Холдвуд

Глава 1

16 ноября 2012 г.

До Томми доносился шум приближающегося электропоезда. Этот звук, впрочем, как и многие другие, он слышал очень давно. Последние три года друзьями его ушей были звуки металлических решетчатых дверей, мужские громкие разговоры, а порой и крики, хруст костей и высокомерный хохот заносчивых надзирателей.

Вращая проездной билет в своей грубой ладони, Томми ждал момента, когда вагон остановится. Ждал не только он. Возле него стояло еще несколько человек. Женщина с ребенком дошкольного возраста – не повезло тебе, пацан, подумал Томми, – девушка и мужчина. По внешнему виду мужчины Томми сразу понял – он ему не друг по несчастью. Электропоезд остановился, мужчина открыл дверь. Как только он шагнул с платформы в вагон, кондукторша, приветствуя и забирая билет, мило ему улыбнулась. Следом зашли женщина, ребенок и девушка. Когда настала очередь Томми запрыгивать в вагон, он протянул руку с проездным билетом. Кондукторша сдержанно напряглась. Видимо, она следует по этому маршруту не первый раз, поэтому уже научилась определять по внешности или взгляду, кто из пассажиров является «местным». Как только последний пассажир зашел в свой вагон, электропоезд тронулся. На пустой мрачной платформе осталась только одинокая табличка с названием станции. «Тюрьма Фолк».

Вагон был полупустым. Мало кто желал покататься на электричке во вторник в одиннадцать часов утра. Да и мало кому это было нужно – уже поздновато для поездки на работу в Ристен (ближайший к тюрьме Фолк крупный город). Найдя самый безлюдный уголок вагона, Томми опустился на сиденье, показавшееся ему слишком мягким. От такого комфорта он позволил своему телу расслабиться, отчего почувствовал дрожь, пробежавшую по спине и рукам. Как иногда бывает, когда после холода заходишь в теплое помещение.

За грязным окном уже лежал снег, а на Томми висела лишь повседневная рубашка с парой небольших дырок. Именно в ней он был, когда в начале сентября, три года назад, его отвели в камеру полицейского участка. Через два месяца после этого он уже находился в тюрьме. Рубашка сменилась тюремной робой, а тонкие стены отдела полиции – бетонными холодными высокими глыбами, вдоль которых стояли десятки надзирателей. Также при задержании в карманах его джинсов нашли старенький телефон, паспорт и немного денег. Старенький телефон спустя три года стал еще более старым, поэтому Томми даже не надеялся, что он включится во время подзарядки. В тюрьме же ему не позволили зарядить телефон, как бы он ни просил. Сказали – нельзя. И точка. Там было все строго, без панибратства.

Когда Томми начал пересчитывать деньги, из его рук выскользнула пара монет. Несколько человек, сидящих в метрах пяти, бросили на него взгляд, но быстро отвернулись. Не думал, что когда-нибудь придется привыкать держать в руках мелкие предметы. За последние три года моими самыми маленькими друзьями были ложка да зубная щетка. Закончив подсчет денег, он тяжело вздохнул. Да, денег слишком мало. Хватит только на дорогу домой. А дальше что? Дальше пока ничего не было. Томми пришел к выводу, что единственный человек, кто ему может помочь в такой ситуации, – это его сестра. Больше у него никого нет. Родители погибли в автокатастрофе, когда ему стукнуло двадцать лет. До своей смерти отец Томми наработал приличный стаж по алкоголизму. Обстановка в семье стала невыносимой. Из-за этого в восемнадцать лет Томми начал жить отдельно – переехал к тогдашней девушке. Сестра уже была замужем. Вот и осталась мать одна жить с мужем-алкоголиком. Ее хватило всего на два года – в день годовщины свадьбы его родителей неподалеку от города нашли упавший с обрыва автомобиль. Позже экспертиза показала, что в тот день его отец был сильно пьян. Куда они тогда направлялись – неизвестно. Смерть родителей сильно ударила по Томми. Он тоже начал выпивать, расстался с девушкой, пошел на малооплачиваемую работу, чтобы хоть как-то хватало сводить концы с концами. Обзавестись семьей за десять лет Томми так и не смог. Потом тюрьма. А потом ему уже тридцать три года, он едет в свой родной маленький город, чтобы забрать свои вещи из дома сестры, без понимания, что ему делать дальше. Саре, его сестре, быстро удалось оправиться после смерти родителей, во многом благодаря ее мужу Майклу. Спустя пять лет у них родился первый ребенок, Джесси. А через два года Кевин.

***

4 июля 2009 г.

Томми подходил к дому сестры всё в той же красной клетчатой рубашке с двумя дырками возле ключицы. Его руки были заняты двумя коробками – на одной красовалась наклейка «феррари» (какой модели, он не знал), на другой – рисунок воздушного змея. Томми ничего не понимал в них, не знал, какие форму и размер должны иметь эти летающие существа. Он выбирал по картинке – таким образом в его руках и оказался змей с необычным разноцветным узором, ссылающимся на древнее китайское искусство. Машину он выбрал сразу – «феррари» была слишком красивой. И слишком большой.

Движение в Холдвуде было медленным, машин мало. Несмотря на это, Томми, как и всегда, внимательно посмотрел по сторонам, прежде чем переходить дорогу. Боязнь автомобилей после смерти родителей пустила длинные корни в его сознании.

Аккуратно перейдя дорогу, он остановился и взглянул на дом своей сестры. Прошло четыре месяца с момента последнего визита к семье Сары. За это время Томми сильно соскучился по племянникам.

Отворив белую деревянную дверцу низенького забора, который являлся скорее элементом декора, нежели охраняющим ограждением, дядя Томми в первую очередь увидел не Сару, Майкла или племянников, а гнома в красной шапочке, на которую насадили праздничный разноцветный колпак. Одна нога у него была приподнятой, будто он замахивался для удара по мячу. Возле ноги как раз лежал маленький резиновый мячик. Наверное, Кевин игрался. Интересно, Сара ему на ночь рассказывает сказку про гнома Флиппера, который по ночам играет с его мячиком? Если да, то уверен, что Майкл по утрам перед уходом на работу легонько пинает мяч к садовому гному, чтобы Кевин, выйдя на улицу, убедился в правдивости рассказанной ему истории.

– Дядя Томми! – Прокричал подбегающий к дяде племянник Джесси в таком же колпаке, как и у гнома Флиппера. Глаза пятилетнего ребёнка сияли от радости.

– Привет, малой. – Томми присел, положил подарки на землю и протянул руки навстречу Джесси. Тот ускорил темп и, чуть ли не подпрыгнув, кинулся в объятия своего дяди.

– Я тебя давно не видел… Ты куда-то уезжал?

Томми, никак не показывая своей обиды, посмотрел на сестру, которая в этот момент выходила на задний дворик с тарелками в одной руке и столовыми приборами в другой. Видимо, Сара была так занята приготовлениями к празднику, что даже не заметила своего брата. Томми ответил Джесси:

– Да, пришлось уехать ненадолго.

– А куда? Зачем? Что ты там делал?

Томми освободил Джесси из своих объятий, который пристально смотрел на него своими большими милыми глазками. За ребёнком возникла тень.

– Привет, Томми, – произнёс подошедший Майкл. Он протянул Томми правую руку, левой рукой дважды похлопал по его плечу и улыбнулся. У Майкла была такая искренняя улыбка, как у пятилетнего ребенка, который увидел перед собой Санта-Клауса с густой белой бородой и красной шапкой.

– Дружище, – Томми вновь обратил взгляд на парнишку, – я всё обязательно расскажу, только за столом. Договорились?

Вместо ответа, Джесси стукнул кулаком в плечо дяди, воображая из себя боксёра, а из дяди – слабого спарринг партнёра. Стукнул и задорно рассмеялся.

– А что это у тебя?! – Мальчишка начал разглядывать коробку с новенькой «феррари». – Это мне? Но я уже не играю в машинки!

– А я знаю. Вот это тебе. – Томми вручил разноцветную коробку с надписью "Китайский дракон" и картинкой воздушного змея.

– Огооо, – удивился Джесси. – А как им пользоваться? А кому машинка? – Томми всё никак не мог вставить слово. – Кевину? Но день рождения ведь у меня!

– Так ты же не играешь с машинками.

Джесси ничего не сказал. Он лишь обидчиво посмотрел на дядю, затем вместе с коробкой воздушного змея, легонько всхлипывая, забежал за угол дома.

– Привет, Том. – Поприветствовав своего брата, Сара даже не посмотрела в его сторону, она была занята сервировкой праздничного стола, украшенного соками, салатами и главным блюдом дня – рыбой, видимо, форелью. Сестра Томми была малость напряжена. Колпак на ее голове слегка помялся.

– Привет. – Томми почувствовал неловкость; он не понимал, как должен себя вести. Обнять сестру? Она этого явно не хочет. Что-нибудь спросить для приличия? Этого не хотел Томми.

– Как ты? Как дети?

Сара взглянула на двухгодовалого Кевина, который в свою очередь, ковыряясь в носу, пристально смотрел на дядю Томми.

– Привееееет, – почти шёпотом протянул Томми, махая ему рукой.

– Да все хорошо. – Сара аккуратно убрала руку с лица Кевина, чтобы тот не занимался козявочными делишками. – Как видишь, все живы, здоровы.

– Пивет, – ответил Кевин. Его лицо было серьёзным, видимо, потому что его мама отвлекла его от важного дела.

– Дорогая, я за пивом, – Майкл аккуратно погладил жену по плечу, – захватить чего-нибудь ещё?

Сара изобразила недовольную гримасу.

– Нет, ничего не нужно.

Майкл поцеловал Сару в висок и задорно убежал.

Томми поднял оставшийся подарок, положил на стол, открыл его и достал оттуда спорткар.

– Держи, дружище, это тебе.

Кевин, вытащив палец из носа (который загадочным образом снова там оказался), начал вертеть в руках машинку. Ладонью прокрутил колёса, попытался повернуть руль, а также снять шлем с водителя автомобиля. Томми улыбнулся.

– Кевин, что нужно сказать? – Спросила Сара.

– Пасипа. – Кевин даже не понимал, что говорит. Он был полностью увлечён изучением новой игрушки.

Вернулся Майкл, в одной руке держа связку пива, в другой – руку Джесси.

Парнишка подошёл к Томми.

– Спасибо, дядя Томми… – Полу обиженным тоном протянул Джесси. В ответ Томми улыбнулся и ладонью взъерошил ребёнку короткую чёлку.

– Ну эээ! – Джесси мигом начал водить рукой по голове, пытаясь поправить кудрявые волосы. Вся семья засмеялась, даже Сара немного улыбнулась. Майкл открыл банку пива, которая издала приятный звук "пшшшш", и протянул её Томми.

– Дядя Томми…

– Чего, Джесси?

– Когда позавтракаем, ты…

– Пообедаем, – поправила своего сына Сара.

– Ой… когда пообедаем, ты научишь меня запускать в небо воздушного змея? – Ребёнок посмотрел на дядю умоляющим взглядом.

– Конечно, дружище.

– Ну что, – весело произнёс Майкл, поднимая банку с пивом, – за нашего мальчугана! И за встречу.

Майкл с Томми сделали несколько глотков пива. Сара, Джесси и Кевин пили сок.

– Как на лесопилке дела? Слышал, есть вероятность, что её закроют. – Поинтересовался Майкл.

На Холдвудской лесопилке трудились многие мужчины города, включая и Томми. Около месяца назад пошёл слух о её закрытии из-за того, что в области города было повалено слишком много леса, что негативно сказывалось на состоянии природы. Городские чиновники не хотели лишать тысячу человек работы, а также самим лишаться такой удачной жилы, которую можно использовать для наполнения своих широких карманов, но защитники природы считали иначе. Конечно, убедить в своей правоте им никого не удастся, их максимум – пустить слух, что, впрочем, и произошло.

– Не думаю, что она закроется. Процентов сорок мужчин Холдвуда работает там. Если закроется лесопилка, в городе возникнет катастрофическая нехватка работы, жители будут недовольны, рейтинги Ричардсона упадут. Нет, не будет такого.

– А если вдруг её закроют. Что будешь тогда делать? – Вставила Сара, аккуратно поедая лист салата из своей тарелки.

– Найду новую работу. – Спокойно ответил Томми, поднося банку пива ко рту. Сара внимательно смотрела на брата, казалось, что она мысленно считала количество его глотков.

– Какую?

– Милая, ты покормила Кевина? – Майкл попытался отвлечь свою жену.

Спустя несколько секунд Сара ответила:

– Нет. Сейчас покормлю.

У Кевина было отдельное блюдо по очевидным причинам. Как только Сара пододвинула к нему суп-пюре, Кевин скорчился и попытался спрыгнуть со стула, будто он уже большой, но мать его остановила.

– Кевин.

– Не хотю!

– Кевин, – сказала Сара уставшим голосом, – давай чуть-чуть покушаем. Потом дам тебе твою самую любимую вкусняшку.

– Сетяс. – Кевин застучал ладонями по столу.

– Нет, сейчас ты покушаешь полезный супчик. – Сара зачерпнула ложку супа и поднесла её ко рту Кевина. Джесси широко открыл рот, поднося к нему руку с невидимой ложкой со словами "ввжжж". Майкл беспокойно смотрел то на жену, то на Кевина. Томми улыбался.

После многочисленных уговоров и уловок, Кевин всё же согласился поесть. После него принялись за еду и остальные члены семьи, а Кевин переместился на мягкий коврик возле стола и в окружении игрушек продолжил изучение своей новенькой «феррари». Джесси, быстро покончив с едой, присоединился к младшему брату. Но машинку в руки он брать не стал, лишь смотрел со стороны за игрой Кевина. Тем временем, все шесть банок пива за разговорами незаметно опустели.

– Я на секунду, – Майкл встал из-за стола.

– Ты куда? – Спросила Сара.

– Пива ещё принесу.

– Не надо, давай не будем больше.

Томми стало не по себе.

– Сара, ты же видишь, мы в полном порядке. – Сказал он.

– Всё равно. Лучше не стоит.

– Милая, ещё по одной баночке. Я сейчас приду.

– Не надо! Постой. – Сара взяла мужа за руку. Майкл остановился.

– Да что на тебя нашло? Всё же хорошо. – Негодование в его голосе усиливалось.

– Я не хочу, чтобы день закончился ровно также, как несколько месяцев назад! – Сара повысила голос. Кевин испугался, выронив из рук блестящую красную машинку.

– Милый мой, всё хорошо. – Сара подбежала к нему, прекращая ещё не начавшуюся детскую истерику.

– Да я уже больше не буду, Майкл, – с лёгкостью произнёс Томми.

– А я буду.

Сара была против того, чтобы ее брат распивал алкоголь, так как несколько месяцев назад, перебрав с этим чудесным напитком, он позволил себе сказать лишнее про своих родителей, что сильно задело Сару. Неудивительно, что тот вечер закончился ссорой. Впрочем, это не первый конфликт, порождённый алкоголем. Учитывая обстоятельства их взросления, это тоже нельзя считать удивительным. Но так как Сару уже успела накрыть болезненная тема, несмотря на отказ Томми дальше выпивать, она продолжила:

– Майкл, ты специально мне перечишь?

– Дорогая, я всего лишь хочу выпить пива. – Голос Майкла был всё также спокойным.

– Хорошо, пожалуйста.

Сара схватила Кевина на руки и принялась ходить по ухоженному двору, наговаривая на ухо своему сыну какие-то ласковые слова.

– Мам, мне холодно… – Джесси кинул хмурый взгляд на небо, которое вмиг наполнилось темными тучами.

– Сейчас папа принесёт тебе кофту.

– Мам, толт?! – То ли спросил, то ли воскликнул Кевин.

– Да, малыш, скоро будет торт. Папа сейчас принесёт. Правда, не знаю, как он будет запивать торт пивом.

– Я принесу. – Сказал Томми. Понимая, что ему необходимо развеяться, он решил предложить свою помощь. Сара ничего не ответила. Ну и хорошо, подумал Томми.

Майкл вернулся с последней банкой пива и кофтой для Джесси, Томми – с тортом для всех, но предпочтительнее для Кевина. Увидев огромную сладость, покрытую кусочками персика, апельсина и клубники, Кевин засмеялся, случайно сжав в кулак локон чёрных волос своей мамы. Скорчившаяся хоть и от слабой, но неожиданной боли Сара за это не стала его ругать. Замёрзший Джесси тоже немного приободрился. Садовый гном Флиппер продолжал улыбаться.

Майкл длинным ножом резал торт, а дети с предвкушением чуда наблюдали за этим процессом.

– Пап, можно мне первый кусочек? – Джесси потянул отца за рукав, да так сильно, что Майкл чуть не выронил нож.

– Джесси! – Хотел вспылить Майкл. – Ты что, не видишь? У меня в руках острый предмет.

Джесси немного обиделся.

– Эй, малой. Конечно, тебе первый кусок. Это же твой день рождения. – Дядя Томми ему подмигнул. Обида сразу же прошла. С детьми так постоянно бывает, когда они услышат то, чего хотят.

В конце концов, Джесси получил заветный кусок, что не могло не раздосадовать Кевина. Для привлечения внимания он начал греметь ложкой и стучать ногами по своему детскому стульчику. Майкл и Сара замечали капризное поведение своего сына, но признаков заинтересованности подавать не стали. Джесси, напротив, обратил всё внимание на брата. Отломив небольшой кусочек торта, старший сын положил его на ложку и, будто катапультой, запустил снаряд прямо в Кевина. Майкл, Сара и подмигнувший старшему племяннику дядя Томми продолжали болтать. Кевин сначала хотел закричать, получив снаряд в шею, но быстро изменился в настроении, отломил от торта большой кусок и не твёрдым взмахом руки кинул его в Джесси, но попал в отца. Майкл прервал свою речь (ещё бы, не так часто во время разговора получаешь сладостями по лицу) и посмотрел на сына. Кевин на пару с Джесси засмеялись. К ним присоединился и Майкл. Вместо ругательств за полученный удар он погладил сына по голове. Несмотря на опасения Сары, день закончился на хорошей ноте. Единственным негативным моментом того вечера, огорчившим Томми, стал дождь, испортивший планы Джесси запустить в небо воздушного змея. Но дядя Томми пообещал племяннику поиграть с ним в следующий раз. Тогда Томми не мог знать, что не выполнит это обещание не только потому, что через пару месяцев на него наденут наручники, но и потому, что через полгода, когда Томми уже мирно будет лежать на тюремной койке, оба его племянника будут мертвы.

***

– Станция "Бойла", следующая станция "Холдвуд", – произнёс механизированный голос.

Томми открыл глаза. Чувствуя недомогание в правой руке, он начал медленно ею вращать. Иногда ему казалось, что плечевая кость стоит не на своём месте, будто она некачественно соприкасалась с плечевым суставом. Чувствуя эту лёгкую боль, Томми всегда представлял, как комический корабль стыкуется с космической станцией. Из-за неточной стыковки возникла разгерметизация шлюза. Затем взрыв. Кажется, такой расклад он видел в каком-то фильме.

Оказавшись в тюрьме, Томми сразу начал приводить в порядок свою физическую форму, но он не рассчитал свои силы, поэтому после недели интенсивных тренировок (если отжимания в камере можно назвать тренировками) и огромных физических нагрузок на тюремной работе плечо заговорило с Томми на языке боли. Тренировки пришлось прекратить. Но работу прекратить нельзя, поэтому ему приходилось ежедневно наносить вред своему плечу. С самых первых дней тюремного заключения его сразу же направили на работу в примыкающий к стенам тюрьмы лес, так как он и до тюрьмы работал на лесопилке. Правда, у него никто не спрашивал, чем именно он занимался. А работал он водителем погрузчика леса. Хотя это сложно назвать вождением – в его обязанности входили только медленно и безопасно доехать пару сотен метров до места спила деревьев и ковшом погрузить их в кузов другого автомобиля. Физической работы даже не было. В тюрьме же он руками таскал тяжеленные бревна. Не самостоятельно, конечно, а толпой из человек десяти. Обычные рабочие рано утром спиливали деревья, а в девять утра привозили на место работы группу заключенных, которые под пристальным наблюдением нескольких вооруженных надзирателей ежедневно, на протяжении девяти часов, корчась от тяжести, перекладывали бревна с одного место на другое. И так происходило целых три года. Томми взглянул на свои грубые большие руки. Чем же вам придется заняться теперь?

На станции «Бойла» в вагон залез грязный и неопрятный мужчина в порванной одежде (от него дико несло смесью пота, грязи и мочи). Как только он сел, ребенок, сидящий напротив, скорчился, прикрыв нос ладонью. Старик, видимо, дедушка этого ребенка, взял мальчика за руку и отвел его на другое место. Увидев такую картину, Томми стало немного грустно из-за того, что в его кармане слишком мало денег, ведь он не сможет купить племянникам подарки. Приду к Саре, скажу ей «сестра, займи немного денег, чуть больше, чем немного, чтобы я купил подарки твоим детям», подумал Томми. Он по ним очень соскучился. А вот Сара по нему, видимо, не очень, раз не навещала своего брата в тюрьме. Как только его посадили в Фолк, Сара пару раз забегала к Томми в первые месяцы его заключения, но потом перестала. Никто его не навещал, никто больше не звонил. Сам он тоже пытался как-то связаться, но любимый, а главное любящий, тюремный персонал никак не хотел идти навстречу. Томми чуть ли не умолял в просьбах узнать номер, узнать, почему его никто не навещает. Все без толку. Конечно, он не питал каких-то теплых чувств к своей сестре, но после смерти родителей она осталась единственным родным для него человеком. А тогда ему очень нужна была поддержка родных. Но тот период его жизни прошел, начался новый. Он больше не ощущал какую-то родственную связь с сестрой, не хотел в дальнейшем поддерживать с ней отношения, только с Майклом, ведь они были неплохими друзьями, и с племянниками, ведь он их любил.

– Станция «Холдвуд», следующая станция «Холдвудский заповедник».

Родной город встретил Томми сильным пронизывающим ветром, который поднимал в воздух тонкий слой снега. Ничего не меняется, заметил Томми. Для Холдвуда, находящегося на самом севере страны, выпадение снега в начале ноября – нормальное явление.

Позади платформы, на которую спрыгнул Томми, располагался небольшой вокзал, на крыше которого виднелась короткая фраза, написанная черной аэрозольной краской. «Езжай дальше». Эта надпись, явно адресованная всем пассажирам поездов, могла напугать Томми, если бы он не вспомнил, что это безобразие его рук дело. Будучи подростком, вместе со своим другом детства Гарри Миллманом он залез на крышу вокзала и баллончиком с краской марки «The Shining» написал пугающую фразу. На это действие ему понадобилось всего несколько секунд. Как только дело было сделано, два друга быстро покинули место преступления. Спустя почти двадцать лет от вокзала почти ничего не осталось – все окна были сломаны, красные кирпичи на одной стене покрылись каким-то странным темным налетом, а на другой стене их вообще почти не осталось. Если бы тогда здесь стояли такие же развалины, как сейчас, я без труда забрался бы на эту чертову крышу, подумал проходящий мимо Томми.

Холдвуд окружали леса, взяв город в кольцо, а по его диаметру шла железная дорога. По одну сторону от нее – город, а по другую – пустырь. Когда-то давно там тоже царствовал лес, но пару десятилетий назад открылась лесопилка, и все, что находилось по ту сторону от железнодорожных путей постепенно начало превращаться в пустоту. Именно там и работал Томми. Как только электропоезд уехал, Томми оглянулся и увидел главное здание лесопилки, но не обнаружил там ни одного человека. Это ему показалось странным. Он пошел дальше. Следом за вокзалом располагался большой супермаркет, пожалуй, единственный в Холдвуде. Для маленького городка с населением в несколько тысяч человек его было достаточно. Конечно, в каждом районе города были небольшие магазины, но жители обычно закупали продукты именно в этом супермаркете. Обычное дело – приехать за продуктами, встретить знакомых и вместе поехать в бар. Правда, здешнее заведение для любителей выпить сложно назвать полноценным баром. Там никогда не играла громкая музыка, не выступали какие-нибудь артисты-любители, в баре у бородатого Билла (владелец и по совместительству бармен) можно было иногда встретить только мордобой. Порой и Томми принимал в них участие, еще реже выходил победителем. Хотя позже Томми признавался себе, что в любой драке победителем выйти невозможно. Тюрьма подтвердила это умозаключение. Вместе с Томми отбывал наказание за жестокое убийство своего коллеги по работе некий Луис Фридкинс. Здоровяк. Один раз подрался с тощим Питтом, местным барыгой, за то, что второй его киданул. Очевидно, амбал вышел победителем. На следующий день в массовой драке вместо здоровяка Луиса остался только истекающий кровью труп здоровяка Луиса. Разве что к нему еще добавилась заточенная ложка в спине. Убийцу так и не определили. Теперь гадай, кто вышел победителем в этой схватке.

Все необходимое в городе было по минимуму, один бар, одна школа, одна больница. Есть некая прелесть таких маленьких городов, они кажутся крайне атмосферными и дружелюбными. Все друг друга знают и помогают. Но стоит чему-то случиться, до каждого уха в этом замкнутом лесом пространстве дойдет слух о происшествии. Томми уже предвкушал негативные взгляды в его сторону. Все знали о том, что случилось три года назад.

Возле школы, в которой учился (неудивительно, учитывая тот факт, что в Холдвуде больше нет школ), Томми свернул на тропинку, идущую вдоль окраины леса. На него нахлынули ностальгические воспоминания из детства. Как он с Гарри стрелял сигареты у старшеклассников за маленьким складом с спортивным школьным инвентарем, играл в свой нелюбимый футбол, впервые поцеловался с Мартой в заброшенной охотничьей хижине, до которой идти метров пятьсот вглубь леса. Раньше в Холдвудском лесу водились дикие звери, поэтому для местных любителей охоты построили несколько небольших деревянных домов вокруг Холдвуда. В те времена было разрешено охотиться без каких-либо ограничений. Население Холдвуда страдало от внезапных встреч с опасными животными. Но около сорока лет назад правительство озаботилось вопросом диких зверей. За год большую часть лесных зверей прогнали с границ города на несколько километров вглубь леса и построили стену. Так появился Холдвудский заповедник. Сначала охотникам было разрешено рисковать своей жизнью, занимаясь своим любимым делом, но через два года эту возможность пресекли. Так заповедник стал рассадником диких зверей, а в приграничном к Холдвуду лесу последние остатки зверей были истреблены.

Так как одна из заброшенных охотничьих хижин находилась неподалеку от школы, она быстро привлекла внимание городских отморозков. В основном там пили и курили, иногда занимались и другими непотребствами. Лес, темнота. Страх. Когда Томми учился в средних классах, его мать просила никогда туда не ходить. Она говорила, что это плохое место. Конечно, Томми не слушался, как не слушались и другие подростки. Наверное, сейчас ситуация не изменилась. Взрослые, которые двадцать лет назад развлекались в лесной хижине наперекор опасениям родителей, теперь просят своих детей не совершать глупостей.

Томми отвел взгляд от леса и посмотрел вперед. Навстречу ему шла женщина. Как только она подошла так близко, что можно было разглядеть ее лицо, сердце Томми предательски заколотилось. Женщина в короткой бежевой куртке, которая походила больше на мужскую, чем на женскую, узнала, кто перед ней. Свой озлобленный и в то же время печальный взгляд от Томми она не отводила. Томми, напротив, снова повернул глаза на хвойный лес. Давя черными старыми сапогами пылинки снега, женщина подравнялась с Томми.

– Убийца.

Ветви деревьев зашуршали под натиском ветра. Женщина шла дальше, Томми остановился. Оглянулся. Она была в тех же сапогах, джинсах и куртке, в которых он видел ее последний раз, в здании суда. Три года назад Линда Симмонс, поклявшись говорить правду и только правду, утверждала, что Том Фрост убил ее мужа Ричарда Симмонса. В тот день Тому Фросту суд вынес приговор. За причинение смерти по неосторожности ему назначили наказание в виде лишения свободы сроком на три года.

Глава 2

Подходя к дому своей сестры, Томми почудилось, что он заблудился. Вместо ухоженного дома перед ним предстало мрачное жилище с грязными окнами и видневшейся под мелким снежком увядшей травой на лужайке. На удивление, Томми не заметил никаких следов присутствия детей в этом доме. Гном Флиппер исчез. Неужели они переехали? С опасением и небольшим волнением Томми подошел к входной двери. Постучал. Никто не ответил. Томми начал растерянно смотреть по сторонам, заглянул в грязные окна. Постучал ещё раз. Вдруг он услышал какой-то звук. Звук походил на шарканье тапочек стариком, которому тяжело полноценно поднимать ноги при ходьбе. Дверь приоткрылась.

Глаз мужчины за дверью почти не было видно из-за отросших кудрявых волос, достающих почти до носа. Давным-давно, в самом начале отношений с Сарой, Майкл носил длинную причёску. Затем он начал очень коротко стричься, поэтому невозможно было определить, кудрявые его волосы или нет. Если бы Томми не вспомнил, что у Майкла они с рождения кудрявые, он, наверное, даже и не узнал человека перед собой. Его взгляд кардинально изменился с момента их последней встречи. Он стал угасшим. Телосложение тоже изменилось. Исхудавшая ладонь, удерживающая дверь, сигнализировала о тощем теле, которое раньше было мускулистым и подтянутым. Казалось, что человек, прятавший часть своего тела за дверью, не доедал.

– Майкл? – Томми наверняка не мог знать, подводят ли его глаза или нет.

– Том? – Мужчина нахмурился. Его голос был уставшим, будто он всю ночь носил мешки с цементом. Или его руки целые сутки резали тело человека в надежде его спасения от какой-нибудь злокачественной опухоли. Хотя на самом деле Майкл работал риелтором недвижимости. – Что ты тут делаешь?

Не дождавшись ответа, Майкл опомнился.

– Ты сбежал?

– Своё я уже отсидел. Меня выпустили. – Томми сделал паузу. – Что с тобой?

Пожимать друг другу руки они не стали. Майкл всё также придерживал рукой дверь, скрывая за ней большую часть тела.

– Проходи.

Отпустив дверь, Майкл неторопливым шагом двинулся вглубь дома. Переступив порог, Томми очутился будто во мраке – шторы не пропускали в дом свет. Майкл шёл дальше. Наткнувшись на бутылку, он легонько пнул её тапком. Бутылка покатилась по ровному полу, издавая монотонный звук. В конце концов, она закатилась под кресло и где-то там остановилась.

– Где Сара? Где дети? – Взволнованно спросил Томми.

Майкл сел на кресло.

– Ох, Том…

Он опустил голову, накрыл ладонями лицо. Затем начал осматривать карманы своего грязного халата в поисках чего-то. Не найдя то, что ему было нужно, Майкл взглянул на Томми. Казалось, что Майкл с трудом сдерживал какие-то негативные эмоции. Томми остановился в паре метров от Майкла, возле тумбочки, на которой стояла подделанная древняя китайская ваза.

– Ты не знаешь?

– Не знаю что?

Майкл посмотрел прямо в глаза Томми.

– Джесси и Кевин… Они погибли, Том.

Спустя пару секунд молчания Майкл трясущимися руками снова начал лазить по карманам, но уже более агрессивно. Затем встал и судорожно начал осматривать кресло, за ним диван и маленький столик.

– Что? – Томми замер, будто в него ударила молния. На мгновение ему показалось, что всё происходящее – сон умалишенного в тюремной камере. На столике Майкл нашёл сигареты и зажигалку.

– Зачем ты пришёл? – Строго спросил он, поднося сигарету к губам.

Томми всё ещё пытался осознать, что он не спит. Даже слегка пошевелил плечом в надежде, что не почувствует боли. Но нет, боль присутствовала.

– Господи, Майкл. Что случилось? – Спросил Томми тихим поникшим голосом. Несмотря на то, что в тюрьме он не курил (в местах лишения свободы сигареты – слишком дорогой товар), и уже позабыл, как приятно порой втянуть в себя отравленный дым, сейчас ему захотелось покурить. Томми сел рядом с Майклом на соседнее кресло, под которым не было укатившейся бутылки. А может и была, только другая. Томми этого знать не мог.

– Несчастный случай, – глаза Майкла слегка покраснели, – слушай, Том, давай не будем это обсуждать.

Майкл начал активно жестикулировать, разбрасывая пепел от сигареты по всему дому. Томми даже не смотрел на него, его голова была опущена.

– А где Сара?

– В больнице.

– Что с ней случилось? – Казалось, что у Томми застрял ком в горле. Каждое слово еле вырывалось из его рта.

– Том, Том… – Майкл вцепился пальцами в волосы. – Я не хочу об этом говорить. – Как только Майкл опустил руки, Томми увидел, как на его глазах начали проступать слезы. – Скажи, зачем ты пришёл?

– Ничего, я пойду. – Неуверенно произнёс Томми.

– Постой, – Майкл резко вскочил, залез в сумку, валявшуюся на полу, и достал из неё деньги.

– Держи, тебе сейчас явно это очень нужно.

Томми знал, что возьмёт деньги, но всё равно почувствовал себя очень отвратно. Он протянул руку.

– Сара… Я могу её увидеть? – Сказал Томми, сгибая купюры пополам и кладя их в задний карман джинсов.

– Можешь. Она в лечебнице. В Даунворте.

К счастью, Томми не приходилось там быть. Но он прекрасно знал об этом месте.

– Я пойду.

Майкл кивнул. Он явно о чём-то думал – в его глазах была пустота.

– Том, – как только Томми вышел за пределы его дома, Майкл очнулся, – она многое пережила. Не заставляй её нервничать. Ни в коем случае.

На этот раз кивнул Томми. Ему не хотелось говорить, не хотелось произносить слова. Он считал это неуместным и неправильным. Будто случится что-то плохое, если он заговорит. Поэтому ему оставалось только кивать.

– И давай встретимся чуть позже, когда я буду готов, хорошо? Я сейчас не в состоянии, Том. Не в состоянии.

***

Подходя к мотелю, Томми практически перестал чувствовать пальцы на ногах. Ему казалось, что стало холоднее. Когда он шёл до дома сестры, холод обжигал его кожу не так сильно, как сейчас. Зайдя в помещение мотеля, Томми позволил себе сильно вдохнуть тёплый воздух.

– Добрый день. Вы хотите снять комнату? – Спросил старый вежливый управляющий мотеля. – Ой, а вас случаем не Том зовут? – Он приподнял очки и прищурился, разглядывая своего посетителя, ни капли не смущаясь.

– Да, мне комнату, пожалуйста.

Дрожа от переохлаждения, Томми вытащил из кармана купюры, отсчитал парочку и отдал их управляющему.

– На три дня.

Старик внимательно посмотрел на купюры, совсем позабыв свой предыдущий вопрос. Развернулся, начал взглядом изучать стену, усыпанную ключами. Хотя что именно он там рассматривал – не понятно. Среди двадцати ключей висело целых девятнадцать. Всего одна комната занята.

– Держите. – Он протянул Томми ключ с номером «четырнадцать». – Пятнадцатого числа до двенадцати часов буду ждать возврата ключа. – Старик кинул недоверчивый взгляд на посетителя.

– Извините, вас можно попросить зарядить? – Томми протянул свой старый телефон управляющему.

***

Наступил поздний вечер. Томми сидел на маленькой кровати, вслушиваясь в порывы ветра за окном. Он уже принял согревающий душ, но дрожь его все еще не отпускала. Как только Томми вышел за пределы тюремной зоны, в голове закружилось множество мыслей. После встречи с Майклом их стало еще больше. Что ему делать с табличкой «преступник» на голове и без денег в кармане? Что случилось с племянниками? Где взять деньги? Постоянно просить их у Майкла он не хотел, тем более учитывая его состояние… Томми вспомнил про свои вещи, которые так и остались лежать в доме сестры. Ладно, позже заберу. Вещей, конечно же, у него было не много. Пара тряпок, горстка посуды, старая гитара, на которую он копил несколько лет, будучи подростком. Ее состояние было ущербным, но Томми надеялся, что какие-никакие деньги может за нее выручить. Больше всего из вещей он хотел забрать свои дневники. Когда Томми исполнилось двадцать пять лет, переживания по поводу своего будущего погрузили его в глубочайшую депрессию. Денег на психолога у него не было, да и сам Томми не хотел связываться с людьми такой профессии – считал их шарлатанами. Поэтому он начал искать пути решения в интернете. Умные люди (как он считал) из сети подсказали ему действенный способ выхода из депрессии – начать вести дневник, записывая все мысли и события каждого дня. Сначала Томми подумал, что это ерунда. Как может помочь какой-то дневник от депрессии? Но от безысходности решил попробовать. И, на удивление, дневник ему помог. Сначала он писал на клочках бумаги, которые находил у себя дома: чеки, счета за аренду квартиры, трудовые договора (а их было много, ибо Томми менял работу почти каждые три месяца). Но через месяц ведения дневника решил завести полноценную тетрадь. На протяжении почти пяти лет Томми ответственно записывал все, что с ним происходило за день (если не считать моменты, когда он в стельку пьяный приходил домой и даже не вспоминал о существовании дневника). За все это время, с двадцати пяти лет до тюремного заключения, у него скопилась гора тетрадок, которые, правда, конфисковали для изучения после случившегося несчастного случая, но в конце концов вернули, так как не нашли в них ничего подозрительного. Шериф Холдвуда Джон Канвальд досконально проверял все имеющиеся материалы по делу, включая дневники Томми. Сам шериф был свидетелем несчастного случая, произошедшего на лесопилке, но из-за того, что население города разбилось на два лагеря (одни считали случившееся несчастным случаем, другие – убийством), Джону Канвальду пришлось постараться, чтобы примирить две половинки города и убедить их в том, что это было именно убийство по неосторожности, а не спланированное жестокое убийство. Но многие остались при своем мнении, так как знали, что Том Фрост и погибший Ричард Симмонс конфликтовали.

Какое-то время Томми еще посидел наедине со своими мыслями, принял решение завтра же отправиться к своей сестре и погрузился в беспокойный сон.

***

Проснувшись рано утром, Томми первым делом заскочил к управляющему мотеля за телефоном. Перекусил в самой дешевой забегаловке возле городского вокзала и сел на поезд, следующий в южном направлении. В ста километрах от Холдвуда по пути следования поезда располагалась станция «Даунворт», куда Томми и направлялся.

Городская психиатрическая больница, наперекор всем стереотипам о психушках, выглядела весьма сносно, поэтому Томми, заходя в ее двор, облегченно выдохнул. Хоть он и считал, что не чувствует никакой родственной связи с Сарой, но все же сильно за нее волновался. Его обида на сестру родилась, когда она перестала навещать его в тюрьме, но теперь Томми понял – на то у Сары были весомые причины.

Пообщавшись с персоналом клиники, принимающим посетителей, Томми узнал, что его сестра лежит здесь уже два года и три месяца, попав в клинику после попытки самоубийства. Ее состояние оценивают как стабильно-тяжелое. Посетителей видеть она не хочет, хотя среди них был только ее муж Майкл. К несчастью для Томми, среда не является днем посещений, поэтому его настоятельно попросили удалиться. Но Томми сдаваться не хотел, отчего попросил позвать на разговор управляющего клиники. Управляющим оказалась довольно приятная и сочувствующая пациентам женщина, на что Томми и решил надавить. Рассказав ей байку о тяжелом взрослении двух детей, окруженных алкоголизмом и побоями, управляющая все-таки дала добро на внеплановое посещение. Но при одном условии – посещение будет проходить под наблюдением лечащего врача и самой управляющей. Томми согласился.

Ожидая сестру вместе с сопровождающими, Томми начал волноваться. В дальнем углу белой большой комнаты стояла коробка с настольными играми, а возле нее лежала стопка детских рисунков. Если Томми не казалось, то на верхней картинке цветными карандашами была нарисована женщина, держащая за руку маленького ребенка. Вдруг Томми услышал женский крик за стеной перед собой. Он прозвучал настолько неожиданно, что будь на месте Томми кто-то другой, кто не бывал в тюрьме и не слышал крики почти каждый день, этот кто-то точно бы испугался. На мгновение Томми показалось, что он сидит в вокальной группе на занятии по расщеплению голоса. За криком последовал смех, плавно перешедший в завывания, подражающие вою волка.

Дверь открылась. В комнату вошла Сара. Увидев своего бородатого брата, она сразу же кинулась ему в объятия. Мужчина со строгим взглядом, по всей видимости, лечащий врач Сары, и управляющая с удивлением переглянулись. Казалось, они сами не ожидали от Сары такой реакции, раз она даже своего мужа не подпускала к себе ни на метр. Как только тело Сары соприкоснулось с телом Томми, она торопливо прошептала ему на ухо:

– Томми, Томми, вытащи меня. Тут все врут. Никто мне не помогает. Я тебя знаю. Я знаю…! Ты не оставишь меня здесь, как этот сукин сын.

Томми прислонил ладонь к спине своей сестры. Она показалась ему мертвенно мягкой и ослабшей, будто ее тело лишили всех костей и суставов. Томми стало не по себе.

– Том, – Сара посмотрела ему в глаза. Ее взгляд быстро бегал от глаз к носу, от носа к щекам и до лба, – мы должны их спасти, понимаешь!?

– Сара. – Нежно проговорил врач. Так нежно, как любящий муж обращается к своей жене, чтобы сказать «я люблю тебя».

От этого нежного и мягкого голоса Сара вздрогнула. Ее поведение сразу же изменилось. Она стала меньше дергаться, дыхание стало более ровным, но взгляд оставался таким же пугающе-злобным.

– Сара, присаживайся. – Любезно проводив сестру к столу, Томми сел напротив нее. – Сара, что случилось?

Пациентка психиатрической клиники Даунворта, проживающая в комнате с номером 209, выходящая с санитаром на прогулку по двору один раз в день, принимающая гору таблеток три раза в день и кричащая в день по десять раз, сейчас упорно пыталась подобрать слова. Она начала вращать указательным пальцем перед собой, тряся широким рукавом белой больничной накидки. Прям как дирижёр.

– Я лечусь, Том.

– Да… Я вижу. – Томми ошалел. – И как долго ты будешь лечиться?

– Не знаю.

– Сара, как ты здесь оказалась?

Услышав этот вопрос, Сара будто оживилась. Наблюдающие внимательно следили за словами своей подопечной.

– Я плохо…

Томми сгорал от ярости. Что случилось, пока его в тюрьме учили быть паинькой? Кто довел его сестру до такого ужаснейшего состояния? Помимо злости, он испытывал страх. Страх вселяла в Томми его сестра, точнее ее состояние. Это действительно пугающее зрелище, подумал Томми. Ее отросшие волосы давно не видели ухода, а бледная кожа почти позабыла, что такое солнце.

– Я плохо сделала себе.

– Сара, скажи, я должен что-то сделать?

Вместо ответа сестра Томми судорожно закивала головой. Томми наклонил голову ближе к ней.

– Что?

– Я не сошла с ума, Томми, не сошла с ума… – Сара начала плакать.

Стоявший позади Сары доктор сделал шаг вперед, попытавшись заглянуть своей пациентке в глаза.

– Сара, Сара, – Томми взял ее за руку, – Спокойнее. Все хорошо. Я знаю, что ты не сошла с ума.

– Правда?

– Правда. – Томми искренне посмотрел на мучающуюся сестру. – Скажи, что я должен сделать, Сара?

– Томми, дорогой мой, спаси их. – Сара сжала руку Томми. Казалось, что в этих истощенных руках совсем нет сил, но это было не так.

– Кого? – Томми вслушивался в каждое слово сестры.

– Детей, Томми.

– Началось… – агрессивно пробормотал врач, направляясь в сторону пациентки. Сара резко оглянулась и с криком встала из-за стола, опрокинув стул позади себя.

– Томми, их похитили! Ааааа! – Сара побежала в противоположный от врача угол комнаты. Врач побежал за ней. Томми тоже вскочил с места, не понимая, что должен делать. Управляющая клиникой выглянула за дверь в коридор.

– Сюда! Быстрее!

– Сара, кто их похитил?!

Прибежали двое санитаров. Сара в очередной раз увернулась от длинных рук своего врача.

– Не знаю! Но я видела… – Один из санитаров вцепился в Сару. Томми, оскалив зубы, сжал спинку стула, как можно сильнее. Больше он ничего не мог сделать. Еще несколько лет назад он, не раздумывая, накинулся бы на этих тварей, но сейчас он этого сделать не мог. Тюремный срок за плечами дает о себе знать. – Томми, я видела там… кого-то!!! Ааа!

– Сара!

В сопровождении лечащего доктора двое санитаров вели пациентку к выходу из комнаты посещений. Пытаясь освободиться из крепких пут мужчин, Сара ногой разбросала стопку с детскими рисунками.

– Сара! Где видела?!

– В лесу… В лесу! Ааааа!

Как только Сару выволокли из комнаты, управляющая гневно захлопнула дверь.

– Немедленно уходите из моей клиники! – Томми показалось, что женщина с бардовым от злости лицом хотела его ударить. Никак не отреагировав на всплеск эмоций управляющей, Томми развернулся и помчался в сторону лестницы, ведущей к выходу из клиники.

***

Томми накрыла злость. Наверное, многие посчитают эгоистичным и инфантильным – чувствовать злость из-за того, что те или иные события случились именно с тобой, а не с кем-то другим. Хотя охарактеризовать то, что чувствовал Томми, одним словом "злость" было бы неправильно. Это целая палитра разношерстных эмоций. Помимо злости присутствовала изнуряющая неопределённость. Что должен делать человек в такой ситуации? Выйдя из тюрьмы, он вовсе не думает о свободе, о блаженном удовольствии. Он представляет, что его ждёт дальше, кто его возьмёт на работу и кто его сможет полюбить. Но тут человек узнаёт о трагедии, на плечи садится новое испытание. Хотя касается ли оно его? Должен ли он что-то предпринимать? Хочется сказать себе – позабудь обо всём, выйди на улицу, начни новую жизнь. Но нет же, свалилась на голову проблема, которую нужно решить. А нужно ли? Что-то не давало Томми здраво мыслить. Помимо злости и неопределённости присутствовала грусть. Томми сильно опечалила гибель его любимых племянников. Наверное, потому что у него не было своих детей, поэтому подсознательно Томми подменял племянников на собственных детей. Тёплые отношения с детьми, грусть от утраты… А нужно ли? Этот вопрос не должен ведь возникать! Но нет, он возникает. Эгоистичная натура Томми одерживала победу над чувствами. С одной стороны он. Его Я. С другой – семья. Поехавшая на голову сестра и мёртвые дети. Где-то посередине чувства к мальчишкам, жалость к сестре и желание освободиться от всех проблем. Вчера он уже освободился, причём в прямом смысле. Достаточно. Дети погибли, как и разум сестры. Не с чем тут разбираться. Или всё же разобраться? Томми не знал, что делать. Ему не удавалось выбросить из головы все мысли о случившемся с его сестрой. Наверное, потому что эти мысли были приятнее мыслей о туманном будущем.

Изматывающие разум мысли прогнал входящий телефонный звонок. Это был Майкл. Он сообщил о своей готовности поговорить и предложил встретиться в баре у Билли. В конце Майкл добавил: "Я оплачу".

Томми хорошо знал Билла. Разговаривали они только в баре у Билла. А также Томми вовсе не нравился Биллу. Причина такой симпатии кроется в простых вещах – трех пивных стаканах, одной почти полной бутылки дешёвого бурбона и одного деревянного стула. Если Билл не сбился со счета, то именно эти предметы были сломаны или разбиты во время гуляний Томми в его баре. Билл хорошо помнил, как Томми лет семь назад подрался с Джоном Линдом после того, как первый начал приставать к подружке второго. Именно тогда была разбита бутылка бурбона. Слава богу, не об чью-то голову, а о барную стойку. Правда, рядом стоял Билл, и осколок от разбившейся бутылки залетел прямо в густую бороду Билли. Но об этом Билл уже не помнил. Помнил только разбитую бутылку бурбона.

У Билла в детстве была мечта – стать охотником, зарабатывать деньги на убийстве диких зверей. Уже в пятнадцать лет его отец купил сыну первую винтовку. В шестнадцать – первый подстреленный зверёк. В двадцать – первый убитый волк. В двадцать три – вторая победа над волком, который перед своей смертью наградил Билла мощным укусом в левую ногу. После этого случая Билл редко выходил на охоту, и никогда не шёл в лес без оружия. Дело в том, что в тот самый день, по рассказу самого Билли, когда он получил травму, при себе он имел только охотничий нож. Именно из-за отсутствия огнестрельного оружия он умудрился позволить зверю себя укусить. Сначала Билли отмахивался, – опрокинув пару стаканов, Билл почти всем своим посетителям рассказывал эту историю, – тем самым оставив пару порезов на волчьей морде, затем начал выжидать. Билл уже не размахивал ножом, он успокоился, его дыхание стало ровным, несмотря на яростный волчий оскал перед собой. В один момент волк обманул Билли и вместо прыжка сделал выпад в сторону левой ноги Билли. Получив боевое ранение, Билл не растерялся. Он продолжил ждать. И вдруг волк прыгнул! Нож вонзился в мягкую плоть. Волк убит. Билл счастлив.

Спустя пару лет после этой охоты Билл открыл свой бар. Он стал вторым в Холдвуде. Но совсем скоро, перетянув всех клиентов из бара "Упала шишка", стал первым. Теперь же только самые старые жители Холдвуда помнят некогда свой любимый бар с таким необыкновенным названием.

На противоположной стене от входа в бар Билла висела голова волка с двумя порезами: один проходил в паре миллиметров от правого глаза, второй рассекал пасть. Именно оно встретило Томми, как только тот переступил порог заведения. Томми даже в шутку ему поклонился – слишком часто он видел голову этого несчастного волка. Он даже стал для Томми своеобразным молчаливым другом.

Билл, общаясь с одним из посетителей, заметил, как Томми сел за барную стойку, и сразу же нахмурился. Но озлобленные глаза под густыми бровями смотрели на Томми всего долю секунды – его взгляд почти моментально сменился приветливостью, обращённой к своему собеседнику.

Через минуту зашёл Майкл.

– Привет, Том. – Майкл протянул руку, садясь на высокий круглый стул возле барной стойки.

На этот раз Майкл выглядел бодрее. Возможно, такого результата он добился только за счёт утреннего умывания и причесывания, а может, сегодня действительно его внутреннее состояние было более стабильным, чем вчера.

– Майкл, – Томми в ответ пожал руку собеседнику.

Вдруг, прихрамывая на левую ногу, по другую сторону от барной стойки к Томми и Майклу подошёл бородатый Билл.

– Ну и ну, какие люди ко мне пожаловали. – Голос Билла казался весёлым и дружелюбным. Если бы не мимолётный взгляд пару минут назад, нельзя было бы даже представить, что Билл может недолюбливать своего гостя.

– Тооооомми. Я обычно своим старым друзьям наливаю стопку за свой счёт, за мое здоровье. Но знаешь, тебе не буду, хе-хе. – Билл так сильно почесал свою бороду, будто у него там поселились маленькие существа. Затем Билл взглянул на Майкла и уже не весело добавил. – Привет, дружище.

На удивление, Томми хорошо слышал Билла. Нет, его слух не стал острее. В баре было подозрительно тихо. Не как в библиотеке, разумеется, но былые шум и веселую атмосферу он где-то посеял. Только медленная и спокойная музыка, исходящая из древнего магнитофона, которым гордился Билл, и пара мужских голосов, о чем-то спорящих в дальнем углу бара, нарушали тишину заведения.

– Билл.

– А?

– Мне вон ту бутылочку бурбона.

Билл оглянулся.

– Ха-ха. Смешно. – Лицо Билла посерьезнело.

Он откашлялся, схватил тряпку из-под барной стойки, развернулся и принялся протирать стаканы.

– Ну, так чего вам налить?

Томми кинул взгляд на Майкла, как бы говорящий "не молчи, скажи ему, я не могу говорить, не я ведь плачу".

– Мне водки, пожалуйста.

– Мне тоже, – подхватил Томми.

– А вы, я смотрю, серьёзно настроены. – Произнёс Билл, взглянув на часы за своей спиной. Семнадцать часов двенадцать минут. – Ну, рассказывайте. Что вас привело ко мне? Да, пока, Фрэнки! – Очередной пьяница вышел из бара.

– Маловато сегодня народу у тебя…

– А? – Будто рефлекторно переспросил Билл. Снова откашлявшись, он обратился к Майклу. – Давненько я тебя здесь не видел. Маловато, говоришь? Когда последний раз забегал? Года три-четыре назад?

Прозрачная жидкость плавно полилась в два стакана.

– Да, где-то так. – Спокойно ответил Майкл.

– Да… Будь это не мой собственный бар, я как плюнул бы на пол. – Билли взмахнул широкой мускулистой рукой. – Эх, не буду.

Билли поставил третий стакан на стойку и тоже наполнил его живительным напитком.

– За тебя, друг мой, за тебя… за тебя и за вас, – прицельно пересчитав всех посетителей своего заведения, Билл молниеносно осушил стакан. Томми с Майклом решили не опаздывать.

Как только все три прозрачных стакана опустели, Томми ехидно спросил:

– Что-то ты не весел. Помнишь, как раньше отжигал? Неужели стареешь?

– Та… Скажи лучше, когда вышел?

– Вчера, если мне память не изменяет. – Томми слегка улыбнулся.

– А знаешь, что случилось после того, что ты натворил? – Лицо Билла стало серьёзным.

– О чем ты говоришь, Билл? – Томми напрягся.

Не задавая вопросов, Билл наполнил стаканы своим гостям. Свой стакан он отодвинул на другой конец барной стойки.

– Лесопилка, Том. – Произнёс Майкл. – Её закрыли.

– Что? Как? – Удивился Томми.

– Эй! Эй! Спокойнее там! Сегодня я не в настроении видеть побои у себя в баре!

– Да всё в порядке, Билл, – крикнул бармену пьяный мужчина из дальнего угла бара.

– Твоё дело было очень громким, Том. – Сказал Майкл.

После этих слов Билл невольно покосился на свой пустой стакан.

– Ещё во время судебного процесса возник шум из-за того, что человека без водительских прав посадили на рабочий автомобиль. – Продолжил Майкл. – Защитники природы ухватились за эту ниточку. А когда суд вынес приговор, и им оказалось убийство по неосторожности, а не обычное убийство, ну… Тогда все двери были открыты для того, чтобы окончательно угробить лесопилку.

– Основного работодателя Холдвуда… – С грустью подметил Билл.

– Забавно. – Ухмыльнулся Томми и влил в себя содержимое стакана.

– Весело тебе? Тысячи две мужчин лишились работы. – Билл разочарованно взглянул на Томми.

– Многие уехали из-за отсутствия работы.

– А ты теперь любимчик города. Ещё никто тебе не говорил пару ласковых?

Билл продолжал наседать на Томми. Но тот этого не замечал. В его голове возник образ Линды Симмонс, которую он встретил по пути до дома сестры.

– Маловато в баре народу… Да ладно.

Томми не отвечал. В этот момент в бар зашёл посетитель, не знакомый Биллу.

– Ладно, хех, я вас оставлю ненадолго, сами понимаете, теперь каждый посетитель на счету! – Билл достал открытую бутылку и поставил её возле Томми, затем обратился к новому посетителю, который растеряно озирался по сторонам. – Дружище, присаживайся.

– Город опустел. – Произнёс Майкл после минутного молчания. – Только неудачники здесь остались. – Майкл уверенно осушил стакан с водкой.

Томми молчал.

– Виделся с Сарой? – Спросил Майкл.

– Да.

– Что говорила?

Майкл задал этот вопрос, глядя куда-то вниз опустошенными глазами. Билл продолжал громко беседовать с новым источником денег. Томми, на котором была надета все та же рубашка с парой дырок возле ключицы, почувствовал холод. Ему в голову пришли слова своей сестры, и он понял, что находится в метрах двадцати от леса – бар Билла почти примыкал к нему.

– Она вела себя очень странно… Сказала, что… – Томми немного смутился перед тем, как сказать следующее слово. – Что её детей похитили, и она кого-то видела. В лесу.

Майкл слегка закивал головой, затем обратил всё своё внимание на бутылку, стоящую прямо перед его носом.

– Да, как и всегда.

Оба стакана наполнились.

– Что это значит?

– Сара последние два года утверждает, что Джесси и Кевин были похищены. Спустя пару месяцев после начала лечения в клинике.

– Как это случилось?

Оба стакана в мгновение стали пустыми.

– Это был… очень трудный период нашей жизни. Сара… Мы не справились с этим. Сара решила вскрыть себе вены. – Майкл принялся водить стаканом по грязной барной стойке, будто бы что-то измеряя. – Слава богу, я был рядом. Её удалось спасти. Но… нужно было что-то с этим делать. В больнице настоятельно рекомендовали полежать месяц в клинике. Как видишь, месяц затянулся. Я порой виню себя за это…Но, Томми, что я должен был сделать? Не согласившись положить её в эту долбанную психушку, она бы снова попыталась себя убить! – После всплеска эмоций Майкл схватился за голову.

– Друзья, у вас всё нормуль? – Спросил подбежавший (если можно так сказать про хромого человека) Билл.

Томми в ответ кивнул ему.

–Ты всё правильно сделал. Она скоро вернётся, не волнуйся.

– Не знаю даже… Вернётся… И что дальше? Что нам делать? Жизнь для нас остановилась, Томми. Понимаешь?

Томми не знал, что ответить. Он не мог представить себя на месте мужа своей сестры, и, честно говоря, не хотел представлять.

– Что случилось? Как это случилось? – Томми надеялся, что Майкл его поймёт, что ему не придётся уточнять: "Эй, Майкл, расскажи, как погибли твои дети?", что ему не придётся произносить такие ужасные слова потрясенному горем человеку.

Майкл вздохнул. За секунду в его голове пробежали все ключевые моменты трагичного дня. Дня, когда погибли его любимые дети.

– Это произошло восьмого мая. Это был первый выходной день, когда почувствовалось приближение лета…

Глава 3

8 мая 2010 г.

– Дорогая! – Майкл метался по всему залу. – Где плед?

– Я его уже сложила, – донеслось из кухни.

– Ма, ты сколо? – Спросил Кевин, топая маленькими ножками вокруг мамы.

– Пап, а мы будем змея пускать? – Поинтересовался Джесси.

– Мы не сможем, Джесси. В лесу много деревьев, а из-за них змей даже не взлетит.

В доме семьи Кроустен царила суета, обусловленная приготовлениями к ежегодному весеннему походу в Холдвудский лес. Традиция ходить в поход сложилась в первую весну после рождения Джесси. Это никак не было связано с первым сыном Сары и Майкла – так случилось, что именно в тот год Сара, обычно любившая сидеть дома в тепле и уюте, решила разнообразить свою жизнь единением с природой. Майкл, который в юношестве почти каждую неделю ходил в лес, был только рад желанию жены.

В прилегающем лесу никогда не видели опасных зверей, они водились только в Холдвудском заповеднике, но на всякий случай Майкл всегда, как и в этот день, клал длинный острый нож на дно своей сумки.

– Жаль, дяди Томми не будет… – Взгрустнул Джесси.

– Сара, а где спрей от насекомых?

– Я уже сложила! – Снова донёсся занятой голос с кухни.

– Что ты говоришь, Джесси? Ты будешь брать мяч? – У Майкла в голове вертелось множество мыслей, но все они могут быть охарактеризованы одной фразой – как бы ничего не забыть.

– Ну да, возьму…

– Чудно, выбегай на улицу. Дорогая, ты скоро?

– Ты берёшь пример с Кевина что ли? – Ответила Сара.

– Ты сколо? А? Ты сколо? – Смеясь, подхватил Кевин.

– Минуту, мой сладкий. Беги за папой.

Кевин долго думать не стал – его маленькие ножки потопали на улицу за папой, пока Сара обыскивала каждый ящик кухни в поисках штопора. Спустя минуту она сдалась. Саре оставалось только со вздохом пожать плечами. Она вытащила из сумки бутылку белого полусухого испанского вина (обычно они брали вина Нового Света, но стратегический запас вин на кухонной полке почти закончился, осталась одна бутылка двухлетней давности родом из Испании) и выбежала на улицу вслед за своей семьёй.

Тот день действительно порадовал население Холдвуда теплом. Ледяной воздух сменился приятным лесным запахом, яркое солнце встало рано утром и до сей поры ни на минуту не пропадало. Это один из тех редких дней, когда человек чувствует, что может зарядиться энергией на целый год, когда осознаёт, что его жизнь протекает наилучшим образом, когда рад, что он жив и здоров. Конечно, это относится только ко взрослым людям. Маленькие дети всегда полны энергии и всегда радуются жизни. Но, к сожалению, не всегда живы и здоровы.

Сара гордо вручила ещё одну сумку мужу. Теперь он стал похож на вешалку, на которую повесили раза в два больше вещей, чем она должна выдерживать. Кевин уже успел испачкать свои новенькие жёлтые кроссовки, бегая вокруг папы. Джесси уверенно зашагал впереди всей семьи, удерживая под мышкой свой любимый мяч.

Поход всегда шёл по проработанному сценарию. Сначала игры с детьми. Обычно Джесси просил Майкла поиграть с ним в футбол, а так как Кевин уже подрос, чтобы мог самостоятельно бегать и не падать каждую секунду, то, скорее всего, сегодня в футбольной команде появится третий игрок. Затем уставшие от игр мужчины и уставшая от раскладываний вещей и приготовлений к обеду Сара садились есть. Майкл всегда хотел разжечь костёр, посидеть вокруг него, приготовить на нём еду. Как в старые добрые времена. Но Сара была против таких развлечений. Не из-за того, что считала опасным разжигание костра в лесу, а из-за боязни не уследить за детьми вблизи открытого источника огня.

На обед они обычно брали сэндвичи, фрукты и пару баночек фруктового пюре для самого младшего члена семьи. Иногда удавалось взять даже экзотические фрукты. Дело в том, что Холдвуд настолько маленький город, что в него не выгодно завозить менее ходовой товар, по типу экзотических фруктов, качественной мебели или дорогой зубной пасты. Но порой Майкл, желая порадовать семейство, в пятницу после работы ехал в Ристен, чтобы накупить там вкусных продуктов. К сегодняшнему дню ни Майкл, ни Сара подготовиться не успели – солнце пришло слишком нежданно, поэтому ни в одной из пяти сумок, которые тащил Майкл, никакой экзотики не было.

После обеда следовал дневной сон, причём самый настоящий! С палатками и тёплым пледом. Конечно, днём палатка не особо нужна, но с её помощью можно уловить незабываемую лесную атмосферу. Для взрослых эта атмосфера в первую очередь означает спокойствие. Лежишь в палатке, которая едва пропускает солнечный свет, слушаешь пение птиц, вдыхаешь свежий воздух и чувствуешь безграничное спокойствие. Для детей же она означает любопытство с маленькой примесью страха. Лежишь в палатке, слышишь разнообразие звуков, а вокруг тебя только тёмная ткань палатки. Что же прячется за ней?

В свой первый лесной поход семейство Кроустен нашло свою уютную лесную поляну. По её земле расстилался тонкий слой мха, что позволяло детям с комфортом пинать мячик. А прямо над ней светило солнце, позволявшее взрослым любоваться отблесками вина в бокалах. Также на этой поляне присутствовало любимое дерево Джесси. Нельзя, конечно, сказать, что мальчик испытывал к нему романтические чувства, но он любил бросать в него маленькие камушки, которые он находил на земле под мхом. Такой тир был одним из развлечением Джесси и Майкла. Однажды Майкл, заигравшись, метнул камень слишком сильно, и тот чуть не отскочил Джесси в лоб. Джесси сначала испугался, но потом засмеялся, как и Майкл. Но улыбка Майкла резко сменилась недоумением, как только он увидел озлобленное лицо своей жены, которая, оказывается, всё видела. Потом она высказала Майклу, что "её сын чуть не стал инвалидом", как делают все любящие матери, переживающие за здоровье своих детей.

До поляны оставалось идти около пяти минут. Ножки Кевина подустали, поэтому Майкл был вынужден отдать пару самых лёгких сумок Саре и посадить Кевина себе на правую руку. Джесси продолжал бодро идти вперед, периодически оглядываясь на родителей. Вдруг его шаг замедлился, широкие глаза опечалились.

– Жаль, дяди Томми с нами нет…

– Ничего страшного, зайка. – Спокойно ответила Сара.

– Мои друзья говорят, что он убийца, – Джесси пнул ветку, лежащую на его пути.

– Это не правда, Джесси, не слушай их. – Вступился Майкл. Сара недоверчиво взглянула на своего мужа.

У Джесси были причины скучать по своему дяде. Кто его никогда не ругал? Дядя Томми. Кто всегда при встрече дарил подарки? Дядя Томми. Кто всегда соглашался на авантюры, придуманные детским желанием проказничать? Дядя Томми.

– Убица.

– Кевин! – Вскричала Сара.

– Во даёт, – улыбнулся Майкл.

Кевин, уже отученный засовывать указательный палец себе в нос, нашёл ему другое применение.

– Кевин! – Майкл чуть не пошатнулся под весом сумок, почувствовав щекотание в своём ухе. – Хватит совать пальцы, куда попало.

Кевин снова засмеялся.

Увидев долгожданную поляну перед собой, Майкл с облегчением сказал:

– Ну вот и всё, слава богу. Дошли.

Он опустил на землю Кевина и скинул сумки. Кевин моментально побежал в сторону брата в надежде отобрать у него мяч. Но Джесси, закалённый неожиданными отборами мяча от дяди Томми, легко увернулся и удержал мяч в своих ногах.

– Ребята, никуда не уходите, играйте на поляне! – Громко воскликнула Сара. – Дорогой, присмотри за ними.

Не успевший отдышаться Майкл со вздохом встал на ноги, стряхнул с бежевых шорт частички мха, земли и еловых иголок и пошел к детям. Сара сразу же начала раскладывать вещи из сумок. В первую очередь она достала красный плед, купленный специально для походов в лес, и расстелила на самом, как она считала, чистом месте. Затем выложила аптечку, воду и влажные салфетки. Сумку с палатками кинула в сторону.

– Гоооооол!!! – Прокричал Джесси, радуясь тому, что пробросил мяч между ног Майкла.

Кевин с психом побежал за мячом в надежде повторить успех брата, но наткнулся на большой камень, прятавшийся под зеленым лесным покрывалом, наступил на него, пошатнулся и упал. Майкл не успел даже отреагировать, как младший член семьи быстро встал на ноги и побежал дальше. Кевин взял в руки мяч, вернулся к отцу, положил мяч на землю и замахнулся. Майкл, смекнув, что от него требуется, раздвинул ноги пошире. Кевин ударил по мячу, который покатился ровно между ног Майкла, и на радостях закричал.

Неожиданно Сара, сидевшая на пледе и наблюдавшая за игрой своих мужчин, услышала позади себя какой-то звук. Она оглянулась. Звук был похож на какой-то шорох, напоминавший хруст веток. Сара прислушалась. Она ничего не слышала впереди себя, только сзади доносились звуки ударов по мячу. Сара посмотрела наверх. Не было ни малейшего ветерка, деревья не шевелились, никаких белок или птиц Сара не увидела.

– Майкл! Подойди сюда.

– Что такое, дорогая? – Спросил подбежавший Майкл.

– Там ничего нет? – Сара указала пальцем в сторону едва видневшейся тропинки. – Я что-то слышала.

Куда приводит извилистая тропинка, они не знали.

– Я ничего не вижу. – Майкл задумался. – Да ветка какая-то, наверное. Не волнуйся, здесь зверей нет.

– А если это не зверь? – Сара насторожилась.

Майкл обернулся посмотреть, как там дети.

– Ну, тогда мы позовем нашего гостя поиграть с нами в футбол. – Майкл улыбнулся, встал и пошел к детям.

Сара, которую так и не покинуло чувство опасности, поправила воротник свитера и развернулась лицом к семье, спиной к таинственной тропинке.

После того, как Кевин устал бегать с мячом, он начал капризничать и выпрашивать папу поиграть во что-то другое. У Майкла, к счастью, был припасен новый вид развлечений. Он подбежал к Саре, которая выкладывала еду и напитки на плед, покопался в одной из сумок и достал пачку листов исписанной бумаги. Джесси и Кевин, стоя возле друг друга, внимательно наблюдали за ним. Майкл сел на корточки возле старого пня, который они обычно использовали для нарезки еды и семейных фотографий. Каждый поход на поляну заканчивался памятной фотографией. Джесси становился на пень, подняв руки вверх, а Майкл с Сарой по краям, обнимая сына. Когда их семья пополнилась Кевином, Майкл садил его себе на руку между собой и Джесси. Каждый год хорошая фотография получалась с первого раза – все улыбались, только Кевин на фотографиях иногда смотрел в разные стороны.

Майкл положил стопку бумаг на пень и принялся мастерить бумажные самолетики. Пару лет назад он даже потратил час своего времени, чтобы узнать, как делать самолетики быстрыми и точными. Потратив не более пары минут, глава семейства сделал порядка десяти самолетов. Кевин был в восторге. Джесси побежал к отцу. Сара любовалась своими детьми.

– Так, видите то дерево? – Майкл указал на сосну, растущую в метре от тропинки. В том самом месте, где Сара что-то услышала. – Кто больше раз попадет в него, тот и выиграл. Готовы?

– Да! – Прокричал Кевин.

– Запускаем самолеты с этой точки. – Майкл топнул пару раз ногой.

Очевидно, выиграл Джесси. Майкл победить не мог, так как понимал, что такое событие может спровоцировать серьезную детскую обиду. Кевин тоже победить не мог, так как он еще маленький. А Джесси поддаваться, как его отец, не стал, потому что он не настолько взрослый, чтобы идти на такие жертвы. Исход этого состязания был предрешен. Зато все набегались, навеселились и проголодались. Сара уже ждала все семейство за импровизированным обеденным столом, состоящих из сока, фруктов и сэндвичей.

После еды все семейство начало клонить в сон. Первым сдался Кевин. Его карие глазки довольно быстро спрятались под сонливой тяжестью век. Затем начал сдаваться Джесси. Майкл в срочном порядке принялся ставить палатки, но жена его остановила:

– Может, все в одной ляжем? – Полушепотом спросила Сара.

– Почему? Они уже взрослые, ничего не случится.

Сара обдумывала слова Майкла.

– Давай для твоего спокойствия вот как поступим. Обе палатки поставим рядом, нашу мы закрывать не будем, чтобы был виден вход в палатку детей, как тебе?

– Да, хорошо, – Сара слегка улыбнулась.

– Ну вот видишь, – потом Майкл наклонился к жене и прошептал на ухо, – нам тоже иногда нужно уединяться. Знаешь, я давненько не получал свою заслуженную долю ласки.

Сара снова улыбнулась, но уже веселее.

– Давай, иди уже.

Майкл справился за десять минут. Палатки стояли, пледы расстелены. Он сказал Джесси бежать в свою палатку, а Кевина отнесла Сара, напоследок нежно поцеловав ребенка в лоб. Пришло время и родителям отдохнуть. Сара улеглась на груди Майкла так, чтобы видеть вход в палатку детей.

– Не волнуйся, дорогая, – успокоил Майкл, заметивший волнение жены. Он плавно поглаживал ее длинные русые волосы.

– Да я не волнуюсь… Просто… не по себе как-то.

– Хм, давай тогда придем домой ииии… Сделаю тебе массаж?

– Ой, да ты как обычно забудешь.

– Нет! Ты что. Я обещаю.

– Ну смотри, тебя никто за язык не тянул, – Сара засмеялась и нежно поцеловала Майкла.

Они еще немного мило поболтали, обсудили скорый поход Джесси в школу, посмеялись над тем, что у Кевина в детском саду появилась дама сердца, понежились и легли вздремнуть.

***

Внезапно до ушей Майкла донесся громкий шум, отчего он резко открыл глаза и приподнялся. Его глаза выглядели испуганными, будто он проснулся после самого страшного кошмара в его жизни. Сара тоже моментально подскочила и в испуге сжала ладонь мужа. Звук был похож на треск, сопровождающийся звонкими ударами. Будто человек, поедающий яблоко, дерется со своим оппонентом на деревянных палках.

– Майкл!

Сара успела прокричать только одно слово. Треск усиливался, удары стали быстрее. Сара сразу же посмотрела в сторону палатки своих сыновей. Все было хорошо. Она была закрыта. Как вдруг, прямо перед ее глазами, палатка ее любимых детей начала прогибаться под тяжестью падающего дерева. Все случилось быстро, в одно мгновение. Затем громкий завершающий удар. Земля содрогнулась.

Сара с ужасающим криком подбежала к палатке детей. Майкл, еще пытавшийся осознать, что произошло, наконец, понял, что случилось что-то страшное и непоправимое. Он выбежал из палатки следом за женой и увидел, как Сара истерически пытается выдрать зеленую ткань под упавшим деревом. Она громко кричала. Голос напуганной матери эхом пролетел по Холдвудскому лесу. Майкл подбежал к ней, упал на колени, одной рукой схватился за сердце, другой – помогал жене. Наконец, ткань поддалась. Под ней виднелись обездвиженные маленькие ножки в желтых кроссовках. Сара закричала еще громче и ужаснее. Следом за кроссовками они увидели яркие синие шорты. Туловище было прижато упавшим деревом, из-под которого вытекала бардовая жидкость. Майкл прерывисто дышал, сердце заболело еще сильнее. Возле одного тела лежало второе, укутанное теплым пледом. Маленькие ножки, туловище. Головы не было видно, ее также скрывало упавшее дерево. Шорты одного тела и воротник другого медленно впитывали кровь, превращаясь из яркой одежды в темный ужас, отражавшийся в опустошенных глазах Сары и Майкла. Сара продолжала кричать, Майкл продолжал сидеть на коленях. Его глаза смотрели прямо на тела своих мертвых детей, пытаясь осознать, что это не сон. Обездвиженные Джесси и Кевин – это реальность. Кричащая и плачущая Сара – реальность. Он поднялся на дрожащие ноги и принялся оттаскивать жену от мертвых детей. Но Сара не поддавалась. Она исцарапала все руки Майкла, но отходить от своих детей не собиралась. Она не могла поверить, что ее дети погибли. В ее сознании они все еще улыбались, держа свою маму за руку.

***

17 ноября 2012 г.

– Господи, Майкл…

Томми смотрел на своего собеседника ужасающими глазами. Майкл молча осушил свой стакан и в ответ посмотрел на Томми. В глазах одного – ужас, в глазах другого – злость. Билл периодически поглядывал на посетителей с другого конца барной стойки, неторопливо занимаясь своими барменскими делами.

– Получается, Сара что-то заметила…

– Нет! – Громко прокричал Майкл. – Слушай… Никого там не было. Нечего тут обсуждать.

– Но ты же…

– Не было! – Майкл схватился за голову. – Просто упало дерево. Фантастическая случайность!

– А что сказало следствие?

– Что, что… Что никаких следов не нашли. Изучили… Все изучили.

– Но есть ли вероятность, что кто-то мог…

– Томми, Томми… – Майкл зажмурился. – Что кто-то помог ему упасть?

Томми кивнул. Обессиленный муж Сары, которая сейчас смиренно, как думал Майкл, лежала в клинике, наклонился к своему собеседнику.

– Там никого не было. Следов не было. Никто никак не мог ничего сделать. Это было просто гнилое дерево, основание которого треснуло. И упало. Понимаешь? – Майкл снова выпрямился. – Все изучили, Том. Другого варианта быть не может.

Томми молчал.

– Слушай, давай не будем это обсуждать больше, хорошо? Я не могу… Не могу. Я пытался Сару убедить в том, что это огромная, безусловно огромная трагедия, – Майкл вцепился руками в плечи Томми, – но случайная. Как видишь, не получилось. Я не хочу пытаться убедить в этом и тебя. Да и, честно говоря, мне не за чем это делать. Мне все равно, во что ты веришь.

Майкл потянулся за бутылкой, но обнаружил, что на ее дне не было ни одной капельки.

– Билл!

Бармен захромал в сторону гостей.

– Давай, доставай еще бутылку. – Майкл небрежно положил на стойку пустую бутылку так, что она упала, покатилась и чуть не свалилась на пол – Томми успел среагировать.

– Дорогие мои, возможно, – Ответил Билл, – возможно, я не совсем нормальный бармен, раз отказываю своим гостям, но именно это я и собираюсь сделать. Я думаю, на сегодня вам хватит.

– Налей мне чертовой водки! – Майкл агрессивно стукнул стаканом по столу. Из-под рукава его кофты выглянули длинные узкие шрамы. Остальные посетители бара замолчали и обратили свои взгляды на барную стойку.

– Нет. – Билл отрицательно помахал головой.

– Майкл, думаю, нам стоит уйти… – Томми положил руку на плечо Майкла, но тот не реагировал. Он продолжал агрессивно смотреть на бармена. Билл уверенно стоял на своем.

– Майкл. – Повторил Томми.

Через несколько секунд Майкл гневно встал и направился к выходу.

– Билл, давай… я позже расплачусь.

– Не волнуйся. Сочтемся.

Когда Томми было девять-десять лет, в один летний день отец Томми не на шутку разозлился на свою жену. Наверное, тот случай стал первым звоночком-предвестником зарождения ссор в их семье, приведшие к алкоголизму, а затем и к смерти. Это был первый день, когда мама ещё маленького Томми встала поперёк воли отца. Намечалась семейная поездка, правда, без Сары, которая тогда была уже слишком взрослой для таких мероприятий (на самом деле, с четырнадцати лет она всегда старалась оставаться дома, чтобы в тайне от родителей звать на ночь своих подруг). Но мать семейства намеревалась отложить поездку на следующие выходные из-за того, что бабушка Томми, добрая и милая Марта, захворала. Отец же не собирался откладывать мероприятие, ссылаясь на то, что они уже договорились о встрече со своими друзьями, но, на самом деле, он лишь хотел выбраться из дома, где, по его мнению, его перестали понимать. Долго спорить со своей женой он не стал – развернулся и пошёл к выходу. Родители не кричали, но Томми всё равно почувствовал злость в их голосах. Он зарыдал.

Образ отца, проходящего сквозь дверной проём, глубоко врезался в память Томми, поэтому и сейчас, смотря на уходящего из бара Майкла, Томми невольно вспомнил своего отца. Конечно, Майкл не был на него похож, и это воспоминание вовсе не было душераздирательным воспоминанием его жизни. Нет. Всего лишь образ спины человека в дверном проёме.

Томми вышел следом за Майклом, но догонять его особо не собирался. Пусть проветрится, подумал Томми.

Проветриться Майклу действительно удалось, поэтому, придя к себе домой, он чувствовал себя уже лучше. Томми, конечно, тоже приложил свою руку к удовлетворительному состоянию Майкла – весь путь до дома он молчал. Да и в доме не особо часто открывал рот – слишком много тревожных мыслей заполняли его голову. Забрал свои вещи, да ушёл.

Переступив порог своего временного убежища, Томми скинул все вещи на пол. Схватил пыльную гитару, которая все три года хранилась на чердаке в доме Майкла, и сел на кровать. Попытался сдунуть пыль с инструмента, но у него не получилось – пыль слишком плотно обволакивала гитару. Томми уже чуть ли не приложил большой палец правой руки к струне, но вдруг передумал и отложил гитару в сторону.

Что-то удерживало голову Томми в напряжении. И он даже понимал что.

Глава 4

После ночи, ещё беспокойнее предыдущей, Томми почувствовал себя разбитым. Разбитым физически и психологически. Тело ныло, плечо как обычно болело, голова не соображала. Сидя на маленькой одноместной кровати в дырявых трусах (Томми не хотел их надевать после освобождения из тюрьмы, но выбора у него особо не было), Томми пытался запустить свой головной механизм. Но как это сделать, он не имел ни малейшего представления. Обычно ему удавалось заставить двигаться шестерёнки с помощью душа и короткой разминки шеи. Но сейчас ему казалось, что до душа слишком далеко идти, а шея после вчерашней прогулки по холодной улице стала каменной. Поэтому он просто сидел.

А что… если я виноват в их смерти?

Томми взглянул на настенные часы. 8:37. Часовая и минутная стрелки расположились таким образом, что, имея хорошее воображение, можно увидеть цифру семь. Но Томми увидел косу, с которой обычно изображали смерть на различных картинках или фильмах. Он усмехнулся. Но на самом деле ему было не до смеха – в глубине его души смеялась только тревога, размахивая костлявыми руками ржавую длинную косу.

Стопка помятых старых тетрадок, лежащих на грязном полу, приковала взгляд Томми. Он опустился на одно колено, поднял верхнюю тетрадку. Открыл страницу, где-то посередине. 23 июля 2009 год… Просмотрел глазами страничку и немного успокоился. Дыхание стало ровным. Но голова от неприятных мыслей так и не освободилась.

***

Томми стоял перед входом в полицейский участок, будто бы не понимая, что он здесь забыл. На самом деле, он всё прекрасно понимал – Томми не мог справиться с навязчивыми мыслями в своей голове, поэтому решил поговорить с кем-то, кто может ему помочь, кто может рассказать, что случилось в тот день. Это был шериф Холдвуда Джон Канвальд.

В полицейском участке Томми проводил довольно много времени, большую часть которого он просиживал в простенькой камере (передержке, как называли её местные посетители). После несчастного случая на лесопилке Томми начал наведываться в полицейский участок ещё чаще (не по своей воле, разумеется). Как только случилось несчастье, Джон Канвальд подошёл к унывающему в камере полицейского участка Томми и произнёс: "Я тебя не особо уважаю, ты и сам это знаешь, но я пытаюсь всегда поступать правильно. Я знаю, что ты ни в чем не виноват, поэтому сделаем всё возможное, чтобы очистить твоё имя. А вдруг ты ещё и запомнишь мою помощь, и перестанешь дебоширить в моём городе".

Вспоминая былое, Томми невольно сморщился. Да, очистить имя не удалось, но шериф города сыграл свою роль именно так, как было выгодно Томми. На слушании по делу Джон Канвальд выступил в качестве свидетеля защиты и сказал, что своими глазами видел случившееся. Это был несчастный случай. Джон Канвальд не соврал. В тот день он действительно посещал лесопилку.

Джон сидел на посту городского шерифа уже почти двадцать пять лет, и несмотря на свои пятьдесят пять, казалось, уходить на покой (в хорошем смысле этого слова) он не собирался. За свои четверть века управления городской полицией случилось много преступлений, если судить по меркам малонаселенного городка. Поэтому нельзя сказать, что выполнял он работу идеально. Хотя можно ли полностью искоренить преступления, даже если достойно выполнять свои обязанности шерифа? Наверное, нет. Но Джон Канвальд старался. По крайней мере, по каким-либо внешним показателям результатов его работы, например, ни одного "висяка" за двадцать пять лет, можно сказать, что Джон имел серьёзный подход к своему делу.

Взявшись за ручку входной двери в полицейский участок, Томми начал сомневаться в разумности своего решения. Но секунду подумав, пришел к мысли, что разговор с шерифом будет лучше бездействия, и зашел внутрь.

За вторыми металлическими дверьми сидел дежурный Ленни, но Томми не помнил его имени, тем более фамилии, но помнил его всегда угрюмое лицо. Это лицо стало еще угрюмее, когда Ленни поднял взгляд на посетителя своего участка. В отличие от Томми, у Ленни была хорошая память (как он сам и говорил), поэтому Ленни помнил каждый приход Томми в участок. Но сейчас, увидев его, он вспомнил не его приходы, а то, что сын Ленни, который был на пару лет младше Томми, потерял работу после закрытия лесопилки. Понятно, почему лицо Ленни было угрюмее обычного, но Томми понять этого не мог, да и не особо задавался вопросом: «Почему же толстячок Ленни такой хмурый?». Дежурный полицейского участка остановил невыспавшегося Томми и пристал к нему с вопросами. От такого натиска Томми знатно разозлился. Голоса повысились. Услышав какой-то крик, шериф Холдвуда выбежал из своего кабинета:

– Да что у вас здесь происходит?

– Шеф, тут Том Фрост пришел.

– Давай, проходи, – Джон жестом пригласил Томми в кабинет.

– Но шеф… – Произнес Ленни. Джон ничего ему не ответил.

Вернувшись в кабинет, Джон развалился на массивном потертом кожаном кресле, скрестив руки на груди. Именно в такой позе он ожидал Томми.

– Ну здравствуй. Кажется, ты впервые сюда приходишь по собственной воле. – Джон взял пачку дешевых сигарет, достал одну и положил ее за ухо. Как бы он ни хотел курить, он никогда не позволял себе курить в своем кабинете.

– Надеюсь, вообще больше сюда не приду. Ни по своей, ни по чьей-либо воле.

– Хех, да. Знаешь, да. – Шериф активно закивал. – Я тоже на это надеюсь. Но раз пришел, говори, зачем? И что ты там с Ленни не поделил? – Взгляд Томми упал на темные пятна на синей рубашке шерифа. С момента его прихода на работу прошел час. За этот час он успел разложить папки с делами по своим местам, выпить крепкий бодрящий кофе и пролить его себе на рубашку.

– Да он меня пускать не хотел. – Томми продолжал стоять возле дверного проема.

– Хм, странно, это на него не похоже… А ты чего стоишь? Садись давай.

– Дааа, – протянул шериф после небольшой паузы, – столько всего с тобой было, и даже в тюрьму сел! И все равно решил прийти сюда. Ну, рассказывай.

– Даже не спросишь, что со мной было в тюрьме? После всего, что случилось?

– Да на кой хер ты мне сдался, – улыбнулся Джон, – рассказывай, что у тебя.

– Что случилось с детьми моей сестры? – Лицо Томми резко стало серьезным.

Так как Холдвуд был городком небольшим, каждый его житель знал почти всех, кто живет в нем. Что же касается шерифа, то он знал абсолютно всех, поэтому Джон Канвальд сразу понял, о чем спрашивает Томми. Шериф несколько секунд молчал, прищурившись, глядя на своего гостя.

– Да что тут скажешь… Трагичная и нелепая смерть.

– Что-нибудь нашли, когда осматривали место происшествия?

Джон задумался.

– Да нет, ничего не нашли. Да и что там искать? Конечно, мне безумно жаль этих пацанов, но искать там было нечего. Это просто упавшее дерево.

– Все так просто? – Возмутился Томми.

– А что по-твоему? – Шериф ответил печальной улыбкой. – Думаешь, какой-то лесоруб с пилой, нет, с топором, пошел в лес и принялся бесшумно стучать по дереву? Нет, это исключено. Дерево мы тщательно осмотрели, на нем не было никаких признаков воздействия человека.

Джон слегка покачивался на кресле, периодически протягивая руку к сигарете за ухом.

– Дааа, много шума развелось после этого случая.

– В каком смысле? – Спросил Томми.

– Да, знаешь, в Холдвуде не часто такие вещи происходят. Отсюда и резонанс. Сначала народ боялся на улицы выходить, хер знает почему, на самом деле. Потом ребятня начала шороху наводить. Начали оставлять зарубы на дереве. Обычная полоса. Якобы кто-то спилил дерево, поэтому и… случилось это все. Да и что с них взять, старшеклассники пугали детей помладше, поэтому зарубы в основном возле школы оставляли. Спустя год успокоились, но это был тяжелый год. Неоднократно получали звонки от разъяренных родителей, мол разберитесь с этими дебилами. Это не мои слова, если что.

Томми молчал, обратив свой взгляд вниз, куда-то на заваленный бумагами стол шерифа.

– Что тебя тревожит, сынок?

– Не знаю даже. – Томми соврал. – Знаешь, наверное, я просто любил этих мальчишек.

Джон закивал.

– Скажи, а кто был ответственным за это дело? Или как у вас все это происходит, я не в курсе.

– Знаешь Сэма Макмиллана? Он раньше сидел на кассе в супермаркете. – Томми вспомнил приятного кассира в магазине, который, правда, неодобрительно поглядывал на Томми, когда тот покупал алкоголь рано утром. – В общем, буквально через месяц после твоего заключения мы взяли его к себе. Вот он и расследовал это дело. Если это вообще можно назвать расследованием. Нечего там было расследовать, поэтому и доверили работу новичку.

– Он сейчас здесь?

– То дело было для него первым и последним. После него он переехал в Ристен.

Странно. Томми нахмурился.

– Не ищи то, чего нет.

– Шеф! – В кабинет шерифа ворвался один из сотрудников местной полиции. Его волосы были взъерошены, галстук плохо сидел, выглядывая по всему контуру воротника. – Ой.

– Чего тебе?

– Шеф, вы не забыли?

Томми не понимал, о чем идет речь.

– Сейчас что ли?

Молодой и зеленый полицейский кивнул.

– Том, давай на этом закончим. – Джон с трудом встал, явно не желая покидать свое кресло. – Если будет о чем поговорить, заходи. Сейчас у нас все равно затишье. Спокойнее стало в Холдвуде. Надеюсь, так и будет дальше. – Джон улыбнулся.

Томми не стал ничего отвечать. Молча развернулся и покинул кабинет.

– Это надолго? – Спросил Джон.

Полицейский, прервавший разговор шерифа и Томми, снова кивнул. Джон вздохнул, переложил сигарету со своего уха на стол и ушел вместе с полицейским.

Покидая полицейский участок в недобром настроении, Томми увидел Линду Симмонс (жену бедолаги, который по трагичному стечению обстоятельств погиб на Холдвудской лесопилке, из-за чего Томми провел три года своей жизни в тюрьме), идущую ему навстречу. Его настроение стало еще хуже. Они разминулись и пошли дальше в разные стороны.

Интересно, что ей надо от полиции?

***

Томми подходил к маленькому продуктовому магазину, на крыше которого светилась табличка "24 АСА". Буква "Ч" уже давно перестала светиться, ещё до тюремного заключения Томми. Сначала владелец магазина ленился исправить эту проблему. Потом на табличку у него никак не хватало времени. Позднее он и вовсе забыл про неё. Его забывчивость позволила магазину стать одним из звёздочек Холдвуда. Местные мужики придумали обоснование двадцати четырём асам. Из-за того, что магазин находился в ста метрах от бара Билли, многие пьяницы и любители слегка выпить, когда у них кончались деньги или когда Билл их выгонял из своего бара, перемещались к этому магазину. В оживлённые для Холдвуда времена возле "24 АСА" толпилась целая куча пьяных мужиков. Вот они – двадцать четыре пьяных аса.

В этот вечер Томми не собирался становиться асом, он всего лишь хотел взять немного еды на деньги Майкла. От мысли, что в кармане его потертых джинсов не было своих денег, его накрыла злость. Но что он мог сделать? Уехать из города, начать новую жизнь и пытаться развиваться в профессиональном плане, несмотря на статус преступника? Наверное, он мог так сделать. Но такое путешествие требует много моральных сил. Только это его останавливало, ведь прямо сейчас Томми не думал о смерти племянников, не думал о том, что в их гибели есть его вина.

Взяв себе в магазине пару дешёвых сэндвичей, Томми пересчитал деньги. Их стало ещё меньше. Но тут, пока Томми стоял на крыльце магазина и звенел в руках монетами, послышалась нежная мелодия. Она исходила из бара Билла. Томми стоял, пытаясь вслушаться в слова. Но как бы он не старался, ему не удалось их разобрать. Песня казалась ему очень знакомой, будто Томми слышал ее в детстве много-много раз из радиоприёмника, стоящего на кухне в доме родителей. Всё также стоя на крыльце магазина, Томми вспомнил своих родителей. Ему стало тревожно.

Мелодия стала тише, а вскоре и вовсе сменилась на весёлую джазовую песню, в которой говорилось что-то о хорошей жизни после переезда в большой город. Томми усмехнулся.

Вдруг помимо музыки из проигрывателя Билла, стоящего в углу его бара, Томми услышал ещё один звук. Он доносился со стороны леса. Шорох, птица или зверь. Но диких зверей здесь быть не может, поэтому Томми не боялся за свою жизнь. Он подошёл поближе, к началу леса и начал вглядываться в его глубь. Стоял поздний вечер, было темно. Томми ничего не мог разглядеть. Ни единого звука. Ничего. Будто кто-то затаился. Кто-то выжидал, чтобы не стать полностью обнаруженным. Подул лёгкий ветерок. Дрожь пробежала по телу Томми.

Ничего и никого так и не обнаружив, Томми уже собрался возвращаться в номер мотеля, как вдруг он всё же что-то заметил. Под слегка заснеженными ветвями деревьев виднелись едва различимые горизонтальные линии. Он подошёл поближе к одному из таких деревьев. Указательным пальцем дотронулся до линии. Её глубина составляла примерно полсантиметра. Видимо, заруб сделан ножом, подумал Томми. Наверное, это то, о чем говорил шериф.

Песня из бара Билла снова сменилась. На этот раз заиграл тяжелый рок. Но Томми ничего не слышал, кроме своего дыхания. Но, погоди… Томми достал телефон, включил фонарик и внимательнее начал рассматривать ножевое ранение на дереве. Оно выглядит свежим… Но Джон сказал, что эти детские проказы закончились. А эту отметину оставили, наверное, неделю назад или меньше… Он провёл по линии пальцем. Она идеально чистая. Даже меньше недели. Кто мог ее здесь оставить? И для чего?

Мысли о смерти племянников снова наполнили разум Томми.

Глава 5

Следующим утром Томми встал в добром настроении. Ему наконец удалось выспаться, несмотря на тревожные мысли перед сном. Из-за такого подъема настроения Томми, лёжа на кровати, подумал, детей я, конечно, любил, но себя я люблю больше. Не важно, что случилось, не важно, что будет происходить с этим чертовым городом. Меня это уже не должно волновать. На этот раз Томми себе не врал – его действительно ничто не волновало. Даже позабыв про свой статус преступника, он нафантазировал себе прекрасную жизнь в большом особняке, с гаражом для двух машин (желательно, спорткаров). Жизнь для него вдруг стала лёгкой.