Грустный мир

Лес

Весельчак шел по лесу и размышлял. Напевать в кои-то веки не хотелось, поэтому он опустил плечи, потупил взгляд и мычал себе под нос, само собой грустную мелодию. Как они расстались! Никогда такого не бывало, а тут…

Шагнув за дверь часом ранее, Весельчак к своему удивлению оказался в знакомых местах, но проход за его спиной тут же растворился. Сюда ли он должен был попасть, выяснить не имелось никакой возможности. Оставалось только идти вперед, подхватив с собой все сомнения. А смогли ли остальные попасть куда нужно?  Может, и братья его сейчас выскочат из-за деревьев. Но нет. Никого здесь, кроме лесной живности, не было. Зато там впереди кое-кого найти можно. Он должен разобраться, сработал ли так называемый портал.

Дорога его пролегала сквозь Мрачный лес через речку Буретечку к самой Соколиной горе. По слухам, именно в ее пещерах проживает волшебник, мудрый и опасный. Но пока лес еще переливался соловьиными трелями, и солнце светило сквозь молодую зелень деревьев. Под башмаками Весельчака задорно хрустели веточки, приглашая поддержать птичьи песни. Весельчак даже вытянул губы, намереваясь засвистеть, но одернул себя и нахмурил брови.

– Я тоже могу быть серьезным, – пробормотал он, с трудом удерживая брови на новом для них месте. Пусть привыкают, косматые!

Утренний разговор то и дело прокручивался в голове и сам по себе укладывался стихами на любимый мотив. Весельчак покачал головой – не время сочинять песни. Как сказал Умник: «Твои песни, брат, никому еще пользы не приносили». Весельчак был не согласен, ведь всем известно, как юмор может благотворно влиять на других. Да почти на всех, кроме Ворчуна. Вот уж кто шутки не любил. Даже такие забавные, как переиначивание всех сказанных фраз на мотив известных песен или подкладывание в его кровать ручной белки. Весельчак вздохнул и пошлепал дальше.

И правда пошлепал, местность становилась болотистой, башмаки промокли. Он взмок в своей кожаной жилетке поверх просторной рубашки, из-под колпака струился пот, зато широкие холщовые штаны были к месту: успешно защищали от колючих растений, но, даже набирая влагу, оставались легкими. Темнело, хотя время только-только перевалило за полдень… Значит, он входил в Мрачный лес. Трели соловьев сменило уханье сов. То здесь, то там из-за деревьев смотрели чьи-то глаза. Но страшно ему совсем не было. За свои года чего он только не насмотрелся вместе с братьями: две войны за королевство, нашествие травоядных драконов… Весельчак усмехнулся, вспомнив этих злющих карапузов, нападающих на всех, кто носил зеленую одежду, и даже открыл рот, чтоб затянуть свою любимую «Прочь, дракон, жри бекон!», но вспомнил, что решил стать серьезным, и только вздохнул. Столько всего пережили, но вот борьба с Белоснежкиными родичами подкосила братские отношения… Нет-нет, Белоснежку он ни в коем случае не винил, да и братьев тоже. Весельчак в общем-то не понял, как они рассорились и решили пойти каждый своей дорогой, но что сделано, то сделано. Соберутся вместе, когда каждый из братьев изменится к лучшему. А его задача, ясное дело: стать наконец серьезным. Весельчак нахмурил снова улезшие на лоб кустистые брови и зашагал дальше…

Пещера, где обитал темный маг, находилась почти на самой вершине Соколиной горы. Весельчак взобрался по вьющейся серпантином каменистой тропинке, запыхаясь и иногда останавливаясь, чтобы отдышаться. Чем выше он поднимался, тем сильнее завывал ветер и трепал его белую бороду. Колпак приходилось придерживать руками, но очередной порыв все же сорвал его и унес в неизвестность.

Наконец черная пасть пещеры резко вынырнула из-за поворота. Весельчак в нерешительности потоптался у входа и шагнул в темноту.

– Гном? – послышался из мрака скрипучий голос.

– Гном-гном, – ответил Весельчак, и любимая приветственная песенка вырвалась прежде, чем он успел подумать:

Гном-гном,

Как раздается звон,

Спешит на помощь –

Сдавайся, овощ…

– Ой, – гном прикрыл рот пухлой ладонью. – Извините, привычка.

– Чудесно. Мне тоже надо будет поработать над этой полезной привычкой, – сухо отозвался голос и скомандовал: – Заходи, раз пожаловался.

– Я не жаловался.

– Еще нет, но ты же для этого пришел.

Весельчак коротко сконфуженно улыбнулся так, что борода подпрыгнула и снова улеглась на объемистом животе, и кивнул.

Темноту осветила секундная вспышка – колдун зажег свечу. Теперь на стенах задорно плясали чудные тени. Весельчак прошествовал к столу, за которым восседал худой волшебник с тонкой козлиной бородкой и яркими черными бровями. Все у мага было странно длинным, начиная от вытянутого лица, заканчивая смоляными зализанными назад волосами и пальцами, тонкими, как ножки паука.

На темной скатерти, покрывающей стол чародея, лежали неведомые магические артефакты: какие-то скрюченные ложечки, скляночки, пучки заморской травы, черепа неизвестных животных. Кроме хрустального шара Весельчак и не видывал ничего раньше.

– Ну! – скрипнул маг.

– Сейчас, секунду отдохну, – Гном присел на жесткую лавочку возле стола.

– Зачем же гном пожаловал к чародею?

– В надежде, что прозрею.

Сумею и погруснею.

Прости, если нагле-е-ю…

– О, прекрати это немедленно! – Чародей приложил пальцы к вискам и потер их.

– Что? – не понял гном.

– Песни! Песни, стихи, частушки – этого всего здесь не надо!

– Досада, – вздохнул гном.

– Никаких рифм. Совсем!

Весельчак кивнул. Проверил местоположение бровей и спустил их чуть ниже.

– Вот теперь говори, гном!

– У меня проблемы. Мы с любимыми братьями… как бы это сказать… повздорили немного.

– А я чем могу помочь? Я не нанимался слушать гномью исповедь! – Маг сложил пальцы с изящным перстнем и пошевелил ими. В пляшущем свете пламени создалось впечатление, будто большой паук перевернулся на спину и дергает лапами в попытке встать.

– Да… но… я должен был… там дверь… мои братья… а я… в лесу…

– Прекрати тараторить! – чародей прикоснулся длиннопалой ладонью ко лбу и покачал головой.

– В общем, мне надо в другой мир. Знаю, что вы можете устроить.

– Интересно, и зачем же?

– Мы с братьями договорились, что каждый пойдет своей дорогой, и соберемся вместе, только когда каждый из нас изменится к лучшему.

– Хм, и кто же тебе, гном, мешает меняться в нашем мире?

– Никто, конечно, не мешает, но я не знаю, куда мне здесь идти и чем заняться. Здесь все привычно и наводит на веселые мысли.

– Так тебе хочется погрустить? – чародей удивленно вскинул брови.

– Не хочется больше братьев изводить, – пожал плечами гном.

– Тогда я знаю, что тебе нужно! – На лице мага заиграла улыбка, и Весельчак с трудом удержался, чтобы на нее не ответить. – Держи, гном, этот медальон!

Весельчак взял из длиннопалых рук открытый золотой медальон на длинной цепочке, внутри красовались неизвестные витиеватые символы. Весельчак только хотел захлопнуть его, чтоб полюбоваться узорами на крышке, как маг вскрикнул:

– Не трожь! Подожди же ты! – и схватился за сердце. А потом пару раз провел своими паукообразными пальцами над медальоном, беззвучно бормоча что-то под нос, и продолжил: – Как только ты его закроешь, переместишься в другой мир, грустнее которого ничего нет. Хочешь – не хочешь, а серьезности придется научиться. Вернуться сможешь, только когда по-настоящему изменишься. Тогда и только тогда медальон откроется. Снова захлопнешь его и очутишься здесь.

– Спасибо! – Весельчак неосознанно улыбнулся самой широкой улыбкой из своего арсенала и только собрался захлопнуть медальон, как…

– Стой, ты! Неужели рассчитывал, что я такие сокровища даром раздаю?! Ну и люди пошли… Хотя, – маг смерил гнома уничижительным взглядом, – ты ж и не человек вовсе. Неважно, – он махнул рукой. – В том грустном мире ты должен найти кое-что. Думаю, описать это я не смогу, поэтому дам тебе рисунок. – Маг протянул свиток. – Вот теперь можешь закрывать!

Весельчак взял бумагу и в предвкушении потрясающего приключения с широченной счастливой улыбкой под седой бородой захлопнул медальон.

Он почувствовал, как его с силой рвануло за ноги и закрутило. Перед глазами мелькали разноцветные пятна. Его начало подташнивать, зря он на завтрак проглотил три вишневых пирога. Весельчак подумал: довольно забавно, что содержимое его внутреннего мира хочет выбраться наружу именно в тот момент, когда он сам находится где-то между мирами. Но смеяться не стал. На всякий случай рот лучше держать закрытым. Когда Весельчак смирился с неизбежностью извержения внутреннего мира, все резко закончилось. Он жестко приземлился на пол. Какое-то время он простоял с закрытыми глазами, борясь с рвотными позывами, пока не услышал:

– Эй, придурок, чего встал на дороге?

Мастер

Гном распахнул глаза, намереваясь дать обидчику искрометный ответ. Но открывшееся зрелище лишило его дара речи. На фоне темного неба без единой звезды чернели огромные царапающие небо дома, больше даже, чем самая высокая башня королевского замка. В многочисленных окошках желтел яркий свет. Вокруг все мигало и переливалось. Прямо на стенах домов сверкали надписи, танцевали нарисованные человеческие женщины. Они освещали улицы больше, чем полная луна в безоблачный день, и было светло как днем! Вокруг сновал народ, выше его на две головы – точно люди. Все шли куда-то по своим делам, не замечая его. Лишь изредка кто-то бросал на него оценивающе-презрительные или недовольные взгляды, когда он мешался на пути. Что, гнома никогда не видали?!

Весельчак подчинился людскому течению и двинулся по ровнехонькой брусчатке. В руке гном все еще сжимал свиток. Решив рассмотреть содержимое позже, он сунул его и медальон во внутренний карман кожаной жилетки. Ничего вокруг разглядеть больше не удавалось. Гнома кто-то толкнул, он неуклюже пошатнулся и, если бы не выставил перед собой руки, уткнулся чуть ли не носом прямиком в объемистые ягодицы впереди идущего человека. Их обладательница обернулась и сверху-вниз хмуро посмотрела на Весельчака. Ну и дылды эти люди!

Толпа немного поредела, и Весельчак смог увидеть что-то кроме людских спин.  На другой стороне громоздились такие же подпирающие небо здания, а по самой дороге, будто дожидаясь, когда он обратит на них внимание, поехали безлошадные повозки. К великой радости гнома. На таких в его мире ездили только маги. Значит, и здесь они водятся. Но их не видать, и никаких тебе гномов, драконов, эльфов – куда они их попрятали? Может, они тут в изгнании – оттого этот мир и грустный? Вполне логично.

– Извините! – обратился Весельчак к идущему рядом мужчине в черном камзоле.

Тот опустил на него взгляд, скривился и широкими шагами устремился дальше.

Весельчак от возмущения даже резко остановился и упер руки в бока, за что получил толчок в спину.

– Че встал на проходе? Совсем больной?

Оторопев, Весельчак отошел к стене здания. В стеклянной витрине увидел свое отражение. Да уж, за местного сойти будет трудновато. Грустномировцы все как на подбор высокие, мрачные и хмурые. И тут Весельчак заметил рядом с собой темнокожего мужчину в оборванных одеждах. Он с интересом наблюдал за гномом и широко улыбался, демонстрируя два ряда безупречных белоснежных зубов.

– Что случилось, приятель?

– Я заблудился, – честно признался Весельчак. Ему очень хотелось добавить «между мирами». – Где я?

– В большой яблоке, – мужчина развел руками так, будто по окружающей обстановке Весельчаку и так стоило бы догадаться.

– Спасибо! Однако странное название для городка, – пробормотал гном и снова влился в людской поток.

– Как тебя зовут?

– Весельчак.

– А меня Жак, – еле расслышал гном за шумом толпы.

– Ну пока, Дуршлаг! – Да уж, имечко не лучше названия города.

Сзади раздался хриплый смех мужчины.

Такую толпу в его мире можно было встретить только на рынке, где крестьяне продавали овощи и скот, купцы – заморские ткани, а воры шептали на ухо предложения приобрести краденые драгоценности за бесценок. Но здесь не было ни прилавков, ни криков зазывал, не голосил под волынку бродячий певец, не было видно никаких животных. За целый день Весельчак встретил всего одну собачонку, совсем не похожую на бродячих псов – завсегдатаев рынка, а белую-белую, словно крошечная овечка.

К счастью, люди в этом мире использовали те же самые буквы, так что он мог прочитать надписи на стенах домов: студия Солы, пицца Амадеуса, банк Меллон и другие. Возможно, прямо сейчас он и находится на рынке, только в соответствии со странной фантазией людей лавки в этом городе зачем-то засунули за полупрозрачные стены. Догадаться, что продается в каждой из лавок, гном мог только по небольшим рисункам, сопровождающим надпись, или по выставленным за стеклом товарам, когда успевал разглядеть кусочек под чъей-то рукой. Золотая монета, расческа и ножницы говорили яснее, чем замудренные названия.

Только некоторые могли похвастаться откровенностью. Весельчак издалека заприметил вывеску с золочеными буквами «Ешьте с Густаво» и, постепенно пробираясь сквозь толпу, смог вытесниться у богато украшенной харчевни. По бокам от входа белели полуколонны, в окнах висели тяжелые красные занавески. Весельчак, повинуясь урчанию в животе, шагнул навстречу неизвестному Густаву.

– Стойте! – Мужчина в черном одеянии и очках, до этого стоявший неподвижно, выставил руку, не давая гному пройти. – Вам сюда нельзя.

– Но я хотел бы тоже поесть вместе с Густаво.

Мужчина сделал шаг, загораживая от гнома дверь, и покачал головой:

– Проходите, синьор! Дальше по улице есть другие заведения.

Весельчак решил, что этот Густав совсем негостеприимен. Возможно, это специальное заведение для королевских особ. Было дело как-то в далекие времена их с братьями не пустили в одно подобное местечко возле королевского тракта, пока не вмешалась Белоснежка и не приказала угостить ее спасителей и других гостей за ее счет. Он пошел дальше, выбрав заведение под аппетитным названием “Рогалики и сметана”. Эта лавка пряталась под небольшим зеленым козырьком, надписи на стекле обещали, что здесь можно съесть суп, заказать выпечку и выпить чаю. По всей правой стороне тянулась длинная стеклянная витрина, в которой красовались румяные пироги и пышные булочки. От чудесного сдобного запаха раздалось рычание из недр его организма. Весельчак хохотнул и погладил пробудившегося в животе дракона.

К владельцу лавки выстроилась небольшая очередь: ссутулившаяся старушка, женщина, державшая за руку ребенка, и молодой мужчина, зачем-то нацепивший на уши странные круглые затычки, скрепленные полуобручем. Белокурая девочка беззастенчиво разглядывала гнома. Весельчак улыбнулся ей и подмигнул. Малышка открыла рот и задергала маму за руку, но та уже подошла к торговке и не обратила на это внимание.

Даже выходя вслед за мамой из магазина с большим разноцветным пончиком в руках, девочка не отрывала завороженного взгляда от гнома. Весельчак тихонько похихикивал, и когда подошла его очередь.

– Милая дама, прошу дайте мне самый вкусный пирог из имеющихся.

Девушка в белоснежном переднике поджала губы и переспросила:

– Какой конкретно? Мясо: говядина, баранина, индейка; рыба: белая, красная, белая с овощами; с грибами, сладкие… – тараторила девушка.

Брови гнома поднимались все выше от такого разнообразия, и он оборвал поток информации, просто ткнув в первый попавшийся пирог, украшенный косичкой по краю.

– Так бы сразу, – сказала девица и нырнула за прилавок. Она схватила пирог, сунула его в бумажный пакет, ловко закрутила край, потыкала пальцем куда-то в прилавок и сообщила: – Четыре доллара.

Гном похлопал по карманам в поисках чего-нибудь ценного. Эх, нужно было подготовиться раньше, знал ведь, что торговцы не любят ждать. Гномы корыстью не отличались и часто помогали другим безвозмездно, но все равно никогда не бедствовали. Весельчак с братьями работали в шахтах, и все добытые алмазы за вычетом гномьей доли передавали короне. Но взять свои запасы в этот мир Весельчак не догадалась, хорошо бы хоть камушек завалялся.

Девушка вздохнула, снова поджала губы, закатила глаза, пока гном ощупывая очередной карман. Наконец он улыбнулся, обнаружив там необходимое. Он вынул из недр внутреннего кармана маленький алмаз, на такой в таверне на королевском тракте можно было угостить всех посетителей сладким и выпивкой. Но так как он не знал расценок в этом мире, гном готов был расстаться с ним и за один пирог.

Торговка перегнулась через прилавок и скривилась:

– Ты чего, папаша? Нафига мне твои стекляшки?

– Это алмаз.

– Ага. Четыре доллара! – отчеканила девица. – Или я вызову полицию. Бродяг мы бесплатно не кормим.

Она спрятала пакет за прилавок. Весельчак неловко потоптался, прикидывая, чем грозит ему встреча с неизвестным Полицием, и, решив не рисковать, вышел.

С беспорядочными мыслями и уже нестерпимым урчанием в животе, Весельчак двинулся дальше по улице. Надежда найти заведение, где он сможет перекусить, таяла на глазах. Вскоре Весельчак услышал чудесную мелодию, исходящую из какого-то духового инструмента. Саксофон, труба или тромбон – такие он всегда любил. Гном поспешил на звуки музыки, снова протискиваясь между широкими спинами, острыми локтями, дорогими тканями, зелеными и черными пиджаками, сумками в руках дам с разноцветными ногтями… Все это мелькало перед его глазами, сливаясь в единое нечто. Он не понимал, куда идет. Его ориентиром была только музыка, становящаяся все громче.

Он выскочил из толпы, но не целиком. Борода, по всей видимости, оказалась не такой ярой поклонницей духовых инструментов и продолжила свое движение с людским потоком, зажатая кем-то или чем-то.

– Ой-ой, постойте! – Весельчак запаниковал и задергался, пытаясь вернуть ее на законное место, на животе. Стало больно, и ему пришлось последовать за бородой.

Музыка смолкла.