Принуждение в российском гражданском праве

§ 1. Философско-методологические предпосылки познания принуждения в гражданском праве

Понятие принуждения в философии и его значение для гражданско-правового исследования. Философия, являясь основой для других наук, определяет не только мировоззрение ученого и исходные точки всякого научного творчества и, но и через философию права обусловливает определенный тип правопонимания юриста-исследователя, от которого зависит и избираемая методология познания и получаемые научные результаты.

Понятие гражданско-правового принуждения является не только частью общего понятия правового принуждения, но и элементом общенаучного философского понятия принуждения. Это предопределяет и обусловливает необходимость их исследования в одном понятийном ряду с целью обнаружения общих родовых признаков.

В большинстве основных философских и философско-правовых направлений принуждению уделяется значительное внимание, поскольку оно является обязательным атрибутом не только государства и права, но и любого социума, общества. Более того, например, Ф.В.И. Шеллинг рассматривал принуждение как базовый вопрос всей философии права: «…Все проблемы философии права могут быть выведены из противоположности воли вообще индивидуальной и всеобщей воле»[2].

Значимость философско-правовой категории принуждения трудно переоценить, как для теории права, так и для отраслевых наук.

В философии над такой категорией как принуждение размышляли еще греческие учителя мудрости – софисты. Категория «принуждение» не была центральной темой их изучения, тем не менее, философы рассматривали ее как форму насилия, то есть как материальное принуждение. Критерием, позволяющим определить правомерность принуждения, по мнению софистов, является справедливость[3]. Софисты рассматривали вопрос применения насилия к человеку со стороны государства и законов.

Над проблемой понимания принуждения много работал И. Кант. Основой кантовской концепции принуждения есть категорический императив – нравственный закон, закон должного. Исходное положение И. Канта о категорическом императиве уже само по себе говорит о принуждении, поскольку «императив – это правило, представление о котором делает субъективно случайный поступок необходимым; стало быть, он представляет субъект как такой, который должен быть принужден к согласию с этим правилом»[4]. Однако, принуждение, свойственное как морали, так и праву, существенным образом отличаются друг от друга.

И. Кант выделял внутреннее (моральное) и внешнее (правовое) принуждение. Моральное принуждение есть самостоятельное внутренне принуждение человека, которое происходит в связи с противостоянием его внутреннего морально-этического долга и имеющихся склонностей, и определялось И. Кантом как «свободное самопринуждение». Правовое принуждение ставит лицо в совершенно иную ситуацию, поскольку в данном случае принуждение извне воздействует на человека. Мотивом исполнения человеком требуемого от него под принуждением является угроза наказания, страх перед наступлением правовой ответственности. Так, И. Кант выделяет еще одно различие между моральным и правовым принуждением: во внутреннем самопринуждении отсутствует санкционированное правом наказание, и человеком не руководит мотив страха перед ним, а в правовом принуждении такой мотив присутствует.

Полагаем, что связь принуждения с такими социальными регуляторами как мораль и право выражается в том, что последние не могут существовать без принуждения. Соблюдение нравственных и правовых норм сопровождается подчинением воли человека под воздействием либо внутреннего принуждения, либо внешнего.

И. Кант понимал под принуждением любое ограничение свободы одного человека волеизъявлением другого[5]. Свобода есть возможность человека самостоятельно определять свой жизненный выбор, при этом, не нарушая соответствующую свободу другого лица. В целях существования людей в обществе необходимо урегулирование их отношений правом, которое, по сути, ограничивает свободу одних условием согласия со свободой других. То есть каждый человек свободен, однако принуждается законом соблюдать свободу другого лица, что является объективно необходимым.

Особенную ценность для цивилистического понимания принуждения представляют размышления И. Канта о единстве права, свободы и принуждения. Он определил закон взаимного и равного принуждения, который согласуется со свободой каждого человека, руководствующегося принципом всеобщей свободы[6]. Принуждение становится у И. Канта распределителем личной свободы в целях реализации справедливости[7]. Именно частное принуждение, в отличие от публичного, характеризуется взаимностью и равенством.

Ф.В.И. Шеллинг определяет категорию принуждения так, что «кого-нибудь принуждать означает в самом общем смысле обуславливать форму его воли материей. Это объяснение охватывает как физическое принуждение в более узком смысле слова (внешнее), так и психологическое (внутреннее) принуждение»[8]. Под формой воли философ понимает свободу, а под материей он мыслит «то, что я хочу»[9].

Принуждение кого-либо к чему-либо есть обуславливание свободы желанием. Ф.В.И. Шеллинг определял категорию принуждения через снятие самостоятельности воли[10]. Самостоятельность воли – это «мое» (субъективное) право. «Любое утверждение моего права по отношению к противной воле становится вместе с тем снятием этой воли, т. е. принуждением ее»[11]. Философ пишет: «…Мое право в противостоянии к чужой воле необходимо становится правом принуждения»[12]. Так, для того, чтобы сохранить индивидуальность, необходимо принуждению противопоставить принуждение. «Я имею право на всякое действие, которым я утверждаю самостность воли, – а значит, также и право упразднять всякое действие, с которым не в состоянии сосуществовать самостность моей воли»[13].

Ф.В.И. Шеллинг указывает, что разумное существо не может быть принуждено, а может лишь само принудить себя. Вследствие чего любое принуждение проходит через мораль, т. е. становится психическим[14]. Он пишет: «…В каждом, кто принуждает тебя физически, ты должен предполагать стремление принудить тебя морально»[15].

Мы разделяем мнение этого философа о том, что принуждение является конфликтом разных воль, результатом которого является подчинение, однако постулируемая невозможность «разумного существа» к принуждению, в принципе делает принуждение неприемлемым для права.

Свое понимание принуждения изложил Г.В.Ф. Гегель, согласно которому принуждение есть противоправный, стесняющий свободу другого человека поступок[16]. Принуждение по Г.В.Ф. Гегелю есть волевой акт, подчинится которому лицо или нет, зависит только от него[17]. Г.В.Ф. Гегель также определил и пределы принуждения, которые выражаются в категорическом недопущении нарушения свободного существования индивидуума. Люди обладают личностью в силу своей духовной природы, поэтому ни одного человека нельзя принуждать к чему-либо, кроме прекращения насилия, примененного им к другому[18].

Значимость позиции Г.В.Ф. Гегеля для настоящего исследования заключается в действительной важности определения границ принуждения, особенно в части недопущения злоупотребления правом на принуждение, но такие границы обусловливаются не только необходимостью «прекращением насилия», но и другими задачами, особенно в праве гражданском.

А. Шопенгауэр рассматривал принуждение через критерии воли и справедливости. Воля представляется им как источник эгоизма и как изначальная свобода, является самоутверждением «собственного тела в бесчисленных рядах индивидов»; воля «в силу присущего всем эгоизма очень легко переходит в известном индивидууме за пределы этого утверждения, – вплоть до отрицания той же самой воли, проявляющейся в другом индивиде»[19].

Таким образом, А. Шопенгауэр понимает принуждение как вторжение в сферу воли другого человека, которое рождает у индивидуума чувство неправды, несправедливости. Он отождествляет принуждение с несправедливостью, неправдой, что полагаем, верным, поскольку даже законное, справедливое применение принуждения не освобождает человека, в отношении которого оно применяется, от негативного восприятия вторжения в сферу его воли.

Для определения правомерности принуждения А. Шопенгауэр соотносит его с государством. Государство «возникло именно из эгоизма, сознательного, методического… – эгоизма всех, этой суммы частных эгоизмов»[20] для предотвращения дурных последствий и обеспечения страха применения принуждения воли индивидов, который бы удерживал людей от совершения противоправных, несправедливых деяний.

Таким образом, согласно философской концепции А. Шопенгауэра принуждение рассматривается как негативное явление внешнего выражения эгоизма человека, однако для гражданского права наибольшую ценность представляет вывод о том, что если оно осуществляется государством в целях защиты публичных интересов, то принуждение является правомерным и необходимым явлением.

Еще одним философом, который рассматривал принуждение через связь с волей, является Г. Геффдинг. Он определял принуждение через свободу воли, тем самым подчеркивая, что свобода воли есть отсутствие внешнего и внутреннего принуждения. Внешнее принуждение определяется как внешнее препятствие к совершению тех или иных действий, в то время как внутреннее принуждение есть некое сознательное ограничение своих желаний, исходящее из необходимости (в смысле острой потребности) сложившейся ситуации. Воздействие внутреннего принуждения на волю человека Г. Геффдинг определял следующим образом: «Я делаю не то, что мне доставляет удовольствие; я чувствую препятствие, которое действует так, что я поступаю не с полным и совершенным применением моего духа»[21]. Так, автор отмечает, что человек под воздействием внутреннего принуждения совершает сознательный волевой акт, однако, делает так потому, что предпочитает «небольшое неудовольствие большому»[22].

Из этого следует, что принуждаемое действие, не важно, исходит ли оно от внешнего фактора или является внутренней установкой индивида, совершается последним из страха к возможным последствиям в случае неподчинения, которые могут носить более негативный характер, чем требуемое под принуждением. Мотивом подчинения принуждению, которое всегда воспринимается человеком как несправедливое вмешательство в сферу его воли, является страх перед последствиями неподчинения, которые можно избежать, выбрав «небольшое неудовольствие большому».

С.И. Гессен предложил достаточно интересный подход к определению принуждения. Он рассматривал данное явление в соотношении со свободой и указывал, что принуждение и свобода не исключают друг друга, а являются взаимно проникающими составляющими друг друга[23]. Обоснование данного тезиса содержится в анализе понятия произвола.

Философ обращается к индетерминистическому пониманию произвола, определяющему последнее как «возможность произвольного выбора»[24]. В таком случае произвольно действующий человек является непредсказуемым, не осознающим всех обстоятельств внешней среды. Напротив, свободные действия носят устойчивый характер по отношению к внешним условиям среды, являются внутренне последовательными.

Свобода отличается от произвола тем, что она предполагает принуждение внутреннему закону, подчинение «голосу совести», что позволяет человеку «не быть в противоречии с самим собой»[25]. По мнению философа, закон свободы есть долженствование перед собственным внутренним Я. Свободный человек является самим собой, что достаточно трудно, поскольку всегда проще сделать что-либо по привычке, как делают все. Быть свободным означает быть принужденным совестью, долгом, внутренним законом и поступать в соответствии с ними. В таком случае принуждение есть самодисциплина.

И.А. Ильин раскрывает философское понимание сущности принуждения через общее, родовое понятие «заставления», под которым понимает «наложение воли на внутренний или внешний состав человека, которое обращается не к духовному видению и любовному приятию заставляемой души непосредственно, а пытается понудить ее или пресечь ее деятельность»[26]. Иными словами, всякое «заставление» есть волевое понуждение человека[27]. И.А. Ильин полагает, что «заставление» может быть как самозаставлением, так и заставлением других.

Он также различает психическое и физическое «заставление», которые различаются внешними признаками, поскольку при психическом заставлении отсутствует прямое воздействие на тело, но, тем не менее, и физическое, и психическое заставление всегда сходятся в сознании человека. Физическое должно быть продолжено психическими процессами, то есть пройти через свободную волю человека. Так, психическое и физическое заставление всегда оказываются моральным «заставлением». Если понимать под целью любого понуждения свободную волю, то явно вырисовывается соотношение форм заставления: физическое понуждение – средство, психическое понуждение – цель.

Все философы, обращавшиеся к проблеме принуждения в той или иное степени отмечали, что «само по себе государственное принуждение – острое и жесткое средство социального воздействия. Оно основано на организованной силе, применяемой легальной и легитимной государственной властью.

Двойственность власти состоит в том, что она может быть не только результатом принуждения кого-либо над кем-либо, но и результатом согласия населения добровольно подчиняться. Противоречивое единство внутри властных отношений обеспечивается авторитетом власти, ее легитимностью»[28].

Таким образом, философскими предпосылками познания принуждения в гражданском праве являются следующие постулаты: принуждение есть подчинение свободной воли; принуждение осуществляется с целью возможности наделения каждого члена общества свободой в равной степени; необходимы границы принуждения, не позволяющие ущемлять права окружающих и ставить чьи-то интересы в привилегированное положение; принуждение атрибутивный признак государства и права; правовые отношения без наличия возможности применить принуждение невозможны.

Методология цивилистического познания принуждения. Под методологии исследования традиционно понимают совокупность его методов, к которым относят всеобщий, общенаучные и частнонаучные методы.

Несмотря на то что методологический плюрализм, появившийся в нашей стране несколько лет назад, принес множество новых методологических направлений правовых исследований (нормативизм, позитивизм, синергетика и др.), мы полагаем, что наиболее объективные результаты исследования по-прежнему позволяет получить использование материалистической диалектики как основного метода.

Диалектический метод творчески познающего мышления основан на диалектическом учении о наиболее общих связях, закономерностях в становлении и развитии явления. Впервые Г. Гегель разработал диалектику как универсальный метод познания явлений, представив его в виде процесса, в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии. Однако он полагал, что познание явлений происходит на уровне идей, а не объективной реальности.

Материалистическая диалектика (К. Маркс, Ф. Энгельс), напротив, исходит из того, что объективная реальность существует вне сознания и могут быть познании её всеобщие связи и развитие. Диалектический материализм как метод познания основывается на триаде «тезис – антитезис – синтез». Тезису (основная идея) противостоит антитезис (противоположное утверждение) до тех пор, пока решение проблемы не выходит как за рамки тезиса, так и антитезиса, сохраняя их достоинства и очищая от недостатков (синтез).

Основной метод диалектической методологии – это метод восхождения от абстрактного к конкретному, благодаря которому можно осуществить последовательный переход от абстрактного знания о принуждении к конкретному, прослеживая его развитие. Этот метод позволит раскрыть сущность принуждения в гражданском праве, двигаясь в процессе познания от самых общих, абстрактных определений к системе конкретных определений: «принуждение – социальное принуждении – правовое принуждение – гражданско-правовое принуждение», выявляя его развитие в истории и в соотношении с другими правовыми явлениями.

Главной отправной точкой исследования принуждения в гражданском праве представляется признание его обязательным атрибутом охранительной системы гражданского права, его распространенность в гражданско-правовой сфере, а также отказ от его негативной гражданско-правовой оценки[29].

Кроме того, мы будем исходить из необходимости отграничения гражданско-правового принуждения как теоретического понятия от применения его мер на практике: «… чтобы знать, как наиболее целесообразно поступать при реализации конкретных государственно-принудительных средств, отлично разбираться в их специфике, дифференциации, надо прежде всего получать верное представление о государственном принуждении как сложном, многогранном понятии в целом»[30].

К общенаучные методам познания относят анализ, синтез, дедукцию, индукцию, сравнение, аналогию и др. Однако мы разделяем мнение Б.И. Пугинского, что эти приемы «представляют собой не методы получения научного знания, а общие логические правила выполнения мыслительных операций»[31]. Они, безусловно, должны применяться в любых науках, при проведении любых научных исследований, поскольку представляют собой общие правила формальной логики, которая присутствует в любом мышлении.

При исследовании принуждения в гражданском праве важно использовать и специальные (юридические) методы познания: формально-догматический, сравнительно-правовой, историко-правовой.

Однако наибольшую ценность для настоящего исследования представляет межотраслевой метод познания принуждения. Межотраслевой подход к исследованию гражданско-правового принуждения – обязательное условие его объективного и всестороннего познания.

М.Ю. Челышев обосновал данный метод при исследовании межотраслевых связей гражданского права и видел его сущность «в изучении специфики того или иного правового явления с позиций разных правовых отраслей, взаимодействующих в рамках системы права»[32]. Познание принуждения невозможно без применения межотраслевого метода, поскольку категория принуждения является межотраслевой, была подвергнута глубоким исследованиям в других правовых науках, результаты которых должны быть учтены при цивилистическом познании принуждения.

Применение межотраслевого метода позволит исследовать принуждение при помощи понятий и конструкций, разработанных теорией права и иными отраслевыми науками. Следует также отметить, что охранительные правоотношения, в рамках которых реализуется принуждение, имеют общие черты в различных отраслях права. Частично совпадает и терминология межотраслевого института правового принуждения (ущерб, пеня, компенсация, вред, защита и др.)[33].

Кроме того, принуждение не только общеправовая категория, она используется и исследуется и во многих смежных науках, поэтому представляется необходимым использовать междисциплинарный подход и учитывать понимание принуждения в социологии, психологии и экономике. Следует лишь отметить, что полученные данные других отраслей науки и их методы позволяют «изучать отдельные связи правовых явлений»[34], ими нельзя заменять правовую сущность принуждения, что иногда происходит в юридической литературе[35].

Понятие принуждения в социологии. В социологических словарях даются различные определения социального принуждения. Так, в частности его определяют как «подчинение человека (группы, класса, народа) … против его воли с целью использования его сил для достижения тех или иных общественных или личных целей»[36], «использование физической (нефизической) силы либо угрозы силы для достижения социальной или политической цели»[37], «насилие над волей индивида или социальной группы путем применения санкций»[38].

«Социальное принуждение – это многоаспектное явление, заключается в побуждении граждан к нравственно-правовым действиям путем воздействия на эмоционально-волевую сферу принуждаемого с целью изменить его поведение в соответствии с волей принудителя. Оно направлено не только против правонарушителей. Характерным признаком социального принуждения является то, что оно осуществляется обществом, его коллективами и организациями. В основе этого вида взаимодействия лежат нравственно-правовые нормы», – пишет С.В. Шевелева[39].

Наиболее распространенным является определение принуждения как метода воздействия на поведение людей. Указанный метод предоставляет возможность ограничить или парализовать свободную деятельность объекта воздействия в соответствии с целями субъекта, применяющего принуждение.

М. Вебер отмечал, что принуждение, физическое или психическое, лежит в основе всех видов социальных общностей. Человек, оказываясь в такой форме сообщества как государство, считается «обязанным» участвовать в тех или иных действиях, являющихся сущностными для сообщества, и ожидается, что его поведение будет соответствовать определенному социальному порядку под угрозой возможности применения к нему принуждения[40]. Такой институт основывается на господстве одних над другими, которое опирается на меры принуждения. Господство есть «осмысленное соотнесение одного действия («приказ») с другим («послушание»)»[41], и, наоборот, вследствие чего можно ожидать того, на что рассчитывали стороны.

М. Вебер обращает внимание на то, что повинующиеся подчиняются господствующим не только из «страха» применения к ним мер принуждения, но и по причине того, что они считают себя обязанными подчиниться, то есть существует согласие, «молчаливая договоренность»[42] о таком порядке социального взаимодействия, которое является привычным. Люди повинуются тому, что стало уже привычным, что прививалось воспитанием и неоднократно повторяется.

Э. Дюркгеймом предложено учение о «коллективных представлениях», согласно которому самое существенное в понятии социального принуждения это то, что коллективные способы действия или мышления существуют реально вне индивидов, которые постоянно к ним приспосабливаются.

В социологии принуждение определяется как безусловная составляющая определения социального факта (явления). Социальный факт не определяется как физиологическая или психологическая категория, так как существует вне индивидуума. Социальный факт – это образ мыслей, действий, чувствований, поведения, который обладает свойством, что существуют вне индивидуального сознания и обладает принудительным характером. Каждый из нас выполняет определенные социальные обязанности, например, отца, матери, супруга, сестры, которые установлены не нами, а определены «коллективным представлением», «коллективным состоянием» и существуют вне зависимости от их исполнения. Принудительный характер социального факта выражается в том, что индивидуум вынуждается к тому или иному образу поведения независимо от своего желания.

Ярким примером социального принуждения является воспитание ребенка, благодаря которому человек становится подготовленным к условиям социальной среды.

Так, Э. Дюркгейм пишет: «С самых первых дней его жизни мы принуждаем его есть, пить и спать в определенные часы, мы принуждаем его к чистоте, к спокойствию и к послушанию»[43] и впоследствии принуждаемое перерастает в привычку. Человек под принуждением социальной среды, действующей через родителей в процессе воспитания, становится социальным существом, поскольку привитые воспитанием образ действий, мыслей, поведения подходят для возможности комфортного существования человека в обществе.

В связи с нарушением того или иного «коллективного представления» принуждение может выражаться по-разному. Так, оно может выразиться в правовой санкции, влекущей для индивидуума какого-либо рода имущественное взыскание или более суровое уголовное наказание. В других случаях, в результате, например, нарушения этикета за столом или выбора не принятой в той или иной социальной организации одежды, человек может оказаться объектом насмешек и одиночества, что также является неблагоприятным последствием.

Таким образом, есть социальное принуждение, которое оказывает свое воздействие на человека через воспитание, вследствие чего встраивается в систему ценностей человека еще с детства и впоследствии воспринимается им как норма, является неотъемлемой частью подготовки человека к жизни в социуме, его необходимость обусловливается правилами жизни в социальном общежитии.

С социальным принуждением человек существует на протяжении всей жизни и то принуждаемое, что изначально оценивалось человеком как внешне навязываемое, уже воспринимается им как часть собственных правил поведения. Однако, несмотря на то, что человек по прошествии определенного периода времени не распознает принуждение, поскольку последнее встроилось в систему его внутренних ценностей, принуждение, тем не менее, не перестает им быть.

Социальное принуждение может возникать и иначе. Э. Дюркгейм отмечает, что «движения энтузиазма, сострадания, негодования… приходят к каждому из нас извне и способны увлечь нас, вопреки нам самим… отдаваясь им вполне, я не буду чувствовать того давления, которое они оказывают на меня. Но оно проявится тотчас, как только я попытаюсь бороться с ними»[44].

Социальное течение приводит человека в состояние пребывания в некой иллюзии, внушающей, что принуждаемое извне является его внутренним порывом, целью. Принуждение социального течения не рассматривается человеком как насилие над его волей, что приводит к тому, что лицо, являющееся совершенно спокойным и безобидным человеком в повседневных условиях жизни, может произвести акты жестокости, соединяясь с толпой. Социальное принуждение характеризуется сопротивлением, оказываемым попытке индивида избежать его. Так, в случае оказания сопротивления массовому движению, человек тут же почувствует, как «отрицаемые им чувства обратятся против него».

Социальное принуждение наименее ощутимо для человека, если он находится в том или ином социальном движении. Индивид подвергается общему настрою коллектива, его воздействию, и происходит незаметная для человек подмена его личных взглядов и понятий. Человек, пребывая в массовом движении, проникается той идеей, которая руководит участниками такой социальной общности. Идея становится двигателем принуждения, вследствие чего, индивид, воспринимая ее, не ощущает, как принуждается ей вне зависимости от своей воли.

Принуждение социального течения характеризуется наличием агрессивного характера, обладающего временным и быстродействующим эффектом. Единое массовое воздействие идеи, существующее в социальном движении, осуществляет принуждение индивида, находящегося внутри такой «коллективной души», вводя его в состояние необходимости следования настроению толпы.

Различия в данных видах социального принуждения заключаются в степени их воздействии на волю человека. Первое оказывает влияние на волю человека постепенно и имеет накопительный результат, выражающийся в создании у человека привычного образа поведения, соответствующего социальным нормам. Второе – воздействует на волю человека быстро в силу нахождения индивида в определенной социальной общности, в которой человек на некоторое время теряет собственную волю и впадает в состояние некоего транса. При этом, как только человек выходит из сферы влияния временного принуждения, его воля может отвергнуть те идеи и желания, которые добровольно приняла под воздействием активной социальной общности.

Принуждение, скрывающееся за социальным явлением, вынуждает индивида принимать и применять определенную модель действий, поведения, которая установлена «коллективным существом» и, при этом, необходимо отметить, что принуждение в большинстве случаев не вызывает у человека чувство отвержения и внутреннего противостояния ему, поскольку в результате воспитания и наблюдения окружающей социальной среды, у человека с ранних лет формируется «норма» образа жизни, не подлежащая оспариванию, просто так есть и так должно быть.

Социальное принуждение представляет собой необходимый инструмент регулирования общественной жизни и является гарантом ее стабильности. Человек с самого детства находится в сфере социального принуждения, реализующегося, в первую очередь, в воспитании. И впоследствии в течение всей жизни он неминуемо становится объектом социального принудительного воздействия, что предоставляет обществу возможность стабильно существовать и развиваться.

Понятие принуждения в экономической науке. Экономическое принуждение рассматривалось В.В. Радаевым и определялось им как «безальтернативное подчинение человека внешним по отношению к нему условиям»[45]. Оно связывается с наличием у человека необходимости материально обеспечить семью или сохранить корпорацию в экономике. Принуждение есть односторонняя зависимость человека от экономических условий его существования. Вследствие чего, мы можем говорить о принуждении к труду и иному экономическому поведению.

Интересы людей постоянно конкурируют между собой. Это выражается в стремлении индивидуума удовлетворить собственный интерес, несмотря на факт «столкновения» с волей других лиц, также стремящихся ее реализовать, вследствие чего, выражение собственной воли затруднено. Соответственно, мы можем полагать, что принуждение возникает там, где существует конфликт интересов. В результате возникновения такого барьера индивид стремиться воздействовать на носителя противостоящей воли с целью удовлетворения собственного интереса.

Гражданское право является правовой формой экономических отношений. Вступление в гражданско-правовые отношения во многом обусловлено именно экономическим давлением на их участников, поэтому экономический анализ правового принуждения представляется важным[46].

Экономический субъект принуждается соблюдать ту или иную норму гражданского права, выбирать принятую в бизнес-сообществе модель развития предприятия, или просто совершать те или иные действия под угрозой потери всего капитала, и все это в целях экономического благополучия.

Однако принуждение может быть и «внутрифирменным» институтом, а точнее сказать, и есть один из главных институтов корпорации. Без его применения распределение служебных обязанностей обсуждалось бы бесконечно, по поводу каждого условия того или иного договора возникали споры, вследствие чего остановилась бы производительность труда, корпорации исчезли, экономика встала. К институтам принуждения корпорации можно отнести дресс-код, проведение текущего и итогового контроля за деятельностью персонала, служба безопасности, регламентация общего собрания акционеров и т. д. Принуждение существует на всех уровнях организации корпорации: как на уровне персонала, так и на уровне корпоративного управления[47].

Принуждение в корпорации рассматривал К. Маркс и понимал его как средство обеспечения существования отношений власти и господства в производственных отношений. Между работодателем и работником нет личной зависимости, однако вполне достаточно того факта, что работник вовлечен во всеобщий общественный обмен «веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций»[48], вследствие чего последний вынужден добросовестно выполнять определенные обязанности, чтобы иметь возможность обменять свои навыки и умения на заработную плату. К. Маркс отмечал, что принуждение не является добровольным, поскольку источником его возникновения является асимметрия взаимоотношений владельцев капитала и труда.

С другой стороны, принуждение есть необходимое условие разделения труда, увеличение масштаба производства. Так, определяется положительный эффект принуждения в корпорации, так называемая относительная прибавочная стоимость, которая выражается в экономическом эффекте от разделения труда и увеличения масштаба производства[49].

В экономическом аспекте принуждение есть неотъемлемое условие существования корпорации и экономики в целом. Благодаря мерам принуждения экономический механизм может работать «отлажено» и удовлетворять потребности всех уровней участников рассматриваемой системы, вследствие этого гарантируется социальная стабильность в государстве.

Понятие принуждения в психологии и педагогике. Изучению явления принуждения посвящены многочисленные работы в области психологии.

П. Куттер рассматривал явление принуждения как в самом человеке, определяя его через «невроз навязчивых состояний», т. е. психическое расстройство, так и в обществе, именуемое «социальным принуждением».

Принуждение выражается как особая форма внутрипсихического конфликта, в результате столкновения каких-либо психологических влечений со Сверх-Я, которое определялось З. Фрейдом, как совесть, долг[50]. Данное психическое состояние говорит о силе внутреннего принуждения, о его способности уничтожить какое-либо свободное выражение воли человека, соответствующей его истинным желаниям и целям.

Наиболее сильно воздействует на психику человека принуждение в семье (первичная социализация) и в школе (вторичная социализация), поскольку именно в этот период времени дети наиболее подвержены влиянию, которое осуществляется через воспитание[51]. В результате воспитательного процесса происходит интернализация, т. е. превращение внешних требований в устойчивые внутренние качества личности, что подчеркивает силу воздействия принуждения в отношении формирования личности человека.

Воздействие психического понуждения вызывает в индивиде чувство неправды, несправедливости. Этот процесс был описан З. Фрейдом, который определял встречу разных волей через категорию неудовольствия. Неудовольствие толкуется как повышение загрузки энергией. З. Фрейд пишет, что «Я» не заметит принуждения, пока не наступит сопротивление принуждению, задержка в реакции разрядки и, соответственно, ощущение чувства неудовольства[52].

З. Фрейдом обнаружил связь между, казалось бы, несопоставимыми явлениями, принуждением и забыванием. Так, мы обращаемся к источникам психологической направленности с целью выяснения соотношения принуждения и некоторых психических аспектов мыслительной деятельности человека, что, мы полагаем, имеет немаловажное значение для определения принуждения в системе социальных ценностей.

Ученый попытался объяснить случаи забывания намерений, как импульсов к действию, через пребывание человека в состоянии принуждения, «против которого еще не перестал сопротивляться, и протестовал против него своей забывчивостью»[53]. З. Фрейд определил, как общее правило, что забывания намерений «сводятся к вторжение неизвестных и непризнанных мотивов, или, если можно так выразиться, к встроенной воле»[54].

З. Фрейд объяснял следующие примеры собственной забывчивости так: «…Там, где импульс моего чувства не имеет отношения к общественному долгу, он никогда не подвергается забвению»[55]