Тонкий огрех холста

Пролог. Донна

Ночь с 10 на 11 ноября 2002 года

Треверберг

Донна оглядела пустой стакан из-под виски с таким видом, будто на его дне прятался секрет бессмертия.

– Последнюю – и мне пора отваливать, – обратилась она к хлопотавшей за стойкой Терезе.

Барменша уверенным движением подожгла трехслойный шот. Подружка худосочного юноши, которому предназначался напиток, захлопала в ладоши от восхищения.

– Дорогая моя, ты опустошаешь восьмой стакан – и уже в третий раз говоришь, что он последний. Сварю тебе хороший крепкий кофе. В прошлом месяце привезли замечательную смесь.

– Не будь занудой, пусть пьет, – вмешалась жена Терезы, сидевшая рядом с Донной. – Иногда нужно хорошенько набраться, потом пролежать с похмельем половину дня, а потом сказать: все. Я завязываю с мужиками-уродами и больше никому не позволю себя унижать. Давай, красотка. За мой счет.

– Спасибо, Мила, но я предпочитаю платить за себя сама.

– Тогда и за меня заплати. Люблю, когда угощают.

Донна показала Терезе два пальца, и та, кивнув, взяла бутылку виски.

– Отстой, а? – Мила постучала фильтром наспех свернутой папиросы по отполированной поверхности стойки и щелкнула зажигалкой. – Все они козлы. Бедные, богатые, красивые, уродливые. А как не быть козлом, если ты думаешь тем, что у тебя между ног? Когда-нибудь мужчины исчезнут. Вымрут как вид. Почему, спросишь ты? А я отвечу: естественный отбор. Выживают сильнейшие. Мы умнее, выносливее. Мы лучше приспосабливаемся к любым обстоятельствам. Можем делать несколько вещей одновременно: к примеру, воспитывать детей, вести бизнес и заниматься домашними делами. Конечно, возникнет проблема размножения… для этого мы оставим небольшую группу рабов. Они будут нас изредка оплодотворять.

Будучи трезвой, Донна ни за что не стала бы разговаривать с Людмилой Романовой-Бельтран дольше двух минут. Во-первых, потому, что ее раздражали феминистки. Во-вторых, потому, что Мила не нравилась ей как человек: была слишком прямолинейной, слишком резкой и не имела ровным счетом никаких понятий о такте и личных границах собеседника. Но сегодня в желудке Донны Паркс плескались восемь порций отличного виски, к которым вот-вот прибавится еще одна. Приятный туман в голове становился все гуще, пряча ненужные мысли. Алкоголь она употребляла редко, но нынче у нее есть повод. Не каждый день вы узнаете, что ваш жених уже полгода спит с вашей лучшей подругой, за две недели до свадьбы.

– Отстой, – согласилась Донна, делая глоток из вновь наполненного Терезой стакана. Виски уже не обжигал горло и не оставлял ощущения домашнего тепла в желудке. Он казался ей горьким и отвратительным, но останавливаться не хотелось. – Козел. Спасибо, я не курю, – отказалась она от предложенной папиросы.

– Зря отказываешься, табак отличный. Ну, рассказывай, что стряслось.

Донна глубоко вздохнула, понимая, что завтра утром возненавидит себя за это, и начала рассказывать. Язык заплетался, и исповедь вышла нестройной, но жена Терезы слушала с искренним интересом. Наверное, это профессиональное: каждую ночь сидит здесь, на баре, и внимает подобному. Во время учебы в художественной академии София подрабатывала в одном из здешних клубов и часто повторяла, что бармен – это не умение красиво разливать напитки и выделывать эффектные фокусы, готовя коктейли. Бармен – это про психологию. Про то, как правильно разговаривать с людьми.

София умела разговаривать с людьми. Ей, в отличие от Донны, не нужно было слишком стараться для того, чтобы расположить собеседника. Она красива, талантлива и умна, а остальное довершали деньги отца, финансиста, который жил в Штатах и каждый месяц присылал дочери «скромные суммы на оплату комнаты в студенческом общежитии». Донна не понимала, зачем София работает, да еще по ночам, да еще так тяжело. Подруга отшучивалась, говоря, что ее с детства приучили к труду, и она не будет жить на чужие средства. Донна в течение трех лет брала уроки рисования у одного из городских художников для того, чтобы поступить в академию, и не поверила своему счастью, получив бюджетное место. София без особых стараний получила не только бюджетное место, но и стипендию, которая доставалась лишь единицам. Отличный диплом стоил Донне бессонных ночей, мигрени и успокоительных капель. София блестяще сдала выпускные экзамены, нарисовав картины за несколько дней до срока.

Нет, не то чтобы Донна завидовала подруге. Она не любила чрезмерного внимания к своей персоне, и роль серой мышки подле неподражаемой Софии Крейн ее устраивала. Они были полными противоположностями – и идеально дополняли друг друга. Их отношения были близкими и искренними. Они плакали и смеялись вместе, смотрели дурацкие сериалы, устраивали пижамные вечеринки, ходили за покупками. Донна была первым человеком, узнавшим о том, что к Софии обратился директор картинной галереи в новой половине Треверберга, и скоро она откроет свою выставку. София рассказывала Донне обо всем.

Обо всем – но только не об отношениях с Джеймсом.

– Что, хороший мальчик из приличной семьи? – поинтересовалась Мила, допивая виски.

– Ага. Повар. Работал в квартале ресторанов, а теперь трудится в «Северной змее». Тамошняя атмосфера ему нравится больше.

– И долго вы встречались?

– Не очень… чуть больше двух лет.

Жена Терезы хохотнула и принялась сворачивать следующую папиросу.

– Чуть больше двух лет, – повторила она. – Рядом с одним мужиком! Это вечность.

– Да какая теперь разница, – обреченно вздохнула Донна. – Все в прошлом. Я начну новую жизнь… наверное. Так говорят в кино. С чистого листа и все такое. – Она в недоумении уставилась на свой стакан – почему он опустел так быстро? – Выпью еще немного – и сразу начну.

В кармане джинсов пискнул телефон, и Донна открыла новое сообщение. «Позвони, нам нужно поговорить». Она посмотрела на часы. Начало второго ночи. София всегда была ранней пташкой: в девять вечера уже в кровати, в половину пятого утра варит кофе, сияя улыбкой. Почему она еще не спит? Палец Донны потянулся к кнопке быстрого набора, но так ее и не нажал. Разговоров в стиле «мы ведь останемся подругами, несмотря ни на что?» она не вынесет. Даже после того, как протрезвеет.

– Нет, детка, пить ты больше не будешь, – категорично заявила Мила, слезая с высокого табурета. Короткая кожаная юбка приподнялась, обнажив татуированное бедро. – Я лично сварю кофе. И тебе, и себе. Идет? Ты, надеюсь, не за рулем?

– На такси. Можно сигарету?

– Травись на здоровье, – хохотнула жена Терезы, обходя стойку и направляясь к кофемашине.

Донна сделала свою первую затяжку в старших классах. Этого ей хватило для того, чтобы понять: с сигаретами она не подружится никогда. Дым обжег легкие, девушка закашлялась, и на глазах выступили слезы, но в голове немного прояснилось.

Узнав об отношениях Софии и Джеймса, она не разозлилась, не кинулась на подругу с кулаками и не расплакалась. Наверное, это шок, и осознание придет позже. Наверное, она до сих пор не верит в случившееся. Надеется, что откроет глаза – и все окажется дурным сном. Как в конце фильма, где сценарист обещает зрителю, что герои будут жить долго и счастливо. Все, кроме нее.

Мила поставила перед Донной кофе и забрала у нее сигарету.

– За скучную трезвость, – подняла она свою чашку. – Жизнь хороша до тех пор, пока у тебя есть деньги на выпивку – и пока рядом есть тот, кто скажет «хватит».

Девушка улыбнулась и вдохнула аромат напитка.

– Да. Сегодня я и впрямь набралась.

– Вижу, – хмыкнула жена Терезы. – Но, как я уже говорила, иногда полезно набраться, а потом…

Телефон Донны, лежавший на стойке, напомнил о себе первыми нотами «Оды к радости». Определитель показывал номер Софии. Черт возьми, да чего ей надо? Хочет спросить, когда бывшая подруга заберет вещи и съедет на новую квартиру?

– Слушаю.

– Донна Паркс? – ответила трубка незнакомым женским голосом.

Алкогольный туман в голове рассеялся в один миг.

– Д-да, – подтвердила Донна, отчаянно соображая, что все это может значить. Чужой человек, набирающий ваш номер с телефона подруги, обычно сообщает дурные новости.

Женщина назвала идентификационный номер собеседницы, дождалась утвердительного ответа и задала следующий вопрос.

– Вы проживаете на улице Осенних костров, пятнадцатый дом, третий этаж, квартира номер девять вместе с Софией Крейн?

– Да… с кем я говорю, мэм?

– Детектив Виттория Лейб, полиция Треверберга.

Чашка с кофе была горячей, но собственные пальцы казались Донне ледяными.

– Полиция Треверберга?.. – тупо переспросила она.

– С вашей подругой случилось несчастье, мисс Паркс. Думаю, вам стоит приехать, и поскорее. Мои коллеги будут ждать вас… – женщина замялась. – Неподалеку. Вы увидите проблесковые маячки полицейских машин.

– Неподалеку? Я что, не смогу попасть домой?..

– Нет, мисс Паркс. По крайней мере, пока что. Я отвечу на все вопросы, когда вы прибудете на место. Мы ждем.

Глава первая. Рэй

Ночь с 10 на 11 ноября 2002 года

Треверберг

Когда владельцы спортзала неподалеку от комплекса «Золотые вязы» – «драгоценные дома, драгоценный комфорт» (особенно «комфортно» было добираться из такой задницы до центра Треверберга в утренние часы) – объявили о том, что заниматься там можно будет круглосуточно, скептики хмыкали и крутили пальцем у виска. Дескать, какому идиоту взбредет в голову тренироваться посреди ночи?.. Практика показала, что идиотов-полуночников полно. Пожарные, полицейские, охранники, врачи, сотрудники службы спасения, бизнесмены, имеющие привычку засиживаться за работой допоздна.

Каждый справляется со стрессом по-своему. Кто-то курит «траву», напивается до беспамятства или глотает успокоительное. Кто-то поглощает сладкое, спит с незнакомцами или ходит по магазинам. Спорт с точки зрения Рэя был самым здоровым способом снять напряжение – после стрельбы, пожалуй. Но двери тира в полицейском участке закрываются в восемь вечера, а в тренажерный зал можно приходить хоть в два ночи. Что-то особенное ощущалось в здешнем воздухе в эти часы. Ночных посетителей, большей частью постоянных, Рэй знал в лицо. Почти все были темными существами, в основном, вампирами и оборотнями, реже – как и он, темными эльфами. Никаких юнцов, играющих мускулами перед девушками, никаких дам в коротких шортах, заигрывающих с потенциальными приятелями. Все сосредоточены на своих мыслях, вежливо кивают в знак приветствия и возвращаются в личный мирок.

После пяти километров вольным стилем в олимпийском бассейне и горячего душа Рэй чувствовал себя великолепно. За чашкой зеленого чая он перекинулся парой слов с бывшим коллегой-криминалистом, вампиром, ныне владевшим частной охранной фирмой, а потом заглянул в круглосуточный магазин для того, чтобы купить немного фруктов, банку кофе и пакет молока. Телефон зазвонил в тот момент, когда кассир распечатывал чек. Имя, появившееся на экране, ничего хорошего не сулило. Кассир нырнул под прилавок в поисках ручки. Эльф тяжело вздохнул и ответил на звонок.

– Рэймонд Лок.

– Угадай, на каком месте в моем личном списке «до смерти ненавижу» находится такая манера приветствия?

– Она вне списка, потому что ты ненавидишь ее сильнее всего?

– Нет. Больше всего я ненавижу тех, кто прекрасно знает об этом, но продолжает меня злить.

– Я виноват, детектив Хилборнер. И должен немедленно исправить свою ошибку. Как насчет ужина в шикарном ресторане?

Гайла усмехнулась. Судя по всему, она находилась на улице. И улица эта была неспокойной. Рэй слышал сирену «скорой», писк раций, звонки сотовых телефонов и чье-то бурчание. На расстоянии вытянутой руки от нее, разумеется, находится желтая лента, на которой черными буквами написано «место преступления: не пересекать», а криминалисты уже принялись за дело. Сценарий настолько знакомый, что одна мысль о нем вызывает зубную боль. Не то чтобы сильную, но очень надоедливую.

– Мы работаем вместе целую вечность, Лок, но до тебя, похоже, до сих пор не дошло?

– Ты предпочитаешь уютный бар, а не шикарный ресторан?

– Мое «нет» означает «нет».

– Ты звонишь одинокому мужчине в… – Рэй глянул на часы. – Почти в три ночи. И, так как этот мужчина в отпуске, то он предположил, что красивая – и умная, прошу заметить – женщина наконец-то прозрела и сочла его отличной партией.

– Очень, очень смешно, Лок, – откликнулась Гайла. – Я разочарую тебя. Дважды. Во-первых, я не только красивая и умная, но еще и чертовски зрячая женщина. И у тебя нет ни единого шанса даже в том случае, если ты останешься единственным мужчиной на Земле. Не только потому, что я не завожу служебных романов, но и потому, что я не хочу с тобой связываться, добром это не закончится. Во-вторых, твой отпуск отменен в… – Она выдержала красноречивую паузу, подражая собеседнику. – Почти в три ночи, одиннадцатого ноября. Улица Осенних костров, пятнадцатый дом.

– Дай-ка я угадаю. Снова художник. Я в отпуске, но за новостями слежу.

– Художница. Хорошенькая, между прочим. Была.

Кассир нашел ручку и протянул ее Рэю. Тот подписал чек, вернул кредитную карту в бумажник и, забрав пакет с продуктами, направился к выходу из магазина.

– Разумеется, не такая хорошенькая, как ты.

– Минуту назад ты назвал меня красивой, а теперь понизил в ранге?

– Право, детектив Хилборнер. Теперь я задолжал вам не только ужин в шикарном ресторане, но и не менее шикарное продолжение.

– Помяни мое слово, Лок – когда-нибудь ты договоришься. Ты знаешь, что такое сексуальное домогательство?

– Что насчет твоего начальника, с которым ты переспала в ночь вечеринки по случаю его ухода из полиции? Или это следует связать со служебными романами?

– Двадцать минут, – отрубила Гайла. – И ни минутой больше. Я жду.

***

Вернувшись в полицию в 1996 году после «отпуска по личным обстоятельствам», как вежливо говорил шеф (хотя на самом деле речь шла об увольнении по собственному желанию), доктор Рэймонд Лок, конечно же, не получил прежнюю должность заместителя начальника отдела криминалистической экспертизы, но место рядового сотрудника его устраивало. Бывший кабинет Рэя, комнату, смежную с угловым офисом руководителя, заняла леди по имени Гайла Хилборнер. Начальство рассудило, что помещение достаточно просторное, и в нем хватит места для двоих. Детективу Хилборнер такая новость по душе не пришлась, равно как и ее новому соседу, но оба знали, что спорить с шефом бесполезно.

Первые недели «сожительства» Гайлы и Рэя напоминали отношения между двумя странами, подписавшими мирный договор о взаимном разоружении, а на деле продолжающими враждовать. Не проходило и дня без того, чтобы они не обменялись колкостями и не обвинили друг друга во всех смертных грехах. Шеф выслушивал потоки критики в адрес профессиональных методов Рэя, кивал, внимая очередной гневной тираде по поводу грубости Гайлы, но сохранял нейтралитет. Криминалисты делали ставки, споря о том, кто в итоге одержит верх. Дурацкое пари заключили даже Вагнер и его тогдашний напарник. Рэй кипел от ярости при мысли о том, что его в этом забеге уже списали со счетов, но понимал: шансов у него нет по одной-единственной причине. Детектив Гайла Хилборнер была оборотнем. Женщина, рожденная для того, чтобы стать вождем стаи, первого места не уступит никому. Тем более, мужчине. Лучше поступить мудро и признать ее власть.

Именно так офицер Лок поступил в итоге, и их с Гайлой отношения наладились. Из врагов они превратились в напарников, совместными усилиями раскрывших не одно заковыристое дело. Рэй искренне радовался, когда волчица получила должность руководителя отдела криминалистической экспертизы, но от предложения стать ее заместителем, высказанного парой месяцев позже, отказался. Он предпочитал видеться с детективом Хилборнер время от времени – на совещаниях, на местах преступления, возле кофейных автоматов в холле полицейского участка. Сегодня они снимали возникающее между ними сексуальное напряжение шутками и видели в этом нечто вроде спорта. Чем ближе к оборотням женского пола ты подходишь, тем глубже увязаешь в болоте, из которого нет выхода.

В один из чудесных августовских дней – это лето баловало жителей Треверберга солнцем – детектив Хилборнер заявилась в кабинет Рэя без предупреждения. То есть, она о своем приходе никогда никого не предупреждала, но часы показывали начало второго, и у офицера Лока был законный обеденный перерыв. Гайла подошла к столу подчиненного и положила перед ним документ, который он узнал сразу. Заявление об отпуске.

– Вроде я ни о чем таком не просил, – сказал Рэй, прожевав очередной кусок сэндвича с ростбифом.

– Сегодня шеф устроил мне головомойку. Он проверял количество отпускных дней сотрудников отдела криминалистической экспертизы и очень удивился, узнав, что ты в течение пяти с лишним лет взял только три.

– А, так меня отправляют на принудительное лечение в элитную психиатрическую клинику в швейцарских Альпах? Шикарные виды, свежий воздух и беседы с добрым доктором о вреде трудоголизма?

– Можешь отправляться куда угодно, пусть и в Альпы, Лок. Ты в отпуске с первого сентября по тридцатое ноября включительно.

Рэй отложил остатки сэндвича и уставился на Гайлу.

– Три месяца?!

– Ага, – кивнула волчица. – И еще кое-что останется, если захочешь устроить себе длинные выходные. К примеру, на Рождество.

– Что я буду делать в отпуске целых три месяца, Великая Тьма тебя побери? Копаться в саду? Гулять по клубам?!

– Все, что пожелаешь. Следующим летом я лично прослежу, чтобы ты отгулял положенный отпуск. А если ты еще раз накопишь такое количество выходных, то я отгрызу тебе голову. «Твои криминалисты экономят на отпускных днях, а потом полиция Треверберга платит огромные суммы за их визиты к мозгоправам», – передразнила она своего начальника. – Что я должна была делать? Пообещала, что вправлю тебе мозги.

Эльф поднес руку к голове с таким видом, будто хотел проверить, на месте ли ее содержимое.

– Так точно, детектив Хилборнер, мэм. До первого сентября осталось несколько дней… хм. Сегодня пятница. А суббота и воскресенье, если мне не изменяет память, у нас нерабочие. То есть, я в отпуске с понедельника. Это нужно отметить. Что ты ответишь на предложение пропустить стаканчик-другой в «Северной змее»?

– Отличная идея. Уж кто-кто, а Мара быстро подыщет компанию привлекательному холостяку.

– Но я же приду с тобой! Эта идея мне нравится больше.

– А как тебе идея отгулять еще пару месяцев отпуска в дополнение к этим трем, но за свой счет?

– Попридержите коней, леди. Я всего лишь предложил вам выпить.

– Лучше ты попридержи своего коня. – Гайла указала на документ. – Подпиши немедленно.

Рэй взял ручку.

– Я понял. «Северная змея» тебе не нравится. Выберем что-нибудь менее одиозное. К примеру…

– … пару часов сверхурочных? – опасно улыбнулась волчица. – У меня есть немного бумажной работенки. Уверена, ты согласишься мне помочь.

Первая неделя отпуска тянулась невыносимо долго, но потом Рэй вошел во вкус. Он навестил в Штатах подругу, переехавшую к матери, позагорал на пляжах Таиланда, погулял по улочкам Рима, выпил вина в Мадриде и вернулся в Треверберг в начале ноября. Рабочие, нанятые им для ремонта квартиры, наводили последний лоск, а ландшафтный дизайнер отлично потрудился над садом. Газеты до сих пор трещали об убийствах, связанных с хозяйкой клуба «Абсент для феи» Кассандрой Фэй и ее подругой и деловым партнером, Менорой Уолд. Пару месяцев назад новости разозлили бы офицера Лока – виданное ли дело, он не участвовал в таком интересном расследовании – но теперь он был настроен благодушно. Вагнер сообщил, что его одарили стажеркой, и не кем-нибудь, а самой Терри Нур, дочерью Филиппа Хобарта. За годы службы в полиции Кит потерял четверых напарников, и коллеги за спиной шутили, что это похоже на проклятие. Может, с дамой ему повезет больше?

Возвращаться на работу не хотелось. Рэй в кои-то веки никуда не торопился, спал, не опасаясь телефонных звонков, ухаживал за кошками, копался в саду и время от времени выбирался в ресторан для того, чтобы побаловать себя изысканной трапезой. Но разговор с Гайлой его обрадовал. Отпуска тоже должны заканчиваться.

***

Ярко-алый ноготь на указательном пальце детектива Виттории Лейб постучал по сигарете, стряхивая пепел. Курящие женщины Рэю не нравились, но вампирше дурная привычка шла. Она идеально вписывалась в ее образ: высокий рост, широкие плечи, мужская стрижка, отсутствие украшений, джинсы, временами сменяющиеся на брюки, но на юбки или, не приведи Великая Тьма, платья – никогда. Диссонировали со всем этим разве что глаза Виттории, темные и печальные. Взгляд существа, которое не хочет расставаться с болью из прошлого потому, что воспоминания ему слишком дороги. А еще детектив Лейб делала маникюр раз в неделю и приходила в ужас, заметив намек на заусенец. Не самая типичная мания для криминалиста, но у каждого свои странности.

На Виттории были узкие бледно-голубые джинсы, которые, по мнению эльфа, делали ее и без того красивые ноги просто восхитительными, и черная кожаная куртка, наброшенная поверх клетчатой байковой рубашки. Стоявшая рядом с ней Гайла морщилась всякий раз, когда подчиненная выдыхала сигаретный дым. Детектив Хилборнер оделась легко и абсолютно неподобающе для визита на место преступления: длинное вечернее платье из золотистого кружева с открытыми плечами и глубоким декольте. Рэй мгновенно сложил все данные задачи – довольный вид начальницы, наспех уложенные волосы, наряд, выбранный для ужина в дорогом ресторане – и пришел к выводу, что Гайла выбралась из постели любовника. Любовника состоятельного, судя по колье на шее волчицы, которого он прежде не видел. Неужели она до сих пор спит с Альбертом Родманом? Обычно ее романы больше месяца не длились. Надо будет узнать подробности.

Детектив Лейб сделала последнюю затяжку и затоптала брошенную на асфальт сигарету носком сапога из змеиной кожи.

– Рассказывай, – обратился к ней эльф.

– София Крейн, двадцать пять лет, – начала Виттория. – Талантливая художница, с отличием окончила академию, готовила собственную выставку. На первом и втором курсах работала барменом в нескольких клубах в Ночном квартале, потом сосредоточилась на живописи. Родители живут в Штатах. Семья состоятельная. Отец – финансист, мать – успешный адвокат, специализируется на бракоразводных процессах. Красавица, умница, блистала всюду, где появлялась, мгновенно заводила друзей. Словом, золотая девочка, у которой нет никаких проблем, будь то отсутствие денег или трудности с противоположным полом. И вот наша героиня забирается на подоконник и шагает из окна.

– Личная жизнь? – поинтересовался Рэй, глядя на меловой силуэт на асфальте.

– В процессе выяснения. Мэм, – взмолилась она, посмотрев на Гайлу. – Давайте поднимемся в квартиру. Я смотрю на вас – и мне становится холодно, хотя вампиры мерзнут редко.

– А оборотни не мерзнут никогда, – уведомила ее детектив Хилборнер таким тоном, будто открывала тайную истину. – Да, подняться стоит. Там много любопытного. Тебе понравится, Лок. Пошли.

***

Темный эльф Йонатан Флеминг, криминалист, о котором можно было бы сказать «любимчик детектива Хилборнер», если бы волчицы выделяли кого-то из «стаи», вынырнул из-под журнального столика.

– Еще несколько минут, мэм, – сказал он, обратившись к Гайле.

– Мы не помешаем, – заговорила Виттория. – Офицер Лок хочет взглянуть на место преступления.

– Завтра будут фотографии, – прохладным тоном уведомил Йонатан. – Кстати, почему «место преступления»?

– Потому что красивые женщины, довольные жизнью, не выпрыгивают из окон просто так, детектив Флеминг, – ответил за вампиршу Рэй. – А привлекательные и счастливо женатые мужчины не перерезают себе вены, если мы вспомним публикацию трехдневной давности в «Треверберг Таймс». Выглядят как серия, не находите?

Криминалист хмыкнул, продолжая вертеть в руках крохотную щеточку.

– И художники, и писатели, и музыканты кончают с собой чуть ли не каждый день. Им для этого не нужно особых поводов. Они творческие люди. Тонкая душевная организация. Что у вас, аналитиков, за привычка – всюду видеть серию?

– Мы же аналитики. Химия нашего мозга требует стройной логической цепочки событий и фактов.

Не то чтобы Рэй был в плохих отношениях с Йонатаном. Совсем наоборот: детектива Флеминга он ценил и уважал и как личность, и как специалиста. Но все менялось в тот момент, когда они сцеплялись языками по профессиональному поводу. Или – еще хуже – на месте преступления.

– Не упрямься, – продолжил он уговаривать криминалиста. – Я пробегусь по квартире и уйду через несколько минут. А на завтрашнем совещании мы обсудим детали. Кстати, буду рад получить фотографии тела. Они здесь?

Вместо ответа Йонатан кивнул в направлении коллег, стоявших у окна, и перед тем, как вернуться к работе, бросил:

– Скотч.

Доктор Лок послушно обмотал ботинки клейкой лентой. В былые времена он часто об этом забывал, и Кит Вагнер, с которым они прошли бок о бок огонь, воду и медные трубы, приходил в ярость: криминалисты, да еще заместители руководителя отдела, топчут место преступления грязными ногами!

Квартира покойной Софии Крейн была просторной, но уюта в ней не ощущалось. Она походила на комнаты в каталогах IKEA: красиво, стильно и безжизненно. Не такого ожидаешь от жилища творческого человека, тем более гениального художника. В раковине на кухне нет грязной посуды, стаканы и чашки на полке выстроились в идеальные ряды по цвету и форме, скатерть на круглом столе сияет белизной, в вазе – искусственный (но очень похожий на настоящий) букет роз. На сверкающий кафель в ванной страшно ступить и босой ногой. Кое-кто слишком старался быть идеальным, думал Рэй, выходя из первой спальни и переступая порог второй.

Эта комната, в отличие от остальных, не выглядела смертельно аккуратной. Кровать смята, на широком подоконнике – пустая чашка и книга, лежащая обложкой вверх, полуоткрытая дверца шкафа демонстрирует легкий бардак внутри. Письменный стол завален бумагами, письмами, каталогами и листами с набросками. На маленьком мольберте – неоконченная картина: обнаженная девушка, купающаяся в реке. Рэй приблизился к столу, натягивая медицинские перчатки, взял один из конвертов и прочитал имя: «Донна Паркс». Письмо отправили из госпиталя имени Люси Тревер. Внутри обнаружился счет на приличную сумму, выписанный за лечение миссис Деборы Паркс. К квитанции прилагался список лекарств и процедур, на основе которого эльф сделал вывод, что речь идет об одной из форм лимфомы.

Оставшиеся в гостиной Гайла и Виттория наблюдали за работой криминалистов.

– Похоже, наша героиня жила не одна, – сообщил Рэй.

– Да, – ответила детектив Лейб. – С подружкой. Я позвонила ей и попросила приехать, но она была в таком состоянии, что ее и последний изверг допрашивать бы не стал. Марк, дежурный, приехавший сюда первым, отвез ее в больницу. Завтра она оклемается. Сможешь делать с ней все, что хочешь.

– Вики, ты сегодня сама щедрость.

Рэй запоздало пожалел о сказанном, но слов обратно не возьмешь. Виттория поджала губы и сунула руки в карманы.

– Если моя помощь вам больше не нужна, мэм, то я поеду домой, – обратилась она к начальнице. – Завтра в восемь, верно?

– Да. Ты свободна.

Когда дверь за вампиршей закрылась, Гайла посмотрела на подчиненного так, будто намеревалась сожрать его живьем.

– Я не хотел, – развел руками Рэй. – Вырвалось. Случайно.

– Кажется, мы уже говорили об этом, Лок. Я сказала, что ты должен соблюдать дистанцию и вести себя профессионально.

– Серьезно? Я должен соблюдать дистанцию? А что насчет нее? Она пялится на меня двадцать четыре часа в сутки, а я буду делать вид, что это доставляет мне удовольствие? Почему бы тебе не поговорить с ней об этом?

– Ты знаешь, почему.

– Ну конечно. Это я во всем виноват. Я разбил бедняжке сердце.

Детектив Хилборнер скрестила руки на груди.

– Признай: ты повел себя как последняя скотина.

– Да, я повел себя как последняя скотина. Но мы оба – взрослые люди… в смысле, не люди, ты поняла. Я встретил Алисию, а она с таким же успехом могла встретить другого мужчину. Если уж на то пошло…

– Если уж на то пошло, Лок, с годами ты мог стать меньшей скотиной. И хотя бы не пользоваться сокращенной формой имени, от которой у нее срывает крышу. Да и вообще, теперь ты свободный мужчина, а она – одинокая женщина. Не без психологических проблем, но и тебя здоровым не назовешь.

– Ты только что предложила мне уложить Витторию Лейб в постель – или я неправильно тебя понял?

Гайла подняла бровь.

– Она тебе не нравится? Или ты успел завести подружку?

– Она мне нравится, и подружку я завести не успел. Но я не из тех мужчин, которые имеют привычку наступать на одни и те же грабли дважды. К слову, почему бы тебе не задать вопрос вроде «ты хочешь обзавестись более-менее постоянной женщиной, Рэймонд»? Я знаю, что ты его не задашь, а поэтому отвечу прямо сейчас: нет, не собираюсь. А если соберусь, то Виттория Лейб этой женщиной не станет.

– Ты идиот.

– Не люблю спорить с начальством. Ну, так что там у нас? Ты обещала интересное.

Волчица кивнула на стоявший у окна мольберт.

– Взгляни на это.

Рэй подошел к картине и убрал окутывавшую ее ткань. Изображенная на холсте женщина с длинными светлыми волосами то ли падала, то ли летела на фоне ночного неба в россыпи звезд. Один из криминалистов, устроившихся на подоконнике, протянул ему сделанные «Полароидом» фотографии тела. С минуту эльф молча изучал их, а потом поднял голову и вгляделся в лицо женщины на полотне.

– Автопортрет, – заговорил он. – Что было у первого художника? Какой-то бог на дереве.

– Один, – сказал Йонатан, успевший закончить со сбором улик под столом. – Он висел на дереве, и ветки вросли в его руки.

– Потрясающие познания в области мифологии, Йони. – Рэй похлопал фотографиями по ладони. – Итак, у нас есть два трупа и два автопортрета. А чем сейчас занимается очаровательная стажерка Вагнера?

– Терри Нур? – удивилась Гайла. – Не знаю. За каким чертом она тебе сдалась?

– Помнится, Кит рассказывал, что в полицейской академии она изучала профилирование и писала работу на тему серийных убийств, в мотиве которых фигурирует искусство.

– Даже не думай об этом, Лок. Он тебе ее не отдаст.

– Поглядим.

Глава вторая. Терри

11 ноября 2002 года, утро

Треверберг

– Гормон доверия, девять букв?

– Окситоцин.

Кит вписал слово в кроссворд и обвел цифру с разгаданным вопросом. Терри сделала глоток кофе из белой фарфоровой кружки и, чуть помедлив, взяла с блюда очередное пирожное. На этот раз, песочную корзиночку, украшенную разноцветными розами из крема.

– Вижу, вам нравится, – кивнул сидевший напротив нее Даниэль Каден.

– Очень, – смущенно улыбнулась вампирша. – Спасибо. Ваша жена просто волшебница.

– Да уж. Она знает, как я люблю сладкое, и приносит это домой каждый вечер в таких количествах, что им можно накормить все центральное управление полиции Треверберга. Лишние килограммы мне не помешают… чего не скажешь о кариесе.

– Кариес? – подал голос Кит. – Кто сказал «кариес»? У меня для вас кое-что есть. Синтетический ингаляционный анестетик, ранее использовавшийся в стоматологии для самостоятельного наркоза, одиннадцать букв?

Даниэль хмыкнул и поднес к губам свою чашку с кофе.

– Кажется, нам нужна помощь зала, – сказал он. – Позвоним Дуарте. Он же на зубах специализируется?

– На опознавании по зубам, – поправила Терри. – Синтетический анестетик – метоксифлуран.

– Ух ты, – восхитился офицер Каден. – Леди, вы попусту растрачиваете свой потенциал в убойном отделе. Вам прямая дорога в криминалисты. И кругозор, и интеллект – все при вас. Эх, – добавил он, с тоской оглядев оставшиеся на блюде пирожные. – Я просто обязан взять еще одно.

– Наверное, вы рано просыпаетесь и тут же встаете с постели, – предположила девушка. – Это снижает уровень сахара в крови.

– Я чертовски рано просыпаюсь, чертовски быстро встаю с постели и ненавижу свой будильник. Вы думаете, это оправдывает мою любовь к сладкому?

Даниэлю Кадену было почти тридцать, а выглядел он максимум на восемнадцать. В полиции Терри работала каких-то несколько месяцев, но уже не раз слышала, как к нему обращались «стажер». В ответ на это он доставал удостоверение и доказывал, что оно настоящее. Офицер Каден работал в отделе кибер-преступлений и занимался таинственным делом, которое ему поручил Интерпол. Кит и Терри часто видели его в кафетерии участка, особенно по утрам. Даниэль завтракал, безуспешно пытаясь проснуться и настроиться на работу. За едой следовала пара чашек кофе, потом – сигарета. Коллеги за его столик подсаживались редко, потому что с ними офицер Каден не ладил, а Терри, в свою очередь, никак не могла уяснить причину. Даниэль казался ей умным и вежливым парнем. Да, в джинсах и растянутых свитерах выглядит как студент полицейской академии, а вечно отросшие волосы доводят сходство до идеала, но внешность – это еще не все.

– Я думаю, – ответил за ученицу Кит, – что тебе надо перестать жрать пирожные. Сделай это хотя бы из вежливости. Офицеру Нур они понравились.

Даниэль сделал последний глоток кофе и достал из кармана джинсов пачку сигарет.

– Ты прав. Покурю, а потом примусь за работу. У меня, в отличие от вас, она есть.

– Мы оцифровываем данные из картотек участка, – обиделась Терри. – Видели бы вы, какой там бардак!

– Видел. А если бы всю эту бурду оцифровали на пару-тройку лет раньше, то сейчас все было бы в порядке. Между прочим, я предлагал. Но у полиции, как всегда, не хватает рук. – Он отошел к окну, доставая сотовый телефон. – Да, дорогая. Завтракаю. Нет, конечно, не курю. Нет… что? Ты сказала «две полоски»?..

Кит закрыл газету и прочитал заголовок на передовице: «Последний полет Софии Крейн: талантливая художница покончила с собой». Терри успела изучить повадки своего наставника достаточно хорошо и знала, что его взгляд задерживается дольше двух секунд на «Треверберг Таймс» лишь в исключительных случаях. Но трагические истории детектива Вагнера не привлекали. Для них он был слишком циничен.

– Она рисовала мифологические сюжеты, – нарушила молчание вампирша.

– Что? – поднял на нее глаза Кит.

– София Крейн. Она рисовала мифологические сюжеты. Как и Майкл Шоу, парень, который перерезал себе вены. О нем тоже писали, помнишь?

– Ага, – рассеянно кивнул детектив Вагнер, пробегая глазами большую, на разворот, статью о художнице. – А она выпрыгнула из окна. Осенняя депрессия. Ей подвержены все творческие люди.

– Только не мой брат. Осенью он выходит из мастерской только потому, что его одолела идея рассказа, а ноутбук в кабинете.

Кит отложил «Треверберг Таймс».

– И давно твой брат стал человеком?

– Он не человек, – согласилась Терри. – А осенняя депрессия – это миф. Точно такой же, как весеннее помешательство, летняя лень и зимняя спячка. Майкл Шоу и София Крейн – профессионалы. У них нет времени на подобные глупости.

– Сегодня вечером, в шесть? – говорил Даниэль, делая глубокую затяжку. – Это будет сложно… конечно, я хочу при этом присутствовать. Не говори глупостей, Дарья, я тебя подвезу. Только твоей матери там не хватало для полного счастья!

– Ты тоже думаешь, что они умерли… как бы это помягче… не по своей воле? – спросил у ученицы Кит.

Вампирша взяла газету и посмотрела на снимок под заголовком. Светловолосая девушка широко улыбалась, показывая фотографу испачканные в красках руки. С месяц назад Тристан привел сестру на выставку молодых художников, и это лицо Терри запомнила хорошо. Для мероприятия София Тернер выбрала скромное нежно-голубое платье и туфли без каблука, но даже в таком образе выглядела сказочной принцессой. Она рассказывала посетителям о картинах, позировала перед камерой, пила шампанское и много смеялась. Искреннее счастье, ощущение, что ты вот-вот покоришь вершину, о которой давно мечтал.

– Импасто, – произнесла она.

– Кроссворд на тему живописи мы разгадали вчера, – напомнил детектив Вагнер.

– Она рисовала в технике импасто, – пояснила Терри. – Использовала пальцы, реже – кисти или мастихин. А Майкл Шоу?

– Такие детали не по моей части, леди. Спросим у детектива Хилборнер. Доброе утро, детектив Хилборнер! Вам лучше угоститься пирожными, пока они не исчезли в желудке моей подопечной.

Вампирша, сидевшая спиной к двери, обернулась и увидела направлявшуюся к ним Гайлу. На волчице был деловой костюм: юбка, закрывающая колени, идеально сидящий пиджак, накрахмаленная блузка, застегнутая до последней пуговицы. Каблуки туфель – единственная вольность, которую она позволяла себе на работе – отбивали ритмичную дробь по плиткам кафетерия. Терри в очередной раз поразилась способности этой женщины менять один образ на другой и выглядеть неотразимой хоть бы и в драных джинсах.

В одной руке детектив Хилборнер держала зеленую папку, а в другой – большой пакет, в котором, судя по цветным наклейкам, лежали вещественные доказательства из криминалистической лаборатории.

– Доброе утро, – поздоровалась она. – Боннар сообщил, что на работу вы еще не явились, и я решила поискать вас в кафетерии.

Гайла положила папку на стул, где еще недавно сидел Даниэль. Терри прочитала надпись на плотном картоне: «Крейн, София. Шоу, Майкл. В оперативную разработку». После того, как информационный шум вокруг истории с отравленным абсентом сошел на «нет», им с Китом было нечем заняться, и начальство поручило детективу Вагнеру и его подопечной оцифровку содержимого старых полицейских картотек. Наставник печатал двумя пальцами, а вампирша недолюбливала компьютеры, но спорить с капитаном Боннаром они не стали. Уж лучше скучная работа, чем вынужденный отпуск. Сидеть целый день в четырех стенах невыносимо, спору нет, но Терри использовала эту возможность для того, чтобы познакомиться с Китом поближе, а он, в свою очередь, узнал, чем живет она. И вот боги услышали ее молитвы. Неужели дело? Серьезное? Настоящее? И, судя по прочитанным статьям…

– Что значит «не явились»? – округлил глаза детектив Вагнер. – Да мы уже полчаса как здесь! А, черт. Забыл, что расписаться у Барри недостаточно, нужно прийти в кабинет, открыть компьютер и войти в дурацкую систему, которая отсылает Боннару отчеты о посещаемости.

– Почему дурацкую? – спросил Даниэль, успевший закончить разговор и докурить сигарету. – Она работает как часы. Я лично ее тестировал. А все почему? Потому что мисс Ти считает, что мне нечего делать, и подкидывает мелкую работенку.

Волчица запихала в рот пирожное и принялась жевать.

– Кстати, по поводу мисс Ти, – проговорила она, вытирая испачканные кремом губы тыльной стороной ладони. – После визита к капитану Боннару я отправилась к ней. Ты не в курсе, что у нее с тем красавчиком из отдела нравов? Я видела, как на вечеринке в честь Хэллоуина они ворковали в углу.

– В отличие от тебя, я не знаю, кто с кем спит, Хилборнер. Просто так к моей начальнице ты бы не пришла. В чем дело?

– В этом. – Гайла отдала Даниэлю пакет. – Жесткие диски со стационарных компьютеров Майкла Шоу и Софии Крейн. Ноутбуки найдешь в вашей лаборатории, их туда уже отнесли. Капитан Тейт сказала, что я могу получить тебя в безраздельное пользование, но только до завтрашнего вечера. Знаешь, что это значит?

– Что ты запрешь меня в лаборатории сотрудников отдела по борьбе с кибер-преступлениями и будешь долго и жестоко пытать, а мисс Ти будет наблюдать за нами через камеру? Я и понятия не имел, что у нее есть такие наклонности.

Волчица зажевала еще одно пирожное.

– Я должна получить информацию с компьютеров и жестких дисков сегодня. До восьми вечера.

– Между прочим, у меня есть семья. Сын и беременная жена.

– Беременная? – оживился Кит. – Поздравляю!

– Еще не совсем беременная, – уточнил Даниэль. – То есть, наверное, беременная, но это неточно. Узнает сегодня вечером. И я бы хотел присутствовать при этом ужас… волнующем событии.

– Она либо беременна, либо не беременна, – подвела итог Гайла, принимаясь за третье пирожное. – Если она до сих пор не беременна, ты вернешься и исправишь ситуацию. К половине девятого вечера она успеет соскучиться. А если беременна, до завтра ничего не изменится.

– Что за гребаная срочность? Вы тут все думаете, что я с восьми до пяти раскладываю пасьянсы. И мисс Ти тоже так думает. Между прочим, я…

Детектив Хилборнер потянулась за следующим пирожным, но Кит предусмотрительно убрал тарелку.

– … да-да. Курируешь дело кибер-преступника номер один. Наслышана. Знаешь, что? Я бы с ним замутила, если бы он не менял лица так часто.

– А его вкус в плане обуви тебя не смущает? – хохотнул Даниэль.

– Обувь? – подняла брови Гайла. – Обувь – это последнее, что интересует меня в мужчинах. Особенно если они имеют высокий статус, как твой криминальный приятель.

– Тебе придется встать в конец длинной очереди. Поклонниц у него полно.

– С очередью я могу смириться только в одном случае, дружок: если она состоит из мужчин, которые добиваются моего внимания. Восемь ноль-ноль, Каден.

Терри взяла лежавшую на стуле папку, освобождая место волчице.

– Мэм, а кто он, этот кибер-преступник номер один?

– Опять «мэм»? Когда-нибудь я искусаю тебя до смерти.

– Гайла, – тут же исправила сама себя вампирша.

Детектив Хилборнер вновь потянулась за пирожными, но Кит покачал головой и взял с блюда последнее.

– Ну ты и гад, Вагнер. Я сегодня не завтракала.

– Поздно встала и не выспалась потому, что доктор Родман стягивал с тебя одеяло всю ночь?

– Доктор Родман?! – ахнула вампирша и тут же смутилась. – Простите. Я… не знала, что вы вместе. До сих пор.

– Кажется, ты спрашивала про кибер-преступника номер один, – напомнила волчица. – Не понимаю, как мы перешли к обсуждению моих отношений с доктором Родманом.

– Кибер-преступник номер один – это самая несбыточная из сексуальных фантазий детектива Гайлы Хилборнер, – пояснил наставник, откидываясь на спинку стула.

– Если вы с Рэем организуете команду и примете участие в шоу «Самая дурацкая шутка года», то возьмете главный приз без усилий, – поддела его волчица.

Терри открыла папку и просмотрела ее содержимое. Фотографии с мест преступления, промежуточные отчеты криминалистов. И несколько чистых бланков, знакомых ей со времен учебы в полицейской академии. Формуляры для составления психологического портрета.

– Нравится? – спросила Гайла. – Теперь это твое.

– Мое? – не поняла вампирша.

– Наше, – поправил детектив Вагнер.

– О тебе Боннар ничего не говорил.

– Нет уж, Хилборнер. Ты можешь крутить кем угодно, начиная от Даниэля и заканчивая его начальницей. Но стажеров у меня ты забирать не будешь.

– Мы же напарники, – улыбнулась волчице Терри.

Гайла неопределенно поцокала языком, изучая пустое блюдо.

– С женщинами-напарниками тебе везет больше, чем с мужчинами, Вагнер. Пусть так и продолжится. Ну что, офицер Нур? Вы готовы показать себя с лучшей стороны и шикануть знаниями в области профилирования?

– Всегда готова! – лучезарно улыбнулась вампирша, прижимая папку к груди.

– Тогда жду вас через два часа на совещании следственной группы в нашем отделе. Вас – и вашего напарника, – подчеркнула она последнее слово. – Разумеется, не с пустыми руками, а с выводами, которые вы сделаете, просмотрев информацию в папке более внимательно. Йонатан продолжит работу с уликами, а Рэй допросит подругу Софии Крейн. Завтра утром мы соберемся снова. И так – до тех пор, пока не поймаем эту скотину.

– Рэй? – нахмурилась Терри. – Вы говорите про офицера Рэймонда Лока? Мы до сих пор не знакомы.

Волчица усмехнулась и встала.

– Скоро познакомитесь. Не обещаю, что он тебе понравится, но работать вам придется вместе. Чао.

Вампирша заглянула в свою чашку, сделала глоток остывшего кофе и поморщилась.

– Иногда детектив Хилборнер ведет себя… – начала она.

– Не советую заканчивать это предложение, детка, – отозвалась Гайла, успевшая выйти за дверь. – Для твоего же блага.

Кит беззаботно отмахнулся от слов ученицы.

– Она волчица, этим все сказано.

– Расскажи мне немного про Рэя.

– Я уже рассказывал.

– Еще немного!

– Кибер-преступник номер один тебя больше не интересует?

– Интересует…

– А новое дело? Оно тебя тоже интересует?

– Конечно, интересует!

– Тогда примемся за него. Остальное ждет.

Глава третья. Донна

11 ноября 2002 года, день

Треверберг

– Вам надо поесть, мэм. Выпейте хотя бы чаю с печеньем. Этот особый, бодрящий.

Донна сидела в кресле у окна, обхватив колени руками, и наблюдала за медсестрой. Улыбчивая женщина в белоснежной форме положила чайный пакетик в стакан с кипятком и поставила перед пациенткой тарелку с шоколадным печеньем.

– Я приношу его на ночные дежурства, – поделилась она с девушкой. – И коллеги часто просят. Лучше и полезнее кофе.

– Спасибо, миссис… – Донна прищурилась на бейдж медсестры. – Тибер. Так вы тут с ночи дежурите?

– Да. – Женщина посмотрела на наручные часы, циферблат которых был повернут к запястью. – Еще тридцать минут – и домой. Посидеть с вами немного?

Не дожидаясь ответа, миссис Тибер опустилась во второе кресло и посмотрела в окно. Тяжелые грозовые тучи нависали над городом, вдалеке сверкали молнии. Вот-вот хлынет ливень. Донна не любила дожди. Намного больше ей нравился снег. Он ассоциировался у нее с детством. С Рождеством, теплым домом и подарками. Со временами, когда отец жил с ними, а мама была здорова. Они строили планы на будущее и даже не подозревали о том, что через пять лет разбегутся, как кошка с собакой. «Бокальчик вина по вечерам» превратил отца в алкоголика, а мама, в одиночку управлявшая семейным бизнесом, вкалывала по пятнадцать часов в сутки и совершенно себя не берегла. Стоит ли удивляться, что рак диагностировали слишком поздно? У нее не было времени для того, чтобы бегать по врачам. Да и особых поводов, наверное, тоже не было. Донна читала, что этот тип опухолей – мантийноклеточная лимфома, вот как звучал медицинский термин – чаще всего диагностируют на продвинутых стадиях, потому что симптомы не вызывают у пациентов беспокойства.

Миссис Тибер взяла с блюда печенье.

– Знаешь, – произнесла она, – я работаю здесь двадцать лет. Пришла стажером в приемный покой – да так и осталась. Мне много раз предлагали сменить место на более престижное и спокойное. К примеру, выбрать одно из отделений в госпитализационных башнях. Или уйти к пластическому хирургу в частную клинику. Я операционная медсестра, – пояснила миссис Тибер, поймав недоуменный взгляд собеседницы. – Работы полно, и она тяжелая. Редко когда удается посидеть с пациентами вот так, поговорить по душам.

– В частном секторе операционные медсестры зарабатывают неплохие деньги, – заметила Донна, делая глоток приятно пахнувшего травами чая.

– Да. – Мисс Тибер нервно потерла пальцы – жест заядлого курильщика, лишенного сигареты. – Во время одного из моих первых ночных дежурств привезли девушку, совсем молоденькую, то ли шестнадцать, то ли семнадцать. Она перерезала себе вены из-за парня, который бросил ее ради подруги. Позже кто-то из врачей сказал мне: все мы бываем очень смелыми, когда думаем о смерти, а потом благодарим вытащивших нас с того света. Даже если были уверены, что жить незачем. Потому что жизнь не бывает плохой или хорошей. Есть только жизнь и смерть, начальная и конечная точки. А все, что между ними, мы определяем сами. Я продолжаю работать здесь потому, что каждый день вижу жизнь и смерть. Сегодня в палате интенсивной терапии умирает юноша, пострадавший в автомобильной аварии. Завтра я слышу плач новорожденного. Мы увязаем в своих проблемах и тяжелых мыслях так глубоко, что перестаем видеть радость в простых вещах. Жаль, что многим из нас нужно побывать на краю пропасти, а то и скатиться вниз для того, чтобы это понять.

Девушка вздохнула, вновь поднесла чашку к губам и прикрыла глаза.

– София… моя подруга любила жизнь. Но это ей не помогло, как видите.

– Она приняла решение, Донна. Уже ничего не изменить, плохо это или хорошо. Вы живы, здоровы и дышите полной грудью. Совсем скоро вы поправитесь и вернетесь домой.

– Добрый день. Извините, что прерываю вашу беседу.

Невысокий мужчина в джинсах и кожаной куртке, стоявший в дверях палаты, рассеянно потрепал мокрые волосы.

– Свободных мест мало, припарковался чуть ли не в другом квартале, а зонт забыл дома, – виновато улыбнулся он.

– Думаю, вам горячий чай тоже не помешает, сэр, – приветливо откликнулась миссис Тибер.

– Нет-нет, благодарю. Я ненадолго. – Мужчина приблизился к Донне и показал ей удостоверение. – Рэймонд Лок, полиция Треверберга, отдел криминалистической экспертизы. Мисс Донна Паркс, полагаю?

– Это я, – подтвердила девушка.

– Я хочу задать вам несколько вопросов. Они будут касаться вашей подруги.

Донна отставила стакан и вновь забралась на кресло с ногами.

– А как же дежурные фразы вроде «я глубоко сочувствую вашей утрате»?

– Я их никогда не говорю. Если честно, мисс Паркс, меня тошнит от этой неискренней херни. В смысле, она искренняя, но допрос, который следует за ней, сводит на «нет» хорошее впечатление. К слову, в некоторых культурах смерть празднуется, вы это знали?

Девушка бросила беспомощный взгляд на медсестру. Та поднялась, жестом приглашая полицейского занять ее место.

– Вы уверены, что не хотите чаю, сэр?

– Он пахнет восхитительно, но я уверен.

– Пожалуйста, не утомляйте мисс Паркс. Она пережила тяжелое потрясение, ей требуется покой.

Мужчина, представившийся Рэймондом Локом, повесил куртку на спинку кресла, после чего сел и достал миниатюрный диктофон.

– Это вместо блокнота, – пояснил он. – У меня кошмарный почерк.

– Ладно, – кивнула Донна, пытаясь сконцентрироваться на предстоящем разговоре. Получалось плохо. Точнее, не получалось вовсе. Она хотела помочь полиции, но… кстати, а что здесь делает полиция? – Простите, детектив… вы из отдела криминалистической экспертизы. И вчера возле дома была целая толпа криминалистов. И внутри дома тоже… кажется, я чего-то не понимаю.

– Я не детектив. Обращайтесь ко мне «офицер», если хотите, но я предпочитаю имена. «Рэй» было бы идеально.

Девушка кивнула снова, на этот раз, молча. Полицейский оглядел смятую постель, стаканы на столе и, наконец, посмотрел ей в лицо. Глаза у него было темно-карими, почти черными, и Донна почувствовала себя товаром в руках кассирши, с которого сканер считывает штрих-код.

– Где вы находились вчера между десятью вечера и часом ночи?

– В баре «Королева ночи».

– Свидание?

– Ага. Я сама себя пригласила. Выпить виски. – Донна помолчала. – Напиться.

Рэй вертел в руках диктофон. Он не носил ни обручального кольца, ни перстней, и ногти у него были аккуратными. Даже чересчур аккуратными, подумалось девушке. Странно, ведь криминалисты копаются во всякой гадости… нет. Они надевают перчатки. По крайней мере, так показывают в кино.

– И что, удалось?

– Конечно. Напиться – это самая простая на свете задача.

– Нет. Решить проблему, которая вас привела в «Королеву ночи».

Донна вздохнула, допила остывший чай и вернула стакан на стол.

– Не то чтобы, – ответила она после паузы.

– Мужчина, да?

– Да… откуда вы знаете?

– Я видел ваш письменный стол. Вы активно работаете, так что версия с творческим кризисом отпадает. Остается личная жизнь. Вы иллюстрируете детские книги для издательства «Сандерс-Пресс», да? Я узнал ваши работы, видел их в энциклопедии по истории Треверберга, которую покупал для дочери сводного брата.

Девушка слабо улыбнулась.

– Да. А еще я рисую эротические комиксы.

Если собеседник и удивился, то виду не подал.

– Эротические? – уточнил он.

– Иногда и порнографические. Если хорошо заплатят. Забавно, но мне нравится рисовать и первое, и второе. В смысле, и иллюстрировать сказки, и сочинять эротические глупости.

– В этом нет ничего странного. Ю Несбё1 иногда пишет книги для детей.

Донна рассмеялась, и Рэй недоуменно поднял брови.

– Извините. Я всегда думала, что полицейские ненавидят детективы, считают их глупыми и далекими от реальности. А мне нравится Харри Холе.

– Я отдаю предпочтение Джеку Ричеру2. Но моя истинная страсть – нуар. Боюсь, это неизлечимо.

– Истории про роковых женщин и постоянно курящих детективов, которые через слово повторяют, что слишком стары для этого дерьма?

Полицейский широко улыбнулся, и девушка почувствовала, что сковывавшее ее напряжение сходит на «нет». Она не привыкла доверять людям, но этому человеку может довериться со спокойной душой. Донна оглядела Рэя снова, на этот раз, изучающе, с искренним интересом. Красавцем не назовешь, черты лица резковаты, но зато правильные, гармоничные. В женском внимании, скорее всего, недостатка не испытывает. На вид – между тридцатью и сорока, ближе к последнему. Чисто выбрит, одет в дорогую рубашку, забавный контраст с дешевыми джинсами. Невысокий рост, на взгляд Донны, был его единственным недостатком, да и богатырским телосложением, как Джесси, мужчина похвастаться не мог, но выглядел крепким и подтянутым. Плавает или бегает. А, может, и первое, и второе. И еще у него совершенно очаровательные ямочки на щеках.

– Точно. Моя бывшая невеста чуть ли не каждый день говорила, что у меня дурной вкус. Дескать, эти книги нужно сжигать перед прочтением.

– Мне очень жаль, – вырвалось у Донны.

– Да, меня, признаться, такая реакция раздражала, но у каждого есть право на свое мнение.

– Нет, я говорю о вашей невесте. Она ушла к другому?

Рэй нахмурился так, словно пытался вспомнить события далекого прошлого.

– Она умерла, – коротко ответил он.

– Ох. Примите мои соболезнования. Я часто говорю глупости…

– В вашей спальне много книг. В спальне Софии лишь одна полка, а на ней – любовные романы в мягких обложках. Я обратил внимание на то, что вы были очень разными. Она обожала порядок, а вы спокойно могли оставить чашку на подоконнике на день, а то и на два дня. Вы слушали разную музыку, пили разный кофе. Что вас объединяло?

Девушка отвела глаза, посмотрев на плотно закрытую дверь палаты.

– Наверное, именно это и объединяло. Мы были разными.

– Вы близко дружили?

– Очень… по крайней мере, до того момента, как я узнала про Софи и Джесси. Про их роман. Они встречались целых полгода. Он спал с ней, а я, дурочка, примеряла свадебное платье, ломала голову над тем, как оформить приглашения… и вот за две недели до свадьбы София рассказывает мне обо всем.

– Когда это случилось?

– Пару дней назад. – Донна замолчала и услышала тихое шуршание пленки в диктофоне. Надо же, использует старую модель, хотя мог приобрести цифровой. – Если бы у меня не было алиби, все выглядело бы так, будто я убила свою подругу из ревности, да?

Полицейский положил ногу на ногу и сцепил пальцы на колене. Он изучал лицо собеседницы так, как разглядывают редкую тропическую птичку в клетке.

– А вы бы могли это сделать?

– Вряд ли. Разве что в своей голове. Но в голове мы позволяем себе многое… я художник. У меня богатая фантазия.

– Кем работает ваш бывший жених?

– Поваром в «Северной змее».

– Мы навели справки о Софии. Она родилась в состоятельной семье, училась в частной школе. Самые богатые и влиятельные люди Треверберга приглашали ее на приемы. Такие девушки не выбирают спутников жизни с низким статусом.

Донна печально улыбнулась.

– Ну, а, может, это была любовь с первого взгляда?

– Вы замечали изменения в ее поведении за последние полгода?

– Не то чтобы… – Она замялась, не зная, стоит ли заговаривать на эту тему. – А, может, и замечала. Просто не придавала этому значения. Или думала о своем. У меня иногда бывают… проблемы. Сложные периоды. Особенно осенью.

– Я видел вашу медицинскую карту и говорил с врачом перед тем, как прийти сюда. Биполярное расстройство портит жизнь, но не делает вас изгоем. А творческим людям оно дарит особое вдохновение… кажется, Сальвадор Дали им тоже страдал.

– Ван Гог, – поправила девушка.

Рэй кивнул, признавая ее правоту.

– Искусство никогда не было моей сильной стороной.

– Кажется, вы хотели меня допросить, но наша беседа на допрос не похожа, – попыталась вернуть беседу в нужное русло Донна.

– Мне нужно было проверить, как вы соображаете. Вам давали сильнодействующие успокоительные. Но теперь я вижу, что все в порядке. Можем переходить к делу.

С этими словами полицейский достал из кармана висевшей на спинке кресла куртки несколько фотографий и протянул их девушке. Она с ужасом посмотрела на маленькие снимки, сделанные «Полароидом». Нет. На тело Софи она уже налюбовалась. С нее хватит.

– Последняя картина вашей подруги, – прокомментировал Рэй. – Судя по состоянию красок, рисовать она закончила буквально за полчаса до самоубийства. Взгляните. Хочу узнать мнение художника.

Несколько секунд Донна вглядывалась в запечатленное на снимках полотно.

– Да, я видела этот сюжет в ее набросках, – заговорила она. – Помню, удивилась: композиция для Софи очень непривычная. Она рисовала прекрасных дев в горах, в лесах, в озерах… но чтобы полет?

– А автопортреты? Их она рисовала часто?

– Использовала собственный образ практически всюду. Она обожала себя. Но это еще не означает, что сюжет полотна связан с ее… словом, с тем, что она с собой сделала. Когда художник рисует автопортрет, у него нет намерения воплотить в жизнь тот или иной образ, прожить ту или иную ситуацию. Скорее, наоборот. Он выписывает все на холст для того, чтобы оставить это там.

– Вы сказали, что видели набросок?

– Да, в ее скетчбуке. Большой блокнот в твердой черной обложке. Вы его не нашли?

В темных глазах полицейского загорелся огонек азарта. Самое неуместное, что можно придумать в такой ситуации, с отвращением подумала Донна. В этом мужчине, вежливом и привлекательном внешне, было что-то настораживающее. Казалось, сейчас он сорвет с себя маску, а под ней окажется пустота. Но разве у нее, Донны Паркс, нет этой пустоты? Личный океан с темной водой, пропасть, откуда тебя никто не вытащит. Может, в Рэймонде Локе ее привлекли не ямочки на щеках, а хрупкое, смутное ощущение духовного родства? Такое часто возникает между двумя людьми, каждый из которых оберегает свой Ад.

– Нашли, но этого наброска я там не видел. Думаю, он забрал его как трофей.

– Он?..

– Убийца вашей подруги.

Воздух в комнате стал густым и тяжелым, и Донне пришлось несколько раз глубоко вдохнуть для того, чтобы он попал в легкие. То, что она испытала, услышав последнее предложение, можно было назвать пробуждением. Все произошедшее – не сон, не сюжет фильма или книги, а реальность. Софи на самом деле выбросилась из окна, и теперь она мертва. Они больше не будут сидеть на кухне за чашкой горячего шоколада, не пойдут в театр, не обсудят полотна молодых художников на последней выставке. Это случилось не с незнакомой женщиной, не с приятельницей, не с бывшей коллегой, а с Софией Крейн. С красивой, умной, веселой Софией Крейн, которая часто журила подругу за пакеты с мусором, оставленные за дверью, за грязную посуду в раковине и за то, что она забыла дома список покупок и набрала целую корзину дряни.

– Извините, – бесцветным голосом произнесла Донна. – Дайте мне минутку, пожалуйста.

– Вот что я хочу вам сказать, леди, – проигнорировал ее просьбу полицейский. – Я полагаю – и часть моих коллег со мной согласна – что речь идет о серийном убийце. Первой его жертвой стал Майкл Шоу, о котором не так давно писали в «Треверберг Таймс». Второй – ваша подруга. Конечно, здесь есть много «но». Смерти не насильственные, по крайней мере, не выглядят таковыми. Жертвы не являются представителями одного пола. Но это лишь подтверждает теорию о том, что мы имеем дело с серийным убийцей.

– Почему? – механически отозвалась девушка.

Полицейский поднес к глазам диктофон и принялся внимательно его рассматривать.

– Потому что здесь есть идеологический мотив. Автопортрет с изображением сцены, которая ассоциируется с самоубийством. Самоубийство. В случае вашей подруги – трофей.

Донна всхлипнула, но усилием воли взяла себя в руки и посмотрела Рэю в лицо.

– София никогда бы не убила себя, – сказала она твердо. – Она была влюблена в жизнь, понимаете? Наслаждалась каждой минутой, будь то мгновение горя или радости. А я вот… пыталась.

– И я пытался, – огорошил ее собеседник. – Приятное ощущение – думать о том, что через мгновение все закончится. Не будет ни тоски, ни боли, ни отчаяния. Чувствуешь себя богом. Думаешь, что держишь свою жизнь в руках. Но все меняется, когда ты переходишь от мыслей к делу. Мир переворачивается, и в голове у тебя только одна мысль: я хочу жить. Я принимаю свою жизнь такой, какая она есть, и я поднимусь с этого дна, чего бы мне это ни стоило. Да, сейчас мне плохо, но я открываю глаза с утра и могу сделать вдох. А остальное поправимо. Верно?

– Верно, – тихо ответила девушка. – Вы… это из-за вашей невесты, да?

Рэй поднялся, достал бумажник и положил на стол свою визитку.

– Пожалуйста, напишите список всех людей, с которыми ваша подруга часто общалась за последние полгода. Когда закончите, позвоните мне. В любое время. Также вы можете прийти в центральное управление полиции Треверберга и встретиться со мной лично. Или же мы пообедаем. Разумеется, за мой счет.

Донна слабо улыбнулась и повертела в пальцах визитку, заметив аббревиатуру «M.D.» после имени и фамилии.

– Полагаю, нужно сделать это побыстрее. Я читала, что в расследовании преступлений первые сорок восемь часов являются критическими.

– Вы отлично подкованы в вопросах криминалистики, Донна, – похвалил Рэй.

Девушка отметила, что он впервые за время разговора назвал ее по имени.

– Надеюсь, вы его поймаете, – сказала она, наблюдая за тем, как полицейский снимает со спинки стула куртку. – Я имею в виду… до того, как он сделает это снова.

– Мы все на это надеемся, – подтвердил собеседник. – Сейчас вам нужно поспать. Поправляйтесь. Я жду вашего звонка.

Глава четвертая. Гайла

11 ноября 2002 года, вечер

Треверберг

– Да, случай любопытный. Держи меня в курсе по мере продвижения дела.

– Ты имеешь в виду следующих жертв?

– Я имею в виду детали расследования. Черные шутки женщинам не идут, Гайла.

– Какая работа – такие и шутки.

Детектив Хилборнер не стала бы использовать эпитет «кошмарный» для описания сегодняшнего дня по одной простой причине: он был слишком бесцветным и мягким. Криминалисты закончили работу к пяти утра, и поспать ей не удалось. Утро Гайла провела на первом совещании следственной группы за составлением психологического портрета преступника и изучением вещественных доказательств. Терри Нур предположила, что маньяк может оказаться светлокожим, потому что и София Крейн, и Майкл Шоу принадлежали к белой расе, а еще он, скорее всего, мужчина, потому что женщин-серийных убийц мало. Кит Вагнер вежливо напомнил, что признаков насильственной смерти нет. Йонатан подлил масла в огонь, заведя свою любимую песню о творческих людях с тонкой душевной организацией. Виттория отмалчивалась, поглядывая на часы. Для полного счастья в картине не хватало только Рэя, который со свойственным ему изяществом забил бы последний гвоздь в крышку гроба с версией маньяка.

Когда шеф заглянул в кабинет детектива Хилборнер, она как раз говорила по телефону со своим подчиненным и внимала деталям допроса Донны Паркс, но, заметив выражение лица начальника, тут же положила трубку. На письменный стол шлепнулся свежий номер «Треверберг Таймс» – срочный выпуск, отпечатали в обеденные часы – с кричащим заголовком на передовице: «Изобразить себя и умереть: кто последует за Софией Крейн и Майклом Шоу?». Оставшуюся часть дня Гайла отбивалась от звонков газетчиков, пытаясь сконцентрироваться на работе. В шесть вечера она выступила на пресс-конференции, повторив фразу «мы не можем это прокомментировать» рекордное количество раз. И решила, что с нее хватит. Работа продолжится завтра. В противном случае она кого-нибудь убьет.

Альберту пришлось звонить дважды. Воспользовавшись моментом, волчица высказала все, что думает о нем и об его вежливости: совещание – не повод сбрасывать звонок, мог бы ответить сообщением. Доктор Родман вздохнул, признавая свою вину. Гайла сказала, что ждет его у себя через сорок минут, взяла сумочку и спустилась на первый этаж по лестнице, потому что не хотела сталкиваться с коллегами в лифте. Свобода была так близко. И кого она встретила возле стойки дежурного? Марка Карлина, руководителя отдела психологической экспертизы. Доктор Карлин, в отличие от подавляющего большинства мужчин центрального управления полиции Треверберга, не робел при виде детектива Хилборнер и глаз не прятал. Он любил пофлиртовать и в тот период, когда носил на пальце обручальное кольцо, а после недавней истории с маньяком и вовсе одичал. С другой стороны, чем не способ борьбы со стрессом.

– Не пойми меня неправильно, я не говорю о том, что черные шутки делают тебя менее привлекательной. Скорее, наоборот.

Гайла рылась в сумочке в поисках ключей от машины. Марк стоял рядом, спрятав руки в карманы светлого пальто из тонкой шерсти. Как всегда, идеально выбрит и аккуратно причесан, рубашка отглажена, а булавка галстука подобрана к запонкам. Мужчины, чересчур озабоченные своей внешностью, вызывали у волчицы недоумение пополам со скукой. Они наводили на мысли о примерных семьянинах. О тех, кто по вечерам сидит у камина, читая газету, и между посиделками в баре и работой в саду выберет последнее. И никаких шашней с незнакомками. В этом плане доктор Родман импонировал ей намного больше. Он хотя бы не врал себе, притворяясь, что секс на стороне его не интересует.

– Спасибо, Марк. Я скучаю по твоим черным шуткам на лекциях по психологической экспертизе.

– А я скучаю по твоим вопросам. Они часто ставили меня в тупик. Я был уверен, что в итоге ты выберешь мой отдел.

– Благодарю покорно, но психология – это не мое.

Доктор Карлин наблюдал за тем, как Гайла садится в машину и вставляет ключ в замок зажигания.

– У тебя есть планы на вечер? – поинтересовался он.

Волчица окинула его изучающим взглядом.

– Есть интересные предложения? – ответила она вопросом на вопрос.

– Мы могли бы выпить по стаканчику… помнится, ты любишь текилу. Я угощаю. Заодно обсудим вашего маньяка. У меня появилась пара мыслей на этот счет.

– Приглашаю тебя завтра на кофе, Марк. А еще лучше – на совещание следственной группы. Заодно послушаешь, как складно излагает свои теории Терри Нур. Она ведь была твоей любимой ученицей?

Мужчина спрятал руки в карманы.

– Терри Нур, – протянул он. – Интересный экземпляр. Жаль, что она выбрала убойный отдел. Ей там не место.

– Вагнер считает иначе. И Боннар с ним согласен.

– Боннару нравятся красивые женщины. – Марк выдержал паузу и улыбнулся. – А кому они не нравятся?

– И то верно. – Гайла подняла руку, прощаясь. – Извини, но сегодня у меня свидание с другим доктором. Как-нибудь выпьем.

– Хорошо, дорогая, – согласился доктор Карлин. – Желаю приятно провести время.

– Оторвусь на славу, не сомневайся.

Детектив Хилборнер вырулила со стоянки и успела доехать до первого светофора, когда зазвонил телефон.

– Слушаю, офицер Каден.

Этот мерзавец нарочно не набрал ее номер раньше? На часах было без пяти восемь вечера.

– Извини, что отвлекаю. Скажи Марку, чтобы не ревновал, это рабочие вопросы.

– Марк поехал по своим делам, а я – по своим, черт подери.

– Правда? Вы так мило ворковали на стоянке, что я уж было решил…

– Что ты хотел, Даниэль?

– Сущий пустячок. С полчаса назад я закончил работу с компьютерами Софии Крейн. И обнаружил кое-что любопытное. А именно – электронную переписку.

– С кем?

– Удивишься, но она переписывалась сама с собой. И добавлю еще кое-что, в противном случае твой вечер не будет таким приятным. В электронной почте Майкла Шоу я видел то же самое.

Гайла ударила по тормозам, и ехавшая позади машина оглушительно засигналила.

– Как можно переписываться по электронной почте с самим собой?

– Очень просто. Пишешь письмо, отсылаешь. Читаешь, отвечаешь. И снова отсылаешь.

– Это что, какая-то ваша хакерская штучка?

– Я сперва тоже так решил, но ничего подозрительного не накопал, хотя старался. Зайди завтра с утра, покажу.

Волчица развернулась под запрещающим знаком и поехала к полицейскому участку.

– Нет, дружок. Я взгляну на это прямо сейчас. И если тебя не будет на месте через десять минут, пеняй на себя.

***

Профессиональный мир, в котором обитал Даниэль Каден, имел лишь две точки соприкосновения с профессиональным миром Гайлы Хилборнер. Они работали в полиции Треверберга и ловили преступников. Хотя в том, что фраза «ловить преступников» актуальна для подчиненных детектива первого класса Камиллы Тейт, волчица уверена не была. В ее, Гайлы, реальности присутствовали четкие границы между «законно» и «незаконно». В ее реальности существовали плохие парни, которые убивали, насиловали и калечили. Реальность Даниэля представлялась детективу Хилборнер океаном с мутной водой. В этой воде обитало множество личностей без имен и лиц и одновременно с сотней имен и лиц, которые чуть ли не каждый день обзаводились новыми именами и лицами. Гайла могла защелкнуть наручники на вполне материальных лапищах вполне материального мудака-убийцы и посадить его во вполне материальную тюрьму. Враги детектива Кадена скрывались за рядами букв и цифр на мерцающем экране и говорили на понятном лишь избранным языке.

С компьютерами волчица не ладила и с трудом представляла, как нормальному человеку или темному существу может нравиться такая охота: чем дальше в лес, тем больше загадок. Но сотрудников отдела по борьбе с кибер-преступлениями Гайла нормальными бы не назвала. Взять ту же Камиллу. Молодая красивая женщина по двенадцать, а то и по пятнадцать часов в сутки гоняется за химерами в Интернете вместо того, чтобы обзавестись мужиком и стайкой детишек. На ее фоне Каден с идеей о борьбе с мировым злом смотрится очень хорошо. Да и без этой идеи он, по мнению волчицы, смотрелся неплохо, несмотря на гадкий характер и проявляемое в самые неподходящие моменты бунтарство. Но Даниэль относился к тому типу мужчин, у которых желание заглядываться на представительниц противоположного пола пропадает после свадьбы. Гайла находила это неправильным и асексуальным.

– Добро пожаловать в царство цифровых тайн, детектив Хилборнер. Кофе? Я не пью бурду из автомата, у нас тут своя кофемашина. Мисс Ти купила лично. Подозреваю, для того, чтобы мы работали вдвое больше и активнее. Вот чем в наши дни соблазняют сотрудников. Кофемашина.

Гайла осмотрелась. Лаборатория отдела по борьбе с кибер-преступлениями, большая светлая комната, наводила на мысли об офисах компьютерных компаний в Силиконовой долине. В такой час здешнюю тишину нарушало лишь урчание кондиционера и редкое попискивание контрольных устройств. Даниэль сидел в кресле возле одного из терминалов, пил кофе из бумажного стаканчика и неотрывно следил за бегущими по экрану строками.

– Лучше бы она прикупила вам нормальные чашки. – Волчица заняла второе кресло и положила ногу на ногу. – Ну, показывай.

– Минуту. – Он выделил фрагмент текста на экране, разочарованно хмыкнул и, нажав пару клавиш, открыл почтовую программу. – Черт, ну что за хрень. Я просижу тут до полуночи.

– Просидишь до утра, если немедленно не покажешь мне переписку. Точнее, пролежишь, потому что я тебя придушу.

– Пообщайся за чашечкой чая с мисс Ти, она расскажет тебе, что угрозы на меня не действуют. А ребятам в Интерполе совершенно все равно, который сейчас час. Они хотят, чтобы их великолепие куратор дела кибер-преступника номер один реагировал оперативно.

Прежде чем волчица успела ответить, Даниэль подвинул к себе клавиатуру и начал набирать электронное письмо. Печатал он с такой скоростью, что, казалось, у него не десять, а целых двадцать пальцев.

– Хочешь узнать мое мнение на этот счет? – поинтересовался детектив Каден, не отрываясь от экрана.

– Если только это не касается очередной пары обуви твоего криминального любимца.

– Проблема современных людей в том, что они слишком доверяют компьютерам. Они думают: спрячу информацию за сотней сложных паролей – и ее никто никогда не найдет. Чем выше стена, которую они воздвигают, тем беззащитнее они становятся. Обычно люди прячут важные вещи, особенно если не живут в одиночестве. Но мисс София Крейн ничего не прятала. Она даже не удалила эти письма. Почему?

Гайла наблюдала за тем, как страница нового сообщения заполняется словами.

– В этом нет ничего странного. Она доверяла своей подруге.

– Она удаляла историю переписки на сайтах знакомств, меняла пароли раз в две недели и регулярно очищала почтовый ящик, но к этим письмам не прикасалась.

– Может, написание писем самой себе для нее было методом ведения дневника? Знаешь, как иногда показывают в фильмах. «Мой дорогой дневник» и все прочее. Только она обращалась к самой себе. Отстраненное письмо – хороший метод для проработки травм.

– Я бы не сказал, что в данном случае речь идет о травмах.

Даниэль отправил письмо, свернул окно почтовой программы и жестом предложил детективу Хилборнер посмотреть на экран.

– Пусти-ка, – потребовала волчица.

– Конечно, мэм. Прошу вас.

В течение нескольких минут Гайла вчитывалась в появившиеся на мониторе строки электронных писем, после чего повернулась к собеседнику. Детектив Каден отреагировал пожатием плеч.

– Что это еще за хрень собачья?

– Я скромный сотрудник отдела по борьбе с кибер-преступлениями, а ты – могущественный руководитель отдела криминалистической экспертизы. В твоем распоряжении блестящие аналитики, которые быстро разгадают эту загадку.

– Перешли мне это. Завтра покажу ребятам на совещании.

Даниэль глянул на часы.

– Куплю что-нибудь перекусить. Вернусь минут через тридцать. Хочешь сэндвич?

– Хочу степень доктора медицины в области психиатрии для того, чтобы разобраться в этом дерьме.

– Какой хлеб предпочитаешь, белый или цельнозерновой?

– Белый. Начинка – на твое усмотрение. Сейчас я съем все, что угодно.

После ухода детектива Кадена Гайла провела за чтением писем Майкла Шоу и Софии Крейн еще минут десять, но ответов между строк так и не обнаружила.

«Для того, чтобы создать совершенное, гениальное полотно, творец должен оставить все мысли о славе и признании. Настоящее искусство начинается в тот момент, когда мы сбрасываем с себя оковы эго. Именно эго мешает нам полностью раскрывать наш талант», – сообщало одно из писем в ящике Софии Крейн.

«Художник, не имеющий цели прославиться, не может называть себя художником – и уж тем более не может считаться таковым, – говорилось в ответном письме. – Признание – неотъемлемая составляющая творческой карьеры. Художник, говорящий, что он не хочет славы, лжет и себе, и другим. Я с малых лет мечтала о том, что буду зарабатывать миллионы долларов, продавая свои картины. Это не делает меня менее талантливой или менее творческой».

«Истинная суть искусства – это жертвенность, – перешла волчица к третьему письму. – Художник приносит жертву для того, чтобы высшая сила даровала ему способность творить. Думая о деньгах и славе, он отдаляется от самого себя, отвергает свою природную роль. Для того, чтобы быть гением, нужно страдать. Страдать от бедности, от отсутствия внимания, от недостатка идей, от того, что полотно выходит не таким, каким художник хочет его видеть. Совершенства может достичь лишь тот, кто достаточно страдал и достиг высот мастерства, пройдя этим путем».

Гайла сняла трубку стоявшего на столе телефона и набрала короткий номер.

– Лаборатория судебной медицины, – ответил звонкий женский голос.

– Привет, это детектив Гайла Хилборнер. Обрадуй меня и скажи, что доктор Энрике Дуарте сегодня задержался допоздна.

– Доктор Дуарте здесь, мэм, – подтвердила девица. – Минутку, я его позову.

Волчица закрыла переписку и начала читать составленный Даниэлем отчет о проделанной работе. Кратко, четко, ни одного лишнего слова. Все, как она любила. За исключением главного – информации, за которую можно было бы зацепиться. София Крейн тщательно следила за содержимым своего компьютера, но одну цепочку писем все же оставила. Майкл Шоу сайты знакомств не посещал и секретов от жены вроде как не имел, хотя тоже опустошал почтовый ящик. Правда, с другой целью: практиковал культ «чистых входящих», как написал детектив Каден. Отправленные письма он тоже удалял. Оставил лишь переписку с собой.

– Энрике Дуарте, – раздалось в трубке. – Ты сидишь в лаборатории отдела по борьбе с кибер-преступлениями и звонишь мне в половине девятого вечера?

– У меня есть вопрос, – произнесла Гайла, откидываясь в кресле. – Ты видел медицинскую карту Софии Крейн?

– Видел обе карты, ее и Майкла Шоу. Здоровье у бедняг было отменное.

– Физическое? – уточнила волчица.

– Ну, – задумчиво протянул Энрике. – В принципе, да. В школе им обоим диагностировали депрессию, но прибегать к серьезному медикаментозному лечению не пришлось, психотерапия помогла. Подростки, сама понимаешь, да еще и творческого склада. В таком возрасте часто ставят подобные диагнозы, хотя на деле причина в гормональных изменениях.

– То есть, никаких психических отклонений вроде шизофрении или чего-нибудь подобного?

– Никаких, – подтвердил доктор Дуарте. – Но они могли наблюдаться у частных психиатров. И в ряде случаев пациенты настаивают на то, чтобы эта информация не попадала в основную медицинскую карту.

Гайла облокотилась на стол, случайно нажала какую-то кнопку на клавиатуре и чертыхнулась, уставившись в потемневший экран.

– А как я могу выяснить подробности?

– Самое простое – проверить записи в их ежедневниках, возможно, там будут даты приемов. Проверить банковские счета и выплаты по кредитным картам, хотя чаще всего частным психиатрам дают чеки. Но если они расплачивались наличными и в ежедневнике даты приемов не записывали, способ только один – обратиться за помощью к офицеру Рэймонду Локу.

– В смысле? – не поняла волчица. – При чем тут Рэй и мозгоправы?

– Один из его сводных братьев руководит частной клиникой, там куча частных психиатров. Возможно, тебе повезет.

– Интересно, в этом городе есть хотя бы одна сфера, где не работают сводные братья или сестры Лока?

– Вряд ли, у него их слишком много. Если это все, то я, с твоего позволения, отправлюсь домой. Приду завтра пораньше для того, чтобы закончить отчет о вскрытии мисс Софии Крейн.

– Что-нибудь любопытное?

– Она прилично выпила в тот вечер, но и только. Боюсь, на данный момент все указывает на самоубийство, как и в случае Майкла Шоу.

Только если следствие отмахнется от трофея в виде последнего наброска, от шизофренических электронных писем и от сюжетов предсмертных картин, подумала Гайла.

– Шефу тоже хочется в это верить, Дуарте. Журналисты успели сожрать наши мозги, хотя начали лишь сегодня утром.

– Советую вам хорошенько отдохнуть, детектив Хилборнер. Ваши золотые мозги вам еще пригодятся.

Положив трубку, волчица нажала пробел и недовольно посмотрела на экран, не торопившийся «оживать». Стеклянные двери лаборатории бесшумно разъехались в стороны, пропуская Даниэля. Он продемонстрировал Гайле большой бумажный пакет.

– Два сэндвича с ветчиной, помидорами и солеными огурцами и восхитительно свежий греческий салат. Как успехи? – Детектив Каден перевел взгляд на монитор. – Что случилось?

– Я ничего не нажимала, но все исчезло, – заявила детектив Хилборнер. – А теперь я хочу свой сэндвич, и прямо сейчас.

Глава пятая. Кит

12 ноября 2002 года, утро

Треверберг

– Краски.

Это было первым словом, которое Терри произнесла за утро. Обычно она здоровалась с Эрной, давала конфеты детям и даже успевала пару раз бросить мяч Артуру (а сеттер успевал его принести). Сегодня вампирша дожидалась Кита за рулем своей «тойоты». На приветствие наставника она лишь молча кивнула и вырулила на дорогу. Больше половины пути до центрального управления полиции Треверберга они проделали в абсолютной тишине (радио офицер Нур выключила в тот момент, когда начали передавать выпуск новостей) – и вот нате вам.

– Краски? – вяло отозвался успевший задремать Кит.

– Да. Краски, которыми София Крейн рисовала автопортрет. Ты видел ее предыдущие картины?

– Видел. Мы с Эрной были на выставке молодых художников с год назад. Ей понравились работы мисс Крейн. Она любит яркую живопись.

– Вот именно. Ее последний автопортрет яркий, хотя она изобразила себя летящей по ночному небу. Там много цветных элементов. Но на палитре, оставленной возле мольберта, весьма скудный набор красок.

Детектив Вагнер скрестил руки на груди.

– Хочешь сказать, она пользовалась другой палитрой, работая над автопортретом?

– Если так, то в квартире ее нет. Криминалисты облазили каждый уголок. Либо маньяк забрал ее с собой, либо…

– Либо? – поторопил Кит ученицу.

Вампирша сжимала руль, глядя на дорогу перед собой.

– Либо она рисовала что-то другое, используя оставленную у мольберта палитру. И он забрал это полотно. Она могла рисовать… его портрет?

Терри замолчала, пораженная собственной догадкой.

– Портрет маньяка? – расхохотался Кит. – У тебя разыгралось воображение, дитя мое. Я понимаю, сюрприз оказался приятным – если так можно говорить о серийных убийцах – и ты получила дело, связанное с твоей специализацией, да еще так быстро, до завершения стажировки. Но это не повод пускаться во все тяжкие и фантазировать.

– Это повод проверить предсмертную картину Майкла Шоу и соотнести ее с найденной у рабочего стола палитрой.

Детектив Вагнер бросил на собеседницу быстрый взгляд.

– Боюсь, это невозможно. На рабочем столе Майкла Шоу было найдено огромное количество палитр. А все потому, что этот ненормальный работал над несколькими полотнами одновременно. Пока высыхает слой масла на одной, переходит к другой. Он был трудоголиком, и его жена это подтвердила.

– Но ведь криминалисты писали отчеты и делали фотографии, так?

– А разве ты не просмотрела их этой ночью раз на пятьдесят вместе с фотографиями из квартиры Софии Крейн?

Вампирша вздохнула.

– Просмотрела, конечно. Но не на пятьдесят, а на все сто раз.

– А сколько раз я должен повторить, что по ночам работать не следует, даже если ты не нуждаешься в регулярном сне? Здесь тебя за подобное рвение никто по голове не погладит. Напротив: дадут еще больше работы, чтобы не было времени вздохнуть.

– В случае Майкла Шоу я заметила другую странность. Техника.

Кит закатил глаза и поднял руки к потолку машины, вознося безмолвную молитву первым богам.

– Помнишь, я говорила, что София Крей работала в технике импасто?

– Да-да, пальцы или мастихин.

– Майкл Шоу рисовал кистями. А автопортрет нарисован пальцами.

– Если вы хотите свести меня с ума, офицер Нур, то направление выбрано правильное.

– Мы упустили какую-то деталь, Кит. Дело тут не в красках и не в технике. В чем-то другом.

– Ни слова больше. Ты сейчас же остановишься у первой кофейни купишь мне двойной эспрессо. Не смотри так, разумеется, за мой счет.

***

– Портрет маньяка? Любопытная версия, офицер Нур. Надеюсь, вы мыслите достаточно здраво для того, чтобы не высказывать ее при детективе Хилборнер.

Виттория явилась в комнату для совещаний первой. И, судя по всему, произошло это не десять и даже не двадцать минут назад. Она сидела на подоконнике, пила кофе из бумажного стаканчика и курила, стряхивая пепел в пустую банку из-под тунца.

– Потому, что у вас, детектив Лейб, есть версия получше? – ощетинилась Терри, занимая одно из кресел у стола.

– Я знаю, что у тебя есть и зубки, и коготки, милая, – успокаивающе улыбнулась собеседница. – Не стоит демонстрировать это. Нам предстоит совместная работа. Если мы решим выцарапать друг другу глаза, то не при посторонних. Идет?

– Эй, – вмешался Кит, усаживаясь по правую руку от подопечной. – Кошечки не поделили содержимое миски с молоком? Виттория, что на тебя нашло с утра пораньше? – Не дождавшись ответа, он понимающе закивал и продолжил: – Ах да. Я понял. Лок. Кстати, где он? Обычно приходит раньше всех.

– И правда, странно, – в тон ему ответила детектив Лейб, потушив сигарету в импровизированной пепельнице. – В кои-то веки он является на работу как все нормальные сотрудники, в начале девятого утра, а не в шесть тридцать, когда тут еще никого нет. Может, одна из его многочисленных хвостатых самок плохо себя чувствует, и он повез ее к кошачьему доктору? – Виттория наклонила голову, расслабляя шею. – А кошачий доктор, в свою очередь, тоже оказался самкой, только без хвоста и с третьим размером груди?

– С четвертым, – раздалось со стороны двери.

Терри, успевшая открыть папку с делом, встрепенулась и посмотрела на вошедшего Рэя.

– Привет, – с жизнерадостным видом поздоровался он. – Почему вы обсуждаете размер груди ветеринара, к которому я вожу кошек, а не жертв маньяка? И где Гайла?

– Проверяет, не приврал ли ты о сиськах кошкодокторши? – подняла бровь Виттория.

– Нынче у нее в меню доктор мужского пола, – хохотнул Кит.

– Доктор Родман вчера ужинал у отца, – уведомила присутствующих офицер Нур и смущенно добавила после паузы: – Детектив Рэймонд Лок, полагаю?

Рэй склонил голову на бок, изучая Терри.

– Рэймонд Лок – это я, – согласился он. – Экзамен на детектива я сдавал дважды – и дважды проваливал с треском из-за дислексии. Офицер Терри Нур, полагаю? Рад познакомиться, я много о вас слышал. В основном, из газет. Но и от вашего наставника тоже.

– Очень приятно, сэр… мистер… м…

– Называйте меня просто «Рэй».

– Хорошо, – приободрилась Терри. – Кажется, я вас уже где-то видела… точно. На одном из ужинов у папы в особняке. – Она прищурилась. – Вы старший сын Леонарда Тейна, сооснователя корпорации «Барт и Тейн», я права?

– Абсолютно правы. Двумя лучшими моментами того вечера были дегустация вин из погреба вашего отца и то мгновение, когда я вернулся домой и наконец-то снял смокинг.

Новый-старый знакомый офицера Нур устроился в кресле и посмотрел на мигающую лампочку переговорного устройства – круглой белой коробки с динамиком. Оно барахлило целую вечность, но чинить его не торопились. Кит отметил, что Рэй расположился там же, где и раньше – по правую руку от места руководителя отдела. Сейчас кресло Гайлы пустовало, но по приходу волчица его прогонит. Точнее, попытается прогнать, и услышит в ответ что-нибудь не очень вразумительное вроде «отсюда мне лучше виден экран проектора». Или, учитывая тот факт, что на совещании присутствует Виттория, «если я сяду на другом конце стола, то не смогу вдыхать чудесный запах твоих духов». Пикировки Рэя и вампирши приводили Гайлу в ярость, а детектив Вагнер находил их забавными, хотя порой они и вправду заходили слишком далеко.

– Начнем без Гайлы? – спросила Виттория, глянув на часы. – У меня полно работы. Я еду допрашивать жену покойного мистера Шоу и надеюсь, что не застряну в ее офисе до полудня. Ох уж эти деловые женщины.

– Она бизнес-леди? – уточнила Терри.

– Владелица картинной галереи в старой половине. Если бы ее муженек прожил на сутки дольше, то стал бы полноправным партнером.

Офицер Нур бросила беспомощный взгляд на наставника.

– Впервые об этом слышу, – призналась она.

– Разве вы не были отличницей полицейской академии? – не упустила случая подколоть ее детектив Лейб. – Я думала, вас научили элементарным вещам. К примеру, внимательно читать материалы дела.

Рэй похлопал по спинке стоявшего рядом с ним кресла.

– До того, как вы разденетесь до нижнего белья и устроите показательные бои в грязи на ринге, леди, предлагаю направить нашу энергию на более конструктивные вещи. Садись, Виттория. Гайла придет с минуты на минуту, она в лаборатории, выясняет последние детали по поводу отпечатков пальцев. А именно – разбирается, почему их до сих пор нет, и кому нужно отгрызть голову. Мы можем приступить к обсуждению.

Фыркнув, как рассерженная дикая кошка, детектив Лейб заняла предложенное кресло и положила ногу на ногу.

– Я обратила внимание на несоответствие красок на палитре и тонов последнего автопортрета Софии Крейн, – высказала знакомую Киту мысль Терри. – И сделала вывод, что ранее она работала над другим полотном, которое, возможно, забрал убийца.

– Отличная версия, – похвалил Рэй. – Вчера я просматривал снимки с места преступления и тоже ухватился за эту мысль. Но случай Майкла Шоу это опровергает. Нужно сосредоточиться на технике, а не на палитрах.

– Оба автопортрета нарисованы пальцами, – обрадованно закивала офицер Нур.

– В том числе. А еще обе картины не были закончены. На это вы обратили внимание, леди?

Молчание, заполнившее комнату, руководитель отдела по расследованию убийств любил называть «глубокомысленным». «Думают слишком глубоко, чтобы что-то делать», – язвительно добавлял капитан Боннар. Криминалистов-аналитиков он считал созданиями бесполезными, но винить его было не в чем: бывший солдат даже на руководящем посту остается солдатом, ненавидящим промедление.

– Почему вы так решили? – наконец ожила Терри.

Рэй повозился с ноутбуком, который Гайла успела принести в комнату совещаний с утра, включил проектор и указал на экран.

– Обратите внимание, – заговорил он, нажимая кнопку на миниатюрном пульте. – Вот Один, нарисованный Майклом Шоу. А вот летящая по небу красотка кисти Софии Крейн. Майкл Шоу редко рисовал автопортреты и работал исключительно кистями. София Крейн любила более приземленные сюжеты. Иными словами, о полотнах можно сказать «нехарактерные». И все же есть как минимум одна деталь, которая их объединяет.

– Нет подписи, – произнес Кит.

Доктор Лок поднял указательный палец.

– Детектив Вагнер только что заслужил дополнительный стакан кофе за наблюдательность.

– Это еще не означает, что картины не были завершены, – хмыкнула Виттория. – Кроме того, оба художника были пьяны как моряки, которые наконец-то сошли на берег и облазили все бары в округе. В таком состоянии думают о чем угодно – но только не о том, чтобы подписать готовую работу. Кстати, как часто они прикладывались к бутылке?

– София Крейн была персоной публичной, – сказал Рэй. – Готов поспорить, что пила она регулярно и много. Майкл Шоу… некоторые художники рисуют только на пьяную голову. Возможно, он из их числа. Отличный повод закатать рукава, сделать себе чашку горячего шоколада и просмотреть все интервью с ним, опубликованные в сети. Ты всегда неровно дышала к людям искусства, Вики, почему бы тебе этим не заняться?

Терри переводила взгляд с доктора Лока на детектива Лейб, и в этом взгляде читалось искреннее любопытство. Так зрители наблюдают за постепенно разворачивающейся на сцене драмой.

– Я бы сказала, куда ты можешь заткнуть эти интервью, Рэймонд, но не хочу грубо выражаться при офицере Нур, – ответила Виттория, изучая свои ногти. Сегодня цвет лака сменился на черный, а мелкая бриллиантовая россыпь поблескивала в ярком свете ламп. – Нежные девичьи ушки дочери Филиппа Хобарта не должны такое слышать.

– Думаю, я смогу заняться чтением интервью, – успокоила вампиршу Терри. На упоминание о дочери Филиппа Хобарта она реагировала не так остро, как раньше, и Кит похлопал ее по плечу в знак поддержки. – Ведь я, как ни крути, стажер…

– Хотя бы кто-то знает свое место, – прохладно улыбнулась детектив Лейб. – Тебе подают хороший пример, Рэймонд, хотя он немного запоздал.

– Сколько тысяч раз я должна повторить, что это кресло принадлежит заместителю отдела криминалистической экспертизы, а не тебе, Лок?

Дробь, которую каблуки черных лакированных туфель детектива Гайлы Хилборнер отбивали по полу комнаты совещаний, наводила на мысли о пулеметной очереди. Волчица швырнула на стол принесенную папку, уперла руки в бока и посмотрела на Рэя в упор. Тот поднял брови.

– Я могу все объяснить.

– Разумеется. Ты всегда можешь все объяснить. Но давай-ка проверим, справишься ли ты с этой непосильной задачей, не упоминая ни мои духи, ни мое декольте, ни мои ноги.

– Что насчет твоего острого ума?

Заметив, что такой ответ начальницу не устраивает, Рэй развел руками.

– Наши женщины встали с левой ноги и хотели устроить показательные бои. Я был вынужден применить свои лидерские навыки и разрешить ситуацию без ущерба… с минимум ущерба.

– Ты забыл добавить «и свое врожденное обаяние».

– Его я применяю неосознанно. И, как видишь, это работает.

Гайла указала на кресло рядом с Терри.

– Садись туда. Немедленно. И забери с собой пульт от проектора. Батарейки в нем достаточно сильные, ты сможешь переключать слайды.

– Одинокий мужчина рядом с юной обращенной леди? Это вообще прилично?

Офицер Нур фыркнула от смеха, прикрыв рот ладонью.

– Еще слово – и я выгоню тебя за дверь, Лок, – пригрозила волчица. – И тогда все приличия будут соблюдены. Не зли меня. Один из самых хреновых дней в моей жизни только начался.

– Именно в такие дни я обязан поддерживать свою боевую подругу и находиться как можно ближе. Если хочешь знать, мы обнаружили кое-что любопытное и…

Гайла замахнулась на подчиненного папкой, и Рэй с тяжелым вздохом поднялся из кресла.

– Когда-нибудь я подам на тебя жалобу за жестокое обращение, – заявил он.

– Жду с нетерпением, – кивнула детектив Хилборнер. – Особенно жестоко с моей стороны было отправить тебя в трехмесячный отпуск.

– И вернуть раньше срока.

– Я переживала за твои лидерские навыки и природное обаяние. Истинные мастера своего дела говорят, что секрет их успеха заключается в регулярной тренировке.

Рэй с демонстративным видом отодвинул кресло, но садиться не стал. Глянув на него, волчица заняла свое место и как ни в чем ни бывало открыла папку.

– Итак, что я пропустила? – осведомилась она. – Помимо боев без правил?

– Мы говорили о том, что картины не были закончены, – сказала Терри. – О том, что цвета на палитре, найденной у Софии Крейн, не соответствуют тонам ее автопортрета. А еще о том, что Майкл Шоу, который обычно рисовал кистями, в последней работе использовал технику импасто.

– Вы забыли про портрет маньяка, офицер Нур, – подала голос Виттория.

– Какой еще портрет маньяка? – спросила Гайла, не поднимая взгляда от документов.

– Знаете, я подумала… – Терри запнулась. – У Софии Крейн пропала палитра. А кисти Майкла Шоу? Все ли на месте?

Волчица захлопнула папку.

– И как ты намереваешься это выяснить?

– Пока не знаю, но, возможно, есть способ. Но, понимаете… пропавшая палитра одной жертвы, кисти другой жертвы… неоконченные полотна…

– Наброски из скетчбука, – добавил Рэй. – Он забрал набросок последнего автопортрета Софии Крейн. Не знаю, рисовал ли Майкл Шоу эскизы для своей картины, но в его скетчбуке ничего подобного не нашли, а на месте вырванных страниц могло быть все, что угодно.

– Он хочет дорисовать их картины? – предположила детектив Лейб.

Кит, увлеченно выводивший на листе для заметок складывающиеся в растительный орнамент линии – ничего художественного, зато помогает думать – невесело рассмеялся.

– Тогда ему придется здорово постараться. Вряд ли эти полотна в ближайшее время появятся на какой-нибудь распродаже.

– Он не хочет дорисовывать, – возразила Терри. – Он ищет совершенное несовершенство.

Виттория картинно захлопала в ладоши.

– Браво, офицер Нур. Я думала, что портрет маньяка – это самое глупое предположение, на которое вы способны. Примите мой искренний комплимент – я вас недооценивала.

– Что такое совершенное несовершенство? – спросил Рэй.

– У художников есть такой термин – тонкий огрех холста, – пояснила ученица Кита. – Недостаток полотна, ошибка, которая делает работу уникальной. Кое-кто делает из охоты за этим несовершенством культ. Посвящает поиску всю жизнь. Маньяк выбирает талантливых художников, которые, по его мнению, близки к тому, чтобы овладеть этим секретом. И… – Она неопределенно покачала головой. – Помогает им совершить некое перевоплощение. Перейти грань.

Гайла постучала колпачком ручки по лежавшим перед ней документам.

– Грань между нормальностью и ненормальностью? – уточнила она.

– Скорее, между безумием и гениальностью, – вежливо поправила офицер Нур.

– Звучит чертовски занимательно, – подытожил офицер Лок, – но у нас до сих пор нет ни более-менее четких версий, ни психологического портрета. У нас нет даже отпечатков пальцев. Только результаты вскрытия, которые совершенно точно указывают на самоубийство. Каков план, шеф?

Волчица подвинула к себе ноутбук.

– Допросы родственников жертв. Но для начала – еще кое-что в копилку безумия. Тайная переписка Майкла Шоу и Софии Крейн с самим собой.

– Если бы у тебя был мозг, Рэймонд, то он давно бы вскипел, – заметила Виттория, доставая из миниатюрной косметички пилочку для ногтей. – Кстати, ты поделишься с нами результатами допроса Донны Паркс? Или твое природное обаяние на нее не подействовало?

– Предлагаю проверить это за обедом в одном из филиалов «Уютного Треверберга», – откликнулся Рэй. – Я угощаю.

– Сегодня он будет тренироваться на других объектах, – оборвала подчиненных Гайла. – Вы с офицером Нур навестите твоего брата. Того, который руководит частной клиникой.

– Психиатры? – удивился офицер Лок. – С какой стати? И хвосты мне не нужны. Я работаю один.

Услышав последние два предложения, Терри нахохлилась как промокший под дождем воробей. Кит хотел было потрепать ученицу по руке так, как делал в подобных ситуациях, но передумал. Не будет же он опекать ее вечно, в конце-то концов.

– Ты расследовал серийные преступления еще в те времена, когда Вагнер работал в других отделах, так что опыта у тебя побольше. Леди неравнодушна к маньякам. Продемонстрируй ей свои обширные знания, поделись методами. С сегодняшнего дня вы работаете вместе.

– Боннар… – начал Кит.

– Боннар одобрил мое решение, – отрубила Гайла. – На этом мы заканчиваем пустые разговоры и принимаемся за работу. Переключайте слайд, офицер Лок.

Глава шестая. Рэй

12 ноября 2002 года, день

Треверберг

– Я готов многое вытерпеть, Хилборнер, но это уже чересчур. Стажеров воспитывать я не нанимался. У меня это плохо получается.

– Мы оба знаем, что это наглое вранье, Лок. Ты воспитал половину сотрудников отдела криминалистической экспертизы. Воспитывал бы и меня, если бы все сложилось иначе.

– Не заговаривай мне зубы, Гайла. Я не собираюсь работать с Терри Нур.

– Ты будешь с ней работать, хочешь того или нет. Решение принято.

Современных темных эльфов природа одаривала высоким ростом, но Рэй по поводу своих ста семидесяти сантиметров не комплексовал. В конце-то концов, его благородные предки, янтарные Жрецы, редко и до такого дотягивали. Не смущал офицера Лока и тот факт, что росту Гайлы Хилборнер позавидовала бы модель, демонстрирующая на подиумах платья от парижских дизайнеров, а шаг у начальницы был таким широким, что рядом с ней приходилось чуть ли не бежать. Иногда это становилось поводом для обмена добродушными шутками, но только не сегодня. Стремительная походка волчицы раздражала Рэя еще больше, чем дурацкий каприз по поводу стажерки. Она могла сказать ему об этом с глазу на глаз. Попросить, чтобы Кит и Виттория вышли, наконец. Но детективу Хилборнер за каким-то чертом вздумалось сообщить идиотскую новость всей следственной группе. Хорошо еще, что Йонатан не слышал. Этот будет подкалывать до смены темных вех. Молоко на губах не обсохло, а язык уже острый.

– Пока ты не вскипел, как суп в плотно накрытой крышкой кастрюле, Лок, еще пара деталей касательно дела нашего искателя совершенного несовершенства. Для визита в частную клинику вам с офицером Нур потребуется ордер. Вряд ли главный врач позволит тебе рыться в личных делах пациентов только потому, что вы приходитесь друг другу братьями. Шеф явится на работу во второй половине дня и вряд ли успеет выхлопотать вам заветную бумажку. Ваш визит в дурдом откладывается на завтра. Поедете допрашивать несостоявшегося жениха Донны Паркс, который по совместительству приходился любовником Софии Крейн.

Возле прикрепленной к стене таблички «Отдел криминалистической экспертизы» Гайла притормозила и, бросив на собеседника проницательный взгляд, устремилась к дверям своего кабинета.

– Какого черта? – крикнул Рэй. – Кажется, у тебя плохо со слухом?! Я сказал, что не собираюсь с ней работать!

– Вы получили приказ от вышестоящего лица, офицер Лок. Выполняйте.

Криминалисты в лабораторных халатах с любопытством выглядывали из-за стеклянных дверей, учуяв хлеб и зрелища. Секретарша Гайлы, забиравшая документы из стоявшего в коридоре принтера, испуганно ойкнула и уронила на пол магнитную карту-ключ от архива.

– Мало того, что я не отгулял положенный отпуск – так еще и должен нянчиться с тупой девкой, недавно окончившей полицейскую академию?! И это при учете того, что по городу разгуливает маньяк?! Вот чем я должен заниматься! Передавать свои знания! А тем временем он укокошит еще парочку художников!

Гайла скрылась в своем кабинете, плотно закрыв дверь. Это означало, что она планирует работать, и входить позволено только секретарше. Рэй пересек коридор и остановился, уперев взгляд в табличку «Детектив первого класса Гайла Хилборнер, руководитель отдела криминалистической экспертизы».

– И вот что я хочу добавить к уже сказанному. Виттории Лейб в следственной группе не место. Она не только нервничает при виде меня, но и не выносит общества офицера Нур. Я знаю ее вдвое дольше твоего, так что могу позволить себе такие комментарии. Виттория – опытный оперативник, замечает любую мелочь на месте преступления, но думать, что она будет выстраивать версии в компании аналитиков – грубая ошибка.

– Иди нахер, Лок, – донеслось из-за двери.

Рэй бросил на криминалистов гневный взгляд, и те захохотали в голос.

– Я бы предпочел ее сестрицу, детектива Анну Монфорт. Блондинку с круглыми щечками. Однажды она избила свидетеля до полусмерти, но мозги у нее работают отлично. Она хотя бы от меня не шарахается.

– Какое из слов во фразе «иди нахер» до тебя не дошло?

– До меня дошли все слова. Но отказ женщины я воспринимаю как вызов.

– Выражусь более ясно. Если ты немедленно не унесешь отсюда свою задницу, я тебя уволю.

Воспользовавшись замешательством эльфа, секретарша Гайлы проскользнула в кабинет и исчезла за дверью, оставив после себя запах свежих духов. Пока Рэй раздумывал, как отреагировать на выпад начальницы – заявить, что это удар ниже пояса, и противника нужно дисквалифицировать, или взбеситься еще больше, пожелав ей провести вечер в объятиях случайного мужика из ночного клуба – криминалисты внезапно замолчали.

– Простите, – услышал он знакомый голос. – Я задержалась, капитан Боннар попросил зайти. Нужно было оформить документы…

Терри Нур стояла в нескольких шагах от Рэя, спрятав руки в карманы узких джинсов, и всем своим видом выражала готовность к активной работе. Особой любви к стажерам офицер Лок никогда не питал, хотя они сваливались ему на голову с завидной регулярностью. Если и существуют вещи, выводящие криминалиста с двадцатилетним стажем из себя, так это бодрый и довольный вид офицера, три-четыре месяца назад окончившего полицейскую академию – как Терри Нур. С отличием – как Терри Нур. Деток влиятельных граждан Треверберга – как Терри Нур. И – на десерт. Офицеров, которые специализировались на серийных убийствах и готовы на все, чтобы выведать у Рэймонда Лока побольше подробностей. Как Терри Нур.

– Я был уверен, что вы завели машину и ждете меня, леди.

– Извините, доктор Лок, – опустила глаза вампирша. – Я хотела…

– … послушать, как я препираюсь с Гайлой. Увлекательный спектакль. Чего уставились? – рявкнул он, повернувшись к криминалистам. Они тут же отступили в безопасное пространство лаборатории, и через мгновение автоматические двери закрылись. – Только и знают, что отлынивать от работы, мать твою. Теперь я понимаю, почему у нас до сих пор нет отпечатков пальцев.

Он вовремя удержался от того, чтобы добавить так и просившуюся наружу фразу «когда уже у этого отдела будет нормальный руководитель». Подобного Гайла ему бы не простила.

– Извините, – повторила Терри. – Я хотела убедиться, что вы знаете адрес Джеймса Ламберта. Папку с делом отнесли доктору Дуарте.

– Я знаю гребаный адрес Джеймса Ламберта. Он живет на трижды проклятой улице Полной луны, тридцать девятый дом, второй этаж, четвертая квартира, в чертовом нищем районе, где живут дрянные нищие студенты, и где в темное время суток никто не выходит без ножа.

– Двадцатый дом, – вежливо поправила вампирша.

Если бы на ее месте был кто-нибудь другой, к примеру, Вагнер, Рэй с удовольствием дал ему по уху.

– Намекаете на то, что мне отказала память?

– В районе Надежды поменяли нумерацию домов. Но в идентификационной карте мистера Ламберта адрес прежний. Кит сказал, что в компьютерных системах новые данные появятся только в начале 2003 года. Думаю, нам лучше пойти к машине, если мы хотим застать мистера Ламберта дома. Он уезжает на работу около пяти вечера. Скрестим пальцы и будем надеяться на то, что «пробка» на центральном шоссе не будет слишком серьезной.

***

Дочь миллионера Филиппа Хобарта водила не «порше» и не «ламборгини», а самую обычную «тойоту». Старую «тойоту», которая, тем не менее, выглядела ухоженной. Рэй пристегнул ремень, подождал, пока Терри заведет машину и вырулит с парковки участка – и только потом нарушил молчание.

– Поздравляю, леди. Вы совершили свою первую и очень серьезную ошибку. И что-то мне подсказывает, что она не последняя.

– Не включила сигнал поворота? – всполошилась вампирша.

– Вы заставили меня почувствовать себя идиотом. Это слышала моя начальница, которую Великая Тьма наградила слишком чутким слухом на беду всему ее окружению. Это слышали мои коллеги, которые чешут яйца вместо того, чтобы снимать отпечатки пальцев с вещественных доказательств. Работа нам предстоит непростая, и я не хочу усложнять ее еще больше. А поэтому мы установим четкие правила. И будем их придерживаться. Пять четких правил.

– Конечно, – с преисполненным отчаяния видом кивнула собеседница и добавила: – Извините.

Рэй демонстративно поднял руку и загнул один из пальцев.

– Право первое – никогда не извиняйся. Если ты сделала что-то, о чем сожалеешь, твои слова уже ничего не изменят. Если ты еще ничего не сделала, смысла извиняться нет.

– Ясно, – ответила Терри.

– Правило второе – если ты еще хотя бы раз выставишь меня дураком перед посторонними, я дам тебе пинка.

– Ясно, – повторила вампирша.

– Правило третье – я ненавижу обращение «доктор Лок». А Рэймондом меня в детстве звал отец, когда хотел задать трепку за проступок. Рэй – и только Рэй.

На этот раз офицер Нур ограничилась кивком.

– Правило четвертое, – продолжил эльф, загибая следующий палец. – Мы будем ездить только на твоей машине, и платить за бензин будешь ты.

– Почему это? – возмутилась Терри.

– Потому что завтракать, обедать и ужинать мы будем за мой счет. В отличие от Кита, я предпочитаю более изысканные, чем «Уютный Треверберг», заведения. Особенно если со мной дама.

Вампирша на мгновение отвлеклась от дороги и одарила его широкой искренней улыбкой. Рэй отметил, что она похожа на создателя. Не чертами лица, как в случае смертных детей и родителей. Дело было, скорее, в глазах. Она казалась маленькой и хрупкой, а взгляд вносил в этот образ чудесную нотку диссонанса. Прямой и уверенный взгляд доктора Филиппа Хобарта, одного из немногих городских бизнесменов, о которых отец Рэя отзывался с большим теплом.

– Принято.

– Извини, что я на тебя напустился. Гайла меня взбесила.

– Ты нарушил первое правило. И до сих пор не назвал пятое.

Эльф загнул последний палец, а потом разжал кулак и показал ей открытую ладонь.

– Пятое правило – нахрен правила. Если ты хочешь стать лучшей в своем деле, забудь о них. Серийные убийцы нарушают все правила и все нормы. Для того, чтобы ловить их, ты должна думать, как они.

«Тойота» притормозила на красный у пешеходного перехода. Терри бросила на Рэя быстрый взгляд.

– Кит мне немного о тебе рассказал, – призналась она.

– И что он говорил?

– Разное…

– Я тебе не Боннар, чтобы изображать вежливость. Я знаю, что Вагнер мерзкая скотина, которая за словом в карман не полезет. Мы слишком давно работаем вместе и слишком близко дружим.

– Он сказал, что ты полный псих.

Рэй удовлетворенно кивнул, откинувшись на спинку сиденья.

– Он совершенно прав. Еда в «Уютном Треверберге» мне не нравится, но тамошний кофе я обожаю. Что скажешь насчет латте макиато?

– Откуда ты знаешь, что я люблю латте макиато? – подняла бровь вампирша.

– Теперь ты понимаешь, почему я называю Вагнера мерзкой скотиной? Он сплетничает не только обо мне, но и о тебе. Кстати, одно правило железное, и его нарушать нельзя.

– Ты угощаешь? – снова заулыбалась вампирша.

– Именно так. Зеленый свет, леди. На перекрестке – направо.

***

На виду Джеймсу Ламберту можно было дать максимум лет двадцать. Высокий широкоплечий парень в драных джинсах и черной футболке с обрезанными рукавами походил на студента, художника или бродячего музыканта – но никак не на человека, которому скоро исполнится тридцать, и который не один год проработал в элитных ресторанах Треверберга. Лицо бывшего жениха Донны Паркс Рэй помнил хорошо: когда-то он занимал должность шеф-повара в «Дарах Афродиты», любимом ресторане его покойной невесты. И готовил восхитительный жюльен из морепродуктов.

– Привет, – поздоровался Джеймс, потирая глаза. – Вы из полиции, да?

– Офицер Рэймонд Лок. – Эльф продемонстрировал повару удостоверение. – А это моя напарница, офицер Терри Нур. Мы не хотели будить вас, мистер Ламберт, но дело срочное.

Хозяин квартиры широко зевнул, бросил подозрительный взгляд на притаившуюся за спиной Рэя вампиршу и кивком пригласил их следовать за собой.

– У меня тут не убрано, не обращайте внимания. Хотите выпить? Кофе, виски, воду?

Шеф-повар Джеймс Ламберт, променявший кухню ресторана со звездой Мишлен на кухню ночного клуба «Северная змея», снимал комнату-студию – типичное жилье для домов в районе Надежды. В первые месяцы работы в полиции Рэй дежурил по ночам трижды в неделю, и около трети вызовов поступало именно отсюда. Ничего удивительного: рукой подать до спального района, а там – и до Ночного квартала. Рассадник грязи и насилия всея Треверберга. Наркоманы, несовершеннолетние проститутки, мужья, колотящие своих жен, взломы, угнанные машины, грабежи.

Наставницей офицера Лока была подруга Виттории и ее сестра по создателю Анна Монфорт, улыбчивая вампирша с пухлыми румяными щечками. Рэй много раз сталкивался с людьми и темными созданиями, о которых мог сказать «в тихом омуте водятся черти», но детектив Монфорт перещеголяла их всех. До того, как избить криминального авторитета в клубе «Девять сов» на глазах у кучи посетителей, Анна успела накостылять десятку-другому мужиков в дешевых комнатушках района Надежды. Причины могли быть разными: от вранья «моя жена неудачно упала, я на нее руку не поднимал» до невежливого, с ее точки зрения, обращения к сотруднику полиции. От детектива Монфорт Рэй научился многому, но самый важный урок заключался в следующем: если полицейский решил начистить кому-то пятак, то делать это лучше без свидетелей.

Квартира бывшего шеф-повара была сумрачной и походила на каморку. На мягкой мебели лежали старые покрывала, журнальный столик из темного стекла завален журналами, письмами и бутылками из-под пива. В люстре под потолком не хватало доброй половины лампочек. Наполовину содранные обои на стенах намекали на то, что хозяин давным-давно запланировал ремонт, но его каждый раз что-то останавливает – то ли отсутствие времени, то ли отсутствие денег, то ли обе причины разом. В большой клетке на книжном шкафу дремал белый попугай.

– Так будете пить или нет? – крикнул Джеймс из кухонного уголка.

Терри примостилась на краешке дивана и достала блокнот. Рэй подошел к маленькому мольберту на подоконнике и приподнял ткань, скрывавшую холст от посторонних глаз. Картина оказалась натюрмортом. Не самое гениальное полотно из тех, что ему приходилось видеть – с работами Софии Крейн и вовсе не сравнить – но художник был талантлив.

– Нет, спасибо, – ответил эльф. – Мы не задержим вас надолго, мистер Ламберт.

– Ага, полицейские всегда так говорят. – Повар подошел к дивану, держа в руке большую кружку. Комнату заполнил аромат только что сваренного кофе. – Вы кофе не хотите, мэм? – обратился он к Терри.

– Благодарю, но нет, – покачала головой вампирша, открывая блокнот и снимая колпачок с ручки. – Вы рисуете?

Джеймс сделал глоток кофе и улыбнулся.

– А что, это уголовно наказуемо?

– На сегодняшний день – нет. Но, как показывает практика, не совсем безопасно.

Рэй честно старался сдержать смех, но у него ничего не вышло. Пагубное влияние Вагнера заметно невооруженным глазом. Боги ведают, чему еще он мог ее научить.

– Простите? – нахмурился повар.

– Шутка, – невинно улыбнулась Терри.

– Причем бестактная, – сухо заметил собеседник.

– Вы разозлились, мистер Ламберт.

– Не самое лучшее время для черного юмора, знаете ли. Достаточно взглянуть на заголовки «Треверберг Таймс».

Вампирша пригладила ладонью блокнотный лист и подняла глаза на Джеймса.

– Вы разозлились потому, что моя шутка была бестактной, а не потому, что она имеет отношение к женщине, с которой вы встречались шесть месяцев. Это странно, не находите?

Повар глянул через плечо на Рэя, ожидая, что тот вмешается, но эльф поймал взгляд стажерки и одобрительно кивнул. Пусть выкручивается сама.

– Вы сейчас о ком, офицер Нур?

Терри недоуменно захлопала ресницами.

– О Софии Крейн, конечно же. Вы разве не знаете, что этой ночью она…

– … выбросилась из окна, – закончил Джеймс. – Я читаю газеты, леди. И вот что я вам скажу. Моя невеста не отвечает на телефон уже двое суток и игнорирует сообщения, которые я посылаю чуть ли не каждую минуту. Она не появляется у себя дома, а ее мать сейчас проходит очередной курс лечения в онкологическом отделении госпиталя имени Люси Тревер. Не лучшее время и не лучшее место для визитов. До кого мне точно нет дела – так это до Софии Крейн. Был ли я с ней знаком? Да. Нравилась ли она мне? Глупо отрицать, она была красавицей. Стал бы я в здравом уме с ней встречаться? Да я бы эту женщину на километр к своей постели не подпустил.

Рэй опустил ткань на холст с натюрмортом.

– Вы не встречались с Софией Крейн последние полгода, мистер Ламберт?

– Конечно, нет, черт побери!

– Выходит, ваша бывшая невеста солгала полиции?

Повар рассеянным жестом пригладил коротко остриженные светлые волосы. На его лице сперва отразилось недоумение, потом – отчаяние, а потом – злость. Он сжал кулаки, и на мгновение эльф всерьез задумался о том, что хозяин квартиры может наградить его профессиональным апперкотом. К счастью, Джеймс совладал с собой.

– Я понял, – сказал он. – Присядьте, офицер Лок.

Рэй опустился на диван рядом с Терри, которая до сих пор выглядела шокированной, но ручку держала наготове. Повар сел в кресло напротив.

– С Софией я познакомился примерно в то же время, что и с Донной. Мы тусовались в одной компании. Тогда я как раз послал к черту напыщенных клиентов из «Даров Афродиты» и ушел работать к Маре в «Северную змею». София была яркой девушкой, всегда находилась в центре внимания. Неудивительно, что сперва я заметил ее, а Донну первые несколько дней не видел вовсе. – Он положил ногу на ногу и сцепил пальцы на колене. – София меня заворожила. Я до сих пор помню, во что она была одета в тот вечер, помню, о чем мы говорили, какие коктейли заказывали… В общем, я влюбился по самые уши, как последний дурак. Даже бросил свою тогдашнюю девушку.

– Но встречаться вы так и не начали, – вставила вампирша.

– Нет, – покачал головой Джеймс. – Когда мы узнали друг друга получше, я заметил в ней что-то настораживающее. Знаете… – Его пальцы вцепились в джинсовую ткань, и он отвел глаза. – Мне будто кто-то нашептал на ухо: беги от нее подальше. Я не верю во внутренние голоса и прочую чепуху, но иногда их слышу. Может, мне к психиатру пора, но это, черт побери, правда.

Терри написала на чистом листе блокнота букву «Э» и обвела ее аккуратным кружком. Эмпатам Рэй всегда сочувствовал. Им и в крохотных городках приходилось несладко, а в Треверберге, полном темных существ и людей с психическими расстройствами – и подавно. Легко понять, почему он сделал отличную карьеру: эмпаты тонко чувствуют состояния других и знают, как им угодить. И неудивительно, что в итоге он оставил шикарные кухни, выбрав «Северную змею». Мара, владелица клуба, была темным существом, вакханкой, и большая часть персонала принадлежала к этому же виду. В обществе жрецов культа сладострастия эмпаты чувствуют себя расслабленно: они не вытягивают эмоции, как люди, и не подавляют своей энергией, как высшие темные эльфы или вампиры. Работа по ночам? Эмпаты обожают работать в темное время суток, потому что вокруг меньше эмоционального шума.

– Что с ней было не так, мистер Ламберт? – заговорил Рэй.

– Она была патологической лгуньей, вот что. Придумывала кучу фактов своей биографии. Постоянно ее приукрашивала – только бы понравиться окружающим, втереться в доверие. Она хорошо умела это делать. Убеждала мастерски. И с огромным удовольствием пользовалась людьми, которых приручила. И Донной тоже. Только Донна ее любила и спускала все с рук. Я пытался сказать ей… А, пустое. – Он махнул рукой. – Слушайте. Мне нужно покормить попугая. Сделайте одолжение, подержите Мерзавца. У них, кхм, не очень хорошие отношения.

Рэй оглядел комнату и заметил притаившегося под журнальным столиком мохнатый комок с оборванным ухом и покрытой шрамами мордой. Кличку питомцу Джеймс подобрал отличную.

– Иди сюда, Мерзавец, – сказал он, поднимаясь с дивана.

Хозяин квартиры принес из кухонного уголка пакет с кормом и направился к клетке. Кот рванул было за ним, но охота не удалась: эльф успел схватить разбойника поперек туловища. Животное зашипело и предприняло дерзкую попытку ударить обидчика лапой с выпущенными когтями.

– Сиди смирно, – наставительно произнес Рэй. – Видал я и не таких молодцов.

Мерзавец прижал уши, перестал шипеть и нанес очередной удар лапой, который достиг цели. Эльф выругался, но кота не отпустил.

– Он у меня немного нервный, – извиняющимся тоном пояснил Джеймс, закрывая дверцу клетки. – Сильно поцарапал?

Получившее свободу животное юркнуло под диван, заставив Терри вскрикнуть от неожиданности. Рэй критически оглядел разодранное запястье.

– Заживет.

– Будет лучше продезинфицировать, – хитро подмигнул повар. – У меня есть обалденный виски. Мара подарила на прошлый день рождения. Хотите стаканчик?

– Нет, благодарю. Мы и так задержались. Был рад знакомству, мистер Ламберт.

Джеймс пожал протянутую руку.

– Взаимно. – Он кивнул Терри. – Спасибо, что заглянули. Жаль, что я не смог вам помочь.

– Вы нам очень помогли, – уверила вампирша. – И кот у вас… милый.

– Да уж, – хмыкнул повар. – Одену ему силиконовые насадки на когти. Неровен час, раздерет кого-нибудь всерьез.

Глава седьмая. Терри

12 ноября 2002 года, вечер

Треверберг

Терри положила на приборную панель машины парковочный талон, захлопнула дверь и убрала ключи в сумочку.

– Ты уверен, что мы пришли по адресу? – обратилась она к спутнику.

– Конечно, уверен. Не думаешь ли ты, что я забыл дорогу к одному из своих любимых ресторанов?

– Я хочу сказать… нас туда пустят? В таком виде?

Рэй нетерпеливо махнул рукой, предлагая вампирше следовать за ним, и устремился к открытым дверям. Неоновые буквы над входом сообщали, что ресторан называется «Новый Орлеан». Терри слышала об этом заведении краем уха, но никогда здесь не бывала. Отец предпочитал места, где столик нужно было заказывать за три месяца до даты визита, и туда же ее водили редкие поклонники Для подобных выходов в свет она привыкла одеваться как королева. На худой конец, как принцесса. И в самых отчаянных фантазиях не могла представить, что переступит порог ресторана в джинсах и кроссовках.

– Во имя всех богов, леди. Это заведение с кухней фьюжн, которую все упорно называют каджунской. Если повара не знают, что они готовят, то мы можем являться хоть голыми, верно?

Не дожидаясь ответа, Рэй подошел к стоявшему у входа администратору, высокому молодому человеку в строгом деловом костюме, и пожал ему руку.

– Привет, Бартли, – поздоровался он.

– О, привет! – с довольным видом откликнулся молодой человек. – Давненько ты к нам не заглядывал. Уж не разлюбил ли гамбо?

– Я разлюблю гамбо только после того, как сделаю последний вдох. Надеюсь, еще не все столики заняты?

– Подыщу для тебя что-нибудь. На двоих, так?

Он бросил быстрый взгляд на Терри и кивнул ей.

– Лучше на троих. На случай, если к нам присоединится еще одна любительница огненно-острых блюд.

Администратор снова посмотрел на вампиршу, на этот раз, то ли удивленно, то ли испытующе.

– Что, та коротко стриженная брюнеточка, твоя коллега, похожая на солдата Джейн? – хохотнул он. – Если ты возвращаешься к бывшим женщинам, старина, то это плохой знак.

– Знакомься, это Терри Нур, – представил спутницу Рэй. – Дама голодна, Бартли. А я съем все продукты на вашей кухне и примусь за поваров, если не получу свой заказ в ближайшие полчаса.

– О, а я думал и гадал, откуда мне знакомо ваше лицо, – разулыбался администратор. – Вы же дочь доктора Хобарта.

– Офицер Нур, – холодно уточнила Терри. Молодой человек продолжал на нее пялиться, и она чувствовала, что выходит из себя. – Буду рада получить меню вегетарианских блюд.

– Э, – озадаченно протянул Бартли. – Постараюсь что-нибудь придумать. Столик на веранде вас устроит?

Бойкая официантка с ярко-рыжими волосами, заплетенными в косу, разбиралась в меню намного лучше администратора. Она держалась уверенно, говорила вежливо, и ее профессионализм приятно удивил Терри. Девушка помнила, что обычно заказывает Рэй, хотя он, судя по всему, в последний раз был здесь много месяцев назад, а потом помогла вампирше определиться с выбором блюда. Записав пожелания клиентов в маленький блокнот, она убрала ручку в карман рубашки и сверкнула улыбкой.

– Меня зовут Марина. Если вам что-то понадобится, поднимите руку – и я подойду. Спасибо за то, что выбрали наше заведение. Обещаю сделать ваш вечер приятным.

– Спасибо, – вернула ей улыбку Терри и не удержалась от того, чтобы добавить: – Вы очень милы. В отличие от вашего администратора. Вот кому бы я никогда не дала чаевых.

– Не держите зла на Бартли, он делает свою работу так хорошо, как может. Скажу вам по секрету: роль администратора ему дается много лучше, чем роль официанта. Хотя бы разбитых тарелок поубавилось, а шеф-повар кричит раз в час, а не раз в десять минут. – Она подмигнула Рэю. – Ты понимаешь, о чем я.

– Понимаю, – хмыкнул эльф. – Но если мой гамбо будет недостаточно острым, то кричать буду я.

– Используй всю мощь своих голосовых связок для того, чтобы утопить даму в комплиментах, это принесет больше пользы, – отпарировала Марина и ушла в направлении кухни.

Сидевшие за соседними столиками гости отличались от разодетой в пух и прах великосветской публики, к которой привыкла Терри, как день от ночи. Да и манерами они похвастаться не могли: громко говорили, смеялись в голос, постоянно чокались бокалами и обсуждали не биржевые котировки и удачные сделки, а проблемы «простых смертных» вроде глупого начальника или девушки, которая ушла к другому. Уехав из особняка отца, вампирша с головой окунулась в абсолютно новый для нее мир, но даже после нескольких визитов в Ночной квартал он каждый раз открывался ей с иной стороны. Глубоко внутри она оставалась дочерью Филиппа Хобарта, маленькой принцессой, которую до последнего оберегали от столкновения с жестокой реальностью. Шутки на эту тему криминалистам до сих пор не наскучили и звучали обидно, но Терри признавала: в чем-то они правы.