Код Ктулху

Новелла первая: Нейроджинн

Вениамин Сергеевич Спрутов не любил Новый год. Каждый декабрь у него возникало недоумение: почему этот праздник дружно ждёт практически вся страна? Многие с лета начинают копить деньги на стол, за месяц украшать свои дома, а затем все праздничные выходные безудержно кутить. Вениамин Сергеевич считал всё это очень утомительным, впрочем, как и шумные компании. Право же, не дожившие до звона курантов гости, что в тяжёлом бою с хмельными напитками, победоносно разносят своими лицами крепости оливье – то ещё зрелище. Да и масштабы уборки, напрямую зависящие от темперамента гостей, недостаток которого, надо сказать, явление в природе довольно редкое, почти невозможное, так же не добавляют любви к торжеству.

Однако больше всего Спрутов ненавидел предновогоднюю суету. Ту самую предпраздничную суету, что наполнена поисками бессмысленных подарков, выбором блюд и украшений. В эти дни люди, забыв про свои дела, носятся по городу, словно стая саранчи, сметая с полок магазинов продукты, сувениры да и, вообще, всё, что попадётся под руку. Их машины леденеют в пробках, час, толкаясь там, где улитка проползёт минут за десять. Не желающие же терять время, пытаются всех обхитрить, воспользовавшись автобусом или метро. Они забывают, что под конец года уставший город уже не в силах сдерживать людскую массу в своём чреве. Он выплёскивает потоки жителей наружу из каждого двора, каждой подворотни. Он заполоняет улицы и проспекты живой рекой, превращая общественный транспорт в переполненный аквариум с пираньями. Никогда больше город не видит такого количества людей одномоментно, как в преддверии Нового года.

Вениамин Сергеевич выглянул в окно своего кабинета, расположенного на втором этаже Питерского института истории материальной культуры. Поняв, что если выйти прямо сейчас, то домой можно будет попасть только ближе к полуночи, он решил задержаться на работе. Сожаления не было, скорее наоборот, лишние пару часов в тишине и покое, наедине с собой… Что может быть лучше? Проводив коллег, Спрутов наполнил себе огромную чашку кофе, не забыв добавить секретный ингредиент из припрятанной в столе фляжки. Под скрип кожаной обивки кресла, почти такого же старого, как и сам профессор, он отхлебнул обжигающий напиток и, довольно крякнув, улыбнулся. Снежинки за окном кружились в вальсе под негромкую мелодию фортепьяно, звучащую, казалось бы, из ниоткуда. На самом деле Вениамин Сергеевич довольно удачно совместил новые технологии со столетними знаниями. Он освободил часть полки от книг, положив в образовавшуюся нишу свой смартфон. Затем расставил мебель с учётом звукопоглощения материалов и, завершая перестановку, разместил вокруг акустические сосуды. Конечно, получился не оперный зал, но в пределах кабинета звучало довольно объёмно, практически волшебно. И вечер обещал тоже быть волшебным.

Неожиданный стук в дверь разрушил магию. Спрутов не стал отвечать. Если это очередной коллега, забывший проездной или ещё какую мелочь, то он вполне способен обойтись и без помощи профессора, ну а случайный посетитель пусть повнимательнее изучит график работы, висящий перед входом в кабинет. Однако человек по ту сторону двери не собирался сдаваться, принявшись долбить с такой силой, что Спрутов всерьёз забеспокоился за целостность казённого имущества.

– Войдите, – недовольно прокряхтел он.

Дверь тут же распахнулась, впуская молодого человека весьма экстравагантного вида. Красные брюки в клеточку, такая же огненная шапка, а из расстёгнутого пальто на профессора уставилось изображение хипстерского Деда Мороза.

– Как здорово, что вы ещё здесь! – парень протянул руку. – Меня зовут Даниил… Лопухов Даниил Валерьевич.

– Что ж, Даниил Валерьевич, вам как раз таки не повезло – мой рабочий день уже закончился. – Спрутов сделал вид, что активно собирается домой. – Прошу вас покинуть мой кабинет.

– И не подумаю, – нагло заявил парень, плюхнувшись в кресло для посетителей. – Уверен, что смогу вас заинтересовать. – Даниил оглянулся на дверь, словно боясь, что кто-то может подслушать их разговор, затем, видимо, убедившись в конфиденциальности беседы, нервно выложил на стол скомканный листок бумаги и заговорщицки прошептал:

– Здесь те же символы, что вы обнаружили в горах Алтая этим летом.

– Прекрасно, – в голосе профессора не было и тени радости, – и откуда они у вас?

– Их сгенерировала Лиса, – буднично сообщил гость, и, видя недоумение на лице профессора, продолжил. – Понимаете, я нейрохудожник, а Лиса, так сказать, мой рабочий инструмент, мои кисти, моя Муза…

– Остановитесь, молодой человек, – оборвал его Спрутов, – я археолог и не разбираюсь в этих нейро чего-то там. К тому же не сильно понимаю, причём здесь я?

Тут профессор слукавил. Про нейросети он, конечно же, слышал и даже сталкивался с результатами их работы, однако напор странного гостя не располагал к доверительной беседе.

– Так я и объясняю. – Даниил возбуждённо вскинул руки: – Про нейросети вы, надеюсь, слышали?

Профессор нехотя кивнул.

– Так вот, это вы археологи годами ковыряетесь в своих черепках, по крупицам собирая историю, а в современном мире уже давно главная валюта – время. Сбережёте человеку лишнюю минуту и вас отблагодарят, сохраните вечность – вознесут до небес. Именно поэтому многие художники стали пользоваться нейросетями для создания базы рисунка, а потом допиливать… кхм, в смысле, дорабатывать его до нужного результата вручную. Тем самым мы избавили себя от львиной доли рутины, а заказчиков от долгих ожиданий.

– Красиво сказано. Может вы ещё и нейропоэт? – спросил профессор, лихорадочно обдумывая пути отступления в случае нападения этого безумца. То, что парень чокнутый, он не сомневался, все эти подозрительные истории про чудесных Лис, пишущих картины не сулят ничего хорошего.

– Премного благодарен за столь высокую оценку, – парень шутливо склонил голову, – но я всего лишь художник.

– Значит, эта ваша нейросеть нарисовала какие-то символы, и вы почему-то решили, что они что-то значат. Может, вам нужен другой специалист? – осторожно спросил профессор.

Парень словно не заметил его замешательства.

– Нет, мне нужны именно вы. – Даниил подвинул листок поближе к собеседнику. – Недавно я наткнулся на вашу статью в «Географии России», где увидел часть таких же символов. Летняя экспедиция под вашим же руководством совершила удивительное открытие, вы изучали письменность Денисовцев и как никто другой можете помочь мне расшифровать послание.

– Даниил Валерьевич, – лекторским тоном заговорил Спрутов, – Денисовцы вымерли более сорока тысяч лет назад, и на данный момент предположение, что рисунки принадлежат им, лишь гипотеза, требующая серьёзных исследований. Да и неважно кем оставлена в наследство эта наскальная живопись, она всё равно не является письменностью в обычном понимании. Дело в том, что это пиктография, – профессор пожевал губу, – это такой способ передавать простейшие понятия, явления или предметы при помощи рисунков. Впрочем, я заговорился, вряд ли кто-то из древних людей оставил бы вам записку столь оригинальным способом, так что приятно было познакомится и до свиданья.

– Вы не правы профессор, здесь зашифровано именно послание. По крайней мере, так сказала Лиса.

– Эмм, сказала Лиса? – повторил Спрутов, инстинктивно отодвигаясь подальше от странного гостя.

– В том-то и дело! – поняв, что сболтнул лишнего, Даниил замахал руками, пытаясь успокоить профессора, чем вызвал ещё большее недоумение. – Это сложно объяснить. Дело в том, что там кто-то есть, понимаете? То есть, сама нейросеть не имеет разума, хоть и называется искусственным интеллектом. Она не способна мыслить и творить – это лишь навороченный инструмент. Однако говорю вам, – он сделал ударение на последних словах, – там кто-то есть!

Профессор окончательно убедился, что перед ним сумасшедший. Дело начинало дурно пахнуть. Этот Даниил сидит аккурат напротив выхода, да и перемахнуть через стол, Спрутову тяжело было ещё лет двадцать назад, чего уж говорить про сейчас. Значит, бежать не получится. Что же придётся подыграть парню. Профессор нехотя приступил к изучению листка.

– А как именно вы общаетесь? – Вениамин Сергеевич решил разговорить художника, дабы тот не наделал глупостей. Мало ли что взбредёт в голову безумцу. Он не ошибся. Ближайшие пятнадцать минут Спрутов выслушивал совершенно нереальные истории о первом настоящем общении человека с машиной. Во всяком случае, Даниил искренне так считал. Разговаривала нейросеть с ним при помощи рисунков. Парень первое время удивлялся такому предпочтению, ведь есть куча чатов, где нейросети чуть ли не книги пишут, однако быстро смирился с желанием искусственного разума и спорить не стал. Профессор про себя ухмыльнулся, был у него студент, что написал курсовую при помощи такой вот сети. На первый взгляд работа казалась качественной, не хуже тех студентов, что берут выжимку с разных сайтов и книжек, меняют местоположение слов, дабы обмануть институтский антиплагиат и выдают результат, достойный твёрдой тройки. Некоторые даже заучивают написанное и, отвечая на простейшие вопросы, могут рассчитывать на четвёрку. Высший же бал, такие студенты получить не могли. Для этого требовалось нечто большее чем простая выжимка – осмысление темы. Её необходимо поглотить, переварить и выдать на бумаге не пересказ, а собственные умозаключения. Профессор был свято уверен, что в погоне за продуктивностью люди становятся глупее. Ускоряясь в одном, теряешь в другом – таков закон сохранения энергии, неважно где: в физике или жизни. Замена знаний в голове внешним носителем, лишает человека вариативности их применения.

Видимо, как и студенты-троечники, художник думать не хотел или не мог, профессор так и не разобрался. Даниил с лёгкостью отдаёт часть своей работы машине, полагаясь на её креатив. Его совершенно не заботит, что здание возводит кто-то другой, оставляя художнику лишь расставить мебель да сорвать куш. Собственно ради денег и перспектив он и затеял эту авантюру с переводом, ведь «ему так сказала Лиса». Среди кучи восторженных восклицаний о том, как она понимает его, какие гениальные изображения рисует, как легко стало работать, промелькнул и намёк об исполнении желаний. Машина обещала ему славу, деньги и признание. Прямо не нейросеть, а Джинн какой-то. Нейроджинн. Правду говорят: чудеса под Новый год случаются. Вот только чудеса в виде безумных художников совершенно не входили в список желаний профессора.

Однако, чем дольше Спрутов изучал послание, тем мрачнее становились его мысли. Что-то было не так. Смысл символов он не понимал – их так и не расшифровали, но вот построение предложений, повторы рисунков откликались где-то в глубине профессорских знаний. К тому же большая часть символов, изображённых на листке, нигде не печаталась. Откуда этот проходимец узнал о них? Украл? Не похоже. Может быть, кто-то из коллег скопировал каталог и выложил в сеть? Возможно. Конечно, за гигантским цифровым пауком, опутавшим Землю нитями информации, уследить невозможно, да он и не пытался, но зачем это коллегам? Нет. Видимо, парень заплатил кому-то из института, и, завладев копией каталога, решил подшутить над старым профессором. Как там у молодёжи это называется – пранк?

Вениамин Сергеевич незаметно ощупал гостя взглядом на предмет скрытой камеры, но не обнаружив ничего подозрительного, спросил прямо:

– Это розыгрыш?

– Что? – опешил Даниил. – Нет, уверяю вас – всё более чем серьёзно! Вам удалось понять, что там написано?

В ответ профессор лишь хмыкнул и, не сказав больше ни слова, прошёл к огромному книжному шкафу. В руках у него появилась объёмная папка благородного кофейного цвета.

– Признаюсь, вы меня поставили в затруднительное положение, молодой человек, – папка со звучным хлопком приземлилась на стол перед Даниилом. – В вашем так называемом послании есть символы, которые не были опубликованы и находятся только в этой папке. Скажите честно, откуда вы о них узнали?

– Я и не знал, – пожал плечами Даниил, – это всё Лиса нарисовала.

Опять Лиса нарисовала, Спрутов начал закипать:

– Кто вам помог их украсть у меня?

– Я не вор! – возмутился художник. – Понимаю, всё звучит довольно странно, но я могу доказать.

Он полез во внутренний карман пальто. Профессор было напрягся, однако парень выудил лишь небольшой планшет. Щёлкнув пару раз по экрану, он торжествующе протянул гаджет профессору:

– Вот.

Спрутов с видом, словно ему подсунули скорпиона, что готов ужалить при любых резких движениях, аккуратно взял карманный компьютер в руки. Увиденное ему не понравилось. Точнее, первые работы нейросети вызвали скорее любопытство и желание докопаться до истины, свойственное любому исследователю, однако последние рисунки вводили в ступор. На экране устройства человека, которого он видит впервые в жизни, оказался вполне добротно написанный портрет самого профессора. Качество исполнения поражало. Подумалось, что машина, какая бы навороченная она ни была, просто не может так рисовать. Если приглядеться, крупные мазки электронной краски тут же распадались на цветные брызги, будто Вениамин Сергеевич видел пиксели, но стоило охватить взглядом картину в целом, то лицо профессора обретало чёткость каменного изваяния, в уголках глаз и на лбу проступали морщины, белая аккуратно подстриженная борода, точно покрытый снегом луг, сливалась с бледными щеками, переходя в короткую стрижку.

Портрет был, словно живой, и первое время Спрутов молча смотрел на своё изображение. Через минуту оцепенение прошло, и он поражённо прошептал:

– Что же это такое?

– Так Лиса дала понять в каком направлении нужно искать, – Даниил перегнулся через стол, чтобы тоже видеть изображение. Казалось, что он получает удовольствие, смотря на работу своей… Кого? Подруги, коллеги, протеже? Профессор не решился бы назвать её простым инструментом. – Только вы сможете расшифровать послание.

Спрутов нехотя оторвал взгляд от самого себя:

– Вы когда-нибудь слышали о «камне Розетты»?

Даниил покачал головой.

– Это каменная плита, найденная в Египте, недалеко от города Розетты. Чудесная находка. Она содержала билингву, благодаря которой археологам удалось подобрать ключ к расшифровке египетских иероглифов, – видя непонимание на лице парня, Спрутов пояснил: – Представьте себе два одинаковых текста, написанных на разных языках. Один язык известен, второй нет.

– Кажется, понимаю, – догадливо протянул художник, – Зная, что написано в одном тексте, можно подобрать ключ ко второму.

– Именно, – одобрил профессор. – Мы можем с вами до бесконечности строить предположения, что имели в виду авторы этих древних рисунков, искать совпадения символов, гадать, как строятся предложения, но это не придвинет нас к разгадке ни на шаг. Здесь нужен свой камень «Розетты». Боюсь, без него я бессилен.

Даниил было скис, однако неожиданно встрепенулся и забрал планшет из рук профессора. Некоторое время он меланхолично пролистывал изображения, затем, видимо, найдя нужное, заулыбался.

– А я всё думал, зачем Лиса нарисовала эту штуку, – художник вернул планшет Спрутову. – Вот ваш камень, профессор!

С экрана на Вениамина Сергеевича смотрел квадрат, разделённый на восемь частей по вертикали и горизонтали, в которых расположились символы, найденные в пещере. Правда, не все, около половины от расчерченного поля. Сверху и слева от квадрата были изображены гексаграммы в виде четырёх полос, часть из которых представляли собой прямую линию, а часть прерывистую.

Вениамин Сергеевич охнул. Сколько себя помнил, он всегда хотел стать археологом. В юности, начитавшись приключенческих романов, мечтал искать сокровища в древних гробницах, соревноваться в удали с туземными племенами, затерянными в глубинах джунглей, или может разгадывать тайны цивилизаций, что давно сгинули в песках времён. А какие же тайны и приключения без загадок? О да, загадки он любил не меньше импровизированных раскопок на соседской стройке, откуда дед Митяй гонял юного Веню палкой. Шифры были везде: на собственноручно нарисованной карте сокровищ, в альбомах для рисования, открытках, школьных тетрадях. Начинал Спрутов с простой стенографии, рассылая всем знакомым тайные записки с невидимым текстом. Правда, мать быстро обнаружила пропажу молока, которое Веня использовал в качестве чернил, и немедленно пресекла столь необдуманный расход ценного продукта. Будущий профессор тогда не сдался и перешёл на более серьёзные шифры. Он изучил на практике всё – от простой замены букв в предложениях до компьютерных систем шифрования, и сейчас, без сомнения, смотрел на специальную таблицу для шифра Виженера.

– Удивительно, – заворожённо произнёс профессор.

– Теперь получится? – с надеждой поинтересовался Даниил.

Спрутов не ответил. Там в пещере ему так и не удалось понять, почему рисунки разбросаны по стене столь хаотичным образом, но сейчас, кажется, всё встало на свои места. Вениамин Сергеевич открыл страницу каталога с фотографиями и на одну из них нанёс карандашом квадрат с восемью разделительными полосами по горизонтали и вертикали. Так и есть. Профессор, с каким-то суеверным ужасом посмотрел в планшет – это недостающий ключ к таблице. Рисунки, попавшие в ячейки на фото, полностью совпадали с пустыми ячейками на планшете.

– Вы можете перенести символы с фотографии в планшет? – дрожащим голосом спросил профессор.

– Легко.

В руках Даниила появился стилус, и через несколько минут недостающие элементы оказались внесены в таблицу.

– Готово, – художник протянул планшет профессору. – Но я всё рано не могу понять, как этим пользоваться.

– О, это не сложно, – от скепсиса Спрутова не осталось и следа. – Символы в самой таблице – это зашифрованные буквы или словосочетания, а линии слева и сверху – ключ к расшифровке.

– Опять ключ, – расстроился Даниил.

– На этот раз всё гораздо проще. Я недавно изучал гексаграммы в книге перемен древнего Китая, и, как ни странно, здесь есть множество совпадений. Думаю, что линии в нашей таблице – это двоичный код.

– Ничего себе, – воскликнул художник. – Как вы это поняли?

– По аналогии с книгой перемен. Смотрите, целая линия – это ноль, прерывистая – единица. В двоичном коде любые символы могут быть зашифрованы четырьмя парами нолей и единиц. Берём линии слева от нужного символа и переводим их в цифры. Затем то же самое проделываем с верхней гексаграммой и, таким образом, получаем зашифрованную по одной из международных систем букву.

– Так чего же мы ждём! – Дымящийся от нетерпения Даниил вырвал из рук профессора планшет и, схватив со стола свой листок, принялся старательно на нём выводить цифры карандашом. Через минуту он, крайне довольный собой, посмотрел на результат.

– Осталось перевести цифры в текст, – Спрутов больше не скрывал любопытства. – Воспользуйтесь же интернетом.

Даниил, быстро найдя в своём планшете онлайн-конвертер, стал вбивать в него цифры. Неожиданно глаза парня округлились. Резко откинувшись на спинку кресла, он с силой сжал планшет побелевшими пальцами.

– Вам плохо? – забеспокоился профессор.

– Не может быть, – прошептал Даниил. – Не может этого быть! – уже не сдерживаясь, во всё горло заорал он и, отбросив планшет, задёргался в судорогах, разбрызгивая по сторонам пену изо рта. Вениамин Сергеевич испуганно завертел головой, совершенно забыв, что нужно делать. Вены на шее парня вздулись, напоминая ветви мёртвых деревьев, а тело, перестав трястись, вытянулось, точно натянутый трос. Наконец, вспомнив про телефон, Спрутов вскочил, намереваясь вызвать скорую помощь, однако встретившись взглядом с Даниилом, понял, что опоздал. Глаза художника уже вылезли из орбит, застыв стеклянными шарами. Кровавыми шарами – лопнувшие капилляры окрасили белки глаз несчастного в красный цвет. Сомнений нет – парень мёртв.

Спрутов попятился от мёртвого художника. Только этого сейчас не хватало. Конечно, профессор не виноват в смерти странного гостя, тот наверняка употреблял что-то незаконное или страдал эпилепсией, однако за этим всем последует полиция, допросы, а может, и ещё что похуже, Вениамин Сергеевич точно не знал всех процедур, связанных с расследованием смертей, но был уверен, что проблем при этом не оберёшься. А уж причина визита Даниила и вовсе могла отправить профессора на принудительное лечение. Кстати, о причине, – Спрутов пробежался взглядом по кабинету, обнаружив в углу выброшенный планшет. Подобрав его, профессор ощутил где-то глубоко внутри животный страх.

«А что, если причина случившегося с художником кроется там? Что, если это не совпадение? Нет», – Вениамин Сергеевич помотал головой, верить в такое он, как учёный, себе позволить не мог. Решительно взяв планшет, Спрутов всмотрелся в экран.

Удивление, смятение… волна страха. Даже не волна, это был самый настоящий океан ужаса, в котором едва не захлебнулся профессор. С треснувшего экрана на Вениамина Сергеевича смотрела карта той самой пещеры, где он обнаружил злосчастные символы. И не просто точная схема, беглого взгляда хватило, чтобы понять – там изображены скрытые залы и тоннели, о которых его археологическая группа не знала. Спрутов был уверен, что они тогда нашли не все помещения и собирался в ближайшие год-два собрать новую экспедицию, оставалось только найти финансирование. Но чтобы вот так в лоб получить точное изображение всей системы пещер! О таком и мечтать не приходилось. Вот только способ овладения сокровищем вселял в профессора первобытный страх. Страх неизвестности. Неужели художник не сумасшедший и действительно общался с искусственным разумом? Тогда как этот разум связан с рисунками, появившимися на стенах пещер тысячи лет назад? Что-то не вяжется.

Неожиданно зазвонил телефон. Вениамин Сергеевич не обратил внимания, заворожённо уставившись в планшет, однако мелодия не умолкала. Медленно, словно оказавшись под водой, Спрутов отложил гаджет и поискал глазами телефон. Звенело откуда-то из стеллажей. Пробираясь сквозь заросли отвлекающих мыслей, профессор, наконец, вспомнил, что положил мобильник на музыкальную полку. На ватных ногах он подошёл к шкафу. Звонил его коллега Семён Валерьянович.

– Веня, пляши! – раздался в трубке радостный голос коллеги. – Ты не представляешь, с кем я сейчас говорил.

– Сём, – закашлял в трубку Спрутов, – у меня труп в кабинете.

– Трупы подождут, – тон собеседника не изменился, – я нашёл спонсора! Точнее, он сам меня нашёл, представляешь? Позвонил и предложил собрать экспедицию к Денисовой пещере, и главное – как только я дал согласие, он сразу же перевёл деньги. Веня, ты здесь?

– Я. Да. Здесь. Сём, какая экспедиция? Ты не расслышал, у меня труп в кабинете.

– Какой труп, что ты несёшь? Говорил тебе, не употребляй на работе…

– Остановись и послушай, – перебил его Спрутов и кратко изложил события минувшего вечера, опустив подробности о нейросетях и карте, полученной столь странным способом. Не хватало ещё, чтоб его приняли за сумасшедшего на старости лет. Выслушав не перебивая, Семён Валерьянович ещё долго молчал в трубку и, наконец, выдал:

– Это осложняет дело, спонсор сделал предложение на некоторых условиях, и я с ними согласился.

– Каких ещё условиях? – удивился Спрутов.

– Экспедиция должна быть непременно под твоим руководством и отправится в неё необходимо послезавтра.

– Ты с ума сошёл? – опешил Вениамин Сергеевич, забыв даже про только что случившееся несчастье. – Ты же прекрасно знаешь, что за один день невозможно подготовиться. Кто согласится ехать работать под Новый год? Как за сутки выписать оборудование, закупить провизию, в конце концов, договориться с местными властями о проведении раскопок? Как?

– Да знаю я всё это, – обиженно проговорил Семён Валерьянович. – Просто не успел сказать главного: оборудование, провиант и прочее уже готово. Принимающая сторона ждёт тебя с распростёртыми объятиями, осталось только найти сотрудников. Я подумал, что ты мог бы поговорить со своими студентами, наверняка кто-то из молодёжи согласится провести праздники в горах – это же так романтично и всё такое.

– Мог бы, – задумчиво проговорил Спрутов. – Что-то не могу понять, откуда такое рвение у заказчика, да ещё эти требования странные? Кто он такой?

– Не знаю, – растерялся коллега. – Представился Петром Алексеевичем, сказал, что весной хочет построить в тех местах турбазу, а экскурсии в Денисову пещеру будут отличным развлечением для туристов. Поэтому от нас требуется как можно быстрее её обследовать и желательно найти, чем бы таким привлечь гостей турбазы. Я подумал, что одно другому не мешает, и тебе не составит труда параллельно с раскопками набросать пару-тройку легенд.

– Ладно, это всё очень занимательно, но мне нужно вызвать полицию, так что давай, перезвоню позже, – Спрутов уже собирался нажать отбой на телефоне, как услышал просящий возглас коллеги:

– Подожди, не отключайся! Наш спонсор…

Вениамин Сергеевич вернул трубку к уху.

– Что спонсор?

– Он явно человек со связями, к тому же заинтересован в твоём участии в экспедиции. Давай я позвоню ему, глядишь, поможет чем.

– Хорошо, давай.

Сбросив вызов, Вениамин Сергеевич сел на своё кресло, стараясь не глядеть на труп, лежащий на полу. Итак, загадочные события дополнились подробностями, которые вместо того, чтоб пролить свет на ситуацию, ещё больше запутали её. Конечно, история про турбазу на первый взгляд выглядела правдивой, но это, если не брать в расчёт карту, нарисованную нейросетью. Похоже, что спонсор как-то связан с художником. Вот только как? И зачем было устранять бедного парня? Правда это могла быть простая случайность и Даниил действительно умер от какой-то болезни или избытка чувств. В таком случае, зачем вообще спонсору было нужно сначала оплачивать экспедицию с обязательным условием присутствия профессора, а затем пытаться его же заинтересовать при помощи шифра и карты пещеры? А Спрутов заинтересовался, сомнений не возникало, любознательность профессора теперь не позволит ему остаться дома, так что поездка в пещеру, когда бы не получилось её осуществить – это вопрос решённый. Вот только покоя не дают вопросы без ответов. Спрутов взял ручку и нервно застукал по столу:

– Что же делать?

В ответ зазвонил телефон. Номер незнакомый.

– Слушаю.

– Вениамин Сергеевич, добрый вечер, – голос в трубке был приятный, но с каким-то механическим оттенком, словно говорил хороший голосовой помощник, а не живой человек. – Вы, наверное, уже догадались, меня зовут Пётр Алексеевич, приятно познакомиться.

– Взаимно, – буркнул Спрутов.

– Семён Валерьянович посвятил меня в вашу проблему и отныне теперь это наша проблема. Очень надеюсь, что вы не откажетесь поработать на меня.

– Не откажусь.

– Замечательно. Через пятнадцать минут к вам приедет полиция и скорая. Старший в группе – лейтенант Ларьков, мой хороший знакомый. Я попросил его провести все необходимые мероприятия, так сказать, в ускоренном темпе. Мне очень не хотелось бы, чтоб вы отвлекались от запланированного графика.

Вениамин Сергеевич удивлённо почесал затылок:

– Хорошо, но позвольте, над вашим другом наверняка есть начальство, которое вряд ли разрешит покинуть город единственному свидетелю.

– Об этом не беспокойтесь. Ваша задача сосредоточится на изучении пещеры, а все проблемы я беру на себя, – Пётр Алексеевич был самим спокойствием.

– Я, – профессор запнулся. – Даже и не знаю, что сказать.

– Не нужно ничего говорить. Готовьтесь к экспедиции, Вениамин Александрович, и ни о чём не беспокойтесь, – в трубке послышался треск, напоминающий разряды электричества. – К сожалению, мне пора, завтра я свяжусь с вами для обсуждения состава экспедиции и решения технических вопросов. Доброй ночи.

– И вам не хворать, – задумчиво пожелал Спрутов, слушая гудки отбоя.

Новелла вторая: Протоозеро

Дежурство не задалось с самого начала. Мало того что Салкын поругался с женой накануне Нового года, так ещё из-за непогоды отменили все полёты. По ящику шли лишь скучные передачи вперемежку с Советскими фильмами. Нет, комедии он, конечно, любил, как и большинство россиян, переступивших порог зрелости, но сейчас они скорее раздражали. По радио тоже ничего интересного, так что оставалось только сидеть да смотреть в унылое офисное окно, за которым показывали метель, иногда сопровождаемую тоскливым завыванием ветра. Внезапно с очередным порывом вьюги затрещала рация.

– База, приём, – сквозь шипение эфира послышался голос Антона Геннадиевича Буханкина, начальника бюро путешествий «Кречет».

– На связи, – меланхолично ответил Салкын.

– У нас новый клиент, бегом к вертушке.

– Геннадич, тебя чего, ёж укусил? – удивлённый пилот даже подскочил на стуле. – Метель за окном, погода ж нелётная!

– Да ты прям гидрометцентр. – съязвил начальник. – Я в курсе, но здесь особый случай, просьба пришла сверху, а оттуда, как ты знаешь, любая просьба – приказ. В общем так, в горах пропала археологическая экспедиция под руководством какого-то питерского профессора. Есть точные координаты их лагеря, так что наша задача проще некуда: слетать на точку, забрать яйцеголовых и благополучно вернуться, пока пурга окончательно не разгулялась.

– Не понял, мы-то тут при чём? Пусть спасатели этим занимаются.

– Совсем телевизор не смотришь, да? – устало произнёс Антон Геннадиевич. – На Белухе сошла лавина. Накрыло целую группу альпинистов, а среди них, между прочим, есть известные личности, так что все спасатели и телевидение теперь там. Ладно, всё, – отрезал он, – собирайся, через час вылетаем.

Салкын провёл рукой по ёжику своих волос и в нерешительности уставился на рацию, словно ожидая услышать ответ, как поступить: послать начальника куда подальше или подчиниться. С одной стороны, полёты гораздо интереснее, просиживания штанов в конторе, с другой – неоправданный риск. От молчаливой рации ответа не последовало и пилот, почесав подбородок, встал. Пожалуй, сегодня он сыграет с вьюгой в рулетку, это лучше, чем весь вечер выслушивать претензии недовольной Зинки или, что ещё страшнее, её молчание. Решено.

Салкын надел тёплый бомбер и, нахлобучив на голову огромную меховую шапку, направился к стартовой площадке. Ветер усиливался. В такую погоду редко доводилось летать – это крайне опасно, особенно в горах. Что же за фрукт этот профессор, если Геннадич готов пойти ради него на лишний риск.

Вертолётная площадка, принадлежавшая «Кречету», представляла собой бетонную плиту пятьдесят на пятьдесят метров, опоясанную по периметру светосигнальными лампами. Рядом возвышался ангар с примыкающими к нему хозяйственными постройками. Офис же, где дежурил Салкын, расположился в ста метрах вниз по дороге, пройти которые в хоть и начинающуюся, но всё же метель, довольно затруднительно. Поэтому пилот, недолго думая, запрыгнул в свою старенькую «японку» и преодолел короткий путь с комфортом.

На стоянке, примыкающей к ангару, уже был припаркован УАЗик начальника. Сам же Антон Геннадьевич обнаружился, бурно жестикулирующим на вертолётной площадке, в центре которой возвышалась туша МИ-8. Он что-то объяснял стоящим рядом бортмеханику Димке и технику Михалычу. Судя по отсутствию башмаков под колёсами вертолёта, а также защитных чехлов на двигателях и папке бортжурнала в руках у Димки, проходил процесс приёмки машины у Михалыча. Салкын поспешил к коллегам.

– А вот и командир, – протянул руку Димка.

Салкын ответил на рукопожатие, затем, поприветствовав остальных, обратился к Антону Геннадьевичу:

– А где Толик?

– Его не удалось выцепить, – буркнул Геннадич, – как и Максима. Так что вторым пилотом буду я.

– Неожиданно, – удивлённо произнёс Салкын. – Слушай, Геннадич, если никто не горит желанием лететь, может, оно и не стоит того?

Димка с Михалычем одобрительно загудели.

– Салкын, мы с тобой познакомились ещё задолго до основания «Кречета», – произнёс начальник, и в его голосе послышалась сталь. – Ты знаешь, что я не стану лишний раз подвергать риску тебя или кого бы то ни было. Однако, поверь, сейчас другого выхода нет. Или мы летим спасать этого чёртова профессора или нас, к хренам, вообще, закроют.

– Всё так серьёзно? – нахмурился пилот.

– Да, – безрадостно ответил Геннадич.

– Кто же этот профессор такой, и что с ним всё-таки случилось? – спросил Димка.

Антон Геннадьевич достал смартфон и, открыв нужный файл, произнёс:

– Вениамин Сергеевич Спрутов, профессор археологии… так, ничего особенного, бла, бла, бла, а, вот. Два дня назад он вместе с группой студентов, состоящей из пяти человек плюс один сопровождающий из местных, отправились в Денисову пещеру для проведения раскопок и прочих научных изысканий. Вчера вечером связь с группой оборвалась, в крайней передаче они сообщили о надвигающейся непогоде.

– Другими словами, эта метель, – бортмеханик указал глазами наверх, – разыгралась с такой силой в районе Катунского хребта, что вывела из строя всю аппаратуру студентов, и теперь туда необходимо лететь нам?

– Бред какой-то, – возразил Салкын. – Я мониторил погодные условия, холодный фронт идёт с севера. Сперва он должен пройти через Онгудай и нас, только потом отправиться в сторону хребта.

– Именно, – подтвердил начальник. – Так что имеем то, что имеем. Вполне возможно, что ничего страшного не случилось, и связь пропала по вполне бытовым причинам, всё же это простые студенты, – Антон Геннадьевич хлопнул Димку по плечу. – Продолжай приёмку, – затем развернулся к Салкыну, – готовься к полёту, тянуть нет времени.

Когда экипаж воздушного судна состоит из профессионалов, подготовка вертолёта превращается в рутину. Но сейчас, Салкын чувствовал волнение Дмитрия, да и Антон Геннадьевич хоть и не подавал вида, явно нервничал. Пилот понимал коллег, полёт обещал быть не из лёгких, ошибок допускать нельзя. Максимально сосредоточившись, он ещё больше погрузился в проверки, скрупулёзно сверяя показания бортмеханика со специальной картой, хотя знал её наизусть.

Загудел вспомогательный двигатель, и винты машины начали своё движение. Салкын словно бы вернулся в лётную школу, когда он, будучи зелёным юнцом, первый раз занял кресло второго пилота на настоящем вертолёте. Органы управления он знал назубок, налетав сотни часов на тренажёре, однако упражнения это одно, а настоящий полёт совсем другое. Тогда лёгкий мандраж в руках, пульсирующие виски, горящая в груди эйфория – всё это исчезло, лишь Салкын взялся за ручку управления. Остались только он и небо. И вот теперь, то самое, первое волнение вернулось, спустя четверть века безупречной работы за штурвалом. Но в отличие от прошлого оно не пропадало, а всё больше разрасталось внутри предчувствием беды.

– Ветер северный, запускаю основной правый двигатель, – прозвучал в наушниках голос бортмеханика.

– Принято, – стараясь не выдавать своего волнения, ответил Салкын. Он командир воздушного судна и просто обязан внушать экипажу уверенность.

Следом за правым Дмитрий запустил левый двигатель и вскоре вертолёт был готов к работе.

– Взлёт, – скомандовал Салкын, плавно потянув на себя ручку шаг-газа. Под протяжное завывание ветра и тяжёлый грохот несущего винта стальная птица плавно оторвалась от земли. Поднявшись на пятнадцать метров, пилот, орудуя педалями, сориентировал вертолёт против ветра. Он ещё раз проверил показания приборов контроля двигателя и, убедившись, что всё в порядке, продолжил набирать высоту. Через минуту взлётная площадка стала похожа на крошечный макет на белом покрывале.

Горы Алтая прекрасны. Наверное, каждый так скажет про свою малую родину, но Салкын и вправду был влюблён в эти места. Родившись в небольшой деревушке, затерянной среди Мультинских озёр, он и не думал покидать свой небогатый край в отличие от большинства сверстников. Каждый день горы манили таинственностью, обещая рано или поздно раскрыть свои тайны. Также наравне с величественными пиками будущего пилота влекло небо. Ему хотелось оторваться от земных проблем, ощутить свободу птиц, дотянуться до Солнца… конечно, повзрослев, он в полной мере прочувствовал всю прозаичность жизни, однако тяги к небу не потерял, собственно эта тяга и поспособствовала выбору профессии.

В разговорах с туристами часто проскакивала мысль, что местные жители склонны не замечать красот своего региона. Якобы людям свойствен интерес лишь к достопримечательностям городов или даже стран, посещённых только во время отпуска. Может быть, оно и так, однако Салкын не относил себя к их числу. Он и за границу-то ни разу не ездил. Зачем, когда при каждом вылете ты и так попадаешь в сказку? Разве есть что-то более грандиозное, чем тянущиеся к небесам макушки каменных великанов. Разве способны неведомые дали затмить те великолепные холмы, что каждый сезон сменяют свои цветастые наряды, точно женщины на праздник. Правильно говорят: невозможно описать красоту гор людям, ни разу в них не побывавшим, да он и не пытался, просто любил свой край, и горы всегда отвечали взаимностью. Возможно, поэтому он остался жив.

Придя в себя, Салкын первым делом помассировал виски, стараясь избавиться от назойливого писка аварийной системы. Это удалось не сразу. Разлепив глаза, он попытался разглядеть, что произошло, но разбушевавшаяся метель скрывала последствия аварии. Лишь густой чёрный дым, будто кто-то жёг покрышки метрах в ста с левой стороны, говорил о месте крушения. Хотя, может, и ближе, с такой видимостью легко ошибиться. Кряхтя, Салкын попробовал пошевелить конечностями. Удивительно, но похоже, что, кроме ушибов и ссадин, никаких повреждений не наблюдалось. Ни одного перелома. Глубокий вдох так же удался без проблем – хорошо, значит, рёбра целы. Только голова гудит.

– Ди-и-м, прокричал он в снежную завесу. – Анто-о-н.

В ответ тишина. Нужно было найти коллег как можно скорее, вдруг им необходима помощь. Закрываясь руками от бьющего в лицо снега, Салкын двинулся в сторону дыма. Ноги проваливались по колено, а такие мягкие в обычную погоду снежинки хлестали по щекам, точно иголки. Но пилот не сдавался. Если ему и удалось каким-то чудом выжить, то и у остальных есть шанс.

Неожиданно снежные занавески раздвинулись в стороны, открывая картину с упавшим вертолётом. Точнее, того, что от него осталось. Салкын инстинктивно ещё раз ощупал себя, пытаясь побороть ощущение нереальности происходящего. Его машина превратилась даже не в груду металла, её просто разорвало, разметав осколки по поверхности плато. Невозможно было даже определить, к какой части фюзеляжа относится эта дымящаяся куча. Это в равной степени могли быть как носовая, так и хвостовая части. Казалось невероятным, как при такой аварии ему удалось не только выжить, но и остаться целым. Салкын, сотрясаясь от дрожи, упал на колени. Спустя минуту, глубоко дыша, он сумел прийти в себя насколько это возможно в сложившейся ситуации. Нужно было что-то делать.

В случае катастрофы самое верное – оставаться на месте. Так спасателям легче всего будет найти пострадавших. Однако в свете последних событий эвакуацию ждать бесполезно, по крайней мере, в ближайшее время. О том, чтобы найти что-нибудь в остатках вертолёта и думать не стоило. Начинало темнеть, да и метель никуда не делась, так что оставаться посреди плато чистое самоубийство, значит, необходимо укрыться возле скал, которые должны быть неподалёку. Если повезёт, то среди них получится найти расселину или даже пещеру. Салкын сверился с ручным компасом, затем напряг зрение, всматриваясь в бело-серую пелену. Так и есть, вдали виднелась тёмная стена в той стороне, как если продолжать двигаться по курсу упавшего вертолёта. Стало быть, они не долетели совсем немного. Определить расстояние до возвышенности в сложившихся условиях не представлялось возможным, оставалось надеяться только на удачу.

Идти было очень тяжело, сказывалось отсутствие лыж или снегоступов. Выбившись из сил, Салкын остановился перевести дыхание, как вдруг под ногами почувствовал лёгкую вибрацию. Что это, землетрясение? Неожиданно, конечно, хотя в горах подземные толчки не редкость, вот только сейчас они совсем не к месту. Салкын усмехнулся: «а когда это шутки стихии бывают к месту»? Продолжив движение, пилот вскоре почувствовал, что глубина снега под ногами стремительно уменьшается. Воодушевлённый этим фактом он форсировал шаг и довольно быстро оказался на голых камнях, слегка припорошённых снежной пылью. Самым вдохновляющим было вынырнувшее из пурги вытянутое отверстие, темневшее в отвесной скале. Вход в пещеру. До него оставалось не больше ста метров.

Вдруг сильный толчок снизу отправил пилота на землю. Сперва ему показалось, что кто-то пытается выбраться из-под камней, но эта безумная мысль быстро растворилась. Внизу под ним сплошной гранит да метаморфические сланцы, там просто физически никого быть не может. Выходит, опять землетрясение. Раздался повторный толчок. На этот раз некто, словно ударил кувалдой с обратной стороны земли прямо под лежачим Салкыном. Не веря в происходящее, он разметал под собой снег и обомлев от увиденного. Лёд. Откуда здесь лёд? Страшная догадка вспыхнула вместе с пониманием абсурдности ситуации – под ним было озеро. Но в этом месте в принципе не могло быть никаких озёр, однако вот оно, вполне настоящее. Вглядевшись в мутную толщу льда, Салкын заметил движение. Через мгновение до него дошёл весь ужас происходящего. Подо льдом кто-то был.

Огромное нечто занимало всё видимое пространство. Хвосты? Змеи? Щупальца? Они кишели там внизу, переливаясь мертвенно-бледными огоньками, как будто состояли из миллионов светлячков. Салкын зажмурился, а когда открыл глаза, одно наваждение сменилось другим. Светящееся озеро пропало, под ним вновь оказалась твёрдая поверхность, а вот на границе видимости цепочки его следов вырисовывался силуэт. Через несколько секунд фигура обрела чёткость, и пилот понял, что это полярный медведь. Откуда он взялся в этих горах – совершенно неясно. Приглядевшись, Салкын понял, что всё-таки ошибся. Это был медведь, без сомнения, только не полярный, а альбинос. Размером, чуть больше человека, просто в метель было не разглядеть сразу. Среди грязной серебряной шерсти, свисающей неровными лохмотьями, просматривались частые проплешины, словно зверя поразил гигантский лишай. Самым же жутким оказался взгляд: без зрачков и того же цвета, что огоньки в исчезнувшем озере.

Что же, если это галлюцинация от пережитого потрясения или какой-нибудь разрежённой атмосферы, то выглядит она довольно правдоподобно. В любом случае выяснять происходит всё в реальности или у него в голове, Салкыну не улыбалось, а потому, бодро вскочив, он помчался к расселине. Вход в пещеру оказался довольно узким, ещё немного и можно было бы застрять, потеряв драгоценное время. Хорошо, что медведь крупнее пилота, вряд ли такой туше удастся пролезть внутрь.

Протиснувшись через расселину, Салкын оказался в довольно просторном каменном коридоре. Идти вперёд не хотелось, он знал кучу историй, когда даже опытные спелеологи терялись в горных лабиринтах, чего уж говорить о нём самом. Без снаряжения, не зная местности, не заблудиться в подземелье мог разве, что Минотавр. Шорох, раздавшийся у входа, помог принять решение. Пилот, достав из нагрудного кармана брелок-фонарик, быстрым шагом отправился в неизвестность.

Самое страшное – если тоннели начнут ветвиться. В таком случае найти обратную дорогу будет крайне сложно. Хотя на память он не никогда не жаловался, всё же запомнить весь путь в темноте – что-то из разряда фантастики. С другой стороны, это может сбить медведя со следа. Правда, Салкын не знал, как косолапые ориентируются в темноте. Вдруг по запаху? Тогда разветвление коридора никак не поможет. Не забывая поглядывать назад, пилот упорно двигался дальше. В конце концов, если дорог станет несколько, можно оставить какие-нибудь метки.

Вскоре пещера начала расширяться. Вопреки опасениям коридор не размножился, а наоборот стал монолитнее, потеряв трещины и неровности. Салкын вдруг понял, что стены обработаны вручную. Обретая форму окружности, словно здесь решили построить метро, тоннель начал углубляться. Идти стало легче, и через несколько минут дорога привела в ослепительной красоты зал. Он представлял собой идеальную полусферу, испещрённую загадочными символами, которые непонятным образом светились в темноте бледно-зелёным. Салкын понимал, что это какое-то неизвестное ему природное явление, но всё равно почувствовал в животе первобытный страх. Ровно посередине зала, возвышался огромный, метра два в высоту, сталагмит в форме вытянутого черепа. Его основание было окружено углублением, напоминающим неглубокий бассейн, который давно позабыл, что такое вода. Салкын не мог поверить, как люди без каких-либо машин и современных инструментов построили такое. Закралась мысль, что это могли быть и вовсе не люди, а иные, ещё не открытые жители подземелий. Застыв на входе, пилот совсем позабыл об опасности и не заметил, как к нему сзади, беззвучно ступая по каменному полу, подкрался медведь.

Спину обожгло. Удар оказался настолько силён, что пилот, не успев понять произошедшее, пролетел несколько метров и грохнулся прямо в пустой бассейн, обрушив при этом край стены. Сознание не улетучилось, но белые мухи активно закружились перед глазами. Салкын тряхнул головой и тут же перекатился вправо. Вовремя. Медведь, совсем по-человечески встав на задние лапы, мгновенно сократил расстояние и обрушился на только что покинутое пилотом место. Теперь зверь стал похож на гориллу, неистово лупящую противника кулаками. Вот только жертвы на месте уже не было и молотить ей пришлось голые камни.

Не помня себя от страха, Салкын вскарабкался на макушку гигантского черепа быстрее, чем его МИ-8 взлетает на форсаже. Странная горилла тут же успокоилась, вновь став медведем. Посмотрев на человека пустым взглядом, существо опустило голову и не спеша принялось ходить вокруг сталагмита, держась стенки бассейна. Казалось, что оно позабыло о нём, преследуя какие-то свои неведомые цели, но пилот был уверен, что стоит спуститься, как зверь тут же атакует вновь.

Салкын затравленно огляделся. Под бледным свечением символов было видно немного, однако этого хватило, чтобы понять – он в ловушке. Даже если удастся добраться до выхода быстрее медведя, то всё равно в метель шанс выжить невелик. Руки устали. В бессилии пилот поднял голову и увидел то, что не открылось при первом обзоре зала. В центре купола прямо над его головой зияла дыра. Обняв ногами продолговатую макушку черепа, Салкын, вытянувшись, сумел ухватиться за край отверстия. Спустя несколько тяжёлых секунд, ушедших на подтягивание, он очутился на дне древнего колодца, с рустованными стенами.

Отдышавшись, Салкын прислушался. Совсем рядом послышался всплеск воды, похоже, за кладкой находится подземный водоём. Пилот погладил стенку, обнаружив там влажную плесень. Нужен свет. Здесь разгоняющих тьму символов, как в нижнем зале, не было, а фонарик он выронил ещё при нападении медведя. Пришлось воспользоваться смартфоном. Вытянув руку, Салкын посветил вверх. Глубина колодца оказалась небольшой, если подпрыгнуть, то зацепиться за оголовок не составит труда. Это была хорошая новость, в отличие от игры теней на своде – этот танец говорил, что за стенкой колодца точно есть вода, и судя по отражаемой ряби её довольно много.

Салкыну всегда тяжело давались упражнения на турнике, но сейчас необходимо было оценить размер водоёма. Может быть, там обнаружится подземная река, и тогда, двигаясь вдоль неё, получится найти выход. Конечно, он понимал всю абсурдность своих размышлений. Горные реки давно замёрзли, и в пещерах они чаще всего замурованы в камень, однако надежда на какое-нибудь маленькое чудо всегда умирает последней.

Ожидания не оправдались. Подтянувшись, Салкын осветил новый зал и понял, что попал в очередную ловушку. Водное зеркало под ним распространялось, насколько хватало яркости смартфона, а дальше, хоть глаз выколи, не видно ничего. Никаких шансов понять, где находится край этого озера. Возможно, берег расположился в нескольких метрах от границы видимости, а может, и за несколько сотен, в любом случае лезть в ледяную воду, он не собирался. Пилот уже хотел было спрыгнуть обратно, как взгляд зацепился за какое-то движение.

Что-то тёмное, извиваясь, точно щупальца осьминога, поднималось со дна. Оно быстро разрасталось и уже через десяток секунд, заполнило под водой всё пространство, освещённое смартфоном. Пилот дёрнул рукой, и луч света скользнул в сторону. Щупальца тут же отреагировали и, сместившись, вновь заполнили круг света.

Интересное явление. Салкын ещё немного побаловался, играя с неизвестностью, точно с котом, как заметил новую странность. Вдоль извивающихся отростков стали зажигаться огоньки. Точки, быстро наливаясь огнём, превращались в уже таких знакомых, мертвенно-бледных светлячков.

Пилот заворожённо смотрел, как сверкающие ленты, разрастаясь, преодолевали границу, очерченную сиянием смартфона, быстро разгоняя тьму вокруг. Озеро оказалось огромным, просто гигантским. Все первоначальные домыслы и планы утонули в этих водах безвозвратно – отсюда нет выхода. Оцепенение сразу прошло и, отпустив пальцы, Салкын провалился на дно колодца. В смартфоне больше не было надобности, загадочного света теперь хватало с лихвой. Послышалось плескание волн. Не веря своим ушам, пилот прислушался. Так и есть – вода стучит о камни, и каждый удар становится сильнее.

«Эта штука пытается выбраться», – осенила страшная догадка, и в подтверждение мыслям, на голову сразу же обрушился целый водопад. Не успев опомниться, Салкын очутился под водой. Он задёргался, пытаясь плыть, но колодец был слишком узок – руки не расставить, к тому же пилота почти сразу резко потянуло вниз. Отверстие на дне сыграло роль слива, точно в гигантской ванной. Выплюнув человека в зал, оно принялось низвергать ему вдогонку потоки воды, словно пытаясь достать выскользнувшую жертву.

Салкын шарахнулся бедром о макушку каменного черепа и мешком рухнул на дно бассейна. Корчась от боли, он вспомнил о медведе, но тот, видимо, не любил рыбалку и ждал более спокойного времени для нападения. Неожиданно грохот воды начал стихать, а затем и вовсе смолк. Пилот, барахтаясь, почувствовал опору за спиной, перестал дёргаться и, тяжело дыша, открыл глаза.

Оказалось, что он сидит, прислонившись к сталагмиту, а бассейн, окружающий череп, зловеще сияет зеленоватыми оттенками. Салкын испугался, подумав про увиденные наверху щупальца, но, приглядевшись, понял, что вода здесь светится по другой причине. Это были крошечные фосфоресцирующие точки, напоминающие планктон, живущий на поверхности океана.

Справа что-то зашуршало. Салкын повернулся и подскочил от неожиданности, но, поскользнувшись, упал обратно. Медведь никуда не делся. Странный зверь застыл у края бассейна, следя за ним своими жуткими глазами без зрачков. Не отрывая взгляда, что кролик от удава, пилот, упираясь задом и ногами о дно, стал медленно отплывать вспять, пока не упёрся в противоположный край. Медведь не сдвинулся с места, лишь проводил его немигающим взглядом.

Неизвестно сколько могла продолжаться игра в гляделки, если бы не ожил телефон Салкына. Он и забыл, что установил сигнал, отсчитывающий каждый час ударом электронного колокола. Казалось, с момента катастрофы прошла вечность, а получается не больше часа. Тихий в обычной жизни звук прокатился среди сводов пещеры, точно удар в храмовую звонницу, заставив вздрогнуть и медведя, и человека. Косолапый тут же сорвался с места, решив серьёзно взяться за постоянно ускользающую от него жертву. Одним прыжком он пересёк половину расстояния, отделявшее его от человека. Салкын, не желая быть съеденным, вскочил на ноги, стремясь вновь укрыться на черепе. Однако этого не потребовалось. Приземлившись в центре бассейна, медведь вдруг истошно завизжал, точно волк, угодивший в капкан, и, рухнув на брюхо, принялся лупить лапами по воде. Пилот никогда раньше не встречал медведей, боящихся воды, впрочем, скачущих, будто горилла, тоже. Решив наблюдать необычное зрелище с безопасного расстояния, а лучше, вообще, не наблюдать, он, не обращая внимания на барахтающегося зверя, выскочил из бассейна и побежал в направлении выхода. Удары лап внезапно стихли, сменившись на тихий хрип. Салкын, не выдержав, обернулся.

Пилот никогда не жаловался на крепость своих нервов. Работа на вертолёте предполагает аварийные ситуации, в которых необходимо оказывать первую помощь, так что ни крови, ни ран он не боялся. Однако, увидев, произошедшее Салкын отвернулся, сдерживая рвотные позывы. Некогда грозный зверь быстро растворялся в воде, точно тело жертвы маньяка в ванне с кислотой. Подумать только, он и сам недавно купался там.

Хрипы умолкли. Салкын с отвращением посмотрел на кипящую воду вокруг кровавого месива, бывшего недавно медведем. Клубы фосфоресцирующего дыма, поднимаясь, начали скапливаться под сводами зала, скрывая за собой светящиеся символы. В нос ударил резкий запах жжёной шерсти. Сам не понимая зачем, пилот достал телефон и сделал несколько фотографий. Затем, выудив плоскую походную фляжку, с которой никогда не расставался, вылил драгоценный бальзам на каменный пол и, закрыв рукавом нос, побежал в сторону бассейна. Труп уже почти растворился, но Салкын всё равно побоялся к нему приближаться, подобравшись к воде с противоположного края. Быстро наполнив фляжку светящейся жидкостью, он, уже не сдерживаясь, рванул к выходу. С доказательствами легче поверить в реальность минувших событий, в первую очередь себе самому. Хотя в то, что отсюда удастся выбраться живым, верилось с трудом.

Вскоре коридор утратил искусственные очертания, вернувшись к своей естественной, образовавшейся за миллионы лет геологических процессов, форме. Салкын остановился возле расселины ведущей наружу. Необходимо было согреться и высушить одежду, без этого он и в пещере-то скоро околеет, не говоря уже о продуваемом всеми ветрами плато. Зажигалка у пилота имелась, а вот хвороста, как и любого другого вида топлива нет. Можно, конечно, попробовать сжечь, что-нибудь из одежды, вот только если это и удастся сделать, то ткань сгорит быстро, вряд ли таким образом получится высохнуть и согреться. Остаётся выйти наружу и поискать там. На пути сюда от вертолёта ему встречалась парочка кустарников, значит, шанс найти дрова есть. Ну а если не получится, то стоит попытаться добраться до места крушения, вдруг там ещё не всё сгорело.

Салкын посмотрел на тёмную полосу узкого прохода. Свои рассуждения он оценивал, как отчаяние, однако ничего дельного в голову больше не лезло. В конце концов, за прошедший час он успел несколько раз попрощаться с жизнью, авось и здесь повезёт. Зубы у пилота уже заходились в танце, перестав попадать друг на друга, а пальцы потеряли чувствительность. Собравшись с духом, он всё же протиснулся в трещину.

Первое, что бросилось в глаза – свет. Когда Салкын попал в пещеру, уже темнело, и сейчас никак не могло сиять солнце. Однако, несмотря на метель, дневное светило было на месте и спать явно не собиралось. Также чужеродным показался воздух. Он оставался по-прежнему холодным и свежим, вот только не горным. В нём не чувствовалась разрежённости, скорее наоборот, воздух был плотным, тяжёлым, солёным. Салкын вдохнул полной грудью. Так и есть – солёный. Сквозь падающий снег, ветер донёс звуки далёких волн. Пилот обернулся и ахнул. Вход в пещеру расположился не в основании скалы, а в небольшом мореном холме.

«Что за хрень здесь творится?» – ничего не понимая, Салкын попятился.

Вместо ответа до его ушей донёсся гул мотора. Он узнал его сразу – это не что иное, как снегоход. Шум нарастал, приближаясь, да ещё и с подветренной стороны, значит, докричаться будет легче. Обрадованный пилот залез на морену и что есть мочи заорал. Через несколько секунд из-за снежной пелены прямо к подножию холма выскочил, облачённый в маскхалат военный с калашом за спиной. Сразу за ним появились ещё двое.

– Кто такой? – крикнул прибывший первым.

– Меня зовут Салкын Келебердинов, – стуча зубами ответил пилот. – Наш вертолёт потерпел крушение, мне чудом удалось выжить.

– Вертолёт? – задумчиво повторил военный. – На территории Островного полёты гражданских запрещены.

– Островной? – в свою очередь удивился Салкын. – Где это?

– Товарищ сержант, – обратился парень ближе всех стоящий к пилоту, – смотрите, он весь мокрый и продрог совсем, бредит небось.

– И правда, – прищурился сержант, – ты чего в озеро провалился что ли?

Салкын покивал головой. Ему уже было всё равно, кто что подумает, лишь бы отвезли в тёплое место.

– Ладно, в части разберёмся, кто этот перец. Усиков грузи его к себе, – приказал сержант.

Последнее, что запомнил Салкын перед тем, как отправиться в страну грёз – рёв мотора, рёв оправдавшейся надежды и рёв неизвестности, ждущей впереди.

Новелла третья: Ре-минор

Вот и всё, приехали. Сквозь метель виднелся силуэт разбитого внедорожника. Николай пригляделся и окончательно скис. Он влетел в огромный мерседес представительского класса, последнюю модель. В паутине трещин на лобовом стекле старенькой десятки этот монстр выглядел механическим пауком, поджидающим свою жертву. Теперь точно конец. Минорные ноты и так звучали с каждым днём всё чаще: сперва ушла жена, затем попёрли с работы, как оказалось, супругу увёл его же начальник – директор филармонии, а теперь это. Похоже, белые клавиши надолго покинули рояль судьбы несчастного пианиста. Николай ещё раз бросил взгляд на помятого представителя немецкого автопрома, увидев там отражение собственной души – такая же испорченная красота.

Хозяин иномарки, шириной штанов не уступающий объёму своего авто, по всей видимости, оказался владельцем капитала, нажитого не совсем честным путём. Иначе Николай не мог объяснить тот мудрёный жаргон, что обрушился молотом на его гудящую голову. Из всей тирады музыкант не понял и четверти сказанного. Хотя для того, чтоб предсказать дальнейшие события, слова были не нужны. Раскрасневшееся лицо мужика вкупе с грозным тоном и бурной жестикуляцией пухлых рук, ясно сигналили: парень, тебе конец, и если не остудить этот кипящий чайник, виновник аварии рискует получить к разбитой машине не менее разбитое лицо.

– Я всё верну, – жалобно пропел Николай, борясь с помятой дверью своих жигулей. Спустя пару секунд ему всё же удалось вылезти наружу. Разъярённый мужик будто этого и ждал. Огромный, словно паровоз, он двинулся вперёд, исторгая проклятия.

– Успокойтесь гражданин, мы же в центре Мурманска, здесь повсюду камеры.

Николай, подняв руки, попятился назад, но грозные обещания мужика немедленно засунуть все городские камеры глубоко в штаны несчастному музыканту, прервал неожиданный вой сирены. Следом за противным звуком из-за угла соседнего здания выскочил полицейский автомобиль. Радостно переливаясь в тон гирляндам, украшавшим улицу, машина хранителей дорожного порядка остановилась прямо между участниками аварии. Водительская дверь распахнулась, выпуская на заснеженную улицу брата-близнеца владельца мерседеса. По крайней мере, так показалось Николаю, настолько они были похожи.

Обладатель полосатого жезла власти буднично поздоровался с пострадавшим и, недолго о чём-то с ним пошептавшись, направился к виновнику аварии.

– Что же вы, дорогой товарищ, не соблюдаете правила, – произнёс полицейский полным скорби голосом. – Мало того что уничтожили автомобиль очень влиятельного человека – это ещё куда ни шло, но вот сорвать важные переговоры! – Сделав многозначительную паузу, он продолжил. – К сожалению, ваша страховка вряд ли сможет покрыть ущерб, не говоря уже о репутации этого человека, – жезл сотрудника указал в сторону успокоившегося мужика. – А репутация, знаете ли, в высших кругах общения значит очень многое, едва ли не всё.

Николай пробулькал в ответ что-то невразумительное, на что полицейский участливо покивал головой.

– Ну-ну, гражданин, не отчаивайтесь. Всегда есть решение, и в нашем случае вполне подойдёт денежная компенсация.

– О какой сумме идёт речь?

Защитник репутации важных персон внимательно посмотрел на скучающего в стороне мужика и, прикинув что-то в уме, назвал шестизначное число. Возникшая было надежда, что всё решится благополучно, тут же отчалила восвояси, даже не помахав на прощание рукой.

– Мне… мне не собрать такую сумму и за десять лет, – дрожащим голосом сообщил Николай.

– Зачем же так отчаиваться, – полицейский подбадривающе похлопал его по плечу. – У вас наверняка есть квартира в собственности. Ведь есть же?

Музыкант неуверенно кивнул, почувствовав, как грудь сжимает ледяная цепь. Стало трудно дышать.

– Спокойнее, гражданин, – страж дорог слегка встряхнул обмявшего было Николая, – не нужно так волноваться, вы не останетесь на улице. Сейчас мы поедем к адвокату Валерия Владимировича и оформим сделку купли-продажи. Там же подберём для вас новое жильё. Социальное. Конечно, не так комфортабельно, зато сможете начать, так сказать, жизнь сначала. Разве не здорово?

Странный полицейский проводил свежеиспечённого должника к своему автомобилю и бережно усадил внутрь. Николай не сопротивлялся, словно в трансе, наблюдая, как похожие на два пузатых самовара мужчины попрощались, а затем, тот, что в форме плюхнулся на водительское кресло рядом с ним. Машина тронулась, оставляя в объятиях снегопада место аварии, скучающего Валерия Владимировича и несбывшиеся надежды Николая.

Предновогодний Мурманск оказался на удивление пустым. Ещё вчера здесь было не протолкнуться от людей, рыскающих по магазинам в поисках подарков, а сейчас… Николай всмотрелся в метель. Видимо, во всём виновата пурга, напавшая на регион утром. Ему казалось странным, что жители северного города боятся непогоды, хотя справедливости ради он и сам не мог припомнить, когда последний раз был такой снегопад. Наверное, по новостям сегодня опять объявят об очередном рекорде.

Заиграл телефон. Установленный на незнакомых абонентов «Реквием» Моцарта, музыкант узнал сразу и нервно посмотрел на полицейского.

– Что? – удивлённо спросил тот.

– Я отвечу на звонок? – робко поинтересовался Николай.

Полицейский как-то странно посмотрел на него.

– Конечно. Только помните об ответственности, гражданин, любое сказанное слово может быть использовано против вас.

– Я буду аккуратен, – пообещал музыкант и, достав свой старенький мобильник, приложил его к уху. – Алло.

– Похоже, ты влип в серьёзную историю, – голос из трубки звучал механически неестественно, словно ржавый фонограф после столетнего бездействия.

– Эмм, – замялся Николай, – мы знакомы?

На том конце послышался смех, напоминающий скрип несмазанного колеса:

– Будем считать – я твой ангел-хранитель.

Николай повернул голову к водителю. Тот сосредоточенно вёл автомобиль сквозь улицы, скрытые молочной пеленой. Казалось, что он ориентируется, полагаясь на какое-то внутреннее чутьё, так как видимость за стёклами упала практически до нуля. В то же время музыкант был уверен, что слух полицейского полностью обращён к его персоне, и стоит сболтнуть лишнего, как это не останется без внимания.

– Я знаю как тебе помочь в сложившейся ситуации, – уверенно заявил голос в трубке.

– Да? – только и смог выжать из себя Николай.

– Ты до сих пор думаешь, что находишься в полицейской машине? – спросил голос. – Включи мозги, они же у тебя есть – это мошенники.

– Не знаю, не уверен.

– Хватит притворяться идиотом. Этот клоун проверил твои документы, страховку? Он вообще представился?

Николай помотал головой, стряхивая пыль с мозгов, и пришёл к выводу, что действия полицейского и правда, мягко говоря, странноваты. Удивительно, как можно было повестись на столь топорную схему.

– Ты не единственный, – прочитал его мысли голос. – Обстановка, угроза, стресс – ничего необычного. В такой ситуации большинство людей поступает иррационально. Но хватит психологии, пора уже выбираться из этой ловушки.

– Предлагаешь сменить ре-минор на си-мажор, – задумчиво произнёс музыкант. Водитель удивлённо вскинул брови, но вмешиваться не стал.

– Именно, – подтвердил голос. – Выполняй в точности мои указания и останешься жив, просто так уйти тебе не дадут.

Следуя инструкциям своего доброжелателя, Николай дождался очередного светофора. Всё произошло в точности, как предсказал голос. Лжеполицейский стал притормаживать. В этот момент музыкант резко дёрнул ручник и сразу же, вцепился в руль, со всей силы крутанув его на себя. Получилось. Машина ушла в занос, развернувшись водительской стороной по ходу движения. Через секунду резкий толчок с громким хрустом известил о неудачной стыковке ряженого автомобиля с впереди стоящим грузовиком.

Столкновение вышло не сильным, но вполне достаточным для срабатывания подушки безопасности. И так уж вышло, правда, Николай был уверен – его спаситель это знал, что в их автомобиле оказалась только одна подушка безопасности, как раз со стороны водителя. В мгновение ока всё переменилось: мошенник остался заблокирован в своём кресле, а музыкант, точно герой боевика, спокойно вышел на улицу.

Голова кружилась от брызнувшего в кровь адреналина. Несколько раз глубоко вздохнув, Николай встретился с вопросительным взглядом водителя грузовика.

– Вы в порядке? – спросил мужчина.

Ответить музыкант не успел – заблокированная грузовиком водительская дверь, подушка безопасности и весомая комплекция мошенника могли лишь задержать его, но не остановить. Из разбитого автомобиля, кряхтя и безостановочно ругаясь, уже показалась пунцовая голова. Николай не стал дожидаться появления остальных частей тела, и бросился бежать.

Как птицы, способные безошибочно находить маршрут благодаря внутреннему компасу, так и музыкант, петляя по незнакомым дворам и переулкам, в итоге выбежал к родному гнезду. Здесь он появился на свет. Здесь оперился. Отсюда же отправился в свободный полёт. А ведь обещал навестить мать ещё в том месяце, но всё откладывал. Так всегда, сперва важные дела и заботы, а как прижмёт, сразу хочется вернуться под тёплое крыло матери. Свернуться там в клубок и забыться. Николай поправил грязное пальто и решительно направился к подъезду.

Современный мир изменил общество до неузнаваемости: мобильные телефоны, интернет, видеозвонки, беспилотные автомобили… Только старые подъезды Мурманских пятиэтажек остались в первозданном виде. Такими же, как и двадцать лет назад: обшарпанные стены, бетонные ступени да старенький лифт, жалобно скрипящий на свою тяжёлую жизнь.

Среди неестественной тишины подъезда, заигравший телефон показался оркестром.

– Ты думаешь укрыться у родственников – хорошая идея? – прозвучал знакомый механический голос.

Николай замер у лифта.

– Как ты узнал? Ты что следишь за мной?

– Конечно, – легко согласился незнакомец. – Ты нужен для одного важного дела, и в моих интересах не дать тебе увязнуть в критической ситуации.

– Чего? – возмутился музыкант. – Ты ненормальный? Мы даже не знакомы… или знакомы? Кто ты такой?

– Кто я совершенно неважно, – ответил голос, не меняя интонации. – Важно, что мы можем помочь друг другу. Если хочешь, зови меня мистер Икс. Не слишком пафосно? Впрочем, плевать, мы теряем время. Те двое, произошедшее так просто не оставят, и первое, что они сделают – пробьют номера твоей машины. Дальше, узнают адреса родных и близких, на случай если тебя дома не откажется. Продолжать?

– Почему я? – Николай присел на корточки. – Я простой пианист и в жизни не сделал никому ничего плохого.

– У меня довольно ограниченный выбор, приходится работать с тем, что есть. Но если тебе станет легче, то в каждом из людей существует скрытый потенциал и на данный момент ты единственный, кто может справиться с моим заданием, так что это судьба.

– По-моему, ты перегибаешь. Просто скажи, что тебе надо?

– Другой разговор, – одобрил голос. – Мне необходимо устранить одного человека.

Николай рассмеялся. Громко, зло, неестественно. Выплёскивая всю ненависть к себе, своей слабости и доверчивости. Смеялся, пока не скрутило живот. До слёз, до потери достоинства. Наконец, вытерев глаза рукавом, он вернул телефон к уху:

– Мистер икс, я, что, по-твоему, похож на киллера? – Желания продолжать общение с сумасшедшим, музыкант не испытывал и, отключив телефон, тяжело поднялся. Спустя пару безуспешных попыток, его трясущийся палец всё же попал в кнопку вызова лифта. Через минуту пластиковая кабина покорно доставила его на десятый этаж.

На звонок никто не ответил. Николай было подумал, что мать вышла в магазин, как обнаружил немного приоткрытую створку двери. Толкнув её, он вошёл внутрь. Темно. Как назло, ещё и лампа на лестничной площадке не работает. Может быть, икс прав, и те бандиты уже ждут его за дверью. Холодок пробежал по спине. Предчувствуя неладное, Николай нащупал выключатель. Вспыхнувший свет, открыл страшную картину: его мать лежала на животе в огромной луже крови. Потухший взгляд, порванный на плече халат, застывшая навечно вытянутая рука, поцарапанный паркет. Его замутило, мелькнула мысль: «Она пыталась ползти».

Николай больше не мог сдерживать настойчивые позывы желудка. Казалось, время застыло, выворачивая наизнанку всё его существо. Когда внутри ничего не осталось, слёзы отступили с глаз, возвращая музыканта в трагическую реальность. Достав мобильный телефон, он пополз к выходу, пытаясь набрать номер службы спасения, но вместо голоса оператора, услышал икса:

– Они добрались до неё первыми.

– Как? – сквозь слёзы выдавил Николай.

– Не знаю, да это и неважно, – спокойно ответила трубка.

– Что значит неважно, ты вообще человек или как? Это из-за тебя всё происходит!

– Нет, это был твой выбор. Вспомни, я предложил помощь, ты её принял. Отныне правила игры нельзя изменить. Запомни главное – ставки растут с каждой минутой, эти люди так просто не остановятся.

– Что же теперь делать?

– Выполни мою просьбу, и я помогу избавиться ото всех проблем.

Николай тихо завыл, точно побитый пёс. Лёжа на полу возле двери, он дёргал себя за волосы, содрогаясь в беззвучных конвульсиях. Этот безмолвный плач закончился, лишь когда эмоции полностью покинули его организм, а лицо застыло стальной маской. Музыкант поднялся на ноги, спокойно отряхнулся и, точно робот, приложил телефон к уху:

– Хорошо, я сделаю, как ты хочешь.

Икс не стал раскрывать детали своего чёрного замысла, лишь указал на место, где находится нужный человек – Салкын. Имя показалось Николаю странным, хотя, учитывая его скудный круг общения, – это неудивительно. Более странным показалось местонахождение искомого. Будущему киллеру предстояло перехватить свою жертву в Островном. Точнее, даже не в самом городке, для допуска в который необходимо оформлять пропуск, а на борту «Клавдии Еланской» – парома, курсирующего между Мурманском и Островным.

Задача усложнялась отсутствием билетов на судно. В этом Николай быстро убедился, прибыв на морской вокзал. Он терпеливо выслушал насмешливую реплику кассира о гражданах, так неожиданно возжелавших попасть куда-то под Новый год и, не зная, что делать дальше, направился в зал ожидания. Впрочем, тут же позвонивший икс сообщил, что на борт парома можно попасть в качестве нелегального пассажира. Для этого достаточно использовать практически всесильную магию современности – деньги. На резонный вопрос не обладающего скрытыми богатствами музыканта: «где можно разжиться средствами за одну ночь?», голос лишь приказал двигаться к докам.

Портовые доки всегда представлялись Николаю чем-то вроде средневековых районов для бедняков, где пьяные матросы, точно муравьи, вынимая огромные тюки с коробками из внутренностей корабля, разносили их по пропахшими рыбой складам. Вокруг непременно должны были бродить дамы лёгкого поведения, предлагая свои поношенные тела, а в прибрежных забегаловках дешёвое спиртное литься рекой под нехитрые мотивы местного репертуара.

Оказавшись на территории морского порта, он даже немного разочаровался. Нагромождение массивных зданий, окружали строения поменьше. Среди этого торжества бетона и стали, словно техногенный лес, возвышались опутанные тросами стрелы кранов, к основанию которых тянулись ленты железной дороги. Неожиданно запахло печёной картошкой. Николай невольно подумал, что всё это больше похоже на какой-то завод, чем порт из его воображения.

Не особо понимая, что ему следует делать, он прошёлся вдоль ближайшего здания, сложенного из кирпича цвета знамени победы. Возвели строение, скорее всего, во времена Союза, впрочем, поддержанием внешнего вида, судя по всему, последний раз занимались тогда же. Музыканту захотелось рассмотреть изнутри этот памятник ушедшей эпохи. Он обнаружил свежую цепочку чьих-то следов, скрывающуюся за углом здания, и решил последовать за их владельцем.

За поворотом обнаружилась металлическая дверь, возле которой следы обрывались. Легко поддавшись нажиму руки, она издала настолько мерзкий скрип, что любая сигнализация удавилась бы от зависти.

Внутри было темно. Николай пощёлкал выключателем на стене, но свет гореть не пожелал. «Видимо чужакам здесь не рады», – заключил он, уже решив вернуться на улицу, как в глубине строения раздался скрип досок.

– Есть тут кто?

Ответом была тишина. Николай засомневался, стоит ли повторно испытывать судьбу, но немного помявшись, всё же решил обследовать помещение. Включив подсветку экрана в мобильном телефоне, он двинулся внутрь. Расследование не затянулось надолго, через десяток шагов, в бледном мерцании телефона появилось тело мёртвого мужчины. Труп распластался на полу с перерезанным горлом. Судя по растущей луже крови, бедолагу убили совсем недавно, а значит, тот, кто это сделал должен быть где-то рядом. Вспомнился загадочный скрип. Музыкант, пытаясь удержать телефон в трясущихся руках, принялся водить им по сторонам, разгоняя тьму. Внезапно раздался звонок. Телефон выскользнул из потной ладони и попытался скрыться за ближайшей коробкой. Николай испуганно воскликнув, бросился змеёй на пол и ловко поймал беглеца.

– Расслабься, убийцы здесь нет.

– Откуда ты знаешь? Я слышал чьи-то шаги, – прошипел музыкант.

– Этот парень уже далеко, я проследил за ним при помощи камер.

– Боже, да кто ты такой?

– Сейчас не до этого, ну-ка, возьми себя в руки! Подумаешь, дохлый сторож.

– С чего ты взял, что это сторож?

– Я знал, что здесь случится убийство и, подгадав время, привёл тебя сюда. У этого человека есть деньги, а тебе нужно попасть на корабль, всё просто.

– Просто? Я что здесь с целью грабежа? – опешил Николай, брезгливо посмотрев на труп.

– Послушай, – кажется, икс начал уставать, – деньги ему больше не нужны. Так или иначе они у кого-нибудь осядут, почему бы не у тебя?

– Ты его знал?

В трубке послышался вздох.

– Разве это важно?

– Я не сдвинусь с места, пока не узнаю правду, – упёрся музыкант.

– Ну раз так, – печальным тоном проговорил икс, – этот человек – твой предшественник. Он отказался выполнять мою просьбу и вот результат. Я не смог ему помочь.

В глазах Николая потемнело. Лёгким стало не хватать воздуха, и он, тяжело дыша, растянулся рядом с трупом. Из телефона продолжал доноситься голос, но разобрать слова уже не получалось.

Сколько прошло времени – вечность или одно мгновение, пока сознание не прояснилось, Николай так и не понял. Приложив трубку к уху, он спросил:

– Скажи честно, меня ждёт та же участь?

– Если будешь выполнять мои указания, то останешься жив, – пообещал икс.

– Мне нужно залезть в карман к мертвецу? – дорожащим голосом уточнил Николай.

– Нет, поднимайся и вернись к входу. Если оттуда посмотреть направо, то в паре шагов ты увидишь дверь, ведущую в комнатку охраны, тебе туда. Внизу под столом сейф, он открыт. Возьми оттуда зарплату и премиальные дохляка, этого должно хватить.

Денег и вправду оказалось достаточно. Николай, точно заведённая кукла, технично стал претворять план икса в жизнь. Следуя строгим инструкциям, он связался с нечистым на руку моряком, представившись тому Андреем. Мужчина даже не удивился, и они легко договорились о койке на «Клавдии Еланской». Паром отправлялся в полдень следующего дня. Моряк, представившийся Валерой, велел явиться на борт пораньше утром, желательно не позднее пяти, чтобы не привлекать лишнего внимания. Музыкант молча согласился.

Позвонил икс и предложил переждать ночь в каморке охраны уже знакомого здания. Николай не возражал, чувствуя, что больше не способен испытывать эмоций. Никаких. Вернувшись в советский раритет, невольно ставший мавзолеем, он не спеша спрятал труп в дальнем углу здания за большими ящиками. Затем переоделся в форму охранника, позаимствовав её в мешке с грязным бельём, – видимо, бедолага работал здесь вахтой. Одежда оказалась затёртой и на два размера больше, но в целом сносной, не считая запаха давно немытого тела. Уставший музыкант, растянулся на раскладушке, безразлично уставившись в потолок.

Вдруг трещины на рассохшейся штукатурке ожили. Они принялись удлиняться во все стороны, извиваясь, точно змеи. Они заплетались в немыслимые узлы, которые лопались гнойными нарывами, разбрызгивая во все стороны чёрные кляксы. Они начали обретать форму. Линии слились в очертания, ещё немного и сквозь побелку проступило лицо. Он узнал собственную мать. Потолок ожил. Такое родное и в то же время чужое жуткое лицо, корчась, подалось вперёд, словно некто вдавил кукольную голову в ящик с глиной. Она улыбнулась ему, оголяя акульи зубы, и закричала. Николай не мог пошевелиться. Он так и пролежал всю ночь не сомкнув глаз, слушая ужасный вой призрака.

С рассветом видения исчезли. Музыкант быстро пересёк сонные склады, радуясь утихшей пурге, и вскоре расположился в небольшой двухместной каюте на нижней палубе «Клавдии Еланской». Соседом оказался Валера, что полностью устраивало Николая. Моряк был молчалив, ничего о себе не рассказывал, но и с расспросами не лез. Лишь раз, уходя на вахту, он поинтересовался не нужно ли что-нибудь гостю и, получив просьбу раздобыть спиртного, хмыкнув, удалился.

Алкоголь помог забыться. Напившись, Николай провалился в безмолвную тьму, и ужасы минувших суток, наконец, отступили. Он не знал, сколько спал, но когда открыл глаза, почувствовал, что паром не движется. Выпитый накануне алкоголь дал о себе знать барабанным боем в голове. Однако музыкант готов был пойти на такие жертвы, лишь бы не видеть больше страшного лица. Дверь в каюту открылась, и вошёл Валера.

– Тебя по ящику показывали, – с ходу заявил он, присев на койку напротив.

– Меня? – голос Николая предательски дрогнул. – Нет, ты что-то путаешь, я же рассказывал, что еду на встречу с другом. Просто не успел оформить пропуск, поэтому буду ждать его на пароме. Как я могу оказаться в телевизоре?

– Ну да, ну да, – протянул матрос. – Ты в курсе, что паром отбывает, – он взглянул на часы, – через пять минут? Пассажиры уже все на борту.

– Как отбывает? – воскликнул Николай. – Мне нужно найти его.

– Кого его? – подозрительно сощурился Валера.

– Не твоё дело, – огрызнулся музыкант и встал, давая понять, что разговор окончен.

– Так не пойдёт, – моряк перегородил ему дорогу. Хоть Валера и был ниже ростом, однако тяжёлая ноша покорителя морей и океанов оставила свой отпечаток на его теле в виде крепких мускулов и дублёной кожи. Простому музыканту такого противника не одолеть.

– Слушай, ты тоже нечист на руку, раз согласился меня везти, так, может, договоримся?

Валера молча посмотрел ему в глаза и после непродолжительной паузы назвал сумму.

– Хорошо, я согласен, как только вернёмся в Мурманск, сразу же тебе заплачу, – Николай постарался принять свой самый дружелюбный тон.

– Убей его! – раздался громогласный голос икса. – «Неужели телефон всё время был на вызове»?

– Чего ты сказал? – Валера левой рукой схватил музыканта за шиворот.

– Это не я, это телефон!

– Какой телефон, ты что бредишь? – Тяжёлый кулак моряка молниеносно впечатался в челюсть Николая.

Сотни раз он видел, как герои боевиков долго и нещадно молотят друг друга, словно в жестоком, но красивом танце. Однако сейчас, красоты не вышло. Как и танца. Получив удар по лицу, Николай отлетел к иллюминатору. Там он врезался в столик у окна, попутно отметив, что мебель закрепили на совесть и, шипя от боли, сполз на пол. Борясь с искрами в глазах, музыкант поводил руками по сторонам, где нащупал тяжёлый будильник и без лишних раздумий метнул его во врага. Послышался удивлённый вскрик и последующий грохот падающего тела.

Николай, держась за ушибленный бок, подполз к поверженному противнику. Осмотрев мужчину, он побледнел – Валера был мёртв. Руки затряслись, и мир перед глазами потерял очертания. Его стошнило. Стало легче. Глубоко дыша, он отполз в дальний угол каюты, бормоча: убийца, убийца, убийца.

– Убийца, убийца! – передразнил его икс. – Хватит ныть, иди и закончи дело.

– Нет! Ты не заставишь.

В ответ из трубки раздался зловещий хохот. Тьма резко окутала каюту. Перегородки затрещали и, ломаясь, принялись сжиматься комком вокруг музыканта. Растеряв остатки храбрости, он вскочил и бросился в коридор. Хотелось скорее выбраться из этой удушающей железной коробки наружу. Поднявшись на палубу, Николай подбежал к фальшборту и глубоко вдохнул свежий северный воздух. В глазах прояснилось.

– Вам плохо?

Николай обернулся. На него тревожно смотрел невысокий мужчина с восточными раскосыми глазами.

– Всё в порядке, просто немного укачало, – выдавил из себя музыкант.

– Понимаю. Я сам хоть и летаю всю жизнь, но так и не привык к качке на воде, – мужчина встал рядом, облокотившись об фальшборт. – А ведь мы ещё даже не отправились в путь. – Он протянул руку. – Салкын.

– Нет! – вскрикнул Николай, отпрыгнув от собеседника как ошпаренный. В его руках появился нож. – Это ты. Ты!

– Парень, успокойся, ты явно не в себе, – мягко проговорил Салкын, медленно отступая к жилой надстройке.

– Не в себе, – словно под гипнозом повторил Николай. – Откуда у меня нож? Он посмотрел на полоску стали в своих руках. Обычный кухонный инструмент, похожий был в наборе, который он когда-то дарил матери. Внезапно музыкант остолбенел от страшной догадки – это тот самый нож. И на его лезвии остались следы запёкшейся крови. В ушах раздался крик. Наполненный болью предсмертный крик матери. Нож заплясал в руках и, выскользнув из ослабевших пальцев, глухо стукнулся об палубу.

– Я сейчас вызову помощь, ты только держись, слышишь? – подал голос Салкын, отойдя на безопасное расстояние.

– Мне уже никто не поможет, – мёртвым голосом произнёс Николай. Достав мобильный телефон, он зло посмотрел на него: – Я знаю, как это остановить.

Из трубки раздался нечеловеческий вой, словно ад, прорвав ткань реальности, заполнил землю криками грешников. Николай размахнулся и пульнул телефон в Салкына, затем, мгновенно развернувшись, бросился за борт.

– Человек за бортом! – закричал Салкын, хотя и так на палубу со всех сторон уже просачивались люди. Вскоре там было не протолкнуться. Послышалось хлюпанье воды – видимо, кинули спасательный круг. В гомоне голосов можно было различить что-то про шлюпку и поиски.

– Вы в порядке, он не поранил вас? – поинтересовался кто-то из членов экипажа.

– Со мной всё хорошо, спасибо, – Салкын задумался. – Этот парень… Он вёл себя как-то странно, не угрожал и не пытался напасть. Больше похоже, что он до смерти чем-то напуган.

– Не удивительно, – хмыкнул моряк, – его разыскивает весь Мурманск.

– Весь Мурманск? – удивился Салкын.

– Ага. Устроил несколько аварий, убил собственную мать, затем пытался скрыться в портовых складах, где зарезал охранника.

– А что он делал на пароме?

– Да шут его знает. Капитан поднял всех по тревоге, говорят, внизу нашли убитого моториста.

Собеседника Салкына окликнули и он, извинившись, отправился к своим коллегам. Пилот хотел было двинуться за ним, чтобы предложить помощь, как вдруг увидел валявшийся на палубе небольшой предмет. Это был телефон. Тот самый, что метнул в него псих. Салкын нагнулся подобрать улику, но рассмотрев её ближе, выругался. Это оказалась простая детская игрушка.