись темные вены, на лице залегли морщины, а еще эти очки огромные сбивали с толку и не давали толком рассмотреть ее глаза.

Много вопросов задавать не пришлось. Мамина подруга рассказала о родителях и их жизни подробно, по крайней мере настолько подробно, насколько могла. Папа, действительно, был журналистом, как выразилась теть Люся, «матерым журналюгой», который выкапывал такие новости, что шишки города тряслись, если он крепко за них брался.

— Я и не удивилась, когда ваш дом подожгли. Стас он в то время помешанный был. Все грезил о хорошей жизни. — Женщина тяжело вздохнула, а у меня в груди что-то оборвалось от такой информации, хотя я готовила себя к любым новостям. — Они с Алинкой ругались из-за его маниакального желания подняться. Уж не знаю, что он там нарыл и на кого, но вот результат. Жаль очень, Лилечка, я в шоке была. Сама пожара не видела. Уезжала к родственникам в другой город, но… — Теть Люся печально улыбнулась и дотронулась до моей руки, смотря в глаза. — Родители у тебя были прекрасные. Мама самая добрая и нежная, а отец… Стас хотел для нее и тебя лучшей жизни, и я его в этом понимаю, как никто другой. Не все в нашей жизни идет по плану. Я очень рада тебя видеть живой и здоровой, и парня твоего.

Невольно покраснела от ее замечания и подмигивания. Максим рассмеялся. Теть Люся не хотела нас отпускать и достала альбом с фотографиями. Память не спешила дарить мне воспоминания, но я смогла рассмотреть отца и маму, и даже себя маленькую. Совсем кнопку, сидящую голышом с резиновым утенком в руках. Мамина подруга вытащила несколько фотографий и дала мне, когда пришло время уходить.

Круглова ждал Янкевич, а мне нужно было готовить доклад по праву. Обратная дорога стала тяжелой. Мои мысли убивали…

Получается, что Алимеев говорил правду, и папа пошел на шантаж ради того, чтобы нам хорошо жилось. Ответ на интересующий меня вопрос получен, только от этого не легче.

— О чем задумался мой Цветочек? — Макс потерся носом о мою щеку и прижал к себе.

После смерти Степы мы друг от друга не отлипали. Наверное, боялись очередного выкидона судьбы. Каждый момент вместе бесценен, и хотелось, чтобы такие минуты никогда не заканчивались.

— В этом Владимир Эдуардович не солгал. — Произнесла с тяжелым вздохом, запуская руки под куртку Круглова, и уткнулась носом в его шею, вдыхая такой приятный и родной запах.

— Что тебя смущает? Говори, Алимеева, иначе вытрясу из тебя слова. — Пригрозил мне.

Даже улыбнулась. Получать желаемое Максим мог, нагло используя для этого щекотку. Под натиском его проворных пальцев я не просто смеялась, а заливалась слезами от смеха. Подняла голову и заглянула в голубые глаза, в которых скользило нетерпение и капелька недовольства.

— Мы все равно не узнаем правды. Действительно ли твой отец угрожал Алимееву и заставил его отмазать себя.

— Все еще не веришь Владимиру Эдуардовичу?

Макс хмурится, а я тяжело вздыхаю и перевожу взгляд в окно, где мелькают знакомые пейзажи. Мне не хотелось верить ему. Почему-то казалось, что Алимеев что-то скрывает от меня, причем очень тщательно. Только что?

— Я не могу ему верить, Макс. Он скрывал правду не просто так и дальше бы молчал, если бы не тот вечер.

— Ну-у-у… — Протянул Круглов, пожимая плечами, и повернул мое лицо к себе, крепко держа за подбородок пальцами. — В деле замешаны двое, соответственно и правду знают двое.

— Что ты хочешь этим сказать? Предлагаешь мне побеседовать с Аристовым? Не думаю, что этот ублюдок что-то скажет, да и… Что ты задумал? — Смотрю на хитрое выражение лица Круглова и хмурюсь. — Ма-а-акс…

— Ничего криминального, Алимеева, успокойся. Ты хочешь знать правду, и мы ее выясним. Все. Успокойся. — Кшикает на меня и притягивает к себе, прижимая щекой к грудной клетке.

Куртка расстегнута, и я слышу, как бьется его сердце. Спокойно, а мое трепыхается от паники. Не нравится мне затея Максима, если она связана с Аристовым.

— Что ты собрался делать, Макс? Скажи. Я переживаю.

— Есть у меня идейка, Цветочек. Совсем невинная, без нарушения закона, кулаков и прочего дерьма.

Глава 24

— И зачем только я потакаю всем вашим прихотям, — бросает недовольно Янкевич, когда мы выходим за пределы мрачного учреждения, где сейчас находится мой так называемый папаша, — стало легче? Что он сказал? — Молчу, продолжая идти к машине, переваривая весь разговор с Аристовым.

На душе гадко, словно прыгнул с разбега в озеро, которое на самом деле оказалось лужей из дерьма. Хотелось быстрее отдалиться от этого места и собрать все мысли в кучу, а то единственное, что мне сейчас хотелось сделать, так это разбить рожу Александру Алексеевичу, потому что мордобой — все, что он заслужил, как от меня, так и от Дана. Без слов сажусь на пассажирское и пристегиваюсь, пока Олег достает пачку сигарет, открывает окно и прикуривает.

— Детки, из-за вас опять курить начал, — усмехается Янкевич, заводя мотор, и втягивает в себя едкий дым, пока я стучу пальцами по панели, — неужели все так плохо?

— Не плохо. Просто подтвердил, что он фирменный козел. С биркой о качестве производства. — Откидываюсь на спинку сиденья, а Олег выезжает с огражденной и охраняемой территории.

— Говорил же плохая затея, но теперь, надеюсь, все успокоятся. — Янкевич ловко рулит по заснеженной дороге, а я киваю.

Желания рассказывать о «милой» беседе с папочкой нет и вряд ли возникнет. Только мне нужно было подготовиться к допросу Алимеевой. Она-то из меня все соки выжмет, но ответы получит. По салону распространяется противный запах сигарет, и я качаю головой. Янкевич закурил после смерти Степы. Я удивился, потому что Олег всегда производил впечатление сильного и не обремененного подобными тяготами человека. Только каждый что-то скрывает, и, видимо, к Вольному Янкевич прикипел не меньше нашего.

Да, и не знаю, благодаря кому Богданов все-таки отправился в столицу. Алимеев постарался или связи Янкевича помогли. Он молчал, выдвинув один весомый аргумент. Друга прооперировали, он пройдет лечение и реабилитацию, что еще нужно?

Хотелось знать правду, но я не лез. В голове вертелась тысяча вариантов, которые я прокручивал. Лехе наверняка не сказали правду. Лиля говорила, какой у него характер, да я и сам убедился в упертости Богданова. Что сказали Лехе, как он согласился? Не представляю.

Тряхнул головой, чтобы прогнать мысли. Нужно настраивать себя на хорошее, но после разговора с Аристовым сделать это было крайне сложно.

Серые стены давили ровно так же, как и взгляд Александра Алексеевича. Непривычно было видеть его не в костюме, не просторном холле особняка, а вот таким. В прохладном помещении размером три на три, где за ними наблюдают. Даже тюремная форма не портила Аристова. Он так же надменно смотрел на меня, спину держал ровно и убивал взглядом.

— Знал, что ты придешь, сынок. — С едкой усмешкой произнес он, складывая руки на груди и откидываясь на спину стула. — Сигарет принес?

— Себя принес, по-моему, этого достаточно. — Спокойно ответил ему, хотя хотелось плюнут в лицо, как минимум.

— Хах, неужели смелости прибавилось? — Его бровь вопросительно взлетает вверх, заставляя ненавидеть себя за то, что я оказался частью ублюдка. — Делал ставку на одного сына, а в лидеры прорвался другой. Похвально, Макс, похвально. Кстати, как там мать? Не спилась еще?

— Как будто тебя это интересует. — Хмурюсь, размышляя о том, как вывести его на разговор об Алимееве ненавязчиво, не упоминая фамилии Яковенко.

— Тонко подмечено. Так же тобой манипулирует? Или на съемной хате живется спокойнее? — На его лице появляется хитрая улыбка, а я проглатываю противную слюну, понимая, что за мной и Даном он следит.

Не удивительно. Совсем не удивительно.

— Есть смысл говорить? Или слежка доложила? — Копирую его взгляд, чтобы не выдать себя.

Внутри все трепыхается, словно затянулся крепкими сигаретами. Легкие обжигало, а сердце билось медленно.

— Похожи вы с Данияром, — он наклонил голову и смерил меня оценивающим взглядом, — авария так повлияла? Или что-то от меня нужно? Насколько мне помнится, я твоей матери дал достаточно для успешного ведения бизнеса.

— Не понял…

— А ты думаешь, она собственным трудом все заработала? Ха! Можно сказать и так, конечно. — Он потер подбородок и снова вернул мне все свое внимание. — Нет, я бы мог предположить, что ты резко воспылал любовью к отцу, но я не такой наивный. Цель прихода? Деньги? Имущество? Нет, подожди. — Аристов сделал вид, что задумался. — Наверное, все дело в той девочке, которой ты сопли подтираешь.

— Не смей о ней говорить в таком тоне. — Процедил сквозь зубы, а Александр Алексеевич громко рассмеялся.

— Что у меня за сыновья такие?! Увидели юбку, и потеряли мозги.

— По-моему, ты их потерял гораздо раньше.

Аристов перестал улыбаться и наклонился ко мне через стол. Внимательно смотрел, после чего усмехнулся.

— Мои мозги, Макс, при мне.

— Если так, то почему ты сейчас сидишь в камере, а не за столом в своем офисе? — Александр Алексеевич выпрямился и бросил на меня холодный взгляд. — Может, потому что у одного сына все же есть мозги, которые намного лучше работают, чем твои.

— Продолжишь в том же духе, — он откинулся на спинку стула, снова складывая руки на груди, — не узнаешь то, зачем явился.

— А ты знаешь, что меня сюда привело?

— Конечно, — он развел руки в стороны, — как твое расписание дня. Перечислить?

— Все в порядке? — Янкевич тормозит около дома, где я снимаю квартиру. — Вид такой, словно сейчас в обморок упадешь, как девочка в первую брачную ночь.

Усмехаюсь и открываю дверь. Благодарю Олега за помощь и направляюсь к подъезду. Лиля должна ждать меня там, в скромной однушке, где нет роскошной плазмы, но есть старый телевизор с двумя каналами. Скромное жилище, которое я могу себе позволить. Как и обещал матери, съехал сразу же после выписки. Она пыталась меня шантажировать своим здоровьем, но я ушел, хотя совесть мучила несколько дней. Воображение то и дело рисовало страшные картинки того, чем может закончится ее беспечность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эффект все же был заметен. Через пару недель она приехала ко мне и совала деньги, чтобы нашел что-то приличное. Я отказался и сейчас понимал, что к лучшему. Весь бизнес матери, который она так громко называла нашим, оказался благодарностью Аристова за сына. Нет, конечно, мама начала сама, а вывел в люди и дал ей бабок именно Александр Алексеевич.

Идиотское чувство не покидало. Казалось, что меня, как лот на аукционе, приобрели по высокой цене. Заплатил за ребенка, что может быть еще хуже? Наверное, только мамино согласие. Никакой гордости и самоуважения. Может, поэтому так усиленно травит себя алкоголем и никотином.

— Макс, наконец-то, — Алимеева встречает меня у порога и сразу обнимает, как только я скидываю ботинки и вешаю куртку на вешалку, — я уже переживать начала.

Ничего не говорю. Поднимаю ее голову и целую, толкая в комнату и не обращая внимания на признаки сопротивления. Мне срочно нужно мое болеутоляющее, иначе крышу просто снесет от мыслей.

— Круглов! — Лиля бьет меня по плечам, когда я толкаю ее на диван и начинаю целовать в шею, кайфуя от того, какая она вкусная. — Макс! Прекрати! Расскажи, как все прошло?

Со стоном отстраняюсь от нее и переворачиваюсь на спину, упираясь взглядом в потолок.

— Информация взамен на услугу, сынок, — Аристов улыбается, пока я стучу пальцами по столу, — ничего не достается просто так. Думал, придешь, красавец, и я тебе в грехах покаюсь? Нет. Дети обязаны помогать родителям, когда вырастут.

На этих словах поднимаюсь и отхожу от него на пару шагов в сторону двери. В принципе, мне и так понятно, какую роль Аристов сыграл в деле Яковенко.

— Куда собрался? Манипулируешь мной? — Усмехнулся Александр Алексеевич, а я пожал плечами. — Не прокатит, Макс. Все равно вернешься. И ты, и Данияр. Еще в ногах у меня ползать будете!

Летит уже в спину, потому что я выхожу из комнаты, ощущая облегчение. Пусть идет к черту!

— Алимеев не соврал, Цветочек, — поворачиваю голову к ней и вижу, как меняются эмоции на красивом личике, — теперь все ясно.

— Он признался? — Лиля ждет ответа, а я отрицательно качаю головой.

— Нет, тебе нужно знать лишь то, что это правда, а об остальном не будем думать.

Резко притягиваю ее к себе и опять впиваюсь в манящие меня губы. К черту Аристова с его гнойным сердцем и душой! Из разговора и деталей понятно, что он сыграл с Алимеевым. Неизвестно только, чем надавил. Да через столько лет это уже не важно.

Лилия не сопротивляется, отвечает на поцелуи и позволяет утолить жажду по ее вниманию. Не видел пол дня, а казалось, что целую вечность. Теряюсь в крышесносных ощущениях, посылая к черту весь мир. Он подождет, а моя Выскочка нет!

Глава 25

— Мне уже страшно. — Говорю Лике, когда она завязывает мне глаза и тащит к такси.

Сегодня четырнадцатое февраля, день Святого Валентина, и Максим пропустил лекции, наверняка, готовил сюрприз. Он балует меня каждый праздник, по поводу и без него. Скоро привыкну и начну капризничать, как маленький ребенок, которому не подарили ту самую игрушку.

От волнения ладошки становятся влажными, несмотря на ветер, который проникает сквозь теплую куртку и пробирает до костей. Не люблю февраль. Погода ужасная. За окном постоянно воет вечер, и иногда идет снег. Тоска смертная. Можно, как медведю, залечь в спячку и не выбираться из своей берлоги.

— Не пугайся, Лиль. Тебе понравится. — Со смехом произносит Ангелика, а я шумно выдыхаю.

Раньше ненавидела сюрпризы, но с Максом поняла, что можно ждать только хорошее, и уже находилась в предвкушении чего-то необычного. В кармане лежал подарок для него. Ничего особенного. Ключ от квартиры, которую он снимал. Завернула его в коробочку с лентой и хотела подарить настоящий релакс. Украсила однушку в стиле дня Всех Влюбленных. Сердечки, шарики, свечи, которые не успела зажечь, и вкусный ужин. М-м-м, настоящий рай. Плюс подарок в стиле «необходимое в хозяйстве» — фирменный костюм для работы в клубе. Макс давно присмотрел, но откладывал на потом.

У матери он денег не брал. Превратился в простого студента, который подрабатывает в клубе и сам хочет выбиться в люди. Мне нравилось. Не знаю, что ему сказал Аристов, но Максим совсем отдалился от Анастасии Петровны, не принимал никакой помощи, от слова совсем. Может, его тактика была полезной, ведь женщина перестала злоупотреблять алкоголем и отправилась на лечение за границу, передав бразды правления одному из друзей Янкевича, причем перед этим просила Макса помочь.

— К чему готовиться? Может, мне нужно было что-то более подходящее для праздника одеть? — Тихо спрашиваю Лику, а она посмеивается.

— Не бойся. Все свои. Я тоже не наряжалась. Погода не позволяет.

— Нет. Все-таки сюрпризы — это не мое. — Посмеиваюсь немного нервно, проводя ладошками по джинсам.

Я не стала жертвовать здоровьем и накинула на себя бежевый лонгслив, светлые джинсы, обула ботинки, даже шапку натянула, убив локоны, которые так старательно крутила, ожидая Макса.

— Я того же мнения, поверь.

Ангелика дотронулась до моей руки, и я немного успокоилась. Что меня может ждать? Шквал нежности от Круглова, а остальное не важно.

Когда машина затормозила, волнение снова накрыло с головой. Всему виной темная повязка на глазах, от которой меня не спешили освобождать. Лика вела меня, как слепого котенка. Слышала голоса посторонних людей. Она точно привела меня в какое-то кафе или что-то подобное. Звуки стихли, и мое сердце до горла подпрыгнуло.

— Пришли.

Повязку стянули с глаз, и я принялась моргать, чтобы привыкнуть к свету. Романтическая обстановка в отдельной зоне. Еще ни разу не была в этом заведении и с интересом разглядывала интерьер вокруг. Кожаные диванчики, овальный стол, на котором стояли салфетки в виде сердец, ароматические свечи источали невероятный восточный аромат, с потолка свисали шары. Очень красиво и романтично, вот только…

— А где…? — Обернулась к Лике, но ее уже не было в комнате.

Я прошла вперед, сняла шапку и куртку, повесив ее на вешалку, присела на диванчик и ждала появления Купидона. Как еще назвать этого затейника?

Макс появился в хитрым выражением лица и сразу подошел ко мне, чтобы легонько чмокнуть в губы.

— К чему такая таинственность? У меня чуть вши на нервной почве не наплодились. — Складываю руки на груди и смотрю, как Круглов одергивает свитер и улыбается, пряча руки за спиной. — Что там?

— Коробка с вшами, Цветочек, что ж еще?

Улыбаюсь, а Макс становится серьезным. Перемена в настроении заставляет нервничать, и я внимательно смотрю на него.

— В общем, долго думал, что я могу тебе подарить. Хотелось что-то приятное и полезное, но… Вечер у нас намечается насыщенный, потому что я подсмотрел твою приятность. — Пожимает плечами с видом нашалившего ребенка, а я откидываюсь на спинку дивана.

— Ма-а-акс…

— Так получилось. Любопытство, мать его, но, — он шумно выдохнул, — в этом есть плюсы. Мы сегодня дважды вкусно поужинаем. Я, кстати, голоден, как зверь. — Произносит шепотом, вызывая у меня улыбку, которая становится с каждой минутой еще шире. — Вернемся к подаркам. Я в край обнаглел и залез к тебе в вещи. Тш-ш-ш, Цветочек, — сразу говорит он, когда я открываю рот, — нашел там блокноты Степы, и мне в голову пришла прекрасная идея.

Он замолкает, потому что улыбка сплывает с моего лица. Вольный…

Круглов подходит ближе и внимательно смотрит на меня. Приходится откинуть неприятные мысли и снова вернуться в реальность, где любимый парень приготовил для меня сюрприз.

— Короче, его стихи прочитала Лика и вполне одобрила мою задумку.

— Какую?

— Мы немного подсуетились и создали сайт, где опубликовали его сборники. Ангелика, конечно, сделала большую часть. Она же филолог. — Макс закатил глаза. — Авторские права будут защищены, об этом не беспокойся.

Я шумно выдохнула, потому что эмоции накрывали. Только, видимо, это не все новости. Максим приблизился максимально и протянул из-за спины сверток с лентой.

— Вот, подарок.

Руки задрожали, когда взяла его. Стянула ленту и развернула шелестящую бумагу. Замерла, уставившись на книгу с названием «Свободы ради». Открыла и почувствовала, как глаза обжигает от слез. Сборник стихов Вольного в моих руках. Недавно изданный и пропитанный запахами печатной краски и бумаги.

— Макс… Как тебе это удалось? — Подняла на него глаза и смахнула слезу, которая опалила щеку. — Это ведь не реально…

— Реально, Цветочек. — Круглов устроился напротив меня с довольным видом. — Бабуля Ангелики постаралась. Подключила связи. Тираж ограниченный, насколько хватило. — Пожимает плечами и разводит руки в стороны, пока я вожу руками по страницам. — Но у нас нашелся спонсор покруче.

— Кто?

— Не поверишь, — Максим откидывается на спинку диванчика и улыбается, — недавно приходила одна дамочка. Алимеева Марина Георгиевна.

— Она хочет вложить в печать книг свои кровные?

От такой новости мурашки побежали по коже. Конечно, это было отлично, и я рада, что труд моего друга увидят и оценят многие, но…

— Без огласки и прессы. — Максим перестал улыбаться, наклонился вперед и взял одну салфетку, начав крутить ее в руках. — Она и поговорить с тобой хочет.

— Не верится, что Марина Георгиевна хочет просто так помочь. — Положила книгу на стол и смотрела на красивую обложку с именем друга.

— По ее словам именно так. Не знаю, Лиля, тебе решать. Хочешь, поговори, нет, так нет. Тебя же никто не заставляет с ними общаться. Давай к ужину приступим, и потом отдам тебе еще один подарок. — Макс подмигивает и уходит, чтобы позвать официанта.

Я смотрю на книгу без отрыва. Какой же Круглов все-таки хороший… И как я могла сразу навешать на него ярлыки?!

О семье Алимеевых стараюсь не думать. С Владимиром Эдуардовичем я не виделась с того раза, как ушла из их квартиры. До сих пор в ушах звенели слова, которые он кинул Свете. Пусть про Аристова он сказал правду, но методы, которые использовал сам были не лучше, поэтому связь с ними я оборвала. Жила у бабули до нового года, а потом переехала к Максу. Илона Львовна не одобрила такое решение, но и не отчитывала. Моя жизнь, как никак.

Максим вернулся, и уже вскоре мы приступили к трапезе. В конце вечера Круглов отдал мне еще один подарок — красивый кулончик в виде цветка, похожего на лилию, на тонкой цепочке. Я чуть не завизжала от радости.

Мы посидели в кафе еще немного и направились к такси. Вечер казался какой-то сказкой, созданной лишь для нас двоих. Прижимала в дороге книгу друга к груди боялась выпустить ее из рук. Это самый ценный подарок, который можно было преподнести. Если бы Леха мог видеть сборник стихов Степыша…

Вот только он продолжал меня игнорировать ровно так же, как и всех остальных. Я надеялась, что когда-нибудь мы встретимся и поговорим, устраним разногласия и будем дружить. Не так, как прежде, но все же…

Он ведь мой друг и останется им, что бы не случилось. Подожду, когда Богданов окончательно остынет и примет тот факт, что был не прав, а пока…

Пока буду наслаждаться каждым мгновением в обществе Макса и любить его так же сильно, как и он меня.

Эпилог

Мандражировать я начинаю уже после, когда покидаю стены зала заседаний и иду по коридору. Цокот каблуков эхом разлетается по помещению, улетая куда-то в район высокого потолка. Сердце работает так же громко, в висках до сих пор пульсирует от нервов, и я крепко сжимаю папку пальцами. Сейчас идеальный маникюр кажется невзрачной мишурой, которая необходима для создания образа деловой леди.

Спускаюсь по лестнице и останавливаюсь лишь около высокого зеркала в огромном холле, осматривая себя придирчивым взглядом. Белая блузка с высокой горловиной и длинными рукавами, юбка с завышенной талией длиной до колен, туфли на шпильке, волосы убраны в высокий хвост, неброский макияж. Все соответствует образу адвоката, что я так усердно рисовала все годы обучения в ВУЗе. Выдыхаю, пытаясь взять себя в руки, только не получается.

Даже глаза прикрываю на миг, чтобы выйти из здания с высоко поднятой головой. Погода сегодня чудесная, и ничто не должно испортить наши посиделки с Аристовыми на свежем воздухе. Еще раз выдыхаю и иду к двери, за которой нервно вышагивает Максим. Он замирает, увидев меня, сканирует взглядом, пока я иду к нему с видом великой мученицы.

— Как прошло? — Спрашивает, помещая руки мне на талию.

Провожу глазами по его синей рубашке, ворот которой небрежно расстегнут, дохожу до голубых глаз и широко улыбаюсь.

— Выиграла. — Прикусываю губу, а Макс хватает меня и кружит, заставляя чувствовать себя ребенком.

— Я и не сомневался в твоих способностях. — Максим ставит меня на ноги и улыбается. — Я так понимаю, что сейчас ты потребуешь отвезти тебя в офис?

Киваю ему в ответ, и мы направляемся к машине, которую Круглов нагло припарковал около здания суда, где положено оставлять машины лишь тем, кто там работает. Муж галантно открывает мне дверь и кланяется по привычке, на что я лишь усмехаюсь. Когда сажусь на сиденье, поворачиваюсь, чтобы взять бутылку с водой, и упираюсь взглядом в очередной намек от Максима.

— Круглов, когда это закончится? — Спрашиваю его, откручивая крышку, указываю на детское сиденье, которое он уже успел установить позади, и вопросительно смотрю на него.

— Закончится, когда там будет сидень мой сын. — Максим наклоняется и дергает ремень безопасности, пристегивая меня, а потом и себя.

— Тебя не волнует то, что я к этому еще не готова? — Делаю несколько глотков из бутылки прежде, чем Макс вырывает ее у меня, закручивает урышку и кидает на заднее сиденье.

— Зато я готов, — он подергивает бровями и глазами указывает на место готовности, вызывая у меня смешок, — показать?

— Хочешь, чтобы я получила штраф за непристойное поведение в общественном месте? — Улыбаюсь, когда он выруливает на дорогу, одновременно ведя свободной рукой по моей коленке, и задирает черную ткань выше.

— А ты, видимо, добиваешься того, чтобы я начал зажимать тебя и насиловать?

— Зачем так грубо?

— Затем, что мы женаты хрен знает сколько лет, и я сына хочу. — Убирает руку и пыжится, как ребенок.

Романтичное напряжение ту же сменяется его недовольством, которое я ощущаю каждой порой. Настроение тоже падает к отметке минимум. Когда-то мы договорились, что ответственно подойдем к воспитанию детей. Я не хотела рожать рано. Нам нужно было встать на ноги и убедиться в том, что выбор супруга мы сделали вполне осознанно.

Молчит и включает музыку, игнорируя мою попытку поговорить. От этого чувство вины усиливается, и я пытаюсь отбросить тягостные мысли подальше.

Время не поменяло любовь Максима к немецким автомобилям. Очередная Бэха с комфортным салоном. Предыдущую продал с большой неохотой, потому что обожал и называл ее своей девочкой, заставляя меня глупо ревновать. Он была первой масштабной покупкой мужа после того, как он сменил все-таки мать в бизнесе. Анастасия Петровна отошла от штурвала еще пару лет назад, когда глоток элитного алкоголя после долгого воздержания на одном из мероприятий привел к больничной койке.

Сейчас она следила за здоровьем и не интересовалась тем, как протекают дела. Данияр шутил над Максимом, называя его знатоком трусиков, а еще каблуком по жизни. Братская любовь, что еще сказать.

— Я скоро, — чмокаю Макса в щеку, но он не реагирует, смотрит перед собой и сжимает оплетку до хруста, — не злись, — трусь носом о легкую щетину, — тебе не идет быть такой букой, Макс. Пять минут и я в твоем распоряжении.

Выпрыгиваю из машины и направляюсь в наш скромный адвокатский офис. Прокурором у меня стать не получилось, как и прогнозировал Владимир Эдуардович. Я проработала им ровно две недели и не смогла вынести давки системы, которую в одну каску не победить. Опять же выражение Дана.

Максим познакомил нас сразу после того, как его брат вернулся из армии. Данияр был противоположностью Макса, на нем все горело, эмоции били через край, и сейчас ничего не изменилось. Не знаю, как с ним уживалась Ангелика, но я первое время жестко с ним конфликтовала, пока не привыкла к резким вспышкам агрессии и командному тону.

Быстро бросила папку на стол и оглядела помещение, которое мы еще толком не привели в порядок, и бумаги лежали даже на полу. Из мебели здесь присутствовали стол, несколько стульев, диван и самое главное для меня — кофемашина. Я тяжело вздохнула, уже рисуя план по обустройству офиса. Наверняка на это уйдет весь гонорар за первое выигранное дело. Начало работы адвокатом в своей частной конторе было вполне неплохим, а тут Максим с желанием поскорее обзавестись сыном…

В машину сажусь без слов, и Круглов сразу стартует к дому. Молчим. Единственное, что он произносит это «Пристегни ремень». Каждый раз говорит или пристегивает сам. Пунктик после аварии.

Смотрю на мелькающие здания и отмечаю, что солнце сегодня нещадно палит, и скорее всего нам придется накрывать стол в беседке, чтобы не поджариться вместо шашлыка.

— Когда Аристовы приедут? — Не выдерживаю первая, на что Максим пожимает плечами.

— Они уже у нас. Тебя ждут с новостями.

— Ты еще не сказал?

— Нет. Будешь сама звездить. — Произносит спокойно и не смотрит на меня, продолжая дуться.

— Вместе позвездим. — Дотрагиваюсь до его руки, но он переворачивает мою и целует ладонь, пуская мурашки по коже.

— Ночью, да, сейчас ты одна. — Усмехается, а я еле сдерживаю улыбку.

Не умеет он долго злиться, но только на меня. Хм.

Мы подъезжаем к воротам нашего дома, и я выбираюсь из машины, заметив соседку.

— Теть Люсь, — иду к ней и обнимаю, — давайте к нам. Шашлык будет.

— Ох, Лилечка, куда мне старушке-то? — Она улыбается, от чего ее лицо начинает светиться. — Как твое дело? Выиграла? — Киваю ей в ответ и вижу, как жестикулирует Макс, загнав авто во двор. — Поздравляю, милая!

— Спасибо, теть Люсь. Побегу, вы если передумаете, то милости просим.

Отхожу от нее, направляясь к мужу, который указывает на Ауди своего братца.

— Семейка Адамс рулит. — Усмехается, пока мы идем в дом, который Данияр и Максим отстроили на месте того, который принадлежал моим родителям.

За землю пришлось побороться. Досталась она моему деду, потому что меня списали со счетов. Такую аферу провернули дальние родственники. что волосы вставали дыбом. Опять же спас Янкевич и его многочисленные связи.

— О, каблук вернулся! — Данияр встречает нас с шампурами и тут же поздравляет с победой в суде.

Ангелика режет овощи в беседке, и я, переодевшись в спортивный костюм, присоединяюсь к ней. Смотрю на ее стремительно растущий живот и тяжело вздыхаю. Точно не готова к подобному. Через полчаса мы сидим за столом и пробуем шашлык. Максим и Данияр препираются, как всегда, не уступая друг другу.

— Я говорил тебе, что нужно было выкупать здание, а ты лопух все проср…

— Дан! — Лика возмущенно смотрит на него, и он разводит руки в стороны.

— Сейчас. — Данияр достает вибрирующий телефон и выходит из беседки.

— Знаешь, кто вернулся в город? — Спрашивает Ангелика, странно на меня поглядывая.

— Нет. — Помещаю в рот большой кусок мяса и блаженно его жую.

— Здание, о котором Дан говорил выкупил некто по фамилии Богданов. — Произносит Максим, с улыбкой поглядывая на меня.

Застываю, чувствуя, как сердце бешено колотится в грудной клетке. Со своей работой совсем выпала из реальности и не знала последних новостей.

— Слушайте, ребята, я тут гостей позвал. — Аристов стоит около беседки. — Вы вроде хозяева. Пойдем встретим?

Я на автомате поднимаюсь и иду за Даном, думая только о Леше. Не видела его очень давно. Связь была потеряна полностью, и я уже не надеялась вновь встретиться. Только когда подошла к воротам, чуть не задохнулась от удивления.

— Леха… — Прошептала, остановив взгляд на знакомой фигуре.

Богданов шел на встречу, слегка похрамывая. Я нервно сглотнула, когда он приблизился. Часто дышала, ощущая, что еще немного и разревусь. Ничего не сказал. Просто притянул меня к себе и сжал в объятиях, как когда-то делал Вольный. Все-таки расплакалась, поддавшись эмоциям. Так долго ждала этой встречи, что не могла поверить в происходящее.

— Хватит ее зажимать. — Послушался голос рядом, и я даже отпрянула от Лехи.

Света стояла около него, гордо подняв голову и держа за руку…

— Цытотик. Ма! Цытотик! — Светловолосый мальчик лет двух указывал на меня пальчиком и скромно улыбался, дергая Свету за край платья.

Замерла и не могла слова произнести, только глупо улыбалась, глядя на ребенка.

— Говорила же, что это дурацкая идея. — Света уже развернулась, чтобы уйти, но я ее остановила.

— Проходите. — Дан нарисовался ниоткуда и разбавил неловкую обстановку.

Мы все прошли в беседку и сели за стол. Я не могла насмотреться на Лешу весь вечер, но еще больше меня умилял его сын, Степа. Маленькое светловолосое чудо мгновенно украло мое сердце.

Света была немногословна и напряжена до самого отъезда, а Богданов… Он подошел ко мне, держа спящего сына на руках, и прошептал на ухо:

— Прости.

Немного, но мне достаточно для того, чтобы быть счастливой. За них со Светой, за Лику и Дана, за нас с Максом, который кивал на ребенка и выжидающе смотрел на меня. Не вечер, а настоящий рай.

— Довольна? — Горячее дыхание Круглова опалило ухо, запуская приятные мурашки по коже.

— Не то слово.

— А вот я нет, — он резко перевернул меня к себе, нажимая на пульт, чтобы ворота за гостями закрылись, — есть еще одно незавершенное дело. — Он подмигнул мне.

— Мне нужна отсрочка на год. — Заявила вполне уверенно, пока Макс практически душил меня в своих объятиях. — Я поработать хочу, Макс…

— Полгода. Это максимум. — Уверенно заявил он, но я не сдавалась.

— Год.

— Полгода, Выскочка, и не днем больше. Приступаем к практике прямо сейчас. — Он ловко кинул меня себе на плечо, заставляя меня смеяться. — Все, Выскочка, — Макс шлепнул меня по попе, — научи меня плохому, в конце-то концов!