Полигон. Книга 1

Размер шрифта: 13

Предисловие

Начало 80-х годов прошлого века. Страна «построила» развитой социализм и строит коммунизм. В этом уверено большинство жителей этой страны, хотя через десять лет выяснится, что это совсем не так. Но пока, все люди, от мала до велика, верят в то, что они строят что-то грандиозное и величественное.

А в отдаленных и не очень отдаленных гарнизонах в это время военнослужащие просто выполняли свои обязанности: ходили на службу, учились стрелять, несли наряды, участвовали во всевозможных учениях, занимались строевой, огневой и другими видами подготовки. Кроме того, они просто жили: влюблялись, разводились, растили детей и т. д.

И в один не очень отдаленный гарнизон, прибывает на службу старший лейтенант Пикалов, после окончания военно-финансовой академии. Здесь он встречается со своими коллегами, окончившими Ярославское военное училище. О том, как ему пришлось служить, с какими людьми и с какими трудностями пришлось встретиться – эта книга.

В первой книге много внимания уделяется подробностям военной службы, дается описание труда, которым занимаются военнослужащие вообще и военные финансисты в частности и много внимания уделяется личной жизни Пикалова, его коллег и других военнослужащих.

Действие происходит во время правления страной генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым. Не пройдет и десяти лет, как время его правления будет названо застоем. Но, пройдет еще двадцать лет, и экономисты будут говорить, что это был не застой, а стабильность. А романтики будут считать, что время правления Брежнева – это и был коммунизм.

Глава 1

Колеса поезда монотонно стучали в ночной тишине. Ничто не нарушало этого непрерывного стука, когда дверь купе открылась, и проводник вагона произнес:

– Станция Весенняя через полчаса. Вставайте!

Старший лейтенант Пикалов Сергей, спавший в купе, где кроме него находилось еще три пассажира, откинул легкое одеяло и начал спускаться с верхней полки. Где-то, возле этой станции, находилась воинская часть, где ему предстояло продолжить службу.

По привычке он начал складывать постельные принадлежности, хотя это можно было и не делать: проводники были обязаны сами собирать белье, сворачивать и укладывать матрацы. Но за время своей службы Пикалову не один раз приходилось ездить на поездах, и он знал, что до тех пор, пока он не сдаст проводнику постельное белье, ему не будет возвращен билет, который предстояло сдать в отдел кадров вместе с другими документами.

Прежде чем отдать белье, Пикалов взял полотенце и прошел в туалет вагона, где привел себя в полный порядок после сна. Вернувшись обратно, он сдал белье, получил от проводника билет и стал ждать прибытия на станцию. От нечего делать, Пикалов начал смотреть в окно. Снаружи вагона царила кромешная темнота. Лишь иногда были видны окна домов, освещенных электричеством, иногда из темноты выныривали деревья, стоявшие вблизи от железной дороги. Но вот вдалеке засветились огни. Горел газ, выходящий из-под земли по трубам. Издали эти светильники выглядели как огромные факелы. Поезд вначале приблизился к этим факелам, затем удалился от них, затем вновь приблизился к ним. Было похоже, что железная дорога шла по кругу мимо этих факелов. Но через некоторое время факелы исчезли из поля зрения. Опять темнота заняла все пространство за окном. Лишь изредка в темноте можно было разглядеть одинокие лампочки на столбах и черные очертания сельских домов рядом с ними.

По мере приближения к станции назначения все чаще стали появляться источники света у железной дороги, освещавшие то какое-либо строение, то какое-либо место.

– Через пять минут будем на станции! Приготовьтесь! – сказала выглянувшая из своего купе проводница.

Пикалов одел китель и спустил на пол два своих чемодана, где он вез все необходимое на первое время службы, одел фуражку, вытащил чемоданы в коридор вагона и закрыл купе. Поочередно донес чемоданы к выходу из вагона. Поезд начал тормозить. В тамбур вагона прошла проводница, приоткрыла дверь вагона и выглянула наружу.

– Все, приехали! – сказала она, и поезд остановился, словно повинуясь ее словам.

Пикалов вышел из вагона и двинулся к вокзалу – единственному освещенному зданию. На вокзале было пусто: его покинули те, кто хотел уехать, а те, кто приехал не видели необходимости находиться в нем – они шли на привокзальную площадь, где в темноте ночи можно было различить несколько машин.

Держа в руках два чемодана, Пикалов тоже прошел на площадь. В полутьме он увидел автобус, который, судя по номерам, принадлежал какой-то воинской части. В автобус заходили люди военнослужащие и гражданские.

– Не скажите, как добраться до воинской части? – спросил Пикалов одного из заходившего в автобус военнослужащего.

– Заходите в автобус! Здесь для всех военных одна дорога, – ответил он.

Пикалов зашел в автобус. Людей в нем было немного, человек пять. Через несколько минут он уже знал, что к поезду, на котором он приехал, каждый день, а вернее каждую ночь, одна из воинских частей, которых здесь не мало, посылает либо автобус, либо крытый брезентом автомобиль. Этот транспорт забирает и отвозит всех прибывших поездом в гарнизон. Еще он узнал, что из его части здесь никого нет, что ему следует ехать до гостиницы, где провести остаток ночи, а утром прибыть в свою часть.

Вскоре автобус тронулся и помчался в темноту, освещая фарами часть дороги, обочину и придорожные кусты. Ехали минут сорок. Затем автобус остановился, вошел сержант с красной повязкой на рукаве и попросил всех приготовить документы. Пикалов достал удостоверение личности и предписание. Когда сержант подошел к нему предъявил их. Сержант быстро взглянул на удостоверение личности, нашел в предписании номер части и вернул документы назад. Проверка заняла пару минут. Затем автобус тронулся и покатил дальше.

Через несколько минут автобус остановился у небольшого двухэтажного здания.

– Гостиница! – сказал кто-то.

Водитель посмотрел на Пикалова и произнес: «Вы приехали!».

Двери гостиницы были заперты. Но справа висела небольшая табличка с надписью: «Звоните!», рядом была кнопка от звонка. После нескольких нажатий послышался шум сдвигаемого засова и дверь открылась. Внутри здания было небольшое фойе, где тускло горела лампочка. Часть помещения была огорожена барьером. Женщина, открывшая дверь, прошла через боковую дверь в огороженную часть и подала Пикалову бланк анкеты лица, проживающего в гостинице. Ничего необычного в анкете не было. За время службы ему не один раз приходилось заполнять подобные листки. Указав номер удостоверения, фамилию, имя и т. д. Пикалов протянул ее женщине. Та взяла анкету и удостоверение личности, сверила сведения и, вернув удостоверение, протянула ключ от номера.

– Ваш номер на втором этаже. До начала рабочего дня успеете еще немного поспать.

Пикалов прошел в номер. Очень хотелось спать. Но надо было подготовиться к следующему дню. Открыв один из чемоданов, он достал из него парадный китель, брюки и рубашку и повесил все это в шкаф. Сделав все это, он разделся, лег в постель и уснул.

Проснулся он от шума в коридоре. Какие-то люди ходили, и, кто в полголоса, а кто в полный голос, переговаривались между собой, хлопали дверьми и топали ногами. Пикалов встал, одел спортивный костюм, взял мыло и полотенце и пошел в туалетную комнату, в номере не было ни туалета, ни кранов с какой-либо водой.

Возвращаясь из туалетной комнаты, он повстречался с дежурной по гостинице. Посмотрев на него, она произнесла:

– Встали!? Очень хорошо. Успеете позавтракать. Столовая через два дома от нас, откроется через двадцать минут.

Пикалов осмотрел парадную форму одежды. Не смотря на то, что одежда пролежала в чемодане несколько дней выглядела она вполне прилично: вмятин не было, в обработке утюгом она не нуждалась. Но сапоги пришлось чистить щеткой и кремом. За время пути они потеряли блеск и выглядели тускло. Но в столовую можно сходить и в повседневной форме. За час до начала рабочего дня можно было успеть вернуться обратно и переодеться. Да и идти к самому началу дня было нерационально: как правило, командиры, если не проводят построение и развод, в течение получаса решают какие-то неотложные дела в полном одиночестве и лишь после этого начинают работать с подчиненными им военнослужащими. Да и в случае опоздания к началу рабочего дня вновь прибывшего для прохождения службы военнослужащего никто никогда не упрекал: мало ли что могло случиться в пути? Отдохнуть с дороги и привести себя в порядок тоже необходимо. Нельзя же являться на первую встречу помятым и неопрятным: встречают всегда по одёжке.

Позавтракав, Пикалов вернулся назад в гостиницу, одел парадную форму и ещё раз внимательно осмотрел себя: все было в порядке. Посмотрев на часы и определив, что рабочий день начался, двинулся к штабу.

Дежурный по штабу, молодой прапорщик, взглянул на Пикалова, сразу определил новичка.

– Цель Вашего прибытия, товарищ старший лейтенант?

– На службу!

– Ваша фамилия?

Пикалов назвал себя. Дежурный позвонил кому-то, выслушал его, положил трубку и сказал:

– Пройдите на второй этаж в приемную.

В приемной находился прапорщик, мужчина лет сорока пяти, как позже выяснилось – адъютант командира дивизии.

– Присаживайтесь, товарищ старший лейтенант. Командир скоро Вас примет, я уже ему доложил о Вашем прибытии.

Потянулись долгие минуты ожидания. Из кабинета командира вышел полковник. Через минуту в кабинет зашел подполковник, неся в руках папку для бумаг, отдав папку, он вышел обратно и ушел.

Один из телефонов, стоявших на столе, зазвонил. Прапорщик поднял трубку, выслушал кого-то.

– Есть! – сказал он, – и, обращаясь к Пикалову, добавил, – Проходите!

В кабинете за старинным канцелярским столом сидел генерал-майор. Перед ним находилось открытое личное дело. Слушая доклад Пикалова о прибытии, он встал и протянул ему руку. Последовали обычные вопросы: как доехали, как здоровье, приехал один или с женой и т. д. Затем последовал «больной» вопрос.

– У Вас отличные характеристики. Учились Вы тоже на отлично и закончили академию с красным дипломом. Почему же Вам задержали воинское звание?

Пикалов не ожидал такого вопроса. Перед глазами его пронеслись события, предшествующие поступлению в академию.

Во время подготовки и сдачи экзаменов наступил срок, когда должна была начаться процедура присвоения ему очередного воинского звания. Среди поступавших в академию таких офицеров, как Пикалов было много – это были его однокашники по училищу. Руководивший абитуриентами полковник Левандовский, объявил на одном из совещаний распоряжение начальника академии.

– Тем офицерам, у кого истекает срок для присвоения очередного воинского звания, позвонить в свои воинские части и узнать: высланы ли ими документы на присвоение Вам очередных воинских званий. О результатах звонка доложить мне. Тем, чьи документы не высланы, очередные воинские звания будут присваиваться по представлению начальника академии.

Пикалов позвонил в свою часть. Ему ответили, что представление на присвоение ему очередного звания на днях отвезли в штаб дивизии.

– Можешь не беспокоиться и спокойно сдавать экзамены, – прощаясь, сказал начальник отдела кадров.

Но вот экзамены сданы, и Пикалов приехал в свою часть, чтобы получить расчет, документы и забрать свои вещи. Здесь он узнал, что недавно в части случилось чрезвычайное происшествие: сгорел штаб, сгорели многие документы, едва, едва успели спасти знамя части.

А случилось вот что. После звонка Пикалова в отдел кадров, в части начались учения. По их итогам воинская часть получила отличную оценку. При этом особенно отличился сам командир части. Его роль в отличной оценке была так очевидна, что было решено представить его к получению очередного воинского звания досрочно. Представление было написано и направлено в штаб дивизии прямо в ходе учений. Учения были закончены и итоги подведены. Часть возвращалась к повседневной жизни. Офицеры и прапорщики разъехались по домам. Солдаты ушли в казармы. В штабе части остался дежурный и его помощник, сержант. Оба были уставшими, оба хотели спать.

Дежурный по части капитан Миронов, подумав, решил, что ничего не случится, если он поспит в эту ночь хотя бы пару часов. Дав необходимые указания помощнику, он ушел в свой кабинет, куда во время учений была поставлена солдатская кровать, лег и уснул. Помощник его, тоже порядком измотанный учениями, задремал сидя у пульта управления. Неприятным было их пробуждение. Проснулись они от топота и криков солдат, которые пытались потушить пожар в кабинете, где находился политотдел.

Как выяснилось потом, в политотделе сидел солдат-художник, которому начальник политотдела приказал к утру подготовить стенгазету о прошедших учениях. Солдат добросовестно рисовал и писал, но он тоже был на учениях, тоже порядком устал. Была полночь, когда он решил тоже немного отдохнуть. Он снял сапоги, включил мощный калорифер и положил на него свои чуть влажные портянки. Сам устроился на стульях и уснул. Проснулся он от боли в руке, которую жгло пламя. Пока он спал, портянки вначале высохли, а затем загорелись. Штаб был новым, деревянным, его не успели даже оштукатурить, не оклеили, а обили обоями, которые держались планками и гвоздями. Поэтому огонь моментально распространился от пола до потолка. Солдат пытался потушить огонь, но куда там! Обои и сухое дерево горело очень хорошо, сбить пламя не удавалось, а воды в штабе не было. Не разбудив дежурного по части и его помощника, солдат бросился в казарму и позвал на помощь друзей и сослуживцев. Солдаты прибежали к штабу. Некоторые несли в ведрах воду, но ее было мало. Чтобы удобнее было тушить, разбили окна. Но вода быстро кончилась, а приток свежего воздуха увеличил пламя. В это время как раз и проснулся дежурный по части. Под его руководством пламя в политотделе сбили и затушили. Дежурный считал, что опасность уже миновала. Но в это время пламя успело проникнуть на чердак и в секретную часть, находившуюся по соседству. Открыть дверь секретной части мог только начальник секретного делопроизводства или комиссия, назначенная командиром части. Разбудили и доложили ситуацию командиру части. Тот дал приказ вызвать секретчика и доложить ему об окончании тушения пожара.

Пока велись эти разговоры, солдаты, стоявшие на улице, увидели пламя, вырвавшееся из-под крыши. Позвали дежурного на улицу. Видя, что с крышей им самим не справиться, вызвали местную пожарную команду. Пожарники приехали быстро. Во время учений их несколько раз вызывали в часть по пожарной тревоге, и они научились быстро прибывать. Вот только прибыли они почти без воды, считая, что их вызвали, как и раньше, по учебной тревоге. Видя пожар, они раскрутили свои шланги и попытались тушить. Струя воды ударила по крыше. Пламя стало уменьшаться. Но тут кончилась вода. В части был закрытый пожарный водоем. Однако, воды в нем не оказалось. Пришлось ехать за водой к естественным водоемам. Подъехав к берегу моря, пожарники обнаружили, что вода отступила от берега. Был отлив. Шланги не дотягивались до воды. Поехали к другому водозабору, к реке. Но по причине отлива вода в ней вошла в берега. Обрывистый берег и тут не позволил дотянуться до воды. Пришлось ехать за пятнадцать километров к третьему водозабору. Только там удалось набрать воды в цистерну.

Тем временем пожар уже бушевал. Просохшие за лето бревна штаба горели очень хорошо. Через полчаса после выявления пожара в часть прибыл командир и секретчик. Вызвали начальника караула и убрали наполовину задохнувшегося от дыма часового и знамя части в помещение караула. Но в секретную часть войти уже было невозможно. Она пылала.

Тем временем наступило время доклада оперативному дежурному дивизии. Пришлось ему доложить о пожаре. Неизвестно почему, но уже через десять минут позвонил командир дивизии и потребовал немедленно потушить пожар и доложить ему. Через час, не дождавшись доклада, он позвонил опять.

– Затушили?

– Нет!

Еще через час.

– Затушили?

– Нет!

Тогда он сел на вертолет и полетел в часть.

В то время, когда звонил командир дивизии, командир части, обеспокоенный длительным отсутствием пожарной машины, попытался вызвать другие пожарные машины. Вторая машина прибыла быстро. Но, также считая, что продолжаются учения, она прибыла без воды и, как и первая, помчалась за водой. Командир части чертыхнулся и начал требовать третью машину. Но в ней был неполным экипаж, и она не прибыла.

Примерно через час после убытия прибыла, наконец, первая машина. В это время крыша уже полностью сгорела. Струя воды начала гасить пламя, но полностью погасить пожар не удалось. Машина поехала за следующей порцией воды. Опять за пятнадцать километров к третьему водозабору. Но подъехать не удалось. Вторая пожарная машина сломалась и перекрыла путь. Пришлось тратить время на перемещение машины с дороги. Но двигаясь обратно и объезжая вторую машину, первая машина попала в колею, заполненную грязью и водой. С трудом выехав, первая машина вновь помчалась к месту пожара. В это время в штабе прогорели уже потолки. Водой удалось сбить пламя почти везде. Стены уже не горели, они дымились.

В это время прилетел командир дивизии. Командир части докладывал ему о происшествии лично. Здесь надо сказать, что солдаты и офицеры не бездействовали. Ведрами носили воду и поливали там, где это было доступно. Но вода из ведер, никак не влияла на пламя. Попав на горящее бревно, она на миг сбивала язык пламени. Но через несколько секунд пламя возвращалось на прежнее место.

Из штаба было вынесено все, что в силах было вынести. Но то, что вынесли, было мелочью по сравнению с тем, что осталось в руинах. А остались шкафы с секретными документами, сейф с деньгами, крупногабаритная мебель, множество служебных документов, чертежей, папок, карт и книг и, конечно, аппаратура дежурного по части.

Выслушав командира части, командир дивизии лично расследовал причины разразившей катастрофы. Через полчаса он уже знал, что дежурный по части уснул, хотя не должен был это делать, что усталый после учений солдат после отбоя работал в политотделе, что тоже не должно было быть, что в закрытом пожарном водоеме не оказалось воды. И он тут же принял меры. Дежурного по части он приказал судить судом чести офицерского состава, и назначил комиссию для разбирательства. Комиссия быстро установила, что в пожарном водоеме воды никогда и не было. Ответственный за водоем прапорщик поставил под люком две приваренные друг к другу бочки. В них была вода. Сделано это было для обмана членов различных комиссий, которые периодически проверяли наличие воды в этих водоемах. Эти проверяющие и инспектирующие пожарную безопасность воинской части, открывали люк, видели воду, доходившую до нижней его части. То, что люк закрывает только бочки с водой, не было видно. Наиболее щепетильные члены комиссии опускали в люк шест, чтобы определить глубину водоема. Шест доходил до дна второй бочки, показывая наличие воды на эту глубину. То, что вода была только под люком, зрительно определить было невозможно. В свое время прапорщик, сделавший это изобретение, получил неофициальную благодарность за находчивость. Теперь эта находчивость вышла боком.

Узнав о таком очковтирательстве, командир дивизии пришел в ярость. И его можно было понять. А тут еще доклад комиссии потребовал к себе командующий армией, что означало дополнительное разбирательство и дополнительные неприятности.

В этот момент ему принесли на подпись представление к присвоению очередного воинского звания командиру части и начальнику финансовой службы части Пикалову.

– Хрен им, а не звания! До осени никому из этого полка не подпишу ничего: ни на звания, ни на награды. Отправить все обратно!

И документы отправили назад под предлогом наличия ошибок в оформлении. И не нашлось ни одного человека, который решился бы объяснить командиру дивизии, что Пикалов и подчиненная ему финансовая служба здесь абсолютно не причем.

По возвращении в часть для расчета и получения документов, Пикалов поинтересовался судьбой представления. На его вопросы начальник отдела кадров ответил так.

– Оставайся в части и тогда сразу же пошлем документ. Через месяц, полтора будешь старшим. А если поедешь учиться, то решай это по месту учебы. Командир части того же мнения.

Отказаться от обучения в академии после того, как для поступления потрачено столько сил – нет. Лучше это решить, как сказал кадровик, по месту учебы.

Возвратившись в академию, Пикалов доложил начальнику курса о судьбе своего представления на присвоение звания. Полковник хмуро выслушал его и сказал:

– Теперь это будет решить не просто. Начальник академии ходил к министру с представлениями на всех, у кого вышел срок. С одним вашим представлением он к министру не пойдет. Придется ждать, долго ждать.

В результате Пикалов получил очередное звание почти одновременно с теми офицерами, которые имели срок службы на год меньше, чем он.

Все эти события мигом пронеслись в голове Пикалова, но вслух командиру он сказал:

– Так получилось! При поступлении в академию в части, где служил, вначале сказали, что послали представление, а затем оказалось, что не послали. В академии в это время уже всем очередникам присвоили звания. Я остался один и вынужден был ждать.

– Понятно! – задумчиво сказал командир, – Такие случаи бывали. Служите! Будет порядок в службе – будет звание.

Сказав это, он нажал кнопку. Вошел адъютант.

– Пригласите в кабинет Смирнова!

– Есть! Он уже в приемной! Сейчас зайдет!

Адъютант вышел, не закрыв дверь, в которую тут же зашел офицер.

– Капитан Смирнов.

– К Вам старший лейтенант. Будет проходить службу в Вашем отделе.

– Я знаю. Жду его уже почти месяц.

– Помогите ему обустроиться. Если что не так, обращайтесь ко мне! Можете идти!

– Есть! – почти одновременно ответили ему оба офицера.

В приемной находился только адъютант. Смирнов заглянул в кабинет, дверь которого была напротив кабинета командира дивизии.

– Зайдем сразу сюда, к начальнику штаба.

Зашли. В кабинете находился подполковник среднего возраста. Увидев входящих офицеров, он приподнял голову над столом, где лежали какие-то документы. Молча выслушав Смирнова, он сказал, обращаясь к Пикалову:

– Документы сдайте в отдел кадров. На ближайшем совещании представлю Вас офицерам. Если нет вопросов, можете идти!

В коридоре Смирнов произнес:

– Зайдем еще в один кабинет и пойдем в финотдел.

Зашли в большой кабинет, где находилось несколько офицеров.

– Дед на месте? – спросил Смирнов.

– Да! – не поднимая головы, сказал один из офицеров.

Пройдя через весь кабинет, офицеры оказались у двери, закрытой на кодовый замок.

– Посмотрим, изменились ли его привычки – сказал Смирнов и набрал на замке код 362[1]. Замок открылся. В помещении было две комнаты. В одной из них было три офицера, которые трудились над огромной картой. Дверь в другую была приоткрыта. Смирнов толкнул её и вошел в кабинет. Пикалов последовал за ним.

В кабинете сидел полковник, который вполне мог быть дедом даже для Пикалова.

– К нам новый офицер! – произнес Смирнов.

– Старший лейтенант Пикалов! – представился Пикалов.

– Очень хорошо! Будет кого поставить дежурным по штабу во время учений. А то мои люди совсем замотались! Из наряда – на учения и обратно. Давай, скорее вводи его в курс дела, – сказал полковник, глядя на Смирнова. Затем он перевел взгляд на Пикалова и добавил:

– Не дрейфь, ничего страшного у нас нет. Дежурят у нас все, даже полковники.

Пикалов молча выслушал эту речь, не перебивая, не протестуя.

Выйдя из кабинета, он спросил:

– А какую должность занимает этот полковник?

– Начальник оперативного отдела.

– То есть, он не заместитель командира?

– Нет!

– А зачем же тогда мы зашли к нему?

– От него много зависит! Скоро узнаешь.

После этого офицеры спустились на первый этаж и вошли в кабинет, на дверях которого висела таблица «Финансовая служба».

В кабинете находился уже немолодой офицер в звании капитана.

– Это – наша финансовая служба, – произнес Смирнов и, глядя на капитана, добавил – знакомьтесь, новый сотрудник старший лейтенант Пикалов.

Капитан протянул руку:

– Капитан Серов Олег, заместитель начальника отдела и ревизор одновременно! Можешь звать по имени или по имени и отчеству Георгиевич.

Дождавшись, когда офицеры закончат знакомство Смирнов распорядился:

– Сейчас у нас будет немного свободного времени. Надо будет определиться с документами, с жильем и бытом. Покажи ему, где находится отдел кадров, пусть сдаст документы, а я пока попробую найти заместителя по тылу, надо узнать: что с его жильем. Не в гостинице же ему жить!

– Пойдем! – сказал Серов и пошел к двери. Пикалов пошел следом.

Отдел кадров располагался через два кабинета от финансового отдела. Это был двойной кабинет. В первом кабинете находилась женщина средних лет и офицер в звании старшего лейтенанта. Дверь второго кабинета была закрыта. На двери висела табличка «Подполковник Горбунов».

– Шеф на месте? – спросил Серов.

– Да! – ответила женщина.

– Можно к нему?

– Зайдите! – равнодушно ответила женщина, не отрываясь от пишущей машинки.

Офицеры зашли в кабинет. Подполковник Горбунов сидел за столом. Перед ним лежала стопка папок в матерчатой обложке. По характерному темно-красному цвету можно было безошибочно определить, что это были личные дела офицеров. Подполковник молча выслушал Серова, затем глядя на Пикалова сказал:

– Ваше личное дело уже поступило. Приписное свидетельство, отпускной билет и использованные билеты на проезд в отпуск и к новому месту службы у Вас с собой?

– Да! – ответил Пикалов.

– Давайте!

Посмотрев представленные документы, он сложил их в стопку и скрепил металлической скрепкой.

– Служите! Наша часть одна из лучших в округе. Будут успехи по службе – будет продвижение по службе, новые должности, новые звания. За мной дело не станет. Вопросы ко мне есть?

– Срок на очередное звание у него уже вышел! Нельзя ли помочь?

– Я же сказал: пусть служит, за мной дело не станет. Но немного терпения. Надо же представиться всем заместителям – они ведь тоже дают добро на то, чтобы представление двинулось наверх.

Произнеся эти слова, он взял ручку и сделал какую-то пометку на календаре, после чего поднял глаза на присутствующих, взглядом показывая, что разговор окончен.

Офицеры вышли из кабинета.

– Зачем Вы ему сказали о сроке? Он же сказал, что изучил мое личное дело, значит, знает это!

– Знать он знает, но может забыть! Видел, что он сделал пометку на календаре? Это он поставил тебя на свой специальный учет: теперь при каждом удобном случае будет напоминать о тебе командиру. А командиру – не напомни, так он ничего и не сделает. Стоп! Нам сюда!

На двери, перед которой они оказались, висела табличка «Прапорщик Соколов».

– А к нему зачем?

– Сдать вещевой аттестат и поставить тебя на вещевое довольствие. Очень нужное дело!

Дверь оказалась закрытой на замок.

– Пошли! Он, наверное, в курилке!

Курилка располагалась слева от входа в штаб, немного в стороне от него, в шестиугольной беседке. Здесь сидела компания прапорщиков и младших офицеров в количестве шести человек. Они курили и о чем-то разговаривали.

Пикалов и Серов подошли к курилке.

– Куришь? – спросил Серов.

– Да, так, иногда, за компанию!

– Держи! – протянул пачку сигарет Серов.

Пикалов взял сигарету и прикурил от протянутой ему зажигалки.

– Садитесь! Господа офицеры! Расслабьтесь! – сказал один из прапорщиков.

Серов и Пикалов присели на свободное место.

– А что случилось с Глаголевым, Николай Кузьмич?

– Да ничего особенного! Выпить любил. Вот совсем недавно поехали мы договор на мебель для штаба заключать в одну контору. Я с ним, как исполнитель договора. Пока я смотрел мебель, изучал цены, Глаголев и начальник этой конторы сели договариваться. Когда я пришел, они уже вторую бутылку коньяка уговаривали. Ну, я доложил, что мебель по цене, качеству и количеству нам подходит. Договор готов. Можно ехать к командиру подписывать. Они оба меня выслушали и мне налили стопарь. Я выпил, посидел немного и вышел покурить. Сел в машину, раз покурил, его нет. Два покурил, его нет. Потом уже не считал, сколько перекуривал. Глаголев вышел к машине после окончания рабочего дня. Впрочем, вышел – громко сказано. Его привели и посадили в машину. Домой приехали, когда в штабе уже никого не было, все разошлись по домам. Вдвоем с водителем выгрузили полковника. Довели до лестницы. Тут полковник оттолкнул нас и дальше пошел один. По лестнице вверх он шел на-четвереньках. У двери поднялся, через порог прошел на-двоих. Что было дальше – я не видел. Дверь закрылась.

Наутро подъезжаю к его дому, подхожу к его двери. Звоню. Слышу: «Заходи!».

Зашел, смотрю полковник стоит перед зеркалом и одевает фуражку, а она почему-то не находит на голову: то ли голова после пьянки распухла, то ли руки не так двигаются, то ли зеркало перекосило. Не знаю! Жена его стоит рядом и повторяет: «Ну, ты больше так не будешь пить! Больше не будешь! Больше не будешь!»

– Больше не буду и меньше тоже! – сказал полковник и так дернул фуражку, что она затрещала и оказалась на месте.

– Пошли к комдиву. Доложили о результатах поездки. Я поехал получать столы и стулья. А Глаголев поехал новый договор заключать. Вечером увидел его. Он опять поднимался к себе на четвереньках. Сердце не выдержало. Сколько же можно так издеваться над ним? Сейчас в госпитале. Говорят, что увольняется по состоянию здоровья.

На этом месте прапорщик остановился, затянулся в последний раз, выбросил бычок и скомандовал то ли себе, то ли всем:

– Ладно! На сегодня хватит. Пошли работать!

Все дружно встали и начали выходить из беседки.

– Мы через минуту к тебе зайдем! – сказал Серов прапорщику, когда тот, выходя из беседки, поравнялся с ним. Затянувшись раз, потом другой, он бросил недокуренную сигарету.

– Пойдем!

Вдвоем они вошли в кабинет Соколова. Прапорщик взял документы.

– Так! Подходит срок получения сапог хромовых и ремня кожаного. Как освоишься, подходи! Проблем нет. Все есть!

На этом прием закончился. Офицеры вернулись в кабинет начальника финансовой службы. Тот взглянул на часы и сказал Пикалову:

– До обеда полчаса. Идите в гостиницу, переоденьтесь в повседневную форму. Обедайте. После обеда сюда!

Придя в гостиницу, Пикалов переоделся и взглянул на часы. До обеда было еще пятнадцать минут – можно было устроить кратковременный отдых. Прямо в одежде он лег на кровать и сразу уснул. Очнулся он от шума в коридоре, где разговаривали между собой прибывшие на обед жильцы. Пикалов встал. Ему казалось, что он пролежал несколько минут, но это было не так. С того момента, когда он прилег, прошло минут сорок. Надо было идти в столовую.

Когда он подошел к входу, его окликнул молодой старший лейтенант:

– Пошли со мной, вместе пообедаем!

Пикалов последовал за офицером. Тот повел его, но не направо, где было множество людей, а налево, за закрытые двери.

– Справа у нас общий зал, а слева – зал для высшего комсостава.

– А Вы тоже высший комсостав? – с иронией в голосе спросил Пикалов.

– Я начальник продовольственной службы дивизии! Поскольку столовая занимается питанием военнослужащих, то ей довольно часто приходится обращаться к командованию дивизии с различными вопросами. Командование же поручает решать эти вопросы мне. Поэтому для них я высшее командование. Кстати, в этот зал офицеры попадают по спискам, которые составляю я. Давай знакомиться! Я, Кислов Владимир.

– Сергей Пикалов! Как тебе удалось продвинуться на эту должность? Обычно на неё попадают в звании капитана после нескольких лет службы!

– Так получилось, что самым старшим начпродом в дивизии совсем недавно оказался я. Поскольку должность внезапно оказалась вакантной, ее предложили мне. Никого старше меня не нашлось!

Разговаривая, офицеры прошли в зал. Это было небольшое помещение, где стояло шесть столов, к которым прилагалось по четыре стула. В помещении было еще два выхода: один как потом выяснилось – на кухню, второй – в санузел. Вход на кухню частично перекрывался столом, за которым на стуле сидела молодая женщина.

Кислов подошел к одному из столов и жестом предложил Пикалову сесть. Сев за стол, он посмотрел в меню, передал его Пикалову и, повернув голову в сторону женщины, произнес:

– Наташа! Обслужи, пожалуйста, нас!

Официантка встала, взяла со стола записную книжку и авторучку и подошла к офицерам. Кислов продиктовал заказ.

– Мне то же самое! – пожелал Пикалов.

Официантка сделала пометку в книжке и отошла.

– Пойдем руки мыть! – сказал Кислов и повел Пикалова в санузел.

Санузел оказался маленькой комнаткой, где была раковина для мытья рук. На крючке висело вафельное полотенце. По его состоянию было видно, что им уже пользовался не один человек. Чуть подальше помещение было перегорожено легкой фанерной дверью, которая бала полуоткрыта. В щель был виден унитаз и корзина для бумаг, наполовину наполненная смятыми кусками газет.

Помыв руки и вытерев их о полусухое полотенце, офицеры вернулись в зал и заняли свои места. Прошло еще минут пять, прежде чем официантка принесла им салаты, первые блюда, хлеб, ложки и вилки.

– Приятного аппетита! – произнес Кислов и принялся за салат.

– Спасибо! Вам того же!

Пикалов взял вилку и осмотрел её. Это была обычная солдатская вилка, но совсем новая, в отличие от вилок и ложек, которыми пользовались посетители общего зала.

Пока офицеры поглощали салаты и первые блюда, официантка принесла вторые блюда и компоты. Выложив все это на стол, она отошла к месту, где была раньше и села за стул, незаметно наблюдая за посетителями.

Пикалов закончил прием пищи первым, что не осталось не замеченным его приятелем.

– Пока я заканчиваю, можешь рассчитаться, чтобы потом быстрее уйти!

Пикалов взглянул на официантку:

– Посчитайте, пожалуйста!

Женщина подошла к столу и назвала сумму. Пикалов расплатился. Кислов, держа в одной руке стакан компота, другой рукой протянул деньги. Официантка взяла деньги.

– Подождите, пожалуйста, сейчас сдачу принесу!

Пикалову, успевшему встать и надеть фуражку, не хотелось опять садиться за стол.

– Я подожду у входа!

– Хорошо!

Пикалов вышел из столовой и, наконец, оглядел городок, вернее ту часть его, которая называлась жилой. По всей вероятности, жилые дома строились лет двадцать назад, во времена Хрущева. Все они были похожи друг на друга, как братья-близнецы: пятиэтажные, из белого кирпича, которые со временем приобрели грязно-серый цвет. В городке было три улицы, располагавшиеся в виде буквы «П», упиравшейся верхней частью в административную часть городка, а нижней частью в дорогу, которая шла от железнодорожной станции мимо городка куда-то вдаль. Столовая находилась в центральной части городка. Напротив её был огромный магазин «Военторг». Правее его находился дом офицеров. Судя по афишам, в нем чуть ли не ежедневно показывали кинофильмы.

Но долго разглядывать городок не пришлось.

– Ну, что? Пойдем на службу! – сказал Кислов, выходя из столовой, – Еще успеешь насмотреться на все. И если бы ты знал: как это «всё» станет раздражать! Кстати, тобой интересуются! Знаешь, почему официантка не нашла сдачу и пошла за ней? Чтобы остаться со мной наедине и спросить о тебе. Кто ты, откуда, а главное женат или нет.

– Ну и что же ты сказал ей?

– Сказал, откуда мне знать? Я его сегодня только увидел и только потому, что дверь моего кабинета была приоткрыта, и я видел, как ты заходил к Смирнову. Потом в коридоре перебросился со Смирновым парой слов и узнал, что ты офицер нашего штаба. То, что тобой интересуются – вполне естественно, но на всякий случай имей в виду, что многие женщины и девушки интересуются молодыми парнями и мужчинами не из праздного любопытства.

– Ну, это понятно! А что, женские особи здесь отличаются от других особой агрессивностью?

– Представь себе, что «да»! Здешние женщины давно сообразили, что молодые офицеры – это вчерашние мальчишки, которые очень робко ведут себя по отношению к лицам противоположного пола. Многим из них не помешало бы немного наглости. Но поскольку у них этого нет, то некоторые женщины провоцируют их как словами, так и поступками.

– Так, я ведь уже давно не мальчик?

– Они то, этого еще не знают.

Глава 2

Когда Пикалов вошел в кабинет, Серов был уже там и листал какое-то дело. Пикалов сел на место, которое, по его предположению, было предназначено для него.

– Располагайся со всеми возможными удобствами! Сегодня работаем в этом кабинете. Завтра этого уже не будет.

– А что будет завтра?

– Сейчас придет начальник и все разъяснит. Я уже задачу получил и завтра пойду в мотострелковый полк.

В этот момент в кабинет зашел Смирнов. Он прошел на свое место, сел, полистал какие-то листы и, глядя на Пикалова, сказал:

– Время терять не будем! Пока ты свободен как птица, пойдешь на ревизию. Твой объект – зенитно-артиллерийский полк. Сейчас Серов закончит знакомиться со своими документами, возьмешь у него дело и ознакомишься с предыдущим актом ревизии. Все, остальное, что понадобится для ревизии, будете готовить поэтапно с Серовым, вначале он, затем Вы. Сегодня Вам надо еще представиться начальнику политического отдела и начальнику тыла. Я уже сказал дежурному по штабу, чтобы предупредил меня, когда кто-либо из них появится в штабе.

Пока он говорил, Серов закончил знакомство со своими документами и передал дело Пикалову. Смирнов, сложил свои бумаги в стопку, положил их на край стола и вышел из кабинета.

– А что значит «свободен как птица»? – спросил Пикалов Серова.

– Кроме основных обязанностей, которые прописаны в должностной инструкции, финансисты исполняют многочисленные обязанности, связанные с военной службой. Главная из них – несение службы в наряде в качестве помощника оперативного дежурного или дежурного по штабу. Поскольку графики дежурств составлены в прошлом месяце, до конца этого месяца Вас привлекать для этой службы не будут. Поэтому – Вы вроде бы как свободны! Но не обольщайся! Штаб найдет для Вас дополнительные обязанности, многие из которых будут портить настроение. Поживешь – увидишь!

Пикалов раскрыл дело и нашел нужные документы, которые включали акт ревизии и приложения к нему. Прочитав акт, он решил сделать для себя выписки и попросил у Серова ручку и бумагу. Тот открыл стол, достал несколько листов бумаги и авторучку и протянул Пикалову.

– В долг! Потом рассчитаешься! А что ты хочешь писать?

– Решил сделать выписки из акта.

– Можешь не делать! Акт и все приложения к нему есть в воинской части. Лучше сформулируй вопросы, на которые следует обратить особое внимание при ревизии и запиши их.

– Хорошо! Подумаю!

Но мысли о предстоящей работе в голову не шли. Вместо них перед глазами замелькали картины последних дней отпуска. Во время одного разговора со своей женой Пикалов предложил ей сразу же ехать вместе с ним к новому месту службы и жительства. На что молодая женщина ответила, что лучше будет, если он вначале поедет один, хотя бы приблизительно определится, где и как они будут жить, а уж потом дней через пять-шесть подъедет она. Одному легче найти место в гостинице или в общежитии. Если же там мест не будет, то он, как военнослужащий, может поселиться в казарме, вместе с солдатами. С женой офицера в казарме никто размещать не будет. Это не тот случай, который показан в кинофильме «Офицеры».

Пикалов выслушал жену. Резон в её словах был. Но, все равно, было как-то неприятно. Многие жены офицеров ехали к новому месту службы вместе с мужьями и детьми, терпеливо ждали, когда муж вернется от начальства после первого знакомства и что скажет? Как правило, первые два-три дня приходилось жить либо в гостинице, либо в общежитии. Если ничего этого не было, то офицеру давался день-два на поиски жилья у местных жителей. Иногда помощь приходила от будущих сослуживцев, предлагавших временно поселиться в одной из комнат двух или трехкомнатной квартиры. Но что-либо всегда находилось. На улице никто не жил.

Но в одиночном приезде было одно преимущество перед приездом с женой: не надо было в экстренном порядке искать жилье.

Раздумывая на эту тему, Пикалов тщетно пытался сформулировать какой-либо вопрос, которому следовало уделить больше всего внимания на ревизии, но в голову ничего не лезло. Вопросы, которые возникали в голове, давным-давно были сформулированы и записаны в инструкции по проведению ревизии. Не помогло и изучение отчетности. Ничего необычного в полку не было, всё было типовым.

Прошло полчаса бесплодной работы, которая была прервана капитаном Смирновым, вернувшимся в кабинет.

– Начальник политотдела только что зашел в штаб. Идите! Представьтесь! Партбилет, надеюсь, при Вас?

– Да, с собой! – сказал Пикалов.

– Его кабинет рядом с кабинетом командира дивизии. Найдешь без сопровождающего!

Пикалов поднялся на второй этаж. Нужный кабинет он нашел без труда, т. к. рядом с дверью была прибита табличка «Начальник политического отдела». Дверь кабинета была приоткрыта. Из нее были слышны голоса двух мужчин, которые говорили о каких-то служебных делах.

– Разрешите войти? – спросил Пикалов, открыв дверь и перешагнув порог.

Сидевший за столом полковник и стоявший перед ним подполковник прекратили разговор и повернули головы в сторону вошедшего.

– Заходите!

– Старший лейтенант Пикалов, назначен на должность инспектора-ревизора!

– Полковник Кохриманов, здравствуйте!

– Здравия желаю!

– Подполковник Громов, здравствуйте! – сказал второй офицер, протягивая руку.

Пикалов пожал протянутую руку.

– Коммунист? – спросил Кохриманов.

– Да!

– Становитесь на учет. Это первое. Служить у нас трудно, но перспективы есть. С жильем проблем нет. Женаты?

– Да?

– Вот с работой для женщин у нас проблема. Большинство – не работает. Она у Вас кто по специальности?

– Студентка четвертого курса Московского финансового института. После окончания ВУЗа будет банковским работником по финансированию капитальных вложений в колхозах.

– Боюсь, что у нас она никогда не найдет работу по специальности. Я до сих пор даже не знал, что такие специалисты существуют в стране. Но ничего! Пусть приезжает. Найдем для неё что-нибудь. Как с жильем?

– Пока никак. Вопрос должен решить начальник тыла, а он сегодня отсутствует.

– Он отсутствует каждый день, но вечером он всегда в штабе. Не пропустите. Ко мне вопросы есть?

– Никак нет!

– Тогда можете идти и заняться своими делами!

Пикалов вернулся в кабинет. Смирнов и Серов были на месте.

– Ну как? Отметился?

– Да!

– Присаживайся! Вот тебе информационные письма штаба округа по контрольно-ревизионной работе. Познакомься! Пригодится.

Пикалов взял подшивку и начал изучать её содержимое. Смирнов опять полез в ящик стола и снова начал перебирать какие-то документы. Позанимавшись этим минут пять, он вышел из кабинета.

– Ну как первое знакомство с замполитом? – спросил Серов.

– Как обычно! Стандартные вопросы о семье, о службе.

– О жене спрашивал?

– Спрашивал, а в этом что? Есть что-то необычное?

– А он у нас огромный специалист по женскому вопросу. Все, что касается женщин, идет через него: работа, детский сад, семейные отношения.

– Разве это плохо?

– Было бы хорошо, если бы не одно «но». Общаясь с женщинами, он главное внимание уделяет некоторым элементам их одежды. Больше всего его интересует та её часть, которая находится ниже пояса.

– Хочешь сказать, что он не пропускает мимо ни одной юбки?

– Брюки тоже, если они одеты на женщину.

В этот момент открылась дверь, и вошел Смирнов. Серов прервал беседу и уткнулся в свои бумаги. Пикалов набросал план будущей ревизии и отдал его Смирнову. Тот прочел, сделал несколько исправлений и вышел, унося его с собой.

– Смирнов что? Выражает недовольство, когда обсуждают начальство?

– Когда как! Раньше не возражал и даже сам принимал участие. Сейчас у него подошел срок для присвоения очередного звания, и он осторожничает.

Рабочий день заканчивался, когда в дверь заглянул молодой прапорщик и произнес:

– Подполковник Чекмарев прибыл!

– Пойдем, закончим ритуал! – сказал Смирнов и пошел к выходу, давая понять Пикалову, что ему следует идти следом. Вдвоем они прошли в другую часть первого этажа и вошли в один из кабинетов.

– Дмитрий Михайлович! К нам прибыл старший лейтенант Пикалов для дальнейшего прохождения службы в качестве инспектора-ревизора.

– Очень хорошо! Здравствуйте! – сказал подполковник и протянул руку вначале Смирнову затем Пикалову. Пикалов представился.

– Здравствуйте! К Вам у нас один вопрос!

– Знаю какой! Придется старшему лейтенанту недельку пожить в гостинице. В квартире, предназначенной ему, сейчас идет ремонт. Думаю, что через неделю он закончится. Занимай квартиру немедленно, как только будет готова. Ожидается реорганизация дивизии. Вскоре с жильем будет очень трудно.

– Так, эту реорганизацию обещают уже сколько лет?

– На сей раз все серьезно. Директиву уже повезли начальнику генштаба на подпись. Я на днях выезжаю в Белоруссию заключать договора на поставку картофеля. На тот личный состав, который у нас есть, хватало местной картошки, а на тот, который прибудет, приказано закупить.

– Ясно! К кому обращаться в Ваше отсутствие?

– К капитану Макарову. Он у нас самый старший после меня!

На этом беседа закончилась, и офицеры вышли из кабинета.

– Пройдите в кабинет, я сейчас догоню! – сказал Смирнов и зашел в один из кабинетов.

Пикалов вернулся в кабинет.

– Как встреча? – спросил Серов.

– Обещал квартиру через неделю. Говорил, что занимать надо немедленно, скоро начнется реорганизация, дивизия увеличивается.

– Да, она чуть ли не каждый год увеличивается на протяжении пяти лет, которые я здесь служу. Правда, увеличивается только на словах. А на деле остается такой же.

– Кстати вечер скоро! Как у вас с традициями? Не послать ли нам гонца в магазин без продавца?

По сложившимся в армии традициям каждый офицер, прибыв в новый коллектив, должен был организовать и оплатить выпивку для своих коллег. Это называлось «вливанием в коллектив».

– Ну, если ты о том, чтобы выпить за знакомство, то это надо решить с начальником. Он не всегда соблюдает традиции. Сейчас зайдет, спросим!

Вошел Смирнов, держа в руках какие-то бумаги.

– Вот Ваш план! Уже утвержден. Завтра можешь начать работу. А Вы, Серов, пойдёте пока без плана, машбюро не успело отпечатать и сегодня не успеет. Вас и так примут!

– Ясно! Рабочий день кончается, может быть, посидим для знакомства!

– Посидеть можете, но только без ликёро-водочных изделий! Знакомиться будем в субботу, после парково-хозяйственного дня, на пеньке. У нас прибыло еще три офицера – молодые лейтенанты после училища. С ними тоже надо познакомиться!

Рабочий день в штабе заканчивался в шесть часов вечера, а в столовой ужин начинался в семь часов. Поэтому не женатые, молодые офицеры не спешили закончить работу в установленное время. Дело в том, что столовая находилась в центре городка. Если офицер шел домой, то он шел мимо неё. Придя домой, пробыв минут двадцать, он вновь был вынужден идти к столовой. Поэтому, молодые офицеры считали, что лучше задержаться на службе полчаса, чем идти домой, а затем опять возвращаться. Постепенно это входило в привычку. Женившись, многие из них не изменяли этой привычки. Дело в том, что женщины работу заканчивали тоже в шесть часов вечера. Закончив, они спешили домой, чтобы приготовить ужин. Если офицер немного задерживался на службе, то приходил как раз в то время, когда ужин был приготовлен, и не надо было ждать. А если приходил до этого времени, то жена могла найти для него какое-либо занятие, которое не всегда было приятным.

После ужина Пикалов пошел в гостиницу. Хотелось спать, но было еще не время сна. По опыту ему было известно, что если лечь спать раньше времени, то проснешься тоже раньше времени. А если проснешься раньше времени, то придется лежать в кровати и вращаться под одеялом, ожидая время подъема. А время ожидания тянется очень медленно. Поэтому лучше лечь вовремя, тогда и проснешься вовремя. К тому же хотелось посмотреть программу «Время», чтобы быть в курсе событий происшедших в стране.

Телевизор был один на всех жильцов, в холле гостиницы. Напротив его стояло десятка полтора стульев для желающих смотреть телепрограммы. Каналов было всего два. По первому каналу программа «Время» начиналась в 21.00. Чтобы смотреть программу сидя, следовало прийти минут за пятнадцать до её начала.

Проходя по коридору, Пикалов взглянул в сторону холла: у телевизора уже сидело человек пять. Переодевшись в спортивный костюм, он тоже направился к телевизору – в номере делать было нечего.

Пока программа не началась, офицеры знакомились друг с другом и вели беседы на самые разные, не связанные друг с другом темы, шутили, смеялись. Среди всех выделились двое, которые вели беседу. Все остальные стали невольными слушателями.

– Ты что заканчивал? – спросил первый.

– Школу карманной тяги имени Воровского! – ответил второй.

– Что, училище тыла или финансовое?

– Нет, КВИРТУ?

– А что это такое?

– Киевское высшее инженерно-радиотехническое училище.

– А причем здесь «школа карманной тяги»? Обычно считают жуликами тыловиков и финансистов?

– Где им до нас? Нас сама жизнь учит. У них в училищах казарменное положение, утром сержанты будят, питание в столовой, все удобства. А у нас: общежитие, компенсация за паек, которая кончается за неделю. В шесть утра, когда очень хочется спать, включается радио, и противный голос диктора объявляет: «Говорит радиактивная Украина! Начинаем передачу «Мирный атом каждый день![2]». Хорошо если соседи по комнате нормальные люди. В противном случае кто-либо обязательно начнет нести какую-либо чушь о том, что нам рано на покой – не стареют душой ветераны.

– У Вас какое-то не советское представление о морали. Обычно страсть к воровству считается отрицательным качеством, о котором предпочитают не говорить. А Вы, наоборот, выпячиваете это качество.

– Я родом из маленькой республики и слишком много видел. Это Россия такая огромная, что Вы даже не знаете ничего о жизни начальства области. Вам не ведомо: где оно отдыхает, что ест, что пьет, на чем ездит его жена, на чем ездит его сын и т. д. А у нас в республике всё на виду. Мы видим: какой дом отстроил себе генеральный секретарь партии, сколько у него машин, какая у него дача, на какой машине ездит его сын и т. д. Узнать, какая у него зарплата – задача трудная, но выполнимая. Сравнивая его доходы со стоимостью его имущества, мы находим, что живет он не по доходам. А, раз так, то и нам можно иметь доходы, кроме зарплаты, получаемой по ведомости. Знаешь, какое пожелание делают одесситы своим недругам?

– Нет, откуда!

– Чтобы ты жил только на одну заработную плату, и, только со свой женой. Там даже если кто-то и живет так, то тщательно скрывает это. Я как-то побывал в этом городе. Вышел на привокзальную площадь. Там несколько мужиков стояло. Спрашиваю, есть ли здесь такси? Один из них отвечает: есть!

– А где?

– Недалеко.

– Рукой покажи, куда идти.

– А что за это я иметь буду?

И так всегда: на просьбу: оказать малейшую услугу, за которую в России даже спасибо не всегда говорят, звучит ответ: а что я за это иметь буду?

Беседа этих двоих зрителей продолжалась в том же духе еще несколько минут. Прервана она была началом программы «Время» – главной информационной передачи страны. В этот раз ничего необычного сообщено не было. Вначале диктор сообщил о том, что делал в последнее время генеральный секретарь ЦК КПСС, члены ЦК и министры правительства. Затем – достижения рабочих заводов и фабрик. После них – вести с полей и ферм. Заканчивалась программа сообщением событий за рубежом. Там всё плохо. Классовая борьба не затихает никогда. После программы «Время» передавался прогноз погоды. Чаще всего он ограничивался прогнозом погоды в Москве и её области. Но, иногда показывался прогноз по всей стране от Сахалина до Карпат.

Глава 3

На следующий день, утром, когда Пикалов пришел в кабинет, Серов был уже на месте.

– Ну как самочувствие? Отдохнул в гостинице? Спать никто не мешал?

– Не скажу, что было очень тихо, но выспался.

– Это хорошо! Тогда собирай что нужно, пойдем, я покажу тебе городок и твою часть. Вчера-то времени не было.

Административная часть городка, которую показывал Пикалову Серов, была устроена почти так же, как и жилая зона, т. е. имела П-образную форму: с одной стороны располагались казармы, с другой штабы, столовые, хозяйственные и медицинские постройки. Посередине, между зданиями находился огромный плац. На всех трех внешних сторонах этого огромного «П» находились дороги.

Казармы были построены из силикатного кирпича и имели по три этажа и по два входа. На каждом этаже располагалось две роты. У каждой роты был свой вход в казарму. Внутри граница между ротами была условной. Военнослужащие одной роты беспрепятственно могли посещать своих сослуживцев другой роты.

Штабы воинских частей были одноэтажными деревянными зданиями. Между штабами мотострелковых полков находились столовые этих полков. Они тоже были одноэтажными зданиями. Столовые были новыми и старыми. Новые столовые были построены из силикатного кирпича, старые были деревянными, оштукатуренными и побеленными сверху известью.

Среди этих одноэтажных строений выделялось одно – недавно построенное, трехэтажное – объединенная медико-санитарная часть гарнизона. Здесь находились все поликлиники и лазареты воинских частей. Здесь лечили в основном солдат. Для гражданских лиц, прапорщиков и офицеров имелась поликлиника в жилой зоне.

Обход городка и рассказ Серова занял около получаса, после чего Серов подвел Пикалова к одному из штабов.

– Это твой штаб и твой объект ревизии. Пойдем, представлю, а то будет командир полчаса выяснять и проверять: кто ты и зачем явился?

Офицеры зашли в штаб. Но в нем, кроме дежурного по части никого не было.

– Все на разводе! – объяснил дежурный, – Придут минут через десять.

Пришлось пройти на крыльцо и ждать там, в штабе было неуютно. Минут через пять к штабу начали подходить прапорщики. Они останавливались у крыльца, о чем-то разговаривая между собой. Еще через пару минут к штабу подошел молодой майор.

– Замполит части! – сказал Серов.

– Зачем пожаловали к нам, господа офицеры? – дружелюбно спросил майор.

– На ревизию.

– Командир и начфин немного задержатся, давайте, пройдите в мой кабинет, там подождем их.

Офицеры прошли в кабинет замполита.

– Чем у Вас сегодня занимаются прапорщики? Уж больно дружно они прибыли к штабу? – поинтересовался Пикалов.

– Наши прапорщики, – торжественным голосом произнес майор, – всегда выполняют две задачи. До обеда они думают: что украсть? После обеда они думают: как унести?

– Что-то похожее я уже слышал, в том числе, про новую форму одежды для прапорщиков: китель с одним погоном, как у гестаповцев, а вместо второго погона – кожаная нашивка! А, если серьезно? – спросил Серов.

– Ну а если серьезно, то у них сейчас перекур перед выходом на объект, а у некоторых – ожидание штабного начальства. Сейчас начальники служб подойдут, поставят им задачи, раздадут документы, и все они разойдутся по рабочим местам.

– Ну, если так, то хорошо! Я, вообще то, заметил, что они не торопятся на работу. Некоторые стоят там довольно долго.

– Это только кажется! Одни уходят, другие приходят, а со стороны кажется, что их количество не меняется.

Разговор продолжался в том же духе еще минут пять. Закончился он с приходом командира части, о чем офицеры узнали по команде: «Смирно!» – которую во всю мощь своего голоса прокричал дежурный.

Дождавшись, когда командир пройдет в свой кабинет, Серов и Пикалов отправились к нему.

– Разрешите войти? – спросил Серов, приоткрыв дверь.

– Входите! – ответил командир, видимо услышав голос офицера, не принадлежащего к его части. Офицеры вошли. В кабинете сидел подполковник.

– Представляю Вам старшего лейтенанта Пикалова. Он теперь наш новый ревизор и будет проводить ревизию у Вас.

Поздоровавшись с вошедшими офицерами, подполковник жестом предложил им сесть, поднял трубку телефона и, набрав какой-то номер, стал ждать. Видимо ответа не последовало, потому что он положил трубку, взял другую.

– Саитова ко мне!

Через минуту в кабинет вошел молодой прапорщик с медицинскими эмблемами на петлицах.

– Прапорщик Саитов по Вашему приказанию прибыл!

– К нам ревизор. Представьте ему для проверки все, что необходимо! Я думаю, что у нас все в порядке. Можете идти проверять. А у меня, извините, много дел!

– Пойдемте! – позвал прапорщик и повел и в финансовую часть.

– Ну, я Вам больше не нужен. Пойду-ка я по своим делам! – сказал Серов, обращаясь к Пикалову, когда они втроем вышли от командира части и, обогнав их быстрыми шагами, двинулся к выходу из штаба.

Глава 4

Прапорщик Саитов по специальности был военным фельдшером, и на финансовой работе оказался случайно и временно. Его назначили вместо капитана Солдатова, уволенного в запас. Командование обещало найти и прислать на вакантное место офицера в течение двух месяцев. Прошло шесть месяцев, а офицер так и не прибыл. Говорили, что какой-то лейтенант был направлен в округ для последующего направления в полк, где служил Саитов, но в штабе округа ему предложили другую должность и тот согласился. После первых двух месяцев Саитов по нескольку раз в неделю задавал вопрос командиру части и начальнику финансовой службы дивизии: когда же его сменят, и он займется только своей медицинской работой? На что ему отвечали, что скоро, надо только немного подождать. И Саитов терпеливо ждал и на пятом месяце «временной» работы вопросы о замене задавать перестал.

Главной своей задачей он считал правильно выдать деньги военнослужащим и вольнонаемному персоналу. Прежде чем вручить кому-либо деньги, он дважды пересчитывал их и только после этого отдавал их получателю. Эта его привычка была объектом постоянных насмешек сослуживцев. Один из них рассказывал: «Прихожу рассчитываться за подотчетную сумму. Израсходовано на семь рублей меньше, чем получил. Отдаю десять рублей. Жду!

– Ссяс! – говорит Саитов, – Подожди!

Набирает на клавишной машине десять, затем нажимает на клавишу минус, набирает семь и нажимает на клавишу «Итог».

– Саша! Ну, зачем ты набираешь на машине. Ты же и устно знаешь, что от десяти отнять семь будет три. Давай трёшку, и я пошел!

– Ссяс! – отвечал Саитов, продолжая нажимать кнопки на машине. Дождавшись, когда машина подсчитает, он посмотрит на результат, подумает и только после этого отдает деньги».

Сослуживцы посмеивались, слушая этот и аналогичные ему рассказы, а напрасно. За время работы у прапорщика ни разу не было недостачи в кассе. Что касается других нарушений, то их тоже не было. Все ведомости на выплату заработной платы и денежного довольствия он нес на предварительную проверку либо в финансовый отдел капитану Смирнову, либо к соседу – начфину мотострелкового полка Епифанову, которому Смирнов поручил шефство над финансовой службой зенитного полка. Тот, правда, возмущался, называл зенитный полк вражеским полком, но помощь оказывал, говоря при этом: «Когда-нибудь я все же заставлю тебя купить мне поллитру за мои труды!». Но не заставил, хотя уделял помощи немало времени: просматривал документы, регистрировал документы по книгам учета, показывал в какие графы какие суммы ставить и т. д. Последний раз он посещал подшефного дней десять назад, поэтому незарегистрированных документов было достаточно много, и количество денег, которое должно быть в кассе, пришлось считать не менее часа. Наконец, он был подсчитан и сверен с количеством денег в кассе. Недостачи или излишка при этом не было выявлено.

Чтобы сделать запись в денежном журнале о результате проверки, надо было зарегистрировать и расписать по нужным графам суммы по не проведенным документам.

Эти записи должен был сделать начальник финансовой службы, т. е. прапорщик Саитов. Но поскольку он самостоятельно их сделать не мог, надо было садиться за рабочий стол и диктовать ему: в каких графах, какие числа писать. Пикалов уже собирался сделать это, но тут зазвонил телефон. Саитов поднял трубку и через несколько секунд протянул её Пикалову.

– Это Вас! Капитан Смирнов!

Пикалов взял трубку.

– Слушаю!

– Ситуация с Вашей квартирой внезапно прояснилась и изменилась. Немедленно иди в дом номер пятнадцать. Там на первом этаже, в последнем подъезде найдешь коменданта дома. Возьмешь у него ключ от квартиры, которую тебе выделили. Занимай немедленно. Если не займешь, квартира уплывет и жить тебе в бараках, а это самый худший вариант. Пока вещи твои не прибыли, возьми у коменданта две солдатских кровати, две тумбочки и вешалку и начинай там жить, чтобы все видели, что квартира занята.

– Понятно! Сейчас займусь этим! – сказал Пикалов и положил трубку.

– Где здесь дом пятнадцать?

– Пятнадцатый дом – это дом для временного проживания. Он посередине крайнего к полигону ряда домов. Идите через второе КПП, по дороге. Справа второй дом!

– Мне надо отлучиться по делам наполовину личным, наполовину служебным. За время моего отсутствия надо провести все документы по учету и вывести в денежном журнале остаток. Он должен быть равен тому остатку, который мы вывели при проверке.

– Сейчас позвоню Епифанову, – пообещал Саитов, – Он придет и всё сделает.

Пикалов отдал ему документы, а сам пошел искать дом и коменданта.

Найти нужный дом оказалось довольно легко. По рекомендации Саитова Пикалов прошел на административную территорию через второй контрольно-пропускной пункт. На второй пятиэтажке справа красной краской было выведено «ул. Артиллерийская, дом15». Нужный подъезд и коменданта дома тоже искать долго не пришлось: над одной из дверей, ведущих к квартирам, такой же красной краской было написано «Подъезд № 4». Из подъезда слышались громкие голоса нескольких человек. Пикалов вошел в подъезд и увидел, что дверь в одну из квартир была открыта. На стене у двери висела табличка «Комендант». Именно в этой квартире громко разговаривали какие-то люди.

Пикалов вошел в квартиру. В ней было две комнаты. В одной из них находилось два солдата, которые вели разговор с прапорщиком, сидевшим за столом. Дверь второй комнаты была закрыта. Увидев Пикалова, прапорщик привстал.

– Здравия желаю! Вам выделена квартира в первом подъезде этого дома. Вот Вам ключ! Идите в квартиру и никуда не уходите, пока Вам не принесут две кровати, две тумбочки и постельные принадлежности.

– А вешалку?

– Вешалок сейчас нет! Если появятся, то принесут Вам в другое время. А пока получайте то, что есть. Для шинели там, в стене, забито два гвоздя.

– А столы и стулья у Вас есть?

– Столов нет! Стул дадим, но только один! Это всё!

Пикалов пошел в первый подъезд. Когда он подошел к нему, то увидел, что из четвертого подъезда вышли солдаты, которые несли тумбочки.

– Наверное, мне! – подумал он и не ошибся. Солдаты шли в первый подъезд.

Но, если тумбочки принесли сразу, то ждать кровати пришлось довольно долго. Пикалов полностью осмотрел жильё, начиная от дверей и заканчивая дальним углом. Квартира, которую ему дали, была однокомнатной, но с балконом. Радовало то, что она находилась на втором этаже. По всей вероятности, недавно здесь был ремонт: стены были оклеены свежими обоями, потолок недавно побелен, но, судя по полу, в квартире кто-то недолго жил до него после ремонта. Сантехника была в порядке, но ванна была сильно загрязнена. Освещение было в исправном состоянии. Вблизи от входа, в стену было вбито два гвоздя. На них можно было повесить шинель, плащ и т. д.

Через полчаса солдаты принесли и собрали кровати. Еще через полчаса они же принесли два ватных матраца. Минут десять понадобилось им, чтобы принести стул, одеяла, простыни и т. д. Когда они закончили носить, Пикалов взглянул на часы. Наступило обеденное время. Но, взглянув на кровати и постельные принадлежности, Пикалов решил вначале привести комнату хотя бы в относительный порядок. Он заправил кровати и расставил тумбочки. Несколько раз передвинув их он нашел подходящий вариант. Посмотрев на комнату со стороны, он закрыл квартиру на замок и пошел в столовую.

После столовой он зашел в Военторг. В отделе хозяйственных товаров он увидел настенную вешалку. Но идти в квартиру не хотелось, и он отложил покупку и медленно пошел в сторону штаба дивизии.

По дороге его нагнал Серов.

– Говорят, Вам квартиру выделили?

– Да! Уже ключ получил и мебель расставил. Мебель, правда, казенная!

– А где дали?

– В пятнадцатом доме, на втором этаже, однокомнатная!

– Вообще-то эта квартира известна некоторым жителям.

– Чем же? Что в ней такого?

– Известна она тем, что в ней жил один из героев одного местного приключения. Было это так…

Двум офицерам, дружившим еще во время обучения в училище по прибытию в наш гарнизон дали жилье – по одной комнате в двухкомнатной квартире. Оба они были женаты, но детей не имели. Один из них все время пропадал на службе и через некоторое время стал командиром роты. Другой – службе уделял ровно столько времени, сколько требовал распорядок дня и поэтому был командиром взвода. Правда служили они в разных ротах и друг от друга не зависели. И вот, однажды, офицера, который был командиром роты, послали в командировку. В это время его соседу и товарищу захотелось острых ощущений. Дело в том, что он давно поглядывал на жену товарища и «бросал камешки в её огород». Он договорился о романтичном ночном свидании с женой соседа. Своей жене сказал, что заступает в наряд. Вечером он вышел из дома, обошел его и подошел к окну, где его уже ждала жена соседа, и через окно проник в квартиру. Всё шло нормально. Но среди ночи ему захотелось в туалет. Справив малую нужду, тот в полусонном состоянии пошел в свою комнату. Жена вначале испугалась, но очень быстро поняла, что случилось? Разразился скандал. Женщина заявила мужу, что раз он переспал с женой соседа, то и она должна переспать с соседом. Это уже не устраивало ее мужа. Приехавший из командировки офицер вначале заявил, что разведется с женой. Но вмешался политический отдел и командование полка и дивизии. Офицер был на хорошем счету. Развод мог стоить ему карьеры. Кроме того, развод влиял на показатели воспитательной работы среди личного состава. Поэтому ротного командира уговорили не разводиться, дав ему перевод в одну из групп армии за границей. А в квартиру, которую выделили Вам, поселили командира взвода. Его очень быстро перевели куда-то в места не столь отдаленные, где год идет за два: год служишь, два кажется. Вот так!

– Занятная история! А к чему Вы мне это рассказали?

– Да, так! Информирую. Кстати, соседняя квартира – трехкомнатная, место жительства военнослужащих – то ли женщин, то ли девушек. Среди них несколько смазливых девчонок. Их там семь или восемь человек. Их довольно часто навещают солдаты срочной службы и курсанты школы прапорщиков. Так, что место у тебя веселое и соседи тоже веселые.

– А, кто сейчас в квартире слева?

– Не знаю! Я там не бывал ни разу!

Не заходя в штаб, Пикалов направился в ревизуемую часть. В финчасти, кроме Саитова, находился старший лейтенант, который заполнял денежный журнал.

– Кто Вы и чем занимаетесь?

– Старший лейтенант Епифанов, начальник финслужбы мотострелкового полка. Добровольно-принудительно оказываю помощь прапорщику Саитову.

– А почему «добровольно-принудительно»?

– Потому, что приказа никакого на оказание этой помощи нет. Смирнов пригласил в финансовый отдел и приказал. Обещал отблагодарить, но этого, наверное, не будет. Есть информация, что наш общий начальник скоро отбудет «за бугор».

– А научить Саитова вести учет Вы не пытались?

– Нет, его я учить учету не пытался. Видимо, нет у меня талантов на это. Вот, к примеру, на этой неделе сижу, считаю обороты по книгам учета. Заходит делопроизводитель, девушка, с отдела кадров. Просит начислить отпускные. Говорю, что занят, подожди. Не уходит. Предлагает помочь посчитать. Даю ей книгу. Объясняю: складываешь вначале обороты по приходу, затем по расходу. Проверяешь: приход минус расход должны дать остаток. Начала считать. Считала, считала, вначале на счетах, потом на бумаге.

– Что, не получается? – спрашиваю её.

– У Вас сумма прихода за вычетом расхода не сходится с остатком.

– На сколько?

– На двести тысяч?

– Что-о-о-о?!! Не может быть! Давай книгу сюда! Как считала? – спрашиваю её. По этой статье расходов в воинскую часть поступало всего чуть больше сорока тысяч за год.

Оказывается, девушка подсчитала суммы по приходу и по расходу. Затем сложила остатки, выведенные на конец каждого дня за месяц. Естественно, что у неё получилось расхождение в двести тысяч с гаком.

– Ну и что такого? Объяснил еще раз. Второй не ошибётся! А, если ошибется второй – объясни ещё раз. С какого-либо раза понять, как надо делать, начинают все. Вот я был свидетелем одного случая, когда проходил стажировку. Пришлось мне однажды работать в продовольственной службе. Напротив меня сидел тоже делопроизводитель – солдат срочной службы. Ему начальник дал задание посчитать расход продуктов за месяц. Смотрю: считает, считает, и палец держит в графе, по которой ничего считать не надо. Закончил. Интересуюсь: что же он такое считал. Тот посмотрел и стукнул себя по голове. Оказывается, он суммировал номера накладных.

– Видимо, у меня нет такого таланта – учить других. Мне легче сделать все сразу правильно самому, чем долго-долго объяснять другому, а потом смотреть: как он делает и поправлять, если он ошибается. Кстати, у меня тоже началась ревизия. Поэтому сюда я приходить смогу не часто. Поговорите с начальником. В дивизию прибыли выпускники финансового училища. Пусть направит одного из них сюда. Нечего им прохлаждаться в штабе дивизии.

– Обязательно поговорю, но не сегодня, а завтра, если, конечно, их не распределят по частям за это время.

– А кстати, как у вас дела в полку? Я понял, что Серов уже приступил к работе.

– Было одно ЧП. Сейчас расскажу. Обхохочетесь.

Он рассказал о происшествии в полку.

Глава 5

Командир мотострелкового полка подполковник Шелудков с утра был в плохом настроении – вчера вечером ему по секрету сообщили, что в их полк будет направлен ревизор финансового отдела. Любых ревизоров Шелудков не любил не потому, что они могли найти какие-либо нарушения в полку, а потому, что, по его мнению – они подрывали его авторитет, авторитет командира полка. Какой-то капитан, явившись в полк на три недели, начинал указывать ему командиру-единоначальнику на недостатки и нарушения – слушать это было трудно, а иногда просто невыносимо. Но слушать приходилось. За устранение недостатков мог спросить командир дивизии или начальник политотдела. Ругая про себя тех, кто придумал такую систему он пришел в штаб.

Дежурный по части встретил его у входа, подал команду «Смирно!» и доложил, что в части происшествий не случилось.

– Не случилось! – раздался язвительный голос начальника финансовой службы, – За исключением – исчез сейф с деньгами!

– Не придуривайся! Не до этого, у нас, вернее у тебя, сегодня начнется ревизия. Оставь свои шуточки и приготовься, чтобы в кассе все было в точности до копеечки!

– Какие уж тут шуточки, если пропал сейф!

Не желая слушать начфина, командир открыл дверь и взглянул на углубление в стене, напротив окна дежурного по части, глаза его округлились – сейфа в углублении не было. Сейф, находившийся под круглосуточным наблюдением дежурной службы полка, исчез.

– Где сейф?

– Не знаю! Товарищ полковник! – ответил дежурный.

– Когда обнаружено его исчезновение?

– А вот старший лейтенант Епифанов пришел и обнаружил!

– Вы, значит, ничего не видели?

– Никак нет!

– Где помощник?

– Ушел отдыхать в роту, в соответствии с графиком!

– Немедленно вызвать в штаб!

– Он по пути в казарму, видимо, куда-то зашел. В казарме его нет, но его уже ищут.

– Объявить тревогу в роте!

– Есть!

Через десять минут помощник дежурного по части был найден. Еще через пять минут он был в кабинете командира.

– Где сейф?

– Не могу знать?

– Но ведь кто-то приходил, кто-то его вытаскивал?

– Да! Приходили солдаты, один из них сказал, что сейф приказал забрать и вынести главный врач!

– Вызвать главного врача!

Но вызвать главного врача быстро не получилось. У него был свой распорядок дня, и он не всегда был на рабочем месте. Тем не менее, за полчаса его нашли.

А случилось вот что!

Главный врач части капитан Маслов прибыл в полк за месяц до этого. Приняв должность главного врача и начальника медицинской части, он обратил внимание на то, что медикаменты, часть из которых должна была храниться в хранилище, доступ к которому должны иметь только отдельные лица, хранились в шкафу, где к ним имел доступ весь медицинский персонал. Он обратился к командиру части и получил ответ, что сейфов и железных ящиков в части нет. Но Маслову показалось, что командир не хочет решать его проблему, т. к. в коридоре штаба он видел сейф. Он не ходил в наряды дежурным по части, поэтому не знал, что этот сейф охраняется дежурной службой.

Начальник финансовой службы до развода приходил в штаб, вскрывал сейф, брал из него портфель с деньгами и документами и уходил к себе в кабинет. Маслову не приходилось приходить в штаб рано утром, поэтому он не видел, что начфин открывает и закрывает сейф. Он посчитал, что сейф бесхозный и решил забрать его себе. Отсутствие ключей его не смущало, он был уверен, что сможет их подобрать.

Вечером он создал из выздоровевших, но еще не выписанных из медсанчасти солдат команду из восьми человек, выдал им четыре лома и приказал притащить сейф из штаба в медсанчасть. Дежуривший в штабе сержант, видя, как уверенно работают солдаты, не нашел в их действиях нарушений. Единственное, что он сделал, это спросил:

– Кто приказал забрать сейф?

– Главный врач! – последовал ответ. Считая, что все в порядке, он вскоре забыл об этом. Дежурному по части не могло даже в голову прийти, что сейф, весивший почти два центнера, может кто-то вытащить и унести. Поэтому он не обратил никакого внимания на отсутствие сейфа, а вопрос начфина: «Где сейф?» – прозвучал для него как гром среди ясного неба.

Капитан Серов пришел в часть в то самое время, когда сейф уже несли из медсанчасти в штаб. Пройдя мимо кабинета финансовой службы и обнаружив дверь в него запертой, он прошел в кабинет командира. В кабинете кроме командира был и начальник финансовой службы, и еще какие-то офицеры. Серов доложил о цели прибытия.

– Садитесь! – поздоровавшись, сказал командир, – Что там нового у вас наверху?

– К нам новости приходят в последнюю очередь. Вы в этом отношении информированы намного лучше!

– Я слышал, что штаб планирует специальные учения для штабных работников. Наших штабистов то будут привлекать?

Слухи о том, что штаб планирует учения для штабных офицеров, ходил давно, но как-то странно было слышать вопрос об этом от командира полка. А тот продолжал спрашивать и говорить о всех тех слухах, которые ходили по дивизии. Так прошло минут десять. Беседа стала раздражать.

– Мы, наверное, пойдем работать? Я в тех вопросах, которые вы ставите, слабо информирован!

– Одну минуту!

Подполковник поднял трубку телефона.

– Что нового? – выслушав ответ, он сказал, – Да! Идите! Если будут вопросы, обращайтесь, решим!

– Что это он волынку сегодня тянул? – спросил Серов Епифанова, когда они вышли.

– Время тянул. Сейчас в кабинете расскажу, – Умора!

Через пять минут Серов уже знал о чрезвычайном происшествии, а через час о нем знала уже вся дивизия, поскольку позвонил Смирнов и потребовал особенно тщательно проверить: все ли в порядке в кассе, нет ли недостачи. Но это уже было проверено. Из кассы не исчезло ни рубля! Попытки открыть сейф не предпринимались просто потому, что у капитана Маслова не хватило на это времени.

– Тогда оставь этот факт без внимания! Не хватало еще, чтобы над нами все смеялись все финансисты округа.

– Над этим надо бы подумать. Скрыть это вряд ли удастся. Смеяться все равно будут.

– Одно дело, когда будут смеяться над документально подтвержденным фактом, другое – когда смех основан только на слухах.

– Да над нами и так смеются! – сказал Епифанов, когда Серов положил трубку, – Вас еще не было здесь, когда приезжал генерал Тришин? Захотелось ему побывать в воинских частях и побеседовать с командирами. Заходит в штаб к нашему командиру и задает ему вопрос: «Как часто Вы проверяете кассу?». Тот вспомнил, что раз в месяц расписывается об этом в журнале и ответил правильно.

– А по какому документу получает начфин деньги в банке?

Командир долго думал и ответил: «По накладной!»

– Ну, если у Вас начфин получает деньги в банке по накладной, то разговаривать больше не о чем!

Когда командир дивизии узнал о содержании этого разговора, он приказал собрать на плацу перед штабом всех командиров на инструктаж, а начальнику финансовой службы дивизии провести этот инструктаж.

За этим занятием застал командиров частей генерал Тришин, возвращаясь в штаб дивизии после посещения воинских частей. Увидев начальника финансовой службы дивизии, с которым он уже познакомился, на плацу, генерал поинтересовался:

– Чем это Вы здесь занимаетесь?

– Командир дивизии приказал собрать командиров всех частей и провести с ними занятие по финансово-хозяйственной деятельности, – доложил Смирнов.

Генерал не стал расспрашивать, но, по всей вероятности, принятые командиром дивизии меры его устроили, и история не получила продолжения. Так, что удивительного в нашем полку полным-полно, надо это только увидеть.

– Здесь тоже есть чему посмеяться.

И Пикалов рассказал о встрече с замполитом.

– Что он сказал о причинах пребывания прапорщиков у штаба? – переспросил Епифанов.

– Что ждут указаний от своих начальников.

– Ерунда! Они тянут время до 11 часов. В это время открывается ликёро-водочный магазин на станции. И главная их задача – определить: кого послать за водкой? А указания начальства всегда одни и те же: иди и работай.

Глава 6

Капитан Серов не имел высшего образования и офицером стал не сразу. После окончания школы он поступил в финансовый техникум, закончил его. По распределению он попал в Грузию, в районный финансовый отдел, где стал ревизором. Как молодого и неопытного специалиста его прикрепили к старому опытному ревизору Абашидзе. С ним он поехал в свою первую ревизию в один из отдаленных колхозов района.

В союзных республиках в то время люди разговаривали на двух языках: между собой – на национальном, с людьми не своей национальности – на русском языке. Поэтому Серов никаких затруднений в общении не испытывал. Что касается делопроизводства, то оно велось только на русском языке.

После прохождения необходимых формальностей ревизоры приступили к работе. Серов проверял свои вопросы, Абашидзе свои, он же осуществлял руководство всей проверкой.

Просматривая документы, Серов нашел нарушение и обратился, как и положено, к руководителю.

– Сейчас разберемся! – обрадованно сказал Абашидзе и подозвал к себе главного бухгалтера. Разговаривали они на грузинском языке несколько минут.

– Пополам? – спросил по-русски Абашидзе.

– Пополам, – согласился главный бухгалтер и пошел в свой кабинет.

– Продолжай! Вопрос решён! – сказал Абашидзе, возвращая документы Серову.

Через некоторое время Серов нашел ещё одно нарушение и опять подошел к руководителю. Повторилась та же самая сцена, что и предшествующем случае.

Дождавшись, когда главные действующие лица произнесут сокровенную фразу: «Пополам!», Серов спросил руководителя, о чем они говорили и что значит пополам.

– Это значит, что мы это нарушение не увидели. За это с него причитается!

– Как это не видели, а если перепроверят?

– Ну, и что? Мы проверяем выборочно. Там, где правильно – мы проверяли. Там, где неправильно – мы не проверяли. Мы же не делаем отметок на документах, оформленных на незаконное расходование средств. Поэтому вторичная проверка нам не страшна. Да и сами проверяющие поступят, скорее всего, как и мы.

Серов съездил еще на несколько ревизий с Абашидзе и понял, что работать на своей должности он не сможет. Тут, очень кстати, пришла повестка из военкомата, и Серов ушел на военную службу.

Два года в армии прошли незаметно, служба Серова не тяготила, но, когда срок её стал подходить к концу, он почувствовал, что в Грузию его не тянет и решил поступить в военное училище. Никаких препятствий для поступления не было, и Серов стал курсантом военно-финансового училища. Учиться было легко, т. к. многое из того, что преподавали в училище, он проходил в техникуме. На втором курсе он женился на девушке из своего села. Ровно через девять месяцев после свадьбы он стал отцом и главой семьи.

По распределению он попал вначале в Забайкальский военный округ, где прослужил три года. Это был стаж, который давал право на поступление в военно-финансовую академию. Препятствий не было. Но в то время, когда Серов начал готовиться к поступлению, его вызвали в отдел кадров дивизии и предложили поехать на службу за границу, в Германию. За время службы за границей платили денежное довольствие в двойном размере, по сравнению с размером, выплачиваемым в стране. Кроме того, служба за границей давала возможность приобрести качественные заграничные товары: мебель, посуду, одежду и т. д. Поразмыслив и посоветовавшись с женой, Серов решил ехать за границу.

Из-за границы он вернулся капитаном и получил назначение в одну из частей гарнизона, располагавшегося возле станции Весенняя. Но, служить здесь долго не пришлось. Через месяц после его приезда к новому месту жительства приехала жена и занялась поисками работы. Нашлось место в детском садике – воспитателем. Но, прежде чем приступить к работе, следовало пройти собеседование у начальника политического отдела.

– Будь с ним поделикатнее и повежливее! – предупредила её заведующая детским садом. Что означали эти слова – женщина поняла только после встречи с этим начальником.

В назначенное время она пришла на беседу. Вначале разговор шел о работе, о воспитании детей, о жизни за границей и т. д. Затем подполковник стал в содержание беседы вставлять двусмысленные вопросы. Женщина отвечала общими фразами или смущенно улыбалась, помня наставления заведующей детским садом.

В какой-то момент подполковник Кохриманов, наблюдая за ней, определил, что она созрела для другой беседы. Он встал и подошел к сидящей женщине, которая, чтобы продолжить беседу обернулась к нему. Подполковник сделал шаг вперед и обнял её. Женщина, не сразу понявшая, что происходит, вначале не сопротивлялась, но поняв, чего хочет начальник, дернулась и попыталась оттолкнуть его и вырваться.

– Не ломайся! – услышала она и почувствовала, как он ощупывает её тело.

– Пусти! – выкрикнула она. Но подполковник и не думал её отпускать, запуская руку за воротник к обнаженной части тела. И тогда женщина стала кричать и звать на помощь. Кроме того, она пустила в ход ногти.

В приемной было несколько человек. Услышав крики, один из них распахнул дверь: узнать, в чем дело.

В коридоре поблизости тоже было несколько человек, которые также устремились в приемную. Хотя в момент, когда открылась дверь, подполковник отпрянул от женщины, несколько человек увидели, чем занимался начальник политотдела. Те, кто не видел, но слышал, тоже поняли все. Штаб зашумел. Рыдающая женщина в слезах прибежала в приемную командира дивизии. Через несколько минут о происшедшем знали все.

Такого в гарнизоне еще не было. То, что начальник политотдела использовал свою должность для обольщения молодых женщин, знали многие. Но, чтобы так нагло и используя силу – этого ещё не было.

Минут через пятнадцать о происшедшем уже знал и Серов. Придя в штаб дивизии, он нашел свою жену в кабинете командира дивизии, который пытался её успокоить. Начальник политотдела на всякий случай удалился из штаба – выяснять отношения перед разгневанным мужем он не хотел.

Зайдя в кабинет командира дивизии, он забрал жену и не говоря ни слова, повел её домой. Немного успокоив её, он вернулся к месту службы и сел писать жалобу, которую следовало подавать по команде, т. е. ближайшему начальнику. Зарегистрировав жалобу у делопроизводителя, он пошел к командиру части.

Тем временем командир дивизии принимал свои меры. Офицеров и служащих, находившихся в приемной, он попросил не придавать случившемуся слишком много внимания и помалкивать больше, чем говорить. Затем он вызвал начальника отдела кадров и приказал срочно оформить подполковника Кохриманова в отпуск. Затем позвонил командиру полка, где служил Серов и попросил провести работу, чтобы случившееся не вышло за рамки гарнизона. Поэтому, когда Серов вошел в кабинет своего командира, тот уже четко знал, что надо делать. И он попытался уговорить Серова не придавать большого значению случившемуся, взять пару дней отпуска, успокоить жену и т. д. Однако, цели, поставленной комдивом, выполнить не удалось: начфины не очень-то боялись офицеров с большими звездами. Уговорить или запугать Серова командиру части не удалось, о чем пришлось доложить командиру дивизии. И тогда командир дивизии принял экстренные меры. Он вызвал Серова к себе в кабинет и предложил ему новое место службы – за границей, в Чехословакии. Естественно, что ехать надо быстро. Естественно, что с женой. Естественно, что времени на выяснение отношений с начальником политотдела не будет. С ним он разберется сам.

И Серов согласился. За сутки он собрал свои вещи и уехал в Чехословакию, прослужив в Союзе чуть больше месяца.

Прошло пять лет, и Серов опять вернулся из-за границы и был назначен заместителем начальника финансовой службы дивизии. В штабе округа, где он получал документы, ему назвали только номер части и место её дислокации. Прибыв в гарнизон, он был неприятно удивлен тем, что приехал туда, откуда уезжал. Вторым неприятным сюрпризом стало то, что должности командира дивизии и начальника политического отдела исполняли те же лица, что и пять лет назад. Во время беседы в финансовой службе округа, заместитель начальника полковник Виткин проинформировал его, что его будущий начальник капитан Смирнов – кандидат для поездки на службу в капиталистическую страну.

– Служите! – сказал он, – Будет все хорошо – рассмотрим Вас, как кандидата на должность начальника финансового отдела. Получите должность, а затем и очередное звание. А дальше – видно будет.

Но прибыв к месту новой службы, Серов понял, что повышение здесь он не получит. Командир дивизии и начальник политического отдела помнили были те же, что и пять лет назад. Оба получили очередные воинские звания. Оба помнили его. Хотя он занимал неудобную для них должность зама начальника отдела – ревизора, повышать его выше они даже и не думали. А без их согласия о более высокой должности можно было только мечтать.

В гарнизоне нашлось несколько человек, которые помнили происшествие с женой Серова, и вскоре уже все знали, что в гарнизон вернулись главные герои почти забытой истории. Зная о неприязни к Серову со стороны начальника политического отдела и командира дивизии, офицеры штаба, в том числе и те, с которыми он дружил, открыто не демонстрировали свою дружбу. Сам же Серов, зная, что спрос с него будет повышенным, был со всеми подчёркнуто вежлив и официален, поэтому казался сухим и неприятным офицером.

Глава 7

Два раза в месяц, по субботам, в дивизии проводились парково-хозяйственные дни. В эти дни весь личный состав должен был обслуживать технику. В тех подразделениях воинских частей, где техника была у каждого военнослужащего, они действительно её обслуживали. Но, кроме них, были другие, у которых техники не было или её было так мало, что не хватало на всех. Какая техника была у мотострелкового взвода? Три бронетранспортера и личное оружие военнослужащих. Но бронетранспортеры обслуживали водители, а личное оружие техникой не считалось. Поэтому в этот день выполнялись многие работы, которые к обслуживанию техники не имели никакого отношения: кладовщики наводили порядок на складах, писари – в служебных кабинетах начальников, каптенармусы – в каптерках.

Не было никакой техники и у начальников финансовых служб полков и батальонов. В штабе дивизии была одна единственная вычислительная машина АСКОТА-170. Когда её прислали – многие начальники захотели взять её себе в свои отделы. Но, после знакомства с порядком её работы, это желание быстро пропадало. Машина начала путешествовать из одного отдела в другой, пока не остановилась в финансовом отделе. Может быть, она недолго побывала бы и там, но финансовая служба округа требовала механизировать учетный процесс. Поэтому машину закрепили за этой службой, а в отчетах уже несколько лет указывалось, что имеется вычислительная машина и идет процесс её освоения. Благодаря этому, начальник отдела получил возможность указывать в плане проведения парково-хозяйственного дня работу по обслуживанию этой машины. Второе мероприятие, которое начальник отдела указывал в своем плане, называлось кодификацией руководящих документов. Так как никто не знал, что такое кодификация, план утверждался, и можно было заниматься своими делами. Никто и никогда не проверял, чем же занимаются начальники финансовых служб во время парково-хозяйственного дня. Однажды один из начальников штабов в этот день обошел штаб и, обнаружив в рабочем кабинете начальника финансовой службы полка капитана Денисова, потребовал, чтобы тот немедленно шел либо в автопарк, либо на техническую территорию. Объяснения, что там ему нечего делать, на него не подействовали.

Приказ командира – закон для подчиненного. Начальник штаба не был командиром, но он был прямым начальником для всего личного состава части и его приказы подлежали исполнению. Капитан Денисов прихватил с собой счеты, пару книг учета и стопку документов, пошел в автопарк. Он нашел чистое место на недавно заасфальтированной части парка, разложил документы и книги учета, соорудил себе сиденье из кирпичей, которые валялись рядом и начал что-то подсчитывать. Чтобы документы не унёс ветер, он положил на них камешки и обломки кирпичей. За этим занятием его застал командир части, который поинтересовался: чем это он здесь занимается?

Денисов доложил, что из штаба его выгнал начальник штаба обслуживать технику. Единственная техника, которую он имел – счеты конторские, тринадцати прутковые. Они в полном порядке. Услышав его доклад, командир потребовал, чтобы он шел отсюда ко всем чертям с матерями. Денисов собрал документы и книги и пошел назад в штаб. По пути он встретил начальника штаба, который поинтересовался причиной столь быстрого ухода его из автопарка.

– Меня командир отослал ко всем чертям. Поэтому я иду к Вам! Какие будут ещё приказания? – ответил Денисов.

– Идите на …, в штаб! – ответил подполковник. Больше его в автопарк не посылали.

Парково-хозяйственный день по плану продолжался до обеда. Но на практике, офицеры и прапорщики покидали места работ примерно на час раньше. Временных ориентиров было два. Первой ориентир – время прихода командира дивизии в штаб. После того, как он закончил обход мест проведения парково-хозяйственного дня и уходил в штаб, можно было расслабиться. В это время некоторые офицеры и прапорщики стремились незаметно по какой-либо причине или без неё уйти поближе к дому. Другие начинали кучковаться и объединяться в неформальные группы. Группы эти были давно сложившимися, в них все знали свои функции. Вопрос о том, чем заняться был давно известен, и подготовка к его решению осуществлялась заблаговременно. За день-два закупалось спиртное и закуска. Место проведения мероприятия знали все, в том числе офицеры, не входившие в эти группы и солдаты, которых посылали за ними в случае нештатной ситуации. В подразделениях и казармах оставались только те офицеры и прапорщики, которые несли службу в наряде или были ответственными за порядок.

Вторым временным ориентиром был уход домой командира дивизии и начальника штаба. Как только личный состав узнавал, что эти офицеры прошли через контрольно-пропускной пункт, все работы прекращались. Исключение делалось только для работ по устранению недостатков, на которые указал командир дивизии или начальник штаба.

И сегодняшний парково-хозяйственный день не стал исключением.

Примерно за час до обеда в кабинете, где работал Пикалов, раздался телефонный звонок.

– Заканчивай работу и выходи на крыльцо! Пора на пенёк!

Пикалов вышел на крыльцо штаба. Смирнов был уже там.

– Готов?

– Всегда, готов, когда мне ничего не поручали!

– Будешь так говорить, поручим! А, сейчас пойдем!

Вдвоем они двинулись в сторону контрольно-пропускного пункта. Подходя, Пикалов оглянулся и увидел, что за ними следом идут другие офицеры-финансисты, разделившись на три группы.

Первая группа была совсем близко. Нештатным её предводителем был Епифанов, который рассказывал одну из историй, которая с ним приключилась.

– Вчера понадобились деньги. Поехал в банк. Подхожу к окну, отдаю чек. Минут через двадцать зовут к кассе. Подхожу. Кассирша информирует: деньги может выдать только металлическими рублями. Других нет. Пришлось взять. Приезжаю. Сижу в финчасти, думаю, что с ними делать. Входят три офицера. Один из них спрашивает: есть ли деньги? Отвечаю, что только металлические рубли.

– Давай! – говорит старший лейтенант, – Беру! Только отсчитай мне вначале одну сотню, а потом другую, а потом все остальное.

Даю ему ведомость, он расписался. Отсчитал первую сотню. Тот принял и оставил её на барьере. Затем отсчитал вторую сотню. Тот её тоже оставил на барьере. Офицеры, пришедшие с ним, улыбаются, ждут: что будет дальше? Каждая куча весит килограмма три-четыре.

– Ты помнишь, что я брал у тебя в долг сто рублей? – спросил старлей одного из сопровождающих.

– Да! – ответил тот.

– Забирай вот эту кучу!

– А ты помнишь, что я брал у тебя девяносто рублей? – обратился он к второму офицеру, – Так вот, из этой кучи я беру десятку, остальные твои.

– Давай остальные и я пошел!

Я отсчитал ему еще двадцать рублей, тот положил их в карман и, улыбаясь, отошел от барьера, наблюдая, как его товарищи распихивают металлические рубли по карманам.

– Да, тяжело вам придется! – улыбнулся старлей.

– Они его не поколотили, когда вышли из штаба? – спросил кто-то.

– Вряд ли!

– А что вы сделали с остальными металлическими рублями.

– Пришел отпускник. Попросил зарплату. Я ему: «Только железными рублями!»

– Давай, только положи их в мешок, в котором их вам в банке дали.

Я выдал ему. Он прямо с мешком отнес их жене, и теперь не упускает случая, чтобы сказать жене: «Я тебе деньги мешками носил!»

Продолжая разговаривать, офицеры прошли по улице мимо жилых домов, вышли на окраину городка и подошли к тропинке, которая через кустарник вела к реке. По тропинке они дошли до реки, и пошли вдоль берега. Пройдя немного, они оказались у большой поляны, на которой росло несколько одиноких деревьев. В противоположной стороне от реки было место с низкорослой травой. Здесь из травы торчал пенек, который был конечным пунктом.

Денисов открыл свой портфель, вытащил несколько газет, застелил ими место возле пенька и начал выкладывать на газеты содержимое портфеля: граненые стеклянные стопки, вилки, ножи, рыбные и овощные консервы, хлеб и прочие закуски. Пока он делал эту работу, к месту мероприятия подошла следующая группа офицеров, один из которых тоже был с портфелем. В нем он принес шесть бутылок водки и две бутылки газированной воды.

Несколько офицеров присоединились к Денисову. Они порезали хлеб, открыли банки с консервами, разложили стопки, ножи и вилки.

– Прошу к столу! – скомандовал Денисов.

Офицеры уселись: кто на принесенные плащ-накидки, кто подстелил под себя газеты, кто сел прямо на траву. Денисов разлил водку по стопкам.

– Ну, за знакомство! – произнес тост Смирнов.

Офицеры выпили и принялись закусывать.

Кстати! – обратился к присутствующим Епифанов, – Все ли знают друг друга? Для тех, кто еще не успел познакомиться или представиться, называю присутствующих здесь офицеров, прибывших для дальнейшего прохождения службы.

Он начал показывать рукой на присутствующих и называть их фамилии. Если он не знал фамилию того, на кого указал рукой, то офицер сам называл свою фамилию. У двух офицеров оказались одна и та же фамилия и отчество.

– Вы, случайно, не братья? – спросил кто-то.

– Братья, близнецы Подоприхины Вячеслав и Александр Алексеевичи! – ответил за них майор Смирнов.

Пикалов посмотрел на близнецов. Он привык к тому, что такие люди похожи друг на друга как две капли воды. В данном же случае братья нисколько не походили друг на друга: ни формой лица, ни светом волос, ни светом кожи. У них был только рост одинаков, остальное все различалось. У Вячеслава было удлиненное чистое лицо. У Александра лицо было круглое и все покрыто прыщами. Если бы не слова Смирнова, то никто бы ни в жизнь не догадался об их близком родстве.

– Пожелаем всем прибывшим без проблем влиться в наш дружный коллектив! – сказал начфин танкового полка капитан Березин.

– За это надо выпить! – предложил Денисов.

– А мы и не возражаем! – ответил за всех Епифанов.

Первую стопку Пикалов выпил полностью. Но, когда налили вторую, в голове мелькнуло: «Так, ведь можно хорошо напиться. А, вечером у меня разговор с женой!» Поэтому вторую стопку он выпил на одну треть, а все последующие только пригубливал.

– Сачкуешь? – спросил Денисов.

– Вечером разговор с женой. Надо быть в форме.

– Угораздило же тебя заказать разговор на сегодня!

– Что делать? Не отменять же его!

– Да, уж!

После третьей стопки был объявлен перекур. Шесть офицеров закурили. Оставшиеся временно не у дел повели себя по-разному: одни продолжали сидеть, другие встали и молча ждали окончания перерыва.

– Ну, что! Повеселить Вас? – спросил Епифанов, выпуская изо рта струю дыма, – Слушайте! Однажды я решил повысить культуру обслуживания офицеров и скорость выдачи денежного довольствия.

Купил две пачки конвертов без марок и разложил в них деньги на каждого офицера. Все шло прекрасно: приходит офицер, расписывается в ведомости, отдает контрольный талон, а я ему отдаю конверт. Тот берет конверт, пересчитывает деньги, откладывает заначку в потайной карман, остальные деньги складывает в конверт и несет его своей жене. Первый месяц все только радовались. На второй месяц многие стали вынимать деньги из конвертов и раздраженно кидать конверты на барьер. Спрашиваю: «В чем дело? Чем Вы недовольны?» Ответ дал один старший лейтенант.

– Прихожу я домой и отдаю конверт с деньгами жене. Та берет конверт, пересчитывает деньги. Затем рассматривает конверт.

– А где еще пятьдесят рублей?

– Какие пятьдесят рублей?

– На конверте написано двести семнадцать рублей 60 копеек, а ты мне отдал сто шестьдесят семь рублей!

– Не знаю, что там написано, но я получаю сто шестьдесят семь рублей.

Женщина обменялась сведениями с подругами. У тех была такая же ситуация. Они уже и так подозревали, что часть получки мужья не приносят им и тратят на выпивку. Не знали только: сколько же они утаивают от жен. Мужья упорно твердили, что отдают получку полностью, а надпись на конверте не имеет отношения к сумме их денежного довольствия. Тогда была выбрана делегация из трех женщин, которые зашли в финчасть и потребовали ознакомить их с суммами, которые получают их мужья и мужья их подруг. Объяснил им, что ведомость – это секретный документ и показать её я не могу. Тогда женщины пошли к командиру части. Тот вначале вызвал меня. Я разъяснил, что ведомость показать не могу. Тот сам не очень-то хотел, чтобы женщины узнали: сколько получают их мужья. Поэтому он очень долго беседовал с ними, но ведомости женщины не увидели. Тогда они изобрели новую тактику ознакомления. Иногда некоторые офицеры оставляли доверенности своим женам. Правда предварительно они шли к председателю кассы взаимопомощи и просили его поставить на погашение задолженности такую сумму, чтобы жена получила столько, сколько офицер отдавал ей. Так, вот! Эти женщины, расписываясь в ведомости, всегда старались посмотреть: сколько же получают мужья их подруг. Чтобы не подставлять друзей, я открывал ведомость на нужной странице, ставил птичку в нужной строке и говорил, чтобы получательница расписалась там, где стоит птичка.

– А, где она, где? Не вижу! – твердит женщина, а сама смотрит, высматривает нужные сведения.

Так, что теперь я выдаю деньги по-прежнему: пришел офицер, расписался, отдал талон. После этого я отсчитываю ему нужную сумму. Так спокойнее!»

Он продолжал что-то говорить, а Пикалов вспомнил о скандале, который закатила ему жена накануне окончания учебы в академии. По всей вероятности, в институте, где она училась, их курс недавно прошел тему налоги на заработную плату, и благоверная решила применить свои знания на практике. Она нашла партийный билет мужа и узнала начисленную сумму. Отняв от неё суммы подоходного и холостяцкого налога, она получила сумму, которую должен был получить муж. Сумма отличалась от той, которую приносил и отдавал ей муж на пятнадцать – двадцать рублей. Проверив несколько раз свои вычисления, она пришла к выводу, что муж не полностью отдает ей деньги. Пикалов в этот день задержался на службе. Долгое ожидание разъярило женщину, и разговор сразу перерос в скандал. Пикалов, конечно, оставлял себе незначительную сумму на карманные расходы, но он не считал это обманом жены – в кармане должно быть немного денег на всякий случай, что и сказал он своей жене.

– Но, ты мне об этом никогда не говорил! Откуда я знаю, на какие цели ты их потратил?

– Доверять надо! Я у тебя, между прочим, никогда не требую отчета о том, на какие цели уходят мои деньги. Если сейчас ты начнешь перечислять, наверняка, половину расходов забудешь!

– Я трачу деньги только на нас двоих и ни на кого больше!

– Тебя, как и меня, дома не бывает весь день.

После словесной перепалки жена собрала часть своих вещей и уехала к матери.

Пикалов остался один на несколько дней. За это время он заказал контейнер, погрузил в него вещи, получил документы на отпуск и на дальнейшую службу. Встал вопрос: что делать с женой? Ехать и извиняться – он не хотел, т. к. виноватым себя не чувствовал. В то же время, он ясно осознавал, что если он уедет сейчас в отпуск, который планировал провести у родителей, то поставит свою семью на грань развала. На всякий случай он решил позвонить.

К его удивлению, жена разговаривала с ним так, как будто ничего не случилось.

– Приезжай! – попросила она.

Пикалов приехал. Мать и старшая сестра Вики были дома. Ужин был готов, и через несколько минут теща пригласила к столу. Время текло медленно. Но, наконец, они остались с Викой одни.

– Что за фокус ты выкинула? Я уж думал, что наша семейная жизнь закончилась.

– Не знаю, что на меня нашло. А собственно говоря, ничего особенного ведь не случилось.

– Могло случиться, не позвони я тебе.

– Да, ладно тебе! Мир?

– В отпуск ты со мной едешь?

– Поеду, только ненадолго. У вас в селе со скуки можно умереть!

– Ладно! Мир! – сказал Пикалов. Показывать родителям, что у него непорядок в семье не хотелось. Не стоило родителей волновать из-за своих проблем.

Пока Пикалов вспоминал этот эпизод, Епифанов закончил свой рассказ. Последовало предложение продолжить мероприятие.

После нескольких тостов, слово было представлено Пикалову.

– Да, побудемте живы! – произнес он любимый тост своего отца и поднес стопку к губам.

– Тостующий пьет до дна! – предупредил Епифанов.

Пришлось выпить всю стопку. После всех остальных тостов Пикалов только подносил стопку к губам. То же стали делать и некоторые другие офицеры.

– Да, у нас почти никто не пьет! – провозгласил Денисов, в очередной раз поднимая бутылку, чтобы наполнить стопки.

– Ну, тогда завершаем! – скомандовал Смирнов, – Налить только тем, у кого пустые стопки. Остальные допивают то, что осталось! И, расходимся!

Пользуясь тем, что на него никто не смотрит, Пикалов наклонил свою стопку и незаметно вылил большую часть водки на землю, а оставшуюся на дне жидкость все же выпил.

Денисов и Епифанов начали собирать посуду, ложки и вилки и неоткрытые банки консервов. Несъеденный хлеб и колбасу положили на пенёк – птицам на съедение. Всё оставшееся на газетах свернули в комок и отнесли на ближайшее кострище.

Мероприятие закончилось. Офицеры двинулись по домам.

Вечером, до которого было еще три часа с гаком, Пикалову предстоял телефонный разговор с женой. Разговор должен был состояться после ужина. В это время телефонистка переговорного узла уходила домой и все звонки с междугородной станции шли на коммутатор дивизии. Можно было прийти в штаб, позвонить на коммутатор и ждать, когда телефонистка одного города соединиться с телефонисткой другого, а та еще с телефонисткой коммутатора. Ждать приходилось довольно долго: когда час, а когда и больше.

За полчаса до времени, на которое был заказан разговор, Пикалов зашел в свой кабинет, позвонил на коммутатор и сообщил, что у него телефонный разговор с Москвой. Телефонистка пообещала соединить его, если позвонят. Томительно побежали минуты ожидания. В голову хлынул поток воспоминаний.

Со своей женой Пикалов познакомился в начале первого курса обучения в академии. В честь празднования очередной годовщины Октябрьской революции командованием для слушателей был устроен вечер отдыха. На вечер Пикалов пришел с Юркой, с которым успел подружиться за два месяца обучения. Но, у Юрки были друзья, кроме Пикалова. Пробыв на вечере полчаса, он сослался на договоренность и ушел. Пикалов остался один. Проходя по залу, он обратил внимание на двух девушек, сидевших немного в стороне от танцевавших пар. Одна из них была темноволосой и смуглой, чем отличалась от других девушек. Пикалов пригласил её на танец, потом на второй. К концу третьего танца он уже знал, что девушку зовут Вика, что учится она на втором курсе Московского финансового института, что она родилась недалеко от Москвы, где в настоящее время проживает её семья, живет в общежитии, которое находится недалеко от академии.

Вечер прошел незаметно. Подружка Вики тоже познакомилась с кем-то из офицеров и к концу вечера куда-то исчезла. Пикалов вызвался проводить Вику до общежития. Прощаясь, он предложил встретиться в ближайший выходной день. Но тут выяснилось, что на выходные дни девушка выезжает домой, к родителям, поэтому договорились встретиться в понедельник вечером.

Встретились, погуляли по вечернему городу. Потом было ещё несколько встреч. Но, в один из дней, на который было назначено очередное свидание, Пикалов поставили во внеочередной наряд – помощником дежурного по академии. Свидание не состоялось. Предупредить Вику об этом не было никакой возможности. Вечером, на следующий день, Пикалов приехал домой и стал подумывать: не лечь ли спать? Жил он в Медведково, где снимал комнату в трехкомнатной квартире.

Неожиданно в дверь позвонили. Хозяйка квартиры открыла, что-то спросила и постучала в дверь комнаты Пикалова.

– Это к Вам!

Пикалов подошел к двери. В подъезде стояла Вика.

– Ты не пришел на свидание, я решила заехать и узнать: не случилось ли с тобой чего-либо плохого!

Пикалов знакомился с девушками и до знакомства с Викой. Если он не приходил на свидание в установленное время, девушки вели себя пассивно, ничего не предпринимая. С ситуацией, когда девушка проявляет активность, он столкнулся впервые. По его мнению, в данном случае девушка должна была набраться терпения и ждать. А, тут! Что за нескромность такая? Поэтому он говорил с ней без всякой любезности.

– Я не только учусь, но ещё и работаю, в отличие от студентов.

– Как, работаешь?

– Так же, как и лошади работают!

– Скоро Новый Год. Я хотела пригласить тебя провести этот праздник вместе, поэтому и забеспокоилась?

– Я почему-то всегда думал, что если парень не пришел на свидание, то девушка должна ждать.

– Я беспокоилась.

– Нечего беспокоиться! Война не предвидится!

– Тогда я поеду!

– Езжай!

Пикалов закрыл дверь.

– Кто это был? – спросила хозяйка квартиры.

– Знакомая девушка!

– Что хотела?

– Пригласить праздновать вместе Новый год!

– Судя по тому, как говоришь – ты отказался?

– Да! Хотя это слово я ей не говорил!

– А как ты собираешься встречать Новый год?

– Об этом я еще не думал?

– Зря! Об этом надо думать уже сейчас, иначе придется сидеть дома одному или с нами – стариками. Позвони ей, извинись и скажи, что согласен встретить Новый год с ней! Она ведь тоже, наверное, сообщила своим близким, что пригласила тебя!

– Ладно! Завтра вечером позвоню.

Но позвонил он Вике на квартирный телефон 30 декабря. Трубку взяла её сестра и сказала, что Вика будет позже часа через два.

– Что-нибудь передать её?

– Передай, что звонил Сергей!

– И всё?

– Да!

– Хорошо!

Пикалов ушел с переговорного пункта, считая, что дружбе с Верой конец. Однако, вечером того же дня он получил телеграмму. Вика просила позвонить ей на следующий день. Следующий день был 31 декабря.

Около шести вечера Пикалов заехал по пути домой на переговорный пункт. Еще минут сорок он ждал, когда его соединят с городом, где жила Вика. Разговор был коротким.

– Моё предложение о праздновании Нового года вместе пока в силе. Приезжай!

– Но, уже поздно!?

– До Казанского вокзала ты будешь ехать один час. Электрички в нашу сторону идут через каждые полчаса. Садись на ту, что отправляется в полдевятого. В полдесятого я встречу тебя на платформе. Чтобы не разойтись, садись во второй вагон и выходи в переднюю дверь. Пока!

Пикалов взглянул на часы. Было около семи вечера. До дома было минут десять ходьбы, так, что он успевал переодеться и зайти в магазин: купить что-либо к Новому году.

В полдесятого электропоезд остановился. Пикалов вышел. На платформе стояла и ждала его Вика!

– Пойдем!

Они пошли.

Воспоминания прервал резкий звонок телефона.

– Ждете Москву?

– Да!

– Соединяю!

Разговор с женой занял минут пять. Зная, что их могут подслушивать, Пикалов говорил коротко, не вдаваясь в подробности. Он сообщил, что получил квартиру и уже занял её, но контейнер с вещами еще не прибыл. Услышав это, Вика тут же объявила, что приедет к нему в ближайшее время. Спартанские условия жизни её не испугали. Дату выезда и номер поезда или самолета она пообещала сообщить телеграфом. Встретить надо обязательно. Последовало ещё несколько фраз о любви и памяти, и разговор закончился.

На следующий день Пикалов проснулся около девяти часов. Полежав немного, он решил вставать. Вскипятив в стакане воду, он приготовил себе чай – столовая была уже закрыта, да и идти туда не очень хотелось. Попив чая с печеньем, он решил заняться наведением порядка в квартире. Это оказалось довольно сложным мероприятием: не было ни тряпки, ни помойного ведра, ни веника. Купить их было негде: магазин военторга не работал, а чтобы съездить в посёлок, надо было много времени. Да и гарантии того, что в магазинах посёлка будут в продаже вёдра и тряпки, не было. Подумав, Пикалов решил, что четыре портянки – это много и одну из новых портянок превратил в тряпку для мытья окон, подоконников, раковин и ванны. Полы могли и подождать. Для мытья унитаза он оторвал кусок портянки. Намочив тряпку, он начал протирать подоконник и оконную раму в комнате. Чтобы привести их порядок пришлось восемь раз сходить в ванную, чтобы помыть это орудие труда и намочить его.

– Не мытьё, а сплошная беготня, – пришла в голову одна из поговорок Вики.

Но, не смотря на неудобства, подоконник и оконная рама были вымыты. Столь же неудобным мероприятием было мытье двери на балкон.

До наступления обеденного времени Пикалов успел протереть и убрать грязь и пыль с обоих окон и с раковины на кухне. Остались неубранными туалет и ванная комната. Решив, что ими он займется после обеда, Пикалов умылся и начал собираться в столовую. Но, тут зазвонил телефон. Звонил Серов.

– Как самочувствие после субботы?

– Нормально. Я в полном порядке.

– Есть предложение съездить на природу. День сегодня хороший, солнечный. Предлагаю съездить на речку. Мне удалось купить пиво. Наловим раков, и будет пить пиво с раками.

– «С раками …» – это два слова или одно, – с иронией спросил Пикалов.

– Это как тебе хочется. Пиво есть и раки будут. С нами едет лейтенант Писклин. Он местный парень и большой специалист по ловле раков.

– Что требуется от меня?

– Присутствие. Из продуктов можешь ничего не брать: будет только пиво и раки. Думаю, что нам хватит этого.

– Может водочки? – не без иронии поинтересовался Пикалов.

– Вчера вволю напились. Сегодня не хочется. Что-то ты много спрашиваешь. Если едешь, то через две минуты будь у подъезда. Я подъеду и заберу тебя.

– Хорошо. Я одет и выхожу.

Пикалов вышел к подъезду. Серов подъехал через пару минут. К удивлению Пикалова, он был с женой.

– А лейтенант Писклин?

– Он уехал на мотоцикле.

Дорога заняла минут десять. Машина остановилась на какой-то лужайке, рядом с кустами тальника. Возле кустов стоял спортивный мотоцикл. Рядом с ним лежал солдатский вещевой мешок.

– Лейтенант времени не теряет, – хмыкнул Серов, остановив машину и выходя из кабины, – Пойдем, посмотрим: как ловят здесь раков.

Среди кустов тёк ручеёк метра два шириной и глубиной по колено. Кусты росли не только на берегу. Местами они уходили корнями в дно ручья. При этом грунт из-под корней был вымыт и унесен водой, а корни образовали своеобразные заросли. Местами корни были подмыты так, что не удерживали кусты, которые падали в воду. Среди этих зарослей возился лейтенант Писклин, отыскивая раков. На берегу стояла девушка лет двадцати, которая наблюдала за ним.

– И много их тут? – поинтересовался Пикалов.

– Очень даже много. Пока вы разведете костер и скипятите воду, я наловлю их столько, что нам хватит.

– Что-то не похоже, что здесь уйма раков? – усомнился Пикалов.

– Хотите пари. За две минуты я выброшу на берег десять раков.

– Давай, – ответил Серов, – ставлю бутылку пива.

– Идёт, держите первого, – сказал Писклин и выкинул довольно приличного рака. Затем он пошарил под корнями руками и выкинул второго. До указанного времени оставалось десять секунд.

– Всё, – сказал Писклин и выкинул на берег десятого рака.

– Не пойдет! – сказал Серов, – Этот рак дохлый.

– Осталось десять секунд, – уточнил Пикалов.

Писклин пошарил среди корней и выкинул сразу трех раков.

– Всё, пиво моё, – заявил он, продолжая шарить среди корней и кустов.

– Сергей, держи ведро. Будешь собирать раков, которых будет выкидывать на берег Писклин. Не побоишься? Они могут больно ущипнуть за руку.

– Не волнуйся. Мне приходилось раков ловить. Я знаю: как обращаться с ними.

Вскоре с полянки потянулся дымок: Серов развёл костер. Прошло еще минут тридцать. К запаху дымка костра добавился запах укропа.

– Как вы там? – послышался голос Серова, – У меня все готово.

– Несите ему всё, что наловили. Пока будут готовиться эти, я еще половлю.

– А, может быть, этого хватит? – спросил Пикалов. Ведро, в которое он складывал добычу, было почти полным.

– Может, хватит, а может, нет, – ответил Писклин, продолжая свои поиски – Лучше пусть останутся, чем не хватит.

Пикалов понес раков к костру. Здесь на шесте висело эмалированное ведро, в котором кипела вода. Чуть в стороне была расстелена скатерть, на которой стояли две трехлитровые банки пива, граненые стаканы, маленький эмалированный тазик и тарелки. Серов стал брать раков руками и опускать их в кипящую воду.

– Ну, вот. Поместились все. Собирай то, что поймал Писклин и через две минуты будьте у костра.

Когда они подошли к месту пиршества, вареные раки уже лежали в тазике. Женщины положили в тарелки несколько раков и начали отделять съедобные части от несъедобных.

Пикалов и Писклин заняли свои места.

– Берите стаканы и держите их так, чтобы не пролить пиво. Я наливаю, – объявил Серов, поднимая одну из трехлитровых банок.

– Ну, что? Чёкаться не будем, не водку пьем. За всё хорошее.

Пиво было холодным и приятно пилось в этот довольно теплый день.

Мужчины выпили по три стакана, пока женщины возились с одним.

– Я перекурю, – сказал Серов, – Вы не курите, а у меня потребность есть. Не возражаете, если я покурю прямо здесь.

– Кури, – ответил Пикалов.

Он закурил. Женщины поставили свои стаканы, и ушли куда-то за кусты.

Завязался разговор, из которого Пикалов узнал, что Писклин собирается в отпуск через пару недель. Ехать собирается в посёлок, где живут его отец и мать.

– А невесту свою не берешь с собой? Бери. Познакомишь с родителями. Где-то я её уже видел.

– Нет, у меня там другая невеста. Поеду, посмотрю. А если с ней не полажу, то есть другая – она. А видеть её ты мог в гарнизонной поликлинике, где она работает врачом.

Они еще перебросились несколькими фразами. Через некоторое время подошли женщины, и тема для разговора была изменена. Мужчины выпили еще по два стакана пива, женщины по полстакана. Когда во второй банке пиво осталось на донышке, Писклин засобирался домой.

– А где мой приз? – поинтересовался он.

Серов встал, подошел к машине, открыл багажник.

– Держи, специально для тебя покупал, – сказал он, подавая ему бутылку пива, – Я так понял, что ты собираешься домой.

– Правильно понял. Я на мотоцикле и должен быть в форме. А если останусь, то могу эту форму потерять. Так, что я уж лучше дома оприходую эту бутылочку. А вы, я думаю, еще посидите и поговорите. А мы поехали.

Он прошел к своей ИЖ – Планете, завел мотор, одел шлем и сел в сиденье. Сзади села его девушка и прижалась к нему. Они уехали.

– Да, интересный тип, – глядя ему в след сказал Серов, – Две девушки у него и не одну из них он не любит. Жена у него нечто вроде предмета интерьера: все имеют, значит и у меня должна быть в доме. Ты как? Свою скоро привезешь?

– Обещала приехать, но ненадолго. Учится она в институте. Так, что мне год без неё куковать.

Глава 8

Прошло два дня после телефонного разговора. В среду, во второй половине дня в кабинете финансовой службы, где работал Пикалов зазвонил телефон. Прапорщик Саитов поднял трубку. Послушав сообщение, он оторвал трубку от уха и протянул её Пикалову.

– Вас! Дежурный по штабу!

– Вам телеграмма из Москвы, зайдите на почту и заберите!

– А что в телеграмме?

– Жена приезжает в пятницу. Номер поезда в телеграмме.

Перед тем, как зайти в столовую, Пикалов зашел на почту и получил телеграмму. Здесь же узнал время прибытия поезда – кто-то из работников почты поместил расписание движения поездов среди информации для клиентов. Поезд прибывал поздно вечером, и чтобы успеть к его приходу, не надо было отпрашиваться со службы. Ситуация могла усложниться тем, что в пятницу командир дивизии мог устроить совещание с непредсказуемым временем окончания.

После обеда Пикалов направился в штаб и доложил ситуацию Смирнову. Тот внимательно его выслушал.

– В пятницу во внерабочее время уехать на вокзал можно. Но на всякий случай, напомни мне это в пятницу после обеда! Думаю, что проблем с поездкой не будет. Приезд жены – причина существенная. Не беспокойся! Встретишь!

И, действительно! Со встречей жены никаких проблем не возникло. Поезд прибыл в установленное время. Как раз к поезду подошел автобус.

Пикалов открыл дверь квартиры и пропустил вперед Вику. В единственной комнате стояло две заправленные солдатские кровати, две тумбочки и два табурета.

– А, куда мы сложим продукты? – спросила жена.

– Какие продукты?

– Я привезла из Москвы то, чего здесь либо нет, либо очень мало. Большую часть продуктов можно выложить в стенной шкафчик под окном. Но, мясо и колбасу надо положить в холодильник.

– Между прочим, ночь. Многие уже вторые сны видят. Так, что давай сложим все на окно, а завтра подыщем холодильник.

На этом и остановились. Быстренько попив чая с бутербродами из привезенной колбасы, легли спать, вначале на одной кровати, потом на двух.

Утром Пикалов проснулся, как всегда, в семь часов. Вика спала. Она еще даже не знала, что местное время отличается от московского на два часа. В Москве было только пять утра. Вначале он хотел одеться и идти на службу, но вспомнил, что в связи с приездом жены ему было разрешено на службе не появляться.

– Отдыхай! – сказал Смирнов, – Если потребуется, я позвоню соседу, либо пошлю посыльного!

Но, судя по всему, Пикалов в этот день никому не понадобился.

Вика проснулась в полдевятого по Московскому времени, от которого Пикалов уже успел отвыкнуть. Пока благоверная спала, он успел встать, приготовить себе пару бутербродов, попить чаю, опять лечь в постель и задремать. Проснувшись, жена некоторое время лежала и ворочалась на своей солдатской односпалке. Затем перебралась на кровать к мужу и прижалась к нему, и они вместе провели в постели еще минут сорок.

Наконец, им обоим надоело лежать. Вика встала первой и пошла в душ. Пикалов дождался, когда за ней захлопнется дверь, встал и начал делать физзарядку. Затем он включил газ и поставил чайник на огонь.

– Ты уже придумал к кому можно отнести скоропортящиеся продукты? – спросила Вика, выходя из душа.

– Пока нет!

– Пора уже подумать!

Что тут думать? Из всех людей, которые жили в подъезде, Пикалов знал только заместителя по тылу зенитного полка, где проводил ревизию. К его удивлению, тот оказался дома. Узнав, чего хочет Пикалов, тот взялся ему помочь, и через несколько минут продукты были размещены по холодильникам трех соседей.

До обеда было еще немного времени. Вика захотела сходить в магазин: её интересовали обои. Те, что были наклеены, были ею немедленно забракованы.

В Военторге обои были только одной расцветки: зеленые с растительным орнаментом. Вике они не понравились. Узнав, что скоро будет автобус в поселок, пошли на остановку. В поселковом хозмаге обои были тоже одной расцветки: желтые с полосками. Они тоже были забракованы. Больше вблизи не было никаких магазинов. Пикалов уже подумал, что может быть, у жены пропадет желание заниматься ремонтом, но он ошибся.

– Завтра съездим в райцентр, посмотрим там!

– Хорошо! – ответил Пикалов, – Хотя сомневаюсь, что там есть что-либо приличное. Обычно ремонт планируют заблаговременно, и материалы начинают искать за полгода до его начала.

Перед сном Вика оглядела комнату и сдвинула кровати. Получилась одна кровать, хотя промежуток между ними был хорошо виден и, как выяснилось ночью, хорошо ощутим.

Наутро, уточнив расписание автобусов, они поехали в районный центр. Здесь был хозяйственный магазин и магазин строительных материалов. Но, подходящих обоев не было ни в одном из них. Зато в строительном магазине был клей для наклейки обоев. Подумав, Вика купила две упаковки и вручила его Пикалову.

До автобуса было еще полтора часа. За это время они успели обойти все магазины, осмотреть все достопримечательности и побывать на базаре. По всей вероятности, день был базарным: продавцов и покупателей было множество. Продавалась, в основном, продукция с личных подсобных хозяйств: мясо, битая и живая птица, мед, воск. Несколько старушек продавали шерстяные носки собственного изготовления, платки, в том числе оренбургские пуховые. Но, желание купить что-либо, отбивали высокие цены. Можно ли было купить оренбургский пуховый платок за 180 рублей, если денежное довольствие старшего лейтенанта составляло от 200 до 250 рублей?

Так, ни с чем уехал Пикалов с женой домой.

– Видимо, не судьба нам заняться ремонтом! – подумал он, после возвращения домой, в ожидании обеда, который готовила Вика.

Но, судьба – дама капризная. Вечером Вика пошла к соседке – взять часть мяса на ужин. Вернулась она через полчаса радостной и сияющей. Оказывается, она познакомилась с соседкой. Вместе они попили чаю, за которым Вика рассказала о проблеме с приобретением обоев. Соседка – жена заместителя по тылу полка сообщила ей, что за стройматериалами надо ездить не в их райцентр, а в соседний, до которого на тридцать километров больше, но там все есть. Здесь же у нас все скупают офицеры и прапорщики, едва что-то появится на прилавке. Сложность заключалась в том, что ехать надо было на своем транспорте, поскольку автобусы туда не ходили. Единственный поезд, который шел туда – это поезд, на котором она приехала из Москвы. Но, чтобы добраться поездом обратно, надо ждать до утра. Кстати, во вторник по служебной надобности туда собирается её муж и берет её с собой, так что можешь присоединиться.

Узнав об этом предложении, Пикалов чертыхнулся про себя, но промолчал. По его мнению, женщина проявила какую-то показную заботливость, возможно желая как-то повлиять на него, как на ревизора, проверяющего воинскую часть, где служил её муж. Кроме того, подполковник был одним из должностных лиц, которых проверял Пикалов.

И, вот, во вторник свершилось! Придя домой после работы, Пикалов обнаружил в коридоре связку обоев.

– Как ты донесла это на второй этаж? – поинтересовался он.

– А я не несла. Пётр Иванович попросил водителя помочь. Тот взял связку и занес в квартиру. Я только дверь открыла. Мой руки и проходи на кухню. Сейчас поужинаем и начнем!

– Может быть, отложим до выходных? Стоит ли начинать на ночь глядя?

– Если тянуть время, то мы вовек не управимся. Сейчас покушаем, и ты начнешь сдирать старые обои, а я буду варить клей.

– Хорошо! – сказал Пикалов, хотя ему совсем не хотелось заниматься ремонтом. Вика, все-таки, отдыхала дома, а он работал.

Было уже восемь часов, когда они наклеили первую полосу обоев. За два последующих часа они успели оклеить внутреннюю стену, и дошли до коридора.

– Не пора ли нам заканчивать сегодняшнюю работу? – поинтересовался Пикалов.

– Так, рано еще! В Москве только восемь вечера!

– Мы не в Москве! У нас двадцать два. А, кроме того, завтра мне вставать не в шесть по Москве, а в шесть по-местному.

– Хорошо! Давай наклеим полосу вот здесь! – Вика показала рукой на стену, – Это, чтобы завтра я смогла наклеить небольшие куски обоев над окнами, под ними и за батареями!

– Давай! Только в темпе фокстрота!

Но, «в темпе фокстрота» не получилось. Вначале несколько минут определяли: с какой стороны отрезать кромку. Затем в полосе, которую следовало наклеить, понадобился вырез. Вика несколько раз перемеряла и перечерчивала заготовку. Когда она в третий раз взяла свой дермонтиновый измерительный прибор, Пикалов почувствовал, что еще немного и внутри у него закипит.

– Давай, я измеряю!

Он расставил пальцы циркулем и начал мерить.

– Ну, это не годится никуда! – раздраженно сказала Вика и начала мерить в очередной раз.

– А, может, всё же закончим? Ночь наступила!

– Сказала же, что этот лист надо наклеить! Иначе завтра у меня пропадет весь день.

– Ну, и что? Все равно, дома делать пока нечего!

– Это тебе только кажется! Дел хватает! Ни к чему затягивать наклейку обоев на неделю, когда можно закончить за два-три дня! – ответила Вика, заканчивая измерение и направляясь к полосе обоев.

– Днем позже, днем раньше – какая разница?

– Разница в том, что на один-два дня проживем в отремонтированной квартире. Ну, вот! Из-за тебя забыла то, что меряла! Помолчи! А то вовек не закончим.

Она пошла опять измерять. Но закончив измерение, она пошла к куску обоев боком, глядя на свой дермонтиновый прибор. На пути у неё оказалось ведро с клейстером. Обнаружив его ногой, она попыталась обойти это препятствие, не глядя на него. Подняв ногу и передвинув её немного вперед, она на ощупь определила свободное пространство под ногой и опустила ногу. Однако, пространство под ногой оказалось внутренней частью ведра, заполненной наполовину клеем. Определить, что ступила не туда, куда следовало, женщина смогла лишь после того, как нога достигла дна ведра.

– Ну, вот! Всё из-за тебя! Отвлекаешь меня постоянно! Видишь, к чему это привело!

– Вижу, что ты устала и пора заканчивать!

– Всё равно, пока не приклеим этот кусок – спать не ляжем!

Кусок был приклеен минут через сорок. Спать легли в одиннадцать, предварительно сказав друг другу несколько колкостей.

Пикалов лег в постель на спину, ожидая жену. Но, та легла в свою кровать, повернувшись спиной к нему. Кажется, обиделась.

Среди ночи Вика перебралась на кровать мужа и прижалась к нему. Но, получив порцию ласки, вернулась на свое место.

Утро и первая половина рабочего дня прошли как-то незаметно. Вначале хотелось спать, но перед обедом это чувство пропало.

На обед домой Пикалов пришел, когда Вика еще что-то готовила. Подойдя сбоку, он чмокнул её в щеку и погладил по спине.

– Не подлизывайся! Ты еще не прощен! – без тени раздражения сказала жена.

– Это за что такое я должен быть прощен? – удивился Пикалов.

– А, за вчерашнее поведение!

– Я, между прочим, думал, что у нас все в порядке, и ты сменила гнев на милость.

– Это почему же?

– Ну, хотя бы потому, что ночью ты так прижалась ко мне, что мне пришлось доставить тебе порцию приятных ощущений.

– Так! Значит, у нас был интим. Ты воспользовался моим сонным состоянием. А я то думаю, что-то у меня такое состояние: вроде интима не должно было быть: ложилась я без намерения на это, а утром чувствую себя так, как будто он был.

– Не притворяйся, ты вела себя так, как будто не спала. Хотя было в твоем поведении что-то такое, чего не было до этого. Какая-то раскованность.

– Ну, вот видишь? Ты заметил, что у меня что-то не так и воспользовался этим!

– Ничем я не воспользовался, инициатором была ты!

– Впредь я запрещаю тебе пользоваться мною в сонном состоянии.

– Не понял юмора! Если ты прижимаешься ко мне, а я в сонном состоянии, то ты запрещаешь мне интим?

– Да, не ты в сонном состоянии, а я!

– Надо же: какое неравноправие? Значит, я в сонном состоянии должен определить: находишься ты в сонном состоянии или нет? Да, если я буду это делать, то никакого удовольствия ни ты, ни я не получим.

– Ладно! Обед готов! Садись кушать!

Проглотив обед, Пикалов взглянул на часы: до конца обеденного перерыва было еще больше часа. Можно было отдохнуть. Он прилёг, а Вика, убрав со стола и помыв посуду, зашуршала обоями на кухне.

Собравшись на службу, Пикалов заглянул на кухню. Вика что-то кроила из обоев сидя прямо на полу. Обои за батареей и над окном были наклеены.

– Ты где научилась клеить обои?

– Мы с мамой дважды меняли квартиру и дважды наклеивали обои. Летом иногда втроем находили клиентов. Вот я и натренировалась клеить.

– Продолжай, если хочешь, а мне пора.

Он вышел и пошел в штаб. Когда он вошел, его окликнул дежурный по штабу.

– Вам телефонограмма! Ознакомьтесь и распишитесь!

Пикалов взглянул в книгу входящих телеграмм. Ему сообщалось, что пришел багаж и его следует получить немедленно, иначе будут начислены пени и штрафы.

В финансовом отделе был только капитан Серов, Смирнов ещё не пришел.

– Как тут получают багаж? Насколько я знаю, в штабе дивизии нет ни одной грузовой машины!

– Машины не проблема! Обратись к начальнику оперативной части тыла дивизии. Он командует всеми машинами воинских частей. Даст! Никуда не денется.

Начальником оперативной части дивизии оказался старший лейтенант Гаврилов.

– Машины есть! Бери и поезжай прямо сейчас!

– Может лучше завтра?

– Нет! Сейчас машин полным-полно. А завтра может их и не быть. Вещей много?

– Трехтонный контейнер, неполный!

– Грузчик нужен?

– Да, нет! С водителем справимся.

Из тяжелых вещей у Пикалова был только холодильник. Шкаф и диван-кровать были разобраны. Поднять их можно было даже одному.

– Значит, так! Из контейнера в машину загрузите вещи вдвоём, а здесь возьмешь пару человек у коменданта общежития. Я скажу ему!

За машиной пришлось идти в автопарк мотострелкового полка, где ему даже обрадовались, т. к. почти все водители сидели в курилке и ждали. Капитан – начальник автослужбы полка, узнав у Пикалова: что ему надо – скомандовал:

– Урычев! Поезжай, ты у нас парень опытный, знаешь: где получать багаж! Возьми путевку у дежурного и вперед!

Несколько минут ушло на дооформление путевого листа.

– Пойдемте, товарищ старший лейтенант! – сказал солдат, выходя из помещения КТП.

Урычеву действительно не один раз приходилось ездить на получение вещей, отправленных офицерами с прежнего места службы. Он привез Пикалова на товарную станцию и показал рукой на старое, престарое здание барачного типа.

– Это контора. Пожалуйста, туда. Там оформят документы, потом поедем к дежурному по контейнерам.

Пикалов прошел в здание и оказался в помещении перегороженным фанерным барьером, который на уровне плеча продолжался стеклянным заграждением. В помещении находилось три женщины. Напротив каждой женщины в стекле было прорезано полукруглое отверстие, которое почему-то называлось окном. Пикалов подошел к свободному окну.

– Я бы хотел получить контейнер.

– Документы!

Пикалов подал женщине удостоверение личности и товарную квитанцию. Женщина заглянула в них, порылась в кипе своих документов и нашла нужные.

– Вам надо заплатить семь рублей!

– За что?

– У Вас сутки простоя!

– Не может быть! Ваша телефонограмма пришла в обед. Я приехал через три часа. Суток не может быть.

– У нас записано, что Вас уведомляли еще вчера. Если хотите разбираться, то разбирайтесь. Но, только тех людей, которые работали вчера, сейчас нет. Они придут завтра. Но, завтра надо будет платить уже четырнадцать рублей. Мой совет: заплатите семь рублей, а потом разбирайтесь сколько хотите.

Пикалов заплатил семь рублей, вышел и сел в машину.

– Сколько взяли с Вас? – поинтересовался водитель.

– Семь рублей!

– Ну, это по-божески! А то я ездил недавно с одним капитаном. С него взяли пятьдесят рублей! И, что удивительно, поехал он получать через день после извещения! Раньше не мог, был в наряде.

– Наверное, у него контейнер был крупногабаритный!

– Нет, пятитонный! Как у всех!

– У меня трехтонный! А капитан не пытался разобраться: почему так много с него взяли?

– Пытался, но уже после получения контейнера. Ему ответили, что плата за простой начислена правильно, что дежурному по части было сообщено, что поступил контейнер в адрес их военнослужащего. Когда капитан проверил книгу входящих телефонограмм и не нашел в ней телеграммы, то ему ответили, что не их вина в том, что дежурный не записал телеграмму.

– Так, у них тоже, наверное, должна быть книга исходящих телеграмм, где должно быть записана телеграмма и фамилия дежурного, который её получил?

– Может быть и должна! Только они её никому не показывают. А фамилию дежурного они узнают вечером и пишут независимо от того, звонили ему или нет.

– А как узнали, что они могут не звонить, но записать, что звонили?

– Одного дежурного утром освободили от дежурства. Не смотря на это, в свою книгу они занесли, что он принимал телеграммы до шести вечера. Выявилось случайно. В адрес части пришел груз. Железная дорога, как всегда, начислила штраф за простой. Чтобы списать штраф надо провести расследование и наказать виновных. Дознаватель запросил начальство дороги о том, кто получал телеграмму. Из ответа узнали, что получателем записан офицер, который уже не дежурил. Кстати, приехали! Вон тот железнодорожник распоряжается краном и контейнерами. Идите к нему и скажите, что вы на машине. Когда все оплачено, они действуют быстро.

Дежурный железнодорожник взял у Пикалова документы, изучил их и вернул обратно.

– Подождите минут десять! Сейчас обслужим вон тех людей, а потом Вас. Далеко не уходите. Стойте так, чтобы я Вас видел.

Дежурный оказался человеком слова. Не прошло и десяти минут, как он сам подошел к Пикалову и взял у него один из документов, а еще через пять минут контейнер был подан прямо к машине. После проверки пломб контейнер был вскрыт. За полчаса содержимое его переместилось в кузов машины. Дежурный был неподалеку.

– Всё? – спросил он

– Всё! – ответил Пикалов.

– Вот Ваш пропуск! С богом!

Глава 9

Прихватив один из ящиков, Пикалов поднялся в свою квартиру.

– Вика! Пришел контейнер. Я получил наш багаж.

– Почти вовремя! Как всегда, не хватило одного дня, чтобы подготовиться к этому. Но, ничего: скажи коменданту, чтобы солдаты забрали кровати, тумбочки и стульчик. Спать сегодня будем на своём диване.

– А, вдруг не успею собрать?

– Надо успеть. Твой диванчик не так уж сложно собирается.

– Хорошо! – сказал Пикалов и вышел к машине. Здесь он обнаружил, кроме водителя, еще двух солдат.

Нас комендант направил Вам на помощь!

– Оперативно работает. Только вначале вынесите из квартиры кровати, постель и все остальное. Потом будем заносить.

Солдаты направились в квартиру и через некоторое время вынесли из квартиры всё, в чем уже не было необходимости. Не прошло и десяти минут, как выгруженные из машины вещи были перенесены в квартиру. В опустевший кузов были загружены вещи, вынесенные из квартиры.

– Мы сами отвезем и сдадим ваши вещи, – сказал водитель. Машину поехала к подъезду, где находился комендант.

Пикалов поднялся к себе. Квартира представляла плохой склад, где вповалку лежали ящики, узлы, полированные плиты и т. д. Кто переезжал хоть раз – тот знает: как выглядит квартира после доставки в неё вещей с прежней квартиры. Тому, кто не переезжал ни разу – это не представить.

Больше всего свободного пространства было на кухне. Солдаты занесли сюда только холодильник, кухонный стол и стулья. После некоторых поисков Пикалов нашел ящик с посудой, и Вика занялась кухней.

Для начала пришлось переложить ящики и узлы в два, а кое-где в три яруса. Освободилось небольшое пространство. На нём Пикалов собрал диван-кровать. С технической стороны сделать это было нетрудно: всего-то, надо было соединить болтами четыре конструкции. А вот с точки зрения физической пришлось поднапрячься: конструкции вес имели. Не смотря на трудности, с помощью Вики, через полчаса диван-кровать был собран. На него тут же были переложены узлы с других мест. На освободившиеся от узлов места тут же были передвинуты ящики.

Снова освободилось немного места. На этой небольшой площади Пикалов начал собирать шкаф. Но, это оказалось делом не легким. Пришлось звать Вику, чтобы придерживала полированные доски до тех пор, пока они не будут скреплены с основанием шкафа и другими досками. За полтора часа шкаф был смонтирован и частично заполнен вещами. Но, чтобы расставить и разложить все вещи по местам понадобилось еще два дня.

Глава 10

Если покопаться в душе любого мужчины, то найдешь охотника или рыболова или одного и другого вместе. Наглядная иллюстрация этому – история о том, как стал охотником майор Петренко.

Родился он в Москве. Ни его родители, ни соседи никогда не занимались и даже никогда не разговаривали об охоте. Сам Петренко считал охоту занятием первобытного человека, от которого его отделяли тысячелетия. Но службу ему пришлось нести в местах, где рыба и дикие звери и птицы водились в изобилии. Его друзья, охотники и рыболовы часто приглашали его поехать с ними, на что он отвечал отрицательно.

– Не знаю, с какой стороны надо цеплять червя на крючок! – если рыбаки приглашали летом.

– Что я? Дома не могу выпить? – если рыбаки приглашали зимой.

– Боюсь заразиться медвежьей болезнью! – если приглашали охотники на охоту на крупного зверя.

– Что вам сделала несчастная птичка, что вы так жестоко обходитесь с нею? – если приглашали охотники поохотиться на уток или болотную дичь.

Но однажды, он все же принял приглашение друзей поехать с ними: не на охоту, а просто так – отдохнуть на природе, подышать свежим воздухом и дымом от костра, набраться положительных эмоций.

Вечер он с друзьями провел у костра, ночью заночевал в палатке. Утром один из друзей дал ему одноствольное ружье, и они пошли по степи к месту охоты. Там они рассредоточились. Не прошли они и десятка шагов, как неподалеку перед Петренко взлетел фазан. Выстрел. Фазан упал рядом и попытался удрать от охотников бегом. Но тот тоже умел быстро бегать. Минут десять гонялся он за петухом по высокой траве и кустам, пока не поймал его.

– Если бы мне кто-то сказал, что я с таким азартом буду гоняться за этой птичкой – я бы в жизни никогда ему не поверил, – говорил он своим друзьям потом. Стоило ли удивляться, что с этого времени он стал заядлым охотником. Не прошло и пяти лет, как друзья избрали его председателем коллектива. Правда, некоторые офицеры почему-то считали, что его избрали только потому, что он был начальником службы снабжения горючим: с практической целью, чтобы обеспечивал любителей охоты горючим на поездки. Но сами охотники это отрицали и говорили, что если так рассуждать, то удобнее было бы выбрать начальника автомобильной службы, который мог бы обеспечить их не только горючим, но и транспортом. Может быть, они говорили правду, а может – нет! Кто знает? Но, кажется, определяющим фактором избрания стала возникшая любовь у Петренко вначале к охоте, а затем и к рыбалке. Иначе, зачем ему вдруг понадобилось взваливать и нести дополнительные нагрузки, связанные с организацией выездов на охоту и рыбалку и воспитанием отдельных охотников.

Вот и сегодня ему пришла телеграмма об открытии охоты на болотную и водоплавающую дичь. Это означало, что надо ехать. Но чтобы выехать, надо было издать приказ, определить транспорт, определить участников и назначить авторитетного ответственного. В последнем проблем не было – ответственным Петренко всегда был сам. С транспортом тоже особых проблем не было: если не было учений или массового выезда на какие-либо мероприятия, как правило, выделялись две автомашины. А вот участники выезда проходили своеобразный конкурс. Вначале надо было попасть в список желающих, затем согласовать его с начальником политического отдела, затем дождаться утверждения списка командиром дивизии. На каждый выделенный автомобиль составлялся отдельный список и назначался отдельный старший машины. Но чтобы все эти мероприятия осуществить, надо было вначале проинформировать охотников-активистов. Петренко уже протянул руку, чтобы поднять трубку телефона, но телефон зазвонил сам. Пришлось выслушивать информацию о том, что прапорщик Орехов вчера, напившись до пьяна, начал стрелять из охотничьего ружья прямо в жилой зоне гарнизона.

– Что за прихоть? – пробурчал про себя Петренко, – Шел бы на полигон и стрелял бы хоть из чего, даже из гаубицы!

– Примите меры по своей линии! – потребовал голос на другом конце провода, – Мне кажется, что его следует исключить из коллектива военных охотников и отобрать ружье.

– Приму! – сказал Петренко, хотя отчетливо понимал, что никаких мер он принимать не будет. Орехов был зятем командира дивизии. То, что звонивший попросил его принять меры, означало, что командир части, которому подчинялся по службе прапорщик Орехов, не желал сам заниматься его делом. А отобрать ружье – это вообще не в власти председателя коллектива.

Обзвонив активистов воинских частей, он позвонил начальнику автомобильной службы дивизии и узнал, что будет выделена одна машина. Зато какая! Кунг на базе автомобиля УРАЛ. Записав номер машины, Петренко начал готовить проект приказа. В этот момент к нему и пришел становиться на учет старший лейтенант Пикалов.

– Поедешь на озеро с нашим коллективом?

– Надо подумать! А во сколько мы выедем и во сколько вернемся обратно?

– Обычно выезжаем в пятницу вечером и приезжаем в воскресенье во второй половине дня. Точного времени сказать не могу.

– Надо подумать! – сказал Пикалов, прекрасно понимая, что приехавшая ненадолго жена будет против поездки.

– Поторопись! Вечером список должен быть у комдива. Не успеешь, ищи напарника из тех, кто поедет утром или иди за деревню на озерки. Туда тоже иногда прилетают утки.

Пользуясь случаем, Пикалов зашел в финансовый отдел. Смирнов что-то писал, сидя за столом.

– Вы как относитесь к поездке на охоту?

– Я не охотник, но, в принципе против ничего не имею. Сколько бутылок берете на каждого?

– А это обязательно?

– Еще как! В прошлом году дежурил как раз на день открытия. Днем и вечером было так хорошо и так тихо. Комдив и его замы на охоте. Большая часть офицеров там же. А ночью прибежал прапорщик Анохин и стал просить машину, чтобы съездить к месту охоты – он, видите ли, где-то там ружьё то ли забыл, то ли потерял. Спросил его, стрелял ли он хоть раз. Сказал, что ни разу! Как можно быть на охоте почти двое суток и ни разу не выстрелить? Спросил у других охотников, добыл ли кто-либо хоть что-то. Ответили, что нет! Так что хочешь ехать – езжай. Толку только от этого ноль. Кстати, поговори с Серовым и Писклиным. Они тоже охотники.

Лейтенант Писклин был в своем кабинете. Выслушав Пикалова, он жестом предложил ему сесть.

– В прошлом году мы поехали на открытие. Приехали на озеро, утки были. Вечером отдохнули. Утром встали, пошли к озеру. Хоть бы одна там плавала! Прождали почти до одиннадцати. Тут над нами пролетела кряква и четыре чирка на космической высоте. Все дружно подняли ружья, «отдуплились» и пошли обратно к машине, где уже были готовы шашлыки. Я съел немного и вернулся к озеру. Моему примеру последовало четыре человека. Остальные к озеру уже не вернулись. Вечером стала летать дичь, но на такой высоте, что из ружья не достать. Утки оказались тренированными. До середины озера они летели на космической высоте, а затем пикировали на воду. Воды попьют, повозятся в тине и обратно. У двух охотников были лодки. Они настреляли штук по десять. На берегу раздали половину тем, кто просил для отчета перед женами. Так, некоторые оказались с утками. Если лодка у Вас есть – поезжайте, если нет – присоединяйтесь ко мне.

– И что Вы предлагаете?

– Я недавно купил мотоцикл. Рано утром, затемно, поеду за деревню километров за десять. Там присмотрел два озерка. Когда ездил – утки там были. Если повезет – добудем.

Пикалов прикинул свои возможности. Лодки и болотных сапог у него не было. Если ехать с коллективом, то придется только отдыхать с любителями выпить.

– Хорошо! Я согласен стать Вашим напарником. А какие там озерки? Подходы к ним хорошие.

– Подойдем! До воды можно дойти даже в ботинках. Ну, а если добудем кого, то сплаваем. Вода еще теплая.

– Где и когда?

– В субботу в четыре утра подъеду к Вашему подъезду. Это будет быстрее, чем, если Вы будете искать сарайчик, где я храню мотоцикл.

– Тогда, до субботы!

На всякий случай Пикалов решил переговорить с Серовым – вдруг он предложит что-либо интересное. Серов был на работе. Увидев коллегу, он встал, взял пачку сигарет.

– Перекур! Пошли в курилку. Что привело Вас сюда?

– Идут сборы на охоту. Вы куда-либо собираетесь?

– Да, собираюсь. Я уже написал рапорт на выезд за пределы гарнизона на выходные дни, поеду к ракетчикам. До них километров двести. Они в глуши. Утки у них всегда есть. Когда-нибудь свожу и Вас туда. А в эту охоту не могу. Все места в моей машине заняты. Сказал бы раньше, может быть, и поехали вместе. Вот так!

– А что? Там так много уток.

– Много, намного больше, чем здесь. Но там не только утки. Есть и другая дичь.

– А что ты думаешь об охоте за поселком? Меня Писклин пригласил.

– Если бы там была дичь, то многие туда поехали бы. Это рядом с нашим поселком. Но туда мало кто ездит и мало что привозит. Если хочешь результат привезти домой, то надо позаботиться о месте охоты заранее.

– Заранее не у всех получается. Служба!

– Вот на службе и надо было поговорить с охотниками, узнать: кто, куда и с кем ездит. Иногда и инициативу надо проявить. Ладно! Поговорили! Пора на работу.

И Серов ушел. Пикалов тоже направился в штаб полка.

– А вы, товарищ старший лейтенант охотник? – поинтересовался прапорщик Саитов.

– Охотник!

– Куда решили ехать?

– С Писклиным за деревню.

– Напрасно! Там нет дичи! Лучше езжайте с коллективом.

– Рад бы! Да, говорят там лодку надо иметь и болотные сапоги.

– Если дело только в этом, то считайте, что Вам повезло. Мой друг прапорщик Семенов, в связи с открытием охоты, на рыбалку не поедет. Поэтому сапоги и лодку я Вам возьму. Звоните Петренко, пусть запишет Вас в список. Я уже записался.

– Позвоню после обеда. Надо еще одну инстанцию пройти. Но сапоги и лодку на всякий случай бери!

Инстанцию, которую следовало пройти, была жена, которая приехала недавно и должна была уехать в первой половине сентября.

Глава 11

В пятницу, после обеда командир дивизии собрал штабных офицеров на совещание. Этот день вообще-то был днем совещаний, но их когда собирали, когда нет, поэтому офицеры в этот день звонили дежурному по штабу и задавали вопрос: «Совещание будет?» В эту пятницу дежурный на все звонки отвечал: «Да!», иногда даже не слыша вопроса.

В назначенное время, за час до обеда офицеры собрались в актовом зале. Пикалов тоже пришел в зал и занял один из свободных стульев. Офицеры негромко переговаривались между собой. За пять минут до совещания пришел начальник штаба.

– Все на месте? Начальники, доложите!

Начальники отделов и служб начали вставать и докладывать. Капитан Смирнов тоже встал, осмотрел зал и, увидев Пикалова, доложил: «Финансовый отдел. Все на месте!»

Командир дивизии зашел в зал ровно в назначенное время, открыл совещание и предоставил слово начальнику штаба. Тот представил вновь прибывших офицеров и сказал, что есть изменения в план боевой и политической подготовки, но об этом скажет командир дивизии. Затем по очереди стали говорить заместители командира и начальники служб.

Наконец, встал командир и сообщил:

– Мне стало известно, что в конце сентября ожидается инспекторская проверка. Проверять будут всех и по всем направлениям. С понедельника необходимо начать тренировки личного состава по физической подготовке и спорту, стрельбе из личного оружия, химической подготовке. Кстати, когда последний раз стреляли офицеры из личного оружия?

– В июне, – встав, ответил помощник начальника штаба.

– Какой был результат?

– Общий результат «неудовлетворительно».

– Почему так? – удивился генерал.

Установилась гробовая тишина, потом кто-то негромко произнес: «Погода была плохая!»

– Начальник штаба и зам по боевой! Тренировать, тренировать и ещё раз тренировать. Результат по стрельбе должен быть не ниже четверки. По всем остальным предметам, которые входят в боевую подготовку провести внеплановые занятия, взамен тех плановых, которые должны быть проведены, но не проведены в летний период. На занятиях должны быть все, кроме наряда и тех, кто будет отпущен лично мной. Всем всё ясно?

– Так, точно! – вразнобой ответили офицеры.

– Ну, если так будете отвечать на построении, то хорошей оценки нам не видать, но учить отвечать буду в понедельник. Кто еще у нас хочет что-то сказать?

– Смотр техники и выезд на охоту! – подсказал кто-то с места.

– В понедельник на стрельбище выставить технику на показ. Все молодые офицеры и офицеры, прибывшие из других видов войск, должны осмотреть то, что выставлено. О выезде на охоту! Портить настроение охотникам не буду! Приказ подписан, список утвержден. Машина выделена. Все ли, кто едет, знают об этом?

– Так, точно!

– Смотрите, чтобы все было хорошо! Я не препятствую любителям охоты, но и вы постарайтесь! Я приеду, посмотрю!

Для выезда был выделен бортовой Урал с тентом. Когда Пикалов и Саитов подошли к машине, в кузове уже хозяйничали несколько человек. Загрузили дрова, два молочных бидона с водой, котел литров на сто, брезент, колья. Подошел легковой автомобиль, из которого вышли два человека. Поговорив с охотниками, сидевшими в кузове, они открыли багажник легковушки, вытащили связанного барана и перегрузили его в кузов. Несмотря на то, что время выезда знали все, часть охотников всё же задерживалась. Пришлось ждать минут сорок. К некоторым «охотничкам» пришлось посылать посыльных из числа друзей, чтобы узнать: поедут они или нет? Но, все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и это ожидание, и машина выехала из городка и поехала в сторону полигона.

А вот, наконец, долгожданное место охоты – озеро длиной километра два и метров 400 шириной. Края заросли тростником и камышом. До шоссе метров шестьсот. Со стороны шоссе у озера было место, где между берегом и водой не было растительности, но машина проехала дальше, почти к середине. Неподалеку от места, где она остановилась, через тростник шла тропинка. Чистой воды не было видно. На вопрос Пикалова, а не лучше бы было остановиться у открытой воды, последовал отрицательный ответ.

– Мы здесь привыкли останавливаться. Скоро узнаешь почему. И давай в темпе накачивай лодку, поплывем места занимать.

Накачать лодку дело недолгое. Через несколько минут лодки были готовы к отплытию.

Тропинка в камышах была полностью заполнена коричневой болотной водой. Местами в ней плавали какие-то растения. Когда вода достигла колена, тропинка продолжилась доской, лежавшей среди тростника. Идти по этой импровизированной тропе было делом сложным: стоило наступить на один конец доски, как он уходил в воду, а другой, наоборот, выходил из воды. Но Саитов, каким-то образом преодолел это затруднение и уже был на другом конце доски. Воспользовавшись этим, Пикалов шагнул на доску.

Шагать пришлось очень осторожно, наступая на всю доску и утапливая ее в воду, иначе она все время выскальзывала из-под ног. Но постепенно, опираясь на лодку, Пикалов освоил способ передвижения по ней. Эта доска кончилась, началась другая. Но по ней идти было легче, так как противоположный ее конец был прикреплен к чему-то твердому. Здесь начиналась водная гладь, если ее можно только было так назвать. Между тростником и чистой водой ветер нагнал полосу плавающей колючей травы, которую охотники и рыболовы называют водорезом. Плыть пришлось, раздвигая водорез веслами. Стоило отплыть вперед, как эта плавающая трава занимала пространство позади, расчищенное с таким трудом веслами. Но все когда-нибудь кончается. Кончилась и эта колючая полоса препятствий. Впереди вода. Сразу стало легко грести. Саитов уплыл недалеко и плыл медленно, поглядывая по сторонам. Пикалов вскоре догнал его, и они поплыли рядом. Впереди показался остров, заросший тростником и упиравшийся в камыш. Саитов ткнул в его сторону веслом.

– Я всегда тут сижу! А ты занимай вон тот, что подальше. Вот увидишь: место – лучше не бывает!

И он начал пробиваться через камыш к этому острову, а Пикалов поплыл к другому.

Остров, рекомендованный им как место охоты, имел внутри площадку, вытоптанную то ли утками, то ли какими-то зверьками. Работая веслами, используя тростник, и, напрягая все тело, Пикалов поставил лодку на площадку. Лодка стояла устойчиво. Увидеть его с высоты полета утки могли только в случае, если бы только подлетели почти на дальность выстрела. Но, с учетом того, что утка в полете быстро развернуться не может, она гарантированно попала бы под выстрел. Привязав несколько полосок заранее заготовленной материи к камышам, Пикалов пометил место, чтобы другие охотники видели, что оно занято и поплыл назад. Саитов тоже закончил осмотр места и ждал его.

– Слушай! А уток то не видно!

– Будьте спокойны! Будут к вечеру! Гарантирую. Кроме того, посмотри внимательней вокруг.

Пикалов осмотрелся. Вдали плавало несколько черных и черно-белых птиц.

– Это лысухи и гагары. Лысуха в жареном виде ничем не хуже других птиц. Гагар стреляй, если подплывут близко. Если ничего иного не добудешь, то их жене покажешь для отчета: где был и что делал?

Гагарами здесь называли черно-белых поганок.

Поплыли обратно. В это время стали выплывать другие охотники. Саитов предупредил всех, кого смог, что два острова заняты. Колючая трава, затруднявшая движение, под воздействием множества лодок и весел все же немного раздвинулась, образовав небольшой свободный просвет. Хотя просвет был шириной с четверть ширины лодки, но плыть по нему было намного легче, чем по зарослям этой травы. Наибольшую трудность представляла высадка из лодки на доску, по которой надо было идти пешком. Но Саитов высадился первым и немного придержал ее, когда на нее становился Пикалов. Оставив лодки у камышей, они пошли помогать тем, кто работал у машины. У Пикалова вызвал недоумение приезд нескольких человек без ружей, но интересоваться этим он не стал.

Затем началось обустройство лагеря. К машине был прикреплен брезент. Веревками и кольями его натянули над землей. Под этой импровизированной крышей был поставлен стол. Из досок и обрезков бревен были сооружены две длинные скамейки. Несколько обрезков деревьев стали импровизированными табуретками. Пока одна часть людей занималась обустройством, другая занялась костром. Часть поленьев, не использованная на скамейки и табуретки, была расколота на дрова. Часть дров было сложено в поленницу, а часть уложена в костер.

– Кто будет резать барана? – раздался чей-то голос. Как ни странно, но этот простой вопрос был встречен без всякого энтузиазма. Охотники почему-то опустили глаза и стали прятаться друг за друга. Пикалов представил себе, как он берет нож и пилит горло беззащитного связанного животного, и ему стало немного не по себе. Молчание затянулось. Задние ряды вели себя посмелее, но вперед никто не торопился. Послышались смешки:

– А может не надо резать? Тушенкой обойдемся. Давайте отпустим его!

– Да у вас что? Крыша не в порядке? Дожили! Барана никто не может зарезать! – возмутился один из охотников, стоявший несколько в стороне.

– Ты и ты, берите барана и тащите его в сторону, вот сюда! – он указал место неподалеку от себя. По его команде два охотника притащили барана на указанное место. Охотник, взявший бразды правления, достал нож. Как он перерезал горло барану, Пикалов не смотрел – пошел чистить картошку, что уже делали два человека. Через несколько минут к ним присоединилось еще несколько человек. Примерно в одно и то же время было готово к приготовлению и мясо и картошка.

С бараньей туши было срезано все мясо пригодное на шашлыки. Ими занялись два специалиста. Все, что осталось, было порублено на мелкие куски, сложено в котел и залито водой. Котел был подвешен над костром и начался процесс приготовления шурпы.

Пока вода в котле не закипела, у охотников появилось немного свободного времени и они собрались у стола с рюкзаками и сумками. За несколько секунд стол был заполнен тушенкой, хлебом, колбасой, помидорами, огурцами и т. д.

– А где главное? – спросил кто-то.

– Тут, тут! – послышался голос со стороны, и на стол было подано несколько бутылок водки. Пикалов проследил за движением рук говорившего и увидел два ящика водки. Охотников было человек восемнадцать, двое из которых не употребляли такой напиток и еще трое пили не больше ста граммов в день, так что пиршество ожидалось грандиозное.

Пикалов и Саитов скромно примостились на дальнем уголке стола и молча наблюдали за мероприятием. На них никто не обращал внимания, чему они были только рады, поднимая свою посуду, где была налита газировка.

Через три тоста стало чувствоваться насыщение пищей. Некоторые закурили, некоторые пошли к костру – помогать варить шурпу, которая уже кипела. Постепенно охотники разделились по группам. Некоторые продолжили возлияние, некоторые делились друг с другом какой-то информацией.

– Слушай! – поинтересовался Пикалов у Саитова, – Шесть человек приехало без ружей. Чем они собираются заниматься?

– Да, будут у костра сидеть, водку пить! Они на шашлыки приехали.

– И всё!

– Слава богу, если это будет их «всё»! А то ведь потянет на подвиги, вот тогда будет весело.

Поговорив немного, они тоже пошли к костру, где в это время засыпали картошку в котел. Но им тут делать было нечего. Один из охотников рассматривал озеро в бинокль. Несколько человек тоже захотели посмотреть, но биноклей у них не было. Установилась очередь. Пикалову тоже захотелось посмотреть. Дождавшись, своей очереди, Пикалов взял бинокль и начал рассматривать озеро. Как ни странно, но в бинокль он увидел то же самое, что видел без бинокля – камыши, траву на воде и водную рябь. Уток и других птиц видно не было.

От костра раздалось объявление:

– Шурпа готова!

Это сразу придало сил и энтузиазма всем присутствующим. Люди с мисками и ложками потянулись к костру. У Пикалова миски не было, но была литровая алюминиевая кружка, из которой он, как правило, пил чай на охотах. Поскольку чая еще не было, он использовал ее как миску, наложив себе супа и кусочек мяса. Саитов сделал то же, только кружка у него была эмалированной. Под горячее блюдо раздались новые тосты. Питие продолжилось. Начались застольные беседы и разговоры, которые тянулись довольно долго.

Начало смеркаться. Тучи закрыли край горизонта, и солнца не стало видно. Петренко достал свой бинокль и стал наблюдать за озером.

– Утка пошла! – объявил он.

В это время, где-то вдалеке раздалось несколько выстрелов. По всей видимости, местные браконьеры не стали дожидаться субботы. Трое охотников, сидевших за столом, схватили ружья и с криками: «А чем мы хуже?» бросились к озеру.

– А ну назад! – рявкнул Петренко и, видя, что его не слушают, схватил двух сорвавшихся с места «охотничков» и рывком вернул их на свои места, где они успокоились. Третий тем временем исчез в камышах.

Закипела вода для чая. Чай на охоте готовят просто: в пятилитровый чайник вываливают содержимое пачки чая. Если поблизости есть кусты смородины, то в чай добавляют пучок листьев, а если нет, то обходятся без них. В этом случае присутствовал второй вариант.

Сполоснув немного кружку, Пикалов налил в нее чая. Это был довольно крепкий напиток, но с сахаром его можно было пить. Некоторые охотники последовали его примеру, но большинство продолжали какие-то разговоры за столом. Изредка раздавались тосты.

– Ну, давай! – и на короткое время устанавливалась тишина.

Привычного на застольях звона посуды не было. Для охоты большинство охотников использовало складные пластмассовые стаканчики. Слышен был только выдох воздуха после того, как содержимое стаканчиков было проглочено. Но через несколько секунд опять возобновились разговоры, где слова сливались в монотонный шум.

В этот момент из камышей вышел горе-охотник, пожелавший начать сезон вечером. Вид его был жалким. От пояса до сапог его одежда была мокрой и грязной. В сапогах хлюпала вода. Рукава куртки почти до локтя тоже были грязными и мокрыми. Оказалось, что «охотничек» пошел по тропинке без лодки. Шагая по шатким доскам, он подскользнулся и оказался по грудь в грязной болотной воде. Мало того, в воде оказались и его руки, которыми он пытался опереться о камыши. Идти в болотных сапогах, наполненных водой, занятие не такое уж и легкое, но вполне возможное. Выйдя на мелководье, парень подогнул болотники и тут только обнаружил, что в руках у него не было ружья. Его он выронил при падении. Он вернулся назад, на сколько это было возможно, чтобы не набрать вновь воды в сапоги, но ружья не обнаружил нигде.

– Ребята, помогите ради бога, найти ружье. Умоляю!

Пикалов посмотрел на Саитова.

– Может, пойдем, поищем?

– Сиди! Без нас обойдутся!

Обошлись. Здоровенный парень двухметрового роста одел полукомбинезон, взял лодку и пошел в камыши. Вернулся он минут через пять, чертыхаясь и матерясь, неся в одной руке ружье, а другой – таща лодку за веревку. Оказалось, что по доскам он вполне благополучно дошел до места падения, которое определил по помятому тростнику. Ружье при падении зацепилось ремнем за тростник, который не дал ему полностью исчезнуть в воде. Но когда парень потянулся за ружьем, у него, как и у горе-охотника, подскользнулась нога. Рукой он успел схватиться за лодку, и упал частично в лодку, частично в болото, зацепив немного воды полукомбинезоном. Он снял полукомбинезон. Вода скользнула по правой части тела и ушла в сапог. Носок был мокрым, но воды в обуви практически не было.

Оба пострадавших стали приводить себя в порядок. Первому кто-то дал трикотажный костюм. У второго была запасная одежда. Мокрую одежду развесили на веревках, которые держали брезент.

Решив, что уже достаточно насмотрелся на этот импровизированный театр, Пикалов пошел в кузов машины устраиваться на ночлег. Место он выбрал поближе к кабине, чтобы не мешать тем, кто придет на отдых позже его. Разбудила его приехавшая машина. Как потом выяснилось: один из охотников приехал на мероприятие на личном автомобиле. Была полночь, когда кому-то захотелось спеть. Но, какая песня без музыки. Поскольку приехавший на личном автомобиле охотник был не пьющим, то его попросили съездить в городок за гитарой. После непродолжительных уговоров, тот согласился свозить в городок парня, у которого гитара имелась. Подъезжая к бивуаку, водитель посигналил, а затем, прежде чем выключить двигатель, еще и газанул. Затем хлопнули дверцы, и на несколько секунд установилась тишина.

Послышался звук гитары. Сидевшие у стола начали петь песни под гитару то хором, то поодиночке. Пикалову запомнился куплет, который пропел какой-то молодой парень: «Шел я лесом по траве, дали там по роже мне. Стал я прыгать и скакать, дали в морду мне опять». Вторая песня, которая запомнилась, исполнялась двумя изрядно подвыпившими парнями, которые не пели, а орали изо всех сил: «А пули летят, пули. Шальные и не очень. А солдаты сидят в окопах, потому, что летят пули». Судя по тому, что они кричали эту песню через каждые пять-шесть минут, пули летали над ними часто, и было их много. Постепенно уши привыкли к этому пению, и организм перестал реагировать на шум.

Разбудил его Саитов.

– Пора, Михалыч! Пошли на воду, а то уток не будет.

Пикалов выпрыгнул из кузова и осмотрел лагерь. Несколько человек приводили себя в порядок после сна, готовясь плыть на свои места на озере. Большинство парней, праздновавших с вечера открытие, спало в кузове. Отдельные спали под брезентом, вблизи от стола, кто лежа, кто полусидя. Три человека все еще сидели за столом.

Глотнув немного чая, который за несколько часов превратился в неведомую коричневую жидкость, похожую на кофейную гущу и, подкачав лодки, охотники двинулись к тропинке. До досок дошли быстро. А дальше – возникли проблемы. Доски от частой ходьбы по ним стали опускаться в воду более глубоко, чем в прошедший день. Тростник рядом с ними был поломан и нисколько не мешал доскам двигаться по воде в разные стороны. Пришлось передвигать лодки и двигаться, передавая вперед поочередно то одну, то другую лодку и шагая по ним. Впрочем, дальний конец второй доски, будучи закреплен, кольями создал устойчивость для всей доски. Переместившись с помощью лодок почти на его середину, охотники вышли к воде.

На озере было туманно, причем так, что в нескольких десятках метров было ничего не видно. По шуму весел Пикалов определил, что справа от него кто-то плыл. Когда он проплыли метров пятьдесят, неподалеку впереди раздался выстрел. Через несколько секунд стали видны силуэты летящих правее направлению движения птиц. Поглядев на них, Пикалов очень удивился: они как две капли воды походили на летящих тетеревов. Тот же полет, те же размеры! Откуда над озером тетерева? Они никогда не летали над водой! Через несколько секунд он понял. Лысухи! Они летают как тетерева и в тумане практически неотличимы от них. Стрелять он не стал. Впереди в тумане кто-то плыл, было слышно, как он работал веслами. Можно было попасть в человека.

Но вот впереди показался остров Саитова. Обогнув его, Пикалов проплыл дальше и нашел свой остров. Когда подплывал к нему, с него спрыгнули в воду и скрылись то ли две утки, то ли два зверька.

Расположившись как можно удобнее, он стал ждать. Ночная тьма уже была не такой густой как ночью. Но было еще темно. Пикалов поднял ружье и попытался целиться: мушку пока не было видно. Надо ждать.

Неожиданно он увидел, что к лодке плывет какой-то зверек. Ондатра. Что ей нужно? Ондатра подплыла к островку, перебралась через тростник и попыталась забраться в лодку. Когда она появилась над бортом, Пикалов спихнул ее прикладом ружья назад. Видно, зверек не понял в чем дело, потому что он тут же развернувшись, сделал повторную попытку. Пикалов пошевелился в лодке. Тут только ондатра поняла, что остров занял человек, нырнула в воду. Вторая ондатра, рассекая воду, плыла с другой стороны. Пикалов пошевелил тростник стволом ружья. Ондатра нырнула в воду и больше он ее не видел. По всей вероятности, у ондатр остров был местом отдыха, и, разместившись на нем, охотник занял их место.

Постепенно свет начал одолевать тьму. Становилось все светлее и светлее. Стало достаточно светло, чтобы увидеть лагерь, где остановились охотники, и было видно, что к озеру подъезжают легковые автомашины. Некоторые из них ехали до нашего лагеря, другие останавливались в стороне. Вероятнее всего это были припозднившиеся охотники.

Очередной раз прицелившись, Пикалов обнаружил, что уже видит мушку. Можно было начинать охоту. Видимо это определили и другие охотники. Справа и слева начали раздаваться редкие одинокие выстрелы.

Над озером пролетела стая уток. Высоко! Справа от островка, метрах в пятидесяти начиналась прибрежная растительность. Пикалов заметил у камышей лысуху. Она была в каком-то полусонном состоянии: ее голова все время клонилась вниз к воде. Достигнув какого-то определенного предела, голова дергалась и устанавливалась в обыкновенное положение, затем начинала клониться вниз, затем опять вверх. Так повторялось несколько раз. По всей вероятности, лысуха была чем-то больна. Над камышами появился лунь. Больную лысуху он заметил и завис над ней, опускаясь все ниже и ниже. Когда казалось, что он вот-вот схватит птицу, она резко опрокинулась на спину и часто задергала лапами. Лунь взмыл вверх. Но не улетел. Выждав, когда птичка успокоится, он повторил нападение. Но та была начеку. Лысуха вновь опрокинулась на спину и задергала лапами. Лунь опять взлетел вверх, но не улетел. Он еще неоднократно пытался схватить птицу, но та не давалась. Прекратил он свои попытки, и улетел куда-то, только когда над озером загремели частые ружейные выстрелы, хотя в него никто не стрелял.

Еще больше посветлело. Со стороны, где не было растительности, в озеро заплыли две лодки и поплыли вдоль берега. Видимо, сидевшие в них охотники, подыскивая себе место в прибрежной траве. Прятавшиеся там утки и лысухи поспешно взлетали и попытались укрыться в других частях озера. Загремели выстрелы. Утки изменили направление и полетели в сторону островков. Одна из них попала в сектор стрельбы Саитова. Тот не упустил возможность и выстрелил. Пикалов видел, что утка упала. В его секторе стрельбы оказалась лысуха. Он выстрелил и промахнулся. Подвела привычка стрелять по уходящей или вернее улетающей дичи. А тут дичь летела прямо на него. Ну что же! В следующий раз надо целиться лучше.

Улетевшая лысуха, сделав зигзаг над водой, нашла безопасное место в центре озера. Через некоторое время к ней присоединилось ещё несколько уток. Слева Саитов опять выстрелил. На этот раз промазал. С точки зрения Пикалова, утки летели слишком высоко.

В поле его зрения появилась черно-белая поганка. Видимо, в нее еще никто не стрелял. Она спокойно плавала, ныряла, не обращая внимания на все время учащающуюся стрельбу. После очередного нырка, она оказалась вблизи от засады. Пикалов выстрелил и увидел, что попал.

Саитов опять стрелял. Над ним пронеслось несколько уток. Они пролетели дальше и сели за спиной Пикалова. Там, среди камыша и тростника был залив метров сорока длиной и метров десять шириной. Утки сели в конце залива и тут же спрятались среди травы.

Свою первую утку Пикалов увидел, когда она появилась у противоположного берега. Но она не полетела прямо на него, как предшествующая ей стая. Она полетела вдоль берега. Раздались выстрелы. Но утка продолжала лететь. Вот она свернула от берега и летит мимо Саитова. Тот стреляет раз, а потом второй. Утка продолжала полет, как ни в чем не бывало. И вот она в секторе стрельбы Пикалова. Каким-то шестым чувством он понял, что попадет, когда еще только целился. Выстрелив, он увидел, как утка упала в воду. Наконец то! Хвала богам нашим – дома будет что показать!

Некоторые охотники оставили свои убежища и выплыли собрать дичь.

Ну что же! Пора! Ноги затекли. Надо размяться. Пикалов выплыл, достал из воды добытую утку. По размерам она была меньше кряквы, но больше чирка, весила она граммов пятьсот. Поганку он тоже забрал и вернулся на свое место. Приблизительно после девяти часов утки начали летать очень даже активно. Со всех сторон гремели выстрелы. Саитов стрелял раз шесть. А в секторе стрельбы Пикалова не было ничего. Черно-белая поганка вынырнула неожиданно метрах в двадцати. Руки сами поставили ружье в нужное положение, а палец сам нажал спусковой крючок. Когда голова стала думать – поганка уже была отстреляна.

Охотники опять выплыли собирать добытую дичь. Пикалов не поплыл. Уток нет! Поганка не в счет. И тут, вспугнутые выплывшими охотниками лысухи бросились искать себе безопасное место. Сектор стрельбы Пикалова показался им таким местом. Летели они не прямо на него, а с левой стороны направо. Два выстрела и две лысухи упали в воду.

После десяти часов утра по поверхности озера начал распространяться запах шашлыков. Учуяв его, охотники начали покидать места охоты и выплывать к стоянке. Саитов сидел и не двигался. Пикалов решил последовать его примеру. Распуганные плывущими лодками и охотниками утки опять стали перемещаться по воде. Одна из них оказалась перед Пикаловым, и тот добыл её.

Через некоторое время лодки скрылись в прибрежной траве. Пикалов посмотрел в сторону соседа и увидел, что тот покидает свою засаду. Он тоже выплыл, собрал добытую дичь, догнал напарника, и они поплыли вместе.

– Ну как успехи?

– Шесть, в том числе две поганки.

– У меня восемь.

– Я думал больше! Ты много стрелял.

– Я иногда стреляю, чтобы отвести душу! Сидишь, сидишь, скукота одолевает. Стрельнешь, вроде бы легче становится.

– Ну, у меня такого нет. Я, если долго нет дичи, начинаю дремать.

– Тебе легче!

В дневном свете проходить по импровизированной переправе было намного легче, чем в темноте. Охотники прошли через тростники и вытащили на сушу лодки. Пикалов собрал дичь и пошел к машине, намереваясь положить дичь в рюкзак. По пути ему встретился один из парней, приехавших с ружьем, но без лодки.

– Дай утку!

– Черно-белую возьмешь?

– Не откажусь.

Пикалов протянул ему одну из поганок. Через два шага стоял еще один парень. Он обратился с той же просьбой, и Пикалов отдал ему другую поганку. Сложив добытую дичь, он пошел к мангалу. Там жарилась очередная партия шашлыка. Прождав немного и увидев, что шашлык снимают с мангала, он обратился к «повару» с просьбой дать ему шампур. Тот, не говоря ни слова, протянул ему один из шампуров, а остальные понес к столу, где уже сидела та же компания, что и вчера. Но сидевшие за столом были не столь активны и веселы как вчера. Сказалась бессонная ночь и выпитая водка. Тем не менее, на призыв: «Ну, давайте!» – стаканы поднимали все. Мясо с шампуров было снято и уложено в огромную миску. Шампура тут же были забраны для запекания очередной партии шашлыка.

Пикалов съел свой шашлык и пошел к котлу, где было замариновано мясо. Там хозяйничал один из любителей готовить шашлыки. Он забрал у него шампур, сказав, что сам все сделает. И сделал. Через минуту Пикалов получил от него шампур с нанизанными на него кусачками мяса, который положил на свободное место над углями в мангале. Еще через несколько минут эта партия шашлыка тоже была готова. Пикалов получил шампур с уже поджаренным мясом.

Он съел этот шашлык, решил немного отдохнуть в кузове. Через несколько минут к нему присоединился Саитов. Но сон не шел. Было не время. Поэтому, полежав полчаса, Пикалов поднялся и стал выбираться из машины. Но Саитов тоже не спал. Увидев, что его напарник вылезает из кузова, он сделал то же самое.

За столом все еще ели шашлыки и пили водку. Кто-то догадался вылить из чайника остатки вчерашнего чая, вскипятить воду и заварить свежий чай. Несколько охотников, в том числе Петренко, пили чай, закусывая его шашлыком.

– Надо же! – говорил Петренко соседу, – Я вычеркнул из списков на коллективную охоту прапорщика Орехова, в наказание за плохое поведение. Ну, и что? Командир дивизии сегодня утром привез его на своей машине. Пока он охотился, Орехов напился в стельку. Еле, еле его усадили в машину. Стоило ли мне вычеркивать его из списков и объяснять комдиву – почему?

– Пути начальства неисповедимы и мысли его трудно понять нам, простым людям! – сказал ему собеседник, – Плюнь на всё и береги свое здоровье.

Они продолжали разговор, но Пикалов их уже не слушал. Быстро попив чаю, он с Саитовым вышел к озеру.

Людей на озере было мало. Уток не было видно. Забравшись на свое место среди камышей, он стал ждать. Изредка, откуда-то издали налетали небольшие стайки уток, но по каким-то причинам они облетали его место стороной. Как всегда неожиданно стая уток появилась почти над его головой. Он выстрелил и попал, но видел, что утка не убита. Когда она упала на воду, он убедился в этом и выстрелил второй раз. Утка забилась на воде. Пришлось стрелять еще раз.

Где-то вдалеке изредка стреляли охотники, а здесь полная тишина. Неожиданно справа, с другой стороны озера раздался выстрел, затем другой. Через несколько секунд опять выстрел, а за ним другой. Стрелявший охотник покинул место в камышах и поплыл к середине озера. Проплыв немного, он поднял ружье и выстрелил один раз, а потом другой. Тут Пикалов понял, в чем дело? Охотник гнался за небольшой нырковой уткой, которая совсем не хотела, чтобы ее подстрелили. Каким-то образом она определяла момент выстрела и успевала нырнуть до того, как дробь долетала до нее. Охотник еще два раза выстрелил и вернулся на свое место – утка уплыла от него слишком далеко, и гоняться за ней не имело смысла. Утка исчезла из поля зрения. Но через несколько минут Пикалов увидел ее вновь: она плыла прямо к его островку. Охотника она не видела и выстрела не ожидала. Наверное, по этой причине была подстрелена без труда.

Как потом выяснилось, это была последняя утка, добытая в этот день. Пикалов и Саитов просидели на своих местах до наступления сумерек. Но уток больше не было. Выбравшись на берег и подойдя к машине, Пикалов увидел, что охотник, приехавший на машине, собирается ехать домой.

– Свободное место есть? – поинтересовался он.

– Да, есть.

– Меня возьмешь?

– Возьму. Только собирайся быстро. Я спешу.

– Михайлович! Ты что? Домой собрался? – поинтересовался Саитов.

– Да, хватит с меня.

– Напрасно. Завтра утром утки опять летать будут.

– Мне хватит того, что я сегодня настрелял. Лодку мне взять с собой или тебе оставить?

– Бери с собой. В понедельник вернешь.

Пикалов свернул лодку и уложил её в мешок. Вещи он сложил в рюкзак еще после обеденного отдыха. Десяти минут не прошло, как он был готов к отъезду. Еще через пять минут они отъехали от озера. Охота закончилась.

Глава 12

В понедельник началась усиленная боевая подготовка. Начало ей положило общее построение военнослужащих гарнизона. Офицеры штаба дивизии вначале были построены возле штаба, где начальник отдела кадров проверил их наличие по списку. В разгар проверки два воробья устроили потасовку под крышей штаба. После того, как один из них прогнал второго, победитель зачирикал так громко, что стал заглушать голос кадровика. Офицеры заулыбались.

– На следующее построение всем офицерам прибыть с рогатками! – негромко объявил какой-то шутник.

– Посерьезней, товарищи офицеры! – подал голос начальник штаба. Улыбка с большинства лиц исчезла, но по плотно сжатым губам и морщинкам у губ можно было догадаться, что веселое настроение исчезло еще не полностью.

После того, как стало ясно, что незаконно отсутствовавших нет, офицеров штаба строем повели на правый фланг дивизии, построенной на плацу.

– Равняйсь! – скомандовал начальник штаба дивизии, – Смирно! Равнение на средину!!

Развернувшись и взяв правую руку под козырек, он пошел навстречу командиру дивизии.

– Здравствуйте, товарищи! – поздоровался генерал.

– Здравие желаю, товарищ генерал-майор! – раздалось в ответ. Но приветствие не было одновременным: один коллектив уже кончал произносить слово «Здравие!», когда другой только начинал и т. д.

– За приветствие оценку не ставят! Но с него начинается инспекторская проверка. Если поздороваемся с начальником инспекции недружно, как сейчас, то сразу сложится неприятное впечатление о нас. Поступим так: сейчас я поздороваюсь еще раз! Следите за моей головой. Я подниму подбородок вверх и опущу его. Вы начинаете приветствие, когда моя голова примет нормальное положение. Я стою за спиной проверяющего, он меня не видит. Но вы видите прекрасно. Начали! Здравствуйте, товарищи!

Сказав это, генерал поднял лицо и посмотрел в небо, а затем опустил лицо, и голова его приняла прежнее положение.

– Здравие желаю, товарищ генерал-майор!

– Уже лучше! Повторим! Здравствуйте, товарищи!

Повторив несколько раз приветствие, приступили к прохождению колоннами торжественным маршем. Прошли два раза вокруг плаца.

– А теперь контрольное прохождение. После чего всем идти к местам боевой и политической подготовки!

Прошли строем еще раз. Некоторые колонны были развернуты и прошли мимо генерала еще раз. Наконец, на плацу не осталось никого.

По расписанию, в этот день была строевая подготовка. Проводить её должен был начальник штаба дивизии. Но, покомандовав минут пять, он назначил вместо себя начальника отдела кадров, а сам ушел по своим делам в штаб. Следом за ним строй покинули все заместители командира дивизии. Через некоторое время в штаб начали вызывать то одного, то другого офицера. К середине занятия почти половина офицеров покинула его. Остальные занимались почти два часа. Вначале ходили строем, затем отдавали честь условному начальнику, затем приступили к одиночной строевой подготовке. Но всё когда-нибудь кончается. Закончилось и это занятие, после чего были отпущены на рабочие места. Больше занятий в этот день не было. Однако, когда Пикалов вошел в кабинет, Смирнов встретил его вопросом.

– На стрельбище был?

– Когда? Времени не было. Мы же вместе были на плацу.

– Не раздевайся. Следуй на стрельбище. Всех молодых собирают на плацу. Вперёд!

Пикалов вышел из штаба и направился на другую сторону плаца, где стояло человек двадцать одетых в полевую форму одежды. Пикалов присоединился к ним. Через несколько минут к этой группе офицеров подошел капитан из штаба дивизии.

– Строиться! В колонну по три становись! – скомандовал он. Офицеры построились.

– Налево! Сейчас мы проследуем на стрельбище, где установлена техника и вооружение. Прошу вас внимательно осмотреть то, что выставлено. У каждой машины стоит инструктор. Внимательно прослушайте то, что он расскажет. Направо! Правое плечо вперед, шагом марш.

Колонна двинулась в путь. Идти пришлось около километра. По пути колонна растянулась и распалась: приходилось обходить лужи и канавы, заполненные грязью, пропускать встречные транспортные средства. До места проведения занятия осталось метров сто.

– Направляющий, короче шаг, – скомандовал офицер штаба, – Подтянуться!

Идущие впереди вначале замедлили шаг, а затем остановились. Пришлось ждать несколько минут, пока подтянулись отставшие. К месту проведения занятий пришли строем. Тут же прибывших офицеров разделили на четыре группы и направили к разным видам техники.

Пикалов попал в группу, которая была направлена к зенитно-артиллерийскому вооружению. Инструктор сообщил им, что перед ними находятся зенитные пушки, способные поражать цели на высоте до семи километров. Пушки могли вести огонь по одной или двум целям. В отдельных случаях командир батареи мог взять управление огнём на себя, для чего включал пульт. Пульт находился перед инструктором. Он взялся за рукоятки и двинул пульт вправо. Повинуясь ему, зенитные пушки повернулись вправо. Инструктор еще несколько минут говорил об управлении огнем, а затем повел группу дальше. Пикалов остался у пульта один и представил себя командиром батареи. Он повернул пульт вправо. Пушки повернули стволы в требуемом направлении. Пикалов направил пульт в другую сторону. Пушки, совершив полукруглое движение, снова переместили стволы. Каждое перемещение сопровождалось хорошо слышным гулом работавших механизмов. Пикалов несколько раз поменял положение стволов и пульта. Видимо этот гул мешал инструктору.

– Уберите начфина от пульта, – громко крикнул он кому-то. Через несколько секунд к пульту подбежал какой-то старший лейтенант, бывший на голову ниже ростом, чем Пикалов. Он хотел что-то сделать с пультом, но Пикалов не подпустил его к нужному ему месту.

– А ну, исчезни! – скомандовал Пикалов старшему лейтенанту, – Дай еще немного покрутить.

– Сейчас, – ответил старший лейтенант и склонился над какой-то электрической коробкой, соединявшей пульт с источником электроэнергии. Что он сделал – не ясно. Но пушки перестали повиноваться пульту. Пикалов попытался найти разрыв в электроцепи, но это не удалось. Пришлось присоединиться к группе. Послушав немного инструктора, он пошел осматривать технику самостоятельно.

В танке был открыт люк, рядом с ним никого не было. Пикалов забрался в люк и сел на водительское кресло. В его представлении танк должен был иметь такие же рычаги управления, как трактор ДТ-54, с которым он был знаком, и которым ему даже пришлось один раз управлять. Но всё оказалось совсем не таким. Рычагов не было. На пульте были тумблеры, назначение которых было не ясным. Надписи под тумблерами ни о чем существенном не говорили. Пришлось покинуть танк и идти осматривать другое оружие. Его группа в это время рассматривала противотанковую пушку. Инструктор сообщил, что снаряд этой пушки имеет начальную скорость 1800 метров в секунду. На этом расстоянии – куда целишься туда и попадаешь. Пикалов повертел ручками и посмотрел в прицел. Но, удовольствия не получил и пошел к месту, где в стороне от остальной техники стояла зенитная пушка.

– А Вы почему отдельно находитесь, ведь ваши пушки вон там? – поинтересовался он у сержанта и показал в сторону, где стояли спаренные зенитки.

– Те зенитки – на показ матчасти. А мы будем показывать: как стреляют зенитки.

– И куда стрелять будете? Самолеты здесь не летают.

– По самолетам стрелять сегодня не будем. Видите, вдали белый щит. Это наша мишень. В неё и будем стрелять.

Вдали действительно был установлен щит.

– А сколько до него? Мне кажется он не так и далеко.

– Сказали, что четыре километра.

– Так это совсем рядом. Самолеты так близко не летают.

– Нам надо вам показать: как стреляет пушка. Если разместить мишени на восемь километров, то вы ничего не увидите. А так результат Вы увидите даже без бинокля. А по самолетам на этом полигоне вообще не стреляют.

– Можно прицелиться?

– Можно. Вот горизонтальная наводка, вот – вертикальная.

– И Вы одновременно крутите и ту и другую ручку?

– Нет, нас двое. Один здесь, другой тут. Каждый крутит свою ручку.

Пикалов посмотрел в прицел горизонтальной наводки и прицелился в щит.

– Посмотри, правильно я прицелился, – попросил он сержанта. Тот посмотрел в прицел и немного крутанул ручку.

– Немного не так. Я поправил. Посмотрите.

Пикалов посмотрел в прицел. Сержант продвинул черточку буквально на половину волоска. Интересно: насколько бы отклонились снаряды от цели, если бы пушку наводил он, Пикалов? Но задавать этот вопрос сержанту Пикалов не стал. Неподалеку стояла четырехствольная зенитная установка. Он направился к ней. Но, осмотреть эту машину можно было только снаружи. Расчет боевой машины был на местах внутри машины. Из нижнего люка высовывалась голова механика-водителя.

Тем временем инструкторы закончили занятия по знакомству молодых офицеров с техникой. Офицеров собрали в одну отдельную группу и отвели немного в сторону.

– Сейчас будут проведены стрельбы и пуск ракеты. Ракета тактическая. Полетит на четыре километра. Смотрите!

Пикалов посмотрел на боевую машину, стоявшую примерно в трехстах метрах, от того места, где стояли они. Расчет, по всей вероятности находился внутри машины. Ждать пришлось несколько минут. Ракета громко зашипела и унеслась вперед. Через несколько минут она соприкоснулась с землей. Раздался взрыв, который очень хорошо был слышен, не смотря на довольно большое расстояние до него. Вслед за этим было предоставлено право показать свое искусство зенитчикам. Пушка стреляла очередями то ли по четыре, то ли по пять снарядов в очереди. После трех очередей стрельба прекратилась.

– Что-то хреново Вы сегодня стреляли, – сказал кто-то из присутствовавших старших офицеров начальнику ПВО дивизии.

– Почему плохо? Попали и не один раз, – ответил полковник. Пикалов присмотрелся. В мишени было четыре дырки, которые было видно невооруженным глазом.

После зенитной пушки стреляла зенитная установка, у которой было четыре ствола. Но, стреляла не по мишени, а просто в воздух. Куда стреляли гаубицы и танки – неясно. Возможно, где-то были мишени, а может быть тоже в воздух. После того, как отстрелялись танки, офицерам было объявлено об окончании занятий в этот день.

Во вторник, после обеда была тренировка по стрельбе из личного оружия. Офицеры штаба были собраны в тире для стрельбы из пистолета. Патроны раздавал капитан со службы артиллерийского вооружения. Было установлено две мишени. Два офицера вышли к месту стрельбы, где им выдавалось по три патрона.

– Заряжай!

Офицеры извлекли пистолеты, достали магазины и начали снаряжать их патронами. Закончив, они доложили о зарядке пистолета. Один из них при докладе слишком низко опустил пистолет.

– Держите пистолет дулом вверх!

Офицер приподнял дуло пистолета. Этого оказалось достаточно, чтобы вспомнить старый анекдот, где подполковник сделал замечание офицеру двухгодичнику.

– Что вы сказали товарищ подполковник? – негромко сказал один из офицеров, пародируя двухгодичника.

– Ничего, ничего, повернитесь к мишеням и продолжайте! – негромко добавил второй, пародируя руководителя занятия.

Тут уж заулыбались все.

Тем временем офицеры начали стрелять. Первые три выстрела были тренировочными. После того, как все офицеры выстрелили тренировочные патроны, приступили к контрольной стрельбе, т. е. к стрельбе, за которую ставилась оценка.

Пикалов был в четвертой паре. Получив три тренировочных патрона, он отстрелялся по мишени быстрее своего напарника и стал ждать. Тот не торопился. Тщательно и долго целился, прежде чем выстрелить. Наконец он закончил, и офицеры пошли осматривать мишени. У Пикалова все пули оказались снизу в правой части мишени. Но результат тянул на четверку.

– Надо брать левее, в девятку на восемь часов! – посоветовал руководитель стрельб. Стреляя второй раз, Пикалов последовал его совету и действительно два раза попал в десятку. Но третья пуля почему-то ушла вверх в шестерку.

– Стреляешь хорошо! Оценка отлично! Но, тренируй руку утюгом или гантелями, – дал второй совет руководитель стрельб.

Офицеры, которые отстрелялись на хорошо и отлично, покидали тир и шли в штаб чистить оружие. Тем, кто не мог настрелять нужное количество очков, была предоставлена еще одна возможность выстрелить три раза.

В среду до обеда были занятия по защите от оружия массового поражения. Вначале один из офицеров отдела защиты от ОМП провел занятие в классе, во время которого рассказал об имеющихся у вероятного противника средствах поражения личного состава. Затем те офицеры, которые не имели противогаза и защитной одежды получили их и начали тренироваться в одевании на себя этих предметов. Время давалось вроде бы и много, но надеть за это время противогаз, брюки, куртку и перчатки успевали не все. Пикалов одел защитные средства. По времени он уложился на четверку. Однако, «химик», проверяя качество одеяния, заметил, что правая перчатка не заправлена в рукав костюма. Пришлось повторить одевание несколько раз. К концу тренировки Пикалов одевался по времени на отлично, но все портила правая перчатка.

– Тренируйся в одевании перчатки! – посоветовал руководитель занятия, заканчивая тренировки.

В четверг с утра весь личный состав был собран на занятия по партийно-политической работе. Проводили его штатные работники политотделов. У офицеров штаба занятие проводил заместитель начальника политического отдела.

Начал он с того, что назвал проводимое мероприятие единым политднем.

– Да! Американцы много бы выиграли, если бы начали войну во время политзанятий, – съязвил кто-то из офицеров. Все улыбнулись. До поступления в академию Пикалов не один раз шутил, что на политзанятия собирается военнослужащих больше, чем на любое другое занятие. Исключение составляет лишь получение денежного довольствия. На это мероприятие прибывают все, в том числе и больные и контуженные.

После обеда офицеры опять были направлены в тир на стрельбу.

В пятницу, за час до обеда началось совещание офицеров штаба.

– Как отстрелялись офицеры штаба? – задал первый вопрос командир дивизии начальнику штаба.

– Неважно! Общая оценка «неудовлетворительно».

– Что, погода опять была плохая? – с иронией в голосе спросил генерал. Офицеры молчали.

Откуда-то сзади раздался негромкий голос:

– Прошедшие стрельбы показали, что офицеры штаба в любую погоду стреляют одинаково!

Пикалов улыбнулся. Он узнал голос помощника начальника отдела кадров старшего лейтенанта Шайкевича.

– Ясно! – продолжил комдив, сделав вид, что не слышал реплики, – Какие будут предложения!

– Надо продолжить тренировки. В день проверки стрельбы из личного оружия всех, кто плохо стреляет поставить в наряд и на работы, которые позволили бы им законно отсутствовать на контрольном занятии.

– Это надо тщательно продумать. Нельзя, чтобы мы получили оценку ниже, чем за весенний период обучения.

Конец недели принес еще одну не совсем приятную неожиданность. После совещания к Пикалову подошел посыльный по штабу.

– Товарищ старший лейтенант! Вам надо ознакомиться с графиком дежурств на месяц. Кроме того, в воскресенье Вы заступаете в наряд помощником оперативного дежурного.

– Пройдемте в кабинет, я запишу числа!

– Можете и не записывать! Вам о днях дежурств еще не раз напомнит помощник дежурного по штабу непосредственно перед заступлением в наряд.

Но Пикалов всё же записал дни заступления в наряд, но как потом оказалось – напрасно: в условиях интенсивной подготовки к проверке, дни заступления в наряд менялись, не считаясь с графиком.

В качестве помощника оперативного дежурного Пикалов заступал в первый раз, и эта новизна вызывала интерес. Комната оперативного дежурного находилась на втором этаже, почти у лестницы. Дверь в комнату всегда была закрыта. Пикалов никогда не видел, чтобы в эту дверь кто-либо заходил. Иногда за дверью слышался громкий металлический голос, сообщавший какие-то слова и цифры. Несколько раз Пикалов проходил мимо этой двери в тот момент, когда из неё выходил либо дежурный, либо помощник. В открытую дверь было видно, что комната перегорожена барьером, но кроме этого барьера увидеть в ней что-либо ещё было невозможно.

На дежурство Пикалов прибыл за пять минут до начала дежурства. Войдя в комнату, он увидел двух подполковников, которые что-то делали у открытого сейфа и капитана, сидевшего лицом к входу.

– Смелее! – подбодрил он Пикалова, – Иди сюда! Садись рядом.

Пикалов прошел за барьер. Внутри у барьера стоял огромный пульт управления со множеством тумблеров, кнопок, панелей, двумя телефонными трубками, одним микрофоном и множеством надписей, защищенных органическим стеклом.

– Вот, смотри! – сказал капитан, – Это телефон для внутренней связи со штабом дивизии и воинскими частями. Работает он так же, как и все другие телефоны. Поднимаешь трубку и набираешь номер. Список номеров здесь на столе, под стеклом. Второй телефон – это прямой телефон с узлом связи. Поднимаешь трубку – отвечает телефонистка. По этому телефону звонишь в том случае, если надо срочно позвонить в штаб округа дежурному. Периодически по связи передают сигналы. Твоя главная обязанность записывать их и доводить до оперативного дежурного, если он их не слышал. Когда дежурный будет отдыхать, ты остаешься за него. Что делать – узнаешь у него. Все ли понятно?

– А для чего микрофон?

– Если надо передать сигнал дежурным по воинским частям, то включаешь микрофон. Знай, что при этом отключаются все, кто говорит с ними по телефону. Так, что без надобности им не пользуйся.

– Минутку! – один из подполковников подошел к ним и протянул Пикалову папку с документами, – Вот, это инструкция, её надо очень хорошо знать!

Отдав папку, он отошел обратно и занялся своими делами.

– У меня всё! – сказал капитан, – Желаю успеха!

Собрав книги и документы, лежавшие на столе, в стопку он встал.

– Товарищ подполковник, могу ли я идти! – спросил он подполковника с повязкой.

– Идите! – ответил тот, не поднимая головы.

Капитан ушел. Подполковники немного поговорили между собой, рассматривая какие-то документы и пакеты. Затем сложили их в сейф. Подполковник, который был без повязки, закрыл его, и ключ положил в карман.

– Мы на доклад к комдиву! – сказал один из них, и они ушли.

Пикалов остался один в комнате и, наконец, получил возможность получше осмотреть её. В нише, сделанной в барьере, он увидел телефон. Капитан, которого он сменил, ничего не сказал о нем. Надо будет спросить дежурного. Справа от сейфа находилась дверь. Пикалов приоткрыл её и понял, что она ведет в комнату отдыха. В комнате стоял топчан, стол, стул, к стене была прибита вешалка.

Прошло несколько минут, и подполковники вернулись от комдива. Повязка была уже на руке у нового дежурного. Сменившийся подполковник собрал книги и журналы, которые он брал на службу и покинул помещение.

Подполковник занял место у пульта, указав Пикалову на стул, стоявший у стола.

– Пока все тихо, сядь и учи инструкцию! Пригодится.

– А телефон в нише – для чего предназначен?

– Это – засекречивающий аппарат связи. Если надо передать секретные сведения, используют его.

– И часто им пользуются?

– Нет, не часто! Но, пользуются! Да, вы меньше спрашивайте, всё равно, сразу всё не освоите. Смотрите: как я буду пользоваться аппаратурой и запоминайте.

Он взял подшивку каких-то документов и уткнулся в них. Пикалов уткнулся в папку с инструкциями. В первых двух излагались обязанности оперативного дежурного и его помощника. Затем следовали инструкции на случай всевозможных чрезвычайных обстоятельств: пожара, учений, наводнения, гибели людей и т. д.

Около десяти утра в помещение зашел адъютант.

– Комдив поехал на стрельбище. Я в приёмной. Если буду отлучаться – сообщу вам.

Он ушел. Тут встал подполковник.

– Я выйду на пару минут. Садитесь за пульт. Если будет что-то сверхсрочное – позвони мне вот по этому телефону.

Он ткнул пальцем в рабочую тетрадь и пошел к выходу.

Пикалов сел на предложенное место. Прошло несколько минут. Зазвонил телефон. Пикалов поднял трубку.

– Помощник оперативного дежурного. Слушаю Вас!

– Начальник штаба округа ищет командира дивизии. Где он.

– Поехал на стрельбище!

– Я звонил туда! Его там нет.

– Наверное, не доехал ещё.

– Найдите его! Пусть позвонит начальнику штаба округа.

– Есть!

Пикалов позвонил в приемную, но адъютант, который там должен был находиться, не ответил на звонок. Тогда он позвонил на коммутатор и поинтересовался, есть ли связь со стрельбищем? Связь была. Стрелял в этот день один из мотострелковых полков. На звонок ответил один из офицеров.

– Командир полка на месте?

– Нет!

– А начальник штаба?

– Слушаю Вас! – немедленно прозвучало в трубке.

– Комдива разыскивает начальник штаба округа. Он хочет переговорить с ним!

– Я уже знаю.

– Тогда все!

Пикалов положил трубку, считая, что он сделал все, что от него зависело. Прошло минут пятнадцать. Дежурный не шел. Опять зазвонил телефон.

– Нашли комдива? Где он?

– Ищем!

– Давайте, шевелитесь там! Он срочно нужен!

Пикалов позвонил на стрельбище.

– Комдив был?

– Был, уехал!

– Вы сказали, что он должен позвонить начальнику штаба округа?

– Да! Но, он сказал, что будет говорить из своего кабинета.

Что-либо ещё Пикалов не успел предпринять: дверь открылась, и вошел дежурный.

– Два раза звонили из штаба округа. Требуют найти комдива!

– Я знаю! Сейчас всё решим!

Он занял свое место. На первом этаже раздалась команда дежурного по штабу: «Смирно!» Это значило только одно: в штаб пришел комдив. Еще через несколько минут в комнату дежурного заглянул адъютант.

– Меня и комдива никто не спрашивал?

– Комдива спрашивал начальник штаба округа.

– И всё?

– Да!

– Ну, это-то я уже знаю!

Сказав это, он исчез.

В одиннадцать часов дежурный включил один из тумблеров.

– Надо проверить связь! – сказал он, взял в руку микрофон и несколько раз произнес, – Прибой, двадцать пять! Прибой, двадцать пять! Приём!

Он выключил микрофон и включил какой-то тумблер. Вспыхнула множеством небольших окошек панель. На каждом окошке было записано условное наименование воинской части. Зазвонил телефон. Дежурный одной из воинских частей доложил о приеме сигнала. Его примеру последовали дежурные других частей. Несколько минут оперативный дежурный только то и делал, что принимал доклады о приеме сигнала. Приняв сигнал, он выключал тумблер рядом с окошком на приборной доске и свет в нём гас. Через несколько минут на приборной доске светилось два окошка.

– Ну, эти вечно опаздывают! – сказал он и позвонил дежурным этих частей сам. Выслушав их доклады, он выключил главный тумблер и привел в первоначальное положение тумблеры у окошек.

Прошло ещё около часа. Подполковник встал.

– Мне надо выйти на пару минут. Сейчас по системе Атом может пройти сигнал. Запиши его, включи главный тумблер, принимай доклады. Оперативному дежурному округа я сам доложу.

Он вышел, а Пикалов вновь занял его место. Аппаратура молчала. Прошло минут десять. Пришел подполковник.

– Сигнал был?

– Нет, пока!

– Хорошо! Давай, на свое место.

Он не успел сесть, как пульт засветился разноцветными огнями и зазвучал металлический голос.

– Бидон, бидон, бидон! Парадиз, раз, два, три, четыре!

Голос произнес этот набор слов три раза и отключился. Подполковник включил главный тумблер и начал принимать доклады. Затем он позвонил в округ и доложил о приеме сигнала.

– Время двенадцать! Столовая открылась на обед. Идите, покушайте, пока все тихо! В очереди не стой, скажи, что в наряде и имеешь право брать обед без очереди. Нигде не задерживайся!

Пикалов снял повязку и пошел обедать. Пообедав, он вернулся назад, нигде не задерживаясь.

– Быстро Вы управились! – сказал подполковник, – А я жду! Мне должны принести!

На время дежурства оперативного дежурного положено было ставить на котловое довольствие. Стоимость питания удерживалась потом из денежного довольствия. Но, офицеры добились разрешения заказывать пищу в офицерской столовой. Правда, никто этим разрешением не пользовался. Оперативный дежурный, как правило, звонил нескольким дежурным по воинским частям, узнавал меню и просил принести ему одну порцию. Ему приносили, не вдаваясь в то, стоит он на довольствии или нет.

Минут через десять принесли обед. Подполковник ушел в комнату отдыха, а Пикалов занял его место. Минут за десять до окончания обеденного перерыва в комнату заглянул адъютант.

1 З,62 руб. стоила в это время поллитровка водки.

2 Напоминание о Чернобыльской катастрофе.

Продолжить чтение