«Круги» Главы из поэмы
ОТ АВТОРА
Видимо, натурой – «интимный лирик», смладу испытывал я род идиосинкразии к стихопублицистике и вообще лирике «гражданской», а также к жанрам эпическим. А если и случалось вдруг написать нечто вроде – и назвать песней или поэмой, относился и к этому, как к лирике сугубо личной. Но годы идут, и правы, пожалуй, древние латиняне, сказавшие: меняются времена, и мы меняемся вместе с ними. И вот на пике стагнации, к середине 1980-х, – вдруг приключился позыв: разобраться с истоками, с временем, откуда я родом, пресловутыми «шестидесятыми». Стало рождаться что-то вроде личного «лиро-эпоса», и уже забрезжила финальная строка.
И тут – грохнула «перестройка», и окостеневшее, казалось, навек время переломилось, закрутилось; летуче промелькнула «обновленческая» эйфория, и с тех пор «новый хаос» – наша жизнь. Оборвавшийся опус лег в стол и был забыт на десятилетие. И лишь перед самым концом века, когда растянувшийся апокалипсис стал уже как бы обыденностью, чем-то вроде новейшего «застоя» (оказывается, и падать в пропасть можно «стабильно», в бесконечном рапиде), – стал я порой вытаскивать и заново перечитывать пожухлые листики. Конечно, сроки вышли, разборка моя с годами юности безнадежно запоздала (фатально опаздывать – и по «мелочам», и «по-крупному», даже в делах сугубо житейских, – видимо, написано мне на роду). «Шестидесятые» и «шестидесятники» уже давно всепрессно обсуждены, припечатаны и приговорены. А для нужд ностальгии есть уже и «классика». Кому – книга Вайля-Гениса, кому – эссе М. Веллера, а кому – любые годы мерить лимоновской «Великой эпохой»…
Но вот какая штука.
Десяток, и даже сотня имен, а тем более те, что уже одиозны, уже знаки, символы шестидесятничества, на самом деле – вовсе не суть поколения. Не главный срез его «массы». Может, это вообще – лишь яркая пена, былые «брызги шампанского». Еще живут в России тьмы стареющих рядовых поколения, бывших мальчиков-гумани-тарчиков, призывников тех миражных армий, детей тех обманных и славных лет. Они и есть – угасающая, но еще многочисленная плоть поколения, может быть, самого талантливого и обещавшего – и самого нелепого и тихо-трагического, самого «чеховского» в Росии второй половины XX века. Не зря для них навсегда лучший фильм у Н. Михалкова – «Неоконченная пьеса…», а у Тарковского – «Сталкер»/ Даже не потерянное – потерявшееся, рассеянное, обезоруженное смолоду поколение несбывших дарований, непригодившихся умов, несостоявшихся судеб… Навсегда упущенный шанс сгинувшей державы, они, обманутые своими вождями, они, кто так и не обрел СВОЕГО времени и не смог (потому что не мог – по крови) вырвать себе место и дольку в неслыханном, несообразном для них переделе их рухнувшей страны, они уходят молча, неприязнено и отчужденно глядя на тех, кто взял себе право быть воплощением и гласом их поколения… Те-то – так и не осмелились признаться, что успели под занавес осрамиться в торопливой попытке, в пристяжке с очередной бездарной властью, обустроить-таки по прокисшим выморочным рецептам «новую», рванувшую дуриком с осточертевшей привязи – и сорвавшуюся в обрыв, самокастрировавшуюся на лету, но не захотевшую равняться на бодренько-блудные тусовки спецов-«оттепелевцев», многогрешную отчизну «россиян», невиданного в истории ново-этноса… Может быть, мысль о них, безгласных моих сверстниках, собратьях и единокровниках (кроме изнуряющего, но не отпускавшего меня желания рассчитаться, рассудиться с самим собой, выросшим из тех годов и прожившим вполне нелепую жизнь), – и заставляла меня зачем-то перебеливать и даже дописывать вчерашними и нынешними «ужастиками» свои давние и опоздавшие навсегда странички… А вдруг печальная судьба неприкаянного и виновного поколения несет в себе все же какие-то уроки племенам младым – не нынешним, впрочем, но, может быть, когда-нибудь «грядым»… Хотя, увы – кого, когда, от чего уберегли, что подсказали анналы минувшего, сужденья из забытых газет времен очаковских?..
Кстати, подзаголовок – вовсе не указатель, что это фрагменты чего-то более крупного и цельного, это впрямую определение жанра. Именно не «поэма», а «главы из». Пунктир, высветы памяти и нынешнего осмысления, стеклышки личного самодельного калейдоскопа. Так что и разбивка на главы весьма условна, да и слово «конец»…
В. А. 1999
P. S. Для первой публикации поэмы щедро предоставила тогда свои страницы газета «Лицей» (еще не убитая властью и местными вождями культуры, еще в расцвете, еще любимая грамотным читателем – а таковой еще наблюдался по градам и весям Карелии во множестве). И тогда же мои сотоварищи-коллеги по ТВ скинулись – и сотворили, с помощью четы молодых Хорошей, Лёни и Вали, рукотворное чудо: выход поэмы отдельной книжицей! Да, исчезающе-крохотный тиражик, карманный формат, синяя бумажная обложечка, но ведь – книжка! Даже с иллюстрациями автора! Этот прелестный самодел и стал, видно, решающей каплей (книга однако!) для присылки мне членского билета СП России… Так что благодарность друзьям за этот подарок буду хранить до конца дней. А через полгода – еще один нежданный дар, не менее дорогой, и даже по-особому: далекий, давно взрослый сын-первенец прислал из Канады тираж-дубль книжечки, сделанный им самим на домашнем компьютере, с добрым и чутким предисловьицем…
…Сегодня в домашнем архиве остался единственный экземпляр, уже как бы и раритет. Всё остальное – разошлось по людям, ближним и дальним, друзьям, знакомым…
А еще был цикл ТВ-передач: я сам читал поэму. И попозже –
радио-цикл: читал фрагменты из «Кругов» (в фондах радио, мо-
жет, остались записи). Спасибо былым коллегам!
2010
Бросая в воду камешки, смотри на круги,
ими образуемые; иначе такое бросание будет
пустою забавою.
К. Прутков
Альма матер! Не мы одни виноваты, что
светильники наши погасли! В непогоду несли
мы их, когда ветер гасил пламя…
Господа, вы не смотрите,что я моложав.
Я хорошо сохранился. А я шестидесятник…
И в гроб меня будете класть – пальцы мне
в фигу сложите. И все будут плакать, а я
лежать и фигу показывать.
В. Дорошевич
И не дóпита чаша сия.
Д. Самойлов
ГЛАВА I
ПЕРЕД
ЗЕРКАЛОМ
-I-
Когда устану
Ждать беды,
Устану
Ждать чудес,
Когда я встану
Близ воды
Под пустотой небес,
Не отверзая всуе уст,
Не размыкая вежд,
Сложу
Свершений жалкий груз
И страшный груз
Надежд,
Судьбу свою
У ног сложу
На гáлечную склизь
И с облегчением скажу:
«Не получилась жизнь»,
Слизнет вода
Мои следы,
Потом качнется
Вспять…
Тогда
Я буду
Молодым
Опять,
Опять,
Опять.
И время
Вспять
Завертит круг
Над русой головой.
И маму
Я увижу вдруг
Живой,
Живой,
Живой.
И будет
Голос мне:
«Сынок,
Не оступись в пути!..»
И будет снова
Мне дано
Круги свои
Пройти.
Вернутся
Журавли-года,
Жемчужное крыло,
И я увижу
Города,
Где было мне
Тепло.
Вернутся
Вóроны-года,
И в махе темных крыл
Опять увижу
Города,
Где хлеб мне
Горек был.
И я опять увижу
Тех,
С кем счастлив я бывал,
Во дни печалей
И утех
Певал
И горевал,
И тех,
С кем – до поры – шагал
По травам и стерне,
Кого ласкал,
Кому солгал,
И тех,
Что лгали мне.
Увижу тех,
Кого любил
И с кем
Делил ломоть,
Кого забыл,
Кого убил,
Разъяв
На дух и плоть,
И тех,
Кого не отдарил
Полцарством за коня,
Кому я мстил,
Кого простил,
Кто не простил
Меня…
-II-
Все лица,
Тени,
Голоса
Пройдут…
И наконец –
Опять пойму,
Что был я
Сам
Судьбы своей
Кузнец.
Увижу
Восковой музей
В конце
Своих кругов:
Ненужных женщин,
Злых друзей
И ласковых врагов.
И в зеркалах
Под свист годов
Проступит
Слизь седин.
И лики
Разных городов
Сольются вдруг
В один.
И я пойму,
Что разных –
Нет,
Есть – этот,
Наяву,
В котором
Столько лишних лет
Живу.
Живу?
Живу…
И встану
На глухой меже,
Прозрением сражен:
Что я посеял
Для мужей?
Что вынянчил
Для жен?
Ни слез,
Ни слова,
Ни огня…
Не человек –
Фантом.
Благодарить –
За что меня?
И проклинать –
За что?
Ни роз,
Ни терний,
Ни следа,
Один болотный мох…
И я придумаю
Тогда,
Что есть на свете
Бог.
Качнется высь,
Шатнется твердь,
Господь
Взмахнет рукой
И воззовет ко мне:
– Ответь!
Что хочешь ты,
Такой?
И я отвечу…
Впрочем, нет.
Вот тут-то,
В нужный миг,
И не придет ко мне
Ответ –
Ни в ум,
Ни на язык.
-III-
И что сказать?
Мол,
Сир и наг,
Стою перед Тобой,
Еще не глуп,
Себе не враг,
Уже не молодой?
Стою.
И всё, как у людей:
Работа,
Хобби,
Быт.
Коплю долги,
Грехи,
Детей.
Ничем не знаменит.
Чту УПК
(А мысли – что ж,
Их к делу не пришьешь…).
Собой – не то чтобы хорош,
Не квазимодо все ж.
Сажал – по норме – дерева,
Озеленяя град
(Тот сквер пустили на дрова,
Так я ж не виноват!).
Не знал больших удач
И бед,
С коллегами в ладу.
Машины нет.
Фазенды нет.
Хватает на еду.
Чего хотеть?
Вот – выпал час,
А я – постыдно нем.
Всех благ
Для жен своих и чад?
Ну, это – да.
А – мне?
Не яств, не денег же, не баб…
Как грустно, Боже мой!
Здоровья?
В генах я не слаб.
Бессмертья?
А на кой?
Желать покоя, тишины?
Покоен я вполне.
Желать, чтоб не было войны?
Так это – всем.
А – мне?
А мне, о Боже,
Лично – мне?
Для самого-то – что?
…Прошел я –
Тенью по стене,
Водой сквозь решето.
Желать
Любимого труда –
По дару, по уму?
А где тот дар,
И был ли дар –
Теперь и не пойму…
…Нам,
Дру́ги игрищ и забав,
Под шестьдесят уже.
Коронки на дрянных зубах,
Залысины на мятых лбах,
И осень на душе.
Экс-вундеркинды
Давних дней,
Развеянных в пыли,
Прошли мы
Чередой теней,
Водой
Мы протекли.
Тут
Некто в сером,
Судия,
Кольнет меня
Из тьмы:
«С чего бы ты,
Начав на Я,
Вдруг перешел на Мы?
Карманной драмы маету –
И ту
Не смог тащить?
Свою тщету и суету
Желаешь обобщить?
Оно конечно – на миру
Любая смерть красна…
Играй один
В свою игру,
Свой стыд
Сам пей
До дна».
…Да пью я, пью!
Но те глотки,
Хоть влага солона,
Давно
Как-будто не горьки,
Давно привычны и легки…
Зияют годы,
Как зевки.
А чаша –
Всё полна.
ГЛАВА II
СКВОЗЬ
ЗЕРКАЛО
-I-
…Политехнический гудит.
Готовы алтари.
Идут
Эстрадные вожди,
Горланы,
Главари.
Поп-идолы иных времен!
Лобастым ратям
Тех племен
Смешон и странен был бы он –
Ваш муравьиный «поп»…
Казалось,
Чуть не миллион
Сходился лоб о лоб.
Людская молвь
И конский топ.
Высоковольтный в нервах
Ток
И пульсы – в унисон.
Казалось,
Волей юных толп
До неба
Вздымет-таки столп
Наш грешный Вавилон…
Пироксилиновый азарт
В котле готовит взрыв.
Не кайф,
Но СЛОВО
Ловит зал,
Дыханье затаив.
И вот –
Единый вздох издав,
Бурлит,
Как в паводок вода.
И вот –
Впадает в транс…
Шестидесятые года!
Лукавый ренессанс.
И наши боги
И божки,
Младая кровь страны, –
Как нам близки –
И высоки,
Безумны –
И умны!
Гремят
Баски и тенорки,
И мановению руки
Послушны юные полки,
В отважных
Влюблены.
А те –
Заваривают бой,
А те –
Идут «на вы»,
С упрямой,
Вздернутой,
Крутой
Посадкой головы.
И следом –
Мальчики идут…
Прими детей,
Страна,
Еще не живших
В век иуд
И трусов времена,
Еще презревших слово «блат»,
Не скравших пятака;
Не жравших лагерных баланд,
Блокадного пайка,
Их –
Не испытанных в года
Огня и крутизны
Добром
Великого труда,
Великим злом
Войны,
Но –
Не сошедших с верстака
С обструганной душой,
Не обескровленных
Пока
Неверием и лжой,
Не охлажденных
В пустоте
Совиных, темных лет,
Когда не слышен
Хруст костей
За маршами побед.
Горячий нрав,
Ребячий пыл –
Направь и поддержи,
Не допусти,
Чтоб он остыл
От чьей-то новой
Лжи!
Избавь себя,
Детей избавь
От будущих трясин –
Пока он смел,
Пока он прав,
Твой неразумный сын!
Еще целительна беда
Твоих вчерашних ран.