Вторник и другие приключения Марты

Знаешь ли ты, что бывают улицы с обманчивыми названиями? Например, улица Приречная, возле которой нет, и, кажется, никогда не было реки или даже речушки? Встречались ли тебе говорящие кошки, белые голуби, мечтающие улететь в Париж, и странные бродяги, оберегающие старые дома? А может, тебе приходилось выбирать в какую сторону идти и у тебя не получалось сделать и шага, потому что никто не рассказал, что нужное направление укажет лишь сердце, а разум – никогда? Считаешь ли ты ступеньки, когда спускаешься с лестницы, и всегда ли количество ступенек вниз и количество ступенек вверх одинаково? А помнишь, в одной газете писали, что где-то есть Солнце, которое можно включать и выключать, когда вздумается? А не рассказывали ли тебе о реке с двумя течениями, холодной как лед? Знаешь ли ты, что у некоторых людей может быть несколько имен? А вдруг и у тебя их, например, два – одним именем зовут тебя мама и папа, а другим – в школе? Какое имя ты любишь больше, а на какое не откликнешься? И наверняка, проходя мимо огромных важных зданий, ты думаешь: интересно, что за люди там работают, и чем они занимаются? Скажу по секрету – там работают Взрослые, занятые Важными Делами, а самого главного из них зовут Ответственное Лицо (да-да, такое вот странное имя!).

А вообще, знаешь что?

Я могу тебе рассказать много всего такого, о чем ты даже не догадываешься!

Например, о пропадающем этаже, о Холодной Реке, о Солнечной Принцессе, о странной парочке, блуждающей по старым домам, о злобном ученом, об одной женщине, оказавшейся без собственного имени…. Ой, я так много могу тебе рассказать! Хочешь?

Если хочешь, то у меня есть одно-единственное условие. Вот оно:

Условие (одно-единственное) -

эту книжку нужно читать, уютно устроившись на диване с кружкой горячего сладкого чая с лимоном в одной руке, и с мягкой вкусной булочкой в другой.

Если при этом вдруг окажется неудобно переворачивать страницы, то позови маму. Пусть она читает вслух – ей тоже будет интересно!

Все описанные здесь люди, места и особенно коты

совершенно реальны и живут по сей день, я знакома со всеми лично, бывала во всех упоминаемых местах, даже в Холодной Реке

Глава без номера. Много лет назад.

Не знаю, сколько лет назад, достаточно много, но не так, чтобы слишком, не знаю где, но точно не очень далеко, родилась девочка. Родилась она в марте – тут уж никаких сомнений нет. И назвали ее, как ты, наверное, догадываешься, Мартой. А как еще родители могли назвать дочку, родившуюся в первый весенний месяц? Уж понятно, что не Августиной или, например, Октябриной. Другое дело, если бы она появилась на свет в августе, тогда совершенно справедливо ее бы назвали Августиной, а если бы в октябре, то Октябриной, а если бы в январе, то Январиной, а если бы в июле – Юлией. А если бы она родилась в апреле? Что бы тогда придумали ее родители? Хорошо, что она родилась в марте!

Родилась Марта в городе под названием Городок. Да, такое вот простое название – Городок! Когда слышишь такое название, то может показаться, что речь идет о маленьком поселении с несколькими домами и одной улицей. Но все совсем не так!

Просто в стране, где родилась Марта, существовала градостроительная традиция: все города назывались либо Городками, либо Городами с добавлением какой-нибудь буквы, что и отличало их друг от друга. Например, город Городок Р. или город Город В. Странно и немного неудобно, тебе не кажется? Но что поделать – традиция есть традиция!

Сначала можно подумать (и совершенно понятно почему), что названия зависят от размера: Города большие, а Городки маленькие. Но нет. Известно много больших Городков и маленьких Городов. Поэтому дело не в размере. И не в количестве жителей тоже. И не в наличии или отсутствии каких-то важных заводов или офисов.

Правда, одна закономерность все же существует: вокруг Городков всегда растут леса, поля, зеленые луга и всякая другая природа. Городки всегда располагаются вокруг Городов, и их соединяют очень ровные дороги, гладкие словно шелк! И еще Городки не очень старые, им всем не больше двухсот лет. А вот Города по-настоящему древние и из названий некоторых это понятно – Старый Город Б, Древний Город Н, Вечный Город М, есть даже один Ветхий Город П.

Во всех Городках и Городах существует множество правил, придуманных для удобства жителей в специальных Организациях. Одно из самых главных правил гласит: если в семье появился ребенок, родители обязаны дать ему имя, и записать это имя в особый журнал – Журнал Имен. В подтверждение этой записи родителям выдают особый документ – свидетельство о рождении.

Записанное в Журнале и свидетельстве имя считается Официальным, и, по задумке, оно должно быть одним-единственным. Этим именем мальчика или девочку должны называть родители и родственники, друзья-приятели и школьные учителя, а позже, когда ребенок станет взрослым, этим именем его будут звать в институте, на работе и прочих официальных местах.

Обычно так оно и есть.

Но иногда случается, что у мальчика или девочки оказывается два имени. Случилось такое и с Мартой.

А дело было так.

Когда Мартины родители пришли за свидетельством о рождении и сказали, что их дочь зовут Марта, то специально обученная женщина, которая очень красивым почерком делала записи в Журнале Имен, вдруг стала смотреть на них странным долгим взглядом. Мартина мама даже подумала, что надела юбку задом наперед или второпях нацепила наизнанку свитер. Но оказалось, что мамина одежда совершенно ни при чем, потому что женщина объявила, что назвать так новорожденную нельзя, потому что имени Марта в природе не существует!

Мартина мама вздохнула от облегчения и обменялась веселым взглядом с папой: они подумали, что женщина пошутила. Родители даже немного посмеялись над этой, пусть не очень удачной, но все же шуткой.

– Как так? – спросили они, смеясь. – Дочка есть, а имени нет?

Но женщина и не думала шутить! Наоборот, была очень серьезна, делала строгое лицо и хмурила лоб. Ее острый нос вытягивался от напряжения, очки в тонкой металлической оправе постоянно сползали на его кончик, и она поправляла их резким нетерпеливым движением. Высоким голосом, четко проговаривая слова, Женщина, записывающая имена, толковала маме и папе, что в их Городке есть «Справочник имен», в котором перечислены все существующие в Городке и вообще на свете имена, и только именем из справочника можно назвать ребенка. Такое вот правило, и нарушить его нельзя. Потому что нарушение любого правила приводит к нарушению Порядка, а это недопустимо!

– Не-до-пус-ти-мо! – проговорила женщина по слогам и продолжила. – И вот как раз имени Марта в Справочнике нет!

В доказательство женщина тыкала пальцем в потрепанное издание в серой обложке, похожее на орфографический словарь, составленный по алфавиту. Фолиант был открыт на букве «М».

– Вот, – она поближе подвинула книгу, – убедитесь сами!

И действительно, на букву «М» было много разных имен – Марина, Маргарита, Мальвина, Мария и Магдалена, даже Мелисса и Милена, но не Марта. Имени Марта не было, но это нисколько не смутило Мартиных родителей.

– Ну нет. Ну и что? – еще раз спросили они, отодвигая Справочник подальше.

– А и то, – ответила им Женщина, записывающая имена. – Если имени нет в Справочнике, значит и записать под этим именем ребенка не-воз-мож-но!

Она так и сказала:

– НЕ, – сказала она, – ВОЗ, – подняла вверх тонкий кривой палец с фиолетовым лаком, – МОЖ, – поправила очки, – НО!

– И что же нам делать? – огорчились родители.

– Выбрать другое имя, – пожала плечами женщина, – например, Елена. А пока ваша дочка будет маленькой, вы будете звать ее Лена.

– Почему Лена? – задали вопрос родители.

– Потому что! – ответила женщина (иногда взрослые дают очень странные ответы, верно?).

На самом деле имя «Лена» она назвала из-за того, что ее саму звали Лена и она, как и все нормальные люди, очень любила свое имя. Совершенно искренне она считала свое имя самым лучшим и благозвучным и хотела, чтобы всех девочек в мире называли именно так. И еще она хорошо помнила свое беззаботное милое детство, когда к ней обращались только «Лена».

В детстве женщина-Лена была маленькая и наивная, с двумя тонкими косичками в розовых бантах, а взрослые угощали ее мятными леденцами и гладили по голове. Но потом она выросла и стала вести Журнал имен. А тех, кто ведет Журнал имен, или любой другой журнал, или издает приказы, или решает вопросы, словом делает Важные Дела, уже никто и никогда не назовет просто по имени. Взрослых, занятых Важными Делами, никто не называет по имени, а только по фамилии. Это был еще один из незыблемых законов, созданных специальной Организацией.

И только дома все взрослые зовут друг друга по имени, так, как их звали до того, как они стали Взрослыми, занятыми Важными Делами. Ведь дома никто не делает Важных Дел, ну разве что уборку или перестановку шкафов. Но разве можно назвать такое Важным Делом? По-моему, нет.

Вот и мама Женщины, записывающей имена, до сих пор дома ласково называет ее Леной или Леночкой, часто гладит по голове, и приносит ей чай с баранками. С самого детства Лена любит чай с баранками, и если ты попробуешь мягкую баранку с крепким сладким чаем, то хорошо ее поймешь.

Итак, Марту назвали Еленой, о чем в Журнал имен внесли запись за номером 13 на странице, куда записывали имена детей, родившихся в марте того года. Родители получили свидетельство, сложили его пополам и спрятали в потрепанную сумочку, в которой мама хранила все семейные документы. И, конечно же, тут же позабыли Официальное имя своей единственной, горячо любимой дочки Марты.

С того дня прошло много лет, Марта-Елена выросла, закончила серьезный институт и поступила на работу в одну очень важную организацию, но даже на работе все по-прежнему звали ее Мартой. А ведь в Городке к взрослым обращались только Официальными именами! Но вот к Марте-Елене почему-то нет, многие даже не знали, что имя, записанное во всех ее документах – Елена, да и сама она об этом постоянно забывала и вообще не придавала особого значения. И вот из-за такой ситуации с именем с ней произошла очень странная и почти неправдоподобная история.

И ты узнаешь эту историю, но чуть позже.

А пока предлагаю тебе послушать историю совсем про другую Марту, а про Марту-Елену говорить сейчас не будем. Но все же я попросила бы тебя о ней не забывать.

Глава 1. Марта.

В Старом Городе Б., который стоит на берегу большой широкой реки, такой широкой, что другой берег можно увидеть только в очень ясный солнечный день, прямо сейчас живет девочка по имени Марта. Лет ей примерно столько же, сколько и тебе. Учится Марта в обычной школе, такой же, как и твоя, и очень даже может быть, что учитесь вы в одной школе, а может даже классе.

Марта – обычная девочка. У нее две руки, две ноги, русые волосы до плеч, она обычного роста и носит обычную одежду. Хотя…

Есть у нее одна особенность, но сказать, что это совсем уж редкость, конечно, нельзя. У Марты очень большие круглые глаза! Не подумай только, что глаза Марты огромные как у стрекозы, или выпученные как у лягушки, или похожи на блюдца размером в пол-лица. Но все-таки любой, кто видел Марту, и у кого спросили бы «какая она?» ответил бы, не задумываясь: «Это девочка с Большими Глазами».

Мартины глаза умеют менять цвет, и это происходит достаточно часто. Когда Марта боится или тревожится, глаза становятся фиолетовыми, а когда она спокойна – светло-голубыми, почти прозрачными. Иногда ее глаза – зеленые, иногда серые, но, правда, черными или даже карими, они не бывают никогда. Почему? Никто не знает. Врач-окулист успокаивал, объясняя, что ни размер глаз, ни их цвет не опасны для здоровья.

– Подумаешь, большие глаза! – пожимал плечами доктор. – Подумаешь, меняют цвет! Разве это так уж необычно? Вот однажды я видел кота, чьи зрачки плавают в глазах как рыбы, да еще при этом то вытягиваются, то расширяются, словом ведут себя совершенно непредсказуемо! Вот это действительно интересно!

Когда Марта была совсем маленькой и играла с другими ребятами на детской площадке, некоторые бабушки и няни пугались ее необычных глаз.

– Эта девочка наверняка больная и даже может быть, заразная, не нужно с ней играть! – говорили своим внукам или воспитанникам одни из них, указывая на Марту.

– Ишь, уставилась своими глазищами, – твердили другие, – о чем вот думает? Неизвестно!

И уводили своих детей с площадки. Однажды получилось так, что Марта осталась совершенно одна, и ей стало очень обидно. Она спросила у мамы, почему так происходит, а мама сказала, что эти люди просто «бедные невежды» и купила ей красивые очки с темно-розовыми стеклами. За этими стеклами Мартиных необыкновенных глаз было почти не видно, и она стала их носить даже зимой. И вот что странно – никому, ни одному человеку! – не казалось странным, что маленькая девочка зимой носит летние розовые очки, хотя как раз это и можно было посчитать необычным, а не большие глаза, хоть и меняющие цвет! Никто больше не называл ее больной, и с тех пор она спокойно играла с ребятами. Да уж, взрослые порой такие странные, согласись!

Однажды Марта потерялась в одном очень большом магазине. Это был магазин вроде тех, что занимают целые этажи огромных торговых центров, и где продают абсолютно все – от мебели до пирожных. Марта отстала от папы и мамы, засмотревшись в экран большого телевизора, который показывал извержение исландского вулкана с труднопроизносимым названием. Вулкан извергался опасными порциями огненной лавы, которая стекала по склону как большой электрический скат. Ската Марта видела однажды, когда отдыхала на море, он был не страшный, а даже милый, но папа сказал, что он может обжечь и трогать его не нужно, и Марта не стала трогать. Скат-вулкан сползал к подножию, постепенно угасая и превращаясь из пульсирующего красного в пепельно-черный, и это превращение выглядело красиво и грозно.

Наконец Марта отвела глаза от экрана и увидела, что родителей рядом нет. Но Марта не очень-то испугалась, ведь она знала, что родители обязательно ее найдут, поэтому осталась стоять на месте. Именно так ее когда-то учили – если потеряешься, говорил ей папа, стой на том же месте, на котором поняла, что потерялась, не пытайся найтись сама, не убегай и, самой главное, не пугайся! Тогда взрослые найдут тебя очень быстро.

В это же время мама обнаружила, что дочки нет рядом, и побежала к администратору. У администратора всегда есть камеры видеонаблюдения, они снимают все, что происходит в магазине, а, значит, с их помощью можно легко определить местонахождение дочки, пойти и забрать ее.

Гладя в монитор компьютера, на котором были видны изображения со всех установленных камер, администратор спросил:

– Скажите, у вашей дочки есть какие-нибудь особые приметы? Может быть, она очень высокая, или на ней надета яркая одежда, или она держит в руках игрушку? Что-нибудь, что поможет быстрее отыскать ее в толпе, вы же сами видите, сколько сегодня народу!

И действительно, был выходной день, и, казалось, все городские жители одновременно делали покупки на предстоящую неделю, на огромных пространствах яблоку негде было упасть.

– Да! – ответила мама. – Мою дочку достаточно легко разглядеть в любой толпе, несмотря на то, что она обычная девочка. Но у нее есть одна особенность. Дело в том, что моя дочка – девочка с Очень Большими Глазами.

И как только она назвала эту примету, администратор сразу увидел на экране монитора Марту, которая стояла возле большого телевизора в секции товаров электроники и бытовой техники.

– Вот ваша девочка, – указал администратор, и мама, горячо поблагодарив его за помощь, поспешила за дочерью.

Жила Марта, конечно, с родителями. Ее папа был профессором философии, а мама учила маленьких детей рисованию, аппликации и другому творчеству. Они жили очень дружно и никогда не ссорились. Иногда Марта ленилась, а папа, бывало, целыми днями не выходил из своего кабинета, где писал важные работы и готовился к лекциям, а мама могла не приготовить ужин, если ей этого не хотелось, но никто не обижался и не заставлял другого делать то, что тому не хотелось. «Ведь иногда лучше не делать, чем делать через силу», – говорил, поправляя очки, папа. «Ведь иногда лучше делать то, что хочется самому себе, а не то, что хочется другим», – соглашалась с ним мама. «Если я буду лениться делать уроки, то получу двойку. Но любую двойку можно исправить», – размышляла Марта.

Друзей у Марты было немного. Да, честно сказать, мало друзей было не только у Марты, но и у многих детей. Дело в том, что в Старом Городе Б., как и везде, люди постоянно сидели в Специальных Сетях: они там общались, строили себе Дома и ходили друг к другу в гости, в Специальных Сетях можно было виртуально учиться, лечиться, готовить, словом, люди жили в Специальных Сетях так, будто это настоящая жизнь. Постепенно им становилось неинтересно разговаривать друг с другом по-настоящему, каждый после работы или учебы торопился домой, чтобы зайти в Специальные Сети и погрузиться в призрачный мир. Так делали и взрослые, и дети.

Дошло до того, что многие совсем разучились дружить и даже разговаривали кое-как! Особенно опасно это было для детей, и поэтому начальник муниципалитета Старого Города Б. издал приказ № 8, в котором запретил доступ в Специальные Сети тем жителям Старого Города Б., кому еще не исполнилось 18 лет.

Но, к сожалению, к тому дню, когда был издан этот приказ, некоторые ребята, у которых были друзья, совсем их растеряли, а некоторые даже не успели их завести. И я думаю, что именно по этой причине у Марты было мало друзей, а не потому, что она была какая-то странная или неинтересная.

Но все-таки Марта была не одинока, она всегда находила с кем поболтать и посмеяться, кого послушать и кому рассказать о своих делах.

Дело в том, что у Марты была кошка, а у кошки был приятель, который потом стал и Мартиным другом, но давай обо всем по порядку.

Глава 2. Шэлли и Эжен

Мартину кошку зовут Шелли. Шелли восемь лет, она трехцветная – серая, белая и персиковая, у нее маленькие прижатые ушки и желтые глаза. Обычно она спит или наблюдает за Мартой.

Как все кошки, Шелли умеет разговаривать (по-человечески и не только) и телепортироваться. Надеюсь, ты знаешь, что все – абсолютно все! – кошки умеют говорить и телепортироваться? Наверняка ты не раз замечал или замечала, как кошки моментально перемещаются из одного места в другое? Только что она была справа, а не успеешь оглянуться – уже слева. Только что – на диване в комнате, но через секунду – уже на стуле на кухне. Кошки – жуткие лентяйки, поэтому предпочитают перемещаться телепортацией, это бережет энергию и не требует лишних телодвижений.

Энергия кошкам очень нужна – чтобы спать, болтать и презирать все вокруг. Кошки не терпят суеты и полагают, что в мире все происходит само собой, причем именно так, как нужно им. Поэтому кошки вполне справедливо считают себя центром мироздания и ужасно удивляются, когда что-то меняется без их на то согласия и потребности. Любые перемены, пусть даже простая перестановка мебели или появление новых предметов в комнате, вносит сумятицу в их устоявшийся мир и вызывает беспокойство.

Мартина кошка – не исключение.

И, конечно, ты не раз видел или видела, как внимательно слушают кошки разговоры людей, а если кошке разговор не очень нравится, она запрыгивает на колени, или трется о ноги, или начинает царапать диван, отвлекая внимание. Это потому, что кошки прекрасно понимают человеческую речь и совершенно не любят, когда люди во время разговоров нервничают или не обращают на них, кошек, внимание.

Шелли особо не интересовали мамины и папины разговоры, но вот Мартина болтовня не давала ей покоя, и она постоянно мешала Марте, если та вдруг звонила подружке или долго засиживалась с мамой на кухне, обсуждая прошедший день или просто сплетничая о тем о сем.

Как-то раз, вернувшись домой раньше времени, Марта увидела странную картину: Шелли, вальяжно развалившись на подоконнике, негромко беседовала, а уж если говорить точнее, ворковала, с… белым голубем, сидевшим тут же, на подоконнике! Марта остолбенела от удивления. В голове один за другим возникали вполне понятные вопросы: Шелли знает птичий язык? Как голубь попал на подоконник? О чем могут болтать Шелли и птица?

– Шелли! – громко закричала ошеломленная Марта, – ты что, умеешь разговаривать по-птичьи?

Кошка, категорически не переносившая даже малейшего шума, сморщила носик, прижала ушки и недовольно мявкнула:

– Марта! Почему ты так орешь? Нельзя ли потише?

Сказав это – на чистейшем человеческом языке, между прочим! – Шелли тут же замолкла, поняв, какую сделала глупость! Кошкам строжайше запрещено разговаривать с людьми – это непреложный кошачий закон, называемый Всемирной Кошачьей Конвенцией о неразглашении. Конвенция была подписана очень-очень давно, в Средние века, а может даже раньше, представителями всех существующих в то время кошачьих пород. Кошки всего мира строго соблюдают Конвенцию и каждая, вновь появляющаяся новая порода, обязана присоединиться к ней и оставить отпечаток своей лапы и несколько усиков в качестве подписи. Соблюдение этого документа необходимо, прежде всего, для защиты кошек … от людей. Ведь, узнай человечество об этой кошачьей способности, спокойная жизнь усатых-полосатых закончится в одночасье: люди начнут беспрестанно болтать с кошками, задавать глупые вопросы, просить научить их кошачьему языку, начнут навязываться в друзья и просить совета. Но самое страшное, что только может представить себе любая домашняя кошка – это то, что люди начнут просить посидеть с их детьми в качестве няньки! Нет, только не это! Поэтому на протяжении веков кошки хранят тайну владения не только человеческим, но и любыми существующими языками, ведь кошки понимают любой язык – язык растений, животных, даже камней и луны. Но

кошачьи любят болтать только с другими животными, что и понятно – один зверь всегда поймет другого, особенно когда дело касается людей.

И вот Шелли проговорилась! Выдала тайну! Нарушила Всемирную Кошачью Конвенцию о неразглашении!

У Шелли была одна хорошая черта – если ее ловили с поличным, она никогда не отпиралась, не убегала и не пряталась, а всегда объяснялась начистоту. Так было и в этот раз.

Ей пришлось рассказать Марте о своих кошачьих способностях, а также объяснить, насколько важно сохранить их в тайне. Хорошо, что Марта была очень понимающей девочкой, к тому же обожающей все таинственное и загадочное. Ей очень понравилась мысль стать хранителем такого знания – необыкновенного и неизвестного всем остальным. Поэтому Марта охотно согласилась и пообещала Шелли, что ни за что не проговорится (впрочем, если бы она нарушила обещание и рассказала всем, ей бы все равно никто не поверил, как думаешь?)

Но Шелли испытывала смущение не только потому, что стала нарушительницей. Просто она всегда вела себя так независимо и немножко надменно, и образ Независимой Кошки ей очень нравился, а тут – раз! – выясняется, что она точит лясы с голубями как какая-то дворовая Мурка. Хорошо, что Марта совсем не обращала внимания на такие вещи и вовсе не считала Шелли высокомерной. Девочка прекрасно знала, что кошки ходят сами по себе и не приставала к Шелли, если та не хотела играть. Но сейчас Марта все-таки заставила кошку познакомить ее с голубем. «А иначе, – пригрозила (конечно, не всерьез) девочка, – я все расскажу маме!»

Деваться было некуда и Шелли, придержав лапкой испуганно встрепенувшуюся и готовую дать стрекоча в открытое окошко птицу, представила Марте своего собеседника.

Так Марта познакомилась с Эженом.

И они сразу же подружились.

Эжен – белый голубь с коричневыми пятнышками, на голове пятнышко напоминает берет и делает Эжена похожим на француза. Самое интересное, что Эжен и есть француз, хотя родился вовсе не на берегах Сены. Когда-то давным-давно во всех Городах и Городках было много голубятен с голубями всех мастей и пород. Владельцем одной из них был старый японец Тори-сан, живший в небольшом флигеле деревянного дома рядом с голубятней на улице Приречной маленького уютного Городка. Все свое время Тори-сан посвящал голубям, он был самым известным и почетным голубеводом многих городов мира. Тори-сан знал все существующие породы и выводил новые, в его голубятне обитали голуби со всех уголков земли! Дедушку и бабушку Эжена он привез со Всемирной выставки голубей, проходившей в Париже, вот поэтому Эжена можно смело назвать французом.

Тори-сан был нелюдим, ни с кем не дружил, никого не привечал, знай, занимался своими голубями, разговаривал с ними по-птичьи, а с людьми даже и парой фраз в неделю не обменивался. Когда он исчез, ухаживать за голубями стало некому.

Да, в один из майских дней японец просто взял и исчез, пропал, будто его и не было! Жители долго удивлялись: как можно вот так взять и пропасть без предупреждения, даже записки не оставить. Через месяц начальник муниципалитета заколотил голубятни, а голубей выпустил. Птицы оказались на улице, растерянные и беспомощные, нескольких голубей съели кошки, но Эженовы бабушка с дедом не растерялись, они улетели в соседний город и нашли себе новое убежище. Городом оказался Старый Город Б., а вновь обретенным жилищем – крыша Мартиного дома.

Там появился на свет Эженов отец, а чуть позже на крышу заселилось еще несколько голубиных семей, в одной из которых подросла Эженова мама, обычная русская голубица, правда редкого орехового цвета, именно поэтому Эжен – белый с коричневым.

Марта любила голубей, любила просыпаться под их нежное воркование, но ее общение с птицами ограничивалось лишь тем, что каждое утро по дороге в школу она насыпала им хлебных крошек или пшена.

Эжен никогда не сидел на месте. В его маленькой хохлатой голове постоянно зрели какие-то планы, хранилось миллион новостей, представлялись сотни приключений и случаев. Спикировав утром с крыши, пернатый возвращался к обеду, принося в клюве кучу известий, проектов и разговоров.

Шелли, конечно, почти всегда пропускала мимо ушей его восторженные рассказы, считая одну половину из них совершенно не заслуживающей внимания болтовней, а вторую половину – попросту враньем. Но вот в Марте Эжен наконец нашел благодарного и заинтересованного слушателя.

Именно от голубя Марта узнавала новости, о которых не пишут в газетах, не рассказывают по телевизору, не размещают в Специальных Сетях. А как раз эти новости и были самыми интересными!

Например, как-то весной, кажется в двадцатых числах апреля, Эжен поведал Марте, что в городе появился Черный Кот, истребляющий исключительно зеленоглазых птиц – таким образом кот обновляет цвет своих собственных изумрудных глаз. От голубя Марта узнала, что начальник муниципалитета вводит налог на кошек (по три рубля в месяц за каждую кошку), а собак и канареек этот налог почему-то не касается. Именно Эжен первый сообщил, что на улице Приречной в соседнем Городке из-под земли вдруг забил фонтан с ледяной водой, и из этого фонтана вылетела старая помятая шляпа исчезнувшего так внезапно Тори-сана. Потом про этот фонтан еще долго писали местные газеты, а коммунальные службы недоумевали, во-первых, из-за того, что не понимали, откуда там вообще взялась вода, а, во-вторых, сама вода была очень странная: темная, вязкая и никак не впитывалась, и никуда не утекала, пока через несколько дней вдруг не испарилась в одно мгновенье. Правда, про шляпу Тори-сана в газетах не упоминали, но Марта безоговорочно верила Эжену в том, что шляпа была! Между прочим Шелли вовсе не поверила в эту историю, несмотря на то, что Марта показывала ей газетные статьи, а Эжен клялся всеми птичьими клятвами. Но Шелли лишь презрительно усмехалась: «На улице Приречной отродясь не было никакой воды ни наверху, ни под землей, – щурила она свои желтые глаза, – вот уж небылица так небылица!»

Однажды голубь рассказал, что слышал разговор двух горихвосток о том, что за зелеными холмами в Городке кто-то включает и выключает солнце, когда заблагорассудится, и Марта, представив это, подумала, как это было бы здорово! Один раз, прилетев совсем поздно, почти ночью, трясясь и волнуясь, Эжен выложил, что еле унес крылья от бродячей души старого дома, который снесли вместе с ней, и теперь она бродит по улицам и пугает прохожих. Услышав эту страшилку, Шелли надменно посмотрела на растерянную Марту, и, мягко прыгнув с подоконника, прошествовала в другую комнату – хвост трубой и уши прижаты, что означало «ты уж ври, да не завирайся!».

Когда Шелли уходила, Марте оставалось только слушать быстрое воркование голубя, ведь переводчиком была кошка, а без нее Марта не понимала ни словечка. Шелли считала, что у Эжена «ветер в голове», а Марта думала, что он просто ветреный. А это не одно и то же, верно?

Сам Эжен соглашался и с тем, и с другим, потому что больше всего на свете он как раз любил ветер. После ветра больше всего на свете Эжен любил Францию, куда хотел улететь «для воссоединения с семьей и возвращения на историческую родину» – так он это называл. И Марта с Шелли были уверены, что именно так когда-нибудь и будет.

А пока Эжен жил в Старом Городе Б. и каждый день усиленно тренировался, осваивая фигуры высшего пилотажа и залетая так далеко, что не видно глазу, туда, где небо черного цвета и очень холодно. Эженов дед, когда Эжен был совсем маленьким, часто рассказывал ему истории про одну чайку по имени Джонатан, умевшую летать так хорошо, что птица легко смогла бы улететь и во Францию. А дед узнал об этой чайке из книги, которую вслух читал своим голубям тот самый исчезнувший вместе со старой тирольской шляпой Тори-сан (кстати, ты можешь спросить у мамы, что это за книжка, она наверняка знает!).

Мечта улететь во Францию заставляла Эжена вновь и вновь подниматься в небо, всякий раз всё выше и выше. «А что, чайка смогла и я смогу!», – совершенно справедливо полагал Эжен. С каждой тренировкой голубь становился сильнее, быстрее и выносливее, набирался полетного опыта и мудрости.

Иногда случалось, что Эжен пропадал на несколько дней без предупреждения и неизвестно куда. В такие дни Шелли лежала целый день на подоконнике, а Марта тревожилась за голубя – ей почему-то не нравились эти отлучки. Но когда Марта пыталась поговорить об этом с Шелли, та неизменно делала вид, что отсутствие Эжена ее нисколько не беспокоит, и, презрительно дергая хвостом, уходила с подоконника на диван, сворачивалась клубочком и притворялась спящей, хотя ее маленькие ушки трепетали, улавливая малейшие звуки, доносившиеся с улицы. Когда спустя несколько дней голубь возвращался, Шелли возмущенно фыркала, отворачивалась и никогда не спрашивала, где того носило, хотя, конечно, ей было невероятно любопытно.

Эжен же, любивший поболтать о своих полетах, про эти многодневные отсутствия не рассказывал никогда, сколько Марта его ни пытала. Зато он с удовольствием объяснял ей тонкости своих пилотирований и объяснял, почему его не пугает сильный ветер, который, как справедливо считала Марта, может с легкостью унести птицу неизвестным курсом или просто обломать крылья. «Главное, – говорил голубь девочке, – это быть в потоке!». Марта не очень понимала, что это значит, но Эжен объяснил:

– Понимаешь, там наверху, совсем высоко, бывает такое, что ветер дует сразу в двух, трех или даже четырех направлениях, противоположных друг другу. Дует так сильно, что перестаешь понимать, оказался ли ты в том потоке, который нужен, или попал в поток, уносящий тебя совсем не туда, куда надо. И в этот момент единственное, что нужно сделать – это очень быстро выбрать поток.

– А почему? – любопытствовала девочка.

– А потому, – разъяснял голубь,– потому, что если ты остановишься и решишь подумать – пиши-пропало! Ведь тогда попадешь МЕЖДУ потоками! А между потоками нет никакого движения, там вообще НИЧЕГО нет! И если замешкаешься, то зависнешь там навсегда, до самой своей смерти, пока не станешь пылью и не рассеешься в небе… – на этом месте Эжен всегда замолкал, и они с Мартой грустнели и немножечко боялись.

«Наверное, это очень и очень страшно – навсегда замереть в межнебесном пространстве, до самого своего конца», – печально думала Марта.

Эжен много раз делился с девочкой этим главным правилом полетов на очень большой высоте. И всякий раз Марта с замиранием сердца, спрашивала его как суметь быстро выбрать правильный поток?

И всякий раз голубь, глядя своими блестящими бусинками-глазами прямо в Мартины Огромные Глаза, неизменно отвечал:

– А вот это как раз очень просто! Когда выбираешь поток, всегда слушай свое сердце. И никогда – разум.

Так и проходили Мартины дни: в ежедневных маленьких заботах, учебе, чтении интересных книг, в прогулках с родителями и болтовне с Шелли и Эженом, пока…

Глава 3. Вторник

Говорят, какие-то иностранные ученые доказали, что самым тяжелым днем недели является вторник. Целый научно-исследовательский институт много лет изучал исторические и просто будничные события, прежде чем окончательно утвердился во мнении: вторник – необычайно трудный, а иногда даже судьбоносный, день. Не понедельник, как считалось раньше, а именно вторник! Хотя, конечно, ты знаешь выражение «понедельник – день тяжелый», но все-таки с понедельника многие начинают что-то новое, да и вообще, после выходных чувствуют себя как минимум отдохнувшими. Но вот вторник…Вторник не обещает ничего хорошего: до выходных далеко, а понедельничная усталость и разочарование (ведь на самом деле почти никто не начинает новую жизнь в понедельник, хотя и дают такие обещания!) переходят во вторничное утро.

Мама Марты называет вторник «чуточку депрессо» и говорит, что он похож на февраль – такой же пасмурный и невнятный, серого цвета и горького вкуса. Мама Марты все видит в цвете и вкусе, и часто играет с Мартой в игру – какого цвета слово, имя или событие? Мартино имя кажется ей красным и клубничного вкуса, а имя Лена – желто-белое со вкусом безе, которое никто из домашних не любит. Впрочем, это никак не относится к Ленам или к тем, кто обожает это хрусткое и суперсладкое печенье.

О Ленах и печеньях как раз и думала Марта, сбегая вниз по лестнице во вторник, 5 сентября. Марта жила на последнем этаже многоэтажного дома, но спускалась всегда пешком. Спуск занимал ровно две с половиной минуты – 160 ступенек лестничных пролетов и еще семь ступенек, ведущих к выходу из подъезда (кстати, вот тебе задачка – сколько этажей было в Мартином доме?).

Привычно считая и напевая на ходу «раз-два-три-четыре….сто сорок шесть-сто сорок семь» Марта сбежала вниз, но, выйдя из подъезда, вдруг остановилась – что-то было не так! Марта не сразу поняла, что вместо сто шестьдесят седьмой ее песенка-считалочка закончилась на сто сорок седьмой ступеньке. А когда поняла, это показалось ей несколько странным.

Во-первых, Марта никогда не сбивалась со счета.

Во-вторых, по пути ничто не отвлекло ее, она не встретила ни одного соседа. Хотя обычно в это время все спешили на работу, или отводили детей в садик, или провожали в школу. Почти каждый день она встречала соседку Ольгу Ивановну со смешной фамилией Моряк, которая называла Марту «козочкой» и всегда желала ей «получить отлично, только отлично, деточка!». Иногда на карнизе подъездного окна Марта видела Эжена в компании двух-трех голубей, внимательно наблюдающих за площадкой во дворе, куда жильцы часто, особенно по утрам, сыпали корм для птиц; Эжен с товарищами караулили угощение с самой удобной точки, чтобы быстро и точно спланировать к заветным крошкам, опередив всех остальных пернатых прожор. Но даже на посту Эжен всегда приветствовал Марту, стукнув клювом в стекло и подняв белоснежное крыло: «Bonjour, bébé!».

Но сегодня не было ни Эжена, ни соседей, да еще и пропали двадцать ступенек – целый этаж! И Марта решила, что просто сбилась со счета, потому что, по правде сказать, сильно опаздывала в школу, и даже хотела спуститься на лифте, просто ноги привычно повели ее на лестницу.

На следующий день ступенек оказалось ровно 167, и в четверг, и в пятницу, и в воскресенье, и в понедельник тоже, и Марта почти забыла об исчезнувших ступеньках.

Но во вторник ситуация повторилась.

– Сто сорок семь, – пропела Марта, открывая подъездную дверь и выбегая на улицу. Выбежала и замерла:

– Сто сорок семь? Стоп! Опять сто сорок семь. Этого не может быть!

До начала уроков оставалось десять минут, и Марта решила устроить небольшую проверку – она решительно зашла в подъезд и стала пешком подниматься на свой последний этаж, вслух считая ступени и загибая пальцы на каждом десятке. Конечно, все оказалось в полном порядке – возле двери в свою квартиру Марта громко сказала «сто шестьдесят семь, бинго!» и, повернув обратно, быстро побежала вниз, привычно начав счет заново.

Каково же было ее удивление, когда выход из подъезда пришелся на сто сорок седьмую ступеньку!

«Что происходит?», – думала Марта по дороге в школу, – «это что-то не так со мной или в подъезде пропал этаж?»

Все уроки она просидела в задумчивости, и решила завтра взять с собой бумагу и карандаш, чтобы отмечать каждую пройденную ступеньку. Так она и сделала, и ступеней было ровно столько, сколько и всегда – сто шестьдесят семь. Тогда Марта стала вести учет каждый день и всю неделю до следующего вторника ничего не происходило.

Но во вторник ступеней вниз снова оказалось на двадцать меньше, чем вверх! Получалось, что по пути на улицу куда-то пропадал целый этаж! Незаметно для Марты целый этаж со всеми квартирами исчезал, испарялся, проваливался сквозь землю! А ведь на этаже было целых четыре квартиры. Соседей из трех квартир Марта хорошо знала: в одной жила молодая семья с маленькой, вечно лающей на всех собачкой, в другой – милая дама с сыном-пятиклассником, а в третьей – пожилая пара. В четвертой квартире давно никто не жил, она пустовала много лет и девочка никогда не видела ее хозяев.

Пропажа этажа не поддавалась никакому разумению и объяснению. Впрочем, Марта и не пыталась ничего объяснять – ведь она была ребенком, а дети, как ты знаешь, просто верят тому, что видят, а не размышляют как взрослые – «Ах, что это случилось? Ах, разве такое бывает? Ах, наверное, мне показалось? Так не бывает, значит, этого нет!».

И все-таки Марта решила разобраться, на каком этаже происходит сбой. И в очередной вторник, спускаясь вниз по лестнице, напротив цифры, обозначающей номер этажа, она стала рисовать карандашом большую галочку, а потом поднялась наверх, проверяя, везде ли остались метки.

Так она выяснила, что по вторникам в ее подъезде пропадает четвертый этаж.

Но что делать с этим открытием?

Вот этого Марта как раз не совсем понимала. Она сидела на ступенях между третьим и вторым этажами и размышляла. Может, рассказать об этом маме и папе? Вот только поверят ли они ей? Конечно, поверят! Марта не сомневалась. Но, прекрасно зная своих родителей, она также не сомневалась в их ответе.

«Ну что ж, – невозмутимо скажет папа-философ, – это жизнь. А в жизни случаются пропажи. Например, пропажи этажей, почему бы и нет?».

«Дочка, милая, – успокоит Марту мама, – может не стоит переживать? Ведь от пропажи этажа по вторникам не меняется ровным счетом ничего: дом стоит, квартиры и жильцы на месте, никто не жалуется».

Да, родители – взрослые и мудрые, они много видели и знают, и, наверное, будут правы и в этом случае.

Наверное.

Наверное, но не точно. В глубине души девочка понимала, что ее открытие что-то да значит. Причем значит именно для нее, ведь недаром именно она обнаружила исчезающий этаж. Потому что если бы с таким столкнулась мама, которая тоже всегда спускается пешком и считает ступеньки (именно так мама и выучила Марту считать), то она непременно поделилась бы дома. Но мама ни о чем таком не рассказывала, а значит дело только в ней, в Марте!

Неожиданно резко хлопнуло подъездное окно, шумно взлетели с карниза голуби, один из которых был очень похож на Эжена, не появлявшегося, между прочим, уже почти месяц. Марта встала на цыпочки, чтобы получше разглядеть птиц, и случайно выронила листы бумаги, на которых делала заметки и отмечала пройденные ступеньки. Наклонившись, чтобы их поднять, Марта почувствовала странное головокружение, ступени разбежались из-под ног, листы бумаги закружили вокруг словно огромные белые бабочки. Марте почувствовала непонятную тревогу и закрыла глаза. Но одновременно ей стало любопытно, поэтому она то открывала, то снова зажмуривала глаза. И тут девочка почувствовала, что пол под ней кружится и проваливается, и она, не в силах устоять на месте, не придумала ничего лучшего, как крепко-накрепко закрыть глаза и проваливаться вместе с полом.

Эх, если бы она знала, сколько еще падений и проваливаний случится у нее в ближайшее время, то на первый этаж спускалась бы только в лифте!

Когда движение закончилось, и Марта открыла глаза, то увидела, что находится в узкой, длинной и абсолютно белой комнате. Окон и дверей здесь не было, так же как и мебели или картинок на стенах.

«Очень похоже на мой школьный пенал», – неожиданно подумала Марта, оглядывая узкое пространство, и осторожно потрогала белоснежную стену. На ощупь стена оказалась чуть шероховатой и напоминала лист обычной белой бумаги из альбома для рисования. «Наверное, это и есть бумага», – решила Марта. Конечно, она могла попробовать поцарапать, проткнуть или даже порвать эту «бумажную» поверхность, но решила этого не делать: мало ли что?

Марта прошлась по комнате: 12 шагов в длину, 3 в ширину, а в высоту – немного, примерно на полголовы, выше Марты. Походив немножко, девочка позвала: «Эй, здесь есть кто-нибудь?», но ее вопрос прозвучал еле слышно, словно прошуршал, и опять стало очень тихо.

Поняв, что в хождениях по комнате нет никакого толка, а ее призывов очевидно никто не слышит, Марта села на пол, обхватила колени и стала ждать. Ждать, когда не знаешь как быть, научил ее папа. «Марта, – объяснял папа, – если не знаешь, что делать – не делай ничего. Просто терпеливо жди. Это – закон жизни». Марте не очень-то нравилось ждать, но сейчас ожидание и ничегонеделание оказалось единственным способом действия.

Впрочем, ждать почти не пришлось. Через несколько минут раздался скрип, и девочка увидела, как с характерным звуком разрываемой бумаги в потолке появилась прореха, и всю комнатку заполнила странная тень – черные ломаные линии, напоминающие силуэт человека с очень длинными и узкими ногами. Но почти сразу тень исчезла, а недалеко от девочки с металлическим звоном упало нечто черное и острое.

Марта поднялась и, затаив дыхание, с опаской приблизилась к упавшему предмету. Но поняв, что это за предмет, выдохнула с облегчением – перед ней были обычные канцелярские ножницы. Да-да, простая школьная принадлежность, привычная и безопасная! Они преспокойно лежали у ее ног, черные, с острыми узкими лезвиями. «Что бы это значило?», – подумала Марта и протянула руку, чтобы поднять их и получше рассмотреть, но тут же испуганно отдернула ее. Дело в том, что ножницы встали! Они поднялись на лезвия-ножки, пощелкали ими, словно свыкаясь с непривычным положением, строго взглянули на девочку кольцами-глазками и вдруг заговорили.

Голос у говорящих ножниц был ужасный – тонкий и скрежещущий, словно гвоздем царапали стекло. В самое ухо черная железка бормотала Марте что-то совершенно неразборчивое. Преодолевая отвращение, девочка пыталась понять, о чем говорит это странное существо, но то, что смогла разобрать, повергло в недоумение. Ножницы скрежетали о какой-то Холодной Реке, о каких-то проектах, голубях и старых домах, словом, о чем-то несусветном. Чтобы не слушать невнятное и пугающее бормотание, Марта зажала уши и со всей силы потрясла головой, пытаясь отогнать от себя происходящее. Она до боли зажмурила глаза, так, что выступили слезы, но, открыв их, увидела, что ничего не изменилось – по белой узкой комнате туда-сюда вышагивали черные ножницы, неразборчиво бубня ничего не значащие для Марты фразы.

«Что происходит? – с отчаянием думала девочка, – что же мне делать?»

А между тем ножницы, продолжая произносить странные звуки и слова, начали надвигаться на Марту. Но они не просто шагали, что было страшно само по себе, они стали увеличиваться! С каждым шагом они становились больше и значительнее, их лезвия блестели и, даже не прикасаясь к ним, было понятно, что они очень острые. Уверенно глядя на Марту кольцами-глазами они звонко чеканили шаг и одновременно были похожи на огромного черного червяка, извивающегося и неуловимого. Марта ясно поняла, что еще чуть-чуть и ножницы просто разрежут ее на кусочки, как какую-нибудь бабочку или лист цветной бумаги для аппликации. И девочке не оставалось ничего, кроме как вскочить и броситься на белую стену, чтобы попытаться прорвать ее и выбраться наружу.

По счастью, белая комната действительно оказалась бумажной и, с легкостью порвав одну из стен, Марта, не глядя, прыгнула в образовавшийся разрыв. Вслед ей летел страшный металлический хохот и злобно скрежещущие непонятные слова «Добро пожаловать в Холодную Реку! Ха-ха-ха…!».

Глава 4. Холодная Река

Марта думала, что выпрыгнув из белой комнаты, она снова попадет в родной подъезд. Но вместо подъезда девочка оказалась в каком-то узком, похожем на водосточную трубу, пространстве, по которому тут же полетела вниз. «Это точно не подъезд, – сразу же поняла Марта, несясь с огромной скоростью. – Но тогда что это? И где в итоге я буду?»

Только она так подумала, как с глухим всплеском влетела во что-то вязкое и темное, подхватившее ее мощным течением. И мгновенно Марта почувствовала, что эта загадочная масса, несущая ее в неизвестность, очень и очень холодная.

«Холодная Река!» – вспомнила слова черных ножниц девочка.

Это и вправду была она, Холодная Река.

Холодной, как ты понимаешь, ее назвали не зря: вода в реке была не просто холодной, а ледяной. Из-за низкой температуры она текла не как обычная вода в обычной речке – быстро и шумно, а с тихим шипением тянулась вязкой массой, похожей на жидкую грязь или черную смолу.

У всех обычных рек есть течение, направленное в одну сторону, и когда ты плывешь по течению, то получается легко и быстро, а когда против, то трудно и медленно – это достоверно известный факт! Но у Холодной Реки было два течения! Она текла туда и обратно, вперед и назад, вверх и вниз – одновременно! Между течениями было Водяное Ничто – место, где вода была недвижима и темна, и от этого казалась еще более холодной, даже холоднее льда.

Вода в Холодной Реке почти черная. Это из-за того, что река была еще и очень-очень глубокой, казалось, что дна вообще нет. Но дно, конечно, было, просто так глубоко, что невозможно разглядеть. Водилась ли какая-нибудь живность в этом холодном мраке? Скорее всего – да, ведь везде, даже в самых опасных и неуютных местах кто-нибудь да живет! Но никто никогда не видел жильцов Холодной Реки.

Никто никогда не видел и ее берегов, потому что текла она под землей и, по рассказам, услышанным неизвестно от кого, а поэтому вполне может быть, что и придуманным, выходила наружу только в двух местах, но никто не знал, что это за места и где они находятся.

Выходит, никто ничего толком про эту реку не знал. Может быть, поведать о реке мог бы тот, кто в ней побывал и вернулся на поверхность, но таких счастливчиков никто не встречал. Гиблое место!

И именно здесь оказалась наша Марта! Бедная Марта! Сможет ли она выплыть и спастись или навечно останется в этой ледяной воде? Как же будут без нее мама и папа, Шелли и Эжен? Ох, беда, беда….

Холодная Река несла Марту, и девочка не могла пошевелиться, она даже думать, и то не могла! Потому что очень замерзла. У нее застыло все – руки, ноги, голова и волосы на голове, даже сердце и легкие: ей казалось, что она превратилась в ледышку. Она удивлялась, как еще дышит, ведь холод был такой невозможной силы, что даже мысли смерзались и лишались жизни.

И все же где-то глубоко внутри Марту грело и освещало то, что есть в каждом из нас – душа. Хрупкая и ранимая, похожая на сияние маленького светлячка в черной ночи, она способна согреть и растопить даже айсберг. Испуганная внезапным попаданием в Холодную Реку, Мартина душа замерла, но быстро пришла в себя и начала греть девочку изнутри, заставляя думать и действовать. Постепенно озябшее сердечко стало биться быстрее и увереннее, и Марта захотела выплыть из этого чудовищного места. Но вот как? Вода была слишком холодная и вязкая, Мартиных сил и плавательных навыков надолго не хватит.

«Буду плыть по течению!», – решила она, сложила руки на груди, расслабила насколько можно озябшее тело и поплыла. Река несла ее ни быстро, ни медленно, глаза потихоньку привыкли к темноте и Марта начала оглядываться.

Холодная Река была широка, но не настолько, чтобы не увидеть ее берегов – твердых и серых как бетон. Кое-где торчали пучки пожухлой бурой травы, в которых копошились какие-то животные – то ли маленькие птички, то ли большие жуки, но зрелище было неприятное. Иногда прямо перед Мартой пролетали маленькие зеленые огоньки, которых Марта поначалу пугалась, а потом перестала – в огоньках не было ничего страшного, наоборот, они излучали тепло и спокойствие, странное для этого места. Марта не знала, что это были души людей, погибших в реке, они пытались помочь Марте, отвлечь ее. Ведь Марта засыпала!

Девочка плыла и плыла, от холодной воды руки и ноги ее онемели, и ее стало клонить в сон. Все знают, что самое страшное – заснуть в холоде, потому что уже никогда не проснешься! Именно поэтому утонули все те, чьи души теперь кружили над Мартой, они не смогли удержаться от смертельного сна. Но, увы, души хоть и светились, но были слишком слабы и не никак не могли разбудить девочку. Они беспомощно кружили возле ее лица, но Огромные Мартины глаза закрывались все крепче и крепче.

И вдруг на Мартино лицо что-то упало, да так неожиданно, что засыпающая девочка вздрогнула и забила по воде и воздуху руками, отмахиваясь. Сердце стучало от страха, ей показалось, что на ее нос село огромное насекомое с лохматыми крыльями, похожее на тех ночных белых бабочек, что бьются в ночное окно и напоминают вампиров. Собравшись с силами Марта открыла сначала один глаз, потом другой и скосила их на нос. На носу трепетало что-то белое, с коричневыми пятнышками, что-то очень знакомое… «Эжен!», – вспыхнуло в голове Марты, как будто зажглась лампочка, – это же перышко Эжена!». Марта с трудом подняла онемевшую от холода руку, чтобы снять перо с носа, но ее движения были неловкими, пальцы едва шевелились, и, ухватив перышко, Марта тут же его выпустила, не удержав.

От обиды из глаз выкатились две большие слезы, такие горячие и горькие, что вода в Холодной Реке, когда в нее попали эти капли, мгновенно зашипела и от нее пошел пар.

Перышко легко взлетело, потом медленно опустилось на воду и поплыло, Марте оставалось лишь проводить его глазами, но тут…

«Стоп! Что-то не так! – вспышкой мелькнуло в Мартиной голове. – Что-то не так, не так!». Марта пристально смотрела вслед уплывающему перышку и, наконец, ее осенило. Теперь она поняла, что хотел сказать ей Эжен (а то, что это именно Эжен послал ей подсказку в виде своего перышка, Марта не сомневалась)!

«Вот это да! – думала девочка, – у реки-то, оказывается, ДВА течения!»

Это открытие взбодрило Марту: «Я уже так долго плыву и так замерзла, а все еще никуда не приплыла. Но теперь, когда Эжен показал мне второе течение, я должна перебраться в него! Может, если я буду плыть в другую сторону, то выплыву из Холодной Реки! Ну, или хотя бы оно принесет меня в безопасное место…».

Марта немного умела плавать, но назвать ее хорошей пловчихой было нельзя, а тем более плавание в таких экстремальных условиях – задача сложная даже для спортсмена. И все же Марта попыталась. Она быстро-быстро замолотила ногами и руками по воде, что даже немного согрело ее, перевернулась на живот и сделала рывок в сторону другого течения. Это было очень тяжело, и не принесло результата. Но Марта не сдавалась, продолжая быстро двигать руками и ногами. Рывок, еще один рывок, еще, еще и еще, в глазах потемнело, в голове раздался странный шум и – о, чудо! – девочка сдвинулась с места и оказалась…совсем в другой воде.

Абсолютная тишина и неподвижность охватили Марту. Казалось, она застыла на месте: так оно и было. Ни течения, ни звуков, ничего. «Я в каком-то Ничто, – подумала Марта, – здесь тихо и спокойно, мне ничего не угрожает и здесь даже как будто бы тепло». Марте ничего не хотелось, она погружалась в туман неподвижности, глаза закрывались и тело, ставшее вдруг тяжелым и вялым, стало потихоньку погружаться в темную воду.

Марта тонула.

И вот над поверхностью воды осталась только ее голова. Через секунду вода закрыла рот и нос, и, если бы Марта вдруг глубоко не вздохнула, то эта история здесь бы и закончилась. Но по счастью, девочка сделала глубокий сонный вдох, и в нос тут же попала вода, обжигая горло льдом. Закашлявшись, Марта открыла свои Огромные Глаза и со всей силы вынырнула, пытаясь выплыть в течение.

«Я между течениями и про что-то похожее я уже слышала,– пыталась вспомнить Марта, – кто-то рассказывал мне о таком месте».

А ты помнишь, кто это был?

«Эжен! – осенило Марту, – ну конечно же Эжен рассказывал мне о пространстве между потоками! Голубь говорил, что нужно обязательно быть в потоке, а выбрать поток поможет сердце! Да-да, именно так!».

Оставалось самое трудное – выбрать течение и попробовать попасть в него. Марта постаралась успокоиться, хотя сердце стучало так сильно, что, наверное, этот стук было слышно наверху.

«Какое же течение выбрать – то, по которому я уже плыла, или то, по которому уплыло Эженово перо? Сердечко, подскажи!» – взмолилась Марта. Марта закрыла глаза и стала ждать. Ничего не происходило, сердце молчало. «Надо немножко подождать, – уговаривала себя девочка, – и все случится, я непременно выберусь отсюда, ведь там, дома, есть те, кто меня ждет!». И вдруг легкий ветерок коснулся ее лица, нежнейшее дуновение сопровождалось хрустальным, еле слышном звучанием, и мягким свечением зеленого огонька, похожего на крохотного светляка. Огонек-светлячок летел вперед, в ту сторону, куда изначально и плыла Марта. Сердце забилось радостно и сильно. «Мне надо туда, куда и несло меня течение!» – сомнения оставили Марту, а сердце, соглашаясь, затрепетало.

Теперь осталось только собраться с силами, вырваться из этого застывшего места и будь, что будет!

Марта зажмурилась, вытянула руки как для ныряния, громко досчитала до трех и…

Течение подхватило ее, закружило в водоворот, и вдруг мощная, как в фонтане, струя начала поднимать Марту, и через мгновение Марта почувствовала, что ее подбрасывает высоко-высоко, перед глазами мелькали разноцветные пятна, уши заложило и, ударившись так, что посыпались искры, девочка с огромной высоты упала на землю и замерла.

Глава 5. Солнечная Принцесса Хэльга

Когда Марта открыла глаза, то вынуждена была снова их закрыть, потому что ее ослепило. Она попала в какое-то место, где все сияло и переливалось, да так ярко, что глазам стало больно. Особенно ослепительным, даже жарким, этот свет казался после мрака Холодной Реки, от которого девочка до сих пор тряслась в ознобе. Марта лежала, чувствуя, как тепло проникает в ее замерзшее тело, и ей было приятно, и радостная мысль «спаслась! выплыла!» наполняла ее горячей волной, как будто в чашку вливается горячий чай, переливаясь янтарем и испуская живительный ароматный пар.

Вдруг прямо над собой она услышала высокий голос:

– Ой, девочка, подожди, я немного приглушу свет!

Раздался какой-то шорох, легкий щелчок как от нажатия на кнопку, и сквозь закрытые веки Марта почувствовала, что свет действительно тускнеет.

– Ты попала ко мне, Солнечной Принцессе Хэльге! – продолжил, торжественно звеня, голос. – Это же неслыханная удача! Ну, давай, открывай глаза, посмотри же скорей на меня! Открывай, я убавила яркость и глазам не будет больно.

Еще немного полежав зажмурившись Марта, наконец, решилась открыть глаза. Потом она села и огляделась.

Вокруг все блестело и сверкало. Отовсюду струились солнечные лучи, они заполняли все пространство и было непонятно, где находишься – на улице или в доме, ведь ничего, кроме этого света было не видно. Непонятным оставалось и время суток, определить что сейчас – утро, день или вечер – Марта не смогла.

Посреди этого сияния стояла очень высокая девушка и лучезарно улыбалась. Улыбка у нее была великолепная, ровные белоснежные зубы как картинка из рекламного буклета. Чистейшая гладкая кожа, длинные белые волосы собраны в хвост. Странно маленькие очень темные, почти чёрные глаза, обведены угольно-серым, но это не портило впечатления искренней радости, исходившей от нее. Глядя на девушку, Марта невольно разулыбалась в ответ и подумала, как же хорошо, что она здесь очутилась. После Холодной Реки любое, более-менее сухое и теплое место стало бы спасением, а уж это место – просто рай и награда!

– Давай знакомиться, девочка. Я – Солнечная Принцесса Хельга! – протянув Марте неожиданно маленькую, почти детскую ладонь, девушка помогла ей подняться.

– Солнечная Принцесса – это мой ник в Специальных Сетях, я сама придумала, здорово, правда? – хвастливо сказала Принцесса. – А Хэльга – мое настоящее имя, все вместе – Солнечная Принцесса Хэльга. Впрочем, ты можешь называть меня просто Хэльга или Принцесса, мы же друзья?

– А я Мар…

Но Хэльга, не слушая девочку, вдохновенно продолжала:

– Я живу здесь, в этом прекрасном солнечном месте, – она обвела рукой вокруг, – здесь мой дом, здесь очень красиво и всегда тепло, и ты останешься здесь, со мной, будешь моей подругой. Я расскажу тебе все-все про себя, потому что это очень интересно! Рядом с моим домом, за прозрачным забором – Зеленый Холм, на котором круглый год цветут прекрасные цветы, но ты можешь рвать их и приносить мне, ведь на месте сорванных цветов тут же вырастают новые!

Внезапно он замолкла и на секунду задумалась:

– Погоди… А ты-то как здесь оказалась, девочка? Ты зашла не через ворота, не со стороны Зеленого Холма. А попасть ко мне можно только оттуда, ведь в дом к Солнечной Принцессе можно войти только с букетом цветов, растущих на Зеленом Холме, иначе Солнечные Ворота не откроются! Да ты вообще не вошла, а лежала на траве с закрытыми глазами! Если бы кот опять куда-то не запропастился, а я не пошла его искать, ты лежала бы тут еще долго. Как же ты попала ко мне, девочка? И кто ты такая?

Хэльга вопросительно смотрела на Марту, слегка наклонив голову и прищурив подведенные глаза.

Марта честно ответила:

– Меня зовут Марта. Я плыла по реке, и меня выбросило на берег.

– Ты что, появилась с реки-и-и??? С Холодной Реки-и-и?!? – от ужаса и удивления Принцесса зажала рот маленькими ладошками.

– Да, – кивнула Марта.

– Это невозможно, ты все врешь. – отрезала Хельга. – Я живу здесь уже много лет, и никто, слышишь, никто не появлялся у меня из Холодной Реки! Даже младенцу понятно, что это невозможно! Вода в реке настолько холодная, что даже лед замерзает, попав в нее! По реке нельзя плыть и уж, конечно, из нее нельзя, как ты сказала, выброситься, потому что камни плавать не умеют, а всякий, кто попадает в Холодную Реку, сразу же, мгновенно превращается в камень и, естественно, тонет.

– Говорят, – шепотом продолжила Хэльга, – на дне реки, неподвижные как статуи, стоят тысячи утонувших и тянут свои окаменелые руки вверх, пытаясь выбраться из нее. Так что не ври мне, девочка, а лучше скажи правду! Может, ты сделала подкоп под прозрачным забором? – и Хэльга пригрозила Марте узким пальцем, – где он? Или проникла ко мне через какую-нибудь кроличью нору? Или прилетела на каком-нибудь летательном аппарате?

Но Марта лишь покачала головой:

– Нет, Принцесса. Я действительно приплыла по реке, уж не знаю, как так вышло, но я приплыла. И меня выбросило волной на твой берег. Я нисколечко не вру, да и зачем мне врать, сама подумай!

– Странно, – задумчиво произнесла Хэльга, – очень, очень странно…

Принцесса пристально смотрела на девочку, словно пыталась что-то вспомнить.

– Слушай, – задала она вопрос, – где мы с тобой встречались? Я точно где-то тебя видела, у меня прекрасная память на лица! Может, в Специальных Сетях? Или ты была на моих семинарах? Я точно тебя откуда-то знаю!

– Это невозможно, – отрицательно помотала головой Марта, – мне еще нет восемнадцати лет, я несовершеннолетняя, а значит мне нельзя в Специальные Сети. И ни на какие курсы я не хожу, а хожу в школу! И тебя, Принцесса, я вижу в первый раз.

Хэльга недоверчиво улыбнулась:

– Ну, нет так нет, и все же, все же… Твои глаза кажутся мне удивительно знакомыми, такие Большие Глаза редко встречаются, а моя память меня еще ни разу не подводила!

Чуть помолчав, Принцесса спросила:

– А ты не снималась в рекламе?

– Нет, – развела руками Марта, – я нигде никогда не снималась, и мы с тобой нигде никогда не встречались!

– А ты случайно не шпионка? Может, ты хочешь узнать про мое солнце? Лучше говори сразу, я все равно узнаю!

– Нет! – почти с отчаянием прокричала девочка. – Я не шпионка! Я просто девочка, выброшенная Холодной Рекой на твой берег! Просто обычная девочка, оказавшаяся здесь неизвестно как и неизвестно зачем!

– Эй, только не вздумай кричать! – предостерегающе подняла руку Хэльга. – Хорошо, пусть ты приплыла по Холодной Реке, какая мне разница? – на чистейшем гладком лбу Принцессы от задумчивости собрались морщинки, но через секунду она снова улыбнулась и легонько подтолкнула Марту: мол, пойдем быстрее!

Неожиданно девочка почувствовала, как что-то гладкое и мягкое прикасается к ее ноге, и почти сразу услышала негромкое мурчание. Опустив глаза Марта увидела кота, такого необычного, что даже немного испугалась. Кот был очень высокий и совершенно лысый. У маминой подруги жил кот по имени Клёпа породы сфинкс. Клёпа был обладателем огромных ушей и глаз, а вот шерсти на его теле не было вовсе, из-за чего он постоянно мерз, кутался в плед и спал на батарее круглые сутки. Кот, трущийся о Мартины ноги, был очень похож на сфинкса Клёпу, но все же утверждать, что это точно сфинкс, Марта бы не стала.

Во-первых, у этого кота были слишком длинные лапы, такие длинные, что возникало опасение, что они вот-вот сломаются, не выдержав даже небольшого веса хрупкого кошачьего организма.

Во-вторых, его глаза и уши, в отличие от Клёпиных очень маленькие, все время находились в движении. Уши шевелились и поворачивались как сверхчувствительные мини-локаторы в сторону самых незначительных звуков – легкого ветерка, шевелящего шторы; движений золотой рыбки, плавающей по кругу в пузатом аквариуме; едва слышному стрекотанию кузнечиков и жужжанию пчел, доносящихся с Зеленого Холма.

Глаза кота тоже двигались и тоже как-то странно. Вообще-то сами глаза, светло-зеленые и совершенно прозрачные, словно осколки какого-то чудного стекла, были абсолютно неподвижны, кот даже не моргал. Но вот зрачки двигались непрерывно! Зрачки расширялись и сужались вдоль и поперек, то занимая весь глаз целиком, отчего он казался черным и как будто слепым, то превращались в узкую, почти невидимую щелочку, но и тогда глаз тоже казался слепым. Зрачки в каждом глазе изменялись совершенно самостоятельно, в этих сужениях-расширениях не было никакой синхронности, что испугало Марту. Но кот так ласково терся и так нежно мурлыкал, что девочка тут же прониклась к нему симпатией.

Кожа животного была нежно-розовой, а вдоль позвоночника, от головы до кончика хвоста красовалась татуировка в виде значков, напоминающих египетские иероглифы.

Марта наклонилась, чтобы погладить кота, но Солнечная Принцесса Хэльга взяла его и устроила на своих руках.

– Это Рамсес, знакомься, – она вытянула руки, чтобы Марта смогла потрогать кота, – Рамсес очень редкой породы – солнечный египетский, таких в мире почти не осталось, но вот один из них у меня! А знаешь почему? Потому что у Самых Лучших все должно быть самое лучшее, даже коты! Запомни это, девочка! Когда у тебя будет все самое лучшее, то и ты автоматически станешь Самой Лучшей и наоборот.

Хэльга посмотрела на Марту и широко улыбнулась:

– Этот закон – я назвала его «Закон Лучших» – я открыла сама! И даже основала курсы, на которых помогаю людям стать Самими Лучшими и учу их, где взять самое лучшее!

Но Марте было неинтересно становиться Самой Лучшей, она думала совсем о другом.

«Ах, как там моя Шелли, – думала Марта. Она вдруг поняла, что соскучилась по своей кошке, – наверное, болтает дни напролет с Эженом, а моего отсутствия даже не заметила, ведь Шелли такая независимая!»

Девочке стало очень печально, а веселая болтовня Солнечной Принцессы Хэльги, и мурчание трущегося о ее ноги Рамсеса только усиливали грусть. И незаметно для себя Марта заплакала, прозрачные слезы капали из ее огромных глаз, сползая по носу и щекам на шею, руки и скоро вокруг девочки образовалось небольшое соленое озерцо, лизнув которое Рамсес сморщил отвратительную гримаску.

– Эй, девочка, не вздумай плакать! Иначе я обижусь и не позову тебя к себе! А ведь ты же хочешь ко мне в гости?

Марта кивнула, понимая, что лучше соглашаться со всем, что говорит Принцесса, и со вздохом произнесла:

– Конечно, я хочу к тебе в гости, хотя я очень и очень устала.

Хэльга в ответ обворожительно улыбнулась:

– Вот видишь! Я же говорила – со мной не соскучишься! Все меня любят, и ты полюбишь тоже, останешься здесь, потому что со мной так приятно дружить!

Казалось, Солнечную Принцессу Хэльгу совершенно не волновали ни желания, ни усталость Марты, ее интересовала только она сама, что, впрочем, так и было. Но Хэльга так дружелюбно улыбалась, а ее безразличие ко всему, кроме собственной персоны, было настолько искренним, что Марта нисколько не обиделась.

– Пойдем же, пойдем скорее, девочка! Ой, то есть Марта. Какое глупое имя! Ты что, родилась в марте?

Марта поднялась и пошла следом за Солнечной Принцессой. Она чувствовала невероятную усталость, но леденящий холод Холодной Реки уже не мучал – в Хэльгиных солнечных владениях она отогрелась и расслабилась.

«Переночую всего одну ночь, отдохну и высплюсь, а завтра отправлюсь дальше, не зная куда, просто буду идти вперед», – решила Марта.

Дом Хэльги оказался совсем не таким, как представляла Марта. Она ожидала увидеть сияющий роскошный дворец со множеством золотых украшений, больших букетов, мягких диванов и пушистых ковров.

На деле все сияло чистотой и белизной. Белая мебель, белые стены, белый пол безо всяких паласов и покрытий. Одна белая комната сменяла другую, и вскоре у Марты появилось ощущение, что ее водят по кругу.

– Моим домом занимались лучшие декораторы! – вещала Хэльга. – Дизайн продуман до мелочей! Белый цвет использован не просто так, девочка. Ведь именно он лучше всего отражает солнечный свет, то есть мой свет.

Улыбающаяся хозяйка привела Марту в очередную белую комнату:

– Располагайся, девочка! Если хочешь, ты можешь переодеться, в комоде есть новая одежда любого размера, подбери что-нибудь себе, и пойдем ужинать. Будем ужинать и болтать, – в радостном предвкушении интересной беседы сказала Хэльга.

Но Марте совсем не хотелось ни переодеваться (даже во все новое), ни разговаривать. Конечно, ей не мешало бы поменять свою одежду, которая под ярким Хэльгиным солнцем успела высохнуть на ней после Холодной Реки, и, конечно, она была голодна, но больше всего девочке хотелось спать, и она готова была отказаться от всего ради мягкой постели и тишины без тонкого голоса Принцессы.

– Я не буду переодеваться, – сказала она Хэльге, и они вновь двинулись сквозь белые коридоры и комнаты, пока не вышли в огромную застекленную кухню-террасу, естественно, тоже белую. Посредине помещения стоял большой белый овальный стол, на стенах сверкала чистотой и стерильностью белая плитка, белая посуда, белые салфетки: от такого обилия белого Марта почувствовала себя находящейся в больничной палате или в ванне огромных размеров. Ничего не нарушало этой белизны – здесь не было цветов, не было каких-то милых безделушек и украшений, книг, и вообще ничего, что внесло бы в эту обстановку легкий беспорядок, ту небрежность, которая и придает уют любому дому.

– Присаживайся за стол, я сейчас накрою, – пригласила Хэльга.

Марта села за стол и, оглядываясь по сторонам, задала вопрос:

– А где все? Ты что, живешь одна? Разве это возможно – жить одной в таком огромном доме?

– Ну конечно, нет, девочка, ой, Марта! У меня много, много, целая куча друзей! Ты не представляешь, как все хотят со мной дружить! Ты же видишь, что я очень красивая и веселая, – и она хвастливо подмигнула Марте, улыбаясь. – Вот и ты! Ты же здесь не просто так, а чтобы подружиться со мной?

– Говоря по правде, я и не специально попала к тебе, Хэльга. Меня принесла сюда Холодная Река и я…

– Ой, ой, – замахала руками Хэльга, – ничего не хочу слышать! Давай скорее ужинать.

Она быстро накрыла на стол – творог, куриная грудка, чай с молоком и свежайшая булка. Еда восхитительно пахла, и Марта начала жадно есть вкусноту, понимая как проголодалась. Утолив голод, девочка вновь почувствовала огромную усталость, глаза закрывались сами собой, очень хотелось спать. Но яркие солнечные лучи переливались и играли, и было так же светло, как и несколько часов назад, когда Марту очнулась на Принцессином берегу. Глядя на небо, где Солнце находилось в одной и той же точке, невозможно было понять не только который час, но и какое время суток – утро, полдень или три часа дня! По Мартиным подсчетам сейчас должен быть поздний вечер, но в доме не обнаружилось ни одних часов.

– Сколько сейчас времени, Хэльга? Почему так светло?

Вместо ответа Принцесса показала Марте небольшой розовый блестящий кругляшок с кнопочкой посередине, болтающийся на ее запястье наподобие браслета:

– Ты что, глупенькая, еще не поняла, что я управляю Солнцем сама? Делаю ночь и день, когда мне этого захочется!

Хэльга задорно улыбнулась:

– Иногда мой день длится целую неделю!

Действительно, Марта вспомнила, как Хэльга убавила солнечный свет, когда обнаружила ее на берегу.

– Но ведь это же неправильно, когда день или ночь длятся столько, сколько вздумается тебе! Ведь и солнцу надо отдыхать, и растениям, и животным! – возразила Марта.

– Правильно всё, чего хочу Я! – рассерженно топнула ногой Солнечная Принцесса Хэльга. – Это даже не обсуждается! И потом – у меня нет никаких растений, птиц и животных, а Рамсес не в счет.

– А почему? – спросила Марта

– Что почему? – не поняла Хэльга.

– Почему нет растений, животных? Почему ты одна?

В ответ Хэльга широко улыбнулась:

– Растений полно на Зеленом Холме, животных я не люблю, а люди от меня уходят. Все меня бросают, – без всякого сожаления произнесла Принцесса и загадочно посмотрела на Марту. – А знаешь почему?

Марта отрицательно помотала головой: что могло заставить уйти из такого гостеприимного дома, от такой прекрасной хозяйки она не знала, хотя кое-какие предположения появились. Но девочка лишь вопросительно посмотрела на Хэльгу.

Принцесса же загадочно улыбнулась, поправила свои белоснежные волосы и победно изрекла:

– Я слишком хороша, вот в чем дело!

Марта удивленно посмотрела на Хэльгу, но та, гордо глядя на девочку, радостно продолжала.

– Я лучшая, ослепительная, прекрасная, успешная, у меня все получается, и обычным людям не так просто это вынести. Понимаешь? Я как солнце, а если долго смотреть на солнце можно и ослепнуть, ведь так? Это сложно – быть рядом с такой как я, никто не выдержит сравнения со мной.

Марта лишь скептически пожала плечами – речь Принцессы смахивала на самое обыкновенное бахвальство и даже снобизм (она слышала это слово от папы и знала его значение).

Хэльга заметила Мартин жест и поспешила объяснить:

– Ты не подумай, я не высокомерная и очень хорошо ко всем отношусь, правда! У меня много друзей и подписчиков – можешь убедиться, заглянув в мои Дома в Специальных Сетях. Я вовсе не одинока! Именно поэтому и не грущу. Я не одна, я просто впереди всех, девочка. Но за это меня и любят, ведь я веду за собой!

– А, по-моему, ты просто эгоистична и по-настоящему тебе никто и не нужен, – пробормотала Марта. – Хотя твоего света и энергии хватило бы на то, чтобы согреть всю Холодную Реку.

– Что ты там шепчешь, девочка? – Хэльга нажала кнопочку, и свет сразу стал тусклым и рассеянным. – Ладно уж, пойдем, провожу тебя спать. Да и сама я что-то устала, ты меня утомила. Ты знаешь, что ты очень утомительна, Марта?

Едва они дошли до Мартиной комнаты, хозяйка тут же убавила свет до нуля и Марта добиралась до кровати в кромешной темноте. Рухнув на мягкую теплую постель, она сразу же крепко уснула.

Луны на чистейшем небе не было. Ее не было совсем, в мире Солнечной Принцессы существовало только солнце. Лишь в полной темноте светились прозрачными изумрудами неподвижные глаза Рамсеса, в которых, как рыбки в аквариумах, плавали и изменялись черные зрачки.

Сколько дней жила Марта у Хэльги, она точно не сказала бы. Девочке казалось, что прошла уже целая неделя, а может даже больше. Дни и ночи сменяли друг друга не как обычно, а так, как хотелось Принцессе, и продолжительность дня тоже зависела только от нее.

Принцесса ни на минуту не оставляла Марту в одиночестве. Сразу после того, как включала Солнце, Хэльга, свежая, бодрая, красивая и неизменно улыбающаяся спешила в комнату девочки и будила ее. Принцессу совершенно не волновало, выспалась ли Марта и в каком она расположении духа. Хэльга считала, что у всех и всегда должно быть хорошее настроение, и сердилась при виде грустных лиц.

– Улыбайся! – учила она Марту, – Улыбайся всегда, везде и всем! Улыбайся, ведь, в конце концов, тебе от этого не будет больно.