Отпустить или влюбить?

Пролог

– София Егоровна, – в кабинет врывается Даша, моя новенькая помощница.

От сквозняка со стола слетают все мелкие бумажки, которые я только что разложила в определённом порядке. Ничего не могу с собой поделать и избавиться от этой детской привычки: собирать пазлы. Головоломки любила с детства. Мне нравилось крутить в руках фрагменты пазла, находя каждому своё место. И, став уже взрослой, писала «фрагменты» на бумажках, а потом переставляла их туда, где они должны быть, «собирая» ответ на свой вопрос.

И сейчас Даша, открыв дверь, смахнула их. Точнее не сама Даша, конечно, а сквозняк, который она устроила. И да, кондиционеры, были, но мне нравился запах и шум улицы, доносившиеся из открытого окна.

Закрываю глаза и считаю до трёх, чтобы не рявкнуть на Дарью. Считать приходится до пяти: до трёх не помогло.

– Что случилось, Даша?

– София Егоровна! Вы просили, чтобы вас не беспокоили, – щебечет Даша.

– Да, Даша. Я просила, чтобы меня сегодня не беспокоили, – красноречиво уставилась на неё.

– София Егоровна! Я ему говорила! Но он ничего не хочет слушать! Он уселся в приёмной и сказал, что не уйдёт, пока его не примут!

– Кто, Даша? – спрашиваю, начиная терять терпение.

– Иностранец, – Даша распахнула глаза, словно этот «иностранец» прибыл из другой Галактики.

– Даша, иностранцы – это такие же люди, как и мы с тобой, – пытаюсь объяснить своей помощнице, что не стоит с ними носиться как с писаной торбой. Хотя в последнее время старалась лично не общаться с «чужестранцами».

– Я знаю. Но мужчина настаивал на встрече именно с вами!

– Даша, у нас в штате восемь квалифицированных юристов, которые владеют иностранными языками. Восемь! Ты не могла отправить его к ним?

– Могла, – Даша виновато потупила глазки.

– Ладно. Кто он?

– Бельгиец, – выдыхает Даша.

Скривилась при упоминании Бельгии. К самому государству никаких претензий у меня не было, впрочем, как и коренному населению тоже, за одним маленьким исключением.

– Даша, а имя у него есть?

– Да. Я записа… ла, – Даша косится на дверь.

Всё ясно – записала, а блокнот с собой не взяла.

Покачала головой, вспоминая просьбу Роберта: «Софиечка, Даша – девочка умненькая, но её немного поднатаскать надо. И цены ей не будет, поверь! Ты уж проследи сама. Уважь старика».

Роберта Щегельского я уважала. И к мнению его всегда прислушивалась. Но. Вот уже вторая неделя, как я серьёзно подумываю сама «выставить цену» и продать этот «не огранённый алмаз».

– Пригласи, – махнула рукой, чтобы Дарья исчезла из поля моего зрения.

Посмотрела на раскиданные по полу листочки, которые тут же взметнулись от нового порыва сквозняка.

– Да, твою же Дашу! – выругалась сгоряча.

Залезла под стол, поднять свои листочки. Собрала и положила на них степлер.  Надо купить бумагу с клеевым слоем, подумала уже в который раз. Сдула упавшую на лицо прядь волос.

«Ну? И где там этот каприз… ный бельгиец?» – обрываю свою мысль, уставившись на вошедшего мужчину.

Из одиннадцати миллионов, или сколько там сейчас составляет население Бельгии, на меня смотрит тот, кого я так старалась забыть. И тогда, когда я сумела справиться сама с собой, выдержала неравный бой гордости с безумной страстью, тогда, когда смогла начинать своё утро без мыслей о нём, он сам появился в моём же офисе, да ещё и в качестве клиента. Чтоб мне провалиться на этом самом месте, а лучше – ему!

– Вот ещё одна. Вы не все собрали, – хрипловатый баритон разрывает привычный внутренний мир, который был создан таким трудом, заставив зазвенеть каждую струну, словно к ним прикоснулась рука мастера. – Шейн. Дмитрий Шейн.

Дмитрий, ибо это был он, протягивает мой листочек.

«Блеск! Он ещё и не узнал меня!»

– Благодарю. – Махнула рукой на посетительское кресло. – Моё имя вам известно.

«Надеюсь, на этот раз он его запомнит», – криво усмехаюсь про себя.

– Много слышал о вас…

«О, да! Ты меня слышал! Ещё как слышал!»

– И мне сказали, что вы любите…

«Я многое что люблю. Но благодаря тебе, мои вкусы сильно изменились».

– … необычные задачи. У меня очень деликатный вопрос…

Слушаю музыку его голоса, стараясь не утонуть в глазах цвета кофе с коньяком.

– Мне нужно найти женщину…

«Браво, Дмитрий! Кто о чём, а ты только о женщинах!»

– Знаю, звучит тривиально…

– Почему же, – попыталась скрыть усмешку. – Люди приходят с разными «проблемами».

– Поэтому мне и посоветовали именно вас.

Дмитрий подаётся вперёд, словно пытается что-то разглядеть. Невольно ловлю запах его парфюма. Такой знакомый, такой одуряющий.

– Но вся проблема в том, что я о ней ничего не знаю.

«Ты не меняешься, Дмитрий! Даже если Земля начнёт вращаться в другую сторону, ты останешься прежним».

– Даже имени? – спрашиваю, прекрасно зная ответ.

– Ни-че-го.

– Не хочу сразу разочаровывать, но мне нужно хоть что-то, чтобы вам помочь.

«Или не помочь. Я ещё подумаю».

– Я знаю то, что она живёт в этом городе. И… – Шейн полез во внутренний карман пиджака, – вот. Это всё.

На мужской ладони лежит моя серьга, которую я везде переискала, и даже не имела понятия, где могла потерять.

– Вы позволите?

– Да, конечно.

Дмитрий встаёт и подаёт мне золотое украшение. Подношу ближе, чтобы рассмотреть. Сомнений нет – серёжка моя.

– Это ручная работа.

– Да, я знаю, – отвечает Дмитрий.

Сталкиваюсь с его прямым взглядом, в котором на секунду мелькает интерес.

– С какой целью вы ищете владелицу этой серьги? Вернуть за вознаграждение?

– Боже, нет, конечно! – Дмитрий смотрит на меня, не отрываясь. – А мы не могли с вами где-то встречаться? – Вдруг спрашивает Шейн. Его брови нахмурены, словно он пытается что-то вспомнить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Я бы тебе напомнила, где мы встречались, милый!»

– Не думаю.

– Жаль.

«Ах, ты ж, гад! Жаль ему! Я тебе устрою настоящее «жаль», козлик несносный!»

Вижу интерес в глазах мужчины, и Шейн не скрывает его. И если бы я не знала, к чему это может привести, то уже была покорена его неприкрытым мужским обаянием.

И тут у меня появилась совершенно шальная мысль: отомстить за всех, чьё имя он забыл. Уверена, таких в его списке достаточно!

Где-то в глубине здравый смысл пытается достучаться, что не стоит этого делать, но женская обиженная гордость вошла в азарт.

– Чем вы занимаетесь сегодня вечером? – звучит банальный вопрос.

Усмехаюсь про себя.

«Нет, ну каков наглец, а? Ох, Дима, Дима, ничему тебя жизнь не учит! Хоть самой перевоспитывай! Кстати, а это неплохая идея» ....

Глава 1

София

– «Огней так много золотых на улицах Са-ра-то-ва», – душа требовала песни, и я пела. – «Парней так много холостых, а я люблю же-на-то-го!»

– Соня! Ты опять пьёшь? – от громкого мужского голоса, чуть не подпрыгнула на месте. Глаза были закрыты, и появление младшего брата я пропустила.

– Ты на кого орёшь, мелочь?! – огрызнулась, приоткрывая один глаз.

День выдался паршивым, погода была мерзкой, уже вторую неделю шли дожди, и настроение было ниже плинтуса, а тут ещё мелочь всякая воспитывать будет.

Посмотрела на брата: передо мной стоял высокий, подтянутый юноша, симпатичный, зараза, но ещё без того небрежного лоска, который заставляет замирать женские сердца. Ещё немного и бац: миру явится ещё один сердцеед. Берегитесь, девочки, и не говорите, что я вас не предупреждала!

И почему я не мужик? Хочу в следующей жизни родиться мужчиной. Буду сама всех сводить с ума.

– Сестра, сколько раз тебе говорить, что алкоголь не решает проблемы, а только добавляет?

Всё верно, к алкоголю у брата резко негативное отношение. Ему было десять, когда погибли наши родители, и он уверен, что, если бы отец был трезв, ничего бы не случилось. Тут я с ним была согласна.

А вот сестрой он называл меня только тогда, когда очень сердился.

– Слушай сюда, братик. Я. Не. Пью! Это понятно? – ещё не хватало мне морали выслушивать.

– А что ты делаешь? Лечишься? – усмехнулся брат.

– Точно! Господи, не прими за алкоголь, прими за курс лечения, – произнесла, подняв глаза к потолку. – Видишь, я даже молитву знаю.

– Так, по-моему, кому-то хватит, – Эд забирает со стола бутылку вина и выливает остатки в раковину.

– Ты с ума сошёл?! Это «Фантом»!

– А вот не фиг всякую дрянь пить.

– Это очень дорогая… дорогое.… Это не дрянь, а вино!

– Мне всё равно. Соня, хватит. Очень тебя прошу.

– Ладно, – согласилась. Всё равно всё вылил. – А петь можно?

– Пой, – разрешает Эд.

– Я из-за тебя забыла, что пела, – высказываю претензию брату.

– Вот, уже и склероз начинается, – пеняет мне Эд. Кинула в него салфеткой, но этот поганец увернулся. – Про мужика ты пела.

– Какого мужика? – уставилась на Эдика, нахмурившись и пытаясь собрать мысли в кучку.

– Женатого.

Да ну, нет?! Я не могла! Чтобы брату сказать о своём самом любимом кошмаре?!

Ни-ког-да! В каком бы состоянии я не была.

– Изыди, мелочь.

Великая моралистка: «А я, между прочим, предупреждала, что ничем хорошим это не закончится».

Боже, только не сейчас. Да-да. Это мои женские капризы. Куда я без них. Как у всякой нормальной женщины (или ненормальной, в этом мире всё относительно) у меня есть свои, нет, не тараканы (фу, гадость!), а Музы. Только вот когда они, действительно нужны, эти су…дарыни никогда не подскажут ничего умного. А как на мозг или совесть надавить – это всегда, пожалуйста!

Шальная императрица: «Ой, вот только не надо про совесть, ладно? Я и так в последнее время, только песни и слышу, и на этом всё! Ни одного мужика. Ни женатого, ни холостого – никакого. Хоть бы один, а? Нет никого! Ау?! Так и зачахнуть можно».

Женская логика: «С точки зрения…»

Шальная императрица: «Кто-нибудь, налейте ей вина! Она такая смешная, когда пьяная. Хи-хи. Её в природе не существует, а она ещё и «точки зрения» двигает».

Так, всё. Достали! Не будет вам ни вина, ни мужика! А будете ныть – в монастырь уйду!

Шальная императрица: «А монастырь мужской?»

Великая моралистка: «Так там же монахи».

Шальная императрица: «И что?! Скоро с вами не только монашкой станешь!»

Вот реально достали! Всем спать!

Только вот сна у меня ни в одном глазу не было. И Эд не прав: вино не добавляет проблем, оно просто заставляет о них забыть, и завтра к этим же проблемам добавится ещё одна: головная боль. Видимо мой мозг где-то на уровне подсознания категорически отказывался принимать алкоголь, и каждый раз сурово наказывал за непослушание.

Но иногда я давала себе слабинку. Но ведь можно отдохнуть в компании? Можно. Только обычно после такого отдыха, я просыпалась неизвестно где, и к головной боли добавлялся вкус разочарования и в себе, и во всём, что тебя окружает. Не хочу.

Я не слабая и не падшая. Я сильная и независимая. Но невозможно быть сильной всегда, от этого чертовски устаёшь, и хочется… петь. Как сейчас. Ну, Эд. Ну, паршивец! Такое вино вылил! Я выпила всего бокал. Или два?

– Соня, я надеюсь, ты за руль сегодня не сядешь? – на кухне, как чёрт из табакерки, появляется Эдик.

– Уйди, мелочь.

– Соня, если ты не прекратишь пить, я тебя закодирую.

– Ты совсем берега попутал?! Где ты видишь, что я пью?! Я по-ю! Ты, между прочим, сам разрешил петь, так что терпи. И, вообще, женить тебя что ли? Чтобы мозг жене выносил, а не сестре.

– Ты бы лучше сама замуж вышла.

– Че-го?! Я? Замуж?! Ни за что.

– Не «ни за что», а «ни за кого», – поправил брат.

– Да ёкарный огурец! Какие мы грамотные! Прямо на фиг послать некого. Всё. Я спать! И не дай бог, ты меня разбудишь, у меня завтра важная встреча.

– И поэтому ты сегодня наклюкалась?

– Боже! За что мне такое наказание? Эдик, братик мой любимый, от-ва-ли!

– Даже не мечтай. Ты так совсем скатишься. Смотреть за тобой кроме меня некому, так что готовься, сестра: с утра тебя ждёт лекция о здоровом образе жизни.

– Эдик, клянусь: бросаю пить – встаю на лыжи! Только отстань, ладно?

– Это ничего, что на дворе лето?

– Блин, ну ты сам мне до зимы отсрочку даёшь, заметь.

– Иди уже спать, кому-то завтра на работу, – смягчился брат.

– Вот! – поднимаю указательный палец, отмечая важность его слов. – Мы, девушки, а особенно юристы – натуры с тонкой душевной организацией. Нас обижать нельзя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ага. Иначе эта «тонкая душевная организация» найдёт подходящую статью.

– Господи, и почему за занудство не наказывают?

Я была права – голова болела. Как же противно, когда знаешь всё заранее. На прикроватной тумбочке стояли стакан, бутылка негазированной воды и упаковка растворимого аспирина. Попробовала улыбнуться, но скривилась от неприятного ощущения.

– Спасибо, Эдик. Ты самый лучший, – прошептала, открывая воду и наливая в стакан. Выпила. Спасительная прохлада вернула к жизни. Пока обойдусь без аспирина. Если само не пройдёт, тогда уже придётся идти на крайние меры.

Посмотрела на циферблат электронных часов. Пять утра. Ни раньше, ни позже. Во сколько бы я ни легла спать, организм подрывался всегда в одно и то же время. Привычка, выработанная за девять лет, когда пришлось из беззаботной юности окунуться с головой и почувствовать на собственной шкуре всю «соль» жизни.

Я училась на втором курсе юридического факультета, когда родители погибли в автомобильной катастрофе, и на мои плечи легла забота о младшем брате. Эду было десять. Совсем мальчишка, который уже всё понимал, но ничего сделать ещё не мог. Ни о каком детском доме речи быть просто не могло.

Хвататься приходилось за любую подработку, которая только подворачивалась, и моё утро начиналось в пять часов, чтобы я успела вымыть полы в ближайшем супермаркете, а в семь разбудить, собрать и отправить брата в школу, самой бежать на учёбу, а после занятий лететь ещё на две подработки.

И всё было ничего, пока, убирая последний зал поздно вечером, не почувствовала, как меня схватили за бёдра крепкие руки (я как раз наклонилась выжать тряпку).

– Какая аппетитная, – услышала.

Я узнала этот голос. Валентин, сын хозяйки магазина, замещал свою маменьку. Скользкий и противный. С ним я почти не пересекалась, а вот девчонки частенько на него жаловались. И какого лешего он торчит здесь так поздно?

– Руки убери!

– Сонечка, детка, ты почему такая грубая?

Выпрямилась и оказалась прижатой к крепкому мужскому телу.

– Я сказала, руки убери, – повторила.

– Не могу. Я ведь только из-за тебя приехал, крошка, – прошептал Валентин мне на ухо, разворачивая к себе.

– Правда?! – съехидничала. – На всех уже успел клеймо поставить?

– Ага, – Валентин плотоядно улыбнулся.

Меня чуть не вывернуло. Я прекрасно знала, что сопротивление его только больше заводит, но он всегда получает своё. Сколько девчонок уволилось из-за этого гада. А поскольку швабру я так и не отпустила, то и приложила тряпкой к наглой роже.

– Су… – выругался Валентин.

– Самая настоящая. Ещё раз меня заденешь, вылью всё ведро на твою голову. Понял?

Видимо, не понял, потому что я оказалась в следственном изоляторе, где мне предъявили ни больше, ни меньше, как кражу денег из кассы Появившийся маменькин сынок «пожалел», сообщив, что заберёт заявление, если я буду более сговорчивой. Указала направление, выражаясь совсем не по-женски.

Помощи ждать было неоткуда, а ещё я могла потерять опекунство над своим братом. Вот это напугало больше всего, и я позвонила Щегельскому, зная, что Мартин не откажет, а с деньгами его семьи можно многое. Как рассчитаться с самим Мартином, что-нибудь придумаю.

Мартин попросил помочь своего деда, Роберта Иосифовича.

Роберт стал моим кумиром. Вовсе не потому, что вытащил меня из изолятора, и снял ложное обвинение. В нём сочетались все качества, которые должны быть в настоящем мужчине: сила, воля, ум и красота, а ещё надёжность и чувство юмора. Единственный недостаток Роберта – ему было за шестьдесят, о чём я постоянно жалела, вызывая насмешки у Мартина.

Вакансию юриста я ещё могла попробовать найти, а вот с работой в правоохранительных органах пришлось распрощаться. Очень сложно понимать, что твоя мечта разбилась из-за каприза избалованного подонка. Но Роберт и тут помог, предложив мне работу: ему нужна была помощница. Согласилась, не раздумывая. Во-первых, у меня появилась возможность стать такой как Роберт: сильной и независимой, а во-вторых, это стабильность, и уже можно было не волноваться, что не хватит средств на обучение брата. Для меня это было главной целью.

Я перешла на заочное. Корочки можно получить и так, а практикой мне стал опыт Щегельского. Роберт работал много и по разным направлениям, и приходилось соответствовать, но и отдыхать он всегда давал, а ещё взял «шефство» над Эдиком. Я же говорю: мечта, а не мужчина! Искренне завидовала его жене, хотя о ней не слышала ни одного слова, но должна же она быть, если у него есть сын? Хотя Артур Робертович, отец Мартина, до уровня Роберта не дотягивал. Вот совсем. Видимо, природа «старается» через раз.

– Роберт Иосифович, мне сегодня нужно к семи часам быть в школе, – вздохнула.

– Эдик что-то натворил? – поинтересовался мой шеф.

– Нет. Плановое родительское собрание, – ответила. Пропускать их я не могла, потому что классная Эдика могла спокойно накатать жалобу в комитет опеки, что я не исполняю свои обязанности.

– Конечно, конечно. Тогда на сегодня всё. Остальное я посмотрю сам, – ответил Роберт.

– Я могу завтра прийти раньше, – предложила. Подводить Роберта не хотелось, так как прекрасно знала, что пока он не решит все вопросы, запланированные на сегодня, отдыхать не пойдёт.

– В этом нет необходимости. Я сам справлюсь, а тебе стоит немного уделить внимания личной жизни. Организм молодой, ему в желаниях отказывать нельзя, ты и так всё время проводишь только со мной.

Шальная императрица: «Боже, я обожаю этого мужчину! Святые слова!»

Великая моралистка: «Он имеет в виду серьёзные отношения, а не случайные связи».

Шальная императрица: «Да какая разница, что он имеет?! Организм требует – надо дать».

Женская логика: «А почему серьёзные отношения не могут быть случайными связями? Или случайные связи стать серьёзными отношениями?»

Шальная императрица: «Тебе однозначно нужно на фронт».

Женская логика: «Почему?»

Шальная императрица: «Ты убиваешь».

Пока классный руководитель распиналась о том, что можно, а чего нельзя, я боролась со своими Музами. Уж лучше их трёп, чем ерунда, повторяющаяся каждое родительское собрание.

Серьёзные отношения заводить я не планировала. Во-первых, все потенциальные кандидаты резко упали в рейтинге – ни один не дотягивал даже до мизинчика Роберта. Во-вторых, какие могут быть отношения, когда у тебя на руках домашнее задание по математике, невыученный стих и неготовая поделка по технологии? А в-третьих, я и сама не готова, чтобы спотыкаться об кого-нибудь в нашей с Эдом двухкомнатной квартирке.

Поэтому никаких серьёзных отношений.

Глава 2

Как же давно это было. Или нет? Сложно сказать. Каждый день, как близнец, похож на предыдущий, и мало чем отличается даже спустя столько лет. Единственное, что изменилось – это мой брат. Точнее его рост. Из милого пухляша он превратился в симпатичного юношу, а ещё пара – тройка лет и будет чертовски притягательным мужчиной. Только вот сталкиваться в одной квартире с братом-переростком стало как-то неловко. И если Эд мог спокойно дефилировать в одних боксерах, то мне приходилось отводить взгляд.

– Эд, да чтоб тебя за ногу! А штаны надеть нельзя?!

– Соня, я же дома.

– И что?! Это ничего, что я тоже дома?

– Ты мне не мешаешь нисколечко.

– Да, ладно. Спасибо и на этом. Живо штаны надень, я сказала! Иначе я тоже буду рассекать по квартире в одних стрингах!

Эд нахмурился.

– Что? Не нравится? – поинтересовалась у замолчавшего брата.

– Ну, как бы даже и не знаю, что сказать….

– Ты мне поговори ещё!

– Ладно, понял я.

– Это хорошо, что понял, – вздохнула. Не скажу, чтобы меня это напрягало, но ведь должны же быть хоть какие-то приличия!

Великая моралистка: «Я бы напомнила, кто занимался воспитанием сего объекта. Точнее – не занимался! Откуда там приличия?»

Это я и сама знаю, без напоминания. Когда мне было его воспитывать, если я всё время работала и, вдобавок, училась? Главное было одеть, обуть, накормить и вывести в люди, а не гулять, как поётся в детской песенке. Вот и получилось то, что получилось.

Посмотрела придирчиво на Эдика. Штаны он напялил, а вот про футболку братику не сказали. Покачала головой: девятнадцать лет, а хуже десятилетнего, честное слово! Тот хотя бы сразу одевался, и не нужно было тыкать носом.

– Кофе будешь? – спрашивает Эд, бросая взгляд через плечо.

– Буду, – соглашаюсь. А почему бы и нет, когда тебе его приготовят и подадут?

Это ещё один булыжник в мою сторону: готовить я не умела. Совсем. Во-первых, времени на это катастрофически не хватало, так как предпочитала проштудировать кодекс или улучшить знания иностранных языков, а во-вторых, вот не тянуло меня к кухне, вообще, никак. Поэтому я прекрасно обходилась теми полуфабрикатами, которые предлагали современные технологии.

А вот вкусно поесть я любила. Поэтому, когда вопрос с деньгами был более или менее решён, просто заказывала еду из ресторанов, или кафе, в которых была доставка, если сама не успевала заехать. А я не успевала. Опять же зачем тратить время, если можно получить уже дома? Только вот Эдик почему-то об этом не догадывался, считая меня творцом тех шедевров, которые ел. К слову сказать, брат был неприхотлив, и особым гурманским вкусом не обладал, поэтому сметал всё, что было предложено. Главное – было бы предложено, а что – особой роли не играло.

– Ваш кофе, мадам, – Эд поставил передо мной чашечку ароматного напитка.

– Между прочим, мадемуазель!

– Пардон, мамзель, – «извинился» брат.

– Шут гороховый! – Так и хотелось чем-нибудь запульнуть в него, но за кофе простила.

– Можно было просто сказать «спасибо».

– Огромное спасибо, Эдик.

– Сонь, ты во сколько сегодня придёшь? – поинтересовался Эд, снова повернувшись ко мне спиной.

Моя рука с кофе замерла на половине дороги, и запах щекотал нос божественным ароматом. О-па. Приехали. Выдохнула. Сделала маленький глоточек, облизала губы и спросила, обращаясь к спине брата:

– А ты с какой целью интересуешься?

Эдик не поворачивался. Даже интересно стало, что он там шаманит.

– Просто спросил, – брат пожал плечами.

Не сводила глаз с него. Ну-ну. Просто, спросил он. Как же!

Обычно я всегда предупреждала, если задерживалась или совсем не приходила домой ночевать. Иногда была вынуждена ехать в аэропорт прямо из офиса, поэтому в офисе у меня всегда стояла «дежурная сумка» для таких вот случаев. Ну и, разумеется, все встречи личного плана, я тоже проводила вне дома.

А сейчас даже и не знаю, что ответить, когда тебе «тонко» намекают, чтобы я не появлялась дома.

– Пока не знаю. Вроде ничего не было запланировано, но ты же знаешь, как меняются у меня планы.

– Знаю, поэтому и спрашиваю.

– Я могу «задержаться», если тебе это необходимо, – предложила, – не вижу в этом никакой проблемы.

Шальная императрица: «Оу! У нас намечается расслабончик?»

Великая моралистка: «Не «расслабончик», а светское мероприятие».

Шальная императрица: «Теперь это так называется?»

Эд, наконец-то, повернулся в мою сторону. Видно, решил посмотреть, шучу я, или нет.

– Правда, нет проблем?

– Нет. Но хочу напомнить, что для подобных встреч в твоём возрасте существуют гостиницы, номера и много других вариантов.

– Соня! Какие «такие встречи»?! Я поспорил. Всего-навсего!

– Интересненько. Расскажешь? – попросила. Эд опять отвернулся. – Я что должна с твоей задницей разговаривать? – шикнула на него.

– Ну, хорошо, – брат повернулся ко мне передом, а к лесу, точнее, к кухонному столу задом. – Я поспорил, что смогу сам приготовить ужин.

– Да, ладно? Это сейчас у современной молодёжи такой способ напроситься на свидание?

– Соня! Какое свидание? – возмутился Эд.

Брат достаточно долго комплексовал по поводу своей внешности, и, видимо, это ещё не прошло. Это он, конечно, зря. Внешность у него довольно симпатичная, да и фигура подтянулась. Так что никаких препятствий с этой стороны я не видела.

– Как какое? Нормальное. С девушкой. – Строго посмотрела на брата. – Я надеюсь, что с девушкой?!

– Да, с девушкой, девушкой, успокойся, – признался брат.

Шальная императрица: «Какой скромняжка. Просто прелесть!»

– Вау! Так тебя можно поздравить? Так, стоп! Это ты будешь готовить непонятно для какой девушки, а я должна буду задержаться? Эдик, а ты не обнаглел?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ну, Соня, пожалуйста! Я тебе всё оставлю. Обещаю, – брат верно истолковал моё возмущение. Где есть вкусная еда – там ест Соня.

– И не стыдно ведь: родную сестру хотят оставить без ужина, – вздохнула. И тут же посмотрела на пустую чашечку. – Так это ты на мне тренировался что ли?

– Ну, ты же пока живая, – Эдик растянул губы в безразмерно обаятельной, как у Чеширского кота, улыбке.

– Надеюсь, я такой и останусь, – проворчала. – Но! С тебя ужин. И не говори потом, что ты мало приготовил, или твоя (хм!) находчивая спорщица всё слопала.

– Соня, ты самая лучшая, – брат чмокнул меня в щёку.

– Ну вот, ещё и подлизывается, – такие проявления нежности брату были не свойственны. – И чтобы к моему приходу, а это будет завтра вечером, я не увидела ни следов беспорядка, ни… – запнулась, подбирая слово, – ни лишних предметов.

Надо же показать, что я ещё пока тут хозяйка, но чувствую, что это уже ненадолго.

– София Егоровна!

От звука голоса своей помощницы подпрыгиваю на месте.

– Даша! Чтоб тебя! Что же ты так людей пугаешь?

– Извините, София Егоровна. Вы просили новые материалы по последнему делу.

Да, чёрт возьми! Просила! Не просто так мне сидеть до позднего вечера.

Шальная императрица: «А что, расслабончик отменяется?»

Великая моралистка: «Рано расслабилась, подруга. Включайся в работу».

Шальная императрица: «Душа требует праздника!»

Великая моралистка: «Так пусть душа и празднует, главное, чтобы тело работало».

Шальная императрица: «Телу тоже нужен отдых!»

Женская логика: «А они вместе никак не могут собраться?»

Шальная императрица: «В последнее время у них постоянные семейные разборки».

Я, конечно, всё понимаю, но вот чем занять себя сегодня даже не представляла. Ну, Эдик, ну, удружил.

Бросила на стол папку с документами. Вот когда не надо – сидишь чуть ли не до утра, а когда надо – ни на чём сосредоточиться не можешь.

Женская логика: «Это называется лень».

Это не лень, это нежелание делать то, чего не хочешь. А сейчас я ничего не хотела. Не скажу, что день выдался сложным. Обычный, рабочий день. Только вот к вечеру я поняла, что особо-то мне и заняться кроме работы нечем. Может и правда расслабиться?

Шальная императрица: «Да! Да! Да!»

Но вот после последнего отдыха на что-то подобное совсем не тянуло. То ли я стала слишком разборчивой, то ли началось вымирание нормальных мужских особей, то ли ещё какая-нибудь хрень приключилась. Не знаю. Можно, конечно, позвонить Славику, но и от его вечного «О, Софи!» начинало тошнить, и я поняла, что в жизни, в ритме которой я жила всё время, нужно что-то менять.

– Даша, на сегодня можешь быть свободна.

– Но, София Егоровна?

– Спасибо, Даша. До завтра!

Кофе я могу сделать сама – нажать две кнопки, думаю, сумею. А вот показывать своей помощнице, что мне некуда пойти, совсем не хотелось.

Но к восьми часам вечера поняла, что просто ничего не понимаю из того, что читаю. Захлопнула папку, вызвала такси и назвала адрес отеля, где в своё время была довольно частым, чуть ли не постоянным, гостем, и меня хорошо знали. Свою ласточку утром загнала на станцию техобслуживания, обещали, что к вечеру она будет готова, но нашли какой-то косяк, и сегодня я, вдобавок ко всему, ещё и пешеход.

Вот точно говорят, если день не задался с утра, то и от вечера ничего хорошего ждать не приходится.

Бросила ключи от машины в сумку, закрыла ноутбук и спустилась вниз. Блеск. Ещё и дождь, а я без зонта!

Такси подъехало к самому крыльцу, но телепортироваться, пусть всего через двенадцать ступенек, у меня не получится, и пришлось нырнуть под водяные потоки. Дождь не любила совсем. Мокро, холодно, мерзко.

 В итоге в холле отеля стояла злая, промокшая и уставшая.

– Добрый вечер, можно мне номер, как обычно? – спросила у администратора.

– Добрый вечер, София Егоровна. К сожалению, номер, которым вы обычно пользуетесь занят. Бронирования не было, и мы…

Дальше слушать не стала.

– Давайте любой, – протянула руку для ключа. Все данные у них есть.

– Номер напротив подойдёт?

– Без разницы.

– Ужин?

– Нет, благодарю.

Получив заветный брелок, пошла к лифтам. Если сейчас ещё и лифт не будет работать, лягу прямо в холле – подниматься пешком на десятый этаж никакая сила меня не заставит.

Слава египетским пирамидам, лифты работали. Хотя на моей памяти было всего пару раз, когда данное достижение цивилизации не работало.

Попав в уютную кабинку, выдохнула, сейчас приму душ и лягу спать.

Шальная императрица: «А?»

Цыц! Никаких букв алфавита! Я. Буду. Спать!

Номер, ключи от которого выдала мне администратор, располагался напротив того, что обычно я снимала, поэтому на автопилоте шла по длинному коридору.

Сзади какая-то зараза громко чихнула. Резко обернулась, но никого не увидела. Вообще-то, я не из пугливых, но почему-то захотелось побыстрее оказаться в номере.

И прямо возле номера оступилась! Хотела снять туфлю, оперевшись попой на дверь. Дверь распахнулась, и я чуть не упала, едва удержав равновесие.

Я что уже открыла дверь? Не помню.

Повесила пиджак на плечики отпаривателя (именно поэтому мне нравился этот номер!), скинула ненавистные туфли, и направилась прямиком в душ. Укутавшись в мягкий халат, рухнула лицом вниз на подушку.

Эх, надо было повесить табличку: «В случае пожара не будить, а выносить первой!»

Глава 3

Дмитрий

Я снова вернулся в этот город. Город «обломов» – такое название дал ему. Зачем приехал сюда в первый раз, так и не понял. Но что-то тянуло. Возможно, жажда увидеть новое место, ведь в Европе я был практически везде, а здесь новый климат, новые обычаи, новые впечатления, новый мир. Здесь родные корни моей матери, хотя сама она родилась в Страсбурге.

Изначально я думал, что еду как турист – посмотреть на место, про которое ходит столько необыкновенных историй, но пока ни одного медведя ещё не видел.

Выбор города пал не случайно, здесь жила моя жена. Фиктивная жена. Да, это мелкая провинциалка, несмотря на всю свою неприметность, нервировала. И вместо того, что спокойно переждать год, в котором мы должны были пробыть в браке, где-нибудь подальше, я решил посмотреть родину своих предков. Но, как говорят русские, нет худа без добра, и мне удалось заключить довольно выгодный контракт на проектировку торгово-развлекательного комплекса. Точнее, они сами выбрали мой проект. Удачно я приехал, называется.

Но на этом моя удача закончилась. И я имею в виду не Николь. Всё-таки здесь она была права, и я рад, что не настоял на своём, хотя силой женщину никогда не добивался. Обычно было наоборот. Видимо, всё-таки какая-то аномалия в этом месте есть, потому что именно здесь я впервые столкнулся с женским, нет, не равнодушием, а состоянием полной незаинтересованности в моей далеко не скромной персоне.

С ней мы познакомились случайно. Она подсела в кафе. Яркая, живая, и чертовски сексуальная. Она не просила её угостить. Её заинтересовало моё произношение. Хотя, клянусь, произношение у меня чистое, и на родном языке матери я говорю с детства, потому что рос с бабкой и дедом.

Я был настолько увлечён, что не заметил, как выложил совершенно постороннему человеку некоторые моменты своей личной жизни. Это незнакомка была первая, которой я рассказал о своём браке. И я, не задумываясь, предложил ей продолжить наше знакомство в более интимной обстановке. Нисколько не сомневался, что она согласится. И она согласилась.

Отель выбирала она. На стойке администрации ей без вопросов выдали ключ.

– Личные связи? – поинтересовался.

– Нет. Частый гость, – с лёгкой улыбкой произносит, и, не дожидаясь, идёт вперёд, нисколько не беспокоясь, иду ли я за ней.

Поразился такой откровенности. Но, с другой стороны, она красивая женщина, и может себе позволить.

Номер я тоже запомнил: 1013. Десятый этаж, тринадцатый номер.

– Народ бывает суеверный, и этот номер практически никто не желает, – объяснила она свой выбор.

Где-то кольнула мысль, что я не первый, кого привела сюда эта потрясающая женщина, но на тот момент, мне было абсолютно всё равно. Я только что получил отказ от своей, пусть и фиктивной, но жены, и моё мужское эго требовало не только компенсации, но и удовлетворения. Перед глазами стояли горящие глаза Николь (такое имя взяла себе жена, сменив фамилию), и вкус её губ. Надеюсь, моя случайная знакомая поможет выкинуть это из головы.

Это был потрясающий вечер и ночь. И я, вопреки всем своим принципам, не встречаться более одного раза, решил, что хочу встретиться с ней ещё раз. Тем более что мне придётся задержаться здесь.

Каково же было моё изумление и разочарование одновременно, когда на утро я проснулся абсолютно один. А ведь у меня на него, я имею в виду утро, были такие планы!

Корил себя последними словами, что меня развела красотка, как юнца, который впервые прикоснулся к запретному плоду, но проверив документы и карты, обнаружил, что всё на месте.

«Поздравляю, Шейн, тебя впервые использовали!» – мелькнуло в голове, и я рассмеялся, но вспоминая, как, даже не расстроился.

И самое смешное: я не запомнил её имя! Сара? Вроде, нет. Сабина? Так зовут мою сестру. Стелла? Тоже не то. Об этом я думал, пока умывался. Даже не был уверен, что дамочка назвала своё настоящее имя. Тем более, если она часто пользуется гостиничными номерами, то явно будет сохранять инкогнито. Ведь она, в отличие от меня, о себе ничего не рассказала! Восхитился безграничностью женской натуры, и выкинул из головы ошеломительную красотку.

О ней я вспомнил, когда совершенно случайно оказался возле того самого отеля. Поскольку мне всё равно нужно где-то ночевать, решил, что разницы никакой нет, где. Поэтому остановился на нём.

Пока администратор вбивала мои данные, осматривал холл. Я ведь на него тогда даже не посмотрел! Слишком быстрыми были события, чтобы отложиться в памяти: наша ссора с Николь, поцелуй, её отказ, незнакомка и сумасшедшая ночь. Поймал себя на том, что даже не вспомню сейчас, как она выглядит! Было столько лиц, знакомств, ночей, но ни одна не могла сравниться с той, которую я провёл здесь.

– Скажите, а номер 1013 свободен? – поинтересовался у администратора, сам не понимая зачем.

– Да. Вам оформить его?

– Если не трудно, – улыбнулся милой девушке. – Скажите, а этим номером часто пользуются? – я облокотился на стойку и пристально смотрел на юную барышню, заставив её немного смутиться.

– Так же, как и другими.

«И тут обманула!»

Взял ключи, по привычке засунув их в карман, и пошёл к лифтам. Лифт я помнил. А возможно, он просто такой же, как и тысячи других, в которых уже ездил. Те же зеркала, подсветка, даже кнопки. Да и номер ничем особенным не отличался. Вот что значит умение очаровывать голосом! Сирена!

Открыл ноутбук, чтобы сверить расчёты, и встал, достать флэш-карту, но обыскав все карманы, так и не смог найти эту маленькую фигулину. Вспоминая, где я пользовался ей в последний раз, точно помнил, что положил в карман, так как было лень убирать. Возможно, она зацепилась за брелок от номера и выпала, когда я доставал ключи.

Наградив самого себя самыми нелестными эпитетами, решил выйти в коридор и посмотреть свою пропажу, пока по ковровым покрытиям не пробежался, сжирающий всё на своём пути, монстр под названием пылесос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Всё-таки искать иголку в стогу сена, мне кажется, легче. Я несколько раз прошёлся от двери номера, которую не стал закрывать, потому что никуда не планировал отходить, до лифта. Зашёл в лифт и решил спуститься вниз, задержался с администраторшей, пожаловавшись на свою рассеянность. Светлана, такое имя было написано на бейдже, обещала предупредить горничных, тщательно осмотреть пол при уборке. Стоять со Светланой, конечно, хорошо, но девушка не в моём вкусе. Поблагодарил и ушёл, внимательно рассматривая каждый сантиметр под ногами.

К моей огромной радости, моя пропажа лежала прямо возле выхода из лифта! И как я её только сразу не заметил? Наверное, освещение из кабины так помогло.

С детским чувством радости шёл к номеру, чуть ли не припрыгивая. Мало ли, где у них тут камеры стоят, а так бы подпрыгнул!

Толкнул дверь – закрыто, хотя я точно помнил, что просто прикрыл её! Хорошо, что ключ в кармане брюк оказался.

Захожу в номер и щёлкаю выключателем.

– Свет выключи, живо! – раздаётся из комнаты таким командным голосом, что я послушно нажимаю на клавишу выключателя, даже не задумываясь.

Стою и ничего не могу понять. А это ЧТО сейчас было?

Пару секунд стою, не шелохнувшись. Трясу головой. Я что глюк словил? Не похоже. Потому что «глюк» спит, раскинувшись звёздочкой, на кровати в моём номере. Выхожу в коридор, смотрю на номер на двери: 1013, перевожу взгляд на ключ – номер тот же.

А там тогда кто?

Захожу в номер. Свет включать уже не собираюсь, мало ли! Ошибки нет: на кровати спит особь женского пола, а судя по стройным ногам, то ещё и молодая.

Но как?

Ладно. Как – понятно: двери я не запер, сам молодец. Но если дамочка решила провести ночь в моём номере, то спать-то зачем? А судя по тому, каким тоном меня заставили выключить свет, то просыпаться она явно не планирует.

Единственный вариант – дамочка ошиблась номером. Только так можно объяснить её появление.

Стою и разглядываю то, что можно разглядеть при освещении, падающем из зашторенного окна (к слову сказать, ещё не темно, но уже и не светло), и то, что я вижу – мне нравится. Я бы сказал: очень нравится. И я даже рад, что она сама выбрала мою постель. Но, боюсь, она разнесёт пол-отеля, если сейчас скажу ей о своих планах. А вот посмотреть на её реакцию при пробуждении, был бы не против.

Наученный горьким опытом (слава богу, пока только единичным, но и этого хватило), что моя нежданная гостья может просто так исчезнуть, решил не доверять сей факт судьбе. Хватит. Один раз уже надо мной посмеялись, больше я такого удовольствия там наверху никому не доставлю.

Обвёл взглядом комнату. Всё верно: женский светлый пиджак аккуратно висит на вешалке, как и блуза с юбкой. Одежда хорошего качества, только вот дорогущие туфли валяются как попало. Чем же вы так не угодили своей хозяйке? Хотя с её характером и не мудрено попасть под горячую руку. Или ногу. Посмотрел на спящую гостью. Халат задрался, раскрывая красивые, стройные ножки. Жалко, что только ножки, я бы не прочь и на остальное посмотреть. Заставил себя отвернуться. Думаю, у меня ещё будет такая возможность.

Поставил аккуратно туфли. Цвет потрясающий: спелая черешня – темпераментный, властный, царственный, как и сама хозяйка. Воображение тут же подкинуло картинку сочных ягод – обязательно накормлю её ими. Жаль, что не сегодня.

На такие жертвы никогда не шёл, но был уверен, что оно того стоит. Проснулся какой-то азарт, которого я давно не ощущал. Всё-таки лёгкая доступность приелась.

Поискал глазами другие предметы: вещей, кроме обычной сумочки, не было, что тоже было странным. Чтобы женщина и без целого чемодана непонятно чего – такого я ещё не видел. Ответ на это вопрос удивил ещё больше! Моя спящая красавица жила в этом городе, о чём свидетельствовала прописка на страничке паспорта. Никаких других отметок, в виде штампа о браке или записей о детях я не нашёл. Да, я без спросу открыл её сумку! И мне не стыдно! Зато я знаю её имя, возраст, семейное положение и даже адрес. Жаль, что в паспорте не пишут, почему она решила остановиться в гостинице, при этом заняв ещё и мой номер. Ладно, номер. Мою постель!

София, именно так было написано в её документе, не желала повернуться в мою сторону. Я, конечно, внимательно рассмотрел небольшое фото, но «вживую» оно всегда интереснее.

Паспорт и автомобильные права положил на место. Несмотря на известные мифы о содержимом женской сумочки, у моей гостьи с этим был абсолютный порядок: ничего лишнего, и всё в определённом отделе. В одном из которых я нашёл несколько визитных карточек на имя Ореховой Софии Егоровны, руководителя юридического центра «Гарантия», оказывающего широкий спектр услуг. Визитки были на русском, английском и немецком языках. Присвистнул от удивления. Не знал, что высококвалифицированные юристы могут так шикарно выглядеть. Надеюсь, София полностью оправдает название своего центра.

Позаимствовал одну визитку, засунув в карман пиджака: номер телефона и адрес лишними не будут; и уже через несколько минут знал об этом центре всё, впрочем, как и о его сотрудниках. Всё-таки интернет клёвая штука.

Закрыл ноутбук. Вздохнул. Просидеть всю ночь в кресле, в мои планы не входило. Принял душ и, мысленно наградив себя орденом за стойкость, лёг спать.

Мало того, что места мне оставили ничтожно мало, никаких других расслабляющих мероприятий не предвиделось, так ещё спящая София (точно соня!) с размаху закинула на меня ногу, выбив из лёгких весь воздух и заставив едва не заскрежетать зубами. Серьёзно опасаясь за здоровье отдельных органов, последовал её примеру и перевернулся на живот (от греха подальше), и, несмотря на всю нестандартность данной ситуации, уснул практически мгновенно, ощущая сквозь сон, как на меня сложили и руку, и ногу.

Глава 4

София

Кажется, я выспалась. Нет, я определённо чувствовала себя прекрасно. А ещё такой сон.… Улыбнулась, так и не открывая глаза. Вдохнула запах нового дня. Пахло бергамотом, мятой и мускусом. Обалденное сочетание. Вдохнула глубже. Мне определённо нравится такой запах!

Решила потянуться и поняла, что моя рука на чём-то лежит. Резко распахнула глаза и… забыла, что, вообще, нужно дышать! Я обнимала мужчину! Причём обнимала – это мягко сказано! Моя нога была закинута на его поясницу, а рука лежала на широкой спине. Осторожно убрала с незнакомца всё, что на него сложила и скатилась с кровати.

Женская логика: «Это часть тела явно не поясница. И незачем так резко вставать. Это вредно для организма».

Что, вообще, в моём номере делает мужчина? Теперь понятно, почему мне показался приятным запах – это был мужской парфюм!

Шальная императрица: «И неплохой, между прочим, парфюм. Явно дорогой! И «непоясница» тоже очень даже ничего».

Нахмурилась. Вчера я засыпала точно одна! Тогда почему в моей постели спит мужчина?!

Шальная императрица: «Да! Почему. Он. Спит?!»

Великая моралистка: «А экземплярчик-то хорош!»

Шальная императрица: «Ты смотри, как она заговорила!»

Женская логика: «А повернуть его можно? Я бы и на остальное посмотрела!»

Шальная императрица: «А я бы не только посмотрела».

Женская логика: «Ну, руками ты его всю ночь щупала. И ногами, между прочим, тоже. Как он, бедолага, вытерпел – не представляю».

Великая моралистка: «Тогда почему я ничего не помню?»

Шальная императрица: «Потому что помнить нечего! С тобой можно только спать».

Великая моралистка: «Кто бы говорил! Я же не виновата, что мужик такой дохлый пошёл».

Такого со мной ещё не было: проснуться с мужчиной и не только не помнить, кто он, а даже не знать, откуда он взялся! Я точно помню, что засыпала од…на.

Я обвела взглядом номер. Сомнений не было: это мой прежний номер. Я слишком хорошо помнила каждый предмет. Только сейчас на столе лежал ноутбук, на прикроватной тумбе – мужские часы, телефон и перстень. В открытом шкафу висели мужские вещи.

Мама дорогая…. Вот это я влипла. Соня, поздравляю, это твой новый рекорд по рассеянности! Метнулась в ванную, наспех умылась, полотенце тоже пахло… лосьоном?

Шальная императрица: «Мужчиной! Это пахнет муж-чи-ной! Божественный запах!»

Оделась со скоростью десантника, схватила в руки туфли и на цыпочках выскользнула из номера, прикрыла дверь и, как была, босиком метнулась к лифтам. Только когда кабина закрылась, смогла выдохнуть. Даже в зеркало на себя не посмотрела! Стыдно смотреть.

Великая моралистка: «И чего стыдно? Ничего ведь не было!»

Шальная императрица: «Вот поэтому и стыдно, что не было! Может, вернуться, а? Такое добро пропадает. Можно сказать, даром лежит! А ещё и штраф наложить. За бездействие!»

Дёрнулась, когда кабина остановилась, всё ещё никак не придя в себя. Подошла к администратору, поставила туфли на стойку и протянула карту.

– Доброе утро, София Егоровна, как спали? – поинтересовалась Светочка.

Меня передёрнуло. Спала-то я чудесно, но вот где спала… а, главное, с кем?

– Спасибо! Всё замечательно, – выдавила из себя приветливую улыбку, украдкой бросив взгляд в сторону лифтов, словно оттуда мог выскочить… Кто? Не знаю. Всё было ужасно глупо! Нет. Просто ужасно.

Мысленно торопила Светочку быстрее вернуть мне карту, но, как назло, терминал пришлось перезагружать. Наконец, мне вернули золотой пластик, и я чуть ли не бегом направилась к выходу.

– София Егоровна! – окликнула меня Светочка, когда я уже схватилась за ручку двери.

Пришлось повернуться. Администратор показывала на стойку, где остались стоять мои туфли. Вдохнула. Глубоко.

Чуть босиком на улицу не вышла! Браво, София!

– Красивые, – с восхищение произносит Светлана, когда я снова подхожу к стойке.

– Да, – соглашаюсь. – Спасибо. Ещё не проснулась, – пытаюсь оправдать свою оплошность, и прямо возле стойки обуваюсь.

В голове мелькает мысль, что можно у Светочки поинтересоваться, кто остановился в номере 1013, но не делаю этого. Не хочу показывать свой интерес, а хорошо зная общительную натуру девушки, то и совсем этого делать не стоит.

Попав в свои новые туфли, из-за которых я вчера так оплошала (ага, туфли виноваты!), сразу становлюсь выше и увереннее. Ещё раз благодарю Светлану и царской походкой покидаю гостиницу. Ноги моей больше здесь не будет! Надеюсь, персонал не узнает о моей ошибке, а таинственный незнакомец сохранит это в тайне.

Уже в офисе привожу себя в порядок: дежурная косметичка, как и дежурная сумка, выручают.

В течение дня ловлю себя на мысли, что нет-нет да и возвращаюсь к утреннему происшествию. Женское любопытство начинает брать верх, и я уже жалею, что так быстро сбежала. В конце концов, мужчина повёл себя по-джентльменски: не устроил скандал с криками на весь отель, не поставил меня перед фактом, что я вторглась на его территорию, а дал выспаться. Ну, а то, что он лёг рядом, так это тоже объяснимо: не на полу же ему спать, кровать в номере одна. А ещё – не приставал. Это весомо подняло его в моих глазах.

Шальная императрица: «Ну не знаю, не знаю! Я бы с этим поспорила».

А если учесть, что спала я, нисколько не заботясь о том, что рядом кто-то есть, то бедняга здорово намучился: ведь не каждому нравится, когда на тебя складывают руки-ноги. И я уже серьёзно начинала жалеть о том, что не взяла у Светочки его данные, и даже не посмотрела на его лицо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Великая моралистка: «Зато хорошо рассмотрела другую часть тела. Кто бы там на лицо обратил внимание?»

Шальная императрица: «Ещё бы! Там такая попа! М-м-м! Не мудрено, что ноги сами к ней тянулись, и зачем только глаза открывала? Нашла время. Спала, и дальше бы спала, а теперь вот мучайся».

Плохо себе представляю, что было, если бы мы проснулись одновременно. Наверное, я со стыда бы сгорела.

Женская логика: «Полыхало бы точно. Жаль, что такое пропустили».

Шальная императрица: «А я, между прочим, предлагала остаться! Никогда меня не слушаете!»

Женская логика: «Теоретически это возможно. Да и практически не составит большого труда. Только я никуда не пойду!»

Великая моралистка: «Гениально! Хочу вернуться, но не пойду! Чисто по-женски!»

Дмитрий

Сбежала!

И я рассмеялся в голос.

Трусиха.

 Лежу, а у самого улыбка до ушей. Нет не потому, что я проспал и не увидел пробуждение Софии, а потому, что так даже интереснее.

Я словно ощущал все её эмоции и чувства. Она думает, что больше меня не увидит, и даже не представляет, как сильно ошибается.

Далеко не сбежишь, София.

С чёткой уверенностью, что я всё равно её сегодня увижу, поднимаюсь с кровати. Маленький предмет, блеснувший возле подушки, привлекает моё внимание – на простыне лежит женская серьга. Не думаю, что горничные не заметили её, когда перестилали бельё, а значит этот сюрприз, оставила моя командирша. И, кстати, неплохая причина для визита в её же центр. Пусть «поработает» детективом, и поищет саму себя!

С наипрекраснейшим настроением собираюсь и еду на объект. Думаю, что до вечера наша встреча подождёт. Но вечером меня поджидает огромное разочарование: Дашенька, личный секретарь Софии, сообщила, что «София Егоровна утром вылетела в Екатеринбург».

Что же ты такая неуловимая, София?!

Чувствую, что раздражаюсь. Вчерашняя ночь далась мне с трудом, а сегодняшнюю я планировал провести в обществе одного очаровательного юриста, которая опять сбежала.

Даже в баре после порции коньяка я понял, что ни одна из присутствующих здесь дам меня не заинтересовала. Даже на одну ночь. Не тот уровень. Потому что их всех я сравнивал с неуловимой Софией, в которой было безупречно всё: начиная от кончика туфель и заканчивая аккуратной стопкой визитных карточек в отдельном кармашке её образцовой сумочки. То ли коньяк такой, то ли я стал чересчур разборчив, но, не желая больше задерживаться в душном помещении, вышел на улицу.

Было свежо после вчерашнего дождя, пахло землёй и зеленью, чего я никогда не замечал у себя дома. Точнее, я просто никогда не обращал внимания, чем пахнет этот мир. В памяти стоял другой аромат: лёгкий, почти невесомый, окутывающий свежестью утренней росы, и похожий на акварельный рисунок, начертанный кистью влюблённого художника.

– Привет, – раздаётся за спиной, вырывая меня из потаённых мыслей. – Смотрю, ты весь вечер один. Я тоже она. Мы могли бы составить друг другу компанию. Так как?

Оборачиваюсь, и взглядом, даже не знатока, а эксперта, окидываю стройную фигурку. Молодая, не больше двадцати пяти, ухоженная, словно куколка; на руке блестит широкое обручальное кольцо (даже не сняла!), и с безумно тоскливым взглядом, потому что слишком рано продалась в дорогой брак, чтобы иметь красивую, роскошную жизнь. Уже пресытившаяся всем этим настолько, что по ночам хочется выть от одиночества, пока «любимый» супруг круглые сутки трудится, чтобы обеспечить ей эту самую жизнь. Невольно опускаю взгляд на дорогую обувь.

– Извини, но не сегодня, – отвечаю.

– Что? Туфли не понравились? – усмехается брюнетка, заметив мой взгляд.

– Ага. Цвет не тот, – возвращаю усмешку и ухожу прочь.

Каждое утро начинается со звонка прелестной Дашеньке, которая неизменно приветливым голосом сообщает, что «София Егоровна ещё не вернулась». Не знаю, кого мне хочется придушить больше: Дашеньку или Софию Егоровну. Но Дашенька ни в чём не виновата, а вот с Софией Егоровной у меня будет отдельный, очень долгий разговор, так как даже моё безграничное терпение начинает подходить к концу. И вот когда я уже был готов забронировать билеты до Екатеринбурга, из динамиков донеслось: «Здравствуйте. Да, София Егоровна вернулась».

Хватаю телефон, отключаю громкую связь и спрашиваю:

– Она сегодня будет у себя?

– Пока никаких других распоряжений не было, – слышу ответ.

– Неужели бог услышал мои молитвы? – произношу вслух, когда отключаю вызов. Я, в отличие от Софии Егоровны, могу подвинуть свой график, чтобы лично рассмотреть, какого цвета у неё глаза.

– Что значит, не принимает? – рычу на секретаршу, или кем она является.

– Она просила сегодня её не беспокоить, – пищит Дашенька.

– А когда она освободится?

– Я не знаю.

– Чудно. Я буду ждать здесь, пока ваша София, – чертыхаюсь про себя, – Егоровна не освободится.

– Но у нас не положено, – пытается возражать эта пискля.

– Кем не положено?

– Софией Егоровной!

Выгибаю бровь, красноречиво буравя взглядом преданную помощницу.

– Вы можете обратиться к другому юристу, – не сдаётся Дашенька.

– Мне не нужен другой! Мне. Нужна. София, – чтоб ей икалось, – Егоровна!

Дашенька вбирает голову в свои маленькие плечики.

Усаживаюсь на диван и не свожу взгляда с Дарьи. Та елозит на рабочем кресле, кусает губы, но идти в логово своей начальницы не желает. Похвально, Дашенька!

В итоге не выдерживает и мышкой юркает в заветную дверь. Жду недолго. Дверь снова распахивается, и до меня доносится таким знакомым голосом:

– Да, твою же Дашу!

«Да-да, я с тобой полностью согласен, милая!»

И, не дожидаясь официального приглашения, захожу в кабинет.

Моя командирша собирает под столом разлетевшиеся от сквозняка бумажки. Поднимаю одну с пола и замираю в ожидании, когда София вынырнет из-под стола. То, что это она, не вызывает сомнения.

Наконец, появляется та, которая заставила меня серьёзно понервничать. Фото в паспорте – жалкая копия оригинала. София, раскрасневшаяся, сдувает непослушный локон и устремляет взгляд на меня. Это прямое попадание. Контрольный выстрел уже не нужен. Я убит.

София удивлённо распахивает глаза и на секунду замирает.

«Узнала?»

Миг! И она смотрит на меня, словно видит впервые.

– Вот ещё одна. Вы не все собрали, – протягиваю ей листочек, подходя ближе, и называю своё имя.

– Благодарю. – София берёт листочек и жестом предлагает мне сесть. – Моё имя вам известно.

«Конечно, известно! Я его в твоём паспорте прочёл. И не только имя, между прочим».

Посетительское кресло стоит немного дальше, чем мне хотелось бы. Я слишком долго ждал, чтобы сидеть так далеко. Сдвигаю его вперёд, ловя ещё один удивлённый взгляд.

– Много слышал о вас, и мне сказали, что вы любите необычные задачи, – произношу, не отпуская ни на секунду её взгляд. Глаза у неё чудные: цвета тёмной карамели с язычками пламени, в которых легко можно сгореть. – Мне нужно найти женщину, – продолжаю гнуть свою легенду. – Знаю, звучит тривиально…

– Почему же? – Уголок манящих губ приподнимается в усмешке. – Люди приходят с разными «проблемами».

«Ах ты, зараза такая! Ты даже не представляешь, какая проблема только выцепить тебя!»

– Поэтому мне и посоветовали именно вас, – наклоняюсь вперёд, чтобы быть ещё ближе, ловлю едва уловимый шлейф её парфюма и медленно схожу с ума.

– Но вся проблема в том, что я о ней ничего не знаю, – признаюсь, ведь личные данные не в счёт.

«Ни какое время года ты любишь, ни что пьёшь по утрам – кофе или чай, ни какого вкуса твои губы».

– Даже имени? – её вопрос заставляет оторвать взгляд от губ, и посмотреть в глаза.

– Ни-че-го.

– Не хочу сразу разочаровывать, но мне нужно хоть что-то, чтобы вам помочь.

«А как же «Гарантия»? Э, нет, дорогуша, мне нужна точная гарантия, что те сто два часа, которые мне пришлось мучиться, пока ты приземлишь свою попу в родном городе, пропали не зря!»

– Я знаю только, что она… живёт в этом городе. И… – выдаю свой козырь: достаю из нагрудного кармана пиджака золотое украшение, наблюдая за её реакцией, – вот. Это всё.

Протягиваю на ладони серьгу. Хоть бы глаз дёрнулся! Смотрит, будто впервые видит! Неужели не её? Закрадывается сомнение, но…

– Искать девушек по туфельке стало не модно? – в её голосе играет усмешка.

– Хрустальные туфельки, как оказалось, никто не носит, – парирую, понимая, что всё больше вхожу во вкус, принимая её правила.

– Непростительное упущение, – соглашается со мной. – Это ручная работа, – добавляет, едва заметно вздёрнув подбородок.

Её!

– Да, я знаю, – даже не пытаюсь скрыть, как я доволен; откидываюсь на спинку кресла.

– С какой целью вы ищете владелицу этой серьги? Вернуть за вознаграждение? – совершенно серьёзно спрашивает София. Её подбородок по-прежнему чуть приподнят, словно она пытается сдержать эмоции.

«О, да! Вознаграждение мне просто необходимо! За всё: и за моральный ущерб, и за ожидание, и за то, что теперь не могу смотреть ни на одну женщину. Но только не материальное».

– Боже, нет, конечно! – искренне заверяю, что деньги меня не интересуют. София сжимает губы, словно сдерживает ухмылку, и у меня такое ощущение, что я уже видел эту усмешку в глазах, но где, не могу вспомнить…. – А мы не могли с вами где-то встречаться? – хмурюсь, изо всех сил напрягая память. Я бы не смог забыть такую женщину, но что-то упорно говорит об обратном.

– Не думаю, – чеканит София, отбивая сомнения.

– Жаль. Чем вы занимаетесь сегодня вечером? – задаю вечный банальный вопрос, но София распахивает глаза, словно я только что заговорил на древне эльфийском.

Глава 5

София

Смотрю на этого нахала и просто не нахожу слов!

«Нет, ну каков наглец, а? Ох, Дима, Дима, ничему тебя жизнь не учит! Хоть самой перевоспитывай! Кстати, а это неплохая идея», – задумываюсь насколько это, вообще, возможно.

Великая моралистка: «По-моему здесь уже ничего не поможет. Хоть заперевоспитывайся».

Шальная императрица: «А я бы наказала. Ох, как наказала! А потом простила и опять наказала».

Женская логика: «Девочки, это дохлый номер, но наказать однозначно стоит!»

Великая моралистка: «А потом на антидепрессанты?»

Шальная императрица: «Алё?! Какие антидепрессанты?! Он сам один сплошной ходячий антидепрессант!»

Великая моралистка: «Вы собрались воспитывать или использовать в личных целях?»

Шальная императрица: «Одно другому не мешает».

Вот тут со своими Музами я была не согласна. Совсем. Знаю, чем всё это закончится. Поэтому пусть идёт с миром. Хотелось бы, но – нет. Я – пас.

– Дмитрий Климентьевич, давайте мы не будем мешать личные вопросы с рабочими.

– А я и не мешаю, – мурлычет этот кот.

Что-то меня в нём смущает, а что, не могу понять. И почему он не захотел обратиться ни к кому другому, а настаивал именно на встрече со мной? Совпадение? Я давно не верю в совпадения. Всему есть объяснение, и иногда оно бывает настолько простым, что приходится удивляться, как ты до этого не додумался, ведь ответ всегда лежал у тебя перед носом.

– Мне нужно знать, где вы обнаружили украшение, – спрашиваю. Честно говоря, мне это и вправду интересно, ведь я не сразу заметила, что хожу в одной серьге, и решила, что могла потерять её в самолёте или в Екатеринбурге, или намного раньше. Даша тоже не обратила внимания, потому что мои уши всегда прикрыты волосами.

– В постели, – отвечает Дмитрий, невинно пожимая плечами.

Кажется, во мне пропал Станиславский, потому что так хотелось бросить ему в лицо известную фразу: «Не верю!»

Наглый лжец! Он не мог найти её в постели! Потому что после того раза я не…

«О, боги. – Смутная догадка пробирает до мурашек. – Нет, – возражаю сама себе, – этого не может быть».

Пытаюсь сама себя убедить, что тогда в номере был не Дима. Смотрю на него, надеясь прочесть на лице ответ.

Шальная императрица: «Тогда уж не на лицо смотреть надо, а на то, что разглядела!»

Дмитрий продолжает молчать, чтоб ему провалиться!

– А можно немного подробнее: адрес, дата? – нахожу в себе силы спросить.

И мне называют отель и номер, которые мне хорошо известны, даже дату не забыл, паршивец. Сижу, и не знаю, куда мне деться.

«Мужчина настаивал на встрече именно с вами», – всплывают в памяти слова Даши.

Он знал, куда шёл.

И к кому шёл.

Да он ещё и издевается?!

А вот это ему точно с рук не сойдёт.

Шальная императрица: «Дайте его мне!»

Откидываюсь на спинку кресла и смотрю в глаза этому нахалу.

– Дмитрий Климентьевич, очень некрасиво с вашей стороны врываться по вопросу, ответ на который вам уже известен.

– Думаю, мне можно простить мою маленькую наглость. Я же простил тебе твоё «вторжение». Надеюсь, мы можем перейти на «ты», учитывая нашу первую встречу?

«Про нашу первую встречу ты, гад, даже не помнишь!» – поняла, что внутри всё опять закипает. Чёрта с два я его просто так отпущу. Сам виноват! Нельзя возвращаться к обиженной женщине, а я была на него сердита. Ох, как сердита! Такое не забывают и не прощают. Молись, Дима!

Проверить информацию меня попросил Мартин. Нужно было всего-то встретиться с человеком, который был мужем девушки, в которую Щегельский был влюблён и до сих пор любил. Мартин хотел знать, настоящий это брак, или мишура. Каково же было моё изумление, когда я увидела этого самого «мужа». Красив, как бог, и порочен, как самые грешные мысли. Я сама не заметила, как попала под его обаяние. Попала и пропала. Шейн сам предложил поехать в более «уютное» место, и тогда мне было абсолютно всё равно, что он чей-то там муж. На сегодня он был мой. Ровно до того момента, пока не прошептал имя своей жены, пусть и фиктивной, в момент, когда не мог себя контролировать.

Утром собрала свои вещи, оделась, и, бросив последний взгляд на спящего мужчину, выскользнула из номера, в который сама же и привела (кажется, уходить, пока он спит, становится традицией).

Как он оказался в том же номере второй раз – не знаю. А может даже и не второй, потому что я очень долгое время не могла ни на кого смотреть, собирая осколки своей гордости, запрещая себе набрать его номер, который так и не удалила из записей.

Нечеловеческими усилиями смогла вырвать его из своих сердца и мыслей. И когда я научилась жить заново, он появляется на пороге моего офиса, и даже не помнит меня. Красивый, обаятельный, а главное – свободный, и это уже явный перебор.

– Что тебе нужно? – спрашиваю в лоб. Это же Дмитрий, с ним по-другому никак нельзя.

Некоторое время мы смотрим друг на друга молча, словно изучаем.

Дмитрий подаётся вперёд, сокращая расстояние. Между нами стоит стол, но он кажется слишком маленьким препятствием для длинных щупалец мужского обаяния. Ну, нельзя же быть таким чертовски привлекательным и недоступным одновременно! Точнее, доступным, но ненадолго.

– Думаю, что я могу рассчитывать на небольшую компенсацию, – мурлычет, словно его почесали за ушком.

– Сколько?

– София, меня не интересуют деньги.

– Тогда что? И заметь – ты обманул меня.

– Ты тоже, когда «не признала» свою серьгу, – парирует Дмитрий.

Один – один.

– Мне нужно было узнать, как она у тебя оказалась, – пытаюсь объяснить.

– А я надеялся, что меня не забудут, – вздыхает мужчина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«В отличие от тебя, я не забыла!»

– Извини, что-то не посмотрела, – язвлю, хотя это чистейшая правда.

– Так торопилась сбежать, что не разглядела того, с кем проснулась?

Пожимаю плечами, что не проявила особого интереса, и вижу, как темнеют его глаза.

Два – один, Дима!

И это только начало.

Дмитрий

«Не посмотрела она! – Мужское самолюбие задето и требует удовлетворения. – Ничего, дорогуша, я предоставлю тебе такую возможность».

– Предлагаю вместе поужинать, – изображаю проклятую вежливость, хотя чертовски хочется схватить эту нахалку и припечататься губами, чтобы не только «рассмотрела», но и почувствовала!

– С огромным удовольствием, – мурлычет, проливая бальзам на мои уши. – Но сегодня я, к сожалению, занята, – добавляет после паузы, заставляя чуть ли не рычать вслух. – Оставь свой номер, я позвоню, как буду свободна.

Это как дёрнуть спящего тигра за ус!

«И кто она после этого?»

– Я сам позвоню, – отвечаю. Иначе чувствую, ждать мне придётся до второго пришествия.

Эта зараза ещё и улыбается! Возвращаю улыбку и, попрощавшись, выхожу из кабинета. Сам не понимаю почему, но в душе такое чувство, словно меня только что развели, как сопливого пацана.

Бросаю взгляд на Дашеньку.

Нет уж, ждать я точно не буду!

– Дашенька, София Егоровна попросила дать мне её расписание, чтобы я мог согласовать его со своим графиком, – нагло вру.

– Но… – Дашенька хлопает ресничками, отъезжает от меня на своём кресле, пока не упирается в стену. – Конфиденциальность…

– Мне не нужны имена, – успокаиваю помощницу, нутром ощущая, что она может мне ещё пригодиться, поэтому девушку надо задобрить и расположить к себе. – Мне нужно только время. – Улыбаюсь самой искренней улыбкой.

– Хорошо. Я пришлю вам, – лепечет Даша.

– Премного благодарен, – изливаю мёд, что самому становится приторно.

«Ну, подожди у меня, София, свет, Егоровна!»

Но ждать приходится мне. Ждать и рычать от выходок этой самоуверенной нахалки. В любой другой ситуации (хотя со мной такое впервые!) уже давно бы бросил это бесполезное занятие, но я ничего не мог с собой поделать: к ней тянуло как магнитом. Приворожила что ли? Хотя из её рук я ничего не пил, но был готов сожрать даже яд, если его даст мне она.

Когда бы я ни набрал номер, выученный уже наизусть, автоответчик неизменно просил оставить сообщение. Так и подмывало сказать всё, что я думаю о женщине, которая сначала сама ввалилась в мой номер, а теперь никак не решится на встречу. Слабачка!

Хотя нерешительной назвать её я бы не смог. Уж кто-то, но точно не София. Умная – да, сообразительная – тоже, но точно не нерешительная. Иногда мне казалось, что она специально хочет довести меня до белого каления, и у неё это, хочу заметить, прекрасно получается.

Что ж, дорогая моя, не хочешь по-хорошему, пойдём другим путём.

Прихожу в её офис раньше времени. Дашенька, чтоб её, опаздывает. Попросил всего-то прийти на полчаса раньше своей начальницы, но, как оказалось, София приходит за час до начала рабочего дня. Я бы не назвал её трудоголиком, хотя за работой она проводит очень много времени, практически ничего не оставляя на отдых. Я сам таким был, когда только начинал, с головой погружаясь в работу.

– Извините, Дмитрий Климентьевич, – Дашенька мчится по коридору. – Я никак не могла уехать!

Гляжу на часы: двадцать минут до прихода Софии. Звоню рабочим и прошу их пошевелиться.

– А София Егоровна точно не будет ругаться? – волнуется Дашенька.

«Будет. Ещё как будет!»

– Не волнуйся. Её я возьму на себя, – уверяю Дашеньку.

Помощница Софии тяжело вздыхает, но следит за каждым рабочим.

Пять минут.

– Вот этот поставьте сюда, и живо исчезните! – отдаю последний приказ.

– Ой! – пикает Даша. – Это мне?!

– Тебе, – улыбаюсь.

– Правда? – её личико светится детской радостью.

– Конечно, правда. Красивой девушке – красивые цветы.

– Спасибо, но, может…

– Дашенька, не нужно забивать свою хорошенькую головку лишними мыслями…

В приёмной появляется София.

– Доброе утро, – бросает на ходу, мазнув по мне взглядом, словно я предмет мебели, который она видит каждый день, и проходит мимо. Влетает в свой кабинет…

Три. Два. Один…

– Дарья! – крик Софии слышит весь этаж.

– Дмитрий Климентьевич, вы же обещали, что София Егоровна не будет ругаться, – Даша смотрит на меня испуганными глазами. – Она меня уволит, – шепчет, безнадёжно качая головой.

– Не уволит. Софию Егоровну я возьму на себя. Даша, постарайся, чтобы нам не мешали.

Даша поспешно кивает, а я захожу в царство своей жрицы Фемиды.

София стоит посреди кабинета, и буравит взглядом мою скромную персону. Ну, а что поделать: на её кресле стоит корзина с цветами, впрочем, как и по всему рабочему кабинету расставлены ещё пятнадцать корзин.

– Что. Всё. Это. Значит? – шипит София. А в гневе она прекрасна: грудь вздымается, глаза горят – страстная женщина!

– Я не знал, какие ты любишь.

– И поэтому решил устроить из моего кабинета цветочную лавку?

– А что мне остаётся делать? Ты – как мираж.

– У меня очень сложная неделя, и сейчас мне нужно работать, а я не могу подойти к столу! Кто тебе, вообще, разрешил заходить в мой кабинет?

– Дорогая, хочу напомнить, что я тоже являюсь твоим «клиентом», мы ведь так и не разрешили мой вопрос.

София всё ещё сверкает глазами. Подхожу ближе.

– Дмитрий Кли…

– Дмитрий, – перебиваю. – После всего, что между нами было, обращение по отчеству, выглядит смешным.

– Между нами ничего не было! – вскидывается эта пантера.

– Досадная промашка с моей стороны, не находишь? Обещаю исправиться.

– Дмитрий, это не смешно.

– Ты считаешь, что я смеюсь? Я просил всего лишь поужинать.

– Хорошо, – сдаётся София и смотрит на часы. – В пять я буду свободна.

– То есть я смогу за тобой заехать? – уточняю. Потому что за эту долбаную неделю я успел выяснить, что она пунктуальна и обязательна до чёртиков, только вот меня в её плотном графике нет.

– Да, – звучит лаконичный ответ.

– Чудно. До пяти, дорогая, – обхожу онемевшую Софию, убираю корзину с её кресла и ставлю на пол.

– Твой трон свободен, прошу.

– Спасибо, – шепчет.

– За то, что освободил кресло, или за цветы? – мне нравится, как она зыркает на меня.

– И за это тоже, – бормочет, так и не пояснив, что имеет в виду.

Собственно, это и неважно.

Глава 6

София

Смотрю на закрытую дверь, где только что скрылся Дмитрий, потом медленно обвожу цветочное великолепие – каких цветов здесь только нет.

Два – два, Соня.

Дмитрий не прав. Я не мираж. Была чертовски сложная неделя. Я даже дома появлялась всего два раза.

– Ого! Какие люди! Сестра, а это точно ты? – из кухни выплывает Эд.

Вместо приветствия поднимаю руку – сказать «привет» нет сил.

После того, как он просил меня «задержаться» (до сих пор считаю его косвенно виноватым во всём!), был Екатеринбург, почти следом Сочи, а за последнюю неделю пришлось летать столько, сколько я не летала за весь прошлый год! Собственно, и спала я практически только в самолётах, потому что утром мне нужно было быть уже в другом месте.

И было совсем не до Дмитрия, про него я вспоминала только когда видела пропущенные звонки, но не перезванивала, не зная, что сказать, и частенько засыпала прямо с телефоном.

– Есть будешь? – спрашивает Эд.

Чертыхаюсь про себя, я даже забыла заказать еду!

– А у нас есть, что поесть?

– Не помирать же мне с голоду, пока ты предпочитаешь жить в небе.

– Кстати, что там с твоим спором?

– Сестра, очнулась! Прошло десять дней! Десять! И ты вспомнила только сейчас.

– Прости. Так что там со спором?

– Между прочим, я тебе всё оставлял, как ты просила, а ты даже домой не пришла!

– Прости, я же звонила. Надеюсь, ничего не пропало? А судя по тому, что ты жив и относительно здоров, то оказалось даже съедобно?

– Соня, какая ты всё-таки вредина, но я тебя и такую люблю. Иди, поешь, привидение ходячее.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Я же приготовил – значит, выиграл, – хвастается Эд.

– Класс! А что было выигрышем?

– А вот этого тебе знать не нужно.

– Ого! Ладно, показывай свои шедевры.

Эдик приготовил спагетти с грибами в сливочном соусе. Грибы я как-то не очень люблю, но это и, правда, было вкусно. Хотя я так устала, что сил не было даже нормально поесть.

Главное, что я была дома, выспалась, и, надеюсь, хотя бы пару дней, точнее, ночей, смогу поспать в своей постели.

И вот на тебе: только вернулась и сама же согласилась на свидание с Дмитрием! Вот где мой мозг? С ним точно домой не вернёшься, как пить дать!

Шальная императрица: «Наконец-то!»

Великая моралистка: «Тут даже я согласилась бы. Особенно после таких цветов!»

Женская логика: «И что?! Мужчины, на то и мужчины, чтобы дарить цветы!»

Шальная императрица: «Ты, там не умничай сильно!»

Женская логика: «А я не умничаю, а говорю, что есть».

Великая моралистка: «Лучше помалкивай».

Обвела взглядом всё это цветочное разнообразие: выбрать самые красивые так и не смогла. Всё-таки Шейн – ненормальный. Хотя я не слышала о такой расточительности бельгийцев. Видимо, всё-таки сказываются другие корни.

Только вот даже за такую красоту, я не готова потом снова собирать себя по запчастям.

Шальная императрица: «Алё?! Да после него можно разбиваться, собираться, и заново разбиваться!»

Нет. Такого «счастья» мне не надо.

Включила ноутбук, и пока он загружался, сама вышла к Дарье. На её столе тоже красовалась корзинка с цветами, правда, не такая большая, как стояли в моём кабинете. Подлизывался, зараза!

Даша при моём появлении попыталась уменьшиться. Хотя при её миниатюрной фигурке, куда ещё меньше – не знаю.

– Даша.

– Да, София Егоровна?

– Ещё раз в моём кабинете появятся посторонние, ты будешь уволена. Это понятно?

– Простите, София Егоровна. Больше такого не повторится. Дмитрий Климентьевич очень хотел сделать вам сюрприз.

– Я не люблю сюрпризы, Даша. Ни-ка-ки-е. Это понятно?

– Понятно, – Даша закусила губу, чтобы не сказать ничего лишнего. Вот и умничка. Ибо, нечего!

Надеюсь, она поняла, и больше неожиданностей не будет, осталось решить, что делать с Дмитрием. Вряд ли отстанет просто так, а учитывая его умение уговаривать (если даже Дашу убедил, засранец!), то шансы у меня маячат ближе к минусовой отметке. Решила, что этим вопросом займусь позже, но день пролетел незаметно, и очнулась я только тогда, когда Даша сообщила, что «Дмитрий Климентьевич уже ожидает».

Чёрт бы побрал тебя, Дмитрий Климентьевич! Не мог себе другую «мишень» выбрать?

Ну, а с другой стороны, я смогу вкусно поесть!

Дмитрий

Как назло, время тянется бесконечно долго, или я слишком часто гляжу на часы, словно от этого оно начнёт двигаться быстрее. Опаздывать я не собираюсь ни на минуту, поэтому ровно в пять часов прохожу мимо хмурого охранника: Дашеньке позвонил заранее, чтобы она предупредила охрану о моём повторном визите.

– Добрый вечер, Дарья. Угроза миновала? – интересуюсь от чистого сердца.

Даша кивает головой.

– Предупредила, чтобы больше такого не было, – вздыхает девушка и переводит взгляд на цветы, стоящие на её столе.

А больше и не надо. Не люблю повторяться. Шокировать можно только один раз, потом это уже не то.

Буквально тут же появляется София. Она кладёт на стол своей помощницы листочек, выразительно смотрит, дожидаясь, пока Даша прочитает, и, получив «Хорошо, София Егоровна», поворачивается ко мне.

– Я готова, – довольно улыбается.

Это первая женщина, которая выглядит потрясающе даже после рабочего дня – всем, кого я знал, нужно было сутки провести в салонах.

– Прошу, – предлагаю руку.

– Не знаю, как ты, а я голодна, как сто индейцев, – говорит, принимая мою руку.

– Не волнуйся, голодной я тебя не оставлю, – смеюсь. Кто бы мог подумать, что женщина может такое заявить?!

София быстро пролистывает меню, тыкает своим пальчиком, чтобы официант зафиксировал её выбор, и, отложив папку в сторону, всё своё внимание перенаправляет на меня. Польщён. Чертовски польщён.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да, кстати! – восклицает. Собирает обеими руками волосы и поднимает их наверх, демонстрируя ушки с серёжками. Заворожённо смотрю на изящный изгиб шеи и представляю, как прикоснусь к ней губами…. Но сначала надо выполнить своё обещание. Долбаные приличия!

София весело щебечет, при этом нисколько не ограничивает себя в еде, закрывает глаза от наслаждения, пробуя каждое новое блюдо, с восторгом отзываясь о талантах местного шеф-повара.

Как околдованный слежу за её мимикой, жестами, манерами, всё больше восхищаясь. Я околдован этой женщиной: свободной, естественной и чертовски сексуальной. Подзываю официанта и интересуюсь, можно ли заказать музыку. Не вижу, чтобы кто-то танцевал, но мне очень хочется почувствовать Софию в своих руках.

Специально для нас звучит медленная мелодия.

– Потанцуем? – предлагаю, протягивая руку. София легко соглашается, оказавшись (наконец-то!) в моих объятиях.

Никогда не думал, что можно опьянеть от обыкновенного танца. Те полбокала вина, которые я выпил, не могут так подействовать, а София едва пригубила. Вдыхаю запах её волос и окончательно теряю голову, прижимаю к себе, и чувствую её каждой клеточкой своего тела. С огромным трудом отпускаю, когда музыка заканчивается. Хочется забрать её и увезти, не отпуская до самого утра, но я терпеливо жду, когда София насладится своим десертом, смотрю, как она слизывает крем с губ и сгораю от нетерпения.

Мы снова танцуем, София откликается на каждое движение, я это чувствую. Провожу носом возле её ушка, едва задеваю, слышу её дыхание и шепчу:

– Давай, уедем отсюда, – выдыхаю.

– Да, – еле слышно отвечает она, заставляя меня стиснуть зубы от переполнявшего желания. Не уверен, что смогу дождаться, когда мы, наконец, окажемся наедине. – Мне нужно в аэропорт. У меня через два часа самолёт, – тем же интимным шёпотом добавляет она.

Смысл слов не сразу доходит до моего расплавленного мозга.

– Скажи, что ты пошутила? – прошу. Нет, почти умоляю.

– Нет, – с сожалением выдыхает она, качая головой, заставив моё сердце на миг остановиться. – Даша, уже прошла регистрацию, я не могу отменить поездку. Мне тоже так жаль.

Жаль? Ей всего лишь жаль?!

Опираюсь лбом на её лоб, пытаясь прийти в себя. София закусывает губу, вырвав у меня, нет, не стон, а крик души. Я не из тех, кому будет достаточно пятнадцати минут, и она это откуда-то знает.

Расплачиваюсь и везу Софию в аэропорт. Таксист изредка бросает на нас молчаливые взгляды. Держу её руку в своей, словно это может что-то изменить. Даже в аэропорту не отхожу ни на шаг.

– Мне пора, – произносит София.

Разворачиваю к себе и смотрю в глаза:

– Я тебя встречу.

– Зачем? – в глазах неподдельное удивление.

– София, ты ведь взрослая женщина, зачем задавать глупый вопрос?

Она просто улыбается. Какая же у неё красивая улыбка… и глаза…. Боже! Я так не хотел ни одну женщину!

– Спасибо за вечер, – благодарит и выскальзывает из моих рук.

Смотрю ей вслед, с диким желанием лететь за ней хоть на край света. София оборачивается и через плечо машет своими пальчиками «пока». Она скрывается в зале контроля безопасности, а я чувствую, что где-то меня опять жестоко обманули.

София

Не сдержалась и всё-таки повернулась. Честно говоря, думала, что он уже ушёл, но Дмитрий стоял и смотрел вслед. Даже жалко его стало. Немного.

Сначала я думала просто сказать, что улетаю, но потом решила, что лучше уж, действительно «улететь» от греха подальше.

Даша после выговора была на редкость послушной.

– Даша поменяй билеты на вечерний рейс в Екатеринбург. На сегодня.

– Вы сегодня улетаете? – Даша смотрела на меня как ребёнок, мама которого опять оставляет его одного. – Извините, – тушуется. – Номер бронировать?

– Да.

Кажется, моей мечте – провести пару дней дома, сбыться не суждено. Знаю, что поступаю безрассудно, но другую «благовидную» причину Дмитрий с лёгкостью разобьёт.

«Прости, Дима, но мне нужно время. Оставаться один на один, я пока не готова».

Шальная императрица: «Пфф».

Женская логика: «Вот именно! Он же сказал, что встретит, и что тогда?»

Что тогда – я не знала. Думаю, к тому времени у меня появится какая-нибудь идея. Но я очень надеялась, что после сегодняшнего ужина он постарается найти себе «утешение», и про меня, наконец, забудут. Только почему-то от этой мысли появился горький привкус.

Великая моралистка: «Сама виновата! Нечего было оставлять мужчину».

Шальная императрица: «И какого мужчину хочу заметить!»

Попробовала уснуть, но не получалось. Мысли сменялись одна за другой, а память подсовывала картинки, где Дмитрий, не отрываясь, смотрит на меня и в его взгляде читается не только интерес, но и желание, или как прижимает к себе, когда мы танцевали. Если бы я не знала, что этот интерес также быстро угаснет, стоит ему только получить желаемое.

Бесцельно смотрю в иллюминатор, стараясь отогнать от себя угрызения совести. Хотя, речь шла об ужине, а не о чём-то большем. Так что, Дима, извини.

Три – два.

– Уважаемые пассажиры, наш самолёт заходит на посадку, просьба выставить сиденье в вертикальное положение и пристегнуть ремни, – из динамика льётся мелодичный голос, вырывая из невесёлых мыслей.

Надеюсь, Даша послушается и не сообщит дату моего прилёта, об этом я написала в записке перед уходом. Зато у меня будут целые сутки, чтобы просто отдохнуть и ничего не делать. Ведь вылет был запланирован только на послезавтра. Буду весь день валяться в номере, закажу суши и вино. Хотя нет, вино не буду: обещала Эдику.

Шальная императрица: «Можно подумать, он об этом узнает?»

Может, и не узнает, но я обещала. Да и потом идти на комиссию с головной болью, как-то не стоит, а аспиринчик мне никто не принесёт. Значит, будут фрукты, суши и какое-нибудь кино. Сто лет ничего не смотрела.

Но праздное безделье, как оказалось, не для меня: ни один фильм не заинтересовал. Достала ноутбук, который вместе с сумкой привезла Даша в аэропорт, и ушла с головой в работу.

Звонит телефон, даже не посмотрев, кто, принимаю вызов.

– Алло?

– Дорогая, а ты где?

«Дорогая?» – отвлекаюсь от отчёта, который читала, и хмурюсь, глядя на экран телефона.

Славик.

Оказалось, моя глупая затея имела двойной положительный результат: ещё и от этого отвязалась.

– Я занята, – бросаю коротко.

– Моя дорогая Софи, – Славик всегда произносит моё имя на французский манер. Сначала мне это нравилось, потом стало раздражать, а сейчас конкретно бесило. – Я соскучился.

Мы встречались несколько раз, но Слава быстро утомил, потому что особой «радости» от этих встреч я не получала, точнее, он мне просто наскучил. Это был «запасной аэродром», когда совсем всё было плохо. Но вот уже месяца три, а, может, и больше, как мы не виделись, не созванивались, и про него я даже не вспоминала, решив, что он сам решил исчезнуть. Поблагодарила небеса, что мне не пришлось никого никуда посылать, и сейчас его «я соскучился» звучало как-то неуместно, что ли.

– Я занята, – повторяю для особо непонятливых.

– Софи, ты разбиваешь моё сердце!

Сколько пафоса. Может, добить, чтобы не мучился?

– Слава, я не в городе.

– Софи, радость моя, у меня к тебе есть очень серьёзный разговор. Обещай, что ты найдёшь на меня время в своём загруженном графике?

Вот о чём с ним разговаривать? Хотя, с другой стороны, нужно сказать, что он мне больше не нужен. Решила, что обязательно так и сделаю. Даже легче стало.

– Найду, – отвечаю и отключаю вызов.

Всё настроение испортил. Вообще-то, он нормальный, но на фоне Шейна явно проигрывает. И почему нас, женщин, тянет вечно не туда и не к тем?

Шальная императрица: «Потому что нам нужны Муж-чи-ны, а не их жалкое подобие!»

С этим я была не согласна. Золотов Вячеслав – спокойный, уравновешенный, надёжный. Вячеслав работал в аудиторском отделе, особых звёзд не хватал, да и тему работы мы никогда с ним не поднимали. Собственно, сейчас я даже не помню, о чём мы разговаривали. Встретились, переспали, разошлись. Брр. Хотя и меня, и его это устраивало.

Тогда почему сейчас такая реакция?

Женская логика: «Потому что нужен неспокойный, ненадёжный, но сводящий с ума одним взглядом».

Это точно: с появлением Шейна, все просто потеряли свою привлекательность.

Женская логика: «Новый кумир?»

Увы, но с Робертом Щегельским пока ещё никому не удалось сравнится.

Шальная императрица: «Но он же старый!»

А что я могла поделать, если мужчины моего возраста кажутся малость недоразвитыми.

Шальная императрица: «Потому что нужен Дмитрий! У него всё везде развито! И в физическом плане, и в остальном, кстати, тоже».

Великая моралистка: «Но он же непостоянный!»

Шальная императрица: «Это называется сексуально активный мужчина!»

Великая моралистка: «Дон Жуан!»

Шальная императрица: «Даже рядом не стоял, и потом Дон Жуан – вымышленный персонаж, а Димочка очень даже реальный!»

Женская логика: «Ой, всё! Можно подумать, нам нужен кто-то постоянный? А если так рассуждать, то Дмитрий ничем не хуже Славика, а даже лучше в некотором смысле».

Шальная императрица: «Определённо лучше! И не в «некотором», а во всех! Но меня никто не хочет слушать!»

Да что за базар в голове?! Попыталась снова включиться в работу, но бестолковая болтовня моих Муз заставила задуматься: а ведь они в чём-то были правы.

Глава 7

Дмитрий

Такого со мной ещё не было. Это и бесило, и восхищало одновременно!

Что же ты творишь, София? Или специально добиваешься, когда мне напрочь снесёт крышу? У тебя это прекрасно получается, зараза ты такая!

Я ведь видел интерес в её глазах, чувствовал, как откликается её тело, когда рука невольно соскальзывала, или сильнее притягивал к себе, не переходя границ, конечно. Но и этого было достаточно!

Тяжёлый вздох вырывается из груди. Холодный душ скоро станет моим самым страшным кошмаром.

Ох, София, ты даже не представляешь, что тебя ждёт, когда я доберусь до тебя! Тебе, милая, придётся ответить за все мои мучения!

Стиснув зубы, покидаю здание местного аэропорта. Совсем не таким представлял я окончание сегодняшнего вечера. Вызываю такси и, пока жду машину, набираю номер сестры.

– Дима? – слышу изумлённый родной голос.

– Привет, как дела?

– Дим, что случилось? – голос Сабины взволнован.

– Я что не могу поинтересоваться, как твои дела? – удивляюсь. Что такого я спросил?

– Дима, ты никогда не звонишь сам – это раз. Всегда звоню я, но ты вечно отмахиваешься парой фраз, что вечно занят. И ты никогда не интересовался, как у нас дела – это два, так что говори, что случилось.

– Неправда, – хмурюсь. Неужели я, действительно, такой засранец? – Саб, я звонил!

– Это было один раз, когда ты спрашивал про Николь.

Николь. Моя первая жена. Если бы мне сказали, что я когда-нибудь женюсь, ни за что бы не поверил. Это был фиктивный брак, который был нужен мужу Саб. Я был против. Мне претило само понимание брака, но пришлось согласиться. Как коршун следил, чтобы в брачном контракте был оговорен срок. Лишнее ярмо на свою свободу вешать не хотел.

Сам не понял, когда проявил интерес к своей жене. Ведь пока она жила в моём доме, даже внимания не обращал, а стоило ей вернуться в Россию, как полетел следом. Это была первая женщина, от которой я услышал «нет». Бесился, злился, но быстро забылся в других объятиях.

Сейчас же я этого сделать не мог. Я хотел именно Софию.

– Дима? – голос Саб возвращает из воспоминаний.

– Мне плохо, Саб.

– Ты заболел? Простудился? Или, может, отравился? Дима! Объясни! – Сабина стреляет вопросами, вызывая улыбку. Пищевое отравление – это такие мелочи, по сравнению с тем, что я сейчас чувствую.

– Нет, Саб. Со здоровьем у меня всё отлично, но мне так паршиво, что хочется кричать.

– Дима, ты влюбился?!

– Саб, не смеши! Тебе, как никому другому известно, что это чувство я похоронил уже давно. Оно уже успело истлеть.

– Дима, Дима, это чувство не может истлеть, – мягко произносит Саб. – Кто она? Она рядом?

– Она улетела.

– Ясно, а другая не смогла заменить? – в голосе сестры слышу смех. И она тоже.

– Мне не нужна другая.

Сажусь в подъехавшую машину.

– Дима, ты такой романтик. – Смех сестры кажется немного некстати.

– Какой на хрен, романтик, Саб?! – восклицаю, не обращая внимания на водителя.

– Ох, Дима, Дима. Может, уже пора остепениться? Тебе 36, это самый подходящий возраст, чтобы создать семью.

– Какую семью, Саб?

– Обыкновенную. Тем более, если девушка тебе нравится.

– Саб, ты ненормальная. Кто же создаёт семью только потому, что тебе нравится человек?

– Не только потому, что нравится, – поясняет Сабина, – а потому – что не нужен другой.

– И что бы ты сделала на моём месте? – спрашиваю зачем-то. Мы с ней разные, у нас совершенно разные взгляды на многие вопросы, но она понимает меня, как никто другой.

– Это решать только тебе, – произносит со вздохом, а я почему-то уверен, что она хотела сказать совсем другое.

Отключаю вызов и смотрю в окно, осмысливая слова Саб.

– Зацепила? – спрашивает водитель.

– Не то слово, – приходится признаться совершенно постороннему человеку.

– Это они могут.

Вот нисколько не легче от такого сочувствия.

София

– Эдик, ну, пожалуйста! – умоляю в трубку своего брата. – Неужели так сложно скинуть на почту пару документов?

– Соня, мне не сложно, – дразнит брат. – Ты говорила, что вечером будешь дома.

– Говорила. У меня срочный вылет, – приходится скрестить два пальца, как в детстве, когда говоришь неправду.

– Соня, так нельзя! Ты совсем не отдыхаешь!

– Дик, – называю его детским прозвищем, которое ему когда-то очень нравилось. – Я знаю. Но так было нужно. Заседание уже завтра…

– Завтра – ключевое слово, – ворчит брат.

– У тебя были планы, да? – спрашиваю осторожно. Обычно Эд спокойно реагировал на мои вечные передвижения, точнее, никак не реагировал. Значит, должно что-то быть, из-за чего он так расстроился.

– Теперь это уже не имеет значения, – вздыхает Эд.

И почему я чувствую себя такой виноватой?

– Эд, пожалуйста, – сама не понимаю, что прошу.

– У тебя есть на кого перекинуть половину дел, которые ты на себя взвалила, – продолжает Эд, и в этом он прав.

– Я знаю. Но я не могу.

Как объяснить брату, что меня нельзя оставлять без работы? Работа для меня – всё. Без неё я начну заниматься самокопанием, и ни к чему хорошему это не приведёт. А так: нет времени – и всё идеально!

Делаю себе пометку: обязательно выпытать у брата, что он хотел. Ловлю на электронной почте письмо. Документ не особо важен, я почти даже уверена, что он не пригодится, но никогда не знаешь, какая мелочь окажется нужной, а в моей работе мелочей не бывает. Ещё раз проверяю, наверное, уже на сотый раз и выключаю ноутбук.

Поднимаюсь в ресторан и заказываю ужин, останавливая свой выбор на морепродуктах. С восхищение смотрю на вид из панорамного окна. Он завораживает. А вот еда не приносит обычного удовольствия. Чтобы у меня и не было аппетита? Такое, пожалуй, со мной впервые. Хотя нет, после похорон родителей я долго не могла ничего есть. Помню, Эдик принёс мне бутерброды, которые сделал сам, и очень долго упрашивал съесть хотя бы один.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Соня, я не отстану, ты же знаешь, так что лучше съешь, – в ушах звучит детский голос моего брата.

Как же давно это было. Мы всегда старались вместе хотя бы ужинать. Сейчас даже ужины стали огромной редкостью. Может, Эдик прав, и стоит передать некоторые дела? Ведь специалистов подбирала я сама, или брала по рекомендации Роберта (моего личного ангела-хранителя, как я его называла), и они были ничуть не хуже. Нет. Всё-таки бросать на полпути – это не моё. Решила, что доведу то, за что уже взялась, а уже потом буду строго контролировать количество взваленной на себя работы.

– Вы позволите? – рядом раздаётся приятный мужской голос.

Повернулась и посмотрела на молодого человека. Лет двадцать пять, не больше, хорошо одет, уверен в себе, даже чуть нагловат, если учитывать каким взглядом он шарит по мне, но, как любит говорить Эдик: ключевое слово – молод. Слишком молод.

Делаю неопределённый жест, что столик уже свободен, и прошу принести счёт.

– Не уходи. Мы даже не познакомились, а здесь, кроме тебя даже выпить не с кем.

– Мне уже пора. И я не пью. Особенно с детьми.

Рассчитываюсь и спускаюсь в свой номер. Ничего не могу с собой поделать, но я люблю высоту.

«Даша, люкс не обязательно, а вот этаж предпочитаю не ниже десятого, а от номера 13 просто таю», – и Даша запомнила, стараясь, каждый раз бронировать именно такой номер. Как ей это удавалось – не имею понятия.

Останавливаюсь напротив двери с любимым числом, невольно улыбаюсь, и захожу внутрь.

Мне нравится смотреть с высоты на вечерний город. Утренний вид, наверняка тоже хорош, но я не всегда успеваю им полюбоваться. Некоторое время стою возле панорамного окна. Отрываюсь от потрясающего зрелища, готовлю чистую блузу, слегка прохожу по ней ручным отпаривателем, сдуваю невидимую пылинку и оставляю блузу на вешалке.

Всё. Я готова. По-хорошему, пока есть возможность, нужно лечь спать. Но спать, как назло, не хочется.

Принимаю душ, нежась под тёплыми струями до тех пор, пока глаза не начинают закрываться. Заставляю вытащить себя, заворачиваюсь в белоснежный махровый халат, иду в комнату. Уже собираюсь выключить свет, как раздаётся стук в дверь.

Смотрю на время: почти десять. Слишком поздно для любых посетителей, поэтому игнорирую. Откидываю покрывало, и стук повторяется.

Разворачиваюсь, запахиваю сильнее халат, затянув потуже поясом, и иду к двери. Не завидую тому смертному, что решил помешать, мне спать!

Резко распахиваю дверь, и слова возмущения застревают в горле. Так и замерла с открытым ртом, глядя на самодовольную физиономию Дмитрия. Шейн стоит, подняв правую руку и оперевшись ею на дверной косяк, словно ждёт уже достаточно долго. Его поза расслаблена, а глаза говорят, что он нисколько не ошибся номером.

– Думал, что ты не откроешь, София, и мне придётся самому сносить эту дверь.

– Я была в душе, – зачем-то говорю то, что он и так видит: мои волосы мокрые. По шее предательски стекает капелька, скрываясь за широким воротником халата. Взгляд Дмитрия темнеет, и мужчина заходит в номер.

Три – три.

Game over, София.

Глава 8

София

Я не в силах поверить в реальность происходящего. Дмитрий закрывает дверь, щелчок замка ускоряет ритм сердца, готового выскочить из груди. Не могу охарактеризовать его взгляд, и шевельнуться не могу, стою, словно загипнотизированная.

– Как ты нашёл меня? – спрашиваю. – Дарья?

– Нет. Твоя противная помощница так и не выдала секрет твоего местоположения.

– Тогда как?

Ладно, город – об этом он знал ещё в аэропорту.

– Выбрал самой высокое здание, ну, а номер просто угадал.

Ухмыляюсь. Как всё просто!

– Да, я люблю высоту.

– Я знаю – видел твои каблуки.

– Но как тебя пропустили? – задаю вопрос. Через турникеты просто так не пройдёшь, а охрана пропускает не каждого, если не снять номер, конечно.

– Наверное, посочувствовали чисто по-мужски, – улыбается Дмитрий, а у меня замирает сердце.

Всё.

Дальше отступать некуда. Позади кровать. Ведь не поздороваться он зашёл.

Он подходит ближе, что я чувствую аромат его парфюма, и убирает волосы назад. Лёгкое прикосновение доводит до транса.

– София, – шепчет Дмитрий, и я готова умереть прямо сейчас. Едва касается пальцами моей щеки, приводя в упоение.

Глаза предательски закрываются, я сама тянусь к мужчине, зная, что наутро об этом пожалею, но сейчас не хочу ни о чём думать.

Дмитрий притягивает меня за пояс, лёгким движением развязывая узел, и халат белым флагом падает к его ногам.

Слышу рваный вздох, больше похожий на рык раненого животного. Мои ноги теряют опору, я оказываюсь на руках и лечу, словно в пропасть, задохнувшись от переполнявших эмоций.

Прохладный шёлк простыней не спасает – тело горит от горячих прикосновений губ, жадных и требовательных.

Бросаю взгляд на панорамное окно – там, внизу, огнями горит жизнь, а здесь, на высоте – рай.

Я на небесах.

Засыпаем почти под утро, когда над городом просыпается бесстыжий рассвет. Где-то вдалеке мелькает мысль, что надо завести будильник, но сил, дотянуться до телефона, нет. Так и отключаюсь с протянутой рукой в сторону, где остался мой телефон.

Я проспала. Впервые за столько лет мой организм дал сбой, не подняв меня в положенное время. Пытаюсь собрать себя, и не могу даже шевельнуться – сил нет. Перевожу взгляд на спящего мужчину: шёлк простыни прикрывает его ноги и бёдра, оставляя открытой широкую спину, на которой видны свежие следы от моих ногтей. Я так цеплялась за него, впиваясь руками, будто от этого зависела моя жизнь, и теперь «узор» будет долго красоваться на его спине. Это было какое-то сумасшествие, даже вспомнить стыдно.

Шальная императрица: «Главное есть, что вспомнить», – мурлычет довольная Муза.

Бросаю украдкой ещё один взгляд на сильное тело, которое дарило столько удовольствия, и хочу пойти в душ, опускаю осторожно ноги, словно могу рассыпаться от одного неловкого движения, как моя рука дёргается: на запястье привязан пояс от халата, который вчера остался лежать на полу.

– Куда собралась? – раздаётся хриплый голос за спиной.

Медленно поворачиваюсь и смотрю на Дмитрия: второй конец пояса намотан на его руку.

– Что это? – выдыхаю.

– Небольшая страховка, – самодовольно протягивает Шейн, подтягивая пояс, пока моя рука не приближается к нему. Дмитрий хватает меня за руку и притягивает к себе. Мгновение – и я лежу, распластанная на его груди.

Мужские руки тут же начинают гладить, начиная со спины и задерживаясь на моей попе. Чувствую, как откликается его тело, а самой хочется задохнуться, не столько от возмущения, сколько от неги, которую дарят эти руки.

– Ты что творишь? – мой голос звучит с придыханием.

– Не даю тебе сбежать. Опять. – Отвечает Дима. В его глазах плещется огонь.

– Я всего лишь собиралась в душ, – пытаюсь оправдаться.

– Ты уверена, что хочешь в душ прямо сейчас? – нашёптывает этот змей-искуситель, ни на секунду не прекращая доводить мой разум до безумия своими умелыми действиями.

Это моя полная капитуляция.

А я ещё планировала кого-то перевоспитать. Ухмыляюсь про себя. Опыта маловато тягаться с мастером.

– Уверена, – выдыхаю, касаясь его губ. Ёрзаю, делая вид, что намерена исполнить задуманное. Из мужской груди вырывается рык, и Дмитрий сильнее припечатывает меня в себя, давая почувствовать, всю серьёзность своего намерения. Пытаюсь скрыть довольную улыбку, пряча лицо на его груди.

– Не сейчас, дорогая, – выдыхает Дмитрий и подминает меня под себя. – Не сейчас.

Мы сидим в ресторане. От завтрака в номере отказалась, так как знала, что принесут только кофе и кусочек тортика, а на маленький кусочек тортика я категорически была не согласна! Я оказалась права: Дмитрий тоже снял номер, и меня мучило страшное любопытство: зачем он приехал, но спросить было неудобно, а в то, что Дмитрий здесь только из-за меня, как-то не верилось. Совсем.

Великая моралистка: «После всего, что было, слово «неудобно» можно смело удалить из лексикона».

Даже потрясающий вид из окна нисколько не интересует ни меня, ни сидящего напротив Диму, который почти ничего не ест.

– Ты так и будешь смотреть, как я ем? – не выдерживаю. Нет, я не стеснительная, но…

– Ты потрясающая, – неожиданно произносит Дима вместо ответа на мой вопрос.

– Потому что много ем?

Шейн искренне смеётся, привлекая к себе ещё больше внимания. Умение видеть окружающую обстановку вошло в привычку, и стоило нам появиться, как Дима магнитом притянул к себе взгляды всех присутствующих в зале женщин. Без исключения. Такое ощущение, что ему раскрыт секрет привлечения женских особей, проверенный эволюцией. Но сейчас он сосредоточен только на моей скромной персоне.

Смотрю на часы.

– У тебя на сегодня планы? – интересуется Дмитрий.

– Я как бы здесь по работе, – встречаюсь взглядом. А то, что приехала раньше, кое-кому знать и вовсе не обязательно. – А у тебя?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сегодня я весь твой, – звучит такой же уклончивый ответ. – Самолёт рано утром.

Браво! Он здесь тоже «по делам», а я всего лишь удачно скрасила время.

Женская логика: «А по-моему, никто не остался в накладе».

Шальная императрица: «Оу, так у нас ещё есть время!»

Перевожу взгляд в окно – смотреть в его глаза не хватает смелости. Не хочу, чтобы он заметил в моих разочарование.

Дыши, Соня, ты уже это проходила.

И я дышу, глядя на мир с высоты.  Высота даёт чувство свободы, независимости и простора. Я с детства мечтала летать, и не просто летать на самолёте (эта мечта, кстати, сбылась), а стать КВС. Даже статус стюардессы меня не устраивал. Какой интерес находиться внутри, когда ты можешь видеть весь простор через лобовое стекло? Но родители были категорически против, и мне пришлось идти учиться на юриста, что тоже было интересно. Позже я планировала получить права пилота, пусть не профессионала, а любителя, но жизнь распорядилась иначе, подбросив на мои руки Эдика.

Я летала с инструктором на лёгких самолётах. На очень лёгких. Но это совсем не то, точнее, не та высота. Даже прыжки с парашютом вызвали невероятные чувства восторга, радости и бурю других эмоций, которые, к сожалению, длятся не так уж и долго. А времени на постоянные занятия у меня не было. Поэтому всё, что я могла себе позволить, это жить «под небесами».

После завтрака заказываю такси и уезжаю, полностью выкинув из головы Шейна. Правда блузка, приготовленная с вечера, так и остаётся висеть в шкафу. Вместо неё приходится надеть кружевную водолазку с высоким воротом, которая скрывает предательский след на моей шее. Его я даже не заметила! На него показал Дима, когда мы завтракали, проведя рукой по своей шее примерно в том же месте.

– Что? – не сразу поняла, что он имеет в виду, но Дмитрий лишь виновато улыбнулся.

– Извини, я не специально, – произносит. Только вот раскаяния я не вижу!

Смотрю на него, распахнутыми в ужасе глазами.

– Почти не заметно, – оправдывается Дима.

Кидаю уничтожающий взгляд, вызвав ещё больший приступ веселья. Смешно ему, видите ли! Хотя, если учесть, как пострадала его спина, то мы и тут с ним сравнялись в счёте. Только вот спину под рубашкой не видно, а я даже не представляю, как сейчас выгляжу!

ВВ-крем не скрывает след полностью, а тонального крема у меня с собой нет. Приходится надевать блузку, которую я терпеть не могу, но беру каждый раз с собой только потому, что она совсем не мнётся.

Заседание затягивается на лишние два часа.

Выжатая, как лимон, возвращаюсь в гостиницу, с чётким намерением рухнуть на кровать и не шевелиться. Даже идти смотреть на достопримечательности нет никаких сил. Но и тут меня ждёт полное разочарование. Прямо у номера меня ловит Дмитрий, заставив вскрикнуть от неожиданности. Его номер был рядом.

– Дима! Разве можно так пугать?!

– Я соскучился, – шепчет. Признание звучит так искренне, что я готова простить ему всё, что угодно. – Что можно делать так долго?

– Лучше не спрашивай.

– И не собираюсь! – Он закрывает свой номер, забирает у меня из рук мой электронный ключ и ведёт обратно к лифтам.

– Дима! Куда ты меня тянешь?! – хнычу, едва переставляя ноги.

– Увидишь!

– Я устала, – шепчу.

Это было большой ошибкой, потому что Дима меня тут же подхватывает на руки и заносит в кабину лифта.

– Дима, пусти, – прошу. Хотя самой не хочется, чтобы он меня отпускал.

– Отпущу. Наверное.

– Дима, там же люди!

– И что?! Они мне не мешают.

Утыкаюсь носом в его плечо, ловя аромат его кожи. Как же здесь, в его руках, хорошо. Я могла бы остаться в них вечно.

Не хочу открывать глаза. Совсем. Вот уже добрых минут пять так и лежу с закрытыми глазами.

Дмитрий всё-таки вытащил меня на прогулку, проведя по самым романтическим местам. Никогда бы не подумала, что он так увлекается историей российских городов. О многих фактах даже мне не было неизвестно, хотя, несмотря на свою занятость, я всегда интересовалась архитектурными и историческими достопримечательностями городов, в которых бывала.

Гулять в парке было так чудесно, что я совсем забыла о своей усталости. Мы сидели в открытом кафе, болтая ни о чём.

Но больше всего мне понравилось стоять на смотровой площадке на 52 этаже и смотреть, насколько хватает глаз – это самое фантастическое, что может быть.

Дмитрий обнимал меня со спины за талию. Я чувствовала его дыхание, тепло и не хотела никуда уходить.

Как сейчас – отрывать глаза.

Тело ещё хранило горячие прикосновения, ласки и томилось в утренней неге, не желая возвращаться в реальность. Мне казалось, что стоит открыть глаза, и всё окажется сном. Даже в сказке, когда бьют часы, карета превращается в тыкву, а платье в лохмотья.

Так оно и оказалось.

Я проснулась одна на постели, в которой вчера извивалась и сгорала, думая, что умру от наслаждения.

Не умерла.

Но и Дмитрия рядом не было. Он улетел, и, в отличие от Карлсона, вернуться не обещал. Разочарованно откинулась на подушку, ещё хранившую мужской запах, и закрыла глаза.

Ещё пять минут.

Такую маленькую слабость я могу себе позволить.

Отведённое себе время лежу, а потом резко встаю. Новый день никто не отменял, даже если тебе ужасно хочется остаться в прошлом.

Домой я вернулась почти прежней Софией. Только вот не совсем домой: пришло сообщение от Дарьи, что Егоров Матвей, один из наших сотрудников, попал в автомобильную аварию и находится в тяжёлом состоянии, поэтому мне пришлось ехать прямиком в больницу.

К Матвею меня, естественно, никто не пропустил, но с его лечащим врачом я смогла поговорить. Узнать, что причиной аварии стало сильное алкогольное опьянение, оказалось для меня несколько неожиданно. Во-первых, Матвея я знала лично довольно хорошо, он бы никогда этого не допустил. А во-вторых, он практически не пил. Это был ещё один помешанный на работе, как и я, и трезвая голова была нужна, причём постоянно. У него была молодая жена (они поженились в прошлом году), и, насколько мне было известно, он должен был скоро стать отцом. Такого сияющего мужчину, который узнал о беременности жены, я никогда не видела.

– Матвей, ты лучше любого освещения, так мы здорово сэкономим на электричестве, – шутила над ним. – Жаль, что к тебе компьютеры подключить нельзя.

– София Егоровна! Спасибо! – Матвей нисколько не скрывал своей радости.

Но это никак и никогда не сказывалось на его работе.

– Даша, зайди ко мне, – вместо приветствия кивнула своей помощнице.

– Добрый день, София Егоровна, – пикает Даша.

– Добрый. Наверное. – Захожу в рабочий кабинет, нажимая кнопку включения на ноутбуке. Дарья следует тенью. – Даша, все дела, которые вёл Егоров, ко мне на стол. Срочно. И свяжись со следователем, который фиксировал место аварии.

Великая моралистка: «Кто-то собирался контролировать объём работы?»

Отмахиваюсь от внутреннего голоса.

Видно, не в этой жизни.

Наверное, работа – это даже хорошо. Некогда будет жалеть себя.

Шальная императрица: «А что жалеть? Не понимаю! Всё в самом лучшем виде! Главное, чтобы не было последствий!»

Последствий точно не будет. В этом я абсолютно уверена. Чтобы Дима и не учёл такой мелочи – такого быть просто не может!

– Даша! Меня НЕТ! – кидаю, когда Дарья приносит мне три папки.

Пролистываю одну за другой: ничего особенного, обычная текучка. Раздел имущества, взыскание денежных средств по договору уступки права и проверка контрагентов – ничего такого, из-за чего могли бы «устранить» Матвея. Неужели я ошиблась, и причина не в работе, а личной жизни? Но поговорить с женой Матвея, Ириной, у меня не получилось: у неё начались преждевременные роды. Женщина была в состоянии близком к истерике, и врач категорически отказала в посещении.

Уже слишком поздно. Дарью отпустила давно, а сама пыталась найти, что могло бы «указать» на причину аварии, но пока безрезультатно. Спускаюсь вниз. Свет приглушен, полностью горит лишь на посту охранника.

– Доброй ночи, Серёж, – бросаю на ходу с уставшей улыбкой.

– Что-то вы припозднились сегодня, София Егоровна.

– Работа, – отвечаю. Хорошее слово. И объяснять ничего не надо.

Уже собираюсь выйти, как Сергей меня окликает:

– София Егоровна!

– А? – поворачиваюсь и смотрю, куда кивает Сергей. На стуле, прислонившись к стене, в неудобной позе спит Дмитрий.

– Что он здесь делает? – хмурюсь.

– Вас ждал. Не дождался, – Сергей жмёт плечами, намекая, что Шейн уснул. – Дарья сказала, чтобы вас не отвлекали, я и не пропустил, а он упёртый – уходить не захотел.

Упёртый – это мягко сказано, но не оставлять же его здесь. Подхожу и осторожно трогаю за плечо. Хоть бы шевельнулся.

– Он уже почти два часа спит, – «сдаёт» Сергей Дмитрия.

– Счастливчик, – усмехаюсь. – Дима, проснись.

Что на него подействовало, не знаю, но Дмитрий открыл один глаз.

– Привет, – шепчет охрипшим после сна голосом. Тут же бросает взгляд на часы. – Ого! График работы для слабаков? – спрашивает.

– Что-то типа того. Ты здесь останешься? – интересуюсь на всякий случай.

– Нет. У тебя очень несговорчивый охранник, – жалуется Дмитрий, вставая, салютует ухмыляющемуся Сергею, – и ужасно неудобный стул.

Не могу сдержать улыбку. Видеть ворчащего взъерошенного Дмитрия, то ещё зрелище.

– Пошли, страдалец.

– Я требую компенсации, – шепчет он, когда мы выходим на улицу.

Стоит глубокая ночь, лишь слышно, как стрекочут кузнечики. Невольно отмахиваюсь от какого-то насекомого, пролетевшего мимо.

– Ты зачем сидел?

– Тебя ждал, пока ты опять куда-нибудь не улетела, – Дима притягивает меня к себе. – Ты самая неуловимая из всех женщин, которых я знал.

– Правда? И за многими ты гонялся?

– Ты первая, – признаётся мужчина, своими словами разливая тепло в душе.

– Даже и не знаю, радоваться этому или не стоит. Поехали, – пикаю брелоком сигнализации. – Тебя куда?

– К тебе, – звучит прямолинейный ответ.

– Ко мне не получится, – отвечаю со вздохом.

Дмитрий на секунду замирает и пытается прочесть ответ на моём лице. Всё верно, личные стороны мы оба не затрагивали, словно боялись их касаться.

– Ты живёшь с мужчиной?

– Можно и так сказать, – пожимаю плечами.

– София!

– Раньше тебя это не волновало, – знаю, что дразню, но ничего не могу с собой поделать.

– Как-то не хочется стать главным персонажем анекдота про героя-любовника, – Дмитрий кладёт руку на дверцу моей машины, не давая мне сесть, пока не получит ответ.

– Я живу с братом, если для тебя это так важно, – отвечаю.

Вижу, как разглаживаются морщинки между его бровей. Мне открывают дверь, и я ныряю на водительское место. Дмитрий закрывает дверь, обходит спереди машину (неужели думал, что я его здесь оставлю?) и садится рядом.

– И сколько лет брату?

– Девятнадцать.

– О! Так он уже взрослый мальчик, и должен понимать всё.

– Возможно. Только у меня нет ни малейшего желания показывать Эду всех своих мужчин.

Дмитрий кладёт руку на спинку моего кресла, а второй берёт меня за подбородок и осторожно поворачивает к себе. Его лицо очень близко, но он не торопится ни отпустить, ни поцеловать.

– Только не говори, что после меня ты ещё встречалась с мужчиной?

Это что, допрос?!

Великая моралистка: «Кажется, кто-то не терпит конкуренции».

– Я могу задать тот же вопрос, – говорю и закусываю губу, чтобы не выдать свою женскую радость.

– Моя милая София, клянусь, что я никогда не встречался с мужчинами, – выдаёт Шейн.

Шальная императрица: «Ах, ты ж, гад такой!»

Женская логика: «Что сразу «гад»?! Нормальный мужчина!»

– Что ж, не хочу тебя разочаровывать, но мои встречи были исключительно с мужчинами, – отвечаю в его же манере, имея в виду рабочие моменты.

Дмитрий широко улыбается.

– Как же я по тебе скучал, – выдыхает, и целует.

– Я уже думала, что ты так и не поцелуешь, – шепчу, когда мои губы отпускают.

– Ты же не хочешь, чтобы твой охранник спалил, чем мы занимаемся в машине? А если ты сейчас отсюда не уедешь, то у него появится очень интересное видео.

Дмитрий прав, мы как раз находимся в зоне наблюдения. И хотя я уверена, что салон машины не видно, но проверять как-то не хочется.

Вот же ведь!

Выруливаю с парковки. Кажется, я опять не попаду сегодня домой.

Глава 9

Дмитрий

Я ошибся. Сильно и, кажется, непоправимо. Это какая-то фатальная накладка за все мои грехи. Потому что после встречи с Софией стало ещё хуже. Эта женщина не только заняла все мысли, она проникла в каждую клеточку моего организма, и её присутствие стало необходимым для его жизнедеятельности, как воздух.

Две ночи катастрофически мало, чтобы напитать монстра, живущего внутри меня, но вернуться было необходимо: пропустить совет по утверждению моего проекта, я не мог. И уже в тот же вечер был готов лезть на стены, чтобы только снова её увидеть, коснуться, вдохнуть.

Когда же охранник «Гарантии» не пропустил, думал, что разнесу всё к чертям, но парень (молодой ещё, но на редкость понятливый), объяснил, что Софии сейчас совсем не до меня. Что случилось, сказать он не мог, но создавать лишние проблемы я тоже не хотел. Решил, что останусь, чтобы не пропустить самую неуловимую из всех женщин.

Если бы Саб только знала, на что я готов, чтобы нет, не увидеть, мне этого чертовски мало, а прикоснуться и пить, пока не утихнет жажда, то назвала бы меня сумасшедшим. Именно таким я себя и чувствовал. Эта маленькая неуловимая фея с огненными глазами свела с ума. Саб права: я болен, болен Софией, и, кажется, это неизлечимо.

Смотрю на Софию и понимаю, что она не здесь. Нет, она сосредоточена на дороге, хотя уже слишком поздно, и машин почти нет, но её мысли где-то в другом месте.

– София, – зову. – Оставь. Ты не решишь за раз все проблемы. Дай мозгу немного отдохнуть, а утром вернёшься с новыми силами.

– Да, – протягивает она. – Наверное, ты прав.

Её губы трогает лёгкая уставшая улыбка, София качает головой, словно хочет стряхнуть лишние мысли.

– Ты ужинала?

– Только кофе, – слышу ответ. Я почему-то так и думал.

– Что желаешь? – спрашиваю, чтобы сразу сделать заказ.

София бросает на меня короткий взгляд.

– Не знаю. Я всеядная. Наверное, – добавляет она после небольшой паузы.

– Что входит в список того, что ты не ешь?

– Какая-нибудь экзотическая гадость, особенно, если она шевелится.

– Такое я тоже предпочитаю пропускать, – смеюсь.

– Дим, мне всё равно.

– Вино?

– Нет. Мне же утром за руль.

– Глоточек?

– Звучит заманчиво. Пожалуй, да.

– Красное? Белое?

– Красное, – отвечает София, хотя я был уверен, что она так скажет.

Я даже знаю, что ей подойдёт, но это будет чуть позже, когда мы приедем к Саб. То, что я приеду вместе с Софией не вызывает сомнения, а пока останавливаю выбор на Losi Armonia. Делаю заказ через смартфон.

Мы подъезжаем к дому, где я снимаю квартиру, София осматривается, но, как мне кажется, это у неё профессиональное.

– Заказ будет через сорок минут, – говорю, когда мы заходим в лифт. – Я попросил, чтобы привезли как можно скорее. – Потерпишь?

– Да, – тянет с улыбкой София. – Всё бы сейчас отдала за горячую ванну. Я же смогу воспользоваться ванной? Ты же найдёшь мне хотя бы полотенце?

– Обязательно найду, – обещаю, притягиваю к себе и впиваюсь в губы.

Характерное «дзынь», оповещает, что мы приехали, и я вынужден оторваться от самых сладких губ.

София закусывает губу, сводя с ума таким простым движением. Впускаю свою гостью в квартиру. Никогда не задумывался, как кто-то будет на это реагировать, но сейчас слежу, как София обводит взглядом моё скромное жилище, пихает мне в руки свою сумочку, и требует:

– Ты обещал мне полотенце!

– Всё только для тебя! Ставлю сумочку на банкетку, опускаюсь на колено и помогаю снять туфли.

– Боже! – стонет София, наступая на пол.

Снимаю её пиджак и показываю, где ванна, в надежде помочь.

– Я сама, – меня останавливают у самого порога. – А-то прокараулишь мой ужин!

Разочарованно вздыхаю.

– Уверена, что справишься?

– Угу. – София встаёт на носочки и легонько касается моих губ. – Ты же не будешь возражать, если я не буду экономить твой шампунь и пену для ванны? – шепчет, глядя в глаза.

– Нисколько, – уверяю.

– Позови, когда привезут ужин, – просит София и скрывается за дверью.

Я слышу, как она включает воду, мурлычет какой-то ненавязчивый мотивчик и с вожделенным «ах!» опускается в воду.

Живая, искренняя, желанная.

Принимаю заказ, накрываю столик, зажигаю свечи. Ах, да! Вспоминаю про полотенце! Представив, что кроме него на ней ничего не будет, сгораю от предвкушения. Негромко стучу в ванну. Софию неслышно несколько минут.

– София? – зову, но моя нимфа не откликается.

С дурным беспокойством открываю дверь и вижу, как самая прекрасная женщина спит в моей ванной.

Спускаю воду и смываю тёплой водой пену. Заворачиваю Софию в махровую простынь и несу на кровать. Она слишком устала, чтобы проснуться, а у меня не хватит сил, чтобы разбудить её только из-за своих желаний. Отодвигаю столик, тушу свечи и ложусь рядом, чтобы не отпускать ни на минуту. Не думал, что смогу уснуть, но тоже засыпаю, прижимая к себе свою маленькую соню, и вдыхаю запах её волос, пахнущих моим шампунем.

София

Кажется, просыпаться и ощущать, как твоя нога и рука по-хозяйски лежат на ком-то, входит у меня в привычку. Глубоко вдыхаю знакомый запах и… оставляю всё, как есть. Мне удобно. Улыбка расплывается сама собой, как бы я не старалась её убрать.

Неужели я вчера уснула в ванной? Судя по тому, что мой желудок предательски свело, то свой ужин я проспала, как и всё остальное.

Что ж, я была сильно удивлена, что Дима меня не разбудил, а «доставил» на кровать, правда, обещанное полотенце, или что-то подобное, лежало в ногах.

Я выспалась и чувствовала себя прекрасно. Потянулась, прижимаясь к мужскому телу, и невольно провела рукой по груди. А что? Имею, если не право, то хотя бы возможность! Так почему бы ею не воспользоваться?

Дмитрий глубоко втягивает воздух. Проснулся. Это я чувствую и продолжаю «путешествие» рукой. Ах, ты ж, хитрец! Спящим прикинулся! Ну-ну!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рука «непослушно» ползёт вниз, чувствую, как сжимается пресс под моими пальчиками, и замираю на месте.

– Ты так и хочешь, чтобы я умер от разрыва сердца, – хрипло произносит мужчина, вызывая у меня довольную улыбку.

– А кто меня голодной оставил? – играю пальчиками, перебирая рельеф.

– Она ещё и возму-щ-щается, – выдыхает Дмитрий.

– Да-а, – шепчу и закусываю губу, видя, как он пытается себя сдерживать.

А если так? Рисую полоски, узоры, заставляя кое-кого стиснуть зубы. Ну, всё, я «наигралась»! Убираю свою руку, и делаю вид, что собираюсь встать. Ага! Как же! Меня тут же припечатывают своим весом.

– Как же я благодарен судьбе, что ты так неосторожно перепутала номера, – шепчет Дмитрий.

Хочу возмутиться, но мой рот закрывают поцелуем.

– А чем ты меня вчера собирался кормить? – спрашиваю, когда возвращаюсь из душа.

Дмитрий разводит руками, показывая, что ужин можно считать пропавшим.

– Могу предложить пока только кофе.

– Давай! – мгновенно соглашаюсь, открываю крышку и тащу в рот дольку огурчика.

– София, оно уже испортилось!

– Отстань! За четыре часа ничего испортиться не может! Я есть хочу! О! Мясо!

– София! Дай, хотя бы разогрею, – Дмитрий осторожно подносит к носу, проверяя на неприятные запахи.

– Давай, – сажусь на кровать, скрестив ноги, и уплетаю ассорти из морепродуктов. Дима приносит разогретые в микроволновке стейки в соусе из лимона и ананаса. Запах мяса и лайма разносится по всей квартире.

– Это преступление! Оставлять еду! – возмущаюсь. – Что?! – спрашиваю, заметив, что Дима изумлённо смотрит на меня. Неужели он думал, что я по утрам овсянку ем?

– Я не перестаю удивляться.

– Нашёл чему, – хмыкаю. Бросаю взгляд на часы.

– Торопишься?

– Угу. Надо заехать домой.

– Отметиться перед братом?

– Переодеться! – осаживаю этого умника.

– А потом?

– А потом сначала в больницу, а там уже видно будет, каковы дальнейшие передвижения.

– Даже боюсь спросить, во сколько сегодня закончатся твои «передвижения»?

– На этот вопрос никто не знает ответа, в том числе и я сама.

– Мне опять придётся ждать на неудобном стуле?

– Ну, я не знаю, чем тебе этот стул так приглянулся, но могу распорядиться, чтобы поставили кресло.

– Вот спасибо! Какая трогательная забота! А распорядиться, чтобы закончить вовремя работу, ты не можешь?

– Я пробовала, – признаюсь. – Не получается.

И это, к сожалению, так и есть.

К Матвею никого не пропускают, а вот к его жене я смогла пройти в палату, но Ирина отказывается идти на контакт. С её малышом всё в порядке, он пока находится в кувезе, но под постоянным наблюдением врачей, и прогноз вполне благоприятный. Ирина молчит, даже не глядя в мою сторону.

– Ирина, я понимаю, вам сейчас нелегко, но поймите и нас, – пытаюсь «достучаться» до неё, но пока безрезультатно.

Отведённые врачом десять минут ушли впустую. Поднимаюсь со стула и оставляю свою визитку на прикроватной тумбе.

– Это мой номер телефона. Если решите помочь, звонить можно круглосуточно. С вашей помощью или без я всё равно узнаю истину. До свидания, Ирина.

Но Егорова даже не повернулась в мою сторону.

В смешанных чувствах выхожу из здания роддома. Не может нормальная жена так реагировать! А то, что у них были хорошие отношения, я знала. И не понаслышке. Я сама видела, точнее, слышала, как Матвей разговаривал с женой по телефону. С такой нежностью может говорить только любящий человек.

Звоню безопасникам и прошу установить в палате Ирины прослушивающее устройство, но и это не даёт ровным счётом ничего. Ирина продолжает упорно молчать.

Я опять засиделась допоздна. Резко откатилась на кресле от рабочего стола и потянула затёкшую спину. От души зевнула. Глаза устали, или я просто хотела спать, сказать было сложно. Скорее всего, и то и другое, и даже в двойном размере. Выключила ноутбук. На сегодня – всё!

Вздохнула, бросив разочарованный взгляд на папки, лежавшие на столе. Неужели я всё-таки ошиблась? И всё человеческое никому не чуждо? Вот хоть убейте, но в то, что Матвей сам сел за руль в пьяном виде, я не верила. И молчание Ирины тому подтверждение. Даже, если они поссорились, и она могла винить себя в этой аварии, чем и вызвала преждевременные роды, то сказать всё равно было можно.

Потёрла виски. По-хорошему, мне и самой сейчас за руль садиться не стоит: вторые сутки практически без сна, но ждать такси не было никакого желания, да и потом завтра тоже придётся неизвестно на чём добираться.

Проверила телефон: четыре пропущенных от Славика. Золотов совсем выпал у меня из головы, а я ведь обещала найти пару минут на него. Даже не представляю, о чём он хотел поговорить. Думаю, если для него это действительно важно, он бы сам меня нашёл.

Шальная императрица: «Да! Как Димочка!»

А вот как раз от Димочки ничего и не было. Не скажу, что это сильно меня беспокоило, но всё же.

Шальная императрица: «А я надеялась на совместное времяпровождение», – вздыхает Муза.

Женская логика: «А вдруг он нас ждёт?»

Великая моралистка: «Ха! Держите карман шире! Это где было видано, чтобы мужик и терпеливо ждал столько времени? Очнитесь, девочки!»

Давненько я их не слышала. Раскудахтались. Но в чём-то они были точно правы: никому не понравится, когда женщина «живёт» на работе. Ну, а Дима – это, вообще, отдельная вселенная. Так что: ставлю свои любимые туфли, что Шейна я сегодня не увижу.

И всё-таки малюсенькая надежда теплилась в душе, когда подходила к посту охраны, которая растворилась, стоило украдкой посмотреть на пустой стул.

– Доброй ночи, Серёж. Почему сегодня опять ты?

– Доброй, София Егоровна. Подменить пришлось.

– Всё нормально?

– Да, тихо, как в Мавзолее.

Даже дёрнулась от такой шуточки.

– Ты так не шути больше, ладно?

– Как скажете, София Егоровна.

Вышла на улицу, вдохнув полной грудью ночной воздух. Тепло. Хорошо. Так и не заметишь, как наступит осень, а потом зима. Поймала себя на том, что я так же буду стоять на крыльце «Гарантии», замечая лишь смену времён года, даже спустя много лет.

Отогнала непрошенные мысли и щёлкнула брелоком сигнализации. Единственный плюс езды в ночное время – это отсутствие основного транспорта. Я особо не торопилась, поэтому, когда проезжавшая мимо меня фура вдруг поравнялась и некоторое время ехала рядом, даже не придала значения. Нервничать начала, когда меня начали прижимать влево.

– Идиот! Уснул что ли?! – нажала на клаксон. Особого действия это не возымело. – Придурок!

Сбросила скорость и пропустила ненормального вперёд. Только он (специально что ли) ехал еле-еле. Плестись за ним я точно не буду! Включила левый поворот, чтобы обойти этого придурка, но стоило мне только поравняться, как он тоже прибавил скорость.

– Вот гад! – вырвалось.

И тут из окна фуры что-то вылетело! Пришлось притормозить, уйти вправо некуда – на встречную не выскочишь, как мне на капот упал букетик, который тут же скатился.

– Твою же налево! Придурок недобитый! – втопила педаль и ушла вперёд.

Сон как рукой сняло. Дома пару раз посмотрела запись с видеорегистратора, но ничего, кроме идиотского развлечения не увидела. Решила, что утром отдам запись безопасникам – пусть пробьют этого «романтика». Приняла душ и, кажется, так и не донеся голову до подушки вырубилась.

Где-то в глубине сознания отметилось, что мои любимые туфли остались при мне.

– Боже! Какие люди! – восклицает Эд, стоит мне появиться на кухне. Вчера, точнее, сегодня ночью, мы не виделись, так как брат уже спал, когда я приехала. – Ты как тут оказалась?

Ещё один шутник на мою голову!

– Эдик, не нервируй меня. Свари сестрёнке кофейку лучше.

– Слушай, а можно я тебя тыкну? Вдруг ты ненастоящая, а фантом?

– Я тебя сейчас чем-нибудь увесистым огрею, сразу поверишь, что настоящая! Что началось-то?

– Соня, это ничего, что я всего лишь третий раз тебя за месяц вижу?

– Это тебе ещё повезло, – пытаюсь перевести всё в шутку, но Эдик этого не замечает.

– Ты хоть фотографии присылай, а то вернёшься, когда состаришься, а я и не признаю.

– Эдик!

– Что Эдик? Я уже девятнадцать лет, как Эдик. Хорошо, хоть не забыла, как зовут, и на том спасибо!

– Ты ещё долго ворчать будешь, как старый дед?

– А толку? На тебя ворчи, не ворчи, ты всё равно где-то там в «своих делах» живёшь и больше ничего не замечаешь.

– Дик, я же не виновата, что мне нравится то, что я делаю, – произнесла, стараясь смягчить брата.

– Это очень хорошо. Только не нужно забывать, что ещё есть и другая жизнь, кроме работы.

– Я живу, Эд. Можешь мне поверить.

– Живёшь? Соня тебе почти тридцать, а тебя дома днём с огнём не сыщешь! Не говорю уже про то, что в этом возрасте у нормальной женщины должна быть семья и дети.

– У меня есть ты. Мне этого достаточно. И потом, когда мне заниматься семьёй, если меня, как ты сам сказал, дома не бывает. У меня даже кошка с голоду сдохнет, а ты про каких-то детей там говоришь!

– Вот именно! Не бывает! У тебя на первом месте работа. А жить когда?

– Эдик, ты что от меня хочешь?

Эд ставит передо мной чашку ароматного напитка и садится напротив.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – говорит Эдик, глядя мне в глаза.

Отпиваю глоточек умопомрачительного кофе. Ни одна кофемашина не сделает такой.

– Я счастлива, Эд. У меня есть кофе! – улыбаюсь.

– И всё?

– У меня есть ты. Есть работа, которая мне нравится.

– А муж, дети, Соня?

– Эд, какой муж, какие дети?

– Обыкновенные.

– Эд, меня замуж никто не звал, если что.

– Можно подумать, ты бы согласилась, – усмехается брат.

– Эд, даю тебе честное пионерское, что как только позовут замуж, сразу побегу!

– Соня! Ты даже пионером не была!

– Ну и что?! Я про них читала. Наверное. Не помню. Но я же про них знаю откуда-то!

– Сестра, ты – капец! Кто тебя замуж позовёт, если ты ни с кем не встречаешься?

– Знаешь, что? Если ты не видишь, то это не значит, что я ни с кем не встречаюсь! И, между прочим, женщине нельзя говорить, что ей много лет. Вот!

– Ты – сестра. Тебе можно!

– Эдик, ты грубиян!

Несмотря на то, что я так убедительно находила аргументы на все претензии Эдика, в глубине души понимала, что мой брат прав, и его слова никак не хотели выходить из головы.

Да, я многого добилась и уверенно стою на ногах. Но! Время не может замереть на месте, пока ты строишь свою карьеру, и как бы не хотелось, оно неумолимо идёт вперёд, не щадя никого.

И что в итоге? А в итоге: преуспевающая одинокая женщина, уставшая от жизни. Ведь, по сути, рядом-то никого и нет. Это сейчас, пока ты ещё молода и привлекательна, рядом будут мужчины.

 Женская логика: «Любовники!»

Великая моралистка: «Но они не постоянны».

Шальная императрица: «Началось! За то с ними намного лучше, чем без них!»

Великая моралистка: «А что потом?»

«А потом – суп с котом», – как любила говорить мама. Вот когда это «потом» наступит, то и буду думать, что делать, а пока надо разгрести то, что есть. Но поставила себе заметку присмотреться к окружающим меня мужчинам и найти «жертву» для замужества. Хотя ни одного подходящего кандидата на горизонте даже не видно.

Женская логика: «Это потому, что с этой точки зрения на них, этих кандидатов, никто не смотрел».

Шальная императрица: «А что на них смотреть? Сразу видно кто есть кто, и кто есть как».

Великая моралистка: «Так мы точно никого не найдём».

Искать я никого не собираюсь. У меня и без этого времени ни на что не хватает.

Женская логика: «Тогда есть шанс стать второй мисс Марпл».

Шальная императрица: «Я не согласная!»

Женская логика: «Почему?»

«По кочану!» – Опять вспомнился любимый ответ мамы.

Что-то уже второй раз за день вспоминаю маму. Вздохнула. А ведь мне даже на могилы к родителям съездить некогда. Уже и не помню, когда была у них в последний раз. Сколько прошло – год? Может, даже и два. Я знала, что Эд, как вырос, стал ездить сам, а вот я всё никак не могла найти время, особенно в последнее время. Ещё один камешек в мою корзину, которая скоро станет совсем неподъёмной. И опять вернулась к мысли, что в своей жизни нужно что-то менять.

Решила, что сначала заеду в больницу к Матвею. Состояние коллеги было стабильным, но посетителей к нему по-прежнему не пускали. Что ж уже хорошая новость: Егоров выкарабкался, можно сказать, с того света. Да что ж такое-то!

Даже вздрогнула, когда зазвонил телефон. Золотов.

– Да, Слава?

– Привет! Как дела?

Дурацкий вопрос.

«Как сажа бела!» – Прилетело третье «напоминание» от мамы.

Мамочка, прости, я обязательно приеду.

– Слава, говори, что хотел.

– Софи, ты не забыла про своё обещание? – слышу то, что боялась услышать.

Не забыла, но и не думала.

– Нет. Думаю, что в субботу вечером буду свободна.

Шальная императрица: «Серьёзно?!»

Да. Утром съезжу на могилы к родителям.

– Хотя, нет. Давай в пятницу ближе к обеду. Устроит? – спрашиваю Славика. Не уверена, что после кладбища стоит идти на свидание, пусть даже и последнее.

– Конечно! Тогда закажу столик на два часа?

– Даже так? Есть повод? – интересуюсь.

– Обязательно нужен повод?

Слышу по голосу, что Славик улыбается, а вот мне что-то не очень нравится идея с рестораном. Я-то рассчитывала просто помахать ручкой и всё. Ну, да ладно.

Если честно, то до пятницы всё ещё может измениться. В четверг суд по одному делу, которое вёл Егоров. Как раз закрою, и можно будет немного отдохнуть, а заодно «закрыть» отношения с Золотовым. О, какая насыщенная пятница намечается!

Всю неделю ловлю себя на том, что от Димы ничего не слышно. Даже хотела позвонить сама, но каждый раз одёргивала себя. Ведь если человек не звонит, то ты ему не нужен. Потому что даже когда очень занят, то всё равно можно найти минутку, чтобы хотя бы написать сообщение.

Женская логика: «А если что-то случилось?»

Великая моралистка: «Да! Если что-то случилось?»

Всё, что могло случиться с Димой – это новое увлечение. К сожалению, такие, как он, не меняются.

Шальная императрица: «Но ведь он обещал, что приедет!»

Ну, хорошо. Сдалась на уговоры своих Муз, и набрала номер Шейна. Голос оператора сообщил, что аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети. Что и требовалось доказать.

Женская логика: «Но ведь можно посмотреть геолокацию!»

При выключенном телефоне очень сложно, а без авторизации мобильного устройства в сотовой сети практически невозможно. Да и не буду я этого делать! Зачем? Я прекрасно помнила его слова при самой первой нашей встрече, когда попыталась его вразумить, что предлагая мне интим, он изменяет своей жене: «Мужчина должен быть свободен. Он сам выбирает с кем и когда ему быть».

На тот момент я была с ним полностью согласна. У меня никогда не было длительных отношений. Во-первых, на них не было времени, а во-вторых, я тоже не хотела себя «обременять». Меня, так же как и Шейна, устраивали свободные отношения. В этом мы с ним были похожи: мы оба дорожили своей свободой.

Великая моралистка: «А как же «часики»?»

А причём тут «часики»? У мужчин их нет. Мужчина в любом возрасте может сказать «стоп» и распрощаться со своей свободой, променяв её на семейные узы. Это у женщины, если она не успела вовремя «выскочить» замуж, то всё – поезд ушёл, и догонять его уже нет никакого смысла.

Из этих философских размышлений меня спасает телефон.

– Слушаю, Даша.

– София Егоровна, звонили из больницы. Матвей Ильич пришёл в себя.

– Спасибо, Даша. Еду.

Странно. Прошло не больше часа, как я была там. И почему они позвонили в офис, а не мне?

Глава 10

София

Мне разрешили подняться к Матвею. Кто-то назовёт меня бесчувственной, что меня больше волнует не состояние коллеги, а причины аварии. Это не так. Матвей знал, что наша профессия связана с определённой долей риска, и мне нужно как можно скорее исключить этот самый риск, или убедиться, что авария всего лишь несчастный случай.

Врачи давали не более пятидесяти процентов, что Матвей выкарабкается, и я рада видеть его глаза. Живые глаза.

– Здравствуй, Матвей, – подхожу ближе. Сесть не могу, он тогда меня не увидит.

– Прости, София Егоровна, – шепчет Матвей потрескавшимися губами.

– Давай без лирики. Только факты.

Матвей отводит взгляд. И этот туда же.

– Матвей, – прошу.

– Ира сказала, что ребёнок не мой, – слышу признание коллеги, которое режет так, словно это коснулось меня. – Я ушёл из дома, но собирался вернуться. Мне нужно было время свыкнуться с этой мыслью. Ни её, ни ребёнка я бы не бросил.

– Дальше, – снова прошу, когда Матвей замолчал.

– Дальше, не помню.

– Матвей, ты пил?

– Нет. Да. Дед сидел на скамье. Нормальный дед. Обычный. Плакал. Подошёл спросить, что случилось. Жену он похоронил и не хотел возвращаться в пустой дом, предложил выпить за упокой. Я выпил с ним.

– Сколько?

– Одну стопку. И поехал к Ирине.

– Ирина родила мальчика, – говорю со вздохом. А сама думаю, что деда этого вряд ли найдёшь. Да даже если и найдёшь, то он также ничего не вспомнит.

Потёрла переносицу. Здравствуй, паранойя. И ведь верно подметили: Матвей никогда бы не прошёл мимо, а «весть», которую ему сообщила жена «заставила» согласиться на проклятую стопку. Да и не могло с одной стопки «вышибить» память.

– Но… – Матвей испуганно смотрит на меня, пытаясь прочесть ответ.

– Роды были преждевременные. И мама, и малыш в порядке.

Не хочу расстраивать его своими сомнениями – их ещё доказать нужно, а у него сейчас совсем другие проблемы.

– Скажи ей, что я их не брошу, – просит коллега.

– Это ты сам скажешь. Встанешь и скажешь. А пока нужно выпутываться из бинтов. Не идёт тебе белый.

– Полнит?

– Ужасно!

– Всегда знал, – пытается улыбнуться Матвей. – Что с делами? – спрашивает уже совершенно серьёзно.

– Я забрала. Не переживай. Мы все люди, и человеческий фактор никто не отменял. Закрою.

– Опять сама?

– Ага. Давай, поправляйся!

– София Егоровна! Я и так толстый! Мне нельзя поправляться! – возмущается Матвей.

– А надо! Ладно, тогда выздоравливай! – пошла на «уступку».

– Соня, прошу, скажи ей, что я её… их… люблю.

– Скажу, Матвей, – обещаю и чуть ли не бегом покидаю палату.

На душе скребутся кошки, царапая своими когтями незащищенное тело.

Еду в роддом к Егоровой. В палату прохожу без проблем. Ирина бросает на меня короткий взгляд и отворачивается в сторону.

– Добрый день, Ирина. Ваш муж пришёл в себя.

Егорова вздрагивает, поворачиваясь ко мне, но тут же спохватывается и снова отворачивается.

– Вы ничего не хотите сказать?

Молчание.

– Матвей просил передать, что любит вас и малыша.

Вижу, как Ирина кусает губу и сдерживает эмоции, но продолжает молчать.

– Мой номер у вас есть. Если надумаете, звоните, – говорю и выхожу из палаты, но тут же припадаю ухом к двери. И мне даже не кажется – я уверена, что слышу плач.

Вместо того чтобы покинуть роддом, иду к главному врачу. Мне нужен биоматериал сына Егоровой на проведение ДНК экспертизы. Чутьё чутьём, но его к материалам дела не прикрепишь – назначаю круглосуточную охрану Матвея, Ирины и её сына. Пусть лучше считают меня параноиком.

Просмотр записи с моего видеорегистратора ничего не даёт: выглядит, как мелкое хулиганство – не более, потому что поклонников, как предположили безопасники, среди дальнобойщиков у меня точно нет. Водитель нигде не засвечен, и уже успел уехать в рейс. Даже эту мелочь учли.

Не обращая ни на что внимания, выхожу из здания «Гарантии» и иду к своей машине. Завтра суд, и все мои мысли уже там. Заранее проигрываю в уме все возможные ходы, которые могут возникнуть, поэтому немного теряюсь, когда взгляд натыкается на мужские туфли. На траектории моего движения от крыльца до машины мужчин я не видела.

– Ты никогда не смотришь по сторонам? – Вместо приветствия спрашивает Шейн.

– Смотрю, – отвечаю. – Тебя здесь не было.

Поднимаю на него взгляд.

– И это всё?! Неужели ты по мне даже не скучала? – вопрос звучит провокационно. В глазах плещется радость, а сияющий вид говорит, что Дима рад меня видеть. Я, наверное, тоже, но пока немного не до него.

– Извини, не было времени. Но если тебя это утешит, то вспоминала. Кажется, – произношу с улыбкой. Его настроение, по-видимому, заразно. Хотя, нет. Я просто рада его видеть.

– Боже! Как я польщён! – в голосе Дмитрия слышу смех.

– Дима, прости, но мне нужно ещё заехать в одно место. У меня завтра сложный день и….

– София, у меня тоже была чертовски сложная неделя, и я выжил только благодаря тому, что ждал момента, когда увижу тебя.

– Спасибо, мне приятно, но…

– София, никаких «но»! Мало того, что ты не отвечаешь на звонки, это я могу понять – звонил не вовремя….

– Стоп! – хмурюсь. Романтика романтикой, но вот сказки рассказывать мне не надо! – У меня нет ни одного твоего пропущенного звонка.

Женская логика: «А я говорила – что-то случилось!»

Дима вместо ответа достаёт свой айфон, раскрывает список вызовов, и я вижу, что он ничего не придумал: номер мой, как и количество набранных звонков, о которых он только что говорил.

 – Я уже думал, что ты занесла меня в чёрный список, – произносит Дмитрий, когда возвращаю ему телефон.

– Набери мой номер, – прошу. Не нравится мне всё это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дима послушно набирает, я слышу гудки в его телефоне, а мой молчит. Хмурюсь, набираю его номер. Всё с точностью до наоборот. А ведь я ему тоже звонила!

– Идём! – тяну Дмитрия в офис.

Делаю знак Сергею, что Шейн идёт со мной, и провожу Дмитрия к Вовке, нашему компьютерному гению, и прошу Вову проверить оба телефона. На моём телефоне стоит блокировка на определённые номера, как на исходящие звонки, так и на входящие. Но я точно её не ставила.

– София Егоровна, снять?

– Не нужно, – отвечаю рассеянно.

– Во что ты умудрилась вляпаться, моя неуловимая София? – спрашивает Шейн.

– Сама теряюсь в догадках. Идём.

– Куда?

– Сначала куплю себе новый телефон, чтобы до меня можно было дозвониться. По крайней мере, тебе. Я могу воспользоваться пока твоим?

– Пожалуйста, – Дима протягивает мне свой айфон.

Звоню брату. Трубку никто не берёт. Набираю ещё раз. Второй звонок должен убедить, что номером не ошиблись.

– Слушаю, – звучит суровый голос. Ни за что бы не подумала, что этот бас принадлежит Эдику. Принять, что мой брат уже не мальчик, пока сложно.

– Дик? – переспрашиваю на всякий случай.

– София? Что случилось? – Вот теперь голос похож!

– Эдик, ты мне звонил в последние несколько дней?

– София, я, кажется, первый задал вопрос!

– Эдик! Звонил, или нет?! – требую ответа.

– Толку тебе звонить, если ты никогда не берёшь трубку.

– Эдик, чтоб тебя! Ответь на вопрос! Ты. Мне. Звонил?

– Да.

– Спасибо, – собираюсь отключиться.

– Стой! Где ты?

– В офисе.

– Почему номер чужой?

– Аккумулятор сел, – приходится солгать, чтобы он лишний раз не волновался.

– Дома когда будешь?

– Не знаю. Эд, мне пора. Пока.

Отключаю вызов и отдаю айфон Диме.

– Спасибо, – отвечаю рассеянно. Странно, что Даша всегда могла дозвониться. Или специально оставили, чтобы не вызвать подозрения? Ведь на самом деле мне практически никто не звонил, но я была так занята, что не обратила на это внимания.

– Всегда к твоим услугам, – отвечает Шейн. – Куда сейчас?

– Сначала в центр «ДТЛ» нужно отвезти образцы ДНК на определение отцовства, – отвечаю.

– Ты беременна? – восклицает Дмитрий. И не понятно, он возмущён или удивлён.

– Господи! Нет, конечно! – отвечаю, едва не добавив «от кого?», но вовремя вспоминаю, что как раз «от кого» стоит и буравит меня взглядом. Вижу нахмуренный взгляд. – Что не так?

– Ты так сказала…

– Дима, выдохни! Дети в мои планы не входят. Пока. В твои, я думаю, тоже. Так что можешь на этот счёт не беспокоиться.

– Тут ты права. Я как бы не планировал детей, но…. Ты же не пойдёшь на аборт?

– Дима, чтобы идти на аборт, нужно быть беременной.

– Ответь на вопрос, – даже не просит, а требует Шейн.

Да что же такое-то!

– Дима, мы живём в двадцать первом веке и методы контрацепции сейчас на достаточно высоком уровне, и «случайная» беременность бывает только от недосмотра партнёров.

– Ответь на мой вопрос. Пожалуйста.

– Нет. Я не пойду на аборт. Потому что проще предотвратить….

Договорить я не успеваю, так как рот закрывают поцелуем.

– Идём делать твой тест, – тянет Дима.

Пытаюсь прийти в себя, ловлю ошарашенный взгляд Сергея, который поднимает большой палец вверх. Зашибись! Этого мне только не хватало! Нашли место, где целоваться! Убью Шейна!

– Он не мой, – возмущаюсь.

– Нужен тебе, значит, твой.

– Он нужен…. Да, тут ты прав: он мне всё-таки нужен.

Дмитрий

Никогда не думал, что задам этот вопрос.

Прошло слишком много времени, и «рана», полученная в молодости, уже давно не кровоточила, но, как оказалось, не заросла.

Я был слишком молод, слишком наивен, и слишком влюблён. Джулия была для меня всем: воздухом, водой, жизнью. Юная, хрупкая, невинная, похожая на ангела. Я был готов носить её на руках и целовать пальчики ног. С ней я познал первую близость с женщиной. И первую боль, когда Джулия сообщила, что прервала беременность.

Мы сидели в открытом кафе. Ветер баловался её пшеничными волосами, которые она пыталась убрать, но они всё равно не слушались. Любовался, как свет играет на её лице, придавая ему сияние.

– Димитрий, боюсь, что неделю нам придётся обойтись друг без друга, – Джулия склонила голову и смотрит в сторону. Потом переводит взгляд на меня.

– Почему? – касаться её и целовать было высшей наградой для пылкого юноши, каким я был.

– Мне пришлось сходить на чистку.

– Что? – переспросил, так как совсем не понял, о чём идёт речь.

– Я залетела, Дима. Мне сделали аборт.

Она сообщила об этом, мимоходом, словно говорила о погоде. Для неё это было досадное недоразумение, которое мешало её молодости, а у меня что-то оборвалось внутри.

– Зачем, Джули? У нас был бы ребёнок.

– Какой ребёнок, Дим? Мне только двадцать, да и ты слишком молод (Джулия была старше меня на год), а ты хочешь, чтобы я возилась с пелёнками? Моя карьера полетит к чёрту!

– Но ты могла хотя бы сказать мне. – В душе зародился протест, что решение она приняла самостоятельно.

– Зачем? К чему всё это? Мне не нужен никакой ребёнок, я люблю тебя. И хочу быть только с тобой, а не возиться с вечно орущим созданием.

Вспомнил, какой была Саб. Сестра выглядела уставшей, но счастливой. И я почему-то был уверен, что, когда у нас с Джулией будут дети, она будет с такой же нежностью смотреть на них. Но Джулия распорядилась по-другому.

– Джулия, ты должна была сказать мне! Это ведь и мой ребёнок! – Я не понимал, как она могла так поступить. Так легко решить судьбу ни в чём не повинного существа!

– Нет, Дим. Я не уверена, что это твой ребёнок.

– Что значит «не уверена»?

– Неужели ты думаешь, что ты в состоянии обеспечить все мои запросы? Мне с тобой хорошо, но это не значит… – Туча закрыла солнце. На лицо Джулии упала тень, и оно перестало светиться. Я смотрел на неё и не мог поверить, что мой ангел исчез.

Дальше слушать не смог. Встал и, даже не понимая, куда иду, ушёл.

Не помню, как оказался в том баре. Было много дыма и выпивки. Много женщин. Но сквозь пьяный туман я в каждой видел убийцу. Сейчас я, наверное, отреагировал бы по-другому, но для юношеского максимализма это было слишком.

Меня «вытащила» из запоя Сабина. Одной рукой она нянчила Люка, а другой отбирала у меня очередную бутылку вина, заставляла вставать с постели и идти умываться.

– Саб, отстань, я ничего не хочу. Иди домой. У тебя там муж и дети, – отмахивался от старшей сестры. Родители редко жили дома.

– Муж в клинике, а благодаря тебе мне приходится таскаться с детьми, потому что ты сам хуже ребёнка!

– Я в порядке, – отвечал на автомате.

Громкие звуки ужасно раздражали, я хотел, чтобы меня оставили в покое, поэтому засунул голову под подушку. Некоторое время надо мной никто не стоял, и я подумал, что Саб ушла, хотя этого не слышал. Вдруг подушку резко откинули, и на мою голову был вылит ковш ледяной воды.

– Ты что творишь, Саб! – подскочил. От резкого движения боль пронзила голову, и я схватился за волосы, с которых стекала вода с кусочками льда.

– Живо в душ! – рявкнула Саб. Моя милая добрая сестра в мгновение превратилась в злобную фурию. – Если ты сейчас не приведёшь себя в порядок, я отвезу тебя в клинику к Виктору, и пусть тебя лечат от алкоголизма!

– Какого алкоголизма, Саб?

– Ты только посмотри на себя, в кого ты превратился!

– Это не имеет никакого значения.

– Ах так?!

Сабина сверкала глазами, а потом каким-то образом умудрилась затолкать меня в душ и включила холодную воду. Собственно, я не особо-то и сопротивлялся. Опустился на поддон и, стуча зубами, продолжал сидеть. Сколько прошло времени – не знаю, но продрог я сильно. Сабина сама выключила воду и выпустила меня. С моей одежды стекала вода прямо на пол, но это меня не особо заботило.

– Вот вещи. У тебя десять минут, чтобы переодеться самому. Иначе я сделаю это сама, – твёрдо сказала Саб.

– Ты будешь смотреть на голого брата? – съязвил.

– Ты, наверное, забыл, что у меня растут два сына. Так что я на всё уже насмотрелась и не думаю, что ты меня чем-то удивишь, – фыркнула Саб.

Такой сестру я никогда не видел, но решил, что сверкать голым задом при ней не стоит, поэтому кое-как стянул мокрые вещи и засунул их в стиральную машину.

Выйдя из душа, меня встретил детский ор, и одуряющий запах еды. Только сейчас я понял, что ужасно голоден. Ведь кроме вина в моём желудке уже давно ничего не было.

– Саб, а можно их как-нибудь «убавить»? – спросил, имея в виду своих племянников.

– Это же дети, как ты их «убавишь»? Вспомни себя: от тебя вечно весь дом на ушах стоял.

– Не помню, – признался.

– За то я помню. Садись, ешь.

– А ты?

– Я Люка сначала покормлю. Он сам ещё плохо ест. – Сабина усадила Алекса, а младшего сына взяла на руки. – Ты ешь, ешь. Не смотри на меня так. Пока не поешь, я никуда не уйду. Алекс, детка, не нервируй маму, ешь аккуратно.

Смотрю на Саб, на то, как она подносит ложку ко рту маленького Люка и терпеливо ждёт, пока мой племяш соизволит открыть ротик.

Мой не рождённый малыш никогда не сможет есть.

Тошнота подкатывает к горлу, выскакиваю из-за стола и убегаю в туалет.

– Дима, давай я позвоню Виктору? – спрашивает Саб через дверь.

– Уйди, Саб. Не надо никому звонить.

– Дима!

– Уйди! Прошу!

Умываю лицо и прихожу на кухню.

– Дима, ты блевал? – спрашивает Алекс.

– Алекс! – одёргивает Сабина своего слишком умного сына. – Разве так можно говорить со взрослыми?!

– Я только спросил, – обиженно надувает щёки племяш.

– Блевал, – отвечаю, как мужик мужику. Ну и что, что ему всего пять.

– Дима! – теперь Сабина недовольно смотрит на меня. – Может всё-таки в клинику? Вдруг отравление?

– Не ел я ничего. Вот и всё отравление, – бурчу, так как не уверен, что смогу сейчас есть.

– Дим, на, попей, – Алекс приносит стакан с водой. – Легче станет. Вода живая.

– Точно? – переспрашиваю.

– Точно! Мне ба рассказывала.

Наша с Саб мама, или, как называет её Алекс, «ба» постоянно читала внукам русские сказки.

– Спасибо, – беру стакан из детских рук и залпом выпиваю, чтобы, если что, сразу рвануть в туалет, но, к моему удивлению, вода приносит облегчение. Может, и правда, живая? – Нальёшь ещё? – прошу.

Выпиваю ещё стакан и сажусь за стол.

– Дима, может, ты расскажешь, что случилось? – просит Саб. Перевожу взгляд на племянников: ладно Люк, но Алекс уже всё понимает. Сабина правильно расценивает мой взгляд. – Алекс, поиграй с Люком. Я поговорю с Димой, и мы пойдём домой.

– А самолёт купишь?

– Будете играть тихо – куплю, – обещает она сыну.

– Саб, это шантаж.

– Нет, это взаимная договорённость, – сестра поворачивается в мою сторону. – Я слушаю.

И я рассказал ей всё.

– Теперь понятно, почему я не могу дозвониться до Джулии, – вздыхает Сабина.

– Я не могу её видеть, Саб, – признаюсь сестре. – Если раньше я смотрел на неё, как на ангела, то сейчас вижу её руки в крови. Я идиот, да?

– Нет. Ты просто очень впечатлительный. Я уверена, что ты встретишь хорошую девушку, которая с радостью подарит тебе ребёнка.

Но теперь я был совсем не уверен в том, что хочу детей.

Потом была Анна, Лора, Мари, а дальше я просто перестал запоминать имена. Потому что ни одной не мог доверить ни свои чувства, ни, тем более, будущее своих детей. И в какой-то момент понял, что меня вполне устраивает такая жизнь.

Пока София не заикнулась о тесте ДНК на отцовство.

– А что не так с отцом? – интересуюсь ради простого любопытства. – Не хочет платить алименты? – Никогда не понимал таких. Если сделал ребёнка, то неси ответственность!

– Всё немного по-другому. Жена за два месяца до родов решила признаться, что ребёнок не его.

– Ого! Всегда считал, что обычно о таком стараются молчать, – хмыкнул.

Потому что и такой случай был в моей жизни, когда Елена решила, что может женить меня на себе, заявив, что беременна. Только вот я тщательно следил, чтобы этого не случилось, и головы никогда не терял. Поэтому ни слёзы, ни упрёки, какой я бесчувственный, на меня не действовали. На меня, вообще, женщины не действовали. Никак. Встретились, переспали и забыли.

Если не считать Софию. Вот с ней всё совсем вышло из-под контроля. Мало того, что мне пришлось гоняться за ней, чтобы в буквальном смысле поймать, так ещё это первая женщина, которая умудрялась сводить с ума, даже не прилагая никаких усилий. С ней было легко. Нет, не просто, а именно легко. Может, поэтому так хотелось, чтобы она была рядом.

– Вот и я думаю, что это не так, – произносит София.

– Тебя так беспокоит чужая семья?

– Дима, Матвей – не чужой. Он мой коллега и просто очень хороший человек.

– Тогда почему он сам этого не сделает?

– Он попал в автомобильную аварию, и, боюсь, что ещё недели три проведёт на больничной койке.

– А жена?

– А жена молчит. И это мне кажется очень странным.

– Женщины, вообще, по натуре странные создания.

– И это говорит тот, кто никогда не обделён женским вниманием, – усмехается София.

– Да, только вот твоё внимание направлено не на меня, и это меня огорчает.

– Не расстраивайся. Думаю, что утешительниц у тебя достаточно.

– Ошибаешься, и «утешительницы» меня не интересуют.

– Что так? Не соответствуют запросам?

– По-моему, кто-то сейчас договорится, – предупреждаю Софию, но она опять где-то «не здесь».

Вот ни разу никто из представительниц прекрасного пола меня не язвил. Восхищались, пытались привлечь внимание, очаровать, даже женить! Но ни одна не бегала от меня и не издевалась так, как это умудряется делать София. Иногда мне даже кажется, что я её совсем не интересую. Настоящий удар по моему мужскому самолюбию. И что она за создание такое?

Даже сейчас все её мысли где-то там, о совершенно чужих людях, но никак не обо мне. Что ж, если это для неё так важно, то почему бы не поддержать?

– Поехали в твой центр, или что там, – предлагаю.

– Ты поедешь со мной? – София удивлена и, наверное, первый раз смотрит на меня. Только на меня.

«Хоть на край света!» – так и хочется ответить, глядя в её глаза цвета тёмного янтаря.

– Конечно! Где я потом тебя искать буду?

– А…

– София! Едем уже, у меня тоже были планы.

– Может, тогда я сама, чтобы не нарушать твои планы?

– Нет, дорогая. Мои планы связаны исключительно с тобой, поэтому поехали.

София отвезла материал в молекулярно-генетический центр, заехала в небольшой салон сотовой связи и выбрала самую простую модель кнопочного телефона. Думал, что такие уже и не выпускают.

– София, – отзываю её в сторону и показываю на более современный вариант. – Давай возьмём этот. Я оплачу.

– Дима, при чём тут «оплачу»? Я в состоянии сама оплатить и эту модель, но мне нужен именно тот «динозавр», чтобы никто не мог управлять моими звонками без моего на то согласия. Понимаешь? Но если тебе так хочется оплатить, – добавляет она с улыбкой, – ничего не имею против.

Вот и как с ней после этого разговаривать?!

– Ужасная вредина! – сетую и иду забирать её детскую игрушку. – Держи, – отдаю ей небольшую коробочку.

– Ты такой внимательный, – тянет она с улыбкой.

Ещё и издевается! Вот что за женщина?!

Глава 11

София

– Теперь всё? – спрашивает Дима.

– Почти, – отвечаю. – Нужно заехать домой, забрать кое-что, и на сегодня всё.

Не думаю, что «освобожусь» до утра.

Шальная императрица: «Как мне нравится такое направление!»

А утром мне будет явно не до дома, поэтому возьму вещи переодеться, чтобы сразу ехать в суд.

– Как всё таинственно.

Дима галантно открывает мне дверь моей машины. Всё-таки подобные мелочи приятны. Никогда бы не подумала, что его устроит роль сопровождающего.

Шальная императрица: «За то какой сопровождающий!»

Это точно. Мельком кинула на него взгляд, но Дима успел его перехватить. Вот же ведь. Не сдержала улыбки.

– И чему ты улыбаешься?

– Ничему.

– София, признавайся, что ты задумала?

– Ты считаешь, что я специально всё придумываю?

– Я готов верить, во что угодно, даже в проделки инопланетян, но так я ещё не добивался внимания ни от одной женщины.

– М-м-м. Это должно мне льстить?

– Это должно смягчить твоё сердце, жестокая ты женщина!

– Дим, прости, но сердце тут не причём, тут работает серое вещество.

– Бездушная.

– Трезвомыслящая! – поправляю. Знаю я, чем всё это закончится, стоит только хоть немного дать слабину. – Ты в машине посидишь? – спрашиваю, когда мы подъезжаем к моему дому.

– Почему? Ты меня стесняешься? Или не хочешь знакомить со своим братом?

– Да нет же! – восклицаю. – Идём, раз так хочешь.

Выхожу из машины, не дожидаясь, пока мне откроют дверь. Немного нервничаю и очень надеюсь, что Эдика не будет дома. Он, конечно, не станет задавать лишние вопросы, но вот как поведёт себя Дмитрий – предсказать не возьмусь.

Мы молча стоим на лестничной площадке в ожидании лифта. Дима осматривается по сторонам. Не знаю, что может быть тут интересного? Обычный подъезд, слава богу, чистый. Даже косметический ремонт сделан не так давно, и стены ещё не пестрят рисунками граффити, хотя лично мне больше нравится такое искусство самовыражения, чем скучный однотонный цвет.

– На каком этаже ты живёшь? – спрашивает Дима, когда мы заходим в кабину лифта. Сама нажимаю кнопку с числом 14. – Ах, ну да! Как же я мог забыть!

– Квартира осталась нам после родителей. Менять, не было ни времени, ни средств. Сейчас, конечно, уже можно, но я так редко бываю дома, что брат практически живёт один.

– Ты не боишься, что однажды вернёшься, а он будет не один?

– Нет, не боюсь. Думаю, что меня об этом предупредят.

– Как у вас всё… – Дима замирает, так как кабина дёргается, и останавливается.

– Только этого не хватало! – восклицаю.

– Какая романтика, – улыбается Дима. – И такое маленькое пространство…

– Надеюсь, ты не страдаешь клаустрофобией? – спрашиваю на полном серьёзе, потому что не могу разделить его весёлость.

– Если ты рядом, то никакие другие фобии меня не волнуют.

Вот подхалим!

Кабина дёргается чуть вниз.

– Чёрт! – вырывается.

Не нравится мне всё это. Нажимаю на все кнопки, но движения не происходит. Свет начинает меркнуть, и кабина опять чуть дёргается.

Антенна на телефоне показывает, что сигнала нет, а новый телефон остался на заднем сидении в машине.

Нажимаю на двери.

– София, что ты хочешь?

– Попробовать открыть двери кабины, – отвечаю, пытаясь разжать плотные створки.

– София, зачем? Сейчас придёт мастер, и нас выпустят, – Дмитрий притягивает меня к себе.

– Дима, пока мастер придёт, мы в мумии успеем превратиться.

– Да-а? Тогда у нас есть время, – мурлычет Дима и проводит руками по моим бёдрам, притягивая к себе.

– Дима, это в любовных романах считается романтичным, если герои занимаются сексом в лифте, – отвечаю, пожалуй, слишком резко.

– Да-а?

– Не знаю, – полностью сосредотачиваюсь на расшатывании дверей.

– София, ты их сейчас сломаешь.

– Именно этим я и занимаюсь. Это старый лифт ещё советских времён. И там есть механизм, похожий на палец, который находится в сердцевине провода на водиле привода дверей. Если он выскочит, то двери легко откроются.

– Откуда такие познания?

– Мама одно время работала лифтёром – отвечаю, пытаясь сильнее расшатать двери. Кабина ещё раз дёргается.

– Ты ей помогала? – звучит вопрос.

– Да. Я работала за неё, если можно так выразиться, когда она… не могла выйти. – Признаться, что мать отсыпалась после пьянки, почему-то не могу. –  Это сейчас лифты включены круглосуточно, потому что есть сотовые телефоны и можно вызвать лифтёра.

– Так почему ты просто не позвонишь?

– Сигнала нет, – отвечаю.

– И что ты делала? – продолжает спрашивать Дима.

– Раньше лифты включали в шесть утра и выключали в одиннадцать вечера. Когда мама была не в состоянии его включить, или выключить, это приходилось делать мне.

– И ты сама справлялась? Сколько тебе было?

– Двенадцать или тринадцать.

– Серьёзно? Тринадцать лет?

– Дим, ничего сложного в этом нет: открыть машинное помещение, опустить, или наоборот поднять рычаг, и закрыть машинное помещение.

Кабина опять дёргается, вызывая у меня чувство тревоги. Двери, наконец, поддаются, и, как я и сказала, открываются очень легко.

– Может позвать на помощь? Это жилой дом, должен же хоть кто-то пройти мимо?

Конечно, должен, только сейчас все на работе, и подъезд похож на мёртвый, что можно смело снимать картину постапокалипсиса.

– Дима, мне нужно твоё колено.

– Что?

– Мне нужно подняться выше, – объясняю.

– Не совсем понимаю, что ты хочешь, но, – Дима опускается на одно колено. Снимаю туфли и встаю на его ногу.

– Господи, София, что ты задумала?

– Открыть дверь шахты и выпустить нас отсюда. Я солгала – у меня клаустрофобия!

Поскольку специального ключа у меня нет, придётся обходиться тем, что есть. Прощай, маникюр.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дима придерживает меня за ноги, не столько для того, чтобы я не упала, сколько «путешествуя» руками вверх-вниз, нагло пробираясь всё выше под юбку. Он настолько увлечён этим занятием, что перестаёт задавать вопросы, на которые мне отвечать некогда: отводной ролик, расположенный в верхней части двери лифта, никак не хочет уходить вверх. За то шаловливые ручки Димы добрались уже до попы. Наконец, ролик смещается со своего места, и двери шахты открываются, кабина дёргается, и мы опускаемся вниз, сведя мои старания практически к нулю, так как теперь мы стоим ниже этажа, на котором я открыла двери шахты.

– София, давай я тебя приподниму, ты выберешься и позовёшь на помощь, – предлагает Дима.

– Нет.

– Нет?

– Дима, я тебя не вытащу, а помощь может не успеть, – произношу то, что было уже ясно. – Кабина в любой момент может упасть вниз, а я без понятия, есть ли здесь хоть какие-то уловители.

Дмитрий

Смотрю на Софию, не в силах поверить в то, что слышу.

– Ты это знала?

– Предполагала. – Она упирается спиной в одну стенку кабины, а ногами в другую. – Лезь!

Хочу снять обувь, чтобы не причинить ей боль, но она командует: «Живо!», и мне ничего не остаётся, как подчиниться. Подтягиваюсь на руках, чувствую, как София подталкивает меня за ноги, чтобы я быстрее выбрался на этаж. Протягиваю руки вниз, чтобы вытащить Софию. Она тут же их хватает, и я вытаскиваю её из кабины, прижимая к себе.

– София, ты… – не успеваю договорить, как кабина летит вниз.

– Мои туфли, – шепчет София, глядя на меня огромными глазами.

Она серьёзно сейчас думает о туфлях?!

– София! – зову, но чувствую, как её начинает колотить крупная дрожь. Беру её на руки. – Какая квартира?

– Дима, я боюсь, что туда не стоит идти, – еле слышно шепчет, утыкаясь мне в грудь.

Что за чертовщина?!

Несу её вниз.

– Пусти. Я сама выйду.

– Ты босиком.

– Это неважно.

Усаживаю Софию в машину. Всю дорогу она молчит, её потряхивает. Вижу, как дрожат её руки.

– Ты умница. – Беру её руку в свою.

Она поднимает испуганный взгляд, но я вынужден смотреть на дорогу.

– Лифт не упал. Видно, всё-таки задержался, – произносит она.

– Думаешь, это специально?

– Не знаю. Вряд ли эксперты найдут повреждения, всё, как обычно, спишется на старое оборудование.

– А если бы пострадали люди? – Я не могу передать то, что сейчас чувствую!

– По статистике в год происходит около сорока аварий падения лифтов. По разным причинам. Иногда бывают и летальные случаи.

– Получается, что и автомобильная авария, в которую попал твой коллега, тоже не случайность?

– Теперь я точно уверена, что да.

– София, но ведь так нельзя! Нужно вызвать полицию!

– Дима, это ничего, что я сама отношусь пусть не совсем к полиции, но к близкой структуре?

– Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! – Признание вырывается само собой.

– Не думаю, что планировали убрать. Только запугать. Сначала букет, теперь лифт.

– Какой букет? – хмурюсь ещё больше.

– Какой-то придурок кинул букет мне на капот, когда я проезжала мимо.

Ни за что больше не оставлю её одну!

Как бы она не протестовала, домой заношу её на руках. София снимает с себя чулки прямо в коридоре. Не уверен, что она сейчас понимает, что делает. Идёт в душ и включает воду. Через некоторое время захожу в ванную: София сидит под душем, обхватив колени руками, и, судя по вздрагивающим плечам, плачет.

Выключаю воду.

– Иди ко мне, – зову.

София послушно встаёт, закутываю её в полотенце и несу в комнату. Она настолько сжата, что отпустить не хватает сил. Маленькая, беззащитная, напуганная. Даже не верится, что некоторое время назад эта женщина вытащила нас обоих. Баюкаю её на руках, глажу по мокрым волосам, пока она не затихает, но даже во сне она продолжает всхлипывать.

Выхожу на кухню, прикрывая за собой дверь, и набираю номер Николь, своей бывшей жены. Хотя сейчас её зовут Вероника Щегельская.

– Дмитрий? – в трубке раздаётся женский голос.

– Здравствуй, Нико… Ника, – называю сокращённым именем, чтобы не напоминать о том, что в своё время вёл себя с ней по-свински. – Мне нужен телефон твоего адвоката.

– Олега Васильевича?

– Да. – Вроде так звали того невысокого мужичка, который произвёл достаточно сильное впечатление.

– Дмитрий, что случилось?

– Ника, дай, пожалуйста, его номер.

Как бы София ни была уверена, я не хочу, чтобы она подвергала себя опасности.

– Зимина сейчас нет в России, – слышу ответ, чертыхаясь про себя.

– Ты можешь ещё кого-нибудь посоветовать?

– Да. София Орехова. Она замечательный юрист и…

– Вот именно этому замечательному юристу и нужна помощь, – говорю бывшей жене.

– Соне?! – переспрашивает Вероника.

Не знал, что София и Вероника знакомы.

– Да.

– Я сейчас позвоню Роберту, а потом перезвоню тебе.

– Жду, – отвечаю и отключаю вызов.

Звонок раздаётся с неизвестного номера.

– Добрый вечер, Дмитрий. Меня зовут Роберт Иосифович Щегельский. Что с Софией?

– Она спит.

– Не нужно её будить. Через десять минут я буду у вас.

София

Не знаю, как у кого, но лично у меня первая мысль, когда я просыпаюсь: «Где я?», и вовсе не потому, что я легкомысленная. С этим как раз стало совсем тяжко, особенно в последнее время.

Шальная императрица: «Это точно».

Великая моралистка: «А по-моему, как раз нет».

Женская логика: «Это с какой стороны смотреть».

Но сейчас я точно помню, что Дима привёз меня к себе. Тогда, где он? И вспоминаю, что вещи вчера так и не взяла, как планировала, а ещё, я, кажется, осталась без обуви. Это были мои любимые туфли. Эх, вот как так?!

Ну, здравствуй, утро.

Слышу, как кто-то, стараясь сильно не шуметь, хозяйничает на кухне. Неужели Дима? Сажусь на постели в поисках чего-нибудь, чем можно прикрыться, и мои глаза округляются от удивления: на плечиках висит женский костюм и блуза, а на полу, на коробке, стоят новые туфли пьяно вишнёвого цвета, рядом, на стуле, явно меня дожидается моя сумка и две упаковки с чулками. Интересно, а две зачем?

Моргаю. А вдруг привиделось?

Я, конечно, в детстве верила в сказки, но, чтобы в жизни, вот так вот, как-то не доводилось. Со мной это впервые. Да и феи крёстной у меня точно никогда не было. Если только фей появился. Стягиваю простынь и иду на поиски этого самого фея.

Дима стоит ко мне спиной и колдует возле плиты. Судя по умопомрачительному запаху – варит кофе. Но это ничто по сравнению с тем, в чём он стоит. На мужчине кроме боксеров, обтягивающих его подтянутую попу, и фартука, ничего нет. Так и застываю в дверях с открытым ртом, боясь, что лишнее движение вспугнёт, и моя самая сексуальная галлюцинация исчезнет. Да-да, нет ничего сексуальнее, чем мужчина, готовящий кофе по утрам. А то, что я проснулась, как обычно в пять, упоминать даже не стоит. Неужели он тоже так рано встаёт?

Пока пытаюсь собрать хоть кое-какие мысли, Дима поворачивается; заметив, что я нагло его разглядываю, снимает турку с огня и подходит ко мне.

Ущипните меня! Он точно настоящий?

– Ты проснулась? – Дима берёт обеими руками моё лицо и целует в нос.

– По-видимому, ещё сплю, – отвечаю. – И я не хочу просыпаться. Не буди меня, – прошу.

– Почему? – с улыбкой спрашивает Дмитрий.

«Потому что ты исчезнешь», – подсказывают затихшие Музы. Видно, тоже дар речи потеряли от увиденного.

– Ты сам-то спал? – спрашиваю вместо ответа.

– Немного. Должен признаться, что ты первая женщина, с которой я просто сплю. Причём уже третий раз.

– Какой кошмар. Стареешь? – не могу не подколоть.

– София! – возмущается Дмитрий, вызывая у меня улыбку.

– Тебе идёт фартук. Очень. – Провожу руками по лямочкам этого самого фартука.

Шальная императрица: «А может, ну его, этот кофе?»

Согласна с Музой, но Дима отпускает меня и отходит к столу, достаёт две кофейные чашечки и наливает в него дурманящий напиток. Я заворожённо слежу за его действиями. Ни разу не видела Шейна таким. Надо отвернуться и не смотреть, пока он опять не вытеснил из головы все мысли. Но образ в фартуке запечатлён навечно.

Так, стоп! А откуда Дима знает, что я встаю в пять? Ведь этого я ему не говорила, а судя по тому, что он не успел одеться, то тоже проснулся не так давно.

– Тебе с сахаром?

– Что? – переспрашиваю, так как всё ещё не могу свыкнуться с реальностью. –  Да. Я люблю сладкий. Дима, я видела вещи…

– У тебя же сегодня суд, – отвечает Шейн. – Не хочу, чтобы ты из-за подобных мелочей переживала. Кстати, твои туфли дома, как и телефон, который оказался в кабине. У вас на редкость порядочные соседи.

Ничего не понимаю. Смотрю на Диму и вижу его совсем другим. Даже не знаю, как охарактеризовать – заботливым, наверное. Ведь обычно он неотразимо обаятельный и магнетически притягательный, а сейчас в нём этого нет. На нём нет маски обольщения, он раскрыт, и я не про отсутствие одежды. Но почему-то именно таким он производит большее впечатление.

– Так, – трясу головой, чтобы стряхнуть наваждение. – Объясни, пожалуйста, что я проспала? И откуда ты знаешь про мои туфли и телефон?

– Звонил твой брат. – Дима шумно вдыхает. Походу Эдик и ему устроил «промывку мозгов». – А так как на звонок ответил я, то мне пришлось долго объяснять, что ты жива-здорова и просто спишь. Он сообщил про туфли и телефон, которые принесли соседи.

– Что ты ему сказал? – спрашиваю, забывая, что нужно дышать. Про Эдика я вчера даже не вспомнила.

– Кое-как отговорил его приехать. Он такой настырный! – Дима морщится. – Я так понимаю – у вас это семейное.

– Эдик так легко согласился? – спрашиваю. Что-то не верится.

– Легко?! София, это было нелегко! Ему было нужно удостовериться, что с тобой всё в порядке!

– А одежда? Только не говори, что ночью работают магазины и доставка одежды!

– Для меня работают, – Шейн загадочно улыбается.

– Дима! Я серьёзно! Как ты угадал размеры?

– Размеры я посмотрел на твоих вещах, здесь нет ничего сложного. Скинул их фотографию, чтобы подобрали подобное. Всё просто.

Действительно, всё просто. И очень похоже на взмах волшебной палочки.

– Спасибо. Ты настоящий фей.

– Кто?! – Дима поперхнулся кофе.

– Фей, – повторяю. Иначе как волшебством это не назовёшь.

– Ужасно! Не произноси больше этого слова, пожалуйста! Что за «фей»?!

– Фея – женщина, фей – мужчина, – пытаюсь объяснить, что ничего плохого я не сказала, но Диме кажется иначе.

– Ужас! Фей! – он пробует на вкус слово, кривится и морщится. – Фуй. Кошмар!

Его возмущение вызывает улыбку. Не могу сдержаться и смеюсь.

Господи, вот как так можно: сидеть на кухне в одной простыне, пить вкуснейший кофе и смеяться над обычным словом, точнее над тем, как на это слово отреагировали?

– Ты от Эдика узнал, что я встаю рано? – спрашиваю, вытирая уголки глаз.

– Что? А, да, – поспешно отвечает Дмитрий, но секундную паузу всё же замечаю.

– Что ещё он рассказал? – продолжаю выпытывать.

– София, твои секреты я сохраню, – клятвенно обещает Дима. – Ну, или буду шантажировать. Посмотрю, как будешь себя вести, – произносит, загадочно улыбаясь.

Как же ему идёт улыбка. Ловлю себя на том, что не могу отвести от неё глаз. Опять. Боже, помоги мне.

Дмитрий

Я толком ещё не понимаю, что происходит. Гляжу на Софию, как она отпивает маленькими глоточками кофе, как облизывает губы, как пытается завернуться в шёлковую простынь, которая так и норовит сползти с её тела, и понимаю, что ничего прекраснее не видел. Точнее, меня это не интересовало. Никак. А сейчас я просто любуюсь женщиной, которая даже после сна выглядит очень сексуально.

Чтобы там ни говорили психологи, что мы сами строим мир вокруг себя, это не так. Мир строит женщина. Именно от женщины зависит, каким он будет, и каким будем мы, мужчины. Женщина меняет всё вокруг себя. С её появлением становится или легко, или невыносимо. И должен признать, что София изменила не только мир вокруг меня, но и самого меня.

Ещё ни разу, спустя столько лет, мне не хотелось сварить для кого-то кофе, или сделать приятное. Шаблонные ужины, рестораны и вечера – всё это не подходило. Совсем. Хотелось чего-то другого. Большего.

Не скажу, что наша встреча с Робертом была лёгкой. Мужчина, несмотря на свой возраст, был настроен решительно и не очень дружелюбно. Мне стоило большого труда убедить его, что Софии я не собираюсь причинить никакого вреда, а наоборот.

– Дмитрий Климентьевич, – заговорил Щегельский.

– Лучше просто Дмитрий, – предлагаю, ведь Роберт старше меня в два раза, да и не привык я к такому обращению.

– Хорошо. Дмитрий. София для меня как дочь. Даже больше. Я вложил в неё всё, что не смог дать своему сыну. И я сейчас говорю вовсе не о деньгах.

– Я понял.

– В Софии я нашёл не только отклик, но и родственную душу. Поэтому, пока дышу, приложу все силы, чтобы её никто не обидел. Никто. Включая и тебя. Имей это в виду. Если не сил, то возможностей у меня на это хватит.

Я и сам готов приложить все силы, чтобы ей ничего не угрожало, а вот возможностей у меня не так уж и много.

– Мне бы ваши возможности, чтобы стереть в порошок тех, кто пытается причинить ей вред.

– Над этим уже работают, можешь не беспокоиться, и ты сделал правильно, что позвонил мне.

– Я звонил вашей… – запнулся, так как не знал, кем приходится ему Вероника. – Жене вашего внука.

Щегельский согласно кивает.

Хоть убейте, но я не помню Роберта на свадьбе Вероники и Мартина. Такую личность я бы не смог забыть. Хотя тогда не особо старался рассматривать Щегельских. Особой неприязни к ним не было. Точнее, она почти прошла.

Наверное, не каждый мужчина может с лёгкостью смириться, что женщина выбирает другого, но с Вероникой было именно так. Страсть исчезла также внезапно, как и появилась. Я смог принять выбор Вероники, хотя это и ударило по мужскому самолюбию.

– И ещё, – добавляет Роберт. – Зная характер Софии, то завтра (а она – пташка ранняя, просыпается в пять утра, даже если не звонит будильник), её не остановит ни отсутствие обуви, ни одежды. Сонечка – натура прямая, не закомплексованная и ужасно упрямая.

– Это я тоже уже выяснил, – ухмыляюсь.

– И очень гордая, – добавляет Роберт. – Поэтому не советую ей сообщать, что я в курсе её проблем. Она тебе этого не простит. Я, вообще, удивлён, что София дала слабину, а не устроила утро стрелецкой казни, но, можешь мне поверить, как проснётся, всё наверстает.

– Я могу быть уверен, что больше сюрпризов не будет?

– Если бы София сама вела дело с самого начала, она бы этого не допустила. Не зря её внук называет Крепким Орешком. Где-то Егоров не доглядел, – Щегельский хмурится.

–  Как вы её назвали? – переспрашиваю. – Крепкий Орешек? – Я настолько удивлён, что прозвище так подходит к Софии, что не могу не восхититься.

Мы разговариваем полушёпотом, сидя на кухне. В единственной комнате спит София, и мне не хочется тревожить её сон.

– Да. Мартин рассказывал, что ещё в школе дразнил её: Сонька – Крепкий Орешек. Так что, Дмитрий, смотри мне! – Ещё раз предупреждает Щегельский.

Поворачиваюсь и смотрю через дверной проём на спящую Софию. Сейчас она похожа на маленькую девочку, а не на Крепкий Орешек – Соня спит, поджав ноги и обхватив себя руками, словно закрывается ото всего. Хочется защитить её и успокоить.

После того, как проводил «крёстного отца» Софии, пришлось решать вопрос с одеждой Софии. Самый простой вариант – позвонить её брату и попросить привезти. Но вот ещё раз общаться с младшим Ореховым особого желания не было. Совсем. Поэтому пришлось самому искать работающие магазины и договариваться о доставке. Оказывается, в России можно всё – даже найти туфли в двенадцать часов ночи.

София ставит пустую чашку на стол.

– Спасибо за вкусный кофе.

Одного «спасибо» чертовски мало, но я знаю, что даже после невинного поцелуя мне напрочь снесёт крышу. Такого со мной давно уже не было. Думаю, у меня хватит мужества дождаться вечера, чтобы у нас была вся ночь, а не мгновение утра (уверен, что София уедет раньше, чем планировала, чтобы успеть заехать в офис), поэтому придётся подождать. И я готов ждать.

Глава 12

София

– За тобой приехать? – спрашивает Дмитрий, когда стою уже у двери.

– Не могу сказать, во сколько освобожусь, – вздыхаю.

– Только не говори, что опять исчезнешь.

– Не скажу, – улыбаюсь. – Я позвоню.

– А если опять не дозвонишься?

– Дозвонюсь. На кнопочном телефоне нельзя поставить блокировку дистанционно, только если сам. Обещаю, что не внесу тебя в чёрный список, – произношу и тону в его взгляде.

Заставляю себя уйти, иначе можно прощаться до скончания века, а мне ещё нужно многое успеть.

Проношусь мимо охраны, махнув рукой вместо приветствия, и бегу к безопасникам.

– Ну? Что тут у вас? Удалось что-нибудь выяснить?

– Доброе утро, София Егоровна, – отвечает Михаил. – Да. Жене Матвея звонили с неизвестного номера. Первый раз: за два дня до аварии, и на следующий день. Номер отследить не удалось. Больше звонков не было.

– Значит, всё-таки угроза, – говорю сама с собой. – Что ещё? Откуда след на моём телефоне?

– Тут можно поискать, если выйдут ещё раз, но они затаились. И есть ещё кое-что…

– Миша, что за привычка не договаривать?! – иногда так и хочется стукнуть, чтобы сразу выдавал данные, а не вот это своё «кое-что»!

– Мне кажется, что нас тоже «охраняют».

– Кто? – пристально смотрю на Михаила.

– Не уверен, так как профи, но стиль Роберта Иосифовича.

– А он откуда может знать? – хмурюсь. Не хотелось бы заставлять Роберта нервничать. Ведь никакой информации не должно было пройти. – Что по лифту?

– Вручную. Хотели только напугать.

– Гады.

– Это точно. Вы, если что, находитесь в палате реабилитации. Ваш телефон там же. Кириллов на связи.

Дима вынес меня на руках, а ребята «скорректировали» маршрут до больницы.

– Молодцы. Мою машину подгоните на стоянку, а мне такси к кафе в одиннадцать сорок. – Решила, что лучше пока оставить машину. От Димы уезжала тоже на такси, которое он мне вызвал.

– Будет сделано.

Поднимаюсь наверх, брату отсылаю сообщение, чтобы записал номер, и звоню Роберту.

– Доброе утро, Роберт Иосифович! – приветствую своего учителя.

– Софиечка! Как же рад тебя слышать! – слышу бодрый голос. – Какими судьбами? Или просто решила вспомнить про старика?

– Какой же вы старик, Роберт Иосифович?!

– Не просто же так ты мне звонишь?

– Не просто. – Улыбаюсь в трубку. – Только не лукавьте, – прошу. – Что за хвост ко мне прицепился? Уж не ваш ли?

– Глазастая, ты у меня! – Его ответ звучит, как похвала, но на самом деле это как раз наоборот.

– Это не я, Роберт Иосифович. Это безопасники.

– А этим всыпать по первое число! За что только деньги получают? – ворчит по-стариковски Роберт, вызывая у меня улыбку. Ведь он их перед этим сам похвалил. – Не сердись. Своих не уберу. Закроешь возврат займа, а там посмотрим.

– Сегодня закрою. – Значит, он уже и тут в курсе. Никогда не перестану удивляться. Как же мне до него далеко.

– Надеюсь, ты не на своей машине собираешься ехать?

– Нет.

– Умница.

Да не умница, раз Роберт узнал. Не досмотрела. Точнее, не придала значения, что с обычным иском будут такие проблемы. Егорова убирают, суд признаёт, что иски поданы преждевременно, повторно их подать по одному и тому же предмету и основанию спора нельзя, а поведение должника по уклонению от возврата приведёт к тому, что очень крупная сумма уходит в небытие. Всего-то нужно было выбить из колеи Матвея, чтобы он проиграл процесс. А тут дед, с явно палёной водкой, и Егоров в больнице. Это как раз тот случай, когда в просчитанную работу профессионалов вмешивается госпожа случайность. Дама своевольная и непредсказуемая.

Выдохнула с огромным облегчением, выходя из здания суда. Уступка права позволила дождаться наступления срока по возврату займа. Всё.

Женская логика: «Теперь к Димочке?»

Великая моралистка: «Да! Кофе бы не помешал».

Шальная императрица: «Какой кофе?! Сколько можно?!»

Кофе – это, конечно, хорошо, но сначала нужно съездить к Егоровой.

Жену Матвея уже выписали, и она находится дома. Дверь не спешит открывать – явно боится.

– Ирина, это Орехова София, – стараюсь говорить громко, чтобы женщина меня услышала.

Проходит какое-то время прежде, чем мне открывают дверь.

– Зачем вы приехали? – спрашивает Ирина.

– Я могу войти?

Ирина нехотя пропускает меня в квартиру. Захожу и осматриваюсь: в двухкомнатной квартире Егоровых чисто и уютно. В углу стоит детская коляска, с которой ещё не сняли упаковку.

– Когда должны выписать мальчика? – спрашиваю.

– Обещают к концу следующей недели, – отвечает Ирина.

– Ирина, зачем вы солгали мужу, что это не его ребёнок? – Мне на телефон пришли результаты экспертизы.

Ирина смотрит на меня и устало опускается на стул.

– Меня заставили, так сказать, – со вздохом произносит Егорова.

– Именно так?

– Да.

– Почему вы не сказали мужу, что вас шантажируют?

– Они бы навредили Матвею, а так обещали, что его не тронут. Я просила оставить его в покое, но… – Ирина замолчала. – Эта авария произошла из-за них?

– Нет. В аварию он попал по своей вине.

Ирина вскидывает на меня взгляд.

– Специально?

– Нет. Вам нужно было всё рассказать мужу, или мне.

– Я не могла. Они сказали, что будут вынуждены воздействовать через маму, если я скажу кому-нибудь. У мамы больное сердце, она бы не перенесла потрясения. Простите.

– Вы должны были молчать до сегодняшнего числа?

– Да.

– Они обещали с вами связаться?

– Нет. Я не знаю, как признаться Матвею, – Ирина поднимает на меня свой взгляд.

– Матвей уже всё знает. – Я сразу скинула результаты экспертизы ДНК, как получила. – Только в ближайшее время он, к сожалению, не сможет вам помочь. Ему самому сейчас нужна помощь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Меня к нему пропустят? – Ирина умоляюще смотрит на меня.

– А почему бы вас не пропустили?

– Матвей мог…

– Нет, Ирина. Матвей вас любит и был готов принять даже чужого малыша. А узнав, что вам угрожали, собирался обломать об этих отморозков свой гипс.

По лицу Егоровой текут слёзы.

– Спасибо, – шепчет женщина.

– Не за что, – отвечаю, собираясь уйти. – За вами некоторое время ещё будут наблюдать. Нам нужно удостовериться, что угроз больше не поступит, и, если вдруг вам позвонят, пожалуйста, потяните разговор.

– Их не поймали?

– Нет. Это вопрос времени. Но, так как суд вынес решение, им нет смысла больше вам угрожать – вы свои условия выполнили.

– Что будет с Матвеем?

– Ничего. Когда выпишут, он сможет вернуться к работе.

– А его не накажут? – Ирина смотрит на меня огромными глазами в ожидании ответа.

– Ему придётся прослушать пару лекций о здоровом образе жизни. Я как раз знаю одного человека, который их успешно практикует, – ответила, имея в виду своего брата. – Всего доброго, Ирина.

С огромным облегчением выхожу из дома, где живут Егоровы. Надеюсь, у них всё наладится.

Ну вот, на сегодня, кажется, всё. Смотрю на часы: почти шесть. Не знаю, освободился Дмитрий, или нет.

Всё оказалось совсем не так, как я и планировала. Да и планировала ли? Приходится признаться самой себе, что мне нравилось с ним играть, я получала какое-то эстетическое наслаждение.

Шальная императрица: «Только эстетическое?!»

Ладно, мне с ним было хорошо. Очень хорошо. Зная его непостоянную натуру, не думала, что Димы хватит надолго. Ну, а нянчиться со мной и, уж тем более, решать мои проблемы, его точно никто не заставлял. Тем более после вчерашнего он мог и вовсе исчезнуть.

Однако, не исчез.

Вызвала такси и назвала его адрес. Наверное, лучше было бы позвонить и предупредить, что приеду, но я этого не сделала. Почему? Не знаю. Просто ещё не решила для себя, что буду делать.

В домофон тоже не звонила – из подъезда выбежали мальчишки, широко распахнув дверь. Покосилась на лифт и… пошла пешком. Надеюсь, что это пройдёт, но пока я не готова шагнуть в кабину.

Стою у двери, рука замерла возле кнопки со звонком. Я даже не знаю, работает он или нет, но нажимать не спешу. Понимаю, что, позвонив, назад пути уже не будет.

И ведь дело даже не в неблагодарности, а в том, что мне будет очень сложно его отпустить, когда придётся.

Дверь открывается сама, на пороге стоит Дима, ловлю его взгляд, и не знаю, что сказать. Неужели он почувствовал, что я здесь?

– Ты так и будешь стоять у дверей? – Он опускает мою руку и притягивает к себе. – Устала?

– Неимоверно, – признаюсь.

– Почему не позвонила?

– Не знаю.

– Идём, у меня для тебя сюрприз. – Дмитрий закрывает дверь, отрезая меня от всего: проблем, нерешённых вопросов и забот.

– Дима, я не люблю сюрпризы, – признаюсь. Однако это его не останавливает.

– Уверен, тебе понравится, – Шейн весь светится и загадочно улыбается.

Улыбаюсь в ответ – устоять перед ним невозможно. Зря я наивно полагала, что таким мужчиной, как Дмитрий, можно управлять.

– Хорошо, веди, – приходится согласиться.

Прохожу в единственную комнату (Дима снимает однокомнатную квартиру), и вижу приготовленный романтический ужин для двоих.

– Ого!

– Что-то у нас никак не получается нормально поужинать, – Дима недвусмысленно намекает, что я или засыпаю в самый неподходящий момент, или что-то случается. – Надеюсь, что тебе понравится.

– Подожди, ты хочешь сказать, что готовил сам? – перевожу взгляд на мужчину, который не перестаёт меня удивлять.

– Ага, – слышу скромное признание.

– Убил. Наповал. – Искренне выражаю своё восхищение, ведь для меня готовка это целое искусство, которому я не обучена. – Не знала, что ты умеешь ещё готовить.

– Не только умею, но и люблю. И готовлю всегда сам.

– И как тебя до сих пор никто не оплёл семейными узами?

– Наверное потому, что ты первая, кто узнал мой секрет. – Дима помогает снять пиджак, и я иду мыть руки.

– А я вот так и не смогла постичь эту сложную науку.

– Там нет ничего сложного, поверь. Хочешь, научу?

– Не уверена, что у меня будет на это время.

– Почему? Мы можем этим заняться, хоть завтра. Так, как?

– Звучит заманчиво, но завтра я занята, – вздыхаю. – У меня встреча.

Если бы я знала, ни за что бы не принимала приглашение Золотова. Можно, конечно, позвонить и отказаться, но не в моей привычке оставлять «хвосты».

– Важная? – допытывается Дима.

– Так себе, – пожимаю плечами. Не объяснять же ему, в самом деле, что у меня приглашение в ресторан? – Необходимая.

Всё так: мне необходимо поставить там точку. Не хочу больше говорить и думать об этом.

Пробую всё, что сотворил Дмитрий. Вот уверена, что ему известны секреты магии – не бывает такого идеального мужчины!

Ох, Сонька, Сонька! Ничему тебя жизнь не учит! Как же ты потом будешь собирать осколки своего разбитого сердечка? На этот вопрос у меня нет ответа. Вот когда наступит «потом», тогда и буду думать, а пока у меня есть «сейчас», и оно прекрасно.

Я уже давно заметила, что стоит мне только быть чем-то довольной, как мои Музы молчат. А я довольна. Всем, чем только может быть довольна женщина.

Вот и сейчас не хочу открывать глаза. Так бы хоть их «болтовню» послушала, а молчат. Спят что ли?

Дима во сне сгребает меня и притягивает к себе. Это, конечно, здорово, но мне вставать пора. Будить его не хочется. Так уж и быть, обойдусь без кофе. Кофеварки, с которой я могла бы справиться, здесь нет, а ставить эксперименты на огне точно не буду.

Осторожно перекладываю мужскую руку, Дима шумно вдыхает и обнимает мою подушку, невольно вызвав у меня улыбку. Вид спящего мужчины довольно мил, особенно когда он трётся носом о подушку. Невольно вспоминаю, чем закончился наш ужин, а ведь мы так и не дошли до десерта. Надеюсь, Дима не будет сильно возмущаться, если я нагло заберу из холодильника апельсиновое желе, до которого вчера так и не добралась.

Стараясь не шуметь, выскальзываю из квартиры, искренне веря, что это не будет считаться побегом. Заезжаю домой, переодеваюсь и еду в офис. Брата, к моему огромному удивлению, дома не было, и он явно не ночевал, так как обычно в это время всегда спит.

Ближе к двенадцати от Славика приходит сообщение: «Софи, ты ведь не забыла про ресторан?»

Вообще-то, я ничего не забываю! И это напоминание ужасно раздражает – не люблю, когда мне указывают, что надо делать.

Глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Так и хочется послать Золотова таким же бесполезным сообщением, но больше, чем уверена, что до него опять не дойдёт.

К назначенному времени подъезжаю по указанному адресу. Золотов стоит у дверей. Что ж, может, так даже и лучше.

– О, Софи! Ты, как всегда, пунктуальна.

Да, чёрт возьми, я никогда не опаздываю и ненавижу, когда опаздывают! Славик берёт мою руку и подносит к губам, тут же отдёргиваю руку.

– Здравствуй, Слава.

– Прошу, – Золотов приглашает жестом, даже не заметив моего недовольства.

– Слава, подожди. Ни к чему всё это. Я хотела тебе сказать, что нам не стоит больше встречаться.

– Не торопись. Давай мы просто пообедаем. Ты ведь не обедала?

– Нет.

– И я. Это просто обед и ни к чему тебя не обязывает, а уже потом поговорим о «наших отношениях».

– У меня немного времени.

– Думаю, мы всё успеем.

Нет никакого желания с ним обедать, но даю увести себя внутрь заведения.

К моему огромному удивлению, Слава уже сделал заказ. Он отодвигает стул, предлагая мне сесть.

– Слава, можно я сяду напротив? – спрашиваю, так как не люблю сидеть спиной к залу. Да, мне нужно видеть, что происходит вокруг!

– Софи, пожалуйста, – настаивает Золотов и делает знак официанту.

Молча наблюдаю за ловкими движениями официанта, на Славика даже не смотрю. Не помню, чтобы Золотов тратился на рестораны.

– К чему всё это? – не выдерживаю.

– Мы давно не виделись, тут ты права, – звучит ответ.

– И заметь, прекрасно обходились друг без друга, – подвожу к интересующему меня вопросу.

– Это потому, что мы оба взрослые люди, и у нас есть свои интересы.

– И ни одного общего.

– Кроме секса.

– Которого уже давно не было.

– И у тебя и у меня работа. Здесь ничего не изменишь.

– Слава, я не хочу ничего менять. Хочу сказать, что наши отношения закончились уже давно.

– Я так не думаю. Попробуй, – он предлагает местное фирменное блюдо. Выглядит очень аппетитно, но вот есть почему-то не хочется. Беру стакан с соком и делаю глоток.

Золотов, не отрываясь, смотрит на меня. Приходится взяться за вилку. Не помню, чтобы меня нужно было заставлять есть, сейчас же я запихиваю в себя нежнейшее сочное мясо, не чувствуя никакого удовольствия. На Золотова моё настроение не распространяется. Он с огромным аппетитом справляется со своей порцией.

– Слава, огромное спасибо, но мне пора, – произношу, намереваясь уйти. И мне плевать, что сразу не уходят, на все манеры, этикет и прочие правила, но Золотов останавливает.

– Ты так и не поела.

– Не особо голодна.

– А я ужасно голоден, когда нервничаю, – вдруг признаётся Слава. – Софи, я много думал о нас.

– Слава, «нас» не было и нет.

– Да. Но, понимаешь, люди не могут вечно жить в одиночестве. Рано или поздно они стараются прибиться друг к другу.

Великая моралистка: «Что за бред он несёт?»

Женская логика: «Тогда уж – прибить!»

– Время не стоит на месте, дорогая Софи…

 Шальная императрица: «Ещё один любитель образного слова!»

– Слава, я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, и мне, правда, пора. Надеюсь, ты меня услышал.

– Подожди, Софи. Дай мне минутку собраться с мыслями. Не думал, что будет так сложно. Софи. – Он повторяет моё имя немного нараспев, словно это доставляет ему определённое удовольствие. – Я много думал и решил, что мы должны жить вместе, – вдруг выдаёт Золотов.

– Серьёзно?! – саркастически замечаю, но меня опять игнорируют.

– Да. Абсолютно серьёзно! – Золотов встаёт, потом садится, снова встаёт и снова садится. Наконец, достаёт из кармана брюк небольшую коробочку, дрожащими руками раскрывает и протягивает мне. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Даже не смотрю, что там.

– Слава…

– Пойми, это нужно нам обоим.

– Да, с чего ради?

– Потому что время пришло, Софи.

– Слава, извини, но…

– Так ты согласна?

Глава 13

Дмитрий

Бывают моменты, когда просыпаешься и понимаешь: мир прекрасен! В лицо светит яркий луч солнца, а это значит, что я проспал, и Софии уже нет, но это нисколько не портит моего настроения. Утыкаюсь в подушку, ещё хранившую её запах.

С каждым новым днём всё больше влюбляюсь в эту женщину. По-другому это назвать не могу. Мне нравится в ней всё: начиная от упрямого характера до набоек её каблуков.

Тянусь до телефона и набираю номер Саб.

– Дима, что случилось? – слышу сонный голос сестры. Мысленно бью себя по лбу. Ну да, у них ещё очень рано.

– Решил пожелать тебе дорого утра!

– Дима! Ты время видел?

– Нет, – признаюсь.

– Чокнутый, – слышу, как Саб зевает. –  Подожди выйду из спальни. Ну, говори, какая небесная сила подняла тебя в такую рань?

– Солнышко разбудило, – улыбаюсь от души.

– Дима, ты пил?

– Нет, Саб. Я давно не пью.

– Дима, что тогда?

– Всё нормально, Саб. Просто хорошее настроение, захотелось с тобой поделиться. Как дела, Саб?

– Да нормально. Муж, как обычно, живёт в своей клинике, дети сами по себе. Мама недавно звонила.

– О, что говорит? Где она сейчас?

– Я так и не поняла. Было шумно. У неё всё отлично, ты же знаешь. Как всегда.

О, да! Мама никогда не заморачивалась проблемами семьи и быта. Мне кажется, на Земном шаре не осталось ни одного места, где бы она не была.

– Сама как?

– Нормально.

Её «нормально» звучит совсем наоборот.

– Саб?

– Не поверишь, я соскучилась. Мне так не хватает Вероники.

– Пригласи её в гости, или приезжай сама.

– Мне неудобно.

– Ой, Саб! С каких это пор тебе стало неудобно?

– Не знаю, а ты когда вернёшься?

– Знаешь что? Приезжай ко мне!

– Дим, ты сам-то понял, что сказал?

– Ага! Хочу тебя кое с кем познакомить.

– Дима, не пугай меня!

– Я не пугаю. Хочешь прямо сейчас билеты забронирую?

– Дима, я не могу вот так взять, всё бросить и прилететь! Я ещё не умыта! – Возмущается Саб. Обожаю, когда она так шутит. – Мне надо предупредить мужа.

– Записку оставь, – тоже шучу. – Твой муж даже не заметит твоего отсутствия, Саб.

– Он много работает. – Сабина тут же встаёт на защиту Виктора.

Честно говоря, всегда считал, что Виктор не понимает, как ему повезло и не ценит всего того, что делает для него Саб. Но мою сестру всё устраивает, и она по-своему счастлива, поэтому я никогда не лез в их жизнь.

– Нет. Он считает, что женат на работе, – всё равно ворчу.

– И это говорит тот, кто сам так и не женился по-настоящему, – усмехается Саб. Она почему-то верила, что у нас с Вероникой всё получится, и брак станет настоящим.

Её упрёк пропускаю мимо ушей.

– Между прочим, как раз хочу познакомить тебя с замечательным человеком.

– Он или она?

– Она.

– Дима, я рада за тебя, но боюсь, что пока прилечу, даже если и забронирую билеты прямо сейчас, ты уже передумаешь.

А вот это серьёзное обвинение.

– Не передумаю, Саб. И, кстати, – добавляю, чтобы подразнить. – Она в хороших отношениях с Вероникой.

– Это ты специально говоришь?

Сабина сильно привязалась к Веронике. Может потому, что всегда мечтала о дочке? Вероника была ей племянницей по мужу, но Сабина старалась как можно реже её беспокоить, особенно, когда та вышла замуж. Но при этом сестра безумно скучала.

– Нет.

– Смотри мне! Не дай бог, ты меня обманул.

– Саб! Я тебя никогда не обманывал!

– Ой, ой, ой!

– Правда!

– Ладно, уговорил. Но потом не ной, что я тебе мешаю.

– Эм… Я думал снять тебе номер.

– Вот ещё! – фыркает Саб.

– Ладно, что-нибудь придумаю.

Бросаю телефон на подушку. Как бы не хотелось, но вставать придётся. Что там говорила София? Какая у неё встреча? Что может быть «необходимым»?

Пока умываюсь, так и не могу разгадать секрет этого слова. Встречи бывают деловыми, официальными, товарищескими, свиданиями, в конце концов, но не необходимыми. Выхожу из душа и набираю номер помощницы Софии.

– Дашенька, доброе утро!

Уже, конечно, глубокое утро, но это такие мелочи!

– Доброе, Дмитрий Климентьевич! – Щебечет Дарья. Никак не могу привыкнуть к такому обращению.

– А София… Егоровна у себя? – интересуюсь на всякий случай.

– Да. Вас соединить?

Улыбаюсь неизвестно чему, наверное, тому, что София никуда ещё (или опять) не сбежала.

– Не нужно. Даша, у меня глобальная катастрофа, – «жалуюсь» девушке несчастным голосом.

– Что случилось, Дмитрий Климентьевич? Я могу вам чем-то помочь? – мгновенно откликается добрая душа.

Надеюсь, что сможешь, иначе зачем бы я звонил?

– Я потерял адрес, который дала София, – тяжело вздыхаю. Ну, а на то, что я сам записал себя в «склерозники», надеюсь, Даша не обратит внимания.

– Сейчас, одну минуточку, – просит Даша. – Я скину вам сообщением график Софии Егоровны.

– Дашенька, ты моя спасительница! Только не надо докладывать о моей «забывчивости» Софии Егоровне.

– Хорошо, не буду.

– Премного благодарен.

Звуковой сигнал предупреждает о входящем сообщении, не раздумывая открываю, и пытаюсь вычислить то самое «необходимое». И ничего не нахожу, кроме какого-то «Рубина». Что значит «Рубин» для меня остаётся загадкой, но звонить ещё раз Дарье не стоит, совсем уж идиотом выглядеть не хочется.

Забиваю название в справочнике и нахожу один фитнес центр, ресторан и детский клуб.

Не думаю, что София поедет в детский клуб, поэтому он сразу отпадает. А вот фитнес центр как раз попадает под категорию «необходимое».

Поскольку сегодня я абсолютно свободен, то решаю посмотреть, где же оттачивает свою фигурку моя неуловимая София. Но к моему огромному удивлению, Орехова София ни разу не посещала данное заведение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В смешанных чувствах выхожу из фитнес центра, и сам не понимая зачем, еду в ресторан.

– У вас заказан столик? – игнорирую вопрос, так как вижу Софию в компании какого-то кренделя. Судя по непонятным движениям, мужик заметно нервничает, а когда он протягивает Софии крошечную коробочку, острое чувство, что я могу потерять свой Крепкий Орешек, заставляет отпихнуть несчастного официанта и пересечь весь зал.

– София! Можно тебя на минутку? – Даже не спрашиваю, а требую.

– Что вы себе позволяете?! – возмущается крендель. – Разве не видно, что что мы заняты?!

– Подождёшь! – Отрезаю и, не дожидаясь ответа Софии, вытягиваю её из-за стола и тяну на выход.

София

Смотрю на Золотова и не понимаю: то ли он глухой, то ли идиот.

Женская логика: «По-моему, два в одном».

Великая моралистка: «Однозначно».

От нецензурного ответа меня спасает непонятно откуда появившийся Дима.

Шальная императрица: «Наш спаситель!»

Полностью согласна с Музой, хотя я и сама в состоянии справиться не только с идиотами, но Дима не даёт мне этого. Он хватает за руку и в буквальном смысле тянет за собой. Семеню за ним, не успевая за его семимильными шагами.

– Дима! Куда ты меня ведёшь?! – зову, но и он меня не слышит. Сегодня что, магнитная аномалия на слухе всех мужчин? – Дима!

Он останавливается, когда мы оказываемся на улице, не успеваю притормозить и врезаюсь в него.

– Замуж собралась? – рычит на меня.

– С чего ты взял?!

– Я что, по-твоему, слепой? Или идиот?

Не понимаю, чего он злится?! Замуж я пока не собираюсь – это раз, а во-вторых, уж точно не за Золотова, но вот сказать ничего не успеваю – Дима свистит собиравшемуся отъехать таксисту, и, когда машина остаётся на месте, просто запихивает меня в неё.

– Куда? – спрашивает водитель.

– В ЗАГС, – бросает Дима.

 – Дима, в какой ЗАГС? ­­– в полном недоумении таращусь на Шейна.

– Мы же в России, значит в Российский, – звучит ответ.

– Зачем?

– Ты же замуж собралась? Вот мы и едем в ЗАГС, чтобы подать заявление. У вас же так делают?

– Нет.

– Что нет? – переспрашивает Дмитрий.

– Так мы едем, или нет? – вмешивается таксист.

– Да! – отвечает Дима.

– Нет! – восклицаю одновременно с ним.

Женская логика: «А почему «нет»? Этот вариант явно лучше».

Шальная императрица: «Однозначно лучше!»

Обожаю своих Муз! Они, как всегда, вовремя!

Великая моралистка: «Я тоже согласна!»

А вот я – нет!

– Что значит «нет», София? Значит, кому-то кренделю ты можешь сказать «да», а мне – «нет»?

– Дима, я не сказала ему «да»!

– Это потому, что я подоспел.

– Всё совсем не так, – вздыхаю. Хотя согласна, Дима появился на удивление вовремя.

– Конечно, не «так»! Ты идёшь на свою «необходимую» встречу, а потом заявляешь, что выходишь замуж? Так, София?

От мужчины просто исходят волны неудовольствия.

– Да нет, же! Я не знала, что Славик будет делать предложение!

– Может, вы пока выясните отношения между собой, – предлагает таксист.

– Нет, мы уже всё выяснили, – отрезает Дима. – Мы едем в ваш местный загс.

– Дима, послушай меня, пожалуйста, – прошу. – Сейчас не нужно ехать ни в какой загс, заявление, если есть такая необходимость, можно подать онлайн.

– А девушка права, – опять вмешивается таксист.

– Что значит «онлайн»? – хмурится Дима.

– Через сайт, – отвечаю.

– Нет, – отрезает Дима. – У нас это делается в мэрии, а не через сомнительные сайты. Я не хочу, чтобы потом всё оказалось недействительным.

– В какой загс? – вздыхает таксист, понимая, что спорить с Димой бесполезно.

– В ближайший, – звучит лаконичный ответ, и Дима откидывается назад.

Кажется, сейчас до него не достучишься. Может администратор в загсе окажется убедительней?

– Дима, ты можешь немного успокоиться, – прошу, когда мы оказываемся на улице возле Центрального загса. Таксист уехал, я так думаю, с огромным облегчением.

– София, я успокоюсь, когда ты станешь моей женой, – бурчит Дима.

– Дим, но ведь так не делается.

– А как делается?

– Не знаю. Я замужем не была.

– Вот заодно и узнаем.

– Да, Дима! Это уже не смешно! Что на тебя нашло? – Спрашиваю мягче.

– Не знаю. Я как увидел, что он протягивает тебе кольцо, меня накрыло, – слышу признание, которое очень бы льстило, если не одно «но»: я знаю, что брак для Димы, по сути, ничего не значит. Его фраза: «Мужчина сам выбирает с кем ему быть», до сих пор в моей памяти. А узнать, что мой муж может «выбрать» другую – так себе перспектива.

– Дима, я ни за что бы не пошла за него замуж.

– А за меня пошла бы?

Смотрю в его глаза, пытаясь разобрать его чувства. Неужели он сейчас говорит совершенно серьёзно? Или это просто мимолётная мужская прихоть?

 Шальная императрица: «Да какая разница?! Пока предлагают – надо соглашаться! А-то уведут!»

Великая моралистка: «Увести могут. Это точно».

Женская логика: «Ой, нашли проблему! Зарегистрировались, не понравилось – развелись. А замуж определённо надо!»

– Дима, ну какая из меня жена? Я живу на работе, дома почти не бываю.

– Будешь бывать чаще.

– Я не умею готовить. Совсем. – Пытаюсь вспомнить, что должна уметь хорошая жена.

– Обещаю, что не дам тебе умереть с голоду.

– Я ужасная хозяйка.

Женская логика: «Ты ещё скажи, что «голова болит», – хихикает Муза.

Шальная императрица: «Алё! Какая голова?! Никогда не болит!»

И эти туда же! Предательницы!

– Можно нанять домработницу. Какие ещё будут отговорки?

Он что, ещё и издевается надо мной? Вместе с Музами?

– Только потом не говори, что я тебя не предупреждала!

– Не скажу, София. Идём!

И всё-таки это неправильно.

Мы заходим в простой светлый холл, в котором достаточно много народу, судя по всему – перед регистрацией. Не хочу даже смотреть в ту сторону. Дима окидывает взглядом и уверенно ведёт в сторону кабинета администратора.

– Наверно, нужны документы, – не хочется выглядеть наивной глупышкой, которая от сомнительного счастья стать женой растеряла остатки разума.

Шальная императрица: «Чего это сомнительного?»

– Разумеется, – звучит короткий ответ. Неужели он так уверен, что я всегда ношу паспорт с собой? – Добрый день! – Дима заходит в кабинет и широко улыбается немолодой женщине, сидящей под изображением герба Российской Федерации.

Администратор мгновенно реагирует на такое приветствие, её лицо светлеет, морщинки разглаживаются, и она сейчас готова выполнить любую его просьбу. Любая женщина всегда остаётся прежде всего женщиной, особенно когда рядом появляется такой мужчина, как Дмитрий.

Ах, ты ж гад такой! Включил обаяние на всю катушку! Вот что значит: умею, могу, практикую! И я собираюсь за него замуж?!

Шальная императрица: «Шикарный выбор!»

Женская логика: «Скучно точно не будет!»

Да уж, «веселее» некуда.

– Мы хотим получить законные права брака, – продолжает очаровывать бедную женщину Дима. Вот уверена, она сейчас сама готова выйти за него замуж и даже не замечает его ошибок в речи.

– Позвольте поздравить вас с таким решением. Мы рады, что вы выбрали именно наш отдел бракосочетания. Вам нужно заполнить бланк заявления, позвольте ваши документы.

Дима взглядом просит у меня паспорт. Секунду колеблюсь. Не так я себе представляла окончание сегодняшнего дня. А с другой стороны, почему бы и нет? Сам виноват! Не я его сюда притащила! Протягиваю паспорт.

– Дима, это ничего, что у нас разные гражданства? – шепчу, но администратор меня услышала.

– Не волнуйтесь, это не противоречит нашим законам, тем более, став вашим законным супругом, Дмитрий Климентьевич может получить двойное гражданство, – влезает администратор, сверяя с паспортом, правильно ли она произнесла его отчество.

– Спасибо, – выдавливаю из себя. Конституцию я и сама знаю, только в нашем случае, она не решает проблемы. Жить на две страны, я совсем не горю желанием. Правда, насколько мне известно, Дима уже давно живёт в России. Мёдом ему тут намазали что ли?

– Вы выбрали дату?

Ага, мы час назад, вообще, ничего такого не планировали!

– Да, – уверенно отвечает Дима. – Ближайшее свободное число и время.

– К сожалению, регистрация возможна только через месяц, но все даты забронированы уже давно. А нет, подождите! Есть одно место на 23 сентября, устроит?

– А раньше? – интересуется Дима.

– Если только невеста беременна. Тогда нам нужна справка, подтверждающая…

– Я не беременна, – отрезаю. Ещё не хватает, чтобы подумали, что я специально залетела с целью женить этого бельгийского красавчика на себе!

– Пока не беременна, – мягче отвечает Дима, вызывая понимающую улыбку у женщины.

– Замечательно, – довольно произносит она.

А вот мне не понятно, чему она так обрадовалась? Тому, что я не беременна, или тому, что я пока не беременна? Только вот никакая беременность в мои планы не входит!

– Тогда запишите на 23 сентября

– Нет, – перебиваю Диму.

– Что значит «нет»? – Дима смотрит на меня в ожидании ответа.

– Дима, я не могу.

– Почему?

– У меня суд в два часа. Может, всё-таки лучше выходной?

– Выходные расписаны на четыре месяца вперёд, – со вздохом добавляет администратор.

Так долго не хочет ждать Дима, и мы заходим в тупик.

Шейн хмурится. Кто-то явно не привык отступать. Вот загорелось ему, честное слово!

– Можно пройти неторжественную регистрацию, а потом вы вполне успеете на заседание, – предлагает мне администратор. Терять клиентов не в её интересах, это я понимаю. – София Егоровна, многие так делают: регистрация в один день, а торжество в другой. В нынешний век занятости и сумасшедшего ритма женщине даже замуж выйти некогда.

– Хорошо, – соглашаюсь. Чувствую, как Дима благодарно сжимает мою руку.

– Спасибо, – шепчет он. Он доволен, словно нас уже расписали, но впереди целый месяц, а мне, как никому, известно, что всё может измениться даже за более короткий срок.

Шальная императрица: «Девочки! Мы выходим замуж!»

Глава 14

Дмитрий

– А теперь объясни мне какая муха тебя укусила? К чему такая спешка? – Серьёзно спрашивает София, стоит нам только выйти из здания.

Заворожённо смотрю, как молодожёны садятся в лимузин, невеста машет рукой через опущенное стекло, и они уезжают. На секунду представляю Софию такую же счастливую, в белом платье, мою.

– Какая муха? При чём тут муха? А, я понял! София, муха здесь не при чём. Кстати, Сабина должна прилететь, я обещал с тобой познакомить. Вот она обрадуется, – отвечаю немного невпопад, так как сам не могу определиться со своими чувствами: радость, смешанная с чем-то непонятным. Но мне безумно нравится такое сочетание.

– Ты думаешь, что это хорошая идея? – не отстаёт с вопросами София. Не совсем понимаю, что она имеет в виду: регистрацию или знакомство с Сабиной?

– Да. Уверен, ты ей понравишься. Вот только, – замолкаю на секунду. – Она может рассказать про меня много чего. Об этом я как-то не подумал.

– Правда? – обрадованно тянет эта нахалка, лукаво щурясь. – А-то я про своего будущего мужа так ничего и не знаю. Вдруг у тебя есть скелеты в шкафу?

– Скелеты есть у каждого, – отвечаю совершенно серьёзно. – Но я бы хотел сам рассказать то, что тебя интересует. И мне нравится, что ты назвала меня мужем.

София хитро улыбается. Ох, не нравится мне эта её коварная улыбка.

– Дим, пойдём что-нибудь перекусим, и я тебя буду «пытать».

– Предлагаешь попробовать какие-нибудь интересные штучки?

– Господи! Нет, конечно! – восклицает София. – Я имела в виду «задавать вопросы»!

Я прекрасно понял, что она имела «в виду», но сдержаться не смог.

– Какую кухню предпочитаешь?

– Домашнюю, – мурлычет София. Чёрт! Вот как с ней можно разговаривать, если в каждом её слове слышу совсем не тот подтекст, который должен быть? Потому что именно сейчас вспоминаю, чем закончился наш первый нормальный домашний ужин. – Но мне нужно ещё успеть в офис. Я и так задержалась.

– Вот так всегда! Только ты умеешь дать надежду и так жестоко обломать.

– А никто не говорил, что будет легко, и я, между прочим, об этом тебя сразу предупреждала.

– София, если ты думаешь, что так заставишь меня передумать, то ошибаешься. И, знаешь, что?

– Что?

– Я очень благодарен тому крен…эм… – Пытаюсь вспомнить имя, но, кажется, София его не называла. Нет, она точно его называла! – Как звали того бедолагу?

– Славик, – подсказывает София.

– Точно, Славик! Так вот, я благодарен этому Славику, что он решил сделать тебе предложение.

– Почему? – София внимательно на меня смотрит. – Нет, – тянет она. – Только не говори, что ты из-за…

– Нет, София, не из-за него. Он просто ускорил процесс.

– Я от тебя в шоке, – признаётся самая замечательная женщина.

– Не поверишь, сам от себя в шоке. Идём, накормим тебя, а потом отвезу в офис.

– А ты?

– А я, так уж и быть, составлю компанию твоему охраннику.

София хмурится.

– Ты свободен?

– Абсолютно. Новый проект на рассмотрении, пока ничего другого, что могло меня заинтересовать, не нашёл.

– Дима, я даже не знаю, чем ты занимаешься, – качает головой София.

– По сравнению с твоей, у меня спокойная, творческая работа, я бы даже сказал, скучная, если бы она мне не нравилась. Но благодаря тебе моя жизнь перестала быть однообразной.

– Непростительное вмешательство в личную жизнь, – фыркает София.

– Я бы так не сказал. Лучше назвать судьбоносное.

– Да уж.

– Я так и не понял, почему нужно ждать целый месяц? – спрашиваю.

– Наверное, даётся время, чтобы люди одумались.

– В каком смысле?

– В том смысле, что можно передумать, – с иронией произносит София.

– София, я не передумаю. – Твёрдо отвечаю.

Я нисколько не покривил душой, когда сказал, что благодарен этому несчастному Славику. Он, действительно, невольно подтолкнул меня к принятию решения узаконить отношения. Потому что мне хотелось иметь права на эту женщину и оградить её от посягательств других мужчин. С замужней Софией я бы не смог встречаться, а потерять её, было бы верхом безумия. Смотрю на неё и понимаю, что такого подарка ждал всю свою жизнь.

– Обещаю, что ты никогда не пожалеешь о своём решении.

София

Смотрю в его потемневшие глаза и уже жалею, что сразу не сказала ему правду, когда он принёс мою серьгу, а решила поиграть.

Доигралась.

Возможно, тогда он не был таким настойчивым. Ведь мужчины не терпят слова «нет». Они слышат по-другому. В этом я сегодня уже убедилась. Причём два раза.

– Дима, скажи, только честно, – прошу. – Если бы тогда, когда ты первый раз пришёл в «Гарантию», я сразу сказала, что это серьга моя, ты бы ушёл?

– Это для тебя важно? – шепчет Дима, а меня всю скручивает только от одного тембра его голоса.

– Очень.

– Ушёл, – отвечает он совершенно спокойно, а у меня что-то обрывается внутри. – Но придумал бы другой повод, чтобы увидеться, – добавляет.

– Врёшь ведь?

– Что за обвинения, София?! – Возмущается, вызывая у меня улыбку. – Нет, я бы всё равно ещё раз попытался. И если бы ты оказалась скучной занудой, то тогда уже точно не стал настаивать.

Застываю в немом удивлении, и откладываю другие вопросы на потом. Я не готова пока к другим признаниям. Сейчас мне нужно свыкнуться с мыслью, что через месяц я выхожу замуж.

Я. Выхожу. Замуж.

Мысленно повторяю несколько раз, и всё равно не получается поверить. Всё-таки свадьба – это отдельное событие в жизни женщины, а у меня просто пункт в моём плотном графике.

Всё не как у нормальных людей!

И вместо того, чтобы сокрушаться по этому поводу, меня накрывает смех. Никак не могу остановиться. Мне смешно. До слёз.

Дима терпеливо ждёт, когда я просмеюсь.

– Прости, – пытаюсь оправдать свою истерику. – Всё слишком неожиданно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Это ты меня прости. Я должен был подумать об этом заранее.

Дима привозит меня в офис, а сам уходит. Это я узнаю, когда звоню Сергею на пост охраны. Ладно, в конце концов, у него есть немного времени, чтобы передумать. Полностью ухожу в работу, забывая, что собиралась не задерживаться.

Чувствую на себе пристальный взгляд. Обычно такого чувства никогда не возникало, когда я находилась в своём рабочем кабинете, а сейчас даже немного неуютно.

Знаю, что в кабинете три камеры, но они отключены. Обычно включаю, когда ухожу, или по необходимости. Смотрю на время на главной панели экрана: уже поздно, Сергей не должен никого пропустить, поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Шейном. Он стоит в дверях и, по-видимому, уже давно наблюдает за мной.

– Ты когда-нибудь обращаешь внимание на время? – спрашивает Дима и подходит ближе.

– Крайне редко. Обычно стоят напоминания.

– А напоминания, что нужно домой, у тебя нет?

– Нет, – отвечаю.

Дима разворачивает моё кресло к себе.

– Теперь есть, – констатирует. – Идём.

– Хорошо, – соглашаюсь. Только сейчас понимая, что ужасно устала.

– Надеюсь, у тебя завтра выходной? – интересуется он, когда мы выходим на улицу.

Завтра суббота, но я не совсем понимаю, это вопрос или утверждение?

– Ты что-то хотел? – осторожно уточняю.

– Господи, София, неужели сложно ответить «да» или «нет»?

 – Вообще-то, да, но…

– Только не говори, что у тебя ещё одна «необходимая встреча».

– Встречей это, конечно, назвать сложно, но с «необходимая» – тут ты прав.

– София, пожалуйста, уже слишком поздно для разгадывания загадок. Почему-то на всё, что касается тебя, я реагирую слишком бурно. Пожалей немного меня и мои нервы.

– Дима, я хотела съездить к родителям.

– Это замечательно. Мы можем съездить вместе.

– Ты не понял, – вздыхаю. – Их нет. Уже почти десять лет. А я… Я давно не была у них. Я обещала им… себе, – тут же поправляю, – что приеду.

– Я могу поехать с тобой?

– Конечно. Только не думаю, что кладбище такое уж романтическое место.

– Моя бабушка верила, что те, кого уже нет с нами, всё равно нас видят и любят. Она русская, – добавляет Дима. – Я хочу с ними познакомиться. Хотя бы так.

Слышу его слова, и они не кажутся мне странными. Нет. Но в душе что-то переворачивается, задевая какие-то невидимые нити. Отворачиваюсь, чтобы Дима не заметил моего состояния. Не люблю быть слабой.

Смотрю на фотографии, высеченные на чёрном мраморе. Мама и папа здесь совсем не такие, какими я их запомнила. Молодые, улыбающиеся.

– Ты очень похожа на папу, – говорит Дмитрий.

– Да, мне всегда говорили, что я его маленькая копия, да и характер у меня был как у мальчишки, и я всегда жалела, что родилась девочкой, – признание слетает с моих губ непроизвольно.

– Ну, уж нет! – улыбается Дмитрий, придерживая меня за талию. – Я очень рад, что ты всё-таки девочка.

– «Мальчиком» быть легче, – вздыхаю.

– Интересно почему?

– В нашем обществе принято, что последнее слово должно оставаться за мужчиной, – пожимаю плечами.

– Это уже давно не так. И женщина имеет почти равный вес.

– «Почти» – ключевое слово. Мне было очень сложно, когда их не стало. Многие выгодные предложения работы были только для представителей сильного пола, хотя я могла справиться ничуть не хуже, даже лучше, но никто не хотел слушать.

– Они рано ушли. Несчастный случай? – Спрашивает Дмитрий.

– Да. Мои родители любили выпить. Если папа мог себя контролировать, то с мамой было сложно. Шёл дождь, папа не справился с управлением. Их занесло на повороте и выкинуло в кювет. Экспертиза показала небольшое количество алкоголя, но видимо этого хватило, чтобы притормозить реакцию. Хотя, если честно, я до сих пор думаю, что он просто уснул за рулём. Эдик же винит их слабость к выпивке.

– Родителей, к сожалению, не выбирают. Моя мама никогда не употребляла алкоголь, но я её почти не видел, и если честно, то даже и не помню.

– Почему?

– Она рано вышла замуж. Мой отец старше её на десять лет, он просто потакал всем её капризам. Он очень хотел детей. Сначала родилась Сабина. Честно говоря, даже не знаю, как мать решилась родить меня, но она ни дня не провела рядом с нами. Вечно в разъездах и путешествиях. Одно время, когда у отца были проблемы со здоровьем, пришлось жить у деда с бабкой. Мне там очень нравилось, и я был жутко не доволен, когда отец забрал меня домой.

– Почему ты сейчас остался в России?

– Поехал из-за Вероники, потом было несколько удачных контрактов, сам не ожидал, а потом затянуло. Уже подумывал, что если больше ничего не подвернётся, то вернусь обратно.

– И что же тебя остановило?

– Ты.

– Я?! – удивлённо вскидываю брови и смотрю на него.

– Видимо, это судьба, когда ты ошиблась номером.

– Нет, это просто кто-то не закрывает двери!

– И это тоже. Но неужели ты не заметила, что номер «чужой»?

Признаваться, что мы оба были в этом номере, не хочу.

– Сильно устала, видимо, сработал «автопилот». Почему ты развёлся? – решаюсь задать вопрос, чтобы услышать его вариант, хотя ответ мне известен.

– Это был фиктивный брак, – произносит Дмитрий, но это я и так знаю.

– Ты любил её? – спрашиваю, и тут же жалею об этом. Видимо, я мазохистка, раз сама бережу старые раны.

– Одно время был просто одержим, – признаётся Дмитрий. – Но это быстро прошло.

– Прошло?

Как-то не верится.

– Да. Прошло. Не смотри на меня так.

Отворачиваюсь, стараясь скрыть эмоции. Смотрю на памятник.

«Мам, пап, я выхожу замуж. Это глупо, да, выходить замуж за того, чьи увлечения так быстро проходят?»

Как жаль, что они ничего не могут ответить. Мама, наверное, обрадовалась бы, на радостях распечатав очередную бутылку вина. А папа? Папа не знаю. Мне кажется, мы с Эдиком его совсем не интересовали. Может, Дима прав? Родителей не выбирают. Ведь если бы не было той Сони, которая неслась со школы, чтобы посидеть с младшим братом, то не стало бы Сони сегодняшней, такой, какая я сейчас.

– Если хочешь, я могу отойти, – предлагает Дима.

Ответить не успеваю, звонит телефон.

– Это Эдик, – говорю Диме и принимаю вызов.

– Соня, ты где?!

– Дик? Что случилось?! – Мне становится нехорошо. Во-первых, Эд никогда не звонит мне во время работы, а то, что я взяла выходной, ему не говорила.

– Соня, где ты?! – Эдик чуть ли не кричит в трубку.

– На кладбище, – отвечаю и тут же понимаю, как это звучит со стороны.

– Где-е?!

– Эд, я у родителей, – поясняю, и сама же себя одёргиваю. – На могилках папы и мамы. Что случилось?

– Соня, тут какой-то мужик ломится. Он утверждает, что ты его будущая жена.

– Шли его лесом.

– Я его не только «лесом» посылал. Он уселся у двери, и сказал, что будет сидеть, пока не поговорит с тобой. Может, полицию вызвать?

– Он тебе мешает?

– Да как тебе сказать. Я пока, конечно, никуда не собираюсь. В крайнем случае могу перелезть через балкон.

– Эдик, ты с ума сошёл?! Какой балкон! Не смей!

– А почему бы и нет? Вдруг там молодая соседка? – комментируют Дима. Ещё один весёлый и находчивый на мою голову.

– Ты с кем? – спрашивает брат.

– Эдик! Никаких балконов! Никаких соседок! Сиди дома и жди меня! – игнорирую вопрос брата.

– Нас, – поправляет меня Дима.

– Нас, – повторяю на автомате Эдику.

– «Нас» – это кого? – уточняет Эд.

Выразительно смотрю на Диму.

– Меня и…

– Своего будущего мужа, – добавляет Дима прямо в трубку.

– Не понял? Ещё один что ли? То ни одного, то сразу два? Ну ты даёшь, сестра!

Не успеваю ответить – Дима забирает у меня телефон.

– Эд, это Дмитрий. Мы сейчас приедем и всё объясним.

– Дмитрий? Фига се. Вас точно тряхануло зачётно. Ладно. Жду. – Слышу ответ брата.

Дима отключает вызов.

– Родителям ты меня «представила», пора лично знакомиться с братом, и кое-кого спустить с четырнадцатого этажа.

Смотрю на Диму и не знаю, что сказать. Видимо, пора.

– Я сейчас, – говорю Диме, и он понимающе уходит в машину.

Просто стою. Молча. Минуты не хватит, чтобы сказать всё, что накопилось в душе.

«Мам, пап, простите», – еле слышно шепчу и через пару минут сажусь в машину.

– Ты в порядке? – Взгляд Дмитрия озабочен.

– Да, вполне, – хмурюсь.

– Что не так?

– Да, нет. Всё нормально.

Дима берёт мою руку и осторожно надевает на безымянный палец колечко.

Невольно улыбаюсь.

– Спрашивать согласие явно не твоё?

– Как оказалось не моё. Хотел сделать это немного по-другому, но раз появились непредвиденные обстоятельства, то пусть будет так.

– Спасибо. Мне нравится и так, – отвечаю с улыбкой и поворачиваю ключ в замке зажигания.

Рука лежит на руле, и я невольно бросаю на неё взгляд немного чаще, чем хотелось. Солнечные лучи, проникающие через лобовое стекло, играют бликами на прозрачном камне. Мне нравится это явно нескромное украшение. И если бы не звонок Эдика, мы вряд ли бы поехали ко мне домой, но оставлять Золотова под дверью не хочу. Мне только концерта перед соседями не хватало.

– Соня, всё будет хорошо, – произносит Дмитрий.

Он что, мысли читает?

– Конечно, хорошо, – соглашаюсь с ним, осталось только ещё раз «объяснить» Славику.

Но объяснить не получается – Славик спит, судя по храпу, давно и крепко. От него пахнет алкоголем. И последнее выбивает напрочь!

– Соня, иди в дом, пожалуйста, – Дмитрий берёт меня за руки и закрывает собой чудо, спящее прямо у моего порога.

– Каким образом? А он?

– С ним я сам разберусь, – произносит Дима.

Смотрю в его глаза и не знаю, что сказать. Не привыкла, чтобы мои проблемы решал кто-то другой.

– Дим….

– Я. Разберусь. Сам. – Мягко, но в то же время убедительно повторяет Дмитрий.

– Надеюсь, проблем не будет? – Я прекрасно знаю, как могут закончиться эти самые «разберусь».

– Нет. Проблем не будет. Иди домой, я приду чуть позже.

– Но как? Он же упадёт в квартиру!

– Не упадёт. Заходи. – Дима придерживает спящего Славика за плечо.

– А ты?

– Сейчас отправлю это недоразумение, и приду.

– Но…

– Соня, никто не пострадает, это я тебе обещаю.

Под его взглядом захожу в квартиру и закрываю дверь.

– А этот ещё там? – спрашивает брат.

Я его даже не заметила.

– С ним Дима разберётся, – отвечаю неуверенно.

– Я бы на его месте спустил этого пьяницу с лестницы! – возмущается Эдик.

– Сильно достал? – спрашиваю, прекрасно понимая, что Эдик на дух не выносит пьяных.

– Ты мне другое объясни, – уходит от ответа Эд. – Почему эта пьянь заявила, что он твой будущий муж?

– Объелся груш. Он решил, что если сделает предложение, то я упаду от счастья.

– Не упала? – ухмыляется Эд.

– Нет.

– А Дмитрий тоже «объелся груш»?

– Нет, Дик. У нас через месяц регистрация.

– Свадьба?

– Нет. Регистрация.

– Ты сейчас прикалываешься?

– Да если бы. Вот, – показываю ему правую руку.

– Красивое. Ты из-за моих слов собралась за первого встречного замуж?

– Нет.

– Ещё скажи, что ты его давно знаешь.

– Как бы тебе сказать. Знаю я его, действительно, давно. – Тру переносицу. Не хочу, чтобы брат понял меня неправильно. – Одно время даже с ума сходила.

– И что тебе помешало женить его на себе тогда?

– Он был женат.

Эдик смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Блеск! – восклицает.

И я вижу, что ему всё это не нравится.

– Эдик, я тебя очень прошу, не нужно у Димы ничего спрашивать. Он не знает, что я о нём знала.

– Фига се! Ты сейчас сама поняла, что сказала?

– Да, – вздыхаю.

– Сонь, он тебе нужен хоть, а? – произносит с участием.

– Угу.

– А чем он занимается?

– Ты ещё спроси, сколько он зарабатывает!

– И спрошу! Раз родителей нет, кто ещё спрашивать будет? Я, кому попало, сестру не отдам! Так и знай! Вот где он, а?

– Решает вопрос со Славиком, я же сказала, – вздыхаю. Выглядываю в глазок, но никого не вижу.

– Ну, ладно. Я уж думал не «доехал»!

И тут словно в подтверждение раздаётся звонок.

– Отойди! – Эдик отпихивает меня от двери. – Сам открою.

Да что это такое?! Второй раз задвигают меня! Но взгляд Эдика заставляет послушно отойти от двери. Кажется мой брат, действительно, вырос, а я этого и не заметила.

На пороге стоит Дима. Невольно стараюсь заглянуть ему за спину, но ничего, точнее никого, не вижу.

– Здравствуй, Эдуард. Меня зовут Дмитрий, если ты помнишь.

– Помню. Забудешь такое. Заходи.

– А где?.. – спрашиваю, имея в виду Славика.

– В такси, едет домой, – отвечает Дима.

– И всё? – Ожидаю дальнейших объяснений.

– Да. – Дима пожимает плечами. – Таксисту наказано доставить до квартиры и сдать на руки маме.

– Тебе не жалко было таксиста?

– Работа у него такая: за отдельную плату доставлять до квартиры.

– Мужик! – выдаёт Эдик. Не совсем понимаю, кого брат имеет в виду, Диму или таксиста, но мне становится легко, что больше не нужно ничего объяснять Золотову.

– А если не доставит?

– Доставит! Маме назван номер машины, в котором везут её ненаглядное чадо. Она потом все таксопарки с землёй сравняет, если её сокровище не доедет.

– Спасибо, Дим, – произношу от души.

– Да не за что! Надеюсь, больше желающих увести тебя не будет?

– У тебя разве уведёшь? – ухмыляется брат.

– Соображаешь хорошо, – Дима хвалит Эдика, а я понимаю, что рядом со мной два самых замечательных мужчины на свете.

Глава 15

Мы проспали. Вчера опять долго засиделись у нас.

Никогда бы не подумала, что Эдик может устроить такой допрос. Но Дима прошёл все «тесты», и в конце концов, потом они с Эдиком обсуждали уже общие интересы. Кто бы мог подумать!

Было уже далеко за полночь, но Дима категорически отказался оставаться в нашей с Эдом квартире.

– Ночь на улице! Куда вы поедете? – Эдик пытался вразумить Диму.

– Домой, Эд.

– Так это и есть Сонин дом, – напомнил Эдик.

– Нет, Эд. Теперь Сонин дом у меня, так что можешь смело использовать освободившуюся жилплощадь в личных целях, – «разрешил» Дима.

– Дима! – возмутилась.

– Не ворчи, – мягко пожурил меня будущий муж. – Дело молодое. Горячее! Идём. Мы тут явно лишние.

– Ты мне зачем брата учишь чему попало? – накинулась на Дмитрия уже на улице.

– А кто его ещё «чему попало» научит, если не я?

– Дима!

Но у Дмитрий на все мои возмущения был один ответ: закрыть рот поцелуем, после которого возмущаться почему-то совсем не хотелось.

В воскресенье Дима заставил меня собрать вещи, и в итоге, мы опять вернулись только ночью.

Эдик приготовил ужин, от которого отказаться было верхом безумия. Ещё одна тема, которая бурно обсуждалась между мужчинами. Я же сидела и наслаждалась едой, пока Эдик и Дима делились своими секретами в приготовлении того или иного блюда. Кажется, Дима заработал сразу сто очков, когда Эдик узнал, что тот тоже любит готовить. Мне определённо повезло с этим.

– Вот зачем ты встал? Я бы сама тихонько собралась.

– Сварить тебе кофе. Без завтрака я тебя никуда не отпущу, – бурчит Дима.

– Дима, я не успею!

– Пять минут погоды не сделают. Кофе уже готов. И пока я не увижу, что ты съела свой завтрак, никуда не выпущу. Иначе нажалуюсь твоему брату!

Дима налил кофе и поставил чашку передо мной.

– Спасибо!

Вещи, которые мы привезли вчера так и стояли не разобранные. Не до них было. Не знаю, когда я этим займусь.

– Мне пора. Спасибо за вкусный кофе.

Дима притягивает меня к себе и целует.

– И правда, вкусный, – облизывает губы, словно пробует на вкус.

Заставляю себя оторваться от него, иначе, я точно опоздаю.

К моему огромному облегчению пробок на дорогах нет.

– Доброе утро, Серёж! – бросаю на ходу охраннику.

– Доброе, София Егоровна!

Поднимаюсь на второй этаж. Немного удивлена, застав Дашу на рабочем месте. Приветствую помощницу и скрываюсь в кабинете. Только закрыв за собой дверь, выдыхаю и довольно улыбаюсь. Утро и, правда, доброе!

Но почему-то никак не могу сосредоточиться на работе. Ловлю себя на том, что улыбаюсь. Чему? Не знаю. Утру, хорошему настроению, кофе, сваренному для меня, поцелую, дороге без пробок.

Стук в дверь возвращает на грешную землю.

– Войдите.

– София Егоровна, можно? – Даша неуверенно заглядывает.

– Что случилось, Даша? – внимательно смотрю на свою помощницу. Ловлю её взгляд – Даша тут же отводит его. Плечи опущены.

Даша неуверенно подходит к столу и молча протягивает заявление по собственному желанию. Стоит и ждёт моего решения, как смертник оглашения приговора.

– Я могу узнать причину?

– Я виновата, София Егоровна, – произносит Даша. Вижу, что это решение ей далось не сразу. Она сжимает губы. – Я нарушила правила.

«Да, ёжики колючие! ПДД что ли?!»

– А конкретнее?

– Разглашение информации.

«Зашибись! Приехали! Здравствуй, утро!»

Сама не замечаю, что барабаню пальцами по столу, пока слушаю объяснения Дарьи.

– Вы подпишете? – спрашивает Дарья.

Вздыхаю.

– Даша, заявление останется у меня. На две недели ты отстранена от работы. А потом поговорим. Ясно?

– Да, София Егоровна. – Дарья выходит из кабинета.

Закрываю рот рукой, чтобы не высказать вслух всё, что хочется! Резко откатываюсь от стола и разворачиваюсь к окну.

Некоторое время назад, я бы просто подписала заявление, но сейчас не могу. Встаю и иду к безопасникам.

Маню пальчиком Сергея, чтобы тоже зашёл.

– Ну, а теперь рассказывайте, что за самоуправство вы тут устроили? – перевожу взгляд с Михаила на Сергея. – Кто давал право решать такие вопросы за меня?

– София Егоровна, – произносит Сергей. – Дарья неплохая девушка. А вы бы её сразу уволили. Ничего существенного ведь не произошло, но предупредить было нужно.

Радует, что сразу определили свои косяки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И вы решили, что можете сами это сделать?

– Да, – коротко ответил Сергей после небольшой паузы.

– Это тоже нарушение, Серёжа.

– Я знаю. И готов понести наказание.

– Предлагаешь, всыпать тебе ремня? Великоват ты немного! Почему не доложили сразу?

– Решили дать ей ещё один шанс. Честно говоря, не думал, что вы узнаете.

– А надо было думать! Дарья сама написала заявление.

Смотрю на онемевшие лица парней. Ведь явно выгораживали девчонку, зная мой суровый характер, паразиты такие.

– И что вы решили? – спрашивает Михаил.

– У вас первое и единственное предупреждение.

– А Дарья?

– Дарья отстранена от работы, – отрезаю. Вижу потухший взгляд парней, но ни один не смеет противоречить. Ибо нечего!

Возвращаюсь на своё рабочее место. Работа в команде — это то, что я хотела добиться от коллектива. Чтобы было кому прикрыть спину. И вот сама пожинаю плоды.

Пытаюсь сосредоточиться, но получается плохо. Слышу шум в коридоре и выхожу в приёмную. Бросаю взгляд на пустое место, где в последнее время сидела Даша. Вспоминаю её побитый взгляд. По-другому я поступить не могла. Ладно. Не первый раз. Справлюсь.

– Да, пусти ты! Сам дойду! – слышу мужской голос и в дверях появляется Егоров. Матвей стоит на костылях и отмахивается от Сергея. – Серёга, последний раз предупреждаю: отвали! Иначе костылём схлопочешь.

– Матвей, ты что здесь делаешь?!

– Пытаюсь отвязаться от одного назойливого типа, – ворчит Матвей.

– Ты мог бы позвонить, и я бы спустилась, – хмурюсь. Недели не прошло, как он вылез с того света, а уже ругается!

– София… Егоровна! И ты туда же, – вздыхает Матвей. – Я что, похож на инвалида?

– Матвей, тебе кто разрешил вставать? – игнорирую его вопрос.

– Я. Я сам разрешил себе вставать! Не могу больше лежать!

– А Ирина знает?

– Знает. Она в машине с мелким.

– Заходи уже, раз пришёл. Тебе точно можно ходить?

– А Дашуня где?

– В отпуске. По личным обстоятельствам, – отвечаю уклончиво. Пропускаю коллегу вперёд.

– Забеременела что ли? – спрашивает Матвей.

– Кто?

– Дарья.

– А. Нет. Садись.

Матвей хмурится.

– Ты какая-то не такая. Что случилось?

– Так заметно?

– Ага. Взгляд расфокусирован.

– С вами тут сфокусируешься. Зачем пришёл?

– Работать хочу, – твёрдо отвечает Матвей.

– Серьёзно? – поднимаю одну бровь. Медленно обвожу шейный бандаж, или как там эта штука называется, корсет и гипс на ноге. У Матвея не загипсованы только руки и левая нога. Я даже представить не могу, как он поднялся на второй этаж! Мумия, ходячая на костылях.

– Матвей!

– Соня. Пожалуйста! Не списывай меня! Я не могу больше! Любую работу, хоть проверку документов! Я ведь знаю тебя, сама всё тащишь.

– А вот и не угадал! Разделила по отделам, – хвастаюсь.

– Да, ладно?

– Ага.

– Всё равно! Дай что-нибудь. Сплю плохо. А Ирина к Тёмке не подпускает. Я только в коляске сына катать могу, да и то, когда сижу.

– Матвей, тебе…

– Нет! Мне голову занять надо! Не могу я ничего не делать, – вздыхает Матвей.

– Ладно. Уговорил. На почту скину.

– Спасибо!

– Ты вот как сейчас спускаться будешь, а?

– Так же, как и поднимался.

Качаю головой.

– Как тебя, трудоголика, жена только терпит?

– Терпит, – довольно улыбается Матвей. – А вот когда тебя уже муж терпеть будет? –

– Через месяц, – парирую издёвку коллеги.

Матвей на секунду зависает.

– Да, ладно?!

Не верит.

– Ага, – даже киваю для убедительности.

– Через месяц?!

– Ага. Так что, ты там давай, чтобы гипсы хотя бы половину сняли.

– Снимут! Обалдеть! И я всё пропустил?

– Да ничего ты не пропустил! Не кричи.

– А что, никто не знает?

– Нет.

– ЛЮДИ! – кричит Матвей.

– Матвей! – шикаю на него. Но в кабинет уже врывается Сергей. Такое впечатление, что тот караулил под дверью.

– Что у вас? – хмурится.

– Егоров голосовые связки проверял: дома ребёнок, а на улице стесняется, – пожимаю плечами.

– Серёга! Наша София замуж выходит!

– За Дмитрия? – вываливает Сергей свою версию.

– За какого Дмитрия? – Матвей хмурит брови. – А-а! Я всё пропустил!

И это мои коллеги?!

– Мальчики! Это ничего, что я здесь?

– А мы это. Поздравляем! – находится Сергей, красноречиво жестикулируя Егорову, чтобы вытянуть того из моего кабинета.

– Точно! Я так и подумала. Тема обсуждению не подлежит! Всем ясно?

– Да как же так? – возмущается Матвей. – Я, вообще, ничего не знаю! Ну, Софиечка Егоровна…

– Меньше знаешь, крепче спишь! Серёжа! Я не шучу, – ещё раз предупреждаю.

– Да, понял я! Строжайшая секретность! А Роберт Иосифович знает?

Да что б их! Вот уж точно говорят, что мужчины сплетничают не хуже женщин!

– Нет, не знает.

– Почему?

– Потому, что я ему ещё ничего не говорила. И не дай бог, он узнает раньше.

– Э-э! Я тут не при чём! – Сергей поднимает руки в знак защиты. – Даю голову на отсечение, что Роберт Иосифович уже в курсе, а нам тут потом репрессии устроят.

– Я не шучу! – вздыхаю.

Вот как с ними можно работать? Да, я согласна, что радости, впрочем, как и неприятности, мы переживали вместе, и что такое событие, как свадьба, явно не останется не замеченным.

Дмитрий

Невероятно, как может измениться жизнь. Никогда не думал, что мне будет приятно ждать и встречать любимую женщину. Любимую. Наверное, в этом есть какой-то особенный смысл, когда чьи-то интересы для тебя важнее собственных. И пока в работе был небольшой перерыв, решил, что могу посвятить свободное время решению вопроса как, а точнее, где, мы будем жить. До сего момента я как-то даже и не задумывался о том, что хочу иметь свой дом. Он у меня был. В Антверпене. Но я не чувствовал его домом в том смысле, какой вкладывал сейчас. Для меня это было просто жилище. Сейчас же дом для меня — это семья. Я и София. О большем я пока не мечтал, но очень надеялся, что когда-нибудь нас станет больше.

Мысль об Антверпене я отмёл сразу. Для Софии слишком много значит её работа, чтобы она могла легко всё оставить, поэтому я решил, что нужно смотреть варианты здесь.

Самый идеальный – это сделать проект самому, но нужно время и место, чтобы этот проект стал реальностью. Я настолько увлёкся этой идеей, что совсем потерял счёт времени, впрочем, такое было всегда, когда занимался любимым делом. Меня отвлёк телефон. Номер неизвестен.

– Слушаю?

– Dmitry Shein? – произнёс незнакомый женский голос.

– Oui. (*Да. Перевод с фр.)

– Je m'appelle Marie Durand. Pourriez-vous s'il vous plaît prendre quelques minutes pour moi?  (*Меня зовут Мари Дюран. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?)

– Dans quel but? (*Для какой цели?)

– Это не телефонный разговор, мсье Шейн, – сказала она на чистом французском.

Где-то я уже слышал это имя. Но не мог вспомнить где. Что-то очень давнее. А может просто фамилия Дюран довольно распространена. Но отказать ей в её просьбе не смог.

Мари Дюран попросила не более тридцати минут. Не так уж и много. Судя по голосу, женщина была уже в возрасте. Она сообщила, что прилетела сегодня утром, а ночью у неё обратный рейс.

Посмотрел на адрес. Это рядом с офисом Софии. Точнее, в кафе напротив. Я тут же набрал номер Сони. К моему облегчению, София не сбросила вызов.

– Слушаю?

– Привет, дорогая! Надеюсь, я не помешал?

– Говори, что случилось, – строго спросила моя командирша. О, да! Она такая разная!

– София, у меня встреча напротив твоего офиса. Не бросай меня!

– Хорошо.

Она практически сразу же отключилась. Интересно, а Дюран специально выбрала место рядом с офисом Софии? Или это совпадение? Но, с другой стороны, это центр. Да и о наших отношениях практически никто не знает, поэтому я решил, что это совпадение.

Прошло почти две недели, как мы подали заявление. Два раза Софии приходилось улетать. Ненадолго. Но для меня казались вечностью те дни, когда её не было рядом. Сегодня я собирался встретить её после работы, как обычно, если бы не этот телефонный звонок.

Неужели Мари Дюран прилетела только, чтобы встретиться со мной? Не помню, чтобы имел общения с женщинами её возраста. И я снова набрал Софию.

– Прости, дорогая, что снова отрываю тебя от работы. Твои супермены могут узнать дату прилёта и возможного отлёта одного человека?

– Думаю, с этим проблем не будет. А что такое?

– Мне позвонила женщина.

– М-м-м… женщина, – коварно протянула София.

Это была её любимая тема, чтобы надо мной подшучивать, и сделать с этим я ничего не мог. Да, я не идеален. У меня было много женщин, что даже не помню их всех. И Софии это было известно.

– Она представилась как Мари Дюран, – не стал акцентировать внимание на её иронии.

– Имя французское, – прокомментировала София. Она мгновенно становилась серьёзной, когда речь шла о работе.

– Да. Она говорила на французском. И утверждала, что прилетела только из-за разговора со мной.

– Всё так серьёзно?

– София, я не знаю. Я не помню никого с таким именем. По голосу женщине явно не двадцать.

– Дима, ты извини, конечно, но и тебе уже не двадцать. Возможно, это одна из тех, кого ты просто забыл?

– Возможно. Но вряд ли забытая любовница обращалась бы так официально.

– Хорошо. Я постараюсь, что-нибудь узнать. Во сколько у тебя встреча.

– В шесть вечера.

– Может, тогда мне не стоит заходить?

– София, мы же обсуждали этот вопрос. Мне не нужны лишние недомолвки, от которых могут потом возникнуть проблемы. В любом случае буду ждать тебя там.

Никогда не забуду, как пошутил Роберт Иосифович, когда София сообщила ему о нашей свадьбе:

– Имей в виду, Дмитрий, с такой женой не получится смотреть по сторонам.

– По сторонам смотрят, когда пытаются найти, а я уже нашёл.

Роберт даже виду не подал, что мы знакомы, но перед нашим уходом ещё раз повторил то, что уже говорил:

– Дмитрий, в любой ситуации ты можешь на меня рассчитывать. И я очень рад за вас. Так идеально могут подходить друг другу только две половинки одного целого.

Наверное, нужно воспользоваться его помощью, чтобы найти место для нашего дома.

Посмотрел на пока ещё незаконченный проект. Время немного есть. Я завёл будильник, чтобы не опоздать. Хочу сделать Софии свадебный подарок: начать строительство нашего дома. Дома, куда можно вернуться после работы, где тебя будут ждать. Дома, где будут расти наши дети.

В кафе пришёл за десять минут до назначенного времени. Французы ценят пунктуальность, да и я сам не люблю заставлять себя ждать.

Мари не было. По крайней мере, ни одна из посетительниц не подходила ни по одежде, ни по возрасту. Всё-таки я был уверен, что Мари Дюран ближе к пятидесяти. Хотя у француженок возраст это немного другое.

Ровно в восемнадцать часов зазвонил телефон.

– Monsieur Shane, voici Marie Durand. Je vous demande pardon. J'y serai dans cinq minutes. Ne partez pas! (Месье Шейн, это Мари Дюран. Прошу меня извинить. Буду через пять минут. Не уходите!)

– Bien! (Хорошо!)

Ровно через пять минут в кафе зашла женщина, привлекая к себе не только моё внимание, но и всех, кто здесь был. Так выглядят леди. Только с возрастом я всё-таки промахнулся. На вид ей было не больше, чем мне. Единственное, что меня удивило: её походка. Она шла медленно, но не для того, чтобы показать это, а словно ей с трудом давался каждый шаг, но она это пыталась не показывать.

Поднялся навстречу, но она жестом остановила меня, давая понять, чтобы я оставался на месте.

Рука. Её рука, точнее, жест напомнили мне ту, которую я так долго старался забыть и уже давно не вспоминал.

– Джулия? – не веря своим глазам, выдохнул её имя.

– Здравствуй, Димитрий, – сказала Джулия по-французски. Её голос не был похож на голос Мари Дюран.

– С каких пор ты назначаешь встречи, используя других людей? Или боялась, что я откажусь?

Джулия снова подняла руку.

– Димитрий, я бы никогда не искала с тобой встречи, но обстоятельства сильнее меня.

– Какие обстоятельства, Джулия? – Я был настолько возмущён, что не мог сдержать эмоции. Если бы она сразу назвала своё имя – меня бы здесь не было!

– Мари Дюран – моя компаньонка. Ты разговаривал с ней.

– Нам не о чем говорить, Джулия.

– Нет. Есть о чём. Точнее, о ком. Речь идёт о Рейн.

– Кто такой Рейн?

– Рейна – твоя дочь, Димитрий.

Я выразительно смотрел на женщину, которую когда-то боготворил, и которая сама убила нашу любовь. Она по-прежнему была красива. Её красота только стала глубже. Только вот сама Джулия теперь на этом не заостряла внимания.

– Ты сама сказала, что это был не мой ребёнок. И сама сказала, что сделала аборт.

– Я солгала.

– А сейчас, спустя пятнадцать лет ты решила сказать правду?

– Шестнадцать, – поправила меня Джулия. – Я, действительно, считала, что беременна от Алена. Но зная, твой пылкий характер, ты бы мог принять чужого ребёнка. Поэтому я сказала, что сделала аборт. Ален сделал мне предложение, и я собиралась выйти за него замуж.

– А я тебе мешал.

– Да.

– Тогда что ты делаешь здесь, Джулия?

– Я умираю. Мне осталось не больше года.  И я не хочу оставлять Рейн одну.

– Куда делся твой муж? Или он тоже стал мешать?

– Он умер, когда Рейн было пять лет. И, если бы не мой диагноз, я бы никогда не обратилась к тебе. Ты знаешь, что я сирота, а родственники Алена отказались от Рейн, когда стало известно, что она не его дочь. Она очень похожа на тебя, Димитрий. У неё твои глаза и улыбка.

К нам подошла женщина.

– M. Shane. – Произнесла, судя по голосу, та самая Мари Дюран. – Julia. Temps. (Джулия. Время).

– J'ai presque fini, Marie. Une minute. (Я почти закончила, Мари. Одну минуту). – Не поворачиваясь ответила Джулия. Но Дюран осталась стоять на месте, как живое напоминание.

– У тебя проблемы? – спросил, так как это было похоже на конвой.

– Нет. В любой момент может начаться приступ. Мари следит за моим состоянием.

– Зачем ты прилетела? Это нанесёт ещё больший вред твоему здоровью.

– Мне нужно было сказать тебе о Рейн. По телефону ты бы не стал слушать. Поэтому я здесь. У неё есть всё: дом, деньги. Но я не хочу, чтобы моя дочь осталась одна, Димитрий. Вот адрес. Я хочу, чтобы ты познакомился с Рейн пока… пока есть время.

– Julia, – напомнила Мари.

Джулия встала, жестом попросив не помогать ей. Я молча смотрел ей вслед, не в силах сдвинуться с места. Она разрушила мою молодость и появилась сейчас, чтобы снова разбить даже мечты на счастье?

– Дима, тебе нужно поехать, – голос Софии был тихим, или это я плохо воспринимал окружающий мир. София села напротив и взяла меня за руку. – Ты должен поехать, Дима.

Я смотрел на любимую женщину, счастье с которой было таким близким, и не понимал, почему Джулии нужно было появиться именно сейчас?

– Я не хочу потерять тебя, София.

– Я не потеряюсь, обещаю.

– Нет. Ты не бросишь всё здесь. А я не смогу вернуться из-за Рейн. – Я почему-то был уверен, что девочка не захочет покидать родной дом, уезжая в другую страну с совершенно чужим человеком, потому что мать она не оставит. А ждать, когда не станет Джулии, не смогу я. – Ты смогла что-нибудь узнать?

– Да. Мари Дюран прилетела вместе с Джулией Роббе́р сегодня утром. Ночью у них обратный рейс.

– Ты знаешь французский? – спросил, так как Джулия говорила на нём.

София пожала плечами.

– А ещё английский, немецкий и нидерландский. Иногда это очень удобно.

– Ты сейчас опять шутишь?

– Нет. Я бы ни слова не поняла из того, что говорила Джулия. А так я знаю суть.

Я не заметил, когда София подошла.

– Ты не всё знаешь, – покачал головой.

– Главное, что ты знаешь о Рейн, – мягко сказала она, но мне показалось, что в голосе звучит обречённость.

– Ты так легко об этом говоришь?

– О чём? О том, что у тебя есть дочь? Неожиданно, конечно, но вполне ожидаемо.

– Взрослая дочь, София.

– И что? Эдику было десять, когда не стало родителей. Рейн ненамного старше. Дима, ей просто необходимо, чтобы рядом кто-то был! И будет лучше, если ты поедешь прямо сейчас, чтобы девочка к тебе привыкла.

Слова Софии были правильными. Но жить в одном доме с Джулией я не хотел. Как не хотел оставлять здесь Софию.

– София, у нас через десять дней свадьба.

– Свадьба может подождать.

– Нет. Десять дней ничего не изменят.

– Вот именно! Тебе всё равно придётся ехать.

– Мы могли бы поехать вместе.

– Как ты себе это представляешь?

– Очень просто. Рейн всё равно придётся узнать о тебе.

– Дима, её мать жива, и, дай бог, проживёт дольше, чем прогнозируют врачи. Я не хочу своим присутствием напоминать ей о неизбежном. И потом мне нужно закрыть несколько дел. Ты же знаешь.

– Знаю. Мы поженимся, потом ты закроешь свои дела, и мы вместе поедем к Рейн.

– Но.

– И никаких «но», София.

Глава 16

София

Мне стоило огромного труда сдерживать те эмоции, которые бродили в душе. Маленький мир, который был создан, пошатнулся и был готов к исчезновению. Где-то в глубине души жил страх, что всё это рано или поздно закончится, но я и предположить не могла, что причиной может стать Рейн Роббер. Димина дочь.

Он не отмахнулся от девочки. Нет. Но и не спешил с ней знакомиться. Я видела, какую боль принесла ему встреча с этой женщиной, разбередив старую рану, и не знала, чем ему помочь. И можно ли чем-то помочь.

– Дима, что это? – Подошла к Дмитрию и обняла его со спины. Он сидел за ноутбуком выстраивая на экране чёткие линии.

Его руки тут же легли на мои.

– Это наш дом, – ответил Дима.

– Дом?

– Да, София. Это. Наш. Дом.

– Дима, может пока не стоит торопиться?

– София, ты верно заметила: мне уже не двадцать. И я не хочу ничего откладывать.

– А если тебе придётся остаться в Жуан ле Пен? – произнесла я то, что так боялась сказать вслух.

Как оказалось, Джулии после смерти мужа осталась вилла в Антибе, и я прекрасно понимала, что роскошная вилла во Франции не может сравниться с однокомнатной квартирой, которую Дима снимал здесь. А к хорошему привыкаешь незаметно и очень быстро. И какими бы крепкими не были чувства, человек выбирает место, где ему лучше.

Я так же понимала, что приезд Дмитрия не останется незамеченным, ведь Франция – это страна романтики и соблазнов. Новое место, новые знакомства, новые ощущения и чувства. Там не место таким замученным трудоголикам, как я.

– София, ты должна поехать с ним! – настаивал Роберт. – Ты можешь взять отпуск. Без тебя справятся!

За «Гарантию» я переживала меньше всего. Команда сильная, надёжная, сплочённая. Меня больше беспокоила моя личная жизнь.

– Зачем? Я буду только мешать.

– С чего ты решила? – Роберт начинал сердиться. Я это видела, но и уступать в этом вопросе не хотела.

– Потому что я – это не тот уровень.

– Сонечка! Девочка моя! Ты у меня самый высший уровень!

– Спасибо, Роберт Иосифович, но это здесь я ещё что-то значу, а там я просто потеряюсь во всём великолепии. Я не хочу.

– И ты вот так сдашься?

– Да. У нас могло получиться, если бы Дима был рядом. А так… Вам ведь как никому другому известно, что никакие чувства не выдержат расстояния.

– Но Дмитрий настроен на регистрации.

– И пусть. Я не против. Но ещё никого не остановил штамп в паспорте. – Да, я уже поставила крест на наших отношениях.

– Мне категорически не нравится твоё настроение, София.

Что поделать, мне оно самой не нравилось. Приближался день свадьбы, а я была совершенно к нему не готова. Да и зачем? У меня всё равно потом суд. А потом Дима уедет.

Шальная императрица: «Отставить соплежуйство! Девочки мы или нет! Если свадьба, то в белом!»

Великая моралистка: «Полностью согласна!»

Женская логика: «И я не поняла: диагноз у Джулии, почему умираем мы?»

Потому, что Джулия забрала с собой то, что имела в самом начале.

Шальная императрица: «Чёрта с два! Значит так! Мы едем за платьем!»

И тут я ярко представила, как после регистрации в пышном белом платье несусь в суд, поднимаюсь на третий этаж, держа в руках папки с документами и букет невесты. Осталось только туфельку потерять. Поэтому пришлось проигнорировать недовольство своих Муз.

А потом приехала Сабина, оставив мужа на пару дней без своего присмотра. Дмитрий попросил пока ничего не говорить ей о Рейн.

Сабина Лехман просто искрилась неиссякаемой энергией и заряжала всё вокруг. У меня сложилось впечатление, что замуж выходит она, а не я. И мой светлый костюм, в котором я собиралась идти на регистрацию, был забракован.

– София! Так дело не пойдёт! – сестра Димы всплеснула руками.

– Сабина, у нас неторжественная регистрация, после которой мне нужно будет вести дело в суде.

– И что?

– У меня не будет времени переодеться.

– И что? Замуж выходят один раз! Сейчас приедет Вероника, и мы всё решим.

Вот только Вероники Щегельской мне и не хватало! Как бы это ни было странным, но во мне проснулась ревность. Если раньше я относилась спокойно, но сейчас чуть ли не в каждой видела соперницу. А Вероника мало того, что была замужем за Дмитрием, так ещё и он был ею одержим.

– Сабина, а можно без Вероники?

– Почему?

– Не знаю. Просто не хочу.

– Просто ничего не бывает. Давай-ка, объясняй! – Сабина была очень похожа на ворчливую маменьку.

– Я не могу.

– А ты смоги! Вероника не раз рассказывала про тебя, но я и представить не могла, что моему брату может так повезти! И потом я думала, что у вас с Вероникой хорошие отношения.

Я пожала плечами. Так оно и было. Пока не появился Дмитрий. Только вот говорить об этом его сестре я не хотела. Но Сабина, это Сабина.

– Так, постой? Ты хочешь сказать, что после того, как вы начали встречаться с Димкой, ты перестала общаться с Никой?

Я молчала. Ей бы детективом работать, а не в домохозяйках сидеть!

– Сонечка, выкинь это из головы. Ника и Дима это две параллельные вселенные! Ника помешана на своём муже! А Дима? Дима получил свой первый облом от женщины. Вот и всё.

– В каком смысле? – не совсем поняла я.

– В самом прямом! Ника просто сказала: «Нет».

– Ты хочешь сказать, что они… – спросить спал ли Дима с Вероникой у меня не хватило смелости.

– Не-а! – ответила Сабина на мой немой вопрос.

– Не может быть.

– Может! Так что выкидывай всю дурь из головы и поехали за платьем! И не смотри на меня так! Не обязательно пышное. Пусть будет просто белое.

И мы купили платье. Из белого гипюра. И туфли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наверное, каждая женщина мечтает надеть на себя наряд невесты. И не просто надеть, а ощутить всю магию этого волшебного дня. Дня своей свадьбы.

Мы всё-таки назначили торжественную часть на начало октября. Пусть не такую грандиозную, как хотел Дима, но тем не менее. Приезд Сабины был как подарок судьбы, которая в самый последний момент решила смилостивиться и послать ко мне настоящую фею. Потому что многие вопросы, которыми мне просто было некогда заниматься, Сабина взяла на себя. А ещё она настояла на покупке настоящего свадебного платья, которое висело у меня дома, и которое никто кроме меня, Сабины и Эдика не видел.

– Сонечка! Ты только представь, что чувствует мужчина, когда к нему идёт его любимая в таком платье? – не унималась Сабина. – Я вот уверена, что жених заново влюбляется, когда видит свою невесту.

– Но ведь мы уже будем женаты.

– И что?! – Тут же возразила Сабина. – Сонечка, не лишай моего брата этого. Пожалуйста. – В её взгляде было столько мольбы, что я сдалась.

– Ладно. Не буду, – согласилась.

Но Диме про второе платье говорить не стала.

Утро двадцать третьего сентября было пасмурным. Не хотелось, чтобы пошёл дождь. Вот совсем.

Я же не знала с чего начать, пока не появилась Сабина.

Дима снял ей квартиру недалеко от нас. Увидев одну комнату, Сабина сама согласилась, что здесь жить ей совершенно негде, и высказала брату всё, что по этому поводу думает. Но Дима её заверил, что уже работает в этом направлении. Меня же больше беспокоило, почему он ничего не хочет сказать ей о Рейн. На что Дима ответил, что Сабина может не одобрить его решение. Всё, что касалось Джулии, Сабина воспринимала в штыки, так как именно ей досталось вытаскивать его из запоя и возвращать к нормальной жизни.

Я очень надеюсь, что она всё-таки сможет принять свою племянницу.

– София!

– А? – Я настолько ушла в свои мысли, что не слышала о чём говорит сестра Димы. – Прости. Я всё прослушала. Я сама не своя, – призналась.

– Тебе сегодня можно, – мягко улыбнулась Сабина, поправляя прядь волос.

– А где Дима? – Только сейчас я поняла, что его уже долго нет, а нам скоро выходить. Машина уже стояла у дома. Да, сегодня я не за рулём! С этим пришлось согласиться, а вот от украшения на машине категорически отказалась: не хватало ещё потом к зданию суда подъехать с пупсом на капоте!

Но Сабина не успела ответить – её брат сам появился на пороге, держа в руках букет невесты.

– Какой красивый! – невольно вырвалось у меня.

– Я или букет? – решил уточнить Дима, вызвав у меня невольную улыбку. Ведь прекрасно знает, как выглядит в костюме! – Саб, тебя муж внизу ждёт, – намекнул он сестре, чтобы она оставила нас одних.

Виктор Лехман прилетел вчера, оставив свою клинику, чем сильно удивил и жену, и Дмитрия.

– Не могу поверить, что этот день настал, – признался Дима, притягивая меня к себе, когда за Саб закрылась дверь.

– У тебя был целый месяц передумать.

– Отказаться от такой невесты? Ни за что! Готова?

– Не знаю. Документы взяла, – ответила рассеянно.

– Тогда пошли?

Дима протянул руку. Вложила в его раскрытую ладонь свою, почувствовав тепло мужской руки.

– Замёрзла?

– Нет.

Признаться, что мне страшно, не смогла. Почему? Не знаю. Слишком долгое время я трудилась над уверенностью в завтрашнем дне, а сейчас не знала, что принесёт мне это самое завтра.

– Ничего не бойся, – прошептал Дима.

Мне, и правда, иногда казалось, что он умеет читать мысли.

Дима помог мне надеть плащ.

– Я готова, – улыбнулась.

Несмотря на пасмурную, холодную погоду и на то, что мы никого не звали, внизу нас встретили Роберт, Эдик, Сабина, Виктор и Вероника с Кириллом.

Ещё одним сюрпризом оказалось увидеть Мартина за рулём машины, куда Дима предложил мне сесть.

– Мартин?! – Не смогла сдержаться. – С каких это пор ты стал подрабатывать извозчиком?

– Дмитрий, как ты её терпишь? Нет, чтобы «спасибо» сказать! – Не остался в долгу бывший одноклассник.

– Марти! Я серьёзно! – потребовала объяснений. Ведь машина была заказана другая!

– Все вопросы к деду, – отмахнулся Щегельский. – Шикарно выглядишь!

– Спасибо, – ответила на комплимент и посмотрела на Диму.

– Я тоже не особо в курсе. Роберт остался не доволен выбором, который нам предложили.

– А мне почему ничего не сказали?

– Наверное потому, что некоторые вопросы должны решать мужчины, – мягко ответил Дима.

Наверное. Но я к этому ещё не привыкла.

– Подожди, так у вас же был свой водитель? – задала вопрос Щегельскому.

– Игорь Петрович везёт остальных, – ответил Мартин, выезжая со двора.

– И что, вы все будете на регистрации?

– А ты как хотела? Чтобы мы пропустили такой момент? А вдруг ты сбежишь?

– Марти! – предупредила его.

– Да, ладно! Надо же мне выложить в сеть твои фото, а то наши так и не узнают, что Крепкий Орешек вышла замуж!

– Марти! Не дай бог!

Мартин тихо посмеивался, виртуозно ведя машину.

– Почему ты мне ничего не сказал? – спросила Диму.

– Про что? То, что Мартин будет за рулём? Так я и сам этого не знал.

– Дима! Мне же потом в суд! Я не успею!

– Соня, так вот именно поэтому за рулём я – чтобы ты всё успела, – вместо Димы ответил Мартин, взглянув на меня через зеркало заднего вида. – Дед не любит сюрпризы.

Я тоже не люблю сюрпризы.

Дима помог мне выйти из машины. У загса нас ждали мои коллеги, которые тоже не смогли пропустить такое событие. И хотя я не сообщала о дате и времени, для ребят не составило никакого труда узнать всё самим. Покачала головой, выразительно глядя на Михаила, но тот лишь пожал плечами, словно извинялся, что он не причём – оно само получилось.

– София! – До меня доносится вскрик Сабины. Оборачиваюсь узнать, что случилось. – Туфли… – со стоном произносит сестра Димы.

Опускаю взгляд на свою обувь и вижу, что я на автомате надела свои любимые – вишнёвые. Всё верно: плащ тёмно-красный, значит и туфли вишнёвые. Сработал рефлекс.

– Дим, – шепчу. – Надо вернуться….

– Мы не успеем, – отвечает Шейн. – Эти мне тоже нравятся, – успокаивает он меня.

– Да какая разница, белые или тёмно-красные! – К нам подошла Вероника.

– Я тоже так думаю, – добавил Мартин, обнимая жену, словно успел соскучиться, пока она ехала в другой машине.

– Да хоть босиком! – подмигнул мне Роберт.

– Ну и ладно. Пусть будут эти, – пришлось согласиться.

Дима подошёл к Дарье, скромно стоявшей рядом с коллегами, выдернул из её букета бордовую розу, обломал шипы, укоротил стебель и добавил в центр букета, который я держала.

– А так даже лучше, – улыбнулся Роберт.

– … и объявляю вас мужем и женой! Жених вы можете поцеловать невесту…

– С удовольствием, – шепчет Дмитрий, и я попадаю в плен его губ.

На минуту выпадаю из реальности, забыв про время, суд, не те туфли, про Рейн. Есть только мы: я и Дима. И я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я понимаю, что люблю его, и никому и ничему не позволю нас разлучить. Теперь я знаю, что точно его не отпущу, а влюблю. Влюблю так, чтобы, наконец, услышать самые заветные три слова: я тебя люблю, которые так и не были сказаны.

Роберт оказался прав, как всегда, – я не сдамся!

Наконец всё закончилось. Закрываю молнию на папке и с вздохом облегчения собираюсь выйти из здания.

– София, подождите!

Оборачиваюсь на голос и взглядом задаю немой вопрос.

– Вы торопитесь?

– Да. – Чуть пожимаю плечами. Не люблю контакты с юристами противоположной стороны, если они не касаются работы.

– Я провожу.

Вместе идём до выхода. Ничего существенного в беседе нет, и мне бы хотелось побыстрее избавиться от коллеги.

– София, что вы делаете сегодня вечером? – звучит вопрос.

– Сегодня вечером я замужем, – отвечаю, глядя в глаза, и выхожу на свежий воздух.

Я задержалась, но Дима никуда не уехал. Он так и сидит в машине, только уже на месте водителя. Заметив меня, выходит и идёт мне навстречу.

– Свободна? – спрашивает Дима, притягивая к себе.

– Мистер Шейн, вы опоздали, – отвечаю, заставив Диму замереть. – Сегодня утром я вышла замуж,

Дима шумно выдыхает.

– София!

– Да? – тяну, надеясь, что услышу ответ, но Дима молча уводит меня подальше от здания суда.

– Давай уедем отсюда, – предлагает.

– Подожди, а где Мартин?

– Его миссия быть извозчиком закончилась.

– Я так и знала, что он сбежит! А машина?

– А машину Роберт Иосифович оставил в полное наше распоряжение. Это свадебный подарок.

Хмурюсь. Подарок в стиле Роберта. Но не хочу сейчас ни с чем спорить, просто хочу отдохнуть.

– Куда? – спрашиваю.

– В ресторан? – предлагает Дима.

– Дим, давай сделаем заказ и поедем домой.

– Как пожелаешь, – он явно доволен моим ответом, – но сначала я хочу тебе кое-что показать.

Мне открывают пассажирскую дверь.

– Даже так? – Немного удивлена. В ответ лишь молчаливая улыбка. Зависаю, любуясь им.

Муж (неужели это правда?) занимает водительское место, поворачивается назад и достаёт коробку с пиццей.

– Не свадебный торт, конечно, пусть будет «свадебная пицца», – улыбается.

– Боже! Это бесподобно! Ты знал, что я откажусь от ресторана?

– Нет, но решил, что пицца не помешает.

Забираю у Димы коробку, достаю кусочек и без ложной скромности откусываю, стону от удовольствия.

– Я тебе говорила, что обожаю тебя? – спрашиваю, с набитым ртом.

– Нет. Но мне это очень нравится, – Дима довольно улыбается.

– Что ты решил насчёт Рейн?

– Пока ничего. – Дима выруливает с парковки.

– Ты же не можешь оттягивать это вечно, – закрываю коробку и оставляю её у себя на коленях.

– Не собираюсь. Но думаю, мы могли бы устроить небольшое свадебное путешествие во Францию.

– Ты сейчас говоришь серьёзно?

– Абсолютно. Ты когда последний раз была в отпуске?

– Вопрос отклонён, – фыркаю. Нечего ему знать, что ни разу не брала полноценный отпуск. Некогда отдыхать было.

– Можешь не отвечать.

– Дим, как ты себе это представляешь?

– Так и представляю. Проводим Сабину, и я закажу билеты.

– А как к этому отнесётся Рейн? – У меня миллион вопросов, но самый главный из них: сказала ли Джулия своей дочери, что Дима её отец.

– Не думаю, что Рейн откажется показать нам местные достопримечательности.

– А ты знаешь, наверное, так будет даже лучше, – соглашаюсь, немного подумав.

Дима привозит меня за город, помогает выйти из машины, и ведёт за руку. Ничего не спрашиваю, зная, что раньше времени он не ответит.

Наконец он останавливается.

– Нравится?

Осматриваюсь по сторонам. От дороги мы свернули не так уж и далеко, но кроме электрических столбов на пустыре я ничего не вижу. Чуть поодаль шумит берёзовая роща. Над нами чистое небо.

– Красиво.

– Вот здесь, где мы стоим, будет наш дом. Документы уже готовы.

Смотрю, не мигая, и не знаю, что сказать.

– А не слишком далеко от центра?

– По времени до твоей работы на восемь минут дольше. Роберт Иосифович обещал, что сам всё проконтролирует. Он просил не отказывать ему в такой мелочи.

– В любом случае это было бы бесполезно.

– А ещё звонил отец. – Климент Шейн не смог прилететь по состоянию здоровья. – Он очень надеется, что сможет лично поздравить и ждёт нас.

– Кажется мне, действительно, придётся брать отпуск, – говорю больше сама себе. И мне определённо это нравится. – А твоя мама?

– Мама, – Дмитрий вздыхает. – Мама пока не собирается возвращаться. – Дима смотрит куда-то вдаль, потом словно отмирает. – Идём, ты, наверное, ужасно голодна.

– Уже нет.

Дима обнимает меня за талию и ведёт к машине, но мы опять едем не домой.

– Дима? Ещё один сюрприз?

– Не совсем. Я знаю, что ты не любишь сюрпризы.

– Может, тогда просветишь?

– Мы уже рядом.

Дима подъезжает к гостинице, где мы провели с ним самую первую ночь, про которую он так и не вспомнил, и где совершенно случайно встретились во второй раз.

– Сюда?! – невольно вырывается у меня.

– Да.

– Но почему?

– Во-первых, дома нам не дадут побыть вдвоём, а во-вторых, именно здесь я встретил тебя.

Ни за что бы не подумала, что он такой романтик!

– Только не говори, что снял тот же номер?

– Хорошо – не скажу.

– Дима! – возмущаюсь, но приходится замолчать, так как мы подходим к стойке. Диме тут же выдают ключ. Я оказалась права – номер тот же!

В смешанных чувствах делаю шаг в кабину, с замиранием сердца слежу за движением лифта, и, когда Дима подхватывает меня на руки, невольно вскрикиваю.

– Напугал!

Из лифта Дима выносит меня на руках. Мы немного застреваем в дверях, и я хихикаю, утыкаясь в мужскую шею, вдыхаю его запах и уже ни о чём не могу думать.

Дверь номера распахнута, и Дима несёт меня прямо к кровати. К моему огромному удивлению, номер переделали в свадебный.

– Это потрясающе, – выдыхаю, любуясь тем, что он сделал для меня.

– Скоро принесут наш ужин, – Дима сам снимает с меня туфли.

– К чёрту ужин, – притягиваю его к себе и целую. – Ужин подождёт.

Глава 17

Дмитрий

Я не знаю всех местных свадебных традиций, но учитывая, что у нас всё немного не соответствует стандартам, мне ужасно хотелось, чтобы София запомнила этот день, как день нашей свадьбы. И когда она потянула меня за лацкан пиджака на себя, я понял, что мои старания не напрасны.

Какой бы строгой и самостоятельной не была женщина, она всё равно прежде всего женщина. Именно это я уяснил уже давно. И моя София не исключение. Она совершенно не подходит под подавляющее большинство и привыкла со всем справляться самостоятельно, но я видел, как она принимает то, что уже была готова решить сама. Ещё робко и неуверенно. Но она не отказывает. И меня это радует.

Я сразу предупредил на ресепшене, чтобы ужин оставили возле номера. Это вызвало неудовольствие, но проблему быстро решили.

Смотрю за затихшую Софию. Наверное, никогда не устану ею любоваться. Такая страстная, такая живая, такая нежная. Моя.

Встаю и надеваю брюки, чтобы закатить тележку в номер. София никак не реагирует. Устала, моя девочка.

Найти в сентябре черешню у меня не получилось. За то была клубника. Беру ягоду и вожу по губам Софии. Чуть придавливаю, и сок попадает ей в рот. София издаёт тихий стон и проводит язычком по губам.

– Что это? – шепчет, но глаза открывать не спешит.

Нет, дорогая, спать пока я тебе не дам. Снова дразню сочной ягодой. София приоткрывает рот и зажимает губами нежную мякоть, откусывает и стонет от наслаждения. Ни разу не видел, что можно так сексуально есть. Слизываю сок с её губ. И беру другую ягоду.

София приоткрывает глаза, затуманенные желанием. Не могу ей отказать и целую сладкие губы, пахнущие клубникой. Кажется, наш ужин опять останется не тронутым.

Засыпаем мы оба под утро. Сквозь сон ощущаю, как София закидывает на меня свою ногу, провожу по бархатной коже, притягивая к себе и выключаюсь напрочь.

Что-то щекочет моё лицо. Утыкаюсь в подушку и слышу смешок, а «щекотка» сползает на спину.

– София, – бурчу и поворачиваюсь. – Тебе не стыдно?

– Ни капельки.

София сидит на кровати, сложив ноги по-турецки, засовывает в рот клубнику, облизывает губы и пальцы. Вроде бы обычные действия, но они вызывают у меня желание.

– Иди сюда, – зову.

– Не-а! Я есть хочу! Дим, а кто вчера привёз ужин? Я этот момент пропустила.

– Джин.

– Оу! А джин может сварить кофе?

– Может, – тянусь за телефоном, чтобы заказать кофе. – Сейчас загадаю желание и потру лампу.

– Ну, так и я умею! – София ставит вазочку с оставшейся ягодой прямо на кровать. – Будешь?

– Буду, – тут же соглашаюсь и открываю рот. Софии нужно немного подвинуться, что она и делает, тут же попадая в мои объятия.

– Это нечестно! – возмущается.

– Так вкуснее, – шепчу. Провожу руками по плавным изгибам.

София берет губами клубнику и наклоняется ко мне. Принимаю лакомство из её губ, и переворачиваю её под себя.

– Дима! – выдыхает.

– Сама виновата. – Целую её губы.

Из номера мы смогли выйти только к обеду. София немного ворчит, что опоздала на работу, но я знаю, что ничего важного у неё сегодня нет, а с текучкой обещали разобраться.

Никогда не думал, что буду жалеть, что сам пригласил сестру. Мы с Софией оба выдыхали, когда Сабина оставляла нас одних. Даже к Веронике Саб почти не ездила.

– Значит, так! Вот здесь и здесь нужно будет поставить вазы, а здесь просто необходимо оставить проход.

Я почти не слушал, что говорит Сабина, терпеливо ожидая, когда она закончит и уйдёт, а мы останемся одни.

Несмотря на то, что теперь мы с Софией могли быть вместе всё свободное время, нам катастрофически не хватало друг друга. Мне не хватало. Как будто я всю жизнь шёл по пустыне, и, наконец, добрался до источника, но никак не мог утолить жажду.

Я с нетерпением ждал субботы, чтобы провести торжественную часть нашей свадьбы, посадить Сабину на самолёт, и всё остальное время проводить с женой. София попросила недельку, чтобы закрыть дела, и она возьмёт отпуск.

Даже знакомство с Рейн уже не так пугало, ведь София будет рядом. С каждым днём я всё больше влюблялся в свою жену, узнавал и теперь не представлял, как мог жить без неё.

София подняла лицо и посмотрела на меня. Её глаза светились, а лицо озаряла улыбка. Прижал к себе и коснулся любимых губ. Она сидела в моих объятиях, и, мне кажется, что тоже не слушала, что нам пытается втолковать Саб.

Сабина замолчала, видимо заметила, что мы совсем в другом мире, и махнула на нас рукой.

– Поеду я к Веронике, вы всё равно ничего не слышите! – произнесла Саб, с умилением глядя на нас. – София, стилист будет та же?

– Ага, – кивнула София.

Зазвонил мой телефон. Потянулся, чтобы достать, неохотно выпуская из объятий Софию.

Номер не определился, но с этого номера звонила Мари Дюран.

– Слушаю, – ответил, нахмурившись.

– Monsieur Shane? (*Месье Шейн?)

– Oui (*Да).

– C'est Marie Durand (*Это Мари Дюран). – Произнесли на том конце. И мне показалось, что голос Дюран дрогнул.

– Je t'ai reconnue, Marie (*Я узнал вас, Мари).

– Monsieur Shane, Julia est décédée ce soir. Il est impératif que vous veniez de toute urgence (*Месье Шейн, Джулия умерла сегодня ночью. Крайне важно, чтобы вы приехали).

София была рядом и всё слышала. Она осторожно взяла телефон из моих рук.

– Madame Durand, voici Sophia Shane. Madame Robber a dit à sa fille qui était son père? (*Мадам Дюран, это София Шейн. Мадам Роббер рассказала дочери, кто её отец?)

– Oui (*Да).

Мне показалось, что София выдохнула.

– D'accord. Nous partons sur le prochain vol (*Хорошо. Мы отправляемся ближайшим рейсом).

– Что всё это значит? – Сабина переводила взгляд с меня на Софию.

– Джулия Роббер прилетала незадолго до нашей свадьбы и сообщила, что у Димы растёт дочь, – ответила вместо меня София.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И вы поверили этой стерве?

– Сабина, – София вздохнула. Она постоянно напоминала мне, что нужно всё рассказать Сабине, но я стоял на своём. Думал, что после знакомства с Рейн, расскажу, но даже предположить не мог, что всё может так обернуться. – Джулии незачем было лгать. Она попросила только позаботиться о своей дочери, когда её не станет.

– Почему о ней не может позаботиться её муж? – строго спросила Сабина. Её губы были сжаты. Сестре явно не нравилось, что Джулия снова напомнила о себе.

– Он тоже умер, – ответила София.

Я же не мог произнести ни слова. Встреча с Рейн была неизбежна, но я никак не думал, что она будет при таких обстоятельствах.

София

– И что вы собираетесь делать? – спрашивает сестра Димы.

– Саб, нужно лететь. Девочка сейчас совсем одна, и ей нужна поддержка, – отвечаю ей.

– Но у тебя ещё не готовы паспорта!

– Их получение можно ускорить. Надеюсь, что с этим не должно возникнуть проблем. Дима? – Зову мужа, но он совершенно потерян.

– София, что я ей скажу?

– Что ты ничего не знал о её существовании, – отвечаю.

– Ты думаешь, что она сможет меня принять?

– Не знаю. – Согласна, что с Джулией было бы легче наладить отношения, но теперь изменить уже ничего нельзя.

– Я так понимаю, что всё нужно отменять? – вздыхает Саб.

Молча ей киваю. Видимо, всё-таки надеть настоящее свадебное платье я так и не смогу.

Дима заметно нервничает. Я, честно говоря, тоже, но стараюсь не показывать, ведь ему сейчас намного сложнее. Не знаю, что чувствовала бы я, если спустя шестнадцать лет мне пришлось знакомиться со своей дочерью.

Обычно я репетирую фразы, которые буду произносить в суде. Здесь же я не знала, какие слова нужны. Я даже не представляла, какой окажется Рейн. Джулия не показала даже фото, и всё, что мы о ней знали – только то, что ей почти шестнадцать.

Девочки в этом возрасте обычно уже имеют свои взгляды на мир, знают, что хотят от этой жизни. Рейн росла в достатке и, я уверена, не страдала от недостатка внимания матери, ведь Джулия так и не вышла повторно замуж, хотя с её внешностью и средствами вполне могла найти себе достойную пару. Мысли, что она снова не вышла замуж из-за Димы, стараюсь отогнать. Ревновать к первой любви бессмысленно. Особенно сейчас.

Беру Диму за руку, когда такси останавливается, привезя нас в Жуан ле Пен.

– Дим, ну чего ты так переживаешь? Мы только поженились, а уже есть дочь! – Пытаюсь немного разрядить обстановку, так как Дима почти всё время молчит.

– Взрослая дочь, София. Про которую мы ничего не знаем.

– Мы знаем, что сейчас ей нужно помочь, даже если и не сложатся отношения.

– София, как можно помочь человеку, который тебя ни разу не видел?

– Очень просто. Идём.

Дима помогает мне выйти из машины. Нажимаю на кнопку звонка и сообщаю в переговорное устройство о нашем приезде.

Вообще-то я позволила Дюран ещё из аэропорта, но встречать нас походу здесь не желают. Не делюсь своими наблюдениями с Димой.

Срабатывает сигнал открывания, и мы заходим.

– Почему вы без багажа? – спрашивает Мари Дюран на французском.

– Наш багаж в гостинице, – отвечаю.

– Я думала, вы останетесь с Рейн. – На бесстрастном лице Дюран проскальзывает удивление.

– Мари, Рейн может не понравиться наше присутствие. Не думаю, что стоит её пугать тем, что неизвестно откуда свалившийся отец претендует на её наследство.

Мари, не мигая, смотрит на меня, словно оценивает. Всё верно, ведь она меня видит впервые, тогда как я её уже видела.

– Рейн закрылась в комнате и никого не хочет видеть. Она почти ничего не ела с тех пор, как Джулию увезли в клинику, и когда её не стало, – сообщает Мари.

– Что случилось?

– У Джулии начался приступ, и она так и не пришла в себя. Врачи были бессильны.

– Ясно. Мы можем увидеть Рейн?

– Я не знаю. Она никого не пускает.

– А вас?

– Только меня.

– Вы назначены её опекуном?

– Нет. Джулия оплатила мои услуги до конца года.

С одной стороны это хорошо, а с другой совершенно не даёт защиту прав Рейн, и я совсем не уверена, что моих знаний местных законов хватит, чтобы Дима смог получить опекунство над Рейн. Ведь во Франции детских домов практически нет, и дети попадают в чужие семьи.

Дюран стучит в комнату Рейн.

– Je ne veux voir personne! (*Я не хочу никого видеть!) – доносится из-за закрытой двери.

Дима шумно вдыхает. Этого он боялся больше всего.

– Дима, посиди в гостиной. Я попробую сама, – прошу, касаясь его груди.

Дима выдыхает, как мне кажется, с облегчением и кивает. Посылаю ему обнадёживающую улыбку, хотя сама совсем не уверена в успехе. Вспоминаю, как тяжело было Эдику в своё время, и понадобилось слишком много усилий, чтобы он перестал плакать по ночам.

– Rain, je m'appelle Sophie. Puis-je te parler? (*Рейн, меня зовут Софи. Я могу с тобой поговорить?) – сама стучу в дверь.

Тишина. Каждая секунда кажется вечностью. Уже собираюсь уйти, как слышу: «Войдите!», сказанное на французском.

Глубоко вдыхаю и толкаю дверь.

Я не раз представляла в воображении Димину дочь. Учитывая, каким красавцем был он сам и ангельскую внешность Джулии, Рейн представлялась мне роковой красоткой. Юной, неотразимой, сногсшибательной. Но я никак не ожидала увидеть тонкую, заплаканную девочку. Рейн походила на двенадцатилетнего подростка: угловатая, робкая, пугливая. Она сидела, обхватив колени руками, и смотрела на меня огромными глазами, красными от слёз.

– Привет, – ещё раз сказала на её родном языке.

– Вы говорите по-французски? – Рейн была удивлена.

– Немного, – скромно ответила ей.

– Нет. У вас чистое произношение! – возразила она, но тут же стушевалась. – Извините.

Что ж, по крайне мере, мы нашли одну общую тему. Видимо, Рейн боялась, что не сможет общаться со своим отцом, так как Джулия ей наверняка сказала, что Дмитрий живёт в России.

– Не извиняйся. У меня был учитель – француз, и он любил повторять: «Je ne comprends pas!» (*не понимаю!), если я неправильно произносила какой-нибудь звук, и делал вот так… – Я взмахнула руками, изображая своего репетитора, которого Роберт специально вызвал из Марселя.

Рейн заморгала и зависла.

– Он вас ругал?

– Да. Исключительно на французском. И первое, что я считала очень ругательным было: «Mes pauvres oreilles!» (*Мои бедные уши!).

Рейн улыбнулась.

– Но это же не ругательно!

– Но я же этого не знала, – улыбнулась ей в ответ. – Я могу сесть?

– Да. Конечно. – Ответила Рейн, опуская ноги. Она засунула руки под них и тяжело вздохнула.

– Рейн, мне так жаль.

– Я до сих пор не могу поверить, что мамы нет, – призналась девочка.

– Всегда больно терять тех, кого любишь. Мне было двадцать лет, когда погибли мои родители.

Рейн недоверчиво на меня посмотрела.

– И тоже никого не осталось?

– У меня остался брат. Ему было десять и мне пришлось устроиться на работу, чтобы его не забрали в детский дом.

– А у меня никого нет. Бабушка и дедушка от меня отказались, когда узнали, что я им неродная.

– Ты это помнишь?

– Да. Хотя и говорят, что в пять лет ничего не запоминается. Бабушка обозвала маму некрасивым словом, и больше я её не видела.

Не мне судить поступки Джулии.

– Даже сейчас?

– И сейчас. Ведь ничего не изменилось, – произнесла Рейн, пожимая тоненькими плечами. – Во мне не течёт кровь династии Роббер, – добавила она с какой-то обречённостью в голосе.

– Ты до сих пор переживаешь?

– Я привыкла. Меня даже в школе дразнили, что я присвоила себе чужую фамилию.

– Твоя мама это знала?

– Да.

Что ж, это объясняет почему Джулия не вышла замуж во второй раз. Она хотела сохранить дочери фамилию.

– А про твоего папу она тебе что-нибудь говорила? – спросила я осторожно.

– Только то, что он сейчас живёт в России, и что я на него очень похожа.

– Это правда. Ты, действительно, на него очень похожа, Рейн.

Рейн снова тяжела вздохнула.

– Я боюсь, – призналась девочка.

– Он тоже боится.

– Почему? – На меня смотрели по-детски наивные глаза.

– Что может тебе не понравится. Он ведь ничего про тебя не знал.

– А вы его любовница?

– Нет, Рейн. Мы женаты.

– У вас есть дети?

– Нет. Мы совсем недавно поженились.

– Значит, будут.

– Ты против?

– Нет. Я не знаю, – Рейн опять вздохнула.

– Рейн, ты давно ела?

– Я не помню.

– Может, ты поешь и… познакомишься с Дмитрием? – Рейн с удивлением на меня смотрела. – Я всегда ем, когда нервничаю, – попыталась объяснить.

– А я не могу есть.

– Твоя мама бы очень огорчилась.

– Думаете, она это знает?

– Я в это верю.

Я протянула ей свою руку. Рейн смотрела, но свою давать не спешила.

– А если я ему тоже не понравлюсь?

– Тогда мы отправим его обратно.

– А ты останешься? – спросила Рейн, не заметив, что перешла на «ты», хотя для французов это не свойственно.

– Не зря же я столько сил потратила на французский!

Моё возмущение вызывает у Рейн подобие улыбки.

– Ты точно русская?

– Сто процентов! А что, не похожа?

– Нет. Я читала про русских.

– Знаешь, на них лучше смотреть. То, что пишут, не совсем так. У Дмитрия мама тоже русская, хотя и родилась во Франции.

– Правда? – обрадовалась Рейн, но тут же сникла.

– Правда.

– Вы же меня не заберёте? – Звучит настороженно.

– Если ты не захочешь, то нет.

– А если захочу?

– Тогда не вижу никаких препятствий.

– А Мари?

– Если тебе с ней будет легче, то и Мари. Идём? – предложила я ещё раз.

Рейн глубоко вздохнула, словно вместе с воздухом набиралась смелости, и встала.

– Да.

Дмитрий

В своё время я очень долго привыкал к мысли, что Джулия избавилась от моего ребёнка. Даже то, что она сказала, что он не мой, не сыграло никакой роли. Сейчас же мне было ещё сложнее принять, что у меня есть дочь. Можно провести ДНК экспертизу, но не это главное. Главное, что я не знал ничего столько лет, и именно поэтому не мог принять Рейн как свою. Не моя она. Не моя.

Я был готов к тому, чтобы забрать Софию и вернуться. Вернуться туда, где уже была расчищена территория для нашего дома. Эта гостиная была чужой, как и всё, что окружало. Чужая страна, чужой дом, чужая дочь.

– Дима….

Голос Софии вырывает меня из невесёлых мыслей. Хочу сказать ей, что мы возвращаемся, но слова застревают. София держит за руку девочку, которая старается не прятаться за её за спину. Они вдвоём вызывают совсем другие чувства – словно они одно целое. Но как? Ведь Рейн для неё совсем чужой ребёнок, и другая на её месте попыталась бы наоборот убедить, что Рейн будет нам только мешать. Но не София.

На Рейн короткие джинсовые шорты и простая майка. Она никак не вяжется у меня с Джулией, которая никогда не ходила без косметики. Даже дома. Рейн выглядит как обычный ребёнок.

– Привет, – произношу, вставая. В горле пересохло, и голос кажется хриплым.

– У него не было твоего учителя? – спрашивает Рейн у Софии. Странная реакция на моё «привет». София качает головой. – Здравствуйте, месье.

– Меня зовут Дмитрий.

– Здравствуйте, месье Дмитрий, – послушно произносит Рейн.

– Можно просто Дмитрий.

– Дима, Рейн ничего не ела, её нужно накормить, – замечает София, снимая возникшее напряжение.

– Нет проблем. Рейн, где у вас кухня?

– Он что, сам готовит? – спрашивает Рейн у Софии.

– Ага. И очень вкусно! – заверяет София.

– Там. – Показывает Рейн, которая, как мне кажется, не очень поверила Софии.

Мне лучше чем-нибудь занять руки, чем показать, как сложно собраться самому. Сообразить незатейливый обед из того, что имелось под рукой, несложно. Сложно преодолеть напряжённость, царившую в столовой. Кухней назвать просторное помещение, предназначено для этой цели, сложно.

На мои вопросы Рейн отвечает осторожно, тогда как с Софией ей общаться немного легче.

Только когда мы с Софией вернулись в гостиницу, я смог выдохнуть. Спина затекла так, что онемели все мышцы, так я был напряжён.

София договорилась с Рейн, что мы подъедем завтра, когда она вернётся из школы.

– Ты как? – спрашивает София.

– Сам не знаю. Ещё не понял, – признаюсь.

– Да, ладно тебе! У тебя очень красивая дочь! – восклицает София.

– Не знаю. Я не разглядел ничего в ней красивого. Обычная девочка, которая появилась непонятно откуда.

– Дим, во всём есть свои плюсы. Рейн уже взрослая. Никаких пелёнок, бессонных ночей, тебе не нужно будет читать ей сказки, учить кататься на велосипеде. Готовый ребёнок!

– Ты так говоришь, словно у тебя были дети.

– У меня был Эдик. Мне его хватило. Особенно, когда приходилось разрываться между работой, учёбой и его уроками.

– Сейчас придётся разрываться между странами.

– А почему бы нам не пригласить Рейн к себе? Скажем, на осенние каникулы?

– София, в Европе нет осенних каникул.

– Как нет?

– Вот так. После летних идут рождественские, но они длятся три недели.

– Бедные дети, – вздохнула София. Для неё так же было большим удивлением узнать, что Рейн вернётся домой после школы только к пяти часам. – И когда начинаются эти рождественские каникулы?

– В середине декабря.

– Долго, – вздыхает София. Потому что прекрасно понимает, что пока у Рейн учёба ни о какой поездке в Россию речи быть не может.

Глава 18

София

Дима спит, а я никак не могу уснуть. Такое со мной, наверное, впервые. Из головы не выходит Рейн. Не такой я её себе представляла, и сейчас мне её жалко. Очень жалко. Остаться совсем одной и никому не нужной – это тяжело. Не знаю, что со мной. Не скажу, что я совсем бесчувственная – моя профессия требует оставлять холодный разум, но тут совсем другое. Хочется не только пожалеть, но и дать то тепло, которого девочке так не хватает.

Шальная императрица: «Кажется в ком-то начали просыпаться материнские чувства?»

Великая моралистка: «Так пора бы уже».

Не знаю. Я не уверена, что из меня выйдет хорошая мать. По крайней мере, к рождению своего ребёнка я не готова.

Шальная императрица: «Можно подумать, что кто-то к этому бывает готов?!»

Великая моралистка: «Но ведь есть те, кто планирует беременность».

Женская логика: «Есть. Но большинству просто приходится её принять. Или не принять».

Не согласна с Музами. Я замужем меньше месяца и ни о какой беременности речи быть не может.

Шальная императрица: «Тю! Обычно замуж-то выходят только потому, что она, эта самая беременность, есть. А тут «и речи быть не может!»

Каждому своё.

– Ты почему не спишь? – спрашивает Дима.

– Сплю. – Теряюсь в догадках, как он узнал, ведь я лежу спиной к нему.

– Врушка, – шепчет муж и прожимает к себе. – Когда ты спишь, то твоя ножка лежит на мне.

– Ты только поэтому проснулся? – поворачиваюсь.

– Да. Думал, ты опять сбежала.

Закидываю на мужа ногу. Ничего не могу поделать с этой привычкой.

– Так лучше?

– Определённо, – тянет Дима, проводит рукой по бедру и перетягивает на себя. – Так намного лучше.

Перелёт, тяжёлый день и Рейн вылетают из головы, стоит только забыться в объятиях мужа.

Шальная императрица: «Может решиться на беременность?»

«Не сейчас», – это была последняя мысль, с которой я засыпала.

Новый день принёс массу впечатлений. Осень не разделяет страны, она раскрашивает мир своими красками. Мы прогулялись пешком, посетили выставку и наслаждались кулинарными изысками в обычном кафе, в которое нас загнал вдруг начавшийся дождь.

Ровно к пяти часам такси привезло нас на виллу в Жуан ле Пен. Ворота были открыты. Мари нас ждала.

– Что случилось? – спрашиваю по-французски Дюран. Женщина стоит хмурая и нервно перебирает руками. – Что с Рейн?

– Она опять закрылась. – Дюран качает головой. – Вчера, после вашего отъезда, она немного отошла, а сейчас опять такая же.

– Может, что-то в школе? – высказываю предположение. Рейн говорила, что её там дразнят, хотя я читала, что отношение в школах у них доброжелательное.

– Не знаю. Рейн молчит.

Фраза оборвана. Я вижу, что Дюран хочет что-то добавить, но сдерживается.

– Мари, что вы хотели сказать?

Дюран вскидывает взгляд и произносит на выдохе:

– Вы не могли бы остаться в особняке. Ради девочки.

– Конечно. Это не проблема. Главное, чтобы мы не мешали.

– Нет. –  Коротко отрезает Мари. – Вы не будете мешать. Наоборот. Я приготовлю вам комнату.

– Спасибо. Дмитрий чуть позже привезёт наши вещи. Я поднимусь к Рейн.

– Конечно.

Стучу в дверь. Тишина.

– Рейн, это Софи. Можно мне войти?

Тишина. Знаю, что нарушаю её одиночество, но нажимаю на ручку. Дверь поддаётся. Рейн лежит на кровати. Словно спит. Но мне это не нравится. Подхожу к кровати и нахожу пульс. Взгляд по привычке обшаривает комнату и натыкается на пузырёк с таблетками.

– Рейн! – зову девочку в испуге. – Рейн!

В комнату забегает Мари.

– Что случилось?

Зову Рейн, пытаясь разбудить, но девочка не отзывается.

– Мари, принесите воды, – требую, и Мари вылетает из комнаты.

Лью воду себе на ладонь и протираю лицо девочки. Рейн приоткрывает глаза.

– Софи, что ты делаешь? – сонно произносит Рейн.

– Господи! Рейн! Как ты меня напугала! – Прижимаю девочку к себе и пытаюсь успокоиться, спохватываюсь и отпускаю её. Рейн смотрит с непониманием. – Я думала, ты напилась таблеток, – объясняю.

– Я выпила две. Обычно пью одну, – зевает Рейн.

– Зачем?

Рейн облизывает губы, даю ей воды, и Рейн выпивает весь стакан.

– Зачем ты пила таблетки?

– Что?

– Таблетки, Рейн.

– А. Мне их выписали. – Рейн моргает, пытаясь проснуться.

– Зачем?

Мне, действительно, не понятно, зачем девочке успокоительное. Рейн вздыхает.

– Мама не хотела, чтобы я сильно нервничала в школе.

– Почему? – хмурюсь.

– Это из-за Кристофа, – вздыхает Рейн.

– Кристофа? – переспрашиваю. Первая мысль возникает, что это первая любовь, но тогда зачем таблетки?

– Да. Кристоф Алекс Роббер – мой двоюродный брат, – слышу признание.

– У тебя есть двоюродный брат?

– Ну, как сказать. По сути, он мне не брат, так как Ален не мой отец. – Рейн закусывает губу.

– Он тебе нравится?

– Нет, – отвечает Рейн. – Он красивый, но меня он постоянно задирает, – добавляет она уже тише.

– А мама знала?

– Да.

– Почему она не перевела тебя в другую школу?

– Эта лучшая. Мама говорила, что я должна учиться вместе с другими Роббер.

Я потёрла переносицу. Это идиотизм: заставлять учиться своего ребёнка в элитной школе, чтобы только соответствовать фамилии, и при этом пичкать таблетками!

– Рейн, но, если ты не хочешь учиться в этой школе, может, стоит перевестись в другую?

– Это ничего не изменит. Кристоф всё равно будет доставать, – вздыхает Рейн. – Он не отстанет, пока я ношу фамилию Роббер.

Некоторое время мы сидим молча. Я всё также обнимаю Рейн за плечи, а она не спешит покинуть мои объятия. Я не заметила, когда вышла Мари.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Рейн, ты не хочешь поехать в Россию? – спрашиваю очень осторожно.

– Вы меня возьмёте? – Рейн часто моргает то ли от удивления, то ли всё ещё пытается проснуться.

– А почему нет?

Рейн молчит. Неужели она думала, что мы откажемся от неё как семья мужа Джулии?

– Я не знаю русский язык, – вздыхает Рейн.

– Его можно выучить. Это не проблема.

– А Дмитрий? Он не будет против?

– Чему я должен быть против? – В дверях стоял Дима.

Я почувствовала, как напряглась Рейн.

– Дима. Мы готовы ехать домой, – говорю мужу.

– Мы?

– Да – мы. Ты, я и Рейн.

– Но у Рейн школа, и потом, мы ещё не оформили опеку.

– Я, кажется, знаю, как ускорить процесс. – Не смогла сдержать довольной улыбки. – Рейн, как насчёт фамилии Шейн? Или ты хочешь остаться Роббер?

– Рейна Шейн, – произносит девочка. – Мне нравится. Это уж точно лучше, чем Роббер!

Нам с Димой пришлось обратиться к семье покойного мужа Джулии. Предложение, помочь быстрее оформить документы, Алекс Роббер воспринял с нескрываемой радостью, поэтому мы сможем вернуться в Россию раньше.

Рейна выучила немного русских слов и смеялась над произношением. Она с головой ушла в изучение языка, что даже перестала обращать внимание на Кристофа Роббера, или, может, всё-таки Алекс Роббер озвучил своему сыну мою просьбу: перестать оскорблять Рейн.

А вот возвращаться в съёмную однокомнатную квартиру с девочкой было не очень. Дима прилагал максимум усилий, чтобы наш дом был скорее завершён, но работы оставалось ещё много.

Я попросила Эдика, чтобы он подыскал к нашему приезду трёхкомнатную квартиру.

– Сестра, ты с дуба рухнула?

– Вообще-то здесь много дубовых массивов, но даю честное слово, что я на них не залазила. И, знаешь, что, Дик? Подбирай выражения!

– Зачем тебе трёшка? – Эд проигнорировал мои возмущения.

– Эд, ты глухой? Мы приедем с Рейной!

– Ах, точно! Я забыл, что вы умудрились сделать меня дядей. Соня, может вы пока поживёте у нас?

– А ты?

– А я, так уж и быть, помучаюсь в вашей однокомнатной квартире.

Идея мне понравилась. Комнаты раздельные, и думаю, моя Рейн понравится.

– И что ты за это хочешь, мученик?

– О! Вот это я понимаю! Сразу видно делового человека!

– Эдик, не наглей! – предупредила брата, когда он перестал паясничать.

– Чуть что, так сразу «Эдик, не наглей», а я может ничего и не хочу!

– Чтобы ты и ничего не хотел? Эд, тебе самому не смешно?

– Соня, я не знаю. Всё как-то быстро, не находишь? Вы только поженились, как вдруг у вас уже взрослый ребёнок!

– И что? Рейна тебе понравится, я уверена.

– Только не говори, что мне придётся с ней нянчиться!

– Эд, я думаю, ты сам захочешь «понянчиться» с шестнадцатилетней француженкой.

– Сестра! Алё! Ещё я с малолетками не связывался. Ты точно там от безделья сбрендила.

– Вообще-то я работала! – возмутилась, но Эдику всё равно этого не докажешь. – Эд, я тебя очень прошу, давай без твоих, вот этих, закидонов. Рейн только в себя приходить начала. – Попросила брата.

А то от одного родственничка девочка избавилась, а тут дядюшка с тараканами.

– Ладно, – согласился Эд. – Что я, совсем идиот что ли? Сам через это прошёл.

– Спасибо, Эдик.

Мы решили, пока находимся в Европе, заехать к отцу Дмитрия и Сабине. Климент Шейн встретил нас радушно. Рейн поначалу стеснялась, но мудрый дедушка сумел покорить юное сердце, и Рейн со всей своей нерастраченной любовью отвечала ему взаимностью.

– София, я очень рад, что ты случилась в жизни моего сына, и смогла вернуть его к нормальной жизни, – произнёс Климент. – И за внучку, такую красавицу, спасибо! – Климент прижал к себе улыбающуюся Рейн. Девочка ожила. Её глаза сияли, а на личико больше не набегала тень. – Только я надеюсь, вы не заставите меня долго ждать внука?

Я стояла и в полной растерянности хлопала глазами.

– Мы подумаем над этим вопросом, – дипломатично ответил Дмитрий.

– Сын! Тут не думать надо, а делать! – возмутился Климент. Рейн хихикнула.

– Папа! Рядом ребёнок!

– И что? Ребёнок, – Климент обратился к Рейн. – Ты уж напоминай им, что дедушка Климент не вечный, пусть поторопятся.

Но Рейн лишь сильнее обняла доброго человека.

– Не надо так говорить. Пожалуйста, – попросила она.

– Прости, не подумал.

Глава 19

Александр и Люк Лехман были просто без ума от своей двоюродной сестры.

Алекс тот вообще, не скрывая, сожалел:

– Рейна, ну почему ты оказалась сестрой? Я бы приударил! У всех бы поотбивал!

– Так «отбивать» не у кого, – смеялась Рейн.

– Не верю, чтобы у такой девушки и никого не было, – вздыхал Алекс, но Рейн только прятала смущённую улыбку.

Сабина настороженно приняла приобретённую племянницу, но видя, что Рейн совсем не похожа на Джулию, сменила своё отношение, и, провожая нас в аэропорту, долго не могла выпустить её из своих объятий.

– Вот почему так? Это я хотела, чтобы у меня родилась девочка, – восклицала Сабина, – а девочку «подарили» брату! Почему такая несправедливость, а?

– Сабина, у тебя чудесные мальчики. – Я пыталась хоть как-то успокоить сестру Димы. Мне было на самом деле очень приятно с ними познакомиться.

– Я знаю. – Опять вздох. – А как же бантики, косички?

– Теперь уже только ждать внучек, – «подбодрил» сестру Дима.

– Дождёшься от них! – Сабина опять вздохнула. – У меня в этом возрасте уже Люк родился, а тут, – Саб безнадёжно махнула рукой. – Рейна, ты хоть меня не бросай!

– Не брошу, – пообещала Рейн.

В аэропорту нас ждала машина. Было так приятно от заботы Щегельских, но, когда водитель повернул в сторону противоположную моему дому, я забеспокоилась.

– Роберт Иосифович так распорядился, – ответил Игорь Петрович, которого я хорошо знала.

Что же задумал старый лис, что не поставил меня в известность? Этого я разгадать так и не смогла. Вряд ли Роберт спешил познакомиться с Рейн, мы всё равно бы это сделали.

Роберт встречал сам, и, судя по его загадочной улыбке, был очень собой доволен. Приятной неожиданностью было увидеть у него Эдика, но брат благоразумно стоял в сторонке, держась от меня подальше. С чего бы это?

– Софиечка, радость моя! – Я попала в крепкие, несмотря на возраст, мужские объятия. – Дмитрий! – С уважением в голосе приветствовал Роберт, протягивая Диме свою руку. – А это что за прелестное дитя? – спросил Роберт на французском, и добрые глаза засветились неподдельным восторгом.

– Рейна, – тихо ответила девочка, смущаясь.

– Какое милое имя! Зови меня Роберт.

– Хорошо, Роберт.

– Вот и чудно! Чуть не забыл! Эдуард, ты чего встал в сторонке? Иди сюда.

– Привет! Я Эдик. – Эд протянул руку Рейне.

Рейна несколько секунда смотрела на него в замешательстве, а потом ответила на русском.

– Привет.

– Ой! Да ещё и умница! – сгладил неловкость Роберт. Эд не знал французский, а Рейна говорила на русском ещё очень плохо. – Заходите, сколько можно стоять тут?!

– Роберт, может объяснишь, что происходит? – шепнула мужчине, выловив его на секунду. Ни за что не поверю, что за всем этим ничего не кроется. Это же Роберт!

– Сонечка, я рад, что вы вернулись, и что Рейна согласилась поехать с вами, – ответил старый лис, удивлённо вскинув бровь.

Ага, так я ему и поверила!

– Роберт Иосифович, – я редко его называла полным именем, – не лукавьте.

– Всё тебе знать надо!

– Конечно!

– Ладно! – вдруг согласился Роберт, вызвав у меня ещё большее удивление. Так сразу? – Рейна, пойдём, я покажу тебе твою комнату.

ЧТО?!

Но Роберт уже повёл Рейн наверх.

– Дик! Иди-ка сюда, – поманила пальчиком своего брата. – Что происходит?

– Сонь, я тут не при чём! Честно!

– Честно-честно! – Донеслось уже сверху. – Не ругай, мальчика. Он не виноват!

– Дик? – требую ответа у брата, потому как Роберт сбежал под благовидным предлогом.

– Роберт Иосифович решил, что вам будет тесно в нашей двухкомнатной квартире. И…

– И? – переспросила, так как Эдик замолчал.

– И захотел, чтобы вы пожили пока у него, – ответил Эдик.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Роберт попросил этого не делать, зная, что ты будешь недовольна.

– Я очень недовольна, Эд!

– Сонечка, я приготовила специально к вашему приезду праздничный обед. – В гостиной появилась Римма Альбертовна, экономка и повар Щегельских. – Надеюсь, ты не заразилась во Франции скромным аппетитом? А судя по тому, что Рейн больше похожа на тростиночку, то её надо кормить и кормить.

– Нет, Римма Альбертовна, с моим аппетитом всё, как и прежде, – улыбнулась милой женщине. Знает ведь, от чего я никогда не откажусь. Но решила, что Роберту нужно всё равно сказать!

Мужчин я нашла в кабинете. Дима и Роберт обсуждали рабочие моменты, я так поняла, по строительству нашего будущего дома. Дима стал просто одержим этим проектом. Он всё своё время отдавал ему, и, хотя дистанционно руководить строительством было намного сложнее, Диму это нисколько не пугало. Я часто заставала его полностью сосредоточенным за этим занятием. Дима доводил до совершенства то, что, на мой взгляд, было и так идеально.

Стояла и ждала, когда меня заметят. Наконец, меня заметили.

– Соня, что же ты стоишь, как чужая?

– Роберт, почему мне ничего не сказали? – нахмурилась.

– Прости старику маленькую слабость, – попросил Щегельский, прекрасно зная, как я отношусь к тому, когда он называет себя стариком. – Дом огромен, куда мне одному? Я предлагал Диме его, но твой упрямый муж отказался. До сих пор удивляюсь, как два таких упрямца нашли друг друга. А почему не сказал? Не знаю. Кстати, Рейн понравилась её комната. Да, и скажи мне, куда ты собиралась поселить в своей двушке Мари?

Вот же ведь! Про Мари я совсем забыла. Видимо, это отразилось на моём лице. Наверное, я никогда не дорасту до уровня Роберта – видеть всё наперёд.

Я посмотрела на Диму.

– Ты тоже знал?

– Нет. С такой стороны мы этот вопрос не обсуждали, – ответил муж.

– Не ищи, виноватых, София. Это моя идея и моё желание заполучить молодёжь в своё пустое жилище, которое, к слову сказать, уже переписано за Эдуарда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Что?! З-зачем?! – Я ошарашенно уставилась на Роберта.

– Я не вечный. Дмитрий строит вам хороший дом, а это мой подарок приёмному сыну. Он пока этого не знает, но не думаю, что Эдик будет расстроен.

Это никак не могло уложиться в моей голове, ведь Роберт и так слишком многое сделал для меня и Эдика.

– А как же Мартин и… Артур Робертович? – Я даже не сразу вспомнила имя сына Роберта.

– Софиечка, милая, этот дом лишь крошка, потерю которой они даже не заметят. Поэтому скрасьте старику одиночество своим присутствием, и не хмурь свои бровки, – по-отечески произнёс Роберт.

– Хорошо. Спасибо. – Улыбнулась. Вот как ему откажешь?

– Вот и славно! Так, о делах на сегодня хватит. Где там наша молодёжь? Да, и у Риммы уже всё давно готово.

Рейн и Эдика мы нашли за странным занятием: один из них (по очереди) показывал пальцем на предмет, и каждый называл его – Эд на русском, а Рейн на французском. И потом каждый повторял уже наоборот. Рейн смеялась, когда Эд не мог чётко произнести слово, у неё же получалось немного лучше.

– Что вы решили по поводу Рейн? – тихо спросил Роберт, чтобы нас не услышали. – Она останется в России?

– Ещё пока не решили, – ответил Дима. – Если ей здесь понравится, то – да. Если будет скучать, то скорее всего придётся возвращаться.

– И это правильно. Но я уверен, что ей уже здесь нравится, – загадочно произнёс Роберт.

Смотрю на Роберта, пытаясь понять смысл его слов, потом перевожу взгляд на Рейн и Эда. Нет, это невозможно! Эд просто пытается быть вежливым со своей племянницей. Я же сама просила его быть внимательней с ней, вот он и проявляет заботу.

– Не веришь? – по-мальчишески подначивает Роберт.

– Как-то не очень. Она ещё ребёнок, и потом – она его племянница.

– София, ты сейчас серьёзно? Ты посмотри на них немного под другим углом. Могу на что угодно поспорить, что через пару лет этот самый «ребёнок» расцветёт, и вам ещё придётся отгонять от неё женихов! А родство это только бумажное, тогда как по факту они вовсе не родня.

Я ещё раз посмотрела на Рейн, а потом на Эдика. И… этот засранец, был чертовски привлекательным, особенно для юной особы. Не дай бог, он разобьёт ей сердце! Ведь Эд на неё смотрит как на ребёнка!

Несмотря на языковой барьер, который, как я думала, может возникнуть у Рейн при общении, обед прошёл весело и непринуждённо. Роберт, Дима и я говорили на французском. Проблемы были только у Эдика, который никогда не тяготел к языкам, хотя Роберт не раз указывал ему на этот пробел, но брат успокоился, выучив только английский. Думаю, что теперь у него появится достаточный повод для изучения других языков. Ведь всегда хочется дословно понимать своего собеседника, переводчик может недостаточно точно передать смысл фразы, что, собственно, мы и делали, втроём издеваясь над бедным Эдиком.

– Ты как? – Спросила у Рейн, решив заглянуть к ней перед сном.

Не знаю, кто занимался дизайном, но комната полностью соответствовала Рейн, даже на самый придирчивый взгляд.

– Мне нравится, – ответила она. – Роберт очень добрый, а Эдвард такой смешной.

– Эдуард, – поправила её. – Или просто Эд. Так проще.

– Эд. – Пропела Рейн, пробуя имя моего брата на вкус.

– А сама ты как?

– Непривычно. Ты говорила, что у вас маленькое жильё, а дом очень красивый.

– Это дом Роберта. Он решил, что нам будет тесно в квартире. Мы пока поживём у него.

– Это из-за меня, да? – Рейн обеспокоенно распахнула глаза.

– Нет. – Я села с ней рядом и обняла девочку за плечи. – Это Роберт так захотел. Можешь считать это его капризом. И здесь будет отдельная комната для Мари.

Дюран должна была выслать необходимые вещи Рейн, которые мы с ней упаковали перед отъездом, а потом прилететь сама.

– Мари здесь понравится, – заметила Рейн.

– Ты её любишь?

– Я к ней привыкла. Она живёт с нами, сколько я себя помню.

– Вот как?

– Да. Сначала она сидела со мной, пока я была маленькая, а потом ухаживала за мамой. – Голос Рейн дрогнул. – Прости. Я не хотела.

– Не извиняйся. Нет ничего плохого, что ты думаешь о маме. Я тоже вспоминаю и маму, и папу, правда, уже намного реже.

– Ты покажешь свои детские снимки?

– Ты этого хочешь?

– Да.

– Хорошо. Тогда давай, ты завтра поедешь с нами, и я покажу тебе свои детские фотографии.

– Правда?

– Ну, конечно?

– А Э-ду-ард, – Рейн произнесла имя по слогам, – Эд тоже здесь живёт?

– Нет. Он живёт отдельно.

– Он тебе понравился?

– Он красивый и… чудной.

Чудной – это точно. Чуднее не бывает!

– Он тебя не обижал? – спросила на всякий случай.

– Нисколько! – горячо возразила Рейн. – Мне только кажется, что он сердится, когда не понимает, что я говорю, – Рейн нахмурилась.

– Не волнуйся. Эду уже давно надо было заняться языками, но ему было всё лень. Теперь точно придётся, и вы научитесь понимать друг друга.

– Я надеюсь, – вздохнула Рейн.

Пожелав Рейн спокойной ночи, пошла в свою спальню, Роберт и тут умудрился учесть мои и Димины вкусы.

Муж сидел за ноутбуком и хмуро смотрел в экран. Подошла и обняла его со спины. Дима, как всегда, положил свои руки на мои.

– Что-то не получается? – осторожно спросила. Но Дима молчал. – Дим? Что случилось?

Муж устало потёр лоб.

– Пока ничего.

– Дим? Что тебя беспокоит?

– Сложно сказать, – прозвучало уклончиво.

Я отпустила его шею и, перекинув свою ногу, уселась на него верхом.

– А ну-ка признавайся! – Потребовала совершенно серьёзно, но муж полез целоваться, и мне пришлось увернуться. – Ты не увиливай, давай!

– Я не увиливаю, – ответил Дима.

– Лгунишка. Я же вижу. О чём вы говорили с Робертом?

– Он хочет приостановить на зиму работы, ссылаясь на погодные условия, – нехотя ответил Дима.

– А ты?

– А я хочу быстрее закончить строительство.

– Знаешь, я согласна с Робертом. Я, конечно, не особо в этом разбираюсь, но некоторые материалы по-разному переносят морозы.

– Но ведь внутреннюю отделку можно делать.

– Это если ты подключишь отопление. Дим, к чему спешка?

– Соня, мы живём в чужом доме! А я не могу ничего дать ни тебе, ни Рейн! – вырывает из себя признание Дима.

– Дима, ты делаешь очень многое, чтобы он у нас был, – попыталась успокоить мужа.

– Чтобы ты устала ждать и ушла, как это сделала Джулия?

Так вот в чём дело!

– Неужели ты думаешь, что я, посмотрев, как жила Джулия, захочу того же?

– А почему нет? Это вполне естественно.

– Дима, мне не нужно от тебя ничего, как это было нужно Джулии. Мне нужен ты. Сам. Понимаешь?

– Нет.

– Тогда попытайся это понять. Если тебя смущает предложение Роберта, мы можем сами снять себе жильё. Вот и всё.

– Нет. Меня смущает то, что я не могу тебя всем этим обеспечить.

– Я подожду. А пока обеспечь меня своей любовью. Можно прямо сейчас… Ну, и ещё кофе по утрам, который ты так вкусно готовишь.

– София, я серьёзно.

– Я тоже, – шепчу в его губы и ёрзаю, пытаясь придвинуться ближе.

– София, – выдыхает Дима.

– Да? – спрашиваю в унисон.

– Я люблю тебя.

Я замираю. Сердце сбивается с ритма, и я забываю, что нужно дышать. Прячу лицо у него на плече, но не могу сдержать эмоции.

– София, ты плачешь?

– Нет, – бессовестно вру, уткнувшись в мужскую шею, но ничего не могу с собой поделать: предательские слёзы сами катятся из глаз. Кажется, крепкий орешек дал трещину. – Я тоже тебя люблю, – шепчу еле слышно.

Но Дима услышал.

– Повтори, – просит муж.

И я повторяю:

– Я тоже тебя люблю.

Дима стирает пальцами мокрые дорожки на моих щеках, а потом целует так глубоко и чувственно, что начинает кружиться голова. Отстраняюсь, чтобы жадно схватить глоток воздуха и снова попасть в плен его губ.

Не думала, что может так унести с этих простых слов, но признания, который каждый из нас боялся до этого произнести вслух, сорвали плотину, державшую чувства на замке, и вся любовь, вырвавшаяся на свободу, затопила нас обоих.

«Люблю», – шептал муж, покрывая моё лицо поцелуями и даря свою любовь.

«Люблю», – отвечала эхом, принимая его и не желая отпускать.

Мы так и уснули с этим словом на губах.

Глава 20

Дмитрий

Стоило мне только оказаться на территории Жуан ле Пен, я понял почему ушла Джулия. Я никогда бы не смог дать ей того, что она хотела. Всё просто кричало, каким жалким я был в её глазах. И сейчас, глядя на всё великолепие и роскошь, я это понимал как никогда. А ещё я понимал, что и София видит всю эту роскошь, которой она лишена. Из-за меня. Меня настолько это выбило из колеи, что я не мог больше ни о чём думать. Почему-то мне казалось, что София не захочет остаться со мной после того, что она увидела.

И пока София пыталась практически в одиночку наладить контакт с моей дочерью, я ушёл в строительство нашего дома, чуть ли не ежечасно звоня Роберту, пока Щегельский меня не осадил.

– Дмитрий, я могу понять твоё рвение. Но! За те полтора часа, что прошли после твоего последнего звонка, второй этаж не появится. Это не под силу даже трём бригадам, которые ты нанял. Успокойся. Отдохни. Проведи время с женой и дочерью. И дай людям спокойно работать. Я лично всё контролирую, и если у меня появятся вопросы, то я обязательно согласую их с тобой. Хорошо?

– Я постараюсь, но…

– И никаких «но», Дмитрий! Франция – прекрасная страна. Покажи её своей жене. София нигде не была и ничего кроме работы не видела. Подари ей пусть не свадебное, но романтическое путешествие, – продолжил Роберт Иосифович.

– Сложно назвать романтическими те проблемы, которые свалились на неё из-за меня.

– А ты попробуй изменить это! Ведь какой запомнит София эту поездку, пусть и вынужденную, зависит только от тебя. Ты можешь показать ей и Антверпен. Думаю, она захочет увидеть, где ты родился.

– Я постараюсь.

– Дмитрий, стараться – мало, если речь идёт о любимой женщине.

Именно эти слова Роберта я запомнил. И чем больше я старался, тем сильнее влюблялся в искрящиеся глаза Софии. Признание вырвалось само. Из самого сердца, из глубины души. Но я никак не надеялся получить такое же признание в ответ. Знать, что твои чувства взаимны – это высшая награда, какую я мог только ожидать.

Сегодня я проснулся раньше Софии. Если бы было можно сделать повторно предложение, я бы так и сделал, но всё, что я мог – заказал цветы. И когда моя София проснулась, комната была уставлена ими. София так и не призналась, какие она любит, поэтому получилось цветочное разнообразие.

– Ого? Я уже в раю?

– Нет, дорогая.

– Дима, ты с ума сошёл? – София сонно моргает, обводя взглядом комнату.

– Да, как только встретил тебя, – присаживаюсь на край кровати.

– Сумасшедший! – шепчет София и тянется ко мне.

– Я знаю. – Целую самую прекрасную женщину на свете.

– А какой повод?

– Разве нужен повод, чтобы подарить любимой женщине цветы?

– Спасибо! Я… не знаю, что сказать. Правда. Мне очень приятно!

– Скажи, что любишь меня, – прошу.

– Я люблю тебя. – Эхом повторяет София, разливая тепло в моей душе.

– Мне больше ничего не надо, – притягиваю её к себе. – Я безумно тебя люблю!

Никогда не устану её целовать.

– Дим, нам же надо сегодня съездить за вещами, – София чуть отстраняется, облизывает пухлые губы, простым движение сводя с ума.

– Мы съездим, – отвечаю, любуясь ею.

– Рейн хотела поехать с нами.

– Это не проблема. Давай возьмём её с собой. – Сейчас я готов согласиться на что угодно.

– Она уже проснулась?

– Нет.

– А Рейн ты тоже поставил цветы?

– Нет.

– Почему?

– Даже не подумал, – признаюсь. – Я забыл про неё.

– Дима, как можно было забыть про дочь?! – София качает головой. – Отнеси ей, пожалуйста.

– Нет. Это все твои!

– Дим, ну ты чего? Ей будет приятно, – мурлычет София, вырисовывая пальчиком узоры у меня на груди.

– Я не могу просто так зайти в комнату к ней. Она же ведь уже большая.

– Давай я! – Обрадованно заявляет София, соскакивая с кровати.

– И куда ты пойдёшь в таком виде? – намекаю на её неглиже.

– Это мы сейчас исправим.

– А может чуть позже?

– Нет, она тогда проснётся! – София накидывает на голое тело халат, стягивает поясом и, окидывая взглядом цветочное великолепие, выбирает самую большую корзинку. – Пошли! – Заговорщически шепчет, вручая мне цветы.

– Они тебе не понравились?

– Нет! Это самые красивые! Идём же! – Тянет София.

Не могут понять её логики, но послушно иду за женой. Она подходит к комнате Рейн и, приложив ухо к двери, стоит замерев, потом тихонько приоткрывает дверь и заглядывает внутрь, делает мне знак следовать за ней, но не шуметь, и мы вдвоём крадёмся в комнату Рейн.

София целует меня, когда мы выходим от Рейн.

– Довольна?

– Да-а! – Тянет София. – Хочу кофе!

– Пошли, сварю тебе кофе! – подхватываю Софию на руки и несу на кухню.

София

Обхватываю Диму за шею. Это так приятно, когда тебя носят на руках! Мы почти доходим до лестницы, как я спохватываюсь:

– Дима, стой! Отпусти! – прошу.

– Что случилось?

– Дим, я же не одета! – Из головы совсем вылетело, что мы живём в чужом доме.

Слышу тяжёлый вздох и понимаю, что он подумал о том же. Обнимаю крепче и шепчу:

– Отнеси меня в нашу комнату.

Дима послушно разворачивается. Льну к мужу, чтобы выгнать невесёлые мысли из его головы и тычусь, как кошка, носом в его ухо, только что не мурча. Дима осторожно опускает меня на пол, но не выпускает из объятий.

– София, ты сводишь с ума, – слышу признание, а его губы целуют венку на моей шее.

– Дима, – стону, – ты же обещал мне кофе.

Хотя какой к чёрту кофе, когда тебя так целуют?!

– Кофе будет непременно, но чуть позже, дорогая, – слышу ответ. И я снова теряю опору под ногами.

Из комнаты мы выходим намного позже, чем планировали. Рейн уже сидит за столом и держит обеими руками чашку с чаем. Римма Альбертовна, пожелав нам доброго утра, оставляет одних.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Доброе утро, Рейн! Как спала? – спрашиваю, садясь рядом с девочкой.

– Замечательно. Сначала даже не поняла, что я не дома, – отвечает Рейн, вызывая у меня улыбку. – А ещё у меня в комнате оказалась большая корзинка с цветами.

– У меня тоже, – шёпотом делюсь с ней секретом.

– Дмитрий? – так же тихо спрашивает Рейн.

– Ага!

– Дмитрий, спасибо за цветы! – Громче произносит Рейн. – Они чудесные!

Но почему-то мне в её голосе слышится нотка разочарования. Или показалось?

– Тебе понравились? – Дима поворачивается к нам, держа в руках две чашки, подходит и ставит передо мной мой любимый напиток.

– Очень. Мне никогда не дарили цветы, – Рейн прячет лицо за кружкой.

Ловлю взгляд мужа, но тоже прячу за крошечной чашечкой довольную улыбку. Нет, я этого не знала, но Дима теперь ни за что не забудет про Рейн.

– София сказала, что ты хочешь поехать с нами, – уточняет Дима.

– Можно? – Рейн замирает в ожидании.

– Конечно, но сначала нужно купить тебе зимние вещи.

– Зачем? – Рейн хмурится.

– Чтобы ты не замёрзла, – отвечает Дима.

– Я не замёрзну, – совершенно серьёзно отвечает девочка.

– Я тоже так думал, пока не остался первый раз зимой, – мягко настаивает Дима.

Но мне кажется, что дело не в морозах.

– Рейн, тебя что-то волнует? – спрашиваю осторожно.

– Я не уверена, что на моём счету хватит денег. Мама его постоянно пополняла, но очень много ушло на похороны, а…

– Так, послушай нас, пожалуйста, – перебиваю Рейн. – Давай, ты не будешь трогать свой счёт, даже если там есть деньги. Хорошо?

– Но как тогда…

– Очень просто. В России о детях заботятся родители. Опыта у нас с Димой в этом вопросе пока никакого, но мы будем стараться. Поможешь нам?

– А что мне нужно делать? – совершенно серьёзно спросила Рейн.

– Ну, во-первых, не бояться. Я не кусаюсь, особенно если поела. – Рейн хихикнула. – А, во-вторых, просто быть собой. Вот, пожалуй, и всё?

– Всё?! Так мало?!

– Думаю, что для начала хватит, а там что-нибудь придумаем. – Я подмигнула Рейн.

Рейн прилипла к стеклу и жадно рассматривала заснеженные пейзажи. Для неё всё, к чему я привыкла, в диковинку.

– А снег быстро растает? – спрашивает Рейн.

– Нет. Здесь он лежит очень долго, – объясняет Дмитрий.

– Неделю?

Не могу сдержать смешок.

– Нет, Рейн. Снег лежит месяцев пять, а то и больше.

– Правда? – В голосе слышится восторг.

– Правда, и он успевает надоесть. Поэтому мы с нетерпением ждём лета. А летом снова хочется снега. И так постоянно.

Дима оставляет нас с Рейн, а сам решает отвезти пакеты с покупками, но я уверена, что ему не терпится посмотреть, как продвигается строительство дома. Отпускаю его, чтобы он не мучился.

Эдик забрал наши с Димой вещи со съёмной квартиры и перевёз их домой. Не думала, что вещей окажется так много. Как бы Диме не пришлось кататься два раза – в машину всё за раз не поместится.

Рейн осторожно ходит по нашей с Эдом двухкомнатной квартире, пока я разбираюсь с вещами. Брат на учёбе, но я предупредила его, что мы сегодня заедем. Не знаю, он специально убрал всё на кухне, или у него всегда была такая чистота, но мне приятно, что нет грязной посуды и ничего не разбросано, если, конечно, не считать то, что он привёз от нас.

Решаю, не брать с собой много, отодвигаю дверцу шкафа, чтобы повесить лишнее, как слышу восторженный возглас Рейн.

– Какое красивое! Это твоё?

Поворачиваюсь посмотреть, что так удивило девочку, но Рейн смотрит на шкаф. Там висит моё свадебное платье.

– Моё, – отвечаю и жму плечами.

– А можно посмотреть и ваш свадебный альбом? – просит Рейн.

Точно! Я же ей обещала показать свои детские фото.

– А свадебных нет, к сожалению. – Протягиваю альбом с детскими фотографиями.

– Почему? – Рейн замирает с альбомом в руках.

– У нас не было свадьбы.

– А платье?

– Мы планировали, но не сложилось.

– Из-за меня, да?

– Рейн, пожалуйста! Не нужно во всём винить себя! Ты здесь абсолютно не при чём!

– Тогда почему ты не надела свадебное платье?

– За то я побывала во Франции и в Бельгии! – Оставляю её вопрос без ответа.

– Оно такое красивое, – зачарованно произносит Рейн. Она положила альбом на диван, и подошла ближе, расправила юбку, любуясь расшитым ажурной вышивкой шифоном. – София, ты можешь его надеть?

– Зачем?

– Я хочу посмотреть. Пожалуйста!

В глазах Рейн столько мольбы, словно это её самое заветное желание.

– Ты серьёзно хочешь, чтобы я его надела?

– Очень, – шепчет Рейн, замирая в надежде.

– Ладно.

Достаю из шкафа платье, с которого даже не сняла бирку. Может оно и к лучшему – будет легче продать. Немного смущаюсь раздеться при девочке, но Рейн сама догадалась отвернуться.

– Я не буду подсматривать. Скажешь, когда можно?

– Скажу.

Раздеваюсь и надеваю на себя невесомое облако, вспоминая, как была счастлива Сабина, когда мы его купили.

– Рейн, я не смогу застегнуть молнию. Поможешь?

– Конечно! – Рейн поворачивается и застывает с немым восклицанием. – Ты такая красивая, – шепчет, всё ещё не отойдя от шока.

Встаю к ней спиной. Рейн осторожно, едва касаясь спины, поднимает молнию, я чувствую, как дрожат у неё руки.

– Всё, – произносит она.

– Ну вот. Как-то так, – Пожимаю плечами, расправив невидимые складки.

– Ты похожа на сказочную принцессу! – с восхищением произносит Рейн.

– Сказочные принцессы бывают только в сказках. Так же как и сказочные принцы, – замечаю философски.

– Дима, ты посмотри на них: стоит только оставить без присмотра, так они уже о принцах мечтают! – слышу издевательский голос Эдика.

Мы с Рейн как по команде поворачиваемся в его сторону. В дверях стоит брат и Дима.

– София, что он сказал? – нервно переспрашивает Рейн, но я не могу ответить, так как загипнотизирована взглядом Димы.

 Муж, не мигая, смотрит на меня. Не могу прочесть выражение его лица. В глазах плещется расплавленная лава восторга, смешанного ещё с чем-то, похожим на ревность.

– Дмитрий, тебе не нравится? – спрашивает Рейн у него, нарушая затянувшееся молчание.

– Безумно нравится. – Отвечает Дима, даже не повернувшись к Рейн. Наконец, он отмирает и, не разрывая зрительный контакт, подходит ближе. Сгораю в его взгляде, но отвести глаза нет сил. Тону в кипящем янтаре и не могу вымолвить ни слова.

Брат платье видел, а Дима – нет.

– А я буду сказочным драконом, который не подпустит ни одного чёртового принца к моей принцессе, – хрипло произносит муж, обвивая руками мою талию. – Почему ты не сказала? – в голосе звучит упрёк.

– Хотела сделать сюрприз, а потом… потом стало не до него, – осторожно подбираю слова, замирая от его близости. Только на него моё тело реагирует так, что каждая клеточка сама тянется к нему.

– София, я не доживу до седин, потому что я никогда не знаю, что ты опять выкинешь. – Слышу признание.

– Ошибаешься, дорогой. Драконы, если, конечно, верить сказкам, живут очень долго, – стараюсь сдержать улыбку и закусываю губу. Вижу, как его взгляд темнеет ещё больше. – Надеюсь ты не собираешься здесь всё спалить?

– София! – Дима шумно вдыхает, что кажется, сейчас, если он выдохнет, я увижу пламя. Закрываю глаза и чувствую, как попадаю в самые нежные и надёжные объятия.

– Не спалю. Самому бы не сгореть, – произносит он очень тихо.

Глава 21

Дмитрий

Закидываю пакеты в дом Щегельского и мчусь на строительную площадку. Я видел через видеозвонки Роберта, что уже сделано, но мне всё равно необходимо убедиться лично. Пообещав себе, что не задержусь долго, паркуюсь и выхожу из машины.

Стены дома готовы. Коробка накрыта крышей. Только в одном месте осталась временная кровля, которую положили сразу же. Оконные проёмы второго этажа закрыты плёнкой, а на первом уже стоят стеклопакеты. Дом ещё не похож на тот, что изображён в моём проекте, но работы движутся.

От любование своим детищем меня отрывает телефонный звонок.

– Да, Эд?

– Привет, Дим! – слышу бодрый голос брата Софии. – Соня рядом?

– Нет. Я на стройке.

– Ясно. Думал вы вместе. Соня не отвечает, – произносит Эдуард, собираясь отключиться.

– Стой! Ты где?

– Да домой собирался. Хотел узнать, где вы есть.

– Я сейчас подъеду. Подождёшь?

– Да без вопросов. Набери, как подъедешь.

Отключаю звонок, и возвращаюсь в машину. Осмотр никуда не денется, а вот то, что до Софии опять нельзя дозвониться, заставляет нервничать. Слышу длинные гудки, бросаю трубку, на соседнее сидение, и резко, подняв шинами облако снега, выворачиваю с временной парковки.

Бурчу на Эда, что он долго ковыряется в замке и врываюсь в квартиру. Слышу Софию и выдыхаю. Немного успокоившись, снимаю обувь и иду в комнату, откуда доносятся голоса Софии и Рейн. Не совсем понимаю о каких принцах идёт речь, но безмолвно замираю, стоит увидеть Софию. Она стоит ко мне спиной, но и этого достаточно, чтобы забыть, как дышать. Белое воздушное облако струится до самого пола, очерчивая стройный силуэт и тонкую талию. Полностью согласен с Рейн: моя София – это сказочная принцесса, которую мне так повезло встретить.

Фраза Эдика заставляет девушек повернуться, но я вижу только свою фею, и не могу налюбоваться. Принцессы, даже все вместе взятые, не сравнятся с моей Софией. И не дай бог, к ней приблизится какой-нибудь, пусть даже самый захудалый принц: сожру со всеми потрохами!

– А я буду сказочным драконом, который не подпустит ни одного чёртового принца к моей принцессе, – озвучиваю вслух свои мысли, сграбастывая Софию. И всё равно мне этого мало!

София

И всё-таки у нас была свадьба. По всем правилам. Так захотел Дима. Он сделал мне предложение, как настоящий джентльмен, преклонив колено.

– Дима, что ты делаешь? – изумилась я.

– Предлагаю тебе руку и сердце.

– Дима, мы же женаты!

– Это совсем не то! Так ты согласна?

Я не знаю, что имел в виду Дима под «совсем не то». Может то, что заявление в ЗАГС мы подали, не совсем осознавая всю важность этого шага, да и сама регистрация была «на бегу». А может потому, что наша игра переросла в более сильное, глубокое и настоящее чувство. По крайней мере именно его я сейчас читала в любимых глазах.

– Ну, конечно, я согласна!

Женская логика: «Какой же он всё-таки романтик!»

Великая моралистка: «А мне нравится!»

Шальная императрица: «Я сразу сказала, что это наш мужчина!»

– Ура! – Рейн захлопала в ладоши. – А можно я буду подружкой невесты?

– Какой ещё подружкой? – нахмурился Дима.

Роберт оказался прав: Рейн ожила, и у неё стало очень много друзей. Особенно мальчиков. И Дима на каждого из них смотрел косо.

– Дима, они же просто общаются! – пыталась я вразумить его.

– Ничего подобного! – бурчал муж.

Однако он совсем не замечал, что ни один из сверстников Рейн не интересует. Девочка ни на кого не смотрела. Если, конечно, не считать Эдика. Я видела, как загораются её глаза и алеют щёки. А Эдик? Этот балбес ничего не видел.

– Привет, пельмешка! – Эд приветствовал Рейн, приобняв девочку за плечи.

Рейн нахмурилась, но ничего не ответила. Она уже достаточно сносно понимала русский, хотя говорить ей было ещё немного сложно.

– София, что он сказал? – тихо спросила Рейн у меня чуть позже. – Что такой пельмешка? Это еда, да? Я толстая?

– Ну, какая ты толстая? – улыбнулась ей. – Нет, Рейн, ты не толстая, а пельмешка – это да, еда.

– Почему Эд назвал меня едой?

– Здесь игра слов: «племяшка» и «пельмешка».

– София, я не хочу быть «пельмешкой»! – обиженно воскликнула девочка.

– Не обращай на это внимания, Рейн. Эд так шутит.

– Я не могу, – призналась девочка, вздохнув.

И несмотря на торжественную часть, где все смеялись и шутили, Рейн была грустной, хотя сама ждала этого дня больше нас с Димой. А всё потому, что мой братец сидел в компании Дарьи и ещё двух молоденьких девчонок из «Гарантии». Даже Люк с Алексом не могли привлечь её внимания. Сыновья Сабины, как два бесстрашных рыцаря всё время находились возле двоюродной сестры.

Мари Дюран, как бы это не было неожиданно, осталась в России. Сначала из-за Рейн.  Мы не сразу заметили, что компаньонка Джулии очень много времени проводит в компании Роберта, и что-то мне подсказывало, что там зародился не только профессиональный интерес. Роберт даже в своём возрасте оставался потрясающим мужчиной.

– Рейн, ты совсем ничего не ешь! – Довольно громко сказал Алекс, привлекая к себе и Рейн внимание.

– Я не голодна, – пискнула Рейн, смутившись.

– Ты ничего так и не попробовала, – настаивал Алекс.

– Алекс, пожалуйста! Я не хочу! – взмолилась Рейн.

– А что ты хочешь? Я готов исполнить любое твоё желание!

– Я не знаю, – Рейн ещё больше смутилась.

– Пойдём танцевать!

– Алекс, я не умею!

– Не обманывай! Нас этому учат!

Алекс подскочил к диджею, что-то пытался объяснить тому с помощью жестов, но так ничего и не добился. В итоге сам сел на его место, показал, что ему нужно и, дождавшись утвердительного кивка, что его наконец-то поняли, Алекс вернулся к Рейн.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Рейн, идём. Это Шапелуаз. Его ты точно умеешь танцевать!

– Алекс! Над нами будут все смеяться! Это же прошлый век! Сейчас так не танцуют!

– Ну и что?! За то будет весело! Идём, или я тебя вынесу!

Рейн ничего не оставалось, как пойти с Алексом.

– София, давай и мы составим компанию, – предложил Дима. – Шапелуаз – групповой танец.

– Эм… Дима, я без понятия, что это.

– Я научу, – шепнул Дима, обволакивая разум бархатным голосом.

Вот как тут устоять? Я подала мужу руку, и была готова идти за ним хоть на край света. Мы с Димой встали за Алексом и Рейн.

– Дорогие гости! Позвольте показать вам французско-бельгийский танец! – Громко произнёс Алекс на французском. Дюран перевела на русский. – Движения очень простые. Присоединяйтесь!

Заиграла музыка, и Алекс предложил руку Рейн. Он комментировал движения. Ничего сложного и правда не было: четыре шага вперёд, поворот, четыре шага спиной, поворот, и тоже самое в обратную сторону, шажок к партнёру, от него, и передать даму следующему партнёру. Роберт встал с Мари. Сабина очень хотела выйти, но Виктор о чём-то увлечённо беседовал с мужчинами. Люк стал кавалером своей мамы. Как она обрадовалась! Всё-таки мальчики у Саб замечательные! В итоге у нас образовался круг из танцующих пар, которые с огромным удовольствием повторяли несложные движения. Лёгкая музыка, простые движения создавали весёлое настроение. Танцевать без улыбки было невозможно.

Я не видела, когда присоединился к танцующим Эдик, но, когда Рейн попала к нему в пару заметила. Музыка Шапелуаз как раз закончилась, и Рейн осталась рядом с моим братом. Заиграла медленная музыка, и образовавшиеся пары так и остались.

– Софиечка! Я от души благодарен вам за этот чудесный праздник, – искренне произнёс Роберт. Я танцевала со своим учителем. – Вы с Димой такая красивая пара. И будет верхом несправедливости, если вы не подарите миру детей. Сколько можно тянуть?

 – Роберт, – я улыбнулась, – у нас уже есть Рейн.

– О, нет, дорогая! Ты прекрасно поняла, что я говорил сейчас не о Рейн!

Выцепила взглядом Эдика и Рейн. Эдик что-то говорил, а Рейн смотрела на него чистым взглядом, ловя каждое слово.

– Мне уже тридцать, – вздохнула. Я почему-то считала, что время родить, для меня уже прошло.

– Это самый прекрасный возраст стать мамой, София, – произнёс Роберт.

Слова Роберта посеяли в душе то, о чём я даже и не задумывалась, но озвучить и решиться так и не смогла.

Рейн, смеясь, играла в мячик с маленьким мальчиком, с которым познакомилась на пляже. Это был первый мой отпуск, который мы проводили вместе, если не считать поездку во Францию. Я научилась разделять работу и ценить время, проведённое вместе с самыми дорогими для меня людьми.

Рейн упала на коленки, чтобы поймать мяч, и кинула его своему новому знакомому. С малышами ей нравилось общаться больше, чем со своими сверстниками.

– Пинай! – скомандовала Рейн, и малыш послушно, со всей силы, на которую был способен четырёхлетний ребёнок, пнул резиновый мячик.

Только мячик полетел не в сторону Рейн, а упал на Диму, который загорал, лёжа на спине. Его глаза были закрыты, и он даже не подозревал, какая угроза летит в его сторону.

– Оу! – Дима весь сжался от неожиданности, резко открыв глаза.

Заметив испуганные лица детей, Дима бросил мяч Рейн.

– Папа, прости, – испуганно воскликнула Рейн.

Рейн долго не называла Диму папой. Это вышло случайно. Она ни разу не говорила, что тоскует по маме. Я заметила сама, что что-то не так.

– Рейн, что случилось? Ты плакала? Что-нибудь в школе? – Я очень сильно волновалась, что у неё могли возникнуть проблемы, какие были с Кристофом.

– Нет, София. В школе всё хорошо, – ответила девочка, пытаясь улыбнуться.

– Тогда почему ты плакала? – Спросила я, обняв Рейн за плечи, но она молчала. – Рейн, пожалуйста, – попросила ещё раз.

– Ты не будешь сердиться? – осторожно поинтересовалась Рейн, закусывая губу.

– Нет, конечно! – тут же пообещала ей.

– Я очень скучаю по маме. – На глаза Рейн опять навернулись слёзы. – Она мне снится, а я… – девочка уткнулась мне в грудь.

– Почему ты сразу не сказала мне или Диме?

– Не знаю. Думала, что тебе с Димой это не понравится.

– Не плачь, моя хорошая. – Я гладила по голове, пытаясь успокоить бедное дитя.

– Прости, София, вы столько для меня сделали, – всхлипывала Рейн. – Я не должна…

– Рейн, детка, ничто, никто и никогда не заменит маму в твоём сердечке.

– Правда?! – Рейн подняла на меня заплаканные глаза.

– Правда.

– София, я так по ней скучаю! – Прошептала Рейн с таким чувством, словно признание само вырвалось на свободу из глубины души.

– Я знаю, моя хорошая. Я это знаю, – вздохнула.

Я рассказала об этом разговоре Диме.

– И что ты думаешь? – спросил он.

– Дима, я думаю, нужно съездить с Рейн на могилу Джулии.

– Это поможет?

– Если Рейн будет знать, что всегда сможет вернуться, ей будет легче. Я на это очень надеюсь.

– Но у тебя нет отпуска, – возразил Дима. В этом он был весь: мы всегда и везде были вместе. Дима ни за что не соглашался оставлять меня одну.

– Можно попробовать на выходные, – неуверенно ответила. – В крайнем случае ты сможешь с ней остаться, а я вернусь.

– Ты ей об этом говорила?

– Нет. Решила сначала обсудить это с тобой, и будет лучше, если ты сам ей об это скажешь.

Вечером, когда мы уже поужинали, Дима решил спросить мнения своей дочери.

– Рейн, София мне сказала, что ты тоскуешь по маме. – Я заметила, как напряглась Рейн. – Мы можем в ближайшие выходные съездить к Джулии на могилу. – Рейн молчала, и Дима добавил:

– Если ты, конечно, захочешь.

– Это правда? – робко спросила Рейн, выдохнув. Оказывается, она всё это время не дышала.

– Правда, – ответил Дима.

Дима рассказал ей, какую боль причинила ему Джулия, и почему он не ничего не знал о её рождении. Наверное, Рейн и решила для себя, что любое упоминание о Джулии будет ему неприятно.

Рейн соскочила с места и обняла Диму за шею.

– Спасибо, папочка! – прошептала девочка. – Я очень хочу! А София? – тут же встрепенулась она.

– София тоже поедет с нами. Правда, у неё будет только два дня, – произнёс Дима хриплым голосом.

– Мне этого хватит! Спасибо, София! – Рейн обняла и меня.

– Не за что. Только больше не плачь.

– Не буду, – пообещала Рейн.

И вот сейчас она испуганно смотрела на Диму, что своим баловством смогла причинить ему боль.

– Тебе сильно больно? – невинный вопрос вызвал у меня приступ смеха.

Получить мячиком в самое незащищённое место, то ещё удовольствие!

– Нет, – ответил Дима. – Я… в порядке. Идите… играйте.

Я больше не смогла сдерживаться, задохнувшись от смеха.

– Прости, – шептала со слезами на глазах, но никак не могла остановиться.

– Очень смешно, – пробурчал Дима.

– Дим, ну прости! Я знаю, что это очень… неприятно, – попыталась оправдаться.

– Знает она, – фыркнул любимый мужчина.

Но я уже смотрела, как Рейн убежала с мальчиком к воде. Видимо, они решили играть подальше от людей, чтобы больше никто не пострадал. Пожилая пара, бабушка и дедушка мальчика, которые приехали с внуком на отдых, тоже с умилением смотрели за ними.

Малыш, брызгал на Рейн, заливисто смеясь.

– Дим, я тоже такого хочу, – вырвалось у меня. Почему-то так захотелось услышать смех своего ребёнка и увидеть его глаза.

– Ты хочешь, чтобы у нас был ребёнок? – прошептал муж.

– Ага, – ответила, даже не посмотрев в его сторону. Блики солнца, играющие в брызгах, устроенных детьми, их смех, завораживали. – Ай! Что ты делаешь?! – возмутилась, когда Дима сгрёб меня с шезлонга и понёс в сторону нашего домика.

– Ты же сама только что сказала, что хочешь мальчика, – прошептал муж, крепко прижимая к себе. – Я тоже хочу сына.

– Ты с ума сошёл?! Прямо сейчас?! – От его шёпота мозг перестал соображать. Совсем. И я не сразу поняла на что намекает Дима.

– А чего ждать?

– А Рейн?

– Дед с бабулей за ними приглядят.

– Ты сумасшедший!

– Нет, я просто очень люблю свою жену.

Эпилог

Великая моралистка: «Девочки, меня одну тошнит?»

Женская логика: «Голова болит и работать не хочется».

Шальная императрица: «У меня ничего не болит и мне другого хочется! А им, видите ли, угрозу выкидыша поставили! Нашли, кого слушать! А мне что делать?!»

Нет, меня и вправду тошнило, но не сильно. А вот с угрозой – да. Когда я вышла из кабинета врача и поделилась с мужем, что мне сказали, Дима побелел так, словно сейчас сам родит. И несмотря на мои уговоры, Дима соблюдал все предписания доктора.

Шальная императрица: «Сам ведь страдает, и нас мучает. Садист!»

Великая моралистка: «Не садист, а заботливый мужчина!»

Шальная императрица: «Был бы заботливый, не заставлял бы стольких дам мучиться!»

Женская логика: «Вот родим, и будет всем счастье!»

Шальная императрица: «Я сейчас счастья хочу!»

Я провела рукой по своему животу, мгновенно почувствовав отклик.

– Привет, малыш, – прошептала я, получив ещё один несильный толчок в ладошку. – Где, интересно, сейчас твой папа?

Дима настоял, чтобы я ушла в декрет раньше. Он почему-то решил, что носиться беременной по судам мне не стоит. И вот я уже третий месяц практически ничего не делаю.

Но сегодня долго лежать не получится – возвращается Эдик. Прошёл ровно год, как брат ушёл в армию. Никогда бы в этом не призналась, но мне ужасно не хватало его и его насмешек. А вспоминая, каким он красивым был в форме, так и совсем начинала скучать. Кажется, я становлюсь сентиментальной. Списала это на своё состояние. Ну там гормональный сбой и всё такое.

– Рейн, заходи! Я не сплю, – ответила, едва заслышала тихий стук.

– Доброе утро, София. Не хотела тебя разбудить, но папа попросил узнать, проснулась ты или нет.

– А сам почему не узнал? – Я нахмурилась.

– Он не сказал.

– Рейн! – Я выразительно посмотрела на неё.

– София, ты же сама знаешь: папа готовит тебе сюрприз, – сжалилась Рейн.

Я натянула одеяло до подбородка.

– Рейн, я не люблю сюрпризы.

– Этот тебе понравится!

– Скажешь?

– Не-а!

– Предательница!

– Ну, София! Я не могу!

– Ладно. Не надо. Сюрприз так сюрприз.

– Я скажу тогда папе, что ты скоро придёшь? – обрадовалась Рейн.

– Конечно, скажи.

Рейн тут же упорхнула из комнаты. Тоненькая девочка превратилась в настоящую красотку.

Я осторожно встала с кровати.

– Ну что, мой хороший, дядя Эдик возвращается. Придётся тебе немного потерпеть, не вздумай проситься на свет сегодня!

Прислушалась к своим ощущениям. Вроде бы ничего необычного. Не хотелось бы ехать в роддом прямо с вокзала.

Стоило мне только высунуть нос из комнаты, как до меня донеслись умопомрачительные запахи. Вот какой сюрприз! И я, как мышонок из детского мультика пошла на кухню.

Обожаю своего мужа. Но ещё больше люблю, когда Дима готовит. Я уже говорила, что вид мужчины в фартуке — это самое прекрасное зрелище на свете!

– Доброе утро, дорогой! Ты почему нас бросил и сбежал?

– Я не сбежал. Я приготовил для вас завтрак!

– М-м-м! Пахнет божественно! Что это?

Дима прекрасно знал, что я никогда не ем на завтрак овсянку и что-то подобное, но для малыша нужно было как-то приучить себя к полезной еде. Хотя для меня мясо в любом его виде очень даже полезно. Ну ладно, с мясом я могу съесть немного каши.

– София, может ты останешься дома? – спросил муж.

– Дима, назови хоть одну причину, по которой я должна остаться дома?

– Ты должна скоро родить.

– Не волнуйся, на вокзале я не буду рожать точно. Обещаю!

– Почему ты никогда не слушаешься?

– Потому что я не привыкла, чтобы со мной так нянчились. Дима, я хорошо себя чувствую, и малыш в порядке, но твоя забота мне приятна, – промурлыкала, чтобы Дима перестал хмуриться. – Не сердись. Всё будет хорошо.

На вокзале было очень много народу, и Дима боялся, что меня может кто-нибудь нечаянно задеть. Рейн тоже не отходила ни на шаг. Мне даже казалось, она волновалась больше моего.

Поймала её за руку.

– Тебе тяжело? – обеспокоенно спросила Рейн.

– Нормально. Можно я за тебя подержусь?

Признаваться, что сильно тянет поясницу, не хотелось. Дима быстро меня отправит домой.

– Конечно! Точно всё нормально?

– Да. – Я с благодарностью опёрлась на Рейн. Даже выдохнула.

Мы решили отпраздновать приезд Эдика в нашем новом доме. Эдик его не видел. Дима настоял, чтобы и у него была своя комната. Не думаю, что Эдик останется, но спорить с мужем не стала. Приближение поезда я не увидела, скорее почувствовала, как изменилось настроение тех, кто тоже встречал своих сыновей, любимых или братьев, как я.

Перрон замер. Я искала знакомое лицо в мелькавших окнах, понимая, что его точно там не будет. И вот когда поезд остановился, проводница, опустив входную подножку вагона, спустилась вниз, я увидела брата. Ноги подкосились и, если бы я не держалась за Рейн, то точно присела.

– Эдик, – прошептала, вцепившись в Рейн.

Эд на секунду задержался в дверном проёме вагона, чтобы с высоты увидеть нас. Махнула ему рукой, собираясь идти навстречу, но Дима не пустил.

– София, он сейчас сам подойдёт. Пожалуйста, потерпи немного…

Договорить он не успел, как из толпы показался Эдик.

– Дик! – Предательские слёзы сами потекли из глаз.

– Соня, ты выглядишь ужасно беременной! – Эд осторожно обнял меня, стараясь не причинить вреда.

Не могла отпустить этого чудика, прижавшись к его груди, и, кажется, намочила своими слезами красивую форму.

– А где моя маленькая племяшка? – спросил Эдик.

– Эд, ты чего?! Вот же она! – Я, наконец, отлипла от своего брата и показала на стоявшую рядом Рейн.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Привет, Эд, – мягко произнесла Рейн, теребя от волнения ремешок клатча.

– Рейна?! Это ты?! – В голосе брата сквозило неподдельное удивление, но брат быстро пришёл в себя. – Признавайтесь, куда вы дели мою маленькую Рейну? – спросил шутя Эд, заставив Рейн улыбнуться.

– Ай!

– Что?! – Дима отодвинул от меня Эда.

Смотрела на мужа огромными от испуга глазами.

– Дима, я, кажется, рожаю, – произнесла, глубоко хватая ртом воздух.

– О, боги! София! Я так и знал!

У нас родился мальчик. Роберт. Сам же Роберт Иосифович, в честь которого мы с Димой назвали нашего сына, вместе с Мари уехал во Францию и возвращаться пока не планировал.

Рейн стала студенткой юридического факультета. Дима хотел, чтобы она училась во Франции, но Рейн наотрез отказалась, уйдя с головой в изучение русского языка. Думаю, у меня будет достойная смена в «Гарантии».

Эд после армии изменился, из весёлого и сумасбродного превратился в серьёзного и замкнутого. Я очень боялась, что он напишет заявление на службу по контракту, но, к моему огромному счастью, Эд этого не сделал. И кажется, я догадываюсь, какой магнит оставил его дома.

А я? А я была счастлива настолько, насколько может быть счастлива любимая женщина, познавшая счастье материнства.

– Соня, всё забываю тебя спросить…

– О чём, Марти? – Вопросительно посмотрела на Щегельского.

– Ты Диме напоминала, что вы были знакомы, эм... немного раньше?

– Тише ты! – шикнула на бывшего одноклассника, потянув его за рукав в сторону.

Сегодня Робу исполнился ровно год, и в нашем доме собрались Щегельские, и Лехманы.

– Ты хочешь сказать, что даже ему не намекнула?! – В глазах Мартина заплясали бесенята.

– Нет. – Я покосилась в сторону мужа, которому так и не смогла признаться, что влюбилась в него, ещё когда он был женат.

– Так, так, так, – протянул Мартин.

– Марти! Не дай бог! – предупредила своего бывшего одноклассника и крёстного Роба.

– Кажется, я один владею секретом Соньки – Крепкий Орешек! – Щегельский многозначительно поиграл бровями.

– Мартин, имей в виду: свидетели долго не живут… – Я замолчала, так как к нам подошёл Дима.

– О чём вы беседуете? – спросил Дима.

– Дим, а ты знаешь… – начал Мартин, уводя моего мужа от меня.

– Марти! – предупредила, но Щегельский мне только подмигнул.

Конец