Брак по-тиквийски 4. Колдунья

Эта женщина – колдунья

Ильтену совершенно не хотелось сообщать Терезе новость, которая с гарантией ее разозлит. Маэдо удобно устроился, спрятавшись за его спину: теперь, не в состоянии дотянуться до предавшего любовника, Тереза сольет все свои бушующие эмоции на ни в чем не повинного мужа. Но что делать – не скрывать же, это еще хуже, ведь рано или поздно откроется, и уж тогда виноватым точно будет Ильтен.

К вечеру он решился. Но не успел. Тереза поехала в городское управление службы охраны безопасности по каким-то делам – то ли напомнить об оплате за былые услуги, то ли обсудить участие в очередной операции… Ильтен весьма смутно представлял нюансы взаимоотношений Терезы и легавых, даром что ставил свою подпись на всех ее договорах. И, конечно же, она встретила там Маэдо, только-только намылившегося тихо уехать.

– Не поняла! – Она уперла руки в боки. – Ты почему не предупредил, что приедешь? И не позвонил!

Маэдо послал судьбе короткое проклятье. И на миг даже пожалел о предстоящей женитьбе, до которой он может и не дожить, если сейчас будет неосторожен.

– Тереза, времени не было совершенно, клянусь! Одно за другим, нон-стоп. Четыре параллельных операции, причем развязка одной из них на подходе, а тут я еще попал в зону внимания Центра, и от того, как пройдет ближайший год, зависит, пригласят ли меня на Т1…

Тереза фыркнула.

– Новая веха карьеры?

– Я о таком и мечтать боялся, но шанса своего не упущу! И для тебя это к лучшему: я получу доступ к той самой базе, где Терезы с Коринтии еще нет, и поправлю все, что надо. Если только ничего не сорвется.

– А что может сорваться?

Он резко вздохнул.

– Да всё! Любая неприятность может оказаться роковой: неудача в операции, кляуза подчиненных, несовершенство морального облика… В последнем у меня очень шаткая позиция, сама понимаешь. Поможешь мне?

– Как? – скривилась Тереза.

Дурак бы не понял, что Маэдо клонит к разрыву. Это ей не нравилось. Она привыкла считать его своим. С другой стороны, если его повышение зарубят из-за связи с чужой женой, будет не просто обидно. Исчезнет так кстати подвернувшийся шанс избавиться от несоответствий местной и центральной баз данных, раз и навсегда покончить с подвешенным положением. А главное, сам Маэдо не простит такого облома. Разрыв все равно случится, да к тому же куда более болезненный: со взаимными претензиями, со скандалом, с оскорбленными чувствами и жаждой мести.

– Как я могу помочь? – По всему выходило, что единственная помощь, которую она может оказать – это уйти. Скрыться с горизонта.

– Просто не убивай меня, – проникновенно сказал Маэдо. – Мне нашли невесту. Я должен жениться и стать примерным семьянином. Я знаю, тебе это поперек горла. Ругайся, сколько хочешь. Только не убивай.

– Скотина, – прошипела она. Но ударить не попыталась. Хорошо, что он напомнил о возможности ругаться. Именно этим она была намерена заниматься весь вечер, чтобы задавить такое предсказуемое и мерзкое желание придушить изменника вместе с его невестой. – Вот же циничная скотина, а!

Маэдо был к этому готов. И даже практически смирился с тем, что ему придется выслушать. Но внезапно его осенило. Этот поток отрицательной энергии надо перенаправить в другом направлении. И подходящее направление есть. Даже странно, что он сразу не подумал привлечь к этому делу Терезу.

– Ты можешь помочь еще кое в чем, – мягко перебил он. – Мы сейчас ищем женщину…

– Ищи ее без меня! – огрызнулась Тереза. – Гнусный предатель…

– Несомненно, – согласился он. – Служба охраны безопасности ее, конечно, найдет. Но потом ее необходимо убить.

– Что?! – Тереза распахнула глаза. Убить женщину для тиквийца – табу, какой бы ужасной преступницей она ни была.

Он кивнул.

– Никто из сотрудников не сможет этого сделать, Тереза. И никто из добровольных помощников – мужчин. Только ты.

Тот посетитель столичного управления производил впечатление сумасшедшего. Горящие глаза на бледном худом лице, дергающаяся в нервном тике бровь. Сейчас будет доказывать, что сосед напускает на него через стену синие лучи зла, а шапочка из фольги почему-то не помогает…

– Что у вас? – нехотя спросил Маэдо.

– Моя жена – колдунья, – заявил бледный господин.

– О? – лениво откликнулся верховный командир. – Поздравляю. Но, думаю, вы не по адресу. Вам лучше порадовать этой новостью своего психотерапевта.

– Вы не понимаете! – Мольба в очах. – Я серьезно! Эта женщина – колдунья. Она забирает у меня жизненную силу.

– То есть после секса вы чувствуете усталость и не желаете вставать с постели? – уточнил Маэдо. – Ну, это нормально, господин… как вас? Джанек. Особенно, если вы не привыкли к сексу с женщинами. Если подобный дискомфорт для вас неприемлем, обратитесь к доктору, он пропишет вам какие-нибудь витамины и минералы.

– Да нет же! Вы правы, все происходит после секса. Но это не просто усталость, нет! У меня темнеет в глазах, холодеют конечности. Я восемнадцать килограммов потерял! – Ага, вот почему костюм висит на посетителе, как на вешалке. – Волосы стали выпадать, ногти ломаются. А Райзен улыбается, как ни в чем не бывало! И пальцами какие-то фигуры крутит.

Маэдо тяжело вздохнул. Мнительный тип. Ему бы радоваться, что похудел. Явно раньше был одышливым толстяком, непривычным к физическим нагрузкам. Нужно укреплять организм, а не сваливать на женщину несуществующую вину. Судя по всему, жена довольна мужем, с энтузиазмом выматывает его в постели. А что пальчиками крутит, может, у нее на родине так молиться принято, выражать небесам благодарность.

Он бросил взгляд на тяжелый рюкзак господина Джанека.

– Вы приехали издалека?

– Да, господин Маэдо, – закивал тот. – Я из Таантеха. Это долина Сарагет, если вы не знаете. У нас делают вино…

Он отмахнулся.

– Почему вы не обратились в службу охраны безопасности по месту жительства?

Джанек всплеснул руками, из глаза выползла слеза:

– Они не верят! Мне никто не верит, господин Маэдо.

Правильно делают, подумал Маэдо. А вслух сказал:

– Ступайте к врачам, господин Джанек. Они вам помогут. Обязательно.

Досадный посетитель ушел, следующего не было, и у Маэдо образовалось немного свободного времени. Если бы не эта неожиданная передышка в текучке, верховный командир вряд ли стал бы искать в базе информацию о любящей жене Райзен Джанек. А от нечего делать – почему бы нет? Джанеку тупо повезло.

Начав же копать, Маэдо заинтересовался. Госпожа Джанек была четырежды вдовой. Причем – за год с небольшим. При этом в мужеубийстве ее никто не подозревал, причины смертей были вполне естественными: инсульт, инфаркт, тромб, острая гипотония. Так уж сложилась судьба у бедняжки, теряющей одного мужа за другим. Смерть здоровых мужчин, получивших у медкомиссии добро на женитьбу, а после скончавшихся за несколько декад, никого почему-то не удивила. Да, подобные хвори часто подкрадываются внезапно, без предупреждения. Но четыре смерти подряд мужей одной и той же женщины – повод задуматься.

Суеверно изобразив знак от сглаза, Маэдо отправил запрос в центральную базу данных. Ничего страшного не случилось, Райзен в базе фигурировала, и в обстоятельствах, сопровождавших ее появление в Тикви и смену мужей, не сквозило ничего подозрительного. Привезли ее Бролинь и Невин откуда-то с Увендуары. Это название встретилось Маэдо впервые, а вот фамилия Бролиня была ему знакома: ее поминали Тереза, щедро сдабривая упоминания бранью, и Ильтен, клеймя ее носителя дебилом. Именно Бролинь и его прошлый напарник – не Невин – притащили в Тикви Терезу. За что им, конечно, большое спасибо, но лишь с эгоистической позиции Маэдо. Из разъяснений Ильтена он понял, что это было грубой ошибкой команды Бролиня, причем не единственной. Может ли быть, что и с Райзен они допустили ошибку?

В базе данных – лишь сухая информация. Акт передачи женщины диспетчеру от поставщиков, акт передачи жениху от диспетчера, однообразные акты возврата женщины диспетчеру в связи со смертью мужа с подписями сопровождающих… Маэдо скопировал документы и поставил задачу подчиненным: разыскать фигурантов и допросить. Возможно, вся эта суета бессмысленна, но на чем-то молодым сотрудникам надо тренироваться.

Господин Альву, диспетчер Брачной Компании, охарактеризовал нынешнюю госпожу Джанек исключительно с хорошей стороны. Женщина красивая, любящая секс – настолько, что потом полдня валяешься в кровати, пока в себя придешь. Когда поставщики впервые привели ее, господин Альву усомнился в ее здоровье: женщина выглядела бледной, истощенной и немного заторможенной, но на удивление быстро поправилась. У Бролиня всегда так, вспомнил Маэдо отзыв Ильтена, вечно он притаскивает замученных женщин. С тех пор господину Альву довелось дважды повидать Райзен в роли вдовы. В меру грустна, как подобает, отметил он, совершенно здорова и морально готова к следующему замужеству. Еще два раза Райзен не привозили: она обитала уже на Т5, а не на Т1, ничего нового о ней господин Альву сказать не мог, дал консультацию ответственным за нее безопасникам по пси-связи и подобрал местных женихов с Т5.

Сотрудники службы охраны безопасности, забиравшие Райзен из домов покойных мужей и сопровождавшие ее к диспетчеру или к новому супругу, давали весьма похожие показания: красивая баба, на своем горе не зацикленная, охотно откликавшаяся на предложения заняться любовью и офигенно горячая в осуществлении процесса, так что потом мушки в глазах и ноги какое-то время заплетаются. Формально секс сотрудников со вдовами не одобряется, но все понимают, что такой шанс, как встреча с женщиной, не являющейся ничьей женой, упускать грешно, и если она не возражает, на нарушение смотрят сквозь пальцы. А уж тем более, если она явно за. Никто из допрошенных не попытался скрыть контакт, четко осознавая, что их не накажут.

И опять вроде бы ничего подозрительного. Но воспроизводящиеся симптомы – темнота в глазах, полдня не встать – насторожили Маэдо. Уж больно они совпадали с тем, что говорил господин Джанек. А ведь безопасники – не изнеженные рохли, они регулярно тренируются и поддерживают себя в неплохой физической форме. И диспетчер рядом не стоял с каким-нибудь обалдевшим обывателем, которого впервые в жизни осчастливили настоящим сексом, он прекрасно умеет обходиться с женщинами, не падая при этом в обморок от переживаний. Однако картина та же.

И вот тогда по спине Маэдо пробежал холодок. А вдруг эти четверо умерли, потому что не выдержали? Если у безопасников такие впечатления от однократной встречи, и у восхищенного диспетчера Райзен вряд ли провела долгое время, то ее несчастные мужья, наверняка ежедневно практикующие близость, могли попросту загнать свой организм.

Зохен! Маэдо принялся звонить в Таантех. Пока в тамошнем городском управлении осознали, кто им звонит, пока навели справки… Дома господина Джанека не оказалось, он нашелся в больнице. Что-то аутоиммунное, как объяснили врачи. И, несмотря на интенсивную терапию, до сих пор регулярно показывавшую высокую эффективность, состояние лишь ухудшается. Навещает ли больного жена? Да, чудесная женщина. Приходит каждый день, воркует над немощным супругом, ласкает…

Маэдо выругался. И отдал приказ: больного – изолировать, жену – задержать. До выздоровления или смерти пациента, но не подпускать к нему ни в коем случае. На том конце провода несказанно удивились: мол, как можно? Он жестко повторил приказ.

Вылететь в Таантех он смог только спустя несколько дней. И обнаружил, что без заботливой супруги дела господина Джанека пошли на лад. Одну из капельниц отменили.

– Вы мне верите? – прошептал Джанек, судорожно сжимая край простыни, которой был накрыт. – Вы приехали, потому что поверили! Да? А они не верят! Они смеялись надо мной. Говорили, что я просто слабак. – Он всхлипнул. – И счастья своего не ценю.

Явившись в городское управление Таантеха, Маэдо потребовал вызвать начальника. На что секретарь, отводя глаза, промямлил:

– Видите ли, верховный командир, господин Селиар нехорошо себя чувствует. Переутомился, понимаете…

Маэдо прищурился.

– Да уж понимаю! Сколько времени он провел с задержанной?

– Ну… он посещал ее восемь раз.

Восемь раз? Это дважды в день, получается? Маэдо заколебался: возможно, мужик и впрямь устал.

– Кто-то еще был с ней? – резко спросил он.

– Да, верховный командир. Начальник караула.

– Давайте его сюда.

– Он… У него вчера язва открылась.

– Зохеновы дебилы! – в сердцах бросил Маэдо. – В вашем беспечном городе один умный человек на всех – господин Джанек.

У секретаря вытянулось лицо.

– Вы хотите сказать…

Он хотел бы сказать, что зохенова баба жрет жизненную силу своих любовников, а служба охраны безопасности только и может, что глупо хихикать и безропотно кормить ее. Но вместо этого велел:

– Приведите ко мне госпожу Джанек.

Секретарь заулыбался. Кретин, мысленно оценил его Маэдо.

Райзен Джанек в самом деле была хороша. Не просто хороша – она оглушала, как удар по голове. Один взгляд на волну длинных черных волос и яркие фиолетовые глаза, и в мозгу начинало мутиться. А низкий грудной голос с глубокими обертонами лишал воли и вызывал слабость в коленях.

– Верховный командир, я вижу, до вас дошли слухи. – Обволакивающие интонации завораживали. – Поверьте, я не разочарую вас. Или проверьте. – Улыбаясь, она коснулась заколыхавшихся волос, и Маэдо сглотнул.

Конвоиры не сводили с нее глаз, секретарь тоже пялился, как мальчишка. Маэдо с трудом преодолел ее молчаливый зов. Диспетчер ничего подобного не описывал: привлекательная сексапильная женщина, и только. Правда, добавил, что в последующие встречи она производила более сильное впечатление, но отнес это на счет того, что дама в замужнем статусе приобрела уверенность, приоделась по моде и научилась пользоваться косметикой. Еще один болван! Не в косметике тут дело. Маэдо уже был знаком с одной дамой, которая без всякой косметики и модных тряпок с легкостью укладывала на лопатки. Она могла улыбаться и до поры до времени позволять гладить себя против шерсти, но под тонкой оболочкой красивой женщины дремал зохен, в любой момент готовый скогтить. Это пугало до колик и одновременно безумно возбуждало. Женщина по имени Райзен – едва ее увидев, Маэдо перестал думать о ней как о госпоже Джанек, ясно как звездная ночь, что Джанеку она не принадлежит, скорее уж он ей, подобно тому как птица, предназначенная на убой и съедение, принадлежит хозяину… Эта женщина была чем-то похожа на ту. Не внешне и не сутью, но внутри нее тоже таился монстр. Совсем иной монстр – не стремительный агрессивный зохен, а холодная, гипнотизирующая добычу взглядом змея.

Вызывая Райзен, Маэдо предполагал допросить ее. Но теперь ему стало предельно ясно: допрос не имеет смысла. Что он мог спросить? Почему умерли ее мужья, один за другим? Почему те, кто касался ее, лишаются сил и здоровья? Она лишь улыбнется и поведет черной бровью, и молвит своим вибрирующим грудным голосом: увы, слабоват нынче пошел мужик, но разве ее в том вина? Дурная наследственность, неправильное питание, пренебрежение физическим развитием… Он сам легко накидал бы пяток причин.

Он все же не удержался от вопроса:

– Зачем ты это делаешь?

Кажется, ему удалось на миг вывести ее из состояния абсолютной уверенности. Она чуть дернулась, в глазах мелькнуло недоумение и тут же пропало. Она снисходительно проговорила:

– Я замужняя дама, верховный командир. Ко мне следует обращаться на «вы», разве нет?

– Нет. – Он покачал головой. – Медкомиссия, безусловно, отзовет у господина Джанека допуск на брак. К счастью, он не успел умереть.

– О… – Четко дозированная печаль. – А что же будет со мной? Когда я увижу своего нового мужа?

Маэдо остро взглянул на нее, стараясь смотреть не в затягивающие черные проемы зрачков, обрамленные таинственно-фиолетовым, а на переносицу.

– Никогда.

– Но ведь так нельзя. – Обертоны заставляли сердце колотиться сильнее, дыхание сбивалось. Маэдо с усилием отвернулся, но не слушать было невозможно. – На вашей планете женщине непременно нужен муж. И мне это нравится. – Чудная, обворожительная улыбка, жаль, что змеиная.

– Отведите ее обратно в камеру, – приказал он. – Никого к ней не пускать и самим не входить, еду передавать через окошко.

– А… – попытался что-то вякнуть один из конвоиров.

– И не вздумайте лепетать, что вы плохо расслышали или неправильно поняли приказ! – Маэдо умел скалиться не хуже зохена.

Конвоир икнул, стукнул себя кулаком в грудь, и они вывели Райзен. На пороге она обернулась и одарила Маэдо последним взглядом. Ледяным и ненавидящим, совсем не похожим на предыдущие. В горле встал ком, рубашка на спине мгновенно промокла от холодного пота… Но тут за Райзен закрылась дверь, и отпустило. Выдохнув, Маэдо привалился к спинке кресла.

Колдунья. Смешно звучит, но столкнуться с этим лоб в лоб вовсе не забавно. А самое ужасное, Маэдо не понимал, что теперь делать. Любая женщина должна быть замужем – это аксиома. Но позволить ей вновь выйти замуж – все равно что своими руками и руками диспетчера найти ей еще одну жертву, а потом новую, и так до бесконечности. Ее необходимо изолировать, чтобы она больше никому не причинила вреда. Маэдо совершил в этом направлении, что мог, однако оставлять ее в Таантехе – городе слюнявых дебилов – рискованно. Она заморочит головы охраняющим ее безопасникам, и кто-то войдет к ней, чтобы вкусить наслаждение, а затем снова, и пополнит ряды хронических больных, да как бы не скоропостижно скончавшихся. Зохен, что делать?

Он написал рапорт и отправил начальству. Беда только в том, что начальства над Маэдо осталось совсем немного, и те в большинстве своем – функционеры, а кто и проложил себе путь наверх из оперов много лет назад, давно забыли, как решать проблемы на местах.

Сообщение от Брачной Компании отвлекло Маэдо, настроило на иной лад. Он занялся обустройством личной жизни, поговорил с Ильтеном в надежде, что дипломированный психолог донесет до Терезы весть о расставании так, чтобы у нее не возникло желания кого-нибудь убить, продал дачу, перевел диспетчеру оплату за жену. И едва собрался уехать из Ноккэма обратно в столицу, как его припечатало известие, пришедшее по закрытому каналу службы охраны безопасности: Райзен Джанек скрылась, оставив в камере двоих вяло шевелящихся охранников, а на территории управления – три трупа. Да не вымотанных приятными излишествами, а безжалостно пристреленных из табельного пистолета – прямо в сердце.

Она колдунья, сказал Маэдо, но Тереза не поверила. Сильная, непримиримая женщина – это понятно. Опасная убийца – да. Такая тварь, что от нее предпочтительно избавиться, ибо нет надежды на то, что кто-нибудь обретет с этой женщиной счастье или она родит новых тиквийских граждан. Совсем наоборот: Союз Тикви теряет своих граждан, соприкоснувшихся с нею, одного за другим, и эту лавину не остановить. Неудивительно, что менты в тупике: в рамках закона на нее нет управы, а выходить за рамки, отринув мораль, внушенную с детства, делаться изгоем – никому в здравом уме не хочется. Эрвину следовало прибить ее по-тихому и сказать, что так и было, но он такой же нерешительный мужчина, как и все они, не смеющий поднять руку, чтобы казнить женщину.

В итоге он ее спугнул. Теперь она в курсе, что за ней идет охота, что ее планируют изолировать и держать взаперти – про грозящую ей смерть вряд ли думает, менталитет тиквийцев уже изучила. Маэдо утверждал, ее несложно выследить. И вынужден был уточнить: по трупам, обессиленным и истощенным. Должно быть, она ненавидит Тикви. Когда-то и Тереза ненавидела. Готова была убивать всех подряд. Но потом оказалось, что среди тиквийцев есть и неплохие люди – Ильтен, например. Желание уничтожать ушло, она даже полюбила – не всех дурацких тиквийцев, разумеется, но кое-кого; не всю страну целиком, но некоторые ее места, близкие сердцу. Однако она могла понять ненависть сильной женщины. Ликвидировав ее, Тереза будет жалеть. Плохо, что по-другому нельзя. На тиквийское государство как таковое Терезе все еще было плевать, но не на жизни мирных людей, виноватых лишь в том, что оказались на пути Райзен.

– Она в Лимантле, – сказал Маэдо.

Глухая провинция. Поля, граничащие с бесхозными лугами и болотами. Зачем она туда направилась? Населения почти нет, соблазнять и убивать некого. Затеряться в болотах? Хороший шанс в них утонуть. Тереза подумала было, что безопасники нарочно загоняют Райзен в безлюдные места, но нет – они лишь следили. Устраивать облаву – это снабжать стерву новыми жертвами.

Почему она просто не сбежит? Если бы я могла, как она, я бы давно сбежала, подумала Тереза. В первые же месяцы. Тряхнуть локонами – и все мужчины у твоих ног. Попользоваться и убить. Она сморщилась. Нет, она не стала бы так делать, даже если бы могла. Гнусно и противно. И для того, чтобы улететь из Тикви, умения убивать явно недостаточно, иначе от Терезы здесь и следов не осталось бы. Кто-то, как минимум, должен управлять кораблем – их не зарежешь. А чертовы тиквийцы скорее позволят женщине зарезать себя, чем эмигрировать.

В Лимантле Тереза почувствовала себя снова попавшей на другую планету. Всего лишь иное полушарие, иная климатическая зона – а уже не то. Рассвет приходит не с той стороны – даже не выразиться, что солнце не там встает, солнца вообще не видно за белесыми испарениями, просто горизонт светлеет, и мало-помалу тусклый свет распространяется на все небо. Пейзаж бесцветен – серое, светло-серое, темно-серое, земля серо-коричневая. Вышки линии электропередачи тонут в тумане. Влажная почва, налипающая на сапоги, слегка топорщится серо-зелеными ростками. Это еще край цивилизации, поля. Впрочем, вокруг никого – ни людей, ни машин. Посевная прошла, как и обработка от сорняков, а до снятия урожая далеко. Единственный смотритель вчера не вышел на связь, а утром было обнаружено тело. Терезе разрешили на него взглянуть: высохший дистрофик с залитыми кровью глазами, на губах застыла противоестественная улыбка. Ну, хотя бы помер в хорошем настроении.

Через поле шел след. Примятые ростки, мелкие лужицы цепочкой вдоль траектории – там, где нога ступала на почву, остались углубления, совсем небольшие, но в них немедленно выступила вода. Тереза поправила амуницию и зашагала по лужам, расплескивая воду сапогами.

Идти на дело в гражданском платье – том, что в Тикви считается приличным для дам, – Тереза наотрез отказалась. Надела свой охотничий костюм, а кому это не по душе, может отвернуться. Хотела и ружье взять, но Маэдо рассмеялся и велел выдать ей пистолет. Жаль, только один. Она предусмотрительно запаслась ножами, но второй пистолет был бы лучше. Зато Тереза разжилась прибором ночного видения, и не зря: время к вечеру, сумерки в Лимантле опускаются быстро. На холодном фоне болот и мокрых полей человек будет выделяться ярко.

И не только человек. Проклятье! Быстрый силуэт зверя, почуявшего поживу, Тереза заметила издалека. К счастью. Хороша бы она была без инфракрасного прибора! Одни косточки нашли бы.

Первую пулю она, выходит, потратила бездарно. Не на убийцу, а на тупое зубастое животное. Оно, конечно, умело убивать не хуже пресловутой Райзен, но это было его естественным свойством. В конце концов, ни одна эффективная экосистема не обходится без хищников. Тереза мимолетно пожалела завалившегося набок бездыханного монстра – не повезло тебе, санитар полей.

Когда уже совсем смерклось, Тереза порадовалась: след слабо и ровно светился в ИК-диапазоне. Поля кончились, сменившись пустошью, поросшей невнятной травой и подозрительно хлюпающей под ногами. Возможно, имело бы смысл остановиться и не рисковать провалиться в какую-нибудь яму, но след манил за собой. А вскоре впереди показался человек. Двуногое прямоходящее теплое пятно.

Тереза вскинула пистолет. Уже выпуская пулю, поняла: прицел взят неверно. Бросилась вперед зигзагами, чтобы и противник наверняка не попал.

Испуганный вопль огласил окрестности. Человек рухнул. Какого черта? Пуля же ушла мимо. Подскочив, Тереза пнула тело, вжавшееся в мокрую траву.

– Не надо! – промычало оно. – Не стреляйте, добрый господин! Возьмите все, что хотите. Могу клад показать, а?

А голос-то мужской, даром что интонации истерические.

– Ты кто? – разочарованно спросила Тереза.

– Лесник!

– Какой, на хрен, лесник? Засохни! Здесь вообще леса нет.

– Ну, так уж профессия называется, не взыщите, – жалобно проблеял мужик. – В быту, понимаете. По документам я инспектор отдельной экологической зоны.

– И что ты тут ночью под ногами болтаешься? – неодобрительно проворчала Тереза.

– Дык с обхода возвращаюсь. Припоздал, виноват. Может, отпустите меня, а? Денег с собой нет, секретов никаких не знаю. Только старый клад у самого болота, да вы его и без меня найдете, там валун приметный. А?

То есть это – еще не болото, хмыкнула Тереза. Значит, дальше будет хуже. Она бросила взгляд на убегающий вдаль след, и вдруг в голову пришло страшное:

– Так это твои следы, что ли?

Неужели она все это время преследовала не ту цель?

– Какие следы, добрый господин? – Лесник все еще не понимал, что с ним говорит женщина. – Темень же, ни следов, ни тропок вообще не видно!

И правда, у него-то прибора ночного видения не имелось. Тереза подозрительно прищурилась:

– Если не видишь ничего, то как шел через эту хлябь?

– Ну, я ж тут каждую травинку знаю, – торопливо пробормотал «инспектор отдельной экологической зоны», – каждый камешек, всякую тварюшку местную… Здесь знаете, какие виды есть, а? Редкие, охраняемые законом! И все их представители у меня наперечет.

Тереза кашлянула. Не хватало еще, чтобы убиенный хищник оказался персонажем тиквийской Красной Книги. Она сменила тему:

– Ну, а кого-нибудь из людей ты видел по дороге?

– А как же, добрый господин! Вас вот видел. Или не видел? Как пожелаете, так и стану говорить. Коли вы от кого скрываетесь, мне до этого дела нет. Мои заботы иные – за природой следить и ухаживать. Дичи не стреляйте больше, чем на прокорм, не мусорите, и я вообще забуду, что с вами встречался.

– Увянь! – оборвала она суетливого лесника. – Не тараторь. Был в окрестностях кто-нибудь, кроме меня? Например, красивая черноволосая женщина.

Он то ли фыркнул, то ли охнул.

– Помилуйте, что в этих краях делать красивой женщине? – Тереза заскрипела зубами. Значит, она некрасивая? Вовремя вспомнилось, что этот придурок не различает ее лица. – Женщине комфорт нужен, уют. Цивилизация, понимаете. По нашим болотам одни неприхотливые мужчины шарятся, да и те не каждую декаду.

Терезу так и подмывало ошарашить лесника известием, что в его угодья забрели аж две красивых женщины, причем одна из них собирается убить другую, а та убивает всех встречных. А вот какого рожна ту, другую, понесло в эту задницу мира – действительно вопрос. Но Тереза сдержалась. Ни к чему это. Ясно, что он не врет: если бы та женщина оказалась на его пути, его, скорее всего, уже бы на свете не было.

– Ну так что? – вновь подал голос лесник. – Может, я пойду, а? Мне бы домой, погреться. Промок я в этой зохеновой луже, да еще, извините, обоссался, когда вы пулять начали.

– Ладно, вали… инспектор, – снисходительно кинула Тереза.

– А клад, он вон там зарыт. – Обрадованный лесник махнул рукой. – Через пол-лонга проявится тропка в обход болота, так вам направо. Будете глядеть внимательно – валун ни за что не пропустите. Только под ним копать не надо, нет там ничего. Надо в дупле старого пня смотреть, что в десяти локтях от того валуна.

– Да иди уже! – прикрикнула Тереза и буркнула тише: – Не до кладов сейчас.

У болота пришлось свернуть налево – следы вели именно туда. А потом вдруг обрывались. То ли идущий оступился и ушел в трясину, то ли взлетел. Тереза поводила головой туда-сюда… и чуть не ослепла от внезапной вспышки, зашкалившей за пределы чувствительности прибора ночного видения. Она поспешно сняла прибор. На фоне темно-серого предрассветного сумрака невооруженным глазом был виден костер. Откуда здесь костер-то? Неужели в этом царстве сырости что-то способно гореть?

Тереза двинулась по направлению к огню, но тут же провалилась по колено. Вот черт! Она зашарила предусмотрительно прихваченной с собой палкой, нащупывая твердь. Вот оно, настоящее болото, где ни туда, ни сюда…

Из ничего вдруг соткалась женщина. Черты плохо различимы из-за недостатка света, но еще до того, как увидеть тонкий силуэт и длинные черные волосы, Тереза ощутила за спиной подавляющее присутствие невероятно могучего существа. Она резко обернулась и удивилась, что внешне женщина вовсе не выглядит сильной: тонкая, хрупкая, не понять, как голова не гнется под тяжелым водопадом волос.

– Тебя-то я и ждала. – Обволакивающий голос неслышно вибрировал, вызывая неясное томление в груди, словно в него вплетался инфразвук. – Ты нужен мне. – Волна волос колыхнулась, гипнотизируя. – Иди же ко мне, милый. Тебе будет хорошо… очень хорошо, обещаю…

Тереза скорее почувствовала, чем разглядела улыбку. Предвкушающую улыбку змеи. Она стряхнула с себя гипнотические чары без особого труда: Райзен пыталась заворожить мужчину, не распознав в Терезе женщину. Высокие болотные сапоги, брезентовые брюки, кожаная куртка; волосы скрыты бахромчатым платком, завязанным по-пиратски, чтобы не мешали. А лица толком не рассмотреть. Противница ошиблась. Да и как она могла предположить, что встретит здесь женщину? Лесник тоже не ожидал.

Оправившись от первоначального шока и проигнорировав сексуальные ноты, призванные разбить сопротивление любого мужчины, Тереза выхватила пистолет. Она выстрелила почти в упор, но Райзен мгновенно оказалась за спиной.

– Ох, какой ты горячий! – Странные обертоны в голосе усилились, стремясь лишить воли. – Не сердись, милый. Оставь эти глупости и просто иди сюда.

Новый выстрел, и опять неуловимое перемещение. Райзен бросила что-то неразборчивое, похоже, выругалась на родном языке. Тереза вновь взвела курок… Осечка! Черт возьми, она же потратила две пули не на тех! Может быть, как раз те две, которых ей не хватит.

Зарычав, Тереза потащила из-за пояса нож. Это движение стоило ей вертикальной позиции. Райзен сбила ее с ног – повезло, что не в самую топь, – впилась в губы поцелуем и принялась расстегивать куртку.

– Теперь-то ты точно мой, – промурлыкала она.

– Выкуси, – прошипела Тереза и всадила нож в такую близкую грудь.

И не попала! Лезвие скользнуло по массивному украшению, ушло вбок, в землю. В тот самый момент, когда горячие руки забрались под куртку, свитер и рубашку.

– Пламя темных кузнецов! – Райзен оторопела. – Сиськи?!

Тереза, пользуясь замешательством противницы, перекатилась, оказавшись сверху, выкрутила ей руки.

– Ты кто? – В фиолетовых глазах отразился страх, и Тереза поняла, что уже достаточно светло.

– Твоя погибель! – Она сплюнула. Вкус поцелуя был мятно-вишневым, но все равно тошно. – Тьфу! Проклятая нимфоманка.

Она потянулась за ножом. Райзен рванулась в натуральной панике – видать, не могла переместиться, пока ее удерживают в болевом захвате.

– Не убивай! – закричала она, выгибаясь от боли. – Ты что, женщина? О пламя темных кузнецов, не надо! Что я тебе сделала? Жениха увела?

Тереза приставила нож к горлу Райзен. И впрямь, лично ей она ничего не сделала. Поцеловала только, и то по ошибке. Но…

– Ты убивала невинных людей.

– Я дарила им райское наслаждение за это… Послушай, мне больно! Отпусти, пожалуйста!

– Чтобы ты продолжила убивать?

Тереза слегка надавила на нож. Зачем медлить? Нужно просто воткнуть его резко и глубоко. Но ей хотелось, чтобы казнимая видела в ней не убийцу, а представителя закона. Сотрудника службы охраны безопасности, будь она неладна. Пусть и внештатного.

– Ты уже наворотила на вагон смертных казней и маленькую тележку. По моему счету, не по местному. Здесь тебя отправили бы на астероиды добывать руду, пока сама не сдохнешь. Или отдали бы ученым на опыты, вычеркнув из списка граждан – поверь, это куда хуже, чем быстрая смерть. Если бы ты была мужчиной. Но для женщины нет даже такой альтернативы. Зачем надо было убивать? Не хватило ума запугать мужа и вертеть им в свое удовольствие, чтобы жить, как королева? Значит, в Тикви тебе нет места.

– Я и хочу отсюда убраться, – придушенно проговорила Райзен, оставив борьбу. Физически она была слаба, как обычная женщина. – Я собиралась уйти этой ночью, вон портал горит. – Она чуть повела головой в сторону костра.

Тереза проследила за ее взглядом. Странный такой костер на самом-то деле. Скорее пылающая арка.

– Не надо убивать, – просяще повторила Райзен. – Зачем тебе моя жизнь? Ты все равно не сможешь взять мою силу. Я просто уйду. Избавлю эту землю от своего присутствия. Ты же этого хотела на самом деле? Пожалуйста!

– Ты намерена с помощью вон той хрени вернуться на родину? – недоверчиво спросила Тереза, косясь на арку. – Это что, волшебство?

Она колдунья, сказал Маэдо. А Тереза думала, колдуньи бывают только в сказках.

– Да. – Райзен чуть поморщилась. – Хочешь, научу? Если отпустишь меня.

Тереза ослабила захват и застегнула куртку, заинтересованно поглядев на арку.

– А этому можно научиться?

– Всему можно научиться, – промолвила Райзен, потирая исцарапанное горло.

Они сидели, греясь у пламени арки и доедая Терезин паек. Со всех сторон жадно пялилось болото, но на небольшом пятачке было сухо. Райзен перенесла туда их обеих, и они пролили по капле крови в чистый огонь, чтобы скрепить клятву:

– Я, Тереза Ильтен, клянусь, что позволю тебе покинуть Тикви через этот портал в обмен на обучение одному заклинанию.

– Я, Шерирайзен Агельфае Деторн, клянусь, что обучу тебя одному заклинанию в обмен на возможность беспрепятственно уйти через портал.

– Шерирайзен? – переспросила тогда Тереза. – То есть тебя все звали неполным именем?

– Еще чего недоставало – сообщать кому ни попадя свое истинное имя. – Райзен презрительно дернула плечом. – Так и сглазить могут.

– А ничего, что я теперь его знаю?

– Это другое. Мы связаны клятвой, и наши имена скрепили ее.

Может, надо было представиться Терезой Ковалевской? Или вообще Медзинской, по отцу? Райзен ведь не назвала себя госпожой Джанек. Но поздно сомневаться, клятва прозвучала. Да и, в конце концов, Тереза приняла фамилию Ильтен вместе со своим новым мужем. А Райзен наверняка не приняла, мужья были для нее всего лишь средством.

– Чтобы ходить через портал, надо скопить силу. Перенестись на пару дюжин локтей, как здесь – проще простого: хватит твоей собственной силы или толики чужой крови. Но преодолеть световые годы невозможно без значительных затрат.

Тереза кивнула. Пси-связь подчиняется тем же принципам: чем больше расстояние, тем больше энергии требуется и тем крупнее должна быть пентаграмма.

– Силу надо собирать, долго и упорно. Можно резать жертвы, но это неэффективно: большая часть крови пропадает зря. Сколько ты сможешь выпить, прежде чем она испортится? То-то и оно.

Желудок Терезы слегка сжался. Но тон Райзен оставался невозмутимым.

– К тому же, и технически сложно, – добавила она. – Это способ для здоровых мужчин – резать глотки. Для женщины предпочтительнее другой: собирать силу через мужское семя. Никаких потерь.

Тереза хмыкнула.

– Будь так, все мужчины умирали бы на первом же году брака.

– Но ведь обычные женщины и не думают о том, чтобы впитать силу, – снисходительно улыбнулась Райзен. – Разве что случайно выходит зацепить ничтожную долю, и мужчина впадает в блаженную усталость. А сила там огромная: в каждой порции множество потенциальных жизней. Главное – ни на миг не забывать о своей задаче, сосредоточиться на ней. Расслабишься, растворишься в удовольствии – все потеряешь. Нельзя утрачивать контроль. Улыбайся, шепчи слова любви, имитируй оргазм – и непрерывно думай о силе. Тогда она никуда не денется и станет твоей.

– А партнер умрет?

Райзен пожала плечами.

– Рано или поздно. Зависит от его здоровья, от того, насколько четко ты контролируешь процесс, от уровня уже собранной силы. Чем ты сильнее, тем полнее следующий сбор. Когда я только попала в Тикви, оглушенная, почти лишенная своих собственных сил, то могла впитать самую малую долю чужих. В последние дни, напитанная силой, я с легкостью забирала жизнь целиком.

Тереза поежилась.

– Боюсь, что я не смогу освоить заклинание портала. Погубить ни за что столько народу?

– Чтобы вырваться отсюда, – вкрадчиво проговорила Райзен. – Ты непохожа на здешних послушных прелестниц, ты сильная, независимая. Неужто не мечтаешь сбежать?

– Когда-то мечтала, – помолчав, ответила Тереза. – Теперь – не знаю. Слишком многое здесь стало мне дорого и близко. Но даже сохранись мечта, на убийство безвинных я не пошла бы.

– Они тебе родные, что ли? – усмехнулась колдунья.

Тереза покачала головой.

– Они просто люди. В большинстве своем неплохие. Будь я на войне… На войне убивать – нормально. Наверное, я смогла бы резать врагов, чтобы принести их в жертву. Правда, заниматься с ними сексом – это вряд ли. Но убивать в мирной жизни… Или соблазнять десятки мужчин, к которым не питаю никаких чувств… Мерзко. – Она встряхнулась, словно освобождаясь от этой мерзости.

– Когда в тебе уже чувствуется сила, никого и соблазнять не надо. – Райзен махнула рукой. – Сами штабелями укладываются, выбирай любых, не все же мерзкие. Мне достаточно было посмотреть на мужчину и сказать пару ласковых слов… Только с одним не прокатило. Верховный командир из столицы. Страшный человек, непробиваемый. Не понимаю, почему он не поддался.

Тереза ехидно ухмыльнулась:

– Потому что мой.

Райзен уставилась на Терезу, будто пытаясь разглядеть что-то внутри, затем кивнула – скорее сама себе, чем собеседнице.

– Пожалуй, да. Есть в тебе потенциал, чтобы сводить мужчин с ума. Но диву даюсь, что ты так упорно не желаешь этим пользоваться.

– У тебя арка не догорит, пока мы тут болтаем? – Тереза перевела разговор на другую тему. – А то энергия кончится. Снова начнешь ее собирать?

– Сам портал не забирает энергию. – Райзен мотнула головой. – Почти. У тебя бы хватило силы его зажечь. Но пройти – нет. Не с твоей щепетильностью. Давай я тебя другому заклинанию научу. Как насчет голема?

– Что это?

– Мертвое тело. По образу и подобию оригинала.

– Зачем оно мне?

– Пригодится, – философски промолвила Райзен. – Я уйду, а у тебя останется мое мертвое тело. Поди, плохо? Весомое доказательство, что ты меня ликвидировала.

– Н-да? Интересно, – признала Тереза. Но продолжила скептически: – И сколько человек я должна убить, чтобы хватило сил на это заклинание?

Колдунья скривилась.

– Если сцедишь из жертвы и используешь всю кровь, достаточно одной. А мужчину и вовсе не обязательно убивать. Давление упадет, в ушах зашумит, вставать не захочется – вот и вся цена той силы. На это-то ты решишься? Или, если уж совсем с души воротит, отдай часть своих сил. Те же симптомы будут, только у тебя самой. Я бы не рисковала. Тебе ж еще заклинание канализировать. Ну что, хочешь? Какое-то заклинание я ведь должна тебе передать, иначе судьба в дугу скрутит за нарушенную клятву.

– В каком смысле? – не поняла Тереза.

– Да уж в каком-нибудь. Судьба найдет, как наказать. Не думаю, что я бы сюда попала, кабы не клятва, которую мне не удалось выполнить.

– А что за клятву ты давала и почему не исполнила? – полюбопытствовала Тереза.

– Неважно, – отрезала Райзен. – Важно, что меня предали те, от кого я не ожидала, и в тот момент, когда ни за что не подумаешь об опасности. Сцедили весь мой запас сил, избили и продали на рабском рынке, где меня купили поставщики Брачной Компании. Мне пришлось восстанавливаться даже не с нуля, а с отрицательных значений. Я потратила несколько месяцев на то, чтобы прийти в себя и накопить силу для прохода портала. Право, обидно было бы умереть перед самым проходом. – Она покосилась на Терезин нож.

– Если у тебя сейчас столько силы, почему ты просто не свернула меня узлом? – недоумевающе произнесла Тереза.

Райзен горько засмеялась.

– Физическая сила – не мой конек. Тратить энергию? А откуда ее потом добирать для портала? Здесь людей-то нет, которых можно выпить. Вернусь в города – на меня опять начнут охоту. Знать заклинания не значит быть всемогущей. Это лишь еще один инструмент для борьбы за свою жизнь и ее качество. Вот как твой пистолет. Четырехзарядный, да? Я такой же у легавых забрала и очень быстро потратила все заряды. Больше из него не выжмешь, резерв есть резерв.

Она отхлебнула из фляги – той, что с чистой водой. От коньяка, припасенного Терезой, Райзен отказалась – мол, нужна ясная голова.

– Смотри и запоминай, – сказала она. – Или записывай, если хочешь. Да хоть видео снимай, все равно. Можешь его даже в сеть выложить, мне без разницы. Я передам тебе заклинание, как обещала, и уйду.

Она встала, провела ладонями вдоль тела, будто проверяя уровень энергии.

– Тебе понадобится капля крови того, чьего голема ты желаешь создать. – Она протянула руку за ножом, и Тереза, мгновение поколебавшись, вложила требуемое в ее руку. – В нашем случае – моя кровь. – Райзен сделала небольшой разрез на своем предплечье, кровь выступила густой темно-вишневой каплей. – Еще нужна земля. – Она зачерпнула другой ладонью раскисшую почву, аккуратно стряхнула каплю на нее. – Любая, что есть под рукой. Подойдет песок, или камни, или любой грунт… кусок планеты, на которой стоишь. Воздух тоже необходим, в вакууме заклинание не сработает.

– А вода и огонь?

– Воду не добавляй, она есть в крови. Хотя если попадет случайно – не навредит. Огонь ни к чему, эта энергия разрушительна, тебе нужна иная – жизненная сила, которую ты вложишь в этот зародыш.

– И как это сделать?

– Произнести заклинание, конечно. Я буду говорить медленно, повторяй про себя, фиксируй. Я, Шерирайзен Агелфае Деторн, своим именем даю силу голему…

– А имя обязательно надо?

– Обязательно. – Райзен посмотрела на Терезу с укором. – Не отвлекай. – Она повернулась и продолжила: – И произношу формулу власти…

Формула власти показалась Терезе просто набором звуков. Возможно, это был связный текст на неизвестном языке, но запомнить непонятные сочетания было совершенно нереально. Тереза включила диктофон. Наконец, Райзен умолкла и уронила окровавленную горсть земли под ноги.

– И что теперь? – разочарованно спросила Тереза.

– Ничего. Все уже сделано. Слова произнесены, сила отдана. – По колдунье не было заметно, что силы у ней убыло, но она явно накопила огромный запас, а это дело многого не требовало. – Дальше будет работать заклинание. Не мгновенно, разумеется.

Зародыш подернулся туманной дымкой. Горсть земли размылась, потеряла очертания, дымка растеклась в стороны. Следить за тем, что происходит, было сложно, шевеление тумана вызывало физиологическую муть в желудке.

– Отвернись, – посоветовала Райзен. – Ты все равно не сможешь понять процесс, на который уже ничто не влияет, даже заклинатель. Подожди немного, и получишь результат.

Но Терезе было любопытно, и она смотрела, превозмогая невольную тошноту. И, конечно же, не поняла, как из тумана, влажной почвы и капли крови соткался аморфный силуэт, постепенно приобрел контуры, облекся плотью. Несколько минут – и на земле лежала голая копия Райзен. Черные волосы, хрупкое телосложение, родинка за ухом. Как живая.

Райзен принялась раздеваться. Расстегнула истрепавшееся во время бегства платье, стащила. Завела руки за спину, чтобы снять бюстгальтер.

– Тебе что, жарко? – нервно хмыкнула Тереза.

– Тебе нужно ее одеть. – Колдунья указала подбородком на тело. – Приходилось в детстве одевать куколок? Вся разница в том, что эта кукла побольше. Давай, шевелись. Здесь действительно не жарко, и раз уж я вынуждена остаться обнаженной, то хочу как можно скорее уйти, убедившись, что ты сделала все, как следует.

Казалось, что тело принадлежит спящей женщине. Явись Тереза в этот момент, вряд ли с ходу разобралась бы, которая из Райзен настоящая. Но, прикоснувшись к лежащей копии, Тереза ощутила пальцами холод. Передернувшись, она натянула на нее трусы, лифчик, рваное платье, всунула ноги в туфли со стесанными каблуками. Одежда Райзен была легковата для такой погоды и плохо приспособлена для бегства по пересеченной местности. Даже то, что часть пути она явно проделала, перемещаясь, не спасло. Последним штрихом Райзен надела на шею голему золотую цепочку.

– Не жаль? – спросила Тереза.

Райзен скрипнула зубами.

– Это не моя. Один из мужей подарил. Пусть меня по ней и опознают. Убей ее.

– В смысле? – Тереза уставилась на колдунью. – Она же и так мертвая.

– Мертвая, и без единого повреждения? Так не пойдет. Это неминуемо вызовет подозрения. Тебя же послали меня убить, а не дождаться, когда я сама сдохну без причины. Сделай что-нибудь. Воткни в спину нож, к примеру, или перережь горло.

Поглядывая на Райзен, Тереза присела рядом с наряженным телом, лежащим ничком, приподняла ему голову и провела ножом по шее. Хлынула красная кровь. Тереза в испуге отшатнулась.

– Не волнуйся, – поджала губы Райзен. – Заклинание дало голему плоть и кровь, и через некоторое время он разложится или его сожрут звери. Но, как бы эта кукла ни походила на человека, она всего лишь кукла. Глупо переживать. О половине живых людей и то не стоит сожалеть, а уж тем более о големе.

Тереза сглотнула и кивнула.

– Ты все уяснила? Сумеешь воспроизвести заклинание по памяти или по записи?

– Смогу, – уверенно ответила она. Неясно, как быть с силой, но сам ритуал она воспроизведет легко.

– Тогда прощай, Тереза Ильтен.

– И ты прощай, Шерирайзен Агелфае Деторн, – она старательно выговорила имя колдуньи. – От всей души надеюсь, что ты не вернешься.

– Я отправляюсь мстить, – сказала Райзен. – Мстить опасным врагам. И если я куда-нибудь после этого вернусь, то уж точно не сюда. В мире есть более приятные места.

Она отвернулась, шагнула под арку и исчезла. В тот же миг арка погасла. Тереза осталась одна на крохотном островке посреди болота без огня, пищи, с разряженным пистолетом и с мобильником, не видящим никакой сети.

– Охренеть, – пробормотала она.

Цена сокровищ

Следующие сутки с половиной Тереза кляла свою непредусмотрительность и остро жалела, что не захотела выучить заклинание портала. Близкий портал, метров двести, наверняка дался бы ей своими силами, без жертв, и она оказалась бы на тропе. А теперь сиди, кукуй, окруженная топью со всех сторон. Куда ни сунешься – начинает засасывать. И на фига ей голем, спрашивается? Безопасникам можно было бы сказать, что труп утонул в болоте, никто и не усомнился бы. Кстати вполне вероятно, что голема Райзен придется утопить, если Тереза проторчит здесь еще несколько дней, и тело начнет разлагаться.

Вряд ли ей грозит умереть от голода: кое-какая живность в болоте водилась, пару мелких неведомых тварей она добыла с помощью ножа, освежевала и съела их, не готовя – не на чем. Но ужасная сырость действовала на нервы. Пока только на них; потом промозглый холод заберется вглубь, вызывая ревматизм и кашель… Тереза категорически не хотела болеть, больница ей не понравилась. А если заболеть прямо здесь – совсем труба: ослабев, чего доброго, попадешь на зуб к местному хищнику, вроде того монстра из Красной Книги, или в бреду свалишься в болото.

К счастью, Маэдо, даром что такой гад и вздумал жениться на другой бабе, беспокоился за Терезу. Когда прошли разумные сроки, а она все еще не вернулась, он поднял местное отделение на уши и послал на поиски вертолет. Хорошо, что кругом не леса, а луга да болота: в лесу Терезу, не имеющую возможности ни разжечь костер, ни стрелять в воздух, просто не заметили бы с высоты. А здесь – все как на ладони. Терезе пришлось провести в этом месте лишнюю ночь, так как ночью полеты прервали, ничего ведь не видать. А утром ее обнаружили. Она радостно замахала жужжащей винтом машине.

С вертолетом прибыл медик. Пока безопасники фотографировали голема со всех ракурсов, он осведомился у Терезы, как она себя чувствует, и только потом приступил к обследованию покойницы. Это спасло его от участи второго трупа: невнимания Тереза не простила бы, хотя объективно находилась в неплохой форме, не считая насморка.

Наконец, эксперты закончили с работой и радостно засобирались обратно. Но не тут-то было: Тереза вспомнила про клад. Если Ильтен узнает, что она упустила возможность укрепить их материальное положение, не забудет до конца жизни.

– У меня есть еще одно дело, – заявила она пилоту. – Надо пролететь над тропой вдоль болота на небольшой высоте, чтобы найти валун.

– Какой валун? – не понял вертолетчик.

– Приметный! – Лесник не позаботился о том, чтобы описать его подробнее; что есть, то есть.

Начальник экспедиции тоже ничего не понимал. Они свое дело сделали, труп освидетельствовали, женщину спасли, надо везти ее домой. Какой еще валун, к зохенам? И вообще, почему эта баба обращается к пилоту через его, начальника, голову?

– Так, прекращаем глупости и летим на базу, – прервал он дурацкую болтовню.

Ну, если он рассчитывал, что Тереза послушается, то только потому, что совсем ее не знал. Она подбоченилась.

– Вы можете лететь куда угодно, хоть к вашим любимым зохенам. Но перед этим вы доставите меня к валуну, который мне нужен. Что неясно?

Начальник опешил.

– Нам приказано доставить вас на базу. Ни о чем больше речи не было.

– То есть вам не запрещали делать то, что я скажу, верно? Отправляемся к валуну.

– Мы не собираемся… – Начальник набрал в грудь воздух.

– Иначе я вообще никуда не полечу, – пригвоздила его Тереза. – И объясняйтесь там с господином Маэдо, где вы меня потеряли.

Начальник сдулся. Возможный гнев столичного эмиссара страшил его гораздо больше, чем недовольство родного руководства.

И они полетели искать валун. Тереза озадачила всех присутствующих: сидеть у окон, смотреть вниз и кричать, если что. Первым углядел искомое медик:

– Вот он! Здесь, по левому борту. Зохен, пролетели мимо! Надо возвращаться.

Начальник предпочел бы не возвращаться, но противоречить упертой бабе у него поубавилось охоты. Вертолет прокрался назад на тихом ходу и завис над валуном. Действительно, приметный ориентир на фоне болотного ландшафта: большой замшелый камень со скругленным верхом. Пилот спустил лесенку, и Тереза стала карабкаться вниз, заодно оглядываясь по сторонам в поисках пня.

А вот и он, приземистый, трухлявый, но довольно толстый: видать, не все время тут было болото, раз такое основание от дерева осталось. Аккуратно попробовав ногой почву – не провалится ли, – Тереза ступила на нее и, проверяя палкой подозрительные участки, подобралась к самому пню, торчащему на невысоком бугорке. Со стороны тропы дупла не было видно, обходить по хляби она не решилась и, обняв пень, зашарила по нему руками. Как назло, дупло оказалось аккурат на противоположной стороне. Тереза подтянулась, забравшись на пень – это было ужасно неудобно, пень давно перестал быть плоским, потихоньку рассыпаясь, – и запустила руку внутрь дупла.

Содержимое Тереза нащупала сразу. Большой тяжелый сверток, завернутый в полиэтилен. Неужто золото? Она потянула, стараясь не уронить, вытащила, слезла с пня и положила на него добычу. Размотала несколько слоев полиэтилена, не слишком заботясь об их целости – чего уж там, клад найден, упаковка больше не нужна. И вытаращилась на свой приз.

Нет – то, что это не золото, она поняла еще в процессе распаковки: цвет не тот. Но мало ли чем, кроме золота, ценны клады. Древние монеты, антикварная утварь, медные и серебряные украшения… Ага, фиг там. Тереза даже не знала, как назвать-то представшие ее глазам предметы. Железячки? Так они явно не из железа, металл другой, и керамика присутствует. Стекляшки? Опять же – детали, содержащие прозрачные элементы, были выполнены уж точно не из обычного стекла. Больше всего эта кучка хлама походила на запчасти к геологическим приборам, забытые какой-нибудь партией по пьяни. Немудрено, что никто до сих пор не польстился на этот «клад». Будь в нем что-то ценное или хотя бы такое, что можно к хозяйству приспособить, сам лесник уже давно прибрал бы его к рукам. Небось, нарочно продолжает держать это барахло там, где спрятано, чтобы открывать тайну таким же простакам, как Тереза. А те, осознав бесполезность находки, оставляют ее в дупле, чтобы не тащить зазря с собой этакую тяжесть.

Ну уж нет, мстительно подумала Тереза. Нашла, так заберу. Тащить-то недалеко, вертолет – вот он. А ты, инспектор отдельной экологической зоны, изобретай другое разводилово для лохов. Она сгребла «железячки» и «стекляшки» обратно в полиэтилен, замотала, как могла, сунула за пазуху куртки и полезла в вертолет.

Голем сыграл свою роль на ура. Никто, ни медик, ни криминалисты, изучившие фотографии, не усомнился в том, что это тело убитой женщины. Впрочем, в отчетах ни единого слова про убийство или казнь не проскользнуло, Маэдо проследил. «Погибла при попытке к бегству», – и понимай, как хочешь. То ли в болоте сгинула, то ли хищник задрал, то ли оступилась и свернула шею. Главное, что никто не виноват.

Выговор начальнику управления службы безопасности Лимантла все-таки влепили. Где же такое видано, чтобы погибла женщина и никто не был наказан? Сама полезла в болото? Значит, надо было обеспечить безопасность болот на своем участке. Но это официально. Неофициально главному безопаснику этой глуши сообщили, что препятствий для его повышения нет, и у регионального руководства он по-прежнему на хорошем счету.

А Тереза вылечила насморк горячей ванной и ударной дозой коньяка и начала готовиться к отъезду на дачу, благо впереди все лето.

На дачу Ильтены и старик Калле прибыли первыми: не было еще ни Хэнков, ни Генина, ни Вехерайсиса Аннори, ни даже господина Премонсита – впрочем, отсутствие последнего Терезу совершенно не огорчало. В прошедшие со времени их стычки три года он вел себя тихо и осторожно, и вроде уже не было новых поводов враждовать, но первое впечатление – самое верное.

Верочка вовсю лопотала – очень активно, хоть и не все звуки выговаривала. И везде совала свой носик. Энергии у ребенка было – хоть отбавляй, дед Калле, неспособный к подвижным играм, не справлялся. Теперь он все больше отдыхал, а Тереза перехватила эстафету. Она с удовольствием играла с дочкой в мяч, догонялки, учила ее лазать по низким и развесистым – для начала – деревьям, поливать огород, полоть сорняки, красить ограду… Ильтен не одобрял такое воспитание дочки.

– Девочка должна сидеть смирно и играть в куклы. А ты что делаешь? Пытаешься вырастить из нее мальчика?

– По-твоему, я похожа на мальчика? – окрысилась Тереза. Ильтен не посмел согласиться. – А меня растили именно так!

Как ни воспитывай девочку, она остается девочкой. Но пусть лучше Вера станет сильной, храброй и умелой девушкой, чем комнатным цветочком. А если Ильтен не найдет ей жениха, которого это восхищает, то грош цена его профессионализму.

Тереза брала Веру на лодочные прогулки по озеру. У Ильтена аж сердце замирало, когда он вспоминал, как Дени вывалился из лодки. Он настаивал, чтобы дочка сидела неподвижно, не наклонялась над водой; когда она шевелилась, его трясло. В конце концов Тереза не выдержала:

– Рино, ну что ты изводишься и нас нервируешь? Не порть удовольствие. Ничего с Верой не сделается, если она выпадет. Платьице намокнет, и все. Она же умеет плавать!

Учить дочку плавать Тереза начала с рождения, в ванне. А в прошлом году Вера уверенно плескалась в озере. Правда, было это при Маэдо, когда впечатлительный Ильтен уже уехал.

– Вот, смотри. – Тереза сняла с Веры панамку и платье и кинула ее в воду.

Может, не надо было так шокировать мужа. Он ахнул, схватился за грудь… Тереза почувствовала себя виноватой, хотя вроде ничего дурного или опасного не сделала.

– Да смотри же, Рино!

Вера, разумеется, не собиралась тонуть. Она весело плавала вокруг лодки, недоумевая, почему это папа такой серый, и пыталась схватить за хвост ускользающих рыбок.

– Ну вот зачем девочке уметь плавать? – проговорил Ильтен с укором, когда немного отпустило.

– Чтобы не тонуть, дубина ты!

Дабы избавить Ильтена от лишних переживаний, Тереза повадилась ходить с Верой на озеро без него. Это ему тоже не понравилось бы, но она использовала его послеобеденный сон. Пускай Рино спит в блаженном неведении, а они с Верой поплавают вволю. Деда Калле она брала с собой – тот сидел с Верочкой на берегу, когда Тереза в одиночку заплывала далеко.

Вера играла у воды с влажным песком, строя замки, дедушка дремал, сморенный солнцем, Тереза купалась. Она не сразу обратила внимание, что у озера появились два туриста. А если бы и обратила – эка невидаль, два приятеля на летнем отдыхе забрели в живописный уголок, чтобы поплавать и пофотографироваться.

Туристы уставились на Веру:

– Смотрите-ка, девочка!

– Точно. И никого при ней.

– Как никого? А старик?

– Он же дрыхнет. – Один из мужчин, в оранжевой кепке с козырьком, слегка помахал ладонью перед закрытыми веками деда Калле.

– Что делать-то будем? – Второй, в синей панаме, заозирался.

– Что-что. Забираем и тащим!

– Да уж больно она мала…

– Ничего, через дюжину лет подрастет. – Тот, что в оранжевой кепке, был решительнее товарища. – Или вы откажетесь от девчонки?

– Не откажусь! – Уж больно сладок кусок.

Тереза лежала на спине, отдыхая на водной глади. Ее вырвал из блаженного покоя Верочкин крик и топот убегающих ног. От озера бежали два парня, у одного из них в охапке была Вера. Старик Калле растерянно хлопал глазами на берегу.

– Стой! – заорала Тереза. – Убью!

Для этого ей надо было еще достичь берега. Взбаламутив всю воду озера и обрызгав деда Калле, она бросила ему:

– Что, проморгал? – и помчалась вдогонку за похитителями, не тратя время на одевание.

Сказать по правде, если бы дед и бодрствовал, мало что мог бы противопоставить молодым здоровым мужикам. Они бы просто снесли его с дороги. А то и избили, так что, может, к лучшему, что он не мешал. Тереза сильно отставала и жалела о том, что под рукой нет ружья. С другой стороны, стрелять, рискуя попасть в Веру – плохая идея. Но можно было бы стрелять в воздух в надежде напугать мерзавцев.

Билле Хэнк в прекрасном настроении вез свою семью на дачу. Дени гордо восседал на переднем сиденье – плевать, что маловат для стандартного ремня безопасности. На заднем сидела Лика с малышом Реппе на руках, а Тюль спал рядом, прислонив голову к ее боку. Машина свернула на грунтовку, ведущую к поселку, и в этот момент Хэнк помянул дюжину зохенов: двое отморозков выскочили из-за поворота, чуть не угодив под колеса. Погрозив их удаляющимся спинам мощным кулаком, он продолжил путь, чтобы через пару секунд едва не наехать на голую госпожу Ильтен, несущуюся, не разбирая дороги.

– О-ой, – выговорил Дени, глаза его сделали попытку вылезти за отведенные им пределы.

Хэнк растерялся, никакая воинская выучка не помогла. Нога судорожно надавила на тормоз, рука дернулась заслонить Дени глаза, чтобы не смотрел на голую бабу – вот проклятье, не хватало, чтобы мелкий пацан прежде времени задумался об увиденном! Машину занесло на непросохшем грунте, и перед с глухим чавканьем воткнулся в огромный куст. Сверху посыпались сухие ветки.

Туристы не были слабаками, расстояние сокращалось медленно и с трудом. Да и бежать босиком неудобно. Хотя в женских туфлях, даже успей Тереза их надеть, было бы не лучше. Но Тереза была полна решимости и злости. Она не останавливалась. И похитители, поминутно оглядывающиеся, занервничали.

– Бросьте девку, не уйдем! – задыхаясь, выдавил тот, что в синей панаме.

– Еще чего! – заартачился тот, что в оранжевой кепке. – Рано или поздно эта отстанет.

– Не отстанет! Не видите, что ли – она догоняет нас!

– Ну и пусть догоняет, – рассердился оранжевый. – Заодно и ее оприходуем.

– С ума сошли? Это же чья-то жена!

– На ней не написано, чья она жена. Бегает голой по улице, значит, сама напрашивается.

У Терезы было свое мнение о том, кто из них напрашивается и на что. Достигнув дистанции броска, она на бегу сгребла с обочины камень и запустила в голову тому, кто тащил Веру. Ну, а что? Напросился.

Парень в кепке упал, будто споткнувшись. Вера выскользнула из ослабевших рук, припустила к деревьям и проворно полезла на самое тонкое – там не достанут. Товарищ в панаме резко замедлился, вернулся к упавшему, затормошил его.

– Хенет, вставайте же! Она сейчас до нас доберется!

Уже не до девки, целыми бы остаться. Лежащий в грязи и пыли Хенет застонал, держась за окровавленный затылок. Встать не мог, в глазах двоилось. А после того как резко налетевшая Тереза добавила ему ногой в живот, мир и вовсе сжался в серый комок боли.

– Ах ты, падла! Выкуси!

Его приятелю в панаме кулак прилетел в глаз, колено в пах.

– А ты думал, живым уйдешь? Хрен тебе!

– Не убивайте! – взмолился парень, поднимаясь на колени с жесткой земли, перемешавшейся с кровью. Куда только девалась самонадеянность?

– А что с вами еще делать, педофилами паскудными? На астероиды закатать на дюжину лет? Так это элементарно! Ща позвоню легавым, они вам райскую жизнь устроят. Дай сюда телефон, скотина! – Аппарат Терезы остался на берегу вместе с одеждой.

Тот, что в панаме, безнадежно заскулил. Второй турист молчал, пытаясь удержать на месте свои внутренности.

Тереза выхватила у туриста покорно протянутый телефон, но не стала набирать номер. Она вдруг сообразила, что, если вызовет безопасников, те непременно доложат все Ильтену. Руани – не Маэдо, у него в голове не укладывается, как можно скрывать что-то от мужа. Наверное, есть способ договориться с Руани, но, скорее всего, приедет не ноккэмская группа, а тильгримская, а их начальник вообще почти незнаком. И Рино узнает от копов, что она тайком от него ходила на озеро. И что недоглядела за Верочкой. И бегала неодетой по поселку и окрестностям, пугая соседей.

Она скрипнула зубами и процедила:

– Десять тысяч единиц.

Турист в синей панаме торопливо закивал.

По пути с озера пришлось заглянуть к Хэнкам и пригрозить главе семьи: мол, если он опозорит ее перед мужем, рассказав, в каком виде ее встретил, на лодку может не рассчитывать. Деду Калле и грозить не надо: он до слез раскаивался, что уснул, и сделал бы для Терезы все, кроме физически невозможного. Больше всего пришлось повозиться с Верой: девочка не понимала, почему нельзя рассказать папе о таком интересном приключении. Тереза с трудом уговорила ее: мол, ты же любишь тайны, пусть это будет нашей тайной. Поистине, быть матерью девочки – удел не для слабонервных и не для беспечных.

Хвала небесам, приезд Хэнка означал, что бытие разнообразится. Охота, визиты туда и сюда, совместные игры детей… Дени уже посещал школу и был для пухленького четырехлетки Тюля предводителем в шалостях и объектом зависти. Братья Хэнк ладили между собой через раз, но это был уже большой прогресс по сравнению с тем, как обстояли дела три года назад. Третий братец пока вообще не дорос до выстраивания отношений, едва умеющий ходить Реппе интересовал пока только раздавшуюся в бедрах маму.

Тереза, потягивая через соломку коктейль, беседовала с Хэнком в его саду, а дети недалеко от них оживленно спорили, чьи родители лучше.

– Мои! – орал Тюль.

– Нет, мои! – кричала Верочка.

– Моя мама лучше!

– Нет, моя! Моя мама красивее!

– А мой папа толще!

– Ты сам толстый, – захохотала Верочка. – Толстый-жирный!

Тюль обиженно захныкал:

– У! Ты плохой мальчик!

– Я не мальчик, – сказала Вера. – Я девочка.

– Девочка? – удивился Тюль. – Как это?

– Да ты дурак! – вмешался Дени. – Про девочек говорят «она», а про мальчиков – «он».

– А я мальчик?

– Ты – «он». Значит, мальчик.

– А почему ты девочка? – Тюль ткнул пухлым пальчиком в Веру.

– Я – «она», – терпеливо разъяснила Вера. – Значит, девочка. И еще девочки носят красивые платья, а мальчикам нельзя носить платья.

– У-у, – снова захныкал Тюль. – Почему нельзя? Я тоже хочу красивое платье! Хочу быть девочкой! У-у-у!..

– Вот зохен! – вырвалось у Хэнка, расслышавшего плач. – Это все вы, госпожа Ильтен! Я ведь предупреждал, что незачем мальчику знать о девочках. Чем позже он узнает об их существовании, тем лучше для него же самого.

– Кажется, Дени не особо страдал, когда узнал, что Вера – девочка, – огрызнулась Тереза.

– Дени – стойкий парнишка. А Тюль – рохля, – со вздохом признал Хэнк.

Нечего было называть сына так по-дурацки, подумала Тереза про себя. Как вы лодку назовете, так она и поплывет. Но вслух, разумеется, не сказала. Да и сама сознавала: мало ли какие имена кажутся или не кажутся ей подходящими, здесь понятия иные. Так что, по уму, не в имени дело. Виновата Лика, насмотревшаяся на проделки Дени и зарекшаяся отпускать Тюля от своей юбки, чтобы не вырос таким же. Вот он и не вырос. Вроде бы мальчика тянуло вслед за Дени, и брату легко удавалось подбить его на подвиг. Но до реализации подвига доходило редко: Тюль не поспевал за братом, отставал, уставал. Вспоминал, что мама не разрешает, а у папы ремень. Элементарно сил и смелости недоставало, чтобы осуществить задуманное – влезть на тот же забор или прыгнуть через костер. И хочется, и колется.

Надо что-то делать, подумала Тереза. Хэнку, небось, самому не улыбается видеть пацана маменькиным сынком. Только почему-то он повторяет ту же ошибку, что с Дени: не пытается воспитывать маленького сына иначе, чем ремнем.

– Короче, – сказала она, – послезавтра берем Тюля на охоту.

– Лучше Дени взять, – запротестовал Хэнк. – Тюль только мешать будет.

– Раньше вы и про Дени то же самое говорили, не хотели брать его, – напомнила Тереза. – Никто с рождения не умеет охотиться. Ребенка всему надо учить, и нынче очередь Тюля.

Лику, как всегда, никто не спросил. Но она привыкла.

Тюль пребывал в состоянии, среднем между ужасом и эйфорией. Подъем затемно – конечно, ужас. Путешествие в лодке – восторг. Ему дали погрести – круто, – но это было тяжело – жуть. А на середине озера госпожа Ильтен сказала, что до рассвета море времени, и самая пора Тюлю научиться плавать.