Маршрут перестроен

Скажи только, зачем ты тогда так

навсегда, насовсем спрыгнул с трамвая?

Ю. Герман «Дорогой мой человек»

Великое изобретение – навигатор для водителей автомобилей, особенно в большом городе и особенно для тех, кто плохо ориентируется на местности. Шутка ли, едешь за рулём по широченному пятирядному в каждом направлении проспекту и вдруг понимаешь, что вот, именно сейчас, на этом светофоре тебе надо свернуть налево, а ты – во втором справа ряду и перестроиться уже никак не успеваешь! А навигатор обо всём предупредит заранее, чтобы в нужный момент ты оказался в правильном ряду.

И всё же неопытный водитель может растеряться, свернуть не туда, и тогда он услышит знакомую многим фразу, произносимую ровным женским голосом: «Маршрут перестроен». Но это не беда, ибо спасительный навигатор тут же подскажет, куда повернуть теперь, чтобы вернуться на свою дорогу, ведущую к намеченной цели. Небольшой объезд, пара поворотов – и вот вы уже снова двигаетесь в выбранном направлении.

Легко и просто ориентироваться на дороге с таким помощником. Вот если бы в жизни было так же! Но на жизненном пути тебе надёжного подсказчика никто не предоставит, и уж если свернул не туда – пиши пропало. После камня на распутье и богатырь сгинуть может.

В то лето семья Хмельницких с двумя дочками переехала из одного района Москвы в другой – удалось поменять «двушку» на трёхкомнатную квартиру с небольшой доплатой. У девочек теперь у каждой была своя комната, у родителей – своя. От метро недалеко, детский сад рядом – младшую удобно утром отводить. А вот старшей дочери волей-неволей пришлось сменить школу и вливаться в новый коллектив, что не так-то просто, когда ты идёшь уже в восьмой класс.

Первого сентября на торжественную линейку и вообще в школу Аня не попала. В последних числах августа она умудрилась простудиться, и мама не пустила – велела ещё один день отлежаться. Второго сентября Аня явилась в свою новую школу, посмотрела расписание и отправилась искать кабинет – первым уроком была математика. Войдя в класс, она застала такую картину: какой-то ненормальный бегал по партам ногами, ловко уворачиваясь от летящих в него разнообразных предметов. При этом он ржал, как конь, вырвавшийся на просторы прерий из тесного стойла, и его просто распирало от восторга свободы и безнаказанности.

Аня так и стояла спиной к доске и лицом к классу, держа перед собой портфель, и заворожённо наблюдала за происходящим. Тот, что бегал по партам, приковал её взор не столько необычностью поведения, сколько собственной яркой персоной. Да, парень был красив, даже очень красив. Крепко сложенная мужская фигура, выше среднего роста, выразительные черты лица, волнистые пепельные волосы и большущие зелёные глаза, вмещавшие в себя, кажется, целый мир. Но даже не внешность, а что-то ещё, чего она не смогла бы объяснить словами, заставило ёкнуть Анино сердечко. Вот так сразу, с первого взгляда, хотите – верьте, хотите – нет.

Феерия прервалась неожиданно. Распахнув дверь, в класс размашисто вошла бешеная, по мнению учеников, математичка Клара Степановна и прямо с порога рявкнула:

– Шаповалов! Совсем сдурел?! Сейчас посмотрим, как ты у доски попрыгаешь. Сели все быстро!

Тут взгляд её упал на одиноко стоящую девушку.

– А, пришла, – проворчала математичка, садясь за стол. – Это наша новенькая, Аня Хмельницкая, – сказала она, обращаясь к классу, – прошу любить и жаловать.

И уже Ане:

– Ну, что стоишь столбом? Иди садись, вон свободное место.

Аня немедленно проследовала в указанном направлении и села за третью парту в ряду у окна возле симпатичной девушки.

– Я Люся, – прошептала девушка, сдвигая на свою половину парты учебник и тетради.

– Очень приятно, – вежливо ответила Аня.

– Разговорчики! – тут же рявкнула Клара Степановна. – На перемене будете знакомиться.

Урок прошёл, как обычно: сначала проверка домашнего задания, потом новый материал. Шаповалов, как и обещала математичка, был вызван к доске, крутился, как уж на сковородке, и еле-еле вытянул на «тройку». Когда объясняли новый материал, Люся слушала очень внимательно и кивала собственным мыслям, а потом решила все примеры по новой теме с такой скоростью, что Анна только диву давалась. Клара Степановна подошла, взяла Люсину тетрадь, быстро пробежала глазами и удовлетворённо хмыкнула.

Потом были химия, биология, русский и литература. На биологии Аню вновь удивил Шаповалов. Похоже, в отличие от математики этот предмет он знал хорошо, лучше всех в классе. Аню, конечно, в первый день никто из учителей к доске не вызывал и ни о чём не спрашивал. А жаль, потому что на литературе она бы себя показала. Это был её предмет, да что там – её любовь и на сегодняшний день практически смысл жизни. Сама она себя считала книжным червём, обитающим в библионедрах непоправимо глубоко.

После литературы, последнего на сегодня урока, Аня и Люся немного задержались, собирая портфели, и поболтали о том, о сём. Оказалось, что у Люси любимые предметы – математика и физика, в которых Аня была совсем не сильна. Люся же, узнав, что у новой одноклассницы более чем тёплые отношения с литературой, очень обрадовалась. Девочки рассмеялись, поняв, что будут удачно дополнять друг друга, ибо одна из них – технарь, а другая – чистый гуманитарий, так что взаимная поддержка в трудных предметах теперь обеспечена.

– Ты домой? – спросила Аня, застёгивая портфель.

– Нет, у меня ещё факультатив по математике, – сообщила Люся.

– Ну, тогда пока, до завтра.

– Пока.

Аня направилась к выходу, сбежала по ступеням и, не успев пересечь школьный двор, услышала оклик:

– Ань, куда так торопишься?

Это был Шаповалов. Он стоял неподалёку с каким-то парнем из их класса. Парень был худ, высок, довольно симпатичен, с копной мягких каштановых кудрей на голове. Аня подошла.

– Да никуда не тороплюсь, – ответила она, – просто домой иду.

– Я Юра, – представился Шаповалов, – а это Игорь Маркин, мой лучший друг.

Аня кивнула.

– Ну, как тебе наша Булочка? – спросил Юра.

– Какая булочка?

– Ну, Люська. Вы, вроде, уже спелись неплохо.

– А почему Булочка? – недоумённо спросила Аня. – Люся – вполне стройная девушка.

Ребята захохотали.

– А ты её фамилию знаешь?

– Нет, а что?

– А то. Фамилия у неё Марципан. Потому и Булочкой кличут.

Аня пожала плечами, слегка обидевшись за новую подругу.

– Да ты не думай, Люська классная, мы с ней дружим. И она не обижается. Я просто всем прозвища придумываю. Вот у Игоряна, например, кличка – Филателист.

– Интересуешься филателией? – обратилась Аня к Игорю, доселе не сказавшему ни слова.

– Нет, – ответил он, – ни капельки.

– Тогда почему Филателист?

– Так Маркин же! – выпалил Юра, и все трое дружно рассмеялись.

– Кстати, мы как раз завтра с Игоряном и Люськой в кино собирались. Пойдёшь с нами?

– С удовольствием, – искренне ответила Аня. – Ну, пока, до завтра.

– Пока-пока.

Удаляясь по школьному двору, Аня чувствовала, что ребята смотрят ей вслед. Смотрят… нет, обойдёмся без пошлости… смотрят, скажем так – заинтересованно.

На следующий день вновь образовавшаяся четвёрка, как и планировали, собралась в кино. Сначала все разбежались по домам переодеться. До кинотеатра надо было проехать одну остановку на метро. Вот у метро и договорились встретиться.

Когда девушки появились, почему-то вместе, ребята аж присвистнули. Хороши были обе. Светлая кудрявая Люся, как куколка, и элегантная темноволосая Аня с каре до плеч. Юбочки у обеих выше колена, ножки стройные – загляденье!

Шестнадцать лет – чудо-возраст, когда ещё ничего толком нельзя, но уже всё хочется, когда воспитание борется с гормонами, а опасения с безрассудством, когда за внешней неприступностью легко угадывается желание быть сексуально привлекательной и получать этому подтверждение. Подтверждение не словами, разумеется, школьники ещё не мастера комплиментов, но краем глаза или неожиданно случившимся взглядом в упор с волнением отмечать, что да, нравишься.

Фильм был совершенно ни о чём, ни названия, ни сюжета ребята не запомнили, поэтому через полчаса вся четвёрка, тихо выбравшись из тёмного кинозала под неодобрительное шиканье других зрителей, рванула в кафе-мороженое. Слопав по нескольку разноцветных шариков, компашка ещё немного погуляла по округе, после чего дамы напомнили кавалерам, что неплохо бы и уроки успеть сделать на завтра. Юра шепнул Игорю, что Аню проводит он сам. И, разделившись на пары, ребята пошли провожать девушек.

Возле дома Аня и Юра ещё долго разговаривали, почему-то много смеялись, расставаться совсем не хотелось. Юрий оказался прекрасным собеседником, не только остроумным, но и просто умным, что несказанно обрадовало Аню. Правда, он был слегка помешан на животных, собирался стать ветеринаром и мог без конца рассказывать о различиях в характерах собак и кошек, их физиологических особенностях и даже заболеваниях. Речь у него была грамотная, факты приводил интересные, одно удовольствие слушать, но когда дело дошло до лошадей и их сородичей, Аня попросила оставить эту бесценную информацию на следующий раз. Надо отдать должное Юрию, слушать он умел не хуже, чем рассказывать, и когда в другой день Анна увлеклась надолго, поведав ему о своих литературных предпочтениях и желании поступить на факультет редактирования и журналистики, он не только не перебивал её, но явил неожиданную вовлечённость, задавая уточняющие вопросы.

Так и повелось с того дня. Этот квартет был практически неразлучен на всех переменах, а частенько и после уроков. Одноклассники пришли к выводу, что внутри там две парочки: Юра с Аней и Игорь с Люсей. Но это было не так. Между Игорем и Люсей оставались только дружеские отношения. А вот Юра с Анютой прикипели друг к другу не на шутку. Они часто бывали дома и у неё, и у него. Родители с обеих сторон нисколько не возражали. По выходным гуляли обычно все вместе, вчетвером. Зимой обожали кататься в парке на санках: съезжали парами со снежной горы, падали, переворачивались, валялись в снегу и хохотали. А по будням, пока родители не вернулись с работы, Аня с Юрой уединялись дома и целовались до головокружения.

Восьмой класс пролетел быстро, потом были экзамены, пришлось напрячься, и все четверо благополучно перешли в девятый. Лето сулило расставание. Родители увезли кого в дом отдыха, а кого в деревню. Для Юры с Аней разлука была уже довольно мучительной. Никогда они ещё так не ждали первого сентября и впервые с таким рвением стремились в школу.

Бывало, что проводив Аню домой после прогулки, Юра, возвращаясь, нарывался на местную шпану. Те предъявляли стандартные в таких случаях нелепые претензии, что это их район, и «чего это он тут ходит», и вообще все местные девушки принадлежат им, так что ему следует проваливать и больше здесь не отсвечивать. Достаточно спортивному и сильному Юрию не составляло особого труда разобраться с этой шушерой, но иногда он всё же приходил домой с фингалом.

Однажды, когда Юра и Анечка гуляли в парке, в прекрасном уголке почти дикой природы в черте города, лишь по краю подвергшемся веяниям цивилизации в виде скамеек и ларьков с пивом, ребята забрели в самую гущу красивых деревьев, поднимавшихся вверх по крутому берегу Москвы-реки. Дело было средь бела дня. Ребята забирались всё выше от реки и решили уже присесть отдохнуть на живописный двойной пенёк, как вдруг появилась компания подвыпивших молодых мужчин. Эти трое, завидев парочку и будучи в боевом расположении духа, сразу заявили Юре:

– Слышь, пацан, краля у тебя хороша, да не по Сеньке шапка. Ты иди себе с миром, а девочку нам оставь, мы её приласкаем.

И грязно заржали. Кроме них, вокруг не было ни души, на помощь звать некого. Ситуация сложилась настолько опасная, что Юра постарался максимально собраться.

– Мужики, идите своей дорогой, а нас в покое оставьте, – сказал Юрий, отдавая себе отчёт в том, что просто так они уже не уйдут.

– Глянь, Геныч, сопляк что-то вякает, не слушается старших, – ёрничал один из мужиков.

Троица неуклонно приближалась. Юра и Аня встали спиной друг к другу. Напали сразу двое. Аню мгновенно отшвырнули на землю в сторону. Она больно упала, разодрала до крови коленку, порвала колготки и оцарапала лицо, но даже не заметила этого. Поднимаясь, девушка не сводила глаз с происходящего. Отпихнув ногой одного из нападавших, Юра занялся вторым, и тот под мощными ударами довольно быстро потерял равновесие и упал, временно выйдя из строя. Первый, поднявшись, вновь кинулся на Юру, но сразу пропустил удар в солнечное сплетение и, согнувшись, зарычал. Юра прижался спиной к дереву, готовый отразить следующую атаку. И тут Аня увидела, что третий достал нож. Лезвие сверкнуло на солнце, а пьяные глаза омерзительного животного налились ненавистью. Юра ножа не видел.

Поняв, что сейчас будет, Анна вскочила и с диким криком кинулась к Юре, повиснув у него на шее. Юра пытался расцепить её руки, просил не мешать и бежать отсюда быстрее, но у него ничего не получалось. Аня вцепилась намертво лицом к нему и спиной к нападавшим, и орала, непрерывно орала, как сумасшедшая. Это был манёвр, продуманный ею за долю секунды. А думала она вот о чём: «Если я прильну к Юре крепко, то тот, третий, не сможет вонзить в него нож, ему придётся сначала убить меня. Ну и пусть, всё равно я без Юры жить не хочу».

Озверевшая троица, не ожидавшая такого поворота, тупо пялилась на бабью спину, а от Аниных жутких непрекращающихся криков даже немного протрезвела.

– Слышь, Геныч, – сказал, наконец, первый, – да она чокнутая какая-то. Может, ну её к такой-то матери?