Небродско

Размер шрифта: 13

ISBN 978-5-0060-7125-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всем, благодаря кому я горю,тебе…Аксинья Новицкая

От автора

Добрый день, дорогой читатель!

У тебя в руках особое издание – книга, вобравшая в себя труд нескольких лет. Здесь собраны избранные стихотворения, написанные до 2018 года.

Путь этой книги оказался долгим, тернистым, непредсказуемым. Первые иллюстрации, уже оплаченные и нарисованные чудесной молодой художницей по моим описаниям, не были включены в сборник из-за разночтений законодательств соседних стран и, как следствие, невозможности заключения договора того вида, на который изначально рассчитывали мы обе.

Погоревав, я села за новые иллюстрации. И пришлось решать не только и не столько задачу написания иллюстраций, сколько задачу изобретения новых сюжетов, отличных от уже реализованных, но не включенных в сборник. Я больше человек слова, нежели кисти, потому я мечтаю, что первые иллюстрации тоже однажды найдут дорогу к широкой публике. Они действительно чудесны!

Первое издательство, которое само нашло меня и предложило свои услуги (это было воспринято мной как знак), технически не смогло реализовать ряд требований к внешнему виду книги.

Прошло еще несколько месяцев, прежде чем был заключен договор с издательством, выпустившим первый тираж книги «Небродско». Бесконечно благодарю каждого друга и знакомого, кто помог мне найти мое первое издательство.

Но самым сложным на пути к книге оказалось даже не все это, а трудный выбор, какому стихотворению попасть в сборник, а какому – нет. Я внезапно столкнулась с тем, что сегодня мне нравится какое-то стихотворение, а завтра оно кажется слишком личным или чересчур сложным, иногда внезапно неуместным или слишком часто читаемым/упоминаемым на моих страницах и в сообществах в интернете. Стихи добавлялись, потом удалялись, а потом вновь появлялись, иногда даже в том же самом разделе. Появилось ощущение, что процесс бесконечен. А потом оказалось, что иллюстрация, написанная к разделу, странным образом иллюстрирует каждое из стихотворений попавших в этот раздел. И книга сложилась.

И когда прибыл тираж, можно, наконец, было с любовью упаковывать каждую книгу и отправлять заказчикам, благо вместе со мной читатели смиренно ждали этого момента уже несколько лет. И первые книги даже уехали и улетели в свои новые дома.

Больше того, я набралась смелости и отправила стихотворную подборку пяти разным критикам. Половина стихотворений этой подборки вошла в сборник «Небродско»: Календарь, Рыбы, Колыбельная (Кто-то ходит…), Прощание с осенью, Моя реальность.

Другая половина, разумеется, лучше принятая критиками, ждет следующего сборника.

Опыт общения с критиками тоже был интересен и неоднозначен. Так пришла идея добавить выдержки из рецензий. Вы заметите, что критики говорят об одних и тех же стихотворениях. Я выбрала не самые плохие и не самые лестные отрывки, скорее самые интересные с точки зрения критики как особого вида творчества. Наверное, это самая высокая оценка, когда в ответ на твоё рождается новое творчество. А одна из рецензий, написаная Еленой Крюковой, стала лонглистером престижной премии «Неистовый Виссарион».

Моя идея была в основном в том, чтобы однажды включить в один сборник стихотворения, написанные до 2018 и больше никогда и ни при каких условиях его не переиздавать.

Но оказалось, что я в очередной раз только насмешила того, у кого на нас свои планы. Тираж остался дома, мы уехали вслед за главой семьи /и его работой/ в другой город.

Целый год в новом городе, да что там, в новом мире, словно все с нуля, я мысленно возвращалась к своим обязательствам и понимала, что сейчас никак не могу их выполнить.

И именно в этот момент (и снова знак!), сразу несколько знакомых поэтов и писателей порекомендовали издательство Rideró. И идея размещения сборника в интернете, с возможностью печати сборника под заказ, оказалась настолько блестящей и своевременной, что за каких-то два месяца я пересмотрела, переформатировала Небродско, добавила выдержки из рецензий, вот сейчас допишу слово от автора, и книга полетит к вам.

Я бы очень хотела, чтобы эта книга стала вашим добрым другом. Чтобы строки утешали и смешили, чтобы на полях оставались интересные заметки, чтобы вы могли прочитать понравившиеся стихи своим близким.

Оставляю пару пустых листов в каждой главе. Запишите на них свои строки, телефон особого человека, нарисуйте пару сердечек или квадратиков. Пусть книга живет и продолжает наполняться и после выхода в свет!

А у вас пусть даже в самое сложное время найдется минута для поэзии. Желаю вам прекрасных времён и приятного чтения.

Ваша Аксинья

Дом на сваях

Дом на сваях

Мне как-то снилось: у меня есть дом на сваях,
Куда ни глянь – везде одна вода,
Я вижу море, утром просыпаясь,
Я слышу море на исходе дня.

Мне как-то снилось: солнце в дом приходит,
Как Человек ступая по воде,
Садится рядом, разговор заводит,
И счастье разливается везде.

Мне как-то снилось: Он со мною рядом,
Два кофе, книги, нега и ленца…
Но я проснулась и сама не рада —
Я вспомнить не могу его лица…

Лето

Напеку пирогов, позову в дом гостей —
Пусть наполнят мой дом голосами.
И я буду сама хохотать громче всех,
И петь песни шутливые стану.

Пусть танцуют они, пусть смеются взахлеб,
Пьют всю ночь напролет до рассвета.
И когда поздно утром последний уйдет,
В дом ворвется дождливое лето.

Будет окнами хлопать и шторы срывать,
Со стола на пол сбросит посуду.
Будет громко кричать и к гостям ревновать,
А я целовать его буду.

Осень

Осень – это время убивать
Летом жарко вспыхнувшую нежность,
В чемодан загар запаковать,
Море в рамках по стенам развесить.

Осень – это время умирать,
Незаметно исчезать в тумане,
С журавлями в небо улетать,
Сыпаться песком в дыру кармана.

Осень – это время вспоминать,
Нафталином жизнь пересыпая,
И дождем по улицам рыдать,
Первым снегом на скамейках тая.

Осень – это время не для нас.
Мы с тобою в осень опоздали.
Осень – это время убивать,
Так, чтоб по весне не опознали.

Город утром открывает окна,
Сонно в небо тянется дымком.
Под дождем за ночь листва намокла,
Двери всё томятся под замком.

Распахнуть навстречу ветру двери,
Пусть они немножечко скрипят.
Этот город я люблю. Я верю,
Будет так сто тысяч лет подряд.

Мир

Ты взгляни на мир, он из нас:
Терри Пратчетты, Энни Ленноксы,
Ты, они и я птицы-фениксы,
Из ничто возродясь не раз…

Солнцем каждый день зародясь,
Мир из темени воскресает,
Он-то знает, конечно, знает…
Посмотри на мир: он из нас.

Выше нос

Выше нос – туда, где звезды
Поразвесили лучи,
Лучше никогда, чем поздно —
Хоть учи, хоть не учи.

Синяки мои и шишки —
Очень больно, но мои.
В други – только сны и книжки,
Дождь и взлетные огни.

Через сотни лет средь моря
К небесам взовьется сад.
Ну, и что, что много горя—
Есть ведь те, кому ты рад.

Пусть их как по пальцам мало,
Никого другого нет.
Ты их крепко обнимала,
И они дарили свет.

Выше нос – туда, где звезды
Дарят искры для мечты.
Лучше никогда, чем поздно,
Рассказать, что это ты.

Лео

Я хотела бы верить. Верить,
Просто вдаль по аллее шагать,
Осень хмурую чашками мерить,
Любоваться на рыжую стать.

Я хотела бы вечер. Вечер
Фонарями зовет гулять,
В теплый шарфик закутать плечи,
И в листву падать как в кровать.

Я хотела бы окна. Окна
Распахнули глаза на мир,
Мир оделся в туман как в кокон,
Завернулся в седой эфир.

Я хотела бы голос. Голос
Звал бы тихо меня с собой
Посмотреть на созревший колос,
На шумящий у ног прибой.

А еще я хотела бы руки
Греть своими и целовать.
Слушать осени тихие звуки,
Видеть моря озябшего гладь.

Календарь

Календарь

Вот и ещё один месяц на календаре
Осенним листом пожелтел и сорвался ниц.
Вот и ещё один ветер в моем дворе
Листву разметал и распугал синиц.

Вот и ещё один вечер зажег окно,
День отболел и погас, став мгновением из
Тысяч таких же, прожитых мной давно,
границ, куда не достанешь виз.

Целая веха – наш искрометный блиц,
Как бы хотелось длить его без конца.
Вот и ещё одна вереница лиц,
Пазлом сомкнулась поверх твоего лица.

Метро

На тело – платье, на ноги – боты,
В глаза – усталость, налет заботы,
На голову – шарф до носа и шапку,
На руки – кольца, а в сумку – папки,

Ракушки – в уши, звонок на вибру,
В карманы руки. Обычный выбор.
– Простите, что вам? Не знаю, где это,
Там дальше карта. Спасибо. Не за что.

Свистит метро по туннелю серому,
Змеюкой гнется – пространство меряет.
Бездушны люди… Витрины светятся,
Мигают окна бродяге месяцу,

А хлопья снега в узоры вяжутся…
Лишь город одушевлённым кажется.

Противоположности

Холодные камни, бездушные, серые…
Но сложены в дом – и окошки зажгут,
Дым выдыхают, ждут, слепо веруют:
Вернется хозяин – вернется уют.

Холодные капли дождя, суровые,
Но выйди под дождь, наплачься с ним —
И он по плечу похлопает, голову
Погладит твою, и легче двоим.

Стальные глаза, холодные, мрачные,
Но стоит вглядеться в их глубину,
И видишь, как в море парусник мачтами
Взрезает свод неба, а носом – волну.

Кривизна

Это время-пространство двойных стандартов.
Здесь не ты решаешь, кто светел – прав.
Здесь кривы прямые – оси Декарта,
Здесь все права – иллюзия прав.

И словно вмиг ото сна воспрянув,
Ты понимаешь, здесь правды нет.
И мир сужается до папы с мамой
И пары глаз, где мерцает свет.

Малости

Каждый день требует больше сил,
Выстоять, выдержать, вынести,
Все возможно, чего б не просил,
Малости или милости.

Страшно бросаться в омут, и дрожь
Бьет – и не хочешь вырасти.
А пока не впряжешься, ты не поймешь,
Сможешь ли вывезти.

Успеть

Опуститься до примитива:
Полюбить себя и прозреть:
Потому любят, что красива,
И презрением жжешь – как плеть.

Оттого, что изгибы плавны
Улыбаются и лебезят —
В этом мире давно о главном
Не пекутся. И время вряд

Ли вернет на места устои,
Топит нас, как слепых котят:
«О цене горевать не стоит —
У вас цены на лбах блестят.»

Здесь объявлена распродажа,
Нераспроданных – под каток.
Вьешься шелком вокруг и даже
На повторный идешь виток.

И тепло свое до озноба
Раздаешь, как рекламки, всем…
Меня зрячей родили, чтобы
Ускользать от привычных схем.

И весенней капелью в шее
Бьется слабый, но четкий пульс:
Я, возможно, еще успею,
И сюда больше не вернусь.

Они

Они все такие яркие, как в кино.
Они сливаются с арками жизни в одно.
Такие идейные, творческие – всполох огня.
Когда их лепили, чуть капнули на меня.

Они бесконечно играют, то джаз, то блюз.
У них то с богом, то с чертом самим союз.
Я им не завидую, даже совсем не злюсь.
Живу свою жизнь. Порою срываюсь в юз.

Их крепкие нервы-канаты, по ним как сок
С текилой течет ароматный искристый ток.
И выливает на смертных салют-поток.
А у меня только ты – мой весны глоток.
Мой сказочный мир, беззвездный мой потолок.

Однажды мы встретимся возле того угла,
Где я бы сказала все, если бы я могла.
И ты подмигнешь мне, мол, барышня, как дела?
И снова нависнет над миром проклятая мгла.
Как я столько лет, не помня тебя, жила…

Они будут петь свой салют из открытых окон,
Их краски будут лететь к нам со всех сторон.
И верхним аккордом громкий церковный звон.
А я проиграла. Я встала и вышла вон.

Былое и думы

Не вытравить, не выжечь, не сломать…
Зато поется, пьется и не спится.
И нет, конечно, мне не страшно спиться —
Страшнее верить, но уже не ждать.

Не избежать – на каждом перекрестке
Сто тысяч клонов стрижек и штиблет,
И абсолютно идентичных нет,
Но в каждом отблески, намеки и проростки

Чего-то близкого, родного донельзя…
Бегу вперед, взгляд спрятав за ресницы,
Твержу как мантру: «Это просто снится»
Бегу быстрей, на первом льду скользя.

Ведь я проснусь в один прекрасный день,
И заживу, как будто не бывало
Ни песен, ни стихов, как будто стала
На твое место кружевная тень.

Молчание

Город засыпает средь снегов,
Фонари окутывает дым.
Нет на картах наших городов,
Нет в прогнозах наших общих зим.

Поднимаясь в синеве ночи
Взглядом над лоскутным миром крыш,
Удивляйся, помни и молчи —
Нет имен для тех, о ком молчишь.

Город гасит окна, вместо них
Ночь включает дальний свет у встречных.
И сиянье звезд, близких бесконечно,
Озарит одно небо на двоих.

Личное дело

Мне гораздо больше, чем вписано в паспорт.
У них нет таких строк, чтоб вместить мои тысячелетья.
Им неважен ты сам, только твой цифро-буквенный растр,
Да еще индивидуальное немногоцветье.

Мне гораздо больше: я живу за тебя, за себя и за нас обоих.
С меня спрос вдвойне: что сказала, что сделала, для кого.
Наши прошлые жизни, абсолютное большинство их,
На изнанке записаны облика моего.

Сколько мне осталось? Девяносто девять?
Эта жизнь – не начало, а вдруг это все, что доступно мне
Я жива, я слышу, мне осталось всего лишь верить —
Мне дается вдвое, потому что плачу вдвойне.

Пореветь

Ну, уж нет, я тоже хочу поплакать,
пореветь, поканючить, включить ленцу.
Пожалеть себя вместо мамы с папой,
хоть раз в год, который идет к концу.

Чтоб ничком лежать на своей кровати,
громко всхлипывать, прям навзрыд,
Чтобы все утешали: «Ну, хватит-хватит…»,
меж собою кивая: «Позор и стыд».

И не слышать, в общем, ничьих вопросов,
просто слезы лить завывая,
И пускай кривятся: «Ты что, серьезно?»
А вы думали, я другая?

А природная вредность мне шепчет: «Дура,
бестолковая, глупая» и зевает:
«У тебя же каменная натура,
а болит – хорошо, значит ты живая».

Вечность

Неужели приходит время сидеть на резном балконе,
Медленно втягивая вино,
Наблюдать, как мимо летят вагоны,
Понимать, что вот оно: « Все равно».

Наслаждаться стуком колес по рельсам,
Вспоминать, сколько окон помнят твой взгляд,
Греть холодные руки над вспышками цельсия
Догорающих лет /тому сто назад/.

Неужели приходит время всепонимания:
Никакими словами, никакой рукой
Не вернуть таинственного обаяния —
Его место занял простой покой.

Неужели здесь смысл весь и сила вся —
Научиться любить то, что есть сейчас,
Монтраше с омарами или силос с силосом,
Дождь – так дождь, снег – так снег
…Мы живем лишь раз.

Эгоизм

Как хотелось бы быть такой:
Мне, меня, обо мне, мной.
Чтоб вокруг колесом чудес
Вился рукоплесканий лес,

На все точки и времена
Чтобы я, только я одна.
Видеть: солнце лишь мне в окно,
Что другим просто не дано.

Слышать птиц голоса мне,
Мне подснежники по весне,
Мне стрекоз шаловливых рой,
Мною жить, за меня горой,
Чтоб и ночью, и среди дня
Для меня. Для меня. Для меня.

Нет

Там, где нет тебя…
Ты туда не лезь,
Если там не нужен,
Так ты нужен здесь.
Если во дворе
Разливают лужи, Оставайся там,
Где тепло и ужин.
Там, где нет тебя —
Параллельный космос,
Ты рожден в другом,
Перепрыгнуть поздно.
Ни понять, ни взять,
Только любоваться.
Если память есть —
Памятью остаться.
Из воды осядет
Золотая взвесь.
Там, где нет тебя…
Ты туда не лезь.

Сводка

Люди здесь как стальные тросы:
Улыбаются и не врут,
Лишних не задают вопросов,
Но дерут

По три шкуры за каждый промах,
За ошибку – уже по пять.
Я в таких побывала штормах —
Не сказать.

С остальным – все вполне прекрасно,
Есть, чем хвастаться, что поесть,
Обещают погоду ясной
И благую весть.

Только я все ищу и маюсь,
Точно зная, что быть беде —
Я давно не молюсь, не каюсь:
Меня нет нигде.

Номер

Мне пишет он: «Я, дурак, потерял твой номер.
Я прочесал все улицы, где был раньше.
Я светил фонарем. Я не нашёл телефона.
Да, и черт бы с ним, если б была бумажка,

Обрывок, визитка, чек, телефонная книга,
Где чёрным по белому, словно ножом по живому,
Твой почерк, заветные цифры, можно без имени,
В кармане поближе к сердцу, в гостиной дома

На видном месте. В тайнике. У друга.
Но нет и не может быть – сейчас ведь другое время.
Я так и ходил по своим же следам по кругу.
Я все уже понял, но не хотелось верить.

Я в памяти рылся остервенело – где там…
Какие-то десять цифр, а исчезли разом.
Я стал вспоминать, где я видел тебя тем летом,
И осенью, и весной – не поддался разум.

Я вспомнил о друге, семейном, давно уже спящем
В безлунную долгую ночь на краю района,
И друг оказался действительно настоящим,
И он поделился компом, интернетом, домом.

И вот я пишу, с отчаянием и счастьем,
Я знаю ответишь, я знаю, напишешь: «Вот он.»
Но я ухожу сейчас, я здесь не могу остаться,
Я жду тебя утром в кафе рядом с самолетом.

Я ждать тебя буду, пока не придёшь, ну, или
Пока не придёт конец света, ночь или сам хозяин,
Сказать, что уже все ушли и кафе закрыли,
Предложит такси, чтоб спасти меня от окраин.

Я ждать тебя буду на утренний кофе с пенкой,
На ланч, на обед, на ароматный киш…
Я купил телефон, ты знаешь мой номер, верно?
Но я точно знаю, ты первая не позвонишь.»

Не прошу

Не прошу

Не прошу ни жалости, ни любви.
Надо ли вообще мне о них просить?
Мир прошу: «Воспрянь меня, оживи!
Заплети вновь оборванную кем-то нить»

Я прошу, но нет мне ответа – нет.
Слышен только сердца стук в темноте.
И порой вдруг зажжется неясный свет,
Лица лучом выхватит – да не те.

И опять: тьма, тишь, никого вокруг,
Эхом возвращается: «… оживи» —
Это, может, молится рядом друг?
Нет, не о любви…

Город

У меня есть целый город:
Домики, сады.
Каждый здесь как радость дорог,
Каждый – это ты.

В городке резные ставни,
Много сотен лет
Через них в дома вползает
Розовый рассвет.

А из труб струится в небо
Легкий светлый дым
С запахом тепла и хлеба,
С огоньком живым.

В утро двери выпускают
Сонных горожан,
Каждый горожанин знает,
Он любим и ждан —

Их на окнах ждут лениво
Рыжие коты…
Каждый нежный, каждый милый,
Каждый – это ты.

Грёзы

Все эти образы: дым колечками, ставни с крылечками, домики с печками – не о прошлом и не о будущем.

Все эти зори ясные, присказки разномастные, яблоки красные – все здесь о том, что так любишь ты.

Это все о весне, о морском прибое в висках, о кофейных песках на самом дне чашки, о сегодняшнем дне – не о вчерашнем.

Эти линии на руках, эти ласточки в облаках, эти искорки в глубине твоих глаз – не тогда, не потом, а сейчас.

Эти ночи бессонные, эти долгие телефонные, международные, эти песенки старомодные – все это сыплется между пальцев, ложась на дно души теплым пледом, согревает мечты скитальцев, отводит
страхи и беды.

Останься на миг. Просто побудь, междометиями, многоточиями, долгими вздохами междустрочия, бесконечным дождем столетиями, теплом в грудь – просто не уходи.

Побудь.

Буковки

Однажды я это брошу:
Буковки, знаки, словечки,
Но вряд ли я стану хорошей,
Вряд ли я стану сердечней.

Однажды все встанет на место,
Обнимет спокойствием нежным,
И мир обернется прелестным,
Ласковым и безбрежным.

И каждый весенний ливень,
И всякий день жаркий лета
Мне скажет: а ты счастливый,
Таких не берут в поэты.

Прощание с осенью

Дождаться последних птиц,
Последних гитарных вскриков,
Растаявших темных ликов,
Опущенных вниз ресниц,

И выбежать в старый двор,
Ловя волосами ветер,
Стать примой соседских сплетен,
И дрожью сомкнутых штор.

В студеный февральский плюс
Открыть нараспашку двери —
Я ни во что не верю.
Я ничего не боюсь.

Тучи нависли. Осень близка.
Грустные мысли. Держит рука
Чашу пустую жизни моей.
Выгляни, солнце, землю согрей.

Где-то за тучами радость и рай,
Солнце кипучее, свист птичьих стай.
Мне б вместе с птицами в синюю даль.
Только не спится мне… Осень… Печаль…

Золотая осень

У нас золотая и теплая осень,
И ласковый ветер щекочет мне шею.

И солнце прыгает по откосам
Окон, распахивающихся в аллею.

У нас дожди холодны и редки,
И птицы на юг не все улетели —

Сидят за окном на ивовой ветке,
Выводят старательно звонкие трели.

Пока не закрыты дубовые ставни,
Еще не задернуты душные шторы.

Продолжить чтение