Испод. Монстр в Париже

Экстраординарный заказ

Ян Николаевич Зяблицев – самый хмурый частный детектив, которого только можно встретить в тесных конурках деловых центров Москвы. Он никогда не улыбается, поэтому лицо кажется высеченным из мрамора. Разумеется, по таким лицам невозможно определить истинный возраст – то ли ему вчера двадцать три стукнуло, то ли он ни разу за свои сорок с хвостиком лишним мускулом не дрогнул. Единственным изъяном этой каменной физии была двойная ямка, пролегающая ровнехонько между густых черных бровей. Поэтому, стоило нашему детективу слегка наклонить голову, как собеседнику начинало казаться что Ян Николаевич, мягко говоря, сердит. Особенно это пугало клиентов, обратившихся к нему за помощью впервые. Однако в этот раз все сложилось совершенно иначе.

– Бонжорно! – жизнерадостный мужчина средних лет влетел в офис Зяблицева словно вихрь, сумасшедше кружась в танце с невидимой партнершей. Он был одет в идеальный костюм итальянского кроя, на ногах отлично сидели черные лакированные туфли, галстук небрежно закинут на левое плечо, а на голове, почему-то, красовалась слегка покосившаяся феска.

– И вам не хворать, – сложив руки деловым конвертом и устремив к потенциальному нанимателю свой типично недружелюбный взгляд, ответствовал Ян. Частный сыщик нисколько не удивился странному виду посетителя, а если и удивился, то как всегда ничем себя не выдал.

Покончив с вальсирующим ходом, мужчина плюхнулся на стул, но еще несколько минут пытался удобнее пристроить ноги. Сначала просто закинул одну на другую, затем резко перебросил обе на стол. Прежде чем он прижал их к груди, Ян успел заметить, что цифры, указывающие на размер обуви, залеплены свежей жвачкой, однако на вид это был примерно сорок четвертый. В конце концов, клиент подмял ноги по-турецки, так, что худые до безобразия коленки нелепо свесились по обеим сторонам от стула. Естественно, детектив никак не отреагировал, терпеливо ожидая начала истории.

– Меня зовут Фабьен Нуаре де Поль, прибыл к вам прямиком из благословенной Франции, – мужчина приветственно кивнул. – Упреждая ваш первый вопрос, хочу сказать что в Париже достаточно квалифицированных специалистов вашего профиля, но, к сожалению, ни один из них не может мне помочь.

– Пока что меня интересует только отсутствие у вас акцента, – невозмутимо сообщил Ян, выдержав паузу после снисходительной речи француза.

– О, я часто бываю в России, как, собственно, и в других странах. Если вас больше ничего не смущает, я хотел бы продолжить. Для начала мне нужно удостовериться, что вы мне подходите.

– И какие же у вас критерии, которым не соответствует ни один парижский сыщик?

– Совсем простые, – хитро улыбнулся посетитель. – Правда ли, Ян Николаевич, что в вашем рационе присутствуют только молоко и картофель?

– Нет, – вопрос был поставлен не совсем точно, а детектив не собирался пускаться в разъяснения. Для полноценного питания двух продуктов было недостаточно: фтор, йод, молибден, столь необходимый, но недооцененный, витамин К в них напрочь отсутствовали. Может Ян и не слишком любил жизнь, но по природе своей человеком был решительным и, если бы замыслил покончить с собой раз и навсегда, выбрал бы более стремительный способ.

– А что же еще вы едите? – казалось, Фабьену удалось уловить тонкую подоплеку за этим однозначным “нет”, а так как Зяблицев ко всем прочим недостаткам еще и никогда не лгал, то ответил он довольно открыто.

– Овсяные хлопья и капусту.

– Манифик! – восторженно выдал необычный посетитель. – Вы идеально, идеально подходите!

– Мсье Нуаре де Поль, вы все еще не изложили суть дела, – вежливо напомнил Ян Николаевич.

– Конечно-конечно. Как вы догадываетесь, для выполнения моего заказа вам нужно будет вылететь в Париж. Разумеется, все связанные с этим расходы я беру на себя, к тому же обязательно встречу вас там, по желанию проведу экскурсию и обеспечу теплый прием по всем канонам гостеприимства.

– Я не оказываю услуги за рубежом.

– Подумайте, это очень выгодное предложение, к тому же и само дело весьма интересное, – француз подмигнул, затем ловко выхватил со стола бумагу для заметок, вытащил из-за пазухи ручку и коряво начеркал длинную, круглую цифру, добавив в конце значок евро, только писал он почему-то справа налево, зеркально отражая символы на сто восемьдесят градусов.

– Никогда не видел таких неприличных сумм за свою скромную работу, – вразрез словам, голос его звучал равнодушно. – Есть ли какой-то подвох? – взгляд детектива стал пронзительным, клиент сказал бы что практически материальным, если бы не боялся что рыбка сорвется с крючка. Тем не менее, Ян уже знал что подвох в любом случае имеется: раньше нанимателей не интересовала его ограниченная диета.

– В деле замешано огромное количество людей, а мы совершенно не понимаем с какого конца взяться за решение проблемы. Думаю, вам будет проще разобраться на месте, увидеть, а может и почувствовать все самому. Что касается вашего строгого рациона, наша контора полагает что это исключительно поможет в расследовании, позволит рассмотреть ситуацию с такой стороны, с какой не может никто другой.

– Ваша контора? – вопросительно приподнял бровь русский сыщик.

– Ах, да. Скрытая охрана общественного порядка, к вашим услугам, – Фабьен шутовски поклонился, насколько это было возможно в его и без того нелепой позе.

– Мне нужно время, чтобы закончить текущие дела.

– Разумеется, – француз расплылся в улыбке, все больше напоминая Зяблицеву чеширского кота. – Вот задаток и мой номер телефона, для связи, – плюхнув на стол пачку цветных купюр и визитку, Нуаре де Поль ловко вскочил на ноги и стремглав вылетел из кабинета, размахивая феской над головой словно победным флагом.

Ян Николаевич устало протер глаза, затем взглянул на часы, показывающие без малого два пятнадцать. Это значило что он уже опаздывал на обед, а случалось такое весьма редко. Прежде чем достать из маленького холодильника, притаившегося под столом, контейнер с отварной картошкой и пачку молока, сыщик повертел в руках новенькие хрустящие банкноты. В конце концов, признав купюры настоящими, мужчина убрал их в сейф. Визиткой он решил заняться сразу после приема пищи, а к тому моменту это уже был бесполезный обрывок бумаги с абсурдным номером из девяти девяток.

***

Несмотря на глупые выходки нового нанимателя, уже через неделю Зяблицев Ян Николаевич сидел в самолете компании Эйр Франс. От бортового питания он, естественно, отказался, и все четыре часа полета перебивался только водой. С другой стороны, сыщика больше беспокоили совершенно иные вопросы. Например, как отыскать Фабьена в большом незнакомом мегаполисе, не владея даже элементарным английским. Также рассматривалась вероятность, что детектив проведет несколько дней как очень бедный турист, не посетивший ни одной достопримечательности, а затем с чистой совестью вернется в родную Москву. Тем не менее, каким бы привлекательным ни казался такой вариант, Ян предпочел бы ему оправданное чудо, позволившее частному сыскному агенту добросовестно взяться за свою работу. Кроме того, учитывая экстравагантность заказчика, Зяблицев вполне допускал мысль, что это тоже какая-то изощренная проверка на профпригодность. Только вот рассчитана она была на сплошные амбиции, которых проверяемый не ощущал уже очень давно.

Забрав свою скромную ручную кладь, растерянный Ян Николаевич вышел в зал ожидания, где его уже поджидали с огромной цветной табличкой, на которой выверенным шрифтом было выведено его имя. В совпадения он не верил, поэтому уверенным шагом направился к встречающему. Им оказалась миниатюрная молодая девушка. Ян с облегчением отметил что головной убор, да и вся остальная одежда на ней, полностью соответствовали парижской моде.

– Зяблицев Ян Николаевич, – представился он, протягивая сухую ладошку.

– Лулу Нуаре де Поль, – неожиданно низким голосом ответила мадам, вложив свою руку для традиционного поцелуя. Детектив неловко ее пожал.

– Полагаю, ваш супруг ожидает нас в офисе. Готов отправиться прямо сейчас.

– Фабьен мой отец, – спешно поправила девушка. – Вы поужинали? – увлекаемые потоком других прибывших, они направились к выходу из аэропорта. Лулу все еще держала табличку высоко над головой, видимо из-за низкого роста, альтернативой могло стать только волочение ее по полу.

– Нет. Более того, я и не обедал, но это может подождать.

– Я приготовила вам картофель с капустой, – радостно объявила спутница, похлопав по спортивной сумке, свисающей с ее плеча.

– Не хотел бы вас огорчать, но вынужден отказаться, – холодно ответил Ян, ища глазами свободное такси на стоянке. Тем временем обиженная мадам Нуаре де Поль силой запихнула табличку в ближайшую урну для мусора, скользнула за руль белого рено и нарочито громко хлопнула дверью, чем вернула внимание детектива.

Подергав ручку передней двери, сыщик пришел к выводу, что все же огорчил девушку. Без всяких признаков уязвленной гордости, он спокойно кинул сумку на заднее сиденье, а сам примостился рядом. Во-первых, мужчина употреблял в пищу четыре продукта, но никогда их не смешивал; во-вторых, он не добавлял в них специй. И естественно, естественно он не собирался оправдываться перед незнакомкой, вдруг решившей ни с того, ни с сего проявить дружественный жест в его сторону.

Ехали они минут сорок, учитывая небольшую пробку на выезде из аэропорта, и все это время хранили полное молчание. Лулу лелеяла свои оскорбленные чувства, хотя и ощущала некую неловкость в столь затянувшейся паузе. Ян, напротив, ничего не чувствовал. Запоминал дорогу, попутно разглядывая салон автомобиля с типично женским наполнителем. На зеркале заднего вида болтался ядовито-желтый плюшевый покемон, сломанный бардачок светил всем своим нехитрым содержимым наружу – помада, несколько рекламных брошюр вперемешку с визитками, вскрытая упаковка влажных салфеток и запасные капроновые колготки. На узком экранчике аудиосистемы возле знака паузы бегущей строкой светилась популярная песня Ализе “Moi Lolita”, а у коробки передач приткнулись полупустая бутылка минералки и плитка шоколада.

– Можно воды? – вдруг остро почувствовав приступ голода, детектив попытался сглотнуть, но во рту было сухо.

– Рискните, – юная мадам недобро зыркнула в зеркало, но тут же вернула взор на дорогу.

Открутив крышку, Зяблицев недоверчиво набрал немного воды в рот, громко побултыхал от щеки к щеке, пробуя определить содержание нежелательных примесей, и только потом удовлетворенно сглотнул. Лулу сделала вид, что поправляет берет, хотя на самом деле с еле сдерживаемым смехом наблюдала за манипуляциями излишне серьезного русского сыщика.

Девушка припарковала автомобиль с торца невзрачного трехэтажного здания.

– Отец считает, что прежде чем взяться за работу, вам следует набраться сил, – вполоборота бросила она. Ян хотел было возразить, но желудок, привыкший к своевременному питанию, легко его одернул.

Действительно, это была обычная гостиница, никакой роскоши, в меру уютная и, что важно, тихая. Мужчина скромно присел на диванчик, пока француженка щебетала с администратором на ресепшене. На первом этаже располагались ресторан-столовая, бассейн, тренажерный зал и, смешно сказать, салон красоты, видимый за стеклянной дверью скорее как отдельная комната для огромного, но все же единственного кресла.

– Вот ключ-карта, не теряйте. Номер на третьем этаже. О вашей специфической диете я сообщила, рекомендую уточнить все нюансы, прежде чем повар попытается вас отравить. И, Ян Николаевич, постарайтесь отдохнуть. Кто-нибудь из наших заедет за вами завтра, ближе к полудню, – мадам деловито кивнула и направилась к выходу.

– А объясняться я, видимо, должен языком жестов, – недовольно буркнул детектив, втайне радуясь, что большинство стран мира пользуются десятичной системой счисления, благодаря чему он сможет самостоятельно найти свой номер.

Комната оказалась небольшой, но светлой. Узкая, аккуратно заправленная кровать, рядом тумбочка с телефоном, над изголовьем стильное бра с кисточкой-выключателем, чуть дальше у стены кресло и журнальный столик, буквально застеленный рекламными буклетами и меню. Справа от входа шкаф-купе с дополнительным одеялом и маленьким кодовым сейфом внутри, слева – дверь в ванную, за которой прятались совершенно типичные уборная и душевая. Дальше, по левой же стороне, огромное, в человеческий рост, зеркало в тяжелой деревянной оправе, напольный торшер, комод с множеством ящичков и встроенным холодильником, сверху водружен несколько отставший от прогресса телевизор. В номере имелся свой балкон, однако Ян не курил и одношаговыми прогулками тоже не интересовался.

Достав из бара бутылку воды, сыщик внимательно изучил состав. Не найдя ничего лишнего, осушил поллитровку залпом, ненадолго успокоив разбушевавшиеся от голода внутренности. Однако он все равно понимал, что на одном завтраке дневную норму не вытянет, поступаться принципами упрямый Зяблицев тоже не собирался, поэтому во что бы то ни стало намеревался найти нужную ему еду. К счастью, гостиничный телефон оказался снабжен тремя рядами кнопок, один из которых был подписан понятными и такими родными русскими буквами. Гость спешно набрал ресторан, по ту сторону отозвался бодрый мужчина с заметным, но терпимым, акцентом.

Дотошно расписав свое меню с точным указанием времени подачи блюд, а также убедившись, что персонал кухни прекрасно его понял, детектив попросил как можно скорее принести ужин в номер и, сердечно расшаркавшись, положил трубку. Чтобы хоть как-то скоротать время, Ян Николаевич нарочито медленно разобрал сумку – развесил в шкафу брюки и две белые рубашки, нижнее белье убрал в комод, аккуратно разложил в ванной средства личной гигиены, а махровый халат и полотенце пристроил возле душевой кабинки. На улице почти стемнело, хотя на часах еще не было и семи. Голодный сыскной агент начал беспокоиться, что кухня закроется раньше, чем его покормят, потому решил набрать ресторан еще раз. Сев на кровать и прижав гудящую трубку к уху, Ян неосознанно уставился в зеркало напротив. На самом деле его внимание привлекла одна совершенно несусветная деталь – якобы дверца шкафа прищемила манжету одной из рубашек, так полюбовно развешанных им не ранее чем полчаса назад. Детектив готов был поклясться своей, теперь уже пошатнувшейся, педантичностью, что не мог отнестись к одежде так небрежно.

Тем не менее, стук в дверь тут же отвлек его от размышлений, сконцентрировав все активные процессы организма в области кишечника. Поблагодарив сотрудницу отеля, которая, похоже, ни слова не поняла, умирающий от голода Зяблицев водрузил поднос с отварной картошкой и стаканом молока на журнальный столик, прямо поверх разноцветных листовок. Он тщетно пытался избавиться от предвкушения и, в конце концов, накинувшись на еду, мысленно пристыдил себя за испытываемое удовольствие.

– Я ем, чтобы жить, а не наоборот.

Покончив с ужином, сыщик решил принять душ. Притормозил у двери ванной, вспомнив о недоразумении с рубашкой, но дверца купе оказалась плотно закрыта, никаких следов неподобающего отношения к текстилю. Списав все на галлюцинации от недоедания, детектив громко прицокнул языком, значащее на его наречии протяжное “ну дела”, а затем отправился по заданной траектории на водные процедуры.

Стрелка часов медленно подползала к девяти, но, несмотря на раннее время, Ян уже готов был отойти ко сну. День казался ему слишком пресыщенным по сравнению с обычным течением жизни. Уже протянув руку к сонетке, чтобы погасить свет, сыскной агент снова зацепился взглядом за замеченную ранее неурядицу. Теперь инцидент с рубашкой заинтриговал его не на шутку, проснулись инстинкты и профессиональный интерес.

Стараясь не удивляться, Зяблицев внимательно осмотрел стык дверцы. Никаких признаков того, что десять секунд назад отсюда что-либо торчало. Отворив шкаф, мужчина недоверчиво заглянул внутрь, стараясь не загораживать собой освещение. Одежда висела столь же безупречно, какой он ее там оставлял. На всякий случай детектив осмотрел сейф и даже вытряхнул одеяло. Не обнаружив ничего необычного, он аккуратно разложил все по местам, задвинул дверку, убедился, что снаружи купе выглядит безукоризненно и даже протер глянцевую поверхность рукавом халата, предварительно на нее дыхнув. Медленно, прислушиваясь к звенящей тишине, Ян Николаевич попятился к кровати, не выпуская из виду злополучный шкаф настолько долго, насколько это было возможно. Когда он посмотрел в зеркало, дверца оказалась слегка приоткрытой.

– Невозможно! – всплеснул руками раздосадованный сыщик, решительной поступью направившись к порядком поднадоевшему предмету мебели. Определенно, он либо сходил с ума, либо кто-то над ним безвкусно подшучивал, потому что шкаф под прямым взглядом выглядел абсолютно нетронутым. Как настоящий профессионал, Ян пришел к выводу, что пора что-то менять в методах расследования. Ведь всем известно, что безумие – это повторять одни и те же действия, всякий раз ожидая разных результатов. Определив точку, с которой можно видеть и шкаф, и его отражение, стоит лишь повернуть голову, Ян Николаевич принялся ждать. Через час мужчина почувствовал себя полнейшим идиотом, похожим на современную скульптуру с подвижной камерой видеонаблюдения вместо головы. Еще через полчаса нещадно разболелась шея, а глаза начали предательски слипаться. В одно из таких затянувшихся морганий, злоумышленник бесшумно растворил дверцу купе настежь, а рубашки оставил болтаться в воздухе, так, будто мимо них только что кто-то прошел. Заметив в зеркале долгожданную перемену, Зяблицев мгновенно проснулся, встряхнул головой, будто избавляясь от наваждения, а заодно и разминая затекшую шею. Однако, когда он посмотрел на шкаф, тот снова оказался закрыт.

– Черт бы вас побрал, – ругнулся сквозь зубы обычно предельно уравновешенный детектив. Только вот отражение по-прежнему показывало будто купе распахнуто, белая ткань едва заметно колыхалась, а внизу, из темноты между боковой стенкой и сейфом, высунулись три серых, сморщенных пальца с излишне длинными треугольниками ногтей.

Сыщик тщательно протер глаза, но видение не исчезло. Следующим шагом Ян обдумал наиболее вероятный вариант, максимально щадящий его психическое здоровье – он просто не заметил как заснул и теперь ему снится банальный кошмар. Тем временем рука вытянулась, оказавшись действительно трехпалой, как у носорога, но по цепкости напоминала пятерню художественных носферату. Детектив внимательно следил за перемещением руки, не забывая дышать и не испытывая беспокойства. Мало ли страшных снов пересмотрел он на своем веку, чтобы сейчас испугаться какой-то неестественной культи, методично выползающей из отражения французского шкафа-купе в обычной гостинице. На всякий случай он еще раз удостоверился, что в реальной версии бытия со злосчастным предметом интерьера ничего не происходит.

Рука была худой, но жилистой, и очень, очень длинной. Перебирая пальцами, она оставляла свежие вмятины и царапины на стареньком паркете, но сколько бы Ян Николаевич не напрягал слух, не было слышно и шороха. Когда между детективом и устрашающего вида конечностью оставалось каких-то пару десятков сантиметров, из шкафного мрака на мгновение выглянуло уродливое лицо. Сыщику показалось что глаза у существа зашиты, но возможно они просто не были предусмотрены анатомически. Еще он успел рассмотреть зубы, острые, отточенные клыки, такие, что пасть едва закрывалась, а обилие слюны скрадывалось на бугристом подбородке. Собственно, за этот краткий миг существо схватило отражение Зяблицева за ногу и стремительным рывком втащило внутрь шкафа, хлопнув дверцей так, что та еще несколько раз инертно стукнулась о боковину. Снаружи остался валяться тапочек. Мужчина впервые видел такой первобытный, вселенский ужас на своем лице, хотя в реальности по-прежнему оставался невозмутим.

– Надо же, какая игра воображения, – без особого энтузиазма восхитился детектив. Посчитав, что спектакль окончен, он устало прошаркал к кровати, но как только улегся и вновь потянулся к выключателю, периферийным зрением уловил новое движение в зеркале. Из открывшегося купе вывалилась обглоданная человеческая культя, судя по всему, принадлежавшая трагически погибшему отражению Яна Николаевича. Этого хватило чтобы удержать интерес сыщика еще секунд на двадцать, однако, в конце концов, представление ему наскучило, он погасил свет и благополучно заснул.

Скрытая охрана общественного порядка

Ранним утром заспанный, уставший детектив практически на ощупь добрался в ванную. Голова гудела словно похмельная, даже шлепанье неподъемных тапочек звучало как церковный набат. Не глядя, умылся холодной водой, несколько минут скреб во рту зубной щеткой, упершись чугунным лбом в раковину. Как бы то ни было, долгожданное облегчение не наступало. Только когда щеки были изрядно вымазаны пеной для бритья, Зяблицев с занесенным в руке станком недоуменно замер. В зеркале отражалась совершенно пустая ванная комната. Не веря собственным глазам, мужчина медленно коснулся холодного, слегка запотевшего стекла. На поверхности остались разводы от пальцев, но само изображение не изменилось. Следуя здравому смыслу, сыщик после некоторых стараний все же снял эту странную декорацию к фильму ужасов. Тщательно осмотрев ее со всех сторон, перешел к изучению опустевшей стены, полагая, что все это остроумный розыгрыш и где-то здесь должна быть спрятана маленькая камера. Претерпев неудачу, детектив решительно направился в комнату. Место действия из вчерашнего кошмара, похоже, тоже участвовало в дурацкой мистификации, потому как и в нем товарищ Зяблицев нисколько не отражался. Истинные масштабы шутки Ян осознал только когда скрупулезно осмотрел все поверхности, теоретически способные хоть мало-мальски показать его хмурую, выпачканную физиономию.

В дверь постучали. Понимая, что выглядит абсолютно нелепо, детектив неохотно приоткрыл дверь, стараясь попасть в поле зрения посетителя только верхней частью лица. Горничная пожала плечами и молча ткнула подносом с овсянкой в узкую щель.

– Мерси, – растерянно выдал мужчина, просунул волосатую руку в проем, поднял тарелку, втащил ее в комнату под опасным для каши наклоном и тут же захлопнул дверь.

Поел он необычайно быстро, даже не заметив горький привкус уже опавшей пены для бритья, маленькими каплями стекающей по губам. Затем основательно вымыл тарелку и вышел на балкон. На улице окончательно рассвело, жаловаться на видимость не приходилось, но – черт побери! – Ян Николаевич все еще не мог увидеть себя со стороны, в отличие от редких прохожих, беззастенчиво пялящихся на полуголого, небритого безумца, с надеждой вглядывающегося вглубь тарелки.

– Русских так просто не возьмешь! Еще не знаете с кем связались! – раздосадованный сыскной агент неопределенно погрозил кулаком в сторону улицы.

К полудню детектив выглядел уже более-менее прилично. Впрочем, с легкой щетиной ему все же пришлось смириться, ибо возможный результат слепого бритья нес неоправданные риски. Чувствовал он себя не слишком уверенно – все время приглаживал волосы, трогал лицо и критически осматривал свой наряд, конечно, насколько это казалось возможным в подобной ситуации. Как и было обещано, ровно в двенадцать к стойке администратора подошел француз в красном головном уборе с кисточкой. Справиться о новом постояльце он не успел, Ян уже поджидал гостя в небольшой зоне отдыха возле лестницы, направив угрюмый взгляд на центральный вход.

– Мсье Нуаре де Поль, рад видеть, – сухо поприветствовал он наконец объявившегося заказчика.

– Салют, мон ами! Куа де неф? – на одном выдохе воскликнул совершенно счастливый Фабьен, схватил Зяблицева за руку и принялся увлеченно трясти. – Как вам город? Восхитителен, правда? Как прошла первая ночь? Здесь чудеснейшей воздух и своя, непередаваемая атмосфера!

– Да, – лаконично ответил детектив, свободной рукой поправив и без того идеально лежащий воротник.

– Желаете ли посетить Пале Бурбон? Марсово поле, музей Родена, военная школа, дворец Матиньон и конечно же Эйфе…

– Нет, – все так же коротко прервал его неулыбчивый собеседник. – Я хотел бы заняться делом.

– Конечно, – вдруг посерьезнел француз. Яну стало не по себе от такой резкой перемены: напускная легкомысленность скрадывала мужчине как минимум полтора десятка лет.

– Полагаю, Лулу уже поделилась с вами кое-какой информацией, – выруливая на проезжую часть, скорее констатировал, чем спросил, Фабьен. Феска нелепо упиралась в крышу автомобиля, отчего, казалось, тот с трудом мог поворачивать голову.

– Честно говоря, ничего конкретного, – так же расплывчато сообщил детектив.

– Моя дочь, – водитель одобрительно прицокнул. – Не хотелось бы увиливать, Ян Николаевич, но и ждать, пока вы все поймете сами, уже нельзя. Ситуация ухудшается с каждым часом.

– Что вы имеете в виду? – холодно поинтересовался сыщик.

– Оглядитесь. Видите что-нибудь необычное?

Игра в загадки Яну не особо нравилась. Случалось в его карьере всякое, но чтобы угадывать что именно нужно расследовать – это уже какое-то чудовищное извращение. Тем не менее, как специалист он все же оказался заинтригован, вызов был принят. Внимательно осмотрелся, буквально прижавшись лбом к холодному стеклу, а затем выдал:

– Для середины субботы необычайно низкая плотность прохожих и проезжих. Но, смею предположить, что район не слишком популярен среди туристов и, тем более, горожан.

– Думаете, я звал вас в центр просто чтобы развлечь? – хитро улыбнулся Нуаре де Поль.

– Допустим, что нет. Тогда в чем состоит моя задача? Найти причины снижения популярности прогулок по Парижу? Это глупо. Вам нужен эксперт совершенно иного плана.

– Мы знаем причину, но она несколько специфична. Как ваше самочувствие, Ян Николаевич? – без всякого перехода поинтересовался Фабьен.

– Оставляет желать лучшего.

– А теперь представьте, что с каждым часом вам становится все хуже и хуже, головная боль перерастает в хроническую мигрень, звуки пугают, от яркого света лопаются сосуды в глазах, организм реагирует на резкие запахи тошнотой и рвотой, вы не можете есть, спать, не слышите собственного голоса, взбираетесь на крышу и… – в этот момент перед фасадом старинного шестиэтажного здания пролетел человек, словно тряпичная кукла стукнулся о козырек пустующего уличного кафе и скрылся из виду, упав за крыльцом.

– Стойте! – воскликнул видевший все это сыщик, неосознанно стукнув кулаком по обшивке двери. Выскочив из машины, он сломя голову помчался к месту происшествия, так ничего и не объяснив озадаченному французу. Казалось, случившегося не видел никто кроме детектива. Он прямо на бегу набирал заветные сто двенадцать, чувствуя как в груди от избытка адреналина ухает сердце.

Уже через полчаса здесь были и скорая, и полиция, и даже небольшая группа любопытных прохожих. Движение на узкой улице оказалось полностью перекрыто. Фабьен, как полагалось, снял свою идиотскую шапку и помог Яну дать показания, потому что последний объяснялся ломаным английским вперемешку с жестами и русским соединительным матом. Оставив свои паспортные данные и номера телефонов, на случай если у полиции возникнут дополнительные вопросы, они молча вернулись в авто.

– Что вы говорили о крыше? – металлическим голосом спросил Ян, пристегивая ремень безопасности.

– Простое совпадение, – усмехнулся шофер. Машина тронулась. В боковом зеркале виднелись удаляющиеся огни мигалок и никакого намека на присутствие пассажира на переднем сиденье. Зяблицев никогда не верил в совпадения.

***

Скрытая охрана общественного порядка весьма закономерно расположилась на цокольном этаже давно заброшенного производственного здания. Не будь Зяблицев столь безразличным к собственной судьбе, наверняка бы основательно задумался прежде чем следовать в мрачную темноту подвала за очевидно двинутым французом. Тем не менее, Ян, хоть и обратил внимание на столь интересное местоположение, от вопросов решил временно воздержаться.

– Вот здесь мы и работаем. Трудно найти офис в удалении от любопытных носов, особенно в таком густонаселенном городе, – Фабьен словно прокомментировал мысли детектива. Удивляться сыщик не спешил.

Когда глаза привыкли к полумраку, Ян Николаевич смог разглядеть ступеньки, укрытые видавшей виды зеленой ковровой дорожкой. Из бетонных стен на равном удалении торчали светильники, больше напоминавшие выпуклые автомобильные фары, и сейчас они были выключены. Лестница закончилась, небольшая комнатка, исполнявшая роль прихожей, огораживалась от остальных помещений изрезанным на полоски полиэтиленом, прямо как в лабораториях или в тех самых местах, где маньяки распиливают своих жертв циркулярной пилой, а потом растворяют останки в кислотной ванне. Не успел Зяблицев провести аналогию до конца, как за необычными шторами показалась вполне себе уютная комната, с широкими диванами, телевизором, столиком для игры в пинг-понг и небольшой кухонькой, отделенной от зоны отдыха барной стойкой. На одном из диванов долговязая дамочка с острым носом, очень похожим на клюв тукана, методично листала увесистую на вид книгу и громко прихлебывала кофе. Из-за стойки едва выглядывала темноволосая головка мадам Нуаре де Поль, впрочем, завидев гостя, девушка тут же выпрямилась и широко заулыбалась. Из комнаты шел еще один проход, завешанный все тем же незаменимым для серийных убийц видом штор. Оттуда выскочил взъерошенный молодой человек, одетый в белый халат и каску.

– Я так больше не могу! – завопил он дурным голосом, потрясая в воздухе резиновыми ошметками, видимо при жизни носившими гордое звание перчаток. – Еще немного и он откусил бы мне пару пальцев! А ведь я надел на него намордник Гая, который добрых полчаса клялся мне в его исключительной функциональности. Пусть сам носит свой гребанный недокляп, так ему и передайте. А я беру отгул, прогул если хотите, буду жрать круассаны, пить какао и перестирывать свои халаты, – на этой позитивной ноте, он наклонил голову, точно носорог, безжалостно атакующий незадачливую добычу, быстрым шагом пересек помещение и скрылся за спинами вошедших.

– Рю Бао Кан, – сдавленным голосом сообщил Фабьен имя промчавшегося мимо парня. Ян недоуменно перевел на него взгляд, а уличенный француз не выдержал и заржал. Девушки тоже прыснули. Зяблицев закрыл глаза и громко выдохнул, потерев сморщенную переносицу. Голова все еще гудела, а люди вокруг казались отчаянно сумасшедшими. – Это наш штатный врач, – пояснил Нуаре де Поль, наконец отсмеявшись. – А это…

– Фотида Голуб, монстровед, – представилась длинноносая особа, поднявшись с дивана и отвесив шутливый реверанс.

– В смысле, зоолог, – быстро поправил француз. – С моей дочерью вы уже знакомы. А где Гай? – обратился он к дамам.

– Сегодня еще не был. Опаздывает, как обычно, – снисходительно отозвалась Лулу, снова спрятавшись за стойкой.

– Ну, значит в другой раз. Хотите чего-нибудь, Ян Николаевич? Чай, кофе?

– Стакан воды и таблетка аспирина были бы кстати.

После условной дозаправки, Нуаре де Поль решил во что бы то ни стало провести короткую экскурсию по железобетонному убежищу, назвать которое среднестатистическим офисом просто язык не поворачивался. Скорее это был настоящий бункер, оснащенный всем тем, что понадобилось бы небольшой группе людей, выжившей после атомного взрыва, лет эдак на пять. За порогом начинался длинный, узкий коридор с множеством дверей по обе стороны. Первой шла кладовая с завидными запасами кофе, чая, мясных, рыбных, овощных и фруктовых консервов.

– Часто задерживаемся на работе, – пояснил Фабьен, в знак безысходности пожав плечами.

Комната, заваленная техническими принадлежностями, самой техникой, а также всевозможным инструментарием от паяльников до неизвестных Яну агрегатов, была названа рабочим местом вечно опаздывающего Гая. Небольшая лаборатория с весьма плотным содержанием реактивов в стеклянных шкафах оказалась пристанищем Лулу.

– Она химик? – изумился детектив, стараясь выдержать ровный тон.

– Скорее, физик. Но это неточно, – увернулся от прямого ответа отец девушки.

В кабинете зоолога, помимо письменного стола и кресла, уместились тумба с муравьиной фермой, внушительного вида аквариум и клетка с маленьким зеленым попугайчиком, который тут же запричитал “Рыбки тонут! Тонут!”.

– Хитрец, – пожурила его неожиданно появившаяся Фотида Голуб, протискиваясь мимо мужчин в дверь. – Юки все время норовит порыбачить в аквариуме, поэтому приходится держать его в клетке. Выпускаем только когда в помещении есть кому за ним присмотреть, – прокомментировала она ситуацию, как раз открывая дверцу птичьей тюрьмы. Аквариум девушка предварительно накрыла толстой деревянной крышкой с множеством отверстий, достаточно маленьких, чтобы ни один пронырливый клюв туда не пролез. Тем временем Юки неуклюже потоптался на очевидно непосильном ему барьере, недовольно кряхтя на своем, попугаячьем, затем резко перелетел на плечо гостя и, склонившись к его уху, зловеще прошептал:

– Юки слышит их крики.

Зяблицев медленно скосил глаза к птице, но Фабьен поспешил забрать наглеца, немного потрепал по холке и бережно передал в руки Фотиды.

В следующую дверь француз сначала постучал, неловко переминаясь с ноги на ногу и отведя взгляд, будто не замечая немого вопроса в глазах Яна. Это оказалась библиотека с забитыми до отказа книжными полками. У входа стояла старинная стойка с бумажной картотекой, какими пользовались еще до появления компьютеров и интернета. Кроме книг, преимущественно на верхних полках покоились свернутые папирусы.

– Вот, можете пользоваться. Собрание не самое богатое, зато весьма разнообразное. От древней истории до наших дней. Правда, художественной литературой пришлось пренебречь.

Ян Николаевич вытащил книгу в темно-красном переплете, на корешке которой через букву можно было прочесть “Философия спиритуализма”.

– Практическое руководство, ничего не попишешь, – развел руками Фабьен.

– А это? – дотошный сыщик ткнул пальцем в другую обложку, украшенную золотым тиснением “Курс Алхимии. Сен-Жермен”.

– Разделяю ваше негодование, совершенно бесполезная отрасль современной науки.

– Псевдонауки средневековых мистиков и фантазеров, – довольно резко поправил Зяблицев. – Рукопись Войнича? Вы серьезно? В вашей библиотеке столько хлама, что если бы вы завезли сюда целый блок дамских романов, здравого смысла только прибавилось бы.

– Попрошу… – возмущенно начал француз не своим голосом, но тут же громко закашлялся, подхватил сыщика за локоть и вывел из помещения, наскоро прикрыв за собой дверь. – Попрошу пройти в мой кабинет, – более дружелюбно закончил он, улыбнувшись.

Рабочее место Нуаре де Поля больше напоминало кабинет Шерлока Холмса, правда печатную машинку заменял вполне себе модерновый ноутбук. Камин оказался электрическим, что логично при размещении в подвале, а вот остальная мебель и предметы интерьера полностью соответствовали духу ретро. На одной из стен растянулась грифельная доска с фотографиями, вырезками из газет, цветными заметками, выведенными от руки на самоклеящейся бумаге, какие-то пакетики с неизвестным содержимым, подвешенные на канцелярских кнопках, все это обильно расчерчено мелом и пронумеровано мелким красивым почерком. Всю противоположную стену занимала карта мира, беспощадно разрисованная красным маркером. Париж, да и остальные крупные города, были просто обведены в кружок, тогда как другие места отмечались точками.

– И какую должность занимаете вы в этой сомнительной организации? – поинтересовался озадаченный сыщик, раскручивая такой же расписной глобус на столе Фабьена.

– Я, скажем так, идейный вдохновитель и путешественник. Подыскиваю дела, которые входят в нашу компетенцию.

– То есть, вы работаете не только во Франции? Значит ли это, что вы возглавляете целую подпольную сеть? Любопытно, если вы не государственная служба, то как осуществляете свою деятельность? Думаю, что незаконно. Как минимум в ряде стран, отмеченных на этих картах, – Зяблицев постучал пальцем по пластмассовому шару.

– Арэтэ, силь ву пле, Ян Николаевич. Давайте по порядку. Да, мы скорее частная конторка, работающая в скрытом режиме. Поверьте, когда вы разберетесь в нашей квалификации, все подобные вопросы отпадут сами собой. Не хотите продолжить экскурсию? – француз уже и сам был не рад руслу, в которое неожиданно повернул разговор, слишком уж напористым оказался русский детектив.

– Здесь расположен больничный блок. Бао Кан помешан на стерильности, поэтому входить мы с вами, пожалуй, не будем, – через открытую дверь Ян разглядел кушетку, холодильник для спецпрепаратов, одинокую раковину, несколько шкафчиков с медикаментами и инвентарем, стеллаж с подписанными архивными папками у стола и весьма представительного вида сейф. В этот момент кто-то с чудовищным ревом бросился на металлическую дверь, которую сыщик так сразу и не приметил. Она была выкрашена белой краской и идеально сливалась с окружением. На уровне головы красовалось закрытое окошечко. Звон от ударов стоял такой, что любая колокольня позавидовала бы. Фабьен быстрым движением захлопнул дверь, прямо перед носом разлюбопытствовавшегося сыщика.

– Там человек? – то ли спросил, то ли констатировал Зяблицев, серьезно глядя на идиотски улыбающегося спутника.

– Не совсем, – как обычно, тот увильнул от прямого ответа.

– Если это… существо находится в компетенции врача, а не зоолога, но нуждается в наморднике, чтобы не откусить кому-нибудь излишне близко расположенному пальцы, то вы, вероятно, правы, – мудро рассудил Ян, делая два шага назад, тем самым давая понять что готов к дальнейшему осмотру помещений.

Хранилище и вовсе поставило частного сыскного агента в тупик. Как и в библиотеке, на входе стояла бумажная картотека, но вот содержимое регистрационных карточек и, соответственно, стеллажных полок заставляло чувствовать себя безумцем.

– Перстень Борджиа? Это подделка, зачем такое хранить, – недоуменно высказался сыщик, вкладывая карточку на место. Затем принялся перебирать формуляры из ящика с надписью “Криптозоология”. – Шерсть бигфута, чешуя Несси, кожа мокеле-мбембе, коготь баргеста, зуб василиска, рог единорога… Ну это уже слишком! Что за чушь!

– Позвольте, у нас есть и более приземленные предметы. Вот например, – француз выудил карточку из ящика для орудий убийств, – топор Дровосека из Нового Орлеана. Вы знали что он любил джаз? Пум, па-ра-пум, па-ра-пум, да-ба-да-ба-да-дии-ы-ы-ы, – в конце пародист-недоучка перешел на визг, изображая искушенного слушателя. Ян поморщился.

– Я знаю, что убийцу так и не нашли, а значит и топор у вас фальшивый, – безапелляционным тоном заявил детектив. Нуаре де Поль, совсем как ребенок, обиженно цокнул.

Комнату с голыми бетонными стенами, вдоль которых незаконченным прямоугольником стояли широкие деревянные скамьи, идейный вдохновитель скрытой охраны общественного порядка никак не прокомментировал, просто показал что такая здесь имеется. Дальше располагались уборная и даже ванная, с душевой кабинкой и новеньким джакузи. Еще несколько помещений пустовали, Фабьен отметил, что Зяблицев на время работы мог бы занять одно из них, нужно лишь закупить необходимую мебель.

– Не волнуйтесь, у нас приличный бюджет. Вот, собственно, и все. Есть еще вопросы?

– Конечно. Например, зачем здесь лифт, – Ян кивнул на типичные створки лифта, сереющие в конце коридора.

– О, – глупо выдал француз. – Вы его видите?

– Так же явно как вас, – раздраженно ответил сыщик.

– Тогда он служебный. Обычный служебный лифт, – непринужденным тоном сообщил мужчина, теребя краешек кисти, свисающей с головного убора.

– Значит, я могу им воспользоваться?

– Нет! – выпалил собеседник. – То есть, зачем? Вы просто подниметесь на заброшенный завод. Там пыльно, темно, крысы ноги оттопчут или, того хуже, местные бомжи. У нас есть отдельный, благоустроенный, вход.

– Ясно, – поджав губы, отозвался сыщик.

– Пап, там Гай пришел, – раскрасневшаяся Лулу выскочила из-за двери, Ян не успел заметить из какой именно, да и не запомнил – столько их здесь было. На голове у девушки болталась зеленая каска, которая явно была ей не по размеру и поминутно скатывалась на глаза.

– Отлично, сейчас я вас познакомлю, – Фабьен с энтузиазмом зашагал в противоположный конец коридора, едва заметно выдохнув.

Гайвелиус Лурье оказался весьма скромным на вид парнем, с огромными и доверчивыми, как у оленя, глазами, хотя возможно они выглядели таковыми из-за толстых стекол очков. Он неуверенно протянул руку и, кажется, слегка переменился в лице, когда Ян ее пожал.

– Наш неутомимый изобретатель, – француз гордо похлопал того плечу, Гай от этого жеста слегка стушевался.

– Бао Кан обещал засунуть твой намордник туда, откуда даже он сам его потом не вытащит, – весело прощебетала вошедшая Фотида Голуб и плюхнулась на диван.

– Именно, именно! – нахохлился волнистый попугайчик, сидящий у нее на плече.

–Я все поправлю, – засуетился французский Кулибин и, коротко кивнув, скрылся за импровизированной портьерой.

– Теперь, я хотел бы наконец перейти к главному, – торжественно объявил Нуаре де Поль. – Скажите, Ян Николаевич, как вам наш офис?

– Снова увиливаете, – неодобрительно покачал головой детектив. – Вы не думали о том чтобы передать пациента из вашего больничного блока в квалифицированные руки? Удерживать человека, даже больного, противозаконно.

– Какой вы все-таки зануда, – в сердцах выругался француз. – Вы ведь видели какая напряженная обстановка в городе? Скоро самоубийцы начнут сыпаться с неба как капли дождя и никто – повторяю, никто – кроме нас не сможет этого остановить. Там, – мужчина неопределенно махнул рукой в сторону коридора, – находится наш друг и коллега. Да, сейчас он не в лучшей форме, но когда все закончится, он и сам будет благодарен такой специфической заботе. Хотите аспирина? – без всякого перехода предложил Фабьен.

– Захочу, если вы станете кричать хоть на полтона громче.

– Вот! – он вскинул палец, будто только что доказал нечто очевидное. – Париж страдает от головной боли уже несколько долгих месяцев, а мы до сих пор не знаем почему, хотя тоже испытываем недомогания. Не такие сильные, как Бун, сидящий взаперти последние два месяца и всячески пытающийся себе навредить. Но кто знает когда ситуация переменится и сколько у нас с вами осталось времени? Тик-так, Ян Николаевич, тик-так, – Фабьен поводил пальцем перед носом сыщика, имитируя маятник.

– У вас есть какие-нибудь предположения, наработки? В округе не открывалось новых химзаводов? Может быть, свалки или сброс производственных отходов? – Зяблицев перешел на свой деловой тон, достал из барсетки небольшой блокнот и сосредоточенно уставился на пока еще пустой лист. Дело обещало быть масштабным и как никакое другое могло бы притупить его бесконечное, всепоглощающее чувство вины.

Будто во сне

Следующие четыре дня частный сыскной агент полностью посвятил работе. Освоил метро, чтобы самостоятельно добираться в офис сразу после гостиничного завтрака. Бриться вслепую он так и не научился, поэтому заметно оброс. Что касалось тонкого психологического расстройства, к которому Ян приравнивал нежелание видеть собственное отражение, то он пообещал себе непременно разобраться с этим по приезде в Москву. Правда, состояние усугублялось – каждый вечер, когда сыщик возвращался в номер, серый безглазый монстр выбирался из шкафа, вслепую бродил по комнате, ощупывая предметы и поверхности когтистыми пальцами, откровенно принюхивался, но ничего не находил. Наверное, потому что отражением единственного постояльца он полакомился еще в первую ночь.

Чтобы детектив не мотался на обед к уже прирученным поварам отеля, Фабьен дальновидно запасся мешком отборного картофеля, завез в кладовую капусту, которую тут же повадился таскать вороватый попугай Юки, холодильник был загружен пакетами молока, а на полках появились многочисленные коробки с овсянкой. Лулу тут же вызвалась на роль кухарки, взяв у Яна пару уроков незатейливой кулинарии и на всякий случай вывесив меню с указанием временных интервалов на дверце холодильника.

Для работы Зяблицев беззастенчиво облюбовал кабинет самого Фабьена, потому как там был лэптоп с выходом в интернет и симпатичная доска с непонятным на первый взгляд содержимым, которую, по словам путешественника, он повесил сюда просто для антуража.

Ян редко оставался в одиночестве, и не только потому что занимал чужое рабочее место. Сюда, словно на прогулку, захаживали абсолютно все дееспособные сотрудники скрытой охраны общественного порядка, будто не замечали угрюмой сосредоточенности и почти враждебной некоммуникабельности частного детектива. И если мадам Нуаре де Поль входила только постучавшись, скромно усаживалась в углу и молча наблюдала, заламывая руки, то Фотида врывалась как к себе домой, запрыгивала на стол и совала свой длинный нос в экран со словами “Ну, что тут у нас?”. Попугай к тому времени заимел привычку спрыгивать с ее плеча на клавиатуру с криком “Джеронимо!”, совсем как американский десантник. Рю Бао Кан, как по часам, трижды в день приносил Зяблицеву по таблетке аспирина и стоял над душой, сощурив и без того узкие глаза, до тех пор, пока мужчина их не принимал, запив по настоянию доктора большим количеством воды. Мсье Лурье заявлялся в гости только с чашкой чая и каким-нибудь пончиком, видимо, совмещая визиты вежливости с перекусами. Как только он показывался в проходе, владелец кабинета незаметно убирал со стола вазочку с печеньем.

В такой нерасполагающей к труду обстановке, Яну все же удалось выявить несколько поведенческих моделей среди заболевших. Да, детектив уже считал недуг, накрывший Париж, настоящей эпидемией. И дело не только в самой мигрени, скорее в исходах, к которым она приводила. Прыгающих с крыш было не так много, но если объединить данные за последние три месяца, статистика складывалась неутешительная. К череде самоубийств сыщик без всяких сомнений приписал и двенадцать утопленников, выловленных в разных районах течения реки Сены. Учитывая, что трое из них были найдены за последние десять дней, Зяблицев считал что ситуация набирает обороты и возможно совсем скоро трупов станет намного больше. Удивительно, что не нашлось ни одного журналиста, который свел бы все факты вместе и написал разгромную статью о том что конец света близок и город совместными усилиями сходит с ума. Но и этому детектив нашел достойное объяснение, тщательно прошерстив все, от новостных каналов до женских форумов.

– Сначала это просто легкая головная боль, как признак усталости, небольшого переутомления. Но чем больше обращаешь на нее внимание, чем больше сосредотачиваешься, тем сильнее она становится. Тут можно классифицировать два поведенческих шаблона: те, кто начал паниковать, пить лекарства и обращаться к врачам, и те, кто не стал заморачиваться, оставив боль на уровне фонового шума, как включенное радио в автомобиле. Соответственно, самочувствие первых ухудшается, но только до тех пор, пока они смиренно не заберутся в постель, приготовившись к смерти. Такое состояние принято считать апатией. Как правило, они не выходят из дома, перестают заботиться о своем организме, в том числе и о физиологических потребностях. Вот например, Франсина Ру, тридцатисемилетняя женщина, карьеристка, нет ни детей, ни мужа. Перестала появляться на работе полтора месяца назад, две недели назад ее нашли в собственной квартире, причина смерти – эксикоз или, попросту, обезвоживание.

– Невозможно умереть от обезвоживания, когда в доме есть водопровод. Хотите сказать, она настолько обессилела, что не могла встать? А сопутствовали ли болезни рвота и диарея? – проявил профессиональный интерес мистер Рю.

– Боюсь, таких подробностей конкретно по этому делу я не нашел, но подобной возможности не отсекаю. Тем не менее, смею утверждать что она не считала нужным потреблять жидкость, потому что любое свое действие сводила к желанию уменьшить головную боль, которая закономерно от одной только мысли становилась еще сильнее. Понимаете логику?

– Допустим. Что там со второй моделью поведения? – нетерпеливо ответил Фабьен вместо глубоко задумавшегося врача.

– Те, кто смог и может жить дальше, не зацикливаясь на хроническом недомогании, чувствуют себя значительно лучше, однако крайней стадией все равно будет смерть. Пока они ведут привычный образ жизни, кора головного мозга находится под непрерывной осадой. В какой-то момент психика сдает позиции, эмоциональные центры отключаются и тут все снова возвращается к апатии либо переходит к суицидальной идеации.

– К мыслям о самоубийстве, – озабоченно перевел Бао Кан.

– Именно.

– Какой из шаблонов быстрее приводит к смерти? – с тревогой спросила Лулу, немного прикусив губу, будто сама испугалась своих слов.

– Трудно сказать. Тут все зависит от психического здоровья самого человека. Подростки и люди предбальзаковского возраста наиболее уязвимы из-за изменений гормонального фона, тогда как младенцам ничего не остается, кроме как терпеть.

– Это все конечно познавательно, но нам нужны причины и методы борьбы, хоть что-нибудь, – нахмурился мгновенно постаревший Фабьен. – Статистики и прогнозов недостаточно, тем более если нельзя точно определить сколько времени у нас осталось.

– Выложите все карты на стол, чтобы я знал чем можно крыть. Вы ведь чем-то занимались здесь несколько месяцев, верно?

– Занимались, – послушно согласился француз. – Именно поэтому Бун теперь выламывает двери больничного блока, а я слишком долго искал вас, чтобы вот так просто рискнуть. Вы ведь и недели здесь не провели, а уже чувствуете это. В полевых условиях вы тоже можете окончательно свихнуться, а второй палаты у нас, к сожалению, не предусмотрено.

– Опубликовать собранные материалы и эвакуировать город разве не вариант?

– Парижские службы никого не защитят, потому что сами подвержены воздействию неизвестной фигни. А до государственного и, тем более, мирового уровня нам еще далеко. По крайней мере, пока не начнутся массовые самоубийства, способные привлечь общественность, в отличие от никому неизвестного частного бюро.

– Тем не менее, вам пятерым удалось сохранить рассудок, а местами и хорошее настроение. И, похоже, каким-то волшебным образом меня это тоже касается. Отрицать наличие боли не буду, но я могу думать о ней, рассуждать, сосредотачиваться, сильнее она от этого не становится. Впрочем, слабее тоже. Не хотите поделиться секретом?

– Мы думаем, что все дело в нашем замечательном офисе, – хвастливо заявил Фабьен, – Бункер с автономными системами фильтрации воды и воздуха. В случае радиационного заражения, наружная дверь автоматически блокируется, пока фон не снизится до пригодного для жизни. Ручное управление тоже предусмотрено, у нас в хранилище есть защитные костюмы.

– Значит, мы здесь консервируемся до того момента, когда необходимо выйти наружу. Интересно, прерывистое влияние того, чем бы это ни было, столь же губительно как перманентное воздействие? Или каждый цикл убивает нас со своей начальной стадии? Что вы говорили о моем предшественнике, Фабьен? Хотелось бы понять как именно он дошел до ручки.

– Господа, – неуверенно вмешался Гай, – Я все еще работаю над защитным шлемом. Об этом ведь можно говорить?

– Говори, – великодушно разрешил Нуаре де Поль.

– В теории, он будет работать как наш бункер – поглощать все известные науке излучения. Еще к конструкции прилагается обычный противогаз. Думаю, этого будет достаточно, чтобы отправиться на ту сторону? – скорее спросил, чем высказал свое мнение инженер.

– На какую еще сторону? – тут же уцепился за реплику русский сыщик.

– На ту сторону баррикад, на улицу то бишь, – Фабьен задумчиво почесал подбородок. – Как скоро закончишь сборку?

– Неделя, плюс-минус.

– Глупая трата времени. Никто не будет ходить по городу в шлеме. Даже если разработать несколько ультрамодных фасонов, предложить массу цветовых решений и поставить производство на поток. И это я еще не говорю о респираторах.

– Остыньте, Ян Николаевич, – француз расплылся в добродушной улыбке. – Мы просто ищем варианты. К тому же, парижская мода столь непредсказуема и заразительна, что еще вполне способна удивить.

– Сказал человек в феске, – угрюмо передразнил Зяблицев.

– Папа прав, – робко поддержала отца Лулу. – Лучше делать хоть что-нибудь, чем не делать вообще ничего. И, наверное, на сегодня хватит, уже поздно. Вы, Ян Николаевич, пропустите ужин, если не поторопитесь.

– Спасибо за столь трепетное отношение к моему распорядку дня, – не то съехидничал, не то сердечно поблагодарил детектив. – Но мне нужно проверить еще кое-что.

– Вам нужна наша помощь? – от имени всего коллектива поинтересовался Нуаре де Поль.

– Конкретно ваша, если сможете задержаться на пару минут.

Когда все остальные покинули помещение, распрощавшись с начальником, новеньким и между собой, разумеется, Ян некоторое время помолчал, пристально глядя в лицо собеседника. К чести Фабьена, он с невозмутимостью скульптурного памятника терпеливо ждал формирующегося в голове сыщика, очевидно, архисложнейшего вопроса.

– В городе есть недорогие парикмахерские? – наконец выдал предельно серьезный Зяблицев, а француз почему-то искренне расхохотался.

***

Детектив закончил работу уже ближе к полуночи и, взвесив все за и против, решил не возвращаться в гостиницу, расположившись на одном из широких диванов офиса скрытой охраны общественного порядка. Вряд ли ему будет неловко перед сотрудниками за чрезмерное увлечение стократно оплаченным делом. Тем более что он собирался проснуться раньше, чем кто-нибудь из них появится на рабочем месте, а если повезет, успеть воспользоваться услугами местных цирюлен – Фабьен хоть и ржал, а адреса ближайших пристойных заведений все же назвал. Историю возникновения сего жизненно важного вопроса Зяблицев благоразумно умолчал, опасаясь еще больших насмешек со стороны заказчика.

Ян лежал, уставившись на сложенную аккуратной стопочкой одежду на стуле напротив, очевидно глубоко переживая за сохранность этой самой аккуратности до самого утра. Завтра ему предстояло расхаживать в этой же одежде по улицам Парижа, что само по себе немыслимо для нормального течения его жизни. К тому же, как выяснилось, местные воображаемые монстры испытывают слабость к гардеробу сыщика, а Зяблицев не мог позволить себе столько небрежностей враз – небритый, во вчерашнем наряде, да еще и помятый или, не приведи господь, с дыркой от чужого когтя. Слишком уж напоминало бы себя прежнего.

Когда неустанно следишь за собственной честью, уснуть становится довольно трудной задачей. Как это обычно бывает, в какой-то момент глаза защипало, зачесалась спина – прямо между лопаток, левая нога затекла, а организм потребовал немедленного посещения уборной. Ян Николаевич нехотя поднялся, прихрамывая, добрался до полиэтиленовой шторы и, бросив последний взгляд на сиротливо, но безупречно сложенную одежку, нырнул в темноту коридора. Он снова обратил внимание на двери лифта в конце бункера, но теперь лишь потому что они сияли в полумраке теплым, рассеянным светом, будто во сне.

– Будто во сне, – повторил он вслух, а затем решительно зашагал в уборную.

Покончив с естественными нуждами, Зяблицев вымыл руки с дотошностью хирурга, в пять этапов, равнодушно глядя в зеркало, в то место где теоретически располагалось его лицо, но на самом деле – лишь отражение писсуара у дальней стены. Если бы он спал – непременно дорисовал бы что-нибудь темное и пугающее, медленно выползающее из канализационных глубин, но нет, вопреки канонам ничего не происходило.

Зато створки лифта все еще мягко подсвечивались невидимым софитом, словно лишь для того, чтобы привлечь внимание русского сыщика. Кнопка вызова отсутствовала, но это не помешало дверям пригласительно разъехаться, как только Ян подошел достаточно близко и принялся заинтересованно разглядывать удивительный флуоресцентный эффект. Кабинка оказалась узкой и вместила бы, ну, может, полтора Зяблицева, и то при удачном исходе, но ни кусочком больше. Почему-то мужчину обрадовал тот факт, что в лифте не было зеркала, лишь серые металлические стены и две кнопки, сухо пронумерованные единицей и двойкой. Ян Николаевич несколько секунд колебался, стараясь сложить воедино желание Фабьена "разберись во всем сам и поживее" с негласной профессиональной этикой сыскных агентов по всему миру, согласно которой совать нос в дела заказчика считалось дурным тоном, за который, к тому же, никто не заплатит. В конце концов уверенно шагнул внутрь и нажал на кнопку второго этажа, мудро рассудив, что клиент всегда прав. Створки бесшумно закрылись, свет в кабине слегка замерцал, как от перебоев в электропитании, но движения по прежнему не ощущалось. Прождав пару минут, Зяблицев снова ткнул двойку, впрочем, безрезультатно. Первый этаж тоже не откликался. Открыть двери силой он попытался примерно на десятой минуте своего глупого положения, и то лишь потому что не хотел выслушивать не менее глупые шуточки от сотрудников скрытой охраны общественного порядка на протяжении следующей недели. Однако быстро пришел к выводу что на подобный вид могущества способен разве что молот Тора, который не так давно был запримечен в картотеке хранилища выдуманных артефактов. Ну, может еще гидроножницы, но этот факт он додумал уже позже, когда стены тесной кабины не сковывали разум наспех приобретенной клаустрофобией.

Стоило детективу вконец отчаяться, не слишком удобно пристроиться на полу для сна, подогнув ноги, как тюрьма издевательски открылась. Ничтоже сумняшеся, Ян Николаевич пулей вылетел в коридор, негромко перебирая все возможные неприличные слова великого и могучего. В запале промчался мимо пустых комнат, душевой и уборной, мимо кабинета Де Поля и лаборатории его дочери, и лишь потом заметил впереди нелепую странность – вместо маньячных занавесок, отделяющих холл от коридора, зияла пустота. Она переливалась всеми цветами радуги, как гигантский мыльный пузырь, но позади совершенно точно ничего не было, даже самой темноты. Не то от растерянности, не то из простого человеческого любопытства, сыщик коснулся зыбкой поверхности, да так неловко, словно впервые трогал женщину. А та в ответ оказалась весьма мягкой и податливой, ласково окутав его руку. Не испытав никаких неприятных ощущений, Зяблицев зажмурился и мужественно шагнул в пустоту.

Широкие диваны, столик для настольного тенниса, барная стойка и кухня, все было на месте, даже стул, но без полюбовно сложенных брюк и рубашки на нем.

– Черт бы вас побрал, – коротко выругался детектив, видимо растеряв весь богатый словарный запас еще по пути сюда.

Он обернулся, чтобы удостовериться что пустота ему не пригрезилась. Сон удался на удивление последовательным – искрящееся ничто все еще занимало пространство от пола до потолка. Более того, следующий ряд штор, ведущий к лестнице, тоже выглядел как радужный барьер. В этот раз Яну даже не понадобилось закрывать глаза, он просто прошел сквозь него, как если бы ходил через мистические врата в ад ежедневно, минимум по сто раз. Опыт, безусловно, хорошая вещь, как, собственно, и статистика, но чаще всего достаточно одного раза, чтобы возомнить себя великим экспертом, в любом деле. А если прибавить бездумную храбрость и яростное желание во что бы то ни стало найти свое обмундирование, без которого ну вот никак, то можно получить ощутимый щелчок по носу, от судьбы или кто там бдит, чтобы люди не слишком зазнавались. Зяблицев резко выдохнул, сложившись пополам как от удара в живот. Уши почти мгновенно заложило, он даже не успел донести ладони, чтобы их зажать. Лестница и новенький красный ковер на нем вели наверх, к выходу, но Ян Николаевич быстро сообразил что к чему и гуськом вполз назад, в мнимую пустоту. Никогда в жизни он не слышал такого громкого, оглушительного, но в то же время тонкого и волнительного звука, как за этим барьером. Еще несколько секунд и его голова разлетелась бы на ошметки и испачкала ковер. А может быть и он сам наплевательски отнесся к стерильной чистоте ковра и размозжил себе черепушку о ближайшую стену, лишь бы только не слышать этого невыносимого рева.

Кое-как поднявшись с четверенек, мужчина еще раз огляделся. Голова по-прежнему раскалывалась от боли, в ушах звенело, а руки предательски тряслись, прямо как в похмельное утро, стоило накануне смешать коньяк, текилу и маленький глоток шампанского, сделанный за компанию. Тем не менее, текущее состояние обычно уравновешенного сыщика оказалось куда продуктивней слепой ярости от потери рубашки. Впрочем, его можно понять, все-таки полночи сторожил, не смыкая глаз. Парадокс Зяблицева, если его четко сформулировать, звучал бы так: иногда достаточно разбиться на осколки, чтобы наконец сфокусироваться на чем-то важном. Абсурдно, но это всегда срабатывает, по крайней мере с самим Яном. Уж он-то знает, столько раз проверял.

Детектив заметил что комната больше не выглядела живой. Как в игре "Найди десять отличий", только он мог сходу назвать несколько дюжин. Вся мебель в этом лже-холле была новой, ни единой царапины. На столике для пинг-понга никто никогда не играл, а на диванах нет ни одной полюбовно просиженной ямки. Холодильник пустует, да и не включен в розетку, дверца девственно чиста, хотя должна быть увешана магнитиками всех форм и фактур, обрамляющих так же отсутствующую доску с графиком питания детектива. В шкафчиках есть посуда, но она новая, узоры и фабричные надписи не стерты. И будто завезли все это добро накануне утром, потому как даже пыли не видно. Свежая краска на стенах, сияющий новизной паркет, как кстати и ковровая дорожка на лестнице. Ян Николаевич напряг память и сделал еще одно открытие – там, в настоящем здании скрытой охраны общественного порядка, лежал старый, затоптанный не то мамонтами, не то динозаврами, зеленый ковер. А здесь – красный.

Так бывает когда спишь не слишком глубоко. Реальность накладывается на подсознание, пусть даже не столь бурно фантазирующее, как его собственное. Но он знал надежный выход из этого состояния – лег на диван, закинул руки за голову и принялся ждать. И пролежал так целую микровечность, пока снова не заснул.

***

Зяблицеву снилось что он сидит в непростительно маленьком лифте, каждый миллиметр которого усеян крошечными кнопками с номерами этажей. И никуда не едет, хотя отчаянно жмет на все подряд.

– Ян Николаевич, вы в порядке? – карие глаза со странной смесью испуга и серьезности смотрели на него с миниатюрного лица мадемуазель Нуаре де Поль. В одном ухе стоял пронзительный звон, а второе слышало чуть приглушенно. Сыщик неосознанно стер ладошкой испарину со лба.

– Да, кажется мне несколько нездоровится, – хмуро разглядывая свою руку, ответил Ян.

– Нездоровится – это ко мне, – с излишним энтузиазмом вклинился Бао Кан, залпом допил остатки чая и, отставив чашку, слез с барного стула. Точнее выпрямился, избавив ноги от неестественного положения – мистер Рю был удивительно высок для азиата и вполне мог стать баскетболистом, если бы не прельстился таинством медицины.

Смущаться было уже поздно. Детектив перевел тело в сидячее положение, провел рукой по лицу, имитируя умывательное движение и, наконец, потянулся за одеждой. Брюки и рубашка висели на спинке стула идеально выглаженными.

– Это я. Я погладила ваши вещи, – сбивчиво протараторила Лулу, заметив секундную заминку в движениях сыщика. – И я хотела спросить…

– Как можно столько дрыхнуть! – театрально всплеснула руками вошедшая Фотида Голуб, в три прыжка пересекла помещение и с размаху осела на соседний диван. Юки, все это время гнездившийся на ее растрепанной голове, демонстративно сменил место дислокации на макушку Зяблицева. Надо полагать, прическа детектива выглядела куда более привлекательной. Разумеется, с точки зрения попугая.

– Кажется, я немного задержался, – смущенно пролепетал Гайвелиус, очевидно только что явившийся на работу. Галантно чмокнул руку Фотиды, в полной невозмутимости пожал ладонь Яна Николаевича, а после потрепал Юки за холку. Ян проникся неожиданной симпатией к Лурье, надо же, какое самообладание! Не каждый может воздержаться от комментариев, видя посреди рабочего дня почти голого коллегу, заспанного, обросшего и с птицей на голове. Хотя это скорее заслуга рассеянности, чем выдержки, и будь здесь хоть непристойная оргия инопланетных завоевателей с самцами ангорских кроликов, он бы только застенчиво поздоровался.

Гай продолжил приветственный ход по комнате, сопровождаемый шутливым ворчанием Голуб о том что невозможно сохранить рабочий настрой в такой обстановке – один спит сколько ему вздумается, второй опаздывает на полдня, а третий вообще с ума сходит, да не просто так, а за трехкратное жалованье между прочим!

Стоило Зяблицеву подумать, что остался всего один человек, который еще не имел чести лицезреть его в столь удручающем виде, но гипотетически мог бы, и даже успеть торопливо натянуть одну штанину, как, повинуясь неумолимой силе закона бутерброда, в холл вошел Фабьен. Привалился плечом к стене и с молчаливым умилением воззрился на присутствующих. Этого оказалось достаточно, чтобы Ян наконец-то смог одеться, хотя до обычной безупречности ему было еще далеко. Примерно как до Москвы на сломанном велосипеде.

– Я хотела спросить по поводу режима питания. Завтрак и обед вы уже проспали, а ужин еще не скоро, – дочь Нуаре де Поля присела на освободившийся стул и склонилась к лицу детектива, снизив голос до шепота. Половину реплики Ян прочел по губам, еще половину – интуитивно дополнил отсебятиной. Тем временем сообразительный Юки одним мановением крыла перебрался с лохматой головы русского сыщика на свежий насест, бережно уложенный в мягкие завитки. Несмотря на сложность прически, которую Лулу наверняка делала все утро, девушка вовсе не обратила внимания на хамское поведение попугая. Ян Николаевич в очередной раз подивился вседозволенности домашних питомцев, наверное потому что сам долгое время жил один.

– Приведу себя в порядок и сразу пообедаю, – клятвенно пообещал Зяблицев, так же, шепотом. Лулу удовлетворенно кивнула и вернулась за стойку.

Рю сочувственно улыбнулся и слегка похлопал частного сыщика по плечу, ненавязчивым жестом приглашая того в медпункт. Без единого слова, будто знал какой невозможный гул сейчас пытается перекроить его барабанные перепонки.

О лифте и вечности

Спустя несколько дней слух полностью восстановился, а вот дело по-прежнему стояло в глухом тупике. Яну было недостаточно газетных вырезок, распечаток новостных сайтов, случайных видеозаписей и коротких некрологов. Недостаточно общедоступных результатов отбора проб воды и воздуха, прогнозов погоды, схемы движения тектонических плит и сухих отчетов эпидемиологов. По той простой причине, что все это публиковали люди, которые не могут сосредоточиться на одной мысли дольше пяти секунд. Для обобщенных выводов еще куда ни шло, но работать с такими данными дальше просто бессмысленно.

Он увидел это в пустых глазах парикмахера, того, что сбривал его недельную щетину отточенными до автоматизма движениями, словно заводная кукла. И даже не обратил внимания что посетитель, как и любой уважающий себя вампир, не отражается в зеркале. Зато Ян Николаевич, не имея возможности проконтролировать результат, ощутимо нервничал. Впрочем, всегда можно побриться налысо, а бильярдный шар, дабы не слепить его сиянием прохожих, прикрыть классической шляпой. Говорят, в Париже сейчас модно.

– Приятно видеть вас свежим и полным сил, монсеньор, – Фабьен поклонился и с фиглярским видом распахнул автомобильную дверь перед пассажиром. Зяблицев выдохнул, ибо будь на его голове хоть что-то, достойное шутки, француз непременно бы схохмил.

По дороге в офис московский сыщик тезисно изложил заказчику суть проблемы. Нуаре де Поль крепко задумался, хотя выглядел при этом точно как жертвы расследуемого недуга – машинально вел авто, вперив взгляд прямо перед собой. И только припарковавшись у здания, посмотрел на детектива исполненным серьезностью взором и спросил:

– Как вы себя чувствуете?

Ян мог бы счесть это очередным ребячеством, но за прошедшие дни научился безошибочно определять когда Фабьен, как по рубильнику, выключает режим шута. Рассудительность и глубокомыслие превращают его в пожилого джентльмена, с мешками усталости под глазами и резко очерченными носогубными складками, тогда как простота и легкость характера подтягивают уголки губ и верхних век, мгновенно скидывая с воза лет пятнадцать.

– Хотелось бы лучше, – сыщику уже неоднократно задавали этот вопрос, раз за разом получая примерно один и тот же ответ. Раньше он думал что это связано лишь с местной эпидемией мигрени – вполне логично, зная что происходит, спрашивать у знакомых об их самочувствии. Но теперь уловил еще что-то, подоплеку, которую перекатывал на языке словно шарик, но пока не мог раскусить.

– Может, что-то необычное? Новые ощущения, запахи…

– Что вы имеете в виду? – насторожился Ян, которому до такой-то матери осточертела игра в загадки.

Мужчины уже спустились в бункер и, в попытках не сказать друг другу лишнего, не заметили на кухне взмыленную Фотиду.

– Шеф, а не пора ли нам взять в команду штатного повара? – с ноткой отчаяния и ядовитой общей тональностью поинтересовалась она и показательно выудила из челки кусок чего-то липкого и тягучего.

– А где Лулу? – встревожился детектив, скорее лишь потому что не был уверен в своей готовности употребить то, что приготовила зоолог.

– У нее небольшая командировка, за городом. Ну сами знаете, физика-химия, все эти показатели, упорядоченные и названные людьми языколомательными словами. Хочет провести сравнительный анализ и попробовать определить границы зоны поражения, – в подтверждение своих слов француз махнул рукой, мол ерунда, не о чем беспокоиться.

– Она нашла разницу в измерениях физических величин? Но почему не сказала мне? Что именно не сходится? – Зяблицев полез за блокнотом.

– Ну, знаете ли, я путешественник, а не ученый, чтобы запоминать всякие заумные термины. Вот вернется и расспросите девочку самостоятельно. А пока, – Фабьен заговорщически зашептал, – Рекомендую отправиться в отель и пообедать там, – весьма открыто подмигнул сыщику и царственной поступью направился к коридору. Голуб, все еще находившаяся за стойкой, метнула в него сырую картофелину, но тот в последний момент отпрыгнул, показал даме язык и с демоническим хохотом скрылся за занавеской.

– Я и сам могу приготовить, – в полной растерянности ответил Ян в пустоту и в ту же секунду схлопотал вторым картофельным снарядом в коленку.

– Простите, не удержалась, – покаялась Фотида. Выглядела она при этом самодовольно. – Готовка меня и в самом деле утомляет. Ян Николаевич, не могли бы вы отнести обед Буну? А я покормлю рыбок. Слава дафниям, хотя бы для них не нужно полдня околачиваться у плиты.

Она водрузила поднос в руки детектива, затем торопливо сняла фартук и небрежным движением бросила на стул. Как будто без передника женщина тут же стала невидимой и вернуть ей делегированные полномочия уже не получится. Она же в домике.

– Проследите чтобы он все съел, а если откажется – нажалуйтесь Бао Кану. И, чуть не забыла, ни в коем случае не суйте пальцы в кормушку! – назидательно изрекла мадам.

– Откусит?

– Не сомневайтесь.

– Довольно странные наклонности для вегетарианца, – рассматривая содержимое подноса, прокомментировал Зяблицев. Мутная густая похлебка из моркови и недоваренной перловки, криво нарезанный огурец и, видимо вершина фотидиных кулинарных способностей, изюмный компот.

– Да все вы, пилигримы, странные, – отмахнулась Фотида Голуб и, не дав сыщику раскрыть рта, умчалась кормить рыбок.

***

Медкабинет оказался пуст. Не обладая навыками официанта, Ян долго изворачивался в немыслимых акробатических позах, чтобы постучать в дверь, и теперь был разочарован. Точных инструкций ему, разумеется, никто не давал, но педантичность детектива и рипофобия штатного доктора – одни из немногих качеств, которые беспрепятственно могли играть за одну команду. Сыщик со всей ответственностью выбрал место для подноса, затем тщательно, как по учебнику, вымыл руки и обработал их антисептиком. Каких-то специальных перчаток он не нашел, зато выудил обычные, хирургические, из вскрытой упаковки на столе. Накинул халат и растянул от уха до уха медицинскую маску, скорее из соображений конфиденциальности, чем безопасности. Бун будет вести себя спокойнее, если не разглядит в посетителе незнакомца.

Зяблицев щелкнул засовом и медленно поставил еду на откинутое окошко. Видимый кусочек камеры был таким же кипенно-белым, как и кабинет. Уставший мужчина лет сорока с пронзительно голубыми глазами и удивительно правильными чертами лица, эдакий французский Саша Ревва на максималках, с настороженностью оленя потянулся к подносу. На последних сантиметрах ускорился, обхватил тарелку обеими руками и буквально осушил одним глотком, не совершив ни одного жевательного движения. Ян поймал себя на мысли, что это весьма полезное умение пригодилось бы и ему, когда не хватает времени на обстоятельный прием пищи. Например, как сейчас. Между тем узник уже захрустел огурцами и выглядел при этом по-буддистски умиротворенным.

– Приве-е-ет, – не своим голосом протянул детектив, совершенно не понимая как правильно разговаривать с психами. Но, если мужчина был его предшественником в расследовании, хотелось бы иметь хоть какое-то представление о своем гипотетическом будущем.

– Бун Хейг, – представился тот, вытер руку о рубашку и миролюбиво протянул Зяблицеву. Памятуя наказ Фотиды и, конечно же, всем сердцем желая сберечь пальцы, сыщик кивнул.

– Ян. Ян Николаевич Зяблицев.

– Найс ту мит ю, Йен! Ду ю вонт ту ит? Ай хэв вондерфул кукумбэрс! – и протянул брусочек надкусанного огурца. Отказывать вновь было бы невежливо, но Ян собирался во что бы то ни стало сохранить свои "фингерсы". Англичанин с преданностью пса заглядывал в хмурое, перекошенное муками выбора, лицо детектива целых пять секунд кряду, а потом, быстрым движением Флэша из Мсителей, отправил недоеденный овощ в недра своего пищевода.

В заключение трапезы Бун взял стакан с компотом и, оттопырив мизинец, словно держал бокал с дорогим совиньоном, отвел его в сторону, имитируя жест, после которого обычно желают счастья молодым. Но он не стал, лишь коротко махнул чашкой и, с расстояния в несколько дециметров, направил струю точно в рот. Поперхнулся и, по-хомячьи раздувая щеки, выплюнул напиток зрелищным фонтаном, изгваздав сияющую белизну ближайших стен.

– Фотида готовила? – откашлявшись, но все еще со слезами в глазах, спросил безумец. Мгновенную перемену Зяблицев готов был счесть чудесным выздоровлением, но теперь еще больше укрепился в желании отобедать в отеле, лишь бы не испытывать на себе целительную силу кулинарии Голуб.

– Кажется она добавила туда горчицу. Всегда знал что она меня ненавидит, но это уже чересчур, – продолжил пленник, пытаясь пальцами соскрести привкус с языка. – Ну, чего стоишь как истукан? Дай воды. Меня, между прочим, только что чуть не отравили. Можно же проявить хоть капельку сострадания.

Детектив набрал воду из кулера и подал неудавшейся жертве пищевой интоксикации целый пластиковый стаканчик сострадания. Тот без всяких выкидонов его осушил и с облегчением выдохнул. Затем развернулся на пятках, спокойно дошел до кушетки в дальнем углу, лег и отвернулся к стене.

– Вы в порядке? – на всякий случай поинтересовался Ян, слегка повысив голос.

– Да брось, я просто прикалывался, – не поворачиваясь, ответил Бун. – Тут не так уж и много развлечений.

– Тогда может я смогу вас развлечь? Мы могли бы просто поболтать, собеседников здесь тоже не так много. Ни одного, если быть точным.

– У меня с моими брюками больше общих тем, чем с тобой, – буркнул лежащий, но тем не менее перекатился на другой бок, обратив лицо к сыщику.

– Просто дайте мне пару советов как вести расследование, чтобы не оказаться по ту сторону двери, – мягко начал Ян Николаевич, хотя испытывал объяснимое раздражение по отношению к визави.

Хейг побледнел. Раскрыл и закрыл рот, как выброшенная на берег рыба, но не издал ни звука. Воздух вокруг словно наэлектризовался, напряжение ощущалось физически, пригвоздив Зяблицева к полу и одновременно как магнитом притягивая ко входу. Мужчина закрыл глаза, глубоко вдохнул и, не вставая с кушетки, исчез, оставив после себя кружиться мерцающие пылинки.

***

Ян Николаевич прикрыл веки и тщательно потер переносицу большим и указательным пальцами. Тем не менее, видение не развеялось. Или наоборот, реальность не восстановила картинку? Камера заключения буйных пациентов при медкабинете была пуста. То есть там по-прежнему стояла тахта, стены с готовностью предъявляли следы варварского обращения, стекающие каплями на пол, на откинутом окошке сиротливо ютился поднос с пустыми тарелками и стаканами, а вот буйных, да и вообще любых пациентов не наблюдалось. Если это очередная безумная выходка, то очень впечатляющая. А если новая галлюцинация, то Зяблицеву и самому пора проситься на лечение к Рю. Или к Фотиде, но тут есть большая вероятность что потом придется основательно лечить гастрит.

Детектив насколько мог плотно припал к окошку, чтобы осмотреть слепые зоны. Ключа от двери у него к сожалению не было. Именно в такой нелепой позе его и застал владелец кабинета.

– Что здесь происходит? – с порога возмутился врач и по-хозяйски отдернул любопытного сыщика от изолятора. Тот едва смог удержать равновесие и бесстрастное выражение лица заодно. Флегматично поправил встопорщенный воротник халата и холодно отчеканил:

– Бун пропал.

– Вы его выпустили? – Бао Кан переставил поднос на стол и недоверчиво склонился к отверстию. Ян с интересом наблюдал за его реакцией – возможно все здесь не по-настоящему, сплошной розыгрыш, хоть и невероятно масштабный. Со спецэффектами прямо как в кино.

– Нет. Он просто растворился в воздухе.

Азиат не сказал ни слова и опрометью выбежал в коридор. Зяблицев нарочито спокойно снял больничную униформу и отправился следом. В голове крутилась лишь одна мысль – он так и не успел поесть.

В офисе Фабьена поднялся шум. Хлопнула дверь и перепуганный Лурье, смешно переваливаясь с ноги на ногу, промчался мимо сыщика. Ян постучался, просто из вежливости, потому что никакой стук не мог перекрыть поток бурного обсуждения внутри помещения.

– Провалился. Надеюсь не ниже второго, – компетентно заключил Нуаре де Поль, начало фразы московский сыскной агент пропустил. – Ян Николаевич, вы как нельзя кстати! Впрочем, это ведь вы стали свидетелем волшебного исчезновения. Мы хотели бы попросить вас отыскать нашего безвестно канувшего сотрудника. Это будет просто, но несколько странно, – на последней фразе француз слегка замялся.

– Страннее, чем превращение человека в облако пыли? – сыщик вопросительно заломил бровь. В этот момент он почувствовал как что-то легонько стукнуло его по макушке. За спиной стоял Гай, с виноватым видом сжимающий в руках зеленый шлем, смутно похожий на мотоциклетный.

– С такой точки зрения, пожалуй чуть менее странно. Но все равно запредельно, по вашей шкале странностей. Сейчас вы наденете шлем…

– Я его не доделал, – перебил шефа изобретатель. – Точнее, я не уверен что учел все виды воздействия. Как раз собирался посоветоваться с Лулу, но она в отъезде, и поэтому…

– Сейчас вы наденете недоделанный шлем, – громко уточнил Фабьен, – И противогаз. Войдете в лифт, нажмете кнопку второго этажа и будете ждать. Возможно дольше, чем это требуется обычно. Найдете дверь больничного блока и проверите нет ли нашей пропажи в карантине. Вернетесь так же, как пришли, через лифт, и доложите мне о результатах. Все ясно?

– А если…

– Ян Николаевич, у нас нет времени на глупые вопросы. Я лишь хочу, чтобы вы все сделали в точности с полученной инструкцией.

– Я только хотел сказать что уже был там, – хладнокровно заметил Зяблицев, не обращая внимания на снисходительный тон заказчика, – И, дабы не сомневаться в собственном рассудке, счел происходящее сном. Если Хейга не будет в изоляторе, мне следует поискать его за барьерами?

Нуаре де Поль замешкался, но быстро взял себя в руки, и с каким-то нечеловеческим воодушевлением и рассудительностью, выдал:

– Любопытство, конечно, не грех, но от вас я такого не ожидал! Вы слышали сказку о Синей Бороде? Впрочем, не сейчас. Что вы почувствовали, когда оказались на втором этаже?

– Ничего, – хмыкнул детектив. – Раздражение на себя и ваш дурацкий лифт, непонимание и неприятие клубящейся пустоты вместо занавесок, злость на выдуманного монстра, похитившего мою одежду.

– А вы не столь равнодушны, как хотите казаться, – разулыбался Фабьен. – Нет, если не найдете Буна в пределах, как вы выразились, барьеров, возвращайтесь назад. И если найдете, тоже ничего не предпринимайте – не говорите с ним, не пытайтесь открыть дверь или просунуть конечности внутрь, словом просто осмотритесь и спускайтесь к нам, – почти торжественно заключил шеф и громко хлопнул в ладоши, как если бы объявлял старт Формулы-1.

Лурье водрузил увесистую каску на голову сыщика и с энтузиазмом взялся за подбородочные ремни, очевидно напрочь забыв как именно их крепить.

– Может, в этом нет необходимости? – через пару минут косого поглядывания на беспорядочные манипуляции новатора терпение Яна закончилось. – Никакого физического воздействия там нет. По крайней мере, в помещениях.

Фабьен одобрительно махнул рукой, но понадобилось не меньше времени, чтобы Гай смог распутать крепления и наконец освободить Зяблицева из плена своего изобретения.

***

Лифт стоял на месте целую вечность. Без преуменьшения. Однако Ян Николаевич не ощущал острых приступов жажды или голода и, смешно сказать, не отпрашивался у вечности в туалет. Хотя несколько переживал что ему, как законченному маргиналу, в какой-то момент придется напрудить в углу. Думал он, разумеется, не только об этом. Было бы глупо потратить вечность на размышления о собственной потенциальной посрамленности.