Рыжий понедельник

“А пионеры – это кто?”– В вагон электрички вошла элегантно одетая женщина лет тридцати пяти, за ней мальчик лет десяти. Войдя в вагон, дама огляделась, подыскивая подходящее место. Мальчик, стоя позади, заметил, что тамбурная дверь перекошена и не закрывается. Это его заинтересовало, и он тут же занялся её ремонтом. Резкими рывками он пытался привести её створки в вертикальное положение.

Женщина была одета в кремовый костюм. Тёмные густые волосы были аккуратно уложены. Макияж тщательно подобран, очевидно работал стилист. Весь внешний вид женщины был весьма гармоничен и привлекал внимание. Сумочка дамы, довольно вместительная, тоже кремового цвета, элегантно дополняла образ успешного человека. Людей в электричке было не много, так как был понедельник, но скамейки, почти все были заняты. Заприметив пустую, дама ринулась к ней, широкими шагами, давая понять издалека, что это место занято. Из сумочки она извлекла влажную салфетку, нагнулась и брезгливо принялась протирать сидение, стараясь не испортить маникюр. Среди других пассажиров, привычно разсевшихся на лавках, она была явно не в своём амплуа, что и читалось на её лице. Мальчик, тем временем, уже смог закрыть заевшую створку, и с удовольствием наблюдал, как две половинки тамбурных дверей сошлись точно вместе.

– Женя ты скоро? – Мальчик обернулся.

– Сейчас мама.– В вагон вваливалась новая волна пассажиров и ему хотелось посмотреть как теперь будет работать створка двери, уже после его ремонта. Когда же люди прошли, створка, как и прежде осталась перекошенной. “Ладно”,– подумал Женька и направился к матери. “Ну что ты завис? – спросила она. – Смотри людей сколько” – кивнула она головой на полупустой вагон. Женька лениво снял рюкзак, размышляя, как бы закинуть его на полку для багажа над окном. Мать быстро схватила рюкзак и поставила на скамью посредине. Посадив Женьку у окна, сама села с краю. Женька был совсем не похож на мать. Светлое лицо, курносый нос, голубые глаза, это от отца. От матери только тёмные волосы. Одет он был в новенький спортивный костюм, светлую футболку и кроссовки.

– Мама, а кто такие пионеры?– продолжил Женька прерванный разговор.

– Пионеры?, ну, это когда я училась в школе… мы были пионерами…

– И что вы делали?

– Да ничего, просто учились и всё,– ответила мать, постепенно вовлекаясь в разговор, и погружаясь мыслями в своё пионерское детство. – Галстук носили.

– И девочки тоже?

– Да, это не обычный галстук. Красный, треугольный, очень красивый. Я его каждый день утюжила, через марлю. Маршировали под барабан и горн, а ещё собирали макулатуру и металлолом.

Женьке стало смешно. Он представил как его мама тащит тяжеленную, чугунную батарею на пункт приёма металлолома.

– И сколько вы зарабатывали?

– Да, ни сколько,– улыбнулась мама,– просто соревновались кто больше.

“Ну нет,– подумал Женька,– чтобы мама что-то делала бесплатно, разве это возможно?”

Из динамика вагона раздались звуки, похожие на человеческую речь. Это объявляли об отправлении поезда. Двери электрички захлопнулись, и поезд медленно тронулся, возвращая Женьку в реальность. Оглянувшись, он посмотрел уже на значительно заполнившийся людьми вагон. Некоторые даже стояли. Лица людей были серыми и тусклыми, и это нагоняло тоску. Воспоминания матери показались ему яркими и светлыми, и Женька захотел окунуться в них ещё.

– А что значит пионер?– спросил он.

– Пионер – это первый,– ответила мать.

– Что первый?– не понял Женька.

– Ну, например, кто-то что-то придумал, или сделал какое-то открытие, первый прошёл какой-то путь.

– Значит и ты что-то придумала?

– Я? Нет.

– Первая прошла путь?

– Ничего я не прошла, отстань,– разозлилась мать

– Почему же ты была пионером?

– Просто… – теперь задумалась она. Ей и в голову не приходило, что пионером можно было и не быть. А ведь правда, это же добровольная организация. Никто вроде не заставлял. Ведь можно же было отказаться, сказать что она не разделяет идеи партии, не очень любит Ленина и далека от политики. И вообще, какие могут быть идеи в 9 лет? Спроси сейчас любого школьника: “хочет ли тот быть пионером?” Так он прежде всего спросит: “зачем? что мне это даст? сколько за это платят?” И скорее всего откажется. А ведь тогда и вопросов таких не было. Как-то само собой, ребёнок становился пионером и всё.

Мать Женьки была успешной бизнес-леди. Она прекрасно разбиралась в финансовой ситуации, знала куда вкладывать деньги. Она умела рисковать и редко проигрывала. В начале она создала сеть салонов красоты, заработала неплохие деньги, больше чем нужно для жизни, и теперь могла вкладывать их, финансируя различные предприятия или просто частных лиц, получая хорошие проценты. Она умела ставить не удобные вопросы, часто, интеллигентно унижала и высмеивала оппонентов, манипулировала людьми и наслаждалась этим процессом. Почему же в далёком детстве, она даже не попыталась пойти против системы? Впрочем были у неё и свои слабости, о которых она прекрасно знала. Например, она панически боялась садиться за руль. Однажды, попав в аварию, она не смогла себя преодолеть и перемещалась по городу только на такси. С мужем не повезло. Он не был успешен в смысле финансов. Раньше он был увлечён наукой. Работал над какими – то проектами в научной лаборатории, создавая лекарства не то от СПИДа, не то от рака. Финансирования практически не было. Лаборатория держалась только на энтузиазме нескольких “дураков”– и одним из них был, по мнению матери, Женькин отец. В свободное время он играл в шахматы, или паял какие-то схемы. С ним давно уже нужно было развестись, но всё руки не доходили. На развод она подала только сейчас, после 13 лет совместной жизни.

– А почему лагерь называется пионерским?– прервав паузу, спросил Женька сонным голосом.

– Что?– не поняла мать. -А, не знаю, всегда так было. Пионерский лагерь. А как же ещё?

Она давно стала замечать что не понимает сына. Почему? Может быть мир меняется слишком быстро. Пионеров нет, а пионерский лагерь есть. Деньги есть, а счастья нет.

Первая остановка. Динамик пробурчал какие-то невнятные слова и двери открылись. К выходу потянулись дачники, в основном пенсионеры. Поезд наполнился теплом, от нагретого на солнце перрона.

Едем дальше. О чём это я? Мир меняется. Это хорошо или плохо? Да какая разница, меняется и всё. Нет, есть разница. Вот, я везу своего ребёнка в пионерский лагерь на две смены. Две смены, по двадцать одному дню. То есть 42 дня Женька будет жить с одной мыслью: “когда это закончится”, ведь он ненавидит лагерь и меня вместе с ним. Ведь это я решила, что моему сыну так будет лучше. Этот день- худший для него в этом году. Может быть мне будет лучше? Я, как ужаленная буду мотаться по объектам, ругаться с кредиторами, договариваться с адвокатами, вести светские беседы с нотариусами, буду питаться фастфудом и принимать таблетки для пищеварения. И такая карусель 42 дня. Зачем? Чтобы одеть, накормить и отправить моего ребёнка в лагерь, который он ненавидит. Замкнутый круг. Чёрт возьми, как хорошо думается в электричке.

– Хочешь бутерброд?– она погладила сына по голове.

– Мне снилась деревня и дед с бабушкой. Бабушка напекла пирогов, а дед звал на рыбалку, – игнорируя вопрос сказал Женька.

– А я и не заметила как ты заснул. Мы можем купить и пироги и рыбу.

– Да,– сказал Женька и грустно улыбнулся.

– Что ещё тебе снилось?– спросила она желая сменить тему разговора.

– Ещё мне снился Пират. Он сидел возле своей будки, но не на цепи, и никто его не боялся. Представляешь мама, Пират злой, только если на цепи.

– Так, давай разбираться,– сказала она, обрадованная тем, что тема разговора поменялась,– собака может покусать. Она охраняет дом, для этого её и держат. Добрая собака не нужна, а злую надо привязывать.

– Мама, а я злой?

– Нет конечно.

– А почему привязан?– Эти слова Женька сказала очень спокойно без всяких эмоций, и это подчеркнуло, какая огромная пропасть лежит между матерью и сыном.

Опять что-то прохрипел вагонный динамик, и поезд стал замедлять ход. Люди в вагоне оживились, стали готовиться к выходу.

“Очень хорошо”– подумала она, обрадованная тем, что неловкой паузы не будет.

– Извиняйте.– Небритый мужчина улыбнулся беззубой улыбкой. При выходе он задел её своей сумкой. “Вот упырь”,– подумала она и посмотрела снизу вверх. Она презирала таких. Одно только присутствие таких людей в её поле зрения, вызывало отвращение, не говоря уже о тактильном контакте.

– Извините,– повторил мужчина. Она продолжала смотреть на него, с удивлением отмечая что не испытывает ни презрения ни брезгливости. Одет мужчина был чисто, но дёшево. На нём были те вещи, которые обычно продают на вокзалах и в подземных переходах. Они лежат в ящиках, или просто навалены в кучу на прилавках, и покупатели просто роются в них, находят подходящие, и без примерки покупают. “Помогите пожалуйста поставить вещи наверх”,– попросила она, указывая на рюкзак и на багажную полку. Мужчина ловким движением подхватил рюкзак, и аккуратно водрузил его на решетчатую панель над окном.

“Какие грубые руки- отметила она,– он что, плугом землю пашет?”– она попробовала представить род занятий этого человека, и перебрав несколько вариантов, остановилась всё же на плуге. Ей почему-то захотелось помочь ему привести руки в порядок. Ну ведь не может же человек, жить с такими безобразными руками. На безымянном пальце правой руки, было тонкое обручальное кольцо. “А ведь не так много женатых мужчин носят обручальные кольца, значит он гордится семьёй,– подумала она,– и дети есть”. Она уловила взгляд мужчины на Женьку, который попытался было помочь, но не успел и лишь вскинул руку к взлетающему, в грубых руках мужчины, рюкзаку. Это был взгляд отца. Он выражал доверие, одобрение и любовь.

– Спасибо,– скупо поблагодарила она.

– Не за что,– ответил мужчина, и поспешил к выходу. Она почему то захотела узнать о нём, его жене, детях. Ведь живёт себе семья, в какой-то глуши, и горя не знают. Вот сидит какая-нибудь Машка сейчас дома, и ждёт своего Гришку из города с гостинцем, и дети ждут. И знает Машка что в 10:02 к перрону подъедет электричка, а от электрички 20 минут пешком.

Сквозь грязное окно поезда, она продолжала наблюдать за мужчиной. Он несколько секунд постоял на перроне, радуюсь июньскому солнцу, окинул взглядом сошедших пассажиров, ища знакомых, закинул на плечо старую хозяйственную сумку с “гостинцами,” и быстро зашагал по извилистой песчаной тропинке навстречу со своим счастьем. Тихим и большим.

Тем временем Женька размышлял о своём. Ему представился пионерский лагерь. Вот, он заходит в ворота, и ему сразу выдают галстук. Он был похож на бабушкин платок, только не цветастый, а ярко-красного цвета.

– Мама, а почему галстук красный?– она не услышала. Её мысли были заняты недавним открытием. Оказывается уравнение: счастье равно деньги в квадрате было неверным, и она пыталась найти новое, подставляя другие данные: счастье равно здоровье плюс свобода? Или может…?

– Что сынок? да, красный, а ещё значок был, маленький такой, пятнадцать копеек стоил,– она попыталась вспомнить как выглядел пионерский значок, но не смогла, зато почему – то вспомнила цену.

– Нет, почему галстук, именно, красный?

– Аааа, много крови пролито было,– отстранённо произнесла она усиленно пытаясь найти всё-таки эту формулу счастья.

– Они что доноры?– Женька вспомнил передачу об открывшийся недавно станции забора крови, и о том что донорской крови в стране не хватает.

– Почему доноры? Нет конечно. Ей было лень извлекать из памяти давно затёртые и скомканные сведения о многочисленных пионерах героях, и других детях мучениках павших смертью храбрых. В основном выдуманные истории, для назидания молодому поколению. По интонации, Женька понял что мама решает в уме какую-то задачу, и решил больше не надоедать ей своими вопросами. Он был очень проницательным, и хорошо понимал, когда нужно замолчать. Если мать о чём то задумалась, лучше дать ей время. В такие моменты её голос становился раздражительным, нервным. Ответы короткими и малосодержательными. Мать пыталась это скрывать, но получалось плохо и разговор сам собой сходил на нет. Женька не любил проводить время с матерью. Он не чувствовал в ней друга, хотя со своими материнскими обязанностями она справлялась неплохо. Их интересы явно не совпадали. Она с головой уходила в работу. Ради результата шла на любые жертвы. И даже в те редкие моменты, когда ситуация не предполагала работу- во время приёма гостей или на пляже, она не чувствовала себя комфортно, если рядом с ухом не было телефона, или в руках какого-нибудь другого гаджета. Она планировала, назначала встречи, кого-то вызывала или что-то отменяла, с кем-то ругалась или выясняла отношения. Те 40 минут дороги, которые остались позади, просто измучили её. День был тщательно распланирован, и уже в 14:00 была назначена первая встреча. Она сжимала в руках телефон, пытаясь не пропустить те отрезки пути, где был устойчивый сигнал. Тогда она быстро делала звонок, или писала сообщение.

“Да, это не папа,– думал Женька,– с папой было бы веселей. Отец Женьки, в противоположность матери, умел отвлекаться от всего. Когда они были вместе, отец принадлежал Женьке. Вместе они дурачились, спорили, смеялись, читали книги, что-то строили, склеивали, выпиливали, выжигали, паяли, вырезали. В общем делали всё, и всё было интересно и не скучно. Самую нудную работу отец умел превратить во что-то особенное, нетривиальное. Он сопровождал любую задачу интересным рассказом, или какой-нибудь историей. Он заражал Женьку своим энтузиазмом, и всё что они делали вместе – спорилось. Особенно, Женька ценил те вечера, когда они с отцом играли в шахматы. Эта игра увлекала и затягивала. Он мог сутками сидеть над шахматной доской, решая разные задачи и строя стратегии. Поначалу родители приветствовали такое увлечение сына, это отвлекало от компьютерных игр. Но вскоре стали волноваться, так как заметили, что он продолжает играть в уме, даже когда перед ним не было доски. Иногда за обедом Женька выстраивал печеньки в шахматном порядке, и долго всматриваясь в “фигуры”, обдумывал какой-нибудь гамбит. Впрочем, это увлечение скоро прошло. Женька увлекся футболом, а после футбола фотографией или ещё чем-то. В общем жизнь вернулась на круги своя, но все знали, что с Женькой играть бесполезно. Иногда отец делал для Женьки сюрпризы: однажды, принёс домой ежа, и целые сутки ёж жил у них в квартире. Женька был в восторге не только от колючего похрюкивающего комочка, но и от реакции мамы, которая побаивалась ежа, и всякий раз заходя в кухню, с опаской поглядывала в угол, где в картонной коробке из-под обуви, квартировался ёж.

“Скоро ты крыс будешь домой таскать”,– сказала она отцу. “У нас уже есть одна”, – ответил папа. Женька тогда не понял, а мама обиделась. А однажды папа купил воздушного змея. Женька тогда болел ОРЗ. Температуры не было, только кашель и сопли. Он думал что выходные испорчены, из дома не выйдешь, лежи и страдай. И вот утром, в комнату заходит папа и громко, чтобы разбудить сына говорит: -“а что у меня есть”– и достаёт набор, на котором большими буквами было написано: воздушный змей. Болезнь как рукой сняло. Кто же будет лежать в постели, когда здесь воздушный змей. До обеда они собрали змея. Сделали раму, натянули цветную плёнку, приделали хвост, в наборе всё было, а после обеда пошли на пустырь запускать. По дороге к ним примкнуло ещё с десяток мальчишек и даже две девочки. Женька гордо нёс змея и рассказывал про китайских змеев, и о том что есть даже соревнования по запуску змеев, и что настоящие воздушные змеи похожи на драконов и запросто поднимут в небо человека. Всё это рассказал ему отец, когда они строили змея. Поначалу змей не хотел подниматься вверх, он зигзагами вился возле земли и падал. Тогда папа прикрепил к хвосту кусочек пластилина, и змей стал подниматься. Он поднимался настолько высоко, насколько хватало шнура.

“А если бы шнура было больше то и до облаков бы долетел”– философские изрёк Женька, и все с ним согласились. Укладываясь вечером в кровать Женька наткнулся на грязный носовой платок и вспомнил, что ещё утром он страдал от насморка и давился кашлем.

Ему вдруг стало жалко себя. Почему папа не рядом? Они бы сейчас запросто обдумали какую-нибудь авантюру, или может быть папа рассказал бы Женьке об электричке, в которой они едут, какую-нибудь удивительную историю, а потом Женька пересказывал бы эту историю хоть в лагере, хоть в школе, добавляя в неё свои детские выводы и подробности. Ему нравилось подхватив какую-нибудь тему, с азартом рассказывать, умело привлекая к себе внимание слушателей. Бывало просто завязывался разговор с кем-либо, потом в него вовлекались и другие и третьи. Через несколько минут вокруг Женьки уже собиралась целая толпа детворы, и удивленно слушала рассказы о воздушных шарах, средневековых сражениях, добыче нефти, высадке космонавтов на луну. Обо всём, что Женька обсуждал с отцом. Оппоненты задавали вопросы, Женька ухмылялся, мол как можно такого не знать, хотя ещё вчера об этом даже и не догадывался. Особенно нравилось ему, когда разговор прерывался в самом разгаре, например звонил звонок на урок, перемена заканчивалась и друзья нехотя разбредались по классам держа в уме интригу. Женька тоже деловито направлялся на урок, с выражением досады на лице, как бы давая понять что ещё много мог бы рассказать об этом. Зная, что разговор вот-вот должен прерваться он оттягивал кульминацию до того момента, когда казалось должны встать на место все неизвестные. И тогда Женька вдруг вспоминал, что ему срочно куда-то нужно, что есть дела поважнее, и исчезал. Когда в следующий раз мальчишки собирались, и вновь завязывался разговор, на вдруг прерванную тему, Женька равнодушно давал понять что будь они поумнее, то сами бы обо всём догадались.

Такая способность к манипуляциям, иногда, давала определённое преимущество. Однажды, это помогло ему справиться с непосильной работой, выпавшей на его долю. Эту работу поручил ему дед, рассчитывая что внук, часа два будет занят тяжёлым, созидающим трудом. Дело было так: в прошлом году, Женька, на летних каникулах был у родителей отца в деревне. Понятное дело, к внуку у них было отношение самое доброе. Бабушка считала своим долгом кормить Женьку восемь раз в день. Всякий раз увидев его она интересовалась не голоден ли тот, хотя от последнего приёма пищи могло пройти не более получаса. Дед же, человек суровый и деловой, старался привить Женьке трудолюбие и ответственность. Он учил Женьку сельскому хозяйству, умению обращаться с деревенскими орудиями труда, и всякий раз, при каждом удобном случае, напоминал, что всё это хозяйство, по наследству перейдёт к нему, внуку. Женька не понимал радоваться этому или нет, но вежливо благодарил деда, чем доставлял ему, по-видимому, немалое удовольствие. Каждый день по плану деда Женька должен был делать одно полезное дело. Это было обязательно связано с сельским хозяйством, или огородом. Копка, прополка, подвязка. Задание было рассчитано, примерно часа на полтора и Женька терпеливо выполнял, делая вид что ему интересно. Дорога к огороду занимала минут сорок пешком, и за это время, дед подробно рассказывал весь технологический процесс. Придя, показывал как это осуществить на практике, несколько минут наблюдал как справляеться внук, поправлял если что, и уходил домой. Часа через полтора приходил вновь, давал Женьке несколько дельных советов, обязательно хвалил и рассказывал, причмокивая, что бабка приготовила на обед. Зачем он уходил Женька не понимал. По времени получалось что тот, возвратясь домой, тут же отправлялся назад.

В тот день Женька получил новое задание: наполнить огромную, по мнению Женьки, бочку водой. Бочка стояла на углу огорода. Она была железная и отличалась от других тем, что сверху закручивалась узкой, размером с блюдце, крышкой. До колонки, из которой эту бочку нужно было наполнить, было шагов сто. Дед взял ведро, быстро подошёл к колонке и стал накачивать. Накачав железным рычагом воды, он подошёл к бочке, аккуратно, стараясь не проливать опрокинул ведро. Вода ровной струёй перетекла во внутрь.

– Теперь ты,– он передал ведро Женьке. Женька взял ведро, подошёл к колонке и стал накачивать. Кое-как наполнив ведро, он неуклюже пошёл к бочке, расплёскивая содержимое. Ещё больше он пролил, когда наполнял бочку через узкую горловину. “Хорошо!”– похвалил дед и как обычно отправился домой. Женька стоял удручённый, поглядывая то на колонку, то на ведро, то на бочку, пытаясь понять, как ему пережить это испытание. Именно за этим делом, Женьку и застала четвёрка местных ребят, весело шагающих в поисках приключений. Женька с ведром как раз и был их первым приключением сегодня. Ещё издали они увидели его, и поняли какую задачу он решает. Женька же, стоя к ним спиной, не мог их видеть и вздрогнул когда они его окликнули.

– Не повезло да?– Он знал их имена: двоих звали Вовками, двух других- Сашка и Пашка. Один Вовка был самым высоким, он на вид был старше других и был лидером компании. Второй Вовка самым маленьким по росту, и очевидно самым младшим. Сашка и Пашка были братьями пагодками. Одеты ребята были в видавшие виды шорты и футболки. Карманы шорт оттопыривали семечки. Волосы были выгоревшими, лица загорелыми, у некоторых даже облезшими. Понятно было что они много времени проводили на улице. Женька отличался от них так, как городской житель может отличаться от сельского. Его одежда была чистой, она менялась каждый день. Вещи, хотя и не новые, зачем на огород новые вещи, но фирменные и качественные. И обязательный головной убор в виде бейсболки, чтобы не напекло.

– Почему не повезло- ответил Женька, сообразив что нельзя сразу давать прямой ответ, и выигрывая время чтобы подумать.

– До завтра будешь мучиться- сказал высокий Вовка, и облокотился на бочку. Остальные, с притворным сочувствием закивали.

– А куда спешить?– ответил Женька, пытаясь казаться равнодушным.

До этого дня Женька видел ребят всего один раз. Это было несколько дней назад, когда уезжала мама. Тогда вся семья вышла её провожать и стояла на улице. Когда подъехало такси, ребята просто проходили мимо. Одеты они были в ту же одежду что и сегодня. Они поздоровались с дедом и бабушкой и посмотрели на Женьку оценивающим взглядом. Когда они уже отошли достаточно далеко, но ещё не повернули за угол, бабушка назвала каждого по имени, где живут и ещё другую информацию, мало интересную для Женьки.

– Ты давно приехал?– игнорируя ответ спросил высокий Вовка.

– Дней десять,– ответил Женька.

– Ясно,– многозначительно сказал высокий Вовка. Повисла неловкая пауза. Ребята не знали о чём дальше говорить, и Женька перехватил инициативу.

– Меня Женя зовут,– сказал он и протянул высокому Вовке руку.

– Владимир,– важно ответил тот, и крепко, даже до боли её пожал. Женька никак не отреагировал на боль. Он пожал руки остальным ребятам и каждый из них назвал своё имя, впрочем, которые Женька и так уже знал.

– Ваш огород?– спросил Пашка, показывая на обозначенный колышками участок.

– Да, завтра будут рассаду высаживать, нужна вода.– Женька пнул бочку ногой.

– А-а-а,– с пониманием дела протянул Пашка. – Ну пусть бы и носили сами.

– Так мне всё равно делать нечего.– Женька пожал плечами, давая понять что это именно его инициатива.

– Так почему не носишь? спросил маленький Вовка.

Когда он заговорил, оказалось что голос у него очень тонкий, детский, ещё не вошедший в период подростковой ломки.