История любви
© Елена Полубоярцева, 2023
ISBN 978-5-0060-4413-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
История любви
13 апреля 2022
Глава 1. Предложение
Джек Брайтлин сидел за столиком её любимого кафе. Уже не в первый раз он смотрел на часы и хмыкал: Элис опаздывала. Снова подошла официант, но мужчина покачал головой.
Открытая терраса, частично задрапированная шторами, не давала должного обзора, и Джек, как ни старался не мог рассмотреть на стоянке рядом знакомую машину. Наконец, он протянул руку к телефону, набрал номер, но даже гудки раздались не сразу…
***
В душном салоне автомобиля послышалась мелодия. Она обожала Бетховена! Звонил телефон, а её всегда раздражал его трезвон. Она совсем не любила эту маленькую игрушку.
Не выпуская из виду дорогу, женщина, наконец, смогла дотянуться до миниатюрной трубки, улыбнулась:
– Иди – ка сюда!
На дисплее обозначилось «Джек», она нажала на приём звонка.
– Привет… – она помолчала, слушая. – Я знаю, что непростительно опаздываю! Была пробка, просто жуткая! А до того, мне пришлось самой заправить машину…
Она улыбнулась шире:
– Дорогой, ты же знаешь, что это для меня катастрофа!
Элис Брайтлин опять замолчала, но потом возмущенно воскликнула:
– Ах, вот как… Я сама «катастрофа»?! Ну, мы ещё посмотрим… Так ты дождёшься меня?..
***
Элис с трудом нашла свободное парковочное место: Джек сидел в кафе через дорогу. Женщина выбралась из машины, захватив с собой сумочку, захлопнула дверцу и стремглав бросилась по улице.
Элис ненавидела опаздывать на встречи и любила человека, который с нетерпением ей выжидал. Дорога сейчас —удивительно! – уже не была запружена множеством машин, и Элис быстро оказалась у нужной двери. Успела даже перевести дыхание, потянув дверь на себя и проскальзывая внутрь.
Она огляделась кругом, и сразу увидела его. Джек поднялся ей навстречу, незаметно для других предлагая Элис свои объятия. Торопливо Элис пересекла зал, подошла к мужчине и кратко поцеловала его в губы, приветственно и мило, просто и естественно. Ответив на касание губ, Джек тут же обнял её.
– Здравствуй, Лис!
Элис улыбнулась ему:
– Здравствуй, милый!
Сумочка полетела на ближайшим к ней стул, а сама Элис, чуть только Джек отпустил её, сказала виноватым тоном:
– Прости! – и, присаживаясь на другой стул, спросила: – Давно тут сидишь?
Джек ответил с дружелюбной улыбкой:
– Шесть чашек кофе!
Элис бросила на мужчину обеспокоенный взгляд:
– Милый, ты же всю ночь не уснёшь!
Джек слегка наклонился к её уху, прошептал:
– Надеюсь… Лис, любимая!
И только тут женщина заметила лежащий на столе букет цветов…
***
Они развелись шесть месяцев назад, прожив вместе девять лет. Они любили друг друга даже теперь, и порознь были несчастны, а потому…
Несколько месяцев назад в квартире Элис Брайтлин, где она снова жила одна, раздался настойчивый звонок. Не прекращающийся, надоедливый, будто просящий прощения…
Элис и без того была подавлена, разбита, вечно болела голова, тяжкие муки бессонницы терзали её. Ей не хотелось встать со своего места, посмотреть в глазок и увидеть очередного страждущего.
Ей нет ни до кого дела! Она слишком устала…
Она пыталась сосредоточиться на чём – то, недовольно терла гудящие виски и, хмурясь, негромко просила:
– Уйдите… Оставьте меня в покое…
Звонки прекратились, и недолго было тихо. Потом в дверь постучали, ещё и ещё, но Элис застыла в своём кресле, укутавшись в плед. Ей всегда было очень холодно с недавнего времени.
Вслед за стуком Элис услышала голос Джека:
– Лис, открой! Консьерж сказал, что ты дома…
Она испугалась его голоса, не помня звука более страшного.
– Нет, нет… – едва слышно прошептала она, даже закрыв уши. Что с ним стало? Что случилось с Джеком, которого она так любила, уважала несмотря ни на что? Почему он здесь, у её порога, наплевал на предательство? Как она могла уйти от него, и как он смог её отпустить… Они так любили!
Она не выдержала. Сползла с кресла, на нетвёрдых ногах, покачиваясь от слабости, пошла к двери, сняла цепочку. Помедлила, а потом распахнула дверь, и стала на пороге, ошарашенная им.
Джек стоял с опущенной головой, понурыми плечами, похудевший и словно чужой ей. Смотрел исподлобья, но не отрываясь. С его губ словно готово было сорваться её имя, но мужчина молчал. Даже лицо у него посерело, глаза не блестели, как всегда при виде Элис.
Женщина встревожилась ещё сильнее, протянула к нему руки, почти затянула в переднюю:
– Что с тобой, Джек?
Мужчина словно годами уже не открывал рта, голос его заскрежетал, незнакомый:
– Лис, я так ослаб…
Да, она видела это! Он, конечно, не растерял былой физический силы, но и впрямь выглядел беспомощным, как котёнок, еле шевелился и говорил, как будто, с трудом. Ещё чуть —чуть, и он мог разрыдаться у неё на руках. Как маленькому ребёнку, Джеку потребовалось её покровительство, и мужчина, будто не отдавая отчёта, обнял Элис, и она потянулась к бывшему мужу в ответ, прижалась к нему, крепкому ещё и надёжному.
Джек склонился к ней ниже, вдохнул аромат каштановых с золотым отливом волос, но вдруг плечи его дрогнули: мужчина, отчего – то отчаянно страдающий, заплакал, дрожа:
– Лис, что мы сделали?! – блузка на плече женщины мгновенно намокла, но она не отстранилась от него совсем, а лишь посмотрела ему в лицо.
Джек был очень бледен, она впервые увидела его слёзы, но быстро и ласково смахнула их со щёк мужчины, пытливо вглядываясь в почти ослепшие глаза.
– Родной… – тихо и нежно прошептала она, мягко коснувшись губами уголка его рта, а затем ещё. Запретные, его губы Элис тоже тронула поцелуем, легко и ненавязчиво. – Мы ничего не сделали!
И это, к сожалению, было правдой!
– Что я сделал? – пытался дознаться мужчина.
– Ничего, в чём я бы винила тебя, Джек!
И это тоже, к счастью, было истиной!
***
Элис ушла от Джека сама, не посчитав сначала это ошибкой.
Почему же?
Она всегда хотела детей, и едва только выяснилось, что он, Джек, её любимый даже слишком муж, не готов разделить её ни с кем, даже с собственным ребёнком, порождением их счастливого союза, их грешных ночей, она, скрепя сердце, оставила на комоде ключи и упорхнула, захватив необходимое, в прежнюю жизнь. Но после, кажется, ничего не было, не осталось…
Как было ужасно!
Узница плоти в узилище четырёх стен собственной спальни, часто Элис кричала по ночам во сне, и скоро вовсе не могла спать. Стала тенью. Вошла в колею обыденности, где утром кофе ничуть не бодрил, еда была пресной на вкус, день бесконечен, но ещё длиннее крадущаяся за ним преступница, ночь.
Тянулись безысходные месяцы, но выздоровления не предвиделось. Как бы Элис хотела очутиться вдруг снова в его объятиях, но, вместо этого, грузом на душе в памяти всплывала её собственная подпись на бракоразводных документах…
***
– Подожди, Джек! Нужно же нам запереть дверь?! – улыбнулась Элис, высвобождаясь из рук Джека.
Она повернула в замке ключ, взяла Джека за руку и повела за собой, словно между ними не разразилось сейчас никакой мелодрамы. Привела мужчину на кухню, и спросила будничным тоном, будто он вернулся с работы, а не пришёл к ней спустя столько времени после расставания:
– Ты будешь ужинать? На днях я вспоминала старые навыки… – она почти перестала входить на кухню едва поселилась в старой квартире. Когда они жили рядом, жили вместе, Элис обожала готовить.
Джек сел к столу. Похоже, поняв, что Элис не прогонит его, он приободрился и уже меньше напоминал побитую собаку:
– Я с удовольствием…
– И я! – поняла Элис.
Они поужинали, расположившись друг напротив друга за одним столом, впервые за долгое время. Но – в молчании! Неужели им не о чем больше говорить?!
***
Когда с ужином было покончено, тишина, владелица этой кухни, повелительница их голосов воцарилась.
Джек заговорил после:
– Вкусно, очень вкусно, клянусь!
– Брось, не клянись напрасно! Ты всегда называл то, что я готовила «стряпнёй»! Припомни – ка! – засмеялась Элис. – Уберу со стола, а то дойдёт до более, чего доброго, неуместной похвалы!
Она была неожиданно весела, собирая приборы, силы вернулись к ней стремительно, и желание не существовать, но жить пришло с ними. Джек тоже вскочил на ноги, попытавшись ей помочь, но потерпев неудачу, спросил:
– Хочешь, я уйду?
Элис не ответила ничего, отвлекшись на посуду, тогда Джек подошёл к ней, положил ладони на плечи и развернув к себе лицом, повторил:
– Хочешь, я уйду?
– Не на ночь глядя, слишком поздно, Джек!
Мужчина почти не понял смысла сказанного, минуту смотрел на Элис, потом наклонился к ней, поцеловал в губы. Она отвыкла от ласк и нежностей, таких, какие влекли претензии на неё, и первой отстранилась:
– Прости! Я не готова, Джек!
Он отступил, заметив, как она машинально, но не очень тщательно вытерла губы ладонью, вряд ли сообразив, что делает.
– Я постелю тебе во второй спальне! Сегодня переночуешь здесь, ладно?
Джек кивнул, и она ушла готовить его ночлег.
***
Уже глубокой ночью, долго проворочавшись без сна, Элис встала с постели и вышла в коридор. Соседнюю дверь она открыла бесшумно, прошла внутрь. На кровати, успокоенный и домашний, притягивающий к себе её взгляд, спал Джек, дышал мерно, и сегодня ничто его не тревожило. Мужчина рядом с Лис чувствовал, и чувствовал себя всегда, как дома.
Элис подошла к его постели, аккуратно легла рядом с ним, прижалась к его спине и обняла талию, мимолётно поцеловав между лопаток.
– Я люблю тебя, Джек! – негромко сказала она, понимая, что плачет.
Но уже через пару минут Элис заснула.
***
Постепенно влюблённые, резко и по злой случайности перечеркнувшие собственное совместное счастье, стали возвращать себе будущее, понимая, что только друг с другом хотят встретить нечто большее, чем жизнь.
В те месяцы после непонятного ещё, сомнительного пока примирения они будто стали слушать друг друга внимательнее, внимать чётче желаниям другого человека, ближе которого не было.
Спустя время они могли уже держаться за руки, как в юности, беспечной и невозвратной, но не спешили с чем – то иным, наслаждаясь моментами первого, но повторного чувства.
Через время Джек смог, наконец, поцеловать неизменно любимую, но бывшую жену. Их первый поцелуй застиг их прямо на улице, посреди толпы. Губы Элис, знакомые и трепетно ожидаемые, приняли губы его собственные. Как он страдал и что вытерпел по её вине?! Элис поцелуем просила, наверное, прощения…
Ничего приятнее, нужнее не существовало, чем каждое касание…
– Хорошо, что мы снова можем это, Джек! – сказала Элис потом.
Мужчина крепче взял её ладонь, другую руку положил ей на талию и, кажется, наплевав на весь мир, снова потянулся целовать её, не желающий упустить ни единого шанса…
***
Элис заметила лежащий на столе букет цветов…
Улыбнулась скромно и спросила:
– Это для меня, Джек?
– Думал, отдам первой встречной, если ты не приедешь! – обезоруживающе улыбнулся мужчина.
– Это тебе, Элис! – сказал он серьёзно через минуту после своей искромётной, как ему показалось, реплики. Подошедшего официанта он попросил принести меню и вазу.
– Спасибо! – сказала Элис с явным нежеланием отдавая в чужие руки свой букет. Она улыбалась.
Вообще стала улыбаться и смеяться куда чаще после их воссоединения. А, может быть, Джек просто отвык от живости её натуры.
– Что —то случилось? Джек, что за срочный разговор? Ты же знаешь, я сюрпризы не люблю!
– Какая ты сварливая, а я и забыл! – парировал Джек. —Уверен, этот придётся тебе по душе!
Элис покачала головой, выражая очевидное сомнение.
А Джек тем временем достал из кармана довольно приметную квадратную коробочку. Когда Элис взглянула на него, мужчина сказал:
– Выходи за меня, Лис!
– Джек, ты когда – то слышал выражение «В одну реку дважды…»? – вместо ответа спросила Элис напрямую.
– О чём это? – он, правда, впервые слышал.
– Это о том, что ничего лучше не повторять несколько раз! Ничего хорошего не будет! – суровым тоном объяснила она. —И, я думаю, это тот случай!
Безапелляционная, верящая Джеку, кажется, ещё меньше, чем раньше, Элис молчала. Но потом спросила, уже менее категоричная:
– Зачем тебе это, Джек?
Его ответ был быстр и убедителен:
– Я не смог без тебя!
Элис сощурилась, прекрасно понимая, что это не всё:
– А ещё мать была в ужасе от нашего развода! Сказала, что я тебя боготворить должен! И была пра…
Элис уставилась на него. В душе вскипел настоящий гнев. Она прошипела, уповая, что это не так:
– Ты что рассказал миссис Брайтлин о нас?! Какой дурак!
– Я сказал, что это я во всем виноват! —примирительно вскинулся Джек, тогда, как Элис откинулась на спинку кресла, воззрившись на мужчину, как на сумасшедшего, всплеснула руками:
– Я же говорю «Идиот»! – она была сердита. – Опять ни слова правды…
***
– Что ты скажешь? – спросил он, когда Элис чуть пришла в себя.
Взгляд её влекло обручальное кольцо, она очень хотела, но и боялась принять его.
– Ты разрешишь мне подумать? – спросила она. Подумать Элис требовалось.
– Да, конечно, – Джек вынул колечко из коробки, – но… Надень его, носи, пока не решишься снять или оставить! Хорошо?
Он спрашивал, но не на чём не настаивал, как прежде. Элис вдруг показалось, что она имеет дело совсем с другим мужчиной. А, может, он чувствовал, как безудержно она стремиться к прошлому? Нет, она считала Джека будущим. Надеялась и страшилась…
Джек сам надел на палец бывшей жены кольцо. Не по необходимости, но желая этого, поцеловал кисть её руки.
Элис почувствовала неловкость, смутилась его нежностью, и, чтобы скрыть смущение, нарочито беззаботно спросила:
– Так мы закажем ужин? Я с утра ничего не ела!
Будто только и ожидал вопроса, словно из – под земли возник официант, подал Элис в руки раскрытое меню и поставил на стол вазу с цветами. Увидев их, бывшая и, вероятно, вскоре будущая жена Джека сама расцвела улыбкой, похожая на розу…
***
Они пили кофе, закончив ужин. Джек спросил Элис:
– Что будем делать дальше?
Женщина, видно, уже настроенная более благодушно, спросила:
– В глобальном смысле? Не всё так быстро, милый…
Она оборвала собственную фразу, потянулась через стол, чтобы поцеловать возлюбленного. Да, Джек Брайтлин был её любимым, но она ещё не решила, будет ли он снова её мужем! Или, вернее, будет ли она опять его женой!?
– Я же обещала только подумать…
– Да… – протянул Джек. – Но я спрашивал о вечере…
Мужчина улыбнулся ей, и, пока Элис ещё не отодвинулась, ответно поцеловал.
– Хм… – мечтательно проронила Элис, размыкая губы. – Есть идеи?
– Поедем домой, родная?
– Да, отвези меня домой, Джек!..
***
– Я имела в виду мою квартиру, Джек! – возмутилась Элис, обнаружив себя посреди гостиной квартиры, в которой они с Джеком жили, когда были женаты.
– Ты сказала «домой»! Твой дом здесь! – отбился Джек. – И вообще, в таких ситуациях, как наша, нужно уточнять…
Элис спешно пошла к выходу, но вспомнила, что приехали они на машине Джека.
– Ты отвезёшь меня? – спросила она, от досады скривившись.
– Нет! – просто ответил он.
– Вызови мне такси! – тут же сказала Элис. – Я не помню этого адреса!
– Твои проблемы! – ответил Джек, подходя к ней, застывшей на пороге. Элис пришлось вжаться в стену.
Она вдруг почувствовала собственную холодность, неуверенность, ершистость:
– Отвези меня домой, пожалуйста, Джек! – она почему – то готова была заплакать, даже губы у неё дрожали.
– Не покидай меня, Лис! Ни сегодня… – он расстегнул на ней плащ, наклонившись, вцепился в губы. —Никогда!
– Я не могу… – чего именно она не может Элис не сказала, да и сообразила ли, не поняла и сама, вдруг потянувшись к его губам, отвечая на поцелуи, страстная, забывшая в объятиях Джека свой необъяснимый страх.
Они же уже не единожды после примирения были близки! Чёрт, она намеревалась сказать «Да» на его предложение! Боже, ей не хотелось больше ждать, чтобы оказаться здесь уже в качестве…
***
Её плащ упал на пол, и Джек, обнимая её, и беспрерывно целуя, повел женщину, единственную, которую хотел наблюдать в этих стенах, в их старую общую комнату.
– Джек, – задыхаясь, восторженно вздыхала его любимая.
– Лис, всё ведь хорошо?
– Да, необычайно… – дверь в спальню за ними с громким хлопком закрылась. – Мне так важно, что сейчас происходит, только….
Не отставая от Джека ни на шаг, Лис села вслед за ним на кровать. Ей уже было больно оттого, что они так неудержимы, и она отодвинулась, чтобы унять в сердце огонь. Интересно, Джек тоже сейчас горел?!
– Любимый, дай мне немного времени! – здесь – место искренности и вседозволенности. – Я хочу ванну!
– Хорошо… Ещё что —нибудь? – тоном соблазнителя спросил Джек, и лишь тогда Элис поняла, что он всё ещё крепко держит её за талию.
– Да! – она чмокнула его в губы снова, чтобы, как она выразилась «он не заметил её отсутствия». – Одежда!
– В шкафу. – указал он.
Элис подошла к платяному гиганту и распахнула створки.
– О, Джек! – в голосе Элис опять были слёзы – на вешалках висела одежда, которую она оставила здесь шесть месяцев назад, тогда не надеясь, не планируя ни вернуться совсем, ни, хотя бы, забрать что —то.
Она повернулась к мужчине лицом, улыбнулась сквозь слёзы благодарности и ностальгии.
– Ты всё сохранил! Ни от чего не избавился! – она оказалась около Джека в два шага, и в который уже раз одарила поцелуем.
А потом, пронзённая нежданно иглой вины, сказала, взволнованно дыша, хмурясь от боли в душе:
– Прости меня! Прости!
И опять потребовала его губы, но требование походило на просьбу: Элис была неспокойна, виновата во всём, хотела покаяния…
Джек отстранился от неё, сказал:
– Мы виновны оба, пойми! Лис, я ведь совсем тебя не слушал… Я был эгоистом! Завоевал тебя и старался присвоить, оградить ото всех, не отдавать тебя… Запретил тебе даже думать о ребёнке… – Джек тяжело вздохнул. – Прости, я совсем не понимал, для чего ты создана!..
– Я люблю тебя! – сказала она. —Никогда не перестану! Но я всё ещё хочу детей… И, если это проблема, если это плохо…
Элис вдохнула воздуха, приготовившись сказать:
– Тогда нам лучше разойтись, насовсем…
Джек взял её за руку, погладил по щеке:
– Ты хочешь детей от меня, Лис, любимая?
– Ты за девять лет так и не понял этого, родной мой? – скорбно спросила, криво улыбнувшись, его Элис…
***
Он ждал её, надеясь, что скоро вода в ванной перестанет литься.
Элис ждал уют их постели, тепло тела не просто знакомого, но самого необходимого человека. Она любила… И он, Джек, сознавал теперь, как опасно для его жизни не любить эту женщину. Он задавался вопросом, что изменится, если они снова будут вместе. Не взыграет ли в нём, собственнике, то старое, прежнее настроение, не захочет ли он Лис только для себя снова? Даст ли он ей шанс стать счастливой на ином пути, нежели единственном, который он сам для неё изберёт? Путь жены, любимой, но лишённой права быть кем —то другим, другой? И имеет ли он сам право что —либо у неё забрать, как бы сильно не любил?
Джек знал ответ, и знал, что, едва он попробует это, Элис исчезнет из его жизни навсегда, не будучи в силах смириться с порабощением, с тем, что её ущемляют вновь… Она могла, вероятно, заставить себя разлюбить, не пришла же к нему первой!
***
Лис возникла на пороге. Шёлковый халат прикрывал атлас её наготы, веяло от женщины бризом, вольным, словно в открытом море.
– Ты! – в восторге выдохнул Джек, оглядывая её с головы до ног. Он знал её до самой последней подробности, но сейчас Элис казалась до неузнаваемости изменившейся. Обычно она не была так скромна… обычно она была с ним очень раскована, зная, что и зачем предлагает мужу… Джек был тогда её мужем…
А кто они сейчас?! Элис задумалась об этом, только оказавшись с Джеком лицом к лицу!
Она обошла постель кругом, села на край покрывала, в отдалении от Джека. Замерла, дышала ровно, запустила пальцы во влажные, вьющиеся волосы, может быть, думала о чём-то, но молчала.
– Лис?
Но она не издала ни звука.
Джек пододвинулся к ней, обнял напряжённые плечи, размял закостеневшую шею. Элис приятно выдохнула, расслабившись под его руками, но с места не сдвинулась.
– Лис? Ты ничего не хочешь сказать? Что случилось?
Мужчине нужно было хотя бы её разговорить.
– Если я?.. – начала она, но не договорила.
Элис повернула к нему лицо, но только он попытался поцеловать её, женщина запретила это, мигом отвернувшись.
– Если ты не хочешь, мы можем повременить! —заверил Джек.
– Мне нужно немного времени! – очаровательно прошептала Элис, не отказываясь от грядущего совсем. – Обними меня, пожалуйста!
Джек сделал то, чего она хотела:
– Иди ко мне, дорогая! – так надёжно ей давно не было…
***
Мягко и легко, очень нежно, Джек помог Элис лечь рядом с собой, взял за руку, когда почувствовал её волнение. Но, надо сказать, он плохо понимал её настроение: они не впервые бывали наедине, уж, конечно, много раз бывали едины в самом откровенном и искреннем смысле, но никогда вероятность этого не пугала её так. Что случилось с прежде очень податливой Элис?
А она?
В действительности, Элис ужасно боялась необычности своего положения, необычности их отношений. Но она, конечно, ничуть не боялась мужчины рядом. Ей просто хотелось чуть осознать себя с ним после долгого времени разлуки, снова осознать себя женщиной рядом с любящим мужчиной… Она утеряла это чувство, и теперь лёжа в невинных объятиях Джека, старалась его себе вернуть…
А он уложил их стиснутые ладони на её живот и это, вероятно, означало готовность Джека принять её условия. Они лежали бок о бок, даже говорить ни о чём не хотелось, оба считали секунды спокойствия…
Джек скоро посмотрел Лис в глаза, и больше не увидел в них и тени прежней робости. Сигналом он воспринял огонёк в её взгляде, и, потянувшись к ней ближе, поцеловал невесомо, чувствуя каждый изгиб родных губ.
Не выпуская её ладони, Джек со временем стал касаться её смелее, горячее, охватывал губами её губы, лаская их, наслаждаясь всеми оттенками их вкуса…
Глаза Элис блестели всё ярче, она постепенно отпускала себя, не прочь дать Джеку больше свободы… Она слушала, как мужчина шепчет в её полуоткрытые губы:
– Любимая…
***
До бесконечности они целовались, но затем, Джек развязал пояс её домашней одежды. Элис этого хотелось, хотелось продолжения того, что они уже начали. Огненные, опасные поцелуи были, видно, далеко не всем, что Джек мог отдать Лис сегодня ночью. Кажется, в этот момент весы качнулись в сторону замужества. И хорошо… Оно, замужество, принесёт океан подобных ощущений и ещё, может быть, исполнение мечты!
Ведь Джек сказал!..
Джек распахнул полы её халата, и, оставив губы, скользнул к шее, изучая кадык, основание шеи, грудную клетку, на которой ребром лежал подаренный им небольшой кулон.
– Ты носишь его, дорогая?!
– Не решилась снять… нет, не захотела, – в восторге от новых поцелуев поправилась торопливо Элис.
– Хорошо…
Джек продолжал исследовать её совершенство, словно бы не ведал подобного никогда. Губы его скользили ниже и ниже: полукружья груди, рёбра, трогательная худоба, подтянутый живот… Кожа горела от его поцелуев и не было возможности и желания остановить это действо.
Они продолжали…
***
Мужчина гладил её тело, воспламенял своей нарастающей настойчивостью: он всегда умел её взволновать. И теперь Элис была взволнована, даже возбуждена, и…
Джек тронул её между ног, и от одного – она надеялась отчаянно! – не последнего такого будоражащего прикосновения, ей захотелось закричать в удивлении и невероятном экстазе. Но она смолчала, закусив губу, и только заметно дернулась от холодного жара внутри. Но дальнейшее…
Элис и впрямь закричала, не в силах сдержаться, когда Джек, разведя её ноги и сдвинувшись ниже, коснулся губами самого тайного участка её тела, коснулся крепко, припал, принеся Лис то, чего с нею никогда ещё не происходило – сумасшествие, безумную страсть, и желание, чтобы Джек вот так же неприлично, но сладостно продолжал любить её тело… её тело, казалось ей, сейчас даже больше, значимее, чем душа…
Всего лишь минуту Лис хотела провалиться сквозь землю от стыда, а потом захотела отдать всё, что Джек, его губы, потребует. Щемящие душу ласки были ею встречены, и приняты… И Джек исступленно целовал её плоть, тоже не желая остановиться. Элис стала к нему ещё ближе, доказав свою радость, когда шире развела колени, а чуткие ладони поместила на затылок любовника. Да, Джек в эти минуты был её любовником…
Чтобы восстановить пошатнувшееся равновесие, Лис хриплым голосом спросила:
– Мы ведь не делали такого раньше! Почему, Джек… – не успев закончить вопрос, он застонала под его мощным напором, сильнейшей властью. – Не отпускай меня, я прошу, любимый!
Джек думал и сам, почти врываясь, вгрызаясь в её запретное, почему только сейчас… Только сейчас он так ласкает её, хоть любил всегда?! Почему только сейчас он похотливо её касается?! Почему сейчас жаждет сильнее, чем, когда бы то ни было?! Почему только сейчас он делает это с ней… и для неё?
Может, я боюсь потерять её завтра?
***
Элис трясло уже тогда, когда Джек только вторгся в её владения, а теперь она содрогалась всем телом от волн наслаждения и удовольствия. Джек чувствовал, как она подходит к пику – её пальцы, запутавшиеся в его волосах, причиняли боль. Но он не мог её оставить – его любимая должна была прочувствовать, как он её желает. Джек верил, что она справиться…
Но любовь к ней Джека взяла верх над хрупким её телом, и Лис, вскрикнув приглушённо, разжала пальцы, отпуская его голову, дернулась, на секунду зависнув телом в воздухе, и тяжело упала на спину. Дышала хрипло, будто ей не хватало воздуха, и она сражалась за каждый его глоток, взгляд её блуждал по потолку, но Элис практически ничего не видела…
Джек между тем возник над ней, загородив тот самый пресловутый потолок. Но на лице возлюбленного Лис смогла сфокусировать взгляд…
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – Джек погладил её по волосам, обнажая лоб. – Я не испугал тебя?
Лис смогла только покачать головой, а потом, прочистив горло, сказала требовательно:
– Поцелуй меня!
– Но я же… – напомнил ей Джек.
– Я хочу так, как есть! – не дослушала женщина.
Тогда он с осторожностью, с большой, даже чуть излишней лаской поцеловал Элис. Она была отзывчива, и даже более настроена на продолжение, чем всегда. Казалось, смелость Джека, плохо отличимая от наглости, вдруг пробудила в самой Лис некое распутство, отказаться от которого она бы уже не смогла.
– Мне жаль, что так раньше не было! – поделилась она первой мыслью после поцелуев, а потом обняла Джека, прижавшись к нему вплотную.
Они замерли, не нарушая объятий и какое – то время не хотели ничего, кроме уже содеянного.
***
Словно проходили часы, но они были похожи на мгновения, великолепные… И Элис не чувствовала ничего, кроме лёгкости, справедливого окончания необычной ночи… Но окончания?
Женщина ещё считала, что не вполне отплатила Джеку за те страшные месяцы… Когда он пришёл, она вдохнула аромат гибели, Джек уже тлел, догорев, она не ощущала ничего в то время, но, когда на пороге увидела своё Одиночество, её одолела тоска и жалость. Может быть, это они снова привели её в объятия Джека, в их прежнюю комнату, прежнюю постель…
– Как думаешь, – её глаза старались поймать взгляд мужчины, – до рассвета ещё долго?
Джек опять пригладил её волосы:
– С ним ты исчезнешь?
– Нет, – она моргнула, прогоняя слёзы, – я воскресну…
– Чудо… ты – моё чудо, Лис!
– Ты меня поцелуешь? – тихо спросила она.
– Если ты разрешишь! – так же тихо ответил Джек…
Глава 2
В двух городах
Как и в первые месяцы после примирения они были неразлучны. Словно искупая каждый свою вину, влюблённые старались что есть силы сделать друг друга, наконец, счастливыми. Часами могли говорить, опять узнавая один другого поближе, искали общие занятия, общие эмоции их захлёстывали…
В один из дней, в прекрасных оковах объятий Джека, Элис сидела на полу, отстраняясь от поцелуя мужчины, которым он хотел заставить её поступить по-своему. Джек держал на весу телефонную трубку, но Элис сомневалась, должна ли сделать этот звонок:
– Набери мне номер миссис Брайтлин… – попросила она.
– Хорошо! – он поцеловал её в висок, и Элис слушала, как пищат кнопки на телефонном аппарате.
Забирая у него трубку, Элис сказала всё же:
– Я ведь ещё не ответила согласием!
– Да! – подтвердил Джек. – Но зато уже вернулась ко мне!
Лицо его засветилось надеждой:
– Ведь ты вернулась ко мне, Лис?
– Одно противоречит другому, Джек! – зло прошипела она, когда соединение уже установилось. – Мы ещё поговорим об этом, мистер Брайтлин…
Но они услышали голос, принадлежащий матери Джека:
– Сынок, привет, давно не звонил…
Элис метнула на мужчину осуждающий взгляд:
– Давно не звонил? Ты что, с ума сошёл? – шёпотом возмутилась Лис. – Ну, я точно с тобой поговорю…
А потом прокашлялась, секунду задумчиво тёрла лоб, но подала голос:
– Миссис Брайтлин, это… это Лис!
– Лис? – в недоумении переспросила миссис Брайтлин, любящая Элис, казалось невероятным, но больше, чем сына, и поэтому страшно разочарованная их разводом. – Дорогая моя, но это же домашний телефон Джеки!
– Да… Дело в том, что я… мы…
Она замолчала.
– Мы с Джеком снова вместе, миссис Брайтлин! Мне жаль, что заставили Вас волноваться! Мы просто… – она толкнула Джека в плечо, мстительно, – мы ужасные идиоты…
Она почти незаметно улыбнулась, но голос её дрогнул радостью, а в глазах появились слёзы, добрые слёзы счастья. Лис выпалила:
– Он предложил мне пожениться… Миссис Брайтлин, я так хочу…
Она посмотрела Джеку в глаза и, по-прежнему разговаривая с матерью бывшего мужа, сказала:
– Я хочу быть женой Вашего сына! – и Элис заплакала в трубку, слушая, как радуется известиям свекровь, которая относилась к Элис словно к дочери, потому лишь, что сын её только с этой женщиной был счастлив и рад жизни.
***
Она всё плакала, даже закончив разговор, сумбурный, но открывший Элис истину.
Но отчего она плакала?
Наверное, то были слёзы испытанной на себе справедливости! Справедливы были эти солёные капли из глаз, взгляд Джека, напуганный, но и признательный! Элис прониклась им и своей с ним общностью. Нет, она никогда больше не будет одинока, не будет страдать сама, и его, Джека, не заставит пережить боль! Она вспомнила, как провела месяцы почти затворницей, дом и работа, жалкая часть не жизни, а существования! Она наблюдала со стороны, как живут другие, но сама таяла…
Элис буквально упала в объятия Джека, продолжая всхлипывать. Если кто —то и мог вернуть её к жизни, то лишь он, её мужчина! Мужчина до последнего вздоха, до последней капли крови, до того момента, когда смолкнет смех…
Этот мужчина покачивал её в нежнейших объятиях, касался своими губами её лба, а она без вина пьянела, слушала:
– Лис, я о тебе позабочусь… Слышишь, я сделаю, как ты захочешь!
***
Неприятности начались сразу, и были всеобъемлющи.
Сначала их новый брак категорически отказались зарегистрировать «в самую ближайшую, а потому лучшую дату». Им, уже нетерпеливым, объявили ничего не знающие о любви вообще и об их огромной любви в частности, чужие люди, лениво обложившиеся бумагами, что придётся подождать месяца два…
– Кошмар… – констатировала Элис, бредя под руку с Джеком по аллеям их любимого парка. – Я бы так хотела прямо сейчас стать твоей женой, Джек!
Её жалобная интонация была такой милой, что Джек сказал:
– Ты и есть моя жена! Твоя фамилия Брайтлин, и кольцо на твоём пальце!
– Верно! – широко улыбнулась она, ощутив внезапно себя его женой так ясно, будто и не переставала ею быть.
Юридически им предстояла проволочка, но эмоционально она, Лис, так и не утратила своей принадлежности. И, к тому же, недавно Джек предложил ей, в ожидании возможности снова пожениться, пожить вместе в их квартире, создать вокруг себя ту самую атмосферу. Лис согласилась и переехала к нынешнему бывшему мужу…
И мать Джека ужасно обрадовалась их воссоединению….
***
Они снова делили жизнь надвое, чтобы другому осталось довольно места, личного пространства, но он не мог бы уже обособиться от партнёра. Они делили друг с другом утро, кофе и завтрак, столик в кафе на обед, вечер у телевизора или с бокалом вина, они делили постель ночами.
Даже гармонию они поделили.
Она сидела у Джека на коленях. Время ужина подошло к концу, и бедлам на столе порядочно тревожил Элис. Джек, однако, не выпускал её из объятий, а Элис нравилось то, чем он её удерживал. Удерживал поцелуями, и Элис обнимала любимого за шею, сама не торопясь отстраниться.
Идиллию их прервал телефон.
– Чёрт… – простонал Джек, ощупью находя мобильный на столе.
– Ничего, дорогой! – Элис поднялась на ноги, освобождённая, и заговорщицки улыбнулась Джеку. – Мы продолжим позже, да?
Он подмигнул ей, выражая готовность, и увидев, как она мечтательно прикусила губу, наконец, отвлёкся на собеседника в трубке:
– Брайтлин!
Это была вторая неприятность.
***
Телефонный разговор затягивался, Джек даже вышел из кухни. В соседней комнате слышался его возмущённый голос, но единственной связной фразой, услышанной Элис, было:
– Они же дали нам год на улаживание вопросов! Чёрт, я должен быть дома, я обещал жене…
Он замолчал, видно, настала очередь Джека слушать. Кто-то невидимый, наверное, напомнил Джеку о том, что тот разведён.
– Нет, дружище, это не твоё дело! – ответил Джек. – Не твоё, но, если они немедленно требуют моего присутствия, скажи, что я намерен жениться! Не секрет… Мы с Элис решили пожениться… Что значит: рыбка опять угодила в сети?! Мы были с ней счастливы! Всё, друг, я не буду обсуждать это! Ты звонил по работе и получил инструкции! Действуй!
***
Мужчина вернулся в кухню к Лис, когда она уже вытирала руки полотенцем. Женщина услышала, как открылась дверь, посмотрела на Джека, но сначала ничего не сказала. Он же подошёл к ней, забрал из рук влажную ткань, обнял возлюбленную за плечи, и она теснее прижалась к нему.
– Кто требует твоего присутствия? – спросила она.
Недолго Джек молчал, и его возлюбленная подумала, что вмешивается в то, к чему не должна иметь отношения. Она же…
– Заказчики! – коротко пояснил Джек. – Время терпит, как я и сказал! Я занят, Лис!
– Чем это? – недовольным голосом пробурчала она.
– Тобой… – он вдруг вспомнил, что давно не целовал её и вдобавок обещал кое-что…
***
Смятые простыни, ладони, гладящие волосы, звучные поцелуи, страстно сплетённые, жаждущие ещё большего сближения, тела. Отчаянные попытки отдать и взять одновременно, раствориться в другом, резкие движения, обладание и грубое, и ласковое, нежные слова среди стонов в сумраке спальни.
Они любили друг друга во всех возможных смыслах, проявлениях, во все возможные для них мгновения…. Темп этой любви ускорялся, скорость звука, света, вселенной, но они успевали, едва —едва, лишь друг за другом… Ни с кем другим и никогда влюблённым не было настолько хорошо плотски, духовно… Ни с кем другим не было желания делиться чувственностью, податливостью и требовательностью тел…
Джек принадлежал этой женщине, но она вдруг испугалась того, как горяча их ночь! Между ними давно такого не было! Словно им предстоит…
– Я всегда буду тебя любить… – на очередной чувственный, сводящий с ума поцелуй, она ответила.
– И я буду любить тебя… милая, я всегда буду любить тебя! Я всегда буду хотеть тебя, Лис, вот так, как сегодня!
– Поцелуй меня! – Элис всё ещё было страшно за их будущее. – Утро ещё не скоро…
***
Элис разливала по чашкам кофе, сияя улыбкой и румянцем. То и дело вспыхивали в памяти события прошедшей ночи. Что же они сделали, и, думала она, нисколько не стыдясь, сколько же раз! Лис повторила бы это ещё не единожды! Но сколько ночей у них впереди! Она даже посчитать не могла!
Элис нравился аромат кофе, аромат парфюма любимого, ей нравилось то, что он сидел за одним с ней столом и ждал, пока она расставит приборы. Джек знал: Лис любила и любит заниматься домашними хлопотами. Его любимая женщина была создана для уюта, создана для семьи!
– О чём ты думаешь? – она потрепала Джека по волосам.
– О том, как приятно видеть тебя на моей кухне! – отшутился мужчина.
– Если нужна была домработница, позвонил бы в агентство, и незачем было делать предложение! – пошутила в ответ Элис. —Я обойдусь куда дороже, хотя бы потому, что домработница не остаётся на ночь!
– Мне нужна ты… к чёрту всех других! – со смехом заявил Джек, притягивая Элис за талию к себе, не обратив внимания на вскрик протеста. – Иди ко мне!
Он целовал её, когда зазвонил мобильный.
– Прости, Лис! – не давая ей отойти, сказал он, погладил её по лицу и взял трубку. Прижался к Лис лбом и заговорил в то же время:
– Да, слушаю… – на лице его отразилась сосредоточенность. Как Лис любила это выражение! – Я же сказал: не могу! Не могу изменить свои планы! Пусть вышлют мне свои корректировки, раз им не понравились наши собственные! В конце концов…
Лис, беспокоясь, облизывала сухие губы. В горле её пересохло и даже кофе уже не хотелось. Женщине казалось, что их с Джеком прямо сейчас пытаются оторвать друг от друга и без телесных повреждений при этом не обойдётся. А пострадает ли душа?!
– Хорошо, попробую уладить дело сам! Закажи билет на ближайший рейс, буду решать всё на месте! А Лис?
Лис сидела у него на коленях, не издавая ни звука. Смотрела преданно и словно бы даже с пониманием необходимости. Глаза её, красивей которых Джек не знал ничего в мире, были серьёзны, пока их обладательница внимала разговору. Джек взглянул в них.
– А Лис? Лис поймёт!
Он был уверен в этом, и тут же увидел, как она кивнула головой. Джеку предстоял отъезд, деловая встреча, а потом он, конечно, вернётся к ней. Разве могла она, со всей своей славой верности и потворству жизни мужа, заботе о нём, воспротивиться данности?! Нет, она была не такова! Не скандальна, ревнива лишь слегка, но покорна мужу! И совсем недавно, Элис снова смогла ему довериться.
– Сообщи, когда достанешь билеты, ладно?
Услышав что – то утвердительное, Джек отклонил вызов. Коснулся ещё раз губ будущей жены:
– Милая, я, должно быть, разочаровал тебя сейчас?
– Нет! – ответила она искренне. —Если бы ты попытался увильнуть, я была бы разочарована… Тобой! Ты не должен бежать от проблем, кем —то прикрываясь, понимаешь? Даже мной, даже нами… Мы поженимся, это решено! Только сначала успокой душу, приведи в порядок мысли и дела! Мы вступим в новую жизнь без долгов…
– Ты – единственная женщина, которую я должен слушать! – он всегда приклонялся перед умением Лис разложить всё по полочкам.
– Не забывай, пожалуйста, про старшую миссис Брайтлин! – попросила миссис Брайтлин – младшая.
***
Элис упаковала вещи Джека в чемодан. Но, как она не храбрилась, это была третья неприятность.
Билет был заказан. Джек должен был быть в Эдинбурге непременно во вторник. Мужчина попросил не провожать его в аэропорт.
– Ты и без того расстроена, Лис! – заметил мужчина.
– Вовсе нет! – соврала она неумело.
– Я знаю тебя больше десяти лет, так что можешь не врать мне!
– Больше не буду! – улыбнулась ему Элис.
***
Хотя любимая и напутствовала его поцелуем, в такси до аэропорта Джек сел с тяжёлым сердцем.
Что он оставлял? И как надолго покидал свою Лис? Он почему —то боролся с беспокойством последнее время. Всё было хорошо и безоблачно, жизнь теперь устоялась и по возвращении дома ему должны были открыть дверь и объятия… Однако, Лис тоже была сама не своя, пытаясь прикрыться волнением о предстоящей второй свадьбе, но то, что беспокоило её словно вовсе не имело временных рамок.
То, что она почувствовала в ночь перед звонком, надолго завладело её мыслями и никак не желало оставить в покое. Она не приемлела больше одиночества, но и новый спутник был сомнительно дружелюбен.
Джек позвонил ей из Эдинбурга по прибытии.
– Лис, как ты, дорогая? – первым делом спросил он.
Она, она не хотела поддаваться панике и сказала:
– Замечательно в целом, но чудовищно без тебя!
Джек готов был клясться, что она улыбнулась:
– Не грусти, малыш, я скоро буду с тобой…
– Ты никуда от этого не денешься! – хохотнула Лис.
***
Джек позвонил тем же вечером снова, сообщив нерадостные новости: ему надлежало задержаться в Шотландии на целый месяц.
– Что случилось? Почему, Джек?
– Партнёры вдруг решили пойти на попятный! Переговоры на этом фоне затянуться, Лис! Милая, я уже страшно скучаю…
Но Элис сказала, заставив Джека только ещё сильнее её полюбить:
– Не надо, милый, не терзайся! От этого не станет легче! Ты должен поступать так, как требуют обстоятельства! Отец меня учил, что это признак настоящего мужчины – ответственность и сила! Ты – настоящий мужчина, я всегда знала… Я люблю тебя!
– Лис, и я очень тебя люблю…
***
Они созванивались постоянно, знали, чем занят сейчас каждый почти досконально. Знали расписание друг друга, и стали, приноровились жить по нему. Время тянулось ужасно медленно. И они, не сговариваясь, принялись вести обратный отчет дням в этом одиноком месяце…
Элис ждала Джека со дня на день: он уже сообщил, что завершает работу. Говорил, что соглашение было достигнуто большими усилиями, но малой, всё же, кровью. Друг по другу они тосковали безумно.
Но как —то ночью раздался телефонный звонок. Джек предупредил Элис, что миссис Брайтлин заболела, и из Эдинбурга от едет к матери в Ньюкасл.
Той ночью сомкнуть глаз у Элис не получилось, словно вернулась к ней бессонница. Она порывалась поехать к свекрови тоже, но на работе лишь докучала своими просьбами об отгулах, не сдвинувшись в увещеваниях начальника ни на йоту.
Она ощущала себя, как на привязи, завела новую привычку звонить дважды в день в дом миссис Брайтлин и справляться о её здоровье. Переживала и уставала переживать, бессильная что —то сделать, ходила кругами, раздражалась…
Но летели к ней ответные звонки Джека: мама в порядке… сегодня стало хуже… мама встала с постели… ест плохо! И всегда он нежно добавлял, чтобы она не изводила себя понапрасну, уверял, что присмотрит за всем…
Должно быть, ему придавала сил уникальная женщина со светлыми и мудрыми мыслями в голове, чистая, понимающая и родная!
***
Звонил телефон. Элис, размешав в чашке кофе сахар, взяла трубку.
– Да?
Сначала в трубке была только тишина, и Элис нахмурилась:
– Алло, я слушаю…
Следом послушался треск помех, а затем невнятная фраза и плач, незнакомый голос произнёс её «домашнее» имя:
– Лис!..
Голос принадлежал мужчине по имени Джек Брайтлин. Он сам давно окрестил её этим именем. И Элис услышала в трубке настоящие рыдания: Джек не в силах был сказать ещё что —нибудь. Её любимый плакал в трубку и, даже не видя его лица, Элис представляла, как слёзы стекают по его покрасневшим щекам. Она вскочила на ноги, беспокойно заметалась по комнате, среди четырёх углов ища пятый.
– Любимый, не молчи! Что с тобой? – долго просила она, терпеливо дожидаясь, пока Джек сможет говорить.
Подавив стон боли, мужчина выдохнул в трубку:
– Лис… мама умерла ночью!
– Что?! – Элис покачнулась, её даже швырнуло на ближайшую стену, так внезапно ослабели ноги. —Но как? Ты же говорил…
– Лис… – подавленные было им рыдания вырвались на свободу, трансформировавшись в зов. – Я боялся тебе сказать! Мама так любила тебя…
Элис признала правду в этих словах. Миссис Брайтлин всегда и во всём была на её стороне, поддерживала всячески, а просила только об одном: «Люби моего сына, детка!»…
Она села на стул, притянув в груди колени. Теперь она какое – то время молчала, уже плакала, но старалась ладонями утереть слёзы, вдруг с грустью подумав, что никогда не умела скорбеть. А теперь?!
Теперь ничего не было важнее того, что её любимый заходился рыданиями далеко от неё, погружался в эту самую скорбь… Он плакал, плакал, как напуганный маленький мальчик, а Элис могла только сказать:
– Я так хочу обнять тебя сейчас…
Как ему было больно! А она, жена, ничем не помогала ему, кроме пустых просьб! Она бы сейчас прижала его голову к своему сердцу, и под его биение Джек, вероятно, затих бы, боль его, может быть, перестала быть настолько острой и беспощадной… Она бы укачивала его, как младенца, гладила по голове, взяв на себя все обязанности матери, отныне и насовсем… Она бы шептала что – то ласковое, успокаивающее, рядом с ней он забылся бы сном без тревог и горечи, хоть на несколько часов… Она хотела бы утешать его сама, а не по телефону, служить утешением, не быть тем, кто просит лишь собрать силы в кулак.
– Дорогой, ты что – то решил… о похоронах? Я приеду! – сказала она только, проследив, чтобы голос не особенно дрожал; Джеку ни к чему было взваливать на себя ещё и этот груз, груз её, Элис, жалости к нему. Она хотела, чтобы в любой ситуации он чувствовал себя мужчиной, сильным и стойким. Она хотела поддержать его в горе, но не разбивать его состраданием.
И это, конечно, немного шло вразрез с тем, что бы она сделала, оказавшись рядом с Джеком в эту секунду…
– Лис, я так хочу, чтобы этого не случилось! – сказал он с последним проявлением слабости. – Мама бы хотела проститься с тобой, а я хочу, чтобы ты была рядом…
***
– Привет! – тихо сказала Элис в трубку.
– Лис, скажи что —нибудь! – Джек был обеспокоен.
Прошло два дня. Похороны миссис Брайтлин должны были состояться завтра, а Элис ещё была дома. Она пробовала подавить слёзы тем, что накручивала на палец волосы, но предательские капли всё равно стояли в глазах:
– Джек, я не приеду завтра!
– Почему? – он был удивлён.
– Поскандалила с мистером Эдисоном по поводу причитающихся мне отгулов… Сказала, что мне очень срочно нужно уехать из города на несколько дней! Он ответил, что ни на какие отгулы я не имею права, и вообще должна быть тише воды… Отказался меня отпустить… и за мой счёт тоже! Будто мстит за что – то… Не знаю!
Элис помолчала, собираясь с силами, подчиняя себе эмоции или пытаясь. Она сидела одна и плакала теперь, стараясь не выдать слёз. Она должна быть вместе с Джеком сейчас, а завтра сказать последнее «Прощай!» женщине, которая была ей, как мать! Как тяжело!
– Я написала заявление об увольнении, Джек! Но это не гарант свободы, как оказалось… Я должна отработать ещё какое – то время! Прости меня…
И тут Элис не смогла сдержаться, выстоять и в голос заплакала. Слёзы перемежались теперь с её горестными словами, многократно повторяющимися:
– Прости меня…
И Джек слышал в трубке всхлипы…
– Дорогая, успокойся! Пожалуйста, Лис! – он вздохнул и сказал приглушённо, явно обращаясь не к ней: – Боже, как я её люблю!
Она была не в силах простить сама себя, а Джек понимал это. Он теперь намного лучше понимал жену:
– Лис, Лис, любимая моя… Послушай, это ничего! Всё бывает, кому, как не нам знать это! Ты не виновата, понимаешь? Не плачь, не надо, только не ты, милая…
Сердце его самого теперь разрывалось от боли за женщину, рядом с которой его не было, хотя мыслями он стремился к ней.
– Послушай, – воззвал он к ней серьёзно, и Элис стала чуть внимательнее: – Послушай, родная, мама не будет обижена на тебя, она знала тебя, как саму себя! А скоро она будет радоваться за нас обоих, помнишь, помнишь, что мы поженимся безотлагательно, как только я вернусь домой?
– Да… – икнула в трубку Элис.
– Ну, вот и хорошо! – улыбнулся Джек. – Девочка моя, я никого и никогда не любил так сильно, как тебя! Я приеду через пару дней, и мы больше не расстанемся, обещаю!
Глава 3
После похорон
Элис не могла уснуть той ночью, порывалась набрать номер Джека, зная, что он тоже не смыкает глаз – всё, что было до этого казалось лёгким. Трудности предстояли завтра!
Оставив надежду хотя бы задремать, она выбралась из-под одеяла, щёлкнула выключателем ночника, и немного посидела на кровати, обняв руками колени…
Каким горьким представлялось завтра! И чьи – то сильные руки держали их обоих за горло – ни Джек, ни Элис ещё не знали, как смириться с потерей. Но и горевали они по —разному: Элис уже и не помнила, что чувствуешь, когда близкие уходят насовсем. Своих родителей она давным —давно потеряла, и единственным родным ей человеком был Джек, тот, для кого она, Элис, так много значила.
Но она снова хотела плакать от жалости к мужу, был ли он бывшим, или со дня на день снова становился настоящим, её глодала тоска по мужчине в темноте незнакомой комнаты, который устремил немигающий взгляд в потолок. Наверное, и Джек сейчас думал о ней, но не мог потревожить её сон. Нет, он знал, что в эти же минуты Лис также не может поймать сон.
Она встала с постели, прошла в гостиную, вынула из ящика старенький фотоальбом. Вечер для воспоминаний, ночь, чтобы страдать! С первой же попавшейся страницы смотрели на неё две счастливые женщины: она сама и женщина, заменившая Элис мать. В какой – то, но очень серьёзной степени. И единственный наказ миссис Брайтлин она всегда будет держать в памяти: «Люби его!»..
И Элис любила Джека, так самозабвенно, нежно и страстно, ненавидя и боготворя!
***
Проснулась она разбитой, долго не желая встать с постели, начать проклятый день. Казалось издёвкой солнце, пробивающееся сквозь занавески. Как было больно, больно от того, что мир не замер хотя бы на минуту, потеряв Лилиану Брайтлин, а даже наоборот, словно вдохнул глубже, преобразился, а день её смерти стал для него маленькой несчастливой неурядицей, на которую он, огромный и величественный, не обратил внимания!
Как это было несправедливо!
И Элис снова плакала от этой несправедливости!
***
Она несколько раз звонила Джеку, но, видно, он не был готов сейчас её слышать, говорить с ней. Элис его понимала, но думала, что он уже не вернётся к ней тем, которого она знала удивительно хорошо. Они только —только начали всё с чистого листа! Эта смерть, как тень, встанет между ними?
Кофе был неприятен на вкус, и Элис вылила больше половины в раковину. Есть не хотелось.
Она оделась тщательно, причесала волосы, макияжем скрыла покрасневшие от соли слёз глаза. Никто бы не заметил катастрофичные следы долгой ночи на её лице. Она была безупречна в зеркале, но всегда мало заботилась о своём совершенстве, ничем не отражённом. Она всегда без особых хлопот сияла, и многие восхищались чуть небрежной красотой Элис.
Но, Боже, какое значение это могло иметь сегодня, когда с часу на час!?..
И даже машина Элис строптиво не завелась.
***
Раньше время плыло размеренно, а сейчас бежало галопом, спешило.
Работа не шла на ум, хотя Элис выверено заполнила уже, вероятно, сотни отчетов. Кипа бумаг не становилась меньше, утро превратилось в день. И Элис всё думала и думала, думала, поглядывая на часы, что вот сейчас холодная земля принимает гроб с телом свекрови, не давая никому другому уже позаботиться о ней. И у пасти могилы, с самого края стоит её Джек, он бледен и молчалив, когда кто —то похлопывает его по плечу в знак поддержки и понимания… Кто —то, но не она, Лис, долгожданная, встреченная и почти свободная…
Стрелки часов были непреклонны и бессмысленно жестоки. Элис казалась сама себе жалкой и отвратительной. Её не оставляла, губила тревога…
Когда зазвонил мобильный, даже в этом было что —то из новой реальности: она радовалась его трелям:
– Родная… – голос Джека был тих: он пережил страшное один.
Как ей безумно хотелось кинутся ему на шею, спасти и спастись:
– Милый, как ты?
– Ничего! – «подробности при встрече».
– Мне так жаль!
– Лис, я думал всё время о нас! О тебе! Там на кладбище… – выпалил Джек, но добавил так нежно, что сердце Элис зашлось и восторгом, и болью: —Знаешь, если бы не ты, я не держался бы ни за что… Меня бы ничто не волновало…
– Милый, не говори так! Я – далеко не всё, что случилось с тобой хорошего…
– Лис, я скучаю, я люблю тебя!
– И я тебя очень люблю! Я жду тебя дома, ладно? Приезжай поскорей, пожалуйста! – попросила Элис.
***
– Где ты сейчас? – спросил Джек.
– Ещё на работе! Собираюсь домой! – Элис, как раз, прислонила мобильный к уху и держала его плечом, в то же время собирая в рабочий портфель некоторые бумаги, чтобы изучить их подробнее дома. – Я позвоню ещё, когда доберусь, хорошо?
– Слушай, вспомнил! Как машина? Бензин? – торопливо спросил Джек.
– Пришлось оставить её припаркованной, я так и не смогла её завести! – ответила Элис.
– Я посмотрю, как приеду или отгоню в сервис!
– Что бы я без тебя делала, любимый? – нежно, с любовью в голосе, осведомилась Лис. – Я позвоню ещё! Целую тебя!
***
К автобусу Элис опоздала: он вильнул перед ней задом и был таков. Женщина немного постояла в нерешительности, но такси решила не ловить: ей весь день не хватало воздуха. Лис подумала погулять, чтобы чуть рассеять сомнение, печаль и беспокойство, такое назойливое, что, наверное, сбежать от него можно было только на собственных ногах.
Часы говорили, что с момента похорон прошло уже два часа. Она чувствовала, как вместе с Джеком осиротела, хотя можно ли называть сиротами взрослых уже мужчину и женщину?
Элис поправила на плече маленькую сумочку, вспомнила, что телефон уложила в портфель с бумагами, сделала первые шаги по мостовой. Они казались ей гулкими, они вели к чему – то непостижимому и, пожалуй, ещё не испытанному. Возможно, то чувство беспокойства, сопровождающее её с утра, было предупреждением?!
Сначала шаги давались ей тяжело…
***
Оглушительно орал телевизор: певичка со сцены заявляла о своей бездарности. В комнатушке с единственным окном, где проснулся молодой человек, был настоящий бедлам. Разбросанные по полу вещи требовали стирки, на горах одежды пизанскими башнями громоздились сотни журналов сомнительного содержания. На столике напротив дивана, на котором лежал юноша, были оставлены остатки кое-какой еды, пивные бутылки… Витало в воздухе зловоние, мухи хозяйничали в тарелках с объедками, было полно пыли, проржавевшие жалюзи удерживали снаружи солнечный свет…
Собирала пыль старая барабанная установка в углу, велосипед без колеса и цепи болтался, прикреплённый, вместо картины, к стене…
Болела голова…
***
Молодой человек по имени Брайан Малин грузно сел на скрипучем диване, из которого торчала, никого не стесняясь, пружина. Толстовка, надетая на нём, была велика и не нова, джинсы были в пятнах грязи. Он спал прямо в обуви.
Его трясло, он сотрясался всем телом, не мог сидеть ровно и спокойно. Ноги его ходили ходуном, но он чувствовал в них слабость. Кроссовки отстукивали по полу жуткий такт. Дышал юноша, как при одышке, хотя был изрядно худым. Красные, воспалённые глаза оглядывали бардак в жилище, и лицо в улыбке походило на зловещую маску. Волосы были всклокочены и давно не стрижены.
Малин потянулся рукой к маленькой коробке на полу, которую выронил вчера, но, не найдя в ней ничего, отшвырнул. Тихий смех вырвался из его горла, а потом превратился в вой. Брайан, вырвав у себя несколько клоков волос, обхватил голову руками, надсадно зарыдав без слёз:
– Чёрт, ничего не осталось… – простонал он.
Да, он истратил вчера последнюю дозу волшебства. Пара вдохов, пара затяжек. Мир стал светел и прекрасен…
***
Его затрясло в ломке сильнее прежнего: мир снова смотрел на него, неприглядно чёрный. И под этим взглядом, Брайан силился что —то вспомнить, но только глубже тонул в забытьи.
– Нет-нет! НЕТ! – об обнял себя за плечи, чувствуя пульсацию внутри. – Мне нужно ещё…
Он кричал, но его не слышали…
***
Он скатился с дивана на липкий пол, лёг, свернувшись клубком, дрожал и плакал. А потом! Поднялся на ноги, покачиваясь, как на палубе корабля в сильный шторм, сделал пару неуверенных шагов…
***
Он перевернул всё сверху донизу. Нашёл в углах плесень, а в коробочках из-под всякой дряни – пустоту. Бесновался, расшвыривая всё кругом… Падал на диван, принимаясь раскачиваться из стороны в сторону… Снова поднимался на ноги, брёл тем же кругом…
***
Ему нужно ещё, нужно… Хоть грамм свободы от самого себя… ему нужно… Грамм свободы, чтобы парить, взлететь… он хочет улыбаться… он хочет жить…
***
Денег не было. Брайан обшарил, выворачивая, все карманы. Ни одного фунта. И юноша вспомнил, усмехнувшись, что недавно отдал последние деньги за эту прогнившую квартиру, чтобы не коротать эти прогнившие дни под мостом. Вчера же его «выручил» друг, одолжив немного порошка…
***
Брайан нахлобучил на голову капюшон, надел потёртую куртку. Сунул руки в её карманы, наткнулся на что – то, вытащил на свет. В глазах его ещё двоилось, но он увидел в пальцах рукоятку небольшого перочинного ножа. Улыбнулся своему приятелю. Они вместе иногда мелко грабили.
Почему бы нет?!..
***
Он шёл по улицам, низко опустив голову, глубоко засунув ладони в карманы куртки. Свежий воздух действовал успокаивающе, но Брайан не спешил изменить свой план. Но улицы были почти безлюдны.
***
Ему попалась на глаза единственная женщина. Она выглядела хорошо, респектабельно, как всегда выглядят обеспеченные люди. Наверное, она была довольна жизнью, хоть и выглядела печальной…
Какое ему дело?..
***
Он не пошёл за ней следом, опасаясь подозрений. Он стал незаметен, но стиснул в руках нож, как святыню сжимает праведник…
Параллельная улица, в которую он шмыгнул, наблюдая за женщиной, была идеальна – никто не видел его, даже и она…
Шаркая ногами по асфальту, он шёл, выжидая удачный момент…
***
Вместе они достигли проулка. И, едва она отвлеклась, Брайан выбежал из своего укрытия, поравнялся с ней. Чуть только женщина заметила его, он с неожиданной ловкостью схватил её и поволок в темноту и безлюдность, из которой появился, но она тогда не обратила внимания. Женщину он держал крепко, вдруг появилась в нём дьявольская, опасная сила.
– Пустите, пустите меня! – закричала она, застигнутая врасплох, но не смогла от него вырваться.
Нападающий потащил жертву дальше, ладонью зажав женщине рот, хотя она попыталась его укусить, чтобы освободиться. Она выпустила из рук свой портфель, и он остался лежать в начале проулка. Одна из туфель потерялась чуть раньше, спав с её ноги, когда на неё напали…
Она по-прежнему брыкалась…
***
– Отпустите! – снова вскричала она, дождавшись момента, когда он ослабит натиск.
– Обязательно! – сказал ей неизвестный, и голос показался ей чудовищно – молодым. – Не бойтесь!
Они были в совершенно жутком месте, одни. Она испугалась пропылённого, почти совсем не знакомого переулка.
Молодой человек – она теперь заметила! – подтащил её к стене и поставил на ноги. Без слов стало понятно, что нужно ему, когда он сдёрнул с её плеча сумочку. Это было ограбление. Он заберёт её деньги, и отпустит.
Только денег при Элис Брайтлин было совсем немного…
***
Юноша распотрошил сумку, вытащив всё до последнего фунта.
– Это всё, что есть! – пискнула она, утратив чувство страха.
Он же не преступник! Этот мальчик!
– Издеваешься!? – взревел он. Лицо его вдруг отразило ненависть, накопленную в сердце. – Мне нужно больше! У такой дамочки, как ты, не может быть так мало!
Он помолчал, и, захохотав отвратительно и сатанински, спросил:
– Или ты, что, обанкротилась на днях?
– Это всё, что есть! – снова сказала Элис.
Она не знала, что в голове юноши слова эти были вердиктом. Рассвирепев, он почуял, как запах крови, презрение к ней, такой холёной и жадной. У неё не было проблем, и она не хотела решить его собственную проблему! Такие люди, как она, скорее, скинут тебя со скалы, чем помогут взобраться…
Брайан Малин безжалостно ударил женщину по лицу, и Элис упала на землю, не удержавшись на ногах.
***
Элис сплюнула на мостовую капли крови. Посмотрела на юношу снизу- вверх. Понемногу в ней поднимался страх, который раньше обошёл её стороной. Юноша сел напротив неё, откинув куда-то пустую сумочку.
Он и правда был очень молод. Даже юн.
Он смотрел на неё в упор, не мигая. Красивая или красивая до сих пор, с глазами, в которых заметен был страх и…
– Отпусти меня! – прошептала она.
Сейчас Элис видела сумасшествие в его глазах. Искры безумия плясали в них, подёрнутых нездоровой пеленой. Он страшно громко дышал, задыхался воздухом. И Элис видела его больное лицо, искажённое то ли крайним нетерпением, то ли сожалением.
– Отпусти меня! – опять сказала она, но ещё тише.
Но любая её попытка – крах и провал.
– Как ты болен! – сказала она. – Пожалуйста, не делай ничего, отпусти меня…
***
– Заткнись, ясно? – проорал восемнадцатилетний Брайан Малин, снова ударив её.
Элис мечтала вырваться от него, но, когда сконцентрировала взгляд после нового удара, обнаружила нож в руке юноши.
– Прошу, не надо! Не делай мне больно…
Он не мог больше слушать её голос. Он хотел её молчания, а не бестолковых слов. Чем больше она говорила, тем чётче подводила чёрту подо всем.
Брайан глянул на неё свирепо, отравленные наркоманией годы заставили его закричать:
– Замолчишь ты или нет…
И, не издав больше ни звука, мгновенно затихнув, он в бешенстве ударил её своим ножом. И, уже не понимая ничего, ранил её снова, и снова!
***
Элис так и сидела перед ним, притихшая. Расширившимися от боли и удивления глазами она продолжала смотреть в его лицо, словно запоминала каждую его черточку, чтобы свидетельствовать на суде после.
Чувствуя боль, которая постепенно нарастала в ней, Элис иногда закрывала глаза, а потом глядела на напавшего снова. Она зажимала кровавые раны ладонью, и непонятно чему улыбалась едва заметно. Брайан наблюдал за ней, вдруг придя в себя и испугавшись.
– Я не хотел… – он отполз от раненой. – Я не хотел…
Он подскочил на ноги, сказал:
– Ты сама виновата! Не надо было меня бесить…
Элис услышала только его бег прочь.
***
Она сидела словно посреди зимы. Ей было холодно, мурашки бежали по спине. Блузка пропитывалась красной, вязкой кровью. От холода Элис дрожала, нервно сглатывая комок в горле. Не могла позвать на помощь. Ощущала, как по лицу противно скатываются капельки ледяного пота. Снова закрывала глаза, но улыбалась той самой странной улыбкой, которую продемонстрировала напоследок сбежавшему мальчишке – она думала о Джеке, о том, как встретит его уже завтра в аэропорту, обнимет и ответит на объятие, поцелуй. Не расскажет ничего о сегодняшнем дне, потому что не случилось ничего примечательного…
На ней не будет ни единой раны, и будет совсем не больно…
Элис попыталась встать, но тут же тяжело рухнула обратно.
Ей совсем не больно… Она повторяла про себя…
Завтра она встретит Джека, и всё станет хорошо!..
Совсем скоро вместо холода лезвия, она почувствует внутри себя – там, где сейчас всё разрывается от боли, горит огнём острой стали – маленький живой комочек, самый родной на свете, чудесное слияние мамы и папы, её и Джека, в одном хрупком существе! Скоро…
Элис опять сделала попытку встать. Мысли путались, но ещё возвращались к самой лучшей её мечте… Любая женщина должна пройти через великолепие этих ощущений… Она шла сейчас лабиринтами безнадёжности…
Она сможет всё вытерпеть ради своей, самой большой в мире, любви…
***
Его пёс наткнулся на женскую туфлю, и Барон залаял, призывая хозяина.
– Что здесь, дружище? – недоумевая, спросил владелец пса – совсем седой старик. Он подошёл ближе, не узнав сначала находку любимца.
– Туфля! – обнаружил он, принимаясь почему —то оглядываться по сторонам. Тревожный лай собаки не замолкал, и теперь она тянула человека в проулок, где старик заметил ещё какой —то предмет.
Он спешно последовал за Бароном, поняв, что найденный ими предмет – это портфель для бумаг.
– Что же? – пробормотал старый человек, едва удерживая пса рядом: Барон рвался в темноту, натягивая поводок.
Он уже почти бежал, Барон вёл его за собой, но потом сам резко встал, как вкопанный. Мужчина обнаружил сначала ещё одну сумку, намного меньше, а чуть поодаль:
– Бог мой! – вырвалось у него.
***
У стены, завалившись на бок, лежала женщина. И он бы подумал, что она пьяна, если бы не гигантское кровавое пятно на её одежде, словно с каждой секундой становящееся всё больше.
Старик подбежал к ней, упал рядом на колени:
– Девочка, кто же это сделал? – протянул он, быстро доставая из кармана брюк старый мобильник. Строго велел собаке: – Да, замолчи ты уже, негодник!
Незнакомка, ненадолго открывшая глаза, прошептала:
– Помогите мне…
***
Барон норовил носом пошевелить тяжело раненую женщину, скулил жалобно. Но хозяин сказал ему:
– Не трогай её, Барон!
Пёс лёг на асфальт рядом с ней, взглянул печально на старика, скулить стал тише, но словно ещё жалобнее.
Мужчина потрепал собаку по загривку:
– Ты молодец, что нашёл её! Умница! – и уже совсем другим тоном закричал в безответную трубку: – Да, возьмите, кто-нибудь трубку, наконец, чёрт бы побрал!
А молодой женщине сказал, погладив её по спутавшимся волосам:
– Потерпи, детка! Сейчас тебе помогут…
Это Элис ещё услышала, и, на одно крошечное мгновение, почувствовала себя рядом с незнакомым человеком в безопасности…
***
– Долго она в таком состоянии? – спросили его.
– Я не знаю! – ответил хозяин пса.
Мигалка машины не переставала сигналить, будто сама взывала о помощи.
– А нашли мы её минут двадцать назад! На минуту глаза открыла… И вот ещё…
Он подал одному из врачей две сумки и подобранную туфлю.
– Этим займётся полиция, сэр! – ответили ему. – Спасибо!
***
Сирена скорой вопила. Машина мчалась, но словно недостаточно быстро. Элис ещё не пришла в сознание и была для всех безымянной пострадавшей.
На лицо ей надели кислородную маску, надеясь помочь женщине дышать. Только…
– Много крови потеряла! Да и четыре ножевых…
Противный писк приборов оповестил об остановке её сердца.
– Чёрт!
Дефибриллятор! Разряд и ещё…
Прямая линия на экране стала то восходящей, то ниспадающей. Они вздохнули с облегчением, но…
Новый продолжительный писк, бесконечная прямая…
– Давай, малышка!
Ещё несколько разрядов, пущенных сквозь тело. Оно словно поддавалось, но сигнал о потерянной жизни всё лился в уши медиков.
***
– Она мертва… Хватит! – сказал один из них другому.
Глава 4
Одиннадцать лет назад
2005 год
Пару часов назад она сошла с бристольского поезда. Вещей было немного, от прежнего ничего не осталось. Все деньги от продажи родительского дома лежали на счету в банке, и опасаться чего – то не приходилось. Она не любила незавершённости в делах.
Не любила, и поэтому оставила слёзы позади.
Гибель родителей разрушила всё привычное в жизни Элис Бэйл. Как —то ночью она проснулась в холодном поту, поняв, что не может жить ни в этой трагедии, ни в этом городе. Рассортировала и отдала некоторые вещи в благотворительные организации, нашла покупателя на дом своего детства, запаковала в небольшой чемодан то, что намеревалась взять с собой – собственную одежду и памятные недорогие безделицы, не имевшие для неё цены.
Когда новые владельцы дома получили от неё ключи, молодая женщина купила билет на поезд.
Двадцатидевятилетняя Элис Бэйл начинала новую жизнь.
***
Она сошла с поезда днём, в магазинчике купила толстую газету с объявлениями. Её интересовал долгосрочный съём. Она нуждалась в крыше над головой.
Элис нравилось то, что она должна была что-то делать, обеспечивая своё существование в незнакомом городе, совсем без родни. Действия не дают упасть, заставляют шевелиться и мыслить. Мыслей о будущем женщине с прошлым отчаянно не хватало.
Обведя маркером пару-тройку объявлений, Элис принялась разбираться в карте метрополитена. Подземка походила на ещё один, ничем не уступающий внешнему, город. Так ничего и не уяснив толком, Элис решила действовать по наитию, поступать сообразно ситуации. Её вдруг захлестнула тяга к приключениям, давняя помощница.
Квартирку по первому адресу никак нельзя было назвать «подарком судьбы». Элис решила не распаляться, надеясь остаться в этом городе, она должна была думать о перспективах. В этой клетушке, темной и безрадостной, не было никаких перспектив.
Поиски продолжились…
***
– Здесь так мило… – протянула Элис.
Она и хозяйка квартиры по третьему адресу стояли в передней, светлой, от пола до потолка наполненной солнечным светом и воздухом, квартирки на третьем этаже такого же очаровательного дома.
– Можно её посмотреть? – спросила молодая женщина.
Хозяйка улыбнулась:
– А Вы разве не за этим здесь, мисс?
***
Вечером, разложив вещи в шкафу, расставив на полочке в ванной свои принадлежности, Элис почувствовала себя дома, впервые со дня двойных похорон.
Она блаженно пила кофе, наслаждаясь бормотанием телевизора. Улучила минуту настоящего умиротворения.
Оставалось найти в огромном городе источник дохода. Работа!
Деятельная натура Элис не терпела безделья, а довольно дорогая жизнь не терпела отсутствия денег, ведь Элис остерегалась пока пользоваться деньгами в банке.
Мать Элис была школьной учительницей, отец владел когда – то бакалеей, но недавно ее продал. Мама часто смеялась, как плохо, должно быть, воспитала собственную единственную дочь, раз та стала налоговым агентом! Вот, вот, что нужно! На новом месте не достаёт озера, глубину вод которого точно знаешь!
Газета вновь пришла на помощь!
***
Элис с горечью думала о том, что ей везёт.
Работа нашлась почти сразу, и это значило, конечно, очень много. Наступила, наверное, светлая полоса после сумрака отчаяния, страха и опустошения. Дни Элис теперь были заняты с утра до вечера любимой работой, на выходных она искала парк, местечко в котором могла бы облюбовать для себя, много каталась на велосипеде, пользуясь недорогим прокатом, гуляла пешком подолгу до полного изнеможения, слушала музыку в ванной, играя мыльной пеной… С удовольствием поедала мороженое, временами позволяя себе бокал вина, по —взрослому и по —одинокому, ходила в кино на любимые фильмы…
Может, если мама и папа смотрели на неё откуда – то издалека, дочка виделась им вполне довольной собственной жизнью, тем, что наладила.
Во всяком случае, Элис не хотела ничего менять, и настоящее её устраивало.
***
С утра Элис мучилась мигренью, а сейчас, как назло, исходил воплями дверной звонок.
– Ну, что такое? – недовольно пробубнила она. В уме перебрала варианты, кто же мог так настойчиво требовать её общества: с хозяйкой квартиры она рассчиталась за два месяца вперед, краны в ванной были целы, исправны, а, значит, она не могла затопить соседей снизу. Да и, к тому же она была довольно внимательной постоялицей.
– Что такое? – громче поинтересовалась Элис, не собираясь скрывать недовольства. Пошла к двери.
– Это я! – раздалось с противоположной стороны. Голос был мужским.
Кто такой «я» Элис заботило мало, а вот головная боль, которую не изгнали таблетки, очень даже. Она забыла, по обыкновению, заглянуть в глазок, и просто сняла дверь с цепочки, повернула ключ в замке и потянула дверь на себя, примеряя самое злое выражение к своему красивому лицу.
– Добрый день! – вежливо поприветствовал её молодой мужчина.
– Сомневаюсь! – буркнула Элис, голову которой буравила боль. – Кто Вы? Что Вам нужно?
– Вы, что, новая подружка этого обалдуя Тома? Он ждёт меня!
– Я не подружка Тома! – отчеканила Элис, но после сообразила: – Вы, наверное, ошиблись квартирой?
– Да нет же! Я стучал в тридцатую, мисс! – чуть растерялся пришелец.
– Бинго! – победно сказала Элис. – Эта квартира №31! И здесь нет никакого Тома! Удачи в поисках!
– Чёрт побери, я правда ошибся! – Элис хотела уже закрыть перед его носом дверь. С гудящей головой просто не было возможности совладать, да и любезной она быть не хотела. -Мисс, мисс…
– Что?
– Так, значит, это Вы? О Вас Том мне говорил? «В квартире старой грымзы Хоуп поселилась одна красотка!»?
– Миссис Хоуп – милейшая женщина! – сварливо ответила Элис. – А Вашему другу, который, очевидно, привык обсуждать соседей, лучше перестать это делать, ясно?
Элис захлопнула дверь, но он ещё успел услышать нелестное:
– Придурок!
***
Спустя неделю, однако, он заявился снова.
Настроение Элис было приподнятым: она прекрасно провела субботнее утро, и ничто не выбило бы её из колеи, если бы не его появление на её пороге. Он не поздоровался, но сразу сказал:
– Я передал Тому твой совет не обсуждать соседей! Он обещал его учесть!
– Прекрасно! – холодно ответила Элис. – Но с каких пор мы на «ты»?
– Если захочешь, с этих самых! – как ни в чём не бывало отозвался он.
– Не хочу! – капризно сказала Элис, закрывая дверь.
Но мужчина был уверен, мог поклясться, что она улыбнулась.
***
– Так и знала, что ты маньяк! – сказала Элис, опять заставая его у себя на пороге.
Он улыбнулся:
– Стараюсь не вызывать подозрений, но ты меня раскусила!
Элис не смогла на него рассердиться, и даже спрятала улыбку, поздно обнаружив её у себя на лице.
– Так зачем ты пришёл?
– Я подумал, раз ты не подруга Тома, то у меня есть шанс подружиться с тобой! – честно ответил незнакомец.
– Мечтай! – почему —то заартачилась Элис.
– Хорошо, раз ты разрешаешь! – рассмеялся он, уже привычно уткнувшись взглядом в дерево двери.
***
Он больше не появлялся. Элис забыла бы и думать о странном, наглом незнакомце, если бы не стала находить у себя на коврике перед дверью букетики скромных, но милых цветов. Всегда к ним прилагалась записка, и самая первая гласила:
«Я начал мечтать, как ты хотела!»
Говорят, цветы стоят долго, если у дарившего добрые намерения – первый букет, принесённый незнакомцем, простоял почти полторы недели.
Потом Элис обнаружила новый букет, с короткой запиской:
«Я бы хотел мечтать о той, кого знаю по имени! Можно мне спросить у консьержа?»
«Когда же ты отстанешь от меня?!» – думала Элис, не пряча улыбку.
***
Дерзкая, записка номер 3 содержала в себе настоящий укор:
«Ты просила консьержа не говорить мне твоё имя?! Этот болван, прости, этот несносный человек всё время молчит! Кстати… в первую встречу ты не угадала моё имя! Меня зовут не «Придурок», можешь звать меня…
Поклонник»
«Вообще не хочу никак называть тебя, отвяжись, наконец!» – думала Элис, относя очередной букет к себе в спальню.
И временами по утрам и перед сном любовалась им.
***
«Сознайся же! Иначе я сам придумаю имя для тебя! Устроит, если я буду называть тебя «моя милая»?!
Она уже со счета сбилась, но хранила все листочки с записками у себя. Почему – то его вероломство стало нравиться ей. Может, он так необычно стал ухаживать за ней? Может, она приглянулась ему? А теперь её непокорность и взбалмошность подстёгивали его инстинкты?
Кто же разберёт?!
Но молодая женщина сочла за лучшее назваться. Кто знает, может быть, интерес к ней ослабнет, его горячность перестанет обжигать?
Консьержу она всучила сложенный вдвое листочек с одним только словом:
«Элис»
***
Букеты не иссякали, и это было невыразимо приятно. Может быть, он не от скуки это делает? Может быть, стоило пойти ему навстречу? Но он её не искал. Да и, напоминала себе Элис, она сама до сих пор не знала, как его зовут! И это постепенно стало вызывать досаду и даже обиду. Почему он играет с ней, как кот с мышью, неужели, хочет вдоволь потешиться?
Но на пороге она нашла ещё один букет:
«Я – Джек!»
***
Резко прекратились цветы от Джека. Ни на пороге, ни в почтовом ящике Элис больше не нашла ни одной записки. Поймала себя на мысли, что тоскует о нём, и волнуется его молчанием. Она не знала ничего, кроме его имени, но Элис заняла его жизнь и его исчезновение. Пережившая так много, она боялась теперь штормов, а Джек не заявлял о себе!
Жизнь молодой женщины понемногу соединилась со страхом и тревогой, они шли параллельно ей и иногда вставали на пути Бэйл. Она пыталась убедить себя в том, что Джек, где бы ни был, никто для неё и, несомненно, она не должна так себя изводить…
Но как-то днём она нашла записку, подсунутую под дверь:
«Одевайся, хватит сидеть в четырёх стенах! Погода замечательная, а я знаю, к тому же, кучу злачных мест!
Джек»
«Проходимец!» – пронеслось у Элис в голове, но она была почти счастлива.
***
«С чего он взял, что я послушаю его?!» – думала она, закрывая за собой дверь на ключ.
– Привет, Лис! – раздалось за спиной.
Голос Джека прозвучал для неё, как самый родной и близкий на планете. Её отчаянно потянуло к нему, но ещё отчаяннее она захотела это скрыть. Элис обернулась на звук и обомлела: Джек стоял с распахнутыми объятиями, в одной руке сжимая ещё один букет.
– Это мне… Джек? – на всякий случай спросила Элис.
Молодой мужчина чуть заметно кивнул и сказал:
– Иди сюда, Лис! – у него был такой ласковый голос, никто давно уже не обращался к ней так нежно, не дарил столько внимания.
Она в несколько шагов пересекла разделяющее их расстояние, почувствовала, как Джек обнял её и только тут вздрогнула, сопротивляясь подступившим рыданиям. Обвила руками Джека, отвечая. Такой теплый и сильный, делящийся с ней своим спокойствием, напрочь лишённый жадности… Элис всхлипнула в руках Джека, он успокаивающе поцеловал её макушку, погладил по волосам:
– Ну, всё, всё! Очень одиноко было, да, моя милая?
– Угу! – пропыхтела она, уткнувшись лицом в его грудь.
***
С того дня они были неразлучны, практически.
Джек встречал её с работы, и стал считать приятной обязанностью накормить ужином. Они гуляли, или катались – велосипед, мотоцикл, ролики – не всё ли равно?
Они даже несколько раз ходили вместе в боулинг – правда, там Элис прославилась, как самая настоящая мазила и профан! Они кормили вместе птиц на каком —то секретном пруду, просто бродили по улицам города – Элис упомянула, что совсем его не знает! В кино они ходили теперь вдвоём – Джек всё время настаивал на билетах на последний ряд, а Элис советовала ему наслаждаться фильмом максимум на втором.
Они пили вино и ели мороженое, сидя бок о бок в каких —нибудь малоизвестных кафе, но Элис и слышать не хотела о том, чтобы вместе забавляться пузырьками из мыльной пены.
– Ты – странная! – констатировал Джек, явно разочарованный.
Но если бы родители пристально смотрели на Элис сейчас, они бы точно знали: дочь, наконец, нашла своего человека…
***
Так прошёл почти год.
Они только однажды ужасно поругались, поругались так сильно, что, казалось, наступил конец их необычным отношениям дружба/влюблённость. А из —за чего? Ах, да, проводив Элис до квартиры после прогулки, Джек поцеловал её! Не в щёку, но прямо в губы и очень трепетно, так чувственно, что даже колени Лис чуть не подкосились. Однако, она вскричала:
– Не трогай меня! – и ударила его по лицу, только после сообразив, что именно натворила. —Уходи, Джек!
Она никак не объяснила ему своего поведения, ведь не знала ответа сама. Джек не был ни груб, ни неприятен ей, когда – то она даже думала, что между ними возможен настоящий роман. Но Джек, вероятно, не проявил в Элис заинтересованности, как в красивой, молодой женщине, предпочтя видеть в ней лишь подругу. И теперь, когда сама Лис была способна предложить ему лишь дружбу, оскорбившаяся тем, что он её не хотел, когда она хотела больше, чем дружбу, его поцелуй показался ей диким. Элис почти уверила себя, что он был ей противен.
Джек, оставив последнее слово за ней, ушёл.
И не появлялся порядочно долго.
Приближалось тридцатилетие Элис.
***
Всё это время Элис думала и о Джеке, и о том, как он её целовал. Приятно и волнительно, восхитительно касаясь губ. У неё, конечно, бывали романы, но её мужчины, нет, мальчишки никогда её так не целовали! В них не было ни силы, ни решимости, ни характера, неотступного характера её друга Джека.
Сейчас Элис была бы не против повторения того эпизода, но…
В дверь квартиры постучали. На пороге стоял Джек, держащий подмышкой коробку конфет, а в руке цветы:
– Не знал, что тебе подарить, Лис! – сказал он. —С Днём рождения!
Элис была рада его приходу, но её было сложно разгадать. Джек спросил:
– Слушай, он ведь сегодня, да? Я не перепутал?
– Нет! – ответила Элис с улыбкой. – Он сегодня! Проходи!
Она прошла в квартиру, а Джек следом за ней оказался в передней.
– Проходи! – повторила Элис. —Положи, пожалуйста, коробку на столик, ладно?
Сама она приняла у Джека цветы, и исчезла, видимо, в кухне. Послышался её голос:
– Будь, как дома!
– Хорошо! – отозвался Джек, но замер на месте.
И даже, когда Лис опять появилась, он так же не знал, куда деться.
– Ну, что с тобой, Джек? – спросила она, подходя к нему, становясь напротив и очень близко. – Знаешь, я должна извиниться перед тобой!
Он не спросил, но во взгляде появился вопрос: за что?
– Ты не заслужил пощечину! – Элис взяла ладони Джека в свои, уложила их себе на талию. – Ты заслужил другое…
Она обвила руками его шею, телом прижалась теснее к Джеку. Секунду смотрела ему в глаза, и пылко поцеловала в губы. Сама, без подсказок, сиюминутно решив, что хочет сделать только это: касаться его, ласкать губы, чувствовать их вкус… И так понять, что будет дальше!
Джек быстро забрал у неё первенство. Своим языком он разомкнул её губы, в жадном поцелуе завладел ртом, незаметно пробрался внутрь, нашёл покорный язык! Целуя её почти непозволительно, почти развратно, но, бесспорно, сладко, подхватил Элис на руки, поддерживая на весу за бедра, она же обвила ногами его талию.
Прошептала:
– Джек, ты это заслужил!
Он согласно поцеловал её мимолётным ласковым поцелуем:
– Заслужил! Но, скажи, Лис, ты хотела меня соблазнить?
– Хм, – играя, словно задумалась она.
– Нет, уж, скажи! – настаивал Джек. – Ты разрешила мне войти, потом набросилась с поцелуями…
– Набросилась, значит?! Интересно… – опять хмыкнула она.
– Предложила заняться любовью! – продолжил Джек, не обратив внимания на её реплику.
– Что?! – возмутилась Лис. —Я молчала!
– Видела бы ты свои глаза, Лис!
Джек улыбнулся, Элис почувствовала, как теряет последние силы, прошептала ему на ухо:
– А что, если ты прав, Джек?
***
– В конце концов, сегодня мой День рождения! – непонятно зачем и кому напомнила Элис.
Она обнаружила себя лежащей на кровати в собственной спальне. Джек принёс её, уложил на спину, и уже какое – то время разглядывал. Он устроился над ней, недолго смотрел в лицо, провёл пальцами по лбу, чувствуя кожей её напряжение:
– Передумала, Лис? – спросил мужчина.
Нет, но, как ты понял… – витиевато сказала она. – У меня что, бегущая строка в глазах «Хочу ему отдаться!»?
Джек хохотнул:
– Ну, почти… – поцеловал её. —А почему так боишься? Или ты?..
– Нет! – воскликнула Элис. Вдруг догадка Джека о её девственности, стала для неё почти оскорбительна и невыносима. В её годы, как ей казалось, невинность сопровождает только «лентяек». Но Лис добавила более спокойным тоном: – У меня были мужчины…
– Очень жаль! – ответил он, наклоняясь к её уху, целуя мочку, и шёпотом добавил: – Я бы сам тебя всему научил, окажись ты невинной…
– Ха! – перебила Элис. -Лучше запоминай мои приёмчики…
Эта была настоящая бравада! Но Джек ведь об этом не знал…
***
Элис казалось, что она помогала Джеку раздевать себя. Но, вероятнее, она просто не мешала ему в этом деле, так он был искусен. Ей было бы стыдно, если бы она не чувствовала такой полноты жизни и счастья! Ей было бы стыдно, если бы вместо Джека, она оказалась в постели другого человека! Ей было бы стыдно, если бы она не предвкушала…
На ней не было уже ни лоскута одежды, а Джек теперь представлялся сам себе Али-бабой над сокровищами. Ход Элис в их интригующей партии: она неловко стянула с него футболку, джинсы. Джек, едва дождавшись «освобождения», припал к её губам, придавил телом к постели. Бесконечно долго наслаждался её губами, слыша сквозь поцелуи негромкие постанывания.
Не отрываясь от Лис, Джек развёл её ноги, и молодая женщина была к этому готова: ей не терпелось принять, впустить Джека. Он, такой настойчивый и умелый в поцелуях, наверняка, подарит блаженство её плоти! Она же будет отзывчива, податлива, будет будоражить и волновать, позволять ему всё, любые ласки и нежности, на которые он способен.
Элис в первый раз за долгое время предстояло познать, как славно бывает быть женщиной!
***
Джек был внутри её тела, и его сумасшедшие рывки в ней были великолепны. Он смотрел ей в глаза, и Элис то резко покачивалась навстречу вожделению Джека, то отстранялась, настигнутая волнами его мощи. Он целовал её…
Они занимались любовью будто бы много часов кряду… Это было трудно уложить в голове, но потом воспоминания о той, первой, ночи остались с ними надолго…
В последующие месяцы они были близки не один раз, уже не будучи только друзьями, они стали любовниками, почти ненасытными и темпераментными в любви. Они уже давным —давно полюбили, и теперь любовь давала им недюжинные силы.
Они стали любовниками, но женщина Джека была достойна куда большего. И однажды он сказал, крепко обняв Элис:
– Милая, выходи за меня замуж!
Элис отстранилась, какое —то время отказываясь на него даже посмотреть, уперев взгляд в стену. Привычным жестом убрала со лба чёлку и сказала:
– Я боялась, и боялась долго, Джек! Того, что не нравлюсь тебе, как должна женщина нравиться мужчине, если она сама приглашает его в свою постель… боялась, что, как только ты меня заполучишь, то тут же исчезнешь, наиграешься…
– Элис, посмотри на меня! – Джек не требовал, а просил.
Она, наконец, обратила к мужчине глаза. Джек улыбнулся:
– Так лучше! Иди ко мне!
Лис улеглась Джеку на грудь. И он потрепал её по щеке, любуясь внимательными, блестящими, великолепными глазами.
– Лис, разве моё предложение не говорит о серьёзности намерений по отношению к тебе?
Элис уложила ладонь на его обнажённую грудь:
– Говорит, наверное, говорит!
Она не настаивала, и даже, может быть, не ждала, но Джек знал сам, что хочет и должен ей это сказать:
– Я очень люблю тебя!
Он потянулся к её губам, с нежной жадностью поцеловал.
– Я тоже тебя люблю, милый! – Лис признала это, скорее, перед самой собой, чем перед Джеком: он был проницателен.
Она улыбнулась счастливо и спокойно, прижала голову к его груди. Джек чувствовал, что она улыбнулась, сказав:
– Но это нужно обдумать, дорогой! Мне в первый раз делают предложение после ТАКОЙ ночи!
Лис секунду молчала, а потом весело добавила:
– Хотя, строго говоря, мне вообще в первый раз делают предложение!
Глава 5. Мама
– Вовсе не так холодно, как ты утверждал! И ветер совсем не ледяной, Джек! – заметила Лис. – Не понимаю, зачем ты меня так вырядил?!
Они гуляли по пляжу, невдалеке от кромки морской воды. На Элис было надето так много теплых свитеров, что, наверняка, она была похожа на шар, на необъятный и не обнимаемый шар!
– Не хочу, чтобы ты заболела, милая! – Джек как —то ухитрялся обнимать что —то гигантского охвата, что звалось Элис Бэйл. – Смотри, какие волны на воде! И ветер довольно сильный…
Она вырвалась из его объятий, недовольная чем-то ещё, сделала несколько шагов вперёд.
– Вдобавок, я, кажется, переела! Твоя мама шикарно готовит! Такая вкуснятина…
– Да, очень! – живо согласился Джек и ехидно продолжил: – Понимаешь, к чему я привык с детства?
– Нет, не понимаю! – серьёзно ответила Элис.
– Я привык вот к такой вкуснотище! Я избалованный в этом смысле! А ты будешь моей женой…
– И как это связано с тем, что ты гурман? – опасливо уточнила Лис.
– Ты же будешь готовить для меня! – совершенно уверенно заявил Джек.
– Сомневаюсь! – парировала Элис, уверенная на сто процентов, что это будет её любимое дело. —Мы всё —таки поженимся в двадцать первом веке и в свободной стране…
– Стой! – Джек нагнал её. – Так это значит «да!»?
– Это значит: «Я подумаю!» – усмехнулась его будущая жена, схватила Джека под локоть и почти потащила дальше…
***
Вместе они приехали в Ньюкасл три дня назад. Элис ехала познакомиться с матерью своего жениха. Хотя, стоило ли называть так Джека, она сомневалась: кроме того, во всех отношениях необычного вопроса, выйдет ли она, Элис, за него замуж, молодая женщина больше не чувствовала его попыток как —нибудь упрочить её положение. Даже кольца у Бэйл не было.
Миссис Брайтлин, Лилиана, жила в небольшом коттедже. Она овдовела, когда Джеку было десять лет, и теперь жила ради своего сына, так и не устроив личную жизнь заново. Оказалось, Лис зря переживала о том, понравиться она или нет матери своего избранника и того, кто избрал её саму, Джека: чуть не с порога дружелюбная и открытая, миссис Брайтлин, обняла Элис, будто та была ей роднее всех и сказала, заметив смущение молодой Элис:
– Дорогая, я так тебе рада! Наконец, моего оболтуса прибрала к рукам девушка, которая научит его уму —разуму! Да и талантам применение найдёт! – просияла женщина.
Джек сдавил ладонь Элис в своей руке:
– Да, мам, а вот это точно! Я кладезь способностей, верно, милая? – он обратился к Элис и посмотрел на неё нахальным, жизнерадостным и красноречивым взглядом, поиграв бровями – чего он только не сделал с ней в последнюю ночь дома!
– Верно! – выдавила из себя Элис, попытавшись скрыть ото всех счастливое выражение своего лица – сколько наслаждений она испытала тогда!
Но, чтобы не залиться краской смущения, она незаметно ткнула Джека локтем.
***
Женщины, связанные с Джеком и обожаемые им, мать и возлюбленная, накрыли ужин на веранде. Погода, наконец, изменилась. Стало тепло, и ветер переменился, уже был не таким мощным. Было приятно коротать часы на воздухе, в котором чувствовался солёный аромат близкого моря.
Джек принёс вина. Когда все расселись по местам, ещё не найдя подходящей для разговора темы, мужчина, ухаживая за дамами, наполнил их бокалы.
– Есть повод к торжеству, Джекки? – поинтересовалась миссис Брайтлин.
Но Джек, сохраняя загадочный вид, промолчал, добавив только через несколько минут:
– Давайте сначала поедим?.. Я голоден зверски…