Времена грёз

ПРОЛОГ. ЧУЖОЙ ВЫБОР.

Человеку в этой жизни трудно обойтись без тайн и старинных легенд, без тех сказочных историй, что по ночам нашептывают друг другу планеты.

Говард Филлипс Лавкрафт. Азатот.

Тишину прохладного летнего вечера прервал рев сотен чудовищ и грохот портала. Стены особняка, раскинувшегося среди хвойного леса, сотрясались от пульсирующей в каменных подвалах магии. Каин, только попав на порог дома, тут же бросился к нижним этажам, ощущая, как его сердце, предчувствуя угрозу, тревожно сжалось в грудной клетке. Возможно ли, что племянник выжил? Что он скажет сестре? Сможет ли он сам жить, если увидит в ее глазах ненависть?

Меньше чем за минуту добравшись до главной лаборатории, он с силой распахнул двери и сделал шаг вперед, встретившись с агонией внутри комнаты. Темный портал зиял в стене, вой мертворожденных созданий оглушал, и склизкие, будто испачканные в чернилах щупальца тянулись из дыры. Воздух пропитан был смертью, болью и тошнотворным ароматом разложения, будто тысячи мертвых тел лежали вечность под палящим солнцем. Все живое было ненавистно этому месту, любое тепло воспринималось словно страшнейшая пытка. И даже краски нашего мира стерлись, поблекли, сменившись черно-белым полотном бессильной реальности.

Шокированный такой картиной некромант не сразу заметил две лежащие на полу фигуры и, лишь заслышав хрип, повернулся к телам под ногами. В одном из них он с толикой облегчения узнал племянника, что, судя по ощущениям, пока еще был жив. Стоило его сразу же оттащить от портала, увести в безопасное место, но на нем виднелось второе тело. Словно потерянная тряпичная кукла, она лежала почти безжизненно, истекая потусторонней смолой и кровью. Ее сердце замедляло ход, и смерть, казалось, уже протянула свои ласковые руки, но именно остатки сил незнакомки не давали тварям выйти из-за завесы.

– Exire ex hic!

Резкий выброс магии вытянул всю энергию из Каина. Как много у него останется после этого вечера? Как много дурной мальчишка потратил зря, пытаясь создать этот портал? Сгорая, сила вскипела в жилах, будто болезненно прощаясь, судорога прошла по телу, заставив упасть на колени, хватая ртом воздух. Нужно еще, нужно больше. Сочащаяся черным соком рана, нанесенная миру, стала заметно меньше, но еще не ушла, еще не полностью. Некромант оперся на что-то рукой, собирая оставшиеся крохи магии.

– Боги, лишь бы хватило…

Его ладонь внезапно запульсировала, чувствуя отголоски тьмы. Кровь. Та девушка с растерзанным горлом лежала перед ним, и именно ее энергию он почувствовал. Надежда загорелась робкой свечой, она, эта неизвестная, тоже была магом. Она может помочь.

Сев рядом, мужчина прикоснулся к ее раскроенной коже на шее и опустил руку ниже, к месту, где белела кость ключицы. Сила, взятая взаймы, охотно подпитала некроманта.

Достаточно, должно хватить.

– Dii, dico vobis, audite me!

Хрупкое девичье тело дернулось под его рукой, она чувствовала боль от магии даже сейчас, ее сердце забилось чаще, будто пытаясь разбудить хозяйку. Портал подернулся пеленой и затянулся, унося за собой гнев его темных обитателей.

***

Немного позже, удостоверившись, что его племянник выжил, мужчина помог перенести незнакомку в лабораторию своей горничной Миланы, чтобы она и еще пара служанок попытались вытащить девушку с того света. Сам он, по локоть в крови, испачканный зловонной черной слизью, сидел у камина в кабинете и тихо молился. Впервые с тех пор, как разрушили Храм. Боги услышали его, они дали провести ритуал, если можно было назвать это так. Очень немногим получалось так использовать чужую магию в крови, и еще меньше жертв при этом выживало.

Огонь плясал в очаге, лишь изредка щелкая и разбавляя вновь наступившее спокойствие. Яркий лунный свет щедрым потоком лился из окон, очерчивая сгорбленную фигуру мужчины, что потратил всю свою жизнь на месть и, наверное, впервые чего-то действительно испугался.

***

Спустя пару недель Милана постучалась в двери кабинета Каина. Она выглядела встревоженной, теребя край фартука в руках. В такие моменты она напоминала юную магичку на экзамене в Храме.

– Что-то случилось?

– Господин, она идет на поправку. Я обследую ее время от времени и сейчас, когда ее состояние стало стабильным, кое-что заметила.

– И что же? Не тяни кота за хвост, меня раздражают долгие лирические отступления.

– Господин, эта девушка беременна. Плоду месяца три, может больше, сложно определить, но с ним все в порядке. Даже удивительно, как при таком переходе он смог выжить. Наверно, это очень сильный ребенок, и будет такой же сильный маг.

Каин откинулся в кресле, задумавшись. Вот это сюрприз приготовила ему незнакомка. Сложно представить, удивляло ли его что-либо сильнее, чем сейчас.

– Ясно, но я думаю, ты справишься с этой проблемой.

Он вернулся к своим бумагам на столе, решив, что вопрос закрыт, и не заметив, как сильно побледнело лицо его главной горничной.

– Господин, но это же чудо! Он выжил в такой жуткой ситуации! Мы можем хотя бы дождаться рождения и отдать его в Ултар. Там найдется семья, чтобы принять дитя.

– У меня на девушку совсем другие планы.

– Но так нельзя…

Этот разговор становился все более раздражающим для хозяина поместья. Отложив ручку, Каин поднялся из-за стола и не спеша прошел к Милане, съежившейся от тяжелого неприязненного взгляда некроманта.

– Каин, прошу тебя, какие бы планы у тебя не были, она не простит тебе этого. Ни одна женщина такого не простит, – она опустила глаза в пол и, заламывая руки, мысленно взмолилась богам, надеясь на их защиту. Не стоило злить некроманта, ох не стоило, но и промолчать Милана никак не могла.

Разочарование и ярость захлестнули Каина поистине огромной приливной волной. Его бесило это нытье, эта зацикленность горничной на детях. Они не раз говорили об этом, не раз обсуждали, и он все еще не понимал, почему женщины придают так много значения нерожденному плоду. Подняв лицо Миланы за подбородок, он взглянул в ее испуганные влажные глаза и, наклонившись ближе, прошептал:

– Я получил в свои руки идеальный сосуд. И если ты решила, что, раздвинув ноги, можешь здесь что-то решать, то я отправлю тебя к Аван по частям как лучшее угощение для ее демона.

Горничная вздрогнула, слезы ручьями побежали по ее щекам, от жгучей, почти чудовищной несправедливости заболело в груди. Покорно кивнув, она пробормотала извинения уже вслед удаляющемуся из кабинета господину. Еще никогда она так сильно не жалела о привязанности к этому мужчине, еще никогда ей не было так больно за кого-то другого.

МИР

Ни смерть, ни душевные или физические муки не могут породить такого отчаяния, какое вызывает утрата собственной индивидуальности. Обратившись в ничто, мы обретаем забвение; но осознавать себя существующим, одновременно зная, что ты лишен собственного «я» и более не являешься единственным и неповторимым, чем-то отличным от всех других, – вот он, истинный апофеоз ужаса.

Г. Ф. Лавкрафт. Врата серебряного ключа.

Мое истерзанное сознание вновь вернулось в тело, но я не была уверена в этом, как и в том, что все еще живу – настолько разбито и болезненно ощущалась жизнь. Наверно, будь у меня выбор, я предпочла бы ни просыпаться, ни открывать глаза и не думать, трусливо сбегая от реальности и ее неприятных подарков. Но где-то в голове еще мелькала мысль: я обязана встать. Зачем? Определенно ради кого-то.

Иногда бывает так, что чужое существование становится важнее собственного, но я только начала саму себя ценить, только оправилась от… от… ах да.

Полежав немного в тишине, я медленно отделяла себя от неприятных ощущений в теле. Моя муторная вялотекущая агония, конечно, не прошла, но стала явственно терпимей, достаточной, чтобы принять действительность такой, какой она предстанет мне, едва я распахну веки. Дав себе отсрочку в еще несколько минут, я постепенно, не торопясь, открыла глаза, фокусируя взгляд на потолке с лепниной. Не помню, чтобы я встречала подобное в знакомых мне местах.

– Что происходит?

Мой голос стал заметно ниже, будто я уже неделю мучаюсь ангиной. По ощущениям так оно и было, но я помнила, что в последние дни не болела, наоборот, старалась сохранить здоровье любым способом, оно было безумно важно. Но зачем?

Не получив ответа, я еще раз убедилась в том, что в комнате лежу одна, и, попривыкнув немного, размяла затекшие конечности. Попыталась встать, надеясь разобраться в том, что случилось, или узнать, где я хотя бы нахожусь. Последнее, что помню – гаражи, где когда-то разбилась моя подруга Слава. Да, я ведь несла букет на годовщину того случая. Большой, красивый. Нашла ей даже черные цветы в знак траура, чувствовала себя виноватой в ее смерти и в тысячный раз припоминала последний день с ней. Могла ли я хоть как-то спасти ее?

Это всего лишь еще одна смерть. Какой смысл о ней переживать?

Я вздрогнула и в панике огляделась, на миг показалось, что я сошла с ума, но незнакомый мне голос звучал поразительно близко. Замерев, я попыталась понять, где я его слышу.

– Кто ты?

Не бойся, я лишь воспоминание о себе. Если быть точнее, о когда-то сильном и великом тиране по имени Ньярлатхотеп.

– Нья-я, что?

Можешь называть меня Ньярл.

– З-драствуй. Постой, я не понимаю, где ты?

В твоей голове.

– Не может быть такого. Так не бывает.

Я теперь часть твоего сознания.

– Нет-нет-нет-нет, что угодно, только не это. Это явно паранойя, галлюцинации. Что-то туманит и путает мой разум.

Если бы все было так просто…

Со стороны двери послышался скрип, и темный проем впустил внутрь еще одного незнакомца. Неожиданно он показался мне намного важнее, чем голос в голове. Безумно хотелось понять, что со мной произошло.

Высокий, статный, прекрасного сложения мужчина средних лет в строгом старомодном костюме-тройке. Черты лица яркие, гармоничные, как у голливудского актера. Волосы короткие и черные, словно вороново крыло, и немного зачесаны назад. Взгляд стальных глаз грозный, тяжелый и хмурый, какой обычно я встречала только у военных, побывавших в горячих точках, но даже так он завораживал и казался красивым настолько же, насколько и суровым. На миг почудилось, что я его уже встречала, хоть и не смогла вспомнить, где именно.

– Здравствуй, теперь ты понимаешь меня? – голос незнакомца оказался бархатным и достаточно приятным. Его речь явно не была русской, слова странными, но я все понимала.

– Д-да, но кто вы?

Мужчина взял стул, стоявший у массивного письменного стола напротив, и сел рядом с кроватью, разглядывая меня.

– Скорее тут вопрос о том, кто вы? Мне пришлось действительно потрудиться, чтобы достать вас с того света при том, что обычно я не так радушен к незваным гостям.

– Ч-чего? Я гость? Не понимаю, – я смяла в руках уголок накрывающего меня одеяла. Чем дольше перебирала в голове оставшиеся воспоминания, тем сильнее хотелось закричать от абсурдности образов в памяти.

– Мой нерадивый племянник вытянул ваше тело случайным порталом. Полагаю, он хотел провести эксперимент, построив его через Завесу, но невольно получил вас. А я с самого начала твердил, что телепортация – это не его, – мужчина покачал головой и нарочито расстроенно вздохнул. – Мое имя Каин Блэквуд, я некромант и владелец местных земель. А вы?

– София Финаева. О каком портале вы говорите? Что это такое?

Каин изогнул бровь и с интересом оглядел меня, будто я спросила его о движении Солнца в небе, а не о какой-то фэнтезийной чуши.

– Портал, коридор, соединяющий две точки пространства, служит для быстрого перемещения. Тратит много магии и используется в основном для важных ритуалах.

– Ч-что? Я не понимаю, о чем вы.

– Позвольте, в вашем мире нет магии?

– В каком это, моем мире? – я инстинктивно повернулась к наглухо зашторенному окну. Даже не поймешь, день сейчас или уже вечер, и уж тем более не понять, где я оказалась.

Дитя, ты не у себя дома. Это иное место.

Вздрогнув, обняла себя за плечи, дрожа, как от озноба. Все происходящее стало слишком отчетливо напоминать дурной сон, и от накатывающего ужаса ситуации хотелось взвыть, кричать во всю глотку или бежать куда глаза глядят. Почему этот человек несет бред? Я попала в какую-то секту? Нужно найти телефон и дозвониться до Макса. Мне нужно попасть обратно домой к жениху. Он обязательно спасет меня.

– Полагаю, вы из иного мира.

– Так не бывает…

– К сожалению, бывает. Теперь ты гостья в этом доме, как минимум, пока не поправишься.

– Мне нужно это обдумать.

– Конечно. Горничная принесет ужин. Если что-то понадобится – обращайся к ней.

Некромант встал и, поставив стул на место, спокойно вышел из комнаты, оставив меня наедине с собственными мыслями. Он выглядел отрешенно и даже чересчур спокойно, будто в действительности ему было плевать на то, что происходит со мной.

От нового потока воспоминаний я вздрогнула, как от удара током. Все казалось фантастическим, нереальным, будто я проснулась после глубочайшего наркоза. Мне помнился бескрайний черный океан, в котором я утопала, словно в густой зловонной слизи, чей-то голос там, обещающий помощь, потом боль от царапин на горле и вспышкой внезапная боль от удара клинком прямо в сердце, пока я лежала на холодных камнях в некоем склепе. Прислушиваясь к телу, я отмечала ощущениями прошедший путь, но одно чувство, тянущее и особенно мучительное, выбилось из общей картины.

Скатившись на пол с постели, я на подгибающихся ногах подошла к огромному ростовому зеркалу на кованых ножках в дальнем углу комнаты.

– Госпожа, вам нельзя вставать! – испуганный девичий голос раздался за спиной, но едва ли он мог меня остановить.

– Какой ужас…

– Госпожа, вы были сильно ранены.

– Мое лицо…

Горничная села рядом и постаралась развернуть меня за плечи к себе, но то, что я видела, было слишком пугающим, настолько, что сложно было оторвать взгляд.

Неровные кривые шрамы исполосовали шею, проходя от правого уха к левой груди, словно мне разрезали кожу ржавым ножом, занесли инфекцию и долго не обрабатывали раны. Часть порезов прошла по губам, затянувшись, отметины искривили их. Создалось ощущение, будто на меня напал тигр, исполосовав когтями, или медведь, или…

Несмотря на красноту рубцов, все выглядело более-менее зажившим, но почему-то все равно болело. Гадко, ноюще, как старые переломы во время дождя. Хоть заново снимай кожу в надежде, что она в следующий раз зарастет лучше.

Прислушавшись к себе, я постаралась понять, что еще меня так беспокоило и как еще я могла пострадать. Запоздалая мысль жестоким мечом резанула сразу сердце и душу.

– Я-я… ребенок, что с… ребенком?

Девушка попыталась отшатнуться, замотав головой, но я предупредительно вцепилась в ее плечи, будто в спасательный круг.

– М-мисс, мне жаль, господин… он не смог бы вас спасти с-с… ним…

Внутри похолодело, паника, маячившая на краях сознания, вспыхнула в моей голове, словно лесной пожар. Теряя понимание происходящего, я ощутила, как руки онемели, и, даже если бы я захотела, у меня не было бы возможности их разжать.

– Нет-нет-нет, этого не может быть, не может. К-как это не мог? Как не мог?! Как он не мог?!

– Простите, мы пытались…

Ты все равно не сможешь вернуться в свой мир, младенец был бы обузой.

– Заткнись!

Не желая верить в этой безумный кошмар, я зажмурилась на мгновение и вновь открыла глаза, но перепуганная девушка все еще стояла передо мной, а тянущая, издевательски ощутимая боль и пустота отдавались затянутым узлом нервов под солнечным сплетением. Дрожа от страха, я постаралась отвести взгляд от горничной и опустить голову, надеясь на то, что тонкая сорочка все еще слегка выпирает под сердцем, но ткань красноречиво запала на месте исхудавшего живота.

Едва не задыхаясь от обиды и злости, я сгорбилась, чувствуя, как мой внутренний стержень, мой смысл существования внезапно исчез, отнятый кем-то против моей воли. Стоило так тяжело бороться за собственное счастье, за желанную жизнь, чтобы очередной урод разрушил ее в угоду своим представлениям.

Не выдержав нахлынувшего ужаса, я взвыла, не веря своим ушам и будто подспудно пытаясь воззвать хоть к кому-то и получить утерянное обратно. Слов, чтобы выразить или хотя бы отчасти передать мою боль и отчаяние, не хватало, да и не было еще придумано подобных выражений для тех, кто потерял свое желанное и любимое дитя. Все, на что меня хватило, это крик, бесполезный и протяжный, прерываемый лишь для того, чтобы набрать воздух в легкие.

– Господин! Помогите, прошу вас! Господин!

Посреди моего личного ада послышался чужой голос, тонкий и испуганный, за ним – шаги в комнате, ругань, и чьи-то крепкие пальцы с силой расцепили мои руки, чуть ли не отдирая их от горничной. Мое напряженное, словно сведенное судорогой, тело застыло, как выточенная из дерева кукла.

– Милана, принеси успокоительного, шустрее!

– Да, сир!

Мутный девичий образ за пеленой слез исчез, его место занял другой, больше и темнее.

– Посмотри на меня.

Сморгнув, я невольно подняла голову, открыв рот в немом ужасе, словно рыба, выброшенная из воды. Выть больше не получалось, горло саднило, от плача сбилось дыхание, срывающееся в редкую икоту. Каин постарался обнять меня за плечи и прижать к себе, но вместо этого я в исступлении попыталась отпихнуть его, а когда это не вышло, начала бить кулаками в грудь, чувствуя от этого какое-то особенное садистское удовлетворение.

– Вы не могли так поступить со мной! Все было хорошо! Все же было хорошо! Как можно было это разрушить?! Вы чудовище! Зачем?! Зачем вы это сделали?!

– Прошу тебя, прекрати! Успокойся!

Смотря на сурово сдвинутые брови и недовольный взгляд Каина, я вдруг поняла, что без ребенка мне все равно, что со мной случится. Я могла разнести этот дом к чертовой матери, выбить из некроманта весь его дух, уничтожить всех и вся, кто посмел дотронуться до меня и жестоко убить мое желанное дитя. Если в этом мире есть справедливость, то прямо сейчас должно случиться чудо, и я снова окажусь дома, а все прочее будет лишь дурным сном.

Я столько старалась, я отстроила свою жизнь заново, после того как меня едва не уничтожили. Мой жених, мой Макс, он наверняка меня ищет, я должна вернуться. Как они посмели навредить мне после всего того, что я пережила?! Я заслужила быть счастливой, так почему сейчас?!

– Я подержу ее, залей это в рот!

– Но, сир, она захлебнется…

– Нет времени нянчиться!

Я снова ударила Каина, но он ловко поймал мою руку, больно заломив ее у меня за спиной, второй рукой поймал подбородок и надавил на щеки, разжимая челюсть. Горькая, травяная жидкость полилась в рот, заставляя меня замолчать на половине крика и закашляться, давясь лекарством.

– Нашла из-за чего устраивать истерику.

Сипло захрипев и едва восстановив дыхание, я ощутила, как потяжелела голова. Тело переставало слушаться, наливаясь свинцом, и с каждой секундой становилось сложнее сопротивляться. Уставший разум затягивало поволокой, постепенно погружая в темноту.

– Ненавижу…

– Как у нее вообще голос остался, я думал эти твари лишили ее возможности орать.

Последнее, что я ощутила, перед тем как окончательно погрузиться в сон, это мягкость постели и затухающая боль, разлившаяся по всему телу. Тихий голос Ньярла что-то говорил мне о новой жизни, о возможностях и силе, но мне было уже плевать. Я погрузилась в странный и тревожный сон.

СМЕРТЬ

Близилась ночь.

Прощальные лучи горящего светила ласкали величественные, пугающие своей высотой стены исполинского Храма, что я рукотворно воздвиг всего пару столетий назад. Алое свечение темного жилистого камня будто выдавало пролитую в просторном главном зале кровь, а блеск, шелковый и влажный, тянул подойти и прикоснуться к сооружению, что своими башенками и удивительными сводами попирало царство богов.

Я видел это не единожды, но каждый раз завидовал себе. Стоя на крыше, я с упоением смотрел, как шепчет закат и многоокое ночное небо сулит вернуть обманчивое, благостное солнце. Оба они: и свет, и тьма, были богами-близнецами, что обязались помогать, но я теперь готов проклясть их ненавистное внимание. В труде всю жизнь и почитанье я стал слугой, рабом и узником чужих желаний. Взрастив любимую страну, я сам обрек ее на погибанье, создав того, кто смерть и боль внесет в прекрасные края.

Судьба сменялась, словно тающий мираж, и темный век ведет к концу, за мной уже идет моя убийца.

Как долго я смогу ее дурачить?

***

Короткие светлые волосы переливались в ярком свете солнечных лучей, словно нимб. Серебряный доспех сверкал, будто его хозяйка была в небесном одеянии. Тонкие черты лица, брови сведены к переносице, губы поджаты, но даже так я видел ее ребенком. Дитя, чья жизнь угодила в руки богов, став разменной монетой за счастье целого мира. Понимаешь ли, что я сейчас чувствую?

В ее руках рунный клинок, а за спиной целая армия, но дева медлит, она боится и ищет поддержки, будто не до конца уверенная в собственном выборе. Какая злая шутка, тебе дали силы, чтобы сражаться со злом, очистить мир от скверны и вести за собой народ, но ты не видишь ни зла, ни скверны, ни своего пути.

СДЕЛКА

Первым, что я услышала, был шум дождя и отдаленные раскаты грома. Нет погоды более подходящей, чтобы узнать о том, что твою жизнь перечеркнула случайность. Неужели все так и закончится? Я просто умру здесь? Нужно ли мне вообще бороться? Не вмешается ли в мою жизнь кто-то еще?

Я открыла глаза и уставилась в потолок, прислушиваясь к шороху ветвей и каплям воды, барабанящим по стеклу. Слезы сами собой собрались в уголках глаз, сердце болезненно сжалось, я не видела смысла вставать и уж тем более проживать новый день в объятиях моей тихой скорби. Лучше бы мне вновь уснуть, забыться глубоким безумным сном, полным счастливых видений и прежних надежд. Не просыпаться больше никогда, оставить это бремя переживаний, глупые попытки наладить свою жизнь и сдаться на милость грезам, что увлекут за собой в мир, где не будет ни бед, ни боли, ни страданий. Разве это так сложно? Простое легкое существование, можно даже небытие, лишь бы не то, что я вижу сейчас. Это слишком тяжело, невозможно осознать, что с таким упоением выстроенный уют, дом, любовь вновь оказались мимолетным видением среди моря несправедливости и жестокости ко мне.

Я заслужила быть счастливой, как никто стремилась к этому, лечила тело и душу, нашла того, кто поддержит меня, поможет, разделит мои взгляды на жизнь, позаботится обо мне и станет опорой.

Я так много потеряла. За что? За что мне все это? Почему я не погибла вместе со своим ребенком? Какой смысл мне двигаться дальше? Вновь бороться за себя?

Порывисто всхлипнув, я перевернулась на бок и, подтянув ноги к груди, попыталась унять дрожь в руках, вцепившись в колени. Хотелось выплакать все слезы, всю свою печаль, как тогда, раньше, чтобы перестать чувствовать вовсе. Ощутить долгожданный покой. Я просто лежала бы и смотрела, как идет время, или бесконечно смотрела на один и тот же дождь.

Если очень долго не вставать, у тебя будут пролежни. Горничной придется самой переворачивать твое бренное тело и омывать его влажными тряпками. Хотя, зная характер Каина, он выгонит тебя на улицу еще раньше. Никогда не терпел бесполезных людей

Почему ты в моей голове?

Потому что Каин решил, что знание некромантии делает его хозяином чужих жизней.

А можно проще?

Куда проще! Дитя, ты просто чистый белый лист, неужели ты уже забыла, как лежала на алтаре?

Я-я думала это сон, выглядело все как-то не очень реалистично.

«Реалистично» – забавно это слышать от той, что проделала такой путь в наш мир.

Так что же все-таки произошло? Как я смогла понять речь Каина?

Он провел ритуал, используя остатки моей крови, чтобы связать ее с твоей.

Зачем?

Чтобы вернуть меня. При жизни я был довольно сильным магом, поэтому имелся мизерный шанс, что мое сознание и память возьмут верх над твоими. На самом деле так и случилось бы, не будь ты такой упрямой. Я поражаюсь, насколько сильно ты хотела выжить.

Надо же, не ожидала от себя подобной прыти.

А уж как я не ожидал. Все чуть прахом не пошло, как минимум из-за того, что ты явилась будто фарш. Пробудь ты за Завесой еще мгновенье, и спасти не получилось бы ни тебя, ни Ганима, портал из него все соки выжал.

Боже, не так быстро, слишком много информации. Почему, если ничего не получилось, ты все еще здесь?

Я здесь, потому что тебе нужен наставник, как бы сильно я не был разочарован подобным воплощением. Каин все еще считает тебя некромантом, но это не совсем так. Ты пролила много крови за Завесой, и твои раны были полны ее черными водами, так ты оказалась связана с тем мрачным местом. Считай, что стала дверью в мир чудовищ, а твои раны словно замочная скважина.

Можно покороче?

Ты должна обучиться магии, неразумное дитя. Если не научишься использовать свою силу, она убьет тебя и все живое рядом с тобой. Ты будешь биться в долгой, мучительной агонии, пока тело не покроется ранами от головы до пят, и тогда в него с удовольствием влезет какой-нибудь демон, использовав останки как удобный мясной мешок.

Аргументы оказались более чем убедительными. К горлу подкатила тошнота, я встала с кровати и, шатаясь на еще слабых ногах, подошла к окну, открыв его. Холодный свежий воздух ударил в лицо, дав силы собраться с духом и отодвинуть за край сознания неприятные ассоциации.

– Какая гадость.

Ты думала, некромантия – это прочтение старых фолиантов и ночные прогулки по кладбищу?

Вообще-то я думала, что смогу умереть более приятным способом.

Я подняла голову и посмотрела на простирающийся за узкой дворовой полоской лес. Деревья показались знакомыми, по крайней мере, на первый взгляд, от этого стало чуточку легче на душе.

К тому же мне нужно просто найти путь домой, зачем мне вообще что-либо учить?

Наивный ребенок, я уже говорил тебе, что выхода отсюда нет.

К горлу снова подкатила тошнота. Пушистые мокрые ели вяло трепетали на ветру, темные свинцовые тучи, казалось, плывут прямо над их верхушками. Из окна второго этажа я будто бы могла прикоснуться к этой серой хмари.

Как это нет? Он обязан быть, мне всего лишь нужен маг, что сможет построить портал домой, если мало одного, пусть их будет хоть десяток, да даже сотня, они должны это сделать, я не собираюсь оставаться здесь.

Задумавшись буквально на мгновение, я решила действовать решительнее. Стянув с кровати простыню, я быстро привязала один ее край к оконной ручке и, подергав, убедилась, что она выдержит.

Софи, не вздумай!

Не желая терять больше ни секунды драгоценного времени, я забралась в оконную раму и, вцепившись в простыню, сиганула вниз, стараясь ухватиться за ограду.

Ты еще глупее, чем казалось.

– Заткнись!

Зацепившись за край довольно толстого ограждения, я смогла кое-как встать на него, но ноги предательски скользнули по поверхности. Потеряв равновесие, я успела только наклониться в нужную сторону, угодив в кусты шиповника.

Мелкие иглы впились в кожу, цепляясь за одежду, и я, будто сломанная марионетка, повисла на ветках, стараясь, чтобы они не достали лица.

Кажется, в одной из старых сказок про Рапунцель ее благоверный так остался без глаз.

Как жаль, что они тебя ничему не научили.

Я справлюсь и без твоих бесполезных комментариев!

А я на это посмотрю.

– Сгинь, дьявольское отродье!

Вырвавшись из кустарника, я по инерции прошла несколько метров вперед, прежде чем поняла, что не взяла с собой даже домашних тапочек. Земля неприятно холодила ступни, но, немного поразмыслив, я решила не возвращаться. Лучше умереть от простуды по своей глупости, чем от рук безумного некроманта.

Собрав волю в кулак, я продолжила идти вглубь леса, надеясь увидеть хоть какое-то поселение. Если очень сильно повезет, пожалуюсь, что меня похитили, или попрошу одежду, а там, может, продолжу путешествие до города побольше. Походы я никогда не любила, но, чтобы уйти подальше от этого больного на всю голову мага, придется потерпеть.

Чем тебе не угодил Каин?

Из горла вырвался неожиданный всхлип.

– Ты, верно, шутишь? Его племянник, или кто это там, без спроса вытянул меня в ваш мир, изуродовав и едва не убив по дороге. Сам Каин положил меня на аборт на четвертом месяце беременности, уничтожив дитя от человека, за которого я готовилась выйти замуж. А затем еще и подарил мне частицу сознания чудовища, которого, видимо, ненавидел весь мир за его преступления, раз пришли в Храм убивать с целой армией. Действительно, что же я его невзлюбила?! Святой человек, таких еще поискать!

Я остановилась и, переведя дух, вытерла набежавшие на глаза слезы, мысли невольно свернули к мучительной теме.

– Мы уже купили коляску! Коляску, мать твою! И пеленки… и маленькие такие чепчики, желтые, словно солнышко. Наше маленькое солнышко, я даже не успела узнать, будет у меня дочь или сын, не успела узнать вообще, какого это – держать свое дитя на руках, узнавать в нем знакомые черты, слышать, как бьется маленькое сердце.

Я хватала ртом воздух, стараясь успокоиться, но раз за разом в груди вспыхивала боль, обжигая злостью и отчаянием. В порыве чувств я снова начала задыхаться, мысленно жалея, что не могла закончить все прямо сейчас.

– Родители продали старую дачу, чтобы на деньги с нее купить квартиру. Мы с Максом столько работали, чтобы сделать ремонт, обустроить детскую. Купили целое море игрушек, выбирали имя в честь моей подруги детства, колыбельку и эту чертову коляску. Мне вечно твердили, что я слишком рано ее взяла, мол сглазишь, нельзя так. Так глупо. Сейчас и правда можно сказать, что сглазила. Своими руками…

Голова закружилась, кажется, я переоценила свои силы, совершая потрясающе сложное самоубийство, но заглушить в себе эту бурю эмоций не могла. Хотелось кричать от безысходности, от собственной слабости и обиды, бить деревья кулаками и месить с силой грязь, отдавая свою боль в мир.

Так не должно было случиться, так плохо просто не могло быть, с кем угодно, только не со мной. Я обязана была получить свою прекрасную жизнь!

В глазах на миг потемнело, даже стоять оказалось тяжело.

Позволю напомнить, что я тебя предупреждал.

– Замолчи, пожалуйста.

Я подошла к одной из раскидистых елок и забралась под нижний ярус лап. Земля под ними была сухой и от игл даже немного мягкой. Мне повезло оказаться в этом мире летом, зимой я бы уже получила воспаление легких без единого шанса на побег или помощь.

Стоило мне выдохнуть и немного прийти в себя, как рядом послышался низкий, утробный рык. Кровь застыла в жилах, и без того замерзшие руки начали отплясывать дробь. Дикие животные? Так близко к дому? Или что тут может еще водиться?

– Не бойся дитя, мы не причиним тебе вред.

Голос раздался мягкий, мелодичный, словно весенняя капель. Из-за деревьев вышел высокий, тонкокостный мужчина в просторном белом одеянии. Светлые волосы и безупречно чистые глаза цвета платины делали его похожим на неведомую куклу. Кисти рук, показавшиеся из прорезей просторного плаща, выглядели изящными и хрупкими, словно фарфоровые. Незнакомец смотрел на меня спокойно, но в его взгляде смешались равнодушие и усталость.

Рядом с ним из-за моей елки вывернул огромный волк, его угольная шерсть, казалось, не отражала ни капли света, а в ярких красных глазах читались презрение и ненависть.

– Мы наконец-то можем поговорить с тобой, Софи, – светлый поприветствовал второго гостя кивком.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Мы многое знаем о тебе. Мы знаем, как ты сюда попала и что случилось с тобой, пока ты была здесь.

Я изогнула бровь и перевела взгляд на волка. Он говорить не будет? Почему вообще здесь все всё знают, кроме меня?

Не доверяй им, девочка, и ни на что не соглашайся.

Что?

– К сожалению, твое появление здесь не было приятным, но поверь, мы не хотели, чтобы это произошло, и никак не влияли на ход событий.

– Погодите, а вы, собственно, кто?

Человек переглянулся со зверем и, выпрямившись, вперил в меня взгляд своих холодных немигающих глаз.

– Мы глас богов. Я Скай, а это Абис.

Светлый легким движением руки показал на себя и на волка.

– На-адо же, какая честь! Так у меня есть с кого спросить о данной неурядице. Позвольте уточнить, вы случайно не решили меня навестить для отправки домой? Я, знаете ли, не люблю эти расшаркивания, и мне очень нужно обратно.

– Мы не можем этого сделать, дитя. Твоя сила связала тебя с нашим миром, все пути для тебя закрыты, а потому я советую все же выслушать нас.

Его манера речи мне совершенно не понравилась, будто я тут тварь дрожащая, от которой требуется лишь благоговейно внимать любому слову. Сжав кулаки, я посмотрела в глаза человеку.

– С какой стати я должна выслушивать жалкие оправдания существ, которые не могут ровным счетом ничего? Если вы не можете отправить меня домой, значит, вы бесполезны, и слушать вас у меня нет ни времени, ни желания. Возвращайтесь, когда найдете выход из этой ситуации.

Светлый отшатнулся на миг, но, совладав с собой, недовольно поджал губы и сделал шаг ближе, заставив смотреть на него снизу-вверх.

– Тебе придется нас выслушать, от этого зависит твоя жизнь. Мы не желали твоего появления здесь, и то, что случилось, лишь трагическое стечение обстоятельств, к сожалению, мы также не можем исправить созданное, но можем предложить тебе сделку.

– Какую?

– Ты поможешь Каину восстановить эту страну. Некогда ее построил могущественный маг, дабы такие, как он, могли не опасаться гонения церкви. Сейчас эти земли лишь отдаленная колония Целестии, главенствующей страны этого мира, и, сколько бы не старался король поменять настроение граждан, годы страха перед некромантами не дают людям принять черную магию и оставить все как есть.

– То есть, мне нужно навести здесь порядок?

Человек фальшиво улыбнулся и с медом в голосе продолжил:

– Конечно, дитя, если ты справишься хорошо, то сможешь начать здесь новую жизнь как помощница богов, но если такая ноша тебе не по силам, то хватит и создания школы для некромантов, чтобы эта магия не потерялась в веках.

– То есть за работу здесь я получу целое нихера с мизерной возможностью просто выжить в мире, где меня будут ненавидеть? Нет, спасибо, мне проще будет разнести это место к чертям собачьим, стерев себя и свою душу в звездную пыль.

– Как ты можешь?!

– Я могу?! Из того, что я знаю сейчас, вы двое допустили появление сильнейшего мага в истории, учитывая, что он проводил ритуалы и годами запугивал иные страны, а затем, когда это стало вам действительно неудобно, чьими-то руками решили его судьбу, а я вам нужна, дабы мусор после всего этого прибрать?! Да идите вы нахер с такими предложениями, я не буду плясать под чужую дудку, действительно, уж лучше сдохнуть, чем поклоняться таким бесполезным богам!

– Довольно! – зверь вздыбил холку и тихо зарычал. – Тебе стоит проявить благоразумие, дитя, ведь ты здесь только гостья.

– Что вы мне можете сделать такого, что было бы хуже того, что есть? Убьете? Отправите к тем демонам? Заставите в вечной агонии страдать от боли? Что? Почему мне вообще должно быть не наплевать на этот мир и этих людей? Почему я должна разгребать это дерьмо? У вас же тут вообще век 18? 19? Вы вообще представляете, откуда я? Как я могу тут жить?

Встав и отряхнув прилипшие иголки, я отвесила шутовской поклон, чуть не потеряв равновесие.

– Неприятно было пообщаться.

– Душа твоего ребенка никогда не обретет покой, а если ты решишь все же вредить этому миру, то я отправлю его за Завесу, где он станет либо одной из тварей, либо их едой, – зверь сверкнул на меня своими алыми глазами.

К горлу подкатил неприятный ком. В ужасе взглянув на него, я стиснула в руках подол сорочки.

– Не посмеешь…

– Я глас бога, и это мое последнее слово. Я даю тебе 10 лет, чтобы построить академию для темных магов, после этого ты вольна будешь умереть. До этого времени душа ребенка будет храниться у меня.

Волк фыркнул и, развернувшись, скрылся за деревьями, словно растворившись в темноте. Светлый передернул плечами и, словно дуновение ветра, исчез в воздухе, не проронив ни слова и не дав мне ответить.

Мрази, какие же вы мрази, а не боги. Даже сдохнуть спокойно не дают.

Я глубоко задышала, стараясь подавить панику, ноги окоченели от холода, ткань прилипла к телу. Происходящее не укладывалось в голове, словно весь мир был против меня.

ЖЕРТВА

Огромный темный зал. Колонны из оникса, пропадающие в вышине свода. Здесь нет окон, никогда не бывало солнце, единственный источник света – это оплавленные алтарные свечи, стоящие передо мной. Безумно долго тянутся минуты, у юных адептов, что впервые посещают храм, очень быстро появляются галлюцинации. Им кажется, будто бог говорит с ними, но на самом деле они говорят лишь со мной.

Тихие шаги, несколько человек волокут старца в потрепанной, застиранной рубахе и свободных штанах. Да-а, они все так выглядят. Все, кто больше никому не нужен и ни на что не годится.

Старик встал на колени перед алтарем, его руки дрожали, но он храбрился, стараясь спрятать их в рукава.

– Почему же ты не смотришь на меня, Мартирас? – я сделал шаг вперед, свечи хорошо освещали мое лицо, я это знал и рассчитывал, что выгляжу достаточно пугающе. – Для многих здесь это честь.

Плечи пленника вздрогнули.

– Я слышал, что, войдя в этот храм, единственное, что ты здесь увидишь – это смерть.

Я невольно улыбнулся, вспоминая многочисленные страшилки, рассказанные про меня.

– А еще я выпиваю душу через взгляд.

Старец покачал головой, но промолчал. Я наклонился и погладил его седую макушку.

– Не бойся, страх портит кровь.

Я чувствовал, как напряглось его тело, сковывающий ужас прошелся по хребту, кажется, он даже перестал дышать.

– Приступим?

Не успел мужчина даже вскрикнуть, как моя рука сжала прядь волос, запрокинув голову и оголив шею. Мой сияющий золотом клинок милосердно рассек гортань так, что старик этого даже не почувствовал.

Черная в неверном свете кровь пролилась на алтарь. По храму пробежала дрожь, словно рядом вздохнул чудовищных размеров исполин.

– М-м, боги сегодня милостивы, жертва была хорошей, плата принята.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Видение нахлынуло резко и так же резко исчезло. Это был лишь малый обрывок, но он выжал последние силы, оставив напоследок липкое чувство страха, как от слишком реалистичного и жуткого сна.

Это твое прошлое?

Как видишь, прости, это вышло непреднамеренно. Боюсь, если ты разом получишь все, что я знаю, с высокой долей вероятности сойдешь с ума.

Действительно.

Опустив голову, я с ужасом поняла, что воспоминание в моем сознании отпечаталось так же легко и правильно, словно оно было моим. Словно теперь я какой-то крохотной частицей своей души стала Ньярлом, его частью, продолжением или… оказалась замещена им.

Боги, я так живо, так реально чувствовала это – холодный клинок в руках был словно продолжением меня самой. Дрожь этого старика, его замерший в испуге разум, словно кролик, смотрящий на лису. Отвратительно правдиво и слишком… пугающе. Ньярл улыбался, несмотря на то, что в душе всегда оставался спокоен, но он видел, как кровь стекает на алтарь, как наполняется силой храм. Его сознание ликовало, и я ощущала гордость, удовлетворение от своей работы и равнодушие к чужой участи. Он убивал без капли сожаления, хоть и понимал, насколько это жестоко, а я сейчас сама, словно загнанная в клетку мышь, сбежать не получится, и в чьей-то руке наверняка заготовлен клинок.

Что с тобой?

Мое тело словно больше не мое, я не владею ни плотью, ни разумом, у меня забрали даже себя. Как такое может быть?

Мертвенный холод проник в мои руки, я дрожала, словно от озноба. Чувство паники усилилось, а животный ужас парализовал каждую клеточку сознания. Запоздало я отметила, как по щекам градом катятся слезы. Откуда это чувство тревоги? Будто смертельная опасность совсем рядом, будто еще чуть-чуть и я умру.

Возьми себя в руки!

Мне слишком страшно.

Но сейчас ничего не происходит, тебе просто нужно вернуться к поместью Каина.

Я-я знаю, просто сейчас не могу.

Сердце трепещет, бьется так часто, что мне не хватает воздуха. Приоткрыв рот, я слышала, как стучат зубы.

Боги, я помогу, только разберись с этим потом, кому нужен маг разума, неконтролирующий даже себя?

Мои губы онемели и прошептали незнакомые слова. Я почувствовала, как сведенные судорогой мышцы начали медленно расслабляться.

Что это было?

Заклинание, ты им еще успеешь научиться.

Медленно выпрямившись, я глубоко вдохнула, тревога с каждой секундой отступала, возвращался контроль над телом.

Эффект не бесконечный, поторопись.

Я развернулась в сторону поместья и быстро, насколько позволяли закоченевшие ноги, пошла к дому. В лесу к этому времени совсем стемнело, окружающий мир сменился на картину из темных силуэтов. Останься у меня силы, непременно испугалась бы, путая какой-нибудь кустарник с монстром, но сейчас мне было почти плевать, что происходит вокруг. Пришлось пробираться, ориентируясь чуть ли не на ощупь, выставив руку вперед.

В какой-то момент я почувствовала, как шипы укололи мое запястье, а, подняв голову над шиповником, увидела едва заметную полоску ограды, выделяющуюся на фоне чуть светлого неба. Оставалось найти вход.

Покрутив головой, я прикинула, где находится ближний поворот, припоминая вид из окна, и осторожно пошла вдоль ограды, прислушиваясь к звукам во дворе. Мне повезло, видимо, моя комната была не так далеко от входа. Не прошло и десяти минут, как за поворотом меня встретил далекий отсвет лампы, освещающей крыльцо. Почти ликуя, я направилась ко входу, стараясь не шуметь и присматриваясь к происходящему у дома. В бледных лучах теплого света показался Каин. Его напряженная фигура подпирала один из столбиков. В воздухе рядом показалось облако дыма. Кажется, он смотрел в противоположную от меня сторону, но я будто нутром чуяла, что он знает о моем присутствии.

– Неужели ты заставишь меня еще ждать, Софи?

Я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть от неожиданности, вновь задрожала, то ли от холода, то ли от паники. Создалось ощущение, будто я вернулась пьяной с дня рождения подруги, а родители застукали меня среди ночи в прихожей.

Помявшись с ноги на ногу, я собрала остатки храбрости и двинулась вперед, стараясь идти быстрее. Почти виновато я подошла к старой каменной лестнице, ведущей в дом, и пробежала по ступенькам.

– П-простите…

– Подойди ближе.

Стиснув в руках подол сорочки, я подошла ближе, встав под лампой.

– С опухшим лицом, грязная, мокрая, словно подзаборная шлюха. Может, тебя стоило отправить в караульную, солдатам помогать? – Каин резко выпрямился и, развернувшись, схватил меня за горло. Боль словно пробежала от шеи по позвоночнику, его рука крепко сжимала гортань.

– Не надо, простите.

Он приблизил мое лицо к лампе и, заглянув в глаза, выдохнул табачный дым.

– Ты должна быть благодарна за то, что я сразу не продал тебя в ближайший бордель, но вместо этого должен тебя искать по всему лесу. Не слишком ли много чести для незваной гостьи? Может, тебя стоит проучить?

В панике я вцепилась в руку, державшую мою шею, и, извернувшись, ударила Каина ногой в живот. Он охнул, явно не ожидая такой прыти, и отпустил меня, согнувшись пополам.

– С-сука…

– Вы сами виноваты! Не смейте меня трогать! – я отошла от него в сторону двери, прятаться в доме от хозяина бесконечно глупо, но у меня не было другого пути. Сердце колотилось в груди будто после марафона, горло нещадно саднило, ноги я давно перестала ощущать.

Каин выпрямился и, выкинув сигарету, одним большим прыжком оказался передо мной, не дав и шанса отбиться. Крепкая рука закинула меня на плечо.

– Отпусти меня! Ты чертов монстр! Извращенец! Пусти! – к горлу подкатила тошнота, но я изо всех сил била кулаками по спине некроманта.

– Милана, подогрей ванну для этой сумасшедшей, подготовь одежду и уложи спать, если будет сопротивляться, позволяю усыпить насильно.

– Д-да, сир.

Мимо меня пронесся подол платья горничной, затем ступеньки и знакомый дверной косяк. В спальне оказалось прохладно, я понадеялась вырваться, но спустя пару минут вновь послышался голос Миланы.

– Вода готова!

– Отлично!

Мы прошли в малозаметную дверь у дальней стены, и резким движением Каин сбросил мое тело в ванную, едва не потопив. Теплая вода показалась обжигающей, выбив воздух из легких и заставив вскрикнуть.

– С утра у тебя начинается обучение! Не проспи.

Стуча зубами от пережитого шока, я вцепилась в чугунные бортики, стараясь привыкнуть к температуре.

– Ублюдок, кто так делает с людьми.

Горничная, стоявшая передо мной, покраснела и, закатав рукава, взяла с полки губку.

– Простите господина, он иногда бывает вспыльчив.

– Он просто больной мерзавец, а не вспыльчив!

– Поднимите руки, я стяну с вас ночнушку.

Позже вечером Милана обработала все мои царапины и заставила выпить горький травяной отвар. По ее мнению, это должно было поставить меня на ноги или, как минимум, не дать заболеть после пробежки босиком.

Я отдала девушке пустой пузырек и залезла под одеяло. Горничная поклонилась и, выключив свет, вышла из комнаты.

Все это время она не поднимала взгляда и боялась смотреть в глаза. Неужели у них так принято? Такое чувство, будто при желании она с радостью от меня сбежала бы.

Наверное, она думает, что ты ведьма.

Я кто?

Такие у нас бывают, ведьмы и ведьмаки, вызывают себе тварь с темной стороны.

Я думала это у вас «маг» называется.

Не совсем, магами становятся люди с магической силой, полученной с рождения, таких немного, а вот ведьмаком может стать каждый, для этого нужен только правильно проведенный ритуал и немного удачи.

Хм, тогда получается, у вас таких ведьмаков пруд пруди.

И снова нет, при небрежном обращении демон тебя съест, при злоупотреблении такой силой он тоже тебя съест. Бес, даже самый слабый, но получивший здесь свободу, может разорить не одно поселение.

Какая жуть, и много у вас таких тварей здесь?

До недавнего времени было немало и еще единицы в Целестии. Видишь ли, я призывал этих существ в помощь некромантам.

И несложно было?

Сложно, мне потребовалось для этого немало знаний, храм и больше десятка чужих жизней для первого вызова. Крайне трудоемкая работа, к тому же, стоит ошибиться хоть в какой-то мелочи, и кто-нибудь точно пострадает. Не хочу хвастаться, но Избранной потребовалось серьезно повозиться, чтобы разрушить защитные заклинания и не угробить при этом все население, хотя она наверняка была бы рада такому исходу.

Кажется, в его потустороннем голосе прозвучали нотки злорадства.

Избранная?

Та, что меня убила, ее называют божьей дланью, белым рыцарем, нынешняя королева светлых земель. Взялась не пойми откуда, при себе имела отряд из разнообразных мужчин, божье благословение и зуб на меня. Видите ли, ее не устроило существование темной страны, ведь некромантия – это зло, разъедающее наш мир, а ее светлая сила слишком чувствительна к эманациям смерти.

Звучит так, будто она главная героиня какого-то фэнтези романа, у которой определенно куча поклонников, ухажеров, великая цель, абсолютная удача и необычная внешность.

О, примерно так все и было, к сожалению, для меня. Эта мадам очаровала короля, истребила часть нечисти в королевстве и заручилась поддержкой нескольких стран, включая оборотней, эльфов и воинов древнего города.

Боги, кого у вас тут только нет.

Да, народ разнообразен, насколько я вижу в твоих воспоминаниях, у вас подобных существ нет.

Нет. У нас все как-то проще.

Я зевнула и перевернулась на другой бок. Сонливость неумолимо накатывала на уставшее сознание, несмотря на то, что мне любопытно было расспросить мага о чем-нибудь еще, касающимся этого мира.

Мы успеем еще поговорить утром, у тебя будет достаточно времени для обучения.

– Что ж, хорошо. Спокойной ночи, Ньярл.

Спокойной ночи, дитя.

ПРОШЛОЕ ГОВОРИТ С ТОБОЙ

Шестнадцать лет назад.

– Соф, можешь одолжить мне тот фильм, что вы на днях купили? Мама захотела посмотреть.

Мирослава в своем джинсовом комбинезоне стоит на пороге квартиры. Мы нечасто вместе играем, и наши мамы почти не общаются – не из-за неприязни, просто тетя Света все время проводит в больнице, работает круглыми сутками старшей медсестрой, дабы обеспечить дочь. Потому большую часть времени Слава проводит одна, помогая маме по дому и читая старые советские энциклопедии.

– Да, сейчас.

Я пробежала к стеллажу с кассетами и вытащила одну из них. Папа подписывал каждую, чтобы при случае можно было опознать владельца – красивая подпись черным маркером на белой этикетке. Надеюсь, когда-нибудь я тоже смогу так красиво писать. Забрав кассету, я вернулась к соседке и отдала ей понравившийся фильм.

– Заходи завтра в четыре, по телику снова будет идти Баффи.

Слава растянула губы в озорной улыбке и смущенно хихикнула.

– Новый сезон? Наконец-то я увижу Ангела, он такой милый.

Фыркнув, я скрестила руки на груди.

– Размазня, вот Спайк крутой – не то, что этот вот!

Соседка смущенно хихикнула и поправила выбившуюся из хвоста русую прядь.

– Вечно тебе злодеи в фильмах нравятся, только в хулигана какого-нибудь не влюбись.

Десять лет назад.

Самый разгар школьной жизни, впереди уже маячат экзамены и выбор профессии.

Слава постоянно меняет кружки и секции, надолго задержалась лишь в одном месте, где учили стрельбе, это у подруги получалось хорошо. В школе мы почти не разговариваем, я на год старше и завалена работой вне уроков в художественной и музыкальной школе, общаюсь с девочками в основном там и собрала вокруг себя компанию безумно талантливых людей.

Соседка же общается с парнями из стрелкового клуба, готова дать любому сдачи и все больше живет сама по себе, ищет себя и пробует новое. Я стараюсь поддерживать с ней общение, но дальше походов в кино и обмена дисками не заходит, мы слишком разные – деятельная Славка и основательная я.

Пять лет назад.

Мы поступили в один вуз, но на разные специальности. Я архитектор, поглощенный учебой и желанием создать что-то необычное, показать преподавателям то, что могу, чтобы меня заметили, оценили, похвалили.

Славка поступила в медицинский, пошла по стопам мамы, тети Светы уже нет с нами, тяжелая работа до конца вымотала эту женщину. Я была на похоронах, помогала организовывать их и по возможности пыталась поддержать подругу, но та только сильнее закрылась, оборвала общение со старыми знакомыми и ушла с головой в хобби. Снова пробовала все подряд, надеялась найти что-то по душе.

В последний раз, когда она говорила со мной откровенно, я услышала фразу: «Я будто все еще ребенок, у которого здесь нет места.»

Год назад.

Пока мы стояли на крыше многоэтажки, я думала, знает ли Слава, что со мной случилось тогда в вузе? Говорил ли ей кто-то, что я почти вышла замуж? Дошли ли слухи о том, что сделал со мной этот монстр? Безумно сильно хотелось с ней поговорить, но все, на что хватало сил, это улыбаться и поддакивать, цепляясь за рукав Макса. Где же взять силы, когда это так нужно? Может, после прыжка пригласить ее в кафе?

После.

Похороны и организация передачи квартиры дальним родственникам легли на мои плечи, кажется, я единственная, кто был к ней близок когда-то. Макс знал нас обеих с детского сада, но он тоже так и не сдружился с моей бесшабашной соседкой.

После того, как все закончилось, он предложил мне выйти замуж. Испугался, что может так же легко потерять и меня.

ЗНАКОМСТВО

– Госпожа, уже утро, завтрак подан, – горничная вошла в комнату и поставила на письменный стол поднос с завтраком.

Я еле открыла глаза и, с ужасом осознав, где нахожусь, потратила большую часть сил, чтобы не застонать от боли в мышцах. Вчерашний день не прошел бесследно, оставив мне напоследок ломоту в теле и слабость, как после болезни. Глаза слипались, безнадежно хотелось спать, но новая странная жизнь не собиралась ждать, заставляя меня примкнуть хотя бы к будничным хлопотам.

Сев в постели, я рассеянно огляделась. Комната выглядела достаточно просто, но уютно. Бежевые обои с почти незаметными узорами, деревянные панели из темного дерева, массивная резная мебель из дуба. В углу примостился грузный шкаф, письменный стол у окна оказался слегка потерт, на полу коричневый ковер с коротким плотным ворсом без рисунка. Такая обстановка могла быть и в моем мире, и даже в моем времени, но все равно ощущалась некоторая неправильность интерьера. Запоздало я поняла, что мне недостает хотя бы намека на провода и электроприборы. Лампа на столе и абажур под потолком работали будто бы сами по себе.

Когда я остановила взгляд на горничной, мне невольно захотелось разговорить ее, но я не представляла, что спросить. Наверно, стоило бы извиниться перед ней, наверняка остались синяки, но обида, словно яд, растекшийся по сердцу, подсказывала, что она может быть причастна к моей трагедии.

– Госпожа, если вы задержитесь, господин Каин будет зол.

Милана спокойно расставила на столе тарелки и, мимоходом оправив белый передник, прошла к окну, резким движением раздвинув плотные шторы. Яркий солнечный свет разлился по всей комнате, на миг ослепив меня. Захотелось снова скрыться под одеялом, притворившись, что меня не существует для этого мира.

– Боже, за что-о, почему я не умерла еще вчера?

Потирая глаза, я свесила ноги с постели и, неловко поднявшись, прошла к столу чуть ли не на ощупь. Голос горничной звучал почти раздраженно.

– Потому что господин Каин вас спас, и вы должны быть благодарны за помощь.

– Ах, ну да, он у вас такой душка.

Милана едва слышно фыркнула, но промолчала, занявшись уборкой кровати и заглянув в шкаф.

После завтрака меня ждали сборы с горничной, благодаря ей я смогла привести волосы в порядок и даже разобраться в нынешней моде. Наряд мой оказался несколько устаревшим даже по нынешним меркам, но в целом приемлемым. Типичные атрибуты женщины начала 20 века: панталоны, нижняя юбка, топ, плотные чулки, блузка в рюшах и строгая плотная юбка. Стоя у зеркала, я с удивлением заметила, как легко одежда сошлась на талии, этот факт внезапным болезненным уколом отозвался в сердце.

Ну да, живот снова совсем плоский, чего я еще могла ожидать?

В кабинет Каина меня провели не спеша, коротко показывая примерное расположение внутренних комнат по пути. Дом, в котором я оказалась, был полноценным поместьем с многовековой историей, каменными стенами, обширным двором, небольшим штатом слуг и убранством английских загородных интерьеров примерно 19 века. Обилие натуральных материалов в отделке, все максимально функциональное, но не без уюта. Деревянные полы с чуть поскрипывающими половицами, коричневые и зеленые оттенки стен, приглушенные цвета штор и скатертей, пуфы, стулья и диваны с мягкой пухлой обивкой из хлопка или кожи. В коридорах встречались картины с нейтральными пейзажами и странные светильники, где вместо свечей или ламп стояли колбы со светлыми камнями.

Интересно было бы взглянуть на поместье снаружи и, может быть, соотнести с каким-то периодом архитектуры моего мира, а потом разобраться с тем, как тут устроен водопровод. Электричество для насосов тут явно отсутствовало.

– Сюда, пожалуйста.

Горничная открыла дверь в конце крыла и впустила меня внутрь.

Будь осторожна, дитя.

Я постараюсь.

Кабинет, как и остальные помещения, был идеально убран, но здесь все же чувствовалась рука хозяина. На огромном письменном столе возле окна лежала огромная кипа бумаг и свитков. По одной из стен стройными рядами расположились массивные книжные стеллажи, с другой стороны стоял большой каменный камин в цвет обстановки и пара мягких кресел с журнальным столиком.

– Присаживайся.

Каин стоял возле окна, прямо передо мной, снова в строгом костюме и снова курящий сигарету. Видимо, понятия домашней одежды здесь не было как такового.

Поморщившись от дыма, я робко прошла к гостевому стулу у письменного стола и, присев, выжидательно посмотрела на мага.

– Чем обязана?

Маг потушил сигарету в пепельнице и, вместо того, чтобы сесть, развернулся ко мне, быстро подошел ближе, остановившись напротив.

– Чтобы твоя сила не причинила тебе вреда, я ограничил ее, оставив минимум для поддержания жизни, но, прежде чем я сниму печать, мне нужно знать, не появилось ли у тебя каких-то странных снов или чужих воспоминаний?

Я вздрогнула, чувствуя, как в сердце шевельнулось сомнение. Стоит ли раскрывать Ньярла? Как Каин воспользуется этой информацией? Я сама еще не понимаю, что дает мне это соседство, и прогадать сейчас очень не хотелось. В конце концов, могу же я позволить себе маленькую подлость взамен на отнятую у меня жизнь.

– Мне приходили обрывки чужих воспоминаний, случайные и непонятные. Я видела огромный черный храм и клинок не в своей руке. Мне казалось, это просто сон, но после них я будто выжатый лимон, – я опустила глаза в пол и постаралась не показывать свое волнение.

– Ясно, что же, тогда постарайся не сойти с ума, скорее всего это будет больно, но твоя сила вернется к тебе в полном объеме. Может быть, ты даже сможешь увидеть еще что-то.

– Но почему? Что вы со мной сделали?

Раздался тяжелый вздох над головой, но я не решилась посмотреть на мага. Соврет или честно расскажет?

– Я постарался объединить твои воспоминания с тем, кто жил в этом мире раньше. Ты не понимала нашего языка, и я решил рискнуть, проводя эксперимент. Тебе во всяком случае нужны были знания, как для обучения, так и для повседневных нужд.

Я кивнула, но сжала подол юбки в руках. Почти не соврал, хоть и этот кто-то живший раньше является сильнейшим магом, создавшим целую страну подле себя, какие мелочи.

– Даже не поблагодаришь за помощь?

Каин протянул руку ко мне и поднял мой подбородок, заставляя посмотреть в глаза. От его холодного стального взгляда по спине пробежал неприятный холодок.

– Благодарить за что? Я все еще считаю, что мне стоило бы умереть тогда, за завесой, я слишком много потеряла здесь.

На миг стало безумно страшно, маг нахмурился, услышав мои слова, но я упрямо смотрела перед собой, желая сразу обозначить свою позицию. Все верно, ты не спросил меня, хочу ли я жить, тем более здесь, в этом мире. Ты просто заставил меня это сделать, воспользовавшись моим телом как сосудом для чужой души. Посмотрим, как ты запоешь, когда столь ценные знания Ньярла не будут тебе доступны, и силы, потраченные на это, пропадут зря.

– У тебя все еще есть этот выход.

Каин убрал ладонь, позволив мне отвернуться, в глазах предательски защипало.

– Теперь мне нельзя.

– Советую помнить об этом в ближайшие тридцать минут.

Не успев даже поднять голову, я услышала звонкий щелчок. Внезапно все потеряло краски, меня оглушило, и в сознании словно прорвалась плотина. Тысячи разных мыслей захватили разум, разрывая его на клочки, будто охотничьи псы добычу. Отдаленно почувствовала, как по груди начало течь что-то горячее, во рту появился металлический привкус. Спустя секунду, показавшуюся мне целой вечностью, перед глазами пронеслись воспоминания Ньярла и мои – все вперемешку и ничего не разобрать, лишь размытые образы каких-то мест, лиц и ощущений, будто я окончательно сошла с ума.

В какой-то миг все потухло, и я осталась в темноте, сидя на полу словно под лучом света, а перед собой я увидела его. Высокий стройный мужчина с необычным, словно выточенным лицом античного фараона, облаченный в черный длинный хитон и увенчанный золотым венцом, от которого исходило мягкое сияние.

– Здравствуй, дитя.

Его голос, спокойный и глубокий, разнесся по темноте, на миг показалось, что мы стоим в его обсидиановом храме.

– Здравствуй, Ньярлатхотеп.

Мужчина подошел ко мне и помог подняться, его руки были холодными и сухими, словно у мертвеца.

– Каин слишком рано открыл твое сознание. Тебе понадобятся все силы, чтобы выбраться отсюда.

– Но что вообще произошло? Почему я вижу тебя здесь? И где это здесь?

– Это место – укромный уголок твоего разума, и ты видишь меня, потому что мне нужно кое-что тебе подарить.

– П-подарить?

– Да, я долго думал, что же может тебя защитить и помочь в этой жизни, и пришел только к одному выводу.

Я посмотрела в его странные глаза цвета античного золота, страшась услышать ответ.

– Ненависть, я дарю ее тебе.

– Постой!

Я попыталась отшатнуться, но руки мага уже сняли венец и легким движением положили на мою голову. В следующее же мгновение в моей груди появился жуткий жар, легкие словно горели, горло сдавил приступ удушья, будто невидимые тиски сжали его, желая убить меня. Глаза пронзила такая боль, что даже слезы не могли ее унять. Я пылала изнутри, словно в моем сердце открылся проход в ад.

Из последних сил я попыталась вдохнуть, проталкивая воздух в горящие легкие, но это вызвало новый приступ боли, сотрясшей все мое тело, всю мою суть будто выжигали раскаленным мечом. В уши ударил истошный крик, я запоздало узнала свой голос.

Не знаю, сколько длилась эта агония, пламя, пожиравшее меня, со временем стало утихать, оставляя лишь остов из былых воспоминаний и чувств. Мне казалось, что я потеряла себя, перестала понимать, что со мной происходит, кто я такая. Была лишь боль, жуткая боль, омывавшая старые раны, и ненависть. Я вцепилась в это чувство, словно в спасательный круг. Ненависть. Моя ненависть. В ней оказалось столько сил, столько возможностей и столько покоя, что я не стала отказывать себе в этом удовольствии. Ненавидеть оказалось легко и настолько правильно, что все остальные эмоции ушли на второй план. Действительно, моя ненависть, это мое оружие против тех, кто причиняет мне боль, отнимает у меня мое заслуженное счастье.

Для начала, тебе нужно научиться использовать это оружие.

Да, наверно.

Каин покажет, как пользоваться магией, а я обучу остальному, но тебе придется хорошенько постараться, чтобы в полной мере овладеть этой силой.

Последние отголоски моей внутренней бури затихли, оставшись тлеть, словно торфяник в лесах. Вновь навалилась усталость, мир словно потерял краски, но я хотя бы осознала себя в кабинете, очутившись там так же внезапно, как и пропала.

– Софи?

Ноги, ослабев, подкосились, и я, словно марионетка без нитей, рухнула на колени, пытаясь собраться с мыслями. Нужно было что-то сказать, но я едва понимала, что именно.

– Мне плохо…

Горло саднило со страшной силой, на груди, там, где ранее лежали рюши моей блузы, были лишь черные пятна. Они же расползлись по ковру вокруг меня. Кажется, я устроила страшный беспорядок.

– Ты слышишь меня?

Я ощутила аккуратное касание к плечу и инстинктивно дернулась, скривив губы.

– Что ты со мной сотворил?

– Лишь помог, подожди, я принесу тебе ограничитель, он поможет тебе совладать с новыми силами. Не думал, что все будет настолько плохо.

Кивнув, я прислонилась к письменному столу, невольно потянувшись к шее, но Каин отдернул мою руку.

– Осторожней, не трогай рану, я сейчас вернусь.

Недовольно поджав губы, я отвернулась и принялась ждать, оценивая масштаб бедствия. Каин вышел из кабинета, оставив меня одну, я слышала его шаги, но наблюдала за происходящим как в кинотеатре, все было какое-то нереалистичное, неправильное, что ли. Запоздало я заметила, что в принципе чувствую слишком сильно и много, будто все мое мироощущение стало огромной картиной экспрессиониста. В обычные мои эмоции и ощущения вплелись новые, и, кажется, именно они принадлежали новому магическому дару. Стоило Каину вернуться, как меня накрыли его удушающие любопытство и колкие опасения, пробегающие по телу, словно электрический разряд.

Ты научишься это контролировать, но пока тебе стоит закрыться, постоянно ощущая чужие эмоции, можно забыть отделить их от своих.

Да, я понимаю. Сколько же всего навалилось, еще несколько минут назад мне казалось, что я могу горы свернуть.

Твое тело не привыкло ни к магии, ни к таким резким нагрузкам. Отдохни, иначе ты рискуешь вовсе сжечь себя.

Каин присел передо мной и протянул на руке тонкую золотую цепочку с кулоном из черного камня, ограненного словно капля.

– Это должно помочь.

Я кивнула и, взяв цепочку, постаралась застегнуть ее на шее, но пальцы словно одеревенели, крохотный замочек то и дело выскальзывал, заставляя меня натужно пыхтеть от приложенных усилий.

– Давай я это сделаю.

Мужчина мягко забрал артефакт из рук и, подойдя сзади, с легкостью застегнул его на моей шее. Давление силы схлынуло, на миг в глазах все почернело, но после этого жить стало значительно легче, словно с плеч убрали лишний груз.

– Спасибо.

Закашлявшись, я избавилась от остатков гнусной, черной слизи, коей была измазана в избытке. На вкус эта гадость оказалась словно протухшее мясо, наполняя рот и мерзко прилипнув к телу. В порыве отвращения меня едва не стошнило, отчего я вновь зашлась кашлем.

– Милана! Подай обед в комнату Софи! И принеси лекарства!

– Да, господин!

– Сначала душ, я не буду есть в таком виде, это ужасно.

Каин, вновь встав передо мной, аккуратно подхватил меня на руки, не рассчитывая на мои собственные силы, и, стараясь не прижимать к себе слишком близко, вынес из кабинета. По его лицу было сложно определить, что он думает, и я предпочла пока не задавать вопросов.

– Контролю тебе еще учиться и учиться, но ты хотя бы не умерла.

– Во-от уж великое достижение.

– Наши маги получают свою силу в раннем возрасте и не всю сразу. Возможности увеличиваются постепенно, и в совершеннолетие они вступают уже зрелыми и обученными. Твой же случай абсурден – все равно, что заставить человеческое тело за день вырасти из ребенка во взрослого, так не должно быть и так не бывает.

– М-м.

Каин внимательно посмотрел на меня и вздохнул, не заметив во мне энтузиазма.

– Я оставлю тебе книги, если будут силы, прочитай хотя бы первые главы. Тебе многое придется запомнить.

– Хорошо.

Мы приблизились к двери моей спальни, горничная тут же открыла ее изнутри и позволила Каину пройти внутрь. На письменном столе уже стоял обед и аптечка.

Меня аккуратно посадили на кровать, маг встал передо мной на одно колено и, приподняв мой подбородок ладонью, осмотрел раны на шее.

– Полагаю, эта проблема будет с тобой постоянно, рана была большая, и Завеса старалась ее восполнить, но в будущем ты сможешь приноровиться и пользоваться силами не вредя себе.

– Было бы неплохо.

Милана тем временем подготовила несколько повязок из бинтов и какой-то мази, суетясь возле стола.

– Господин, выйдите, пожалуйста, мне нужно снять блузку с Софи.

Каин отпустил мой подбородок и снова взглянул в глаза.

– Ты что-то еще увидела?

Едва совладав с лицом, я постаралась ответить максимально спокойно и отстраненно, боясь показать внутреннее волнение.

– Лишь смутные образы, они мелькали слишком быстро, чтобы что-то понять.

От Каина повеяло разочарованием, оно отдалось на языке налетом горечи. Захотелось заесть его чем-то сладким и спрятаться от чужих чувств где-нибудь в лесу, где, как минимум, не будет любопытных магов.

– Хорошо, тогда до завтра, если что-то понадобится – обращайся к Милане.

– Да, спасибо.

Каин встал на ноги и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Горничная почти незаметно перевела дух, от нее постоянно веяло тревожностью и каплей ревности, как кислинка молодого вина на губах.

Остаток дня прошел менее сумбурно и удивительно, позволив мне восстановить силы и немного углубиться в изучение окружающего мира, чем я самозабвенно занималась, воспринимая все знания из книг как увлекательный квест в игре. Так оказалось легче было воспринимать реальность, мне просто предстояло научиться «играть» по нынешним правилам. Желательно не вспоминая о том, что я и кто я на самом деле.

Ближе к ночи в дверь спальни постучали, заставив меня внутренне подобраться.

– Войдите.

Отложив тяжелый том очередного писания об основах магии, я приподнялась в постели, заглядывая в открывшийся проем.

– Здравствуй, и-извини, что так поздно, я принес тебе еще кое-что для обучения.

На пороге комнаты возникло новое лицо в этом странном и недружелюбном мире. Высокий, крайне симпатичный парень лет восемнадцати на вид, в старом черном свитере и брюках. Потупив взгляд карих глаз, он неловко переминался с ноги на ногу, опасаясь меня так сильно, будто я могла его съесть, но даже так он не раздражал. Растрепанные кудри цвета гагата и правильные черты лица невольно навевали ассоциацию с греческими юношами, коих с божественным мастерством и пылкой любовью создавали из мрамора древние мастера. Уверена, если в его окружении есть люди искусства, то этот парень у них самая желанная модель.

– Здравствуй, так и кто ты?

Незнакомец вздрогнул и, торопливо поклонившись, сжал книги в руках. Их я заметила только сейчас и едва ли была заинтересована в знаниях, инстинктивно обратив внимание именно на внешность парня.

– Я… я… меня зовут Ганимед, можно просто Ганим или Гани, я племянник Каина и его ученик, и я… простите, простите, пожалуйста, я создал тот портал, что привел вас сюда.

Гани, словно напуганная улитка, попытался вжать голову в плечи и, кажется, готов был разрыдаться.

Осоловело похлопав глазами, я не сразу поняла смысл услышанного и еще несколько безумно долгих секунд пыталась решить, как на это реагировать. С одной стороны, этот мелкий засранец своими руками вытащил меня в этот враждебный мир, а с другой – он так дрожал, что, кажется, мне же и придется его успокаивать. Поразмыслив еще немного, я прислушалась к чужим чувствам, надеясь прочитать, что на душе у парня, но лишь сильнее разочаровалась. Огромное море жалости, страха и ни крупицы раскаяния, неужели он даже не понял, что сотворил со мной? К чему мне эти пустые извинения?

– Ну ты и ублюдок.

Подскочив с постели, я в два шага оказалась рядом с Гани и от души влепила ему пощечину. Гани зажмурился и поджал губы, оставшись стоять на месте.

– П-прошу меня простить, я правда совершил ошибку, я сожалею…

– Не смей мне лгать! Я не вижу сожаления в твоих глазах! Для тебя пусть это и был только опасный эксперимент, а для меня это варварское вмешательство в мою жизнь! Кто возьмет на себя ответственность за смерть моего ребенка, за мои раны, за переселение в другой мир и за ту боль, которую мне еще предстоит вытерпеть по твоей милости?

Гнев и ненависть с новой силой поднялись в моей душе, получив наконец-то возможность вылить злость и обиду на ком-то конкретно и прямо сейчас. Очень захотелось прибить этого сопляка на месте, и я не увидела ни единой причины этого не делать. С мрачным задором я дернула парня за воротник свитера, подтягивая к себе. Книги повалились на пол.

– Как ты расплатишься передо мной? Отдашь ли ты свою жизнь?

– Леди Софи, пожалуйста, успокойтесь.

Гани попытался освободиться, но явно опасался причинить мне боль. Скрутив ворот в руках, я с некоторым упоением заметила, как плотно ткань обхватила его шею, мешая дыханию.

– Что-что?

– Софи, прошу вас!

Резким движением я впечатала парня в косяк, почти упиваясь его беспомощностью. Рядом послышался шум, после чего в коридоре ожидаемо возник Каин.

– Хватит! Софи, отпусти его!

Его сильные руки вцепились в мои и разжали пальцы. Гани тут же осел на пол рядом с книгами и постарался хотя бы отползти. Я перевела взгляд на защитника этого отброса и успела заметить, как Каин вздрогнул, смотря на меня.

– Софи, пожалуйста, успокойся, его смерть ничего не решит.

– Как это не решит?! Мне станет определенно приятнее жить.

– Софи! – мужчина, все еще сжимая запястья, встряхнул меня. – Приди в себя, успокойся!

От встряски в голове зашумело, я поморщилась, вновь почувствовав боль в израненной шее.

– Защищаешь его, да?

– Он мой племянник, я обязан его защищать.

– Значит, надо было следить за ним получше! Почему он должен остаться безнаказанным?!

– Потому что он невиновен, Софи, ты это поймешь.

– Я отказываюсь это понимать!

Дитя, я не смогу учить тебя всему, читая лекции. Подожди и успокойся, запомни эту ненависть, запомни и отложи на потом. Ты сильная, но без обучения ты никто.

Едва не разревевшись от обиды и несправедливости, я поджала губы, стараясь глубоко вдохнуть. В очередной раз я обязана лишь терпеть и принимать как должное то, что надо мной натуральным образом издеваются.

Я надеялась, что это больше не повторится.

– Убирайтесь.

Каин не успел и рта открыть, как я выдернула свои руки из захвата и быстро скрылась за дверью своей спальни, отгораживая себя от недоброжелателей.

Хватит с меня на сегодня потрясений.

Я собрала книги с пола и, поставив их на письменный стол, забралась в кровать, устраиваясь удобнее. Прикроватная лампа потухла от легкого прикосновения к светящемуся камню в сердцевине.

Утро вечера мудренее?

Воистину так.

Тогда спокойной ночи, Ньярл.

Спокойной ночи, дитя.

УСЛЫШЬ ПРОШЛОЕ

В моих руках лежал младенец – бледен, худ, хотя на вид ему не больше месяца. Знакомые глаза смотрели на меня, и мое сердце холодело.

– Господин Ньярлатхотеп, это дитя передали нам со светлых земель, кажется, его подбросили нашим ищейкам.

Надо же, и как она смогла это провернуть? Неужели после такого у нее все же остались помощники?

– С этим младенцем есть еще один, еще более хилый, кажется, они брат и сестра.

Как оригинально. Подкидывать нежеланных, неудобных детей темным, как мусор и сорняки, что случайно проросли в прекрасном светлом саду.

Помощник, невысокий мужчина в темном балахоне, быстро принес еще одного ребенка, его двойняшка, спокойная и вялая, но тоже с темной искрой.

– Я вижу в них потенциал, они вырастут достаточно сильными магами, если выживут. Позаботьтесь о них и найдите нянь среди подданных. Нам нужно, чтобы они получили достойное образование.

– Слушаюсь.

Помощники забрали младенцев и скрылись в глубинах храма.

Я предупреждал тебя, говорил и не раз – нельзя доверять светлым, они никогда тебя не примут, и что теперь? Я чувствую эту силу в них, я знаю, откуда она, и боюсь, не смогу сдержать клятвы, данной тебе когда-то.

ОБУЧЕНИЕ

– Госпожа, доброе утро, я принесла вам завтрак.

Милана, не церемонясь, прошла в комнату и поставила на стол поднос. Утреннее солнце, едва пробивавшееся через шторы, осветило ее чуть подрагивающие пальцы и отстраненный взгляд. Привстав, я хотела было окликнуть ее, но горничная отвернулась, быстро удалившись из спальни.

– Спасибо.

Растерянно проследив за закрывшейся дверью, я осторожно потянулась и прислушалась к собственному телу. По ощущениям все было очень даже неплохо, горло еще немного ныло, я чувствовала себя слабой и сонливой, но это было намного лучше, чем открывшиеся раны и эта черная муть, повергшая меня в ужас. Как я так быстро поправляюсь?

Внутренние изменения, сейчас моя магия распределяется в тебе, отчасти помогая восстановлению, но не обольщайся, этот эффект недолог и при злоупотреблении способен навредить. Все ресурсы, что ты сейчас используешь, конечны и нестабильны.

Ясно. Благодарю. Еще вопрос, можно ли как-то больше узнать о вашем мире?

У тебя есть на это книги и учитель, там проще почерпнуть информацию, мое суждение слишком субъективно, но, если тебе нужен будет срочный ответ, я помогу тебе.

Неловко поднявшись, я прошла по прохладному полу и села за стол. Передо мной на блестящем металлическом подносе с фигурными ручками расположилась тарелка овсяной каши и чайная пара из тонкого фарфора с ароматным напитком. Завтрак почти как дома.

Как вообще работает эта ваша магия?

Не «ваша», а «наша» магия. Это сила, заключенная в крови, подтверждение нашей связи с Мундусом, богом, из которого сделан весь наш мир.

Я не понимаю, мне это вообще ни о чем не говорит.

Отправив очередную ложку каши в рот, я не без удовольствия ощутила чужое раздражение. Ньярл явно не желал объяснять мне такие простые вещи, но и отвертеться у него не получалось.

Арбор, наш мир, создали три божества пришедшие из Бездны времени и пространства: Солар, Нокс и Мундус. Мундус, старший из них, пожертвовал своей плотью для того, чтобы создать людей, землю и все сущее в этом мире. Его зовут Безмолвным или Спящим богом, так как он не общается с людьми напрямую и не имеет последователей.

А должен? В моем мире говорить с богами, мягко говоря, не принято.

Раньше он держал с людьми связь, как и остальные, даже больше. Все живое ощущало его покровительство, получая незримую помощь и наставничество, но это было давно, во времена Первых народов, вылепленных по подобию богов и наделенных их дарами. Каждый народ обрел свою божественную частицу, и каждый был по-своему уникален и близок к богам. Эльфы получили дары от Солара, бога света и солнца, их срок жизни был крайне долог, красота неописуема, а талант к созиданию неисчислим. Затем шли оборотни, получившие дар от Нокса, бога тьмы и звезд. Эти опасные хищники обрели личину зверя, благодаря которой могут выживать даже в самых сложных условиях в горах или холодных степях. Им нет равных в выносливости, а самые сильные особи могли потягаться продолжительностью жизни даже с эльфами.

Последними же были люди. Они были иными: жили меньше всех и не имели огромной физической силы, но у них была своя особенность, магия. Первый человеческий народ получил дар напрямую от Мундуса, и это могущество позволяло менять мир вокруг, поддерживать связь с богом и, прислушиваясь к нему, учиться обращаться со своими силами.

Звучит слишком хорошо, насколько я понимаю, сейчас все стало несколько иначе?

Совсем иначе. Долгое время Солар и Нокс присматривали за Арбором с небес, создав из собственной плоти и плоти Мундуса помощницу, что находилась бы днем и ночью подле них. Луна, так они ее назвали, заняла свое место на небосклоне как четвертая богиня и негласно стала хранительницей тайн целого мира, как единственная, кто видит все и может скрыть что-то от глаз братьев. Из-за нее же, как говорят некоторые, случился Катаклизм. Нечто больше трех тысяч лет назад впустило в Арбор полчища чудовищ из Бездны, едва не уничтожив все сущее всего лишь за три дня и три ночи.

Те самые твари, что напали на меня за Завесой?

Да, это они. Немало сил ушло у богов, чтобы оградить остатки выживших от этого черного океана, но даже так последствия вторжения мы видим до сих пор. Народы разделились, утратив большую часть своих сил, Мундус замолчал, а Солар и Нокс не сходят к нам на землю, посылая для трактовки своей воли помощников. С первого светлого дня после Катаклизма начинается летоисчисление.

Отставив опустевшую тарелку, я чуть ли не залпом выпила чай и начала одеваться, самостоятельно выбирая одежду в гардеробе. Мысли ленивыми гусеницами сменялись в голове, переваривая новую информацию. Местное мироустройство представлялось достаточно простым и в то же время до боли странным.

А Храм ты построил в честь кого?

Всех богов и особенно Луны. Она близка ко мне больше всего.

И как это все влияет на меня? Я должна кому-то поклоняться? Тоже проводить жертвоприношения и прочее?

Нет, ты ничего не должна, служба богам – дело абсолютно добровольное.

Ну хоть какая-то приятная новость. Мне и в своем мире была не слишком интересна религия, а тут еще кровь и какие-то чуждые мне существа.

Застегнув блузку из кремового хлопка, я невольно огладила живот, припомнив сегодняшний сон. Что случилось с этими детьми? Они все же выросли или… Боюсь, такие ритуалы мне точно не подойдут, хотя, будь у меня возможность, я бы положила одного некроманта на холодный камень, как он меня когда-то.

Софи, только Каин в полной мере научит тебя пользоваться своими силами, от него ты зависишь.

Да, я помню, но мне все равно кажется, что он виноват.

Ты не можешь этого знать.

Не могу, но я не вижу в нем ни раскаяния, ни сочувствия. Ни в ком не вижу.

Поджав губы и глубоко вздохнув, я сдержала напрашивающиеся слезы и одернула юбку. Готова встречать новый день со смутной призрачной целью на ближайшие десять лет.

Десять лет, это безумно малый срок, особенно для строительства.

Возможно, не знаю, как у вас это происходит. Сколько лет ты потратил на создание Храма?

Лет тридцать, не меньше, и после создания основного корпуса добавлял общежития, оранжереи и прочие строения наравне с первыми домами столицы.

Хм, погоди, а сколько тогда тебе лет?

Полагаю, ты хотела бы узнать, сколько мне было лет, когда я умер?

А, ну да, сколько было тогда и сколько времени с этого момента прошло? Насколько понимаю, Каина и Гани ты знал еще при жизни, так что твои знания более-менее актуальны.

Мне было где-то триста пятьдесят. Умер я несколько лет назад, сложно сказать точно. В какой-то момент жизни стало сложно уследить за временем, его было слишком много.

Рассеянно подвязав волосы, я вышла из комнаты, отправившись к кабинету Каина. Срок жизни Ньярла не укладывался в голове, как можно было жить так долго? Может, у них короткие года? Сколько они вообще здесь длятся?

Наши года не отличаются от твоих Софи.

Тогда сколько у вас тут вообще живут люди?

Лет шестьдесят-семьдесят, маги, конечно, дольше за счет своей силы, но опять же, не все. Все зависит от количества божественного дара и той крови, что нам досталась от бога. Благодаря им мы медленнее стареем, а самые сильные заклинатели могут продлевать жизнь своим близким.

Немало, теперь понятно, почему ты называл меня дитя, по твоим меркам я только научилась под стол пешком ходить.

В сознании послышался тихий смешок. Я запоздало подумала, что, возможно, именно благодаря возрасту и присущей ему отчужденности меня не смущало наше сожительство в одной голове, даже с учетом того, что он был мужчиной.

А сколько лет Каину и Гани?

Старшему сейчас должно быть примерно семьдесят шесть, а Гани всего двадцать, он самый младший в семье.

Надо же, Каин на старика не тянет, на вид лет тридцать с хвостиком.

Внешность обманчива, Софи, не тебе ли это знать?

Да, я в курсе, на всю жизнь научена.

Перед глазами на миг показался смутный образ того, кто лишь внешностью смог зацепить меня во время учебы. Нервно передернув плечами, я подошла к двери кабинета и робко постучала, стараясь спрятать поглубже непрошенные воспоминания. Зачем вообще Ньярл мне напомнил об этом? Специально, чтобы я почувствовала себя слабой и уязвимой?

– Софи?

Вздрогнув, я обнаружила дверь открытой. Хозяин поместья недовольно сверлил меня взглядом, стоя на пороге и дожидаясь, пока я вылезу из собственных раздумий.

– Да?

– Не выспалась?

– Все еще чувствую слабость.

– А сны были? Видения?

– Нет, ничего такого.

Каин нахмурился, оглядев меня и едва заметно сжав челюсть. По спине неприятно пробежал холодок, хотелось спрятаться от него куда подальше, съежиться и больше никогда не показываться, но мой вчерашний дар, наоборот, подсказывал бросить вызов, разозлиться, оттолкнуть и высказать все, что я думаю об этом маге. Нельзя просто так выдернуть человека в чужой мир, отобрать все самое дорогое и тут же скрутить в бараний рог новыми правилами и обязанностью. Я, в конце концов, живая девушка, а не транслятор мертвого некроманта.

– Что ж, проходи, но при одном условии. Ты больше не будешь нападать на моего племянника.

– А у меня есть выбор?

– Нет, либо так, либо на улицу, мне здесь не нужны истеричные девицы.

Обида обожгла не хуже раскаленной кочерги, я едва не дернула рукой, чтобы ударить, но вовремя остановилась. Это никому бы не сделало легче, хотя было бы, несомненно, приятно.

– Не стану пачкать руки.

– Благодарю, – послышался голос за моей спиной. Гани, аккуратно обходя всех, просочился в кабинет и с готовностью кивнул. – Основам буду учить тебя я, дядя покажет более сложный материал, надеюсь, мы сработаемся.

Каин, последний раз окинув меня строгим взглядом, прошел к рабочему месту и показал нам на два стула с противоположной от стола стороны.

– Садитесь, я пока обрисую план работ.

Мы с Гани сели на свои места, и каждый получил от «учителя» по небольшой папке из темной кожи, заглянув внутрь, я заметила расписание.

– Софи, тебе предстоит достаточно много выучить, в первую очередь, конечно, основы магии, затем историю, географию, этикет, фехтование, хореографическое искусство и практические упражнения магического боя. Не опаздывай и учи все вовремя. В выходные посетим портного и закажем новые комплекты одежды, в том числе для занятий на воздухе, – на миг он задумался, а затем внимательно посмотрел на меня. – И имя… Выбери себе новое.

Едва не задохнувшись от возмущения, я подняла голову, уставившись на Каина.

– Имя чем вам не угодило?

– Оно из твоей прошлой жизни, к тому же нужно что-то более благозвучное. Придумай что-то, и я подскажу, подходит ли оно.

Что, черт возьми, я должна придумать? Мне нравится мое имя, и какие имена используются в этом мире? Я не знаю, не хотелось бы брать что-то греческое, и библейских имен я почти не знаю.

– Фина? Меня так друзья называли.

– Коротко и скучно.

– М-м… Рэйлин? Оно, кажется, тоже означает мудрая.

– Нет, оно не звучит.

В одном из твоих языков есть имя, обозначающее близость к богам.

Анжелика? Нет, это уже слишком, я будто героиня сериала.

Нет, было иное, Серафим. Кажется, так оно звучит.

Ну, если в него добавить что-то от себя.

– Серафина?

– Неплохо, Серафина Блэквуд, да, вполне подходит. Если кто-то спросит, можешь пока назваться сестрой Ганима, у него как раз есть старшая.

Парень рядом со мной смущенно улыбнулся и робко протянул ладонь.

– Добро пожаловать в семью.

Отвернувшись, я хмуро кивнула и снова уткнулась в расписание.

– Тут почти нет свободного времени.

Каин достал из ящика в столе серебряный портсигар и, закурив, отошел к окну, оглядывая внутренний двор, залитым солнечным светом. Его губы растянулись в ухмылке.

– А оно тебе и не нужно. Чем быстрее ты всему научишься, тем раньше я смогу вывести тебя в свет аристократии.

– Но зачем? Почему я не могу просто тихо заниматься своими делами в поместье?

– Какими «своими» делами? У тебя были какие-то планы? Здесь нет ничего твоего, и я не собираюсь тебя бесплатно содержать. Единственное, за что тебе сейчас заплатят с твоими знаниями, это за теплую постель, и ты, конечно, можешь здесь этим зарабатывать, но уже без имени Блэквуд и не в этом доме. Нам нужны деньги и немало сил, чтобы следить за землями, а раз ты теперь на моей шее, то будь добра отработать. В будущем, если повезет, то мы сможем привлечь достаточно людей в темные земли Сарруба. Восстановить обучение некромантии, в конце концов.

В воздух взвились клубы дыма. Я опустила плечи и покорно кивнула, сжимая в руках папку. Видимо, наши интересы все же пересекаются, как и следовало ожидать.

– Хорошо, но зачем нужно фехтование? Я же маг.

– Необученный и нестабильный, к тому же почти каждая собака светлых ненавидит таких, как мы. Угадай, что произойдет, если ты, будучи беспомощной как некромант, окажешься, например, в светлой столице? Там к тебе никто не придет на помощь, даже стража. Особенно стража.

– Ясно.

– Ну раз ясно, то я вас оставлю – Ганим проведет вводный урок.

Каин выдохнул очередное облако дыма и, кивнув Гани, вышел из кабинета, оставив нас наедине. Я придвинулась ближе к столу и, взяв чистые листы, посмотрела на перо, стоящее в фигурной подставке вместе со стеклянной граненой чернильницей. Да-а, это будет, мягко говоря, непросто.

– Что-то не так?

Гани поднялся и, заняв место Каина, присел в кресло, раскрыв свою папку. На меня он старался не смотреть, лишь изредка бросая короткие взгляды из-под ресниц. Со мной ему было явно неуютно.

– Не писала никогда перьями.

– Понимаю, я тоже их не люблю, у дяди тут где-то были перьевые ручки, а это он так, для красоты держит, – он выдвинул один из ящиков и, покопавшись, достал пару перьевых ручек в черных футлярах. – Держи, чернилами они заправлены, на стенках гравировка, чтобы ничего не вытекало и не сохло.

Я взяла ручку, на ощупь она была заметно тяжелее, чем наши. Корпус металлический, помимо магической печатки, там был выгравирован герб в виде дерева и обвивающей его змеи.

– Начнем урок? Я немного объясню тебе, как устроен наш мир.

Гани открыл одну из книг, лежащих на краю столешницы, побарабанив пальцами по старой кожаной обложке. Страницы тома пожелтели, типографские чернила слегка выцвели, но все еще были различимы, притягивая взгляд буквицами в готическом стиле.

Я кивнула и попыталась вывести на листах тему «лекции», но рука не слушалась, сбиваясь с родного языка на тот, что использовали в этом мире.

– Черт.

– У тебя выходит как-то странно.

– Да неужели?

– Пиши, как тебе удобно. Я не собираюсь проверять.

Парень невольно наклонился ко мне, заглядывая в листок, и почти тут же отдернулся, как от огня. Терпеливо выдохнув, я постаралась ответить как можно спокойнее.

– Да не съем я тебя. Просто нужно попрактиковаться в свободное время.

– Тогда можешь просто послушать. Если что-то забудешь, я подскажу. И вообще, по любым вопросам обращайся ко мне, дядя может быть занят.

– Пытаешься загладить вину?

– Можно и так сказать, я ведь и правда виновен, потому обязан тебе помогать.

– Какая жертвенность! Удивительно.

Отложив ручку, я откинулась на спинку стула, мимолетно разглядывая предметы на столе, хотелось занять руки, постучать чем-то или покрутить. Гани заметно побледнел, опустив голову и стиснув пальцами книгу. Его голос стал глуше.

– Я правда не хотел тебе такой участи.

– Ты правда думаешь, что это интересно? Что сделано, то сделано, какая разница, чего ты добивался этим.

– Прости, я постараюсь найти способ тебе помочь.

– Волшебным образом исправишь все?

– Н-нет, извини… конечно, нет, но я могу сделать что-то…

– Ты ничего не можешь, как и все в этом проклятом месте.

– Софи, я всегда поддержу тебя…

Хлопнув ладонью по столу, я нетерпеливо встала и наклонилась к «учителю».

– Ты все время собираешься сопли пускать передо мной? Это невероятно раздражает, особенно сейчас, когда от тебя требуется только одно, рассказать вашу чертову историю и уйти с глаз моих, пока у меня не кончилось терпение. Какого хрена ты здесь сидишь и мямлишь под нос никому не нужные извинения? Как они мне помогут? Вернут ребенка? Вернут меня в мой мир? Хотя бы лицо мне вернут?

– Нет, я… извини.

– Еще одно извинение, и я эту ручку тебе в глотку воткну, ты слышишь меня?

– Да, я… понял.

– Чудно.

Сев обратно на стул, я выдохнула, чувствуя, как напряжение, сковывающее меня, постепенно отступает, расслабляя мышцы и стянутые нервы, но вместо него появилось иное чувство. Страх. Животный, безумный, иррациональный страх и обреченность, огромной непроглядной волной накатившие на меня, словно прилив. Из глаз сами собой полились слезы. Растерянно уставившись перед собой, я ощутила, как стыд заливает щеки. Строила из себя не пойми что, а теперь сижу и плачу как дура. Что со мной не так?

– Серафина?

Гани осторожно поднялся с места и, не делая резких движений, подошел ко мне, прикоснувшись к плечу. Не в силах открыть рот, я покачала головой, шмыгая носом и поспешно вытирая влагу. Хотелось бы сказать, что все в порядке, но этого давно не случалось.

– При становлении магии бывает всякое, и перепады настроения тоже. Прошу, дай себе возможность переживать, так будет легче.

Парень подтянул второй стул и, сев передо мной, вручил платок. Покачав головой, я послушно высморкалась.

– Боюсь, это не только магия. До боли знакомо эта истерика выглядит.

– Если я правильно понял, то эти приступы – реакция организма на наши переживания, я читал подобное в трудах наших ученых и сам столкнулся с этим, когда начал пользоваться некромантией. Эта магия в некоторых аспектах довольно неприятная и пугающая, бывало всякое.

Сжав руки, я постаралась унять дрожь, тело прошиб озноб, и я беспомощно сгорбилась, закрывая лицо руками, не было сил ни говорить, ни думать, только слезы текли ручьем. Ганим, наклонившись ко мне, аккуратно обнял плечи и теплой ладонью начал гладить по спине.

– Давай я попробую тебя немного отвлечь. Надеюсь, это хоть немного поможет.

Дождавшись моего кивка, парень позволил мне уткнуться в его плечо и увереннее сжал меня. Мягкий вкрадчивый голос послушно рассказал мне ту же историю, но с небольшим уточнением после.

– После Катаклизма люди продолжили использовать магию, но сильных колдунов стало мало, а те, кто желал большего могущества, со временем научились доставать тварей из-за завесы.

В очередной раз утерев нос, я уже заметно спокойнее посмотрела на Гани, чувствуя, как его ненавязчивое участие помогает мне не сойти с ума окончательно.

– Как это вообще могло помочь?

– Эти существа сильны и поддаются дрессировке, если, конечно, наставник хороший, но вместе с этим опасное занятие привлекало все больше внимания. Некромантия – самое нелюбимое направление магии за счет постоянной работы с энергией, что выделяется только со смертью кого-либо, так еще и практического применения, помимо, собственно, нанесения увечий или убийства, у нее толком нет.

– Совсем?

– Почти, об этом ты узнаешь позже на практических занятиях, но, по сути, так некроманты стали изгоями среди остальных.

– Вы можете только уничтожать?

– Не только, дар – это не всегда одно единственное направление, наоборот, Ньярл учил нас, что вся магия – это прежде всего спектр, где у тебя можно выделить склонность к чему-либо, правда, у светлых в Целестии принято все же развивать только одну способность, но до идеала.

Погладив меня по волосам, Гани чуть отстранился, заглядывая мне в глаза и прикоснувшись к щеке. В его взгляде я видела искреннюю тревогу и желание помочь.

– Тебе лучше?

– Да, спасибо. Наверно, можно пока на этом закончить.

– Отлично, давай я проведу тебя в столовую, чувствую, тебе понадобится много сил, твоя сила растет. Если хочешь, мы с Миланой будем готовить тебе чай с ромашкой или успокоительные настои, так ты хотя бы спать будешь без проблем.

– Она этому не обрадуется, кажется, она едва меня терпит.

– О, не обращай внимания, это личное, у Миланы тоже хватает переживаний, к сожалению.

Я слабо улыбнулась и с помощью Гани поднялась с места. Ноги едва держали, но я упорно размяла их, чувствуя, как неохотно двигаются суставы. Остатки нервозности и страха ушли, сменившись блаженным покоем, охватившим мою душу. Все стало просто и безразлично настолько, что Гани без настороженности взял меня под руку и помог пройти до столовой на первом этаже.

– Я смотрю, вы не торопились идти на обед.

Каин ждал нас за длинным старинным столом из красного дерева, накрытым идеально белой плотной скатертью, мясное рагу уже остывало в тарелках. Сама столовая была несколько светлее остальных комнат из-за того, что находилась в углу поместья. Большие окна и стеклянные двери выходили во внутренний сад и на веранду, где летом можно было устраивать чаепития, сидя в уютных плетеных креслах и наслаждаясь цветущими гортензиями вдоль решетчатых перил.

Ганим аккуратно подтолкнул меня к моему месту и помог сесть.

– Мы немного увлеклись обсуждением истории, все же сила госпожи Луны крайне удивительна, – парень мило улыбнулся и сел на свое место. – Приятного аппетита.

Я кивнула, не желая вступать в обсуждения и не имея на это никаких моральных сил. Не поднимая головы, я принялась за еду.

Каин, внимательно посмотрев на меня, не мог не заметить опухших красных век, но не стал акцентировать на этом внимание.

– Мне придется уехать, появились проблемы с теми, кого отправил светлый король присматривать за нами в Кадате. От этих пустоголовых "помощников" одни убытки. Софи, пока меня не будет, Милана научит тебя этикету, Ганимед познакомит с историей и магией, и еще один учитель приедет после выходных и начнет заниматься твоей физической подготовкой. Я постараюсь не задерживаться в столице, но если меня не будет больше месяца, то по прибытии я буду требовать результат твоей работы – вздумаешь отлынивать, и я сам займусь твоей подготовкой так, как это делали со мной в темном храме.

Гани втянул голову в плечи и поджал губы.

Не очень хороший знак.

Верно думаешь, в нашем храме были разные программы обучения. Я назначил Каину один из сложнейших. Боюсь, при таком раскладе свободное время у тебя будет лишь для того, чтобы поспать в ванне с отваром ромашки и смазать синяки на теле.

Зачем так жестоко?

Это было крайне эффективно для противостояния светлым, и таким дарованиям приходилось учиться управлять своим телом и магией лучше всех. Тебе тоже бы пришлось это пройти, но надо отдать должное, для девочек у нас был вариант и проще – если дар небольшой, то она вообще могла выучить только азы некромантии и дальше заниматься лишь детьми и их обучением.

То есть всю жизнь только и делать, что рожать?

За такими женщинами ухаживали, они ни в чем не нуждались и могли сами выбрать того, кто будет отцом.

Кажется, я уже не хочу есть.

– Ясно, благодарю за информацию, Каин.

АВАН

Я стоял на балконе над залом, где у ониксового алтаря проходила посвящение очередная некромантка. По залу разносился тихий шелест мантий и треск свечей, храм притих, будто вслушавшись в это умиротворение и голос девушки на алтаре.

Как много еще дарований увидят эти стены? Сколько из нас напитают это место своей силой? Легкое дуновение ветерка коснулось кожи. Странно – зал заперт, пока не кончится инициация.

Осмотревшись, я заметил крохотную фигурку, притаившуюся в углу, она пряталась за колонной, пытаясь разглядеть действо.

Какой любопытный ребенок.

Сделав шаг по направлению к гостье, я тихим шелестом переместился к девочке за спину. Простая серая мантия ученицы, черные взъерошенные волосы и знакомый шрам на руке.

– Аван?

Девочка вздрогнула, но сдержала крик, опустив голову, она повернулась ко мне, стараясь спрятать взгляд.

– П-простите, я-я… я не хотела, старшие сказали, что она будет здесь… – шепотом проговорила она.

– И ты решила посмотреть, как проходит обряд? Я слышал, ты дружна с той девушкой.

Аван закивала, сжав в руках ткань мантии.

– Она мне как старшая сестра.

Я покачал головой и наклонил голову.

– Но у нее очень слабый дар, ты же знаешь.

Дитя закивала и поджала губы.

– Она все равно очень хорошая, она заботилась обо мне.

Я подтолкнул ребенка к проходу, ведущему к алтарю.

– Посмотри.

Она неверяще посмотрела на меня своими серыми, как туманное утро, глазами и пошла по направлению к свечам. Я беззвучно последовал за ней, но чем ближе мы подходили, тем больше открывалось ее взгляду и тем медленней шла Аван. Первый всхлип девочки растворился в стонах ее старшей подруги на алтаре.

– С-сестра…

Мы остановились в десяти шагах от действа, Аван дрожала и тихо всхлипывала, но, кажется, не могла отвести взгляд ни от девушки, ни от мужчин в масках, окруживших обсидиановый камень.

– Учись, старайся освоить как можно больше знаний, и тогда ты не попадешь сюда, дитя.

***

Я проснулась резко, в холодном поту, мое тело трясло, а к горлу подкатила тошнота. Буквально скатившись с кровати, побежала в ванную и упала на колени перед унитазом.

Через некоторое время я села на пол у стенки и обняла свои колени.

Почему так? Почему так отвратительно и жестоко? Эта девушка на алтаре и… Ты показал это ребенку!

Она сама хотела увидеть, я лишь показал, что ее могло ждать впереди.

Это бесчеловечно, эта девочка, она же… ей и десяти лет не было!

Знаешь, что случилось после? Когда она поняла свое положение в храме?

Что же?

Она стала лучшей среди магов, самой упорной и сильной среди них. Я лишь получил желаемый результат.

Я сжала руки и вытерла выступившие слезы.

Так делать нельзя, неужели ты и сам принимал участие в подобном.

Я лишь помогал в ритуалах и организовывал их, сам я не мог принимать участие.

Да, ты у нас очень дорогая шлюха.

Кожей почувствовала на себе пронизывающий взгляд Ньярла и из-под полуопущенных век заметила на полу небольшой кусочек света, в котором я сидела, и тьму, сгущающуюся вокруг.

– Ты говоришь о том, чего не понимаешь, дитя.

– Правда, что ли? Ты построил целую страну на крови и боли, а все, чего добился – это ненависть и бестелесное существование в моей голове. Скажешь, я не права?

Послышался тихий шелест хитона. Ньярл присел передо мной и прикоснулся ладонью к моей щеке.

– Взгляни на меня.

Неуверенно я подняла взгляд и посмотрела в его желтые, как античное золото, глаза.

– Ты так беспокоишься о людях, которых не знаешь, почему ты вообще переживаешь об этом?

Я поджала губы. Действительно не знаю, почему это так меня задело, может быть, во мне осталась эмпатия?

– Почему же ты так ненавидишь меня сейчас, несмотря на то, что я забочусь о тебе? Я разве сделал тебе что-то плохое?

Его лицо было спокойным, кажется, будто он действительно отчитывал маленького разбушевавшегося ребенка.

– Не сделал, – сипло прошептала я.

Ньярл встал, продолжая смотреть на меня сверху вниз. Ощущение такое, будто я стала тараканом.

– Тогда иди спать и не забывай, я единственный, кому ты важна сейчас, и единственный, кто сейчас на твоей стороне.

Я кивнула и, моргнув, снова оказалась на полу в ванной комнате. Неловко встав и размяв затекшие ноги, я поплелась обратно в спальню.

РЫНОК

Так началось мое обучение в новом мире. Каин, как и обещал, уехал в столицу, оставив меня с учителями в поместье, и дни потекли один за другим, нагружая меня новыми знаниями неизвестного ранее мира. Голова нещадно пухла, незнакомые факты неохотно складывались в голове, тело, отвыкшее от нагрузок и едва перенесшее путешествие через портал, отчаянно сопротивлялось даже простым занятиям на воздухе, не говоря уже о более сложных упражнениях.

На роль преподавателя физподготовки мне был выдан оборотень, и, увидев его впервые, я сначала смутилась, не заметив каких-то отличий с обычными людьми. Жилистый, невысокий, хоть и казалось, что сутулится. Волосы короткие, жесткие, русого цвета с рыжим отливом. Лицо вытянутое, а щеки и подбородок украшала темная щетина. Глаза маленькие, почти черные, губы тонкие и, кажется, почти все время искажены странной самодовольной усмешкой.

– Гибрис, приятно познакомиться, мисс…

– Серафина.

Стоя посреди кабинета, где ежедневно проводила с Гани пару-тройку часов после обеда, я вдруг почувствовала, что на меня будто давят стены, зрительно сужая пространство. Гибрис галантно сделал шаг ко мне и, подхватив мою ладонь, прикоснулся к кончикам пальцев губами.

– Прекрасное имя, буду рад помочь вам. Надеюсь, мои уроки пройдут плодотворно, и вы останетесь довольны моими услугами.

– Да, я тоже.

Выдернув руку, я отступила, стараясь невольно сохранить между нами пространство, но Гибрис одним мягким движением оказался ближе.

– Право слово, мне ничего толком о вас не сказали, так поспешно я уехал из дома Аван, не подскажите ли, кем вы приходитесь господину Каину? Он о вас так печется. Любовница или все же дочь?

Едва не сев от такого вопроса, я вновь сделала шаг назад, но кресло у камина тут же ткнулось мне в ноги. Нервно оправив рубашку, я постаралась как можно беззаботнее улыбнуться в ответ на пристальный неприятный взгляд оборотня и без резких движений прошла к рабочему столу, крамольно надеясь выстроить с его помощью преграду между мной и Гибрисом.

– А какая собственно разница? Неужели от этого поменяется план занятий?

Обернувшись к оборотню, я вновь встретилась с ним глазами, с ужасом отметив, что он прошел за мной и стоял все также близко, не издав при этом ни единого звука.

– От этого будет зависеть мое отношение к вам.

– Мне кажется, вы слишком откровенны.

– Я просто стараюсь быть честен и не хочу, чтобы столь юная дева попала не в те руки.

– За мной не нужно присматривать, я не ребенок.

– Значит, все-таки дочь, что ж, я буду рад провести с вами время.

Он наблюдал за мной, будто я не человек, а жертва перед ним, и двусмысленность разговора еще больше сбивала с толку.

Оборотни чутко чувствуют чужое настроение по запаху, движениям, манере говорить. Будь с ним осторожна.

Ты всегда так говоришь, Ньярл.

И ты никогда меня не слушаешь. К тому же, должен предупредить, у этих особей есть очень нехорошая привычка.

Что еще?

Если он посчитает тебя красивой, то из кожи вон вылезет, чтобы покрасоваться и затащить тебя в постель.

Какая прелесть! Как хорошо, что симпатичной меня сейчас назовет только слепой, надеюсь, мне подтекст лишь кажется.

Оценив мое плачевное состояние, Гибрис начал тренировки с легких упражнений и разминок, стараясь не слишком нагружать, но даже так мне приходилось туго. Милане, помимо успокоительного, пришлось делать для меня дополнительно мази от ушибов и растяжений, чтобы хоть как-то сгладить негативные последствия занятий. Она, к слову, для моего обучения выкраивала время по утрам, после завтрака и до обеда. Походка, поведение за столом, правила обращения к гостям и слугам – все это старательно и неизменно спокойно она вбивала в мою голову. Никогда не думала, что такая тихая девушка имеет такую непробиваемую волю и характер. Когда я в очередной раз перепутала столовые приборы, мое любопытство подстегнуло узнать о ней побольше, Мила рассказала мне о детстве в обсидиановом Храме, смерти матери при родах и госпоже Аван, что пристроила девушку в поместье Каина по старой памяти. Как оказалось, госпожа и ее мать когда-то были дружны, а после разрушения Храма Миле некуда было идти с ее крохами дара, она оказалась никому не нужна даже в качестве жены.

Аван и Каин до сих пор пытаются приспособить к нынешней жизни всех тех, кто был у меня в обучении. Значительную часть, конечно, уничтожили при захвате страны, но те, кто выжил, охотно помогали Блэквудам в восстановлении столицы и Сомны в целом. Светлому королю, конечно, до них дела нет, поэтому он оставил все на попечение Каина, но уточнив, чтобы он присматривал за некромантами и не пускал их в Целестию. Там их магия до сих пор под запретом.

Откуда ты вообще это знаешь? Ты же уже умер к этому времени.

Мне показали. Когда-нибудь ты узнаешь, кто задержал мой дух в этом мире, и о той малой части крови, что осталась здесь.

Спустя первые пару недель моего обучения Гани решительно заставил меня выбраться из поместья и отправиться с ним в город на местный рынок, чтобы заказать одежду у портного.

– По пути еще обязательно зайдем в мою любимую пекарню, подумать только, я так долго там не был.

– Ты так падок на сладкое? Любишь булочки?

– Ну-у, да.

Братец тогда отвел взгляд, и мне на миг показалось, что он зарделся.

Ближайший город находился в получасе езды от поместья по дорогам из серых каменных плит. Средством передвижения нам послужила машина, похожая на форд начала двадцатого века, но дизайном застрявшая в веке восемнадцатом. Угловатая, как карета, с узорами вензелей и милыми бежевыми шторками.

– Это что за чудо техники?

Я спустилась с крыльца, поправляя легкий плащ из тонкой шерсти и хлопковые перчатки, одолженные у Миланы. Лето явно близилось к концу, и по утрам, когда с ближайших холмов сбегал туман, становилось день ото дня холоднее.

Гани вышел из дома за мной и посмотрел на машину.

– А, это самоходная карета, работает на магических кристаллах. Штука дорогая, поэтому владеют такой только аристократы. Обычные люди по старинке с лошадьми возятся, но некромантов живность не любит, – он окинул меня взглядом и пожал плечами. – Тебя не полюбят тем более.

– Это почему?

– Твоя сила еще нестабильна и чувствуется ярко даже с кулоном, будто ты только что обряд жертвоприношения провела, но это нормально, я тоже поначалу такой был.

Мы прошли к карете, Гани помог мне забраться внутрь к обитому плотной тканью диванчику для пассажиров. Салон оказался довольно уютным, несмотря на скудное освещение и темные стены.

– Как вы вообще чувствуете других магов?

Брат прошел на место водителя и включил питание, машина тихонько зашумела, будто под капотом у нее шуршали сухие осенние листья.

– Эту чувствительность тренировать надо, и проще всего ощущать других получается слабым магам.

– А что за кристаллы, о которых ты говорил? Они такие же, как в торшерах в доме?

– Почти, только чище, больше и оттого вместимость магии у них больше. Их добывают в Целестии всего в паре мест, и только благодаря им работают все машины и механизмы.

Карета тронулась с места. За стеклом мелькнули кованые ворота поместья и грабы, сторожами расположившиеся у входа. Мой маленький мирок, ограниченный лишь домом и тренировочной площадкой, наконец-то расширился, впуская в себя обширные зеленые поля, еще подернутые утренней дымкой, аккуратные редкие пастбища в отдалении и холмы, затянутые яркими, незнакомыми полевыми цветами. Окажись я тут раньше, приняла бы местность за пригород какого-нибудь жутко старого и живописного местечка в Уэльсе, где окутанные плющом и виноградом каменные домики соседствовали с древними памятниками архитектуры.

– Похоже на мой родной мир.

– Видимо, не настолько они и разные.

– Еще рано делать выводы.

Ганим бросил взгляд на меня и едва заметно вздохнул.

– Городишко, куда мы едем, зовется Ултар. Сам он не представляет собой ничего особенного, только закон есть необычный, там нельзя убивать кошек, так что имей в виду.

– Надо же, как неожиданно.

Я откинулась на спинку диванчика и посмотрела на плывущие по небу облака. Кажется, я о таком уже слышала, но никак не могу вспомнить, когда. Могло ли вообще встречаться подобное в моей прежней жизни?

На подъезде к городу мы оставили машину у местных конюшен. Гани уточнил, что в Ултаре проще передвигаться пешком, чем на узких пешеходных улицах объезжать прохожих и тех же кошек.

Выбравшись из салона, мы неспешно двинулись по одной из самых старых, выложенных брусчаткой дорог, оглядывая окрестности.

На краю Ултара, чуть дальше от конюшен, просторно расположились небольшие, затянутые мхом и зеленью коттеджи, обнесенные заборами фермерские угодья и пара водяных мельниц, облюбовавших местную тонкую речушку. Сам городок, едва мы зашли внутрь, показался более кучным и тесным с его старинными черепичными крышами, кое-где лежащими внахлест, каменными, часто выбеленными домами с близкими, почти соприкасающимися балконами, бесчисленными печными трубами и маленькими улочками, где под утренним солнцем на темной брусчатке, на крохотных крылечках и навесах над лавками спали коты.

Поднявшись по одной из главных улиц, мы быстро добрались до рынка, где в ветхих, но опрятных палатках торговцы, разложив свои труды, наперебой хвалили ткани, одежду, посуду, вышивку, крупы и еще десяток странных вещей, о которых я никогда не слышала и видела впервые. Чуть в отдалении послышалась музыка, нос невыносимо защекотал запах гвоздики и корицы. Чихнув, я тут же вцепилась в руку Гани, стараясь не потеряться в ворохе чужих юбок, корзин и вещей, что периодически совали мне под нос.

– Боги, зачем ты меня сюда притащил, Гани.

Братец обернулся и, улыбнувшись мне, обвел рынок рукой.

– Приехали южные торговцы, у них всегда много интересного, тебе стоит посмотреть.

Он протиснулся в толпе, ставшей еще плотнее возле палаток с украшениями и вещицами, выточенными из камня. Я запнулась о чью-то ногу и почувствовала, что случайно отпустила ладонь брата.

– Гани! Подожди!

Мой голос утонул в общем шуме, на ногу вдруг больно опустилась чужая трость.

– Ишь, встала тут! Чертовка! Убирайся отсюда, пока дух весь не выбила!

Передо мной неожиданно возникла невысокая бабка в линялом, застиранном платье и платке. В руках она держала деревянную клюку со стальной ножкой на конце и, грозно подняв свое оружие выше, будто грозилась выбить мне зубы или заехать по челюсти.

– Ой, простите.

Я инстинктивно сделала шаг назад, неловко врезавшись в кого-то и чуть не опрокинув стоящую у палатки корзину с яблоками.

– Весь рынок развалить решила?! Гадкая ведьма!

Бабка разошлась не на шутку и двинулась ко мне, покрепче стиснув трость. Я попыталась ее обойти, но оказалась зажатой у торгового стола и мешков с орехами, стоящих прямо на земле.

– Извините, успокойтесь, пожалуйста, это случайность.

– Врешь, мерзавка, я вижу твои глаза и лицо узнаю!

Сжавшись, словно мышь, загнанная в угол, я едва не зажмурилась, приготовившись к удару, но неожиданно с крыши палатки раздалось шипение, и черная пушистая тень обрушилась мне на плечо. На миг мне показалось, что сейчас я, как минимум, лишусь зрения, но кот, спустившийся ко мне, лишь ненавистно зыркнул на бабку и предупреждающе заурчал. Женщина тут же отшатнулась и, осенив себя знамением светлой зари, постаралась как можно скорее скрыться прочь.

– Какой хороший котик, спасибо тебе.

Я погладила кота и услышала в ответ довольное мурчание.

Он сопроводит тебя, иди дальше к палаткам кочевников.

Кочевников?

Они же южане, народ с острова Зар, расположенного по соседству с нашим полуостровом Сарруб.

С местной географией я еще не знакома.

Напомни Гани показать тебе карту, зарцы во многом мне помогали, пока я отстраивал с нуля столицу. Они много знают и в путешествиях своих собирают огромное количество секретов. Если тебе вдруг понадобится помощь, ты можешь обратиться к ним.

Я попытаюсь запомнить.

Придерживая на плече кота, я вновь вошла в толпу и с удивлением обнаружила, что люди расступаются, стараясь меня обойти и не задеть. Некоторые из них с удивлением косились на зверя, другие будто инстинктивно чувствовали, когда нужно отойти.

Чего эта бабка ко мне вообще пристала?

Ты же видела ее знак – она светлая, к тому же в маразме, страшное сочетание, но, как говорил Ганимед, некоторые люди всегда будут так на тебя реагировать, тебе придется привыкнуть.

Надо же, какие крайности.

Рассекая людское море, словно нож масло, я смогла быстро дойти до южных торговцев. Их палатки были цветастыми, яркими и настолько уютными, что будто манили к себе, овеянные ароматом медовых сладостей, спелых фруктов и специй. Сами зарцы, в свободных пестрых одеждах, улыбались доброжелательно и с готовностью показывали товар, перемежая обычную речь и стихи так, будто в их руках лежал не персик, а произведение искусства. Забравшись чуть дальше, я обнаружила торговый ряд с обилием подвесок, минералов и искусных ювелирных украшений, где тут же мелькнула знакомая вихрастая голова.

Подойдя ближе, я едва успела схватить брата за рукав, прежде чем он вновь скроется в толпе.

– Ты ничего не забыл?

Гани вздрогнул и, обернувшись на меня, невинно улыбнулся.

– А, вот ты где, я смотрю, ты уже познакомилась с Ултаром, – он протянул ладонь и почесал кота за ухом.

Кот, довольно потянувшись, муркнул и прыгнул на палатку южанина. Высокий смуглый и сухопарый мужчина в балахоне отщипнул немного вяленого мяса из своих запасов и отдал коту, приговаривая что-то на родном наречии.

ЧУВСТВА И ДАР

На небольшом деревянном настиле со скатертью из грубой, окрашенной в глубокий синий цвет ткани лежали различные яркие мелочи на продажу. Костяные гребни в узорах, маленькие ручные зеркала из металла и дерева, простые подвески с цветастыми камнями, богато украшенные наборы для рукоделия и банты для волос разных оттенков. Хотелось рассмотреть все, потрогать, провести кончиками пальцев по рельефам, представляя, как двигалась рука мастера, создавшего все эти вещицы, как кропотливо и отточено складывались все рисунки и переплетения линий.

Купить бы что-то себе, но едва ли мне пригодится подобный товар.

– Прекрасная незнакомка, я, кажется, знаю, что вам нужно, – торговец расплылся в улыбке и указал рукой за палатку: – Позвольте показать одну исключительной красоты вещь, которую я случайно нашел в своих странствиях.

Я покосилась на брата, но тот равнодушно пожал плечами и продолжил рассматривать нефритовый кулон в ладони. Доверившись незнакомцу, я послушно кивнула.

– Ну хорошо, ведите.

Южанин позвал помощника на свое место и повел меня от переполненных торговых рядов к краю площади, где разместились передвижные склады, домики на колесах и крытые повозки с товаром. К одной из таких повозок с брезентовым покровом мы подошли вплотную, и зарец ловко запрыгнул внутрь, протянув мне руку. С его помощью я вмиг смогла залезть следом, оказавшись в приятном, прохладном полумраке среди сложенных друг на друга тюков ткани. В воздухе чуть пахло пылью и лавандой, что обычно отгоняла моль.

Стараясь не столкнуть ничего и не наступить на пустые мешки, маячившие под ногами, я зажмурилась и вновь открыла глаза, привыкая к отсутствию света. Среди тюков впереди показалась спина южанина, а рядом, накрыв ткань на продажу старым шерстяным одеялом, спал мальчик, обнимая маленького черного котенка.

Дожидаясь зарца, я присела в проходе, наблюдая за мальчишкой. Его кот открыл один глаз и, глянув на меня, сонно потянулся, положив лапы на рукав хозяина.

– О! Вот оно! – южанин вытащил из тюков длинный тонкий сверток. – Я уже было испугался, что потерял это сокровище. Пожалуйста, взгляните.

Находка перекочевала в мои руки, и из мешковины показалась хмурая голова какого-то странного существа. Удивленно похлопав глазами, я прикоснулась к холодному металлу и освободила из свертка длинную черную трость со стальным наконечником и набалдашником в виде жутковатого спрута. На голове чудища имелось шесть гипнотизирующих рубиновых глаз, щупальца змеями обвивали трость примерно на ладонь вниз от головы.

Ох, надо же какое везение.

Ньярл, ты видел эту штуку раньше?

Сдвинь голову влево.

Послушавшись, я повернула набалдашник, щупальца сдвинулись, издав тихий щелчок. Потянув за рукоять, я вытащила из трости длинный узкий клинок с множеством рун на лезвии. Он легко лег в ладонь, будто делался специально для меня.

– Потрясающая работа, она, наверно, стоит целое состояние.

Торговец странно улыбнулся, наклонив голову набок.

– Госпоже я отдам его бесплатно, все же это ваш инструмент.

В глазах на миг все потемнело, в нос ударил запах хвои, моря и мороза, где-то вдали заскрипели на ветру сосны. Рука привычным движением сжала клинок, я почувствовала, как губы расплылись не в моей улыбке. Ощущение было настолько чужеродным и знакомым одновременно, что к горлу подкатил ком, тело содрогнулось в ознобе. Я будто больше не была собой и ушла на второй план своего же сознания.

– Не перетруждайтесь, время еще не настало.

Южанин приложил к моему лбу свою сухую, прохладную ладонь, будто вернув меня обратно из леса в повозку на краю площади.

Я убрала клинок в трость, замок тихо защелкнулся.

– Спасибо большое, меня, наверное, уже ищет брат.

– Вас проводить?

– Нет, спасибо, не надо.

Из повозки я выпала, словно мешок картошки, перед глазами еще мелькали черные мушки, голова болела и будто плыла в мутном омуте. Все внимание занимал вопрос, который я никак не могла сформулировать, будто сражаясь с чужой волей.

– Да чтоб тебя, прекрати, оставь меня в покое!

Несколько прохожих обернулось, но я упорно продолжила идти вперед, почти не разбирая дороги. Самым важным было все же добраться до брата как угодно, лишь бы он оказался рядом и вернул мне возможность полноценно ощутить реальность происходящего. Я была словно тенью себя, сном кого-то чужого в своем теле.

Помотав головой, я попыталась понять, далеко ли еще идти, и, сделав еще шаг вперед, врезалась в кого-то.

– Простите, мне нехорошо.

– Госпожа, я могу вам помочь?

Мои плечи мягко сжали чьи-то руки, и носа коснулся новый аромат. Я чуть было не расплакалась, ощутив такой привычный и приятный запах свежей выпечки, сдобы и ванили. Пришлось собрать остатки сил и взглянуть в лицо собеседника. Передо мной стоял русый плечистый парень с круглым лицом, розовыми щеками, будто от жара печи, и добродушной улыбкой.

– Я брата оставила у палатки южан на рынке.

– Ой, так вы вообще в другую сторону идете, давайте, я провожу вас, – парень подставил свою руку и бережно повел меня назад, вверх по улице.

– Хорошо, только как можно скорее, пожалуйста.

Я переложила трость в другую руку и только сейчас заметила, что все еще сжимаю ее. Надо было у торговца оставить.

Ты не посмела бы этого сделать.

Да что ты говоришь, я ближайшему барахольщику ее отдам за две медяхи, если ты еще раз посмеешь влезть в мое тело, старый извращенец.

Это вышло непреднамеренно, с этой вещью слишком большая связь.

Слышать ничего не хочу! У меня ощущение, будто мой мозг попытались вынуть через ноздри, как ты вообще смог отобрать у меня тело и разум?

Прекрати истерику, Софи, ничего страшного не случилось, в будущем нам может понадобиться такая возможность.

Да иди ты к черту с такими возможностями, я отказываюсь это повторять.

Именно потому что ты упираешься, все вышло настолько неприятно.

– Ты же не против попробовать?

Вернувшись сознанием в мир, я посмотрела на сопровождающего меня мужчину. Что он там вообще говорил? Даже не заметила, как мы подошли к рынку, яркие ткани палаток обступили меня цветастыми стражами. Откуда-то сбоку в поле зрения мелькнула знакомая фигура.

– Сэра! Ну где тебя носит?! Всюду тебя искал! – Ганимед подбежал ко мне, взъерошенный и раскрасневшийся, будто и правда с ног сбился. – Я уже думал, что этот торговец тебя саму на продажу увез.

– Просто не туда свернула.

– Рад, что твоя пропажа нашлась, Ганим, так и думал, что она твоя родственница, уж больно вы похожи, – парень, сопровождавший меня, протянул ладонь. Брат, заметив его, приветливо улыбнулся и с удовольствием пожал руку.

– О, Дамиль, я рад тебя видеть, как раз сегодня собирался зайти к тебе в пекарню. Так давно тебя не видел, из-за приезда сестры совсем не было времени приехать.

– Понимаю, ничего страшного, главное, заходи хоть иногда, мы с невестой уже успели соскучиться по твоим стихам.

Получив в свое распоряжение благодарного собеседника, Гани с удовольствием начал пересказ последних событий, живо обсуждая всякие глупости, поэзию, погоду и мой неожиданный приезд. Ганимед светился, словно начищенный чайник, отчаянно жестикулируя, чем едва не задевал прохожих. За разговорами они, кажется, совершенно забыли про меня, в то время как мне даже на пару шагов отойти от них было страшно. Один раз я уже успела заплутать.

– Брат, мне еще к портному нужно, не забыл?

Ганим остановился, несколько смущенно посмотрев на меня, и, оглядевшись, указал рукой на поворот впереди.

– Да, мы уже рядом, это как раз за поворотом, если не возражаешь, я подожду тебя в пекарне, пока ты заказываешь одежду. Здание немного ниже по улице, не пропустишь. Оплату пускай запишут на Каина и все подобранное отправляют к нам в поместье.

– Хорошо, постараюсь не задерживаться надолго.

Я прошла вперед и, потрепав брата по голове, быстрым шагом преодолела расстояние до поворота. Остановившись под вывеской с иглой и нитками, я аккуратно толкнула дверь и зашла внутрь. Над головой тонко прозвенел колокольчик.

– Здравствуйте.

Внутри было не так много места, но за домом явно ухаживали. По стенам стояли простые деревянные шкафы с тканью, а возле входа – стеклянная витрина с фурнитурой. Из неприметной двери в углу вышла невысокая пухленькая дама в милом бледно-розовом платье в рюшах. На ее поясе чуть позвякивали ножницы и блокнот в металлической оправе, а рукава платья были закатаны до локтей.

– Здравствуйте, вы что-то хотели?

– Я из поместья Блэквуд, хочу подобрать новый гардероб, вас, кажется, должны были предупредить.

Женщина всплеснула руками и мгновенно засуетилась вокруг меня.

– Ой, конечно-конечно, я еще неделю назад вас ждала, проходите не стесняйтесь, сейчас все подберем, что желаете.

Признавшись честно, что несколько отстала от моды, я вверила себя в руки швеи, позволив ей самой решить, как будет выглядеть мой гардероб. На моей совести остались лишь детали и выбор ткани. Определившись с моделями, я запоздало вспомнила про свою новую особенность.

– Только пусть все блузки, платья и прочее имеют высокий ворот и закрытую грудь, настолько, насколько это вообще возможно.

– Но, госпожа, вы же молодая девушка, к чему такие крайности? Все дамы вашего возраста наоборот хотят показать себя.

Я вздохнула и потянулась к пуговицам на шее, меня все равно нужно было обмерять, рано или поздно женщина бы увидела, что шрамы есть не только на лице.

– Ой… Простите.

Швея сильно побледнела и прикрыла руками рот, в уголках ее глаз блеснула влага.

– Я все сделаю, не переживайте, но-о позволите бестактный вопрос? Как вы это получили? Показывали магам? Может, еще можно их свести?

– Несчастный случай. Мне пытались помочь, но, к сожалению, это все, что можно сделать.

Женщина скорбно вздохнула и, грустно улыбнувшись, похлопала меня по плечу.

– После войны нас много таких, как ни прискорбно, и пострадали многие именно от своих. Помню, говорили, что дочка Аван тогда чуть ли не больше всех в семье пережила, но даже не думала, что так жутко. Мой покойный супруг попался одному из одичавших демонов. Когда клич прошел, что Ньярл умер, он сразу нас с дочкой в погребе спрятал, да шкафом сверху накрыл, чтобы уж точно никто не сунулся. Сам он к церкви пошел, узнать в чем дело, да помощи просить, там его по дороге и настигла та зубастая тварь. Мы три дня в погребе просидели, пока знакомые нас не нашли, – швея громко высморкалась в платок, замахав руками. – Простите, госпожа, я тут сырость развела и заболтала вас совсем, а нам еще мерки снимать.

– Ничего страшного, мне интересно, как остальные пережили те дни.

Дождавшись, пока женщина окончательно успокоится, я мысленно взяла на заметку ее историю и послушно прошла в отдельную комнату для снятия мерок. Спустя полчаса мы подобрали еще и ткани с фурнитурой.

– Кажется, на этом все, через неделю будут первые результаты, если что-то еще понадобится, можете передать с посыльным или вызвать мою дочурку к себе в поместье. Она очень умненькая и быстро все схватывает, с ней также можно будет составить список для пошива.

– Благодарю вас, буду ждать.

Швея собрала бумаги с заказом и проводила меня до выхода. Колокольчик снова звякнул, и я оказалась под вывеской с иглой и нитками. Оглядевшись, я припомнила свой путь сюда и прошла обратно на улицу с пекарней, а по ней вниз к витринам множества различных магазинчиков с цветами, украшениями, готовыми платьями и кухонными мелочами для дома. Возле одной из таких лавок, удивительно чистой и свежевыкрашенной, неожиданно нашелся Ганим. Он стоял с большим пакетом из вощеной бумаги в руках и все также болтал с Дамилем. Последний, правда, уже снял куртку и нацепил белый фартук, вовсю занимаясь уборкой уличных столиков

– Здравствуй еще раз, Дамиль, я пришла забрать брата, нам уже пора.

Ганим дернулся от неожиданности, явно не заметив меня, и, чуть не уронив покупки, заполошно посмотрел на наручные часы.

– А ты точно все выбрала? Ничего не забыла?

Расплывшись в улыбке и тихо хохотнув, Дамиль похлопал Гани по спине, чуть подталкивая его ко мне.

– Гани, тебе действительно пора, как и мне, не забудь угостить сестру ватрушками с джемом, я старался, – он подмигнул мне и, помахав рукой, скрылся в пекарне.

Завороженно выдохнув, брат опустил плечи и закусил губу. Весь путь до машины на окраине города мы прошли молча, и, только вновь выехав на дорогу, я позволила себе начать расспросы.

– Давно вы знакомы?

Вытянув уставшие ноги на пассажирском кресле, я доедала ватрушку с джемом, по достоинству оценив работу пекаря. Вышло и правда невероятно вкусно. Брат промолчал, чуть нахмурившись и будто не услышав вопроса. Кажется, я впервые увидела его таким серьезным.

Поднявшись с места, я легонько дернула черную прядь волос Гани, привлекая его внимание:

– Что молчишь?

– У меня с некоторых пор нет ни друзей, ни даже просто хороших знакомых, а Дамиль позволил сидеть в его пекарне столько, сколько захочется.

Вытянув новую ватрушку, я сложила голову на руки, опираясь на сиденье, разделяющее меня с братом.