Никогда не поздно!

За пределом

Каково это – быть отверженным?

Быть наказанным не за преступление,

а за потенциальную возможность его совершить?

(Сергей Лукьяненко «Ночной дозор»)

Вампир таился в пределах дома. На его территории или за гранью, предстояло выяснить мне. Если, конечно, тварь не сбежала…

Звонок в Потустороннюю полицию, где работаю, поступил около часа назад, и отправили на место именно меня. Судя по словам очевидца, в заброшенном здании произошло двойное убийство. Бомж, облюбовавший это место под жильё, вернулся «домой» с ночной охоты. Охотился бездомный за недопитым пивом в банках, за остатками колбасы и сыра и прочими объедками. А вот засевший в отражении вампир избрал себе для пира легкомысленную парочку, решившую экстрима ради полазать в темноте по развалинам. Итог – два очень худых, точно спички, тела лежат на осколках камня и кирпича. Глаза трупов пусты, рот открыт в предсмертном крике, хотя они, скорее всего, умерли молча. Если вампир присосался, он своей огромной, пожирающей энергию глоткой заткнёт все эмоции и лишит всяких действий, потому что вампиры – дети и путешественники ночи.

Бездомный помнил парня с девушкой, пару раз залезавших сюда. Вне себя от ужаса, он бросился к ближайшей бесплатной телефонной будке, где набрал номер Потусторонней полиции – 013. Рассказ бомжа был сбивчивым, да подробностей и не требовалось: произошедшее, к несчастью, навязло на зубах настолько, что эта обыденность даже пугала. Позвонившему сказали «спасибо», тут же связались с моим участком, и пока поручение передавали мне, занесли сведения об очередной смерти в протокол.

Чёртово убийство с привкусом запредельного – самое гадкое, самое неправильное, самое невероятное. И – приевшееся. Когда выходцы начали прибывать в нашу реальность, казалось, мир сошёл с ума. Вампиры, оборотни, призраки, полтергейсты, василиски… и ещё уйма нежити, едва ли не подавляющая часть из которой оставалась неназванной. И ведь сущие единицы существовали отдельно от землян; многие же, напротив, воспользовались коридорами и антиэнергией, чтобы вселяться в людей, питаться за их счёт или вовсе ими и беспрепятственно ходить с нашей стороны. Гипотетически коридоры пределов позволяли попасть в любое место на планете. А антиэнергия, подобия которой не встречалось в реальном мире, была главным условием, чтобы творить магию: жрать энергию обычную, вселяться в голову, жарить, плавить и превращать в лёд и камень… Защитный комбинезон, что на мне, не спасёт от эдаких сюрпризов. Хорошо, если атаке вампира помешает, а то попадаются очень мощные экземпляры.

Белый луч света, прорезавший тьму, пару раз мигнул. Я ударил по фонарику. Только вздумай сломаться! Покрутив головой, я достал из кобуры энергетик и ступил в чёрный проём, будто бы огромную рану здания.

Недостроенный торговый центр, на возведение которого не хватило денег и который бросили и подрядчики, и хозяева, встретил концентрированной, гнетущей тишиной. Я неторопливо продвигался вперёд, предельно внимательный, с компактным металлическим устройством в руках.

Энергетик – не напиток вроде «ред булла». Это недавнее изобретение, по форме напоминающее пистолет, но стреляющее энергией. Аккумулируя теплоту из пространства, энергетик сохранял её в накопителе, чтобы в нужный момент вы могли ей воспользоваться: снести башку вампиру, разорвать на части гремлина или каким иным способом защитить себя от сверхъестественных. Энергетик умел забирать жизненные силы у потусторонних и, учитывая, насколько запредельные твари невосприимчивы к обычным ранениям, оказывал большую услугу.

Камни и деревяшки шуршали под ногами; будем надеяться, вампир сейчас не во внешнем пределе, а у себя во мраке. Мой ботинок случайно наступил на кусок пенопласта, издавший отвратительный и громкий скрип. Я матюгнулся про себя и замер, покрепче перехватив энергетик. Постоял, ожидая атаки сосунка, но тот не появлялся. Ладно, если вампир соответствует ироническому прозвищу своего брата, а если он просто пережидает? Играет в кошки-мышки… Хм, ну что ж. Тогда придётся стать кошкой.

Вампиры не любят света; не то чтобы боятся, но избегают его, поскольку лучи замедляют метаболизм. Сосущие энергию уроды живут и сражаются за счёт поглощённой теплоты, и свет фонаря сбивает их природную программу. Природную… Не хотелось бы думать о вампирах как о чадах матушки-природы. И тем не менее, они есть, нравится мне это или нет.

Фонарь замигал быстро-быстро и погас. Вокруг, будто в нетерпении ждала подходящего момента, моментально сгустилась тьма. Отлично… Одним преимуществом меньше: ни спугнуть вампира, ни загнать в ловушку. Я сунул фонарь за пояс и опустил на глаза прозрачную полоску – придётся-таки задействовать очки ночного видения. Окружающее тотчас сделалось зелёным. Вампиров нельзя назвать живыми созданиями или умертвиями, и очки их не засекли бы, если бы сосунки не источали порядочно энергии.

Глубокая ночь прятала стены, пол и потолок коридора, превращая его в туннель посреди пустоты. Ботинки то пружинили на мягком, то хрустели невидимым стеклом, то наступали на что-то твёрдое. Медленно и плавно «зелёная» дорога внутри здания перетекла в лестницу без перилл. Я стал подниматься, поступательно, но приостанавливаясь на каждом шаге, чтобы убедиться – меня не засекли. Без нервов и выдержки на работе в ПП делать нечего. А жители запределья – хитрые сволочи, оснащённые навыками и возможностями, которых и фантасты не придумают. У тех же вампиров уши, словно локаторы: в нашем мире не пропустят ни единого звука. В их-то родном и звучать нечему. Чёрно-серый мир, залитый густым туманом, – они возвращаются туда, чтобы отдохнуть. Повисают в плотном воздухе, усаживаются на твёрдую безжизненную почву, становятся в сторонке от проёмов – и набираются сил.

Если не повезло, вампир спрятался за гранью, и придётся нащупывать проём, чтобы попасть к нему. Какая перспективка, а? Будучи в здравом уме и твёрдой памяти, самолично искать встречи с чудовищем, героем тысяч кошмарных историй. Но ничего не попишешь: понадобится – начну искать. Благо, опыт в этом деле имеется.

Проёмы расположены на грани, то есть на узком перешейке, отделяющем два мира. Первый мир, наш, – так называемый предел-плюс; второй, родина разнообразной нежити, – предел-минус. Проёмы тоже бывают двух типов: посю- и потусторонние. Посюсторонние ведут на грань и обратно к нам, а потусторонние – в отчизну треклятых чудищ и назад к грани. Видимо, мне предстояло обнаружить проём и пробраться на перешеек между мирами. Сложится – отыщу вампира на грани и прикончу. Если же нет, буду вынужден прочёсывать перешеек и щупать потусторонние проёмы. Занятие не для слабонервных, ленивых и несдержанных. А попадись в ирреальной местности, где такой морок, что хоть глаз коли, один или парочка запредельных – развернётся настоящее веселье. Исходя из количества жертв, мы полагали, что вампир нападает в одиночку или, в крайнем случае, с напарником, но сбрасывать со счетов вероятность ошибки также нельзя. В результате просчётов только наше отделение потеряло с десяток молодых, отважных и просто хороших ребят. Сколько же их сгинуло по ту сторону в масштабах страны, и думать не хотелось.

Я на секунду позавидовал бомжу, который пришёл и ушёл, спрятался сейчас где-нибудь в менее опасном месте и ждёт, когда полицейские скажут ему: вампир уничтожен. Можете возвращаться. Хм. Нашёл, конечно, кому завидовать. Но рисковал не бездомный – я. Пускай и платили, причём прилично, всё равно не наберётся достаточно денег, чтобы правильно оценить работу сотрудника ПП.

А когда-то, в самом начале контакта с запредельными, мы надеялись на мирные переговоры, сотрудничество или, в крайнем случае, невмешательство… Наивные. Люди обладают силой и потому пускают её в ход, невзирая на разумность. Разные же вурдалаки, ведьмы и лешие сильнее стократ. Ждать снисхождения от особи, что стоит выше на иерархической лестнице? Уважаемые правители, так и тянуло сказать, откуда ничем не мотивируемая утопичность во взглядах? Тигр не станет договариваться с ланью, а волк – с зайцем. Они звери, и для них мы дичь. Люди цивилизованны, бесспорно; только вот потусторонние – не люди.

Пока я почти машинально прочёсывал неприветливое нутро разрушающегося здания, лестничный пролёт успел закончиться. Теперь я двигался по круглой площадке без ограждений. В пустые прямоугольные провалы окон заглядывали нечаянные лунные лучи, точно бы отбившиеся от общей массы света и потерявшиеся на пути к Земле. Прибор ночного видения превращал их в зелёные, зависшие в пространстве, призрачные лужицы.

Шаг, другой, и я наткнулся на то, что испугало бомжа. Два бездыханных тела, лежащие крестом на грязном, усеянном каменной крошкой полу второго этажа. Настолько иссушённые и потерявшие человеческий облик, что казались одинаковыми. Одинаковые сдутые лица – чёткие линии черепов, обтянутых папирусной кожей. Выпученные от страха, смотрящиеся гипертрофированными глаза; разинутый в бессловесной мольбе о помощи рот. Мертвецы фантасмагорично худые: под одеждой большую часть тел не разглядеть. Кисти-веточки выбивались из гигантских рукавов, представляя собой жалкое зрелище. Руки и ноги вывернуты под неестественными углами. В зелёном свете очков находка отдавала совсем замогильной жутью. Реальных вампиров не интересует плоть или кровь – они выпивают энергию, но лишённое жизненных соков и вступившее в контакт с потусторонней магией тело сохнет и разлагается намного быстрее. Пара мумий готовилась вот-вот покрыться гнилью. Несомненно, почерк вампира.

Как можно мягче ступая «бесшумными» ботинками, я обошёл площадку по периметру. Ни следа пришельца-преступника. Значит, в проём…

Я поднял инфракрасные очки. Дыша глубоко и размеренно, поставил кисти рук вертикально и, вновь пересекая площадку шаг за шагом, прикладывал ладони к черноте воздуха. Ощупывал. Если чудился ответ пространства на манипуляции, останавливался и двигал кистями, перебирал пальцами. Материя миров не откликалась. Место охоты вампира чаще всего расположено вблизи посюстороннего проёма, потому что сосунки тщательнейшим образом выбирают, где и откуда напасть. За гранью они превзойдут в ловкости любого представителя иного мира, поскольку в тамошней вечной ночи стены повсюду и нигде, и вампиры с удивительной лёгкостью крепятся к тлетворным, похожим на туман отвесным плоскостям, бегают по ним и скачут, словно по воздуху. На грани уже сложнее, ведь она узка, и вход в предел-минус с одного боку; с другого – «двери», ведущие к нам. Оказавшись же в подлунном мире, вампиры ведут себя не столь свободно. Например, здесь, на площадке второго этажа, не каждому вампиру удастся допрыгнуть до потолка и прикрепиться к нему, плюс ко всему на полу валяется битое стекло, острые камни и различный деревянный и металлический мусор. Вампир должен оценить и проработать ситуацию, после чего нанести быстрый и, желательно, безответный удар, закачать в себя энергию и ретироваться.

Правда, кое-чего я не понимал: почему тварюга не избавилась от тел?.. Ответ пришёл почти сразу – испугалась. Вампир разобрался с влюблённой парочкой и, заслышав звук шагов, почёл за лучшее спрятаться в нору за гранью. Появился бомж, заметил убитых, узнал их и ринулся прочь. Даже если вампир понял, что зря таился, бездомного прихлопнуть не успел. А тот уже на улице и через несколько минут звонит в полицию. Угу, с последовательностью событий разобрались, но это не значит, что надо прекращать поиски. Видит и чувствует ли меня засевший где-то там вампир или, надёжно спрятавшись, носу не кажет, мне необходимо разыскать его. И, если я прав – а похоже на то, – проём, ведущий в логово, совсем рядом.

Снаружи, нарушая беззвучие, заголосила страдающая бессонницей птица. Прямо как я, не спит, а занимается чёрт-те чем… Пока тихо переступал вдоль стены, руки не переставали нащупывать проём. Внезапно, ближе к углу, ладони наткнулись на податливое и прохладное. Вот она, дырища, которую проделал мой «друг». Рвут материю мира они хорошо, пусть и тратят немало сил; заделывать, к сожалению, не умеют. Люди, однако, и на подобное не способны. Учёные не первый год трудятся над созданием разрывателей и соединителей, только осуществима ли задача? Хочется верить, Олег Юрьич, хочется верить…

Я временно убрал энергетик за пояс. Затем сосредоточился, мысленно собирая внутреннюю энергию: из головы, конечностей, туловища. Аккумулировав, я передал её в руки, а оттуда – в незримую прореху. Я представлял, как бесплотный и неощутимый поток врывается в дверь предела. Секунду с потаённым разрывом ничего не происходило, после чего он вдруг резко, неожиданно и беззвучно проявился. И мгновенно увеличился в разы. Прямо передо мной распахнулся ещё более чёрный, чем ночь, портал – метр в ширину и два в высоту.

Ну хорошо, напутствовал я сам себя. Снова вытащил энергетик и ступил в проём.

Как всегда, ни малейшего шума и движения – мгновенное перемещение. Сначала я стою в привычном, человеческом мире, а миг спустя – на грани. Неширокая прямая дорожка течёт назад и вперёд, до бесконечности. Справа – дыра, через которую я прошёл; дальше – другие проёмы. За проёмами, овеянная нереальной дымкой, родная реальность: 2115 год, Москва, Строгино. Слева тоже проёмы, и тоже на дымчатом фоне. Только позади него возвышается мир, совсем не похожий на наш и отнюдь не дружелюбный, иссиня-чёрный предел-минус.

Я ненадолго замер, решая, куда двинуться: осмотреть грань или проникнуть сквозь один из посюсторонних проёмов. Зря. Конечно, ошибается кто угодно, но моя оплошность готова была сравниться по стоимости с жизнью. Я потянулся было к инфракрасным очкам, однако мне помешали. Откуда-то сверху упал спрятавшийся вампир. Проклятый сосунок прицепился к мистическому, а может, и магическому туману, дождался меня и, догадавшись, что я слегка отвлёкся, низринулся вниз.

Завертевшись на месте, я прикладывал все усилия, чтобы сбросить паразита. Тонкие острые когти елозили по телу. Я почувствовал, что падаю. Клешни вампира надавили сбоку, под рукой, минуя бронежилет. Я зарычал, понимая, что таким макаром образина доберётся до моих жизненно важных органов. По бокам потекли горячие струйки крови. Вытянув руку, я нажал на спусковой крючок энергетика. Оружие находилось в режиме атаки. Сине-белое облако энергии вырвалось из короткого дула; мои глаза хорошо почувствовали этот «взрыв». Вампир завопил – высоким, режущим уши голосом. Энергия пришлась не по душе скотине, сидевшей у меня на спине. Да какая душа, о чём я?! Получай, тварь! Я ещё раз выстрелил из энергетика, атакуя вампира тем, что он привык высасывать из жертв. Вопль поднялся выше, чем в прошлый раз; сосунок завалился набок. Тут и я потерял равновесие. Парень я неслабый, но дали себя знать раны от когтей и порядка сорока-пятидесяти килограмм на спине. К тому же тощая фигура вампира сильно перевешивала.

Я упал, успев сделать перед этим два-три шага. Свалились мы прямиком в посюсторонний проём. Нас безрадостно, чёрным цветом, пепельным туманом и множеством ходов, как в пещерах, встретил предел-минус. Когда я упал на землю, вампир скатился со спины. Он ещё стонал.

Удалось первым вскочить на ноги, а мой приятель, к сожалению для него, подотстал. Я направил на упыря энергетик. Выстрела не последовало: вампир медлил совсем недолго и успел выбить из рук оружие. Оно полетело на пол и затерялось в чёрной, как прорубь, темноте. Закричав – уже в попытке нагнать страху, – вурдалак бросился на меня. Врёшь! Не таких видали! Я увернулся, и враг пролетел мимо. Энергию сосать не пробует – выходит, чувствует мою защитку.

Сев на корточки, я быстро зашарил по холодной, странно ровной земле – или что здесь вместо неё? Где дрянной энергетик?! Руки не отыскивали его. Тем временем вампир, встав на ноги, опять прыгнул. Я упал, и костлявая фигура полетела дальше. Оказался на земле и случайно коснулся рукой металла. Вот ты где! Извернулся, схватил энергетик. Крутясь на месте, я вдавил спусковой крючок. Вдавил и не отпускал, глядя на приближающегося противника.

Налетевшего упыря объяла небольшая туча из белого и синего – на мгновение, и тут же отбросила назад. Пролетев метр-два, вампир вновь повстречался с мёрзлой землёй. Я перещёлкнул энергетик в режим поглощения энергии, прицелился и выстрелил. Убийца не закричал: выдохся, а кроме того, теплопоглощающая волна сжала его в железных тисках. Тело-скелет забилось в судорогах. Переведённый во второй режим, энергетик высасывал из поверженного умертвия энергию, ту, которую вампир успел накопить и украсть. Сила убитых людей, животных, насекомых, растений перетекала в «пистолет», гений и триумф земных учёных. Позже этой мощи отыщется более достойное применение. Если повезёт, с её помощью найдёт покой парочка-другая неупокоенных.

Я долго не отпускал гашетки. Наконец, всё было кончено.

Убрав энергетик, я втащил неподвижное тело упыря на площадку недостроенного комплекса. Коснулся передатчика в ухе, включая связь с участком, и кратко отрапортовал. Одним чудовищем меньше на этой неспокойной планете. Будь вампиров больше – напали бы одновременно, создав численный перевес. А раз тишина, значит, отдыхаем. Дело за гробовщиками.

В боку ощутимо стрельнуло. Чёрт! Насадила, сволочь. Нужно показаться медикам: может, царапина, но очень неприятная.

Кривясь, когда возникали вспышки боли, я спустился по ступеням и вышел в ночную Москву. Впереди горели огни, шумела автострада. Я вынул из нагрудного кармана «L&M» и закурил от потёртой зажигалки. Серебряная. Эх, не берут общество, с которым приходится иметь дело, серебро и чеснок. Их либо как нас, людей, либо специфическим способом. У вампиров вот соки жизненные высасываем, чтоб неповадно было.

Развлекая себя полушутливыми мыслями, я ждал, когда приедут труповозки. Из-за облака выглядывала, будто усмехаясь, жёлтая круглая луна. Когда-то она считалась навьей матерью, прародительницей жутких существ. М-да, ты прав, Олег. Когда-то…

Прошло десять дней. Бок зажил, и я вернулся на работу.

Сидя в кресле-вертушке, резался на компьютере в “Doom + Quake: Evolution”, очередной боевик от бессмертной “ID software”. Грёбаные монстры, и тут тоже. Как будто на работе не нагляделся на эти мохнатые ряхи, шнобели пятаком, жёлтые клыки… Но, пожалуй, пострелять было тем паче приятно. Легко и непринуждённо враги, исчадья сатаны, отправлялись в небытие, не то что в реальности. И оружие в игре помощнее. Что говорить, фантастика.

В разгар боя зашёл Санька «Шёпот», который до того смотался в столовую.

– Бок болит? – в двадцать пятый раз осведомился он.

Просто чтобы спросить, нарушить тишину. Вылазки в город выдавались гораздо реже, чем хотелось бы. Или, наоборот, чаще? Чёрт поймёт.

– Ничего у меня не болит, – механически соврал я.

– Угу. Рассказывай.

«Шёпот» плюхнулся в кресло по соседству. Высокий лоб, короткие тёмно-русые волосы, голубые глаза – на мой взгляд, его внешность идеально сочеталась с полицейским кабинетом.

– Тот вамп тебя же чуть на части не подрал, – нагло ухмыляясь, заметил Санька.

– И чего? – не отрываясь от экрана и продолжая, точно заведённый, щёлкать «мышью», задал я логичный вопрос.

– Понятно, что не впервой.

– И я о том же.

– Но больно уж… качественно.

Я нажал на паузу и повернулся к неуёмному Саньку.

– Чего пристал? Занялся бы делом.

– Им-то я и занялся, – огорошил «Шёпот», – потому и пришёл.

– Ну? – коротко поинтересовался я.

– Вот тебе и ну. Придётся оторвать задницу и кое-куда съездить.

– Например?

Вместо ответа Санька передал мне папку, которую до того держал в руках.

Я открыл её, лениво проглядел.

– Что это?

– Досье на убитых.

На моё лицо набежала тень недоумения. Портрет президента на стене тоже наверняка в сомнениях.

– Ты о ком? – спрашиваю. – Не о тех же ночных гуляках из недостроенного комплекса?

«Шёпот» похлопал в ладоши.

– Угадал. С первой попытки. О них самых.

Недоумение сменилось удивлением. Я более внимательно проглядел материалы в папке. Рост, вес, возраст… родственники… привлекались ли… где работали…

– Вернись к «Родственникам», – подсказал Санька.

Но я уже догадался, о чём пойдёт речь.

– Видел. Значит, она та самая Колыванова?

– Та самая.

– А парень? Или инфу о нём тоже надо штудировать?

– Он – сын видных инженеров. Очень видных. И бывший потенциальный зять.

Отлично. Девушка, убитая «моим другом» вампиром, оказывается, дочка главы Юго-Восточного отделения ПП. А парень – её жених из богатой и известной семьи. А кто тут у нас наиболее исполнительный и ответственный мент? Кого заставят разрабатывать дело?

– Надеюсь, – говорю, – нас не назначили напарниками?

«Шёпот» улыбнулся во всю свою нахальную физиономию, крутанул подставку для ручек на рабочем столе.

– Вот сейчас не попал. Совершенно. Разработку поручают тебе.

Я шумно выдул воздух через ноздри.

– То есть? Ты шёл в столовую, встретил по дороге Пал Палыча, он тебе отдал папку и приказал: «Иди и испорть жизнь Олегу»?

Санька покивал.

– Именно так. Только я шёл из столовой.

Я взвесил папку на руке.

– Тяжёлое дельце.

– Но ты же справишься, стрит файтер?

Он подтолкнул меня локтем. Я глянул настолько кисло, насколько возможно. Санька не обратил на мои позывные внимания, пересел за свой стол и водрузил на него ноги.

– Желаю удачи, Олег.

Я пожевал губы.

– Понятно. А что насчёт напарника?

Санька прищёлкнул пальцами.

– Чуть не забыл. Пал Палыч просил обойтись с делом как можно нежнее.

«Шёпоту» не было нужды продолжать, да он и не продолжил. Убийство дочки одного из начальников – преступление скверное. Скверное и потенциально громкое, потому-то его и поручают лучшему специалисту, чтобы он в одиночку нашёл ответ. Или облажался. Но, главное, препятствовал возникновению слухов.

– А Пал Палыч, – произношу, – не давал дополнительных указаний?

– Давал. Пусть начинает, с чего хочет, заявил. Только один. – И Санька нескромно заржал.

Появился порыв хорошенько приложить его по голове папкой. По счастливому совпадению, она тяжёлая и удобно ложится в руки. Благодаря титаническим усилиям я сдержался. Плюхнув документы на стол, заметил:

– Обычно подобные директивы ничего не дают. Кого искать? Вампира? Так его уже нашли. И, того… оприходовали. Причём я даже знаю кто.

– И я знаю. И он знал. Но Палычу нужна полная информация.

– Думаю, не Палычу, а… как его… Вениамину Андреичу?

– Типа того.

Санька встал, открыл окно и закурил мерзкие отечественные сигареты.

– Что за дрянь ты потягиваешь? – не сдержался я.

– «Лес». Сигареты из трёх букв. – Он опять рассмеялся. – Хочешь?

– Да иди ты, – бросил беззлобно.

– Кури-кури свои заграничные, топи Россию-матушку.

– Давно ли Российское Содружество тонет?

– Слушай, Ковалёв, чё пристал? Я, что ли, это задание придумал?

– А напомни, Сань, отчего ты «Шёпот»?

– Фамилие такое, – процитировал он.

– Постарался бы хоть немного соответствовать. А то разорался.

Санька фыркнул.

Я невесело улыбнулся. Заниматься проработкой «глухаря» мне жаждалось меньше всего. Ну в самом деле, что я могу? Разузнать, почему влюблённая парочка любила лазать в заброшенные здания? А потом? Так, ладно. В любом случае, от меня требовался незримый подвиг. Чтобы в виновные записали не вампира и не, упаси боже, дочку с парнем, а кого-то третьего. На меня спихнули это дело, чтоб я его спихнул на кого-нибудь другого.

– Пойду проветрюсь, – сообщил я коллеге.

Тот помахал рукой, не удостоив и словом.

Я курил на улице, у входа в участок. Проносились по дороге автомобили; я меланхолично за ними наблюдал.

Тут подошла Женька. Старлей, не хухры-мухры.

– Чего грустишь, Ковалёв?

– Прощаюсь со спокойной жизнью.

Она хмыкнула.

– Готовишься обелять чью-то там дочку?

Я скосил на неё глаза. Вообще посмотреть было на что: и грудь, и глаза, и губы – всё при даме. И неглупа, пускай и блондинка.

– Люблю нашу работу, – заявляю. – Здесь у каждого есть личное пространство и нерушимое право на частную жизнью.

– Да брось. Неужто сам не догадывался, к чему придёт?

– Честно? Нет.

– Теряешь хватку. Стареешь?

От сигареты остался один фильтр. Я бросил его в урну и выдохнул облачко дыма.

– Чего пристаёшь, Жень? Пошли лучше на свидание.

– Если только в «Прагу».

– На мою-то зарплату? Я и «Макдак» не потяну.

– Не прибедняйся.

– Да правда, посидим у меня дома, потянем винца. Поболтаем.

– Я подумаю, – озорно сверкая глазками, пообещала Женька.

– Врёшь ты всё.

– Конечно.

Я взял её под локоток.

– Как вы обращаетесь со старшим по званию, лейтенант? – пошутила Женька.

Покачал головой.

– Не до юмора мне. Надо виновного искать, а где и по какому поводу – попробуй разберись. Есть идеи?

– Есть, – внезапно подтвердила Женька. – Если пообещаешь мне «Прагу» в ближайшие дни, поделюсь.

– Пообещать-то могу…

– Ох. В общем, слушай. Ребята из моего отдела знакомы с семьями убитых. В курилке завязывались разговоры о девочке. Она из благообразной семьи. С окружением тоже ничего таким. Это же касается и парня…

– Догадывался. Будь всё по-другому, Палыч не поручил бы расследование мне – сам бы послал куда надо к кому надо наряд.

– Эй! Подумай же головой. Или ты только с вампирами способен драться?

– Спасибо, кстати, за сочувствие.

– Что, бок побаливает?

– Побаливает. Короче, нужно искать ниточки вне обеих семей.

– Полагаю, да.

– Не сказать, чтоб стало проще.

– Ищи, Ковалёв. Кто ищет, тот всегда найдёт.

– Да-да.

Женька ткнула меня в бок.

– Поосторожнее, – предупреждаю.

– Да брось, этот-то здоровый. А на том уж рассосалось.

Я чмокнул её, пообещав сводить в «Прагу», как выдастся свободная минутка. И вернулся в кабинет.

– Ну, – приветствовал Санька, – додумался до чего?

– Ага. Что надо начинать, а то потом расхочется.

– Ну удачи.

Я сгрёб со стола папку и направился к выходу. Возле самой двери остановился.

– А чего это, – уточняю, – Палыч тебя по коридорам ловит?

– Да он там случайно оказался, наверное.

– Наверное? С папкой у столовой?

– Ой, чего пристал. Спроси у него самого, если интересно.

И спросил бы, не подсказывай интуиция обратное. Полковник, очевидно, не настроен ни на какие разговоры, в противном случае не избегал бы меня. Ему нужен «козёл отпущения»? Очень может быть. Вот и ответ: с мальчиками для битья вышестоящие редко вступают в дискуссию.

С папкой под мышкой, я отправился на стоянку. Не знаю, что искать, но догадываюсь, откуда начинать.

Путь мой лежал обратно в Строгино. Купив в одной из тамошних палаток шаурму и банку пива, дальше я проследовал без остановок. Припарковался во дворе, возле памятного недостроенного здания. Торговый комплекс, как и раньше, разевал беззубый провал рта, щерился пустыми глазами-окнами, щеголял трещинами-шрамами и грязными потёками на стенах. Теперь разглядеть всё это проще, потому что стоял солнечный день.

Выйдя из машины и прихватив покупки, я вернулся на площадку, где десять дней назад искал виновного в двойном убийстве. Вампир мёртв, и, надеюсь, никакая иная нечисть не облюбовала здешние «хоромы». Если информация верна, а память не подводит, бездомный, обнаруживший трупы, живёт именно тут.

Внизу его не наблюдалось. Поднявшись на третий этаж, я увидел дурно пахнущую подстилку, а ещё одеяло и подушку, которые не пощадило время. Возле импровизированного спального места стоял деревянный стул. Значит, тот, кого я ищу, квартируется здесь. Что ж, будем ждать.

Я спустился на второй этаж. Сел на корточки у стены, прислонился к ней спиной и приготовился ждать.

Ожидание продлилось не очень долго. Лохматый красноносый человек в обносках, что, судя по всему, не стирались и не менялись годами, появился на лестнице. Он заприметил меня и застыл в нерешительности.

Я поднял руку, таким образом давая знак успокоиться, и сказал:

– Спокойно. Я по делу, но с дружеским визитом.

Бомж окинул незваного гостя подозрительным взглядом, однако не сбежал. Наоборот, поднялся по ступенькам и приблизился, правда, сохраняя настороженность.

– Садитесь, – предлагаю, – познакомимся, потолкуем.

– Впервые вижу, чтобы ваш брат приходил не за мной, а ко мне. – Он не старался скрыть изумления. И после недолгой паузы добавил: – Хотя догадываюсь, зачем вам понадобился.

Я доброжелательно улыбнулся и указал на место рядом с собой. Наконец, поборов сомнения, бездомный преодолел разделяющее нас расстояние, облокотился о стену и глянул вопросительно. Пахло от него, мягко говоря, не ахти, но не в моём положении привередничать. Я протянул «хозяину дома» нехитрую провизию из палатки.

– Берите, берите. Это входит в счёт.

Бомж, кажется, шутку понял и вообще сделал правильные выводы. Тоже присев на корточки, он принял подарок и немедля взялся за шаурму, с такой жадностью, словно бы то был последний его приём пищи. Во всяком случае, ему наверняка придётся изрядно подождать, прежде чем явится ещё один благодетель с руками, полными продуктов.

Подождав, пока собеседник прожуёт кусок-другой и запьёт пивом, я возобновил разговор:

– Слышал, в размеренную жизнь простого бедняка вторглись серьёзные помехи.

Не переставая жевать, бомж покосился на меня.

– А что? – сказал он с набитым ртом.

– Да в общем-то ничего. Кроме того, что люди гибнут. Невинные люди.

Короткая пауза.

– Я ни при чём. Сижу себе тихо, никому не мешаю и хочу только, чтобы и меня не трогали.

– Не сомневаюсь. Но факты неизменны.

Бездомный прекратил есть.

– Вы о том, что случилось дней десять назад?

Кивком подтвердил его догадку.

– И пиявку изловил я.

Пиявка – очередное имя вампира.

– Спасибо, – искренне поблагодарил бомж. – Я, знаете, когда понял, с кем делю дом, не на шутку перепугался. Пару дней боялся возвращаться. Но надо же где-то жить. А на третьем этаже у меня всё приготовлено.

– Понимаю. Потому-то мы и избавляемся от пиявок и им подобных: они мешают обычным людям. Вас никто ни в чём не обвиняет – возможно, вам просто не повезло. А эти изначально не признают прав россиян, в частности, права на безопасность.

Бомж покивал.

– Страшные твари. Непонятные.

– И вездесущие. Надо бы их поголовье уменьшить. Согласны?

Бездомный вновь кивнул. Доел шаурму, выбросил пакет и вытер салфеткой руки; затем взялся за пиво. Я терпеливо ждал. Покончив с алкоголем, бомж отбросил банку и вытер перепачканным рукавом потрескавшиеся губы.

– Я готов помочь, – произнёс он. – Ненавижу потусторонних. Василиски сожрали мою жену. Оборотни растерзали друга. Всё отдал бы, чтоб расквитаться с тварями! Но как? Чем? Они же вовне и – сильны. А я?

– Смысл в том, чтобы совершить нужное действие в нужное время. Понимаете?

– Да. Что от меня требуется?

– Ничего сложного: ответить на мои вопросы.

– Хорошо, давайте попробуем.

– Та молодая пара, которую вы нашли мёртвой… раньше видели парня или девушку?

Бездомный смекнул, откуда ветер дует.

– Важные птицы?

– Не без того, – неохотно ответил я. Ну да вреда не будет, если ему рассказать: дальше сведения не пойдут.

– Ясно, ясно… Да, помню их обоих. Они иногда забирались сюда вместе, но никогда порознь. Наверное, привязаны были друг к другу.

– Были. И хотели пожениться.

– Жаль ребяток…

– Итак, они сюда приходили. Зачем?

– Да как все парочки: играли, шутили, болтали, целовались.

– Странное местечко для любовных волнений, не находите?

– Отчего же. Порядком странное. Но эти, похоже, увлекались развалинами, пустующими домами, брошенными объектами…

– Поклонники декаданса?

– Разруха многих привлекает. А особенно молодых, которым нечем заняться и у которых шило в одном месте.

– Слышали их разговоры?

– Бывало. Не специально, нет. Дело в том, что моя комната, как я её называю, прямо над этой площадкой. А влюблённые порой переходили на громкую речь. Ну, гормоны, чувства, запал…

– Да, обычное дело. Теперь что касается необычного: встречалось ли в их диалогах что-нибудь, что вас бы… поразило? Или заставило задуматься?

Такой разговорчивый до сих пор, бездомный внезапно замолчал. Я заглянул ему в глаза и прочёл там некую затаённую эмоцию.

– Вам неудобно говорить? – выдвинул предположение.

Преодолев вновь вернувшуюся нерешительность, бомж покачал головой и зачем-то полез во внутренний карман разодранной куртки. Оказалось, чтобы извлечь на свет… шарик. Обыкновенный чёрный шарик восьми-десяти сантиметров в диаметре. Неразрывной частью предмета было такое же чёрное колечко, опоясывавшее сферу по центру. Обвязанный ниткой того же мрачного цвета, шарик походил на амулет.

Вопросительно приподняв бровь, я не успел сказать ни слова, как бездомный принялся объяснять:

– Они игрались с этим за день до гибели – знаю, потому что выглядывал с лестницы. Ребята не подозревали о моём существовании, и я не хотел им мешать. Но запасы пищи заканчивались, да и тянуло на прогулку, а они, кажется, крепко засели. Дело было ночью. В конце концов, они доигрались до того, что уронили шарик. Искали, рыскали по полу, однако не нашли. Так и ушли, расстроенные. Я сам наткнулся на него случайно. Думал вернуть им в следующий раз, но они… их…

– Понятно. А может, вспомните что-нибудь насчёт этого шарика? Что-нибудь интересное. Например, проскользнуло несколько загадочных слов в понятном до того диалоге…

Бомж смутился.

– Говорю же, я не подслушивал.

– И всё-таки.

– И всё-таки – да, было нечто подобное. Они перекинулись парой странных фраз насчёт той стороны, чьей-то помощи и, кажется, накопленной энергии… Точно не припомню. Даже последний бедняк вроде меня осведомлён о существовании проёмов, пределов и остального. Но речь парня с девушкой звучала слишком уж тихо. И мне почудилось, что они боялись ненужных свидетелей.

– Разговаривали загадками?

– Да… думаю, да.

Я протянул руку к шарику.

– Разрешите?

Бомж не стал возражать – опустил «амулет» в мою раскрытую ладонь.

Ожил в кармане фон.

– Прошу прощения. – Вытащив трубку, я увидел, что требуют из участка. Ответил на звонок: – Лейтенант Ковалёв у аппарата.

– Ковалёв! Требуется твоё присутствие, немедленно! Тушинская улица, дом 23, подъезд номер 6. По данному адресу зафиксирована аномалия уровня С. Наряд уже там.

Третий уровень, не самый высокий, но и не самый низкий. Что же приключилось на Тушинской, если понадобилось подкрепление? Однако медлить нельзя.

– Принял. Выезжаю.

Убрав фон, я поблагодарил бездомного, пожелал всего хорошего и сбежал по ступенькам.

Надеюсь, по дороге на место не попаду в пробку, которыми славится наш любимый город. Казалось бы, XXII век начался, пора и благоустройством заняться, а проблему с избытком авто по-прежнему не решили.

Оставив автомобиль во дворе, я вылез и подошёл к полицейской машине, стоящей рядом. Привлекая внимание, постучал кулаком по боковому стеклу на месте водителя. Пухлый сержант Куницын открыл дверь и выбрался наружу. Мы обменялись рукопожатиями.

– Что слышно? – вспоминаю цитату из «Двенадцати стульев» Гайдая.

Куницын пожал плечами.

– Да фигня какая-то.

– А именно?

– Говорили, уровень С, а когда приехали, оказалось, что вовсе не С.

– Переведи.

– Да, похоже, там что-то серьёзное, только от нас скрывают.

– Причина?

– Хрен знает. Пока неясно. Но есть предположение: чтобы не проболтались.

– Значит, засела адская тварюга, и не дай бог об этом станет известно мирным жителям.

– А вот тут могу поправить. По официальным данным, потутик внутри не один.

Потутик, хе. Моё любимое прозвище потусторонних.

– Целый выводок опаснейших уродов? – Я не пытался скрыть удивление.

Васька сделал неопределённый жест.

– Ладно, понятно, – сказал, хотя понятного еле-еле в ложку набиралось. – А ты чего не на поле брани? Испугался, что ли?

Куницын издал короткий смешок.

– Машину сторожу. Государственная собственность, все дела. А вообще-то охраняю вход: людей пускать не велено.

– А монстриков?

– Велено стрелять.

– Тогда подежурь ещё минутку – я на подмогу.

– Наши на втором этаже.

– Благодарствуй.

– Эх, скучно одному.

Наверное, Куницын пошутил, но я всё же хлопнул его по плечу и заспешил к подъезду.

Обстановка мне не понравилась сразу, едва переступил порог. Чёрт с ними, с запахами, пылью и прочим. Нечто не здешнее – не человеческое, а запредельное витало в самом воздухе. Энергетическая напряжённость и антитеплота разве что не кричали о своём присутствии. Нас учат различать такие штуки. А я, тем временем, без защитки. Чудесно.

Вряд ли пришлые просочились вниз, иначе бы Куницыну, да и мне об этом сообщили. Но предосторожность не повредит, на моей работе всякое случается. Выбирая между тридцатизарядным пистолетом и энергетиком, я выбрал первый: поменять, если что, наверняка успею. А наткнусь на суккуба или кого похожего, выстрелю энергией – только придам твари сил.

Пролёт я преодолел без проблем; интересное началось дальше. Пять дюжих оперативников, наряженные и вооружённые по высшему разряду, стояли по стеночке в полной тишине. Увиденное мне не глянулось, причём очень. Я подступил, сунул пистолет в кобуру и пожал руку ближайшему оперативнику – Ярику Жуку.

– Поделись инфой, – обращаюсь к нему полушёпотом.

– Скверная инфа, – таким же тоном ответили мне. Ох, не к добру…

– Затихарились, надо полагать?

– Угадал.

– Выкуривать пытались?

– Провоцировали по-всякому: обстреливали комнаты, усиливали и ослабляли осаду… Ничего. Но они неподалёку, может, в метре от нас, а то и ближе.

– Умные?

– Или опасливые.

– Или осторожные. Что, в случае этих козлов, одно и то же. Проёмы искали?

– Не до того: сначала нападали, потом отбивались, потом внимание их привлекали.

– А здесь проверяли?

– На лестничной площадке и ниже проёмов нет.

– Какие квартиры прочёсывали?

– Только левую, в ней они и появились. Бабульку слопали с её кошкой, суки.

– Детекторы, так понимаю, молчат.

– Не дёрнутся. Тварюги либо на грани, либо за ней, но не в нашем мире.

– Либо же перебежали в соседнюю квартиру.

– Тоже вариант.

– Угу. Дело ясное, что дело тёмное. Стоять долго собираетесь?

– А ты что предлагаешь?

– Предлагаю не ждать: время может играть против нас. К тому же подкрепление должно скоро прибыть. Только на мне защитки нет, поэтому пускай отряд возглавит кто-нибудь из ваших. Если проём там – а очень похоже на то, – надо его найти.

Жук согласился. Повторять ребятам не пришлось: они слышали разговор. Один из оперов, самый высокий и плечистый, двинулся вперёд; мы пошли следом.

Дверь была открыта. Парень во главе отряда нырнул внутрь. Далее, по порядку, – Жук, я и остальные.

Квартира встречала тишью и хаосом. Пол усеивали драные шарфы, куртки, шапки… Рваная одежда покрывала весь коридор от двери до комнаты. На стене я заметил глубокую царапину – как пить дать, когтистая сволочь постаралась. Превращённый в ворох бесполезной бумаги, валялся кусок дешёвых обоев. Старомодная люстра побита, от трёх плафонов ничего не осталось – лишь хрустящие под ногами осколки. Дверь в ванную снесена с петель. На полу, потолке и обоях – солидные подпалины; это, видимо, сделали наши, когда стреляли.

Мы одолели полпути по коридору. Справа на стене появились новые царапины, прорезанные будто бы остро заточенной арматуриной. Вместо обоев тут – одни клочки. Приблизившись ещё на пару шагов, я разглядел полупрозрачную слизь на обоях впереди. И тёмно-коричневую шерсть у поворота на кухню. Дверь туалета валялась, переломленная пополам. Всё время, пока мы двигались, парень позади меня прощупывал пространство – пока проёмов найти не удавалось.

Тот, кто шёл первым, завернул на кухню. Мы разделились: я составил компанию первому, двое из центра решили прочесать комнату слева, а последняя двойка заглянула в помещение, что ближе всего к выходу.

Кухонный интерьер тоже радовал: повсюду битая посуда, рассыпанные сахар, соль и другие специи. Дверцы некоторых полок распахнуты, других – закрыты. Люстра цела, а вот обои, превращённые в грязное непонятно что, висят на соплях. Оконное стекло треснуло.

«А если не обращать внимания на разруху, бабулька неплохо жила», – промелькнула мысль.

Я знал молодых и не слишком бедных, кому удавалось накопить только на однокомнатную квартиру. Уровень жизни повысился, качественного стало больше, но всё и подорожало. Неприятная зависимость, да мир всегда отличался непредсказуемостью и нелогичностью. Возможно, наш президент что-нибудь с этим поделает. А пока граждане крутились как могли, в то же время пытаясь сладить с запредельными гостями. Откуда вы взялись-то, потусторонние сволочи?!

Парень искал проёмы и не находил. Я ткнул его в спину и, когда он обернулся, кивком показал назад. Напарник принял моё предложение. Мы возвратились на развилку.

Из комнаты в начале коридора оперативники уже вышли; из той, что напротив кухни, – выходили.

– Подмога приехала, – приблизившись к нам, сообщил оперативник, обследовавший левую комнату. – Из окна видели.

– Можно рассредоточиться по квартирам на этаже, – резюмировал Жук.

Я поддержал его, и мы направились к выходу.

За дверью, на лестничной площадке, послышались шаги; топали очень громко.

– Что за слоны… – подивился кто-то за моей спиной.

А затем с жутким грохотом вылетела входная дверь. Теперь во главе отряда шёл я. Не знаю, каким чудом умудрился упасть, но это меня спасло. Сбитые с ног тяжёлым прямоугольником, опера повалились на пол.

Не успев даже отдышаться, вскочил, выхватывая пистолет. Сейчас выбирать между ним и энергетиком не было времени, и я положился на чутьё. Шанс проверить наитие выпал тут же: здоровенный василиск, возможно, самый большой из всех, что мне встречались, издал дикий рёв. Пасть разинута, сверкая толстыми клыками с острейшими кончиками; капает на пол густая слюна.

Я не стал дожидаться – передвинул на пистолете рычажок в положение «Автоматическая стрельба» и выпустил в гладкую округлую голову все тридцать патронов. Снова раздался рык, на сей раз не угрожающий, а болезненный. Левый глаз твари разорвало. Из ран в голове потекла мутно-зелёная кровь. Широченная фигурища пошатнулась и завалилась набок. Мне показалось, что подо мной содрогнулся пол.

Отдыхал я недолго: секундой позже появился в поле зрение второй василиск. Этому удалось выстрелить. Но я уже прижимался к стене. Голубоватый поток энергии вырвался из центра зрачка чудища и ударил в голову опера, приходившего в себя после падения двери. Голова человека будто бы обросла коркой и застыла в неподвижности. Замерли глаза, подёрнувшись молочной плёнкой и уставившись в никуда. Тело, над которым потерял контроль мозг, рухнуло на пол. Стукнувшись об паркет, разлетелась на куски голова. Обнажённая рана на шее закровоточила. Мать твою! Первые потери.

Триумф василиска закончился быстро – оставшиеся на ногах оперативники, до которых дверь не долетела, расстреляли пришельца с грубой чёрно-фиолетовой кожей. Рёв, падение, предсмертные судороги. И этот готов.

– Как мы прошляпили проём! – вне себя заорал Жук и прибавил несколько крепких выражений.

Никто не знал как. Василиски прибыли со стороны лестничного пролёта, где, по уверениям того же Жука, проёмов не обнаружилось.

Ярик наконец справился с гневом и негодованием, просто – не та ситуация, чтобы исходить яростью. Надо быть начеку, либо с тобой случится то же, что с «потерявшим голову» парнем.

В карманах лежали запасные обоймы. Перезарядив оружие, я выглянул в коридор – вроде никого. Шагнул за порог; за мной последовали четверо злых мужиков с пистолетами наголо.

Увы, замыкающему не повезло, а я обернулся чересчур поздно. У входа в ванную вынырнула из ниоткуда саламандра. Башка чуть ли не упирается в потолок, капюшон разошёлся во всю ширь, лапы с изогнутыми когтями, и хвост метра полтора длиной. Она создала и выбросила из груди огненное облако, когда я, срывая голос, кричал: «Берегись!» Жертва не поняла, что произошло, – в мгновение ока волна пламени окутала мужика и испепелила, сохранив лишь кости да немного плоти.

Опять выстрелы, но зазря: пули взорвались в огне, не причинив двухметровой уродине вреда. Свободной рукой достал энергетик. Остерегая меня, прорычал Жук. Я отпрыгнул к лестничному пролёту и развернулся. Чтоб оно всё пропало! По лестнице на меня неслись угловатые горбатые фигурки бесов. За ними пристроились маленькие, да удаленькие мшисто-зелёные гремлины. Вдавив спусковой крючок энергетика, я послал в выводок мерзавцев бело-голубое разрушение. Партер, так сказать, полетел влево через периллы и покатился вниз по ступенькам, сшибая гремлинов. Устоявшие высоко подпрыгнули, дав фору артистам цирка. Смертельная «рука» энергии прошла под скукоженными тельцами, и гремлины приземлились мне на голову и грудь. Я здорово приложился спиной. Энергетик выскользнул из пальцев.

Матерясь на чём свет стоит и ещё сильнее, я отбивался от зелёных выродков, пускающих в ход лапки с треугольными ногтями и зубы-иголки. Почти над самым ухом раздалось три выстрела. Один за другим гремлины затихли, и я поспешил скинуть их неподвижные тельца. Мой спаситель, Жук, протянул руку, помогая подняться.

– Спасибо, – бросаю, озираясь по сторонам.

– Ты проставляешься. – Ярик себе шутить позволяет, ахах.

Опер из жуковской команды и долгожданное подкрепление добивали бесов, в подъезде и на улице. Крутопузые, ржаво-красные, с тонкими мокро-серыми крыльями, они валились ничком один за одним.

Я поискал глазами последнего выстоявшего из нашего отряда. Он нашёлся в квартире; держал перед собой энергетик и, не отпуская гашетки, ждал, когда волна, испускаемая оружием, одолеет огненную мощь саламандры. Однако сдаваться хвостатая нечисть не собиралась, и пламя, что она исторгала, оказалось на удивление сильным.

Подбежав, я встал рядом, вскинул руку и выстрелил из энергетика точно туда же, куда палил герой. Бело-синеватое свечение ударило в пламенеющий шар саламандры и, одолев сопротивление, откинуло «горячего» здоровяка в ванную. Второй выстрел, и грозного противника раскидало на рожки да ножки.

Парень, которому помогал, хлопнул меня по плечу. Я оттопырил большой палец: дескать, порядок, сочтёмся.

Сзади, напугав нас неожиданным возникновением, подошёл Ярик.

– Справились, кажись.

Я не разделял энтузиазма.

– Где слизистый?

– Чего? – переспросил тот.

– Слизистый где? Видишь следы? – Указал энергетиком на стену между туалетом и ванной. – И шерсть. – Ткнул дулом в клочья на полу.

Теперь и Жук призадумался.

– Детекторы молчат. – И он продемонстрировал мне похожее на квадратный пульт устройство с экраном и лампочками. Нули и спящие слева стрелки говорили сами за себя. – Плохие ребята не умеют прятать сущность.

Факт. Но – где же слизняк?

– Может, его застрелили наши? – решил поиграть в угадайку Жук.

– Хрен знает. Хорошо бы, если так.

Я вышел из подъезда, приветствовал ребят и задал им тот же вопрос, что минуту назад Ярику.

– Мы не в курсе.

«Очень, очень плохо», – подсказывала интуиция, наглая, самоуверенная, но крайне редко ошибающаяся.

И вроде бы чего зря паниковать? Из-за одного-то оттудашнего красавца. А чуйка не замолкала…

Я помолчал, поглазел налево-направо, обдумывая так ни к месту назревший вопрос. Разумеется, есть вариант, что шерстяной-слизистый прячется в проёме. Жаль, проёмов мы не нашли. Ну да ладно, ударяться в волнение раньше времени не след. Когда уходил, парни Жука звонили в квартиры, желая испросить разрешения войти и поискать порталы. И молодцы из подкрепления к ним побежали – вместе быстрее управятся.

Кто-то положил руку мне на плечо.

– А?

– Привет, Олежка, – прощебетала обладательница руки.

Женька.

– Привет. Приглашаю в «Прагу».

– Согласна. Ты как?

– Твоими молитвами. А вот двум пацанам не свезло.

Мы помолчали. Потом я рассказал Женьке о поисках слизняка.

– Есть мысли? – спрашиваю.

– Только те, что у тебя.

– Обидно. И плохо.

– Да не запаривайся: он, наверное, побоялся ввязываться в драку.

– Убежал? Не в духе потутиков.

– Встречаются чрезвычайно хитрые особи.

– Но они же совершенно явным образом брали силой.

– Брали, да не взяли. А тот почуял, к чему идёт, и смотался.

– Мне бы твою уверенность.

– Чуйка?

– Чуйка.

Женька погладила меня по руке.

– Не загоняйся, Ковалёв. На нашей работе преступно нервничать по каждому поводу.

– Рассказывай.

– Сходим в ресторан, развеемся…

– Ну да.

– Хотя прецедент странноватый, поддерживаю.

На улицу вышел опер из подкрепления. Все, кто был на свежем воздухе, подступили к нему.

– Ну? – спросил я, имея в виду найденные порталы.

– Ноль, – так же коротко ответствовал опер.

Я разочарованно цокнул. Встал у своей машины, закурил и пострелял глазами туда-сюда, отвлекаясь от назойливых мыслей. Взгляд наткнулся на маленький чёрный предмет под лапкой мёртвого беса. Присмотрелся – нет, не померещилось.

Убрав сигарету в угол рта, подошёл к красной тушке и пнул её. Из-под пухлой пятерни выкатился шарик, двойник того, что отдал мне бездомный. Наклонился, поднял, повертел перед глазами.

– Чего раскопал? – поинтересовалась Женька.

– Пока не знаю. Как выясню, отрапортую.

– Бок беспокоит?

– Да уж забыл про него.

– Молодцом. Кстати, насчёт «Праги» я серьёзно.

– Я тоже.

– Тогда в ближайший выходной, у дверей, в семь вечера.

– Пойдёт.

Мы попрощались.

Я засунул чёрный шарик в карман, к его точной копии. Сел в машину и тронулся с места. Здесь мне больше делать нечего, а спецзадание не ждёт… чтоб ему.

Темнело. Учитывая мои оперативные заслуги, разрешили ехать сразу домой. Доброе начальство, ну надо же, какие чудеса. А мне, собственно, отправиться-то больше было некуда.

Место напротив подъезда удивительным образом пустовало. Не люблю, когда так везёт, потому что потом может резко не повезти. Припарковавшись, я поднялся в квартиру.

Первым делом включил футбольный канал; достал пиво и чипсы. Приземлившись на стул, выложил перед собой на столе два чёрных шарика: с ниткой и без. Потягивая пивко и похрустывая жареной картошкой, погрузился в размышления, иногда, одним глазком, поглядывая на экран визора. Мячик гоняли Российское Содружество с возрождённой Югославией. Наши играли как обычно, поэтому я концентрировался в основном на загадочных находках.

От того, что пялился на кругляшки, ничего не менялось. Открытие, признаюсь честно, меня не поразило. Я уместил оба шарика на ладони, покатал. Чего в этих штуковинах особенного, если о них говорят шёпотом? Взрослые люди не станут таскать подобные вещички просто так. Ну, по крайней мере, допущение не вяжется с тем, что мне известно.

А второй шар, откуда он? Никто из наших сферической штуки не терял, не то бы спохватился.

Да и на амулет или талисман не похожи.

Два одинаковых чёрных шарика имели символическое значение для двух абсолютно разных персон? Пф, невероятно.

Больше всего крохотные сферы напоминали детские игрушки. Ага. Запредельные на паях с ПП открыли магазин для малышей. «Потусторонний детский мир». Да уж… Шутки шутками, а из-за вещичек предположительно кто-то гибнет, а кого-то, вероятно, убивают.

Я поворочал другими шариками, в голове, обдумывая возможность. Если предположить, что парня с девушкой кокнули, то становится кристально ясной заинтересованность верхов из ПП. Вешать на меня «глухаря» только из-за родства «шишки» с умершими? Теоретически – не исключено, но почему тогда Пал Палыч бегал от меня, как от огня жаркого? Передал дело «Шёпоту» и испарился.

Хм-м… Теперь насчёт шарика №2. Он же отыскался на месте битвы с пришлыми. И первый побывал на поле брани, в брошенном торговом комплексе, где я сражался с вампиром. Совпадение? Опять же, гипотетически – да. Однако снова гложут сомнения, тем более глобальные, что недавно куда-то подевался громадный слизняк. Следы эктоплазмы на предметах – его почерк, с помощью них образина помечает территорию. Призраки источают слизь только после смерти или при ранении. Привидений в том доме не наблюдалось, значит…

Значит, совпадений много, и они тонкие. Настолько, что мой внутренний мент остервенело бунтует.

Чтобы снять напряжение, глотнул пивка, заел картошкой.

Не хватает данных. Человеческий мозг как компьютер: анализирует информацию и выдаёт решение. Если же сведений недостаточно, выскакивают сообщения об ошибках.

Но есть куда двигаться. Туда я и двинусь, завтра. Пока же пиво, чипсы и футбол. И хотя россияне проигрывали югославам, это не взволновало: с моей работой учишься сравнению и адекватной оценке происходящего.

Я заворочался в кровати и открыл глаза. Прислушался, глуша остатки сна и вникая в то, что скрадывала ночь. В ней тоже кто-то ворочался.

Первый порыв – схватить пистолет. Нет, надо мыслить трезво: может, меня захватил прерванный сон; если не ошибаюсь, снилась жуткая чушь. Помимо прочего, пистолет с энергетиком – в кобурах на ремне, а ремень на стуле, где и моя одежда. Пока буду вставать, нежданный гость подкараулит и свернёт шею. Однако. Работа потустороннего полицейского не добавляет рассуждениям оптимизма. Нужно смотреть в будущее с верой и надеждой. Только где их взять, когда кругом черти в многообразных обличиях? Засела такая вот пакость в сантиметрах от тебя, высматривает, ждёт, и на за что не догадаешься, потому что вас разделяет незримый проём.

Короче, Олег, давай решай: идёшь или нет. Я прислушался внимательнее и определил, что возятся на кухне. Выбор отпал сам собой – я насколько мог бесшумно слез с кровати, прокрался к стулу и вытащил пистолет. Жалко тратить заряд энергетика на обычного домушника. Энергетики надёжны, но срок службы у них короткий: постоянное воздействие теплоты в убийственных объёмах разрушает оружие изнутри. Перестав функционировать, оно отправляется в мусор, тогда как на новый экземпляр должны ещё выделить средства, и немалые. А ответственные за деньги лица у нас, как и всюду, форменные жмоты.

Крадучись на цыпочках через холл, я прислушивался к инородным звукам. Сердце в груди не колотилось, дыхание не сбивалось – слава богу, в передрягах бывал не раз. Любопытно, что же судьба мне приготовила сейчас?

Шевеления на кухне сделались громче – и вдруг стихли. Совсем. Я замер у поворота, касаясь боком стены. Ни шороха. Беззвучно выдохнув, выпрыгнул из-за угла.

Большущий, покрытый жёсткой чёрной шерстью слизняк бесстрастно уставился на меня мутными круглыми глазами. З-зараза! Похоже, я нашёл-таки того, кого искал, – и должен быть рад, да?!

Я встал наизготовку. Секунда промедления, и слизень плюнет кислотой. Делают они это быстро и точно, и если не повезёт или не пальнёшь первым, считай, труп. Разъест снаружи и изнутри. Самих-то безногих-безруких очаровашек защищает концентрированная слизь, позволяющая удерживать в организме дьявольски жгучие кислоты. Ничего, двигаются выродки не быстрее улиток – пристрелю!

Палец лёг на спусковой крючок. Каждую секунду, каждый миг я отдавал себе отчёт в происходящем. Ночное время потекло, подобно желе, но не смутило меня. Отработанным способом ставил мысленные отметки, которые порой разделялись не секундами даже, а десятыми долями. Запомнив, куда стрелять и куда отклоняться, и что делать в случае, если «не повезёт», приготовился надавить пальцем на собачку.

«Годы службы и десятилетия футбола с бильярдом не пропали даром», – мелькнула ироничная мысль.

Конечно, не стоило сбрасывать со счетов вероятность, что слизняк сдвинется и я не убью его; больше того, не раню достаточно сильно. И придётся крутиться-вертеться, выискивая спасительные ситуации на чистой импровизации.

Все эти измышления сжались до предела и пронеслись в голове за считаные мгновения. Но – без пользы: слизень не атаковал. Он не произвёл вообще никаких действий – просто вдруг… его не стало. Он не нырнул в проём, нет, а наглым и необъяснимым образом дематериализовался. Да какого чёрта?! У меня на кухне нет проёмов. Нет! Я проверял, и не раз…

В замешательстве глядя на пустую кухню, я убрал палец со спускового крючка. Вдохнул, выдохнул. Не торопясь, сделал около дюжины осторожных шагов.

Свет уличных фонарей, неоновых вывесок и рекламных щитов окрашивал кухню пёстрым, помигивающим многоцветьем. Я глянул под ноги, не желая наступить в слизь, но уродец не пометил территории. Он не собирался захватывать квартиру и нападать на меня – у него была иная задача. К замешательству прибавилось полнейшее недоумение: с какой-такой целью плотоядный запредельщик явился ко мне, если не чтобы жрать и убивать?! Откуда он возник – другой вопрос, правда, не менее интересный.

Мой взор скользил по расцвеченному уличными огнями квадрату кухни, не находя ответа. А потом я на него наткнулся – случайно и в лоб.

Чёрные шарики, что я оставил здесь, ложась спать. Они исчезли.

Утром я прибыл на работу в мрачном настроении: пропали или украдены важные улики, причём, предположительно, по моей вине. Дело, которое мне поручили, почти не тронулось с места. Уже включил компьютер, чтобы набросать начало рапорта («раньше сядешь – раньше выйдешь», да и пока нечем заняться), когда вызвал «на ковёр» Пал Палыч.

По прошествии единственного дня? Извините, что-то тут не так. При всём желании, вряд ли я бы успел что-нибудь раскопать. Но не перечить же начальству? К тому же подгонял интерес. Так что, перебросившись с «Шёпотом» выразительными взглядами, я явился пред ясные очи начальства.

Очи у начальства, в самом деле, ясные, чистого голубого цвета. Плюс короткая, аскетичная стрижка. Плюс большой нос и неизменно требовательное выражение лица. Расслабляться Палыч не любил и другим не давал, по крайней мере, в рабочее время.

– Садись, Олег, – приветствовал полковник. – Рассказывай о делах своих.

Да какие дела? Примерно так я и заявил, а после поведал о том немногом, что удалось узнать – и потерять.

– Хм, хм. – Палыч нахмурил густые брови. – Плохо, Олег…

– Понимаю, гражданин полковник. Но вмешались непредвиденные обстоятельства.

– Это верно.

Ещё похмыкав – наверное, для проформы, – Палыч порылся в бумагах на столе, наклонился и передал их мне. В процессе этого я кое-что заметил. Кое-что, изумившее, нет, даже поразившее меня! Постарался сделать вид, что ничего не видел. Либо манёвр удался, либо моя подозрительность чрезмерно зашкаливала. Но не ошибся же я?! Полковник же вот, сидит в полуметре от меня.

Отвлекаясь от нахлынувших мыслей, от целого их потока, сосредоточился на бумагах – это оказался приказ о прекращении дела. Моего дела. Подозрительность забила в набат!

Вероятно, взгляд у меня вышел очень выразительный, раз Палыч, не дожидаясь вопроса, ответил:

– Наверху сочли, что двойному убийству уделяется слишком много внимания.

– Слишком много? Убийству?

– Обыкновенному нападению вампира. По сути, это форс-мажорное обстоятельство, просто в миниатюре.

Нехилая формулировочка. Дочь влиятельного полицейского и её парень-мажор ни с того ни с сего погибают от лап чудовища; добавьте к известному целый ворох тайн и получите то, что начальство сочло несущественным.

Или сам полковник счёл?

Посмотрел на Палыча, ожидая новых указаний и прокручивая в голове факты дела, от которого меня отстраняли, едва я за него взялся. Поручений не последовало, только:

– Жду рапорт и, естественно, немедленного прекращения расследования.

Подтвердив, что приказ ясен, я уточнил:

– Разрешите идти?

Пал Палыч махнул рукой, отправляя восвояси.

В коридоре, закрыв дверь, я свыкался с мыслью, что мне доверили пустышку. По ошибке или, может, намеренно.

Однако всё моё нутро протестовало. Но приказы начальства не обсуждают. Надо возвращаться в кабинет, а то стою тут столбом – подозрение вызываю. Так и поступил.

Оставшиеся рабочие часы посвятил написанию бессодержательного, высосанного из пальца рапорта. Сдав его, я направил стопы к ресторану «Прага» – в надежде, что там удастся развеяться.

А образ чёрного шарика никак не желал покидать головы. Того самого шарика, что, обмотанный верёвкой, висел у Палыча на шее и на полсекунды выглянул из-под одежды полковника.

Вечер в «Праге» вроде бы выдался на славу. «Вроде бы» – потому что меня непрестанно посещали мысли о расследовании; они и отвлекали, и заставляли хмуриться. В итоге, вкусная, чудесно сервированная еда, богатая и чистая обстановка и красивая девушка напротив неуклонно отходили на второй план. Я понимал, что веду себя невежливо, пусть и были смягчающие обстоятельства, однако справиться со сплином не получалось. Тоже мне, опытный мент: столько лет в полиции, причём не в обычной, а Потусторонней, и раскис из-за первой же странности. Да после слияния миров этих странностей появилось – не счесть. Рядовой человек не знает и одного процента от творящегося у него под носом. А полицейский должен сохранять хладнокровие, слушаться приказов и как можно меньше думать на неправильные темы. Тема же несправедливости – неправильнейшая.

Женька быстро заметила, что я какой-то то ли задумчивый, то ли грустный. Она долго терпела, прежде чем задать вопрос:

– Ковалёв, чего нос повесил? Место не нравится? Или компания?

Я вымученно улыбнулся.

– Напротив!

– Тогда что же? Не таи, обижусь ведь.

Шутки шутками, однако в её словах звучал глас истины.

Я попытался свести разговор на нет расплывчатыми фразами. С Женькой номер не прокатил: она индивид настойчивый и требовательный, несмотря на милое личико и ладную фигурку.

– Ковалёв, я всё чувствую. Говори, что стряслось. Работа, да?

Отвёл взор. Перемножил в голове два и два, вычисляя возможность уйти от ответа. Результат вышел не в мою пользу, и, вздохнув, я сжато, но информативно поведал Женьке о своих горестях.

Она покивала и замолчала, видимо, решая, что сказать.

– Ты подозреваешь Палыча? – наконец-таки произнесла.

Я сделал неопределённый жест.

– Всё указывает на то. А есть ещё варианты?

– Для чего ему шарик? И что это за шарик?

– Пёс его знает.

– Не хочешь спросить напрямую?

– У Палыча? Шутишь?

– Почти нет.

Снова повисла пауза. Затем Женька продолжила:

– Посуди сам: если Палыч завязан с иными силами, надолго не скроется. Кругом – сплошные полицейские, и умные многоопытные среди них тоже попадаются.

– Типа меня? – сыронизировал.

– Типа тебя, – серьёзно отвечала Женька. – И поручать дело, а потом его отзывать не в интересах Палыча, будь он «чужим».

– Такое ощущение, что поручал как раз он; отзывали же наверху.

– Вот наверху, с большей вероятностью, засели выкормыши.

– Зачем же я понадобился Палычу?

– Может, он чего-то от тебя хотел? Или просто доверяет и положился на удачу?

– В смысле? Что я пролью свет на важную загадку?

– Вспомни, Олег: рядом с обиталищем вампира нашёлся шарик. И в куче запредельных затерялся один. А другой – у таинственного Палыча.

– Что же это за шарики, мать их ети? Информационные копилки? Обереги? Источники связи?..

– Последнее – очень возможно. Ну, во всяком случае, почему нет?

– Ты серьёзно? Люди контактируют с потутиками, а те снабжают наших маячками?

– Маячками. Или средствами связи…

Эге, хорошенький поворот. Я аж про еду забыл.

– Предположим, – выстраиваю логическую цепочку, – что дочку того мента-шишки охраняли потусторонние и земляне, посредством шарика. Но вмешался вампир-одиночка, либо по незнанию, либо с голодухи расправившийся с девочкой, да и с пареньком заодно. Заводят дело, чтобы пустить пыль в глаза. А когда видят, что я подобрался чересчур близко, дело закрывают. При этом Палыч – наш. Он подставляется под удар, выводя на секрет талантливого служаку, меня. Не-наши в верхах подозревают неладное либо проникают в суть дела и дают отбой расследованию.

– Звучит логично.

– К сожалению…

Женька взяла мою ладонь в свою руку. Её ладошка была мягкая, тёплая и хрупкая. Не знай я, какой у девушки характер и где она работает, – записал бы в оранжерейные цветы.

– Что бы там ни было, Олег, пока ты, в лучшем случае, исполняешь роль помощника. Поэтому уж точно не стоит себя винить.

Ответил благодарной улыбкой.

– А теперь давай есть, тайный агент, – вновь перешла на шутливый тон Женька. – Я проголодалась.

Приказ о переводе меня в другой участок пришёл на следующий день.

Я сидел за столом, мысленно лавируя между имеющимися делами и глобальными догадками, что были связаны с прекращённым расследованием. Тут мне и сообщили потрясающую новость. И переводили не куда-нибудь – в глубокое Подмосковье. По сути, списывали со счетов. Ещё чуть-чуть, и стану утилем; от перекладывания бумажек на задворках области путь туда недолгий…

Посреди дня опять вызвал к себе Палыч.

– Гражданин полковник?

Начальник подвигал кистью вверх-вниз, говоря таким образом «садись-садись». Потом он, ни слова не произнося, подошёл к двери, запер её и вернулся на место. Устремив на меня проницательный взгляд, он будто просил успокоиться, посидеть и послушать. И действительно, первой его фразой было:

– Ты ведь не веришь во всю эту чепуху?

Я догадывался, о чём он. И не стал юлить:

– Есть кое-какие намётки… подозрения…

– Никогда в тебе не сомневался. Ты достойный работник и хороший человек.

– Таких любят увольнять или переводить в область?

– Приказ отдавал не я. Мы все – люди подневольные, и над каждым сидит более высокий чин. И, тем не менее, я верю в тебя. Не знаю почему; называй это провидением.

– Интуицией?

– По-вашему – да.

– По-нашему?

Дальше Палыч сделал совсем уж странную вещь: встал и задёрнул шторы.

– Однажды я пришёл в ЖЭК и полчаса ругался с тамошней работницей, жирной бабой с недовольным лицом, – ни с того ни с сего сказал полковник. – В результате – испорченное настроение и необходимость прийти ещё раз. А через несколько дней бабу поймали рядом с трупом молодой девушки. В «барышню» из ЖЭКа довольно давно вселился демон. Тварь подчинила себе не только тело, но и мозг. Полностью. Это тебе не милашки гремлины или же опасные, но понятные волколаки. Такая вот ирония судьбы…

Я не знал, как реагировать. В итоге, произнёс:

– Оборотень-работяга.

– Ты прав, – подхватил Палыч. – Их полно в городе и за его пределами. Оборотней в форме, одежде, погонах… Самые необычные имеют наглость всплывать в самых обыденных местах. Представь, что кто-нибудь, например, изобрёл доселе невиданную вещь, использовав для этого чужеродный, никому не знакомый материал.

Я сглотнул: мне вспомнились удивительные чёрные шарики, сферы непонятного назначения. Но промолчал. Тем не менее, кажется, понимал, к чему ведёт полковник.

Ответной фразы не последовало – Пал Палыч приложил руку груди, туда, где висел чёрный шарик. Несомненно, висел – я не мог ошибиться. Тело полковника мигнуло, точно изображение на экране визора, – и в секунду истончилось, отчасти даже искривилось. Глаза потемнели и провалились; начали отрастать клыки. Однако миг – и Палыч вновь выглядит как прежде.

– Тайны для одних – повседневная жизнь для других, – заметил он и побарабанил пальцами по столу. Затем встал, чтобы раздвинуть шторы. – Некоторые люди умеют хранить секреты и пользоваться ими, в чём и состоит наше существование. Где бы мы ни очутились, нужно уметь поступать правильно. И жить дальше.

Я знаю, что Женька не откажется от меня просто потому, что наши рабочие места будет разделять чуть большее расстояние.

Знаю, что могу доверять «Шёпоту», Палычу и ещё нескольким людям.

Знаю, что мне надо сохранять неподвижность, приготовившись в любой момент действовать.

И буду молчать так же часто, как и говорить сверх положенного.

Признаюсь: жажду нового мира.

Но… жаждет ли он меня?..

Двойная душа

Но рваною была нирвана.

(Андрей Лазарчук «Штурмфогель»)

Приказ выехать на место пришёл, когда я сидел в комнате отдыха и смотрел по визору лёгкую атлетику. Вечер уже наступил и становился от минуты всё темнее и темнее. И тут: убийство на Никольской, срочно отрядить свободную машину! Выбор у начальства пал на нас с Коляном. Молчаливый серьёзный мужик с ёжиком рыжих волос два года числился моим напарником. С грустью выключив спорт, я сел в труповозку. Колян – за руль, и мы отправились по адресу.

Неторопливо – в основном, из-за габаритов труповозки – пробирались между автомобилями. Колян слушал радио, какую-то блатную волну. Я рассуждал, отчего такая спешка. «Срочно отрядить!..» Хм, да куда денется труп?

Ответ получил чуть позже, неожиданный, наверное, и для тех, кто отдавал приказы. Но вначале мы припарковались и выбрались наружу. Завершались положенные по закону восемь рабочих часов.

Никольская протянулась от шоссе до Кремля, пустая и бесшумная. Реконструкцией занялись недавно. Обычно же улица полнилась людьми, и неудивительно: по бокам выстроились многочисленные торговые центры, магазины, аптеки. Кран высился жёлтой громадой ближе к Кремлю. Здания демонстрировали перепачканные в пыли и каменной крошке фасады. Были натянуты красно-белые ленты; стояли деревянные заграждения. На табличке значилась дата окончания ремонта – III квартал 2115 года. Но сколько он продлится на самом деле, не знал никто. Даже ремонтники и их начальство.

Лежавший навзничь, на тротуаре, труп заметили собиравшиеся домой строители. Первым у тела оказался Колян; я взял из кузова носилки и присоединился к другу-коллеге. Лицо напарника хранило странно-задумчивое выражение. Я поинтересовался было, в чём дело, но Колян опередил меня, кивнул на мертвеца.

– Гляди, – говорит, – какие клыки.

Я посмотрел, однако не сразу понял, о чём речь. Потом дошло: у трупов людей не бывает клыков. Ни их, ни крыльев, ни хвоста, ни других атрибутов потусторонних. Если, конечно, дело не в генетической мутации. А у этого холодка – как их называем мы, извозчики, – из-под верхней губы выпирали мощные и будто заточенные клыки. Именно они, а не просто гипертрофированные человеческие зубы. Соединение произошло годы назад, и самый отсталый школьник сумеет отличить запредельное существо от нашего с вами брата человека. Правда, встреча с обитателями предела-минуса обыкновенно заканчивалась чьей-нибудь смертью, чаще – гомо сапиенса. Всяких чудовищ меньше; и всё равно, они сильнее.

«Мало нам уродов с Земли, – проскользнула саркастическая мысль. – Состав пополнили гадёныши из сверхъестественного мира».

Одни потутики маскировались, вторые вселялись, третьи не меняли облика, четвёртые создавали иллюзии или копии… Вариантов – масса. Но вы бы никогда не встретили обитателя минуса в будний день на освещённой улице. Они крались и прятались. А перед нами, между тем, лежал мёртвый дух. Мёртвая и почему-то не развоплотившаяся после смерти душа-хищник. Или не развеявшаяся. Не столь важно – главное, дух лежал и ни исчезать, ни меняться не собирался.

Я присел, потрогал пальцем клыки – одно из оружий тварей, когда они живут внутри захваченного тела. Пьют кровь и кусаются будь здоров; впиваясь в плоть, вырывают куски мяса. Подвигал зубы-иглы, подёргал. Настоящие. А то, знаете ли, с пришествием запредельщиков чего только ни началось: и программы о «наших соседях оборотнях с лешими», и тематические викторины, и карнавалы, и квесты, и, чтоб их, социальные организации вроде «Свободного духа»! Ни хрена не разбираются в друзьях и врагах, а туда же, протестовать, защищать. И ведь им даже выделяют дотации, этим дуракам и лентяям. Почему не нам? Почему не действительно полезным работникам: труповозам, Потусторонней полиции, парапсихологам?..

Дух не шевелился, лежал себе и лежал.

Я повернулся к Коляну и пожал плечами, дескать, фиг его знает, почему тварюга сохранила форму. Колян махнул рукой: давай грузить! Отстегнув ремни на носилках, я нагнулся и вместе с напарником ухватил тело. Мы приподняли мёртвого, потащили.

Тут-то всё и случилось. Я и отреагировать не успел – просто не ухватил происходящего. А когда дошло, было поздно.

Что-то промелькнуло перед глазами. Машинально повернул голову.

– Видел? – спрашиваю.

– Чего?

– Не знаю. Кажется, что-то белёсое.

– Призрак?

– Скорее, дух.

– Погоди.

На сей раз угадывать нечего, и мы с Коляном остановились. Наши взгляды были устремлены на тело, погружённое на носилки. Неведомо куда пропали клыки. Тело исхудало до невозможности, а кожа трупа приобрела зеленоватый оттенок. Я немедленно пожалел, что у меня нет с собой энергетика: новейшее оружие, умеющее и поглощать энергию, и стрелять ей, выдают лишь потусторонним полицейским и охранникам «звёзд». А мы рядовые труповозчики; наша работа скучна, однообразна и не опасна. По крайней мере, являлась таковой до этого момента.

Где-то рядом витал злой дух, вселившийся в человека, вероятно, когда тот ещё был жив. В противном случае, терялся смысл: у мёртвого энергию не выпить, а запредельные мрази питались именно ею. Подвижное тело дух получит, но смысл?

Первым спохватился Колян.

– Двигаем к машине. Быстро!

Не успели: подле меня свалился мёртвый голубь. Тотчас возникла догадка, и по лицу Кольки стало ясно, что у него тоже. Дух спрятался в тельце птицы – теперь же он наверняка на свободе!

Удар пришёлся Коляну в грудь. Неожиданность, инерция, энергетический всплеск и перехват контроля над телом – всё это откинуло мужика назад. Носилки повалились, труп перевернулся. Сверху приземлился Колька. Ручки носилок больно ударили в живот. Я согнулся пополам, отступил, но устоял на ногах.

Зарычав, Колян поднялся с земли. Его глаза, направленные на меня, потеряли осмысленность – он будто глядел внутрь самого себя. Я отступил на шаг, на два, три… Можно не продолжать, я понятливый. Колян приоткрыл рот, демонстрируя обновлённую челюсть, усеянную двумя рядами белых «иголочек». Сверху и снизу выпирало по два больших клыка.

Сбивчиво дыша, я продолжал двигаться спиной вперёд.

Колян, принявший в себя неупокоенного духа, оставался неподвижен.

Вот же чёрт! Если не везёт, то не везёт! А сегодня не тринадцатое число? Нет, не тринадцатое, но ситуации это не меняло. Я находился один на один с хищником из потустороннего мира, и ни оружия, ни подмоги, ни возможности сбежать.

Обращённый, чуть согнув ноги в коленках, качнулся вверх-вниз. Пружинил. Я догадался, что последует дальше, и замер. А «Колян» – прыгнул. Он взлетел на полметра вверх и плюс к тому преодолел разделявшие нас пять-шесть метров. Я рванул влево, умудрившись проскочить прямо под ним. Пока враг разворачивался, я припустил к труповозке.

Краем зрения заметил, что переселившийся поменял тактику: он бежал, покрывая за раз два моих шага. И настиг меня у дверей кузова. Я ударил одной рукой, затем замолотил другой; подключил ноги. Преследователю это было, в прямейшем смысле, как мёртвому припарка, но вырваться удалось. В когтистых лапах подконтрольного – обрывок моей спецодежды, а я сделал последний рывок, к дверям.

Почти сел в кабину, когда обращённый попытался вцепиться клыками мне в ногу. Потусторонний сохранил достаточно энергии, чтобы вселиться в два-три тела и совершить марш-бросок, однако силы таяли. Он не дотянулся до ноги, и я с радостью, приложив все имеющиеся силы, пнул зубастого в физиономию. Тело духа отбросило, оно плюхнулось пятой точкой на асфальт. Всё это было бы так смешно…

Я рванулся и оказался на месте водителя. Захлопнул дверь и принялся с усилием тянуть её на себя, потому что исчадие минуса дёргало за ручку с той стороны. Ударив по кнопке, я активировал замок, а после, повернувшись, запер и вторую дверь. Переводя дыхание и приходя в себя, смотрел, как одержимый бросается на труповозку, скребёт когтями по стеклу, бьёт по нему кулаками и злобно щерит пасть. Не выйдет, родной: стекло укреплённое.

Что дальше? Моё внимание привлекла рация. Точно!

Я связался с ПП и в паре слов, не очень связно, поскольку не до конца оклемался, описал ситуацию. Пусть разбираются, вообще-то это их дело.

Исходящая яростью вражина метнулась к бамперу, забралась на капот и, гримасничая, заколотила по стеклу. Как бы не так. Не желая ждать и доверившись интуиции, завёл машину, нажал на газ. И – резко на тормоз. Перпендикулярно – шоссе; ни за что не державшаяся, сконцентрировавшаяся только на мне фигура вылетела вперёд. Хорошо, что духи, приобретая обличье, порой не справляются с эмоциями. Я дал задний ход.

Намерению атакующего вновь прыгнуть помешало разогнавшееся по проезжей части «вольво». Легковушка с громким «бух!» сбила неупокоенного духа и, потеряв контроль, начала тормозить. Вот она встала, по-прежнему оставаясь на своей половине, и, слава богу, авто за ней тоже – обошлось без аварии. А проголодавшееся чудище валялось на асфальте, со сломанными костями; сучило конечностями и подёргивало головой. Потом голова ударилась о дорожное покрытие, и тело замерло.

Наверное, водителю «вольво» фигура показалась человеческой, раз он поспешил к сбитому.

Я разблокировал дверь и, выглянув наружу, крикнул:

– Это одержимый!

Водитель повернулся ко мне, видимо, желая что-то прокричать в ответ.

Что – я не услышал. Молочно-белая субстанция вторично ворвалась в поле зрения. Меня будто бы с силой двинули в грудь. Я вжался в кресло; мышцы сковало. Перед глазами вспыхнуло, померкло…

И я потерял сознание.

– Ау, очнись. Да вставай же, герой! Ты жив и даже здоров.

В ноздри ударил бескомпромиссный запах. Так, ни с чем и ни с кем не считаясь, пахнет только нашатырь.

Проморгавшись, я открыл глаза. Понадобилось некоторое время, чтобы полностью сфокусировать взгляд. Перед собой увидел человека в форме. Я поводил взором. Нашивки ПП. Приехали-таки.

– Где… я?

– Всё там же, на Никольской.

– Колька?

– Напарник твой? После развоплощения он, увы…

Потерял слишком много энергии либо сердце не выдержало грубого освобождения. Либо и то, и то. Да какая, к чёрту, разница! В груди болезненно засаднило. Я ничего не ответил.

– Ну, приходи в себя и можешь ехать домой, отдыхать, – напутствовал полицейский. – А твоим захваченным приятелем и вторым трупом займёмся мы.

– Отчего… он умер?

– Второй-то? Высосали всю энергию.

Жадный же гад мне попался.

– Доктор не нужен?

– Обойдусь.

– Ясно. Ну, бывай.

Полицейский отошёл к приехавшим, которые колдовали над двумя телами и разговаривали со свидетелями.

Чтобы окончательно прийти в себя, понадобилось с четверть часа. Мотор труповозки не работал: его заглушил турботаймер. Я снова включил зажигание; повернул в сторону части. Отдам машину и наконец свалю домой. Дьявольски устал. А сердце к тому же жгли боль и обида за Коляна…

Дома погрел бефстроганов с гречкой и налил в высокий пузатый бокал пива. Не успел сесть за стол – позвонили с работы, разрешили денёк отдохнуть. Я сказал «спасибо» и положил трубку. Затем включил телевизор и подкрепился нехитрой, но вкусной едой. По Первому шли новости, которые смотрел вполглаза и слушал вполуха, размышляя, чем бы заняться завтра. Закончив с трапезой, положил грязную посуду в раковину, залил и завалился спать.

Спалось тревожно, сон вышел рваным. В голове после случившегося вертелась всякая галиматья. Посреди ночи разбудил голос в сновидении, говоривший о чём-то непонятном. Открыв глаза и осознав, что я по-прежнему в своей квартире, выругался, перевернулся набок и снова захрапел.

Минули часы, беспокойные, но не заставившие в волнении вскочить. А когда я продрал глаза, уверенный, что выспался и что могу сколько угодно времени валяться в кровати, меня ждал сюрприз. Огромный и совершенно внезапный.

Я лежал на каменных плитах неизвестной московской улицы, под голубым небом, под белыми облаками, одетый для прогулки. Не стоит и говорить, насколько это удивило.

Прохожий обогнул моё распростёртое тело и что-то проворчал под нос: наверное, принял за бомжа. Свернув на боковую тропинку, он потерялся между домами.

Встав на ноги и осмотревшись, я пришёл к выводу, что не знаю, где нахожусь. То ли переулок, то ли узкая улочка. С одного края дорожка упиралась в тупик, с другого – в автомобильную дорогу с двумя полосами. Проехало влево и вправо несколько машин. Недолго думая – действительно, выбор невелик, – направился в их сторону.

Внезапно нахлынув, мной овладело странное чувство. Будто бы кому-то хочется, чтобы я шёл, куда иду. Некое ощущение подконтрольности, не довлеющее, но и не легковесное. Что за?.. Я ни с того ни с сего стал лунатиком?! Остановившись, прислушался к тому, что творится внутри тела и души. Чувство не ослабевало; наоборот, с каждой прошедшей секундой усиливалось. Я чётко сознавал, что меня убеждают не сворачивать.

Появилась идея – сделать наперекор обнаглевшему гласу интуиции. Или то был вовсе не он? Вне всякого сомнения, эмоции, бушевавшие во мне, не объяснялись простыми словами. Это не рядовой случай. Душевная и физическая травма тоже ни при чём. Для безумия – слишком быстро возникшие и чересчур споро развивающиеся симптомы. Да и не псих я, кто угодно подтвердит – вплоть до медиков, проводивших соответствующий тест, когда я устраивался в труповозку.

Кто-то не в голове, пожалуй, а во всём теле без устали гнал меня вперёд. Ну что ж…

Я покрыл оставшиеся метры и, выглянув из-за угла, повертел головой. Асфальтовый ручеёк тротуар тёк налево, через мост, к жилым домам; и направо – к кварталу фабрик и заводов. Куда идём дальше? Так я обратился к обострившемуся и видоизменившемуся чутью. Легче воспринимать необъяснимую ситуацию, дав ей любое, хоть мало-мальски возможное толкование. «Голос» потянул в правую сторону. Хорошо…

Нахлынуло волнение, стоило задуматься о том, что бреду, не разбирая пути и полагаясь неизвестно на какие силы. Замедлил шаг, подышал глубже, загнал страх обратно в норку. В данный момент он – исключительно разрушительная вещь. Хочу выяснить, что дальше, придётся рисковать.

Десятка три шагов, и загадочный провожатый в голове принудил замереть. Потом же, действуя на грани автоматизма, я взялся ощупывать пространство. С чего, интересно знать, ты взял, что тут проём?! – запротестовал природный внутренний голос. Глас номер два, обретённый буквально только что, не отозвался. Да и ни к чему, ведь мои руки нащупали-таки прохладную область проёма.

– Вот же!.. – Вокруг ни души, и я, никого не стесняясь, от души выругался.

Я вспомнил технику, которой обучают в школе, в начальных классах. Надавив на закрытый ход туда, я, не ослабляя контакта, провёл по невидимому порталу ладонями. Незаметно, в секунду, распахнулась тёмная дыра. Чёрт! Что я делаю?! Может, мне ещё и внутрь заглянуть? На грань… или того хуже… Голос номер два подтвердил догадку. Передумывать поздно. Опять ругнувшись, я нырнул в проём, словно в омут.

И вынырнул из точно такого же, расписанного мраком кругляша на грани. Длинная тропка уводила в густой туман и полнейшую черноту. С обеих боков дорожку сдавливали «края» миров. Справа – напоминавший отражение в луже «край» Земли, предела-плюса. Слева – подёрнутый мелкой рябью ночной, сверхъестественный, магический предел-минус. Только не к потутикам! Чёрт с ним, с любопытством. И с таинственным голосом. По доброй воле к упырям, ведьмам и гидрам не сунусь.

В считаных шагах от проёма, который привёл меня сюда, висел его побратим. Послушавшись подсказки, я подошёл к новому разрыву и застыл в ожидании. Что здесь забыл? Какого дьявола жду? В жизни не лазал по проёмам, не исследовал грань… ну, если не считать единичных случаев, когда был глупым и везде сующим нос подростком. А повзрослев, более не испытывал судьбу, памятуя, кто живёт в туманном царстве тьмы. Но то – по доброй воле и собственному хотению. Надеюсь, меня не погонят в обиталище сверхъестественных…

Не успела оформиться эта пугающая мысль – из проёма, ко мне навстречу, шагнуло здоровенное существо. Под два метра, покрытое жёсткими короткими тёмно-коричневыми волосами, с глазами-блюдцами и собачьей пастью, оно нисколько не походило на человека. Оборотень, что ли?! И стоит впритык ко мне! Зарождалась паника. Бежать? Спасаться? Что, если в меня вселился злой дух и обманом завёл на свою вотчину? Любопытное предположение… и, скорее всего, верное. Жаль, родилось поздновато.

Не дав спастись бегством, пришелец, которого я про себя назвал оборотнем, взял за руку. Я не сопротивлялся; затаил дыхание, рассчитывая непонятно на что. Оборотень поднял мою руку с раскрытой ладонью. Теперь я увидел, что во второй лапище «минус» сжимает какой-то предмет. Опустив его мне на ладонь и сжав мои пальцы, оборотень всё так же беззвучно нырнул назад в проём.

Я стоял, ошеломлённый, сбитый с толку. Пришлый не возвращался, и я перевёл дух. Ничего себе! Не надо больше таких неожиданностей! – обратился мысленно к кому-то – наверное, к гласу проводника. Наконец, придя в форму, поднёс к глазам кулак и раскрыл его. На ладони лежал маленький чёрный шарик, по форме – планета с кольцом вокруг неё. Что это?

Но тут советчик потянул к порталу, откуда я вынырнул. С великой радостью послушался его.

Когда очутился на матушке Земле, новые ощущения стремительно стихли. Отлично, привели к чёрту на кулички и бросили! Похлопал по карман: деньги вроде на месте. Проверил – одну поездку на такси осилю.

Я сунул шарик в карман. Встал у дороги и простёр руку с оттопыренным большим пальцем.

Ждал недолго: минут через десять затормозило жёлтое авто с чёрными шашечками. Плюхнувшись на заднее сиденье, назвал адрес, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Предстояло не только прийти в чувство после пережитого, но и понять – а что именно со мной случилось?

Дом, манивший тишиной и спокойствием, знакомостью и визором, не дал передышки. Не успел я переступить порог, как раздался фонный звонок. Беру трубку стационарного устройства связи.

– Алло?

– Кир! – чуть ли не крикнул в трубку Ивашка, парень из нашей бригады. – Куда пропал?!

Попытался осмыслить услышанное.

– Я? Да никуда вообще-то.

– А почему тогда не на работе?

Тем более, странно.

– Так дали же выходной.

– На вчера.

– Ну, ведь…

Э, нет. Стоп.

– В смысле, «на вчера»?

– Ты что, пьян? Или головой ударился, когда с тем трупаком бился? Жанна Егоровна тебя обыскалась!

Ещё лучше: меня требует начальство, а я и не в курсе.

– Хочешь сказать?..

– Что тебе сегодня надо было выйти! Ради бога, Мирской, не пугай.

Я не знал, что ответить. Собрал мысли в кучу.

– Так мне, это… выходить? – Положение не поддавалось обычному анализу.

– Да сиди уж, пей… или чем ты там занимаешься. Егоровна разрешила. Но завтра выходи. И не забудь перед начальницей отчитаться.

В этом прослеживался смысл: Егоровна – баба жёсткая и требовательная. Не всякая дама потянула бы профессию главы труповозов – в первую очередь, морально, не говоря уж о пристрастиях.

– Понял. Завтра как штык.

– Отчитаться не забудь! А то если заподозрит… – Ивашка не закончил фразы, но в том и не было необходимости.

Мы попрощались, и я положил трубку. Весёлый же выдался денёк. Завтрашний тоже обещает события. Надеюсь, удастся умаслить Егоровну и убедить в своей невиновности.

В комнате бухнулся в кресло и стал просто сидеть, ни на что не тратя силы, ни о чём не думая.

Тогда-то и пришёл сигнал. Я почувствовал настойчивое шевеление внутри тела. Никто не пытался захватить контроль надо мной или подавить мою сознательность, как случилось в прошлый раз, но вспыхивали одна за другой убедительные просьбы действовать. Что-то предлагало сотрудничество и убеждало совершить необходимые действия.

Сидел не шевелясь. Прислушался к ощущениям и понял, что центр сигналов расположен в ноге. Ощупывая конечность, я установил источник: ляжка. Именно там, в кармане штанов, и лежал недавний удивительный подарок – чёрный шарик из предела-минуса.

Вынув его, упёр взгляд в гладкую матовую поверхность предмета. Вещь словно бы билась в руке, пульсировала, как кровь в сосудах. Следуя импульсу-подсказке, я сжал шарик – и, кажется, этим открыл вход для того, что сидело внутри. Перед взором возникла знакомая белёсая пелена. Схлынув, она забрала с собой резкость и цвета мира. Я очутился в монохромной комнате, будто угодил в древнюю модель телевизора, в то время, когда названия этих устройств ещё не потеряли приставку «теле-».

Свыкаться с происходящим не пришлось – почувствовал действие шарика, контролирующего изменения и влияющего на них. Он не пытался пересилить меня, но помогал управлять новым миром. Повернув голову, увидел, как перетекают, подобно медленной реке, чёрный, белый и серый цвета комнаты. Помещение выглядело предельно нереалистичным, словно ожившая анимация. Я продолжал оглядываться, принимая в себя чужеродные знания. При любом движении контуры и цвета комнаты смазывались, словно в нарисованном красками на стекле мультфильме. В этом трёхцветном мире жили духи. Ни секунды в том не сомневался, уже хотя бы потому, что одно из летающих запредельных существ засело во мне.

Оно не стремилось пробить мою оборону.

Оно не желало захватывать надо мной власть.

А может быть, я сам позволял ему оставаться внутри и жить.

Я хотел контакта и сотрудничества, пускай подспудно, пусть скрыто. И дух не собирался жрать мои энергетические запасы или делать из меня агрессивного потустороннего зверя. Что же получается? Колян сопротивлялся, потому и умер? Он не догадался о намерениях вселившегося? Или боялся догадаться, тоже интуитивно? А дух, тем временем, не намеревался никого убивать – просто предел-плюс с пределом-минусом и различия между ними диктовали собственные условия.

Такое сложно воспринять, особенно когда ты всю жизнь был уверен в делении на хорошее и плохое. На первых, то есть землян, и пришлых, то есть запредельников. На чёрное и белое. Но теперь и белое, и чёрное слились воедино. В моей голове.

Понимание, что я не просто контактирую с инородной сущностью, но и открываю ей все секреты до последнего, не шокировало меня. Ведь и сущность дарила мне свои знания.

В мгновение ока понял, как перевоплощаться, используя чёрный шарик – контактёр. Как с помощью контактёра говорить с духом. Как накапливать и расходовать энергию: на себя и двойника. Как бегать быстрее, реагировать стремительнее, прыгать выше и меньше уставать. Смотреть чужими глазами. Переключаться между собой и им.

Что-то мешало во рту; несложно определить что. Разомкнул губы и коснулся пальцем зубов. Так и есть, трансформировалось не только сознание – также и тело. Я стал обладателем замечательнейших клыков.

А кроме того, узнал, что могу видеть проёмы. Позволяя двойнику главенствовать, пропускал через себя все его умения, и одно из них – замечать проходы на грань. В квартире проёмов не наблюдалось. Не страшно, потому что я теперь умел и кое-что другое.

Вытянув руку с контактёром и сжав шарик изо всех сил, слился с силой чужого. Грань моего и приобретённого стёрлась. Волна совсем иной энергии хлынула из контактёра в правую руку, пробежала по телу и остановилась в кончиках пальцах левой руки. Я глянул вниз: из-под ногтей вырывались ярко-белые искорки. Подняв руку, освободил дорогу для стремления двойника – и выстрелил спаренной энергией в угол комнаты. Появилось и увеличилось чёрное пятно. Мы с двойником создали проём, которого тут никогда не было.

Дыхание перехватило от осознания того, что творилось в данную секунду, и от предвкушения возможностей. Сигналы просили ступить в портал. Я не сопротивлялся: сбросил с пальцев двойную энергию, мысленно стряхнул её с тела и, освобождённый, шагнул в тёмную прорезь.

Оказавшись по ту сторону, на длинной и узкой грани, повторил трюк с проёмом. Всё вышло намного быстрее; я приобретал уверенность в общении, в собственных и полученных силах. Новый проём привлекал меня. Прошёл и в него.

И очутился посреди туманного ночного пространства, раскинувшегося, насколько хватал взгляд. Потеряться здесь – легче лёгкого. Однако, смотря глазами духа, подмечал каждую тропку. Они вились, пересекались и расходились, уводя в неизведанные дали. Куда дальше? Я вслушался в глас двойника. Он указал путь.

Двигаясь по петляющей, искрящейся дорожке, я то и дело осматривался. Хорошо, что предел-минус стал для меня вторым домом, – плохо, что тут полно не менее ловко ориентирующихся аборигенов. Мелькали на тропках то тени, то светящиеся фигуры, но я не прекращал идти.

Голос не дал угодить на обед к потутику, вывел прямо к третьему порталу. Несложно предугадать намерения двойника. Я пересёк «порог» разрыва.

Оказавшись на грани, не поспешил в очередную дверь. Вместо этого остановился и огляделся. Двойник чего-то от меня хотел. Но что здесь, на грани, интересного?

Я понял что. Понял, едва посмотрел на стену, за которой прятался размытый мир. И специально не говорю «предел-плюс» или «Земля», потому что по обоим бокам грани располагался мрак, порождающий запредельных созданий. Земли там, куда я угодил, не существовало вовсе. В той стороне, где, по закону природы, должен был находиться наш мир, работали люди. Они били кирками холодную, чернильно-чёрную почву минуса, ломали её и насыпали лопатами в тачки. Тачки отвозили в неизвестном направлении, а возвращали пустыми.

Из контактёра пришёл сигнал, ворвавшийся прямо в мозг. Это земля предела-минуса – накопитель и источник потусторонней энергии! Той самой, что позволяет перевоплощаться, летать, телепортироваться, творить заклинания… и не только. Она – сердце необычайных способностей троллей, ведьмаков, демонов. И наши люди, обычнейшие земляне, добывали почву. Возили тачками сокровище, богатейшее хранилище сверхъестественного!

Но почему в параллельном мире?! Откуда по нашу сторону взялась точная копия минуса? «Совместное открытие и творение», – на уровне ощущений подсказал глас-советник. Чудесно! Маги оттуда и отсюда скооперировались, чтобы создавать двери там, где их не было, и менять реальности местами. Насколько же сильна энергия потустороннего мира, и сколь велико её влияние на нашу планету?..

Поплыло перед глазами, стоило вообразить, какие это открывало перспективы. Но получается… получается, человек не первый год знал устройство предела-минуса?! Добывал почву, общался с запредельными, впускал в контактёра двойника… Однако ненужные, опаснейшие знания скрывались от простого люда.

Я немедленно понял, что с этой секунды перестал относиться к многомиллионной армии ничего не подозревающих обывателей, практически зомби. А потом, вероятно, ощутив моё волнение и желая помочь, голос двойника потянул назад.

Ступая аккуратно и не привлекая внимания, я вернулся в квартиру. Подняв левую руку, выкачал из проёма энергию, позволил ей перетечь по телу в руку правую и той отправил в контактёр. Вышел из монохромного мира духов (интересно, как видят реальность прочие потутики?). Сунул чёрный шарик в карман. Кажется, знаю, из чего он сделан. И упал в кресло…

Предстояло жить, просто – жить. Есть, пить, работать, отдыхать… Но, чёрт возьми, каким далёким и несущественным это казалось!

Выспаться до конца не удалось: мучили тревожные сны. Поэтому на работу я пришёл не в лучшей кондиции и не в самом хорошем настроении. Не успел появиться, как затребовала к себе Егоровна.

Разговор вышел очень коротким – видимо, начальница не хотела зря бередить мои раны.

– К бою готов? – спросила, требовательно сдвинув подведённые брови.

– Всегда готов!

– А если не паясничать?

– А я серьёзно.

– Тогда хорошо. И очень кстати: на Волоколамке случилась перестрелка.

– По поводу?

– Мне не докладывали. На месте узнаешь. Координаты – у ребят, что отправляются прямо сейчас.

– Понял.

– Кирилл?

– Да?

– Ты точно в порядке? С определёнными вещами не шутят, особенно с потусторонними, о которых нам ни черта не известно.

– Да всё в норме, Жанна Егоровна.

Егоровна успокоилась.

– В таком случае, желаю удачи.

Я забрался в труповозку и связался по встроенному компьютеру с Ивашкой. Тот передал адрес, откуда следовало вывезти тела. Сказав дежурное «спасибо», я завёл двигатель и выехал со стоянки.

Через сорок минут был на месте. «Пробки» в Москве просто поражали; даже мне, сияющему мигалкой и оглашающему окрестности сиреной, не удалось удачно пробраться через все заторы. Выделенная полоса тоже не очень помогла.

«Место встречи», как мы в шутку называем адреса, где обнаруживают мертвецов, встретило громко и ярко. Выстроились в два ряда полицейские машины, перекрывая дорогу с обоих концов. Какие-то из ментов сидели в салонах, попивали кофеек и переговаривались по рации. Другие слонялись по сектору, видимо, делая вид, что патрулируют.

Стояла пара карет «скорой помощи». Передние и задние дверцы открыты. Свесили наружу ноги медбратья с медсёстрами. Похоже, для них работы не нашлось – что называется, «все умерли». Ха, «чёрный» юмор, любимый у нас, труповозчиков. Ничего не попишешь, если ко двору пришлись одни медэксперты.

Выехал полицейский автомобиль, давая дорогу. Паркуясь, я с удивлением заметил репортёра. Потом ещё двух. Каким таким-рассяким образом эти здесь оказались? Да к тому же раньше нас. Ну и проворные же крысы. Либо… у них свои информаторы. После произошедшего вчера я уже ни во что не верил целиком. Сверхсилы общаются с журналистами и направляют их на поля боёв? А возможно. Ведь фактов, доказывающих обратное, нет.

Заглушив двигатель, выпрыгнул наружу. Наши сбились в кучу возле полицейского, стоявшего у входа в «Сбербанк». Автоматические двери выломаны с корнем и валяются в пяти-шести метрах отсюда. Полицейский, который был чересчур толст, чтобы обходить дозором окрестности, проводил инструктаж. Когда я приблизился, мент глянул на меня мельком и продолжил излагать нужные, с его точки зрения, сведения. Повторять пройденное для опоздавших он счёл пустой тратой времени.

– Итак, – подвёл черту под озвученным, – во время стычки погибло два полицейских и двое получили ранения. Один медик, сунувшийся не вовремя, поплатился жизнью. Со стороны врага, – он сделал акцент на этом слове, подразумевая потутиков, – потери исчисляются шестнадцатью… единицами. – Было видно, что менту неприятно говорить о жителях предела-минуса как о разумных существах, сродни людям.

Но таковыми они и являлись. Увы или к счастью – это, подозреваю, вопрос весьма спорный, особенно в свете того, что я случайным образом выяснил.

– Ваша задача, – отдал команду толстяк в форме, – по возможности быстро и без помех для нас забрать и увезти мертвецов.

Я прочёл в глазах коллег вопрос, а также – нерешительность. Поэтому пришлось взять слово самому:

– Что, если они не ликвидированы полностью?

Толстый полицейский пожевал усы и проговорил, крайне недовольно:

– Они ликвидированы. Поверьте. Уже если кто в этом и разбирается, то силы правопорядка. Согласны?

– Согласны, – нестройно ответили мы.

Мент веско кивнул.

– Приступайте.

И отошёл, чтобы не мешать.

Вероятно, в первой части своего монолога наш самозваный лидер объяснял, где находятся тела, но её-то я и пропустил. Выход нашёлся быстро: когда наши разбились на две группы, примкнул к той, где было меньше человек. В составе первой половины, я отправился на этаж «Сбербанка» под номером один; остальные – на второй, он же последний.

Только сейчас меня посетил нежданный, но вполне очевидный вопрос: зачем пришлым нападать на банк? Для чего им в мире тумана и тьмы деньги? Мысли заработали усерднее. Или дело в том, что они работают не на себя? Раз люди с потутиками сотрудничают, то потутики могут выполнять для нас любые поручения. И мы – для них. Дух внутри мгновенно подал сигнал, соглашаясь с этим предположением.

Дальше идея развиться не успела – мы ступили в помещение, в котором когда-то принимали посетителей банка. Пол усеивал слой разбитого стекла. Кассовые аппараты опалили языки пламени. Компьютерные терминалы сверкали «внутренностями» и сыпали искрами. Окна выбиты; стеклянные перегородки касс – превращены в ничто. Копоть повсюду, и легко ощутимый запах дыма. А посреди этой красоты валялись мёртвые тела: обожжённые, израненные, изуродованные. Кроме двух полицейских, которых упомянул толстый «инструктор», насчитал полдюжины убитых гражданских. Ужасно. И ещё более ужасно и отвратительно, что силы правопорядка, мнящие о себе так много, умалчивают о подобном. Скрывают информацию, даже если это заранее бессмысленно. Профессиональное враньё, вошедшее в привычку. И ведь с нас никто не брал обещания не разглашать факты; всё, что мы увидим и узнаем, может выйти наружу. Оно и выйдет, будьте уверены, потому что труповозчики – те же люди, со своими слабостями. Но поверят ли нам?..

Ивашка – рослый обладатель озорных глаз – остановился впереди, пнул неподвижное красное тельце беса. Крылья и половина туловища сожжены, головы нет. Мертвецов оттуда набралось девять штук. Пришла в голову мысль, насколько цинично считать в штуках трупы, неважно чьи. Отогнал незваную совесть: надо заниматься делами. У каждого своя работа; у меня – такая.

Окинул взглядом задумчивых соратников. Наверняка они размышляли о том же, о чём я. Хотел было хлопнуть в ладоши и произнести банальное «За работу», но меня кто-то опередил. Мы завозились с носилками.

Именно поэтому проворонили момент, когда открылся проём и из него, прямо на нас, вылетели бесы и выбежали гремлины.

Ивашка, который находился на передовой, моментально попал под психо-излучение красных уродцев. Задрожал от страха, задёргался в панике, понимая, что над ним получили власть, но не в силах ничего с этим поделать. Три гремлина, изогнув гуттаперчевые тела, накинулись на парня. Первый прокусил шею, пустив фонтан крови; двое прочих сломали позвонки и оторвали голову от тела. Мы осознали, что творится, только когда безголовый завалился набок.

В окно выпрыгнуть не удалось бы: бесы, трепеща мелкими крылышками, перекрыли эту зону отступления. Я рванул назад, к главному входу. Краем глаза увидел, как взбегали по стенам и неслись по потолку болотного цвета гремлины. Ворочая сухонькими головками с глазами-щёлочками, выискивали живых и бросались на них с трёхметровой высоты. Одному труповозчику проткнули глаз, после чего повалили на землю. Второй пытался стряхнуть паразита с ноги, однако тот впился крепко. В итоге, человек споткнулся и рухнул на острое разбитое стекло. Набежали гремлины, помогая сородичам; налетели бесы, предвкушая пир.

Я был почти у цели, когда передо мной материализовалась пузатая фигурка мшистого цвета. Жирный гоблин с идеально круглой головой и коротенькими цепкими ручонками перегородил выход. Эти твари передвигаются медленнее улитки, зато умеют телепортироваться. Гоблин раскрыл лапы, выдвинул когти. Я обернулся; сзади подлетали бесы, подбегали гремлины. Чёртовы отродья! Попался! Уже чувствовал волны страха, испускаемые красными летающими карликами. Меня касались самые края эманаций, потому ещё был властен над собой.

Дух пробудился за миг до того, как на моей руке должны были сомкнуться остро заточенные зубы гремлинов. Видел – чем-то сродни боковому зрению, – как тёмно-зелёные гнущиеся фигурки пролетели мимо и сбили гоблина. Клубок цвета мха покатился, шурша осколками; те впивались в грубую кожу. Твари верещали. Дух снова создал проём для телепортации и опять протолкнул меня в него. Услышав подсказку, что нужно нестись прочь не жалея сил, я тотчас последовал совету. Позади верещали, гомонили и ярились минусы.

К сожалению, на том всё не закончилось. Массивная фигура саламандры, похожая одновременно и на ящерицу, и на доисторического человека, и на сказочного дракона, перегородила дорогу твёрдым вытянутым телом. По загривку пробежали сполохи огня. Значит, собираешь пламя для атаки!..

Теперь уже я отдал команду духу. Сразу почувствовав, как меняются строение тела и ощущение окружающего мира. Запрыгнул на чудище и впился под кожу-коросту заострившимися ногтями, которые превратились в когти. Опустив клыки на длинную толстую шею, прокусил её. Хлынула оранжевая, мерзко пахнущая кровь. Во рту набралась горечь. Я спрыгнул и толкнул монстра; сил заметно прибавилось, иначе бы не удалось повалить саламандру. Пока та извивалась на полу, вытер рот рукой, перебросился обратно в человеческий образ и очутился наконец на улице.

Ко мне подбежал полицейский. Не дал ему заговорить, сказал первым:

– Там!

Этого оказалось достаточно: он махнул рукой, и люди в форме наполнили оба этажа банка. Раздались выстрелы и крики.

Полицейский коснулся взглядом моей спецодежды, испачканной в оранжевой крови.

– Не ранены?

Я помотал головой и отошёл к машине.

Мент уже вызывал по рации подкрепление.

Бой занял чуть меньше получаса и обошёлся ещё в две смерти – полиции, и в десятка полтора – тамошним. Из труповозчиков погибли все, кроме меня.

Кажется, я заработал отпуск… Да, заработал, чёрт побери! Но какой ценой!..

Работники «скорой» поинтересовались моим самочувствием. Уверил, что всё в порядке.

Когда перестрелка закончилась и полицейские покинули здание банка, пришлось вернуться туда, чтобы вытащить трупы. Медики и менты помогали. Полицейские усилили бдительность. Как всегда, вовремя, мать вашу!

Я закрыл большие задние дверцы и сел за руль. Проклятая работа! Проклятый мир! Передав по рации, что задание выполнено, и сдерживая рвущиеся наружу эмоции, выехал из оцепления.

Егоровна отправила меня в бессрочный отпуск, чем сделала большое одолжение. Если понадоблюсь, пообещала вызвать по фону.

Придя домой, упал в кресло и просидел в нём час, а может, и дольше.

Потом позвал дух. Чего он хотел? Разве не довольно жестоких треволнений и шокирующих новостей?

«Значит, нет», – ответил сам себе.

Прислушавшись к голосу внутри, понял, что он, скорее, не требует, а предлагает. Советует создать проём и, нырнув в него, совершить прогулку в предел-минус. Этого мне хотелось, наверное, менее всего на свете, но иногда обстоятельства оказываются много сильнее нас. Так что я позволил энергии гостя сотворить портал и шагнул в густую темноту.

Прислушиваясь к подсказкам, двинулся по дорожке, что уходила далеко-далеко. Не знаю, сколько продолжался путь, но мимо промелькнуло немало проёмов. Все их дух проигнорировал. А когда вдруг стало всё равно, сколько придётся пройти шагов, мне послали новый сигнал. Слева висела покрытая еле заметной рябью чёрная дыра. Проникнув в неё, угодил… в предел-минус, да, но в странную его разновидность. Странную и удивительную.

В темноте, в тумане, сидели прямо на мёртвой земле несколько существ. Дух помог мне видеть во мраке, и я разглядел двух чертей, демона, пару обращённых и… человека! Настоящий, живой человек – здесь, в обители сверхъестественного, – поднялся и протянул руку.

Я неуверенно её пожал. Человек молча указал на место рядом с собой и вновь сел. Я примостился рядом.

Все обернулись ко мне, молчаливые и чем-то заинтересованные. Человек раскрыл ладонь и молвил:

– Сфера.

И больше ничего.

Но большего и не требовалось, я всё понял. Достал из кармана чёрный шарик с кольцом по экватору и отдал. Человек вынул из кармана штанов верёвочку, тоже чёрного цвета.

– Мы, породнившиеся, всегда носим её с собой. На всякий случай.

Я и теперь вник в его фразу без лишних слов. Он тоже был обратившимся, то есть в его тело и разум подселился дух. Просто этот человек сохранял полученную с рождения форму. Сохранял здесь, в минусе! Сколько ещё тайн мне предстоит раскрыть по чьей-то неведомой воле?! Сколько секретов изведать на пути… к чему?

Тем временем, человек завязал чёрную верёвочку вокруг чёрного шарика и вернул вещь мне. Догадавшись, я повесил сферу на шею.

– Ты более не один из нас, – проронил человек. – И не один из них.

Он снова не договорил, и снова я всё уразумел без подсказки. Узнав то, что узнал, и обретя столь сильного и полезного гостя-друга, я перешёл на какую-то иную сторону. Кардинально изменил направление жизненного пути.

– Что дальше? – поинтересовался. Просто не мог не спросить.

Человек встал и, на секунду обратившись духом, раскрыл очередной проём. После людской облик вернулся.

Собеседник не объяснил, что случится дальше; не дал указаний или советов. Лишь обронил:

– Удачи.

Чтобы потом возвратиться туда, где я его впервые увидел.

Мне же решать было нечего. В равной степени потеряли смысл любые догадки и сомнения.

И я шагнул в открытый собратом проём, даже не пытаясь представить, какая причудливая, поразительная тайна ожидает за очередным неожиданным поворотом.

Период вращения

Предисловие:

Посвящаю рассказ мэтрам фантастики Бобу Шоу и Джеймсу Уайту.

Первый придумал инопланетянина под названием «драмбон» и подарил второму для того, чтобы, когда они создадут произведения с участием этого персонажа, посмотреть, через какое время тот перекочует в творчество других писателей-фантастов. Вернее, перекатится.

А не настало ли время?

Да, придуманные мной названия из данного текста, по принципу «передай другому», вынужденно, однако радостно дарю всем желающим.

Н. Г. А.

0

Любой вид существ, взошедший на ступень эволюционной лестницы, откуда открывался путь к космическим полётам, должен был, по определению, быть цивилизованным.

(Дж. Уайт «Скорая помощь»)

1

[Данный художественный текст является вольным пересказом информации, полученной путём дешифрации съёмного рабочего мозгового чипа специалиста-спасателя под кодовым именем Каток, который относится к виду драмбонов.

Любое преувеличение или преуменьшение событий или каких-либо характеристик персонажей – случайно.

Приятного чтения!]

2

Трель вызова застала Катка на кровати. Закрутившись – поскольку был драмбоном, а значит, не обладал сердцем, зато умел передвигаться и настраивать собственное тело, быстро вращаясь, – он съехал с кровати, приблизился к шкафу, вынул спецодежду и облачился в неё. Приведя себя в порядок, Каток покинул жилой, обделанный металлом, механизированный отсек, чтобы отправиться на встречу с координатором Инером.

Имя, а точнее, рабочее прозвище, Каток получил не из-за роста: крупным телосложением, тем более для «масштабных» драмбонов, он не отличался, зато очень неплохо владел пространственным ориентированием, умел перемещаться на большой скорости, наклоняться и подпрыгивать, не задевая встречных спасателей, а также брался почти за любые задачи. Почти, потому что исполнителям его расы закон позволял отказываться от задач, идущих в разрез с их религиозными, политическими либо же психологическими убеждениями.

Прокрутившись длинным, петляющим, пустым коридором, Каток подъехал к округлой двери перед кабинетом Инера.

– Крит Инер, разрешите войти, – подал он голос в миниатюрный настенный переговорник.

– Входи, – ответил глубокий грозный бас в остальном вежливого и доброжелательного начальника.

Разъединившись на секции, что скользнули в отверстия в стенах, дверь открылась; Каток закрутился внутрь.

Драмбонам требовалось чётко контролировать способ и силу вращения, так как они обитали на планете с пониженной гравитацией, а следовательно, подобное перемещение оказалось для них единственно возможным. Если же упустить контроль хоть на секунду, расшибёшься в лепешку или разлетишься на части. Пониманию процессов окружающего мира, начиная со своего тела и заканчивая положением светил в небе, драмбонов учили с младенчества; правда, дети от взрослых особей отличались лишь размерами: в среде крутящихся существ-«пончиков» давно приняли за правило, что ребёнок – будущий полноценный член общества.

– Ты опять порадовал оперативностью. Молодец, – похвалил Инер.

Не зря его прозвали Инером, то есть Инерционным: он и ещё лишь несколько драмбонов умели обращать вспять телесные изменения и процессы внутри организма – в определённом смысле, конечно, и всё же обратники вроде руководителя Катка заслужили всеобщее уважение. Кабинет начальника – и обстановкой, и чистотой – в полной мере соответствовал личности владельца, мощной и честной.

– Стараюсь не выбиваться из графика, – как на духу ответил Каток.

– Что ж, отставим в сторону ненужные вступления и перейдём сразу к делу, – сказал Инер и, переместившись к настенному проектору, включил его. – Сейчас ты увидишь засекреченные кадры. Прошу тебя никому о них не сообщать и при просмотре сдерживать эмоциональные всплески.

– Крит Инер, этому нас обучали в раннем детстве.

– Я знаю. И тем не менее, прошу. Да, и разрешаю обращаться ко мне не обезличенно, как положено по уставу, крит, существо, а фамильярно – тип.

– Отчего же? – не удержался от вопроса Каток.

– Вот видишь, о таких-то всплесках я тебе и говорил, – по-доброму указал Инер. Он не всегда вёл себя обезоруживающе корректно, однако вести диалог с подчинёнными и вышестоящими предпочитал лишь в вежливой манере, подчёркнуто сглаживая углы.

– Извините, крит… я имел в виду, тип Инер.

– Хорошо, я понял, тип Каток. Отвечая же на твой вопрос: так нам проще будет установить атмосферу взаимопонимания, учитывая, что брифинг предстоит сложный. А теперь взгляни на экран.

Идеальная плоскость, «выстрелив» изображениями сверху и снизу, наложила их друг на друга, создав удивительно чёткую и реалистичную голограмму.

– Первый кадр, – комментировал картинки Инер. – Звездолёт «Кат», перевозивший исследователей дальних миров. Весь экипаж предварительно прошёл особые, сложные курсы и тренинги…

– Извините, что перебиваю, тип Инер. Вы сказали, «перевозивший»?

– К несчастью, да.

– А что же с ними случилось?

– Это тебе и предстоит выяснить. Взгляни на монитор.

Каток машинально наклонился в «жесте» согласия, повернулся к проектору – и чуть не упал на пол от нахлынувших эмоций: теперь понятно, о чём предупреждал заботливый босс. Картинка наподобие той, что открылась Катку, вызывала бурю чувств: от профессионального любопытства до обыкновенного мандража.

Если на первом голокадре «Кат» смотрелся снаружи привычным скоростным межзвёздным лайнером, без заметных невооружённому глазу внешних повреждений, то на второй картинке, изображавшей внутренности корабля, виднелись покорёженный металл, искры, сыплющиеся на пол из перерубленных проводов, и поднимающиеся к потолку, тоненькие струйки дыма. Проекция была трёхмерной, подвижной (в режиме псевдореального времени) и видеореалистичной.

– Ничего себе… – помня о предупреждении Инера, выдохнул, а не воскликнул Каток.

– Именно. Впрочем, ты пока не видел третьего снимка.

На снимке номер три, по команде начальника сменившем второй, устрашала взгляд полопавшимися ретортами и пролившимися токсичными и ядовитыми жидкостями корабельная лаборатория. На кадре четыре помигивала двумя-тремя плохо функционирующими лампочками погружённая во мрак столовая. На пятом – снова коридор, на сей раз без следов разрушения, однако выпачканный чем-то чёрным.

– Смазка? – предположил всматривающийся в детали снимка Каток.

– Или топливо. Или мазут, или нефть, или что-то другое, – продлил ряд Инер. – Сложно понять. Мы с «шишками» и спецами долго вглядывались. А вот и последний кадр из тех, что мы получили вместе с «чёрным» посланием сразу после того, как прервалась связь со звездолётом.

Шестое изображение едва ли не полностью закрывала собой неясная помеха: то ли тёмное пятно, то ли какой-то предмет, а может, тело. Разглядеть что-либо представлялось невозможным, если не считать вышедшего из строя подвижного сочленения в правом верхнем углу.

– Похоже на медицинский отсек, – выдвинул гипотезу Каток.

Инер наклонился.

– Мы тоже подумали об этом. А почему тогда в прогалинах – здесь и здесь, – начальник указал где, – не видно медразметки?

– Стёрлась? Уничтожена?

– Не исключаю, как и того, что помещение не «лечилка».

– А что, кадры не подписаны?

Инер невесело усмехнулся.

– И заметно попорчены. Да мы их и получили-то чудом: вышли на ежедневный сеанс связи с экипажем, перебросились парой слов, и вдруг – вспышка, шум, треск. Изображение пропало. Все тут же забили тревогу, стали выяснять, что произошло, мгновенно отправили запрос о передаче бортовой информации, но никто не отозвался. «Кат» с запозданием начал транслировать сигнал SOS, а часа через два прилетел «чёрный ящик» с данными.

– Всё-таки авария, – подытожил услышанное Каток.

– Увы. И тебе предстоит разобраться в её причинах.

– А больше в расшифровке сигнала ничего не было? Шесть кадров? Крайне мало…

– Поддерживаю. И подозреваю, что дело в поспешности, с которой сведения отправлялись.

Угукнув в знак согласия, Каток попросил пролистать шесть изображений по-новой и чуть медленнее.

– Углядел что-нибудь? – поинтересовался Инер, когда его подчинённый оторвался от созерцания последнего кадра.

– Мне почудилось на голографии столовой чьё-то движение… но, может, почудилось.

– А это уже интересно…

Шеф перещёлкнул кадры и стал рассматривать номер четыре.

– Тут, – показал Каток. – Видите?

– Ты прав… – задумчиво проговорил Инер. – Явно что-то двигается… Хм, ну что же, теперь ты, видимо, знаешь, откуда на корабле начать поиски.

– У меня есть и ещё соображения.

– Отлично-отлично. Если понадоблюсь, я всегда буду на связи, а соображения лучше проверяй на месте: это всем пойдёт на пользу, в особенности экипажу, за судьбу которого мы волнуемся. Я тебе верю и рассчитываю на твои вдумчивость, опыт и находчивость.

– Боюсь, вы меня переоцениваете…

– Ничуть. И драмбоны, составлявшие рекомендации, тоже. Ну, длить дальше не вижу смысла.

– Понял вас. Разрешите идти? – Каток счёл нужным опять перейти к официальной манере диалога.

– Иди. И удачи.

Инер вкатился по дорожке в полость, окружённую креплёным железом, – столом директора-драмбона. Начальству, перебиравшему важные документы, присутствие работника более не требовалось, а потому Каток выскользнул из кабинета, заложив крутой вираж: и волнение снедало, и не терпелось приступить к порученному ответственному заданию.

3

В отсеке перехода вертуна встретила малоэмоциональная и не очень разговорчивая, однако постоянно проявляющая любознательность по всем вопросам старший механик Кру. Инер ничего не сказал о секретности задания, выходит, делиться с другими почётным поручением было можно – в пределах разумного, естественно.

– Привет, – поздоровалась Кру и, неторопливо крутясь, подкатилась к машине телепортации. – Подождёшь немного? У меня тут небольшая проблема.

– Что за проблема? – спросил Каток и тут же добавил: – Извини, если отвлекаю.

– Да ладно. Проблема? Соединяющий контакт вышел из строя, пытаюсь понять почему.

– Ну, здесь я тебе не помощник.

– Угу. Так-так-так… – Она открыла панель и порылась в ней. – Ага… О? – Кру извлекла из панели перерубленный светло-красный провод. – М-да…

– Что, всё очень плохо? – догадался Каток.

– Да не то чтобы… – неуверенно отозвалась дама-техник с Драмбо. – Просто замена соединяющего провода – дело долгое, кропотливое и для менее опытных технарей крайне неприятное.

– Но ты-то справишься? – и подбодрил, и осведомился Каток.

– Должна. Однако придётся подождать.

– Сколько? Моё поручение, как ты наверняка догадалась из того, что я говорил, отлагательств не терпит.

– Полцикла где-то.

Цикл равнялся одному обращению планеты вокруг яркого солнца Драмм; так вышло, что название Драмбо родилось из «имени» светила и спутника планетарного тела, крошечного по вселенским меркам астероида Бо.

– Я не могу столько ждать, – честно заявил Каток.

– Понимаю. И потому предлагаю запасной вариант – портативная шлюпка.

– А разве её разработка закончена?

– Буквально на днях. И опытный образец протестирован. Я летала на этой штуке. – Мордашку Кру на миг озарила тёплая улыбка, на смену которой сразу же вновь пришло выражение профессиональной серьёзности. – Короче говоря, тебе тоже должно понравиться; главное, вспомни, чему научился, когда проходил курсы управления звездолётами, – принцип тот же самый, даже проще.

– Хорошо, спасибо.

– Тогда погоди ещё чуть-чуть.

Закружившись, техник пересекла отсек перехода наискосок, остановилась возле начинённой кибернетикой стенки, закрывающей хранилище аппаратуры для особых операций, и, не прекращая крутиться, наклонилась, чтобы коснуться сенсора. Зажужжал замок, открылся, дверь подалась вперёд, разъехалась, и обе её части подались назад, убираясь в пазы. Кру выдвинула из стены пульт, нажала несколько кнопок и, когда выехала полуавтоматическая полка, забрала с неё нечто определённо механическое, только почему-то совсем невеликое по размерам. Старший механик закрыла хранилище и, вернувшись к Катку, передала устройство.

– Держи, оно нетяжёлое. Это что-то среднее между скафандром и миниатюрным кораблём-трансформером. Облачишься в него, а автоматика сделает остальное. В космосе костюм функционирует в полную силу, тогда как на Драмбо переходит в режим экономии энергии, поэтому снять его можно, только возвратившись.

– Оно и к лучшему, – заметил Каток, – неизвестно, что меня ждёт на «Кате».

– С нетерпением буду ждать подробностей твоей вылазки. Надеюсь, всё пройдёт хорошо.

– И я. Спасибо за новинку.

– Да что там, обращайся… Ладно, пора заниматься починкой.

Кру подкатила к неисправной панели и, выпростав четыре тоненькие ручки, принялась за ремонт.

Каток тем временем покинул отсек перехода и «вошёл» в предшлюзовую комнату. Найдя на «костюме» кнопку включения, он нажал её, дождался, когда трансформер разложится, сдвинул шлем скафандра и забрался внутрь устойчивого благодаря магнитам обмундирования; затем проследовал в шлюз.

Части герметичной двери соединились, нормализуя давление, на экране загорелись цифры обратного отсчёта. Компьютерный голос объявил о готовности к вылету; Каток дёрнул за рычаг, люк раскрылся, и вертуна вытянуло в космос.

Круглый люк позади него встал на место, а драмбон, припомнив основные сведения из «Практики управления космическим транспортом», стал касаться выбранных сегментов внутри скафандра-перемещателя и регулировать его движения поворотами тела. Мини-шлюпка была рассчитана на космические перегрузки и трение, создаваемое безостановочно вращающимся пользователем. Никаких непривычных или вызывающих негативные эмоции ощущений Каток в процессе полёта не испытал. Его путешествие через холодное межзвёздное пространство к столь же холодному гиперпространственному лайнеру продолжалось менее трёх часов, если перевести драмбонское время в земное.

Громада «Ката» приближалась постепенно, однако довольно споро, и наконец поравнялась с путешественником. Вертун активировал магниты, присоединился к корпусу и, «прошагав» по нему, подобрался к люку. Скруглённую квадратную дверь заклинило, пришлось применить резак, взятый со склада (это и некоторое иное оборудование входило в список снаряжения, обязательного для любого специалиста-спасателя).

Прекратили сыпать искры; Каток сложил резак, убрал в карман скафандра, навалился на дверь и втолкнул выпиленный кусок внутрь шлюзового помещения. Потом забрался сам. Огляделся, убедился, что комнатка чистая, а потому не может быть и речи о поспешном бегстве отсюда экипажа корабля.

«Но всё-таки что же с ними случилось?»

Не переставая задаваться этим вопросом, Каток включил систему аварийной герметизации; металлическая сетка затянула дыру, усилиями драмбона образовавшуюся в люке, сегменты съехались, перекрывая сообщение между внутренним и внешним пространством. Вертун, на непредвиденный случай, подождал десять-двадцать микроциклов и коснулся настенного сенсора. Дверь разъехалась, являя взгляду коридор потерпевшего аварию или крушение, или бог знает чего ещё звездолёта.

4

Каток выглянул в затенённый коридор, усеянный попеременно отказавшими лампочками, так же как всего лишь некачественно работающими и исправными. Коридор был тем самым, с одного из снимков: укрытый темнотой из-за испорченного освещения, озаряемый вспышками перерезанных проводов и испускающий тяжёлый, въедливый запах дыма. Каток осмотрелся – кажется, рядом никакого присутствия. Озадаченный ещё сильнее, драмбон извлёк из кармана скафандра лазерный резак, чтобы в случае нужды дать отпор врагу, и, отгоняя навязчивые мысли, двинулся по трудноразличимой тропе металла.

Дорожка петляла и разветвлялась, и в выборе направления вертун руководствовался планом звездолёта, прозрачным двумерным «листом», отображавшимся на внутренней стороне шлема. Очередная пара поворотов привела Катка к месту, обозначенному на голочертеже «Чистый коридор»; значит, его местонахождение либо удалось установить, либо успели отметить. Но если принять за правильный первый вариант, об этом бы спасателю непременно сообщили. Оставался вариант номер два, а раз так, в коридоре или же поблизости от него, скорее всего, находилось нечто важное.

Чистым коридор был назван потому, что его не «украшали» следы разрушения вроде тех, на которые недавно наткнулся Каток. А три тёмных следа – два на полу и один на стене – при ближайшем рассмотрении правда весьма напоминали смазку, только какую-то странную: если глаза и анализатор не обманывали, в ней присутствовали органические примеси неустановленного происхождения. Он взял пробу, чтобы по возвращении лаборанты более подробно исследовали образец.

Прицепив резак к рукаву, вертун начал тщательно исследовать обстановку. На первый взгляд, ничего интересного не обнаруживалось, и тогда он прибег к спецоборудованию. Одно из устройств, позволяющее отыскивать пострадавших за толстыми преградами, казалось бы, подходило как нельзя лучше, однако лайнер, ввиду секретности миссии, с которой отправлялся бороздить космос, был надёжно экранирован. Тем не менее, экранировка глушила сигналы не целиком; основываясь на обрывках информации, Каток предполагал подобраться к разгадке тайны корабля. Если постигнет неудача, просто продолжит осмотр межгалактического судна; такая возможность не исключалась, хоть и была маловероятной: слишком много на борту электроники и чересчур велико создаваемое ей излучение, чтобы индикатор не засёк ни волны сбоя.

И он действительно засёк: согласно показаниям индикатора, что-то медленно двигалось за стеной. Каток убрал прибор, прошёл немногим дальше и убедился, что надо возвращаться, поскольку в конце коридор переходил в развилку, а там, где могла бы находиться дверь, сплошняком шла стена.

Снова в ход пошёл резак; прежде же его владелец повторно просканировал пространство вокруг двигающегося тела, на предельной мощности, полностью истратив ресурсы индикатора. Это дало результат: во-первых, выяснилось, что неизвестное тело – раненый, но живой драмбон, а во-вторых, напротив того места, где стоял сейчас Каток, ранее располагалась дверь. Она и теперь никуда не исчезла, просто была невидна под толстым слоем металла; кому и зачем понадобилось её прятать, оставалось только гадать.

Защитные перчатки – на руки, включить резак, огнём проделать отверстие, выключить устройство и снова прицепить к рукаву, снять перчатки. Процедура привычная и неволнительная, беспокойство вызывало другое – то, что скрывалось за стеной… чем бы оно ни было.

«Вот и настала пора выяснить», – подумал Каток и толкнул вырезанный кусок преграды. Тот рухнул, на миг оглушив, когда грохнулся об пол. Каток «ступил» в темноту.

За тьмой, когда глаза привыкли, обнаружилась столовая с изображения под номером четыре. Задействовав встроенные в скафандр фонарики и отрегулировав их свечение, вертун направился к пострадавшему собрату, чьё местонахождение отметил на виртуальном плане. Понимая, что из-за стресса и возможной раны предсказать реакцию раненого не удастся, Каток подъезжал медленно. Лишь в самой близи он понял: тело двигается не потому, что пытается встать или выбраться из-под обломков (их поблизости и не наблюдалось), – судороги сотрясали драмбона. Каток поспешил к нему, на ходу вытаскивая медсканер. Спасатель несильно облучил лежащего, таким образом получив сведения о его состоянии; спустя несколько мгновений на экране отобразилась расшифровка.

Удивительные события следовали друг за другом и прекращаться, похоже, не собирались – аппарат уверенно, на 99,63%, сообщал, что раненый вовсе не ранен, а цел и невредим и всего лишь пребывает в бессознательном состоянии. При этом процессы его организма (как внешние, так и внутренние) в норме. Не в силах осмыслить это, Каток провёл вторичный и третичный анализы – с тем же успехом.

Рука потянулась ко встроенной рации с усиленным сигналом.

– Тип Инер, приём.

– Приём, тип Каток, – отозвался Инер.

Спасатель вкратце описал начальнику ситуацию, а после спросил, что ему предпринять в отношении потерявшего сознание драмбона.

– Помести его в защитный купол и заканчивай осмотр.

– Да он только начат…

– Тем более. Хорошо, что вышел на связь.

Инер отключился, а Каток, достав портативный генератор биополя, положил кругляш на пол, у судорожно подрагивающего тела. Нажатие кнопки, и потерявшего сознание драмбона охватило еле различимое голубоватое свечение.

Инер всё правильно сказал, вообще-то Каток и сам предполагал сделать именно так, но в нестандартных ситуациях посоветоваться с начальством никогда не лишне, тем более если оно настаивало на обратной связи. Каток вышел в коридор и продолжил странствие по загадочному космическому кораблю, что вызывало царящей внутри него тишиной всё нарастающее напряжение.

5

Следующей «подвернулась» лаборатория. Хотя её не отметили в послании, понять это было несложно: сквозь вывороченные двери ясно проглядывало обожжённое и покрытое копотью просторное помещение со следами битого стекла. Реторты, колбы и прочие сосуды превратились в мусор, так же как образцы, что везли на вновь осваиваемую планету путешественники через континуум. Едкий, ядовитый запах куда-то подевался – вероятно, его удалила автомат-вентиляция. А вот с потёками, трещинами и «ожогами» на полу ей не справиться.

Вскрыв дверь, Каток понуро бродил среди обломков и осколков. Расстроенный тем, что множество ценных, иногда подолгу готовившихся образцов безвозвратно утеряно, даже он, специалист высокого класса, не мог в полной мере сдержать чувств. Но нельзя было «вешать нос», как выражались некоторые из иномирных побратимов, в частности, земляне, от кого и пошло это выражение. Убедившись, что сколько-нибудь полезных свидетельств о произошедшем в лаборатории не сохранилось, Каток покинул её и перевёл спецкостюм из режима усиленной защиты обратно в обычный.

Путь спасателя лежал дальше и привёл его к странному помещению, не отмеченному ни в сигнале бедствия, ни на плане. Вертун ещё раз набрал шефу, однако и тот ничего не знал о тяжеленной овальной двери со сверхзащищённым электрическим замком, а равно и о том, что могло скрываться за ней.

В тот момент, когда Каток уже готовился повторить операцию с резаком, внезапно погас свет. Драмбон на секунду опешил, а через миг упал на пол, потому что неясная сила бросила его наземь. Происходило нечто странное и, возможно, связанное с таинственными событиями на корабле, потому Каток решил не спешить и проанализировать ситуацию, осмотревшись при помощи встроенной системы слежения. Включённый ночной режим не дал каких-либо результатов: только толстый полый шланг вентиляции гипотетически способен двигаться, если, конечно, ему помочь; и при том ни следа присутствия чужака либо своего.

Каток завертелся быстрее, поднимаясь на ноги, и тут стало ясно, что свалило его, – то же самое, что обрушилось сейчас, связывая по рукам и ногам: эластичная, однако удивительно прочная вентиляционная труба с сочленениями! Спасатель дёргался, пытаясь освободиться, но шланг стягивал сильно и не отпускал.

– Эй, да что происходит? – не выдержал Каток. – Ты что, жизнью заразилась? А ну отпусти, тебе сказали, у меня срочное задание: надо собратьев спасать!

Он потянулся к раздвижному отбойнику, единственному прибору из своего арсенала, каковой в данном положении мог бы помочь. Но нет, шланг тотчас отпустил пленника, лишь для того чтобы выбить из его рук электромолоток. Каток бросился за ним, когда заставил замереть на месте чей-то приглушённый безэмоциональный голос:

– Я понимать. Внимать. – И после недолгой паузы, словно бы говоривший с трудом подбирал слова (а кажется, так и было): – Входить. Я – за дверь.

Каток опешил. Он не знал, чего ему хочется больше: схватить молоток, поинтересоваться, кто с ним разговаривает, или прислушаться. Всё произошло, пока он решал: замок на двери пикнул, загорелся циферблат, раздалось шипение, и медленно-медленно дверь отъехала в сторону.

– Заходить, – повторил голос, звучавший уже гораздо громче.

Каток всё-таки потянулся за молотком, однако глас остановил его:

– Не надо. Не опасность. Только говорить.

Терзаемый сомнениями, спасатель всё же послушался. Если бы от него хотели избавиться, давно бы это сделали, особенно учитывая, какая незавидная участь постигла того малого в столовой и, вполне вероятно, остальных из экипажа. Собрав волю в кулак, Каток неспешно приблизился к двери. Никто его не торопил – получается, обладателю голоса можно доверять? Кто знает…

Каток осторожно заглянул в помещение за непонятной дверью – и обомлел.

6

Существо, распластавшееся на полу, больше всего напоминало огромный мотор с соплами и искусственными руками – и, каким бы фантастическим не представлялось это предположение, похоже, было реальным. Из левого сопла с равными короткими промежутками сыпались на пол маленькие фейерверки искр, сопровождаемые тоненькими струйками дыма; из правого же округлого полого предмета натекло тёмной вязкой жидкости, судя по всему, именно той, какой измазан коридор неподалёку от шлюза перехода.

Тело невиданного монстра поражало размерами и объёмом, а цвет имело густо-чёрно-коричневый. Существо – или робот, или что угодно другое – лежало спокойно, не двигая конечностями, а его три расположенных перевёрнутыми треугольниками квадратных, сетчатых, слабо подсвеченных глаза взглянули на Катка. Тот сразу догадался, что это-то массивное тело и закрывало обзор камере. Подвешена камера была в спецхранилище, о чём говорило немалое количество прочных контейнеров, возвышавшихся напротив дальней стены. Вышедшее из строя подвижное сочленение оказалось сломанным манипулятором.

– Приветствовать, – не раскрывая рта (может статься, оно и вовсе им не обладало), произнесло создание.

«Всё-таки робот?» – подумал Каток, а вслух сказал:

– И я приветствую тебя… вас. – Он говорил с несильным, но абсолютно понятным волнением.

– Не бояться, – не меняя интонации, продолжало существо. – Я не причинить вреда. Плохо знать язык, но рассказать.

– Хорошо, – решил не спорить драмбон, однако ближе не подошёл и расслабиться себе не позволил. – Я внимательно слушаю. – На этот раз он не использовал местоимения, обращаясь к собеседнику: кто знает, как тот сам себя определяет и какие обращения приняты у него на родине, если вообще приняты.

– Моё название Исс, – между тем повествовало фантастическое создание. – Меня построить и направить на поиски другая планета…

7

Из рассказа Исса следовало, что он – киборг со встроенным искусственным интеллектом усовершенствованной модели.

Создатели Исса во многом напоминали драмбонов, только представляли собой постоянно вращающиеся сферы и обитали примерно в двухстах парсеках от Драмбо, потому вертуны до сих пор и не обнаружили планету братьев по разуму. Сфиран (так называлась планета) был населён настолько плотно, что его жители оказались поставлены перед выбором: или искать дом для будущих потомков, или страдать от перенаселения. У них хватало времени, и они использовали его для создания киборга-поисковика Исса.

В полуорганическое-полумеханическое создание заложили всю необходимую информацию: знания и навыки сфиранов, умение ориентироваться в пространстве, самоопределение бесполой, как и у конструкторов, личности и так далее. Когда сборка, прошивание и подготовка завершились, Исс стартовал в космос.

Оснащённый гипердвигателем и регенератором световой энергии, две тысячи пятьсот семьдесят три вращения провёл он в полётах от звезды к звезде, прежде чем наткнулся на «Кат». Верно предположив, что лишь достаточно высокоразвитые существа способны построить космический лайнер, Исс принял решение пойти на контакт. Но для начала он, следуя заложенной программе, да и собственному имени, исследовал звездолёт рентгеновскими лучами. Вскоре его излучение засекли и, видимо, не разобравшись, кто он такой, выстрелили по нему из корабельных орудий. Это вызвало нестабильность в работе системы сканирования, и заряд рентген-лучей сбился.

Так совпало, что Исс в это время изучал моторный отсек, пытаясь вникнуть в принцип работы двигателей. Он и сам работал – или жил, как выразилось бы, в отличие от него, большинство разумных рас, – словно двигатель: всегда потребляет и всегда вырабатывает энергию. В общем, итог неприятный – Исса закоротило, а его сбоящее излучение нарушило работу корабельного двигателя.

Киборг успел спастись, забраться внутрь через грузовой отсек и стал посылать сигналы SOS, которые драмбоны приняли за корабельные. Весь экипаж перед этим киборг погрузил в анабиотическо-гипнотический сон и, на всякий случай, отгородил от коридоров корабля, заделав некоторые двери. Движок же корабля он временно искусственно застопорил. На борту, как Исс успел узнать, имелся медицинский отсек, снабжённый всем необходимым для починки. Как только космический путешественник поправит себе корпус, внутренности и зальёт топливо, он непременно вернёт вещи на место. И, конечно, его конструкторы с радостью пойдут на контакт с родственными душами, которые к тому же обладают очень похожими на сфиранские телами.

8

– …Обитатели Сфирана непременно возместить нанесённый ущерб, – договорило изображение Исса, и экран погас.

Каток выжидательно и отчасти волнительно (впервые ведь участвует в подобном) взирал на Инера и ждал, что тот скажет.

Инер увидел беспокойство сотрудника и поспешил смягчить ситуацию:

– Да не волнуйся, всё в порядке. Естественно, наши установят связь с инопланетянами. И естественно, они бы ни за что не упустили такой выгодной и прелюбопытной возможности. У них только одно условие, и выполнение его я поручаю тебе…

Каток стал весь внимание.

– …Как драмбона, успешно и, можно сказать, молниеносно наладившего первый контакт, наши дипломаты отряжают к сфиранам именно тебя, – пояснил Инер. – Так что ты уж воспользуйся этим и скажи, пожалуйста, своему новому другу Иссу, чтобы впредь постарался не ломать чужие государственные звездолёты. – Тут глаза главы спасателей озорно блеснули, и он весело прибавил: – В особенности если эти звездолёты, следуя секретному (в прошлом) поручению правительства, летели с исследовательской миссией к случайно открытой, пригодной для нашего обитания планете. А она, как ты наверняка догадался, носит запоминающееся название Сфиран.

9

Вылет должен был состояться через десять циклов. За это время Каток успел пообщаться с Иссом на самые разные темы; Исс оказался очень словоохотливым, несмотря на то, что пока с трудом ориентировался в языке драмбонов. Киборг объяснял свою разговорчивость, любовь к фактам и стремление разложить окружающее, образно выражаясь, по полочкам заложенной в него программой.

– Я понимаю, что могу выглядеть чересчур любопытным, – говорил он на десятый цикл, уже вполне сносно, чем сильно удивил и обрадовал нового друга-вертуна. – Но это программа. Легче всего найти общий язык с другой расой, именно когда говоришь. И много. Однако я умею и слушать.

Постулат верный, что Каток не преминул подтвердить; и добавил:

– Я ни в коем случае не сержусь на тебя, хотя бы потому, что редко выпадает возможность установить связь с иной формой жизни, столь напоминающей тебя самого. Тем более, если кажется, что ближайший, по вселенским меркам, мир исследован и освоен.

– Мои создатели обитают на достаточном отдалении от вас. – Пусть разведчик сфиран изъяснялся покуда неважно, в его речи то и дело проскакивали научные и псевдонаучные термины.

«Программа», – догадался Каток. А потом ответил на фразу собеседника:

– Ты прав. Впрочем, нам сложно судить о космических масштабах, не будучи до конца уверенными, по крайней мере, в протяжённости и мультивариативности вселенной. Но, тем не менее, сфиране живут неблизко, это уж точно.

Каток рассмеялся; Исс подхватил смех – и за компанию, и чтобы натренировать доселе малоизвестную ему эмоцию, ведь поисковику ещё не приходилось общаться с инопланетянами, которые в большинстве своём обладают чувством юмора.

За разговором они не заметили, как подошла Кру.

– Корабль прилетел, вас ждут, – позвала она, вытирая ручки о тряпку.

– Надо же, заболтались, – отозвался Каток.

– Для нас чрезвычайно интересен и познавателен взаимный обмен информацией, – подытожил Исс.

Спорить нечего, а значит, оставалось лишь поблагодарить заботливую Кру и отправиться на борт.

10

Делегата и его проводника переправили на Сфиран в грузовом отсеке; это объяснялось тем фактом, что по габаритам Исс не входил в обычный космолёт. Естественно, их не бросили на произвол судьбы, а разместили со всеми удобствами, в частности, внутрь помещения поставили специальные пневмокресла, голопроектор и стол. Также там стоял визуальный рекордер, призванный запечатлеть полёт гражданина Драмбо и сопровождающего его киборга к далёкой звезде Сфир.

Задраили люки; путешественники приготовились к старту. Прозвучал обратный отсчёт, и спецкорабль, влекомый вверх контролируемым магнитным полем, взял курс к планете «разумных шаров», как их по-доброму и наедине с Катком называл Инер.

Перелёт выдался довольно продолжительным, учитывая отдалённость Сфирана, но прошёл в занимательной и весёлой атмосфере. На исходе последних суток тянувшийся к знаниям, прекрасно обучавшийся Исс запомнил множество реалий вертунов, освоил разговорный язык и даже стал иногда шутить.

Наконец бортовой компьютер отобразил на сверхплоском, вмонтированном в стену экране планету, по размерам сопоставимую с Драмбо.

– Приготовиться к посадке, – оповестили системы.

Автопилот заставил корабль повиснуть в космосе, дожидаясь действий пассажиров. Исс и Каток пристегнулись в безопасных пневмокреслах, и драмбон дал голосовую команду к приземлению.

– Сто… девяносто девять… девяносто восемь… – пошёл отсчёт.

Звездолёт снижался, постепенно замедляя ход; он выпустил платформу и, под конец почти замерев, плавно, с еле ощутимым толчком коснулся поверхности Сфирана.

– Приземление завершено, – вновь оповестил компьютер. – Полётные данные…

Пока перечислялись сведения о длительности, протяжённости и прочих характеристиках полёта, пассажиры отстегнули ремни, выбрались из кресел и приблизились к люку. Каток провёл по сенсору открывания сверху вниз пальцами; с негромким шипением массивная овальная металлическая дверь отворилась. Корабль наполнился сфиранским воздухом, в целом пригодным для дыхания вертуна, но ещё более разреженным, а потому, чтобы не рисковать, он пока не снимал скафандра.

Путешественники выбрались наружу. Там их встречала целая делегация сфиранов – существ двадцать, а то и тридцать, и это если не считать пришедших поглазеть на дружелюбного пришельца зевак. Делегация стояла ближе к кораблю, остальные же приютились за поставленным на всякий случай заграждением. Сфиране во многом напоминали вертунов: круглобокостью, постоянным вращением, отсутствием чётко выраженного тела и, как утверждал Исс, сердца тоже. Имелось и немало отличий: масса тела у местных жителей раза в полтора-два превышала драмбоновскую, конечностей было больше, и по толщине они отнюдь не шли в сравнение с бочкообразной фигурой.

– Приветствую, друзья и братья! – Один из встречающих сделал шаг вперёд и поднял ручку-веточку в жесте мира и благожелания: ладонь обращена к прилетевшему, пальцы разведены в стороны.

– Приветствую! – Драмбон повторил жест.

Далее случился неловкий момент: Каток проехал середину расстояния, что разделяло его и встречающего, однако тот продолжал стоять на месте. Сначала вертун удивился, потом заволновался, после чего, снедаемый сомнениями, негромко обратился к Иссу. Но ответил ему всё тот же встречающий:

– Не волнуйся, друг и брат, мы настроены дружелюбно. Однако пойми, пожалуйста, верно: из-за условий на Сфиране мы вынуждены перемещаться как можно медленнее, чтобы случайно не навредить организму.

Каток опешил, а в уме начал торопливо подсчитывать вероятность того, что удастся наладить контакт с существами, которые, говоря начистоту, весьма внушительную часть жизни стояли на месте.

Встречающий же, тем временем, продолжал:

– Меня зовут Сёрк. Я – дипломат от Научного Центра Сфирана. Мы очень надеемся, что вы, братья и друзья драмбоны, поможете нам наконец-то самим выйти в открытый космос. Мы для того и создали Исса, чтобы он выполнил задачу, с которой сами не в силах справиться. В благодарность мы согласны поделиться всеми знаниями, накопленными за долгие годы проживания здесь.

Улыбаясь, Сёрк ждал ответа.

«Нельзя молчать, – понял Каток, – надо что-то отвечать».

– Разумеется, мы постараемся вам помочь, – подбирая слова, заговорил он, – только не можем дать гарантии, что вашу «проблему» удастся решить. Поймите, всё-таки драмбоны во многом отличаются от вас (я сужу по сведениям, что получил от Исса), а решение, как справиться с существующей проблемой, скорее всего, придёт в голову тому, кому эта проблема мешает.

Улыбнувшись шире прежнего, Сёрк кивнул, наклоняясь всем пузатым телом; а Каток крепко призадумался. Что делать дальше, оставалось совершенно туманным.

11

Минуло пятнадцать сфиранских циклов, в полтора раза превышавших циклы драмбонские. Каток с Иссом объездили, казалось, всю планету от края до края, посетив и Лабораторию, где выращивали и конструировали киборгов-помощников, и Школу-Пансионат для молодых драмбонов, и Дом Управления, где жили и трудились политики, и научные центры, и телерадиоцентры, и другие рабочие места… но проблема, неожиданно выросшая перед драмбонами и их новыми товарищами и союзниками, так и не находила разрешения.

На шестнадцатые сутки они втроём – Каток, Исс и Сёрк, которого Исс таскал повсюду на своих мощных, никогда не устающих руках, – сидели за круглым столом; они пили, ели и общались на разные темы. Никому не хотелось возвращаться к рассуждению о неприятности, поломавшей умы самым видным сфиранам и драмбонам, однако это было неизбежно.

– Я, конечно, готовился ко всякому, – освоившись, уже более свободно общался Каток, – но вставшая перед нами задача (увы, стоит этот факт признать) из разряда неразрешимых.

– Похоже, – грустно согласился Сёрк. – А очень жаль: наши народы могли бы столько хорошего принести друг другу, столько рассказать и показать…

– Да, несомненно! – горячо поддержал Каток.

– Нужно искать решение, – твёрдо произнёс Сёрк.

Драмбон кивнул: безусловно, надо искать, но как? Где? Что за решение способно объединить в один два мира – словно бы кривые отражения друг друга? Каким образом сложить в целое паззлы «не с теми» гранями?..

– Вам стоит меньше волноваться, конструктор Сёрк, – проявил заботу Исс. И после обратился к Катку: – И тебе, друг Каток.

– Спасибо, приятель, – опечаленно откликнулся вертун. – Но, сам понимаешь, ситуация настраивает на определённый лад.

– Ты говорил мне, что результат зависит от точки зрения.

– Это правильно.

– А если поменять точку зрения?

– То есть? – не вник Каток.

– Наверное, Исс имеет в виду, что надо перестать видеть в проблеме проблему, и тогда она решится сама собой, – пояснил Сёрк.

– Именно о том я и говорю, – согласился киборг.

– Хм-м-м… – Каток вдруг замолчал.

Сёрк с интересом и любопытством посмотрел на него.

– Ты до чего-то додумался, брат Каток?

– Возможно… – осторожно, чтобы не спугнуть удачу, отозвался тот. – А скажи, тип Сёрк, долго ли вы придумывали устройства для дешифровки речи, которыми оснастили Исса и которыми пользуетесь сами, чтобы лучше понимать драмбонов?

– Примерно сто циклов, если не ошибаюсь.

– Но это же очень быстро!

– Не исключено: не знаю наверняка. А у вас, на Драмбо, разве открытия делаются медленнее?

– Намного!

– Хм-м. – Теперь задумался Сёрк.

– А Исс, – вёл свою линию Каток, – всегда тебе помогает?

– Да. Он и создан как помощник.

– И ещё я хорошо распознаю действия и желания построивших меня сфиран, – опять вступил в разговор Исс.

– Вот оно! – Каток аж прищёлкнул пальцами.

Сёрк и Исс со всевозрастающей любознательностью воззрились на него.

– Нам не надо ничего менять – и не нужно ничего решать, – огорошил драмбон, – потому что проблемы действительно не существует!

И он объяснил.

12

– Тип Каток, ты не перестаёшь меня изумлять и восхищать, – с улыбкой сказал Инер.

– Рад стараться, тип Инер! – бодро произнёс тот, кого только что похвалили.

– Должен заметить, что ожидал любого исхода, в том числе полного провала контакта. Но чтобы две расы в будущем, вероятнее всего, слились в одно государство… Нет, это выше всяких похвал!

– Мне помогали друзья, – скромно уточнил Каток.

– И тем не менее, награду ты заслужил. Увеличение жалованья? Повышение по службе? Ценный подарок? – перечислял Инер. – Выбирай, что хочешь.

– Если возможно, тип Инер, я бы хотел отказаться от любых презентов и попробоваться наравне со всеми на пост дипломатического консультанта по связям со сфиранами.

Инер разулыбался.

– Да тебе и пробоваться не надо – пост твой! Для того, кто догадался не объединить, а соединить два народа, это минимальная плата. Ответь только, как тебе подобное пришло в голову?

– Всё очень просто, – начал рассказ Каток. – Мы, по обыкновению, сидели с Иссом и Сёрком за столом, общались на различные темы. И вдруг само собой всплыло решение! Исс постоянно заботился о Сёрке, носил его, ставил куда нужно, помогал справляться со сложными делами – и это притом, что запрограммирован он, прежде всего, на космические перелёты и контакт с другими расами. Следовательно, Исс обучаем. Далее – он прекрасно понимает, что хочет сказать «хозяин», и в понятной, доступной для нас форме передаёт его мысли. Кроме того, сфиране – потрясающие учёные… Так и получилось, что я, сложив всё воедино, без труда нарисовал следующую картину: почти неподвижные, но высокоинтеллектуальные сфиране, перемещаемые вновь запрограммированными киборгами, общаются благодаря их посредству с нами, инициативными и мастеровитыми драмбонами. А в будущем, возможно, даже выходят, при содействии таких вот киборгов, в открытый космос.

– Да, чудесно, просто чудесно, – не мог не согласиться Инер. Он хотел уже отпустить Катка, когда вдруг решил задать тому последний вопрос: – Ответь, тип Каток, а нет ли у тебя идеи, как драмбонам со сфиранами удачно и успешно сосуществовать на одной планете? И которая для того лучше подойдёт: Сфиран или Драмбо?

На лице Катка тотчас появилась хитреца.

– Я думал на эту тему, тип Инер. И вот что вам скажу: мне доставило минимум неудобств пребывание на Сфиране.

– Значит, Сфиран? – подвёл итог Инер.

Каток же покачал головой и закончил свою мысль:

– Но к тому времени, когда на самом деле встанет проблема о выборе планеты, мы общими усилиями, думаю, освоим какое-нибудь новое, подходящее для обеих рас галактическое тело. Или, учитывая силу взаимопомощи, даже не освоим, а создадим или перестроим!

Инер уважительно и довольно поджал губы, кивнул. Он опять выразил Катку благодарность и отправил того в заслуженный отпуск. Где же отдыхать от многочисленных дел – на родной планете или на планете-побратиме, – решать самому новоиспечённому драмбонскому дипломату.

Совершенно очевидно, что на этом полностью завершились проблемы с контактом между двумя такими похожими и такими разными народами. Однако же их совместная история – и это тоже не вызывало ровным счётом никаких сомнений – только начиналась.

Энтропер

Порой не видишь вещи, потому что они слишком малы,

а порой не замечаешь их, поскольку они слишком велики.

(Стивен Кинг «Лангольеры»)

Уинк не понял, что произошло: просто в один момент он осторожно шёл внутри густой вязкой тьмы, затапливавшей неосвещаемый коридор космического корабля, а в другой – нечто быстрое, массивное и мощное обхватило его, сдавив, казалось, сразу всё тело. Воздух моментально вышел из лёгких Уинка; мужчина пытался сопротивляться, вырываться, драться за свою жизнь, но то, что пленило его, издевательски легко обнуляло результат всех стараний.