Все целовались с Мишей

Глава 1

Кира вцепилась в край одеяла и задержала дыхание. Она, не двигаясь, обвела глазами незнакомую комнату. Сердце в груди забилось быстрее, кожа от страха покрылась мурашками, и Кира задрожала. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Потом еще раз.

Страх начал отступать. Она вспомнила, как вчера вечером прилетела в Сочи. Ее забрал отец, и она спала у него дома. Все хорошо. Сейчас она выпьет воды, и все будет хорошо…

Кира свесила ноги с кровати, подняла глаза… что-то двинулось в комнате, и Кира тихо взвизгнула и вздрогнула. Зеркало. Она прерывисто выдохнула, стараясь не расплакаться, закрыла лицо ладонями и уперлась лбом в колени.

Нужно будет договориться и передвинуть его. Она не вынесет, если придется просыпаться так каждое утро. В ее комнате никогда не было зеркала.

Кира глубоко вздохнула, успокаиваясь. Она медленно выдохнула, прикрыв глаза, а когда снова открыла, вокруг нее была пустая необжитая комната: ворсистый палас; окно, завешанное тонким тюлем; пустой стол и сиротский одинокий стул с небрежно накинутой на него футболкой. Неразобранный чемодан стоял у двери, еще больше создавая ощущение, что дом ее не здесь.

Кира поднялась с постели, расправила одеяло, накинув его на подушку, надела длинную футболку, которая доставала до середины бедер, и выглянула в окно. Светало рано, но темные ветви елового леса держали в лесу густую тень. Кире показалось, ветки тянутся к ней, и даже полоска света между домом и лесом не может им помешать…

Она отвернулась, пока не началась паническая атака.

Кира расстегнула молнию на чемодане. Он противно вжикнул, отчего Кира поморщилась. Она достала расческу и подошла к зеркалу. Она выдохнула. Все хорошо. Она даже выглядит так, будто выспалась. Но усталость после позднего перелета все равно сказалась на лице: проступили синяки под глазами и припухли щеки.

Кира медленно расчесала длинные черные волосы, тщательно проходясь расческой по каждой пряди. Надо бы позавтракать. Хотя бы выпить кофе; мама не разрешала ей пить кофе, но раз уж ее нет… Кира внимательно прислушивалась к звукам в доме; было тихо. Насколько она знала, Лиза в отъезде, а отец рано уходит на работу. Значит, придется приготовить что-то на завтрак. Например, пожарить яйцо и бекон. Если тут есть бекон.

Кира сбежала вниз по лестнице и замерла перед высокой аркой, которая вела в кухню. Ее смутило журчание масла и запах жареных лука и яиц. Никого дома быть не должно. Кто мог остаться или внезапно вернуться, чтобы пожелать ей доброго утра?

– Я слышал, что ты спустилась, – прозвучал она голос с кухни. Мужской; не брата, потому что он в Москве, и не отца – слишком молодой.

Кира остолбенела. Спину обожгло холодом от страха. Кира тихо сглотнула и медленно сдвинула ногу, чтобы спрятаться за стеной.

– Заходи, не бойся, – поманил ее голос, и Кира несмело заглянула в кухню.

Над плитой возвышался незнакомый силуэт; здоровый, коротко стриженный парень. Кира никого похожего не знала; она смущенно поздоровалась:

– Здрасьте?

Парень обернулся к ней, и она вздрогнула от его резкого движения. Он скользнул по ней изучающим взглядом, и на его лице отразилась кокетливая полуулыбка.

– Здрасьте, – ответил он. – Проходи, садись.

Парень снял сковороду с плиты, переступил с ноги на ногу, снял кофеварку, шагнул назад и отодвинул стул от стола. Для Киры. Он перевел на нее взгляд, а она так и стояла перед аркой, не решаясь шагнуть ближе.

– Чай, кофе? – спросил он. – Потанцуем?

Он подмигнул ей. Кира следила за каждым его движением, даже малейшим изменением мимики, за тем, как вздымается при дыхании его широкая грудь, как он делает шаг, по-кошачьи плавно переносит вес крупного тела, как двигаются его пальцы…

– Как тебя зовут? – спросил он; его лицо изменилось и перестало быть таким заигрывающим. Кира прищурилась.

– Ты кто?

Он вздохнул; его плечи приопустились, и тело подалось вперед. Кира инстинктивно отступила на полшага.

– Меня зовут Миша, – сказал он. – Я друг твоего отца.

Кира еще сильнее прищурилась; теперь у нее сморщились лоб и нос. Друг… кого, простите? Этот двадцатилетний парниша точно не тянул на друга ее отца. Если он пытался врать, у него плохо получалось.

– И друг твоего брата. Паша попросил за тобой присмотреть, сделать тебе кофе, завтрак…

Кира скривила брови. Он устало выдохнул.

– Ладно тебе, Кира, – сказал он, – брось. Чай или кофе?

Он снова отвернулся и открыл верхние шкафы. Достал две кружки и поставил на стол. Его лицо снова приняло кокетливое выражение, он улыбнулся.

– Или, может, все-таки потанцуем?

– Не потанцуем, – буркнула Кира. – Кофе.

Она боком прошла к стулу, который Миша для нее отодвинул, и неторопливо села, все еще готовая вскочить и бежать. Миша разлил кофе по кружкам; Кира успела немного его рассмотреть. Высокий; у него крепкие предплечья и сильные ноги, мощная шея и правильное аккуратное лицо. Светлые волосы коротко острижены и сбриты на затылке.

Он поставил перед ней чашку кофе и тарелку с яичницей и гренками.

– Ну? – он сел напротив нее. Кира ловила каждое его движение и жадно всматривалась в лицо; может быть, она его знала, просто забыла?

Он заметил, как она шарит глазами по его лицу, и обворожительно улыбнулся, опершись локтями о стол. Ему определенно польстило, что Кира его рассматривает.

– Кушай, – мягко сказал он, и Кира несмело принялась за яичницу. Под ней был поджаренный лук, и Кира чуть сморщилась. – Не любишь лук?

– Я этого не сказала.

Миша схватился за сердце и откинулся на спинку стула.

– Господи, слава богу, ты не немая… Фууух, – он длинно выдохнул и театрально смахнул пот со лба. Кира нахмурилась, и Миша понял, что шутка была неудачной. – Мда… Извини.

– Ничего, – быстро ответила Кира. – Это было забавно.

Миша насупился и скрестил руки на груди.

– Если бы это было забавно, ты бы посмеялась. Но ладно. Ешь. Поговорим после.

– Расскажи про себя, – попросила Кира, запихивая в рот кусок яичницы. Миша вздохнул и глотнул кофе.

– Друг твоего бати. Студентствую. Работаю. Ты?

Кира пожала плечами; рот был забит яичницей, и говорить было сложно. Мама учила не разговаривать с набитым ртом. Кира большим глотком все проглотила и запила кофе. Миша щедро разбавил его молоком – наверное, знал, что ей нельзя. Кира довольно замычала от вкуса кофе и зажмурилась, как кошка на солнышке. Она сделала еще глоток и ответила:

– Закончила десятый класс. Пока здесь. Там посмотрим.

Помолчали. Из приоткрытого окна доносилось птичье пение. Две птички ворковали на вишне под окном. Солнечный свет узкой ярко-желтой полоской освещал кухонные шкафы. Миша допил кофе. Кира обняла ладонями кружку. Она все еще не сводила с Миши глаз. Он сидел, вальяжно откинувшись на спинку, грустно заглядывал в стакан, а Кира не могла отделаться от ощущения, что перед ней сидит молодой смазливый бандюган, и все эти шуточки про “потанцуем” и заигрывания в виде подмигиваний – это так, а стоит ей отвернуться, он украдет ее кошелек. У нее нет кошелька.

– Почему именно тебя отец попросил присмотреть за мной? – спросила Кира, хотя ее вообще не радовало, что кого-то попросили за ней “присмотреть”. Как будто она щенок и где туалет не знает.

– Я просто живу в соседнем доме.

Кира изогнула бровь. Она была почти уверена, что на этой улице нет соседних домов. Из вчерашнего вечера она смутно помнила, что до домов отсюда далековато.

– Тут десять минут через лес, – исправился Миша. – Хочешь, покажу?

Кира помолчала. Они смотрели друг другу в глаза; Мишу совершенно не смутило, что это звучало двусмысленно, а Кира ждала, когда он поймет, что что-то в этой фразе было не так. Через несколько секунд он ничего не понял, Кира тяжело вздохнула.

– Это ты типа ко мне подкатил?

Он щелкнул пальцами и подмигнул ей.

– Может и подкатил, – игриво ответил он. – Я все равно не хочу торчать здесь до вечера. Так что… – Миша многозначительно помолчал. – Гулять пойдем?

Кира помолчала. Если и правда отец попросил. И если это недалеко, то вечером она просто вернется домой, так ведь?

Да, именно так.

Она вспомнила о том, что хотела пойти домой уже в два часа ночи, когда Мишин странненький корефан рассказывал ей, как играть в подземелья с драконами, а другой – бухой в соплю – пытался сбренькать что-то на гитаре. Киру начало клонить в сон. Миша вручил ей бокал вина и отправил в комнату, добавив, что сейчас придет.

Кира, еле волоча ноги, поднялась по крутой лестнице, вошла в дверь, глотнула вина и замерла, осматриваясь. У Миши была огромная комната под самой крышей. Только пустая, как и ее. Телевизор у покатой стены, пыльная приставка под ним и пыльные контроллеры, прикроватная тумбочка и накрытая огромной простыней двуспальная кровать под другой покатой стеной. Кира прошла по комнате, стерла пальцем пыль с телевизора и приставки, поморщилась, потому что судя по виду их не протирали с прошлого года. Пятки прилипали к голому обеспыленному полу, Кира прошла к окну, которое даже не было завешено шторами. Она выглянула на маленький открытый балкончик и оценила вид из окна.

Интересно, в этой деревне все помешаны на двухэтажных домах?

Кира услышала шаги на лестнице и обернулась; через секунду у двери появилась Мишина подпитая физиономия. Он принес высокий стакан с какой-то темной пузыристой жидкостью. Миша скользнул по Кире взглядом, и она спросила:

– А с чего ты решил, что я сплю с тобой?

Миша прыснул от смеха и прошел по комнате; он осторожно свернул ткань на прикроватной тумбе, чтобы не потревожить лежащую на ней пыль.

– А с кем ты хочешь спать? – спросил он. – С Лехой?

Кира задумчиво сдвинула брови. Леха – этот тот, который говорит, что он рок-звезда, и пытается петь. Кира помотала головой.

– Ну вот и все.

Миша поставил стакан на тумбу.

– Уборщицы просто еще не было, – сказал он, снимая простынь с кровати, оголяя светлое покрывало. Простыня улетела в угол к другим пыльным тряпкам. Кира сдвинула брови.

– У тебя есть уборщица?

– Конечно, – он откинул покрывало, и под ним была постелена постель. Она уже не пахла порошком и кондиционером, но все еще хрустела от чистоты. – Я, по-твоему, тут должен все убирать?

Кира пожала плечами.

– Нет, – ответила она, – просто как-то неожиданно. Тут не убирались как будто с год.

Миша тихо фыркнул.

– Так тут и не убирались с прошлого года, все верно.

Кира опешила. Миша откинул одеяло и глотнул газированной жижи.

– Ну что, спать? – спросил он. – Или мультики посмотрим?

– У тебя телек, кстати, тоже весь пылью покрылся.

Миша грязно выругался и тут же извинился.

– Я забыл его накрыть. Ладно, завтра протру. Найти тебе что-нибудь?

Не дожидаясь ответа, Миша прошел к незаметному шкафу, открыл дверцы, выудил оттуда белую футболку и протянул Кире.

– Держи. Переоденься. Я отвернусь.

Миша подошел к кровати и занялся взбиванием подушек, изображая занятость.

Она переоделась; футболка скрывала ее до середины бедер, но Кира все равно инстинктивно тянула ее вниз, пытаясь прикрыть неожиданно голые коленки. Как будто до этого, когда она была просто в шортах, они не были такими открытыми. Миша проследил за тем, как она прячет округлые бедра под одеялом, и его старое сердечко забилось быстрее. Захотелось вгрызться в ее мягкую теплую ногу, но вместо этого Миша подлил ей вина и сел рядом.

Кира издала возмущенный писк; она и так уже выпила больше, чем рассчитывала. Ей достаточно было двух бокалов, чтобы опьянеть, а теперь она просто пила, потому что наливают. Если мама узнает, точно расстроится.

Миша смерил Киру озадаченным взглядом, и она скуксилась.

– И что ты мне сделаешь? – улыбнулся он. Кира ощетинилась, не сводя с него глаз. Он наклонился к ней, но она не испугалась. Миша вздохнул, переводя взгляд с одного ее глаза на другой; от нее пахло какими-то сладкими цветочными духами, и ему казалось, он даже знает, что это за аромат. Он качнул головой, стряхивая морок, и отвернулся. – Пей, – добавил он.

И она выпила. Кира в два захода осушила бокал и поморщилась; вино немного горчило в конце. Миша немедленно выудил откуда-то почти полную бутылку и долил ей, на что Кира завозмущалась.

– Что? – спросил он. – Надо бутылку допить. Не бойся, я тебе помогу.

Кира фыркнула.

– Мне не нужна помощь от таких, как ты.

Миша расплылся в кокетливой улыбочке. Он откинулся на спинку кровати и приблизился к Кире.

– От каких – таких?

Кира отвернулась и деловито сложила руки на груди; в одной из них она все еще держала бокал – тумбочка была с другой стороны кровати.

– Мерзких, – начала Кира, – подлых и гадких.

Миша прыснул от смеха и спрятал улыбку за стаканом. По его рукам пробежали мурашки; она сказала это так мило и так игриво, как этого никто не говорил. Его накрыла вторая волна мурашек, и он подсел ближе к Кире, желая смутить теперь и ее тоже.

– Не может быть, – шепнул он над ее ухом и осторожно вытянул из ее ладони бокал. Он сделал два глотка и вернул. Да, подумал он, давай, напейся еще вина, чтобы совсем размотало. Он долил ей из бутылки. – Пей.

Его дыхание обожгло кожу; Кира поежилась и спряталась за глотком. Она повела плечами, стряхивая подкатившую волну исступления. Наверное, поэтому он ей подливал и подливал – чем больше она пила, тем больше вела себя так, будто он ей нравится.

Кира фыркнула. Нравится. Смешно.

– Меня никто еще не называл мерзким, подлым и гадким, – твердо сказал Миша, и Кира обернулась к нему; она скользнула по нему придирчивым взглядом.

– Ты в зеркало-то смотрел?

Он помолчал; он уже настолько опьянел, что не сразу понял, что она что-то спросила. Он просто как парализованный глядел в ее глаза несколько секунд, а потом ответил, медленно кивнув:

– Да, смотрел.

Он говорил тихо, боясь спугнуть ее. Кира едва заметно приблизилась, чтобы лучше слышать, и носа Миши снова коснулся запах ее духов – весенние цветы на зеленом лугу.

– И что ты там увидел? – так же тихо спросила Кира. Ее голос зазвучал непривычно игриво, и она прокашлялась. Она отвернулась и спряталась за вином.

– Что я там увидел? – Миша наклонился еще ближе к ней. Его, казалось, вообще не заботит, что Кира о нем подумает. Кроме, разумеется, того, что он мерзкий, подлый и гадкий. – Красавчика и прекрасного парня.

Кира не удержалась и фыркнула, едва не подавившись вином.

– Ты-то? Красавчик и прекрасный парень?

Миша самодовольно кивнул. Уголки его губ приподнялись. Даже этот сарказм звучал кокетливо и игриво, и Кира не могла ничего с этим сделать.

– Ты когда напьешься, всегда себе льстишь?

– Может, – Миша облизнул губы, – тогда заткнешь меня?

– Может и заткну.

Кира обернулась к нему, а он был слишком близко. Она стушевалась и спряталась за глотком.

– Ну? – он приблизился. – Заткни меня.

Кира встретила его испытующий взгляд и замерла. Миша качнул головой. Он приблизился и уперся лбом в ее лоб, но она все не отворачивалась; они смотрели друг на друга, как два упертых барана. Кира не моргала, а Миша уже едва мог держать глаза открытыми. Он приподнял ее лицо за подбородок и медленно, нарочно растягивая приятный момент, поцеловал ее губы – раз, другой, одновременно желая и припугнуть ее, мол в такие игры с ним не играют, и сделать поцелуй более смелым и требовательным. Он хотел усадить ее на колени, сжимать ее пухлые бедра, хотел зарыться носом в ее волосы и обнимать ее маленькое тело.

Миша опустил голову, оставив последний поцелуй смазанным, и уперся лбом в ее плечо. Одной рукой он крепко сжимал подушку, а второй – край одеяла по ту сторону от Киры; пока целовал ее, он даже не заметил, как потянулся взять ее за ногу. И она не заметила. Миша резко отстранился, избегая теперь смотреть ей в глаза, повалился на бок, накрылся одеялом по самую шею и погасил светильник на прикроватной тумбе.

– Ладно, – затараторил он. – Давай, увидимся. Сладких снов.

Свет погас, комната погрузилась в темноту. Кира так и сидела, смотря в одну точку. Она моргнула, и взгляд ее уперся в Мишину спину, которую она видела очень условно. Из незашторенного окна светили луна и звезды. Кира допила остатки вина в бокале, осторожно поставила его на пол и улеглась на бок. Луна светила в глаза, и Кира перевернулась на другой бок.

Она хотела попросить Мишу поменяться местами, но постеснялась. Она спрятала нос в шуршащем одеяле и прикрыла глаза, пытаясь скорее заснуть.

Глава 2

Кира проснулась от жары. Она вообще с трудом спала, когда жарко; что ее заставило до самого носа закутаться в одеяло? Кира потянулась и попыталась перевернуться на бок, чтобы стянуть с себя одеяло; не тут-то было. Сильные большие руки удерживали ее зажатой между подушкой с одной стороны и Мишей с другой. Кира тихо запищала, пытаясь выбраться, но каждое ее движение делало только хуже.

Когда она заерзала, Миша сильнее сомкнул вокруг нее руки, тихо забурчал позади, а после его нос уткнулся в ее шею. Он выдохнул, и кожу Киры ошпарило как паром; она пискнула и сжалась в комочек. По спине пробежали мурашки. Она еле как перевернулась на спину и толкнула Мишу в грудь. Он, еще не успев проснуться, отпустил ее и отвернулся. Его широкая спина приподнялась и опустилась в неглубоком вздохе, и он снова затих. Кира выпуталась из одеяла, в которое, оказывается, была заботливо завернута, и скинула ноги с постели. Солнце ярко светило в окно, и она поморщилась. Ни днем, ни ночью покоя нет от света. Поднявшаяся в воздух пыль сияла на свету; улица манила теплом и безоблачным небом.

Миша застонал у нее за спиной, и она обернулась. Он приподнялся на локте и сморщился, закрываясь рукой от солнца.

– Доброе утро, – неуверенно буркнула Кира, и Миша скосил на нее взгляд; вряд ли в таком ярком свете он вообще ее увидел, но губы его растянулись в улыбке. Кира скуксилась и отвернулась; не могла она смотреть, как он улыбается.

– Доброе, – протянул он, шлепнулся на подушку и потянулся с громким стоном. – Как спалось?

– Приемлемо, – буркнула Кира, и Миша тихо хмыкнул. Он сел и подполз к ней, нависая над ее плечом.

– А чего такая недовольная?

– Солнце в глаза светит, – сказала она и красноречиво закрылась ладонью. Миша сощурился, глядя на окно, и кивнул.

– Да, – выдохнул он, – надо было по трезвяку еще шторы повесить. Домой не торопишься?

Кира пожала плечами. Она вообще не была уверена, что ее кто-то ждет.

– Подождешь, пока шторы повешу? Отведу тебя домой, там и позавтракаем.

Кира снова пожала плечами, мол делай, что хочешь. Губ Миши коснулась улыбка, и он встал с постели. Он прошлепал по голому полу до шкафа и выудил оттуда свернутый тюль и тяжелые темные портьеры.

– Ты хоть выспалась? – снова спросил Миша. Он подвинул стул к прямоугольному окну и забрался на него. Кира тихо хрюкнула от смеха; можно было на стул и не вставать. Миша ей казался настолько огромным, что он, наверное, мог дотянуться до гардины. Он закинул портьеру на плечо и стал быстро вешать тюль на крючки.

– Ну так, – Кира качнула головой; хоть она и поспала, она вообще не выспалась. Наверное, по ее лицу это было заметно.

– Можем еще поспать, если хочешь.

Кира в ответ на это промолчала. Она сверлила взглядом Мишину спину. Он обернулся.

– Что? – спросил он. – Я-то усну, а ты?

Кира пожала плечами. Нет, она знала, что не уснет. У нее почти никогда не получалось заснуть еще раз. Из-за этого иногда приходилось вставать ночью и изображать какую-нибудь деятельность, чтобы не скучно было ждать утра.

Миша невозмутимо продолжил заниматься шторами.

– Скажи мне, – заговорил он, вешая портьеры. Он обернулся к ней и нашел ее взгляд. – Я правда тебя поцеловал вчера?

Кира скуксилась и отвернулась, обняв коленки. Мишу умилила эта реакция; он тихо хмыкнул, но выдох у него получился каким-то грустным.

– Мда, – протянул он. – Извини. Я… Надо было спросить, наверное, или типа того…

– Ничего, – буркнула она, чем еще сильнее его повеселила.

– Я же видел, что ты расстроилась. Прости, я был очень пьяным.

Кира промолчала в ответ и на это. Она все не поворачивалась к нему; спрятала нос в коленках и так и сидела, сжавшись в клубочек. Стало темнее – Миша повесил шторы.

– Я… – снова начал он и недолго помолчал. – Украл твой первый поцелуй?

Кира не думала об этом в таком ключе, но да. И да, было немного обидно. И да, наверное, стоило спросить. Но она снова промолчала.

Что-то тяжелое опустилось на постель позади нее; пружины в матрасе прогнулись, и Кира чуть отползла вперед, чтобы Миша не мог до нее дотянуться. Он всем своим видом показывал, что хочет быть к ней ближе, и вот, пожалуйста, вчера он ее поцеловал, а сейчас даже с трудом помнит об этом. А теперь опять тянет к ней руки, хотя она не просила ее трогать.

– Единственное, что я могу тебе предложить – это десерт, – тихо проговорил он, и Кира обернулась к нему, сделав на лице непонимающее выражение. – Ну… Знаешь, в ресторане когда блюдо не понравилось, в качестве извинений предлагают десерт.

Ненадолго повисло молчание. Миша задержал дыхание, наблюдая за ее реакцией. Через несколько мгновений, когда Кира поняла, что это идиотская шутка, она зашипела и потянулась к подушке, чтобы ударить его; Миша среагировал быстрее. Он перехватил подушку, плечом толкнул Киру на постель и навис над ней, приблизившись к ее лицу. Он смотрел на нее несколько секунд, потом отполз назад и сел на край кровати. Кира села, прижавшись спиной к спинке, и обняла подушку, прячась от него.

– Извини, – забурчал он и отвел виноватый взгляд. – Мы, наверное, еще не в тех отношениях, чтобы я тебя так зажимал.

Миша посмотрел на нее исподлобья.

– Хотя если тебе нравится… – на его губах заиграла ухмылка, и Кира стерла ее ударом подушки. Миша спрятался за локтем и рассмеялся. – Серьезно. Извини за вчерашнее.

Кира помолчала. Она снова прижала к себе подушку. Она не сводила с Миши глаз; он тоже не сводил с нее глаз. Кира сдвинула брови.

– А где “я не хотел, я так больше не буду”? – претенциозно спросила она.

Миша прыснул и откинулся на руку.

– Бабушка говорила, врать нехорошо.

Снова повисло молчание. Кира снова шлепнула его подушкой, и в этот раз он перехватил ее.

– Что? – он отбросил подушку в изголовье. – Если бы я не хотел, я бы тебя не поцеловал. Переодевайся. Я отвернусь.

Кира подошла к аккуратно сложенной на стуле одежде. Она через плечо зыркнула на Мишу, но он послушно сидел, уткнувшись взглядом в подушку. Она понаблюдала за ним еще секунду и стала переодеваться. Она ждала снова каких-то шуток и подколов, но он просто сидел и ждал. Кира отнеслась к этому настороженно, но пока она не сказала, что готова, он даже не порывался подглядеть.

Миша не соврал: до дома отца здесь оказалось рукой подать. В прошлый раз они ехали на машине через центр, а теперь Миша повел ее по узкой тропинке сквозь густой темный лес.

Как только они миновали границу, кузнечики затихли и солнце скрылось; стало темно и тихо. У Киры сжалось сердце, она спряталась у Миши за спиной и шла за ним шаг в шаг; он как нарочно не торопился. Пахло хвоей и влажной землей, кеды скользили на выступающих из земли толстых корнях. Даже птицы не кричали, и у Киры по спине и плечам пробежали мурашки – не то от страха, не то от прохлады.

Миша вдруг остановился. Кира едва не врезалась в его спину и испуганно заозиралась.

– Мы одни, посреди леса, – издалека начал он, оглядываясь вокруг. – Не страшно?

Кира ударила его в спину, и Миша тут же смягчился.

– Ладно-ладно, – он приобнял ее за плечи и крепко прижал к боку, не давая отойти. Он наклонился, касаясь щекой ее лба; от него пахло телом и пылью. У Киры на глаза навернулись слезы, и она красноречиво скуксилась. – Не бойся, я просто пошутил. Идем.

Он потянул ее за собой, и Кира еле успевала переставлять ноги. Миша скоро ее отпустил, и они вышли на свет; Кира поморщилась и закрылась от солнца ладонью.

– Вот и пришли, а ты переживала.

Она плохо помнила, как дом отца выглядел снаружи. Но сейчас она видела перед собой двухэтажный дом белого кирпича с красной черепичной крышей, обнесенный высоким кованым забором, и ей не казалось, что ее отец мог тут жить. Это больше напоминало дворец какой-нибудь знаменитости, а вовсе не дом мэра. А потом Кира вспомнила, что он строил его для мамы и, наверное, делал расчет на ее положение. Она бы не стала жить где попало.

Калитка была открыта, входная дверь тоже. Миша шагнул в дом и заглянул за угол.

– Кто-нибудь дома? – громко спросил он, и в ответ прозвучала тишина. Он пожал плечами, скинул тапки и прошел на кухню.

Кира несмело прошла следом. Белые носочки собрали пыль на полу. Миша хозяйничал у плиты. Он поставил чайник.

– Чай, кофе? – спросил он. – Потанцуем?

Кира устало вздохнула и села за стол. История повторяется, и ей это не нравится. Если он опять скажет “пошли гулять”, а потом они набухаются, это будет фиаско.

– Не потанцуем.

Миша тихо цокнул.

– Ну ладно, – сказал он. – Когда-нибудь прокнет. Так чай или кофе?

– Кофе. Мне понравилось, как ты вчера сделал мне кофе.

Губ Миши коснулась смущенная улыбка. Он замер на секунду, дожидаясь, когда спадет волна исступления и пройдет дрожь в руках. Чайник звонко щелкнул, выводя Мишу из оцепенения. Он разлил кипяток по кружкам, щедро разбавил кофе для Киры молоком и снял яичницу и бекон с огня.

Миша шагнул к Кире и поставил перед ней кружку, долго придерживая. Кира обняла ее пальцами, и тогда Миша убрал руку. Кира сделала два глотка, и только потом поняла, что Миша все еще стоит рядом с ней; она подняла взгляд. Миша изогнул бровь. Кира задержалась на его глазах. Она снова купилась на эту игру в гляделки. Кира отвернулась, сквасив губу, и вздернула носик. Миша тихо фыркнул, поставил перед ней тарелку с яичницей и беконом и сел напротив. Он подпер голову ладонью.

– Хватит на меня смотреть, – попросила Кира. Она не любила, когда кто-то заглядывает ей в рот во время еды. К тому же, она еще хорошо помнила, чем это закончилось в прошлый раз.

Миша послушно отвел взгляд, и Кира начала есть. Он старательно не смотрел на нее, пока она не доела бекон, в один присест закинул в себя завтрак и принялся за кофе.

– Ты сильно расстроилась? – спросил Миша, и Кира скуксилась – ей эта тема вообще не нравилась. Еще больше, чем целоваться, она не хотела обсуждать это. Когда она отвернулась, Миша продолжил: – Кир, я не экстрасенс. Если тебе правда было неприятно, просто скажи это. Если ты будешь молчать, я так и не пойму, что сделал не так. И сделал ли.

Кира бросила на него косой взгляд, так и не поворачиваясь; Миша терпеливо ждал. Он уже успел заметить, что она не любительница обсуждать свои чувства, а любительница, чтобы он угадывал.

– Я хочу договориться с тобой об одной вещи, раз уж мы общаемся, – сказал Миша, и Кира уже более заинтересованная обернулась к нему. – Если тебе что-то нравится или не нравится – говори об этом прямо. Я не умею угадывать по твоему лицу. Хорошо?

Кира скуксилась и отвела взгляд. Еще до того, как Миша успел страдальчески вздохнуть, она тихо буркнула:

– Ладно.

Миша прикрыл глаза и благодарно кивнул.

– Спасибо, – сказал он. – Так поступают взрослые люди и, я надеюсь, мы тоже будем.

Он прокашлялся.

– Так вот. Ты сильно расстроилась?

Кира снова насупилась; она не знала.

– Я расстроилась, – пробурчала Кира, не поднимая глаз. Миша улыбнулся; хоть где-то она пошла ему на встречу.

– Хорошо, – он кивнул, – что именно тебя расстроило: то, что я тебя поцеловал, или то, что я не спросил твоего разрешения?

Кира остолбенела; лицо у нее от удивления вытянулось, она отклонилась на спинку стула и изобразила озадаченное выражение. Миша только развел руками:

– Да, ты правильно поняла, это угадывать я тоже не собираюсь.

Они помолчали несколько секунд, и Миша снова сказал:

– Я объясню, почему я об этом спрашиваю. Ты не ударила меня после этого, не ушла, и продолжаешь со мной разговаривать. Что именно было не так? Я это учту и исправлю.

– И то, и другое, – буркнула Кира. Миша снова кивнул.

– Хорошо. Извини, я не знал, что ты придаешь этому такое больше значение. Впредь я буду спрашивать.

– В какое такое “впредь”? – ощетинилась Кира, и на лице Миши расползлась кокетливая ухмылка.

– Ну ты же не думала, что я просто так такие вопросы задаю?

Кира заулыбалась и погрозила ему пальцем; надо же, ее просит говорить прямо, а сам ходит вокруг да около.

– Ну нет, – сказала она, – так не пойдет. Если ты что-то имеешь в виду, так и скажи. Мы же договорились.

– Ты мне понравилась, – спокойно выдал Миша, продолжая смотреть на нее в упор. Его взгляд сделался внимательнее и тяжелее; он знал, что Кира не сможет выдержать его взгляда после таких слов. Кира смутилась на мгновение, но постаралась этого не показать, что повеселило Мишу: он заметил, как ее глаза забегали. Кира деловито откинулась на спинку стула, как будто каждый день такое слышит, и смерила Мишу оценивающим взглядом. После она тихо пафосно фыркнула, и Миша едва сдержался, чтобы не засмеяться. – А еще Лиза приехала.

У Киры сердце упало; а если Лиза слышала, что они тут обсуждают? Это же вообще стремно и позорно. Лицо ее сделалось испуганным, она прижухла и заозиралась.

– Как ты понял? – настороженно спросила она.

– Наверху вода шумит, – сказал Миша и повернулся к лестнице. Кира прислушалась, и правда: вода шумит как в душе. – Она с соревнований, наверное, бегом бежала, чтобы тебя увидеть.

– А куда она ездила?

– Вот сама у нее и спросишь. Твоя же сестра, – Миша пожал плечами.

Они помолчали; Кира вслушивалась в шум воды, Миша тихо пил кофе. Когда вода стихла, Миша поднялся из-за стола. Он убрал пустую кружку в раковину и стал прощаться с Кирой. Первое, что он сказал, было:

– На свидание со мной пойдешь?

Кира прыснула, и кофе едва не полился у нее из носа. Она прикрыла рот и нос ладонью и с трудом проглотила кофе.

– А вчера что было?

Миша скривился.

– Это мы по-братски сгоняли в магазин и потусили с друзьями. А я тебя на свидание приглашаю.

Кира развела руками и вжала голову в плечи.

– Давай так, – снова сказал Миша, – ты завтра что делаешь?

– Не знаю. Я не планировала.

– Зайду за тобой в пять?

Кира пожала плечами с абсолютно потерянным лицом, и Миша понял, что она не очень-то хочет что-то решать сама. Он кивнул:

– Зайду за тобой в пять.

Миша подошел к ней, оперся ладонями о спинку стула и наклонился. Он замер рядом с ее лицом и озадаченно помычал.

– Можно? – тихо спросил он. – В щечку?

Его шепот обжег ухо и шею. Кира поежилась от его теплого дыхания и отвернулась. Через мгновение она вспомнила, что обещала говорить честно. Она скуксилась еще сильнее и сморщила носик.

– Можно, – проворчала она, и Миша чуть сильнее вцепился в стул. Он оставил на ее щеке короткий поцелуй.

– Молодец, – горячо шепнул он и скользнул к выходу. Он обернулся к ней и подмигнул.

Тут же Кира услышала топот на лестнице. Миша повернулся к – видимо, Лизе – и тут же на него что-то налетело. Миша тяжело охнул и отступил на шаг, пытаясь сохранить равновесие. Черные мокрые волосы рассыпались по плечам и спине Лизы; она была в пижаме, но Кира еще не видела ее лица – она спрятала его на плече у Миши.

Миша похлопал ее по спине и наклонился вперед, чтобы Лиза могла достать ногами до пола. Она нашла носочками пол и отпустила его.

– Я так рада, что ты приехал, – затараторила Лиза. – Где папа?

Кира, наконец, увидела ее лицо; она как будто посмотрела в зеркало и… испугалась. Я не могу быть такой здоровой, показалось ей, и уж тем более – такой… помятой? Лицо Лизы окрасилось белоснежной улыбкой; ровные ряды зубов не смыкались. У нее шрам на брови и носу и разбита губа – Марк говорил, она занимается борьбой. Кира никогда бы не позволила себе заниматься спортом, в котором ее будут бить по лицу. Вернее, в том числе по лицу, потому что ее крепкое мускулистое тело тоже было в синяках, а колено было туго обмотано эластичным бинтом. Лиза откинула волосы с лица; она что-то эмоционально рассказывала. Миша приобнял ее за плечо, коснулся щекой ее виска и развернул ее к Кире. Пока Лиза стояла в оцепенении, Миша незаметно скользнул за дверь. Лиза смущенно помахала Кире, и Кира так же помахала в ответ. Она не ожидала, что Миша бросит их одних; они ведь даже заговорить не смогут.

Лиза, видимо, тоже испугалась, увидев свое непривычное отражение: светлое лицо без шрамов и ссадин, худое маленькое тельце и не измятые в боксерских косичках волосы. Обе замерли, не решаясь пойти на диалог. Они не виделись с десяток лет, хоть и были близняшками. Мама забрала Киру, когда им еще не было семи; в первый класс Кира пошла уже в Петербурге, Лиза – в Москве. А потом они куда-то уехали, Кира даже не знает куда, потому что мама запрещала отцу общаться с ней. А теперь – вот, говорит, поезжай, и все тут.

– Миша согрел чайник, – буркнула Кира; Лиза поджала губы.

– Да, он говорил что-то такое.

Врунья; ничего такого ей Миша не говорил. Он ей вообще слова не сказал. Лиза прошла по кухне и стала наливать себе кофе.

– Осталось что-то на завтрак? – спросила она, заглядывая в сковороду.

– Если остался бекон…

– Остался, – кивнула Лиза и тяжело вздохнула. – Терпеть не могу бекон.

Кира изогнула бровь. Ей казалось, если Лиза занимается борьбой, ей, должно быть, положен плотный завтрак.

– А кто любит бекон?

– Не знаю, – Лиза бросила в тарелку остатки яичницы. – Миша купил, наверное.

– А что ты ешь? – спросила Кира, и Лиза с непониманием посмотрела на нее. – Ну, на завтрак.

– Яичницу с луком, овсянку, курицу на пару, иногда карбонад, когда нет курицы, – она перестала перечислять еду, когда увидела озадаченное лицо Киры.

– За раз?

– Иногда за раз, – Лиза пожала плечами.

Киру начало тошнить от одной мысли, что в себя можно столько всего запихнуть. Еще и карбонад с утра пораньше. Она вытянула ноги, чтобы освободить живот, и тошнота немного отступила.

– Мне аж поплохело.

Лиза фыркнула, запихивая в себя остатки яичницы.

– А ты что ешь по утрам?

– Три гренки, – выдохнула Кира. – Или омлет.

Девочки замолчали. Лиза в несколько глотков допила кофе; Кира все рассматривала ее лицо. Длинные измятые волосы обрамляли овал ее испещренного мелкими шрамами лица. Сколько же лет она этим занимается? Одни шрамы уже потускнели и стали менее заметными, но как только она загорит, они снова проступят; и рассеченная бровь уже никогда не зарастет. Кира поморщилась, вдруг представив, как это, должно быть, неприятно, когда плоть на лице расходится в стороны, и из нее выступают алые капли. Она зажмурилась и тряхнула головой, пытаясь прогнать этот образ; по телу пробежали леденящие мурашки.

– Ты же первый день в городе? – спросила Лиза.

Кира фыркнула; они называют эту деревню “городом”.

– Да. Я вчера немного гуляла с Мишей, но это так… – она махнула рукой. – Два магазина и винотека.

Теперь фыркнула Лиза.

– Он тоже только-только приехал. Вчера поди с парнями сидел?

Кира кивнула.

– Ты с ними долго была?

– Мы в половину третьего спать пошли.

Лиза изогнула бровь, но не стала заострять внимание на «мы», надеясь, что имелось в виду «мы все», а не «мы с Мишей».

– Ладно, – выдохнула Лиза и встала из-за стола. – Прогуляемся? Тебе понравится город.

Кира, наконец, смыла с себя вчерашнее вино, пьяный поцелуй и всю ночь с Мишей. Она почистила зубы и прополоскала рот, чтобы на языке не было привкуса ни вина, ни кофе. Вымыла голову, потому что после пьянки такое ощущение, что волосы слиплись и висели сальными сосульками. Лизе пришлось ждать ее еще час. А когда она надела футболку и джинсы, Лиза обомлела.

– И ты еще в кедах? – спросила она, и Кира кивнула.

– Да, я еще в кедах.

– Я надеюсь, ты планируешь купить что-то полегче. Ну я так, без намека.

Кира уже поняла. Вчера к вечеру ей казалось, она вспотела как свинья; даже в шортах ей было ужасно жарко, и на прогулку с Лизой она согласилась только потому, что можно попробовать купить новые шорты и сандалии, чтобы не париться в кедах.

Кира не ожидала, что придется сначала далеко идти, а только потом далеко ехать. Они шли до остановки около получаса. За это время Лиза рассказала, что занимается кикбоксингом, берет первые-вторые места, у нее дома столько медалей… Полчаса прошли за очень красочным рассказом Лизы о том, как она ездила к Краснодар на соревнования, и кого она положила с левой, а кого с правой. Кира ратовала за равенство и за то, что каждый может заниматься тем, чем хочет, но даже ее напрягало, в каких красках девочка рассказывает о том, как сломала кому-то нос.

– Хорошо, – сказала тогда Кира, – а парень у тебя есть?

Лиза изогнула бровь.

– Нет, – коротко ответила она. – Зачем?

Кира кивнула, мол, “действительно”. Тогда спросила Лиза:

– А у тебя парень есть?

– Нет, зачем? – парировала Кира, и на этом разговор завершился.

Они сели в автобус; Кира не очень любила автобусы, ей больше нравилось метро. Они сели в уголок, и Лиза стала тыкать пальцем в окно.

– Тут парк, – сказала она, – раньше он был просто лесом, а потом внутри разбили парк, там аттракционы, прудик, всякое такое. Мы с тобой туда как-нибудь сходим… А тут, – сказала она позже, – был кинотеатр. Первое здание в новом городе. В него из старого города на автобусе ехали полчаса. Тут, – она указала на пятиэтажки, – у Миши была квартира. Во-о-он в том доме, – Кира не поняла, про какой дом она говорит. – Потом он ее продал. А вон туда дорога на выезд, там конюшня. А тут нам выходить.

Лиза выскочила из автобуса и прошла вперед. Кира огляделась. Старый центр обступал ее широкими площадями и улицами, трехэтажной застройкой и деревенскими торговыми рядами прямо вдоль всех улиц и на всей площади. Кире поплохело; базары – это явно не то, что она себе представляла. Пестрые тряпки, галдящие цыплята и утята в коробках, целые грузовики, под завязку забитые вонючими клетками с птицей, и запах гниющих слив и яблок окутали ее со всех сторон.

– Пойдем, – сказала Лиза, и Кира несмело поплелась за ней между рядами ночных рубашек и постельного белья.

Лиза спокойно отнекивалась, говорила, что обязательно посмотрит позже, и скользила между бабками, как легкая лодка между камнями. Кира испуганно жалась к ее спине, изо всех сил надеясь, что к ней не пристанут. Когда они миновали тряпки, Кира подумала, что главное испытание позади. Оказалось нет. От восточного вида мужчин, которые продавали сочные персики и ароматные яблоки, вообще отбоя не было. Здесь стоял такой густой и острый запах специй, что Кира даже зажала нос – ей казалось, пыль от красного перца даже в воздухе, несмотря на то, что все сыпучие специи были упакованы в контейнеры. Корица лежала просто в открытых мешочках. К ее удивлению, специи мужики даже не рекламировали: все персики, яблоки, арбузы…

Когда девочки дошли до дверей павильона, Кира выдохнула.

– Даже не надейся, – сказала ей Лиза и открыла дверь. Внутри пахло сырым мясом и луком.

– Это закончится когда-нибудь? – страдальчески спросила Кира.

– Да, – Лиза повела ее между рядами с разрубленными тушами свиней и кусками говядины. – Тут просто короче.

Кира с интересом рассматривала мясо; почему-то у нее в голове всплыли картинки, которые вегетарианцы используют, чтобы переубедить мясоедов. Разрубленные окровавленные туши животных, обезображенные прилавки с мясом, и губ Киры коснулась улыбка. В животе от запаха сырой говядины заурчало. Нет, она не вегетарианка.

Девочки выскользнули во вторую дверь, пройдя мясной отдел насквозь. Задворки рынка нагоняли грусть. Старые прилавки разваливались и пустовали.

– Раньше дорога к рынку подходила с этой стороны, – сказала Лиза. – А теперь здесь…

Кира уже увидела. Они стояли в узком перешейке между задом крытого рынка и задом торгового центра, похожего на завод. Наверняка с лицевой стороны он был обшит, и на нем висела яркая большая вывеска типа “Простор”. В одном этаже бывшего завода умещалось казалось бесконечное количество магазинов. И Кира уже чувствовала, что они потратят здесь кучу времени в попытке подобрать что-то, что ей понравится. Но уже через час они вышли с парадной стороны торгового центра, который и правда с этой стороны был хорошо обшит и уже не так походил на завод; Кира была в новых легких штанишках, которые трепал ветер.

– Ты серьезно? – спросила Лиза; она все еще была в шоке. – Ты реально купила босоножки за пятнадцать тысяч?

Кира опустила взгляд и рассмотрела ноги в новых легких сандалиях на платформе.

– Видимо, – сказала она.

С парадной стороны торгового центра была парковка и зеленая аллея, которая переходила в облагороженную лесную зону; наверное, это считалось парком.

– Теперь можем прогуляться туда, – Лиза указала в сторону парка. – Немного пройдемся, посмотришь город, там сядем на автобус и поедем домой. Нормально?

Кира пожала плечами. Как будто она понимает, куда Лиза хочет ее повести. Они пересекли парковку. Несмотря на то, что еще не вечер и достаточно жарко, в парке было много собак. Если маленькие пугали Киру не так сильно, то вот та рыжая размером с две стандартные собаки – да. Не только из-за размера, но и потому, что была – во-первых – без поводка, а во-вторых – бежала прямо на них.

Кира потянулась к сумочке. Лиза встала перед ней. Кира окинула быстрым взглядом парк в поисках хозяина псины; был один с поводком и без собаки, шел к ним. Кира вытянула из сумки перцовку, на ходу думая, в кого лучше брызгать – в собаку или в хозяина. Собака не виновата, а вот хозяину стоило быть умнее. Кира прицелилась в собаку.

– Барсик, сидеть! – крикнул парень; тридцатикилограммовый Барсик проскользил по траве, уперся в ноги Лизы и беззлобно обнюхал ее коленку. Когда он шагнул к Кире, она отшатнулась и направила на него перцовку. – Не надо, – парень упал на колени рядом с Барсиком, потрепал его по морде и пихнул пса в сторону. Кира направила теперь перцовку на него. Лиза опустила ее руку.

– Спокойно, – попросила она.

– Извините, что так вышло, – парень поднялся с колен и замер, переводя взгляд с Киры на Лизу. На его лице отразилось замешательство. Он снова перевел между ними взгляд; его лицо стало не таким удивленным, и он обернулся к Лизе. – Лиза?

Лиза сдвинула брови и прищурилась, пытаясь понять, кто это. Она жадно рассматривала его доброе простое лицо, широкий разлет бровей и наивный взгляд. Он тяжело вздохнул, сложив большие руки на груди и расправил плечи, дожидаясь, когда она его вспомнит.

– Максим? – спросила она, и он удовлетворенно кивнул.

– Максим, – сказал он и развел руки. Лиза бросилась ему на шею, как до этого бросилась на шею Мише. – Да уж, живем в одной деревне, и где бы мы еще встретились…

– Ты давно закончил? – спросила Лиза. Она отступила назад, ища глазами тридцатикилограммовую псину.

Максим проследил за ее взглядом, тоже обернулся и пронзительно свистнул, подзывая собаку. Морда пса вынырнула из травы.

– Жульбарс, к ноге.

Туша послушно сдвинулась с места и через мгновение уже затормозила, прижимаясь ухом к ноге Максима.

– Еще в прошлом году, – ответил на вопрос Максим. – Уже год тут живу, – он обратил внимание на Киру и снова повернулся к Лизе. – Сестра?

– Да, – Лиза обернулась к сестре. – Это Кира, – представила она. – Кира, это Максим. Он с Мишей в одном классе учился.

Кира нашла взгляд Максима, и они кивнули друг другу, мол, познакомились.

– Работаешь? – спросила Лиза.

Максим помотал головой и поморщился.

– А что так?

– Да я тут пастухом больше зарабатываю, чем агрономом в Красе.

Он нашел в траве небольшую палку и бросил. Палка врезалась в дерево и отлетела в сторону. Жульбарс сорвался с места и понесся за игрушкой.

– Ты пастух?

– Подрабатываю, – поправил ее Максим. – В основном я тортики развожу. У меня же мама кондитер, – он пожал плечами. – Так что… как-то так. Ты чем занята?

– Ничем. Ездила в Краснодар на соревнования.

– Вижу, – с ноткой грусти отметил он. – Губа разбита. Какое место?

Жульбарс принес к его ногам палку, сел и замолотил хвостом, прося бросить еще. Максим послушно поднял палку и бросил снова.

– Второе.

– Класс, – Максим проследил взглядом за тем, как Жульбарс подбирает палку. – Ладно, – выдохнул он, – не буду тебя отвлекать сильно. Вы, наверное, торопитесь.

– Мы гуляем просто, – сказала Лиза.

– Оставь номер свой, пока я помню, – Максим передал ей телефон. – Мишу, кстати, давно видела?

– В обед, – ответила Лиза. – Он вот только приехал.

Максим фыркнул.

– Спасибо, – сказал он, когда Лиза отдала ему телефон. Он приобнял Лизу, касаясь щекой ее макушки, и потрепал по спине. – Я позвоню. Давай.

– Увидимся, – Лиза махнула его и кивнула Кире. – Пойдем.

Кира засеменила за ней, все еще сжимая в ладони перцовку. Жульбарс промчался мимо них. Максим громко и ласково похвалил его и снова бросил ему палку. Пес с пыхтением помачался за ней.

Глава 3

Кира проводила утро и весь день в компании Лизы. Оказывается, она неплохо готовила. У Лизы вышла отличная каша, Кира пожарила яйца, и так вдвоем они сообразили завтрак. Отца Кира так и не увидела: он ушел до того, как они проснулись.

Потом они готовили обед. Лиза опять спрашивала про ногти, а когда Кира взяла нож и картошку, ее глаза совсем округлились.

– Может, лучше я? – спросила Лиза, многозначительно указывая на Кирины длинные острые ногти.

– Не, лучше морковку потри.

Лиза пожала плечами.

– Слушай, ты же весь вечер с парнями тусила, да?

– Ну, – Кира кивнула.

– И как они тебе? – Лиза достала терку. – Кто больше понравился?

Кира опешила; брови поднялись и собрали складки на лбу, а глаза забегали.

– Никто, – буркнула Кира.

– А что так? А как же Леша? Леша всем нравится.

Кира выдавила из себя тихое “эээ”. Леша – это тот, который играл на гитаре и пел. И рок-звезда. И подкатывал к ней, пока Миша не сказал, что лучше так не делать.

Кира помотала головой.

– Нет.

– А что?

– Максимально неприятный.

– Все мои подруги от него в восторге, – фыркнула Лиза.

– А сама?

Лиза поморщилась.

– Он меня как-то… – она многозначительно помолчала и качнула головой. – Ну, там… Вот эти всякие ваши приколы после концертов.

– У нас нет никаких приколов после концертов. А у вас?

– У Леши каждый раз какие-то приколы.

Лиза села на стул и обняла колени. Кира стала крошить картошку, ожидая продолжение истории.

– Ну? – спросила она.

– Что ну? – переспросила Лиза.

– Ну, он тебя там… Дальше-то что? Какая развязка логическая у этой истории?

– Да никакая. Он меня зажал там чото туда-сюда. Ну я и говорю, Леша, иди, – и она назвала точное направление, куда его отправила.

– И он пошел?

– Как же, я ему в нос дала. Потом отстал, да.

Помолчали. Кира закинула картошку в суп.

– Следующий по популярности у девочек – Матвей.

Кира сдвинула брови.

– Точно? А Миша куда в этом рейтинге потерялся?

– Приезжает редко, вот и потерялся.

– А Максим?

Зазвонил телефон. Кира едва не подскочила от страха.

– Они не общаются, – коротко бросила Лиза.

Кира подняла телефон. Звонил Миша. Она сверилась со временем. Еще не пять.

– Алло?

– Доброе утро, – судя по голосу, он только проснулся; потянулся. – Все в силе?

– Да.

– Хорошо. Я буду в пять. Пойдем в кафешку?

– Как хочешь. Мне надо быть красивой?

Лиза изогнула бровь и встала со стула. Она подошла к сестре и прислушалась к разговору.

– Ты и так хорошенькая. Но я буду рад, если ты нарядишься или накрасишься.

Кира медленно вдохнула и кивнула.

– Хорошо. Увидимся.

– Давай.

Когда Кира отняла телефон от уха, Лиза прошла к столу. Они обе сделали озадаченные гримасы, и Кире снова показалось, что она смотрит в зеркало.

– Миша, значит, да?

Лиза спросила это так, будто это было плевком в их сестринство, будто они о чем-то договаривались, или Миша был странным задротом с прыщами и в очках или каким-то другим, какого бы никто никогда не выбрал. Киру это укололо; но в то же время она поняла, что это укололо и Лизу тоже.

– Серьезно? – снова спросила Лиза.

По ее взгляду Кира поняла, что Лизе он нравится. Делать ничего с этим она не собиралась. Говорить или показывать, что догадалась, – тоже. Во-первых, Миша позвал ее, а не Лизу, а во-вторых, если она даже сказать об этом не может прямо, о чем речь?

– Серьезно что? – спросила Кира.

– Миша?

Кира тяжело вздохнула.

– Ну. И?

– Ты реально идешь с ним на свидание?

– Господи, да что не так? Он урод? У него бородавка на жопе? Почему ты говоришь это так, будто я потом не смогу отмыться от этого позора?

Лиза промолчала. Кира проверила суп.

– Жарь морковку, – сказала она. – И объясняй, что не так.

– Да нет, ничего особенного…

Лиза невозмутимо кинула лук на сковороду. Кира скрестила руки на груди. Лиза молчала; она мешала лук, он тихо шкворчал. Она закинула морковь.

– Просто скажи, что он тебе нравится, и мы закончим с этим.

Лиза едва заметно вздрогнула. Если бы в этот момент она на мгновение не замерла, Кира бы даже этого не заметила. Лиза медленно развернулась, пытаясь сохранить на лице невозмутимое выражение, но получалось не очень.

– Почему ты так решила?

Кира тихо хрюкнула от смеха.

– Да нет, ни почему. Я пойду. Закинь овощи, и через семь минут выключи. Можешь есть.

– А ты?

– Я не хочу. Потом поем, – Кира несколько мгновений помолчала, а потом в ней взыграло желание уколоть сестру. – К тому же, мы с Мишей собирались выпить кофе.

Она сказала это совсем по-крысиному, а потом сделала обычное лицо и выдохнула. Лиза начала закипать, но не успела сказать ни слова, как Кира снова заговорила:

– Ладно. Если серьезно. Если он правда тебе так сильно нравится, я могу его продинамить, и ты попытаешься его подобрать. Стандартная схема, бла-бла-бла, я так скинула ухажера своей подруге. Знаешь, что случилось? Ничего. Они расстались через две недели. Но если ты хочешь…

– Кто тебе сказал, что он мне нравится? – оскалилась Лиза; Кира обезоруженно подняла руки и отступила.

– Никто. Мне просто так показалось. Нет так нет. Мое дело предложить. Все. Через семь минут выключи.

Кира скользнула на лестницу и поднялась к себе. Свет заливал все еще пустующую комнату; чемодан теперь прятался за дверцей шкафа, но еще не все вещи из него переехали на вешалки. Худой шкаф сиротски пустовал, Кира потянулась к шортам.

***

Когда она спустилась, Лизы уже не было; Миша ждал в коридоре. Он был при хорошо пошитом костюме, в туфлях, даже уложил волосы. Кира даже немного устыдилась коротких шорт и легкой рубашки, накинутой поверх топа. Внезапно голые коленки показались слишком вульгарными на фоне Миши в идеально выглаженной рубашке. Кира замерла в нескольких шагах от него, и Миша скользнул по ней удивленным взглядом.

– А ты чего такой… – тихо начала Кира, стыдливо сцепив руки за спиной. – Красивенький?

Его губы растянулись в улыбке. Он убрал телефон в карман брюк и протянул ей руку.

– Веду девочку на свидание. Пойдем.

– Может, мне стоит, – Кира указала за спину. – Переодеться, я не знаю? А то мы выглядим как бизнесмен и школьница.

Миша покачал головой. Он тихо шепнул, что он думает о том, как они выглядят, и Кира смущенно хихикнула. Было забавно, что при ней он позволяет себе такие крепкие выражения; если отец об этом узнает, ему точно не понравится. Да и если он узнает, что Миша позвал ее на свидание, тоже наверняка будет недоволен. Интересно, расскажет ли ему Миша?

Как только он усадил ее в машину, она закинула ногу на ногу и отклонилась в мягком кресле. Миша сел за руль и обернулся к Кире и наклонился к ней, рассматривая ее лицо. Они молчали несколько секунд, прожигая друг друга глазами. Кира все еще хорошо помнила, чем это закончилось в прошлый раз; она скуксилась и отвела взгляд. Миша игриво щелкнул ее по носу и завел машину.

Ехали в тишине; Миша просто молчал, а Кира боялась его отвлекать. Он сосредоточенно смотрел на дорогу и иногда поглядывал на Киру. Она смущенно отводила взгляд, а Миша беззлобно посмеивался над ней, щипая ее то за ногу, то за бок. Кира ударила его по рукам.

– Ты, вроде, еще вчера был не уверен, что тебе можно меня трогать, – с наигранной строгостью сказала она.

– Моя неуверенность сошла на нет, – улыбнулся он и бросил на нее короткий взгляд. – А чего ты ожидала от свидания?

– Честно? – вдруг посерьезнела Кира, и Мишу это даже немного удивило. Она заметила, как его лицо вытянулось, и он утвердительно кивнул. – Что меня покормят.

Она сделала детский голос, и Миша фыркнул.

– Сэндвичи подойдут или нужно что-то более существенное? – спросил он, и Кира тут же стала отнекиваться.

– О, нет, – заговорила она, – ты совсем не должен…

– Сэндвичи, – оборвал он ее, – подойдут или нужно что-то более существенное?

Кира помолчала. Она скуксилась и надула губки, вроде как обиделась. Хотя потом она поняла, что обижаться в сущности было не на что, поэтому тихо буркнула:

– Подойдут, – и затихла.

Миша удовлетворенно кивнул, легонько ущипнул ее за ногу и откинулся в кресле, продолжая вести машину. Кира решила, что если она не отреагирует, он прекратит ее щипать. Не тут-то было. Миша, не добившись от нее реакции, стал только сильнее напирать; Кира усиленно продолжала не обращать внимания, надеясь, что он отстанет.

Потом ей показалось, было бы лучше, если бы она закричала или заплакала. Миша щипал ее за ногу, за бок, трепал за щеку, пытаясь привлечь ее внимание. Миша остановил машину у парка; двери еще не открылись, он потянул Киру на себя и вцепился в ее ребра, щекоча ее до смерти. Кира заверещала и заерзала в его руках, она спрятала раскрасневшиеся щеки на его плече; и Миша тоже, насытившись ее истерическим смехом, уткнулся носом в ее шею. Он с упоением вдохнул запах ее духов и кожи и горячо шепнул ей на ухо:

– Вкусно пахнешь.

Кира тихо пискнула, когда его руки скользнули по ее спине вниз, и еще раз пискнула, когда он выпустил ее из объятий.

– Посиди минутку, – сказал Миша, вышел из машины и открыл Кире дверь. Он подал ей руку. – Пойдем.

Кира неуверенно вложила ладонь в его. Миша крепко сжал ее руку, потянул на себя, и вот она уже стоит в его объятиях – снова. Хлопнула дверь машины.

– Эм, – смущенно промычала Кира. – А ты мне всегда так ручку подавать будешь?

– Будешь часто со мной кататься – буду.

Он держал ее крепко. Кира отступила назад, и Миша послушно отпустил ее; он повел ее за собой, будто не обнимал только что. Кира засеменила за ним; ей казалось, щеки все еще пылают, а шея горит от его жаркого дыхания.

Миша притормозил, поравнялся с Кирой и окинул ее беглым взглядом.

– Как я выгляжу? – сразу же спросила Кира, желая узнать, не красные ли у нее щеки. Миша улыбнулся; он провел пальцами по ее волосам, убирая волосок, прилипший к блеску на губах. Кира облизнула губы.

– Отлично, – сказал он. – Часто ходишь на свидания?

Кира зарделась; она опустила голову, желая спрятать румянец, и Миша откинул ее волосы на плечо, чтобы видеть ее лицо. Она еще не научилась отвечать на такое, а задавать такие вопросы не умела и подавно. Она отвернулась и скуксилась, как дитя.

– Когда зовут – тогда и хожу.

Миша хохотнул.

– И когда было последнее?

Кира нахмурилась.

– Никогда, – буркнула она. Миша изогнул бровь; он-то думал, девочки из Петербурга рано начинают ходить на свидания, и ходят на них очень часто. – Меня мама не отпускает.

И тут для него стало все ясно.

– Ну, знаешь, да, – сказал он. – Была бы у меня шестнадцатилетняя дочь, я бы ее тоже на свидания не отпускал.

Кира покосилась на него. Кожа ее была белой как фарфор; ей только казалось, что она краснеет, но щеки горели.

– Отцу моему ни слова, – пригрозила она; вышло скорее игриво.

– Я подумаю, – хмыкнул Миша. – Итак, – у него резко сменилось настроение, и он теперь весь целиком обернулся к Кире, – Лиза уже успела показать тебе город?

Кира снова фыркнула; они называют эту деревню “городом”.

– Не очень.

– Тогда выпьем кофе, съедим по сэндвичу и погуляем?

Кира пожала плечами.

– Пойдет, – сказала она. Для ее первого свидания более чем достаточно. Честно сказать, она даже не представляла, что на свое первое свидание она пойдет с парнем в костюме.

Миша вел ее через парк и через улицы старых домов, лепнина под крышами осыпалась без реконструкции, но балкончики и фасады все еще сохраняли былое величие.

– Мы в центре восемнадцатого века, – сказал Миша. – Если тебе нравится такая эстетика, можем зайти в булошную, – Киру позабавило, как он коверкает это слово. – Или пройти чуть дальше, там будет стандартная кофейня.

– Не думаю, что подхожу для булошной, – Кира передразнила его манеру говорить это слово, и Миша рассмеялся.

– Тогда пойдем похаваем в нормальной кофейне. Но сюда мы с тобой как-нибудь заглянем. Кофе у них не очень, а вот мясо и десерты – огонь.

Миша повел ее вниз по улице, продолжая рассказывать, какая там была утка, просто пальчики оближешь. Они спустились к началу улицы, и внезапно за углом выросли крупные городские кварталы, которые так умело были спрятаны за лесными насаждениями и высокими фасадами старинных зданий. Кира удивленно замерла посреди улицы, и Миша коротко коснулся ее плеча.

– Что такое? – спросил он. – Это новая застройка, да. Тут не так давно все рухнуло. Но ничего, видишь, отстроили заново.

На первом этаже новенькой пятиэтажки два входа занимала кофейня. Вернее, с одного входа это была кофейня, а с другого – ресторан; Миша сказал, это все принадлежит одному человеку.

Он открыл перед ней дверь; она не ожидала, что пойдет на свое первое свидание с парнем, который будет открывать перед ней двери. Наверное, это первое и лучшее свидание в ее жизни. Миша мягко подтолкнул ее в спину. Кира шагнула за порог; интерьер напоминал ей ее любимую петербургскую кофейню. Голые покрашенные стены, большие окна, книжные полки, в воздухе витал запах кофе и лофта. Играл какой-то попсовый рок.

– Садись, – сказал Миша. – Какой кофе взять?

– Любой, – ответила она.

Кира проплыла мимо стульев и столов к диванчику и опустилась рядом с подушкой, подоткнув ее под спину как поддержку поясницы. Она сложила руки на деревянной столешнице, ноги поставила на толстые железные ножки стола. От стены пахло камнем и краской.

Через минуту Миша отодвинул стул и сел, сложив локти на столе. Он прижал чек телефоном и поднял глаза на Киру. Как же он пронзительно каждый раз смотрел на нее; Кире тяжело было выдержать его взгляд, и она смущенно потупилась. Воркующая через стол от них парочка смущала еще больше; тихая музыка заглушала их слова, но то, как они пожирали друг друга глазами не могло остаться незамеченным. Кира посмотрела теперь в другую сторону, и сидящие там две девочки ее успокоили; у них было два картонных подноса – один пустой, один с сэндвичем, одна из девочек напряженно смотрела в маленький ноутбук и что-то там тыкала, вторая ела и наблюдала.

Миша отвлек ее; постучал по столу, и она как глупая кошка повелась. Миша усмехнулся и продолжил играть с ней, стуча по столу то тут, то там. Ей было стыдно, что она поддается на эту игру. Кира протянула руку и как кошечка попыталась накрыть его руку, которой он стучал по столу. Миша уклонился и накрыл ее ладонь своей. Кира хмыкнула. Он поднял ее ладонь и сплел их пальцы, поглаживая мягкую кожу.

– Если весь этот цирк был, чтобы взять меня за руку, – деланно безразлично фыркнула Кира и потянула руку из его.

– Был? Цирк только начался.

Он держал ее крепко. Принесли кофе; Миша отпустил ее. Перед Кирой поставили картонную коробочку с сэндвичем, разрезанным пополам и нанизанным на шпажку. Он был намного больше, чем то, что она представляла при слове “сэндвич”. Толстый кусочек ветчины между двух зажаренных хлебушков и стекающий соус.

– Что взял? – спросила Кира, указывая на стаканчик с кофе.

– Раф с малиной и белым шоколадом. Подумал, тебе понравится.

– А себе что взял?

– Раф, – Миша откинулся на спинку стула. – С малиной и белым шоколадом.

Кира тихо хрюкнула от смеха и прикрыла рот и нос ладонью. Она пригубила кофе.

– Вкусно. Просто признайся, что взял тот, который тебе нравится.

Миша улыбнулся.

– Ешь, – коротко ответил он.

Кира снова смерила взглядом огромный сэндвич и наклонила голову, примеряясь, с какой стороны лучше к нему подступиться. Миша вынул шпажку из своего сэндвича и принялся есть.

Кира смущенно жевала, прикрывая рот ладошкой. Миша специально старался не смотреть на нее, но в глубине души его веселило, как Кира мило стесняется того, что жует. Но больше, чем веселило, ему не хотелось, чтобы она подавилась, поэтому приходилось смотреть в сторону.

Парочка, сидящая через стол, резко встала, и Кира испуганно вздрогнула. Она проследила, как они целуются, заметно скорчилась и проводила их озадаченным взглядом, когда они уходили. Потом она наткнулась глазами на Мишу; он уловил ее озадаченность и тоже обернулся, пытаясь разглядеть уходящую парочку.

– Что такое? – спросил он, и Кира помотала головой. – Гулять пойдем? Или хочешь тут посидеть?

Кира спряталась за глотком кофе и пожала плечами, допила кофе и молча поднялась из-за столика. Миша поднялся вслед за ней и протянул к ней руку, чтобы поймать в объятия. Кира игриво увернулась от него и прошла к выходу; Миша вышел за ней.

– Скажи, – попросила она, – как так вышло, что ты мнишь себя другом моего отца?

– Ну, – фыркнул он, – вообще мы с ним и правда хорошие друзья.

Кира недоверительно покосилась на Мишу.

– Мы познакомились, начали общаться. Потом я повзрослел, мы отлично общаемся, твой батя душевный мужик…

– И он, конечно же, – иронично начала Кира, – поймет и поддержит тебя в твоем решении ухаживать за его дочерью.

Миша тихо хмыкнул и наигранно приложил ладонь к губам.

– Вряд ли.

Помолчали; они шли по оживленной центральной улице. Деревня оказалась намного больше, чем Кира себе представляла, – и больше, чем ей поначалу показалось. Некоторые люди странно косились на них, некоторые отводили глаза. Когда им открылся вид на главную площадь – квадратный кусок земли с памятником в середине, Кира замерла. Миша взял ее ладонь.

– А это что? – с опаской спросила она.

По площади рассекала оседланная лошадь. По ветру развевался какой-то бумажный мусор; ветром к ногам Киры принесло один лист, и тогда она поняла, что это не мусор, а маленькие рекламки. Кира присела на колени и подняла ее. Конный клуб, обучение верховой езде, занятия с тренером. Миша сжал ее руку и потянул к себе.

Лошадь совершила длинный прыжок, будто перепрыгивала через невидимый забор, и встала на дыбы. На мгновение она замерла, будто это не лошадь, а памятник Георгию Победоносцу; ее всадник качнулся вперед, лошадь снова встала на ноги. Всадник потянул поводья; лошадь развернулась и припустила галопом прочь. На асфальт медленно оседали рекламки конного клуба. Люди подбирали. Одна была в руках у Киры. Они с Мишей стояли молча под дождем из бумаги.

– А его не оштрафуют? – спросила Кира.

Миша пожал плечами.

– Плохо помню, чтобы хоть кого-то штрафовали. Да и если оштрафуют, у него одно занятие стоит как десять таких штрафов. Не обеднеет.

Кира снова опустила взгляд в рекламку, чтобы посмотреть адрес. Когда-то она хотела заняться конным спортом, но мама не пустила, потому что она может слететь с лошади. Кира протянула Мише рекламку.

– Это далеко?

Миша качнул головой, даже не взглянув в бумагу.

– Минут сорок.

– Ты даже не посмотрел, – обиженно пробурчала она.

Миша погладил ее по голове, чуть наклонился и поцеловал в лоб. Кира недовольно заурчала и отвернулась; Мишу это повеселило, он обхватил ее за талию и прижал к себе, тихо шурша ей на ухо. Когда она начала визжать, он отпустил ее.

– Если хочешь, я свожу тебя туда.

У Киры глаза засияли; она не хотела показать, что и правда туда хочет, но Миша все понял по ее заинтересованному взгляду.

– Ты уже ездила верхом?

– Нет.

– Тогда в следующий раз идем кататься на лошадках?

Кира промолчала. Она отвела взгляд, стараясь не показать, что она очень хочет попробовать еще раз. Миша тяжело вздохнул.

– Кира, – позвал он ее, и она повернулась. – Помнишь, о чем мы договаривались?

Она кивнула.

– Я не телепат. Ты хочешь?

– Хочу, – буркнула Кира, и на губах Миши тут же расцвела широкая улыбка. Он сцапал ее в объятия, прижимая к широкой груди, и поцеловал в висок.

– Умница, – горячо выдохнул он. – Домой? Или еще рекламки пособираем?

Он подал ей руку, когда усаживал в машину. Перед тем, как завести, он снова долго-долго смотрел на Киру, а она долго-долго смотрела в ответ, отклонившись назад. Пока он был в соседнем кресле, она была в безопасности. Он помотал головой и завел машину.

Почему-то Кире показалось, что приехали домой они быстрее, чем от дома доехали до парка. Вечерело, солнце садилось. Миша щелкнул Киру по носу, вышел из машины и открыл ей дверь. Она колебалась перед тем, как подать ему руку. Она чувствовала необычный для себя трепет, зная, что через мгновение окажется в его объятиях. Ее и пугало и влекло это одновременно. Она и хотела этого и в то же время хотела сбежать, чтобы он не прикасался.

Кира подала ему руку. Миша потянул ее на себя; хлопнула дверь машины, и вот Кира снова стоит, прижатая к его широкой груди. У нее перехватило дыхание, когда он наклонился к ней, и она отвернулась, спрятав нос на его плече. От него пахло табачным одеколоном и пеной для бритья. Миша коснулся щекой ее щеки, оставил на ней невесомый поцелуй и тихо спросил:

– Может, я заслужил благодарность?

Кира тихо пискнула и еще глубже спряталась в его объятиях. Сердце забилось быстрее в трепетном ожидании; щеки у нее пылали, а губы уже начало покалывать от желания. Она прикусила губу и прижалась к его груди. Если он полезет целоваться, она закричит. Очень тихо. А потом он ее поцелует.

– Хотя бы в щечку? – стал выпрашивать Миша, плотнее сжимая вокруг нее кольцо рук.

Кира промурлыкала что-то невнятное, приподнялась на цыпочки и оставила влажный жгучий поцелуй на его щеке. Миша поймал ее взгляд, и Кира на мгновение замерла. Он ослабил объятия, Кира выскользнула из его рук и отступила на несколько шагов. Сердце все еще бешено стучало в ее груди. Она сглотнула и облизнула губы.

– Ну все, пока-пока, – она помахала ему.

– Увидимся, – он улыбнулся ей. – Звони, пиши. Номер мой у тебя есть.

Он дождался, когда она войдет в дом. Кира медленно отступила от него и скрылась за дверью. Она скинула обувь и оперлась спиной о стену.

Они договаривались быть честными друг с другом, а она не была готова быть честной даже с самой собой.

Глава 4

Кира была очень удивлена, что в комнате ее уже ждали. Лиза с порога накинулась на нее с вопросами, но у Киры не было ни сил, ни желания. Она только отмахнулась и стала переодеваться и готовиться ко сну. Когда она умылась, Лизы уже не было, и Кира благоговейно выдохнула. Она рухнула в постель и уснула без сновидений.

Проснулась только утром. Резко и с испугом – открыла глаза, а за окном уже светло. Кира сладко потянулась; все тело ныло и болело от неудобного сна. Она разочарованно вздохнула. Если не просыпается каждые двадцать минут, то затекла вся к утру. Спать – омерзительно.

Кира не спеша умылась и спустилась на кухню. Там ее уже ждала сестра. Чайник только закипел, и Кира поняла, что от разговора она не отделается. Лиза налила кофе и только после этого заметила Киру.

– О, – удивленно сказала она. – Доброе утро.

– Доброе, – кивнула Кира.

– Как спалось?

– Отлично, – она даже не соврала, спала как убитая.

– Хорошо.

Лиза посмотрела на часы, быстро глотнула кофе и отставила чашку.

– Так все, я побежала, – протараторила она, на ходу закинула в себя гренку и понеслась к лестнице.

Кира проследила за вихрем измятых черных волос, проносящихся мимо нее.

– Ты куда? – спросила она. – Еще и с утра пораньше.

Лиза горделиво фыркнула и вздернула носик.

– Не тебя одну приглашают на свидания.

Кира изогнула брови. Она что… ревнует?

– Все, мне пора, – Лиза послала сестре воздушный поцелуй и полетела наверх.

Кира через секунду вышла из ступора и побежала следом.

– С Максимом, что ли? – громко спросила она.

Лиза крикнула со второго этажа:

– Да!

Дверь хлопнула; Кира взбежала наверх и влетела в комнату сестры.

– А Миша знает, что ты с ним виделась?

– Господи, – Лиза тихо выругалась, – а папа знает, что ты с Мишей на свидание ходила?

Кира опешила; она моргнула несколько раз, пытаясь уловить мысль, которую пыталась донести ей Лиза, но получалось плохо. Кира сдвинула брови.

– А при чем тут это?

– А, ну то есть тебе можно ходить на свидания, а мне нельзя? – Лиза распахнула дверцы шкафа.

– Во-первых, – медленно и как могла спокойно начала Кира, – я ходила на свидание не хер пойми с кем…

– А кто тебе сказал, что Максим – хер пойми кто?

Лиза скрестила руки на груди. Кира оперлась плечом о дверной косяк и отзеркалила ее позу.

– Ну, – терпеливо выдала Кира, – ты мне об этом и сказала.

На лице Лизы отразилось озадаченное выражение.

– Ну, ты сказала, что не видела его пять лет. Что он Мишин одноклассник. А Миша вообще знает, что ты с ним говорила? Как он к этому относится? Они вообще общаются до сих пор?

– Ой, что ты привязалась, – Лиза отмахнулась. Ее мало волновало, что там подумает Миша. – Ты просто завидуешь. Не всем нравятся Питерские куклы.

Кира пораженно уставилась в одну точку. Значит, вчера и позавчера она была “дорогая сестра”, а теперь сходила на свидание с Мишей, и она сразу “завидует” и “Питерская кукла”. Чудесно. Глаза взмокли от обиды.

– Я позвоню Мише, – твердо сказала она, прикрывая за собой дверь.

Теперь не выдержала Лиза.

– А что? Завидно, что он тебя на свидание утром не позвал?

Кира замерла и обернулась. Сестры скрестили взгляды. Они стояли молча. Лиза выбирала, чем бы еще броситься в сестру, а для Киры было очевидно, что у нее ветер в голове. Взгляд Лизы сделался злым, брови измяли гладкий лоб, и она захлопнула дверь; Кира осталась в коридоре одна. Она тяжело вздохнула, пытаясь удержаться и не заплакать. Надо позвонить Мише.

Кира вошла в комнату и наткнулась на свое отражение в зеркале. С тех пор, как отец передвинул его, Кира перестала в страхе вскакивать по утрам, зато вздрагивала теперь каждый раз входя в комнату. Она села на постель и взяла телефон.

Пока шли гудки, она думала, что ему скажет. Спросит, знает ли он Максима? Конечно знает, а как она объяснит, почему ее это волнует? Может, стоило зайти как-то издалека, намекнуть? И с чего она вообще решила, что Максим подозрительный? Ну не виделись пять лет и не виделись. Может, это из-за собаки она так подумала? Испугалась, переволновалась, вот ей и показалось, что он стремный. Ну пошла она с ним на свидание, ну и ладно, Кире-то что? Она, что ли, с ним хотела пойти на свидание? Нет. Так в чем проблема была? Стоило так на сестру гнать? Из-за такой ерунды поссорились, хотя вроде только отношения начали налаживаться; она, конечно, неприятно высказалась, когда Миша позвал Киру на свидание, но это не важно. Тоже занервничала, переволновалась, может, Миша ей нравился…

Трубку сняли.

– Да? – тихо спросил Миша, и Кира вздрогнула. Она уже даже забыла, что от него хотела.

– А, – протянула Кира и потупилась; она не знала, зачем позвонила. – Доброе утро.

Миша тихо охнул и по этому вздоху она поняла, что он улыбается. Это мило; он думает, она позвонила, потому что соскучилась.

– Доброе утро, – ответил Миша. – Что такое?

– Ничего, – пробурчала Кира. – Просто решила тебе позвонить.

Она услышала усмешку в его голосе:

– Просто? – он помолчал. – Хочешь, зайду к тебе? Или лучше ты заходи. Закажем пиццы, посмотрим мультики. А?