Ночь, когда она умерла

Пролог. Саймон

Сегодня

Скоростное шоссе Треверберг-Мирквуд

Я тысячу раз говорил себе: Саймон, не подвози незнакомцев. Сами подумайте: что может делать человек в начале четвертого утра посреди скоростного шоссе? Может, он на прогулку вышел? Купить сигарет? Или ему не спалось, и он решил пробежаться трусцой? На самом деле, я не подвожу незнакомцев. Но в этот раз я просто не смог не остановить машину.

У брюнетки не было с собой ничего, даже сумочки. Джинсы, черная кожаная куртка, ботинки – такое впечатление, будто она собралась в поход, вот только где ее рюкзак? Она спокойно села на место пассажира, чиркнула спичкой, закурила «Marlboro» – не легкий, а обычный.

– Куда вам? – спросил я у нее.

– Туда же, куда и вам.

Серьезное – я бы даже сказал, хмурое – выражение лица женщины отбило у меня охоту задавать вопросы. Она курила, отвернувшись и глядя в окно, хотя пейзаж там был не такой уж чтобы и захватывающий: пустыня пустыней.

***

Миловидная блондинка в нежно-розовом деловом костюме возвращается домой около восьми вечера. Чуть раньше, чем планировала. По правде говоря, она вообще не планировала возвращаться сегодня домой, но иногда в наши планы вмешиваются другие и разрушают их. Бросает в кресло сумочку. Берет с журнального столика фотографию, на которой изображена она в компании красивого молодого мужчины, пару секунд изучает ее, а потом бросает на паркет. Стекло разбивается вдребезги, пара осколков отлетает к ее ногам. Блондинка делает пару шагов назад, садится на корточки, еще несколько секунд смотрит на фото, поднимается и идет в направлении ванной.

Включает свет, изучает свое отражение в зеркале. Стирает с губ розовую помаду тыльной стороной ладони, включает воду и пытается смыть макияж. Под глазами остаются темные следы от туши, но блондинке, похоже, до этого нет дела. Она открывает один из ящиков под раковиной и достает ножницы. Распускает волосы – они оказываются длинными, ниже плеч. Проводит ладонью по волосам – раз, другой. После чего берет одну прядь и отрезает ее. Смотрит на то, как прядь падает на пол – прямо к ее ногам. Отрезает еще прядь, еще и еще, и, в конце концов, от длинных волос остается только воспоминание.

Блондинка снимает костюм, изучает в зеркале свое тело, потом возвращает ножницы на место, босой ногой убирает подальше остриженные волосы и достает небольшую коробочку с краской для волос.

Пары часов ей хватает для того, чтобы принять ванну, снять с ногтей нежно-розовый лак, заменив его темно-алым, а также взять из шкафа одежду – старые джинсы и черную кожаную куртку. И теперь она снова разглядывает себя в зеркало: коротко стриженая брюнетка, пока что не очень привычный для нее образ. Несколько минут на яркий макияж: темно-сливовые тени, два слоя туши и алая помада. Женщина идет в спальню, достает из прикроватной тумбочки пистолет, проверяет, заряжен ли он, убирает его за ремень джинсов, берет ключи от машины и спускается вниз. Дверь она не запирает – она сюда не вернется, а если нагрянут воры, то им хотя бы будет, чем поживиться.

Верх машины брюнетка оставляет открытым. До сегодняшнего дня она не любила открытые машины, но сегодня ей хочется почувствовать ветер и ночную прохладу. Движения на улицах практически нет, и она быстро добирается до пункта назначения. Ей хорошо знаком этот высотный дом. Двадцать этажей, большие окна, светлые и хорошо обставленные квартиры. Когда-то она думала, что будет жить здесь. И не одна, а с мужчиной. Думала даже о том, что когда-нибудь у них будут дети, и она будет готовить мужу завтрак, обед и ужин. В какой-то мере даже хорошо, что получилось иначе. Может, судьба готовит кому-то приятный сюрприз. И ей хочется верить, что тот сюрприз, который ждет ее, будет более приятным, чем тот, что она готовит сейчас.

Двенадцатый этаж, третья квартира по левую сторону от лифта. Брюнетка звонит в дверь, хотя могла бы войти – она до сих пор не вернула ключи. Хозяин открывает после второго звонка, и он ей не рад, потому что он ждет других гостей. Точнее, гостью. Ту самую, имя которой он назвал ей несколько часов назад. Ту самую, которая теперь должна была быть рядом с ним на фотографиях.

Мужчина пропускает ее в квартиру. Длинный коридор, который ведет в гостиную. Работает телевизор, стол накрыт на две персоны. Так, как и полагается накрывать, когда ты приглашаешь кого-то на романтический ужин – красивая посуда, хрустальные фужеры и свечи.

– У тебя есть сигарета? – спрашивает брюнетка.

Мужчина изучает гостью. Он узнал ее даже с темными волосами – он помнил черты ее лица, без труда узнал бы ее, даже если бы рядом находилась тысяча как две капли воды похожих на нее женщин. Но он ничего не говорит по поводу перемены в ее внешности.

– Ты ведь не куришь? – говорит он, наконец.

– У тебя есть сигарета? – повторяет брюнетка.

Мужчина пожимает плечами, берет со стола пачку «Marlboro», достает сигарету и протягивает брюнетке.

– Спасибо, – благодарит она и зажимает сигарету в зубах. – А огоньку?

Мужчина оглядывает стол.

– Сейчас принесу, – говорит он.

Брюнетка наблюдает за тем, как он уходит и возвращается, держа в руках коробок спичек.

– Подкури, – просит она.

Мужчина достает спичку, чиркает ей. Поднимает глаза на брюнетку – и видит перед собой дуло пистолета. Брюнетка видит, как расширяются от страха его зрачки. Он хочет что-то сказать, но у него не получается вымолвить ни слова – он поднимает руки в жесте, демонстрирующем крайнюю степень растерянности. Через секунду брюнетка нажимает на спусковой крючок.

Минут десять она сидит в кресле и курит. Она ни разу в жизни не брала в руки сигарет, дым обжигает горло, а от крепкого табака хочется кашлять, но ощущение дыма в легких можно назвать приятным. Брюнетка смотрит на труп, поднимается, присаживается рядом с ним и прикасается двумя пальцами к сонной артерии, пытаясь нащупать пульс. Пульса нет. Она встает, бросает пистолет рядом с трупом, вытирает перчатки о джинсы. Уже направляется к двери, но возвращается и берет со стола пачку сигарет. Они отправляются в карман куртки следом за коробком спичек. Брюнетка берет со стола бокал с вином, но в последний момент решает не пить и возвращает его обратно.

– Это как сказка с плохим концом, – говорит она, обращаясь, скорее, к самой себе, нежели к человеку, который десять минут назад был хозяином этой квартиры. – Вроде и знаешь, что он будет плохим, но всегда найдется кто-то, кто выдумает что-нибудь похуже.

***

– Как вас зовут? – снова попытался завязать разговор я.

– Ближе к утру посмотрим, – ответила брюнетка. Она оглядела машину, и взгляд ее остановился на брелоке с фотографией, который висел на зеркале заднего вида. – Это ваша жена?

– Ближе к утру посмотрим, – повторил я ее фразу.

Брюнетка усмехнулась.

– Ловлю вас на слове. Где тут ближайшее придорожное кафе для полуночников? Вы ведь угостите даму кофе?

***

Брюнетка стояла у окна и курила, изучая ночное небо. Она накинула на плечи мою рубашку, и в ней казалась еще миниатюрнее, чем без одежды. Она молчала, сигарета тлела в ее пальцах, и я тоже не нарушал молчания. Да и не считал нужным что-либо говорить. Она сделала очередную затяжку, но не торопилась выпускать дым – запрокинула голову назад и устало помассировала себе шею. Браслет-цепочка на ее запястье слабо мерцал в свете луны.

Брюнетка сделала последнюю затяжку, поднесла остаток сигареты чуть ближе к глазам и посмотрела на красный огонек. У нее были очень тонкие запястья – я еще никогда не видел таких изящных женских рук. Пять минут назад я прижимал их к кровати и думал о том, что больше всего она напоминает мне куклу.

– Так как тебя зовут? – спросила брюнетка.

– Саймон.

– Саймон. – Она выбросила сигарету в окно. – Кажется, мы хотели выпить кофе?

– Напротив этого отеля есть небольшое кафе. Если хочешь, можешь выпить кофе и даже поужинать. Я посплю пару часов. Завтра мне предстоит провести почти весь день за рулем.

Брюнетка продолжала смотреть в окно, скрестив руки на груди.

– Мама никогда не говорила тебе, что спать с мужчинами и не называть своего имени – это дурной тон?

– Я не знаю своих родителей. – Она помолчала. – Меня зовут Лорена.

– Куда ты едешь, Лорена?

– Я уже отвечала на этот вопрос.

Я достал из кармана своей куртки сигареты и наклонился для того, чтобы взять с пола стакан с виски.

– Ты уверена, что тебе не захочется выйти по дороге?

– Я не имею привычки выходить по дороге. Иначе бы я вышла из твоей машины уже через пять минут.

– Интересно, куда же едешь вот так – без вещей, в легкой одежде? Как ты вообще оказалась посреди скоростного шоссе?

– Бензобак моей машины опустел, а денег у меня нет. Мне пришлось идти дальше пешком.

Лорена присела на подоконник и посмотрела на меня с улыбкой.

– Неужели не нашлось ни одного джентльмена, который подвез бы даму?

– Ты оказался первым.

– Я знаю твою тайну, Лорена.

Она замерла, чуть приподняв голову, но ничуть не удивилась – и через долю секунды улыбка вернулась на ее лицо.

– А я знаю твою. Эта женщина на фото. Кем она тебе приходится?

Теперь улыбался и я.

– Женщины всегда выбирают самые лучшие моменты для того, чтобы поговорить о других женщинах.

– Расскажи мне о ней, Саймон. Ее зовут Изольда, верно?

Я выпил остатки виски и вернул стакан на пол.

– Ее звали Изольда. – Я сделал акцент на слове «звали». – Но она умерла.

Лорена покачала головой.

– Ты ошибаешься. Она жива.

– Ты лжешь, – сказал я тихо, поднимаясь с кровати.

– Зачем мне лгать? – Она пожала плечами. – Мы ведь почти не знаем друг друга.

– Ты знаешь, где она?

– Может быть.

Лорена сделала еще один шаг к кровати, но я преградил ей путь.

– Ты знаешь, где она? – повторил я.

– Зачем тебе это, Саймон? Ты не боишься, что равновесие в твоем маленьком Аду нарушится, и ты не сможешь больше наслаждаться своим несчастьем?

Я протянул руку для того, чтобы схватить ее за горло, но Лорена оказалась быстрее и взяла меня за запястье. Несмотря на кажущуюся хрупкость, у нее была железная хватка.

– Я сама буду решать, когда ты будешь делать мне больно, – произнесла она. – Я не знаю, где она. Но зато знаю человека, который может тебе рассказать.

– Билл, – кивнул я. Скорее, самому себе, нежели ей. – Конечно. Проще простого.

Лорена осторожно убрала мою руку.

– Не думаю, что он будет рад, если я сообщу тебе его адрес.

– Билла оставь мне. С тобой ничего не случится. – Я присел на покрывало кровати. – Какого черта? Теперь я сам не рад, что задал тебе этот вопрос…

Лорена поставила ногу мне на бедро и наклонилась, пытаясь разглядеть в темноте мои глаза.

– Знаешь, что самое плохое в сказке с плохим концом, Саймон? – вкрадчиво спросила она.

– То, что она оказывается не сказкой, а былью?

– Нет. Самое плохое – это когда ты понимаешь, что это совсем не конец, а дальше будет хуже.

Глава первая. Саймон

За год до этого

Треверберг

Я в сотый, если не в тысячный раз поправил узел галстука и посмотрел на закрытую дверь офиса с табличкой «Изольда Паттерсон». Оттуда не доносилось ни звука – можно было подумать, что там никого нет, хотя секретарь сообщила мне, что «мисс Паттерсон занята, и сможет принять меня через пять минут». Прошло уже не пять и даже не десять минут, а целых полчаса, которые показались мне вечностью, а я продолжал сидеть в приемной и наблюдать за работой девушки, занимавшей кресло напротив. Она заполняла ежедневник, сверяясь с какими-то документами на экране компьютера, и иногда отвлекалась для того, чтобы ответить на входящие звонки: «Я передам, что вы звонили. Мисс Паттерсон свяжется с вами в течение дня». В случае особо важных звонков секретарь не ограничивалась обещаниями, а записывала суть сообщения на небольших бледно-желтых листах с клейкой полоской и помещала их на висевшую рядом с окном белую доску. «Сделать в первую очередь», гласила надпись в правом верхнем углу.

Закончив с ежедневником, секретарь положила на стол сумочку из хорошей кожи (из тех, которые кричат о том, сколько зарабатывает ее хозяйка) и достала оттуда прозрачную косметичку.

– Вы не возражаете, если я подправлю макияж? – спросила у меня она. – Я не имею привычки делать это при мужчинах, но в такое время отлучаться я не могу.

– Конечно, конечно, – кивнул я и улыбнулся: – Мне отвернуться?

Секретарь рассмеялась.

– Что вы, не стоит. – Она достала помаду. – Так вы наш новый бухгалтер? Как, вы сказали, вас зовут?

– Саймон. Саймон Хейли.

– Очень приятно, Саймон. А меня зовут Юлия, я – секретарь-референт мисс Паттерсон. – Девушка бросила взгляд на экран своего iPhone и пару раз тронула его, читая полученное сообщение. – Удачи вам на собеседовании.

Заметив, что я перебираю в пальцах пачку сигарет, Юлия достала из ящика стола пепельницу и поставила ее передо мной.

– Курите, не стесняйтесь, – предложила она.

– Спасибо. – Я еще никогда не чувствовал такого наслаждения после первых затяжек. – Как долго вы тут работаете?

– Почти десять лет. Конечно, работа не из легких, но я просто не представляю, что когда-нибудь буду работать в другом месте. Да и платят мне соответствующе.

После того, как Юлия, не стесняясь, назвала мне сумму «скромной» зарплаты секретаря-референта, у меня округлились глаза, и она улыбнулась.

– Неплохо для русской девушки из бедной семьи?

– Заранее прошу прощения за такой комплимент – его, наверное, вам говорит каждый – но у вас великолепный английский.

– Большое спасибо. Мне пришлось учить его в процессе работы. Когда я пришла сюда, то не знала ни слова по-английски. Но мне повезло – мисс Паттерсон отлично говорит по-русски. И не менее хорошо знает французский, итальянский, арабский и испанский. Как говорится, положение обязывает.

Услышав звонок телефона, девушка встрепенулась и сняла трубку.

– Да, мисс Паттерсон, – сказала она. – Да, я помню про деловую встречу – мы выезжаем ровно через сорок минут. Конечно, я приготовлю вам кофе.

Юлия подняла на меня глаза.

– Вы можете войти. Еще раз удачи. И один совет – лично от меня. Ведите себя естественно. Мисс Паттерсон чует притворство за версту.

Кабинет был обставлен старомодно. Я ожидал увидеть тут современную мебель, но увидел только шкафы из темного дерева, пушистые ковры и бордовые бархатные диваны. Стол хозяйки кабинета был таким же гостем из прошлого, как и обстановка в общем – слишком массивный для двадцать первого века, с набором ящичков и изящной инкрустацией (я мог поспорить на что угодно – ручной работы, эксклюзив, сделано на заказ).

– Проходите, господин Хейли. Простите, что заставила вас ждать. Позвольте мне загладить свою вину и угостить вас кофе.

Изольде Паттерсон уже исполнилось сорок (я успел навести о ней справки до того, как решил попытать счастье и устроиться на работу), но ее возраст ей дал бы либо завистник, либо наглец. На ее лице нельзя было заметить ни тени морщин, даже мимических, тех, которые появляются самыми первыми. Она стояла, положив руку на спинку своего кресла, и изучала меня, и я подумал о том, что если бы все женщины в ее возрасте умудрялись сохранять такую фигуру, то у молодых девушек было бы больше конкуренток – и эти конкурентки часто оставляли бы их в дураках.

У Изольды были темно-каштановые волосы, уложенные в замысловатую, но аккуратную прическу, и светло-карие глаза – такие называют «медовыми». Впрочем, так можно было охарактеризовать только цвет – кроме этого, ничего медового в них не было. Взгляд деловой женщины – внимательный, холодный, жестокий, подмечающий все, что нужно. И ее внешность, и ее поза говорили о том, что она отлично знает себе цену, не любит оплакивать свои неудачи и не слишком долго радуется своим победам, потому что это может повлечь за собой потерю контроля над своими эмоциями и над своей жизнью.

– Вы хотите кофе, господин Хейли? – повторила Изольда.

– Нет… нет. Большое спасибо. Кроме того, я ждал не очень долго.

– Вы ждали целых полчаса. Вы знаете, сколько дел можно сделать за полчаса?

– Полагаю, что очень много.

Изольда заняла свое кресло.

– Итак, господин Хейли, как вы уже знаете, я ищу бухгалтера. Не просто бухгалтера, а очень хорошего бухгалтера. Самого лучшего в своем деле. У меня работают только самые лучшие в своем деле люди. Как вы думаете, вы – лучший?

– Я думаю, что всегда есть кто-то, кто делает вашу же работу лучше вас.

– Тогда вам тут нечего делать. Вы можете идти.

Изольда пару секунд молчала, а потом заговорила снова.

– Хорошо запомните то, что я вам сейчас скажу, господин Хейли. Если бы на вашем месте был кто-то другой, то я бы этого не говорила, и он вышел бы за дверь. Но вы мне понравились, а у меня отличное чутье на нужных людей. В жизни есть только два пути. Первый – ничего не делать, смотреть на других и завидовать им. Второй – делать свое дело лучше всех. Вы – лучший, господин Хейли. Это не значит, что не нужно каждый день совершенствоваться и расти над собой. Просто нужно исходить из того, что вы – лучший. И никто – повторяю, никто – не может делать ваше дело лучше вас. Вы незаменимы.

В приоткрытую дверь проскользнула Юлия. Она поставила перед Изольдой чашку с кофе и положила на стол тонкую папку с документами.

– Спасибо, милая, – поблагодарила Изольда. – Можешь взять небольшой перерыв, только не забудь, что мы скоро выезжаем. Кстати, ты не забыла про сегодняшний прием у мэра?

– Я помню про него, мисс Паттерсон.

– Я не сомневалась. Просто хотела спросить, купила ли ты платье, и нужно ли отпустить тебя пораньше для того, чтобы ты успела в парикмахерскую.

Юлия улыбнулась и покачала головой.

– Нет. Я справлюсь.

– Сегодня ты отлично выглядишь. Зеленый тебе к лицу. – Изольда погладила ее по руке и посмотрела на меня. – Вы уже познакомились с Юлией, господин Хейли? Вам придется проводить с ней не меньше времени, чем со мной.

– Мы даже успели побеседовать.

– Значит, вы не скучали, и я рада. – Она кивнула Юлии. – Ты можешь идти, дорогая. Если мне что-то понадобится, я тебе позвоню.

Я проводил девушку взглядом и снова посмотрел на хозяйку кабинета.

– Я ознакомилась с вашим резюме, господин Хейли, – заговорила она. – У вас был свой бизнес, и довольно прибыльный. Я позволила себе поинтересоваться тем, как шли ваши дела, и была удивлена: вы оставили все именно тогда, когда открылись превосходные перспективы. Вы передали бизнес вашему компаньону. Отказались даже от части акций. Почему?

– Мы с моим компаньоном немного повздорили. Это было кое-что личное, но оно повлияло бы на наши профессиональные отношения.

– Это была женщина?

– Да. Моя женщина.

Изольда взяла со стола пачку тонких сигарет и закурила.

– И что же с вашей женщиной теперь?

– Я тоже отказался даже от части акций.

– Мудро. Женщина должна быть либо вашей, либо не вашей, но конкурентов у вас быть не должно. Личная жизнь – не самое подходящее поле для битвы. Вы знаете, чем мы занимаемся?

– У вас есть несколько ночных клубов… не для всех.

Изольда кивнула и стряхнула пепел в пепельницу из темно-синего стекла.

– Не для всех, – повторила она мои слова и усмехнулась. – Да, вы правы. Кстати, господин Хейли. Что это на вас надето? Такой покрой костюма вышел из моды еще в прошлом году. Когда вы работаете в сфере развлечений, вы – это, прежде всего, ваш внешний вид.

Я подумал о том, что она права. Мой «немодный» костюм мне по-прежнему нравился, но следовало бы купить что-то другое для этого случая.

Тем временем Изольда достала из сумочки чековую книжку.

– Я даю вам небольшой аванс, – сказала она. – Работать вы начнете с сегодняшнего дня. Вечером я иду на прием к мэру, и вы будете сопровождать нас с Юлией. Не подведите меня.

«Небольшой аванс» исчислялся пятью тысячами долларов – именно эта сумма была написана на чеке. После этого Изольда дала мне рабочий контракт, и в графе «заработная плата» была указана астрономическая сумма. Я даже повременил перед тем, как подписывать документ. Мне казалось, что я сейчас проснусь, и долго буду вспоминать хороший сон.

– Вас что-то не устраивает? – спросила Изольда.

– Что вы, все в порядке.

– Тогда почему вы так долго изучаете контракт? Вы считаете, что я должна платить вам больше?

– На самом деле… скорее, наоборот.

Изольда посмотрела на то, как я ставлю подпись и возвращаю паркер в карман пиджака.

– До того, как вы отправитесь покупать новый костюм для сегодняшнего приема, господин Хейли, позвольте мне сказать вам кое-что еще. Никогда не говорите кому бы то ни было, что вам нужно платить меньше, чем предлагают. Торговаться нужно только с теми, у кого вы что-то покупаете. Когда покупают вас, оценивайте себя на пару долларов больше, чем вы стоите на самом деле. На нужных людей это производит благоприятное впечатление.

Сегодня

Треверберг

Я выбросил недокуренную сигарету в приоткрытое окно машины и положил ключи в карман.

– Хочешь, я пойду с тобой? – предложила Лорена.

– Если ты хочешь, чтобы Билл разозлился, то пойдем.

Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

– Я пока посплю. Как вернешься, разбудишь.

В домах, где насчитывалось больше двадцати этажей, лифты обычно бывали скоростными, но на этот раз мне не повезло. Либо лифт задержали жильцы на одном из верхних этажей, либо он был неисправен – приезжать он не торопился. Создавалось впечатление, что сама Вселенная говорила мне: «Зря ты это затеял, идиот. Возвращайся туда, где ты был, и больше в это не лезь». Моим самым страшным кошмаром было вернуться в этот город и снова прикоснуться к чему-то, что хотя бы как-то напоминает мою прошлую жизнь. Я сам принял решение начать ее, другие приняли решение ее закончить. И теперь я снова здесь – неизвестно, с кем я собираюсь спорить, и я с трудом понимаю, что я здесь ищу, но одно понятно: я обязательно найду тут приключений на свою задницу.

Двери лифта бесшумно открылись. Оказавшись в кабине, я нажал на кнопку «десять» и посмотрел на ярко-желтые цифры, которыми обозначались этажи на небольшом табло прямо над дверью. Пять, шесть, семь. Еще не поздно повернуть назад. Нормальный человек на твоем месте, Саймон, сейчас спал бы мертвецким сном или продолжал бы самозабвенно трахаться с убившей своего мужчину брюнеткой-бывшей-блондинкой, а ты сидел за рулем почти сутки только для того, чтобы попытаться поймать призраков из своего прошлого.

Мне пришлось позвонить в дверь два раза, прежде чем хорошо знакомый мне, пусть и сонный, голос спросил:

– Кто там?

– Старые друзья, – ответил я.

Дверь приоткрылась, и на пороге показался Билл. Прищурившись от яркого света в коридоре, он потрепал рукой и без того всклокоченные волосы и запахнул рубашку. Похоже, я на самом деле его разбудил, хотя в два часа ночи жизнь Билла обычно только начиналась.

– Чем могу быть полезен? – спросил он хмуро.

Билл любезен даже если его разбудили. Изольда ценила его, прежде всего, за манеры и умение себя держать в обществе.

– Надо поговорить, – ответил я коротко.

Билл, наконец, поднял голову и вгляделся в мое лицо. Его молниеносная реакция на этот раз изменила ему – он попытался захлопнуть дверь, но я не дал ему этого сделать.

– Может быть, ты дашь мне войти? Или так ты встречаешь гостей?

– Какого дьявола тебе тут надо, Саймон? Как ты вообще меня нашел?

– У меня есть нужные связи. Так что же, ты меня впустишь? Или мы будем разговаривать на пороге?

Билл вздохнул и пропустил меня в квартиру.

– Ты очень здорово все тут обставил. – Я огляделся. – Твои любимые персидские ковры и итальянский мрамор. Только где же… дамы?

– Сегодня я не в настроении. – Билл занял одно из кресел возле окна и кивнул мне на второе. – Не знаю, что тебе нужно, Саймон, но советую тебе говорить кратко и по делу.

– Похоже, тебя не удивил тот факт, что я жив?

– Похоже, что так. У меня тоже есть, – он выделил эти два слова, – полезные связи.

Я воспользовался приглашением и тоже сел.

– Хорошо, я буду краток. Где Изольда?

Билл взял с журнального столика свой портсигар и посмотрел на меня.

– Не понимаю, о чем ты.

– Это неправильный ответ. Я даю тебе возможность ошибиться еще дважды.

Он достал сигарету и прикурил от золотой «зиппо» – той самой, которой пользовался еще во время нашей совместной работы.

– Соскучился по проблемам, Саймон?

– Это второй неправильный ответ. У тебя еще одна попытка.

Билл понимающе закивал.

– Хорошо. Я знаю, где Изольда. Но скажу только после того, как ты мне расскажешь, кто дал тебе мой адрес.

– Этот ответ был правильным только наполовину. Ты можешь вздохнуть еще пару раз.

– Если ты хочешь найти Изольду, тебе нужно будет поехать в Мирквуд. Она теперь живет там.

Я положил руки на подлокотники кресла и наклонился к нему.

– А если ты хорошо подумаешь и дашь мне более точную информацию?

– У меня нет точного адреса, она не давала его никому. Я сам узнал об этом случайно. Советую тебе пообщаться с этой чудной парочкой – Адамом и Вивианом. Особенно с последним. Он всегда знает то, чего не знают другие.

– Не знал, что вы общаетесь.

Билл сделал неопределенный жест.

– Мы не общаемся. Скажем так – я сохраняю дистанцию. Он не из тех людей, с которыми мне хотелось бы близко общаться.

– Боишься, что он утащит тебя в темную пещеру, как он это делает со всеми своими друзьями?

Билл с улыбкой посмотрел на меня.

– Не думаю, что эта пещера темнее той, в которую в свое время утаскивали мы.

– Первая умная мысль за этот вечер, которую я от тебя услышал. Хочется верить, что ты продолжишь в том же духе.

– Нет, Саймон. Я продолжу спать. А ты свалишь отсюда и поедешь куда угодно – хоть в Мирквуд, хоть на тот свет. И забудешь этот адрес. А я тебе буду благодарен.

***

За время моего отсутствия Лорена успела задремать. Я занял водительское кресло и разбудил ее легким прикосновением к плечу. Она открыла глаза и сонно огляделась.

– Куда мы едем? – спросила она, глядя на то, как я поворачиваю ключ зажигания.

– В Мирквуд. Ты до сих пор хочешь ехать со мной?

Она снова приняла расслабленную позу.

– Я же уже сказала, что в любом случае поеду с тобой.

– Скажи, а зачем тебе это нужно?

– Когда-нибудь я обязательно тебе расскажу. – Она повертела головой, расслабляя шею. – И, кстати, я бы не отказалась от кофе. А заодно и от позднего ужина. У меня маковой росинки во рту не было с часу дня.

Глава вторая. Саймон

Наши дни

Мирквуд

Решив не мозолить глаза охраннику у входа и не пускаться в объяснения касательно цели моего визита, я воспользовался черным входом.

– Может, нам стоит войти по-человечески? – предложила Лорена, оглядывая темный двор.

– Не стоит, – ответил я. – Мы сделаем хозяевам сюрприз.

На скамейке под фонарем, который стоял тут, скорее всего, только для вида, потому что света от него практически не было, сидела женщина в черном плаще. Услышав наши голоса, она обернулась и сняла с головы капюшон, защищавший ее от дождя. Я видел Колетт всего лишь пару раз, но у нее была слишком запоминающаяся внешность – и узнал ее без труда. Она до сих пор вплетала в волосы тонкие нити черного жемчуга, подчеркивая темный оттенок рыжего, и умудрялась при практически полном отсутствии косметики превращать свои глаза в глаза ведьмы.

– Вот так раз, – сказал я. – Нас встречает сама госпожа?

Колетт поднялась со скамейки.

– Саймон? – спросила она – то ли удивленно, то ли испуганно.

– Ты так на меня смотришь, будто увидела привидение.

Сказав это, я подумал, что от истины недалек.

– По правде сказать… – Колетт оглядела Лорену, а потом снова перевела взгляд на меня. – По правде сказать, я немного удивлена… мы ведь думали, что…

– Я знаю. Все в порядке, я живее всех живых. Ты даже можешь меня потрогать.

Колетт бросила сигарету на асфальт и потушила ее носком сапога.

– Ты не стесняешься предлагать мне такое, когда рядом с тобой дама? А если я соглашусь?

– Кстати, познакомься. Лорена Мэдисон, моя… – Я сделал паузу. – Моя спутница.

– Спутница. Это хорошо звучит. – Она протянула Лорене руку. – Меня зовут Колетт Бертье. Я – главный распорядитель этого клуба. Давайте пройдем внутрь.

Обстановка клуба осталась такой же, какой я ее запомнил – приглушенный красноватый свет, запах духов и хорошего табака и немногочисленная публика. И атмосфера осталась той же самой – желание делать все, что хочешь, а потом попробовать еще тысячу вещей, о которых ты раньше боялся даже думать.

– Здорово, – озвучила мои мысли Лорена. – Только почему у клуба нет названия? Его тяжело найти…

– Черт возьми, я не верю своим глазам!

Мне не нужно было поворачиваться для того, чтобы понять, что эти слова принадлежат Адаму – в таком тоне обычно разговаривал с гостями только он. Господин Фельдман похудел, но сохранил свою любовь к вычурным безвкусным рубашкам и не менее безвкусной обуви. Расческу он, судя по всему, любить так и не научился, а также не полюбил манеры и такт. Я не успел сделать ни единого движения до того, как он обнял меня и похлопал по плечу.

– Похоже, я что-то пропустил, и мы расширили бизнес, открыв еще один клуб в Аду? Иначе как ты сюда попал?

Лорена улыбнулась шутке и с вежливым любопытством посмотрела на Адама.

– Давай будем думать, что ваше заведение стало так популярно, что к вам порой заглядывают гости из Ада.

– Мне нравится эта мысль. Но как, черт побери, ты тут оказался? Я своими глазами видел этот репортаж по телевизору. И – страшно сказать – был на твоих похоронах. Похоже, у Саймона Хейли девять жизней?

– Пока что я получил вторую, но у меня нет желания испытывать судьбу.

– Вивиан, что ты там стоишь, будто в гости пришел? Поздоровайся.

Доктор Мори, до этого стоявший за спиной своего компаньона, подошел ко мне, и мы обменялись рукопожатием – в отличие от Адама, он предпочитал менее эмоциональные приветствия. Он не изменился: идеально уложенные волосы, черная шелковая рубашка, классические брюки, до блеска начищенные туфли, пиджак на сгибе локтя и перчатки из тонкой кожи в левой руке. Если Адам представлялся мне кем-то вроде шутника и любителя развлекать гостей, то Вивиан был олицетворением подлинного духа их общего клуба: порочным, темным, неизведанным и немного декадентским. Он посмотрел на Лорену, и она отреагировала на этот взгляд так же, как и миллион женщин до нее: уж не знаю, что ей в тот момент сказали его синие глаза, но на пару секунд она прекратила дышать.

– Не знаю, что и сказать, Саймон. Тебя я тут увидеть не ожидал.

При звуке его голоса Лорена встрепенулась и, выдохнув, подняла голову. В этом жесте было что-то, что наводило на мысль о флирте, и от Вивиана это, разумеется, не ускользнуло.

– Мадемуазель, – сказал он, наклоняясь к ее руке. – Надеюсь, вы знаете, куда привел вас этот человек, и вы пришли сюда по собственной воле?

Я улыбнулся, глядя на них.

– Это Лорена Мэдисон. Знакомься, это – Адам Фельдман и Вивиан Мори. Хозяева этого места.

– Лорена интересовалась, почему у клуба нет названия, – заговорила Колетт, которая до сих пор стояла за нашими спинами. Все же у нее был просто феноменальный слух. И отличная память.

– Как вы думаете, мадемуазель Мэдисон, зачем обычно клубам дают названия? – обратился к Лорене Вивиан. – Не смотрите на меня так, пока что я не сделал с вами ничего плохого.

– Для того чтобы их было легче найти? – предположила она.

– Совершенно верно. То есть, для рекламы. Но есть ряд вещей, которым не нужна реклама. Которые всегда с нами, двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Просто люди зачастую даже не подозревают, что у них есть эти вещи. А когда они это понимают – или когда им кто-то это объясняет – то они сами находят дорогу сюда. Понимаете?

– Не очень, – призналась Лорена.

– Тем лучше. Вы тут в первый раз, а вечер только начался. – Он повернулся к Колетт. – Дорогая, проводи гостей.

– Я хочу с тобой поговорить, – сказал я Вивиану. – Иди, – кивнул я к Лорене, – я скоро к тебе присоединюсь.

Вивиан несколько секунд смотрел вслед удаляющимся женщинам, и мы направились к его столику.

– Открой мне свой секрет, – заговорил я. – Тебе скоро сорок, а ты все не стареешь. Может, ты на самом деле продал душу Дьяволу за вечную молодость, как все говорят?

Вивиан повесил пиджак на спинку своего стула и сел.

– Мы заключили сделку. Я сказал ему, что умру только тогда, когда узнаю про все существующие удовольствия.

Я рассмеялся.

– Это в твоем духе. Ну, так что насчет секрета?

– Пусть это будет моим маленьким секретом. Что ты будешь пить? Тот факт, что ты нарушил одно из наших негласных правил и пришел сюда не в одиночестве, еще не означает, что я должен вести себя как плохой хозяин.

– Я знаю, что в этом заведении нет напитка лучше, чем вино на твоем столе, так что я остановлю свой выбор на нем.

Вивиан поставил рядом с собой один из пустых бокалов и протянул руку для того, чтобы взять бутылку с вином, и в этот момент к столу подошла невысокая светловолосая девушка. Она оглядела нас и обиженно сморщила нос.

– У тебя, как всегда, нет для меня ни минуты времени!

– Дорогая, пожалуйста, дай мне побеседовать с гостем, – ответил ей Вивиан, открывая вино. – Пока ты можешь войти в роль хозяйки и развлечь его даму. Колетт отвела ее в зону для важных персон.

– Никогда бы не подумала, что буду развлекать дам, – проговорила девушка язвительно и отошла от столика, поправив платье (без особых результатов – оно в любом случае практически не прикрывало бедра).

Вивиан подал мне бокал.

– Самое хорошее в женщинах – это то, что их можно регулярно менять. Твое здоровье, Саймон. Не часто тут появляются покойники.

Я пригубил вино.

– Ты помнишь Изольду Паттерсон?

Вивиан поднял бровь.

– Изольду Паттерсон? Было бы странно, если бы я ее не помнил.

– У вас были… деловые отношения?

Он улыбнулся.

– При определенной доле фантазии их можно охарактеризовать подобным образом.

– Так деловые или нет?

– Скорее, не деловые.

Я почувствовал неприятный укол ревности, хотя знал, что для этого у меня нет оснований. Для Вивиана женщина была подобием интересной книги, которую он вдумчиво читал, а потом откладывал в сторону и начисто о ней забывал.

– По всей видимости, ты ревнуешь, – продолжил мой собеседник. – Не стоит. Изольда относится к тому типу женщин, которые будут в момент оргазма говорить твое имя, но все равно останутся холодными, как Снежная Королева. Хотя, если подумать, в этом есть что-то вроде вызова самому себе, правда?

У Вивиана была привычка, которая каждый раз сводила меня с ума: даже во время того, как он делился самыми личными переживаниями, он смотрел прямо в глаза. Создавалось впечатление, что созерцание моей смущенной мины доставит ему наивысшее удовольствие.

– Правда, – согласился я.

– Надо признать, она опытная дама. Она чему-нибудь тебя научила?

– Мы отошли от темы.

– Вижу, она сильно на тебя повлияла. Нужные люди сказали мне, что до знакомства с ней ты был другим человеком. Эдакий правильный мальчик, который верит в то, что не будет изменять жене, а по выходным – работать в саду, но никак не ходить с друзьями в бар. И уж точно не пойдет в ночной клуб. Особенно в такой, как наш с Адамом. – Вивиан вернул бокал на стол. – Я уже рассказал тебе, что меня связывало с Изольдой. А теперь ты расскажи мне, что тебя с ней связывало и почему ты сейчас со мной о ней беседуешь.

Я поджал губы. Ответом «это к делу не относится» я бы не отделался.

– Мы… были коллегами, – начал я осторожно.

– И любовниками, – продолжил за меня Вивиан. – Про коллег мне известно.

– Да, можно сказать и так.

В пару глотков я допил вино и взял предложенные Вивианом сигареты.

– Ну? – поторопил меня он. – Деньги? Власть? Ложь? Месть?

Я набрал в легкие побольше воздуха и уже готов был ответить, но меня остановило знакомое чувство замедлившегося времени и размытой грани между реальностью и иллюзией – такое обычно бывает в тот момент, когда мозг переходит из состояния дремоты в состояние глубокого сна. До неприятного реальная и четкая картинка теперь не складывалась по кусочкам, как это было с Лореной. Она возникла в моей голове полностью, как вспышка недавнего воспоминания – или, скорее, как момент из какого-то фильма.

***

Вивиан стоит на пороге ванной комнаты и смотрит на молодую девушку, принявшую расслабленную позу. Можно подумать, что она просто принимает ванну, если бы не окровавленные руки и вода, которая уже окрасилась в розовый цвет. У девушки длинные рыжие волосы, их концы лежат на поверхности воды, и кажется, что она еще жива, кожа еще не успела побледнеть, но сердце уже остановилось. Она закрыла глаза, и на ее лице застыла беспечная улыбка – так улыбаются люди, которые освободились от чего-то, что долго их тяготило. Одна рука девушки безвольно свесилась к пепельнице, где лежит до конца истлевшая сигарета – кровь на белоснежном кафеле, которым покрыт пол, выглядит неестественно красной, хотя должна быть темнее. Вот уж картина из фильма ужасов. Если бы я такое увидел, то, наверное, сошел бы с ума. Или, как минимум, поседел.

Вивиан не делает ни малейшего движения, потом достает из кармана плаща небольшую коробочку, открывает ее, смотрит на кольцо внутри, закрывает и снова прячет в карман.

– Беатрис, – говорит он, – что же ты наделала?!

***

– Саймон! Тебе нехорошо?

Я тряхнул головой и, отодвинув стул, поднялся.

– Все в порядке? – спросил Вивиан, посмотрев на меня с тревогой. – Ты выглядишь так, будто собираешься упасть в обморок. Надеюсь, я ошибаюсь?

– Не волнуйся. – Я пригладил волосы ладонью и снова сел. – Просто голова закружилась.

– Если у тебя проблемы с давлением, я не налью тебе больше ни капли.

– У меня нет проблем с давлением, доктор, – уверил его я. – Я здоров как толпа самых здоровых на свете людей.

Вивиан закурил и посмотрел на девушек, которые танцевали на сцене.

– Тогда расскажи уже мне про Изольду, пока я не начал терять терпение.

– Понимаешь, она… была важна для меня. – Я помолчал и добавил на автомате (и только потом понял, что лучше было промолчать): – Как для тебя когда-то была важна Беатрис.

Понять и переварить мою последнюю фразу заняло у Вивиана пару секунд. После этого он медленно повернул голову и посмотрел на меня. Я почти никогда не видел его злым или расстроенным – в большинстве случаев он улыбался. Улыбка эта могла быть какой угодно – от вежливой и участливой до такой, которой удостаивались женщины, и разве что слепая представительница прекрасного пола не чувствовала желания раздеться прямо здесь и сделать все, что он попросит. Но такого выражения на его лице я еще не видел: это было полнейшее недоумение.

– Беатрис? – переспросил он. – Ты на самом деле назвал это имя? Или мне послышалось?

Я развел руками. Это была более чем идиотская ситуация.

– Людей, которые знают о ней, я могу пересчитать по пальцам, и все они – мои близкие друзья. То, что мы с тобой вместе нюхали кокаин, не сделало тебя моим близким другом. Адам тоже не мог тебе ее рассказать, а с остальными моими друзьями ты не знаком, – снова заговорил Вивиан. – И как ты это объяснишь?

– Я попробую объяснить, но это будет странное объяснение… очень странное.

Он повернулся ко мне спиной и опять сосредоточился на происходящем на сцене.

– Не утруждай себя, Саймон. Я знаю, что Изольда живет в Мирквуде, но ее адрес смогу узнать только через несколько дней. Дай мне свой номер. Я позвоню. Возвращайся к своей даме. И оставь уже меня в покое.

Я приподнялся и положил руку ему на плечо.

– Послушай. Я расскажу тебе кое-что. Ты должен меня понять, ты ведь все-таки психоаналитик, и, наверное, поймешь, в чем дело…

Вивиан стряхнул пепел с сигареты.

– Отличное начало, – похвалил он. – Я уже чувствую, что это будет одна из самых идиотских историй, которые я когда-либо слышал.

– Некоторое время назад в моей жизни произошло кое-что… неприятное, и с тех пор со мной регулярно происходят странные вещи.

– Какие? – полюбопытствовал Вивиан.

– Я вижу кусочки прошлого других людей. Это приходит спонтанно, больше всего похоже на вспышку, на какое-то озарение, что ли. Иногда я просто нахожусь рядом с человеком – и вдруг вижу кадры из его прошлого. Как сон наяву.

На протяжении нескольких секунд Вивиан внимательно смотрел мне в глаза, вероятно, пытаясь понять, в своем ли я уме.

– Не знаю, что ты куришь или нюхаешь, Саймон, но это что-то не доведет тебя до добра, – сказал он.

– Я ничего не курю и не нюхаю уже давно. – Я помолчал. – Правда, в вашем заведении воздерживаться от этого проблематично.

– Как я понимаю, ты описываешь случай так называемого обратного ясновидения. Обычно ясновидящие видят будущее, а ты видишь прошлое.

Я не смог сдержать вздох облегчения. Вивиан был первым человеком, которому я рассказал о видениях, и меня охватило чувство эйфории. Не важно, верит он мне или нет – но теперь я готов рассказать ему все, о чем он попросит.

– Это интересно, – резюмировал Вивиан. – Хотя наука считает подобные вещи полным бредом – думаю, ты и сам это понимаешь. Ты замечал какую-нибудь цикличность видений? Они приходят в определенное время? Когда ты рядом с определенными людьми?

Я покачал головой.

– Это может произойти в любое время и в любом месте. Иногда это незнакомые люди. Просто в какой-то момент это появляется само собой, и потом так же быстро исчезает.

– Их можно как-то охарактеризовать?

– Они почти всегда связаны со смертью.

– Это я уже понял. – Вивиан затянулся и потушил сигарету. – Ты просто феномен, Саймон. Жаль, что пока я не могу сказать, что научный. Но если ты окажешься научным феноменом, я обязательно напишу статью и, вероятно, даже вернусь на кафедру.

Я повертел в руках пустой бокал.

– С годами ты становишься все циничнее и циничнее.

– Это способ выживания, мой друг. – Вивиан посмотрел на часы. – Пожалуй, я на самом деле отправлюсь домой. Кстати, ты уже знаешь, где будешь жить?

– Сегодня мы переночуем в отеле, а завтра я начну искать квартиру.

Вивиан достал из кармана ключ с брелоком, на котором была изображена эмблема клуба: сфотографированная сверху чашка кофе, а внутри на черном фоне – два белых женских силуэта, обнимавших друг друга за талию.

– Этот ключ получают только те, кто нашел пару тут, – сообщил он мне. – Вы можете переночевать здесь. Я нарушаю наши правила ради тебя, Саймон. Ты мой должник.

– По гроб жизни, – подтвердил я, забирая ключ. – Большое спасибо.

– Если у тебя будут проблемы, ты сможешь пожить у меня. Ты не будешь меня стеснять.

– Я – нет, но Лорена…

Вивиан посмотрел на меня и улыбнулся. Может, настроение я ему и испортил, но он уже взял себя в руки.

– Думаю, с ней у нас точно не будет проблем. Или ты со мной не согласен?

– Я думаю, что этим вариантом мы воспользуемся при отсутствии других вариантов.

– В любом случае, я буду рад, если вы заглянете в гости.

Когда мы поднялись в зону для особо важных персон, выяснилось, что наши дамы не скучают. Они самозабвенно целовали друг друга, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. На столике рядом с пепельницей и большим блюдом со сладостями стояли две чашки кофе.

– Прошу прощения, что мы так грубо нарушаем ваше уединение, – обратился к женщинам Вивиан, и они повернулись к нему. – Как я вижу, мадемуазель Мэдисон, вы уже попробовали кофе. Это наш скромный ритуал посвящения в члены клуба. Надеюсь, вы не против того?

Судя по расширенным зрачкам и довольной улыбке Лорены, она уже успела оценить по достоинству кофе с таинственным травяным отваром.

– Конечно, нет, – ответила она. – В это место хочется возвращаться еще и еще…

– Я рад, что вы так считаете. Как известно, первое впечатление – это то, что нельзя изменить. Надеюсь, все остальное вам тоже понравится. – Вивиан посмотрел на блондинку. – Дорогая, я не очень хорошо себя чувствую, так что мне придется поехать домой. Присоединишься ко мне или продолжишь развлекаться?

Блондинка посмотрела на него и печально опустила голову.

– Но ведь мы хотели… – начала она.

– Знаю. Но мы уже взрослые люди, а поэтому не стоит тратить время на долгие разговоры и попытки узнать друг друга поближе. Мы оба знаем, чего хотим.

– Вот вы где! А мы вас ищем. Мне в голову пришла идея на миллион долларов!

Адам и Колетт поднялись по лестнице и подошли к нам. Они держали в руках по стакану виски и, похоже, уже были навеселе.

– Так вот, – продолжил Адам, обращаясь к Вивиану. – Новым клиентам нравится, когда им дарят всякие штуки. Знаешь, что мы будем им дарить?

– И что же? – полюбопытствовал тот.

– Спички! – Он поднял палец и сделал важный вид. – Коллекционные коробки – они сделаны из тонкого картона, и, когда их открываешь, внутри несколько картинок, они раскладываются как гармошка. На самом коробке будет эмблема клуба, а на картинках – изображения семи смертных грехов. Ну, разве я не гениален?

– Я ни на секунду не сомневался в твоей гениальности. И я обязательно займусь этим завтра утром. А сейчас я поеду домой. Мне нездоровится.

Колетт взяла Адама под локоть.

– Наверное, у «нездоровится» отличная задница, если он уходит так рано, – шепнула ему она – так, чтобы этого не слышал Вивиан, но я ее слова разобрал отлично.

– Может, тебе стоит сходить к врачу? – спросил Адам обеспокоенно. – Если ты заболеешь, мы тут без тебя не справимся.

– Надеюсь, на один вечер вас можно оставить одних. Колетт, ты, судя по всему, выпила меньше, поэтому остаешься за старшую.

Вивиан улыбнулся и кивнул нам на прощание, после чего обнял блондинку за талию, и они пошли по направлению к выходу.

– Да, задница ничего, – сообщила всем Колетт тоном знатока.

Адам жестом предложил Лорене подняться.

– Что-то вы заскучали, – сказал он. – Саймон, пойдем, надо показать даме вторую половину клуба. У нас сегодня вечер темноты.

– Только не застрянь там надолго, – предупредила его Колетт. – Ты нужен мне здесь.

– Я мигом.

Адам провел нас по узкому коридору с двумя рядами дверей.

– Что такое вечер темноты? – полюбопытствовала Лорена.

– Скоро вы увидите сами. – Он остановился и достал два аккуратно сложенных куска черной ткани. – Дальше будет секретный путь, так что мне придется завязать вам глаза.

Минуты три мы шли практически на ощупь. Адам взял нас обоих за руки и вел по коридору, предупреждая в тех случаях, когда нужно было повернуть. В какой-то момент моей щеки коснулась мягкая ткань, и прохладный воздух сменился теплым. Изменился и запах – тут пахло чем-то цитрусовым и сладким.

– После того, как вы сделаете еще пять шагов, повязки с глаз можно снять. – Адам положил руки нам на плечи и сказал чуть громче: – Друзья, у вас гости. Замечательная молодая пара, прошу любить и жаловать. Они заслужили достойный прием.

Закончив свой монолог, Адам мгновенно испарился – так, будто его здесь вовсе не было. Я взял Лорену за руку, и мы отсчитали пять шагов. После этого я снял с глаз повязку и на долю секунды испугался, так как кромешная темнота никуда не исчезла, но потом вспомнил про вечер темноты и невольно рассмеялся. Лорена легко сжала мою руку – она, конечно же, испытала похожие ощущения.

– Интересно, и что же можно найти в этой темноте? – поинтересовался у нее я.

– Все зависит от того, что вы хотите найти, – прошелестел у меня над ухом женский голос.

Чьи-то руки прикоснулись к моим запястьям и взяли у меня из пальцев черную ткань.

– Так что вы хотите тут найти? – снова заговорила невидимая женщина. – Или вы хотите, чтобы это что-то нашло вас?

Я попытался нащупать ее руку, но не нашел ничего, кроме темноты. Женщина провела шелком по моей шее, осторожно прикоснулась к моему лицу.

– Вы тут впервые? – задала она очередной вопрос.

– Нет, но моя спутница – да.

– Не волнуйтесь за вашу спутницу, она тоже найдет тут то, что захочет.

Женщина легко прикусила мочку моего уха. Я прикрыл глаза и сосредоточился на ощущениях и почувствовал, как чьи-то губы почти неощутимо прикоснулись к моим губам. Стоявшая за моей спиной женщина снимала с моих плеч рубашку, а пальцы второй расстегивали мои брюки.

– Мы попробуем показать вам, что можно найти в темноте, – сказала одна из женщин – они говорили полушепотом, и их голоса начали путаться в моей голове. – Даже если вы тут не впервые, вас все равно ожидают сюрпризы.

Глава третья. Вивиан

За год до этого

Мирквуд

Изольда Паттерсон появилась тут не просто так – это было моей первой мыслью тогда, когда я ее увидел. В клубе редко появлялись новые люди, а даже если и появлялись, то их приводили с собой постоянные клиенты. Изольда пришла одна. На вопрос Колетт о том, что она может предложить даме, та ответила, что хочет побеседовать со мной. Разумеется, я познакомился с ней и рассказал о том, что она может тут найти, но деловых разговоров мы не вели – было бы невежливо с моей стороны разговаривать с гостьей о делах в первый вечер знакомства. Изольда представилась хозяйкой нескольких ночных клубов и сказала, что у нее есть «предложение, от которого я не смогу отказаться». Классическая формула, которая работает с неизменным успехом.

Через пару дней она снова пришла в клуб, но в тот вечер у меня было много дел, так как Адам уехал в Англию решать какие-то издательские вопросы. И теперь Изольда пришла в клуб в третий раз. Я стоял на балконе второго этажа и не торопился спускаться, изучая ее и одного из наших постоянных клиентов, с которым она беседовала. Женщины были здесь редкими гостями, и поэтому пользовались вниманием.

Изольду внимание не смущало. Она вертела в руках бокал с шампанским, улыбалась собеседнику и вежливо кивала. Собеседника, судя по всему, интересовала не столько тема разговора, сколько декольте Изольды и ее ноги, которые можно было разглядеть благодаря короткой юбке. Только очень решительная дама позволит себе так одеться, когда она идет в подобное место. Решительная – и хорошо знающая, чего она хочет. А также умеющая добиваться своего. Это было понятно хотя бы по тому, что длина юбки с каждым ее приходом становилась все короче.

Одним из наших правил было не интересоваться, чем занимаются гости после того, как они уходят во вторую половину клуба, занимаются ли они там чем-то вообще или предпочитают понаблюдать со стороны, но сейчас я смотрел на Изольду и думал о том, что готов нарушить это правило хотя бы один раз. Я бы, конечно, мог там появиться и поинтересоваться, как идут дела – на протяжении ночи мы с Адамом часто проходили между столиками и спрашивали, все ли в порядке у гостей. Так почему бы одному из нас не заглянуть во вторую половину? Правда, до Изольды я никогда не замечал за собой подобного любопытства.

– За кем ты наблюдаешь?

Колетт появилась у меня за спиной бесшумно и, сделав пару шагов к перилам балкона, положила руку мне на плечо.

– Ты сегодня припозднилась?

– Дела, связанные с квартирой. Так на кого ты смотришь?

– На Изольду. Что ты о ней думаешь?

Колетт посмотрела в том направлении, в котором смотрел я.

– Интересная дама, – сказала она. – Умная, общительная, без комплексов. К наркотикам не притрагивается, почти не пьет, но любит поразвлечься. Не помню, чтобы ты когда-то интересовался моим мнением в плане женщин.

– Как там девочки? – перевел тему я.

Колетт рассмеялась.

– Ты говоришь о них так, будто они девушки легкого поведения. Думаю, через пару недель они уже смогут по-человечески танцевать. Если хочешь, приходи на репетицию завтра в восемь утра.

– Ты же знаешь, какие у меня отношения с утренними подъемами. Десять часов для меня – это раннее утро, а восемь – непроглядная ночь. Кроме того, в эротических танцах я ничего не понимаю, так что вряд ли смогу сказать что-нибудь умное.

– Можно просто посмотреть. Ты ведь тоже танцуешь. Кто знает – может, у тебя даже появится пара идей.

– К танцам эти идеи точно не будут иметь никакого отношения. – Я погладил ее по руке. – Пожалуй, спущусь к гостям, это уже выглядит так, будто я их игнорирую.

Колетт кивнула.

– Принести тебе вина?

– Пока не нужно. Мы с мисс Паттерсон обсудим… деловые вопросы.

Она снова кивнула и понимающе улыбнулась.

– Не буду мешать.

Заметив меня, Изольда приветственно помахала рукой.

– Месье Мори, – сказала она. – Я не видела вас с начала вечера! Где вы пропадали?

– Решал организационные вопросы. Все в порядке? Я вижу, вы не скучаете.

– Нет. Но я думала, что мы наконец-то поговорим о делах.

– Конечно. Патрик, я украду у вас даму на несколько минут. Вы не будете против?

Собеседник Изольды развел руками.

– Как же я могу быть против? Дела есть дела.

Мы с Изольдой направились в сторону зоны для особо важных персон.

– Если вы позволите сделать вам комплимент, сегодня у вас замечательное платье, – сказал ей я.

– Вы поэтому целую вечность разглядывали меня с балкона, не решаясь подойти?

– Может, я просто любовался вами со стороны?

– Что-то подсказывает мне, что это не ваших привычках.

Мы подошли к лестнице, и я пропустил ее вперед, но Изольда покачала головой.

– Я думаю, что нам лучше обсудить дела в более интимной обстановке, – произнесла она.

Я улыбнулся.

– Ключи от комнат сегодня у Колетт, у меня займет время ее найти.

Изольда вернула мне улыбку.

– Я имела в виду более деловую обстановку, месье Мори.

– Тогда, думаю, можно поговорить в нашем с Адамом кабинете. Это в другой стороне.

Пока я закрывал дверь и включал в кабинете свет, Изольда осматривалась. Она сделала пару шагов к письменному столу, но потом поменяла направление, подошла к стене и принялась разглядывать висевшие на ней фотографии.

– Если вы позволите вернуть вам комплимент, – заговорила она, – у вас замечательная татуировка. Только почему в таком незаметном месте – на внутренней стороне запястья?

– В последний момент я решил, что на большее пока не готов.

Она посмотрела на меня с улыбкой.

– Держу пари, вы тогда были молоды.

– Да, мне было девятнадцать. Мы с университетскими друзьями выпили и, как оно всегда бывало в таких случаях, начали думать о том, что бы отчудачить. Не помню, кому пришла в голову мысль заглянуть в татуировочный салон, но от этой идеи все пришли в неописуемый восторг.

Изольда снова вернулась к изучению фотографий. Я подошел к ней и остановился на расстоянии вытянутой руки. Ее платье открывало шею и большую часть спины, и мое внимание привлекли шейные позвонки – они выделялись едва заметно, но в них было что-то, что так и притягивало взгляд.

– У вас очень красивая шея, вы знаете? – спросил я. – Я оказался в неловкой ситуации – вы старались привлечь мое внимание к своим ногам с помощью юбки, которая укорачивается каждый раз, когда вы вновь пересекаете порог клуба, а теперь ваши старания сошли на «нет», так как я смотрю на вашу шею.

– Почему вы решили, что я привлекаю к своим ногам ваше внимание, месье Мори? – Она сделала акцент на слове «ваше».

– Разве вы пришли сюда не для того, чтобы поговорить со мной о делах?

– Не думаю, что было бы уместно приходить в ночной клуб в деловом костюме. В любом случае, я уверена, что мы с вами правильно поймем друг друга.

– Я тоже в этом уверен.

Изольда отвлеклась от фотографий и уже хотела отойти в сторону кресел, но я опередил ее на долю секунды и прижал к стене.

– Что вы делаете, месье Мори? – спросила она. Спросила довольно-таки холодным тоном, который привел бы в бешенство любого, даже меня.

– То, чего хотим мы оба, мадемуазель Паттерсон. Или я ошибаюсь?

Она хотела ответить мне и уже набрала в легкие воздуха, но я приложил пальцы к ее губам.

– Это был вопрос, на который не нужно отвечать. Мы оба знаем ответ.

Я провел свободной рукой по ее бедрам, приподнимая юбку. Изольда укусила меня за палец – не сильно, но ощутимо. Не для того, чтобы выразить недовольство или попросить меня остановиться, а с противоположной целью. Я убрал руку от ее лица и взял за волосы, и она, повинуясь мне, откинула голову назад.

– Так что вы хотели обсудить, мадемуазель Паттерсон?

Почувствовав, что я убираю руку от волос, Изольда взяла меня за запястье, оставляя ее на прежнем месте.

– Мы обязательно обсудим это, – сказала она негромко. – Позже.

***

– Вы, наверное, в постели ведете себя довольно грубо, месье Мори.

– Обычно нет, но такое случается. Я люблю разнообразие.

Изольда поправила волосы и отошла от зеркала, уступая место мне. Я застегнул рубашку, быстро оглядел себя и, подойдя к столу, занял «хозяйское» кресло. По умолчанию оно принадлежало Адаму, так как всем, что было связано с документами, занимался он. На мою долю приходились телефонные переговоры и решение организационных вопросов, которые зачастую были связаны с многочисленными разъездами. Такой порядок мы с Адамом установили по умолчанию – он ненавидел долгие часы за рулем, а я на дух не переносил все, что связано с офисной работой и бумагами.

Тем временем Изольда достала из сумочки зеркало, проверила, в порядке ли макияж, и села в кресло напротив.

– Вы уже поинтересовались тем, что мы предлагаем гостям? – спросил я.

– Кофе замечателен. Что до остальных развлечений – я посмотрела со стороны, но, думаю, в скором времени созрею и для того, чтобы попробовать. Скажите, а в чем заключается идея девушек в масках?

Я улыбнулся и достал сигареты.

– Ни одна из них к вам не подходила?

– Нет, только проходили рядом. Я заинтригована.

– Есть несколько девушек, и каждая из них держит в руках ленту или кусочек какого-то материала – шелк, бархат, вельвет, кружево, латекс, кожа. Некоторые девушки пользуются мехом, некоторые приносят тонкие металлические цепочки, а те, у кого длинные волосы, иногда пускают в ход именно их. В начале вечера каждая девушка проходит по залу – вы видели, они одеты в черные плащи и маски, так что в неярком свете это можно сделать незаметно – и выбирает определенного человека. А потом девушки ходят между столиков, иногда останавливаясь рядом с посетителем и прикасаясь к его шее тем, что они принесли с собой. Они могут делать с материалом все, что угодно. Могут и что-нибудь сказать посетителю шепотом. Условий только два: не снимать маску и не прикасаться к нему руками. Для этого, как вы, наверное, заметили, у них есть перчатки. Иногда девушки подходят к вам случайно – и больше ни разу за вечер не подойдут. Если вас выбрала одна из них, то они будут подходить к вам чаще, а одна из них – та, что выбрала вас – будет подходить к вам чаще всех. В определенный момент вечера мадемуазель Бертье сообщает гостям, что с этой минуты можно попытаться угадать, какая из девушек выбрала вас. Девушки продолжают ходить по залу, и, если вы возьмете за руку именно ту даму, которой вы понравились, то вас ждет сюрприз. А если с трех попыток вы не угадаете, то вам придется выполнять желание дамы в маске.

Изольда, уже успевшая закурить, посмотрела на меня и кивнула, давая понять, что она впечатлена.

– Это звучит как ваша идея, – сказала она.

– Так и есть, мадемуазель Паттерсон.

– Вы не принимаете участия в подобном… веселье?

– Отчего же. Если кто-то из них выбирает меня, то я с радостью включаюсь в игру. Порой проигрывать бывает не менее приятно, чем выигрывать, но я никогда не поддаюсь, пусть это и не по-джентльменски.

Изольда положила ногу на ногу и посмотрела на хрустальную люстру.

– А что до остальных удовольствий? Вроде вечера темноты? Как я поняла, вы не очень жалуете подобное.

– Я предпочитаю более тесную компанию и более светлую комнату. Чтобы у меня была возможность все разглядеть.

Смотревшая мне в глаза Изольда не смутилась. Она затянулась и выпустила дым в потолок.

– Как я уже говорила, у меня есть несколько клубов, месье Мори, – сказала она, переводя тему. – Вы не против взаимовыгодного сотрудничества?

– Это зависит от того, что вы можете мне предложить.

– Мой ассортимент лучше всего изучать на месте. Вы бы согласились, если бы я пригласила вас к себе в гости на несколько дней?

Вряд ли Адам обрадовался бы тому факту, что я оставлю его, пусть и только на несколько дней. С другой стороны, я не видел никаких причин для того, чтобы отказывать Изольде. В конце концов, если она не предложит мне ничего стоящего, то я просто получу удовольствие. А в том, что я получу удовольствие, я не сомневался. И, насколько можно было судить по выражению глаз Изольды, она тоже в этом не сомневалась. Кроме того, не сам ли господин Фельдман, в котором неожиданно проснулись гены его отца-бизнесмена, почти каждый день капал мне на мозги и говорил о том, что следует заводить полезные знакомства? А это знакомство будет не только полезным, но и приятным. Впрочем, о последнем Адаму знать было не обязательно.

– Где вы живете? – задал я вопрос, подумав, что пауза затянулась.

– В Треверберге. Слышали о таком?

– Разве что мельком. – Я улыбнулся. – Насколько мне известно, он похож на наше захолустье тем, что нем практически никто не знает, только больше раз в пять по размеру и численности населения.

Изольда кивнула, подтверждая мои слова.

– Совершенно верно. Ну, месье Мори, что вы думаете? Вы согласны?

– Господин Фельдман вернется через пару дней. А потом мы обязательно поедем к вам в гости.

Послышался тихий стук в дверь, и на пороге появилась Колетт.

– Прошу прощения, что отвлекаю, – сказала она и посмотрела на меня. – У меня тут кое-какая проблема. Можно тебя на пару слов?

– Все в порядке, дорогая, мы уже закончили, – ответила ей Изольда.

Колетт изучающе посмотрела на нее, и взгляд ее был холодным. Она легко сходилась с людьми, но не поняла, почему незнакомая женщина обращается к ней подобным образом.

– И все же извините, – заговорила она, теперь уже глядя на Изольду, и добавила язвительно. – Я, наверное, пришла не совсем вовремя.

Я поднялся, подошел к Колетт и успокаивающе обнял ее за талию.

– Не нервничай, милая. Ты на самом деле не помешала, мы уже закончили нашу беседу.

Изольда смерила нас высокомерным взглядом и потушила сигарету.

– Надеюсь, мы продолжим ее, месье Мори.

– Вы можете подождать меня внизу, мадемуазель Паттерсон. Мой столик сразу под лестницей, в углу – на одном из стульев вы увидите мой пиджак. Мы с вами выпьем вина и поподробнее поговорим о вашем предложении. – Я повернулся к Колетт. – Так что там у тебя стряслось?

Сегодня

Мирквуд

– Сегодня тебе придется открыть без меня. Я приеду часов в девять.

Адам поднял голову от лежавших на столе папок с финансовой отчетностью.

– Это еще почему?

Я посмотрел в зеркало, пригладил волосы ладонью и взял галстук.

– У меня встреча кое с кем.

Адам снова подвинул к себе документы.

– И с кем ты встречаешься, если не секрет?

– С Изольдой Паттерсон. Саймон попросил ее найти.

– Ну, попросил и попросил. Дай ему ее адрес. Зачем ты сам едешь?

– Хочу посмотреть ей в глаза и поинтересоваться, почему Саймон Хейли приходит ко мне с такой странной просьбой.

Адам задумчиво погладил картон одной из папок.

– Только не говори, что мы снова вляпались в это, Вивиан. Это уже слишком.

– Веришь или нет, но когда я увидел Саймона в клубе, то в первую очередь подумал именно об этом.

Адам с досадой отодвинул от себя папки. Я поправил узел галстука и в последний раз оглядел свое отражение.

– Ты так прихорашиваешься, что твое «приеду часов в девять» кажется далеким от истины, – сказал он.

– Мы просто поговорим. Я скоро буду, Адам.

– В девять. – Он поднял палец и указал на меня. – И не минутой позже.

***

Я подозревал, что узнать адрес Изольды Паттерсон – это задача не из легких, но не мог и предположить, что поиски «старой знакомой» займут у меня неделю. Жила она в доме за городом, но в телефонном справочнике почему-то значилось чужое имя, и это вводило в заблуждение. Еще больше удивлял тот факт, что Изольда, любившая светскую жизнь, не появлялась в городе и жила очень замкнуто. Тем не менее, это была та самая Изольда Паттерсон, и наши пути снова пересеклись.

Я ехал по направлению к выезду из города и размышлял о том, что в этом нет ничего хорошего. В прошлый раз Изольда принесла нам с Адамом проблемы, которые хоть и не имели серьезных последствий, но надолго сохранились в памяти. А о том, что мне совсем не хотелось ее видеть по другим причинам, не следовало и упоминать. Конечно, можно было предположить, что визит Саймона в Мирквуд не связан с их с Изольдой бывшим бизнесом, но в это верилось с трудом. Теперь я не знал, что меня злит больше – возвращение Саймона, его просьба найти Изольду, обращенная ко мне, то, что я согласился ему помочь или же его упоминание о Беатрис. После нашего с ним разговора я весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке, и Кэт пару раз спросила у меня, что произошло.

Дом Изольды оказался мрачным особняком, при взгляде на который в голове появлялись мысли о творчестве Говарда Лавкрафта и Эдгара По. Все еще размышляя о том, что произошло с Изольдой, любившей светлые квартиры и городскую суету, я поднялся на крыльцо и пару раз нажал на кнопку звонка. Через минуту дверь открыл невысокий мужчина в старомодной ливрее. Прямо-таки бал-маскарад, подумал я.

– Добрый вечер, – поздоровался тем временем мужчина. – Чем могу быть полезен?

– Мне нужна Изольда Паттерсон. Насколько я знаю, она живет здесь.

Мужчина вгляделся в мое лицо.

– Госпожа отдыхает, не думаю, что она будет рада гостям, – сказал он.

– Передайте ей, что это деловой визит, и что он не терпит отлагательств.

Дворецкий припустил меня в дом.

– Как вас представить? – задал он очередной вопрос.

– Доктор Вивиан Мори.

Я снял плащ, стряхнул с него дождевые капли и оглядел гостиную. Дом был мрачным не только снаружи, но и изнутри. Тут преобладали черные и темно-серые тона, а также массивная мебель, которая выглядела бы очень уместно в особняке какого-нибудь лорда в конце девятнадцатого века. Для того чтобы прочно утвердить за особняком статус дома с привидениями (а то и чем-нибудь похуже привидений), хозяева установили в гостиной камин, стилизованный под готику, а углы и большую часть свободного пространства заполнили большими старинными канделябрами. На ковре перед камином стояли два больших кресла, а на ковре чуть поодаль дремал сенбернар. Собака несколько скрашивала тяжелое впечатление, но если бы тут не было свечей, а в камине не горел бы огонь, то я не задержался бы в доме даже на пять минут.

– Госпожа примет вас, доктор, – раздался у меня за спиной голос дворецкого. – Пройдемте со мной.

Лестница, по которой меня провели наверх, и коридор, по которому мы прошли, были выдержаны в том же самом мрачном стиле. И кабинет Изольды Паттерсон мало чем отличался от остальной обстановки дома. Тут не было электрического освещения – хозяйка обходилась свечами, которые я уже видел внизу, в гостиной. Также тут был камин – небольшой, но как две капли воды похожий на предыдущий.

– Мэм, доктор здесь, – сообщил дворецкий.

– Спасибо, Роджер.

Изольда сидела за своим столом в кресле, спиной ко мне. Даже поле того, как дворецкий доложил о том, что я пришел, она не повернулась. На подлокотнике кресла стояла пепельница, и она курила, время от времени стряхивая пепел с тонкой сигареты.

– Здравствуйте, доктор. Вы совсем не изменились, как я и предполагала.

Я в очередной раз оглядел ее и заметил зеркало средних размеров, стоявшее на книжной полке. Вероятно, Изольда изучала меня именно через это зеркало, но повернуто оно было так, что я не мог видеть ее отражения.

– Роджер, угости доктора глинтвейном. На улице холодно и он, наверное, промочил ноги.

– Спасибо, но я откажусь, – отказался я.

– Пренебрегаешь моим гостеприимством? – поинтересовалась Изольда.

– Берегу фигуру.

Изольда сделала почти неуловимое движение рукой.

– Ты свободен, Роджер. Если мне что-то понадобится, я тебя позову.

Дворецкий коротко кивнул и оставил кабинет.

– Ну, так что, бережешь фигуру? – снова заговорила Изольда, пытаясь повторить мой ироничный тон. – Глинтвейн получился замечательный, советую попробовать.

– Вот как ты встречаешь старых друзей? Когда-то ты открывала мне дверь, даже не потрудившись одеться, а теперь не показываешь мне своего лица?

– Если вы пришли для того, чтобы поразвлечься, доктор, то вынуждена разочаровать вас – у меня плохое настроение.

– Своим я бы тоже не стал хвастаться.

Изольда потушила сигарету и поставила пепельницу на стол.

– Присаживайся, – пригласила она. – И расскажи, кто испортил тебе настроение.

Я занял одно из удобных кресел на ковре рядом с камином.

– У тебя что-то случилось? Что это за уединение и мрачный стиль жизни?

– Люди меняются, Вивиан. Так что ты хотел мне сказать?

– Я хотел напомнить тебе, что не люблю, когда люди не выполняют своих обещаний.

Она пожала плечами, но ничего не ответила.

– Когда-то ты пообещала мне, что никто в этом городе не будет связывать мое имя с твоим. Но не далее как неделю назад ко мне заявился Саймон Хейли, и он попросил у меня твой адрес.

Изольда напряглась – я это почувствовал, несмотря на то, что нас разделяло приличное расстояние.

– Саймон Хейли? – переспросила она. – Он… жив?

– Живее, чем мы с тобой вместе взятые. Зачем он тебя ищет, и почему он приходит именно ко мне?

– Почему бы тебе не задать этот вопрос Саймону?

– Послушай, Изольда. Я не знаю, что происходит между тобой и Саймоном. Я не знаю, почему он ищет тебя и почему он просит твой адрес именно у меня. Я просто хочу тебя предупредить: если та история повторится…

Она снова взяла со стола сигареты.

– Вы угрожаете мне, доктор? Хотя, конечно, у вас есть на это право. Ведь на вашей стороне Эрик Фонтейн.

– Эрик тут не при чем. Мы уже говорили об этом, Изольда. Я не буду мешать тебе вести твои дела, а ты не будешь мешать мне вести мои.

Изольда щелкнула зажигалкой.

– Давай заключим сделку, Вивиан, – неожиданно предложила она.

Я подвинул кресло чуть ближе к камину и вытянул ноги. Я уже успел согреться, но мысль о глинтвейне начала казаться мне привлекательной.

– Я не собираюсь заключать с тобой никаких сделок. В прошлый раз я понял, чем это заканчивается.

– Тогда просто послушай. Ты поможешь мне избавиться от Саймона. А я сделаю так, что мы расстанемся друзьями. В результате довольны будут все.

– Это шантаж.

– Это деловое предложение.

Я промолчал. Фраза Адама «только не говори, что мы снова вляпались в это» сейчас казалась как никогда актуальной.

– Не думай слишком долго, Вивиан, – посоветовала Изольда. – Это приводит к плохим последствиям.

– А что ты будешь делать, если я откажусь?

– Я избавлюсь от Саймона без твоей помощи. Но не смогу пообещать тебе, что ты останешься в стороне.

– И что же ты предлагаешь? Может, я должен его убить?

Она сделала пару затяжек и стряхнула пепел.

– Этого я не говорила. Но ты умеешь находить общий язык с людьми. – Она полуобернулась ко мне, но так, чтобы я не видел ее лица. – Как поживает Адам? Вы до сих пор вместе?

Я сложил руки на животе и принял расслабленную позу.

– Мы никогда не были вместе. У меня другие предпочтения.

– Ах да, я забыла. Вы просто это не афишируете. Кстати, зря, это сделало бы вам неплохую рекламу.

– Я не нуждаюсь в такой рекламе.

– Ну конечно. А еще у вас чистый и абсолютно законный бизнес. Что может быть честнее, чем продавать людям их же пороки?

– В этом плане он мало чем отличается от твоего бизнеса.

Она снова повернулась к стене.

– Ты знаешь, недавно я вспоминала о тебе и думала, что мы могли бы стать отличной парой. Даже если учесть, что мы расстались в не очень хороших отношениях. Сейчас, наверное, ничего не изменилось?

– Кроме того, что ты отдалилась от моей постели еще километров на сто? Нет, все осталось прежним.

– Жаль, очень жаль. Тебе хватит недели для того, чтобы взвесить мое предложение?

– Я уже дал тебе ответ, Изольда. Я не собираюсь заключать с тобой никаких сделок.

Она сделала последнюю затяжку и потушила сигарету.

– И все же я даю вам неделю, доктор. А потом я загляну к вам в клуб. Я давно там не была.

– Мадемуазель позволит поцеловать ей руку на прощание или останется неприкосновенной до конца?

Изольда, не поворачиваясь, протянула мне руку. Пару секунд я недоумевал – впервые на моей памяти она носила дома перчатки, и не тонкие, а из плотной ткани, после чего наклонился и поцеловал ее пальцы.

– Приятного вам вечера, доктор, – сказала она. – Идет дождь – будьте осторожны за рулем.

Глава четвертая. Изольда

За год до этого

Треверберг

Я устало вздохнула и, положив голову на спинку кресла, прикрыла глаза.

– Только не переусердствуй, – сказала я Биллу, который снимал с меня туфли. – У меня могут остаться синяки.

– Ты доверяешь мне свои дела и свои деньги, но так волнуешься за свои ноги? Я не в первый раз делаю тебе массаж.

– И не трогай мозоли. Эти туфли меня доконали. Я уже пожалела, что купила их. Может, вернуть обратно в магазин?

Билл не рассуждал на темы, в которых ничего не смыслил, а поэтому он промолчал и занялся делом.

Я вернулась из Мирквуда три дня назад, но до сих пор не могла настроиться на рабочий лад. За проведенное там время я успела привыкнуть к вечерним платьям и неброским повседневным нарядам, и вновь надевать деловой костюм было непривычно. Компаньон Вивиана задержался в Англии, а скопившиеся за это время проблемы не позволяли мне оставаться в Мирквуде. Хотя я была бы не против продлить незапланированный отпуск.

С такими мужчинами, как доктор Мори, было удобно заводить курортный роман: ни к чему не обязывающий секс и легкое расставание, а при случайной встрече после – еще пара ни к чему не обязывающих ночей, приятное времяпрепровождение и ностальгия по теплым летним дням. При одном взгляде на него было понятно, что в его любви к женщинам есть что-то порочное, и это что-то до добра его не доведет, но Вивиана, судя по всему, это не беспокоило.

Сложно было сказать, что притягивало к нему женщин: внешность (выглядел он для своих почти сорока великолепно – ему позавидовал бы любой ровесник), вышеупомянутые свободные взгляды на отношения, интеллект или откровенная, но неизменно вежливая манера общения. Лично мне казалось, что его секрет заключается в глазах. В холодных темно-синих глазах, которые начали говорить еще задолго до того, как он впервые задумался о том, чего он хочет от женщин и чего они хотят от него. И плохо приходилось представительнице прекрасного пола, которая смотрела в них и видела там намек на чувства. Особенно если этого намека там не было, и он являлся плодом воображения романтичных особ.

Вивиан был младше меня, пусть и ненамного, и я успела повидать больше, чем он. Это можно было сказать и о жизненном опыте в целом, и о любовниках в частности. Воспоминание о последнем мужчине, которому удавалось превратить мое тело в музыкальный инструмент и сыграть на нем любую мелодию, даже ту, которая казалась невозможной для исполнения, давно стерлось из моей памяти. Я ожидала от Вивиана всего – но только не того, что он напомнит мне, что это за ощущение.

По вечерам до ужина мы прогуливались у реки, и, когда я подняла эту тему, он сказал мне, что просто любит делать из пороков культ, но, на мой взгляд, не совсем точно отразил суть происходящего. Несмотря на то, что женщины в его постели менялись каждую неделю, он считал секс не развлечением и не чем-то вроде спорта, а отдельным видом искусства. И занятие этим искусством подразумевало постоянный поиск новых чувств, оттенков и граней – иначе в нем не было смысла.

Я мысленно возвращалась к тому вечеру в кабинете, когда мы остались наедине, а потом вспоминала нежное, почти невесомое прикосновение его рук к своим плечам и просьбу отдать ему плащ, когда мы несколько часов спустя пришли к нему домой. Странно было думать о том, что эти руки принадлежат одному и тому же мужчине – и что их прикосновения могут вызывать такие разные эмоции. Мое тело отлично помнило происходившее – оно незамедлительно отреагировало сладкой дрожью и сосредоточившимся внизу живота теплом. Я приподняла голову и посмотрела на Билла. Вероятно, он прочитал в моем взгляде слишком многое, и оторвался от своего занятия.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Разумеется, о тебе, милый. Ты видишь в этой комнате кого-то еще?

– Не припомню, чтобы ты когда-то думала обо мне с таким выражением лица.

– Просто я соскучилась. Я могу позволить себе минутную слабость?

Билл подарил мне очередной подозрительный взгляд и снова принялся массировать мои ступни. Я вернулась было к приятным мыслям, но лежавший на расстоянии вытянутой руки от меня сотовый телефон чуть слышно зажужжал – во время перерыва я обычно отключала звонок. Вряд ли можно было придумать что-то более неуместное, чем посланное доктором Мори сообщение следующего содержания: «Надеюсь, ты не расценишь это как издевательство, но с добрым утром. Желаю тебе приятного дня». Я знала, что мой рабочий график «немного» отличается от его рабочего графика, но посылать подобные сообщения в два часа дня – это чересчур.

– Это Юлия? – поинтересовался Билл, не поднимая глаз.

Я нажала пару кнопок и удалила сообщение, после чего вернула телефон на стол.

– Можно сказать и так.

– Нет, так дело не пойдет.

Билл поднялся и взял со спинки второго кресла пиджак.

– Ты можешь объяснить мне, что происходит? – спросил он.

– Мне пришло сообщение. Тебе когда-нибудь приходили сообщения, Билл?

– Да. Но зато я не могу понять, что с тобой происходит. Эта идиотская улыбка не сходит с твоего лица с тех самых пор, как ты вернулась из Мирквуда! Только не надо мне рассказывать, что ты улыбаешься потому, что все в деловом плане сложилось удачно!

Я посмотрела на него и поморщилась. У меня не было желания оправдываться, но подробный рассказ о путешествии казался мне плохой идеей. Между тем, Билл ждал ответа. Он стоял напротив меня, нацепив лицо обиженного до глубины души любовника. Это лицо получалось у него лучше всего. Как и все варианты обиженных лиц. Из него вышел бы отличный актер – его холерический темперамент к этому располагал.

С Биллом мы познакомились около семи лет назад. Тогда это был не Билл, а Уильям Барт, молодой (ему едва перевалило за двадцать), амбициозный и неотразимый юрист, перед которым не могла устоять ни одна женщина. Несмотря на молодой возраст и практически полное отсутствие опыта, он оказался профессионалом своего дела. После того, как я уволила своего бухгалтера, Биллу пришлось приняться за решение финансовых вопросов, а через некоторое время я сделала его своим компаньоном. И ни на секунду не усомнилась в правильности этого шага.

Сдержанный, воспитанный, интеллигентный и, если судить по внешнему виду, очень покладистый, на деле Уильям был одним из самых жестоких и расчетливых бизнесменов, которых я встречала. Руководствуясь принципом «цель оправдывает средства», он использовал все возможности для того, чтобы без жалости раздавить конкурентов и тех, кто мог ими стать, но никто и никогда не обвинил бы его в чем-то конкретном – иначе Билл нашел бы способ разобраться и с ним. Мы в два раза увеличили наш годовой оборот, дела шли в гору семимильными шагами. И я совершила одну из самых страшных ошибок в своей жизни – пустила Уильяма Барта в свою постель.

Тогда я рассталась с надоевшим мне журналистом одного из самых известных в городе журналов, отдыхала и размышляла о том, что мне не помешал бы молодой любовник. Билл появился как нельзя кстати. Его неуклюжие попытки ухаживать и делать комплименты смешили и одновременно приводили в недоумение: образ властного делового человека и образ робеющего перед красивой женщиной мальчика не хотели соединяться воедино. Но жизнь порой преподносит нам сюрпризы.

Когда мы оставались наедине, его уверенность в себе куда-то испарялась, и вел он себя как угодно – но только не как Уильям Барт, которого я привыкла видеть в качестве своего компаньона. До меня у Билла было только два романа, и оба закончились тем, что женщины ушли к другим мужчинам. Скорее всего, он до сих пор переживал случившееся, но эту проблему предстояло решить его личному психоаналитику. Билл болезненно реагировал на замечания в адрес его внешности и поведения, во всем усматривал скрытые намеки и любил устраивать скандалы по любому поводу. Если я не отвечала на посланное им сообщение, он мог часами ломать руки и гадать, что произошло, а потом высказывал мне все, что он об этом думает.

В самом начале мне льстило его внимание, и я даже могла закрыть глаза на то, что он был плохим любовником. Потом мне стал надоедать этот цирк, но выяснилось, что отделаться от Билла непросто. Все мои попытки разорвать отношения заканчивались одним и тем же: он оказывался у моего порога с букетом цветов и клялся, что подумал над своим поведением. А на следующий день все повторялось заново. Я размышляла над самыми радикальными вариантами решения, но Билл, сам того не зная, помог мне.

– Почему бы тебе не признаться, что ты просто не хочешь меня видеть? – сказал он мне во время очередной ссоры. – И тогда я уйду ко всем чертям и из твоей личной жизни, и из твоего бизнеса.

Разумеется, Билл не ушел бы, но я поняла, что играю в опасную игру. Избавиться от него можно было только одним способом: уволить. А уволить Билла я не могла: он слишком много знал. Кроме того, ему были известны самые крошечные лазейки в законе, и он мог воспользоваться ими для того, чтобы оставить меня без цента. Мысль о подобном исходе событий не нравилась мне даже в теории, а о практике говорить не хотелось. И теперь я играла роль беззащитной женщины, а Билл играл роль «сильного» мужчины.

Он гордо именовал наши отношения «свободными», не забывая устраивать мне допрос, если я задерживалась на пару часов, а я свободными их не называла – мне это было понятно без слов. Сколько бы скандалов по поводу моих любовников – и существующих, и являющихся плодом его больного воображения – он бы мне ни закатывал, дальше пары метров от двери моей квартиры он бы не ушел. Мы оба это знали.

– Какого черта ты молчишь? – снова заговорил Билл, уже не скрывая нетерпения. – Чем ты там занималась?

– Я уже говорила тебе. Встречалась с Адамом Фельдманом и Вивианом Мори.

– Это я уже понял. Что ты делала, помимо этого?

– Спала допоздна и гуляла по вечерам.

– А чем ты занималась по ночам?

Я положила ногу на ногу и улыбнулась.

– Это мой секрет.

– Пока мы живем вместе, это не твой секрет.

– Вот как? А у тебя нет секретов? И, если так, то почему ты не рассказал мне о том, что две ночи подряд ты проводил у Юлии?

В глазах Билла мелькнуло недоумение, и я поняла, что попала в цель.

– О чем ты? – спросил он.

– Не любишь, когда тебя ловят с поличным?

– У нее сломалась машина, и я должен был подвозить ее до работы. Я, как ты знаешь, живу далеко от нее, и вовремя мы не успели бы – это лишние полтора часа.

– Как мило. Только очень ответственные сотрудники приезжают на работу вовремя тогда, когда руководитель в отъезде.

Билл снова нацепил безразличную маску.

– В чем ты хочешь меня уличить? – прохладно поинтересовался он.

– Вероятно, в том же, в чем ты хочешь уличить меня. Кстати, я пригласила доктора Мори к нам в гости. Надеюсь, ты не против?

Он присел у моих ног, отставив в сторону туфли.

– Мы что, будем жить втроем?

– У нас есть замечательные отели.

– Наконец-то я с ним познакомлюсь.

Я поставила ногу ему на плечо, прикоснулась пальцами к его щеке.

– Ты говоришь таким тоном, будто видишь в нем конкурента.

– Время покажет.

– Он тебе понравится. – Я опустила ногу ниже и погладила пуговицы его рубашки, намекая на то, что их следует расстегнуть. – И, кажется, я сказала, что соскучилась, а ты заставляешь меня ждать?

Наши дни

Мирквуд

Я расправила ткань платья и оглядела себя в зеркале в полный рост. В том, что я надела это платье спустя такое долгое время, было что-то странное, и первые пару минут я чувствовала себя не в своей тарелке. Конечно, я могла ограничиться одним из новых нарядов – я покупала их регулярно, каждую неделю по нескольку штук, зная, что вряд ли мне удастся «выгулять» хотя бы треть. Часть из купленных недавно платьев были дорогими, а некоторые даже пошили на заказ, специально для меня – в отличие от этого платья. В нем не было ничего необычного: красный атлас, юбка в пол, длинный рукав и практически полностью открытая спина. Если женщина надевает такое платье и не заботится о том, чтобы подобрать украшения, то ей обычно говорят, что в ее образе чего-то не хватает. В качестве украшения я выбрала небольшое ожерелье из рубинов – тоже гость из прошлого, такой же, как и платье.

Вуаль опустилась на лицо – за последние месяцы этот ритуал стал привычным. Люди постепенно учатся обходиться без вещей, о расставании с которыми до этого они даже не могли подумать, моя жизнь доказывала мне это не один и не два раза. Наверное, еще не пришел срок, ведь для всего в мире есть свое время. Впрочем, зачем сожалеть о том, чего уже не вернуть?

***

Охранник у дверей клуба вежливо кивнул мне, но принял выжидательную позу и пропускать меня раньше времени не собирался.

– Вы приглашены, мэм? – спросил он.

– Можно сказать и так. Меня зовут Изольда Паттерсон.

После короткого разговора по телефону охранник посмотрел на меня поверх дымчатых стекол небольших очков.

– Прошу прощения, мисс Паттерсон. Я не узнал вас. Вы желанный гость.

Сегодня в клубе было шумно и людно. Я сделала пару шагов и остановилась, ища глазами свободные столики, но мне на помощь пришла Колетт, появившаяся за моей спиной.

– Добрый вечер, мисс Паттерсон. Позвольте, я возьму ваш плащ.

Я сняла плащ и оглядела девушку. Колетт была одета в длинное платье из мерцающей зеленой ткани – такое могла позволить себе только женщина с идеальной фигурой танцовщицы, каковой она и являлось. Платье плотно облегало тело, не скрывая ни одного изгиба. С тем же успехом Колетт могла покрыть себя зеленой краской – эффект был бы похожим.

– Мадемуазель Бертье, – сказала я. – У меня такое ощущение, будто вы помолодели со времени нашей последней встречи.

Колетт улыбнулась. В ней удачно сочетались чувство собственного достоинства, женское коварство, скромность, профессионализм и вежливость. Я бы не отказалась от такой помощницы.

– Благодарю вас. Не стойте в дверях. Вы будете что-нибудь пить? Может, вы голодны?

– Нет. Я пришла для того, чтобы поговорить с месье Мори. Он здесь?

– Конечно. – Колетт кивнула в направлении сцены. – У господина Мэйсона сегодня день рождения. Сейчас они с господином Фельдманом поздравят его, а потом месье Мори будет в вашем распоряжении. Я проведу вас к его столику.

Вивиан и Адам стояли у края сцены в паре метров от первых столиков. Последний поднял руку в попытке привлечь внимание, а потом пару раз хлопнул в ладоши.

– Друзья, – заговорил он. – Месье Мори плохо себя чувствует. Давайте проявим немного уважения и постараемся говорить чуть тише, потому что он не в голосе. Тем более что сегодня он приехал специально для того, чтобы поздравить господина Мэйсона.

– Спасибо, Адам.

Вивиан посмотрел на Патрика Мэйсона, который поднялся на сцену и подошел к ним.

– Вы не должны были приезжать ради меня, доктор, – сказал он. – Если бы вы сказали, что больны, все бы прекрасно поняли вас и уж точно не стали бы в чем-либо обвинять.

– Я не люблю нарушать традиции. Тем более что вы, Патрик – особый гость.

Именинник улыбнулся, пережидая аплодисменты.

– Итак, господин Мэйсон, – снова заговорил Вивиан, – от нашего с господином Фельдманом имени, а также от имени всех людей в этом зале мы поздравляем вас с днем рождения. И, так как у вас есть все, а мы с господином Фельдманом по роду занятий должны не желать кому-либо чего-либо, а исполнять желания, то перейдем к подарку. – Он отдал Патрику небольшую связку ключей. – Правила вы знаете. Тут шесть ключей, и подходят они к шести замкам в шести комнатах. На ознакомление со всеми комнатами у вас есть два часа. А это, – он протянул ему бархатный мешочек с изображением эмблемы клуба, – игральная кость. Она поможет вам узнать номер комнаты, с которой нужно начинать. Кость принадлежит вам, и также вам принадлежит то, что вы найдете вместе с ней. Это – скромный подарок от меня. Он придаст ощущениям, которые вы испытаете, более тонкий и изысканный характер. А для того, чтобы немного подогреть ваше любопытство, могу сказать вам: за одной из этих дверей скрывается один из ваших самых любимых пороков, которому вы предавались в течение этого года.

– Спасибо, доктор. И за поздравление, и за подарок. – Патрик поклонился публике, и они с Вивианом обменялись рукопожатием. – Я очень рад, что мы с вами познакомились, и что я имею честь бывать в вашем заведении.

– Думаю, это мы должны благодарить вас за то, что вы приходите к нам. Поторопитесь, потому что через пять минут мадемуазель Бертье перевернет песочные часы.

Колетт кивнула мне на прощание.

– Песочные часы не ждут. Приятного вам вечера, мисс Паттерсон.

Подошедший к столику Вивиан некоторое время изучал меня, после чего сел. Света тут было немногим больше, чем тогда в моем кабинете, но теперь мы сидели друг напротив друга, и я могла лучше его разглядеть. В его лице ничего не изменилось – разве что тень морщин на лбу стала немного отчетливее. Но такое впечатление создавалось, скорее всего, потому, что он выглядел больным. Через пару дней морщины разгладятся, в глазах снова появится тот легкий холодок, под которым он умело скрывает свою истинную сущность, а улыбка из усталой и болезненной превратится в ту улыбку, которая для многих женщин означала потерю власти над своими мыслями.

– Я помню это платье, – сказал он. – Славные были дни.

– Я знала, что ты оценишь.

Он взял бокал и поболтал остатки вина на дне.

– Какие удовольствия я могу предложить даме сегодня вечером?

– Ты можешь сказать, что ответишь «да» на вопрос, который я задала тебе в прошлый раз.

– Вынужден тебя огорчить. Я отвечу «нет».

Я откинулась на спинку кресла.

– Очень жаль. Где твой приятель Саймон? Сегодня он не пришел?

– Он мне не приятель, Изольда. И, если это все, что ты хотела, я повторю свой вопрос. Какие удовольствия я могу предложить даме сегодня вечером?

Он допил вино и вернул бокал на стол. Я повертела в руках сумочку и подняла голову.

– Ты всегда был плохим актером. Хуже всего тебе удается безразличие.

– А ты всегда была очень хорошей актрисой. Сейчас мне хочется посмотреть тебе в глаза и понять, какого черта ты тут появилась, но я знаю, что даже если увижу в них что-то, это будет ложью.

– Простите, я отвлеку вас на пару секунд.

Рядом с нами остановилась невысокая девушка в простом черном платье.

– Записки? – спросила я. – У вас эта забава до сих пор в ходу?

– Да, – кивнул Вивиан. – Посетителям это нравится. Возьмешь?

– Почему бы и нет?

Я запустила руку в бархатный мешочек, который принесла девушка – точно такой же, какой подарили Патрику некоторое время назад, только побольше – и достала стеклянную капсулу с запиской. «Расскажите соседу по столу свою тайну», прочитала я на желтоватой бумаге.

– А вы, доктор? – спросила девушка, обращаясь к Вивиану.

– Если дама взяла записку, то мне нужно последовать ее примеру.

Я посмотрела на то, как он открывает капсулу и читает написанное.

– Вы будете выполнять желание? – спросила у меня девушка.

– Нет, – покачала головой я и вернула капсулу в мешочек.

– А вы?

Вивиан улыбнулся и кивнул.

– Буду.

Девушка снова повернулась ко мне.

– Вы, конечно, в курсе, но я напомню вам: если вы отказываетесь от своего желания, то ваш сосед по столу может придумать свое желание. Для вас.

– Спасибо. Я знаю правила.

Девушка поставила на наш стол небольшой красный флажок – знак того, что мы уже участвовали в игре – и удалилась.

– Что это за желание, которое ты отказалась выполнять? – полюбопытствовал Вивиан.

– Это не имеет значения. Я ведь уже вернула записку.

– Ну что же. Тогда, как сказала таинственная незнакомка, у меня есть право на два желания. – Он положил руки на стол и наклонился чуть ближе ко мне. – В записке мне предложили угостить тебя кофе. А я предлагаю совместить приятное с полезным и угостить тебя кофе у меня дома. Как ты на это смотришь?

Я скрестила руки на груди.

– Несколько минут назад ты говорил таким тоном, будто хочешь от меня отделаться. А теперь ты приглашаешь меня к себе домой?

– Я подумал и решил, что все эти недопонимания из прошлого не помешают нам обоим получить удовольствие. Помнишь, как-то ты сама говорила: ничего личного, только секс. – Он помолчал. – Когда я говорил с Саймоном, то не очень хорошо о тебе отозвался – я сказал, что ты относишься к тем женщинам, которые в момент оргазма будут говорить имя мужчины, с которым они спят, но все равно останутся холодными. Но это неправда. Я просто хочу, чтобы ты это знала. Не в моих привычках говорить о женщинах за спиной – тем более, нелестные вещи.

Я продолжала смотреть на него, а он не торопился нарушать молчание. Сложно было придумать ситуацию, которая характеризовала бы его лучше, чем эта – это был тот самый Вивиан, которого я знала. Еще год назад я, не задумываясь, согласилась бы, но сейчас я не могла этого сделать, хотя мысль об этом металась в моей голове, вытесняя все остальные, а тело услужливо потакало ей, предательски напоминая о прошлом. Если бы он сейчас достал ключи от комнат наверху – иногда во время разговора он рассеянно вертел их в пальцах – то я сорвала бы с него рубашку прямо здесь.

– Я поеду домой.

– Может, от кофе ты все же не откажешься?

Я положила руки на колени и сжала кулаки. Если бы на мне не было перчаток, то ногти бы впились в ладони.

– Нет.

– Тогда я желаю тебе спокойной ночи.

Я вышла из клуба и вдохнула свежий ночной воздух. У меня кружилась голова, и сейчас это было некстати – мне предстояло сесть за руль. Я закурила, присела на корточки у стены, достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер.

– Добрая ночь, – отозвался на том конце провода бесстрастный голос телефонистки.

– Соедините меня с Уильямом Бартом. Пятнадцатая авеню, девятый дом, квартира номер двадцать семь.

Глава пятая. Саймон

За год до этого

Треверберг

Бухгалтерия Изольды оказалась не такой запутанной, как я ожидал. Документы составлены грамотно, суммы для выплаты налогов высчитаны до последнего цента. К финансовой стороне бизнеса не смог бы придраться никто, даже если бы очень захотел. Я удивился, узнав, что до меня место бухгалтера занимал не экономист, а юрист, Уильям Барт, компаньон Изольды. Скорее всего, ее решение взять меня на работу было продиктовано желанием облегчить жизнь Уильяму – он делал свое дело блестяще, но практически не отдыхал, и она это знала. Билл (уже во время нашего знакомства он попросил называть его именно так) не жаловался на тяжелую жизнь, но и возражать против моего назначения не стал. Он объяснил мне тонкости связанных с финансами бумаг, рассказал о сути бизнеса, о том, с чего он начинался, где он находится теперь и каковы планы на будущее.

Мы с Уильямом даже успели пару раз позавтракать вместе и побеседовать на не касающиеся работы темы. Он был приятным в общении человеком, вежливым, тактичным и интеллигентным. Хотя я знал, что обманываться не стоит. Во-первых, я видел его глаза каждый раз, когда я подходил к Изольде слишком близко – даже если это происходило случайно. Во-вторых, в первую же неделю работы на новом месте я стал свидетелем того, как Билл, воспользовавшись знанием закона – а закон он, похоже, знал лучше самого Дьявола – прижал к стене одного из конкурентов и вышел победителем из, казалось бы, безвыходной ситуации. В их с Изольдой кругах ему дали прозвище «Люцифер», и выбрано оно было метко, отражая контраст его приятной внешности, располагающей улыбки и манеры вести дела.

Вопрос касательно финансовой стороны бизнеса у меня был только один. Я тщательно изучил документы, сверил все суммы. Тут не было ни намека на нечестную игру или отмывание денег. Изольда владела тремя ночными клубами, которые причислялись к разряду элитных. Клубы приносили большие деньги. Но указанные в финансовых документах суммы были не просто большими, а гигантскими. Речь шла о тысячах и тысячах долларов. Годовой оборот бизнеса Изольды Паттерсон и Уильяма Барта был чем угодно – но только не годовым оборотом бизнеса хозяев трех ночных клубов, пусть и элитных.

Наркотики? Азартные игры? Проституция? Я был плохо осведомлен о том, что происходит в сфере бизнеса ночных развлечений, но, как и все городские жители, знал о том, какими путями владельцы ночных клубов зарабатывают деньги. Сейчас ситуация была другой. Я видел перед собой всю бухгалтерию. Она была чиста, как самый чистый алмаз. Изольда и Уильям платили налоги со всех сумм. Обычно в таких случаях существует так называемая теневая бухгалтерия – деньги, которые удается утаить от налогоплательщиков. Как правило, эти деньги заработаны не совсем законными путями. И бухгалтер всегда в курсе теневой бухгалтерии. Но у Изольды и Уильяма таковой не было.

***

Скоро нам предстояло сменить лист календаря с апреля на май, и это означало, что близится Апрельская ночь. Этот праздник был аналогом Хэллоуина, который в Треверберге очень любили из-за традиции переодеваться в темных существ, и поэтому решили, что праздновать его будут не один, а два раза в год. К тому времени я работал с Изольдой и Уильямом уже полгода, но мне не приходилось бывать в их заведениях. Несколько дней до Апрельской ночи, сама ночь и несколько дней после нее традиционно считались одним из самых активных периодов в среде любителей ночной жизни, и поэтому все подчиненные Изольды, не покладая рук, хлопотали, организовывая торжества и вечеринки. На одну из них пригласили и меня. Я должен был идти туда с Изольдой, Уильямом и Юлией. Как сказал Билл, мне «уже давно пора узнать, каково это – выйти в свет». Ночную жизнь я не любил, хотя из уст жителя Треверберга эти слова звучали странно: многочисленные таблоиды гордо именовали его «Раем для грешников» и «городом разврата», а приезжавшие сюда туристы шли, в первую очередь, именно в ночные клубы и казино. С другой стороны, я отдавал себе отчет в том, что кардинально поменял сферу деятельности, и, если хочу надолго остаться на этом месте, то мне стоит ознакомиться со сферой развлечений хотя бы поверхностно. И, если уж на то пошло, было бы неплохо отдохнуть: последние недели выдались тяжелыми, и усталость брала свое.

В клуб мы отправились вечером, около восьми. Мы ехали на черном «ягуаре» Изольды, но за рулем сидел Билл – я только пару раз видел, как она водит машину самостоятельно, и, наверное, она делала это только потому, что была одна.

– Для полного комплекта тебе только не хватает нацепить рожки, Билл, – сказала ему Изольда, когда я сел на заднее сиденье и закрыл за собой дверь.

На Уильяме, как и на мне, был черный фрак – считалось, что хозяева клуба должны выделяться из толпы гостей, и поэтому нам не нужно было ломать голову над выдумыванием костюма. Изольда была одета в длинное платье из нежно-розового бархата, а Юлия, сидевшая рядом со мной, остановила свой выбор на коротком черном платье из легкого шелка.

– Готов развлекаться, Саймон? – спросила она у меня. – Нас ждет длинная ночь.

– Постараюсь не подвести.

Изольда подняла голову и посмотрела в зеркало заднего вида, пытаясь разглядеть мое лицо.

– Сейчас ты посмотришь, что делается «на кухне», – сообщила мне она. – Я познакомлю тебя с новыми людьми. В нашей сфере знакомства имеют огромное значение. Кого вы с Юлией пригласили, Билл?

Он несколько секунд молчал, изучая стоявшие на светофоре машины.

– Мэр, Франческа, Оливия, несколько художников и писателей. Стандартная тусовка.

– Мэр? – переспросил я.

– Конечно, – ответил Билл. – Ты ведь не думаешь, что он только и делает, что сидит в своем кабинете и дает интервью газетчикам.

– Просто я не думал, что мэр… ходит в подобные заведения.

Изольда рассмеялась и закурила, предварительно открыв окно.

– Мой дорогой Саймон, – сказала она. – У нас появляются даже полицейские, занимающие руководящие должности. Или ты думаешь, что кормимся мы исключительно с денег туристов и олигархов?

Я подумал о том, что даже мэр и начальник полиции не оправдывают те огромные суммы, которые значились в финансовых документах, но предпочел согласиться и промолчать.

***

В клубе было столько известных людей, что мне сначала показалось, будто это светский прием. За небольшим исключением: ни на ком не было галстуков, только костюмы по случаю праздника. Меня представили паре телеведущих, радиоведущему, какому-то важному человеку, связанному с программой новостей, а также модельеру Франческе Уинстон и писательнице Оливии Сандерс, которой принадлежало издательство «Сандерс-пресс». После этого меня познакомили с мэром, причем Изольда представила меня не как бухгалтера, а как компаньона, а Уильям согласно кивнул. Мэр пожал мне руку и пожелал удачи, а потом отправился на сцену – ему предстояло произнести речь.

Изольда взяла меня под локоть и кивнула Биллу.

– Я покажу Саймону клуб, – сказала она. – Не скучай.

Билл, как оно всегда бывало в таких случаях, гневно сверкнул глазами, но быстро совладал с собой.

– Хорошо, – ответил он, бросив на меня взгляд, от которого его конкуренты обычно примерзали к полу. – Не задерживайтесь, скоро будет угощение.

На первый взгляд небольшой, клуб оказался заведением приличных размеров. Тут было несколько комнат, каждую из которых заполняли гости.

– Здесь курительная, – говорила Изольда, кивая на помещения. – Здесь – коктейльная. Здесь так называемая мужская комната – можно поговорить о делах без присутствия дам. Здесь – женская комната, где можно поговорить о женском без присутствия джентльменов.

Мы остановились возле последней двери. В отличие от предыдущих, она была закрыта. Изольда положила руку на ручку двери и повернулась ко мне.

– А тут, Саймон, – сказала она, – наш основной секрет. Ты далеко не глуп, и, конечно же, не раз спрашивал себя: откуда берутся такие большие суммы? За этой дверью кроется ответ на твой вопрос.

Я кивнул.

– Я хочу объяснить тебе кое-что, – продолжила Изольда. – Когда ты увидишь то, что находится за этой дверью, обратной дороги не будет. Ты станешь частью нашего с Уильямом общего дела.

– Ну, если все так серьезно, – улыбнулся я, – то, наверное, мне стоит подумать?

Она пожала плечами.

– Конечно, ты можешь подумать. Подумай о том, что кто-то копит деньги на буханку хлеба, а ты живешь в дорогой квартире и носишь дорогую одежду. И делаешь ты это потому, что не боишься открывать двери.

Не дожидаясь ответа, Изольда повернула ручку двери и вошла.

Комната была на порядок меньше, чем остальные. Стены, покрытые красно-коричневым деревом, визуально уменьшали пространство, но создавали ощущение уюта. То же самое можно было сказать и о мягких коврах, а также о темно-красной – в тон стенам и коврам – мягкой мебели. Тут, в отличие от других комнат, практически не было людей: всего лишь несколько пар, мужчины и женщины, которые сидели на диванах и вели неспешные беседы.

Один из мужчин, пожилой джентльмен во фраке, попросил прощения у своей собеседницы, поднялся, подошел к Изольде и поцеловал ей руку.

– Мисс Паттерсон, – сказал он. – Я рад, что вы пришли.

– Познакомьтесь, Карл, это Саймон Хейли, – представила меня Изольда.

Карл пожал мне руку и пару раз кивнул, выражая свою признательность.

– Очень, очень приятно, мистер Хейли. – Он снова повернулся к Изольде. – Мисс Паттерсон, я принял решение. Мы можем поговорить о цене.

Изольда посмотрела на девушку, с которой до этого сидел Карл, улыбнулась ей и послала воздушный поцелуй, после чего вернулась к разговору.

– Прекрасно, Карл. Вы знаете, как мы ведем дела. Треть суммы – аванс, остальная сумма – после того, как мы доставим товар и оформим бумаги.

Изольда достала из сумочки паркер и блокнот и, написав на одном из листов сумму, показала ее Карлу. Судя по тому, что он изменился в лице, это была астрономическая сумма.

– Позвольте, мисс Паттерсон, – заговорил он – я мог поклясться, что его голос дрожал. – Это… очень приличная цена…

– Это наши расценки, Карл, и ничего более. Кроме того, разве вы за две недели не убедились в том, что мы предоставляем качественный товар? Я пошла вам навстречу и не взяла с вас ни цента за эту неделю, хотя Уильям был против, мы терпели убытки. – Изольда жестом указала на девушку. Та приветливо улыбнулась. – Женская молодость и красота бесценна, Карл. Поверьте мне, я тоже женщина. Я бы отдала в пять раз больше указанной суммы для того, чтобы хотя бы на пару дней вернуть себе молодость. Молодость прекрасна. Посмотрите на ее свежее лицо, на ее улыбку. Эта женщина будет просыпаться с вами в одной постели каждое утро. Она будет засыпать рядом с вами вечером. Она будет рядом весь день. За эти две недели вы помолодели на несколько лет, и это только начало. Молодая женщина рядом с вами вернет вам вкус жизни.

Карл переводил взгляд с Изольды на девушку. Он размышлял и сомневался. В конце концов, он сделал пару шагов к дивану, взял барсетку из хорошей кожи и достал чековую книжку.

– Полагаю, тридцать процентов – это… – Он назвал сумму.

Изольда кивнула и посмотрела на него с хорошо разыгранным восхищением.

– Вы очень быстро считаете, – уведомила его она. – Наверное, вы преуспеваете в делах, и конкуренты ваши не знают жалости?

– Точно так же, как и ваши, мисс Паттерсон. Думаю, Уильям держит их в тонусе.

После того, как чек был подписан, Карл вернул чековую книжку в барсетку.

– Вы останетесь или поедете домой? – спросила у него Изольда.

– Мы останемся. Сегодня замечательный вечер. Правда, дорогая?

Он обнял стоявшую рядом с ним девушку за талию. Ей, как я подумал, было немногим больше двадцати. Стройное, гибкое и изящное тело, тонкие черты лица, смугловатая кожа, копна темных кудрявых волос, большие карие глаза и грация кошки. Девушка обняла Карла в ответ.

– Правда, – ответила она.

– Не будем вам мешать. – Изольда кивнула на дверь. – Подышим свежим воздухом, Саймон.

Мы вышли на небольшой балкон, выходом на который заканчивался коридор. Я положил руки на перила и посмотрел на город. Изольда закурила – она стояла у меня за спиной.

– Тебе понравилась девочка? – спросила она у меня.

– Она будет ему отличной женой… если не учитывать разницу в возрасте, конечно.

Изольда усмехнулась.

– Женой? – переспросила она. – Нет, мой дорогой. Я не сваха.

Я обернулся и посмотрел на нее.

– А кто же она тогда? Проститутка?

Изольда поморщилась.

– Нет, что ты. У нас нет проституток. Я торгую не телами. Я торгую душами и счастьем.

– Так вы с Уильямом занимаетесь… работорговлей?

Она подошла ко мне и обняла за плечи.

– Ты можешь называть это так. Все вещи в мире можно обозвать так, как ты хочешь. Может, это и работорговля. Но, во-первых, это деньги. Это очень, очень, очень большие деньги. Более того – деньги, которые можно обратить в законные. Ты своими глазами видел наши финансовые документы. Во-вторых, это возможность дать девушкам второй шанс и обыграть судьбу. Карл – нефтяной магнат, он вхож в самые высокие финансовые круги мира. Его друзья – арабские шейхи и торговцы алмазами. Он даст этой девочке то, чего у нее не было до этого – счастье. Сейчас ей двадцать два. Три года назад Уильям привез ее из Турции – когда-то она была там с родителями, и ее украли турецкие работорговцы. Целый год она жила так, как не живет даже собака на улице. Потом она сбежала, жила где придется – без денег и документов. Билл нашел ее случайно, провез через границу, вписав в свой паспорт как дочь. Мы накормили ее. Заботились о ней. Дали ей образование. Дали ей то, к чему стремятся многие – красивую жизнь в достатке, такую жизнь, когда у человека есть все. А теперь она дождалась мужчину, который сделает ее счастье абсолютным.

– Счастье быть его рабыней?

– Уильям поможет ему оформить необходимые документы. Он проводил эту процедуру не раз и не два. У нее будут все гражданские права, которые есть у нас с тобой. И, если он захочет, он даже сможет сделать ее своей женой.

Я снова повернулся к городу.

– Чем же это лучше проституции?

– Тем, что девушка ждет того единственного мужчину, который выберет ее. А не удовлетворяет потребности каждого клиента.

– А если окажется, что этот единственный – вовсе не такой хороший человек, каким он кажется? Если он выбросит ее на улицу, и она снова окажется в прежней ситуации? Не перехитрит судьбу?

– Что же, Саймон. Не всегда бизнес идет гладко. Бывают и ошибки.

Я достал из кармана сигареты. Изольда обняла меня чуть крепче и легко, почти неощутимо поцеловала в шею.

– Юлия когда-то тоже была девочкой, которая ждала своего единственного. Но в итоге я решила, что она будет полезнее в качестве секретаря-референта. Так что иногда девушки принимают участие в делах. Не исключаю возможности, что кто-нибудь из них впоследствии станет нашим компаньоном.

– Мне трудно это понять, Изольда. Эти взгляды на вещи мне чужды.

Она запустила пальцы мне в волосы, потом провела руками наощупь по лбу, по щекам и коснулась подушечками пальцев моих губ.

– Знаешь, чем мы занимаемся, мой мальчик? – спросила она почти шепотом. – Мы продаем людям их же пороки. Люди готовы платить деньги за лекарства от рака, готовы отдавать их на благотворительность, покупать еду голодным детям в Африке. Но ни один человек не устоит, если ему предложат купить порок. Секс продается. Удовольствие продается. Продаются женщины и мужчины. Продается все. Но ничто не приносит таких денег, как торговля пороками. – Она снова провела пальцами по моим щекам. – Ты еще не достиг своего личного дна для того, чтобы это понять. Но когда-нибудь ты поймешь.

Глава шестая. Вивиан

За год до этого

Мирквуд

– Есть женщины, к которым, помимо желания, чувствуешь что-то еще. К примеру, уважение, интерес, можешь даже чисто эстетически оценить их тело. А эта – какое-то заколдованное существо, сгусток темной энергии. Как только я к ней… – Я снова прикоснулся к какой-то кнопке на экране сотового телефона, и нужный список испарился. Адам по возвращении из Англии привез мне в подарок iPhone. Он с гордостью сообщил мне, что это «последняя модель», и что мне «уже давно пора сменить свое старье на что-то более современное и многофункциональное». Это нечто «более современное и многофункциональное» я осваивал уже дня три, но в исследовании нового аппарата практически не продвинулся. Теперь мне стала недоступна даже простейшая функция отсылки сообщений. – Что я, черт побери, опять сделал не так?!

Ванесса подняла голову от бумаг и посмотрела на меня.

– Одно из двух, Вивиан: либо меня доведет твой новый телефон, либо меня доведешь ты. Потому что ты в очередной раз…

– … мешаешь мне работать. Кажется, я еще два часа назад сказал, что хочу с тобой поговорить?

– Тебе нужно было приходить два часа назад.

– Но у меня был пациент!

– А потом ты сорок минут сражался с этим чертовым iPhone. Дай мне полчаса, а потом мы поговорим.

Я отложил аппарат.

– Это меня не устраивает. Мне нужно будет уйти по делам, потом я обедаю с Адамом, а после обеда у меня не будет ни одной свободной минуты до шести вечера. Давай сойдемся на десяти минутах. Ты будешь работать, а я тебе что-нибудь расскажу.

– Что, например? Как вы провели время с Изольдой? Ты мне об этом уже рассказал во всех подробностях.

– Вовсе нет, не во всех.

Ванесса подняла руку, жестом заставляя меня замолчать.

– Хватит. Мне нужно сосредоточиться.

– Кстати, что ты о ней думаешь?

Она задумчиво прикоснулась к подбородку карандашом, который держала в руке.

– Интересная особа. А еще – отлично выглядит для своего возраста. Сколько ей? Чуть за сорок, я права? – Видимо, мой ответ не требовался, потому что Ванесса тут же добавила тем самым едким тоном, которым могут говорить только женщины и исключительно о женщинах: – Правда, на ее месте я бы воспользовалась услугами пластического хирурга и убрала пару морщин на шее – вот тут, справа, это не очень хорошо смотрится. И, на мой взгляд, у нее многовато жира на боках. Конечно, одежда позволяет это скрывать, но ведь женщина не всегда в одежде…

Я покачал головой.

– Уж лучше бы я не спрашивал.

– Но ведь ты все равно от меня не отстанешь. – Ванесса отложила папки. – Если тебе что-то нужно, то ты будешь мешать всему миру, пока не добьешься своего. Так о чем ты хотел поговорить?

– Мне нужно будет уехать на пару дней. И у меня есть пара пациентов, сеансы которых я не могу перенести. Ты сможешь их принять?

Ванесса откинулась в кресле.

– Пациенты, разумеется, мужчины?

– Да. С меня любая услуга.

– Любая? – переспросила она, прищурившись.

– Абсолютно.

Ванесса взяла со стола небольшую статуэтку кошки и повертела ее в руках.

– Хорошо, – протянула она. – Нормальный мужчина ответил бы «в разумных пределах», но ты к нормальным мужчинам не относишься, так что для тебя я придумаю что-нибудь особенное.

– Я могу принять пару твоих пациенток. Ту же самую госпожу Ларсен. Я до сих пор чувствую себя виноватым перед ней.

Она рассмеялась.

– Очень хороший ход, доктор Мори. То есть, я два дня буду терпеть ваших пациентов-чурбанов, которые будут разглядывать мою грудь и мои ноги, а вы отделаетесь парой приятных бесед с красивыми женщинами?

– Если твоя юбка будет подлиннее, а декольте – поскромнее, то они смогут сосредоточиться на сеансе психоанализа. Потому что, если честно – а ты знаешь, что я привык говорить прямо – при взгляде на тебя мне приходит в голову мысль о том, что у тебя красивая грудь и красивые ноги. И потом уже о том, что ты – врач.

– Ладно. Вот мое условие. Я приму твоих пациентов. А ты по возвращении будешь в течение недели воздерживаться от пошлых шуток в мой адрес.

Я в растерянности поднял руки.

– Так не честно! О чем же мы будем разговаривать?

– О работе. Если ты забыл, мы с тобой компаньоны, оба психоаналитики, у нас своя клиника. И есть много случаев, которые мы могли бы обсудить.

– Нет, Ванесса. Неделя – это чересчур. Пусть будет… три дня. Или знаешь, что? Пусть будет неделя. Но я буду позволять себе одну пошлую шутку в день.

Она вернула статуэтку на стол.

– Хорошо. Но за каждую пошлую шутку я буду добавлять тебе еще день. – Она подняла палец. – Семь дней, доктор Мори.

– Но юбку бы я все же посоветовал немного удлинить. Иначе за этими двумя пациентами придут другие, и тогда у тебя будет маленький мужской клуб.

– Уже восемь.

***

Адам, разумеется, не пришел в восторг, когда узнал о моем решении поехать в гости к Изольде.

– Ты хоть понимаешь, сколько организационных вопросов мне нужно будет решить без тебя? Ты ведь знаешь, как я ненавижу все эти переговоры.

– Если бы не твое отсутствие, я бы мог предположить, что тебе не понравилась Изольда – и поэтому ты мне это говоришь.

– Наплевать мне на твою Изольду. Просто, если ты не забыл, у нас общий бизнес, и управлять мы им должны вместе.

Я свернул с центральной улицы на узкую дорогу, решив, что пробку в центре города лучше будет объехать окольными путями.

– Я думаю, ты понимаешь, что этот визит будет нести деловой характер.

– Деловой характер! – передразнил Адам. – Если бы я знал тебя первый день, то, возможно, и купился бы на это.

– Что бы там ни было, я уже заказал билет на поезд до Треверберга. – Я посмотрел на него и, заметив, что он хочет что-то сказать, поспешил добавить: – Если уж на то пошло, ты сам часто говоришь о роли полезных знакомств и деловых контактов в развитии бизнеса.

Адам передернул плечами.

– Делай то, что считаешь нужным, – ответил он.

В Треверберге я был только проездом – это время пришлось на конец моего незапланированного путешествия по Европе. После шести месяцев, проведенных за океаном, при мысли о возвращении в холодный Мирквуд накатывала смертная тоска. В результате Адам отправился домой в одиночестве, а я навестил Италию, Венгрию, Польшу и Чехословакию. Хотел поехать и во Францию, но какая-то неведомая сила внутри меня не дала мне купить билет до Парижа. Поэтому я вернулся домой.

Поезд мой проходил через Треверберг, где он остановился на сутки в связи с профилактическими работами на путях, и пассажирам пришлось коротать время и изучать достопримечательности. Мы прогулялись возле реки, осмотрели старую часть города с особняками и каменными домами, напоминавшими средневековые постройки, но на ознакомление с главной достопримечательностью Треверберга – ночной жизнью – времени у нас не осталось. Город производил странное впечатление: контраст старых домов и небоскребов в новой части казался диковатым, но вместе с тем придавал атмосфере особый шарм.

Почему-то мне хотелось думать, что Изольда Паттерсон живет не в центре делового района (наверное, так оно и было, принимая во внимание ритм ее жизни), а в одном из мрачных особняков в старой части города у реки. В таком особняке, который был бы под стать ведьме – именно такой она мне показалась. Я бы не назвал ее красивой: в ней присутствовал какой-то животный магнетизм, который за долю секунды отключал все мысли о сдержанности, такте и воспитанности. Секс с ней можно было сравнить с бесконечным падением в темную пропасть – и с каждым следующим отрезком преодолеваемого расстояния телом овладевало все более сильное и непреодолимое желание делать самые непристойные вещи, которые я только мог вообразить. А потом Изольда преподносила сюрприз – давала понять, что есть еще бесконечное множество непристойных вещей, о которых я не имею никакого понятия.

– О чем задумался? – заговорил Адам и добавил язвительно: – О бизнесе?

– Далеко нам еще?

– Тут поворот направо – и мы на месте.

Сегодня

Мирквуд

– А я говорил, что тебе нужно было отлежаться с недельку. Теперь ты выглядишь здоровым! И начал снова улыбаться, а то я подумал, что с тобой случилось что-то серьезное.

– Что уже со мной может случиться.

Адам взял со стола свечу и зажег ее, воспользовавшись зажигалкой. Сидевшая рядом со мной Кэт наблюдала за его действиями, рассеянно поглаживая свои волосы. Мы не виделись неделю, за это время она успела превратиться из блондинки в шатенку, и теперь не отходила от меня, перемежая восклицания «я соскучилась!» с заботливыми фразами «мне кажется, ты до сих пор бледный… и немного похудел…» и вопросами «мне идет этот цвет?». Я же за неделю, проведенную на больничном, выспался, отдохнул и теперь чувствовал себя почти здоровым. И даже ловил себя на мысли, что общество Кэт меня не утомляет.

– Как тебе мой новый имидж? – спросила Кэт у Адама.

Тот бросил на нее короткий взгляд и достал из кармана брюк пачку сигарет.

– Пошловато, кричаще и не оригинально. В общем, тебе, как всегда, к лицу.

– Ты опередил меня – я хотела сказать те же два предложения о твоей рубашке.

Адам взял со стола зажигалку.

– Пожалуй, я оставлю влюбленную пару в одиночестве. Вам есть, о чем поговорить.

Кэт проводила его взглядом.

– Знаешь, о чем я подумала? – заговорила она. – Нам надо куда-нибудь поехать.

– Далеко?

– Куда-нибудь… в Европу. На пару недель. Ты бывал в Европе?

– Объездил почти всю.

Она стряхнула пепел с сигареты и посмотрела на танцевавших на сцене девушек, которые изображали дьяволицу и ангела.

– Тогда поедем туда, где ты еще не был.

– На Северный полюс? – предположил я.

Кэт сморщила нос и покачала головой.

– Нет. Там холодно. Давай поедем в Африку?

– В Африку? – рассмеялся я. – Я был в Африке. Несколько лет назад мы организовали благотворительную поездку в Ливан, и из шести месяцев два жили в Африке. Не думаю, что тебе бы там понравилось. Там нет ни отелей, ни магазинов, ни ресторанов. Только жара и пустыня – по большей части.

– Тогда мы поедем в Египет.

Кэт потушила сигарету и приняла расслабленную позу, положив голову мне на плечо.

– Это хорошая мысль, – признал я. – Египет расположен на африканском континенте, потом ты сможешь сказать, что была в Африке. Только сначала мы купим тебе паранджу.

Не то чтобы мне хотелось ехать в Египет, но у меня было отличное настроение, и я был рад, что Саймон и Изольда не принесли с собой никаких бед – о них я не слышал с тех самых пор, как встретился с последней в клубе. Почему бы не поехать в теплую страну, не погреться на солнце и не посмотреть на то, как другие мужчины раздевают взглядом мою спутницу?

Кэт осторожно потянула меня за рукав рубашки.

– А чем мы будем заниматься в Египте? Смотреть пирамиды?

– Мы будем плавать в море и загорать.

– А еще чем?

Мое внимание было сосредоточено на танцевавших девушках: дьяволица, как и следовало ожидать, убедила ангела в лживой природе святости греха, и теперь помогала ему избавиться от одежды. Кэт в очередной раз потянула меня за рукав.

– Вивиан, – позвала она. – Ты со мной не разговариваешь?

– Почему же, дорогая. Прости, я отвлекся. Что ты спросила?

– Я спросила, чем мы будем заниматься помимо моря и пирамид?

Я, наконец, понял, к чему она клонит.

– Даже не знаю, что и сказать. – Я сделал театральную паузу. – Думаю, ты захочешь, чтобы с тебя написали портрет, и мы найдем художественную мастерскую, где будет много молодых и красивых египтян?

– Как много?

– Если тебе будет мало, мы приведем еще.

Кэт потянулась к моим губам, но, когда расстояние между нашими лицами стало минимальным, отстранилась и с хитрой улыбкой продемонстрировала мне ключ от одной из комнат наверху. Из моего кармана она вытащила его очень ловко – я ничего не почувствовал.

– Ты ведь не думаешь, что я буду ждать до Египта? – спросила она.

– Во-первых, я думаю, что нехорошо красть ключи из моих карманов. Во-вторых, в этих комнатах тусклый свет, который меня раздражает. Подожди немного, через пару часов мы поедем домой.

Я протянул руку для того, чтобы забрать ключ, но Кэт мне его не отдала.

– Ну, пожалуйста. – Она опустила голову и посмотрела на меня исподлобья, придав глазам самое молящее выражение, на которое только была способна. – Ведь я соскучилась, и ты тоже, я знаю. – Она погладила меня по щеке. – Кроме того, гости даже не заметят, что тебя не было. Мы ненадолго.

Насчет последнего я сомневался, но, тем не менее, поднялся вслед за ней и, помахав стоявшему неподалеку от нас Адаму, указал в направлении комнат. Тот кивнул и вернулся к разговору с двумя молодыми женщинами, которые пили коньяк и довольно улыбались.

– Вы понимаете друг друга с полуслова, – заметила Кэт, беря меня под руку. – А иногда и без слов.

– В нашей работе это полезный навык.

***

Кэт откинулась на подушки и с видом довольной кошки потянулась всем телом.

– Хочу пить, – заявила она.

– Увы, утолить жажду можно только на первом этаже.

– Ты мог бы подумать заранее и принести что-нибудь. Ох, мужчины. Когда вы думаете о сексе, даже из головы джентльменов все улетучивается!

Я лежал на животе, прикрыв глаза, и сейчас мне меньше всего хотелось думать о том, что нужно куда-то спускаться и что-то нести. У меня кружилась голова – то ли от недельного курса сильных антибиотиков, то ли от резко поднявшегося уровня эндорфинов в крови, то ли от того и другого вместе. По причине головокружения я не прикоснулся к кокаину, пакетик которого лежал в потайном кармане моего пиджака, но Кэт он пришелся по вкусу. Она аккуратно вытерла кончик носа, после чего взяла меня за руку и провела языком по тыльной стороне ладони, собирая последние крупицы порошка.

– Ты уже собираешься спать? – спросила она и добавила язвительно: – Устал?

– У меня кружится голова. Я полежу минут пять, а потом…

Как я ни старался, у меня не получалось выдавить из себя конец этой фразы. Мое внимание было приковано к большому окну, закрытому тяжелыми бархатными шторами. Я бросил взгляд на окно совершенно случайно, но спать мне расхотелось тут же. Силуэт женщины в нежно-голубом платье четко выделялся на фоне темных штор. Несмотря на тусклый свет – пресловутые красные плафоны, на которых в свое время настоял Адам («они будут создавать интимную обстановку») – я видел ее очень хорошо. Мягкие, по-детски наивные черты лица, зеленые глаза и волосы с медным отливом, свободно лежавшие на плечах. Женщина стояла, не двигаясь с места, скромно сложив руки ладонь в ладонь и прижав их к животу. Я хорошо помнил и эти глаза, и эти волосы – такого оттенка у женщин я больше никогда не видел – и эту позу, о которой часто говорил ей в шутку «когда ты так складываешь руки, в тебе есть что-то от монахини». Это была Беатрис.

Я сел на кровати, опрокинув на пол небольшую хрустальную пепельницу – она прокатилась по ковру и, звякнув, исчезла под кроватью. Беатрис смотрела на меня. Смотрела не пристально и не внимательно – ее взгляд был слегка отстраненным и мечтательным. Создавалось впечатление, будто она давно хотела увидеть меня, а теперь размышляет: это сон или явь? И… она улыбалась. В этой улыбке не было ни горя, ни радости. Это была одобряющая улыбка.

Кэт села и положила руку мне на плечо.

– Что случилось? – спросила она обеспокоенно.

Я повернулся к ней, потом снова повернулся к окну, но не увидел ничего, кроме тяжелых штор и красных плафонов. На секунду мне даже показалось, что я почувствовал запах духов Беатрис. Что я мог ей ответить? «Я только что увидел свою бывшую невесту, которая несколько лет назад покончила с собой фактически на моих глазах»?

– Вивиан, ты второй раз за этот вечер меня игнорируешь. Что произошло, ты можешь мне сказать? Твои странности иногда приводят меня в недоумение.

– Если они приводят тебя в недоумение, то какого черта ты тут делаешь?!

Она удивленно подняла брови и посмотрела на меня.

– Ты сошел с ума? – спросила она. В ее голосе звучала откровенная обида.

– Извини. Просто я немного устал. – Я обнял ее за плечи. – Сейчас мы поедем домой. Но до этого я выпью рюмку чего-нибудь покрепче. А то мне кажутся ужасные вещи.

Кэт легко сжала мое запястье.

– Похоже, мне следовало поделиться с тобой кокаином, – сказала она тоном профессора, который обсуждает научную гипотезу. – После того, как ты его нюхаешь, в твоей голове хотя бы на пару часов становится меньше тараканов.

Я посмотрел на нее. Секунду назад мне хотелось оставить ее тут и уйти как можно дальше, послав ко всем чертям и важных гостей, которые должны были навесить нас сегодня, и все остальное. Я чувствовал отвращение, даже какое-то подобие ненависти – но теперь все эти эмоции заменило желание. В нем присутствовала доля злости и отчаяния, но об этом мне хотелось думать в последнюю очередь.

Кэт поймала мой взгляд и, судя по ее глазам, он ей не понравился – а, может, даже и напугал.

– Почему… ты на меня так смотришь? – спросила она, запнувшись на первом слове.

Я ответил не сразу. Этого времени Кэт хватило для того, чтобы инстинктивно отодвинуться от меня на безопасное расстояние, но я снова взял ее за плечи.

– Мне больно, – сказала она, по-прежнему глядя мне в глаза.

– Ты ведь хотела узнать, почему я на тебя так смотрю? Сейчас я тебе объясню.

Кэт предприняла очередную попытку отодвинуться.

– Отпусти меня, черт побери, мне больно! – крикнула она, уже занесла руку для удара и влепила бы мне пощечину, если бы не зазвонил мой телефон.

Звонил мой адвокат. Можно было только догадываться, по какой причине он набрал мой номер в такой час.

– Надеюсь, я не отвлекаю тебя от дел, Вивиан. У меня плохие новости.

– Я банкрот? – спросил я, но радость в моем голосе была довольно-таки фальшивой, да и тон адвоката к шуткам не располагал.

– Нет, твои деньги в полном порядке. Это касается мадемуазель Мори.

– Мама? Что с ней?

– Она умерла вчера вечером. Внутримозговое кровоизлияние… они назвали это как-то иначе, но я ничего не смыслю в медицинских терминах, ты сам знаешь.

– Церебральная аневризма, – сказал я и не узнал свой голос – таким он был чужим. – Я помню, она писала. Я отвечал, что ей нужно регулярно посещать невролога…

– Прими мои соболезнования, – продолжил тем временем Оливер на том конце провода. – Извини, что не сказал раньше – сам узнал буквально час назад. Я закажу тебе билет.

– Я буду признателен. На ближайший рейс.

Оливер замолчал и зашуршал какими-то бумагами.

– Знаю, что неуместно об этом говорить, – опять подал он голос, – но загляни ко мне перед тем, как полетишь в Штаты. Мне нужно отдать тебе бумаги, связанные с наследством. Их семейный нотариус должен их подписать.

– Связанные с наследством? – переспросил я.

– Да. Ты единственный прямой наследник, тебе принадлежит часть состояния, а также недвижимость, и…

– Ты сможешь переписать это на имя Рэне Стайп, дочери Джозефа?

Оливер сделал паузу.

– Ты уверен? – спросил он, наконец. – Это огромная сумма, Вивиан. Не хочу говорить об этом по телефону, но шесть нолей тут есть точно. А недвижимость стоит еще больше. Один дом в Париже…

– Перепиши все, Оливер. И избавь меня от этой бюрократии.

Я положил сотовый телефон на покрывало кровати. Кэт посмотрела на меня.

– Я ухожу, – сказал я. – Мне нужно выспаться.

– Ты… куда-то улетаешь? – спросила она.

– Да. Но, увы, не в Египет. И увеселительную поездку это будет напоминать довольно-таки отдаленно.

Кэт положила руку мне на плечо.

– Тебе нужна помощь? – задала она очередной вопрос.

– Я дам тебе ключи от квартиры. Меня не будет несколько дней, покормишь Афину. Можешь пожить у меня. Афина – это моя кошка. Если она тебя обременит, то я попрошу Адама.

– О нет, нет. Я люблю кошек…

Глава седьмая. Изольда

Сегодня

Треверберг

Вести машину по центральному шоссе Треверберга было непривычно: я давно не видела больших дорог. Город за время моего отсутствия практически не изменился. Конечно, тут появилось несколько новых небоскребов, но атмосфера осталась той же: он сверкал огнями и манил туристов. А также тех жителей, которые еще поддавались на его чары. Сердце его было черным и пустым, как самые мрачные комнаты в особняках по ту сторону реки. Иначе зачем же ему нужны человеческие души? Только для того, чтобы заполнять эту пустоту. А если души не против, то это взаимовыгодное сотрудничество. Те бизнесмены, которые это понимали, не уставали радоваться своим успехам. Отличный бизнес – уговаривать людей продать душу за приятно проведенный вечер и делать так, чтобы эти люди возвращались.

Стоявший на обочине дороги полицейский поднял руку, делая мне знак остановиться, и я притормозила.

– Добрая ночь, мэм, – сказал он мне, наклонившись и заглянув в окно машины. Полицейский был очень молод, почти мальчик – форма на нем смотрелась как маскарадный костюм. – Куда вы едете в такой час?

– В направлении Пятнадцатой авеню.

– Я могу взглянуть на ваши документы?

Я достала из бардачка технический паспорт и страховку, после чего открыла бумажник и продемонстрировала полицейскому водительские права.

– Спасибо, мэм. Будьте так добры, покажите мне ваш паспорт.

– С моими документами что-то не так? – полюбопытствовала я.

– Обычная проверка.

Я протянула полицейскому паспорт. Он прочитал мое имя, и взгляд его остановился на графе с адресом.

– Мисс… – Он сделал паузу, поднес паспорт чуть ближе к глазам. – Нортман?

– Можно просто Элис, – кивнула я с улыбкой.

– Как я вижу, вы живете в Мирквуде?

– Так и есть. Я приехала к старому другу.

Полицейский вернул мне документы.

– Неужели вы проделали путь на машине от Мирквуда до Треверберга, да еще и в одиночестве?

– Да. Я люблю долгие поездки, это располагает к размышлениям.

– У нас объявилась шайка бандитов, они повадились воровать машины и избивать водителей. Пожалуйста, будьте осторожны.

– Похоже, в этом городе мало что изменилось с тех пор, как я была тут в последний раз.

Заметив появившееся на лице полицейского недоумение, я улыбнулась и кивнула ему.

– Я часто бываю в ваших краях.

Полицейский взял под козырек и помахал мне рукой, желая приятного пути. Я вырулила на дорогу и направилась к перекрестку – до дома Билла оставалось немногим больше десяти минут.

***

Я и понятия не имела, чем сейчас занимается Билл. Конечно, я могла бы поинтересоваться, могла бы даже проверить это сама, но смысла в этом не видела. Может, он открыл новый бизнес, может, продолжил старый. А, может, воплотил свою давнюю мечту и открыл юридическую контору. Но уже без компаньонов – чтобы он там был царь и Бог, и чтобы никто не смел ему указывать.

Поднимаясь в лифте на нужный этаж, я пыталась представить его лицо на моих похоронах (я знала, что он туда приходил). Он плакал? Улыбался? Пытался изобразить вселенскую скорбь? Из всех присутствующих ему приходилось сложнее всего, потому что его эмоции в любом случае были фальшивыми. Ах, Билл. Жаль, что ты в прошлый раз не ответил на мой звонок. «Здравствуйте, это Уильям Барт. К сожалению, сейчас меня нет дома, но вы можете оставить сообщение, и я перезвоню вам». Ты ведь знаешь, что я не оставляю сообщения.

Билл открыл мне почти сразу. Скорее всего, он недавно вернулся с работы (в начале первого ночи?) – на нем до сих пор был деловой костюм.

– Добрый вечер, – начал он. – Чем могу…

– Ты можешь впустить даму в квартиру, Билл. Так поступают вежливые люди.

– Изольда? – Он протянул руку к вуали, но я отошла на пару шагов.

– Не надо. Просто впусти меня. Я хочу поговорить.

Билл посторонился, и я вошла, снимая плащ.

– Прости, я вернулся пять минут назад, даже переодеться не успел. И у меня тут беспорядок… я не ждал гостей… Изольда, ты могла позвонить, я бы пришел пораньше и приготовил ужин! Почему ты не сказала мне, что приедешь?

– Все в порядке, я не голодна, и беспорядок мне не мешает. Кроме того, я звонила тебе, но ты не ответил.

– В последнее время я работаю почти круглые сутки.

Вот что-что, а это для меня не новость.

– Есть ты не хочешь, – продолжил Билл. – Может, ты выпьешь вина? Я недавно был во Франции, привез отличное вино. Тебе понравится.

– Спасибо, но вина я тоже не хочу.

Билл посмотрел на то, как я кладу плащ на подлокотник кресла и присаживаюсь.

– Я… даже не знаю, что сказать, – заговорил он. – Какое-то время я думал, что ты на самом деле мертва… до тех пор, пока не узнал, что ты живешь в Мирквуде. Мне сказали, что ты сменила имя, ведешь замкнутый образ жизни… – Он поднял руку, акцентируя внимание на лице. – Теперь я вижу, что эти слухи были недалеки от истины. Не припомню, чтобы ты когда-то любила носить шляпки с вуалью. И перчатки. – Он улыбнулся. – Или так должна выглядеть Элис Нортман?

Я закурила, и Билл подал мне пепельницу.

– Присядь, – попросила я. – У меня есть пара вопросов.

Он занял стоявшее напротив кресло.

– Я слушаю тебя. Черт, мы так давно не виделись! Я готов слушать тебя до утра…

– Ты на самом деле думал, что это сойдет тебе с рук?

– О чем ты?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я.

Он положил руки на подлокотники кресла и наклонился ко мне.

– Я думаю, ты понимаешь, Изольда, что все должно было быть совсем иначе. Ты не должна была ехать в этой…

– Но, тем не менее, я оказалась там. Хочешь посмотреть, что ты сделал?

Билл поднял руку в успокаивающем жесте, но я уже поднялась с кресла и сорвала с лица вуаль. Несколько секунд он разглядывал мое лицо, после чего снова подался вперед и попытался прикоснуться к моей щеке.

– Убери руки! – Я сняла перчатки. – Вот во что превращается все, к чему ты прикасаешься! А ведь у тебя были благие намерения, да, Билл? Ты до сих пор в этом уверен? Что же ты молчишь? Давай, скажи мне что-нибудь для того, чтобы меня утешить! Что-нибудь про чудеса, которые делают пластические хирурги?

Билл молчал, неотрывно глядя на меня. Моя гневная тирада привела его в недоумение – да и меня саму тоже. Я запоздало подумала о том, что мне не следовало этого говорить. Разве он недостаточно себя наказал?

– Изольда… – наконец, начал он.

– Тебе нечего мне сказать, правда, Билл?

– Я сожалею, я на самом деле сожалею, но ведь ты знаешь…

Я сделала круг по комнате, остановилась у него за спиной и положила руки ему на плечи.

– Ко мне приходил Саймон, – проговорил Билл абсолютно бесцветным голосом.

– Саймон искал меня. Верно? И ты сказал ему, где я. А потом Саймон пришел к Вивиану, и тот навестил меня.

Я не видела его рук, но могла бы поклясться, что он сжал кулаки.

– Не могу поверить, что я снова слышу это имя.

– В отличие от тебя, он не сделал ничего такого, за что его нужно ненавидеть.

Мне хотелось думать, что до него доходит смысл происходящего. Я почувствовала, как напряглись его плечи – и он уже хотел встать с кресла, но я погладила накрахмаленную ткань его рубашки. Как всегда, безупречно белой – создавалось впечатление, что он покупает новые рубашки каждый день, потому что они не могли оставаться в таком идеальном состоянии после нескольких стирок и жесткой городской воды.

– Чего ты хочешь, Изольда? – спросил он. – Денег?

– Зачем же мне они, Билл? У меня достаточно своих денег.

– Тогда что тебе нужно?

– Я возьму все сама. Ты ведь знаешь, я всегда была самостоятельной девочкой.

Его шейные позвонки хрустнули коротко и сухо, и мне захотелось убрать руки – что я и сделала. Это напомнило мне школьные занятия по биологии и большой, в человеческий рост, скелет, который стоял у входа в класс. Однажды кто-то случайно задел его, и я наступила на позвоночник. Позвоночник хрустнул под моим каблуком, и сначала меня это напугало, но потом я начала смеяться, и одноклассники ко мне присоединились. Правда, в кабинете директора школы нам всем было не до смеха – мы успели почти полностью раскурочить скелет до того, как пришла учительница.

Я подошла к зеркалу и внимательно оглядела лицо. Конечно, глупо было надеяться на столь быстрый результат, но мне показалось, что что-то изменилось. Впрочем, все зеркала врут. Мне это было отлично известно.

Чудес не бывает, и поэтому пульс у Билла прощупать не удалось. Я надела перчатки, подняла с пола шляпку и, подойдя к зеркалу, поправила вуаль. Возвращаться следовало другой дорогой – мне не нравилась мысль о том, что я еще раз встречусь с полицейским. Тем более что я могла поехать менее безопасной, но более короткой дорогой. Меня ждали дела. И одно из них не терпело отлагательств.

Мирквуд

Погода в Мирквуде подготовила мне приятный сюрприз: дождя не было. Ночь выдалась холодной и какой-то уж очень темной даже для этого города: круглобокая луна пряталась за облаками. Показывалась она лишь изредка и бросала на камни мостовой холодный синеватый свет.

Я бросила сигарету под ноги, потушила ее носком сапога и, подняв голову, посмотрела на балкон. Забраться на него не составило бы большого труда – от земли его отделяло немногим больше двух метров, но для этого понадобилась бы веревка или что-нибудь, ее напоминающее. Я предпочла воспользоваться водосточной трубой. Цепляясь за выщербленные камни здания, я поднялась на нужную высоту, поставила одну ногу на карниз и, ухватившись за перила, перепрыгнула через них. Хотя бы какая-то польза от занятий фитнесом.

Дверь балкона была открыта настежь – когда-нибудь привычка Вивиана открывать окна и балконные двери сослужит ему плохую службу. Я не собиралась брать ценные вещи или деньги, но какой-нибудь воришка, заприметив с улицы открытую дверь, вполне мог бы этим воспользоваться. Хотя, если подумать, поживиться он мог разве что коллекционными книгами. Деньги и ценные бумаги Вивиан не хранил дома. Клиенты одного из самых уважаемых и надежных швейцарских банков такие глупости себе не позволяли.

Я отодвинула штору и вошла в комнату. Это была спальня. Я закрыла глаза, через несколько секунд снова открыла их, чтобы они быстрее привыкли к темноте, и в первое мгновение удивилась, заметив спавшую в кровати девушку. Она лежала на спине, положив одну руку под голову, а второй прижимая страницы книги. Длинные вьющиеся волосы разметались по подушке. Девушка ровно дышала и улыбалась во сне. Я смотрела на нее и пыталась понять, откуда она тут взялась.

Можно было подумать, что она домработница или экономка, но что она делает в хозяйской кровати? Тем более что домработницей и экономкой она не выглядела – на стуле лежало аккуратно сложенное вечернее платье, явно дорогое, рядом с платьем я увидела чулки, а на тумбочке возле кровати стоял флакон «Poison». Принимая во внимание все странности хозяина квартиры, было сложно предположить, что экономка разгуливает по дому в дорогом вечернем платье и чулках, да еще и пользуется французскими духами. Но его любовницей она мне тоже не показалась – Вивиан вряд ли просто так отдал бы ключи от своей квартиры практически чужой женщине. Они жили вместе? Это был самый далекий от истины и самый смешной из вариантов. Уж лучше было остановиться на экономке в чулках.

Девушка пошевелилась во сне, завернулась в покрывало и повернулась на бок. Я отвлеклась от размышлений и направилась к выходу из спальни. Кем бы она ни была, она спит, а, значит, она мне не помешает. Тем более что я и не собираюсь причинять ей вред. Пришла я сюда не за этим.

Проходя по коридору в направлении кабинета, который мне и был нужен, я не удержалась от соблазна заглянуть в ванную комнату. Она, как я и думала, оказалась большой и светлой. Я бы не удивилась, узнав, что Вивиан заплатил за нее несколько «лишних» тысяч долларов, купив при этом старую квартиру. Если он и мог себе в чем-то отказать, то не в большой ванной, обустроенной по последнему слову техники.

В кабинете я включила настольную лампу и огляделась. На письменном столе доктора Мори, где обычно царил бардак, сейчас был идеальный порядок. Впрочем, заметив очень удачно собранный букет из свежих цветов, я поняла, что порядок – это дело рук девушки. Все журналы лежали на месте, тетради с выписками аккуратной стопкой высились на одном из углов стола, карандаши были подточены, а в мусорной корзине вместе со стружками я заметила пустую капсулу из-под чернил: такими обычно заполняют паркеры.

Я в очередной раз оглядела кабинет и только сейчас поймала себя на мысли, что и понятия не имею, что ищу. Вероятно, я пришла зря, потому что он может носить амулет на себе, и даже сам об этом не подозревает. Но колец Вивиан не носил, браслетов – тоже. Единственным, что могло напоминать амулет, был этот медальон с лисой, но он функцию амулета выполнять не мог – серебро плохо хранит энергию подарившего его человека, особенно если это серебро плохого качества. Так что амулет должен было находиться здесь.

Я сделала круг по кабинету. На книжных полках не было ничего, кроме книг, и поэтому на них я сосредотачиваться не стала. Кресло и небольшой столик в углу, на котором лежала стопка книг с заложенными в них разноцветными закладками-наклейками, были первыми, возле которых я остановилась. На столике стояло зеркало в раме из светлого металла, явно ручной работы, коллекционное, сделанное на заказ. Я задумчиво тронула холодное стекло. Нет, не то. Странная зверушка с длинными ушами и долговязыми лапами, сшитая из вельвета и кожи, сидела на одном из подлокотников кресла. Тоже не то. Китайские колокольчики, которые висели на окне и мелодично позвякивали, улавливая легкое дуновение ветра. Большой старинный канделябр, стоявший в углу. Не то.

Я вернулась к столу и стала изучать стоявшие на нем вещи. Это должна быть женщина, причем такая женщина, с которой его связывало нечто большее, чем просто постель. Первым делом я подумала про его сводную сестру Рэне, но быстро списала ее со счетов – просто первая любовь, та самая, которая вроде и уже не детская, но еще не взрослая, и люди сами не понимают, чего хотят, хотя наивно полагают, что это серьезные чувства. Тем более что Вивиан и Рэне сохраняли близкие отношения, регулярно переписывались и говорили по телефону. Он даже подарил ей «скромный» подарок по случаю ее свадьбы – бриллиантовое кольцо. Потом я подумала об Афродите Вайс, но эту версию даже не стала проверять – это было бы лишним.

Об истории с Беатрис Фабре я сначала и не задумывалась, но потом решила, что стоит уделить ей внимание. Я даже поехала во Францию для того, чтобы побывать на могиле. Почему-то ее похоронили на территории монастыря, что было странно, если задуматься об обстоятельствах ее смерти. На могиле я увидела небольшую плиту с указанием полного имени и дат жизни и смерти (несчастной девочке было всего лишь двадцать два, когда она покончила с собой), а рядом – скульптуру из белоснежного камня. На скульптуре была изображена молодая девушка, склонившаяся над могилой и сложившая ладони в молитвенном жесте – казалось, что она оплакивает Беатрис.

Могила была ухоженной, тут лежали свежие цветы, но, наверное, приходили сюда исключительно монахини из монастыря. Я узнала, что у Беатрис не было родственников – ее мать умерла от пневмонии, когда ей было семнадцать, а отец годом позже скончался от заболевания, связанного с заражением крови. До того, как познакомиться с Вивианом, она жила одна и работала танцовщицей в ночном клубе. Там она работала до того дня, когда он, вернувшись домой, нашел ее мертвой.

Доктор Мори не появился на похоронах Беатрис. Более того – после того случая он ни разу не был во Франции, хотя каждое лето бывал как минимум в четырех европейских странах. Что произошло в ту ночь? Он мог ей помочь, но по какой-то причине не сделал этого? И самый главный вопрос – по какой причине она покончила с собой? Она не оставила предсмертной записки, и, значит, ее намерение совершить самоубийство было серьезным и обдуманным – люди, которые пишут предсмертные записки, просто тянут время. Было бы довольно смело предполагать, что она покончила с собой из-за Вивиана – в конце-то концов, она была психически ненормальна, а это уже говорит о многом. Но на Беатрис Фабре список женщин, сыгравших в его жизни важную роль, заканчивался. И она была самой подходящей кандидатурой.

Я размышляла, изучая стоявшую на одном из углов стола курильницу – на ней восседала каменная эротическая богиня, обнаженная женщина с длинными развевающимися волосами и двумя парами рук. Сейчас курильница была холодной, но, наверное, эротическая богиня выглядела впечатляюще, обрамленная тонкими ароматными струйками дыма благовоний. Это должна быть какая-то вещь, которую он привез с собой из Франции, думала я. Вещь, которая принадлежала Беатрис, или была сделана ее руками, или была куплена, а потом подарена ему. Я внимательно изучила короткую историю ее жизни, и знала, что она не занималась никакими духовными практиками, будь то магия, карты Таро или руны. Она была существом не от мира сего, жила в своей собственной Вселенной, и с человеческой жизнью в психологическом плане не имела практически ничего общего. Наверное, ее чувства к Вивиану в какой-то мере были частью этого выдуманного мира, и он это понимал. Но разве мы задумываемся об этом, когда кого-то любим?

Взгляд мой остановился на фотографиях. Их было несколько, но мое внимание приковал один снимок. На первый взгляд, ничего необычного: фотограф запечатлел Вивиана с бокалом вина на фоне камина. Любительская обработка, удачный ракурс и плохо поставленный свет. Я взяла фотографию в руки и поняла, что поиски мои увенчались успехом. Но что может связывать снимок, амулет и Беатрис? Я вглядывалась в фотографию, даже достала ее из рамки, убедилась, что на оборотной стороне нет записей. Тем не менее, простенький снимок заключал в себе огромный запас положительной энергии. Настолько огромный, что почти разрушительный. Эта мысль не дала мне поддаться порыву и разорвать фотографию – выход должен был быть другим. Я задумчиво погладила снимок, и вернула было его на стол, но тут за моей спиной раздался дикий вопль, от которого у любого сердце ушло бы в пятки.

Я обернулась и увидела в дверях кабинета кошку. Белая шерсть стояла дыбом, глаза горели, зубы были оскалены – казалось, еще секунда – и она бросится на меня. Я положила фотографию на стол, скрестила руки на груди и посмотрела на кошку.

– Ну, здравствуй, Афина. Давно мы с тобой не виделись.

Афина перебирала передними лапами, цепляя коготками ворс ковра, но с места не двигалась.

– Не кричи так громко. Это кошки ночью не спят, а людям надо отдыхать.

Афина испустила очередной вопль.

– Заткнись! – прошипела я.

– Афина, что случилось? – раздался голос из коридора. Я оглянулась на окно, прикинув расстояние, и пришлось признать, что бежать некуда. В последний момент я отошла в направлении одного из углов и заняла кресло напротив стола с книгами.

В комнате появилась темноволосая незнакомка. Она пару секунд помедлила, кутаясь в покрывало от кровати, после чего сделала шаг к кошке.

– Боже, как ты меня напугала! Я просто забыла выключить свет в кабинете, только и всего. – Девушка присела и погладила кошку по взъерошенной спине. – Вивиан сказал, что у тебя больное сердце, и что волноваться нельзя. Пойдем спать. Или ты хочешь выпить молока?

Я поднялась из кресла. Девушка, заметив движение, вскочила, уронив покрывало.

– Как вы с ней ласково разговариваете, – сказала я. – Наверное, вы любите кошек?

Девушка смотрела на меня. Глаза ее еще были мутными, как у человека, который до сих пор не проснулся, но она пыталась понять, кто я.

– Что вы тут делаете? – спросила она. Без волнения или страха в голосе – обычный вопрос, почти светский тон.

– Я пришла вас навестить. Угостите меня кофе?

– Кофе? – Она нахмурилась и посмотрела на кошку, которая терлась об ее ноги. – Может, для начала вы скажете мне, кто вы?

Я сделала пару шагов к девушке.

– Вот угостите меня кофе – тогда и познакомимся.

– Я не хочу с вами знакомиться. Я хочу узнать, кто вы, и что вы тут делаете.

Я сделала еще один шаг. Девушка отошла к столу, оглядела его и взяла нож для бумаг.

– Убирайтесь, – потребовала она.

– Дорогая, убери нож, – мягко попросила я. – Я не собираюсь причинять тебе вред. – Я оглядела девушку. Из одежды на ней был только прозрачный пеньюар, и я без труда разглядела татуировку на ее животе – имя «Катрин», написанное витыми стилизованными буквами. – Катрин, ведь так тебя зовут? Кэт?

Девушка молчала. Я улыбнулась и протянула ей руки.

– Не бойся. Я не обижу тебя.

Кэт по-прежнему не говорила ни слова и до сих пор сжимала в руке нож. Она размышляла, можно ли верить словам человека, который непонятно как появился в квартире посреди ночи.

– Я ничего тебе не сделаю, – пообещала я. – Видишь? У меня в руках ничего нет. Я такая же слабая женщина, как и ты. А еще я, так же, как и ты, замерзла. И не отказалась бы от чашечки кофе. Ты выпьешь кофе со мной?

Кэт вернула нож на стол.

– Я не пью кофе ночью, – сказала она.

– Хорошо. Тогда пусть будет чай.

Глава восьмая. Саймон

За год до этого

Треверберг

Если бы у меня спросили, в каком состоянии я пребывал после разговора с Изольдой о подлинной сути их бизнеса, то конкретного ответа у меня бы не было. Я испытывал раздражение, злость, неуверенность, волнение, иногда даже какое-то подобие страха за свое будущее, хотя понимал, что в таком бизнесе нет ничего странного. Больше половины хозяев ночных клубов Треверберга продавали наркотики и торговали людьми. Что же мне мешало? Мешало мне то, что я оказался частью этого. Изольда была права, на попятную я пойти не мог, даже если бы очень захотел – из такого бизнеса не выходят просто так.

Решение открыть свое дело пришло ко мне спонтанно – я любил рассуждать именно так, хотя знал, что оно появилось в моей голове еще тогда, когда я был студентом третьего курса факультета экономики и основ бизнеса. На период торжественной церемонии вручения дипломов (в университете имени Уильяма Тревера торжественные церемонии очень любили и устраивали их по любому поводу – не только по случаю вручения дипломов) я уже работал на алмазной бирже. Алмазная биржа считалась одним из лучших мест, куда мог устроиться молодой экономист. Она обещала все: высокую зарплату, карьерный рост, социальные условия, хорошие связи, имя и положение в обществе.

Через полгода я уже занимал руководящий пост – в моем подчинении была группа из пяти человек. Именно тогда я купил контрольный пакет акций небольшой компании, занимавшейся продажей алмазов. Купил по смехотворной цене, так как компания терпела убытки и была готова объявить себя банкротом. Через три месяца мы открыли первый офис, еще через месяц – второй, а спустя год у нас было уже три офиса в разных концах города. Я уволился с биржи, забрав с собой нескольких экономистов, в первую очередь – Николаса, с которым мы делили контрольный пакет акций. Дела шли так хорошо, что я даже не мог подумать, что уже через несколько месяцев этот контрольный пакет будет принадлежать ему, равно как и все остальные акции, а также неограниченные права на капитал фирмы и на мою женщину.

Что было бы, если бы между нами не пробежала черная кошка? Об этом я думал по дороге на работу, медленно продвигаясь по шоссе среди сигналивших машин. Через несколько лет у нас уже было бы несколько офисов в разных странах Европы, вероятно, и в Штатах. А, может, даже не офисов, а пара-тройка небольших компаний. Наши акции вышли бы на международный рынок. Наш годовой оборот насчитывал бы несколько миллионов долларов. Мы бы жили не в Треверберге, а в Швейцарии. И радовались бы жизни, подсчитывая прибыль и строя планы на будущее.

Я мог бы проявить гибкость в том щекотливом вопросе, мог бы уступить, пойти на компромисс. Но что-то внутри меня противилось этому, и я принял Соломоново решение. Я знал, что Николас не справится без меня – он был отличным финансистом и умел считать деньги, но бизнесмен из него был никудышный. Он не имел даже общих знаний в области маркетинговых стратегий, почти не знал алмазный рынок и не обладал достаточным опытом в ведении переговоров. Его утешительным призом была разве что Вероника, но их отношения не должны были продлиться долго. Это я тоже знал, потому что отлично знал и Николаса, и Веронику.

Бизнес Изольды мог приносить огромные деньги при правильном подходе. Он уже приносил им с Биллом миллионы, и это было только начало. Мне было противно даже думать о том, что они основывают свои стратегии на человеческих слабостях и человеческом счастье. Но, с другой стороны, разве стратегии бизнеса строятся на другом? Разве продавец, занимающийся торговлей бриллиантами, не продает колье за несколько тысяч долларов богатой аристократке только потому, что она не может устоять перед чистотой камня? Разве он не накидывает пару тысяч долларов, заметив, какими глазами она смотрит на украшения? И разве он удержится от того, чтобы продать еще и диадему, и браслет, и кольцо, и серьги, воспользовавшись ее слабостью? Разве существует такое понятие – абсолютно честный бизнес?

Бизнесмен отличается от обычного продавца, прежде всего, тем, что он не просто зарабатывает деньги, а знает, как пустить их в оборот. Так какая разница, что ты продаешь, и какими человеческими слабостями ты пользуешься для того, чтобы достигнуть своих целей? Уж кому-кому, а бизнесмену точно не стоит задумываться о моральных принципах и чистоте зарабатываемых денег. Если он хочет зарабатывать чистые деньги, то ему стоит вернуться в контору, где он будет просиживать штаны с восьми утра до четырех вечера, выпрашивать у своего начальника выходные, бояться, чтобы его не уволили, и выкладывать кругленькие суммы налогов, которые будут снимать с его зарплаты.

Бизнесмен же при всех налогах, которые он платит, предоставлен сам себе, его заработок зависит от его умения вести дела, а бухгалтерию можно организовать так, что даже самый любопытный представитель налоговой инспекции не найдет в ней ничего подозрительного. Пример был перед моими глазами – бухгалтерия Изольды и Уильяма. Тот, кто составлял ее, обладал не только выдающимся талантом финансиста – с таким можно только родиться – но и хитростью змеи. Я еще никогда не видел, чтобы кому-то удавалось так ловко обходить закон.

***

Изольды в офисе не было – впрочем, как и Юлии. Накануне последняя сказала мне, что они отправляются в деловую поездку и вернутся только завтра вечером. Зато Уильям, несмотря на ранний час, уже работал. Его работоспособности можно было только позавидовать, так как он умудрялся сворачивать горы за короткий срок, успевал все и при этом практически не спал, а выходной посреди недели взял только один раз на моей памяти.

– Доброе утро, – поздоровался я, снимая плащ. Мы занимали один кабинет на двоих – Изольда спросила у меня, не стеснит ли меня это, и я ответил, что нет. Тем более что в случае возникновения вопросов я мог посоветоваться с Биллом, даже не вставая со стула.

– Привет, – отозвался он. – Сейчас выпьем кофе.

– Я приготовлю.

– Не стоит. Я сам.

Билл отложил бумаги, вышел в приемную и через пару минут вернулся с двумя чашками.

– Было бы странно заставлять только что пришедшего человека бегать за кофе, не находишь? – резонно заметил он, доставая сигареты.

Я молчаливо признал, что он прав.

– Изольда сказала, что тебе понравился клуб, – снова заговорил Билл, закуривая.

– Да. – Я улыбнулся. – Все на высшем уровне.

– И еще она сказала, что тебе не понравился ваш разговор.

В моей голове мелькнула мысль о том, что он хочет прочитать монолог ревнивого любовника, но она была смешна. Билл имел в виду другой разговор.

– Не то чтобы он мне не понравился, – нарушил я молчание. – Просто… застал врасплох.

– А чем, ты думал, мы занимаемся? Ты видел эти суммы. Ты не кажешься настолько наивным, чтобы верить в честно заработанные несколько миллионов долларов. – Билл затянулся и выпустил дым в потолок. Изольда, будь она здесь, попросила бы его выйти, но сейчас ее тут не было, и он пользовался моментом. – Мой тебе совет, Саймон – не думай слишком много о том, откуда к тебе пришли деньги. Потому что все деньги в этом мире когда-то были в других руках. И вполне вероятно, что те сто долларов, которые сейчас лежат в твоем бумажнике, кто-то когда-то отдал проститутке в Амстердаме, а до нее за эти деньги купили порцию кокаина. – Он помолчал. – Ладно, хватит об этом. У меня к тебе предложение. Не деловое. У тебя есть планы на вечер?

Я покачал головой и тоже закурил. Билл поставил пепельницу на середину стола.

– У меня есть несколько близких друзей, мы иногда встречаемся в клубе в старой части города. Сегодня у одного из них день рождения, и мы планируем погулять. Хочешь присоединиться?

– Не знал, что в старом городе есть клубы.

– Этот – один из очень немногих. Его держит моя старая подруга. Выпьешь, поиграешь в покер. Что может быть лучше, чем чисто мужская компания? Она настроит тебя на правильный лад. Не все же нам сидеть тут или наворачивать круги по клубам в дурацком смокинге.

Билл ждал ответа, хоть и не смотрел на меня, а изучал небо в окне.

– И, кроме того, там будут девушки, – закончил он. Это звучало так, будто он расценивал девушек как самый веский и беспроигрышный аргумент.

– А как же Изольда?

Я даже не успел подумать перед тем, как задать этот вопрос – он вырвался самостоятельно, без каких-либо усилий с моей стороны. И прозвучал наивно, в этом я не сомневался. Билл посмотрел на меня с усмешкой.

– Это Изольде можно не рассказывать, – сказал он. – Тем более что она никогда не рассказывает, чем занимается в своих деловых, – он подчеркнул это слово, – поездках.

– Странные у вас отношения.

Билл поднял бровь.

– Да ты ханжа, Саймон?

В вопросительной интонации было что-то насмешливое.

– Нет, просто я не понимаю, зачем тебе нужна женщина, если у тебя уже есть одна.

– С таким же успехом я могу спросить у тебя, зачем ты смотришь на женщин, которые тебе не принадлежат.

Я понял, к кому относился этот вопрос, а поэтому тему развивать не стал.

– Думаю, я присоединюсь.

– Вот и отлично. Это недалеко от особняка Оливии Сандерс. Возле Темной площади.

– Рядом с городским кладбищем.

Билл улыбнулся.

– Жуткое место, правда?

– Не то слово.

В мистических историях, которые многие так любят рассказывать и слушать в детстве, Темная площадь фигурировала чаще всего – даже само кладбище, особняки с привидениями, река с Демоном Реки, пожирающим утопленников, и Отдаленные мосты, на которых, если верить легендам, бродил дух Слепого Уильяма и его мертвой возлюбленной Аделии, не упоминались так часто. По легенде, Уильям Тревер продал душу Дьяволу за вечную молодость, и тот поставил Основателю одно условие: он должен быть верен своей жене до тех пор, пока та не умрет. Уильям был влюблен в молодую девушку, но не смел сказать ей о своих чувствах, так как помнил о сделке.

Жена его тяжело болела, и у нее иногда случалось что-то вроде долгих обмороков, во время которых она могла лежать без движения и признаков жизни несколько дней. Однажды обморок длился больше недели, и обеспокоенный Уильям позвал врача. Врач пощупал пульс, проверил с помощью зеркальца дыхание и констатировал смерть миссис Тревер. Ее похоронили в семейном склепе, который находится на кладбище и по сей день, и туристам демонстрируют его в качестве местной достопримечательности. Когда я вырос, то часто размышлял над этим вопросом – когда Уильям Тревер успел построить семейный склеп, и, самое главное, зачем, если у них с Люси даже не было детей?

В ночь после похорон Уильям назначил даме своего сердца свидание на той самой площади. А тем временем Люси очнулась (это как раз было логично – в ту пору медицина не находилась на таком высоком уровне, как сейчас, а поэтому и обморок, и клиническую смерть могли принять за смерть настоящую). Она в отчаянии металась по склепу, царапала его стены, кричала и звала на помощь. Наконец, к ней спустился Дьявол. Он превратил Люси в мстительный дух, и она, полетев на площадь, убила и мужа, и девушку. Фонтан на площади, построенный еще во времена Уильяма Тревера, не работал до сих пор. Не потому, что туда было сложно провести воду (каменистая почва не позволяла), а потому, что камни площади впитали в себя кровь, и вода будет красной.

Темная площадь была единственным местом в Треверберге, с которого открывался вид на кладбище: можно было разглядеть его целиком. Неудивительно, что Оливия Сандерс, писавшая готические романы, купила особняк именно здесь – ни для кого не было секретом, что она страстно любила мистические легенды и устраивала вечерние чтения. Гости собирались вокруг камина в большой гостиной, рассказывали истории или же читали вслух, передавая книгу по кругу из рук в руки.

В детстве я пару раз бывал на таких мероприятиях. Оливия не только отлично писала, но и была прекрасной рассказчицей. Окружающая обстановка и близость кладбища помогали погрузиться в атмосферу, и дети, даже самые непослушные, замолкали. Особенно хорошо мне запомнился вечер, когда она читала нам «Песочного человека». Тогда мне было лет восемь, может, чуть больше. На момент чтения сцены в кабинете кто-то подбросил пару поленьев в камин, огонь вспыхнул, и я чуть было не вскрикнул от ужаса – мне показалось, что я на секунду переместился в реальность рассказа.

– Да, – кивнул Билл. – Мы с братом почти каждую ночь рассказывали друг другу страшные истории – сидели под столом в кабинете отца, в кромешной темноте, и пугали друг друга. А когда стали постарше, то начали наведываться на кладбище. Кто-то из друзей предлагал заглянуть в склеп Треверов – проверить, на месте ли тело Люси. Впрочем, в склеп я и сейчас не загляну. Я не верю в сверхъестественное, но это жуткое место, у меня от него мурашки по коже. Не удивлюсь, узнав, что тела там на самом деле нет.

Я передернул плечами и поблагодарил судьбу за то, что мы находимся в светлом офисе, а не в сумеречной комнате перед камином. С возрастом во мне поубавилось любви к страшным сказкам.

– Это точно, – сказал я. – В котором часу вы собираетесь?

– К девяти. Тебя подвезти?

– Я прогуляюсь пешком.

***

Я жил в часе ходьбы от старой части города, но погода была отличная, и решения пройтись я не отменил. К реке я подошел в половину девятого. Лунный свет серебрил воду, а на берегу не было ни души. Реку я перешел по мосту, который горожане называли Мостом Часов – неподалеку находилась старая часовая башня. Ни на мосту, ни на другом берегу людей тоже не было, и я подумал, что это, по меньшей мере, странно. В такой час тут гуляли толпами, а в такой замечательный вечер сюда могла сойтись половина города. Тем не менее, вокруг было пустынно, разве что гулял ветер. В основной части города ветер почти не ощущался, потому что от него защищали дома. Здесь же он сбивал с ног. Я потер руки в попытке согреться (перчатки я забыл дома), поднял воротник плаща и направился к Темной площади.

Первым, что бросалось в глаза в старой части города, было отсутствие электрического света. Улицы освещались газовыми фонарями – такими же, как много десятилетий назад. И, если днем на это мало кто обращал внимание, то ночью атмосфера из современной превращалась в средневековую. В домах, конечно же, электричество провели. Там были и газ, и кабельное (или спутниковое) телевидение, и Интернет, и телефоны, что выглядело странно при взгляде на старомодный стиль здешних квартирных домов и особняков. Но для того, чтобы увидеть удобства, нужно было заглянуть внутрь. А внутрь туристы заглядывали редко, и поэтому раз за разом проглатывали наживку: мрачная, готическая, старая часть Треверберга завораживала, отталкивала и возбуждала любопытство одновременно (туристов сюда водили, в основном, вечером).

Гостям города демонстрировали узкие улочки, вымощенные булыжником, крошечные магазины, рынок, на котором можно было найти все – от простых сувениров и свежей зелени до «ведьм» и женщин, работавших с картами Таро, а также главные достопримечательности: особняки и кладбище. Большинство особняков принадлежало частным лицам, но некоторые были открыты для широкой публики. К примеру, особняк, в котором когда-то проживали Уильям и Люси Тревер, имел статус музея. После этого довольных туристов вели через Темную площадь на кладбище (разумеется, рассказывая им легенду о мстительном духе). Посещение кладбища было финальным аккордом в экскурсии по старому городу. Парочка легенд помогала закрепить впечатление. Люди, работавшие в сфере туристического бизнеса, знали свое дело. Порой для гостей устраивали представления с инсценировкой особо жутких историй.

***

Основная часть клуба оказалась до смешного крошечной: тут с трудом могла поместиться компания из двадцати человек. Он занимал первые два этажа дома, окна которого смотрели прямо на Темную площадь, и напоминал не клуб, а уютную гостиную. Тут не было столиков, зато тут был камин, окруженный креслами, а пол был застелен мягкими коврами. В глубине помещения виднелась лестница наверх.

Похоже, ждали только меня, хотя я не припозднился. Гостей было пятеро, не включая Билла, который сидел в кресле напротив камина. Четверо мужчин и одна женщина.

– А вот и Саймон, – сказал Билл, поднимаясь. – Мы уже думали, что дух Уильяма Тревера схватил тебя на Темной площади и утопил в кровавой воде неработающего фонтана.

Его слова были встречены дружным смехом.

– Знакомься, – предложил Билл и обвел рукой присутствующих. – Слева направо. Кристиан, мой университетский товарищ, сейчас работает врачом в нашем госпитале. Энтони, еще один мой университетский товарищ, главный экономист предприятия, которое занимается высокими технологиями. Стивен, мой бывший коллега, а теперь – бизнесмен, у него есть свой ночной клуб. Генри, писатель и редактор в издательстве Оливии Сандерс. И, разумеется, – Уильям повернулся к женщине, – Вирджиния. Госпожа хозяйка. А это Саймон, друзья, мой коллега, наш новый бухгалтер.

Я оглядел всех присутствующих, поочередно кивнул каждому, и взгляд мой остановился на женщине. Она сидела не в кругу гостей, чуть поодаль, и сжимала в пальцах тонкий мундштук. На ее коленях дремала кошка.

– Все в порядке, – сказала мне хозяйка. – Я свой парень.

Я улыбнулся и понял, что улыбка моя выглядит фальшиво. Затянувшуюся паузу нарушил светловолосый молодой человек, которого Уильям назвал Кристианом – он отодвинул кресло и поднялся.

– Думаю, нужно налить нашему гостю глинтвейна, – произнес он. – На улице похолодало, посмотрите, какой поднялся ветер. А ведь днем было тепло.

Получив свой стакан с глинтвейном, я занял одно из свободных кресел – на расстоянии вытянутой руки от Вирджинии. Мы завели скучнейшую беседу на рабочие темы, которая изредка прерывалась, когда у одного из гостей звонил телефон. Пару раз к Вирджинии заглядывали гости, которые сидели с нами, пили и слушали разговор, после чего уходили в ночь. В какой-то момент глинтвейн сменился коньяком, а рабочие темы – личными. Не успел Уильям вспомнить про девушек, которые утром должны были повлиять на меня и заставить принять решение в пользу клуба, а к нам уже присоединились дамы. Дам было пятеро, и меня они обошли стороной – вероятно, потому, что я сидел рядом с Вирджинией.

– Значит, новый бухгалтер, – заговорила она – впервые за весь вечер. У нее был приятный голос среднего регистра с едва уловимым акцентом. – Как же ты попал в такую компанию, мальчик? У тебя такие чистые глаза. Худшее, что ты мог встретить на своем пути – это Изольду Паттерсон.

В этих словах не было ни нравоучительности, ни упрека. Вирджиния говорила спокойно, констатировала факт.

– Посмотри на Уильяма, – продолжила она. Билл что-то говорил рыжеволосой красавице, которая сидела рядом с ним. – Он пытался бороться с этим, но понял, что ему это не одолеть. Больше всего на свете он хочет, чтобы она принадлежала ему целиком, душой и телом. Но, даже отдавая тело и часть души, она не будет никому принадлежать. Только смерть избавит его от нее. Он умирает каждый раз, когда оказывается в постели с другой женщиной. А женщин у него, помимо Изольды, немало – поверь мне, я знаю. Но через пару часов он оживает, понимая, что дверь заперта изнутри, а ключ потерян. И тебя ждет та же участь. Она тоже хочет отдать кому-то и сердце, и душу, но кто-то наказал ее, и она не сможет этого сделать. Она может только разрушать.

Меня отвлекло прикосновение чьих-то рук к плечам. Я поднял голову и увидел, что за моей спиной стоит рыжеволосая девушка – та самая, с которой беседовал Билл. Она наклонилась к моему уху.

– Простите, что перебиваю, – сказала она. – Угостите даму коньяком?

Вирджиния улыбнулась и одобрительно кивнула.

– Я порежу, – кивнула девушка, глядя на то, как я беру лимон и нож. – Вы пока разливайте коньяк.

Я поставил рюмки на стол и взял бутылку, которая за последние полчаса опустела уже на две трети, но мое внимание привлекло движение на лестнице. Я поднял глаза и увидел длинноволосую брюнетку, которая стояла возле перил второго этажа. Вероятно, то была шестая девушка, «предназначавшаяся» одному из нас, но по какой-то причине она не спускалась вниз.