Жук в янтаре

Последний герой

.

…Массовая гибель птиц на Раббе остаётся для учёных настоящей загадкой. Пока причины этого не ясны, но экологи уже бьют тревогу. Принимаемые меры никаких результатов не дают.

… Пожары в провинции Линир на Барде уничтожили весь урожай мери. Пожары начались в результате аномальной жары, какой не было в этом регионе ни разу за последние пятьсот лет.

… По непонятным пока причинам гибнут плодовые деревья на юго-западе Кинтаны. Сначала без всякой видимой причины засыхает верхушка, затем в короткие сроки погибает всё дерево. Принимаемые меры результатов не дают.

… В окрестностях Плеоны стоит аномально жаркая погода, сопровождающаяся кратковременными, но частыми грозовыми ливнями. Участились случаи гибели животных в трясине расширяющихся за счёт сырости болот. Уже был найден штамм болотной лихорадки.

… После очередного цунами сотни морских быков выбросились на восточное побережье П’инманы. Спасти удалось лишь около трети животных. Причины такого странного поведения абсолютно здоровых животных пока не понятны.

************

Машинально потирая затылок, где что-то странно немело в последние дни, Ив слушал новости из Союза, которые пунктуально перехватывал для него Грит, со смутным беспокойством. Не был ли это какой-то новый ход Л: вара, рассчитанный на то, чтобы погубить Союз без открытых боевых действий, слишком опасных для него теперь?

И с Анной что-то творилось. Он уже третью ночь успокаивал её, заливающуюся во сне слезами. «Всё гибнет! – Захлёбывалась она рыданиями. – Всё!!!» – И успокоить её было почти невозможно. Странным образом её сны перекликались с сообщениями с планет Союза; всё усложнялось тем, что сообщений этих она не слушала. Она смотрела музыкальный и познавательный каналы; её гораздо больше интересовали последние музыкальные новинки Корты и потрясающие по красоте и достоверности исторические и зоологические фильмы с участием биоников. Она нашла их по просьбе Кейва, обучающего свою Лару, и втянулась сама. В её движениях и мимике появилось что-то порывистое, нервное, что шло ей, но пугало Ива. Она была на взводе, и это порой выливалось в слёзы, срывы, странные и даже пугающие выходки. В последний день перед прибытием на Корту Ив поделился своими опасениями с Ошем, и тот пообещал помочь, «если сможет». Ив очень боялся, что Анна может заболеть тяжелейшей нервной болезнью тех, кто слишком долго прожил в космосе, которую ещё в его время попросту называли «синдром разведчиков». Болезнь поражала те участки мозга, что отвечали за ориентацию в пространстве, и человек надолго утрачивал чувство реальности. Ив когда-то переболел этой болезнью; дело было настолько серьёзно, что два года его вообще не выпускали в космос, к его великому возмущению. Некоторые симптомы были схожи, и он боялся за свою Анну.

Поводов для тревоги у него и так было предостаточно. У него была поддержка Ва и Тайнара, и всё равно, его волновало, как встретят его Вера, Гемы и их многочисленная Кровь Военных Домов. Его сильно волновало, смогут ли принять его кинтаниане, и во что выльется противостояние официальной Кинтаны и мероканских Домов в этом вопросе; междоусобицы накануне войны из-за своей персоны он не хотел. Тревожило его и то, что будет с Ошем – он искренне и горячо полюбил этого лорда и сильно привязался к нему, так, как только он умел, принимая его всего и отдавая ему всего себя в ответ. В любви и дружбе Ивайр из Дома Кайлов не знал полутонов и меры, он отдавался им весь. Несмотря на боль, которую он пережил, потеряв своего первого друга, и на удар, который был нанесён Лавайром по его вере в себя и в дружбу, сердце его не разучилось ни любить, ни верить, хотя сам он и не ожидал этого ещё так недавно!

Ожидая появления Ларсии на обзорных экранах крипта, Ив выключил новости, где уже не говорилось ничего интересного, и стал смотреть на звёзды. К Корте Грит должен был подойти через двадцать три часа, и можно было пойти спать, но Иву не хотелось. Волнение, тревога, предвкушение – он даже не знал, чего в нём больше. Кажется, ещё вчера он лежал в тесной конуре на Гонвед и старался не умереть от горя; у него не было ничего, даже свободы, он считался вещью того, кто больше заплатит. Сколько произошло с того момента! Он пролетел через пол Вселенной, нашёл лучшего друга, какого мог пожелать себе человек, и самая красивая женщина всех Вселенных говорила ему, что любит его. У него был корабль, о котором не смел мечтать никто вокруг, и от него зависела судьба нескольких миров, а может, и многих из тех, о которых он даже не знал ничего. Он нашёл легендарную планету Озакх и вёз мероканцам ответы на многие вопросы, до сих пор остававшиеся загадками. Это было больше, чем он смел мечтать когда-либо; это было больше, чем под силу одному, и при том не жадному и не тщеславному человеку. Он смотрел на звёзды и вспоминал… вспоминал их беспечный пикник на Озакх перед отлётом. Солнце, пляж, друзья и океан – вот всё, что нужно было ему самому.

Ещё он думал о волке на своём плече и о своей мести. О том, что стало с ним. Когда-то его сердцем владела ненависть, и это чувство, он знал это, провело бы его по всем кругам ада, и помогло бы настигнуть врага и убить, даже если бы весь мир встал между ними. Теперь он был переполнен любовью, и ненависть больше не имела власти над его душой. Он хотел отомстить, по-прежнему, но… в этом желании не было силы, страсти, оно не пылало огнём, а лишь слабо теплилось на дне души. Ему было жаль своего порыва, он чувствовал, что, лишившись его, он потерял девяносто девять шансов из ста. Но что приобрёл!

Он ещё не успел по-настоящему подумать о ней, как улыбка тронула его губы. Если бы он знал всё заранее, полетел бы он на терминал Л: вара, зная, что это приведёт его к ней?.. И даже мысль об убитых им мероканцах не позволяла ему однозначно ответить на этот вопрос, как ни кощунственно это выглядело. Мысль о том, что он мог никогда её не встретить и прожить жизнь, не узнав вкуса её губ и тепла её объятий, была страшнее.

Звёзды пылали в холодной, безжалостной и прекрасной бездне, которой он посвятил большую часть своей жизни, не ожидая ничего взамен; и он уже мог угадать место, где скоро видна будет Ларсия. Не смотря на тревогу и некоторое напряжение, страха он не испытывал. Он давно, ещё тогда, когда увидел гибель своего мира, бояться разучился. После того, как случается самое страшное, страх умирает. Что может случиться с ним на Корте такого, что будет хуже терминала Л: вара или Гонвед?.. Ничего. Вдобавок, теперь с ним будут друзья.

– Ты скоро увидишь Корту, Лара. Ты готова?

– Готова. – У неё был удивительно ясный, звучный голосок, и она очень отчётливо проговаривала слова. Не смотря на своё положение и невежество, которое она уже осознавала, девушка-клон отнюдь не была робкой или застенчивой. У неё был не простой характер и строптивый нрав; если поначалу она относилась к Кейву, как к господину и богу, то со временем, (и, надо сказать, очень небольшим временем!) она привыкла к нему, поняла, что ему неприятно её преклонение, и стала показывать характер. Что было ему неприятнее всего – это то, что она по-прежнему испытывала явное тяготение к Ошу. Он ей нравился, и это было слишком заметно. Она не думала, что должна это скрывать, она вообще не понимала ещё, что такие вещи следует держать в себе, и так откровенно оживала при виде кинтанианина, который вызывал в ней восхищение, что не заметить этого было невозможно при всей кинтанианской безупречной выдержке и воспитанности Оша. Озорные мероканцы, и особенно Ва, откровенно потешались над этой ситуацией, что, естественно, климата не улучшало. Ош и Кейв всё сильнее отдалялись друг от друга, и исправить это, судя по всему, было уже невозможно даже при самом благоприятном стечении последующих обстоятельств. Ив придерживался нейтралитета и больше в эту ситуацию не вмешивался, не пытаясь мелочно напомнить Ошу о его роли во всём этом, и не усугубляя нравственных терзаний Кейва, который снова оказался в пиковой ситуации: все его мечты и планы терпели крах, в том числе и намерение сохранить с Ларой чисто платонические отношения. В силу усиленного содержания особых гормонов в крови, она испытывала такие сильные чувства, что не ответить на них было невозможно, да и жестоко – а теперь Кейв пребывал из-за этого именно обстоятельства в жесточайшей депрессии.

– Не боишься?

– Я ничего не боюсь. – Последовал обычный ответ. Она действительно была необычайно бесстрашна. Недаром её основа не побоялась объявить войну Лиге и жила после этого, не таясь и почти не защищаясь, открыто взяв в любовники кипа. Женатого кипа. И почему он сразу не подумал об этом?

– Всё изменится.

– Что именно изменится?

– Всё. Окружение, общение, люди, с которыми ты будешь встречаться. Места, в которых ты сможешь побывать, будут разнообразнее и интереснее.

– Мне это нравится. – Последовал чёткий ответ.

– Ты уже видела в «Цветке ветра», на что это будет похоже. Тебе понравилось?

– Не очень. Пусто, опасно. Неуютно.

– Конечно, ты же знала только замкнутые пространства. Но это неестественно. Человек – и ты тоже, – должен жить на воле.

– Что такое воля?

–Это почти то же самое, что и свобода.… Это сложно объяснить. Свобода – это возможность поступать и распоряжаться собой по своему усмотрению. Идти, куда хочешь, жить, где хочешь, быть с кем хочешь…

– Ты свободен?

– Более или менее.

– Что это значит?

– Как и все, я вынужден подчиняться некоторым обстоятельствам. Без этого очень трудно с остальными людьми.

– Объясни?

–Это такая сложная этическая проблема, Лара, над её решением бьются миллионы существ во всей Вселенной, Известной и Неизвестной, и окончательно разрешить не могут уже тысячи лет, а ты хочешь, чтобы её решил я. Я не могу это объяснить в трёх словах. Просто… Ты ведь видишь, как мы живём, мы, все. Мы добровольно накладываем на себя некоторые обязательства и ограничения, чтобы нам было удобно друг с другом. Ты понимаешь?

– Я стараюсь. – Не очень уверенно ответила она.

– Например, ужин в девять часов. Иногда ты не хочешь есть в это время, или начинаешь испытывать голод раньше, и очень капризничаешь. Верно?

– Ну? – В глазах её мелькнуло лукавое упрямство.

–Но я отказываюсь изменить это время; а знаешь, почему?.. Потому, что это – время, когда мы можем сесть все вместе за одним столом, впервые, может быть, за весь день, когда каждый занимался своим делом; пообщаться, поделиться впечатлениями. За ужином каждый из нас принадлежит всем остальным, и все остальные принадлежат каждому из нас.

– Это не свобода?

– И да, и нет. Мы ведь идём на это добровольно, потому, что дорожим друг другом. И так обстоит дело со многими другими вещами. Мы делаем некоторые вещи просто потому, что так будет лучше для других. А они, в свою очередь, что-то делают для нас.

– Я тоже?

–Тебе придётся научиться этому. Со временем. Тебе придётся научиться самостоятельности; ты сама будешь принимать решения, совершать поступки и распоряжаться своим временем. У тебя будет своя жизнь, и ты будешь решать, как её прожить. И с кем.

– Разве я буду жить не с тобой?

– Если ты хочешь этого.

– А ты хочешь, чтобы я осталась с тобой?

– Да. Но это эгоистическое желание, и ты не должна что-то делать для меня против твоей воли.

– А если я захочу уйти?

– Ты уйдёшь.

– Куда?

– Община предоставляет каждому мероканцу необходимый минимум для нормальной жизни: в том числе жильё, пропитание, возможность одеваться, путешествовать, учиться. Каких-то удовольствий и развлечений ты будешь какое-то время лишена, но если решишь учиться или работать, заработаешь себе и на них.

– Работать кем?

– На самом деле возможностей масса. В любом центре ориентации тебе подыщут дело. Ты можешь просто наняться компаньонкой к кому-нибудь. Некоторые эксцентричные особы платят за то, чтобы к ним приходили и общались с ними. Это если ты не найдёшь в себе призвания ни к чему другому вообще.

– Если я уйду от тебя, ты рассердишься?

– Нет.

– Совсем?

– Мне будет тебя не хватать, я привязался к тебе. Я буду скучать. Но злиться… Нет. Если только на себя.

– Я бы хотела остаться с тобой и посмотреть. Может быть, когда я буду знать больше, я что-то выберу. Можно так?

– Я надеялся, – улыбнулся с облегчением Кейв, – что ты этого захочешь. – Она улыбнулась тоже, довольная, что угодила своим ответом:

– Я ведь так мало знаю! А ты такой умный. Мне с тобой хорошо. А Ош будет с нами?

Кейв помрачнел, но только чуть-чуть, умело скрывая своё недовольство.

– Должно быть, мы будем очень часто видеть его. – Не мог не сказать он. – Он будет, я думаю, жить на Корте, с Ивом.

– А мы?

– Не знаю. У Дома Мессейс много недвижимости на Корте. В Плеоне, Дине, Луане, Ане и маленьких городах. Выберем. Но поначалу, конечно, будем жить вместе с Анной, а с нею будут и Ив с Ошем. – Кейв слегка покривил душой при этом. На самом деле он думал о том, что увезёт Лару в Плеону. Не сразу, конечно, немного позже, чтобы не обижать Анну, которая сама была не своя от предвкушения, как ему понравится гнёздышко, которое она начала вить в Луане. Ну, и после того, конечно, как они вернут Шена.

Ош пришёл в крипт первым, даже раньше Анны.

– Не спится. – Признался со смущённой улыбкой, которая так ему шла. – Ларсию уже видно?

– Вот-вот появится. – Ив показал. – Вон там.

– Что ты намерен делать сначала?

– Вот уж не знаю. Вообще-то, встретиться со своей Кровью. Но это, боюсь, будет зависеть не от меня.

– Ничего, прорвёмся. – Хмыкнул Ош. – Не в первый раз.

Ив весело рассмеялся:

– Это точно! Помнишь, как мы приехали в тот порт?..

К приходу Анны они уже весело вспоминали, как вышли возле Озакх: «Гэв говорит: «Эй, что это?» – а я поднимаю голову и говорю так спокойно: «Мы вышли». А потом до меня доходит, и я ору: «Мы вышли, эй!» – И когда Анна вошла, она услышала их дружный смех над репликой Оша: «Не ЭЙ, а лорд Ош!»

– Вы так смеётесь, что я на посольском проснулась. – Заявила она, и Ив пустил её в кресло. – Ларсию уже видно?..

С этим же вопросом в крипт через несколько минут пришли Гэвэнто, Асте, Ва и Тайнар. Кейва и Лару, которые пришли последними, встретил дружный смех, и восклицание Ива:

– Вон она, смотрите!

Несколько минут все молча выглядывали среди звёзд крохотную золотую искру. Казалось так, чтоли, но свет её казался более тёплым и мягким, нежели свет других звёзд.

– А когда будет Корту видно? – Спросила Асте, которая впервые полетела в космос.

– Через три часа. – Ответил Ив. – Смысла не вижу здесь столько торчать. Предлагаю всем пойти в «Цветок ветра», раз уж спать никто не хочет. Как?..

Таким образом и получилось, что у команды Грита в момент его выхода веселье было в самом разгаре, и вызов Сторожа Корты застал их врасплох. Хихикая и толкаясь, они все вместе вломились в лифт, и поднялись вверх, где уже загорелась панель внешней связи. В уютном кресле сторожевого терминала сидел мероканец, Гем, помахал им рукой:

– Почему сразу не отвечали?

– Заняты были! – Всё ещё хихикала Ва. – Привет, Ойн.

– Весело у вас. Что за сигнальные огни?

– Мерак, мероканец.

– Простите?.. – Ойн Гем приподнял бровь, а кип за его спиной встал и подошёл ближе.

– Я капитан Грита, Кайл Ивайр, Кровь Вера. – Сказал Ив. – Я мероканец, родился в Москере, на Мераке, и корабль мой принадлежит, естественно, моей планете.

После небольшой паузы мероканец спросил:

– Стоянка дольше трёх дней?

– Разумеется.

– Даю вашу орбиту. Нужен транспорт на Корту?

– Нет, есть свой.

– Есть коридор в Дину. Через двадцать минут будет коридор в Луану. Ана сегодня не принимает; Хора закрыта на четыре часа из-за урагана.

– Мы летим в Луану.

– Кто: мы?

– Кайл Ивайр; Кейвар, Анна и Гэвэнто Мессейс; Тайнар Гем; Ва Вера; Туи Асте; кинтанианин лорд Ош; клон Рэа Лита, Лара; Крыло Шивы Ома. – Перечислил Ив. – Карантин не нужен.

Снова повисло молчание. Мессейс и Ош – одних этих имён было достаточно, чтобы шокировать кого угодно; да ещё и клон Лара! Кинтанианин замер позади Ойна Гема, лицо, и обычно-то невозмутимое, совсем закаменело.

– Коридор в Луану откроется через семнадцать минут. – Наконец сказал Ойн Гем. – Приветствую вас всех на Корте от лица Общины. Вас встретят в порту. Конец связи.

Выключив экран, Ойн откинулся в кресле, ожидая реплики от лорда Аира, но тот молчал. Ойн ждал. Гемы уже получили сообщение от Тарвы Заэм об аресте Вая Атта; и кипы, конечно, тоже. Адрия должна была прийти к Корте на три дня позже Грита. Но на Грите был клон – и оба, и Ойн, и Аир, поняли, что это за клон. И что начнётся на Корте буквально уже сегодня.

– Комментариев не будет. – Довольно холодно сказал наконец лорд Аир. – Мне необходимо связаться с Наместником.

– Не смею мешать. – Ойн поднялся, освобождая ему кресло, небрежно крутанул его. – Удачи вам всем! – И демонстративно покинул узел связи.

В коридоре сторожевого терминала его ждали уже несколько мероканцев и кортиан, которые видели эффектный выход Грита из гиперпространства, и желали знать подробности.

– Через десять минут они будут в Луане. – Коротко сказал Ойн. – Мессейс, Ош, капитан, Кайл Ивайр, и ещё кто-то.

– Сколько Мессейс?

– Трое.

– Трое?! А кто двойник?

– Капитан – вообще не Мессейс. Говорю же: Кайл Ивайр. Говорит, что родился на Мераке, в Москере.

– Так что, это он – киборг?

– Или про офта – это правда?

Лорд Аир вышел из узла связи, и в коридоре тут же повисла тишина. Мероканцы неторопливо расступились перед ним; он прошёл между ними, ничем не выдав того, что чувствует себя неуютно. Покинул терминал на линейном корабле и полетел к Гешту, получив возможность по пути полюбоваться Гритом. Он, как и все здесь, видел этот корабль впервые, и тот превзошёл все его ожидания. В этот момент кораблём этим любовались уже на Корте, где все программы прервались, транслируя картинку из космоса; через десять минут, когда корабль с экипажем Грита уже был принят Луаной, эту картинку получили Бард и Шхар; ещё через пол часа – Раббе, и, наконец, через сорок минут её получила Кинтана. Лорд Аир в этот момент уже был на Геште, в резиденции лорда Кора.

На Геште, спутнике пятой планеты Ларсии, Трефа, царили вечные сумерки. Атмосфера здесь была бедная, скорее, намёк на атмосферу, но этого было достаточно для того, чтобы здесь существовала жизнь: мхи и странные, невысокие, причудливые деревья. По своему происхождению, не смотря на свой вполне древесный вид, они были сродни земным грибам, и давали приют самым красивым сумеречным эпифитам, известным людям со всех планет. Соперничать с ними могли бы, пожалуй, только земные орхидеи, но здесь их пока не знали.

Вся небогатая жизнь Гешта ютилась в горах, там, где хоть немного, но было светло. В низинах и ущельях царил вечный мрак, и скапливался газ. Закрытые от внешней среды виллы кинтаниан, которые предпочитали стерильный климат и холодную красоту Гешта жаре и кайнозойским джунглям Корты, тоже располагались высоко в скалах. Если бы Вэйхэ привезли Анну сюда вместо Биэлы, она была бы вполне удовлетворена фантастическим пейзажем и его странной красотой. Вполне в духе фантазий земных художников. Здесь жили кинтанианские офицеры, в том числе и сам лорд Аир, и послы Шхара и Барда. Здесь же находились несколько развлекательных и туристических комплексов, ещё парочка охранных терминалов и военные станции. Лорд Аир прилетел прямо на виллу лорда Кора, Наместника Понтифика на Корте, знатного кинтанианского лорда в зените своей карьеры – после сорока кинтанианские мужчины достигали пика своей карьеры и возвращались на Кинтану, к жёнам, чтобы воспитывать детей. Лорд Кор находился на пороге этого события, как уже было сказано, но, в отличие от многих других лордов, не был доволен этим обстоятельством. Он был карьеристом в чистом виде, обожал власть и всё, что она давала, и слишком много хлебнул свободы, чтобы безропотно расстаться с нею. Происхождение и влияние позволяли ему рассчитывать на сан Понтифика, и он давно был в оппозиции к теперешнему Понтифику; ситуацию, сложившуюся на данный момент, он пытался использовать в своих целях, но вендетта Гемов – это было уже серьёзно. Если они объявят её, это будет катастрофа. Вряд ли в результате этой катастрофы можно будет всерьёз говорить о возможностях кого бы то ни было претендовать на сан. Да и о каком бы то ни было сане речи идти уже не будет, потому, что вслед за конфликтом, чем бы он ни кончился, придёт Л: вар. Мероканцев нужно поставить на место – так считали очень многие из кипов, – но не сейчас и не таким образом. Возможно, им следует позволить уйти на эту планету, которую они упрямо называют Озакх, хотя ещё ничего о ней не известно, но, опять же, не сейчас, и не на таких условиях. Сейчас нужно сохранить мир, возможно, ценой компромисса. Когда прибыл лорд Аир, лорд Кор стоял и смотрел на Грит, занявший весь экран. Огромные линейные корабли мероканцев на его фоне казались жалкими челноками; даже сторожевой терминал рядом уступал ему в размерах и внушительности.

– Вот это сооружение – сказал он, не оборачиваясь, когда лорд Аир вошёл и почтительно остановился у дверей, – как считают, должно изменить баланс сил в этой Вселенной.

– Это весьма вероятно, мой лорд. – Ответил лорд Аир. Лорд Кор обернулся.

– Как я понял, лорд Ош на этом киборге?

– Да. Его назвали в качестве одного из членов экипажа.

– Понтифик будет требовать его ареста.

– Запрос был ещё вчера.

– Мы не станем этого делать, пока не закончится визит леди Шиаз. Это было бы невежливо.

– Что делать с остальными, лорд Кор?

– Ничего. Мы подождём. Понтифик далеко.

– Понимаю, мой лорд. – Чуть поколебавшись, сказал лорд Аир.

– Кто капитан корабля? Кто двойник?

– Капитан корабля – Кайл Ивайр, мой лорд. Мессейс трое, Кейвар Мессейс, Анна Мессейс, женщина, и подросток лет шестнадцати, Гэ…вэнто, кажется. – Он слегка запнулся на незнакомом имени.

– Значит, двойник либо Кейвар, либо мальчик. Скорее всего, мальчик… это логично. Как только они смогли создать нужного двойника, Вэйхэ не стали ждать – разве это не логично?

– Согласен, мой лорд. – Снова чуть поколебавшись, сказал лорд Аир. Ему хотелось рассказать о том, как мероканцы отнеслись к нему, и как он улетал со сторожевого терминала, но лорд Кор не спрашивал, а лорд Аир не знал, важно это, или ему только так кажется. Лорд Кор тем временем переключился на трансляцию с Корты – команду Грита встречали представители Совета Общины, весь остров Ваэ.

– Какая красивая женщина. – Заметил он, увидев Анну. – Потрясающе красивая. Смотри, Аир, как они все похожи. Значит, именно так выглядел Л: вар, пока не мутировал?..

Это было обставлено просто, но очень красиво. Эффектно. Кейвар получил, как глава Дома, символические ключи от имущества Руэлов; члены Совета церемонно представились Мессейс и Кайлу Ивайру – полноправным членам Высоких Домов, после двадцати без малого лет вернувшихся на Корту, а те, в свою очередь, представились Корте. Им ещё предстояло дать приём на вилле Мессейс, который будет самым громким событием в жизни Общины после прибытия Грита. Кейв, Гэвэнто и Ив были в Луане впервые, и судья Таш вывела их на обзорную площадку над городом, откуда видны были и плато, и залив, и представила:

– Это Луана, прекраснейший город в Известной Вселенной. Вон там Мелара, первое поселение мероканцев на Корте. Вон те башни – они копия тех, что были в Москере, не так ли, Кайл Ивайр? Это остров Ваэ, первый оплот Высоких домов, а ныне – административный центр Общины. Вон те здания – это комплекс дворцов Старого Города, там жили цари Среднего Царства – это древнейшая история Корты, ей три тысячи лет. А там – это уже мероканская Луана, Нижний Город, город на воде. Все города Корты по-своему прекрасны, так же, как и города других планет, но Луана стоит особняком от всех. Это совершенно особенное место, вы это почувствуете уже сегодня. Кстати, ваше прибытие совпало с особым праздником в жизни Корты: Шествием Рыб. Большинство из вас не знает, что это такое; объяснить это сложно, это религиозный, этнический, культовый праздник, связанный с природными циклами. Кортиане считают, что это совпадение – очень важный знак.

– Я знаю, что такое Шествие Рыб. – Возразил Ив. – Я был на таком однажды; мне было десять лет. Это действительно, потрясающе.

– Вы многое помните о том, что для нас всех глубокая история, Кайл Ивайр. – Заметил Нита Эшен. – Вы – ходячий учебник истории.

– Для меня всё это произошло всего месяца три назад. – Мрачно ответил Ив. – Мне не нравится словосочетание «учебник истории».

– Понимаю.

– А где будем жить мы? – Спросил Гэвэнто.

– В Луане? – Улыбнулась судья Таш. – На острове, в собственной вилле, конечно, сейчас вы туда отправитесь. А вообще-то, у вас много недвижимости по всей Корте и в космосе. На Геште, например. Вилла Мессейс на Геште совсем рядом с виллой Наместника Понтифика.

– Ух, ты, так мы – миллионеры? – Весело спросил Гэвэнто, и Асте пихнула его в бок.

Гэвэнто повторил свой вопрос о миллионерах, войдя в виллу: теперь уже восхищённо, без тени иронии. Вилла впечатляла. Анна постаралась на славу в те несколько дней, что прожила здесь; то, чего она не успела сделать сама, доделали андроиды, которым она оставила соответствующие команды. Вилла преобразилась; зелень, объёмные панно, новая мебель, аквариумы и кортианские дизайнерские ухищрения сделали её жилой и уютной. У Анны был дар создавать домашний уют, даже в её убогой новосибирской гостинке, даже в лесной избушке она ухитрялась сделать так, что там приятно было находиться, а здесь, на средства Руэлов, она уже постаралась вовсю. Схватив Ива за руку, и предоставив Асте заботиться о Гэвэнто, а Оша и Кейва – заботам домашнего андроида, она потащила его к себе.

– Я, конечно, понимала, как на тот момент это было зыбко всё, но я не могла не думать о тебе, когда устраивала тут всё. – Признавалась она, немного волнуясь, – я хочу, чтобы ты сказал, как тебе? Мы можем всё переделать.

– Мне нравится. Я не прихотлив. – В который раз повторял он. – Правда, мне нравится. Вид с балкона шикарный. И можно на балконе спать. Да мне хоть где будет хорошо с тобой. Ты же знаешь.

– Знаю, и мне тоже, но я старалась. Мне было это так ново, и так приятно. Правда же, вид красивый?..

– Потрясающий. – Иву не хотелось напоминать ей, что его вопрос Общиной ещё не решён, и статус его не определён. Ему не хотелось думать о том, как она поступит, если Община всё-таки отдаст его кипам и те осудят его. Что она такого решения не примет, было очевидно; он сам бы не принял, и дрался бы за неё со всем светом. Так же и Грит – он один пойдёт войной на Кинтану, если та поступит так, как требует того Понтифик. И он по-прежнему не знал, что будет с Ошем. Но Анне он не хотел сейчас говорить об этом – она была так счастлива, так возбуждена, и так довольна! Он такой её ещё не видел: она немножко больше, чем обычно, болтала, но при этом так разрумянилась, так горели её глаза, так радостно и ярко расцветала на лице улыбка, как не было уже давно – она действительно устала от космоса. И за этим возбуждением неизбежен был спад; но кто он был такой, чтобы говорить ей об этом тоже?

Они успели только осмотреть свои комнаты и собраться для первого ужина вместе, когда пришёл вызов от судьи Таш: леди Шиаз и лорд Кор были уже на острове Ваэ и желали пообщаться с капитаном Грита и Мессейс – всеми тремя.

На верхнем этаже одной из башен, с прозрачными стенами и крышей, для боявшихся жары гостей были на полную мощность включены кондиционеры, и царила приятная для кинтаниан и Анны, но несколько обременительная для мероканцев прохлада. Леди Шиаз, высокая, сухопарая альбиноска из Хирто, сразу же дала понять, что оценила вежливость хозяев: с негромким стуком сложила веер и опустила его вниз. Она была в бриджах, простом чёрном френче и космических ботинках, волосы подстрижены каре – универсальная стрижка для многих человеческих миров, – ни грамма косметики, никаких украшений, кроме браслета связи, немного более изящного, чем обычный мужской. Но выглядела она, как все высокопоставленные кинтанианки, великолепно. Ей было не больше тридцати, и она была замужем за двоюродным братом Понтифика и дядей Оша по отцу, лордом Гленном. Или он был женат на ней?.. В общем, она была одной из самых высокопоставленных леди Кинтаны. Визит такой особы был третьим для Корты за последние пятьсот лет, и, конечно же, вызвал ажиотаж.

– Польщена и заинтригована. – Приветствовала она тех, ради кого прибыла сюда. – Как бы ни сложилась наша встреча, прошу поверить: лично я восхищена вашими свершениями.

– Это честь для нас. – Возразил грамотный Кейв. – Подобные слова из уст леди – высшая похвала.

– Вы говорите по-кинтаниански, как кинтанианин. – Заметила леди Шиаз. – Это приятно.

– У меня много скрытых талантов. – Не удержался от некоторого сарказма Кейв.

– Леди Шиаз прибыла сюда со сложной и деликатной миссией. – Заговорил лорд Кор. – Я полностью поддерживаю её; со своей стороны, как Наместник Понтифика на Корте, готов санкционировать и придать статус официального любому достигнутому компромиссу. Что бы после не последовало со стороны Понтифика, это будет иметь силу для всего Союза. Он не сможет отменить моих указов. Он сможет только сместить меня с должности, но на эту жертву я готов пойти ради безопасности Союза.

– Мои предложения несколько неожиданны. – Заговорила леди Шиаз. Когда было необходимо, кинтанианки умели говорить конкретно и кратко. – И необычны. Я, с одной стороны, не могу отрицать двойственности положения в Союзе Мессейс и Кайла Ивайра. С другой стороны, я, как кинтанианка, не могу спорить с нашими и вашими обычаями и законами. Они, конечно, справедливы – просто ситуация такова, какую не предусмотрели в своё время ни ваши, ни наши предки, и теперь мы встали перед дилеммой, которую разрешить без жертв с одной из сторон трудно… но возможно, если мы пойдём навстречу друг другу. Мы готовы признать ваше право взять под защиту и сделать полноправными членами Общины родственников самого опасного и проклинаемого преступника во Вселенной и офта убийцы. Но вы, со своей стороны, должны признать наше право осуждать их и требовать рассмотрения их проблемы в суде. Если, конечно, вы не примете моего предложения.

– Мы готовы его выслушать.

– Нестандартная ситуация требует нестандартного решения, и я, и лорд Кор, и многие высокопоставленные особы на Кинтане понимаем это. И Кинтана, и Мерак, и Корта почитают Мехротру. Если Мессейс и Кайл Ивайр согласны посетить Мехротру и подчиниться её приговору, весь Союз примет это, как окончательный приговор. Никаких претензий к вам больше не будет.

– Я согласен. – Первым сказал Ив. Анна взяла его за руку.

– Я тоже.

Немного поколебавшись, то же самое сказал и Кейв.

– У меня есть встречное предложение. – Сказал он. – У вас находится наш брат, Шейнан Мессейс, арестованный за преступления, которых он не совершал. У нас – преступник, на самом деле совершивший всё то, в чём обвиняют Шейнана. Скоро он будет на Корте, а с ним все доказательства его вины. Если мы затеем громкое разбирательство этого дела, если его допросят мероканцы, всё это будет уже не замять, и вы понимаете это. После подобного скандала компромиссы будут уже бесполезны или невозможны, и в этом не согласиться со мной вы не можете.

– Вы немного опередили меня. – С достоинством, хоть и немного покраснев, сказала леди Шиаз. – Я сама хотела предложить вам это. Но вы правы. Задержание Шена, или Шейнана Мессейс, иначе называемого бароном Ариги, было преждевременным, поспешным и неэтичным. Мы воспользовались нечистыми средствами и поплатились за это. Погибли невинные люди. Желая выслужиться, и неверно истолковав свои полномочия, Вай Атт совершил преступление…

– За которое вы не торопились его арестовать. – Не сдержался Ив. – Я был на Въерре вместе с Шеном, где тот, между прочим, спасал людей, которых убивали именем лорда Понтифика. На моих глазах погиб мероканец Тин Гем.

– Его убил кинтанианин?

– Нет. Боевой андроид. – Сказал Ив. – Но как раз боевые андроиды лишены инициативы. Они чётко выполняют приказ, и ничего более.

– Мы хотим выяснить это. Это скорее наше дело, чем ваше. Простите мне мою категоричность, но это слишком тонкое, деликатное, опасное, я бы сказала, взрывоопасное дело. Слишком опасное для благополучия всего Союза накануне войны. Я понимаю, что для вас это дело Крови, но для нас это дело чести. Вы знаете наше отношение к гибели гражданских лиц. Лорд Ош мог бы объяснить вам это.

– Если бы я не знал этого, я даже разговаривать на эту тему не стал бы. – Довольно холодно произнёс Ив. У него был замечательный голос: обычно он звучал мягко, с обаятельной шершавинкой, цеплявшей слух так ненавязчиво и приятно. Но порой он начинал звучать низко и властно, и в такие моменты производил сильное впечатление даже на очень самоуверенных людей. Леди Шиаз этот мероканец показался слишком молодым и смазливым в первый момент, такой пляжный мальчик, каких масса на Корте, праздный и спортивный, занятый собою и девчонками. И вдруг он изменился: голос, взгляд, тон – всё принадлежало человеку взрослому, зрелому, и, пожалуй, опасному. Молодость его облика была обманчива, он был старше – много старше, чем она подумала вначале. Бывший киборг – убийца.

– Спасибо. – Так же холодно произнесла леди Шиаз. Они были одного роста, и смотрели друг другу прямо в глаза. – Что упомянули об этом.

– Кем бы я был, если бы отрицал это, имея друга – кинтанианина?

– Вопрос, касающийся вашего друга, уладит его официальная опекунша, леди Арина. Она будет здесь через три дня, её корабль приземлится в Дине. Она хотела бы поговорить с ним и с леди Мессейс, больше ни с кем. Я не могу сейчас обсуждать это, это тема сложная и болезненная для семьи лорда Оша и всех его родных.

– Он лучший офицер из всех, кого я видел и знал когда-либо. Я готов утверждать это где угодно и сколько угодно.

– Это делает вам и лорду Ошу честь. Но не меняет положения вещей. Повторяю, я не стану это обсуждать. Я прошу мероканскую Общину, чтобы преступника Вая Атта передали нам для разбирательства и суда. Обещаю со своей стороны, что уже сегодня Шейнан Мессейс будет освобождён и доставлен на Корту. Без какого-либо суда над ним, свободного от любых обвинений, кроме пиратства. Но, учитывая его обстоятельства, мы готовы простить ему пиратство и контрабанду, как человеку, вынужденному вести подобный образ жизни обстоятельствами и, частично, нашими собственными преследованиями.

– Община примет приговор Мехротры. – Помолчав, сказала судья Таш. – Если сами мероканцы, которых это касается, согласны с таким решением. Но что касается Вая Атта, этот вопрос требует совместного открытого разбирательства. Гибель мероканцев на Въерре – проблема не только нашей Крови и вашей чести. Это проблема всего Союза. Кинтана взяла на себя определённые обязанности, образовав Союз; события на Въерре ставят под сомнение способность Кинтаны выполнять эти обязанности. Единственное, что мы можем сделать для вас – это устроить совместный суд. У нас есть свидетели событий на Въерре: Кайл Ивайр и Ва Вера, – есть клон, который был получен через посредство Вая Атта. Кстати, с риском для жизни это сделал лорд Ош. Именно благодаря этому обстоятельству – что кинтанианский лорд, родственник Леди Священного Острова, помог мероканцам в этом деле, – мы готовы на этот компромисс. Совместное расследование и приговор, соответствующий приговор всем виновным – я подчёркиваю, – ВСЕМ, – это единственный шанс избежать вендетты четырёх самых сильных и многочисленных военных Домов Общины. Дома Гем, Вера, Олай и Керв, если вы не знаете, – это сотня молодых мужчин, и около пятидесяти таких же молодых женщин, которые все заняты на военных, космических и просто рискованных должностях; они увлекаются экстремальным спортом и являются элитой Общины и всей Корты. К тому же это очень богатые Дома, у них есть линейные корабли, военная техника; завод Кервов в космосе выращивает боевых андроидов. Они вполне способны объявить не вендетту, а небольшую войну. И Община не может это запретить, если только речь не пойдёт о неравенстве. Вы понимаете, о чём я.

– Я понимаю. – Сказала леди Шиаз. Она летела сюда именно для того, чтобы избежать открытого суда. То, что, возможно, вскроется на этом суде, может погубить Союз. Неужели мероканцы этого не видят, не понимают?! Им всё равно?!

– Я хочу сказать. – Вновь заговорил Кайл Ивайр. – Как бы ни было, и чем бы ни кончилось это разбирательство, я обещаю, что Грит придёт на помощь Кинтане, если в этом будет нужда.

– Ты обещаешь это от лица Общины, Кайл Ивайр? – спросила судья Таш, немного недовольно.

– От лица мероканца, – возразил Ив, – который вместе с кинтанианами сражался за Мерак. Я видел своими глазами, что делали кипы для спасения ваших предков; что они сделали для того, чтобы мероканцы вообще выжили. За четыреста с лишним лет многое забылось, я понимаю; но я не забыл. Для меня это тоже вопрос чести.

У леди Шиаз, не смотря на всю её выдержку, заблестели глаза. Мероканцы, даже судья Таш, слегка смешались, на пару секунд воцарилась неловкая тишина.

– Теперь я лучше понимаю лорда Оша. – Сказала леди Шиаз, обращаясь на этот раз только к Иву. – Возможно, придёт минута, когда вся Кинтана будет благословлять его.

– Не сомневаюсь в этом. – Вскинул голову Ив. – Потому, что если бы не он, меня сейчас не было бы здесь; а стало быть, не было бы и Грита.

– Кинтана узнает об этом. – Наклонила голову леди Шиаз. – Я благодарю вас за сказанное; нет ничего дороже вовремя сказанного слова. Я буду всегда помнить эту минуту. Чтож. – Теперь она обращалась ко всем. – Благодарю за приём, за оказанное доверие и за понимание наших общих трудностей. Не смотря ни на что, ожидаю, что мы придём к компромиссу. Судебное разбирательство будет таким, каким должно быть. И пусть всё решит судьба.

Лорд Кор и леди Шиаз сразу же после встречи вернулись на Гешт – оставаться на Корте кинтанианка не захотела, климат и пейзажи этой молодой и неприручённой пока людьми планеты кинтаниане переносили с трудом. Сумеречный нереальный Гешт – дело другое, и леди Шиаз почти час провела в окне-фонаре, нависшем над пропастью: отдыхала, созерцая густо-синее небо над призрачно-голубыми и туманно-сиреневыми скалами. В небе ярко сияли звёзды; низко над изломанной линией горизонта висела Ларсия, маленькая, не больше крупного яблока.

Кинтаниане не любили андроидов – слуг. Их обслуга не имела ни человеческого, ни гуманоидного облика, одинаковые забавные автоматы с тихим механическим голоском обслуживали все их апартаменты во всех мирах и на всех терминалах и киборгах. Точно такой автомат принёс леди Шиаз традиционный напиток – угощение, и она бездумно взяла его. В доме было тихо-тихо, как обычно в кинтанианских домах; здесь эта тишина не нарушалась даже птичьей вознёй, только тихонько журчали домашние фонтанчики, увлажняющие и ароматизирующие воздух.

– Как действуют мероканцы после объявления вендетты? – Спросила леди Шиаз. Обычный человек не услышал бы ни звука, но женщины Кинтаны были такими же мутантами, как и мужчины, и слух у них был таким же тонким. Лорд Кор подошёл почти бесшумно, но она услышала.

– В зависимости от обстоятельств, моя леди. Мероканцы консервативны по существу, но отнюдь не по форме. Верны своим обычаям, но следуют им так, как им это в данный момент удобно. И ещё – они любят войну, во всяком случае, Волки. Разговоры об их миролюбии – пустые разговоры; они вечно воюют, с собой, с врагами, с обстоятельствами. Они действительно обожают экстремальные виды спорта, и воюют с законами природы, если больше не с кем.

– Но не с Л: варом, который уничтожил девять десятых их расы.

– Появление Дома Мессейс способно развязать мероканцам руки и позволит им начать войну и с ним. А тогда ему не спастись, и он это знает; потому он и охотился на них так настойчиво все эти годы.

– И дать мероканцам возможность развязать эту войну – в интересах Кинтаны и Союза, не так ли?

– О, да. Именно так.

Оба промолчали о том, в чьих интересах может действовать тот, кто пытается помешать этому всеми силами. Это подразумевалось само собой, но оба понимали, что первое же произнесённое вслух слово сдвинет с места лавину, которая погребёт под собою и Кинтану, и весь Союз. Пока оба они молчат, подразумевается, что они ничего не знают; но если один произнесёт ЭТО, второму не останется ничего другого, кроме как отреагировать, либо стать соучастником молчания. И они предпочитали молчать – как очень многие на Кинтане в эти дни.

Ош комфортно устроился в выбранных апартаментах, настроив кондиционер на нужную температуру и просматривая каталоги. С его точки зрения, мероканцы ничего не понимали в комфорте: слишком много вещей, слишком много шума, слишком много аппаратуры. И этажей много: ну, зачем, спрашивается, такое огромное помещение для семи человек?.. Игровые залы, библиотека, гостиные – с ума сойти! Масса андроидов, и, естественно, помещения для них; сложнейшие акустические системы для идеального звука… ну кто слушает музыку дома?! Первым делом Ош обеспечил себе полнейшую звукоизоляцию. Подростки Асте и Гэвэнто уже что-то пробовали на другой стороне дома, девчонка, наверное, хвасталась инопланетному мероканцу своими новомодными фишками, но Ошу совершенно не хотелось это слушать. Его обострённый слух и так терзало множество совершенно не нужных ему звуков. Дома – раз теперь на неопределённое время это стало его домом, – он хотел абсолютного покоя, и для слуха, и для глаз, и для прочих частей тела и органов чувств, и не без удовольствия для себя занимался обустройством этого. Ему хотелось знать, что решат мероканцы и леди Шиаз, которая представляла здесь и леди Арину, в том числе, но он готов был и подождать. Вернутся Мессейс, и он всё узнает. Почему-то его совершенно не волновала собственная судьба. Возможно, даже ссылку на какой-нибудь терминал и понижение в чине он воспринял бы с облегчением – наконец-то какая-то определённость. А Ив… он, в конце концов, сможет его там время от времени навещать.

Теша себя подобными мыслями и маскируя таким образом от самого себя своё беспокойство, Ош, отхлёбывая травяной тоник, делал пометки на том, что хотел бы заказать для себя, когда пришёл вызов от Ива. Встреча закончилась, леди Шиаз и лорд Кор улетели в космопорт, чтобы вернуться на Гешт, а Ив и Анна решили вместе отправиться к Вера, где по-настоящему должна была решиться судьба Нападающего Волка.

– Ну, и каков вердикт? – Лениво поинтересовался Ош.

– Мехротра. – Помедлив, коротко сказал Ив.

– О! Леди мудра, если придумала это она. – Ош снял ноги с панели, отставил в сторону останки тоника. – А я серьёзно подорвал благосостояние Мессейс. Комфортное проживание такого враждебного окружающей среде существа, как я, стоит немало.

– Всё, что хочешь, Анна заранее согласна на всё. Вернёмся, расскажу подробнее. Конец связи.

– Конец… – Ош отключился и прислушался к кольнувшей сердце льдинке беспокойства. Что её вызвало? И мало того – заставило расти, согнав его с места. Ош встал, подошёл к широкому гардианскому окну и долго смотрел на залив, залитый жидким золотом послеполуденного сияния. Его зрение позволяло ему видеть не только основные очертания, но самые мелкие детали, даже птиц над водой за волнорезом. Для кинтанианина эта красота была даже более чуждой, нежели показалась бы землянину, достаточно образованному и любознательному. Строгие очертания кортианских дворцов кому-то, возможно, напомнили бы Красный Форт в Индии, или некоторые мавританские дворцы в Испании; но жителю Кинтаны, постройки которой, даже самые роскошные, не поднимались над поверхностью выше первого этажа, и отличались простотой и аскетичностью, это казалось какой-то феерией фантастики и нелепости, при всей своей почти нестерпимой красоте.

А беспокойство росло и превратилось в ноющее предчувствие беды. Ош прокрутил в памяти всё, сказанное Ивом. Что явилось причиной? Что Ив сказал, когда оно появилось, это чувство? Мехротра? Чушь. Бояться Мехротры.… А ведь дело действительно в этом – вдруг сообразил он. Леди Шиаз прилетела сюда сама, а значит, предложение компромисса исходило отнюдь не от Понтифика. Как сделать этот компромисс законным? Только если Наместник придаст этому статус официального заявления, которое даже Понтифик отменить уже не сможет. А как этому помешать, если компромисс с точки зрения некоторых сил недопустим?..

Ош похолодел при этой мысли. Ив сказал об этом в эфир; но даже если бы и нет – сам визит леди Шиаз и её встреча с самыми скандальными на данный момент персонами на их территории должны навести на мысль об опасности достижения какого-то компромисса. «Что бы сделал я, если бы хотел любой ценой не допустить этого?» – Мелькнуло в мозгу. Но ещё до того, как мысль эта оформилась у него в голове, Ош начал действовать.

Ждать было некогда; выходить на связь – нельзя. Если он попытается предупредить лорда Кора и леди Шиаз, их могут убить раньше, ещё в момент взлёта или посадки. Один шанс – нагнать их в порту и взять под свою опеку. Соображал он всё это на ходу. На крыше виллы, в «корме», находились катера и скутеры; там Ош выбрал самый быстрый и, включив браслет на связь с Кейвом, помчался в порт. «Ты же кип, ты клык-офицер! – Обращался он мысленно к Кейву. – Сообрази!!!»

Уже в порту, у самого выхода из лифта, Ош замер, сообразив, что его появление и горячее желание сопровождать леди Шиаз может спровоцировать нападение. Существа, чьи намерения он разгадал, поймут это, и тогда.… Полететь за ними? Но как, не привлекая внимания? Больше всего на свете он сейчас боялся, пытаясь помочь, спровоцировать беду раньше. На подобный случай у клык-офицера было множество различных решений, простых, посложнее, и граничащих с преступлением – но мало какие из них подходили без того, чтобы, покидая таким образом космопорт Луаны, он не рисковал бы самой возможностью когда-нибудь сюда вернуться. Пока ему хотелось бы этого избежать, но при необходимости он не стал бы колебаться.

Сквозь стеклянную стену он видел, как кинтаниане уходят к посадочному шлюзу. Они возвышались над высокими мероканцами и изящными кортианами, все, даже леди, резко выделяясь манерой держаться, ростом, сложением, внешностью. Никогда ещё Ош не ощущал свою оторванность от своих, как в этот момент! Совсем краткий миг, но такой острый! Кинтаниане исчезли, и он остался со своей проблемой – как последовать за ними достаточно быстро, но не привлекая к себе лишнего внимания. Нужно было улететь так, чтобы никому не пришло в голову, что он летит на Гешт, за лордом Кором; единственное, что ему пришло в голову: что ему срочно понадобилось на Грит. Как нельзя кстати он увидел в зале распределителя пилота Шиву Ома, с которым познакомился ещё на Грите, и прямиком направился к нему.

Шива Ом радостно разулыбался ему навстречу:

– Не надеялся так скоро встретиться с вами, лорд! Что-то случилось? Я могу помочь?

– Можете, Ом. Конечно, можете.

– Где горит? – Весело улыбнулся Шива, но улыбка его погасла, едва он посмотрел Ошу в глаза.

– Мне надо на Гешт. – Сказал Ош. – Причём, чем скорее, тем лучше, но нельзя, чтобы кто-то знал, куда я лечу. Лучше, чтобы это выглядело, словно я срочно должен лететь на Грит. Надеюсь, я не прав; очень надеюсь, что ошибаюсь, но если я прав, там, на Геште, может случиться страшная беда. В эфир выходить нельзя, предупредить невозможно. Ты сможешь мне помочь?

– Наверное, смогу. – Поколебавшись, сказал Шива. – А разве нельзя связаться со Сторожем Гешта?

– Я не знаю теперешних кодов. Да если бы и знал, опасность… возможно, прямо здесь, и уже точно на самом Геште. Я не рискнул даже здесь их предупредить. Не могу вызвать Ивайра, рискнул только связаться с Кейваром, может, он догадается.

– Я могу действительно доставить вас на Грит, где вы возьмёте истребитель – всё равно, быстрее, чем эта риполианская машинка, вас ничто не принесёт на Гешт. Вам подходит такой вариант?

– Да. – Кивнул Ош. – Насчёт её скорости – вы правы абсолютно.

«К тому же, есть шанс живым прорваться сквозь сторожевые заслоны Гешта». – Вслух он этого не сказал, это можно было принять за шантаж. В конце концов, согласиться помочь ему улететь на Грит со стороны Шивы Ома было уже большим одолжением – стойко избегавшему лжи мероканцу и это было не просто.

Впрочем, держался Интуитор великолепно; представители его Касты были прирождёнными актёрами. По тонкому лезвию полуправды он прошёл виртуозно, ухитрившись не сказать ни слова неправды диспетчеру, и в то же время не выдав ни Оша, ни истинной цели полёта на Грит.

Как всякая обитаемая планета, Корта была окружена «сетью», созданной Сторожами – боевыми терминалами и энергетическими станциями. Созданная для защиты от любой внешней угрозы, «сеть» была непроницаема и изнутри, и свободный вылет в космос с Корты даже маленьких машин был практически неосуществим – или, если речь шла об очень маленьких машинах, весьма проблематичен и преисполнен риска. «Энергетики», снабжающие Корту чистой энергией и защищающие от магнитных бурь, солнечных (точнее было бы сказать – ларсианских) протуберанцев и всяческой космической дряни вроде метеоритов, астероидов и проч., расчерчивали небеса планеты невидимыми силовыми линиями, от соприкосновения с которыми даже средние боевые катера взрывались мелкой пылью. У маленького боевого истребителя был шанс проскочить меж этими линиями, для прочих же машин и кораблей диспетчера Сторожей создавали коридор, временно отключая небольшой участок, только-только, чтобы пролетел заявленный объект. Потому и счёл свою встречу с пилотом такой удачей лорд Ош – проскочить вслед за каким-нибудь большим транспортом в такой коридор было ещё сложнее, чем проскользнуть меж ячейками «сети». А вот на Геште ему предстояло рискнуть – тот был так же окружён и защищён, как и Корта, а может, ещё тщательнее.

Орбита Грита находилась далеко за пределами кортианского спутника, Яра. Корабль намеренно старался держаться над Луаной, чтобы постоянно держать прямую связь со своим капитаном; это упрощало дело и ускоряло путь. Очутившись в ангаре Грита, Ош сказал Шиве:

– Как только я буду на Геште, вызывай подмогу. Обратись к мероканцам – это самое надёжное решение сейчас, когда не известно, кто на чьей стороне.

– Полагаешь, кто-то попытается помешать лорду Кору выступить перед Союзом? – Наконец-то сообразил Шива. – Ти и Мерц! Но что ты один сможешь в таком случае?!

– Хотя бы протянуть время. – Процедил сквозь зубы Ош. – Помешать Понтифику провернуть всё это тихо и тайно.

– Странно…

– Что странно? – Уже возле истребителя повернулся в его сторону Ош. – Что я стремлюсь помешать окончательно рассорить наши расы и предотвратить распад Союза и вендетту мероканцев против Понтифика? Или?..

– Странно, что ваш Понтифик ведёт себя, как сумасшедший. Прости, я не должен был этого говорить. Удачи тебе!

Ош ответил традиционным жестом военных пилотов Союза, общим и для мероканцев, и для кипов, и исчез в кабине. Через пару минут Грит беспрепятственно выпустил его в космос, и маленькая боевая машина устремилась к Гешту со скоростью, недоступной воображению даже тех, кто видел её и даже пытался летать; скоростью, выдержать которую живое существо могло только в космосе, где стремительное мельтешение пейзажа не могло вызвать паники и травмировать психику. Ошу из кабины истребителя казалось, что небольшой диск Корты почти не удаляется, а крохотный туманный шарик Трефа почти не приближается; не смотря на запредельную скорость, полёт занял больше часа. И всё-таки, он почти настигал линейный корабль лорда Наместника, отставая от него всего на какую-нибудь четверть часа…

Лорд Кор заканчивал приготовления к эфиру, куда собирался запустить запись уже готового обращения – он тоже осознавал риск и был готов к помехам и даже нападению. Леди Шиаз, как единственная на данный момент леди в доме, сервировала стол в большой гостиной. Обстановка в доме кинтанианского лорда была почти спартанской: роскошные прозрачные стены с фантастическими пейзажами, обрамлённые, словно картины рамами, гирляндами пышной зелени, обязательной для закрытых помещений космоса и неприветливых планет; блестящие гладкие полы, минимум мебели, высокие потолки, нежные переливы красок на ширмах и экранах, и пустота, и странная тишина кинтанианского жилища, где тихо шепчет вода в фонтанчиках и увлажнителях – этот звук был всего лишь частью тишины; почти не воспринимаемый слухом, он придавал тишине какую-то особенную, жемчужную хрупкость. Сами кинтаниане у себя дома ходили бесшумно и разговаривали вполголоса, это была оборотная сторона мутации, давшей им столько преимуществ, но и сильно осложняющая им жизнь среди остальных представителей человечества, шумных, плохо и мало слышащих, скудно видящих и дурно чувствующих.

Странно, но эти мысли, об остальных представителях человечества и их малых возможностях, не оставляли леди Шиаз сегодня ни на минуту с того момента, как она увидела Кайла Ивайра. Она была леди, но, прежде всего – женщина, а офт, выращенный Вэйхэ Шитахой, обладал загадочным и мощным обаянием для женщин всех миров. Ей никогда не приходило в голову прежде, как, оказывается, это волнительно: смотреть, как ямочка меж ключицами красивого мужчины то становится глубже, то пропадает, когда он говорит. И какие красивые у мероканцев зубы, крупные, с удлиненными клыками, но не настолько удлиненными, чтобы уродовать их, а ровно настолько, чтобы в сочетании с чувственными губами…

Тряхнув головой, леди Шиаз прогнала эти грешные и опасные мысли. Мать лорда Оша была её подругой, и она прекрасно помнила, как та страдала, молча, но ужасно, когда супруг её остался с мероканкой. Но если ему так же приятно было слышать голос той женщины, как приятно было сегодня…

Снова отогнав наваждение, правда, не без некоторого сожаления, леди Шиаз оставила своё занятие и подошла к стене, любуясь синими, фиолетовыми, розовыми и голубыми изломами скал: каждая гора была своего цвета, и, заходя одна за другую, они создавали потрясающе красивый, странный, немного искусственный рисунок. У их подножий сгущался туман, вначале чуть белёсый, как вуаль, с лёгкими оттенками всех перечисленных цветов, затем почти белый, и внезапно чернеющий там, где начиналась смертельная и загадочная бездна, куда никогда не проникал свет Ларсии.

Мероканец с тёмно-синими волосами, двигающийся совершенно бесшумно, на миг остановился за её спиной, глянул сквозь ветки домашнего деревца с глянцевыми листьями и мелкими белыми звёздчатыми цветами, и двинулся дальше. Его первой целью была не она. Несмотря на свой изощрённый слух, леди Шиаз его не услышала. Ей было неуютно, она слегка поёжилась под этим мимолётным взглядом, ощутив его, как прикосновение сквозняка, но и только.

Ив и Анна в этот момент были уже в Меларе, неподалёку от виллы Вера. Обилие наземного, воздушного и водного транспорта у причала Мелары и на площадке у границы пешей зоны свидетельствовало о том, что вся Кровь Вера уже здесь. По аккуратной узкой, всего метра полтора в ширину, дорожке Ив и Анна, взявшись за руки, вошли на территорию виллы. Широкие застеклённые двери были распахнуты, с крыши доносились голоса – по кортианскому обычаю, в жару мероканцы теперь тоже проводили время на крышах. Ив, хоть и волновался, отметил, что даже архитектура изменилась: крыши стали более плоскими, просторными, с высокими парапетами и навесами. Возбуждённо стрекотали гленки, толкаясь и перепархивая с места на место в кустах – человеческое напряжение передавалось им в полной мере. Когда Ив и Анна вошли в двери и вместе с Ва поднялись на крышу, люди замолчали, а гленки, напротив, возбуждённо загудели, выдавая общую эмоцию. Анна вполне поняла, что имела в виду Асте, когда говорила о невозможности совершить преступление на Корте. Конечно, это были не те мысли, которые должны были бы волновать их сейчас; но, поднимаясь наверх и стоя перед парой сотен Волков, Анна почему-то думала именно о гленках и преступлениях.

Больше ста, а именно сто сорок девять человек, с трудом поместились на просторной крыше виллы Вера. В основной своей массе молодые, не старше сорока, мужчины; несколько молодых женщин, совсем мало стариков и старух, и никаких детей – взрослые благоразумно оставили их дома. Все смотрели на Ива и Анну, на их руки с переплетёнными пальцами. Они казались удивительно гармоничной парой: одного роста, похожего сложения, только она светлокожая и платиновая, а он смуглый и ультрамариновый. Словно Инь и Янь, только наоборот. И выражение лиц было одинаковым. Их с самого начала восприняли, как пару, и обращались к обоим сразу в течение этого разговора и непростых объяснений.

Иву уже не в первый раз пришлось рассказать всё, что он помнил, а Анне – всё, чего он не помнил; наконец, подошли к событиям на Въерре, и Ив начал рассказывать очень подробно.

– Никаких враждебных действий мероканцы не предпринимали, ни по отношению ко мне, ни по отношению к охране терминала. – Ответил он на вопрос пожилого Гема Тайнара. – Мы просто говорили; оружие в тот момент было только у меня и кортианина Г’упры.

– И стреляли в тебя?

– Нет. Стреляли именно в мероканцев – в обоих; Ва тоже погибла бы, если бы я не повалил её на пол. Да и нас убили бы, только я успел это сделать первым.

– Успел убить несколько вооружённых охранников?

– Я Боец Теней, возможно, последний в этой Вселенной.

– То есть, прямых убийц Тина Гема убил ты?

– Получается, что так.

– Ты считаешь виновным в его смерти Вая Атта, или кого-то ещё?

– Я – только Вая Атта. – Поколебавшись несколько секунд, сказал Ив. – Он имел личную ненависть к Шену Мессейс, и мог пойти на подобные меры из желания отомстить… ну, и чтобы обезопасить себя. Шен многое знает о его махинациях, и Вай мог бояться, что всё это узнают и кипы, если возьмут Шена живым.

– Они взяли Шейнана живым; но Вай Атт ускользнул.

– Это так. – Согласился Ив. – Найти Вая было не так уж и сложно.

– На Савале вас с Ва Вера пытались задержать. Прочему, и что кипы собирались с вами сделать?

– Я не знаю, и не знает лорд Ош, который выручил нас оттуда.

– А спасал он вас так, ради собственного удовольствия? – Язвительно спросил какой-то юный Гем.

– Он меня спасал. – Возразил Ив. – Если бы кипы выяснили тогда, кто я такой, сейчас меня, скорее всего, здесь не было бы.

– И каковы твои предположения на этот счёт, Кайл Ивайр?

– Они хотели допросить нас. Кипы боятся реакции мероканцев и хотели выяснить точно, что произошло, и чего ждать.

– Ты их защищаешь?! – Гневно спросил кто-то из Гемов.

– Я никого не защищаю. – Возразил Ив. – Но я не хотел бы необоснованными словами и предположениями спровоцировать конфликт. Он не принесёт пользы никому. Я никогда не поверю, что кипы могли отдать приказ об уничтожении гражданских. Это противоречит их собственной сути.

– Это правда. – Поддержал его Старик Гем. – На это они не пошли бы никогда.

– В любом случае, мы сейчас не эту проблему решаем; это ещё впереди. – Напомнила молодая красивая Лоа Гем. – Мы решаем проблему нашей Крови, Кайла Ивайра. Когда-то мы решили, что не лишаем его прав Крови и берём под свою защиту до выяснения всех обстоятельств. Вот он, перед нами, все обстоятельства, кажется, разъяснены, и что мы решили?

Анна крепче стиснула пальцы Ива. Чем бы всё это ни окончилось, она разделила бы с Ивом всё, в том числе, и изгнание из Общины. В этом смысле решение его Крови было ей безразлично; но для него самого это было слишком важно. В том числе и из-за неё, он знал, как она поступит в случае чего.

– Я считаю, что нашу Кровь обвинить не в чем. Нелепо судить человека за то, чего он не помнит. – Сказал Вера Адрейн. – Всё, что он делал, как мероканец Кайл Ивайр, безупречно. Не знаю, как Лавайр вынудил его делать то, что он делал когда-то, но знаю, что отныне он – и мой личный враг.

– Как ты собираешься поступить с ним, Кайл Ивайр? – Спросила ещё одна молодая Гем, Ив забыл имя. Крепче стиснул руку Анны, сказал немного подумав:

– Я не знаю.

Даже не шёпот, а чуть слышный шелест был ему ответом. Снова повисла тишина; но гленки испуганно запищали. Ив вздохнул полной грудью и продолжал:

– Мы были друзьями когда-то, лучшими друзьями, какие только могут быть. Я бы сказал: это была почти идеальная дружба. Я не просто любил его, и не просто восхищался им, я его боготворил. Я продолжал быть ему другом даже тогда, когда он покинул Мерак, я пытался найти его и поддержать. Когда он стал принимать пска, я оставался ему верен; я не хотел верить в происходящее до последней минуты, пока своими глазами не увидел гибель того, что любил. Что рухнуло и погибло тогда во мне самом, я не могу сказать – это невозможно выразить в простых словах. Тот мероканец, каким я был, умер навсегда, когда умерла моя дружба и мой мир. Но всё это – ничто по сравнению с той катастрофой, которую я пережил, когда узнал, что мой бывший друг сделал со мной потом. Пусть он изменился; пусть я был ему не нужен; но были моё восхищение, моя преданность и моя любовь. Он смешал это с грязью как что-то… ничего не стоящее, что-то такое, что не стоит ни благодарности, ни простого уважения. Я не умер и не сошёл с ума только потому, что постоянно представлял себе, как найду его и убью. Я выжил предвкушением мести, и чувство моё было такой силы, что пронесло бы меня через Вселенную и разрушило бы все преграды и преодолело бы все ловушки – я это знаю, и знают те из вас, кто испытал сильную страсть, не важно, любовь или наоборот, в своей жизни.

Кто-то из его Крови молча кивнул, кто-то только вздохнул согласно. Стояла абсолютная тишина, даже гленки притихли, не способные выразить звуком общую эмоцию.

– Но это прошло. – Продолжал Ив. Притянул к себе Анну. – Я встретил женщину Крови Мессейс, и она стала для меня всем в этой жизни. Я по-прежнему ненавижу Лавайра и по-прежнему хочу убить его; но ненависть больше не имеет власти надо мной и больше не способна вести меня на край Вселенной. Меня ведёт по жизни нечто прямо противоположное. Это не значит, что я простил, или не буду сражаться, когда придёт время, но это значит, что во мне больше нет той святой убеждённости и порыва, который невозможно погасить.

– Это и не нужно теперь. – Сказал Адрейн, мягче, чем говорил вначале, и это яснее ясного сказало Анне: всё уже решено, а может, было решено уже давно. – Теперь ты не один, как думал прежде, твоя Кровь с тобой и продолжит твою войну.

– Я знаю. – Сказал Ив. Анна прикусила губу. Она почувствовала – теперь почувствовала, в первый раз с того далёкого дня, как впервые услышала об этом, что такое Дом и Кровь для мероканцев. Они выслушали на одном дыхании личную исповедь Ива, ещё вчера совершенно чужого для них существа, и поняли его, и приняли его боль и любовь, как свои собственные. Для них это было их личным делом, для каждого, для ста с лишним человек, в большинстве своём успешных и жёстких. Это была не семья, не клан, это было что-то другое, что-то большее, какой-то особый микрокосм. Они имели полное право спросить её после всего этого: «Как вы намерены строить свои отношения с нашим Домом, кама Мессейс?» – и на вопрос, который ещё час назад возмутил бы её, она ответила совершенно откровенно, без всякой амбиции:

– Ив тоже для меня – всё. Но мой Дом существует только, пока есть женщина нашей Крови, и мы с Ивом решили не оформлять отношений, пока не появится моя преемница. Мы всё равно будем вместе, в любом случае, так что это почти и не важно.

– Благородное решение. – Они её действительно поняли и одобряли. И никто не спросил, как она относится к Л: вару и каковы её намерения на его счёт, хоть Анна и пыталась сочинить по этому поводу целую речь. Хаотичную и невнятную, впрочем, так что хорошо, что не спросили. Она не знала, как и Ив, чего хочет, как будет действовать, что сделает – тем более теперь, когда почувствовала ЭТО, пропустила через себя идею Дома. Когда-то она категорично обрекла Лавайра Мессейс на смерть – а Ив, тот самый Ив, который поклялся убить его, сказал ей, что она не мероканка, раз чувствует так. Теперь она его поняла тоже, и поняла ещё одно: они с Кейвом, Гэвэнто и пока ещё незнакомым Шеном никогда не станут Домом, если сейчас решат вопрос своей Крови так, как этого от них все ждут. Они должны сделать это так, как сделали Вера, Гемы и остальные: все вместе, выслушав его, поняв, приняв в себя его боль, его заблуждение и его ошибку, и только тогда решить, отречься от него, или… спасти. Ей казалось, что если она скажет это сейчас, её поймут и даже поддержат, не смотря на то, что весь остальной Союз ждёт от них совсем другого… Чувство было такое сильное, такое чистое и ясное! Ей плакать хотелось, и хотелось поговорить обо всём этом с Кейвом и Гэвэнто прямо сейчас!

– Кейв в порту. – Немного озадаченно сказал Ив, включая браслет, когда она упомянула о нём. – Что-то случилось, или просто забыл что-то?

– Мне нужно в космос. – Коротко ответил Кейв на его вопрос. – Ош улетел на Грит, я лечу за ним.

– Ош улетел… – Ив замер. До него дошло почти сразу – Кейв ещё продолжал что-то говорить, а он уже лихорадочно прокручивал в голове варианты. Анна испуганно смотрела на него.

– Грит, – Ив связался со своим кораблём. – Где лорд Ош?

– На Геште, Кайл Ивайр. – Прозвучал из браслета бесплотный голос Грита. – Я наблюдаю за ним.

– Ему необходимо прикрытие. Как можно скорее. Как скоро ты можешь это сделать?

– За пятнадцать минут. – Просто ответил Гит.

– Действуй. Мы с Анной будем на Геште немного позже, прикрой и нас.

– Я понял приказ, Кайл Ивайр.

– Что происходит? – Спросила Анна.

– Мехротра. – Коротко ответил Ивайр. – Ну и дурак же я!..

– Я не поняла! – Воскликнула Анна, бросаясь за ним следом. Но ещё до того, как он нашёл время объяснить, сопоставила последние события, и догадалась.

– Там же женщина! – Сказала, не в силах поверить в такое святотатственное для кинтаниан намерение.

– На карте стоит такое, – возразил Ив, – что это мелочь. Даже это – мелочь.

– Но почему?!

– Помнишь, я рассказывал, как вдохнул пска на Ариге и очутился лицом к лицу с Лавайром?.. То же самое произошло, наверное, и с Лордом Понтификом когда-то. Он вдохнул пска, может быть, случайно, может, просто хотел попробовать – или ему кто-то рассказал под страшным секретом, или сознался, что в наркотическом сне можно встретиться с ним лицом к лицу. И он не устоял перед искушением – встретить его и убить. Лорд Понтифик тоже когда-то был клык-офицером, мне рассказал это Ош. Он был уверен в себе. А Лавайр, наверное, играл с ним в поддавки, пока не подчинил себе его волю, а пска не съел его тело и душу. Понтифику не обязательно было отдавать приказ – ему всего лишь нужно было рассказать Лавайру, что леди Шиаз полетела на Корту.

– Ив, это кошмарно.

– Согласен.

– И кто сейчас может быть на Геште?!

– Я понятия не имею, Анна, кем Лавайр мог заменить меня. Боюсь даже предполагать…

У кинтанианских лордов иметь охрану было не принято. Считалось, что вполне достаточно сигнализации и нескольких охранных и боевых устройств; а вообще-то дом кинтанианина высшей Касты охраняло мужество его хозяина. У лорда Наместника Понтифика на Корте тоже охраны не было; с ним жил племянник, лорд Корин, пилот и секретарь, молодой лорд Растин, и больше никого. Если случалась такая необходимость, роль охранника и телохранителя мог сыграть домашний андроид-обслуга, впрочем, нужда в этом возникала так редко, что и говорить об этом не стоило. Сегодня же лорд Кор впервые пожалел об этом. Не то, чтобы он боялся, хотя чувствовать себя практически приговорённым к смерти ему было неприятно, и нервы были напряжены. Просто мутанты-кинтаниане по природе своей были не способны бояться смерти, этот инстинкт у них был почти атрофирован. Он не хуже Оша понимал, что стал мишенью для сил, стремящихся окончательно поссорить мероканцев и кипов – а что такие силы существуют и действуют, он не сомневался; для него это был повод не усилить охрану, но принять меры к тому, чтобы его выступление ушло в эфир в любом случае. Для этого он прибег к самому простому способу: записал своё выступление ещё по пути на Гешт, а теперь запустил его в эфир и прошёл в свою комнату, где создал имитацию выступления: включил мониторы, выключил передающее устройство, и начал повторять свою речь.

Когда Ош приземлился на Геште, виртуозно избежав ловушек сети, и проник в виллу, его встретила всё та же жемчужная тишина. В первой комнате лежал убитый лорд Растин, которому аккуратно сломали шею. Судя по всему, он не успел понять, что происходит, и не сопротивлялся, что было странно: лорд Растин был молод, но уже имел довольно высокий чин. На всякий случай проверив пульс, Ош выпрямился и послал зов о помощи, в открытую – теперь терять было уже нечего.

Его приближение леди Шиаз услышала: резко развернулась в его сторону, сжав в руке столовый нож. Ош провёл рукой перед губами в жесте молчания, и она кивнула. Ош ещё осторожнее двинулся дальше, пока не услышал звуки борьбы – а тогда, отбросив осторожность, ринулся на звук.

Лорд Кор в свои сорок с лишним лет формы не потерял, и нападение его врасплох не застало; но когда он увидел нападающего, то на секунду, растерявшись, замер: этого мероканца он только что видел на Корте! Он даже одет был точно так же, и точно такой же Нападающий Волк оскалился с его плеча. Кор даже открыл рот, чтобы спросить что-то, но не успел произнести ни звука. Мероканец легко, как ребёнка, схватил двухметрового, слегка отяжелевшего с годами кинтанианина за грудки и швырнул об угол так, что у того хрустнули кости. Нагнулся, поднял за волосы голову, заглянул в лицо с каким-то спокойным интересом, уловил в них искру сознания, чуть склонил свою голову к плечу и лёгким движением свернул шею лорду Кору. Услышал шорох, стремительно развернулся – и прямо навстречу размытой тени: бросившемуся в атаку клык-офицеру.

Ош тоже был потрясён внешностью своего противника, но это ни в коей мере не повлияло на его атаку. Изменив направление броска, он опередил движение противника, ушёл от встречной атаки, очутившись чуть сзади, и, крутанувшись на носке ноги, второй ногой в космическом ботинке ударил его по шее. Такой удар ломал людям позвонки, а андроидам отрывал головы, но у этого существа голова только чуть склонилась к плечу. Ош уже был далеко, с другой стороны, легко и словно бы небрежно танцуя вокруг него. Противник его подвигал челюстью, рукой вернул голову на место. По волосам, пальцам рук и даже меж губ зазмеились ядовито-голубые разряды, но ударить он не успел – Ош запустил в него столешницей, а когда киборг увернулся от неё, он столкнулся с большим деревом в кадке. Органика приняла разряд, запахло дымом и смолой. Тёмно-серые глаза киборга вспыхнули нестерпимо-синим светом, красивое лицо исказилось.

– Ублюдок. – Отчётливо произнёс он. – Сдохни.

– Сам сдохни. – Огрызнулся Ош. – Ты, умертвие!

– Я не умертвие. – Огонь из серых глаз полыхнул сильнее. – Я – живой. Я мыслю; я помню. Ты – лорд Ош. Сдохни. – И такой же размытой тенью он рванулся к Ошу.

Тот ждал этого, и увернулся, в самый последний момент, когда киборг почти коснулся его; увернувшись, ударил снова, и опять, и ещё раз: лицо киборга лопнуло, из зияющей раны на плечо хлынула янтарная искусственная кровь. Но ещё раз он Ошу ударить не дал, поймал его ногу у самого лица, крутанул здоровенного кинтанианина, как тряпичную куклу, и ударил им наотмашь о стену. Упав, Ош выгнулся от боли, кровь из прокушенного языка хлынула на подбородок. По телу разъярённого киборга вновь побежали змейки разрядов. Ош покатился по полу, под волну ослепительного сияния, выжигающего дыры в органике стен, вскочил на ноги. Сил уже не было выдерживать прежнюю скорость; на самом деле он уже надеялся только на чудо… И чудо случилось: позади киборга возник ещё один размытый силуэт: второй офицер. Кейв точно так же, потрясённый, не потерял ни секунды. Его удар сильно свернул голову киборгу. Тот понял, что против двух клык-офицеров ему не выстоять – даже ему, и даже не смотря на то, что один из этих офицеров ранен. Увернулся от очередной атаки Кейва, и бросился прямо в прозрачную стену; пробил её и рухнул в пропасть, затянутую туманом. Воздух из дома со страшной силой ринулся в разреженное пространство Гешта, тело лорда Кора поволокло по полу к пролому. Кейв схватил Оша за шиворот, вытащил в соседнее помещение и заблокировал выход. Смотрел, как Ош пытается рукой стереть кровь с подбородка, всё ещё тяжело дыша.

– Жив. – Констатировал, успокаиваясь. – Я уже не надеялся.

– Я сам уже не надеялся. – Невнятно из-за прокушенного языка откликнулся Ош. – Безумие какое-то.

– А почему, собственно, мы никогда не задумывались, что стало с киборгом? Шитаха говорил о крохотном отросточке головного мозга; куда-то ведь он дел всё остальное.

– Продал Л: вару или использует сам?..

– Как бы там ни было, это серьёзная проблема.

– Он меня узнал.

– Что?! – Не поверил Кейв. – Ты в своём уме?!

– Он! Меня! Узнал! – Раздражённо повторил Ош. – Он хотел меня убить – ХОТЕЛ! Это не совсем киборг, хотя кровь у него искусственная. У него есть что-то своё, какая-то память, какие-то чувства.

– Святые небеса. – Пробормотал Кейв. – Этого нам только не хватало…

Ещё через пару минут виллу наконец-то наводнили кипы, стало тесно от красных и серых френчей и высоченных мужчин. Лорда Кора сняли с камней над пропастью; никаких следов киборга, конечно, никто не обнаружил. Мало того, когда до Гешта добрались Ив и Анна, оказалось, что этих следов не может обнаружить и Грит. Только остатки искусственной крови на полу и обломках стены свидетельствовали о том, что Ош и Кейв говорят правду. Но кто по-настоящему был в шоке, так это сам Ив.

– У него даже татуировка на плече была. – Говорил Ош, когда они вернулись на Грит и Ошу залечили повреждения. – Точно такая же, как у тебя. И одет он был, в точности, как ты: даже майка немного замаралась на боку, у ремня.

– Но это значит, меня видел кто-то… Прямо на Корте. – Растерянно сказал Ив. Они замолчали. В крипте Грита собрались только он, Анна, Кейв и Ош. – Не знаю, что делать. Я собирался лететь на Грите за Шеном, а Анну оставить здесь, чтобы она встретилась с леди Ариной. А теперь – как я её здесь одну оставлю?!

– Не одну. – Возразил Ош. – Я останусь с ней, и с нею поеду в Дину. Не забывай, я клык-офицер.

– Об этом разве забудешь. – Покачал головой Ив. Глянул на Анну. – Я обещал ему, что заберу его оттуда, чего бы мне это не стоило. Но как улететь отсюда и оставить всё без присмотра Грита?..

– Слетай на другом корабле. – Предложил Кейв. Гриту предложение не понравилось, и он сумел дать это понять: по стенам крипта пробежала чуть заметная рябь.

– Как без риска? – Мягко спросила Анна. – Я уже путешествовала на Корту из глубин космоса, совершенно одна при том, и осталась цела. Не переживай за меня, Ив. Во всяком случае, есть Пространство Гроома; но я думаю, с Ошем мне совершенно ничто не грозит. Я верю ему так же, как и тебе.

– Я, кстати, тоже кое-чего стою, если что. – Немного ревниво заметил Кейв.

– Конечно. Но за Шеном должен полететь и кто-то из Мессейс. – Напомнила Анна. – Я не могу, Гэвэнто ещё юн, и сам не очень ориентируется в нашей ситуации. А ты самый старший из нас, и самый умный.

– Анна права. – Кивнул Ош. – Сколько вас не будет?

– Месяц и неделю. – Ответил Ив, со странным выражением лица глядя на Анну.

– Мы продержимся. – Пообещал Ош.

– Мы ещё ни разу не расставались. – Признался Ив, когда они с Анной остались одни. – Я боюсь, и не хочу.

– Мы долго были врозь… – напомнила Анна. – Ты просто забыл.

– Это… не то. С тех пор, как мы нашли друг друга, ты всегда со мной. И это правильно. Месяц и неделя! Мне даже подумать страшно. Анна, я уже скучаю!

– Я тоже. Но так нужно… Если ты останешься и подождёшь… Но каково там Шену, для него каждый день в тюрьме – испытание. И потом, я не хочу в космос. Не знаю, но даже сегодня, когда я попала на Грит, мне стало плохо, я почти задыхалась. Ты понимаешь меня?..

– Ну конечно. – Ив ласково поцеловал её в висок. – Я всё понимаю, кроме одного: как мне прожить это время без тебя?

– Будем общаться. Я не знаю, мне тоже страшно, честно. – Ей хотелось смеяться над своей глупостью, но и плакать тоже. Они действительно расставались впервые с тех пор, как он взял её за руку, вернувшись на Грит, и сказал…

– Ты сказал: «Я просто смотрю на тебя». Ничего такого, но у меня сердце перевернулось в груди.… В этот момент я и начала падать в небо, и не остановилась до сих пор. Расстаться с тобой – всё равно, что на время умереть. Только время от времени это всё равно будет случаться, Ив. Лучше думай о том, что вернёшься, и мы снова будем вместе. После разлуки.

– Мне жалко времени, что мы потеряем. – Усмехнулся Ив, но глаза не смеялись. – Жизнь такая короткая. Ещё лет… семьдесят, сто… И мы расстанемся навсегда. Тебе не страшно от этих мыслей?

– Я в это не верю. Мы уже победили смерть, время, расстояние и безнадёжность, Ив, мы не расстанемся, это невозможно.

–Как же я… – Он не договорил, крепко обнял её на балконе их луанской виллы, зажмурился, отвечая на поцелуй. У него дрожали руки и кружилась голова: от глупого страха перед разлукой, от того, что он её любил, от того, что она его любила. От того, что такой любви не бывает, как не бывает и всего того, что случилось с ними.… От того, что это всё-таки происходило, вопреки всему, и он действительно боялся потерять хоть секунду своего счастья.

Ош лежал без сна у себя, смотрел в потолок. Приборы срастили рёбра и остановили внутреннее кровотечение, но вкус крови и воспоминание о шоке, пережитом в момент, когда им вертели, как куклой, держа за ногу, не отступали.

«Что ты сделал со своей жизнью, Свари?.. – Спрашивал он сам у себя. – И зачем? Святые небеса, зачем тогда на Пскеме я вышел к этим двум мероканцам…»

Сигнал сообщения прервал его невесёлые размышления. Он лениво потянулся за браслетом, активировал послание – и дурное настроение как рукой сдуло. «Ты самый храбрый, самый лучший и самый красивый. – Написано было там на диалекте Калькхэн. – Я знаю, что герой – это такой, как ты. Мона Гленна».

Глава вторая

САД КАМНЕЙ

Как бы там ни было, а заявление лорда Кора было озвучено, и здесь ничего изменить уже было нельзя. Корта приняла новых персонажей легко и радушно, как это вообще свойственно было этой странной, но доброй планете, и на другой после двойной сенсации день всё было уже так, словно Мессейс, Кайл Ивайр, Лара и лорд Ош всегда были тут. С утра пришли рекламные ролики нескольких магазинов и ресторанов, гленки уже обжили сад, кортианская семья на симпатичной лодочке привезла фрукты и свежий яблочный хвощ… Взрослые ещё протирали глаза и принимали душ, а Гэвэнто с Асте уже были на пляже с целой компанией мероканских и кортианских подростков. На обед Гэвэнто пришёл уже полностью преобразившимся; смесь кортианской и мероканской подростковой моды была достаточно броской и причудливой, чтобы заставить брови Кейва чуть приподняться, а Ива – показать мальчишке пальцами левой руки: «Здорово!» Вилла уже была жилой и уютной, словно и не было двадцати с лишним лет одиночества и тишины. За распахнутыми окнами стрекотали и возбуждённо галдели гленки, на крыше играла музыка, которую включили Асте и Гэв, в столовой Анна включила стильную мерокано-кортианскую композицию, в общем, была нормальная мероканская шумная обстановка. Выхватив у Анны из рук самый сочный кусочек хвоща, Ив уворачивался от неё по всей столовой, под заразительный смех Лары. Ош сидел на стойке, разделяющей столовую и кухню, с чашкой спа, и с усмешкой наблюдал за ними; Гэвэнто с Асте быстренько нахватали продуктов и смылись… Анна предложила, «Пока никто ещё никуда не улетел», отправиться к морю, и Лара радостно согласилась, первой, не дожидаясь, что скажут Ош или Кейв. Она не была шокирована тем, что мир оказался безграничным, ей это, скорее, понравилось. Запахи, краски, разнообразие – видно, это было именно то, что ей нужно. Она переодевалась не реже, чем Анна, и постоянно рвалась куда-нибудь, хотя бы просто погулять. На пляже морского залива, куда они отправились все вместе после обеда, она веселилась больше всех; по дороге обратно она присоединилась к танцующим кортианам и вынудила к тому же остальных, кроме Кейва и Оша, которые были иначе воспитаны на Кинтане. Но если Ош вообще-то относился к подобным вещам одобрительно, хоть сам и не решался, то Кейв по-настоящему страдал: ему казалось, что Лара, Ив и Анна делают себя посмешищем. А тут ещё встреча с двумя пилотами, прилетевшими с ними на Грите – это вообще его добило, и про себя он решил больше никогда и ни за что в подобных прогулках не участвовать. И как Ош это всё мог созерцать с таким одобрением и даже удовольствием?.. Комизм ситуации заключался в том, что здесь Кейв был больше кинтанианином, чем сам Ош, сам это понимал, и злился на себя за это. Но поделать ничего не мог. Ему казалось, что он неуместен, что мешает остальным своим недовольным видом, и от этого ещё сильнее замыкался в себе.

Остальные от прогулки остались в восторге.

– Я хочу, – рассказывала Анна, – поехать в Дину по земле, честно, время есть! Я в юности, ещё на Земле, мечтала купить мотоцикл и проехать через пол материка, к океану. Я уже не на Земле, а мечта осталась. Я посмотрела карту, примерно представляю маршрут, только не знаю, на чём можно поехать…

– По монорельсу, на скутере. – Тут же откликнулся Ош. – Со мною, разумеется; я обещал Ивайру не спускать с тебя глаз.

– Кого другого я бы не потерпела, но с тобой, Ош, хоть на край света. – Засмеялась Анна. Она сидела на перилах балкона, спиной к бездне, слабый ветер играл светлыми волосами. Ив смотрел на неё со смешанным чувством восхищения и беспокойства. Его пугало то, что она сидит так небрежно; его пугало её желание, но как он мог возражать? И потом, её идея нравилась ему самому.

– Всё самое интересное произойдёт в наше отсутствие. – Сказал он, продолжая глядеть на неё с тревожной нежностью. – Я уже заранее обзавидовался!

– Я буду присылать тебе картинки. – Так же нежно улыбнулась ему Анна. Они снова остались вдвоём, это происходило с ними так естественно. Весь мир переставал существовать, они видели и слышали только друг друга, и бесполезно было пытаться этому помешать; поэтому Ош ушёл с балкона, увлекая за собой Лару и Кейва. Ив подошёл ближе, и Анна скрестила руки у него на затылке:

– Мне нужно будет занять себя чем-то, пока я буду тосковать по тебе.

Ив и Кейв улетали вечером. Распоряжение лорда Кора вступило в силу, как только его услышали на самых отдалённых станциях и терминалах Союза; на Грит отправились мероканцы, которые летели с Ивом: у Грита и его капитана теперь была команда. Провожать у мероканцев не было принято, и Анна простилась с Ивом и Кейвом дома. А потом маялась, одержимая желанием посмотреть в окно, как стартует их корабль, хоть и знала прекрасно, что ничего она не увидит, силовые установки антигравитаторов искажали видимость. Старт можно было угадать только по дрожанию воздуха над скалами вдалеке. Проще было проследить передвижение Ива по браслету, и она то и дело бросала на него взгляд. Ош посматривал на неё с сочувственной усмешкой: все её мысли и чувства были написаны на лице, обычно таком сдержанном, даже холодном.

– Давай лучше выберем средство передвижения для нас с тобой. – Предложил мягко, когда она в очередной раз впилась газами в браслет. – Чем быстрей уедем отсюда, тем тебе будет легче. Как ты будешь спать в вашей постели без него?

– Правда. – Она на миг чуть не прослезилась, но взяла себя в руки. – Ты сам этим займёшься?

– Лучше вместе. У меня своеобразный вкус относительно подобных вещей. Я люблю всё, что летает.

– Я тоже. – Улыбнулась Анна. – Но сверху мало что увидишь.

На сборы у них ушло всего три часа. Грит уже направился к границам системы, чтобы создать зону перехода; Ив в последний раз вышел на связь, сообщил, что ещё видит Луану, пожелал приятной поездки. Ош предложил Анне двухместный скутер, большую удобную машину, чем-то и правда напоминающую мотоцикл, но шире, ниже, с сиденьями удобными, как в машине, со щитками впереди, закрывающими ноги и лицо. Колёс, или на чём оно там двигалось, видно вообще не было. Путь Анны и Оша лежал сначала на восток, куда из самой Луаны дороги не было, лагуна, в которой находился город, скрывалась в окружении скал; потому транспорт ждал их по другую сторону хребта, на склоне горы. Под вечер, оставив Асте и Гэвэнто на попечении Лары и Ва, Анна и Ош поднялись в лифте на гору, с которой попали на площадку с несколькими подобными же машинами. Ош погрузил в неё сумку с продуктами – им предстояло ехать по абсолютно дикой местности несколько часов, – сел за пульт управления. Анна устроилась сзади. Оглянулась на открывающуюся отсюда, почти с вершины, фантастическую горную страну. Она бывала в Крыму, на Тибете и в Саянах; все эти горные массивы ни в какое сравнение не шли с тем, что она видела теперь. Горы были зелёные, поросшие кудрявыми деревьями и папоротниками до самых вершин. На дальних склонах виднелись какие-то странные циклопические руины, вообще ни на что не похожие. Смотритель площадки, пожилой темнокожий мероканец Касты Служащих, жующий смолу, как Асте, и весь пропахший этой смолой, пожелал им счастливого пути и включил монорельс, чуть слышно загудевший и приподнявший и качнувший их машину. Ош уверенно щёлкнул чем-то, манипулируя большим пальцем, машина тяжело, но как-то уютно осела на рельсе и плавно тронулась с места.

– Как поедем, быстро, или помедленнее? – Спросил Ош, чуть повернувшись.

– Быстро, конечно! – Воскликнула Анна. – Как можно быстрее!

– Чудные. – Пожал плечами мероканец. – В горах-то?..

Двигаясь на магнитной подушке, их машина не зависела от рельефа местности, и мчалась с одинаковой скоростью и в гору, и с неё. Особого вмешательства в управление она не требовала, поэтому Ош с Анной могли всласть любоваться видами и обмениваться впечатлениями.

Мраморные горы тянулись по всему побережью на востоке материка Г’явайлы, и лишь далеко на севере сворачивали на запад, снижаясь в плато, обрывающееся отвесными утёсами над Великими Равнинами. Снег даже на самых высоких вершинах появлялся не чаще, чем раз в десять лет; со стороны моря склоны гор до самых вершин поросли зеленью, с обратной же стороны были поразнообразнее: каменистые пустоши, ущелья, плато и альпийские луга… В лесах скрывались так поразившие Анну руины. Ош объяснял: эти руины – останки городов, подобные которым были на Мераке и Гароде, есть на Кинтане и Барде, на Савале, нет их только на Шхаре и Раббе. Самые древние были на Мераке, самые молодые – им не более шестисот лет, – есть на Савале. Никто так и не смог выяснить, что за народ строил эти города, куда он делся и почему. Нет ни рисунков, ни останков, ни каких-то иных следов и свидетельств, кроме самих руин.

– Они обычно располагаются в недоступных местах, в джунглях, горах, иногда на совершенно неприступных скалах. Я не удивлюсь, если и на твоей планете есть что-то подобное.

– Наблюдатели. – Сказала Анна.

– Ты будешь смеяться, но эта версия признана в научном мире самой конструктивной. Считается, что это строили Ур. Наблюдали за своими подопечными какое-то время, убеждались, что всё в порядке, и улетали. Впрочем, это не доказано.

– Как ты думаешь, где сейчас Ив?

– В гиперпространстве, Анна. Это слишком абстрактное понятие. Сложно указать пальцем.

Она засмеялась немного нервно.

– Прости. Я внимательно тебя слушаю, просто мне иногда становится невыносимо. Хочется произнести вслух его имя, и услышать, как ты говоришь о нём.

– Да пожалуйста. – Покладисто кивнул Ош. – Сколько хочешь, и когда хочешь. Кто я такой, чтобы осуждать твои невинные капризы?

– Очень красиво. И кажется, на Земле тоже есть города, которые когда-то покинули все жители, не оставив о себе ни какой памяти. Впрочем, я могу и ошибаться, я зоолог, не историк.

– Как зоолог, ты будешь просто в восторге, когда мы будем проезжать Великие Равнины, я тебе обещаю. Впрочем, и в джунглях ничего себе обстановка. На мой вкус здесь всего через чур; мы, кинтаниане, восстанавливаем природу своей планеты до сих пор, и она у нас ручная, аккуратная, очень однородная. Высшие виды восстанавливаются медленно, некоторые совсем не желают этого делать. Но мы привыкли, и нам нравится. Буйство кортианской фауны нас пугает.

– А меня – восхищает. Честно!

Ближайшие руины лежали прямо под монорельсом, на склоне горы, и, проезжая над ними, Анна увидела обломки мостов, странные выпуклые купола, арки и колонны. Ступени храмов показались ей слишком высокими для человеческих ног, но она могла и ошибиться, всё промелькнуло так быстро, оставив образ нереальной, печальной и тревожной красоты. Подобные руины были воплощением тайны; но впечатление быстро было вытеснено другими, картинки и виды сменялись мгновенно, как в калейдоскопе. То ныряя в укромные ущелья, то проносясь над горными склонами и созерцая долины и распадки с высоты птичьего полёта, Ош и Анна могли оценить всю необычность и роскошь соседства кайнозойской и космической эр: ажурные, почти призрачные космические антенны среди папоротниковых джунглей, или окружённые защитным силовым полем энергоустановки – эти мерцали и струились, не позволяя проследить свои очертания, и начинали протяжно и тихо петь при малейшем колебании воздуха. Если бы не эти сооружения, слишком масштабные и в то же время изящные, нельзя было бы определить, в какой эпохе жили кортиане и кортианские мероканцы: городишки и деревни, время от времени открывающиеся взору в какой-нибудь уютной горной долине или на каком-нибудь ровном и безопасном горном склоне, казались тихими и патриархальными. На альпийских лугах паслись ламы, местные козы и свинки – скорее грызуны, чем копытные, – их сторожили смуглые подростки с голыми коленками и круглоухие бесхвостые псы. Мальчишки махали руками, провожая редких путешественников, и что-то кричали; псы лаяли. Люди, такие же смуглые, и обходившиеся минимумом универсальной, для любого времени подходящей, одежды работали в огородах и на склонах, в зарослях яблочных хвощей, срезая молодые побеги для рынка, или ухаживая за цветами на плантациях, или бродя по колено в воде по посадкам, или ловили рыбу в мелких горных речках. Ош по возможности объяснял Анне, что они видят, а она старалась увидеть сразу всё, и кое-что действительно успевала. Кортианские города, мелькавшие кое-где в долинах, маленькие и уютные, и мероканские города, привольно раскинувшиеся по склонам вдоль горных рек, и смешанные мерокано-кортианские посёлки, похожие на горсть разноцветных кубиков, небрежно брошенных на зелёный бархат. Горы снижались, альпийские луга попадались всё чаще и чаще, засеянные обширными цветочными плантациями, при виде которых Анна не могла удержать восхищённого возгласа: слишком это было красиво, даже через чур.

Участившиеся вышки антенн и энергоустановок, дрожание силовых полей, и разветвление монорельса свидетельствовало о приближении большого города: Чары. Обогнув гору Туманов, у подножия которой находилась древняя кортианская столица, Ош и Анна попали в густой поток транспорта, самого разного. Ош включил автоматическое управление и задал маршрут: к одному из домов Мессейс, на окраине Чары, как раз у выезда в нужном направлении.

Домик был небольшой, почти коттедж, уютный, старинный. Анна не знала мероканской старины, но всё-таки почувствовала её, едва войдя туда. Зажгла свет – уже стемнело, Чара мягко сияла миллионами огней за окнами. Анна включила кондиционер для Оша, и тот благодарно улыбнулся:

– Ценю твою жертву.

– Это не жертва. – Анна налила напиток, помешала его стеклянной палочкой, подала Ошу. – Я выросла в холодном мире. Мне легче переносить небольшой холод, чем жару.

– Ты не передумала насчёт дальнейшего путешествия?

– Что ты! Мне понравилось безумно, я вся в предвкушении. – Она села на стойку, скрестив в щиколотках загорелые ноги, тоже со стаканом напитка в руках. Она улыбалась, и Ош не мог не улыбнуться, глядя на неё.

– Ты самая красивая женщина в этой Вселенной. – Сказал мягко. – Иву безумно повезло.

– Это мне повезло. – Возразила Анна. – Лучше Ива во Вселенной ничего нет, хоть и говорится, что она полна чудес. Но он – самое главное чудо из возможных.

– Я знаю. – Кивнул Ош. – Я тоже люблю его; может, поэтому я сейчас… – Он не договорил, пригубил напиток, отвернулся с улыбкой. Покачал головой. – Поедем на рассвете, Анна. Давай спать.

Анна тоже улыбнулась ему в спину, немного смущённо, но и польщено. Поставила полупустой стакан на стойку, и андроид с антропоморфной внешностью убрал его в мойку.

– Будете что-то ещё? – Спросил чуть неестественным тихим голосом. Анна покачала головой:

– Хочу принять душ и лечь спать. На рассвете мы уезжаем.

– Как скажете. – Прошелестел андроид. – Душ на втором этаже. Постель и бельё будут готовы, пока вы моетесь.

На рассвете они покинули Чару, но теперь их ждали не горы, а сотни километров холмов, болот и джунглей сердца Г’явайлы. Сразу за пригородами и окружёнными садами кортианскими виллами начинались продуваемые всеми ветрами холмы, по которым, сотрясая землю, бродили стада невероятных кайнозойских животных. По мере того, как холмы становились всё круче, животные, напротив, мельчали; снова появились сады, озёра, рощи из папоротников и настоящих лиственных деревьев, таких редких на Корте. Их листья напоминали ивовые, но достигали почти полуметровой длины, а плоды были ярко-оранжевыми, красными, ароматными и совершенно не съедобными. Местные жители украшали ими свои дома, и вдобавок, их запах, для человека очень приятный, отпугивал насекомых. Анна взяла себе связку, просто так, как сувенир.

В обед они оказались в кортиано-мероканском городке Марна, расположенном в долине реки Аны. Здесь жили кортиане и мероканцы Касты Рабочих; занимались они в основном разведением животных и выращиванием болотного злака, из муки которого пекли грубые лепёшки, а из сока варили тёмное местное пиво. Мучные изделия, такие популярные повсюду на Земле, на Корте были экзотикой, их пекли только в некоторых областях и на нескольких островах. Анна успела страшно соскучиться по хлебу, и набрала лепёшек в дорогу. Кортианская семья, которая пустила их с Ошем пообедать, – в маленьких кортианских городах не было ни гостиниц, ни столовых, ни магазинов, всё, что нужно, путешественники получали у местных жителей, – польщённая интересом Анны к их стряпне, пообещала ей присылать свои лепёшки в Луану.

– Вот видишь, какая огромная польза от моего путешествия. – Важно заявила Анна Ошу, когда они поехали дальше. – Я просто в восторге от этих лепёшек. Мне этого очень не хватало.

– По дороге соберёшь столько всякой снеди и экзотики, что хватит на всю Луану.

– Ну и что?.. Подумаешь. – Анна села за пульт, чтобы Ош немного отдохнул. Несколько подростков, кортианских и мероканских, почтительно созерцали их машину и делились впечатлениями, ничуть не смущаясь того, что Анна с Ошем их прекрасно слышат. Загорелые, тоненькие, темноволосые и темноглазые, свободные и счастливые – при виде местных детей у Анны всегда что-то начинало болеть внутри, не сильно, но ощутимо. Офты были стерильны: расплата за вторую жизнь, за совершенство. Но для Анны это было не важно, по крайней мере, не настолько, чтобы хоть в чём-то изменить Иву. Она пока даже идею искусственного зачатия отвергала наотрез. Вздохнула, отвернувшись, и включила скорость.

Смешанные пейзажи: то болота, то холмы и маленькие рощи, то каменистые распадки и древние рудники, о которых теперь напоминали только слишком правильные карьеры и пустые строения, то ухоженные рощи и сады, скрывающие посёлки и деревни. Здесь было очень много человеческих поселений, от крохотных кортианских хуторов, до больших и многолюдных городов. Но остановились путешественники только поздно вечером, в Кла, мероканском провинциальном городе, где жили в основном Ортодоксы красной синардийской расы. Спокойный, чистенький, тихий городок, чопорный, гордый своим безмятежным покоем. Анна с Ошем получили в своё полное распоряжение небольшой домик на сваях на самой окраине, в тени высоких акаций, над медленными жёлтыми водами какой-то небольшой равнинной реки. Они поужинали и уже собирались спать, но тут браслет Анны ожил и замигал: на связь выходил Грит. Анна включила его, и в воздухе повисло голографическое изображение Ива, сидевшего в крипте, такое яркое и отчётливое, как на хорошем экране. Анна несколько секунд смотрела на него и улыбалась счастливо, почувствовав в полной мере, как же она соскучилась по нему за это короткое время!

– Ты по-прежнему хорошо выглядишь. – Заметил Ив с такой же счастливой улыбкой. – Где вы сейчас? Я вас не разбудил?

– Мы в Кла, как раз собирались ложиться спать. – Призналась Анна. – А вы где?

– В гипере. Здесь сложно назвать точные координаты, хотя Грит это может. Кейв спит, я его не стал будить, пообщается с вами завтра к вечеру, Грит говорит, будет ещё возможность. А я не мог удержаться, мне не спалось.

– У вас ночь? – Поинтересовался Ош, Ив рассмеялся:

– Уже практически раннее утро. Я боялся проспать, сеанс всего две минуты. Сидел тут, смотрел на звёзды, болтал с Гритом, смотрел записи наших с вами посиделок здесь, в крипте – Грит всё записывает. Как ваше путешествие?

– Здорово. Мне так нравится! Это была хорошая идея, только Ош страдает от жары.

– Ничего, справлюсь. – Возразил Ош. – На самом деле здорово, не только Анна в восторге. Я никогда не был на Корте, даже не представлял себе, насколько здесь всё интересно. Ладно, болтайте, я пошёл спать. Завтра нам ехать через джунгли, нужно выспаться. – Он ушёл в комнату, где работал кондиционер, а Анна продолжала сидеть напротив голограммы, глядя на Ива.

– Я так скучаю по тебе. – Призналась, улыбаясь и почти плача. – Всё так здорово, но тебя мне так не хватает!

– Я даже не предполагал, насколько мне это будет нелегко. – Ответил Ив. – Может быть, стоило отправить одного Кейва, хотя не думаю. Он тоже не очень доволен, и потом, я обещал Шену. Ему сейчас гораздо хуже, чем нам с тобой.

– Я, возможно, покажусь тебе очень плохой, но меня это не волнует. – Надула губы Анна. – Мне хочется быть с тобой.

– Мне тоже. Прости, связь сейчас оборвётся. Я люблю тебя, родная моя.

– Я тоже… – Анна запнулась, голограмма исчезла. Пол ночи не могла потом уснуть. Лежала, обняв подушку, слушала ночные вздохи реки, воркование гленков, журчание воды меж свай. Под утро река начала вздыхать протяжно и громко: обычное явление для кортианских равнинных рек, но с непривычки немного тревожное. Анна вышла на террасу, постояла, кутаясь в плед, глядя на то, как мерцает сквозь лёгкий, прозрачный туман водная гладь, и только когда продрогла, вернулась к себе и, наконец, уснула.

Проснулась после обеда, Ош уже сходил на местный рынок и принёс фрукты, напиток и жареную рыбу. Мелкие ящерки деловито копались в иле у свай, время от времени замирали, громко и тоненько свистели и снова принимались за своё увлекательное занятие. По реке медленно плыл плот, и мероканские подростки с помощью сетей ловили креветок. Взрослые спали – был час полуденной жары, когда под солнце рисковали выходить только бесстрашные мероканские дети. Даже их вечные спутники, собаки, предпочитали дремать в тени, под сваями или кустарником. Анна искупалась, тщетно пытаясь соблазнить на это Оша, предпочитавшего прохладу, и только к вечеру, когда спала жара, они отправились в дальнейший путь.

Монорельс, перекинувшись через широкую, но мелкую речку, вонзился в джунгли, по прямой пронзая их тысячекилометровый массив. Практически сразу густые кроны папоротников скрыли солнце, и монорельс засветился в полумраке таинственным струящимся светом; заметно стало и мерцание защитного поля, словно какой-то полупрозрачный тоннель. Места были совершенно дикие. Гигантские папоротники, тесно увитые лианами и мхами, заросшие эпифитами и увешанные их цветами и плодами, стеной стояли вокруг. Со стволов папоротников, уже давно погибших, но не способных упасть – так тесно росли их собратья, – свешивались огромные сумеречные цветы, роняющие росу и серебряную пыльцу в подлесок, такой густой, что пробраться сквозь него, наверное, не помогло бы даже мачете. Круглые лимонные листочки, синие цветы, красные ягоды… Иногда подлесок колыхался, указывая на движение какого-то осторожного существа, которое не хочет быть замеченным; а один раз Анна и Ош смогли во всей красе наблюдать местного хищника: он сидел на стволе почти упавшего папоротника и смотрел на них злыми жёлтыми глазами. Что-то среднее между ягуаром и гепардом, гладкий, мускулистый, с длинными лапами, гибким изящным телом и удлиненной благородной мордой, с густым, гладким мехом, почти того же лимонного цвета, что и листва подлеска. Анна долго ещё чувствовала на себе его недобрый взгляд, слишком умный и безжалостный, чтобы просто его забыть. Даже спросила Оша, насколько надёжно силовое поле, и тот ответил, что Г’норм его не одолеет.

– Давно хотела спросить, почему некоторые названия животных на Корте произносятся, как имена?

– Потому, что это и есть имена. У кортиан имеются культовые животные, вроде вот этого Г’норма, Т’валва, рыб Т’ганьи, названия которых – это имена собственные, и пишутся с большой буквы. А ортодоксальные кортиане до сих пор, говоря вслух об этих животных, делают рукой жест вежливости, вот так, – Ош изобразил, – чтобы выразить своё уважение.

– Прикольно. А откуда ты столько знаешь о Корте, ты ведь не был здесь никогда?

– Анна, ты поразишься, узнав, как много я знаю. Считается, что, изучая историю, обычаи и языки планет Союза, мы, лорды Высокой Касты, выражаем так этим расам своё уважение. Только никакое это не уважение. Элементарный снобизм.

– Но идея хорошая. – Задумчиво проговорила Анна. Ош кивнул.

– Неплохая. – Подтвердил после небольшой паузы.

Даже ночевать пришлось в джунглях. Домик на сваях посреди тщательно очищенного от джунглей участка, увитый цветущими лианами, который содержала семья пожилых кортиан-ведов, накормивших Анну и Оша замечательным ужином, был так же окружён защитным полем. Уже поздно ночью, когда путешественники собирались спать, по встречному пути прибыла смешанная компания подростков, которые при виде Анны Мессейс без малейшего смущения осадили её с вопросами про Грита, Ивайра и Озакх. Проговорили почти до утра; утром нисколько не утомлённые бессонной ночью подростки покатили в Ану, а Анна, предоставив Ошу вести, пол дня клевала носом.

А джунгли и не думали заканчиваться. Ещё одну ночь путешественники провели, пообщавшись с Ивом и Кейвом, и узнав, что им скучно и что у них ничего не происходит, всё в тех же джунглях, засыпая и просыпаясь под крики их ночных обитателей. И только на третий день меж деревьями замелькали просветы, опушки, склоны невысоких заросших холмов, и, наконец, уже к обеду, скутер плавно и стремительно вылетел на широкую равнину. Река Д’янма, разделившись по всей равнине на неширокие рукава, горела жидким золотом в лучах приближающейся к зениту Ларсии, высокие голубые злаки, сплошным ковром покрывающие равнину, волновались и отливали серебром под порывами морского ветра. Море виднелось вдали туманной полосой – обман зрения приподнимал его над горизонтом. Деревья – настоящие деревья, – похожие на сосны, но с листьями мягкими, длинными и волнистыми, с такими широкими кронами, что в тени их порой умещалась целая кортианская деревня, купами и поодиночке росли по всей долине. Вдоль монорельса, почти на границе силового поля, шли по грудь в голубой траве величавые индрикотерии, при виде которых Анна едва не выпала из скутера. На какие-то секунды она увидела их близко-близко: мускулы, играющие под тёмно-рыжей лоснящейся шкурой, гордо, как у верблюдов, посаженные головы, большие влажные глаза и трепетные ноздри. Миг – и они остались далеко позади. Высоко выпрыгивая из травы, промчались вдали какие-то антилопы, с глухим гулом шло стадо огромных буйволов, правда, больше похожих на носорогов. Холмы скрыли море. Монорельс сделал плавный разворот вглубь материка, и теперь Анна с Ошем ехали на северо-восток, всё приближаясь к Великим Равнинам. Рощи масличных деревьев сменяли глубокие овраги, те сменяли округлые каменистые холмы; деревеньки, города, хутора и фермы, стада кортианских коз, тапиры, болота и озёра с тучами насекомых и птиц, плантации различных культур, энергоустановки и станции. Теперь не было никаких сомнений, что Корта – планета развитая, цивилизованная и густонаселённая. Дважды Ош и Анна делали остановку, перекусили, походили по кортианскому рынку, заглянули в трубу обозрения с высокой площадки: оттуда открывался фантастический вид на дальние скалы, предгорья Мозаичных гор, издали, и, правда, словно сложенных из разноцветной мозаики. Заночевали они уже снова высоко в горах; за день, переполненный впечатлениями, они так устали, даже Ош, что уснули, как убитые. А утром, миновав перевал, спускались по серпантину на первую из Великих равнин.

Начиналась она прямо от подножия гигантских отвесных скал, вдоль которых какое-то время мчался скутер, так, что с одной стороны от монорельса стояла каменная стена, аккуратно сложенная из красных, рыжих, серых, бордовых и почти белых плит, а с другой простирались бескрайние равнины, поросшие голубыми и жёлтыми злаками почти в человеческий рост, и деревьями, такими же, как по ту сторону гор, формой напоминающими акации. Как большие зонтики, купами и поодиночке, они вставали над переливающимися волнами травы, давая корм, тень и отдых жителям равнин.

На вершинах скал паслись кортианские козы, Ош и Анна иногда слышали их пронзительный клёкот. Постепенно скалы снижались, округлялись, разрезанные оврагами и ущельями. В одном из них Анна увидела кортианина-веда. Он вёл куда-то табунок лам; увидел путешественников, прикрыл от солнца лицо тонкой смуглой рукой и послал им ослепительно белозубую улыбку. Анна помахала ему рукой и потеряла из виду. Монорельс устремился в ущелье, и почти час Ош и Анна мчались меж скал, то вырастающих настолько, что монорельс начинал слабо светиться в полумраке, то плавно снижающимися, и тогда Анна видела их тень, скользящую по мозаичной кладке. Почти внезапно ущелье кончилось, и вокруг встали травы: они были на равнине. Простирающиеся на тысячи километров саванны Корты, по которым мигрировали бесчисленные стада кайнозойских животных: травоядных, всеядных, хищных. Здесь жили голубые полосатые кортианские львы, чёрные горбатые волки, маре, родичи гиен, бронтотерии, индрикотерии, карликовые и гигантские олени, козы, антилопы, бесчисленное множество грызунов, от совсем крохотных до крупных, размером с земную свинью, рогатые лошади, бесхвостые ослы, мириады птиц и насекомых. Иногда срабатывала автоматика, и тогда Анна и Ош подолгу, до часа, ждали, когда какое-нибудь стадо минует монорельс, имея возможность наблюдать за удивительными существами, каких не было больше нигде во Вселенной. Однажды такая остановка произошла вблизи дерева, стоявшего, оказывается, на мощных воздушных корнях, среди которых расположилось на дневной отдых семейство голубых львов, и Анна получила массу незабываемых впечатлений, наблюдая почти пол часа за маленькими львятами, которые настойчиво пробовали на прочность защитное поле. Всякий раз не сильно отброшенные им обратно, они некоторое время барахтались на земле, выпячивая смешные толстые животики, недовольно топорщили усы, и снова пробовали – всякий раз по разному, то подползая осторожно, то прыгая с разбегу, то подбираясь бочком, то пытаясь просунуть лапу. Мать, лениво откинувшись и разбросав толстые, обманчиво плюшевые лапы, наблюдала за этим равнодушно, совершенно точно зная о тщетности этих попыток. Молодые львы и львицы, часть из которых оккупировала нижние ветви дерева, смотрели с настойчивой голодной искоркой в глубине оранжевых глаз, готовые, если повезёт, прыгнуть и вцепиться. Но той сосредоточенной разумной злобы, какая была в хищнике джунглей, в них не было; Анна просто обозвала их хулиганами и погрозила пальцем. Скутер пожирал километры монорельса, минуя исчезающие реки и озёра, заросли кустарников, болота, новые необъятные саванны, а на горизонте уже вставали туманными сиреневыми глыбами горы Цефа – цель их пути.

Саванны кончились; начались бесконечные болотные марши и пологие холмы. Монорельс то прижимался к земле, то взлетал на мосты и мостики, перебрасываясь через речки, протоки и топи; вокруг роились тучи насекомых, птиц и летающих рептилий. Запахи сероводорода и тины настойчиво напоминали о том, что местность эта настолько же нездоровая, насколько красивая и своеобразная. Останавливаться здесь не хотелось, и, хотя давно уже пора было перекусить и отдохнуть, Ош и Анна торопились проехать эту местность поскорее. До встречи с леди Ариной оставалось меньше суток, а нужно было ещё миновать предгорья Цефа.

Ночь настигла их уже на склоне горы, возле маленького посёлка учёных, орнитологов и зоологов, которые одолели их с расспросами про Грита и Ивайра. С некоторым трудом Анна перевела разговор на то, что действительно её интересовало, на животный мир Великих равнин, и проговорила почти до утра. Узнав, что она тоже была зоологом на неизвестной планете, учёные позабыли про Грит; наконец-то Анна нашла собеседников по своим интересам! К утру она почти согласилась на уговоры коллег присоединиться к ним, и выяснила, что нужно сделать, чтобы считаться учёным на Корте.

После ночи, проведённой за разговорами, Анна продремала позади Оша почти всю дорогу до Дины, проворонив тот момент, когда монорельс начал размножаться и разветвляться; появились сигнальные установки, регулирующие движение, в горах вокруг выросли энергетические станции, в небе стало оживлённо. Окончательно проснулась Анна перед ажурным мостом, перекинутым через неглубокую, но широкую и бурную Дин; меж опорами моста бешено билась белая пена. Уже наступали сумерки, и город впереди сиял и переливался мириадами огней. Столица Корты, супер-мегаполис, больше любого известного Анне города Земли, Дина была такой, что захватывало дух. Здесь находились все административные органы и службы, посольства других планет, кинтанианское консульство, и над всем этим пылал огнями космопорт Корты: в три раза больше луанского, окружённый призрачными спиралями защиты. Неподалёку от него высилась Стеклянная Спираль, одно из чудес Корты и всего Союза, усечённый конус, поставленный острой вершиной на край скалы, нечеловеческое творение прошлого, презирающее все законы тяготения, сопромат и здравый смысл, целый город из стекла и пластика, светящийся в сумерках зелёным неоновым огнём.

– О, Боже, я туда хочу! – Воскликнула Анна, как только увидела ЭТО. – Что там находится?!

– Всё, что угодно. Рестораны, гостиницы, смотровые площадки, игровые залы, стартовые площадки… Всё, что хочешь. Триста лет назад такие комплексы были в каждом городе, теперь только в Дине.

– Значит, мы туда поедем? Как ты думаешь, леди Арина захочет там встретиться с нами?

– Леди Арина – настоящая леди, и встретится с нами, где ты предложишь. – Немного пасмурно произнёс Ош. – И ты даже подумать не сможешь, что она не довольна, она тебе этого никогда не продемонстрирует.

– Поняла. И где лучше всего нам с нею пообщаться?

– Мы дадим ей время самой выбрать. – Помолчав, сказал Ош. – Отдохнуть, собраться с мыслями и приготовиться. Поэтому поехали к Спирали, у тебя будет время посмотреть с высоты на Дину, повосхищаться и поахать.

– Вредина ты! – Восхищённо толкнула его в спину Анна. – Из принципа ахать не буду!!!

Ош ввёл в компьютер маршрут и включил автопилот, потому, что сориентироваться в лабиринте улиц Дины было нереально даже с электронной схемой. Улицы, подвесные автострады, подземные тоннели, многоярусные мосты – разобраться в их системе жизни бы не хватило. Скутер вёз их сам, где надо, перестраиваясь, где надо, останавливаясь, где надо – ускоряясь. Анна озиралась так, как, наверное, озирались, попав по невероятному везению в Париж, жители социалистической глубинки, где нибудь в семидесятых годах прошлого века. Она смутно представляла себе, конечно, что в будущем всё будет не так, как в настоящем, но видела это воплощённое будущее, и не могла поверить собственным глазам. Не то, чтобы это всё было совершенно не таким, как на Земле; но именно общее сходство и при этом невероятная красота и гармоничность увиденного потрясали особенно сильно. Это ведь тоже был мир людей, обыкновенных, не суперменов каких-нибудь, людей, которые, в общем и целом, были не хуже и не лучше землян. Просто жили по-другому.

Анна и не ожидала, что так расстроится и одновременно будет так восхищена. Через полтора часа, когда они наконец-то добрались до Стеклянной Спирали, она была переполнена впечатлениям до краёв, и действительно уже не могла ахать.

– На Кинтане есть такие города? – Спросила она, когда они очутились на смотровой площадке и смотрели сверху на Дину.

– Нет. – Как-то отстранённо ответил Ош. – На Лее были.

– Что с тобой? – Анна, наконец, позволила себе заметить его странное состояние. – Ты волнуешься?

– Представь себе. – Усмехнулся Ош. – Волнуюсь. Я давно не видел её. Вообще дома не был давно.

– Отвык. – Анна взяла его под руку, прислонилась щекой к плечу – выше не доставала. – Ничего, я тебя в обиду не дам. Если что, зови меня, я тебя спасу.

Ош фыркнул от неожиданности, и засмеялся в голос.

– Чего ты? – Смеясь тоже, толкнула его Анна. – Думаешь, слабо?!

– Нет, просто… – Ош вытер глаза, – просто представил… – И снова рассмеялся, а с ним жизнерадостно рассмеялась Анна.

– Как ты думаешь, зачем она хочет встретиться со мной? – Спросила Анна, отсмеявшись.

– Понятия не имею.

– А чего ты хочешь сам?

– Тоже не знаю.

– Хочешь домой?

Ош помолчал. Покачал головой.

– Я ценю то, что у меня есть теперь. Дружбу с Ивом и с тобой; участие в чём-то страшно важном, что происходит вокруг вас и Грита. Я очень это ценю. Мне хочется быть рядом в момент, когда Грит будет делать историю этой Вселенной. Хотя и чувствую, что это ваше, не моё. Моё… Я ещё не решил. Я скучаю по Кинтане, что притворяться; Корта слишком гротескна для меня. Но здесь я могу решать, а там всё будет решено за меня.

– Я понимаю.

– Я мужчина. На Савале, например, это звучало бы гордо, но не на Кинтане, где это означает, что я вечно буду зависим и опекаем какой-нибудь женщиной. С одной стороны, почтение к женщине у меня в крови; с другой стороны, я не хочу терять свободу, которую наконец-то приобрёл такой ценой. Я не покушаюсь на их власть, но не хочу больше подчиняться. Просто не могу. Я достаточно умён и у меня есть всё, что требуется для самостоятельности; по крайней мере, я так считаю.

–Я считаю, что даже не очень умный человек всё равно является самостоятельным. У нас изначально есть выбор, это только кажется порой, что его нет, он всегда есть, просто иногда он пугает или вызывает отвращение.

–Это точно. Иногда он пугает. – Задумчиво согласился Ош. Браслет на его руке мелодично тренькнул, и он сказал, словно очнулся от сна:

– Леди Арина уже здесь.

– Не будем заставлять её ждать. Как ты думаешь, кому из нас следует встретиться с нею первым?

– Тебе. Ты женщина. Думаю, она хочет сначала познакомиться с тобой, для принятия окончательного решения.

– На Кинтане так принято?

– Я просто очень хорошо её знаю. – Ош усмехнулся. – Я очень хорошо знаю тех, кого люблю.

– Как я должна вести себя?

– Естественно. За несколько минут весь сложнейший этикет общения с кинтанианкой ты всё равно не выучишь; но это и не надо. Ты сама поразишься, насколько всё просто.

– Хорошо. Поехали к ней.

Самым страшным в заключении на кинтанианском тюремном терминале было одиночество. Обращались с заключёнными очень хорошо; беспредел земных тюрем первыми с отвращением осудили бы сами смотрители таких заведений. Их прекрасно кормили, с учётом всех особенностей заключения в глубоком космосе, у них раз в день было посещение солярия и оранжереи, раз в неделю – обязательный осмотр у врача, занятия на тренажёрах, чистота и максимальный комфорт помещений… Вот только никакого общения и полное бездействие. Смотреть нечего, читать нечего, впрочем, если у человека было хобби, ему предоставлялась возможность заниматься любимым делом сколько угодно. Терминал находился вблизи планеты с богатыми залежами тяжёлых металлов, и счастливчики с не самым суровым приговором, или заработавшие себе такое право примерным поведением, работали там, что на фоне общей скуки и однообразия считалось чуть ли не синекурой. Естественно, барон Ариги в число этих счастливчиков попасть не мог никаким образом: и потому, что его вина была слишком неопределённой и специфической, и потому, что примерным его поведение быть просто не могло. Он попытался было сбежать, используя свои технические штучки, но кинтаниане быстро его раскусили; за эту попытку его на месяц лишили и компьютера. Шен бесился, чувствуя, что медленно сходит с ума. Он всегда был деятельным и мобильным существом, пожалуй, самым активным из Мессейс. Его жизнь и судьба зависели от того, насколько он будет быстр и активен; он привык быть в курсе событий, привык быть хозяином любой ситуации, держать всё под контролем, знать, что всё в этой жизни зависит только от него. С ранней юности поставленный в самые жёсткие условия по сравнению с остальными копиями Лавайра Мессейс, он стал самым жёстким из них, самым самостоятельным – и самым неуправляемым. Он вообще не умел подчиняться. Он научился подчинять обстоятельства себе так давно, что теперь уже не помнил, что такое смирение и благоразумие, совершенно. Сибарит и денди, он строил свою жизнь, делая её такой, как хотел сам, ценой страшных свершений и жестоких поступков. Барон Ариги дорого купил свой титул; заключение явилось для него мучительным и нестерпимым испытанием. Бунт его казался нелепым со стороны, но для него это был единственный способ выжить. Он отказывался есть по расписанию, ходить в солярий и оранжерею по гудку, голодал, дрался с обслуживающим персоналом за право голодать и загибаться от недостатка солнечного света. Это казалось нелепым, но он отстаивал свою самостоятельность, и был так упорен в этом, что по истечении месяца получил одну поблажку: ему позволили ходить или не ходить в оранжерею, как он захочет; потом он добился того, чтобы еду ему приносили утром и оставляли на весь день, чтобы он съел её, когда захочет. Это была серьёзная победа – до сих пор этого не позволяли никому из заключённых. Шен заслуженно гордился собой и всерьёз планировал, как бы ему добиться того, чтобы получать хоть какие-то крохи информации из внешнего мира, без которых сходили с ума все заключенные.

Информации не было никакой. Кипы были неподкупны, это Шен усвоил уже давным-давно. Мероканцы и кипы действительно не продавались; с этим приходилось смиряться даже не верящим ни во что гаранам. Мероканцев нельзя было купить потому, что они были преданы Дому до умопомрачения; кипов – потому, что они были помешаны на средневековом понятии чести. Наряду с их презрением к низшим кастам, высокомерием по отношению к инопланетянам, и прочим несимпатичным чертам, в них было что-то рыцарское, бескомпромиссное, бесконечно притягательное, то, за что их ненавидели, но уважали и восхищались даже враги. Кипа можно было убить, но нельзя было купить или запугать. Так же, как и всех прочих, кипы презирали смерть и выгоду. Возможно, потому, что материальные ценности принадлежали женщинам, а мужчины были начисто избавлены от этих хлопот? Ну, чем, простите, можно было подкупить лорда Оша, который принадлежал к богатейшему роду, владевшему целой провинцией, насчитывающей более двенадцати миллионов душ, и для которого покупка космического корабля была чем-то вроде приобретения ещё одного мобильного телефона для среднего жителя европейского города Земли?.. Но и младшие кипы были так же горды – а может, и более. Не имея другого повода для гордости, они гордились своим лордством; гордились так сильно, что не терпели непочтительности даже в мелочах, где лорд ранга Оша был бы снисходительнее. Такие лорды служили на тюремном терминале. Каждый из них был своего рода наказан этим назначением, и каждый жаждал заслужить прощение, а потому подкупить их было невозможно. Если бы об их проступке узнали на Кинтане, они были бы лишены титула и понижены в Касте, чего кинтанианин боялся больше всего на свете, больше смерти, больше болезни и увечья. А стало быть, подобного шанса у Шена не было. Он мог надеяться только на Аригу, Моанну и на чудо. Всё равно, другого занятия у Шена не было, и он целыми днями представлял себе цепочку вероятных событий, которые ожидали Аригу на его пути к нему, Шену. Чего он представить себе не мог даже в самых смелых мечтах, так это истинного стечения обстоятельств; а потому с каждым днём настроение его становилось всё мрачнее, а прогнозы – всё пессимистичнее. У каждой копии Лавайра Мессейс, кроме Анны, которая была его истинным отражением, была развита одна какая-то черта этого бывшего мероканца; Шен был блестящим аналитиком, как Кейв был блестящим бойцом, а Гэвэнто – блестящим теоретиком и учёным. Имея много вынужденного досуга, и обладая большим, нежели Анна, количеством информации, скопленной до плена, Шен, анализируя её, начинал понимать кое-что такое, что не приходило ещё в голову никому в этой Вселенной. Ошибки навигаторов; жалобы Ариги на перемены в гиперпространстве; некоторые странные моменты в его собственной биографии; кое-что из достоверных сведений о других людях и нелюдях; наконец, слухи о Грите, двойниках, и загадочный побег Волка с Гонвед – всё это складывалось в гипотезу, безумную, дикую, и настолько страшную, что Шен перестал спать и потерял последние крохи аппетита. Самым ужасным было сознание собственной правоты, мысль о том, что времени мало, и полная уверенность в том, что здесь его никто не услышит. Медленно впадающие в психоз заключённые вроде Шена постоянно твердили о страшных заговорах, всемирных катастрофах, бились в истериках и пытались покончить с собой с воплями о конце Вселенной. Кипы-надзиратели относились к этим воплям с циничным презрением. С чего бы им слушать Шена?..

Одиночество, чего он пока не хотел замечать, сделало его немного странным и эксцентричным. Сидя на полу в своей комфортной и просторной камере, он часами, обняв себя и раскачиваясь взад-вперёд, говорил сам с собой, вслух высказывая свои опасения и заключения. Порой страх перед собственными прозрениями был сродни физической боли, и тогда он стонал и плакал, даже не замечая этого. Страшные сны, посещающие Анну, являлись ему наяву – ещё более чудовищные, ещё более конкретные. Чего он не знал, так это того, что не все кипы относились с презрением к бредням заключённых.

Лорд Корин отнёсся с пренебрежением к рапорту командира тюремного терминала; но после смерти лорда Кора, единственного, кому было дело до молодого лорда-полукровки, вечного заложника собственной двойной крови, ему требовалось какое-то приключение для снятия стресса. Вызов с тюремного терминала, на который не желали зря лететь другие лорды, пришёлся как нельзя кстати, и к тому же как-то перекликался с его собственными мыслями и предчувствиями. Лорд Корин был одним из тех немногих в Союзе, кто связывал воедино сообщения о странных закономерностях в катастрофах и стихийных бедствиях разных планет людей, и одним из единиц, кто знал, что на планетах гуманоидов происходит то же самое. Лорд-смотритель тюремного терминала утверждал, что заключённый, который не имел ни малейшего шанса узнать о последних событиях, говорит о них так, словно всё знает, и это показалось лорду Корину интересным; но когда он узнал, кто именно является этим заключённым, он помчался на этот терминал, и опередил Кайла Ивайра почти на сутки. Выслушав разговор Шена с самим собой, он спросил у лорда-смотрителя:

– Откуда он мог узнать эту информацию?

– Он не мог её узнать, мой лорд. Я сам её не знал; но, немного послушав его, я стал интересоваться последними новостями, и в результате – мой вызов. Теперь вы понимаете меня, не так ли?

– Понимаю. Но это на самом деле так, он ничего не знает?

– Это так, мой лорд. Нет ни малейшей возможности утечки, я проверял всё самым тщательным образом. Он изолирован вполне надёжно. Я прослушал всю предысторию; могу сказать, что он непревзойдённый аналитик, и всё, что мы здесь слышим, базируется на вполне логичных рассуждениях и воспоминаниях. Мне кажется особо значимым его рассуждение о сути бывшего киборга, о котором сейчас все говорят. Это правда, мой лорд? Вы видели его?

– Нет. Только в записи. – Неохотно ответил Корин. – Как и самого киборга, который убил лорда Кора.

– А ведь он и об этом говорил. – Прошептал лорд-смотритель. – О киборге и об убийствах, которые тот совершит.

– Я хочу поговорить с ним.

– Это запрещено, мой лорд.

– Зачем тогда ты меня вызвал?..

– Разумеется, мой лорд. – Поколебавшись, сказал лорд – смотритель.

Шен воспринял приглашение проследовать в приёмную, как помеху собственным рассуждениям. Даже ворчал всю дорогу в лифте и через шлюзы. Но постепенно до него начало доходить, что сейчас что-то произойдёт. В его вынужденном однообразном существовании это было событие эпохальное: возможность с кем-то встретиться, пообщаться… Да просто перемена! Он и об этом уже почти не мечтал.

Лорда Корина он знал, как всякий в этой Вселенной. Полукровка мероканской и кинтанианской рас, он был продолжением скандального романа мероканки Военной Касты Роны Вайс и кинтанианского лорда, в своё время всколыхнувшего и поставившего на дыбы весь Союз. Компромисс, которого кипы и мероканцы всё-таки достигли, заключался в том, что полукровка должен был сам выбрать, кто он; Корин выбрал Кинтану, что дало Кинтане несомненный козырь в вечном споре: кто круче? Шену был интересен этот человек, поскольку сам Шен в твёрдом уме и здравой памяти выбрал бы Мерак.

– Чем обязан? – Спросил небрежно. Многое в нём выдавало человека, много времени поведшего в одиночестве: странная и слишком оживлённая мимика, жестикуляция, привычка рассуждать вслух. Он не задумывался о том, как выглядит со стороны, и это казалось странным и смешным. Но лорд Корин не улыбался.

– Вы узнаёте это? – Спросил он, включая воспроизводящее устройство. Шен немного послушал собственные рассуждения о гибели планет, и спросил спокойно:

– В чём проблема-то?

– В том, что это происходит. Теперь, на всех человеческих и нечеловеческих планетах. Ты знал это?

– Нет. Я догадываюсь.

– Откуда?

– Если вы записали это, то записали всё остальное. Ход моих мыслей вам должен быть ясен.

– Ты знаешь, что киборг существует, и он убил лорда Кора на его собственной вилле?

– Откуда? Я знаю, что он должен быть.

– Откуда?

– Будь у тебя столько же времени, сколько у меня, кип, ты и сам бы это понял.

– Не играй со мной.

– Иначе что? – Презрительно спросил Шен.

– Я могу улучшить твоё положение.

– Я тут подумал, и понял, что я тоже не продаюсь. Чем я хуже кипа?

– Ты же хочешь, чтобы тебя услышали.

– Судя по всему, это уже произошло.

– Я могу сделать так, что ты будешь допущен к работам.

– Ты опять пытаешься меня купить. А я, между тем, не кто-нибудь. Я мероканец Высокой Касты. Что ты можешь об этом знать?

– А что можешь знать об этом ТЫ?!

– Всё, что нужно для того, чтобы ощущать себя особенным, кип. Таких, как я, единицы в этой Вселенной.

– Таких – это каких?

– А мы о том говорим с тобою, кип?

– Тебе лучше знать. А пока послушай вот это. – Корин включил запись последних новостей.

-… сильные пожары на окраинах бардианского города Бзда уничтожили уже пять человек. Дым вынудил жителей окраин покинуть свои дома. Причины пожаров – небывалая засуха и сухие грозы, нетипичные для данного региона Барда.

– …. До сих пор учёные не могут назвать причины, по которым морские быки совершают массовые самоубийства, выбрасываясь на берега кортианского материка П’инмана. Абсолютно здоровые животные выбрасываются на берег, и, не смотря на все усилия местных жителей и учёных, умирают в расцвете сил. Похоже на добровольное самоубийство, но причин его никто не в состоянии пока разгадать.

– И так далее, и так далее. – Сказал Корин, выключая запись. – Сообщений не десятки, не сотни даже – тысячи. Самые внимательные уже сделали свои выводы и задают вопросы.

–И что? – Равнодушно спросил Шен. Корин несколько секунд смотрел ему в глаза, пытаясь что-то в них разглядеть, потом широко улыбнулся:

– Ах, ну, да, конечно. Никто не отпустит тебя отсюда, Шейнан. Но улучшить качество твоей жизни я могу. Как ты смотришь на это?

– Сколько это стоит?

–Ты объяснишь мне, откуда ты взял сведения, заставившие тебя самостоятельно сделать подобные выводы.

– Мы ходим по кругу, кип. Я не продаюсь.

– Так чего ты хочешь?! – Повысил голос Корин.

– Информации. Связи с Аригой. Что на самом деле происходит во Вселенной? Я поверю, только услышав голос Моанны.

– Ты же сам понимаешь, что это не реально.

– Тогда я не буду говорить. Я хочу обратно в камеру! У тебя есть всё, что нужно: весь ход моих мыслей. Не нравится – сам сделай нужный анализ. Слабо? Надзиратель! – Закричал Шен во весь голос. – Я хочу в камеру!!! Я имею право сидеть в камере?! Я заключённый!

– Подумай, не совершаешь ли ты ошибки? – Предупредил Корин, понимая, что говорит чушь, но не в силах сдержаться. – Ты много выиграл бы, сотрудничая со мной.

– Ничего не знаю. – Повторил Шен. – Всё, что я говорю у себя в камере – это мои собственные домыслы. Если у вас есть записи, вы знаете всё, что знаю я, и большего сказать я не могу. Надзиратель!!!

Шен вернулся в камеру, взбудораженный и даже напуганный известиями, которые привёз лорд Корин. Прежде он мог надеяться, что просто бредит, сломленный заключением; теперь такой надежды у него не было. Всё было правдой, всё было реально. Как он хотел вырвать эти мысли и озарения из своей головы! Сойти бы с ума, погрузиться в блаженную тьму, забыть обо всём, не мучиться видениями Апокалипсиса! Зачем они ему даны, вместе с полнейшим бессилием что-либо изменить, с невозможностью что-то доказать, до кого-то докричаться?! Кип-полукровка хотел отнюдь не того, о чём говорил – Шен видел это в его глазах. Он хотел, чтобы Шен разоткровенничался с ним, чтобы объявить его сумасшедшим. Кипы не хотели знать правду, они хотели закрыть ему рот. Когда через несколько дней его снова вызвали в апартаменты лорда-надзирателя космической тюрьмы, Шен был уверен, что это опять по тому же поводу, и внутренне приготовился сыграть дурачка. Но, увидев через прозрачную стену того, кто ждал его внутри, Шен на какие-то мгновения замер, чувствуя, как радость и безумная надежда взрываются в его душе, словно фейерверк ликования и боли. В апартаментах надзирателя стоял синеволосый мероканец с татуировкой Нападающего Волка на плече и в харизматичном поясе поверх кортианских замшевых штанов – такой пояс был один в целой Вселенной, и Шен испытал прилив признательность Волку за то, что тот сохранил это воспоминание об Ариге. Пустячок – а приятно. И уж точно то, что он всё-таки добрался до этого проклятого терминала, было приятнее, настолько, что повреждённые нервы Шена дали трещину: он чуть не прослезился, и задержался у стены, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Вот на что он совершенно не надеялся! Ждал Моанну, Нера, Г’упру – только не Волка.

Рядом с Волком стоял высокий светловолосый мероканец, слишком похожий на кипа, настолько, что у Шена возникло впечатление, что это кип, каким-то образом замаскированный под мероканца. Слишком высокий, хотя для кипа, пожалуй, не очень, но при этом гибкий и стройный, какими бывали только кипы, исполненный того опасного изящества, что свойственно только совершенному и смертоносному оружию всех планет. Только жестокие тренировки и строгое подчинение ритуалам делали человеческое тело таким. Ни одного представителя другой человеческой расы с таким телом Шен не видел, хотя, конечно, хорошие бойцы были и среди прочих. «Может, полукровка, как Корин?» – Подумал он, и тут мужчина, стоявший к нему спиной и разговаривавший с лордом Корином, повернулся к Волку, и Шен споткнулся: это был двойник. Уж Шен-то знал своё лицо наизусть! Более аскетичное, более холодное, несколько безжизненное, исполненное истинно кинтанианского бесстрастия, но с глазами горячими, опасными и яркими, глазами Мессейс, каких не было больше ни у кого в этой Вселенной – разве что у женщины с голубыми волосами и штормом во взоре. Шен почувствовал, что это и есть двойник, понял, что Волк всё-таки отыскал Грита, и мурашки побежали по коже.

– Орин?.. – Всмотревшись в лицо Кейва, неуверенно спросил лорд Корин, повторил уже определённее:

– Ты же Орин!

– Я Мессейс Кейвар. – Возразил Кейв. Очень холодно. Надзиратель терминала, подойдя к ним, удивлённо смотрел то на одного, то на другого.

– Ну, нет, ты Орин. – Кивнул Корин сам себе. – Я не могу ошибаться, мы ведь учились вместе. Как кинтанианский лорд мог обернуться мероканцем, не понимаю?!

– Ты сам-то и то, и другое – тебе легче понять. – Довольно неприветливо произнёс Кейв. Ив глянул на него с каким-то странным выражением в глазах, которое появилось у него после ссоры Кейва с Ошем. Но промолчал. За время пути холодок между ними растаял; Кейв искренне любил Анну, возможно, только её одну и любил, и Ив не мог не ценить в нём это. Они много говорили о ней, и неизбежно сблизились. Но это не решило проблему Кейва и его взаимоотношений с людьми. Лорд Корин в ответ на его откровенную грубость покрылся инеем с головы до ног и ответил безразличным взглядом, тем особым взглядом кипов, который мог довести остальных до бешенства. Не известно, как отреагировал бы Кейв, но тут, наконец, вышел Шен, и Ив, заметив его, радостно воскликнул:

– Вот и наш узник!

– Что-то ты подзадержался, Волк. – Заметил Шен. Он уже вполне овладел собой и справился с эмоциями.

– Долгая история, на Грите расскажу. – Пообещал Ив. – А зовут меня, кстати, Кайл Ивайр, для друзей просто Ив.

Сказать, что для Шена оказалось шоком то, что Ив на самом деле капитан Грита – значит, не сказать ничего. Задним числом Шен понял, что было в его руках, и чем он рисковал, очутившись на Въерре, и задним же числом испытал непритворный ужас. От него зависела судьба Вселенной, а он этого даже не знал!

– Да брось ты. – Заметил Ив. – Во-первых, всё обошлось, а во-вторых, ты всё сделал правильно. Помнишь, как ты упрекнул меня в дармоедстве?.. Я тогда страшно разозлился, но потом понял, что если бы ты вместо этого меня пожалел, я сломался бы. А так злость вытянула меня за уши из такой ямы, скажу я тебе! А ты ведь это знал, верно?..

– Я догадывался. – Согласился довольный Шен. – Во всяком случае, я очень надеялся на это.

–И правильно! – Ив был оживлён и весел больше обычного. – Выбирай самые роскошные апартаменты посольского уровня, ну, среди не занятых, конечно, я хочу, чтобы ты был так же счастлив, как я тогда на Ариге, когда вырвался с Гонвед. Знал бы ты, что я чувствовал, когда попал в душ!!!

Он болтал безостановочно, почти, как Г’упра тогда; страшно довольный тем, что принимает Шена на своём корабле, и таким образом благодарит его за гостеприимство. Кейв наблюдал за ним с удивлением: такого Ива он ещё не видел.

– Хороший кораблик. – Заметил Шен. – Но каким образом он оказался твоим, понять не могу?

– Он был моим уже тогда, когда ты забрал меня на Аригу. – Ответил довольный Ив. – В сущности, он был моим, уже когда пришёл к Пскему. Вот об этом-то Шитаха и хотел, наверное, узнать у меня, но не получилось.

– Да уж, страшно подумать, что бы тогда произошло.

– Что бы произошло? – Низким, приятным голосом спросил похожий на кипа мероканец. – Шитахе не нужен Грит; ему нужен двойник.

– Он шантажировал бы её мною. – Возразил Ив. – Ты сам знаешь, как она поступила бы.

– Понятия не имею. – Покачал головой Кейв. – Анна – существо непредсказуемое. Она рвалась взорвать Гонвед, когда Шитаха не отдал тебя нам. Мы её еле удержали.

– Так двойник – женщина! – Воскликнул Шен. – А я, кажется, видел её?

– Да, на терминале Три – восемь. – Кейв выглядел недовольным. – Она рассказывала об этой встрече.

– Так и должно было быть. – Убеждённо произнёс Шен. – Я даже когда-то думал об этом. Я ведь много рассуждал о том, зачем Шитаха создаёт нас, чего добивается. Невозможно создать два совершенно одинаковых существа, природа и Вселенная отвергают однообразие. А мужчина и женщина – они, как две половинки одного целого, дополняющие друг друга. Да, я думал об этом! А ты здорово похож на кипа. – Повернулся он к Кейву. – Я даже решил, что ты какой-то особенный кип.

– И ты абсолютно прав. Я кип. Лорд Орин, прима-офицер Гвардии Лорда Понтифика, клык-офицер Челюсти Хирто. В своё время меня скрыла кинтанианская семья, и я вырос в провинции Калькхэн, у Ошей.

– Впечатляет. – Уважительно произнёс Шен. – Я видел Челюсть в деле, на терминале Секунда-двенадцать, когда был ещё пацаном. Красиво, но страшно.

– Я видел в деле всего одного клык-офицера, – вмешался Ив, – на Чотал, где мы нашли ещё одного Мессейс, Гэвэнто. Это действительно красиво, просто сверхъестественное что-то.

– Я привык считать, что кипы способны на это только благодаря своей мутации.

– Я, конечно, подвергся кое-каким изменениям в детстве, без этого было не обойтись. – Признался Кейв. – Я выше ростом, быстрее и выносливее любого мероканца, за исключением, пожалуй, Ива – он-то почти такой же, как кипы. Он вообще особенный.

– Я знаю. – Согласился Шен. Они поднялись в крипт и устроились прямо на полу: Ив в кресло садиться и возвышаться над друзьями не захотел. Грит уходил от тюремного терминала, и Шен проводил своё узилище довольным взглядом.

– Вы как хотите, – сказал убеждённо, – но кипы – садисты. Любые пытки лучше, чем бездействие и незнание!

– А что Корин здесь делает? – Спросил Кейв. – Он же слишком важная птица для этого убогого места. Или я чего-то не понимаю?

–Он прилетел побеседовать со мной. Видно, знал, что скоро я покину сие благословенное местечко.

– О чём?

– Так… Я со скуки развлекался, рассуждая вслух о разной ерунде.

– Например?

– Я же говорю: о всякой ерунде.

– Ему что, делать нечего?

– А куда мы летим? – Поинтересовался Шен, меняя тему.

– На Корту. – Ответил Ив.

– Вы уверены, что мне туда надо?

– Ты Мессейс. – Сказал Кейв. – У тебя есть Дом.

– Я ещё ничего не решил насчёт Дома.

– Чтобы решить, ты должен познакомиться с нами.

– Я никому и ничего не должен в Этой Вселенной. – Резко и холодно произнёс Шен. – Запомни это раз и навсегда, р-родственник.

– От Крови не уйти. – Так же холодно возразил Кейв, глядя на него сверху вниз под тревожным взглядом Ива, который, тем не менее, не вмешивался. – Даже Лавайру от этого не уйти. Ты один из нас, хочешь ты этого, или нет. Ты нужен нам на Корте, так как мы должны принять решение насчёт Лавайра. Все вместе.

– Послушно проклясть его и получить за это от кипов по кусочку сахара на рыло? – Скривился Шен. Кейв вспыхнул.

– С чего ты взял, что один из нас такой самостоятельный? Мы все выживали в чужих мирах, как умели, и были изгоями, не понимая, за что это нам. Мы все научились драться и выживать, и бросать вызов всей Вселенной, стоя перед ней безоружными. Ты думал, ты особенный, Шейнан, барон Ариги? Шестнадцатилетний мальчик Гэвэнто сумел выжить на Чотал, когда его колонию захватили космические пираты, уничтожив всех взрослых, способных защищаться; сплотил вокруг себя детей, в том числе и совсем крохотных, и организовал сопротивление. Умирая при этом от аллергии. Анна Мессейс, попав в космос, не сошла с ума, не спасовала перед одиночеством и незнанием, а прошла весь путь от Биэлы до Корты, сумев не только вырвать Грит из лап Л:вара, но и вернуть Ивайру полноценную жизнь, спасти меня с Пскема и стать диаром, одним из лучших в этой Вселенной. Кстати, на этом пути она столкнулась с Кохом Са-аром, случайно оказавшись на его планете, прошла в одиночку, практически безоружная, дикие джунгли этой планеты и убила Са-ара в его логове. Ты смог бы это?

– Не знаю. – Сказал Шен. – Но я бы рискнул. Впрочем, ты меня убедил. Ты не сказал о себе, но я согласен: стать клык-офицером, не являясь мутантом, способен не каждый. Возможно, только ты один. Но я не знаю, как я отношусь к Л: вару, понимаешь?

– И я не знаю. Мы решим это сообща. Для этого нам нужно собраться на Корте, или здесь, на Грите, всем вместе, и поговорить с ним, хотя бы виртуально. Он не откажет; а если откажет, мы примем решение заочно. У нас есть кое-какие доказательства, догадки и сведения.… Но однозначного мнения пока нет.

– Хорошо. – Повторил Шен. – Ты меня убедил. Но это не значит, что я останусь в стойле и начну ходить в стаде. У меня своя жизнь.

Роскошная каюта, в которую его привёл Ив, Шену понравилась. Он был, как уже упоминалось, сибаритом, и роскошь пришлась ему по вкусу; выяснив, что у его обслуги неограниченные возможности по части создания одежды и аксессуаров, Шен пришёл в восторг. А заодно оценил и верность Ива такой мелочи, как пояс с Ариги. Если честно, то Шен очень рад был, что никто его не видит – ему хотелось всего и сразу; он устроил себе ванну со всеми излишествами, какие мог придумать, долго, больше часа, менял шмотки, учил попутно свою обслугу – которую тоже поменял три раза, пока не выбрал самую стильную, – как должны выглядеть савалянские оружие, сапоги, ремни и прочее, в общем, куражился на всю катушку. Придирчиво оглядев себя через шесть часов, Шен остался доволен. Как бы там ни было, Шен оставался средневековым пиратом, и наконец-то дал волю своим экзотическим пристрастиям. Результат получился сногсшибательный: Ив, пригласивший его в «Цветок Ветра», просто дар речи потерял. У Шена, конечно, хватило вкуса, чтобы не выглядеть смешно или нелепо; он оказался самым стильным из Мессейс.

– Шикарно, – заявил Ив, ослепительно улыбнувшись, – сам придумал?

– Сам. – Без ложной скромности ответил Шен.

– Здорово. Где хочешь сейчас оказаться?

– На шикарном пляже. Хоть где. Чтобы красивые девушки, много солнца, воздуха и воды. Слабо?

– Легко. – Хмыкнул Ив и щёлкнул пальцами. – Грит, пляж в Луане.

– Ах ты… – Шен не смог договорить, потрясённый. Они с Ивом сидели под папоротником на деревянном помосте, а прямо перед ними, на фоне блистающего океана, кортианские девушки играли в мяч. Всё было настолько реально, что казалось – встань, и присоединишься к смуглым длинноногим красавицам. Ив удержал Шена:

– Не стоит. Всё равно не получится, а впечатление исчезнет. Сиди, смотри, наслаждайся. Я здесь ужинаю с Анной.

– В смысле?..

– Прошу её за соседним столиком. Если постараться и попадать, возникает иллюзия общения. Словно она мне отвечает.

– Двойник?

– Анна. – С нажимом повторил Ив. Шен быстро, но очень внимательно глянул на него, кивнул:

– Я-таки был прав, Волк, когда говорил, что только твой настоящий друг мог заказать твоего офта и громить Гонвед, не найдя тебя там?

– Ты всегда прав. Не будь я таким добрым от природы, давно придушил бы тебя за это. – Хмыкнул Ив. Андроид – официант налил им тёмный шипучий тоник, и Шен глубокомысленно заметил:

– Ненавижу свою расу, когда хочу выпить. Меня даже тоник торкает, как сумасшедший.

– Это что. А как можно нанюхаться в оранжерее, когда орхи цветут! Самым конченым пьяницам такое и не снилось!

– Да мы с тобою алкоголики, Волк?!

Ош пил в одном из баров космопорта, ожидая, когда придёт его очередь общаться с леди Ариной, и думал, конечно же, о Тарве. Он думал о ней всегда – правду сказал кто-то, когда мы влюблены, мы думаем о ком-то минут двадцать, и забываем на часы; но когда любим – забываем минут на двадцать, а думаем всё время. Всё, что с ним происходило, Ош пропускал через своё чувство к ней, возможно, именно это и определяло в итоге его выбор. Он думал о ней, а потом уже обо всём остальном; почти подсознательно выбирая то, что приблизит его к ней, хоть немного, или хотя бы теоретически. Пропускал через этот своеобразный фильтр все свои решения, желания; веселясь, представлял её рядом, мысленно рассказывал ей обо всём, что ему понравилось, что его удивило, стремясь показать ей себя в самом лучшем свете, чтобы она поняла наконец, что он не такой, как остальные кипы, которых она ненавидит. Он стремился к ней, даже понимая наиболее здравой частью своего рассудка, что это бессмысленно в любом случае. Но когда любовь слушала здравый смысл?..

Белокурая кортианка пела под мероканскую музыку: такой синтез был очень модным в Союзе. Ей аккомпанировали трое мероканцев, два Интуитора и один Логик; они откровенно наслаждались своей музыкой, в отличие от кинтанианских артистов, которые выступали перед публикой, словно перед строгим жюри, всегда опасаясь неприветливого приёма. Темноглазая девушка пела так хорошо, и была такой красивой, что дух захватывало. Ош слушал, смотрел и думал, что это естественно: получать удовольствие от того, что ты так хорошо умеешь. Эти мысли неизбежно привели его к тому, что хорошо умеет он сам, и настроение совсем упало. Хотя.… Здесь было одно из самых его счастливых воспоминаний на сегодняшний день: как Тарва спросила его: «Ты не ранен?» – И взгляд её показался ему…

– Какими судьбами здесь? – Раздался рядом её голос, и он повернулся, не веря самому себе: она стояла прямо перед ним, в лётной форме, с гладко зачёсанными и собранными в узел тёмно-синими волосами. Под огромными синими глазами пролегли голубоватые тени, словно последние дни её утомили.

– Встречаю леди Арину.

– А! – Иронично усмехнулась она. – Последовал приказ: «К ноге»?

– Пока ещё нет. – Невозмутимо ответил Ош. – Выглядишь усталой. Тяжела и неказиста судьба конвойной для кинтанианского преступника? Не потеряла его по дороге?

– А ты-то что так переживаешь?

– Я его всё-таки ловил. Неприятно думать, что труд мой пошёл прахом.

– Разве? Клон тебя не утешила?

– Она утешает Кейва, и вполне успешно.

Тарва вздрогнула от неожиданности и ещё больше побледнела.

– В каком смысле?

– Во всех. Хотя не сейчас. Кейв улетел за Шейнаном, а Лара – это клон, – осталась здесь, в Луане. Мессейс решили пока жить там. Кстати, здесь Анна, сейчас она придёт от леди Арины.

Тарва не нашлась, что ответить, но Анну решила дождаться. Слова Оша насчёт клона шокировали её; она не хотела в это верить, и намерена была расспросить Анну обо всём. Позвавшему её мероканцу она сказала, что задержится, и сердце Оша переполнилось такой радостью, что всё лицо его осветилось изнутри. Он не думал, что у Тарвы была своя причина, чтобы остаться здесь с ним; он не понял перемены в её лице, когда сказал про Кейва. А может, не захотел понять. Одного он хотел теперь: чтобы Анна и леди Арина беседовали как можно дольше. Девушка-кортианка и один из мероканцев запели удивительно подходящую к случаю песню, о том, кто любил без ответа, и следовал за своей любовью, не ропща и не унижаясь до просьб, довольствуясь только кусочками льда. Словно нарочно, Тарва кинула такой кусочек ему в бокал, когда бармен налил ему новый напиток.

– Не жарко? – Спросила, чтобы что-то спросить.

– Теперь – нет.

– Опять любезничаешь?

– Жить без этого не могу.

– Я так и поняла.

– Ты такая же умная, как и красивая.

– Когда-нибудь я тебя убью!

– Это нелегко.

– Точно. – Тарва всё ещё была под впечатлением того момента, когда увидела Оша посреди разгромленных апартаментов Мела, с секирой и катаной в обеих руках, с лезвий которых ещё капала кровь, среди груды мёртвых тел. – Я слышала, ты опять отличился: справился с киборгом-убийцей?

– Почти. Он сбежал.

– Впечатляет. Это правда, что он – это тот самый киборг, частью которого когда-то был Кайл Ивайр?

– Не знаю. Но внешне – конечно, похоже на то. Кто-то постарался; у него даже татуировка есть.

– То есть, я могу встретить его на Корте, броситься с распростёртыми объятьями, а он свернёт мне шею?

– Что-то вроде того. Но любая проблема решаема: мы предупреждены, а значит, вооружены.

– Ты-то уже точно его не боишься.

– Боюсь. – Возразил Ош. – Он знает мой стиль, и знает моё слабое место.

– Неужели у кипов есть слабые места?

– Представь себе, есть.

– Да ну. – Тарва сделала не очень удачную попытку выглядеть холодной и язвительной. – Неужели? Никогда бы не подумала.

– Холодная ирония – не твой стиль, Командор. – Улыбнулся Ош, глядя на неё с нежностью, которой она не замечала. – Ты пылкая и очень серьёзная маленькая женщина, тебе пойдёт скандал с битьём хрупких вещей, всплеск эмоций, но никак не стервозные подначки в стиле твоей сестры.

– Умом ты не блещешь. – Зло парировала Тарва. – Я никогда не била вещи и не устраивала истерик!

– Значит, ты живёшь, постоянно подавляя свою истинную суть, и это печально.

– Не твоё дело! Я не просила тебя проводить сеанс психоанализа, мне плевать на то, что ты обо мне напридумывал!

Она вдруг подумала, что он может делиться такими сумасбродными идеями с Кейвом, которому, разумеется, не будет интересна истеричная скандалистка, и жаркая волна возмущения охватила её. Да какое он право имеет, этот кип, вмешиваться в её судьбу, влиять на её отношения с людьми?! Ещё немного, и возмущение выплеснулось бы из неё, но певица, закончив песню, вдруг заговорила со слушателями, и внимание Оша и Тарвы оказалось приковано к ней. Девушка казалась совсем молоденькой, но, когда она заговорила, ясно стало, что это не так. Кортиане были очень красивой, странной, мистической расой; внешне они напоминали то ли дриад, то ли эльфов, тонкие, остроухие, большеглазые, с каким-то диким огоньком в глазах. Их истинный возраст определить было очень трудно, как и в случае с этой девушкой.

– Следующая песня совсем новая, – говорила она, – я написала её недавно, побывав в Луане. Она на древнем языке П’илам, народа, жившего в Мраморных горах давным-давно, ещё задолго до прихода на Корту людей Мерака, поэтому не все поймут слова. Это песня о любви, конечно, как все песни во всех мирах людей, а потому всё-таки вы поймёте меня. – Она посмотрела на Оша и грустно улыбнулась ему. – Особенно те, кто знает это сердцем. Это печальная песня, и в душе я плачу всякий раз, когда её пою, но это не значит, что вам надо грустить. Лучше страдать от любви, чем жить без неё. Тот, кто сейчас страдает, – она снова посмотрела на Оша, – не помнит, как это, но если потеряет любовь, поймёт, о чём я. Берегите то, что у вас есть. Как бы ни было плохо с любимыми, без них в тысячу раз хуже, и потому иной раз кажется со стороны, что у нас нет гордости. Это не так. Но я заболталась. – Она весело улыбнулась всем присутствующим. – Это всё, что я хотела сказать.

Песня была красивая. Они пели её вдвоём, кортианка и длинноволосый мероканец, близко наклонившись друг к другу. Слов никто не понимал, но пока они пели, в баре стояла оглушительная тишина. «Может, и к лучшему, – думал Ош, – что на Кинтане такого нет. Артисты – это низшая Каста, и то, что они делают – всего лишь развлечение на час, не больше. Может, и лучше так же, что мы не говорим так о своих чувствах; вообще о них не говорим. Только она права, я тоже иногда думаю, что гордость моя куда-то подевалась. Тарва ненавидит меня и не скрывает этого, а я продолжаю улыбаться ей. Потому, что не могу иначе… да и не хочу».

Анна вошла в апартаменты, которые заняла на время леди Арина, предварительно послав ей сигнал, и была встречена кинтанианкой в прохладном полумраке полностью изолированного от внешнего мира помещения. До этого Анна видела только одну леди, леди Шиаз, и была потрясена её внешностью. Кинтанианские мужчины были красивы, но среди их большого количества их красота переставала восприниматься, растворялась сама в себе. Мало кто из мужчин-кинтаниан мог похвастаться, как лорд Ош или полукровка Корин, каким-то личным обаянием, какой-то индивидуальностью. Но леди – при их некрасивой внешности, все до единой были личностями, яркими, своеобразными. В леди Арине Анну прежде всего поразило то, что та вся состояла из шрамов. Первое впечатление было ужасным. Ош рассказывал Анне, что леди Арина была в Геште и спасла Кейва, заслонив его от взрыва, и её пришлось собирать едва ли не по частям, но не ожидала, что это будет так очевидно. Возможности союзной медицины были велики. До сих пор Анна не видела ни одного шрама, ни одного инвалида, кроме Нита Эшена, но и тот выглядел прекрасно. Если честно, Анна вообще привыкла думать, что любые последствия членовредительства в этом мире исчезают быстро и безболезненно – вспомнить хотя бы скорость, с которой были сращены кости Оша после драки с киборгом! Теперь она видела, что это не так. Леди Арина была мудра: она не делала ни единой попытки скрыть свои шрамы. То, как она держалась, как говорила и как выглядела, очень быстро стирало первое впечатление, и Анна мгновенно была очарована этой кинтанианкой, уже не замечая её уродства.

Анна не была лишена, как заметила леди Арина, презренного кокетства, у неё была красивая причёска, накрашенные ногти, обтягивающая белая блузка выгодно подчёркивала красоту груди и открывала роскошные плечи. Кинтанианские леди смотрели на эти женские ухищрения с тем же отвращением, с каким земные мужчины смотрят на гомосексуалистов в женских нарядах. Но Анна была кокетлива в меру, которую леди Арина могла допустить для не-кинтанианки. В конце концов, в Анне не было ничего фальшивого: ни косметики на лице, ни силикона в формах, ни искусственных волос. А ещё леди Арине понравилось, как Анна смотрит: без тени вызова или настороженности, спокойно, даже как-то отстранённо – эта отстранённость считалась, между прочим, на Кинтане высшим состоянием души.

– Давно мечтала познакомиться с вами. – Сказала леди Арина после необходимых приветствий. – Двое моих мужчин любят ваше общество, и для меня честь – общаться с женщиной, которая заменила им меня.

Анна растерялась. Это звучало как-то не очень логично, и даже, наверное, оскорбительно, но она не могла понять, в чём оскорбление, и как на него ответить. Она промолчала, и это вновь вызвало одобрение в леди Арине: слабая начала бы оправдываться, агрессивная ответила бы таким же оскорблением, Анна же промолчала, ожидая продолжения. Может, она просто нерешительна?

– Могу ли я спросить вас, как вы этого достигли? – Спросила она опять.

– Можете. – Кивнула Анна. – Не знаю только, найдётся ли у меня для вас ответ.

– Как вы знаете, – продолжала леди Арина, – полное имя Оша – Свари ох’нер Тэют ох’Калькхэн, что означает на вашем языке: Свари, сын Тэюта, правитель Калькхэн. Среди его предков было несколько лордов Понтификов, и две Леди Острова Факиа. В данный момент он внук Понтифика по отцовской линии и племянник леди Факиа по материнской; но что самое главное – он единственный лорд Ош. Это делает его положение особенным, налагающим больше обязанностей, чем привилегий. Он настолько значительная фигура, что каждый его мимолётный жест подолгу обсуждается теми, кого замечают только тогда, когда они подпрыгивают выше головы. Крушение судьбы Оша прискорбно ещё и потому, что бросает тень разрушения на всю его семью и даже на священную особу Понтифика.

– Мы, мероканцы, считаем, что жизненный путь – это личное дело каждого. А если вы думаете, – помолчав, добавила Анна, – что мы привлекли лорда Оша в корыстных целях, или как-то влияли на его выбор, вы ошибаетесь. Лорд Ош – взрослый человек, и выбор свой делал сам. Он понял, что Грит – это шанс для Союза в целом и для Кинтаны в частности; он хотя бы уравнивает силы, чего прежде не было, и вы это знаете. Он спас нас своим молчанием; дал время для того, чтобы решить проблему киборга. Мы должны были что-то решить; теперь-то вы знаете уже, что Кайл Ивайр был только частью этого механизма, и не самой значительной частью, и киборг был угрозой для всех нас. Мы не знали, на что запрограммировал его Л:вар. А на Савале лорд Ош спас Ивайра, который в тот момент уже был капитаном Грита, спас потому, что без капитана корабль становился неуправляем. Грит – такое сложное существо, что не известно заранее, каким будет его поступок. Он слишком живой. Вы видите, что происходит на вашей планете? Вы уверены, что если бы Ивайр попал в руки кипов на Савале, это закончилось бы благополучно?.. Конечно, нет, и лорд Ош понимал это лучше кого бы то ни было. По сути, он выбирал между собственным благополучием, и благом всего Союза, и я восхищаюсь его выбором, хотя лично за него мне больно. Я прибыла сюда, полагаю, с тою же целью, что и вы: решить, что я, что мы с вами можем сделать для его спасения?

Леди Арина чуть прикрыла глаза: отчасти это было вызвано тем, что её по-прежнему, не смотря на давнее знакомство с нею, шокировала бескомпромиссная прямота мероканцев, которая не оставляла места для манёвра, а отчасти и тем, что она оценила талант своей собеседницы. Анна умела каким-то образом внушить своему собеседнику, что излагает нечто абсолютное, правильное и благородное; тот, кто решился бы с нею спорить, эмоционально становился на противоположные позиции и терял почву из-под ног. «Опасный дар. – Подумала леди Арина, глядя на Анну. – Очень, ОЧЕНЬ опасный дар!»

– Карьера кинтанианина – это благополучие Кинтаны. – Заметила она. – Получается, Ош жертвовал Кинтаной ради Кинтаны? Нонсенс.

– Вы прекрасно поняли меня и играете словами, чтобы – что? Чтобы выиграть время, или я разочаровала вас, и вы решили прекратить этот разговор?

– Вы могли бы, со своей стороны, поддержать разговор, принятый в нашей среде. – Покачала головой леди Арина. – Это было бы приятнее и полезнее нам обеим. Но вы ринулись в атаку… Чтобы продемонстрировать мне свои качества бойца?

– Чтобы ответить на ваше первое замечание, которое в первый момент я проигнорировала. – Дерзко ответила Анна. – На вызов я предпочитаю отвечать так и тогда, когда считаю нужным сама.

– Должно быть, в вашей семье это – не редкое качество.

– Может быть, – ответила Анна. – Если вы намекаете на Л:вара, то и ему в скором времени придётся убедиться, что он не единственный Мессейс во Вселенной.

– Ещё одним вашим фамильным даром, должно быть, является агрессивное безрассудство. Качество, которое, даже осуждая, многие склонны прощать скорее, чем другие недостатки. Некоторые даже находят эту черту привлекательной в человеке; я среди этих других, к сожалению. Позвольте мне заказать для вас к’ота, напиток моей родины.

Анна знала, что при распитии этого ритуального напитка не принято говорить о делах. Это был в своём роде белый флаг; леди Арина предлагала начать всё сначала, и Анна пошла ей навстречу. Они мирно заговорили о Дине, и леди Арина рассказала Анне, почему на Кинтане нет и больше никогда не будет мегаполисов, подобных Дине.

– Когда наступили Дни Гнева, – рассказывала она неторопливо, своим приятным глуховатым голосом, – эти города, прекрасные, великолепные, превратились в ловушки для своих создателей. Несмотря на весь свой гнев, Лея была матерью, и оставляла шанс на спасение всем своим детям. Люди, живущие в небольших деревенских домиках, выбегали наружу и искали своё спасение, но люди, живущие в небоскрёбах и в подземных уровнях, спастись не могли. Кровь и пища больших городов – газ, горючее, энергия, – обернулись смертью в момент гнева Леи. Те, кто мог бы спастись, взрывались в транспорте, который преграждал путь к спасению для многих тысяч, техника предавала людей, убивая там, где был ещё шанс. Даже рекламные щиты, служившие развлечением и украшением, стали орудием убийства. Когда спустя много дней гнев Леи иссяк, оказалось, что цивилизация погибла. Жалкие единицы полубезумных существ искали и не находили то, что было смыслом их жизни. И тогда женщины с восточных островов, таких маленьких и невзрачных в ту пору, сказали своим мужчинам, указав на птиц, прилетевших с материка и тем спасшихся: «Посмотрите на них! У них есть всё, чтобы жить. Но того, что хотите вы, слишком много даже для того, чтобы умереть». С тех пор Леи не стало. Кинтана, возродившаяся из руин Леи – это планета садов, деревень и женщин. Вы называете наших мужчин Военными, потому, что у вас нет слова, точно передавшего бы значение их истинной сути. Военные – это нападение, убийство, смерть; кинтанианские военные – это жертвенность, самоотверженность, защита, и если война – то война со смертью. Задача военного с моей планеты – остановить смерть и разрушение, даже если на это в краткий миг уйдёт вся его жизнь.

– А как же клык-офицеры? Их задача – убивать.

– Это тяжёлая тема. Я понимаю ваш вопрос. При таком взгляде на смерть – как можно растить палача? Тем более, что такие выбираются из наименее агрессивных мальчиков, из тех, кто никогда не найдёт удовольствия в насилии.

–Это жестоко. Он никогда не испытает удовольствия от своей работы, и никогда не сможет заниматься чем-то другим?

– Это правильно, Анна. Ош способен на многое, и нельзя допустить, чтобы он захотел этого. Я воспитала его так, что он был абсолютно прозрачен передо мною, вы понимаете?

– Да.

– Я хочу предложить ему один вариант. Я хочу вернуть его домой. Он слишком значителен, умён, тонок и в то же время – это машина смерти, которую остановить почти так трудно, как и того несчастного киборга. Я хочу, чтобы он был под контролем. Вас я позвала для того, чтобы… – Леди Арина помедлила, сложив вместе кончики пальцев. – Есть риск, что он откажется от того варианта, что я ему предложу. Откровенно говоря, риск очень велик. Я вижу, что вы понимаете меня; я хочу предложить вам принять его в свой Дом, если это случится. Принять опеку над ним на себя.

– Я понимаю, и…

– Вы сможете его защитить от себя самого. Это единственное, что ему угрожает, поверьте. Я хорошо разбираюсь в людях, и знаю, что если вы возьмёте на себя эту ответственность, вы спасёте его от любой напасти. Вы – простите мне это сравнение, но вы – настоящая волчица, оберегающая свою семью.

– Я должна обдумать это. – Анна встала. – Я пришлю вам ответ, когда вы поговорите с Ошем. Может быть, он и не понадобится.

Леди Арина тоже встала. Всё было не так, как положено, но Анна ей нравилась. Тревога, снедающая её уже много дней, немного утихла, когда она познакомилась с этой женщиной. Теперь она не боялась так встречи с племянником, и могла принять его спокойно и говорить с ним здраво. Анна ушла, и леди Арина внутренне настроилась сказать всё, что хотела, и так, как хотела, в независимости от того, что скажет ей Ош.

Ей хотелось бы увидеть его переменившимся, но не так, как переменился он на самом деле. До последнего момента она надеялась, что он страдает, что ему не хватает Кинтаны, её самой, соотечественников; но едва она взглянула ему в лицо, как надежды её рухнули. Ош был счастлив без всего этого. Выглядел он, правда, немного утомлённым и встревоженным, но это не могло обмануть леди Арину, которая очень хорошо его знала. Это чувствовалось в его походке, осанке, в том, как он смотрел, в линии его губ, которые он забывал контролировать так, как взгляд. Он даже не подозревал, до чего искренними бывают порой его губы, а она не говорила ему об этом, с умыслом, конечно.

– Сядь. – Указала она ему веером на кресло, достаточно высокое для кинтанианского мужчины. Сама села напротив. Веер был нужен ей для того, чтобы что-то сжимать в руках; когда она нервничала, ей это было необходимо. Случалось, что в минуты сильного душевного напряжения она ломала то, что держала, тогда как лицо её оставалось безмятежно-спокойным. Ош знал об этой особенности, и заметил веер; это была прелюдия к чему-то страшно важному. В принципе, он уже приготовил свою речь; он собирался сказать, что не будет каяться, считает себя во всём правым, и не вернётся сейчас на Кинтану. Но разговор начался не так, как он ожидал, и сразу стал не таким, к какому он готовился. Всё-таки, леди Арина была дьявольски умна!

– Свари, – начала она, – мальчик мой, не удивляйся, но я хочу поговорить с тобой так, как никогда ещё не говорила, и, наверное, была не права.

– Я никогда, – сжимая веер в руках, продолжала она, – не говорила тебе, до чего ты мне дорог. Когда ты ещё крошкой попал в мой дом, вместе с маленьким мероканским мальчиком, я поняла, что душа твоя хрупка и ранима, слишком ранима для кипа, но мне казалось, что строгостью и подобающим воспитанием смогу сделать тебя иным. И Кейвар меня вдохновлял: он ведь мероканец, но я сделала его настоящим офицером, вылепила истинного бойца, используя даже такой материал. Прости мне это слово, так уж мы привыкли говорить. Но я тебя по-настоящему любила, Свари, только очень боялась испортить своей любовью! Я была вдвойне строга к тебе, но ради твоего же блага! Если бы я жалела тебя и потакала тебе, каково тебе было бы вне семьи? Порой я была слишком сурова и даже несправедлива по отношению к тебе, не учитывая того, что тебе с трудом дается всё, что для остальных является нормой жизни. Я до сих пор не знаю до конца, какой ценой тебе даётся невозмутимость, которую мы, обыкновенные, привыкли носить, как вторую кожу – а для тебя это только маска. Когда ты попал на Грит, началось неизбежное, только я не понимала этого тогда! Был обряд, и… – Она перевела дух, костяшки пальцев, сжимающих веер, побелели, – Думаешь, я не видела, что с тобой происходит? Я видела! Я понимала, что что-то сломалось в тебе. Мне так хотелось быть с тобою нежнее! Ты пережил страшное потрясение, но я считала тогда, что оно должно изменить тебя в нужную Кинтане сторону, и ты станешь сильнее, жёстче, холоднее. Я забыла, что тот, кто воспитывает живого человека, всегда должен помнить, что ученик может сделать из преподанных уроков не те выводы, что в своё время сделал учитель! Я надеялась, что это помирит тебя с твоей долей – а вместо этого ты окончательно её возненавидел. И ведь так мало тебе было нужно! Всего лишь, чтобы я пожалела тебя, пока ты был болен и слаб. Ах, Свари, и ведь я сама хотела этого! Если бы это было не так – но я держала себя в узде, думая день и ночь о том, как ты страдаешь; я полагала, что поступаю так ради тебя же самого. Это же была благая цель! Но цель оправдывает средства только тогда, когда она достигнута. А если нет?.. Я принуждала себя быть такой, какой была, ради тебя же самого, но в итоге и я, и Кинтана – мы тебя потеряли. Сегодня я увидела счастье на твоём лице. Глубоко несчастный человек не всегда мрачен, но даже улыбка не освещает тьму в его глазах. Так и счастливый человек – сейчас ты подавлен и расстроен, но света в твоих глазах это не погасило! И я видела сегодня причину. Эта женщина, с которой я говорила – она не слабее меня. Не спорь!.. Она умеет любить, не рассуждая, как хищная самка, готовая растерзать всё, что угрожает её детёнышам. Приняв тебя в свой прайд, она защитит тебя лучше, чем я, потому, что ей плевать, на чьей стороне правда, она умеет любить. И в своей борьбе за любовь она будет хладнокровна и расчётлива, как никто в этой Вселенной. Такую женщину не победит никто, и я надеюсь, что когда ты станешь членом её прайда, тебе будет уже не страшен сам Понтифик. Помолчи! – Повысив голос, потому, что Ош открыл рот, она сломала веер, и Ош, вздрогнув, замолчал. – Я ещё не всё сказала. Я знаю, что ты ничего не боишься, и тебе не страшны ни гнев Понтифика, ни возможные репрессии. Я поняла это, когда впервые задумалась о том, какую силу нужно иметь, чтобы походить на нас внешне, не являясь таким внутри! От Кинтаны и Понтифика я сумею защитить тебя лучше, чем Анна Мессейс. Тебя нужно защитить от женщины, которую ты выбрал, а этого я не могу.

– Но…

– О, Свари, я знаю, что это не Анна! Если бы это была она, я благословила бы тебя с лёгким сердцем! Ты же наш, ты с Кинтаны, и от этого тебе не уйти, ты принадлежишь женщине, что бы ты ни думал о себе! Но эта женщина – что она сделает с тобой, не зная, какой это великий труд, какая это ответственность: владеть такой сложной душой, как твоя? Её никто не учил этому, как с колыбели учили нас, ей никто не внушил, что это великая честь и ответственность: воспитывать такого мужчину! Она нетерпелива, резка, вспыльчива, и способна нанести тебе такую рану, какую не залечит ничто, даже если она раскается и полюбит тебя. Она сломает тебя, уничтожит твоё сердце – такое сердце!!! – и даже не поймёт, что сотворила!.. – На глаза леди Арины выступили слёзы. – Как же я могу допустить это?!

– Я никогда от неё не откажусь. – Покачал головой Ош, собравшись с духом. – На самом деле она совсем не такая, какой вы все её видите; она не монстр, не волчица! Она маленькая девочка, заблудившаяся в дремучем лесу своих страхов, среди чудовищ, созданных её воображением, и вместо лиц вокруг неё искажённые её страхом маски. Но я могу это изменить, понимаешь? Я один. Никто больше не видит того, что я вижу. Разве это не стоит всего?.. Жизнь одного человека, одной женщины, её счастье – разве ради этого не стоит пожертвовать всем? Если нет, тётя, ради чего тогда делать это?..

– Это твоё последнее слово? – Спросила леди Арина. – Я умоляю тебя, Свари, подумай! Я ещё могу сделать так, чтобы ты вернулся, пусть и ценой испорченных отношений с семьёй Понтифика – я кое-что знаю, и готова использовать это ради тебя. Наша жизнь изменится, я обещаю: я многое поняла, ты многое пережил. Через год, Свари, самое малое через год, ты вспомнишь о сегодняшних страданиях с улыбкой. У тебя будет невеста кинтанианка, служба не хуже прежней, на Пскеме, я клянусь тебе, это будет, я это могу!

– Я люблю тебя, тётя. – Сказал Ош. – Но я сделал выбор и ушёл от того, что ты мне обещаешь, я не вижу в этом счастья, для меня это не имеет никакой цены. Я ещё не знаю, чего я хочу, но зато точно знаю, чего я не хочу. Ты не знаешь, что такое – стать свободным, ты всегда была свободна. А я узнал это только в тот момент, как покинул Пскем на Грите. Я умру за эту свободу! И никогда больше я не буду хорошим кипом, и моя жена-кинтанианка будет стыдиться меня, как стыдилась всегда ты, не отрицай. Ты всегда боялась, что я тебя опозорю. Любила – и боялась. Я паршивый маре в твоей семье, вечная твоя головная боль, так уступи меня моей судьбе.

– Чтож. – Леди Арина насухо вытерла слёзы. – Я сознаю, что проиграла, и готова смириться с этим. Но на произвол судьбы я тебя не оставлю. Я выхлопотала для тебя место телохранителя при Анне Мессейс,… а заодно убедила её принять тебя в свой Дом. Теперь она отвечает за тебя, и я уверена – она спасёт тебя даже от Тарвы Заэм!

На это Ош даже не нашёл, что сказать. Он было хотел возразить, что Анна не согласится, но вспомнил их сегодняшний разговор на крыше – и прикусил язык. Анна-то как раз согласится. Похоже, его опять лишили выбора?..

Анна выпила с Тарвой по тонику в баре, и созналась, что Кейв действительно живёт с Ларой.

– Никогда не ожидала от него подобного! – Призналась несчастная Тарва.

– Это была маленькая месть Оша за то, как Кейв отозвался о нём. Долго рассказывать. Я рада, что Кейв в конце концов смирился с этим, и у них с Ларой всё так хорошо складывается. Хотя, если честно, будущего у этого романа я почему-то не вижу.… Вообще, мне так непросто думать о Ларе, словно это что-то не совсем.… Не знаю, как сказать.

Анна догадывалась, что Тарва не равнодушна к Кейву, и хотя они никогда не говорили об этом прямо, она догадывалась и о том, что Тарва надеется на её влияние на Кейва. Ей хотелось бы как-то обнадёжить Тарву, что-то сказать ей хорошее, но и зря обнадёживать её она не хотела, понимая, что это будет лишь отсрочка грядущего разочарования, кто знает, может, роковая.

– Я давно тебя не видела. – Улыбнулась она Тарве. – Соскучилась, сама не ожидала, что так рада тебе буду. Ты где остановишься?

– Не знаю. – Ответила Тарва, и её красивое и холодное лицо смягчилось. – Не решила ещё. Мне страшно надоел космос. Ты остановилась в Луане?

– Да, на острове. Можно пригласить тебя в гости? Вместе посмотрим Шествие Рыб, когда Ив и Кейв вернутся с Шейнаном. Как на это смотришь?

– Положительно. – Тарва соглашалась не только из-за Кейва, и чувствовать это было приятно. – Я, пожалуй, воспользуюсь твоим приглашением, всегда мечтала побывать на одном из островов. Пляж там хороший?

– Замечательный. – Анна посмотрела на браслет. – Извини, я должна ответить леди Арине.

– Чего она хочет?

– Чтобы я стала опекуншей Оша, вместо неё. Приняла его в наш Дом.

– Мудро. – Подумав, заметила несколько шокированная Тарва. – И что ты решила?

– Я расскажу леди Арине про каменные сады Японии. – Усмехнулась Анна.

Леди Арина вытерла остатки слёз, когда Ош ушёл, и стала собираться в дорогу. Ей не нравилось в Дине, большой город давил на неё. Сигнал от Анны не застал её врасплох, она его ждала. Продолжая сборы, включила передатчик, и апартаменты наполнились голосом Анны Мессейс.

– Не знаю, почему, – говорила невидимая Анна, – но мне захотелось рассказать вам про каменные сады, которые существуют на планете, где я родилась. Сады эти создаёт народ, живущий, как и ваши предки, на маленьких восточных островах. В этих садах нет растений, только камни, которые стоят на гальке, расчёсанной граблями. Они называются сады дзен, это сады созерцания. Но с какой точки созерцатель ни смотрит на этот сад, он никогда не увидит всех камней сразу.

– Прощайте, леди Арина. – Сказала Анна через несколько секунд. – Я никогда не забуду нашу с вами встречу, подобные встречи – это вехи на жизненном пути, они многому нас учат.

Леди Арина, которая уже давно перестала ходить по апартаментам и стояла у окна, глядя на город, расстилающийся под космопортом, со странной, мечтательной улыбкой на губах, ничего не сказала в ответ. Сад из камней с далёкой неведомой планеты проник в её сердце и овладел её душой эстета.

Глава третья

Шествие Рыб

Возвращение в Луану было гораздо более быстрым, чем путь в Дину – Анна и Ош полетели домой в воздушном автобусе. Анне хотелось побыть среди своих новых соотечественников, почувствовать себя одной из них. Получилось не очень. Мероканцы косились на Оша, кто с недоумением, а кто и с неприязнью. Всю дорогу Анну и Оша преследовали разговоры про Вая Атта и Понтифика, причём мероканцы, со свойственной им прямотой, даже не пытались говорить вполголоса в присутствии родственника этого самого Понтифика. Когда они приземлились в Луане, Анна сочувственно пожала руку Ошу, но тот ответил довольно спокойно:

– Что ты, это мне на пользу. Я понял, насколько же был прав во всех своих поступках. С Понтификом что-то происходит, и мне даже думать страшно, что именно. Мероканцы на грани; это очевидно. Бедняга Кор. Он тоже это понимал, и делал, что мог.

– Мне тоже его жаль. Как ты думаешь, если Вай Атт скажет, что ему приказал Понтифик…

– Понтифик не мог ему ничего приказать, это невозможно. Лорд такого ранга не станет напрямую общаться с таким ничтожеством. Тут всё сложнее.

– То есть, может получиться так, что он признается в…

– В том, что ему было обещано что-то за уничтожение Шена? Да, может получиться и так. Скорее всего, получится так. А пообещать ему что-то можно было только с соизволения Понтифика, так как Вай – преступник. Только Понтифик мог пожаловать ему амнистию, в любом случае.

– А если он не признается?

– У него не будет выбора. Допрос проводится в специальной камере, где… В общем, я там был. Врать там невозможно. Молчать и то очень трудно. Вряд ли Вай это сможет.

– Но тогда выход только один. – Анна остановилась на краю площадки, глядя на морской залив.

– Ты видишь выход?

– Конечно. Офицер, который от лица Понтифика договаривался с Ваем, может сказать, что он солгал ему, и Понтифик не в курсе.

Ош несколько секунд молчал, стоя с нею рядом и тоже глядя на морской залив. Было уже жарко, не смотря на раннее утро; ветер, колышущий его длинные светлые волосы и платиновые пряди Анны, был уже горячим. Жаркий запах лепидодендронов, казалось, усиливал зной.

– Да. – Сказал он наконец. – Но он должен опередить официальный допрос и слушание.

– Тяжёлый выбор. – Задумчиво проговорила Анна. – По сути, судьба Союза зависит сейчас даже не от Вая, а от того самого неизвестного офицера, верно?

– Верно. – Ош кивнул самому себе несколько раз. – Именно. От него.

Всю дорогу до острова он думал о том, что сказала ему Анна. Вспомнилось то, чего он не вспоминал уже давно: обряд, инструменты, кровь, растворяющаяся в воде. Им овладевал гнев. Почему, чтобы спасти эту проклятую планету, всякий раз приходится лгать, нарушать законы этой самой планеты и становиться изгоем ради неё?! Понтифик ли в этом виноват, или что-то большее?! Как легко было бы свалить всё на одного человека, но разве в этом дело? Что-то не правильно на самой Кинтане, и если бы так было везде! Но мероканцы живут иначе. Можно сказать, что их мало, что их Община – образование специфичное, и это будет правда; но ведь и Раббе живёт иначе! Да, Бард и Шхар ещё хуже Кинтаны, но с каких пор нужно равняться на худших?!

На пляже их встречали Асте и Гэвэнто, уже загорелый, как и его мероканские сверстники, с доской для серфинга, с крохотным гвоздиком в ноздре и со стильной стрижкой. Вот кто быстро приспосабливается к обстоятельствам и схватывает на лету самую суть! У него уже пропал акцент, он стал разговаривать в точности, как и Асте и её друзья.

– Как дела? – Спросила Асте. – Как съездили?

– Прекрасно. А здесь что?

– Да так. Один инопланетный мальчик сломал себе ногу, и Тибре Заэм пришлось пошевелить своей задницей и лечить его. До сих пор, наверное, бухтит там у себя. Такая вредная! А Кейсар в Плеоне.

– Инопланетный мальчик – это ты? – Строго спросила Анна. Гэвэнто с независимым видом пожал плечами:

– Упал с доски. Волна была сильная, а эта дура мне говорит…

– Я не дура, и говорила я правильно!

– Если бы ты не начала кричать…

– А ты бы ещё во время урагана на волну полез!

– Молчала бы лучше!

– Тихо! – Воскликнула Анна. – В ушах от вас звенит! Дома разберёмся, кто что сказал, кто что сломал. Гэвэнто, я оставила тебя здесь с Асте, полагая, что ты взрослый, серьёзный мальчик, и нечего беспокоиться о тебе.

– А что произошло? – Огрызнулся Гэвэнто. – Я же не умер!

– Ты мог покалечиться!

– Но не покалечился же! – Хмуро возражал Гэвэнто, поднимаясь вслед за Анной по лестнице. Ош отстал, и шёл позади всех, забрав у Асте доску. Слушал перепалку Анны и Гэвэнто, усмехаясь. Уже почти настоящая семья!

Луана готовилась к Шествию Рыб. Этот праздник религиозного, мистического характера, посвящённый силам природы, плодородию, связан был с приходом на нерест в устье Луан раз в семь лет реликтовых кистеперых рыб Т’ганьи. Это был кортианский праздник, но мероканцы принимали в нём участие, превращая его в потрясающий по накалу страстей и красочности карнавал. Готовилась к нему загодя вся Луана; определяя нужный момент по поведению одного из культовых животных кортиан, броненосцев Т’валва, которые каким-то образом знали точное время и приходили к Луан точно в срок. Молодые животные уже начали появляться на улицах, и являли из себя отдельное зрелище. Страховидные, размером с крупную свинью, покрытые панцирем и роговицей, напоминающей чешую, они неторопливо вышагивали по улицам, игнорируя людей и транспорт, бросая по сторонам суровые взгляды из-под развитых надбровных дуг. Ни один кортианин в здравом уме и твёрдой памяти не обидел бы Т’валва; его появление возле какого-либо дома было огромной честью для хозяев, и кортиане даже выставляли угощение перед своими дверьми, в надежде, что какой-нибудь зверь им соблазнится – это значило бы, что дом благословен на процветание. Порой это случалось на самом деле. Молодые животные, пришедшие слишком рано, искали пропитание у людей. Но старые особи, огромные, до тонны весом, покрытые мощной потрескавшейся от времени бронёй, с когтями, скребущими камни мостовых с металлическим лязгом, приходили точно в срок, и к человеческим подачкам снисходили настолько редко, что это действительно можно было расценивать, как благословение богов.