Худший Друг – Лучший Враг. Роман о бизнесе, жизненном выборе и любви

© Константин Юрьевич Смоленцев, 2023

ISBN 978-5-0060-5210-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бесценна конструктивная критика первых читателей романа – моих близких и друзей – из разных уголков матушки-Земли:

России (Москвы, Тюмени, Заводоуковска, Дубны, Урус-Мартана), Канады (Оттавы, Перфа), Франции (Парижа), Молдовы (Орхея), Болгарии (Плевена) и Беларуси (Минска).

Моя искренняя признательность!

Великий Господь сказал: все сложное ненужно,

все нужное – просто.

Жизненный девиз М. Т. Калашникова,

знаменитого российского конструктора стрелкового оружия

Описанные в романе события частично вымышлены.

Совпадение имен, названий и мест действия частично

случайные.

Часть 1

1

Для того чтобы были деньги, надо что-то продать. Для того чтобы что-то продать, надо что-то создать.

«И с чего бы это мое любимое перефразирование известного персонажа старого мультика с утра крутится в голове? – подумал Николай. – Я только что продал один из собственных бизнесов. И дело даже не в деньгах. Я успешно, как и задумывал, реализовал свой первый расчетливо структурированный бизнес-проект в жизни. Я добился поставленной цели. И даже не это главное. Главное – я выиграл в борьбе с самим собой. Мой формальный приз-эквивалент за победу – заслуженно полученные деньги. А голова все работает по инерции, никак не может остановиться… Не миллиарды долларов, но весьма немаленькая сумма для среднестатистического делового человека. В ежегодный список Форбс, конечно, не войду. Даже если сложить старые накопления, недвижимость, работающие активы и плюс почти сто миллионов евро наличными – это не проходная туда цифра. Да и не стояла задача исключительно обогатиться, еще и любой ценой. Правда, пока прибавилось не сто миллионов. Вчера на личный номерной счет в люксембургском банке поступило сто тридцать миллионов, из которых сорок условно не мои. Но не абсолютный размер суммы важен. Задача была совершенно в другом – начать менять свою судьбу… И я ее по большому счету решил».

С утра был звонок от Петри, директора по инвестициям авторитетного скандинавского венчурного1 фонда и по совместительству партнера по проданному сибирскому семенному бизнесу. С ярко выраженным скандинавским акцентом, который появлялся у него всякий раз, когда он сильно волновался, Петри сообщил, что сегодня стратегическим инвестором* транзакция будет произведена. А вечером, дождавшись окончания расчетных часов в европейских банках, Николай включил лэптоп* и увидел подтверждение слов Петри.

Еще почти десять миллионов евро должны поступить от итальянцев в течение полутора лет. Если, конечно, к его бизнесу, вернее, к уже бывшему бизнесу, не будет претензий со стороны налоговых органов или третьих лиц. Николай согласился на такое условие. И убедил своих очень разных по устремлениям партнеров «АгроИнТеха» поддержать решение. Выбор был одновременно прост и непрост: либо продажа семидесяти пяти процентов акций сейчас и двадцати пяти процентов через три года с корректировкой цены по сложно выстроенной схеме в зависимости от результатов работы бизнеса, либо сто процентов сейчас, но с обременением. Умом Николай понимал, что первый вариант может быть выгоднее, ибо бизнес работает эффективно и постоянно набирает обороты, но выработанная годами привычка – лучше слегка недополучить сейчас, чем больше потерять потом — взяла свое. За принятие такого решения «голосовала» и расхожая в среде инвестбанкиров поговорка «Деньги, полученные раньше, – это бо́льшие деньги».

«Или чутье что-то подсказало? Тем более что финансовая ситуация в мире как-то не вызывает доверия… Декларируемая стабильность российской политической системы все больше и больше начинает принимать очертания закостенелости. Экономика уверенно движется в никуда по старым проржавевшим сырьевым рельсам, проложенным десятилетия назад среди болот коммунистической идеологии неисправимыми романтиками и десятками миллионов зэков. Да и прошлые советско-российские кризисы и дефолты оставили глубокие следы и в памяти, и на моих банковских счетах. Как все-таки мы стремимся страхи прошлого переносить на настоящее, – продолжал он размышлять. – Или все-таки чутье? А своему чутью я доверяю всегда. Все, хватит, спать! Завтра будет новый день, завтра и буду думать о дальнейшей жизни».

2

Кофе был превосходен. Не часто в Москве удается выпить вкусный кофе. Дорогой – легко. А вот вкусный – не часто. Особенно утром. Па-ра-докс одного из самых дорогих городов мира.

«Да вы, батюшка, эстет!» – пришла на память Николаю по этому поводу фраза одной знакомой русской парижанки. Он улыбнулся приятным воспоминаниям. Как-то весной он договаривался с ней об утренней деловой встрече. Хотелось побеседовать в неформальной обстановке, поэтому встал вопрос о выборе соответствующего кафе. Одним из главных критериев для них обоих оказался вкус и аромат подаваемого кофе. Встреча прошла удачно. И его любимый эспрессо по-итальянски, крепкий и насыщенный, с густой и бархатной, но одновременно мягкой и нежной пенкой, был великолепен. Николай любил и кофе по-восточному. Но это дома, в спокойной атмосфере, колдуя и вкладывая в приготовление напитка свою ауру, свои фантазии, свою энергетику. Кухня – это место для священнодействования. Всуе туда лучше не заходить – ни удовольствия, ни пользы от пищи не получишь, в этом он был абсолютно уверен.

Сегодня ему предстояло мысленно пробежаться по всем годам своей предпринимательской деятельности и уточнить те выводы, которые он сделал на основе последних лет реализации проданного проекта. И еще определиться с планами на ближайший месяц. Точнее – на двадцать восемь дней. Задание на день самому себе.

Мысль постараться изменить судьбу, выстроить по-другому собственную жизнь пришла Николаю несколько лет назад в такой же точно ситуации. Он сидел в этом же самом кафе на своем любимом месте около окна, не торопясь смаковал жгучий эспрессо, запивая маленькими глотками холодной и вкусной воды.

В первый месяц осени природа как будто съежилась после летней теплой постели под легким прохладным душем-дождем. Впереди было короткое бабье лето — как время вкусного горячего завтрака, и долгая зима — как один большой трудовой день.

Мысли хаотично мелькали в голове, неожиданно возникая и куда-то быстро исчезая.

Николай смотрел в окно на озирающихся, деловитых, измотанных, счастливых, сосредоточенных, влюбленных, таких разных и одновременно таких одинаковых, пробегающих и медленно проходящих мимо окон кафе людей. Каждый проносил перед его глазами кусочек своей жизни, своей судьбы.

«Мои мысли — как эти люди за окном, – почему-то тогда подумалось ему. — Все разные и каждая сама по себе. А мои желания? А мои действия? Как я живу – слепо следуя за своими хаотичными действиями? Или мои действия реализовывают мои желания? Значит ли, что все то, чего я достиг, — лишь удачное стечение обстоятельств? Чего я хочу по-настоящему? Что же тогда в моих силах, что же является непосредственно моей заслугой, в чем моя миссия перед самим собой? Чего я добился к сорока годам?».

И словно в подтверждение правильности вычислений Николай посмотрел на любимые швейцарские часы на левой руке. Уже тогда этим часам было немногим меньше десяти лет. Высокотехнологичное сапфировое стекло и керамика выглядели точно так же, как в тот день, когда Николай с любимой женщиной прогуливался по Тверской и случайно зашел в небольшой магазинчик часов на Пушкинской площади столицы. Продавец (слава мастерам продаж!), взглянув на японские часы Николая, негромко заметил, что, дескать, такой импозантный молодой человек и в таких часах… И тут же достал и открыл квадратную, обтянутую кожей коробочку стального цвета.

– Вот, – добавил он, — космические материалы и передовые технологии! Не разбить, не покарябать! Точность и надежность – швейцарские!

Николай взял в руки чудо передовых швейцарских технологий и понял — это ЕГО часы. С тех пор он с ними не расставался. И хотя уже давно мог себе позволить поменять эти, по теперешним меркам не супердорогие для его положения часы на более эксклюзивные, но память о той яркой и страстной любви, а главное, ощущение какой-то родственности в этом предмете не позволяли Николаю до сегодняшнего дня сменить их. Часы и теперь выглядели стильно, элегантно и достойно. Но роль выполняли скорее ритуальную, ибо и на лэптопе, и на смартфоне, которые всегда под рукой, время высвечивалось в любом формате.

Как будто убедившись по часам, что ему действительно «стукнуло» сорок, Николай осознал всю глубину проблемы. От этого стало неуютно и даже слегка передернуло. Чего, казалось бы?! Он — провинциал — уверенно закрепился в нынешней столице бывшей Российской империи, в которую стремятся попасть миллионы. Уютное дорогое кафе, куда «уважаемые москвичи и гости города» (брендовая фраза зазывал — туристических агентов, ее слышит каждый проходящий по Красной площади) могут позволить себе ходить только по большим праздникам (да и то не все), для него — рядовое место отдыха. Прикид и аксессуары — опять-таки недешевые. И обожаемый спортивный автомобиль, который мгновенно откликается на каждый импульс желаний владельца, словно верный боевой конь, стоит под окнами кафе. И элитная квартира в престижном районе с приличными, хотя порой и пафосными соседями – известными широким кругам футболистами и телеведущими, и авторитетными в узких кругах военачальниками и темными личностями. И время есть о себе подумать, о смысле жизни или просто расслабиться. И вроде бы все есть. Чего жалиться?! И в то же время ощущение какой-то хаотичности и неуправляемости бытия, ощущение щепки, несущейся и подчиняющейся безудержной власти бурлящего и набирающего силу от тающих сугробов весеннего ручья. Или это все-таки и есть Он – тиражируемый гламурными изданиями кризис среднего возраста?

С тех пор периодическое возвращение в первоначальное состояние стало для Николая необходимым. Это был своеобразный якорь, стартовая линия, точка отсчета его ДРУГОЙ жизни. Его НОВОЙ жизни, выстроенной так, как виделось и желалось ему. С достижением тех результатов в бизнесе и в те сроки, что определял непосредственно он. Определял сам для себя и неизменно в последние годы достигал поставленных задач. «Ничего личного, это всего лишь бизнес» — еще одна фраза из какого-то культового классического гангстерского боевика, которая всплывала в памяти всякий раз, когда накатывала усталость, появлялось желание расслабиться или когда он чувствовал, что втягивается в работу по инерции, по старинке, ради процесса. Почему-то именно с помощью этой фразы он успокаивался и вновь концентрировался на ключевых целях.

Николай полюбил это кафе еще с тех пор, когда он – молодой энергичный провинциальный предприниматель из Сибири, прилетал ранним утром в спящую столицу, а встречающие партнеры по одному непростому с точки зрения взаимоотношений между акционерами бизнесу — вальяжный чеченец Амирхан и эмоциональный бывший спецназовец чех Милан – везли его завтракать на понтовом малиновом шестисотом «мерседесе» Амирхана в это круглосуточно работающее уютное заведение старой Москвы. Кафе было небольшим. Барная стойка располагалась в центре зала, давая возможность барменам быть в близкой зоне желаний посетителей. Посуда, неизменно подобранная со вкусом, гармонировала с оформлением столиков и доставляла эстетическое наслаждение. Кухня была европейская и весьма достойная. И только в последнее время, следуя модным тенденциям, появилось суши-меню, а вдобавок к нему молодой смуглый повар с раскосыми глазами, олицетворяющий, видимо, по замыслу хозяев кафе, азиатское начало нововведения, но не знающий ни одного слова ни на одном языке, кроме русского. Но главное – здесь всегда были и есть очень вкусные круасаны и кофе!

Вибрация смартфона вывела Николая из состояния задумчивости. Беспокоила из офиса его персональный помощник – директор службы поддержки оперативного управления Светлана Александровна.

— Николай Константинович, здравствуйте! Отвлеку на пару минут. Из Ванкувера пришла электронка с предложением о сотрудничестве. С моей точки зрения – стоит обратить внимание. Когда вам будет удобно взглянуть?.. И когда планируете быть в офисе, чтобы собрать совещание с топ-менеджментом?.. Да, и генеральный «АгроИнТеха» что-то хотел обсудить, уже дважды звонил.

Голос у нее был низкий и всегда ровно-спокойный, как и характер. Это сильно импонировало Николаю. Когда вокруг все бурлит и клокочет, словно проснувшийся вулкан, именно такая манера поведения ключевых сотрудников не позволяет «раскачивать лодку» его дела.

Светлана Александровна была суперпрофессионалом, и к тому же яркой красивой смуглой шатенкой с умопомрачительно выразительной фигурой, холодным рассудком, железным характером и темно-карими, почти черными глазами, которые, казалось, видят каждого насквозь. Сердца мужчин начинали неровно биться, когда они видели эту женщину. И это тоже импонировало Николаю, играло на формирование его имиджа, а значит, помогало делу. Не каждый руководитель способен подбирать и удерживать таких людей в своей команде. Да и от излишне назойливого стороннего женского обожания она его периодически спасала. Редкая претендентка на его внимание находила в себе силы конкурировать с ней даже заочно по телефону.

«Видимо, переживает генеральный „АгроИнТеха“ сильно, – мелькнула догадка. — Хотя ведь знал, что момент продажи компании и смены акционеров наступит неизбежно. Я об этом ему сообщил еще на собеседовании при приеме на работу. Но кивнуть головой в надежде получить хорошее место — это одно, а принять для себя, что событие свершилось, будучи уже генеральным директором — совершенно иное».

— Завтра буду, как обычно, в восемь утра, – ответил Николай. — В восемь пятнадцать жду от вас предложения по плану на день. В восемь тридцать созвонимся с генеральным «АгроИнТеха». В девять, как и планировали, соберем совет по развитию с повесткой по технологиям дистанционного управления. Да, и не забудьте уточнить в фитнес-клубе, когда у них все-таки появится давно ангажируемый тренер по у-шу? Хотя… не стоит уточнять, уже не имеет смысла, мои планы изменились.

Он не любил долго разговаривать по телефону. Более того, длинные вымученные разговоры Николая раздражали. Его глубоким убеждением было, что максимум за три минуты всегда можно обсудить все вопросы — как делового плана, так и личного характера. Его манера телефонного общения нравилась не всем. Особенно сложно было принять ее дамам. И на почве разных телефонных ожиданий с любимыми или просто знакомыми женщинами у него неоднократно происходили размолвки. С мужчинами было проще – с ними Николай особенно не церемонился: умный – да поймет, а с дураком лучше расстаться раньше.

Светлана Александровна досконально знала привычки шефа, и поэтому телефонный разговор занял не две, а максимум одну минуту.

«Итак, вернемся к планам, — Николай отпил кофе и посмотрел в окно. — Задание на сегодня: я должен прокрутить в памяти и проанализировать весь предпринимательский период своей жизни, соотнести полученные выводы с выводами периода развития проданного семенного бизнеса и зафиксировать все отклонения от задуманного, все удачи и все просчеты. Завтра день отдам офисным заботам. В среду-четверг надо куда-нибудь улететь отдохнуть на десять дней. Кстати, с местом отдыха необходимо определиться обязательно сегодня. Два дня на акклиматизацию после отдыха и на решение бытовых проблем. Итого – пятнадцать дней. Потом пару недель на подготовку бизнеса для дистанционной работы с ним, сборы и вылет в Канаду».

Не мало ли между несколькими годами напряженной работы и неопределенностью начала жизни в другой стране?

«Нормально», — успокоил себя Николай и, не став допивать остывший эспрессо, заказал новый.

Водка должна быть ледяная, а чай и кофе – обжигающе горячими, это было еще одним стойким убеждением внешне скромного, но уверенного в правоте своего выбора российского валютного миллионера.

Николай взглянул на наручные часы: солнечные лучи отражались от небольшого стального цвета квадратного циферблата, и разглядеть миниатюрные стрелки такого же цвета было сложно. Достал и включил лэптоп. Компьютер долго жужжал и щелкал, загружая программы и раздражая медлительностью и капризностью, потом еще так же неохотно синхронизировался со смартфоном. Эмоционально высказав про себя пожелания технике и программному обеспечению, Николай начал неторопливо перелистывать записи последних лет. Задачи, заметки, дневник, календарь… Открыл краткий семилетний план своей бизнес-жизни, начатый на этом же месте около шести лет назад. Если выразиться точнее, краткое описание ви́дения этих лет и план своих действий, позволяющих из эмоционально возникшего желания изменить судьбу создать наступившую реальность.

Вспоминая прошлое, захотелось коньяка. Он посмотрел на барную стойку. Свой любимый «Ричард Хеннесси» увидеть, конечно, не надеялся, а вот «Хеннесси XO» стоял в общем ряду бутылок водки, рома, виски, самбуки, каких-то ликеров и почему-то затесавшегося среди них оздоровительного сибирского бальзама. «Занятно, – мелькнуло в голове. – Не пьем, лечимся! – Николай улыбнулся крылатой фразе. – XO так XO, тоже очень неплохо».

Бармен уловил взгляд задумчивого посетителя и быстро, но без суеты оказался рядом.

— Сто грамм «Хеннесси XO», пожалуйста.

— Со льдом?

— Без всего.

«Умничка, – оценил Николай бармена, – квалифицированный товарищ. Вроде и невзрачный внешне. Хотя, наверное, бармены, как и разведчики, не должны выделяться из толпы. И желания улавливает, и не суетится, и коньяк со льдом предлагает. Не часто это можно услышать от барменов. Виски со льдом – этим никого не удивишь, скорее наоборот. А вот коньяк со льдом…»

Николай не разделял мнение уважаемого им Жиля – потомка и управляющего бизнесом семьи Хеннесси, что лед мгновенно раскрывает утонченные привкусы и ароматы восхитительного напитка. Ему все равно нравился коньяк, слегка согретый в бокале ладонями. Это дитя виноградной лозы, земли и солнца как будто оживало, когда вновь ощущало тепло человеческих рук. Да и разбавлять древесные ноты и тонкий привкус корицы купажа сотни старейших коньячных спиртов тающим льдом неконтролируемого происхождения, особенно полученным из российской водопроводной воды, Николаю казалось просто кощунственным: «Экскьюзе муа, месье Жиль, не убедили».

Легкое пощипывание коньяка на языке, приятное тепло в груди. Пошло-пошло-пошло… Он посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы, на «прикормленном» годами месте профессиональная нищенка – «калека от рождения» – бездарно отрабатывала свою роль. Народ на удивление верил, останавливался и, стыдливо отводя глаза, совал ей деньги, словно пытаясь таким образом освободиться от собственных скрытых грехов. Хотя если приглядеться, и движения больного человека аферистка воспроизводит не точно, и глаза нагло-сытые, и из-под лохмотьев проглядывает качественная брендовая одежда. Да кто ж на бегу такие нюансы разглядывать будет?! А вот замусоленная хендмейд-картонка с намалеванным цветным карандашом страшным диагнозом бросается в глаза сразу. Подавать калекам и нищим – это в крови русского народа, своеобразная дань национальным традициям. Да только нынче настоящие убогие и нищие не имеют возможности занять столь доходные «рабочие» места в центре Москвы. Суперприбыльный рынок душевного сочувствия и «чем можем» помощи профессионально организован и жестко поделен криминальными группировками. В газетах об этом постоянно пишут, по телевидению регулярно рассказывают. А внучатые потомки сына турецкого поданного Оси Бендера живут, и бессмертное дело его по сравнительно честному изыманию денег процветает. Или так современное поколение откупается от убогости собственной души?

Миллионы бегущих людей… Трудовые будни мегаполиса… Каждый выживает как может.

Странного вида мужчина с отрешенным взглядом и взъерошенными волосами вошел в кафе, быстро прошелся по залу, ни на кого не глядя, разложил на каждый столик по флаеру и, не задерживаясь, вышел на улицу. На небольшом листке бумаги типографским крупным шрифтом были напечатаны слова, принадлежащие святому апостолу Павлу: «Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах».

Николай несколько раз медленно перечитал текст, задумчиво посмотрел вслед неожиданно появившемуся и также неожиданно исчезнувшему необычному человеку и набрал на смартфоне номер мобильного телефона руководителя юридического департамента своего холдинга.

– Слушаю, Николай Константинович? – практически мгновенно раздался в трубке голос юриста.

– Приветствую!

– Добрый день.

– Помните, мы с вами не так давно обсуждали тему создания трастов* и благотворительных фондов?

– Да, конечно, помню.

– Давайте перейдем к стадии реализации. Начинайте прорабатывать документы по созданию одного траста и одного благотворительного фонда.

– В каких юрисдикциях, с каким капиталом и какими стратегиями?

– Траст с капиталом в сорок миллионов евро в… Швейцарии. Цели – поддержка инновационных технологий и малого бизнеса в семеноводстве. Ну и поддержка семьи Виктора Дмитриевича. Декларировать последнее, естественно, не нужно.

– Понятно.

– Благотворительный фонд с аналогичным капиталом в… Давайте в Люксембурге зарегистрируем, хорошо? Ну а цели… развитие навыков и талантов детей и молодежи, поддержка больных и пожилых людей. Сформулируйте только почетче.

– Ясно. Конечные бенефициары*, прозрачность владения трастом и фондом?

– Конечным бенефициаром в обоих случаях буду только я. С прозрачностью… Полная непрозрачность. Я понятно высказался?

– Абсолютно. Сделаем в лучшем виде. Что-то еще?

– Пожалуй, нет. Завтра подойдите ко мне после обеда с проектами.

– Обязательно.

«Н-да… Немного не дождался ты, Виктор Дмитриевич, царствие тебе небесное, – с горечью вспомнил партнера Николай. – За деньги не переживай, доля твоя на благие цели будет расходоваться и на семью твою. Равными партнерами мы входили в бизнес, равными суммами от его продажи и людям помогать будем. А вот анекдотов твоих мне порой не хватает… Что поделать, все мы смертны… Спи спокойно, партнер…»

Николай снова взглянул на смартфон. Мессенджер молчал – Собеседница уже спала, в Сан-Франциско наступила ночь. Он снова улыбнулся воспоминаниям их необычного знакомства в этом самом кафе как раз в тот момент, когда у него появилось желание изменить жизнь.

«Красивые глаза», – автоматически тогда подметил Николай.

Через два столика от него внимательно смотрели в его сторону красивые зеленые женские глаза. Вроде бы на него и вроде бы сквозь него. На вид хозяйке этих глаз было не более тридцати лет. Длинные и пушистые ресницы придавали взгляду интригующую загадочность и бездонную глубину. «Интересно, ресницы свои или искусственные?» – подумалось ему.

И тут же про себя развил тему: «А грудь и губы силиконовые? А ногти – наращенные? А глаза? Это естественный цвет или линзы?» Глядя в эти большие бирюзового цвета глаза, словно отражающие меняющийся цвет океанических волн вокруг знойного тропического острова, он улыбнулся своим критическим мыслям и одновременно хозяйке взгляда. Она слегка наклонила на бок голову и в ответ чуть приподняла бокал красного вина.

«Чувствует себя уверенно», – отметил он.

До того момента Николай ее в кафе не видел – такие глаза невозможно забыть. «Вряд ли из провинции, слишком уверенная и спокойная. Одета со вкусом. Из Питера? Возможно… но что-то отличает ее манеру одеваться от российской. Скорее всего, часто бывает за рубежом, – он любил разгадывать судьбы незнакомых людей, но тут же прервал свои исследования: – Сегодня мне не до вас, привлекательные глаза! Если судьба нам познакомиться, обязательно увидимся еще». Это мысленное сообщение он и послал девушке. Судя по выражению ее лица, она мысленно послала ему такое же.

Подошел официант и извиняющимся голосом негромко произнес, что в связи с неожиданной налоговой проверкой кафе закрывается, кофе и коньяк – за счет заведения в качестве компенсации за причиненные неудобства.

Николай неторопливо шел по улице, жмурясь от яркого солнца и рассматривая витрины магазинов и ресторанов. Его внимание привлек небольшой магазинчик с двойной «шлюзовой» дверью и неброской вывеской «Продажа и покупка швейцарских часов».

Внимательно изучая часы Николая, сидящий около входа в углу за маленьким столиком эксперт-скупщик довольно покачивал головой.

– Настоящие! Вот посмотрите, какой формы головки винтиков… Китайцы пока такие сделать не могут. Зачем, если не секрет, продаете такое богатство?

– Нет времени разглядывать маленькие стрелки, – неохотно пояснил Николай. – Да и летаю часто, мне удобнее иметь хронограф с разными часовыми поясами.

– Разумно, разумно, – снова покачал головой скупщик и достал из кармана деньги. – Устроит? Не для перепродажи беру, а для своего друга, он давно у меня такие просит.

– Удачи другу! – Николай взял деньги и перешел к прилавку с часами.

– Я все слышала, – продавщица улыбнулась голливудской улыбкой. – Подобрала специально для вас!

На витрине лежала открытая большая коробка-шкатулка из темного дерева с макетом яхты и хронографом с позолоченным круглым циферблатом.

– Специальный ограниченный выпуск в честь юбилейной гонки яхт на Женевском озере. Всего один экземпляр пришел, – почему-то понизив голос, добавила она.

Часы удобно сидели на руке.

– Заверните! Точнее, я не буду их снимать, давайте просто оплачу.

Довольная быстрой сделкой, продавщица, немного суетясь, быстро, пока он не передумал, упаковала коробку в фирменный пакет.

Примерно аналогичная сцена произошла чуть позже через дорогу в магазине компьютерной техники.

– Желаю поменять железо с программным обеспечением от Билла Гейтса* на…

– Комплект с программным обеспечением от Стива Джобса*! – подмигнув продолжил фразу Николая менеджер зала – молодой веселый рыжеволосый парень с густо усыпанным крупными веснушками лицом. – Я вообще удивляюсь, как вы, такой с виду продвинутый мужчина, до сих пор пользовались отстойными реликтовыми разработками. С ними же невозможно нормально работать.

– Ну и, пожалуй, последнее обновление на сегодня, а потом поеду домой заниматься анализом и выводами, – шепотом произнес Николай, протискиваясь с портфелем и тремя объемными пакетами в узкую дверь небольшой старинной церквушки. Массивная золотая сережка из левого уха с гравировкой на английском языке «Дом там, где твое сердце» звонко упала на дно ящика для пожертвований на приобретение оборудования для опекаемой приходом больницы.

Часть 2

1

Это произошло в год, когда в казавшейся несокрушимой коммунистической империи – Союзе Советских Социалистических Республик – робко повеяло ветром перестройки. Волею судьбы Николай оказался в первых рядах строителей капитализма. И не потому что был тайным поклонником антагонистической коммунистическим идеалам системы рыночной экономики, а потому что, имея на руках двух маленьких симпатичных дочурок – погодок-кровинушек, мотался со своей молодой семьей, словно с цыганским табором, по различным негостеприимным и безразличным к его проблемам жилищам. И надежды на свой собственный очаг, полученный от государства, в обозримой перспективе (а иного в то время просто и быть не могло) не существовало практически никакой. Точнее, надежда была. Но к этому моменту его дети должны были бы уже учиться на последнем курсе университета, что не грело абсолютно и не придавало никакого жизненного оптимизма. По образованию Николай был гидрогеологом. Окончил с отличием нефтегазовый институт. Лето проводил на полевых работах на северах. Зимой занимался камералкой*, написанием отчетов и кандидатской диссертацией. Жизнь текла предсказуемо. И от этой предсказуемости было тяжелее всего. Впереди маячили либо полная карьерная и материальная безнадега, либо неизбежные многочисленные ступеньки карьерной лестницы, которые необходимо методично пройти, а порой незаметно для части окружающих и проползти. По дороге через кого-то цинично перешагнуть, а то и столкнуть в пропасть конкурента с узкой тропинки карьерного роста, прикидываясь перед начальством преданейшим простачком. И в итоге через много лет почувствовать определенную степень свободы и самодостаточности – если, конечно, к этому моменту еще не атрофируются чувства самоуважения и собственного достоинства. По пути необходимо измудриться написать кандидатскую и докторскую диссертации, которые нужно защитить не потому, что распирает от желания донести СВОЕ слово собратьям по науке, а потому что без этой формализации собственных и систематизации чужих мыслей всерьез воспринимать тебя как специалиста никто не будет. Хотя и быстро защититься никто не даст – перспектива появления молодого ученого и энергичного руководителя не радует большинство зрелых и престарелых оппонентов и сотрудников. Потенциальный конкурент никому не нужен. А дальше скука. Изо дня в день ритуальные чаепития и перекуры с бесконечными пустыми разговорами коллег, смирившихся с неизбежным однообразием жизни и состязающихся в своей посредственности, проблемности и несчастливости. Тоскливая предсказуемость каждого дня…

Однажды ночью Николай неожиданно проснулся и понял – в жизни надо что-то менять. Прямо сейчас. Надо начать строить жизнь своими руками. Надо, чтобы жизнь стала интересной. Надо банально заработать деньги и купить кооперативную квартиру для семьи. И все это надо начинать делать срочно.

С утра он был в приемной областного комитета второй по влиянию общественно-политической организации в СССР – Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи, а сокращенно ВЛКСМ.

Они были знакомы со вторым секретарем обкома ВЛКСМ еще со студенчества. Одним из первых в городе Николай начал проводить не понятно как просачивающиеся через железный занавес и прочно закрепляющиеся на почве советской действительности дискотеки. Материальную поддержку ему под это музыкально-социальное нововведение предоставил продвинутый директор одной пригородной автобазы. Числился Николай в штате этого скопления грузовых автомобилей разных марок и предназначений автомехаником. Главной задачей диджея-автомеханика было веселить служивый люд на профессиональных и народных праздниках. А в перерывах между общественными гуляньями периодически после занятий в институте появляться в студии, расположенной над въездом в автобазу в переходе между двумя крыльями офисного здания, и поддерживать беседу с шефом на разные не относящиеся ни к музыке, ни к автомобильной сфере темы. Говорили обо всем, по принципу «приятно поговорить с умным человеком». Правда, музыкальный дискоавтомарафон продолжался недолго. Директора автобазы вскоре за что-то посадили, а новое начальство Николая сразу уволило, даже не познакомившись. Видимо, перспектива оборудования хорошей музыкальной техникой собственного дома была для них важнее музыкально-танцевально-духовно-телесного сплочения коллектива. Однако до этого неприятного события Николай успел стать известным в городе шоуменом, проводил суперпопулярные дискотеки в городском танцевальном зале, продвинутых ресторанах и барах и даже выиграл первый городской конкурс дискотек. Так вот председателем жюри на этом конкурсе как раз и был второй секретарь обкома ВЛКСМ. Там они и познакомились.

– Предлагаю создать в городе молодежное музыкальное кафе и сделать его центром культурного отдыха и воспитания хорошего музыкального вкуса! – без долгого вступления предложил второму секретарю Николай, ворвавшись в его кабинет ровно в восемь ноль-ноль утра.

– Тема интересная! – быстро среагировал второй и, на секунду задумавшись, предложил: – В центре города стоит кафе, директор очень энергичная молодая женщина, сейчас выходит из декретного отпуска и планирует заняться ремонтом заведения. Я вас познакомлю, подумайте вместе, что из вашего союза может получиться, а потом определимся.

Не успел Николай встретиться с директором кафе, как вечером того же дня раздался звонок от второго:

– Зайди завтра, есть тема для размышления.

Тема оказалась действительно весьма интересная, хотя и неожиданная.

В конце восьмидесятых годов двадцатого века в недрах молодежной идеологической структуры по наставлению «старшего партийного товарища» забродила идея о создании хозрасчетных молодежных организаций. Естественно, под эгидой и мудрым руководством комсомола. Идея зрела. Проблем с кураторами на местах не было – первыми лицами организаций по статусу были определены заведующие какими-либо отделами территориальных комитетов комсомола. А вот «что» и «как» делать дальше – никто не знал. В сей ответственный момент Николай случайно и попался на глаза второму секретарю – в нужном месте и в нужное время.

– Есть встречное предложение, – так же, как вчера Николай, безо всякого вступления выложил сходу второй. – Мы думаем о создании хозрасчетной молодежной организации, которая могла бы объединить инициативную молодежь нашей области и дать дополнительный импульс развитию ее научного и творческого потенциала. И все это – не в ущерб основной работе, а в свободное время. У молодежи появится возможность более полной самореализации. Польза и молодежи, и обществу! Что думаешь?

– Хорошее дело, – Николай быстро анализировал сказанное. – Вы хотите, чтобы наше музыкальное кафе стало частью этой организации?

Второй внимательно смотрел на Николая.

– Я хочу, чтобы ты стал заместителем руководителя этой организации, – медленно и утвердительно произнес он.

Через год в Союзе молодежных инициатив – так Николай со своим непосредственным руководителем-куратором, а по совместительству комсомольским вожаком среднего звена назвал новую организацию, работало уже несколько сотен человек. Создавались временные трудовые коллективы в самых разных сферах деятельности, привлекались талантливые молодые и не совсем молодые, но высокопрофессиональные специалисты. Почувствовав свежий ветерок перемен, в обществе начали осторожно проявляться инициативные личности, предпринимательскую энергию которых явно сковывала существующая советская действительность. На эти предпринимательские ростки Николай и сделал ставку. Не зная азов ведения бизнеса – этого в СССР практически не знал никто, не прочитав ни одной книги по теории управления – этих книг в продаже просто не было, интуитивно Николай ощутил, что объять необъятное и самому держать руку на пульсе сотен договоров нет ни возможности, ни целесообразности. И самое главное – уже прошел стартовый азарт. Гораздо интереснее стало другое – создание такой системы, которая, родившись однажды, могла бы саморазвиваться. Сотворение такого бизнес-организма, который бы рос, превращаясь из неуклюжей и неоформившейся субстанции в умное, сильное и красивое творение – дело. Его ДЕЛО.

Через два года Союз молодежных инициатив представлял собой интуитивно сформированный холдинг, объединяющий пятнадцать условно самостоятельных организаций, спектр деятельности которых ограничивался только фантазией инициаторов – от продюсерских музыкально-театральных центров и литературных студий до строительной компании и нефтяной биржи. Статьи о новом начинании не сходили с полос региональной печатной прессы. Николай стал местной телезвездой, постоянно востребованным гостем разнообразных программ. На банковских счетах организации начали аккумулироваться серьезные финансовые ресурсы, равные в эквиваленте миллионам долларов. Но успешная выскочка-инициатива не могла не вызвать негативной реакции все еще отчаянно цепляющейся за свое обреченное существование партийно-номенклатурной системы.

2

Дважды Николая «раскулачивали». И оба раза на заре его трудовой предпринимательской деятельности. Эти уроки жизни многое дали Николаю для понимания выстраивания бизнеса, полученный опыт не единожды уберег его в опасных ситуациях.

Первый тревожный звонок-предупреждение от внешней среды прозвучал из местного Отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) – карательной структуры, стоящей на защите всенародного добра от своего же народа. Кто-то из руководителей детского дома, в который Николай со своими сотрудниками по велению сердца отвез в подарок автобус игрушек и спортивных принадлежностей, частью сиротского добра поделился со своими родными детьми. Это «случайно» заметили контролирующие органы после соответствующего «постукивания» кого-то из обиженных или обделенных сотрудников детдома. Кроме руководителей детдома, претензию почему-то предъявили солидарно и дарителю, прозрачно намекая, что часть игрушек по какой-то случайности не доехала до места назначения. А одновременно с процессом задавания вопросов была проверена и вся бухгалтерская документация организации за весь период деятельности, что вызвало у Николая смутное человеческое непонимание логики происходящего. Следователь устало разъяснил бесцветным тоном:

– Встречная проверка!

С этого момента Николай на всю жизнь усвоил значение устрашающего понятия «встречная проверка», результаты которой, как он потом понял, могут интерпретироваться весьма широко (в зависимости от истинных целей карательного органа), даруя свободу или наказание, но никак не поощрение или благодарность.

Начав предпринимательскую деятельность, Николай столкнулся с полным отсутствием нормативной документации. В советском обществе еще не было подобных организационных образований, и даже самые смелые фантазеры не мечтали увидеть закон о кооперации. Поэтому для себя и для всех вокруг себя, с кем выстраивались деловые отношения, приходилось разрабатывать принципы и нормы своей, а порой и их деятельности. В этот период знакомая начальница юридического отдела горсовета познакомила Николая с подчиненным ей юристом Александром – колоритной личностью, вызывающей с первых мгновений общения самые противоречивые чувства. Бывший моряк высокого роста, широкой кости, с крупными чертами лица и многочисленными татуировками, выглядывающими даже из-под манжет, сохранивший характерную походку и привычки морской касты, он предпочитал начинать любой диалог трубным обличающим голосом, обрушивая на собеседника шквал аргументированной и эмоциональной критики по любому поводу и без него. Не каждый мог перенести такой стиль общения. Но тот, кто выдерживал первый удар грозового шторма, находил в Александре интересного интеллектуального собеседника, юриста высокой квалификации и просто романтическую личность с большим жизненным опытом. И хотя со свободолюбивым правоведом Николаю не пришлось долго проработать вместе, но на многие годы они сохранили добрые деловые и теплые дружеские отношения. Массу полезного узнал Николай от своего более старшего и опытного юридического советника.

Один из постулатов гласил – либо в организации не должно быть вообще никакой документации, подтверждающей ее экономическую деятельность и структуру управления, либо документация всегда, в любой момент должна быть в идеальном порядке. Промежуточное состояние – неизбежные неприятности и перспектива тюрьмы для руководителей.

В момент проверки ОБХСС Союза молодежных инициатив вся документация организации была в полном порядке. Но комсомольские вожаки на всякий случай во время проверки перевели все свободные денежные средства на счета комсомола, где они по умолчанию и растворились.

Второй раз предупреждение пришло, точнее прилетело, в лучших сталинских традициях поздно вечером. Вернувшись к концу рабочего дня из командировки, Николай около восьми был приглашен в кабинет областной комсомольской ревизионной комиссии. Как выяснилось уже в кабинете, для разговора с прилетевшим из Москвы контролером Центрального комитета (ЦК).

— Хороший костюмчик, — вместо приветствия произнесла бесцветная холеная личность, не намного по возрасту старше Николая, но облаченная значительной властью и в очень неплохой импортный костюм серого цвета. — Советую сознаться! Тогда меньший срок дадут.

— В чем сознаться? – внешне спокойно поинтересовался Николай. Он, сколько себя помнил, всегда умел держать удар. Видимо, качество было врожденным, никто и никогда его этому не учил, но очень часто именно оно выручало в жизни.

— На какие деньги куплен костюмчик?

— На честно заработанные.

— И секретарша твоя тоже честно зарабатывает? Больше первого секретаря обкома? Да? И чем она и ты честно зарабатываете?

— Работаем много, вот и зарабатываем хорошо, — Николай с трудом сдержался, не позволив себе резкого ответа.

— Ну-ну, — процедил москвич. — А черешню с рынка по домам ящиками развозите?

— Развозим. По ящику на семью с детьми в сезон. Не на юге ведь живем – вдоль дорог она у нас в Сибири не растет, а детям витамины нужны. Закупаем официально.

— Ну-ну.

«Склизкий и вредоносно-опасный тип», — оценил контролера Николай. Такому не объяснить, что значит зарабатывать своими руками, работать по шестнадцать — восемнадцать часов в сутки без выходных и праздников, придумывать непридуманное, решать нерешаемое, мотаться по вокзалам и аэропортам, деревням и городам, практически не видеть семью. А если объяснить — это конец моему ДЕЛУ и персональные десять лет тюрьмы с конфискацией имущества за слишком заметные трудовые достижения и помощь семьям сотрудников. Если повезет. Годиками тремя-пятью назад этим бы не отделался, можно было бы и «вышку» схлопотать как антисоциальному элементу.

Таких подленьких людишек, как сидящий напротив столичный ревизор, Николай ненавидел на генетическом уровне. Возможно, эта нелюбовь передавалась с клетками крови из поколения в поколение по линии матери: по доносу такого же подонка многодетная и трудолюбивая крестьянская семья была раскулачена и депортирована из солнечной Молдавии в тысяча девятьсот сорок первом году в Сибирь на лесозаготовки. Или по линии отца: на всех старых семейных фотографиях одна половина была отрезана. Изящно одетая, с красивой прической прабабушка осталась на них и в жизни в гордом и молчаливом одиночестве. В семье не было принято расспрашивать про прадедушку. И тем не менее все знали, что был он до революции главой сибирского университетского и промышленно развитого города, владел недвижимостью, типографией и еще чем-то значительным. Что произошло во время и после пролетарского переворота – современные поколения семьи не знали и только строили самые разные предположения, а знающие эту тайну бабушка и прабабушка унесли ее с собой в могилу, так и не поведав любознательным потомкам. Но семейные гены зафиксировали и каким-то образом передали потомкам образы бесцветных серых личностей, которые появлялись без предупреждения в домах по ночам и увозили в «воронках» в неизвестном направлении чью-то любовь. Они пытались прокуренными камерными ночами превратить человека в быдло, легко лишая жизни невиновного, а его семью будущего, ради иллюзорного стадного псевдосчастья кучки мерзавцев-убийц и толпы животных-люмпенов. Кровью и зрелищами расстрелов питалась советская власть на заре ее становления. Слепая лояльность и посредственность стали фундаментами громадной коммунистической империи. Палачи порождали новых палачей. Эффективно управлять экспроприированным добром было некому. Кровавый монстр, рожденный революцией, требовал все новых и новых жертвоприношений для выживания.

Этой же ночью из опечатанного проверяющими офиса Союза молодежных инициатив, находящегося на четвертом этаже охраняемого здания обкома комсомола, загадочным образом исчезла вся документация организации. А на краю города, среди каких-то полуразрушенных строений ярко горел, отблескивая уходящим советским прошлым, большой металлический мусорный контейнер с чековыми книжками, платежками, актами и договорами, которые методично подбрасывал в огонь теперь уже явно бывший руководитель, очевидно бывшей молодежной организации. Лицо Николая, освещенное его горящими трудами, было спокойно и сосредоточенно.

Союз молодежных инициатив перестал существовать. Сотни инициативных и наиболее талантливых людей в очередной раз были лишены агонизирующей советской номенклатурой возможности реализовывать свои таланты и достойно содержать свои семьи. Не оправдав тюремных желаний заезжего партийного функционера и брюзжащий подвывающий гнев местных его сотоварищей, Николай остался на свободе. С опытом и желанием строить новый бизнес в стране, к тому времени уже принявшей закон о кооперации. Дилемма «как жить дальше» для него перестала существовать: глотнув воздух свободного предпринимательства, уже невозможно быть счастливым, загоняя себя в рамки бюрократических государственных организаций или неповоротливых глобальных корпораций.

3

<Пятью годами ранее выхода из семенного бизнес-проекта>

«Или все-таки наступил тиражируемый глянцевыми изданиями кризис среднего возраста?» – задал себе вопрос Николай.

Никакой это не средний возраст! Это средненький образ жизни. Это сопливое всхлипывание тех, кто боится чего-то нового, боится изменить привычный ход событий, обеспечивший сегодняшнее комфортное безынициативное, но одновременно и бесперспективное существование. «Трусость – самый страшный порок», – говорит Иешуа Га-Ноцри устами Булгакова в «Мастере и Маргарите». Именно по причине трусости бывшие дерзкие предприниматели начинают придумывать многочисленные оправдания своей пассивности и подозрительности. Мало ли бизнесменов, сколотивших в молодости состояние, имея хорошие офисы в центре Москвы, коттеджи на Рублевке, приезжают на работу к обеду и делают несколько ритуальных телефонных звонков только с одной целью – чтобы о них помнили? Придумывают для себя причины псевдозанятости и пытаются убедить в этом всех окружающих, и прежде всего себя. Ибо если в это никто не поверит или, что еще хуже, догадается об истинных мотивах фактического бездействия, то жить станет совсем невыносимо. А в итоге, потеряв предпринимательский нюх, вляпываются в авантюрные мыльные супердоходные псевдопроекты, теряют деньги и еще больше озлобляются на мир и себя.

«Меня это устраивает? Хочу ли я быть таким? Смогу ли я жить так?»

Он посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы пара молодых крепких ребят в спортивных костюмах и коротких черных кожаных куртках, судя по характерным движениям пальцев рук, что-то убедительно объясняли безногому опустившемуся существу мужского пола. Видимо, правила ведения бизнеса на «их» территории. Инвалиду вряд ли было больше тридцати пяти, но синюшный от пьянства цвет обезображенного морщинами, синяками и шрамами лица придавал ему вид уродливого человекосущества. Оборванец непрерывно кивал головой и искал бегающими глазами спасительный путь к отступлению.

Под окном кафе остановилась инвалидная коляска. Красивый, подтянутый, с легкой сединой в темных волнистых волосах, хорошо одетый мужчина лет пятидесяти пяти – шестидесяти, в дорогих перчатках, внимательно посмотрел в ту же сторону, что и Николай. Словно почувствовав на себе взгляд, мужчина обернулся. Глаза Николая встретились с глазами состоявшейся в жизни и уверенной в себе личности. Через мгновение он крутанул колеса своего средства передвижения и открыл дверь расположенного рядом с кафе ресторана.

«А вот и наглядный пример выбора, – вывод сформулировался сам собой. – Все очень просто, и не надо мучительно искать аргументы „за“ или „против“. Либо ты ложишься под жизнь, либо жизнь ложится под тебя».

Приняв решение, Николай включил лэптоп и, почти не задумываясь, стал быстро записывать мысли.

4

<План на семь лет>

Первое. Какими ресурсами я сегодня обладаю?

Опыт.

Жизненный опыт. И богатый бизнес-опыт.

«Этого не пропить!» – отметил Николай справа на полях и нарисовал улыбающийся смайлик.

Здоровье.

Вроде, грех особо жаловаться. Возможно, даже лучше, чем в разгар бурной молодости. Но сорок лет – не двадцать, объективный ограничивающий фактор. И хотя Николай точно знал, что может дать фору многим значительно более молодым конкурентам как в спортивном зале, так и в постели, однако усилий на поддержание себя в хорошей форме приходилось тратить все больше.

Способность генерировать нестандартные идеи и видеть скрытые возможности и потребности рынка.

Что есть, то есть. Идеи реализовывал сам, дарил друзьям и недругам, клиентам, партнерам и случайным знакомым. Иногда сожалел об этом. Особенно когда обесценивали хорошую мысль. Но идеи рождались снова и снова, словно неизбежный утренний восход солнца, заставляя забывать о неблагодарных получателях бесценных подарков.

Умение предвидеть конечный результат.

Как это у него получалось, Николай не знал. Но всегда в начале запуска очередного бизнес-проекта в его воображении сама собой возникала объемная «живая» картина желаемого результата всех усилий, последних мгновений реализации проекта, словно какой-то невидимый творец наносил кистью на холст мазки красок-действий разных оттенков и энергетики. Если картинка получалась цветная, с ярким сюжетом и четкими деталями и он мог спокойно ее созерцать, любоваться, будто картиной известного художника в галерее, – значит, проект имел право на жизнь. Если картинка была неясная, смазанная и серовато-буроватых тонов, то проект вычеркивался из списка имеющих право на реализацию.

Безупречная репутация.

Николай подчеркнул уточняющее слово. В памяти всплыл один курьезный случай. Несколько лет назад на одну из его компаний был заказной «наезд» через налоговую полицию. Следователь, отрабатывающий заказ, сидел в одной комнате с другим следователем, семейные финансы которого были переданы в управление Николаю. По рассказу очевидца беседы, на вопрос «наезжающего» коллеги, не боится ли следователь-«вкладчик» за свои финансы, тот спокойно ответил: «Николай всегда возвращает деньги, в любой ситуации». Репутация стоит дороже денег. Именно поэтому у Николая никогда не было серьезных проблем собрать деньги под новый проект.

Команда.

За годы предпринимательской деятельности вокруг Николая сформировалась команда профессионалов, готовая идти за ним в любой бизнес. Это были совершенно непохожие друг на друга люди, разного уровня образования, возраста и вероисповедования. Но объединяло их одно – они фанатично доверяли Николаю. Их вера в тяжелые моменты открывала ему второе, третье и все последующие дыхания, даже когда от напряжения и дышать, казалось, сил нет.

Финансы.

Кое-что, конечно, имеется в резерве, но для масштабного проекта явно недостаточно.

Николай сознательно не стал разделять свои личностные возможности и деловые ресурсы, почему-то подумалось, что в данный момент они для него являются равноправными частями сложного механизма «стартового комплекса». Задача у этого «комплекса» только одна – преодолеть силу притяжения традиционного уклада его жизни и вывести судьбу на новую желанную орбиту.

Он взглянул в окно, словно сравнивая свои конкурентные преимущества с мелькающими образами незнакомцев: «Не-пло-хо. Совсем неплохо! А теперь главная задача – материализовать мои возможности и желания».

Ксения перебирала в уме результаты командировки в Россию – интенсивной работы последних трех недель. До вылета самолета оставалось несколько часов. Вещи в отеле были упакованы еще с утра. Чашечка белого чая «инь чжень» и бокал красного чилийского вина Хиллмор Аседор дель Мундос Мерло прекрасно дополняли вкусовые достоинства друг друга. Ксения рассеянно оглядывала уютное кафе, стараясь не акцентировать взгляд на посетителях.

Впереди был длинный перелет, вернее, череда длинных перелетов и переездов. Сначала на самолете из Москвы через Мюнхен до Монреаля, где запланированы две встречи с серьезными частными инвесторами. Из Монреаля на день необходимо съездить на поезде в Квебек-Сити – познакомиться с очень интересными и успешными ребятами-программистами, обсудить с ними критерии отбора IT-проектов. Далее национальный канадский авиаперевозчик обещал с комфортом доставить в Ванкувер на ежегодный форум североамериканских венчурных инвесторов. И уже из Ванкувера последний перелет в ставший родным Сан-Франциско.

Публика в кафе не представляла особого интереса, за исключением недалеко сидящего перед Ксенией мужчины. Внимание привлекали естественность и раскованность его поведения – видно было, что он не впервые здесь да и не сильно обращает внимание на окружающих, и напряженная работа мысли, которую выдавали умные проницательные глаза и решительные движения.

«Скорее всего, ему около сорока, – оценила Ксения, – хотя выглядит лет на тридцать с небольшим. Выдает легкая седина на висках. Явно не профессиональный спортсмен, но в неплохой форме. Не чиновник, это точно. Больше похож на бизнесмена. Чем-то сильно озадачен, возможно, каким-то серьезным проектом или идеей».

Словно уловив ее мысли, мужчина неожиданно взглянул на Ксению и улыбнулся ей. Слегка растерявшись, она приподняла бокал и непроизвольно улыбнулась в ответ.

«Теперь о желаниях… – Николай открыл новый лист. – ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ, – эти два слова он выделил заглавными буквами и полужирным шрифтом, – через семь лет моя жизнь должна представлять из себя…» И тут же быстро стер это правильное по сути начало описания желаемого образа своей жизни, классической технологии формирования VISION, описанной в многочисленных кейсах различных бизнес-школ. Крупными буквами в центре страницы, уверенно ударяя пальцами по клавиатуре, Николай напечатал, словно высек на скале своей судьбы:

ХОЧУ ЖИТЬ ТАК, ЧТОБЫ УХОДЯ В МИР ИНОЙ МОЕЙ ПОСЛЕДНЕЙ МЫСЛЬЮ БЫЛО: Я СДЕЛАЛ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ НАХОДИТЬСЯ В ГАРМОНИИ С САМИМ СОБОЙ.

Простота и категоричная неоспоримость этой фразы заставили Николая непроизвольно вздрогнуть. Резко отодвинувшись от лэптопа, он встал и быстро обошел вокруг столика. Двое бурно беседующих по соседству мужчин как-то разом замолчали и удивленно посмотрели на него. Он не заметил этого. Если бы сейчас кто-то попытался обратиться к нему или дотронулся до него, он бы тоже не заметил. В верхней части груди Николая что-то напряглось, похолодело и замерло. «Вот! Вот ради чего стоит жить! Ведь знал же это я всегда! Хотел этого. И даже часто советовал другим. Говорил, знал, хотел, но не принял для себя как закон, как основную мотивацию жизни, как критерий всех своих больших и малых поступков. Не ради того, чтобы заработать много денег. Не ради того, чтобы получить от общества признание и почитание. Не ради того, чтобы достичь высокого социального статуса. Но ради себя как такового, как человека, живущего на Земле! Ради своих идеалов и принципов, которые сформировали мою личность к этому времени так же, как кровеносная и костная системы сформировали мое тело. Ради достижений и потерь, которые, как зарубки затворника на стене одиночной камеры, отмеряли вехи моей жизни. Ради тех людей, которых я любил и люблю, уважаю, ненавижу или считаю пустым, а то и вредным недоразумением. Ради всех своих товарищей и недругов. Ради любви. Ради смысла жизни. Ради самого себя».

Скорее механически, чем осознанно, Николай слегка прикоснулся губами к кофе, склонился над компьютером, и на экране стали проявляться желания, которые обязаны были теперь стать его реальностью.

Первое. Все мои действия – в бизнесе и в личной жизни – впредь будут максимально подчиняться реализации моих ценностей и основных задач.

К о м м е н т а р и и. Я не навязываю свой образ жизни окружающим, никто не вправе навязывать свои представления об образе жизни мне.

Второе. Ближайшие пять-семь лет я буду вести бизнес в России. Параллельно устанавливать связи с зарубежными контрагентами и искать перспективных партнеров вне России.

К о м м е н т а р и и. В мире масса возможностей. Стоит ли ограничиваться одной условной территорией? Плюс важна минимизация монострановых рисков.

Третье. В ближайшие годы я должен получить вид на жительство в одной из самых благоприятных для проживания и ведения бизнеса стран.

К о м м е н т а р и и. Дети и внуки советских и российских руководителей страны, за редким исключением, живут заграницей. Дети бывших советских лидеров – преимущественно в США, в «империи зла», с которой яростно боролись их отцы и деды. Будучи яркими представителями неяркого многомиллионного американского среднего класса и занимаясь литературной и преподавательской деятельностью, они пытаются донести до современного мира личностный взгляд на неординарные образы своих предков, зарабатывая ежедневным трудом на хлеб насущный. Российские отпрыски псевдодемократов предпочитают Англию и изредка Австрию. Из Англии и Швейцарии удобнее управлять своими засекреченными финансовыми империями, неожиданно возникшими за пределами России у бывших преподавателей физкультуры, журналистов и представителей других гуманитарных профессий, которые никогда не занимались бизнесом. Принадлежащие им де-факто кипрские компании, акционерами которых являются оффшорные компании с Британских Виргинских островов, акционеры которых в свою очередь уже не раскрываются, делают невидимыми для посторонних глаз личные многомиллиардные состояния российских подданных, имеющих вопреки законодательству еще и гражданства иных стран. Они непрерывно отсасывают из молодой России все новые и новые миллиарды долларов, фунтов стерлингов и иную конвертируемую валюту, обрекая «проголосовавший сердцем» и «кинутый» ими доверчивый электорат на бесперспективное существование. Лицемерные органы правопорядка не имеют права интересоваться происхождением капиталов потомков экс коммунистических и новодемократических предводителей по умолчанию. Вертикаль власти строго оберегает свой неприкасаемый клан, сцементированный понятием «лояльность в обмен на возможность воровать». Рядовые же граждане просто не представляют объемов воровства. Зато российские тюрьмы переполнены «колхозниками», укравшими по глупости или от безысходности мешок картошки.

Как можно строить будущее в стране, в которую не верит даже ее элита? Знать ситуацию и поддерживать результатами своего труда и налогами правящий антинародный режим, красивую зарубежную жизнь их семей и приближенных – это преступление по отношению к самому себе и своим потомкам.

Если не получается в зрелом возрасте обоюдной любви с родиной, то иногда любовь на расстоянии – не самый плохой выбор. По крайней мере – безопасно. Ориентир – не чопорная Европа с «забуревшими» соотечественниками.

Четвертое. Права на собственность и основные банковские корпоративные и личные счета пока должны находиться в одном из финансовых центров Европы. И к Азии стоит внимательнее присмотреться…

К о м м е н т а р и и. Тиха украин… российская ночь, но сало-деньги лучше перепрятать :)

Ниже заглавными буквами напечатал:

Я ВЕРЮ, ЧТО СДЕЛАЛ ПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР.

Я ВЕРЮ В СВОЙ УСПЕХ.

Я ВЕРЮ В СЕБЯ.

ДА БУДЕТ ТАК!

«Интересная штука жизнь! Правда?» – вдруг выскочило сообщение на мессенджере от неизвестного отправителя «Собеседница». А подмигивающий смайлик указал на выходящую из кафе незнакомку с незабываемыми глазами, которая в ответ на его улыбку приветственно подняла бокал.

5

Следующим утром Николай проснулся, как обычно, ровно в пять тридцать. Проснулся с ощущением гармонии в душе, полного спокойствия и абсолютной уверенности в правильности своего выбора.

Первые лучи солнца пробивались сквозь городские джунгли в большие окна спальной комнаты, безапелляционно возвещая о продолжении светового галактического цикла – начале нового дня. Каждое утро комната с нетерпением готовилась к встрече невидимых вселенских путешественников, с радостью многократно отражая от своих стен в разные стороны посланное Светилом тепло. Никакие препятствия не мешали этой традиционной утренней забаве. Довольно большая спальня была практически свободна от вещей, кроме лежащего на полу неимоверных размеров упругого матраса с несколькими небольшими подушечками и легким одеялом. На стене висели четыре фотографии авторства хозяина комнаты с сюжетами восхода, полуденного солнца, заката и полнолуния. Более в спальной комнате ничего не было. Состояние свободного пространства особенно прекрасно ощущалось по утрам, наполняя свежей энергией просыпающиеся здесь тела, и действовало успокаивающе по вечерам, выветривая скопившиеся за день в человеческих душах отрицательные эмоции.

На семь тридцать утра Николай назначил в офисе собеседование с кандидатом на должность своего помощника. Анкету соискателя, которую ему вчера принес директор по персоналу, изучить не успел, поэтому сегодня надо было приехать на работу минут за пятнадцать до собеседования и просмотреть биографию претендентки. Предыдущая помощница не смогла понять характер шефа и принять его представление о ее обязанностях и роли. А механическое взаимодействие в рамках безликих, поэтому по определению неэффективных должностных инструкций его не устраивало. Предыдущая помощница не смогла понять главного: она – важная часть его самого, его правая рука, его фильтр от случайных посетителей, звонков, сообщений и других пустых, назойливых и вредных пожирателей времени. Она должна принимать на себя поток его текущих задач, помогать ему организовывать процесс коммуникаций с внешней средой и процесс оперативного управления бизнесом, экономя тем самым его личные ресурсы для возможности достижения стратегических целей. Не смогла понять или не захотела? А может, не сумела перебороть в себе комплекс коренной москвички, выпускницы престижного Московского государственного университета имени Ломоносова с превосходным знанием двух иностранных языков, которая занимает должность секретаря у провинциального предпринимателя, строящего бизнес зачастую не так, как все, не так, как указано в учебниках? Именно секретарем она называла себя, когда отвечала по телефону. А вот секретарь Николаю как раз и не был нужен. Поэтому через три недели сотрудничества она получила материальную компенсацию за два месяца работы и полную свободу найти свое призвание вне границ чуждого для нее бизнеса.

Столь непривычное время для интервью преследовало сразу несколько целей. Во-первых, значима была реакция соискателя на нестандартную ситуацию. Во-вторых, поведение людей в раннее время суток обычно очень хорошо показывает, насколько совместимы личности по образу жизни или хотя бы готовность подчиненного принять устои жизни своего руководителя. А в-третьих, банально нецелесообразно разрывать рабочий процесс на беседу с непредсказуемым результатом.

Свернув с Полянки в небольшой извилистый переулок в сторону Ордынки, в начале восьмого утра Николай подъехал к офису. Большой офисный комплекс, состоящий из нескольких высотных зданий, практически не был виден из-за низких двухэтажных старинных особняков ни с Полянки, ни с Ордынки. В центре холла корпуса, где располагался холдинг Николая, на возвышении стоял белый рояль. Рано утром, в обед и поздно вечером компьютерные возможности инструмента имитировали игру пианиста, клавиши нажимались сами собой, и со стороны это выглядело весьма занятно, будто концерт дает пианист-невидимка. А в рабочие часы уже самый что ни на есть настоящий живой пианист играл спокойные классические мелодии. Иногда Николай спускался из офиса в холл, часто с пришедшими на переговоры партнерами, и, слушая нетленные произведения классиков, беседовал или работал, сидя в расположенных по периметру от рояля мягких креслах. Партнеры вначале порой нервничали, отвлекаясь на музыку и снующих мимо людей, но вне зависимости от результатов переговоров уходили в более уравновешенном настроении, чем приходили. Спасибо вечной человеческой ценности – музыке.

Охранник на входе, который всегда был рад ранним появлениям Николая, оживлявшим его унылое утреннее одиночество, сразу доложил:

– К вам посетительница! Минут десять назад подошла, – и приглушенным голосом добавил, – серьезная дама.

«Так, охраннику она уже успела внушить уважение», – сделал вывод Николай, пока скоростной лифт поднимал его на самый верхний этаж.

Элегантный женский силуэт на фоне окна сразу бросился в глаза, едва открылись двери лифта. Практически одновременно фигура повернулась и представилась:

– Светлана Александровна. Доброе утро, Николай Константинович.

Тон был такой спокойно-уверенный, словно они были старыми коллегами и расстались только вчера вечером.

– Доброе утро, – Николай открыл дверь приемной и пропустил гостью первой. – Располагайтесь и заходите ко мне в семь тридцать.

Сам он прошел в кабинет и сел не за рабочий стол, как обычно, а в кресло за журнальным столиком. Почему он так поступил, Николай и сам не смог бы объяснить. Но вместо того чтобы начать изучать анкету соискательницы, он просто наблюдал за женщиной сквозь стеклянную перегородку, отделявшую его кабинет от приемной и общего зала. Зеркально затонированная перегородка показывала все, что происходило в офисе, со стороны же приемной его кабинет не просматривался.

Светлана Александровна мельком взглянула на себя в зеркало. Неторопливо окинув хозяйским взглядом приемную, уверенно поправила на столе бумаги, придирчиво осмотрела кофе-машину, вернулась к столу и нажала кнопку селекторной связи.

– Николай Константинович, может быть, вам пока сварить чай или кофе?

– Кофе, пожалуй.

– Эспрессо?

– Да, двойной.

– Сливки, сахар?

– Нет, спасибо.

– С лимоном, стаканом холодной воды?

– Если не затруднит.

– Нисколько. Минут через пять будет удобно?

– Замечательно.

Ровно через пять минут Светлана Александровна поставила перед Николаем кофе, блюдце с лимоном и стакан с водой.

– У вас есть ко мне вопросы? – поблагодарив, спросил Николай.

– Нет, – не колеблясь ни секунды, невозмутимо ответила она.

– У меня тоже. Мы УЖЕ начали работать. Детали уточните в течение дня у директора по персоналу. В восемь тридцать он должен ко мне подойти, заодно и познакомитесь.

– Хорошо, – ответила помощница так, будто решился один из рядовых вопросов, ответ на который каждый из них знал заранее. – Одно уточнение, если можно?

– Конечно.

– Вы какой мед предпочитаете? Высокогорный, башкирский, разнотравье, липовый, гречишный, акацию или…

– Почему вы решили, что я люблю мед?

– Заметила две пустые банки от меда. Я подберу для вас несколько сортов, если не возражаете.

«Ну вот, наконец-то появилась Хозяйка моего офиса», – глядя вслед выходящей из кабинета женщине с облегчением мысленно констатировал Николай.

6

Услышав перезвон храмовых колоколов, Николай подошел к окну и посмотрел на расположенную рядом недавно восстановленную православную церковь. В центре огромной территории, огороженной высоким кирпичным забором, явно предназначенным в прошлые века для отражения вражеских набегов, стоял еще и небольшой деревянный храм. Он особенно привлекал к себе внимание осенью, когда на фоне желтых листьев почерневшие бревна строения словно говорили, что все проходит, всему свое время, все в руках Господа.

«Какую роль играет этот бревенчатый храм в подворье?» – Николай задумался. Почему-то в голову пришло сравнение историй и предназначений этих двух храмов и его старого и нового, желаемого, образа жизни. «Логики – никакой, – заметил он сам для себя. – Аналогии тоже быть не может. А мысль возникла… Интересно».

Упал – отжался, упал – отжался… восемнадцать, девятнадцать, двадцать. Постоял в позе «собаки». Поднялся. Вопрос себе: идти на реформирование старых бизнесов или начать создавать новый? И тут же спохватился, что незаметно сворачивает на до боли знакомую и истоптанную годами тропинку старых стереотипов. «Нет! Новому образу жизни должен соответствовать и новый бизнес, выстроенный по принципиально иным правилам, нежели все предыдущие. Однозначно. Теперь все должно стать ПО-ДРУГОМУ, ибо и результат нужен четко предсказуемый, и процесс максимально целеуправляемый».

Ровно в восемь тридцать по селектору раздался уже знакомый голос Светланы Александровны:

– К вам Игорь Олегович, директор по персоналу.

«Странно, – подумал Николай, – обычно Игорь Олегович заходит минут на пять-семь раньше обозначенного времени и без предупреждения. Или… в офисе наконец заработал помощник, Мой Настоящий Помощник?».

Интересна история появления Игоря Олеговича в бизнесе Николая. Несколько лет назад одна из компаний Николая начала сотрудничать с банком «Регион-капитал». Головной офис банка располагался в Нефтеюганске, и Николаю часто приходилось летать в этот северный город на переговоры. Самолет приземлялся в аэропорту в семь ноль пять утра. Традиционно Николая встречал банковский дизельный «мицубиси-паджеро», один из неимоверного количества этих автомобилей, завезенных по бартеру на Север торговцами жидкого черного золота. Обычно ближе к восьми утра Николай заходил в приемную президента банка. В переговорной к его появлению всегда был накрыт хлебосольный стол с обязательными фирменными бутербродами с красной икрой для восстановления сил после полета. И лишь ближе к девяти, после многократных предварительных заботливых вопросов секретаря: «Отдохнули ли вы, Николай Константинович? Сыты ли вы? Может быть, еще кофе?» – в переговорной появлялось правление банка во главе с президентом Людмилой Васильевной. Правление периодически менялось, не менялся лишь гендерный состав – все ключевые должности в банке традиционно занимали женщины. За исключением должности руководителя кадрового департамента, которую бессменно с момента организации банка как раз и занимал Игорь Олегович.

Как-то перехватив в коридоре банка Николая, Игорь Олегович с тоской в голосе заговорщицки произнес: «Заберите меня из этого девичьего царства, Николай Константинович. Пожалуйста!».

Женское командование не стало возражать, в правлении банка воцарился полнейший матриархат, а в команде Николая появился хороший специалист.

Худощавый, среднего роста, из бывших военных, Игорь Олегович был высококвалифицированным юристом и кадровиком. Но у него было две слабости. Примерно раз в полгода он мог неожиданно пропасть на два-три дня, и все понимали, что это в общем-то и не классический запой, а просто отдушина – ДУША ГУЛЯЕТ! И так же достаточно регулярно, иногда по случайному или не случайному совпадению, как раз после подобных праздников Игорь Олегович разводился со старой женой и начинал строить семейную жизнь с новой спутницей. Случалось, что она и не была незнакомкой, а когда-то уже числилась в его женах. Это ему прощалось и в банке, это ему прощал и Николай, потому как Игорь Олегович и сам прекрасно осознавал свою вину да и работал после таких загулов с утроенной энергией.

О новой помощнице Игорь Олегович разговора не завел, но по его появлению в кабинете точно в назначенное время и по слегка удивленному выражению лица было видно, что знакомство произошло. «Что ж, отлично, – отметил про себя Николай, – это тоже показатель профессионализма и коммуникабельности. Первое лицо приняло решение, остальные шаги – дело линейных руководителей». Он не стал поднимать тему помощницы: если все ясно, чего зря тратить время.

– Игорь Олегович, – Николай на мгновение задумался, покручивая в руках ручку, – мы начинаем новый серьезный проект. Часть персонала переведем из наших действующих бизнесов, значительную часть будем нанимать со стороны. И к тем, и к другим требования будут иные, чем прежде.

Директор по персоналу терпеливо молчал, не задавая вопросов.

– Бизнес стартует с нуля, – продолжил Николай, – а через пять-семь лет он будет продан. Главные задачи при развитии – перспективность направления, динамика и капитализация. Н-да… Вам придется серьезно поработать над мотивацией персонала. Люди должны понимать ограничения и быть заинтересованы в реализации конечной цели. При продаже бизнеса покупателю выставим обязательное условие – сохранение команды сроком на год. Безусловно, по желанию каждого сотрудника компании.

Ваши вопросы, предложения, а также уточняющие параметры проекта обсудим в пятницу, в семнадцать часов на совете по развитию. Да, еще подумайте над кандидатурами исполнительных директоров для всех наших бизнесов и формированием управляющей компании. Через две недели я перехожу на позицию председателя совета директоров этой компании. Спасибо, вы свободны.

Так и не проронивший ни слова директор по персоналу вышел из кабинета. Николай нажал кнопку селектора:

– Светлана Александровна, в пятницу, в семнадцать часов в зале для совещаний заседание совета по развитию.

– Хорошо, Николай Константинович.

– Да, еще. До этого времени я доступен только по очень важным и срочным вопросам.

– Я поняла. Вы поедете обедать или заказать перекусить в офис?

– Спасибо, не беспокойтесь, сегодня я уже приглашен на обед.

«Она опять не переспросила, ни где находится зал для совещаний, ни кто входит в состав совета по развитию, – отметил для себя Николай. – Что же, посмотрим в пятницу на результат».

Николай открыл электронный календарь и полностью освободил ближайшие дни для формирования концепции и основных параметров нового проекта. Он прекрасно понимал, что успешный бизнес рождается из уникальной идеи и управленческого мастерства ее реализации. Также для него было совершенно определенно, что у любого бизнеса, как у социобиологической системы, существует объективная закономерность развития.

Об этом Николай сейчас задумался не случайно: развитие бизнеса должно быть предсказуемо. В данном проекте, даже точнее, на данном этапе жизненного пути, для него этот фактор представлялся наиболее важным.

Едва только организация родилась, аморфная идейная субстанция замыслов бизнеса его основателей сразу начинает приобретать зримые очертания.

Как у еще несформировавшегося маленького ребенка, движения ручек и ножек – персонала и подразделений организации – зачастую хаотичны. Бизнес узнает мир, он пробует его на силу и слабость, получая позитивную или агрессивную ответную реакцию. Вряд ли многие действия в детском возрасте разумны, системны и логичны. Зато сколько энтузиазма и желания! Ростки жизненной энергии пробивают толстый слой асфальта и умудряются закрепиться корешками на отвесных скалистых стенах многоэтажных зданий метрополий. Листочки бизнес-растения – его сотрудники – практически одновременно начинают раскрываться и вместе поворачиваются за движением рынка-солнца, помогая вырабатывать полезные вещества для стебля – организационной структуры компании. Лепестки и тычинки – продукты бизнеса, своей яркой оригинальностью привлекают пчел-клиентов. Если ранние весенние рыночные заморозки не будут губительны, то впереди солнечный летний период буйного роста и цветения. Этап зарождения и детства, по наблюдению Николая за своими и чужими бизнесами, занимает в среднем от года до полутора лет.

Юность организации, как и юность подростка, – время бурного, зачастую непропорционального роста. Бизнес постоянно увеличивает объемы выпускаемой продукции. Прирост количества сотрудников порой обгоняет возможности их учета кадровой службой. Организация активно расширяется, появляются новые направления, подразделения, офисы. Кроме физического роста, естественным образом закладываются основы нематериальных ценностей – философия бизнеса и его организационная культура. Опыт и энергия детского периода трансформируются в специализацию сотрудников и распределение ими ролевых функций. Возникают потребности в структуризации отношений отдельных лиц и подразделений, в выстраивании мотивированности и управляемости. Конкуренты слегка огрызаются, кто-то из них еще не воспринимает новичка всерьез, кто-то почивает на лаврах, даже не замечая его. Хищники-рейдеры только приглядываются, жертва пока не нагуляла жирок, чтобы тратить на нее драгоценные захватнические ресурсы. От полутора до трех лет длится юность бизнеса, прежде чем наступит период зрелости.

Время гордиться плодами своих трудов! Силы, потраченные на становление бизнеса, начинают приносить плоды-дивиденды. Общество наконец-то замечает, какое яркое и интересное дело выросло на его рыночных полях. Конкуренты с уважительной ненавистью пожимают руки на деловых раутах и светских тусовках. Реклама продукции уверенно закрепляется на главных страницах глянцевых журналов, а за самой продукцией выстраиваются очереди. Банки наперебой предлагают кредиты и особые условия обслуживания. Старые личные тесные панельные квартирки основателей бизнеса в спальных районах Москвы или на окраинах провинциальных городков канули в прошлое. Особняки на Рублевке становятся местом постоянных встреч и многочисленных тусовок с бесчисленным количеством невесть откуда появившихся родных и знакомых, приезжающих на такси и элитных марках авто и разгуливающих в китайском ширпотребе и гламурных нарядах по подстриженной травке среди японских горок и венецианских беседок. От всеобщего внимания начинают развиваться болезни роста – выпячивание собственной значимости каждым из патриархов и аборигенов организации. И если в период юности бизнеса никто не считал бессонных ночей, проведенных в офисе, в производственном цехе или экспериментальной лаборатории, командировочных километров с сумками, набитыми образцами комплектующих и продукции, то теперь появляется время оценить не только полученные дивиденды, но и то, насколько они различаются с дивидендами партнеров и коллег. В некоторых головах зарождаются несветлые мысли и вопросы: что они могли бы без меня? Бурный синергический поток энергии, который раньше помогал пробивать гранитные преграды сторожевых сооружений рынка, начинает понемногу расслаиваться на несколько более спокойных, но и, соответственно, более слабых потоков, изменяющих направление на решение личных задач и проблем, персональное позиционирование в деловой и социальной среде. Отдельные «охотники» перестают «охотиться», они начинают собирать свидетельства об удачной охоте, совсем как в философски глубоком фильме «Обыкновенное чудо». Молодая кадровая поросль пытается наскоками захватить ключевые позиции в организации, навязать свое видение миссии бизнеса. Обостряется вечная проблема «отцов» и «детей». Конкуренты и рейдеры раскапывают томагавки войны, запах сладкой крови «дойной коровы» будоражит обоняние бизнес-хищников. Лидер бизнеса, еще чувствующий нарастающие угрозы, пытается минимизировать разрушающую разнонаправленную хаотичность векторов движения. Выстраивается сложная иерархическая организационная структура, формализуются должностные обязанности и бизнес-процессы, внедряются автоматизация и фантастически дорогие многочисленные системы управления бизнесом. И на все эти изменения, как ни странно, судьбой отводится достаточно короткий срок – всего два-три года…

Проходит пять-семь лет с момента зарождения бизнеса, а дух сытости, обманчивого спокойствия и сонного царства начинает понемногу проникать во все молекулы организации. Главной задачей становится сохранение статус-кво, поддержание стабильности. В этом направлении начинают концентрироваться силы и ресурсы организации, ослабляя инновационный дух и передовые отряды маркетеров и продавцов. Рентабельность продаж перестает расти. Разбухающее бюрократическое тело требует все больше ресурсов для питания, пожирая прибыль и время акционеров с управленцами. Границы организации оголяются. Амбициозные руководители высшего и среднего звена пытаются выторговать себе более высокие материальные компенсации, а получив их, все равно уходят к конкурентам или открывают собственные бизнесы, унося ноу-хау и нагло уводя клиентов. Молодые и голодные конкуренты агрессивно и бесцеремонно отрывают куски рынка. Беспринципные рейдерские «маски-шоу» расшатывают нервную систему. Внешние пластические операции не сильно меняют внутреннее состояние здоровья организации, появляются первые признаки старения. Компания неминуемо скатывается в период старости с логическим окончанием своей бизнес-жизни в могильной яме истории.

Однако справедливости ради стоит заметить, что состояние взрослой жизни бизнеса может продолжаться бесконечно долго, часто обретая вторую молодость с новыми акционерами или амбициозными управленцами.

7

Задумавшись о закономерностях развития организации, в памяти Николая всплыл эпизод из прошлого, ярко, даже излишне выпукло демонстрирующий завершение жизненного цикла бизнеса. Каждый раз, когда он вспоминал старую историю, сердце его непроизвольно сжималось.

Середина российских девяностых. Клокочущий период больших возможностей и великого постсоветского беспредела. Мало кто понимал, что происходит в стране и куда движется общество. Растерялись от пьянящего воздуха псевдосвободы и вседозволенности все – правительство и люмпены, матерые коммунисты и многочисленные новые партии, служители культа и сотрудники правоохранительных органов. В обществе установился один закон – закон силы. Каждый сам за себя. В это время в структуре бизнеса Николая работала финансовая компания, занимавшаяся в том числе и финансированием сторонних проектов.

Один из постоянных клиентов, интеллигентный, хорошо образованный сорокалетний владелец и руководитель торговой компании, несколько лет добросовестно сотрудничал, получая от структур Николая займы на развитие своего бизнеса. Очередной его проект был интересен, понятен и перспективен. В городе не было цивилизованных остановок общественного транспорта. Народ в ожидании автобусов и троллейбусов мок под дождем и снегом, озлобляясь на все и всех. Решение напрашивалось само собой – остановочный комплекс с небольшим магазинчиком заботливо предоставлял возможность спрятаться от непогоды под крышей и заодно прикупить сигареты, конфеты, напитки и прочую мелочь. Такие комплексы и предполагалось возвести на центральных автомагистралях города. Администрация города быстро дала благословение. Еще бы, ведь головную боль по благоустройству при дефиците бюджета брала на себя коммерческая структура. Востребованность рынка тоже была очевидной – в некоторых городах такие проекты уже успешно функционировали. Проектная команда внушала доверие. Причин отказать в финансировании не было никаких. Деньги дали, руки друг другу пожали, успеха пожелали и расстались на полгода.

До возврата займа оставалась неделя.

Было самое начало зимы. Медленно падающие пушистые снежинки передавали своим неспешным воздушным танцем ощущение вечности вселенной. Природа погружалась в глубокий зимний сон.

Лицей, где училась во втором классе старшая дочка Николая, был расположен в семи минутах ходьбы от его дома. Дочка обычно самостоятельно добиралась туда по утрам, а днем после уроков возвращалась домой. В то утро Николай в семь часов уехал сразу на деловую встречу, а у офиса оказался уже около десяти.

– Доброе утро, – у проходной вежливо поздоровался с Николаем незнакомый молодой человек.

– Доброе, – не останавливаясь, ответил Николай.

– Я бы хотел переговорить с вами, Николай Константинович, об одном важном вопросе, – продолжил незнакомец. На вид ему было лет двадцать пять – двадцать восемь.

– Если можно, после обеда, я сейчас занят.

– Дело касается вашей семьи…

Николай резко остановился, повернулся и постарался ответить спокойным тоном:

– Говорите здесь.

– Дело в том… – молодой человек слегка замялся, было очевидно, что продолжать беседу, да еще и в коридоре, ему было некомфортно. Судя по всему, многократно отрепетированный диалог давался непросто: – У вас умная жена, Николай Константинович.

– Пропустите, это со мной, – предупредил охранника на вахте Николай. – И?

– Мы сегодня утром, когда вы уже уехали, хотели с ней побеседовать у вас дома, но она не открыла.

– На какую тему? – Николай шел по офисному залу в сторону своего кабинета и лихорадочно прокручивал в голове причины появления этого человека.

Незнакомец, не отставая, придерживался чуть сзади.

– На тему старшей дочери. Она в половине восьмого спустилась на лифте во двор. Кстати, у вас, Николай Константинович, очень симпатичная дочь.

– Ближе к сути, – не останавливаясь и не оборачиваясь, спокойным, но уже более жестким голосом перебил Николай.

– Так вот… Да, и красная курточка с капюшоном ей очень идет.

Николай резко остановился около приемной.

– До лицея вроде бы и недалеко, правда, Николай Константинович? Но почему-то на первый урок она не пришла. Возможно, заболталась с кем-нибудь по дороге или к подружке заглянула? – скривился в ядовитой улыбке незнакомец.

Николай знал, что дочка не разговаривает ни с кем на улице, они с женой много раз беседовали с ней на эту тему. И к подружке она утром тоже не могла уйти, девочка была ответственная. Значит, шантаж со стороны этого вежливого мерзавца – киднепинг*. Чтобы не сорваться и не ударить по ненавистному лицу, Николай, не поздоровавшись с секретаршей, зашел в кабинет и, не раздеваясь, подошел к окну. Нужно было выиграть несколько секунд паузы, чтобы успокоиться и начать принимать решения.

Утренний снег все падал и падал, словно заметая следы чистых и грязных человеческих помыслов и поступков…

«Этот урод только пешка в чьей-то игре, вывод очевиден», – стал для себя формировать картинку ситуации Николай.

– Что надо? – спросил он глухо.

– Видите ли, – голос сзади приблизился, – нас бы устроила некая сумма, чтобы мы помогли вам найти дочь.

– Сколько?

– Ну… – слегка приободрившийся голос произнес весьма приличную цифру.

– Сейчас утро, мне надо время собрать такую сумму.

– Видите ли, – слегка заволновался голос, – мы очень занятые люди… Если до часу дня вы не решите этот вопрос, то мы не сможем вам помочь… Да, и только не надо меня задерживать, если я отсюда не выйду, то и вам уже никто не поможет. А милиция… вы сами знаете, что обращаться к ним бессмысленно.

– Гарантии?

– Я буду до часа дня рядом с вами, ведь для всех мы старые друзья, не правда ли?

То, что обращаться в милицию бесполезно, Николай знал прекрасно. Верить подонкам тоже нельзя. Нужно было что-то решать самому, и решать в течение ближайших нескольких минут.

– Побудьте немного здесь, я узнаю в кассе, сколько у нас наличности и где мы можем перехватить оставшиеся.

– Я лучше пойду с вами, Николай Константинович.

– Пошли. Но со мной можно дойти только до кассы. В кассу никто, кроме меня, не имеет права заходить, это сразу вызовет подозрение, и будет объявлена тревога.

– Хорошо, я подожду вас у кассы.

Николай зашел в кассу и закрыл за собой бронированную дверь. По маленькой портативной рации, которая всегда была с ним, Николай вызвал начальника службы безопасности.

– Александр Владимирович, это я, – как можно спокойнее произнес Николай. – Сейчас я выйду из кассы и пойду с сторону приемной в сопровождении молодого человека. Как только мы войдем в кабинет, заходите в туалет и ждите меня там. Только тихо. Предупредите своего зама, чтобы он лично контролировал выход. Пока никому ни слова. Все понятно?

Возвращаясь к приемной, Николай лихорадочно прокручивал в голове варианты: кто заказчик, кто мог решиться на такое? Залетные гастролеры? Вряд ли. Слишком хорошо изучена ситуация и продумана схема, на это надо много времени, а у заезжих обычно время ограничено. Местные бандиты? Нет, слишком интеллигентно-театральный подход.

– Меня ни для кого нет, – бросил на ходу Николай секретарше.

Он взялся за ручку двери своего кабинета, и его как будто ударило током от неожиданной догадки. «Слишком… интеллигентный… Да! Деньги хочет получить тот, кто их мне должен. И быть он должен интеллигентом. Это… Исаак Львович?! Не может быть! Он же… интеллигентнейший человек! Точно, все сходится. Пару дней назад он звонил, сказал, что аккумулирует деньги для расчета, и поинтересовался, не собираюсь ли я куда-нибудь уезжать в ближайшие дни. Раньше он никогда не звонил перед возвратом, да и Николай для этой процедуры не был нужен. Сумму вымогатели требуют в два раза больше, чем необходимо вернуть. И это объяснимо, надо рассчитаться с бандитской „крышей“, которая должна прикрывать наезд, что-то оставить себе и положенную сумму вернуть мне. И тогда все будет шито-крыто!».

Определенность всегда лучше неопределенности.

Зайдя в кабинет, Николай демонстративно спокойно разделся.

– Спрашивать, как тебя зовут, предлагать тебе раздеться, присесть, поить чаем или кофе не буду, постоишь одетый у двери. Тебе же обещано за профессиональные неудобства, – глядя прямо в глаза вымогателя и обращаясь к нему на «ты», жестко произнес Николай. – Включено в расчет?

– Что же вы так… – пытался начать фразу незнакомец.

– Заткнись, – резко перебил Николай. – И пойми. Лично ты попал по полной. Я тебя знаю в лицо, ты «записался» на камеры видеонаблюдения дома и в офисе. Ты будешь со мной, пока все не закончится. И если, не дай Бог, что-то произойдет с дочкой, ты не жилец. Поэтому ты мне неинтересен. Сейчас ты просто ходячий кусок мяса, приманка.

– Но… – побледнел незнакомец, не ожидавший такой резкой смены тона.

– Нет «но», подонок! Думать надо было, свинья, когда за «капусту» на подлость шел, когда в квартиру беззащитной женщины с ребенком звонил, когда сюда заявился, – Николай подошел к нему вплотную. – Я даже не буду спрашивать, кто тебя послал, урод. Ты просто будешь со мной, сам напросился, – театрально произнес он, наблюдая за реакцией вымогателя.

Николай сел за рабочий стол и внимательным изучающим взглядом окинул незнакомца: «Так и есть, он, видимо, кто-то из родственников Исаака Львовича, чем-то похож… Насмотрелись, идиоты, пиратских голливудских видеокассет и возомнили себя неприкасаемыми. Но я вам не Голливуд!».

Расстегнув пиджак, Николай неторопливо достал из наплечной кобуры «Русский Вальтер ПП» – так иностранцы называют пистолет Макарова, который он всегда носил с собой.

– Дернешься, пристрелю не задумываясь.

Бледный провинциального масштаба гангстер замер и неподвижно стоял одетый около двери напротив стола Николая.

Мысли Николая стали быстро формировать план действий. Взяв трубку телефона, набрал домашний номер.

– Привет, – ответила слегка напряженным голосом жена.

– Привет, – как можно беззаботнее сказал Николай. – Как ты?

– Нормально. Утром кто-то приходил, вежливый такой молодой человек, хотел о чем-то со мной переговорить, но я не впустила.

– Умничка, не впускай никогда, проходимцев много шляется, поди, опять какой-нибудь сверхпылесос или сверхпосуду приходил впаривать.

– Чего звонишь, Коленька?

– Да что-то дома пообедать захотелось, думаю забрать после школы дочуру из лицея да перекусить с вами. Приготовишь чего-нибудь?

– Конечно. Приезжай.

– Ну, тогда до обеда. Люблю, – и Николай положил трубку.

– Я в туалет, – Николай встал.

– Я с вами, – мгновенно отреагировал незнакомец.

– Подержать или подтереть? – съязвил Николай и вышел из кабинета.

Понимая, что что-то происходит, но, не понимая, что именно, секретарша проводила вопросительным взглядом странную неразлучную парочку.

– Покарауль у дверей, чтобы не беспокоили, – бросил с издевкой Николай и закрыл за собой дверь.

Начальник службы безопасности уже ждал.

– Что случилось, Николай Константинович?

– Похоже, украли мою старшую дочь. Тип, который ходит рядом со мной, их переговорщик. И… я думаю, это дело рук… Исаака Львовича.

– ?..

– Да, слишком все очевидно. Объясню потом. Сколько у нас сейчас машин на ходу?

– Четыре. Если с вашей.

– Сколько надо времени, чтобы собрать девятнадцать охранников, включая трех водителей?

– Минут сорок.

– Пока мы в кабинете, соберите людей, вооружите всех. Три машины пусть рассредоточатся недалеко от офиса Исаака Львовича, только на глаза пусть никому не попадаются. Вы и четыре человека поедете со мной. Условная команда по рации, чтобы машины присоединились к нам: «Подвозите деньги». Все ясно?

– Ясно. Поедем в офис Львовича?

– Да. Думаю, вряд ли около его офиса «крыша» оставила более двух машин – не рассчитывают, что мы можем подъехать. Кто-то еще явно болтается на улице у нашего офиса, ведет наблюдение. Когда въедем во двор – пусть наши машины и люди блокируют выезд и «крышевые» машины по периметру. Никому из их машин не давать выходить, если что – стрелять по автомобилям для устрашения. Я, вы, мой телохранитель и еще пара человек пойдем в офис, с ситуацией разберемся по ходу. Над деталями подумайте дополнительно. Народ собирайте и выводите через запасной выход. Никакой суеты, никто из сотрудников ничего не должен заметить. Будут вопросы – едете в банк получать наличные и к клиентам за векселями. Выезжаем через пятьдесят минут.

– Все понятно, Николай Константинович.

Николай демонстративно нажал на слив, тщательно вымыл и вытер руки и вышел в коридор.

– Николай Константинович, – уже как-то неуверенно промямлил незнакомец, – я бы тоже хотел…

– Обойдешься, терпи, через пятьдесят минут выезжаем делать обмен. Или заходи в туалет, только найдешь ли меня, когда выйдешь?

И не оглядываясь быстро зашагал в кабинет.

– Кстати, где будем производить обмен?

Представитель вымогателей молчал, пока они не оказались вдвоем. По его страдальческому лицу было видно, как нелегко ему дается роль лихого гангстера.

– На бензозаправке, в шестом микрорайоне. Вы мне передадите деньги, а мы вернем вам девочку, – впервые незнакомец вслух назвал все своими именами.

Эта фраза пришлась очень кстати, записывающую аппаратуру Николай включил сразу, когда они вошли в кабинет, и теперь у него было документальное подтверждение преступления.

Время тянулось бесконечно долго. Николай смотрел то сквозь начинающего интеллигентного мафиози, то в окно на усиливающийся снегопад и пытался снова и снова просчитать ситуацию. «Ошибки быть не должно, слишком велика может быть ее цена. Через пятьдесят минут будет половина двенадцатого, необходимо успеть закончить операцию раньше часа, нужен еще запас времени на непредвиденные моменты», – он мысленно прокрутил весь ход предстоящих событий.

Незнакомец так и стоял одетый около двери, прислонившись спиной к стене. Лицо его раскраснелось от волнения и жары, но пуховик он не расстегивал и не снимал.

«Либо не решается меня злить, – подумал Николай, – либо под пуховиком у него оружие или диктофон».

Ровно через пятьдесят минут Николай резко поднялся, накинул пальто и взял портфель.

– Пошли за деньгами.

В хранилище кассы на стремянке сидел начальник службы безопасности. На лице профессионального военного, многое повидавшего и пережившего, было сложно что-то прочитать, но сейчас на нем угадывалось волнение.

– Мы готовы, Николай Константинович, – негромко произнес он.

– Хорошо, Александр Владимирович, с Богом!

В сопровождении начальника службы безопасности и телохранителя Николай с незнакомцем пошли к выходу.

– Мне надо позвонить, – спохватился незнакомец.

– Мы заедем за второй частью денег в банк, оттуда и позвонишь, – не замедляя шага и не обращая внимания на пытавшегося остановиться вымогателя, ответил Николай.

Служебный «ниссан-патрол» стоял у крыльца. На переднем и на боковых задних раскладывающихся сиденьях уже сидели охранники с помповыми ружьями. Разместив незнакомца сзади между собой и начальником службы безопасности, Николай мысленно перекрестился. Машина, рыкнув дизелем и буксанув по свежевыпавшему снегу, резко сорвалась с места.

Николай достал пистолет и приставил к горлу незнакомца.

– А теперь медленно расстегни пуховик и покажи, что у тебя с собой есть.

Александр Владимирович, проверьте его, пожалуйста.

Во внутренних карманах пиджака оказались только автомобильные права и записная книжка, которые Николай, бегло посмотрев, забрал себе. Фамилия молодого мафиози совпадала с фамилией Исаака Львовича – Фиртель Михаил Яковлевич.

«Слава Богу, значит я прав, племянник скорее всего», – подумал Николай с облегчением.

Езды до офиса Исаака Львовича было минут пятнадцать. Здание располагалось недалеко от исторического музея и городского отделения Центрального банка. Двор одноэтажного отреставрированного старого кирпичного дома отгораживал от улицы и соседей высокий забор. Такое расположение сейчас было выгодно, возможность попасть на территорию офиса только одна – через единственные ворота.

– Куда мы едем? – минут через десять осторожно спросил теперь уже опознанный незнакомец.

– За справедливостью, – негромко проговорил, как будто сам себе, Николай.

– Александр Владимирович, дайте команду подвозить деньги прямо сейчас, мы будем минуты через две-три.

– А ты, родственничек покойника, – он повернулся к Фиртелю и передернул затвор пистолета, – будешь паинькой. Понял? Или тоже покойником.

«Ниссан» влетел во двор офиса Фиртеля-старшего практически сразу за машинами охраны. Как и прогнозировал Николай, во дворе, чуть в сторонке от крыльца стояло две «девятки» цвета мокрого асфальта. Серые «жигули» уже окружили охранники из службы безопасности с помповыми ружьями, направленными в окна машин. Между машинами, лицом в снег, с заложенными за коротко стриженные затылки руками, лежали двое парней в спортивных костюмах, рядом дымились недокуренные сигареты.

Николай выскочил из внедорожника и быстро вошел в офис. Впереди него влетел по ступенькам телохранитель. Прямым ударом левой руки в голову телохранитель – мастер спорта по боксу, сбил с ног вскочившего вахтера. Чуть отстав, Александр Владимирович тащил за шиворот бледного и онемевшего Фиртеля-младшего. Прикрывали спину два охранника.

От момента, когда машины охраны въехали во двор офиса, до момента, когда Николай пинком распахнул двери кабинета Исаака Львовича, который находился в торце коридора, прошло не более минуты. Один охранник остался около входа, второй – в пустой приемной, секретаря почему-то не было, все остальные вошли в кабинет. Николай бегом обогнул стол, схватил за волосы Фиртеля и, приставив пистолет к его виску, приказал:

– Руки медленно на стол, паскуда. Не играй со мной, я сегодня не в настроении шутить.

Исаак Львович и не думал играть или шутить. Широко открытыми, полными ужаса глазами он водил по кабинету, то на мгновение задерживая взгляд на своем родственнике, то переводя его на окна, словно ища в них поддержку или возможность сбежать. Но поддержки быть не могло, закрытые жалюзи скрывали происходящее в кабинете от посторонних глаз, а кованые железные решетки не оставляли никакой надежды на возможность совершить побег.

Николай посмотрел на часы на стене – одиннадцать пятьдесят.

– Слушай меня внимательно, – отчеканивая каждое слово, произнес он. – Я не собираюсь ни в чем разбираться. Если моей дочки не будет здесь через двадцать минут, ты труп.

– А теперь слушай ты, молокосос, – четко произнес Николай, повернув голову к едва живому Фиртелю-младшему. – После того как сдохнет этот ублюдок, у тебя будет ровно десять минут до того, как сдохнешь ты.

Сказав это, Николай нисколько не сомневался, что совершит обещанное. Его уверенность ощутили в кабинете все. Телохранителя не было видно, он стоял сбоку и чуть позади Николая. Начальник службы безопасности нервничал, это было видно по тому, как он перебирает пальцами по рукоятке своего пистолета.

Фиртель-младший не выдержал и истерично закричал:

– Исаак Львович, отдайте ему девочку, он точно убьет нас, он убьет нас обоих, он точно убьет нас!

После этих слов Фиртель-младший обмяк, опустил голову и сел прямо на пол.

– Я не успею, – забормотал Фиртель-старший, – вернее, они не успеют. Они не успеют привезти, мы договаривались на час.

Фиртель даже не думал оправдываться:

– Им сюда ехать минут тридцать, они сейчас в шестом микрорайоне.

– Звони, – Николай подал ему трубку телефона. – Но когда будешь разговаривать, помни, что ты можешь не дождаться их приезда. И ни слова о нас.

Исаак Львович дрожащей рукой набрал номер.

– Тагир, – голос Фиртеля выдавал его волнение, – везите девочку ко мне в офис. Срочно! Срочно, говорю! Потом объясню! Обмен будем делать здесь. И быстрее, я прошу тебя, быстрее! Через пятнадцать минут вы должны быть у меня! Обязательно! Слышите?! Обязательно!

Николай взял трубку из рук Фиртеля и положил на телефон.

– Мы ведь подождем, если они немного опоздают? – заискивающе спросил Исаак Львович.

– Мы подождем, – ледяным тоном ответил Николай, – но не ты.

Это фраза прозвучала как окончательный приговор.

Фиртель-младший так и сидел на полу, склонив голову и не реагируя на происходящее, только периодически вздрагивал.

В дверь постучали, потом просунулась голова одного из охранников:

– Там на улице какой-то Пал Палыч, говорит по срочному делу к вам, Николай Константинович, по теме, что мы здесь.

Пал Палыч был легендарной личностью. Немного выше среднего возраста, всегда подтянутый и элегантно одетый, приятной наружности, практически весь седой в свои достаточно молодые годы, он был непререкаемым авторитетом в бандитских кругах области. В местном ФСБ (недавнем КГБ) Пал Палыч занимал должность начальника управления по борьбе с организованной преступностью, пожалуй, единственного из оставшихся правоохранительного органа, который был способен-таки противостоять всепроникающей российской преступности. Николай был знаком с Пал Палычем давно. Они учились на одном факультете, только Пал Палыч на несколько лет раньше и на другой специальности. Да и потом они пересекались на каких-то мероприятиях в альма-матер, но никогда не были в тесных дружеских отношениях. «Каким образом он оказался сейчас здесь?!»

– Пропустить.

– День добрый всем, – невозмутимо поздоровался Пал Палыч, когда возник в дверях кабинета.

– Здравствуйте, Пал Палыч, – поставленным голосом военного человека ответил начальник службы безопасности, переложил пистолет в левую руку, а правую протянул для приветствия.

– Здравствуйте, – ответил Николай, не убирая пистолета от виска Исаака Львовича.

– Здрасьте, – невнятно прозвучало от телохранителя, не понимающего, кто это такой, отчего так неожиданно появился здесь и как себя с ним вести.

Хозяева кабинета молчали. Фиртель-младший не поднимал головы.

Пал Палыч спокойно прошел и, не раздеваясь, сел за переговорный стол.

– Могу кому-то чем-то помочь? – стряхивая снег с головы, спросил он так буднично, как будто задавал ритуальный вопрос «как вы?», ответ на который в общем-то и не требовался.

В кабинете повисла пауза.

– Каким ветром, Пал Палыч? – первым прервал паузу Николай.

– Услышал, что встречаетесь, подумалось, чего меня не позвали, забыли совсем. Вот и решил заглянуть без приглашения.

– Вы, как всегда, вовремя, можем пообедать сегодня вместе, если время есть. Я вот сейчас дочурку дождусь, и заскочим ко мне домой, жена обещала что-нибудь вкусное приготовить.

– А Исаак Львович?

– Он в любом случае не сможет составить нам компанию. У него осталось подумать над моим предложением… – Николай посмотрел на часы, – восемь, нет, уже семь минут.

– Кто-то еще должен подъехать?

– Да вот, Исаак Львович отправил своих друзей за моей дочкой, должны подвезти.

Пал Палыч внимательно посмотрел на Николая и поднялся:

– Я пойду встречу вашу дочь, Николай Константинович, а то она не знает, наверное, куда идти. И если Александр Владимирович пойдет со мной, будет очень хорошо. Наверное, мы сразу пересадим девочку в вашу машину. Вы не против?

Начальник службы безопасности вопросительно посмотрел на Николая. Тот кивнул:

– Сходите, Александр Владимирович, мы тут без вас справимся.

И мотнул головой телохранителю в сторону Фиртеля-младшего.

– Николай Константинович?

– Да, Пал Палыч.

– Мне надо пару слов сказать господам Фиртелям. Буду признателен вам лично, если они дождутся моего возвращения.

Николай промолчал. Он понимал, что сделает то, что пообещал Фиртелям и себе. И дело тут не в минутах. Дело совершенно в другом.

Если мужчина решился на что-то серьезное, то мужчина должен это сделать. Иначе себя уважать перестанет, и удача отвернется от него.

Стрелки часов отсчитывали секунды. Исаак Львович, не моргая, смотрел на них, Фиртель-младший так и сидел, сгорбившись и с опущенной головой. Николай попытался понять свое состояние, ведь эти мгновения могли кардинально изменить его жизнь. Он удивился, что не чувствует ни капли сомнения в принятом решении: состояние было абсолютно спокойным, рука тверда, сердце билось ровно. Никаких других мыслей не было, а значит, и не было повода сомневаться. В коридоре послышались шаги, все посмотрели в ту сторону. Дверь немного приоткрылась и заглянула перепуганная секретарша.

– Заходите, – приказал Николай.

– Я только…

– Заходите, – он повысил голос.

– Я только хотела сказать, что вернулась с обеда, Исаак Львович, – почему-то протискиваясь боком в щель, но не распахивая дверь, промямлила секретарша.

– Садитесь на стул и молчите.

Дверь энергично открылась. Почти бегом в кабинет вошли Пал Палыч, начальник службы безопасности и еще какой-то смуглый мужчина лет тридцати с небольшим.

– Николай Константинович, ваша дочь уже в вашей машине, – говорил, направляясь к Николаю, Пал Палыч, – с ней все хорошо.

Николай, Фиртель-старший и Пал Палыч одновременно взглянули на часы. Сорок пять секунд подарили жизнь Исааку Львовичу и не стали менять судьбу Николая. Он глубоко набрал в грудь воздуха, на мгновение задержал, выдохнул и медленно опустил пистолет.

– Через неделю ты вернешь мне долг, как и договаривались, – утвердительно произнес он, наклоняясь к Исааку Львовичу.

Фиртель попытался что-то ответить, но стал судорожно хватать ртом воздух, еще больше побледнел, на лбу выступил пот, и он медленно завалился на бок.

Одновременно Фиртеля-младшего стало рвать. Рвотные массы извергались на его же ноги, но он даже не пытался что-то сделать.

Секретарша громко закричала и схватилась за голову.

Пал Палыч подхватил Фиртеля-старшего, положил на пол и стал расстегивать рубашку, ослабляя галстук.

– Вызывайте скорую и откройте окно!

Он быстро отдавал распоряжения секретарше.

– И отведите куда-нибудь этого, – Пал Палыч махнул рукой на Фиртеля-младшего.

Николай обвел взглядом комнату, словно хотел зафиксировать ее в своей памяти, и направился к дверям.

– Я загляну к вам в офис ближе к вечеру, – вслед ему крикнул фээсбэшник.

Около семи Пал Палыч появился у Николая.

– Завьюжило к вечеру, – произнес Николай, глядя на маленький сугробик снега на шапке гостя. – Раздевайтесь, Пал Палыч. Чай, кофе или коньяк? Коньяк молдавский «Белый Аист», пять звездочек, настоящий, мне из Тирасполя привозят.

Про себя Николай отметил, что днем в офисе Фиртеля Пал Палыч был без шапки: «Торопился, значит. Интересно, а как он все-таки узнал о нашем конфликте?»

Пал Палыч отряхнул с головного убора и дубленки снег. Прическа даже под шапкой оказалась безупречной, седые волосы не сильно отличались по цвету от сброшенного с шапки снега.

– Кофе. И коньячку можно, я не за рулем, да и рабочий день уже закончился.

Они присели на угловой диванчик. Помощница принесла коньяк, кофе, шоколад, яблоки и бутерброды с рыбой.

Пал Палыч глотнул кофе:

– Знаете, какая у вас кличка в преступной среде, Николай Константинович?

– ?..

– Кастет.

Николай улыбнулся и налил до краев в рюмки коньяк.

– Догадываетесь почему?

– Вариантов может быть много, Пал Палыч.

– Основной вариант, Николай Константинович, это то, что вы бываете очень жестким человеком.

– Но не жестоким. За встречу, Пал Палыч, – Николай поднял рюмку.

– За встречу.

Оба не закусили. Николай сразу налил по второй. Выпили молча. Закусили шоколадом. Тепло от коньяка медленно и приятно растекалось по телу. Николай расслабленно откинулся на кожаную спинку дивана. В кабинете повисла пауза. Падающий стеной снег в свете уличных фонарей на фоне черного неба делал формальную обстановку кабинета немного уютней.

– С дочкой все хорошо?

– Да, все хорошо, спасибо, напугана немного, но она сильная девочка, успокоится.

Выпили по третьей и закусили бутербродами с малосольным муксуном.

– Хороший муксун, свежий…

– Чуть позже еще строганинки попросим нам сделать. Сибирский муксун под молдавский коньяк моя слабость, – Николай улыбнулся, – хотя и под хорошую водку изумительно идет.

– Вы будете настаивать на возбуждении уголовного дела, Николай Константинович?

Николай ответил вопросом на вопрос:

– Что с Фиртелями?

– У старшего инсульт, госпитализирован.

Николай молчал.

– С младшим я только закончил беседовать, пока неформально, он до сих пор в себя прийти не может.

– Кто крышевал?

Пал Палыч снял пиджак:

– Уф, разогрелся я от вашего южного коньяка, Николай Константинович. Молодая дикая бригада, спортсмены. Делают вид, что ни под кем не сидят, вот и взялись.

– Понятно.

Николай потихоньку подливал. Выпивали не торопясь и без тостов. Снежным зимним вечером да под муксун коньяк, действительно, употреблялся хорошо.

– Не хотите спросить, как я узнал о вашей разборке?

– Вы же все равно не скажете, – Николай посмотрел на Пал Палыча.

– Не скажу, – Пал Палыч не отвел взгляда. – А яблоки полагается под коньяк?

– Студенческая привычка, – Николай улыбнулся и достал из бара вторую бутылку. – Что Фиртель-младший говорит?

– Что он может сказать? Валит все на старшего родственника. Говорит, что выдохся старик за семь лет бизнеса, нюх потерял, в последнее время был озабочен только сохранением нажитого. Что-то бизнес еще зарабатывал, что-то терял, но развития уже не стало никакого. Идея с остановками была младшего. Неплохая идея, кстати, правда? Но старший решил не рисковать, выйти из игры, иммигрировать в Израиль на заслуженный отдых, и с вашими деньгами в том числе. Бизнес договорились продать Фиртелю-младшему в рассрочку. Тот еще где-то с Тагиром снюхался, вы его сегодня в кабинете видели, почувствовал после этого себя настоящим ковбоем. Еще бы, молодой, при бизнесе, да еще и со своей бригадой. Вот и возникла у кого-то из них мысль быстрого заработка.

– Это по-другому называется, Пал Палыч.

– Согласен, Николай Константинович, но сейчас не в формулировках дело.

– Что они теперь хотят?

– Сейчас они не хотят в тюрьму, это главное. Но все зависит только от вас, Николай Константинович.

– Что посоветуете?

– Вам решать.

– Тюрьма нужна преступнику для осознания своей вины перед людьми. Не знаю, осознали ли эти типы свою вину перед моей семьей, но урок получили точно. И какая выгода мне от их тюрьмы? Я буду тратить свое время на следственные действия и на суды, а потом еще и на мои налоги их кормить будут. Неправильно это. Думаю, будет справедливо, если вместе с возвратом кредита в качестве моральной компенсации они принесут мне дарственную на все остановочные комплексы.

– Я передам им завтра ваше решение.

Второй бутылкой коньяка общение двух серьезных и уважающих друг друга мужчин в тот вечер не закончилось, им было о чем поговорить.

Один из выводов, который сделал Николай из этого конфликта, был следующим: закономерность развития бизнеса такова, что состояние организации объективно меняется через определенные периоды времени. Искусство управленца состоит в том, чтобы, понимая эту закономерность, реактивно применять адекватные принципы управления компанией на каждом этапе ее развития. Еще правильнее, если проактивно внедрять такие принципы и методы управления, при которых стадии зарождения, детства и юности бизнеса будут проходить с наименьшими ошибками и максимально эффективно, стадия старения организации отложится на неопределенно далекие времена, а продуктивное взрослое состояние компании будет продолжаться бесконечно долго.

Второй очевидный вывод напрашивался сам собой: как нельзя стать успешным юристом или врачом, будучи дилетантом в своем деле, так и нельзя стать успешным предпринимателем, не понимая и не используя объективных законов эволюции бизнеса.

8

Хорошо понимая закономерности развития бизнеса, Николай задумался о принципах финансирования нового проекта.

«Начнем с сегментации инвесторов, – Николаю понравилась собственная фраза, и он подчеркнул последние два слова. – И в первую очередь, с классических банкиров».

Большинство предпринимателей с благоговейным страхом относятся к этим финансовым вершителям судеб их бизнесов. Еще бы, ведь будущее компании находится в руках загадочного и безликого кредитного комитета, практически сталинской судебной «тройки», решающей, дать бизнесу возможность развиваться или отказать в праве на существование. И лишь незначительное количество предпринимателей прекрасно понимают, что «сила» этого исполина покоится на многочисленных организациях, вернее, подвешена на тонких нитях многих и многих компаний, различных учреждений и отдельных людей – от мультимиллионеров и президентов до студентов и пенсионеров. Заполучить хорошего и перспективного корпоративного клиента – это большое счастье для любого банка. Заполучить одновременно надежного партнера – это большая удача.

«Значит, – сделал запись Николай, – необходимо становиться нужным клиентом, то есть клиентом, во-первых, соответствующим банковским критериям перспективности и надежности и, во-вторых, помогающим банку решать его сложные или проблемные задачи».

«Чем я обладаю на данный момент? – он задумался. – Хорошие отношения с банками, в которых сегодня обслуживаются мои компании, – это прекрасно, но вряд ли имеет смысл делать на них ставку. Одно дело им работать со стабильно расширяющимся бизнесом, совсем другое – рисковать, да еще и повышенные резервы формировать под стартап*. В общем, не их это бизнес. Идти стандартным путем гарантирования существующими активами нового стартапа не получится – старым направлениям тоже необходимо дополнительное финансирование для развития. А иного ликвидного обеспечения под кредит нет. Да и откуда ему взяться?! Ведь еще и бизнес-идеи нет, то есть стадия развития моего стартапа фактически допосевная*. Однако «долину смерти»* надо как-то преодолевать… Традиционные ангельские источники 3 F* в моем случае не сработают, родственники не имеют значительных накоплений, дураков в моем окружении нет, а друзья… это что козла в огород пускать».

Николай методично перебирал варианты.

«Как вариант – необходимо какой-то банк сделать бизнес-ангелом* моего стартапа. Н-да… Задачка непростая… Выражаясь сленгом венчурных капиталистов, инвестором-ангелом прямо или опосредованно должен стать банк. Что ж, должен так должен… Посевной инвестор-ангел – банк Х, – пометил Николай. – По логике следующим этапом развития…» – и он углубился в бизнес-планирование, увлекшись завораживающим процессом моделирования и формирования будущего еще не существующего бизнеса, словно скульптор, отсекая все лишнее от бесформенного камня окружающей действительности.

9

– Добрый вечер, коллеги, – как всегда стоя приветствовал Николай собравшихся представителей совета по развитию.

Он всегда начинал и заканчивал совещания стоя, выражая таким способом искреннее уважение и признательность членам своей команды. Кроме руководителей компаний холдинга, в совет по развитию входили авторитетные рядовые сотрудники и руководители среднего звена, к мнению которых прислушивались и топ-менеджеры, и коллектив. Присутствие таких людей в совете Николай считал важным еще и потому, что именно фронт-персонал чаще всего острее чувствует дыхание рынка, именно он порой более достоверно транслирует настроение коллектива и именно он составляет каркас устойчивости здания бизнеса.

Был в совете и один независимый член – бизнес-консультант Александр Анастасович, профессионал по управлению высокого класса, умнейший и порядочный человек, весьма интересная творческая личность. Часто именно его правильно и вовремя заданные вопросы позволяли структурировать обсуждение в верном направлении и в итоге выходить на нужное решение. Да и не зашоренное оперативной работой внутри бизнеса экспертное мнение специалиста, хранящего в своем профессиональном багаже опыт развития компаний из самых разных отраслей, было весьма ценно.

– У нас сегодня не обычное и не рядовое совещание, – продолжил Николай. – Я не просил вас заранее сформулировать свое мнение относительно темы встречи, потому что я ее вам не называл. Не буду ограничивать ваши выступления традиционными пятью, а наше совещание сорока минутами. Не буду настаивать, чтобы высказались обязательно все. Сегодня я хочу, чтобы вы внимательно выслушали меня. Чтобы задали все интересующие вопросы. Чтобы постарались понять мотив и основной посыл моей новой инициативы. Чтобы в ближайшее время каждый из вас определил свою позицию.

Николай не стал садиться в председательское кресло, которое, впрочем, ничем не отличалось от всех других кресел с откидными столиками, а медленно шагал по залу, внимательно вглядываясь в лица коллег, улавливая в них возникающие эмоции и мысли. Он передвигался между сидящими в креслах соратниками, словно полководец, осматривающий и воодушевляющий перед решающим сражением ряды своей доблестной, выигравшей много тяжелых баталий гвардии.

– Я принял решение начать новый бизнес. Этот бизнес не будет интегрирован в структуру нашего холдинга. Стартует совершенно отдельный, независимый проект.

Он ненадолго замолчал.

– Как традиционно мы действуем? Интенсивно развиваем наши организации с намерением сделать из них лидеров отрасли, расширяем производство, активно захватываем рыночные ниши. Мы подбираем персонал, ориентируясь на сформированные нами ценности. Транслируем разработанную нами систему управления на все подразделения. Перемещаем персонал по горизонтали, предоставляя возможность долгосрочного профессионального роста талантливым специалистам. Создаем новые направления, открывая дорогу перспективным молодым управленцам. Существующая система мотивации предполагает «семейственность» нашего дела. Мы связываем свои судьбы с судьбой нашего бизнеса с момента приема на работу и получения первой зарплаты – через выстраивание карьеры, приобретение с помощью фирмы жилья и автомобиля, гарантированное устройство в спонсируемый детский сад детей, содействие в получении образования в лучших вузах страны – до выхода на заслуженную безбедную пенсию. Это образ нашего существования. Это комфортная для нас социосистема, целенаправленно созданная нашими руками. Это наша философия. Это наша сила.

Николай внимательно следил за реакцией на его слова. Присутствующие слушали чуть напряженно, озадаченные неожиданной темой, пытаясь предугадать ход рассуждений своего лидера.

Дойдя до конца зала и повернувшись лицом в сторону председательского места, он только сейчас заметил вазу с красивым букетом цветов, стоящую на полу в противоположном углу от флипчарта* недалеко от его кресла. Рядом с букетом изящно расположилась в кресле с ноутбуком Светлана Александровна. Никогда раньше в этом зале не стояли цветы. Никогда раньше на совещаниях не было такой уютной атмосферы. Никогда раньше никто из его предыдущих помощников не присутствовал на совещаниях с лэптопом. «Обстановка изменилась к лучшему, – отметил он про себя, – я принял правильное решение в выборе помощника, это факт».

– Но в этом и наша слабость. Мир богат своим многообразием, – продолжил Николай, – и я задаю каждому вопрос: все ли сотрудники разделяют наши убеждения? Или они просто принимают их как одно из обязательных условий трудового договора? Думаю, существует категория работников, которым ближе проектный подход, в чем-то схожий с интерим-менеджментом*. Этим специалистам было бы комфортнее добиться четко поставленной задачи в обозначенные сроки и получить за это оговоренный на старте гонорар, не связывая себя с нами никакими долгосрочными обязательствами. Присутствуют такие люди в нашем коллективе?

Несколько членов совета утвердительно кивнули головой.

– Есть еще вопросы, которые я задаю себе и вам. Развиваясь эволюционным путем, «варясь», пусть и в демократичной, инновационной, но в достаточно замкнутой системе своего холдинга, не упускаем ли мы современные тенденции, аспекты управления, которые существуют в мировом бизнесе? Можем ли мы самостоятельно объективно и беспристрастно оценить собственную организацию? Полностью ли устраивает нас управляемость бизнеса и его сегодняшняя капитализация? Уверены ли мы, что ограниченность ресурсов – это плохо? Успеваем ли мы отслеживать все передовые достижения в области управления? Владеем ли мы современным арсеналом специальных знаний, методов и технологий по повышению капитализации нашего холдинга?

Николай остановился около флипчарта. Взяв фломастер, он нарисовал дом с открытыми окнами.

– Я думаю, что наступил момент, когда мы должны перейти на новую ступень своего развития. Необходимо начать здоровое закаливание нашего бизнес-организма. Нам нужен доступ к передовому опыту корпоративного управления. Нам необходимо расширить связи в мировом деловом и финансовом сообществах. Нам нужно совершенно по-иному, чем сейчас, структурировать бизнес и организовать его финансирование. Нам нужен ценный опыт, отличный от наработанного нами. Нам нужны авторитетные мнения и конструктивные принципы, отличные от наших. Только узнав лучшее из несвойственного сегодня нам и интегрировав его в принципы нашего развития, мы станем еще сильнее, еще конкурентоспособнее.

Николай замолчал и присел на подлокотник своего кресла. В зале стояла тишина, коллеги не решались торопить события. Кто-то, не выдержав напряжения, глубоко и громко вздохнул.

– Молчание – знак согласия? Раз уж так упорно молчите, что совершенно необычно на наших совещаниях, то те, кто согласен с моими рассуждениями, кивните.

Все заулыбались шутке, и настороженная атмосфера в зале немного разрядилась.

– Я слышу ваши громкие мысли о рисках… – продолжил он. – Согласен, проводить такой масштабный эксперимент на стабильно работающем бизнесе было бы неразумно. Поэтому я и принял решение о запуске нового самостоятельного проекта, ни юридически, ни фактически не связанного с нашим холдингом. Это первое.

Второе. Я хочу реализовать этот проект в классическом венчурном стиле – запустить бизнес в одной из наиболее инвестиционно привлекательных отраслей или в сегменте какой-либо традиционной отрасли. Но не в среде, где высокая конкуренция, а там, где пока еще нет подобных предложений со стороны бизнеса. И одновременно это должен быть продукт, востребованный обществом и рынком в долгосрочной перспективе.

Запустив проект, мы будем придерживаться четких стратегических ориентиров примерно в течение пяти-семи лет.

Наша инвестиционная лестница* – период от зарождения у меня идеи по созданию проекта до момента выхода из него – будет предполагать, что стартовое развитие займет не более года.

Следующие три года мы будем обязаны очень динамично развиваться, выстраивая управление бизнесом с помощью современных технологий, например сбалансированной системы показателей*. Я предвижу ваш очередной и очень своевременный вопрос: а какие ключевые показатели эффективности* мы выберем, какие приоритеты примем за основу? Отвечаю – в первую очередь те, которые будут стимулировать нас на агрессивный захват доли рынка и на формирование уникальной модели бизнеса.

Однако сразу же, с первого дня запуска проекта мы начнем проводить работу по поиску потенциальных покупателей нашего бизнеса. Параллельно будем формировать публичную кредитную историю сначала через вексельные займы, а потом и облигационные.

К слову сказать, Александр Анастасович предлагал нам недавно новый инновационный инструмент привлечения финансирования в растущие компании – клубные облигации*, своеобразный промежуточный финансовый инструмент между синдицированным кредитом и классическими облигациями. Выпуск клубных облигаций обеспечивает комфортное финансирование эмитента и предлагает инвесторам финансовый продукт с понимаемыми ограниченными рисками и доходностью, обычно превышающей аналогичный классический продукт.

Бизнес-консультант одобрительно закивал головой.

– Никто еще в России не имеет опыта размещения облигаций такого типа, – продолжил Николай. – Почему бы нам не стать первыми? Мы должны выстроить инновационную компанию не только в технологическом плане, но и в финансовом, и в управленческом прежде всего.

С первого же дня деятельности мы приступим к привлечению в партнерство венчурных капиталистов и ближе к середине этого периода должны будем уже определиться с конкретными кандидатами. Золотых денежных гор сразу ожидать не стоит по определению. Их бизнес известен – дешевле купить, тщательно взвесив все риски, и как можно дороже и быстрее продать. Это нормально, это принцип получения дохода данным бизнесом, так что торговаться нам придется за каждую копейку, за каждое слово соглашения о партнерстве. Однако, повторяю еще раз, не только из-за денег нам необходимо это партнерство. Нам нужны не просто деньги, нам нужны умные деньги. Николай поставил на флипчарте большой восклицательный знак и продолжил:

– Для нас важен доступ к международному опыту корпоративного управления и к передовому зарубежному отраслевому опыту. Сегодня понятно всем, компании, имеющие в составе акционеров профессиональных инвесторов, получают своеобразный знак качества в глазах финансового, инвестиционного и отраслевого сообществ.

Что еще весьма важно и не вызывает никакого сомнения – успех нашего начинания во многом будет зависеть от благоприятных деловых отношений между инвесторами, мной как основателем и менеджерами компании, от нашей совместной командной работы. Это серьезная задача для многих из вас, сидящих в зале. Поэтому ключевыми критериями отбора персонала в данный проект будут являться не только профессиональные и этические качества, но и готовность и умение работать несколько лет в проектном режиме.

Директор по персоналу глубоко вздохнул.

– После двух-трех лет партнерства с венчурными инвесторами мы либо выведем компанию на публичный рынок акций – IPO, либо, что скорее всего, продадим сто процентов бизнеса стратегическому инвестору. В принципе, большинство этапов и усилий для реализации обоих вариантов завершения практически идентичны. Есть ко мне вопросы? – Николай отпил воды. – Неизбежность ограничений по времени и по целям должны хорошо понимать все. Обещаю, не будет в процессе реализации проекта никаких метаний, желаний оставить компанию себе, каким бы бизнес не получался «сладким». Этот деловой эксперимент должен быть максимально «чистым» и предсказуемым. Понимая поставленные задачи, перспективы и ограничения, нашим сотрудникам будет предлагаться переход в новый бизнес только по добровольному желанию. Свободные вакансии закроем сторонними специалистами, так что Игоря Олеговича в ближайшее время ожидает очень много работы.

Директор по персоналу согласно кивал.

– Допускаю, что кто-то из участников проекта – сегодняшних сотрудников – не захочет возвращаться в наш холдинг, решит остаться в компании после смены собственников через несколько лет, – Николай обвел взглядом зал. – Я предусматриваю такую возможность, поэтому обещаю, что в соглашение о продаже компании будет обязательно внесен пункт о сохранении команды на срок до одного года, чтобы люди спокойно могли определиться со своей карьерой.

Он сосредоточенно подошел к флипчарту и перевернул лист.

– Как вы заметили, в процессе моих рассуждений прозвучали три очень важные основные перспективы в развитии будущего бизнеса, которые я хочу сейчас зафиксировать на бумаге. Мы должны сформировать привлекательность бизнеса в трех основных сферах: для клиентов, для инвесторов, для сотрудников.

Хочу поставить вас в известность и об изменениях в руководстве и управлении холдингом. Я ухожу с поста генерального директора всех компаний холдинга. Оперативное руководство организациями будут осуществлять новые исполнительные директора. Конкретных лиц я представлю вам позже, после согласования с кандидатами. Я займу две позиции председателя совета директоров в формирующейся сейчас управляющей компании нашего действующего холдинга и в новом бизнесе.

Вижу в ваших глазах немой вопрос: а зачем все это надо мне – состоятельному человеку, к чему такие серьезные изменения, когда и так все хорошо, а главное, стабильно? Отвечу коротко и честно. Спираль эволюции людей и организаций предполагает постоянные изменения, новые и новые качественные витки. Бег по кругу – это дорога в никуда. Рано или поздно. Как говорили древние мудрецы, «путь жизни мудрого вверх, чтобы уклониться от преисподней внизу». Пришло время нового витка развития и для меня как бизнесмена, и как для личности. Возможно, и для многих из вас и наших коллег. Я в этом убежден.

Николай замолчал и сел в свое кресло.

– Николай Константинович? – практически сразу раздался вопрос Владимира Андреевича, рассудительного и немногословного руководителя департамента информационных технологий. – Когда можно обсудить возможность и условия перехода в новый проект?

– А вас не интересует отрасль, в которой планируется запуск проекта?

– Интересует, но не это главное в данном случае.

– Любому новому желанию, Владимир Андреевич, необходимо дать время «остыть», дать возможность для трезвой оценки ситуации. Принятие решения должно быть не импульсивным, а осознанным. Поэтому обсуждать условия и возможности участия в новом проекте с желающими я начну послезавтра. Время согласуйте, пожалуйста, со Светланой Александровной.

– Спасибо.

– Еще вопросы?

– А в какой отрасли все-таки предполагается создание бизнеса, Николай Константинович, есть какие-нибудь мысли? – поднял руку молчавший все совещание Игорь Олегович.

– Мысли у меня всегда есть, – улыбнулся Николай. – Возможно, это будет совершенно новая для нас отрасль – сельское хозяйство.

Он увидел изумленные глаза коллег.

– Уточняю – растениеводство. Сужаю еще более круг наших будущих компетенций – семеноводство.

– Не ожидал, – непроизвольно вырвалось у директора по персоналу.

– Понимаю хорошо вас, Игорь Олегович. Перед принятием решения я проанализировал много вариантов, естественно, консультировался с экспертами, общался с руководителями агропредприятий. Действительно, у всех на слуху расхожий стереотип: «Если хочешь потерять деньги – займись сельским хозяйством». Поэтому у банков так много непрофильных сельскохозяйственных активов и так мало желающих выкупить их. Я хочу напомнить вам о закономерности: там, где многие теряют деньги, многие и хорошо зарабатывают. Конкуренция в данном сегменте невысокая. Инвестиционно привлекательных бизнесов фактически нет. Инновационная семенная компания в России – лакомый кусочек для стратегических инвесторов. Согласны?

Озадаченные подчиненные не задавали вопросов, но и не спешили расходиться, возбужденно, но негромко переговариваясь между собой.

На подлокотнике кресла завибрировал смартфон, показывая пришедшее на мессенджер сообщение от абонента «Собеседница»:

– Как дела, Мыслитель? Идеи материализуются?

10

Колеса самолета, казалось, неминуемо скользнут по воде, но взлетно-посадочная полоса незаметно заместила собой водную поверхность. Тяжелый самолет, слегка подпрыгнув от неожиданности при первом касании с бетоном, плавно покатился в сторону терминала аэропорта.

Ее мужа сегодня не было среди встречающих, только ближе к ночи он должен вернуться на машине из Лос-Анджелеса. В последнее время как-то регулярно получалось, что в момент ее прилета домой Сергей либо был в другом городе, либо был очень занят делами и не мог ее встретить. Она сделала попытку поговорить на эту тему, объяснить, насколько для нее важно в первые же минуты приземления знать, что он находится рядом, что ждет ее с цветами, увидеть его улыбающееся лицо, почувствовать запах его тела… Но в ответ только услышала: «Не драматизируй, солнышко. Ты же знаешь, я люблю тебя. Но дела есть дела, ты как бизнесвумен должна меня понять. Несколько часов отдохнешь после перелета – и я тут как тут». Будучи деловым человеком она могла понять его занятость, но как женщина – нет.

Пройдя паспортный контроль и получив чемодан, Ксения села в такси и сразу открыла окно – организм требовал свежего воздуха после многочасового душного перелета.

– Куда едем, леди? – на русском языке спросил водитель.

– Хороший вопрос, – задумчиво произнесла Ксения, – а действительно, куда?

Увидев в зеркале заднего вида улыбающееся лицо таксиста – характерное лицо жителя средней полосы России, она поняла, почему не удивилась, услышав русскую речь.

– Почему вы решили, что я русская?

– Ну, во-первых, нашего человека издалека в толпе видно, тем более женщин – американки не умеют со вкусом одеваться. А во-вторых, я смотрел передачу с вашим участием. Еще подумал, что такая молодая и привлекательная соотечественница, а уже ворочает миллионами и рулит серьезными проектами. Так куда едем, босс?

– Давайте сначала в кафедральный собор Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих радости». После… что-нибудь придумаю. Ничего, если я вас ангажирую на половину дня? Уж очень не хочется сегодня садиться за руль.

– А может, мне и в понедельник к вам с утра подъехать, на работу отвезти?

– А вот этого не надо. Мы не в России, дорогой земляк. Здесь персональные водители пока не в почете. Поехали!

Ксения откинула голову на подголовник заднего сиденья и с жадностью вдохнула ворвавшийся в окно просторного американского автомобиля насыщенный смесью морской соли, запахами эвкалипта и цветов воздух Сан-Франциско.

11

Разложив дома вещи и разобрав деловые бумаги, Ксения включила спокойную музыку, зажгла свечи, насыпала в ванну купленную на Тридцать девятом пирсе соль и растворила в расслабляющих ароматах морской свежести свое утомленное в переездах и перелетах тело. Или потому что морскую соль продают на Тридцать девятом пирсе из открытых деревянных бочек, где она насыщается дыханием океана и дерева, или потому что человеческая фантазия способна придумывать любые желаемые образы, но только от этих ванн с солью Ксения получала максимальное наслаждение и расслабление. Стройные ноги в мерцаниях живого света свечей вместе с длинными намокшими светлыми волосами придавали красивому изящному телу под водой сходство со сказочной русалкой. Глаза путешественницы медленно закрылись.

Остывшая вода разбудила сознание, и сонное тело переместилось в спальную комнату.

Когда приехал Сергей, она не слышала.

Под утро Ксении приснился странный сон. Она – старшая стюардесса на борту летящего громадного межконтинентального авиалайнера. В салоне приглушенный свет, практически все пассажиры спят. Далеко внизу по редким точечкам корабельных огней и отблескам лунного света угадывается бескрайний океан. Она готовит кофе и приносит его капитану корабля. В кабине самолета только она и капитан. За стеклом кабины россыпи ярких звезд на фоне абсолютно черного неба. Капитан поворачивает лицо к Ксении, и она понимает, что это тот самый задумчивый незнакомец из московского кафе. На душе старшей стюардессы авиалайнера становится необыкновенно тепло и спокойно.

Щебетание птиц за окном разбудило девушку. Сергей еще спал. Звонко чмокнув его в щеку, Ксения побежала в душ. Стоя под струями теплой воды, вспомнился сон. «Что меня так зацепило в этом мыслителе?» – улыбаясь сну, удивленно спросила она себя.

После душа надевать какую-то одежду совсем не хотелось. «Сегодня у меня будет утро единения с природой, а одежда органичному единению противопоказана», – заявила Ксения сама себе и обнаженная пошла на кухню. Выдавливая свежий сок из пары крупных грейпфрутов, прослушала автоответчик на телефоне.

Настроение с утра было отличное. Командировка прошла продуктивно, люди встретились интересные, погода стояла чудесная. Еще и выспалась хорошо. Захотелось пошалить.

Один из новых российских знакомых Ксении, очень талантливый сибирский программист, скачал ей бета-версию своей программы, которая распознает в радиусе до ста пятидесяти метров адреса активных мессенджеров практически всех существующих типов и показывает схему расположения пользователей. Более того, программа позволяла несанкционированно подключаться и инкогнито общаться с выбранными пользователями, не фиксируя постоянного контакта. Размышляя в кафе перед отлетом из России о привлечении в свой бизнес-инкубатор перспективных стартапов, Ксения перед уходом решила протестировать изобретение «сибирского Гейтса». Первым и ближайшим по отношению к ней определился пользователь под логином «Николай Константинович». Осмотрев кафе, Ксения остановила взгляд на сидящем неподалеку мужчине, который что-то усиленно обдумывал и печатал на лэптопе. Зарегистрировавшись в системе как «Собеседница», она отправила ему первое, что пришло в голову, снабдив сообщение подмигивающим смайликом: «Интересная штука – жизнь!» Уже выходя из кафе, краем глаза Ксения получила подтверждение, скорее, почувствовала спиной, что изобретение, действительно, работает.

Ксения открыла лэптоп и включила мессенджер. В папке «История разговоров» был лишь один пользователь – «Николай Константинович». Интересно, чем сейчас, в восемнадцать часов по московскому времени, занят этот Николай Константинович? Пальцы Ксении быстро набрали: «Как дела, Мыслитель? Идеи материализуются?» Через секунду на другом конце земли, лежащий на подлокотнике кресла смартфон зафиксировал материализацию безобидной шалости «Собеседницы».

12

Вечерние московские автомобильные пробки. Вереницы габаритных огней, ближнего света и стоп-сигналов медленно ползут по с трудом вмещающим их транспортным артериям. Над потоком всех мыслимых средств передвижения висит невидимый, но ощущаемый всеми участниками процесса бурлящий и клокочущий смог из темной энергетики нервозности, усталости и раздражительности. Кажется, еще немного, и опасные автопротуберанцы разорвут тесные ограничения дорожного полотна. Но нет, дорога удерживает свои позиции, предлагая в качестве отступного сломанные бордюры и уничтоженные газоны. И тогда потоки отрицательных эмоций переориентируются на собратьев по несчастью. Порочному и несправедливому закону выплескивания собственных обид и неудач на ближайших сородичей человечеству пока нечего противопоставить.

«Добираться мне придется до дома не меньше часа», – подумал Николай, управляя автомобилем левой рукой, а правой переключая тюнер в поисках хорошей музыки. Зазвучала композиция Summertime в исполнении Луи Армстронга и Эллы Фитцджеральд. Салон автомобиля наполнился музыкой и голосами, резонирующими с самыми сокровенными струнами его души.

Получив удовольствие от прослушивания одного из любимейших своих музыкальных произведений, Николай просмотрел на коммуникаторе непринятые звонки и новые сообщения. Ничего важного или интересного за последние часы не пришло, за исключением сообщения от «Собеседницы». Удивительным и странным было не только то, что очередное сообщение пришло от незнакомого человека, но и то, что сообщения пришли от пользователя, которого в списках контактов Николая не было. Личные данные отправителя оказались скрыты.

– Кто ты, незнакомец или незнакомка? – он стал набирать ответное сообщение. – И как тебе удается общаться со мной без установления контакта? Я даже не спрашиваю, как ты узнала мой адрес.

Ответ не заставил себя долго ждать.

– Собеседница – имя женского рода. Я не знаю, кто ты. Пока не знаю. И ты не знаешь, кто я. Возможно, пока не знаешь. А разве люди всегда спрашивают разрешения, чтобы обменяться фразами или суждениями? Иногда самые откровенные беседы происходят между незнакомыми людьми в вагоне поезда… Но, если не хочешь, можешь мне не отвечать, я не буду тебя больше беспокоить.

– Мы не в одном вагоне. Почему ты выбрала меня?

– Зато мы с тобой точно на одной планете. Находиться на одной планете – это порой ближе, чем быть в одной постели.

– Как мне обращаться к тебе?

– Придумай сам. Разве важно, как меня зовут? Можешь звать меня Собеседница. Имеет значение только то, будет ли нам интересно общаться.

– Мы виделись с тобой, да?

– Возможно. Что ты сейчас делаешь?

– Стою в пробке на Кутузовском.

– Мне жаль твое потерянное время. Оно могло быть более содержательно заполнено.

– Мне тоже жаль, Собеседница. Тебе нравится композиция Summertime?

– С Луи Армстронгом и Эллой Фитцджеральд? Очень! Я обожаю ее! А почему ты меня об этом спросил?

– Я только что наслаждался прослушиванием.

– Если ты будешь звать меня Собеседницей, можно мне называть тебя Мыслитель? А то Собеседница и Николай Константинович… как-то не сочетается. Возникает граница, как между представителями разных племен. А ведь мы, возможно, с тобой одной крови – ты и я? Помнишь, как у Киплинга?

Далеко тебе еще до пункта назначения?

– Въехал на стоянку.

– Рада была общению, Мыслитель. Хорошего тебе вечера!

Диалог прервался так же неожиданно, как и начался.

Николай выключил двигатель и устало прикрыл глаза – он не смог заставить себя выйти из автомобиля, не дослушав She Can’t Let Go Сантаны.

13

На ланч Ксения с партнером и одновременно ближайшей подругой Леной пошла в свой любимый суши-ресторан в Эмбаркадеро-центр.

Эмбаркадеро-центр притягивал неповторимой энергетикой, передающей сегодняшним его посетителям историю и чаяния предыдущих поколений местных калифорнийцев. Это не просто несколько зданий в деловом центре Сан-Франциско, архитектурно предрасположенных к сосуществованию. Комплекс небоскребов, переходов, лавочек, скульптур, кустов роз, декоративных деревьев пропитывает находящиеся рядом человеческие индивидуумы духом авантюризма, свободы и предпринимательства.

В этом небольшом ресторанчике много лет назад она впервые попробовала суши и познала вкус подогретого саке из квадратных стопок, выполненных из вечнозеленого дерева криптомерии. Заведение, открытое всего несколько часов в день, было всегда заполнено. Места нужно заказывать заранее или придется стоять в живой очереди, чтобы присесть у разделочной стойки. Как-то Ксения собралась с духом и спросила шеф-повара и по совместительству владельца, почему при таком спросе ресторан столь поздно открывает и столь рано закрывает свои двери. Вежливый японец выдержал паузу и ответил встречными вопросами: «Если утром выловить в океане морепродукты и доставить их в ресторан, то этот процесс займет два-три часа. Если в ресторане продукты будут предлагаться еще более трех часов, то разве можно их считать свежими? А разве суши может быть из несвежих продуктов?»

И правда, суши в этом ресторане были исключительно вкусные. Таких она больше нигде не пробовала – ни в Штатах, ни в Канаде или Европе. Ни в одном из суши-ресторанов мира, в которых она была, в конце ланча шеф-повар не разрезал так ловко и красиво на две части вкуснейший апельсин и не угощал ее лично половинкой фрукта. По этим же самым причинам, вернее из-за их отсутствия, Ксения никогда не ходила в круглосуточно работающие суши-рестораны Москвы и других городов России. Сложно представить, сколько требуется времени, чтобы доставить, например, тунца с океанских просторов в центр материка – Барнаул или Челябинск например.

Сегодня подруги, как обычно, присели у разделочной стойки. Вот уже три года они совместно развивали бизнес и успели не только сработаться, но и сдружиться. Лена соскучилась – три с лишним недели они только переписывались с Ксенией по электронной почте и периодически созванивались. Утро в офисе было посвящено обмену деловой информацией, и только за ланчем появилось время немного посекретничать.

– Как Сергей, Ксюша?

– Скорее всего – хорошо, Лен. Он поздно приехал, я уже спала. Я рано уехала, он еще спал.

– Не переживай, подруга. После семи лет, что вы живете вместе, можно простить друг другу маленькие слабости.

– Я понимаю, но мы не виделись почти месяц. Семь лет назад для меня и два дня казались вечностью… И дело даже не в остроте отношений. Дело в том, что наш любовный союз мужчины и женщины стал напоминать какое-то хозяйственно-деловое партнерство. Немного улыбок, немного вежливого внимания, немного разговоров, немного секса, немного планирования и много собственных забот у каждого. Я не виню Сергея, в семье не бывает одного виноватого… Возможно, я сгущаю краски, сказывается усталость от командировки.

– Может, вам слетать отдохнуть на недельку куда-нибудь в теплые края?

– Не думаю, что короткий отдых кардинально что-то изменит в наших отношениях.

– Тогда в свинг-клуб сходить или любовников завести?

– Подруга! Ну ты и посоветуешь!

– А чего?! – Лена звонко засмеялась, обратив на себя внимание сосредоточенно поглощающих суши посетителей. – Ксюш, а может, все-таки вам ребеночка родить?

– Ты же знаешь, Сергей пока не хочет, считает, что рановато для наших карьерных путей.

– Знаю, знаю, подруга… С кем-то из интересных людей не по работе в России познакомилась?

– В эту поездку был сумасшедший график, в театр и то всего раз удалось вырваться. А уж на отдых и тусовки времени совсем не было. Хотя… перед самым отлетом познакомилась с одним человеком.

– И кто он? – подруга оживилась.

– Не знаю.

– Уау! Мужчина, надеюсь?

– Мужчина. Николай Константинович.

– А фамилия, лет сколько, чем занимается?

– Не знаю.

– Ксюха! Это на тебя совсем не похоже. Как могло такое произойти? Уж не на улице ли вы познакомились?

– Ленка! Ты отстала от жизни. Мы с тобой в какой отрасли работаем? То-то же. Помнишь, я рассказывала тебе сегодня утром о «сибирском Гейтсе»? Так вот, он скачал мне одну свою новую программку для тестирования.

– И ты ее испытала на незнакомце, который оказался Николаем Константиновичем?

– Угадала.

– И как, работает?

– Работает, подруга, еще как работает, – улыбнулась Ксения, вспомнив свой сон и утреннюю шалость.

14

Головной офис «Московского банка развития горно-металлургической отрасли» располагался в старинном особняке в переулке рядом с Пятницкой улицей. До момента приобретения собственной московской квартиры Николай арендовал жилье в этом пропитанном историей районе. И каждый раз, бывая в банке, он вспоминал свои первые годы завоевания столицы.

Со старшим вице-президентом банка Аленой Макаровной они познакомились в отеле Marriott на деловом завтраке с членами канадского правительства, прилетевшими в Москву с целью активизации расширения деловых контактов между странами. Как руководитель компании – спонсора завтрака, Николай выступил с короткой приветственно-рекламной речью. Его правилом было всегда максимально использовать любые возможности для продвижения своего бизнеса и установления новых контактов. И в тот раз итогом завтрака явились несколько полезных знакомств, в том числе с энергичной и располагающей к общению Аленой Макаровной.

Искренне обрадовавшись встрече, они тем не менее к согласию по агроактиву, находящемуся в зоне ответственности Новосибирского филиала банка, с первых раундов переговоров прийти не смогли. Главное принципиальное разногласие состояло в том, что актив был комплексный – бывший многопрофильный колхоз, перерегистрированный в общество с ограниченной ответственностью. Николая категорически такое предложение не устраивало, а разделять актив на части банк не хотел, боясь остаться с неликвидом.

Большинство советских колхозов и совхозов явно формировались по принципу «на случай войны», предполагающего наличие земель, фуражного производства, зернотоков, овощеводства, свиноводства, молочного и мясного животноводства, а еще всего того, чем только можно было заниматься автономно на данном участке земли. Из-за такого широкого «ассортимента» в каждом сельском коллективном хозяйстве было всего понемногу, а в великой стране строящегося коммунизма всего было очень немного. Вывод из анализа превалирующей модели хозяйствования очевиден – широкая диверсификация в рамках одного предприятия в сельском хозяйстве неэффективна. Тем не менее подавляющее большинство современных российских крестьянских хозяйств с воодушевлением продолжили советскую традицию, с завидным постоянством увеличивая количество непрофильных активов на балансах банков-кредиторов.

Сделав паузу в переговорах с Аленой Макаровной, Николай решил своими глазами взглянуть на альтернативный вариант и провести переговоры с его владельцем.

15

Утром Николай проснулся раньше обычного. Предстояло лететь в командировку в Сибирь и на Урал.

Привычку вставать рано Николай выработал еще с юности. Причин было несколько. Первая и главная – он закалял характер. Подъем в пять тридцать утра, разминка, пробежка десять километров. Утренний энергетический заряд позволял учиться на повышенную стипендию в институте, работать лаборантом на кафедре, одновременно подрабатывая еще на двух работах, играть в рок-группе, проводить дискотеки и много читать. Со временем к доброй утренней традиции добавились ежедневное обливание холодной водой, обтирание снегом и йога перед сном.

Предыдущие дни, насыщенные переговорами с различными банками, позволили вычленить два наиболее привлекательных варианта по имущественному комплексу для нового проекта.

К удивлению, не оказалось достойных предложений у банков, специализирующихся на сельском хозяйстве. И лишь два банка, не имеющие никакого отношения к аграрной отрасли, предложили интересные варианты – один московский и один уральский.

После многочисленных консультаций с экспертами требования к необходимому активу сформировались достаточно определенно. Важный совет – необходимо найти либо модернизированные зернотоки, способные сортировать и дорабатывать семенной материал до высоких кондиций, либо современный семенной завод. Второй ценный совет – ни в коем случае не соглашаться принимать на себя деревенскую инфраструктуру и многопрофильные хозяйства. Это была реальная угроза не только для рентабельности, но и для жизнеспособности всего проекта. В окружении объекта должны работать сильные фермерские хозяйства, способные потенциально заниматься производством семян. Географически желательно расположение на юге Западной Сибири, чтобы транспортное плечо до западной и восточной границ России было примерно одинаковым по причине высоких железнодорожных тарифов, и одновременно недалеко от Казахстана – одного из потенциальных стратегических потребителей продукции. И самый главный совет – найти высококлассного специалиста, способного возглавить технологическую часть бизнеса. Последний совет по значимости стоит всех предыдущих – единодушное мнение разбирающихся в семенном бизнесе экспертов.

16

Николай любил летать, но не любил экс-советские аэропорты.

Воздушные гавани больших и малых городов России являются в большинстве своем многочисленными близнецами. Построенные, очевидно, по одному и тому же типовому проекту, в котором места пассажиру, одновременно еще гордо зовущемуся Человеком, явно предусмотрено не было. В человеконенавидящее архитектурное решение по-свойски втиснулись платные вонючие туалеты с выдаваемым на входе клочком низкосортной туалетной бумаги, залы ожиданий без кресел, кондиционирования и вентиляции, выдача багажа в отдельно стоящих неотапливаемых сараях, дорогущие буфеты с просроченным пивом и засохшими бутербродами. Торжество победившей посредственности часто несет гордую приставку «международный» и повсеместно окаймляется прилипчивыми частниками-извозчиками и многочисленными темными личностями. Если судить о России по ее воздушным воротам, то поговорка «Театр начинается с вешалки» внушает глубокий пессимизм в оценке существующей действительности.

Короткое время полета, переносящего людей за тысячи километров, непроизвольно концентрировало внимание Николая на самых важных аспектах его жизни и бизнеса, регулярно подтверждая народную мудрость «Высоко сижу, далеко гляжу». Именно за эту возможность он ценил и любил воздушные путешествия.

Самолет приземлился в Тюмени ближе к пяти часам вечера. Аэропорт неофициальной нефтегазовой столицы России мало чем отличался от своих собратьев-клонов.

– Добрый день… Николай Константинович… – раздалось приветствие из толпы встречающих. – С приездом!

Навстречу, широко улыбаясь, шел невысокий человек в кожаной куртке и качественных стильных ботинках.

– Добрый день! Виктор Дмитриевич?

– Конечно, – крепко и надежно, с небольшой оттяжкой, по-крестьянски пожав руку и продолжая улыбаться, ответил встречающий. Он подхватил дорожный саквояж Николая и энергично направился в сторону стоянки автомобилей. Закинув чемодан в багажник старенького «ниссан-максима», предложил: – Покурим?..

И не дожидаясь ответа, закурил.

– Как долетели?..

– Нормально, спасибо.

– Предлагается такой вариант: сейчас… поселим вас в гостиницу… поужинаем… отдохнете… а завтра в семь утра… двинемся в сторону завода.

– Устраивает. Вы хозяин – вам и руководить.

– Тогда… поехали, – бросив недокуренную сигарету, сел в машину известный российский семеновод.

Расположенный в центре города отель Кволити оказался приличным четырехзвездочным заведением с рестораном, баром и кафе, уютным холлом, ночным клубом, фитнес-центром, пунктом обмена валют, в общем, со всей инфраструктурой, помогающей служивому иногороднему человеку максимально потратить свои командировочные. Да еще на втором этаже скромно разместился небольшой бизнес-центр.

Распаковав вещи и умывшись, Николай спустился в кафе с традиционным для российских отелей названием «Вена», где с сигаретой в руке, на диванчике за круглым столиком Виктор Дмитриевич внимательно изучал меню. В центре зала джаз-квартет играл Rhapsody in Blue – жемчужину творчества Джорджа Гершвина, уроженца Бруклина, сына еврейских эмигрантов из России и кумира всех джазменов мира.

– Э-э-э… Что предпочитаете, Николай Константинович?..

– Я бы для начала чашечку двойного эспрессо выпил.

– А посерьезнее?..

– Вы про горячее или про водку? – отшутился Николай.

– А и про то, и про другое… – не растерялся Виктор Дмитриевич.

– Ну раз вопрос стоит конкретно, то с удовольствием бы грамм сто пятьдесят ледяной водочки закусил сосьвинской селедочкой с лучком и вареной картошечкой. Ушицы можно немного для согрева души. Да и стерлядочки в каком-нибудь виде на горячее. Если присутствует данное богатство в меню.

– Организуем… Клюквенный морс будете?..

– Не откажусь.

Пока официант принимал заказ, Николай осматривал зал. Публика в кафе была самая разная. Несколько столиков занимали иностранцы в джинсах и массивных ботинках на толстой подошве, пьющие пиво и перекрывающие громкостью своих голосов звуки оркестра. Две молодые симпатичные пары в вечерних нарядах, видимо, отмечали день рождения одной из девушек, красивой стройной татарочки-смуглянки с раскосыми глазами, широкими скулами и черными как смоль длинными распущенными волосами. За сдвинутыми столиками гулял корпоратив. Еще пара столиков была занята молодыми людьми в коротких черных кожаных куртках, стремящимися казаться явно «реальными пацанами». На диванчике в углу, неспешно смакуя японский виски «Сантори», что-то обсуждали двое крепких мужчин, среднего возраста и в дорогих костюмах.

Николай перевел взгляд на Виктора Дмитриевича. Один из московских экспертов, с которыми Николай обсуждал целесообразность открытия бизнеса в сельскохозяйственной отрасли, заслуженный ученый-семеновод еще со времен СССР, убедительно рекомендовал его как одного из немногих оставшихся в России специалистов экстра-класса в области семеноводства. В прошлом Виктор Дмитриевич был директором одного из опытно-производственных хозяйств, которые после развала Союза повторили судьбу своей страны. После не очень успешных попыток организации собственного бизнеса и громких провалившихся альянсов с местной властью он занимался агроконсультированием и в силу своей энергичной натуры был открыт для всевозможных контактов и новых проектов.

Водку принесли одновременно с кофе и хлебом.

– С приездом… и за знакомство!.. – хитровато улыбнувшись, поднял рюмку Виктор Дмитриевич.

Выпив залпом, понюхал кусок хлеба и глубоко с облегчением вздохнул.

– За приятное знакомство с успешным продолжением! – Николай слегка задержал на нёбе холодный напиток, чтобы ощутить его вкус. Местная водка, настоянная на кедровых орехах, была очень неплоха. Сделав на пару секунд паузу, с удовольствием глотнул кофе.

– Запиваете водку кофе?.. – удивился Виктор Дмитриевич.

– Да, мне нравится сочетание вкуса холодной водки и горячего кофе.

– Интересно!.. Первый раз вижу, чтобы водку запивали кофе.

– Я тоже раньше думал, что один такой… э-ээ… странный. Но как-то прочитал в журнале интервью с Шерон Стоун, где она сказала, что ее любимый коктейль – водка с кофе, и понял, что я не одинок на этой планете.

– Я тоже люблю кофе… И водку могу выпить… Но водка с кофе… Как-то… сильно! С морсом, однако, привычнее, – Виктор Дмитриевич говорил неторопливо, делая большие паузы между словами и фразами, попутно затягиваясь очередной сигаретой.

Оркестр заиграл What a Wonderful World Луи Армстронга. Красивая спокойная мелодия, уютный диванчик и водка подействовали на Николая после перелета расслабляюще. Впереди был вечер неторопливой беседы с неординарной личностью, по крайней мере так его охарактеризовали московские рекомендатели. Торопиться некуда, и это само по себе уже было замечательно.

– Вы же… не занимались раньше… сельским хозяйством, Николай Константинович?

– Я всегда хотел, выйдя на пенсию, купить себе виноградник под ласковым солнцем и построить небольшую ферму, обязательно с винным погребком. Почему не поэкспериментировать до пенсии? – Николай подмигнул собеседнику.

– Экспериментировать на свои деньги думаете, если не секрет?

Подошел официант и наполнил стопки.

– Чего-нибудь еще желаете?

– Свежевыжатого морковного сока, пожалуйста, с маслом из виноградных семечек. Есть у вас такое масло? – после мечты про виноградник Николаю захотелось чего-нибудь, ассоциирующегося с его пенсионными планами.

– Найдем, – невозмутимо ответил официант.

– Виктор Дмитриевич, я блюда заказал, не глядя в меню, их приняли к приготовлению. Масло из виноградных семечек попросил, ответили – найдут. На тюменской земле все желания исполняются?

– А как же, Николай Константинович… Это же Сибирь… Да и вы не чужой человек на этой земле, как мне рассказали, а для земляков мы всегда открыты.

– Давайте выпьем за Сибирь и ее хлебосольных жителей! – Николай поднял запотевшую от охлажденной водки стопку.

– За исполнение мечт, как у нас говорят… – Виктор Дмитриевич приподнял рюмку и хитровато посмотрел на Николая.

– Хороша рыбка!

– Да…

– Вы рыбак, Виктор Дмитриевич?

– Балуюсь… Кто настучал?.. В Москве… и про рыбалку… знают?..

Николай старался привыкнуть к манере неторопливого, с постоянными поистине театральными паузами разговора собеседника.

– Перед тем как закусить селедочкой, вы внимательно на нее посмотрели. Так оценивающе на рыбу смотрят только рыбаки. И на сосьвинскую селедку ходили?

– Нет, она ж на Севере водится, в Сосьве… я туда еще не добрался.

– А мне вот удалось ее свежей попробовать. Ребята сразу после вылова крупной солью посолили и спиртом запить предложили.

– И как?

– Вкусно-о-о, не передать. Вы-то ведь знаете, что эта рыба вовсе не селедка?

– Как это?..

– Виктор Дмитриевич! – Николая позабавило искреннее удивление рыбака-сибиряка. – Ну а что ее еще тугун, тугунок называют вы знаете?

Виктор Дмитриевич промолчал, затушил остатки сигареты и тут же закурил снова.

– Селедке эта маленькая рыбешечка совсем не родственница, ее прямые родичи – благородные лососи. В Москве тугуна практически невозможно найти, ни за какие деньги. Да и на Севере почти не осталось, варварски извели еще в советские времена. Такой своеобразный тонкий вкус надо еще поискать среди лучших рыбных деликатесов. Слышал, что тугун водится также в Енисее и Лене, но говорят, что там он меньше и по вкусу хуже сосьвинского.

– Уели вы меня, Николай Константинович, – Виктор Дмитриевич выдохнул сигаретный дым и наполнил рюмки, – уели по полной… туземца на его родной земле…

Солистка джаз-оркестра красиво импровизировала голосом, ведя завораживающий диалог с саксофоном. Их голоса то взлетали ввысь, заставляя слушателей затаить дыхание, то низко опускались, вызывая волнующие вибрации на уровне груди.

– Вы не ответили на мой вопрос… о финансировании эксперимента, Николай Константинович, – снова перевел разговор на деловую тему семеновод.

– Я отвечу чуть позже, если не возражаете. Не могли бы вы сначала назвать мне несколько причин, по которым я должен заняться сельским хозяйством? Еще точнее – семеноводством, более точно – заняться семеноводством в Сибири, и предельно точно – заняться семеноводством в Сибири в партнерстве с вами?

– Легко!.. А вы мне после моих аргументов… объясните, зачем лично вам необходимо ввязываться в это… безнадежное предприятие.

– Договорились, Виктор Дмитриевич.

– И Винниту начал свой рассказ, – Виктор Дмитриевич смачно затянулся сигаретным дымом и улыбнулся. – Ну… жрать-то всегда народу охота… Логично? Население растет, а земли больше не становится… Еще и катаклизмы природные… всякие… регулярно происходят… Это про сельское хозяйство.

– Логично.

– В сельском хозяйстве сеять надо каждую весну, а где-то и два раза в год… ага?.. Иначе и собирать нечего будет. А чего сеять?.. Фураж, который не всходит?.. По официальной статистике, пятьдесят процентов российских семян не соответствуют ГОСТу… Или дорогущие забугорные семена, которые еще и не достать?.. Сегодня рынок семян в России серый… очень серый… Государство закрывает глаза на проблему, потому что все отечественное семеноводство загублено… К примеру, в советские времена в стране засевалось десять миллионов гектаров земли горохом, а в Канаде – один миллион… Сегодня – с точностью до наоборот… И еще попробуйте купить… хорошие семена гороха в России! Их практически нет! Согласно нормам посева, рынок семян в стране оценивается в один миллиард долларов… Даже с учетом серого рынка и низкокачественного материала… производится семян всего на четыреста миллионов долларов, то есть… меньше половины потребности! Сельскохозяйственные научные институты доживают свой век, фарцуя государственной землей… и сдавая в аренду помещения. Всех молодых селекционеров иностранцы из страны вывезли целыми отделами, остались одни старики да бездари… Селекционный материал похерен неизвестно где… Какая перспектива?.. Да никакой!.. Неконкурентоспособны мы… по определению… Иностранные селекционеры… боятся нашей страны как огня… Возьмите еще одних мировых лидеров… шведов например… Они категорически не хотят работать с Россией… Скандинавы убеждены, что не смогут защитить свои авторские права в нашем правовом в кавычках государстве… Сегодня единицам удается заполучить маленькие партии их семян… да и то полуконтрабандно через Германию… Но это же капля в море!.. И что?!

– И что? Безнадега полная?

– Смотря для кого… Для нашего сельского хозяйства – да… Мы отстали от развитых стран в селекционных разработках уже лет на двадцать… а то и на пятьдесят… А если еще и в ВТО войдем… границы откроем… субсидии колхозникам урежем – вообще швах… они-то своих ученых, фермеров и экспорт дотируют серьезно…

Собеседники, не сговариваясь, одновременно подняли и опрокинули рюмки. Виктор Дмитриевич прикурил очередную сигарету и замолчал. Николаю не хотелось его торопить.

– Ну что… не передумали заниматься сельским хозяйством, Николай Константинович?

– Вы же еще не все рассказали. Может быть, есть и светлая сторона у этой «луны»?

– Дык есть и светлая сторона… Как не быть?! Если чего мало, то и ценится-то это высоко… В среднем рентабельность при производстве семян выше в два с половиной раза, чем при товарном производстве… и может достигать трехсот процентов.

– Ого! Обнадеживает, не в каждом бизнесе найдешь такую рентабельность.

– Сибирь, однако, хочу сказать… не самое лучшее место для семеноводства, зона рискованного земледелия… Состояние семенной работы и материально-технической базы за Уралом хуже некуда… и не обеспечивает собственную потребность даже на треть… Юг Сибири при этом имеет большие преимущества из-за выгодного географического положения… находится на одной широте с основными сельскохозяйственными районами Канады… Если сформировать достаточно гибкую продуктовую линейку… заполучить эксклюзивные сорта… приобрести хорошие дорабатывающие мощности… клиентуру подтянуть алтайскую и казахскую, то…

– А почему при такой высокой эффективности производства семена в таком малом количестве производятся?

– Без всяких сомнений… семеноводство зерновых культур является самой доходной отраслью зернового рынка, хотя и имеет определенную специфику… Вроде бы все похоже: вспахал, посеял, убрал… А если знаний, опыта и ума нет – кроме фуража ничего и не получишь осенью… По-любому… Вот так… Человеческий фактор…

– Хотите сказать, что семенной бизнес по своей сложности не легче банковского?

– Однозначно! А то и сложнее… На рыночные риски накладываются еще и климатические. В нашем деле опыт, а главное, чуйку иметь надо… а чутью в университете не научишься… природу надо чувствовать, ощущать, с ней уметь общаться надо… как с женщиной… только тогда она тебя отблагодарит, – Виктор Дмитриевич хитровато прищурился. – Хотите анекдот?

– Давайте.

– …В колхозе идет собрание… выступает председатель: «В позапрошлом году мы засеяли сто гектаров рожью. Всю ее сожрала тля. В прошлом году мы засеяли триста гектаров рожью. Ее опять всю сожрала тля. В этом году мы засеем пятьсот гектаров рожью, нехай эта тля подавится!».

Собеседники рассмеялись.

Посетители ресторана понемногу расходились, оркестр продолжал играть, но все чаще стал уходить на перекуры, за окнами стемнело, людей на улице почти не было, редкие машины подъезжали к дверям отеля.

Рассказ Виктора Дмитриевича не удивил и не расстроил Николая, лишь подтвердил выводы предыдущих экспертов о состоянии рынка и правильность его собственного выбора. Спокойствие и рассудительность Виктора Дмитриевича вызывали доверие.

– Теперь пришла очередь моих откровений?

– Ну-у…

– Причины, по которым я сейчас нахожусь здесь, вы только что назвали, повторяться не буду. Могу показать вам кусочек будущего, которое я хочу создать. Интересно?

– Если не тайна…

– Завтра мы с вами посмотрим какие-то здания и механизмы, именуемые в вашей профессиональной среде «семенным заводом» или «линией по доработке семян». У меня нет повода не доверять вам, скорее всего, там что-то более-менее дееспособное и сто́ящее. После осмотра вернемся в отель и в этом же ресторане поужинаем, и даже выпьем немного водочки. На следующее утро я выеду в Екатеринбург для встречи с руководством ЕКБ-Банка. Моя задача – убедить банк отдать нам завод в управление с последующим выкупом и профинансировать первый год работы. Не думаю, что это предложение их воодушевит, скорее всего, они будут продавливать встречный вариант продажи нам завода прямо сейчас за наличные и без всякого финансирования. Я, естественно, не соглашусь. На второй день переговоров они серьезно скинут цену. Я снова не соглашусь и улечу в Москву. По моим сведениям, президент банка и его первый заместитель через пару недель должны быть в столице. Я постараюсь, чтобы мы там увиделись и продолжили переговоры. Но и в Москве мы вряд ли придем к согласию. Все это время они, так я думаю, будут пытаться найти покупателя. Сомневаюсь, что найдут, заманчивых предложений на рынке сейчас много, а покупателей мало. Под актив банку приходится формировать стопроцентное резервирование. Будет вполне логичным действием, если вскоре Центральный банк еще ужесточит требования для коммерческих банков в плане непрофильных активов. Для того чтобы продать завод, надо будет поддерживать его работоспособность, чтобы дым из трубы шел, да здоровый шум работающих машин покупателей привлекал, иначе не только механизмы заржавеют, но и товарного вида не будет. В общем, содержание непрофильного актива будет требовать все больше и больше сил и средств. Поэтому через несколько месяцев с большой долей вероятности мы вместе с вами в Екатеринбурге подпишем соглашение о лизинге завода и финансировании первого этапа работы на компромиссных условиях. И нам выгода, и банку в конечном итоге.

– А что значит «мы с вами»?

– Я не уточнил главное. Завтра вечером мы с вами пожмем друг другу руки как партнеры. Я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

– О как!

– Да, именно так. Я продолжу с вашего позволения. Моя роль в компании будет состоять в организационном развитии бизнеса и привлечении инвестиций. Ваша роль – производство и наука. Через некоторое время мы привлечем серьезные частные инвестиции, и лет через… пять-шесть-семь продадим компанию. Ваша мотивация – простор для самореализации и инноваций и несколько миллионов, а то и десятков миллионов долларов после продажи компании.

– Заманчиво, однако…

Николай откинулся на диванчике, послеполетная усталость потихоньку брала свое. В ресторане уже никого не было. Оркестр продолжал играть, и играл, получается, только для них. Подошел официант:

– Еще чего-нибудь желаете?

– В отеле продаются цветы? – задал вопрос Николай.

– Нет.

– Слушай, уважаемый. Вот тебе деньги, организуй букет цветов для солистки.

– Так уже половина третьего ночи…

– И что?

– Хорошо, сделаем.

Ужин был вкусный. Водка хорошая. Начало переговоров обнадеживающее. Несмотря на немного шумящую голову от выпитых двух бутылок водки, перелета и смены часовых поясов, Николай был доволен стартом своего турне.

На удивление быстро показался официант с большим букетом цветов, но не принес его Николаю, а сразу передал солистке.

«Козлодуев, – подумал Николай, – половину удовольствия испортил».

Солистка бросила признательный взгляд на Виктора Дмитриевича.

– Ну, вот, теперь вторая половина удовольствия улетучилась, – негромко произнес Николай и предложил: – Будем собираться, Виктор Дмитриевич, скоро уже светать начнет, а нам в семь утра выезжать.

– Да… конечно…

В номере было свежо, в открытом окне витали утренние сны жителей полумиллионного города. Экран компьютера вспыхнул и засветился голубым светом. Иконки программ на рабочем столе одна за другой информировали о готовности приступить к работе. Замигал индикатор мессенджера.

– Прости, если отвлекаю. Можешь не отвечать. Просто сегодня у меня очень хороший день, и мне захотелось поделиться радостью с тобой. Люди любят делиться плохими новостями, а мне кажется, что делиться надо прежде всего хорошими известиями, правда?

– И у меня сегодня был хороший день. Мне тоже приятно поделиться с тобой своей радостью.

– Как чудесно, когда люди просто так дарят друг другу кусочки своего счастья! Я рада тебе, Мыслитель.

– И я рад тебе, Собеседница.

– Ты не знаешь, почему люди удивляются, видя успешных деловых женщин?

– Хм-м… Я начинал свой бизнес, когда даже не было закона о кооперации («о как!» – так любит выражаться мой новый знакомый), пройдя все этапы развития «свободного» рынка в России. В моих компаниях работает до нескольких сотен человек в совершенно разных по превалирующим традициям и религии регионах России. И около девяноста процентов (если не больше) персонала, исключая охрану, – это женщины, в том числе почти весь топ-менеджмент. Причем женщины, которые пришли в мои бизнесы из самых разных, неделовых областей: медики, учителя, геологи… Они нацелены на быструю адаптацию и успех, поэтому активно учатся. Рыдают у меня в кабинете, первые полгода-год сидят в офисе до ночи… И кормят свои семьи, «домашних» и не «нашедших себя» в новой жизни мужчин. Много аналогичных примеров я видел в бизнесах своих знакомых. Если ситуация будет развиваться в таком же направлении и дальше, то вскоре в России впору будет удивляться не успешными деловыми женщинами, а успешными деловыми мужчинами. Не знаю, ответил ли я на твой вопрос?

– Ответил.

– Кстати, как-то на одной из московских закрытых вечеринок редактор российской газеты, ориентированной на западную публику, во время аналогичной подогретой алкоголем дискуссии попросил меня набросать статью на эту тему. Что я и сделал уже некоторое время назад. Публикация «Женщина плюс Бизнес равно Бизнес-леди?» имела шумный и продолжительный успех. Это к вопросу о вечной и повсеместной актуальности и востребованности темы.

Я даже вывел в своем бизнесе в HR-департаменте отдельное направление по работе с женщинами – сотрудниками и топ-менеджментом. Как показал последующий опыт, абсолютно оправданное было решение, своя уникальная и востребованная ниша. Женщины-руководители с женщинами-подчиненными часто в силу субъективных причин сработаться не хотят, а мужчины часто не могут.

– Значит, ты не бизнесвуменоненавистник. И данный факт меня безумно радует.

Индикатор мессенджера перестал мигать. Короткий диалог исчез с экрана лэптопа, как будто его и не было.

«Чудно́», – засыпая, успел подумать Николай. Для отдыха оставалось полтора часа – один из пяти необходимых средних циклов сна одной ночи одного человеческого индивидуума.

17

Старенький «ниссан» шустро бежал по узкому шоссе. Многочисленные ямы и бугры не давали сильно разогнаться, даже когда появлялась такая возможность. Несмотря на раннее время, трасса на Омск оказалась плотно забита фурами, грузовиками, автобусами, легковушками и даже изредка тракторами. Виктор Дмитриевич уверенно вел автомобиль, одновременно выкуривая сигарету за сигаретой и разговаривая с Николаем.

– Как самочувствие, Николай Константинович?

– Нормально, можно было бы и не ложиться, – Николай посмотрел на Виктора Дмитриевича. Тот выглядел свежим и отдохнувшим. – А вы как?

– Тоже нормально… нас, крестьян, нелегко сломать… Сейчас до Ялуторовска доедем, кофе выпьем – полегчает…

Равнинная местность не сильно привлекала взгляд, бросались в глаза давно неухоженные, заросшие сорняками и кое-где уже молодым леском поля.

Километрах в сорока от Тюмени, в поле около дороги на бетонном постаменте высился большой деревянный крест с надписью «Господи, спаси и сохрани Россию». У Николая сразу возник вопрос, как реагирует многочисленное коренное татарское мусульманское население региона на насильственно завоевавший их край вместе с Ермаком символ христианской веры. Но вслух Николай произнес:,

– Почему поля пустуют? Бесхозные?

– Вроде и… бесхозные, а захочешь в обработку взять, сразу становятся «хозными»… Ни себе, ни людям… Бардак короче… Дык чтобы теперь их поднять, несколько лет потратить надо и денег вложить немало – нерентабельная становится затея, – невесело констатировал Виктор Дмитриевич.

– Странно. В Европе да и во всем мире каждый клочок земли ухожен, даже склоны гор. Небольшие страны с неблагоприятным климатом половину мира кормят овощами, фруктами, сырами да молоком с вином поят. А у нас нерентабельно? Чем народ в деревнях тогда занят?

– Понятно чем – водку пьет… Наш народ уже давно разучился работать, ему и денег не надо… нормальных механизаторов днем с огнем не найти… Зато китайцы уже понаехали… теплицы строят… работают, как мураши, без перерывов и выходных…

– Н-да…

Среди большого обработанного поля высился холм с несколькими деревьями и могильными крестами.

– Старое кладбище?

– Угу, кладбище… Историческое… Говорят, раньше на этом месте деревня стояла… Только в революцию то ли красные пришли, то ли белые, но всю деревню вырезали… Была деревня – стало кладбище…

– А вы за красных или за белых? – поинтересовался Николай.

– Дык… я… за крестьян… – не поддался на провокацию Виктор Дмитриевич.

Около каждого поста ГАИ дорогу перегораживали бетонные блоки, в одном месте на обочине даже стояла БМП – боевая машина пехоты. Вереница автомобилей гусеницей медленно извивалась среди искусственных заграждений под пристальными прищуренными взглядами вооруженных автоматами безобразно пузатых милиционеров.

– Не так давно попался на глаза фантастический роман «Регион», вашего земляка – Строгова, если память не изменяет, где он описывает будущее края. Слушая вас и глядя по сторонам на ментов, БМП и заграждения, начинаешь верить, что сценарий вполне может воплотиться в жизнь, стать реальностью.

– У нас любой бред может стать реальностью.

После часа езды от Тюмени указатель на широком перекрестке извещал, что левее трассы находится старинный сибирский город Ялуторовск.

Проезжая по деревенским улочкам среди покосившихся деревянных домишек, Николай мысленно обратился к Пущину, Оболенскому, Муравьеву-Апостолу и другим декабристам, которые, находясь здесь на поселении после неудавшегося восстания, пытались нести луч света ялуторовчанам, передавая достижения мировой науки и культуры: «Господа, возможно, усилия ваши затрачены зря… Потомки вас не поддержали…» Ближе к центру города дома стали приобретать более ухоженный вид и даже появились пятиэтажные хрущевки, на торцах стен которых красовались громадные плакаты «Ялуторовск – лучший город Земли!».

Выпив в небольшом придорожном кафе невкусного растворимого кофе из пластиковых стаканов, размяв спину и ноги, тронулись по дороге, уходящей от основной трассы в сторону леса. Километров через десять петляния среди величественного сибирского хвойного бора неожиданно возник сюрреалистический комплекс серебристых зданий и сооружений из металла.

Виктор Дмитриевич остановил машину у шлагбаума и направился к проходной. Минут через пять вышел и махнул рукой Николаю:

– Выходите… Дальше – пешком!

Семенной завод произвел на Николая сильное впечатление. Громадные емкости для хранения зерна, уходящие ввысь, словно ракеты на стартовом комплексе. Сеть блестящих зернопроводов-артерий, переносящих исходный материал и готовую продукцию. Машины по сортировке семенного материала по самым разным критериям, вплоть до цветовых оттенков. Склады для хранения продукции, больше похожие размерами на стадионы. Химическая лаборатория, напоминающая современный исследовательский медицинский центр, – все эти достижения технического прогресса стояли, замерев среди вековых сосен, в напряженном ожидании решения своей судьбы.

– Почему все это великолепие не работает, Виктор Дмитриевич?

– Хозяина нет…

– А банк?

– Да какой он хозяин?! Забрал за долги, теперь продать пытается… Ржавеет все… Скоро вообще никому не нужно будет…

– Сколько стоит комплекс?

– В строительство вложено… миллионов восемь-девять баксов… Только сейчас его и за шесть лямов зеленых не продашь…

– Н-да… Сколько земли иметь надо, чтобы загрузить мощности?

– Своей? Дык тысяч пятьдесят – семьдесят…

– Немало! Солидный земельный банк! И затраты будут солидные.

– Есть мысли, как вообще обойтись без своей земли… или по минимуму…

– Ну и?

– Аутсорсинг надо развивать…

– Я не большой пока специалист в области агротехнологий, но при аутсорсинге, мне кажется, необходимо серьезно ставить консультационную технологическую службу, службу контроля качества, юридический блок, безопасность… Это совершенно другой способ ведения бизнеса. Как мне объясняли ваши именитые московские коллеги, в России не прижился аутсорсинг.

– Так его путем никто и не ставил… О крестьянине никто не думал… Тут серьезный подход нужен… а у нас ведь с кондачка пытались… Весной семена дали, а осенью за урожаем приехали… А как крестьянин все лето живет, что делает? Никому не интересно… Вот и получили в результате ноль без палочек…

– Понятно, – Николай с нескрываемым интересом разглядывал комплекс. – Ваше мнение, за какой срок можно запустить завод и бизнес?

– Смотря, сколько денег будет… Завод – месяца за три-четыре… со всеми разрешениями, максимум – за полгода… По семенному материалу сложнее – работать надо.

– Так мы и собираемся работать! – Николай сделал несколько пометок в блокноте. – Ну, представление есть, поехали, будем думать.

Километра через полтора от завода дорога резко поворачивала. Российские дороги очень извилисты, ухабисты и непредсказуемы в своих направлениях, пожалуй, как и судьба России, как отражение смешения умов и менталитетов разных народов, населяющих самую обширную по территории страну на планете.

Стрелка спидометра быстро поднималась – пятьдесят, семьдесят, сто десять, сто пятнадцать… крутой поворот. Виктор Дмитриевич резко нажал на тормоза, но машина по инерции неслась вперед, не желая больше слушаться человека. Глубокий кювет не дал автомобилю выскочить в лес на губительную встречу с корабельными соснами. Пролетев несколько метров, машина ударилась носом о землю, встала вертикально и замерла в таком состоянии, медленно покачиваясь на радиаторе с бампером. Прямо перед глазами Николая из-под хвойного ковра иголок выглядывали коричневые шапки трех белых грибов. Дым от сигареты поднимался между передними сиденьями в сторону заднего стекла.

– Как вы?.. – почему-то шепотом спросил Виктор Дмитриевич.

– Жив вроде, – также негромко ответил Николай, – но сейчас мы либо перевернемся на крышу, либо попытаемся встать на колеса. Предлагаю второе. На счет три – отклоняемся назад. Раз, два, три!

Машина покачнулась и медленно упала на колеса, крякнув несколько раз амортизаторами. Виктор Дмитриевич, не потушив сигареты, закурил дрожащими пальцами вторую.

Николай глубоко вздохнул:

– Можем выйти, подышать воздухом.

– Помощь не нужна, господа? – на трассе, рядом с двумя черными внедорожниками «тойота», перегородившими дорогу, стояли пятеро молодых спортивного телосложения мужчин. – Не ушиблись?

Николай посмотрел по сторонам, дорога на завод была тупиковая и пустая. Стало быть, стоящие поперек дороги автомобили оказались на повороте не случайно.

– Грибы хорошие. Не увлекаетесь? – как можно более равнодушно поинтересовался он.

– Мы больше «капустой» и «зеленью» увлекаемся, – за всех стоящих на дороге ответил один из них. На вид ему было около сорока, высокого роста, слегка скошенный нос, свидетельствующий о боксерском прошлом, короткая стрижка, впрочем, как и у всех, но, в отличие от других, в глазах видны зачатки интеллекта. Он и был, вероятнее всего, лидером группы. Остальная молчаливая молодежь признаками интеллекта на лицах не обладала.

– Сторож, мудила, настучал, – негромко пробурчал Виктор Дмитриевич.

– Вы знакомы? – вполголоса спросил Николай.

– Не, я же с Юрги, не местный… а эти – ялуторовские… скорее всего.

– Господа, – Николай сделал несколько шагов к группе мужчин, – всегда приятно, когда незнакомые люди помогают друг другу. Наш раритетный японский аналог «ламборджини» вряд ли сам преодолеет столь высокий кювет. Не будете ли вы так любезны помочь нам?

Николай поднялся на дорогу, подошел к мужчинам и протянул руку лидеру:

– Николай Константинович.

Никому из других стоящих Николай руки не подал. Виктор Дмитриевич поднялся вслед за Николаем, но здороваться ни с кем не стал.

– Андрей… Евгеньевич, – слегка смутившись, ответил единственный говорящий из всех незнакомцев. – Чего нет, поможем гостям, мы же гостеприимные хозяева. Перекурим только, не против?

– Не курю, но подышу свежим воздухом за компанию с удовольствием.

Из заднего открытого окна одного из внедорожников за происходящим с интересом наблюдали две молоденькие девчонки.

«Ага, с подругами приехали. Значит, сорвались к нам неожиданно. Точно – сторож настучал», – мысленно анализировал ситуацию Николай.

– По каким делам у нас?

– Любуюсь красотами сибирской природы. С людьми знакомлюсь. В путеводителе прочитал, что в тайге немцы завод построили, какой-то интересной необычной архитектуры, вот и решил взглянуть.

– Взглянуть или прикупить?

– Пока взглянуть. Не кота же в мешке покупать, завод-то неработающий, оказывается.

– Вот и я так думаю, зачем на неработающий ялуторовский завод смотреть, это же не Эйфелева башня? – Андрей Евгеньевич явно не был заинтересован в обострении ситуации, но и не был готов к открытому разговору.

– А вы тоже приехали посмотреть на завод?

– Нет, завод я уже много раз видел. Приехал посмотреть на тех любознательных, кто на завод смотрит.

– Хотите сами купить предприятие?

– Сами – нет. А вот помочь купить можем. Если партнерами станем. А если партнерами не станем, то и покупать не рекомендуем: хлопотное и опасное это дело – завод в глухой тайге восстанавливать.

– И я вот перед отъездом из Москвы тоже самое объяснял заместителю министра сельского хозяйства и заместителю президента Сельхозбанка. А они мне отвечают: «Не бойтесь вы тайги и лесных зверей, Николай Константинович, за благое дело беретесь, мы свяжемся с местным ФСБ, они помогут, если чего – с егерями да проводниками». Как считаете, помогут?

– Приятно общаться с серьезными людьми, – Андрей Евгеньевич покачал головой, протянул руку Николаю и добавил: – Жаль, времени мало, ехать надо. Если покупать надумаете, все-таки загляните ко мне, познакомимся поближе, авось найдем точки пересечения. Спросите в Ялуторовске Андрюшу Черного, знающие люди подскажут, как меня найти. Или вот через вашего знакомого – нашего земляка свяжемся.

Вся компания дружно заскочила в автомобили.

– Андрей Евгеньевич! – окликнул Николай. – А как же обещанное гостеприимство?

– Мы к вам трактор отправим, надежнее будет, мало ли, вдруг придется тащить ваш болид ниссановский до города. Покурите с часок на свежем воздухе, заодно и мое предложение получше обдумаете.

– Ну вот, познакомились мы с вами, Виктор Дмитриевич, и с местными бандитами. Ничего нового, хотя… не предполагал, что знакомство произойдет так оперативно.

Николай неспешно ходил по лесу недалеко от автомобиля. Иконка антенны смартфона показывала, что мобильная связь отсутствует.

Минут через сорок раздалось характерное тарахтение дизеля и из-за поворота показался изрядно потрепанный в неравных боях за урожай колесный трактор «Кировец» К-700. Вытащенный на дорогу «ниссан» на удивление завелся без проблем и, чем-то недовольно похрустывая и чихая, резво побежал в сторону Тюмени. Ехали молча. Николай думал о запуске и загрузке завода. Земляк ялуторовских бандитов, он же прогрессивный отечественный семеновод, беспрерывно нервно курил.

– Да не переживайте вы так сильно! – прервал молчание Николай.

Виктор Дмитриевич в ответ только тяжело вздохнул.

– Смотрите оптимистичнее на жизнь! – подмигнул сибиряку Николай. – Радоваться надо, что не оставили нас зарытыми под елочками в тайге, никто и никогда бы не нашел, там даже мобильники не работают…

18

Вчерашние диванчики в ресторане гостиницы оказались свободными, и Николай с удовольствием устроился на знакомом месте.

– Чем вы так расстроены, Виктор Дмитриевич?

– Дык… Некрасиво получилось с этими оболтусами… Да и вас чуть не покалечил…

– Повторюсь, не переживайте, не ваша же вина. Живы остались – и слава богу. Лихих лесных ребят близко к сердцу не принимайте, не они первые, желающие откусить кусок от нашего пирога, и, к сожалению, не последние. И до них аналогичные вопросы решали, и с ними решим. Лучше расскажите мне подробнее о вашем ви́дении схемы работы по аутсорсингу, это гораздо важнее.

– Чего кушать и пить будем?

– Добра от добра не ищут, предлагаю повторить проверенный выбор.

– Согласен…

Джаз-оркестра не было. На сцене дуэт аккордеонистов заканчивал исполнять зажигательную самбу и сразу, без остановки, заиграл «Токкату» Баха. Николай заслушался. Музыка эпохи барокко не звучала диссонансом в ресторанном зале сибирского отеля двадцать первого века, наоборот, классика придавала возвышенность моменту, напоминая случайной публике, что все преходяще, а музыка – вечна… Баха сменил фрагмент из оперы «Руслан и Людмила» Глинки, а его – из «Кармен» Бизе… Николай с удовольствием аплодировал, несколько человек подхватывали овации и даже кто-то пару раз крикнул «браво!». Счастливые музыканты периодически вставали, кланялись и продолжали играть для благодарной публики.

Пока ужинали, Виктор Дмитриевич подробно рассказывал, как можно организовать производство семян на основе аутсорсинга, какие ресурсы нужны, каких специалистов желательно привлечь, с какими компаниями необходимо заключить партнерские отношения, как лучше выстроить продажи. Николай слушал внимательно, пытаясь прочувствовать реализуемость проекта и логическую последовательность развития нового бизнеса, мысленно проходя по «инвестиционной лестнице».

– Худший друг – лучший враг… – в задумчивости негромко произнес Николай.

– Что вы сказали, Николай Константинович?..

– Извините, Виктор Дмитриевич, это я о своем. Вернее, об одном важном аспекте развития бизнеса. Есть тост: за здоровье, богатство и счастье!

– Ну… давайте…

– Что-то водка сегодня не пьется. Предлагаю полирнуть водочку самбукой, как смотрите? – Николаю хотелось движения, от статичного сидения за весь день уже ныли мышцы.

– Это… что?

– Уважаемый! Сэр! – Николай поднял руку и тщетно пытался привлечь внимание гарсона. Наконец официант – молодой парень, явно недавно работающий в ресторане, оторвал глаза от пола, увидел призывы клиента и подошел. По лицу было видно, как непросто дается ему служба. – Две порции самбуки, пожалуйста!

– Э-э-э… Хорошо.

Минут через пять он вернулся и сообщил с характерным тюменским акцентом:

– Нету саммуки.

Николай рассмеялся.

– Что ж, если у вас саммуки нет, – он сделал акцент на неправильном произношении названия напитка, – то мы поедем пить самбуку в другое заведение. Счет тогда, пожалуйста.

Настроение улучшалось, захотелось приключений.

– Виктор Дмитриевич, видимо, не все чудеса случаются в одном месте. Но нас – ветеранов капиталистического труда – препятствия не останавливают, правда? Есть еще достойные заведения в городе нефтяников, газовиков и лихих людей?

– Ну… найдем, поди… – как-то растерянно ответил семеновод.

Небольшое недавно открытое кафе на втором этаже длинной новой высотки оказалось достаточно уютным.

Средних лет официантка, с выражением хронической усталости от жизни на лице и бейджем «Инна» на фирменном фартуке, принесла две водочные стопки с бесцветной жидкостью.

– Что это, Инна? – Николай удивленно посмотрел на стопки.

– Самбука, – невозмутимо ответила официантка.

– Это не самбука, Инна. Это… теплая сладкая жидкость со специфическим запахом в водочной стопке. А я просил самбуку. В классическом варианте подачи. Будь люба, сделайте с барменом как полагается.

– Да, Виктор Дмитриевич, небольшая загвоздка с моим тостом выходит. Как говорит один мой знакомый православный священник с Севера, «чем с большими сложностями достигается результат, тем он значимее и дело благороднее». Получается, благородное дело мы с вами затеваем.

Подошла официантка с бокалами и поставила их на стол.

– И?.. И все? – удивился Николай.

– Что-то еще желаете?

Николай заглянул в бокалы, на поверхности жидкости плавали остатки недомолотого кофе из кофе-машины.

– Инна, я желаю только одного в данный момент – выпить с товарищем, который ни разу не пробовал этого культового напитка, настоящей самбуки, как полагается, со всеми спецэффектами и символами. А это что такое плавает на поверхности?

– Кофе.

– И опять неправильный ответ, Инна, – Николай начал нервничать. – Это не кофе, это отходы из кофе-машины.

– Так все равно же разжевывать, какая разница? – раздраженно парировала официантка.

– О-о-о! Вечер перестает быть томным! Инна, я ничего лично против вас не имею, но пить это пойло придется вам вместе с барменом и за ваш счет. А мы не будем мешать получать удовольствие и оставим вас наедине. Да, и не забудьте передать привет хозяевам!

Автомобиль медленно двигался по вечерним улицам города. Из радиоприемника экспрессивно звучал в стиле романса низкий женский голос: «Ты едешь, бледная, / ты едешь, пьяная, / по тихим улочкам совсем одна…»

– Кто поет, не знаете, Виктор Дмитриевич?

– Не знаю…

– И я не знаю. Чувствую только, что у певицы большое будущее… Я всегда чувствую, есть ли будущее. Она, несомненно, талантлива.

– Не знаю, куда вести вас… Николай Константинович…

– Не беда, чай, не посреди снежного поля во время зимней вьюги находимся. А вот, кстати, притормозите, спросим у голосующих стройных симпатичных девушек.

Николай опустил стекло:

– Извините, а не подскажете, где жаждущим общения мужчинам можно выпить самбуки в вашем славном городе?

Девушки рассмеялись, им было лет по девятнадцать, блондинка и брюнетка, обе с длинными распущенными волосами, в полусапожках на шпильках, в коротких обтягивающих юбках и коротких кожаных куртках.

– Подвезете – подскажем, – игриво ответила блондинка.

– Подвезем, Виктор Дмитриевич? Садитесь! Так куда мы едем?

– Мы?! Вы нас приглашаете выпить самбуки? – театрально-удивленно поинтересовалась брюнетка.

– Девчонки! Это удар ниже пояса! С такими красавицами, как вы, да не только самбуки, я бы лимонад «Буратино» с водкой выпил, не задумываясь! – настроение у Николая было замечательное, несмотря на дневные и вечерние неурядицы. – Предлагаю встречный вариант: сегодня мы с товарищем делим несколько миллионов долларов. В этом чувствительном процессе, как понимаете, свидетели и помощники не нужны. Но если вы оставите нам номера своих телефонов, то завтра или, в крайнем случае, послезавтра мы с набитыми деньгами чемоданами захватываем вас и летим пить самбуку на Бали! Договорились?

Девушки засмеялись, блондинка порылась в сумочке, достала мятый использованный театральный билет и на обратной стороне написала номер телефона.

– Только не обманите, будем ждать! – она погрозила пальчиком. – Высадите нас, пожалуйста, у Моста влюбленных, сами потом повернете налево и справа увидите пиццерию «Максимушка». У них хорошие коктейли, наверняка есть и самбука!

Стоящий у дверей «Максимушки» пластиковый муляж повара кавказской национальности гостеприимно приглашал войти.

Невысокая слегка полная официантка, что, впрочем, нисколько ее не портило, с удивительно красивым русским лицом, серыми глазами и светлой толстой косой ниже пояса с сожалением развела руками. Все места были заняты. Виктор Дмитриевич откровенно погрустнел.

– Что, неужели гостям города не найдется даже пары мест выпить кофе и самбуки? – решил не сдаваться Николай.

– Ну, правда, нет! – с искренним огорчением ответила официантка.

– Два места двум приличным мужчинам? – настаивал Николай. – Какое впечатление о пиццерии «Максимушка» я привезу в Кремль? О каком гостеприимстве тюменцев я буду завтра рассказывать своим коллегам на заседаниях в Государственной думе?

– Ну, хорошо, – сдалась официантка. – Я могу предложить вам временно сесть за барный столик. Места в зале освободятся, я вас пересажу.

– Отлично! Мы согласны! – довольно потер ладонями Николай.

Барный столик, действительно, был очень маленький, рассчитанный по размеру на пару чашек кофе и пару бокалов вина. Невысокий Виктор Дмитриевич с кряхтением забрался на высокий круглый табурет.

Подошла официантка:

– Как комплимент от нашего заведения, я предлагаю вам напитки. Что предпочитаете?

– Две порции самбуки, если имеется в наличии.

– Конечно имеется, сейчас принесу.

– Везет нам сегодня на красивых девушек, Виктор Дмитриевич! А мы в делах погрязли. Правильно ли поступаем на данном жизненном отрезке?

Виктор Дмитриевич никак не отреагировал на шутку, закурил сигарету и стал глазами искать пепельницу.

Подошла официантка, поставила небольшой поднос с двумя бокалами самбуки на блюдцах, двумя пустыми бокалами, пластиковыми трубочками, салфетками и пепельницей. Зажигалкой для сигар подожгла итальянский ликер, повернула бокалы с самбукой вокруг оси и быстро перелила ликер в другие. Первые бокалы проворно перевернула и поставила на блюдца, на которые предварительно положила салфетки с вставленными пластмассовыми трубочками. – Пожалуйста, господа, ваша самбука!

Николай поднял бокал, в котором плавало три кофейных зерна:

– Я продолжу тост. Три кофейных зерна, которые мы видим, по древней итальянской мифологии символизируют здоровье, богатство и счастье. За здоровье, богатство и счастье я и предлагаю выпить! А чтобы пожелания сбылись, кофейные зерна необходимо разжевать и съесть. Пусть будет!

Виктор Дмитриевич осторожно попробовал напиток, посмотрел, как Николай, глотнув самбуки, вдохнул пары из перевернутого бокала через трубочку и повторил все действия. Понюхал ликер:

– Крепкая, однако! И анисом пахнет!

– По крепости, как водка, – Николай с нескрываемым удовольствием жевал кофейное зерно. – Я не буду ходить вокруг да около, Виктор Дмитриевич. Вчера мы с вами начали обсуждать вопросы сотрудничества. По нашим ролям в бизнесе все понятно, детали уточним и распределим в рабочей обстановке при следующих встречах. Мое принципиальное предложение – мы с вами идем в бизнес равными партнерами на равные доли. И хотя пятьдесят на пятьдесят – самый непростой вариант партнерства, который я сам никому никогда не советую, но с вами предлагаю именно такое распределение. Я не хочу вас обижать недоверием и объяснять юридические тонкости принятия решений. Через год-два наши доли размоются венчурным инвестором, и естественное напряжение ослабнет, а до этого срока мы не успеем с вами рассориться, слишком много будет работы и мало поводов для дележа. Когда мы будем продавать компанию (а лет через несколько мы обязательно будем ее продавать, и вы должны быть готовы к такому выходу из проекта), то при продаже, к примеру, за один миллиард рублей – мне бы хотелось видеть на чеке именно такую сумму – вы получите ориентировочно двести пятьдесят миллионов, как и я. Оговорюсь, это если к тому моменту в акционерах компании нас окажется четверо. Если же нас будет больше, то сумма будет пропорционально меньше. Если я продам бизнес дороже, а я приложу максимум усилий, чтобы продать его дороже миллиарда рублей, уверяю вас, восемьдесят процентов от суммы, превышающей озвученные ориентиры, будут моими, а двадцать – вашими. Предупреждаю – я получу гораздо, несравненно больше вас. Хотите торговаться, торгуйтесь прямо сейчас. После того как мы сегодня пожмем друг другу руки, я не буду возвращаться к вопросу распределения. Максимум, на что вы сейчас можете меня сдвинуть аргументами или эмоциями, – это к распределению сверхприбыли в соотношении двадцать пять на семьдесят пять. Итак, какое ваше положительное решение?

– Но-о-о-р-р-р-мально, – медленно выговорил Виктор Дмитриевич.

– Зря не торговались, – произнес Николай, я бы вам отдал и тридцать процентов.

– Да мне и этого хватит, – довольно улыбнулся Виктор Дмитриевич и протянул для рукопожатия руку. – Хотите анекдот про нашу жизнь?

Николай улыбнулся заранее и анекдоту, и резкой смене темы разговора Виктором Дмитриевичем, к манере ведения беседы которого он стал уже привыкать.

– Конечно хочу.

– Колхоз, расположенный недалеко от аэродрома… Годовое собрание в клубе… Выступает председатель: «Ну, что сказать про прошедший год?.. Стадо свиней от какой-то заразы почти все повымерло… посевы овса сожрал хомяк». Вдруг раздается грохот, и, проломив крышу клуба, прямо на стол падает парашютист. Председатель: «И еще эти парашютисты – задолбали, задолбали, задолбали!»

19

На машине Николай решил не ехать в Екатеринбург, трасса тяжелая, да и хотелось спокойно поработать, подготовиться к встрече.

Попросив в железнодорожной кассе место в мягком вагоне проходящего поезда или, в крайнем случае, в купейном на нижней полке, Николай осознал в очередной раз, как еще далеки от взаимопонимания люди, протискиваясь в утренних потемках среди торчащих ног и голов в проходе вагона плацкартного класса. Место оказалось в конце вагона рядом с туалетом. На нижней полке Николая сидели два соседа с верхних полок и болтали с лежащим напротив демобилизованным солдатом. Электрической розетки не оказалось, поэтому через пару часов работы лэптоп пришлось закрыть. Что остается делать в вагоне, когда нечего читать и не на чем работать, а спать не хочется? Конечно! Пить чай!

Проводница неопределенного возраста (от бессонных ночей и ругани с пассажирами) яростно терла шваброй проход, периодически раздраженно сдувая падающую на глаза челку.

– Можно заказать у вас чай? – поинтересовался Николай.

– Ща-ас! Все бросила и дала! – не поднимая головы, ответила проводница.

– Я готов немного подождать, – он тактично парировал резкость судя по всему еще молодой женщины.

Проводница разогнулась и удивленно взглянула на Николая. Очевидно, вежливый ответ в сочетании с белой рубашкой и красивым галстуком несколько озадачил хозяйку «бюджетного» вагона.

– Сейчас домою и принесу, – последовало уже более миролюбивое продолжение.

– Я в конце вагона.

– Найду, в таком виде в моем вагоне не потеряетесь, – она удивленно покачала головой.

Попивая чай из граненого стакана, Николай предался размышлениям о том, как сформировать инвестиционную привлекательность своей будущей компании и каким притягательным и перспективным необходимо сделать бизнес, чтобы нивелировать для стратегического инвестора все инфраструктурные сложности, рыночные и страновые российские риски.

20

Пробки, пробки, пробки… Кажется, автомобильные пробки решили заполучить все дороги России. Начав со столицы, блиц захватом подмяв под себя большие города, щупальца безжалостного чудовища постепенно проникли во все средние и малые поселения, практически не оставляя надежды на право свободного передвижения. Не обошла сия участь и Екатеринбург, что сразу стало видно с высокой железнодорожной насыпи еще при въезде.

Город в «советской рабочей спецовке» в последние годы стал заметно «обуржуазиваться». Как грибы после дождя вдруг появились многочисленные банки, торговые центры, стеклянные высотные здания и… местные олигархи. Изрядно расширились и кладбища за счет не нашедших себя в иной реальности граждан уже новой страны и многочисленной молодежи, кровью писавшей историю передела народной собственности Урала.

Перед входом в центральный офис ЕКБ-Банка на постаменте возвышалась гордость местного ирбитского машиностроения – мотоцикл «Волк», обещая подарить себя самому везучему вкладчику банка.

Как и предполагал Николай, первая встреча с представительной делегацией банка в составе председателя правления, его первого заместителя, начальника кредитного управления, начальника управления по работе с непрофильными активами, начальника управления по взысканию корпоративной задолженности и еще двух кураторов проекта прошла нервозно и безрезультативно. Вложив в стоимость семенного завода все свои прямые и косвенные затраты, а также недополученную прибыль, банк предложил выкупить актив за живые деньги по цене на двадцать процентов выше его сметной стоимости, что фактически в четыре-пять раз превышало реальную рыночную цену на данный момент. Желания услышать встречные предложения не возникло. Ситуация была прогнозируемой, поэтому, не сильно затягивая встречу, по инициативе Николая решили продолжить переговоры на следующий день.

Предусмотрительная Светлана Александровна заказала номер в новом современном отеле, расположенном недалеко от офиса банка. Ее выбор оказался весьма удачным – центр Екатеринбурга, прекрасный вид из окна, удобный номер, неплохой интернет, несколько круглосуточно работающих ресторанов и кафе.

После душного вагона и сложных переговоров Николаю захотелось принять ванну и спокойно осмыслить сложившуюся ситуацию.

Вода! Что мы без воды? Из нее на семьдесят – восемьдесят процентов состоит организм взрослого человека. Вода нас питает. Вода оздоравливает. Вода приносит удовольствие. И наконец, в воде Николая посещали порой самые оригинальные решения и интересные мысли. Сказать, что активизация работы его мозга происходила исключительно вследствие расслабляющего воздействия воды только при принятии ванны, Николай не мог. И в ванне, и под душем, и во время плавания в бассейне или в море смелые и неожиданные решения осеняли его голову в одинаковой степени. Для него являлось несомненной реальностью, что фильтром, очищающим мозг от сорных мыслей, и импульсом, задающим и генерирующим ценные идеи, была именно вода. Факт был очевиден. Поэтому в сложных ситуациях водный ресурс задействовался целенаправленно.

Николай лежал в ванне и анализировал прошедшие переговоры: «Для первой встречи банк выставил слишком большую команду. Почему нельзя было ограничиться парой-тройкой человек? Большая стоимость актива? Или соблюдение прозрачности сделки? Или желание придавить массой аргументов и физическим преимуществом? Хотя, возможно, просто собрали всех, кто причастен и информирован об активе. Скорее всего, завтра переговорная делегация банка будет меньше, ибо люди они занятые, да и аргументировать свое отсутствие начальству будут тем, что уже озвучили необходимую информацию. Озвучили… Именно, просто озвучили… Установки и желания слушать не было. И привычки, похоже, нет. Позиция „сильного“. Глубокое заблуждение вследствие недостаточного управленческого мастерства, помноженное на ментальность наемного рабочего. Умения вести переговорный процесс квалифицированно менеджеры в первый день тоже не показали. Руководители больше молчали, предоставив возможность высказаться подчиненным, наблюдая с высоты своего положения за битвой передовых отрядов… Подводя итоги первого дня переговоров – прогнозируемый стартовый стандартный вариант. Спасибо, что хоть без неожиданностей…»

Николай погрузился в воду с головой и открыл глаза. Из-под воды не только потолок и стены ванной комнаты, но и окружающая действительность выглядела совершенно иначе. «Интересно, какой видели наши далекие предки Землю, решившись перебраться из морских пучин на твердую поверхность, согласно теории эволюции. Явно более притягательной, чем глубины океана…

Какими аргументами и приемами сделать предложение более привлекательным для банка, чем существующий у них корпоративный стандартизированный подход? Как возбудить желание у лиц, принимающих решение, выйти из привычных «морских банковских глубин» и перейти на «твердую предпринимательскую поверхность»? Задача… Решаемая задача. Завтра я – как независимый эксперт – должен буду аргументированно показать, что реализовать завышенные желания банка невозможно, оценить исходящие для банка риски, разобрать альтернативные варианты и продемонстрировать очевидную выгодность нашего сотрудничества. Именно нашего. Короче, завтра ваш выход, Николай Константинович!».

Он прикрыл глаза и представил себя лежащим на морских волнах под теплым ласковым солнцем. Приятное тепло разлилось по расслабленному телу…

Почувствовав себя отдохнувшим и бодрым, Николай захватил лэптоп и спустился поужинать в… кафе «Венское», о чем гласила вывеска на двери. Николай прочитал это и заулыбался: «Вена», «Венское» – чуть ли не одно из самых популярных названий мест общепита в России, пора австрийцам запатентовать бренд и получать роялти, неплохой будет заработок. На удивление кухня оказалась, действительно, австро-венгерская. Заказав бокал любимого светлого голландского пива, Николай открыл лэптоп и стал просматривать информацию корпоративного интранета, попутно оставляя комментарии.

Светлана Александровна лаконично перечисляла и одновременно анализировала последние новости, интересовалась пожеланиями, предлагала предварительный график встреч на следующую неделю. «Умничка! – мысленно похвалил он свою помощницу. – Ничего лишнего, никакой „воды“, и в то же время полное представление о состоянии бизнеса». Ответно поблагодарил за содержательный анализ и скорректировал расписание встреч.

Финансовый директор прислал свои объяснения к данным управленческого учета. Внес предложения по улучшению управлением активами и денежными потоками.

– Неплохо! Разумно, разумно… – послал свое короткое мнение Николай.

Директор правового управления сообщал, что проработал варианты организационной структуризации семенного бизнеса, и интересовался, изложить письменно или дождаться возвращения и объяснить устно?

– Не горящий вопрос, скоро увидимся, обсудим.

Директор по развитию предложил отказаться от двух ключевых показателей эффективности и один добавить, но не объединенный, а совершенно новый.

– Упрощать систему критериев, безусловно, необходимо. По конкретному предложению… Давайте обсудим на совете по развитию, обкатаем на «мозговом штурме», заодно члены совета станут впоследствии активными проводниками нововведения.

Руководитель службы безопасности констатировал всплеск информационного интереса к холдингу и к личности первого лица, то есть Николая.

– Объяснимо, два банка-переговорщика активизировались сами, а заодно пробивают через своих партнеров для подстраховки. Все нормально, ситуация очевидная.

Директор по персоналу кратко излагал свое ви́дение по ключевым кандидатурам на вакантные позиции.

– Не торопимся, необходимо более четко сформулировать наши требования.

Пиар-директор предлагала серьезно заняться продвижением во Всемирной паутине. Прогнозы по влиянию на покупателей, клиентов и общественность через интернет на ближайшие годы весьма оптимистичны.

– Сомнений нет, сфера важная, перспективы хорошие, готовьте конкретные предложения.

Принесли громадный «винер шницель», из-под которого не было видно тарелки. Николай выжал на мясо четвертинку лимона и отрезал кусок телятины. Шеф-повар не обманул ожиданий, рекомендуя в столице Урала гастрономическую визитную карточку Вены. Оправданно смело!

Ненадолго замигала иконка мессенджера.

– Что для тебя глобализация, Мыслитель? В данный момент?

– Хм. В данный момент все очень просто, Собеседница. Московская прописка, сибирский завод, уральские партнеры, австрийский «винер шницель», голландское пиво, японский лэптоп с американским программным обеспечением, тайваньский смартфон, швейцарские часы, немецкая перьевая ручка, итальянские туфли и костюм, Всемирная паутина и виртуальная ТЫ.

– И виртуальная Я… Никогда еще не была виртуальной… Меня – физическую, растворила глобализация… Любопытно и грустно одновременно. Мне интересно с тобой общаться, ты сразу и сложный, и простой. Оставайся таким, Мыслитель, береги себя в себе в глобализированном мире!

Желание выспаться пересилило желание прогуляться по городу, тем более что между переговорами в банке и авиарейсом на Москву будет еще несколько часов свободного времени.

После напряженного дня и вкусного ужина сон сморил мгновенно. Снилась Глобализация – громадная и непрерывно изменяющаяся, как облако, летающая над Землей, безжалостно поглощающая здания, растения, людей – и Он – в кольчуге, шлеме, со щитом и мечом, яростно сражающийся с бестелесным чудищем…

21

– Предлагаю продолжить вчерашнее обсуждение, – слегка картавя, произнес крепкого сибирского телосложения молодой для своей ответственной должности первый заместитель председателя правления ЕКБ-Банка Александр Александрович и посмотрел на стоящие у него на столе часы, вмонтированные в малахит. Концентрические кольца неправильной формы зеленого камня красиво обыгрывали круглый, слегка тонированный циферблат. Подождав, пока секретарь подала желающим чай и кофе, Александр Александрович уверенным тоном, не предполагающим иного мнения, предоставил слово Николаю.

Уменьшенный состав делегации банка несколько упрощал процесс общения. Два руководителя управлений и первый заместитель председателя правления выглядели сегодня значительно более расслаблено.

«Вчера сковывало присутствие первого лица или они просто уверены в своей легкой победе?» – оценивал ситуацию Николай, дегустируя и вдыхая аромат элитного китайского улуна.

– Что ж, готов на правах гостя высказаться первым, – поставив чашку, решительно произнес он. – Позволю себе комплимент: у вас прекрасный чай! И если уж я начал свое выступление с китайской темы, хочу отметить, что, как правильно считают китайские мудрецы, раз я пришел в ваш дом, я и должен первым изложить свою информацию. Право хозяев – промолчать, ответить сразу или взять время для обдумывания ответа. В этой позиции выражается преимущество в ведении переговоров на своей территории. Не возражаете, если я встану, мне так удобнее обращаться к вам?

Не ожидая ответа, Николай поднялся. Спокойно обойдя стол, встал за спиной Александра Александровича около большой, во всю стену карты Российской Федерации. Особой нужды что-то показывать на карте не было, но важно было изменить привычную атмосферу переговоров, вывести хозяев из равновесного состояния и привлечь к себе внимание. Прием удался. Александр Александрович несколько раз пытался повернуться, чтобы видеть Николая, но сидеть спиной к столу и своим подчиненным ему явно было неудобно, и он пересел за переговорный стол на место Николая. Этого Николай и добивался. Психологически теперь гость воспринимался как хозяин кабинета, а руководитель банка и разделенные с ним столом подчиненные – как две переговорные стороны.

– Давайте посмотрим, где находится объект наших переговоров? – показывая авторучкой вместо указки на юг Западной Сибири, продолжил Николай. – Это зона рискованного земледелия, то есть хороший урожай бывает далеко не каждый год. Комфортно ли такое расположение для семеноводов? Для овощных культур еще более-менее, а вот для зернобобовых – нет. К примеру, экономически перспективная соя вообще не даст урожая. Я не задаю вопроса, кто и с какой целью поставил в тайге мощный центр по доработке семян. Видимо, владелец осознавал, что делает. Но что мы видим сегодня вокруг завода? В районе практически нет крупных производителей сырья. Достаточно ли середняков, крепких фермеров, чтобы обеспечить загрузку завода? Отвечу вопросом: достаточно каких и для чего? Рядом, буквально в нескольких километрах стоит крупный ялуторовский элеватор. И даже он полностью не загружен! Какой резон консервативному крестьянину менять традиционное место хранения своего зерна? Никакого! Ну, если только не развернуть широкую рекламную компанию и не предлагать демпинговые цены. Много ли производится семенного материала в зоне доступности завода? Мизер! А у многих из тех, кто производит, есть еще и свои зернотока.

Николай поправил галстук и посмотрел на карту.

– Теперь о логистике. Единственная трасса Омск – Ишим – Тюмень, связывающая завод с крупными транспортными узлами, узкая и загружена транспортом. Железнодорожный тупик, подходящий к заводу, требует восстановления. Но сначала надо получить одобрение руководства железной дорогой, а это не один месяц согласований, работы и дополнительные большие финансовые вложения. – Николай облокотился на спинку кресла владельца кабинета и негромко произнес: – Кто сегодня в состоянии купить в тайге недоделанный имущественный комплекс завода по стоимости, в два раза превосходящей работающие аналоги в Европе? Какой мотив должен быть у этого предпринимателя? Возможно, на завод претендуют многочисленные местные олигархи? Я имел неожиданное счастье уже пообщаться в тайге с тамошними желающими стать совладельцами завода. Они явно не персонажи спасения из русской народной сказки «Морозко». Вряд ли они вообще слышали что-нибудь о специфике семеноводства… Кто тогда покупатель и за какую сумму? Интересен ли потенциально актив для федеральных игроков рынка? Без земельного банка и соответствующей инфраструктуры – нет! И снова возникает вопрос, кто потенциальный покупатель. Сложно предположить. Как посоветовал мне один эксперт, единственный вариант продать завод – это, простите за сленг, за откат впарить его какой-либо государственной структуре. Все бы ничего, да только с чиновником придется взяткой делиться, а сегодня она может составлять от сорока до пятидесяти процентов стоимости актива, а потом еще и с замиранием сердца ждать прихода правоохранительных органов. Достойный вариант? Не думаю… Остается одна возможность – не торгуясь, продать первому обратившемуся за бросовую цену и списать убытки. Или создать дочернее предприятие и неопределенно долгое время нести всю головную боль, риски и проблемы на своих плечах.

Александр Александрович отрицательно закачал головой:

– Мы не будем влазить в сельскохозяйственный бизнес, мы не будем развивать непрофильные активы, это вне сферы планов развития нашего банка.

– Какие же тогда могут быть варианты развития ситуации? – обратился к присутствующим Николай. – Возможно, я сгущаю краски или чего-то не знаю? Допускаю. И в этом случае, кроме трех экспертов по семеноводству, с которыми я предварительно консультировался, мне придется обратиться еще к нескольким. Или специалисты Национального зернового союза и Института аграрного рынка тоже излишне пессимистичны в своих оценках?

Начальники управлений, растерявшись от неожиданно изменившегося сценария развития переговорного процесса, не поднимали глаз от стола. Руководитель банка задумчиво постукивал карандашом по бумаге:

– Сколько, Николай Константинович, вы предлагаете за завод?

Николай внимательно посмотрел на банкира:

– Я предлагаю, Александр Александрович, не продавать завод, это невыгодная для вас сделка. Если, конечно, ликвидность банка не требует наличности любой ценой. Подумайте над нашим предложением, возможно, оно одно из самых оптимальных для банка: передайте нам завод в лизинг с обязательством выкупа. Профинансируйте первый год нашей работы – ибо ни один другой банк, кроме вашего, не даст оборотные средства под арендованное имущество, а без оборотных средств бизнес не запустить.

– Для чего нам дополнительные затраты?

– Чтобы из затрат в итоге получить хорошие доходы. Мы не альтруисты. У нас есть реальный план развития бизнеса. Я не сомневаюсь, что через два-три года мы сможем сделать компанию инвестиционно привлекательной для венчурных капиталистов. Лет через пять-семь мы выгодно продадим бизнес зарубежному стратегическому инвестору.

– Что в итоге получит банк?

– Во время вчерашней встречи вы произнесли одну очень интересную фразу, Александр Александрович, я даже записал ее себе: «Доллар выданного банком кредита никогда не возвращается обратно. Для банка важны постоянные клиенты». Мы будем вашими постоянными клиентами. Это ведь для банка главное? В реализации финансовых программ мы будем привлекать банк к партнерству, и таким образом дополнительно совместно зарабатывать прибыль. Через нашего венчурного инвестора у банка будут расширяться связи с международными финансовыми институтами. Для прозрачности наших взаимоотношений мы готовы пригласить в совет директоров компании представителя банка. Через несколько лет мы полностью выкупим у вас завод. И наконец, мы готовы поделиться частью премии после выгодной продажи бизнеса.

Николай замолчал. Молчали и банкиры.

Николай выпрямился и твердо произнес:

– Сравните варианты. Или не больше четверти цены актива в непредсказуемое (сомнительно, что в относительно ближайшее время, а скорее всего, что нет), или хороший заработок в течение ориентировочно семи лет и дополнительная премия при выгодной продаже.

– Подумайте и вы над нашим первоначальным предложением, Николай Константинович, – не сдавался опытный банкир.

– Безусловно, Александр Александрович. Мы очень внимательно проанализируем аргументы банка, не сомневаюсь, что они весьма обоснованы.

Нельзя было дать «потерять лицо» руководителю перед подчиненными. Николай смягчил тон голоса, улыбнулся и слегка развернул кресло:

– Простите великодушно, Александр Александрович, что доставил вам неудобство, присаживайтесь на свое место.

Последняя фраза вновь смешала роли хозяина и гостя на встрече.

Бесчисленные рекламные плакаты и растяжки на улицах Екатеринбурга рассказывали, призывали, акцентировали, привлекали, приглашали, убеждали… Первые этажи серых многоэтажных домов чередовались витринами бутиков с пестрящими надписями Sale! и скромными вывесками «Столовая» или «Шаурма». Дорогие иномарки ожесточенно соревновались между собой и одновременно с потрепанными экземплярами отечественного машиностроения за право припарковаться на непродолжительный отдых вдоль загруженных магистралей. Город работал, торговал, двигался, развлекался, задыхался трубами заводов, ослеплял роскошью и удручал преступностью. Среди всего этого пестрого многообразия возвышались и блестели золотом купола восстановленных православных церквей, пытаясь напомнить суетящемуся внизу люду о десяти ветхозаветных заповедях.

Николай не спеша прогуливался по улице Малышева в надежде найти магазин сувениров из уральских камней. На экране зазвонившего смартфона высветилось имя абонента: «Виктор Дмитриевич».

– Добрый день, Николай Константинович… Как вы… можете говорить?

– Добрый, добрый, Виктор Дмитриевич. Да, могу. Гуляю по городу, любуюсь красотами Екатеринбурга.

– Понятно… Как прошла встреча в банке, если не секрет?..

– Не секрет, конечно. Нормально, как я и предсказывал. Выслушали друг друга и дали возможность спокойно обдумать встречные предложения.

– Понятно… Вы сегодня в Москву?

– В первопрестольную.

– Ну… удачного полета!

– Спасибо! Буду держать вас в курсе. Уверен, скоро будем работать вместе.

22

Разбирая утром почту с пометкой Светланы Александровны «Интересное и важное», Николай увидел приглашение из Канадской ассоциации делового сотрудничества со странами СНГ принять участие в Канадо-российском деловом форуме. К трем дням форума, проводимого в новогодние праздники в столице Канады – Оттаве, предлагались дополнительные деловые возможности. Одна из них заинтересовала Николая – участие в одном из крупнейших сельскохозяйственных шоу в Северной Америке, проводимом в Манитобе. Знакомство с Канадой входило в планы Николая. Совместить приятное с полезным, тем более в неоправданно длинные и поэтому бестолковые российские новогодние выходные, было удачным стечением обстоятельств.

– Светлана Александровна, – обратился Николай к своей помощнице, нажав кнопку внутренней связи, – пожалуйста, уточните в Канадской ассоциации условия участия в форуме. Из дополнительных опций меня интересует агрошоу в Манитобе.

– Хорошо, Николай Константинович, постараюсь сегодня все выяснить. К вам Юрий Леонидович, примете? Вам воду, чай, кофе? Юрий Леонидович уже заказал кофе по-турецки.

С появлением в компании Светланы Александровны приемная благоухала живыми цветами, ароматами дорогих духов, качественного кофе и разнообразного чая со всех концов света. Кроме кофе-машины, появилась миниатюрная изящная плитка с песком и небольшие красивые джезвы для приготовления кофе по-турецки.

Юрий Леонидович, руководитель службы безопасности, бывший ответственный сотрудник ФСБ, курировавший в прошлую бытность нефтегазовый комплекс, обладал очень хорошими аналитическими способностями.

– Хочу напомнить, Николай Константинович, что уже пару недель наблюдаю к деятельности компании и лично вашей персоне повышенный интерес из-за рубежа. Вроде бы ничего серьезного. Настораживает регулярность и неопределенность, – произнес он с озабоченным выражением лица.

– То есть?

– В том-то и дело, что ничего сказать не могу. Такое ощущение, что кому-то просто интересно, кто мы и чем занимаемся. Изучают все бизнесы. Изучают команду. Особенно дотошно смотрят информацию о вас на всех ресурсах.

– Откуда?

– На основании косвенных данных можно предположить, что из США, Сан-Франциско. У нас не было каких-либо конфликтов с той стороной или планов по сотрудничеству?

– Планов – пока точно нет. Сотрудничество в прошлом было. В годы перестройки мы формировали инвестиционный портфель и управляли активами одного частного американского инвестиционного фонда из Сан-Франциско. Все прошло весьма удачно, и расстались хорошими друзьями. Возможно, это они снова вспомнили о нас? Что конкретно настораживает?

– Настораживает то, что адресата определить невозможно. Я пообщался со своими бывшими коллегами из «конторы», попросил помочь. Их мнение – работают очень грамотные, компьютерно подкованные ребята. Все запросы – через третьи серверы в других странах.

– Думаете, спецслужбы?

– Необязательно. Даже вряд ли, слишком явный интерес. Скорее всего, просто квалифицированные специалисты – башковитой молодежи сейчас достаточно.

– Ваши версии?

– Судя по разбросанности запросов, создается впечатление, что кому-то чисто по-человечески интересно. Мне только непонятен мотив. Именно это и настораживает.

– Спасибо, Юрий Леонидович, продолжайте отслеживать.

Николай задумчиво посмотрел на экран лэптопа. Мессенджер уже пару недель молчал, загадочная Собеседница на связь не выходила, и в веренице загруженных работой дней Николай стал понемногу забывать о неожиданных сообщениях.

23

Русские деловые газеты и журналы, а также записанный на магнитофон текст приветствия на русском языке от авиакомпании Lufthansa были единственными комплиментами в адрес не говорящих по-английски пассажиров авиалайнера. Стюардессы абсолютно не были знакомы с языком Пушкина и Достоевского, поэтому, не ожидая ответа от замешкавшихся пассажиров, раздавали еду по своему усмотрению. Не спрашивая о предпочтениях, стюардесса поставила и на столик Николая поднос с едой.

– Извините, – вежливо обратился он к ней на английском языке, – я заказывал специальное меню – с морепродуктами.

Стюардесса попыталась пройти дальше, но Николай настойчиво повторил просьбу. О чем-то взволнованно переговорив с коллегой по-немецки, стюардесса ответила, что в это время года в Москве нет возможности найти сифуд.

– Конечно! – проворчал сидевший напротив Николая тучный мужчина. – С фантазией у немок явно проблемы, придумали бы что-нибудь другое, если уже кому-то по ошибке отдали наши обеды или сожрали сами. В Москве в любое время года можно купить абсолютно все, а не только три замороженные креветки или кусок рыбы.

Рядом занимали места симпатичные молодая мама с дочкой. Белокурая девочка лет пяти беспрерывно ерзала на сиденье и размахивала небольшим российским флажком. Желая привлечь к себе внимание окружающих, она вставала на кресло и громко рассказывала историю своей семьи. К концу полета все пассажиры знали, что ее бабушка с дедушкой живут в Москве, что летят они с мамой в Швейцарию, где их ждет папа на большой черной машине. И поедут они в красивый дом с большой лужайкой около озера. И еще мама обещала купить собаку. А летом они опять будут кататься на своей яхте по морю. Молодая ухоженная стройная мама совершенно спокойно относилась к детским откровениям. Выбрав момент, когда дочка ненадолго присела, она обратилась к Николаю:

– Не сильно вам мешает?

– Нет, все хорошо, ребенок же.

– Меня зовут Лиля, а дочку Ниночка.

– Очень приятно, Николай Константинович.

– Как вы уже слышали, мы транзитом летим в Швейцарию. К папе. А вы?

– Я в Канаду. По делам.

– Надолго?

– На пару недель.

– Никогда не была в Канаде. Мне подруга – она в Калгари живет – рассказывала, что там великолепные горнолыжные курорты. Мы могли бы подлететь к вам через недельку и вместе покататься на лыжах. Конечно, если у вас нет других планов. Я оставлю вам наши телефоны, вы позвоните нам обязательно, и мы обо всем договоримся.

– Идея отличная, хоть и неожиданная, скажу откровенно.

– Ой, не обижайтесь на меня, я такая болтушка! – женщина негромко рассмеялась и, положив свою ладонь на запястье Николая, слегка пожала его руку. – И дочка вся в меня. Муж занимается финансами, вкладывает деньги в разные компании, а потом через несколько лет продает свою долю. Я не очень понимаю в этом бизнесе, но ему нравится. А чем вы занимаетесь?

– Готовлю запуск нового бизнеса, потом собираюсь привлечь в него коллег вашего мужа, а через несколько лет выгодно продать.

– Уау! Как интересно! Тогда вам просто необходимо познакомиться с моим мужем, вы найдете много общих тем. Мне кажется, Николай Константинович, вы хороший человек, у вас глаза спокойные и добрые. Я бы очень хотела с вами дружить.

Самолет остановился далеко от терминалов международного аэропорта Франкфурта-на-Майне. Двадцать минут на автобусе от самолета до здания Рейн-Майнского аэропорта позволяют оценить масштабы одного из крупнейших транспортных хабов Европы. Среди множества стоящих самолетов традиционно выделялся самолет израильских авиалиний El Al, обнесенный разделительной лентой и с двумя бронетранспортерами охраны. Безопасность своих интересов Израиль контролирует даже в центре дружественной матушки-Европы.

На входе в аэропорт русскоговорящая сотрудница помогала вновь прилетевшим сориентироваться в многочисленных залах и переходах нескольких терминалов – молодцы немцы, и людям помощь, и эксцессов меньше.

Николай включил смартфон и посмотрел на висящие на стене часы. Девять часов утра по местному времени. Рейс на Торонто в тринадцать сорок пять. На десять часов Светлана Александровна назначила встречу в бизнес-зале Lufthansa с директором английского венчурного фонда, летящего из Франкфурта в Силиконовую долину. Рейс на Сан-Франциско у англичанина в два часа дня, так что они должны успеть спокойно побеседовать. В инвестиционной декларации этого венчурного фонда вложения в сельскохозяйственный бизнес обозначены как одни из приоритетных. А тут выдалась такая возможность познакомиться лично и обсудить критерии вхождения фонда в бизнес.

На стойке около бизнес-зала Lufthansa лежала свежая пресса – Financial News, Financial Times и The Wall Street Journal. Николай взял газеты, но решил не заходить сразу в зал отдыха, а немного прогуляться по аэропорту, размяться после трех часов полета.

Европейские международные аэропорты напоминают Ноев ковчег, предоставляя свое гостеприимство представителям всех рас, религий и народов Земли. Лежащие и сидящие на полу и в креслах, с лэптопами и музыкальными инструментами, с дорогими портфелями и дешевыми рваными рюкзаками, большими семействами и в одиночку, богатые и бедные, старики и младенцы, бегущие на посадку и медитирующие около громадных панорамных окон, точнее – стеклянных прозрачных стен, всех их связывает одно – в данный момент они временные жители автономного государства «Аэропорт».

Прогулка заняла чуть более получаса. Купив себе в Duty Free любимый парфюм Gucci Home (в Москве он стал редкостью, ходили слухи, что скоро его перестанут выпускать), Николай поднялся в бизнес-зал Lufthansa.

– Мистер Николай? – окликнул его невысокий, слегка полноватый, с редкими рыжими волосами и многочисленными веснушками на белесом лице, в очках, джинсах, рубашке в крупную клетку, ветровке и ботинках на толстой подошве мужчина лет пятидесяти пяти – шестидесяти, сидящий на диванчике около окна.

Брюса Уилсона Николай узнал не сразу. На фотографии, размещенной на корпоративном сайте, в коричневом костюме и розовом галстуке с мелкими клюшками для гольфа директор авторитетного европейского венчурного фонда выглядел импозантно, полностью соответствуя имиджу преуспевающего английского капиталиста. В аэропорту же перед Николаем сидел уставший от перелетов и забот, путешествующий среднестатистический евро-американский мужчина.

– Привет, Брюс. Как дела?

– Привет, Николай. Хорошо, спасибо. Как твои?

– Отлично, спасибо.

Николай неоднократно задумывался над ритуалом англоязычных людей задавать при встрече вопрос о делах, заранее зная, что ответ может быть только позитивным. Однако объяснения не нашел и принял для себя, что надо просто принимать чужую культуру такой, какая она есть. В любом случае даже формальная забота о человеке и такой же формальный ответ, что все хорошо, гораздо лучше, чем полное пренебрежение к личности собеседника или ответные бесконечные стенания, как все плохо. Этим-то как раз грешат русские, боясь в силу приобретенного в сталинские времена генетического страха оказаться успешными и, как следствие, быть в очередной раз куда-нибудь надолго сосланными. История оставляет свои следы не только в архитектуре, но прежде всего в душах и сознании людей…

Брюс уже пил пиво с сэндвичем. Николай заказал себе двойной по объему эспрессо, круасан с сыром и фруктами и бокал красного французского вина.

– Как живет Москва, Николай? Я люблю Москву, но только летом. В остальное время там слишком грязно и холодно.

– Москва активно строится. Приезжим новостройки нравятся, а коренные москвичи вздыхают, считая, что теряется дух старой Москвы. Недавно был у старого доброго знакомого в его картинной галерее на Полянке. Не были там? Выставлялся московский художник с серией картин «Москва уходящая». Тягостное впечатление от художественной подачи темы. Позже, кстати, на аукционе Christie’s в Лондоне часть картин была успешно продана по хорошим ценам. Скорбь души компенсировалась твердыми денежными знаками, – Николай улыбнулся.

– Так устроен мир, Николай. Несчастья зачастую приносят приличную прибыль. Вы в Канаду по делам?

– На бизнес-форум.

– Хорошая страна. Канадцы смогли удачно выстроить экономику, совмещая экспорт природных ресурсов и инновационное развитие. Не помешало бы, правда, активнее работать с Европой и Азией, но, видимо, им Соединенных Штатов Америки и Африки пока хватает. Мое персональное мнение, что вот тут как раз могут и слегка промахнуться, основными драйверами роста мировой экономики в ближайшие годы будут именно страны БРИК и Азия. А какая природа в Канаде! – без перехода добавил Брюс. – Будет возможность, слетайте на выходные в Альберту, покатайтесь на горных лыжах, рекомендую.

– Вы второй человек за последние несколько часов, который рекомендует мне покататься на лыжах в Альберте.

– Значит, стоит прислушаться. А я вот лечу в Силиконовую долину. В биотехнологическом центре при одном из университетов молодежь экспериментирует над созданием генно-модифицированных сельскохозяйственных культур. Хотим вложить часть денег в их разработки. Население планеты растет, дефицит продуктов будет ощущаться все сильнее. Мы стараемся прогнозировать не только благоприятные, но и негативные тренды, проявляющиеся в мировой экономике в депрессивные периоды. После регулярных глобальных финансово-экономических кризисов обычно обостряется тенденция, увеличивающая спекулятивную составляющую в цене продовольственных товаров. И эта тенденция с каждым новым кризисом усиливается. Напуганные инвесторы традиционно хотят меньше рисковать и стараются перекладываться в надежные активы. А что может быть надежнее и стабильнее, чем земля и продовольствие? Поверьте мне, миру в скором будущем грозит продовольственный кризис. Поэтому одним из наших стратегических приоритетов и является сельское хозяйство. А за генно-модифицированными продуктами будущее, нравится нам это или нет. Как считаете?

– Лично я предпочитаю продукцию без ГМО.

– Ну да, ну да… У вас в России много земли, вы можете себе позволить выращивать и кушать то, что хотите. Только не стройте иллюзий. Если я не ошибаюсь, около половины продовольствия Россия импортирует. Вы должны понимать, что, покупая колбасу, сделанную практически на сто процентов из недорогих импортных составляющих, или дешевых американских кур, выращенных на генно-модифицированных культурах, россияне уже питаются ГМО и финансово поддерживают развитие спорных технологий.

– К большому сожалению, это так. Как и каждая медаль, данная проблема имеет две стороны. На протяжении всего существования человечества сельским хозяйством занималось девяносто пять процентов населения. Сколько сегодня? В США меньше трех процентов, в Англии меньше двух, во Франции чуть больше четырех, в Новой Зеландии – крупнейшем экспортере молока в мире – почти девять. В Аргентине, которая поставляет всему миру мясо, сегодня обрабатывается всего восемь процентов земель. Про Россию я вообще молчу.

В благоприятном африканском климате плодородные территории переоборудуют под гольф-поля или оставляют заброшенными. Выгоднее обслуживать туристов! Местные дельцы, вместо того чтобы возделывать землю под благодатным солнцем, заняты «распиливанием» фондов ООН. И все думающие люди прекрасно понимают, что, дотируя африканские режимы, мировые правители еще больше погружают черный континент в коррупцию, нищету и голод. О каком продовольственном кризисе может идти речь? Речь может идти о недооценке стоимости продовольствия и труда крестьянина. Когда выращивать сахарный тростник станет выгоднее, чем проводить экскурсии, то жители некоторых южных государств возродят заброшенные сахарные плантации. Поэтому игра в ГМО, с моей точки зрения, очень опасная авантюра ряда нечистоплотных бизнесменов, ученых и политиков.

– Лично вы, Николай, ничего не можете изменить, это игра политиков и крупных корпораций, на кону большие деньги, – с сожалением покачал головой англичанин.

– А вы, Брюс, не можете или не хотите ничего менять?

– Сложный вопрос… Не думаю, что проблема генно-модифицированных продуктов заставила вас искать встречи со мной. Есть проблема, которая вас волнует сильнее в данный момент. Может быть, из-за недостатка времени лучше обсудим ее?

– К счастью, это не проблема. Я хотел бы коротко рассказать вам о моем новом проекте, который через год-два может представлять интерес для вашего фонда. Вы правильно подметили, что в России много земли. Я уточню, в России громадные пространства заброшенной земли, которые рано или поздно начнут обрабатываться. Одновременно очень мало качественных семян, их катастрофически не хватает даже для освоенных земель. После развала СССР семенных компаний практически не осталось. Временные объективные и субъективные барьеры для вхождения зарубежных семеноводов на российский рынок дают нам фору в развитии лет на пять-десять, скорее всего, до момента вхождения России в ВТО. Моя цель – создать в стране до вхождения в ВТО лидирующую инновационную семенную компанию и через несколько лет продать ее зарубежному стратегическому инвестору. Я хочу не только хорошо заработать, но прежде всего внести свой посильный вклад в возрождение и развитие российской аграрной промышленности и науки. Кстати, ваш офис в Лондоне находится на каком этаже?

– На пятнадцатом, а что?

– Если мы представим, что поднимаемся в ваш офис, то я еще до момента остановки лифта успел закончить свою презентацию – Elevator Pitch*, – Николай привстал и учтиво поклонился.

– О-о-о… – лицо Брюса расплылось в улыбке. Вы правы, я заинтригован. Вы хороший оратор, умеете убеждать. Теперь представьте, что мы вышли из лифта, зашли в наш офис, сейчас я угощу приятного гостя десертом на правах хозяина, а вы мне подробнее расскажете о своем проекте.

24

Ослепительно-белые заснеженные острые пики гор Гренландии, прорезающие сугробы пушистых облаков… Восьмичасовой перелет от Германии до Канады. В это время можно себе позволить спокойно читать, не думая больше ни о чем. И убеждаться снова и снова: книга – это та несравнимая глубина переживаний, чувств, размышлений, которая не может быть получена никаким иным способом. Литература – духовная жемчужина человечества…

Общественные места и кладбища зеркально отражают образ жизни, устои и менталитет нации. Именно поэтому, бывая в разных странах, Николай стремился посетить места погребения и места скопления людей. Кладбища громко говорят о том, что подчас умалчивают экскурсоводы. Корреляция между организацией покоя покинувших бренный мир и организацией общественного устройства еще живущих потомков всегда самая прямая и говорит о многом.

Два часа стыковки в аэропорту Торонто позволили уточнить сравнение европейских и североамериканских аэропортов. Последние отличаются простотой конфигурации, объемными пространствами, многочисленными просторными туалетами и бесплатными фонтанчиками с питьевой водой через каждые тридцать-пятьдесят метров. Именно на всех перечисленных удобствах европейцы и стараются сэкономить.

Оттава встретила Николая морозцем, ярким зимним солнцем и режущим глаза своей белизной снегом. Историческое здание отеля Fairmont Château Laurier с пугающими постояльцев призраками маленького мальчика и взрослого мужчины, утонувшего на печально известном «Титанике» и по этой причине не попавшего на открытие отеля, расположено рядом с парламентом – в самом центре столицы Канады. Прямо под окнами, в нескольких шагах от отеля, берет свое начало самый длинный естественный каток в мире, залитый в русле канала Ридо и проходящий через центральную часть города. Семь километров восемьсот метров льда с многочисленными ресторанчиками и раздевалками – это целых девятьсот хоккейных полей!

Вездесущие фиксаторы мгновений – японцы, обвешанные фотоаппаратами и видеокамерами, большой группой вышли из отеля и направились на замерзший канал. После длинного перелета тело требовало активных движений. Решив не отставать от азиатских туристов, Николай оставил в номере не распакованный багаж и спустился к каналу. Взяв на прокат на два часа за десять долларов настоящие канадские хоккейные коньки – мечту детства, замешкался: все оставляли зимнюю обувь прямо под лавками в общественных вагончиках-раздевалках. Поступил, как все, деваться-то некуда. Не кататься же с зимними ботинками в руках?! Последний раз на катке Николай был лет двадцать пять назад. Но тело вспомнило детские баталии на хоккейном корте, сооруженном с друзьями во дворе из ворованных на стройках социализма досок и бревен.

– Вы из России, не на форум ли? – практически сразу после выхода на лед Николай услышал за спиной вопрос на хорошем русском.

Оглянулся:

– Да.

Перед ним стоял мужчина невысокого роста, крепкого телосложения, с глубоко посаженными умными карими глазами, одетый так же непритязательно, как и большинство катающихся на катке канадцев.

– Том Нельсон, президент Канадской ассоциации делового сотрудничества со странами СНГ, – протягивая руку, представился мужчина. – Не удивляйтесь, я видел вас, когда вы входили в отель. Не думал, что через двадцать минут вы уже будете на катке.

– Николай Константинович, очень приятно, – Николай пожал крепкую ладонь. – После перелета захотелось свежего воздуха и первых впечатлений от города и страны в гуще народных масс, а они, как известно, во многом самые показательные.

– О! Тогда я прямо сейчас вас угощу местной достопримечательностью – «хвостом бобра».

– Чем?! – удивленно переспросил Николай.

– «Хвостом бобра», так переводится на русский язык название местного культового блюда BeaverTails. Это жаренная в рапсовом масле горячая лепешка, похожая по форме на хвост бобра. По вашему выбору сверху ее можно намазать кленовым маслом, корицей с сахаром, шоколадным ореховым кремом или карамелью с кусочками яблок, бананов, конфет, шоколада и другими добавками. Вряд ли полезная для здоровья пища. Но попробовать вы обязаны, тем более что только с самолета, явно еще не ужинали. Зато будете рассказывать в России, как на двадцатиградусном морозе при свете прожекторов героически пытались осилить пятнадцать километров льда, жуя по дороге легендарное кондитерское изделие. Кстати, президенты многих стран пробуют эту лепешку, специально останавливаясь недалеко отсюда у первого киоска, с которого и началось развитие компании. Неужели вы отстанете от президентов? Поехали! – Том засмеялся и энергично заскользил по льду в сторону вагончика-ресторана с одноименным названием.

– Давно в последний раз стояли на коньках? – поеживаясь от пятнадцатиминутного ожидания в очереди на морозе, Том с удовольствием жевал горячую сладкую лепешку.

– Давненько.

– А хорошо у вас получается, лучше, чем у большинства.

– Коньки хорошие и лед. Мы о таких «канадах» в детстве только мечтали, они сами катятся.

Канадцы катались семьями. Совсем пожилое поколение и младенцев везли перед собой мужчины в специальных санях, стилизованных под маленькие старинные кареты. Молодое поколение, которое еще не твердо держится на земле, опиралось ручонками для равновесия на специальную изогнутую трубку-ходунок. Среднее поколение от трех до семидесяти с лишним лет лихо носилось вдоль и поперек канала. Туристы из Азии, держась за руки, медленно и неуклюже передвигались группами вдоль стен.

– Знаете, сколько катков в восьмисоттысячной Оттаве? – задал вопрос Том и сам же ответил: – Двести! Лед, клюшка и шайба для канадцев – культ! При слове «Канада» во всем мире первая ассоциация – «хоккей». Правда? Почти полмиллиона человек серьезно занимаются в стране этим видом спорта. К примеру, в России – чуть больше пятидесяти тысяч, в десять раз меньше. Пусть попробует любая страна конкурировать с кленовой машиной по массовому воспроизводству хоккеистов!

– Соглашусь… – Николай с интересом разглядывал стоящие на льду ресторанчики со столиками и лавочками, рождественские елочки, выставки фотографий и картин, чум с атрибутами индейской жизни, рекламные палатки спонсоров, плакаты со схемой катка, контролирующих ситуацию полицейских и санитаров на квадроциклах и коньках.

– Как вам «хвост бобра»?

– Как жареная горячая сладкая лепешка.

– Вы избалованный высокой кухней европеец, – иронично поставил диагноз Том, – привыкайте к тому, что почти во всей Канаде все несколько упрощенное – еда, одежда, вкусы.

– Если «почти», то значит, не во всей.

– Британская Колумбия с Квебеком явно выбиваются в лучшую сторону в этом смысле, хотя и они – не Европа.

– Вы не канадец, судя по всему? Вы рассуждаете о Канаде отвлеченно – как наблюдатель. И у вас прекрасный русский. Такое знание языка достигается только изучением в разведшколе или под одеялом и на подушке.

– Вы очень догадливы, Николай, – Том рассмеялся. – Я родился, вырос и учился в Америке. Изучал русскую культуру и политику, а заодно и язык. Работу получил в российском представительстве канадской компании. Женился на русской женщине и живу с семьей в Москве. Не устали еще?

– Русские не сдаются!

– Не только русские, Николай, не только. Французские легионеры тоже не сдаются, как и многие другие. Храбрость не имеет национальности… Но не будем о серьезном. О делах у нас будет время поговорить в дни форума, а сейчас, если вы хотите, я могу рассказать вам что-нибудь об Оттаве, мне очень нравится этот уютный городок.

– С удовольствием!

– Черт! – Том споткнулся и чуть не упал. – Сорри! Итак. На алгонкинском языке индейцев Оттава означает «место встреч». В символичном месте мы встретились с вами, не так ли? Сейчас мы едем по более чем двухсоткилометровому старейшему и постоянно действующему каналу в Северной Америке. Его открыли в первой половине девятнадцатого века, и это один из первых каналов в мире, построенных в расчете на паровые суда. Вы, наверное, знаете, что Канада собиралась в то время воевать с США? Ближайшие современные союзники строили свои взаимоотношения изначально не совсем миролюбиво. Так вот, цель строительства данного канала – оперативная переброска грузов и войск в случае начала боевых действий.

Говорят, что американцы мало знают о Европе. Это сущая правда. Но много ли знают европейцы о Северной Америке? Советую – узнайте больше о прошлом и настоящем Северной Америки, забудьте о стереотипах «холодной войны», и вы полюбите далекий от России континент, который обогатил мир многочисленными нобелевскими лауреатами, поэтами, актерами и инженерами.

Территория Канады по размерам уступает только России, так что есть где развернуться широкой русской душе. А если вы летом будете ехать по центральной или восточной Канаде на машине, то не увидите никаких отличий природы вашей родины от местной – та же трава, те же березы.

– Над Канадой небо сине, / Меж берез дожди косые. / Хоть похоже на Россию, / Только все же не Россия, – продекламировал Николай и уточнил: – Городницкий.

– Ну-ну, вечно что-то ищущая русская душа… – усмехнулся Том.

– Том, какие планы у вас на сегодня?

– Определенных не было, подготовку к форуму завершили, так что до утра я абсолютно свободен.

– А что если мы возьмем бутылочку вина, сыра, винограда, еще чего-нибудь, и я приглашу вас к себе в номер на легкий фуршет? После сытного «хвоста бобра» в ресторан идти уже не хочется. У меня из окна открывается красивейший вид на город, мы могли бы продолжить беседу.

– Договорились! Только сначала я вам покажу знаменитый местный фестиваль ледовых скульптур – Winterlude. Не возражаете? Это не займет много времени, а удовольствие получите.

– Конечно. Как можно отказаться от такой возможности?!

– Ну вот, мы проехали половину дистанции, теперь хочешь не хочешь, а придется проехать еще почти восемь километров, чтобы вернуться к отелю, – вздохнул Том и оценивающе посмотрел на слегка уставшего с непривычки Николая.

Сдав коньки и найдя свои ботинки под скамейкой в целости и сохранности, Николай и Том поднялись по лестнице и буквально через пять минут оказались в центре ледовых скульптур – в парке Конфедерации. В расставленных по периметру парка высоких армейских палатках работали над своими ледяными творениями мастера из самых разных стран.

– Сюрприз! – Николай искренне удивился, рассматривая стенд мексиканских мастеров. – Не думал, что в жаркой Мексике распространено искусство резки по льду.

– А вот и ваши земляки, – позвал Николая Том.

Перед прозрачной стеной из блоков замерзшей воды высотой метров пяти стояли и о чем-то совещались представители Якутии и Красноярска. Судя по эскизу, работа предстояла грандиозная, но в то же время ювелирная.

Фестиваль только что открылся, поэтому оценить и полюбоваться можно было пока только небольшими фигурками, стоящими в центре парка вокруг фонтана.

– Через пару дней на этом месте будет фантастическое незабываемое великолепие! Что ж, а мы пока займемся шопингом, – обратился Том к Николаю.

Мышцы с непривычки гудели, ноги пытались повторять скользящие движения по асфальту. Зашли в винный магазин, Николай купил на пробу бутылку красного канадского вина, произведенного в винодельне долины Ниагарского водопада. В небольшом сырном магазинчике выбрали несколько сортов сыра из Квебека и Онтарио. Канадского винограда в продаже не было, из мексиканского и чилийского предпочли последний, и вернулись в отель.

– Николай! Я переоденусь и минут через сорок-пятьдесят буду у вас. Не быстро?

– Отлично, Том.

Николай поднялся в номер и решил открыть вино, чтобы оно согрелось после улицы и «подышало», избавившись от неприятных запахов, которые могли быть в месте его хранения, или запаха пробки. Сняв декоративную упаковку с горлышка, Николай с удивлением увидел, что пробки в горлышке не было. Взяв бутылку, вернулся в магазин. Менеджер винного бутика с удивлением повертел бутылку и… поздравил Николая. По его словам, такое бывает в одном случае из миллиона! Николай задумался: «Я – счастливчик? Или это знак, что знакомство с Канадой будет для меня удачным?»

Предварительно позвонив, ровно через сорок минут пришел Том. Мужчины расположились в креслах перед окном, наблюдая за вечерней столичной жизнью.

Том приподнял бокал, посмотрел сквозь вино на свет и слегка пригубил.

– Николай, мне как руководителю в одном лице и бизнеса, и ассоциации очень интересно ваше мнение о ближайшем будущем России. Как будет развиваться страна, что можно прогнозировать в экономической и политической сферах?

– Знаете, что интересно, Том? – Николай засмеялся. – Я в своей жизни ни разу во время бесед с мужчинами не обсуждал женщин. Ни ра-зу! Ни в трезвом виде, ни в пьяном, ни во время бесед один на один, как сейчас, ни во время больших застолий. Ни ра-зу! Видимо, сегодняшний вечер не станет исключением.

– Значит, уважаемый, таких собеседников и такие компании выбираете для общения. Вообще-то с вами мне и в голову не пришло бы обсуждать женщин.

– Это комплимент или…

– Это констатация факта, Николай. Вы такой, какой вы есть. Я с удовольствием согласился продолжить нашу беседу, но у меня даже предположений не было, что с вами можно начать сплетничать. К тому же просто нет времени на пустую болтовню. Надеюсь, мое откровение не расстроило вас? – Том внимательно посмотрел на Николая.

– Отнюдь. Вы правы, мне не интересны сплетни. Умные собеседники – вот моя слабость, – Николай пригубил вино, которое медленно, словно масло, стекало по стенкам бокала. – Неплохо. К своему стыду, я даже не знал, что в Канаде производятся вина. Вы задали непростой вопрос, Том. Думая о своей жизни, я всегда ассоциирую какие-то ее этапы с теми значимыми для меня людьми, которые оставили след в моей памяти, дали импульс развитию моей личности.

Много лет назад, во время учебы в институте, судьба свела меня со светилом советской философской науки Федором Андреевичем Селивановым. За что я судьбе весьма благодарен. Глубокоуважаемый мною профессор произнес как-то на лекции примерно такую фразу: «Сначала люди (или государственные личности – не помню точно) совершают действия, а потом философы их оправдывают». Много лет я отдал сфере бизнеса и финансов, но, глядя на аналитиков инвестиционных банков, у меня почти всегда возникало такое ощущение, что сначала что-то происходит на рынке, а потом аналитики пытаются это объяснить.

Том громко рассмеялся.

– Не в обиду аналитикам. Просто мир так устроен. Поэтому гадать, особенно на политиков, – дело неблагодарное. Я могу посмотреть на действия руководителей страны, оценить эти действия как эксперт по управлению и сделать определенные выводы. Каждое событие или состояние является логическим следствием какого-либо действия, обусловленного соответствующими мотивами. Они, в свою очередь, имеют логическое продолжение, – Николай ненадолго замолчал и снова продолжил: – Все лидеры во все времена мечтали об идеальной управляемости, как желаемом и необходимом условии получения запланированного результата. Разница в том, кто и какими средствами пытался этого добиться.

В прессе промелькнула аналогия, что первое лицо нашей страны управляет ею, как корпорацией. Вы знаете, лично я не вижу ничего обидного в данном сравнении. В каждой корпорации работают люди, каждая корпорация имеет свою структуру, моральные и материальные ценности, цели, планы развития. Каждая корпорация ограничена какими-то рамками в своей деятельности, может вести бизнес в разных регионах по разным направлениям и обязана защищать свои интересы. Корпорация как коммерческая организация обязана зарабатывать деньги. Общепринятый постулат – в успешной корпорации обязательно должна быть ответственная социальная политика. Существуют великие страны и малый бизнес, карликовые страны и транснациональные корпорации. Отличие между страной и корпорацией только в объектах и субъектах взаимоотношений, в социальной миссии. Разницы же в управлении нет никакой – и в корпорации, и в государстве необходимо управлять людьми. И только людьми, Том. Иная точка зрения – глубокое и опасное своими последствиями заблуждение технократического общества. Управление финансовыми потоками, материальными и нематериальными активами и прочими статьями бюджета, чему учат в бизнес-школах, осуществляется только через управление людьми. Ни одна система, даже, к примеру, автоматизированная система управления, не работает сама по себе, качество генерируемых решений зависит от обработки и ввода первичной информации, правильно настроенного алгоритма, «железа» и всей остальной цепочки бизнес-процесса, основывающегося на че-ло-ве-чес-ком профессиональном мастерстве. Выдерните шнур компьютера из розетки – и система выключится. Воткните снова – она заработает. Увольте хорошего генерального директора – корпорация какое-то время по инерции будет двигаться вперед. Наймите на эту должность непрофессионала – и процветающий бизнес начнет деградировать. Эволюция не признает слова «стагнация», существует либо развитие, либо деградация, – Николай пригубил вино. – Ответьте теперь мне на несколько вопросов, Том. Вы в свою компанию стремитесь набирать лучших профессионалов?

– Конечно, моя HR-служба* нацелена на лучших специалистов.

– Сотрудники подбираются стихийно, по принципу лояльности или для решения конкретных задач?

– Безусловно, под конкретные задачи с учетом перспектив нашего развития.

– Как вы мотивируете работников?

– По-разному, но в целом чем больше зарабатывает корпорация и чем весомее вклад каждого сотрудника, тем больше он получает.

– Много ли в корпорации ваших родственников, одноклассников, членов скаутского клуба, то есть людей, связанных лично с вами?

– Ни одного. Я не отрицаю такой возможности в принципе, но прежде всего для нас важны деловые качества. В любом случае совпадение может быть разовым, но не системным.

– Как вы стремитесь выстраивать систему управления, жестко централизованно или предпочитаете делегирование?

– Конечно, делегирование, ни один человек не может быть компетентен во всем, да и возможности любой личности ограничены. Не говоря уже о том, что никто лучше конкретного специалиста не знает его блок работ. К примеру, никто лучше фронт-менеджеров не знает клиента, никто так не чувствует «дыхание» рынка, как они.

– Вы копируете в системе управления армейские принципы вертикали власти?

– Что вы, это же начало конца бизнеса! С точностью до наоборот, мы стремимся к проектной, матричной системе управления. Жесткое подчинение гасит инициативу. Только акцент на конечном результате и максимальном раскрытии возможностей каждой личности производят синергетический эффект.

– Но ваши люди несут персональную ответственность за результаты своих действий?

– Безусловно, иначе просто не может быть! Свобода предполагает ответственность.

– Если ваш сотрудник тратит больше, чем зарабатывает, у вас возникает вопрос, где он берет деньги? Вы совершенствуете в данном случае систему контроля?

– Ворует у нашего бизнеса, где же еще. Мы стараемся создать такую систему управления, где выгоднее зарабатывать, а не воровать.

– Может ли начальник вашей службы безопасности заниматься параллельно своим бизнесом?

– Исключено, сразу возникает конфликт интересов.

– Являются ли итоги деятельности ваших конкурентов определенными ориентирами при оценке итогов работы вашей корпорации?

– Несомненно, конкурентоспособность бизнеса – одно из важнейших условий успешного развития.

– Последний вопрос, Том. У вашего бизнеса есть будущее?

– Я работаю для этого, Николай. Надо мной стоят акционеры. Если я не буду развивать бизнес, меня просто уволят.

– Теперь попытайтесь ответить на те же вопросы, но по отношению к моей родине. В стране внедряются принципы современного управления или выстраивается армейская вертикаль власти? На ключевые позиции привлекаются самые талантливые из ста сорока миллионов или самые временно лояльные, или, что еще печальнее, случайные соседи по месту жительства и учебы? Как выстроена мотивация чиновничьего аппарата? Кто из чиновников несет персональную ответственность за результаты своей деятельности, какую и перед кем? Является ли народ де-факто акционером корпорации «Российская Федерация»? Или произошла сознательная подмена функций законодательного и исполнительного органов управления, и мажоритарным акционером стало чиновничество? Повысилась ли за последние годы управляемость в государстве и, как следствие, его конкурентоспособность? Как развивается в последнее время Россия по сравнению с ее ближайшими соперниками за мировые инвестиции – Бразилией, Индией, Китаем? Теперь главные вопросы: кто целенаправленно создает существующую систему управления государством? Есть ли веские причины у этого лица (группы лиц) что-либо менять, если доходы текут в страну сами по себе, благодаря распродаже природных ресурсов? Способна ли многомиллионная армия чиновников от Сахалина до Калининграда за короткий срок изменить принципы и методы своей работы? Готова ли вся управленческая команда снизу доверху добровольно освободить свои места для новой команды ради будущего страны?

Вы умный человек, Том. Обобщите ответы, сформируйте целостную картинку устройства государственного управления и ответьте на свой вопрос о перспективах развития России на ближайшее время при существующей безальтернативной системе управления корпорацией «Россия»…

Том ушел ближе к полуночи. Спать не хотелось, в Москве уже было утро, и организм, еще не перестроившись, больше верил своим биологическим часам, чем местному поясному времени. Николай включил компьютер, проверил почту.

Мессенджер показывал наличие сообщения от Собеседницы. Послания от нее приходили непредсказуемо – как по времени, так и по темам. Иногда она могла пропасть на несколько недель, иногда в течение дня не прерывала диалог. Иногда здоровалась и прощалась, а иногда просто транслировала через IP-адрес* Николая во Вселенную свои размышления, не ожидая ответной реакции. Но именно к такому стилю общения Николай стал постепенно привыкать и периодически ловил себя на мысли, что ждет очередного короткого сообщения. Он не знал, кто такая Собеседница и откуда она. Да и не стремился пока узнать. Потребность друг в друге выражалась не в представлении физического совершенства и красоты каждого, а в какой-то ниточке, незримо связывающей их нуждающиеся во взаимном общении души.

– Вернулась из командировки. Казалось бы, без разницы, в каком месте земного шарика находиться. Лишь бы было комфортно. Ан нет. Въезжаешь (входишь, влетаешь, вплываешь) в какой-нибудь островок цивилизации и сразу ощущаешь особую атмосферу этого места. Иногда нейтральную. Иногда доброжелательную. Иногда враждебную. И зачастую невозможно определить, чем это вызвано, людьми ли, зданиями или вообще чем-то неосязаемым. От виноградников, к примеру, идет какая-то волнующая вибрация… А иногда попадаешь в какое-нибудь место, как в гости к друзьям: тебя всегда ждут и тебе всегда рады. В Санкт-Петербурге и Праге я так себя чувствую. Редко бывает – как к себе домой, где все понятно и знакомо, тепло и уютно. Так я себя ощущаю в Париже.

– А у тебя, Собеседница, никогда не возникало ощущения, что какой-то большой или важный пласт твоей прошлой жизни связан с каким-либо местом?

– Возникало, Мыслитель. Париж опять-таки… А у тебя?

– И у меня Париж – как к себе домой. Мы с тобой когда-то были соседями?! Сан-Франциско и Неаполь волнуют кровь, что-то значительное связывает меня с ними. Может, я морской пират?

– Интересно, а мы встречались в прошлой жизни? Хотя вряд ли… А в этой встретимся? Или уже только в будущей?

– Бросим монету?

– Может, просто подождем?

– Подождем, согласен. Умение ждать – великое умение, доступное немногим, правда, Собеседница?

– Правда твоя, Мыслитель.

25

Из традиционного командировочного послания Николая по электронной почте членам совета по развитию: «Ставлю канадцам оценку „отлично“ за представительный, продуктивный и четко организованный Канадо-российский деловой форум. В отличие от многих других форумов, общие дискуссии и заседания отраслевых рабочих групп были сфокусированы на практических вопросах сотрудничества деловых кругов России и Канады. Вижу ясные перспективы бизнес-сотрудничества с Канадой. Предлагаю каждому члену совета по развитию проанализировать возможность кооперации с канадскими компаниями. Первое заседание совета после моего возвращения посвятим обсуждению данного вопроса».

Николай был убежден, как большой музыкант может виртуозно сыграть на любом инструменте, так и настоящий менеджер должен управлять своим бизнесом всегда и отовсюду, вне зависимости от сильной загруженности другими проектами или географической удаленности. Последний фактор в современном информационном пространстве потерял свою значимость полностью. Правильно выстроенная и настроенная система управления требует только точечной корректировки и стратегической ориентации. Зависимость бизнеса от физического присутствия руководителя в офисе говорит только об одном – полной недееспособности управленческой команды и, как следствие, о неуправляемости бизнеса.

На сельскохозяйственную выставку в небольшой городок Брендон Николай полетел из Оттавы через Виннипег, решив сначала взглянуть на столицу провинции Манитоба. Опустив удобную спинку сиденья в самолете местного производства, полистал журнал авиакомпании. С удивлением узнал, что канадский авиапроизводитель является третьим игроком на рынке гражданских самолетов в мире после американского и европейского авиационных гигантов. Где же ты, былая слава конструкторских бюро и заводов Туполева, Антонова и Ильюшина? Очередной риторический вопрос каждого думающего россиянина…

Заказав стюардессе томатный сок и красное вино, Николай погрузился в просмотр недавно нашумевшего в Америке и Европе фильма «Потерянные и безумные» Леа Пул, выбрав его из многочисленных предложений раздела «Канадское кино».

Ежегодное сельскохозяйственное шоу Канады и США оглушило крепкими шумными ковбоями в широкополых кожаных шляпах, стройными независимыми фермершами на громадных пикапах, обилием выставочных стендов мировых лидеров отрасли и мелких фермеров, а также круглосуточно заполненными ресторанами, в которых хитами были три продукта – мясо, пиво и виски. Бурлящая атмосфера всеобщего профессионального праздника заряжала позитивной энергией, оптимизмом и желанием присоединиться к касте ЛЮДЕЙ ЗЕМЛИ.

На стойке регистрации в отеле Николая уже ждало приглашение от губернатора провинции на торжественный ужин в честь важных зарубежных участников выставки.

Неизвестно откуда узнавшая о российском госте телевизионная компания отсняла интервью с Николаем прямо в крытом переходе из отеля в выставочный комплекс, порекомендовав вечером смотреть новостные выпуски исключительно их канала.

Немного расстроил на выставке американский журналист, рассказывающий на одной из дискуссионных площадок о своем путешествии в Россию и Монголию и демонстрирующий фотокадры пьяной российской глубинки… Зато весьма информативным и интересным оказался семинар по провинциальной программе иммиграции Манитобы, упрощающей возможность получения канадского гражданства для фермеров.

Два дня на шоу пролетели незаметно.

Большое количество интересных и полезных встреч убедили Николая в правильности решения о начале аграрного проекта и перспективности работы с канадскими компаниями.

Впечатления от Канады заставили серьезно задуматься о получении вида на жительство именно в этой стране.

В горах Алберте не прекращались затяжные снегопады, метеослужбы рекомендовали воздержаться от катания на лыжах. Расстроенная канадской непогодой новая знакомая Николая по авиаперелету Лиля дважды звонила ему из Швейцарии и приглашала в гости, но он решил возвращаться в Россию.

26

Ксения вышла из душа и… остановилась возле зеркала. Со слегка вьющихся, почти до пояса, густых волос песочного цвета капли воды стекали на стройные бедра и быстро сбегали по длинным ногам вниз до маленьких ступней. Она осталась довольна своим внешним видом, намотала на мокрые волосы полотенце и растерла тело смесью оливкового и эфирных масел, купленных летом на Крите. Ванная комната наполнилась ароматом молодого женского тела и благовониями душистых трав.

Накинув на себя лишь короткий шелковый халат, Ксения присела за туалетный столик. На улице моросил частый гость Сан-Франциско – дождь, напоминая о близости его прародителя океана. Январь выдался теплее обычного, температура воздуха уже несколько дней устойчиво держалась на отметке плюс тринадцать-пятнадцать градусов, заставляя забыть, что на календаре вторая половина предпоследнего зимнего месяца.

Муж сидел в кресле с лэптопом на коленях, вытянув ноги к камину с потрескивающими поленьями, и готовил презентацию своего выступления перед очередным клиентом.

За окном стемнело, но спать, несмотря на поздний час, еще не хотелось. Ксения негромко включила альбом Noche de cuatro lunas Хулио Иглесиаса, легла на ковер перед камином и стала наблюдать, как пламя уверенно превращает холодные твердые поленья в мельчайший тлеющий пепел. Одна субстанция вещества с помощью второй переходит в третью. Так и человек, встречая на своем жизненном пути разных людей, со временем трансформируется в личность, порой очень непохожую на его детские фотографии. Или она заблуждается в своих рассуждениях? Ксения поискала глазами свой лэптоп, захотелось задать этот вопрос Мыслителю. И тут же поймала себя на мысли, что у нее возникло желание спросить об этом Мыслителя, а не мужа, который находится в полутора метрах от нее. Почему? Нет желания дергать самого близкого, но занятого в данный момент человека по пустякам? Тогда что такое пустяки: ее вопрос о трансформации личности или его презентация для клиента? Или и то и другое, но смотря для кого? А может, причина в чем-то другом? Тогда в чем?

Языки пламени весело прыгали над дровами, исполняя танец смерти и перерождения. Едва уловимые запахи дерева и дыма возбуждали воображение. Глаза молодой женщины медленно закрылись, ее душа незаметно переместилась в иную реальность – в мир сна, воплотившись в образ булгаковской обнаженной Маргариты, стоящей на берегу лесного озера у костра с танцующими соблазнительными русалками и лесной нечистью.

27

Николай внимательно посмотрел на каждого из членов совета по развитию:

– Мы создаем инновационный бизнес не только по технологиям производства, но прежде всего по технологиям управления, именно это является ключевым фактором успеха.

После заинтересованного и весьма продуктивного обсуждения итогов поездки в Канаду руководитель департамента информационных технологий поднял вопрос об управляемости и мотивации работников его службы.

– Вы, Владимир Андреевич, как непосредственный руководитель лучше меня понимаете менталитет своих IT-специалистов, – продолжил заданную подчиненным тему Николай. – Поставить в жесткие рамки насильственным способом думающего или талантливого человека невозможно и нецелесообразно. Это иллюзия, от которой стоит отказаться сразу, чтобы не получить отрицательный результат и обманутые ожидания. Однако именно эта категория людей представляет для нас наибольшую ценность. Правда, и вечно ждать «озарения» от отдельных личностей мы тоже не можем, поставленные задачи требуют решения. Ваш вопрос «что делать?» абсолютно обоснован и актуален. А что если повернуть ситуацию в иную плоскость? Не ставить подчиненным задачу, пошагово объясняя алгоритм решения и контролируя каждый этап реализации, а обозначить конечный результат, который должен быть получен в согласованные с исполнителями сроки. При этом помощь осуществлять сугубо консультационную. Если так попробовать? Специалист, предварительно оценивший свои возможности и добровольно принявший обязательства, совершенно по-другому отнесется к выполнению задачи. Одну и ту же работу один и тот же человек может делать с разной эффективностью, формально находясь в рамках должностных обязанностей. Мы как профессиональные управленцы должны добиться того, чтобы сотрудники работали с максимальной отдачей. Но не по принуждению или из-за боязни репрессивных последствий, а заинтересованно и с полным пониманием ответственности. Давайте изменим управленческие подходы и приведем в соответствие наши финансовые, социальные и карьерные мотивационные программы. Раз для вас, Владимир Андреевич, эта проблема наиболее актуальна, то предлагаю начать пилотный проект на базе вашего подразделения. Подключайте службу персонала и, как обычно, всех заинтересованных лиц. Задача непростая, поэтому я тоже войду в вашу рабочую группу.

И еще один весьма важный аспект, на который хочу обратить внимание всех присутствующих… Правильно заданный вопрос открывает возможности для верного направления движения мысли. Работать с персоналом необходимо вопросами! Это один из самых эффективных приемов управления.

Николай вернулся в кабинет, наполненный светлым и прозрачным перезвоном церковных колоколов, заслонившим нервный шум города и освятившим вечерний усталый сумрак. Из кресла было хорошо видно, как Светлана Александровна заваривала кофе по-турецки. Вместе с открывшейся дверью в кабинет проник аромат душистого напитка. Маленькая фарфоровая чашечка подарила сладкий вкус горечи. Сладость горечи… Он задумался над непроизвольно пришедшей на ум ассоциацией. Вот и сегодня на совете, казалось бы, стоило насторожиться, что управляемость в департаменте информационных технологий хромает. Но внушило радость то, что руководитель вовремя уловил негативную тенденцию, не стал ее скрывать, а серьезно задумался и занялся исправлением ситуации. Значит, не зря потрачено время и силы на работу с персоналом, не ушли впустую многолетние усилия по формированию деловой культуры. Проблема – естественная горечь. Решение – заслуженная сладость. Николай мысленно удовлетворенно поздравил себя с важной победой.

28

Как и предполагал Николай, приезд руководителей ЕКБ-Банка в Москву не сильно сблизил позиции договаривающихся сторон. Встреча больше походила на ритуал вежливости – рады друг друга видеть, но не готовы пока друг друга слышать.

Время работало и на Николая, и против него. Эпизодические и бессистемные, а поэтому и безуспешные попытки банка найти покупателя на семенной завод явно ослабляли его переговорную позицию. Однако близилась весна – время закладки не только урожая, но и финансового успеха года. Частые телефонные беседы с Виктором Дмитриевичем позволяли уточнять стратегию развития и проектировать модели бизнеса. Нет худа без добра. Рассматривая пессимистические варианты развития событий, когда включение завода в структуру бизнеса затягивается, пришли к выводу, что отсутствие активов – это серьезный повод для совершенствования технологии аутсорсинга.

Вот и сегодня после обеда раздался звонок от Виктора Дмитриевича:

– Добрый день… можете говорить?..

– Добрый! – Николай был искренне рад звонку, отвлекшему его от анализа финансовой управленческой отчетности холдинга.

– Я что тут подумал… – без перехода продолжил Виктор Дмитриевич, – мы с вами говорили об акценте на высокие репродукции…

– Ну? – не дождавшись окончания затянувшейся паузы, поторопил Николай.

– Ну вот… А кто рынок-то поддерживать будет?..

– То есть?

– Ну… смотрите… Мы занимаемся питомниками и элитой… Наши главные клиенты-партнеры сидят в основном на элите… ну и на первой репродукции… Ага?..

– Ну да, – Николай пытался понять, куда клонит Виктор Дмитриевич.

– А колхозникам и фермерам… мы и они сбагриваем первую и вторую репродукции…

– Предполагается – так.

– И что они осенью с урожаем-то делать будут?..

– Хотите сказать, что у них будут проблемы со сбытом?

– Так они всегда были… и всегда будут… Колхозники-то в массе своей не коммерсанты… И если они урожай не продадут… то его же и сеять будут на следующий год…

– Другими словами?

– Другими словами… если мы не поможем им продать урожай осенью… то они не купят у нас и наших основных клиентов-партнеров семена весной… А если не будет продаж у наших партнеров, то… и те, соответственно, не купят у нас питомники и элиту… а будут сеять свою элиту и первую репродукцию…

– Цикл продаж? Точнее, сквозная цепочка?

– Дык… конечно… Государство-то не думает о поддержке сельхозпроизводителей… поэтому нам придется думать о поддержании всей цепочки продаж… если мы хотим обеспечить устойчивые продажи своего продукта.

– Озадачили вы меня… Работать мы еще не начали, а задачи, требующие решения, появляются одна за другой.

– Ага, – чувствовалось, что Виктор Дмитриевич остался доволен произведенным эффектом. – Ну и напоследок анекдот… Идет в колхозе собрание… Решают, как повысить производительность труда у косарей… Председатель спрашивает, какие будут предложения. Встает мужик и говорит, что у трактористов есть предложение косарям сзади прицепить плуг, они заодно и вспашут поле… Председатель командует выписать премию за рацпредложение… Тут народ оживился… Встает доярка и тоже предлагает: сзади косарям еще и борону прицепить. Пусть они заодно и боронят… Замечательно, премию… Встает агроном: еще и сеялку можно, пусть и засеют… Молодец, премию… Встает косарь: «Ага, давайте еще прожектор повесим, я и ночью хренячить буду».

Николай искренне и громко рассмеялся. Но, положив трубку, посерьезнел. Когда задумывался проект, то качественные и недорогие активы представлялись ключевым фактором успеха. Чем глубже разрабатывалась тема, тем все отчетливее вырисовывалась значимость человеческого фактора. Теперь стало очевидно, что семеноводство – это высшая ступень, вершина в иерархии растениеводства, и главную ценность представляют селекционеры и профессионалы-семеноводы. Селекционер и семеновод – это дирижер и солист-виртуоз в большом оркестре растениеводов. Может не быть уникального агропромышленного актива, такого, как, например, скрипка Страдивари в оркестре, но если не будет выдающихся семеновода и селекционера, то не будет и уникального исполнения слаженного оркестра семеноводческого хозяйства, не будет хорошей музыки – качественных семян, и постоянных поклонников – клиентов. И как никакие старинные инструменты в оркестре, так и одни только современные механизмы в семеноводстве задачу не решат. Поэтому и борьба с банком за завод уже не представлялась столь критично-актуальной. Наличие завода в структуре бизнеса может стать одним из полезных и привлекательных элементов, но его отсутствие не скажется столь значимо на результатах бизнеса. Другое дело, наличие или отсутствие ключевых специалистов. Выходит, что семеноводство – это прежде всего интеллектуальный бизнес…

29

Новый проект все больше и больше увлекал Николая. И чем сильнее он углублялся в тему семеноводства, чем больше общался с людьми, занимающимися сельским хозяйством, тем очевиднее сквозь айсберг холодного расчета первоначального выбора непростой и неоднозначной отрасли экономики стал пробиваться теплый росток душевности аграрного бизнеса. Адекватных людей среди потенциальных партнеров попадалось больше, чем в истории обычной деловой практики Николая. На удивление, когда сотрудники его холдинга узнали о профиле будущего проекта, то изрядное их количество изъявило желание участвовать в нем. Не было отбоя и от резюме сторонних специалистов. Игорь Олегович, отнесшийся сначала к проекту с легкой степенью скептицизма, стал одним из самых убежденных сторонников и проводников идеи. Начальник службы безопасности нашел в профильном министерстве несколько бывших коллег, которые на почве сопричастности нового места службы к земле занялись в свободное время огородничеством и взахлеб рассказывали ему о своих дачных успехах, пытаясь и его убедить присоединиться к ним. Сотрудники департамента информационных технологий по вечерам изучали отраслевые сельскохозяйственные решения к программному обеспечению. Финансовый директор уже легко оперировал цифрами и схемами дотаций и компенсаций. В общем, формально проекта еще не было, а костяк команды и варианты моделей бизнеса были практически готовы. Оставалось определиться со стартовыми активами и бизнес-моделью.

30

В этот раз в Екатеринбург договорились с Виктором Дмитриевичем ехать из Тюмени на машине. Уже знакомый маршрут аэропорт Внуково – аэропорт Рощино – отель – ресторан – короткий отдых – старенький «ниссан» делали поездку такой же привычной, как и московский путь от квартиры до офиса.

Выехали из Тюмени в семь утра. Первые лучи солнца еще только поднимались над краем горизонта, озаряя оставшийся позади большой деревянный христианский крест на бетонном пьедестале. Широкая ровная трасса сузилась, и машину затрясло на ямах и кочках.

– Чувствуете… по дороге, что пересекли границу Тюменской и Свердловской областей?.. – приоткрыв окно, чтобы закурить, поинтересовался Виктор Дмитриевич. – Была бы вся трасса такая же, как на тюменском участке… часа за четыре максимум доехали бы… А так… часов шесть пилить будем… И так-то не разгонишься… еще и гаишники за каждым кустом сидят…

– Не страшно, времени до встречи в банке у нас достаточно, зато не торопясь посмотрим на уральские пейзажи и населенные пункты.

– Смотрите… коль че увидите…

Какое-то время ехали молча, каждый думал о своем. Первым прервал молчание Николай:

– Раз есть время, не могли бы вы мне подробнее объяснить, почему в России проблемы с импортными семенами. Вот с импортными коровами проблем нет, в разных регионах и канадские, и французские буренки. Теплицы почти повсеместно голландские. А семена зернобобовых культур преимущественно российские. Хотя мне иностранные специалисты очень доходчиво объяснили преимущества канадских семян.

Виктор Дмитриевич ответил не сразу.

– Дык… Нельзя, конечно, обойтись без истории… В восьмидесятые годы селекция в Советском Союзе была на пике своего развития… и лет на двадцать пять – тридцать опережала селекцию развитых капстран… в том числе и Канаду, это общепризнанный факт… Сегодня ситуация обратная… Советская селекция отдает концы, почти ушло то поколение селекционеров… из «белых одежд», а их приемникам тоже уже далеко за шестьдесят… Российская селекция, ко всеобщему сожалению, так и не родилась… более того… так и не была зачата… Сельхозотрасль живет старым советским потенциалом… и на тех же сортах… по сути, меняются только названия…

Канадская же селекция достаточно молода для такого дела… и начала себя проявлять только к концу прошлого столетия… но активная позиция государства делает свое дело… Я могу судить, скорее, только визуально… на основании того, что я видел собственными глазами, но для моих выводов этого достаточно…

Машину подбросило, и пепел с сигареты упал на брюки Виктора Дмитриевича. Стряхнув его, он продолжил:

– Несомненно, в свою селекцию Канада направила очень серьезные и достаточные средства… В начале настоящего века канадская селекция вышла на уровень лучше советской, грамотно объединив мировой опыт… Дальнейшее движение сельскохозяйственной Канады достаточно энергично и эффективно… у них нет совковой болезни «работа на корзину»… что, естественно, отнимает много средств, а главное, времени… Путем тотальной фитотронизации процессы по выведению сортов ускорили очень существенно… В Советах было десять – пятнадцать лет… Сейчас три – пять! Но… в Канаде… Можно еще до фига продолжать, но и этого уже хватит, чтобы спроецировать дальнейший полет… Вывод: природа не допустит пустоты, и сорта иностранных селекций заполнят экс-советское пространство в ближайшие десять – пятнадцать лет… и это без вариантов… Вероятнее всего, они будут шведские и канадские… Этому сопротивляться уже бесполезно, наше отечество все необходимое сделало и продолжает в том же духе… остается расслабиться и… получать удовольствие, – Виктор Дмитриевич грустно засмеялся.

Николай смотрел в окно, за которым проплывали бескрайние, еще заснеженные поля, изредка разбавленные березовыми и смешанными перелесками. Редкие хвойные оазисы жались к дороге, словно прося защиты у проносящихся автомобилей. Периодически неожиданно возникали и так же быстро исчезали небольшие деревни и городки. На окраине одного из таких Виктор Дмитриевич остановился около придорожного кафе и предложил немного размяться. Мужчины вышли из автомобиля, холодный ветер заставил обоих поежиться и надеть пальто.

– Зайдем, выпьем по чашечке кофе? – предложил Николай.

Виктор Дмитриевич закурил, молча открыл багажник и достал термос.

– Вот! Этот настой лучше любого кофе… Я сам лично его с утра заварил. Ягоды рябины, облепихи, немного нашей сибирской вишни и пара ложек меда… Никакого сахара! Сплошные витамины и о-фи-генная польза!

– Ну, от такого предложения невозможно отказаться, – Николай попробовал обжигающий и действительно очень вкусный оздоровительный напиток.

Виктор Дмитриевич поочередно смачно причмокивал чай и глубоко затягивался сигаретой.

– Че-то увидели интересное по дороге, Николай Константинович?

– Знаете, ловлю себя на ощущении, что разные чувства и мысли возникают, когда еду по России вдали от крупных городов. Сейчас вот мы на Урале – зажиточный край конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Вдоль дороги стоят сохранившиеся до наших дней остатки мощных заводов и большие общественные здания, столетние избы с первым кирпичным этажом, которые и по сегодняшним меркам выглядят достойно.

– И одновременно разрушенные… с заштукатуренными фресками на стенах и… накарябанными надписями типа «Киса + Ося = 19.. г.» на куполах, – подхватил мысль Виктор Дмитриевич.

– …величественных в своей вековой правоте православных храмах, – продолжил фразу Николай. – Глядя на эти островки истории, хочется около каждого поставить табличку «Память для человечества».

– А рядом с покосившимися избушками… заросшими бурьяном парками перед советскими учреждениями, но с обязательными памятниками Ленину и сохранившимися названиями улиц в его честь… тоже что-то хочется поставить?..

– Безусловно… – теперь уже Николай сделал паузу. – И здесь тоже хочется поставить табличку, но другую – «Покаяние для человечества».

– Да уж-ж-ж…

Пустые кружки и потухший окурок сигареты намекнули на необходимость продолжения поездки. «Ниссан» выскочил на трассу, втиснувшись между двумя большими американскими фурами с питерскими номерами.

– Вы спрашиваете, почему нет канадских сортов в России? – продолжил прерванную тему Виктор Дмитриевич. – При сложившемся раскладе вроде невероятно… Но… Конечно, есть существенные причины, и они объективны… Во-первых, сорта из Канады, которые имеют явное превосходство над советскими, достаточно новые, и, естественно, канадцы не спешат с ними расстаться… Еще, конечно, это и канадский менталитет… и их неспешность в характере… длительность принятия решений… Вдобавок боязнь России и отсутствие достаточной информации о состоянии законодательной базы по защите селекционных достижений… Вот тут у них большой пробел, и это один из самых высоких барьеров… В этом плане дела-то в России обстоят гораздо лучше, чем представляют канадцы… кроме того, все очень быстро улучшается… Во всяком случае вполне сопоставимо с Канадой… Конечно, есть нерешенные проблемы… но и в Канаде, я извиняюсь, их хватает, – Виктор Дмитриевич засмеялся уже не так грустно. – Плюс физическая транспортировка сорта… Здесь имеется в виду большой объем перевозок… если сорт все же районирован… Это десятки тысяч тонн… Потому что импортируется, как правило, только первая репродукция… Себестоимость таких семян очень высокая и не может конкурировать… даже с худшими по характеристикам российскими… Что еще?.. Не простой зональный подбор сортов… Сорт подбирают, конечно, под конкретную зону предположительного использования. Но методики оценки сортов в Канаде и России существенно отличаются… И чисто бумажной информации о сорте недостаточно… чтобы даже предположить зону использования… Значит, требуются широкие зональные испытания… И это, конечно, очень все усложняет… И по времени, и по деньгам… Региональные испытания – это два года… плюс размножение сорта… Еще пару лет минимум, то есть длительность входа сорта на территорию… И это тоже серьезный барьер… Разогрев рынка и раскрутка под конкретный сорт тоже занимает много времени… Можно еще долго продолжать тему существующих барьеров… Думаю, достаточно… Вывод: да, проблемы есть… не будь их, то и базара бы не было… Но есть и варианты решения, которые максимально сократят время выхода канадских сортов на российский рынок – до двух-трех лет. И это очень реально…

– Какие же варианты?

– Необходим материал… то есть семена… и не много… Специалисты, кстати, не высокого класса… Финансовый ресурс… небольшой, на уровне двухсот – трехсот тысяч долларов в год… и канадско-российское взаимопонимание, – Виктор Дмитриевич глубоко вздохнул и выразительно посмотрел на Николая.

Узость, извилистость и плохое состояние трассы в совокупности со старенькими мостиками через речушки, ремонтными бригадами, латающими крупные ямы, и вследствие этого повсеместным ограничением скорости движения от шестидесяти до тридцати километров в час образовали длинную медленную автомобильную вереницу, вырваться из которой не было никакой возможности.

Большие, из красного кирпича, полуразвалившиеся церкви изумленно «смотрели» через разбитую дорогу на разрушенные купола друг друга.

«Надо бы на обратном пути заехать в какую-нибудь», – отметил для себя Николай.

Какая-то местная радиостанция крутила всепроникающий шансон и попсу восьмидесятых.

Николай думал о предстоящих переговорах с банком. Словно читая его мысли, Виктор Дмитриевич неожиданно предложил:

– А что… если нам не выкупать сейчас завод?

От неожиданности Николай даже привстал на сиденье:

– То есть? Вы же сами меня убеждали, что его наличие – это большой плюс для бизнеса.

– Дык… говорил… Я и не отрицаю… Мне ночью чего-то подумалось… мысль еще не оформилась, но… смотрите… Банкиры пару недель назад пригнали на завод своего смотрящего… Якобы за сохранностью следить… Он тут подъезжал ко мне, все выпытывал, где можно партии первичного материала для обработки прикупить… кто да что… Я ему, конечно, рассказал, объяснил подробно, но… непонятливый он… Спрашиваю его: «Ты че… в тему входить собираешься?» Отвечает: «Ну…» Вопрос: если банк хочет избавиться от актива, зачем он своего соглядатая прислал?

– Скорее всего, банк еще не определился, что и как сделать с заводом, вот и решил перед принятием решения активнее прозондировать ситуацию?

– Ну так вот… стал ентот товарисч частенько ко мне заглядывать… все выпытывает, откуда да по чем… Я ему и говорю на днях: «Если ты хочешь в тему войти, так сначала философией овладей». «Как это?» – спрашивает. «А ты мультик про попугая Кешу посмотри… все и поймешь», – отвечаю…

Николай засмеялся:

– И как, понял?

– Не-а, – Виктор Дмитриевич расплылся в довольной улыбке. – Так вот… А пусть они помандякуются с заводом малехо… А мы поглядим…

– И конечно же, поможем? – Николай пытался ухватить идею.

– Помогать можно по-разному… Сами-то они все равно материал для переработки не найдут.

– Но материал гарантированно можем поставлять для переработки мы?

– Точно… можем… Если оборотки будет достаточно.

– Оборотку мы найдем.

– И наступит для завода счастье… Свои триста-четыреста рублей с тонны за переработку они иметь будут…

– Без вариантов. От одного поставщика. То есть… только от нас?

– Ухватываете мысль?

– Еще бы. На содержание завода денег хватит, но на достойный возврат инвестиций – нет. И полная зависимость от одного поставщика. Фактически – добровольная петля на шее.

– И с песнью, да в полынью… Так добровольно же!..

– А через год-два, когда они это осознают, сами придут с предложением выкупить завод.

– Точно!

– Только стоить к тому времени он будет значительно меньше. А у нас аргументов для разговора будет значительно больше.

– …

– И в период старта у нас не будет чрезмерно высокой долговой нагрузки, сможем меньшими ресурсами более гибко оперировать. Виктор Дмитриевич, вы знаете, как этот прием в бизнесе называется?

– Да как хочешь назови!.. Они же сами не телятся… мышкуют втихушку… Мы и подсобим им в этом…

Движение остановилось, и, насколько хватало взгляда, никакого шевеления автомобильного потока не наблюдалось.

– Изабелла! – Виктор Дмитриевич вышел из машины и закурил.

– Что вы сказали?

– Изабелла, говорю… Анекдот не знаете?

– Расскажете? – Николай заранее заулыбался.

Виктор Дмитриевич театрально кашлянул:

– Того… Подъезжает роскошное авто к многоэтажному дому… Вылазит с заднего сиденья мужик в хорошем костюме… с красивым букетом… и, глядя на окна, громко кричит: «За-е-… -ла! За-е-… -ла!» Его шофер выглядывает и тихо поправляет: «Изабелла, Абрам Давидович, Изабелла».

В Екатеринбург въехали позже, чем планировали, но на два часа раньше намеченной встречи, и решили перекусить. Втиснув машину между перекрестком и автокраном, устанавливающим кондиционеры над козырьком магазина, пошли искать заведение общественного питания. Через дорогу, над боковым входом в деловой центр красовалась вывеска с японскими иероглифами. Судя по дизайну, это был вход в суши-бар.

– Как к японской кухне относитесь, Виктор Дмитриевич?

– Мясца бы…

– А крем-супчик и копченый угорь не прельщают?

– Ну, если куревый крем-суп и мясо…

– Найдут, думаю, и мясо, пойдемте.

Углубления в черных стенах с японскими куклами и перегородки из светящегося бамбука разбивали пространство кафе на небольшие уютные зоны, создавая доверительную атмосферу.

– Мне нравится ваше предложение, Виктор Дмитриевич, – Николай находил все больше аргументов «за» в предложении партнера. – Давайте согласуем нашу задачу. Мы не будем сегодня додавливать банк и торопить их с продажей завода. Но, как первый шаг к сотрудничеству, попытаемся склонить в сторону подписания долгосрочного соглашения с нами о поставке семенного материала. А дальше будем спокойно отслеживать ситуацию.

– Нормально… Главное – втянуться в бой…

Принесли счет и кассовый чек с номером 000 007.

– Это нам так повезло, что у вас кассовый аппарат до нас почти не работал? – поинтересовался Николай у приятной и предупредительной официантки средних лет, отсчитывая чаевые.

– Нет, мы просто только сегодня открылись, три часа назад, вы одни из первых посетителей.

– Вот это да! Было вкусно и приятно, спасибо! – Николай положил двойную норму чаевых. – С почином вас, успехов и держите планку, тогда мы будем к вам заезжать!

С Александром Александровичем они столкнулись в коридоре четвертого этажа банка, недалеко от его общей приемной с председателем правления. Молодой руководитель энергично пожал им руки и вежливо первыми пропустил в приемную. За переговорным столом уже сидели ключевые сотрудники банка, негромко переговариваясь.

Появление в кабинете гостей не вызвало у присутствующих никаких эмоций. Александр Александрович, единственный, кто, кажется, по-человечески был рад их приезду, поинтересовался:

– Как доехали?

– Нормально, – ответил Виктор Дмитриевич.

– Это хорошо, – Александр Александрович не стал развивать тему учтивости, – тогда начинайте.

Сотрудники банка смотрели на Николая, ожидая от него по традиции яркой речи. Но и Николай, и Виктор Дмитриевич молчали. Каждый из них держал паузу по своей причине. Не торопиться высказываться было естественным стилем общения Виктора Дмитриевича. Николай же увлеченно рассматривал рядком стоящие на столе руководителя спичечные коробки со стилизованной под ранний советский период рекламой банка.

– Предлагайте, господа, – повторил, не выдержав, хозяин кабинета.

– Интересный подход к рекламе банка, – произнес Николай.

– Да, я увлекаюсь коллекционированием спичечных этикеток, вот рекламный отдел и сподхалимничал, так сказать.

– Подарите три коробка?

– Да хоть все берите!

Николай не торопясь стал выбирать картинки и остановился на наиболее занятных с рекламами сберегательного вклада, автокредита и ипотеки. Все это время за процедурой выбора внимательно наблюдали все присутствующие, перестав даже перешептываться между собой. Взяв выбранные коробки и не отрывая от них глаз, Николай негромко произнес:

– Мы готовы заключить с банком договор на гарантированную поставку семенного материала в размере восьмидесяти процентов от необходимого объема для загрузки завода.

– А причем тут поставки семян? – мгновенно сорвалась начальница отдела по работе с проблемными активами.

– Подождите, – перебил подчиненную Александр Александрович, – имейте терпение, дайте высказаться Николаю Константиновичу.

– Да, в общем-то, я все сказал, – спокойно ответил Николай, любуясь спичечными коробками.

В кабинете повисла пауза. Руководитель банка в отличие от подчиненных сразу понял, что ситуация не случайно вышла из предсказуемого банком русла, и попытался одновременно понять причину смены предполагаемой темы переговоров и ввести переговоры в понимаемый всеми формат.

– На какой период вы предлагаете заключить договор?

Николай слегка повернулся к своему коллеге.

– Дык… лет на пять, – вступил в беседу Виктор Дмитриевич.

– Почему на пять? – снова не выдержала начальница кредитного отдела. – Мы кредиты сегодня более чем на три года не рассматриваем!

По лицу Александра Александровича было видно, что он сильно раздосадован не столько неожиданной сменой темы переговоров, сколько тем, что подчиненные не уловили самого главного. Не сумев перестроиться, они явно показывали свою слабость как переговорщики.

– А мы и не просим кредит, – обезоруживающе улыбнулся ей Николай, – мы предлагаем на сугубо контрактной основе помочь вам с запуском завода и его устойчивым функционированием. Я думаю, Виктор Дмитриевич более компетентно обоснует целесообразность долгосрочного договора, – кивнув головой в сторону партнера, добавил он.

– Ну… понятно ведь, что заводу нужен семенной материал… А где его взять столько? Вся округа столько не производит… да и зернотока с элеваторами пустые не стоят… Значит, надо вводить дополнительные площади под выращивание семян… Надо?

– Возможно, – Александр Александрович внимательно слушал компетентного семеновода.

– Дык… тут не возможно, а просто без вариантов… А где под это дело взять сотни, а то и тысячи гектаров подготовленной земли? Доброй-то не найти… А чтобы подготовить землю до нужной кондиции – выровнять, сорняки убрать, химсостав почвы сбалансировать… этак и до четырех лет легко уйдет…

– Другими словами, – добавил Николай, – если мы принимаем на себя серьезные затраты по длительному подготовительному периоду, то мы хотим быть уверены в долгосрочности наших контрактных отношений с заводом. Вот и вся подоплека. Выгода для завода очевидна – многолетняя гарантия загрузки мощностей. Точнее, для завода это ключевой фактор стабильной работы.

Чувствуя, как опытный банкир и умный человек, что во внешне весьма выгодном предложении может быть скрыт какой-то подвох, Александр Александрович решил подстраховаться:

– Мы обсудим на правлении ваше предложение, я ничего обещать не могу, но вряд ли правление одобрит уровень поставок восемьдесят процентов, реальнее говорить не более чем о пятидесяти.

– Хорошо, давайте вернемся к конкретному обсуждению параметров сделки после решения правления банка. Если к нам нет вопросов, то мы не смеем занимать ваше драгоценное время, господа, – не дав развиться обсуждению или смене темы, подытожил Николай.

– По чашечке кофе? – спускаясь в лифте, предложил он Виктору Дмитриевичу.

– Отчего же и нет? – вытаскивая из кармана зажигалку, довольным голосом ответил компаньон.

В воздухе «Венского кафе» знакомого отеля витал сигаретный дым, сквозь который упорно пробивался запах свежемолотого кофе.

– Шесть часов поездки и двенадцать минут переговоров. Мы не сильно затянули встречу для первого раза? – с серьезным видом, но улыбаясь глазами, обратился к Виктору Дмитриевичу Николай.

– Нормально…

– Сегодняшним разговором мы можем спровоцировать банк к более активной продаже завода. Мы пошли ва-банк, уважаемый партнер. Теперь нам самим необходимо оперативно переформировать модель бизнеса.

– Сделаем…

– Сделаем. Лишь бы сгоряча банк завод не скинул по дешевке кому-нибудь.

– А кому он скинет?.. Даже если и скинет, новому хозяину по любому завод загружать надо будет…

– Это точно! – словно поставил точку Николай и негромко, обращаясь к себе, добавил: – А что бы сказал по этому поводу наш худший друг – лучший враг?

– Что вы сказали, Николай Константинович?

– Да так, ничего, размышления вслух.

– Анекдот на дорожку?

– Давайте! Как же без анекдота на дорожку-то? Только тематический, пожалуйста, про дорогу!

– Легко! …Колхозники с превеликим трудом обменяли на картошку несколько листов фанеры… и обсуждают, что с ними сделать… Завхоз говорит: «Починим клуб». «Подлатаем хранилище для овощей», – предлагает агроном.

Слово взял старый дед: «А давайте сделаем из ентой фанеры ероплан… и улетим на ём к е…й матери!»

Посмеявшись, в хорошем расположении духа мужчины направились к автомобилю. Когда выехали из города, Николай спросил:

– Как вы, Виктор Дмитриевич, оцениваете сложившуюся ситуацию?

– А вы?

– Вопросом на вопрос? Хорошо, отвечу. Только сначала процитирую вас: «Нельзя, конечно, обойтись без истории».

– Запомнили, значит?

– А как же! Важные моменты всегда запоминаются. И часто наталкивают на новые размышления… Так вот, к истории… Как-то давненько в Калифорнии, петляя на «лексусе» по извилистой дороге между красивейшими, покрытыми лесами горами и лазурным океаном, я впервые услышал Хулио Хосе Иглесиаса де ла Куэву. Его голос… это что-то… невероятное… – теперь уже Николай делал паузы, вспоминая, прикрыв глаза, тот момент. – Позже я специально летал на его концерт в Мадрид. Зрелище было восхитительное! Один раз мы даже столкнулись с ним на каком-то благотворительном вечере, по-моему, в Лас-Вегасе. За годы творчества гениальный испанец продал несколько сот миллионов своих пластинок и стал самым коммерчески успешным испаноязычным исполнителем за всю историю… А ведь мир мог бы никогда и не узнать певца Хулио Иглесиаса, не случись с ним беды…

– Какой беды? – нетерпеливо спросил всегда выдержанный собеседник.

– Вот вы занимались спортом?

– Занимался… Боксом, когда учился в сельхозакадемии.

– Травмы были?

– Ну, небольшие были, конечно… А как без этого?

– Тогда вы очень хорошо поймете ситуацию. Иглесиас с шестнадцати лет играл в футбол голкипером за клуб «Реал Мадрид».

– Серьезно?!

– Более чем. А после школы планировал стать юристом. Но за день до своего двадцатилетия попал в автокатастрофу. Хулио лежал в больнице три года. Он был парализован, свободно работали только руки. Возвращение в спорт, как вы лучше меня понимаете, было заказано. Доктора разрешили ему играть на гитаре. Прикованный к постели Хулио начал сочинять. Сегодня он здоров, отец многочисленных детей, богат и знаменит.

Виктор Дмитриевич выкинул в приоткрытое окно окурок и тут же закурил снова.

– Возвращаясь к нашей с вами действительности, – продолжил неторопливо Николай. – Взяв сегодня завод в лизинг или выкупив его на кредитные деньги того же банка, мы бы с вами кинулись скупать на рынке семена, покупать и арендовать землю – или, как модно сейчас говорить, формировать земельный банк, принимать на работу большое количество людей, набрали бы в тот же лизинг техники. Всем бы этим занимались одновременно и круглосуточно. Безусловно, в данной модели развития есть свои инвестиционно привлекательные моменты – земельный банк, основные фонды, завод, в конце концов. Как в джентльменском наборе. Но были бы у нас в этом случае серьезные причины, время и возможности предметно заниматься совершенствованием технологий? Я имею в виду технологий бизнеса?

– А-а-а… понял… Как говорил один преподаватель-маркетолог, на лекциях которого я присутствовал, компания должна отличаться.

– Маркетолог… А вот один мой знакомый специалист из этой отрасли называет себя маркетером. Это различные понятия?

– Ну… наверное… возможно.

– Возможно. А возможно, и нет. Это они себя так позиционируют, точнее, называют. А вам не все равно, как они себя называют?

– Да мне… без разницы.

– Так же, как маркЕтинг или мАркетинг?

– Абсолютно фиолетово.

– И?

– И?..

– В том-то и дело. Не отличаться надо, Виктор Дмитриевич. Само это пожелание предопределяет поиск клиентами отличий вашего бизнеса от многочисленных конкурентов. А как показывает жизнь, заниматься поиском отличий ни у кого нет ни времени, ни желания…

– Не томите, Николай Константинович!

– Хочешь быть по-настоящему успешным, будь УНИКАЛЬНЫМ! Создавай уникальный продукт, разрабатывай уникальные технологии, собирай в команду уникальных людей. Отличия можно нивелировать или скопировать. Уникальность невозможно повторить! Судьба предоставляет нам шанс создать уникальный бизнес, дорогой вы мой. Теперь мы с вами просто вынуждены разработать уникальные аграрные и управленческие технологии, которых еще не было как минимум в России. И в этом наша большая удача и наш шанс! Мы благодарить должны банк до конца жизни за его неуступчивость! Как говорит еще один мой знакомый гуру управления из Прибалтики: «Радость неудачи!»

– О как!

– А то!

Под впечатлением сказанного собеседники замолчали.

Почти в каждом населенном пункте, попадающемся по дороге, и даже возле придорожного кафе вместо памятников стояли списанные танки, военные самолеты и ракеты, напоминая, что победа во Второй мировой войне ковалась в тылу, а кузницей тыла был Урал.

Начинало темнеть. Не желающая сдавать позиции зима огрызалась снежной поземкой и заковала березы в иней, придавая пейзажу вдоль дороги сюрреалистичные очертания.

– Вы не против остановиться у той большой неоштукатуренной церкви по дороге? – прервал молчание Николай, показывая на однокупольный полуразрушенный храм, замеченный им утром.

– Остановимся, чего ж нет… перекурим заодно, – Виктор Дмитриевич притормозил возле покосившегося и местами поломанного темного деревянного забора.

– Пойдете?

– Я покурю, постою… воздухом подышу…

Главный вход в храм был закрыт. По церковному двору в сторону дороги шел мужчина. Николай направился к нему:

– Не подскажете, храм открыт?

– А что вы хотели?

– Хотел зайти.

– Пойдемте, я вам боковую дверь открою, – мужчина повернулся и направился вглубь двора.

Николай за ним. Мужчина достал связку ключей, открыл боковой вход и включил свет. Стены большого храма были покрыты масляной краской то ли грязно-серого, то ли выцветшего синего цвета. На полу лежали кирпичи и мешки с цементом, прикрытые целлофаном. Николай поднял глаза к куполу. Как и предсказал утром Виктор Дмитриевич, на обшарпанной стене купола было выцарапано крупными корявыми буквами: Миша + Таня = любовь 1974 г. В углу стоял покрытый тканью письменный стол, на котором кучкой около фанерного ящика для пожертвований лежали свечи и стояла небольшая икона Николая Чудотворца современного изготовления. Николай положил в ящик деньги, взял несколько свечей и поставил их в небольшой металлический поддон с песком перед иконой.

– Вам дать зажигалку? – издалека раздался голос человека, открывшего храм.

– Если можно.

Мужчина подошел, подал зажигалку и снова отошел к главному входу. Подождав некоторое время, спросил:

– Рассказать вам о храме?

– Конечно!

– Храм носит имя Николая Чудотворца.

– И меня зовут Николай, – негромко сказал Николай.

– Вы знали, что наш храм носит это имя?

– Нет, не знал. Но почему-то еще утром, когда проезжал мимо, очень захотелось зайти сюда.

– Значит, так надо, – тоже негромко сказал мужчина и, подождав, продолжил: – Как вы заметили, наверное, церковь построена в псевдорусском стиле в начале двадцатого века. Однокупольная конструкция с шатровой колокольней. В октябре две тысячи одиннадцатого года столетие справлять будем. Коммунисты закрыли церковь для богослужений в тридцать шестом году. Пытались взорвать, но храм устоял, были уничтожены только колокольня и купол, да венчания разрушены. Потом традиционная советская судьба – использование под школу и овощехранилище. Вот только недавно освободили церковь, теперь начинаем восстанавливать… Система отопления в стенах уникальная сделана, до сих пор работает!

Николай представил, как в светлом святом большом помещении хранятся овощи, пьют водку, играют в карты, курят и матерятся мужики и бабы, трахаются на мешках с картошкой, и потрогал толстый слой краски на стене.

– Краски на стены не пожалели, однако.

– Да уж, все пытались лики святых закрасить…

– Получилось?

– Не везде, слава богу!

– Боялись, значит. Пользовали и боялись… А в честь какого события был заложен храм?

– В честь и память героев Русско-японской войны. Еще его называют «Морской».

– Да вы что?! На Урале и Морской храм? Интересно как!

– Первое пожертвование на церковную стройку сделал не кто иной, как святой праведный Иоанн Кронштадтский.

– Вот это да!

– Как закончим восстанавливать колокольню, хотим мощи Николая Чудотворца привезти, братья из Италии обещали помочь.

– Бог в помощь! – Николай перекрестился, тепло поблагодарил незнакомца, положил еще пожертвования и вышел во двор.

Едва выехали на трассу, как Николай спросил:

– Вы верите в то, что мы сотворим успешный проект?

– В смысле? – Виктор Дмитриевич удивленно посмотрел на Николая.

– В самом прямом. Вы КАК в успех верите?

– Дык… – видно было, что неиссякаемый источник анекдотов слегка растерялся.

– Смотрите. Коммунисты электростанции и дороги строили, горные породы миллионами тонн от Дальнего Востока до южных морей взрывали. А церковь взорвать не смогли.

– Может, динамиту не хватило?

– Это на промышленном-то Урале динамиту не хватило? Нет, уважаемый партнер. Я думаю, взорвать не смогли, потому что кто-то очень сильно верил, что церковь устоит. Смотрел издалека, молился и очень сильно верил. И таких «кто-то» был не один человек, иначе бы точно взорвали. Вот в чем секрет. Если сильно веришь – все сбывается! Вера – вот основа и залог успеха! Жизнь доказала неоднократно, что вера в Бога, вера в себя, в свои силы, в свою правоту делает настоящие чудеса! Так верите, Виктор Дмитриевич, что мы сделаем успешный бизнес?

– Ну верю.

– Сильно верите?

– Ну… верю… верю.

– Верьте, уважаемый, сильно верьте, и тогда у нас все получится, я обещаю!

Когда подъезжали к Тюмени, было уже темно. Виктор Дмитриевич обогнал медленно движущуюся по неосвещенной скользкой дороге длинную нагруженную фуру. Не успел он перестроиться в правый ряд, как с противоположной стороны дороги из темноты раздался усиленный громкоговорителем резкий голос: «Сдать вправо и остановиться! Сдать вправо и остановиться!». И «ниссан», и фура выехали на обочину и остановились. Из темноты вынырнул гаишник, помахал фуре, чтобы та проезжала, и подошел к легковому автомобилю. Не представившись, агрессивно произнес: «Нарушаете! Пройдемте к нам в машину».

– С вами пойти? – предложил Николай.

– Не надо, сам справлюсь, поди…

Николай все же вышел из автомобиля и поежился от пронизывающего ветра. Минут через пять вернулся Виктор Дмитриевич и нервно закурил.

– За что остановили?

– Менты поганые! – зло проговорил всегда сдержанный сибиряк. – Бухие, сволочи… Дуру гнать пытались, что сплошную пересек и скорость превысил… А здесь ни сплошной, ни прибора у них нет.

– И? Чем отделались?

– А ничем… Полаялись, да отпустили… доказательств-то нет, просто на бабки окучить хотели, вот и все… Хорошо, что двое нас, был бы один, без свидетеля, на «капусту» по-любому бы развели…

Одновременно посмотрев на летящую в кювет недокуренную сигарету, мужчины сели в автомобиль.

– Анекдот рассказать? – не вставляя ключ в замок зажигания, спросил Виктор Дмитриевич.

– Расскажите.

– Новости из Мексики: мафия расстреляла мэрию, суд и полицию. Новости из России: мафия возглавила мэрию, суд и милицию.

Смеяться почему-то обоим не хотелось…

31

В самолете Николай размышлял об инвестиционной привлекательности новой модели семенного бизнеса, формулируя аргументы «за» и контраргументы мнению «против». Смещение приоритетов развития кардинально изменяло принципы привлекательности для потенциальных инвесторов, а следовательно, необходимо было корректировать акценты в процессе коммуникаций с ними. Вместо отличающихся от устаревших зернотоков и элеваторов современных основных фондов и соответствующих им бизнес-процессов теперь акцент необходимо делать на уникальные инновационные технологии.

Начав с момента зарождения бизнес-идеи системную работу с инвесторами-ангелами и венчурными фондами, Николай, периодически общаясь с ними по какому-либо поводу по телефону или встречаясь на профессиональных тусовках, обязательно старался упомянуть об успешной динамике этапа запуска аграрного проекта.

Так устроен человек: чтобы оценить какое-либо явление, ему необходимо время. Чтобы принять ответственное решение, ему опять-таки необходимо время. Время – один из важнейших факторов в инвестиционном процессе, который многие предприниматели или не учитывают вообще, или серьезно недоучитывают. Обращаясь за финансированием к венчурным капиталистам в момент, когда уже «прижимает», инициаторы инвестиций попадают в собственную ловушку нехватки времени. «Горящую» ситуацию выгодно используют управляющие венчурными финансами, торг происходит в сфере их интересов, аргумент времени играет на их стороне, заставляя предпринимателей соглашаться на диктуемые жесткие, а порой и не очень выгодные условия. Поэтому, если есть желание в спокойном режиме и выгодных условиях получить инвестиции, необходимо заниматься их привлечением одновременно с развитием бизнеса с самых первых моментов его организации, задолго до начала формальных контактов с инвесторами.

Хотя фактическая реализация аграрного проекта на земле еще не началась, но информированность инвестиционного сообщества о нем уже была достаточно полная.

Входя в проект, инвесторы пытаются предугадать будущее компании, вычислить, на сколько вырастут их вложения в бизнес в обозримом будущем. Но способов точного определения будущего еще никто не придумал. Высокая доля рынка, отстающие последователи и конкурентоспособный продукт, безусловно, важны. А какими расчетами оценить решающий фактор, благодаря которому, и только благодаря которому, может быть достигнут успех? Этот ключевой фактор – команда. Человеческий фактор. Со всеми присущими людям особенностями, проще выражаясь – сильными сторонами и слабостями. Пока инвесторы доверяют только одному критерию оценки команд – как в прошлом сработала команда. Существует ли гарантия того, что и в будущем команда сработает успешно? Но кто может предложить что-то иное? Разве только игру «веришь-не-веришь» с результатом «угадал-не-угадал»?

Управляющая команда была гордостью и основным активом предпринимателя Николая. Знакомство и партнерство с Виктором Дмитриевичем дополнило ее управленческие возможности высоким профессионализмом в аграрной сфере. «С формированием сильной команды для агропроекта я практически справился, – мысленно похвалил себя Николай. – Теперь будем решать задачу по семеноводческим технологиям, бизнес-процессам и уточнению модели бизнеса».

Самолет пошел на посадку, и уши стало закладывать. Николай закрыл глаза и расслабился. Частые перелеты довели до автоматизма его действия, помогающие организму переносить перепады давлений и смену часовых поясов.

32

Краем глаза Николай увидел, как возбужденные директор по персоналу и руководитель департамента информационных технологий пытаются прорваться к нему в кабинет. Внешне абсолютно невозмутимая Светлана Александровна, сидя за столом, не закрывала своим телом дверь в кабинет руководителя, но мужчины, о чем-то переговариваясь между собой на высоких тонах, тем не менее не решались войти. Периодически они обращались к ней, пытаясь что-то доказать. Она что-то спокойно отвечала, потом налила им по чашке чая и, взяв обоих под руки, вывела из кабинета, как маленьких повздоривших детей. Не сопротивляясь, мужчины покорно следовали за женщиной. Вернувшись в приемную, Светлана Александровна глубоко вздохнула и обратилась по селектору к Николаю:

– Хотите кофе, чая или воды, Николай Константинович?

– Чая белого, пожалуй, с медом.

Когда помощница вошла в кабинет, Николай поинтересовался:

– У коллег какая-то проблема?

– Не думаю, просто сегодня они какие-то чересчур эмоциональные, возможно, связано с личными проблемами или с полнолунием… Вопрос чисто коммуникативный, уверена, они самостоятельно придут к согласию.

В Светлане Александровне Николаю нравилось то, что она никогда не жаловалась, не обсуждала и не осуждала людей.

– Посоветоваться с вами хочу.

– Слушаю, Николай Константинович.

– Как думаете, место для офиса нашего нового проекта лучше совместить с существующим или целесообразнее территориально разделить?

– Насколько срочно надо дать ответ или решить задачу?

– Ответ терпит до завтра, а решение – до послезавтра.

– Тогда я постараюсь завтра к вечеру сформулировать свое мнение, хорошо?

– Договорились. Светлана Александровна, вы очень хорошо справляетесь со своими деловыми обязанностями, за что я вам признателен. Я давно хочу спросить: комфортно ли для вас название вашей должности и достаточен ли уровень полномочий?

Светлана Николаевна непроизвольным движением руки поправила безукоризненную прическу:

– Владелец комплекса наших зданий шутливо обращается ко мне при встрече так: «К нам пожаловала директор службы поддержки оперативного управления!»

– Кстати, хорошая формулировка должности, вполне отражает реальность. Это правдивая шутка.

– В каждой шутке есть доля шутки…

– Светлана Александровна, сейчас мы активно развиваем старый бизнес и запускаем новый. Работы у вас прибавляется, уровня ответственности тоже. Думаю, пришла пора более точно сформулировать определение вашей должности. Директор службы поддержки оперативного управления – достаточно адекватно отражает ваши функции, тем более что в ваше непосредственное подчинение мы уже подбираем кадры. Как считаете?

– Можно мне подумать до завтра о функциональном расширении моих обязанностей и тогда уже определиться с названием должности?

– Безусловно, обсудите еще с Игорем Олеговичем, я уже беседовал с ним на эту тему.

Ближе к семи вечера Светлана Александровна зашла в кабинет Николая. «Конец дня, а выглядит безупречно. Впрочем, как всегда, как всегда…» – в очередной раз мысленно сделал ей комплимент Николай.

– Не возражаете, если я отлучусь на переговоры с владельцем нашего комплекса по поводу помещения?

– Конечно. И сразу идите домой, не возвращайтесь, срочного ничего нет, я просто посижу, подумаю в тишине.

– Хорошего вам вечера, Николай Константинович!

– А вам – успешной встречи!

Николай вышел в офисный зал. Привить культуру уходить вовремя с работы стоило большого многолетнего труда. Авральные советские привычки оказались уж очень живучи, как и неумение организовывать рабочее время… Пустые места демонстрировали победу настойчивости. Они тоже умели говорить, каждое из них отражало характер и настроение владельца: многочисленные приклеенные разноцветные заметки на мониторах компьютеров айтишников или абсолютно пустой и идеально чистый стол начальника службы безопасности. «Кстати, где он сегодня? Ах да, улетел утром в Сибирь подбирать на работу местных подчиненных», – Николай обернулся на звук открывающейся двери.

Двое мужчин, один постарше и с портфелем, а второй помоложе, входили в офис.

– Добрый вечер, Николай Константинович.

– Добрый, господа. Что привело вас к нам в нерабочее время?

– Мы из Федеральной службы безопасности, к вам лично.

– Можно взглянуть на удостоверения?

– Конечно, – старший по возрасту первым показал свой документ.

– Ну, тогда пройдемте в кабинет, – Николай жестом указал в сторону приемной. – Вы верны традициям – любите навещать граждан по вечерам.

Гости чувствовали себя достаточно уверенно. Только у более молодого бегали глаза и был излишне довольный вид. Николай внимательно изучил свидетельства о принадлежности и демонстративно тщательно переписал имена и должности посетителей.

– Чем обязан столь занятым людям во внерабочее время?

– У нас ненормированный рабочий день, Николай Константинович, – полковник и начальник отдела Финчуков, слегка полнеющий, но еще крепкого телосложения мужчина, как и полагается старшему по должности и званию, начал говорить первым. – К нам поступили оперативные данные, которые мы хотели бы обсудить с вами.

Николай достал еще чистой бумаги и не стал убирать авторучку.

– Почему не пригласили меня официально на допрос?

– Зачем вы сразу так, к чему обострять ситуацию, возможно, для начала будет достаточно и данной беседы, – фээсбэшник внимательно следил за реакцией Николая.

– Не возражаете, если я пошлю сообщение домой, что задержусь, разговор, возможно, не будет коротким?

– Конечно.

Николай достал смартфон и послал эсэмэску начальнику службы безопасности: «Срочно возвращайтесь в Москву, созвонимся позже».

– Слушаю вас внимательно.

– К нам поступили данные, что на ваше имя в зарубежных банках открыты личные счета, – полковник пристально смотрел на Николая.

Николай молчал и делал пометки на бумаге.

– Кроме того, – продолжил вежливым тоном незваный гость, – есть определенная информация о ваших знакомых чеченцах и иностранных контактах. Все это несколько настораживает нас. Возникло мнение, не отмываются ли деньги и не финансируются ли незаконные вооруженные формирования на Кавказе с вашей помощью или через вас? Это пока не обвинение. Возможно, вас даже не ставят в известность, используют втемную. Можете что-то сказать по данному поводу?

– Это только ваши гипотетические предположения или можете предъявить доказательства? – Николай отложил авторучку.

– Считайте, что пока гипотетические, поэтому мы и пришли сами, а не вызвали вас к себе. Так вы можете пояснить нам информацию по счетам?

– А по знакомым вас не интересует информация?

– Конечно интересует.

– Может быть, чаю, кофе или покрепче? – Николай почувствовал, что разговор стал обостряться и необходима пауза. «Надо успокоиться и попытаться понять источник и причину наезда», – дал он себе мысленную установку.

– Чаю, мы на работе, – ответил полковник.

– А мне кофе с сахаром и сливками, – добавил оперуполномоченный капитан Малкин, значительно моложе Николая, но уже лысеющий и с бесцветными глазами.

На мониторе компьютера замигал мессенджер, и высветилось сообщение.

Привет тебе, Мыслитель! Надеюсь, что не отвлекаю. Прости, если ошибаюсь. Ведь женщину можно простить за случайную нетактичность? Вопрос, скорее, философский, но озадачивает меня. Одна из моих старых знакомых, умная молодая женщина, не так давно сменила вероисповедование. Хотя и еврейка по матери, она всегда считала себя православной. В роду ее были даже православные священники. После некоторых семейных катаклизмов моя знакомая стала изучать иудаизм и увлеклась своим историческим началом. В этом нет ничего необычного, но меня удивило, как быстро она изменилась по-человечески. Стала более… демонстративно агрессивная и нетерпимая что ли… Именно демонстративно… Сегодня при мне на безобидное высказывание одного человека бросила обличающую реплику: «По-настоящему христианская этика. Скучно». Словно печать поставила. Есть ли в нас, высших мыслящих земных существах единое большое человеческое начало, на которое лишь накладываются религиозные условности, ограничения и мудрость? Или фанатичная приверженность какой-либо вере ограничивает и делает более примитивной и нетерпимой нашу человеческую сущность? Н-да… Если женщина философствует, то… :)

Мельком взглянув на сообщение, Николай вышел в приемную, оставив дверь открытой, чтобы было видно визитеров. Включив чайник, стал не спеша доставать кружки и одновременно анализировать ситуацию: «Нежданные гости предъявили два очевидных факта – зарубежные счета и чеченцы. Помнится, примерно недели полторы назад ко мне в офис, часов в семь вечера, неожиданно пришел Олег Робертович, давнишний экс-партнер – пытались как-то делать бизнес лет семь-восемь назад. Раньше в провинции это был уверенный в себе молодой обеспеченный бизнесмен. Ко мне он заявился в потрепанной одежде и без двух передних зубов. Москва – это большой рекламный пылесос, обещает много возможностей, но деньги высасывает жестко. Судя по внешнему виду, не вписался он со своим самолюбованием и завышенной самооценкой в суровые реалии столичной жизни, нашелся на него еще кто-то более наглый и беспринципный. И потребовал этот неудачный новый москвич с меня восемьдесят тысяч баксов за давнее знакомство с его партнером, бизнес с которым, впрочем, не сложился в то время. Причем сказал, что может получить деньги безналом за границей… Я его послал, но, видимо, он приходил не случайно, пробивал ситуацию, осматривался. И в те стародавние времена контактов с ним у меня как раз шел проект с Амирханом в Москве, чего я и не скрывал. Проясняется ситуация, однако, примитивная многоходовка. Даже не многоходовка… И глаза у капитана бегают, явно в доле, определенно шакалит».

Поставив на стол три чашки чая, Николай сразу предупредил:

– Сахара не держим, извиняйте.

Капитан как-то неуверенно попытался напомнить про кофе, но Николай сделал вид, что не услышал вопроса.

Держа в руках горячую чашку и глядя в окно, Николай задумчиво произнес:

– Недавно узнал, что, по статистике, из всего количества российских бизнесменов начала девяностых в живых сегодня осталось не больше пятнадцати процентов… В отечественных тюрьмах и на зонах сидит треть миллиона бывших предпринимателей. Сколько в заключении умерло бизнесменов – статистики нет, но я лично случаи такие знаю. Когда-нибудь подобные прецеденты все же станут достоянием гласности. В стране, где так много и давно говорят о стимулах для малого бизнеса, под судом побывал каждый шестой бизнесмен. Уверен, нет ни одного бизнеса в стране, который прямо или косвенно не подвергался рэкету.

– И что? – явно недовольный чаем без сахара вместо кофе и отвлечением от темы, вставил реплику капитан.

– И ничего. Никому ничего, в том-то и дело. Стране ничего, что у нее нет будущего на десятилетия вперед, как после очередной гражданской войны или очередного нэпа конца двадцатого – начала двадцать первого века, ибо основную массу по-настоящему инициативных и предприимчивых людей в очередной раз уничтожили, посадили и выдавили за рубеж. По эмвэдэшным недавним опросам в школах, процентов шестьдесят мальчиков хотят стать «ворами в законе», а более сорока процентов девочек – путанами, почти все нормальные остальные – уехать из России. И это будущее страны, ее генофонд! Обществу ничего, что дети без отцов и кормильцев растут. Промышленности ничего, что инженеров и рабочей силы не хватает. Науке ничего, в очередной раз потерявшей интеллектуальный и организационный потенциал. Элита наших специалистов и ученых, эмигрировавшая из страны, строит мосты и самолеты, лечит и делает уникальные операции, учит и развивает Запад. И вам ничего – как защитникам отечества и граждан. Вот и день у вас ненормированный, и на сто тысяч населения в России приходится четыре тысячи сотрудников правоохранительных органов, еще больше работает в таможне, прокуратуре, различных инспекциях… Это самый большой показатель в мире. А если и частных охранников посчитать, то половина взрослого мужского населения страны кого-то охраняет. А живыми, счастливыми и на свободе энергичным людям, как говорил незабвенный Остап Бендер, на которых держатся все «ничего», остаться в нашей стране до сих пор сложно…