(не)шуточная беременность

Поздравляю, вы — беременны!

Очередь под кабинетом напоминала мне очередь в кассу супермаркета. Все недовольно посматривали на первую несчастную, сверлили её взглядом и прикидывали: долго она будет у врача? Нет? Успею я поесть или до туалета сбегать?

Мысленно приготовив блокнот и ручку, старательно и вдохновенно списывала образы. Вот одна беременная поглаживает живот и довольно жмурится, будто сытая кошка. А её соседка есть сушки яблочные. Торопливо так. Хрустит, словно белочка. Напротив меня сидит инстаграм дива. Это видно по гиалуроновым губам, татуажу бровей, одежде и макияжу. Как-то все собрались с хорошими сроками, и никто из команды «колобков» не выглядел настолько хорошо. Мне кажется, что и рожать она поедет с селфи-палкой… Как в воду глядела: красотка достала мобильный телефон, прихорошилась в него и сделала селфи. Я едва удержалась от того, чтобы не сделать рука-лицо.

И зачем меня к этим беременяшам посадили? Неужели нельзя было попасть к гинекологу в другое время? К чему такая спешка? И почему именно здесь? Терапевт решила подстраховаться? Вот же повезло с этой дурацкой медкомиссией!

Телефон в сумочке завибрировал. Потянулась за ним и разочарованно выдохнула: Руслан. Сбросить? Ответить? Закатила глаза и нажала на кнопку «принять».

— Кира?

О! Сарказм внутри поднялся едкой волной. Мне очень хотелось сейчас сравнить Руслана со зловредной таракашкой, но не стала. Зачем быть самому себе вредной Буратиной?

— Ты помнишь, что сегодня нам нужно в суд.

— Конечно, я помню. Но сейчас я сижу у врача.

— Что-то случилось? — Руслан тревожно повысил голос.

— Русланчик, ты же помнишь, что я больше не твоя Людмила? — нервно хихикнула. — Больше не нужно меня спасать. В общем, я постараюсь не опоздать. И я всё помню.

— Ты всегда опаздываешь…

Ну что с меня взять? Сначала родилась я, а пунктуальность появилась… Часов через двадцать. После. Хромая, калечная и подслеповатая. Я миссис опоздание, точнее, скоро стану мисс. Мой почётный титул! А ещё один титул можно вешать золотой медалью: недержание языка за зубами. Что поделать, профессия тоже к этому располагала. Как можно вести авторскую колонку в газете, блог и не пытаться всё разболтать? Ну и не сунуть нос куда-нибудь. Руслан же не такой. Обстоятельный, немного суровый, с плохим, я бы даже сказала подпорченным чувством юмора. Мы, выражаясь словами Пушкина: волна и камень, лёд и пламень. И наша любовь… Ну, это как курить рядом с мешком с порохом. Пых! И всё.

— Сегодня я не опоздаю. Даю стопроцентную гарантию.

— Хорошо. Удачи тебе!

На меня уставился десяток пар глаз.

Ещё одна моя особенность. Я громкая. Как иерихонская труба. Как пожарная сирена. Как… Громкая в общем. И кнопки «выключить», как и рычажка регулировки громкости, нет.

Я слишком громко говорила с Русланом. Конечно, вокруг все беременные на меня также смотрят. Пусть я уже и не ношу подушку под комбинезоном и не притворяюсь, но привычка одеваться во всё свободное осталась. Теперь выглядела, наверное, немного мешковатой и полноватой. Но я же такого эффекта добивалась? Теперь все настороженно смотрели на меня, словно стадный инстинкт сработал. Парочка девушек даже уже открыли рот. Сейчас начнутся разговоры по душам. Не-не-не!

Демонстративно достала жевательную конфету и принялась её поглощать. Старательно так.

Дверь в кабинет открылась. На пороге показалась полноватая медсестра.

— Романчук!

Я даже на стуле подпрыгнула. Моя фамилия, точнее, Руслана. Странно, сейчас ведь не моя очередь. Почему зовут меня. Удивлённо встала и обречённо побрела в кабинет. Теперь вопросов стало ещё больше.

Гинекологическое кресло внушало ужас. Только врач, молодая и привлекательная женщина, как-то смягчала эти страшные ощущения. Привычно встала за ширмой, разделась, села на кресло и…

…Я летала в розовых облаках с пони. Или с единорогом. Вокруг бабочки порхали. А ещё пахло попкорном и сладкой ватой. Карамелью. Вкусно так…

— Вас зовут Кира?

Кажется со мной заговорил единорог. Я лениво моргнула, опустила голову и поняла, что говорит врач.

— Да-а-а…

— Кира, когда у вас в последний раз была менструация?

— Эм… Ну… — я немного опешила от такого вопроса. Попыталась вспомнить. Давненько так. Всё из-за стрессов, из-за толчка в спину от Ники, от решения Руслана. Да… — Честно, я не помню.

Гинеколог так выразительно посмотрела на меня, что я покраснела. Ну да, ну да… Я дура, знаю.

— У меня часто бывают задержки.

У меня не только задержки, у меня вообще куча проблем. Поэтому Руслан и сваливает с тонущего корабля. В этом вся проблема! Во мне.

— Ну, причине вашей задержки уже как минимум двадцать недель.

Если можно было упасть, я бы упала. Но так — просто распласталась на кресле, еле дыша. Ерунда какая-то…

— Нет, вы неправы. Этого не может быть! Я… я не могу быть беременна.

— Но вы беременны, — врач мило улыбнулась. — Я вас поздравляю. У вас даже есть время подготовиться.

— Нет, вы не понимаете. Мне поставили бесплодие… Я не могу быть беременна!

Но врач уже встала, выпрямилась и стала снимать перчатки. Смотрела на меня при этом она с лёгкой усмешкой: я же должна радоваться.

Это всё тот стул! Проклятущий стул! Будь он неладен.

Прижимая к груди кучу документов и стопку направлений на анализы, я торопливо набирала номер Руслана. Кажется, я снова опоздаю: хочу точно увериться, что беременна. Пойду на УЗИ, сдам кровь. Вдруг ошибка, вдруг это банальная ошибка?!

И, если это не так, то как теперь всем объяснять, что… что я беременна по-настоящему?

Кинг-Конг

Где-то 20 недель назад

— Ты посмотри только! — Ника передвинула горшок с геранью и спряталась за него. — Наш Кинг-Конг разбушевался. Того и гляди, начнёт себя кулаками в грудь бить!

— Это всё из-за меня, точно тебе говорю! — я склонилась к столу и вместе с подругой продолжала смотреть на нашего главреда. — Его сейчас удар хватит. Даже лысина вспотела…

— Никогда не понимала, почему ты его обезьяной называешь, — Ника затаила дыхание и чуть высунулась, чтобы было лучше видно и слышно нашего начальника, буянившего в своём кабинете.

— Классику нужно смотреть…

— Ты про фразочку о красоте?

— Боже, Ника, начни смотреть что-то кроме ток-шоу и мыльных опер… Некогда объяснять! Тихо!

Из-за стеклянной двери стали раздаваться странные звуки. Будто Борис Егорович, наш главный редактор и директор в одном лице, стал играть на баяне и горланить частушки.

— Что он там делает? Поёт? — Ника недоумённо посмотрела на меня. — Он же только что орал по телефону.

— У него разгон от макаки до оперного певца, видимо, доли секунды…

На самом деле Бориса Егоровича я не просто так за глаза называла обезьяной. Мимика у него была живая, даже слишком. Манеры — не очень обходительные. И он очень любил бананы. Если у него кончились бананы, то можно смело брать всех операторов и мчаться снимать кормёжку голубей в сквере, лишь бы не находиться в одном помещении с таким неуравновешенным типом. Творческая личность! Харизматичная! Кинг-Конг тоже был харизматичным. Но он ещё по небоскрёбам лазил.

Дверь с лязгом открылась. На пороге появился наш горячо любимый начальник. Все притихли и даже вжали головы в плечи. Сейчас шашкой махать будет.

Протирая лысину клетчатым платком и всматриваясь в нас колючим взглядом серых глаз, Борис Егорович набирал воздуха для мощного крика.

— Романчук! Живо ко мне!

Ну всё. Попала. Можно присматривать место на кладбище, запасаться цветочкам. Заказывать панихиду…

— Если что, можно я твой стул возьму? — Ника жарко шепнула мне на ухо.

— Да, умеешь ты поддержать… — тяжко вздохнула и встала, обречённо опустив голову. — Сейчас иду, Борис Егорович.

Мужчина поправил вязаный жилет, спрятал платок и скрылся в кабинете. Затем зашуршали жалюзи. Ну всё, мне точно крышка.

Я зачем-то схватилась за папку с последними наработками и гордо, но на дрожащих ногах двинулась в пасть ко льву, точнее, к горилле.

— Закрой за собой дверь, — Борис Егорович восседал в кресле и упоительно поглощал банан, успокаивая свои нервы. Я даже ненароком подумала, что, может, обойдётся. — И жалюзи опусти.

Послушно всё сделала. Вздохнула и широко улыбнулась. Это моё первое правило: всегда улыбайся. Ну и народная поговорка никогда не подводила — улыбайся, люди любят идиотов.

— Кира, за что ты меня так ненавидишь?

— Я? Вас?! Да я обожаю вас, Борис Егорович! Мы все вас любим…

— Угу, — мужчина выкинул шкурку банана в корзину для мусора и потянулся за следующим. — От вашей заботы ноги протянешь. Лучше скажи мне, зачем ты Белосову нахамила?

— Да не хамила я ему! — вполне искренне возмутилась.

Белосов Макар Сергеевич. Местный депутат. Шишка на ровном месте. Надоедливый прыщ. Всезнайка. Мутный тип. И вот этот нахал обещал сделать комнаты матери и ребёнка в наших торговых центрах. Проталкивал проект, даже часть денег собрал, а потом… слился. Подобно туалетной бумажке. Теперь он баллотировался на второй срок. Вот я ему всё и припомнила на публичных слушаниях.

— А что ты ему сказала?

— Ничего особенного, просто… пожелала… — немного смутилась, вспоминая о своём длинном языке и несдержанности.

— Ага, чего ты ему пожелала? — Борис Егорович уже снял часть шкурки с очередного банана и принялся успокаивать нервы очередной сахарной бомбой. Прикрыв глаза, он ждал моего ответа. — Только дословно, Кира. Не говори, что не помнишь.

— Я… я пожелала ему собственного ребёнка посреди торгового центра переодевать. Менять испачканный подгузник и подтирать… э… ну, ту самую часть рукой.

— Вот! Вот, Кира! Вот с чего начинаются инфаркты и инсульты. Поэтому я ем бананы и пою. Не хочу загреметь в больницу из-за твоего языка.

Мне так хотелось брякнуть, что он раньше себе сахарный диабет заработает, но не стала. Я уже успела нарваться на крупные неприятности. У Белосова, конечно, руки коротки, но и я не того полёта птица, чтобы не сбить меня из рогатки.

— Белосов требует, чтобы я… — Борис Егорович громко чавкнул и доел банан, будто проглатывая колкие слова горе-депутата, переданные по телефону. — Чтобы я тебя отстранил. Уволил. Иначе подаст в суд. И выйдет с открытой речью.

— Значит, этот слизняк ещё чего-то требует? Да он же балабол! Ничего для города не делает! У нас полно молодых и перспективных ребят! Зачем брать эту жабу? Он хоть знает, как нужны такие комнаты для молодых мамочек?

— А ты знаешь? Да? — Борис Егорович вздохнул. — Кира, в последнее время твоя колонка стала… какой-то едкой и желчной. Раньше приходили мешки писем, а теперь. На тебя стали жаловаться. Может, тема детьми и беременностью исчерпала себя? Тебе так не кажется?

— Нет, Борис Егорович, не кажется! — зло отчеканила. — Эта рубрика — моё детище! И я не позволю вот так…

— Но ты же сама её гробишь. В общем, почешем самомнение Белосова и тебе отдохнуть дадим. Пойдёшь на отдых. Длительный. Отдых от газеты. Переключишься пока на выездные репортажи. Можешь даже выбрать себе любого оператора, я разрешаю.

Я чуть книксен не сделала. Так и хотелось раскланяться и поблагодарить доброго барина за такое щедрое предложение. У-у-у! Точно что, обезьяна. С бананом. И девушек отстаивать не собирается. Чтоб ты подавился!

Борис Егорович и вправду закашлялся, я даже испугалась: вот это у меня сила мысли!

— Я… я не могу. И не хочу! Я не могу бросить «Мешочек с записками»! У меня… у меня столько материалов ещё, я могу многое рассказать… — принялась лихорадочно помахивать папкой, из которой стали вылетать обрезки бумаги.

— И что ты нового скажешь?

— А что… что, если… — принялась лихорадочно соображать. Первая же мысль, пришедшая в голову, была радостно озвучена. Без раздумий. — Я беременна.

Борис Егорович и впрямь подавился бананом. Закашлялся и покраснел. Стуча кулаком по столу, страшно пучил глаза и смотрел на меня.

— Ты вот сейчас серьёзно? — сипло прохрипел.

— Э… Да-а-а…

Отступать было некуда. Пан или пропал. Не знаю, как буду выкручиваться, но сейчас самое главное — удержаться на плаву. С репортажки часто увольняются.

— Ладно, хорошо. Спишем на твои гормоны. Документы когда принесёшь?

— Я ещё не встала на учёт, — ляпнула, не покраснев. Врать, так по полной! Гулять так гулять!

— Ладно. Хорошо. Я оставлю тебе «Мешочек». Посмотрим, какими будут публикации в этом месяце. А пока иди… — Борис Егорович придвинул к себе миску с оставшимися бананами и тяжело вздохнул. Точно, заработает диабет.

Я отвернулась от начальника и прикрыла глаза рукой. Кира, ты — слоупок, тот заторможенный покемон. Точнее, напрочь отмороженный! Ну кто же меня за язык-то тянул? Можно, конечно, сказать, что я соврала… И точно лишиться работы.

Ладно, это слава Мавроди мне не даёт покоя. Сама заварила кашу, самой и расхлёбывать. Как теперь Руслану обо всём сказать?

Овсянка, сэр!

С самого детства мама кормила меня овсянкой на завтрак. Густой такой. В такую кашу можно было ложку воткнуть. А когда мама уходила раньше на работу, то разливала порционно эту несчастную овсянку. Она остывала сплошным комом. Можно было даже постараться и поднять кашу на ложке — импровизированный зонтик.

Я долго ненавидела овсянку. Готова была её сплавлять куда угодно: псу в миску, в цветочный горшок, обратно в кастрюлю. В детском саду методично и терпеливо раскладывала её по карманам. Фееричным финалом была попытка запихнуть кашу в… панамку.

Как же чудно вышло, что Руслан пленил меня именно овсянкой! Кто бы мог подумать, что его овсянку я буду уплетать за обе щеки, да ещё добавки просить. Не такая густая как у мамы, ароматная, с крупными ягодами черники и маленький кусочек масла, который растекался сверху и добавлял вкуса. М-м-м!

Так я узнала, что овсянка не только полезна, но и вкусна. И ей необязательно хлюпать в карманах и ботинках. Поэтому в самое странное и непонятное утро я решила, что вкусная овсянка расставит всё по местам. Я даже встала на час раньше, чтобы точно не опоздать. Но что-то пошло не так…

В первый раз у меня убежало молоко, потому что я слишком увлеклась разговором с беременной Ксюшей. Подруга детства была для меня бесценным кладезем информации. Нужно же было как-то заполнять «Мешочек»! Ну, да, сама я не рожала и никогда не была беременной, но меня это не останавливало. Когда моя старшая сестра забеременела в первый раз, я была на первом курсе университета. Только поступила на истфак. Так что я видела всё опосредованно, с её слов. Но так как мы сёстры, то чувство юмора у нас очень похожее. Лиза любила писать маленькие записки, которыми сводила с ума не только мужа, но и мою маму. И я вечно получала ворох таких записулек. Лиза была беременная и развлекалась как могла.

Что делать, если мне нравится нюхать разлитый бензин на асфальте?

Что делать, если хочется краденой малины?

Что делать, если чешется левая пятка, а муж на работе?

Что делать, если хочется плакать и смеяться одновременно?

Что делать? Я потеряла свои ноги!

Лизка всегда хохотала как безумная, когда родные уже закипали от подобных идиотских вопросов. А я… Во мне проснулся интерес. Я стала с таким же юморком отвечать на подобные глупости.

Что делать, если мне нравится нюхать разлитый бензин на асфальте? Завтракай на бензоколонке!

Что делать, если хочется краденой малины? Подари малину мужу и ешь её, профит!

Что делать, если чешется левая пятка, а муж на работе? Почеши её правой, пусть чешутся обе. Найди работу мужу вечером.

Что делать, если хочется плакать и смеяться одновременно? Посмотри на себя в зеркале.

Что делать? Я потеряла свои ноги! Время смеяться и плакать — возвращайся к зеркалу.

Наше бесчинство продолжалось достаточно долго. Потом сестра родила и начался новый марафон записок. Как-то раз я ошиблась и вместо ответа сестре, отправила свой ответ с запиской в соцсеть. И… как-то оно само завертелось. На четвёртом курсе я поняла, что историком мне не быть. Зато подрабатывать в газете в родном маленьком городке мне понравилось. Успешным стартом стал именно «Мешочек». Потому что чуть повзрослев, я расширила все эти вопросы, добавив, например, комментарии медиков. Если нравится запах бензина — верный признак анемии. Чешутся ноги — от крапивницы до отёков. Моя колонка прижилась. А там я просто втянулась в работу редакции, прихватив из большого города — миллионника только диплом со скучной профессией и мужа.

Руслан был аспирантом, вёл у нас лекции по некоторым предметам. Интеллигент, белая кость. И тут я. С овсянкой в панамке. Более странную пару было невозможно себе представить. Крокодил Гена и Шапокляк. Руслан защитил кандидатскую, когда я была на третьем курсе. Со мной он решил уехать действительно что по большой любви. В моём чахлом городке, кроме большого и чистого чувства, его ждала только должность историка и методиста в одном лице в местном историко-краеведческом музее.

Витая в облаках, вспоминая всё подряд, умудрилась упустить молоко ещё дважды. Хорошо, плита не газовая — точно бы угорела. Проходясь в очередной раз скребком и снимая стружку горелого молока, обречённо смотрела на часы.

— Что ты тут делаешь? — Руслан зевал в кулак и сонно смотрел на меня. — Да ещё и встала в такую рань.

— Я… — замявшись, толкнула кастрюлю с молоком и оно щедро расплескалось по ещё горячей конфорке и вновь пригорело. — Чёрт! Всё, убейте меня! У нас с овсянкой это взаимно. Я лучше стейки буду жарить, чем варить эту несчастную кашу!

— Да, мясо ты хорошо жаришь… — Руслан подошёл ко мне и мягко забрал у меня из рук скребок. — Давай лучше я сварю овсянку. Есть её жареной мне не очень хочется.

Сонный и лохматый Руслан манил меня так, что мне пришлось побороть себя, чтобы отойти от плиты и скромно сесть на стул. Иначе овсянке не пожарится, а так и останется стоять в коробке. А мы опоздаем на работу, потому что спальня покажется гораздо более зама-а-анчивым местом.

Чёрт! Я выбрала не тот способ затирания проблем.

— Ну, ты расскажешь, в чём дело? — Руслан со вздохом вылил остатки молока из кастрюльки, поставил её в раковину и полез за чистой посудой. — Что случилось, что в шесть утра ты решила заняться готовкой?

— Не в шесть, я встала полчаса назад… — скрестив руки на груди, сердито сопела.

— Тем более! Что заставило такую сову, как ты, подняться из тёплой кровати со мной в половину шестого утра. Что-то на работе? — Руслан обеспокоенно посмотрел на меня.

Я покраснела и повернулась к окну, делая вид, что непонятная темнота за окном манила меня сильнее. Это… Беременность, дети — больная тема для нас. Сначала мы шутили, что дети станут «факультетскими», потому что ни он, ни я не собирались бросать учёбу. Но за время учёбы ничего такого не случилось. Потом мы решили, что не до этого, потом… Потом делали всё по инструкции, едва ли не по методичке, но… ничего не выходило. Не сказать, что это как-то нас напрягало. Напрягали жалобные стоны моей мамы, что ей охота понянчить внуков. А вот свекровь ничего не говорила, она считала, что сломала карьеру её сыну. Дети её бы точно не обрадовали.

И вот как мне теперь сказать Руслану, что я буду изображать беременную? Как? И ради чего? Ради работы! А мы ведь обсуждали это, что если я потеряю работу, мы уедем отсюда.

Я прямо себе представляю, как вот так радостно объявлю Руслану, что жить мне теперь с накладным животом, радовать Бориса Егоровича новыми статьями и принимать поздравления. Когда естественным путём… не выходит. И всё потому, что я искренне люблю свою работу! Не будь она мне дорога, то и не стала бы велосипед изобретать…

— Овсянка, сэр! — Руслан шутливо поклонился и поставил передо мной тарелку с кашей.

— Спасибо, — вздохнула и посмотрела на мужа котячьими глазками. — Я тебя люблю!

— Ладно, не мучайся. Созреешь, расскажешь.

Мда, будет примерно так: завалюсь с накладным животом и мило сообщу, что беременность шуточная, тренировочная, чтобы быть готовой. А всё овсянка виновата. Почему Руслан готовит её так вкусно?

— А ты знаешь, что я овсянку в детском саду в панамку прятала? — увлечённо поедая кашу, старалась занять рот и не сболтнуть ничего лишнего.

— Извращенка! Овсянка — это святое!

Волшебный стул

Сложно ли признаться в том, что ты беременна? А если ты беременна, но так, шуточно? А если болтливый Кинг-Конг растрепал всему коллективу? Да с таким пафосом…

Утро встретило меня не только дождём и слякотью, мелкой моросью в воздухе, но и дружным приёмом нашего небольшого коллектива. Стоило мне появиться на пороге, как десяток любопытных пар глаз уставились на меня. Держа в руках мокрый зонтик, знатно обтекая и пачкая пол, я хлюпала носом и щурилась с непривычки: на улице темень, а у нас можно было оранжерею открывать. Впрочем, тот же Егор умудрялся маленькие помидоры в горшке выращивать. Мы и так собирались скинуться и подзаработать, приторговывая из-под полы северными черри.

Вот и стояла я как типичный ноябрьский грязевик, мечтающий о снеге, и смотрела на коллег. Идиотские улыбки, хихиканье. А на рабочем месте меня ждала икебана из сухих веток, на которые навешали детские соски всех видов и мастей.

— Ха, ха, ха-а-а… Очень весело! — застыла возле своего стола. — Ребят, это не смешно.

— Ничего, тебе в хозяйстве скоро пригодится! — Егор зашёл из-за спины и радостно ухнул. — Что-то ты подзадержалась на этом месте.

— Это всё потому, что она от стула отказалась… — подала голос расстроенная Ника. Я даже знала, чем она расстроена: тем, что я нашей обезьяне сказала про беременность, а ей нет. Теперь у меня даже язык не поворачивался называть Бориса Егоровича по имени. Сдал меня как банановые шкурки! У-у-у! Злобный гамадрил! — Не сидела на нём.

— Неправда! Я отсидела на нём год, пока колёсики не сломались. Разве нет? — скрестила руки на груди и обвела ребят пристальным взглядом.

На самом деле в каждом коллективе есть какие-то свои приметы. Шуточки-прибауточки. Суеверия, которые новичку торжественно передавались и завещались.

Когда я подрабатывала на нашей кафедре на четверть ставки секретаря, то с удивлением узнала, что там в почёте цифра три. Любые события, происходящие с работниками кафедры всегда равнялись трём. Например, потерял кто-то кошелёк. Не проходило и недели, как ещё двое «везунчиков» также теряли своё портмоне. Попал кто-нибудь со статьёй в ВАКовский журнал, как следом ещё двое, да в тот же номер. А вот на кафедре политологии почитали чёрных кошек. На самом деле там нужно было у входа ставить фигурку богини Баст. Так выходило, что кошки сопровождали наших политологов во всём: от новоселья до выхода нового сборника публикаций. Доходило до смешного: Станислав Юрьевич, благодушный старичок с очками в роговой оправе и куцей бородкой, заведующий кафедрой, перед важной встречей и переговорами бегал возле университета и искал чёрную кошку, потому что с утра её не встретил. А если не будет чёрной усатой-полосатой, то и удача мимо прошмыгнёт.

У нас в редакции кармическим даром обладали предметы, совершенно разные причём. Взять, например, нашего Кинг-Конга. Он все документы подписывал одной и той же ручкой. Старый паркер со стёршейся позолотой, треснутым колпачком и затёкшим чернильным пятном. Ну не солидно начальнику таким убожеством подпись оставлять.

Егор всегда ездил на съёмки с одним и тем же шарфом. Это словно был его оберег. Он этим куском тряпки готов был всё оборачивать, лишь бы это удачу принесло.

Ника до одури любила пудреницу. Не дай бог не посмотреться в неё перед записью репортажа! Сто раз заикнётся и ошибётся.

Только я была обычным слоупоком, которому все суеверия побоку.

Но вот стул…

Я действительно долго на нём просидела, втайне лелея надежду, что именно этот офисный стул с потёртой обивкой поможет мне и Руслану стать родителями. Глупо, на самом деле.

— Нет, ты на нём не сидела! — Егор улыбался во все тридцать два. — Мы испугались, что ты тут же уйдёшь в декрет, поэтому запрятали его подальше, а тебе отдали стул из монтажной.

У меня аж руки зачесались. Захотелось снять соску с икебаны и пихнуть её в рот Егору, лишь бы он так не бахвалился собой.

Нет! Со мной невозможно верить во что-то мистическое. Я прагматик до мозга костей. Теперь так вообще всё стало на свои места.

Под торжественную музыку и одобрительные аплодисменты мне подвезли тот самый стул. На тёмно-серой обивке даже написали маркером фразу: «Не садиться! Опасно для здоровья!”

— Теперь мы можем его вернуть для расколдовывания. Ты забеременела без этого исчадия ада! Садись на него спокойно. Глядишь, больше никто от нас в декрет не уйдёт, посидев на нём пару дней, — Егор облокотился на высокую спинку. — Была у нас такая девочка, Оля. Она установила рекорд: три дня. Она отсидела на нём три дня! И забеременела. Просто поветрие какое-то. Но ты, Кира, сломала систему! А мы тебе помогли.

Я осторожно села на старый офисный стул и вздохнула. Ну что, прагматик Кира, давай. Дерзай!

Ребята разбрелись по рабочим местам, а рядом со мной осталась только Ника. Она посматривала на меня всё так же недовольно и насмешливо. Ей приходилось проще: она объявила целибат и стула не боялась. Но, видимо, по каким-то особым корпоративным суевериям, только забеременевшая без стула могла снять проклятие. До одури смешно. Тем более, что я не верю во всё это. Тем более, что я не беременна!

— Почему ты мне не сказала?

— Я… я просто не успела. Ника, послушай, — смущённо кашлянула, — я бы хотела потом с тобой поговорить. Мне…

— Отлично. Я посмотрю свободное время в своём ежедневнике, — Ника хмыкнула, отвернулась и вернулась на рабочее место, оставив меня одну.

Я вцепилась в подлокотники стула и протяжно вздохнула.

Ну что, волшебный стул? Похоже, что я сломаю твою магию, но не так, как хотят этого ребята. Ты ведь не сможешь сделать меня беременной. Хотя, честно тебе признаюсь, я бы этого очень хотела.

Карлсончик дорогой!

Руслан встретил меня ехидной усмешкой. Мой немного ошарашенный внешний вид его позабавил, как и мой выбор одежды.

Сегодня полдня я прогуляла с Ксюшей, подбирая себе соответствующий гардероб. О моей афере пришлось ей рассказать. Мне нужен был человек, который помог бы успешно осуществить задуманное. Иначе можно было бы сесть в конкретную лужу.

— С каких это пор ты носишь комбинезоны? — Руслан заметно развеселился. Поцеловав меня, разглядывал новый предмет моего гардероба. — Ты знаешь на кого похожа?

— Нет, — мотнула головой и повесила тяжёлую сумку на вешалку. Торопливо скинула кеды и встала руки в бока. — Ну, на кого?

— На Карлсона. Тебе только пропеллера сзади не хватает. Но я знаю, как это исправить, — Руслан склонился ко мне и шепнул на ухо: — у нас был где-то старый вентилятор.

— Я что-то не поняла, а с чего ты такой весёлый? Где привычный старый дед, вечно бухтящий и недовольный? Где моя старуха Шапокляк? — усмехнувшись, расслабленно выдохнула. Сегодня говорить о моей затее не будем.

— Ну, для этого есть целый ряд причин. И сегодня, скорее, я буду Фрёкен Бок и шалить тебе не дам! — Руслан был невероятно доволен собой. Неожиданно подхватил меня на руки и понёс в комнату. — Это теперь моя прерогатива.

— Какие умные слова ты знаешь! — искренне восхитилась мужем и покрепче ухватилась за его шею. — Я замужем за гением! Я люблю умных… Очень люблю! — кокетливо улыбнулась.

— Тогда, милая моя, я тебе прочту целую лекцию об археологических раскопках, о новом металлоискателе, о том, что чувствительность у него уникальная и есть четыре режима, новый тип катушки и…

Руслан нёс меня очень и очень нежно, так аккуратно, будто я хрупкая ваза династии Минь. Но я действительно значительно уступала в размерах мужу. Я так, живенькая букашка, метр в кепке в прыжке с табуретки. Мне даже алкоголь без паспорта не продавали до сих пор. А мне, как-никак, уже двадцать два. Целых двадцать два! Жуть просто. Сколько там Карлсону было?

— И вот поэтому мы на следующие выходные берём резиновые сапоги, палатку и едем в поля! В русские поля! В поисках сокровищ! Будем с тобой искать что-нибудь необычное и ценное.

— До сих пор хочешь найти сундук Флинта? Так тут флибустьеров не было, как и морей, как и затонувших фрегатов. Максимум что тут можно найти, это наследие давно прошедших войн.

— Это тоже хорошо!

— Ничего подобного! — возразила и попыталась слезть с рук Руслана. Но тот задумался и будто подвис, как компьютер, обрабатывая какую-то информацию. Затем меня буквально кинули на диван. Я отскочила мячиком, но Руслан лёг рядом и стиснул меня в объятиях. — Я прекрасно помню, как мы вызывали полицию и сапёров, просидели под проливным дождём пять часов, да так, что у меня трусы были мокрые! И дождевик твой финский, хвалёный, мне не помог. О! Нет уж! Таких выходных я не хочу!

— Самое главное — опыт и бесценные воспоминания… — Руслан подобно заклинателю змей провёл перед моим лицом рукой.

— О чём? О бронхите?

— Кира, ты сегодня явно не с той ноги встала.

— Я сегодня торпедой взлетела, потому что проспала… И я не могу понять, с чего ты такой разговорчивый и весёлый? Обычно твой минимум сто слов в час, а то и меньше. Мне прямо неудобно, ты лезешь в мою зону комфорта со своим странным и специфическим юморком!

— А какие умные слова знаешь ты! — Руслан развернул меня к себе лицом, улыбнулся и выразительно изогнул бровь. — Знаешь, умные женщины действуют на меня…

— Так! Стоп! — приложила палец к его губам. — Не уходи от вопроса. Что случилось? Где мой бука Русланчик? И кто ты, коварный соблазнитель-юморист?

— Мама приезжает.

Как хорошо, что я не Карлсон! Я бы точно сейчас завела мотор и стартанула так, что вылетела прямо через окно. Подобная новость меня всегда убивала. Его мама приезжала к нам раз в полгода и это было подобно казням египетским. Ну не уживались мы с ней.

— Гамадрил предлагал мне репортажку… И чего я отказалась? Можно было бы в командировку махнуть…

— Перестань, Кира. Моя мама тебя любит!

— В глубине души. В такой глубине, что марианская впадина покажется песочницей.

— Вот поэтому я и не говорил. А приедет она как раз на следующей неделе. По делам. Так что давай, поехали в поля. Если честно, мне с ней тоже не резон общаться. Мы с ней не так давно поссорились. Крупно.

— Значит, это нервное? — я улыбнулась в ответ и коснулась заросшей щеки Руслана. — Ты решил целину осваивать? Стать бородатым бардом? Завести себе толстый вязаный свитер, гитару и петь перед костром?

— Намёк на бритву? — Руслан почесал подбородок. — Я решил побыть немного бородатым. Сменим имидж. Я смотрю, что ты свои джинсовые сарафаны сменила на джинсовые комбинезоны? Что будешь туда прятать?

Чуть не ответила, что живот. Накладной. Но достаточно плохих новостей.

— Золотые монеты. Древние вазоны и черепки, которые мы с тобой найдём на следующих выходных, — поцеловала Руслана в губы. — Люблю тебя, Романчук. Слышишь? Очень люблю!

— Тогда я хочу сделать тебе очень романтичное и шаловливое предложение. Под стать Карлсону.

— Неужели мы будем ужинать на крыше?

— Нет. Это мой сюрприз тебе.

Сюрприз? Какой сюрприз?!

Сюрприз!

Натянув комбинезон, я стояла перед зеркалом и думала. Очень сосредоточенно.

Передо мной на низком комоде лежала целая батарея подушек, рассортированных по размеру. Интересно, Руслан заметит, что периодически некоторые из них будут пропадать? Хотя… Приезд его мамы любую Фрёкен Бок выведет из себя. Там будет не до плюшек и не вызова скорой по лейке душа. Скорее, точно примотаешь к спине старый вентилятор и начнёшь искать выход. Любой.

Нина Михайловна была очень терпеливым, скромным, вежливым и интеллигентным человеком. Отец Руслана давно умер и женщина воспитывала сына одна. Помню, когда в первый раз попала к нему в квартиру, то ощутила себя как в Эрмитаже. Сталинка с высокими потолками, лепнина под потолком, хрустальные люстры. Персидские ковры на полу, старинная резная мебель, на которую смотреть было страшно, не то что чихать или садиться. Я шла как по минному полю, огибая всякие столики, вазочки, зеркала. Не дышала и воображала себя сапёром. То ли дело наша квартира! В которой всё летало, жужжало и постоянно билось. Мы как-то не привязывались к вещам. Да и наш дом всегда пах булочками и шумел смехом, а в квартире Руслана стояла невероятная тишина и пахло сушёной лавандой. Я всё ждала, что как в какой-нибудь библиотеке выйдет старушке и пригрозит мне: «Тишина должна быть!», потому что я шумно дышу, громко шаркаю тапочками.

Когда меня усадили за стол с накрахмаленной белой скатертью, стало дурно. Ещё хуже стало, когда я увидела сервиз из которого предлагали испить чаю. Жалобно посмотрела на Руслана. Он ведь знал, что моя единственная чашка, оставшаяся в живых — это армейская кружка отца из алюминия. И то она была вся с вмятинами. А тут… Сервиз! Фарфоровый! С позолотой!

Руки дрожали как у запойного алкоголика. Я вежливо отказалась от чая, чем заслужила первый страйк. Второй я получила за внешний вид. Третий — за скабрёзные шуточки. Четвёртый… Уже и не помню. Кажется, я всё-таки разлила чай. Потом и чашку разбила.

Нина Михайловна никогда не кричала и не повышала голос. Только смотрела. Подобно дьяволу, заглядывая в самую душу, да так, что ты вспоминаешь прогулянный урок в шестом классе, сунутую в замочную скважину жвачку в седьмом и двойку по физике, потому что с подругой убежали смотреть цирк. А ещё неуплаченные налоги, пени по квартплате и не сданные книжки в библиотеку. И всего этого мама Руслана добивалась одним взглядом. А когда эта сухопарая высокая женщина, одетая по моде шестидесятых, начинала говорить… Ей надо было дознавателем работать. Тут всю правду выдашь, что даже Павлик Морозов будет завидовать и кусать локти.

А уж когда Нина Михайловна начинала на чём-то настаивать или спорить… Этой страшной женщине мог противостоять только Руслан. У него была какая-то суперспособность, не иначе. Ложки там гнуть силой мысли или возражать собственной маме.

С каждым приездом она выстраивала нашу жизнь по своему графику, ненавязчиво так, очень культурно. И вот мы уже не пьём кофе, а только чай. Никаких сосисок! Боже упаси! Бельё обязательно полощем руками, пользуемся синькой и крахмалом. И достаём подаренный на свадьбу сервиз, точнее его остатки. Ну любила я бить посуду, не нарочно это у меня выходило.

Но тут мир содрогнулся: Руслан поругался с мамой. Руслан! С мамой!

Подробностей этого грандиозного события я не знала, но пятой точкой чувствовала, что всё дело во мне. Я как пятнышко на белоснежной скатерти, которое ничем нельзя было вывести. И вот оно мозолит глаза, злит и раздражает. Ты его чем только не трёшь, а оно всё не исчезает. Вот и я была таким пятнышком на репутации Руслана. Его ждал взлёт карьеры, безграничные возможности — мама ведь у него доктор исторических наук. Но налетела коса на камень, и вот Руслан прозябает в каком-то музее, где работает четыре человека, рыщет с настойчивостью ищейки по полям с металлоискателем в зубах и записывается на очередные летние раскопки в Крыму. Что-то мне подсказывало, что Руслан даже был рад, что в его жизни появилась такая заноза, как я. Отличное оправдание для всех своих желаний и интересов.

Чего Руслан никогда не делал, так это не ссорился с матерью. Никогда! А тут… Меня аж от любопытства раздирало. Ещё радовало то, что мы из трёх дней с его мамой, вместе с ней проведём только один. Даже два дня в поле в палатке казались каким-то чудом!

Удивляло другое: зачем приезжать в наше захолустье, да ещё по делам? Какие у неё тут могут быть дела? Да и Руслан — молодец, оговорился о сюрпризе и тянет время. Хочет сделать всё правильно. Почти цитата.

Я подмащивала подушки под верх комбинезона и смотрела на себя в зеркало. Хорошо, что мне это грозит не в ближайшее время. Может, я как-то выкручусь, что-нибудь придумаю. Руслану, наконец, признаюсь. Не знаю только как. Одно хорошо: «Мешочек» стал прежним, и я вновь стала получать добрые отзывы. Удивительно, как шуточная беременность окрыляет, было бы интересно узнать, каково это на самом деле.

Остановилась я на маленькой овальной диванной подушке. Вышло похоже. Я даже сама себе поверила, когда в зеркало посмотрела. Мне шло быть беременной. Вся такая положительная, немного кругленькая и почти довольная.

А ещё нашла себе подушку-сидушку для того самого стула на работе. Ребята изгалялись как могли, искренне веря, что каким-то образом я могу развеять проклятие офисного «обеременительного» стула. Они украшали его ленточками, всякими бантиками, разве что с бубном не плясали. Детский сад, ей-богу! И намеревались в скором времени его и вовсе отдать в бухгалтерию. Кому-то там он казался очень удобным. Ну да, ну да… С продавленным сидением и тугой жёсткой спиной. Очень удобный! У меня уже спину начало тянуть и кости ломить. Не стул, а орудие пыток. Зато все сразу все списывали на мою беременность. Вот это и впрямь удобно.

Залюбовавшись собой, меня вдруг осенило. Я почти нашла выход. Из всей этой запутанной истории. Но тут же вспомнила, что это невозможно. Какая ирония.

Надо как-то обыграть эту шутку.

Я решила подвязать подушку тонким шарфом и полезла в комод. В нашем бардаке можно было найти всё что угодно. Вот и я нашла нечто среди старых квитанций и почтовых извещений. Сюрприз Руслана. Охнув, села на комод.

Кажется, я попала!

Parlez-vous français?

Вероника радостно потягивала глинтвейн и смотрела на меня несколько изумлённо. Потому что я, вместо того, чтобы взять чай или какао, заказала бо-о-ольшую кружку глинтвейна.

— Разве тебе можно? — подруга фыркнула и смерила меня подозрительным взглядом. — Там же вино…

Я решилась. Решилась сказать правду. Выйду как тот самый вампир и оголюсь, выставив всю правду напоказ. Мне нужен хоть кто-то, кто не только со мной бы посмеялся, но и сопли подтёр, по плечу похлопал. А нюни я распустила так, что до колен висело. Хоть на кулак наматывай.

Ника — единственный кандидат на такую ответственную должность. Плюс, если что-то пойдёт не так, она очистит историю моего браузера, выкинет коллекцию компромата и сможет перепрятать моё завещание.

— В общем, — вздохнула и затараторила, как ненормальная, даже не переводя дух. Выпаливала слова, как из пулемёта, — я испугалась гамадрила. Ну ты же знаешь, каким он может быть несдержанным. Что, неужели в Егора бананы со степлером не летали, если в вёрстке косяки были? А тут этот депутат, чтобы ему икалось! Я так перепугалась, а когда я пугаюсь, я начинаю нервничать, а когда нервничаю, у меня начинается недержание слов. Я начинаю болтать всякую ерунду, совершенно не соображаю и…

Вероника ела яблочный пирог и слушала меня с удивительным интересом. Она понимала, что далеко я зашла неспроста.

— Когда он припёр меня к стенке, я не смогла придумать ничего другого, чем прикинуться беременной…

— В смысле прикинуться? — Вероника чуть ли не закричала на все кафе. — Так ты что, не беременна?!

Возмущению подруги не было предела. И я её прекрасно понимала. Я уже чуть ли не две недели притворяюсь, достаточно достоверно. Меня даже подташнивало с утра. И тут такое! А девочка с секретом…

— Нет, — вздохнула и понуро опустила голову. Сейчас мне её Вероника живо открутит. — Не беременна.

Но Ника неожиданно захохотала как ненормальная, стукнула ладонью по столу и откинулась на спинку диванчика, краснея от удушливого смеха. Она едва ли не фыркала, хрюкала и кашляла.

Я не знала, как реагировать. У кого крыша в отпуск отправилась: у меня или у подруги? Или у нас обеих?

— Кира, тебе конец, — Ника резюмировала свой истерический припадок и посмотрела так, будто на моём лбу уже зажглась мишень. — Ты попала.

— Думаешь?

Мой сарказм прошёл мимо, точнее, пролетел. Как фанера над Парижем, легко насвистывая «Марсельезу».

— Дело даже не в обмане. Егор в пятницу торжественно уволок стул в бухгалтерию, когда ты на обеде была. На нём пересидел весь отдел…

— Боже! — ударив себя ладонью по лбу, покраснела.

— Ты устроишь беременный бум, революцию! Борис Егорович утонет в пелёнках и подгузниках. Саботируешь работу нашей редакции.

Проклятье! Там ведь главный бухгалтер, два обычных бухгалтера, экономист, кадровик, ещё и завхоз с кладовщиком. И все… женщины! Все!

— Прямо-таки все? — сипло переспросила.

— Все, — сухо подытожила Ника. — Раз ты соврала, то и стул остался прежним.

— Что я наделала…

— Но это ерунда. Мне больше хочется узнать, зачем ты всё это устроила?

— Он хотел забрать у меня «Мешочек»!

— Ну и пусть бы забрал, чего ты так переживаешь? Это всего лишь… рубрика, Кира.

— И ты туда же! — всплеснула руками. — Как ты не поймёшь, это мой ребёнок. Эта рубрика — моё детище. Как я могу его бросить?

— Неужели ты вечность собираешься писать об одном и том же? Или просто отпустить не можешь? Тебе расти нужно, в том числе и над собой. Или ты собралась возиться с нашей обезьяной и дальше? Ты ведь на большее способна.

— Я просто не хочу другого. Но признаваться я не буду, пусть все и дальше думают, что я беременна.

— Но ведь рано или поздно придётся признаться. Ты ведь… не беременна?

— Послушай, мне твоя поддержка нужна, а не ехидство! — исподлобья посмотрела на чересчур весёлую Нику.

— Я и поддержу… Потом зефир и попкорн достану, когда Кинг-Конга бомбить начнёт, да так, что полгорода разнесёт. Погреюсь у огонька. Кстати, Руслан в курсе твоей аферы?

— Нет. Но теперь у меня выбора нет…

— Правду скажешь? — ужаснулась Ника. — Да?

— Издеваешься? Нет, конечно. Я тут ещё его сюрприз нашла. Теперь даже не знаю, что делать.

— Что за сюрприз? — Ника включила режим сороки. У неё даже глаза загорелись. — Какой?

— Ему письмо пришло. В общем, если коротко, то Руслан добился своего. Его мама мечтала о другом, но разве кто-то может остановить мой бульдозер? Предложили должность в институте археологии.

— Ого! Так вы в Москву уедете? Да?

— Я… я не хочу никуда уезжать! Здесь всё своё, родное. Что мы забыли в той Москве?

— Ну… вдруг там выйдет? — Ника деликатно наступила на мою любимую мозоль. Моё скривившееся лицо её не остановило. Подруга решила станцевать лезгинку на моих ногах и продолжила намекать: — Смена обстановки, чувства, врачи… Вдруг поможет?

— Мы как два электрона в минусе. Нас отталкивает друг от друга. Думаешь, мы не пытались? И врачи не помогли. А тут… Тут родители, сестра с племянниками. В Москве мы будем совсем одни. Руслан совсем в работу уйдёт.

— А ты не уходишь?

Я фыркнула вместо ответа, отправляя и сарказм Вероники в столицу Франции.

— Ты ведь делаешь то же самое! Вам встряска нужна! Взрыв эмоций! Романтика! И хорошие врачи. А не те Айболиты, что обитают у нас.

— Знаешь почему я не хочу бросать «Мешочек»? Это то, что связывает нас с Русланом.

— Будешь в страуса играть?

— Не знаю, — вздохнула и подпёрла рукой подбородок. — Буду изворачиваться и юлить, сохраняя тайну от Руслана. Чтобы он не узнал про мой обман.

Стоило ли объяснять Нике, что бегство в Москву — это поражение и капитуляция на семейном фронте. Руслан ставил жирную точку на наших попытках. Довольно болезненно всё это проходило.

Теперь осталось правдоподобно улыбнуться и обрадоваться, когда Руслан сам во всём мне признается.

Между тем в голове появились совсем непотребные фантазии: забрать стул из бухгалтерии и разделать его на части. Что такого, если наудачу под подушку я буду не кроличью лапку класть, а колёсико от стула? Вдруг поможет? И В Москву не надо будет ехать.

Или Ника права: пора улетать с насиженного болота, а не вязнуть в нём. Похоже, жизнь решила меня испытать. Ещё и мама Руслана приезжает. Могло ли быть ещё хуже?

Нужно было фантазии вместе со своей уверенностью отправить почтой на Елисейские поля, чтобы те улитками, устрицами и лягушачьими лапками подкормились. Потому что то, что казалось мне настоящим ужасом — было лишь затравкой куда более глобальным событиям.

Телефон Царя Гороха

— Змея!

Заверещав так, что чуть барабанные перепонки не лопнули, я со всей дури ломанулась куда глаза глядят. А глядели они прямо в спину Руслана. Первые пару метров я преодолела легко, без сопротивления. Потом выросла преграда в виде мужа. Не беда! Силы, дури и инерции было столько, что следующие два — три метра я протаранила Руслана бульдозером. Сбив его с ног, перемахнула через какую-то канавку, споткнулась о кочку и кубарем укатилась в кусты.

Первое, что я услышала — истерический смех Руслана. Он чуть по земле не катался, держась за живот. Я же едва ли не бесформенной кучей лежала в кустах и наслаждалась прекрасным синим небом: скоро темнеть начнёт.

Закряхтела. Потом застонала и попыталась встать, вышло не очень, меня будто морским узлом завязали.

— Кира-а-а… — Руслан встал на карачки и, покачивая головой, не мог сдержать смех. Так и полз ко мне.

— Вместо того, чтобы ржать, помог бы встать, — просипела и вновь попыталась собрать себя в кучку. Ухватилась за тонкие ветки кустов, подтянулась. Но те хрустко обломились, и я вернулась в исходную позицию. Ничего. Даже удобно. — Хохотун…

— Кира, какие змеи в октябре? — Руслан уже поднялся на ноги и теперь пытался вытащить меня из кустов. — Окстись! Ты чего? Они уже давно в спячке.

— Готова поклясться, что не все… — продолжала сипеть и смотреть на порозовевшего от смеха Руслана. У него даже слёзы на глазах выступили. — Особо жирная и ядовитая хотела куснуть меня! Точно тебе говорю!

— Гадюк тут нет, только ужики. И все уже спят, перестань говорить ерунду.

Руслан рывком поставил меня на ноги, отряхнул и поправил шапку на моей голове. Напоследок щёлкнул по носу, а я лишь шмыгнула им и поморщилась. Заботливый, зараза. А как мне помочь, так нет, резину тянул, смеялся да по земле катался.

— Твой металлоискатель? — вспомнив о том, зачем же мы тут бродим, прикрыла рот рукой и испуганно посмотрела на мужа. — Всё? Да? Уж лучше бы змея…

— Расслабься, рефлексы не подвели. Лежит там на траве.

— Рядом с твоим уловом? — облегчённо выдохнула и добавила ехидства в голос. — Да?

Руслан вновь стал серьёзным, просто отвернулся и пошёл к металлоискателю.

Если честно, я даже не понимала, как же согласились взять Руслана в институт археологии? Понятно, что у него смежная специализация, и он с ума сходит от всяких древностей, как и от раскопок, но…

По каким-то там данным здесь, в этом поле возле небольшого леса, должен быть Клондайк! Ну или нефть. Бриллианты. Египетские мумии. В общем, что-то такое невероятное крутое и необычное, что все премии мира были бы в кармане Руслана. Это с его слов. Подозреваю, что дело в каких-нибудь черепках, не больше. Улов вышел скромным. Но весёлым.

Первое, что откопал Руслан, было… Даже не так. Посмотрев на данные металлоискателя, мой горячо любимый муж замер. Принял стойку как у ищейки, вооружился лопаткой и принялся рыхлить землю. Я скучала рядом. Сидела и смотрела на то, как жирные утки летели над нами и что-то там покрякивали.

— Кира, это нечто!

Руслан дрожащей рукой протянул мне мокрый ком земли. Я склонилась над этим «нечто», внимательно всмотрелась и ничего не нашла.

— О, если я прав, то тогда моё исследование будет…

Земля падала комочками под ноги, пока в руках Руслана не оказалась обыкновенная крышка от газировки. Металлическая, гнутая, с облезшей краской.

Я сдержала смех, сделала максимально серьёзное лицо, похлопала Руслана по плечу и сердитым голосом пробасила:

— Молодец, ты доказал, что древние племена пили газировку! Наверное, теперь мы будем искать телефон Царя Гороха?

Дальше я просто рассмеялась. Едва стоя на ногах, хваталась за руку Руслана, смотрела на его кислое лицо и хохотала до слёз. Потом, правда, я извинилась, даже поцеловала Руслана в холодные губы.

Каждая следующая находка казалась настоящей издёвкой! Ничего полезного, даже со времён войны ничего не нашли. Только консервные банки, какая-то гнутая проволока, пуговицы и прочая ерунда.

Да. Сегодня катастрофически не везло. Теперь вот эта змея! И пусть Руслан говорил, что это не так, но я точно видела змею! С мордой такой гадкой, с глазищами… Бр-р-р!

К палатке мы вернулись, когда сумерки только стали проклёвываться. Пока горелка грела небольшой котелок с супом, я всё думала, с чего же начать? Как спросить про Москву? Ведь надо же всё узнать. Так неприятно, что я выведала его секрет. Сама уже не рада, что залезла в комод и наткнулась там на эту бумажку.

— Знаешь, пришло время сюрприза…

Я подавилась супом так, что он носом пошёл. Кашляя и крякая, подобно тем жирным летящим уткам, я била себя кулаком в грудь и жмурилась, смаргивая слёзы. Руслан заботливо постучал меня по спине.

— Держи. Это тебе.

Вытаращилась на листок бумаги, сложенный вчетверо. Развернула его и вскользь пробежалась по строкам.

— Это что?

— Раскопки, в Крыму. Только я нашёл домик. Мы можем с тобой махнуть почти на два месяца на море. Правда здорово? Отдохнём… Может, и ты поймёшь, как это здорово что-то искать и находить.

Глупо улыбаясь, смотрела на Руслана и кусала себя за язык: молчи про Москву, молчи про Москву, молчи про Москву…

— Я тоже хотела тебе кое-что сказать, — сама не поверила своим ушам. Неужели признаюсь? Но нет, спохватилась в последний момент и склонилась к Руслану. Нежно поцеловала его и выдохнула.

— Что сказать? М? — Руслан вглядывался мне в глаза, поглаживая пальцем мою щеку. — Кира?

— Точнее, спросить. Зачем на самом деле приехала твоя мама?

Руслан замялся. Потом принялся с такой нежностью целовать моё лицо, что я поняла: буду сейчас прыгать так же, как от змеи. В палатку.

— Так зачем?

— Она переезжает. Смотрит квартиру в нашем городе.

Господи, уж лучше бы это была змея там в поле! Ну почему я с деревом не разминулась? Теперь Москва казалась мне Марсом или Луной: жутко захотелось туда попасть.

Утро добрым не бывает

— Русла-а-ан! — я боязливо коснулась плеча мужа, опасаясь, что в следующий момент надо мной нависнет Нина Михайловна.

— Что? — он ответил мне громким шёпотом и прислушался: его мамы на горизонте не было.

— А почему твоя мама решила переехать? — тоже перешла на шёпот и затаилась. — Что-то случилось?

— Нет. Она просто хочет быть поблизости, когда у нас появятся дети.

Я натянула простыню на нос и покосилась на мужа. Он произнёс воистину чудовищные слова! У меня даже щёки вспыхнули.

Нина Михайловна и дети? Есть что-то более несовместимое, чем моя свекровь и малыши? Ведь маленькие дети — это всегда шум, беспорядок, лишняя головная боль. А значит никакого крахмала, синьки и отложных воротничков. Мне даже иногда казалось, что Руслан сразу таким и родился. Высоким, широкоплечим, с бородой. Даже представила его в чепчике с кружевом и соской во рту. Вот сидит на высоком стульчике, ест кашу с ложки. Даже не плюётся, а чинно промакивает губы салфеткой.

— Руслан, о детях… — я почти решилась признаться ему в неудачной шутке. Рассказать, в какую глупую аферу ввязалась, но мне не дали.

— Успокойся, Кира! Я маме говорил и не раз…

Здорово! Теперь я снова страйк получу, если не линейкой по мягкой точке за то, что немного не такая.

— И она всё понимает…

Нежный и ласковый поцелуй меня ошарашил. Нет, утро выходного, романтика. Приятные разговоры, массаж… И постукивание каблуков домашних тапочек Нины Михайловны. Цок-цок-цок.

Руслан обнял меня и накрыл одеялом, а я только и слышала это цок-цок-цок.

— Кира-а-а… — Руслан рыкнул и щёлкнул пальцами, привлекая моё внимание. — Женщина, вернись с небес на землю!

Терпеть не могла, когда Руслан так обращался ко мне, с каким-то странным и смешным акцентом.

— Что?

— Я тут вроде как пытаюсь…

— Прости, — виновато улыбнулась. — Но твоя мама бродит по коридору. И меня это нервирует. А ещё я хотела тебе сказать…

— Не бойся! Мама не будет надоедать. Я её сразу предупредил, что если она будет слишком настойчивой, то мы переедем. Просто ей одиноко.

— Пусть кошку заведёт, — буркнула и поморщилась. — Прости, я не права… Я не должна была говорить этого.

— Я ей предложил то же самое.

Перевернувшись набок, уткнулась носом в плечо Руслана и хихикнула. Нет, надо ему сказать. Вот сейчас и скажу.

— Руслан, я…

И снова поцелуй. Да что же это такое! Нет, я люблю целоваться, но сейчас я жутко хотела сказать правду. На самом деле. Может даже и не поссоримся. Вдруг Руслан сам мне подскажет идею, как разрулить эту глупую бездумную шутку?

Руслан обнял меня и начал шептать разные приятности, редко дуя в ухо. Это обычно вызывало у меня приступы хохота.

— Кира, расслабься. Всё у нас будет. Может… Может, нас ждёт что-то глобальное и необычное. Мы с тобой насладимся…

Насладиться мы ничем не успели. Под простынёй стало жарко. Руслан сдвинул край и высунулся.

— Мама?

Я подскочила и ударилась об Руслана. Мы запутались в простыне и чуть не слетели с кровати.

Превратившись в клубок из мумий, краснели и смотрели на строгую и суровую Нину Михайловну. Она, надев белый передник, была едва ли не сама тактичность. За исключением того, что зашла в нашу спальню. Руслан даже не нашёлся что сказать, только пунцовым стал до кончиков ушей.

— Доброе утро! Завтра давно готов… — Нина Михайловна с видом: «мавр сделал своё дело, мавр может уходить», направилась к двери. — Нельзя долго лежать в кровати, она начинает силы отнимать. Поднимайтесь!

От хлопка двери, мы с Русланом едва ли не подпрыгнули. Вот тебе и романтика, вот тебе и тактичность. Вот тебе и воспитание! А ведь сегодня мы могли просто проваляться весь день в кровати. Вдвоём. Просто лежать, болтать и целоваться. Но теперь нам нужно вставать, одеваться по дресс-коду и чинно-мирно идти на кухню. Поедать овсянку, сэр!

— Ненавижу, когда она так делает…

— Готова поспорить, что шпингалета на твоей двери не было?

— Нет, — Руслан тяжко вздохнул. — Девушек я домой не водил. Это слишком экстремально.

— А я? Меня ты водил! — возмущённо просипела.

— Конечно, ты ведь любого достанешь. Мне было интересно, кто кого переборет. Видишь, ты сильнее. Раз примкнула к славному роду Романчуков!

— Сомнительное счастье! — фыркнула и скривилась.

— Что ты хотела мне сказать?

Тут уже я стушевалась. Вся моя храбрость улетучилась. Первым, что пришло на ум, был стул.

— Меня усадили на проклятый стул.

— На тот самый? — в глазах Руслана появился странный огонёк.

— Да, тот самый… Ты просто не представляешь, какая это пытка сидеть на нём!

Руслан неожиданно вскочил с кровати. Воровато выглянул в коридор, убедился, что его мамы поблизости нет и защёлкнул замок на двери. Вернулся и сразу же нырнул под простыню.

— Так вот, этот стул…

—…отличный повод сделать утро по-настоящему добрым! А вдруг сработает?

— Русла-а-ан, ты меня пугаешь. Ты всегда такой буйный становишься, когда мама под боком?

— Это бунтует задушенный внутри подросток!

Я не выдержала и рассмеялась. Что же, облегчить душу не получилось. Зато вышло сделать утро действительно добрым и приятным. И никакое цок-цок-цок нам не помешало.

По огурчику?

Работа над «Мешочком» не шла. Никак. Я напрасно пялилась в монитор компьютера и пыталась что-то изобрести. Информации перерыла полно, даже разобралась. Почти. Напрягла ту же Ксюшу.

Тема у меня была благодатная: вкусы беременных. Разбирала мифы и привычные убеждения. А также истории знакомых, брала кусочки из писем в редакцию на адрес «Мешочка», где некоторые особенно активные читательницы стремились завалить меня своей важной информацией.

Так что я сидела в ворохе огрызков и страдала. Или всё дело было в том, что шарф с маленькой подушкой я завязала слишком туго?

Или всё дело в том, что я всё никак не могла признаться Руслану в своей идиотской затее? Сама себе удивлялась: ну же, Кира, соберись! Вдохни-выдохни, выдай всё и молчаливо согласись на любую кару! Ну не изверг же Руслан! Подумаешь, подуется… Да и шуточка на работе слишком далеко зашла. Сегодня Ирина Владимировна из нашей бухгалтерии так умильно смотрела на мою подушечку в комбинезоне. Было видно, что ей очень сильно хотелось погладить её. Что за условные рефлексы? Моя подушечка! Сама гладить её буду.

А ещё Егор день рождения отмечал. Все пили чай, смеялись и только я, изображая трудоголика, сидела над несчастным и многострадальным «Мешочком». Вот начала писать про все эти вкусы и самой захотелось не пойми чего! Не то солёных огурцов, не то клубники, не то селёдки с булкой…

Поморщилась и вздрогнула. Даже мурашки волнами пошли. Нет, это заразно.

В коридоре что-то загрохотало.

— Поберегись!

Я только и заметила, что мимо меня прокатился офисный стул. Верхом на нём сидел виновник торжества в картонной короне, неистово машущий шейным платком Ники как пиратским флагом. Только я хотела сказать, что всё это закончится очень плохо, как услышала визг и скрип колёс, непечатную ругань и глухой треск.

Докатался, капитан Флинт.

Через пару минут мимо меня проковылял Егор, уже в обратную сторону. Стул он тащил за собой. Корона съехала назад, а платок телепался ненужной тряпкой. Рассерженно посмотрев на меня, Егор фыркнул и поплёлся к ребятам, ржущим аки кони бельгийские.

Ну да, ну да…

Солёненькое. Достала из сумки пачку солёного крекера и принялась его жадно поедать. Жуть как хотелось солёного!

А почему солёного хочется беременным? Всё очень просто. Из-за гормональных перестроек естественным образом начинает понижаться давление. А работа натрия хлорида в нашем организме ещё и в том, чтобы это давление повышать. Вот беременным их тело и начинает кричать: ешь, ешь соль! Соли! Больше соли богу соли! Потом будешь пить как ненормальная. Пить и пить! Воды, водички. Приток крови станет больше, и гормональные качели не будут так сильно бить по организму. Но это актуально только в первом триместре. Потом прогестероновая качка сойдёт на нет и соль отправится в прощальное плавание.

Вкусы. О них можно спорить долго и упорно. Но на вкус и цвет фломастеры разные. Вредный гормон прогестерон не только по крови бьёт, он ещё и мозги перестраивает, да так, что те становится настоящим датчиком на то, чего же бедной и несчастной беременной не хватает. Нет, речь не о сне или тазике с утра для тошноты, и не о запасном мочевом пузыре.

Нет, вовсе нет. Это о советах, как не протянуть ноги.

Не хватает кальция? Скушай-ка, милая моя, мел. Да побольше! Вкусно ведь.

Вот и будет бедная несчастная беременная с квадратными глазами хрумтеть мелом под не менее квадратные глаза окружающих. Да и как объяснить, что организм требует?

Недостаток витаминов группы B? Тогда даже отъявленной трезвеннице захочется хлебнуть пенного. И будет она искать моря разливанные, да страдать. Что нельзя.

Всё лечится. Витаминами и минералами. И врачами. В первую очередь ими.

Если же датчик ломается, то организм начинает сходить с ума. Тогда не стоит удивляться, что хочется солёной клубники, селёдки в шоколаде, куснуть хозяйственное мыло или украденного шашлыка.

Это всё логично для беременных, так почему меня так сильно тянет на солёное? Самовнушение?

Крекер давно кончился. Осталась пустая упаковка. Зато, наверное, у ребят что-то завалялось.

Шум компании сместился в соседнее помещение. Теперь там играла музыка. Сохранив наброски, я поплелась в нашу мини-столовую, совершать грабительский набег на холодильник. Мне повезло: я по классическому сценарию нашла там остатки солёных огурцов. Наверное, брали для салата. Ничего, пропажа трёх штук никому ничего плохого не сделает.

Обняв банку, я размышляла над тем, стоит ли идти к ребятам или продолжить писать? Раз на меня вдохновение нашло. Ещё бы почту разобрать, пока не поздно. И тихонько убежать, сняв бутафорию. Желательно незамеченной.

Размышляя о своём, открыла дверь, шагнула вперёд и чуть не осталась без носа. Мимо меня пронеслось что-то на большой скорости. Испуганно отклонилась и лишь спустя пару секунд настороженно выглянула, дожёвывая трофейную добычу.

С криком наездника на стуле нёсся Борис Егорович. У меня аж брови вверх взлетели. Ладно наши обалдуи, что с них взять? Тридцать лет, а в голове ветер свищет. Но наш Кинг-Конг не был способен на такие авантюры.

Как и Егор, начальник не вписался в поворот и с грохотом завалился, растянувшись на полу. Звенящая тишина. Я повернула голову и посмотрела на разбушевавшихся ребят: традиция гонок на стульях ещё не канула в небытие. Но может смертоубийство шефа их успокоит?

Но нет, Кинг-Конг жив! Взметнулась вверх рука с поднятым большим пальцем. Я закатила глаза: мужчины хоть когда-нибудь взрослеют? Уверена, завтра всем будет стыдно.

Борис Егорович прошёл мимо меня, таща за собой стул. Поравнялся со мной, остановился и наглым образом конфисковал огурец.

— Романчук, не хочешь прокатиться? Мы подушки подмостим…

Я аж огурцом подавилась. Закашлялась и мотнула головой.

— Расскажешь кому-нибудь об этом — премии лишу! — начальник злобно свёл брови, но продолжал улыбаться.

Старательно заела стресс последним огурцом и икнула. Во дела! И наша обезьяна может быть человеком. Если честно, у меня даже язык не поворачивался называть так Бориса Егоровича — ничто человеческое ему не чуждо. Посмотрим, как он отреагирует, когда узнает о моём обмане. Впрочем, у меня теперь есть на него компромат!

Не ждали?!

Ксюша встретила меня в сквере. Погода была мерзкой, но дождь взял перерыв и теперь можно было спокойно прогуляться. Я неспешно шла по дорожке и воровато оглядывалась.

Мой обман зашёл слишком далеко. Так далеко, что и сама была уже не рада всей этой ерунде. Но пути назад не было. Совсем. Теперь я ещё и на Руслана стала злиться. Приливы эмоций были такими, что иногда то смеяться хотелось, то плакать. Даже он заметил, что со мной что-то не так. Внимательно так ко мне приглядывался и молчал. Ни словечка про Москву.

Выглядело это так, будто мы залегли в окопах. И ждали. Вернее, это я ждала, а Руслан просто приглядывался. Кто первый рукой махнёт? Кто первый в атаку пойдёт?

Бросаться грудью, к тому же не очень большой, на амбразуру я не желала.

Да и судьба надо мной явно издевалась. Никак иначе это объяснить я не могла. Мне казалось, что кто-то стоит над душой и постоянно что-то нашёптывает, пакости подставляет. Прямо вот от всего сердца сыпет и сыпет под ноги. А я бамболейло танцую, пытаясь увернуться от всего этого счастья.

Во-первых, мне стало казаться, что я и впрямь беременна. По крайней мере, я находила все симптомы. Наверное, я самовнушение освоила на уровне высшего пилотажа. Самое смешное, что всё как под копирку. Тошнота, запахи, дурные привычки. Ну ерунда какая-то!

Во-вторых, с этой подушкой на животе… Мне надо было бы её подкладывать побольше уже, а всё казалось, что не надо. Странно. Рассматривала себя в зеркале и ничего не понимала. В свои старые вещи влажу… Подушка, что ли, заколдованная? Она теперь пухнет?

В-третьих, всё ловила странные намёки. То яйцо разобью, а там два желтка, то кошек с котятами вижу. Затем на вещах, стенах и прочем находила аистов. За всё время существования «Мешочка» я не встречала такой магии и колдовства.

Вишенкой на торте стало заявление Нины Михайловны, приехавшей к нам во второй раз: я подурнела и оплыла. Наверное, я беременна.

Я потом два час у зеркала проторчала, рассматривая себя со всех сторон. Даже уже подумала тест купить и провериться, но так не хотелось вновь разочаровываться. А я ведь разочаруюсь! Ну его! Просто во мне умерла актриса. Где-то глубоко внутри. Совсем глубоко.

— Ты чего? — Ксюша ловко подхватила меня под локоть и радостно засмеялась. — Такая вся странная и испуганная. Случилось что-то?

— Ой, Ксюш! Я такая дура! Мне, наверное, в жизни адреналина не хватает, вот я во всякие авантюры и ввязываюсь. Иначе и не скажешь.

Коротко поведав ей свою запутанную историю, я стала надеяться на совет. Но Ксюша глобальной проблемы не увидела, а только рассмеялась.

— Кира-а-а… Это мне напомнило, как ты притворилась больной. Помнишь? Вычитала, что градусник можно к лампочке поднести, чтобы температуру набить, в итоге уехала по скорой под вопли Екатерины Васильевны. Она тебе все тридцать три болезни приписала. А ты ещё постанывала. Уж лучше бы контрольную по математике написала. Потом такой скандал был.

— Да помню я… Есть во мне эта жилка жулика, никак мне от неё не избавиться, — тяжело вздохнула.

— Ну и рассказала бы всё. Призналась. Мол, я журналистка, провожу журналистское расследование. И всё!

— Не выйдет… Тогда «Мешочка» лишусь.

— А Руслан?

— Вот ему я сказать всё не могу! Словно Вселенная мне рот постоянно затыкает. Мол молчи в тряпочку и не говори ерунды. А Руслан ведь голова! Он умный, он хороший, он добрый, он самый замечательный! И поэтому я даже рада, что он не знает. Ну представь, как всё это будет?

— Если ты и дальше будешь под колобка косить, то рано или поздно он что-то заподозрит… Чую, это будет такой же цирк, как и тогда со скорой. Когда тебя торжественно увезли, а позже позорно вернули. Ух, как тогда Анатолий Павлович ругался! У него даже парик съехал… Но своего ты добилась — контрольную по математике успешно сорвала.

— Ты же знаешь, Ксю, какая это тема для нас. Сложная и проблемная…

Отпустив подругу, я пропустила её вперёд и развернула к себе лицом. Раскинула руки и воскликнула, не заметив, как переменилась Ксюша в лице.

— Руслан, ты не поверишь, я беременна! Но…

Договорить я не успела. Ксюша пыталась на меня шипеть, а сзади что-то громко хлопнуло. Вздрогнув, я обернулась: выронив бумажный подарочный пакет, Руслан стоял и таращился на меня. Он что тут делает? Как оказался? Следил?!

— Кира, ты беременна?

Пирожки с капустой

Я смотрела на чёрный экран монитора компьютера и вздыхала. Можно было подумать, что от каждого вздоха у меня монетка в кармане прибавится. Но нет… Пусто.

В воздухе витали вкусные ароматы жареных пирожков. А ещё Егор и Валерка заказали суши. Я чуть слюной не захлебнулась. Можно было бы примазаться, состроить глазки, хотя я бы и в долю с удовольствием вошла. Отдала деньжат.

Но меня не брали! Я же беременная! Вроде как. Немножко беременна, даже как-то смешно.

И вот снова вкусно запахло жареной капустой. У меня аж рот слюной наполнился. А потом аромат рыбы. М-м-м… Как же хотелось вкусных суши, с васаби и имбирём. Живот протяжно заурчал.

— Ого! У тебя там что, Халк живёт? — Ника широко улыбнулась и хлопнула меня по плечу. Затем склонилась ко мне и едко шепнула: — Согласись, двояко прозвучало!

— Отстань!

Нет, эта пакостница ещё и пирожок дожёвывала. Мне стоило больших усилий не обернуться и не состроить жалостливые глазки. Ника ведь знала мой секрет и не уставала надо мной подшучивать. Каламбур: моя шуточная беременность стала объектом для шуток.

Ника старалась всегда оценить мой внешний вид, подметить, как сильно я поправилась в районе животика. Даже иногда дружелюбно по нему гладила или хлопала. Впрочем, это меня не смущало. Наоборот, я же должна была сохранять легенду. Одно дело подушку в штаны подмостить, другое — быть и вести себя как беременная. Об этом я периодически забывала. Вот Ника меня и отрезвляла, спускала с небес на землю.

— Будь доброй, не дай умереть с голоду… Дай пирожок!

— Они из фритюра. Беременным такое нельзя!

Я чуть не взвыла. Чёрт меня дёрнул проболтаться при Руслане. Захотел меня порадовать, сюрприз сделать. Вот тебе и сюрприз! Ходи с подушкой каждый день! Пришлось даже на диван выселить Руслана. Временно.

Я ощущала себя маленькой девочкой, за которой разве только сопли не подтирали. Не кушай пирожок, изжога будет! Не кушай сосиску, там бумага! Не пей магазинный сок, там химия! Кушай хорошо, кушай правильно! Подштанники надела? А вторые? А третьи? Что значит в джинсы не влезаешь? Другие купим! И шапку, шапку надень!

Вот когда я не была якобы беременна, никто вот так обо мне не заботился. Теперь же я ждала, когда Руслан меня к себе привяжет, чтобы трястись надо мной и пылинки сдувать.

Доходило до маразма.

Просыпаясь утром в полном коматозе, я не всегда могла завтракать. Только сидела, качалась из стороны в сторону и пыталась разлепить глаза. Вот тогда Руслан делал мне тёплый сладкий чай и начинал кормить с ложки. Обычно на второй-третьей, я просыпалась и едва ли не тапком прогоняла хохочущего Руслана. Но вот вчера провела эксперимент: не ела и всё тут. Руслан едва ли в меня всю тарелку каши не впихнул!

Тошнит уже от этой каши… Каждое утро.

А тут пирожки. С мясом. С капустой. С картошкой. Жареные… Жи-и-ирненькие. Такой бы да вприкуску с томатным соком. Эх, мне теперь если только в кустах прятаться и кушать всё, что запрещали. Но уже начало ноября, так что если в сугроб. А там холодно. Даже в трёх подштанниках.

Видимо, заедая стресс булочками и печеньем, я хорошо поправилась. Потому что количество подштанников уменьшалось, а джинсы как были тесными, так ими и оставались. Я даже подушку другую не брала, иначе стала бы напоминать глобус на ножках. Вся худенькая, маленькая и живот! Хотя нет, щёки я отъела. Тоже хорошие.

— Ника-а-а! Не будь садисткой. Там ребята вообще суши едят!

— Тебе их тоже нельзя.

— Ник! — всплеснула руками.

— Тогда пойдём и расскажем всем, что ты не беременна.

Ух!

Пришлось лезть в сумку за яблоком и зло его уничтожать. Так грозно и яростно, что Ника даже от меня отошла.

— Ты Руслану собираешься говорить правду?

— Правду? Про беременность? — покраснела и фыркнула. — Я даже не знаю, как это сделать.

— Ну ты же не подушку будешь рожать и не пупса, так ведь? Придётся признаться в обмане.

— Признаюсь. Но не сейчас… Не тот момент.

— Слышала, что твою колонку хвалят. Снова. Не прошёл мимо твой эксперимент, — Ника поводила перед моим носом надкушенным пирожком. — Хоть одумалась.

— Нет, просто это вдохновляет! Страшно подумать, что было бы со мной, будь я на самом деле беременна.

— А ты с Русланом не затягивай, — Ника доела пирожок, и я вздохнула: можно больше не соблазняться. — Городок у нас маленький, земля слухами полнится. Лучше пусть он это от тебя узнает, чем от кого-то другого.

— Ты на что намекаешь? — грозно сощурилась и посмотрела на подругу. — А?

— Ни на что. Даю совет, дружеский.

Ника снова похлопала меня по плечу и направилась к ребятам. А я всё думала о пирожках, о Руслане и разной ерунде. Снова есть захотелось. Сильно.

Пойду и куплю себе пирожок с капустой. Печёный. И пусть моя талия сгинет в недрах джинсового комбинезона, прикрывшись подушкой!

Но пасаран!

— Я… Он… Ы!

Утирая платком крокодильи слёзы, я слюнявила плечо сестры похлеще любого шарпея или бульдога. Подвывая и всхлипывая, даже двух слов связать не могла. Хотелось сесть на пол, расставить ноги, запрокинуть голову и реветь в три ручья.

— Тётя Кира… Не плачь! Держи платок, — рыжеволосая Кристина, старшая из племянниц протягивала мне целую коробку с бумажными платками. — Мама, а почему плачет тётя Кира?

Что тут можно было сказать? Конечно, Лиза меня утешала, хотя я знала, что сейчас её единственное желание — дать мне затрещину и поставить мозги на место. Как тогда, когда я не хотела есть овсянку и спрятала её в коробку из-под обуви в шкаф. Когда по комнате поползли неприятные запахи, и мама нашла мой клад, влетело, почему-то Лизе, а не мне. Мама решила, что это моя старшая сестра решила так позабавиться. А вот вечером сестра от души колотила меня подушкой, я же пряталась под одеялом и хихикала.

Вот сейчас мне хотелось также спрятаться под одеяло и носа не показывать. Слёзы лились не останавливаясь. Меня будто прорвало, резьбу снесло, и теперь я буквально фонтанировала.

Лиза забрала у дочки коробку с платками и попросила выйти из комнаты и закрыть дверь за собой. Дождалась, пока Кристина скроется в коридоре и рассерженно зашипела, как сосиска на перегретой сковородке. Мне вдруг жутко захотелось сосисок. Руслан запрещал мне их есть. Стоило вспомнить о муже, как страшные взгляды Лизы перестали меня пугать.

Завыв похлеще Кентервильского привидения, я уткнулась носом в подлокотник дивана.

— Кира, о чём ты думала? Ну вот о чём? Иногда мне кажется, что ты застряла где-то в возрасте пяти лет…

— Лиза-а-а…

— Ну что Лиза? Что? Как тебя угораздило? Где твои мозги были?

— Не зна-а-аю…

— Так! А ну перестань выть и расскажи всё толком. Из воплей Руслана я мало что поняла.

— Я сама ничего не понима-а-аю…

Перешла на вой собаки Баскервилей, кусая обивку дивана. Загрызу! Подавлюсь и умру молодой. Хоть стыда меньше.

— Так! — Лиза схватила меня за плечи, повернула к себе лицом и заставила ровно сесть. — Соберись, тряпка! Давай, выкладывай, что ты натворила, чудушко моё…

— Притворилась беременной!

Лиза разжала руки, и я снова завалилась на подлокотник, больно ударившись головой. Вновь заплакала, села, поджав ноги и стала натирать рукой ноющий затылок.

— Ты что?

— Притворилась беременной!

У сестры даже дар речи пропал. Она только хлопала глазами и смотрела на меня, не зная, что сказать. Хватала ртом воздух и закипала. Я едва ли не видела, как ползёт волна жара по лицу сестры. Ещё чуть-чуть и пар из ушей пойдёт.

— Так вот о каком сюрпризе говорили родители…

— Что?! — я забыла про затылок и вытаращилась на Лизу. — Какой сюрприз?

— Такой… Рассказал твой Руслан, видимо, им о твоей беременности.

— Ой-йо… — я схватилась за голову и зажмурилась.

— Советую сразу купить билет в Австралию. Там-то они до тебя точно не доберутся. Хоть поживёшь немного.

Папа у нас был добрый, отходчивый. Искренне любил маму и нас. Мы старались отвечать тем же, а ещё пользовались его мягкостью, когда напакостничав, скрывались у него от гнева нашей мамы.

Ещё в детстве я слышала, что мама у нас «явно родом из Одессы». Тогда я не понимала, причём тут Одесса, если мама из сибирского городка? Став постарше, услышала, что за глаза маму называют тётей Цилей. Сейчас же я могла сказать точно, что таки одесская кровь в маме была. Наряду с совершенной непрошибаемостью, специфическим юмором, мама обладала целым рядом качеств, делавших её уникальной женщиной. Только она могла сначала ласково тебя хвалить, а потом завестись с полоборота и начать сыпать такими фразами, что глаза на лоб лезли. Понятно, что тяжелее всего приходилось папе. Но он научился выключать режим тёти Цили. У него были свои методики, выработанные с годами.

И вот сейчас я грозила врубить такой уровень тёти Цили, что ядерная бомба по сравнению с этим — ландыши в мае.

— Ты понимаешь, что тебе лучше самой признаться?

Где-то в глубине сознания заиграла Марсельеза, и я услышала стук замечательного французского средства от головы. Гильотины.

— Я Руслану не смогла объясниться, а ты про маму говоришь!

— Ничего, ничего… Я тебя когда-то от овсянки отмазала. И не только от неё. Лучше сказать сейчас, пока Руслан не позвонил. Он ведь может.

— Может, — шмыгнула носом. — Я сама не знаю, как так вышло. Я… Я такая дура, я знаю! Знаю! Лиз, какую кашу я заварила… У меня, кажется, мозги напрочь усохли. И ведь самое обидное, что я почти призналась Руслану, но меня кто-то опередил. Он так обиделся на меня, что уже вторые сутки дома не появляется. Мне страшно, Лиз… — вновь завыла и обняла сестру. — Я не хочу его терять! Я ж люблю его! А веду себя как дура-а-а…

Хлопнула входная дверь. Да с таким грохотом, что мы с сестрой притихли. Запахло неприятностями.

— Лизка! Кира у тебя?

Ласковый и елейный голос мамы не мог нас обмануть. Тётя Циля вышла на тропу войны. Вот сейчас я начну огребать за свою шутку от всех: от начальства, от Руслана, от свекрови, от сестры и… от мамы.

— Ты ещё можешь успеть выпрыгнуть из окна. Если повезёт, ноги не сломаешь… — Лиза шепнула мне и нервно хихикнула.

— Третий этаж!

— Тогда до Австралии ты не доберёшься. Прости, сестричка, но придётся тебе с мамой самой говорить. А я пока пойду своих детей с линии огня уводить. Но ты не грусти, я расскажу им о тебе всю правду! Они запомнят тебя героем. Но пасаран, Кира!

Я кисло улыбнулась и посмотрела на Лизу. Что поделать, шутка не удалась. И сейчас мне бумерангом прилетало за всё. И, если честно, вспоминая всё, что произошло за последние два дня, я была готова пасть жертвой мамы. Вдруг она помогла бы мне найти выход? Как всё исправить с Русланом?

А ещё подумать, кто меня сдал со всеми шкурками. И, кажется, я догадывалась, кто мог это сделать.

Что такое не везет

Когда день начинается с того, что рассыпается соль, дорогу тебе перебегает стадо чёрных кошек, а за каждым углом ты видишь особь женского пола с пустыми вёдрами, поневоле крепко призадумаешься. Вот и мне стоило бы почесать затылок и сделать выводы, но я не подозревала, что всё, я попала. Вся круговерть началась с жуткого ужасного дня, когда случилось всё, что могло случиться. За исключением мамы и её роли «тёти Цили». Это случилось чуть позже и стало апогеем моего идиотизма.

С утра Руслана я не застала, он ушёл на работу раньше, чем я проснулась. В последнее время между нами была определённая напряжённость. Я укрылась за невидимым щитом, не подпуская к себе мужа, точнее, не подпуская Руслана к моей «надутой» беременности. Не хватало ещё, чтобы он там не то нащупал!

Я пыталась ему намекнуть, проговориться, но…

Руслан был таким счастливым! И чем радостнее и довольнее он становился, тем несчастнее и грустнее делалась я. Даже на саму себя смотреть было неприятно, такое кислое выражение лица появилось у меня. Ничего не радовало. Я только и думала, что о своём обмане. Ни есть не могла, ни спать. Иногда и впрямь казалось, что в животе что-то поселилось и буйствует. Да так сильно, что стала страдать от бессонницы. Лежала ночью в кровати и прислушивалась к дыханию Руслана. Однажды встала, решительно подошла к нему. Потрясла его за плечо, открыла рот и только хотела признаться, облегчить душу, так сказать, а Руслан вдруг оживился, почесал заросшую щеку и сонно переспросил:

— Что, солёной клубники? Селёдки с ананасами?

В итоге я развела его на сосиску. Сидела на кровати, давилась сосиской и плакала.

Ну вот как сказать? Как?!

А на работе грянуло оттуда, откуда не ждали.

Сначала меня окатило радостными новостями: сразу два бухгалтера у нас намостили лыжи в декрет. Эту новость я встретила с нервным смешком. Началось… Массовое поветрие. Воздушно-капельная болезнь. И если беременность Вали была вполне понятной и, можно даже сказать, ожидаемой — ей сам Бог велел, то вот неожиданное чудо у Татьяны Владимировны поразило всех. В первую очередь её. Сорок три года, ни разу замужем не была. Вот тут не то что в ветер чудес поверишь, а и в непорочное зачатие.

Я с диким ужасом смотрела на тот самый стул. Может и впрямь потереть его за ручки и колёсики, посидеть подольше, и чудо случится и со мной? Если Татьяна Владимировна, знойная женщина, мечта поэта с руинами любви, тянущими на пятый размер и косой саженью в плечах исполнила цель икс, то я-то чем хуже?!

Ну а я стала мишенью для ехидных и подозрительных взглядов. Я должна была бороться со злом, а не примыкать к нему. Но я не то, что не сняла проклятие, я его ещё равномерным слоем размазала по всей редакции. Под ударом оказались все. Даже Ника обходила меня десятой стороной. Но с подругой поговорить я не успела: Кинг-Конг разбушевался. Да так, что и ящика бананов не хватило бы остудить его пыл.

Совсем не удивилась, что на полдороги к рабочему месту, меня остановил грозный вопль:

— Романчук, ко мне!

Дверь грохнула так, что иллюзии и мечты осыпались мелкой крошкой.

В кабинет начальника я вошла как на плаху. Чуяла, что что-то не так. День сегодня дурной.

Борис Егорович покачивался в офисном стуле и ел бананы по-македонски — с двух рук. Бледное лицо с глазами навыкате и остервенелый хруст челюстью. Явно недостаток сахара в крови.

Выдохнув и опустив голову, я готова была ко всему. Но начальник и тут удивил. Зашёл он совсем не с той стороны, с которой я ожидала.

— Романчук, я тут посмотрел статистику твоей колонки. Поглядел на ответы, даже посещаемость на сайте и в группах в соцсетях…

Ноги подкосились. Я подпёрла стенку плечом и зажмурилась.

— Я таких данных давно не видел! Беременность явно пошла тебе на пользу! — Борис Егорович принялся нервно поедать третий банан. Затем, словно что-то услышав, повернулся ко мне: — Что если нам разворот сделать? Не колонку, а разворот! И на сайте, и в соцсетях… А позже и рекламу можно брать! Нам уже поступают предложения. Ты так всё живо и натурально описываешь… Вот можешь, когда захочешь! Кстати, Романчук, ты когда документы в бухгалтерию принесёшь? — мужчина постучал пальцем по столу. — Впрочем, можешь не нести. В этом году нас администрация примазала к поликлинике. Так что собирайся, Романчук, пойдёшь на медкомиссию. Заодно и справками обзаведёшься.

— Борис Егорович, я… — покрывшись испариной, боялась посмотреть начальнику в глаза.

— Вроде бы не високосный год, а какой урожайный! — Борис Егорович озадаченно бормотал и поглядывал в сторону четвёртого банана.

— Борис Егорович, моя беременность, она… — набрала воздуха в лёгкие, чтобы выпалить всё разом.

— Она заразная, Романчук. А теперь иди, иди, — мужчина махнул рукой в сторону двери. — Иди, Романчук, и пока не пройдёшь медкомиссию, не показывайся мне на глаза. Направление заберёшь в бухгалтерии…

Я сдулась, поникла и вышла из кабинета. А Борис Егорович продолжал поедать бананы и бормотать про золотую жилу и беременных: он явно нащупал какую-то взаимосвязь и теперь удивлялся ей, то охая, то ахая.

Нику за хвост я не поймала, зато получила краткое и убийственное сообщение от Руслана: «Кира, я подаю на развод».

Кратко, ёмко и по существу. Также информативно, как и милое щебетание бездушного голоса про то, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Так и сидела, как дура на стуле и пялилась на мобильник.

Дурдом какой-то. Это ведь не может быть правдой! Не может?!

Развод и девичья фамилия

Домой я не бежала, летела. Да так, что живот прихватывало. Ещё эта дурацкая подушка. Почему-то я боялась, что застану пустую квартиру. Вещи выгребены бульдозером, на дверце шкафа болтается галстук, в холодильнике банка с солёными огурцами и всё. Руслана не будет!

До нашего этажа я поднялась с такой одышкой, болью в животе и головокружением, что в квартиру завалилась едва ли не мешком картошки. Кинула сумку, сняла ботинки. Пальто швырнула на вешалку, и даже не заметила, что промазала, и оно теперь свалилось на пол.

— Кира?

Голос Руслана показался мне медовой патокой. От облегчения чуть довольной лужицей на полу не разлеглась. Рядом с пальто. Пришлось собраться в кучу и на ватных ногах поковылять в комнату.

На стуле, рядом с нашим единственным чемоданом, и впрямь сидел Руслан. Вещи были собраны, пусть и не так, как это представляла себе я. Тяжело вздохнув, доползла до дивана и села на него. Уставилась на мужа, снова вздохнула и облизала губы.

— И как это понимать? — достала из кармана телефон и покрутила им в руке.

— А ты достань подушку из штанов, она тебе на мозги давит. Память отшибла, — Руслан говорил сухо.

Я смотрела на мужа и вспоминала учёбу в университете. Руслан всегда старался быть грозным и страшным. Все боялись сдавать ему зачёт. Он срубал на лету! Да так ловко. Но не потому что зануда, а потому что предмет свой любил. Вот тогда-то и завертелся наш роман. Аспирант и молоденькая студентка. Разница в возрасте у нас была, но не такая большая. Скорее разница была в умах.

Зачёт будущему мужу я сдавала шесть раз. Тогда, наверное, я ему в душу и запала. Честно! Уже на пятом зачёте мы скорее разговаривали об интересах, чем об основах археологии. Экзамен по этому предмету я сразу сдала на «отлично». Но Руслан и в следующем семестре появился у нас на практических работах…

И вот теперь у меня вновь складывалось ощущение, что я на первом зачёте. И достанется мне по полной! Сколько я его тогда сдавала? Два часа? Три?

Пришлось со вздохом вытащить подушку и бросить её рядом. Пригладила торчащий верх комбинезона и виновато посмотрела на Руслана.

— И… И как тебе пришла эта мысль в голову? — муж склонился, подпёр руками подбородок и упёрся локтями в собственные колени. — Как?

— Оно само вышло…

— Ты говоришь так, будто двойку получила, а не меня обманывала не один месяц.

— Я не специально, Руслан. Я хотела тебе сказать, но не выходило, — пожала плечами и снова вздохнула. Тяжко и протяжно. — Честно, я не вру.

— Угу, — Руслан поджал губы и продолжил сверлить меня взглядом. — Только вот об этом мне птичка на хвостике принесла, а не ты.

— Так это правда? То, что ты написал мне в сообщении? — нахмурилась и сцепила руки в замок. Вместо ответа Руслан пнул чемодан. — Развод?

— Да. Развод и девичья фамилия. Квартира тебе остаётся. Ничего с тобой я делить не собираюсь, и мне ничего от тебя не нужно.

— Из-за такого ты готов перечеркнуть всё? — изумлённо воскликнула, не выдержав и всплеснув руками.

— А ты разве не сделала это, обманув меня? Разве нет, Кира? Мы с тобой ведь говорили об этом. Ты же…

— Борис Егорович хотел забрать у меня колонку… — всхлипнула и опустила взгляд.

— Значит, колонка важнее меня?

— Не важнее! — зло выкрикнула и посмотрела на Руслана. — Не важнее! Но я не хочу всё терять.

— Кира, ты пытаешься усидеть на двух стульях, а так не бывает, — Руслан грустно улыбнулся. — Максималистка!

— А ты разве не пытаешься? Разве нет?! Ты ничего мне не сказал про Москву! Ничегошеньки!

— Про Москву? — Руслан даже на стуле привстал. — Москва?! Ты ещё попрекаешь меня этим? Москвой? Да я отказался от неё ради тебя! Отказался от института! С матерью поссорился!

У меня дар речи пропал. Разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Я чувствовала себя не просто дурой, а самой настоящей идиоткой! Самым ужасным и кошмарным человеком.

— Значит… Значит… Значит, дело в нашей договорённости? В том, что я не сдержала слово?

— Господи, Кира! Ты, как и тогда, на зачёте, совсем не понимаешь причины всех бед! Ты не видишь подоплёки, не видишь истории! Только мелкую рябь сверху! Но теперь у меня нет времени и желания бороться с тобой и доказывать, что это не так.

— А ты постарайся, Руслан, постарайся! Раз я дура такая. Набитая, — шмыгнула носом.

— Не буду я ничего доказывать. Ни-че-го!

Руслан вздохнул, встал со стула, взял чемодан и направился в коридор. Мне пришлось встать между мужем и дверным проёмом. Уперев руки в косяки, мотнула головой:

— Не пущу!

— Пустишь. Пустишь, как миленькая.

— Руслан…

Горький поцелуй подарил мне мимолётную надежду, что всё закончится хорошо. Я покричу, разобью пару тарелок. Руслан же натурально оскорбится, заест стресс парой сосисок, как обычно, и всё будет по-прежнему.

Руслан крепко обнял меня и прижал к себе. Я снова расплакалась. Вцепилась в его плечи и забормотала:

— Не пущу…

— Ты же с ума сходишь с этой колонкой. Ты же забыть не можешь, что… что не выходит, Кира! Сколько раз я умолял тебя выбрать что-нибудь другое. В конце-концов, ты могла бы вести что-то подобное самостоятельно. У тебя был блог, связи… Но ты не захотела. Я просил тебя всё забыть и начать всё сначала. Но ты решила иначе.

— Руслан!

— Я люблю тебя, Кира, люблю. Очень сильно люблю. Но и так жить не могу. Твоя шутка была последней каплей. Раз уж сама судьба решила, что мы не подходим друг другу, раз я не могу сделать тебя счастливой, то найди себе кого-то по душе. С кем получится.

— Какой же ты дурак, Романчук! Идиот самый настоящий! Я от тебя детей хочу! Не от кого-то другого, а от тебя!

— Поэтому подушку в штаны подмащивала? — Руслан усмехнулся. — Перестань, Кира. Прекрати. Ты уже взрослая девочка. Вот и давай расстанемся по-взрослому. Заявление я написал, пошлину оплатил.

От прощального поцелуя я отвернулась. Хотелось взять что-нибудь тяжёлое и та-а-ак стукнуть Руслана! А ещё лопнуть от обиды.

Сама же виновата!

Вот тебе и невинная шуточка.

— Где будешь жить?

— У мамы. Она квартиру нашла.

— А потом…

— Суп с котом! — Руслан взял чемодан и решительным шагом пошёл к двери. — Будет тебе, Кира, ещё одна история для твоей колонки.

На это я только насупила брови. Про такое я ещё не писала. В моих историях всё заканчивалось хорошо. Про плохое никогда не писала.

Похоже, теперь придётся начать. С самой себя.

У! Руслан, так легко я не сдамся. Даже не жди!

Пролетая над гнездом аиста

Я не ожидала, что жить в пустой квартире будет так… дико. И я совсем оказалась не готова к одиночеству. Мне очень не хватало Руслана. И всюду я натыкалась на его вещи, чувствовала его запах. И искренне не понимала, как так? Неужели наш брак разрушился из-за такой ерунды? Или Руслан прав, и это я многого не вижу? Похоже, все вокруг что-то понимали, одна я была китайским болванчиком. Шутки шутками, а мама просто взбеленилась, узнав всю правду.

Честно, я не ожидала, что моя шутейная затея обернётся таким кошмаром. Мама даже одесскую нотку отодвинула в сторону, поговорив со мной слишком серьёзно. Самое лучшее, что я услышала, так это свой диагноз — дура. Ну и сетования о том, какого мужчину я профукала. Я Руслана не просто профукала, я своё счастье в трубу спустила! И в этом мама мне поддакнула, выдав напоследок: сама кашу заварила, сама и расхлёбывай!

Единственную здравую мысль мне подала Лиза: если опущу лапки, сразу же утону. Надо бороться!

Это Руслан может подать заявление, а я буду бабой-ягой, которая против. Не подпишу! Не соглашусь! Не отдам! Моё!

Первый урок, который я вынесла из всей этой тяп-ляпной истории: Руслана я люблю и бороться буду за него до конца.

Слоняясь по квартире и страдая, я успешно проходила врачей по медкомиссии. Кабинет за кабинетом, как новое хобби. Поликлиника не только внушала ужас, но и поражала ещё своей бюрократией. Бумажки, споры, все круги ада… Невозможно попасть к одному врачу, не пройдя другого. Обычно я курсировала без особых преград, но в этот раз нарвалась на какую-то супервредную тётку.

Вот и срезало меня на терапевте. Прямо косой по ногам. Я дышала как собачка Павлова, терпеливо ждала, пока мне раз пять поменяют давление. Пощупают. Вот пощупывания меня и добили.

— Вы у эндокринолога не были?

Помяв мой живот, врач подняла на меня глаза. Я в ответ глупо хлопала ресницами и пыталась понять, при чём тут мой животик и эндокринолог. Ну да, наелась я булок. Но не так же смертельно! Что, складки в районе пупка вне закона? Хотя, кого я обманываю, там даже складки не было. Скорее валик такой.

— Нет, — мотнула головой.

— Сходи-ка ты дорогуша к гинекологу.

— Я у него была… — разочарованно ответила. — Есть же справка.

— Ничего. Пусть вас посмотрят ещё раз. В женской консультации.

Десять минут. Десять…

Не может быть такого! Я? Беременна?! Ерунда какая-то. Самая настоящая ерунда.

Сдав все анализы и записавшись на УЗИ, я обежала все знакомые лаборатории и сдала кровь на ХГЧ. Записалась ещё раз платно на УЗИ и пронеслась вихрем по аптекам, накупив разных тестов.

Я сделала сразу три штуки вечером. Две полоски там появились ещё до того, как прошло назначенное время.

Всю ночь я пялилась в потолок. Потому что сама же отступила от своего слова: в суд я не пошла. А ещё и на звонки Руслана не отвечала.

Суд судом, но сейчас на него как-то… плевать! Если я беременна, то всё будет иначе. Всё! И суда не будет, и развода.

Неужели я беременна?

Нет, глупость. Глупость! Глупость! Вот я сделаю горку тестов, пройду все анализы и только тогда, может быть, поверю, что внутри меня кто-то живёт.

Десять минут. Десять. И чуть ли не пятнадцать тестов, выложенных в ряд. Разных фирм и марок, разных типов.

Десять минут. Десять!

— Две полоски… И тут две. И тут. Везде две! — вздохнула и сгребла тесты в одну кучу.

Как так? Может, партии бракованные?

Я же везучая, я же могу!

Оба тесты на ХГЧ твёрдо убедили меня в том, что две полоски не привиделись. Даже без медицинского образования было понятно, что я беременна.

В кабинет УЗИ я приползла раздавленной лепёшкой. Меня будто трактором переехало. Да не один раз.

Ни жива ни мертва ждала окончательного приговора.

Молодая женщина, сыпавшая шуточками налево и направо, ловко водила датчиком по моему животу. Щёлкала кнопками и диктовала медсестре какие-то странные цифры. Я ничего не понимала.

Мне до сих пор казалось, что всё происходящее нереально. Ну не может быть такого! Но это был второй урок, который я вынесла из все истории: может быть абсолютно всё. Вот абсолютно. И зарекаться не следует. Я вот попыталась, теперь меня носом во всё это тыкали.

— Поздравляю, у вас будет девочка.

Женщина повернула ко мне экран и стала показывать голову, ручки, животик, ножки. Для меня это было нереальным чудом! Шмыгая носом, смотрела и ревела.

Я знаю, это неправда. Вот сейчас я закрою глаза и очнусь в пустой квартире. Без Руслана. Одинокая, брошенная, голодная и холодная. И овсянки не поем!

— Ну, что вы… плакать не надо. Всё у вас хорошо! И девочка — крепышечка! Здоровенькая.

— Это она в папу, — захлюпав носом, смотрела на монитор и наблюдала настоящее чудо. — Не в меня… А снимок можно? Можно ведь?

— Конечно, можно! Сейчас мы её снимем, да не в одном ракурсе.

Из клиники я вышла с охапкой бумажек и тонкой лентой с чёрно-белыми снимками.

Третий урок моей глупой истории оказался самым непредсказуемым: единственным человеком, не отвернувшимся от меня, а наоборот, поддержавшим, оказалась свекровь, Нина Михайловна. Пожалуй, это, кроме моей неожиданной беременности, стало самым ценным и лучшим подарком судьбы. Я и не думала, что так сильно ошибалась в этой женщине.

Выяснила я это, когда, разглядывая снимки УЗИ, позвонила Руслану и радостно объявила:

— Я беременна!

Девочка, которая кричала "Волк"!

Радость — такое липкое и приторное чувство, которое напоминало мне теперь сахарную вату. Вроде бы воздушное, вкусное, но начинаешь есть, и тут же рот от капелек карамели склеивается намертво.

Вот и я не знала, как о такой радости кричать. Мне вдруг показалось, что если я всем всё расскажу, то этой самой приторностью сглажу все углы. Подслащу горькую пилюлю.

Каким же было моё удивление, когда в ответ от Руслана я услышала:

— Кира, это не смешно.

— Руслан, я не вру, честно!

— Кира, — тяжёлый вздох показался мне каким-то хриплым, — ты думаешь, что я поверю? Ты в суд не пришла… Но это и не важно. Ладно, Кира, звони, если будет что-то действительно важное.

Важное? А разве моя беременность — это не то самое «важное»?

Обдумав всё и откровенно разочаровавшись, я позвонила Нике. На самом деле, хотелось и ей сказать, что зря старалась. Это ведь она рассказала всё Руслану.

— Привет, Кира… — Ника показалась мне заспанной. — Что стряслось?

— По-честному я давно с тобой поговорить хотела…

— Это из-за Руслана? — подруга повеселела.

— Да. Но не только из-за него.

— Должен же был кто-то вразумить тебя, Кира! Ты же увязла по уши. Лишь Руслану по силам излечить тебя от звёздной болезни. Ничего, потом ещё спасибо скажешь.

— Звёздная болезнь? Спасибо? Руслан на развод подал! А теперь и не верит, что я беременна!

— Кира, это уже за рамки выходит. Шуточка затянулась. Лучше подумай, как ты всем на работе правду расскажешь. Больше прикрывать я тебя не буду, — Ника рассерженно выдавала тираду. — Лучше тебе найти что-то более оригинальное, потому что Борис Егорович тебя ждёт. Ты завралась, Кира.

Это напоминало мне какой-то день сурка. Кому бы я ни звонила и ни говорила о радостном событии, как тут же нарывалась на смешки. Мне… мне никто не верил! Никто! Даже мама! Она так вообще трубку бросила.

Что же мне теперь делать? Ходить с документами и тыкать их в нос? Или снова услышу, что «поддельные бумажки» удельного веса не имеют?

Хуже этого ничего не могло быть. Я так думала, пока мне не позвонила Нина Михайловна.

— Добрый день, Кира!

— Добрый, — вынужденно согласилась, бурча про себя, что это адовый день, но никак не добрый.

— Ты сегодня свободна? Я хотела бы пригласить тебя на чай.

Вишенка на торте. Чаепитие со свекровью. Наверное, всё из-за Руслана. Теперь я не просто пятнышко на скатерти, а настоящая подпалина в центре!

Но раз Руслан принял такое решение, я же могу отказаться! Незачем терпеть.

— Кира, — Нина Михайловна назвала моё имя как можно мягче, — мне нужно с тобой поговорить.

Такой маму Руслана я никогда не слышала. Изумившись, согласно буркнула. Пожалуй, Нина Михайловна сегодня первая да и единственная, кто увидит снимки УЗИ.

Новая квартира Нины Михайловны выглядела обычно. Женщина ещё не успела привести её к тому идеалу, который был известен только ей.

Единственное, что было здесь от прежней жизни — столик и знакомая скатерть. Я несколько трусливо разделась и прошла на кухню. Нина Михайловна, натянув маску добродушия, сверкала очками-половинками и смотрела на меня пронзительным взглядом. Я чувствовала себя на экзамене. Сейчас мне будут задавать вопросы.

Сев за стол, я положила папку с документами на самый край и несколько сурово посмотрела на знакомый чайный сервиз: маленькие кружки, абсолютно белые, с золотой каймой по внутреннему краю. Любимый набор Нины Михайловны.

Свекровь поправила платье и села напротив. Ей достаточно было хмыкнуть и укоряюще на меня посмотреть, чтобы включился режим фонтана. Всхлипывая и утирая кулаком слёзы, я самым бессовестным образом разревелась. Да так, что никакого платка не хватало. Первым, что мне попалось под руку, было накрахмаленное белое вафельное полотенце. Вытирая лицо жёсткой тканью, шумно сморкаясь, ревела и ревела, даже не пытаясь что-либо сказать.

Я ожидала, что мне на голову опустится что-то тяжёлое, или снова начнутся нравоучения, как это любит делать Нина Михайловна. Сделает мне выволочку, по самое первое число!

Мягкие, но уверенные руки, сжали мои плечи. Терпкие объятия, с запахом гвоздики и перца. Нина Михайловна утешающе гладила меня по голове. От облегчения я расплакалась ещё больше. Обхватила женщину руками и уткнулась носом ей в плечо. Даже подвывать начала.

— Ничего, Кира, ничего… Всё образумится, всё будет хорошо… — женщина гладила меня по голове и успокаивающе нашёптывала. — Всё наладится!

— Нет, ничего не наладится, — громко шмыгнула носом, закашлялась и подвинула папку к Нине Михайловне. — Я звонила Руслану, пыталась сказать, что… что я по-настоящему беременна! А он мне не поверил!

— Ты беременна? — Нина Михайловна резко отстранилась от меня и с таким изумлением посмотрела мне в глаза, что я снова заревела в голос. — Кира, так это же замечательно!

— Мне никто не вери-и-ит, — всхлипнула и мотнула головой. — Даже Руслан! Как мне ему объяснить, что всё по-настоящему, что я не шучу и не вру!

Нина Михайловна хрустнула пластиком папки, зашелестела бумажками. Сквозь слёзы я наблюдала за свекровью, за тем, как у неё светлеет лицо, как оно смягчается. Окончательно успокоила меня её улыбка. Искренняя, добрая.

— Так, Кира, хватит сырость разводить. Тебе вредно! — Нина Михайловна подхватила полотенце и решительно вытерла мне остатки слёз. — Слезами и воем тут не поможешь. Руслан мне всё рассказал, я пыталась его отговорить… Но вы оба горячие, да ещё без царя в голове! Никого не слушаете, со всеми в оппозиции. Что ты, что мой сын. Ох, заварили вы кашу…

Потянуло холодом по ногам. Поёжившись, я посмотрела в сторону коридора. Там, в его темноте, показался знакомый силуэт. Руслан. С блестящими глазами, с раскрасневшимся лицом после мороза. На воротнике пальто белели хлопья снега.

— Мама? Что случилось, ты… звонила…

Увидев меня, Руслан встал как вкопанный. Поняв, в какую ловушку он попал, раскраснелся ещё сильнее, от злости. Сжал кулаки, выразительно посмотрел на свою мать и не удостоив взглядом меня, решительно направился обратно к входной двери.

— Руслан!

Мы с Ниной Михайловной закричали в голос. Но напрасно, хлопок двери был таким оглушительным, что мы с женщиной вздрогнули и переглянулись.

— Я же… Как теперь ему сказать, что у нас будет дочка? — поджав губы, старалась удержаться от второго захода к фонтану. — Как?

Мир, дружба, жвачка?

— Девочка?

Руслан вышел тенью из коридора, держа в руках пальто. Пораженно смотря то на мать, то на меня, только и делал, что молча открывал рот и тут же его закрывал. Потом и вовсе поспешил его прикрыть рукой, выронив драповое пальто.

Я затихла. Нина Михайловна не успела ничего сделать, даже со стула встать, как Руслан, прислонившись плечом к стенке, медленно по ней съехал на пол. Мы со свекровью непонимающе переглянулись. Нина Михайловна резво кинулась к графину с водой, чтобы подать сыну стакан, но Руслан уже очнулся. Встал, увидел документы на столе и поспешил их пересмотреть.

Будто набрав в рот воды, я смотрела, как он рассматривает бумажки с результатами анализов, с каким изумлением глядит на снимок с УЗИ. На самом деле я ожидала подвоха, что сейчас меня вновь начнут попрекать, и решила пойти на опережение. Громко стукнула кулаком по столу, да так, что чашки зазвенели, нахмурилась, шмыгнула носом и отчеканила:

— Не веришь? Тогда пойдём на УЗИ вместе. Своими глазами посмотришь.

Руслан рухнул на стул. Когда Нина Михайловна подошла со стаканом воды, то Руслан выхватил его и залпом осушил. Взъерошил волосы и диким взглядом посмотрел на меня.

— Как… как девочка?

— Это уже у тебя нужно спрашивать! — фыркнула и скрестила руки на груди. — По законам биологии от тебя зависит, кто будет: мальчик или девочка. Так что все претензии к производителю!

— Да я не в этом смысле…

— А в каком? От осинки не родятся апельсинки! — съёрничала и сердито посмотрела на Руслана. — Кто там должен быть? Хомячок? Девочка там, девочка!

— Но… — Руслан повернулся ко мне лицом и ошарашенно продолжил, — но разве это невозможно?

— Видать, в этом мире нет ничего невозможного. Нужно сказать спасибо стулу! — выдохнула и вновь стукнула кулаком по столу.

— Стулу?! — Руслан окончательно потерял нить разговора. — Какой стул?

— Это же надо было, чтобы проклятье сработало таким образом! И в такой момент! Ни раньше, ни позже! Вот и не верь после этого во всякие потусторонние силы…

— Кира, какой стул? Ты о чём?

— А теперь ещё из-за меня осчастливились коллеги из бухгалтерии! Придётся Борису Егоровичу нанимать одних мужчин. И то! Может, кто-то из них тоже умудрится и получит премию Чаплина. Вот совсем не удивлюсь… — продолжая выговариваться, я никого не замечала.

— Кира? — прохладная ладонь Руслана коснулась моего лба. — Ты в порядке?

— Нет, конечно, я не в порядке! Я только что узнала, что я беременна! Да не просто беременна, а уже как пятый месяц пошёл. Пятый! Я выглядела полной идиоткой…

— Пятый?! — Руслан как-то неестественно выгнул шею и стал напоминать пришибленного филина. — Как пятый?

— Двадцать первая неделя, если быть точной. Я двадцать одну неделю не понимала, что беременна! — всплеснула руками. — Двадцать одну! Как? Как я могла этого не заметить?

— Подушки не надо было в штаны подмащивать…

На эту реплику Руслана я пожалела, что этой самой подушки под рукой нет. Так захотелось его стукнуть! Да не один раз!

— Я не специально!

— Ага! Она сама к тебе лезла!

— Руслан!

— Кира!

— Дети! — окрик Нины Михайловны немного нас отрезвил. — Нам нужно успокоиться, нормально поговорить. И, пожалуй, чай — не лучшая идея. Разогрею-ка я обед! Мы поедим и всё обсудим.

Такая идея была по вкусу только Нине Михайловне. Руслана будто пыльным мешком по голове ударили. Он пытался сложить два и два, чтобы получить четыре, а выходило двадцать четыре. Головой-то он понимал, что это неверно, но найти ошибку не мог. В связке «Кира — идиотские шутки» появилось что-то более серьёзное и обстоятельное.

Я же щупала живот и пыталась как-то смириться с озвученной мыслью. Эйфория прошла, теперь чувствовала себя дурой в квадрате, если не в кубе. Как так можно было? У меня ведь… ведь были симптомы! А если не было бы медкомиссии? Когда заподозрила бы неладное? О! Тогда моя идиотская шутка вышла бы на новый уровень: узнала, что беременна, в день родов.

Иногда слушаешь такие истории и не веришь. Разве такое возможно? А тут… Я стала ходячим анекдотом. Страшно подумать, какую шутку надо мной сыграет жизнь в следующий момент.

Мы должны были радоваться, кричать «ура», праздновать. А в итоге сидели и не понимали, что же происходит в нашей жизни.

Вроде бы вот оно, наше счастье, мы же так давно этого хотели! Получили его и…

— Вот, держите. Свежий борщ!

Я подняла голову и посмотрела на Нину Михайловну. Всё в жизни пошло наперекосяк.

— А ты, Руслан, подумай над своим поведением. Кажется, ты поторопился.

— Нет, — Руслан мотнул головой и принялся с аппетитом есть горячий борщ, — не поторопился.

Со злости взяла кусок хлеба и принялась его жевать. Нет, ну ты посмотри на него! Что теперь? Что нового я узнаю? Что?!

— Да неужели? — сердито стиснула ложку и принялась заедать стресс.

Мы ели и хмуро переглядывались.

— Да! Баш на баш. Шутка за шутку!

— Так ты пошутил с разводом?! — я подавилась и принялась кашлять. Нина Михайловна похлопала меня по спине.

— Нет, не пошутил, — Руслан посмотрел на меня исподлобья.

— Тогда что?

— Узнаешь.

Вольф Мессинг

Нина Михайловна оставила нас одних. Даже не так! Натурально заперла нас в комнате, сказав, что пока мы спокойно и нормально не поговорим, не выпустит. Всё напоминало тщательно спланированное действо: заманить, пленить и подкормить, и…

Руслан переваривал не только борщ, но и радостную новость. Сидел в кресле и смотрел в одну точку. Хмурился, морщился, искоса на меня поглядывая.

Я же сидела на диване и щупала свой живот. Прямо мания какая-то, руки будто прилипли к нему. Не знаю, что я хотела там найти. Наверное, сомневалась, что там и впрямь живёт маленькая девочка. Мой сарказм не казался теперь таким уж ярым. Хомячок? Котёнок? Или тарелка борща?

В животе вдруг заурчало, будто там йети разбушевалось. Мало нашей девочке тарелки борща? Ещё хочет?

— Поверить не могу…

Руслан первым нарушил тишину. Тихо так, осторожно. Тёплым взглядом глаз будто ощупывал меня. Ну да, могу его понять. Сама ещё в себе не пришла. Точнее, пришла, но уже не одна. Каламбур какой-то.

— Не ты один.

— Кира, как ты не заметила? Разве… Разве это сложно? Я уж не знаю, как оно у вас там, девочек, но в теории не должно быть сложно.

— Будь в жизни всё так, как в теории, мы бы уже многодетными родителями были!

— Прямо так и многодетными? — Руслан даже немного покраснел.

— Не знаю, я не считала потенциальных детей. Но, думаю, что их было бы много, — выдохнула и снова погладила живот. — Теперь вот один ребёнок точно будет. Очень скоро будет.

— Мда, смешно получилось…

— Угу, ходячий анекдот! — поджала губы и недовольно посмотрела на мужа.

— Ну, ты у нас известная шутница… — Руслан вздохнул и не преминул меня подколоть. В ответ полетела подушка. Он поймал её, покрутил в руках и улыбнулся: — Смотрю, себе ты всё так же верна. Подушка — наше всё!

— Не зли меня, Романчук! У меня гормональный фон нестабильный!

— Хорошо, что гормональный, а не радиоактивный, — Руслан продолжал надо мной подшучивать. — А то счётчика Гейгера у меня нет.

— Ну тебя…

И снова замолчали. Корявые шуточки обстановки не разрядили. Руслан, выждав пару минут, встал с кресла и пересел ко мне. Бочком. Бочком. Придвинулся ближе и как-то слишком тяжело вздохнул.

— А там точно девочка?

— Руслан, прекрати доставать меня идиотскими вопросами! — вспыхнула и грозно посмотрела на мужа.

— Мда, фон и правда, пошаливает.

— Руслан!

— Да чего ты завелась, я не об этом спрашивал. О другом, — Руслан покраснел как помидор, — точно девочка? Мальчика не будет?

— А, ты в этом смысле… — выдохнула и смягчилась. Но тут же напряглась. — А ты что, не рад? Хочешь мальчика? Да?

— Мне всё равно… Только если дочка в тебя пойдёт, ох и хлебнём мы с тобой горя!

Не выдержала и стукнула Руслана в плечо.

— Можно подумать, что если в тебя пойдёт, то пай-девочкой будет?

— Конечно.

— Не обольщайся, Романчук! Ты тот ещё упрямый баран! — стукнула мужа ещё раз. Несильно. Просто из вредности.

— Кира, лучше скажи, зачем ты всё это затеяла? Смотри, чем всё обернулось… Откуда в тебе такая тяга к экстриму? Чего тебе в жизни не хватало?

— Всего мне хватало. Почти всего… — вздохнула и шмыгнула носом. — Вот и хотела: всё или ничего.

— А если бы осталось одно ничего? Что тогда?

Я снова расплакалась и прикрыла лицо руками. Всхлипывая и яростно дыша, собралась с мыслями и дерзко посмотрела в лицо Руслану. Кажется, сейчас я действительно понимаю, где ошиблась. Стало страшно.

Вцепилась в Руслана, обняла его и вновь зашмыгала носом.

— Прости меня, слышишь? Я такая дура! Прости! Я же не нарочно! Я же не знала! Я же…

— Сколько лет прошло, Кира, — Руслан стиснул меня в объятиях. Фыркнул мне в макушку и звонко поцеловал. — А ты не меняешься, всё такая же неисправимая егоза! Нет! Я буду с этим решительно бороться. Никаких плюшек! Всё строго и по графику. Твоё чувство юмора надо исправлять: шуточки получаются несмешные. А ещё и опасные для здоровья. Как для психического, так и физического.

— Ты теперь мне это до гробовой доски вспоминать будешь?

— Угу, и внукам расскажу.

— Так ты простишь меня? — с надеждой посмотрела на Руслана, сделав большие и жалобные глаза. — Да?

— Посмотрим на твоё поведение…

— Я, между прочим, беременна. Со мной нужно нежно и аккуратно. Мне нервничать нельзя.

— Ну вот, теперь до шантажа докатилась. Эх, Кира, Кира… — Руслан усмехнулся и взъерошил мои волосы. — Ты сама большой ребёнок.

— Я не ребёнок! — нахмурила брови и грозно посмотрела на Руслана.

— Ребёнок, ребёнок… Учить тебя надо. Вот с завтрашнего дня и начнём. Будут тебе шуточки…

Руслана прервало урчание моего живота. Громкое такое. Навязчивое. Я даже покраснела от стыда. Может, во мне троглодит поселился? И теперь требует еды?

— Ты не наелась?

— Не знаю… Наверное, как его, пузожитель требует добавки.

— Ты чего-то хочешь? — Руслан откинулся на спинку дивана, утягивая меня следом.

— Ага, — немного упокоилась и громко вздохнула. — Хочу!

Руслан ловко подцепил пальцами мой подбородок. Я, наивно хлопая ресницами, смотрела мужу в глаза. Поцелуй вышел немного смазанным, но таким тёплым и душевным, что по телу прокатилась согревающая волна. Я даже мурашками покрылась. Руслан прижал меня к себе и громко шепнул:

— Какая же ты дурочка, Кира.

— Ты не отстаёшь…

— Да? — удивлённый взгляд меня рассмешил.

— Да. Вольф Мессинг из тебя никакой. Вообще-то, я хотела сосиску, но поцелуй тоже ничего.

— Сосиску тебе нельзя, — Руслан шутливо щёлкнул меня по носу. — А теперь рассказывай, на работе в курсе твоей шутки? Тебе придётся им всё объяснить. Потому что я тоже хочу пошутить. Начнём веселье с твоей редакции.

— Веселье?

— Тебе понравится, обещаю!

В глазах Руслана появились задорные бесята. Я сглотнула ком и подумала, что с чувством юмора у нас обоих плохо.

Профессор кислых щей

Ложка картофельного пюре прилетела Руслану точно в лоб. Он поморщился, смахнул остатки еды ладонью и разочарованно посмотрел на меня.

Шутки шутками, но с работой я буду разбираться после выходных. Когда мама отошла, да ещё после нескольких звонков Руслана и Нины Михайловны, не прийти на ужин было подобно самоубийству. Только вот сегодня в нашу честь было устроено масштабное семейное торжество. Лиза пришла со своими хулиганами. Теперь мы и пожинали плоды этого самого хулиганства.

— Женя! Ты что делаешь? — Лиза дала ложкой в лоб сыну и принялась ему что-то громко нашёптывать на ухо.

Все за столом смутились. Руслан отнёсся к этому снисходительно, мне только зачем-то под столом на ногу наступил. Знала бы я ещё, что это означало на тайном языке Романчуков. Наверное, что-то не очень хорошее. Я даже картошкой подавилась.

— Вы уже решили как назовёте ребёнка?

— Нет, — я даже рот не успела открыть. Меня Руслан опередил. — Даже не обсуждали ещё.

— Зря! — моя мама махнула вилкой и шутливо подмигнула. — Зная Киру… Долго решать будете! Очень долго! Мы вот после рождения Киры месяц её комочком называли. Месяц! Не могли придумать и всё! Пока случайно не вышло… Лиза принесла книгу Кира Булычева. Вот и назвали мы нашу шалопайку Кирой.

— Спасибо, мама… — я покраснела и уткнулась взглядом в тарелку. Сейчас начнут мне все прегрешения вспоминать! Начиная с детского сада и проклятой овсянки в коробке из-под обуви.

— Хорошая идея! — Руслан вытер лицо салфеткой и грозно посмотрел на моего племянника. — Но мне не очень хочется перебирать всю библиотеку. Страшно подумать, что дочку захотим назвать какой-нибудь Аполлинарией.

Ужин плавно перетекал к сладкому финалу. Мама принялась греметь посудой, Лиза решила ей помочь. Папа вышел покурить. За столом остались только мы с Русланом и дети сестры: Женька, оторви и выбрось шести лет отроду, Кристина, почти пятилетка, не уступающая своему старшему брату, ну и Машка. Она, правда, сидела в высоком детском стульчике и могла только бить всех погремушкой.

Кажется, оставлять нас наедине — было плохой идеей.

— Женька! Уши надеру! — стукнула кулаком по столу.

— Не надерёшь! Мама не даст!

Меня дважды просить не надо было. Через Руслана я перемахнула вмиг, даже моя небольшая беременность не помешала. Женя снёс стакан с водой со стола и кинулся за стульчик с Машей, издевательски хохоча. Поймать этого мелкого гоблина было делом принципа! Машка решила принять мою сторону и от души дала брату в лоб погремушкой. Я же ухватила Женьку за шкирку и легонько тряхнула.

У младшего поколения никакого уважения к взрослым! А Лиза никак не могла справиться с этими сорванцами, потому что Пашка, её муж, ушёл в рейс. И вернётся не скоро. Только он и мог найти управу на этих непослушаев.

— Кира! — возмущённый голос Руслана меня немного остудил. Я хотела было всё объяснить, но мой муж решил разобраться по-свойски с хулиганом. Встал из-за стола и подошёл к нам с другой стороны. — Драть уши — это не педагогично!

— Хорошо, профессор, уступлю это сложное дело вам, — шутливо откланялась и погрозила пальцем Кристине, пытавшейся что-то мне запихнуть в карман комбинезона. Наверное, котлету недожеванную.

— Евгений, послушай… — тон у Руслана был серьёзный и не терпящий возражения.

Я даже передёрнулась от воспоминаний. Таким голосом Руслан аудитории успокаивал, а тут малец шестилетний.

— Ты — мужчина! Маме твоей тяжело, нужно ей помогать, а не кидаться в гостей картофельным пюре.

Женя оказался невосприимчивым к таким децибелам, поэтому просто показал Руслану язык, вывернулся, погрозил нам кулаком и выбежал в коридор. Да ещё так хлопнул дверью, что стекло задрожало.

— Мда, Руслан, педагог ты великий.

— Я хотя бы попытался… — Руслан повернулся ко мне лицом и задумчиво посмотрел на Кристину за моей спиной.

— Кристина! Даже не думай совать мне яблочный огрызок в карман! — перехватила руку племянницы и грозно посмотрела на расшалившуюся девчушку. — Лучше возьми его и выбрось в мусорное ведро. Я схожу и проверю. Команда дадена, время засекано!

Проводив взглядом Кристину, выдохнула.

— Пытался…

— Если честно, если у нас будет такой ребёнок, я повешусь. Это же невозможные дети!

— Самые обыкновенные.

— Ну, вспоминая рассказы твоей мамы… — Руслан развёл руками. — Неудивительно!

— О! При чём тут я? Чего ты прицепился-то! Наша дочка вообще будет самой замечательной, лучшей и хорошей! Женька и Кристинка — неплохие дети, просто им отца не хватает. Твёрдой руки, так сказать! И вообще, посмотри на Машку. Глянь, какой ангелок…

Мы дружно обернулись к высокому стульчику. Маша, дожёвывая кусок яблока, задорно на нас смотрела. Покручивая погремушку в руке, милый ангелок с тёмными кудряшками не стал мелочиться. Видимо, у Руслана судьба такая. Погремушка по небольшой дуге влетела прямо моему мужу в лоб. Я неловко замолчала, не найдя никаких обнадёживающих слов.

— Ангелок ведь…

— Ангелок? — Руслан потёр лоб. — Надеюсь, это у вас на генном уровне не передаётся? Иначе я не переживу.

— Переживёшь! Ты тоже детей хотел, — похлопала Руслана по плечу. — А наша девочка будет другой. Не переживай, мама сейчас торт принесёт, стресс заешь.

— Я других хотел! Не таких!

— А кто тебе вообще сказал, что у нас такие же будут?

— Мама твоя, — Руслан взял меня за плечи и громко поцеловал в лоб. — Мама!

Кинг-Конг разбушевался

Когда в редакции становится тихо, как на кладбище, кулер с водой привычно не булькает, не шумит кофеварка, не гудит кондиционер, не слышно смеха и разговоров, то нужно сразу бежать со всех ног! Потому что продираясь через джунгли, поколачивая свою грудь кулаками, на вас вынесется Кинг-Конг. Он сломает всё, до чего дотянется.

Я, взяв интервью у директора школы искусств, вернулась на работу в разгар охоты.

Только треска сверчков не хватало. Удивлённо озираясь по сторонам, ждала подвоха. Мне даже показалось, что я видела лица ребят, торчащие за раскидистым фикусом. И будто на них были черно-зелёные полосы, как у спецназовцев или морских пехотинцев.

Прижимая левой рукой к себе сумку с фотоаппаратом и диктофоном, другой держала папку с медицинскими документами.

— Кира! Кира, пс! — Егор подзывал меня к себе, настороженно выглядывая из-за угла, готовый в любой момент спрятаться в столовой. — Кира, сюда!

Я осторожно пристроила сумку на свободный стул и бочком, бочком двинулась в сторону Егора. Я уже почти дошла до него, но тут раздался странный треск. Спрятаться за менее раскидистым фикусом не удалось: живот выпирал и выдавал меня с потрохами.

— Ты ещё можешь добраться до монтажной! — Егор едва ли на языке глухонемых не начал изъясняться.

Но тот странный треск оказался треском дверной ручки. И когда её провернули до упора, я услышала зычное и раскатистое «Романчук!», от которого все стёкла задрожали, а мониторы чуть не полопались.

— Ага! Явилась-таки… — Борис Егорович, с бананом на изготовку, маячил в двери. Всклокоченные остатки волос на висках, полубезумный взгляд и пар из ушей. В общем, мой начальник походил на гамадрила, который увидел самца-соперника на своей территории и теперь думал да гадал, как же такого наглеца прикопать в кустах без шума и пыли. — Быстро ко мне в кабинет! Живо!

Я даже не знала, что и думать. Опять тот депутат? Или обеременительный стул и бухгалтерия, собравшаяся уходить в декретный отпуск всем отделом? Я опять накосячила в «Мешочке»? Гневные отзывы? Плохо работать стала? Или… Или меня Ника сдала? Ух! От последнего предположения даже кулаки зачесались. Но так как в нашей редакции мало кто отличался хорошим навыком маскировки, то я быстро насчитала любопытные физиономии. Лица Ники там не было. Но это ещё ни о чём не говорила. Может, она на съёмках.

Тяжко выдохнув, вспомнила все требования и наставления Руслана, прикрылась папкой с медицинскими документами как щитом и направилась в пасть ко льву, тьфу, в лапы Кинг-Конга.

Кого там эта горилла любила? Блондинок? Жаль, а я шатенка. Ещё и линзы с утра не нашла, пришлось в очках красоваться.

Угрожая мне бананом как пистолетом, Борис Егорович взял меня на мушку и ждал, пока я зайду к нему в кабинет. Боком протиснувшись мимо разъярённого мужчины, настраивала себя на внутренний дзен. Я беременна, мне нельзя волноваться, нельзя кричать. И принимать всё близко к сердцу тоже нельзя.

Борис Егорович закрыл за мной дверь, зло посмотрел куда-то на потолок и поспешил к себе за стол. Сел за него и так гневно подкатил к столешнице, что стул чуть на запчасти не развалился. Мне начальник сесть не предложил.

Я сделала робкий шаг и застыла, только открыла рот, как Борис Егорович нервно и дёргано меня спросил:

— Кира, вот что плохого я тебе сделал?

— Ничего, Борис Егорович…

— Я тебя премии лишал? Притеснял на работе? Чем-то обидел?

— Что вы, Борис Егорович, — тихо отвечала, не зная, куда глаза девать.

— Ника мне всё рассказала.

Вот тебе и подруга! Мало того, что чуть брак мне не расстроила, так ещё и на работе подгадила! Ну, Вероника, держись! Доберусь я до тебя! Ты у меня не только небо в алмазах увидишь, ты вообще пожалеешь, что не смогла язык за зубами держать.

— И что же вам Ника поведала? — я попыталась сохранить жалкие остатки собственного достоинства. Доигралась, блин!

— Про твою мнимую беременность…

Вот тут у меня был выбор. Простой такой. Я могла смело положить документы на стол и выставить Нику в самом неприглядном свете. Но это была бы ложь! Опять враки… Даже если кажется, что всё происходящее — невинная шутка, всё равно это очередная ложь. А ведь Руслан и пытался мне это объяснить.

Тяжело выдохнув, я решила рассказать всё, как на духу.

— Борис Егорович, это всё правда.

— Кира!

Не давая начальнику пробить выбросом лавы потолок, я примирительно подняла обе руки и попыталась объясниться.

— Борис Егорович, мы уже не один год пытались с Русланом родить ребёнка. Ничего не получалось, вот совсем. Поймите, мы старались как-то… как-то это желание заменить. Ну вот как вы свой авитаминоз бананами заедаете. Только вот всё это мало помогло. И всё это время у меня был свой ребёнок, моё детище. «Мешочек». А вы захотели это у меня отнять… — я посмотрела мужчине в глаза и поняла, что Борис Егорович меня внимательно слушает и голову мне скручивать в ближайшее время не собирается. — И я стала бороться. Сложно как-то оправдать всё это… Мне очень стыдно, что я вас обманула. Но другого выхода в тот момент я не видела.

— Кира, но я же не изверг! Я же тоже человек.

— Знаю, поэтому говорю вам сейчас всю правду… Это, кстати, вам и в бухгалтерию, — я протянула папку начальнику.

— Что за ерунда?! — Борис Егорович вскочил на стуле и схватился за банан. — Кира, опять твои шуточки?

— Нет, Борис Егорович, всё по-настоящему. На этот раз. Я и вправду беременна. Вот такие шуточки у судьбы, — мягко улыбнулась мужчине. Тот растерянно сел обратно на стул и даже не стал есть банан. — А вам калия не хватает. Ешьте побольше помидор, свеклы и баклажанов.

— Что? — мой начальник окончательно потерял нить разговора.

— В них много калия. Это полезнее бананов. И похудеете.

Я вышла из кабинета, оставив Бориса Егоровича переваривать все новые факты. Ему о многом придётся подумать. Как и мне.

Ну, Ника, берегись!

Девочка с Земли

Ожидание под кабинетом убивало. Я была как бельмо на глазу. Ещё бледный и взволнованный Руслан. Он в первую пору моей шуточной беременности так не волновался. Может, потому что срок маленький был? Теперь же вот дошло. Как и до меня. Только я уже понимала, что всё, поезд ушёл. Обратно не расколдуешь, не разбеременеешь…

— Перестань ногами стучать. Ты трясёшься так, что тебе можно ставить смело шестерочку по шкале Рихтера. Внизу сейчас люстры закачаются, а все остальные беременные, как спелые яблоки повалятся со скамеек.

— Перестань бурчать, как бабка старая! — Руслан едва не клацнул зубами и взял меня за руку. — Тоже нервничаешь?

— Нас же не просто так пригласили… Наверное, что-то не так, — мой жалобный голос немного успокоил Руслана.

— Всё в порядке! Не настраивай себя на плохое.

— Тогда перестань дрожать как осиновый лист! — неожиданно рявкнула и сжала кулаки. На нас вытаращился весь коридор. Во все глаза. Не знаю, как Руслан, а я покраснела. — Хватит…

Руслан крепко сжимал мою ладонь. Мы неловко переглянулись и притихли. Вокруг все были такие радостные чего-то ждали. И животов ни у кого не было. Только мой комбинезон, да небольшая округлость под ним, привлекали всеобщее внимание.

Скрининг. Кажется, это называлось именно так. Если я ничего не путаю. Только его обычно проводят на меньшем сроке. Но Кира Романчук и тут отличилась! Кажется, за последнее время я столько медалей насобирала. Хоть всей обвешайся.

— С чего ты решил, что наша дочка будет такая же, как шалопаи Лизы? — я резко перевела тему в другое русло. — Маму мою зачем-то приплёл…

— Кира, родная…

Меня аж холодным потом прошибло. Когда Руслан начинал употреблять такие словечки, впору было беспокоиться и искать причину таких любезностей. Или просто мой горячо любимый муж оттаял и сменил гнев на милость?

— Я никого не приплетал. Это моё наблюдение и, если хочешь, вывод. Вполне логичный. Вот твоя мама… Она, — Руслан опасливо понизил голос, — она же своеобразная женщина. Я никогда не был в Одессе, но мне кажется, что твоя мама оттуда.

— Мама не оттуда… — сжав зубы, едко процедила. — Почему все сразу вспоминают Одессу?

— Потому что когда она говорить: «Руслан, деточка», я просто слышу этот одесский говорок. Честно! А вы с Лизой…

Ага! Вот уже интересней стало всё. Мы с сестрой в ход пошли.

— Таки мой родной, на что ты намекаешь?

— Вот! Вот! Именно об этом я и говорю! У вас характеры похожие. Твоих племянников сия чаша тоже не миновала. Так что я не сомневаюсь, что… Что у нас будет что-то похожее.

— Ну, там и твои гены будут. Мне опасаться, что наша дочка станет копией твоей мамы? Хотя она — хорошая женщина. И я была бы рада, если наша дочка будет хоть чуточку похожа на Нину Михайловну.

Тут Руслана перекосило. То ли он не ожидал, что я могу так сказать о его маме, то ли не мог понять, как можно такое говорить о ней?

А что такого? Не так страшен чёрт, как его малюют!

Как ни странно, но вся эта идиотская ситуация с моим розыгрышем всё расставила по своим местам.

— Вообще, тебе не кажется, что мы делим шкуру неубитого медведя. От нас с тобой зависит, какой будет наша дочка.

— В этом я с тобой согласен, — Руслан похлопал меня по коленке.

Я хотела было что-то возразить, но тут открылась дверь кабинета и нас позвали внутрь. Для Руслана это в новинку, а я уже была готова к тому, что сейчас придётся лечь на кушетку и терпеть мерзкий холодный гель на своём животе.

Вот он самый, живот-то, всех и смутил. И врача, и медсестру. Немой вопрос читался в их глазах: как? Как я попала на первый скрининг на таком сроке?

Когда врач открыла мою обменную карту, то глаза женщины стали ещё больше. И с каждой прочитанной строчкой, значительно округлялись. Повернув голову так, будто в шее не было костей, врач, наконец-то, прервала молчание:

— Двадцать недель?

— Было…

— Сейчас точно узнаем, — женщина коснулась датчиком моего живота, ловко размазав гель. Я перевела взгляд на Руслана: у того были такие же совиные глаза. Он смотрел на экран и пытался понять, что же там такого интересного. — И срок, и все подробности.

— Нам ничего толком не говорили. Так, кое-что только, детали. Пол там, срок… Примерный. На первом УЗИ, — выдохнула и криво улыбнулась. — Да, мы узнали, о беременности совсем недавно.

Прямо насмешка судьбы. Кто мог знать, что шуточная беременность обернётся вот так? Да ещё и я сама стану девочкой из анекдота. Ну как так не знать, что беременна? Раньше мне казалось, что это нереально. Вот такие истории, когда девушки и женщины узнавали, что беременны, когда уже начинали рожать. Теперь подобные байки не кажутся мне чем-то нереальным. Сама такая же! Балда.

На мониторе появились первые очертания чего-то, что отдалённо напоминало ребёнка. Голова, ручки. Крупным планом почему-то была именно голова. Её измеряли вдоль и поперёк. Руслан забавно склонял голову вслед за датчиком, всматриваясь в непонятное нечто. Мне тоже стало интересно. Ну да… Нос у дочки будет папин. Римский профиль. Почти. Явно не мой аккуратный нос кнопкой.

Было немного забавно. Смотреть на монитор и понимать, что всё по-настоящему. Что вот та маленькая девочка реальна!

— Ну что, — врач, закончив диктовать непонятные цифры медсестре, уделила всё внимание нам. — Есть кое-что, что меня смущает?

Руслан побледнел, а я едва не вскочила на кушетке.

Что значит «смущает»?

Сосиска не в тесте

В кафе было тепло и немноголюдно. Мы с Русланом сидели за круглым столиком, обнявшись, и ошарашенно смотрели на злосчастную обменную карту. Чтоб её!

— Что делать будем?

— Не знаю, — пожала плечами. — Для начала давай поедим. Я так перенервничала, что очень хочу кушать. Можно мне…

— Никаких сосисок! — Руслан сказал как отрезал. — Даже думать забудь! — грозно помахал своим пальцем у меня перед носом. — И так полгода ела не пойми что…

— Угу, — погладила живот и снова вздохнула.

Врача смутил срок и вес, но не мой, конечно.

Оказалось, что забеременела я, скорее всего, в конце мая, а вовсе не в начале июля. Мои болячки и чехарда, путаница со всем остальным смешали всё в одну кучу. Срок родов резко приблизился: рожать мне не весной, а в конце зимы. Неожиданно.

Просто девочка у нас дюймовочка, махонькая такая. Вся в маму, не в папу. И я даже этому рада! Руслан вовсе не обладает косой саженью в плечах, но и не маленький. А с этой рыжеватой бородой и вовсе похож на геолога. Вязаный свитер только сходства добавляет.

— Вот так пошутила… — выдохнула и перевела взгляд на Руслана.

Я ведь сама всё списывала на суеверия, говорила ничего не покупать, отговаривала всех. Я же думала, что не беременна. А тут вон как всё обернулось! Ещё и Новый год на носу. Вот так подарочек! Вот так шуточка!

— Если у нашей дочки будет такое же чувство юмора, я в монастырь уйду…

— Нет, — мотнула головой, — никуда я тебя не пущу!

— Так что делать будем?

— А сколько у нас осталось? — спрашивала так, будто над нами Дамоклов меч висел. — Я окончательно в цифрах запуталась.

— Чуть больше двух месяцев, — хрипло ответил Руслан. — Хотя я не удивлюсь, что следующий врач скажет, что ты ещё вчера родить должна была. Так ошибиться в сроках! Они там что, на глазок сроки определяют? — муж гневно стукнул кулаком по столу.

— Это я уже в декрет иду… — ехидно посмеялась. — Только Бориса Егоровича обрадовала, а теперь вот, здравствуй, декрет!

— Ничего, переживут. Незаменимых у нас не бывает! — Руслан прижал меня к себе. — Ты только для меня самая родная и незаменимая, а на работе справятся.

— Что будем покупать первым?

— Даже не знаю…

В нашей семье главным по тарелочкам и главным по бюджету был всегда Руслан. Он и с цифрами дружил, и с деньгами. Мне всегда всё жгло руки, проваливалось в бездну и исчезало во тьме ночной. Вот уж не знаю, почему во мне шопоголик просыпался после полуночи. Наверное, потому, что мафия, то есть Руслан, засыпал в это время. Тогда я начинала сорить деньгами. Например, купила вот этот свитер грубой вязки для горячо любимого мужа. Он, конечно, ворчал, бурчал, пыхтел как чайник, а потом только и делал, что носил его каждую зиму.

Теперь начнётся новая эра безумных трат. На маленькую девочку… Хорошо, что меня обувать и одевать не надо. Интересно, к родам живот на нос полезет или нет? Кто бы сказал сейчас, что мой срок за шестой месяц перевалил.

— Коляску?

— Давай коляску, — согласно кивнула головой. — Начнём с неё. А ещё кроватку надо. Но это всё мной изучено вдоль и поперёк! Материала — во! — показала большой палец. — Как и с одеждой…

— Кого-нибудь брать будем в качестве поддержки? Кстати, как отреагировала твоя мама на радостную новость?

— Таки тётя Циля решила отменить свою диету. Хорошей бабушки должно быть много… — улыбнулась и посмотрела на Руслана. — Искренне радуется, что станет бабушкой в четвёртый раз. И тебя жалеет. Таки хлебнёте вы горя, Семочка. Хлебнёте! Будут у тебя седые волосы считать.

— У меня волосы не такие тёмные, незаметно… — Руслан как-то отстранённо возразил.

— Повезло! А ещё нас ждут незабываемые новогодние каникулы. Тебе выпадет шикарный шанс прочувствовать будущее отцовство.

Руслан напрягся. Такой ворох нешуточных новостей кого угодно в могилу сведёт. Мой муж только головой качнул.

— Что на этот раз? В какой цирк ты меня затащишь?

— У Паши какие-то проблемы. Лиза к нему поедет. А родители к своим поедут. Мелких девать некуда, — я с блаженной улыбкой посмотрела на мужа. — Представляешь? Мы с ними будем больше недели! Заодно потренируешься.

Если бы Руслан мог, то героически хлопнулся в обморок. Но не стал, только меню взял и прикрылся им. Веселье нам грозило просто невероятное. Я против племянников ничего не имела. Но представляла, чем это может обернуться. А еще и моя беременность.

— Можем твою маму подключить, пусть тоже тренируется! Она же внуков хотела…

— После такого расхочет.

— Не будь предвзятым! — хлопнула мужа по ноге. — И закажи мне штрудель. С двумя шариками мороженого. Хочу заесть стресс сладким. У нас с тобой остаётся меньше месяца на всё про всё. Потом будет Новый год и каникулы. А потом… потом новая жизнь. Хороший каламбур вышел.

— Да с тобой вечно то Ералаш, то Каламбур, то Аншлаг… Говорила мне мама…

— Семочка таки не женись, проплешина сама появится?

— Пожалуй, я закажу два штруделя… — Руслан грустно придвинул к себе мою обменную карту. — И сосиски. А тебе не дам!

Верный муж — верный партнер?

Статья в «Мешочек» не писалась. Вместо того чтобы увлечённо колотить по клавиатуре и хохмить, я всё чаще гладила свой живот. Вот просто-таки наглаживала, если не полировала. Дали бы тряпочку, до блеска точно довела. Всё не могла поверить…

Обычно к такому сроку все более или менее готовы, а я… Да мне до сих пор кажется, что на меня, как будто астероид упал!

— Вот так, маленькая моя… Станешь ты новым объектом для «Мешочка»: как узнать, что ты беременна на двадцатой неделе и не сойти с ума? Буду писать психологический практикум для несчастных.

— С кем ты там разговариваешь?

В дверном проёме показалась голова Руслана. Взъерошенная, уставшая, лениво моргавшая глазами. Будто фокусник, мой муж какими-то частями выходил из коридора. В конце я уже ожидала цилиндр и белого кролика, но с удивлением увидела потрёпанную книгу в мягком переплёте. Название плохо читалось, но там было написано что-то вроде «как стать хорошим родителем». Я даже улыбнулась. Руслан же, немного смутившись, буркнул:

— Я у мамы нашёл.

— Да, полезная книга. Зачитанная. Наверное, она часто ею пользовалась?

Руслан покраснел ещё сильнее, вспыхнул, сердито почесал бороду и одарил меня гневным взглядом. Затем спрятал книгу за спину, поджал губы и будто воспользовался порталом, потому что в черноте коридора он скрылся почти моментально.

Я сдержанно улыбнулась, прислушиваясь к надоедливому бубнению: мой муж читал что-то про беременность.

— Можешь сразу перелистывать! Нам недолго осталось…

— Типун тебе на язык! — Руслан чертыхнулся, но в комнате не показался. — Ты так говоришь…

— Всё очень просто! Ты с маленькими детьми дела не имел. Это тебе не взрослые студенты.

— Ты так говоришь, будто со студентами легче!

На этот раз меня удостоили рукой с книгой, которой помахивали в воздухе.

— Конечно, легче. Они тебе рыбку из аквариума в штаны не подложат и соседскую кошку не запрут на чердаке. И обстрел картофельным пюре не устроят. И истерику в магазине не закатят, потому что ты шоколадку не купил…

— Если это все подвиги твоих племянников, то я пас!

— Нет, не пас!

Я встала со стула и вышла из ярко освещённой комнаты в тёмный коридор. Руслан, оказывается, халтурил. Включил свет в ванной, приоткрыл дверь и читал. Книга, похоже, его захватила.

— Слышишь? Не пас! — я упёрла руки в бока и сильнее выпятила живот. На данный момент это был самый весомый аргумент в споре. — Это я напросилась. Тебе практика нужна. Пообщаешься, поймёшь как это…

— И пожалею, да?

— Почему сразу пожалеешь? Ты сейчас одни минусы видишь! А есть и плюсы. Вот я и хочу, чтобы ты все их прочувствовал. Поверь, их много! Тебе будет не так страшно, когда появится наша девочка.

— Мне не страшно, — Руслан повернулся ко мне спиной. — С чего ты это взяла?

— А с того, что, любимый мой, родной, я тебя слишком хорошо знаю.

Пришлось втиснуться в дверной проём и загородить собой свет. Руслан, может, и взрослый, высокий и сильный. Ещё бородатый. Но… Ему действительно было страшно. Да мне самой страшно! А я про беременность знаю столько, что Википедия нервно курит в стороне. Я на этом если не собаку, то с десяток хот-догов и шаурм… Шаурмей… Шаурмов… Ну, в общем, этого самого добра.

Да и как тут может быть не страшно? Скоро же появится новый человек! И будет он чем-то похож на нас обоих. И жизнь резко поменяется. Тут любому страшно станет. А Руслан… Эх.

— Да? Ты так думаешь?

— Мне твоя мама рассказала, как ты валерьянку перед первой лекцией пил. Столько её откушал, что соседская кошка бросилась на тебя, когда ты вернулся домой и поцарапала тебе лицо, — хмыкнув, широко улыбнулась. — А ты знаешь, что про тебя такие слухи потом ходили по университету. Что тебя чуть ли не любовница разукрасила!

— Уж лучше бы любовница… Тогда уколы от бешенства и столбняка не пришлось делать, — Руслан не выдержал и закрыл книгу. Теперь на меня таращился очень сильно озадаченный муж. — На самом деле книгу я взял в библиотеке. Я хочу знать немного больше, чем знаю сейчас.

— Почему у меня не спросишь? Я расскажу.

— Нет, у тебя ненаучный подход. И вообще! Нам нужно записаться в школу молодых родителей или как там это называется.

— Это ещё зачем? — теперь на Руслана уже я озадаченно смотрела. — С какой это радости?

— Чтобы ты научилась правильно дышать, чтобы была готова к родам, чтобы…

— Нет уж! Ни за что!

— И давай поговорим о партнёрских родах…

Эта фраза разорвалась гранатой в моей голове. Выпучив глаза, я ошарашенно разглядывала Руслана и пыталась дышать. Выходило плохо. Я кашляла, фыркала, сипела.

— Вот! — Руслан тыкнул в меня пальцем. — Теория — это одно! Практика — совсем другое. Ты даже сейчас дышишь неправильно. Тут и в книге говорилось, что кислород очень важен…

Я слушала мужа и не верила своим ушам. Какой же он зануда! Ну вот зануда же! Ещё с таким видом, будто он истина в последней инстанции.

— Нет, я не согласна…

— Ты обещала мне исправиться, Кира. И за тобой должок с твоей… — Руслан хмыкнул и подобрал более аккуратное слово, чем хотел сказать изначально, — с твоей пакостной шуточкой. Я уже звонил в детский центр, у них есть такие курсы для беременных. Там даже йогу преподают. Ври мы с тобой туда и пойдём. Будем учиться.

— А роды? Ты и на роды хочешь? Да ты от вида крови в обморок упадёшь!

— Не упаду. Ты — моя жена, — Руслан ткнул пальцем в мой живот, — а там — мой ребёнок. И в стороне я не хочу быть.

Вот тебе и шуточка, вот тебе и веселье… Ладно. Ладно! Посмотрим, на сколько тебя хватит, Руслан!

Hasta la vista, baby!

К Борису Егоровичу я шла сдаваться с целым пакетом помидоров. Мне показалось, что это хорошая идея. Уж лучше таким получить, чем связкой бананов. Нет, мужчина вряд ли бы стал кидаться в меня чем-либо, но лучше подстраховаться. Тем более, что я была первой, ступающей на эту тропу войны: недавно мне сказали, что ещё девочка из монтажной тоже того, забеременела. И эту революцию в стиле бэби-бума начала я. Мне и расплачиваться.

В кабинет я не зашла чуть ли не с громким криком vive la révolution! Но подумав, решила не выпендриваться.

Борис Егорович уже ничего хорошего от меня не ждал. Это я поняла по лицу мужчины. Сердитое, насупленное и несколько разочарованное. Вот уж не знаю, чем вызвала последнюю эмоцию. Что я сделала такого? Точнее, что успела сделать за последние дни? Работала в поте лица, даже на репортажки ездила. Ники только я не видела, куда подевалась моя заклятая подруга, оставалось тайной.

Но, заходя с радостной новостью о близости декрета, я увидела, что возле стены, где мы обычно собирались на очередной летучке, на мягком стуле сидит моя Ника. Смотрела она на меня так же насупленно и недовольно. Скрестила руки на груди, закинула ногу на ногу, покачивая головой, будто говорила мне: «Кира, Кира, как ты могла?».

Я замерла в дверях. Задумалась, закатив глаза.

Какие грехи у меня на этой неделе?

Я сожгла рубашку Руслана, оставив утюг включённым. Просто деточка внутри решила изобразить боксёра, и мне резко понадобилось в туалет.

Я разбила очередную чашку из очередного сервиза Нины Михайловны, оформив таким образом хет-трик: чашка у нас, чашка у неё и снова чашка у нас. Итого: минус три чашки.

Я снова поссорилась с мамой, потому что она в своём стиле пыталась надеть на меня широкое платье с невероятными рюшами, плюшем и бантами. Бой с красотой был выигран, право носить джинсовый комбинезон осталось за мной.

Я отсидела с мелкими выходные, чтобы те вспомнили, что такое сидеть с тётей Кирой. Услышала массу забавных предположений, кто же у меня в животе. От червяка до трансформера. Хорошо, что племяши ещё до фильмов ужасов не добрались, не то варианты стали бы гораздо богаче. И да, я разбила чашку у сестры. Но это не в счёт, она не из сервиза.

Что ещё? Ничего не забыла?

Не обращая внимания на Нику, направилась к Борису Егоровичу. Времени на долгие разговоры у меня не было, потому что сегодня мне ещё нужно было успеть на встречу с моим самым «любимым» депутатом. Он сегодня отчитывается в администрации. Я же не могла пропустить такое событие. Особенно накануне декрета.

Но в мои планы вмешалась подруга. Я не успела даже рот открыть, как меня грубо перебили:

— Кира, когда ты уже успокоишься со своим экспериментом? — Ника качнула ногой и картинно всплеснула руками.

— Эксперимент? Ты про что? — я искренне улыбнулась подруге, ничего не понимая. — Какой эксперимент?

— С твоей затянувшейся беременностью. Эта идиотская шутка перешла все границы! — Ника встала со стула и теперь грозно сверлила меня взглядом. — Не превращай нашу редакцию в цирк!

— Прости, Вероник, но я честно не понимаю, про что ты говоришь. Я давно всё рассказала Борису Егоровичу. Он знает правду. Все всё знают. Какая шутка? С чем? С полом ребёнка? Или сроком? — вспомнив, почему я пришла к начальнику, повернулась к нему лицом. — Кстати, о сроках…

— Ты не беременна, Кира! неужели ты выводов не сделала? А я объяснила всё Руслану, но даже он не смог тебя вразумить.

— О! — я упёрла руки в бока. — Так вот кто всё рассказал ему? Это тебя я должна сказать спасибо за то. что чуть не лишилась мужа? Ты знаешь, что Руслан на развод подал?! Ника? Это что, такая твоя забота? Дружеская поддержка?

— Кира, у тебя крыша поехала на этой почве! Кто-то должен дёрнуть стоп-кран! Если у меня не вышло, так пусть другой кто попытается.

— То есть ты не веришь, что я беременна? Да?

— Ты не беременна, Кира. И ты пойдёшь на всё, чтобы твоя шутка осталась под контролем.

За стеной что-то скрипнуло. Так, у нас там целая толпа слушателей. Я не постеснялась подойти к стеклянной стене и потянуть за нитку, сворачивая не то шторы, не то жалюзи. И правда, все, кто был в редакции, с любопытством наблюдали за нами, будто мы хищные рыбки в аквариуме. Даже бухгалтерия на огонёк заглянула.

— Ника, я правильно поняла, что ты всех убедила меня в том, что я не беременна?

Поздно моя подруга, вернее, бывшая подруга, увидела адский огонёк в моих глазах и задорных бесят. Подобным безумием я заразилась от Руслана. Он умел выразить всё одними глазами.

Я бросила сумку на пол. Стянула длинный вязаный шарф с шеи, закатала рукава и повернулась лицом ко всем нашим зрителям. Сделала пасс руками, будто я фокусник и взялась за лямки комбинезона.

— Кира! — Борис Егорович подал голос, но было уже поздно. — Кира, остановись.

— Нет-нет, обнаженки не будет. Только небольшое представление! Шутки — моё всё.

Я расстегнула замочки и позволила верху комбинезона упасть вниз. Одной рукой подхватила сползающие штаны, а второй задрала вверх тонкую ткань бадлона, оголяя живот.

Сначала постояла лицом, потом в профиль развернулась. Ну да, живот у меня не очень большой, но спутать его с полнотой или ещё чем-либо было нельзя. Округлый, аккуратный. Пупок только немного торчал. Вот именно им я и взяла Нику на прицел, повернувшись лицом к ней.

— Ну и как? Хороша шутка?

Я пыталась покрутить животом, но вышло неудачно. Борис Егорович, увидев это всё, закрыл лицо руками и сел в кресло. Вероника меняла цвет лица как хамелеон, а дружный смех позади меня только подлил масла в огонь.

— Ника, это живот беременной. Если не веришь, то можешь потрогать. Только осторожно! А то вдруг сработает суеверие, и ты тоже забеременеешь.

Извинения бывшей подруги я не слушала. Сегодня я сказала ей окончательное и бесповоротное hasta la vista, baby!

Шутка № 2

Мы с Русланом смотрели на коляску и ничего не понимали. Вроде бы она была хорошей, симпатичной и недорогой… Вроде бы. Но в ней нас что-то смущало. То ли поросячий розовый цвет, то ли непонятные бантики, напоминающие обтрёпанные рюши, то ли ещё что. Но что-то с коляской явно было не так.

— Что скажешь? — склонив голову набок, я посмотрела на Руслана. — Одобряешь?

— Обязательно розовый брать? Мы решили быть гендерно правильными? — мой муж неожиданно встал на дыбы и фыркнул, будто конь ретивый.

— При чём тут гендер? — тут уже я возмутилась. — Я бы с удовольствием взяла зелёную или жёлтую коляску, красную. Но есть только такая! Не я же выбираю… — возмущённо махнула рукой, — и навязываю все эти стереотипы!

Руслан сжал губы, сердито посмотрел, почему-то, на ценник и приподнял коляску. Судя по покрасневшему лицу и выпученным глазам, она оказалась тяжёлой. Даже слишком.

— Нет, эту коляску мы брать не будем. Ты пупок себе надорвёшь. Если честно, ты с животом меньше весишь, чем эта коляска, — Руслан щёлкнул пальцем по ценнику. — Теперь понятно, почему она такая дешёвая. Слон пушинка по сравнению с этим танком!

— Вот и отлично, предмет спора исчез, — я погладила себя по урчащему животу.

— Опять толкается? — Руслан едва ли не встал в охотничью стойку.

— Нет, кушать хочу, — надула губы. — Но коляску нужно выбрать сегодня. Я не хочу начинать снова этот бег по отвесной стене.

— Давай я схожу за чем-нибудь…

— Нет! Сначала коляска, потом еда! — рубанула ладонью воздух.

Руслан тяжело вздохнул и стал крутить головой, ища очередной хороший вариант. На самом деле сейчас он был огорчён даже не поиском коляски, а тем, что снова пропустит «пятюню» от дочурки. Так он это называл. Не довелось ещё Руслану прочувствовать такое прекрасное чувство, как толчок или пинок.

Это для него прекрасное! Мне уже начинало казаться, что внутри меня идут какие-то бои не на жизнь, а насмерть. В животе организован спортзал, и теперь малышка использует меня как снаряды. То почки обнимет, то желудок, как грушу боксёрскую пинает, то на мочевом пузыре танцы устраивает. Вроде бы маленькая, но такая юркая, что кошмар! От каждого такого толчка я вздрагивала и замирала. Это у Руслана идея фикс поймать ладонью привет от дочки. Честное слово, я бы её с удовольствием к нему в живот переселила. Иногда становилось просто невмоготу, особенно ночью. Все спят, сопят, третий сон видят, а у меня дискотека с бамболейло. Да ещё какая! Живот едва ли не ходуном ходит.

— Не бойся, в следующий раз я тебя предупрежу. Успеешь руку подставить.

В этом была какая-то подлость, которой я всегда пользовалась. Стоило Руслану положить руку на мой живот, как дочка затихала. Видимо, понимала, что с таким папой шутки плохи и нужно посидеть немного в окопе, подождать.

— Точно?

— Точно, будь уверен!

Хорошим вариантом была чёрная коляска. На её верхе была крупная белая клетка, будто шотландская. Конечно, выглядела она строго, «мальчуково», но зато удобная, лёгкая, манёвренная. Ещё и колёса дутые и широкие. И лёгкая к тому же. Ценник, скрепя зубы, мы тоже одобрили. Не обеднеем.

Руслан гордо выгуливал коляску, то и дело проверяя то колёса, то ручку, то ещё что-то. Да так этим делом увлёкся, что врезался в какого-то мужчину. Я как раз заглядывалась на автокресло и думала, нужно оно нам или нет: Руслан заикнулся о продаже машины и покупке новой.

Косо наблюдая за продолжением небольшого конфликта, с удивлением отметила, что мужчины друг друга знают. Тут уже я поспешила к ним.

— Нет, погоди… Ты шутишь? Это шутка такая? — Руслан позеленел от злости. — Почему ты мне не позвонил?

— Ты же сам говорил…

Белобрысый незнакомец растерянно чесал затылок и смотрел то на приближающуюся меня, то на Руслана озадаченным взглядом карих глаз.

— Чего ты возмущаешься? Вон уже и замену нашёл. Молодец, поздравляю с будущим пополнением!

— Какую ещё замену? Кому? — я включила свой подозритель и теперь разглядывала мужчину как потенциальную угрозу. Да ещё Руслан своим видом сбивал меня с толку.

— Ну как же, я хотел позвонить на днях. А раз такая встреча, — незнакомец широко улыбнулся. — Руслан теперь свободен!

— Где свободен?

Теперь уже и я запуталась. Переводила взгляд с понурого лица на счастливое и ничего не понимала. Где-то дурят, а где — чёрт его разберёшь.

— Всё, он теперь официально разведён.

Я чуть не родила.

— Так что можете оформлять брак до рождения ребёнка, успеете. Потом меньше хлопот с отцовством будет…

Смотря на наши лица, незнакомец поутих. Он искренне не понимал, почему мы такие бледные.

— Или вы о Кире беспокоитесь? Руслан, как твою будущую жену зовут?

Тут уж я не выдержала. Этого несчастного от расправы уберегло то, что я была в положении и ростом не вышла, могла только возмущённо прыгать на месте и кричать на весь магазин.

— Я и есть Кира! А Руслан мой муж!

— Уже нет… — незнакомец похлопал Руслана по плечу. — За документами потом зайдёшь. Я тебе всё отдам.

— Как нас могли развести? Когда? Что тут вообще происходит?! — я едва в истерике не билась.

— Руслан не мог разобраться с документами, ещё был уверен, что Кира, то есть ты, в суд придёшь. Вот и попросил помочь. Три заседания уже были. На последнее, правда, Руслан не пришёл, ну так я был. И всё. Развод. Свобода. Нет?

— Руслан, убери этого блаженного, иначе я ему сейчас шею сверну!

Быть этого не может! Это шутка какая-то? Ответ на мой розыгрыш? Если так, то это жутко несмешно.

— Кира, ты только не плачь, мы всё решим… Всё будет хорошо… — Руслан гладил меня по голове.

Не верится просто!

Никогда не думала, что выйду замуж за одного мужчину дважды. Ещё и будучи беременной от него. Сюрреализм какой-то! Похоже, судьба решила мне выдать в отместку за мои скабрёзные шуточки всё и сразу. Осталось только спросить у Руслана: он-то меня в жёны второй раз?

Жаба-принцесса

Сидеть в очереди в ЗАГСе было тем ещё удовольствием. Все счастливые, довольные. Это же запись на роспись. У всех всё впереди. И только мы с Русланом резко выделялись на общем фоне.

Мой теперь уже бывший муж нервно барабанил ногой и совиными глазами гипнотизировал вывешенный график. Я туда даже не смотрела. Сложила руки на животе и устало отдувалась.

Если бы я хоть чуточку представляла, что меня ожидает в результате такой шутки, то честное слово, сама себе рот зашила. Язык мой, враг мой. Вот уж точно! Язык у меня, что помело. Он не только до Киева доведёт, но и до большой беды.

Мне рожать вот-вот, я ещё с мыслью этой не свыклась, а тут такая новость.

Не жена ты мне боле, не жена!

Теперь недовольным взглядом я сверлила затылок Руслана.

И как такая мысль ему в голову пришла? Сам теперь не рад, как и я. Неудачно шутить — наша семейная черта. Вернёмся, сразу позвоню родителям и Нине Михайловне, уточнить, не решили ли пошутить и они? Чтобы уже подготовиться.

— А ты помнишь нашу свадьбу? — Руслан подал голос, но поворачиваться ко мне лицом не стал.

— Помню… Такое разве забудешь?

Нина Михайловна настаивала на традиционной росписи. Моим родителям было всё равно, потому что вот-вот должна была родить Лиза, а Паша, как всегда, ушёл в рейс. Они были согласны на любой кипишь, кроме голодовки. Мы с Русланом хотели уехать на море. Это была просто золотая мечта: уехать на раскопки. Там, на берегу моря Руслан и предлагал обменяться клятвами, кольцами и безумным желанием прожить всю жизнь под одной крышей. А безумное оно потому, что мы адская смесь.

По итогу мы пришли к слабому соглашению. Платье, смокинг, ЗАГС, фотограф и широкие дебильные улыбки. Когда марш Мендельсона отгремел, мы с Русланом, прихватив пару бутылок шампанского, поспешили к метро, а родню отправили заедать стресс тортиком в ближайшее кафе. Сами же поехали к заливу. Я сменила туфли на кеды, а Руслан избавился от тугой бабочки. Там, на территории бывшего пансионата, сидели на пляже, смотрели на бирюзовую воду и блаженно вздыхали.

Первый блин у нас вышел комом. Теперь вот второй вообще вылез пирожком.

— Но теперь я в свадебное платье и не влезу.

— Ты бы и сейчас за меня замуж вышла? — Руслан повернулся ко мне и так внимательно на меня посмотрел, что я насторожилась. — Если бы не было этих лет, этих проблем, ты всё равно сказала бы мне да?

Я бочком придвинулась к Руслану. Наглаживая одной рукой живот, другой принялась гладить спину мужа. Нежно так, ласково, с любовью.

— А разве может это былое что-то изменить?

— Может, — Русла кивнул. — Может!

— Нет, я не отказалась бы. Если так, то зачем я тут сижу? Ради ребёнка? — фыркнула и засмеялась. Но увидев растерянный взгляд, воздухом поперхнулась. — Ты что, правда так думаешь?

— Признайся, мы же не готовы.

— К чему не готовы?

— К ребёнку.

Здравствуйте, приплыли!

Я чуть не оглохла от звона челюсти, рухнувшей на пол. Своей челюсти.

— Руслан, но сейчас поздно рвать стоп-кран, ты понимаешь это? Или… Погоди! — вместо поглаживания с силой заехала кулаком по мужской спине. — Это ты женишься на мне из-за ребёнка? Да?!

— Кира…

— Не киркай мне тут! Я тебе не тупое орудие труда!

— Тогда не говори глупостей! — тут уже Руслан не выдержал. — Я люблю тебя! — выкрикнул эти слова так сильно, что привлёк всеобщее внимание. — Люблю…

На нас уставились два десятка любопытных пар глаз. Я будто под лупой оказалась. Краснея и фыркая, одарила Руслана очередным дружеским тычком.

— Я тебя тоже очень люблю…

Прислонившись спиной к стене, скрестила руки на животе. Дочка там решила устроить дискотеку, поэтому меня начало легонько штормить, я едва из стороны в сторону пошатывалась.

Я тяжёлым взглядом провожала счастливчиков, заходивших в кабинет. Наша очередь очень медленно двигалась. Уже успела три раза в туалет сходить, съесть яблоко и пирожок, поныть Руслану на ухо, оккупировать его руку, чтобы успокоить дико пляшущее чадо в моём животе.

— Следующие!

Едва не завопив «Аллилуйя!»‎, мы ринулись в кабинет напролом.

За узким столом сидела довольно грузная женщина. Я успела насчитать как минимум три подбородка, с десяток колец на пухлых пальцах и впечатлиться высотой начёса на голове. Плюсом шёл толстый обруч, прореживающий туманную завесу залитых лаком волос. Густой и жирный макияж делал женщину похожей на жабу. Я аж от омерзения передёрнулась.

Прячась за Русланом, недовольно семенила к столу.

Смерив нас оценивающим взглядом, женщина усмехнулась и прокуренным басом грубо поинтересовалась:

— Что забыли здесь? Повторная регистрация?

— Да, у нас вышла… вышла заминка с судом.

Теперь презрительного взгляда удостоился мой живот. У! Я чуть кулаком не двинула по это напомаженной роже!

— Месяц, могу предложить вам одиннадцатое января или двенадцатое. У вас же не торжественная роспись

— Января? — я не выдержала и перебила женщину. — Сейчас начало декабря! Неужели нельзя сейчас? У нас же особые обстоятельства.

— Увы! Ничем не могу помочь, — изучив справки, эта жабоженщина ехидно улыбнулась. — Вам рожать в феврале. Месяцем раньше, месяцем позже…

Тяжелый дырокол так и просился в руки. Видимо, поняв моё настроение, Руслан вцепился в мои ладони.

— Одиннадцатое.

Ещё одна насмешка судьбы. Мы даже особым статусом не смогли воспользоваться! Ждать аж до января! Что за ерунда? Нет, это всё эта карга виновата, не захотела.

Дожить бы теперь до одиннадцатого января…

Кто старое помянет, тому глаз вон

Потроша шкафы, я доставала вещи и сортировала их на кучки: в топку, ещё сгодится, точно надену. И как-то первая категория стремительно росла на глазах. То ли я была в таком подавленном состоянии, то ли что… То ли просто стремительно растущий живот не внушал мне доверия. Из-за моей миниатюрности со стороны начинало казаться, что я просто засунула мяч под футболку. А сколько осуждающих взглядов летело в мою сторону… Честное слово, с подушкой под комбинезоном в мою беременность верили охотнее.

Дошла очередь и до чехлов с одеждой. Первым под руку попался плотный короткий чехол с чем-то лёгким. Я рванула молнию и застыла на месте: свадебное платье!

Короткое, с пышной юбкой и узким лифом. Такое, чем-то напоминало стиль семидесятых. Ещё и цвет приятный, цвет шампанского. Мой любимый…

Провела рукой по фатиновой юбке и тяжело вздохнула.

Нет, что бы ни случилось, но менять свой брак с Русланом на что-то иное я не хочу. Да, он упрямый вздорный бородатый бука, но люблю его слишком сильно! Это же мой бука! Мой! А, нет… Уже не мой. Свободный.

Я достала платье и приложила его к себе. Дурное дело нехитрое, и вот я уже расстегнула молнию и попыталась втиснуться. Чем думала, непонятно. Ясно же, что я в него не влезу. Девочка в моём животе не даст. Застряла я в районе подмышек. Разъяренно сопя в лиф и наблюдая перед собой лишь атлас, задрав руки вверх, застыла на месте. Вроде бы Руслан был на кухне.

Развернувшись на свет, мелкими шагами направилась в сторону коридора.

— Русла-а-ан! — жалобно позвала любимого бывшего мужа. — Помоги!

— Ну что, застрял? — ехидный голос вызвал у меня только недовольное фырканье. — Это всё потому, что кто-то слишком много ест!

— Страшно подумать, чего я наелась, что меня так… раздуло! — пробурчала под нос, сдерживая улыбку.

— Вот давай не будем о плохом!

Горячие ладони коснулись моих рук. Платье жалобно затрещало, когда Руслан неожиданно потянул его вниз. Я проскочила по самый живот, с некоторым удовлетворением заметив, что грудь тоже набрала нужного веса.

— Так лучше! — Руслан белозубо улыбнулся и подмигнул мне.

— Вообще-то я хотела попросить его снять… — тяжело выдохнула и боком протиснулась в коридор. — Но ты впихнул невпихуемое во вневпихуемое.

Я подошла к зеркалу, надула губы и снова вздохнула. Лиф сидел на мне как кафтан на баяне, юбка торчала над животом, из-за чего я была похожа на лопнувший мандарин. Длины хватило ровно настолько, чтобы прикрыть живот и часть бёдер. Красотка!

— Погоди, чего-то не хватает…

Руслан метнулся в комнату, пошуршал чем-то, затем вернулся и гордо водрузил мне на голову жемчужный обруч с маленькой фатой.

— Вот! Хоть сейчас в ЗАГС! Беру!

— Угу, уже завернули… — косо посмотрела на Руслана. — Ты только не соответствуешь.

— Это ещё чем?

Руслан двинул меня толчком бедра и нагло влез на моё место. Задрав подбородок, рассматривал себя в зеркале. Хотя что там было рассматривать? Домашние шорты, голый торс и рыжая, аккуратно подстриженная борода, из-за которой безумный блеск в глазах стал каким-то слишком страстным.

— Я мужчина хоть куда! Вот прямо сейчас под венец!

Вновь скрылся в комнате и опять шуршание. В коридор Руслан вышел гордо подбоченясь: на его шее красовалась бабочка. Я не выдержала и рассмеялась.

— Здравствуйте, это я! В трусах и кедах! — Руслан шутливо поклонился и предложил мне свой локоть. — Мадам… Пардон, мадемуазель, позвольте вас угостить кое-чем.

Я даже удивилась: чем это Руслан собирается меня задабривать? Да ещё в таком состоянии, когда мне ничего нельзя. С его же слов: шаг влево, шаг вправо — расстрел на месте. А тут угостить… Почему-то перед глазами сразу возникли жареные, скворчащие на сковороде сосиски, с тёмной немного хрустящей корочкой, истекающие соком. М-м-м! Чуть слюной не захлебнулась.

Но меня привели к блюду с фруктами, хотя я не отказалась бы и от куска мяса. Жареного. В горе винограда, бананов и мандаринов грозно возвышалась бутылка детского шампанского.

— Знаю, гадость. Это только для вида, думаю, что от половины стакана тебе плохо не будет.

— Да? Вот сосиски нельзя, а лимонад можно? — расстроенно вздохнула и стала заедать стресс виноградом.

Руслан вдруг выдернул бутылку, подхватил меня под руки и в ритме медленного вальса повёл обратно в комнату, где среди всего бардака можно было ещё отыскать музыкальный центр.

— Обещаю, когда родишь, я тебе такое барбекю устрою… Пальчики оближешь.

Я даже носом шмыгнула и облизнулась. Вот от такого точно не откажусь.

Нащупав пульт и что-то на нём ткнув, Руслан включил медленную мелодию, под которую мы неспешно кружились с бутылкой в обнимку. Она стала третьей, но не лишней. Видимо, служила каким-то проводником.

Мягкое прикосновение губ, тёплое дыхание и приятная колкость бороды вызвали у меня умильную улыбку и желание целовать в ответ. Хотя живот и мешал. Пришлось Руслану нагнуться и прогнуться, чтобы найти удобную позу для милования.

— Наверное, нам это было нужно. Перезагрузка, — от хриплого шёпота мурашки по коже шли. — Да?

— Ага, — облизнулась и вновь поцеловала Руслана. — Романчук, версия вторая. Дополненная и исправленная. Только давай на ней остановимся. Будем думать, что дальше справимся патчами, а не тотальным ребутом.

— Перестань выражаться как попугай-матершинник…

Очередной горячий и приятный поцелуй прервал звонок в дверь. Не отпуская меня и почти не разжимая губ, Руслан пробурчал:

— Ты кого-то ждёшь?

— Нет. А ты?

Очередная трель звонка пыталась убедить нас, что всё очень серьёзно. Пришлось взять Руслана под руку и доковылять до двери. Иногда мне казалось, что хожу я как заправский кавалерист.

Дверь открывали вдвоём: было интересно, кто же о нас вспомнил без предупреждения? Мои родители? Лиза? Мама Руслана?

Но нет.

Открыв рот от удивления, только и смогла сипло проговорить:

— Ника?

Сделка с дьяволом

Белосов Макар Сергеевич.

Исчадие ада, пришедшее по мою душу. Да ещё и особо извращённым способом. Таким, что впору было искать себе защитника и молить о помощи у ангела-хранителя, который, судя по всему, ушёл в долгосрочный отпуск.

Весть об этом нехорошем человеке до меня донесла Ника.

Увидев нас с Русланом в таком виде, моя бывшая подруга несколько смутилась и даже криво улыбнулась. Своего бывшего мужа я просветила по проделкам бывшей подруги. Впору открывать слёт или делать вечеринку для бывших. Только вот если с Русланом я это бывшее хотела самым толстым маркером жирно перечеркнуть, то возвращать Нику на её былое место желанием не пылала. Зачем мне очередного Брута под боком заводить?

— Ника? Что ты тут делаешь?

— Прости, Кира, что я тебя беспокою… У вас с Русланом, видимо, очень важные дела.

На последние слова мой муж деликатно кашлянул, поправил бабочку и сделал шаг вперёд, прикрывая меня собой.

— Да, Вероника, очень важные и очень срочные. Мы скоро снова женимся. Вот, репетируем свадьбу.

Я взялась за локоть Руслана и довольно вскинула подбородок. Такие слова услаждали мою израненную душу. Похоже, встряска нам и впрямь была нужна.

— Я могу зайти? — Вероника робко спросила, всё ещё криво улыбаясь, отчего казалось, что её паралич хватил. Впору в фильмах ужасов без грима сниматься.

— Нет, не надо. Ты знаешь, есть люди, которым я мысленно запретила пересекать порог своей квартиры. У них карма плохая и аура, они негатив несут, — я сдержанно улыбнулась в ответ. — Тебе вот говорю это в лицо. Так что можешь свою новость озвучить как-то иначе. Вслух, например, стоя вот здесь.

— Кира, это же детский сад какой-то…

— Угу! Вот именно из-за такого детского сада мы и женимся во второй раз, — я скупо ответила и отрывисто кивнула головой. — Такое себе удовольствие.

— Борис Егорович просил меня зайти к тебе. Ты уже хоть и вышла в декрет, но всё так быстро случилось. В общем, остались нерешённые вопросы.

— Неужели? Это какие? Моя колонка? Ты её ещё себе не забрала? Ты же вечно твердила, что я ерундой занимаюсь. Так вперёд, дерзай. Твори! Полная свобода действий…

Говорить такие слова было очень сложно. Слёзы так и подкатывали, когда я начинала говорить про «Мешочек». Но это та цена, которую мне пришлось заплатить. Как бы ни прискорбно это не звучало. Я ничего не могла поделать с такой волей судьбы. На одной чаше весов оказался мой брак, семья и любовь, которую я и как любовь не осознавала. На другой же было странное подобие карьеры, мои амбиции, самореализация и проект, давший мне смысл жизни. Мне пришлось выбирать. И главным толчком для меня стало решение Руслана отказаться от Москвы. Он смог пожертвовать едва ли не своей мечтой ради меня. Да, такая жертва прежде мне не показалась бы равноценной. Но если мы с ним вступили в этот безумный проект под названием семья, то зачем тогда всё было это? Настало время и мне выбирать. Отказываться от чего-то. Жертвовать. Наверное, без этого иначе нельзя. Сейчас нельзя. Я верила, что спустя время мы найдём выход и сможем прийти к единогласному решению. Но сейчас только так. Никак иначе. И прежних ошибок я не хотела повторять.

— Вообще-то, занялась… Это оказалось очень сложно. И мне не по силам… Я… Я сделала чудовищную ошибку! — Вероника шмыгнула носом и пустила слезу.

Я хотела было умилиться, подумав, что она говорит про нашу дружбу. Но как же я ошибалась! Плевать она на неё хотела. Ко мне на порог её привёл чисто шкурный интерес.

— Да? И какую же?

— По настоянию Бориса Егоровича я продолжаю вести колонку… — Ника начала говорить, мягко подбирая слова. Очевидно, что она готовила горькую пилюлю, но пыталась её как-то подсластить. Неудачно. — От твоего имени.

— Что?!

Только широкая и мускулистая спина Руслана спасла Веронику от расправы. Да я бы её вмиг раскатала! С животом наперевес. Дури во мне много, и я похожа на настоящий каток.

— Да, от твоего. И недавно Белосов выступил с очередным заявлением… Мы… Я подумала, что было бы неплохо поддеть его.

Господи! Порази громом и молнией это несчастное существо по недоразумению, не иначе, названное журналистом!

— И как? Удачно?

— Не очень. Теперь нам грозит крупное разбирательство. Неофициальное. Но это может плохо сказаться на всей редакции.

— И чего ты от меня хочешь? Сделать меня козлом отпущения напоследок? Да?! — я вспылила и всплеснула руками.

— Так, Вероника, тебе лучше уйти. Кире нервничать нельзя. Не доводи всё до такого сумасбродства. Я не хочу спускать тебя с лестницы. Но это переходит все границы! Отстань от нас…

Руслан хотел закрыть дверь, но Вероника ловко просунула ногу.

— Если Белосов не увидит тебя на встрече, то пойдёт в суд. И ты будешь ответчиком.

— С чего бы это? Ты писала, тебе и расхлёбывать…

— Но авторство стоит твоё.

— Тогда я расскажу всю правду о тебе.

— Не выйдет, — Вероника смущённо покраснела. — Я писала с твоего рабочего компьютера и твоей почты.

— Ты писала Белосову?! — я даже воздухом поперхнулась. — Зачем?

— Мне показалось хорошей идеей вывести его на чистую воду с тем проектом комнат матери и ребёнка.

Только это спасло Нику от расправы: торжество справедливости. Руслан понял, что теперь и я на крючке.

— Ладно, заходи, — милостиво буркнула. — Расскажешь, что же ты такого написала, что теперь всё судом может обернуться.

Не послать ли нам гонца?

Выпавший в ноябре снег растаял. Весь декабрь лил дождь, да так, что впору было искать поблизости Ноев ковчег. Так удачно подброшенная проблема от Ники испортила весь праздник, хотя им даже не пахло: на улице темно, Руслан пропадает на работе, я чахну дома и пытаюсь отбиться от всех проблем, накинувшихся на меня сразу.

Даже когда заскрипел ключ в замочной скважине, а в коридоре зажёгся свет, я не оторвала голову от подушки. Упираясь носом в мягкие пух-перо, было легче думать. Мысли не сбивались в кучу. Если бы ещё не этот арбузоподобный живот. Кожа не успевала за растущей дочкой внутри и стал покрываться не очень приятными растяжками. Рассматривая себя в зеркале, всё сильнее убеждалась, что в двенадцать часов я как в сказке превращусь в тыкву. Или в арбуз.

Я легла на край, продолжая сопеть в подушку.

— Руслан, это ты?

— Кирочка!

Я аж передёрнулась от такого обращения. Когда меня так называли, хотелось сразу вопить, что я не молоток и не надо меня сравнивать со строительным инструментом. Только знакомый голос убедил не ёрничать, а только поднять голову и устало посмотреть наверх: Нина Михайловна пришла.

— Кира, ты что, сидишь дома весь день? Тебе гулять нужно…

Зашуршали пакеты, включился свет и в комнате. Женщина деловито прошла мимо меня, дурманя шлейфом вкусных духов, и тут же принялась наводить порядок, попутно пробираясь к окну. Открыла, его и я даже чихнула от потока свежего воздуха.

— Хватит спать! — женщина сложила чистые неглаженные вещи кучкой на свободном краю дивана и, подвинув меня, села рядом. — Если устала, то почему не в кровати? Тут так неудобно лежать. У тебя поясница будет болеть.

— Она и так постоянно болит… У меня внутри круглосуточные тренировки по боям без правил. Если я останусь жива, это будет чудом.

— Ну, не прибедняйся. Все через это рано или поздно проходят! А девочка твоя активничает, потому что тебе кислорода не хватает. Гулять нужно больше… — свекровь ласково погладила меня по плечу. — Не поверю, что такая мастерица слова, как ты, этого не знаешь.

— Да знаю я… Но меня так ославили на весь город! — я хотела рывком сесть, но получилось изобразить только Шалтая-Болтая, едва не свалившись носом вперед на пол. Я схватилась за руку Нины Михайловны и с трудом приняла вертикальное положение. — Ника такого понаписала… Ей даже не хватило мозгов не называть имя этого трижды несчастного Белосова! А отвечать теперь всем. Не только мне, но и редакции и Борису Егоровичу. Вы читали? Читали, что она в «Мешочек» пропихнула? Это же уму непостижимо! Как только наглости хватило!

Нина Михайловна теперь гладила меня по голове и терпеливо выслушивала.

— Я свежие щи сварила. Пойдём, пообедаешь. Руслан сказал, что тебе тут совсем грустно. Расскажешь всё, пусть я и ничего в этом не понимаю. Старая я.

— Ничего вы не старая!

Не выдержала и обняла женщину. Так крепко, как позволял мой надутый живот. Даже дочка перестала внутри брассом барахтаться. Затихла и успокоилась. Боялась, наверное, своей бабушки. Ничего, я тоже боялась, зря только.

Свекровь помогла мне встать с дивана и повела на кухню. Я с трудом уселась на стул, едва не завалившись на спину, когда ножки жалобно скрипнули по полу.

— Ника написала просто разгромную статью от лица всех беременных женщин и матерей города. Что Белосов, такой-сякой, в очередной раз народ обманывает. Мало ему комнат матери и ребёнка, теперь он взялся за детский спортивный городок.

— Так это же хорошо… Разве нет? — Нина Михайловна уже вовсю хозяйничала на кухне и разогревала мне порцию просто обалденных щей. У меня даже слюнки потекли. — Занимается нужным делом.

— Угу, только вот на месте спортивного городка начали строить, почему-то, бизнес-центр.

— Чего только в наше время не бывает…

— Да даже не в этом дело! Ника, когда писала эту обличительную ересь, даже документы не удосужилась проверить. А я залезла в архив записей и отыскала старые материалы: никакую площадку там и не собирались строить. Вероника с потолка это взяла! А теперь за клевету мне отвечать…

— Принесите извинения, как это обычно делают. Публично. Посвятите такому нужному человеку, — в голосе Нины Михайловны было море сарказма. Похоже, что этот ушлый депутат многим успел насолить. Даже нашей свекрови, которая живёт в городе без году неделю, — целый разворот. От души его похвалите.

— Не выйдет, — качнула головой и вздохнула. — У меня были с ним стычки, а Борис Егорович не уволил меня, оставил. Теперь этот Белосов вопьётся в меня как клещ и не отпустит!

— Ты беременная… Пусть впивается в кого-нибудь другого. И вообще, Кира, в наших семьях женщины всегда были, — Нина Михайловна сжала кулак и показала мне его, — кремень! Раз уж ты с Русланом сладила, так чего какого-то депутата бояться? Справишься и с ним! А теперь обедай и ни о чём не думай. После пойдём прогуляемся, подышим свежим воздухом. Поговорим. Я присмотрела красивые детские вещи, хотела тебе показать…

Уплетая щи, я смотрела на женщину и поражалась. По идее, беременность меня должна была изменить, повлиять на Руслана. Но самые кардинальные перемены были именно у Нины Михайловны. Всю свою любовь и заботу, накопленную в тайных резервуарах, она теперь выплёскивала на меня. Даже Руслан начал обижаться, что его мама с ним себя так не вела.

Хлопнула входная дверь и потянуло холодом. Шум был такой, будто стадо носорогов на водопой прибежало. Хрупкий порядок, который успела навести Нина Михайловна, рушился на глазах.

На кухню вбежал взмыленный Руслан, красный от бега. Волосы дыбом, глаза страшно выпучены. Утирая мокрое от пота лицо, муж бросился к графину с водой, но не стал наливать себе в стакан, пил прямо с горла. Сделав четыре шумных глотка, отдышался и посмотрел на нас. Я, набрав полный рот щей, медленно жевала. Нина Михайловна недовольно смотрела на сына, вытирая руки полотенцем. На нашей маленькой кухне становилось тесно. Ещё мой живот выпирал из-под футболки полосатым боком.

— Кира, это хорошо, что ты сидишь.

— Угум, — кивнула и продолжила есть щи. Что-то мне подсказывало, что эту вкуснотень я не доем.

— Но было бы лучше, бери ты трубку. Я с новостями.

— С какими? — прожевав, исподлобья уставилась на мужа. — Хорошие и плохие?

— Не знаю. Просто новости. С какой начинать?

— С такой, от которой я не рожу.

Ай! Болит!

— Кира! Кира, стой!

Руслан едва поспевал за мной. Белый халат, накинутый на его плечи, развевался как парус фрегата. Я же, несмотря на свои необъятные размеры, умудрялась грозным дирижаблем нестись вперёд. Ещё и локтями всех расталкивала, кто попадался на дороге.

Сердито посмотрев на нерасторопную медсестру, я протиснулась мимо неё, заметно задев её животом. Открыла с ноги дверь, потому что руки были заняты пакетами. И вообще, хотелось рвать и метать! Рвать на мелкие кусочки и метать молнии, подобно Зевсу.

— Кира, успокойся!

— Успокоиться? — я даже заикаться стала. У меня задёргался глаз, а желание убивать только усилилось. — Это как, успокоиться? Да я спокойна!

— Я и вижу, — Руслан поцеловал меня в лоб. — Вон глазами сигналы Морзе посылаешь: не подходи, убью.

— Что, так заметно? — я сипло переспросила, устало выдохнув. — Да?

— Очень. Тебе бегущей строки на лбу не хватает для полноты картины. Не знаю как с другими, но меня ты не обманешь. Успокойся, всё с твоей мамой хорошо, она же сама мне позвонила.

От одного только воспоминания вспыхнула и, вспомнив наставления лечащего врача мамы, зашла в палату. Папа подсуетился, и ей выделили отдельную платную палату.

Я обвела взглядом просторную комнату, пусть и небольшого размера. Первым делом, что я увидела, так это достаточно внушительную кровать и растяжку с загипсованной ногой. Только потом разглядела маму под простынёй и натянуто улыбнулась, когда увидела какого-то енота в шлеме из бинтов.

— Кира! Детка! Ты что тут делаешь? Тебе нельзя в больницу! — мама попыталась привстать на локте и тут же возмущённо стала выговаривать моему мужу: — Руслан, ну-таки ты молодец! Я же просила Киру не беспокоить.

— Это как? Чтобы кто-то чужой ей рассказал, что вы в больнице? — Руслан деловито поставил пакет с продуктами на невысокий стол и огляделся в поиске посадочной площадки.

Я не прислушивалась к этой перебранке. Только нашла стул и подтащила его к кровати, с трудом села и выдохнула: вид у мамы был аховый.

Голова перемотана и крашеные чёрные волосы торчали колючими прядками из всевозможных мест. Лицо напоминало лицо боксёра после боя. Руки тоже были перебинтованы, и всё в каких-то жёлтых пятнах. Обе ноги в гипсе. Страшно было спрашивать, что же произошло.

Что-то невообразимо жуткое!

— Так, рассказывай, что случилось.

Слушая маму, я попутно представляла себе всё, что она с собой вытворяла и не знала, что мне делать, то ли плакать, то ли стреляться.

Лиза оставила своих мелких у мамы и поехала к мужу, я так поняла, что там что-то срочное с документами. И вот мои родители остались в няньках. Пока папа разбирался с машиной и попутно катал внуков на горке, маме привезли домашнее молоко. Для малышариков она всегда брала творог, сметану и литров шесть — семь настоящего деревенского домашнего молока.

Вот его она вскипятила, разлила по кастрюлькам. Часть оставила на кухне, а часть решила вынести на балкон, где было более или менее прохладно.

Всё было хорошо до самой двери, мама почти вышла на балкон, как на её пути появилось подлое препятствие: кто-то из мелких забыл машинку, а родители, когда наводили порядок, её пропустили. Мама наступила на неё и будто переобулась в роликовые коньки. Поехала вперёд, с вытянутыми руками, в которых держала кастрюлю. Порожек на балкон встретил мою маму твёрдым и непреодолимым препятствием. Ударившись со всего размаху ногой, мама перелетела на балкон, где уже встретилась с другой сложностью: сохнущим бельём. Банное полотенце подложило очередную свинью. Кастрюля с молоком взмыла вверх, мама ухватилась за полотенце и обрушила себе на голову сушилку, которую когда-то папа прикрутил к потолку на совесть. Горячее молоко вылилось на руки, ну а кастрюля, совершив кульбит, упала на единственную часть тела, не пострадавшую в этом акте бытового терроризма: здоровую ногу.

По итогу мама заработала сотрясение мозга, хорошие ожоги рук и груди, сломанные пальцы на левой ноге — спасибо порожку, и перелом правой — спасибо кастрюле.

Кто бы рассказал подобное — не поверила. Но я наблюдала весь печальный итог в виде болезной маман, лежащей на больничной кровати.

Сначала я хотела спросить: как? Или зачем? Почему? Но в итоге махнула рукой, поцеловала маму в щеку и стала выкладывать её вещи, лекарства.

— Папа придёт завтра, он на работе.

— А кто же с ребятками будет?

Это была вторая новость, от которой ни я, ни Руслан не были в восторге. Мама загремела в больницу не меньше, чем на три недели. Вплоть до самого Нового года: оставалось надеяться, что потом её выпишут. А дальше им и самим нужно было уезжать уже к своим родителям и помогать тем с ремонтом. Получается, что вместо полутора недель я буду возиться с племянниками до победного! Больше месяца!

— Руслан их уже забрал…

Я тяжело вздохнула и вновь посмотрела на маму: такое учудить могла только она. Уже дважды ломала мизинцы о табуретку. Придётся вооружаться знаниями и изображать Мэри Поппинс. Ну и закупить партию валерьянки с пустырником для Руслана.

Его ждёт очень весёлый декабрь.

Только не спит барсук…

— Опровержение… Опровержение! Я должна написать… Ай!

Бездумно пялясь в монитор, я качала сонную Машу, грызущую прорезыватель, и пыталась собрать мысли в кучу. Получалось плохо. Маша, очнувшись от дремы, больно заехала мне рукой по животу. Перепугаться я не успела. Пришлось полувстать на одно колено и усадить мелкую егозу на него. Зубы! Чтоб их… Я уже готова была Лизе поставить памятник: если с каждым такое было и трижды! С ума сойти можно.

Руслан спал. Кристина и Женя тоже спокойно себе отдыхали и видели десятый сон. Только я, маясь бессонницей и ноющей поясницей, качалась на гимнастическом мяче и укачивала маленькую капризулю.

— Что мне написать такого про этого… депутата! Хорошего… Чтоб тебя, — я проглотила про себя кучу нелицеприятных слов. Потому что ничего, ну вот совсем ничего путного про Макара Сергеевича я сказать не могла. — Написать, что ты красавец? Умный, добрый и отзывчивый? Пф! Я же не юмористические заметки пишу. И не сатиру…

Маша вновь захныкала. Пришлось со стоном встать с мяча, перехватить довольно упитанную малышку на руки и начать вновь нарезать круги по комнате. Живот мой особо не помогал. Я, конечно, могла бы разбудить Руслана, но тому на работу. Жалко! Пусть оно и у пчёлки, но всё равно жалко.

— Маш, давай мы поспим чуть-чуть? А? Я уже мазала тебе дёсны. Не могу же я тебе его так на свет божий вытащить? — племяшка ныла и устало мотала рукой с прорезывателем. — Сама же спать хочешь… Давай полежим, иначе тётя Кира точно улетит в космос.

К пинкам сверху добавился вежливый стук изнутри: мол, маман, вы спать собираетесь? Нет? Если нет, то я сейчас такую джигу устрою, тебе самой прорезыватель понадобиться, чтобы не перепугать всю квартиру воплями и криками.

У-у-у!

Как Лизка справлялась? Между Женькой и Кристинкой год разницы. Год! Мамочки мои родные! Если я рожу и выживу, то о втором ребёнке буду думать с опаской. Вот сейчас между Машкой и нашей Амелией как раз год разницы, может, чуть меньше.

Да, мы решили назвать дочку Амелией. Имя пришло спонтанно, почти из космоса или эфира. Сначала оно показалось нам странным, дивным и иностранным. Оно, по сути, таким и было. Но очень уж красиво звучало: Амелия Руслановна. На том и порешили, что пока будет Амелией, а там… Может, рожу, посмотрю на эту красную сморщенную рожицу и решу, что быть ей Машкой или Дашкой.

Руслан представлял нашу дочку себе каким-то белокурым ангелом, в крайнем случае блондинистые кудри могли быть заменены такими же, но чёрными. С пухлыми щеками, большими глазами, гладкой кожей с ровным румянцем. О том, как по-настоящему выглядят младенцы, он и слышать не хотел. То же мне! Фильмов насмотрелся и представлял себе месячного ребёнка на месте новорожденного. Его в роддоме ждёт бо-о-ольшой сюрприз! Если, конечно, он не передумает и не откажется от партнёрских родов. От этой идеи ни я, ни Нина Михайловна в восторге не были. Я переживала за психическое состояние Руслана, а его мама — за физическое. И мне казалось, что мы недалеки от правды: истина где-то рядом.

В ушах зазвучала знакомая мелодия из сериала. Маша, вроде бы, уснула и повисла на моих руках пудовой тряпочкой. Склонившись вперёд и кряхтя от натуги, я всё ещё ходила и думала, класть бедного ребёнка в кровать или нет? Надежда умерла первой или последней? Смогу я поспать или нет?

Я подошла к кровати, зависла над ней и замерла. Наверное операция по укладыванию Маши напоминала мне сцену из какого-нибудь боевика, где герой пытался перерезать провод и обезвредить бомбу. Согнувшись в неестественной позе, я опускала спящую племянницу, затаив дыхание. Скорость приземления была примерно сантиметр в минуту. Я же знала, что у детей есть встроенный детектор: стоит Машке лечь на матрас, как начнутся вопли. Мне нужно было ложиться рядом с ней. Как-нибудь. Аккуратно.

Зал был отдан в распоряжение детей. В спальне обитала я с Машкой, а Руслан ютился на кухне на надувном матрасе. Пришлось выслушать недовольные бурчания по поводу несправедливой выселки с кровати. Но выбора не было.

Я встала на колени и почти уложила Машу на подушку, как тут племяшка сонно открыла глаза и вытаращилась на меня. Секунды на обезвреживание смертельно опасной бомбы.

— Тихо в лесу-у-у… — я заунывно затянула первую песню, пришедшую на ум, — только не спит барсу-у-ук, уши свои он повесил на сук и тихо танцует вокру-у-уг…

Маша от такого репертуара даже рот не открыла. Молча слушала меня и лениво моргала. Зевнула и перевернулась набок.

Я выдохнула, почувствовав, как у меня по спине стекает холодный пот. Так и нависая на племяшкой, я чувствовала, что мой живот превращается в Везувий: сейчас бахнет!

— Ты чего не спишь?

Только инстинкт самосохранения не дал мне завопить. Я прикусила губу и испуганно пискнула, повернув голову на звук. Передо мной был сонный и лохматый Руслан. Взгляд у него был такой, что любой Кашпировский отдыхал: мой муж готов успокоить всех и сразу.

— У Машки зуб лезет, — проговорила одними губами.

— Меня чего не позвала? — Руслан сердито пробурчал, подошёл ближе и со вздохом обречённого на смерть осторожно подложил свои руки под Машу, освобождая меня от такой ноши. — Чего маешься в одиночку?

— Так тебе на работу…

— Ничего, — Руслан кивком показал мне на свободную половину кровати. — Обо мне она заботится! А ты?

Маша вновь захныкала. Наша перебранка, пусть и шёпотом, её разбудила. Руслан немного опасливо взял на руки мою племянницу, подумал, как удобнее будет и решил, что просто уложит её к себе на грудь. На удивление Машка тут же затихла.

— И что мне делать? — Руслан тихо спросил у меня, будто я знала ответ.

— Садись на рабочий стул. Там спинка немного откидывается.

— Ладно… А ты спи. Будешь решать свои проблемы с этим депутатом, я маму на подмогу позвал.

— Маму? — я чуть воздухом не подавилась.

— Маму, маму! Спи давай!

Какой тут сон? Я даже в самом жутком кошмаре не представляла себе этой картины. Мои племянники и Нина Михайловна…

Чувствую, что заметку я буду писать в туалете.

Здравствуйте, я ваша "бабушка"!

Проснулась я оттого, что на меня сверху что-то радостно плюхнулось с не менее радостным визгом. Я разлепила глаза и с недовольным стоном посмотрела на беснующееся чадо. Кристина, вся распатланная и перепачканная шоколадной пастой, прыгала на кровати и весело визжала. Она прижимала к груди ополовиненную банку со сладостью и пыталась меня разбудить:

— Тётя Кира, вставай!

— Кристи, ты что тут делаешь? Откуда у тебя паста? — я всё ещё пыталась понять, кто я и что я. Бессонная ночь с Машей не прошла бесследно. — Кто тебе её дал?

— Женя! Он ещё и печенье мне дал и конфеты, мармелад и…

О, боже… Ребята добрались до моего антикризисного запаса, который я даже от Руслана прятала. Довольно успешно. Как раз за двумя пачками гречки, которую он на дух не переносил. Я в самый дальний угол спрятала всё, что мне хотелось. Конечно, сосиски туда сунуть не получилось, зато сладкое…

— Господи, у вас диабетическая кома будет!

Маша отлежала мне правую руку. Как уходил Руслан, я не помню, как и то, как со мной рядом в кровати оказалась самая младшая из племяшей. Намаявшись ночью, она теперь крепко спала и просыпаться совсем не хотела. А надо. Иначе точно день с ночью перепутает, что мы потом делать будем? Вешаться. Или стреляться? Топиться?

Я попыталась растолкать Машу и успокоить Кристину, но ничего не вышло. Ни то, ни другое. Пришлось брать бесчувственную тушку на руки, хватать Кристину за руку и тащить её на кухню. Женя, ничуть меня не боясь, уже гордо восседал там на стуле за столом и дожёвывал печенье.

— Что же ты всухомятку давишься, ирод! — недовольно бурча, подошла к плите. Там стояла целая кастрюля свежей и ароматной овсянки. Я чуть слюной не подавилась. — Русла-а-ан… Какая же ты душка!

Я растрясла Машу, она открыла глаза и сонно посмотрела на меня, опять засовывая пальцы в рот. Кристина уже села за стол напротив брата и требовательно стучала кулаком по столу.

— Так! Тишина и порядок должны быть в этом доме. Иначе плохо будет всем. Меня сейчас лучше не злить. Я не выспалась, я голодная и я устала. А ещё беременна. Всё это может негативно отразиться на состоянии ваших ушей.

— Это ещё почему? — Женя чувствовал пятой точкой, когда ему грозило что-то. — Мы ещё ничего не сделали.

— Ничего подобного! Вы уничтожили мой неприкосновенный запас. А мне он сейчас очень необходим. Потому что я так и не написала обличительную статью про белое пальто!

— Белое пальто? — Кристина и Женя одновременно повернули ко мне головы и застыли.

— Ай! Вы ещё очень маленькие, чтобы говорить об этом.

— Мы не маленькие, а большие! — Женя горделиво выпятил грудь и показал мне большой палец, поднятый вверх.

— Я и смотрю! До шкафа ловко добрались… — тяжело вздохнула и потянулась за тарелками. — А теперь пора есть кашу.

— Не хочу кашу! — Кристина противно заныла. — Она противная!

— И липкая! А ещё склизкая, — Женя поддержал сестру.

— Она очень вкусная и полезная! — удерживая Машу одной рукой, другой торопливо распределяла овсянку по тарелкам. — И Руслан её варит просто обалденно! Уверяю, такой каши вы ещё не ели.

— Я не буду кашу! — Кристина мотала головой и ныла так громко, что у меня зубы сводило.

— Я не спрашиваю, вы будете есть кашу и точка!

— Нет, не будем! — Женя и Кристина показали мне языки, а самый старший племяш решил ещё и кинуть в меня печеньем.

— Я тебе дам! — погрозила пальцем. — Ай! Прекрати!

Маша вцепилась в мои волосы и принялась их наматывать на кулак, одновременно утягивая в рот. Я оступилась и заехала локтем в кастрюлю. Большой живот, превративший меня в тыкву, если не в рождественскую индейку, набитую яблоками или чем-то ещё, тоже ловкости не добавлял. Это самое «яблоко» внутри сейчас хорошенько мне заехало по почкам. Да так, что я на радостях расплескала кашу по кухне, сама же на неё наступила и чуть не грохнулась, чудом вцепившись в ручку от духовки. Ноги скользнули по полу и села в нелепый книксен, пытаясь ещё и Машу не уронить. Кастрюля улетела в сторону, оставив в воздухе недолгий след в виде каши.

Маша радостно загугукала, а Женя и Кристина поддержали весёлую реакцию младшей сестры. Пытаясь встать, я чувствовала себя бильярдным шаром, который в слив ванны засунули.

Звонок в дверь спас от расправы разбушевавшихся чертят. Всё равно их взяла: каша на полу. Не только племяши остались без завтрака, но и я. Если их такая перспектива не расстраивала, то меня очень даже.

Пришлось едва ли на карачках ползти к двери, держа Машу под мышкой. Встать получилось после того, как я смогла уцепиться за комод.

Открыв дверь, я с удивлением увидела на пороге Нину Михайловну. Она выглядела довольной, радостной и очень приветливой. Держа сумочку и упаковку с тортом, она, разглядев меня, тут же перехватила Машу на руки, а мне всучила десерт.

— Кира, милая, что же ты сразу не позвонила?

— Нина Михайловна…

Но свекровь было уже не остановить. Разувшись и ловко повесив пальто, двинулась на кухню. Хватило одного фирменного взгляда, чтобы Кристина и Женя успокоились. В квартире воцарилась долгожданная тишина. Даже Маша утихла, только улыбалась и мило гугукала.

— Так-так… Какой тут беспорядок! Одной мне тут не справится… Да, Кира, иди и отдохни. Как-нибудь сама разберусь, раз больше ни у кого сил на это нет.

Такую явную наживку племянники на удивление проглотили слишком легко. Вскочили на ноги и, утирая перепачканные рты, наперебой заговорили:

— Почему сил нет? Мы сильные. Мы можем!

— Вот и отлично! Сейчас всё возьмём тряпки и дружно уберёмся… Так, Кира, — свекровь заговорщицки ухмыльнулась, — ты почему ещё здесь? Или полежи. А я пока снова сварю кашу.

Фотожаба

Я считала до ста, медленно вдыхала воздух ртом и старалась не психовать. Хотя ощущение было такое, что я фитиль от бомбы. Меня подожгли, сейчас дойду до точки и взорвусь.

В кабинете Бориса Егоровича было душно. Мы с Никой сидели за столом и ждали решения начальника. Согласится ли он с моим видением проблемы? Я этого… депутатика облизала с ног до головы. Даже нашла какое-то старое фото, где эта довольная морда, лоснящаяся как блин на Масленице, широко улыбалась. Я приписала ему все возможные подвиги, вплоть до спасения кошки с дерева и проводов несчастной старушки через пешеходный переход, сдобрив всё огромной порцией не менее жирных извинений. Ещё присыпала всё пеплом со своей головы. Хотя впору было прикладывать седые волосы. В качестве искренности моих намерений. И остатки мозгов, которые мне выели серебряной ложечкой.

И вообще, у меня изжога началась, и я ни о чём другом думать не могла. Сложив на животе руки, как довольный хомяк, вздыхала и ёрзала на стуле, пытаясь сесть удобнее. Уже начинало казаться, что я играю в индийского йога, и меня либо на угли усадили, либо на гвозди.

Ника делала вид, что ничего не произошло.

Хороша подруга!

Как-то всё по дурному закрутилось, но, видимо, народная мудрость права: не было бы счастья, да несчастье помогло. Я до сих пор не могла понять, что её толкнуло на такой поступок. Месть? Зависть? Или просто тупость? Вроде бы я ей ничего плохого не делала, так зачем мне таким отплачивать?

Вероника будто поняла, что я о ней думаю и повернулась ко мне. Раскаяния в глазах девушки я не нашла. Наверное, она и вправду думала, что я звезду поймала, считала, что всё мне слишком легко даётся и колонка у меня дурацкая. Только вот Ника своими кривыми ручками ничего толком нормально сделать не могла. Она не понимала, что в своё дело я вкладывала душу, и мне это реально нравилось. Мне нравились маленькие дети, нравились беременные, и было немного забавно играть в эдакого Шерлока Холмса, разгадывая очередные загадки нашего мозга или тела. Моя натуральная беременность принесла столько открытий, что заметок я написала уже уйму, на годы вперёд. Например, недавно открыла для себя неоднозначное влияние горсти жареных семечек на изжогу. Данный факт я взяла на карандаш, решив проверить его в ближайшее время на таких же несчастных, как и я.

Тиранозаврик внутри обеспокоенно заворочался, вновь напоминая мне о том, что зря я в туалет не сходила.

С недавнего времени Руслан дал кодовое имя нашей дочке. Амелия нам разонравилась, а недавнее обследование привело нас в восторг. Точнее, это меня в восторг, а Руслана в ужас: умиления он не испытал, а наша дочка на мониторе так и вовсе показалась ему маленьким динозавром, ископаемым. Кому что, а рыбак рыбака видит издалека. Даже в этом Руслан был неисправим и сравнивал малютку с древним ископаемым.

Вот и Ника стала таким же ископаемым, заскорузлым и окостеневшим. Попыталась быть мною и ничего не вышло. Может, Руслан был прав, когда говорил, что я могу создать что-то своё? Самостоятельное, не под крылом газеты или журнала. Мне казалось, что эта затея заранее обречена на провал, но, как ни странно, оглушительное поражение Ники на этом поприще прибавило мне уверенности.

Борис Егорович утёр пот со лба и потянулся за бананами. Рядом я заметила коробочку с томатами-черри: не прошли мои слова мимо.

Довольно улыбнувшись, косо посмотрела на Нику. Та побледнела и поджала губы. Опустила взгляд, стараясь не смотреть на мой живот.

Согласна, выглядела я комично, будто арбуз проглотила. Со спины вообще трудно было понять, что я беременна, потому что живот рос вперёд и вверх. Будто до носа хотел достать. Уже сейчас тарелку с вкусняшками я ставила прямо на него. Руслан смотрел на это как на дикость несусветную. Ну а что? Удобно же…

Наш начальник потянулся за бананом и принялся его нервно чистить. Затем, смачно причмокивая, удостоил меня и Нику недовольным взглядом. Я закатила глаза и вздохнула:

— Что на этот раз не так?

— Ничего, всё отлично, Кира! Статья хорошая. Как раз на разворот пойдёт. Только вот я думаю, что её нужно дополнить фотографией. Тебя и Белосова. Это сгладит все шероховатости…

— Ни за что! — я колобком скатилась со стула и внушительно упёрла руки в бока. — Я? С ним?! Даже и не думайте! Я не согласна!

— Я согласна! — Ника подала голос и подняла руку совсем как в школе.

— А ты у нас Кира? — Борис Егорович ухмыльнулся. — Ты раз уже попыталась. Хватит! И вообще… Я принял решение. Мне нужно вовремя сказать «наплевать»! Так что Кира, давай. Совместное фото и преспокойно отправляйся в роддом.

— Мне ещё полтора месяца до этого весёлого дня. Не торопите события, Борис Егорович.

— Тем более! И для колонки полезно, если ты вся такая румяная и полнощёкая поулыбаешься с самым хорошим человеком нашего города и района, — неприкрытый сарказм сочился из начальника, как зубная паста из крепко стиснутого тюбика.

Я даже к лицу потянулась, пощупала его. Нет, вроде бы, не поправилась. На колобка только в районе живота похожа. Обиженно скривила рот и посмотрела на начальника.

— Не буду я с этой жабой фотографироваться. Программы вам в помощь, лепите нас рядом. Но к нему я и на шаг не подойду!

— Кира…

— Да хоть режьте меня! Хоть язык оторвите!

— Хорошая идея! — Борис Егорович грохнул кулаком по столу. — Давно нужно было это сделать. Из-за него у тебя все проблемы.

Теперь я обиделась по-настоящему. Склонилась над столом и вцепилась в бананы. Поживилась самым спелым и принялась разъярённо его чистить, а затем жевать, хмуриться и бросать недовольные взгляды на Бориса Егоровича.

— Не буду. Точка! И не уговаривайте…

Но лицо у начальника стало таким, что я поняла: этот хитрый лис найдёт лазейку. Фотожабу он не хочет.

Папа может!

Нина Михайловна сдала свои бастионы на третий день.

Пока я неожиданно для себя пропадала в больнице, сдавая тонну анализов, литры крови и километры нервов, моя свекровь тщательно начищала нимб. Она терпела все выходки вконец ошалевших сорванцов.

На самом деле я понимала, почему они такие. Маша, Женя и Кристина, особенно старшие. Лиза их любила, баловала, потому что отца они видели редко. Такая уж у него работа, разъездная. Хорошо, если с папой малыши жили три месяца в году. Лиза пыталась как-то компенсировать отсутствие Паши. И сейчас ей стало выходить это боком. Но выбора не было, кормильцем ведь был именно глава семьи.

Напрасно моя свекровь пыталась с ними справиться и их заинтересовать. Поначалу всё выходило очень даже хорошо, а потом светлые головы стали совсем светлыми и умными, раскусили хитрую многоходовочку. Да, это вам не культурный и тихий мальчик Руслан. Это целая банда!

И вот эту банду Нина Михайловна пыталась усмирить. Железный Феликс в юбке, я так думала. Ан нет! Спёкся Феликс, спёкся. И очень быстро.

Я вернулась из больницы с больной головой. Я ныть особенно не любила, не практиковала и старалась никого не грузить своими проблемами. Даже Руслана. Но стоило зайти в больничные стены, как сразу же погрузилась в океан ипохондрии. Аж с бульканьем! Тут болит, тут хвост отваливается, тут голова пухнет, тут вот колет, а тут вообще! Просто клуб любителей кашля, чиха и головной боли. И меня в это гнусное дело попытались втянуть. Но одно дело про себя думать о пинках тиранозаврика, другое дело три часа рассказывать о видах боли в почках. Грешным делом, я уже даже успела пожелать несчастной, чтобы её почки просто отвалились.

Закрыв дверь и кинув сумку с документами на комод, я принялась за единственную пуговицу, сдерживающую пуховик. Откидывая полы тёплого шарфа и снимая пуховую шаль с живота, я молилась о кружке горячего чая и об адекватном разговоре с Ниной Михайловной. Но свекровь я застала на кухне с мокрым полотенцем на голове. Мелкие смотрели мультики и вели себя не очень тихо. Проще говоря кричали и вопили. Даже Маша. Она, видимо, была сегодня на подпевках.

— Замучили? — я участливо охнула и аккуратно села на стул. С каждым днём я становилась всё круглее и круглее. И пупок уже торчал прицелом из-под любой кофты. — Говорила вам не оставаться с ними одной.

— Да… Руслан был не такой.

— Их просто много и они знают, что им ничего не будет. Сестра моя разбаловала.

— А я после смерти мужа Руслана в ежовых рукавицах держала, боялась, — теперь уже Нина Михайловна охнула. — Что на улице пропадёт, что в дурную компанию вступит. Да мало ли что! Одна моя жизнь и душа…

— Вы замечательного сына воспитали! Очень хорошего. И думаю, что с нашей дочкой всё будет хорошо. И зря Руслан боится, что не справится.

— Если будут такие…

Я недовольно поджала губы. Опять двадцать пять! Ну что ты будешь делать? Ну почему они должны быть похожими? Маша, Кристина и Женя друг на друга совсем непохожи. Это вместе они тротил, пластид и динамит. А по отдельности… Я же их знаю.

— А почему такими же? — наверное, моё лицо было слишком недовольным, потому что Нина Михайловна попыталась меня успокоить. Но я только протяжно выдохнула. — Да даже если такими же… Разве это важно?

— Не важно!

Возглас Руслана перепугал нас до седых волос. Нина Михайловна со стоном выронила полотенце и подняла удивлённый взгляд на сына. Я потёрла живот, проверяя, на месте ли он и не родила ли я от неожиданности.

— Абсолютно неважно! Лишь бы здоровенькая. И всё… Так, мои красавицы, — Руслан широко улыбнулся и стал закатывать рукава. Как-то угрожающе, — ставьте чайник, будем торт вкушать. А пока… — он поднял палец вверх. — я пойду усмирять то татаро-монгольское иго, которое сейчас крушит нашу квартиру.

О! Я даже за живот схватилась как за надувной круг и чуть не стекла со стула. Нина Михайловна пыталась остановить Руслана, но не успела. Дверь на кухню закрылась. Мы затихли, ожидая какого-то очередного взрыва. В прошлый раз Руслан испытание Женей не прошёл. Наверное, мой муж снова решил поиграть в Макаренко.

Сначала был взрыв хохота. Потом истеричный смех стал немного тише. А потом и вовсе внезапно наступила почти полный покой. Машка только гулила и била чем-то по мягкому бортику манежа.

— Он там жив? Они его прибили и теперь молча празднуют победу? — я настороженно прислушивалась к каждому шороху.

— Нет, ребята не такие злые и агрессивные. Просто немного шумные и непослушные, — последние слова прозвучали как-то неуверенно.

Руслан вернулся достаточно быстро и теперь уже нас одаривали недоуменными взглядами. Вид у моего любимого бывшего мужа был такой, будто это мы обычных вещей не понимаем.

Я даже не выдержала, встала и подошла к комнате, приоткрыла дверь и заглянула внутрь: Женя и Кристина спокойно собирали игрушки. Тихо хихикали, но не возмущались и не пытались устроить бунт.

— Ты что с детьми сделал?

— Ничего, — Руслан пожал плечами. — Я просто Лизе позвонил и поговорил с ней. А ещё с мамой. Вот, применяю инновационную методику.

— Инновационная методика? — я чуть не охрипла. — Посмотрим, что через три дня будет! Даже твоя мама не выдержала.

— Всё будет в порядке. Будь спокойна! — Руслан сделал страшное лицо и хитро ухмыльнулся. — Педагогика, это тебе не шутки! Великая вещь…

Я схватилась за щеку и покачала головой: вот что с людьми беременность делает. Даже если она чужая, а этот самый «людь» мужского пола. Страшно жить!

Осталось только проверить, насколько живучей будет эта инновационная методика.

Секрет фирмы

— А теперь дружно взяли корзину для игрушек… — Руслан тихо командовал, довольно поглядывая на меня. — Складываем аккуратно, не торопимся. Кристина, твой единорог живёт на полке, а не в корзине. Женя, не толкайся.

Мои племянники надулись и недовольно посмотрели на Руслана. Но тут же дружно выдохнули и решили не устраивать бучу. Я сидела с Машей на диване и диву давалась.

Действует методика! Работает. Только вот Руслан жадиной оказался неимоверной, не сказал мне ничего. Молчит, партизан. Не пытать же его в самом деле?

— Так, теперь по очереди в ванную. Женя, уши тебе я проверять буду. Мой хорошо! — Руслан погрозил пальцем.

Когда малышня скрылась в коридоре, я готова была разглядывать нимб над головой любимого бывшего мужа. Он сумел совладать с этими мелкими сорванцами. Руслан не скрывал своего довольства. Сел рядом со мной, выпятил грудь и подбородок задрал. Пальцем показал на заросшую щеку и надул губы: мол, целуйте меня. А так хотелось кулаком двинуть! У-у-у!

Но пришлось поцеловать. Только в самый нужный момент Руслан голову повернул и поймал мои губы своими. Я даже попыталась возмутиться, но мне не дали. Руслан нежно взял меня за щёки и просто начал расцеловывать всё моё лицо. Прилив нежности.

Машка радостно загугукала, встала на диване и потянулась к нам. Мы, прекратив милование, подхватили её на руки.

— Ты расскажешь? Или это секрет фирмы?

— А зачем? Тем более, что у тебя не выйдет, — Руслан широко улыбнулся.

— Ты сомневаешься в моих педагогических способностях?

— Скорее, в твоих наклонностях и поле. Девочка мальчиком не станет. А тут именно такой эффект. Я бы назвал его эффектом папы выходного дня. Мужской руки детям не хватает.

— Да ты же боишься их… — мои брови взметнулись вверх.

— Но они-то этого не знают! — Руслан нервно хихикнул. — Тем более, что теперь не боюсь. Они… забавные.

— Забавные? — у меня даже голос сел.

— Ну… да.

— Раньше ты считал их мелкими злобными гремлинами. Что поменялось?

Руслан покраснел, пожал плечами и внезапно очень ласково погладил меня по животу. Впервые делал это без опаски и с какой-то мягкой любовью. Так, что меня в жар бросило. Я не выдержала и схватила руку Руслана и прижала её к животу сильнее.

Снайперский толчок пришёлся прямо в центр ладони.

Впервые Руслан его поймал. Лицо мужа непередаваемо изменилось, удивлённо вытянулось и теперь кандидат наук имел «рожу», не обезображенную интеллектом.

— Ого!

— Вот тебе и ого! — я цокнула языком.

Резкий и протяжный вой отвлёк нас от милования. Выли Кристина с Женей, да так надсадно и испуганно, что нас будто током пронзило. Пока я ковыляла до ванной, Руслан уже туда добежал. Теперь к крику и вою прибавился смех. Истеричный и громкий.

Я осторожно выглянула за угол: Руслан подпирал косяк плечом и хохотал как безумный, аж до слёз. Женя и Кристины ныли, утопая в пене. Она шла у них изо рта непрекращающимся потоком. Да таким белым и густым, что у меня невольно появилась мысль об особом виде бешенства. Не зная, что делать: то ли плакать, то ли смеяться, я немного растерялась.

Потом сообразила и, толкнув Руслана, схватилась за стаканчики на полке, обычно там стояли зубные щётки и прочая мелочёвка. Осмотрелась и возле раковины нашла смятый тюбик со странной надписью. Очень и очень знакомой.

Оплеуха Руслану прилетела хорошая. Меня аж трясло! Выкинув щётки в ванну, я сполоснула стаканчики и стала набирать в них воду. Протянула их племянникам и буркнула:

— Полощите! — затем обернулась к Руслану и скорчила такую морду лица, что любой клоун или мим бы мне позавидовал. — Сколько раз я тебе говорила, убирай своё мыльно-рыльное на место! Изверг! Они половину твоего тюбика крема для бритья в рот запихали! — обернулась к племяшам. — Полощите хорошо и не ревите!

— Да я прятал, чего ты? — Руслан продолжал хихикать. — Скажи спасибо, что не взяли твой тюбик с кремом для депиляции!

— Он хотя бы не пенится! Садист…

Пока Женя и Кристина смывали свои дедморозовские бороды, я фыркала и качала головой.

— Ты так и не сказал, ушел от ответа.

— Какого ответа? — Руслан скрестил руки на груди и прикинулся то ли валенком, то ли лопухом. — Куда ушёл?

— Что изменилось в твоём отношении к детям?

— Просто… ты изменилась. Беременность странно на тебя повлияла. В лучшую сторону. А с детьми… Дети тебе идут!

— Ты о них говоришь как об аксессуаре!

— Да не так я о них говорю. Ты будешь хорошей мамой! Вот и всё! Должен же я соответствовать? Я литературу читал, с мамой говорил, той же Лизе звонил.

— Угу, докторскую по отцовству защитишь на отлично, если на зачёте по ответственности не схлопочешь неуд! — грозно посмотрела на Руслана. — Убирай всё своё в шкаф да повыше. Контролируй этих бешеных, а я к Маше пошла. Иначе нас и там сюрприз какой-нибудь будет ждать.

— Это ещё какой?

— Ха! Маша при тебе ещё содержимое подгузника не исследовала.

От таких подробностей Руслан содрогнулся и недовольно скривился.

— Наверное, в чём-то ты права и маленькие дети и вправду смахивают на гремлинов.

Понять, но не простить

Смотреть на мерзкую рожу Белосова было выше моих сил. Улыбаясь так, будто от демонстрации всех тридцати моих зубов зависит чья-то жизнь, томно смотрела на Бориса Егоровича и считала. Один. Два. Три…

Эта жаба депутатская ещё и под ручку пыталась меня схватить. Держался за рукав и так и норовил дотронуться до моего живота. Ладно девчонки, многие считали, что пузо беременной приносит удачу как отрубленная кроличья лапка. Амулет такой. Потри в районе пупка, загадай желания и всё исполнится. Будто я лампа, а внутри меня джинн, который только и делает, что чьи-то мечты в реальность воплощает.

Примирение было бурным. Белосов расплывался в улыбке, корчил довольную физиономию лица и довольно на меня поглядывал: его взяла.

А я терпела. Терпела, потому что вечером должна буду встретиться со знакомой из администрации. Знала она кое-что тёмное и грязное про Макара Сергеевича. Вот я и хотела это выведать и со спокойной душой сдать всё это с потрохами Нике.

Пришлось нам ненадолго заключить перемирие. Уж не знаю, какая вожжа ей попала и куда, но извиниться она пыталась. Мне, конечно, было глубоко всё равно, отпустила ситуацию, а Ника хотела выйти из этой ситуации, не запачкав хвостик. Только не получится. Напечатает она материал мой, напечатает! Если стоящее что будет. На это я очень надеялась. Так хотелось Белосова в тыкву превратить!

— Кирочка, милая…

Я скривилась так, будто два лимона за щёки засунула. Тюкнуть бы тебя, Макар Сергеевич, этой самой киркой, да не один раз. Один мордоворот всех в грязи пачкает. Кому вера будет после такого?

— Вам так идёт беременность! Вы чудо как хороша!

Не хватало только таблички «сарказм». Даже одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы понять: я далека от красоты, также далека, как медведь от балета.

Со стороны я напоминала кочанчик капусты, который знатно обглодал какой-то козёл, забрёдший в огород. А всё из-за фигуры. Невысокая, худая и немного нескладная. Большущий живот, который формой теперь напоминал яйцо, никаких бочков. Тонкие руки и ноги. И лицо как у бульдога. Немного оплывшее, с характерными щёчками и такими же несчастными глазами. Зубы только не торчали, мама меня очень любила и часто водила к стоматологу.

Я молчу про отёки, немного зеленоватый цвет лица, хронический недосып, раздражённость.

Любая одежда для беременных висела на мне как на вешалке. Даже в удобном комбинезоне ноги в штанах напоминали карандаш в стакане.

Конечно, истинная красотка!

Если для Руслана я и впрямь была самой любимой и красивой, то что такого эдакого во мне нашёл депутат. Подлизывается?

— Макар Сергеевич, давайте быстрее всё закончим, — мило улыбнулась и захлопала длинными ресницами. — Мне что-то нехорошо.

Я и вправду устала работать на камеру. Тем более что Белосов так и стремился встать в позу получше, покрасивее. Павлин несчастный!

— Конечно, Кира, конечно! А потом я готов дать вам интервью, — мужчина заискивающе улыбнулся в ответ и склонился ко мне. — Мне есть что вам рассказать!

Ух! Дать бы тебе какую сыворотку правды, чтобы ты и впрямь все-все мне рассказал! В деталях и подробностях.

Когда фотоаппарат перестал щёлкать и слепить меня, я устало села на стул и вытянула ноги. Макар Сергеевич не спешил уже обхаживать меня, наоборот, теперь он лип к Нике и Борису Егоровичу, а те в ответ отбрыкивались и кивали на меня. А я что? Я ничего, я вообще в декрете. И пришла только из хороших побуждений.

— Ну, с чего начнём? — Макар Сергеевич радостно смотрел на меня. — Это очень хорошо, что мы свели на нет такое недоразумение.

— Конечно, — улыбнулась, как вурдалаку, и выдохнула. Проводила взглядом Нику и Бориса Егоровича и скинула маску добродушия. Чёрт возьми, беременность сделала меня несдержанной, болтливой и лишила профессиональной хватки! — Мы свели на нет это недоразумения, только это.

Мои слова насторожили депутата. Он даже как-то взволнованно на меня посмотрел, но я смогла утешающей и немного гадко улыбнуться.

— Может, вы расскажете, что хорошего сделали для города?

Мужчина стушевался. Немного побледнел, кашлянул и, как ни в чём не бывало, завёл старую песнь:

— В этом созыве я предлагаю проект…

— Людям всегда интересно знать, что делают такие люди для их жизни. Даже если это заделанная дорожная яма. Давайте украсим статью такими мелкими деталями. Мол, какая-нибудь Клавдия Ивановна не сломала ногу в подворотне только благодаря вашим титаническим усилиям! Можно даже вас с лопатой у дороги сфотографировать…

Остапа понесло. Мне определённо не хватало таблички «сарказм».

Но Макар Сергеевич и так всё понял. Слез с проекта уже на свою предвыборную речь, цели и задачи. Балабол! А между тем есть люди, которые реально работают и делают для нашего города всё, что в их силах. А разворот этой жабе уйдёт.

Белосов понял, что топор войны я не зарыла. Прищучу я тебя, рыбка золотая, не отвертишься! И даже роды меня не остановят. Теперь это уже дело принципа: раз он на беременную замахнулся, то и я его жалеть не буду. Только сделаю всё по хитрому, без редакции.

Любишь кататься — люби и саночки возить

Господи! Иногда мужчины хуже маленьких детей. Катая Машу в санках, взволнованно нарезала круги возле невысокой горки. Руслан впал в детство. Он катался вместе с Кристиной и Женей, гогоча так, что уши закладывало. Эти трое напоминали мне йети. Все заснеженные, разрумяненные, из-за шарфов и низко надвинутых на лоб шапок, можно было разглядеть только глаза. Они сверкали таким довольством! Руслан так и вовсе напоминал Деда Мороза. Борода побелела от инея и стала ещё пушистее и мохнатее. И вот это чудо с такой скоростью скатывалось с горки, что мне приходилось хвататься за сердце и креститься: боялась, что убьются.

Женя и Кристина липли на Руслана, громко хохотали и, кажется, напрочь позабыли обо всех проблемах. Маша задремала. Я то и дело щупала её нос и лезла под воротник тёплой куртки, мне казалось что малышка замерзает. Нагибаться с животом было невероятно сложно, я чувствовала себя балериной, выполняющей различные па. То в раскоряку встану, то изогнусь буквой зю, то ноги разъедутся на льду и я чувствительно бахнусь на колени. А ещё Руслан изображал скоростной болид, поднимая целые тонны снежной пыли. Так и норовил меня сбить с ног!

— Дядя Руслан, дядя Руслан! — Кристина аж попискивала от удовольствия и прыгала на месте. — Дядя Руслан, а можно ещё раз! Раскрутите меня на ватрушке…

Меня от одного только слова этого тошнило. Ватрушка! Я вернусь домой с седой головой. Хватило одного раза, когда Женя не удержался и улетел головой в сугроб. Да так, что чуть нос не расквасил. А Руслан будто не понимал, что это опасно.

— Руслан! Не толкай её сильно, а то на Марсе забирать будем!

Я толкала санки с Машей и взволнованно смотрела на верх небольшого холма, созданного руками человека, который и зимой, и летом служил местом развлечения для местной детворы. Проходя мимо каких-то мило щебечущих дам, я нечаянно их задела локтем. Буркнув извинения, думала только о том, как я буду собирать запчасти мужа и племянников. Отличное лего выйдет, когда они на полной скорости впилятся в очередной сугроб! А голосу разума беременной и очень нервной девушки никто и прислушиваться не хочет! Правильно, я же им всю малину порчу…

— Руслан! Ну зачем ты так Женю закрутил? Он же тебе не Волочкова! Он сейчас юлой до Москвы доедет!

Я даже не сразу расслышала недовольное бурчание.

— Нет ты посмотри на них! Она во сколько рожать начала? В шестнадцать? В пятнадцать?! Сажать за такой разврат нужно!

— Да, беспредел какой-то…

Пожав плечами, поправила Машу в санках, вытерла сопливые носы Кристины и Жени, заодно Руслана поцеловала, отправляя их на очередной заезд. Снег выпал неожиданно, небольшой мороз был только в радость. Неизвестно, сколько будет такая погода, так что нужно пользоваться всласть!

— Только родила и снова пузо на нос лезет. Плодятся как тараканы!

— Да, а потом им только пособия и подавай. Ещё и веселятся! Горя им мало… Как с гуся вода!

Две кумушки громко беседовали, пока их ненаглядные чадушки тоже катались с горки. Я одарила дамочек презрительным взглядом и поразилась, сколько желчи, ехидства и злобы может быть в молодых мамочках. Неужели это декрет так на них влияет? Или что?

Сердито посмотрев на женщин, фыркнула под нос. Не хватало, чтобы я такой же стала!

— Побереги-и-ись! — задрав ноги и удерживая Женю и Кристину на больших санках, Руслан вместе с ними съезжал с горы. — Зашибё-ё-ём!

— Вот чумные! — отскочила в сторону и потянула санки за собой. Маша сонно причмокнула губами и чуть не свалилась в сугроб. — Точно расшибуться…

На самом деле я и сама бы скатилась с горки, но теперь мне об этом мечтать до следующей зимы.

— Трое уже! Ты посмотри только… А на мужа не похожи, небось всех от разных нагуляла…

Тут у меня терпение лопнуло. Оставив Машу возле большого сугроба со стороны импровизированных ступенек, я насупилась и направилась к кумушкам-сплетницам.

— Конечно, от разных! Старшего от миллиардера, среднюю от миллионера, младшую от крутого бизнесмена, а четвёртую жду от профессора. Коллекционирую генофонд! Улучшаю русский род! Всяко лучше, чем от вас, клушек… — меня просто прорвало! Как вообще этим двум красоткам хватило смелости так громко меня обсуждать ещё и при детях? — Надо будет — рожу пятого и шестого, и седьмого. Не поленюсь, принесу вам почтовое извещение с количеством детей, объёмом жилой площади на каждого и справкой и среднедушевом доходе, чтобы вас, сиротинушек не объесть!

— Чахоточная какая-то!

Дамочки ретировались, даже не дослушав меня. Видимо, решили, что у меня ещё и бешенство и я их, чего доброго, покусаю.

— Кира, смотри!

Я только и успела, что обернуться. Моя лихая троица катилась с горки. Полозья санок налетели на комок. Первым слетел Женя. Покрутившись на пятой точке, просто улетел в сугроб и тут же радостный из него вылез. Кристина держалась крепче. Санки повело, и они резко врезались в какой-то уступ. Племяшка так и осталась сидеть как вкопанная, а Руслан, изображая Джеки Чана или Жан-Клода Ванн Дама красивой и очень изящной ласточкой спилотировал в сугроб, подняв напоследок фонтанчик снежных брызг. Я истинным колобком подкатилась к месту такого неприятного происшествия. Женя отделался ушибом, Кристина только хриплым голосом от смеха, а вот Руслана мы втроём откапывали. Теперь мой профессор кислых щей выглядел совсем бледным.

— Что? Докатались? Едем в травму?

Руслан мотнул головой и вдруг схватил меня за руки, утягивая к себе в сугроб. Свалилась я мешком, долго фыркая и кашляя.

— С кем ты там ругалась?

— С двумя дамочками, которые нас с тобой в многодетных родителей записали. А теперь вставай, там Машка одна в санках спит.

— Встану, если ты мне поможешь. Нога болит…

Я чуть не поседела, не родила и не обмерла. Мало мне мамы с летающей кастрюлей, теперь муж в Гастелло записался!

— Я тебе её саморучно ампутирую!

— Да ушиб я её, ушиб. Я старый солдат, я не знаю слов любви… — Руслан хрипло засипел, выбираясь из сугроба.

Всё! Детей сам домой ведёт. С санками, ватрушками, ледянками. И Машку катит. Хватит с меня на сегодня острых эмоций.

Под косые взгляды целой стайки мамаш мы весёлой гурьбой ушли с горки. Я шла уточкой и бурчала про себя, что будь у меня возможность, я Руслану и пятерых бы родила. Когда любишь, это не важно.

Есть ли жизнь на Марсе?

В голове крутилось множество вопросов. Что день грядущий нам готовит? Что уходящий оставит? Есть ли жизнь на Марсе? Съесть ли мне сосиску? Толкнуть ли Руслана и отправить его на кухню за чем-нибудь вкусненьким? Или…

— Хватит ворочаться, будто тебя на сковороде черти жарят. Меня сейчас животом зашибёшь, — мой муж неожиданно забурчал, натягивая простыню на нос.

— Я тебя им могу только погладить, — привстала на локте и, улыбаясь, посмотрела на Руслана. — Ласково и нежно…

— Как утюгом? Или гирей?

— Слушай, ты чего бурчишь как дед старый?

— Потому что ты меня разбудила… — Руслан продолжал ворчать. — А мне завтра на работу.

— Ну я же не виновата, что под конец у меня бессонница вылезла. Нет, я знаю, что это организм меня готовит. И… — я вздрогнула от лёгкого всхрапа. Похоже, Руслан заснул, — я бы сама не прочь сны видеть. Только кто же мне даст?

Рядом в кроватке сопела Маша. Женя и Кристина так убегались и намаялись, что даже «дядялёт» не требовали. Это Руслан придумал, чтобы меньше скандалов было. Он их сажал себе на спину и, изображая самолёт, пикирующим манёвром отправлял в кровать. Теперь это стало своеобразным ритуалом.

— Ты ляжешь спать или нет?

— Мне не заснуть. Живот тянет.

Если можно было, то Руслан пробил бы головой потолок и пробрался к соседям. В одном нижнем белье, со всклокоченной головой и торчащей во все стороны бородой. Сев так, будто палку проглотил, муж смотрел на меня совиными глазами. Я покраснела.

— Немножко тянет. Врач сказал, что это нормально. И вообще, на последнем обследовании сказали, что наша карамелька не очень большая. Маленькая. Наверное, в меня пошла.

— И хорошо, что не в меня. А то тебя разорвало бы как хомячка от никотина… — Руслан выдохнул, вытер лоб и лёг обратно, недоверчиво посматривая на меня. — Мне теперь валерьянка нужна.

— Чего ты так переволновался?

— Ну, как бы, я ещё не готов к твоим родам.

— Ты знаешь, — склонилась к мужу и громко шепнула, — я сама не готова. Вот ни капельки! И очень боюсь родов. Была бы рада, роди кто-нибудь вместо меня. Но от этого багажа я уже устала.

Легла на спину и тяжело вздохнула. Потом ещё раз, будто это могло меня избавить от ноющей боли в пояснице и излечить от бессонницы.

— Значит, маленькая девочка у нас будет?

— Угу, почти Дюймовочка.

— Это хорошо, — Руслан поёрзал и лёг удобнее. — А то тебе бы пришлось подставлять табуретку, чтобы ей шарф завязывать в пятом классе. Да и потом… Где мы ей мужа найдём? Баскетболиста? Или кого?

— Ты что-то слишком далеко заглядываешь. Очень! Для начала нужно родить. А потом уже женихов искать…

— Мне до сих пор кажется, что это шутка.

— Отшутились уже, блин! — я фыркнула и перевернулась набок. Мне даже показалось, что внутри меня аквариум, и теперь рыбка там радостно плюхнулась и дала мне хвостом по всем жизненно важным органам. — На юмор больше не тянет. Давай перейдём от комедии к умеренному реализму.

— Беременность тебя отрезвила…

Я чуть подушкой Руслану по голове не дала! Меня на последнем издыхании она уже не отрезвляла, а убивала. И требовала чего-то непонятного. Ноги как колонны, живот будто арбуз проглотила, лицо вечно как в китайском квартале… И все вокруг ворковали, какая я милая и хорошая. Даже мама, поглядывая на меня уже не заплывшим глазом, радостно щебетал и твердила в духе: «Цилечка, таки тебе идёт!»

Таки мне не идёт, а бежит! Таки красоту на экспорт производим!

— Угу, заземлила. А тебя разговорила. Сам на себя непохож. А с ребятами… Не понимаю, что изменилось.

— Ты знаешь, я поговорил с мамой. Спокойно. Поговорил с твоей сестрой, потом подумал… Мы как-то с тобой стремились к детям, но не задумывались зачем и почему. И не думали, справимся или нет. Я почему-то всё воспринял как очередную задачу. Прочитай книгу — найди ответ. Только вот не вышло. Потом я просто вспомнил себя… Как мне не хватало отца. И какой строгой была мама, чтобы справляться за двоих. Понимаю, она переживала за меня, чтобы я по наклонной дорожке не пошёл. Но вот какой-то теплоты и лёгкости мне не хватало… — Руслан тяжко вздохнул. — Поэтому я так ухватился за тебя. Ты дала мне всё, чего я был лишён.

Я не выдержала. Всхлипнула, придвинулась к Руслану и едва не задушила его в объятиях, совсем забыв про живот. А вот дочка внутри очнулась и решила папе тоже о себе напомнить.

— Она снова толкается!

— Обнять не может, вот и утешает, как может…

Целовала Руслана, а тот морщился и недовольно морщил нос, когда я пачкала его слезами.

— Кира, ну ты чего?

— Гормоны-ы-ы-ы… — всхлипнула и разревелась.

— Ничего. Это ненадолго, — Руслан утешающе погладил меня по голове. — Я просто предложил Жене и Кристине ждать папу вместе. Я буду ждать свою дочку, а они своего папу. Такое соглашение. Рискованное.

— Не сразу получилось?

— Честно? — Руслан поцеловал меня в макушку. — Женька рыдал. Это меня обескуражило. Он так по отцу скучает, но стесняется об этом сказать. Они с Кристиной пытаются сделать вид, что им всё равно. И очень сильно обижаются. Мне пришлось долго им объяснять. А потом я рассказал им про своего отца. Что лучше бы я его подождал, пусть два месяца или три, но он вернулся…

Тут меня пробило. Заработал пожарный гидрант. Я ревела, хлюпала носом и топила в гормонах не только себя, но и Руслана.

— Это так мило и трагично! Что ты со мной делаешь?

— Мщу! За бессонную ночь. А теперь давай спать, — Руслан погладил мой живот. — На Новый год коллега предложил мне отправиться к нему на дачу. Думаю, это неплохой вариант. Ребятам раздолье, мы отдохнём. От города недалеко.

Ну да, маму ещё не скоро выпишут. Когда Лиза вернётся — неизвестно.

— А твоя мама?

— Может, и она поедет. Ей ещё немного непривычно с детьми.

— Машка её любит, хотя недавно ей целую прядь волос вырвала. Случайно…

Тут мы захихикали и притихли.

Я снова думала. Мысли роились в голове.

Есть ли жизнь на Марсе? Сколько детей родить Руслану? Как отомстить Белосову? Что готовить мелким на завтрак? Как не страшно другим рожать? И не съесть ли мне сосиску.

Плохие хорошие новости

— Прове-е-ерим кровото-о-ок… — растягивая слова, врач водила датчиком по моему животу и смотрела на монитор. — Хм…

Женщина поправила очки в толстой роговой оправе и снова хмыкнула. Разглядывая лицо врача, я сама чуть не хмыкнула: линзы были такой толщины, что телескоп Хаббл отдыхал. Можно делать УЗИ без приборов, насквозь всё видно.

Словно прочитав мои мысли, женщина придирчиво сощурилась, плюхнула ещё геля на мой арбузоподобный живот и снова принялась водить датчиком. Моя кроха на такое посягательство ответила сильными тычками. Просто миниатюрный Тайсон внутри меня поселился и теперь устроил тотальную подготовку к бою. Мне даже показалось, что если я сейчас каким-нибудь чудом смогу приподнять голову и посмотреть на живот, то реально увижу следы ножек и кулачков.

— Пинается? — врач как-то серьёзно на меня посмотрела.

— Да, — я покраснела и выдохнула. Прикрыла глаза ладонью: я пропустила УЗИ. Так за маму переживала, да с племяшами зависла. До Нового года всего ничего, полмесяца, какие тут УЗИ? — Сильно пинается.

— И давно?

— Да, давненько.

— Плохо! — и вновь датчик впился мне в пупок, будто хотел его вдавить обратно. — Значит, не хватает кислорода. Но это и не удивительно. Третья степень у вас, милая.

— Третья степень чего? — я даже глаза выпучила, прокручивая в голове мириад сумасшедших мыслей.

— Старения плаценты. Вы же рожать не собираетесь? Вам ещё семь недель ходить.

— Нет, не собираюсь, — согласно замотала головой. Я ещё замуж должна успеть. В январе. До родов. Нет! Начнётся, обратно затолкаем! Рано-о-о! — Мне нельзя рожать!

— Ну, тут уже организм сам решит, когда можно, а когда нельзя. В общем, милая моя, диагноз такой: плацента стареет слишком быстро.

— Это страшно?

— Это поправимо. Но лечение, всё-таки, назначит врач, — женщина мягко улыбнулась и посмотрела на меня. Глаза через линзы показались мне размером с каштан. — Ничего особенного.

— А что назначат?

— Обычно это уколы и капельницы. Полежите недельку перед Новым годом, сил наберётесь. Ничего такого, что нельзя пережить.

Я выдохнула и погладила живот. Мне казалось, что просто девочка активная, а оказывается вон оно что! Всё так закрутилось, что до меня дела и не осталось. Вот такие шутки! Нехорошие. Доигрались, досмеялись…

— Обязательно в больницу?

Почему-то туда мне очень не хотелось. Сразу вспомнилась хлорка, кафель и продавленные кровати. Тушёная капуста с сосисками. Лежала я с отитом в далёком детстве. Я надеялась, что в здание с красным крестиком я попаду только в момент родов. Теперь же перспектива стала немного более… больничной.

От врача я выкатилась недовольным колобком. Поглаживая поясницу и прислушиваясь к самой себе, неспешно шла по пустому этажу женской консультации. Пока брела, думала и просто разглядывала бесчисленные плакаты.

— Мда, — остановилась на мгновение. Выдохнула и покачала головой. — Умеют люди в позитив!

Разрезы органов, процесс родов. Грудное вскармливание. И тут же венерические болезни, СПИД. Потом о пользе пуповинной крови и список перинатальных центров в нашей области. Законодательные акты… Такое ощущение, что оформлением коридоров занимался душевнобольной с извращённой фантазией.

Спустилась на первый этаж я в крайнем эктсазе. В голове был образ старой меня, шедшей с клюкой. Ну ничего нормально быть не может! Ни забеременеть без приключений, ни выносить…

— Что же ты меня так подводишь, а?

— В чём?

Голос Руслана вырвал меня из странных мыслей. Я погладила живот и посмотрела на мужа. Язык не поворачивался сказать ему такую новость, потому что теперь мы оба будем лежать и плевать в потолок. И переживать. Очень сильно переживать! Он и так волнуется за меня, а тут ещё я подброшу дровишек. Но у меня всё на лбу было написано. Жирно. Красным цветом. А может и вовсе была бегущая строка с неоновой подсветкой.

— Кира, что случилось? — Роман встал с банкетки и ужасающе навис надо мной. — Кира, не молчи!

— Да ничего не случилось… Песок скоро с меня начнёт сыпаться. То ли в почки, то ли на ребёнка. Я сейчас к врачу ещё, а потом домой, — судорожно вздохнула, — наверное.

— Наверное?! — у Руслана глаза на лоб полезли.

— Ну в больницу меня положат, в больницу! Не кричи только…

Руслан рухнул на банкетку, потёр щеку, потом и вовсе вцепился пальцами в бороду. Дёргал её как старик Хоттабыч и страдал, что не может исполнить все свои желания.

— На неделю, скорее всего. Может, дней десять. Мы даже Новый год вместе встретим, я уверена. Только как ты один с малышариками?

— Маму подключу.

— Мне уже кажется, что на племянников моих проклятие лежит. Все в больницу попадают.

— Ничего, тебе можно, — Руслан притянул меня к себе и поцеловал в живот. — Главное возвращайся здоровой. Ты моё счастье!

Тушеная капуста

Из коридора донёсся знакомый запах. От него у меня уже глаз задёргался, а рот непроизвольно скривился. Капуста-а-а-а! Опять?! Да? Снова? Да сколько можно?! Мы что, кролики или козы? Или повар овощебазу ограбил, и теперь ничего, кроме капусты, в закромах нет?

Следом донёсся запах рыбного супа. Я даже токсикозом не страдала, а больница тут же напомнила мне о челночном беге к белому фаянсовому другу. Но вовсе не для интимных встреч, а чтобы умыться, открыть окошко и подышать.

Господи, это пытка какая-то! Повар, наверное, садист. Изощрённый. Если он ещё капусту с горохом совместит, то будет газенваген, а не палата.

Лида, полненькая девушка, моя коллега по несчастью, трагизма очередной капусты не разделяла.

— Капусточка-а-а! — Лида даже облизнулась и погладила себя по животу.

Я едва не перекрестилась и брезгливо поморщилась. Кто выхлопные газы нюхает, кто мыло жуёт, кому селёдку с клубникой, а кому больничную еду подавай!

— Вкусная! Я туда ещё лимона добавлю и перца. Вкусно-о-о! — девушка даже зажмурилась от удовольствия. — Кира, ты будешь есть капусту?

— Нет, я ещё пожить хочу.

— Можно тогда я заберу?

Я вытаращилась на эту блаженную: ей действительно нравилась капуста или она только прикидывалась? Или она мазохистка?

— Тебе реально нравится эта безвкусная гадость? Её же есть невозможно!

— Нет, это очень вкусно! Ты просто не распробовала.

Лида была настоящим колобком. Полненькая, круглая, со звонким голосом и вечной улыбкой на лице. Ещё такие ямочки на щёчках забавные. Если бы не моя соседка, я бы уже давно плесенью покрылась и стухла, но Лида вечно находила темы для шуток и разговоров.

Девушка направилась в столовую, если не покатилась, а я сунула ноги в тапки и вперевалочку поплелась к лестнице. Сейчас я ощущала себя той самой пандой, у которой самым главным врагом в жизни были ступеньки. Вот и я, прилипнув к перилам, осторожно делала шаг за шагом, чтобы не улететь вниз торпедой.

Краткая смс-ка от свекрови уже порадовала меня. Вот сейчас точно вкусненьким накормят, домашним, горяченьким. Чуть слюной не захлебнулась!

Нина Михайловна ждала меня возле поста охраны с аккуратной сумкой в руках. Увидев меня, женщина приветственно махнула мне рукой и расплылась в улыбке. Я едва ли не вприпрыжку добежала до свекрови. Хотелось до потолка взлететь. Обняла Нину Михайловну, мягко толкнув её животом, а потом выдохнула.

— Почему от тебя так капустой разит, Кира?

— Повар в этой больнице умеет готовить только тушёную капусту, а у меня от неё уже рвотный рефлекс.

— Изжоги нет? — Нина Михайловна заботливо перебила меня. — Чувствуешь себя хорошо?

— Хорошо, похудела чуток.

— Ещё бы! Ешь не пойми что… И Руслану к тебе не выбраться, — Нина Михайловна взяла меня под локоть и повела к широкой скамейке. — У него всё хорошо, он молодец, только сложно немного. Да и я ребятам ни тебя, ни уж тем более их мать заменить не могу. Родная кровь есть родная кровь. Так, садись и держи…

Мне на колени посыпались благословенные дары божественной еды. Плов в круглом судочке, термос с горячим куриным супом, блинчики и овощи на гриле. Богатство! А следом ещё и двухлитровая бутылка с брусничным компотом.

— Пей! Завтра ещё принесу, это чтобы отёков не было. Тут очень жарко и душно, по себе знаю, как чешутся ноги, когда отекают.

— Угу, — я облизнулась и прижала к груди своё богатство. — Чешутся! Сильно чешутся… — неожиданно зевнула, щёлкнув челюстью.

— Ты чего? Опять бессонница?

— Нет, — мотнула головой. — Просто этажом выше, почти над самой нашей палатой родовой зал. Кричат так, будто я вместе с ними там! Даже наушники не спасают. Теперь вот думаю, как я кричать буду…

Тот факт, что я обогатила свой матерный русский как минимум десятком новых слов, упоминать не стала.

— Ну, ничего, ничего… А что с дневным стационаром? — Нина Михайловна села рядом и заботливо поправила прядь моих волос.

— Пока не отпускают, а я и не нарываюсь. Должны ещё физиотерапию назначить, потом КТГ в очередной раз, зато я слышу, как бьётся сердечко нашей крошки!

— Скоро сама будешь слышать и трогать. Это счастье…

Мы с Ниной Михайловной дружно выдохнули и ненадолго замолчали. Я мечтала об обеде, а свекровь явно что-то обдумывала.

— Мне тётя из Омска позвонила, мне придётся на Новый год отправится туда.

У меня всё упало. Этого только не хватало! Мы остаёмся с Русланом с детьми одни. Совсем одни! Ох, лишь бы крошка сидела до последнего и дождалась, пока её бабушку выпустят из больницы по соседству, а мама с папой вернутся. Иначе совсем весело будет. Папа мой и так за мамой ухаживает, ему вовсе не до детей. Ему ещё и работать! Что такое не везёт и как с этим бороться?

— Просто насмешка судьбы какая-то! Впервые могла бы провести Новый год с вами, по-настоящему и нужно уезжать!

— Это уже не насмешка, а истеричный смех. Я так живот уже надорвала и устала. Когда череда этих происшествий прекратится? Иногда мне кажется, что моя беременность открыла ящик Пандоры!

— Так всегда бывает! Но я очень надеюсь, что в Омске надолго не задержусь и вернусь вовремя, — голос Нины Михайловны дрогнул. — Я очень хочу увидеть свою внучку, да и вам помощь нужна. Даже не верится, что скоро стану бабушкой!

Я улыбнулась и вдруг от всей души обняла свекровь. Мне хотелось её тискать и целовать. Что я и сделала. Затем выдохнула и тихо проговорила:

— А я очень рада, что у меня теперь есть такая замечательная вторая мама. Не верится, что столько лет я не могла этого увидеть и заметить. Этому я благодарна.

— Кира! — Нина Михайловна прослезилась и крепко обняла меня в ответ.

Шутки или нет, насмешки или издевательство, но тут я душой не кривила: моя беременность принесла мне не только неприятности, но и что-то очень и очень ценное.

Новый человек

— Сколько она уже кричит?

— Второй час пошёл… — я со вздохом посмотрела на наручные часы. — И ей ещё долго там… страдать. — слова вырвались сами собой.

Перед Новым годом роддом был непривычно пустым. Медсестра объяснила, что так всегда. Самый бум приходится на лето, а зимой тишь да благодать. Вот мы с Лидой вдвоём и куковали.

— Кто сегодня на смене?

— Бурчук… — Лида неохотно ответила и потянулась за телефоном. — Но медсестра сказала, что там что-то случилось в гинекологии. Скоро должна прийти.

— Тебе тоже через наушники слышно?

— Ага. Может, свет включим? Чего в темноте-то лежать. Зинаида на нас точно кричать не будет.

— Ну давай, включим. А что делать будем?

Я, как назло, забыла всё интересное дома. Книги, записную книжку, даже ноутбук и тот забыла! На руках остался только телефон, который мне уже надоел хуже горькой редьки. Сколько можно втыкать глаза в интернет и социальные сети?

— Мне Зинаида целую стопку газет притащила. Наших местных, а там на последнем развороте всегда интересные сканворды. Будем решать, мозги разминать.

Лида встала с кровати, зашуршала халатом и двинулась к двери. Щёлкнул выключатель. Наша палата осветилась ярким белым светом. Потерев глаза, я накинула на себя одеяло, потому что среди ночи сидеть с включёнными лампами было как-то неуютно.

Моя соседка по палате взяла ручку, стопку перевязанных газет и села ко мне на кровать.

— Знаешь, мне тут ещё одна рубрика нравится. «‎Мешочек с записками» называется, — Лида кокетливо хихикнула и покраснела. — Я туда даже пару писем отправляла. Там девочка редактор такая хорошая, всегда отвечает. Благодаря этой рубрике я сейчас беременна.

— Да-а-а? — я чуть язык от неожиданности не проглотила. Смущённо покраснев, промолчала про своё участие в «Мешочке».

— А я не рассказывала? — Лида неожиданно воодушевилась так, что её серые глаза стали блестеть будто драгоценные камни на солнце. — Это такая забавная история… В общем, как-то раз я сидела на обеденном перерыве, пролистывала газету — нам принесли свежую почту. Вот я слюнявила палец и лениво читала между строчек. А тут эта рубрика! И тема там такая забавная была. Что-то про выхлопные газы. Что, мол, если они тебе нравятся, то, скорее всего, анемия. А я обожаю этот запах! Решила проверить кровь, выбрала клинику. И мне попался такой врач! — Лида чуть не захихикала как нашкодивший ребёнок. — Чудо-врач! Лапочка. Мужчина моей мечты.

— Терапевт? — спросила невпопад.

— Нет! Он заменял медсестру и в тот день брал у меня кровь. Я так разнервничалась, разволновалась, что несла какую-то ерунду. Тут еще и пробирка лопнула, кровь такая густая, вишнёвого цвета стала по подставке разливаться…

На этих словах я чуть в обморок не грохнулась. Мне даже плохо стало. Прижала руку ко рту и сдавленно икнула.

— А мне интересно! Сижу, смотрю, кровь-то человеческую так близко никогда не видела, — Лида склонилась ко мне и как-то плотоядно улыбнулась. — Врач заволновался, почему-то решил, что мне плохо. Взял кровь, всё убрал, усадил на кушетку и сидел со мной разговаривал…

Девушка мечтательно выдохнула, посмотрела на газету, потом будто очнулась и продолжила свой рассказ.

— Мне так понравилась эта забота. Да и врач симпатичный. Я ещё на его руку посмотрела: есть кольцо или нет, ну и не будь дурой, спросила… — Лида подвисла, плывя в приятных воспоминаниях.

— Что спросила?

— Выпьет ли он со мной кофе.

— А-а-а… — многозначительно протянула, ещё плохо понимая к чему клонит Лида.

— Он согласился. Вот и попили, — девушка погладила живот. — Кофе нас до ЗАГСа довёл, кривой дорожкой, правда. Но это не важно. Теперь у нас будет сын. Я всё порывалась написать этой девушке, сказать ей спасибо. То, что она делает, это меняет жизнь многих, даже если ей кажется, что это не так.

— Думаешь?

На душе стало так тепло и хорошо, что я даже зажмурилась. К глазам подступили горячие слёзы. Сдержав их, шмыгнула носом. Удивительно, что поддержка пришла ко мне с той стороны, с какой я не ожидала.

— Я всегда стараюсь читать эту колонку. Правда, в последнее время с ней что-то не то. Злой она стала, ехидной. Нет той задоринки и веселья. Хотя сейчас многих вещей я не боялась, потому что знала ответы именно из «Мешочка».

— Теперь он и выходить не будет, — ляпнула, совершенно не подумав, что говорю.

— Да? — Лида как-то обиженно переспросила меня. — Почему?

— Та девушка, что колонку вела, она… уехала. В Москву. Наверное, после Нового года всё, не будет «Мешочка».

— А ты откуда знаешь?

— У меня там подруга работает, в редакции.

— Слушай! — Лида вцепилась в мою руку. — Ты… Ты сможешь передать той девушке письмо? Хочу ей рассказать свою историю, пусть это будет прощальным подарком. Приятным воспоминанием. Она должна знать, что делала хорошую вещь. Передашь?

— Передам, конечно.

Лида довольно запыхтела, вооружилась ручкой и принялась разгадывать сканворд, зачитывая вслух вопросы. Я отвечала на автомате, чему-то улыбаясь.

Я никогда не думала, как влияю на других людей. Даже не подозревала, что мои юморные заметки могут так изменить жизнь человека. Но самое главное, что сейчас, разговаривая с Лидой, я поняла, что прощальный подарок «Мешочек» мне уже сделал.

Когда я выйду из больницы, то достану тот конверт из комода и заставлю Руслана ответить на письмо. Можно решить вопрос с переездом не так болезненно.

Словно в ответ на мою мысль сверху раздался плач ребёнка.

— Родила! — Лида выдохнула и ткнула меня локтем в бок. — Посидим чуть-чуть и пойдём спать. Сегодня хорошая ночь, новый человек родился.

Да, новый человек. И новая жизнь. И у нас с Русланом всё будет по-новому.

Don't worry, be happy

Лида стояла рядом и хрустела семечками. Моя гипотеза, что они помогают справляться с изжогой, подтвердилась. Хотя сейчас моя соседка по палате делала это вовсе не из-за липкого ощущения жара, а потому что включился режим хомяка. Вот она и точила всё подряд: от яблок и морковки до орехов и семечек.

Под окнами роддома торчали мои родные: Руслан, Женя, Кристина и Машка в санках. Все четверо смотрели на меня и улыбались, я махала им рукой в ответ и мечтала выйти на свежий воздух, но вечером меня никто и никуда не отпустит.

— У тебя большая семья. Я думала, что мы ровесницы, а у тебя вон какие дети взрослые! — Лида зашуршала очередным пакетиком с семечками.

— Это не мои дети, — улыбнулась и прижалась лбом к окну. — Это племянники, дети моей старшей сестры. А вот эта малышка, что сейчас недовольно ворочается в моём животе, — улыбнулась ещё шире, — наш первенец. Мы долго с мужем старались, чтобы она увидела свет.

— Очень долго? Мы с Игорем как-то быстро справились… Он меня овуляцией пугал и всякой всячиной. Резус-конфликт, возраст…

— Возраст?

Я удивлённо посмотрела на Лиду. Круглолицая, румяная, немного в теле. Тут уже я задумалась: то ли я гожусь в старухи, то ли Лида хорошо сохранилась. Одно из двух.

— Сколько тебе? — я решилась задать вопрос.

— Тридцать шесть…

Звон моей челюсти было слышно, наверное, по всей больнице. Как ещё зубы не потеряла! Тридцать шесть? Она что, знает секрет вечной молодости? Я думала, что ей, как и мне, лет двадцать пять. А ей тридцать шесть?! Кошмар! Неужели я выгляжу на тридцать шесть?

Непроизвольно отшатнулась от окна и стала щупать своё лицо. Может, права была моя мама? Так не стоит воображать себя конфеткой, когда фантик давно попользовали, а десертом уже насладились.

— Я выгляжу на тридцать шесть?! — испуганно переспросила. Лида вдруг громко засмеялась и похлопала меня по плечу. — Что? Правда так выгляжу?

— Нет, это я пошутила…

— Тебе не тридцать шесть?

— Нет, ты выглядишь гораздо моложе. Я думала, что тебе вообще лет двадцать, вот и удивилась, что такие дети большие. Ещё хотела восхититься: за четвёртым пошли. Смелые!

— Ты что, тут бы эту без приключений родить! И без последствий. Я о втором-то с опаской думаю. Хотя, чем чёрт не шутит? — тут же осеклась и ударила себя по губам. — Так, нет. Без шуток! Никакого больше юмора! Буду подходить ко всему серьёзно и обстоятельно.

— Чем тебе шутки не угодили?

— М-м-м, это долгая история. Но, надеюсь, что со счастливым финалом! Просто я умудрилась одной безобидной шуткой едва ли не всю жизнь под откос пустить.

— А так можно? — Лида даже щёлкать семечки перестала.

— Угу, представь себе! Очнуться беременной на шестом месяце, разведённой, перессорившейся со всей роднёй, лишившейся единственной подруги. Ну и всё дело жизни псу под хвост пустила. Правда весело?

— Так этот красавчик не твой муж?

— Мой бывший будущий муж, — вновь помахал Руслану. Он с моими племянниками делали снежных ангелов, чтобы немного поразвлечь меня.

— Это как?

— Ну он бывший, но будущий. Мы снова заявление в ЗАГС подали, — с усмешкой посмотрела на удивлённое лицо Лиды. — За историю моей жизни Голливуд с Болливудом точно передрались бы! Это тебе не Санта-Барбара! Тут настоящие страсти кипят. Русские! В стиле горящей избы.

— Живут же люди! — Лида вздохнула и тоже выглянула в окно. — А я хотела ещё кого-то своей историей удивить.

— Удивительно то, что всё обернулось… очень даже хорошо. Не зря говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло. Я и не думала, что у меня такой хороший муж, такая замечательная свекровь, которую теперь считаю второй мамой, а не старой грымзой. Поняла, что слишком привязывалась к работе, совершенно наплевав на родных и близких. Закрылась в своей ракушке и не видела, что есть целый мир!

— А теперь?

— Теперь сделала выводы. Даже немного рада, что у меня такое убогое чувство юмора, — склонившись к Лиде, шёпотом добавила: — Хотя родить в спокойной обстановке — моя мечта. Судя по всему, несбыточная. Одно цепляется за другое. Настоящая теория хаоса! И как теперь со всем разобраться — ума не приложу.

— А ты не разбирайся, — Лида осторожно присела на подоконник. — Знаешь, иногда… Иногда мы слишком многого хотим, чтобы здесь и сейчас. Когда мне исполнилось тридцать, я поняла, что вряд ли выйду замуж. Я ведь не красавица, чего уж тут душой кривить, а возраст цены не добавляет. Бегала, искала. С ума сходила, даже пару раз чуть по дурости не выскочила замуж за первого встречного. Лишь бы устроить свою жизнь. Потом взяла и плюнула! Что есть, то есть. Жила в относительном покое который год, думать забыла о своих безумных желаниях. И вот когда я стала наслаждаться жизнью, судьба мне сама всё подкинула: мужа, семью, ребёнка.

— Да, в этом я согласна. У меня получилось точно так же.

— Тогда расслабься и наслаждайся жизнью. Она ведь у нас одна. Другой не будет! И я уверена, что всё у тебя будет хорошо, всё наладится. Ты просто пока не видишь выхода.

— У меня сейчас только один выход: из больницы в ЗАГС. Больше ничего не волнует. Ну и роды. Только сначала ЗАГС! Не хочу рожать, будучи в разводе.

Руслан на улице лепил снеговика. Мелкие бегали вокруг него и смеялись. Снег повалил большими белыми хлопьями. В жёлтом свете фонарей всё выглядело милым и уютным. Улыбаясь, понимала, что отцовство очень подойдёт Руслану. Он будет хорошим папой. Даже, наверное, самым лучшим! Нет, без наверное. Самым лучшим и будет! Мне бы теперь не подкачать, столько дров наломала… Как он меня в ЗАГС второй раз позвал? Наверное, сильно любит. Эх, даже жаль его немного. Угораздило же! И врагу такой жены не пожелаешь!

— Есть у меня ещё одно незавершённое дело. Должна я одному человеку уголёк в подарок подсунуть.

— Уголёк?

— Не важно…

Мы с Лидой смотрели в окно, каждая из нас думала о своём. Скоро мы разойдёмся и больше никогда не встретимся. Но жизнь друг другу успели изменить. И к совету Лиды я прислушаюсь. В конце концов, Руслан это и делает. Наслаждается жизнью! Пора и мне к нему присоединиться.

Тили-тили тесто!

— Ты уверен, что ничего не произойдёт? Как-то страшно мне оставлять мелких с мамой в больнице…

— Там твой папа! — Руслан уверенно вёл нашу старенькую машину и как-то загадочно на меня посматривал. — Тем более, что ребята по бабушке соскучились. И с ними за полтора часа ничего не случится. Неужели двое взрослых людей не справятся со своими внуками? Всё будет замечательно, не переживай.

— Не могу, у меня включился рефлекс мамочки-наседки, — выдохнула и обернулась, решив рассмотреть пакет с вещами, который Руслан решил припрятать на заднем сидении.

— Это называется гормоны! — Руслан усмехнулся и принялся что-то напевать под нос.

Сегодня с моим мужем было что-то не так. Его будто пыльным мешком из-за угла стукнули. Весь такой таинственный, непредсказуемый и загадочный. Ещё вид такой сделал, будто меня ждёт большой сюрприз.

Наверное, так оно и есть. Только Руслан ни за что не поделится со мной раньше времени. Оставалось только гадать и предвкушать.

Я увидела, что рядом с большим картонным пакетом стоял ещё один, маленький. Странно.

Подозрительно сощурила глаза и, сложив руки будто лапки на животе, посмотрела на Руслана. Что он задумал?

— И куда мы едем? К чему такая таинственность?

— Ну, я решил, что пора исправлять твои ошибки. Начнём с маленького. С самого безобидного.

Я даже в кресло вжалась. Это с чем мы ещё будем разбираться? У меня даже поджилки затряслись. В голове были чудовищные мысли о… работе. Почему-то мне казалось, что Руслан надо мной как-нибудь нехорошо подшутит. С любовью, с заботой, но подколет.

Что это будет?

Шуточка про то, что он тоже беременный? Что он нашёл новую работу, и теперь мы уедем на Северный полюс? Что его мама выходит замуж? Или Руслан передумал и мы так и останемся разведунами.

— Мы разошлись, как в море корабли… Расходятся в тумане, маяком маня! — нервно напевая под нос, принялась стучать пальцами по бардачку.

— Ты решила ретро-радио включить?

— Нет, просто нервы сдают, — я жалобно посмотрела на Руслана.

Мы никогда не любили называть друг другая всякими милыми глупыми словечками. Кошечка. Пусечка. Солнышко. Зайка. Котик.

Но сейчас я готова была сюсюкать и даже глупо шепелявить, лишь бы растопить лёд таинственности. Сейчас я точно была бубусечкой какой-нибудь.

— Руслан, — криво улыбнулась, — милый, куда мы едем?

От растерянности мой муж чуть в столб не врезался, так резко взял влево, но вовремя опомнился и выровнял машину.

— Милый? Ты назвала меня милым?!

— Хороший мой! Самый замечательный… — я вдруг коснулась рукой плеча Руслана и принялась его наглаживать — Любимый!

Повернув направо на большом перекрёстке, Руслан опомнился от шока и попросил меня закрыть глаза. Я же сидела и думала, что мы сейчас будем делать. Ремонт в квартире? Мебель новая? Он нашёл мне другую работу? Или для малышки что-то присмотрел? Или решил свою старую Ниву поменять на нормальную лошадку?

У-у-у!

Мы плавно притормозили и остановились. Руслан захлопал дверцами, а затем помог мне выбраться на улицу. Я аккуратно и осторожно шла по снегу, держась за крепкую мужскую руку. Было скользко, страшно и неудобно, но Руслан не отходил от меня ни на минуту, только сжимал мою ладонь.

Звук открывающейся двери, затем мне в лицо пахнуло теплом. Немного душным таким, пыльным. Облизав пересохшие губы, я буквально нащупывала правой ногой пустойепространство перед собой, чтобы сделать шаг.

— Вот, садись. Не бойся! Давай помогу снять пальто…

Без этой тяжёлой душегрейки сразу стало намного проще. Нервно постукивая пятками по кафельному полу, я прислушивалась к звукам. Но ничего такого не услышала. Я терялась в догадках.

— Так, теперь мы сделаем вот так!

Руслан стянул с меня шапку и принялся копаться в моих волосах.

Он что, привёз меня в парикмахерскую? Решил постричь меня? Он ведь всегда видел меня рыжей и кудрявой, ещё и в линзах. А я круглые очки носила и была длинноволосой шатенкой.

Неужели косу мою отрежет?!

Даже всхлипнула от горя. Прикусила губу, но подумала, что это, пожалуй, будет малая кровь за все мои прегрешения.

— Давай мне свои руки и пойдём.

Руслан нежно сжал мои ладони и куда-то меня повёл. Я нехотя шла за ним, пока, наконец, не услышала отмашку, что можно открывать глаза.

Мы стояли перед большим красивым зеркалом. Вокруг него была мерцающая подсветка, а по бокам стояли небольшие деревца, свитые из золотистой проволоки. Стеклянные листья переливались всеми цветами радуги, отбрасывая на нас острые блики.

Это мраморный холл нашего ЗАГСа!

Глотая слёзы умиления, я смотрела на своё отражение, на ту самую мою фату, которую так заботливо на меня надел Руслан. Увидев мою реакцию, достал из-за спины маленький букет из белых роз.

— В платье, конечно, ты не влезешь, но… — Руслан поцепил себе бабочку на шею. — Мы постараемся соответствовать!

— Ты… я… — растерявшись, вдруг спросила полнейшую глупость, — а что в другом пакете?

— Это презент одной внушительной тётеньке за то, что она согласилась расписать нас до Нового года. Но у меня есть кое-что и для тебя, но это потом, а пока…

Руслан встал на одно колено и достал моё обручальное кольцо. Он его почистил и теперь я, уже рыдая в голос, смотрела на мужа и качала головой.

— Кира, ты ведь станешь моей женой во второй раз?

Ну как я ему могла отказать?

Моя вторая свадьба мне понравилась даже больше. Потому что после неё мы ели торт и смотрели кино. Похоже, что с каждым разом у нас выходит всё лучше и лучше.

Но третьего раза я не хочу!

Домик в деревне

Дом в деревне был… ошеломляющим. Я даже не знаю, что меня поразило больше. Когда мы приехали на старенькой развалюхе Руслана в полупустую деревню, я сразу поняла, что пахнет чем-то странным. В переносном смысле.

Старые дома с резными наличниками и мудрёными коньками на крыше, покосившиеся заборы. Лысые деревья, припорошённые снегом.

— Тут точно живут люди?

— Живут! — Руслан ткнул пальцем в сторону тёмно-серых полос дыма на ярко-голубом небе. — Видишь? И печки топят. Но Влад сказал, что у них часть батарей на генераторе. Подстраховались.

— Это поэтому мы за соляркой заезжали?

— Да. Осмотримся, устроимся и потом ребят привезём.

— Думаешь, стоит? — я поджала губы и посмотрела на мужа. Непривычно было понимать, что я вышла замуж дважды за одного и того же человека.

— Боишься? — Руслан зарылся пальцами в бороду и как-то нервно её подёргал.

— Прекрати играть в старика Хоттабыча! Ты в последнее время сильно нервничаешь. Что-то не так?

Машина плавно ехала по накатанной дороге. Мимо мелькали дома, а мы все ехали и ехали. Высокие сугробы, тишина и трескучий мороз. Печка в автомобиле работала на полную катушку, и всё равно я ёжилась и шмыгала носом.

— Ты скоро родишь.

— В Нострадамусы записался? — стукнула Руслана в плечо. — Или Вангой решил стать? Мне рожать ещё не скоро! Три недели, а то и больше. Не надо тут истерику нагнетать.

— Знаешь… — муж сбросил скорость и теперь мы еле ползли. — Когда… Когда я узнал, что ты беременна не по-настоящему, то испытал ужасное облегчение. Оно было недолгим, но всё же.

— Думаешь, мы не готовы стать родителями?

— Мне кажется, что к такому никогда нельзя быть готовым. Как бы мы ни старались, а всё равно что-нибудь пойдёт не так. Но… разве мы не этого хотели?

— А хотели ли? Это была навязчивая идея на грани паранойи. Мы уже и забыли, почему так этого хотели. Теперь же, пройдя все эти передряги, я будто проснулся. Всё встало на свои места.

Философский тон Руслана меня пугал. С чего вдруг мой муж стал таким серьёзным? Или я уже отвыкла, что у меня есть свой личный бука, так повеселел и раскрылся Руслан за последний месяц.

— И что же ты понял? — осторожно уточнила, боясь услышать страшное.

— Что… что за этой гонкой чуть не потеряли самое главное, что у нас было.

— Что же это?

— Любовь, глупенькая! Любовь, конечно же! — Руслан взъерошил мои волосы. — Ведь мы хотели ребёнка, потому что очень сильно любим друг друга!

— Ну, да, — согласно кивнула.

— Вот и хорошо, что всё так произошло. Я даже рад, что у тебя такое… — кашлянув под мои пристальным взглядом, Руслан исправился, — странное чувство юмора. Страшно подумать, к чему бы мы с тобой пришли.

— Руслан, послушай… Я давно хотела с тобой поговорить кое о чём.

— О чём же? — Руслан пригнулся и стал вглядываться в таблички на заборах.

— О Москве. Ты… ты был прав, когда говорил о моём потенциале. В конце концов «Мешочек» может жить не только на страницах газеты. И когда я рожу и чуть приду в норму, то обязательно поделюсь историей одной умной Маши, не заметившей собственной беременности. А ты… Тебе нужно в Москву. Нужно в институт, это твоё. Тут ты тратишь время зря. И не нужно ради меня отказываться от своей мечты.

— Я не отказывался, я просто выбрал то, что для меня важнее. Семья, ты — вот что имеет единственное значение в моей жизни, а не какой-то там институт…

— В Москве, — уверенно дополнила. — Тот самый, в котором ты всегда хотел работать и все уши мне прожужжал ещё в университете.

— Ну и что. Я здесь неплохо себя чувствую, — Руслан упрямо гнул своё.

— Перестань. Нам нужно в Москву…

— Кира, сейчас нам нужно думать о том, что важно для ребёнка, а не для нас.

— Я думаю, что счастливый отец — счастливый ребёнок, — широко улыбнулась и посмотрела на Руслана. — «Мешочек» везде будет рядом со мной. Так не всё ли равно, где нам жить? Я думаю, что так будет лучше для нас всех.

Мы остановились перед каким-то мрачным бревенчатым домом, больше похожего на усадьбу вампира, чем на дачу. Я даже лбом к стеклу дверцы прижалась, пристально разглядывая развалюху. Дом казался именно таким.

— В любом случае обо всём думать будем после родов. Сначала тебе нужно родить, всё остальное потом.

Снег приятно хрустел под ногами. Прикрывая щёки и нос руками в варежках, разглядывала дом. Доверие внушала только беседка, напоминающая большой сугроб, да площадка для барбекю, огороженная кирпичной стеной.

Большое полукруглое крыльцо выглядело внушительно. Руслан взял меня под локоть и повёл в дом. Внутри всё оказалось совсем не таким: обшитые деревом стены, светлый тон, новая мебель. Пройдя вглубь дома оказались в большой комнате, где был почти современный камин.

— Ну что? Теперь довольна?

— А вода?

— Колонка, котёл. Всё как надо.

Кажется, все аргументы «за», а не «против». Я оглядывалась, разглядывая бытовые мелочи: милые шторы, толстый пушистый ковёр и даже парочку кактусов на каминной полке.

— Влад приезжает сюда периодически, протапливает дом. Он недавно тут был, сказал, что всё есть необходимое, — Руслан поставил сумку с вещами у низкого кресла с высокой спинкой. — Я сейчас принесу остальное, а ты тут подожди.

Я посидела в том самом кресле, полежала на диване, поковырялась странной металлической палкой в потухшем камине. В доме было не то чтобы холодно, но прохладно. Руслан как сайгак носился между домом и машиной.

Домик хороший, нам бы такой…

На улицу я вышла, чтобы подышать свежим воздухом. Здесь, в деревне, он был неимоверно сладким и пьянящим. Топчась на крыльце, с улыбкой наблюдала за Русланом. Я и не замечала, что муж у меня самый настоящий мужчина. Мне стоило бы быть более взрослой, а не увлекаться ребячеством. Только вот поймав себя на такой мысли, я вдруг сгребла снег с перил, смяла в снежок и прицельно кинула им в Руслана. Попала в спину. Муж недовольно оглянулся, но увидев моё радостное лицо, рассмеялся:

— Так нечестно!

— Честно-честно! — слепила второй снежок и кинула вдогонку.

— Ах так?!

Руслан стянул тёплые перчатки и наклонился. Снежком он не ограничился, на меня посыпался целый снежный дождь. Я пищала и отмахивалась, пока не присела на ступеньки. Колкие снежинки раззадоривали меня, румянили лицо и вызывали здоровый смех. Обняв меня, Руслан поднял меня на ноги и звонко поцеловал в щеку:

— И всё-таки ты большой ребёнок! Обожаю тебя!

— А я тебя!

Утягивая меня куда-то вбок, Руслан вдруг с громким смехом повалился в сугроб вместе со мной. Я взвизгнула и прижалась к мужу. Серебристые холодные брызги так и взмывали вверх, когда Руслан поднимал волны снежной пыли.

Иногда очень хочется побыть ребёнком. Наверное, за это меня и любил Руслан: я не давала ему окончательно стать взрослым.

Помидоры из Одессы

Дача оказалась очень заманчивым местом. Уютным, тихим и спокойным. А самое главное очень семейным. Тут была благодарна коллеге Руслана и его предложению. Встречать Новый год в тесной квартире большим семейством — то ещё удовольствие. Тут же как в мультфильме: можно ёлку во дворе нарядить, расчистить веранду и устроить там площадку для детей. Подсуетиться с зоной барбекю и сделать на праздничный ужин настоящее мясо на углях.

Последние сроки беременности пробудили во мне просто зверский аппетит. Те запасы, что взял с собой Руслан, быстро истощились. То ли я нервничала, то ли наша крошка решила набрать всё, что ей недодали в своё время, но ела я много. И в основном мясо. Стоять возле плиты мне не позволяла спина. Поэтому Руслан уже привык, что к кухне добровольно приковался, а я так, на подхвате, на стуле с пледом и с книгой.

Хомяк внутри меня ликовал! Если бы ещё Руслан разрешил мне сосиски… Так хотелось сочных зажаристых и хрустящих сосисок, что просто слюной давилась.

Остаток отпуска Руслан взял на январь, вместе с отгулами. Поэтому пока на даче я была одна. Но это ненадолго, потому что скоро привезут трёх хоббитов, которые наведут тут шухер. Любой повелитель Мории белый флаг вывесит. Хотя Руслан к ним подход нашёл. Но то Руслан! А тут я. Да ещё в состоянии объевшегося колобка или как меня ласково называл папа — глобус на ножках. Ну так оно и выглядело: тонкие худые ноги, такие же руки и живот, будто я натурально арбуз проглотила.

— Чего желает мой колобочек? — Руслан собирался на работу. Вечером он привезёт мелких, так что это последний день, когда я буду одна.

— Сосисочку, — сделала грустные глаза, — хотя бы половинку.

— Там куриная грудка есть, никаких сосисок! — Руслан был непреклонен. — Не нужно тебе эту гадость есть. Зачем?

— Очень хочется… — со вздохом призналась и сложила руки на животе подобно кенгуру.

— Потом будешь есть.

— Потом тоже нельзя, кормление.

— Вот и отлично! Будешь есть тогда, когда можно, — муж сурово подытожил и как-то строго на меня посмотрел. — Сосиски я специально не покупал, магазина тут нет. Так что ешь несчастную курицу!

— Почему несчастную?

— Потому что я её готовил с трудом, пока приноровился к этой дурацкой плите! Тяжело после газа на электричество переходить.

Я сделала понимающее лицо и промолчала. У меня в любом виде с плитами дружбы не выходило, даже если мне этого очень хотелось. Нет, мы жили в вечном состоянии холодной войны, преподнося друг другу мелкие пакости. То я ручку сломаю, то плита выключится или с газом проблемы начнутся.

Улыбнувшись, посмотрела на Руслана. Точно, геолог! Прямо из старых советских фильмов. Небольшая рыжая борода, немного всклокоченная шевелюра, задорный блеск в глазах и любимый свитер, в котором мой муж мог и спать, честное слово! А если гитару дать в руки, то точно бард будет.

— Жаль ты на гитаре играть не умеешь! Если бы…

— Если бы да кабы, то во рту росли грибы! — Руслан шутливо нахмурился, осмотрелся на довольно тесной кухне и принялся меня привычно инструктировать. — Телефон не выключай, всегда на связи. К плите не лезь, у тебя есть микроволновка. И электрочайник. Я всё подписал, куда и что. Прошу, Кира, не вздумай готовить!

Я зарделась как маков цвет. Был тут у меня небольшой косяк: я решила приготовить пирог. Чёрт меня дёрнул! Сначала я звонила маме, но таки если ты решила готовить своими кривыми ручками, то не путай божий дар с яичницей! Стоит ли называть пирог пирогом, если это не он? Как в том анекдоте про заливного осетра: берёшь минтая и заливаешь всем, что это осётр. Вот и у меня так. Потом я звонила Нине Михайловне. С её помощью, я даже блендер не сломала и разобралась с электрической духовкой. Только закончилось всё полным фиаско. Я нашла какую-то силиконовую форму и решила сделать пирог в ней. Поставила всё это дело на решётку. Температура подскочила, форма потекла и застыла гротескными сталактитами на решётке вперемежку с горелым тестом, которое сверху превратилось в угли, а внутри осталось таким сырым, что готово было завоевать всю кухню.

— А если я захочу яишенку?

— Ждёшь меня. Плиту не трогай! Заклинаю тебя, Кира, — Руслан сделал пассы рукой и попытался воздействовать на меня сердитым взглядом. — Не. Трогай. Плиту.

— Да поняла, я поняла.

— Чего пиши мне в мессенджер. Если скучно будет.

— О, нет! У меня на сегодня насыщенная программа, — я встала с мягкого кухонного уголка, подхватила Руслана за локоть и вывела его в большую комнату. — До одиннадцати часов я буду лежать на том мягком диване и читать книжку, потом перекушу и схожу на улицу, подышу свежим воздухом. Затем сменю дислокацию, — махнула рукой в сторону кресла-качалки, которое мы нашли на втором этаже, — сяду в тот качательный агрегат и закачаю себя до состояния нестояния, чтобы потом плавно переместиться на кровать. Потом, может быть, будет обед и дневной сон. Тут уже и ты вернёшься.

— Хороший план, — Руслан поднял большой палец вверх, — его и придерживайся.

Тихая музыка, льющаяся из телевизора, нас прервала. Мы всегда включали какую-нибудь утреннюю передачу на одном из федеральных каналов и смотрели её. Теперь же время местных новостей. Вклинивались они всегда невпопад.

Речь диктора было плохо слышно. Но по сменяющимся картинкам и примерному тону, я поняла, что пахнет жареным. А уж когда увидела знакомую морду лица, то заскрежетала зубами.

Опять Белосов! Чтоб ему пусто было!

Руслан взял пульт и сделал погромче:

—…вскоре должны состояться общественные слушания по поводу рентабельности вестника «Любимый город». Речь идёт об объединении двух редакций для создания единого медиапространства. Инициатором проекта выступил Белосов…

— Кира! Выдохни, ты даже позеленела, тебе нельзя волноваться. Слышишь? Тебя это не касается.

— О! Очень даже касается! — я кинулась в коридор, натягивая на себя куртку. — Я еду с тобой. Это не обсуждается. Он хочет войны? Таки он узнает почем помидоры в Одессе зимой!

Топор войны

К редакции я шла походкой боевой утки. Боевой, потому что мысленно уже наточила все топоры и ножи, утки — ну так все беременные похоже ходят, вперевалочку. Вот и я так ковыляла, а про себя думала, как и что говорить Борису Егоровичу. Сейчас я представляла себе его состояние. Состояние нестояния.

Нас всегда хотели оптимизировать, урезать, отрезать, обрезать. Но мы брали гранты, выигрывали различные конкурсы и светились как могли. Выживает сильнейший. А я не хотела быть в стане слабых.

И вот теперь все хотели перечеркнуть! И ради чего? Две газеты вполне уживались себе в одном городе. У нас разные люди, разный подход, разная направленность. Несмотря на возраст Бориса Егоровича, он больше тяготел к молодёжи. Мы были бунтарями, в отличие от местной «Правды». Там всё было классически, по старинке. И это всех устраивало!

Белосов не зря всё это баламутил. Ой не зря! У этого гада были свои планы, я прямо-таки чувствовала это.

Телефон зазвонил не вовремя: я переходила дорогу. Пришлось торопливо добежать до тротуара, стать под козырёк какой-то кафешки и ответить. Звонила Рита, моя знакомая из городской администрации.

— Кира, привет! Не отвлекаю?

— Да нет, я сейчас в городе. А что ты хотела?

— Слушай, давай встретимся, через полчаса. В «Турбине», хорошо?

— Ну… — я поморщилась, понимая, что придётся менять планы. Не факт, что после обеда Борис Егорович будет на месте. — Ладненько, давай в турбине. А что-то срочное?

— Очень! Просто очень! Ещё бы Веронику, но она в отъезде. В общем, тогда встречаемся через час?

— Да, через час.

До «Турбины» идти максимум десять минут, придётся мне немного пошататься. До редакции не успею, в любом случае. Решила зайти в детский магазин. Как-то эта лихорадка с одеждой прошла мимо меня. Нет, мы, конечно, купили необходимый минимум, но и только. А тут…

Я ходила между рядов, разглядывала стойки со всякой умилительной одеждой и думала: скупить сразу всё? Или частями? Перебирала кофточки, ползунки, боди.

На глаза попался комплект с трогательной надписью: «Папина дочка». Я решила, что вот его точно возьму. Почему-то я была уверена, что наша малышка будет именно папиной дочкой. И Руслан будет её любить так, что как бы мне место осталось.

Хмыкнув, посмотрела на ценник, прикинула и положила одежду в корзинку. Заодно прихватила пару чепчиков, ползунки, небольшое одеяльце и набор резиновый прорезывателей, на которые была скидка. Похоже, пора Руслану отдавать кошелёк с деньгами и телефон от карты отвязать.

Амелия. Всё-таки вернулись к этому варианту, не смогли мы подобрать что-то другое.

— Ну что, Амелия, тебе обновки прикупили. Папе только говорить не надо, а то его удар хватит.

Побродив ещё по магазину, пострадала в отделе женской одежды, прогулялась до книжного и купила там пару мягких книжек из какого-то непромокаемого материала — можно брать в ванну, да ещё с пищалками, да Руслану очередной томик из разряда доктора Спока. Любит он читать такие книги, педагог несчастный!

В «Турбину» я пришла минут за десять до назначенного времени. Села за столик возле окна, удобно расположилась на диванчике и, захлёбываясь слюной, принялась изучать меню. Тут были баварские сосиски с капустой! Какой соблазн! А самое главное — Руслан ничего не узнает. Но стоило только подумать об этом, как грозный облик мужа навис надо мной, погрозил мне пальцем и как-то протяжно пробасил в ухо: «Тебе нельзя сосиски, Кира!»

Я было хотела возразить голосу в голове, что сосиски точно самодельные, а не покупные, но не стала. Вместо этого заказала тарелку борща, салат «Столичный» и двойную порцию штруделя.

Когда Рита показала свой веснушчатый нос в кафе, я уже приступала к штруделю. Аккуратно отделяя вилкой небольшие кусочки, макала их в подтаявшее мятное мороженое и с наслаждением лопала, чувствуя, что сейчас точно колобком катиться буду.

— Привет! — Рита сняла шапку и, поразив меня копной рыжих волос, села рядом. От девушки веяло свежестью и морозом. — Я даже не опоздала…

— Молодец, — дожёвывая кусок штруделя, довольно кивнула. — Так что за спешка?

— Ой, Кира! Ты в своей деревне одичаешь! Многое пропустила. Даже не знаю с чего начать. В общем, тот материал, помнишь, что я тебе показывала, мы с Никой решили его опубликовать. Ника сделала всё грамотно, принесла мне образец… Это я лопухнулась! Белосов был у нас на приёме и сунул нос в мои бумаги. Думаю, он успел прочитать только шапку статьи и сразу всё понял.

Я покачала головой. Рано девки стартовали! Нужно было ждать решающего момента.

В своё время Белосов работал в одной госкомпании. Но мало кто знает, что в своё время на него было заведено дело в наших бравых органах. За растрату. Только ничего не доказали, вот тут Рита и разнюхала, что бывшая мадам, занимавшая важно место в администрации, приложила свою рученьку и Белосова отмазала. Сходила Рита к этому сокровищу, узнала, что почём. Оказалось, что наш депутат любил грызть руку, дающую хлеб, и рубить сук, на котором сидит. Так что сдали нам компромат не только по этому делу.

— А тут оптимизация, уменьшение бюджета в следующем году. Почти на треть. Тут и Белосов подсуетился, — Рита покачала головой. — Мы статью намечали на январь. Но теперь не успеем. Не выйдет она.

Хмыкнув, покачала головой. И тут у меня родилась совершенно гениальная мысль.

— Слушай, Рита! А материал же у вас полностью оформлен?

— Да…

Я доела штрудель, позвонила Руслану и сказала, что задержусь.

— Значит так, — склонилась к Рите и заговорщицки понизила голос.

Голос разума

Борис Егорович уже перешёл на витаминные комплексы, видать, прислушался к моему голосу разума. Как ни странно, но мой начальник стал выглядеть гораздо лучше. Даже помолодел! Исчезли синяки под глазами, одутловатость ушла, как и отёчность. Немного подтянулся, бодрячком такой. Вот эта энергия теперь выходила ему боком. Запив витамины водой, он стал нарезать большие круги по кабинету. Нервы всё ещё чуток шалили.

Но и я бы от такой новости волосы на себе рвать начала. Это просто кошмар!

Я зашла к начальнику, прежде предупредительно постучав в дверь. На это Борис Егорович как-то странно повернул голову, будто филин, и захлопал глазами.

— Здравствуйте, Борис Егорович!

— О! Кирочка!

Про себя мысленно назвала себя молотилочкой. Честно, я — Кира, не кирка и не кирочка, и даже не кияночка! Терпеть не могла, когда меня так называли.

— Я думал, что ты уже не придёшь. Обещала к двум… А сейчас уже начало третьего, — Борис Егорович уподобился тигру и, метнувшись напоследок из угла в угол, направился ко мне. — Шикарно выглядишь!

На этот льстивый комплимент я вымученно улыбнулась. Бессонница, периодические отёки, переживания за маму в больнице, Нину Михайловну в Омске, за Лизу с Пашей, за Руслана, за мелкую мою в животе — шикарный букет, способен заменить любой комплект дорогой корейской косметики. В переносном смысле.

До сих пор понять не могла, почему все считают беременных такими милыми и красивыми. Я сейчас могла себя сравнить только с крокодилом голодным. Кстати, о голоде… От чего-нибудь вкусного я сейчас не отказалась бы. Словно прочитав мои мысли, мужчина сделал круг по кабинету, взял банан со стола и вернулся ко мне:

— Держи, замори червячка. Всё равно этот Белосов опаздывает…

— Значит, это не слухи?

— Какие уж тут слухи! — Борис Егорович фыркнул и упёр руки в бока, прямо как я. Любимая поза. — Не будет ничего… Месяц дают на объединение.

— Уже все решили? — я напряглась, боясь, что всё, опоздала. Озадаченно откусила кусок банана и принялась старательно жевать.

— Нет, ещё не решили. Но приказ устный дан.

— И кого ставят во главу?

— Из нашей редакции остаётся только треть! — Борис Егорович покачал головой и посмотрел на стеклянную стену с бумажными жалюзи. — Треть! Мне предложили должность редактора.

— Главного надеюсь?

— Куда там! Кислицына будет главным, из «Правды». От нас оставляют только техническую часть: операторов, фотографов. Монтажерку. Всё!

Мда, понятно, чем пахнет. Зачищают нас, зачищают. Неугодных. Много болтали, доболтались! А с меня всё началось, даже укол совести почувствовала.

— Что вы сказали Белосову?

— Что будем брать Новогоднее интервью. Ты же об этом говорила? — любопытный и ехидный взгляд Бориса Егоровича меня смутил. — Вот и бери интервью…

Я кивнула. Белосов тоже опаздывал. Но к его приходу я успела доесть банан. Как раз вовремя, потому что увидев его белобрысую шевелюру и слишком румяное лицо, у меня руки зачесались, пришлось их по привычке сложить на животе.

Депутат нежно поздоровался за ручку с Борисом Егоровичем, у которого от данной неприятной личности уже глаз дёргался, и, уверенно кивнув мне, поспешил выйти из кабинета, оставив нас одних.

Я бросила на Макара Сергеевича недовольный взгляд и села на свободный стул возле стола, предложив мужчине стул напротив. Белосов расстегнул пиджак, вытащил из нагрудного кармана платок и промакнул лоб, впился в меня своими бесцветными глазами и натянуто улыбнулся:

— И какая тема нашего Новогоднего интервью? Прощальная?

Такой сарказм меня серьезно задел. Я потянулась за своей сумкой, достала диктофон, папку с документами, рабочий блокнот и карандаш.

— Я считал, что вы уже на заслуженном отдыхе, — теперь мужчина как-то утешающе посмотрел на мой живот. — В декрете.

— Для вас, Макар Сергеевич, я сделала исключение, — широко улыбнулась и включила диктофон, открыла папку и пододвинула все её содержимое прямо под нос мужчине. — Давайте начнём? Я всегда считала, что Новый год — светлый и семейный праздник. Наш Дед Мороз, конечно, очень добрый, он приносит подарки всем. В этом плане мне больше Санта-Клаус нравится, он плохим детям уголь в носки кладёт. Вот это мой уголёк для вас.

Макар Сергеевич смотрел в папку и ничего не понимал. Ну да, когда у тебя друзья всюду и подвязки в нужных местах, и я не про чулки, то чувствуешь царём и богом.

— Вы не подумайте, Макар Сергеевич, я не собираюсь вам угрожать. Вовсе нет! Но я считаю, что нашим читателям будет интересно узнать такую… удивительную информацию про вас. Они, как избиратели, должны знать современных героев в лицо! На этот раз я не буду вас публично унижать, можете успокоиться, — мило улыбнулась, наблюдая за тем, как выступает испарина на лбу. — Просто обнародую эти материалы, анонимно. И попробуйте что-то доказать.

— Чего вы хотите? — мужчина зло перебил меня.

— Вот! Сразу видно, вы человек дела, — деланно фыркнула и довольно скрестила руки под грудью. — Прекращайте вендетту с газетой.

— Я не могу, слишком поздно, — Белосов покачал головой.

— Тогда повлияйте на тех людей, которые увольняют большую часть нашей редакции. Думаю, можно найти способ, чтобы люди не остались без работы. Это возможно?

Макар Сергеевич поджал губы и вновь посмотрел на папку с бумагами, будто думал, что под его испепеляющим взглядом она исчезнет, но чуда не произошло.

— Так возможно?

— Конечно! Есть фонды…

— Вот и хорошо. Ну и последняя просьба, Макар Сергеевич. Думаю, вы со мной согласитесь, что Борис Егорович заслуживает большего. Должность руководителя — его стезя. Думаю, он сможет управлять таким большим проектом. Что скажете?

— Это нужно обсудить, — сжав зубы, мужчина недовольно процедил.

— А вы обсуждайте, Макар Сергеевич, обсуждайте! А эту папочку можете себе забрать. У меня ещё одна есть.

Белосов сунул папку под мышку, фыркнул и, не прощаясь, вышел из кабинета. Я проводила мужчину взглядом и довольно улыбнулась. Когда есть доказательства, когда есть бумажка, то ты всегда человек!

Взяла ещё один банан у Бориса Егоровича и довольно выдохнула.

Осталось только огорчить своего начальника: после декрета на работу я не выйду. Мы будем штурмовать Москву!

Падал прошлогодний снег

Задумавшись, смотрела, как падают крупные пушистые хлопья снега с неба, укрывая всё белым покрывалом. Вот только Руслан расчистил дорожку, едва не надорвав спину, теперь же всё опять завалит. Вот тебе и деревня. Когда в городе коммунальные службы делают дороги чище и лучше, то об этом как-то не задумываешься.

Сзади хлопнула дверь. Я обернулась: Руслан, снова в том самом свитере. Замёрзнет же! Задохнувшись от возмущения, вспылила:

— Ты что, ангину хочешь подхватить? Чего в одном свитере выперся? А ну, бегом марш куртку надевать!

— А ты чего на холодной веранде расселась? Застудить всё решила? Тебе ещё рожать!

Новая мантра последнего времени. Раньше я была «тыжисторик», потом «тыжжурналист», затем «тыжбеременная», теперь вот плавно подошли к очередной стадии: «тебежрожать!». Потом, наверное, будет «тыжмать!», главное «ты» на «я» не променять.

— Рожать мне не скоро, сижу я на стуле, под пледом. И мне совсем не холодно. Я в тёплой куртке! — ткнула пальцем себе в грудь. — А ты? Тебя твоя мама не видела…

— О! Узнаю этот тон, спелись, значит? — Руслан сцепил руки в замок и многозначительно кивнул головой. — Слюбилось и срослось!

— Нет, просто если она вернётся, а ты с ангиной, да ещё я с пузом… Давай не будем усложнять бедной женщине жизнь! Её сын и так не ту девушку в жены взял, — брякнула невпопад. На самом деле Нина Михайловна мне этого никогда не говорила. Да и сейчас отношения у нас наладились, только вот ощущение… гаденькое такое, будто червячок, ещё было. — Разве нет?

— Пф! — Руслан всплеснул руками. — С чего ты это взяла, рыба моя? Кто тебе такую глупость сказал? Неужели мама?

— Нет, — мотнула головой.

— Ну и с чего тогда такие мысли? Мама вообще думала, что я холостяком буду. В день, когда я ей сказал, что женюсь, она достала бутылку наливки, которую очень долго берегла. Может, вы характерами и не сошлись, но она точно никогда против тебя не была. Это мне по шапке прилетало, чаще всего, кстати, по твоей милости.

— Это ещё почему? — с подозрением посмотрела на мужа.

— Да потому что! Третировал тебя, запугивал. И вообще, дурно влиял.

— Ты? На меня? — даже привстала в кресле. — Влиял? Ой, не могу!

— Так, не могу, иди-ка ты в дом. А я пока дорожку почищу.

— Опять?

— Не опять, а снова, — недовольно пробурчал себе под нос Руслан, направляясь к сараю. — Утром тоже придётся.

— Что там мелкие делают? Ты их одних оставил?

— Женя с Кристиной пишут письмо Деду Морозу, Машка спит, у неё дневной сон по расписанию.

— Вечером пойдёте на ватрушках кататься? — натянув плед повыше, шмыгнула замёрзшим носом.

— Пойдём. А вы с Машей будете курицу сторожить! — эти слова Руслан уже выкрикнул, скрываясь в сарае.

Сторожить. Представляю: мы с Машей сидим на кухне и безотрывно смотрим очень увлекательный фильм под названием «Курица с черносливом и яблоками», при этом ловим каждую рекламную паузу. Потому что эта несчастная, по мнению Руслана, могла куда-то убежать, прихватив при этом и яблоки, и чернослив, и стеклянную форму.

Ворота открылись как-то неожиданно. Сначала я увидела папу, он шёл в своей старой военной куртке и меховой шапке, а за ним на костылях ковыляла мама. Машину, видимо, они оставили за забором. Вот кого я совсем не ждала в гости, так это их. Вскочила и тут же пожалела, потому что живот отозвался странной нудной болью. Поддерживая его снизу, в раскоряку побрела через снежные завалы, благо валенки позволяли.

— Руслан! Русла-а-ан! Мама с папой приехали!

Взлохмаченная голова мужа любопытно высунулась из сарая. Увидев сначала родителей, улыбнулся им, потом заметил меня, прущую танком по снегу, и рассерженно выкрикнул:

— Ну и куда ты? Убиться хочешь?

— Ничего я не убьюсь!

Папа выглядел довольным и счастливым, а мама и того больше, светилась от радости так, будто её ураном последние две недели кормили. Увидев меня, родители и вовсе стали лампочки напоминать.

— Кира!

Маму я обняла с большим наслаждением. Успела соскучиться. Мягкие, тёплые объятия, ещё пахнущие больницей. Этот запах, по-моему, ничем невозможно искоренить. Я когда вернулась домой, так некоторые вещи по три — четыре раза перестирывала. Мама потрепала меня по голове и хриплым голосом спросила:

— Ну, как тут моя Кирочка поживает? — имя моё она произнесла на манер еврейской Сарочки. — Смотрю, что внучка внутри хорошо себя чувствует. Неплохо ты в весе прибавила.

— Нет, мам, — усмехнулась и покачала головой. — Это скорее пирожки Руслана внутри меня удобно устроились. Дочке они тоже нравятся.

— Ты смотри, потом эти пирожки на твоих боках будут, — мама укоризненно цыкнула. — Поверь, знаю, что говорю. Надумаешь второго рожать, так и вовсе загонишь себя.

— Давай хотя бы с первым ребёнком разберёмся, — я поцеловала папу в колючую щеку. — Лучше скажи, что ты тут делаешь, да ещё со сломанной ногой?

— Пальцы уже не беспокоят, отпустили. Что я, коза, чтобы их капусту есть? Надоело уже. Да и тебе помощь нужна.

— Мне? Помощь? С чем?

Разговор прервался шумом лопаты: Руслан принялся чистить дорожку, чтобы мы смогли нормально подойти к дому. Мама на своих костылях точно не добредёт.

— Так с чем мне нужна помощь?

— С ребятами. Или вы хорошо ладите? Руслан мне звонил… Ты его подговорила, признайся честно! — мама заговорщицки зашептала мне на ухо. — Что ты Руслану пообещала, чтобы он не жаловался?

— Да ничего. Он с ребятами хорошо ладит. Нашёл общий язык. Сама удивилась, но у них царит полнейшая гармония. Теперь у них есть любимый дядя Руслан.

— Так, мне надо поговорить с твоим мужем. Это нонсенс какой-то! Сладить с этими чертями полосатыми! Что, даже не шалят и не пакостят?

— Нет, говорю же, — рассмеялась в ответ.

— Ты где такого мужа выкопала, Кира? Почему я раньше не замечала такого педагогического таланта у Руслана?

— Видать, есть во мне что-то от металлоискателя, сработало как надо. Я, конечно, не ваза династии Минь и не золото Скифов.

— Это уж точно! — мама согласилась со мной.

— Мам! — возмущённо воскликнула и в поисках поддержки посмотрела на папу. Но тот, как обычно, хранил нейтралитет.

Нашу шутливую перепалку прервал Руслан, когда с лопатой наперевес успел очистить почти всю дорожку и теперь приглашал нас к дому.

— Сергей Саныч, чем помочь? — Руслан крепко пожал ладонь моего папы и нежно обнял мою маму.

— Я вот пока эту Афродиту гипсовую до дома доведу, а вещи остались в машине. Багажник я не закрывал. Там две сумки небольших, ещё пакет с продуктами и подарки. Но подарки оставь, рано ещё. Захлопни потом багажник и всё.

Руслан воткнул лопату в сугроб возле забора и направился к родительской машине. Я же подставила маме локоть и мы неуклюжей троицей побрели к веранде.

— Так всё-таки, что случилось? Мне сказали, что тебя выпишут только после январских каникул.

— Кира, тебе скоро рожать, — мама невыносимо посерьёзнела. — Это не шутки, знаешь ли.

— Да не скоро! Ещё недели три ходить, если не больше. Не торопи события.

— Я не тороплю, просто переживаю. Тем более что звонила Лиза. Они с Пашей не успевают к Новому году вернуться. У него какие-то проблемы с документами. Не знаю в общем. С детьми должен кто-то сидеть. Отец вон за свой счёт отпуск взял, так что ребят после Нового года мы заберём. Тебе сейчас не в воспитательницу играть нужно, а о своём здоровье думать.

— Я это и делаю.

— Ну какой может быть с Женей или Машкой? Кристина ещё куда ни шло… Решено! Мы забираем их после Нового года.

— А если они уезжать не захотят?

— Уговорим…

Нас догнал Руслан. Закинув одну сумку на плечо, другую он нёс в руке, ещё и пакет с продуктами прихватил. Уже отсюда я увидела сочные сардельки в вакуумной упаковке. Захлёбываясь слюной, мечтательно зажмурилась

Сардельки!

— Не облизывайся, они не по твою душу, — Руслан хмуро буркнул и пошёл на опережение, чтобы открыть нам дверь. — Тебя ждёт курица.

— Опять курица?

— Не опять, а снова. И ты ешь не только курицу. Но о сосисках и сардельках даже не мечтай!

— СТрогий какой, — мама вмешалась в наш разговор. — Руслан, беременность Киры очень странно на тебя повлияла.

— Это не беременность, а шутки её на меня так влияют. Что волей-неволей своё чувство юмора пришлось расчехлить. Мы же скучно жить не умеем! Только юмор, только хардкор!

Настоящий юмор в доме нам устроила не вовремя проснувшаяся Маша. Пока Женя с Кристиной что-то не поделили и увлечённо разбирались друг с другом. Закончилось это разбросанными фломастерами на полу. Тут-то самая младшенькая и решила поиграть в салон красоты. Старшие переписывали письмо Деду Морозу и упаковывали подарок родителям, пытаясь решить, какой бантик лепить и куда, ну а Маша уже успела нарисовать себе чудесные зелёные брови, синие губы и жёлтые щёки. Теперь же увлечённо красила в чёрный свой язык. Мама тут же схватилась за сердце. Руслан, бросив сумки и пакет, бросился наводить порядок.

Женя и Кристина были успокоены одним словом, будто заклинание шепнул, дети сразу стали шелковыми. Только напоследок друг другу язык показали. Подняв Машу, Руслан присвистнул:

— Хоть сейчас на конкурс Мисс Мира…

— Руслан, — мама подковыляла к моему мужу, — давай я. С фломастерами уже имела дело. Мы сейчас эту боевую раскраску быстро смоем…

Папа уже снял куртку, переоделся и пошёл помогать маме, Руслан же вернулся, чтобы снять с меня валенки — на это серьёзное дело сама я была не способна.

— Какие новости? — Руслан посмотрел на меня снизу вверх.

— Лиза и Паша не приедут.

— Плохо… Надо что-то думать, иначе ребята совсем раскиснут, — Руслан, приобняв оба моих валенка, витал в каких-то облаках. — Знаешь, а я придумал. Я знаю, что мы сделаем, чтобы этот Новый год их порадовал даже без родителей.

Здравствуй, Дедушка Мороз!

Женя и Кристина буквально прилипли к окну. Разглядывая метель, вьющуюся на улице, через вязь морозных узоров всё ещё верили, что мама и папа успеют. Руслан сказал мелким, что родители задерживаются, постарался смягчить как мог. Но дети так давно не видели маму с папой, что говорили о них каждую минуту. Даже стали лучше себя вести.

— Дядя Руслан, я Маше соску дал, она её выронила. Только я её с мылом помыл, — Женя, подпрыгивая от нетерпения, затем добавлял: — Вы же маме с папой расскажете?

— Тётя Кира, а я тарелки со стола собрала. Я же мамина помощница!

Кажется, что когда Лиза и Паша вернутся, они не узнают своих детей. Потому что изменились они очень сильно.

Папа жарил на улице мясо. Шашлыком и копчёностями пахло так, что я с ума сходила. Готова была прилипнуть к входной двери и вдыхать эти ароматы. Больше всего меня успокаивало то, что Руслан выделил кусочек свинины специально для меня. Не думала, что стану такой обжорой!

Руслан резал салаты, решил пойти на опережение. Так у меня не было доступа к ножам и майонезу. Приходилось только изредка заскакивать на кухню и успокаиваться кусочком помидора или огурца. Глотать слюнки и внушать самой себе, что проживу в этом году и без оливье, зато винегрет можно. Но оливье… Оливьешечка!

Мама пекла мой любимый сметанник. В этом году он уже разросся до восьми слоёв. Три банки сметаны, смешанные с сахаром, успели превратиться в густой крем. Ну а мне перепали его остатки, которые я довольно уплетала ложкой под недовольный взгляд Руслана.

— Что? — облизав губы, подозрительно сощурилась. — Сахар и сметана.

— Сладкое очень.

— Слушай, ты о чём беспокоишься? Я не умру от двух ложек сметаны с сахаром и не заработаю диабет. Успокойся уже…

— Нет, не заработаешь, — Руслан выдохнул и взялся за свёклу, которая должна пойти не только на винегрет, но и на «шубу». — Но кое-что у тебя определённо слипнется.

— Руслан, пусть полакомится. Если хочется, — мама, закончив с тортом, подковыляла к раковине, села на высокий стул и принялась за посуду. Правая нога была в гипсе по колено. Вчера для малышни был праздник, потому что мама разрешила разрисовать гипс целиком и полностью. — Тут нет ничего вредного.

— Угу, мои пироги сразу будут на боках, а сметана с сахаром нет? — Руслан ехидно усмехнулся и посмотрел на мою маму.

— Таки ты ходишь по опасному льду, молодой человек! — мама, надев жёлтые резиновые перчатки, погрозила пальцем. — Не нужно воевать на моём поле! Выиграть не получится.

— Молчу, молчу, — Руслан застучал ножом по разделочной доске. — Просто я переживаю за Киру. Как-никак это наш первый ребёнок, первая беременность. Подхожу ответственно. С толком, с чувством, с расстановкой. Должен же кто-то уравновешивать эту егозу?

— Ты женился на ребёнке. На очень большом ребёнке, который взрослеть не собирается, — мама со вздохом стала греметь посудой.

— Вот-вот! Понимаете? — Руслан деловито махнул ножом в воздухе. — Приходится контролировать, заботится…

Я, прижав миску с остатками крема к себе, села на свободный стул и с удивлением наблюдала за бурным разговором. При этом не забывала этот самый крем поедать. Зачерпывала его ложкой и с наслаждением причмокивала.

— Нет, я знал, что с Кирой будет весело и непросто, но иногда это всякие рамки переходит.

— Да уж, в этом году она добавила нам огонька! Сколько седых волос на моей голове появилось! Таки загонит она мать в однокомнатный макинтош!

— А я? Я даже бороду отпустил, чтобы было чем успокаиваться. Запустил пальцы в неё и легче. Жаль, что я не Хоттабыч. Стало бы гораздо легче!

Эти двое отлично спелись. Но сейчас у меня был крем. Сладкий крем с приятной кислинкой. Я его ела и ни о чём не думала. Маша сидела в манеже, Кристина с Женей топтались на подоконнике. Всё в порядке, всё от…

Толчок в животе был таким, что я так и застыла с ложкой во рту. Непривычное ощущение сбило меня с толку. Дочка решила, видимо, что крема хватит. Боли или рези не было, но толчки были прямо как при землетрясении. Я даже взгляд опустила, разглядывая свой живот, обтянутый тонким свитером. Но ничего. Странно. Зажмурилась, прислушиваясь к себе. Вроде бы ничего…

— А эта шутка с беременностью? Господи, этот год я не забуду никогда. Самое страшное, что с Кирой не понятно, когда она шутит, а когда говорит серьёзно. Да ещё и о таких сложных вещах! И так долго водила всех за нос. Потом этот дурацкий развод, потом свадьба, потом…

— Вы развелись? — мама выронила тарелку и та только чудом не разбилась. — Когда?

Руслан замолчал и посмотрел на меня. Я же ещё пребывала сознанием где-то в глубине своего живота. Держа ложку во рту, нечленораздельно что-то промычала. Да, маме я не говорила. В курсе была только Лиза, но мы же сестры-партизаны, меня она не заложила.

— Да-а-а… Руслан косо посмотрел на мою маму и вернулся к нарезке овощей для винегрета. — Но уже поженились. Снова. Правда, это стоило мне многого. Но Кира спать не могла, переживая, что родит до свадьбы. Нам ведь её назначили на двенадцатое января. Так что мы теперь уже дважды женаты.

Мама деланно схватилась за сердце и прикрыла глаза. Кажется, поговорка про макинтош теперь прочно войдёт в её лексикон.

— Ребята, с вами весело, но можно и ноги протянуть до того, как я смогу понянчить свою внучку.

Толчки сменились тянущим чувством. Но ненадолго. И снова всё исчезло. Наверное, я и вправду ем много сладкого. Убрав ложку изо рта, отставила миску и тяжело вздохнула.

Руслан и мама замолкли, внимательно на меня посмотрев. Я просто мотнула головой, хотела было сказать что-то для успокоения, но тут свет моргнул и потух по всему дому.

— Это ещё что за дела? — Руслан привстал из-за стола и удивлённо посмотрел на потолок. — Что за ерунда?

— Свет погас? — мама обеспокоенно стала шарить рукой в поисках костыля. — Тут фонарь есть?

— Сидите, я сейчас принесу…

Время было уже послеобеденное, на улице быстро темнела. Метель выла брошенной собакой и нагоняла тоску. Свет и гирлянды добавляли ламповости и уюта, а теперь же… Сразу стало холодно и мрачно. Женя с Кристиной тут же прибежали к нам на кухню, притащив заодно и манеж с Машкой. Та была единственной, кому не было дела до исчезнувшего электричества.

Руслан поспешил на улицу. Теперь мы остались впятером на не очень большой кухне.

— Ну и почему ты мне ничего не сказала?

— Не хотела тебя беспокоить… — держа Кристину на коленях, я ещё с опаской прислушивалась к животу, но там всё было тихо. — Да и Нина Михайловна…

— Что? Опять достаёт?

— Нет! Что ты… мы с ней… поладили. Просто я её не слышала. Ну или слышать не хотела.

— Удивительно! — мама всплеснула руками. — Беременность вправила тебе мозги! Неужели так гормоны повлияли? Может, с другой беременностью ты перестанешь ёрничать и научишься готовить?

— Юмор всегда будет при мне, а вот готовка… Должна же я что-то оставить Руслану!

— Хорошо устроилась, — мама вымыла руки и теперь вытирала их полотенцем.

— Завидуешь? — вяло огрызнулась и прижала к себе Кристину, которая сильно боялась темноты.

Женя решил поработать мусоркой. Пристроившись на мягком уголке, поедал остатки варёных овощей, не пошедших в салат. Морковка, картошка, свёкла… Потом к яйцам приступил. Только и слышно было, что тихое хрумканье и чавканье.

— Тётя Кира, а я знаю, почему света нет, — Кристина, обхватив мою шею руками, тоненько пропела. — Это Дед Мороз! Он не хочет, чтобы мы его увидели. Вот бы посмотреть на него…

— Кристи, — Женя, дожёвывая картошку, принялся говорить с набитым ртом. — У Деда Мороза давно нанотехнологии! Помнишь, дядя Руслан говорил, что миром правит наука. У него есть всякие техничные штуки, вот. А не волшебство твоё. Он точно шарахнул из какой-нибудь штуки, чтобы погасить свет.

— Вовсе нет! — Кристина упрямо перебила брата. — Волшебство!

— Боюсь, что тут вы оба не правы, — я перевела дыхание. — Это метель. Что-то с проводами. Может, Руслану удастся подключить генератор?

— Метель?! — Кристина испуганно встрепенулась. — Это точно Дед Мороз! Только как мама с папой к нам доберутся? Если метель.

— Мы должны их встретить.

— Ребятушки, — мама мягко вклинилась в разговор, — они не приедут.

— Нет, бабушка! Как ты не понимаешь? — Женя воодушевился. Наверное, витамины в варёных овощах пошли на пользу юному мозгу. — Это специальная пушка! Она метель вызывает. Всё верно! Дед Мороз маскируется. Вот! Чтобы мы его следы не нашли.

— Тётя Кира, пойдём… Пожалуйста! Нужно маму с папой встретить.

Отказать мелким я не смогла. Мы оделись потеплее, взяли фонарик и вышли на улицу. Там и впрямь была настоящая вьюга. Папа скрылся в зоне барбекю и теперь доделывал там мясо. Под защтой навеса вьюга ему была не страшна, Руслан ковырялся в сарае. Наверное, искал инструменты. Я удобнее перехватила фонарь, взяла Кристину за руку, а Женю попросила держаться за сестру. За ворота мы вышли гуськом, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в белой кутерьме. Темнело буквально каждую секунду.

— Никуда не отходим, стоим здесь!

Женя подпрыгивал на месте, Кристина, отплёвываясь от снега, летевшего в лицо, вставала на цыпочки и вглядывалась в дорогу. Я включила фонарь и направила его в сторону въезда в деревню. Ничего. Только темнота.

— Кристина, говорю тебе… Мама с папой приедут позже.

— Нет! Я знаю, это всё Дедушка Мороз! А мы с Женей только этого и просили! Мы будем ждать маму и папу!

Замёрзла я быстро. Щёки и нос уже онемели, но потереть их не могла: руки заняты. Женя напевал какую-то песенку, а Кристина вглядывалась в сгущающуюся темноту. Я выключила фонарь, чтобы не посадить батарею. Дома и так света нет.

— Смотри, смотри, тётя Кира! Смотри же! — Кристина вырвалась на свободу и бросилась по дороге вперёд.

— Стой! Куда! Женя, стой у ворот! — я кинулась следом за племянницей. — Подожди, Кристина!

Девочку я догнала не без труда. Мой живот уже походил на утяжелитель, который можно было нести только двумя руками. Кристина махала руками и показывала мне что-то. Я вгляделась: огоньки фар. Включила фонарь и помахала им. Жёлтое пятно темноту прорезало ненадолго.

Мы стояли с Кристиной посреди дороги и чего-то ждали. Машина показалась не сразу. Она с трудом ползла через начинающийся буран. Фары выхватили нас из темноты слишком резко. Выключив фонарь, я прикрыла глаза рукой. Хлопнула дверь.

— Кира! Кристина!

Голос был очень знакомым, родным.

— Лиза?!

К нам и вправду выбежали Лиза и Паша. На голос родителей и Женя прибежал. Мы толпились перед самым капотом. Моя сестра и её муж целовали и обнимали детей, а я глупо прижимала к груди фонарь и широко улыбалась.

— Мы… мы заблудились. Сеть не ловит, ничего не видно. Думали, что всё, будем Новый год встречать в машине. А тут ваш огонёк.

— Тётя Кира! Я же говорила! Это всё Дед Мороз! — Кристина радостно подпрыгивала и смотрела на меня глазами, блестящими от радости.

Когда мы подъехали к дому, в окнах уже горел свет. На пороге нас ждала целая делегация. Радость, веселье, запах мандаринов. И тепло. Душевное. Наверное, это лучший Новый год. И да, Дед Мороз существует.

Воды беременным

Мама с папой вместе с Лизой, Пашей и детьми засобирались домой уже второго числа. Метель немного стихла, Новый год прошёл. Сейчас самое время развлекаться в городе, а не куковать в деревне.

— Может, останетесь? — крепко обнимала Лизу и тяжело вздыхала.

— Кир, нам пора… Я месяц не была дома. Хочется в родные стены, ты должна понимать это, — Лиза крепко целовала меня в щёки. — Ты себя береги, хорошо?

— Хорошо, — снова вздохнула.

— И спасибо вам за ребят. Руслан у тебя настоящий волшебник! Паша теперь будет больше времени проводить дома, так что я отправлю его к вам на мастер-класс. Ага? — сестра ехидно улыбнулась и посмотрела на своего мужа, который новогоднюю ёлку напоминал: на нём висели дети, сумки, пакеты. — Ему будет полезно, а то он уже хватку потерял.

— Да ладно тебе, наговариваешь ты на Пашку…

Все расселись по машинам. Снег падал крупными белыми хлопьями. Папа с мамой уже махали нам рукой, Паша и вовсе уже малышню рассаживал. Лиза скрылась от снега в автомобиле последней.

Случилось настоящее чудо, что моя сестра приехала почти на неделю раньше. Дозвониться до нас они уже не сумели и долго блуждали по деревне, потому что названия улиц в такой кутерьме было не разглядеть.

— Вот и всё, — Руслан довольно фыркнул мне на ухо, — остались одни. Наконец-то!

— Неужели ты так устал от моей родни?

— Я немного устал от готовки. И устал нервничать, потому что ты плохо спишь в последнее время, — Руслан положил руки на мой живот. — Ворочаешься, кряхтишь, стонешь, как старая бабка.

— Просто я съела много винегрета, да и курица отказалась приживаться. В животе настоящая революция!

— Ты что, отравилась?

— Успокойся, никто не травился. Просто… дискомфорт. А таблетки мне нельзя. Ночью так скрутило, что я до блеска живот нагладила, — вздохнула и повернулась к дому: фары скрылись вдалеке в круговерти пушистых снежинок. — Можно подумать, что он мне удачу принесёт.

— Кто? Живот? — Руслан тихо рассмеялся. — Пока приносил. Вроде бы. Сама видишь, как всё хорошо.

— Угу…

В животе вновь стало всё крутить и тянуть. Ещё и кушать захотелось. Странный парадокс. Ковыляя так, будто между ног стадо лошадей пропустили, я шла к дому, держась за руку Руслана. Внутри нас ждал относительный порядок. Лиза и мама прибрались как могли, посуду намыли. Но лёгкий налёт бардака остался.

Руслан помог мне раздеться, затем и вовсе уложил меня на диван, накрыв сверху пледом. Едва меня окутало теплом, как я тут же почувствовала странную сонливость.

Наблюдая за тем, как Руслан собирает разбросанные вещи, ставит мелкие безделушки на свои места, двигает мебель, я протяжно зевнула. Вроде бы спала уже днём пару часиков, а не могу. Глаза закрываются. Подложив маленькую подушку себе под голову, устроилась удобнее и задремала…

Мир единорогов и радужных пони встретил меня сахарной травой и конфетными цветами. Сначала я подумала, что сошла с ума. Ущипнула себя за руку: боли не было. Значит, сон. Ничего себе! Я и подумать не могла, что у тушёной курицы с грибами может быть такой побочный эффект. Что кушала та хохлатая? На грибы я не грешила — шампиньоны галлюциногенным даром не обладали.

Пощупав свой живот, с удивлением обнаружила, что больше не пузатая. Это немного напрягло.

Небеса сверху разверзлись и среди сиреневых облаков, будто нарисованных восковым мелком, появилось мужское лицо. Белосов!

— Я уволю тебя! Отберу газету! Ха-ха-ха! — громогласно захохотав, мужчина подвинулся, уступив место женщине.

— Кира Сергеевна? Поздравляем! Вы беременны! Вот ваш ребёнок!

Две громадные руки протягивали мне не менее гигантского младенца. Тряся головой, ничего не понимала. Ребёнок напоминал резинового пупса, кричащего «Мама!». Испугавшись, припустила наутёк.

— Куда же вы, Кира Сергеевна! Это ваш ребёнок! Берите!

— Нет! Я его не рожала! — выкрикнув в ответ, поспешила скрыться за каким-то розовым деревом.

— Вы же так боялись рожать! Мы сделали для вас исключение! Вот ваш ребёнок, без родов… Вы с мужем хотели второго?

Первый пупс неуверенно встал на ноги и побрёл за мной, хныча и зовя меня. А добрая женщина уже второго младенца радостно подсовывала. Белосов, отрастив витые рога, как у козла, злобно посмеивался:

— Вот на что ты променяла свою работу! Свой «Мешочек»!

Тут депутат стал мне протягивать и третьего младенца:

— Держи! Сразу многодетной матерью-героиней станешь!

Небо будто разверзлось, на меня сверху посыпались резиновые куклы, которые истошно вопили «Мама!» и пытались угнаться за мной. Я бежала по мягкой траве, стараясь скрыться от этого бреда, но тут всё стало как в той сказке: чем упорнее и сильнее я бежала, тем медленнее двигалась с места. В конце концов, просто увязла, испуганно оглянулась назад и увидела целую армию пупсов, которые шли на меня, вытянув руки.

— Нет! Это не моё! Я не рожала!

— Правильно, вы же боялись, — добрая женщина сверху лучезарно улыбнулась. — Если не верите, давайте вернём вам живот. Так будет лучше?

Со странным звуком, будто мячик надувают, мой живот стал увеличиваться в размерах. Я смотрела на него и клялась, что никогда не буду есть тушёную курицу с грибами! Никогда.

Когда живот стал невероятных размеров, я почувствовала, что лопну. Прижав руки к лицу, истерично закричала, вторя армии пупсов:

— Мама!

Проснулась я вся в холодном поту. Дыша как загнанная лошадь, держалась за спинку дивана. В комнате горел свет, Руслан шумел где-то по соседству. Потрогав живот и убедившись, что всё на месте, чертыхнулась и потрясла головой: приснится же такое! Все страхи в голове перемешались. Наверное, мне нужно дольше спать. Иначе крыша моя уедет в тёплые края без меня.

Во рту всё пересохло, сердце колотилось как телячий хвост. Откинув плед, с трудом встала с дивана. Нашарила тапочки, сунула в них ноги и побрела в сторону кухни.

Первым делом умылась, потом жадно выпила кружку воды. Утёрла рот и тяжко выдохнула.

— Ты чего? Душ решила принять? Или облилась?

— Что? — ничего не поняв удивлённо посмотрела на Руслана. — Я просто выпила воды…

— Да? — Руслан застыл в дверном проёме. Сделав страшные глаза, он побледнел. — А почему у тебя тогда штаны мокрые?

— Мокрые? — откинула влажные волосы со лба и, прислонившись к столешнице, подняла ногу, чтобы рассмотреть штаны. — Мокрые…

В голове будто лампочка зажглась. Прикрыв рот руками, испуганно смотрела на Руслана. Кажется, дело не винегрете и не в курице.

— Только не говори, что это… Скажи, что это шутка, умоляю! Ты же у меня такая юмористка…

— Руслан, это оно самое! У меня воды отошли!

3 января

Машина застряла в каком-то сугробе. Мы стояли на обочине дороги посреди чёрного и очень страшного леса. Меня крутило и знобило, Руслан же, перепуганный насмерть, возился возле капота.

Всполошившись, мы толком не сообразили, что делать. У Руслана только одна мысль в голове: больница! Взяв документы, вещи, мы заскочили в машину и рванули в сторону города. Только вот метель к вечеру усилилась, и дороги напрочь занесло. Застряли мы в странном месте, в котором даже сеть не ловила. И чего мы из дома не позвонили?

Руслан хлопнул дверцей и сел за руль. Обернувшись ко мне, покачал головой:

— Заглохла. Намертво.

— И что теперь делать? — лёжа на заднем сиденье, прислушивалась к странным ощущениям. Будто кто колол меня, и внутри всё сокращалось. — Руслан, у меня, кажется, схватки. Я не знаю, они ли это, но очень похоже… Руслан, я не хочу рожать в машине! — испуганно захныкала.

— Я сделал всё, что мог! — мой муж в гневе ударил по рулю.

— Далеко до жилья? Или… или может пост ДПС? Железная дорога с переездом? Что, неужели тут ничего нет.

— Ничегошеньки, — Руслан мотнул головой. — У меня есть два варианта. Первый: я толкаю машину, но надолго этого варианта не хватит. Второй: я ухожу дальше по дороге, пытаюсь найти сеть или поймать попутку.

— Мне не нравятся оба варианта, — облизала пересохшие губы.

— Тогда будешь рожать тут! Это третий вариант!

— Мне все три не нравятся! — захныкала ещё громче.

Выбора не было. Никакого. Мы наворотили по глупости такого, что сами не рады. Теперь же нужно было как-то выкручиваться.

— Ладно, — поморщившись от очередного странного ощущения в животе, дала добро. — Иди и лови попутку. Или сеть. Что-нибудь! Только быстрее, прошу, Руслан! Или твоя Людмила будет рожать в гордом одиночестве.

В машине ещё было тепло, но скоро станет холодно. Руслан накрыл меня курткой и одеялом, в котором я и выбежала из дома. Лёжа на боку, я прижималась поясницей к спинке сиденья и вспоминала всё, что знала о родах.

Руслан выскочил наружу и быстро скрылся в сгущающихся сумерках.

Так, что там говорили? Дышать. Я вот дышу, стараюсь не волноваться и дышать. А ещё нужно считать схватки: чем они чаще, тем ближе роды. Пока они были редкими.

Накрывшись по самый нос, упорно считала: раз карасик, два карасик, три карасик.

Малышка, ты выбрала не очень удачный момент, чтобы появиться на свет!

Карасики начали сокращаться. Сначала я откидывала по парочке, потом и того больше. Время ползло со скоростью улитки.

Руслан не появлялся. Мне становилось не только холодно, но и страшно.

Дверца машины хлопнула так, что всё ходуном заходило. Потирая замёрзшие нос и щёки, Руслан светился как лампочка на ёлке:

— Я дозвонился! К нам должен приехать машина с ближайшего поста ДПС, может, если успеет, скорая. Но ты сама знаешь, как они в такую глухомань ездят…

— Знаю, — закивала как китайский болванчик. — Я самонадеянная дура! Когда в следующий раз я буду беременной, давай не уезжать дальше трехсот метров от дома! Хорошо?

— Кира, успокойся, не переживай! Ты это… — Руслан поднял руки, — дыши правильно. Как там нужно?

— Дышать? Ты думаешь мне сейчас нужно дышать? — в ужасе закричала. — Да у меня схватки сильнее становятся. Какой дышать! Я отлежала себе всё! Живот тянет так, что, ей-богу, лучше бы винегрет с курицей аукнулись!

— Кира, не паникуй!

— Паниковать? Да я не паникую! Да ты не знаешь, что такое паника! Сейчас я тебе покажу панику!

— Кира! — Руслан повысил голос и грозно рявкнул. — Дыши! Давай, вместе со мной. Медленный вдох, и такой же медленный выдох. Ты должна выдыхать медленнее, чем вдыхаешь. Так будет лучше.

Я попыталась следовать совету, но живот стало невыносимо тянуть. Побледнев, вцепилась в водительское сиденье.

— Руслан, мне страшно, — мышкой пропищала, хлюпнув носом.

— Дыши, Кира, дыши!

— Дышу, дышу! — стала шумно втягивать воздух, как слон на водопое. — Дышу… Карасики уплывают…

— Какие карасики?

— Карасики между схватками! — пыталась поймать дзен и дышать ровно, но всё равно периодически сбивалась. — Сейчас карасики тянут минут на… восемь.

— Восемь?! — теперь уже Руслан вцепился в спинку сиденья и вытаращился на меня.

— Ты роды принимать умеешь? — решила пошутить, чем тут же вогнала мужа в полуобморочное состояние.

— Не знаю. Проверять не хочу!

Машина ДПС приехала к нам тогда, когда карасики уплыли ещё на четверть и теперь резвились в рамках шести минут. Дверца со стороны моих ног приветливо открылась. Я увидела два добродушных мужских лица, одно бородатое, а второе усатое. Испуганно хлопая глазами, держалась за живот и раздувала ноздри, медленно вдыхая и выдыхая.

Добродушие сменилось удивлением.

— До больницы мы не доедем… — усатый мрачно подытожил.

— Можем до фельдшера попробовать, — бородатый задумчиво почесал щеку. — Хотя… Второе января? Какой к чёрту акушер!

— И что делать будем? Скорую ждать?

— Она может не доехать…

Полицейские вели мирную светскую беседу, выхолаживая нашу машину. От очередной болезненной схватки я взвыла и привстала на локте:

— Мне холодно! Я устала! Мне страшно, и я рожаю! Давайте что-то делать! Иначе вам троим придётся эти самые роды принимать у меня! — заметно покраснев, гневно выпалила. — А я не хочу рожать в присутствии трёх мужчин! Я на партнёрские роды не соглашалась! Если вы в обморок хлопнетесь?

Мужчины переглянулись, посмотрели на Руслана и подытожили:

— Вы садитесь к нам в машину. За вашей потом эвакуатор приедет. Берите документы, всё, что нужно. Мы постараемся довезти вас до первого поста ДПС. Там, надеемся, нас всех будет ждать машина скорой помощи.

Выйти из нашей машины и дойти до патрульного автомобиля для меня было подвигом. Встав на ноги, я резко ощутила все прелести схваток. Меня также уложили на заднее сиденье. Руслану предложили сесть спереди, бородатый же собирался присоседиться ко мне, чему мой муж решил посопротивляться.

— Лучше с Кирой сяду я!

— Молодой человек! Вы у меня уже четвёртые за двадцать лет. Роды я умею принимать, а вы нет. Так что успокойтесь, садитесь вперёд и просто возьмите жену за руку. Ей это очень поможет.

Рванули с места мы на хорошей скорости. Неслись по вечерней дороге в ночь, вздымая клубы снежной пыли. Руслан ласково держал меня за руку и старался улыбаться, даже тогда, когда болезненные схватки вынуждали меня с такой силой сжимать его пальцы, что их хруст слышали все в машине.

— Карасики снова уплыли… — покрываясь испариной, размеренно и ритмично дышала. — Скоро их совсем не останется.

— Жора, дави на газ! — бородатый всполошился.

— А я что делаю?

Включив мигалки, на запредельной скорости мы вынеслись на трассу. Лавируя между редких машин, мчали вперёд. Дорога стала более ровной и теперь я сосредоточилась на схватках, которые из меня все соки выжимали. А я в ответ выкручивала пальцы болезненно улыбающемуся Руслану.

— Потуг нет? Не хочется тужиться? — бородатый учтиво держал меня за ноги и заботливо вглядывался в моё лицо.

— Мне хочется убиться, больше ничего! И чтобы это скорее закончилось!

— Тогда просто дышите…

— Вы что? Сговорились? Это мантра такая? — переводя дух, смаргивала капельки пота. — Голова болит, так вы подышите?

— Нет! — с хохотом отозвался усач. — Для головы есть хорошее французское средство. Знаете какое?

Уходя в крутой вираж, автомобиль тряхнуло и я завыла, заламывая руку рычащему Руслану. Тяжело дыша, решила уточнить:

— Что за средство?

— Гильотина!

— Очень смешно… — закатив глаза, откинулась без сил на сиденье.

Карасики шустро уплывали от меня. Напрасно я старалась их задержать. Нет, они как крысы с корабля бежали. Скоро карасиков не останется.

Пост ДПС показался мне инопланетным кораблём, а карета скорой помощи — каретой Золушки. Я немного расслабилась. Руслан же довольно улыбался и нежно водил большим пальцем по моей ладони.

— Всё будет хорошо, Кира! Слышишь?

К действующим лицам присоединилась дама. Она была в синей куртке и в обычной вязаной шапочке. Прогнав бородатого, примостилась между моих ног. Со вздохом стянула мои штаны, щёлкнула фонариком. Томительные секунды закончились радостным приговором:

— Хорошее раскрытие. Скоро рожать. До больницы не довезём. Лучше всего её перенести к нам в карету.

— Давайте попробуем до больнички, пожалуйста, — жалобно проблеяла.

— Дорогуша, ты родишь в дверях. Всё будет хорошо.

Меня, накрыв одеялом, вдвоём переложили на заготовленные носилки, а потом и вовсе затащили в машину. Там уже даже пахло больничкой. Две приятные дамы принялись за свою работу.

— Как вас зовут? — мило прощебетала пухлая блондинка

— Кира.

— Хорошо, Кира. Сейчас мы с тобой немного поработаем. Делай то, что мы говорим, и всё будет хорошо. Да? — дама в вязаной шапочке радостно на меня посмотрела. — Кто у вас?

— Девочка…

— Поможем крошке появиться на свет.

Я закивала головой и посмотрела в небольшое окошко за женщиной: там маячил Руслан. Прижавшись носом к стеклу, таращил глаза. Я погрозила ему кулаком и успокоилась лишь тогда, когда он отлип от окна.

Шутка ли!

Наша крошка родилась в первые тридцать минут третьего января. Мне сказали, что я молодец. Руслану налили горячего кофе и тоже похвалили. Но больше всего радовались усач и бородач: им не пришлось принимать роды.

Руслан сидел рядом со мной, когда машина скорой помощи везла нас в больницу. Разглядывая красное и немного одутловатое личико нашей малышки, он вдруг тихо проговорил, положив ладонь мне на лоб:

— Второй раз я такого не переживу.

Хэппилог

Жаркое крымское солнце испепеляло нас. Я, держа Амелию на руках, пряталась в тени раскидистого дерева. Солоноватый морской воздух казался влажным. Раскалённый песок разлетался под тонкими и редкими порывами ветра.

— Ничего, папа скоро придёт. Он просто немного увлёкся…

Я оглянулась: позади нас, среди каких-то сухих кустов с серебристыми листочками, торчала шляпа Руслана. Снова терзал металлоискатель. Решил, что найдёт здесь что-нибудь стоящее. А нам было всё равно. Мы приехали отдыхать от пыльной и душной Москвы.

Амелия, скосив на меня большие голубые глаза, радостно жевала кулак с погремушкой. Зубы нас мучили давно. Но здесь, на берегу моря, было как-то легче. Удобнее перехватив дочку, накрылась тонкой простыней и побрела к морю, помочить ноги.

Переезд дался легко. Амелия послужила катализатором. Нину Михайловну мы забрали с собой. Новоприобретённую квартиру пришлось продать, как и нашу. Хватило на две однушки не в самых престижных районах. Но мы не унывали. Руслан работал в институте, а я… Я нанялась внештатным корреспондентом в один из журналов по здоровью, там у меня была своя колонка, которую я уже вела как молодая мама с необычной историей беременности и родов. Выходило неплохо…

— Кира! Кира, я нашёл! — пыля как бульдозер, Руслан бежал к нам. На плече висел металлоискатель, а в протянутой правой руке мой муж что-то сжимал. — Я нашёл, Кира! Нашёл… — подбежал к нам. — Нашёл!

Мне даже стало интересно, что же он там нашёл?

Разжав ладонь, Руслан дрожащими пальцами стал крошить ссохшуюся землю, пока не блеснул металл.

— Монета! Старинная! — мечтательно зажмурившись, Руслан начал бурчать себе под нос.

— Угу, старинная… — я взяла находку, придирчиво её осмотрела и тяжело вздохнула. — Советский рубль! Шестьдесят седьмого года. Наверное, чего-то стоит…

Руслан сдулся как лопнувший шарик. Скоро на раскопки возвращаться, а день отдыха впустую потратил.

— Зато это лучше бутылочной крышки. Правда? — я широко улыбнулась. — Ничего, найдёшь своё сокровище.

— А я уже нашёл, — Руслан взял Амелию и приобнял меня. — Я тебя нашёл.

Nota bene

Опубликовано Telegram-каналом «Цокольный этаж», на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Не забудьте наградить автора донатом. Копейка рубль бережет:

https://litnet.com/book/neshutochnaya-beremennost-b286551