Настоящая зима

Глава 1.Аня чистит перышки и перемигивается со Cчастливым лосем

За неделю до Нового года все золушки банка «Золотой гусь» на один вечер должны были превратиться в принцесс. Пафосный корпоратив в дорогом ресторане требовал шикарных вечерних нарядов, безупречных причесок и сверкающих глаз. Так что, золушки были просто обязаны сотворить с собой чудо и явиться на корпоратив настоящими красавицами. Только в отличие от той самой Золушки современные бедные девушки творили все чудеса за свой счет.

Фея-секретарь, которая разносила годовые бонусы в голубых конвертах, изящно порхала по кабинетам руководства. На первый этаж, где за длинной стеклянной стойкой прямо у входных дверей сидели современные золушки операционного отдела, эта фея никогда не залетала. Как обычно, вместо феи к золушкам прилетело лишь электронное письмо из отдела кадров с напоминанием о том, что «явка на корпоратив строго обязательна».

Как ни крути, а за триста лет ничего особенно не изменилось. Может, только вместо платья замарашки теперь золушке положен деловой сарафан цвета прошлогодней осени и на шею – блестящий золотой платок из чистого ацетата. И, если та золушка, стесняясь своего платья, хотя бы могла схорониться за печкой от людских глаз, то тут надо было целыми днями сидеть в стеклянном, как аквариум, офисе у всех на виду. И дешевые золотые платки под адскими лампами отсвечивали так, что слепили прохожих на другой стороне улицы. Дресс-код сразу отделял золушек от иных офисных девиц – одинаковые желтушные сарафаны были положены только самым низшим банковским сословиям.

Работу, в общем, для золушек тоже никто не отменял. Конец года всегда приносил с собой безумный поток клиентов, острые конфликты с архивом по вопросу срочной передачи дел, а главное – наступало время офигительных отчетов, по сравнению с которыми разобрать два мешка фасоли – легкая разминка для мелкой моторики.

Может быть, и хотелось бы юной золушке Анне Гордеевой в последние декабрьские выходные остаться дома и привести в порядок свою крошечную съемную студию за КАДом, елку хоть поставить, в конце концов. Но нет, пропускать корпоратив было никак нельзя.

«Золотой гусь», по традиции намеревался раздавать свои символические золотые яйца из дрянного шоколада. Обернутые в дешевую фольгу яйца должны были поощрять тех, кто все-таки умудрился выполнить поручения злой мачехи в уходящем году, то есть, – вписался в заявленные показатели производственного плана. К шоколаду и фольге, конечно, прилагалось денежное вознаграждение, суммы которого не оглашались, оно просто бесшумно оседало на картах золотых яйценосцев. И все банковские золушки должны были лично рукоплескать этой чудесной церемонии, стоя в прическах за четверть своей зарплаты и платьях, на которые уже никаких средств не хватало.

В прошлом году елка ресторана была украшена живыми орхидеями, шелковыми бантами и чешскими хрустальными снежинками. Приглашенным гостям надо было как-то соответствовать такой красавице.

В этом году Анька очень надеялась получить внеочередное дежурство в выходные и на законных основаниях пропустить безумный банковский бал, сэкономив тем самым на аренде платья и избавив себя от прочих трат. Ан–нет, дежурство в рабочий график ей не поставили, как она ни просила. И это стало очередным тревожным звоночком.

Похоже, ей уже не кажется, что новый начальник кредитного отдела Г-нов положил на нее свой мутный глаз. До чего же все-таки неприятный тип! Его липкие взгляды Анька чувствовала время от времени на своей точеной фигурке в узком приталенном сарафане. Фасон униформы был строго регламентирован корпоративной этикой, и Анна обязана была носить этот чертов сарафан. После сальных взглядов Г-нова хотелось немедленно оттереться чистой салфеткой, а лучше – прополоскать себя в «фейри».

Никаких благородных принцев на балу не ожидалось, так что, не вырисовывалось ни малюсенькой перспективы, ради которой стоило начищать перышки в дорогом салоне и брать в аренду платье.

Тем не менее, бесценное утро предновогодней субботы было убито в модной парикмахерской. Анька так и не смогла толком сформулировать свои пожелания по поводу прически. Ведь не скажешь милой фее с серебряными ножницами, что тебе надо соорудить на голове что-нибудь этакое, чтобы пройти фейс-контроль в помпезный ресторан, где только прикид у елки тянет на пару твоих годовых зарплат.

Но при этом, желательно, чтобы прическа была такой, чтобы господин Г-нов никак не смог тебя обнаружить среди ста двадцати приглашенных. А что такое сто двадцать персон на банкете? Да, это всего лишь десять столиков по двенадцать человек, и рассадка гостей давно известна. Анне предстояло провести пять часов в замкнутом пространстве ресторана на отведенном для их восьмого столика пятачке.

Можно, конечно, еще было веселиться на открытом танцполе. Но с учетом того, что по нему непрерывно скользили пьяные взгляды не только Г-нова, но и других банковских гусей с золотыми яйцами, лично у Аньки никакого желания танцевать не возникало. Чем-то это все напоминало беспринципную охоту в закрытом вольере заповедника – упустить приглянувшуюся цыпочку было просто невозможно. Куропаткам не оставляли никаких шансов.

Так что, махнув от отчаяния рукой в сторону зеркала, Анна попросила фею серебряных ножниц сотворить что-нибудь классическое с учетом похода в дорогой ресторан. Фея оказалась с пониманием и не задавала больше вопросов. Через два часа якобы небрежно взбитые золотые локоны уже подсвечивали высокие четкие скулы и зеленые выразительные Анькины глаза. В таком виде можно замуж выходить за любимого принца, ну, или там красоваться на обложках журналов. Анна даже мимолетно улыбнулась этой прекрасной незнакомке в зеркале, но кому это было сегодня нужно? Никакого любимого принца, даже просто любимого у Анюты Гордеевой не было. Были только красный диплом Финэка, мама в поселке за Уралом и неясные перспективы с банковской карьерой в Питере.

А, так как стояла пока Анька на самой нижней ступеньке этой мраморной карьерной лестницы с позолотой, то уже завтра ее, как обычно, ждет белая блузка, сарафан цвета дохлой канарейки и ацетатная удавка на шею. Роскошные длинные волосы снова придется забрать в гладкий пучок на затылке, чтобы никто ни за что не догадался, как они прекрасны. Анька подписала отдельным пунктом в трудовом контракте, что обязуется придерживаться установленных в банке стандартов внешнего вида, что в переводе на русский язык означало, что она обязана носить сарафан и не имеет права красить свои золотисто-русые от природы волосы в другие, не корпоративные цвета. Ага, от золушек первого этажа требовалось, чтобы они лично гармонировали с золотыми полосками на. Аккуратные русые головки за стойкой на входе просто умиляли руководство банка, и начальнику отдела кадров из года в год вручали золотые яйца за творческий подход к работе.

В прокате свадебной и вечерней моды «Счастливый лось», где дней десять назад Анна померила и забронировала вполне стандартное черное платье в пол, сейчас, за неделю до нового года, царил настоящий хаос. Только что с улицы ворвалась какая-то зареванная девица, требуя немедленно подобрать ей платье на свидание с французским мсье, который внезапно свалился ей на ее голову под самый новый год прямо с сайта знакомств. Светская львица топала ножкой, требуя «что-нибудь необыкновенное» на ужин-знакомство с родителями жениха. Сразу три молоденькие актрисы скандалили из-за какого-то авангардного мини-платья на очень важный кастинг. Фотограф, получивший на праздники еще несколько выгодных заказов, пытался договориться с руководством по поводу ослепительного платья с главной витрины салона, хотя вот уж оно-то было расписано на ближайший месяц буквально по часам.

Хорошо еще, что подбор и примерка свадебных платьев происходили в соседнем зале салона. Над дверью в этот зал висел огромный бюст лося, как в каком-нибудь средневековом замке. Приглядевшись, Анька поняла, что бюст все-таки был не настоящий, а стилизованный – из гофрокартона. Лось философски взирал из-под потолка на женихов, которые притормаживали здесь и нервничали в фойе, не рискуя взглянуть на примерки. Вообще, это было довольно опрометчиво со стороны невест оставлять без присмотра пока еще холостых мужчин напротив зала с вечерней модой. Его штурмовали сейчас самые разные девицы, еще не известно, с какими моральными принципами и устоями.

Анька подмигнула картонному лосю, представив, сколько драматических ситуаций он тут уже насмотрелся. Лось засверкал ей в ответ новогодней гирляндой, которая сейчас свисала с раскидистых рогов.

С полчаса Анюта весело и довольно терпеливо перемигивалась с лосем, пока сразу два менеджера заведения судорожно пытались отыскать на стойках с одеждой заказанное клиенткой Гордеевой вечернее платье.

В общем, Аня не удивилась, когда ее классическое черное платье в пол так и не нашли. Она даже особенно не расстроилась по поводу утраты – мало ли, вдруг у людей, правда, судьба решается в этот вечер, и наряд на это может хоть как-то повлиять.

Вроде бы она даже услышала краем уха ругань менеджера с администратором и узнала, что ее платье в экстренном порядке улетело в Москву на центральное телевидение играть в «Что? Где? Когда?». Хотя Аньку потом и пытались убедить, что она все неправильно поняла, и платье обязательно найдется, но времени на поиски уже не оставалось.

Опоздать на новогоднюю речь президента банка и раздачу золотых яиц – было непростительно, так что, Анна попросила побыстрее подобрать ей адекватную замену на рост 170, размер S. Прозвучало это довольно двусмысленно, но, к сожалению подобрать замену самой Аньке на вечерний корпоратив «Счастливый лось» никак не мог. Жаль, что еще никто не додумался предоставлять подобные услуги.

Так что, придется все же идти лично, оставалось решить вопрос с платьем. Требования нему, собственно, были те же самые, что и к прическе, то есть -минимальные, чтобы золушку Гордееву пустили в помпезный дорогой ресторан.

На Анькино счастье как раз приехала доставка из химчистки – они вернули в салон довольно большую партию платьев. Но с десяток из них были откровенно свадебными, в красное нечто размера XXL вцепились две дородные тетки, коктейльные короткие платья Анной не рассматривались. Так что, оставалось не так много– всего три платья: черный гипюр для будуара, розовая змеиная кожа и платье из зеленого бархата, несколько романтичное, но вполне сносное. В двадцать четыре еще можно себе такое позволить.

Зеленое платье село на Аньку идеально. Декольте ее несколько смущало, но других достойных вариантов все равно не было, и времени тоже не оставалось, прямо уже совсем. Приходилось учитывать и общую напряженность момента – сними она сейчас это платье, чтобы примерить что-то другое, ее бархат тут же бесследно растворится в пространстве. Какая-то дамочка уже требовала объяснений от администратора, почему никто не предложил ей зеленое, хотя она пришла раньше «вон той девушки».

Туфли… Ну, туфли под платьем в пол все равно были не видны, и потом формально обувная классика подходила ко всему. Обычные черные шпильки с лакированным каблуком универсальны на многие случаи жизни.

– Камень брать будете? – на бегу спросила девушка, помогавшая Анне облачиться в платье.

– Какой камень? – не поняла Анька.

– С этим платьем обычно берут украшение – изумрудный камень на золотой цепочке, – пояснила администратор. – Камень, конечно, не настоящий, цепочка тоже, но выглядит достойно.

– Ну, покажите мне тогда этот камень, -попросила Анюта, изучая в зеркале открытую шею и грудь.

В отпуск она не ездила, по соляриям не ходила – кожа отсвечивала удивительной белизной. На такое декольте у платья Анька, конечно, не рассчитывала, поэтому не подумала об украшениях.

Камень ей понравился. Был он довольно крупным, асимметричным и благородно поблескивал гранями в полумраке.

– Уговорили, камень беру, -легко согласилась Анюта. – Камень на шею -это как раз то, чего мне сегодня не хватало.

– Аксессуар на сегодняшний вечер будет Вам предоставлен совершенно бесплатно в качестве извинений от салона за доставленные неудобства, – заученно прощебетала милая девушка, которая явно уже устала постоянно просить прощения и непрерывно разруливать все эти новогодние форс-мажоры.

– Извинения приняты, -улыбнулась в ответ Анька.

Она была удивительно миролюбивой и неконфликтной.

Анюта поблагодарила девушку за камень и пулей вылетела на улицу, где ее уже ожидало такси. От салона до ресторана было не так далеко по питерским меркам, но не ехать же в вечернем платье шесть остановок на троллейбусе. Расходы на такси уже были заложены Анькой в безумные и бессмысленные траты сегодняшнего дня.

Машина довольно быстро мчалась по каким-то улочкам, ловко уходя от пробок на Невском. Предпраздничный город был ослепительно красив. С тех пор, как Аня переехала в Санкт-Петербург, она ощущала себя почти принцессой в те чудесные вечера, когда удавалось прогуляться по центру города.

Глава 2. «Золотой гусь» несет золотые яйца

Засада! Кредитный отдел во главе со своим новым начальником- господином Г-новым сидел в ресторане за шестым столиком. Учитывая хитрую расстановку мебели в шахматном порядке, шестой столик кредитчиков оказался как раз рядом с восьмым столом для золушек из операционного отдела. Охота на куропатку Гордееву, похоже, началась.

Пока президент банка Антонина Назаровна Гусак, старшая дочь того самого Гусака-основателя ЗАО АКБ «Золотой гусь» зачитывала в микрофон итоговые показатели за прошедший год, Анька сканировала пространство. Выходов из банкетного зала было целых четыре – два за елками у сцены, где сейчас на большом экране мелькали графики Антонины, и еще два выхода притаились вдали за круглой барной стойкой. Если что, пути к отступлению были.

Право раздачи золотых яиц под новый год всегда принадлежало первому вице-президенту банка Антону Егоровичу Танкову. Гордеева полгода до первого корпоратива не могла понять, почему за глаза все называют Танкова «Рябой», ибо не видела никаких предпосылок для подобного прозвища в паспортных данных вице-президента, а также в его холеной внешности. «Ряба» даже нравился Аньке какое-то время, пока он изящно не свалил свою вину за серьезный косяк с вип-клиентом на безответных золушек. Блин, ну, конечно! Курочка Ряба, несущая золотые яйца в массы, – в этом, похоже и заключалось истинное предназначение Танкова. Решать какие-то более серьезные производственные вопросы с ним не получалось.

Г-нов выходил к сцене дважды. Сначала ему вручили золотое яйцо на весь его отдел за расширение линейки кредитных продуктов, а потом лично господину Г-нову за внедрение новых рекламных технологий. Все эти «новые рекламные технологии» на практике сводились к тому, что тех же операционисток, помимо основной работы, обязали обзванивать клиентов и навязчиво предлагать кредиты. Выглядело это примерно, как в дешевых супермаркетах заКАДья, когда замученная тетка на кассе, кроме обслуживания покупателей с тележками, вынуждена каждому из них персонально предлагать товары по акции.

Также примерно теперь и Анька с другими золушками должны были каждую свободную минуту обзванивать клиентов, только вместо зеленого горошка и сгущенки они предлагали кредитные корпоративные карты, овердрафты и прочие банковские продукты. На том конце провода люди обычно в ярости швыряли трубки, хамили и огрызались.

Раньше «Золотой гусь» хоть и не имел репутацию идеального банка, по крайней мере, не считался банком навязчивым и липучим.

Но с приходом Г-нова этот один из последних разумных принципов работы был предан забвению, и когда Анька обзванивала ни в чем неповинных людей, предлагая, честно говоря, не особо привлекательные ставки по кредитам, она иногда ощущала себя провинциальной привокзальной цыганкой, которая от отчаяния цепляется за рукав каждого, кто хоть немного зазевался. Как-то она даже пошутила вслух, что за заслуги в этой цыганщине надо давать по итогам года не золотое яйцо, а золотой зуб, ну, и имела потом неприятную беседу с начальником операционного зала Зуевой по вопросу корпоративной этики.

      Тем временем, начальник кредитного отдела уже явно отметил крепким алкоголем свой фееричный триумф, и сейчас, пока ведущий в костюме Деда Мороза пытался расшевелить вальяжных безопасников, Г-нов беспардонно уставился в Анькино декольте и слал ей какие-то недвусмысленные знаки внимания.

– Чего, уже яйца свои золотые подкатывает? – хмыкнула в Анькино ухо как бы подруга Вера.

Настоящих друзей на работе у Гордеевой, конечно, не было, но вот Верка все же была поближе других.

– Уже третий звонок прозвенел, – на удивление вслух сказала Анна. – Сейчас начнется.

– Чего начнется? – не врубилась Веруня, которая была далека от театральной терминологии.

– Драма или комедия, там уж как пойдет, – процедила Анюта. – Представление, короче.

– Типа, как в цирке, – хихикнула Вера.

«В зоопарке», – подумала Анька, но все же вслух не сказала.

      Она взяла с колен красивую льняную салфетку и молча, но довольно демонстративно отерла губы, потом сложила салфетку иначе и брезгливо с оттяжкой смахнула с зоны декольте липкие, сальные взгляды Г-нова. Как давно она мечтала это сделать, вот именно так- открыто, чтобы он видел.

Наверное, давала знать о себе усталость и два бокала шампанского, опрокинутые на голодный желудок за процветание банка в наступающем году.

Глядя на дерзкую выходку с салфеткой, Г-нов только расхохотался своим кривым несытым ртом. Его, похоже, заводила эта игра.

– Подруга, имей в виду, у него жена, трое детей и еще овца какая-то в доп.офисе, – предупредила Вера, угощая Аньку виноградом.

– Да, я в курсе, – ответила Анна.

«Две овцы в разных районах города, и это только в пределах банка» – по ее, Анькиным, сведениям.

Почему-то даже от размышлений на тему, что за мужики нынче пошли, стало невыносимо противно. Анна вскочила из-за стола и помчалась за барную стойку вниз по лестнице. Она еще не решила, уйдет ли сейчас с этого мероприятия или отдышится в дамской комнате, припудрит носик и вернется обратно к следующему акту трагикомедии.

Все-таки едва прошло полтора часа из пяти запланированных, еще не закончены даже официальные выступления, ожидается прямое включение Гусака-старшего. Старик уже года три назад отошел от дел, и обитает в теплых странах, но хотя бы раз в году он обозначал для коллектива свое присутствие на планете. Назар Иванович должен был уже скоро подключиться, чтобы рассказать, что где-то там, на пляжах Тайланда, он с отеческой заботой следит за полетом своего «Золотого гуся» в сером Питерском небе.

      По значимости это прямое включение основателя банка котировалось примерно, как поздравление президента страны в новогоднюю ночь. Пропустить такое без последствий для карьеры едва ли было возможно.

Анька вздохнула, глянула на себя в зеркало над раковиной, улыбнулась этой дерзкой красавице в бархатном платье и с восторгом погладила темно-зеленый камень на золотой цепочке. Камень был действительно хорош! Он рассыпал искры света, стоило лишь одному яркому лучу попасть на его отполированные грани.

Гордеева решила возвращаться в зал, не бежать же ей, в самом деле, домой из-за одного дурного клоуна со свекольным ртом и золотыми яйцами.

Клоун, то есть, Г-нов уже поджидал Анну у резной мраморной колонны напротив дамского туалета. Для вида он, конечно, трепался с кем-то из валютных дилеров и вертел в пальцах дорогую сигару, делая вид, что собирается выйти покурить на улицу, но глаз с дубовой двери женской уборной не сводил.

Анька гордо прошла мимо колонны, направляясь обратно наверх в банкетный зал. По правде сказать, управляться с длинными вечерними платьями в пол она не особенно умела, поэтому в последний момент решила не совершать восхождение лестнице с широкими ступенями на глазах у этого самодовольного индюка (или что он там был за птица?).

Золушки в кринолинах делали селфи у главной елки ресторана, и Гордеева завернула к ним, чтобы не оставаться одной в этом огромном холле, сверкающем мрамором. Может, конечно, это был и не мрамор, но в таких эрмитажных камнях и богатых интерьерах Анька не особенно разбиралась. У них в поселке на Урале отполированных сверкающих лестниц не было, и в брендовые хрустали елки не наряжали.

В отличии от прошлогодней эта ель выглядела более классически. Ее украшали изящные стеклянные игрушки ручной работы. Аня елочные украшения любила и всегда обращала на них внимание. Кажется, она видела подобные наборы игрушек в «Гостином дворе», они лежали там в красивых деревянных чемоданчиках и поражали космическими ценами.

Например, набор из Щелкунчика, Мышиного Короля, нарядной девочки и новогодних часов стоил ровно Анькину зарплату за месяц -она хорошо это запомнила. Но какие же это были игрушки… Сейчас, наконец, у нее появилась возможность спокойно рассмотреть их вблизи.

Так, у новогодних часов, прямо как у настоящих, висели на тоненьких цепочках две заснеженные шишечки-гирьки, каждая цифра была четко и аккуратно прорисована на циферблате. Мышиный Король в красной мантии, подбитой горностаем, высокомерно задрал нос, а его изящная корона лихо съехала на бок. Даже каждый ус на его самодовольной морде был на своем месте и тщательно прорисован. Девочка в розовом платье была такая хорошенькая, что забывалось, что это всего лишь игрушка их хрупкого стекла. Каждый локон, каждая складочка на юбке, лежали так естественно! Щечки светились настоящим детским румянцем! У Анюты была Мальвина, чем-то похожая на эту куколку, но в плане макияжа ее Мальвина скорее походила на косоглазую матрешку – глаза смотрели в разные стороны, нос был кривоват, губы съехали чуть ниже запланированного уровня, зато щеки были прорисованы четко и аляписто, несимметрично. Так что, в личико Мальвине лучше было не вглядываться -слишком грубо и небрежно оно было прорисовано. Анька с детства любила долго стоять у елки и рассматривать каждую игрушку в деталях, и она вообще любила безупречность.

У елки этого ресторана Гордеева могла бы стоять до следующего года.

Другие золушки незаметно упорхнули делать селфи с каменными львами у лестницы, а Анька так и застыла от восторга и рассматривала стеклянный парусный кораблик, старинную гоночную машинку, корзинку с фруктами и еще медвежонка в матроске и шапочке с помпоном. А какой там был красавец-верблюд в чалме и узорном ковре с кистями…

Где-то после верблюда, наверное, Анька и потеряла бдительность. Г-нов подкрался со спины, приобнял ее за талию и крепко прижал к себе. Анька вздрогнула, попыталась отстраниться, но этот гад крепко ее держал. У нее даже не получилось толком развернуться. Возможно, она бы смогла бы вырваться, если бы была хоть малейшая возможность шагнуть вперед, но прямо перед ней стояла елка. Отцепить от себя мерзкие клешни Г-нова сразу не получилось, его это, похоже, только распаляло. Анька чувствовала затылком его тяжелое дыхание:

– Ждала меня, красавица? – выдохнул Г-нов прямо в волшебные Анькины кудри.

– Пустите, – жестко и однозначно ответила Анна и попыталась выкрутиться из этих тошнотворных лап.

– Ждала, не ври, я за тобой наблюдал, -продолжал дышать на нее рыбой, укропом и перегаром Г-нов.

Он попытался схватить ее за плечо и тут же прилип к зоне декольте. Влажные ладошки и липкие пальцы – как же это было противно! Хотелось орать и царапаться, сломать ему нос. От ярости не хватало воздуха.

Одной левой рукой Г-нов уже не мог крепко держать Аньку за талию. Наконец, Гордеева ловко поднырнула под эти розовые манжеты дорогой итальянской сорочки, вырвалась и побежала.

Она бежала без оглядки, почему-то не к людям – в банкетный зал на второй этаж, не в гардероб за своим пальто, а сразу на улицу. На лету распахнула тройные стеклянные двери ресторана – ей нужно было на воздух. Срочно!

Глава 3. Артист, мотоциклист и две вороны

На улице тихо падал снег.

– Небесных куропаток потрошат! – злобно выругалась Анька.

Она не помнила, как на самом выглядят эти птицы, но ей почему-то сейчас они представлялись белыми и беззащитными.

Было не больше девяти вечера, где-то рядом на Невском город гудел и готовился к долгим праздникам. Люди спешили за подарками, сверкали витрины, туристы заносили чемоданы в свои уютные мини-гостиницы, народ толкался на новогодней ярмарке, играла музыка на катке.

Но прямо рядом с рестораном, из которого Анька выбежала на тихую улочку, почти никого не было. Где-то через три фонаря от Аньки пару парней курили у входа в паб. Бабулька вывела на прогулку старого мопса в новом комбинезоне. Влюбленная пара студентов тыкала варежками в витрину закрытого магазинчика с керамикой, вроде спорили и выбирали кому-то подарок.

Мимо процокала пустая розовая карета из тех, что катают туристов от Дворцовой площади. Анька никогда сама не каталась и даже не представляла, сколько это стоит, но ей всегда хотелось.

Она сейчас даже, было, подумала догнать карету и, наконец, прокатиться, но туфли скользили по льду. Под тонким слоем снега на тротуаре чернели промерзшие лужи. Анька путалась в своем длинном платье, бежать за каретой не получилось. Гордеева отложила идею с катанием до лучших времен.

Золушка, только что сбежавшая с бала, машинально стряхнула снежинки с зеленого бархата подола, потом задумалась и рассмеялась:

– Хотела ты, Аня Гордеева, платье в пол, так на – получи, платье в снег!

– Вселенная всегда исполняет наши желания наилучшим образом, – галантный старик поклонился и приподнял свою старомодную шляпу, чтобы поприветствовать Анну, проходя мимо.

Откуда он взялся в своем темно-синем камзоле, расшитом золотом, на вечерней улочке Питера?!

– Артист театра оперетты Евгений Ежов, – хитро улыбнулся пожилой человек, прочитав на Анькином лице неподдельное изумление. – Совершаю вечерний моцион после спектакля, честь имею откланяться.

Артист второй раз слегка поклонился и проследовал дальше по улице, явно наслаждаясь произведенным на барышню впечатлением.

Аньке и так почему-то не было холодно, а тут просто на душе потеплело. Она смотрела вслед удаляющемуся синему камзолу, пока силуэт не растворился в набиравшем силу снегопаде. Впрочем, возможно старик просто свернул в один из внутренних дворов.

И тут Аньке захотелось раскинуть руки и кружиться под этим снегом, как когда-то давно она это делала в детстве, ловить горячими губами падающие снежинки. Она спустилась с тротуара на расчищенную до асфальта дорогу, чтобы не убиться на льду, и кружилась, кружилась, кружилась… Ее хрупкая фигурка танцевала, ввинчиваясь в пространство, в этот снегопад, в волшебную атмосферу Питера, наматывая на себя, как белый пуховый платок, его тепло и душевность.

Да, платок бы, кстати уже пригодился.

– Девушка, Вам из кареты плед передали, – черный блестящий мотоцикл затормозил прямо перед Анькой.

Грузный лобастый байкер, лет под пятьдесят, как и положено, – в косухе и весь в заклепках, на самом деле протягивал Гордеевой обычной плед в крупную клетку. Анька видела такие летом – на открытых палубах прогулочных катеров ими укрывали туристов. Еще похожие пледы раздавали на террасах летних кафе. Получается, и зимой конные экипажи для туристов были экипированы пледами.

– Из какой кареты? – промямлила Анька, окончательно теряя сцепление с реальностью.

Сначала артист оперетты в камзоле, потом байкер на блестящем мотоцикле, -да, она с роду с такими людьми не общалась и даже не сталкивалась.

Байкер, заметив ее тотальное смущение и растерянность, улыбался уже как добрый снеговик из Анькиного детства. Лицо у него было крупное, как бы слепленное наспех.

– Берите, берите, так комфортнее танцевать на морозе, – усмехнулся добряк, поблескивая заклепками.

Аня сделала два несмелых шага в сторону живого снеговика, остановилась на расстоянии вытянутой руки, так чтобы все-таки не подходить совсем близко к чужаку. Она изловчилась и аккуратно взяла протянутый плед.

– Спасибо большое! -наконец, Анька сообразила, что следует сказать.

– Ну, бывай, принцесса, – улыбнулся ей на прощание лобастый байкер. – С Новым годом!

В последний момент он вспомнил что-то еще:

– Пацан сказал, что можешь вернуть плед Лехе Савельеву на Дворцовую. Ну, при случае.

– Спасибо! – Гордееву явно заклинило, и ничего другого она пока сказать не могла.

На землю продолжал падать снег.

– Это Ваш друг? – зачем-то спросила Анька.

–Да, не, на светофоре рядом стояли, познакомились, – хмыкнул байкер. -Попросил тебе плед закинуть.

Добрый снеговик еще раз улыбнулся, его мотоцикл взревел и покатил в сторону Невского.

Анька завернулась в плед и почувствовала себя сказочно счастливой.

Возвращаться в ресторан за пальто совсем не хотелось. Ей казалось, что если она сейчас уйдет с улицы обратно, то навсегда потеряет дорогу в волшебную реальность, в которой нечаянно очутилась. Так и стояла золушка в зеленом бархатном платье, думая о Евгении Ежове, добром безымянном байкере и Лехе с Дворцовой площади. Надо будет обязательно вернуть ему плед, а то с Савельевым она еще не познакомилась. А он ей уже представлялся добрым сказочным принцем.

Сзади послышался глухой монотонный стук, довольно громкий. Аня резко обернулась и увидела двух ворон, подскакивающих у замерзшей лужи. Одна птица вроде была поумнее – она просто прыгала и хлопала крыльями, а вот второй балбес (почему-то Анька сразу решила, что это особь мужского пола) -так вот, этот дурень методично и настырно долбил своим крепким клювом лед. В лужу вмерз серебристо-синий фантик от творожного сырка, фольга поблескивала в свете фонаря и будоражила разум вороны. Лужа интриговала, никто не знал, есть ли там что-то внутри бумажки или нет, имеет ли смысл вот так стучать головой в ледовую поверхность.

«Интересно, у ворон бывает сотрясение мозга?» – почему-то подумала Гордеева, наблюдая за амплитудой и силой ударов. Балбес продолжал отчаянно стучать клювом в замерзшую лужу, теряя адекватность. Лужа не собиралась отдавать ему блестяшку, вода промерзла до самого асфальта. У вороны не было никаких шансов отковырнуть себе хоть маленький кусочек серебристо-синей фольги, не говоря уже про сырок, от которого, возможно, не осталось ни крошки.

Наконец, вторая ворона, которая поумнее, все же уговорила дурня с крепким клювом бросить это бессмысленное занятие и перестать сотрясать себе мозг.

Крикливая парочка пернатых еще продолжала что-то между собой выяснять, но от лужи с фантиком они поскакали куда-то дальше по улице. Мало ли, может, в другом месте лед будет не такой крепкий. Там, под соседними фонарями, ворон наверняка ждут новые интересные находки.

Анька усмехнулась. Внезапно Гордеева поняла, что она сама, как та дурная ворона, уже почти два года совершенно бессмысленно и безрезультатно долбится головой в непробиваемую промерзшую до дна реальность – речь шла о ее работе в банке «Золотой гусь». Никаких блестяшек добыть не получается, никаких перспектив не открывается, только головная боль и разочарование.

Настроение у Аньки резко испортилось, когда она вспомнила банк и козла Г-ова. На этом снежная сказка закончилась, пришлось возвращаться в суровую реальность.

Гордеева повернулась в сторону ресторана. В стеклянных дверях стоял малость протрезвевший Г-ов с Анькиным пуховиком наперевес.

«Зачем они отдали в его липкие лапы мое пальто?! Хоть в химчистку неси теперь!» -зло подумала Анька.

– Дура, простудишься! Минус семь на улице! – открыл рот начальник кредитного отдела.

«Пошел ты!» – подумала Гордеева.

Произнести это вслух ей было уже не страшно. Просто сейчас слова были лишними, слова бы ее ослабили и все испортили– так она почувствовала. Анька молча выхватила свой пуховик, послала Г–нова одним взглядом и навсегда забыла о существовании этого мерзавца уже в следующее мгновение. По крайней мере, ей бы хотелось забыть.

Гордеевой надо было срочно додумать мысль про ворон и «Золотого гуся», адекватно оценить свои жизненные стратегии.

Анюта спустилась в гардероб за сапогами, накинула пальто и замотала шарф, натянула на свои локоны черную объемную шапку. Потом бережно сложила в чистый пакет разноцветные клеточки пледа, закинула пакет в рюкзак и зашагала к метро. Одну туфлю, блин, забыла у гардероба ресторана. На то она, собственно, и золушка, чтобы отыгрывать свой жизненный сценарий до конца. Судьбу не обманешь.

Платье необходимо было вернуть в прокат до двенадцати часов следующего дня. Расставаться с ним было грустно, но таких денег, чтобы выкупить зеленый бархат из салона, у Аньки не было.

Хотя она твердо решила первый раз в жизни сделать себе новогодний подарок. Камень. Она постарается выкупить камень.

Все, что с ней произошло вчера на улице у ресторана, казалось чудесной сказкой. Старичок в камзоле, рассуждавший о Вселенной, розовая карета, плед, присланный с лихим мотоциклистом. А вороны с оберткой от сырка были вообще бесподобны, Анька думала о них все утро.

Нельзя сказать, будто Анька возомнила, что камень обладает магической силой. Возможно, более экзальтированная девица и нафантазировала бы себе что-то подобное, но Анька была проста и не любила искусственных нагромождений. Она смотрела на мир шире и не позволяла себе свести все чудеса Вселенной к сверкающему минералу, а скорее даже -стекляшке, не могла возложить на камень такую ответственность за все происходящее.

Просто он ей понравился, и она захотела оставить камень себе на память о вчерашнем дне, о его лучших событиях.

Утром в воскресенье Анька сварила себе кофе, нашла почти целую шоколадку и села обдумывать план на сегодняшний день.

Сначала она отвозит платье в салон, выкупает у них камень, потом Анька топает на Дворцовую в поисках Лехи Савельева. Ну, а дальше многое будет зависеть от Лехи…Она представляла себе его высоким красавцем, молодым и веселым.

Глава 4.Сердце взлетает над городом, а Снегурочка любит плавленый сыр

На самом деле Леха оказался щуплым прокуренным мужичком неопределенного возраста с усами, как у почтальона Печкина. Лет Савельеву было примерно от сорока до шестидесяти – Анька не очень в этом разбиралась. Лехина работа на свежем воздухе давала о себе знать- обветренное лицо в морщинах и крепкий, сохранившийся с лета загар.

Анька поблагодарила Савельева за плед. Сначала она хотела купить ему шоколадку, а потом передумала и купила в пекарне горячие пирожки с капустой и булочки с брусникой. От пекарни на Дворцовую Анька почти бежала, чтобы пирожки в бумажном пакете не остыли.

Почему-то она была уверена, что сразу найдет Савельева и не ошиблась. Правда, поговорить у них толком не получилось, почти одновременно с Анькой к розовой карете подскочили туристы, и Гордеева оставила Леху работать.

Настроение было чудесное, хотя Савельев и не оказался прекрасным принцем для романтической истории.

Камень удалось выкупить в салоне за три тысячи. Для Аньки, конечно, это были не малые деньги, но ценность зеленой стекляшки для нее была гораздо выше. Подходя к салону, Гордеева боялась двух вещей – ей откажутся продавать камень или заломят неподъемную цену. Три тысячи за новогодний подарок себе, любимой, она позволила с легким сердцем.

По правде сказать, администратор салона без проблем рассталась с камнем, куплен он был на блошином рынке за сущие гроши.

После Дворцовой планов на день у Аньки не было. Ехать домой и ползать с тряпкой по квартире почему-то не хотелось. Хотелось гулять, дышать этим городом, утопать в его чудесах.

Анна пешком перешла Дворцовый мост, делая по пути фотографии. На Стрелке Васильевского острова запускали огромный воздушный шар в виде красного сердечка. Еще с моста Анька заметила, как это чудесно выглядит. Когда шар поднимался на уровень ростральной колонны, получалось как бы послание по форме «I love», где «love» заменяется сердечком. Сначала I – красная вертикаль колонны, дальше красное сердечко шара, а за ним Петропавловская крепость, Нева с мостами – Питер, как он есть.

К сожалению, камера старенького Анькиного смартфона не могла сделать панорамный снимок, чтобы захватить в один кадр все великолепие целиком. Но хотя бы неплохо получилась одна фотография, где крупным планом попала ростральная колонна, и рядом летело красное сердечко шара. «I love» – этот город признавался Аньке в любви! Правда, шар немного сносило ветром, но так даже было честнее, здесь ветер вмешивается во все, даже – в любовь.

Анька тоже оставила ответное послание городу. Она сняла варежку и написала пальцем по снегу на ограждении моста сначала: «я», потом нарисовала сердечко, потом «СПб» – это была почти шифровка. Анька с радостью написала бы полное название города, но места для этого на ограждении не было.

Когда Анька спустилась на Стрелку, она рассмотрела запуск шара в подробностях.

Шар был привязан к Питеру крепкой веревкой.

Влюбленные парочки и туристы стояли в очередь, чтобы покататься на шаре.

Анька поглазела, как народ набивается по несколько человек в корзину, потом включают мощный огонь, и шар наполняется горячим воздухом. В какой-то момент сердечко набирало достаточно теплоты и отрывалось от земли. Правда, улетал шар недалеко, потом его спускали, медленно подтягивая за веревку.

Прокатиться на шаре желания не возникло, да, и денег на глупости не было. Но смотреть, как пузатое красное сердце поднимается над заснеженным городом, Аньке нравилось.

Она внезапно поняла, как бы ей хотелось, чтобы ее сердце так же наполнилось горячей любовью и воспарило над миром. А зимний величественный Санкт-Петербург смотрел бы на нее, и прохожие говорили бы, показывая на Аньку: «Смотрите, вон летит Анна Гордеева, она удивительно влюблена!»

Главное, чтобы потом кто-нибудь подергал за веревку, привязанную к ноге, и вернул бы Аньку на набережную. А то ветер в этом городе такой, что в миг унесет на Северный полюс или в Москву или даже в Аргентину, а Гордеева не хотела никуда улетать.

Со Стрелки Анька пошла прогуляться вглубь Васильевского острова. Ей уже хотелось горячего чаю с вкусняшкой и погреться. Стоило свернуть с центральных улиц, и ты попадала из Санкт-Петербурга почти в Ленинград. Анька легко нашла булочную, где продавали хлеб, немного молочных продуктов, а еще вафли, печенье и конфеты на развес. Анька почему-то любила такие магазинчики, наверно, потому что они напоминали о детстве.

В дальнем углу булочный разливали чай, и можно было выбрать плюшку.

Да, жизнь золушки полна контрастов. Вчера она наряжалась для дорогого ресторана, а сегодня прикидывает, какую выбрать булочку, чтобы была побольше и подешевле. Вместо плюшки почему-то захотелось плавленый сыр и еще кокосового печенья. Анька пошла в соседний отдел и купила себе триста граммов печенья и круглую упаковку плавленого сыра, разделенного на порционные дольки. Она вернулась к себе за столик, ела печенье прямо из пакета, разворачивала сыр, и ее это не смущало.

Посетителей в чайном углу булочной почти не было. Папаша с малышом уже уходили. На крайнем стуле у кассы расположилась полная бабуля, она, похоже, просто зашла за хлебом и вафлями и присела пообщаться с кассиршей. Вдоль витрины с пряниками и конфетами бегала ее маленькая пучеглазая собачка в костюме снегурочки. На собачке была надета голубая шубка с капюшоном, расшитая серебром.

Тонконогое существо, наконец, заметило Аню. Собачка подбежала к единственной посетительнице, виляя хвостом. Псина встала на задние лапки и начала откровенно попрошайничать.

– Ну, что, Гордеева, уж к кому какие снегурочки приходят, – хмыкнула Анна.

Пучеглазка подрагивала от нетерпения и косилась на круглую коробочку с сыром.

Анька выбрала из упаковки красный треугольничек сыра, где на картинке была нарисована ветчина, и шепотом поманила собачку:

– Значит, так, Снегурочка, передай Деду Морозу, что Анечка Гордеева в этом году очень хорошо себя вела, она много работала и заслужила самый крутой подарок.

Сыр собаке, похоже, понравился, она просила добавки. Анька отщипнула еще кусочек и продолжила:

– Анечка Гордеева хочет в новом году встретить настоящего принца, доброго и красивого.

Собачка нетерпеливо тявкнула, и Анька отдала ей еще немного сыра.

– Согласна и понимаю твое возмущение- принцев на всех не напасешься, – продолжила тайный диалог со Снегурочкой Анна.– Но мне уже очень-очень нужно! Обязательно, чтобы добрый. Не обязательно очень красивый, но хотя бы симпатичный. Умненький. Сильный. Чтобы руки сильные и целовался…ммм… волшебно… Но главное -добрый! И заботливый. Чтобы любил меня. И море любил. Чтобы мы жили в Питере. И чтобы мой любимый был согласен завести большого пса. Доброго. И симпатичного…

Собака с удивлением склонила головку на бок и внимательно слушала, наверняка изумлялась Анькиной наглости.

Но Аня читала в книжках по психологии, которые ей подсовывала подруга Соня, что надо точнее формулировать свои запросы во Вселенную. Гордеева отдала Снегурочке последний кусочек сыра, понадеявшись, что они договорились.

– Анжелина, душа моя, -зычным голосом позвала собачку бабуля с вафлями.

Виляя хвостом, собачонка посеменила за хозяйкой, но перед самым выходом все же оглянулась на Аньку.

– Хочу принца, – почти беззвучно, но четко артикулируя губами, повторила Гордеева.

Собачка, кажется, прочитала по губам и кивнула. Ну, или просто фыркнула, глотнув морозного воздуха с улицы.

Глава 5.Откуда что берется, или Где взять елку на Новый год

Заказав себе еще стакан чаю, Анька, наконец, заглянула в телефон. В чате институтских друзей шло бурное обсуждение, как праздновать Новый год. Их компания собирались на дачу к Пашаевым куда-то в районе Приозерска. Первая партия отдыхающих выезжала еще тридцатого утром, чтобы протопить дом к приезду остальных и нарядить елку, как обязательно требовали девочки. Вторая и основная часть дипломированных финансистов выдвигалась на дачу тридцать первого декабря на четырех машинах в разное время. Последняя из них уезжала из города в 16ч., и то так поздно только потому, что Новикову -владельцу авто сначала надо было закинуть родителей в аэропорт.

Анька тридцать первого работала. Работала до 18ч., как обычно. Год назад она ушла из банка только после 19 ч. Но в прошлом году их компания собиралась у Петрушек в новой квартире -совместили Новый год с новосельем. Дима и Лера, теперь Петрушины, были из Анькиной группы, они встречались с третьего курса и после защиты дипломов поженились. Родители сразу подарили молодым квартиру, где больше года шел ремонт, Лера -девочка с фантазией и слегка привереда, поэтому ремонт затянулся, но в итоге получилось уютное гнездышко.

Раньше Анька никогда не задумывалась, как так получается, что ее ровесники, с которыми она училась в институте, уже обзаводятся собственными квартирами и машинами, работают на руководящих должностях, некоторым родители помогли даже с открытием собственного бизнеса. В это время Анька с ее красным дипломом считала за счастье после трех месяцев бесплатной стажировки в банке получить там, наконец, работу в операционном отделе. Мама у Ани была очень добрая, она работала воспитателем детского сада в маленьком поселке за тысячи километров от Питера, и никак не могла помочь дочери ни с приобретением жилья, ни с протекцией на хорошую работу.

Аня искренне радовалась за своих более успешных друзей, и знала, что у каждого свой путь, и когда-нибудь она тоже чего-нибудь добьется. Обязательно!

Что касается празднования Нового года, то в прошлом году Анька сразу после работы поехала к Петрушиным и чудесно провела ночь в душевной атмосфере.       Хорошая, вообще, у них группа оказалась на курсе, дружная. Два года уже прошло с окончания вуза, а до сих пор все праздники вместе отмечали.

В банках, кроме Аньки, работали еще трое, но почему-то никто не понимал, когда Гордеева на полном серьезе пыталась объяснить, что она никак не может отпроситься тридцать первого декабря или хотя бы уйти на полдня пораньше. Банковская операционная работа такого вообще не предполагала, «Золотой гусь» работал, клиенты шли. Физики платили ипотечные платежи, открывали срочные вклады, чтобы выгодно вложить только что полученные годовые премии. Другие, наоборот, приходили получать заказанные кредитные карты, чтобы отметить праздники с размахом. Юридические лица старались до конца года провести платежи, чтобы в срок исполнить обязательства.

Аньке было немного обидно, что ее друзья никак не могут понять, что никто не отпустит сотрудника операционного отдела даже на час пораньше. Работа там всегда кипела, и Анька, варилась в этой кастрюльке строго по регламенту.

С тех пор, как решили отмечать Новый год под Приозерском, Анна поняла, что она скорее всего поехать не сможет. Ну, так, собственно, сейчас и получалось. Всем хотелось спокойно приехать на дачу днем, приготовить стол, поэтому даже выезд из города в 16 ч. считали слишком поздним.

Ехать Аньке на дачу к Пашаевым своим ходом на электричке после работы – вообще не вариант. Даже если золушка Гордеева вовремя выйдет из банка, то с учетом расписания электричек, она сможет выдвинуться в сторону Приозерска только в 20ч.15мин. Ехать – не меньше двух часов. Ближайшая остановка поезда – в двадцати километрах от Пашаевской дачи, значит, кто-то должен встречать на машине ее на станции, и все это – ближе к 23ч. вечера. Теоретически она, конечно, успевала добраться на дачу до боя курантов, но реально все было слишком сложно и энергозатратно. Не хотелось никого напрягать.

Грустненько, но ничего не поделаешь. Анька решила вечером уже из дома написать в общий чат, что у нее не получится поехать, потому что за этим сообщением на нее неминуемо обрушится шквал звонков, и ей придется всем по кругу объяснять, что она никак не может уйти с работы в 15ч., чтобы в 16ч. Новиков ее подхватил на выезде из города.

Закрыв чат в телефоне, Анька допила чай и вышла из булочной.

На улице уже темнело, кругом горели огоньки, она еще немного побродила по сверкающему городу и поехала домой.

От предпоследней станции метро ей надо было добираться в свой район новостроек за КАДом на маршрутке или большом рейсовом автобусе.

На остановке, где она ждала автобус, сейчас работал елочный базар. Торговля шла бойко, лесной запах хвои щекотал нос, дарил ощущение праздника. Анька нарочно не пошла в очередь на маршрутку чуть поодаль, а решила ехать на автобусе, чтобы постоять поближе к базару и подольше подышать елками. Обычно от метро она ездила на маршрутках, потому что рейсовые автобусы в их новый микрорайон ходили нечасто и были всегда забиты народом. Льготы на оплату проезда действовали только в муниципальном транспорте, поэтому все школьники, пенсионеры, многодетные семьи со своими бесплатными проездными, а также убежденные противники дребезжащих маленьких маршруток пользовались автобусами.

Сейчас Анька хотела оценить предпраздничную наполняемость автобусов, потому что только что она задумалась о покупке елки. К ним за КАД живые ели не завозили, наверное, считалось нерентабельно открывать там полноценный елочный базар – микрорайон еще только строился. А, может, просто продавцы елок не знали, что в заКАДье уже зародилась жизнь, и туда тоже собирается прийти Новый год, а, значит, нужны елки.

Если бы автобусы ходили полупустые, то Анька бы заморочилась с тем, чтобы купить елку у метро и довезти ее на автобусе. Тут езды-то до ее дома буквально две остановки, главное – проехать в тоннеле под КАДом, и сразу начинаются яркие многоэтажки. Вся беда в том, что автобусы, как Анька и предполагала, ходили битком забитые пассажирами.

– Сколько стоят елочки? – улыбнулась Анюта взъерошенному задерганному продавцу.

– От тыщи, – бросил он на ходу и ушел в самую чащу елок.

Когда он вышел оттуда с высокой стройной елочкой равномерной пушистости, Анька снова спросила:

– А такая сколько?

– Такая- три. – ответил продавец и потащил елку в сторону реальных покупателей.

Три тысячи за елку, – по Аниным представлениям, было как-то многовато. Да, это, капец, как дорого! Гордеева даже не представляла, что новогодние деревья стоят целые тыЩи. Просто она никогда еще не покупала елки в Питере и не предполагала, какие на них цены.

Во время учебы, пока Анька жила в общаге, елки им всегда приносили пацаны. Конечно, бедные студенты не могли себе позволить лишние траты, поэтому где-то после восьми вечера тридцать первого декабря парни выходили на охоту за елками. Весь расчет был на то, что продавцы бросают свои торговые точки поздно вечером, понимая, что все, кто хотел купить елку, уже купили и нарядили. Ни один нормальный человек не отправляется за елочкой в последние три часа уходящего года. Все уже сидят за праздничными столами и встречают Деда Мороза.

А продавцы елочных базаров что хуже других? Продавцы елок -тоже люди, им тоже хочется оливье и шампанского, а еще мандаринов и селедку под шубой. «Иронию судьбы» посмотреть, в конце концов. К брошенным елкам они уже не возвращались – в январе хвойные красавицы уже никому не нужны. И каждый год в газетах писали, какое это безобразие – брошенные нераспроданные елки, властям часто приходилось их убирать за свой счет.

Вот такие покинутые елочные базары и выслеживали студенты из общаги поздним вечером тридцать первого декабря. Зато сколько было девчачьих писков, радости и восторга, когда добытчики возвращались обратно с красивой елкой. Пацанов тут же обнимали, целовали и угощали.

Анька улыбнулась, вспомнив, как это было весело, как она ждала мальчишек с елкой каждый год.

Устроившись на работу, Аня сначала снимала квартиру с подругой, в тот год елку им принес и поставил Игорек – Светкин парень. Игорек -воспитанный Питерский мальчик, он даже, наверное, не подозревал, что елки можно добывать бесплатно, поэтому еще за три дня до праздника купил шикарную елку, чтобы восхитить Свету. Игорь – вообще молодец и радовал он Светку регулярно, и через пару месяцев сладкая парочка решила жить вместе.

Пожелав счастья друзьям, Анька нашла себе отдельную квартиру. Студия была совсем крошечная в диком заКАДье, где со всех сторон кипели стройки, и не было еще никакой инфраструктуры, но пока по финансам Анька могла себе позволить только ее.

В принципе, ей нравилось жить в новом районе, здесь во дворах раскинулись детские и спортивные площадки. Она до сих пор любила качаться на качелях, и бывало, что летом, поздно возвращаясь из театра или от подруги, когда дети уже не гуляли во дворах, сотрудник банка Гордеева падала на большую сплетенную из канатов паутину и лежала так, покачиваясь. Она отталкивалась каблучками и рассматривая звезды в ясном небе. Хотя, по правде сказать, в Питерском небе обычно показывали облака и тучи, а звезды светили Аньке из своих миров совсем не часто.

Еще ей нравилось, что у них перед домом стояли теннисные столы. Анька играть не умела, да и не с кем пока было, но сама идея ее вдохновляла. Если принц для Гордеевой все же найдется в этой Вселенной, то с ним можно будет ездить на море, наряжать елку, завести большую собаку и даже играть в теннис.

Но принцы появлялись на Анькином горизонте гораздо реже, чем звезды в Питерском небе. Пока это все были чужие принцы, вон как Игорек у Светки, Анька на чужих не претендовала и терпеливо ждала своего.

Глава 6.Не принцы и были, или Бабочки глубокой заморозки

Не, какие-то мальчики, отдаленно похожие на принцев, в ее жизни иногда случались, но это были какие-то ненастоящие принцы.

Сережа, с которым они встречались с середины второго курса, летом, когда Аня уехала домой на Урал, увлекся Ларисой. Возможно, Лариска сама поманила его своей длинной ногой, но это уже значения не имело. Если он повелся на ее чулочки, то какой же из Серого принц? Осенью Лара подкачала губки, и уплыла от Сережи эта рыбеха в синее-синее море, точнее – к Эдику, чей папа работал в Газпроме.

На третьем курсе у Аньки случились сразу два псевдопринца – Петя и Анатолий. Гордеева без памяти влюбилась в аспиранта Анатолия, а за ней по пятам ходил Петечка -двоюродный брат подруги Соньки.

Анатолий был чертовски хорош собой. Когда он поворачивал голову, и Анька случайно попадала в поле его зрения, у нее начинались какие-то неадекватные реакции -то приступы смеха, то двигательный паралич, иногда подступали слезы. Жгучего брюнета с голубыми глазами – Анатолия надо было запретить, как наркотики, потому что он вызывал у девчонок мощнейшую зависимость.

С Гордеевой Анатолий играл в любовь ровно две недели в конце промозглого и сырого октября. Когда Анька прислонялась щекой к брутальной щетине Анатолия, бабочки в ее животе взлетали яркими фейерверками и заполняли всю комнату. Так, с Анатолием она узнала, что ее бабочки – это не какие-то жалкие бледные мотыльки, а яркие тропические красавицы с размахом крыльев примерно метр на метр. Не меньше.

До сих пор, надевая колючий свитер с высоким горлом, Анька иногда позволяла себе натянуть повыше ворот и почувствовать щекой фантом своей любви. Хотя свитер, в отличии от Анатолия, был родной, теплый и уютно согревал в непогоду.

В ноябре со стажировки из Америки приехала Инесса, и Анатолий бросил Аньку без каких-либо сомнений и колебаний.

Фантомные боли той любви Аня иногда ощущала до сих пор.

И еще у нее пропал голос. Нет, разговаривала она нормально, но петь больше не могла. С хором пришлось завязать, но Анька даже не особенно заметила эту потерю на общем фоне своих катастроф.

Петечка тогда, как верный паж, таскал Анюте упаковками бумажные носовые платочки, потому что она рыдала из-за Анатолия целую неделю, не выходя из комнаты.

В какой-то момент на Аньку напал приступ человеколюбия и эмпатии, она, как никто другой понимала Петечку в его неразделенных чувствах. Анька решила дать Пете шанс.

Давала она ему эти шансы до самого апреля, но ее бабочки в все это время пребывали в глубокой заморозке, как будто их обработали жидким азотом с сильно минусовыми температурами. После такой экзекуции они никак не хотели размораживаться. Анька уже начала за них переживать. Боялась, что ее огромные тропические бабочки окоченели, как мамонты в ледяной пустыне. Окоченели и скукожились. Навсегда.

С Петечкой было невыносимо скучно. Утомительно. Он усыплял ее бесконечными пустыми рассказами, разговорами о погоде, пересказами сериалов, которые смотрела его мама. Так они и жили – Петя где-то рядом негромко звучал на своей волне, а Анька молча и сосредоточенно собирала по кусочкам разбитое Анатолием сердце.

Пусто. С Петечкой было пусто. Аня еще не очень хорошо разбиралась в пустоте, и не могла сказать, где точно локализуется этот вакуум, который она постоянно ощущала. Скорее всего пусто было внутри нее самой. Странно, что Петю это не тревожило, ему было достаточно Анькиной оболочки рядом.

Когда она поняла, что в монологах Петечки все чаще звучат слова «мы», «свадьба», «бабушкина квартира», она очень вежливо попросила Петю больше не приходить.

Прямо от Аньки Петя ушел в запой, и Соня не разговаривала с Гордеевой примерно две недели. Потом на майских праздниках они, конечно, помирились, и Сонька нехотя признала, что пытаться исцелиться Петечкой после Анатолия -это все равно, что прикладывать подорожник к больному месту, если тебя на полном ходу переехал грузовик. Не, не грузовик, – «Сапсан».

На четвертом курсе Анька держалась подальше ото всех принцев на всякий случай. Повторения истории с Петечкой она не хотела, а второго Анатолия ее психика бы просто не перенесла. Да и не было второго такого же, просто не существовало в природе.

Незаметно они как-то сдружились с Витьком. С ним было весело. Аня снова смеялась, ходила с Витькой в кино, в планетарий и на концерты, гуляла по паркам. Взбалмошная Оля, которая недавно сама бросила Витю, была возмущена этими прогулками с Гордеевой и тут же вспомнила, что Витек должен принадлежать ей, Оле, безраздельно.

Витя был хороший и Ольку любил. Аня его прекрасно понимала и пожелала им с Олей счастья.

Потом началась магистратура, и Анне стало совсем не до принцев. Хотя ей понравилось дружить, и она дружила с Колюней и другими ребятами. Она просто отдыхала от всех этих сложностей и хитросплетений, эмоций, страданий и пустой траты времени.

Анька училась на полную мощность, после учебы бежала на стажировку в банк и падала по вечерам без сил. Ей обязательно надо было зацепиться за это место, набираться опыта работы, потому что без опыта даже с красным дипломом устроиться было сложно.

Так в Анькиной жизни появился «Золотой гусь», и он методично выклевывал ей мозг уже полтора года. Новая работа, два переезда за год – для принцев в жизни Гордеевой пока не хватало ресурсов – ни времени, ни сил.

Она очень-очень ждала наступающий Новый год, почувствовав, что, наконец, готова к счастливым переменам.

Пока, правда, все как-то не складывалось. Встретить Новый год с друзьями уже явно не получается. И еще, похоже, Анька остается без елки.

Глава 7. Тайны зеленой коробки и последняя карета на Приозерск

Не, это было бы уже слишком! С ее-то любовью к новогодним праздникам и красивым елочным игрушкам?! Она уже целый год терпеливо ждет, когда наступит пора открывать зеленую зимнюю коробку, и Анька снова встретится с зайчиками на прищепках из своего детства. Она достанет шикарного белого медведя в ажурных снежинках- это была ее единственная елочная игрушка из самого «Гостиного двора», не немецкая, конечно, но все равно медведь был почти произведением искусства!

А еще у нее есть золотой лев. Анька купила его на уличной ярмарке, куда случайно забрела перед закрытием. Она помнит, как долго тогда стояла и выбирала, понимая, что может позволить себе только одну фигурку, а там были целые коллекции диких животных, рыб и птичек. В конечном итоге она выбирала между львом и лисой, и все-таки выбрала льва, хотя лиса тоже была хороша!

Есть у нее и яркий попугай еще из маминого детства, и задумчивый слон в красной попоне. Слона Анька привезла из Праги, куда они ездили с хором на фестиваль в середине первого курса. Поездку тогда им оплатил какой-то спонсор, так Аня первый раз побывала за границей. Денег у нее, как обычно, почти не было, и она все три дня ходила и смотрела на слона в витрине рядом с гостиницей. Перед отъездом она все же его купила и яростно охраняла свою сумку всю дорогу, чтобы слон не разбился.

А еще в зимней коробке ее ждут гномы – зеленый и оранжевый, у них шапочки в белый горошек. Есть у нее и толстый снегирь, и смешной ежик, белка с орехом, золотой петушок, разные снеговики и домики.

Она снова встретится с любимой розовой матрешкой в белом платке, которую ей когда-то подарил дедушка. Почему-то Анька тоже хорошо помнила, как они стояли в отделе с новогодними игрушками, и она, как обычно, долго не могла выбрать, глаза разбегались, и хотелось почти все. Но Анечка уже была второклассницей, и как взрослая девочка она понимала, что все купить невозможно. Наверняка, дедуля не отказал бы Анютке, если бы она захотела купить две или три игрушки, а, может, даже целых пять. Но Аня хорошо подумала и выбрала только одну-матрешку. У нее было красиво нарисовано лицо, что не часто случалось с елочными игрушками, а для Аньки это было важно.

Дедушка стоял рядом и терпеливо ждал, пока Анечка определится. Дедули уже нет, а матрешку Аня сохранила, и, глядя на нее, всегда вспоминает свое детство, полное любви и заботы.

Да, новогодние праздники всегда возвращают в прошлое. Вместе с елочными гирляндами ярко зажигаются огоньки в душе. Вместе со снегопадами землю накрывает ожидание чуда.

С елкой обязательно надо что-то решать! Новый год без елки в Анькином понимании – это просто катастрофа, сюжет для триллера!

Искусственные ели Анька не выносила, она воспринимала их как подделки, фальсификацию праздника. То есть, она ровно к ним относилась, если елка стояла в торговом центре, на вокзале или, к примеру, в ресторане, потому что это все были какие-то елки понарошку, не настоящие, общественные. Даже не елки скорее, а подставки для экспозиции елочных игрушек. Анька смотрела сквозь полиэтиленовые ветки на красивые фигурки, и обычно не имела к таким елками претензий. Они в любом случае несли в мир радость и позитив, даже тускло поблескивая одноцветными пластиковыми шарами.

Волшебство Нового года, по Анькиному разумению, творилось дома, в семье, и тут уже не могло быть подделок – никаких искусственных елок и пластиковых шаров.

Добравшись домой все же на маршрутке, Анюта первым делом поставила чайник. Как-то ее начинало знобить, и хотелось согреться.

Заварив чай, она отправилась в Интернет на поиски елки с доставкой. Но, как оказалось, половина фирм сразу отказывались, когда слышали, что адрес покупателя за КАДом, остальные заламывали такие цены, что Анька не могла себе это позволить. Где-то доставка была дороже самой елки, а где-то цены на датские и голландские ели кусались так, что готовы были откусить половину Анькиной зарплаты. А ее и так уже в декабре покусали салон красоты и прокат платьев.

Гордеева заглянула в телефон. Там мигало восемь личных сообщений – от Даши, Сони, Новикова, два сообщения от Колюни и три от Маши. В общем чате под названием «…опа-Новый год» за это время добавилось триста четырнадцать сообщений. Судя по последним, от жарких споров относительно рассадки по машинам, наконец, перешли к обсуждению новогоднего меню.

Даша: «Анечка, ты с нами?»

Соня: «Нюра, ответь в чате. Мы тебя ждем.»

Колюня: «Ань, могу тебя подхватить от работы в 13.30.»

Новиков: «Гордеева, я не понял, ты со мной или с Петрушками поедешь?»

Колюня: «Решай быстрее, девчонки нервничают.»

Маша: «Ань, Петрушки сейчас из-за тебя разведутся. Димка уже три раза спросил в чате, с кем поедешь. Место в машине держит, никому не отдает. Ты не отвечаешь, Лера не в себе.»

Маша: «Гордеева, имей совесть! Ответь Диме, что ты в 10ч. не можешь уехать из города.»

Маша: «Или можешь?»

Анька тяжело вздохнула. Уклоняться от разговоров про Новый на даче Пашаевых дальше было невозможно. Восемнадцать человек ждут от нее решения. Она уже в прошлом году поняла, что не получается объяснить друзьям, что она, Анька Гордеева, – просто раб лампы, прикованный к работе. И в этом году она по-прежнему золушка, которая не имеет никакой возможности поехать на дачный бал, если последняя карета на Приозерск отбывает в 16ч.

Может, просто сказать, что она заболела? И никому ничего не объяснять?

И тут Аньке пришло в голову померить себе температуру. Ее начинало знобить еще на остановке автобуса, пока она дышала елками, а сейчас даже две чашки горячего чая не согревали. Анька заподозрила нехорошее, и, наконец, разумная идея про градусник достучалась до ее мозга.

Восемь часов вечера, температура тела – тридцать семь и восемь, и это явно только начало. Кажется уже начинает побаливать горло, и закладывает нос.

«Ребята, простите меня, я заболела. Наверно грипп, как-то внезапно все начинается, завтра беру больничный. Встретимся в Новом году.» – Анька кинула сообщение в общий чат.

Тут же посыпались грустные смайлики, пожелания здоровья, и даже прилетела сетка виртуальных мандаринов от Колюни.

Потом чат вернулся к обсуждению меню. Лера не могла угомониться, пока не решен принципиально важный вопрос – гусь или индюшка? Парни все были, вообще, за шашлыки, но Лера любила, чтобы праздничный стол творился по лучшим образцам голливудских фильмов. Шашлыки -это, конечно, само собой, но меню надо было утвердить на два дня, а это минимум – шесть приемов пищи, и это уже серьезно.

Анька поставила вариться гречку, сделала себе пока бутер с маслом, порезала в чай лимон и задумалась.

Глава 8. Болеть – это дорого, или Стресс решает все

Официальный больничный в самом конце года какие-то проблемы определенно решал. Но еще больше этих проблем он создаст.

С одной стороны, больничный -это прекрасно. По крайней мере, она не увидит уже завтра эту скотину Г-ова, и, конечно, не придется пахать с утроенной силой в последние рабочие дни.

Аню всегда поражали люди, которые приходят тридцать первого декабря ближе к закрытию банка, чтобы оплатить коммунальные платежи, просроченные на полгода квитанции за электричество и другие счета, копившиеся месяцами. Наверное, это были строгие адепты учения, которое гласит, что нельзя входить в новый год со старыми долгами. Но люди эти были очень терпеливые и выдержанные, и они оттягивали момент кармической расплаты на последние часы работы банка.

Также и фирмы, задолжавшие контрагентам, внезапно понимали, что срок их обязательств истекает тридцать первого декабря, и надо срочно оплачивать, иначе могут выставить штрафные санкции. Никому не хотелось морочиться с пролонгацией и продлевать контракты, если их можно было исполнить уже в этом году.

Как бы там ни было, но нагрузка на операционный отдел банка в конце года возрастала в разы.

Больничные сотрудников и так не поощрялись, а уж в декабре они особенно сурово порицались.

В трудовом контракте у Ани, как и у остальных золушек банка, была прописана только треть ее реальной зарплаты. Все остальные деньги, которые она получала, считались премией. Больничные оплачивали исходя из сумм, обозначенных в договоре. В случае болезни все премии и надбавки в этом месяце автоматически снимались. Хорошо, если в следующем месяце их вернут. Возвращали не всем и не всегда, кого-то после больничного так и продолжали держать на голом окладе, ясно давая понять, что такие сотрудники не особенно нужны.

У Ани были минимальные сбережения на лето, которые она пыталась копить для вожделенной встречи с морем. Но, с учетом того, что с марта ей приходится в одиночку снимать квартиру, и расходы на жилье заметно возросли, копить особенно не получалось.

Не, больничный – это черная дыра и финансовая катастрофа. Анька намотала шарф и спустилась на первый этаж в аптеку, пока та еще работала. По совету фармацевта она набрала самых эффективных лекарств. Придя домой, Анька развела себе какой-то порошок с ягодным вкусом, который, судя по рекламе, должен бы мгновенно избавлять от всех симптомов простуды. Порошок почему-то Анну не исцелил. Даже три дозы порошка не помогали.

К ночи температура поднялась до тридцати девяти. Из носа текло, уши заложены, голос сипел.

Все бы сказали, что Анна простудилась, танцуя в вечернем платье под снегопадом. Анька бы с этим ни за что не согласилась. Тогда на улице у ресторана ей было тепло и хорошо, и она просто физически ощущала, как город укутывает ее в белый пуховый платок доброты.

В отличии от всех, продвинутая Соня сказала бы, что у Аньки чистая психосоматика – ее организм отчаянно бунтует, он устал от перегрузок, ему не нравится ходить на эту адскую работу. Психика Аньки сопротивляется, ежедневно посылая сигналы в мозг: «Хватит уже! Сколько можно?! Как слышите? Прием!»

Конечно, мозг все прекрасно слышал, но притворялся глухим. Иногда ему становилось стыдно, и он жалобно и беспомощно уговаривал потерпеть еще чуть-чуть, пока он что-нибудь не придумает для Анькиного спасения.

И, пока он не придумал, каждый день вопреки нарастающему внутреннему протесту, Аня надевала желтый футляр сарафана, собирала свои волосы в пучок на затылке и своими руками повязывала на шею ацетатные вериги.

Стресс – СТресс-СТРесс-СТРЕсс-СТРЕСс-СТРЕСС-СТРЕСССССССС….

Он шипит и пенится, разъедая душу.

Стресс постепенно увеличивает зону поражения. Он, как серная кислота, выжигает эмоции.

Анька запивала стресс черным кофе и заедала горьким шоколадом.

Иногда она поднималась над ситуацией и с грустью созерцала, как беззащитная девочка Аня раненной птичкой бьется в капкане корпоративной этики, банковских регламентов и тотальной клиентоориентированности.

Анька вынуждена улыбаться идиотам, извиняться за чужие ошибки, держать в голове десятки инструкций, набивать своими красивыми пальчиками бесконечные платежки, где каждый символ имеет значение. Одним нажатием кнопки она отправляет в полет чужие миллионы. И каждую свободную минуту обзванивает клиентов, как глупый попугай, повторяет одно и то же, навязывая банковские услуги.

Странно, что в институте их учили думать, анализировать финансовые показатели, делать самостоятельные выводы. На работе это оказалось совсем не нужно. Надо просто быстрее и быстрее стучать пальчиками, набивая, как можно больше платежек, надо внимательнее проверять подгрузки электронных документов, надо вовремя формировать и отправлять отчеты, надо быстрее и аккуратнее прикалывать документы в папки, прошивать их и сдавать в архив.

А между делом- стряхивать липкие взгляды и ровно держать спинку, не позволяя себе скукожиться от стресса.

К часу ночи температура поднялась до тридцати девяти и шести, Анька сдалась и пообещала себе, что вызовет завтра врача.

Организм выразил свою бесконечную благодарность тем, что к утру температура стабилизировалась на отметке тридцать восемь и две.

Врач пришел к обеду, когда у Ани уже почти совсем пропал голос. Он прослушал легкие, и остался ими доволен. Велел кушать лимоны, полоскать горло, капать в нос, и пить жаропонижающие, если снова случится тридцать девять. Назначил повторный прием в четверг в 19 ч.

Анька еще никогда не ходила ко врачу вечером тридцать первого декабря.

Но до четверга у нее было еще целых три с половиной дня дома.

Когда-то бабушка говорила, что дома и стены помогают. Даже белые чужие стены съемной квартиры Аньку волшебным образом исцеляли. После ухода врача она отключила телефон и легла спать. Перед сном Анька вспомнила про камень и положила его под подушку.

Проснувшись, она чувствовала себя гораздо лучше. Выпила на всякий случай еще порцайку ягодного порошка, вроде он начал ей помогать. Хорошо покушала, разогрев какие-то полуфабрикаты. Заварила шалфей и прополоскала горло, два раза закапала капли в нос. Достала соковыжималку и сварила морс из клюквы, которая очень удачно завалялась в морозилке.

Глава 9. Декабрист Боря, или Почему закрыты шторы

За окном шел снег. Отодвинув шторы, Анька с удивлением заметила, что ее единственный цветок – декабрист Боря уже зацвел.

Борю Анька купила недавно, она еще не знала, как он умеет цвести. Борис ее удивил, он набрал много белоснежных бутонов, три из них уже распустились. Изнутри, если их внимательно рассмотреть, цветы были с чуть розоватыми прожилками. Боря Аньку определенно порадовал.

С ним вообще приключилась смешная история. Все началось с того, что, переехав в отдельную квартиру, Анька решила развести цветы. Она даже купила четыре красивых горшка на распродаже.

Цветочных магазинов в ее заповедном уединенном заКАДье еще не открыли, и землю для цветов купить было негде. Всем известно, что, если ты живешь в мегаполисе, землю приходится покупать в магазинах – такие правила жизни. В магазинах она сбалансированная и питательная, разная для разных видов растений и расфасована в большие яркие пакеты. Тащить тяжелый пакет почвогрунта от метро, трястись с ним на маршрутке – казалось Аньке верхом идиотизма.

Гордеева с ее провинциальным прошлым считала, что покупать землю – это жлобство, у нее в поселке всем домашним цветам отлично подходила земля из одного ведра, принесенная с огорода. Ну, она тогда, еще в апреле, и попросила Колюнчика привезти ей с дачи земли. У Колюни уже была машина, и он регулярно ездил с родителями за город на их участок почти мимо Анькиного дома.

Коля пообещал выполнить просьбу, но все время забывал. Это уже у них с Анькой превратилось в бесконечную игру: «Колюня, когда землю привезешь?» – «Ой!».

Так из-за Колиной безалаберности никакие цветы весной Анька и не развела. И вот в октябре, когда она уже и думать про землю забыла, вернувшись как-то с работы домой, Аня обнаружила у своей входной двери в парадной большой строительный мешок для мусора. Внутри мешка лежало что-то бесформенное тяжелое, холодное и мягкое. Гордеева, конечно, аккуратно потыкала мешок пальцем, но заглядывать внутрь не решилась.

Как раз накануне по всем новостям прошла информация о каком-то жутком убийстве с расчлененкой, и Ане реально стало страшно. Она даже надумала вызывать полицию, но сначала решила позвонить Соне, чтобы все-таки посоветоваться.

В телефоне мигало сообщение от Коли Иванова. В сообщении говорилось, что он, Колюня- хороший человек и, проезжая мимо с дачи, завез Ане землю.

Анька еще с минуту тупила, соображая, где ведро с землей, пока не поняла, что земля как раз в мешке.

Тогда она с опаской, но все же заглянула вовнутрь. Полиция на сегодня отменялась.

С большим трудом Аня заволокла мешок в дом и решила его оставить на застекленном балконе до весны. Но тут у них с Колей началась новая игра: «Анечка, ты цветы посадила?»– «Ээээ…»

Игра Аньке надоела, и она купила Борю. Он был небольшой и дешевый, к тому же должен был через пару месяцев зацвести, потому что декабрист. Боря – самый разумный и оптимальный вариант, если приходится сажать цветы в ноябре.

Несмотря на недавно перенесенный стресс -пересадку в красивый горшок, Боря зацвел по графику.

– Ты где столько бутонов набрал? – спросила у Бори Анька.

Боря, как обычно, не удостоил ее ответом, но по всему было видно, что ему у Гордеевой нравится. И земля с дачи Колиных родителей ему отлично подошла.

Анька сейчас не вспомнила, когда она последний раз поливала Борю, и почувствовала угрызения совести. Если бы не больничный, она могла бы не увидеться с Борей до конца недели.

Она вообще не часто открывала шторы -так получалось. Утром Анька уходила рано, собиралась при электрическом свете. Чтобы на нее не глазели из окон соседней многоэтажки, она одевалась при задернутых гардинах. Вечером была та же самая история – Аня поздно приходила с работы и часто сразу вставала под душ. Ей хотелось смыть с себя яростный свет банковского освещения, липкие взгляды озабоченных типов, тонны негатива, которые неслись из телефонной трубки. После душа Анька часто ходила по дому в одном полотенце -проветривалась. Она занималась какими-то делами, и время от времени полотенце с нее падало. Если было не холодно, она иногда не наматывала его заново, и ходила так. Чтобы не отсвечивать перед соседями голой попой, шторы она, понятное дело, опять не открывала. К тому же Аня и так целыми днями сидела в прозрачном стеклянном аквариуме с яркой подсветкой, и дома уже хотелось уединения, тотальной приватности.

В выходные она обычно отсыпалась, а потом шла гулять по городу. Так и получалось, что Анька сдвигала гардины только, если оставалась в квартире днем. А это случалось не каждую неделю. Все остальное время шторы обычно были закрыты. Откидывать окно на проветривание она давно уже научилась наощупь, надо было просто просунуть за штору руку.

Но с тех пор, как у нее появился цветок, Анька старалась хотя бы немножко отодвигать одну штору для свидания с Борей. Если она видела декабрист, то обычно вспоминала, что его надо поливать.

10. Подстава подстав

Анька рискнула включить телефон ближе к семи часам вечера, когда рабочий день был окончен.

Утром она сразу написала Маргарите Зуевой-начальнику операционного отдела, что у нее, Аньки, поднялась высокая температура, пропал голос, и она на больничном по 31 число включительно.

В ответ прилетело злобное: «От тебя, Гордеева, мы такого не ожидали. Выйдешь-поговорим».

Потом ей раза четыре в панике позвонила Вера, на которую повесили Анькиных клиентов. Разговаривать Аня на самом деле не могла, голоса не было, поэтому она слушала, что кричит Вера, и писала ей ответ.

Наверняка уже к обеду Веруня Аньку возненавидит. Сначала она перестанет что-либо успевать, тут же начнутся жалобы от клиентов, потом Веру заставят писать объяснительную и по факту в итоге лишат премии процентов на тридцать – схема отлаженная и вполне работающая. Чтобы неповадно было дружить на рабочем месте и брать больничные в конце года – воспитательный момент, суровая педагогика капитализма.

К обеду от Веры пришло сообщение: «СИ хотят овердрафт, Г не может найти документы, пришлось ему дать твой телефон».

«СИ» -это ЗАО «Строй-Индустрия», по-простому «Стройка»– крупный и капризный клиент. Аня ежедневно общается с их бухгалтерией, так как у них, бывает, проходит по две-три сотни платежек в день. Обычно они звонят сами по разным вопросам, но с тех пор, как генеральный директор «Строй-Индустрии» заикнулся о том, что в декабре, им, возможно, понадобится кредит на пополнение оборотных средств, золушку Гордееву обязали звонить им ежедневно и напоминать о том, какие безграничные возможности предоставляют овердрафты их банка.

В пятницу после обеда курьер от «Строй-Индустрии» привез пакет документов на подключение овера, оставил документы у Аньки. Конечно, в такое время никого из кредитного отдела застать в банке невозможно – в пятницу часов с одиннадцати утра они уже разъезжаются кто-куда: на встречи с клиентами, на осмотры залогов и тд. По факту, конечно, – на дачи и в бани, но в бане тоже можно встретить потенциального клиента и что-нибудь интересное осмотреть.

Получив документы от «Стройки», Анна сразу же передала пакет Зуевой, так было положено по регламенту. И, если сейчас эти доки все равно спрашивают с Аньки, значит, вонючка Г-нов на пару с Маргаритой решил сыграть в гнусную игру, обвинив Гордееву в утрате клиентской заявки.

Как теперь ей доказывать, что документы «Строй-Индустрии» она отдала лично Марго в руки? Пусть, блин, поднимают записи с камер видеонаблюдения. А как еще? Хотя, Аня знала, что записи с видеокамер поднимают только по жалобе клиента или в интересах руководства, чтобы уличить сотрудника, и никогда стройные ряды видеокамер не вставали на защиту золушек.

Представив, как сейчас ей начнет звонить этот упырь с ущемленным либидо, Аня написала Вере, что документы у Зуевой, и просто выключила телефон.

Немного поразмыслив, она успокоилась. Едва ли Зуева и Г-нов на самом деле с концами «потеряют» заявку от «Стройки», этот овердрафт в первую очередь нужен самому Зуеву, он ему закроет процентов пятнадцать квартального плана -такими клиентами не разбрасываются и с ними не ссорятся. Этот договор для Г-ва – серьезная заявка на третье золотое яйцо. Наверняка уже оформление овердрафта идет полным ходом, это просто ее, Аньку хотят напугать, чтобы она…

Чтобы она что? Даже не хотелось об этом думать. Какая тупая попытка затащить ее в постель!

Понятно, что Маргарита зла, как сто чертей, ей сегодня явно придется задержаться часа на два, потому что Вера всю работу не осилит. И завтра тоже. И послезавтра. И так – до четверга. А у нее там, может, елка не наряжена, подарки детям не куплены, и билеты на «Щелкунчика» в Мариинку пропадают. Конечно, у Зуевой есть резон упырю подыграть и наказать Аньку.

А этот вообще, как себе представляет дальнейшее развитие событий? Аня испугается, будет лепетать оправдания, он будет суров и непреклонен, нагнетать, ситуацию, расписывая в красках, что за потерю ТАКИХ документов Аньке грозит увольнение, и тут она, по его замыслу, должна попросить его о защите перед руководством или сама предложит как-то искупить свою вину – он так себе это представляет?

Какой же он все-таки гад мерзопакостный! Интересно, эти две «овцы» из удаленных доп.офисов так же попались в его сети? Аня никогда раньше не сталкивалась с подобным, поэтому искренне не понимала, как можно согласиться встречаться с Г-овым.

Все, чем Аня могла себя защитить сейчас, – отключить телефон. Само разрулится к вечеру. Наверное. Правда, завтра этот гаденыш придумает что-нибудь новенькое.

За окном громыхали фейерверки. Боря распускал четвертый бутон. Сопли текли, но умеренно. Температура тела тридцать семь и четыре. Жить, в принципе можно. И у Аньки еще целых четыре дня больничного и потом десять выходных -итого две недели, чтобы определиться, как жить дальше. А две недели – это офигительная роскошь, почти отпуск.

На этой позитивной ноте Аня пошла и сделала себе яичницу.

В личных сообщениях Соня спрашивала у Ани, как дела, как самочувствие. Анька отправила ей свой график температуры. Она давно скачала какую-то программку и теперь развлекалась, составляя графики на все случаи жизни.

Еще она послала Соньке фотографию цветущего Бори. Боря был одобрен и похвален.

Глава 11. Три ватных верблюда и туфля за два мандарина

К вечеру Соня написала, что они у бабушки наряжают елку и прислала фотографии ватных старинных игрушек на еловых ветках. Там были эскимос в шубке, лыжник в шароварах и свитере, цветной клоун, лялька в одеяле и звездочет в синем колпаке. «Держи- знаю, что ты любишь,» – написала Соня.

У Аньки от восторга загорелись глаза. Такие игрушки она тоже любила. Правда, у нее не было ни одной ватной, но у мамы раньше были те, что привезли от бабушки. Однажды их квартиру затопили соседи сверху, игрушки лежали в картонной коробке на антресолях, и им хорошо досталось от воды. В общем, они испортились, и мама их выбросила, даже большого Деда Мороза.

Интересно, а сейчас такие продаются? Анька решила загуглить этот вопрос. Конечно, сейчас продается все. И ватные игрушки делают в ретро-стиле, такие же вон ляльки в одеялках, не сильно от Сониной отличаются. Стоили они не дешево, но, может, хоть в следующем году Анька купит себе что-нибудь.

Умная поисковая система продолжала подбрасывать аналогичные сайты с игрушками, Аня переходила по ссылкам, глазела на игрушки, и, кажется, исцелялась. Вверху экрана выплыл баннер платного мастер-класса по созданию ватного снеговика.

Стоп. Неужели такие игрушки можно делать в домашних условиях? Анька зашла на ютуб и нашла море бесплатных уроков, где подробно показывали все этапы работы. Да, там вообще ничего сложного! Нужно свернуть элементарный каркас из проволоки, обернуть его фольгой для придания объема, обмотать нитками, и уже на нитки слоями накладывать вату, промазывая ее клейстером или клеем ПВА. Идея с клейстером на крахмале Аньке понравилась больше, она предпочитала экологичные технологии. Ну, а потом просто сиди и раскрашивай в свое удовольствие.

Анька прямо загорелась этой идеей. Так, фольга для запекания у нее есть и краски акриловые тоже, осталось купить проволоку, вату и крахмал – это она еще могла себе позволить, несмотря на надвигающийся финансовый кризис с учетом больничного. Вата- в аптеке, крахмал- в «Пятерочке», с проволокой сложнее. Хозяйственных магазинов у них еще не было. Аптека, три продуктовых и пять алко-маркетов – вот пока и вся инфраструктура микрорайона. Странное соотношение, конечно, – непонятно, зачем столько алкоголя новоселам. Даже ни одного банкомата нет. Не говоря уже о школах, детских садах и поликлиниках. Тридцать первого декабря Аньке придется ехать на маршрутке за КАД закрывать больничный, лечиться рядом с домом пока было негде.

Где взять проволоку? – этот вопрос молоточком стучал ей в висок изнутри. Казалось, сейчас нет ничего важнее этого. Ночью, конечно, нигде она ее не найдет, но завтра Анька обязательно что-нибудь придумает.

Анюта написала маме сообщение, что у ее любимой дочурочки все очень-очень хорошо, и они с Санкт-Петербургом сильно-сильно любят друг друга. Еще отправила фотографию Бори на фоне фейерверка и легла спать, чтобы скорее наступило утро.

С утра добрый градусник намерил хорошую температуру – тридцать шесть и восемь. Аня подскочила в восторге, вспомнив про идею с игрушками. Голос тоже почти вернулся.

Если уж выходить за ватой и крахмалом, она решила сразу затариться продуктами для Нового года. Ничего особенного Анька покупать не собиралась – продукты на оливье, кусок сыра, творог, сметану, кефир, хлеба на три дня, яблоки, мандарины и бананы, одну курицу и две шоколадки. Кофе и гречка у нее есть. А что еще надо?

Когда Анька выходила в магазин ей навстречу попались рабочие, которые делают ремонт в квартире на четвертом этаже. Она, разумеется, с ними здоровалась при встрече (Анька вообще со всеми здоровалась в парадной), но, конечно, она не была знакома с этими отделочниками и никогда с ними не общалась.

Но сейчас что-то ее дернуло спросить:

– Ребята, а у вас есть проволока? Я бы купила немного. Самой обычной, чтобы руками согнуть можно было, – мне на поделки нужно.

Молдавские парни переглянулись и ничего не ответили, молча зашли в подъезд. Аня даже подумала, что, они по-русски не понимают.

Когда она вернулась с продуктами, ватой и крахмалом, на ее дверной ручке висело сразу три небольших мотка разной проволоки. Анька сразу побежала к строителям, чтобы рассчитаться, но те заливали пол на кухне и замахали на нее руками, чтобы не заходила. Она оставила на заляпанном краской табурете у входа двести рублей и шоколадку и, честно говоря, так и не поняла, говорят ли ребята по-русски.

Два дня Аня с упоением занималась ватными игрушками изредка прерываясь, чтобы поесть или прополоскать горло, выпить морса. У нее получались симпатичные фигурки. Единственное, что она не учла, – такие игрушки не быстро сохнут, так что, до красок в этом году вряд ли дойдет. Ну, и что. Елки все равно нет, их и вешать-то некуда.

Изредка звонила Вера, что-то спрашивала по работе. Анька была права – документы «Строй-Индустрии» волшебным образом «нашлись» еще в понедельник. Вера написала уже две объяснительные по всякой фигне, потом она догадалась сказать, что кажется, от Аньки заразилась и тоже заболевает. Потерять еще одного сотрудника в такое время Марго не была готова, и от Верки отстали, даже перераспределили нагрузку на всех остальных золушек.

Еще Вера сказала, что нашлась Анькина туфля. Оказывается, в ресторане после банкета всегда обнаруживается много забытых вещей- шарфы, шапки, обувь вот, телефоны. Кто-то оставил на стуле пиджак. Все это добро привез Вовчик – один из банковских водителей. Вечером Вован ходил по офису и раздавал фанты, требуя за женскую шапочку шоколадку или поцелуй, а за пиджак от Зайцева он хотел только бутылку водки и никаких поцелуев. Одна из шапок оказалась Людмилы Васильевны – главного бухгалтера, и Вован тикал от «шальной императрицы» без шоколада, хотя, в принципе, Людмила была готова его поцеловать, она сказала, что Вован «хорошенький».

Веруня выкупила у Вовки Анькину туфлю за два мандарина и сказала, что поставила ее в угловой шкаф вниз, ну, это на случай, если ее, Веру, к концу праздников уволят, чтобы туфля снова не потерялась.

Аня с головой ушла в творчество. Ей нравилась отрывать гладкие, чуть подрагивающие от прикосновений листы фольги и решительно сминать их в пальцах, обворачивая вокруг каркаса из проволоки. Так у игрушки сразу появлялся остов, основа, на которую можно было добавлять объем. Анька подумала, что эти тонконогие серебристые верблюды в фольге уже узнаваемы и прекрасны. Просто они – верблюды-лайт, фитоняшки. Да, почему-то Аньке захотелось сделать задумчивого верблюда. С первого раза у нее не получился нужный изгиб шеи, и Гордеева сделала целых трех верблюдов подряд прежде, чем осталась довольна результатом. Она щедро кормила верблюдов снегом, наращивая им ватные бока. Все-таки праздник, и надо повышать упитанность.

Глава 12. Вороны плохого не посоветуют

Рассматривая, как блестит фольга под настольной лампой, Анька вспомнила про ворон у лужи. Наконец, у нее нашлось время спокойно обо всем подумать.

Получается, что она сама, как упрямая ворона, со всей дури долбится об свою клавиатуру на работе. А ради чего?

Вроде ответ на этот вопрос был очевиден. Анька хочет остаться в Питере, она влюблена в этот город, и он отвечает ей взаимностью. Банк -это стабильность и перспективы карьерного роста. В конце концов, ей надо подумать о своем жилье, пора уже начинать копить на первый взнос по ипотеке. А потом еще лет двадцать ей, Аньке, выплачивать кредит на квартиру – для этого, конечно, нужна стабильная работа и хорошая зарплата.

Не имея протекции в банковской сфере, Аня согласна была начинать с самых низов, пройти все ступени, чтобы прочувствовать нюансы, постичь эту работу, узнать, как устроен банк. Конечно, ей сказочно повезло, что после стажировки ее взяли на постоянную работу. За полтора года она многому научилась. Не в плане каких-то финансовых свершений, но она научилась адаптироваться к абсурдным подчас требованиям, взаимодействовать с клиентами и кое-как лавировать в коллективе, отстаивая свои интересы.

Чему еще она могла научиться у «Золотого гуся»?

Пожалуй, только повысить свой уровень стервозности. В современных реальности навык для девочки, возможно, и не плохой, но Анька не хотела прокачивать в себе эту мышцу. Она мечтала о принце. А они стерв не выбирают, принцы сентиментальны и романтичны, им не нужна бабища-стерва. Принцы во все времена мечтают о золушках. По крайней мере, такое у Аньки было с детства представление о настоящих героях. И, например, Светкин Игорек вполне укладывался в заданные критерии, что обнадеживало и поддерживало Аньку на пути к мечте.

Какие перспективы карьерного роста были у Гордеевой?

В «Золотом гусе» – никаких. Анька не хотела в это верить, но такова была кадровая политика банка. Вера давно ей сказала, что принципиальная позиция Антонины Назаровны- никогда не назначать руководителей из числа рядовых сотрудников. По ее мнению, человек не может руководить коллективом, если он в этом коллективе «вырос», его никто не будет воспринимать как начальника, «друзья» будут требовать поблажек, он не сможет спросить с них по всей строгости за плохую работу.

Когда она первый раз об этом услышала, Анька не поверила до конца. Но за полтора года пришлось убедиться, что Вера была права. Если в банке появлялась какая-то вакансия, отдел кадров искал человека по резюме на сайте, и никогда еще никого не продвинули из своих. Мраморной карьерная лестница с золотой окантовкой, как ее представляла Анька, в этом банке не предполагала, что статуи, размещенные на определенных ступенях вдоль лестницы, будут перемещаться в пространстве. Не, периодически кого-нибудь сталкивали вниз, разбивая на мелкие кусочки психику, но движения вверх не было

Чего же ждет сама Анька?

Уже очевидно, что в «Золотом гусе» ей не избавиться от ацетатного платка на шее. Золушек всегда здесь держат в черном теле и желтом сарафане. Вверх ей не подняться, а вот подставить и испортить репутацию могут– теперь это было понятно.

Задачка: сколько лет сэкономила ей Вера, прямым текстом озвучив основной принцип кадровой политики злой мачехи Антонины Гусак? Полтора года Анька внимательно следила за тем, что происходит в банке, в надежде найти опровержение Веркиным словам. Но нет, все было именно так. Интересно, когда бы Анька сама догадалась, что происходит. Точнее – чего не происходит.

И что же теперь делать?

Ответ на этот вопрос был очевиден – надо искать другую работу. Анька отвлеклась от ватных верблюдов и закинула резюме на сайт с вакансиями. Ее больше не беспокоило, что работодатель увидит, что она в активном поиске. В любой конторе ходят страшные байки о том, что отдел кадров периодически шерстит сайты с вакансиями, чтобы проверить, кто из сотрудников готов сорваться в любой момент, если подвернется работа получше. Пусть видит, Аньку это больше не беспокоило. Впрочем, перед размещением резюме сайт с вакансиями предложил Аньке скрыть резюме от работодателя, и она нажала на эту кнопку.

О, как же она была благодарна вороне, отчаянно стучавшей клювом в лед. И второй вороне, которая уговорила своего мачо оставить безнадежный фантик в луже и отправиться на поиски чего-нибудь поинтереснее в другом месте. Обернувшись на громкий стук клюва, Гордеева отчетливо увидела себя в этих птицах.

Приняв такое важное решение, Анька чудесным образом исцелилась. Ее график температуры тела весь четверг держался ниже красной горизонтальной линии, которая обозначала пограничные тридцать семь градусов. А мерила она температуру в четверг целых шесть раз!

13. Дерзкое похищение, или Космический полет с елкой в сугроб

Утром в последний день года Гордеева молниеносно убрала квартиру, сварила все необходимое на оливье, повесила на карниз елочную гирлянду, которую накануне купила в вагоне метро. По гирлянде побежали веселые огоньки, и Анька вспомнила, как перемигивалась со «Счастливым лосем» в прокате платьев. Ей снова стало весело. Еще она вспомнила про свой зеленый камень. Анька достала его из-под подушки, качала камень в ладонях и любовалась на него. Зачем-то взяла его с собой на прогулку, положив в кармашек рюкзака.

По пути на остановку она с восторгом заметила, что у парадной поставили шикарную елочку, она была невысокая, но с длинными пушистыми ветвями и от этого казалась шире, чем выше. Самое удивительное было то, что елка оказалась живая, ее привезли с комом земли и посадили на клумбе. Анька видела в Интернете, что некоторые питомники предлагают такие услуги -перевозка и посадка взрослых деревьев, но это было, конечно, не дешево. Анька мысленно послала тысячу горячих поцелуев тому, кто это сделал.

Поликлиника на самом деле работала. В коридорах почти никого не было, но все-таки пару пациентов Аня встретила. Ей без проблем закрыли больничный, усталый врач поздравил Аньку с наступающим Новым годом и пожелал ей здоровья. Анюта улыбнулась доктору, у него были очень добрые глаза. Она тоже его поздравила и пожелала поскорее закончить работу.

На обратном пути Аня зашла в небольшой торговый центр у метро. Ей вдруг приспичило купить ананас. Ну, чтобы уже точно-точно-точно почувствовать праздник. И еще, – чтобы посмотреть на витрины с новогодними игрушками.

У Аньки издавна была заведена традиция- покупать хотя бы по одной елочной игрушке каждый год. В этом году, до конца которого оставалось часа четыре, она еще ничего не купила, и это был последний шанс что-то исправить. Аня долго рассматривала витрины, выбор был небогатый. Точнее- ни одна игрушка как-то не легла к душе. Анька подумала минуту, не страшно ли будет для Нового года нарушить один раз традицию и ничего не покупать? Потом с облегчением вспомнила, что одно приобретение она все же сделала – у нее есть камень, и он вполне может сойти и за новогоднее украшение. Аня без проблем позволит елке покрасоваться с ее камнем неделю-другую. Уффф! Все-таки можно считать, что традиция не будет нарушена даже и в этом странном году. Сразу стало почему-то спокойнее.

И тут Гордеева вспомнила, что вообще-то у нее даже елки нет, и камень вешать некуда.

Когда Анька с ананасом подошли на остановку автобуса, там было непривычно пусто. Круто, что хотя бы раз в году люди изыскивают возможность закончить все свои дела к девяти вечера и сейчас сидят по домам в окружении любимых, дарят и получают подарки, готовят сюрпризы для детей.

На остановке по-прежнему волшебно пахло хвоей. Нераспроданных до Нового года елок осталось очень много. Они стояли в несколько рядов, прислоненные к каким-то деревянным опорам, сколоченным наспех. Анька машинально рассматривала ближайший к ней ряд лесных красавиц, прикидывая, какую бы она выбрала. В темноте их не очень удавалось рассмотреть, и Гордеева подошла поближе. Автобуса все равно не было даже на горизонте. Анька медленно гуляла вдоль елок, дышала праздником, и быстро определилась с фавориткой.

Высокая и стройная елочка, она была при этом равномерно пушистой, с толстыми ветками, которые бодро топорщились вверх. Гордеева не любила понурые елки, они ее «грустили», как говорила еще до школы маленькая Анечка.

Фаворитка была хороша! Анька уже набралась решимости спросить, сколько она стоит, в надежде, что елку в такое время продадут с большой скидкой. Учитывая свои ограниченные финансовые возможности, Анька постепенно становилась гуру скидок и распродаж, училась торговаться. Если сейчас ей уступят хотя бы половину цены, то, в конце концов, Аня наверняка найдет у метро частника с машиной, который сможет подкинуть их с елкой домой рублей за триста. Ехать-то минут пять со всеми сложными дорожными развязками и тоннелем. Анька была согласна отдать даже пятьсот рублей за доставку, потому что елку хотелось очень-очень-ОЧЕНЬ!

Гордеева покрутила головой в поисках продавцов, но их нигде не было видно. Она два раза обошла все елочные ряды, и, наконец, до нее дошло, что этот елочный базар уже покинут торговцами. Зеленый островок среди снегов мегаполиса сейчас уже был совершенно не обитаем.

«Блин, опоздала!» – с горечью подумала Анька. «Что ж за год-то такой, когда ты стоишь рядом с кучей елок, очень хочешь купить, но не можешь?!» -вопрос был риторическим. В отчаянии Анька еще раз обернулась в поисках пропавших продавцов. Их не было.

От обиды она закусила губу.

Анна как будто увидела маленькую девочку в теплом байковом платьице, вязанной жилетке и больших валенках, она стоит у окна на втором этаже и терпеливо ждет дедушку, который должен принести елку. И хотя весь поселок местами по крыши засыпан снегом, девочка была спокойна, ведь дедушка всегда выполнял обещания. Потом елки покупали уже они с мамой вместе. Потом было общежитие, и мальчишки, какими бы оболтусами они не казались, никогда не оставляли Аньку с подружками без елочки. В прошлом году о них со Светой позаботился Игорек. И вот первый год, когда Аня живет самостоятельно и сама должна была подумать о той маленькой Анечке внутри себя, которая доверчиво и терпеливо ждет праздник. А большая взрослая Анна оказалась просто предательницей. Первый раз за всю жизнь в этом году девочка в байковом платьице останется без елки.

Вселенная послала Гордеевой большой желто-синий автобус, он был почти пустым. Дальше все происходило, как в тумане, Аня долго еще потом не понимала, как все случилось. Раскадровка сюжета была такая:

1.Аня видит автобус.

2.Автобус плавно подкатывает к остановке и открывает двери.

3.В переднюю дверь выходят трое пассажиров, они расплачиваются с водителем за проезд.

4. Когда расчеты окончены, последняя дверь автобуса распахивается прямо перед Анькой.

5. Гордеева хватает свою фаворитку из ближнего ряда елок и заскакивает с ней в автобус.

6. Двери закрываются, автобус плавно уносит Аньку с елкой и ананасом в сторону дома.

«Гордеева, ты украла елку!!!»– стучало у Ани в голове, резонируя в окружающее пространство. Ей казалось, что она орет на весь автобус, но вроде никто не оборачивался. А, слава Богу, показалось.

В автобусе, кроме Аньки было четверо пассажиров – компания расположилась у самой кабины водителя. Кажется, они первый раз ехали в гости в новое место и боялись пропустить свою остановку, сидели спорили, где лучше выйти. Никто не обращал внимания на девушку с елкой. Даже свет в салоне автобуса был погашен.

«Анька, ты украла елку!!! Не иголку, не веточку, а целую ель, которая в полтора раза больше тебя!» – сабвуфер Анькиной совести басил все сильнее и сильнее.

Вторя ему, огромный пустой автобус гудел от возмущения. А, не. Просто тоннель шумел за окном. Опять показалось.

«Вообще-то, не украла, а просто взяла то, что никому уже больше не нужно,» – защищал испуганную Аньку ее внутренний голос – взрослая разумная Анна.

Только что она решила никогда больше не давать в обиду маленькую девочку внутри себя.

«Да, я же по-честному хотела купить,» – продолжала оправдываться Анька

«Вот именно,» – гладила ее по голове Анна-большая.

Гладила и успокаивала.

«Я вообще не понимаю, как это получилось, я не хотела,» -не особенно успокаиваясь, хныкала Анька.

Автобус наматывал круги, разворачиваясь после тоннеля. Гордеева с елкой покачивались, и было не очень понятно, кто из них кого сейчас держит.

Кажется, Анька нашла в большом дереве единственную точку опоры и вцепилась в колючий ствол изо всей силы. Маленькая девочка держалась за большую елку. Хорошо, что взрослая Анна второй рукой крепко ухватилась за вертикальную стойку у двери и не позволяла Аньке с елкой упасть.

«Ладно, проехали» – наконец, засопела, успокаиваясь Анька.

«Упс! На самом деле проехали» – наконец, с удивлением заметила Анна.

Компания молодежи вышла как раз на второй остановке сразу после тоннеля. Аням с елкой надо было выходить там же, оттуда до дома всего-ничего, метров двести.

Огромный ледяной автобус тем временем набирал космическую скорость и разгонялся по пустой дороге, как ракета. Он явно намеревался пролететь без остановок уже до конечной. Кажется, водитель был не в курсе, что у него в салоне еще два пассажира – Аня и елка.

Гордеевой на конечную совсем было не нужно, там полузаброшенная деревня, лес и речка, там и летом в дневное время жутковато, не то, что в декабрьскую ночь.

–Остановите! Остановите! Мы проехали! – кричала Анька с задней площадки автобуса.

Водитель ее не слышал.

Анна прислонила елку в угол, чтобы та не упала, и побежала через весь салон к кабине водителя.

– Остановите, пожалуйста, мы проехали, – отчаянно стучала она ладошкой по стеклу.

Наконец, водитель ее заметил и резко затормозил. Анька чуть не упала, но елка устояла.

– Что ж Вы молчали, девушка? -раздраженно и испуганно начал оправдываться водитель – Выходите уже!

Он пролетел мимо третьей остановки и нарушил все скоростные пределы- было за что извиняться.

Автобус открыл переднюю дверь для Аньки прямо там, где остановился.

Вместо того, чтобы выйти Гордеева попыталась расплатиться подорожником. Она просовывала дрожащей рукой карточку в окошко для оплаты.

– Да, не надо! Девушка, выходите скорее, здесь остановка запрещена! – почти зарычал на нее водитель.

–У меня елка, – пролепетала Анька, усугубляя ситуацию.

Вместо того, чтобы выйти в открытую переднюю дверь Гордеева побежала вдоль всего автобуса и схватила елку.

– Во дурная! – окончательно офигел водитель.

Автобус распахнул задние двери, и Анька с елкой выпрыгнули в темноту.

Большой желто-синий автобус покатился на конечную остановку в деревню, а, может быть, сразу в Новый год.

Анька с елкой стояли в снегу по колено и, наконец, начинали понимать, что у них небольшие проблемы.

Глава 14. Там, где дома-великаны и рыцари-фонари, или Два добрых кавказца

Вообще, место их экстренной высадки из автобуса находилось не так далеко от Анькиного дома – минут десять быстрым шагом. Но это только, если шагать налегке с ананасом. Но не с елкой

Времени было двадцать минут десятого, до нового года оставалось еще больше двух часов

«Ну, до десяти вечера мы точно дойдем!» – успокаивала себя и елку Гордеева. «Уж как-нибудь справимся!» -поддакивала она сама себе.

Первым делом Анька, подхватив елку, собиралась выбраться с ней из глубокого снега на утоптанную дорожку. Почему-то это не получилось, елка завязла в сугробе.

«Да, это потому, что нижние ветки глубоко провалились в снег, надо просто поднять елку повыше и отряхнуть,» – с оптимизмом оценила ситуацию Аня, скорее- переоценила.

Она на мгновение подняла елку за ствол и с удивлением узнала, какое мощное дерево ей досталось. В нижней части елку невозможно было обхватить, даже если растопырить все пальцы. А еще необходимо было учитывать раскидистые толстые ветки во все стороны. Наверное, потому елка и была такая тяжелая, и Анька с ней не справлялась. Странно, что ничего такого Анна не почувствовала в момент дерзкого похищения елки. Какая неведомая сила позволила ей в рывке подхватить дерево одной рукой и легко запрыгнуть с ним в автобус?

«Ээээ, да тут кубометр древесины,» -с ужасом и восхищением сказала себе Анька.

Она осмотрелась по сторонам. Все было еще интереснее, чем показалось в первый момент. Космический скоростной корабль, то есть, автобус, занес Аньку в ту часть микрорайона, где еще не был сдан в эксплуатацию ни один дом. Не, тут, конечно, много высотных новостроек вокруг Аньки с елкой собрались, почти все они были возведены под крышу. Но электричества в домах еще не было, окна не горели. Ну, и людей, соответственно, тоже не было. А если люди здесь не жили, то они тут и не гуляли. Какой интерес гулять между строительными заборами в темноте? Дураков не было.

Анька посмотрела снизу вверх на мрачных семнадцатиэтажных великанов, которые ее окружили, на темную дорожку впереди. Почему-то над дорожкой не горел ни один фонарь, хотя столбы вроде стояли. Хорошо, хоть бы у строительных заборов была какая-то подсветка.

А где-то впереди, как раз у Анькиного дома ярко полыхали фейерверки, тысячи огней подсвечивали морозное небо. Там кипела жизнь. Там в окнах горели люстры, елки и гирлянды. Там широкие утоптанные тротуары освещали яркие фонари. Повсюду были полные дворы новоселов с женами, детьми и бенгальскими огнями. Малыши радостно визжали, катаясь на горках, какая-то развеселая компания громко пела, на них лаяли собаки.

И только Анька стояла по колено в снегу, сжимая елку, и была не в силах сдвинуться с места. Они с елкой были где-то совсем рядом от праздника, и одновременно так далеко…

«Ээээ. Можно бросить здесь елку и сходить на горку попросить у кого-нибудь саночки» -наконец, в Анькиной голове появилась первая разумная мысль, которая ее обнадежила.

Со стороны стройки на Аньку уже надвигались какие-то подозрительные тени.

«Можно просто бросить елку и бежать!» -подкинуло свежую идею чувство самосохранения.

– Дэвушка, давайте мы Вам поможем? – сказал из темноты мужской голос с сильным кавказским акцентом.

–Нэ бойся! – добавил второй похожий голос.

И тут Аньке стало реально страшно. Елка вцепилась в нее всеми лапами, наверное, тоже от страха и не позволила бежать. Ель явно не хотела оставаться тут одна, даже за рюкзак с ананасом зацепилась для надежности. А так просто хвойное дерево в панике со спины от рюкзака не отцепишь

–Дэвушка, -тени материализовались из темноты прям перед с Анькой.– Нэ бойтесь!

– Давайтэ мы вам поможэм елочку донэсти? – на удивление вежливо и интеллигентно предложил один из двух молодых мужчин.

Они были очень похожи между собой, наверняка родные братья. Анька стояла одна в темноте с двумя кавказскими парнями и почему-то уже не боялась.

Гормон дерзости и отваги продолжал вырабатываться в ее организме в немыслимых количествах, выплескивался в кровь, трансформировал восприятие реальности, снижал до нуля тревогу.

– Вам куда елочку донэсти? – терпеливо спросил первый.

– Туда, – неопределенно махнула в сторону своего дома Анька.

Не говорить же им адрес, в конце концов.

– Нам тожэ туда, – улыбнувшись, порадовал Аньку второй.

Ей снова стало как-то неспокойно. «А чего это он радуется?» – с подозрением спросил у Ани внутренний голос.

Братья вдвоем легко подняли елку. Первый положил себе на плечо тяжелую нижнюю часть, второй аккуратно подхватил макушку. Самые длинные и сильные еловые лапы все равно пытались чертить послания на снегу, но это была шифровка.

Когда через десять дней Анька рассказывала эту захватывающую историю девчонкам в кафе, Соня на этом самом месте повествования заявила: «Вот тут я бы бросила все и бежала со всех ног без оглядки».

И все почему-то с ней охотно согласились, закивали головами.

«Да, как же я убегу, если у них моя елка?» -с изумлением спросила Анька.

В кафе разразился взрыв хохота такой силы, что над столом затряслись плетеные абажуры. Казалось, они тоже смеются вместе со всеми.

Но даже после этого Анька не признала, что повела себя странно. Не могла же она на самом деле бросить елку, с которой уже столько пережила за этот вечер.

Тем временем Аня, елка и два кавказца продвигались сквозь снега в сторону цивилизации.

Когда они вышли на утоптанную тропинку, вдоль которой стояли фонарные столбы, опять произошло неожиданное. Прямо над ними ровным спокойным светом загорелся первый фонарь. Чуть позже загорелся следующий. Анька вспомнила, что во всем микрорайоне установили эти модные сенсорные фонари, которые включаются, только когда под ними происходит движение. Хорошая задумка, чтобы свет не горел зря по ночам, когда никто не ходит по улице.

Просто обычно Анька шла по микрорайону на работу и возвращалась вечером обратно в самый настоящий час пик, когда на дорожках было полно людей. Тогда, конечно, фонари горели, не выключаясь, и можно было подумать, что они обычные. Но если идти поздно-поздно вечером, когда ты единственный, кому нужно освещение, тогда как раз фонари и зажигались по очереди персонально для тебя.

Последний раз так Аня гуляла с личной подсветкой в конце мая, когда в полночь-за полночь возвращалась с пятичасовой оперы. Конечно, Гордеева с тех пор напрочь забыла, что волшебные фонари заКАДья так умеют. Тем удивительнее было сейчас опять с этим столкнуться.

В декабрьской темноте постепенное включение света выглядело просто сказочно. Среди широкоплечих темных великанов новостроек рыцари–фонари предугадывали Анькин путь, освещали его чуть раньше, чем она делала шаг. И это было восхитительно! Под покровительством высоких рыцарских фонарей три темных фигурки, две из которых несли большую ель, неумолимо двигались в сторону праздника.

Пока шли, Анька легко рассказала свою историю про елку и космический автобус, который очень спешил в новый год, поэтому высадил ее между мирами. Парни в свою очередь рассказали ей, что они приехали в гости к своему дяде Эрику, который недавно купил здесь квартиру. А другой их дядя точнее- двоюродный брат бабушки, работает охранником на стройке, и он как раз дежурит в эту ночь. Поэтому они зашли его поздравить и загнали к нему на территорию машину, чтобы ее не своровали. Братья первый раз сюда приехали, поэтому немножко заблудились в этих одинаковых домах и сейчас уже опаздывают.

Анька согласилась, что в новогоднюю ночь с машиной без присмотра всякое может случиться, особенно когда везде запускают фейерверки. Часто у машин под окнами от такого сотрясания воздуха срабатывала сигнализация Парни сами не подумали об этом, и теперь особенно были довольны, что не стали бросать машину во дворе.

Так под эти рассказы они постепенно подходили к Анькиному дому, и тут только Гордеева подумала, что же будет дальше. Она представила лицо консьержки Тамары Сергеевны, когда в десять вечера тридцать первого декабря Гордеева ввалится в парадную с двумя кавказцами и большой елкой.

Безусловно Тома Сергеевна устроит всем троим жесткий допрос с пристрастием, и, возможно не постесняется прямо при парнях высказать, что она думает о моральном облике Анны. «А еще в Сбербанке работаешь!» – это любимая присказка Тамары.

И, чтобы получить такое суровое замечание, достаточно надеть юбку выше колена или в мокрой обуви с улицы зайти. А когда один раз к Аньке заехали ребята (о ужас!) с пивом, Тамара вибрировала три дня. По ее мнению, в финансовых организациях могли работать только в высшей степени морально устойчивые и кристально чистые девицы. Эх, знала бы Томочка Сергеевна, что на самом деле творится в некоторых банках…

Кстати, Гордеева так и не смогла объяснить консьержке, что работает вовсе не в «Сбербанке». Как-то раз она попыталась, но для Томы Сергеевны всю ее жизнь банк существовал только один. Аня спорить не стала.

В общем, одной Тамары Сергеевны на посту было достаточно, чтобы Анька не горела желанием светить в парадной своих новых знакомых.

Были еще, конечно, причины. Ее чувство самосохранения, наконец оклемалось после всех неприятностей сегодняшнего дня и утроенной дозы гормона анти-стресс. И это чувство начинало потихоньку подсказывать, что ребята вроде хорошие, но совсем не знакомые, и не стоит показывать свой точный адрес и заходить втроем в пустую квартиру. Правда, Анька совсем не знала, как теперь все разруливать. Не может же она просто сказать парням: «Большое спасибо. Дальше не надо, я сама», особенно с учетом того, что «сама» она даже вытащить елку из сугроба не смогла.

Вопрос решился самым волшебным образом.

Глава 15. Принц в картонной короне, или Саша с семнадцатого

Когда делегация с елкой уже заходила в Анькин двор, на встречу им выбежал еще один кавказец, очень похожий на первых двух, только постарше. Да, это тоже оказался их брат. Вроде по пути они рассказывали, что их всего пятеро братьев и одна сестра.

Старший брат говорил очень эмоционально по-кавказски, но даже Анька поняла, что парни уже сильно припозднились и прошли с Анькой и елкой мимо дома дяди Эрика, где их давно все ждут.

Ребята растерянно опустили елку на снег и не знали, что им делать дальше. С одной стороны, было нехорошо бросать девушку, которой они вызвались помочь, с другой стороны, старший брат прямо требовал, чтобы они пошли с ним.

– Ашот говорит, дядя Левон и тетя Анаида очень ждут, за стол не садятся, смущенно попытался перевести для Ани суть проблемы один из братьев.

Он явно смягчал то, что говорил Ашот.

– Дядя Давид из Москвы приехал, тост сказать хочет, -добавил второй, чтобы Анька поняла, как все серьезно.

–Да, да, конечно, идите, спасибо большое, вы и так мне уже очень помогли-закивала головой Анька. – Нет проблем, я дальше сама.

Даже Ашот уже понимал, что сама она не справится.

Мимо, как раз в сторону Анькиного дома проходил высокий парень, который показался Гордеевой знакомым. Сейчас ее немного сбивала с толку нелепая бумажная корона, надетая набекрень. Такие короны раздавали в одной из сети фастфуда при оформлении заказа. В короне Анька парня узнать не смогла, но по-прежнему была уверена, что уже где-то видела этого принца.

– С новым годом, брат! – бросился от елки к парню, как к родному, один из кавказцев.

– Дорогой, помоги дэвочке! – подбежал к парню и Ашот. – Умоляю, дорогой! Дядя Давид приехал, тост сказать хочет!

Парень пока не врубался, чем он может помочь дяде Давиду.

– Они хотят Вас попросить помочь мне донести елку,– как-то удивительно точно сформулировала Анька суть проблемы.

Ашот с братьями охотно закивали головами и замахали руками.

Парень, наконец, все понял и легко откликнулся:

– Да, конечно, поможем, не волнуйтесь!

– Спасибо дорогой! С новым годом! – закричал от радости Ашот. -Счастья тебе, брат! Здоровья, брат! Невесту красивую!!

– Спасибо, спасибо, разберемся, – улыбнулся парень

Он легко подхватил елку, и на удивление безошибочно зашагал в нужном направлении.

– Спасибо большое ребята! -закричала Аня вслед братьям-кавказцам. -Вы меня так выручили! С Новым годом!

Пока она махала им руками, а потом пыталась выбраться из толпы детей, скатившихся на двух ватрушках прямо Гордеевой под ноги, парень в зеленой куртке и картонной короне уже дошел с елкой до Анькиной парадной и стоял, ждал ее там, придерживая дверь.

– Ого! А откуда Вы знаете, где я живу? – с удивлением спросила Аня.

– Я Саша с семнадцатого этажа, а Вы Аня с двенадцатого, – посмеиваясь, представился парень. – Мы с Вами иногда вместе в лифте ездим, правда, не часто.

– Ого! – еще раз удивилась Анька. – А имя откуда знаете?

Саша ничего не ответил, потому что в это время они как раз проходили мимо поста консьержки. Принц просто чуть заметно повел бровью в сторону Тамары Сергеевны.

– А вот и Сашенька с Анечкой, наконец, пришли! – на удивление радостно встретила их хранительница парадной.

Анька начала подозревать, что она чего-то не знает.

– Вот, молодцы какие, Анечка! И елочка, Сашенька, у вас такая красивая! – продолжала их нахвалить Тома Сергеевна.

Саша хохотнул и отвернулся.

– А я всегда Сашеньке говорила, какая Анечка хорошая девочка, в Сбербанке трудится…– не унималась консьержка.

«Хм. Похоже, Тамара еще на полставки в брачном агентстве подрабатывает» – наконец, поняла Гордеева.

На Анькино счастье, приехал лифт и поднял их с Сашей и елкой над предрассудками и стереотипами Тамары Сергеевны – феи чужой личной жизни.

– Что-то Вы, Анечка, припозднились немного с елочкой, десять часов уже, – с легкой иронией заметил Саша, взглянув на часы.

– Так получилось, – решила особенно не вдаваться в подробности Анька. – Нас вообще с елкой хотели в деревню увезти. Нечаянно. Но мы успели спрыгнуть в сугроб. Просто он летел с космической скоростью. А там ребята машину ставили и предложили помочь. А потом их старший брат нашел и сказал, что дядя Давид приехал, ждет, тост сказать хочет. Ну, а дальше Вы все знаете.

– Интересно живете, Анечка! – оценил по достоинству рассказ Саша.

– Это, правда, нечаянно получилось, – попыталась оправдаться Анька.

Пару этажей они проехали молча.

Саша слегка приподнял елку, покачал ее в руке, оценив тяжесть дерева.

– Как же Вы ее подняли-то?

– Сама не знаю, – Гордеева была предельно честна.

– Нечаянно? – подсказал ответ Саша.

– Угу,– Анька согласно кивнула.

Наконец, лифт остановился на двенадцатом. Саша занес елку Ане в квартиру и почему-то не уходил.

– Может, Вам помочь ее поставить? – нерешительно предложил он, разумно предполагая, что Аня сама до конца года не управится.

– Спасибо, не надо, – отказалась от помощи Аня. – Правда, не надо. И так уже поздно, времени много.

Анька хотела сказать, что не хочет его задерживать, у него наверняка свои планы.

Саша подумал, что у Ани свои дела, и он ей мешает.

– Ну, с Новым годом тогда, соседка! – улыбнулся Саша, вызывая лифт. – В гости заходите как-нибудь, еще поболтаем, с Вами очень интересно.

– И Вас с Новым годом! Спасибо большое! -от души поблагодарила Аня.

Глава 16. У каждого свои фейерверки, или Любовь Иванова

На самом деле у Гордеевой не было ни малейшей идеи по поводу того, как она будет устанавливать елку. Раньше в общаге они всегда ставили новогоднее дерево в ведро с песком. Песок пацаны таскали из красного пожарного ящика, за что получали по шее от коменданта.

Дома у Аньки не было ни песка, ни ведерка. Правда, под ванной обитал какой-то таз.

Гордеева поставила чайник, сняла с себя уличную одежду, надела теплые носки со снегирями и вытянула из шкафа за рукав длинную красную толстовку. Нечаянно получилось вполне нарядненько, и Анька решила, что так и будет встречать Новый год. Дома можно штаны не надевать, а толстовка почти как платье, и еще со смешными пингвинами – настроение поднимает. К тому же попу она едва-едва, но прикрывает, чтобы соседей из дома напротив не пугать. Так что, для подключения в зум к ребятам и для разговора с мамой – вполне сгодится, по видеосвязи ноги не видно.

Готовить было некогда, а есть хотелось. Анька намешала себе творог со сметаной, порезала туда банан. Что-то решать с елкой надо было срочно.

Пока заглатывала свой легкий ужин, Аня залезла в телефон. Два раза звонила мама, Аня написала ей сообщение, что перезвонит попозднее, у нее, Аньки, все хорошо, только дел много.

На даче Пашаевых, судя по всему, было весело. Ребята слали Аньке фотографии у костра, свои выкрутасы в сугробах, кто-то догадался сфотографировать стратегические запасы алкоголя.

И тут Гордеева поняла, насколько она не готова к приходу Нового года. У нее в доме нет ни капли шампанского. Вообще ничего из праздничных напитков! Только клюквенный морс в кастрюльке и чай в чайнике. Еще можно было сварить кофе.

Спиртное уже не продавали – было слишком поздно. Хотя, возможно, в рюмочной при алко-маркете и разливали дешевую водку, может, даже стаканами. Но идти в алко-маркет было страшно. К тому же при всей своей обычной круглосуточности в новогоднюю ночь наверняка, и алко-маркеты не работают.

Гордеева так и осела на свой маленький кухонный диванчик, когда поняла масштабы бедствия. Даже символический бокал шампанского, выпивая который под бой курантов, Анька загадывала желание, – в этом году и его, похоже, не случится. Проволоку еще можно попросить по-соседски, но искать взаймы шампанское в новогоднюю ночь – это уже слишком.

Просто обычно в их компании за алкоголь всегда отвечали мальчики, и Гордеева настолько расслабилась по этому вопросу, что ей даже в голову не пришло, что в этот раз шампанское из магазина само по себе в Анькин холодильник не телепортируется.

ААААААА! Да, что же это происходит?! Что за предновогодняя карма у Анны Гордеевой, если, кое-как выпутавшись из одной проблемы, Анька тут же проваливается в следующую неприятность, как в глубокий сугроб. Срочно надо вызывать два снегоуборочных комбайна, чтобы разгрести эти неприятности.

Сейчас на полу во всю комнату лежала огромная ель, и она ждала, когда о ней позаботятся.

– Боря, хоть ты скажи, что мне делать? Помог бы чем…– жалобно попросила Анька.

Цветущий декабрист, как обычно, промолчал, но Гордеевой показалось, что даже кактус ей посочувствовал.

– Спасибо, Боря, что у меня есть ты! – поблагодарила цветок Анька.

И тут она вспомнила краткую историю их знакомства с Борей и вместе с ней вспомнила, что на балконе у нее стоит целый мешок земли. За неимением песка, земля для установки елки тоже вполне подойдет -так подумала Анька.

Притащив в комнату полный таз деревенской земли, Анна решительно приступила к работе. Поставив елку в самый центр таза и прикопав низ ствола, Аня осторожно убрала руки, чтобы проверить устойчивость конструкции.

Силу гравитации на планете Земля Анька как-то не учла. Елку повело в сторону, и тяжелое дерево с шумом упало на один бок, относительно удачно затормозив верхушкой о комод. В процессе падения елочный пенек резко вывернуло из земли, и у Аньки на глазах случилась мощный взрыв из черного жирного почвогрунта. Земля теперь была разбросана по всей комнате, она попала на диван, на кухонную столешницу и даже- на высокий холодильник. Анька готова была разрыдаться.

–Вот какой у тебя, Гордеева, год -такие и фейерверки! – резюмировала Анна.

Боря от обиды за Аньку даже уронил на пол один из своих белых цветов. Хотя, возможно, его просто сбило залпом салюта.

Вывозя из комнаты грязь, убирая с пола комья земли, Анька наткнулась на маленькую пластиковую капсулу от киндер-сюрприза.

Шоколадные яйца Анька терпеть не могла по понятном причинам – давала о себе знать производственная психотравма. Поэтому никому из друзей в голову бы не пришло подарить ей киндер. Сама себе Анька тоже их не покупала. Тем любопытнее стало, откуда в ее квартире взялось это. Вроде только сегодня с утра все начищала.

Анька села прямо на пол, убрала с глаз волосы, открыла капсулу от киндера и вытащила оттуда записку. Листок был сложен многократно до состояние маленького треугольника. Анька теряла последнее терпение, разворачивая эту бумажку.

«Ну, что? Стараешься? Молодец, продолжай в том же духе!»– прочитала Аня на листочке.

Колюня!!! С вечными его шуточками и приколами. Ну, почерк был явно его.

«Аграрий, сообщи, как прочитаешь!» – было нацарапано на обороте.

До Аньки, наконец, дошло, что Иванов подкинул эту записку в мешок с землей, чтобы проконтролировать, как идут посадочные работы. Интересно ему стало, видите ли, когда Анька до капсулы докопается. Коле захотелось выяснить, на самом ли деле так была нужна земля, которую Гордеева у него просила с апреля.

«Хм. Хорошо хоть сейчас нашла.» – подумала Аня.

Она почесала щеку, вспоминая, когда Колюня привез землю.

«Всего-то два месяца прошло» – прикинула быстро Анька.

Она еще раз перечитала записку. В свете последних происшествий текст звучал как-то по-особенному злободневно.

Анька сфоткала бумажку и победно отправила свой трофей Колюне.

«Молодец, Гордеева, успела до конца года! Первый зачет сдала!» – тут же откликнулся Колька.

«Первый?!!» – на сразу поняла Анька. Потом она сообразила, что, видимо, в мешке с землей есть еще послания от Колюни.

«Вот дурак!» – почему-то с гордостью подумала Аня. Ей нравилось, что у нее такой друг.

Не лень же ему было заморачиваться -бумажки писать и упаковывать. Потом она подумала, что скорее всего Иванову было скучно сидеть на даче с родителями и племянницами, вот он и решил подразвлечься. А если у человека три малолетних племяшки, то капсул от киндеров у него, наверное, хватит, чтобы до пенсии с Анькой переписываться.

«Как там у тебя?» – поинтересовался Иванов.

Через две минуты он прислал еще классную фотку, где они с пацанами втроем опутались одной елочной гирляндой. Лица у них были демонстративно обиженные, подвижность конечностей ограничена.

«Нас девчонки связали, чтобы не мешали им готовить стол»– пояснил Коля.

«Может, чтобы не наклюкались раньше времени?» – уточнила Анька.

Тут она опять вспомнила, что ей предстоит отмечать праздник в лучшем случае с позавчерашним клюквенным морсом, совершенно безалкогольным.

«Ты-то готова ко встрече нового года?» -заботливо поинтересовался Иванов.

Аня послала ему фото огромной елки, лежащей по диагонали через всю комнату – прямо от шкафа до комода.

«Она почему-то падает,» – пожаловалась на елку Анька.

Колюня быстро оценил ситуацию.

«Привяжи ее к шкафу, а лучше еще – к трубе за шкафом в нескольких местах»

«Спс» -ответила Аня.

На часах было примерно одиннадцать вечера, когда Гордеева начала заново устанавливать елку, но теперь уже следуя разумным рекомендациям Коли.

У нее как раз была тонкая проволока от молдавских строителей, которая не подошла для ватных игрушек, но отлично фиксировала елку вдоль трубы.

Занимаясь трубой и елкой, Гордеева почему-то думала про Колюню. Он чем-то был похож на саму Аньку – вечно с ним что-то случалось. Анюта тоже его восхищала своими способностями устраивать себе проблемы из ничего, а потом их решать разными оригинальными способами. Это он еще про ее сегодняшние приключения с елкой не знает.

Соня даже как-то сказала, что Анька – это просто улучшенная версия Иванова, Колюня в юбке. И главное – никто с этим не спорил, все сразу согласились.

Еще Коля был чем-то похож на Витька, с ним можно было легко трепаться обо всем. С Колюней было весело, и он всегда выручал по дружбе, если его о чем-то попросить. Ну, бывает, конечно, что это растягивалось на полгода, как, например, получилось с землей. Но Колькина безалаберность никогда не касалась дел по-настоящему важных, и ему можно было доверять.

Вот насколько Аньке не везло в любви с принцами, настолько у нее отлично складывалась дружба с пацанами. Ей нравилось дружить с мужчинами, когда не надо быть феей, и можно сидеть в трениках на подоконнике общаги с лохматым хвостом на голове и спорить, допустим, об астрономии. С Витьком они ходили на пару в планетарий исключительно из-за любви к звездам. А Оля там такое себе придумывала, что проще стало не ходить.

Колюня, в отличии от Витька, был друг удобный и беспроблемный – он помогал Аньке с переездами, починкой мебели, в свою очередь Аня его кормила котлетами, когда Люба уезжала в Африку или к дяде в Москву.

Люба Лакому – экзотическая красавица из медицинского института, Колюня был в нее влюблен по уши. Люба никогда Аньке претензий по поводу Иванова не предъявляла, потому что почти так же, как с Аней, он дружил и с Соней, и с Дашей, еще с какой-то Маринкой, прямо с яслей. Просто, может, Колька с Гордеевой чуть лучше понимали друг друга.

Люба приехала в Питер из Бенина учиться на врача. Ее дядя служил в Москве в посольстве. Люба жила в России как бы под присмотром дяди, хотя с тех пор, как у нее случилась любовь с Колюней, в Москве она бывала раз в полгода, не чаще.

Сейчас папа Любы был какой-то шишкой в министерстве здравоохранения у себя на родине. А когда-то с Любиной мамой он познакомился в Киеве, они оба учились там в медицинском. Только Грегуар Лакому приехал в Киев из Котону- столицы Бенина, а его будущая жена Оксана – из Мариуполя.

Свою старшую дочь они назвали Любовь, ибо это было прекрасное имя. Люба Лакому оправдывала его на триста процентов, наполняя жизнь Иванова глубоким и сильным чувством, безбрежным, как океан.

– А вы знаете, что моя Любовь выросла на берегу океана? -как-то весело спросил Колюня.

– Прикиньте, когда Колька женится на Любаше, и она возьмет его фамилию, ей в паспорте так и напишут – Любовь Иванова! – быстро сообразила Соня.

– Не, вы представляете лица наших погранцов в Пулково, когда Люба полетит в Африку после свадьбы и будет проходить паспортный контроль? – продолжала развивать идею Даша.

– Ой, не могу! – хохотал Ванька Новиков.

Все живо представили себе африканскую красотку, говорящую по-французски, в паспорте у которой напишут, что она – Любовь Колюни Иванова, всей его жизни Любовь.

В общем, Сонька была права, по поводу того, что Колюня, как и Анька, живет в какой-то иной уникальном реальности. И те жизненные ситуации, которые они вокруг себя непрерывно создают, обычный человек даже выдумать не сможет – фантазии не хватит.

Глава 17. Где зеленый контейнер, или Зря Светка вязание бросила

Через полчаса Анькина елка стояла вдоль трубы ровно, как солдат на параде. Наступил тот сладкий миг, ради которого Гордеева уже три часа упрямо боролась с превратностями судьбы. Пришло время доставать зеленую зимнюю коробку с антресолей – так Анька любила называть свой контейнер с елочными игрушками.

И вот тут Гордееву окончательно накрыло. Зеленого контейнера на антресолях не оказалось. Анька села на свой кухонный диванчик и зарыдала.

Только теперь она вспомнила, что в суматохе весенних переездов, когда они со Светой разъезжались на разные квартиры, Игорь по ошибке увез оба контейнера из их квартиры. Все это быстро выяснилось, и Колюня, конечно, сгонял за Анькиными новогодними драгоценностями на машине. Он привез их в синей икеевской сумке. Аня тогда глянула в эту сумку сверху, и сердце ее успокоилось, когда она увидела родную крышку от контейнера в наклейках со снеговиками.

Тогда они с Ивановым сразу же убрали сумку на антресоли, чтобы игрушки не путались под ногами и до декабря полежали под потолком в целости и сохранности.

И вот теперь Анька очень аккуратно достала синюю икеевскую сумку с антресолей, а там оказался бирюзовый контейнер со Светкиным вязанием. Да, под Аниной новогодней крышкой.

И это было очень жестоко!

Анька вспомнила, как они со Светой вместе ездили в Икею года два назад и купили там одинаковые контейнеры. Аня выбрала зеленый, чтобы сразу было понятно, что это про Новый год, а Света купила такой же, только бирюзовый себе под вязание. Крышки у обоих контейнеров были белые, но Аня свою потом задекорировала смешными новогодними наклейками, которые ей кто-то подарил.

Да, ей даже в голову не могло прийти, что Игорь с Колюней бирюзовый от зеленого не отличают. Крышки при переезде, конечно, перепутать было легко, они же одинакового размера. А Светка, видно совсем вязание забросила, если с апреля не хватилась своей разноцветной пряжи.

Аня сидела и рыдала, размазывая по щекам слезы. Потом она достала из рюкзака свой камень и аккуратно его повесила на елку. Показалось, что так стало гораздо наряднее.

Глава 18. Настоящий Дед Мороз, или Где взять в долг шампанское

«Все, я хочу выпить!» – решительно сказала себе Анька. Ей уже было все равно, кто и что о ней подумает. Других знакомых, кроме Саши, у нее поблизости не было, и она решительно зашагала к нему, чтобы попросить в долг бутылку шампанского. В конце концов, он Аньку даже приглашал.

Может, это и не так ужасно попросить под Новый год шампанское. Ведь никто не покупает на праздники по одной бутылке, все запасают мандарины и шампанское с избытком. А завтра хоть какие-то магазины заработают, и она такую же бутылку купит и обязательно отдаст.

Почему-то Аня была уверена, что Саша живет ровно в такой же студии прямо под ней. Наверное, потому что, остальные квартиры на площадке каждого этажа были двух- или трехкомнатными, а их обычно занимали семьи с детьми. Саша явно жил один, иначе бы Тамара Сергеевна Аньку ему не сватала.

Аня поднялась на лифте на семнадцатый этаж и долго звонила в дверь квартиры-студии, такой же, как у нее. Никто не открыл.

Ну, конечно. С чего она взяла, что Саша – молодой красивый парень будет сидеть дома в новогоднюю ночь.

Анька поплелась домой. Она вызвала лифт, и, казалось, что он едет целую вечность. Когда двери, наконец, перед ней открылись, из лифта вышел большой белый бульдог в красной новогодней шубе. На поводке за собой бульдог решительно вел Сашу.

– Анечка, у Вас что-то случилось? – Александр был заметно удивлен и обеспокоен.

– Все нормально, -всхлипнула Анька. – Просто я хотела попросить у Вас бутылку шампанского в долг.

Саша не был уверен, что он правильно расслышал и понял то, что она сказала.

– Ну, я забыла про шампанское. А у меня елка упала, и земля кругом. А потом я ее привязала к трубе, но теперь игрушек нет. Просто Колюня зеленый цвет от бирюзового не отличает, а Светка совсем вязание забросила, – Ане казалось, что она все понятно и в деталях объяснила.

Старалась, конечно, покороче, чтобы не разрыдаться.

– Анечка, у Вас потрясающие истории, – наконец, с восхищением сказал Саша. – Вторая даже интереснее, чем первая – про космос и дядю Давида.

–Так Вы дадите мне шампанского? – опять всхлипнув, спросила Гордеева. – Я завтра обязательно отдам.

– Да-да, конечно, пойдемте, – вспомнив про Новый год, заторопился Саша.

Они прошли через всю лестничную клетку мимо двери студии, куда так настойчиво звонила Анька, и Саша открыл ключом совсем другую квартиру.

Саша с бульдогом зашли внутрь и пригласили свою гостью.

– Анечка, Новый год через четыре минуты, – аккуратно предупредил Александр. – Вы можете не успеть добежать к себе на двенадцатый с шампанским. С Вашими способностями Вы или в лифте застрянете, или пробкой люстру собьете.

Анька ужаснулась. Не, не скоротечности времени, и не тому, какое мнение о ней уже сложилось у Саши. Она просто испугалась своего отражения. В прихожей у Саши и бульдога прямо напротив двери висело большое зеркало.

– Что же это? Как же так?! – в панике причитала Анька, пытаясь оттереться.

Все ее личико было в грязных разводах. Очевидно, она испачкалась, когда убирала комнату, а потом, рыдая, растерла землю со слезами по лицу.

– Анечка, я предлагаю Вам умыться, а я пока открою шампанское, и мы вместе встретим Новый год, – улыбнулся Саша, протягивая Ане полотенце. – У Вас две с половиной минуты, время пошло!

Анька схватила полотенце и бросилась в ванную, дверь которой Саша по-джентельменски распахнул.

Едва-едва, но они успели выпить шампанским под бой курантов.

Окна Сашиной квартиры выходили не во двор, как у Аньки, а на другую сторону дома, и оттуда открывался потрясающий вид на КАД, кольцевую развязку дороги, по ней даже сейчас неслись машины. Все было в ярких огнях, а на пустыре прямо под окнами весь микрорайон запускал фейерверки. Огненные астры салютов распускались как раз примерно на уровне семнадцатого этажа, и это было восхитительно.

– Ого, какая красота! – с восторгом прошептала Аня.

– Ага, -легко согласился Саша. – Только из-за этого грохота я чуть на улице Новый год не встретил.

– В смысле? – не поняла Анька.

– Сильвер боится до ужаса этих вспышек и шума, – пояснил Саша. -Он сдулся, как только мы с ним вышли, и я его полтора часа искал по болотам, спрашивал у всех, не видел ли кто белую собаку в красной шубе.

– Твой пес? – незаметно для себя перешла на «ты» Аня.

Когда речь заходила о собаках, в Аньке просыпалась девчонка, которая была на «ты» со всем миром.

– Не, сестра на праздники оставила, – пояснил Саша.

–То-то я и смотрю, что раньше его не видела, -заметила Анька. – Я всех собак в парадной знаю.

– А людей, значит, не очень хорошо запоминаешь? -улыбнулся Саша и тоже перешел на «ты».

Анька поняла, что сморозила какую-то глупость и немного смутилась.

Они стояли на кухне у холодильника и смотрели в окно на фейерверки. Саша на самом деле едва-едва успел достать бутылку шампанского, открыть ее и разлить по бокалам волшебство.

– Вообще-то у меня еда есть, -вспомнил Саша. – Давай за стол в комнате сядем по-человечески?

Анька допила последний глоток шампанского и поставила на столешницу бокал.

– Нет, ты знаешь, я, наверное, пойду, – подумав, ответила Аня.– Я маме обещала позвонить еще два часа назад, она волнуется, наверное.

– Понятно, тогда иди, конечно – немного грустно согласился Саша.

– Слушай, давай я маме позвоню, сделаю оливье и приду с тазиком салата? – неожиданно для себя предложила Анька. -Или у тебя другие планы на праздник?

– Абсолютно никаких, – Саша заметно обрадовался такому предложению.

– А чего ты один на Новый год? – по-простому спросила Анька.

– Да, так получилось, – уклончиво ответил Саша. – Когда выяснилось, что мне Сильвера придется забрать на две недели, так все планы и поменялись.

–Почему? – удивительным образом Аня не чувствовала никакого стеснения и разговаривала с Сашей как будто давно его знала.

– Ну, не пойду же я с собакой в гости на всю ночь, тем более, у друзей аллергия. А Сильвера дома одного тоже не оставишь, он салютов боится, – выть начнет. Ты представь, если бы у тебя всю новогоднюю ночь собака за стеной выла от ужаса в пустой квартире?

– А, ну, да, чего-то я не подумала, -согласилась Анька. – Конечно, это такой стресс для животного.

Сильвер лежал под столом и внимательно слушал разговор о себе, поигрывая бровями. Наверное, Саша от него научился одной бровью отвечать на вопрос.

– А чего он у тебя Дедом Морозом наряжается? – с улыбкой спросила Аня.

– Так холодно ему зимой вроде, он же гладкошерстный, – ответил Саша. – Мне Лиза сказала его одевать перед выходом на улицу, вот я и одеваю. Какое пальто нам выдали, такое и носим.

Анька засмеялась.

– А чего он у тебя дома шубу в гардероб не сдает? – хитро спросила она.

– Так не успели мы пока переодеться, Новый год встречали с одной милой барышней, – нашелся, что ответить Саша. – Она тоже такая нарядная вся пришла – в пингвинах и снегирях.

И тут Анька поняла, что около полуночи явилась в гости к незнакомому мужчине в одной толстовке и носках. Она густо покраснела и почти сравнялась по тону с одеждой.

– Извини, я вообще сегодня не в себе, – пробормотала она.

– Да, ладно, ты чудесно выглядишь! – заулыбался Саша. – Приходи обязательно, я просто мечтаю об оливье!

– Хорошо, только не засыпай, я через час примерно приду, – пообещала Гордеева.

– Мы с Сильвером будем очень-очень тебя ждать! – заверил ее Саша.

Глава 19. Не волнуйся, мама, у меня все хорошо!

Дома Анька сразу бросилась звонить маме.

– Мамочка, милая, прости-прости-прости, – сразу затараторила она, подключившись по скайпу.– С Новым годом тебя, дорогая!

– Анюта, у тебя все нормально? – с тревогой спросила мама. – Ты не звонишь, я так волновалась. Как твое здоровье?

– Да, все хорошо, не переживай, меня выписали, -стараясь, излучать позитив, уверенно говорила Аня. – Представляешь, врачи тоже работают до восьми вечера тридцать первого декабря!

– Ну, много людей работает в праздники, – согласилась мама. Тете Жене на хлебозаводе вон тоже смену поставили, и Антон в рейс уехал.

Аня на секунду задумалась, как много людей будет работать в новогоднюю ночь…

– Мамочка, а ты как себя чувствуешь? Как у тебя дела? – спросила Аня.

– Да, все хорошо дочка, не волнуйся, – улыбнулась мама. – У нас в садике утренники прошли, ребятки такие нарядные на елки приходят – кто принцесса, кто звезда – костюмы сейчас очень красивые продаются, все купить можно, а не как в твоем детстве.

– Да, ладно, мама, замечательное у меня детство было! – запротестовала Аня.– Костюмы же -это не главное, хотя я всегда считала, себя принцессой по праздникам – какие ты мне платья шила! . Но главное же в детстве, чтобы спокойно было и радостно, и ты знала, что тебя любят каждую минуту. Ну, и там, чтобы чудеса вокруг, и мечты сбывались…

– Тяжело тебе там, дочка? Тревожно мне как-то, – спросила мама.