Паровой бык под лангедокским соусом

Пролог

Стояла удушливая июльская погода. Тучи стягивались одну большую массу, казалось, в воздухе вот-вот начнёт искрить. По небу цвета жжёной умбры лениво, будто нехотя, перемещался дирижабль. Крупное изображение морской раковины на непромокаемых боках агрегата выдавало принадлежность Ордену ракушечников. А примечательная виньетка из перьев по верхнему краю символа, позволяла предположить за управлением самого Великого Магистра.

Первые огненные всполохи прочертили пространство, добавляя в умбру охряного пигмента, раздался раскат грома, и в ту же секунду дирижабль, будто горный ядовитый змей выпустил струю белого пара, и сразу исчез, словно его никогда и не было. Оставленная полоска едва уловимого зеленоватого оттенка под натиском разбушевавшейся стихии рассеялась через несколько мгновений. Выделившийся озон перекрыл все иные запахи, и сложно было понять, пахло ли яблочным ликёром, супом из шпината или гороховой кашей. А без точной ароматической составляющей выяснить, куда на этот раз отправлялся Магистр не представлялось возможным.

Часть I

Даун, Англия, 1859 г. Дом Чарлза Дарвина.

За несколько месяцев до выхода «Происхождение видов…»

Крепкий, светловолосый мужчина потёр лоб, откинулся на спинку большого кожаного кресла и устало прикрыл глаза. Обстановка кабинета, каждая деталь, была настолько не случайна, что человек, попавший сюда впервые, легко угадал бы в хозяине дома личность незаурядную, глубокого ума и даже определил бы, что перед ним настоящий учёный. Негромкий стук в дверь выдернул мужчину из оцепенения.

– Обед будет подан через два часа, Чарлз.

Цепкий взгляд владельца кабинета сфокусировался на лице жены, материализовавшейся прямо возле стола. В другой день он непременно нашёл бы несколько минут на то, чтобы перекинуться с Эммой парой слов и, возможно, даже сказал бы что-нибудь приятное. Пусть красавицей она никогда не слыла, он едва мог бы представить другую на её месте. Но сегодня мысли его блуждали совершенно в иной плоскости. В уме он в очередной возвращался к «Зоономии» деда. Взгляды старшего родственника с уверенностью можно было бы назвать дерзкими, если бы Чарлз сам скрупулёзно их не изучал. Он надеялся, жена поймёт его занятость и отправится заниматься своими делами. Однако, Эмма уходить не спешила.

– Чарлз, это правда?

– Вы о чём? – удивлённо посмотрел он на жену.

– О вашей новой теории, – вскинулась озабоченно Эмма. – Вы бросаете вызов Церкви?

– Мужчина вздохнул, нехотя поднялся из-за стола и обогнув его слева, оказался прямо перед женой.

– Выходит, так, – не стал отрицать он. – Но я уверен в эволюционном пути человечества.

Он ненадолго замолчал, почти сразу добавив:

– Теперь уверен!

Эмма взглянула на мужа, её, воспитанную в святой вере в Бога, такие речи пугали. Но Чарлза она любила всем сердцем, поэтому постаралась возразить, как можно, мягче:

– Как Вам известно, в постулатах говорится: «Бог создал всех живых существ неизменными». Вряд ли Церковь может ошибаться.

Чарлз начал раздражаться.

– Проверьте лучше, как дела на кухне, Эмма. Что, к примеру, подадут к обеду?

Женщина поняла нежелание мужа продолжать тему, но сдаваться не собиралась.

– Я уже проверила… – начала она, но заметив тяжёлый взгляд Чарлза, подумала, что разговор лучше отложить, – Хорошо, посмотрю ещё раз.

Она выскользнула из кабинета, предоставив мужа его размышлениям, и отправилась на кухню, еле сдерживая всё более нарастающую тревогу.

Оставшись один, Чарлз поймал себя на том, что раздражение с уходом жены никуда не делось, и, смотря правде в глаза, он понимал почему. Он злился, не от вполне закономерного вопроса Эммы, её набожность ни для кого не была секретом, выводило из себя осознание правоты деда. Его эволюционная гипотеза нашла подтверждение.

– E conchis omnia[37] – произнёс он вслух, и губы его изогнулись в кривой усмешке.

Признавать, что предок был умнее, не хотелось, однако, по всему выходило, Эразм, сидя в своём Личфилде, сделал больше открытий, чем он сам во время кругосветного плавания на «Бигле». «А ведь будут сравнивать», – вскипел он. – «Непременно будут!» Это неимоверно удручало. А ещё эта чёртова посылка. Откуда она взялась, если старик умер за семь лет до его рождения? И ведь адресована именно ему, Чарлзу.

Он опять поднялся, два раза пересёк комнату из угла в угол по диагонали и опять схватился за «Зоономию». На тридцать минут ему удалось погрузится в работу. Он сверял свои дневники из путешествия с трудом Эразма и делал пометки прямо по тексту книги. По всему выходило, дед предвосхитил его изыскания достаточно точно. Оставался только один выход – изложить свою концепцию другими словами, не меняя общего смысла, плюс добавить что-то своё. Но что?

Взгляд опять зацепился за доставленный семь дней назад фолиант. Это было ничто иное, как поваренная книга, выпущенная на континенте. Сборник рецептов блюд французской кухни. Сопроводительное письмо за подписью Эразма Дарвина поначалу ввело в оцепенение, потом вызвало желание найти шутника, но присмотревшись к почерку, Чарлз узнал руку деда, знакомую с детства по многочисленным дневникам, хранившимся в семье.

«Чарлз, ты и никто другой, способен донести до мира эволюционную теорию в том виде, в котором понимаем её мы, Дарвины», – писал Эразм. Далее он повествовал о книге, которая, по его мнению, совсем недурна. И поскольку ему известно о пристрастии внука к экзотике, рекомендовал обратить особое внимания на блюда из гребешков. Потом следовали пространные объяснения по поводу сенсационного открытия, но тут Чарлз, успевший за неделю почти дословно выучить письмо, прервал поток мыслей и уже во второй раз откинулся в кресле, прикрывая глаза. До обеда оставался ровно час.

Часть II

Личфилд, Англия, 1780 г. Дом Эразма Дарвина.

Заседание «Лунного общества»[38].

В просторной комнате особняка собрались лучшие умы своего времени. Не все члены смогли приехать в Личфилд в это полнолуние, но и тех, которые присутствовали хватило с лихвой на обсуждение давно назревающей темы: Путь развития английского общества, а за ним и всего мира в целом. Тема касалась перспектив, связанных с усовершенствованием паровых двигателей и ещё некоторых довольно увлекательных теорий.

– Не томите, Эразм. Изложите свою мысль, – средних лет мужчина, плотного телосложения, привстал с кресла и посмотрел на хозяина дома.

Тень от крупной фигуры Дарвина, значительно превосходящей величиной габариты говорившего, всколыхнулась в отблеске свечей, но сам он подниматься не спешил. Вместо этого, перехватив цепкий взгляд промышленника Уатта[39], вопросительно поднял бровь. Получил такой же безмолвный кивок-согласие и тогда уже взял слово.

– Хорошо, Джозайя[40]. Если Джеймс не против, начну, пожалуй.

Затем, обращаясь ко всем присутствующим, открыл заседание:

– Джентльмены, эволюция существует.

– Это мы знаем… – Вы не раз упоминали… – Все присутствующие с этим согласны… – раздавалось в комнате.

– Но вряд ли вам известно, что эволюция управляема, – заявил Эразм.

В комнате воцарилось молчание. Все внимательно слушали, и Дарвин продолжил:

– Открытие Уатта в области двигателей, работающих на пару, предопределили скачок в развитии промышленности на многие десятилетия вперёд. Но я предположил, это ведёт к неизбежной деградации общества. Каждое последующее поколение расплатится своими мыслительными способностями. Мы провели с Джеймсом ряд опытов, и теперь с уверенностью можно сказать…

– Полноте, Эразм, – перебил Джозайя, недоверчиво покачав головой. – Вы же противоречите своей собственной теории. Организмы эволюционируют. А значит, развиваются. От поколения к поколению.

Раздался согласный гул голосов.

– Не совсем так, джентльмены. Всё зависит от ингредиентов. И фокуса восприятия тоже.

Эразм сделал паузу, но желающих прервать его снова больше не нашлось.

– Взять к примеру паровую машину. Прекрасная идея! Но… При использовании водяного пара мы получаем короткий по времени прогресс, от которого потом отворачиваются, исследуя новые пути. Находят, развиваются дальше, истощают ресурсы планеты, синтезируют вредные вещества.

– Технологическая эволюция, но при этом человек утрачивает стимул к самостоятельному мыслительному процессу, – вставил Уатт.

– Верно, – согласился Эразм. – Есть другой путь. Если мы сконструируем механизмы для работы на паре с несколько изменёнными свойствами получим такой город будущего, в котором не будет необходимости искать альтернативные источники. К тому же, поразмыслив, я счастлив вам сообщить, изменять свойства пара можно много раз и в зависимости от этого каждый раз получать новое эволюционное развитие, без истощения ресурсов.

– Как такое возможно? – рассмеялся Болтон[41]. – И потом, Вы же не хотите оборвать такое экономически выгодное дело, как поточное производство паровых машин? Ведь если ваши изыскания верны, и мы пойдем по вашему пути развития, рискуем потерять миллионы фунтов стерлингов.

– Ни в коей мере, Мэттью. А даже наоборот, – хитро улыбнулся Эразм. – Объясню.

Дарвин замолчал на несколько секунд, будто подбирая слова, но будучи уверенным в умственных способностях своих единомышленников, он, предварительно сверив время со своим брегетом, висевшим на поясе, продолжил:

– Представьте куриное мясо. Если готовить его привычным способом – вкус один, а если, например, с привезённой недавно из Индии приправой карри, совсем другой. Также и с эволюцией, – он многозначительно улыбнулся, – можно за точку отсчёта принять раковину, а можно…

Он выложил перед собеседниками лист с гравюрой… Воцарилась тишина. Каждый старался разглядеть изображение. Внезапно раздался клокочущий звук. Давясь смехом, чтобы не нарушать всеобщую тишину, Болтон быстро прошёлся по комнате и, наконец, справившись со своим состоянием, попытался уточнить.

– А как же?..

После, джентльмены, – поднял руки Эразм в останавливающем жесте. – Сейчас прошу к столу. Он кивнул в сторону, открывая взгляду собравшихся невысокого темноволосого человека с тонкими щегольскими усиками.

– Мой новый повар, Поль, – пояснил он. – Согласно веяниям, выписал из Франции. Полагаю, он найдёт, чем вас удивить.

Повар исполнил почтительный поклон и с гордостью объявил:

– Сливочный суп из pe̕toncle[42], – он оглянулся на Эразма. – Как это будет по-английски?

– Из гребешков, – подсказал Дарвин, и пояснил, что француз может быть свободен.

– Сливочный суп из гребешков? – переспросил Джозайя.

– Мой девиз, Уэджвуд, – довольно пробасил Эразм. – Не забывайте мой девиз.

Десять мужчин рассредоточились за столом.

Часть III

Личфилд, Англия, 1859 г.

(Альтернативная реальность)

Возле громоздкого здания, больше всего напоминающего странную смесь законодательного собрания и театра с рядами трибун для посетителей, царило оживление. Этого испытания люди ждали пять лет, и именно поэтому старались использовать все доступные средства передвижения. Ради этого не жалко было никаких сбережений. Так наряду с привычными повозками для небогатых, были те, кто добирался на паровозах и даже на личных паровых автомобилях. Самые знатные прибыли на дирижаблях последней модели, в которых также присутствовала новомодная составляющая. В воздухе витал аромат ванили, кардамона и яблок. До действа оставалось минут пятнадцать, и распорядители старались из всех сил, чтобы успеть рассадить гостей до назначенного часа.

Наконец, громкий звук большого гонга возвестил о начале. Взгляды всех присутствующих устремились на сцену. Там, на расстоянии полутора метров друг от друга, стояли оборудованные по всем правилам поварские места. Здесь имелась кухонная утварь, небольшая газовая плита, лежали продукты, согласно заявленным рецептам. В углу каждой конструкции возвышался портативный парогенератор. Соревнующимся предстояло проявить себя, продемонстрировать незаурядный кулинарный талант. Выигравшего ждал значимый приз – уникальный рецепт для перемещений в межзвёздном пространстве. И, как следствие, членство в Ложе Ордена ракушечников.

Великий Магистр, пожилой мужчина, отличавшийся весьма крупным телосложением, уже был на месте. Как обычно, ему предстояло произнести речь. Провести краткий экскурс тем, кто в силу возраста, не был знаком с историей и напомнить основные моменты остальным.

Музыканты начали играть мелодию, на которую накладывались громкие слова, произносимые хорошо поставленным голосом местного служителя Мельпомены:

Поэма читалась отрывочно, все итак были знакомы с её содержанием. Поэтому, дождавшись, когда гулкое эхо перестало разноситься по рядам, Магистр начал:

– Жители Англии, мы сегодня собрались здесь, чтобы избрать очередного члена Ложи. В течение пяти лет мы тщательно отслеживали деятельность каждого претендента, и сейчас готовы назвать имена. Джон Бэй…

Вперёд вышел угрюмый человек с орлиным взглядом и с тонкими плотно сжатыми губами. Он остановился у правой крайней установки и, взяв в руки половник, помахал толпе. Раздались отдельные хлопки. Как видно, мистер Бэй не пользовался популярностью.

– Йэн Дэшвуд…

На этот раз примерно половина зала разразилась овациями. Красавчик Йэн, несмотря на некоторую упитанность, снискал популярность у женской половины населения. И именно они обеспечивали ему сейчас поддержку.

– Эдвард Фартсмаунт…

Высокий блондин с льдистыми глазами, в колпаке, украшенном сложным аристократическим вензелем, даже не оглянувшись на трибуны, занял своё место.

– Итан Смит…

По залу пронёсся гул недоумения. Судя по безусому конопатому лицу претендента, ему едва могло исполниться семнадцать-восемнадцать лет.

– Аннабель Браун…

При объявлении последнего имени толпа взорвалась, никто не ожидал увидеть на сцене женщину. Нет, Магистр был известен, как человек отстаивающий права слабого пола. Но, чтобы вводить в исключительно мужское состязание, а тем более, в перспективе – в члены Ложи! Это не укладывалось ни в какие рамки. Тем временем молодая и довольно привлекательная шатенка уверенно прошла к пятому месту.

Магистр поднял правую руку, призывая людей успокоиться. Понемногу в зале опять стало тихо, и он продолжил.

– Большинству присутствующих здесь должны быть известны принципы, сформулированные лично мной и моими единомышленниками. Благодаря этим законам, отражающим взаимосвязь пара от приготовленных блюд с иными физическими величинами, мы имеем возможность перемещаться в любую точку земного шара, а также и за пределы его в любой временной отрезок, – он многозначительно замолчал, намекая на секретные рецепты. – Сейчас нашим участникам потребуется всё своё умение, чтобы убедить высокий совет в том, что они достойны быть избранными.

Раздались несмелые аплодисменты. Любой студиозус знал, в зависимости от выбранного блюда, а соответственно и субстанции, которая в итоге будет помещена в парогенератор, можно выбрать координаты перемещения с погрешностью до 10 единиц, как пространственного, так и временного диапазона. Машины, работающие на обычном водяном паре, использовались для повседневных передвижений, но кулинарные изыски пользовались особенным спросом. Однако, специалистов в этой области было немного. Здесь нельзя было, как дома, по-хозяйски добавить что-то «на глазок» или «по вкусу». Требовалось строго выдержать рецептуру, иначе, всё это могло привести к весьма непредсказуемым последствиям.

По сигналу Магистра, занявшего своё место среди остальных членов Совета в первом ряду, участники приступили к готовке. По залу поползли ароматы, и зрители стали тщательно принюхиваться, стараясь определить блюдо и соответственно угадать, куда можно отправиться в качестве пробы на финальной стадии испытания.

– Мошенник, – раздался вдруг выкрик со второго яруса левой трибуны. С места поднялся человек в тёмно-синем мундире и быстрым шагом направился к сцене, там он остановился перед четвёртым столом и с негодованием повторил:

– Вы мошенник!

На конопатом лице не промелькнуло ни капли испуга, мальчишка даже попытался изобразить презрение:

– Как Вы смеете?

В рядах Совета послышалось недовольство, на сцену с большим усилием опять поднялся Великий Магистр.

– Объяснитесь, полковник Чейн.

Человек в мундире вытянулся в струнку и по-армейски чеканя каждое слово, доложил:

– Я видел, как мистер Смит подкинул лишний ингредиент в кастрюлю мисс Браун.

– Как же остальные этого не заметили, полковник? – испытующе посмотрел на обвиняющего Магистр.

– Заметили, – уверенно заявил Чейн. – Просто большинство считает, что мисс Браун здесь не место.

– А Вы, значит, не согласны?

– Согласен.

Полковник отвечал открыто, и взгляд Аннабель, до того выражавший благодарность за заступничество, потух.

– Но я не терплю лживые игры, – добавил Чейн. По залу пронёсся гул одобрения.

– Похоже, молодой человек, ваша вина доказана, – покачал головой Магистр, обращаясь к Итану Смиту.

Парень вдруг ссутулился, посмотрел на остальных участников и убедившись, что те демонстративно отвернулись, принялся оправдываться.

– Я не хотел. Мне подумалось, ничего страшного, если подброшу в бульон этой женщины лишнюю горошину перца. Всего-то, – он провёл вспотевшей рукой по рыжим волосам, – проверяющий оказался бы не в Плимуте, а на 2000 ярдов севернее. Не критично!

– Разумеется, – согласился Магистр. – Сами проверите.

Он медленно подошёл к установке Итана, осмотрел приготовления и подал знак служащему. На сцену вынесли небольшой саквояж, из которого Магистр тут же извлёк какую-то книжицу и конверт. Передав эти предметы Итану, он добавил:

– В качестве штрафа доставите небольшое послание моему родственнику.

Итан заметно занервничал:

– Далеко?

– Рядом, – улыбнулся Магистр. – В Даун.

Затем он достал из саквояжа колбу с мутной беловатой жидкостью и одним движением перелил всё содержимое в парогенератор. Осталось только перенести его в одно из подготовленных транспортных средств, ожидавших участников на улице. Установка заняла несколько минут. Проследить за исполнением отправилась группа проверяющих. Только автомобиль с молодым Смитом скрылся из виду, раздался звук гонга, означающий конец испытания. Претенденты недоумённо переглянулись.

– Состязание окончено, – объявил Великий Магистр. – Ввиду исключения одного участника, выбор не состоится. Повторное соревнование через пять лет.

– Деньги… – Отдайте деньги… – Мы не для этого сюда пришли… Начало раздаваться на трибунах.

Магистр поднял руку.

– Разрешаю закончить приготовление блюд, чтобы удовлетворить потребность желающих в краткосрочных запланированных перемещениях.

Раздались несмелые хлопки, через пару минут перешедшие в настоящие овации, люди воодушевились. Повеселела даже мисс Браун, она уже придумала, как нейтрализовать действие лишней специи и без всяких опасений продолжила колдовать над бульоном для Плимута.

Совет в полном составе покинул зал. Попрощавшись с коллегами, Магистр направился к своему дирижаблю.

– Куда Вы отправили парня, Эразм? – догнал его Уэджвуд.

Дарвин насмешливо взглянул поверх напудренного парика, венчавшего макушку Джозайи.

– В Даун.

– Вы что-то не договариваете, Дарвин. Ведь Вы залили в парогенератор тот самый сливочный суп из гребешков, который открывает двери в космос.

– В Даун, – повторил Эразм, улыбаясь уже совсем по-доброму. – В изначальную реальность. Внуку подарок передал.

– Вы всё-таки сделали это! Решили повлиять на ход истории.

– Понимаете, Джозайя. Я отдал внуку рецепт этого супа, и он, если догадается, может совершить открытие. Всего-то необходимо отказаться от своего эго. Небольшая жертва, согласитесь, по сравнению с тем, что пришлось оставить нам.

– Вы жалеете?

Дарвин на минуту задумался, вспомнив, как пришлось спешно инсценировать смерти – свою, и каждого из «лунных».

– Нет, – он покачал головой. – Правда иногда кажется, что мы добровольно заточили себя в этом мире кулинарного пара, где вся эволюция заключается в создании очередного гастрономического шедевра для перемещения по реальностям.

– Но ведь Вы говорили тогда, в 1780 —м, что другая эволюционная модель даст сбой.

Они почти приблизились к дирижаблю, на боку которого красовалась раковина.

– Говорил… Возможно, просто постарел. К тому же, наследие «Болтона и Уатта» мы тому миру оставили.

– И всё же посылка…

– Я всегда был учёным, хоть и сделал выбор в пользу врачебной практики, – устало озвучил очевидное Эразм. – Интересен эксперимент.

Он поставил ногу на ступеньку лестницы, но вдруг передумал и, сделав несколько шагов обратно к Уэджвуду, доверительно сообщил.

– Передай жене, её троюродный племянник не пропадёт. Его и в той реальности любой ресторан Англии с радостью примет. Только поручение выполнит.

Эпилог

Даун, Англия, 1859 г. Дом Чарлза Дарвина.

За несколько месяцев до выхода «Происхождение видов…»

Открыв глаза, Чарлз вновь поднялся и принялся расхаживать по кабинету. Время от времени он бросал взгляд то на «Зоономию», то на кулинарную книгу. Уже совсем было решившись отдать распоряжение приготовить незнакомое блюдо, Дарвин вдруг взялся за рукопись «Происхождения видов…». Она по-прежнему здорово напоминала содержание «Зоономии». Чарлз извлёк из кулинарной книги листок с гравюрой, всмотрелся в рисунок.

– К чёрту моллюсков, – громко сказал он и твёрдой рукой вывел абзац о родстве человека и обезьяны.

Прозвенел колокольчик, возвещающий о начале ужина. Повеселевший Чарлз направился в столовую. На рабочем столе осталась лежать гравюра неизвестного художника, на оригинальном изображении один получеловек-полуобезьяна спускался с дерева к другому, стоящему прямо на земле.

1. Лондостим

– Джентльмены, до прибытия в Лондостим осталось пятнадцать минут!

Механическая проводница поставила поднос на столик. Купе первого класса сразу наполнилось ароматом свежего хлеба и кофе.

– Сэр Энтони, ваш завтрак, – мигая лампочками, проворковало чудо техники.

– Благодарю, – ответил блондин, чуть наклонив кудрявую голову.

– А вы кроме виски со льдом ничего не желаете, мистер Федерико?

– Желаю, чтобы ты катилась прочь и на чаевые не рассчитывала, кастрюля, лужённая! Будешь ещё указывать мне, что можно что нельзя?!

Проводница немедленно включила заднюю скорость и выехала из купе, поблескивая медью бортов.

Кубики льда мерно позвякивали о стекло бокала в такт стуку колёс поезда.

– Какой ты с утра раздражительный. Иди, поделюсь бриошем! С джемом!

– Ешь сам, Тони. Я же занят. Никак не могу решить, какой пробор лучше: слева на право или справа на лево, а? Длинные волосы проще – сделал хвост и не мучайся. Но из-за него цилиндр съезжает на лоб. Неудобно. Вот и пришлось подстричься из-за местной моды!

– Сделай посередине.

– Соломоново решение!

Франтоватого вида брюнет, повернулся от зеркала, приглаживая фигурную эспаньолку. Костюм цвета бордо сидел на нем идеально. Булавка поблёскивала изумрудным глазком в шейном платке. Через жилет тянулась цепочка часов.

– Элегантен, – мягко улыбнулся Энтони.

– Мне далеко до тебя, брат! – Рико оглядел голубой макинтош и цилиндр ему в тон, лежащие на плюше сиденья, – все сияешь, Лучезарный!

Федерико чокнулся с подставленной чашкой кофе и осушил бокал.

– Виски крепковат!

– Льдинкой заешь. Я тоже хлопнул бы с тобой стаканчик в таких обстоятельствах. Едем искать иголку в стоге сена. В незнакомом мире, – глядя на торжество урбанизма за окном, вздохнул Тони. – Я плохо представляю себе этот прогресс на пару́!

Федерико, катавший ледяные кубики за щекой, сплюнул их обратно в стакан. Две игральные кости звякнули о стеклянное дно.

– Зевс не иголка, а мы с тобой его лучшие отпрыски! Разберёмся! Хочешь бросить со мной кости на удачу?!

Рука в кольцах весело встряхнула стакан.

– Не трать зря магию, Рико. И не дразни удачу, она ещё очень пригодится. Наши предшественники были не хуже, но не вернулись.

– Только не начинай, а! Не нагнетай! Нашли тоже, кого послать за Дедом: сначала Механика, потом Младшего. Что они могут, тем более по одиночке?! – пряча берилловые кубики в карман, – А мы с тобой – команда, Тони!

– Давай собираться, – Лучезарный встал во весь двухметровый рост и легко достал с багажной полки объемный саквояж, – а где твои вещи?

– Я путешествую налегке. Пальто и трость!

– Здесь нельзя полагаться на магию, как ты привык, Фокусник! Она не работает, забыл? И электричества нет…

– Пусть местные не верят в магию. А я не верю в её отсутствие! Где-нибудь она обязательно есть! Но я и без неё выкручусь. Давай поспорим, что уже вечером мы будем ужинать в самом роскошном ресторане Лондостима, окружённые друзьями и восторженными женщинами! А наши карманы будут набиты местной валютой.

– Охотно заключил бы с тобой пари. Но мы приехали не развлекаться! Я просил не курить при мне, забыл? Я же бросил.

– Извини, но всё-таки ты зануда!

Перрон вокзала Виктории наполнил пар и дым прибывающего состава. Железные носильщики бодро подкатывали к дверям каждого вагона, наперебой предлагая свои услуги. Разносчики газет громко трубили их названия. Пирожники выпекали пончики и вафли прямо на ходу. В толчее живых механизмов мелькали даже две цветочницы с корзинами ярких тюльпанов и нарциссов.

– Город начинается с вокзала! – сэр Энтони подал руку своему спутнику, чтобы помочь спуститься. Но тот спрыгнул с подножки вагона сам, – Что ты чувствуешь, когда приезжаешь в незнакомую столицу?

– Новые возможности, – закашлялся в клубах дыма тот, – и желание поскорее взять такси!

– Леди и джентльмены, прибывшие в Лондостим впервые, пройдите процедуру проверки документов для регистрации! – навязчиво бубнил громкоговоритель.

Чёрные Котелки, группами дежурившие у турникетов, на выходе досматривали практически всех.

Рико выбрал среди них единственную леди и поспешил к ней. Эта миниатюрная дамочка на стальных шпильках и с железными нотками в голосе бодро взялась за дело. Из кобуры на её поясе кокетливо посверкивал внушительный револьвер.

– Лорд Энтони Роберт Санрайз, добро пожаловать домой! – дежурно улыбнулась она, возвращая паспорт почетного горожанина блондину в голубом цилиндре, – откройте сумку, пожалуйста. О! Сколько леденцов! Любите сладкое? Спасибо, можете закрыть.

Тони защелкнул замочки саквояжа.

– А Ваши документы, сэр?

– Минуточку, – недовольно пробурчал брюнет, прикусив незажжённую сигарету.

После долгих поисков, из внутреннего кармана алой подкладки пальто наконец была извлечена узкая корочка.

– Федерико Магнифико, журналист Римстим Таймс. Боюсь этого удостоверения не достаточно, мистер! Позвольте взглянуть на Ваш паспорт!

Не успел он раздраженно и рта раскрыть, как его спутник с лучезарной улыбкой протянул даме требуемый документ.

– Родился на Островах, учился в Бомбее, работаю в Римстиме! В разводе. Путешествую по долгу службы. Что ещё от меня нужно?! Номер банковского счёта? Размер обуви?

– Цель визита в мировую столицу? – невозмутимо спросила дама

– Интервью с …с…. Оскаром Уальдом!

– Виза на неделю!

– Как Вас зовут, дорогая? Мне бы на месяц! А что вы делаете сегодня вечером?

– На неделю. Зовут, Номер 234/7. Сегодня вечером у меня плановый техосмотр!

Брюнет надулся.

– Возьмите путеводитель по городу, – учтиво улыбнувшись, она открыла дверку в форменном котелке. На подставленную руку выпорхнул голубь, расправив крылышки из маленьких шестеренок. Его корпус покрывала эмаль цвета слоновой кости, а глазки были совсем живые!

– Так вы тут поставлены, чтобы впаривать новоприбывшим игрушки на вокзале! Не возьму. Не при деньгах!

– Какие же деньги у журналиста?! Неделя аренды бесплатно. Вернёте перед отъездом в любом отделении Чёрных Котелков.

– Спасибо. Вы очень добры!

Сэр Энтони посадил птичку на плечо и крепко взял друга под локоть,

– Леди, подскажите ближайшую стоянку такси.

– Аэротакси налево от платформы. Счастливого пути, джентельмены!

– Проштамповала на семь дней, манекен тупой!

– Ты, кажется, хотел пригласить её на свидание.

– Только для дела! А вдруг прокатило бы и дала бы на месяц!

– Я и не знал, что тебя интересуют заводные куклы! Давно развёлся?!

– Прекрати! Ты вообще никогда не был женат, лорд Энтони! Мог бы и мне титул состряпать!

– Скажи спасибо, что я хоть этот паспорт прихватил. Журналист лучше фокусника.

– Не соглашусь! Работа у нас нервная – по любому.

– Ладно, кури, Рико! А я погрызу леденец.

Тони достал из нагрудного кармана красно белую палочку, загнутую на конце.

– Хочешь?

– Фу, лакрица!

– Что ты понимаешь?! С Рождества берег. Пришёл его час! Лакрица и анис отлично отбивают тягу к табаку.

2. Письмо Арлекина, Выжималка и цветочница

Сэр Энтони вышел из душа, и как был, невозмутимо проследовал в гостиную двухместного люкса. Он промокал полотенцем потемневшие кудри.

– Ванна свободна! Но учти, горячей воды нет.

– Боги Олимпа! Не имею никакого желания простудиться! – Рико окинул взглядом его безупречную фигуру, – Лучше оденься. Ты не дома, а в викторианско-пуританской Англии! Хотя бы от окна отойди.

И снова вернулся к изучению желтого каталога, лежавшего у него на коленях.

Тони скорчил рожу и бросил в него мокрое полотенце:

– Я проголодался! Ты выбрал, где мы сегодня ужинаем? Что ты изучаешь?

– Ищу номер одного писателя! Раз я уж решил взять у него интервью. И потом, я кроме него никого здесь не знаю. Надеюсь, что такие столпы общества, как сэр Оскар Уальд, должны уцелеть и при альтернативном варианте развития истории. Он был настоящей звездой, вечно окружённый толпой журналистов. Я отлично знал его! И, скорее всего, он сможет хоть чем-то помочь в нашем деле.

– Хорошо! Но ни телефона, ни электричества… как ты с ним свяжешься?!

– А пневмопочта на что?! – заявил Рико таким гордым тоном, будто сам её только что изобрёл, – Видишь, за стеклянной дверцей, нишу в стене? Рядом кнопки для ввода номера абонента. Только я никак его не найду.

– Как ищешь? – Лучезарный, благоухая ванильным шампунем, наклонился над справочником. Несколько капель с гривы мокрого льва упало на страницу.

– О. У. А как ещё?

– Позволь, дорогой, ты помнишь, как звучало в другом временном потоке его имя полностью? Оскар Фингал О’Флаэрти Уилс Уальд. Он же сын леди Сперанцы! Может она в этот раз и не вышла замуж за старого окулиста Уальда, но наверняка назвала сына в честь своих ирландских корней. Есть вещи, которые никогда не меняются! Ищи О’Флаэрти.

– О! Быстро нашёлся. Гениально. Как ты догадался?!

– Это просто. Главное остаётся неизменным! Что ты ему напишешь?

– Пошлю свою визитку с просьбой встретиться.

– У тебя есть визитки? Серьёзно?!

– Да, есть всегда. В каждом гостиничном номере, в прикроватной тумбочке, обязательно найдутся две вещи: библия и колода карт. Принеси, пожалуйста. И оденься.

– Здесь только карты! – прозвучал голос сэра Энтони из спальни.

– Неси их, – вздохнув, ответил Рико.

Тони передал ему колоду и стал застегивать запонки на рукавах белой рубашки. Рико какое-то время смотрел на него, приподняв бровь. Потом ловко перебросил карты веером из руки в руку. Джокер сразу выпал из колоды и лёг на журнальный столик, рубашкой вниз. Весёлый красно-белый Арлекин, казалось, насмехался надо всем на свете.

– Ты шулер, Рико!

Тот и ухом не повёл.

Он достал из внутреннего кармана ручку, начертил на карте несколько странных знаков и сунул её под стеклянную дверку. Набрал номер, сверяясь со справочником.

Картонный прямоугольник тут же исчез в пневмотрубопроводе.

– Подождём, – сказал новоиспечённый журналист и закурил. А Тони побежал за леденцом.

Ответ пришёл не сразу. Сначала из трубы выпала пара рекламных проспектов, за ними – вечерняя газета, которую они успели по очереди прочесть.

Потом зашла горничная проверить свечи. Она рассказала красивому итальянскому джентльмену о Ночи сбора дождя. Которую в народе называют попросту Выжималкой.

– Послушайте, мистер Федерико, в этот день в мировой столице, вводиться комендантский час. После одиннадцати часов ночи запрещено выходить на улицу. Чёрные Котелки устраивают облавы на припозднившихся прохожих! Будто бы даже с участием механических кошек – убийц, которые не щадят нарушителей. А в полночь сам Мэр запускает Выжималку, чтобы отжать воду из туч, вечно висящих над Лондостимом. На город сразу обрушивается целое озеро воды! Её собирают в подземный резервуар, очищают, а потом опять продают горожанам и фабрикам. Про Цистерну чего только не болтают: будто она старше Лондостима и так глубока, что туда может зайти целый флот! И в её водах полно рыбы, которую нельзя есть, а преступников и пиратов отправляют на расправу Большому Карпу из очистных.

Зато на следующий день – праздник: туч как не бывало и всегда светит солнце! Пока небо снова не покроется дымно-паровой завесой. Не ходите лучше никуда, сэр! Или возвращайтесь пораньше. С одиннадцати часов двери нашего отеля будут заперты до самого утра.

– Слышал новость?

– Как ты ворковал с горничной? То же мне новость!

– Про ночной потоп и комендантский час! Глупость какая-то.

– Забудь! Ответ пришёл. Пригласительный на два лица в морской ресторан Сытый Боцман. От хозяина заведения. На девятнадцать часов. Ты точно адрес не напутал?

– В городском справочнике Оскар О’Флаэрти один. Не удивлюсь, если он и есть тот, кого мы ищем. Оскар и раньше любил поесть. Прогуляемся. А то уже в животе бурчит. Ресторан – очень кстати.

– Одним виски сыт не будешь, верно?! Птенец, пойдём с нами!

– Я не Птенец! Я Пичуг! – ответила механическая птичка, прятавшаяся под цилиндром Энтони, – Я с удовольствием расскажу вам о городе, джентльмены.

Гигантский дирижабль проплывал так низко над проспектом, что друзьям было видно выражение лиц пассажиров в окнах первого класса. Хромированные борта гондолы пускали ослепительных солнечных зайчиков.

Джентльмены и Пичуг с интересом разглядывали конструкцию воздушного судна, пока оно тянулось мимо, длинное как товарняк.

– Три футбольных поля! – с нескрываемым восторгом изрёк Тони, глядя вслед.

– Хочешь дирижабль?! Не знал, что их измеряют футбольными полями!

– Я могу желать что угодно, – блондин накрыл голубым цилиндром птичку, выбравшую его хозяином, – но у меня сейчас туго с деньгами. Всего несколько фунтов. Надеюсь, ты догадался прихватить с собой чековую книжку?

– Я пустой! Но это не на долго, – надевая темные очки, – подожди меня здесь, на остановке стимнибуса, вернусь и поедем.

Хитроумный резко повернулся на каблуках и тут же столкнулся с уличной цветочницей. Корзинка полетела в одну сторону, а девушка в другую. Цветы высыпались под ноги торопливой вечерней толпе.

– Куда прешь, Фредди! Очки протри!

– Прости! – буркнул он, и пропал в людской толчее.

– А ещё джентльмен! Все фиалочки в грязь затоптал! Нарциссики мои рассыпал, – отряхивая букеты от пыли и складывая обратно в корзину, причитала цветочница, – Кто теперь купит их у бедной девушки?

Порыжевшее пальто было ей узковато. Ботинки на высокой шнуровке знали лучшие дни. Шляпа с надорванной вуалью давно потеряла первоначальный цвет под слоем пыли и копоти Лондостима. Жалкое зрелище! Но Лучезарный смотрел на нее без сострадания.

– Позвольте, откуда вы знаете, что моего друга зовут Фредди?

Пичуг завозился под шляпой.

– А, так это Ваш приятель?! Раскидал у девушки все цветочки и смылся! Хорош гусь! А в нашем городе цветов не достать – я за ними на поезде езжу ни свет, ни заря! Теперь вот платите за своего друга!

Пичуг больно клюнул Лучезарного в темя, желая предотвратить вымогательство.

– У меня только крупные.

– Так я разменяю, сэр. Вы честный! Сразу видно, что из благородных. Помогите бедной девушке!

Лорд Энтони порылся в карманах и все же нашёл пару мелких монет. Пересыпав их в чумазую ладошку, он крепко сжал её запястье, заглянул в глаза:

– А теперь скажите, откуда вы знаете моего спутника? И не отпирайтесь: вы назвали его по имени!

– Очень мне нужно отпираться. И вовсе его не знаю – сказала наугад! Какая разница Фредди или Джонни? Хотела быть вежливой. Купите бутоньерку!.. Из фиалочек… Под глаза…

– Деньги на ветер, – проскрипел голубь под цилиндром.

В толпе мелькнуло красное пальто Федерико, ещё раз. Вот и он сам появился на остановке, увлекая Тони к подошедшему стимнибусу.

– Я, между прочим, заплатил за цветы. Девчонка знала твоё имя!

– Показалось тебе. Давай теперь я заплачу за тебя кондуктору. Садись к окну.

Тони с удивлением следил, как его друг отсчитывает за проезд. Объёмное портмоне набито крупными купюрами.

– И не спрашивай, – хмыкнул он, прилаживая чёрные очки на тулью алого цилиндра, – на дороге нашёл. Просто повезло.

Лучезарный только головой покачал.

– Зато мы прекрасно пообедаем, – подытожил Рико, оглаживая эспаньолку – предмет его гордости и всеобщей зависти.

3. Капитан «Сытого Боцмана»

– Глядя в окно в новом городе всегда чувствуешь себя немного ребёнком, правда? Все необычное – улицы, прохожие, и сам будто меняешься.

– Обратите внимание на местную достопримечательность: МехМагСтим, – заливался Пичуг, удобно расположившись в кудрях Лучезарного, – Здесь можно купить всё – от мелкой шестеренки до дирижабля. А это высокое здание из стекла и бетона— Мэрия Лондостима. Справа вы видите памятник первому Мэру …слева…

– О, наконец твой птенчик вошёл в режим путеводителя! Выдаёт абсолютно лишнюю информацию, о которой и не спрашивают! Вывеску не прогляди, Энтони! Сытый Боцман! Помнишь?

– Перед вами уникальное здание ресторана …

Тони надел на голову цилиндр, лишив птичку обзора. В темноте Пичуг замолчал.

– Давай на выход, Рико! Это наша остановка.

– Да где? Не вижу.

– Сейчас увидишь, дорогой.

Они выскочили на широкой площади, где когда-то была набережная Темзы. Но реку давно испарили, залили бетоном и превратили в парк развлечений. На другом его конце возвышалось колесо обозрения небывалых размеров – казалось оно теряется в облаках вверху и опускается под землю в бесконечном движении.

– А это точно аттракцион?!

– Не уверен. Не до него сейчас. Смотри, вот то что мы ищем.

Посреди площади стоял трёхмачтовый галеон. В натуральную величину. Казалось, его паруса были наполнены попутным ветром, хотя погода была тихая. Друзья обошли корабль по кругу.

Во всю корму тянулась надпись Сытый Боцман. Носовая фигура золотой русалки стыдливо закрывала руками грудь. А окна были витражными.

Навязчивый фотограф тащился за ними со своей трёхногой камерой, предлагая снять джентльменов на фоне деревянных бортов, но они отказались.

– Корабль-то настоящий. Ходил по морю, и не один раз!

– Странно. Что общего у Оскара Уальда и корабля? Скорее можно догадаться, чем ворон похож на письменный стол!

– А я знаю ответ. Тяга к роскоши!

– Где старая посудина, а где роскошь, Тони?! Бутафория одна.

– Ты не понял, милый. Взгляни вокруг. Мы не видели ни одного дерева – все ушли на растопку. Теперь топят углём! А тут целый деревянный корабль! На вес золота. Реку превратили в пар, а воду используют повторно… уверен, что нам предложат в заведении родниковую за бешеные деньги, вот увидишь!

– Ты прав! Пошли внутрь. Заново познакомимся с хозяином.

Дверь со звоном распахнулась. И они оказались в трюме, обитом красным деревом и увитым тропическими растениями.

– Ну, что я тебе говорил? Орхидеи! – сказал Тони, сдавая Пичуга в гардероб вместе с цилиндром.

Тут же к ним подошла девушка с синими волосами. Узкая полоска чёрной кожи заменяли ей бикини. На бёдрах красавицы поблёскивал стаканами и бутылями своеобразный патронташ.

– Добро пожаловать на борт Сытого Боцмана, – обратилась она к вошедшим. – Джентльмены, по традиции мы посвящаем вас в почётные «матросы» нашей команды. Ура и по штрафной! приветствие за счёт заведения: коктейль Нептуне́ц.

Она налила в два стакана янтарную жидкость.

– Выпей, Фредди! – передавая стакан удивленному брюнету, который с удовольствием его опрокинул.

– Штрафная, Бобби! – сунула стопку в руки ошалевшему Лорду Энтони Роберту.

Он тоже решился выпить, глядя на блаженно улыбающегося друга.

– Пахнет трюфелями прямо на входе! Должно быть, здесь отличная кухня! – замурлыкал Федерико, разглядывая витрину с морепродуктами.

– Меня больше волнует откуда девчонка знает наши имена? Вторая подряд! Это пахнет магией. Или слежкой.

– Какой ты мнительный! У нас назначено на семь. Я же посылал наши имена. Отсюда и знает. НептунЕц недурён. Прямо амброзия, – и, понизив голос, – а магией ощутимо тянет, из всех щелей. Хотя в этом мире она и под запретом. Становиться даже интересно. Спасибо, милая!

Рико опустил скрученную купюру в пустой стакан и вставил его обратно в патронташ.

– Прошу, джентльмены! Капитан О’Флаэрти ждёт вас, – красавица поманила их за собой.

За бархатной портьерой оказался обширный зал со сценой и фонтаном. Столики самой разной формы от простых бочонков до рококо на изогнутых ножках были почти все заняты.

Но самым удивительным оказался пол! Лучезарный даже легонько вскрикнул, от неожиданности, сделав первый шаг. Прямо под ногами в прозрачной воде кишели морские обитатели: мурены струили длинные тела вдоль кораллового рифа, морской петух проплывал мимо них будто ему ни до кого нет дела! Морские ежи топорщили иглы среди актиний. Лангусты и крабы потешно копошились на каменистом дне. А о тунцах, макрели и форели и говорить нечего: рыб было превеликое множество!

Федерико невозмутимо шагал за синеволосой, постукивая тростью по толстому стеклу пола. Он потрепал по щеке хорошенькую русалочку, раздающую гостям игристое прямо из фонтана.

Официанты— сплошь бородатые карлики в кожаных передниках— сновали между столиками, высоко подняв подносы.

– Прошу прощения! Я не заметил, – Тони чуть было не упал, наступив на бороду одного из них.

Стюарт зашаркал прочь, ворча что-то про неуклюжую каланчу. Лучезарный не успел удивиться такой наглости, как едва не наскочил на другого.

Пьяные «матросы» блаженно улыбались, потягивая кальян. Несколько леди и джентльменов в масках танцевали, поглядывая то и дело под ноги. Рыбы расплывались в разные стороны прямо из-под каблуков.

Капитанский мостик, отгороженный от общего зала раздвижной ширмой шинуазри, был скорее похож на кабинет писателя. За столом, заваленным бумагами и заставленным бутылками, сидели двое: капитан в белом кителе и красивый юноша с орхидеей за ухом. Витражные окна наполняли комнату радужными бликами.

Капитан встал во весь свой гигантский рост, протягивая руку гостям.

– Федерико Эль Магнифико, журналист Римстим Таймс, – представился брюнет, пожимая крепкую ладонь, – и мой друг, лорд Энтони Роберт Санрайз.

Блондин лучезарно улыбнулся.

– Капитан О’Флаэрти. Можно просто Оскар, – серые глаза ирландца внимательно изучали посетителей, – я вас определённо где-то видел. Обоих.

Друзья переглянулись.

– А это принц Флёр де Лис, мой компаньон.

– Лорд Альфред Дуглас, – кивнул красавчик, манерно нюхая орхидею, – друзья Оскара – мои друзья. Зовите меня Бози.

– Я же говорил: главное никогда не меняется! – прошептал Тони себе под нос.

Рико только поднял бровь.

– Сэр Оскар, слава о Вашем ресторане, как об одном из чудес света докатилась до Римстима, – вдохновенно врал Рико, – Начнём интервью? Расскажите, как Вам пришла в голову идея создать кулинарно-театральный проект?!

– Мой ресторан полон волшебства, которого так не хватает в современной жизни. Полное погружение в магическую реальность! Идею подкинула моя уважаемая и обожаемая матушка, Сперанца О’Флаэрти. Теперь мое заведение самое популярное в Лондонстиме. В нашем принципиально атеистическом обществе не принято верить в русалок, гномов, эльфов. И богов. Но никто не может запретить мне нанимать актёров качестве своих официантов и барменов. Смесь двух видов искусства: кулинарии и театра приносит посетителям наибольшее удовольствие. Кулинарные спектакли меняются несколько раз в неделю. Вчера мы показывали Сон в летнюю ночь великого Шекспира. В меню были традиционные блюда английской и римской кухни, десерт «Пыльца фей» и коктейль «Метаморфозы».

– Гениально! – журналист зааплодировал, – а сегодня что?

– Сегодня Выжималка. Мы закроемся в десять часов. Но время поговорить ещё есть. А почему Вы ничего не записываете? – удивился Оскар.

– У меня профессиональная память, сэр! – отбрил Рико, – расскажите лучше о своей матери. Леди О’Флаэрти автор популярной книги «Древние легенды Ирландии», если не ошибаюсь? Она большой знаток и античной культуры. Отлично владеет греческим и латынью. Красивая, статная дама!

– А Вы, должно быть, знаете её? Сами все и рассказали. Только книга ещё не окончена.

– Я привёз ей для перевода несколько редких Орфических гимнов и привет от друзей с Материка. Как мне увидеть её? – спросил Федерико, поигрывая тростью. Обе золотые змейки, обвившие набалдашник, казалось, хитро подмигивают.

– Матушка живет за городом, – протянул Оскар, задумчиво глядя на трость. – О, вспомнил! Откуда знаю вас обоих!

– Слушаем, – одобрительно кивнул Тони и закусил кончик леденца как сигару.

– Видите эти великолепные витражи за моей спиной?! В каждом квадрате по одному изображению святых или богов. Когда я творю – они освещают мой стол! Их написал специально для меня талантливый художник, матушкин хороший знакомый. Смотрите: каждый квадрат своего цвета. Архангел Михаил – красный, святой Патрик – зелёный, Жанна Д’Арк – лимонный. Музы всех цветов радуги. Посередине, в золотом – мой покровитель Аполлон. Точно как Вы, лорд Санрайз! Взгляни, Бози! Поразительное сходство! Одно лицо!

Тони открыто улыбнулся. И в комнате стало светлее.

– Ну, не знаю! Вроде бы сходство есть… Наверное, художник с Вами знаком? Мастера Ангелов знаете? С меня он нарисовал Эрота! – лорд Альфред вздернул нос, – Оскар! Покажи им где я!

– Розовый квадрат!

– Очень похоже вышло! Марципаново! – сказал Рико, глянув на Эрота.

– А где же сэр эль Магнифико?! Вы, наверное, тоже знакомы с автором витражей? Да? Нет?

Заинтригованный Бози вертел головой глядя то на брюнета, то на витражи.

– Вот мой квадрат, – Рико подобрал выпавшую у Бози орхидею и вставил в свою бутоньерку, – справа от Аполлона. Синий с золотом. Только я там в профиль и без бороды.

Все разом уставились на кобальтовое стекло, где тонкой золотой линией был очерчен профиль с крылышками на висках. Вокруг кадуцея переплелись две змеи.

– Я думал это Морфей, бог сновидений. Подписано Эрминий. Это кто вообще?

– Ты ошибся, Бози! Сам Гермес, покровитель торговли и магии! – чувствовалось, что Оскар пришёл в детский восторг. Он вылез из-за стола, чтобы лучше разглядеть небывалых гостей.

– Права была матушка, когда говорила: если ты будешь упорно трудиться, сынок, боги сами придут к тебе!

– Боги приходят к тому, кто готов встретить их, Оскар! – мягко сказал Энтони.

– Это прекрасно! – повторял капитан, не сводя глаз с Тони, – я удостоился величайшего посещения! Сам Аполлон! Не вериться. О, Гермес! Где усадить, чем угостить?!

– Ну ты сразу и поверил, Оскар?! Я по-твоему Эрот, раз с меня Амура написал сам мастер Ангелов?! Он и Зевса нарисовал с Джонни Парового Быка! Вон, над Аполлоном, в первом ряду! Как есть Джонни! И борода его.

– Где, где? – оживился Тони, вставая во весь рост и приглядываясь к изображению бородатого джентльмена в первом ярусе витражей, – Смотри, Федерико! Отец! С молнией в петлице!

– Я уже увидел, – невозмутимо сказал тот.

– Позвольте, господа сегодня угостить вас лучшим в нашем городе ужином. Все деликатесы готовит наш шеф, а черепаший суп будет доставлен из Паристима. Пневмопочтой. В течении часа! А завтра, в День Чистого Неба, приглашаю вас к матушке, за город. Она будет просто счастлива!

Гости вернулись в зал вместе с хозяином. Шампанское по-прежнему бурлило и пузырилась в фонтане. Морская дева протягивала им тонкие руки с широкими бокалами, которыми зачерпывала игристое.

– Джентльмены, выпьем веселого французского вина за встречу! Я слышал красивую легенду: будто бы традиционные бокалы для него были впервые изготовлены по форме груди Марии-Антуанетты.

– Мадам Помпадур, – поправил Рико, беря бокал и целуя руку пьяненькой русалочке, – Полусладкое, Лучезарный! Твоё любимое. За встречу, Оскар!

– Салют! В Сытом Боцмане обедает сам Мэр и другие знаменитости. Дагерротипы развешены при в ходе, как и принято в заведениях… Но ведь никто не поверит, что ко мне приходили боги! И пили со мной. Господа, давайте сделаем совместное фото.

– С удовольствием.

– Зовите Снежану с кухни, живо! – обратился Капитан к карликам, с удивлением, глазеющим на сборище у фонтана, – и бегите за Кривым Билли на улицу. Для него есть работенка!

Фотограф с грацией каракатицы ввалился в зал, и стал устанавливать треногу камеры. Немногочисленные посетители удивленно следили за его манипуляциями.

Дама средних лет в белоснежном фартуке появилась в сопровождении семи карликов-поваров.

– Вот и она! Знакомьтесь— режиссёр кулинарных спектаклей – Снежана! Шеф-повар со своей командой. Ходячая энциклопедия рецептов, знаток вин и моя правая рука! Исполняет любой кулинарный каприз! И не скромничай.

Снежана зарделась:

– Это все Пароварка! Я без неё никуда!

– Господа, располагайтесь! Я готов, – Билли уже настроил камеру, – Запечатлею вас у фонтана!

Оскар и Энтони, как самые высокие, встали по центру. Справа Бози, слева Снежана. Карлики, толкаясь и наступая друг другу на бороды, толпились в первом ряду. Рико не нашлось пары.

– Я сяду на пол перед вами.

– Позвольте, господа! – фотограф переставил карликов по росту, – Теперь порядок. О, нет! Русалка в кадр не входит!

– Минутку!

Хитроумный вернулся с русалкой наперевес и аккуратно посадил на пол перед всеми – рядом с собой.

– Улыбайтесь и смотрите сюда, – фотограф скрылся под чёрной тряпкой, – Сейчас вылетит птичка!

Магний зашипел и вспыхнул. Все замерли.

– Спасибо! Получилось.

– Я моргнула, – отчаянно пропищала русалочка, – повторите!

– О, первые слова! – удивился Оскар, – раньше она молчала.

– Раньше все было нормально! И я не хочу сидеть на полу. Это унизительно для дамы! – плаксивым тоном.

Брюнет взял её на руки. Шампанское натекло лужей с хвоста и волос щепетильной девы. Уборщица тоже влезла в кадр, старательно орудуя шваброй. И рыбы под хрустальным полом бросились в рассыпную.

– Птичка! – выкрикнул фотограф.

Все замерли.

– Я выскальзываю, – шипела морская дева, натянуто улыбаясь, – не жмите меня так сильно, мистер. Всю икру выдавите.

Когда Кривой Билли сделал несколько дублей и сказал: «Спасибо», Рико с облегчением выпустил её обратно в фонтан.

Гостей кормили поили и ухаживали так, что джентльмены потеряли счёт выпитому и съеденному.

– Через десять минут уходит последний стимнибус. Сегодня Выжималка!

И Капитан, пошатываясь, попросил их благословить его корабль – на удачу.

– Дайте ещё «Мадам Клико»! – пьяный Рико, хорошо встряхнув бутылку, облил всех присутствующих шампанским и помахал тростью – Кадуцеем под всеобщий смех.

4. Механические менады в Ночь Сбора дождя

– Цилиндр – неудобная вещь. То в ресторане позабыл и пришлось возвращаться, то чуть ветром не сдуло! И на стимнибус опоздали.

– А мне нравится! Красиво практично и есть куда спрятать Птичку, – сказал сэр Энтони, доставая голубя из-под шляпы. – Ну ка, милый, лети! Покажи нам дорогу в отель.

– Я не Птичка. Я Пичуг! Торопитесь, мы опаздываем. Комендантский час вот-вот наступит. За мной, господа!

Федерико достал часы из жилетного кармана.

– Осталось пятнадцать минут. Но мы уже рядом! Я помню этот поворот.

– А голубок его пролетел мимо. Значит, не сюда.

– Тони, ты же не собираешься слушать жестянку? Я сказал – нам сюда!

И Рико уверенно свернул в переулок, постукивая тростью. Сэр Энтони пожал плечами, но последовал за ним. Пичуг обиженно сел на плечо блондина.

Шаги гулко звучали между темных фасадов. Ни одно окно не горело. Все двери были плотно затворены. Фонари, и те светили через один. Город вымер.

Только какой-то старик выгуливал вдоль домов мопса на несмазанных шестеренках.

– Унылый скрип. Не к добру.

– А все-таки мы здесь не были, Рико. Давай повернём назад. Или спросим Птаха.

– Я не Птах. Я Пичуг! Можно и здесь пройти: прямо до площади и направо. Крюк получается. Но назад уже никак! Патруль вышел на охоту.

В переулок въехали сразу два Чёрных Котелка на стимоциклах с колясками. Дед и собака тут же нырнули в подворотню.

Патрульные свернули за ними.

– Ну что, Лучезарный, пробежимся или примем бой?

– Джентльмены не бегают, джентльмены ходят. У нас ещё есть время. Какой ещё бой со стражами порядка?! Ты меня пугаешь. Может, они и не по наши души. Прибавим шаг.

И они бодро зашагали вслед за голубем.

Котелки быстро разобрались с собаководом. И рванули за ними, подскакивая на брусчатке и выпуская клубы пара.

– Теперь что скажешь, Тони?! – мгновенно протрезвев.

– Бежать! Однозначно, бежать, Рико! – крикнул тот через плечо. Только подошвы засверкали. Федерико припустил за ним: в одной руке трость, в другой – щегольской цилиндр. Бежать в темноте по брусчатке – то ещё удовольствие. Но Котелки сигналили им сзади, подгоняя. Их приближающиеся стимоциклы задавали бегу небывалый темп.

Джентльмены первые выбежали на площадь, в мгновение ока обогнули круглый фонтан под единственным фонарем. И нырнули за Пичугом в переулок.

– Оторвались. Дайте отдышаться, в боку закололо! – Энтони оперся о стену, переводя дух.

Брюнет выставил нос:

– Остановились у фонтана. Потеряли нас.

Чёрная кожа, поблескивая в неярком свете газа, обтягивала аппетитные женские формы.

– Это бабы! – прищелкнул языком Рико, – Валькирии!

Патрульные перекинулись короткими фразами. И одновременно открыли коляски. Пара механических кошек грациозно спрыгнули на дорогу. Их мощные тела были вытянуты, а ноги на пружинах очень длинны. Медные морды сияли зелёными провалами глаз. Кошки вертели головами на 360 градусов в поисках добычи. Железные хвосты хлестали тварей по бокам, извиваясь змеями. Стимоциклы стояли под парами. Их хозяйки ждали, когда монстры возьмут след.

Лучезарный глянул из-за угла. В темноте его глаза сверкнули жидким золотом.

– Механические леопарды, – выдохнул он, – Вакханки!

Не сговариваясь, джентльмены припустили вперёд, в темноту, что есть духа.

Кошки метнулись на звук шагов, лязгая металлическими когтями. Фонари мчащихся за ними мотостимов, наконец выхватили из тьмы светоотражающие буквы вывески: Савой.

Друзья взлетели по ступеням. Двери были заперты! Лучезарный забарабанил по стеклу кулаками. Пичуг клевал в звонок с упорством дятла. А Рико достал из трости сразу два клинка – по одному в каждую руку. И спустился на ступень ниже, готовый встретить преследователей.

Мгновение спустя горничная открыла двери гостям. Все разом ввалились внутрь.

Рико задвинул засов прямо перед оскаленными мордами. Тут же часы на каланче громко пробили одиннадцать. Дамы усадили кошек в коляски и покатили дальше.

– В последний момент! Я как знала! Вы все целы? – причитала горничная.

Лучезарный согнулся пополам, пытаясь отдышаться.

– Уф! За Дафной так не бегал! – просипел он.

– Не заводите меня до завтра, хочу успокоиться, – пискнул Пичуг и завалился на бок. Тони сунул его в карман и побрел в номер.

– Ключи возьми на ресепшене! Крикнул он, миновав первый пролёт.

Рико наклонился к горничной через стойку: Как тебя зовут, спасительница?

– Бэт, – зарделась она, протягивая ключи.

Рико задержал её руку в своей, и поцеловал в горячие губки.

– Нельзя, сэр! – довольно улыбнулась она, – я девушка честная!

– Не сомневаюсь! – ласково сказал брюнет. И побежал по лестнице вверх, перескакивая через ступеньку.

– Мистер Федерико, запомните, сегодня после полуночи нельзя зажигать свечи!

Пичуг тихонько жужжал шестеренками под цилиндром лорда Энтони. В спальне было темно.

И хотя внутри бушевал адреналин, друзья молчали. Лучезарный неподвижно лежал на подушках, глядя на фигуру у окна.

Рико боролся с желанием закурить: жить без магии было невыносимо. Предстоящий визит к Сперанце его тоже напрягал: скорее всего она ничего не знает о Зевсе. И придётся искать загадочного Мастера Ангелов. Но других зацепок у Хитроумного пока что не было. И денег тоже не было: портмоне он, кажется, потерял. Житейские мелочи теперь превратились в проблемы, которые нужно решить опять-таки без волшебства. Мысли скакали по кругу. Сейчас казалось, что он отвечает и за возвращение отца, и за Лучезарного! А где Младший, о котором он привык заботиться, вообще не понятно. Сюда он оправился в том числе и из-за него.

Часы на каланче били полночь.

И тут же тучи пришли в движение. Будто кто-то мешал ложкой в гигантской кастрюле. Все быстрее и быстрее. Первый порыв ветра прокатился по крышам, громыхая листовым железом. За ним ещё, все сильнее. Тучи закрутились в гигантский кокон смерча, идущего между домов, только стекла окон мелко дрожали… Воронка подходила ближе и ближе, затягивая в брюхо уличный мусор и специально выставленный на балконы хлам с тщательностью пылесоса. Вот почему нельзя выходить на улицу! Но Гермес не боялся вихря. Он боялся вернуться на Олимп ни с чем… Наконец столб втянул ногу в облака. И барабанная дробь ливня сразу обрушилась на Лондостим.

Рико откинул одеяло со своей стороны кровати и лёг. Он глянул на бледный профиль слева:

– Не спишь?

– Не спиться.

– Ты больше не светишься в темноте, как раньше… а? Лучезарный!

Тони вытянул перед собой руку:

– Нет, представь себе! Но и ты растерял некоторые свои способности. Признайся.

И он, приподнявшись на локте, ласково провёл кончиками пальцев по коротко остриженному виску Рико.

– Здесь раньше были крылышки! Где они?!

5. Викторианский завтрак и воздухоплавание

В янтаре солнечного луча плавали пылинки медленно и лениво! И Рико вовсе не торопился вылезать из кровати. От того что солнце радостно светило в окно, казалось, что все проблемы решаемы. Тони напевал, принимая душ – с утра давали горячую воду. Рико все же встал и тоже хотел освежиться, но даже побриться было лень. Он ограничился тем, что поплескал в лицо водой из умывальника в спальне и улёгся обратно.

В 8 утра джентльменам в номер подали завтрак. Голый Тони, подпоясавшись полотенцем как передником, прикатил столик на колесиках в спальню. Наколку горничной ему заменяла наскоро повязанная салфетка.

– Ваш завтрак, сэр! – проворковал он и рассмеялся.

– Огласите весь список блюд, пожалуйста! – улыбнулся Рико, садясь по-турецки и потирая руки, – Я голоден как волк после вчерашнего забега.

Энтони стал приподнимать железные крышки одну за другой, втягивая ноздрями ароматный пар.

– Что тут у нас? А, баранина в сухарях с жареным картофелем! Ага! Копченая макрель с анчоусами. Омлет на гарнир. Консервированная ветчина с варёными яйцами, – Лучезарный сунул в рот половину яйца и продолжал, жуя, – устрицы с беконом на закуску!

– Давай сюда это блюдо! Ещё бы бокал брюта, и жизнь наладиться!

– Прошу, сэр! – подражая горничной, мурлыкнул Тони, передавая тарелку, – Шампанского нет, сэр! Только тёмный эль, сэр!

– Пиво с утра? – скривился Рико, – Ни за что! Дай вилку и перестань кривляться.

– На десерт – груши, апельсины и джем с тостами! Тебе кофе со сливками?

– Чёрный. Один кусочек сахара.

Пневмопочта выплюнула утренний Таймс.

– Ох, Тони, идти куда-то после такого пиршества проблематично. Викторианского завтрака хватило бы и на обед. Даже двигаться не охота. Извини, но …

Рико закурил.

– Даю тебе четверть часа, – блондин развернул газету, – передай мне леденец, пожалуйста!

Лучезарный воткнул в угол рта лакричную палочку, посасывая её, как сигару. И углубился в чтение.

– Портмоне нашлось! И бумажка с адресом леди Сперанцы. Чудова Падь. Поедем за город на такси!

– Портмоне? Опять?!

– Вчерашнее. Думал, что потерял его, – потянулся Рико.

– Что бы Гермес да потерял деньги?! Не верю, Станиславский! – хмыкнул Тони, и добавил просительным тоном – А на аэротакси хватит?

– Не вопрос. Увлёкся воздухоплаванием, Тони?

– Ты даже не представляешь, до какой степени! И потом, я бы с удовольствием осмотрел умытый дождем Лондостим сверху! А глотать дорожную пыль или толкаться на вокзале не имею никакого желания.

Аэротакси зависло перед парадным. Желтый баллон, наполненный водородом, украшали кокетливые шашечки. Пропеллер потрескивал лопастями. Механический водитель учтиво распахнул дверку открытой гондолы перед восторженным Тони и настороженным Рико. Механического Пичуга они в этот раз не взяли.

Лондостим жужжал внизу гигантским жуком. Лучезарный в аэроочках изучал местность, сверяясь с картой, то и дело свешиваясь за борт. Рико сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Его укачало.

Когда они минули город и внизу запестрели холмы предместий, дышать стало легче. Но смотреть вниз Рико всё же не решался, а дурное предчувствие его не оставляло. Под мерный стук таксометра, отчитывающего мили и шиллинги, Федерико пытался представить, что могло задержать Зевса в безрадостном мире механизмов.

Зная живой характер отца, Хитроумный решил, что это или новая любовь, или какие-то технические неполадки. Во втором случае все решаемо! А вот в первом…

Пилот заложил вираж, готовясь снижаться.

Вдруг Рико почувствовал присутствие магической силы, и одновременно Лучезарный дернул его за рукав. Внизу лежало вулканическое озеро. Их странная машина отражалась в изумрудном спокойствии воды. Весеннюю зелень холмов на том берегу разбавляли алые огоньки маков. Прямо под ними полуразрушенный остов собора все ещё вздымал к небу пламенеющую готику арок, будто окаменевшие рёбра дракона. Солнце играло в осколках витражей. Слабые волны магии расходились оттуда по всему пейзажу и гасли среди холмов. Боги переглянулись.

Небольшая усадьба белела совсем рядом – на холме над деревней. Высадив джентльменов на песчаной площадке у дома, аэротаксист выкатил совершенно астрономическую сумму. На все доводы возмущённых пассажиров автомат монотонно требовал оплатить поездку. Чертыхающийся Рико просунул несколько купюр в прорезь на железной спине, но не дождался сдачи.

– Да будь ты трижды неладна, корыстная жестянка! – выкрикнул он, запуская камешком в удаляющееся такси.

– Давай, на шесть часов! – Лучезарный тоже не удержался, посылая в винт осколок черепицы.

– Ушёл! Надо было целится в баллон! – махнул рукой брюнет и наконец заметил улыбающуюся даму.

Её высокая фигура была облачена в тунику, сплошь покрытую богатой вышивкой. В седеющих волосах сверкала рубинами диадема. Плечи украшало диковинное ожерелье из дагерротипов людей, чем-то неуловимо похожих. Фотография Оскара красовалась посередине.

– Сын опаздывает, господа! Но о вашем прибытии предупредил. Приветствую вас, боги Олимпа.

Джентльмены, смутившись, по очереди подошли к подставленной ручке.

– Прошу к столу!

– Дом миссис О’Флаэрти просто наэлектризован магией, – шепнул Тони брату, пропуская его в дверях.

6. Дом на холме

– Как у Вас мило, – улыбался Лорд Энтони, обхаживая Сперанцу со всей галантностью на которую был способен.

– Прямо ЧУДЕСНО, я бы сказал, – Рико вертел головой в поисках источника магии. Но сила была повсюду – выступала из стен, из пола, раскачивала занавески вместо ветерка. Хитроумный только озадачено постукивал тростью по полу.

Гостиная представляла собой смесь музыкального салона и антикварной лавки. Восточные вазы соседствовали с флейтами и мандолинами, развешанными по коврам. В углу блестел чёрным лаком кабинетный рояль. По его бортам струились золотом японские узоры. У Федерико зачесались руки опробовать инструмент.

– Надеюсь, рояль не механический?! Хотелось бы… сыграть! Если позволите.

– Вполне себе настоящий. Играйте, Гермес, играйте. Думаю, мы успеем выпить чаю до приезда Оскара, – дама гостеприимным жестом пригласила гостей к сервированному столу: чайник как раз закипел на изящной бульетке. Китайский фарфор и серебряные приборы! Посередине нарциссы в золоченой жардиньерке.

На сервировочном столике стояли сандвичи и ранняя клубника в сливках.

– Не понимаю, что могло задержать Оскара?! Но сэндвичи с огурцом оставим ему. Я заварила для вас лучший чай, который только привозили из Колоний. И добавила туда первые фиалки с наших холмов.

«Когда пригласили в гости в незнакомый дом, да ещё пришёл раньше остальных – нужно придумывать тему для разговора на ходу! С чего бы начать?» – раздумывал Рико, оглядывая интерьер.

На окнах стояли несколько витражных картин с необычными сюжетами: леди в платье цвета васильков бежит среди холмов, корабль-лебедь под всеми парусами летит над бурными волнами, птица с девичьим лицом поёт в ветвях миндального дерева… ангел – золотые крылья – парит над ночью.

– Какие необычные картины? Это что, иллюстрации? Кто автор? – поинтересовался Рико, надеясь с сюжетов витражей перейти к местонахождению Зевса.

– Это делает Мастер Ангелов. Я большая поклонница его творчества. Когда вы были в кабинете Оскара, наверное, обратили внимание какие там прекрасные окна: святые, боги и ангелы! Так вот это его работа!

– О! Мы видели, – отозвался Энтони, беря в руки цветное стекло и разглядывая изображение на просвет, – они великолепны!

– В то время Мастер ещё приходил к нам. Странный горбун в грязном плаще. И капюшон вечно закрывал лицо. А в душе такая красота, такой талант! Мне его жаль! Уж больно чудаковат: прячется от людей в развалинах Озерного Аббатства. Оборудовал мастерскую в полуразрушенном храме и сидит в ней, как мышь.

– Однако, какой оригинал!

– От заказчиков у него раньше отбоя не было. Кто хотел портрет на стекле, кто ловца солнца или луны на окно, а те, кто был недоволен городским смогом – заказывали тропический или морской пейзаж! Но Мастер вдруг перестал общаться с людьми. Совсем. Если и разговаривает, то очень редко и только с женщинами.

– Правильно делает: дамы – лучшая половина человечества! – промурлыкал Рико, пробежав пальцами по клавишам рояля – отличный звук! И часто он с Вами беседует? Мне бы узнать у него кое-что!

– Да, очень интересно! – Тони, наконец оторвался от созерцания дамы в голубом.

– Да что тут интересного… – вздохнув продолжала Сперанца, – думаю, Мастер Ангелов лишился рассудка. Он спрашивает каждую, кто приходит:

– И что нужно ответить, что бы он вышел? – Рико предпочитал решать проблему сразу, – А просто так спросить нельзя? У нас с Тони к нему есть дело.

– Боюсь, нет, сэр. Он к вам не выйдет.

– Так пусть не выходит! Так ответит, из норы.

– У него револьвер, сэр. Лучше не беспокоить. Напишите ему, может нацарапает ответ. Я в корзинку положу… А может и не ответит. Мы с Меган, ходим в развалины: отнести молока и хлеба. Оставляем в условленном месте, подкармливаем. А он за это нет нет, да и нарисует что-нибудь. Иногда слышим, как он что-то напевает, а бывает и плачет. Последний раз мы нашли картину с Королевой Холмов. Бежит по дорожке, босая, в синем платье… и стихи эти с краю написаны. Я даже прослезилась.

– Нет у нас времени ждать ответа безумного Мастера! – махнул рукой Федерико.

– Надо подумать, дорогой, – Лучезарный отложил картину и заинтересовался баром в виде рыцарского панциря, инкрустированного самоцветами.

Створки открылись с музыкальным звоном: внутри стояли несколько бутылей с рисованными этикетками. Но на всех один и тот же джентльмен в сюртуке и желтых гетрах бодро вышагивал, приподняв котелок.

– Аперитив?! Конечно, дорогой Лорд Санрайз. Это купажированный виски секретного состава. Его смешивал эксперт. Он снимает в моем скромном доме две комнаты, – и леди, смущенно улыбнувшись, потупилась, – уверена, он будет счастлив, если вам понравиться купаж. Чёрный, золотой и красный – все лейблы хороши. Выбирайте любой. А Зелёный ярлык ещё не закончен.

– Думаю с него и стоит начать, Тони! – поводя носом, сказал Гермес, – Мне нравиться оттенок! В бутылке жидкости меньше половины— значит, вкусный! А этикетки рисовал местный художник, пока был в уме? Keep walking! Хороший девиз. И силуэт джентльмена мне, как будто, знаком. В трактир собрался, не иначе. Пропустить с друзьями по стаканчику виски.

Недолго думая, Рико разлил жидкость в три шорта. Он умудрился ещё и бросить в свой игральные кости из берилла.

– Что бы охладить?

– Нет, на удачу! – Гермес поднял рюмку, – Давайте за удачу! Эта капризная дама сейчас нам очень нужна!

Джентльмены залпом выпили, а леди лишь пригубила.

– Тони, это же… это же амброзия! – полушёпотом, смахивая слезы, выступившие от крепости напитка.

– Чистый мёд! – нежно улыбнулся Лучезарный, подмигнув.

Оба друга почти физически страдали от отсутствия магии в этом шарикоподшипниковом мире. Теперь, когда живая вода огнём пробежала по жилам, они опять почувствовали себя бессмертными. Энергия требовала выхода. Федерико снял сюртук и сел за рояль. Быстрые пальцы порхнули по клавишам. Пианист довольно хмыкнул и кивнул Лорду Энтони. Блондин окинул взглядом инструменты и потянулся к скрипке в хрустальном футляре.

– Можно?

– О, да! Этого инструмента не касалась рука музыканта с той поры, как я вывезла его из Римстима. Это фамильная ценность нашего древнего рода: по преданию одна из первых скрипок Страдивари. У нас итальянская кровь. Ведь я в родстве с великим Алигьери!

– Я заметил! Его портрет крайний слева в Вашем колье, леди О’Флаэрти, – пропел Рико, взяв несколько аккордов.

Тони кивнул, поглаживая инструмент ласково, как котёнка.

– Дай-ка ноту до! – сказал Лучезарный, проводя смычком по струнам.

Несколько мгновений прошло в тишине, и вот Энтони поднял инструмент и начал играть, прикрыв глаза. Томительная мелодия тягуче лилась из-под смычка. В ней была весна, и острая радость короткой смертной жизни, счастье и несбыточная любовь… Рико слушал, ожидая сигнала вступить. Но вот музыка, по-цыгански взвизгнув, резко ускорилась, ещё быстрее, ещё! Уже знакомые музыкальные фразы крутились в шальном водовороте отчаянного веселья. Рико подхватил ритм с ловкостью ресторанного тапера, и запел.

На звуки музыки прибежали маленькие женщины и их крохотные детки. Теперь они толпились в дверях, не решаясь войти, низкорослые, но очень симпатичные. Гнома постарше шагнула к хозяйке, вытирая руки в муке о передник. Сперанца улыбнулась и поманила всех в комнату. Гостиная тут же заполнилась смехом и топаньем танцующей толпы.

Со стен поснимали инструменты, и вокруг Рико образовался импровизированный ансамбль.

– Гномские народные знаешь?! Молоточек Сэма давай! Или Красный Колпачок! – галдели одни.

– Веселого Леприкона! – кричали другие, – Дом восходящего Солнца!

– Трёх Троллей! – пищали детишки, – Гномик и Медведь!

Хитроумный, прекрасно ориентировавшийся в любом фолке, только успевал нажимать на педали и клавиши, аккомпанируя веселым барышням. Под музыку накрыли большой стол, появился имбирный эль с кексами. А марципановый рулет и чашу с пуншем водрузили прямо на рояль – поближе к пианисту.

– Гномочки, дорогие, всё споём, только по очереди! Подпевайте, я слова забываю! – хихикал Рико, чмокая розовощеких красавиц, наперебой шептавших ему на ухо названия песен.

Рыженькая гнома, смешно махая коротенькими ручками, вызвалась дирижировать флейтами и барабанчиками, мандолинами и бубнами. Хоровое пение то и дело прерывалось взрывами смеха.

– Они Федерико до истерики рассмешили! Можно вас на пару слов? – Тони увлёк леди Спиранцу в коридор.

– Я так люблю гномов! И Русалок, и Леприконов! С ними я чувствую себя молодой. А уж про Сидов и говорить нечего. Но с тех пор, как Лондостим стал мировой столицей под властью Мэра Вайнрота, на магию и религию наложили запрет. Храмы и аббатства разрушили. А волшебные существа тоже остались не у дел. Мир, лишённый веры и чудес, стал таким пресным и жестким… вот мы с Оскаром и открыли ресторан Сытый Боцман, чтобы дать возможность гномам заработать на хлеб и напомнить людям – чудеса существуют. А жены гномов работают у меня. Когда-нибудь старые времена вернуться! Я верю в это! – она со слезами на глазах сжала руку Лучезарного, – Ведь Вы здесь! Лорд Санрайз, вы нам поможете?!

– Да! – кивнул он, – А Вы читали утренний Таймс? Нет? Изобретен мэджикометр. Между прочим, Мэром, собственноручно. Прибор измеряет уровень магического «загрязнения» места или человека. Скоро такие штуки раздадут всем Чёрным Котелкам! Для борьбы с суевериями, якобы. И начнутся облавы.

– Боги Олимпа! Что же делать?

– Будем действовать незамедлительно! Леди Сперанца, у Вас есть синее платье?

7. Мастер Ангелов

Весенняя земля благоухала новорожденной зеленью и фиалками. Молодая трава ложилась ковром под босые ноги. Синий шёлк шуршал вокруг колен. Золотые локоны упруго развевал ветерок: Лучезарный легко бежал напрямик с холма к раскинувшемуся внизу озеру. Он не обратил внимания, что пожилой джентльмен, поднимающийся по песчаной дорожке к дому, пристально посмотрел ему вслед и покачал седой гривой.

Тони одним духом долетел до берега. Он остановился у самой воды и увидел, что солнце уже готово сесть в холмы. Значит надо торопиться!

От серых развалин Озерного Аббатства протянулись длинные тени. Редкая сеть слепого дождя испарилась, едва раскинувшись. Но у заходящего солнца хватило сил зажечь радугу: один её конец горел на осколках витражей храма, другой упирался в холмы за озером.

Лучезарный прищурился на небесный мост, что-то прикидывая. И, умыв разгоряченное бегом лицо, направился туда, где когда-то был величественный портал входа в собор.

Стены храма сохранились не все. Пол насквозь пророс травой. Алтарь пустовал. Лишь грустные каменные ангелы смотрели на него из уцелевших арок. Свет разбитых витражей в стрельчатых окнах бликами плавал среди теней. Под сводами левого нефа была отгорожена клетушка. Уцелевший кусок крыши не давал непогоде проникать туда. Тони решился войти, тихо ступая среди первых одуванчиков.

Внутри явно кто-то жил: на грубо сколоченном столе лежал кусок хлеба и стояла кружка с водой. В рабочем беспорядке свалены в кучу жестянки с красками, пергамент, уголь. Лучезарный ласково коснулся рукой рисунка на стекле – ангел с лирой, струны которой оплёл шиповник… взял одно из заточенных лазоревых перьев, машинально провёл им по щеке. Легкий аромат магии исходил и от этого пера, и от рисунка… Ветер спокойно гулял по странному жилищу, разделенному пополам ветхой ширмой. Вдоль стены висели пучки сухих трав, а ближе к единственному окну был нарисован мелом прекрасный женский лик. Тони хотел было подойти ближе, чтобы рассмотреть изображение. Но, с непривычки, задел длинным подолом треногу пустого мольберта, который с грохотом рухнул. Эхо метнулось по развалинам и стихло. Тони тоже замер. Его острый слух уловил ещё один звук – легчайший шелест за ширмой. Человек? Птица? Летучая мышь?

– Кто здесь?

– Это я, – просто ответил Лучезарный.

– Не может быть, – зашептал голос невидимки, – ты призрак, видение. Сгинь… ты не можешь прийти ко мне.

– Не ты ли Берта из холма? – начал Тони на распев, – Пришла освободить меня?! Да, это я, мечта твоя!

– Нет, не может быть, уходи! О, нет! Продолжай.

В щели между досок ширмы заблестел любопытный глаз.

– Подол в росе, плащ полон звёзд, – Лорд Санрайз откинул кудри с лица, – сияет золото волос! Луна и солнце между кос.

– Ты… неужели?! Пришёл мой час…

– Да, это я! Вот мой ответ! Ты ждёшь меня полсотни лет, – самым нежным голосом, которому невозможно противиться, – Из тени выходи на свет!

– Но я не могу! Я не смогу… здесь было так холодно… все эти годы. В одиночестве. Я боюсь обмануться… меня почти что нет.

Тони вытянул вперёд руку:

– Свет первых звёзд и сладость райских рек, будьте свидетелями! Я не хочу дурного, Мастер Ангелов. Заклинаю тебя Именами Изначальных, выйди и встань передо мной!

Из-за ширмы выскользнула обнаженная дева. Она встала перед Лучезарным, от смущения закрыв лицо руками. Лазоревые крылья за спиной взметнулись вверх и мелко задрожали – дева плакала.

Лучезарный на минуту лишился дара речи. От удивления. Золотые колосья бровей взлетели вверх да так и замерли.

– Что ты здесь делаешь?!

Ответа не последовало. Только невнятное бормотание и всхлипы…

Тони, глядя на неё, стал наощупь расстегивать платье. Крючки корсажа поддались не сразу. Платье опало вокруг его ног. В сорочке и брюках, закатанных до колен, Тони выступил из круга синего шёлка, взял деву за локоть и заставил сделать пару шажков. Пока она не оказалась внутри юбки.

Встав на колени, Лучезарный с ловкостью горничной натянул на неё платье, застегнул корсаж. Слезы лились в три ручья, но она их даже не вытирала, судорожно прижимая к себе его золотую голову.

– Не реви! Ну! Перестань плакать, – успокаивал он её, поглаживая как ребёнка, – Я здесь, с тобой! Ну всё, всё уже…

– Ты… за мной?!

– О, боги, да! Нашёл таки! – сказал он, уткнувшись в синий шёлк, – у меня была мысль, что ты здесь. Зачем сбежала?!

– Это вышло случайно. Я думала, что так и умру в этих развалинах, не увидев тебя, – она взяла его лицо в ладони, вглядываясь в него, как смотрят в небо, – ты Аполло!

Поцелуй ошеломил обоих. И окончательно вернул бедной Ириде разум:

– Послушай, я совсем потерялась в этих развалинах. Мне всё казалось, что я жду Берту – Королеву Холмов из старой легенды. Она уводит в волшебную страну детей, поэтов и художников. Заберет и меня. Но пришёл – ты!

– Кто сказал, что если здесь нет любовной магии, то нет и любви?! Иди ко мне, детка, я заждался!

Прикосновения и раньше заменяли им речь. А сейчас было просто необходимо назвать друг друга по имени— без слов. Признаться в любви. Снова слиться в единое «мы» здесь, на грубых досках стола. Заплестись в сложный узор, словно цветы и травы на фризе древнего храма. И восполнить собой пустоту, зияющую в душе каждого из них.

Птичьи крики всегда сдержанного Аполло спугнули из-под стропил стаю летучих мышей.

8. Паровой Бык

– Расскажи мне сейчас, на пороге ночи, что ты делаешь здесь. Почему прячешься? Где Зевс? Где Механик и Младший? – спросил Тони, поглаживая ее по крыльям.

– Мир, живущий по законам парового прогресса, изначально безумен! Он утратил веру, он лишён маги и полон скрежета шестеренок. Развалины собора – единственное укрытие от механизмов. Войти в этот мир сложно, а выйти почти невозможно! Боги постепенно теряют здесь свою силу и бессмертие, Аполло! Скорее возвращайся назад, – сказала Ирида, цепляясь за рубашку Лучезарного.

– Вернусь. Но только с тобой. Расскажи о наших что знаешь, – успокоил её Тони.

– Я побывала здесь два раза по воле Геры. Во второй у меня уже не хватило сил вернуться на Олимп. Я даже не смогла убрать свои крылья. Мне приходилось кутаться в широкий плащ, чтобы спрятать их. Будто бы это горб. Менять голос, зарабатывать на жизнь картинками по стеклу… я устала. Смысла жить не было, а умирать без надежды на возвращение – так тоскливо. Беги прочь из этого мира. Им правит безумие и смерть.

– Детка, я все ещё в прекрасной форме – смогу вытащить нас обоих. И отца. Что вообще произошло-то? Где он?

– Ладно, я расскажу, что знаю. Слушай!

Когда я рассталась с мужем, Гера снова взяла меня на службу.

– Ты мои уши, глаза и крылья! Я всегда доверяла тебе. Возвращайся.

Мне нечего терять. А сидеть одной в опустевшем доме было тяжко. Я согласилась. На свою голову.

– Почему мне не сказала, детка?! – расстроился Тони.

– Ты был в Гиперборее, а я не хотела навязываться. Не перебивай!

– Вот, полюбуйся! Тебе-то я могу показать! Сбежал! Записку оставил со словами благодарности и дал деру! Это как вообще?! Читай, читай!

Гера сама метала громы и молнии, не хуже венценосного супруга. Последнее время они ругались так, что гора Олимп гудела от вершины до самого подножья. Финальная ссора началась из-за пустяка на пиру. Зевсу в кубок упала пчела, и, очевидно нахлебавшись амброзии, укусила Громовержца за губу. Рот распух. Зевс пытался выяснить, кому подчинялась коварная тварь, но не смог членораздельно произнести ни слова. Гера, сидевшая рядом, рассмеялась! Губа, конечно, прошла. А Венценосный надулся. Терпел, терпел да и высказал вечером жене, что смеяться над ним при детях и гостях – это измена. А она опять засмеялась.

И понеслось.

Молнии били в материк, сверкали над архипелагом. Ливень хлестал три дня так сильно, что с гор ринулись селевые потоки. Заворчал Везувий, чихнула спросонья Этна…

Когда ураган, наконец, пронёсся, тишина показалась почти нереальной. Вроде бы можно выдохнуть.

Но тут Гера вызвала меня к себе и велела читать письмо:

«То, что я ушёл от тебя не доказывает, что я не доволен тобой… Я не осуждаю тебя. Напротив, с благодарностью вспоминаю длинные века нашей жизни! Я не виноват… я изменился. Теперь не могу иначе. Не могу и тебя обвинять, что ты не пошла за мною.»

– Куда он направился?!

– На станцию! Пешком! – выпалила она, – Не знаю я! Нырнул во временной рукав, и всё. Молнии не взял… значит, это я теперь должна вот этим вот всем за него управлять?! Лети за ним, уговори вернуться! Дед тебя любит! Лети давай! На связи. Я в долгу не останусь.

Я бросилась за Зевсом. Дед никогда от меня не прятался. Его разум и сейчас быстро открылся. И я нагнала его, седого джентльмена среднего роста, идущего во временном потоке, альтернативном нашему.

– Рико рассказывал тебе, что время не линейно? – начал он вместо приветствия, и я в очередной раз заметила, как вы с ним похожи, Аполло, и мягкостью обращения, и манерой говорить и мыслить – время, это лабиринт со множеством рукавов. И мы ежесекундно делаем выбор своего пути. Некоторые идут спиной вперёд, глядя в прошлое, и не замечают, что движутся по замкнутому кругу. Некоторые думают, что судьба ведёт их, не осознавая, что сами строят судьбу ежеминутно, каждым шагом и каждым движением… и бездействием. В моих руках лежали судьбы миров, но я изменился. И теперь хочу сам сделать шаг в мир без Зевса, изначально лишенный магии и электричества. Там я буду самим собой и узнаю, на что гожусь! Я рад, что ты пошла со мной. Хоть и не по своей воле.