Ведьма

Часть I. Ведьма

Твой друг назвал меня принцессой,

А ты сказал, скрывая страх:

"Таких принцесс в старинный пьесах,

В конце сжигали на кострах!" (с)

Автор неизвестен

Я познакомился со своей Олесей в начале весны. Дул холодный, промозглый ветер, люди кутались в куртки на остановках. Я ждал запаздывающую маршрутку, поглядывая на часы. Время неумолимо приближалось к началу рабочего дня. Окончательно потеряв надежду на своевременный приход на работу, я вглядывался в туманную даль, когда перед остановкой затормозило такси.

– За пятерку набивайтесь, подвезу, – весело подмигнул белозубый таксист грузинской национальности. Люди на остановке, переглянувшись, остались на месте, я же решил воспользоваться предложенным такси. Вместе со мной к машине подбежала высокая, черноволосая девушка.

– Мне к главному корпусу университета… Нам не по пути? – улыбнулась мне девушка.

И хотя мне было совсем в другую сторону, я почему-то улыбнулся ей в ответ и кивнул.

Рабочий день был безнадежно испорчен, шеф злился, но, вспоминая о том, что телефонная книга пополнилась новым номером красивой девушки по имени Олеся, я блаженно улыбался даже в ответ на перспективу скорейшего увольнения.

Мы стали встречаться. Олеся была сплошным праздником, она часто смеялась, шутила, таскала меня на различные мероприятия, постоянно придумывала что-то новое.

Я узнал, что сама она родом из небольшого села в Краснодарском крае, а в нашем городе учится на пятом курсе университета и живет у двоюродных дяди и тети.

И все рядом с Олесей было так легко, становилось возможным.

Мы встречались утром на остановке, и маршрутка подъезжала ровно в нужное время, мы приходили в заполненное кафе, и перед нашим приходом освобождался один столик, мы не могли достать билеты на известную премьеру, и почти перед самым показом кто-то отказывался от билетов.

Мне казалось, что мы настолько едины и полноценны вместе, что небо сжалилось над нами и послало в спутницы вечную удачу.

Как-то я пожаловался своей Олесе, что засиделся на старом месте, а шеф никак не хочет продвигать меня по службе. Олеся нахмурила свой прелестный лобик, и на следующий день шеф подписал мое назначение начальником отдела.

Я даже всерьез стал задумываться о женитьбе. В конце концов, мне, закоренелому тридцатипятилетнему холостяку, пора было остепениться. Олеся была молода, прекрасна, весела и по-настоящему увлечена мной. Да и само небо благоволило нам…

И все было бы хорошо, но какое-то нехорошее предчувствие грызло меня, когда я смотрел в ее черные, как беззвездная ночь, глаза, вдыхал сладковатый запах пряных духов, зарывался в длинные, цвета воронова крыла, волосы…

Где-то в середине мая, я провожал Олесю домой, поцеловав меня на прощание, она впорхнула в подъезд.

Я немного посмотрел ей вслед, улыбнулся и собрался уже идти, когда дорогу мне преградил сухощавый, светловолосый парень, кутающийся в легкую куртку, несмотря на теплую погоду.

– Это Вы! – уверенно сказал он, глядя на меня воспаленными глазами. – Я здесь уже три часа Вас жду.

– Да? – я удивленно приподнял бровь. – И по какому это случаю?

– Вы ведь сейчас с Олесей? – не получив утвердительного ответа, парень протянул мне руку. – Я Степан. Бывший жених Олеси. Нам нужно поговорить.

– Кому это нам? – высокомерно процедил я, разглядывая щуплого паренька. – Мне, к примеру, без надобности…

– Поверьте, это в Ваших же интересах…Я хотел Вас предупредить… Эта любовь не доведет Вас до добра…Я ни в коем случае, не угрожаю. – Он немного испуганно огляделся по сторонам. – Пожалуйста, пойдемте со мной…

Я поддался минутному любопытству и принял приглашение Степана, хотя мне показалось, что он немного не в себе.

Так как я проголодался, мы зашли в этнический ресторан «Хата», расположенный неподалеку. Я заказал себе мясо в горшочках и пиво. Степан взял двести грамм коньяка и залпом выпил больше половины.

– Она – ведьма! – таинственно сверкая глазами, прошептал несчастный.

«Надо ж было на психа напороться», – с тоской подумалось мне.

Вслух я спросил:

– Кто?

– Олеся! – уже нормальным голосом подтвердил мою догадку Степан.

– Вы привели меня сюда, чтобы оскорблять мою девушку? – грозно нахмурился я.

Степан грустно покачал головой:

– Вы не поняли меня. Она на самом деле ведьма. И ведьмина дочь… Я тоже раньше не верил. Вы знаете, мы ведь хотели пожениться…

И тогда Степан рассказал мне их историю.

Олеся училась со Степаном на одном курсе в университете.

Почти сразу красивая, черноволосая девушка с легким южным акцентом привлекла внимание не только одногруппников, но и всего мужского преподавательского состава.

Ей писали стихи, признавались в любви, дежурили под окнами ее дома. Но Олеся никого не выделяла из общей массы поклонников.

Степан, конечно же, тоже попал под обаяние популярной девушки, но по причине природной скромности боялся подступиться ближе, чем обмен конспектами и списывание контрольных работ.

Но где-то к третьему курсу Олеся сама неожиданно обратила внимание на Степана, взяв свои вещи, она переместилась на соседнее с ним место и предложила погулять после занятий.

Так началась их любовь.

Степа был самым счастливым человеком на потоке, и без того блестящая учеба стала приносить свои плоды, он побеждал на всех научных конференциях, в которых принимал участие, его даже номинировали на Президентскую премию, ученые стали пророчить ему великое будущее.

В общественной жизни тоже все наладилось: робкий и стеснительный до этого, он вдруг начал пользоваться неоспоримым авторитетом у одногруппников, его приглашали на все студенческие вечеринки, советовались с ним по поводу личных отношений, спрашивали мнение об учебе.

И, конечно же, рядом с ним повсюду следовала прекрасная и независимая Олеся, что добавляло миллионные баллы его статусу.

Неприятности начались позже.

Где-то к середине четвертого курса Степан сделал предложение Олесе, и к его удивлению, она согласилась.

Свадьбу решили отложить до лета. И где-то в этот момент в сладкую вату жизненных успехов Степана стала примешиваться горечь сомнений.

Он задумался о том, что никогда до конца не знал Олесю.

Она была рядом, весела, смешлива, но все же до конца непонятна. Они никогда не говорили об ее душевных переживаниях, мыслях, планах. Все разговоры об ее жизни до него, Олеся сводила к шуткам, что, мол, до него она не жила, а существовала, и там не было ничего интересного, все, как у всех.

Его же душу она читала, как с чистого листа.

Иногда ему даже казалось, что она незримо управляет его поступками, она всегда знала, где он и чем занимается, от нее невозможно было что-то укрыть, нельзя солгать. Постепенно Степан начал чувствовать себя пойманным в клетку.

И не в радость уже были ни легкие победы, ни популярность, ни открывающиеся перспективы. Как будто не он сам добился всего этого, а только присвоил чьи-то достижения. Олеся в последние дни стала грустить, будто почувствовала произошедшие в нем перемены.

Отступать было некуда, и Степан с обреченностью ягненка отправлялся на заклание – на знакомство с родителями невесты.

Родители Олеси жили в маленьком селе на берегу речушки, с соседними населенными пунктами село связывала грунтовая дорога, идущая вдоль прибрежной полосы и узкий пешеходный мост.

Первым впечатлением от деревни было – полный уют и умиротворение: беленькие домики, утопавшие в кустах сирени и в зелени деревьев, за аккуратными деревянными заборчиками. Пока Степан с Олесей шли по главной улице к дому ее родителей, соседи подходили к заборам, выходили из ворот и здоровались с Олесей на местном диалекте – балачке, знакомились с ее будущим мужем.

– Здоровенькы булы, Олеся, а шо це в тэбэ за парень такый гарный?

– Олеся, ти шо, вернулась?

– Леська, яка ты выросла…

– А твои вже тры дни соби миста не находять – Галущиха вся звэлась…

Олеся улыбалась, кивала в ответ, знакомила Степана с соседями.

Степа смотрел в эти кажущиеся радушными лица людей и замечал нет-нет да мелькнувшую жалость при взгляде на него.

Сердобольная старушка в цветастом платочке даже всплеснула руками:

– Молоденький якый… – и обреченно покачала головой.

Рука Степана непроизвольно вздрогнула в Лесиной ладошке. Олеся посмотрела на него с какой-то затаенной тоской и покрепче сжала его руку.

Забор Лесиных родителей был выкрашен в изумрудно-зеленый цвет, по кромке лениво прогуливалась черная кошка, задрав кверху хвост и презрительно разглядывая гостей.

Во дворе, обвитом виноградной лозой, их уже встречали тесть с тещей, чуть позже к ним присоединилась старушка в белом платочке, Олесина бабушка. Тесть, Иван Матвеевич, был маленьким, щупленьким мужичонкой, с куцей бородкой и испуганными бегающими глазами, трясущиеся руки и синевато-красный оттенок лица выдавали в нем любителя продукции винно-водочной промышленности ручного производства, процветающей в небольших поселках бескрайних просторов Родины.

Теща же была полной его противоположностью – кровь с молоком: крупная, яркая, с копной иссиня-черных волос, не тронутых сединой, и глубокими черными очами.

– Это мой папа, Иван Матвеевич, – представила Олеся, – а это мама…

Теща представилась глубоким грудным голосом:

– Аглая Ивановна… – и добавила, указав на старушку, – А это – моя мама – Анна Леонидовна.

– Очень приятно, Степан. Олесин жених. – Степа чувствовал себя неловко под пронизывающим взглядом тещиных черных глаз, ему казалось, она видит его насквозь: и то, что он уже подумывал сбежать из-под венца, и то, как отчаянно он трусит…

– Что жених – оно-то понятно, – пропел Иван Матвеевич, – оно бы обмыть нужно…

– Успеешь еще обмыть, – ласково взглянула на него теща, от чего Иван Матвеевич, сжался и как-то даже уменьшился в размерах. – Ну что ж, – улыбнулась Аглая Ивановна и приглашающее указала рукой, – пройдемте в дом?..

В доме уже был накрыт праздничный стол: специально по случаю приезда гостя закололи лучшего барашка, из закромов на свет было извлечено красное вино из собственного виноградника, испечена сдоба…

Олесина семья как будто дружелюбно улыбалась гостю, и все же какая-то щемящая тоска нет-нет да закрадывалась в сердце Степана. В голове почему-то вертелось: «Навсегда, навечно, пока смерть не разлучит нас…»

Застолье длилось недолго: поговорили о свадьбе, о планах на будущее, теща вынесла старый альбом с фотографиями, где Степан увидел молодую ее, так похожую на Олесю, и не признал в высоком статном парне Лесиного отца.

Иван Матвеевич быстро набрался, затих и был транспортирован спать в летнюю кухню – отдельно стоящее здание с печью и обеденным столом.

Лесе же и Степану постелили в соседних комнатах, на высоких перинах, в окружении громоздких пуховых подушек. Глаза Степана закрылись, едва голова коснулась кровати, и он забылся страшным, тяжелым сном.

Среди ночи Степан проснулся от страшной жажды и засобирался на кухню в поисках воды. Выйдя из дома, он с удивлением заметил, что в окнах летней кухни горит свет. На небе светила полная Луна. Степану она отчего-то в ту ночь показалась особенно яркой…

Степа заглянул в кухню и испуганно замер на пороге – посередине комнаты стояла огромная черная волчица. Зверь обернулся на скрип открывшейся двери и злобно ощетинился, глядя на Степана.

– Мне показалось, – дрожа, то ли от страха, то ли от перевозбуждения, рассказывал мне несчастный, – что у нее глаза человеческие! Понимаешь, она так разумно на меня смотрела, и явно была недовольна моим появлением…

Я посмотрел по сторонам – мало ли, вдруг кидаться начнет? Где официанты, куда убегать? Мне стало очень жалко мою девушку, это ж надо было, замуж за сумасшедшего собираться. Хотя, конечно, как их распознаешь-то сразу?

– Степан, – осторожно начал я, – а Вы не пробовали обращаться за помощью?

– Ты думаешь… – в глазах неудавшегося жениха мелькнуло понимание, но он тут же замахал руками – А…Нет-нет, я абсолютно здоров психически. Конечно, как всякий разумный человек я не верил во всю эту мистику, я обошел массу врачей, прошел кучу тестов. Я здоров, мое МРТ в порядке, галлюцинациями я никогда не страдал и не страдаю сейчас, а это… Я видел это, как я могу не верить собственным глазам?

Я немного успокоился, не было похоже, что Степан собирается на меня нападать, и продолжил слушать его увлекательный рассказ.

Степан, конечно, выскочил из кухни и побежал к забору, чтобы позвать на помощь.

– Ты понимаешь, дикий зверь же в кухне? – оправдывался жених. – На мои крики, естественно, никто не пришел, видимо, в селе уже привыкли к странностям, происходящим в этом доме…

И тут сзади, со стороны той самой летней кухни, раздался голос Иван Матвеевича:

– Завидкилля ж ты узявся, такый громкый?

Степан обернулся, на пороге кухни стоял сонный тесть, хотя Степан мог поклясться, что еще минуту назад в кухне, кроме его самого и огромной волчицы, никого не было.

– Волчица, там здоровенная такая волчица… – заикаясь, тыкал в сторону кухни несчастный жених.

– Да яка волчица, побойся Бога, – сзади Ивана Матвеевича появилась теща, босая, в легком халатике, наброшенном на пышное тело, с распущенными длинными волосами, ниспадающими ниже пояса.

– Степан, что происходит? – из дома выскочила и перепуганная Олеся в коротенькой белой сорочке. Вид невесты немного успокоил Степана, Олесе получилось вернуть его в дом и уговорить попробовать снова уснуть.

Утром светило солнышко, кукарекал петух, мычали коровы, сельская жизнь текла неторопливо, и Степану стало казаться бредом вчерашнее видение. Олесе удалось его убедить, что волчица просто почудилась ему, до конца не проснувшемуся.

– Да то ты мешок с тряпьем побачив и перелякався, – убеждала Степана теща. – А мы ото на кровати дремали, тебя и не заметили, Степа, а ты кричать сразу…

Еще вчера Степан мог бы поклясться, что кровать на летней кухне была пустой, но уже на следующий день, при свете солнца, он уже не так доверял своим глазам.

– А свет? Почему у вас ночью горел свет?

– Тю, та то ж фонарь в окно светил! – только всплескивала руками Аглая Ивановна и качала головой, как будто жалея несчастного городского.

Иван Матвеевич больше отмалчивался и бегал в погреб остограммливаться.

Анна Леонидовна не выходила в тот день из своей комнаты, теща сказала, что ей нездоровится. Только посредине двора лениво грелась под солнышком вчерашняя черная кошка, а тесть почему-то, споткнувшись об нее, возмущенно вскрикнул: «Опять разлеглись, мамо!», потом оглянулся смущенно на Степана, сидящего на лавочке неподалеку, и снова потрусил в погреб.

осле завтрака Олеся сообщила жениху, что сегодня они должны поработать на огороде, посадить горошек и редис.

– А потом еще мама просила там, в садике, высадить немофилу и чернобрывцы, бабушка говорит, осень будет темной и холодной, бабы будут бегать, от цистита отвары просить, – как-то рассеянно добавила невеста.

Степан слабо понимал, как красивые цветочки могут помочь бороться с воспалением и откуда Анна Леонидовна узнала про холодную осень, но почему-то предпочел не уточнять.

Вечером, когда все было посажено, прополото, в хате убрано, вся живность была покормлена, а вода принесена из колодца, вся семья снова собралась за столом. К столу вышла Анна Леонидовна и даже поддалась на уговоры Ивана Матвеевича, выпив 50 грамм настойки «для аппетиту», после чего принялась расспрашивать молодых об их планах на свадьбу и дальнейшую жизнь.

Степан отметил про себя, что бабушка совсем не выглядела больной или уставшей, а черная кошка, в свою очередь, куда-то подевалась.

Когда ужин подходил к концу, на улице раздался шум, Иван Матвеевич под ласковым взглядом своей жены, поднялся и пошел посмотреть, что там происходит. Вернулся он вместе с пышногрудой и румяной женщиной лет пятидесяти.

– Вот, соседку вам привел! – торжественно сообщил тесть.

– Ой, Галущиха, а я свого шукаю, думаю, может, с твоим уже накидався, – с порога защебетала женщина.

– Окстись, Настя, твой к нам с прошлой зимы ни ногой, – улыбнулась Аглая Иванова так, что женщина сразу покраснела и стушевалась. – Ты, небось, на Олеськиного жениха посмотреть пришла? Говори уж, как есть…

– Ну прости, Аглая, все село ж болтает, требует новостей, – оправдывалась за свой приход Настасья.

– А ты у нас главная сорока, что тебя отправили? – прищурилась Аглая Ивановна, от чего Настя сразу побледнела и даже, казалось, уменьшилась в размерах. «Гы-гы, испугалась, что превратит», – пробормотал Иван Матвеевич, подмигнув испуганной соседке.

– Ладно, чего уж так, садись, раз пришла, – сменила гнев на милость теща, и Степан заметил, как вздохнула с облегчением, присаживаясь за стол, их соседка.

– Прости, Степан, у нас просто Олеся – первая невеста на селе! – как-то неискренне улыбаясь и заискивающе поглядывая на Аглаю, пояснила Настя.

– Скажешь тоже, – отмахнулась Олеся. – Вон, дочка твоя, Люська, покрасивее меня будет, ладная какая!

– Нет!!! – даже вскрикнула Настя, и у Степана снова появилось это чувство непонятной тревоги и тоски.

Настасья после, заметив удивленные взгляды, уже спокойнее добавила:

– Да поправилась доченька в последнее время, кожа лоснится, куда ей до нашей красавицы! – но почему-то ее первая реакция на Олесины слова показалась Степану более искренней.

– Ладно, завязывай уже Олеську смущать, – махнула рукой Аглая, – давай, рассказывай, шо на селе новенького?

Соседка обрадовалась, распрямила плечи и защебетала, кто напился, у кого забор покосился, чья дочь понесла, и прочие сельские новости первостепенной важности. Когда на улице уже начало темнеть, соседка засобиралась домой.

– Галущиха, а не дашь мне свого Степана? Мне з погребу достать надо самогона бутыль, завтра хату белить хлопцы придут. А мого, бачишь, носит где-то, и Леська где-то шляется, боюсь, сама не вытащу! – вдруг просительно повернулась соседка к Аглае Ивановне.

Теща пристально посмотрела на Настасью, чуть прищурив черные глаза, потом взглянула на Степана, криво усмехнувшись, и махнула рукой:

– Сходи, Степка, помоги бабе…

Настя быстро вскочила и поспешила к забору, Степан направился за ней. Анна Леонидовна, долго молчавшая дотоле, вдруг тоненько захихикала…

Степан помог Настасье достать до того здоровый бутыль из подвала, что даже сам пошатнулся под его тяжестью. Но в глазах соседки он заметил нетерпение – Насте явно хотелось о чем-то рассказать.

– Ну спасибо, Степка, давай я тебя чаем с вареньем напою, за помощь. Или ты самогончик предпочитаешь?

От самогончика мой собеседник отказался, но на чай решил остаться – ему самому не терпелось узнать хоть что-нибудь о его будущей семье.

– Так шо, Степанчик, давно ты Галущиху знаешь? – начала Настасья разговор издалека.

– Да вчера только приехал, к свадьбе дело идет, пришла пора с родителями знакомиться…

– Это да, это хорошее дело, – вздохнула соседка. – А ничего странного, Степа, ты в их доме не примечал?

– Да как же не примечал… Странно они живут как-то…

– Ой, да не кажи, – всплеснула руками Настя и принялась сплетничать.

Как узнал Степан из рассказа соседки, Анна Леонидовна родила Аглаю в военные годы. Без мужа… И у самой бабушка отца не было, и у матери ее. В селе давно поговаривали, что ведьмовского они роду. На свет народят без мужей да только девочек. Всех чернявых и темноглазых.

В округе про них говорили «с нечистой силой знаются», во всех болезнях или неурожаях видели их руку, но и за лечением или еще какой помощью – сразу бежали в Галущихе. Она никогда не отказывала, давала отвары, читала какие-то заговоры, и односельчане действительно выздоравливали, коровы телились, дочери выходили замуж.

– Еще поговаривают, – с горящими глазами вещала Настасья, – что в зверей они оборачиваться могут.

– В волчиц? – испуганно переспросил Степан.

– Да, может, и в тех, – махнула рукой Настя, – но чаще всего у них якась кошка странна бродит по двору… Черная, как смоль, а глаза такие умные-умные…Человеческие как будто…

Но больше всего односельчан пугала даже не эта их способность, как то, что они, по поверьям, могли и другого человек в зверя обратить. Да и назад в человеческое обличье не вернуть, коли не угоден им будет.

– А еще, Степка, поговаривают, что мужской силой они питаются! Вот без мужей и ходють…Выпили их, ведьмы, до дна… Мужик сразу чахнуть, слабеть начинает. А им хоть бы хны – молодые, здоровые, сильные… Ты на Ваньку посмотри! Мужик был – подковы гнул, пока с Аглаей не спутался…– Настасья вздохнула тяжело и на Степана таким взглядом посмотрела…

– Будто прощалась она со мной, понимаешь? – возбужденно говорил мне мой собеседник. Я смотрел на бывшего Олесиного жениха и думал, впечатлительный он такой или сумасшедший – что ближе к истине?

После беседы с Настасьей незадачливый жених вернулся в дом к родителям невесты. Ему показалось, что вся семья смотрела на него выжидающе, будто ждала от него каких-то слов.

Олеся была молчаливой и погрустневшей.

«Ага, напиться из меня не смогла, да? Кровушки моей, энергии?» – почему-то злобно про себя подумал Степан.

Холодно пожелал всем спокойной ночи, одними губами прикоснулся к щеке своей невесты и лег в кровать.

Выходные подходили к концу, Степан надеялся, что сегодняшняя ночь не принесет ему больше никаких приключений.

«А уж завтра мы уедем в город, и там я с ней поговорю! Что за чертовщина у них творится? Ноги моей больше не будет в этом подозрительном доме!» – успокоил себя жених и забылся тяжелым, беспокойным сном.

Но его мечтам о спокойной ночи не было суждено сбыться…

Степан проснулся от шума и запаха гари за окном, на мгновение ему показалось, что их дом горит.

Быстро натянув брюки, он выскочил на улицу и застыл на пороге. На небольшой площадке сбоку летней кухни был разожжен костер. У костра стояли Анна Леонидовна и Аглая по одну сторону и бледная, но с упрямо сжатыми губами, Олеся по другую.

Женщины, не заметив Степана, продолжали свой начатый ранее спор.

– Ты думаешь, я этого хочу? – зло говорила Аглая. – Выхода нет, да пойми ты! Или мы его… Или помрем с ним вместе…

– Но можно же как-то… Помягче, что ли? – упрямилась Олеся.

– Леська, да куда уж мягче с ним! Никаких сил не наберешься… Вспомни, как твоя бабка с дедом намучилась! Никак, гад, сдаваться не хотел, так в могилу и сошел… – Аглая Ивановна сердито обернулась к Анне Леонидовне. – Мамо, ведите уже!

Старушка хитро прищурилась и скрылась в летней кухне. Через пять минут она появилась уже в сопровождении черного козла и Ивана Матвеевича. Козла, потряхивающего длинной бородой, Анна Леонидовна вела на привязи. Рядом с ними шел тесть, босой, в белых семейных трусах и со связанными за спиной руками.

Степан даже вздрогнул от этого зрелища, нехорошее предчувствие поселилось в нем, вспомнились слова Настасьи: «Выпили… ведьмы, до дна…»

– Мама, не надо, не надо, мама, жалко же батю, – всплеснула руками Олеся.

Иван Матвеевич молча подошел к костру и остановился, опустив голову. «Как агнец на заклание», – подумалось Степану.

Аглая махнула рукой на дочь и подтолкнула Ивана Матвеевича встать напротив себя, прямо перед костром, так, что огонь даже лизал языком его ноги. Степан с удивлением заметил, что Ивану Матвеевичу, судя по всему, огонь не причинял дискомфорта. Тесть стоял смирно, даже не пытаясь уклониться от языков пламени.

Анна Леонидовна привела козла на место между Аглаей и ее мужем, а сама стала по правую руку от дочери. Аглая Ивановна протянула руку к Олесе, приглашая ее встать по другую сторону.

Так, женщины выстроились в ряд, глядя на смирно жующего что-то козла, и принялись шептать. Степан догадался, что это какой-то заговор, и почувствовал, как похолодело у него в груди.

– Я подумал, сживут же мужика со свету, – жаловался мне бывший жених Олеси.

– Так чего же не остановил их, герой? – зло ухмыльнулся я: во мне уже начинало просыпаться глухое раздражение к этому перепуганному мальчишке (назвать его мужчиной не поворачивался язык).

– Какой там, – махнул рукой Степан, – я пошевелиться не мог! Страшно – жуть, на дворе темень, в небе полная луна, тишина такая, как на кладбище – только треск костра… И шепот, и жуткий шепот… Ноги, как будто в землю вросли…

Когда Степан был уже готов умереть от страха, женщины закончили шептать свои заклинания. Аглая Ивановна выпрямилась, громко сказала: «Ключ. Замок. Да будет так!», а потом левой рукой подтянула к себе послушно идущего козла, в темноте сверкнуло лезвие – козел издал хрип и упал наземь с перерезанным горлом. А Аглая повернулась уже к Ивану Матвеевичу, перекрестила его – и толкнула прямиком в горящий костер.

Здесь чуткая натура Степана уже и не выдержала – он вскрикнул и лишился чувств…

Очнулся незадачливый жених уже утром, на своей кровати, брюки лежали аккуратно сложенные рядом на стуле. Солнышко светило за окном, пели птички, и опять вчерашний кошмар казался всего лишь дурным сном.

«Нет-нет, я не брежу, Иван Матвеевич, срочно в полицию!» – Степан вскочил с кровати и бросился натягивать брюки.

– Ты чего пидскочив, як будто корову годувать треба?

Степан развернулся, как и стоял, на одной ноге, с одной надетой штаниной: в дверях стоял живой и здоровый Иван Матвеевич и широко улыбался.

– Я сначала глазам своим не поверил, я уже видел его в огне! – рассказывал мне Степан, размахивая руками. – Я выскочил на улицу… Бросился искать козла этого дурацкого! Его же тоже эта ведьма зарезала на моих глазах! А козел, представь, стоит себе в стойле, жует траву какую-то, и опять бородой своей трусит!

– Может, это был другой козел? – осторожно предположил я, серьезно опасаясь за психическое здоровье Степана.

– Да нет, тот же, отвечаю, пятно у него такое странное на лбу было – в форме полумесяца!

– А может, тебе почудилось, что она его зарезала? В конце концов, ночь, темно, ты парень впечатлительный, – настаивал на своем я.

– Да нет же! – даже прикрикнул Степан. – Я – не сумасшедший! Я все видел, и нож, и кровь, и как козел упал!!!

Обезумевшего от увиденного Степана в стойле козла нашла Олеся. Он почти рвал на себе волосы, пытался разглядеть рану на шее у козла, чему тот совсем не обрадовался и чуть было не забодал жениха.

Олеся молча взяла Степана за руку и повела за собой. Он покорно шел, повторяя только: «Я же видел! Я видел!».

Олеся привела его в лесополосу на окраине села, усадила на поваленное бревно, достала из своей сумки небольшой термос и налила какой-то отвар и протянула жениху со словами: «Выпей, это тебя успокоит!».

Степан неожиданно для себя послушно выпил предложенный напиток, по его словам, «он просто не мог сопротивляться».

– А теперь давай поговорим, – сказала Олеся и присела рядом.

– Я домой хочу, Лесечка, – жалобно посмотрел на нее Степан.

– Знаю, Степа, знаю… Ты мне только скажи искренне, любишь ли ты меня? По-настоящему любишь? Так, чтоб до конца, до самого конца жизни – вместе?

В голове у Степана снова завертелось: «Пока смерть не разлучит нас», но он отчаянно трусил рядом с этой девушкой, среди деревьев, на окраине села, поэтому только послушно кивнул.

– Я знаю, Степа, что ты видел много странного в эти выходные, но если ты готов быть со мной до конца наших дней, то мне нужно убедиться, что ты не лукавишь…

– Как? – испуганно спросил Степан.

– Тебе нужно пройти одно испытание. Не бойся, оно не будет сложным для тебя, если ты искренне предан мне… – Олеся внимательно смотрела на жениха, как будто сама сомневалась в своих словах.

– А нельзя без этого как-нибудь? – жалобно спросил Степан. – Я очень-очень хочу домой!

– Нельзя, милый, – Олеся обняла его и принялась гладить по голове, – ты же понимаешь, в истории моей семьи было много неблагополучных союзов у женщин. Бабушка с мамой просто не допустят, чтобы со мной тоже приключилось подобное… Они сказали, что никому не позволят меня обидеть…

Степану показалось, что сердце его провалилось куда-то в пятки.

– Ты не бойся, милый, – продолжала Олеся, – испытание совсем не страшное! А потом мы уедем, потом все будет хорошо! Все всегда будет хорошо, это уж я тебе обещаю!

– А если, если… Я не справлюсь? – осторожно спросил Степа.

Олеся нахмурилась:

– Значит, ты не вполне искренен?

Небо над ними резко заволокли тучи, подул сильный ветер. Степану почудилось, что это Олеся вызвала на него гнев небес, и он отчаянно закивал:

– Искренен, ты что, конечно, дорогая, я очень тебя люблю! Отсюда до Луны просто…

Ветер тут же утих, и тучи разошлись.

– Распогодилось, – улыбнулась Олеся и поднялась с бревна. – Ну, если ты искренен, тогда тебе нечего опасаться! Пойдем, нам пора, время уже к обеду. Ты долго спал…

Степан с удивлением заметил, что солнце уже в зените и тоже поднялся.

– Мы с мамой все приготовим, а тебе надо отдохнуть… Вечер будет важным…

«Ой, жить-то как хочется. Может, деру дать? Найдут ведь, догонят, ведьмы…», – думал про себя Степан, но покорно брел вслед за Олесей к дому. Вечер действительно обещал быть непростым…

Когда на улице стемнело, Олеся пришла за Степаном и позвала его за собой. На улице их уже ждали Аглая с Анной Леонидовной и Иван Матвеевич. Степан с удивлением отметил, что тесть был трезв, собран и одет в черный костюм.

Да и вообще после той ночи, с костром и сожжением, Ивана Матвеевича как будто подменили. Степан не видел его ни пьяным, ни посещающим погреб.

Весь день он работал на огороде, подметал двор, был аккуратно причесан, опрятно одет и выглядел спокойным и вполне довольным своей жизнью. После обеда даже поблагодарил Аглаю Ивановну и ущипнул за пятую точку, от чего теща зарделась и раскраснелась, как девушка, а Анна Леонидовна захохотала и захлопала в ладоши. Даже Олеся, казалось, с облегчением вздохнула и пробормотала: «Получилось!».

Степана вся семья встретила настороженно. Олеся приобняла жениха и прошептала ему на ухо: «Не бойся, я рядом! Помни, что выдержишь испытание – и у нас все будет очень-очень хорошо! Как в сказке…»

«Угу, чем дальше, тем страшней», – пессимистично про себя подумал Степан.

В этом раз на площадке у кухни тоже был разожжен костер, только меньший по величине. Кроме того, стоял огромный чан, заполненный водой, и большое кресло, похожее чем-то на трон. «Из музея, что ли, уперли?» – удивился Степан, но промолчал.

Степана усадили на кресло, женщины также выстроились в ряд перед ним и взялись за руки. Иван Матвеевич встал позади, за креслом.

«Хорошо, хоть козла нет, обойдемся без крови», – думал Степан, разглядывая Олесю с матерью и бабкой. Все меньше ему нравилось происходящее, было жутковато, да и Олеся уже не казалась ему таким уж благословением.

– Понимаешь, мне бы девушку хорошую, послушную, чтоб меня уважала, – объяснял мне жених. – Зачем мне ведьмы эти? Как с ними справиться-то? Чего еще, превратят тебя, в козла или собаку…

– А зачем тебе с ними справляться? Это же твоя женщина и ее семья, тебе их любить надо было, а не воевать с ними… – нахмурился я, искренне не понимая этого жалкого мужчину. «Как вообще моя Олеся могла его полюбить?» – искренне недоумевал я.

Степан отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и продолжил свой рассказ, который, казалось, занимал его самого значительно больше, чем меня.

Женщины снова принялись читать какой-то заговор, слов Степан не разобрал. Только расслышал, как снова закончила Аглая словами: «Ключ, огонь, вода, замок. Да будет так!», после чего снова достала из кармана длинный и изогнутый кинжал.

«Все-таки будет кровь!» – похолодел Степан и уже принялся подниматься с кресла, как сзади его твердой рукой осадил Иван Матвеевич со словами: «Куда?».

При этом Аглая Ивановна полоснула по ладони себя и накапала крови в протянутый Анной Леонидовной золотой фужер, в котором, как показалось Степану, уже было какое-то зелье.

После Олеся подошла к чану с водой и вылила кровь в него, а Иван Матвеевич легко, как пушинку, приподнял перепуганного Степана и указал ему на чан: «Давай туда!».

С ощущением агнца, идущего на заклание, Степан полез в этот чан с водой.

– Там воды было по шею, – возбужденно рассказывал он мне. – А потом… Потом был ужас…

После погружения в воду, Степан рассказал, началось страшное. Со всех сторон к чану начали лезть страшные сущности и существа, похожие на свиней и козлов с длинными изогнутыми рогами, страшные женщины с темными провалами вместо глаз тянули к нему свои руки. Вода в чане начала покрываться тонким кругом из синего пламени.

– Огонь, представляешь? Синий огонь на воде, и это кольцо начало сжиматься, а руки их все ближе, того и гляди схватят меня, и бесы этим с зубами и рогами… А ведьма эти стоят напротив чана и смотрят на меня, не отводя взгляда… Я уже думал – тут конец мне и придет, когда тесть вытащил меня за шиворот из этого чана. А Аглая что-то прокричала и в ладоши хлопнула – и все эти бесовские отродья вмиг исчезли…

Потом мокрого и насмерть перепуганного Степана отвела домой Олеся и уложила спать, прошептав с каким-то сожалением ему: «Спи! Завтра домой уедешь!» – и Степан забылся страшным, тревожным, но глубоким снова.

На следующее утро Олеся отвела его на остановку и посадила на автобус до города.

– Больше я ее и не видел… Так, мелькнет в университете, но не подойдет, не поздоровается…Я сразу по приезду перевелся в другую группу, чтоб больше с ней не сталкиваться на парах. Тут мое везение и закончилось. Черная полоса какая-то сплошная настала, ни конференций больше, ни приглашений на вечеринки… Все наши на работу поустраивались уже, еще на пятом курсе, а меня даже на бесплатную практику никто брать не хочет! Точно ведьма эта порчу навела какую! Беги ты от нее, пока не поздно, мой тебе совет! Беги!!!

Домой я от Степана шел в раздумьях. Везение, сопровождавшее меня с момента моего знакомства с Олесей, действительно было удивительным, да и в Олесе всегда чувствовалась какая-то внутренняя сила. Все дела у нее спорились, все проблемы решались, как по мановению волшебной палочки.Дома я открыл свой ноутбук и принялся читать все древние поверья про ведьм. Мифологию, говорящую, что ведьмы заключают договор с дьяволом, я сразу отметал. Олеся, моя Олеся, была очень доброй и чистой девушкой, я это чувствовал, не могло в ней быть никакого зла. Древние славяне называли женщин, имеющих какие-то способности, недоступные обычному человеку, ведуньями. Женщинами, которые «ведают», знают тайны природы, скрытые от остальных.

Среди основных опасных умений ведьм считались: умение отбирать молоко у коров (хм, для этого надо в городе корову завести), лишать урожая (если лук в баночке на подоконнике сойдет за урожай, ну что же, не будет у меня лука), руководить погодой – град вызывать, дождь (а это и неплохо по сути, знать, когда зонтик брать), портить продукты (вот тут с Олесей надо строго поговорить – дорого нынче продуктами разбрасываться) …

В общем-то, ни одно из этих самых ее умений меня не испугало, а скорее даже повеселило. Испытания, коим подвергались ведьмы, например, связывание крест-накрест и в воду – даже разозлило. Потонет – значит, не ведьма, выживет – так на костер… Ночью я размышлял – мне уже тридцать пять лет, за свою жизнь я не встретил ни одной женщины, с которой мне было бы так хорошо, как с Олесей. Я искренне ее любил и хотел связать с ней свою жизнь. А везение и ее дополнительные способности – так это почти приятный бонус к семейной жизни…

На следующий день я отправился поговорить с Олесей и узнать, какие у меня все-таки шансы стать ее верным спутником до конца своей жизни.

Олеся встретила меня настороженно, проводила на кухню, налила чаю и сразу спросила:

– Приходил?

– Приходил, – не стал отпираться я, поняв, что она спрашивает про Степана.

– И что думаешь?

– Хочу пройти испытание! – улыбнулся я. – Как я понимаю, Степан его не прошел?

Олеся облегченно вздохнула и заулыбалась:

– Ты не испугался!

Я засмеялся в ответ, чего мне было бояться – я смотрел на эту прекрасную черноволосую женщину и как никогда понимал, что именно с ней и только с ней я хочу быть всегда, и пока смерть не разлучит нас!

Уже на следующий день я взял неделю за свой счет на работе, благо с Олесей, все вопросы решались быстро и в мою пользу, и мы отправились в ее родное село.

Мне очень понравилась Аглая Ивановна, красивая, пышущая жизнью женщина. Иван Матвеевич тоже произвел впечатление – он был трезв, весело шутил, и, как мне подумалось, даже раздался в плечах. По дороге Олеся объяснила мне, что тот обряд, свидетелем которому стал ее бывший жених, был призван убить в Иване Матвеевиче пагубную страсть к алкоголю, от которой помер ее дед и прадед, и вообще многие мужчины в их роду.

За отсутствие Анны Леонидовны передо мной извинились – точнее, за отсутствие в человеческом обличье – черная кошка степенно прогуливалась неподалеку. И заверили, что бабушка обязательно будет присутствовать при ритуале. «Она просто уже старенькая, – прошептала мне на ухо Олеся, – ей пора к новой жизни готовиться. У нас же, как и у кошек, их семь отмерено…»

Вечером повторился ритуал посвящения в женихи, который мне описывал Степан. Был и костер, и чан, и шептание заговора. Не было только бесов и сущностей – как только я погрузился в чан, меня переполнила эйфория. Мне даже показалось, что сверху откуда-то спустились райские птицы и воздух наполнился ароматом южных цветов. Из чана мне тоже помог выбраться крепкий и жилистый Иван Матвеевич, а следом женщины бросились ко мне обниматься и все наперебой говорили: «Ты прошел! Прошел!».

Потом меня завернули в большое банное полотенце и привели на летнюю кухню за празднично накрытый стол, где я уже официально попросил у родителей Олесиной руки. Бабушка сбегала за иконой, перед которой нас и благословили. А ночью уже постелили нам на одной кровати, как официальным жениху и невесте.

– Не по правилам, конечно, до свадьбы-то, – притворно нахмурилась Аглая Ивановна, – но скоро мы и свадебку сыграем – чего тянуть… Куда ты уже от нас денешься?

Я радостно закивал в ответ – меня переполняло счастье и уверенность в том, что теперь-то в моей жизни уж точно все будет хорошо.

Уже перед самым сном меня отвела в сторону Анна Леонидовна и дала напутствие:

– Ты Олесю нам не вздумай обижать, узнаем сразу – и в жабу превратим!

– Да что Вы такое говорите, бабушка, и в мыслях нет! Я сам ее боюсь! – засмеялся я. Обижать свою любимую у меня действительно и в мыслях не было.

Когда мы с Олесей остались наедине, она призналась мне, что всегда мечтала о детях и семье, и просила небеса, чтоб послали ей хорошего и любящего мужа.

– Я так ошиблась со Степаном, так ошиблась… Ты понимаешь, зачем ритуал? За всю историю нашего рода, многие мужчины пытались воспользоваться нашими силами, и не во благо… Откуда эти знания и силы, мы из сами не знаем, бабушка говорит, это нашу прапрабабушку боги благословили за то, что всегда чиста душой была… Дали нам возможность болезни лечить и плохих людей распознавать… Тебя же это не пугает? Ведь правда? – заглядывала в глаза мне Олеся.

– Конечно, ведьма моя любимая! – смеялся и обнимал ее я. – Но родишь ты мне мальчика! Им же ваш дар не передается?

Олеся лукаво улыбалась в ответ и целовала меня.

А уже через девять месяцев любимая родила мне черноволосую, черноглазую и очень красивую, мою самую-самую любимую на свете девочку – нашу дочь…

Часть II. Ведьмочка

Если вы думаете, что жить сразу с двумя ведьмами – это шутки, смею вас разубедить в этом! Сейчас попробую вам объяснить, почему с ними так нелегко!

Несмотря на то, что моей маленькой ведьмочке было всего четыре годика от роду, способности у нее проснулись раньше, чем полезли первые зубки.

На третий день, мы принесли нашу дочь из роддома, к этому моменту у нас в городской квартире уже жила вся семья Олеси, нетерпеливо ожидая появления наследницы. В роддом на выписку со мной поехал Иван Матвеевич, а женщины остались дома, накрывать праздничный обед.

– Как называть-то будем? Сами решим али по старинке? – прищурилась Анна Леонидовна, как только мы расселись за столом.

– В смысле решим? Да пусть девочка сама выберет, в самом деле! – возмутился Иван Матвеевич.

– Как это, сама выберет? – округлил глаза я, еще до конца не привыкший к своему новому семейству.

– Увидишь, Владик, – лукаво улыбнулась моя Олеся, передавая мне нашу черноволосую дочку, уже сейчас глазевшую на меня вполне себе осмысленным взглядом.

Аглая Ивановна молча подошла к нашему книжному шкафу и достала оттуда какую-то старую толстую книжку, на которой было написано «Книга времени» и положила ее на стол перед Олесей. Честное слово, я и понятия не имел, что у нас такая была. Или ее моя теща привезла с собой?

После Аглая подошла к своему чемодану и достала оттуда длинную красную восковую свечу, поставила ее в стеклянный стакан, засыпав туда рис для устойчивости, и подожгла пламя свечи. После женщины снова взялись за руки и стали читать какой-то заговор, глядя на дочь у меня на руках.

– Ключ. Замок. Да будет так! – сказала Аглая в конце и посмотрела на Олесю. Моя жена открыла «Книгу времени» и стала читать старославянские имена вслух по алфавиту.

На Алене, Бажене, Ванде, Годиславе и прочим моя дочка гукала что-то невнятное и пускала слюни, что очевидно доставляло ей непреодолимое удовольствие, так как в процессе этого она счастливо улыбалась мне беззубым ртом. Но когда Олеся дошла до имени Есения, дочка как-то извернулась на руках и цапнула меня беззубым ртом за палец.

От неожиданности я вскрикнул, а мои родственники радостно (хотя в тот момент мне казалось, что глумливо) засмеялись. Так в нашей семье официально появилась Есения Владиславовна.

С самого детства моя дорогая Есения любила выражать свое мнение обо всем, при чем если я не понимал ее гуканье, она продолжала кусаться или бить меня своими маленькими кулачками. На все мои возмущенные возгласы Олеся только смеялась и говорила:

– Ну чего ж ты мнение Есении не спросил?

Ну, а как я спрошу, в самом деле? У меня же нет всех этих суперведьминских способностей или как оно называется? Я просто по-человечески могу любить своих девочек и терпеть все их маленькие проказы.

Но было кое-что и пугающее в младенческом возрасте у моей Есении. Как-то в выходной день Олеся отправила нас погулять со словами, что ей срочно нужно пропылесосить квартиру, а нам – подышать свежим воздухом.

Я оттарабанил розовую коляску вместе с нашей черноглазой принцессой на улицу, и мы пошли прогуливаться в парке неподалеку. Есении однозначно нравилась наша прогулка, солнышко светило в небе, птички пели – погода располагала.

Уже где-то ближе к концу парка я вдруг заметил стаю приближающихся диких собак. В чатах нашего города писали пугающие истории об этой стае, она недавно появилась у нас, и собак еще не успели отловить. Самое страшное было то, что собаки нападали средь бела дня и молча.

Довольное гуканье Есении вдруг сменилось каким-то хрипом. Я испуганно заглянул в коляску и увидел, что дочь смотрит на меня не мигая. Как под гипнозом я зачем-то взял ее на руки и развернул лицом к несущейся стае. Есения сжала кулачки и вдруг резко распрямила, подняв ручки.

Собаки остановились, будто наткнувшись на невидимую преграду и, заскулив, побежали в обратную сторону.

Я дрожащими руками положил дочь обратно в коляску и поспешил домой.

– Ты все правильно сделал, – успокаивала меня Олеся.

– Я мог погубить нашу дочь!

– Она сильнее, чем тебе кажется, – улыбалась моя жена, – и уж точно сильнее тебя…

– Но как? Как она это сделала? Она всего лишь младенец…

Олеся покачала головой:

– Ведьмы не бывают всего лишь младенцами… Мы знаем тайны природы уже с пеленок… То ли еще будет, когда она пойдет в детский сад!

«Ох, то ли еще будет!» – обреченно подумал я, справедливо полагая, что жизнь моя после этого станет еще более захватывающей…

Мои опасения оказались не беспочвенными. Когда моя маленькая Есения подросла, и мы пошли в детский сад неподалеку от нашего дома, мне кажется, дети в ее группе были счастливы, а вот воспитательницы, несмотря на молодой возраст, пристрастились к корвалолу и валерьянке.

Первый звонок раздался уже через неделю.

– Владислав Викторович, Вас беспокоит заведующая детского сада «Березка», Елена Федоровна – раздался в трубке немного смущенный голос, когда я взял трубку телефона. – Вы не могли бы сегодня вечером подойти к нам?

– А моя жена? Вы ей звонили? Она должна быть сейчас дома, – немного растерянно спросил я. Олеся еще не вышла на работу, мы вместе решили, что будет неплохо, если она, пока Есения адаптируется в коллективе, не будет спешить.

– Да, – с легкой заминкой ответила заведующая, – она тоже обещала подойти… Ситуация очень… неординарная. Лучше, если вы придете вместе.

До конца рабочего дня я просидел, как на иголках, и как можно скорее поспешил в детский сад. У ворот меня уже ждала Олеся. В отличие от меня, она ничуть не была встревожена, а даже немного весела.

– Что случилось? – спросил я, поцеловав жену.

– Не знаю, – пожала плечами Олеся. – Они расскажут… Но, в принципе, что могло произойти? Девочка растет!

Заведующая же не была настолько оптимистична.

Она встретила нас в своем кабинете, сидя за большим дубовым столом. На стульчике в углу жалась молодая воспитательница, кусая свои кроваво-красные губы.

– Присаживайтесь, – указала на стулья напротив нам Елена Федоровна.

– Объясните, что происходит, – потребовал с ходу я, опасаясь худшего. «Хоть бы в жабу никого не превратила!» – малодушно про себя подумал я.

– Понимаете, наша воспитательница, Анна Владимировна, – заведующая указала бледную на девушку в углу, – она у нас новенькая. И немного перегнула с режимом, я бы сказала.

– Это как? – весело поинтересовалась Олеся. Мне показалось, что вся эта ситуация знатно ее забавляет.

– Понимаете, на тихом часу, в обеденный перерыв, дети должны спать… А они балуются, шумят, начинают бегать постоянно в уборную. Анна Владимировна попыталась их, ну как бы, приструнить и запретила вставать с постели…

– Но это же маленькие дети, – нахмурилась Олеся, – они же могут не сдержаться и…

– Вот именно это и произошло с одной из наших девочек.

– С Есенией? – испугался я.

– Нет-нет, с Есенией все в порядке. Просто эта девочка заплакала, а Есения поднялась с кроватки, хлопнула в ладоши и… Давайте, я вам лучше все покажу! – поднялась заведующая со стула и указала нам на дверь.

Мы прошли следом за Еленой Федоровной в большую комнату, из которой вела дверь в спальню. Я помнил это, так как нам делали экскурсию по детскому саду, когда мы в него записывались. Это была просторная игровая, но детей в ней уже оставалось от силы пятеро, там же сидела с виноватым видом наша Есения.

За ними приглядывала другая воспитательница, накрашенная менее вызывающе. Мне показалось, что она бросила на нас испуганный взгляд.

Спальней была комната чуть поменьше игровой с большими окнами, закрытыми жалюзи, в которой стояло двадцать маленьких детских кроваток и располагалась дверь в туалеты для мальчиков и девочек.

Заведующая распахнула дверь со словами:

– Вот, полюбуйтесь!

Мы заглянули в комнату, и Олеся принялась заливисто хохотать. Вместо кроватей в комнате теперь располагались маленькие беленькие в цветочек ночные горшки.

Заведующая прикрыла за нами дверь и сказала обиженно:

– Вот, вам смешно! А у Анны Владимировны случился нервный припадок. Все наши дети оказались в одну секунду не мирно лежащими на своих кроватках, а сидящими на этих чудных, хм, горшках.

– Ну, зато никто из детей не осрамился, так сказать! – продолжила веселиться Олеся.

– А нам? Нам-то как быть сейчас? У меня пропало двадцать подотчетных кроватей! На чем мне завтра детей спать укладывать, скажите, пожалуйста?

Здесь Олеся нахмурила брови и в упор посмотрела на заведующую, от чего та сразу как-то сжалась в размерах.

– Вы бы лучше подумали, как наказать вашу воспитательницу за издевательство над детьми!

– Да-да, конечно, Анна Владимировна будет оштрафована, кроме того, мы объявим ей строгий выговор, еще один такой случай…

– С кроватками я решу, – прервала лепетание заведующей моя жена. – Оставьте меня одну!

Мы вышли из спальни, я сразу поспешил к Есении, подхватив ее на руки:

– Ты в порядке, моя малышка?

– Да, – кивнул мне ребенок.

– Иди, собирайся, мы идем домой! – я поставил Есению на пол и легонько подтолкнул в сторону раздевалки. Девочка побежала переодеваться, когда дверь в спальню распахнулась и на пороге появилась моя жена.

– Готово, – она указала головой на комнату Елене Федоровне. Мы заглянули в комнату – кроватки были на месте, от цветастых ночных горшков не осталось и следа.

– Но… как? – испуганно спросила заведующая.

– Массовая галлюцинация, – пожал плечами я. – Чем вы тут детей кормите?

Олеся победно улыбнулась, и мы направились в раздевалку.

– Никогда больше не изменяй предметы на глазах у других людей! – строго отчитывала Олеся нашу дочку по пути домой.

– Я просто хотела защитить Наташу! – оправдывался ребенок.

– Да, ты молодец, а воспитательница была неправа! – согласилась Олеся. – Но лучше об это рассказать мне или папе, мы решим вопрос сами…

– Хорошо, – погрустнела наша дочь.

– Но за твой порыв помочь я завтра куплю тебе твои любимые конфетки! – решил сгладить ситуацию я, Есения сразу повеселела и залепетала, рассказывая нам свои детсадовские новости.

– Так будет теперь всегда? – тихонько шепнул на ухо я свой жене.

Олеся вздохнула:

– Это еще цветочки…

– Ну да, – согласился я. – Хоть в жабу никого не превратила…

Тогда я еще не знал, что это действительно были еще цветочки, и бедному детскому садику «Березка» еще только предстоит познать все радости от воспитания маленькой, хоть и очень симпатичной, ведьмочки…

Чем старше становилась Есения, тем больше я задумывался о том, какой будет ее дальнейшая жизнь. Как уберечь дочку от злобы и непонимания окружающего мира, меня посещали страхи, что вокруг Есении сложится атмосфера домыслов и страхов, как произошло с семьей моей жены в их родном селе.

Через пару недель после случая с горшками снова раздался телефонный звонок и на другой стороне провода уставшим голосом заведующая опять пригласила нас посетить детский сад.

Мы снова встретились с Олесей у ворот детского садика, молча поцеловали друг друга и проследовали в кабинет к Елене Федоровне.

– Что на этот раз? – спросила Олеся, когда мы уже без особого приглашения разместились на стульях напротив заведующей.

– Не знаю даже, как сказать, – Елена Федоровна замялась. – Не могу сказать, что это что-то плохое, но все же…

Как мы смогли спустя некоторое время вытянуть из заведующей, это произошло на ужине. Детям подали тушеную капусту с мясом, компот из сухофруктов и пшеничный хлеб.

– Понимаете, у нас в детсаде согласованный рацион питания, на полдник у них был чай со сладкими булочками. Дети никогда не остаются голодными, никто не жалуется… Я понимаю, что и добавки не просят, но мы же не ресторан?

Судя по тому, что случилось ближе к концу ужина, наша Есения с ней бы не согласилась.

– В общем, у нас есть мальчик, Костенька, он очень умненький, из хорошей семьи. Всегда так плохо ест… Он начала стучать ложкой по столу, кричать, что ему не вкусно, что мама дома готовит вкусную курицу и пюре…Детки начали баловаться, воспитательница пыталась их успокоить. В общем шум, гам, а потом…

А потом, по словам Елены Федоровны, Есения щелкнула пальцами (кто только ее научил?) и у всех на тарелках вместо тушеной капусты появилась маленький запечённый цыпленок с пюре. И все детские обеденные столики оказались накрытыми кружевными скатертями.

– В общем, вот… – Елена Федоровна беспомощно развела руками.

– И что же Вы от нас хотите? – как-то недобро усмехнулась Олеся. – Чтобы скатерти снова исчезли, как и горшки?

– Нет, ну что вы, – всплеснула руками заведующая, – за скатерти Есении отдельное спасибо, они чудесные… Но просто… Дети уже начинают задавать вопросы, они рассказывают родителям. Я не знаю, что им отвечать… Я честно не знаю…

Елена Федоровна смотрела на нас, чуть не плача, так, что я решил взять инициативу в свои руки.

– Ну дети – они большие выдумщики, – уверенно сказал я. – Скатерти, я уверен, Вы придумаете, как поставить садику на баланс, считайте, это наш спонсорский взнос.

– А воспитательницы?

– Хотите я с ними поговорю? – улыбнулась Олеся.

– Нет-нет, лучше не стоит, я сама с ними поговорю…

Заведующая провела на до двери, а перед этим что-то шепнула Олесе на ухо.

– Что она тебе сказала? – спросил я, когда мы уже забрали Есению и шли все вместе домой.

– А, – махнула рукой Олеся, – маме привет передавала…

– Она знает Аглаю Ивановну? – удивился я. – Так вот, почему ты так на этом садике настаивала? Мы ради него даже квартиру поменяли…

– Знает, – лукаво улыбнулась Олеся. – Соседка она наша бывшая. Мама ей помогла замуж выйти и в город переехать.

– А директора школы твоя мама случайно замуж не выдавала? – почему-то рассердился я. – Есения растет не по дням, а по часам…

Олеся ничего не ответила на мою издевку, а только лукаво улыбнулась в ответ.

Вечером, когда Есения уже уснула, я решил поговорить о своих страхах с Олесей. Жена улыбнулась в ответ на мою просьбу поговорить наедине, заглянула в комнату к дочке, и заварила нам чай из каких-то только ей ведомых трав.

– Спрашивай, – сказала Олеся, когда мы сели за стол.

– Я вижу, что наша дочка взрослеет, у нее появляется все больше силы. Расскажи мне, как нам быть с этим дальше? Пока у нас горшки и ресторанные обеды, но мало ли…

– Ты прав, – нахмурилась Олеся. – Есения уже достаточно взрослая… Пора нам звать на помощь бабушку…

– Анну Леонидовну? – почему-то еще больше испугался я.

– Да, – кивнула моя жена. – Она меня всему научила. Поможет и с Есенией справиться…

Я, конечно, очень люблю свою жену, да и ее семья мне искренне симпатична, но жить вместе с ними я был не совсем готов. Но как только я собрался произнести это вслух, в столовой громко хлопнула закрытая мной лично форточка и раздалось кошачье мяуканье.

– Бабушка приехала! – радостно вскрикнула Олеся, а в подтверждение ее слов, высоко задрав пушистый хвост, на кухню вальяжно зашла большая черная кошка.

За обучение Есении Анна Леонидовна взялась практически сразу. По вечерам, после ужина, они на час закрывались в комнате Есении, доступ куда мне был строго-настрого заказан. С собой Анна Леонидовна привезла большую книгу каких-то древних заклинаний.

Уже не знаю, как и куда она ее спрятала, мне книгу увидеть довелось лишь единожды, но впечатление она производила. Большой талмуд с затертыми пожелтевшими страницами. Когда я узнал, что бабушка обучает Есению заклинаниям, я из любопытства заглянул в комнату дочери, за что чуть не получил по носу быстро захлопнувшейся передо мной дверью.

– Не мешай бабушке! – укоризненно сказала мне Олеся, когда я пришел пожаловаться на несправедливое обращение жене. – Знаешь, как нелегко обучать всему маленькую ведьму? Я в детстве постоянно баловалась, то козлят в комнату напущу, то из подушек бомбардировку устрою…

– Но Есения же еще не умеет читать толком, а в книге еще и от руки написано, чернила выцвели – я видел мельком, – попробовал обосновать свое любопытство я.

– О, за это ты не волнуйся совсем! У каждой ведьмы с детства феноменальные способности к обучению. Я таблицу умножения с бабушкой за час в два года выучила, а потом и интегралы, и эконометрику с матмоделированием. Тоже часа за два-три…

– Тоже в два года? – округлил глаза я.

– Да ну, – смутилась Олеся, – это уже в школе, думаешь, бабушка совсем изверг, что ли?

– А почему кстати Анна Леонидовна приехала, а не Аглая Ивановна? – полюбопытствовал я.

– Ну по-хорошему, да, мама должна была приехать, но у нее кое-какие срочные дела появились. Давай, я лучше тебя покормлю? – ушла от прямого ответа Олеся.

Мне показалось это подозрительным, но я понял, что жена не расположена со мной откровенничать, и не стал настаивать.

Где-то через два месяца занятий и постоянного шума и ярких вспышек за дверью в комнате Есении, к нам вышла уставшая, но довольная Анна Леонидовна и торжественно заявила Олесе:

– Все, можешь звать гостей! Ведьма родилась!

– Как родилась? – непонимающе посмотрел я на Олесю. – Она уже как бы давненько как родилась…

– У нас считается, что ведьма по-настоящему пришла в этот мир только после ее обучения! – пояснила мне жена. – И теперь она должна, как бы это сказать… Пройти квалификационный экзамен, что ли…

– То есть «звать гостей» – это не иносказательно? – почему-то испугался я.

– Это уж точно! – заявила Анна Леонидовна, хлопнула в ладоши, обращаясь в кошку и тут же довольно замурчала.

– Олеся, я ничего не понимаю, – обернулся к жене я.

– Понимаешь, милый, – мягко улыбнулась мне Олеся, – в этом мире мы такие, хм, одаренные богами, не единственные… Женщины нашей семьи – ведьмы по праву рождения. Кроме того, существуют наследственные ведьмаки… А есть те, кто заключил договор с темными силами, мы зовем их чернокнижниками. Их силы не передаются по их роду, но они сами постоянно перерождаются до тех пор, пока…

– Пока что? – мне стало немного не по себе.

– Пока не искупят свой грех, – развела руками Олеся. – Ну или не исполнят главную волю темных сил…

– А какая у них воля главная? – мне показалось, что в нашей теплой и уютной квартире вдруг стало холодно.

– Их главная воля – чтобы на Землю опустилась тьма! – звонко, как на уроке, ответила мне Есения, которая незаметно вышла из своей комнаты и подслушала наш разговор. – Мама, когда у меня экзамен?

– Скоро, милая, сегодня же разошлю клич! – Олеся погладила дочку по голове.

– Так что там за экзамен? На нем не будет этих злых, чернокнижников, я надеюсь? – настойчиво уточнял я.

– Нет, ну что ты, только природные ведьмы и ведьмаки… У нас, понимаешь, тоже есть что-то типа профсоюза и трудового кодекса, что ли…Мы сдаем экзамен и клянемся использовать наши силы только во благо…

– И сколько их… в этой экзаменационной комиссии? Они поместятся вообще у нас в квартире?

– Ой, об этом вообще не волнуйся… Ты еще до конца не знаешь всех возможностей нашего жилья! – лукаво улыбнулась моя жена.

Не знаю отчего, но ее слова меня не успокоили, а внутри поселилось какое-то напряжение. Страх за дочку, смешанный со странным ощущением. Как будто Олеся чего-то не договаривает… И связано это именно с чернокнижниками…

Скажу вам честно и искренне, до момента аттестации моей дочурки-ведьмочки я даже не подозревал, сколько в нашем мире людей, обладающих сверхспособностями, и сколько на Земле всего таинственного и неизведанного.

Как мне объяснила моя жена, большинство из получивших свой дар по праву рождения, сами не до конца знают, какими силами они обладают и откуда этот дар появился в их роду.

– Понимаешь, существуют в нашем обществе какие-то легенды о людях, которые были первыми, которых боги за чистую душу и добрые помыслы наделили этими способностями. Но в реальности, конечно, никто из сейчас живущих с этими людьми не встречался… А вот чернокнижников мы видели предостаточно…

Чернокнижники… Само это слово отчего-то вселяло в меня тревогу и безотчетное желание схватить своих девочек и бежать на край света. Я как будто чувствовал, что от этих людей в наш уютный и маленький мирок может прийти беда… Если бы я тогда знал, насколько окажусь прав… Если бы…

Но пока мы жили своей жизнью, водили Есению в садик, выслушивали благодарности от смущающихся воспитательниц. После обучения Есения не перестала колдовать, но поумерила свой пыл – старалась делать добрые поступки и не слишком их выпячивать. Да и воспитательницы перестали пугаться происходящего – видимо, заведующая провела с ними обстоятельную беседу. Есения по вечерам даже хвасталась нам, что они иногда стали обращаться к ней за помощью. То во дворе детского садика листья убрать нужно быстро, то по щелчку пальцев качельку отремонтировать, то тучи разогнать, чтобы детки могли на улице погулять.

Одним вечером, когда я пришел домой с работы, Олеся с Есенией встретили меня с воодушевлением и сообщили, что в воскресенье нас ждет аттестация, и пора ждать гостей.

Уже с утра в воскресенье наша квартира наполнилась шумным весельем – приехали родственники жены в полном составе.

Аглая Ивановна сразу бросилась готовить званый ужин.

– Ох, Владик, ты даже не представляешь, какие они все прожорливые! – жаловалась мне теща, колдуя на кухне. – И каждый еще привередливый, то ем, это не ем…

Олеся с Анной Леонидовной закрылись в комнате с Есенией, чтобы дать ей последние наставления и переодеть в красивое праздничное платье.

Мы с Иваном Матвеевичем печально слонялись по квартире.

– Их человек десять прибыть должно, – пояснял мне тесть, – это как аттестационная комиссия. Самые сильные ведьмы и ведьмаки на текущее время. Раз в десятилетие мы выбираем их голосованием. Они также рассматривают сомнительные события, случившиеся в нашем мире, приходят на помощь, если вдруг чернокнижники…

– Что чернокнижники? – сразу схватился я за возможность побольше узнать о тревожащих меня людях. Иван Матвеевич как-то замялся, но все же решил мне пояснить:

– Все чернокнижники мечтают отобрать у ведьмы ее силу…

– А они могут?

– Есть у них какие-то заклинания, я в этом не очень силен… Но мы все знаем, если вынудить ведьму или ведьмака совершить что-то очень плохое, они могут потерять свою силу. А чернокнижник, получивший, вдобавок ко своей, силу, дарованную от рождения, очень опасен. И не только для ведьмовской братии, но и для всего человечества…

– Их воля – чтобы на Землю опустилась тьма, – припомнил я слова Есении.

– Да не забивай себе слишком уж голову, мы с тобой все равно ничего с этим всем поделать не можем – вся надежда только на наших женщин, – попытался успокоить меня Иван Матвеевич. Но, увы, этот вариант развития событий меня никак не устраивал.

– А как часто происходит это, хм, противостояние, – спросил я.

– Да за мою жизнь, от силы раза два было, и то, наша братия достаточно быстро поставила этих выхристей на место! – отрезал тесть.

Тут наше внимание отвлек шум и грохот. Я увидел, как стена в нашей столовой вдруг принялась осыпаться, а за ней стал виднеться огромный кирпичный тронный зал. При свете горящих в нем свечей я смог разглядеть десять тронных мест, которые постепенно стали заполняться людьми: мужчинами и женщинами в королевских одеждах.

Из комнаты Есении тут же выглянули Олеся с бабушкой и моей дочкой, которые поспешили присоединиться к нам. Сзади к нам подошла Аглая и шепнула мне на ухо:

– Гости прибывают…

Олеся с Анной Леонидовной подтолкнули Есению ко входу в открывшуюся потайную комнату.

Моя маленькая ведьмочка лукаво обернулась на нас, отчего мое сердце сжалось, и смело шагнула в открывшийся проем.

Аттестация началась!

Тронный зал заполнился: теперь в открывшейся комнате сидело пять взрослых ведьм и пять ведьмаков. Выглядели они торжественно. Ведьма, сидящая по центру, со скипетром в руках, произнесла, обращаясь к Есении:

– Готова ли ты, девочка, доказать перед всеми, что ты – настоящая ведьма?

– Готова! – звонко выкрикнула Есения, стоя напротив судей.

– Тогда экзамен считаем начавшимся!

И испытания начались. Все ведьмаки и ведьмы по очереди обращались к Есении и говорили ей, что нужно выполнить.

Я стоял в нашей столовой, неотрывно глядя в открывшейся проем с тронным залом, и чувствовал, как трясутся мои поджилки. При чем, боялся я не только за то, как моя дочь пройдет этот экзамен. С удивлением я осознал, что боюсь и силы, которой обладала Есения.

– Обрати меня в Жар-Птицу, – говорила ей старая ведьма с длинными черными волосами, посеребренными сединой.

Есения хлопала в ладоши, и вместо ведьмы передо мной на троне возникала большая птица с переливающимися огнем крыльями.

Крепкий ведьмак хлопал в ладоши, и сверху над тронным залом появлялось звездное небо с желтой Луной.

– Принеси мне лунный камень! – приказывал ведьмак, и Есения взмывала вверх на неизвестно откуда появившейся метле, скрываясь из виду среди мириад далеких звезд, и возвращалась назад, сжимая в руке маленький камушек.

– Отрази нашу атаку! – говорили, поднявшись, двое: ведьма с ведьмаком, и Есения, моя маленькая Есения, отражала их светящиеся молнии, которые они выпускали из своих рук.

Экзамен длился больше часа, Есения наполняла тронный зал цветами, превращала старую ведьму в молодую красавицу, оживляла мертвую кошку, и совершала еще много странных и загадочных вещей, не будь я свидетелем которых, никогда бы не поверил, что это может быть в реальности.

В конце концов слово снова взяла ведьма со скипетром, как я поняла, она у них была что-то вроде председателя экзаменационной комиссии:

– Есения, ты сдала экзамен на отлично! Поздравляю тебя! Теперь ты одна из нас! Прошу прочесть клятву!

Есения выпрямилась и с выражением продекламировала:

– Призываю во Свидетели Свет и Тьму! Скрепляю свой обет Огнем и Водой! Клянусь колдовать только во благо! Клянусь защищать Свет от Тьмы и всегда следовать зову своего сердца! Вверяю себя полностью Силе, дарованной моему роду Богами! Ключ, замок! Да будет так!

Остальные женщины и даже, по-моему, Иван Матвеевич прошептали клятву вместе с Есенией.

Когда моя девочка произнесла: «Да будет так!», – и хлопнула в ладоши, тронный зал мгновенно исчез. Мы все, включая ведьм и ведьмаков, оказались сидящими за длинным праздничным столом в нашей столовой, которая внезапно очень увеличилась в размерах.

Есения сидела во главе стола, по правую руку от нее сидела Олеся, а по левую – Аглая Ивановна. Откуда-то в нашей квартире заиграла музыка, а под потолком оказались надутые разноцветные шары.

Гости тут же принялись накладывать себе блюда – благо, на столе было все: от черной паюсной икры до небольшого зажаренного поросенка.

Мне даже стало как-то неловко, что я не принимал никакого особенного участия в организации данного празднества. Олеся заметила мое смущение и прошептала, наклонившись к моему уху: «Не переживай! Праздник после экзамена всегда делается за счет нашей общей ведьмовской казны. Мы так празднуем пополнение наших рядов!»

После все наши гости сочли за должное сказать пару слов о способностях Есении. В конце говорила главная ведьма, обращаясь к моей дочке:

– Ты показала нам сегодня класс! Не забывай только никогда, твои силы – это не только возможности, но и очень большая ответственность!

Когда мы уже провожали наших гостей, ведьмак, с которым на экзамене сражалась Есения, вдруг тихо сказал мне:

– Я такое первый раз в жизни видел! У Вашей дочери очень большие силы! Берегите ее, как зеницу ока!

Берегите, как зеницу ока… От этих слов мне почему-то снова стало тревожно. Мне хотелось схватить ведьмака за руку и спросить у него – от кого, от кого мне беречь мою дочь? Но сделать этого я не успел – все гости внезапно растворились, пропав из нашей прихожей.

– Вот и все! – мягко улыбнулась мне Олеся. – Теперь очередь учиться за тобой!

За мной? Я даже испугался, мне-то чему учиться? Я же не ведьмак какой-то!

– Это я тебе завтра расскажу, – прочла мои мысли Анна Леонидовна. – А теперь нам всем пора отдыхать…

И действительно, на следующий день началось уже мое обучение… Оказывается, быть отцом маленькой ведьмочки – это тоже очень большой труд и большая ответственность!

Уже вечером следующего дня, как только я вернулся с работы домой, меня поджидало все семейство.

Они усадили меня ужинать, потом Есению отправили в ее комнату, и слово взял Иван Матвеевич.

– Владислав, как старший мужчина в этой семье, я должен тебе кое-что рассказать…

– Слушаю Вам, Иван Матвеевич, – я даже перестал жевать. Внутри меня продолжала жить появившаяся ранее тревога. Что-то подсказывало мне, что все это волшебство, которое началось в моей жизни с дня знакомства с Олесей, это только верхушка айсберга.

Мы же все с детства слушали сказки и знали, что рука об руку с волшебством где-то обязательно ходят силы зла.

– По легенде, которая существует в нашем, хм, ведьмовском сообществе, давным-давно на земле жили люди, которые были очень добры ко всем! Помогали несчастным и обиженным, всегда делились последним куском хлеба, защищали слабых и угнетенных. За их доброту боги наделили их даром управлять силами природы и совершать чудеса. Большинство людей, которые встречались им в жизни, их очень любили и были им благодарны за помощь. Но такими были не все… Были на Земле и те, кто им позавидовал настолько сильно, что готов был заключить договор со злыми сущностями, лишь бы получить силы управлять природой. Сущности принадлежали Тьме. Во Тьме не был виден их злой и некрасивый внутренний мир. Они с Тьмой были заодно и хотели, чтобы Тьма установилась везде на свете. Тогда боги подарили избранным людям защитников, которые не умели управлять природой, но и зато обладали даром отличать хороших людей от плохих.

– Вот здесь я не совсем понимаю, каких еще защитников? – ревниво нахмурил брови я.

Олеся успокаивающе взяла меня за руку:

– Это про тебя, дорогой!

Иван Матвеевич заулыбался:

– Ты помнишь то испытание, которое мы тебе устроили перед женитьбой на Олесе?

– Да, конечно, – кивнул я. Забудешь такое, еще бы…Меня опускали в чан с какой-то жидкостью, рядом горел костер, а женщины, взявшись за руки, читали какое-то заклятье.

– А ты помнишь, что увидел, опустившись в воду?

– Птицы какие-то запели, запах цветов был… Банька прекрасная, – широко улыбнулся я.

– Этот ритуал и призван помочь нам найти своего защитника, – пояснила Олеся.

– Одинокой ведьме очень нелегко в этом мире, – покачала головой Анна Леонидовна, – уж я-то знаю… Даже очень сильной ведьме…

– Да объясните же мне толком! Кто угрожает моей дочери??? – вскричал я.

– Чернокнижники! – хлопнула какой-то книжкой по столу Аглая Ивановна так, что я даже вздрогнул. – Здесь все написано. Пора тебе узнать правду…

После этого все, кроме Анны Леонидовны разошлись, а бабушка подсела ко мне поближе.

– Я буду тебя сопровождать… То, что ты увидел не сущностей, а райских птиц во время испытания, говорит о том, что боги выбрали тебя, чтобы помогать Олесе и хранить ее и Есению от козней злых людей.

– Они хотят отобрать их силу? – начал догадываться я.

– Да, – печально кивнула Анна Леонидовна. – Особенно Есении… Ты помнишь, Олеся говорила тебе, что Есению должна была бы учить Аглая, но к вам прилетела я?

– Аглая Ивановна была занята каким-то делом, – припомнил я.

– Весть о новой ведьме и ее силах обычно очень быстро распространяется в нашем мире… Вот и про Есению знали уже задолго до ее рождения как ведьмы.

– Но это же в вашем мире? А при чем тут чернокнижники?

– Пока я обучала Есению, Аглая ездила на срочные ведьмовские сборы. Всех собирали, так как в нашем мире произошло страшное событие – убили ведьму!

Я почувствовал, как внутри меня поселился холод. Если ведьму могут убить, значит… Значит, мои девочки в опасности?..

– Как? – вскричал я, буравя взглядом печальную Анну Леонидовну. – Кто же может убить ведьму? Я же видел, какие у вас силы!

– В том-то и дело… Убить ведьму можно только в одном случае – если она сама согласится отдать свои силы…

– Но зачем же? Кому? Почему она отдала свои силы? – продолжал допытываться я.

– Когда чернокнижник или чернокнижница заключают договор с сущностями Тьмы, им не даются такие силы, какие есть у природных ведьм. Для того, чтобы получить силы природы, им нужно получить согласие от ведьмы на то, что они их у нее заберут.

– Кто же даст такое согласие в здравом уме?

– В том-то и дело, что в здравом никто… Но не все ведьмы и ведьмаки обладают достаточной силой и знаниями, чтобы распознать злых людей. Для этого им и нужны защитники. Но и найти своего защитника суждено не всем… Я, вот, предпочла коротать свой век одна, после того как чуть не ошиблась…

– А ритуал? Ну, испытание это?

– Я не знала его, когда была молодой ведьмой. Просто, когда у меня родилась Аглая, а у нее Олеся… Я поняла, что мне нужно как-то уберечь своих девочек. И отправилась к самой главной ведьме, ты ее видел на экзамене, и смогла ее уговорить поделиться со мной заговором…

– Как?

– Обменяла на одну из своих кошачьих жизней, – пожала плечами Анна Леонидовна.

– Но почему она просто так не могла поделиться заговором? Это ведь могло помочь стольким ведьмам…

– Силы Света и Тьмы в нашем мире всегда должны находиться в равновесии. Между ними существует очень давний договор… Никто не может его нарушить, и никто не может дать возможность своим избранным победить в нечестном бою… Иначе нашему миру может прийти конец.

– Так что там с той убитой ведьмой?

– Не знаю уж как, но какой-то чернокнижник сумел убедить ведьму отдать ему свои силы. Может, угрозами, может, лестью… Но когда ведьма отдает свои силы, вместе с ними к чернокнижнику попадают и все ее знания…

– И знание о Есении! – догадался я.

– Да, и знание о ней… – кивнула Анна Леонидовна.

– Но почему именно она? В вашем мире же много ведьм и ведьмаков?

– Да, Владик, их много, но таких, как Есения… Она одна на миллион. Это достаточно большая редкость, чтобы ведьма с такого юного возраста уже обладала такими силами! Ты же видел, чтобы провести ритуал, нам всем троим приходилось браться за руки и объединять наши силы?

Я молча кивнул.

– А Есения вчера с легкостью прошла испытания, которые обычно ведьмы проходят в значительно более позднем возрасте после долгих лет обучения.

– И что же теперь? Чем могу помочь я?

Анна Леонидовна постучала указательным пальцем по книге, которую теща оставила на обеденном столе.

– В этой книге все знания и умения, которые могут понадобиться защитнику, чтобы уберечь свою ведьму. Я получила ее вместе с заговором в обмен на кошачью жизнь. Никто не может открыть эту книгу, кроме истинного защитника… Иван Матвеевич смог открыть ее только после проведенного ритуала. Теперь твоя очередь…

Я взял книгу и попытался ее открыть. Получилось не с первого раза, хотя книга была обычной на вид: коричневая кожаная обложка, золотистые страница, никакого замка. С третьего раза книга поддалась, и я открыл ее на середине. Огнем на страницах вспыхнули какие-то письмена.

– Но я ничего не понимаю, это какая-то абракадабра, – растерянно посмотрел на Анну Леонидовну я.

– Еще не время, Владислав, просто еще не время… Книга сама позовет тебя, когда понадобятся ее знания.

– И когда же это произойдет?

– Когда чернокнижник будет рядом…

– А как же мне его найти? – вскричал я. – Как мне уберечь мою дочку, если я ничего не понимаю?

– Его не надо искать. Он уже идет сюда сам, – раздался сзади голос Есении. Дочка вышла из своей комнаты и каким-то пустым взглядом смотрела на нас.

Идет сюда сам… Какой-то чернокнижник, убивший ведьму, уже идет сюда, охотится за силами моей дочери, а я ничегошеньки не понимаю, и у меня ничего нет, кроме какой-то дурацкой книги с непонятными письменами.

Книга вдруг завертелась в моих руках, сама перелистнула страницы и раскрылась на какой-то. Строчки в ней снова вспыхнули, и я смог прочесть: «Заговор на плутание».

– Вот и пришло твое время… Будем учиться ускоренно! – хмыкнула Анна Леонидовна.

Анна Леонидовна пояснила мне, что все заговоры в этой загадочной книге под силу прочесть только защитнику.

– Они были созданы одним из древнейших ведьмаков после того, как его любимую ведьму сожгли на костре чернокнижники времен Инквизиции со злости, что так и не смогли забрать себе ее силы…

– Так в Инквизиции были чернокнижники? – удивился я.

– А кто же еще мог так не любить людей, обладающих врожденным даром управлять силами природы? Понимаешь, в основе всего их существования лежит зависть! Зависть – самая черная и злая, та самая, от которой человек не стремится развиваться и развивать свои способности, мелкая зависть, в которой человек сам гниет и заставляет гнить свою душу… Я точно этого не знаю, но говорят, что защитники могут улавливать зловонный, запах, идущий от умирающей души чернокнижников!

– Я пока ничего не чувствую… И вообще не чувствую в себе каких-то сил, – пригорюнился я.

Есения подошла ко мне и залезла мне на руки, доверчиво склонив свою головку мне на плечо, так, что у меня дрогнуло сердце.

– Я точно смогу защитить своих девочек?

– Книга уже ответила тебе, – мягко улыбнулась Анна Леонидовна. – Нам осталось только разблокировать твои силы, чтобы ты смог прочесть заговор…

– И как это сделать?

– Мы проведем обряд! Я помогу тебе! – сказала Анна Леонидовна.

– Мы все поможем тебе! – сказал Иван Матвеевич, появившийся в комнате вместе с Аглаей Ивановной и Олесей.

После был сам обряд. Женщины снова выстроились в одну линию и взялись за руки. Я встал напротив них, держа дочку на руках. Есения по-прежнему обнимала меня за шею, Иван Матвеевич встал позади и положил руку мне на плечо.

Женщины начали читать свой заговор, перед глазами у меня вспыхнул яркий свет, и мы все внезапно оказались в дремучем лесу, на полянке среди высоченных деревьев.

Деревья были, как будто живые. Изогнутые ветви, склоненные к нам верхушки, шумящая зеленая листва. Я вдруг стал разбирать слова, которые шептали женщины:

– Сила Рода да будет с нами! Предки Рода, мы чтим и благодарим вас, придите к защитнику на помощь в эту злую минуту! Станьте по левую руку от защитника предки женского пола! Станьте по правую руку – предки пола мужского!

Сначала я не слышал ничего, кроме шума деревьев, а потом сквозь шорох листвы как будто стало проступать тихое пение.

– Заклинаем вас силой Рода, – шептали женщины, – не оставьте защитника в его борьбе с Тьмой! Даруйте ему спокойствие и уверенность! Пробудите его силы…

Есения вдруг извернулась у меня на руках, и я почувствовал, как она тихонько дует мне в ухо. От рук Ивана Матвеевича вдруг тоже стал исходить жар. Мои пальцы рук и ног запульсировали, откуда-то изнутри стали разливаться силы по телу.

Мое периферическое зрение вдруг стало увеличиваться, я стал видеть по бокам от себя фигуры стоящих мужчин и женщин с длинными распущенными волосами, в холщовых рубахах, украшенных каким-то славянскими узорами. Они все держали руки перед грудью, с пальцами, сцепленными в замок, и что-то шептали, как и женщины моей семьи.

Тогда Есения стала сползать с моих рук, и я опустил ее на землю. Дочка пробежала к остальным женщинам, встала перед ними лицом ко мне, потом что-то прошептала, вскинула руки ладонями вверх, как будто поднимая что-то к небесам, а после повернула и толкнула ко мне.

В грудь меня ударила волна воздуха, перед глазами посветлело, и я начал проваливаться, как будто в какой-то узкий каменный колодец…

Я падал и падал, пока не шлепнулся о что-то твердое. Вокруг была полная темнота, я поднялся и огляделся по сторонам. Тьма смотрела на меня со всех сторон, в душу стал заползать какой-то нездешний ужас.

Вы не подумайте, я не какой-то там трус, и не так уж боюсь темноты, но эта Тьма… Это было что-то другое, нездешнее даже. Она казалась липкой, она как будто тянула тебя, засасывала в свою ужасную глубину. Одновременно с нечеловеческим ужасом меня стало пронизывать сладострастное желание подчиниться Тьме, отдать всего себя Ее воле. Перестать сопротивляться…

Она как будто шептала мне:

– Согласись! Останься со мной! Это легче, это проще, просто скажи – да. Нас много здесь, мы все вместе… Останься с нами…

Желание согласиться стало наполнять всего меня, оно переполняло все мое естество, оно казалось таким разумным и таким правильным на тот момент.

Но я не мог поддаться этому желанию, просто не мог. Что-то держало меня, что-то заставляло бороться с ним настолько, что у меня сводило мышцы. Изо всех сил, как будто поднимая грузовик с бетонными плитами, я разомкнул свои губы и крикнул:

– Нет!

И здесь, в кромешной пустоте вдруг раздалось тихое пение – то самое, которое я слышал в том колдовском лесу. Пение набирало силу, становилось все громче и громче.

С меня как будто спадали железные оковы с каждым звуком, каждым словом этой неизвестной мне песни.

Где-то в самом конце этого длинного тоннеля забрезжил свет, и я пошел на его огонек. Я шел и шел, казалось, целую вечность. Мне казалось, что в моих ботинках даже хлюпает кровь, ноги болели от усталости, но свет не становился ближе.

И здесь передо мной вдруг возникла фигура – силуэт Черного Человека исполинского роста.

Я не слышал звуков и не видел его лица, но мне показалось, что его голос раздался прямо в моей голове.

– Я убью тебя! – сказал мне Черный Человек. – Отдай мне Ее! Или я убью тебя и заберу ее сам…

– Нет! – я не разжимал губ, но знал, что он меня слышит и понимает. Нет, я не могу отдать ему Есению. Я лучше умру, но никогда не отдам этому страшному Черному Человеку свою дочь!

В слабом свете мелькающего впереди огонька я увидел, как он тянет ко мне руки и начинает меня душить.

Также я чувствовал, как кто-то не дает ему сомкнуть руки на моей шее и отдирает его пальцы от меня.

«Иван Матвеевич», – почему-то подумал я, и на душе сразу стало легче. Я даже смог рассмеяться.

– Нет! – мне показалось, я даже крикнул ему, все также, молча, и стал произносить слова, неизвестно откуда возникающие в моей голове. – Красно солнышко дорогу мою освещает, Ангел со мною рядом идет. Твои дороги кривые, в пропасть тебя заведут, душу твою не спасти. Тебе мой дом никогда не найти! Ключ, замок! Да будет так!

После этого я почему-то топнул ногой и хлопнул в ладоши. Вспыхнул яркий свет, и тьма рассеялась.

Мне даже понадобилось несколько минут, чтобы глаза привыкли к такому яркому свету, и я смог разглядеть окружающую обстановку.

Я снова был в своей родной квартире, в столовой в окружении своей семьи. И женщины, и Иван Матвеевич – все радостно смеялись, что-тио говорили и пытались меня обнять и похлопать по спине, а Есения снова пыталась вскарабкаться мне на руки.

– Подождите, подождите, по очереди, – рассмеялся я в ответ и поднял руки.

– Ты справился! Ты разблокировал свои силы и поставил защиту нашему дому! – радостно выпалила Олеся и расцеловала меня. – Чернокнижнику теперь так просто нас не найти! Защитник ты мой любимый!

После, когда мы все уже немного успокоились, наобнимались, Аглая Ивановна побежала хлопотать на кухню, а остальные расселись за стол, слово взяла Анна Леонидовна.

– Ты прошел главное испытание. Ты не поддался Тьме, а уж поверь, мы все знаем, как это нелегко…

– Кто это был? Там, в колодце? – задал я волновавший меня вопрос.

– Это астральная сущность, которая неотрывно следует за чернокнижником, после того, как он заключает договор с Тьмой, – пояснила Анна Леонидовна. – Она должна постоянно напоминать ему об обете всегда помогать Тьме и делать все для того, чтобы она навечно воцарилась на белом свете.

– Почему эта сущность… Она угрожала забрать Есению! – вдруг испуганно вспомнил я.

– Да, – кивнула Анна Леонидовна, – Тьме бы очень хотелось заполучить себе такую талантливую ведьму, как наша Есения… Но ты не поддался ни страху, ни искушению! И благодаря своей внутренней силе, смог разблокировать свой спавший до поры до времени дар! Ты поставил очень мощный заговор…

– Мне кто-то помогал, – вспомнил я и посмотрел на Ивана Матвеевича.

Тесть смущенно покраснел:

– Я, конечно, не проходил такие испытания, и силы не разблокировал, потребности не было, но кое-чего умею… Ану, проживи столько лет в браке с ведьмой…

– Я все слышу! – крикнула из кухни Аглая Ивановна. Мы рассмеялись.

– Еще кто-то пел…

– Это наши предки, – мягко улыбнулась моя Олеся. – Мы знали, что испытание может быть совсем не простым и позвали их на помощь…

– Я даже видел их! – я вдруг с удивлением заметил, что способность видеть боковым зрением у меня никуда не исчезла.

– Это все Есения, – улыбнулась Анна Леонидовна. – Она сделала твое зрением таким же, какое есть у всех женщин…

– Мы же все немного ведьмы, – лукаво добавила Олеся.

– Я просто подумала, что папе надо лучше видеть! – прошептал мой ребенок и смущенно ткнулся носом мне в плечо.

Аглая Ивановна начала накрывать на стол. Вся семья смеялась и шутила, настроение у всех было праздничным и приподнятым. И только меня продолжало что-то беспокоить…

Когда все стали расходиться спать, я все-таки задержал Анну Леонидовну, чтобы задать ей несколько вопросов.

– Вот, прошел я это испытание, силы там разблокировал. А дальше? Этот чернокнижник перестанет охотиться за Есенией?

Анна Леонидовна покачала головой:

– Нет, к сожалению… Пока он жив, он будет стараться забрать силы Есении…

– И что? Все это зря? Мне что, нужно было убить этого Черного Человека?

– Убив сущность, ты ничего не исправишь – Тьма пошлет чернокнижнику другую. Если б ты только знал, сколько всех этих сущностей Тьмы обитает на нашем свете… Ты видел когда-нибудь, как людей изгибает от наркотиков? Видел, как психически нездоровые люди разговаривают с кем-то невидимым?

– Конечно, – пожал плечами я. – Но при чем тут…

– А при том, что это все происходит не просто так. Это сущности, и кто-то влиянием наркотических средств, кто-то от других жизненных событий, становится проницаем для них. Они могут вселиться в любого слабого духовно человека, ходить следом за ним. Даже преследовать… Когда чернокнижник впускает в себя Тьму, когда человек добровольно становится злым, что противоречит его природе, он начинает притягивать к себе всех негативных сущностей.

– Так что же делать? Мне нужно найти чернокнижника и убить его? – продолжал допытываться я.

– Поумерь свой пыл! – сурово сказала мне Анна Леонидовна. – Во-первых, с чернокнижником тебе не справиться, не забывай, что на его стороне Тьма…

– А во-вторых?

– А во-вторых, чернокнижник – это человек. Как только ты его убьешь, ты сам станешь проницаем для Тьмы… – покачала головой бабушка.

– Так что же делать? Есения все еще в опасности?

– Ты сделал уже много! Ты дал Есении время! Ты смог использовать заговор защитника, который не позволит ему так уж быстро найти ваш дом и Есению… А значит, у нас у всех есть время.

– И что нам даст это время?

– Время даст силам Есении окрепнуть! – улыбнулась Анна Леонидовна. – Ты даже представить себе не можешь, какими силами наделена эта девочка…

Эта девочка… Я услышал только слово «девочка». Она же всего лишь девочка…Моя девочка!

И что бы не говорила Анна Леонидовна, я просто обязан ее защитить. От любых бед, существующих на этой Земле!

аша жизнь потихоньку вошла в прежнее русло. Есения ходила в детский садик, я на работу. Олеся даже начала задумывать о том, чтобы тоже выйти на работу.

Олесины родственники вернулись домой. Никаких особенных происшествий не происходило. Только каждый вечер Есения уходила к себе в комнату и чем-то занималась вместе с «Книгой времени».

Иногда сквозь плотно закрытую дверь в детскую виднелись вспышки света и шум. В особенно ярки вечера Есения звала на помощь Олесю, и они вместе разбирались со своими колдовскими штучками.

Время шло, моя малышка взрослела, и наконец, подошло время готовиться нам к школе. Жена настояла на школе в соседнем районе. По ее словам, директриса той школы тоже, оказывается, была должна чем-то там моей теще.

То ли вылечила теща кого-то, то ли замуж выдала, я особенно не вникал. В таких вещах я привык полностью полагаться на жену – в конце концов, в этом колдовском мире Олеся жила явно дольше меня.

Мы уже полным ходом готовились к первому сентября, когда моя жена одним вечером затеяла разговор про свою будущую работу.

– Я хочу открыть студию эзотерики! – заявила Олеся одним августовским вечером, когда я пришел с работы.

– Хм, понятно, – кивнул головой я. – А что ты планируешь делать в этой студии? И где она будет располагаться? И вообще, в принципе, что это такое?

– Ну, на самом деле, я думала начать с онлайн-консультаций, – смущенно призналась моя жена. – Мама давно обучила меня нескольким своим практикам. Я могу лечить не очень сложные заболевания, помогать найти свою любовь или разобраться в личных отношениях. Ничего запредельного, простые привороты и обряды, но людям иногда бывают нужны и они. А для чего-то более сложного, всегда можно позвонить маме или бабушке… Ну, в самом деле, нам же нужно использовать наш дар во благо…

– А ты уверена, что даже самый просто приворот – это во благо? – поднял брови я недоверчиво.

– Нет, насильно заставлять кого-то полюбить я не стану, да и не смогу, грех это большой… А вот помочь сделать первый шаг при взаимной симпатии…

– Ну, допустим, а что для этой студии требуется от меня? – я же прекрасно понимал, что моя любимая ведьмочка затеяла этот разговор не просто так. Нужно ей моей одобрение в таких делах, да щас!

– Понимаешь, для раскрутки моей этой студии нужны некоторые финансовые…

– Хорошо, я помогу, конечно, – заулыбался я, эта сфера уже становилась для меня понятна. Любимой нужны деньги на рекламу.

– Спасибо, – засмеялась Олеся, – я все отобью, обещаю!

В общем, начало этой осени ознаменовалось для нас сразу двумя событиями – моя Есения пошла в школу с красивым новым школьным портфелем, а жена стала работать домашним онлайн-эзотериком.

Как не подхихикивал я сначала, а клиентами Олеся обросла достаточно быстро – одни соседки советовали ее другим, кто-то пришел из рекламы, кто-то по сарафанному радио. Принимать клиенток Олеся старалась днем, пока я был на работе, а дочка в школе, так, что я даже толком не знал, чем занимается моя жена.

Пока одним вечером не пришел после работы и не застал своих девочек, озабоченно хмурящимися за круглым столом в нашей столовой.

На столе полукругом стояли зажженные свечи, а в центре находилась фотография молодой, счастливо улыбающейся женщины.

– Так, девочки мои, что происходит? – с порога начал спрашивать я. Атмосфера в доме была очень напряженной.

– Нам нужно спасти эту женщину! – безапелляционно заявила Олеся.

– От кого? – испугался я.

– От Тьмы… – сказала Есения, не мигая, рассматривая фотографию на столе.

«Ну вот, началось!» – подумал я про себя.

Олеся задула свечи, убрала фотографию и усадила меня ужинать. Есения ушла к себе в комнату, а жена принялась рассказывать.

– Алина пришла ко мне где-то неделю назад… Ее привела несчастная любовь. Вроде бы, все прозаично и банально. Обычно в таких ситуациях я делаю обряд на возврат к своим истокам – женщины часто забывают о своей самоценности и пытаются найти ее в недостойных мужчинах, наделяя их несвойственными им характеристиками…

Как я узнал дальше, из рассказа Олеси, клиентка была уже не первый год невзаимно влюблена в своего коллегу – достаточно легкомысленного и распутного мужчину, который только пользовался ей, когда ему нужно была какая-то помощь в работе или в личных делах. При чем, пользовался достаточно умело, поддерживая в женщине теплящуюся надежду на счастливое разрешение их нерегулярной связи.

– Так вот, в какой-то момент времени Алине стало настолько плохо, жизнь шла наперекосяк, мучали постоянные бессонницы, начались проблемы со здоровьем и на работе, что она решила обратиться к бабке.

Сначала женщина думала о привороте и с помощью интернета и подруг-доброжелательниц обошла массу шарлатанок, обещающих ей счастливое семейное будущее с нерадивым коллегой за определенную плату.

Деньги таяли, как на глазах, а семейное счастье по-прежнему оставалось очень призрачным. Тогда Алина решилась на крайний метод – по совету одной своей соседки, она обратилась к «черному магу».

– Бабушка не рассказывала тебе про один нюанс… – смущенно говорила Олеся. – Когда чернокнижники стремятся выполнить свою главную цель – царствие Тьмы во всем мире – они не только отбирают силу у природных ведьм и ведьмаков. Точнее, это как раз-то они делают, чтобы мы никак не могли им помешать… Они стремятся поселить Тьму в душе каждого живущего на Земле человека. А поселить в душе Тьму гораздо проще, когда человек сам душу ей открывает… Часто это происходит и через черные, магические ритуалы, когда человек приходит со своей бедой за помощью, а попадает в лапы чернокнижника…

«Черный маг», к которому обратилась Алина, оказался как раз таким. Он убедил влюбленную девушку, что все ее проблемы исходят от соперницы, другой коллеги с которой у возлюбленного также был роман, и единственный способ избавиться от проблем – сжить со свету злую соперницу.

– Пойди ночью на кладбище, возьми землю с могилы молодой женщины, окропи своей кровью – и брось под ноги сопернице! – сказал маг Алине.

Как пояснила мне Олеся, заговор, который чернокнижник сказал при этом произнести, является очень темный древним ритуалом, после которого может пострадать не только здоровье несчастной женщины, которую несправедливо обвинили в причинении всяческих бед и привороте, а и открывает душу самой Алины для подселения всяческих темных сущностей.

– И что же твоя клиентка? – спросил я, все еще не понимая, откуда такое волнение и у моей жены и почему с ней вместе сидела и хмурилась моя маленькая дочь.

– Она сказала мне, что ритуал делать не стала, и я взялась, посмотреть, что с ней и как ей можно помочь… А сегодня мне написала ее мать. Алине стало очень плохо, она начала разговаривать с какой-то невидимой Оксаной… Матери пришлось вызвать скорую психиатрическую помощь, потому как клиентка пыталась изо всех сил прогнать эту Оксану, бросалась в нее предметами, в том числе колюще-режущими и била себя по голове…

– Какой ужас! Она, что же, сошла с ума?

– Не совсем, – покачала головой Олеся, – я позвала на помощь Есению, чтобы мы вместе смогли заглянуть в душу Алины через фотографию… Алина все же начала делать ритуал – она сходила на кладбище, взяла землю, окропила кровью и даже начала читать заговор, но к счастью, опомнилась, не дочитав его….

– Но? – я уже начал подозревать, что есть какое-то «но».

– Но душу свою она уже открыла… Нам нужна помощь мамы и бабушки! – помрачнела моя жена. – Нас может найти чернокнижник…

Я почувствовал, как мое сердце снова опускается в пятки.

– Я же ставил защиту! Бабушка говорила, он не сможет найти нас еще долго! – вскрикнул я.

– Да, так должно было быть… И пока что он нас не найдет, – успокоила меня Олеся. – Только если…

– Да договаривай ты уже! – хлопнул ладонью я по столу.

– Мы же не можем оставить Алину в беде, понимаешь? – моя жена чуть не плакала, так, что мне даже стало стыдно за всплеск своих эмоций.

Олеся продолжила мне объяснять. По ведьминскому негласному закону, если человек обратился к тебе за помощью, ты должен стараться помочь ему изо всех сил. Да и ставший на сторону Тьмы еще один живущий на Земле – это не есть хорошо для всего колдовского сообщества.

Алина провела ритуал, хоть и не полностью, но достаточно для того, чтобы подселить к себе сущность, которую она именовала «Оксаной».

– Они, бывает, появляются и в женском облике – старые страшные ведьмы, как их изображали в средние века – это на самом деле, облик не природных ведьм, а вот этих самых сущностей Тьмы. Они ходят следом за теми людьми, кто открыл для них душу, подговаривают их совершать плохие поступки, приближать воцарение Тьмы по всему свету…

Так вот, для того, чтобы помочь несчастной Алине, и изгнать из нее подселившуюся сущность, необходимо провести достаточно мощный ритуал.

– Понимаешь, все мощные ритуалы, они, как бы оставляют определенный след… И чем мощнее ритуал, чем большие силы в нем задействуются, тем дольше и отчетливее этот след…

– И ты думаешь, по нему чернокнижник сможет нас найти? – заволновался я.

– Одна я просто не справлюсь! Попросить Есению я не могу, несмотря на то, что ее силы еще не вошли в полную мощь, они достаточно… Свежие, что ли? Чернокнижник сможет учуять молодую и сильную ведьму. Это их любимые цели. Чем моложе ведьма, тем проще обмануть ее доверие и лишить ее сил, – огорченно пожала плечами Олеся.

– Что же делать?

– Я могу позвать на помощь маму и бабушку, мы сможем сделать ритуал втроем, но…

– Что но???

– Но он все равно почует наш след, а искушение получить силу сразу трех ведьм может оказаться сильнее чувства самосохранения…

В ту ночь я так и не смог сомкнуть глаз, а на следующее утро родственники Олеси были уже у нас дома, и собрали семейный совет. Благо, был выходной день, и я тоже смог присутствовать при общем собрании, иначе я бы так и не смог найти себе места.

– Так, времени у нас остается все меньше, – взяла слово Анна Леонидовна. – Я посмотрела карту жизни несчастной девочки, вокруг нее уже множество сущностей…

– Одной Оксаной дело не ограничилось, – поникла Олеся.

– Они очень скоро ее полностью сожрут, и девочка обратится в Тьму, – печально подтвердила Аглая Ивановна. – Ритуал надо проводить незамедлительно!

– А как же чернокнижник??? – вскричал я. Мне было неловко за свою импульсивность, но единственное, что заботило меня на данный момент – это безопасность моих девочек, а не обращение во Тьму какой-то неизвестной мне несчастной влюбленной. Уж простите мне мой простой, человеческий эгоизм.

– Значит, у нас не остается другого выхода, – тяжело вздохнула Анна Леонидовна.

– Да, другого выхода нет, – поморщилась Аглая Ивановна.

Иван Матвеевич просто молча кивнул. Есения настороженно смотрела на взрослых, ожидая их окончательного решения.

– Да объяснит мне кто-то или нет? Что нужно сделать? Убить этого «черного мага»? Увезти Есению в Антарктиду? Делать-то что??? – снова воззвал я к своему семейному ведьмовскому сообществу.

– Надо звать Вия! – хлопнула кулаком по столу Анна Леонидовна.

– Звать Вия? – от удивления мои брови поползли на лоб. Нет, я, конечно, читал Гоголя в юности, но чтоб верить ему безоговорочно…

Олеся расхохоталась и обняла меня за плечи:

– Не переживай, ведьма Виолетта не такая уж и страшная. Николай Васильевич знатно приукрасил ситуацию…

«Час от часу не легче!» – подумалось мне. Ну что ж, если гоголевский персонаж поможет, я готов хоть звать его, хоть панночку всю ночь отпевать – лишь бы моя девочка была в безопасности!

Есению отправили в свою комнату, а Аглая Ивановна выключила свет в столовой, расставила и зажгла свечи на столе. Женщины снова взялись за руки и стали читать заговор.

Мне показалось, что в комнате запахло грозой, воздух как будто сгустился. За окном раздались вспышки света и загрохотал гром. Пламя свечей дернулось, как будто в комнате были распахнуты окна, и у стола из темноты стала проступать женская фигура.

– Кто это потревожил мой сон? – гневно сказала появившаяся из пустоты женщина. За окном лил дождь и мелькали вспышки молний, мне сразу стало как-то не по себе.

Я не знал, кто такой этот Вий или ведьма Виолетта, но чувствовал, что женщина это непростая.

– Не гневись, Виолетта, – примирительным тоном сказала Анна Леонидовна. – Очень помощь нужна твоя, дорогая!

Иван Матвеевич щелкнул выключателем, и комнату залил яркий свет, а я принялся разглядывать появившуюся у нас в гостях незнакомку.

Росту Виолетта была гренадерского, но это, пожалуй, единственное, что было необычного в ее внешности. Во всем другом – обычная молодая девушка, достаточно кокетливая, разве что немного ярко накрашенная и явно предпочитающая темные цвета в одежде.

– Ой, Аннушка Леонидовна, ты ли это, моя старушка? – Виолетта бросилась обнимать бабушку, от чего та недовольно поморщилась:

– Хватит, Виля, ты лет на полвека будешь постарше меня, хватит придуриваться!

– Как на полвека? – сразу же отвалилась моя челюсть – гостье даже с натяжкой сложно было дать больше двадцати пяти лет.

– А вот так вот! – прокрутилась на одной ножке вокруг себя Виолетта и зазывно улыбнулась мне. Так, что Олеся сразу схватила меня за руку, и поставила позади себя.

– В зелье омолаживающем искупалась она, – прошипела Олеся, – все на себя истратила, стерва! А ведьмак, который его изобрел, помер давно. Так что она теперь единственная вечно молодая у нас!

– И вечно живущая, что ли? – прошептал я в ответ, прикинув, сколько нашей гостье должно быть лет, если старше нашей Анны Леонидовны на пятьдесят лет.

– Да нет, уже вторую жизнь свою проживает, – процедила Олеся. – Это нам по роду кошачьи достались, а есть и такие, везунчики…

– Так зачем я вам понадобилась-то? – прервала наше шептание Виолетта. – Не даете старушке выспаться нормально! Кричите, зовете…

– Надо нам, Виля, след замести после ритуала. Ищет нас чернокнижник один…

– Ой, да ладно, наслышана я о вашей чудо-девочке, плоде настоящей любви, – хихикнула ведьмочка.

– Что она имеет в виду, – снова зашептал я Олесе, но жена только отмахнулась: «Потом объясню!».

– Да как же я вам от него след замету? – продолжила кокетничать Виолетта.

– Знаешь ты все! – строго оборвала Анна Леонидовна, и добавила, нахмурившись, – Кто тебе помогал след от твоего ведьмака-воздыхателя заметать? Совсем добра не помнишь?

– Помню-помню! – примирительно подняла руки Виолетта. – Проводите уже свой ритуал… Заметем, где наша не пропадала!

Все четверо женщин встали вокруг стола, на который Аглая Ивановна, помимо свечей, положила острый кухонный нож, и принялись читать заговор. Мы же с Иваном Матвеевичем выключили свет и отступили вглубь комнаты.

Женщины прочли заговор, Аглая Ивановна сказала уже привычные «Ключ, замок, да будет так!», схватила нож и полоснула себе по ладони, я даже вскрикнул от неожиданности. «Тссс!» – зашипел на меня Иван Матвеевич, и я прикусил язык.

После все женщины полоснули себе ножом по ладони, сжали руки в кулак и поднесли к середине стола. Из их сжатых кулаков на стол капала кровь, образуя маленькую лужицу.

А после началось невероятное: дождь с ветром били в стекла, грохотал гром, гремели молнии за окном, а из лужицы крови на столе полезли страшного вида сущности с распахнутым в немом крике ртом. Они поднимались вверх потолку, взрывались и рассыпались в воздухе.

Женщины сосредоточенно молчали. Иван Матвеевич зажимал мне рот, чтобы я не закричал от ужаса. Казалось, стены в квартире ходили ходуном, а сущностям не было конца и края, и я не придумал ничего лучшего, чем хлопнуться в обморок, осев на руках своего тестя безвольным мешком.

Очнулся я в длинной узкой комнате с серыми стенами. Я огляделся по сторонам – это была не моя квартира, моей семьи и Виолетты в ней не было.

На другом конце комнаты, за широким столом с тускло светящей лампочкой сидел какой-то человек. Я тяжело поднялся, голова еще кружилась после обморока, и пошел на свет.

Человек повернул лампу и направил свет мне в глаза. Я прикрыл глаза рукой и спросил:

– Где я? Кто ты такой?

В ответ прозвучал глухой хриплый голос, так, что я даже не мог понять, женщина ли или мужчина сидит за столом:

– Ты знаешь, кто я!

И как ни странно, я действительно почему-то знал, кто сидит напротив меня.

– Что тебе надо?

– Мне нужно, чтобы ты отдал ведьму! Отдай ведьму! – закричал человек.

Я почему-то понял, что он имеет в виду Есению и крикнул в ответ:

– Нет!

– Тогда я заберу твою душу! Я буду есть тебя по кусочкам! Ты будешь садиться на раскаленный стул, а спать в ледяной кровати! Рано или поздно, твои силы иссякнут, а я все равно заберу свое…

Тут я почувствовал, как будто из меня начинают тянуть жилы, какое-то сосущее, тянущее чувство, в глазах начало темнеть, несмотря на яркий свет лампы, направленной на меня.

Я обхватил руками себя за плечи, пытаясь защититься от неведомой мне силы:

– Кто ты такой, чтобы забирать то, что тебе не принадлежит???

– Я – твой страшный сон. Я всегда буду ходить за тобой следом! Скажи мне, где ведьма! – зло крикнул в ответ человек.

Сквозь темноту между нами вдруг стали проступать полупрозрачные фигуры женщин, стоящие вокруг стола с горящими свечами в моей гостиной. Они держали руки над свечами и что-то шептали.

Человек за столом тоненько завизжал, звук был какой-то нечеловеческий, от него у меня сразу схватило голову железным обручем. И тут полупрозрачная фигура, по очертаниям напоминающая Виолетту, низким голосом крикнула:

– Поднимите мне веки!

Другие женщины поднесли руки к ее лицу, из глаз фигуры, похожей на Виолетту, вырвался столп огня, фигура развернулась к человеку, сидящему за столом, пронзая его огнем, как лучами лазера. Человек закричал еще громче и стал корчиться, как от боли, цепляясь скрюченными пальцами за край стола.

В моей голове, откуда ни возьмись, стали складываться строки, и я зашептал, обращаясь к силуэту за столом:

– Видишь ты все размыто! Дорога в мой дом тебе закрыта! Плутай-блуждай, дорогу забывай! Как собака на цепи, сиди ты у себя взаперти! – мне показалось, я слышу, как скрипит зубами человек за столом. – Ключ, замок, да будет так!

Договорив, я зачем-то топнул ногой и хлопнул в ладоши. Свет в комнате стал нестерпимо ярким, и снова провалился в полузабытье.

Очнулся я на диване в своей квартире, надо мной столпились мои женщины, Виолетта и Иван Матвеевич. Есения стояла у моего изголовья, приложив свою маленькую холодную ручку к моему горящему лбу.

– Папа, папочка, – шептал мой ребенок, – я не дам тебя в обиду! Я никогда не дам тебя в обиду, не бойся!

– Нет, – почему-то испугался я и подскочил, как ошпаренный. – Не надо, Есения, он же найдет тебя!

Мои женщины рассмеялись. Олеся крепко меня обняла:

– Не найдет, успокойся! Вы с Виолеттой закрыли ему дорогу… Он не скоро еще восстановит свои силы, чтобы попытаться снова нас найти…

– Но все равно попытается? – обреченно сказал я.

– Да, – подтвердила мои опасения Анна Леонидовна. – Но мы здесь, мы рядом, и мы не оставим Есению до тех пор, пока у нее не будет достаточно сил…

– Достаточно, чтобы что? Чтобы убить его?

– Я не хочу его убивать, – закусила губу моя дочь.

Аглая Ивановна приобняла девочку за плечи:

– Тебе и не придется… – и пояснила, обращаясь ко мне. – Достаточно, чтобы вернуть его к свету! Помоги нам, Боже…

«Помоги нам, Боже!» – отдалось в моей голове. Как можно вернуть к свету того, кто полностью пропитан Тьмой? Как моя маленькая девочка сможет обратить к свету совершенное зло?

Виолетта покинула нашу квартиру также неожиданно, как появилась в ней, семья Олеси тоже уехала, и мы снова зажили обычной жизнью.

Есения ходила в школу, учила уроки, и даже не встревала в новые неприятности. Олесе больше тоже не попадались опасные клиентки. Как рассказала мне Олеся за одним из ужинов, Алине ритуал помог, она избавилась от сущностей, и выписалась из клиники. Девушка тут же пришла к Олесе, благодарила и клялась, что больше никогда в жизни не обратится к темным силам. Оказалось, уж не знаю, как, но она тоже видела весь наш ритуал по изгнанию сущностей и даже почувствовала как-то грозящую нам после него опасность.

Но в общем и целом жизнь вошла в такое спокойное русло, что я даже стал как-то забывать про весь этот колдовской мир, окружающий меня. Я снова погружался в рабочие проблемы, ходил гулять со своими девочками и парки, Есения каталась на аттракционах, баловалась и веселилась, совсем, как обычный ребенок. Каждую ночь перед сном я благодарил небеса за то, что они оберегают мою семью от неприятностей.

Приключения, конечно, продолжали происходить в нашей жизни, но уже не такие пугающие. Когда Есения была уже в пятом классе, я снова застал своих девочек, сидящих вместе за их «ритуальным» столом.

Есения что-то весело щебетала Олесе, а моя жена держала в руках колоду карт. Когда-то Олеся рассказывала мне, что карты сами по себе не имеют магической силы, но могут помочь ведьме войти в определенное состояние, в котором она начинает видеть незримые нити природы, связывающие между собой события и людей, и по направлению этих нитей могут даже рассмотреть возможное, предполагаемое будущее.

– Знаешь, самое лучшее в этой жизни, – говорила мне жена, – что ничего неизвестно наперед и не может быть гарантировано. Мы совершаем определенные поступки, прорисовываем собственные нити. Но каждый из нас в любой момент может любую из своих нитей оборвать или изменить ее направление… Это и есть то самое право выбора, дарованное каждому человеку небесами…

– Даже чернокнижник может изменить свою судьбу? – расспрашивал я о главной, постоянно волнующей меня теме.

– Даже он, – кивала головой Олеся, – ничего не предопределено. Только чернокнижнику повернуть к Свету намного сложнее, чем обычному человеку. За ним следом уже ходят сущности, к нему уже приставлен тот самый Черный Человек, которого ты видел, когда мы делали ритуал. Он уже опутан нитями Тьмы… Только очень сильная ведьма, повторяю, Очень Сильная, а таких единицы в нашем мире, может помочь ему вырваться из этой паутины зла.

Так вот, в этот вечер Олеся с Есенией сидели за столом и, судя по всему, пытались с помощью карт войти в это самой определенное состояние.

– Так, и чем это мы тут заняты? – поинтересовался я, целуя своих девочек.

– Помогаем Евгении Ивановне! – отрапортовала Есения.

– Это каким таким образом? – рассмеялся я, присаживаясь рядом с ними. Евгения Ивановна была очень строгой и высокомерной дамой в возрасте, завучем школы, в которой училась моя дочь. Знаете, такие всегда носят на голове туго собранный пучок волос, очки на носу и ходят по школе зачем-то с указкой в руке, постоянно постукивая ей, о ладонь.

– Да вот, наша дочка почувствовала венец безбрачия на своей учительнице, – пожала плечами Олеся. – Мы пытаемся найти первопричину…

– А у него есть первопричина? И его можно «почувствовать»? – заинтересованно спросил я.

– У всего в этом мире есть первопричина! – категорично отрезала Олеся. – Ты же помнишь, я рассказывала тебе про нити судьбы… А почувствовать, да… Его можно даже увидеть…

– Это как корона на голове! – доверительно поведал мне мой ребенок. – Тесная такая корона…

– Да, сжимающий нити судьба ободок, – кивнула согласно Олеся. – Он не дает бедной женщине простроить счастливо свою жизнь…

– Оттого она такая злая! – снова поделилась со мной откровением Есения.

– Ну что ж, давайте поможем бедной одинокой женщине обрести свое счастье! – разулыбался я. Такие ритуалы мне нравятся намного больше, чем всякие привороты и борьба с чернокнижниками. В конце концов, я надеюсь, они безопаснее для обеих моих девочек. И уж точно должны быть приятнее для их подопечной…

– Ну уж нет! Ты нам будешь только мешать! – не оценили моего порыва мои женщины и отправили меня на кухню, разогревать ужин.

Я разложил ужин по тарелкам и по очереди разогрел в микроволновой печи. Что происходило в этом время в столовой, я видел только мельком, в отражении зеркала. Олеся раскладывала карты на стол и что-то шептала себе под нос, а Есения тянула какие-то невидимые нити, будто распутывая клубок.

Когда ужин был готов, девочки позвали меня к себе, и стали помогать накрывать на стол.

– Ну что, нашли вы, где запутались эти самые нити Евгении Ивановны? – спросил я, когда мы поели.

– Еще бы! – немного хвастливо заявила моя дочка. – Мы с мамой очень сильные, когда вместе!

Олеся засмеялась:

– Кровные узы вообще очень большой источник силы! Не даром, в сложных ситуациях мы всегда собираемся вместе с мамой и бабушкой…

– Так что же все-таки произошло с этим завучем? – продолжил допытываться я.

– Ну на тот момент она не была еще никаким завучем… Так, молодая, строптивая девушка-студентка, – начала рассказывать моя жена.

Оказалось, что в юные годы Евгения Ивановна пользовалась большим успехом у мужчин, но никак не могла выбрать достойного. Все ее романы были мимолетными, мужчины в большинстве своем не очень достойными. Она с легкостью влюблялась и с легкостью бросала мужчин, оставляя после себя осколки от разбитых сердец.

– И вот в один прекрасный момент она познакомилась с очень милым и добрым парнем. Он был умным и хорошим, и искренне, от всего сердца, ее полюбил. Евгений Ивановна сначала, вроде бы, ответила ему взаимностью, но потом стала уставать от его внимания, безотказности и влюбленности. И решила, по привычке, разорвать эти отношения через свое хамское поведение. А парень все терпел и прощал ей… В общем, не хотел разрывать отношения. Тогда Евгения Ивановна его бросила напрямую. И было у нее тяжело на сердце, и понимала она, что скорее всего, совершает ошибку, но…

– А жених был непростой! – перебила Олесю дочка, было заметно, что ей не терпелось перейти к сути вопроса.

– Чернокнижник? – сразу насторожился я.

– Нет, ты что, – отмахнулась Олеся, – парень был слишком добрым и хорошим для такого… Но был он, не ведьмаком, нет, но ведьмовским правнуком.

– А что у них тоже есть какие-то силы?

– Да не то, чтобы… Как ты знаешь, ведьмовская сила передается, преимущественно, по женской линии, за редкими исключениями. Но той ведьме не повезло, у нее рождались одни сыновья, да и все бесталанные, и у сыновей сыновья. Вроде бы, и оборвался род… Но правнук, видимо, был слишком хорошим парнем, и боги наделили его некоторыми способностями.

– Он надел на нее этот «венец безбрачия»? – предположил я.

– Не совсем. Он просто переместил свою боль, которую ему причинила Евгения Ивановна, обратно на нее. А она была девушкой хоть и легкомысленной, но чувствительной, и боль эту возвращенную стала ощущать, как вину свою перед женихом. И ничего не придумала лучше, как вину эту себе венцом на голову надеть… Не специально, конечно, но она ведь простой человек. Откуда ей знать, как нужно? – мои девочки понимающе переглянулись.

– И что же? Вы сняли с нее этот «венец»?

Олеся утвердительно кивнула:

– Есения сняла! Она все больше и больше набирает силы… Она намного талантливее нас всех!

Моя дочка покраснела, засмущалась от похвалы и убежала в свою комнату.

– Ох, – вздохнул я. – Почему-то меня это совсем не радует…

Олеся сочувственно приобняла меня за плечи, мне стало немного легче на душе. В конце концов, что поделаешь? У всех на Земле свои испытания. Мне вот досталось такое – постоянно беспокоиться о своих одаренных и талантливых девочках…

В этот момент зазвонил телефон Олеси, на другом конце телефона послышался встревоженный женский голос.

– Вы – потомственная ведьма Олеся?

– Да, слушаю Вас…

– Мне очень нужна Ваша помощь! – почти кричала девушка.

– Что у Вас случилось? – спросила Олеся.

– Кажется, – звонившая девушка замялась. – Кажется, я тоже… Ведьма…

– Что заставило Вас так думать? – недоуменно посмотрела на меня Олеся.

– Кажется… Кажется, я превратила Виталика в жабу…

«Ну, вот, началось!» – уже привычно вздохнул я и чмокнул в щеку свою побледневшую жену.

Когда на следующий день я вернулся с работы домой, у нас в столовой сидела молодая, рыжеволосая женщина с шапкой кудрявых волос на голове, и пила кофе.

Олеся улыбнулась мне и представила женщину:

– Знакомься, Владик, это Катерина, она звонила нам вчера.

– А, потенциальная ведьма? – пожал руку Катерине я. – Очень приятно познакомиться…

– Очень приятно! Ну, Олеся, я, наверное, уже пойду…

– Да-да, все помнишь, что надо сделать?

Женщина кивнула:

– Конечно, завтра буду у тебя с Виталиком…

Олеся провела Катерину и стала накрывать на стол. Из своей комнату высунулась мордочка Есении:

– Привет, пап! Ну что, мама, она таки ведьма?

– Ох, не знаю, – вздохнула моя жена. – Очень запутанная история.

Когда мы поужинали, Олеся принялась рассказывать нам историю своей новой подопечной.

Кто ее биологические родители, Катя не знала. В младенческом возрасте ее подбросили под двери местного детдома, а года в три ее уже удочерила молодая пара: учительница русского языка и водитель-дальнобойщик. Странности за собой Катерина стала замечать еще в детстве. Ей никогда не нравилось играть с другими детьми, их игры всегда казались ей глупыми и неинтересными. Гораздо веселее было наблюдать за окружающей природой, животные, птица и даже насекомые отвечали ей взаимностью, а иногда Кате казалось, что они ее понимают намного лучше окружающих людей.

И в детском саду, и в школе дети сторонились нелюдимой рыжеволосой девчонки. Но как ни странно, всегда и во всем ее слушались.

– Понимаете, с ними было совсем неинтересно – я понимала, что спокойно могу управлять любым из них! – поясняла Катя моей жене.

– А что же родители? – спрашивала Олеся. – Неужели им не казалось странным, что у тебя совсем нет друзей?

– Да папы никогда не было дома, а мама… Я не доставляла никаких проблем, отлично училась. Мама всегда сидела в своих тетрадках, и не видела ничего подозрительного в моей замкнутости. Да я и сама не видела, что там…

Проблемы начались позже – уже в подростковом возрасте.

– Гормональный всплеск, понимаешь? – объясняла мне Олеся. – Для каждой ведьмы это очень сложный период. Твои силы растут в геометрической прогрессии, а осознание их и способность контролировать значительно отстают…

Екатерина стала замечать, что любой из одноклассников, кто причинит ей вред или неудобство, хотя бы моральное, несет за это наказание. Иногда они спотыкались и падали, бросив на нее косой взгляд, иногда заболевали, если пытались распустить про Катю какие-то злые слухи. Одноклассники тоже замечали эту тенденцию, и стали сторониться Екатерины еще больше.

– У всех девочек моего возраста были какие-то поклонники, они бегали на свидания, шушукались с подружками… Я всегда была одна, только одна… Гуляла по городу, слушала музыку, часто выбиралась на природу, и училась-училась, как сумасшедшая, – рассказывала молодая женщина.

В результате Катерина закончила школу с «золотой медалью» и с легкостью поступила в институт. Студенты оказались не такими суеверными, даже если с ними и происходили какие-то мелкие неприятности, они списывали все на случайность и бесшабашный образ жизни.

С поклонниками, тем не менее, у Катерины ситуация все равно не улучшилась. Парни сторонились серьезной и сосредоточенной на учебе девушки. Катя не ходила на студенческие вечеринки, не смеялась на концертах КВН, по-прежнему предпочитала одиночество и тишину библиотек.

Именно поэтому предложение сходить в кино от самого обаятельного парня курса было сродни грому среди ясного неба для Екатерины. Виталик, казалось, твердо решил покорить сердце неприступной красавицы. Он красиво ухаживал, водил ее по кино и ресторанам, а к концу пятого курса сделал нашей Катерине предложение руки и сердца.

– Я была так счастлива, так счастлива, – плакалась девушка моей жене. – А он оказался… Такой жабой!

– И что же случилось? – допытывалась моя жена.

– Я так разозлилась, так сильно разозлилась! И захотела, чтобы он стал жабой… Навсегда стал жабой…

– И?

– И он стал! – разводила руками Катя.

Здесь я не выдержал и рассмеялся, слишком уж абсурдной казалась ситуация, рассказываемая моей женой.

– Хорошо, хоть не козлом, – подхихикнула Есения, с не меньшим интересом слушающая рассказ Олеси.

– Ну как сказать, – вздохнула моя жена.

– А что такое? – почуял неладное я.

– Дело в том, что прекращение в теплокровное животное достаточно просто обратимо. А вот земноводные… Вы же знаете, они одни из самых древних обитателей нашей Земли. И если ты превратил кого-то в обитателя водоема… В общем, как ты понимаешь, в нашем мире не все так, как тебе рассказывали в детстве, ну, не совсем так… Или наоборот, как раз так, как детстве, – окончательно запуталась, объясняя мне Олеся. – В общем, у Виталика теперь другая хозяйка… У которой его еще забрать надо!

– Какая такая? – испугался я, мне снова чудились повсюду чернокнижники.

– Кикимора, – просто пожала плечами Олеся.

– Какая кикимора? – вытаращил глаза я.

– Болотная, какая же еще, папа! – объяснила мне, непонятливому, дочка.

– Ну началось! Так что там у этой Екатерины такого приключилось, за что она жениха к кикиморе отправила?

Оказалось, все шло хорошо, и девушка счастливо готовилась к предстоящему бракосочетанию – платье, гости и все такое. Жених, вроде бы как, тоже был вполне счастлив и благопристоен. И тут, уже за несколько дней до свадьбы, в квартире Екатерины раздался звонок.

На пороге дома стояла молодая, ярко накрашенная девушка.

– Пустишь войти? – спросила гостья.

– А Вы кто, собственно, такая?

– Меня зовут Маша. Я – девушка Виталика…

– В смысле девушка? – Катерина была ошеломлена и даже пропустила незваную Марию в дом. Та сразу обустроилась на кухне и принялась рассказывать будущей невесте, что оказывается, уже несколько лет ее драгоценный жених состоял в интимной и не только связи с Марией, и, хотя после встречи с Екатериной, и заявил Маше, что у него теперь другая, но периодически захаживал «на огонек».

– Вот, а недавно я узнала, что жду от него ребенка! Ты оставь Виталю в покое, он же с тобой из жалости только… Ну и из-за квартиры.

– В смысле из жалости??? – все еще не могла осознать степень предательства Катерина.

– Ну он мне говорил, ты болеешь постоянно, – пожала плечами гостья, – потому и уйти от тебя не может…

– А при чем тут моя квартира?

– Ну тебе вон какие хоромы в Москве в наследство от бабушки достались, а он со своими ютится в двушке. Я – так вообще комнату в общежитии снимаю, – потупилась Мария.

Здесь до Катерины стало постепенно доходить – припомнились и расспросы ее жениха о том, откуда у ее бабушки такая большая трехкомнатная квартира, да еще недалеко от центра столицы, и намеки на то, что, возможно, стоит им после свадьбы эту квартиру ее продать и переехать куда-то в дом за город. Как все-таки призналась под твердым взглядом Кати, любимая женщина ее жениха – у Виталика было в планах провернуть продажу Катиной квартиры, подхимичить с документами и при разводе отсудить себе половину ее стоимости. Мария была согласна подождать, ради общего совместного будущего, но тут в ее планы ворвалась неожиданная беременность, и тут Маша решила все же ускорить процесс, ибо съем комнаты в общежитии оказался под вопросом. И лучше, как говорится, двушка в руках, чем журавль в небе.

Девушку Екатерина провела, решив не чинить расправу над беременной женщиной, и стала ждать жениха, который обещал прийти к вечеру. А когда Виталик, радостный, пришел к ней и стал врать про счастливое будущее и перспективы совместного проживания в своем доме в Подмосковье, такая злость взяла Катерину.

– Ты понимаешь, он про детей начал говорить, что им лучше будет на свежем воздухе, – рассказывала Катя Олесе, – я такая злость и ненависть к нему почувствовала, какую ни к кому никогда не ощущала. А в голове вертелось: «Жаба! Какая же он – жаба!». И тут – бах-трах, свет погас, пробки выбило. А когда я их на место поставила и свет включила – на кресле, на котором Виталик сидел, уже была жаба…

Я снова не смог не захихикать, несмотря на то, что потенциальная борьба моей жены с неизвестной болотной кикиморой меня пугала.

– Мда, женщин обижать не рекомендуется! – резюмировал я. – И что же нам делать дальше? Снова звать Анну Леонидовну с тещенькой?

Здесь моя Есения абсолютно серьезно повернулась к жене:

– Мам, не надо бабушек тревожить, ну в самом деле! Неужели мы сами не справимся?

Я удивленно воззарился на мою школьницу-дочь. Жена тоже ненадолго задумалась, а потом все же кивнула согласно:

– Хорошо, давай попробуем! Ты уже достаточно взрослая у меня…

На следующий день дома я застал радостную Есения с Олесей за своим круглым столом с зажженными свечами.

– Пап, а Евгения Ивановна замуж выходит! – похвасталась мне дочка.

– Да ну, и за кого же она так быстро?

– А мы только ей «венец» сняли, как тот самый «правнук» сразу к ней дорогу и нашел. Оказалось, он так все эти годы и продолжал ее любить, но из-за «венца» ни отыскать, ни решиться заговорить не мог…

– Умнички мои! Ну, а где же ваша Катерина с своим женихом-неудачником? Будем его из лап кикимор забирать?

– Кикиморы, – поправила меня Олеся. – Она должна уже прийти… Ритуал нужно проводить после захода солнца…

Тут же раздался звонок в дверь, как будто потенциальная новая ведьма ждала нашего приглашения. Я открыл дверь – на пороге стояла Катерина со стеклянным аквариумом в руках. Из аквариума на меня немигающим взглядом смотрела большая бородавчатая жаба.

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста, – пригласил я женщину и проводил к своим девочкам.

Олеся поздоровалась и попросила Катерину поставить банку с жабой в центр стола, в окружение свечей.

Мои девочки стали по одну сторону стола и взялись за руки, поставив Катерину напротив себя. Я выключил свет и притаился в уголке комнаты, с любопытством наблюдая за происходящим. Вся ситуация с кикиморой и превращенным женихом меня и пугала и забавляла одновременно.

Олеся с Есенией принялись читать заговор, на этот раз обошлось без ножа и крови. Минут через пять после чтения заговора свечи на столе вдруг стали клониться, как от ветра. Потом раздался громкий хлопок и на столе рядом с аквариумом появилась маленькая девочка со спутанными волосами в мокрой холщовой рубашке.

– Привет, Кика, – улыбнулась девочке Олеся.

– Не отдам! – сразу безапелляционно заявила девчонка и хлопнула худеньким кулачком по столу. Катерина зашаталась и рухнула под стол.

«Обморок!» – констатировал я, но не шелохнулся, чтобы не помешать ритуалу.

– Не торопись ты так, – поморщилась Олеся. – Ну зачем он тебе?

– Да не с кем играть мне, – губы девочки задрожали. – Вы как узнали, что я с ними играюсь, сразу превращать в них перестали, все в козлов да в тараканов теперь… А мне что делать? Там, на болотах, ну скука же смертная! Уже и путники не ходят, не затащишь к себе домой никого! Даже чаю выпить не с кем!

– А давай, я к тебе буду приходить, играться? – вдруг подала голос Есения. Я даже вздрогнул, играться, на болота, удумала чего!

– Правда? – обрадовалась девчонка на столе.

– Да, знаешь, какие у меня игрушки есть? Мам, можно, ну, пожалуйста? – посмотрела Есения на Олесю.

Та улыбнулась в ответ и кивнула на притаившегося в углу меня:

– Только, если папа будет с тобой ходить! Одной маленькой девочке на болотах опасно!

– Да, я ее защищу, ну в самом деле, там же мое царство! – молитвенно сложила ручки кикимора и повернулась ко мне. Есения тоже смотрела на меня просительно. Ну что бы вы делали на моем месте, когда две маленькие девочки просят вас побыть с ними, пока они играются?

Я обреченно вздохнул и согласно кивнул головой.

– Урааа, – закричали девчонки и принялись обниматься.

– Знаешь, какие у меня куклы есть! И мишка! – щебетала Есения.

– А у меня, знаешь какой мишка в лесу, настоящий прям! – вторила ей Кика.

– Так, девочки, потом обсудите, сначала давайте вернем Виталика на место! – перебила девочек Олеся.

– А, да то, пожалуйста, – хлопнула в ладоши кикимора, и возле стола сразу возник бледный молодой человек. Он посмотрел на стол, свечи, Кику, сидящую на столе, и хлопнулся рядом с Катериной.

– Нервные какие! – хмыкнула кикимора, а потом, погрустнев, повернулась к Есении. – А что будет, когда ты вырастешь? Я же – навсегда ребенок…

– Не бойся, Кика, я все равно буду к тебе приходить играться! – пообещал мой жалостливый ребенок. – И вообще, я стану взрослой, и мы обязательно что-нибудь придумаем! Я тебе обещаю!

– Ну хорошо, – согласно кивнула кикимора. – Ладно, мне пора, там болота без присмотра. Приходи играться скорее!

Снова раздался громкий хлопок, и кикимора исчезла.

– Ну слава Богу, – сказал я, включая свет. – Теперь нам нужно думать, что делать с этими, под столом…

– Отлежатся, – отмахнулась Олеся, радостно улыбаясь, и повернувшись к Есении, обняла дочку. – У нас получилось! У нас все получилось!

Катерина пришла в себя минут через пятнадцать. Виталика же пришлось отхлестать по щекам, что с видимым удовольствием и сделала Олеся.

Парень смотрел на нас испуганным, невидящим взглядом:

– Это что со мной было? Почему я не мог говорить, а только квакал?

– Потому что ты жаба, по жизни, – хмыкнула Катерина, которую к тому моменту уже поили чаем мои девочки в столовой.

– Но как? Это же невозможно?

– Ну это смотря с какими женщинами, – лукаво улыбнулась Олеся.

– Я буду жаловаться! – визгливо крикнул Виталик.

– Ага, вперед, давай, отдохнешь заодно в дурдоме! – серьезно кивнул головой я. Виталик сразу мешался и начал собираться, мы особенно его и не задерживали.

– А мне что теперь делать? – как-то растерянно посмотрела на нас Катерина, когда мы остались вчетвером.

– Ммм, даже не знаю, – задумчиво разглядывала молодую женщину Олеся. – Ты как вообще относишься к Краснодарскому краю?

– Я? Хорошо, а почему… – Катя не успела договорить, как Олеся хлопнула в ладоши, и в комнате прямо из воздуха материализовалась Анна Леонидовна.

– Вечер добрый, бабушка, – вежливо поздоровался я. Чудесные появления в нашей квартире родственников моей жены уже давно меня не удивляли.

– Привет, Владик! Чего вызывали старушку? – спросила Анна Леонидовна, уже обращаясь к Олесе с Есенией.

– Бабушка, нужна твоя помощь, – немного виновато улыбнулась Олеся, добавив, – снова!

– Что тут у вас случилось? – нахмурилась Анна Леонидовна, и посмотрела на Катю. – Снова!

Олеся пояснила бабушке, что Катя – ее новая клиентка и, возможно, не диагностированная ведьма и сирота, которая не проходила обучения никогда.

– Она жениха нерадивого в жабу превратила, – хмыкнул я, не удержавшись.

– В жабу – это хорошо, – заулыбалась бабушка, – туда им, нерадивым, и дорога…

– Мы вернули его назад, – не удержалась от того, чтобы похвастаться моя дочь.

– Ну, тоже правильно, – кивнула Анна Леонидовна, – надеюсь, осознал ирод…

Катя в это время молчала и только переводила взгляд с Олеси на Анну Леонидовну.

– Ну что, бабушка, поможешь? – спросила Олеся.

– Ну что ж с вами делать, – улыбнулась родственница и добавила, обращаясь уже к Катерине. – Собирайся, поедешь со мной!

– А куда? И зачем? – только и спросила Катя, покорно поднимаясь из-за стола.

– Тебе там понравится, – ласково улыбнулась бабушка. – Будем из тебя настоящую ведьму делать!

– Бабушка, еще просьба к тебе, Катю у нас подбросили в детдом. Может, ты посмотришь в свое зеркало, сможешь разглядеть, где ее настоящие родители? – попросила Олеся.

– Нет, вы не подумайте, я своих приемных родителей очень люблю, но…

– Хотелось бы знать, – закончила за Катерина Анна Леонидовна. – Ну что ж, попробуем разыскать.

После чего Анна Леонидовна обняла Катю за плечи, и они вдвоем исчезли.

– А что там за зеркало? – решил все же уточнить я. – Там не видно, случайно, мои любимые штаны? Второй месяц найти не могу!

– Папа!

– Виталик!

Хором крикнули мои девочки и осуждающей воззрились на меня.

– Ну я чего, я ничего, – тут же поднял руки я, – я просто спросил же…

– Спокойной ночи! – сказала Есения и направилась в свою комнату. Мы с Олесей уже тоже собирались ложиться, когда тишину нашей квартиры снова нарушил звонок.

– Слушаю! – ответила Олеся.

– Здравствуйте, Вы – потомственная ведьма Олеся? – раздался на другом проводе глухой и растерянный женский голос.

– Да-да, слушаю Вас!

– Мне очень нужна Ваша помощь… Мой сын… – женщина тихонько заплакала в трубку.

– Что случилось с Вашим сыном?

– Он не может проснуться… Врачи говорят, это кома, но я знаю, я вижу, что он просто спит…

– Успокойтесь, не нервничайте. А с чего Вы взяли, что он не в коме?

– Он приходит ко мне каждую ночь во сне и просит меня его забрать. Он говорит, его держит там какой-то Черный Человек…

Олеся договорилась с клиенткой на завтрашний день и растерянно посмотрела на меня.

– А не могут твои клиентки звонить в первой половине дня? – нахмурился для вида я, а сам с удивление отметил – при упоминании Черного Человека мое сердце уже не опускается в пятки. Я уже не боюсь его. И чернокнижников не боюсь. Где-то внутри меня уже начинала селить уверенность, что я – справлюсь. Со всем справлюсь. Ради своих девочек. Я смогу. Я точно смогу их защитить…

На следующий день, после работы Есения с Олесей снова ждали меня за круглым столом, с уже привычно зажжёнными свечами. Девочки посмотрели на меня с некоторыми ожиданием. Я вымыл руки, переоделся и сел напротив них, вопросительно взирая на Олесю.

– Прости, что до ужина, но время не терпит! Нам может понадобится твоя помощь, – пояснила мне жена.

– Я слушаю, – я приготовился внимать очередной странной истории.

Звонившую женщину звали Анастасией, и она совершила большой грех. Когда ее муж и по совместительству отец ее сына, Сашки, ушел к другой женщине, оставив их с маленьким ребенком практически без средств к существованию, Анастасия, нет, она не пошла к бабкам или чернокнижникам, чтобы уморить разлучницу, она принялась за поиски работы.

Работодатели не горели желанием нанимать молодую женщину после декрета и с небольшим опытом работы в цветочном магазине, так что поиски сильно затянулись. Бывший муж платил алименты нерегулярно, спуская большую часть денег на новую возлюбленную. Кое-как помогали родители, периодически снабжая продуктами. Но тень нищеты и голода постоянно висела над Анастасией. И тут Настей попалось объявление о вакансии работницы «колл-центра» с высокой стрессоустойчивостью. Опыт работы не требовался, и женщина с радостью ухватилась за представившуюся возможность.

Как выяснилось позже, компания занималась банальным мошенничеством, вытягивая из доверчивых пенсионеров последние деньги на «попавших в аварию» внуков, случайно «сбивших с ног детей» внучек и прочее. Настя должна была звонить по указанным номерам, представляться то работницей правоохранительных органов, то сотрудницей банка, то врачом. Главное было, как можно дольше, держать доверчивых граждан на проводе и убеждать их в необходимости немедленно перевести все свои накопления на «виртуальный кошелек».

Совесть часто мучала молодую женщину, но ребенок просил есть, другой работы не находилось, а алиментов, даже если бы бывший платил их в полном размере, едва бы хватало не еду, не говоря про одежду, врачей и медикаменты.

Где-то через год подобного «заработка» Настя и попала на «странную бабушку», как сама ее назвала. Несчастная женщина перевела мошенникам все свои накопления на обещанную «срочную операцию» для ее внука после аварии. Получив деньги, Настя обычно переставала брать трубки, а через время блокировала сим-карту, с которой осуществляла звонки. Работодатель после снабжал ее новым инструментом.

Однако в этот раз женщина почему-то замешкалась, и на ее старую симку пришло смс-сообщение: «Мой внук умер! Проклинаю тебя и весь твой род до седьмого поколения!».

По словам Анастасии, она сразу поняла, от кого было это сообщение. Трескучий голос ее «клиентки» сразу внушил ей опасения.

– Понимаете, она как будто видела меня насквозь… Я почувствовала ее взгляд на своей коже, хотя мы и говорили по телефону. Я еще очень удивилась, что она все-таки перевела деньги на лечение внука. А потом с Сашкой случилось несчастье… – захлебываясь слезами рассказывала моей жене Настя.

Как пояснила мне Олеся, нити судьбы причудливо переплелись в тот день, и внук «клиентки» действительно попал в аварию, но умер прямо на месте.

– Мы посмотрели с Есенией, та бабушка обладала некоторыми силами, пусть и не была природной ведьмой. Такое тоже бывает. Она видела аварию, кровь, боль, но понимала, что Настя не имеет к этому никакого отношения и никак не сможет помочь. Но любовь к внуку оказалась сильнее голоса разума, и бабушка решила рискнуть… И после, узнав правду, в сердцах прокляла ту, которая, по ее мнению, своими «черными» словами и обрекла внука на смерть…

В тот же день, как Настя получила сообщение с проклятием, Сашка упал на детской площадке, получив закрытую черепно-мозговую травму, и впал в кому.

А Анастасии стали сниться страшные сны….

– Понимаешь, – поясняла мне Олеся, – в нашем мире существуют женщины, которые обладают силами. В народе их еще иногда называют «глазливыми» или «черноротыми». Их зависть может обернуться несчастьями для других людей, а проклятия сбываются. Видимо, бабушка, на которую наткнулась Настя, была, как раз, их тех самых женщин. Потому и решила, что Настя своим «мошенничеством» тоже каким-то образом оказала влияние на судьбу ее внука…

– А на самом деле, не имеет, мы посмотрели, – серьезно сказала мне Есения.

– Ее главный грех в том, что она причиняла зло другим людям, заставляя их переживать и отдавать кровно заработанные деньги, – пожала плечами Олеся. – Но это тоже грех… Потому после проклятия ее и так быстро нашел чернокнижник…

Я встрепенулся и почувствовал, как мое сердце забилось быстрее.

– Не бойся, папа, это другой! – успокоила меня моя маленькая дочурка.

– Да, – подтвердила Олеся, – это действительно другой чернокнижник. Не тот, который преследует нас… Этот молодой, хм, начинающий, я бы сказала. Он не так опасен, но нам все равно может понадобиться твоя помощь!

– Говорите, что делать! Я готов! – распрямил плечи я. Я действительно был уже готов к новой битве.

– Смотри, для того, чтобы помочь мальчику, нам с Есенией нужно войти в его сон. Мы окажемся по ту сторону реальности, а чернокнижник, конечно, попробует нам помешать. Тьма заставляет его собирать свои жертвы по всему белому свету, и не даст их так просто отпустить. Мы попробуем забрать мальчика, а ты должен будешь отвлечь чернокнижника и его сущность, которая ходит за ним… А для этого тебе нужно будет пойти вместе с нами…

– Легко! – кивнул головой я, и сам поразился своей уверенности. Мне действительно уже казалось, что войти в сон к ребенку, лежащему в коме, и сразиться там со злом, для меня – раз плюнуть.

– Ну что ж, тогда держи нас за руки, и начнем! – жена протянула мне свою ладонь. Дочка последовала ее примеру. Я взял своих девочек за руки, и они начала читать заговор.

Свечи, стоящие на столе, вдруг начали гореть очень ярко, так, что даже слепили глаза. Огонь начал подниматься выше и выше, потом вспыхнул и комната погрузилась по тьму.

Когда мои глаза чуть привыкли к полумраку, я стал различать некоторые очертания. Мы оказались в серой комнате с одиноко стоящей кроватью, на которой лежал и как будто спал маленький мальчик.

Мои девочки подбежали к кровати и стали поднимать ребенка. Тут же позади них возникла уже знакомая мне страшная тень Черного Человека исполинского роста. Он схватил мальчика за голову и стал прижимать его к кровати, не давая подняться.

Тогда Олеся с Есенией снова взялись за руки и стали что-то шептать себе под нос. Черный Человек вдруг стал извиваться и уменьшаться в размерах.

– Нет! – визгливо крикнул кто-то позади меня. Я резко обернулся и увидел молодого парня лет двадцати с всклокоченными волосами и мертвенно-бледной кожей.

– Да! – ответил я и стал перед чернокнижником. Он совсем не казался мне страшным, просто надменный сопляк, который заигрался с черные игры.

– Ты кто такой? – испуганно спросил пацан.

– Твой страшный сон! – зловеще, как я надеялся, улыбнулся я. В голове снова стали собираться слова в строчки, и я зашептал: «Силы твои сгорают огнем! Зубы и губы твои закрыты ключом! Глаза залеплены глиной, а ключ тот бросаю в трясину! Сила в словах моих, сила сильная, сила трехжильная! Да будет так!»

Парень вдруг сморщился, сжался и заскулил, совсем как маленький щенок. Я обернулся посмотреть, как там мои девочки. То, что я увидел, заставило мое сердце выпрыгнуть из груди.

Черный Человек выпустил из своих рук какие-то темные нити, которыми опутал грудь моей Есении и тянул что-то из нее. У моей дочурки глаза были закрыты, Олеся лежала на полу без сознания.

Какой-то нечеловеческий крик вырвался из моей груди, и я прыгнул вперед, прямо на Черного Человека, сбивая его с ног. На мгновение мне показалось, что я попал в вязкую и липкую трясину, и она поглощает меня, вытаскивает мою душу и сознание по частичке.

Душа болела так, как будто ее выжигали каленым железом, я понимал, что еще немного, и мое сознание угаснет навсегда. Но тут я услышал, как закричала моя дочь, вспыхнул яркий свет, а я погрузился в небытие.

Очнулся я уже в нашей квартире на диване. Возле меня стояли Олеся с Есенией. Я почему-то даже разозлился на самого себя, посмотрел на девочек и задал больше риторический вопрос:

– Да что ж я – слабенький такой? Все время сознание теряю…

– Папочка, ты же спас меня! – тут же кинулась обниматься моя дочурка.

Олеся просто совершенно серьезно кивнула головой и принялась пояснять:

– В этот раз чернокнижник был слабоват, но его сущность… Видимо, Тьма дала в помощь своему более слабому слуге – цепного пса посильнее. Мы с Есенией уже почти разбудили мальчика, когда Черный Человек применил один из страшных приемов – захват души. Это очень болезненно, и сопротивляться тяжело даже для сильно ведьмы. Он специально оглушил меня, пока ты был занят чернокнижником, и попробовал вытянуть душу из Есении. Но ты бросился на него и прервал его нити своей сильной энергетикой. Есения оказалась на свободе и смогла победить сущность!

– А чернокнижник этот? Он не будет нас искать? Или нам опять Вия нужно на помощь звать? – продолжил волноваться я.

– Нет, милый, этот не будет. Этот совсем начинающий, да и ты надежно сковал его силы, он еще не скоро очухается, если очухается вообще…

– Ну он живой там хоть? – испугался я.

– Живее всех живых, – засмеялась Олеся. – Колдовать просто еще долго не сможет.

– А мальчик? Мы спасли ребёнка?

– Да, Анастасия уже звонила, её сын пришёл в себя в больнице!

– Ну слава Богу! – я поднялся с дивана с по-прежнему висящей у меня на шее, как мартышка, Есенией. – Ну что? Давайте теперь ужинать?

– Я бы сказала, даже праздновать! – улыбнулась Олеся. – Наша Есения впервые почти самостоятельно победила такую сильную сущность! Силы нашей девочки растут!

– Я же говорила, что не дам тебя в обиду, папочка! – скорчил серьезную мордочку мой ребенок.

«Ох, не уверен, что мне это все сильно нравится!» – подумал я про себя, но промолчал и просто чмокнул свою маленькую ведьмочку.

На какое-то время приключения нашей семьи утихли. Есения продолжала расти, ходить в школу. Олеся решала сердечные проблемы своих новых клиенток. Через время мне стало казаться, что все сущности и чернокнижники – это какой-то параллельный выдуманный мир, а может, и вообще мне все это приснилось. Пятый класс школы Есения закончила без особой нервотрепки и на сплошные пятерки и благополучно перешла в шестой.

Мы отметили новогодние праздники всей семьей, Аглая Ивановна запекла вкуснейшую утку с яблоками, бабушка побаловала нас «Наполеоном», а Иван Матвеевич наварил компоту из сухофруктов. После ритуала, свидетелем которому стал бывший жених моей Олеси, тесть совсем не употреблял спиртного, даже по праздникам, и мне казалось, очень этим гордился.

Зимние холода уже сменились потеплением. Снег почти весь растаял, в воздухе запахло весной, и начали петь птички, когда одним вечером ко мне подошла моя уже почти совсем взрослая шестиклассница-дочка.

– Папочка, нам пора поехать, проведать Кику! Мы обещали!

«Ну вот опять началось!» – вздохнул я.

– Обещали, да, и как же мы туда поедем? На болота? Это же, наверное, жуть, как далеко…

– Не переживай, милый, – подошла к нам Олеся. – Мы с бабушкой отправим вас туда, вы погостите немного. Тем более, со следующей недели у Есении весенние каникулы, ребенку будет полезно развеяться. Опять же, свежий воздух…

– Где? На болотах? – хмыкнул я.

– Ну зачем так сразу на болотах, в лесу!

– А жить мы там, где будем? – мне как-то совсем не улыбалось променять свою тёплую кроватку на прелую листву и бревна.

– Не переживай, остановитесь у нашего дядюшки Леши, у него там есть своя избушка неподалеку. Он будет очень рад вас видеть с Есенией!

– Почему я первый раз слышу про этого дядюшку? Он тоже ведьмак какой-то? – нахмурился я.

– Ну какой ведьмак. Он – леший! – звонко засмеялась Есения.

«Час от часу не легче!» – вздохнул про себя я, но глядя в счастливые глаза своего ребенка понимал, что выхода у меня однозначно нет. Пора брать на работе отпуск!

Не буду утомлять вас подробностями, как Олеся с Анной Леонидовной отправляли нас в лес, где жила наша маленькая кикиморка. Естественно, они снова читали какой-то заговор, из которого я ни слова не понимал. Откуда они вообще берут эти заговоры? Неужели также, как у меня, слова просто появляются в голове?

Я как-то задал этот вопрос своей жене, она нахмурила лобик и ответила задумчиво:

– Ты знаешь, я как-то никогда об этой не думала, но да, иногда они просто появляются в голове, иногда мы ищем нужные слова в наших книгах, они передаются по наследству от наших предков. Мне кажется, слова тоже приходили им в голову, и, если помогали, они и записывали их в свои книги.

– Интересно, почему слова? Откуда они имеют такую силу?

Олеся пожала плечами:

– Ты помнишь, как в Библии – «Сначала было Слово»?

– Ну да, молитвы опять же… Их обязательно нужно читать по молитвослову…

– Желательно, – поправила меня жена. – Они же тоже записаны кем-то издревле и передаются из поколения в поколение…

– Ага, а у буддистов мантры, я там вообще ничего не понимаю, – кивнул головой я.

В общем, наша мама и бабушка переместили нас на полянку в зеленый солнечный лес. Есения набрала с собой целую сумку игрушек – и куклы, и плюшевые мишки, и какие-то конструкторы и даже захватила парочку своих любимых книжек детских сказок. Несмотря на то, что моя дочка была уже взрослой двенадцатилетней барышней, сказки она любила также сильно, как и в пять лет.

На полянку уже спешила Кика, как всегда, в мокром плащике (за время, пока мы гостили лесу, я заметил, что есть дождь или нет, а плащик никогда не высыхает).

– Ты приехала! Урааа! – девчонки кинулись обниматься друг другом и наперебой перечисляли свои игрушки и с чем они смогут сегодня поиграться.

– У меня куклы, там платья менять можно!

– А ко мне бобры иногда заходят, знаешь, какой домик они мне на болоте выглызли?

– Я плюшевого мишку и зайца взяла!

– И мы можем Лешу попросить, он настоящих позовет с нами поиграть!

– Так, стоп-стоп, – не выдержал и вмешался я, – давайте с настоящими медведями повременим. Я не уверен, что моя психика уже достаточно окрепла на природе!

Кика повернулась ко мне и тоже распахнула объятия:

– Дядя Владик! И Вы здесь!

Я рассмеялся, обнял маленькую кикиморку и достал из кармана припасенный леденец:

– Ну я же обещал! Держи, это тебе! Тебе же можно сахар?

– Конечно, можно, – засмеялась Кика и, скорчив рожицу, добавила, от чего у меня сжалось сердце. – Я же уже мертвая… Мне все можно!